Сладкая измена [Санта Монтефиоре] (fb2) читать онлайн

Санта Монтефиоре Сладкая измена

Предисловие

Имя английской романистки Санта Монтефиоре хорошо известно нашим читателям. «Соната незабудки», «Найти тебя», «Пленники судьбы», «Твоя навеки» — во всех ее произведениях романтическая тема звучит доминантной нотой. Новая книга Монтефиоре «Сладкая измена» — не просто еще один прекрасный роман о вечном, всепобеждающем чувстве. Это еще одна попытка осмыслить: на что человек готов пойти и от чего отказаться ради любви.

У почитателей творчества Санты Монтефиоре наверняка уже сложилось представление и о личности самой писательницы. Это полная оптимизма, уверенная в себе женщина, которая знает, ради чего стоит жить, и готова поделиться этим знанием со всеми окружающими. Она любит этот мир, и мир отвечает ей полной взаимностью.

И этот образ вполне соответствует действительности. Санта Монтефиоре неоднократно подчеркивала в своих интервью, что любовь для нее — это самое главное в жизни. У нее замечательная, дружная семья. Ее муж, известный историк, писатель (книги Симона Монтефиоре удостоены известных литературных премий), верный помощник Санты во всех начинаниях. Хотя он и утверждает, что у него слишком мало времени, чтобы читать то, что пишет его жена, сама Санта говорит, что без него она вряд ли смогла бы достичь высот литературного мастерства. И, конечно же, дети — еще один источник вдохновения популярной романистки.

Санта Монтефиоре опубликовала свой первый роман около десяти лет назад. Каждое ее произведение становилось бестселлером, ее книги переведены на 20 языков мира, изданы общим тиражом более двух миллионов экземпляров. Писательница отталкивается от личного опыта, собственных переживаний, а потому ее герои вполне реальны и близки читателям.

Действие «Сладкой измены» начинается в Лондоне. Жизнь домохозяйки Анжелики Гарнер идет своим чередом: утром отвести детей в школу, днем — забрать, потом сделать уроки, а вечером — встретить своего мужа Оливье, банкира. Она практически не уделяет времени себе и за последние годы превратилась из некогда стройной девушки в женщину-пышку. Впрочем, домашние заботы ее не тяготят, у Анжелики есть отдушина — она сочиняет фантастические истории для детей, где полностью отдается во власть воображения, придумывая сказочных эльфов, тройлеров, дэззлингов.

Но внезапно в ее рутинную жизнь врывается любовь. Встреча с Джеком Мейером — поворотный момент в судьбе Анжелики Гарнер. Этот человек женат и не скрывает, что любит свою жену и трех дочерей… Какими он представляет себе отношения с Анжеликой — пока остается загадкой.

Пара коротких встреч в Лондоне, переписка по электронной почте… И вот уже ничто не может остановить прорвавший плотину поток чувств. Судьбе было угодно, чтобы у Анжелики появилась возможность поехать к любимому, в далекую Южную Африку. Там, на родине Джека, ей открылся мир новых эмоций, иных взаимоотношений, которые были за гранью ее понимания.

Как и каждая книга Санты Монтефиоре, «Сладкая измена» заставляет читателя испытать всю гамму чувств вместе с героями. Роман и трагичен, и оптимистичен одновременно. Прочтите эту книгу — вас ждут незабываемые переживания…

Посвящается девочкам:

Аманде, Джейн, Джулии, Трилб и Сэм.

Пролог

Человеческая душа подобна калейдоскопу, состоящему из миллиона крошечных зеркал, в которых отражаются все цвета радуги, в зависимости от того, куда падает свет. Она многогранна в своих возможностях, и потенциал ее, по сути, не имеет границ. Однако внутри этой замысловатой зеркальной паутины некоторым осколкам так никогда и не суждено засверкать. Им предначертано погибнуть во тьме, никем не замеченными.

Порой нам так и не удается познать истинную любовь, поэтому душе нашей так и не суждено раскрыться до конца. И все же почти в каждой человеческой судьбе хоть раз случается нечто такое, что дает нам хотя бы смутное представление о том, какой духовной высоты мы могли бы достичь, если бы позволили свету любви пробиться к неизведанным и потаенным осколкам нашей души. И если это чудо с нами происходит, мы понимаем, что у нас есть крылья…

В поисках совершенного счастья 

Часть первая Связь

Глава 1

Ваше счастье напрямую зависит от качества ваших мыслей.

В поисках совершенного счастья

Лондон

Сентябрь 2008 года

Анжелика Ларивьер, находясь в своей роскошной ванной комнате, спроектированной специально для нее дизайнерами салона «Смолбоун ов Девизе», надела корректирующие фигуру колготки «Спэнкс» и оглядела себя со всех сторон. Три стены помещения были полностью облицованы зеркалами. Над двумя раковинами горели свечи «Диптик», а тусклые мраморные поверхности были украшены симпатичными стеклянными флакончиками духов.

Анжелика обожала все красивое: яркий солнечный свет, льющийся на паутину, словно инкрустированную капельками утренней росы; туман, повисший над зеркальной гладью озера; люстру, выполненную из дорогого стекла; птиц, притаившихся среди веток магнолии; луну, больше похожую на женщину на сносях; Париж; духи; грустные звуки виолончели; пламя свечи; унылый, но в то же время волнующий вид поросшей вереском земли; снег. Но еще более изысканным, чем действительность, было ее воображение. Фантазии, столь же замысловатые, как заколдованный сад, выплескивались на страницы книг, которые она писала для детей и в которых жизнь не имела ограничений, а красота могла появиться словно по мановению волшебной палочки. Однако больше всего Анжелика любила саму любовь, поскольку не было ничего прекраснее этого чувства.

Размышляя о быстротечности времени, она предалась воспоминаниям о своем первом поцелуе в Париже под уличным фонарем на площади Мадлен. Оливье никогда больше так ее не целовал, да и она уже больше никогда не испытывала того пьянящего ощущения, когда, казалось, сотня крошечных пчелиных крылышек щекочет тело, наполняя приятной истомой все естество. Конечно же, после этого он еще не раз целовал ее. Просто поцелуй мужа все-таки отличается от поцелуя любовника. Первую встречу нельзя повторить. Брак, дети, совместная семейная жизнь, несомненно, только способствовали углублению их чувств друг к другу, но в то же время все это лишило их любовь волшебства, и со временем их отношения превратились в привязанность, которая обычно объединяет брата и сестру. Анжелике вдруг стало тоскливо при воспоминании о том драгоценном моменте и немного грустно оттого, что невозможно вновь испытать столь же сильное волнение, вызванное первой любовью.

Как раз в этот момент в ванную не спеша вошел одетый в пижаму восьмилетний Джоэ, чистый и румяный, и при виде матери глаза мальчика расширились от ужаса.

— Фу! — воскликнул он, поморщившись. — Только не это!

Взяв бокал с вином, Анжелика приподняла свои русые волосы, зажав их между пальцев.

— Мне жаль, милый, но сегодня вечером мне просто необходимы мои большие подштанники, — сказала она, отпив маленький глоток охлажденного совиньона. — Приходится выбирать: или большие подштанники, или большой животик, и я уж точно знаю, чему отдать предпочтение.

— Отцу они тоже не нравятся.

— Это оттого, что французы любят красивое нижнее белье.

Она вспомнила о выдвижном ящике, доверху заполненном изысканным бельем от Кельвина Кляйна, в который она так и не заглянула, предпочитая носить простую хлопчатобумажную одежду от «Марк и Спенсер». Внезапно Анжелике стало грустно — после рождения двух детей и десяти лет супружеской жизни она оставила всякие попытки выглядеть сексуальной. Надев черное платье от «Прада», она спросила:

— А так лучше? — И при этих словах Анжелика, приняв соответствующую позу, кокетливо улыбнулась сыну.

— Фу! — с чувством выдохнул он.

Она наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Ты приятно пахнешь, — добавил Джоэ.

— Вот так-то лучше. И помни, если ты хочешь иметь успех у девушек, всегда говори им о том, что они чудесно выглядят. Это хорошая подготовка для того, кто когда-нибудь станет чьим-то мужем.

— Я ни за что не женюсь. — И обвив ее руками, Джоэ прильнул головкой к материнскому плечу.

— О, ты обязательно изменишь свое мнение, когда станешь взрослее.

— А вот и нет. Я хочу навеки остаться с тобой.

От внезапно нахлынувших чувств глаза Анжелики наполнились слезами.

— О, дорогой, это самые приятные слова, какие ты когда-либо мне говорил. Когда у меня есть ты, мне не нужно никакого волшебства! А теперь покажи-ка, как ты любишь мамочку.

Джоэ, захихикав, еще сильнее прижался к ней.

— Как приятно!

— А можно мне теперь посмотреть мультфильм «Муравей по прозвищу Балли»?

— Ну конечно.

Анжелика наблюдала, как он, схватив пульт, залез в ее кровать. Джоэ закричал сестре, чтобы та присоединялась к нему, и Анжелика услышала, как шестилетняя Изабель торопливо засеменила по ступенькам в комнату.

Снова взглянув в зеркало, женщина принялась вытирать тушь. Сделав шаг назад, она оценивающе посмотрела на себя. «Совсем неплохо, и все благодаря „Спэнкс“». Действительно, она выглядела достаточно стройной. Анжелика поспешила в туалетную комнату, выполненную по специальному заказу, и достала сделанный под старину черный пояс с прелестной позолоченной пряжкой в форме бабочки. Вернувшись назад, женщина примерила его перед зеркалом и, скользнув в черные туфли на «шпильках» с открытым носком, стала восхищенно наблюдать за происшедшей с ней метаморфозой.

Джоэ и Изабель весело щебетали на кровати, их голоса вдруг слились с потоком безудержного смеха, совершенно не характерного для маленьких детей. В этот момент открылась дверь, и на пороге появился Оливье, который шагнул внутрь с беззаботностью человека, явно привыкшего быть главной фигурой в доме.

— Да здесь как в борделе! — воскликнул он, включая свет. — Детям уже давно пора быть в постели.

— Они и так в постели, в нашей постели! — засмеявшись, сказала Анжелика. — Привет, родной.

Нахмурившись, Оливье потушил свечи, понимая, что она обязательно забудет это сделать.

— Вижу, ты попиваешь вино. Я бы тоже не отказался выпить глоток-другой.

— Что, тяжелый день?

Оливье снял галстук.

— Сейчас трудные времена. Настроение в Сити подавленное. — Войдя в гардеробную, он повесил куртку на вешалку. — Скажи, а ты забрала из химчистки мои вещи? Сегодня вечером я хотел бы надеть свою куртку от Гуччи.

При этих словах Анжелика густо покраснела.

— Я совсем забыла. Прости…

— Вот черт! Иногда мне любопытно, что же происходит в твоей наполненной ватой голове.

— Внутри нее сосредоточен целый мир, конечно же, там, где кончается вата. — Анжелика легонько постучала по виску, стараясь, чтобы ее голос звучал оптимистично. — Мне платят за то, чтобы я включала свое воображение.

— Ты держишь в памяти сюжеты своих книг, навеянных твоей бурной фантазией, однако напрочь забываешь о том, что надо забрать мои вещи из химчистки. Ты все еще не сходила к портному за моими брюками, а ведь я просил тебя об этом несколько недель назад. Если бы тебе вдруг пришлось доверить мою работу, то мы остались бы без гроша в кармане!

— Именно поэтому я и не взялась бы за твою работу. Ну послушай, прости меня.

— Не извиняйся. Очевидно, я для тебя далеко не на первом месте.

— Не сердись, дорогой, пожалуйста. Скоро мы отправимся на ужин, и нам будет весело. Ты выкинешь из головы Сити и забудешь про пиджак от Гуччи.

Анжелика подошла к мужу сзади и обвила руками его талию.

— Ты же прекрасно знаешь, что ты для меня всегда на первом месте…

— Тогда будь ангелом, принеси мне что-нибудь выпить. И уложи детей спать. Летние каникулы затянулись. Когда им в школу?

— В четверг.

Оливье раздраженно фыркнул.

— И ни днем раньше.

Выбравшись из брюк, он аккуратно их повесил — муж Анжелики отличался опрятностью.

— Приму-ка я душ.

— Как я выгляжу?

Оливье взглянул на жену, отстегивая от рубашки украшенные золотом запонки.

— А зачем ты надела ремень?

— Это дань моде, дорогой!

— Для чего ты хочешь подчеркнуть самую широкую часть своей фигуры?

Анжелика с недоумением уставилась на него.

— Самую широкую часть фигуры?

Усмехнувшись, он поцеловал ее в шею.

— Ты всегда выглядишь прекрасно, Анжелика.

Сняв рубашку, Оливье бросил запонки в кожаный кармашек, расположенный на подставке для брюк. Оливье был привлекательным мужчиной, даже несмотря на то, что он не отличался ни идеальным телосложением, ни высоким ростом. Он поддерживал спортивную форму, регулярно играя в теннис или же бегая вокруг Гайд-парка и тем самым выплескивая часть своей неуемной энергии. Больше никто из их семейного квартета не был способен на это.

Оливье был типичным французом. У него были густые каштановые волосы, ниспадавшие волнами, и гладкая, с оливковым оттенком кожа, которая никогда не бледнела, даже зимой. Черты его лица отличались утонченностью, нос был длинным, как у истинного аристократа, а глаза василькового цвета оттеняли густые черные ресницы. Но первое, что привлекло когда-то внимание Анжелики — это то, как он умел улыбаться. Теперь же ей стоило невероятных усилий вызвать улыбку на его лице.

Оливье носил одежду со щегольством истинного парижанина, уделяя особое внимание туфлям, которые всегда были отполированы до блеска, и костюмам, отличавшимся великолепным пошивом. Он следил за собой и поэтому не жалел средств на одежду, предпочитая изделия марки «Гуччи».

С помощью Сани, их домработницы, Анжелика уложила детей спать и, когда Оливье вышел из ванной, благоухая одеколоном с запахом сандалового дерева, подала мужу виски со льдом. Он даже не заметил, что она сняла пояс и спрятала его в выдвижной ящик вместе со своим радостным настроением. Ей больше не хотелось идти на ужин, даже несмотря на то, что Скарлет, которая их пригласила, была одной из ее самых близких подруг. Анжелика чувствовала себя так, словно ее огрели обухом по голове.

Потянувшись к сумке, она услышала короткий звуковой сигнал своего мобильного телефона, извещающий о том, что пришло новое сообщение. «Пожалуйста, приходи быстрей. Ты мне нужна. Кейт». У Анжелики екнуло в груди. У Кейт снова неприятности!

Анжелика взглянула на часы. Кейт жила на площади Турлоу, это было по пути к дому Скарлет, который находился в Челси. Если она поторопится, то сможет взять такси и встретится с Оливье уже на вечеринке.

Реакция ее мужа была вполне предсказуемой. Сердито вздохнув, он выругался, глотая слова, чтобы еще больше подчеркнуть степень своего недовольства.

— Твоя подруга настоящая королева драмы! А ты бежишь к ней словно ее фрейлина, которая все никак не может понять, что, лишившись своего драматизма, королева вообще перестает быть таковой.

— Кейт очень ранима. И у нее наверняка серьезные проблемы.

— Да вся ее жизнь — череда проблем.

— Не ее вина, что у Пита любовная связь.

— Я ей очень сочувствую. Хотя если бы я был женат на ней, то наверняка бы тоже завел роман на стороне.

— Надеюсь, это не угроза.

— Только не в твой адрес, мой ангел. Сама мысль о том, что мы с тобой являемся полной противоположностью друг другу, согревает мне душу. Я материалист, а ты — романтик. Ну да ладно, так уж и быть, отправляйся к ней. Увидимся позже. Но не задерживайся. Я оповещу остальных, что ты помогаешь подруге выйти из кризиса. Не сомневаюсь, что твоя приятельница-фрейлина тебя поймет! — прибавил он, намекая на Скарлет. — Хотя, уверен, ей не понравится то, что ты опоздаешь на ужин.

Когда Анжелика вышла из комнаты, Оливье заметил, что она забыла свою сумочку, небрежно брошенную на кровати вместе со всем ее содержимым — блеском для губ и пудреницей.

— Мой ангел, ты же не сможешь без кошелька заплатить таксисту! — раздраженно крикнул он ей вслед.

Она стремительно вернулась, сгребла все в охапку и снова поспешно вышла.

Анжелика обернула плечи шалью из тонкой шерсти и остановила такси на Кенсингтон Черч-стрит.

Таксист высадил ее перед белокаменным домом с террасой, принадлежащем Кейт. Анжелика нажала на кнопку звонка. Изнутри доносились звуки саундтрека «Мама Миа» и чьи-то голоса.

Анжелика попыталась заглянуть внутрь, однако занавески были зашторены. Наконец открылась дверь и на пороге в кашемировом халате появилась Кейт, в одной руке держа бутылку шардоне, а в другой — сигарету. Ее лицо было красным от слез, тушь размазалась по щекам, а каштановые волосы были убраны с лица с помощью легкого шейного платочка.

— О Анжелика, спасибо, что пришла! Ты настоящая подруга.

Анжелика была явно не единственной настоящей подругой. В гостиной сидели Летизия и Кандейс. Обе были удивлены так же, как и она.

— Что тут происходит? — чуть слышно спросила Анжелика.

— Не могу сказать точно, милая, — ответила Кандейс с итальянским акцентом, который чарующе окутал слова, словно нежный кошачий хвост. — Можешь думать, что хочешь.

— Где дети?

— С матерью Кейт.

— А Пит?

— В Москве.

— Ему крупно повезло.

— Это точно, дорогая. Ни одному мужчине не понравится видеть женщину в слезах, тем более если она плачет из-за него.

— Позвольте мне принести вам выпить, — сказала Кейт, неуверенной походкой направляясь в другую комнату.

Анжелика повалилась в кресло.

— Если бы я знала, что вы тут, я бы не приехала. Оливье будет в гневе, если я опоздаю на ужин.

— И ты этого боишься? — спросила Кандейс, вздернув бровь идеальной формы. — Вот я, например, должна была пойти в театр.

— Ты так добра по отношению к Кейт, — произнесла Летизия.

— Нет, я тупица. — Кандейс не подбирала слов. — Я отправила Гарри сообщение, что присоединюсь к нему во время антракта. Но он настолько сердит, что даже не ответил мне.

— Кейт выглядит такой истощенной, — сказала Летизия, переводя взгляд в сторону холла. — Словно уже несколько недель не употребляла углеводов. На самом деле я даже немного завидую ей.

— Как вы думаете, Пит ушел от нее? — поинтересовалась Анжелика.

— Конечно же, нет. Они ведь не могут жить врозь и в равной степени приносят несчастье друг другу. Что она там так долго делает, давит виноград, что ли?

— Да, нам предстоит долгая ночка, я уже предчувствую это, — вздохнув, произнесла Летизия.

Наконец Кейт возвратилась с бутылкой вина.

— Представляете, я не смогла найти штопор, — громко сказала она, хихикая и затягиваясь сигаретой. — Вероятно, вы сидите и гадаете, почему вы здесь сегодня собрались.

— Ну, наверное, по поводу твоего дня рождения, о котором мы все позабыли!

Летизия метнула в Кандейс укоризненный взгляд.

— Что случилось? — дружелюбно спросила она, легонько похлопывая по дивану.

Кейт, вздохнув, села.

Кандейс взяла у нее бутылку и открутила крышку.

— Думаю, мне не помешает немного подзаправиться.

— Я опоздала, — мрачно заявила Кейт.

— Дорогуша, мы все опоздали, — сказала Кандейс.

— Не в театр. Я действительно опоздала. — Она посмотрела на них с многозначительным выражением лица.

— А, вот о каком опоздании идет речь. Что ж, это сюрприз! — сказала Кандейс и тотчас продолжила: — А я-то думала, что вы с Питом видеть друг друга не можете и ни о каком сексе не может быть и речи!

— Ты уже прошла тест? — поинтересовалась Анжелика.

— Нет, вот поэтому я и пригласила вас к себе. Мне нужна моральная поддержка, чтобы решиться на это.

— Так ты до сих пор не прошла тест? — раздраженно спросила Анжелика.

Если он вдруг окажется отрицательным, то какой смысл было тащиться им всем сюда сегодня вечером?

— Что ж, у тебя будет еще один ребенок, разве это плохо? — сказала Кандейс, наливая себе вина.

— Да-да, этот ребенок снова свяжет вас с мужем крепкими узами. Что может быть романтичнее, дорогая? — промурлыкала Летизия.

Кейт отрицательно покачала головой, ее глаза налились слезами.

— Не в этот раз. — Она закусила нижнюю губу. — Если я забеременела, то, к сожалению, не знаю точно, чей это ребенок.

— Я что-то пропустила? — спросила Кандейс, явно ошеломленная услышанным.

— И не только ты, — вставила Анжелика.

Подруги недоуменно посмотрели на Кейт.

— У меня было свидание на одну ночь. Моя ошибка. Пит был с Хаггис, а я была в отчаянии. Я круглая идиотка. Посмотрите на меня. Я — развалина. Подумать только, я ведь модель. Теперь никто не захочет взять меня на работу, кроме разве что этих отвратительных агентств.

— В твоем-то положении? Думаю, тебе крупно повезет, если тебе вообще предложат какую-нибудь работу, — сказала Кандейс, ласково подтрунивая над ней.

— Это случилось всего лишь раз, а расхлебывать придется всю оставшуюся жизнь.

— Ну и кто же он?

— Я не могу вам этого сказать. Мне очень стыдно.

Анжелика сощурила глаза, мысленно перебирая возможных кандидатов. Летизия положила руку на худое плечо Кейт и, стараясь хоть как-то утешить ее, легонько прижала к себе, обняв эту надушенную женщину в кашемировом халате.

Кандейс взглянула на часы.

— Не хочу показаться грубой, но мой Джереми Айронс вряд ли будет спокойно дожидаться меня, если я не явлюсь к началу второго акта. Пожалуйста, давайте что-то делать.

— Прости, Кандейс, ты действительно очень добра ко мне. — Кейт выпрямила спину, собираясь с духом.

— У тебя есть все необходимое для определения беременности? — спросила Летизия. — Сейчас самое время для сюрприза.

Кейт указала на четыре коробочки, стоящие на тумбочке.

— Если… ну вы понимаете…

— Ну конечно же, эти тесты постоянно показывают неправильный результат! — Сказав это, Кандейс уверенно зашагала к столику, чтобы принести ей комплект.

— Ну же, Кейт. Позволь нам отвести тебя наверх.

Летизия сходила в кухню за стаканом, Кандейс вручила Кейт тесты, Анжелика помогла ей подняться по ступенькам и втолкнула в смежную с комнатой ванную.

— Что ж, мы сделали все, что смогли! — произнесла Кандейс, плюхнувшись на огромную кровать, напоминающую по форме сани. Она провела рукой по пушистому покрывалу коричневого цвета. — Какая милая вещица.

— Как вы думаете, кто это может быть? — шепотом спросила Анжелика.

— Должно быть, Ральф Лорен, — ответила Кандейс.

— Да я говорю не о покрывале, а о ее любовнике.

— А… Ну…

— Робби? — предположила Летизия.

— А кто такой Робби?

— Ее тренер!

— О нет! Это было бы слишком банально. Кейт сказала бы нам, если бы это было так. — Кандейс небрежно махнула рукой. — Этим человеком наверняка окажется кто-то, кого мы все прекрасно знаем. Это член нашего круга.

— Мне никак не удается пописать, я слишком волнуюсь, — жалобно запричитала Кейт в ванной комнате.

— Открой кран, — посоветовала ей Летизия.

— Я убью ее, если все это окажется ложной тревогой, — сказала Кандейс.

Анжелика взглянула на часы.

— Тебе не придется этого делать, если сюда пожалует Оливье. Уже половина девятого!

— А теперь получается?

Наступила долгая пауза, за которой наконец последовал отчаянный вопль:

— Я не могу остановиться! Помогите, стакан слишком мал!

Все ждали, не произнося ни слова. Кейт осторожно высунула голову из-за двери.

— Вы еще здесь?

— Ну конечно же, мы тут. Разве у нас могут быть дела важнее? — сказала Кандейс.

— Ну что? — взволнованно спросила Летизия.

— Я еще не прошла тест. Мне очень страшно. — Кейт вышла из ванной, держа стакан в руке.

— Неужели это так трудно? — вскрикнула Кандейс, пряча взгляд.

— Вы все должны принять в этом участие, — настоятельно произнесла Кейт, протягивая им коробочку с тестами.

— Это безумие! — Однако Кандейс взяла ее и открыла.

Летизия швырнула пустую коробочку на кровать.

— Я уверена, что результат будет отрицательным. А как мы собственно это поймем?

— Да вы что, только вчера на свет родились? Полоска должна окраситься в голубой цвет, — сказала Кандейс. — И вам придется посмотреть на мой результат вместо меня.

— Я словно вернулась на несколько лет назад! — воскликнула Анжелика, с тоской рассматривая незамысловатое приспособление. — Мне следовало бы завести еще одного ребенка.

— Можешь взять моего, — простонала Кейт.

— Не говори так, дорогая. Возможно, ты вообще не беременна. — Летизия была большой оптимисткой.

— Давайте посмотрим, — предложила Анжелика. — Все вместе.

— О Боже, а можно мне закрыть глаза? — спросила Кандейс.

— Ты суетишься еще больше, чем я, — сказала Кейт.

— Это невозможно! — ответила Кандейс.

Все четверо окунули полоски в урину Кейт.

— Кажется, меня сейчас стошнит, — простонала Кейт.

— Тебя стошнит? А что говорить о нас, это ведь по крайней мере твоя моча! — поморщившись, сказала Кандейс.

Анжелика вытянула полоску и стала наблюдать, как она меняет цвет. Ей вдруг стало жаль свою подругу.

— А вот и твой ребенок, Кейт, — тихо произнесла она.

Каждый уставился на свою полоску. Затем все внимательно посмотрели на Кейт.

— Может, есть другие результаты? — с надеждой в голосе спросила Летизия.

Однако все отрицательно покачали головой.

Кейт опустилась на постель.

— Вот черт, что же мне теперь делать?

— А что ты сама собираешься предпринять? — спросила Летизия, садясь рядом с ней и снова обнимая ее за плечи.

— Вы даже представить себе не можете, сколько мне пришлось приложить усилий, чтобы не иметь лишнего жира на животе! — воскликнула Кейт и разрыдалась. — Теперь, разумеется, я не смогу позволить себе даже чертову сигарету или стакан вина. Наверное, мне лучше уйти в монастырь!

— А вот с этим ты немного опоздала! — сказала Кандейс.

Кейт положила руку на живот.

— Если бы я была уверена, что ребенок от Пита, все было бы не так уж и плохо, правда? Но что, если отцом является другой мужчина? То есть я хочу сказать, что если мой муж вдруг узнает… Мужчины всегда догадываются об этом. Ведь дети так похожи на своих отцов, не правда ли?

— Не всегда, — проговорила Летизия.

— Да нет же, всегда. Именно поэтому папаши их не едят, — резко произнесла Кандейс.

— Тебе не обязательно принимать решение сию же минуту, Кейт, — сказала Анжелика, понимая, что теперь-то она действительно безнадежно опоздала на званый ужин. — Подумай над этим несколько дней.

Кейт окинула взглядом наряд Анжелики.

— К этому платью нужен пояс, — проговорила она, засопев.

— Когда я надела его, Оливье сказал, что так я только подчеркиваю самую широкую часть своей фигуры.

На какое-то мгновение Кейт вышла из себя.

— Что-что он сказал?

— Надеюсь, ты оторвала ему за это яйца! — произнесла Кандейс.

— Нет, я сняла пояс.

— Ты тряпка! — Кандейс ласково засмеялась. — Ну что нам с тобой делать?

— Думаю, мне надо обзавестись новой фигурой.

Летизия вздохнула.

— Нет уж, дорогая, тебе просто нужен новый муж.

Кейт удалось подойти к комоду и достать оттуда пояс.

— И даже не спорь со мной. Когда я пьяна, то очень опасна. — Ловким движением она надела пояс на талию Анжелики. — Чтобы там ни говорил Оливье, никакая это не самая широкая часть твоей фигуры. Ты просто сказочно выглядишь!

— И это действительно так, — согласилась Летизия. — Оливье должно быть стыдно.

— Самая широкая часть, вот осел! Да это его эгоизм стал настолько огромным, что Оливье вряд ли сможет пройти с ним в дверь! Скажи ему об этом, посмотрим, понравится ему это или нет. — Кандейс улыбнулась подруге. — Иди и избей его до смерти!

— Ну а теперь, когда мы разобрались с Анжеликой, давайте поговорим обо мне, — предложила Кейт.

Кандейс с чувством обняла ее.

— Анжелика права. Воздержись пока от каких-либо действий. Позвони мне утром. Летизия уложит тебя в постель.

— Вы уже уходите? — тихонько спросила Кейт.

— Я остаюсь, — сказала Летизия, покорно шагнув вперед.

Кандейс резко махнула рукой Анжелике.

— Ну же, дорогая, мы уже уходим.

Анжелика обняла Кейт.

— Я позвоню тебе утром, если, конечно, буду еще жива!

— Спасибо вам, что пришли. Я ценю вашу поддержку.

— Я знаю, — закричала Кандейс уже с лестницы, торопливо спускаясь по ступенькам. — За это на Небесах нас ждет большое вознаграждение!

Когда они ступили на тротуар, Анжелика вздохнула.

— Какая неприятность!

— На этот раз Кейт действительно влипла, — согласилась Кандейс. — Куда тебе нужно ехать?

— На Кадоган-сквер.

— Я тебя подвезу.

Махнув рукой, она подозвала своего водителя, и к ним подъехал блестящий черный «мерседес».

— Но ты же опаздываешь в театр.

— А я скажу, что незаметно прошла через черный ход, какая разница? Он уже и так в гневе. Да и вообще, знаешь что? На сегодня с меня достаточно театра.

— Ты думаешь, Кейт притворяется?

— Вся ее жизнь сплошное представление, но Господь любит ее. Да и мы тоже, ведь так?

Когда они садились в машину, парадная дверь дома Кейт широко распахнулась и оттуда, торопливо спускаясь по ступенькам, выбежала Летизия, размахивая сумочкой Анжелики.

— О мой Бог! — со вздохом произнесла Анжелика. — Опять!

— Не будь в твоей голове мозгов, ты бы забывала ее по всему городу, — сказала Кандейс.

— Ты говоришь совсем как Оливье.

— А вот и нет, милая. Оливье считает, что у тебя действительно нет мозгов!

Глава 2

Будда говорит, что ощущение боли и страдание возникают из-за желания или же сильной тяги к чему-либо, и поэтому, чтобы освободиться от боли, нужно разорвать опутывающие нас цепи желаний.

В поисках совершенного счастья

Приехав, Анжелика поняла, что ужин уже давно начался. Когда она вошла в комнату, все те, кого она так хорошо знала, принялись махать руками и упрекать ее за непростительное опоздание. Она не решалась поднять на Оливье глаза. Уже того, что она ощущала на себе его гневный взгляд с дальнего конца стола, было вполне достаточно. Сама хозяйка дома в облегающих кожаных брюках и блестящих черных ботинках отнеслась к ней более снисходительно. Вскочив со своего места и обойдя стол, она шагнула навстречу Анжелике, звеня браслетами на руках и ногах, и нежно ее обняла.

— Привет, куколка. Я получила сообщение от Кейт, однако, как ты сама понимаешь, не смогла оставить гостей. — Затем, понизив голос, спросила: — У нее все в порядке?

— Я введу тебя в курс дела позже. Это длинная история. Но она жива и невредима!

— Ну, это уже что-то. Ты выглядишь так, словно тебе не помешало бы пропустить стаканчик вина.

— Я уже так и сделала.

— Ну тогда выпей еще. Ты бледная, как привидение. А я постараюсь сделать так, чтобы Оливье как следует напился. И к началу десерта, уверена, он будет сама доброта и кротость.

— Спасибо, Скарлет. Ну а пока он похож на разозленного старикана, способного вселить настоящий ужас!

Оливье был занят разговором с восхитительной Катериной Тинтелло. Конечно же, ничто не могло так поднять ему настроение, как общение с прекрасной дамой.

— Ну а теперь прошу к столу. Обрати внимание, по правую руку от тебя сидит очаровательный Джек Мейер из Южной Африки, и у твоего мужа наверняка появится повод поволноваться, а по левую — мой муженек, к сожалению, не обладающий столь явным обаянием.

— О Скарлет, ты не права, Вильям просто очарователен!

— Мне кажется, так думаю только я, а вот о Джеке это может сказать каждый. Ну а теперь позволь мне тебя представить.

Скарлет слегка коснулась плеча Джека. Он сказал что-то Стэш Хельм, женщине, сидящей справа от него, а затем учтиво поднялся, возвышаясь над ними, словно медведь. Анжелика почувствовала, как ее душа встрепенулась, возрожденная к жизни видом этой огромной косматой головы и широкой заразительной улыбки, когда Джек одобрительно посмотрел на нее сверху вниз. Она улыбнулась в ответ, и напряженность тотчас растаяла от тепла его рукопожатия.

— Джек, познакомься с Анжеликой Ларивьер. Джек известен как большой любитель пофлиртовать, — сказала Скарлет, явно подтрунивая над ним. — И не говори потом, что я тебя не предупреждала.

— Кот из дома… — произнес он, не сводя взгляда с Анжелики. Она же была очарована озорным блеском его глаз за стеклами очков.

— Этого пса трудно заставить жить в будке, — с ухмылкой произнесла Скарлет.

— Что ж, некоторые собаки вообще не созданы для того, чтобы сидеть на привязи, — сказала Анжелика.

— Такое впечатление, что вам немало известно о четвероногих.

— Она знает много обо всем. Анжелика писательница, причем очень известная! А Джек любит читать. Поэтому-то я и решила посадить вас рядом.

Скарлет возвратилась на свое место, а Джек пододвинул Анжелике стул.

— От вас пахнет апельсинами, — произнес он.

— Вас это раздражает?

— Напротив — это восхитительно.

Она наслаждалась его акцентом. Он был едва заметным, однако, слушая эти нежные гласные звуки, она, казалось, ощущала тепло солнечных лучей и вдыхала аромат плодородного краснозема.

Сев за стол, Джек пристально посмотрел на нее.

— Мне кажется, я давно вас знаю, — чуть слышно проговорил он.

Анжелика отрицательно покачала головой и отвернулась, обезоруженная его жадным взглядом.

— Вам это лишь кажется…

— Мы разве не встречались раньше?

— Ну конечно же, нет.

— Забавно, но у меня все-таки такое ощущение, что я вас хорошо знаю. Наверное, из прошлой жизни.

Не успела Анжелика что-либо на это ответить, как сидящий слева от нее Вильям повернулся к ней. С большой неохотой она потянулась, чтобы его поцеловать, услышав, как Джек возобновил разговор со Стэш.

— Ты прекрасно выглядишь, — прокомментировал Вильям, скользнув взглядом по залившему ее щеки румянцу, вызванному разговором с Джеком. — Где ты провела лето?

Вильям отличался сдержанностью, столь характерной для англичан из высшего общества. Анжелика знала его и Скарлет вот уже много лет — они были частью лондонского света. Однако с какой бы любовью Анжелика ни относилась к Вильяму, сейчас ей хотелось одного — отвернуться и снова заговорить с Джеком.

До ее ушей доносился звук его голоса, его слова, которые он произносил на иностранный лад. Анжелика делала вид, что внимательно слушает Вильяма, и не могла разобрать, о чем рассказывает Джек. Она слышала его заразительный смех и тоже смеялась, реагируя на то, что сказал Вильям, но при этом лишь изображая веселье. Собеседник Анжелики изо всех сил старался казаться остроумным и необычайно разгорячился, вдохновленный ее бурной реакцией. Наконец с большой неохотой Вильям повернулся к Хестер Беридж, пышущей здоровьем розовощекой англичанке, которая занималась разведением лошадей в Суффолке, пока ее муж работал в галерее искусств Тейт. Какое-то время Анжелика была предоставлена сама себе, поскольку Джек продолжал разговаривать со Стэш. Откинувшись на спинку стула, она медленно потягивала вино, чувствуя, что ее душа ликует от предвкушения предстоящего общения.

— Ну а теперь я должен побеседовать с писательницей, — сказал Джек, глядя на Анжелику так, словно она была единственной женщиной в этой комнате, с которой он хотел бы сейчас поговорить.

Когда он улыбнулся, она заметила глубокие морщины вокруг рта и на висках, прорезавшие его обветренную кожу, и почувствовала нечто такое, чего она уже не испытывала очень и очень давно — словно сотня крошечных пчелиных крылышек защекотали ее тело.

— А какие книги вы пишете?

— Фэнтези для детей. Вам, наверное, эта тема незнакома, если, конечно, вы не интересуетесь магией и путешествиями во времени.

— Именно этим я и интересуюсь. Я обожаю Толкиена и прочитал всего «Гарри Поттера». Думаю, я просто большой ребенок.

— Таковыми являются большинство мужчин. Единственное, что изменяется по мере взросления сильного пола, так это стоимость их игрушек.

Джек засмеялся.

— Это всего лишь забава и ничего больше, — скромно добавила Анжелика.

— Детские книги писать намного труднее, чем фантастику для взрослых.

— Думаю, у меня слишком развито воображение, чтобы ограничивать свою жизнь реальностью.

— А какого писателя вы считаете образцом для подражания?

— Я бы не спешила утверждать, что ставлю себя на один пьедестал с мастерами пера. Однако мне бы очень хотелось достичь таких же высот, каких достиг Филипп Пулман, в той же мере, как любой художник мечтает дотянуться до Микеланджело!

— Это хорошо, что вы требовательны к себе. И если вы будете усердно работать над достижением своей цели, то можно не сомневаться в том, что вы справитесь с задачей. Филипп Пулман — настоящий гений. Должно быть, вы действительно обладаете богатым воображением.

— Вы даже не представляете себе, насколько оно богато, — засмеявшись, сказала Анжелика. — Временами я просто теряюсь.

— Я тоже был бы не прочь потеряться там. Ведь жить в реальности, как правило, слишком скучно.

— О, я не думаю, что это место подходит для такого человека, как вы.

— А почему бы и нет?

— Очень уж оно замысловатое. Чтобы добраться до него, вам пришлось бы обойти невероятное количество подводных камней.

— Вообще-то я хороший пловец. — Джек улыбнулся, с явным одобрением пробежав глазами по ее лицу. — А какой у вас псевдоним?

— Анжелика Гарнер. Это моя девичья фамилия.

— Я поищу в продаже ваши книги. Мне как раз нужно что-нибудь, чтобы почитать в дороге.

Она покраснела от удовольствия.

— А что вы читаете?

— Пока сижу на своем крыльце?

— Да, пока сидите на крыльце.

— Да много чего. У меня книги практически в каждой комнате. Мне нравятся тайны, приключения, любовь.

Она недоуменно вскинула брови.

— Любовь?

— Представьте себе, во мне очень сильно женское начало. — Лицо Джека стало сентиментальным.

— Это-то меня и удивляет.

— Почему? Книга, в которой нет любовного сюжета, подобна пустыне. — Его взгляд стал более глубоким. — Что может быть важнее, чем это прекрасное чувство? Ведь только ради него и стоит жить. Именно поэтому мы все находимся здесь, и когда мы покидаем этот бренный мир, любовь — единственное, что мы забираем с собой.

— Что ж, я, конечно, согласна с вами. — Анжелика была потрясена.

— Из меня никудышный писатель, — робко признался он, вертя в пальцах ложку. — Я ничего так и не издал. Даже не пытался.

— А что вы написали?

— Ничего заслуживающего внимания.

— Верится с большим трудом.

— К сожалению, я — тот самый Джек, который берется за много дел, однако нигде не добивается успеха.

— И какими же еще делами вы занимаетесь, помимо писательской деятельности?

— В юности какое-то время я очень хотел стать поп-звездой. — Он явно ожидал увидеть ее изумление. — У меня были длинные косматые волосы и кожаные брюки, и я, бренча на гитаре, курил марихуану. А теперь вот занимаюсь виноделием.

— Понятно… В то время вы еще не были поэтом.

Он удивленно посмотрел на нее.

— «Книга, в которой нет любовного сюжета, подобна пустыне».

Засмеявшись, Джек отрицательно покачал головой.

— Я просто безнадежный старый романтик.

— У вас есть виноградник в Южной Африке?

— А вы хорошо знаете эту страну?

— Вообще-то я никогда там не была.

Казалось, он очень удивился.

— В таком случае вы должны обязательно приехать туда. Я владею великолепным виноградником под названием Розенбош в местечке Франшхоек. Вам там наверняка понравится. Возможно даже, это место вдохновит вас на написание очередного фантастического романа.

— Для новой книги мне необходимо вдохновение. Последнее время я не удовлетворена тем, что делаю. Честно говоря, я подумываю заняться чем-нибудь другим.

— И чем же?

Анжелика помедлила с ответом.

— Я не уверена, что готова это обсуждать, — смутившись, ответила она.

— Это любовная история?

— Нет.

— Таинственное убийство?

— Нет.

— Эротика?

Она засмеялась гортанным голосом.

— Нет, конечно.

— Послушайте, я от вас не отстану. Я Скорпион, и уж если решил что-либо сделать, меня ничто не сможет остановить.

— Я не уверена, смогу ли осилить такую тематику. Оливье считает, что это слишком рискованно.

— Да уж. Такая поддержка не очень-то окрыляет.

— Однако это честно. Оливье очень прямолинеен. — Она взглянула на ремень и втянула живот.

— Тем не менее он наверняка гордится тем, что вы писательница.

— Ну конечно, — ответила Анжелика, но сама же почувствовала фальшь в своем голосе.

Оливье не считал, что написание книг для детей было сложной задачей, и все-таки она надеялась, что когда-нибудь сможет доказать ему, что он ошибается насчет ее новой идеи.

— Это вон тот симпатичный француз? — Джек кивнул в сторону Оливье.

— Он самый.

— И такой пес смирно сидит в будке?

— Ну вообще-то, да. Хотя он очень много лает.

— Собакам нужно лаять, благодаря этому они чувствуют себя сильнее.

— Посадите их на длинную цепь, и они, как правило, не убегают дальше края крыльца. А у Оливье огромное крыльцо.

— Ему крупно повезло.

— Я знаю. Это самое большое крыльцо в Лондоне.

Джек нахмурился.

— Да нет же, ему повезло потому, что он женат на самой прекрасной женщине в Лондоне.

Анжелика засмеялась и опустила глаза.

— Скарлет была права. Вы неисправимый любитель пофлиртовать.

— Вовсе нет, я больше лаю, чем кусаюсь. Однако вы действительно красавица. Я люблю чувственных женщин. Страстных женщин с благородной душой.

— Как, например, ваша жена, — насмешливо вставила Анжелика.

— Точно, как моя жена.

В его глазах снова загорелся озорной огонек, и Анжелика засмеялась.

— Итак, какова же тема нового романа?

— Я не могу с вами это обсуждать.

— И здесь вы ошибаетесь. Я идеально подхожу на роль человека, с которым следует это обсудить, поскольку вы меня не знаете. Я не буду вас осуждать, поскольку мы почти незнакомы. Фактически я являюсь здесь единственным человеком, с которым вы можете поговорить об этом.

— А вы, однако, очень настойчивый.

— Особенно когда знаю чего хочу.

— Ну хорошо. — Вино сделало свое дело, и Анжелика осмелела. — Я не уверена, что у меня есть желание продолжать писать книги для детей, которые являются просто хорошими приключенческими историями. Я хочу глубже исследовать жизнь. Тот ее пласт, который мною пока еще не изведан, но который важен не только для меня, но, думаю, и для моего читателя. Очень хотелось быраскрыть тайну эфемерного счастья, которое все мы ищем. — Не позволяя перебить себя, она подняла руку и продолжала говорить очень быстро, сожалея о том, что вообще начала этот разговор. — Прежде чем вы посмеетесь надо мной, хочу добавить, что я читала все эти практические советы и литературу по эзотерике. Я знаю все клише. Мы все их знаем. Секрет в том, чтобы суметь найти им применение. Мы не можем стать отшельниками и начать медитировать, поселившись в пещерах. Должен же быть способ найти небесный покой, оставаясь в материальном мире. Я просто чувствую, что можно жить полной жизнью, а не просто плыть по течению. Вот я и сказала то, что хотела сказать. А теперь можете смеяться.

Джек подождал, пока она закончит, а затем кивнул с серьезным видом.

— Я не смеюсь. И уверен, что это самая удачная мысль, которая когда-либо приходила вам в голову.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно. Каждый хочет быть счастливым.

— Однако очень многие люди при этом глубоко несчастны.

— Весь секрет в том, что то, что вы ищете, называется любовью.

— Ну, это-то я знаю очень хорошо.

— Тогда вам незачем писать книгу.

— Все не так просто, как кажется. Чистая, безусловная любовь почти невозможна.

— А вот и нет. Вы испытываете ее к вашим детям, не правда ли?

— А так ли это на самом деле? Конечно же, ради них я пошла бы и на убийство, и на смерть. Однако я все же не уверена, что моя любовь к ним совершенно лишена корысти. Я нуждаюсь в них. А это чистейшей воды эгоизм, не правда ли? Я хочу сказать, что для блага моих детей, наверное, было бы лучше отправить их в школу-интернат, однако мне невыносимо думать о том, что мы будем в разлуке, поэтому они посещают обычное лондонское учебное заведение. А это именно корыстная любовь, ведь так? Истинное счастье возникает лишь тогда, когда любишь безусловной любовью, и речь идет не только о наших собственных детях, а и о каждом человеке.

— Что ж, я вижу в этом большую проблему. Ведь большинство людей просто не способны на такое.

— Большую проблему? Иисус любил, не требуя ничего взамен. Все великие мудрецы проповедовали бескорыстную, совершенную, безграничную любовь. Ту любовь, которая все может стерпеть и простить. К сожалению, подобное нам недоступно, поскольку мы являемся не такими мудрыми созданиями. И уж, конечно, мою любовь к Оливье никак нельзя назвать безусловной.

Засмеявшись, Джек взглянул через стол на ее супруга, который о чем-то оживленно разговаривал со Скарлет.

— И каковы же эти условия?

— Их слишком много для того, чтобы пытаться перечислить. У нас ведь в распоряжении не целая ночь.

— Какая жалость. — Снова посмотрев на нее, Джек тихонько произнес: — Ваша любовь к мужу зависит от того, что он заставляет вас чувствовать. То есть вы не перестанете любить его при одном условии: если будете чувствовать себя с ним полной жизни и он будет ценить вас по достоинству.

Анжелика изумилась его мудрости. Оливье никогда бы даже не поднял эту тему.

— Но если он сделает так, что вы перестанете чувствовать себя рядом с ним полноценной женщиной, вы разлюбите его. Возможно, вы и не уйдете от него, однако самая сущность вашей любви изменится. А вот если бы ваша любовь к нему была истинно бескорыстной, то вы бы любили его безо всяких условий, даже если бы он совершенно вас разлюбил.

— Вы правы. Да, во власти Оливье очень легко окрылить меня, но так же легко и сбросить с пьедестала. Его любовь ко мне способна как причинить боль, так и вознести на Небеса.

— Истинно чистая любовь ничего не требует взамен, даже если рука любимого человека безжалостно бьет вас.

— Я бы не смогла так любить.

Джек подался к ней с заговорщическим видом.

— Я думаю, это великая мысль.

— Как мило с вашей стороны, что вы сказали об этом.

— Вас следует называть Сейдж, а не Анжелика.

Очень удивившись, она засмеялась.

— Большинство людей не знают, что слово «Анжелика» означает растение.

— Я ведь сельский житель. Мне знакомы растения, цветы, кустарники и деревья, произрастающие там, где я живу. А также птицы. Я без ума от природы. Не могу находиться в городе слишком долго, бетонные сооружения вызывают у меня депрессию.

— И я тоже люблю природу. Просто мы редко куда-нибудь выезжаем, все не хватает времени.

— Думаю, прогулки в парке — это не совсем то, что вам нужно…

— Вы правы. Я выросла в графстве Норфолк. Мои родители по-прежнему живут там. Это красивое местечко, расположенное в дельте реки. Каких там только не встретишь птиц на берегу.

— А, Норфолк — это настоящая мекка в Британии для любителей понаблюдать за жизнью пернатых созданий.

— Откуда вам это известно?

— Просто я люблю птиц и бывал в Норфолке. Я вспоминаю тысячи гусей, болотных луней, длиннохвостых синиц, шилоклювок, крачек и даже выпь.

— Да вы шутите!

Он улыбнулся, явно довольный тем, что удалось произвести на нее впечатление.

— Согласитесь, ну разве у них не удивительные названия!

— И вы легко узнаете каждую из них?

— Ну конечно. Как я уже сказал, я люблю птиц.

— Я вам верю.

— Приезжайте в Южную Африку. Там водятся экзотические виды пернатых, такие как малахитовый зимородок с опереньем серовато-синего оттенка и нахальный удод, который все кричит «уп-уп-уп».

— Ух ты, да вы просто кладезь информации. Откуда у вас такие глубокие познания о жизни и природе?

— Если вы любите природу, то автоматически задаете себе соответствующие вопросы. Вы постоянно сталкиваетесь с увяданием и возрождением деревьев и цветов. А когда вы осознаете безграничность этого мира, то невольно задумываетесь о тленности нашего бытия и ощущаете себя маленькой песчинкой во вселенной.

— Вот я и собираюсь прозреть.

— Я рад, что вдохновил вас на это.

Анжелика с задумчивым видом пила вино.

— Вы действительно вдохновили меня, Джек, и не только в том, что касается пернатых созданий. Я попробую наполнить свои книги более глубоким содержанием. Я собираюсь заняться поиском совершенного счастья.

— Да, вы правы. И я говорю так не только потому, что нахожу вас привлекательной. Большинство людей, проходя свой путь так, словно они слепцы, механически, как вы говорите, даже не задумываются над тем, в чем заключается истинный смысл нашей жизни. Поверьте мне, я задаюсь этим вопросом каждый день. — Его лицо омрачилось, словно ему в голову пришла грустная мысль. — Мы все когда-то умрем. Но прежде чем покинуть этот бренный мир, я бы очень хотел понять, что же я здесь делаю. Я непременно хотел бы, чтобы прожитые мною годы были счастливыми. — Он осушил бокал, который тотчас наполнил склонившийся над ним официант.

— Давайте поговорим теперь о чем-нибудь веселом. Расскажите мне о своих детях.

И Джек рассказал ей о Люси, Элизабет и Софии, трех драгоценных камнях, украшающих его корону.

— Держу пари, что они крепко держат вас в своих маленьких ладошках.

— Они теперь юные леди. Даже Люси, которой всего пятнадцать, делает вид, что ей уже двадцать один. Нелегко приходится такому отцу, как я. Я бы очень хотел завернуть моих девочек в розовую «сахарную вату» и оберегать их целомудрие. Сам-то я неисправимый старый проказник, поэтому подозреваю всех парней, которые встречаются на жизненном пути моих дочерей, в самых дурных намерениях.

— Вы судите по себе.

— Именно так. Мой дробовик, спрятанный под подушкой, всегда наготове, и горе тому, кто посмеет пальцем прикоснуться хоть к одной из моих дочерей.

— Но ведь вы же прекрасно понимаете, что рано или поздно это произойдет.

— Это уже произошло. Элизабет всего восемнадцать, а у нее уже бой-френд в Стелленбошском университете. Софии шестнадцать, и кто знает, что она успела натворить. Люси же — просто красавица, и по ее глазам видно, что она знает себе цену. Готов поклясться жизнью, она наверняка уже хорошо усвоила, что такое добро и зло, и тут я бессилен что-либо сделать.

— Дети появляются на свет благодаря нашему участию, но они не принадлежат нам.

— Мне это очень сложно постичь.

— И не только вам. Мои-то детишки еще маленькие, но Оливье придется нелегко, особенно с нашей дочуркой.

— Всегда помнишь, какими они были в детстве. Несмотря на макияж и вечерние платья, они остаются детьми. Они даже не догадываются, насколько наивны. Им кажется, что они все знают. Я бы хотел стоять у штурвала корабля их жизни и направлять его, обходя мины.

Анжелика вдруг ощутила прилив нежности. Она тоже хотела вести по жизни Изабель и Джоэ.

— Когда узнаете секрет счастья, поделитесь со мной.

— Можете не сомневаться, Джек, вы будете первым человеком, которому я об этом скажу.

После ужина Оливье остался за столом в компании Катерины и еще нескольких гостей, в то время как остальные перебрались в гостиную, где весело потрескивал камин. Анжелика старалась вести себя как можно естественней, однако все ее тело дрожало от неведомого ей наслаждения, словно она ощутила привкус давно забытого плода. Улыбка Джека была заразительной. Его волосы, напоминающие цветом мокрую солому, ниспадали со лба, пока он не откинул их назад, заставив лечь косматыми прядями, похожими на гриву льва. Она любовалась этим скуластым лицом, так щедро одаренным красотой — темными бровями, сходившимися на переносице, когда Джек хмурился, миндалевидным разрезом глаз, которые, казалось, во всем находили источник веселья. Безусловно, он резко выделялся из толпы, — его шутки были гораздо острее, чем у кого-либо из присутствующих, харизма ярче, и каждая его реплика сопровождалась всеобщим смехом.

— Джек, а почему бы тебе что-нибудь не сыграть? — спросила Скарлет, зажигая очередную сигарету. Скарлет обучалась когда-то классической музыке и никогда не упускала случая продемонстрировать свой талант. — Если ты не согласишься, мне придется сделать это самой.

Джеку не нужно было повторять дважды.

— Принесите мне бокал красного вина, и я сыграю для вас все, что угодно.

Войдя в библиотеку, он сел на стул, стоявший возле пианино. Джек начал с джаза, ловко перебирая пальцами клавиши. Его могучее тело задвигалось в такт музыки с таким изяществом и уверенностью, что казалось, будто пианино было его продолжением. Затем он играл, исполняя просьбы собравшихся, и все вместе они пели композиции «Битлз», «АББА» и Билли Джоэла. Анжелика тоже присоединилась к общему хору, заливаясь румянцем каждый раз, когда они с Джеком встречались взглядом, и надеясь, что ему не слышно ее жалких потуг. Слышал он или нет, но казалось, что его улыбка предназначалась только ей.

Когда Оливье в сопровождении Катерины вальяжной походкой вошел в комнату и объявил, что пора собираться домой, Анжелика очень огорчилась. Было бессмысленно пытаться убедить его остаться еще на какое-то время. Если уж Оливье принял решение, его ничто не могло остановить. Он многозначительно посмотрел на часы и, демонстрируя нетерпение, резко вскинул голову.

Анжелика со всеми попрощалась. Когда она приблизилась к Джеку, он взял ее за руку и поцеловал в обе щеки.

— Приезжайте в Южную Африку. Возможно, там, когда вы будете совершать верховые прогулки по саванне, вам откроется тайна, которую вы так хотите разгадать.

— А вы не привыкли сдаваться, верно?

— Жизнь коротка.

В его взгляде читалась мольба.

Усмехнувшись, Анжелика убрала руку.

— Как здорово, что мы с вами познакомились, и мне безумно понравилось, как вы играли. Возможно, вы и не во всем гений, но вас по праву можно назвать виртуозом. У вас талант.

Она могла с полной уверенностью сказать, что Джек тоже огорчился, узнав о ее уходе, и ей это польстило. Анжелика не получала таких знаков внимания уже много лет. И она с нетерпением ожидала момента, когда сможет рассказать обо всем Кандейс.

Оливье пребывал в отличном расположении духа. Он ни словом не обмолвился о ее опоздании, явно не желая расспрашивать о Кейт, а Анжелика не стала первой затрагивать эту тему.

— Какой чудесный вечер, — сказал Оливье, открывая дверцу автомобиля и садясь внутрь. — Скарлет всегда устраивает великолепные вечеринки.

— Ей прекрасно удается знакомить гостей. Она любит наблюдать за тем, как они общаются. У Скарлет всегда можно встретить новых людей, и это здорово.

— А как тебе этот человек из Южной Африки? — поинтересовался Оливье. — Если бы спросили мое мнение, то я бы ответил, что он чересчур самодоволен.

— На самом деле он просто очарователен.

— Держу пари, он из тех, кто способен привлечь к себе внимание, но в голове у него пусто. Полагаю, девушкам нравится эта грубая жеребячья внешность а-ля Клинт Иствуд.

— Он изумительно играл на пианино. Тебе тоже следовало присоединиться к нам.

— Вот уж не думал, что тебе нравится петь.

— Да, нравится. Просто у меня ужасные вокальные данные. А как насчет Катерины?

Он усмехнулся.

— Катерина — просто капризная обезьянка.

Анжелика с облегчением вздохнула, обрадовавшись, что разговор переключился на другую тему. Она не хотела обсуждать Джека со своим мужем.

— Вы прекрасно смотрелись вместе.

— Она ужасная кокетка. Ее мужу следует держать ухо востро.

— Во флирте нет ничего плохого.

— Когда это касается мужчин.

— В каком смысле? — начиная злиться, спросила Анжелика.

— Боюсь, что все дело в двойных стандартах. Когда женщина заигрывает в присутствии своего мужа с другим мужчиной, это считается оскорбительным.

— Ага, а если мужчина флиртует в присутствии своей супруги, это не оскорбительно?

— Это совсем другое дело.

— Да неужели?

— Мужчины есть мужчины. Для них флирт в порядке вещей. Да, я заигрывал с Катериной, однако она прекрасно знает, что я предан тебе. Но как только ты начнешь флиртовать с другим мужчиной, он сделает вывод, что ты несчастлива в браке и ищешь романа на стороне.

— Как же ты ошибаешься!

— Ты имела что-то против, когда я заигрывал с Катериной?

— Вовсе нет, но лишь потому, что я не обладаю собственническими инстинктами. Я доверяю тебе.

— И правильно делаешь.

— Ты хочешь сказать, что не доверял бы мне?

— Именно так. — Оливье положил руку ей на колено. — Если бы ты кокетничала с другим мужчиной так же, как я это делал с Катериной, я бы чувствовал себя виноградом, раздавленным твоей ногой.

— Ты такой смешной.

— Нет, просто я ханжа. И в отличие от тебя я ужасный собственник, а мое сердце легко ранить.

Она засмеялась.

— Разумеется, этот тип из Южной Африки флиртовал с тобой. И я бы очень удивился, если бы он не сделал этого. Ты интересная женщина, Анжелика. Но скажи, ты предположила, что он несчастлив со своей женой?

— Конечно же, нет.

— Но если бы ты флиртовала с ним, то он бы решил, что ты несчастлива со мной.

— Я не флиртовала с ним, — быстро произнесла Анжелика.

— Я бы никогда не обвинил тебя в этом, мой ангел. Но не думай, что я не наблюдал за тобой.

Анжелика хотела было сказать ему, что это вряд ли соответствовало действительности, поскольку его вниманием целиком завладела Катерина, однако, прикусив язык, воздержалась от каких-либо комментариев. На самом деле Катерина оказала ей огромную услугу.

Глава 3

Думая позитивно, мы притягиваем в свою жизнь положительные моменты.

В поисках совершенного счастья

На следующее утро Анжелику разбудили дети, которые, толкаясь, забрались к ней в постель. Оливье встал еще раньше, чтобы успеть на работу, и, включив свет, разбудил и ее, однако, как только он ушел, она тотчас снова забылась сном. Анжелике приснилось, что она очутилась в могучих объятиях Джека. Она испытала жгучее наслаждение, ощущая, что принадлежит ему, и чувствуя себя кораблем, вошедшим в гавань после долгого плаванья. Голоса детей доносились откуда-то издалека, словно крики чаек из поднебесья, а она жаждала подольше остаться в этих сильных надежных руках. Однако вскоре детские крики перешли в пронзительные вопли, заставив Анжелику вернуться к реальности, в которой Джоэ и Изабель сражались за пульт от телевизора.

Все еще находясь в полусонном состоянии, она решительно переключила канал на мультфильм «Том и Джерри», а затем легла на спину, чтобы еще немного насладиться финальными кадрами своего сновидения. Она испытывала совершенно новое ощущение, представляя себя с другим мужчиной. С тех пор как она встретила Оливье в Париже, она жила только им. Конечно же, он бывал требовательным, словно нетерпеливый ребенок, который ожидает, что любой его каприз будет исполнен, и дуется, чувствуя, что его недооценили, однако, несмотря ни на что, она всегда была им ослеплена. Ему удавалось заставить ее душу воспарить и, как это часто бывает с переменчивыми людьми, унизить ее. Ее влечение к мужу никогда не ослабевало, Анжелика всегда получала наслаждение от его прикосновений, но, к сожалению, в последнее время это случалось довольно редко.

Благодаря Джеку она вновь почувствовала себя привлекательной. Ничто не могло сравниться с первой искрой желания. Анжелика давно забыла, каким магнетизмом может обладать другой мужчина, а также власть невидимой силы, которая заставляла ее не сводить с него глаз, где бы он ни находился, и чувство одиночества, когда он вдруг исчезал из вида. А еще появление пчелиных крылышек где-то внутри естества, из-за которых можно было лишиться аппетита и сна… Прошло десять лет с тех пор, как она трепетала в объятиях Оливье. Встреча с Джеком была подобна дающему силы ветру, дующему в ее паруса и вздымающему их, напоминая, что она все еще привлекательна.

Завтракая с детьми, Анжелика тихонько напевала мотив одной из композиций «АББА», то и дело весело отстукивая мелодию ногой.

Поев, малыши вприпрыжку побежали порезвиться в саду, оставив ее наедине со своими мыслями. Анжелика сидела за столом в залитой ярким солнечным светом кухне, положив перед собой газету и держа в руках чашку с чаем. Было не важно, увидит она Джека снова или нет. Своим появлением он заставил что-то взорваться внутри нее, и теперь все вокруг заиграло красками.

В девять часов она сорвалась с места, услышав, как зазвонил телефон. На проводе была Кандейс.

— Привет, Анжелика, ты еще жива?

— О Боже, да я полна жизни.

— Так значит, вы с Оливье поссорились, а затем помирились самым примитивным образом, какой только известен человечеству.

— Нет, — произнесла она, мечтательно вздохнув. — Просто вчера вечером я влюбилась.

— Почему-то мне кажется, что не в Оливье.

— И ты абсолютно права. У меня был просто невинный флирт, но, Боже мой, как же фантастически я чувствую себя сегодня утром.

— И кто он?

— Один знакомый Скарлет и Вильяма из Южной Африки.

— Звучит интригующе.

— Просто я несколько лет ни в кого не влюблялась и даже успела позабыть, насколько это прекрасно.

— А Оливье что-нибудь заподозрил?

— Нет, он был слишком поглощен флиртом с Катериной Тинтелло.

— А, эта старая рептилия. Уж она-то своего не упустит!

— Что ж, она его радушно встретила, завладев его вниманием, ну а я тем временем получила Джека в полное распоряжение. Боже, какой же он обаятельный! Кстати, Скарлет предупреждала меня, и она оказалась абсолютно права, — от него можно ожидать неприятностей, но…

— Но?

— Нет ничего плохого в безобидном флирте.

— После эпизода с поясом я бы сказала, что Оливье получил по заслугам!

— Просто он сказал не подумав. Что поделать, француз… до мозга костей.

— Как бы там ни было, я очень рада, милая, что ты наконец-то поняла, что все еще чего-то стоишь. Этот невинный случай никак не навредит Оливье. Он относится к тебе так, как считает нужным. Конечно же, я не призываю тебя пойти на радикальные меры, но, позволив себе время от времени немного пофлиртовать, ты лишний раз напомнишь ему, что, если он не будет играть по правилам, ты легко найдешь того, кто с радостью согласится это делать.

— От Кейт есть какие-нибудь новости?

— Да, она позвонила сегодня буквально на рассвете, да хранит ее Господь. Я в это время спала как убитая!

Кандейс громко хмыкнула.

— Пит возвращается сегодня вечером, поэтому ей нужно срочно взять себя в руки. Я предлагаю всем нам завтра, после того, как мы отправим детей в школу, встретиться в обеденное время в ресторане «Чиприани», чтобы поддержать друг друга. Я знаю, что большинство мам с нетерпением ждут окончания летних каникул, но я чувствую себя так, будто лишилась чего-то очень важного. Скорее я этого даже страшусь.

— Возможно, она прислушается хоть к чьему-то совету.

— Да как бы не так! Кейт делает вид, что внимательно слушает тебя, словно речь идет о спасении ее жизни, но стоит тебе выйти за порог, как она тотчас напрочь забудет золотые слова, которые ты вдалбливала ей в голову, и тут же бросится повторять прежние ошибки. Я, пожалуй, достигла большего успеха, дрессируя своего пса.

— И что же она собирается делать?

— Я лишь знаю, что ей следует сделать.

— И что же?

— Избавиться от ребенка.

— Кейт ни за что не пойдет на это.

— Господь ее простит.

— Но она не простит себя.

— Однако это все же лучше, чем второй вариант. Если Пит вдруг выяснит, что ребенок не его, он просто-напросто ее бросит. А это уже серьезно. И меня совсем не прельщает перспектива морально поддерживать ее во всех перипетиях бракоразводного процесса. Кроме того, не думаю, что Кейт сможет это выдержать. У нее ведь очень ранимая душа.

— А что, если ребенок действительно будет похож не на ее мужа, а на какого-нибудь другого?

— Все зависит от того, кем является этот другой.

— У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Нет, но я работаю над этим. Кому Кейт частенько плачется в жилетку?

— По крайней мере, не моему супругу. Оливье считает ее просто невыносимой.

— Но это может быть муж любой другой женщины.

— Пожалуй, мне нужно ей позвонить.

— Тогда приходи ко мне вместе с детьми сегодня на ленч.

Анжелика пошла наверх переодеться. Она включила музыкальный центр, и в комнате тотчас раздался хриплый голос Эмми Уайнхаус. Свет, игриво отражаясь от мраморных стен и зеркал, наполнил ванную комнату. Денек выдался на удивление солнечный, что случалось очень редко этим, пожалуй, самым пасмурным летом. Анжелика понимала, что необходимо приступать к написанию новой книги, но почему-то ничего не хотелось делать, и она чувствовала себя свободной от забот.

Возможно, у нее больше не было потребности писать романы. В конце концов, пять книг были вполне приличного качества и имели успех. Она, конечно, не достигла вершин литературного Олимпа, но ее произведения продавались во всем мире, и ей даже удалось завоевать симпатии американского читателя, выпустив роман, действие которого происходило в Аризоне.

Последняя книга Анжелики под названием «Шелковый змей» должна была увидеть свет в марте, и пресс-агент всячески пыталась уговорить ее поехать в Австралию и там поспособствовать рекламе. В этой стране Анжелика, несомненно, была внушительной фигурой.

Возможно, ей следовало прекратить движение вперед и начать бесцельно встречаться за ленчем со своими подругами, размышляя о смысле жизни. Тем более что Оливье было не по душе ее занятие. Он не скрывал того факта, что она в первую очередь является женой и матерью, а ее писательская деятельность — это просто увлечение. Но чем бы она занималась, если бы не писала? Кандейс принимала активное участие в благотворительной деятельности, Летизия была редактором журнала «Вог», Скарлет управляла собственной PR-компанией, а Кейт работала фотомоделью, в основном снимаясь для каталогов. Сочинение романов — единственное, что неплохо получалось у Анжелики.

Она отмахнулась от своих сомнений. Сегодня она была свободна от забот. Воспоминание о Джеке не потускнело. Взглянув на себя в зеркало, она увидела привлекательную, чувственную женщину — не важно, со «Спэнксом» или без него!

Выскользнув из ночной рубашки, Анжелика открыла ящик с нижним бельем, где лежали новые аккуратно сложенные кружевные трусики и лифчики от Кельвина Кляйна. Дрожа от удовольствия, сопровождаемого чувством вины, она взяла набор цвета слоновой кости.

Вообще-то Анжелика уже не обладала стройной фигурой, которой она могла похвастаться в юности, однако была невероятно женственной. Чувствуя эмоциональный подъем, она решила записаться в группу пилатеса, которую посещала Кандейс. Пришло время перебороть себя, тем более что занятия у Дэвида Хиггинса обещали дать быстрые результаты.

Природа наградила Кандейс высоким ростом и длинными, как у скаковой лошади, ногами, но, несмотря на это, она с маниакальным упорством стремилась к тому, чтобы ее плоский живот и точеная талия были еще совершеннее, и подгоняла их под стандарты, диктуемые спортивно-драконовским режимом Дэвида. Конечно, Анжелика никогда не станет такой же высокой, как Кандейс, и никакое чудо не способно удлинить ее ноги, однако ей совсем не помешает укрепить мышцы и сбросить лишний вес. Ни ради Оливье, ни ради Джека, а просто для себя самой. Неожиданно знакомство с красавцем из Южной Африки вдохновило Анжелику на то, чтобы попытаться вернуть былую форму.

Она натянула джинсы, розовые кроссовки и блузку с цветочным орнаментом от Пола и Джоэ, позволив своим непослушным волосам спадать на плечи блестящими завитками. Анжелика почувствовала, как нижнее белье плотно облегает тело, и улыбнулась собственной дерзости, словно она надела этот комплект только для того, чтобы Джек его снял.

Прежде чем выйти из дома, она позвонила Кейт. Голос подруги звучал теперь гораздо бодрее, несмотря на похмельный синдром.

— Кандейс и меня просила прийти сегодня на ленч, но мама привозит детей обратно, так что мы поедим все вместе дома. У меня возникла идея, которой я поделюсь с вами завтра в «Чиприани».

Анжелике очень хотелось, чтобы Кейт наконец сообщила им о том, кто же тот Другой Мужчина.

— Спасибо, что пришла вчера. Надеюсь, у тебя не было из-за меня неприятностей с Оливье?

— Нет, — ответила Анжелика.

— Надеюсь, он понимает, как сильно я в тебе нуждаюсь. Не знаю, что бы я делала без своих друзей.

Анжелика цинично подумала о том, что без публики не было бы и представления, но вслух произнесла:

— Для этого и существуют друзья — чтобы подхватить тебя, когда ты падаешь.

— Но на этот раз мое падение получилось очень серьезным.

— Ничего такого, с чем бы ты не могла справиться.

— Теперь я в этом не уверена. Я действительно нарубила дров.

— Это не так. Некоторые испытания выпадают нам для того, чтобы мы стали сильнее.

— Неужели потеря Пита и… детей сделает меня сильнее?

— Ты никого не потеряешь. Послушай, у тебя же есть план?

— Да, есть. — В голосе Кейт прозвучала уверенность.

— Подержи эту мысль в голове до завтра, а потом мы сможем все вместе обсудить ее за бокалом вина и вкусной едой.

Анжелика совсем забыла, что Кейт сидела на диете.

— Хорошо. И еще раз спасибо. Я перед тобой в долгу.

Анжелика провела утро в универмаге «Харродс», покупая детям туфли и забирая школьную форму, которую она заказала еще в июле. Поэтому она приехала на ленч с опозданием.

Кандейс жила в зеленом районе Ноттинг Хилл с широкими тротуарами и высаженными в ряд деревьями. На пороге дома их встретил серебристый дог, сопровождающий служанку, одетую в бело-розовую униформу. Детишки Кандейс радостно побежали наверх прятаться, а за ними вдогонку бросились, пронесясь мимо своей матери, Джоэ и Изабель.

Кандейс как раз разговаривала по телефону, лежа в шезлонге в идеально ухоженном саду. Увидев подругу, она махнула ей рукой.

— Ну разве это не восхитительно!

Кандейс резко сдвинула солнцезащитные очки от Диора на макушку, смахнув с лица густые пряди.

— Вижу, ты зря времени не теряешь, — сказала Анжелика, спускаясь к ней по ступенькам.

— Жаль, что на завтра обещают дождь. — У Кандейс была гладкая кожа с шоколадным оттенком, доставшаяся ей от матери-итальянки, и светло-зеленые, как у отца, глаза, — этакая сногсшибательная комбинация, которая еще больше ее украшала. — Иди-ка ко мне.

Анжелика бросила сумочку на траву, не обращая внимания на то, что из нее выкатился блеск для губ, и плюхнулась на соседний шезлонг рядом с Кандейс.

— Я разговаривала с Кейт. Она говорит, что у нее созрел план.

— Очень интересно. И что это может быть? — засмеялась Кандейс, отмахнувшись. — Я не собираюсь ждать затаив дыхание. Ты ведь понимаешь, что у нас впереди целых девять месяцев этой мыльной оперы? — Она отпила немного сока. — Причем места находятся в первом ряду.

— Почему мы все толпимся вокруг нее? Что именно нас к ней влечет?

— Потому что наша жизнь была бы ужасно скучной без ее маленьких драм, которые так нас развлекают. — Кандейс усмехнулась. — А отчего бы и тебе для разнообразия не устроить маленькую драму?

— Слава Богу, моя жизнь напрочь лишена всяческих драм.

— Так было до вчерашней ночи.

— То, что произошло, закончилось, так и не начавшись.

— Но это лишь подтверждает, что ты созрела для любовного романа.

— Кандейс, по-моему, ты перегрелась на солнце.

— Я просто даю волю своему воображению!

Анжелика рассмеялась.

— Ты думаешь, что я бы рискнула всем, что имею, ради сиюминутного порыва?

— Но это ведь наверняка очень весело. Риск, волнение.

— Я предпочитаю тихонько сидеть в качестве зрителя, наблюдая, как по спирали разворачиваются жизненные события Кейт, постепенно выходя из-под контроля. Я бы так не смогла, это изнурительно.

— Ты бы очень удивилась, узнав, сколько женщин в нашем возрасте заводят романы на стороне. Десять лет супружества, монотонная работа, которая сопровождает их каждый день… И вдруг на горизонте появляется красивый стильный незнакомец и разжигает в их сердце пламя, которое они считали уже давно погасшим.

— Уверяю тебя, огонь, который Оливье разжег много лет назад, все еще ярко горит.

— Надеюсь, что это так. Однако прошлой ночью ты затрепетала от охватившего тебя влечения, не правда ли?

— Да. Однако на этом можно поставить точку. Вообще-то мне абсолютно все равно, увижу я его снова или нет.

— Но где-то за углом, возможно, находится еще один такой же Джек. И ты созрела для отношений с ним. Бьюсь об заклад, что за последние десять лет таких Джеков было не счесть, однако ты их просто не замечала, потому что не была готова. Это вовсе не означает, что ты больше не любишь Оливье, просто ты созрела для маленького приключения. Но предупреждаю: будь осторожна.

— Ты говоришь так, словно знаешь об этом по опыту.

— У меня есть знания, а не опыт. Я просто наблюдаю за тем, что происходит вокруг. Мне неизвестно, что во мне такого, но люди делятся со мной своими тайнами. Глядя на тебя, я готова поспорить, что ты не рассказала о том, что случилось с тобой прошлой ночью, ни Кейт, ни Скарлет, ни Летизии.

— Ты права. Об этом не знает никто.

— Ну так давай же. Я-то уж точно умею держать рот на замке, чужие секреты хранятся у меня как в священном тайнике.

— Вот кому следует написать книгу.

— А как, кстати, продвигается твоя?

— Да никак.

Кандейс снова надела очки на нос, сложив в улыбку свои накрашенные блеском губы.

— Все, что тебе нужно, — это немного вдохновения.

В тот вечер Анжелика и Оливье ужинали вдвоем на кухне. Он поделился с ней впечатлениями о рабочем дне. Оливье опасался, что Сити — это олицетворение делового мира Лондона — находится на грани коллапса, и размышлял вслух о том, что тысячи рабочих мест под угрозой сокращения. Финансовый мир мог вот-вот взорваться, а Оливье как назло очутился в самом эпицентре взрыва. Он выглядел мрачным и уставшим.

— У меня болит горло, — добавил он, словно это было самой ужасной новостью. — Я почувствовал боль, как только проснулся.

— Ты принял какое-нибудь лекарство?

Он беспомощно пожал плечами.

— Только аспирин.

— Тебе нужно прополоскать горло с антисептиком.

— Я не выношу вкуса этих веществ. Уж лучше я сделаю ингаляцию и посплю в отдельной комнате.

— В этом нет необходимости.

— Если уж мне не удастся заснуть, так хоть посмотрю телевизор.

— Прими лекарство «Ночная няня», это тебя усыпит.

— А на утро по его вине я буду чувствовать себя заторможенным. — Он отправил ложку супа в рот. — А вот это производит успокаивающий эффект.

— Ну и славно.

— Уверен, утром мне обязательно станет легче. Сейчас я не могу позволить себе выбиваться из рабочего графика.

— О, тебе обязательно станет легче после того, как ты хорошенько выспишься.

— Даже не знаю, подобные вещи имеют тенденцию затягиваться.

Анжелика вспомнила времена, когда из-за простуды еле стояла на ногах, но все равно умудрялась ухаживать за детьми. Она тихонько усмехнулась в тарелку. Подумать только, за всю историю человечества мужчины принимали участие в кровавых сражениях, демонстрируя при этом невероятную храбрость, однако боль в горле была способна сразить их наповал.

Глава 4

Если ты любишь себя, то раскрываешься, чтобы быть любимым.

В поисках совершенного счастья

На следующее утро Анжелика подняла детей рано, поскольку наступил первый день школьных занятий. Приучив своих чад во время летних каникул поздно ложиться и валяться в постели до восьми часов утра, она теперь вынуждена была, отдернув шторы и скользнув рукой по детским мордашкам, еще долго будить их ласками и нежными словами. Однако, проснувшись, дети быстро пришли в себя и возбужденно носились по дому, швыряя друг в друга подушками, в то время как Анжелика всеми силами пыталась заставить их умыться и одеться. Она понимала, насколько важно для них выглядеть опрятно при встрече со своими новыми учителями. Но уж никак не ожидала, что они заинтересуются и ее внешним видом.

— Мамочка, надеюсь, ты не пойдешь в этом в школу, — сказал Джоэ.

Анжелика взглянула на свои широкие джинсы и кроссовки.

— А что тебе, собственно, не нравится в моей одежде?

— Все остальные мамы будут выглядеть круто. А у тебя такой вид, словно ты даже не пыталась что-то сделать со своей внешностью.

Анжелика почувствовала себя обиженной. Ее джинсы марки «Хадсон» никак нельзя было назвать старомодными, напротив, они отвечали последнему писку моды, а ее новехонькие кроссовки блестели.

— А что ты думаешь по этому поводу, Изабель?

— Я хочу, чтобы ты надела свои большие туфли. — Она имела в виду обувь от Тори Берч на деревянной платформе, которую Летизия привезла из Америки.

— Ну, если для вас это действительно важно, я переоденусь.

— Вот мамочка Зеуса выглядит очень круто, — сказал Джоэ.

Анжелика не могла с ним не согласиться. Дженна Элрич слыла невероятно эффектной дамой, хотя это представление, по мнению Анжелики, было несколько преувеличено. Дженна была одной из тех женщин, которые среди зимы носили одежду кремового цвета, натуральные меха, большое количество крупных золотых украшений, а также огромные солнцезащитные очки, даже когда не светило солнце.

— Она действительно классная, мой дорогой Джоэ, но я никогда не стану такой же клевой, как она. У меня просто нет времени на то, чтобы проводить утренние часы в парикмахерском салоне Ричарда Уорда, высушивая волосы феном.

Анжелика переоделась в джинсы марки «Джей Бранд», коричневые туфли на платформе, которые Изабель попросила ее надеть, и в куртку «барберри» цвета хаки.

Увидев ее в таком виде, сынишка в знак одобрения кивнул головой.

— Вот так-то лучше, — сказал он.

Анжелика жила недалеко от школы и могла не спеша преодолеть весь путь и по дороге перекинуться парой слов с теми, кого она хорошо знала.

Они поздоровались с директором школы.

— Мы провели лето с семьей Оливье в Провансе, — сказала Анжелика, понимая, что на словах это звучит гораздо заманчивее, чем является на самом деле.

Она обрадовалась, заметив в холле Кандейс, Летизию и Скарлет. Увидев Анжелику, Скарлет схватила ее за руку.

— У тебя появился поклонник!

— Да у нее много поклонников, — ввернула Кандейс.

— Конечно же, все так, однако этот от нее просто без ума.

— И кто же он такой? — спросила Летизия.

— Чертовски красивый мужчина из Южной Африки, с которым я посадила ее за ужином. Я и не заметила, когда вы успели подружиться.

Анжелика зарделась и как бы невзначай тряхнула волосами.

— С ним было весело.

— Ну а он считает, что ты просто великолепна. Он звонил мне, чтобы сказать, какая ты незаурядная, обворожительная женщина. Вот это да! А ну-ка расскажи мне то, чего я не знаю!

— Надеюсь, ему известно, что ты замужем, — сказала Летизия.

— Он тоже женат, однако это не мешает ему флиртовать так, словно он холост. — Скарлет засмеялась. — Вы знаете, когда я вчера была в Клэпхеме у своего иглотерапевта, я заметила, как Джек стучался в маленькую дверь в конце улицы. Он выглядел очень взволнованным. Я собиралась окликнуть его и помахать рукой, но потом решила не отвлекать от дел, поскольку прекрасно знаю, какой он ужасный проказник.

— Наверное, отправился к любовнице? — предположила Кандейс.

— В этом сомневаться не приходится.

Анжелика очень удивилась, испытав внезапное чувство ревности, которое почти физически причинило ей боль. Скарлет продолжала:

— Возможно, он и дурно воспитан, но очень уж обаятелен.

— Честно говоря, я не заметила каких-либо изъянов в его воспитании, — небрежно возразила Анжелика. — Он просто немного со мной пофлиртовал.

— Надеюсь, Оливье это заметил, — произнесла Скарлет. — Пусть отведает свое же лекарство, может, это пойдет ему на пользу.

Оставив детей в школе, Анжелика зашагала к дому, представляя себе, как Джоэ и Изабель привыкают к новой обстановке. Вдруг кто-то окликнул ее с противоположной стороны улицы. Голос принадлежал Дженне Элрич. Внутри Анжелики что-то оборвалось. Держа сына за руку, Дженна переходила через дорогу, даже не удосужившись взглянуть на «рейндж ровер», который вынужден был резко затормозить, чтобы дать им пройти.

— Как дела? — спросила Дженна с американским акцентом, выраженным еще сильнее, чем у Кандейс.

— Великолепно, — сказала Анжелика, рассматривая пышную шевелюру Дженны и большие солнцезащитные очки, которые делали ее похожей на гигантское насекомое.

Лицо Дженны было покрыто ровным загаром под цвет маленькой дамской сумочки от Гуччи, однако, несмотря на это, производило впечатление строгой, холодной красоты.

— Как Джоэ?

— Он взволнован.

— А Зеус вообще не хотел идти сегодня на занятия. Я была вынуждена буквально вытаскивать его из постели, но зато при этом, представляешь, он все время повторял недовольным тоном на чисто французском языке: «Мама, я не хочу идти в школу». Зеус, деточка, так ведь было?

Анжелика была просто поражена таким бахвальством. У ее собственных детей отец был чистокровный француз, но ей бы и в голову не пришло хвастаться их знаниями.

— О, он успокоится, как только войдет в класс. Мисс Эмма невероятно мила.

— У нас было такое напряженное лето. Я просто выбилась из сил. Мы совсем недавно закончили возведение дома на острове Мустик, но возникли проволочки со строительством шале в Гштааде. Я уже сказала Джону, что, если его не закончат к Рождеству, я вообще откажусь от этой затеи. Потом Дженнифер заболела и вернулась в Лондон, поэтому мне пришлось находиться с детьми одной, не прибегая к услугам няни, в течение двух недель в Биаррице! Только представь себе, какой ужас! Поэтому сейчас я занимаюсь активным поиском няни, так что если вдруг услышишь, что кто-то ищет место, дай мне знать.

— Я буду обязательно иметь это в виду.

— Ну что ж, я, пожалуй, поспешу, а не то Зеус будет последним учеником, заявившимся в класс, а это не очень хорошо для начала учебного года. — Затем, как бы между прочим, она добавила: — Кстати, ты великолепно выглядишь. Как бы я хотела, чтобы и у меня иногда был такой же небрежный вид человека, только что вставшего с постели, но почему-то всегда заканчивается тем, что я выгляжу какой-то налакированной.

Анжелика смотрела, как Дженна шагает прочь в кожаных ботинках и широком пальто, мысленно желая ей, чтобы она как следует пропотела в жарком помещении школы. «Небрежный вид человека, только что вставшего с постели! — с негодованием подумала Анжелика, продолжив свой путь. — Если и есть на свете женщина, которую я терпеть не могу, так это язва Дженна Элрич».

Возвратившись домой, Анжелика наконец-то села за письменный стол в кабинете, находившемся наверху и выходившем окнами в сад. Комната со светлыми стенами и обстановкой в стиле Новой Англии, украшенная пышными цветами и полками для книг, была ее маленьким священным оазисом, где Оливье не мог пожаловаться ни на ароматические свечи, ни на выбор музыки. Здесь Анжелика медитировала, не боясь, что ее кто-то прервет, и предавалась мечтам, ни на что не отвлекаясь. Вздохнув, она включила компьютер.

На экране сначала появилась информация о семидесяти сообщениях, но затем, после сканирования списка, обнаружилось, что большинство из них являлись обычным спамом и их можно было не раздумывая удалить. Одно сообщение принадлежало агенту Анжелики, Клаудии Хеммингуэй, и два — редактору из Нью-Йорка. Анжелика быстро на них ответила, пропуская письма, которые пришли от знакомых с приглашениями на ужин, — их длинные послания она решила прочитать позднее. Вдруг ее взгляд упал на знакомое имя — Джек Мейер. Сгорая от любопытства, Анжелика кликнула на его строчку. Как же ему удалось найти ее адрес?

«Дорогая Сейдж, надеюсь, вы не против, что я вам пишу. Я все обдумывал идею для вашей книги (которая будет, по-моему, просто великолепной).

Я вернулся в Розенбош. У нас весна. Воздух насыщен ароматом цветов и камфоры. Я очень люблю это время года, когда все становится таким молодым и волнующим. Мне кажется, вам следует приехать сюда, здесь наверняка к вам придет вдохновение.

Я получил огромное удовольствие, познакомившись с вами в Лондоне. И кстати, мне понравился ваш веб-сайт, хотя здесь явно не хватает ваших фотографий, а те, которые все-таки есть, не передают той красоты, которая так поразила меня.

Пес, который мирно почивает на крыльце».

Анжелика с изумлением смотрела на экран монитора. Ну зачем же утруждать себя, разыскивая ее веб-сайт? Он ведь знал, что она замужем. Хотя, судя по его приключениям в Клэпхеме, Джек, очевидно, получал удовольствие, ведя бесшабашный образ жизни.

Онапрочитала текст снова, останавливаясь на наиболее понравившихся ей строчках. В памяти вдруг зазвучал его голос, несколько хрипловатый, с мелодичным акцентом, и Анжелика улыбнулась. Она представила себе виноградник Розенбош, раскинувшийся под ярким голубым небосводом в окружении камфорных деревьев и готовых распуститься цветов, и перед ее глазами явственно предстала картина: Джек лежит на траве и, вооружившись биноклем, наблюдает за птицами.

Итак, что же ей теперь делать? Не ответить ему было бы невежливо. В конце концов, что плохого в переписке по электронной почте? Разве не может быть дружбы между двумя людьми, у которых уже есть семьи? И не слишком ли самонадеянно предполагать, что он намекает на интимные отношения? За ужином Джек не переступил границ дозволенного, а она не дала ему никакого повода надеяться.

Анжелика взглянула на дату — Джек отослал сообщение вчера. Испытывая все возрастающее чувство вины оттого, что все это доставляет ей радость, она коснулась пальцами клавиатуры и нажала кнопку «ответить».

«Дорогой пес, мирно почивающий на крыльце, благодарю вас за ваше письмо. Мне приятно получить от вас весточку. Я сижу за письменным столом, размышляя над новой книгой, но чувствую себя зажатой и лишенной всяческого вдохновения. Если вам в голову вдруг придут какие-нибудь потрясающие идеи, сообщите мне о них, я не откажусь от любой помощи! Какое блаженство наслаждаться весной, не говоря уже о солнце и запахе камфоры! А у нас, как вы знаете, безрадостная осенняя пора. Мысль побывать в Розенбоше кажется мне заманчивой. Мы с Оливье с удовольствием как-нибудь приедем к вам в гости».

Она наморщила нос при упоминании о своем супруге, решив, что это слишком по-детски, и быстренько стерла последнее предложение.

«Мысль побывать в Розенбоше кажется мне заманчивой. Хотела бы я посмотреть на ваше крыльцо! Должно быть, оно такое же большое, как и у Оливье.

Сейдж».

Анжелика перечитала текст несколько раз. В нем не было даже намека на флирт. Она не хотела бы, чтобы Джек думал, будто она прониклась к нему симпатией. Она на мгновение застыла. Какой вред может принести общение с виртуальным собеседником? Анжелика нажала на клавишу, наблюдая, как сообщение исчезает с экрана, и почувствовала, что ее внезапно охватила легкая паника.

Она представила себе, как Джек получит ее письмо. А что, если он сразу же ответит на него? Анжелика подождала минутку, уставившись на экран, надеясь услышать характерный звук, сигнализирующий о поступлении нового сообщения, но ничего похожего не последовало. В конце концов она вышла из Интернета и попала в Word, создав чистый экранный лист.

Трудно было представить себе что-либо более вдохновляющее, чем чистый виртуальный экран, где не было написано ни единой строчки. Поэтому она решила напечатать хотя бы рабочее название «„В поисках совершенного счастья“, автор Анжелика Гарнер», а затем поэкспериментировала со шрифтами, остановив выбор на больших буквах с цветочным орнаментом розового цвета. Это заняло всего несколько минут, в течение которых она ожидала, не раздастся ли звук нового сообщения.

Набросав несколько идей по поводу книги, первых, которые пришли ей в голову, Анжелика сняла телефонную трубку и набрала номер Кандейс. Ее подруга находилась сейчас в магазине «Харви Николс».

— Представляешь, Джек прислал мне сообщение, — простодушно сообщила Анжелика. — Он нашел мой почтовый адрес через мой веб-сайт.

— О Боже! И что же он написал?

— Сейчас я тебе прочитаю.

Анжелика прочитала письмо Джека.

— Да он от тебя без ума.

— Ты так считаешь?

— Ну конечно, уже тот факт, что он потрудился тебя найти, говорит сам за себя.

— Да брось, это просто дружеское послание.

— Ты наивна.

— Я ему ответила.

— Сумасшедшая!

— А что плохого в том, чтобы перекинуться парой слов с виртуальным другом? Да и вообще, разве не слишком самонадеянно с моей стороны предполагать, что он хочет залезть мне в трусики?

— Нет, рассуждать так не самонадеянно, а разумно, Я же говорила тебе, что ты созрела для любовных отношений.

— Да не собираюсь я заводить никакого романа.

— Ну послушай. Мужчины именно так всегда и начинают. Немного болтовни, флирта, а потом следует приглашение на ленч…

— Он живет в Южной Африке.

— Но он был в Лондоне. Поверь мне, Анжелика, он обязательно попросит тебя о встрече за ленчем. И ты что, скажешь об этом Оливье?

— Ну конечно же.

— Нет, не скажешь. Ты собираешься рассказывать ему об этом сообщении? Уверена, что нет. Это станет твоим маленьким секретом, и ты будешь каждую минуту радоваться тому, что он у тебя есть. Всякий раз, когда Оливье будет выходить из себя, или ворчать, или что-то еще в этом роде, ты улыбнешься про себя, радуясь, что у тебя есть тайна.

— Так ты предлагаешь не отвечать на сообщения Джека?

— Да нет же, я просто тебя предупреждаю. Держи его на расстоянии. Не пиши ничего такого, что твой муж, прочитав, не одобрил бы, и не вздумай отвечать ему подшофе.

— Ты говоришь исходя из собственного опыта?

— Ну я же сказала, что я — священный тайник, где хранятся чужие секреты.

— Что ж, священный тайник, я позвоню тебе, если Джек мне ответит.

— Дорогуша, нужно говорить не «если», а «когда».

Анжелика была не последней, кто приехал в «Чиприани». Кандейс, Летизия и Скарлет сидели в ресторане, беседуя за бокалом беллини.

— Дорогая, мы и тебе заказали вина, — сказала Летизия, потянувшись навстречу Анжелике.

— Догадайтесь, на кого я сегодня утром случайно наткнулась, — сказала Анжелика, по очереди целуя Кандейс и Скарлет.

— И на кого же?

— На эту ужасную Дженну Элрич. — Она села рядом с Летизией и подробно изложила, как Дженна расхваливала своего сына, разговаривающего с ней на французском языке. — Это выглядело так нелепо, — недовольно произнесла она.

— А знаешь что? Тебе следовало бы ответить ей вот так, — сказала Кандейс и, откашлявшись, продолжила: — Как, ведь это же смешно, Дженна. Вот Изабель проснулась сегодня утром и сказала по-французски: «Мама, тенго ганас де ир ал коледжио», — а затем Джоэ заговорил своим высоким голоском: «Анчио волио андаре а скуола». — Она скорчила рожу, явно довольная собой.

— Браво! — восторженно воскликнула Летизия.

— А вот теперь хвастаешься ты! — сказала, засмеявшись, Анжелика.

— Я обычный полиглот, — сказала Кандейс. — Это уж без лишней скромности!

Анжелика прислонилась к столу.

— А знаете, что еще сказала Дженна? Что она очень хотела бы иметь такие же растрепанные волосы, как у меня, словно я только что встала с постели и не потрудилась их причесать, но что каждый раз, когда она пытается сделать что-то подобное, у нее всегда получается так, будто она выглядит отполированной, то бишь идеальной.

— Как скульптурное изваяние, — добавила Скарлет.

— Как это грубо! — произнесла Летизия.

— А по-моему, она просто веселая, — сказала Кандейс, рассмеявшись. — Однажды, придя ко мне на ужин, Дженна похвалила меня за, как она выразилась, «своеобразную деревенскую стряпню».

— Она просто приводит меня в бешенство, — недовольно проворчала Анжелика.

— Не волнуйся, дорогая. Дженна готова убить, только бы иметь такие же растрепанные завитки, как у тебя, — сказала Летизия.

— Нет, она хотела бы иметь такого же хорошего мужа, как твой, — произнесла Кандейс. — Она глубоко несчастна в браке, и в этом кроется причина ее язвительности.

— В прошлом году Дженна призналась мне, что ей уже за сорок, однако она явно об этом забыла, поскольку продолжает намекать на приближающееся сорокалетие и все спрашивает, как ей его отмечать, — сказала Скарлет.

— Ну так поправь ее, — предложила Кандейс. — Что-то вроде: «Милочка, да ведь это твое пятидесятилетие!»

— Ее муж работает в банке «Братья Лехман». В связи со сложившейся там критической ситуацией я вообще сомневаюсь, что Дженне будет на что отмечать свой юбилей, — сказала Анжелика.

— А может, она продаст свою огромную коллекцию туфель и сумочек, — заметила Летизия.

— Ее сумочки «Биркин» — просто фальшивка, — произнесла Кандейс. — Поверьте мне на слово, уж я-то знаю.

В этот момент в ресторан вошла Кейт в вязаном мини-платье и сапожках. Ее глаза были скрыты за большими солнцезащитными очками от Шанель.

— Простите за опоздание. — Кейт послала всем воздушный поцелуй. — Ну и утро сегодня выдалось. — Затем она плюхнулась на стул, уронив свою сумку «Эния» на пол. — Мне нужно что-нибудь выпить.

— Не думала, что ты будешь пить, — сказала Летизия.

— Да я и не собираюсь напиваться. Один вот такусенький глоток беллини не нанесет вреда ребенку.

— Итак, вчера вечером вернулся Пит. Ты ему рассказала? — спросила Кандейс.

— Нет, я очень боюсь.

— И что же ты решила? — спросила Анжелика.

— Я собираюсь сохранить ребенка.

— Так ты не будешь от него избавляться? — Кандейс выглядела крайне удивленной.

— Не могу.

— Но ведь это пока только кучка клеток.

— Я знаю, Кандейс, но в них уже теплится жизнь. Я всегда выступала против абортов. Здесь находится ребенок. — Произнеся эти слова, Кейт слегка коснулась своего живота.

— А по виду и не скажешь, — произнесла Летизия.

— Твой живот меньше, чем мой, — заметила Анжелика.

— Но это не надолго, — сказала Кандейс. — Анжелика собирается записаться в мою группу пилатеса.

Скарлет засмеялась.

— Сначала позаботься, чтобы у тебя был отличный педикюр. Этот Дэвид просто восхитителен.

— Поверь мне, это последняя мысль, которая приходит на ум на его занятиях, когда ты находишься как в тисках, пребываешь в состоянии агонии да еще и потеешь, как свинья.

— Ну ты-то уж точно не потеешь, Кандейс! — Летизия засмеялась.

— Ну конечно же, нет, — подхватила Скарлет. — Она сияет, как принцесса из того сказочного великолепия, которое можно встретить в Парк-авеню.

Подошел официант с бокалом беллини для Кейт. Она сделала маленький глоток и улыбнулась.

— Вот так-то лучше. Понимаете, девочки, я подумала, что мой любовник внешне очень похож на Пита, и это как нельзя кстати. Лишь бы не было никаких наследственных сюрпризов из предыдущих поколений, а так у ребенка будет достаточно сходства с Питом, чтобы ввести моего мужа в заблуждение.

— Звучит оптимистично, — произнесла Кандейс.

— Это случается сплошь и рядом, — сказала Скарлет. — Наверняка огромный процент детей в этой стране на самом деле являются незаконнорожденными.

— Думаю, тебе следует во всем сознаться, — посоветовала Летизия Кейт.

— Даже рискуя потерять Пита? — сказала Анжелика.

— А стоит ли он того, чтобы за него держаться? — спросила Кандейс. — Что представляет собой твой любовник?

— Он точно не из тех, кто намерен жениться, — проговорила Кейт.

— У него уже есть семья?

Кейт отрицательно покачала головой.

— Я не могу вам ничего сказать. Я ни словом не обмолвилась ему о ребенке и не собираюсь этого делать. Честно говоря, он был смущен после того, что между нами произошло. Мы делаем вид, что между нами ничего не было.

Кандейс недовольно заворчала.

— А вот кто-то у тебя внутри может наверняка сказать, что было. — Она указала наманикюренным пальчиком на ее живот.

Кейт заулыбалась.

— Но он не говорит.

— Точнее, еще не говорит, — поправила Анжелика.

В половине четвертого они забрали детей из школы, а затем обсудили Дженну Элрич, которая резким голосом говорила что-то на французском языке одной из своих домработниц.

Приведя детей домой, Анжелика первым делом поднялась наверх — проверить почту. Никогда прежде она не горела желанием поскорее прочитать сообщения. Уже предвкушая, что что-то есть, она улыбнулась и кликнула на кнопку «входящие».

Одно письмо пришло от ее агента, предлагающего встретиться за ленчем, другое — от Джека Мейера.

«Дорогая Сейдж, ваше сообщение — это, пожалуй, самое волнующее событие, которое могло произойти с бедным старым псом, спокойно лежащим на крылечке и чувствующим смертельную скуку и свою ненужность! Читая эти строки, я словно слышу ваш голос и нежный смех, который, наверное, вырывается из вашей груди, когда вы пишете, что мое крыльцо такое же огромное, как и у вашего мужа. Если Оливье достаточно умен, он не будет стремиться к большему, а вместо этого уляжется калачиком рядышком с вами на крылечке, повиливая хвостом и испытывая при этом неземное блаженство. Что касается моих мыслей насчет вашей книги, то я собрал их воедино, оглядываясь на свою жизнь. Но они еще не готовы. Возможно, я смогу поделиться с вами своими соображениями, когда вы приедете в Южную Африку, что, как мне хочется надеяться, произойдет в самом ближайшем будущем!

Пес, который мирно почивает на крыльце».

Глава 5

Ищите красоту во всем, потому что она везде, на что вы смотрите внимательно.

В поисках совершенного счастья

Анжелика, не отрываясь, смотрела на сообщение Джека, и на ее губах играла озорная, но в то же время виноватая улыбка. Она понимала, что ей не следовало поддерживать это виртуальное общение. Однако шанс на их повторную встречу был практически равен нулю. Джек жил на безопасном от нее расстоянии в далекой Южной Африке. И даже если бы он приехал в Лондон, она никогда бы не смогла объяснить Оливье, зачем отправляется на ленч с малознакомым мужчиной, и уж, конечно, не стала бы флиртовать за спиной мужа. Она бы обязательно наткнулась на общих знакомых, и ее обман очень быстро раскрылся бы. Анжелика тешилась этими мыслями просто ради забавы, наслаждаясь несбыточной мечтой.

Охваченная безрассудным порывом, что было ей совершенно не свойственно, она написала ответ.

«Дорогой пес, лежащий на крыльце, мне кажется, что главный секрет счастья заключается в реальной возможности получить желаемое. Разве не в стремлении иметь то, что невозможно иметь, кроется наше неудовлетворение жизнью?

Сейдж».

Довольная собой, Анжелика без колебания нажала кнопку «отправить». Она подождала немного, когда придет ответ. Ей следовало бы через минуту спуститься в игровую комнату, чтобы, сначала упрашивая и суля золотые горы, а потом в принудительном порядке заставить детей наконец сесть за уроки, однако она с огромной неохотой оторвалась от компьютера. Как раз в тот момент, когда она собиралась встать, зазвонил телефон. На проводе была ее агент, Клаудия Хеммингуэй.

— Привет, Анжелика. Как продвигается работа над книгой?

— Великолепно, — солгала она. — Как раз сегодня приступила.

— Чудесно. Мне не терпится прочитать первоначальный вариант.

— Можешь пока расслабиться. Я ничего не смогу предложить тебе до окончания рождественских праздников.

— Да ничего страшного, я подожду столько, сколько надо. Послушай, я тут подумала, что нам следовало бы встретиться за ленчем. Я хотела бы обсудить с тобой несколько предложений.

— Интересных?

— Думаю, что да. — Клаудия сделала паузу. — Я ведь не видела тебя целое лето. Будем считать, что настало время снова приступить к работе.

— О Боже, ты что, хочешь опять попытаться убедить меня поехать в Австралию?

— Я же обещала тебе, что не буду этого делать.

— Я ведь не могу оставить детей на такой долгий срок, и ты прекрасно это знаешь.

— И я совершенно с тобой согласна, просто все дело в том, что…

— Это было бы очень полезно для моей карьеры. Хотя Оливье вовсе не считает, что все это серьезно.

— Однако гонорар, который ты получаешь за книги, определенно свидетельствует об обратном.

— Скажи это моему мужу.

— Послушай, я не собираюсь убеждать тебя ехать в Австралию. Обещаю. Давай просто встретимся за ленчем и составим генеральный план для написания очередной книги. Когда мы можем это сделать?

— А мы можем вернуться к этому разговору в конце ноября? Я понимаю, что это длительный срок, но мне бы очень не хотелось отрываться от рабочего стола, когда я в процессе.

— Прекрасно. Не хочу прерывать твой творческий полет.

Пока Клаудия листала свой ежедневник, Анжелика услышала характерный звук нового сообщения. На экране, выделенное жирным шрифтом, появилось имя: Джек Мейер.

— А как насчет двадцатого, в четверг? — предложила Клаудия. — Можно пойти в ресторан аукциона «Сотбис». Я знаю, тебе нравится это место…

Повисла пауза.

— Анжелика? Ты еще там?

Она оторвала взгляд от экрана.

— Да, я здесь. Извини, я просто отвлеклась на новое сообщение. — Она бегло просмотрела свой ежедневник, желая поскорее закончить разговор и прочитать, что же написал Джек. — Двадцатое ноября. Записала.

— Ну и отлично. Что ж, не буду мешать творческому процессу, читай дальше свое сообщение!

Положив трубку, Анжелика тотчас повернулась к экрану компьютера.

«Дорогая прекрасная Сейдж, в моем случае желание иметь то, чего я не могу иметь, ставит передо мной грандиозную задачу, которая, в свою очередь, порождает невероятное ощущение счастья в виде ожидания. Вероятно, желание иметь невозможное в чистом виде является ключом к вечному счастью. Проблема в том, что в моем желании нет никакого смирения, оно приносит мне лишь разочарование и может послужить толчком к бунту, если я чувствую, что не могу его осуществить. Я знаю, что, если я приму свою судьбу такой, какая она есть, не стремясь в ней ничего изменить, мой жизненный потенциал не будет полностью реализован. Что вы скажете на это?

Пес с крыльца».

С все возрастающим чувством вины Анжелика вновь перечитала это послание. «Дорогая прекрасная Сейдж…» Он явно не беспокоился о том, что жена прочтет его сообщения. Анжелика понимала, что в этом письме, несомненно, речь идет о ней. Она была объектом желания Джека, причем совершенно недоступным. Однако она не чувствовала, что ей грозит опасность. Общение по электронной почте придавало их переписке удобную отстраненность. Это не было похоже на общение по телефону или за столом во время ленча. Она могла флиртовать так, как никогда бы не решилась с глазу на глаз.

Ее пальцы застыли над клавиатурой. Анжелика знала, что следует подождать несколько дней, прежде чем ответить Джеку. Однако соблазн был слишком велик, и, кроме того, разве она не заслужила того, чтобы немного поразвлечься?

«Дорогой пес, почивающий на крыльце, счастье, о котором вы говорите, является лишь временным явлением. Вообразите себе пса, лежащего на своем крылечке. Если он пытается сорваться с цепи и жаждет получить только то, что находится в саду, он будет чувствовать себя разочарованным и несчастным. Если же он забредет в сад и бросится в погоню за зайцем, то, возможно, и испытает удовольствие от преследования, но его радость очень скоро улетучится, пока на горизонте не появится другой заяц. Ну а если пес, смирившись с тем, что должен оставаться на крыльце и лежать там, чувствуя, как его овевает ветер и согревает солнце, не будет желать этого зайца, то наверняка он испытает глубокое внутреннее удовлетворение просто от самого факта своего существования.

Довольно смущенная Сейдж».

Ее постоянно отвлекали Джоэ, который кричал с лестницы, что хочет посмотреть мультсериал «Бен10», и Изабель, спрятавшая пульт для того, чтобы включить «Мюзикл в средней школе».

— Никакого телевизора, пока не сделаете уроки, — ответила Анжелика, спускаясь по лестнице. — Джоэ, ты первый. Послушай, чем скорее ты сделаешь уроки, тем раньше сможешь посмотреть свой «Бен10».

Пока Сани готовила болонские спагетти, Анжелика сидела с Джоэ в комнате за столом. «Счастье — это любовь к детям», — думала она, слушая, как сын читает вслух.

Ее мысли переключились на Оливье, и внезапно она испытала чувство вины, хотя и знала, что он не станет читать ее почту. Оливье никогда не переступал порог ее рабочего кабинета. Ее муж ни за что бы не мог предположить, что у его жены появится виртуальный друг, такой, как Джек, например. И никому другому это тоже не пришло бы в голову. Оливье имел репутацию дамского угодника. В конце концов, он же был французом. На самом деле, если бы Оливье на каждом шагу не заигрывал с девушками, то люди решили бы, что он заболел или находится в дурном расположении духа, и они, вероятно, оказались бы правы. Это не означало, что Оливье не любил свою жену больше всех на свете, а свидетельствовало лишь о том, что ему был необходим всплеск адреналина от самого процесса флирта и подтверждение того, что в свои сорок восемь лет он все еще оставался привлекательным мужчиной. Анжелика же, будучи англичанкой и обладая не такой яркой внешностью, была, по всеобщему мнению, олицетворением добродетели.

Анжелика привлекла Джоэ к себе и крепко обняла его.

— Ты замечательный! — воскликнула она, наслаждаясь запахом его волос и прикосновением к его мягкой щеке.

— А теперь мне можно посмотреть «Бен10»?

— Ну конечно. И скажи Изабель, что сейчас ее очередь.

Джоэ исчез в холле. «Мое счастье зависит от здоровья моих детей, — подумала Анжелика. — К сожалению, это мимолетное счастье, потому что оно почти всегда омрачено страхом. Я страшусь событий, которые, возможно, так никогда и не произойдут. Я просто понапрасну тревожусь, однако ничего не могу с собой поделать. Даже когда мне хорошо, я неизменно испытываю страх перед болью утраты. Как мне научиться с этим справляться? Счастливые мгновения — словно маленькие островки в океане страха. Ну почему наши страхи не могут быть маленькими островками среди огромного океана счастья? И зачем вообще нужен страх? Почему нельзя воспринимать жизнь такой, какая она есть, и бороться с проблемами по мере их поступления?»

Она мечтательно улыбнулась, когда Изабель неслышной походкой вошла в комнату.

Когда Оливье пришел домой, Анжелика уже уложила детей спать и приготовила ужин. Кухонный стол был празднично сервирован: здесь лежали подставки для тарелок и салфетки, стояли бокалы для вина и одинокая свеча.

— Как романтично, — сказал Оливье, бросая портфель на стол в холле.

— Только ты и я.

Она обратила внимание на шелковый кашемировый шарф, обвязанный вокруг его шеи.

— Это хорошо. Я слишком устал, чтобы с кем-нибудь говорить, кроме тебя, а моя голова по-прежнему гудит, как растревоженный улей.

— Ты принял какое-нибудь лекарство, кроме аспирина?

— Только «Нурофен» и больше ничего. Думаю, перед сном я сделаю еще одну ингаляцию.

— Прими «Ночную няню».

— Ладно. Так и сделаю. А завтра, пошатываясь, пойду на работу, словно с похмелья.

— Как дела?

— Ужасно. Кризис набирает обороты. И это серьезно, Анжелика.

— Да, я знаю, читала в газетах.

Он вздохнул и опустился в кресло. Она налила ему бокал бордо. Оливье сделал маленький глоток и расслабился.

— Сними шарф и пиджак, я помассажирую тебе плечи.

— Что с тобой? — спросил он, развязывая шарф. — У тебя что, роман на стороне?

— Глупости! Просто ты выглядишь слишком напряженным.

Анжелика почувствовала, что покраснела.

— Я действительно напряжен.

Повесив шарф и пиджак на спинку стула, она начала массировать его шею.

— Боже, как хорошо!

От ее мягких, но в то же время сильных прикосновений мышцы постепенно расслабились. Утаивая от мужа свою переписку, Анжелика испытывала чувство вины, которое превратило ее в гейшу, пытающуюся хоть как-то загладить свой проступок.

— Я не делала тебе массаж уже много лет.

Оливье засмеялся.

— Ты никогда мне его не делала. Это я всегда носился с маслом.

— И у тебя были волшебные руки.

Она удивилась, почувствовав, как все ее тело начинает гореть желанием.

— Они все такие же волшебные, и ты это знаешь.

Оливье закрыл глаза. Его напряжение постепенно уменьшалось, уступая место желанию.

Он взял Анжелику за руки и притянул к себе, а затем оттолкнул ногами стул, чтобы она могла сесть к нему на колени.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — прошептал Оливье. — У меня прекрасная жена. Мне следовало бы уделять ей больше внимания.

— С твоим-то воспаленным горлом!

— Я чувствую себя лучше.

«Ипохондрик», — с любовью подумала Анжелика, а вслух произнесла:

— А как же дети?

— Если нас будет постоянно волновать тот факт, что наши чада неожиданно войдут и застукают нас, мы никогда не займемся любовью.

Он поцеловал жену, позволив ее волосам упасть на его лицо. Его губы были теплыми и сладкими от вина. Оливье прекрасно целовался, так было всегда. Вынув ее рубашку из джинсов, он скользнул пальцами внутрь. Анжелика почувствовала, как его руки расстегнули застежку на лифчике, а затем ощутила чувственное прикосновение его больших пальцев к своим соскам. Уже очень давно они не реагировали так бурно на его ласки. Откинув голову, она позволила его жесткой щетине пощекотать нежную кожу на ее шее, которую Оливье покрыл страстными поцелуями.

Понимая, что дети могут в любой момент проснуться и застукать их на горячем, Анжелика спрыгнула с колен мужа и, извиваясь, сняла джинсы и трусики, а потом снова села на него верхом, позволив войти в себя.

На мгновение они словно растворились друг в друге, поодиночке получая невероятное удовольствие, пока не взорвались одновременным оргазмом. Еще некоторое время их тела оставались сплетенными, сердца бешено бились, а головы кружились от внезапного всплеска адреналина.

— Все произошло так неожиданно, — сказала Анжелика, целуя мужа в мокрый и соленый висок.

— Как будто мы снова молоды и влюблены. — Оливье погладил ее волосы. — Нам следовало бы заниматься любовью чаще.

— Напряженный график, — произнесла она, слезая с его колен и протягивая руку к своей одежде.

— Нужно находить на это время. Кстати, что там у нас на ужин?

* * *

Анжелика наблюдала за тем, как он с жадностью набросился на телячью отбивную. Иногда создавалось впечатление, что вся жизнь Оливье сводилась исключительно к поглощению пищи. Не отвечающая его требованиям еда могла на целую неделю испортить ему настроение. Анжелика потягивала вино и медленно ела, пока он говорил о себе. Оливье не спрашивал ее, как она провела день. В этом не было ничего необычного — в общем-то, рассказывать было не о чем, но внезапно ее осенило: ему это просто неинтересно.

— Финансовая пирамида «Братья Лехман» стала банкротом. Другие банки наверняка последуют за ней. Это не может обойти стороной никого, включая нас.

— Я знаю и стараюсь быть экономной.

— Да, никаких излишеств.

Анжелика напряглась.

— Я же сказала, что стараюсь быть экономной.

— Знаю, так оно и есть.

— Я постоянно получаю гонорары от продажи своих книг.

— Да-да, конечно, однако кризис не может не затронуть и издательский бизнес. Люди будут сокращать расходы на то, что им не нужно, и книги обязательно попадут в этот список.

— Однако детям по-прежнему нужно что-то читать.

— Но в будущем тебе уже не будут платить больших авансов. Ты же видишь, сейчас каждый пытается потуже затянуть поясок.

При слове «поясок» она с укоризной вскинула бровь и даже хотела уколоть его, но вместо этого сказала:

— Сити выстоит. Так было всегда.

— Но на это могут уйти годы.

— Ну что ж, тогда нам придется уменьшить свои запросы.

— Вот увидишь, даже такие транжиры, как Кейт и Кандейс, будут вынуждены ввести режим экономии.

Анжелика с трудом представляла себе это.

— Ну а как дети? Как прошел их первый день в школе?

— Они чудесно провели время.

— Кого ты видела?

— Да все те же лица. Скарлет, Летизию, Кандейс… Ах да, я случайно натолкнулась на эту отвратительную Дженну Элрич.

— Ну что ты, она очень сексапильна.

Анжелика ахнула.

— О, мой Бог, Оливье, что случилось с твоим вкусом?

— Она выглядит очень стильно. Мне нравится ее внешность.

— Ты говоришь как Джоэ, — недовольно проворчала Анжелика. — А я считаю, что ее внешность кажется эффектной только несведущим людям.

— Дженна прекрасно одевается.

— Она похожа на обвешанную игрушками рождественскую елку.

— Раз уж мы затронули тему праздников, предлагаю провести рождественские каникулы с твоими родителями.

— В отличие от тебя я совершенно не в восторге от этой идеи.

— Тогда нанесем визит моим.

— Даже не знаю, какой вариант хуже.

— Ага, значит, твои выиграли. И никаких возражений! Им многое можно простить за то, что они меня развлекают!

— Я рада, что они тебя развлекают. А вот у меня они вызывают депрессию.

— Итак, на Рождество дарим только дешевые подарки. Этот год — не самое лучшее время для расходов, поэтому не вздумай сорить деньгами.

— Я знаю, с этим теперь придется считаться.

— Если бы с этим действительно пришлось считаться, то все вообще бы остались без подарков! Если мне не изменяет память, в прошлом году ты забыла привезти подарки моим сестрам, что лишний раз подтверждает, насколько ты невнимательна к ним.

— Они очаровательные, восхитительные женщины, — сказала Анжелика, втянув щеки.

Оливье прищурил глаза, но его губы сложились в улыбку.

После ужина Оливье удалился в спальню, прихватив кружку горячего чая с медом. Он включил «Новости» и стал наполнять ванну, сняв одежду и аккуратно развесив ее в шкафу.

Анжелика пошла взглянуть на детей. Они крепко спали в своих комнатах, в темноте виднелись их невинные лица. Она натянула пуховое одеяльце поверх плеча Изабель и погладила разрумянившуюся щечку Джоэ. Затем Анжелика услышала, как Оливье выключил кран и залез в воду.

Охваченная любопытством, она поднялась по лестнице, чтобы в последний раз проверить почту, перед тем как отправиться спать. Если бы Оливье знал, что она в своем рабочем кабинете, он бы подумал, что это, по меньшей мере, очень странно. Анжелика никогда не работала по ночам, не говоря уже о том, чтобы в такое время суток отправиться туда читать сообщения. Однако на экране, как она и ожидала, было единственное письмо — от Джека.

«Дорогая прекрасная Сейдж, думаю, что пес скорее перерезал бы себе глотку, чем согласился бы на жизнь, лишенную зайцев. Лично я именно так бы и поступил! Кроме того, разве это не зависит от зайца? Кто сказал, что заяц не может поддерживать интерес у пса? Думаю, вам следует принимать во внимание зайца, а не списывать его как игрушку для пса! Что касается желания — это часть удовольствия. Без желания нет мечтаний, и, как писательнице, вам следует знать, насколько они важны, а без мечтаний как мы сможем полностью реализовать свой потенциал?

Спите крепко, прелестная Сейдж. Я лежу на своем крыльце, но мои мечты делают меня счастливым.

Пес с крыльца».

Она закусила губу, неожиданно испугавшись. Если это игра, то рискованная. Сити, вероятно, будет рушиться прямо на глазах у ее мужа, ей наверняка придется ограничить свои походы по магазинам, они, скорее всего, проведут ужасное Рождество в обществе ее эксцентричных родителей, но Джек заставил ее чувствовать себя желанной. Он зажег в ней пламя, которое доселе еле теплилось и было не видно посторонним, пробудил ту часть ее души, которая давно дремала и теперь вдруг начала оживать…

Глава 6

Когда ты великодушен и полон любви, ты источаешь флюиды счастья, которые потом возвращаются к тебе в десятикратном размере.

В поисках совершенного счастья

Оливье снова отправился спать в другую комнату, поэтому Анжелика лежала в постели одна, сочиняя в уме очередное письмо Джеку. Как бы она хотела, чтобы Джоэ и Изабель забрались к ней в постель. Она так скучала по нежному звуку их дыхания и теплоте маленьких тел, прижавшихся к ней. Она нисколько не тосковала по Оливье. От него разило лекарствами товарного знака «Викс», и он сильно храпел.

К утру субботы она подхватила от Оливье воспаление горла. Анжелика тяжело вздохнула и, пошатываясь, побрела в ванную комнату. С отяжелевшими от сна веками она стала рыться в шкафчике в поисках лекарства «Дневная няня». В отличие от Оливье она не охала и не ахала, а лечилась испытанными средствами и переживала обрушившиеся на нее невзгоды со свойственным англичанам стоицизмом. Она налила себе в маленькую чашку оранжевую жидкость, но, пригубив ее, почувствовала, что ее стошнит от неприятного вкуса.

Вернувшись в спальню, Анжелика легла, протиснувшись между детьми, которые забрались к ней в кровать, и накрыла голову подушкой, чтобы заглушить звук мультфильма «Жизнь жуков», доносящийся с экрана телевизора. Она подумала об Оливье, который спал сейчас наверху, и почувствовала, как черствеет ее сердце. Он порицал ее за то, что она носилась с Кейт как ее фрейлина, хотя в отношении него должна была вести себя как нежно любящая мать. Так было даже тогда, когда их любовь только начиналась.

Они познакомились летом на свадьбе в Париже и провели всю ночь вместе, танцуя во внутреннем дворике, вымощенном булыжником, под сверкающими звездами. Зная, как Анжелика любит книги, Оливье сбивался с ног в поисках произведений, которые, по его мнению, ей понравятся.

Тогда он действовал спонтанно, всегда предвосхищая ее желания и поражая своей чуткостью. Он водил ее в оперу и на балет, на ужин в ресторане «Айви», устраивал романтические уик-энды в стиле Георга Пятого. Отпуск они проводили на побережье Ривьеры. Отправляясь за границу по делам, Оливье каждый раз привозил маленькие сувениры и оставлял трогательные записки на ее подушке, в которых искренне признавался, насколько она прекрасна и как сильно он ее любит.

Время от времени его послания отличались большой оригинальностью, — он, бывало, просто писал: «Гостиница „Клэридж“, 15.30, комната 305», где они потом встречались как почти незнакомые мужчина и женщина и предавались любовным утехам весь остаток дня, заказывая ужин в номер.

Затем они поженились, обзавелись детьми, и со временем Анжелика превратилась в его любящую мать. Оливье больше не водил ее в ресторан, а постоянно жаловался то на боли в горле, то на рези в животе, то еще на что-то, что его беспокоило, каждый раз советуясь с ней, какое принять лекарство. Да, она стала для него второй матерью. Поэтому неудивительно, что Джек заставил ее почувствовать себя привлекательной. Это не представляло особого труда.

Был погожий день, и Анжелика решила отвезти детей в Кенсингтон гарденс.

Изабель и Джоэ направились к игровой площадке, находящейся на территории мемориала в честь принцессы Дианы, и мигом взобрались, как две обезьянки, на верхушку мачты пиратского корабля. Присев на скамейку, Анжелика наблюдала за ними, удивляясь тому, как сильно они вытянулись за лето.

Придя домой, она увидела, что Оливье оставил ей записку на кухонном столе. «Ушел пить кофе. Вернусь к ленчу. Чем мы займемся в обеденное время?» Она представила себе, как он сидит в кофейне «Старбакс» на Хай-стрит, читает газеты и уплетает круасан, закутавшись в шарф и куртку, и ей вдруг так захотелось, чтобы у нее хватило наглости взять и отвести детей в парк для птиц, а ему дать возможность самостоятельно организовывать свой ленч. Но вместо этого Анжелика оставила детишек в саду — лазить по магнолии, а сама поднялась в рабочий кабинет.

Подойдя к компьютеру и застыв в нерешительности, Анжелика вдруг почувствовала, что от ее раздражительности не осталось и следа. Ее охватило волнение оттого, что она сейчас вновь совершит маленькое преступление.

«Дорогой пес с крыльца, вот видите, как трудно воплотить все это в жизнь!

Позвольте мне немного отклониться от темы и предложить вам хорошенько поразмыслить над еще одним вопросом, а именно: не является ли страдание частью великой школы жизни? Не делает ли оно нас мудрее, сильнее и милосерднее? И если бы жизнь была сплошной вечеринкой, лишенной боли и печали, дорожили бы мы ею так же, как это делаем сейчас?

Сегодня в Лондоне замечательный день. Надеюсь, что солнце светит и на ваше крыльцо и все зайцы надежно спрятались в норах.

Еще более смущенная Сейдж».

Анжелика выключила компьютер и присоединилась к детям: сев за стол, она стала наблюдать, как они резвятся на солнышке. Вскоре вернулся Оливье, держа в руке газету. Как и следовало ожидать, он повязал шею шарфом, чтобы обратить внимание на свое больное горло.

— Ночью я ужасно спал. А сегодня утром у меня была настоящая агония, я даже не смог подольше поваляться в постели. Но после того как я встал и выпил кофе, мне стало лучше.

— Я тут подумала, что было бы неплохо отвести детей в парк.

— Прекрасная мысль. А я останусь дома и немного приду в себя.

Анжелика не стала упоминать о том, что у нее тоже болит горло. Оливье никогда не нравилось уделять кому-нибудь внимание, когда ему нездоровилось.

— Наверное, мы пойдем прямо сейчас. Там и пообедаем.

— А для меня есть что-нибудь?

— В холодильнике стоит суп. Для твоего горла это как раз то, что надо.

— А в котором часу вы вернетесь?

— Не знаю. Ближе к четырем.

— О'кей. — Он выглядел огорченным.

— Ты можешь пойти с нами. К тому же прогулка по парку не требует особых усилий.

Оливье приложил руку к горлу.

— Нет уж, лучше я отдохну. Ты же знаешь, каково это, когда у меня болит горло.

Он ссутулил плечи, явно очень жалея себя.

— Почему бы тебе не посмотреть DVD? Твоему организму нужно дать возможность выздороветь. Перед уходом я приготовлю тебе горячее питье.

От столь очевидного проявления заботы Оливье просиял.

— Наверное, я приму ложку меда «Манука».

Однако он не сдвинулся с места, чтобы сходить за ним.

— Хорошая мысль, — сказала Анжелика, покорно поднимаясь со стула. — Мед — испытанное средство в борьбе с воспаленным горлом.

На самом деле Анжелике не хотелось идти на прогулку одной. Она предпочла бы взять с собой Кандейс, но та проводила каждый уик-энд в своем доме в живописном графстве Глостершир. Кейт и Летизия тоже наверняка были заняты куда более интересными делами. И вдруг Анжелику осенило. Она пригласит Скарлет. Ее подруга принадлежала к тому типу людей, которые всегда были легки на подъем и с одобрением относились к плану, созревшему буквально в последнюю минуту, а Вильям к тому же отличался, по всеобщему мнению, добродушно-веселым характером.

Скарлет с энтузиазмом поддержала затею Анжелики. Она предложила всем поехать в ее «BMW», поскольку в машине было предостаточно места для двоих взрослых и четырех детей.

Когда Скарлет позвонила в дверь, Оливье пошел открывать и, похоже, пришел в неописуемый восторг, увидев ее в джинсовой мини-юбке и светло-коричневых замшевых сапожках. Его настроение заметно улучшилось при виде ее загорелых бедер, и на какое-то мгновение Анжелике даже показалось, что он, возможно, все-таки передумает и тоже присоединится к ним.

— Мне немного нездоровится, — пояснил Оливье, раздираемый желанием еще какое-то время насладиться видом хорошеньких ножек Скарлет и стремлением поскорее прилечь перед телевизором и, расслабившись, пожалеть себя любимого.

В конце концов решение за него приняла Скарлет.

— Я не хочу, чтобы ты заразил моих детей, — твердо произнесла она. — Думаю, тебе лучше вернуться в постель и как следует выспаться.

Оливье, наблюдая за тем, как они отъезжают, размышлял о том, что ему делать остаток дня без суетящейся вокруг него Анжелики. Он был недоволен тем, что она оставила его одного в таком жалком состоянии. По крайней мере, могла бы состряпать на ленч что-нибудь более съедобное. А вместо этого его ждал лишь несвежий суп. Однако Оливье немного оживился, подумав об ужине. Он был уверен в том, что его жена непременно приготовит что-то более вдохновляющее, чтобы как-то компенсировать то, что бросила его на произвол судьбы.

— Держу пари, ты счастлива, что удалось наконец-то вырваться из дома, — сказала Скарлет, когда они ехали по Холланд Парк-роуд.

— Мой муж похож на медведя, у которого трещит башка.

— Скорее он напоминает овцу!

— Заболевая, Оливье становится таким жалким. И тогда во мне пробуждаются самые нелицеприятные качества. Я постоянно раздражаюсь из-за того, что он не в состоянии за собой поухаживать, и чувствую себя виноватой, поскольку не забочусь о нем так, как следовало бы.

— Да, все мужчины такие. Они расклеиваются от малейшей простуды. Когда Вильям болеет, он начинает причитать прямо как его старая нянька: «Думаю, мне не помешает втереть в грудь чуть-чуть мази „Викс“ и выпить немного чая с медом и лимоном». И все это произносится таким тоненьким, жалобным голоском.

— Неужели в этом нужно винить их мамаш? А вдруг и наши сыновья станут такими же из-за чрезмерной опеки?

— Надеюсь, что нет, но боюсь, что это не исключено. — Скарлет взглянула на детей, сидящих на заднем сиденье. Мальчишки играли в видеоигры на приставке «Нинтендо», а девочки листали книгу с красочными иллюстрациями.

— Даже не знаю, что Оливье раздражает больше: тот факт, что я бросила его одного на целый день, или же то, что не приготовила ему ничего на обед.

— О Боже, и что же он будет есть?

— Суп.

— Как тебе не стыдно, Анжелика!

— Знаю, знаю. Я не наполнила холодильник продуктами. Но на ужин я позабочусь о более существенной еде, даже если придется заказать ее. И знаешь, что больше всего действует мне на нервы?

— То, что он никогда не стал бы готовить для тебя, если бы ты вдруг заболела.

— Точно. Мне приходится одной тянуть лямку. Я должна сама покупать еду, накрывать на стол, сдавать его куртку в химчистку. Вот черт! — Она разочарованно вздохнула. — Столько нужно успеть, а день такой короткий! Я должна думать обо всех домашних делах, а ведь я еще и работаю.

— Вильям точно такой же. Я провожу в офисе целый день, из кожи вон лезу, чтобы ублажить клиентов и детей, а он, придя домой, ждет, чтобы ужин уже стоял на столе, и не просто тарелка с супом и салат. Ну что поделать, такие мужчины нам достались. А у Оливье еще и диктаторские замашки.

— Он француз.

— По крайней мере, ты хотя бы можешь, лежа на подушке, слушать этот сексуальный французский акцент.

«Могу, только когда Оливье бывает в постели», — с горечью подумала Анжелика.

Очутившись в парке в Фарнхеме, ребятишки сразу же бросились в магазин, хватая пушистых игрушечных экзотических птиц и сжимая их, чтобы те запищали. Сын Скарлет Чарли направился прямиком в отделсладостей. Скарлет шагнула внутрь вслед за детьми в своих замшевых сапожках на высоких каблуках и в огромных солнцезащитных очках, привлекая всеобщее внимание.

Выйдя на улицу, Чарли уплетал желейные конфетки в форме фасолин, доставая их из упаковки, в то время как остальные дети перебегали от одной клетки к другой, предлагая птицам корм из пакетиков с семенами и сушеными червячками, которые мамы купили им на входе. Скарлет и Анжелика не спеша шли за ними, болтая и наслаждаясь лучами солнца и видом своих счастливых чад, которые сами нашли себе развлечение.

— Это была прекрасная идея, — сказала Скарлет, оставаясь совершенно равнодушной к устремленным на нее взглядам.

— Это простое развлечение. Я хотела бы иметь такой же загородный дом, как у Кандейс.

— Мы когда-то снимали домик недалеко от Тетбури, но теперь, когда мы купили участок на острове Мустик, в нем нет необходимости. Я не могу управляться с несколькими домами одновременно.

— Я хотела бы отвезти детишек на Рождество куда-нибудь на юг, однако Оливье решил остаться в Англии и провести праздники с моими родственниками.

— Твой муж рассуждает мудро. Кризис будет лишь прогрессировать, а он оказался в самой гуще событий. Я очень рада, что мы купили дом на Мустике, прежде чем все полетело в тартарары.

— Мне просто необходимо солнце. Я не выношу коротких дней. В три часа уже темно как ночью.

— Тебе следует погостить у нас на Мустике.

— Если бы только это было возможно! Я уже узнавала, можно ли арендовать домик возле Кейптауна.

Внезапно лицо Скарлет озарилось неожиданной идеей.

— О, да ты могла бы нанести визит своему другу Джеку Мейеру!

Анжелика засмеялась.

— Он не мой друг.

— Но хотел бы им стать.

— Думаю, у него вполне достаточно своих «друзей».

— Уверена, что так оно и есть.

— А какая у него жена?

— Прелестная. Она тоже из Южной Африки. Яркая, умная и очень обаятельная. Они познакомились в Гарварде.

— Звучит пугающе.

— Да Бог с тобой! Она очень спокойная, занимается йогой и много медитирует, практически живет в горизонтальном положении.

— Именно это является темой моей следующей книги.

— Как по мне, она слишком уж увлеклась мистицизмом, холизмом и тому подобным. Ну ты знаешь, кристаллы, ладан и ангелы! Однако она само олицетворение святости. Несколько лет назад Джек был очень болен. Ему поставили диагноз рак.

Анжелика была шокирована этой новостью.

— Какой ужас. А сейчас с ним все в порядке?

— О да, абсолютно. Он избавился от недуга, словно стряхнул с плеч пыль, не прилагая к этому особых усилий, что, впрочем, очень похоже на него. Никто не догадался бы, что с ним происходит что-то неладное, разве что он лишился всех своих волос.

— О Боже, это, должно быть, очень тяжело. Но теперь у него просто сказочная шевелюра.

— Да самая обыкновенная, такая же, как и у многих других. Сейчас он снова напоминает лохматого старого льва. Возможно, Джек и любитель пофлиртовать, однако предан Анне. Он ей многим обязан.

Анжелике почему-то не очень хотелось слушать о том, как сильно он любит свою жену.

— Думаю, мужчинам просто необходимо время от времени поиграть мускулами. Ведь по своей природе они не являются моногамными существами. Хотя на самом деле смириться с этим, по-моему, стоит большинству из них огромных усилий. Видя восхищение в глазах женщин, они готовы оставаться на привязи и жить на крыльце.

Анжелика улыбнулась при упоминании слова «крыльцо».

— Уверена, что Джек крепко привязан к своему крыльцу.

Скарлет улыбнулась.

— Я бы так не сказала. Некоторым псам просто не под силу обуздать себя, какими бы преданными они ни были. Это у них в крови, как у волков или лис. Их просто невозможно приручить.

* * *

Они вернулись домой в шесть часов. Появившись на пороге, Оливье бросил взгляд на соблазнительные бедра Скарлет, наслаждаясь их восхитительным видом, а затем спросил Анжелику, что будет на ужин.

— Бифштекс, — ответила она, махнув подруге рукой на прощание.

— Вот и хорошо. А то я голоден как волк!

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Да так себе, — сказал Оливье, пожав плечами на французский манер. Она заметила, что его шея по-прежнему обмотана шарфом. — По-моему, мне надо снова принять чего-нибудь горяченького.

Анжелика поняла: он рассчитывает, что питье для него приготовит она.

— Детям очень понравилось в парке для птиц, — сказала она, негодуя на то, что он даже не поинтересовался, как прошла их поездка.

Когда Анжелике наконец-то удалось добраться до письменного стола (после того как она уложила детей в постель и развела в воде предназначавшийся Оливье порошок «Лемсип»), ей стало ясно, что писем от Джека нет. Она еще раз нажала на кнопку «отправить и получить», просто так, на всякий случай, но на экране не появилось ни единого сообщения. Закусив нижнюю губу, Анжелика нахмурилась. Наверное, Джек куда-нибудь уехал на выходные. Никто не проверяет почту по субботам. Завтра она посмотрит снова, хотя вероятнее всего не было смысла делать это до самого понедельника.

Спустившись по лестнице, она открыла кран, чтобы наполнить ванну, и ощутила запах эвкалипта. В кресле, накинув полотенце на голову и неуклюже сгорбившись, сидел Оливье и вдыхал пары горячей воды вперемешку с лекарственным средством «Карвол». «И это мой рыцарь в золотых доспехах, — подумала Анжелика, закатывая глаза. — Иногда мне хочется дать этому псу под зад и спустить его с крыльца!»

Глава 7

Люди относятся к тебе так, как ты сам позволяешь к себе относиться.

В поисках совершенного счастья

В понедельник Анжелика встретилась с Кандейс в приемной фитнес-клуба «Десять пилатес» на Ноттинг Хилл. Кандейс, выглядевшая безукоризненно в спортивном костюме бежевого цвета, широко улыбнулась и бросила мобильный телефон в шоколадно-коричневую сумку «Биркин».

— Ты выглядишь очень эффектно для гимнастического зала, — заметила Анжелика.

— Это не просто гимнастический зал, милая. Это самое престижное место в городе!

Анжелика, оглянувшись, увидела высоких грациозных девушек, промокающих полотенцами свои разгоряченные шеи и лица. Одно из этих лиц было ей хорошо знакомо.

— Привет, куколка, — поздоровалась Скарлет, еле дыша. — Сегодня было жарко как в пекле. Дэвид выложился по полной программе. — Она обратилась к Кандейс: — Ты предупреждала ее о «Десять пилатес»?

— А что это? — нервничая, спросила Анжелика.

Кандейс тут же ее просветила:

— Это своеобразная фишка Дэвида. Он начинает считать до десяти, и ты чувствуешь, что уже настолько выбилась из сил, что вот-вот отдашь Богу душу. Но как только тебе кажется, что эта экзекуция закончена, он снова принимается считать до десяти. И так повторяется каждый раз. Так что не обольщайся. Непременно последуют очередные «десять раз».

— Долой «Десять пилатес», — с чувством произнесла Анжелика.

— Я не уверена, что Дэвид ставит перед собой цель замучить нас до смерти, — сказала Скарлет. — Просто когда видишь перед собой десять тренажеров, больше похожих на орудия пыток, ничего другого не остается. — Она заметила, как на лице Анжелики появилось взволнованное выражение. — Да не паникуй ты, обычно он добр по отношению к тем, кто приходит к нему на занятия в первый раз.

Анжелика заполнила обязательную анкету о состоянии своего здоровья, а затем последовала за Кандейс в зал, где вдоль громадной зеркальной стены стояли в два ряда десять тренажеров-реформеров.

— Привет, Дэвид, я хочу представить тебе свою подругу Анжелику Ларивьер.

Необычайно подвижный австралиец с копной темно-каштановых волос протянул Анжелике руку.

— Приятно с вами познакомиться, — произнес он с улыбкой. — Вам уже приходилось делать что-нибудь подобное? — спросил он, и Анжелика попыталась разглядеть в этом молодом пареньке с мальчишески-добрым выражением лица профессионального инструктора, который собирался превратить ее в супермодель.

— Нет, это происходит со мной впервые.

— Что ж, тогда позвольте мне показать вам, как работают эти тренажеры.

Слава Богу, он не сказал «кровати». Анжелика последовала за ним к спортивному снаряду, больше напоминающему орудие пыток, снабженному какими-то веревками и пружинами. Она пыталась во всем разобраться, чтобы не выглядеть полной дурой.

— Вы делаете ежедневные физические упражнения?

— Конечно же, нет. У меня двое детей, я ем слишком много мучного, сижу целый день за рабочим столом — остальное можете дополнить сами.

— Волноваться не нужно, с нашей помощью вы быстро войдете в форму.

— Если ты чувствуешь себя неуверенно, просто понаблюдай за мной, — сказала Кандейс, заняв стоящий рядом с подругой реформер и ложась на него. — Очень скоро это войдет у тебя в привычку. — Вскинув вверх ноги, она продела их сквозь кольцо и приступила к растяжке.

— Итак, какие новости?

— Горячие и насыщенные, — ответила Анжелика, тоже ложась на снаряд и пытаясь повторять движения за Кандейс, однако ей с большим трудом удалось выпрямить ноги.

— Ты обезумела, Анжелика. К чему это приведет?

— Да ни к чему. Это всего лишь игра.

— Может быть, но все же будь осторожнее.

— В последнее время Оливье меня ужасно раздражает. И переписка с Джеком — это всего лишь способ отвлечься.

— Однако все может быстро выйти из-под контроля. Кстати, Джек еще не просил тебя о встрече за ленчем?

— Ну конечно же, нет. Он ведь живет в Южной Африке.

— Не говори потом, что я тебя не предупреждала.

Возвратившись домой, Анжелика наполнила ванну водой и растворила под краном целый пакетик-«саше», содержащий средство от компании «Элемис» для снятия мышечной боли. Вода окрасилась в коричневый цвет и приобрела стойкий лекарственный запах, прямо как от ингаляций Оливье.

Анжелика не бросилась по лестнице наверх, чтобы поскорее проверить почту, решив воздержаться от этого, но вовсе не по причине отсутствия душевного подъема, а преимущественно потому, что икроножные мышцы нестерпимо болели.

Поставив песню в исполнении американской певицы Долли Партон, она зажгла две свечи и приглушенное электрическое освещение, поскольку ей ужасно не нравилось смотреть на свое обнаженное тело при неумолимо ярком свете.

Вздохнув, Анжелика скользнула в воду и, удобно устроившись, позволила целительному теплу избавить ее от боли.

Несмотря на явный физический дискомфорт, занятия в группе пилатеса все-таки ее вдохновили. Дэвид обладал даром убеждения, и она осталась преисполненной энтузиазма и твердо решила вернуть себе былую форму. Кандейс сказала ей, что должно пройти не менее трех недель, чтобы результат стал заметен, однако уже сейчас Анжелика начала ощущать на себе результаты. Она закрыла глаза, стыдясь того, что образ Джека внезапно всплыл в ее памяти, словно поплавок.

Спустя какое-то время Анжелика вылезла из ванной и медленно, никуда не торопясь, стала вытираться полотенцем. Чем дольше она не будет видеть его ответ, тем больше наслаждения доставит ей чтение его сообщения. Она втерла в кожу крем, предварительно добавив туда несколько капель можжевелового эфирного масла для удержания воды в теле, и освежила себя ароматом «Красные розы» известного парфюмерного бренда «Джо Малоун». Полная желания, Анжелика заглянула в ящик с хранящимся там интимным гардеробом от Кельвина Кляйна и выбрала лифчик и трусики серо-розового цвета. Она испытывала сильное возбуждение, зная, что под джинсами и рубашкой на ней надето изысканное белье.

Слегка подкрасив ресницы и увлажнив бальзамом губы, она приготовилась прочитать сообщение, которое, вероятно, уже пришло от Джека.

Ее волнение усиливалось по мере того, как она поднималась по ступенькам, а шаги становились все быстрее, несмотря на боль в мышцах.

Какое-то время Анжелика ожидала, пока загрузится компьютер. Наконец на экране расположенные аккуратными рядами появились «значки». Она щелкнула по иконке «почта» и тотчас увидела список. Бегло просмотрев выделенные жирным шрифтом названия, Анжелика поняла, что от Джека ничего нет. Она нажала на кнопку «отправить и получить», просто чтобы удостовериться, но в конце странички возникли слова «новых сообщений нет».

У нее упало сердце, и теперь ей не оставалось ничего другого, как лицезреть чистую экранную страничку ее следующего романа. Какое-то время Анжелика раздумывала над тем, не написать ли Джеку. Разве имело значение то, что он не ответил на ее последнее письмо? Неужели они должны перебрасываться сообщениями, отсылая их взад-вперед, словно мячик в теннисной игре? Даже в теннисе соперник не всегда отвечает на удар, часто он просто пропускает его или же мяч летит в сетку. Их переписка напоминала дружеский теннисный турнир, и победа не являлась конечной целью. К тому же Анжелика играла в полсилы, совершенно не стремясь одержать победу, — она вообще не рассчитывала на успех. Это была безобидная дружба, а друзья могли писать друг другу, когда хотели.

Но потом ее снова начали грызть сомнения. Возможно, Джеку просто наскучила их переписка. А может быть, его жена обо всем узнала и запретила ему. Или же он вдруг уехал на несколько дней и забыл взять свой смартфон Blackberry. Какое сейчас время года в Южной Африке? Джек сказал, что весна. Ну конечно же, он, должно быть, занят на виноградниках. О Боже, список возможных причин был просто бесконечным. Однако факт оставался фактом: он не ответил. Анжелика удивилась тому, насколько она была огорчена.

Она щелкнула на строчку «„В поисках совершенного счастья“, автор Анжелика Гарнер» и бессмысленно уставилась на розовые буквы и следовавшую за ними белую страничку. Она просидела так в течение получаса, так и не написав ни единого слова. Начало моросить. Дождик бил по стеклу легкой пылью. Анжелика почувствовала пустоту, словно она была истощившимся колодцем, лишенным идей. Каждый раз, когда она опускала туда ведро, оно возвращалось таким же пустым, как и до погружения.

Ее пальцы застыли над клавишами. На экране был все тот же печально чистый лист, призывно просящий лишить его целомудрия. И тут, появившись словно ниоткуда, ей в голову пришла неожиданная мысль. Несчастная злая колдунья влюбляется в доброго человека и пытается завоевать его сердце с помощью заклинаний и волшебного зелья. Однако это не приносит желаемого результата, поскольку никакая магия не в силах повлиять на хороших людей. Поэтому ей ничего не остается, как научиться быть такой же добросердечной, как и он, ведь только человек с чистой душой может добиться любви светлого человека. И с каждым хорошим поступком она понемногу лишается своей злой сущности. Постепенно колдунья становится доброй. Она отправляется на поиски секрета счастья и наконец находит его.

Анжелика очень обрадовалась внезапной идее. Конечно, это был пока лишь каркас, и внутри его зияла пустота, которую ей еще предстояло чем-то заполнить, однако дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Позабыв о пустом почтовом ящике, Анжелика взялась за развитие сюжетной линии, придумывая имена и язык, обычаи и законы.

К трем часам у нее созрела еще более удачная идея насчет фантастической страны, и, радуясь тому, что она наконец-то приступила к написанию романа, Анжелика сохранила документ и выключила компьютер. Но перед этим она щелкнула на иконку «почта», чтобы еще раз убедиться в том, что Джек так и не прислал ответ. Она смело сказала себе: возможно, все к лучшему.

Шел дождь, поэтому Анжелика отправилась забирать детей под зонтом. Повсюду чувствовалось дыхание осени. Листья в парке уже начинали желтеть. Небо заволокло серыми тучами, а тротуары блестели от луж.

Во дворе школы собрались мамаши и няни, съежившись под зонтами или же устроившись в машинах. Приблизившись, Анжелика услышала свое имя. Из окна своей машины ей махала Кандейс.

— Залезай.

Когда Анжелика перешла дорогу, Кандейс сказала ей полушепотом:

— Представляешь, она сообщила Питеру, что беременна!

Анжелика заглянула в окно. Летизия и Кейт сидели на заднем сиденье и увлеченно беседовали. Водитель смотрел куда-то вдаль, притворяясь, что ничего не слышит.

— Он не подозревает, что ребенок не от него? — спросила Анжелика, протискиваясь в салон рядом с Кейт.

— А с какой стати ему это подозревать? В нашем браке репутацию волокиты имеет он, а не я, ну, по крайней мере, так принято считать. Пит на седьмом небе от счастья. Хотя он полагает, что нам нужно получить консультацию для тех, кто готовится к семейной жизни, поэтому мы решительно настроены на еще одного ребенка. Один приятель мужа порекомендовал нам специалиста, женщину, которую зовут Бетси Пог.

— Да уж, известная особа, — сказала Летизия, захихикав.

Кандейс цинично засмеялась.

— Не нужно вам никаких консультаций, просто твоему мужу следует держать свою сучку на коротком поводке.

Подруги прыснули от смеха.

— Нет, правда, Бетси Пог — это то, что мне сейчас необходимо. Все говорят, что она великолепный специалист.

— Будем надеяться, что так оно и есть, — произнесла Кандейс.

— Сегодня вечером мы отправляемся на первый сеанс. — Кейт дрожала от волнения. — Что мне надеть?

— Может, рубище? — предложила Кандейс.

— О, а я-то думала принарядиться во что-то вроде короткого платья от Прада, которое прекрасно гармонирует с моими красными «шпильками-лубутенами».

— Что ж, это, по крайней мере, будет выглядеть так, словно ты старалась, — сказала Анжелика.

— Я никогда особо не стараюсь, — резко возразила Кейт. — У меня легкий и непринужденный стиль.

— И ты, наверное, будешь следовать ему до тех пор, пока это будет возможно, — сказала Летизия.

— О Боже, не напоминайте мне. Снова придется облачаться в штаны для беременных и огромные рубахи! Как отвратительно!

— Дорогая, беременность еще не повод для того, чтобы одеваться плохо, — отчитала ее Летизия. — Женщина, которая вынашивает ребенка, очень красива.

— Иногда ты рассуждаешь прямо как итальянка! — ответила Кейт, с ужасом представляя себе перспективу ходить в туфлях на плоской подошве.

— Итак, новость о твоей беременности уже является достоянием общественности? — спросила Кандейс.

— Ты рассказала своей матери? — поинтересовалась Анжелика.

— Да, я тоже хотела об этом спросить, — сказала Кандейс.

— Нет, я еще не была на УЗИ, его делают лишь по прошествии двенадцати недель. Так что смотрите, никому не проболтайтесь.

— А твой любовник знает об этом? — спросила Кандейс;

— Он мне не любовник.

— Да все равно кто. Ему известно об этом?

— Нет.

— А ты не думаешь, что, узнав о твоей беременности, он что-нибудь предпримет?

— Я знаю, что он ничего не будет предпринимать.

Кандейс вздернула бровь.

— Очень интересно, а чем он занимается? Он случайно не священник?

— Послушай, он уже давно забыл, что наша мимолетная связь вообще имела место.

— Но мы не забыли, — с усмешкой сказала Кандейс.

— Я не собираюсь вам ничего рассказывать, — резко произнесла Кейт. — И не потому, что не хочу. Вы ведь знаете, что я от вас ничего не скрываю. Однако я пообещала ему, что не проболтаюсь, и должна сдержать слово.

— Что?! Да ты ведь только что сказала, что ничего от нас не скрываешь! — возмутилась Кандейс.

— Так оно и есть, но на этот раз я дала клятву, а еще — вы даже не можете себе представить, насколько ужасными могут быть последствия разглашения этой информации.

Анжелика сощурила глаза.

— Итак, мы его знаем.

— Тучи сгущаются, — заметила Летизия. — Это случайно не один из наших мужей?

Кейт засмеялась.

— Вам пришлось бы заплатить мне, чтобы я согласилась переспать с кем-нибудь из ваших благоверных.

Прошла неделя, а от Джека все не было вестей. Анжелика продолжала посещать занятия в группе пилатеса и стойко переносила следовавшую за этим боль в мышцах. Она с головой окунулась в работу, стараясь не слишком расстраиваться по поводу внезапного исчезновения Джека. На каком-то этапе их переписка неизбежно должна была закончиться. И с ее стороны было бы наивно тешить себя надеждой, что они могли продолжать флиртовать бесконечно долго. Джек наверняка заинтересовался другой особой, с которой познакомился на очередном званом ужине, и она согласилась, не довольствуясь легким флиртом, развивать отношения дальше.

Но на следующее утро, в среду, мир снова окрасился в яркие цвета. Анжелика получила из Голландии чек на огромную сумму и письмо от Джека.

«Дорогая прекрасная Сейдж, приношу извинения за то, что не смог ответить раньше, меня какое-то время не было дома. Мне кажется, нам надо многое обсудить с глазу на глаз. Ваш пес потерял покой и сон, лежа на крыльце и размышляя, что, возможно, ему удастся убедить вас принять его приглашение на ленч, когда он приедет в Лондон в октябре. И кстати, вы не совсем обычный заяц.

Пес с крыльца».

Анжелика перечитала письмо двадцать раз. Ее разум был то чистым как стеклышко, то непрерывно шумел, как новые часы. «Если я скажу „нет“, это будет неучтиво и бесцеремонно. А кроме того, я хочу увидеть Джека. Мне почти сорок, думаю, я имею полное право делать то, что хочу. Итак, Оливье нельзя ни о чем сообщать. Я скажу, что у меня ленч с директором издательства, это будет моим алиби, если меня вдруг заметят с незнакомым мужчиной. Оливье никогда не видел в лицо моего издателя, не говоря уже об агенте; вообще-то он никогда не встречался ни с кем, кто связан с моей профессиональной жизнью».

«Дорогой пес с крыльца, я бы с удовольствием пошла с вами на ленч. Октябрь — хороший месяц для собак. Столько листьев, чтобы пошелестеть ими в парке! Думаю, вы убедитесь, что я действительно не совсем обычный заяц. По поводу ленча — нужно ли предпринять что-то заранее?

Заинтересованная Сейдж».

Отправив ответ, она немедленно позвонила Кандейс.

— Кандейс, это я.

— Привет, милая, что случилось?

— Запиши меня к Ричарду Уорду, сию же минуту.

Глава 8

Думай, говори и действуй ради высшего блага, и ты будешь по-настоящему счастлив.

В поисках совершенного счастья

Итак, переписка по электронной почте возобновилась. Джек планировал приехать в Лондон на пять дней, начиная с тринадцатого октября, а четырнадцатого они могли бы встретиться за ленчем. Он собирался зарезервировать место и сообщить ей об этом ближе к дате своего приезда.

Анжелика пришла в полное смятение, испытывая желание увидеться с ним и в то же время прислушиваясь к голосу разума, взывающего к ее чувству долга. Ее настроение постоянно колебалось, переходя от состояния экстаза к легкой панике. А голова наливалась будто свинцом, от ужасной дилеммы, стоящей перед ней. Анжелика перестала спать по ночам, мучимая сомнениями, ее ногти были обкусаны до крови, а сердце все время бешено колотилось, будто окутанное волшебством.

Она отказалась от пирожных и тренировалась теперь четыре раза в неделю в клубе «Десять пилатес». Дэвид постепенно начал включать в программу прыжки, чтобы еще больше усложнить задачу, и вскоре Анжелика почувствовала, что ее тело уже не испытывает мучительного напряжения в мышцах, возникавшего у нее в результате спортивных нагрузок. На ногтях ног сверкал ярко-розовый лак, а линии фигуры постепенно менялись. Появилась талия, которой раньше не было, и теперь Анжелика с гордостью носила пояс. Она каждый день открывала ящик с бельем от Кельвина Кляйна, однако Оливье, поглощенный расчетами индекса FTSE 100, ничего не замечал. Да это и не имело значения. Главное, на происшедшие с ней изменения обращали внимание ее подружки, и даже Дженна Элрич снизошла до комплимента.

— Ты выглядишь просто великолепно! — однажды прокомментировала она, обращаясь к Анжелике, когда они, нежась под лучами осеннего солнца, стояли у школьных ворот в ожидании детей.

Дженна воспользовалась наступившим похолоданием, чтобы похвастать новым плащом «барберри» с капюшоном и сиреневыми бриджами. Ее сверкающие лоферы от Гуччи были на такой высокой платформе, что она, словно башня, возвышалась над Анжеликой. Вокруг шеи Дженны был повязан шелковый шарф «Гермес» с нежно-сиреневыми цветочками, который как нельзя лучше гармонировал с ее бриджами, большая же часть ее лица скрывалась за огромными коричневыми очками от Шанель.

— Что с тобой? Ты так похудела!

Как же это было похоже на Дженну: она давала понять, что раньше Анжелика напоминала гиппопотама.

— Я занимаюсь пилатесом.

Дженна оглядела ее с ног до головы.

— Да тебя просто невозможно узнать.

— Ну, это вряд ли.

— Нет, действительно. Лично я с трудом тебя узнала. Ты сказочно выглядишь. Честно говоря, я удивлена. Неужели все благодаря пилатесу, или ты чего-то недоговариваешь?

— Секс, — с улыбкой заявила Анжелика. — У меня просто море секса.

Лицо Дженны сморщилось в соболезнующей гримасе.

— Бедное дитя. Тебе нужно сходить в аптеку и поинтересоваться, нет ли у них средства, отпугивающего мужей.

Анжелика засмеялась над абсурдностью рассуждений этой женщины.

— Ты, вероятно, исходишь из собственного опыта?

— У меня вообще нет такой проблемы… Я обычно даю своему мужу минуту. Я из тех женщин, которые говорят: «О'кей, дорогой, у тебя ровно шестьдесят секунд. Поехали!» После этого я закрываю глаза и представляю туфли от Маноло, которые мне не терпится купить, или же безупречные маленькие кашемировые вещицы от Ballantyne. А потом объявляю: «Ну вот и все, минута закончилась! Достаточно!»

— Складывается впечатление, что тебе срочно необходим любовник.

— О, уж поверь, от мужчин, которые мной восхищаются, просто нет отбоя. — Дженна засмеялась, словно эта мысль показалась ей абсурдной. — Однако Джон наверняка развелся бы со мной в случае измены, а я не уверена, что смогу найти кого-нибудь побогаче.

— Тогда лучше держаться за него.

— По крайней мере, до тех пор, пока он не запретит мне ходить по магазинам. В действительности, если бы я была похитрее, то наверняка завела бы себе любовника.

За день до запланированной встречи с Джеком Анжелика сидела рядом с Кандейс в центре красоты и здоровья Ричарда Уорда, попивая маленькими глоточками чай «Эрл грей» и ожидая, когда подойдет Томас и приступит к окрашиванию ее волос. А в это время Джеймс, отличавшийся грубой мужской красотой, уже колдовал над роскошными каштановыми прядями Кандейс. Будучи натуральной блондинкой, Анжелика никогда не испытывала необходимости в том, чтобы осветлить волосы еще больше, однако Кандейс убедила ее, что Томас лишь улучшит ее естественный цвет, в то же время сохранив естественность.

— Томас скроет все твои маленькие изъяны. Он гений, — рассказывала Кандейс, протянув руку маникюрше, сидящей на стульчике у ее ног. — Он такой же, как и я, священный тайник. Томас знает обо всех наших скелетах, спрятанных в шкафах, и эти секреты хранятся у него в надежном сейфе. Поверь мне, никому не удастся вскрыть его.

Салон был огромным, с множеством зеркальных комнат, с глянцевыми черными креслами. Многочисленный обслуживающий персонал был одет в черную униформу. Некоторые занимались мытьем волос, другие стояли, опустив руки по швам, позади специалистов, у которых были загорелые, холеные, очень сосредоточенные лица. Салон был пропитан ароматом средства по уходу за волосами и кожей головы от марки «Керастаз».

— А вы, должно быть, и есть Анжелика, — сказал Томас, влетев в комнату в сопровождении симпатичной молодой помощницы с длинными русыми волосами.

— Да, это она, — сказала Кандейс. — Вы должны сделать ее еще более привлекательной.

— Да брось ты! — запротестовала Анжелика, смутившись.

Томас стал внимательно рассматривать ее волосы.

— Я точно знаю, что вам нужно. Кстати, у вас прелестные волосы, очень густые и в хорошем состоянии.

Анжелика с ужасом взглянула на Кандейс.

— Да расслабься ты, Томас прекрасный специалист. Так что ложись на спину и получай удовольствие. — Она улыбнулась Джеймсу, глядя в зеркало.

— Итак, Анжелика, ты решительно настроена пойти на ленч с Джеком?

— Ты, наверное, думаешь, что я сошла с ума?

— Знаешь что? Я действительно полагаю, что ты сбрендила, но также считаю, что ты имеешь полное право немного поразвлечься. Только будь осторожнее.

— Буду.

— У тебя благополучная жизнь. Не дай ее испортить из-за какого-то флирта. Оно того не стоит. Один раз потеряв доверие Оливье, ты уже никогда его не вернешь.

— Этого не случится, Кандейс. Я не намерена изменять своему мужу.

— Поверь, мало кто из женщин действительно хочет завести роман. Все происходит спонтанно, но начинается обычно со встречи за ленчем.

— Джек милый парень. И я получаю удовольствие от его внимания. Но дальше этого я не пойду, обещаю.

— Мне бы не хотелось потом собирать осколки.

— Тебе не придется этого делать. Это будет всего лишь ни к чему не обязывающий ленч.

Кандейс свободной рукой листала журнал «Инстайл».

— Ну и куда он тебя поведет?

— В «Дафни».

— Это смело, ты не находишь?

— Лучше пойти в какое-нибудь приличное заведение, чем рисковать, что тебя случайно застукают в захолустном ресторанчике где-нибудь в Ричмонде.

— Ты права. А что ты скажешь Оливье?

— Что у меня назначена встреча с моим издателем.

— Которого он никогда в глаза не видел.

— Совершенно верно.

— Ну а что, если ты увидишь знакомых? Как ты представишь своего спутника?

— Как Джека.

Кандейс вздернула бровь.

— Ты действительно играешь с огнем.

— Я знаю.

После того как Томас закончил окрашивание, его молодая помощница отвела Анжелику в комнату, в которой было полным-полно умывальников и откидных кресел, больше напоминающих кровати. На каждой стене здесь были размещены огромные плоскоэкранные телевизоры, демонстрирующие новости СНН. Анжелика откинулась назад, позволив девушке помыть голову, нанести на волосы кондиционер с сильно действующим укрепляющим эффектом и сделать массаж. Закрыв глаза, она лежала, полностью отрешившись от внешнего мира.

— Ты случайно не умерла? — спросила Кандейс, склонившись над ней. — О, должно быть, нет, потому что ты храпишь.

Анжелика вздрогнула и проснулась.

— Боже, я что, задремала?

— Именно так оно и было.

— И я на самом деле храпела?

— Да нет, я просто пошутила. Когда ты освободишься, я хотела бы познакомить тебя с Робертом. Обычно он ухаживает за моими волосами. А сегодня он сделает то же самое для тебя.

— Ума не приложу, как ты умудряешься выкраивать время, чтобы приходить сюда каждые шесть недель.

— Каждые шесть недель? Милочка, да ты, должно быть, шутишь! Я бываю тут каждую неделю! И не забудь про это, — добавила она, бросая сумку на колени Анжелике. — Ты оставила ее в другой комнате, и это, заметь, находясь в полном уме и доброй памяти.

Анжелика последовала за Кандейс, миновав пару комнат, заполненных клиентами, которые читали журналы, обедали, тут же, в своих откидных креслах, делали педикюр, маникюр, сушили голову феном и подстригались. Анжелика испытывала ужасное волнение, чувствуя себя частью этого чарующего мира. Роберт, ангелоподобный человечек с седыми волосами и застенчивой улыбкой, уже ждал ее.

— Передаю ее в ваши умелые руки, Роберт, — сказала Кандейс, махнув холеной кистью.

Роберт провел расческой по мягким волосам Анжелики, сделав посередине пробор.

— Тебе не мешало бы сделать и маникюр, — заметила Кандейс.

— Честно говоря, этот вид косметических процедур я считаю излишеством. — Анжелика взглянула на свои короткие ногти. — Не могу же я выглядеть как принцесса с Парк-авеню.

— И не надо, дорогуша. Такая внешность сделает тебя недосягаемой. Весь фокус состоит в том, чтобы выглядеть ухоженной, но ни в коем случае не кричаще сексапильной.

— Вы хотите оставить свои кудряшки? — спросил Роберт, держа наготове ножницы.

— Я бы хотела выглядеть так, словно, только что встав с постели, я имею идеальный вид, — ответила Анжелика.

Она погрузилась в чтение октябрьского выпуска журнала «Ярмарка тщеславия», пытаясь сосредоточиться на статье про Мерилин Монро и не поглядывать украдкой на свою прическу до тех пор, пока ее не закончат. Внутри у Анжелики все сжалось, и она не до конца понимала, вызвано это состояние мыслью о предстоящей встрече с Джеком или же тем, что ей, возможно, придется сидеть перед ним на этом самом ленче с некрасивой прической.

За последние несколько недель их переписка приобрела опасный накал. Анжелика, конечно, не зашла слишком далеко, но определенно написала Джеку такие вещи, которые наверняка не осмелилась бы выразить словами, глядя ему в лицо, да еще в присутствии своего муженька, сидящего на противоположной стороне стола. Теперь она была обеспокоена тем, что разочарует Джека, понимая, что она выглядела бы лучше при свечах, а при ярком дневном освещении ей было далеко до той девушки, с которой он заигрывал по электронной почте. Внезапно Анжелика пожалела, что вообще затеяла всю эту возню.

— А что, если я ему не понравлюсь? — сказала она Кандейс, не отрывая взгляда от страницы.

Кандейс, перекрикивая рев фена, ответила:

— Какое это имеет значение? Ведь ты же не собираешься закрутить с ним роман.

— Не в этом дело. Я просто хочу выглядеть прекрасной в его глазах.

— Если он не заинтересуется тобой, то прекратит посылать тебе сообщения, и ничего уж тут не поделаешь — придется расстаться с этой мечтой.

Она посмотрела на подругу, и ее лицо вытянулось от удивления.

— О Боже.

— Что? — Анжелика чуть не выронила чашку. Она очень боялась взглянуть на свое отражение в зеркале. — Неужели плохо?

— Плохо, плохо и еще раз плохо.

— Насколько плохо?

— Посмотри сама.

Анжелике показалось, что к ее горлу подступил комок тошноты. Она подняла глаза. И тотчас при виде прелестной головки в зеркале все ее опасения улетучились.

— О Господи, да это же просто сногсшибательно.

— Вот это да!

— Роберт, вы действительно гений!

— Благодарю. — Он немного распушил ее волосы пальцами. — Цвет тоже удачно подобран.

— Да, в самом деле. — Анжелика заметно нервничала. — Искусник Томас. Я и ему должна сказать спасибо.

— У Джека нет ни единого шанса не влюбиться в тебя. К сожалению! — сказала Кандейс, с одобрением глядя на подругу.

— Надеюсь, ты права. Просто я хочу, чтобы меня обожали…

— Издалека?

— Издалека.

Кандейс отложила журнал.

— Думаю, мне следует пойти с тобой.

— Ну, подумай еще раз, — сказала Анжелика. — Мне почти сорок лет. Пришло время от души повеселиться. Первым шагом на пути к счастью является окрашивание волос и стрижка. — Она сунула руку в кошелек и вытащила оттуда скомканную купюру. — Это вам, Роберт, за то, что заложили основание для моего храма счастья.

Анжелика забрала детей из школы в три тридцать. Единственным человеком, который не отпустил ей комплимент по поводу ее новой прически, оказалась, конечно же, Дженна Элрич, которая была слишком занята, крича в телефонную трубку своего мобильного телефона. Однако Анжелика заметила, как Дженна пару раз взглянула в ее сторону, и ее лицо позеленело, как мох. Летизия, Кейт и Скарлет были поражены.

— Любой бы решил, что у тебя роман на стороне, — сказала Скарлет.

— Если бы не знали тебя лучше, — добавила Летизия.

— Анжелика замужем за французом. А он хочет, чтобы она выглядела с иголочки, — произнесла Кейт. — Бетси Пог посоветовала мне одеваться ради Пита, поэтому я тут же отправилась в универмаг «Селфриджиз» и приобрела целую кучу нижнего белья. Мой Пит настоящий ценитель всяких там шелковых вещиц с кружевами. Бетси говорит, что мне стоит надевать одежду лишь для того, чтобы он мог ее снять.

— Так что же на тебе сейчас? — поинтересовалась Анжелика.

Кейт приспустила джинсы, обнажив край красных кружевных трусиков.

— Да и бюстгальтер тоже восхитительный.

— Божественно, — выдохнула Летизия.

— Очень мило, — согласилась Скарлет. — Однако я больше очарована твоим животиком.

— Каким таким животиком?! — воскликнула Кандейс.

Кейт приподняла свитер, чтобы похвастать этой частью тела, которая все еще имела стойкий коричневый загар, полученный во время ее пребывания на Карибских островах, но по-прежнему была плоской как доска.

— О, да он растет, — сказала Кейт, легонько похлопывая по нему.

— Это заметно только тебе одной, — сказала Анжелика.

— А Бетси Пог порекомендовала тебе больше есть? — спросила Кандейс. Кейт, нахмурившись, посмотрела на нее. — А должна была бы это сделать. Ведь там находится голодающее дитя!

— Еще очень маленький срок, — сказала Кейт.

— Ну вообще-то бедное создание не может выжить без еды.

— Раз уж мы упомянули слово «еда», не забудьте о моем ужине-сюрпризе в честь Арта, запланированном на следующий четверг.

Арт был лучшим другом Кейт. Год назад на церемонии для геев он женился на Тоде.

— Арт не имеет об этом ни малейшего понятия, что само по себе удивительно. Всем известно, что я не способна хранить тайны!

— Ты, как обычно, в своем репертуаре, — сказала Кандейс. — Тебе должно быть стыдно.

Возвратившись домой, Анжелика приступила к выполнению своих обычных обязанностей: помогла детям сделать домашнее задание, организовала чаепитие, искупала их и почитала перед сном.

Каждый раз, проходя мимо зеркала, она бросала взгляд на свое отражение, испытывая огромное наслаждение и в то же время все возрастающее чувство неловкости. Что же она делает, соглашаясь на ленч с Джеком, да еще и утаивая эту встречу от своего мужа?

Анжелика не решалась представить себе возможные последствия в случае, если ее застанут врасплох. Кандейс была права, она просто сбрендила. Однако Анжелика была уверена, что ей удастся сдерживать их отношения на уровне простого дружеского флирта. Она сможет держать себя в руках. И ни за что на свете не станет рисковать той жизнью, которая у нее была.

Придя домой пораньше, Оливье увидел, что Анжелика сидит на кровати Джоэ вместе с Изабель, примостившейся на ее коленке, и читает «Каменный суп» — любимый рассказ их детей. Оливье замер на пороге. Наблюдая за этим трио при мягком освещении спальни, он заметил новую прическу жены и с одобрением рассматривал ее заметно изменившуюся фигуру. Анжелика поймала на себе его взгляд, полный обожания, и улыбнулась.

Закончив читать, она отвела Изабель в ее комнату. Когда Анжелика проходила мимо мужа, он взял ее за руку и внимательно посмотрел на нее.

— Ты очень хорошо выглядишь.

Она пошла дальше, ощутив, как когти вины вонзились ей в виски.

Анжелика поцеловала дочь и бережно укрыла ее одеялом, положив ей на грудь игрушечного утенка, которого девочка тотчас прижала к себе. Затем Анжелика уложила сына в постель, обняв его так, словно хотела слиться с ним воедино. Джоэ очень нравился этот вечерний ритуал, и он крепко прижался к маминому телу. Оливье поцеловал детей в лобики и немного побеседовал с ними о том, как прошел день и что они делали. Редко случалось так, чтобы он, придя домой, застал их еще не спящими.

Оливье и Анжелика встретились в спальне. Анжелика тотчас узнала озорной взгляд, каким он смотрел на нее много лет назад, когда назначал ей свидания в гостинице «Клэридж». Она прекрасно понимала, что это может означать. Сняв куртку и галстук, Оливье стоял, похотливо оглядывая ее с ног до головы.

— Ты сегодня выглядишь не так, как обычно, — заметил он, сощурив глаза.

— Я покрасила волосы.

— И не только. Ты стала стройнее.

— Мне показалось, что, когда я надела пояс, тебе не понравилось, как я выгляжу.

Он, похоже, удивился.

— Так ты решила напрячься ради меня?

— А почему бы и нет?

— Что ж, я польщен. Хотя женщины не часто начинают ходить в спортзал ради своих мужей.

— К чему ты клонишь? Ты хочешь сказать, что я завела себе любовника?

Оливье засмеялся, тотчас отбросив такую абсурдную мысль.

— Ну конечно же, нет. Женщины ходят туда только для того, чтобы посоперничать со своими подругами.

— Я бы не рискнула этого делать. Мои подруги выше и стройнее меня.

— Но у тебя сексапильная внешность, Анжелика. Именно это мне в тебе и нравится. Так ты тренируешься ради меня, а?

— Да.

Ее ложь не позволила ей поднять на него глаза. Она хотела пройти мимо него, но он привлек ее к себе и заключил в объятия.

— И все потому, что я посоветовал тебе не носить пояс?

— Ты сказал, что талия является самой широкой частью моей фигуры.

— Не может быть! — Казалось, Оливье искренне раскаивался в своих словах. — Неужели это был я?

— А кто же еще?

— Прости меня. Я болван. И если я обидел тебя, то от всей души прошу прощения. Так куда же ты записалась?

— На пилатес, Оливье. Я вдруг подумала, что мне нужно привести себя в порядок. Я больше не хочу, чтобы меня называли пышкой. — Анжелика сжала его мускулистые плечи. — Особенно когда ты стараешься поддерживать форму. Я не желаю со временем выглядеть на десять лет старше своего мужа.

И когда он рассмеялся, Анжелика вдруг вспомнила, почему она влюбилась в него, — он казался таким красивым, когда его глаза наполнялись радостью.

— Сними одежду, — требовательно произнес Оливье, направляясь к двери, чтобы закрыть ее на ключ. — Пусть дети спят.

Она начала расстегивать рубашку. Повернувшись, он заметил на ней красивое белье и в недоумении нахмурился, скользя взглядом по ее телу.

— Похоже, в течение последних нескольких месяцев я ходил, словно лунатик. Вот что со мной сделало Сити. Подумать только, я ведь настоящий ценитель женской красоты, однако, каждую ночь находясь бок о бок с прекраснейшей из женщин, я все это время не осознавал, как крупно мне повезло! — Он обвил руками талию жены, и Анжелика выпрямилась, чтобы он смог почувствовать упругость этой части ее тела. — Ты мне сейчас очень напоминаешь ту девчонку, которую я встретил много лет назад, но в которой уже тогда чувствовалась истинная женщина.

Она ощутила прилив сил, и от этого ее настроение улучшилось еще больше. Оливье провел кончиками пальцев по ее животу.

— Похоже, ты усердно трудишься.

— Я рада, что ты заметил разницу.

— Моя любимая, гораздо важнее не то, что у человека снаружи, а то, что у него внутри. Однако, видя то, что тебе удалось сделать со своей фигурой, я полностью одобряютвою затею!

Глава 9

Дотянись до звезд, прибегнув к помощи своих желаний.

В поисках совершенного счастья

На следующее утро Анжелика, отводя детей в школу, случайно столкнулась с Кандейс, которая шла по улице. Она очень эффектно выглядела, что, казалось, не стоило ей особых усилий. Одетая в кашемировую накидку, наброшенную поверх пиджака из твида от Ральфа Лорена, и облегающие синие джинсы, заправленные в кожаные ботинки, она всеми силами пыталась удержать на поводке серебристого дога, который все норовил обнюхать проходящего мимо маленького терьера.

— Он просто одержим крошечными собачками! — пожаловалась Кандейс, когда Анжелика подошла ближе. — Довольно, Ральф! — Она сняла солнцезащитные очки и стала рассматривать подругу придирчивым взглядом. — Надеюсь, на ленч ты отправишься не в этом одеянии?

У Анжелики, одетой в мешковатые джинсы и кроссовки, был несколько небрежный вид.

— Нет.

— Приятно это слышать.

— Я вдруг засомневалась. Что же я делаю, Кандейс?

— Это ты мне скажи.

— Вчера вечером, придя домой, Оливье был чрезвычайно мил. Меня внезапно осенило: я жажду его внимания, а не какого-то там сексуального незнакомца.

— Мы все это знаем.

— Так что же мне делать? Отказаться?

— Нет, слишком поздно.

— Я чувствую себя ужасно. Я его подстрекала. Я похожа на провокаторшу, которая лезет на рожон.

— Так оно и есть. Но все равно ты не можешь отменить встречу.

— Какая же я идиотка!

— Послушай, пойди и повеселись. Теперь, когда ты знаешь, в чем заключаются твои приоритеты, нет никакой опасности, что ты попадешь в капкан.

— А что, если меня застукают?

— Не застукают. Оливье вряд ли заглянет в «Дафни» в середине дня, не так ли?

— Надеюсь, что да, если его вдруг не уволят! Я не сказала ему, что иду на ленч.

— Ты хочешь кофе?

— Почему бы тебе не помочь мне выбрать наряд?

— О'кей, давай что-нибудь выберем. Но только не кроссовки, пожалуйста.

Дома Сани сделала им кофе и поднялась в спальню Анжелики, неся его на подносе. Кандейс сняла накидку и стала перебирать вещи в гардеробной Анжелики.

Анжелика поставила диск своей любимой певицы Долли Партон и выскользнула из джинсов и свитера.

— Ух ты, а ты действительно заметно постройнела, Анжелика. И мне очень нравится твое нижнее белье. Чье оно?

— От Кельвина Кляйна.

— Прекрасно. А что по этому поводу думает Оливье?

Анжелика застенчиво улыбнулась.

— Скажем так — он заново открыл его для себя.

— Что ж, похоже, то же самое можно сказать и о тебе.

Кандейс вытащила блузку с цветочным орнаментом от Ванессы Бруно, с воротником, который можно было завязать на бант.

— Это круто, но можно вполне обойтись и без банта, пусть концы просто свободно свисают.

Анжелика тотчас примерила блузку.

— Думаю, тебе лучше надеть джинсы. Ты же не хочешь выглядеть так, словно слишком старалась, готовясь к встрече. Это всего лишь дружеский ленч, а не попытка закрутить роман. Надень туфли от Руперта Сандерсона, они выглядят эффектно и в них ты будешь казаться выше.

— Пожалуй, рост — это единственное, чего я не могу исправить с помощью пилатеса.

— Нам поможет вот это. — Кандейс взяла туфли с полки и передала подруге. — А где твои джинсы от Стеллы Маккартни с изящными маленькими карманчиками спереди?

Анжелика внимательно рассматривала свое отражение в зеркале.

— Боже мой, принарядившись, я едва узнаю себя. Я по-прежнему испытываю ощущение, будто передо мной совершенно другой человек.

— Милая, ты выглядишь потрясающе.

— Только благодаря тебе, Кандейс.

— Я с радостью принимаю похвалу в свой адрес. Не могла же я позволить, чтобы за тобой закрепился избитый имидж неряшливой писаки. Литераторы не должны одеваться плохо.

— Я люблю себя!

Анжелика вскинула руки и засмеялась.

— И конечно же, тебе уже наплевать на Джека.

— Мне даже немного грустно оттого, что он меня больше не интересует. Чем бы мне сейчас заняться?

— Пройдись по магазинам. Это занятие уж точно безопаснее.

— Теперь-то я понимаю, почему ты это делаешь.

— Однако в моем безумии все же есть система.

Анжелика внимательно посмотрела на Кандейс.

— А ты когда-нибудь испытывала искушение?

— Я ведь человек, и ничто человеческое, как говорится, мне не чуждо, поэтому время от времени я тоже поддаюсь соблазнам. Однако я люблю Гарри, и точка. И знаешь что? Если и есть что-то положительное, что досталось мне по наследству от матушки, так это ее твердый характер. Мне никогда не составляет труда сказать «нет» и уйти от греха подальше. И ты должна научиться делать то же самое. — Она бросила Анжелике ее куртку. — Сегодня будет твой первый урок.

Анжелика припарковала машину на Дрейкотт-плейс. Неуверенной походкой она пошла по дорожке, ведущей к «Дафни», стараясь дышать глубоко, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

Сделав глубокий вдох, Анжелика распахнула дверь и шагнула внутрь, высоко держа голову. Она пыталась продемонстрировать уверенность, которой у нее сейчас в помине не было. Затем Анжелика увидела Джека, сидящего в уголке и читающего газету «Ивнинг стандарт», и при виде этого богатыря, рядом с которым стол казался крошечным, от ее осмотрительности не осталось и следа. Джек почувствовал ее приближение, и его лицо расплылось в улыбке.

— Мудрая Сейдж, — сказал он, вставая ей навстречу.

Рядом с ним и она казалась миниатюрной, — и это при том, что она была на каблуках. Анжелика поцеловала Джека, вдохнув лимонный аромат его одеколона и какую-то долю секунды наслаждаясь прикосновением его грубой кожи к своей щеке. Это ощущение было таким интимным, что она, боясь не сдержаться, отпрянула, а ее лицо залилось краской.

Анжелика села и нервно засмеялась.

— Итак, псу позволили уйти с крыльца.

— Странно было бы ожидать, чтобы такой пес, как я, останется неподвижно сидеть на задних лапках, когда по саду разгуливает восхитительнейший кролик!

Ее вдруг охватило откровенное плотское желание при виде выражения лица этого человека, располагающего к себе своей теплотой.

— Да ну! А вы забавный! — воскликнула Анжелика, стараясь с беззаботностью отмахнуться от его комментария.

Джек окинул взглядом ее лицо.

— Вы изменились.

— Правда?

— Да. Ваши волосы посветлели. Мне это нравится. Вы великолепно выглядите, Анжелика.

— А вот теперь вы меня смущаете.

— Отлично. — Усмехнувшись, Джек наклонился к ней, пристально рассматривая ее поверх очков. — Когда вы заливаетесь румянцем, вы становитесь еще краше.

Пытаясь держать себя в руках, она сказала:

— Как долго вы пробудете в Англии? Я имею в виду, вы здесь по делам?

— Что-то вроде того.

— А ваша жена когда-нибудь ездит с вами?

— Иногда, но в настоящий момент она находится дома с детьми. Она не любит оставлять их. — Джек посмотрел на нее, лукаво усмехнувшись. — А Оливье знает, что вы сейчас со мной?

— Нет, как-то не представилось случая рассказать ему об этом.

Он удивленно взглянул на нее, и она не могла не улыбнуться в ответ.

— Ну хорошо, я солгала. Я знала, что он скорее всего скажет «нет», а мне хотелось с вами увидеться. А собственно, почему бы и нет? Что может быть плохого в том, чтобы встретиться за ленчем с другом, согласны?

— Да… ничего плохого в этом нет.

— Лучше вообще не упоминать об этом. Он ведь очень ревнив. А я не хочу, чтобы у меня были подрезаны крылья.

Джек смотрел на нее до неприличия долго, а затем от души рассмеялся.

— А сейчас вы забавны!

— Это почему же?

— Вы, так же как и я, прекрасно понимаете, что в том, что вы согласились встретиться с мужчиной, которого едва знаете, все-таки есть что-то неправильное. Сам по себе этот факт, конечно, не так уж и страшен, однако ваш муж, узнав об этом, никогда бы не одобрил нашу встречу. Не будь это так, вы бы сказали ему, куда идете, и он пожелал бы вам хорошо провести время.

— Тогда секрет счастья — в нечестности, — с иронией произнесла Анжелика.

— Я бы согласился с вами, но это эгоистический вид счастья, совершенно не похожий на то истинное, идеальное счастье, которое вы ищете.

— Хорошо, так значит, я получаю удовольствие как эгоистка.

— Давайте за это выпьем. Что вы будете?

— Бокал белого вина, пожалуйста.

Ей необходимо было взбодриться.

— В таком случае позвольте мне выбрать бутылочку хорошего южноафриканского вина.

Официант принес вино, и Анжелика сделала большой глоток, тотчас почувствовав себя более уверенно. Когда разговор перешел на более приземленные темы, она стала понемногу расслабляться, больше не чувствуя себя добычей в лапах гигантского хищника.

Они обсуждали меню, затем Джек подозвал официанта и сделал за нее заказ.

— Ну как продвигается ваша книга? — спросил он.

— Да не очень. — Анжелика засмеялась. — Вы не представляете, сколько времени уходит на раскачку, когда сидишь с пустой головой над чистым листом, на котором красуется лишь твоя фамилия.

— Я прочитал ваше последнее произведение.

Он явно обрадовался, увидев удивление на ее лице.

— Какое именно?

— «В глубинах пещер Коулд Конарда».

— И?..

— Оно действительно мне понравилось. Точнее, я просто не мог оторваться. Поначалу я решил, что взгляну на книгу лишь одним глазком, чтобы можно было сказать потом, что читал ее. Но я попался на крючок — и, если быть точным, буквально на второй странице, когда пещера оказывается вовсе не пещерой. Это очень остроумно. А еще я увлекся Мартом. В нем я увидел сходство с собой, несмотря на то, что он еще мальчишка. Думаю, в душе мы все остаемся детьми, не так ли? А эти Йарни просто отвратительны, — выдавать себя за Енродов только для того, чтобы втереться в доверие к Марту. Они самые худшие из врагов, и мне хорошо знакомы некоторые из таких вот Йарни. Ваша книга просто дышит волшебством, но одновременно с этим она очень близка к реальной жизни. Я действительно впечатлен.

— Благодарю вас.

— Оливье обязательно нужно прочитать эту книгу. Думаю, он будет поражен вашим талантом.

— Да он постоянно занят.

— Это не причина. Всегда можно найти время. Вероятно, он попросту завидует вашему творческому потенциалу.

— О, я так не считаю.

— Поверьте мне. Он все свое время проводит в банке, монотонно перетасовывая цифры. Вы же сидите дома, слушаете музыку, плавая по волнам собственного воображения. Какое это, должно быть, фантастическое ощущение. Держу пари, он тоже хотел бы зарабатывать деньги, занимаясь при этом тем, что кажется таким несложным и доставляет столько удовольствия.

— Уж поверьте, эта задача совсем не из легких, поскольку я не уверена, представляют ли хоть какую-нибудь ценность книги, которые я написала. Похоже, мне на ум приходят только заурядные идеи. К сожалению, меня не покидает навязчивая мысль сделать творческий перерыв, перед тем как переключиться на другую тему.

— Вам хотелось бы более глубоко раскрыть изначальную идею произведения?

— Да.

— Вспомните о Толкиене. Вам почти удалось справиться с этой задачей в книге «В глубинах пещер Коулд Конарда». Я уверен, что вы и сейчас сможете внести оригинальный пласт в свою будущую книгу, который накормит духовной пищей тех читателей, которые жаждут проникнуть в самую глубь вещей.

— Меня это очень волнует. Ведь никогда раньше я не делала ничего подобного. Конечно же, было бы проще идти по уже проторенному пути…

— Однако, усложняя задачу, вы действуете себе же во благо. Если вам самой наскучили ваши книги, то читатели тоже заскучают.

— Я знаю. Я должна найти нечто такое, чем была бы увлечена сама.

— Вы страстная женщина, Сейдж. Это очевидно после прочтения ваших «Пещер». Эта книга просто завораживает, от нее трудно оторваться. Даже такому искушенному читателю, как я!

— И вы действительно так думаете, а не просто говорите?..

— Только потому, что вы мне нравитесь? Нет. Я куплю «Шелкового змея», пусть даже мы видим друг друга в последний раз.

Какое-то время Анжелика пристально смотрела на Джека, испытывая при этом гнетущее разочарование, камнем опустившееся на сердце. Мысль о том, что она, может быть, никогда больше его не увидит, причиняла ей почти физическую боль. Она никак не ожидала, что снова испытает влечение к нему. Анжелика надеялась уйти навсегда после этого ленча, подведя черту под забавным, но безобидным флиртом. Однако Джек манил ее к себе, словно давно забытая мелодия, которая жила в ее памяти.

Джек сделал маленький глоток вина. В течение какого-то времени, показавшегося вечностью, оба не проронили ни слова. Официанты подали на стол заказ, и когда Анжелика подняла взгляд, чтобы поблагодарить, она заметила знакомое лицо.

— Боже мой! — воскликнула она, резко отпрянув.

Джек проследил за ее взглядом.

— Кого вы там увидели?

— Дженну Элрич. Настоящая Йарни.

— Это та дама с густыми волосами и в солнцезащитных очках?

— Именно. И пусть вас не обманывает ее внешность, она — воплощение зла.

— Либо она очень опасна, либо муж поставил ей синяк.

— Вообще-то вполне возможно и то, и другое.

— Кажется, она вас не заметила.

— О, уж поверьте, рано или поздно это обязательно произойдет. Дженна принадлежит к разряду женщин, которые за версту видят того, кто им хорошо знаком. Она во что бы то ни стало попытается разузнать, кто вы.

— Я ваш издатель.

— Точно! — Анжелика вспыхнула, почувствовав, что эта выдумка звучит не слишком правдоподобно. — Но вы ведь совершенно не похожи на издателя!

— Ну что вы! Меня зовут Лейтон Джонс, и я являюсь вашим издателем из Южной Африки. И если эта дамочка вдруг подойдет к нам, предоставьте мне самому вести разговор.

Анжелика засмеялась, глядя в стакан.

— От одной мысли об этом я трепещу от страха. Дженна ужасная сплетница.

— Мне бы очень хотелось дать ей хоть какой-нибудь повод посудачить.

— Зачем? Чтобы поставить под удар мой брак?

Джек вдруг стал серьезным.

— Вы хотите пойти в другое место? Мы можем удалиться прямо сейчас, если вы так обеспокоены.

— Ни в коем случае. Теперь уже точно нельзя уйти, поскольку это вызовет еще больше подозрений. Давайте просто притворимся, что мы ее не заметили. Если она подойдет к нам, то вы мой издатель из Йоханнесбурга, проще не бывает. Чем больше мы станем мудрить, тем очевиднее будет наша вина.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Вы просто не знаете моего мужа. Он ужасный ревнивец.

— Вы должны быть польщены.

— Только не в этом случае. Чувство собственничества — это словно гиря, прикованная к ноге человека. Оно ограничивает нашу свободу, делая нас несчастными. Путь, ведущий к счастью, заключается в том, чтобы любить безусловной любовью.

— Которая, как мы знаем, невозможна.

— По крайней мере, надо хотя бы стремиться к этому.

Дженна Элрич сидела у окна в компании двух особ, которых Анжелика видела впервые в жизни. Все трое представляли собой яркий пример злоупотребления ботоксом. Они едва прикасались к еде и потягивали воду с лимоном. Анжелика повернулась к ним спиной, однако прекрасно понимала, что Дженна все равно ее узнала. Не пройдет и получаса, как она приковыляет на своих шестидюймовых каблуках, чтобы выяснить, кто же этот незнакомец, сидящий рядом с ней. Если бы Джек не был так красив, Анжелика не волновалась бы.

Вино, которое выбрал Джек, было очень хорошим. Анжелике не хотелось пить за ленчем, к тому же она была за рулем, однако Джек снова наполнил ее бокал, и она почувствовала приятное расслабление, а вскоре совсем позабыла о Дженне.

Они с Джеком беседовали о любви и о том, как обрести счастье, и чем дольше он говорил, тем больше Анжелика поддавалась его магнетическому обаянию, ничего не видя и не слыша. Они были до самозабвения увлечены спором, и Анжелике казалось, что яркий свет в глазах Джека затмевает свет ресторанных люстр. К тому времени, когда подали кофе, они уже пришли к некоторым выводам о том, что же является преградой к достижению счастья.

— Мы должны написать книгу вместе, — предложил Джек. — Она стала бы бестселлером.

— Думаю, вы правы. Вы вдохновляете меня.

— Мне бы очень хотелось быть вашим консультантом. Помните, если вам понадобится моя помощь, вы всегда сможете мне позвонить.

— У меня нет вашего номера телефона, — пожав плечами, ответила Анжелика, понимая, что сейчас она ломает еще один барьер.

— Тогда дайте мне ваш телефон.

Она покопалась в сумочке и достала телефон. Сердце диктовало ей еще один безумный поступок. Кандейс была права: ленч оказался не просто ленчем. Джек взял мобильный Анжелики и начал вводить в память свой номер. Затем он с усмешкой показал ей экран. На нем было написано «ПК».

— Пес, почивающий на крыльце, — сказала Анжелика, улыбнувшись в ответ.

— Ответ неправильный! Пес, сбежавший со своего крыльца, — поправил Джек.

— Какой скверный пес.

Он, щелкнув, открыл крышку своего телефона.

— Дайте мне ваш номер.

Она произнесла вслух цифры.

— Сейдж, в этом нет ничего скверного, — сказал Джек, кладя телефон в карман куртки. — Скажите, когда я снова смогу вас увидеть?

Анжелика заволновалась.

— Не знаю, — ответила она. — Разве вы не собираетесь вернуться в Розенбош?

— Не раньше пятницы. — Он понизил голос. — Мы еще не коснулись темы «желание».

Щеки Анжелики так и вспыхнули, и она потупила взор, уткнувшись носом в пустую кофейную чашку. Она прекрасно знала о существовании его тайной любовницы из Клэпхема и напомнила себе, что флирт был для него всего лишь игрой.

— Желание — это основной инстинкт, которого нужно избегать любой ценой.

— Это отчего же?

— Потому что оно мимолетно.

— Но сейчас самое время хотя бы поговорить об этом.

— А стоит ли пускаться в это сомнительное путешествие?

— Я уже убежал с крыльца.

— Однако вы по-прежнему на поводке.

— Иногда желание выходит из-под контроля и поводок просто рвется.

— Мы должны держать себя в руках. Нам следует быть выше этого.

Джек засмеялся.

— Кого вы пытаетесь обмануть? Вы говорите так, словно читаете плохо написанное руководство.

— Просто я прекрасно знаю, что принадлежит к разряду плохих вещей, вот и все.

— Не пытайтесь анализировать. Я ведь чувствую, что вас тоже тянет ко мне.

— Я бы никогда этого не допустила. Я замужняя женщина.

Однако Анжелика почувствовала, что кровь стремительно прилила к ее щекам, предательски уличив ее во лжи.

— Не имеет значения, допускаете вы это или нет. Я чую это, как собака. Я понимаю, что это плохо, но не могу не желать вас. И дело не только в вашей красоте — мало ли на свете прекрасных женщин. Здесь нечто большее. Вам присуще нечто уникальное, что невозможно выразить словами. Я почувствовал это, как только встретил вас, и это глубоко запало мне в душу. Я знаю, что следует просто взять и уйти, но мне совсем не хочется это делать.

— А, привет, Анжелика, — прозвучал голос Дженны.

Она возвышалась над столом в голубой блузке с широкими рукавами, фасон которой явно был последним писком моды. Ради Джека Дженна даже сняла солнцезащитные очки.

— Лейтон Джонс, — представился он, галантно протягивая ей руку.

— Приятно с вами познакомиться, — ответила Дженна, жеманно улыбнувшись. — Вы из Южной Африки.

— Из Йоханнесбурга.

— Красивейший город с весьма дружелюбными людьми.

— Благодарю.

— Анжелика, как же могло случиться, что ты встретилась за ленчем с таким красивым незнакомцем?

— Это мой издатель. Ну разве мне не повезло?

— Конечно же, повезло. Знаете, я всегда хотела написать книгу.

— Так напишите! — сказал Джек. — У каждого человека есть в запасе какая-нибудь история.

— О, я знаю, что обязательно написала бы бестселлер. Моя жизнь полна самых невероятных историй, и я встречала на жизненном пути удивительных людей.

— Тогда, может, вам стоит написать автобиографический роман?

— Ун роман а клеф, — ответила Дженна по-французски с безукоризненным произношением.

— Что ж, когда созреете, дайте мне знать, хорошо?

— А у вас есть визитка?

Анжелика была поражена ее напористостью. Дженна в ожидании протянула руку.

— Сначала напишите книгу, — с усмешкой произнес Джек. — А затем, как только вы ее закончите, свяжитесь со мной. Все мечтают написать шедевр, но лишь немногим удается воплотить в жизнь свою мечту.

Дженна не привыкла, чтобы ей отказывали. Какое-то время она стояла, застыв в нерешительности, но затем к ней вернулось самообладание.

— Хорошо, я так и сделаю. Ну что ж, было приятно с вами познакомиться. Увидимся у школьных ворот, Анжелика.

Джек посмотрел ей вслед — именно на это она и рассчитывала, поскольку шла, намеренно виляя бедрами.

— А она привлекательная Йарни, — сказал он, как только Дженна скрылась за углом.

Анжелика закатила глаза.

— Если это то, что заставляет играть вашу кровь…

Он усмехнулся.

— Вовсе нет, когда доходит до дела. Однако я знаю толк в красивых женских ножках.

— И как же далеко она заставила бы вас убежать от крыльца?

— Мне бы вполне хватило чуть больше одного сонного взгляда. — Джек откинулся на спинку стула и вздохнул. — В любом случае я уже сбежал с крыльца. И помните, я отличаю Йарни от Енродов, а вы, моя дорогая Сейдж, безусловно, принадлежите ко второй категории.

Они оставались за столом до начала четвертого. Ресторан к этому времени почти опустел. Кругом сновали официанты, убирая посуду и накрывая столы к ужину. Анжелика напомнила Джеку, что ее дети выйдут из школы в половине четвертого.

— Тогда, полагаю, я должен позволить вам уйти, — сказал он, подзывая официанта, чтобы тот принес счет.

— Спасибо за ленч.

— Это было честью для меня.

— Надеюсь, вы проведете здесь несколько чудесных дней.

— Они будут таковыми, если вы позволите мне увидеть вас снова.

— Джек… я не знаю… — Вино перестало действовать, и Анжелика вернулась к действительности. — У меня семья.

— Я ведь претендую лишь на вашу дружбу. Вы мне нравитесь.

— И вы мне тоже нравитесь. Но все это нехорошо.

— Послушайте, я выложил перед вами все карты, однако во мне достаточно благородства, чтобы не подвергать вас соблазнам. Как вы заметили, я все еще привязан к своему крыльцу. Позвольте мне просто полаять, ничего больше я от вас и не требую.

Анжелика какое-то время раздумывала над его словами.

— Ну хорошо, я увижусь с вами снова. Можете мне позвонить.

Он взял ее руку, и сердце Анжелики вздрогнуло, а его лучезарная улыбка озарила тайные уголки ее души.

Джек заплатил по счету и проводил ее на улицу.

Погода по-прежнему стояла солнечная, однако на асфальт падали тени от продолговатых мокрых облаков, словно напоминая о том, что наступила осень.

— Ну что ж, — сказала Анжелика, чувствуя себя очень неловко. — Пришло время прощаться.

— Пока, Сейдж, — ответил Джек, кладя ей руку на талию и наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Когда он прильнул губами к ее щеке, нежно, не спеша, ей на мгновение показалось, что у нее от счастья закружилась голова.

— Возвращайтесь на свое крыльцо, — произнесла Анжелика с нежностью, отстраняясь от него.

Она шла к своей машине, сложив на груди руки и склонив голову, а ее мысли по-прежнему были с Джеком. Она не отважилась обернуться.

Дойдя до машины, Анжелика открыла дверцу и залезла внутрь. Теперь она наконец-то осмелилась взглянуть, и увидела, что Джек уже ушел. Какое-то время она неподвижно сидела за рулем, размышляя. Если измена распространялась на мысли, тогда она уже была виновна.

Глава 10

Только сравнивая свет с темнотой, человек может по-настоящему оценить его.

В поисках совершенного счастья

— Ну, как все прошло? — Кандейс уже поджидала Анжелику у школьных ворот. — Даже не думай! — прикрикнула она на Ральфа, который в очередной раз уткнулся носом в попку какой-то маленькой собачонки, намного меньше его по размеру. — Просто невозможно его никуда с собой брать!

Анжелика собиралась было выложить все до мельчайших подробностей, но что-то останавливало ее от этого шага. Под грозным взглядом подруги от переполнявших ее чувств не осталось и следа.

— Это было очень мило, — уклончиво ответила Анжелика.

— Мило? — Кандейс наморщила носик. — Ленч с мужчиной, который меняет женщин, как перчатки, ты называешь просто милым!

— Ну хорошо, все было сказочно. Джек олицетворяет все хорошее, что только можно представить в мужчине. Эффектный, красивый, забавный, умный, чуткий, блещет юмором и считает меня восхитительной, что, пожалуй, мне больше всего в нем нравится…

— Однако мне кажется, есть небольшое «но»?

— Он женат, а я замужем. Наши отношения не могут развиваться дальше.

— Рада это слышать.

— Не знаю, что я чувствую. Вообще-то я была немного смущена, пока сидела там.

— Послушай, ты прекрасно провела время за ленчем. Немного пофлиртовала. Сейчас ты вполне довольна собой. А теперь иди домой и прижмись покрепче к Оливье.

Анжелика засмеялась.

— По крайней мере, Джек вдохновил меня на то, чтобы заняться своей фигурой.

— А я-то думала, что причиной этому был комментарий Оливье.

— Я солгала. Это из-за Джека.

— Что ж, ты можешь поблагодарить его, и Оливье никогда об этом не узнает.

В сумочке Анжелики запищал мобильный телефон, извещая о том, что поступило новое сообщение. Она вдруг вспомнила о том, что в память введен номер Джека, и почувствовала, как по телу пробежала волнующая дрожь от ощущения собственной вины. Анжелика нырнула в сумочку за телефоном, пока Кандейс жестом подзывала Кейт, Летизию и Скарлет.

— Девочки, сюда! — крикнула она, наблюдая, как все трое, разодетые в одежду от Прада и пахнущие дорогими духами, приближались к ним.

Анжелика зарделась, прочитав текст сообщения: «Я получил огромное удовольствие от ленча, Сейдж. Подумайте, может, завтра утром стоит выгулять вашего пса в парке?»

Кандейс вопросительно взглянула на нее.

— От кого сообщение?

— От Сани. Она хочет, чтобы я кое-что купила по дороге домой, — солгала Анжелика и, щелкнув крышкой телефона, положила его обратно в сумочку.

Наконец к ним присоединились остальные.

— Привет, куколки. Я только что рассказывала Кейт и Летизии об одном парне из Йоркшира, которого я наняла на полсеместра для того, чтобы он научил моих детей играть в футбол и теннис. Если кто-нибудь из ваших чад захочет к ним присоединиться, добро пожаловать, — сказала Скарлет, которая, вероятно, считала само собой разумеющимся, чтобы ее детей забирал из школы какой-то малознакомый парень в модных облегающих черных брюках и кроссовках.

— Мужчина в роли няни? — спросила Кандейс. — Я схожу с ума от одного только этого словосочетания.

— Что-то вроде того. Он будет постоянно их чем-то занимать, на какое-то время освободив меня от этой обязанности.

— Звучит очень заманчиво, — вставила Кейт. — А мы собирались отправиться на остров Санта Лючия, однако Пит сейчас вынужден ехать в Москву, а я не в восторге оттого, что придется брать заботу о детях на себя, тем более в моем положении.

— Это удивительная идея, дорогая. Как ты нашла этого парня? — спросила Летизия. — Может, он будет свободен на рождественских каникулах? А как у него обстоят дела с лыжным спортом?

— Это сын одного из моих друзей. Прекрасный молодой человек, который помешан на клубе «Манчестер Юнайтед» и красив настолько, что на него хочется смотреть не отрываясь. Не думаю, что он катается на лыжах, Летизия, но я обязательно это узнаю.

— О, будь так добра, дорогая. Мне просто необходим человек, который помог бы мне на Рождество. Катающийся на лыжах мужчина-нянь решил бы все мои проблемы.

— Пит и я подумываем о том, чтобы снова принести друг другу брачные клятвы, — сказала Кейт, зная, как приковать к себе всеобщее внимание.

— А ты не хочешь подождать девять месяцев? — поинтересовалась Кандейс. — Вдруг окажется, что ребеночек похож на кого-нибудь другого.

— Не окажется, — тут же резко возразила Кейт. — Он от Пита, я это знаю. Матери чувствуют такие вещи, — добавила она, словно была здесь единственной, кто испытал радость материнства.

— Это так романтично, — вздохнув, сказала Летизия. — Мне очень нравятся свадебные церемонии.

— Я подумала, что это будет прекрасным поводом для приобретения очередного шикарного платья. Мне как раз пришла на ум дизайнер Вера Ванг, и я бы с удовольствием посмотрела, как все ваши дети будут свидетелями у меня на свадьбе.

— Итак, похоже, ограничение кредита не коснулось Турлоу-сквер, — произнесла Кандейс.

— Если мы вздумаем поклясться друг другу в любви, то я бы хотела, чтобы это было сделано с размахом, как того заслуживает глубина наших чувств.

— Ты имеешь в виду собор Святого Павла? — спросила Кандейс.

— Нет, это место пользуется дурной славой. Я подумала о чем-то менее величественном, но более эффектном. В конце концов, наша первая церемония бракосочетания совершалась в Корнуолле, и вряд ли ее можно назвать шикарной.

— Так где же на сей раз состоится это торжественное мероприятие?

— На острове Маврикий! — От волнения Кейт даже хлопнула в ладоши. — И я хочу видеть всех ребятишек в воздушных белых платьицах и брючках. Можете себе представить, как мило все они будут выглядеть? И я в платье от Веры Ванг.

— Звучит так, словно речь идет о рекламе «Эсте Лаудер», — шепнула Кандейс Анжелике, которая присоединилась к разговору после того, как мысленно перенеслась в парк, на прогулку с Джеком.

— Это как раз то, что нам всем необходимо, — сказала она. — Отпуск на солнце.

— Я планирую свадьбу на июнь, как раз после рождения ребенка. Потом мы вернемся в Лондон загоревшие, готовые и дальше наслаждаться летом.

— А Пит согласен? — спросила Скарлет.

— Сейчас он готов сделать для меня все, что угодно. Он чувствует себя настоящим мачо и очень покровительственно ко мне относится.

— Это прекрасная идея. Не часто случается, чтобы женщина вышла второй раз замуж за одного и того же мужчину, — с чувством произнесла Анжелика.

— А знаете, чего я хочу на самом деле? — сказала Кейт, от волнения покусывая ноготь большого пальца. — Вы не будете смеяться?

— Да как мы посмеем!

— Поскакать под венец на прекрасном белом коне.

Подруги уставились на нее, не веря своим ушам. Даже Кандейс потеряла дар речи. Кейт переводила взгляд с одной подруги на другую, ожидая, кто что скажет. Летизия хотела было возразить, но не решилась.

— Ты шутишь, — наконец произнесла Кандейс.

— Я совершенно серьезно.

К Летизии вернулось воодушевление.

— По-моему, это изумительная идея. Только тебе это и могло прийти в голову, дорогая.

— И что дальше? Дети будут ехать позади в коляске?

— Нет, они будут бежать вприпрыжку босиком, разбрасывая на песке деньги и цветы.

— Ты нас разыгрываешь? — спросила Скарлет.

— Вовсе нет. — Кейт выглядела обиженной. — Я подумала, что это будет романтично.

Кандейс пожала плечами и улыбнулась.

— Знаешь что, милая? Я буду поддерживать тебя во всем. И если это то, чего ты действительно хочешь, стремись к этому. Это твоя мечта. Только уж, пожалуйста, не наряжай нас в воздушные белые платья и не заставляй вплетать в волосы ракушки.

— Ну, я надеялась… — начала было Кейт, но потом захихикала. — За кого вы меня принимаете? Думаете, я позволю кому-нибудь из вас затмить меня на моей собственной свадьбе?

Тут Изабель и Джоэ, выскочив из дверей, стремглав бросились к маме. Анжелика обняла их.

— Хорошо провели время? — спросила она, когда они, перебивая друг дружку, начали рассказывать о своих впечатлениях.

— Ты забыла дать мне спортивную сумку! — укоризненно сказала Изабель.

— Неужели?

— Глупая мамочка. Я вынуждена была пропустить урок и читать книгу!

— Мне жаль, милая. Но если бы мне выпала такая возможность, я бы наверняка предпочла книгу спортивному залу!

На прощание Анжелика помахала подругам рукой, а потом направилась в сторону дома, неся рюкзаки детей. Изабель и Джоэ побежали вперед, крутясь на фонарных столбах и перепрыгивая через полоски на тротуаре. Анжелика брела позади, находясь в шоковом состоянии. Она вновь переживала ленч с Джеком и размышляла о том, как ответить на его послание.

Она бы с удовольствием прогулялась по парку, но вероятность того, что они кого-нибудь там случайно встретят, была достаточно высока. Ленч прошел без неприятных сюрпризов, несмотря на то, что к ней подошла с расспросами Дженна, но Анжелика не осмеливалась рискнуть еще раз. У нее разболелась голова, пока она пыталась придумать способ, как распутать гордиев узел: придя на свидание, не поставить при этом под удар свой брак и репутацию? Как увидеть Джека, не увлекаясь им все больше и больше? Как насладиться флиртом, сохраняя при этом дистанцию? Как сдержать себя? Анжелика не могла отрицать, что ее тянуло к этому человеку. Она вспомнила о своей юности и о безответной влюбленности, которую она испытала в школьные годы. Но теперь было совершенно иначе. Их чувства были взаимными. Осознание того, что тебя желают, опьяняло. Анжелика хотела снова испытать нечто подобное. Но обманывать себя было глупо. Она катилась вниз по скользкому склону в сторону адюльтера, и прекрасно это понимала.

К тому времени как Анжелика добралась до дома, она ни на йоту не приблизилась к решению задачи. Сани открыла дверь, и дети юркнули внутрь, побежав полакомиться печеньем. С кухни доносился запах рыбных палочек, сливавшийся с осенним воздухом. Анжелика вспомнила, где она находится. Она закрыла за собой дверь и испытала чувство защищенности. Ее мобильный буквально разрывался в сумке, но она не обращала на это внимания, подготавливая стол в столовой для занятий с детьми, чтобы как-то отвлечься от охвативших ее мыслей.

Наконец дети искупались и, забравшись в постель, стали смотреть одну из версий «Робин Гуда». Анжелика в одиночестве стояла в ванной, надев симпатичное белье. Освещение было приглушенным, тихо играла музыка, горели свечи «Диптик». В чувственной атмосфере своего святилища Анжелика решила ответить Джеку, что с удовольствием встретится с ним снова перед его отъездом в Южную Африку. Что здесь плохого? Он собирался уехать через неделю, и это, вероятно, последняя возможность увидеться с ним.

Поэтому, прислонившись к раковине, Анжелика написала ответ: «Дорогой пес, сбежавший с крыльца, мне нравится идея насчет парка, тем более что погода позволяет. Сейдж».

Она залезла в ванну, совершенно не горя желанием спустя некоторое время одеваться и выходить на улицу. Оливье рассчитывал встретиться с ней в ресторане аукциона «Сотбис», чтобы что-нибудь выпить, а потом они планировали присоединиться к друзьям в ресторанчике «Гарри» и вместе поужинать. Анжелике совершенно не нужна была еще одна бессонная ночь. Она бы с радостью осталась дома и посмотрела комедийный телесериал «Фрейзьер».

Теперь, заметно постройнев, она с легкостью надела любимую серебристую юбку от Ральфа Лорена и светло-серый топ. Анжелика с восхищением рассматривала свое отражение в зеркале, перебирая пальцами волосы. Как бы она хотела, чтобы Джек увидел ее сейчас, такую красивую, сияющую. Что же ей надеть в парк? Она уже не могла спросить совета у Кандейс. На мгновение чувство вины ослабило ее решимость. Анжелике было неловко скрывать что-либо от своей подруги, однако она не желала, чтобы Кандейс испортила ей настроение, пробудив ее совесть.

Анжелика поцеловала детей, погладив их по волосам и нежным личикам.

— Слушайтесь Сани, — сказала она, надев серебристые туфли на шпильках. — Эй, как я выгляжу?

Джоэ оторвался от экрана. Какое-то время он одобрительно рассматривал мать, пока она стояла, приняв кокетливую позу.

— Круто, — ответил мальчик.

— Так же круто, как мама Зеуса?

Усмехнувшись, Джоэ сказал:

— Еще круче.

— У тебя прекрасный вкус, мой дорогой.

На прощание Анжелика помахала детям рукой. Джоэ тут же уставился в телевизор.

Сани уже поднималась по лестнице, чтобы отправить детей спать. Анжелика горела желанием забраться в постель, но вместо этого схватила сумку и решительной походкой вышла из комнаты.

Она сидела в такси, уставившись на экран мобильного телефона и мечтая лишь о том, чтобы Джек прислал ей очередное сообщение. Когда послышался короткий звуковой сигнал, ее сердце запрыгало в груди, но каково же было ее разочарование, когда она увидела, что сообщение от Оливье. Он писал, что не придет в «Сотбис», а будет ждать ее в ресторанчике «Гарри». Анжелика не удивилась, чувствуя, что ей все равно. Когда такси свернуло на Бонд-стрит, она снова прочла сообщение Джека.

В ресторане аукциона «Сотбис» оказалось веселее, чем она предполагала. Среди многочисленных гостей там были Вильям и Скарлет, на которой были надеты облегающие фигуру черные кожаные брюки и прозрачная блузка от Шанель. Каждый, с кем Анжелика вступала в разговор, отпускал комплименты по поводу ее внешнего вида, интересуясь, уезжала ли она куда-нибудь, что делала, и у нее кружилась голова от проявления знаков внимания к своей персоне.

В половине девятого она взяла такси до ресторана «Гарри». Зал был заполнен посетителями, которые сидели при тусклом освещении за круглыми столиками, в окружении картин, зеркал и растений. Все, кроме Оливье, были уже там. Анжелика, лавируя между столами, направилась в противоположный конец зала и тепло со всеми поздоровалась.

— Ты выглядишь чудесно, — сказал Джоэль де Клер, старинный друг Оливье. — Почему бы тебе не сесть между Антуаном и Роберто? — предложил он, указывая на пустое место в дальнем конце стола. — Так ты сможешь смотреть прямо в зал, и когда Оливье придет, бросишь на него укоризненный взгляд за то, что он опоздал.

— Анжелика никогда не упрекает мужа! — возразила Шанталь, жена Джоэля, тряхнув волнистыми каштановыми волосами.

— О, ты меня слишком плохо знаешь, — язвительно заметила Анжелика, протискиваясь между спинками стульев.

Антуан и Джоэль вежливо встали, и она по очереди поцеловала их. Потом все сели на свои места. Затем Анжелика почувствовала, как завибрировал телефон: пришло новое сообщение. Пока Антуан и Джоэль переговаривались через стол, Анжелика украдкой взглянула на текст. К ее огромному удивлению, сообщение было от Джека. «Поднимите свои прекрасные глаза и посмотрите вперед и налево». Анжелику захлестнула волна смятения. Подавив улыбку, она взглянула в образовавшийся рядом с Шанталь проем, где должен был находиться Оливье. Там, повернувшись спиной к стене, сидел ОН, в белой рубашке с открытым широким воротом и в пиджаке. Смуглое красивое лицо Джека было покрыто легкой щетиной, а непослушные светлые волосы были зачесаны назад.

Анжелика обратила внимание на сидящую за его столом пожилую элегантную пару, которая скрупулезно изучала меню… Было бы любопытно узнать, кто они. Снова взглянув на Джека, Анжелика увидела, что он улыбается. Внезапно в поле ее зрения попал Оливье, представ перед ними в темно-синем костюме от Гуччи и модном добротном галстуке. Его лицо при свете свечей казалось мертвенно-бледным.

— Что, не задался день в офисе? — сказал шутливо Джоэль, изо всех сил хлопнув Оливье по спине.

Анжелика проследила глазами за тем, как ее муж, расстегнув пиджак, сел за стол. Бросив на нее усталый взгляд, он послал ей воздушный поцелуй. Общая беседа тут же оживилась. Анжелика не очень хорошо владела французским языком, да и не пыталась прислушиваться к разговору. Неожиданно ее телефон завибрировал, сигналя о поступлении нового сообщения. «Моя компания меня до смерти утомила. Как бы я хотел оказаться рядом с вами!» Не колеблясь ни минуты, Анжелика тут же набрала ответ: «За моим столиком все говорят по-французски! А мои познания в этом языке просто ужасны». Она обрадовалась, когда Джек моментально отозвался на ее письмо: «Давайте встретимся в десять возле туалета». Анжелика подняла глаза и закусила нижнюю губу. «Согласна».

Оставшаяся часть ужина прошла как будто в тумане. Каждый раз, когда Анжелика смотрела на своего мужа, она видела Джека, сидящего прямо за его спиной. Пару раз их взгляды встречались, но Анжелика тотчас отводила глаза, опасаясь, как бы Оливье не заметил этого и, повернувшись, не увидел, с кем она флиртует. Антуан и Роберто были старинными друзьями Оливье, и, несмотря на их кажущееся очарование, оба обладали скверной привычкой переговариваться между собой, не обращая внимания на то, что она сидит рядом. Анжелика устала от разговоров об экономическом кризисе, но Антуан и Роберто работали в Сити и им было сложно не затронуть эту тему. Она закатила глаза, посмотрев на Карлу, жену Антуана, которую Джоэль не замечал по той же причине. Анжелика взглянула на часы, которые показывали девять тридцать. «Осталось еще полчаса», — нетерпеливо подумала она, поднимая бокал с вином и делая маленький глоток. Внутри у нее все замерло от напряжения. Перед ней поставили блюдо с жареной камбалой, однако у Анжелики не было аппетита.

— А вам не кажется, что о работе можно было бы поговорить и в офисе? — спросила Шанталь, обращаясь к мужу.

— Прошу прощения, — добродушно произнес Джоэль. — Мы утомляем девочек.

— Им, вероятно, надоело слушать о наших делах, однако не надоедает тратить наши деньги, — сказал Роберто совершенно серьезно.

Вероника, его жена, встала на защиту женщин.

— Нет ничего более скучного, чем не иметь возможности тратить деньги…

— Дорогая, — вмешался в разговор Роберто, его итальянский акцент звучал довольно забавно. — Я бы сказал, что это даже хуже, чем скучать, это настоящее бедствие. Я предрекаю: жены заведут себе любовников, когда их мужья больше не смогут зарабатывать деньги.

— Вы, должно быть, считаете нас пустышками, — сухо заметила Анжелика.

— Многие женщины таковыми и являются, — продолжал развивать свою мысль Роберто. — Страшно подумать: подавляющее большинство дам выходят замуж исключительно из-за денег.

— А вот я вышла замуж за Антуана ради его генов, — произнесла Карла. — Мне нужно было исправить знаменитый нос, доставшийся мне в наследство по отцовской линии. У Антуана нос греческого бога.

Все как один посмотрели на Антуана, и он, исполненный чувства гордости, вздернул подбородок.

— А я вышла за Оливье, потому что он прекрасный любовник, — проговорила Анжелика, при этом понимая, что от супружескойизмены ее отделяет всего один шаг.

Оливье сразу же оживился.

— Ну что мне на это сказать, парни? — засмеялся он, и здоровый румянец тотчас вернулся на его щеки. — Возможно, я и обанкрочусь, но всегда буду обладать репутацией отличного любовника.

Взглянув на часы, Анжелика положила салфетку на стол.

— Прошу прощения, — сказала она, вставая. — Я отлучусь на минутку.

Анжелика спустилась по лестнице, чуть пошатываясь от волнения, и, остановившись внизу, стала ждать. Ее сердце бешено колотилось от предвкушения встречи. Очень скоро появился Джек. Оба не могли скрыть радости.

— Судьба на моей стороне, — произнес Джек, привлекая Анжелику к себе и целуя ее в щеку.

У нее закружилась голова.

— Это невероятное совпадение. Подумать только, ведь в Лондоне столько ресторанов.

— Я люблю именно это место. Оно напоминает мне о неразумно потраченной юности.

— И сколько же лет вы потеряли зря?

— К сожалению, недостаточно много. — Джек внимательно смотрел на нее из-под своих очков. — Так вы увидитесь со мной завтра в парке?

— А разве у вас нет других планов?

— Конечно же, есть. Однако, если есть желание, всегда найдется и время. Вообще-то завтра я свободен до самого обеда. Как вы смотрите на то, чтобы пройтись вокруг озера Серпантин? Что-то вроде утреннего променада. Мне нравится бывать возле водоемов, это полезно для души.

Понимая, что у них остается совсем немного времени и что, находясь в его обществе, она поступает крайне опрометчиво, Анжелика поспешно ответила:

— Почему бы и нет?

— Я захвачу с собой немного хлеба для птиц.

— А я-то думала, что собаки охотятся на птиц.

— Но ваш пес добрый, и вам пора бы об этом знать.

Джек посмотрел на нее проницательным взглядом, так, как умел делать только он.

— И вы не станете гоняться за зайцами?

— С какой стати мне это делать, когда рядом находится самое желанное из этих созданий? — Он поднял глаза и увидел, как к ним по ступенькам спускаются Вероника, Шанталь и Карла. — Похоже, к вам пожаловали гости. Мне лучше уйти. Встретимся в десять в кафе возле Серпантина.

Не успела Анжелика ответить, как он скрылся за дверью мужского туалета.

Глава 11

Верь в себя, и ты добьешься успеха.

В поисках совершенного счастья

Анжелика шагала к парку, засунув руки в карманы. Ее фигуру облегала темно-синяя куртка от Москино. В осеннем небе золотым диском светило солнце, опаляя верхушки деревьев оранжево-красным пламенем. Воздух был морозен и свеж, а рев утреннего транспорта устремлялся ввысь вместе с взлетающими в небо голубями. Анжелика шла, потупив взор, чтобы никто не увидел, насколько ей стыдно. Было бессмысленно отрицать свои намерения. Она собиралась встретиться с мужчиной, в которого начинала влюбляться.

У нее еще было время развернуться и уйти, однако обаяние Джека оказалось слишком сильным. Ведь наверняка можно было и дальше наслаждаться его компанией, не соглашаясь на интимные отношения… Наблюдать издалека и предаваться мечтам о другой жизни, никогда не позволяя себе вкусить запретный плод. Джек жил в далекой Южной Африке. И какой бы болезненной ни была мысль о том, что скоро он уедет, она приносила Анжелике огромное облегчение. Ведь в этом случае расстояние могло бы спасти ее от самой себя.

Добравшись до кафе у Серпантина немного раньше условленного времени, Анжелика присела на скамейку и стала наблюдать за утками. Она улыбнулась, вспомнив, что Джек обещал прихватить с собой хлеба. Анжелика по-прежнему получала удовольствие, когда кормила птиц вместе со своими детьми, и он, по всей видимости, делал то же самое. Любовь к природе была привлекательной чертой. Оливье замечал пернатых созданий исключительно тогда, когда держал в руках охотничье ружье.

Вскоре появился Джек. Он стремительно шагал среди деревьев, и Анжелика поднялась ему навстречу. Увидев ее, он помахал ей рукой, и его лицо озарилось радостной улыбкой. Она почувствовала, как ее настроение тотчас улучшилось, а душа наполнилась светом. Помахав рукой ему в ответ, Анжелика украдкой осмотрелась по сторонам, чтобы удостовериться, не наблюдают ли за ней.

— Я чувствую себя как школьница, прогуливающая уроки, — сказала она, когда Джек приблизился к ней.

Он молча привлек Анжелику к себе, не заботясь об осторожности, и поцеловал ее в щеку. Притяжение, исходившее от его тела, было настолько сильным, что у нее перехватило дыхание. В это мгновение она напрочь забыла об Оливье.

— Вы ведете себя как школьница, прогуливающая уроки, — сказал он, засмеявшись. — Расслабьтесь.

— Вы принесли с собой хлеб для уток?

— Конечно. — Опустив руку в карман куртки, Джек передал ей пластиковый пакет с крошками. Он наблюдал, как, засунув пальцы внутрь, Анжелика вынула оттуда горсть содержимого. — Ну и как прошел вчерашний вечер?

— Скукота. Все только и говорили что о финансовом кризисе.

— Я чуть не свалился со стула, увидев, как вы входите в зал ресторана. Вы были похожи на серебристого ангела, парящего в темноте.

— А вот я не заметила, как вы вошли.

— Я увидел вас. Слава Богу, что существует мобильный телефон, и хвала Всевышнему, что вы решили нарушить правила и не отключили его.

— Я всегда оставляю мобильник в режиме «виброзвук», на случай, если вдруг понадоблюсь детям. Это было удивительное совпадение.

Анжелика бросила крошки в воду, и утки быстро подплыли к еде.

— Я не мог оторвать от вас глаз. Да и сейчас мне очень трудно это сделать.

— Вы и в самом деле забавный.

— Вы всегда говорите так, когда смущены. У вас срабатывает механизм самозащиты.

— А все потому, что я не привыкла к комплиментам.

— Я не верю вам.

— Но это действительно так.

— Послушайте, находясь здесь, я вынужден воздерживаться от проявления чувств. Но если бы это было возможно, я бы осыпал вас комплиментами с головы до ног.

Сердце Анжелики учащенно забилось, как у пойманной в ловушку птицы.

— А я-то думала, что мы просто друзья.

— Так оно и есть. Однако я никогда не обещал, что не буду говорить о том, что у меня на душе. — Он взял ее за руку, отчего по ней пробежали мурашки до самого плеча. — Вы ведь знаете, что я чувствую по отношению к вам.

— Я все еще удивлена, что вы можете так открыто говорить о своих чувствах. Обычно это не характерно для мужчин. Они, как правило, молчат, как будто в рот воды набрали. — Анжелика высвободила руку.

— Вероятно, это справедливо в отношении англичан, но мужчины из Южной Африки совсем другие. Однако я научился говорить, что у меня на уме, поскольку мне, возможно, никогда не выпадет другого шанса. — Он рассыпал последние хлебные крошки на тротуар, где стая жирных голубей, казалось, только и ждала, чтобы поскорее склевать их. — Давайте пройдемся.

Они направились вокруг пруда.

— Как здесь красиво, не правда ли? — сказала Анжелика.

Джек глубоко вздохнул.

— Очень красиво.

— Знаете, я, наверное, сошла с ума, — проговорила она немного погодя.

— Знаю. Вы замужем, а я женат. И то, что мы делаем, настоящее безумие. Однако я не в силах ничего с собой поделать. Если уж я не могу быть вашим любовником, я согласен довольствоваться хотя бы ролью вашего друга. — Джек засмеялся и покачал головой, потешаясь над собственной неискренностью. — Нет, я не согласен на роль вашего друга. Я без ума от вас и постоянно думаю только о том, как бы поскорее заняться с вами любовью. Только не говорите, что я смешон, и не давайте мне от ворот поворот с улыбкой на устах. Я вовсе не смешной, а очень и очень несчастный человек.

— Джек… не…

Анжелика вдруг вспомнила о его любовнице из Клэпхема. Возможно, Скарлет все-таки ошиблась.

— Послушайте, я, конечно, ужасно люблю пофлиртовать. Я этого и не скрываю. Однако то, то что происходит между нами, со мной впервые, и это никак нельзя назвать флиртом, — хотите верьте, хотите нет. Я словно вхожу на незнакомую территорию с большущим запретным знаком, висящим поперек дорожки. Однако я понимаю, что если упустить момент, то он, возможно, уже никогда не представится. Жизнь коротка.

— У вас ведь есть жена, Джек, и дети. Давайте останемся просто друзьями. Разве не это посоветовала бы действительно мудрая Сейдж?

— Если это все, что вы готовы мне дать, тогда у меня не остается другого выхода, кроме как согласиться с вами. Я предпочел бы видеть вас своим другом, чем не видеть вообще. С моей стороны было бы неправильно уговаривать вас на что-то большее. В пятницу я возвращаюсь в Южную Африку. Как бы мне хотелось, чтобы вы поехали со мной.

— Вы ведь понимаете, что это невозможно.

— Я мог бы, конечно, пригласить вас приехать вместе с Оливье и детьми, однако уверен, что мне было бы невыносимо видеть вас в обществе вашего мужа.

— Я бы не смогла поехать в другую страну одна.

— Поэтому нам остаются лишь прогулки вокруг Серпантина. — Джек отвел взгляд. — Почему мне суждено было встретиться с вами именно в этот период моей жизни?

— Если бы мы встретились лет пятнадцать назад, то, возможно, даже не понравились бы друг другу.

Он снова печально посмотрел на нее.

— О, вы не могли бы мне не понравиться.

Они сменили тему разговора и стали обсуждать вчерашний вечер. Анжелика заставила его от души посмеяться, изображая своих знакомых. Джек же рассказал о людях, с которыми он с удовольствием познакомил бы ее в Южной Африке, — представителях богемы, обсуждавших не финансовые вопросы, а книги, фильмы и картины.

— Как ни смешно это звучит, но вы бы прекрасно поладили с моей женой.

— Не думаю, что хотела бы с ней познакомиться. Во всяком случае, не сейчас.

— Но мы ведь не сделали ничего плохого, лишь признались друг другу во взаимной симпатии.

— Этого вполне хватило бы для того, чтобы Оливье пришел в бешенство!

— А моя Анна, улыбнувшись, лишь пожала бы плечами.

— При этом чувствуя себя так, словно ее колесовали.

— Ничего подобного. Просто в ней море терпимости. Вычеркните меня из уравнения, и вы обе тотчас поймете, что у вас очень много общего.

— Я никогда об этом не узнаю, — ответила Анжелика.

Джек усмехнулся — яркий румянец, выступивший на ее щеках, выдавал приступ женской ревности.

— Я польщен, что вы ревнуете.

— На самом деле я вовсе не ревную. Можете и дальше рассказывать мне об Анне все, что посчитаете нужным. — Ее голос показался напряженным даже ей самой.

— Моя жена, в отличие от вас, вовсе не красавица, но прекрасна духовно. Любить ведь можно по-разному, и я бы покривил душой, утверждая, что не боготворю ее. Я не достаточно хорошо вас знаю, но я влюбился в вас и в последнее время думаю о вас больше, чем о ком-либо другом.

— Мне следует принять это как комплимент?

— Да, ведь тот факт, что я с вами совершенно откровенен, отличает вас от любой другой женщины, которая мне когда-либо нравилась. Легко говорить кому-то, что любишь его, преследуя при этом одну-единственную цель — поскорее добиться желаемого, однако это вовсе не любовь, а скорее желание, похоть, влечение или любопытство. По-настоящему начинаешь любить человека, только разлюбив его, когда любишь вопреки недостаткам, а чаще всего из-за них.

— Что ж, думаю, это честно.

— Это величайший комплимент, на который я способен.

— Тогда я должна признаться, что люблю Оливье. Хотя не уверена, что по-прежнему влюблена в него. Как было бы прекрасно испытывать оба эти чувства одновременно! Неизменное утешение любви и волнующий трепет влюбленности. А вы влюблены в Анну?

— Нет.

— Но по-прежнему любите ее. И поэтому, конечно же, не хотите причинять ей боль.

— Нет. Я не хочу сделать ей больно.

— А разве она не была бы задета за живое, если бы узнала, что вы, исходя из ваших слов, влюбились в меня?

— Думаю, что была бы. Все очень сложно, Анжелика. Как бы мне хотелось объясниться, но если бы я сделал это, то наверняка разрушил бы волшебное очарование нашей встречи. В данный момент все, что меня действительно волнует, это возможность находиться рядом с вами. Я прекрасно понимаю, что скоро уеду отсюда, поэтому мне хочется наслаждаться вами, не отрывая глаз, как можно дольше перед своим отъездом. Жаль, что мы с вами не встретились двадцать лет назад.

— Поверьте, в этом возрасте я была гадким утенком, — ответила Анжелика, засмеявшись.

— Я не верю этому.

— Вы бы лишь взглянули на меня одним глазком и тотчас переключили свое внимание на кого-нибудь посимпатичнее. Я знаю таких мужчин, как вы.

— Тогда, если вы верите в карму, знайте: все, что человек сделал в своей жизни, возвращается к нему, словно бумеранг. И вы, вероятно, посланы мне судьбой, — чтобы я раскаялся в том, что долгие годы флиртовал с женщинами, ведя себя порой очень безответственно.

— Мне бы очень не хотелось думать о себе как о каком-то возмездии.

— Я встретил женщину, которую действительно желаю заполучить, но не могу этого сделать. И это самое горькое и в то же время сладкое наказание, которое только можно было придумать.

— Мне кажется, что у такого мужчины, как вы, наверное, есть по женщине в каждом уголке земного шара.

— Я не поступаю так с людьми и не стремлюсь к этому. Если вы считаете, что все это для меня лишь игра, то глубоко ошибаетесь. Возможно, вначале я и собирался немного поразвлечься, однако все оказалось намного серьезнее. Я не планировал влюбляться, Сейдж. Уж точно не на этом этапе своей жизни.

Взяв Анжелику за руку, он наклонился к ней.

— Я хочу, перед тем как уехать к себе на родину, увидеться с вами вновь.

— И вы считаете это разумным?

— Вопрос некорректный. Если бы мы всегда поступали разумно, то никогда не испытали бы удовольствия от совершения ошибок.

— Даже не знаю, что сказать, Джек.

— Я лишь прошу о еще одной встрече утром. И не надо говорить, что вы сейчас работаете над книгой. — Его улыбка казалась очень убедительной, а Анжелике так хотелось, чтобы ее уговаривали. — Ну разве вы не испытываете вдохновения?

— Да уж, вы умеете вдохновлять.

— В таком случае напишите нечто такое, что еще никто не писал. Доверьтесь своим инстинктам.

— Я не рискну.

— Почему?

— Потому что Оливье непременно обо всем догадается.

— Нет, не догадается. Он подумает, что это лишь игра вашего воображения, если вообще станет читать.

— По иронии судьбы, это будет моя первая книга, которую он прочтет.

— Это будет самая лучшая книга, которую вы когда-либо написали.

— Итак, полагаю, вы хотите, чтобы она была посвящена вам?

Он засмеялся, однако в его глазах промелькнула печаль.

— Нет, просто я хочу вновь увидеться с вами перед отъездом.

— Вы ведь приедете снова, не так ли?

Джек неуверенно пожал плечами.

— Кто знает, как сложится жизнь? Я не хочу рисковать. Пожалуйста, Анжелика. Клянусь, я не буду кусаться.

— Ну хорошо, я подумаю.

Он улыбнулся своей озорной улыбкой, и Анжелике стало любопытно: а может, ей просто показалось, что он загрустил…

Глава 12

Вы не можете всегда контролировать события, происходящие в вашей жизни, однако вы способны держать в узде свои чувства.

В поисках совершенного счастья

Анжелика привела Джоэ и Изабель в гости к Летизии, чтобы они немного поиграли с ее детьми. Сидя в просторной гостиной, подруги пили чай, пока их чада резвились наверху. Мобильный телефон Анжелики просигналил о получении нового сообщения. Интуиция подсказала ей, что оно от Джека. Пока Летизия щебетала, Анжелика вынула телефон и прочитала: «Я тоскую по тебе, Сейдж. Когда можно позвонить? ПСКЧСХ». Она закусила нижнюю губу, размышляя, что бы значило это «ПСКЧСХ». Летизия, казалось, не заметила внезапно появившегося на ее щеках румянца.

— А что ты думаешь насчет свадьбы Кейт? — продолжала она. — Лично меня потрясла эта новость. Просто чудесно, что они решили «подштопать» свои отношения таким оригинальным способом. Хотя я бы не спешила доверять Питу. То есть, я хочу сказать, это ужасно, что, женившись на одной из самых прелестных девушек Лондона, он заводит романы на стороне. Это отвратительно и говорит о крайнем неуважении к своей жене.

— Будем надеяться, что рано или поздно у них все наладится, — сказала Анжелика.

— Неужели ловеласы способны измениться?

— Некоторые да.

— Я не уверена, что Пит принадлежит к их числу. И все же это будет замечательная свадьба. Мы все остановимся в гостинице «Сент Джеран»…

— И будем носиться вокруг невесты в льняных белоснежных одеждах.

— Да, — засмеялась Летизия. — С ракушками в волосах! О Мадонна!

Добравшись домой, Анжелика уселась на сиденье унитаза, пока ее детишки резвились в ванне. Она еще раз прочитала текст сообщения, не замечая, как Джоэ бросил одного из своих больших игрушечных динозавров, который с громким стуком ударился о банный коврик. Анжелика отправила ответ: «Не тоскуй. Мне неприятно думать, что ты опечален. Можешь позвонить мне в восемь часов. Сейдж». На коврик приземлился еще один покрытый мыльной пеной динозавр.

— Ты хочешь посмотреть перед сном телевизор? — резко спросила она сына.

— Да. Но…

— Никаких «но», Джоэ. Прекрати бросать игрушки из ванной или сейчас же отправишься в постель.

Она опустилась на колени, чтобы вымыть детям волосы. Анжелика решила уложить их спать к восьми часам.

Джоэ было разрешено посмотреть телевизор. А Изабель сидела за своим розовым туалетным столиком, в то время как Анжелика сушила ее длинные каштановые волосы. Девочка выдвинула ящик и перебирала использованные тюбики помады и тени для век, лежащие на специальной подставке для косметических принадлежностей. Анжелика с любовью смотрела на отражение дочери в зеркале, твердо решив, что никогда не сделает ничего такого, что нарушило бы гармонию маленького мирка ее дочери.

Наконец дети были в постели. Анжелика прочитала им пару глав из книги «Головорезы», от которой получала даже большее удовольствие, чем ее дети, а потом нежно поцеловала их в лобики. После того как Джоэ крепко обнял ее, тем самым завершив обязательный ритуал перед отходом ко сну, она потушила свет. Облегченно вздохнув, Анжелика пошла обратно в свою спальню и, лежа на постели с мобильным телефоном в руке, стала ждать звонка Джека.

В пять минут девятого зазвонил телефон. По появившимся на экране буквам ПСКЧСХ Анжелика поняла, что это был ОН. Она ощутила, как от удовольствия, смешанного с чувством вины, свело мышцы живота.

— Привет, — чуть слышно сказала Анжелика.

— Я скучаю по тебе, — проговорил Джек, вздохнув.

— Я тоже по тебе соскучилась.

— Мне стало намного лучше.

— А что означают буквы ПСКЧСХ?

Он засмеялся.

— Пес, сбежавший с крыльца, чувствующий себя хорошо.

— Пес, который скоро должен будет снова вернуться на свое крыльцо, — горько усмехнувшись, произнесла Анжелика.

— Мне бы не хотелось думать о том, что придется ехать домой без тебя.

— Я немного крупновата для твоего чемодана.

— Я бы непременно купил что-нибудь более вместительное, если бы ты сказала, что поедешь со мной.

— Это невозможно, Джек.

— Я с большим удовольствием показал бы тебе Розенбош. Там так прекрасно в это время года, когда все вокруг свежее и новое. Я бы взял тебя на конную прогулку по равнине, в туман, нависший над склонами холмов, и мы сидели бы на вершине, а как только туман рассеялся, я показал бы тебе всю долину. Это зрелище поразило бы тебя до глубины души.

— Кажется, оно уже меня поразило.

— А ты ездишь верхом?

— Я выросла в деревне и была просто одержима катанием на пони.

— Хорошо. Тогда у меня есть как раз то, что тебе нужно. Гнедая лошадь, настолько добродушная, что на ней можно скакать галопом во весь опор, нисколько не опасаясь, что она вдруг возьмет и сбросит тебя или же неожиданно понесет.

— Мне бы это очень понравилось. Я уже столько лет не чувствовала, как ветер гуляет в моих волосах.

— Тогда позволь мне устроить это. Придумай какой-нибудь предлог. А я позабочусь о билете.

— А как ты объяснишь это своей жене?

— Скажу, что ты мой друг.

— Надо быть круглой идиоткой, чтобы поверить в подобную чушь, а мне кажется, что она не дура.

— Моя жена не дура, но она отличается толерантностью.

— И она бы действительно не возражала, если бы я остановилась у вас?

На какое-то время Джек замешкался с ответом.

— Я действительно считаю, что она не имела бы ничего против. Послушай, я бы постарался вести себя подобающим образом. Я ее очень уважаю. Мне просто хочется, чтобы ты была рядом.

— Для того чтобы Оливье позволил мне ни с того ни с сего взять и уехать, должна быть очень веская причина. Кроме того, имеются и чисто житейские аспекты, которые ты не принимаешь в расчет. Например, у моих детей нет няни. Кто будет забирать их из школы? Мне не так-то просто уехать, Джек. Моим детишкам предстоит каждый вечер выполнять домашние задания, и если Оливье не уволят, чего мне бы очень не хотелось, мне придется кого-нибудь нанять, чтобы этот кто-то смог подменить меня на время моего отсутствия, а Оливье терпеть не может посторонних людей в доме.

— Тогда это действительно невозможно.

— Мне жаль.

— И мне тоже.

Последовала пауза. Анжелика слышала дыхание Джека. Затем его голос оживился.

— А что ты делаешь завтра вечером?

— Кейт устраивает вечеринку в честь дня рождения своего друга Арта.

— И ты должна туда идти?

— Да.

— А ты не можешь отказаться от приглашения?

— Об этом не может быть и речи.

— Скажи, что заболела, и приходи поужинать со мной.

— Я не смогла бы так поступить.

— И что именно ты бы не сделала?

— Ни того, ни другого. Я не смогла бы солгать своим друзьям и не смогла бы поужинать с тобой. Это было бы безрассудным поступком.

Последовала пауза, во время которой он придумывал план.

— Тогда давай встретимся после вечеринки.

— Даже не знаю…

— Послушай, я уезжаю в пятницу.

— Это слишком рискованно.

— А как насчет пятницы утром? Мы можем снова побродить по парку.

— Один раз нам уже сошло это с рук. Я не могу пойти на это снова.

— Я должен увидеть тебя, Сейдж. Что плохого в том, если два друга встретятся в последний раз?

В этот момент Анжелика услышала, как хлопнула входная дверь. Она вздрогнула и приподнялась.

— О Боже, кажется, пришел Оливье.

— Пришли мне сообщение. Я встречу тебя завтра вечером. Ты можешь уйти с вечеринки пораньше. Мы куда-нибудь пойдем, в бар, например…

— Это опасно.

— Я знаю.

— А вдруг меня застукают…

— Да ведь Лондон — огромный город.

— Как бы не так. — Анжелика слышала, как муж поднимается по ступенькам. — Мне пора, — торопливо прошептала она.

Анжелика услышала, как Джек, не попрощавшись, отключил телефон, и намеренно громким голосом произнесла:

— Ну, мне надо идти, мам, Оливье только что вернулся домой.

Ее муж вошел в комнату в явно дурном настроении, бросил пиджак на спинку стула и ослабил узел галстука. Анжелика слезла с постели.

— Что на ужин? — спросил Оливье.

— Я подумала, что мы могли бы заказать что-нибудь на дом. Что бы ты хотел?

— Что-нибудь из китайской кухни. Позвони в ресторан «Мистер Уинг», я просто умираю от голода.

— Хочешь выпить бокал вина? Лично я хочу.

— Пожалуй, не откажусь. Будь ангелом, сходи и принеси его сюда, пожалуйста. У меня был чертовски тяжелый день. Крайне напряженный. — Оливье вздохнул. — Надеюсь, ты работаешь над своей книгой, Анжелика. Возможно, нам потребуется твой заработок, если меня вдруг уволят.

— Думаешь, это произойдет?

— Все может быть.

— Боже мой, Оливье, но это же просто ужасно!

— Я знаю. Но дела действительно хуже некуда.

— У тебя наверняка все будет в порядке.

— Ты разве не слышала, что я только что сказал? — раздраженно ответил Оливье.

— Слышала, просто я стараюсь не падать духом.

— Вообще-то сейчас не самое подходящее время для столь оптимистического настроения. Если от меня все-таки решат избавиться, у нас возникнут большие проблемы. И твой заработок будет очень кстати.

— Моя новая книга выходит весной.

— Вот и хорошо. Будем надеяться, что она будет пользоваться успехом.

Анжелика, кипя от негодования, спустилась вниз, чтобы заказать еду и налить вина. Она с трудом представляла себе, чтобы Джек, будь он ее мужем, пришел бы домой в таком омерзительном настроении, требуя при этом, чтобы она заказала еду и налила ему вина. Джек восхищался ее книгами и даже прочитал одну из них, в отличие от Оливье. А теперь ее муж еще имел наглость сказать, что ничтожная домашняя индустрия, а именно таковой он считал ее писательскую деятельность, могла вдруг действительно оказаться очень важной. Да, Анжелика знала, что ее книги достойны внимания. И поклонники ее творчества, разбросанные по всему свету, считали точно так же. Даже Джек понимал, — то, что она делает, имеет значение. Если бы Оливье потрудился взглянуть на сумму ее гонораров, то наверняка бы понял, насколько это значимо. Однако, пребывая в неведении, он думал, что по сравнению с его огромной зарплатой банкира ее доходы были словно капля в море.

Вне себя от гнева, Анжелика заказала ужин, и пока они вместе с Оливье сидели за столом, не проронила ни слова.

— Слава Богу, нам не надо сегодня вечером никуда идти. Я чувствую себя совершенно разбитой.

— Так ты поговоришь со мной или так и будешь сидеть, надув щеки?

— Не надо набрасываться на меня только потому, что у тебя тяжелый день.

— Разве ты не читаешь газет? Это не просто тяжелый день. На самом деле все летит в тартарары. Нас неумолимо несет на риф под названием «кризис». И, вероятно, худший за последние сто лет. Мне сейчас, как никогда, очень нужна твоя поддержка, а не осуждение.

— Я тебя не корю, Оливье. Просто мне не нравится, когда ты намекаешь на то, что мои книги — это что-то вроде последней надежды на спасение в случае, если у нас вдруг настанут плохие времена.

— Я благодарен, что они есть. И, возможно, они нам понадобятся.

— Однако, похоже, ты все-таки думаешь, что их можно не принимать в расчет. Судя по твоему тону, я могла бы с таким же успехом заниматься вязанием пинеток для местного магазина детской одежды.

Он положил руку поверх ее руки и вздохнул.

— Я бы никогда не позволил себе намекнуть на то, что твоя работа ничего не значит. Она имеет для нас громадное значение. Я лишь хочу сказать, что твои книги, возможно, станут единственным источником нашего дохода.

Анжелика отдернула руку.

— Ты ведь не прочитал ни одной из них.

— Что правда, то правда, не прочитал. Но обязательно прочитаю.

— Не утруждай себя. Ты ведь слишком занят.

— Мне жаль, что в настоящий момент тебе приходится со мной нелегко. Спроси любую из своих подруг, у которых мужья банкиры. Время веселой жизни, увы, закончилось. Теперь я даже не могу попросить тебя пойти и потратить несколько тысяч фунтов на одежду от Гуччи.

— Да я все равно сейчас занята написанием новой книги.

— Это очень хорошо.

Перед тем как отправиться спать, Анжелика послала Джеку SMS-ку. «Встретимся завтра вечером в одиннадцать. Сейдж». В мгновение ока пришел ответ: «Я буду ждать в конце улицы в такси. Назови адрес. ПСК».

Следующее утро было не похоже ни на одно из предыдущих. Оливье, как обычно, ушел на работу, дети собирались в школу, Сани готовила внизу завтрак, а Анжелика одевалась. Однако ей казалось, что даже воздух стал каким-то иным, словно напоенный ожиданием возможной перемены в ее судьбе.

Она отвела ребятишек в школу, поцеловав на прощание у дверей. Затем вместе с Кандейс, Летизией, Скарлет и Кейт отправилась пить кофе. Однако Анжелика проживала этот день, понимая, — что бы ни случилось, в одиннадцать часов ее судьбе суждено круто измениться. Она ощущала это словно птица, предчувствующая землетрясение.

Собираясь на вечеринку, Анжелика надела классическое темно-синее платье, которое Оливье купил для нее в Париже в первый год их супружеской жизни. Оно всегда ей очень нравилось, однако лишь теперь, сбросив лишний вес, она смогла в него влезть. Внезапно в дверях, как тень, появился Оливье.

— Так ты все-таки уходишь.

— Да, на вечеринку к Кейт, которую она устраивает в честь Арта.

— Ах да, я совсем забыл. — Оливье окинул взглядом фигуру жены. — Ты выглядишь тре жоли. Жаль, что ты уходишь. Я хотел бы снять с тебя это платье.

— Боюсь, у нас нет на это времени, — сказала Анжелика, проскальзывая мимо него.

— Ты приятно пахнешь.

— Апельсинами.

— Здорово.

— Спасибо.

— Не задерживайся.

— Ты что, будешь по мне скучать?

— Ну конечно. Мне нравится быть в твоей компании. — Оливье прищурил глаза. — Ты уже не злишься на меня из-за вчерашнего разговора?

— Вовсе нет.

— Я не видел тебя, кажется, сто лет.

— Да мы же виделись только вчера вечером.

— Это не в счет. Нам следует проводить друг с другом больше времени.

— Безусловно.

— Мне грустно оттого, что ты выглядишь так восхитительно, но совсем не для меня.

— Я же не виновата, что ты не хочешь пойти со мной. Ты все еще можешь это сделать.

— Нет, я устал. А ты постарайся не задерживаться.

— Это развлечение на всю ночь, Оливье. Ты ведь прекрасно знаешь, как проходят все эти вечеринки с караоке.

— Караоке! Теперь-то я уж точно не пойду. Терпеть не могу слушать, как сборище парней из высшего общества невпопад распевает песню «YMCA»! — Он невесело рассмеялся. — Давай поужинаем где-нибудь завтра вечером — только ты и я.

— Нет, лучше останемся дома. Я наверняка буду уставшей.

— А я-то думал, что тебе, возможно, понравится идея провести вечер наедине со мной.

— Так оно и есть, но только не завтра.

Оливье завалился на кровать, закинув ногу на ногу и, как обычно, спросил:

— А что у нас сегодня на ужин?

Анжелика приехала к Кейт как раз в тот момент, когда на пороге стояли Скарлет и Вильям, звоня в дверь.

— А где же Оливье? — поинтересовался Вильям.

— Он не придет. Мой муж терпеть не может караоке.

— Что ж, в этом мы с ним похожи. Поверьте, как только начнется это жуткое пение, я вас немедленно оставлю, — добавил он.

— Напрасно… Именно с этого момента и начнется настоящее веселье. — Скарлет захихикала, когда Вильям игриво подтолкнул ее локтем.

Находившиеся внутри гости с нетерпением ожидали, когда же пожалуют Арт с Тодом. Эффект от серебристых шаров был поистине волшебным. Пламя свечей отражалось в больших зеркалах, висящих над каминными полками. Мужья всех ее подруг были здесь, однако Анжелика нисколько не огорчалась по этому поводу. Она мечтала лишь о том, чтобы поскорее пробило одиннадцать часов.

Наконец парочка прибыла. Тод распахнул дверь, и на лице Арта отразилось крайнее удивление и удовольствие. Он обвел взглядом лица друзей и наконец задержал его на Кейт, воскликнув:

— Ах ты, озорная Девчонка!

С этими словами Арт заключил в объятия ее маленькую фигурку и приподнял над полом.

— Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя! — прошептал он ей на ухо.

— С днем рождения! — воскликнула Кейт, поднимая стакан, и остальные сделали то же самое.

— Праздник объявляется открытым! — закричал Тод, и в тот же миг как по волшебству в доме зажегся свет и громко заиграла музыка.

Глава 13

Живи настоящим, потому что только оно является реальным.

В поисках совершенного счастья

— Анжелика, дорогая, ты выглядишь просто первоклассно, — сказал Арт, возвышаясь над ней.

Он был очень красив, ростом почти метр девяносто, с аристократическими, утонченными чертами лица. У него были умные серые глаза и блестящие каштановые волосы, эффектными прядями падающие на лицо.

— С днем рождения, Арт, — произнесла Анжелика, чувствуя запах дорогого одеколона.

— Что это за парфюм? Он великолепен, — сказала Кандейс. — Хотя уж очень резковат!

— Секрет фирмы, — ответил Арт. — Не хочу, чтобы все пахли так же, как я.

— Ты совсем не выглядишь на свои пятьдесят, — сказала Анжелика.

— Пожалуйста, не упоминай это число, ты ранишь мне сердце. Мужчине столько лет, на сколько он себя ощущает.

— А вернее, столько, сколько женщине, которую он может пощупать, — захихикала Анжелика. — Так любит повторять мой отец.

— Но только не в моем случае. Тоду почти шестьдесят, только, пожалуйста, не говорите ему, что я вам об этом сказал.

— Кейт не поскупилась, устроив роскошную вечеринку, — произнесла Кандейс, окидывая взглядом комнату.

— Она любит меня, — как бы между прочим заметил Арт.

— А разве нельзя сказать то же самое о нас?

Не восхищаться Артом было просто невозможно.

— Пожалуй, ваших комплиментов вполне достаточно для того, чтобы сделать гомосексуалиста гетеросексуалом. Пойду-ка я лучше пообщаюсь с другими гостями, а то, боюсь, не избежать мне проблем. Что-то я уже не верю в бесплатный ужин.

— Разве он не восхитителен? — сказала Кандейс, наблюдая, как Арт прокладывает путь в толпе.

— Восхитителен!

— А ты не думаешь?.. — Кандейс поморщилась, словно пытаясь представить нереальную картину.

— Что?

— Что он и есть тот самый таинственный незнакомец?

— Ты хочешь сказать, что Кейт забеременела от Арта?

— Вот именно.

— Только не это. Он предан Тоду, и не забывай — он ведь голубой. В любом случае Кейт всячески пытается убедить себя в том, что отцом ребенка является Пит.

— Ну что ж, возможно, она и права. Но мы узнаем об этом, только когда малыш появится на свет и будет совсем не похож на Пита!

— Держу пари, что он и на Арта ни капельки не будет похож.

— Ну же, давай приглядимся повнимательней. Ее таинственный любовник наверняка где-то здесь.

Они ходили по комнате, с трудом протискиваясь среди гостей. Кандейс острым, как у орла, взглядом окидывала каждого мужчину. Анжелика то и дело посматривала на часы. Кейт порхала по комнате в коротком кашемировом платье, которое едва прикрывало ягодицы. Ее живот по-прежнему был плоским как доска, и ее подругам очень хотелось спросить, а беременна ли она.

— Я бы нисколько не удивилась, узнав, что она все это выдумала, — сказала Кандейс. — И тогда все мы станем свидетелями очередной драмы, связанной с ее досадным просчетом.

— Да она просто худая. Я округлилась еще до того, как забеременела, — сказала Анжелика.

— И фигуре Кейт пора бы округлиться, особенно учитывая то, что это все-таки ее третий ребенок. Однако ее живот выглядит как сдувшийся батут. — Кандейс наблюдала за тем, как Кейт взяла у Арта сигарету и незаметно сделала быструю затяжку. — Разве она курила бы, будучи в положении?

— Не думаю, что она блефует. Кейт действительно волновалась, помните? Да и все мы видели, как полоски теста на беременность окрасились в голубой цвет, — произнесла Летизия.

— Верно, это уж никак нельзя подделать, — согласилась Анжелика.

— Она также не воздерживается от алкоголя. На самом деле я бы пошла дальше и сказала, что, по-моему, она сейчас подшофе.

— Если ребенок пойдет в мать, характерец у него вполне может получиться как у ирландского землекопа, — засмеялась Анжелика.

— Кейт — это загадка. Кстати, а где Пит?

— Наверное, там же, где и Оливье. Они оба ненавидят такие вечеринки.

— Пит в России, — вставила Летизия. — Однако вы правы, Пит терпеть не может караоке и недолюбливает Арта, хотя ума не приложу почему. Все так любят Арта.

— Послушай, Арт — это мужчина для женской компании, — сказала Кандейс. — Гетеросексуальные мужчины не понимают его. Арт заставляет их нервничать, поскольку он просто красавец. То, что мужчины с такой потрясающей внешностью становятся геями, позор для женщин.

«Это касается далеко не всех», — подумала Анжелика, взглянув на часы.

Караоке не заставило себя долго ждать. Вильям остался с другими мужчинами, которые, так же, как и он, считали, что вряд ли способны выдержать оглушительное звучание нестройного пения. Кейт начала с мелодии «Это боль в сердце», за которой последовала песня «Я получил тебя, детка» в исполнении гармоничного дуэта Скарлет и Тода. Однако ничто не могло вынудить Анжелику взять в руки микрофон, даже шампанское и перспектива исчезнуть в ночи, чтобы встретиться с Джеком. Она сидела на диване и хохотала, глядя на своих друзей, которые дурачились.

В очередной раз взглянув на часы, Анжелика увидела, что уже одиннадцать. Все вокруг внезапно замерло. Она так долго ждала этого момента, и вот теперь, когда он наконец наступил, попросту струсила, словно пони, в нерешительности застывшая перед тем, как перепрыгнуть через препятствие. Анжелика побледнела и осушила бокал шампанского, охваченная чувством неизбежности, которое не оставляло ее в течение всего дня.

He сказав никому ни слова, Анжелика встала и тихонько выскользнула в холл. Официантка подала ей пальто, и Анжелика плотно закуталась в него, очутившись на морозном воздухе. В конце улицы под ярким фонарем ее ждало такси.

Анжелика направилась к машине, ускоряя шаг, ее каблуки гулко застучали по тротуару. Она увидела силуэт Джека, освещенный уличным фонарем, и ее сердце переполнилось радостью, увеличиваясь в размерах, словно один из серебристых шаров Кейт.

Анжелика подошла к такси, и дверцы распахнулись настежь. Она оглянулась, дабы удостовериться, что за ней никто не наблюдает, и села в салон. Джек не стал спрашивать разрешения. Он заключил ее в объятия и жадно прильнул губами к ее губам. Анжелика не удивилась и не испугалась, несмотря на то что он нарушил свое обещание. Его поцелуй был словно возвращение домой. Губы Джека были горячими и мягкими, его подбородок прижался к ее лицу, а нетерпеливые объятия сильных рук кольцом сжали ее податливое тело. Он скользнул рукой под ее пальто, и Анжелика почувствовала жар горячих пальцев, жадно скользящих по ее платью. Анжелика хотела, чтобы он не останавливался, чтобы касался ее кожи и продолжал ласкать самые потаенные места. Это желание заставило ее на минуту забыть обо всем на свете. Джек целовал ее лицо и шею, заставляя дрожать всем телом, стонать и прижиматься к нему все сильней и сильней.

Пока такси ехало, притормаживая на поворотах и останавливаясь на светофорах, Джек и Анжелика не могли оторваться друг от друга, наслаждаясь волшебными мгновениями и прекрасно понимая, что завтра самолет унесет их счастье прочь, на другую сторону земного шара.

Такси остановилось напротив дома номер одиннадцать на Кадоган-гарденс, и Джек вылез из машины. Вид отеля и порыв холодного воздуха, ворвавшегося через открытую дверь, привели Анжелику в чувство. Она с ужасом отпрянула обратно на сиденье.

— Нет… Я не могу… — запинаясь, сказала она. Джек наклонился и потянулся к ее руке, но Анжелика отрицательно покачала головой и отвернулась, смутившись. — Ты же знаешь, что я не могу.

Он залез внутрь, закрыл дверцу и снова привлек Анжелику к себе, целуя в висок и водя носом по ее щеке.

— Все в порядке, — нежно произнес Джек. — Мне не следовало злоупотреблять твоим доверием. Но я не смог сдержаться. Прости меня. У меня нет дурных намерений, когда мы врозь, но как только я вижу тебя, мне хочется отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью.

Она повернулась к нему лицом.

— Пойми, я не могу возвратиться домой к Оливье, источая твой запах. Что он подумает, если я заявлюсь домой под утро? Я ведь из тех, кто в одиннадцать часов уже лежит в постели.

— Тебе не нужно объяснять. Я отвезу тебя домой. Но прежде я снова тебя поцелую. Водитель, езжайте куда глаза глядят.

Такси колесило по кварталам Бейсуотер и Ноттинг Хилл. Джек и Анжелика сидели, обнявшись, на заднем сиденье, целуясь, словно юные любовники.

Было далеко за полночь, когда машина, грохоча по Кенсингтон Черч-стрит, очутилась в Брансуик-гарденс.

— Ну что ж, до свидания, Сейдж. Я уже скучаю по тебе, — прошептал Джек. — Позволь моему сердцу запомнить каждую твою черточку.

— Возвращайся скорей, — чуть слышно сказала Анжелика, стараясь сдержать слезы.

— А ты приезжай в Южную Африку. Я повезу тебя на перевал Сэра Лоури, мы выпьем вина и будем любоваться закатом. Нет места романтичнее. И я буду держать тебя в своих объятиях до тех пор, пока последний луч не исчезнет за холмами.

— О Джек. Если бы только… — Она почувствовала, как к горлу подступил ком.

— Пообещай мне, что приедешь.

— Не могу.

— Тогда можешь обмануть, но я хочу услышать, как ты скажешь это.

Анжелика заглянула в его глаза.

— Ну хорошо. Я приеду, обещаю.

— Тогда я буду ждать тебя.

Обхватив ладонями ее лицо, он поцеловал ее еще раз, а затем проследил взглядом, как она, открыв дверцу, шагнула на свежий воздух.

Чтобы прийти в себя, Анжелика немного постояла под уличным фонарем, разглаживая складки на пальто.

Наконец она подошла к дому. Оглянувшись, какое-то время постояла, глядя в ту сторону, где стояло такси. Затем осторожно махнула рукой. С явной неохотой Джек попросил водителя отвезти его обратно в отель.

Анжелика смотрела до тех пор, пока такси не скрылось из вида. Еще несколько минут она оставалась на пороге дома, вытирая слезы и поправляя прическу. Затем, сделав глубокий вздох, открыла ключом дверь.

Шагнув внутрь своего жилища, где ярко горел свет, Анжелика должна была бы почувствовать себя виноватой, однако вместо этого испытала лишь грусть. Мечта растворилась в сиянии действительности, в очередной раз напомнив ей, где было ее место.

Анжелика сняла пальто и сбросила туфли на шпильках, затем пошла вверх по лестнице, шагая по ступенькам в одних чулках. Оливье лежал в кровати и смотрел телевизор. Было уже за полночь, однако он не заснул, дождавшись прихода жены. Он взглянул на нее, сразу же заметив страдальческое выражение ее лица.

— С тобой все в порядке, Анжелика? — Встревожившись, он даже привстал с кровати.

— У меня все отлично. Просто я смертельно устала.

— Ты выглядишь так, словно плакала.

— Скорее я плакала от смеха, слушая этих ужасных исполнителей караоке!

Оливье спал, прижавшись к ней, его руки покоились на ее животе. Анжелика ощущала его дыхание на своем плече, что напомнило ей о тех давних днях, когда она ценила каждую секунду их близости. Теперь же ей хотелось, чтобы это был Джек. Анжелика дала волю воображению, представляя себе, как скачет по южно-африканской равнине бок о бок с ним, а он улыбается столь характерной для него несколько нахальной улыбкой, от которой ее сердце переполнялось счастьем. В конце концов оназабылась сном — плавный переход в мир Джека, где были только они двое.

Утром Оливье ушел на работу. Он не разбудил ее, а незаметно прокрался в ванную и тихонько оделся. Дети потревожили ее как раз вовремя, забравшись к ней в постель и включив телевизор. Анжелика открыла один глаз, чтобы посмотреть на часы, стоящие на прикроватном столике. Было без пятнадцати восемь. Она в панике приподнялась и села в кровати, выключила телевизор и отослала детей вниз, к Сани. Затем Анжелика заставила себя пойти в гардеробную, натянула джинсы и свитер и села выпить чашку кофе, пока детишки с жадностью набросились на завтрак, уплетая его за обе щеки.

Анжелика привела детей в школу с опозданием. Парадный вход был уже закрыт, и ей пришлось позвонить в дверь и извиниться за задержку. По ее бледному лицу и красным глазам было видно, что она проспала. Анжелика торопливо поцеловала детей и стала смотреть, как они бегут по коридору, надеясь, что она не забыла положить комплект игр для Джоэ и балетную сумку Изабель.

Не успела Анжелика выйти из здания школы, как зазвонил мобильный телефон. Ее сердце замерло в груди, когда она увидела, что это не Джек, а Кандейс.

— Доброе утро, — весело произнесла подруга.

— Привет, Кандейс.

— Что с твоим голосом?

— Это после вчерашней вечеринки, — солгала Анжелика. — Сегодня утром я едва поднялась с кровати.

— Я не заметила, как ты ушла. В котором часу это было?

— Около половины двенадцатого. Я не хотела мешать всеобщему веселью.

— Вообще-то вечеринка превратилась в настоящую разгульную пирушку. Арт продемонстрировал свой зад.

— Неужели он обнажил ягодицы?

— Вообще-то я тебя не разыгрываю. Это было уморительное зрелище. Он стащил свои штаны и засверкал оголенным местом.

— Зачем?

— Он спел под финал, будучи вдрызг пьяным. К этому времени там оставались всего несколько человек. Но знаешь, что самое интересное?

— И что же?

— У него на ягодице есть родимое пятно, которое по виду напоминает клубничку.

— Неужели?

— Огромное, его просто нельзя не заметить. Арт сказал, что у его отца точно такое же, в том же месте. Как это странно, не правда ли?

— Странно. — Анжелика попыталась говорить более оживленно, однако чувствовала себя совершенно разбитой.

— Судя по твоему голосу, тебе не мешало бы прилечь.

— Наверное, я так и сделаю.

— И даже не утруждай себя что-нибудь сегодня писать. Знаешь, что тебе нужно?

— Что же?

— Ленч с подружками.

— И пораньше лечь в постель.

— Ты рассуждаешь прямо как я.

Анжелика подошла к двери своего дома и вставила ключ в замочную скважину. Сани стояла на пороге с торжественным видом, чем-то напоминая заводную куклу.

— Все в порядке? — удивленно спросила Анжелика.

В воздухе запахло летом.

— Заходил человек, — объяснила Сани.

— Какой человек?

— Он приехал на фургоне. — Она указала в сторону столовой. — И принес вот это.

Анжелика заглянула в комнату и ахнула от изумления. Все помещение было заполнено красными розами. Она с трудом разглядела стол, которого практически не было видно из-за ваз с цветами.

— А он оставил записку?

Сани отрицательно покачала головой.

— Ничего. Он просто внес их внутрь и ушел.

Анжелика почувствовала, как в сумочке завибрировал ее телефон.

— Не волнуйся, Сани. По-моему, я догадываюсь, от кого цветы.

«Я никогда не забуду прошлой ночи. Твой любящий пес. Боюсь, твое крыльцо уже вне моего поля зрения».

Анжелика вспыхнула румянцем.

— О Сани. Что же мне делать со всеми этими цветами?

— Мы расставим их по всему дому.

«Что подумает Оливье?»

— Я возьму три букета с собой на ленч. Остальные поставь там, где найдется место. Мой крестный отец обожает преподносить сюрпризы.

Сани стала относить вазы с букетами наверх, пока Анжелика набирала номер Джека.

Звук его голоса снова воскресил существовавшую между ними атмосферу интимности, и Анжелика словно перенеслась в прошлую ночь. Она слышала шум аэропорта, свидетельствовавший о том, что Джек уже готовился к вылету.

— А ты настоящий проказник, весь мой дом в цветах, — нежно произнесла она.

— Я рад, что ты их получила.

— Столовая просто завалена ими!

— Надеюсь, у тебя из-за этого не возникнет неприятностей.

— Оливье их даже не заметит. В настоящий момент он слишком увлечен работой.

— Мне так хотелось хоть чем-то выразить, как много ты для меня значишь.

— Ты меня убедил.

— Я никогда не забуду нашу ночь в такси.

— Я не думала, что все сложится именно так.

— И я тоже. Поверь, я собирался вести себя достаточно сдержанно.

— Но я рада, что потом ты передумал…

— И я тоже. Я увезу воспоминание об этом вечере с собой на родину, чтобы одинокими ночами воспроизводить его в памяти снова и снова и вспоминать красивую англичанку, которая осталась в Лондоне.

— Жаль, что тебе нужно уезжать.

— Как бы я хотел, чтобы ты отправилась со мной.

— Это невозможно.

— Я знаю. Глупые мечты. Ты уже начала писать свою книгу?

— Честно говоря, я не представляю, о чем писать.

— Ну конечно же, представляешь, — расскажи о нас.

— Я не сочиняю книги для взрослых.

— Но сейчас самое время начать. Ты же сама сказала, что хочешь попробовать что-нибудь новое.

— Мне не нравится печальный конец.

— Тогда сделай так, чтобы у нас все закончилось хорошо.

— Я не знаю, как это сделать.

— Придумай что-нибудь, ведь ты же писательница.

— Подобные истории, как правило, заканчиваются печально. — Последовала продолжительная пауза. На какой-то миг Анжелике показалось, что связь прервалась. — Ты меня слушаешь?

— Я здесь, — наконец произнес Джек, однако его голос стал другим. Судя по его тону, он чувствовал себя таким же несчастным, как она сегодня утром. — Пусть история наших с тобой отношений закончится хорошо, Анжелика. Я не знаю, как тебе удастся это сделать, но сделай это ради меня. Боюсь, что в реальной жизни у нас с тобой нет надежды на счастливый финал.

Она почувствовала, как к горлу подступил комок.

— Пока мы будем оставаться друзьями, думаю, я смогу смириться с этой мыслью.

— Я свяжусь с тобой по электронной почте. А ты дай мне знать, когда тебе можно позвонить.

— В утренние часы, — торопливо ответила Анжелика. — После того как я отведу детишек в школу, я буду сидеть за письменным столом, пытаясь сочинить счастливый финал.

Повесив трубку, она возвратилась в спальню и закрыла за собой дверь. Плюхнувшись со стоном на кровать, Анжелика заплакала в подушку. Она понимала, что смешно лить слезы из-за человека, которого она едва знала, однако ей казалось, что с его отъездом город лишился воздуха. И теперь дышать совершенно нечем.

Глава 14

Лишь с помощью темноты можно познать, что такое свет.

В поисках совершенного счастья

Анжелика подъезжала к фешенебельному району Уэст-энд с тремя букетами роз, уложенными на заднем сиденье машины.

Припарковавшись на Альбемарль-стрит, она направилась к кафе-ресторану «Уолсли», расположенному в великолепном демонстрационном зале старинных автомобилей на площади Пиккадилли. Здание с высокими потолками, резными сводами и изящным лестничным пролетом было выполнено в стиле величественного итальянского ренессанса.

Здесь уже стоял гул, исходивший от самой фешенебельной публики Лондона. Анжелика оглянулась по сторонам, ища глазами подруг, и заметила Кандейс, которая жестом руки, украшенной драгоценностями, подзывала ее к круглому столу в центре зала.

— А вот и ты! — воскликнула она, когда Анжелика присоединилась к ним.

— Ты выглядишь именно так, как я себя чувствую, — произнесла Кейт, заметив ее измученное лицо и туманный взгляд.

— Тебе лучше чувствовать себя классно, или я сейчас же уйду отсюда, — пошутила Анжелика.

— Давайте посмотрим правде в глаза: все мы выглядим неважно, — проговорила Кандейс.

— Но не приведи Господь сказать когда-нибудь, что я выгляжу именно так! — Кейт осушила бокал беллини. — Похмелье. — Она подняла пустой бокал, обращая на себя внимание официанта. — Еще стаканчик для меня и одну порцию для моей подруги.

— Похоже, к десерту ребеночек будет танцевать брейк-данс! — сыронизировала Кандейс.

— Да это же персиковый сок, — попыталась оправдаться Кейт. — Кроме того, я где-то читала, что на самом деле шампанское — очень полезная штука для малыша.

— Если шампанское полезно для твоего ребенка, то я готова съесть свою сумочку «Биркин», — сказала Кандейс, закатывая глаза.

— Дорогая, прошлой ночью все было просто изумительно, — сказала Летизия. — Никогда бы не подумала, что и я присоединюсь к пению под караоке. Более того, я оказалась ничуть не хуже других.

— Да, такого от тебя никто не ожидал, Летизия. От твоего исполнения песни «Будь ему опорой» с хриплым итальянским акцентом я чуть не разрыдалась, — призналась Кейт.

— Неужели ты плакала? — удивилась Кандейс.

— Нет, но я подумала, что слова этой песни как раз обо мне. Я могла бы вышвырнуть Пита из дома, однако я решила вновь завоевать его сердце. Я осталась с ним. Да, эта песня обо мне.

— И ты заслуживаешь медаль за это эмоциональное решение! — иронично ухмыльнувшись, произнесла Кандейс.

— Думаю, мы все заслуживаем медали, — сказала Анжелика. — Как бы я ни любила своего мужа, он бывает очень требовательным.

— Да, человека более требовательного, чем Оливье, нужно поискать, — согласилась Кандейс.

— Но он такой красивый, — вздохнула Кейт. — Я была бы не прочь каждое утро просыпаться рядом с ним.

— Да пожалуйста, — засмеялась Анжелика.

Кандейс с задумчивым выражением лица приподняла бровь.

— Как ты собираешься отмечать день рождения Оливье? — спросила Кейт. — Это же на следующей неделе, не так ли?

— Откуда ты знаешь, когда у него день рождения?

— Моя память имеет забавную особенность: я никогда не забываю имена детей и дни рождения.

— И когда же мой день рождения? — тут же осведомилась Кандейс.

— После бокала шампанского я, конечно, не в лучшей форме, но если я правильно помню, ты — Дева по гороскопу.

— Ты попала в точку, однако об этом нетрудно догадаться, ведь я типичнейшая представительница этого знака.

— Летизия родилась 28 июня, она — Рак, хранительница домашнего очага; Анжелика — 6 марта — типичная представительница знака Рыб, склонная все идеализировать; Скарлет — 21 августа, Лев; и твой день рождения, Кандейс, где-то в конце сентября.

— А если точнее, 20 числа. Я не просто удивлена, я поражена, что ты помнишь о каждой из нас! — воскликнула Кандейс.

— Да, это один из моих многочисленных талантов.

— А я вот совершенно забыла о дне рождения Оливье, — призналась Анжелика. — И даже не приготовила ему подарка.

— Договорись о столике в ресторане «Айви» и скажи, что он был заказан уже давным-давно, — предложила Летизия. — А потом мы устроим ему сюрприз, внезапно появившись из-под стола, если это как-то поможет.

— О, думаю, что Оливье сейчас настолько погружен в свои проблемы, что вряд ли вспомнит о собственном дне рождения. Если бы не его любящая мать, которая обычно звонит на рассвете, этот день ничем не отличался бы от остальных.

— На день рождения Пита, который будет в начале декабря, я собираюсь увезти его в Рим на выходные. Он любит оперу.

— Так для тебя же это будет сущая мука… — сказала Кандейс.

— Это не главное. Ведь это его день рождения.

— Какое удивительное проявление самоотверженности с твоей стороны, Кейт.

— Да, я способна быть самоотверженной. — Она лукаво улыбнулась. — В конце концов, он очень щедр по отношению ко мне.

— Анжелика, ты что-то притихла, — сказала Летизия, сочувствующе улыбаясь ей.

— Трудно вставить слово, когда Кейт в хорошем настроении, — сказала Кандейс.

— Вообще-то я чувствую себя подавленной после своей вечеринки, — сказала Кейт.

— А точнее, вечеринки Арта, — поправила ее Кандейс.

— Да какая разница.

— Я просто устала, но грех жаловаться. Вечеринка удалась на славу. — Анжелика слабо улыбнулась. — У меня с собой три огромных букета роз для вас, — продолжила она, чтобы сменить тему разговора. — Мой крестный отец наводнил ими всю столовую.

— Какой у тебя милый крестный отец, — сказала Летизия.

Кандейс ее объяснение показалось неубедительным.

— И с какой стати твоему крестному отцу вдруг посылать тебе цветы?

— Он немного эксцентричен. Он не вспоминал о моем дне рождения целых десять лет. И эти цветы, как он сказал, для того, чтобы как-то компенсировать его забывчивость.

— Что ж, я с радостью отвезу букет домой. Возможно, скажу Питу, что они от моего таинственного обожателя, — произнесла Кейт.

— А не слишком ли это рискованно? — сказала Кандейс, глядя при этом на Анжелику.

— О, все в прошлом, кроме того, тот человек вовсе не мой обожатель. Причем никогда им не был и не будет.

— Что ж, круг сужается.

— Я совершила глупейшую ошибку и была бы очень признательна, Кандейс, если бы ты оставила эту тему, тем более теперь, когда я готовлюсь к тому, чтобы повторить супружеские клятвы с Питом. Кстати, на следующей неделе я впервые встречаюсь с Верой Ванг, а Кристиан Лубутен сделает мне туфли по индивидуальному заказу.

— Зачем тебе туфли на пляже? — спросила Кандейс.

— Всем женщинам нужны туфли, где бы они ни находились, — резко ответила Кейт.

— Ну, хотя бы сандалии, — сказала Анжелика, стараясь не упустить нить разговора.

— Отдать предпочтение плоской подошве? Ну уж нет! — воскликнула Кейт. — Я не позволю Кандейс возвышаться надо мной в день моей свадьбы.

— А как насчет того, что она возвышается над тобой из года в год? — спросила Анжелика, делая большой глоток беллини и чувствуя себя лучше.

— Мал золотник, да дорог, — произнесла Летизия, пытаясь по-дружески успокоить Кейт. — Я даже не уверена, знает ли Гайтано, сколько во мне сантиметров. Да и я тоже, уверяю тебя, вряд ли назову свой точный рост. Каблуки практически срослись с моими ногами.

— Вообще-то мне нравится казаться выше всех, особенно выше тебя, Кандейс. Благодаря этому я всегда чувствую хоть маленькое, но превосходство, — ухмыльнулась Кейт.

— Не из-за роста Кандейс тебе следует волноваться, дорогая, — сказала Летизия. — А из-за ее острого языка.

— Ну кто-то же должен иногда опускать вас на грешную землю, — ответила Кандейс. — Так говоришь, розы, Анжелика? Какой милый подарок от крестного отца. — Она хитро посмотрела на Анжелику, и та прекрасно поняла, что подруга обо всем догадалась.

Оливье сидел перед телевизором, слушая вечерние новости и болтая с друзьями по телефону, Анжелика же в это время размышляла над своим браком. Муж по-прежнему любил ее. Конечно, после стольких лет супружеской жизни было вполне естественно, что они воспринимали свои отношения как нечто само собой разумеющееся, однако она ни на минуту не сомневалась, что его чувства к ней не остыли. Любовь же Джека была совершенно иной закваски, замешанная на страсти и прелести запретного плода. Анжелика любила Оливье как близкого и родного человека или как часть самой себя. В Джеке же она видела прежде всего мужчину, который заставил ее вновь почувствовать себя женщиной. В ней словно уживались два человека — женщина, которую знал Оливье, и женщина, которую знал Джек. И если бы этим женщинам довелось встретиться в реальной жизни, они бы не узнали друг друга.

Часть вторая Опыт

Глава 15

Темнота служит свету. Она наш величайший учитель.

В поисках совершенного счастья

Снег шел большую часть зимы. Толстый слой искрящегося белого покрывала, похожего на сахар, укрыл сельскую местность, словно глазурь рождественский пирог. Анжелика отвезла Джоэ и Изабель в графство Глостер погостить пару дней у Кандейс, пока Оливье оставался в Лондоне, всеми силами пытаясь удержаться на плаву, в то время как Сити стремительно шел ко дну вместе с ценами на акции. Ребятишки лепили снежных баб или плавали в домашнем бассейне, а Кандейс с Анжеликой пили чай и болтали, уютно устроившись у камина, в котором потрескивали сухие дрова.

Хотя Кандейс больше не упоминала ни о розах, ни о Джеке, этот красивый южноафриканец стоял между ними, словно неоновый слон, украшавший комнату. Анжелика знала, что ее разоблачили — Кандейс обладала чутьем, свойственным пантере, — однако не желала слушать ничьих советов, понимая, к чему сведется их суть и что она все равно сделает по-своему.

Уединившись в спальне, Анжелика читала приходящие от Джека сообщения, и поздней ночью, когда все уже спали, разговаривала с ним по телефону. Они делились подробностями прошедшего дня, своими размышлениями и мечтами, но чаще всего просто нашептывали друг другу нежные, ничего не значащие слова, словно неоперившиеся любовники. Однако чем глубже Анжелика погружалась в свою тайну, тем больше она отдалялась от своей подруги, поскольку залогом их дружбы могли быть только отношения, основанные на полном доверии друг к другу.

В начале ноября, как раз в тот момент, когда Анжелика окончательно смирилась с тем, что никогда не увидит Джека, ее агент сделала ей неожиданное предложение. Это произошло за ленчем в ресторане аукциона «Сотбис», расположенном на Бонд-стрит.

Клаудия заказала шампанское и подняла бокал.

— За тебя, — сказала она, и ее глаза заблестели от радостного волнения. — И за успешную продажу прав на экранизацию романа «В глубинах пещер Коулд Конарда».

Анжелика была потрясена.

— Ты шутишь?

— Я говорю совершенно серьезно.

— И кто же эти люди?

— Братья Кохен-Рош — Стефен и Маркус. Это новомодные голливудские продюсеры. Востребованные и о-о-очень крутые. — Ей нравилось делать акцент на наиболее важных словах, произнося их чуть слышно и с хрипотцой. — Тоби будет тебе звонить, чтобы обсудить кое-какие детали. Думаю, он хочет рассказать тебе обо всем лично, поэтому притворись, что ничего не знаешь. Как будто у нас с тобой не было этого разговора.

— По-моему, это здорово. — У Анжелики даже закружилась голова, когда она представила красный ковер на церемонии вручения Оскара и одновременно испытала ужас оттого, что понятия не имеет, что ей туда надеть.

— Что касается другой новости, — я знаю, что ты не поедешь в Австралию, но как насчет Южной Африки? В этой стране тебя действительно очень хотят видеть, да и книги там расходятся большим тиражом. Это лишь поспособствует популяризации романа «Шелковый змей».

Анжелика вдруг сделалась бледной как полотно, что Клаудия ошибочно приняла за отказ.

— Перед тем как сказать «нет», знай, что поездка займет всего неделю, ни минутой дольше, — три дня ты проведешь в Йоханнесбурге и столько же — в Кейптауне. Тебя ждут эксклюзивные интервью, выступления на радио и несколько встреч с читателями. Они тебя обожают, и перед тобой открываются большие перспективы. Подумай над этим.

— Я поеду, — решительно ответила Анжелика.

Клаудия чуть не поперхнулась шампанским. Она промокнула рот, оставив на салфетке следы губной помады.

— Что ты сказала?

— Я поеду!

— Прекрасно, замечательно, великолепно!

— Я не хотела ехать в Австралию, потому что это слишком далеко. Я не могу надолго оставить своих детей. Однако Южная Африка находится ближе.

— Ты полюбишь это место. Южноафриканцы такие дружелюбные и сердечные. Они предоставят тебе номера в самых лучших отелях и будут обращаться с тобой, как с королевой.

— Я хотела бы иметь пару дней для того, чтобы навестить своего друга. — Анжелика с трудом сдерживала дрожь в голосе.

— Ну конечно. — Клаудия была удивлена. — То есть я хочу сказать, не слишком ли это задержит твое возвращение домой? Но в любом случае мы устроим все так, как ты захочешь.

— Мне нужно пару дней, чтобы заняться кое-какими разработками.

— Для следующей книги?

— Да. Я чувствую вдохновение.

— Это хорошо.

— Я собираюсь написать нечто совершенно особенное, Клаудия.

— Надеюсь, не слишком особенное. Читатели привыкли к твоей тематике и стилю, а ты ведь не хочешь разочаровать их.

— Я напишу эту книгу для себя.

— О'кей. — Клаудия выглядела немного обеспокоенной, хотя ей грех было жаловаться. Ведь каким-то чудом ей удалось уговорить Анжелику поехать в Южную Африку. — Буду с нетерпением ждать, когда смогу ее прочитать.

После ленча Анжелика поцеловала Клаудию на прощание и пешком направилась по Бонд-стрит в сторону Пиккадилли. Ноги ее не слушались, как будто она ступала по мягкой глине, и у нее кружилась голова. Она все-таки согласилась поехать в Южную Африку. Но как на это отреагирует Оливье? И удастся ли ей рассказать ему о своем решении, случайно не выдав себя? Ведь актриса из нее совсем никудышная. Это наверняка станет самой большой ложью в ее жизни. Увидев свободную скамейку в Грин-парке, Анжелика решила немного посидеть.

Повсюду валялись сухие, шуршащие под ногами коричневые листья, небо было мрачного сизого цвета, однако Анжелика чувствовала себя настолько счастливой, словно ее душу наполнили солнечным светом. Она вытащила из сумочки телефон и набрала номер Джека. Прозвучало несколько гудков, прежде чем он ответил на звонок.

— Привет, милая. — Его голос был полон нежности.

— Я приеду в Южную Африку.

— Боже мой, когда?

Его радостное волнение передалось ей, и она улыбнулась в трубку.

— В следующем году.

— Мне придется ждать так долго?

— Да всего лишь каких-то несколько месяцев.

— Как же тебе удалась добиться этого?

— Рабочая командировка. Мой агент только что сообщила, что мне предстоит рекламировать свою новую книгу.

— Так когда именно ожидать твоего приезда? В феврале?

— Возможно.

— В феврале здесь красиво. Ты обязательно должна приехать и побыть тут какое-то время.

— С превеликим удовольствием.

Но Анжелика вдруг подумала о его жене, и ее безудержная радость заметно поутихла.

— Приезжай на три дня.

— Я попросила, чтобы мне дали пару свободных дней в конце поездки.

— Всего два дня? Но это слишком мало. Приезжай на три.

— Не знаю, не знаю… Как отреагирует твоя жена?

— Да какая разница. Я хочу побыть с тобой. А где ты будешь выступать?

— В Йоханнесбурге и Кейптауне.

— Я приеду туда, чтобы повидаться с тобой.

— Это было бы здорово.

— Я бы не смирился с мыслью о том, что, находясь с тобой в одной стране, не смог тебя увидеть. Я встречу тебя в аэропорту.

— Вообще-то я собираюсь работать. — Анжелика рассмеялась над его энтузиазмом.

— Все время посвятить работе и не поиграть…

— Я выкрою на это время.

— Честно говоря, я рассчитываю на несколько сеансов игры.

— А тебя отпустят с крыльца?

— Я уже на свободе, дорогая. Вообще-то я стал вольной птицей, как только увидел тебя в доме у Скарлет.

— Ну, тогда встретимся в Йоханнесбурге.

— Я не могу поверить своему счастью.

— И я тоже. Хотя я еще ничего не сказала Оливье.

— Не может же он, в самом деле, запретить тебе поехать в деловую командировку?

— Надеюсь, что нет. Однако мне придется убедить его, что это действительно необходимо.

— Дорогая, это даже более необходимо, чем ты думаешь.

— Не уверена, что он согласился бы с тобой.

— А когда ты собираешься ему рассказать?

— Сегодня вечером.

— Сразу же сообщи мне о результате.

— Я отправлю тебе SMS-ку.

— Я обожаю твои SMS-ки. — Джек сделал паузу, а затем произнес приглушенным голосом, больше похожим на шепот: — Мне кажется, я перестаю любить тебя, Сейдж.

Она вспомнила их разговор у озера Серпантин и его слова о том, что, только разлюбив человека, начинаешь любить его по-настоящему.

— Ты недостаточно меня знаешь, чтобы разлюбить, — нежно ответила она.

— У меня такое ощущение, что я знаю тебя целую вечность.

— Но это не так, Джек.

— Верно, и у нас, к сожалению, нет в запасе вечности. Однако сейчас я люблю тебя. И в этот самый миг ты здесь, со мной, и это больше, чем я могу желать.

Тем же вечером Анжелика вместе с Оливье, Джоэль и Шанталь отправилась в кинотеатр на Лейчестер-сквер на премьеру фильма «Джеймс Бонд».

За ужином в ресторане «Айви», который состоялся после похода в кино, Анжелика решила рассказать Оливье о своем литературном турне прямо в присутствии его друзей. Так была меньше вероятность того, что он ответит ей отказом.

— Дорогой, — сказала она, после того как он съел большую порцию омаров и выпил почти полный бокал «Сансера». — Мой издатель хочет, чтобы в феврале я поехала в Южную Африку.

— Звучит заманчиво, — восторженно сказала Шанталь.

— Не такая уж это радужная перспектива. На самом деле литературные турне — это очень большая ответственность и напряжение, — ответила Анжелика, взволнованно наблюдая за Оливье.

— Мне почему-то казалось, что тебя совершенно не тянет совершать подобные путешествия. — Лицо Оливье омрачилось.

— Что ж, иногда я все-таки должна соглашаться на такие предложения, тем более что я сказала «нет», когда речь шла об Австралии.

— Все правильно, для матери, обремененной двумя детьми, это слишком большое расстояние, — сказала Шанталь. — Однако Южная Африка такая чудесная страна.

— Чудесная, но в то же время опасная, — вмешался в разговор Джоэль.

— О, я уж точно буду в полной безопасности.

— У меня есть знакомый, которого едва не убили в Йоханнесбурге.

Шанталь закатила глаза.

— Мон шер, да у каждого из нас есть знакомый, которого едва не убили в Йоханнесбурге. Однако я убеждена, что тебе, Анжелика, ничто не угрожает. Уверена, что за тобой будут присматривать как следует.

— Все это мне очень не нравится, — сказал Оливье с озабоченным видом. — А кто позаботится о детях?

— Я с кем-нибудь договорюсь. С Крисси, например, или с Дениз — дети им доверяют.

Анжелика очень надеялась, что няни, которые работали у них раньше, будут свободны на время ее поездки.

— А ты сама-то хочешь поехать? — полюбопытствовал Оливье.

— Я бы не отказалась. Ведь это только поспособствовало бы моему карьерному росту, хотя я буду ужасно скучать по детям.

— И по своему мужу, — напомнила ей Шанталь. — Мужчины нуждаются в своих женах даже больше, чем дети. И это в первую очередь касается французов.

Джоэль засмеялся.

— Да, я не люблю никуда отпускать свою жену. Что я могу поделать? — Он пожал плечами. — Я готов пойти на все, что угодно, лишь бы не видеть хмурого выражения на ее лице.

— Неправда, я никогда не хмурюсь!

Он раскрыл от удивления рот.

— Шанталь, если бы не регулярные походы по магазинам, ради которых ты специально ездишь в Нью-Йорк, на твоем лице постоянно лежал бы отпечаток недовольства, исправить которое было бы не под силу даже ботоксу и коллагену.

— Какой же ты глупый, — сказала она, засмеявшись. — Да, Оливье, вот так дилемма. Как же ты собираешься поступить? Иногда женщине нужно давать немного свободы. Это благотворно влияет на супружеские отношения.

Оливье немного помолчал, а затем сказал:

— Согласен, время от времени полезно побыть врозь. А сколько тебя не будет?

— Не знаю точно, но думаю, чуть больше недели.

Он сделал недовольное лицо.

— Чуть больше недели?

— Да ведь это недолго.

— По-моему, ты еще никогда не отлучалась из дома на такой продолжительный срок.

— Именно поэтому Анжелика и заслуживает того, чтобы поехать, — сказала Шанталь. — Вы, мужчины, постоянно путешествуете. А нам приходится оставаться дома, смотреть за детьми…

— И тратить наши деньги, — прервал ее Джоэль.

— Ну должна же быть хоть какая-то компенсация! — возразила Шанталь. — Я ради детей оставила хорошую работу. Анжелика же продолжает зарабатывать деньги, оставаясь при этом прекрасной женой и матерью. И за это ей положена передышка.

— Уверяю вас, это далеко не увеселительная прогулка. Но очевидно одно: эти туры действительно способствуют продажам, а моя следующая книга должна выйти в феврале.

— Финансовая сторона меня сейчас волнует меньше всего, — заявил Оливье. Самолюбие не позволяло ему признаться в том, что он, возможно, и нуждается в деньгах. — Гораздо больше я обеспокоен тем, кто будет присматривать за детьми. Нельзя же рассчитывать на то, что я буду приходить домой пораньше только для того, чтобы помочь им выполнить домашнее задание. А также мне все-таки не дает покоя вопрос о твоей безопасности, Анжелика. Я хочу, чтобы ты вернулась целой и невредимой.

Он взял ее за руку. Она заметила, как он устал, под его глазами залегли темные круги.

— Обо мне не беспокойся. Вряд ли я стану среди ночи бродить по улицам и уж тем более болтаться в опасных местах.

— Может, тебе стоит поехать вместе с ней? — предложил Джоэль.

Анжелика застыла от ужаса.

— Оставив детей одних?! — воскликнула она. — В таком случае я предпочла бы вообще отказаться от поездки. Забудь об этом, Оливье. Все это пустая затея. А кроме того, я еще не сказала «да».

Она решилась пойти ва-банк и в ожидании затаила дыхание. Оливье сделал большой глоток вина. Вскоре подошел официант с горячими блюдами. При виде стейка Оливье заметно оживился.

— Поезжай, — произнес он, беря нож и вилку. — Я как-нибудь справлюсь и без тебя в течение недели, а может, и больше. По крайней мере, мне не придется вступать с тобой в перепалку по поводу твоих косметических принадлежностей, разбросанных по всей ванной комнате.

— Не будет приглушенного света и запаха ароматизированных свечей, а также песен в исполнении Леоны Льюис и Нила Даймонда.

Он удивленно поднял брови.

— Вероятно, это покажется странным, но вполне возможно, что я буду скучать по всему этому.

В начале декабря подружки собрались в доме Скарлет на рождественский обед. Они судачили об общих знакомых, вспоминая в разговоре одних и тех же людей и перемывая им косточки. Скарлет считала, что муж Дженны Элрич крутит роман с Катериной Тинтелло, поскольку видела их вместе у Аннабель. Летизия была почти уверена, что Хестер Беридж сделала подтяжку лица, хотя Скарлет с ней не согласилась, заявив, что та никогда бы не потратила столько денег ни на что, кроме своих лошадей. Эти женщины были не единственными, кто сплетничал, сам Лондон, казалось, сотрясался от слухов.

— Я слышала, что ты собираешься в Южную Африку, — сказала Кейт.

Этот вопрос застал Анжелику врасплох.

— В Южную Африку? Когда? — спросила Летизия.

— Я отправляюсь в литературное турне, — как бы мимоходом ответила Анжелика, боясь взглянуть на Кандейс. — Хотя дата еще окончательно не определена.

— Представляете, а я была вчера в салоне Майкла Джона, и пока мне делал стрижку изумительный Энзо, я поняла, что сижу рядом с Шанталь де Клер.

— Это судьба, — сказала Кандейс. — А, как известно, от нее не уйдешь.

— Так это же просто замечательно, Анжелика, — произнесла Скарлет. — Рядом с Кейптауном расположен потрясающий курорт с минеральными водами. Постойте, как же он называется?

— Вообще-то не так уж все и замечательно, как вам кажется. Мне придется выступать перед публикой и давать интервью, а это требует огромного напряжения. Я бы даже сказала, что это работа на износ. Мне будет совсем не до развлечений. Я проведу два-три дня в Йоханнесбурге, а затем пару — в Кейптауне.

— Недалеко от которого находится роскошная усадьба Уэджвью, — сказала Летизия. — А точнее, в городе Франшхоек. Моя мать ездила туда в прошлом году и сказала, что там просто чудесно. Может, нам всем следует поехать с тобой!

— Замечательная идея, — произнесла Скарлет, а затем, обратившись к Анжелике, продолжила: — Ты могла бы нанести визит вежливости своему воздыхателю Джеку Мейеру.

Анжелика почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и сделала большой глоток вина.

— У него прекрасный виноградник под названием Розенбош.

— Печально, конечно, но, боюсь, у меня на это совсем не останется времени. Оливье согласился отпустить меня на недельку, не больше, к тому же у меня будет крайне напряженный график работы.

Она поймала на себе взгляд Кандейс. Та, отложив нож и вилку, опустила руки на колени.

— Знаешь что, Анжелика, если ты хочешь поехать на виноградник, то найдешь на это время. Никто никогда не отказался бы от подобной возможности, ссылаясь на то, что у него нет времени.

Анжелика поняла, что Кандейс намекает на развитие ее романа. И как всегда, ее подруга оказалась абсолютно права.

Глава 16

Цени данное тебе Богом и стремись приумножать его дары.

В поисках совершенного счастья

Анжелика боялась, что Кандейс станет отговаривать ее от встречи с Джеком. Однако разговора все равно невозможно было избежать. Кандейс была не из тех женщин, которые прячут камень за пазухой или скрывают свои эмоции, находясь в ярости или будучи сильно расстроенными. Анжелика понимала, что всегда сможет рассказать ей правду, какой бы горькой она ни была. Она знала, что у ее подруги великодушное сердце и что, давая совет, Кандейс никогда не преследовала собственных интересов. Ей было чуждо чувство ревности, она была верна и надежна как скала и тверда в своих убеждениях.

Неизбежная беседа состоялась в кафе «Старбакс» на Кенсингтон Хай-стрит за час до того, когда нужно было забрать детей из школы на рождественские каникулы.

— Послушай, Анжелика, — начала Кандейс, помешивая капучино. — Мне известно, что ты по-прежнему общаешься с Джеком, причем я догадывалась об этом на протяжении нескольких месяцев. И я не обижаюсь, что ты не рассказала мне об этом, и не жду, что ты поделишься со мной абсолютно всем.

Анжелика хотела было вставить слово, но Кандейс остановила ее.

— Нет уж, позволь мне закончить. Мне также известно, что ты собираешься увидеться с ним в Южной Африке. У меня прекрасная интуиция, поэтому даже не пытайся это отрицать. Я знаю, что ты встречалась с ним во время вечеринки в доме Кейт, которую она устраивала для Арта, а также то, что вы обменивались SMS-ками и, возможно, даже звонили друг другу — мне наплевать на все это. Главное то, что ты моя подруга и я беспокоюсь о тебе. Я не могу позволить тебе ввязаться в авантюру, которая поставит под удар благополучие твоей семьи. Я должна предупредить тебя, поскольку ты сама, как мне кажется, просто не способна сейчас увидеть печальные последствия всего этого.

— Я прекрасно отдаю себе отчет…

— Нет, не отдаешь. Ты лишь так думаешь. Если бы это действительно было так, ты бы позаботилась о том, чтобы избежать последствий любой ценой. В настоящую минуту ты влюблена. Поэтому не можешь мыслить здраво, так как ослеплена своим желанием, что вполне можно понять. Страсть затмевает человеческий рассудок. И я умоляю тебя: отмени эту поездку и прекрати всякое общение с Джеком. Ты даже не можешь себе представить, насколько опасен путь, который ты выбрала, учитывая твое теперешнее состояние.

— Во-первых, у нас нет романа.

— Роман — это не просто секс, Анжелика. Задето твое сердце, а это гораздо опаснее. Если бы все дело было лишь в сексе, я бы сказала: сделай это, закончи и выбрось из головы. Раненое сердце — это больной ум, и избавиться от этой болезни очень трудно.

— Мы с Джеком всего лишь друзья.

— Нет. Друзья желают друг другу добра. Если он тебя добивается, его нельзя считать твоим другом: он думает исключительно о себе и о своих желаниях. Если бы он действительно испытывал к тебе искренние чувства, то оставил бы тебя в покое.

Анжелика начала покусывать ноготь.

— Вполне возможно, я не увижу его в Южной Африке.

— Ерунда. Ты уже устроила все так, чтобы увидеться с ним. И не говори мне, что ты не сказала Джеку о своей поездке и он не пригласил тебя на свою ферму. А что подумает его жена? Она будет там? Ты спросила себя об этом? А его дети? И что скажет Оливье, когда обо всем узнает? А это обязательно произойдет, потому что мужчины так или иначе, но всегда догадываются. И кто знает, что ты не единственная, кого Джек так настойчиво добивается? Скарлет говорила, что у него по любовнице в каждом городе.

— Нет, это неправда, — быстро ответила Анжелика.

Кандейс приподняла бровь.

— О, дорогая, ты явно что-то упустила. Послушай, ты должна задать себе следующие вопросы. Чего он от тебя хочет? Куда это в конечном итоге приведет? Хочешь ли ты бросить Оливье и детей и убежать с Джеком? Собираешься ли ты разбить две семьи, чтобы вы были вместе? Неужели ты действительно этого хочешь?

— Ну конечно же, нет.

— Тогда откажись от этой затеи, Анжелика.

Они молча пили капучино, переваривая сказанное.

— У вас с Оливье проблемы?

— Нет.

— Ситуация в Сити в настоящий момент действительно критическая. Наверняка Оливье боится потерять работу. И должно быть, это его сильно угнетает.

— Он очень напряжен и совершенно ушел в себя, — с горечью в голосе ответила Анжелика.

— И вот что получается: он не слушает тебя, а ты не слушаешь его. Он больше не уделяет тебе внимания. Но подумай, такое ведь случается. Со временем романтика неизменно уступает место серым будням. Это и называется супружеской жизнью. Однако ты должна делать все возможное для того, чтобы не позволить погаснуть пламени вашей любви. Может, вам стоит поехать куда-нибудь вдвоем, без детей, чтобы почувствовать себя мужчиной и женщиной, а не только матерью и отцом. Вспомни, что с самого начала привлекало тебя в Оливье. Если сейчас ваши жизненные дороги бегут параллельно друг другу, не пересекаясь, тогда вам следует их перестроить. На самом деле Оливье отличный парень, и он любит тебя. Благополучие Изабель и Джоэ зависит от тебя. Весь их маленький мир покоится на целостности вашей семьи. Как только вы разведетесь, их жизнь треснет по швам. Если уж ты родила на свет двух маленьких человечков, чувство долга должно стоять на первом месте. И ты несешь ответственность за то, чтобы дать им прочную основу для жизни. Нельзя ни на минуту забывать об этом.

Анжелика тяжело вздохнула.

— Я все прекрасно понимаю.

— Знаешь, мы живем в мире, который не учит нас беречь то, что мы имеем. Обнаружив дырочку на свитере, мы не чиним его, как когда-то сделали бы наши матери, а без сожаления выбрасываем и покупаем новый. Если мы хотим чего-то, чего не можем себе позволить прямо сейчас, мы понимаем, что в любом случае купим это, в кредит или заплатив позже, и знаешь почему? Мы думаем, что заслуживаем все, что у нас есть. Мы считаем, что наше счастье — это право, подобное праву существовать на этой планете. Мы поколение, которое привыкло жить только ради себя, и все подчинено тому, как бы сделать самих себя счастливыми. Поэтому мы запросто можем возжелать мужа другой женщины, на которого, как нам кажется, имеем полное право, поскольку наше счастье первостепенно. Но Бог запрещает строить свое счастье на несчастье других. В нашем мире больше не осталось чувства долга и ответственности, и я понимаю, что говорю, как моя бабушка, однако она была мудрее, чем мы. Она давала обещания Богу и выполняла их, независимо от того, была она счастлива или нет. Люди тогда больше думали не об удовлетворении своего эгоизма, а о необходимости нести ответственность за свой выбор и о чувстве долга. Я не собираюсь читать тебе проповедь, но совершенно ясно, что ты счастлива с Оливье. Конечно же, с ним нелегко, но когда он в настроении, он заставляет тебя смеяться, и ты любишь его. Ты действительно считаешь, что имеешь право крутить роман с мужем другой женщины? Ты в самом деле полагаешь, что Оливье заслуживает того, чтобы стать рогоносцем? Ты уверена, что твое счастье более ценно, чем счастье Джоэ и Изабель, и что ты имеешь право заводить роман на стороне, какими бы ни были последствия? — Она вздохнула и отпила немного капучино, пока Анжелика с жалким видом смотрела в чашку. — Эгоизм — самая страшная болезнь нашего времени. Существует безумная идея о том, что мы якобы имеем Богом данное право быть все время счастливыми, а если мы не являемся таковыми, значит, что-то неправильно, — но черт возьми, это не наша вина!

— Ух ты! Да тебе следует баллотироваться в президенты!

— Я всегда была сильна в ораторском искусстве.

— И всегда говоришь правду в глаза.

— Просто я не желаю быть человеком, который скажет тебе все, как оно есть, тогда, когда будет слишком поздно. К тому моменту, когда все яйца в корзине будут разбиты — а это такие прекрасные яйца!

— Обещаю, тебе не придется этого делать.

«Это ты мудрая Сейдж, а не я», — печально подумала Анжелика.

— Это тебе следует написать книгу.

— Конечно же, мне следует написать какую-нибудь чертову книгу, однако я не могу писать как ты. У меня, к сожалению, нет таланта. Кроме того, с какой стати делиться своей мудростью с остальной частью человечества? Люди еще не созрели, чтобы понять меня!

Кандейс подвезла Анжелику до школы. Джоэ и Изабель выскочили наружу, словно веселые щенки, и оплели ручонками свою мать. Кандейс с любовью поцеловала Анжелику.

— Желаю тебе хорошего Рождества, — сказала она, посмотрев на нее сочувствующим взглядом.

— Со мной все будет в порядке. Празднование Рождества с моими ужасными родителями. Новогодние праздники в Провансе в обществе отвратительных мамы и сестер Оливье. Из-за плохой связи до меня не дойдет ни одно поздравительное сообщение. Не будет теплого Карибского моря, чтобы забыться в его волнах. Но я буду в порядке. У меня ведь прочная британская закалка.

— Ну тогда поезжай, — сказала Кандейс, улыбаясь. — И пусть тебя поддерживает чувство юмора.

— Если я не могу плакать, я, возможно, с таким же успехом посмеюсь.

— Позвони мне, если я тебе понадоблюсь.

— Обязательно. — Анжелика пристально посмотрела на Кандейс. — Спасибо тебе.

— Не стоит благодарности. Ведь для этого и существуют друзья.

Анжелика с облегчением вздохнула, когда наконец-то начались рождественские каникулы. Она, как правило, не работала над книгой, когда дети были дома, поэтому у нее появился отличный предлог не подходить пока к письменному столу. Правда, Клаудия была шокирована. Анжелика начала работать над романом, однако то, что ей удалось написать, совершенно никуда не годилось. Тем не менее ее книги в мягком переплете продавались хорошо, и она также получила несколько экземпляров «Шелкового змея». На обложке красовалась великолепная рептилия с ярко-красными глазами и зеленым раздвоенным языком. Анжелика незамедлительноотправила одну книгу Джеку.

В канун Рождества Анжелика и Оливье поехали в Норфолк, чтобы провести там пару дней с ее родителями и сестрой. Анжелика каждый раз отказывалась ехать домой, однако возвращалась туда из года в год из чувства долга и совершенно неуместной жалости.

Она начала волноваться, как только они выехали из города.

Энджи и Денни Гарнер жили в унылом сером доме на краю такого же безрадостного устья реки. Они приобрели это жилище в 60-х годах, когда Денни, который с радостью поселился бы в графстве Глостер, смог позволить себе лишь большой дом в немодном уголке Норфолка. Энджи мечтала пополнить ряды представителей той чарующей группы людей, которые проводили ночи напролет, танцуя в «Парижском кафе». Однако вместо этого ей пришлось довольствоваться вечеринками, которые устраивал ее муж в Фентон Холле и на которых никто не стеснялся переспать с женой своего друга.

На такие мероприятия Энджи обычно надевала короткие платья от Биба и пальто из искусственной шерсти, приобретенное на Карнеби-стрит, и прыгала, как зайчиха, по мужским коленям, держа в одной руке бокал дешевого шампанского, а в другой — сигарету с марихуаной. Тогда ее русые волосы были собраны наверх — в этакую шапку, напоминающую улей, губы намазаны очень светлой помадой, веки казались тяжелыми из-за теней и накладных ресниц.

В молодости Энджи была красива приторной красотой. Теперь же из-за чрезмерного употребления алкоголя и марихуаны ее лицо стало одутловатым, хотя волосы по-прежнему были собраны в прическу а ля Бабетта и окрашены в отталкивающий оранжевый цвет, который, впрочем, прекрасно гармонировал с ее кожей такого же оттенка. В то время как жена раздавалась вширь, Денни оставался таким же стройным, как в годы своей молодости, лишь его длинные волосы, собранные в изрядно поредевший конский хвост, заметно поседели.

Энджи, пошатываясь, ходила по дому, обставленному неудачно подобранной мебелью, в шелковом халате и брюках-клеш, а Денни — в облегающих штанах с высокой линией талии и цветастых с большим воротником рубашках, которые он никогда не застегивал, демонстрируя узкую грудь и золотые цепи. Супруги по-прежнему устраивали свинговые вечеринки, на которых под воздействием марихуаны каждый хотел только одного — секса.

Анжелика стеснялась своих родителей. Она скорее бы умерла, чем согласилась представить их своим знакомым в Лондоне. Оливье же находил их забавными и никак не мог понять, почему они вызывают такой ужас у его жены.

— Тебе не довелось расти с ними, — объясняла Анжелика. — Я, бывало, пряталась в своей комнате и на всю катушку врубала музыку, только бы не слышать разговоры людей, собравшихся внизу. То, что было приемлемо в те времена, когда они были подростками, выглядело нелепо, когда они становились старше. Мне неприятно было думать о своей матери как о женщине, которая спала с другими мужчинами. Я просто хотела, чтобы мои родители были нормальными, такими же, как все.

— У каждого свои странности. Люди лишь стремятся казаться нормальными, но на самом деле у любого из нас есть свои причуды, которые он прячет за закрытыми дверьми.

— Странность странности рознь, однако странность моих родителей относится к уникальной разновидности.

— Вот поэтому они такие забавные. Они единственные в своем роде.

— Спасибо Господу, что он сломал лекало после того, как сотворил их, в противном случае я была бы такая же, как и они. К счастью, мне удалось избежать этой участи.

— По крайней мере, они были любящими родителями.

— Допустим. Однако каждому ребенку нужны какие-то рамки. У нас же их не было. Я очень хотела, чтобы на столе стояла еда, принятая в других семьях, и мы ложились спать в определенные часы. А мы делали, что хотели, и знали слишком много. Мама и папа считали естественным, когда дети видят, как родители занимаются сексом.

— Это объясняет, почему ты была такой чопорной, когда я встретил тебя.

— Им почти удалось вызвать у меня отвращение к сексу.

Оливье лукаво засмеялся.

— А я вернул тебе вкус к нему.

— Мне нужен был взрослый мужчина с опытом. — Она взяла мужа за руку и улыбнулась в ответ. — В противном случае я бы навсегда осталась девственницей.

— Ты слишком сексуальна для этого. Кто-нибудь соблазнил бы тебя. — Оливье взглянул на нее. — Знаешь, в последнее время ты выглядишь просто замечательно.

— Спасибо.

— Я рад, что женился на тебе.

— И я рада, что вышла за тебя замуж. — Анжелика задвинула мысли о Джеке и Кандейс в дальний угол своего сознания. — Ты знаешь, нам повезло. У нас есть нечто особенное.

— Я, возможно, порой бываю раздражительным, но я очень люблю тебя, Анжелика. Последние несколько месяцев мне приходится нелегко, и я понимаю, что не уделяю тебе должного внимания. Но я никогда не жалел, что женился на тебе.

— Я знаю. И вместе мы произвели на свет двух прелестнейших детей на планете.

Притормозив на дорожке, посыпанной гравием, Оливье включил габаритные огни. На крыльце появился Денни с сигаретой в зубах, засунув руки в карманы короткой куртки. Стая лохматых собак высыпала наружу, и дети завизжали от страха. Анжелика уговорила их выйти из машины и наклонилась для того, чтобы погладить псов.

Оливье помахал тестю и обошел багажник, чтобы достать вещи. Анжелика взяла Джоэ и Изабель за руки и повела внутрь.

— Привет, папа, — произнесла она.

Он обнял дочь и запечатлел поцелуй с запахом дыма на ее щеке.

— Ты превосходно выглядишь, дорогая. Иди к маме, она в кухне вместе с Дэйзи.

Анжелика повела детей через холл, где напротив широкой лестницы, рядом с бледно-зелеными диванами, не сочетавшимися по цвету с узорчатым ковром, стоял роскошный рояль. Она вспомнила времена, когда сидела наверху этой самой лестницы, наблюдая за вечеринками, происходившими внизу. Обычно ее отец сидел за роялем с какой-нибудь девицей, примостившейся на его колене. Мать в мини-юбке и ботинках на платформе распевала песни Марианны Фейтфул. В холле было накурено, и дымовая завеса не позволяла увидеть, куда гости клали свои руки.

Анжелика услышала голос матери, не дойдя до кухни.

— Что ж, теперь его финансы поют романсы, милая. По меньшей мере, тебе следовало бы выжать из него столько же, сколько удалось получить год назад.

Вздохнув, Анжелика вошла в комнату.

— Анжелика. — Энджи отошла от печи и проплыла через комнату словно галеон, чтобы прижать детишек к своей мягкой груди. Джоэ и Изабель поморщились от ласк бабушки, благоухающей «Опиумом» от Ив Сен Лорана и измазавшей их красной помадой. — Вы так выросли. Посмотрите на себя! Вы просто очаровательны.

Дэйзи сидела за кухонным столом.

— Мои чада наверху, на чердаке. Они играют с папиными поездами.

— Пойдем, Изабель, — прошептал Джоэ, беря девочку за руку.

— Привет, Дэйзи, — сказала Анжелика, целуя сестру.

— А ты похудела, — сказала она.

— Правда?

— Да, действительно похудела, милая.

Мать, затянувшись сигаретой, окинула дочь оценивающим взглядом, явно восхищаясь ее видом.

— Тебе очень идет. В конце концов, ты должна быть осторожной, поскольку в тебе заложены мои гены. Дэйзи повезло, она худощавая, как и ее отец.

— Ну а как твои дела, Дэйзи? — спросила Анжелика.

— Да ничего, хотя с тех пор, как мы последний раз с тобой виделись, а это было, если мне не изменяет память, год назад, много воды утекло! — Она засмеялась, стараясь не слишком выказывать свою досаду.

— Да, срок немалый, однако ты же знаешь, насколько я занята.

— Стритхэм ведь находится не на противоположной стороне земного шара.

— Согласна. Нам следовало бы прилагать больше усилий для того, чтобы видеться чаще.

— Тед и я теперь официально разведены, однако он не хочет платить мне алименты.

— А я предупреждала тебя, что ты можешь оказаться ни с чем. Мне вообще с трудом верится, что у него есть деньги, — вмешалась в разговор Энджи.

— Он попал под сокращение, — сообщила Дэйзи сестре.

— Очень жаль, — искренне ответила Анжелика.

Она знала, что у Дэйзи был мизерный доход. Она работала учительницей музыки.

— Как говорится, не жизнь, а полный облом.

Анжелика сделала большой глоток вина и приготовилась выслушать стенания своей сестры. Как только Анжелика вышла замуж за Оливье, Дэйзи явно стала завидовать ей.

— Я знаю, как тебе тяжело, Дэйзи, — сочувственно произнесла Анжелика.

Дэйзи фыркнула.

— Не думаю, что ты имеешь об этом хоть малейшее представление.

— Я приготовила вкуснейший рыбный пирог, — весело прощебетала их мать, открывая дверцу духового шкафа. — Денни любит рыбный пирог. Я пригласила знакомых. Они все местные. Дженнифер и Алан Нэнкок, Мардж и Тони Пилчер. У меня всегда был пунктик насчет Тони. Он ужасный старый развратник! — Она хрипло засмеялась.

Анжелика поймала взгляд Дэйзи и поняла, что они обе думают об одном и том же, с ужасом вспоминая вечеринки своих родителей.

— Ты выглядишь хорошо, — сказала Дэйзи, сраженная натиском воспоминаний, которые могла разделить с ней только Анжелика. — Мне нравится твоя блузка. Что это за фирма?

— О, наверное, Харви Николс, — неуверенно произнесла Анжелика.

— Держу пари, она дорого стоит. То есть я хочу сказать, что она слишком дорогая для меня.

Дэйзи покрутила пуговицы на своей рубашке марки «Гэп».

— Ты можешь взять ее в любое время, Дэйзи.

— Даже не знаю, возможно ли это, учитывая то, что мы практически не видимся друг с другом.

— Насколько я понимаю, твои книги пользуются большим спросом, милая.

— Да. Вообще-то в феврале я собираюсь в литературное турне. — От этой мысли Анжелика просветлела.

— Ну надо же, как это здорово! И куда же они тебя направляют?

— В Южную Африку.

— А кто будет присматривать за детьми? — поинтересовалась Дэйзи.

— У меня, конечно, есть Сани, однако мне нужен еще один человек, который приходил бы и следил за тем, как дети выполнили домашние задания. Я кого-нибудь обязательно подыщу.

— Все это легко, когда есть деньги. А я никогда бы не смогла вот так просто взять и уехать, будучи разведенной матерью, которая вынуждена тянуть все на себе.

— Даже не знаю, как тебе это удается, Дэйзи. Ты просто великолепная хозяйка: справляешься и со стряпней, и с уборкой, заботишься о детях, и к тому же еще и работаешь. Ты можешь по праву называться хранительницей домашнего очага, а также талантливейшей музыкантшей. Ты потрясающая женщина.

— Это все, что я могу. Я не представляю другого применения своим силам. И знаешь, я не смогла бы жить твоей жизнью. Подниматься рано утром и… делать, например, прическу. — Она пожала плечами и еще раз слегка фыркнула.

Анжелика внимательно посмотрела на сестру. Возможно, в другой раз она была бы оскорблена таким явно враждебным комментарием. Однако сейчас она просто засмеялась.

— Ну конечно. То есть я хочу сказать, что мои книги пишутся сами по себе. А я только тем и занимаюсь, что все время делаю прически.

Глава 17

Смех — величайший целитель.

В поисках совершенного счастья

На рассвете следующего дня Джоэ и Изабель вбежали в спальню родителей, неся чулки, полные подарков. Анжелика получила огромное удовольствие, наполняя чулки и наблюдая за тем, как шерсть растягивается под тяжестью подарков. Ей было любопытно, что же преподнесла Дэйзи своим ребятишкам, и внезапно ее охватило чувство жалости, когда она представила себе, как они открывают свои подарочные чулки со скудным содержимым, а рядом даже нет родного отца, который разделил бы с ними их радость.

Анжелика вспомнила, как когда-то и она вместе с Дэйзи заглядывала в собственный чулок. Перед глазами встала картина: ее мать, приняв таблетки, облегчающие симптомы похмельного синдрома, курит прямо в кровати в шелковой ночной рубашке, едва прикрывающей грудь, а отец в голом виде отжимается на руках от пола. Кругом снуют собаки, которых в их доме всегда было несметное количество, а в комнате стоит запах мокрой шерсти и духов «Опиум». Однако подарки всегда были щедрыми. Мать отличалась странным расточительством. Денни не был богачом, однако он не мог отказать своей жене ни в чем, и к тому же ему нравилось, когда она была модно одета. И в те времена ей это действительно удавалось.

Прошлая ночь оказалась настоящим испытанием для Дэйзи и Анжелики. Энджи появилась в голубом шелковом восточном халате, который, словно водопад, ниспадал с ее дряблой груди. Бирюзовые тени поблескивали, покрывая всю поверхность век, от накладных черных ресниц до нещадно выщипанных бровей. Помада на губах была бледно-бежевого цвета, который совершенно не гармонировал с медным оттенком ее кожи. Денни надел узкие брюки, непристойно облегающие его мужской бугорок, который явно возбуждающе действовал на его жену, поскольку она ухватилась за него своей короткой толстой рукой, бесстыже при этом засмеявшись.

— Как там поживает мой красавчик? — негромко произнесла Энджи, прижавшись к мужу.

— О, кажется, я еще способен привлечь чье-то внимание! — сказал Денни зятю, подняв брови.

Оливье поймал на себе взгляд жены и улыбнулся. Анжелика улыбнулась в ответ, словно благодаря его за поддержку. Впервые в жизни она поняла, каким все-таки особенным человеком был ее муж, раз он не стал думать о ней плохо из-за ее ужасных родителей.

Дженнифер и Алан Нэнкок пришли первыми. Это была супружеская чета. Они производили впечатление застенчивых людей, которые явно испытывали благоговейный трепет перед хозяевами этого дома и заметно волновались. Дженнифер присела на скамеечку у камина, не отрывая взгляда от мужского достоинства Денни, а Алан безоговорочно соглашался со всем, что говорила Энджи, каким бы смешным это ни было. К моменту прихода Мардж и Тони Пилчер Энджи буквально на глазах из пожилой женщины превратилась в жеманную девчушку. Ее голос стал вдруг нежным, как у ребенка, она надувала губки, хихикала и даже покрывалась румянцем, проступавшим сквозь ее искусственный загар. Денни стоял, поставив ногу на скамейку, буквально перед самым носом Дженнифер, чтобы она смогла отчетливо рассмотреть то, что, как он, очевидно, полагал, являлось самым ценным его достоянием. Он курил сигару, держа ее в руке, затянутой в аляповатую перчатку, и отставив мизинец, похожий на ириску «Кволити стрит».

Анжелика разговаривала с Мардж, довольно плотной женщиной, которая увлекалась садоводством. Она старалась не смотреть в сторону своего отца, чье «хозяйство» теперь было расположено настолько близко к Дженнифер, что это становилось просто неприличным.

— А вы слышали, что на прошлой неделе умерла Труди Троубридж? — спросил Тони, потянувшись к мясному рулету и передавая его Энджи.

— О Боже, — прошептала она. — Сколько же ей было лет?

— Семьдесят три, — сказал Тони.

— Еще такая молодая, — произнесла Мардж. — А мне в марте исполнится семьдесят восемь.

— Мужчине столько лет, на сколько он себя ощущает, — сказал Алан, взглянув на Энджи, явно желая получить ее одобрение.

— А вернее, столько, сколько женщине, которую он может пощупать, — добавил Денни.

Анжелика широко открыла глаза, а потом так и ахнула, когда Тони слегка ущипнул ее.

— Ну, тогда я действительно очень молод, — сказал он, сдавленно засмеявшись.

— А мне еще нет семидесяти, — солгала Энджи. — Ты можешь потрогать меня, когда тебе только заблагорассудится, дорогой.

Дэйзи сочла всю эту компанию просто невыносимой и отправилась играть на рояле. Прослушав несколько пьес, Анжелика пошла наверх, сославшись на то, что ей надо взглянуть на детей, на что, впрочем, никто не обратил ни малейшего внимания, и Оливье последовал за ней.

— Вот проклятье, просто не верится, что их манера поведения нисколько не изменилась! А ведь им уже семьдесят! — возмущенно воскликнула Анжелика, когда они проходили по коридору, направляясь в спальню детей.

— Но они явно не считают себя древними динозаврами, — усмехнувшись, сказал Оливье. — Они состарились одновременно и воспринимают друг друга такими, какими были всегда. Я знаю, что ты, возможно, со мной не согласишься, но твоя мать в молодости явно была очень красивой женщиной.

— Когда Тони ущипнул меня, я уж грешным делом подумала, что сейчас и мне придется принять участие во всеобщей вакханалии.

— Не волнуйся, я бы этого не допустил.

— Какой же он ужасный старый развратник.

— А я молодой развратник. — Оливье неожиданно развернул ее к себе и поцеловал.

— Как ты можешь испытывать возбуждение, видя то, что происходит внизу?

— Чтобы загореться от страсти, мне достаточно лишь взглянуть на тебя.

— По-моему, меня сейчас стошнит.

— Вот спасибо!

— Да не от тебя, глупыш.

— Предоставь их самим себе. Ты ведь совершенно не похожа на них. Родители лишь дали тебе жизнь. И за это я готов провозгласить тост в их честь.

Анжелика засмеялась.

— Это единственное, за что ты можешь поднять свой бокал. Они просто исчадия ада. Слава Богу, мне никогда не придется знакомить их со своими друзьями. Представляешь, что подумала бы Кандейс?

— Да уж, ее комментарий мог бы оказаться просто бесценным. Однако, будучи твоей настоящей подругой, она бы лишь посочувствовала тебе. Ни один человек, которому ты по-настоящему дорога, не посмел бы осудить тебя за то, что у тебя такие родители.

— Я очень благодарна тебе за то, что ты меня не осуждаешь, — с серьезным видом произнесла Анжелика.

Оливье поцеловал ее в лоб.

— Ты что, с ума сошла? Я не вижу в тебе ничего такого, что хотя бы отдаленно напоминало твоих родителей.

— Погоди, вот исполнится мне семьдесят лет, тогда посмотрим!

Анжелика лежала в постели, наблюдая за тем, как дети вынимают содержимое своих подарочных чулков. Сейчас она в полной мере ощущала, что у нее есть полноценная семья и что Лондон остался где-то далеко-далеко, а вместе с ним и стресс, который Оливье, казалось, каждый вечер приносил с собой в дом.

Потом она вспомнила о Джеке, и ей стало интересно, пытался ли он выйти с ней на связь. Ее мобильный телефон не принимал сигналов, пока она не решила спуститься к устью реки, где, по какой-то непонятной причине, он вдруг заработал на маленьком и пустынном участке пляжа. Анжелика предупредила Джека, что, возможно, какое-то время не сможет общаться с ним, и в данную минуту ей действительно хотелось этого меньше всего.

После ужина у них с Оливье был бурный секс, и Анжелика в полной мере насладилась вниманием своего мужа. Он всегда был чувственным любовником. Потом они лежали, обнявшись, смеясь над ее родителями и их отвратительными друзьями. Оливье и Анжелика представили, как развивался бы сценарий, не окажись они там. Анжелика старалась говорить с юмором обо всем этом безобразии, скрывая за ним стыд за своих родителей. Когда ей удавалось отстраненно взглянуть на этих развратных стариков, она и вправду готова была посмеяться над непристойным поведением Денни и Энджи, но стоило ей вспомнить, что она все-таки их дочь, и все это казалось довольно трагичным.

Джоэ и Изабель очень обрадовались подаркам. Подарки Джоэ были завернуты в красную бумагу, а Изабель — в бледно-голубую. Никто из них никак не мог понять, как Санта Клаусу удалось узнать, что именно они хотели, решив в конце концов, что обязаны этим своим письмам, которые они написали перед Рождеством и послали по дымоходу в доме Кандейс, когда гостили у нее в Глостере.

Оливье спал, несмотря на шум, царивший вокруг него. Время от времени он кряхтел, просыпаясь, и скользил рукой по ноге жены, легонько сжимая ее. Анжелика не могла вспомнить, когда они в последний раз вот так лежали в кровати. В выходные Оливье обычно спал в отдельной комнате, чтобы утром подольше поваляться в постели. Она улыбнулась, вспомнив наставление Кандейс. И как всегда, подруга оказалась абсолютно права. То, что Анжелика имела, — маленькую свечу любви с Оливье, было поистине бесценным даром, и она просто не имела права позволить ей погаснуть.

Джоэ и Изабель побежали одеваться. Анжелика лежала в объятиях мужа, наслаждаясь теплом его тела и ощущением комфорта оттого, что примостилась на его таком до боли знакомом плече. И на их супружеском ложе не было места для Джека. В тот момент Анжелика всерьез задумалась над тем, чтобы отменить поездку в Южную Африку и удалить номер Джека из своего телефона. Их отношения были хороши до тех пор, пока ничто не угрожало ее браку, но дальше рисковать все же не стоило.

Спустя какое-то время Анжелика встала и отдернула занавески. За окном все было покрыто слоем снега. Небо казалось бледно-водянистым голубым пятном, восходящее солнце слабо освещало замерзшую землю. Чайки кружили над устьем реки за садами, и их крики отчетливо разносились по всему побережью с грязным песком, на котором маленькие пичуги клевали водоросли, оставленные отступившим приливом. Это была довольно печальная, но в то же время прекрасная картина, и Анжелика немного постояла, наблюдая за ней, стремясь запомнить детали для своей книги.

Она представила себе маленьких существ, появившихся из скал, с длинными мерзкими ногами, шагающих по маленьким ручейкам, бегущим к морю. У чудовищ были круглые животы, такие же зеленые, как водоросли, которые небрежно валялись на песке, и выпуклые глаза, настороженно высматривавшие чужаков. «Тройлеры, — подумала Анжелика, — жадные, отвратительные тройлеры». И вдруг вступление к книге сложилось само собой. Взволнованная, Анжелика порылась в сумочке в поисках ручки. Пока Оливье принимал душ, она сидела на кровати, яростно выводя неразборчивые каракули по мере того, как на ум в стремительной последовательности приходили мысли. Это было похоже на прорыв плотины: ее вдохновение потекло рекой.

За завтраком Анжелика маленькими глотками попивала кофе, пока ребятишки играли со своими новыми игрушками, отказавшись от еды из-за переполнявших их эмоций. Дэйзи смотрела на сестру с явной завистью. Благодаря тому что Анжелика сбросила лишний вес, линии ее скул стали более четкими, а глаза казались шире и ярче. Одежда, которую она носила, выглядела дорогостоящей, особенно выделялся кулон в виде монетки, который Оливье подарил ей в прошлом году на день рождения. Дэйзи, нахмурившись, смотрела в свою тарелку с кашей, чувствуя себя гадким утенком.

— Я приобрела большинство подарков для детей на распродаже, — сказала она. — Я и так последнее время выбилась из семейного бюджета, так что приходится на всем экономить.

— Какая ты умница. Оливье был бы рад, если бы я стала бережливее, — ответила Анжелика.

— До развода я тоже была достаточно расточительной, но теперь, когда Тед отказывается платить алименты, вынуждена считать каждый цент.

— Но в конце концов ему все-таки придется заплатить.

— Если к тому времени у него останутся деньги.

— Он не умеет их откладывать.

— Ты будешь удивлена. Я почему-то всегда думала, что это я буду грести деньги лопатой, став концертной пианисткой. А ты, напротив, не заработаешь ни цента, став писательницей. Удивительно, как все-таки человек может ошибаться.

— А знаешь, Дэйзи, если ты прекратишь постоянно воспринимать стакан наполовину пустым, ты обнаружишь, что невероятно счастлива. У тебя трое прекрасных детей, есть крыша над головой. А если ты будешь чаще улыбаться, то, возможно, на тебя обратит внимание какой-нибудь мужчина, и кто знает, если ему с тобой будет весело, он, быть может, и женится на тебе. — Анжелика встала. — Я иду гулять. И не собираюсь извиняться за то, кем я являюсь. Если тебе со мной некомфортно, это твоя проблема. Даже не пытайся сделать ее моей. Я всегда только и делала, что старалась быть доброй по отношению к тебе. Пусть Оливье для разнообразия присмотрит за детьми.

— Я присмотрю за ними, — вызвалась Дэйзи, не понимая, как реагировать на внезапную вспышку гнева.

Она наблюдала, как сестра размашистой походкой вышла из комнаты.

Анжелика, пылая от негодования, направилась прямиком к устью реки. Шагая по направлению к пляжу, она слышала, как под ее ногами, одетыми в изящные ботинки, похрустывает снег. Дэйзи вывела ее из себя. Сестра специально отпускала в ее адрес насмешливые замечания, явно для того, чтобы дать почувствовать, как ей, бедняге, нелегко по сравнению Анжеликой. Дэйзи всегда и во всем видела лишь отрицательные стороны, завидуя тому, чего у нее не было, чего она так и не смогла достичь, — вместо того, чтобы радоваться своей не такой уж и плохой судьбе.

В углублении скалы было холодно и сыро. Анжелика села на камень и вытащила телефон. По крайней мере, теперь она спряталась от ветра.

Прокручивая адресную книгу, чтобы найти номер Кандейс, она замерзала, изо рта шел холодный пар, но не успела она закончить, как телефон просигналил о получении сообщения. Анжелика поняла, что сообщение от Джека. «Счастливого Рождества, красавица. Я скучаю по тебе. Попытайся дозвониться до меня, если сможешь. Если я не отвечу, то только потому, что не могу. Все это время я мысленно пребываю с тобой, ты чувствуешь это? Я посылаю свои мысли прямо в твое сердце. Всегда твой, — пес, мирно почивающий на крыльце».

Тронутая одинокой красотой пляжа и желанием, вызванным этим одиночеством, Анжелика отменила звонок Кандейс и нажала на кнопку быстрого набора. Она звонила Джеку.

Ее сердце бешено забилось. Понимая, что совершает глупость, Анжелика слушала телефонные гудки. Часть ее души хотела просто насладиться звуком его голоса и забыть короткое сообщение. Эта часть понимала, что позвонить Кандейс было бы более мудрым решением. Однако другая часть все же хотела поговорить с Джеком и почувствовать опять его внимание и нежность в этот унылый серый день. «Я просто пожелаю ему счастливого Рождества», — подумала Анжелика.

Наконец он ответил на звонок, и в его голосе, теперь казавшемся таким же знакомым, как ее любимый кашемировый свитер, почувствовалось солнечное тепло.

— Я жил надеждой, что ты позвонишь.

— Счастливого Рождества, пес, почивающий на крыльце, — сказала Анжелика.

— Где ты? Кажется, там дует ветер.

— На унылом пляже в Норфолке. Кстати, это единственное место, где работает мой телефон.

— А я сейчас в саду. Стоит настоящая жара. Я рад, что ты позвонила. Я так скучаю по тебе.

— И я тоже. — Она сказала это совершенно искренне, чувствуя, как ее сердце вновь загорается. — Твой голос звучит так близко, словно ты находишься прямо здесь, рядом со мной.

— Мысленно я с тобой.

— Закрыв глаза, я чувствую тебя.

— Как бы я хотел, чтобы ты очутилась здесь. До февраля еще так далеко.

— Время пролетит быстро.

— Пусть бы так и случилось. Я не в состоянии ждать слишком долго.

— Почему, когда человеку весело, время мчится быстро, а когда он чувствует себя несчастным, оно вдруг замедляет ход?

— Потому что не существует такого понятия, как время. Просто с его помощью измеряют один момент по отношению к следующему. Все в нашем сознании.

— Ты превращаешься в философа.

— В настоящее время мне грустно, моя дорогая. Ты нужна мне тут, чтобы заставить меня смеяться.

Он говорил таким подавленным голосом, что Анжелика почувствовала, как ее сердце переполняет жалость.

— Не грусти. Ты находишься в прекрасном месте со своими прелестными дочками. На дворе Рождество.

— Вот именно поэтому-то я и предаюсь печали. Красота часто делает человека меланхоликом. Все в этом мире преходяще. Нет ничего вечного.

— Всегда существует надежда на то, что за поворотом появится что-то лучше.

Джек не ответил, поэтому она продолжала говорить, твердо решив вселить в него оптимизм.

— Твои дочери взрослеют. Какое удовольствие наблюдать, как они расцветают.

— В эту минуту я задерживаюсь на прошлом, а не на будущем. Прошлое прочно. Оно уже произошло. Никто у меня его не отнимет.

— Сконцентрируйся на настоящем, Джек. Это единственное, что является реальным. Вчера прошло, завтра не существует, кроме как в твоем воображении. И только настоящее находится рядом.

— Нет, я думаю о феврале и о том, что буду делать с тобой, когда увижу.

— Какой ты смешной.

— Я смутил тебя, — весело сказал Джек, и она улыбнулась, понимая, что ей удалось его развеселить.

— Да, смутил.

— Я никогда не скрывал, что хотел бы заняться с тобой любовью.

— А может быть, и стоило.

— И упустить возможность смутить тебя? Я бы с удовольствием посмотрел на тебя в эту секунду. Держу пари, ты покрылась румянцем.

— Я этого не говорила.

— С тобой так приятно целоваться.

— Благодарю.

— Держу пари, что так же приятно целовать все твое тело.

— Ну все, Джек, хватит!

— Это сработало. Я уже чувствую себя лучше.

— Так значит, правду говорят, что счастье зависит от состояния ума.

— Полагаю, что да. Пока ты не позвонила, я чувствовал себя подавленным. Однако теперь от простой мысли о том, как я снимаю твою одежду, моя депрессия улетучилась, и я в лучшем настроении, чем был все эти дни.

— Не слишком радуйся. А то попадешь в неприятную историю.

— Анна с детьми пошла в церковь.

— А почему ты не с ними?

— Потому что сегодня Бог у меня в немилости.

— Ничего себе… Никогда не слышала ничего подобного.

— Скажем так: в настоящий момент Он не пользуется моим расположением.

— А почему?

— На то есть несколько причин. Однако я не хочу портить настроение, обсуждая Его недостатки. Давай-ка лучше поговорим о том, как я займусь с тобой любовью. На чем я остановился? Ах да, я распаковывал тебя как рождественский подарок…

После того как Анжелика нажала на «отбой», она продолжала сидеть, пристально глядя на воду. Ей казалось, что она вот-вот разорвется от переполнявшего ее счастья. В этот момент Анжелика любила себя такой, какой она была. Она ощущала себя восхитительно грешной, роковой женщиной, способной на все, что она захочет, словно мир вертелся лишь для нее одной.

Она сняла шерстяную шапочку и побежала вдоль берега, раскинув руки. Анжелика наслаждалась сознанием того, что могла дать волю своим чувствам. С моря налетел ветер, обдавая холодом кожу и грубо теребя ее волосы. Из груди Анжелики вырвался смех, который, выплеснувшись наружу, спугнул чаек, и они закричали, недовольные тем, что кто-то потревожил их. Анжелика не чувствовала себя виноватой и не ощущала опасности. Сейчас она парила по ветру, не заботясь о тех, кто оставался на земле.

Глава 18

Плыви по течению — сопротивление потоку вызывает одни проблемы.

В поисках совершенного счастья

Анжелика и Оливье вместе с остальными членами семьи отправились в церковь. Джоэ и Изабель дурачились вместе со своими кузенами, потешаясь над раскатистым голосом священника. Они громко перешептывались, рассматривая перхоть на воротнике пожилого мужчины, стоящего впереди, до тех пор, пока их в конце концов не изолировали друг от друга. Дэйзи стояла, улыбаясь, с виноватым выражением лица, понимая, что находится в доме Господнем, где не может быть места чувству обиды, а Анжелика улыбалась ей в ответ, чувствуя на душе облегчение оттого, что ее эмоциональная вспышка повлекла за собой раскаяние сестры.

Ей неприятно было думать о том, что скоро настанет обед и придет время вручать подарки. Дэйзи имела ужасную привычку извиняться за то, что не может быть очень щедрой, тем самым заставляя Анжелику чувствовать себя неловко из-за того, что сама она истратила так много денег на подарки. Племянники и племянницы с нетерпением ожидали от нее подарков, всегда более интересных и дорогих, чем подарки их собственной матери, что лишь вызывало очередной повод для недовольства. Джоэ и Изабель всегда получали от тетки вещи, которые были им совершенно не нужны, и вынуждены были сквозь зубы благодарить ее, жалуясь позже матери, которая именно по этой причине всегда оставляла церемонию вручения своих подарков напоследок.

После этого Оливье и Анжелика обычно брали детей на прогулку вместе с Дэйзи и ее тремя чадами. Когда все оказывались на улице, атмосфера немного разряжалась. На морском воздухе раздражение снимало как рукой, а прекрасный вид лишь способствовал их диалогу. Им наконец-то удавалось поговорить о своих родителях, с ужасом вспоминая их поведение и демонстрируя при этом невероятную солидарность, что, пожалуй, было единственным связующим звеном. Иногда Дэйзи и Анжелика могли вместе посмеяться над расходами Энджи и Денни. Хотя чаще у них это все-таки не получалось. Ведь Дэйзи не смогла оторваться от родителей, в отличие от Анжелики. Нравилось это Дэйзи или нет, но она в них по-прежнему нуждалась.

К тому времени как Оливье начал упаковывать багаж в машину, все их чемоданы уже стояли в холле, так сильно Анжелике хотелось поскорее уехать из родительского дома. Она предвкушала момент, когда же наконец сможет погостить у ненавистных ей родственников Оливье в Провансе. По крайней мере, поведение родителей мужа она могла не принимать так близко к сердцу — они ведь не были ее семьей.

В отличие от Дэйзи, Мари-Луиз и Мари-Селест были расточительными, избалованными и сварливыми особами — в той мере, как это принято у французов. Мать Оливье, Мари-Амали, боготворила сына, обращаясь с ним, как с принцем, но при этом совершенно не жалуя свою невестку, словно та была нежелательным довеском, а не его законной женой. Оливье обожал мать и, ослепленный ее любовью, просто не замечал ее недостатков, оставляя Анжелику наедине с Леонардом — грубоватым и в то же время восхитительным тестем, общение с которым было для нее настоящей отдушиной.

В течение этой недели Анжелика звонила Джеку чаще, чем всегда. Обмен бесконечными SMS-ками занимал все ее мысли и позволял совершенно не вникать в пустую болтовню Оливье с матерью и его сестрами, сплетничающими о своих друзьях около камина в холодно-элегантной гостиной.

Когда Анжелика поделилась впечатлениями с Джеком, у нее появилась возможность увидеть смешную сторону. Она наслаждалась, слушая, как он смеется, когда она изображала Мари-Луиз, фыркающую от неодобрения, и Мари-Амали, жестоко критикующую ее за то, что она пишет книги.

— Женщина обязана в первую очередь заботиться о своем муже! — говорила она. — Да и вообще, кто читает твои книги?!

Смех Джека был громким и заразительным.

— Я читаю, — произнес он. — Я только что закончил «Шелкового змея» и остался от него в восторге. Он даже лучше, чем «В глубинах пещер Коулд Конарда». Скажи ей это.

— Думаю, ты мой самый большой поклонник.

— Ты знаешь, что я твой большой поклонник! По-моему, тебя надо спасать, дорогая.

— Скоро все это закончится и жизнь снова войдет в привычную колею.

— Тебе следует занять жесткую позицию. Больше никаких родственников со стороны мужа. Ты выходила замуж не за них, а за Оливье.

— Ты так думаешь?

— Не бойся без обиняков высказывать свою точку зрения. В худшем случае ты просто их обидишь, в лучшем — ты обидишь их так сильно, что тебе никогда больше не придется с ними видеться.

— Я люблю своего тестя, он делает мое пребывание здесь вполне сносным.

— Не позволяй им вытирать о себя ноги, Анжелика. Ты слишком хороша.

— Я учусь быть скверной.

— Просто будь для них своеобразной крепостью. Не позволяй им пробить твои стены. И улыбайся, словно ты знаешь что-то, что неведомо им. Это всегда срабатывает. С помощью загадочной улыбки всегда можно добиться цели!

Дети снова приступили к школьным занятиям, и Анжелике стало гораздо легче. Она опять встретилась со своими четырьмя подружками, сидя за столом в центре ресторана «Ле Каприс». Иесус, очаровательный управляющий-боливиец, налил им по рюмочке за счет заведения, и Анжелика наслаждалась, очутившись в привычной для себя обстановке.

— Слава Богу, что начался новый год, — сказала она, поднимая свой бокал за Кандейс, Скарлет, Кейт и Летизию.

— Хотите знать, что подарил мне Пит?

— Нет, я догадаюсь, — сказала Кандейс, сощурив светлые глаза. — Гладильную доску?

— Нет, он предложил мне оплатить операцию по подтяжке груди.

— Что?

— Он сказал, что, возможно, мне это понадобится после рождения ребенка. Или это, или операция по удалению лишнего жира на животе.

— А ты не преподнесла ему в качестве подарка аппарат для удлинения пениса? — презрительно произнесла Кандейс.

— А лучше бы залепила ему хорошую пощечину, — добавила Скарлет, язвительно усмехнувшись.

— Надеюсь, ты послала его подальше, сказав, что свадьба отменяется, — проговорила Анжелика.

Кейт засмеялась.

— Нет, церемония состоится. Вы думаете, я позволю ему, спровоцировав скандал, улизнуть от участия в этом знаменательном событии?

— Любопытно, дорогая. Что же ты ему ответила? — поинтересовалась Летизия.

— Что мое тело — это храм, который носит его драгоценного ребенка.

— Или драгоценного ребенка неизвестно от кого? — с кривой усмешкой добавила Кандейс.

— Нет, его отец Пит. Сомнений быть не может. Даже не знаю, почему я сомневалась в этом.

— Подумаешь, всего лишь свидание…

— Я же не круглая идиотка. Согласна, теоретически отцом ребенка может быть мистер Икс. Но повторяю — это только мое предположение. И в данную минуту я не желаю развивать эту тему. Мне хочется выносить ребенка, пребывая в безмятежном состоянии духа. Вспомните, что случилось, когда я вынашивала Фоэб! Мы с Питом тогда все время ссорились, и это сильно отразилось на эмоциональном состоянии малышки. Она по-прежнему очень бурно реагирует на некоторые вещи. И вот теперь я каждый день медитирую, делая через нос глубокие вдохи и выдохи, примерно так. — Положив руку на живот, она закрыла глаза и вдохнула, раздувая ноздри.

— Боже мой, да это же воплощение Девы Марии. — Скарлет рассмеялась.

— Однако я сомневаюсь, что зачатие было непорочным, — вставила Кандейс.

— Так ты не собираешься рассказать нам, кто твой таинственный незнакомец, а? — спросила Анжелика.

— Нет, — твердо ответила Кейт. — Послушайте, я бы с радостью поделилась с вами, однако я должна считаться и с его мнением. Тем более я торжественно пообещала себе в канун Нового года, что буду ставить интересы других людей выше собственных.

Кандейс вздернула бровь.

— Похоже, год предстоит напряженный.

— Вы будете удивлены, узнав, какой альтруисткой я стала.

— Ну давай же, срази нас, — сказала Кандейс.

— Я закрыла глаза на сообщение, которое Пит получил от Хаггис.

— Да ты шутишь? — Летизия раскрыла рот от удивления.

— Она что, по-прежнему околачивается где-то рядом? — Кандейс была поражена. — А я-то думала, что с ней давным-давно покончено.

— И я так считала!

— А как тебе удалось обнаружить это сообщение? — спросила Анжелика.

— Ты подсмотрела его? — добавила Кандейс.

— Лично я бы не посмела! — вставила Летизия. — Мой брак основан на доверии.

— Милая, семейный союз Кейт зиждется на недоверии. Как только они начнут друг другу доверять, обман сразу же всплывет на поверхность!

— Мне кажется, ты права, Кандейс, — произнесла Кейт, осушив бокал беллини. — Так вы хотите знать, что было в послании этой Хаггис, или нет? Пожалуй, я закажу суп и салат из утиной грудинки. Я голодна.

— Ага, вижу, в канун Нового года ты решила не только стать альтруисткой, но и начать как следует питаться, — проговорила Кандейс. — И это меня удивляет.

— Ну же, продолжай, мы слушаем, — сказала Летизия. — Так ты нарочно подсмотрела?..

— Вообще-то это не совсем так. Я приняла телефон Пита за свой. Они почти одинаковые.

— Да-да, конечно, — чуть слышно произнесла Кандейс.

— Ну вообще-то на моем телефоне есть наклейка. Однако сигнал о поступлении нового сообщения такой же, и когда Пит был в душе, я открыла его и прочитала.

— И? — осведомилась Скарлет.

— Что же там было написано? — в один голос спросили Летизия с Анжеликой.

— «Привет, мой секси-бой, давно же тебя не было близко…»

— Хорошенькое сообщение, — сказала Кандейс. Кейт не поняла, к чему она клонит. — Ну, она, конечно же, имела в виду, что он какое-то время не притрагивался к ней.

— Да упаси тебя Бог! Она слишком глупа, чтобы придумать нечто столь остроумное.

— Это не обязательно означает, что Пит обманывает тебя с тех пор, как согласился остаться на крыльце, — сказала Скарлет.

Анжелика подумала о Джеке, мирно почивающем на своем родном крылечке, и буквально просияла от перспективы увидеться с ним вновь. Взглянув на Скарлет, она поняла, что могла бы немного просветить подруг относительно преимуществ переписки по телефону. По сравнению с ней Скарлет была дилетантом в этом вопросе.

— Она преследует его, — сказала Кейт.

— Надеюсь, она не из тех женщин, которые, как в фильме «Роковое влечение», пойдут на все, что угодно, лишь бы вернуть бывшего любовника, — добавила Летизия.

— Ну это вряд ли — у нас нет кроликов, которых можно было бы сварить, — хладнокровно произнесла Кейт и засмеялась.

Кандейс посмотрела на нее, хитро прищурившись.

— Похоже, ты не огорчена?

— Это все из-за валиума, — простодушно сказала Кейт, вдохнув полной грудью и безмятежно улыбнувшись. — Просто удивительно, что такая крошечная таблетка может сделать для снятия стресса. Поистине, я никогда не чувствовала себя лучше. Очень рекомендую. — Все как один уставились на нее. — Ага, я провела вас! — захохотала она, однако никто не торопился ее поддержать. — Да это просто шутка. Думаете, я смогла бы поступить столь безответственно?

— Честно? Да, — сказала Кандейс, немного нервничая. — В таком случае твой ребенок появился бы на свет смеясь.

— Ну, он наверняка будет обладать хорошим чувством юмора, если пойдет в своего отца, — ответила Кейт.

— Которого из них? — поинтересовалась Кандейс, а затем добавила с усмешкой: — Или они оба юмористы?

Анжелика забрала детей из школы, пребывая в хорошем настроении. Она чувствовала легкое головокружение после трех бокалов беллини и была счастлива, что вернулась к привычному для нее образу жизни.

Подходя к дому, она увидела мужчину в брюках цвета хаки и голубой рубашке, сидящего на пороге ее дома. На талии у него висел пояс для инструментов. Когда Анжелика приблизилась, мужчина поднял глаза и застенчиво улыбнулся.

— Добрый день. Надеюсь, вы не возражаете, если я немного задержусь на вашем крыльце?

Незнакомец не производил впечатления опасного человека. Напротив, его лицо было по-мальчишески привлекательным, а огромные голубые глаза буквально излучали честность.

— Ну разумеется, нет, — ответила Анжелика, вежливоулыбнувшись в ответ.

Она открыла дверь, и дети тотчас вбежали в дом.

Как только Анжелика поставила чайник на плиту, чтобы сделать себе чашечку горячего чая, раздался звонок в дверь. Еще не открыв, она уже знала, что это был человек, сидевший на пороге ее дома.

— Мне очень не хотелось вас тревожить, но дело в том, что я оказался в довольно сложной ситуации. Я плотник, работаю напротив, вон на том строительном объекте. — Он сделал шаг в сторону, чтобы она могла увидеть здание в строительных лесах. — Как видите, работы хватает.

— Готова поспорить, что так оно и есть.

— Как бы там ни было, мой напарник, Стив, ушел, случайно перепутав мою куртку со своей. А в ней мой кошелек и мобильный телефон. Прошел уже час, как я жду его возвращения. Должно быть, он отправился домой, ни о чем не подозревая.

— О, какой ужас. Так вы хотите воспользоваться нашим телефоном? Мой муж наверху, но я уверена, что он не будет против, — солгала Анжелика, полагая, что на ее месте Кандейс поступила бы точно так же, хотя та вряд ли совершила бы глупость, позволив незнакомому мужчине войти в свой дом. Однако этот человек не выглядел опасным.

— Это так великодушно с вашей стороны. Послушайте, меня зовут Джон Стоук. — Он засунул руку в нагрудный карман. — Вот моя визитка. — Анжелика взглянула на нее. Там было написано: Джон Стоук, плотник. — Если вы не возражаете, я лишь наберу номер своего мобильного телефона и посмотрю, ответит ли он на звонок.

Анжелика провела его в кухню и стала наблюдать за тем, как он набирает телефонный номер. Она налила две большие чашки чая.

— Будь оно все неладно. Он как назло не отвечает. — В голосе мужчины послышалось отчаяние. — Я живу в Нортгемптоне. У меня нет денег даже на проезд. Вы не возражаете, если я позвоню жене?

— Да, пожалуйста. Вы будете чай с молоком или с сахаром?

Он смутился.

— Вам вовсе не обязательно угощать меня чаем.

— Но вы ведь замерзли.

— Да, вообще-то на улице действительно очень холодно! Ну, тогда с молоком и двумя ложками сахара. Благодарю вас. — Мужчина снова набрал номер. — Привет, родная, это я… Я болван. Стив умчался в моей куртке… Хороший вопрос. Он оставил свою на строительном участке, однако там уже все закрыто. Я думал, он вернется, как только обнаружит свою оплошность… Да, я как-нибудь попробую добраться домой… Не уверен, но обязательно что-нибудь придумаю… Да, я помню, что у Робби день рождения, и я обязательно буду, не волнуйся… Я позвоню тебе, как только решу, что делать дальше… Одна добрая леди позволила мне воспользоваться своим телефоном… Она живет прямо напротив нашей стройплощадки… Да, знаю, я скажу ей… О'кей, ну пока… Она поблагодарила вас за то, что вы позаботились о ее старике!

— Да не за что. А почему бы вам не позвонить своему боссу? — Анжелика протянула ему чашку чая.

— Я не знаю его номера телефона. Он остался в моем мобильнике. — Мужчина пожал плечами. — Я перебиваюсь случайными заработками. Мои начальники меняются каждую неделю.

— Скажите, а сколько вам нужно денег? Я могла бы дать вам взаймы определенную сумму, чтобы вы могли добраться домой, а завтра вы вернете мне долг. В конце концов, вы же работаете прямо напротив моего дома.

— Как я могу просить вас об этом! Вы ведь едва меня знаете. И вы вполне можете предположить, что я возьму да и дам деру, и никогда больше сюда не вернусь.

— Боюсь, то количество денег, которое имеется в моем кошельке, не позволит вам уйти слишком далеко.

— Это так великодушно с вашей стороны. Хоть я и чувствую себя неловко, однако не откажусь от вашего предложения, поскольку не представляю, как добраться домой с пустым карманом. Тем более сегодня день рождения моего Робби. Ему исполняется шесть лет.

— Он ровесник нашей дочери.

— Тогда вы понимаете, как важно успеть попасть к нему на праздник.

— Еще как понимаю. — Анжелика открыла сумочку и полезла за кошельком. — У меня пятьдесят фунтов. Этого хватит, чтобы добраться домой?

— Это даже более чем достаточно. Я верну вам их завтра, обещаю.

— Я вам верю.

— Спасибо за чай. Это как раз то, что мне было так необходимо. Теперь я чувствую себя намного лучше. На улице такой холод.

— Вам нельзя идти в одной рубашке.

— О, я выносливый. Как-нибудь выдержу.

— Но на улице мороз. На мне были перчатки и шапка, и все равно я продрогла.

— Но ведь вы же леди. Готов поспорить, что вы не привыкли работать на открытом воздухе, как я.

— Почему бы вам не взять пальто? — Она прошла в холл и открыла шкаф, где аккуратно в ряд висела верхняя одежда Оливье. Анжелика сняла пальто темно-синего цвета. — Я не скажу мужу об этом, если, конечно, вы не проговоритесь, — сказала она с улыбкой. — Вернете его завтра, и он ни о чем не узнает.

— Мне так неловко.

— Ну же. На улице ниже нуля, а будет еще холоднее.

Она выглянула наружу. Уже стемнело.

— Ну хорошо. Вы действительно очень добры ко мне. В наши дни таких людей, как вы, редко встретишь. Все такие осторожные. Мир теперь стал менее дружелюбным, чем в былые времена. — Мужчина накинул пальто себе на плечи. — Красивое.

— Это кашемир.

— Ткань очень приятная на ощупь.

Анжелика вручила ему деньги.

— А теперь идите. Берегите себя. Увидимся завтра.

— В этом одеянии я выгляжу как истинный джентльмен. — Мужчина засмеялся, и Анжелика открыла дверь. — Мой рабочий день начинается в семь часов утра.

— В это время я уже не сплю. Вы же знаете, что такое дети, мне приходится собирать их в школу. Просто позвоните в дверь. Если меня вдруг не окажется дома, отдайте все Сани, моей домработнице.

— Да благословит вас Господь. — Мужчина улыбнулся ей с благодарным выражением лица и засунул руки в карманы. — До свидания.

Анжелика понимала, что совершила хороший поступок, оказав помощь совершенно постороннему человеку, который в ней нуждался. Она по-прежнему была немного навеселе.

Пригласив детей в столовую выполнять домашнее задание, она напрочь забыла о происшедшем, уйдя с головой в чтение историй о братьях Киппере и Биффе и книг по математике, стопкой лежащих на столе.

Когда вернулся Оливье, Анжелика даже не потрудилась рассказать ему о случившемся. И, конечно же, ей меньше всего хотелось признаваться в том, что она дала поносить абсолютно незнакомому человеку одно из любимых пальто своего мужа.

А утром Анжелика была так занята, помогая детям одеваться, а потом усаживая их за стол завтракать, что и тогда даже не намекнула мужу об этом.

Они опоздали в школу из-за снега, который выпал ночью. И только возвратившись домой, Анжелика наконец-то вспомнила о плотнике.

Она надеялась, что Сани доложит, что он заходил к ним утром и вернул пальто и деньги. Однако вместо этого домработница сказала:

— Никто не звонил в дверь.

— Как странно.

Сани пожала плечами.

— Может, он там, на объекте, — произнесла она, указывая в сторону здания, которое, словно улей, кишело строителями.

— Пойду-ка спрошу у них, — ответила Анжелика, чувствуя, что ей становится немного не по себе, и представляя, как будет разгневан Оливье.

Завернувшись в пальто, она торопливо перешла улицу. Снег на дороге уже растаял, однако тротуар и сточные канавы все еще были белыми, такими же, как ее взволнованное лицо.

Анжелика приблизилась к строителю, стоящему в дверном проеме в грязной спецодежде.

— Извините, — сказала она. Мужчина оглядел ее с ног до головы оценивающим взглядом. — Есть ли среди вас человек, которого зовут Джон Стоук?

Мужчина нахмурился.

— Не припоминаю никого с таким именем. Есть Джон Десмонд, но не Стоук.

— Он плотник. Молодой парень с голубыми глазами. Очень привлекательный. — Она замялась на мгновение, а затем заговорила вновь с оптимизмом в голосе: — А есть ли у вас, по какой-то счастливой случайности, некто по имени Стив? — Однако, увидев озадаченное выражение лица мужчины, Анжелика почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. — Значит, такого тоже нет, — беспомощно прошептала она.

— Никого по имени Стив. — Он сочувственно ей улыбнулся. — Мадам, неужели вас обвели вокруг пальца?

Глава 19

Внешний мир есть отражение твоего внутреннего мира, поэтому сконцентрируйся на красоте внутри себя.

В поисках совершенного счастья

Когда Анжелика позвонила Кандейс и рассказала ей, что произошло, подруга разразилась громким смехом.

— О Боже, Анжелика! — воскликнула она, отдышавшись. — Что, скажи на милость, нашло на тебя? Как ты могла позволить совершенно незнакомому человеку войти к тебе в дом? Тем более когда там находились твои дети? Ты что, совсем обезумела?

— Строитель, работающий в доме напротив, говорит, что этот малый известен как отъявленный мошенник. Но самое интересное то, что он не обмолвился о деньгах, ни разу даже не заикнулся о них.

— Но ты все равно их ему предложила.

— Я просто хотела ему помочь.

— Как же я тебя люблю, Анжелика!

— А я себя не очень-то люблю сегодня утром. Да и Оливье наверняка будет теперь меня любить гораздо меньше.

— Ты не должна ему ни о чем говорить!

— Однако придется… Ведь это его любимое пальто от Ральфа Лорена. Я по уши в дерьме.

— А знаешь что? Я бы на твоем месте все-таки ничего ему не рассказывала. Знаю, я не часто советую лгать, однако в данном случае, когда его реакция весьма предсказуема, я бы что-нибудь придумала. Например, сказала бы, что пальто потеряли в химчистке.

— Да, в это он поверит скорее всего.

— Не уверена, что если ты ему расскажешь правду, это пойдет на пользу вашему браку. Особенно когда ты собираешься вот-вот отправиться в Южную Африку.

Анжелика намеренно проигнорировала ее намек.

— Как я могла быть такой легковерной?

— Цинизм не в твоем характере.

— Я даже сделала вид, что Оливье находится наверху.

— То есть ты все-таки не доверяла ему до конца.

— Я пыталась представить, что бы ты сделала в подобной ситуации.

— Ты прекрасно знаешь, как бы поступила я. Я бы отослала его в ближайший паб, посоветовав воспользоваться телефоном там. Подумать только, впустить в дом незнакомца! Ты меня, наверное, разыгрываешь!

— Если бы он не вернул мне деньги, я бы это пережила. Но на кой черт я отдала ему пальто Оливье? Почему я не предложила ему свое?

— По крайней мере, у тебя хватило ума не сделать хоть это.

— Какая же я идиотка!

— Да не терзайся ты так! Ведь все могло быть намного хуже. Он мог бы, например, забрать детей.

— А вот теперь ты меня по-настоящему пугаешь.

— И хорошо. Впредь ты не будешь такой наивной. Нельзя же доверять людям только потому, что у них красивая внешность и честные голубые глаза.

— Думаешь, он следил за мной?

— Ну конечно. Он выбрал именно тебя, поскольку понял, что ты простофиля.

— Надеюсь, он не вернется.

— Он слишком умен, что совершить подобную ошибку. Однако ты должна пойти в полицию и рассказать им о том, что с тобой произошло. Он, вероятно, орудует в Кенсингтоне и Челси. Они должны поймать его прежде, чем он доберется до дома Кейт!

Анжелика провела целый час в полицейском участке на Эрлз Корт-роуд, до мельчайших подробностей рассказывая о случившемся симпатичному молодому полицейскому. Ее вряд ли могло утешить то, что незнакомец оказался известным мошенником, который обманывал подобных ей женщин, пользуясь их добротой. Факт оставался фактом — Оливье остался без пальто. Однако Анжелика решила не рассказывать об этом мужу. Она что-нибудь придумает, когда он обнаружит пропажу. Его гнев из-за ее рассеянности все-таки лучше, чем горькая правда.

Однако она все как на духу выложила Джеку. Его реакция была поистине неожиданной. Он не смеялся над ней, подобно Кандейс. И в первую очередь забеспокоился о ее безопасности.

— Все могло бы кончиться куда более плачевно, Анжелика. Никогда нельзя впускать в дом человека, которого ты едва знаешь. — В его голосе слышалась тревога. — Пообещай мне, что больше так не сделаешь!

— Можешь быть в этом уверен. Не могу же я позволить, чтобы Оливье лишился еще одного пальто!

— Да при чем тут пальто! Я волнуюсь о тебе.

— Ты такой добрый.

— Ты должна быть более осмотрительной. У тебя надежные замки на входной двери?

— Думаю, что да.

— Не относись к этому легкомысленно. Окружающий мир — опасное место.

— Мы живем во вполне благополучном районе.

— Не смеши меня. Безопасных мест просто не бывает. Ты должна поставить на двери добротные замки и установить камеру, чтобы иметь возможность видеть, кто находится снаружи. И еще: никогда не открывай дверь, не попросив показать удостоверение личности, если человек, к примеру, представился разносчиком. Не доверяй микроавтобусу и униформе. Все это можно изготовить так же легко, как маскарадный костюм для ребенка.

— Это ведь не Йоханнесбург. — Она засмеялась, чувствуя прилив нежности.

— И я благодарен за это Богу.

Как и следовало ожидать, Оливье обнаружил пропажу пальто спустя два дня. Анжелика сказала, что позвонит в химчистку и выяснит, куда оно могло подеваться.

— Если они потеряли его, то заплатят за новое, — сказал он и тут же позабыл об этом.

Прошло пару недель. Теперь, делясь воспоминаниями с подружками, которые любя подтрунивали над ней, Анжелика могла и сама от души посмеяться над случившимся. Эта история вскоре была забыта, и Кейт снова очутилась в центре всеобщего внимания.

Анжелика подготовилась к путешествию в Южную Африку за несколько дней до отъезда. С чрезвычайным волнением она раскладывала одежду на кровати, чтобы потом аккуратно сложить ее в чемодан. Поскольку погода обещала быть жаркой и солнечной, она прихватила несколько туник от Мелиссы Обадаш, белые брюки-клеш и сандалии, а также записалась в салон Ричарда Уорда, чтобы сделать мелирование и педикюр.

Дети были не в восторге оттого, что мама их покидает. Однако Анжелике удалось уговорить Дениз, их прежнюю няню, поработать у них в течение недели, дав ей строгий наказ баловать Джоэ и Изабель сверх всякой меры. Сейчас Анжелика наблюдала, как они весело побежали, чтобы поиграть наверху, и ощутила болезненную тоску при мысли о предстоящей разлуке.

Вечером, как раз накануне ее отъезда, на пороге появился полицейский. Оливье был дома. Анжелика была в кухне с Джоэ, слушая, как тот вслух читает «Гарри Поттера». Оливье случайно оказался в холле, чтобы проверить почту, и поэтому именно он открыл входную дверь. Анжелика напряглась, слушая их разговор. Хотя она и не все разобрала, но уловила достаточно, чтобы понять, что Оливье поведали о плотнике и о пальто. Ругая себя за то, что пошла в полицейский участок, Анжелика почувствовала, как земля поплыла у нее из-под ног. Ну почему она не держала рот на замке? Джоэ потребовал, чтобы она не отвлекалась. Анжелика сглотнула слюну, стараясь скрыть свое волнение, и выдавила улыбку, поощряя его.

— Я слушаю, — сказала она.

Джоэ читал, а Анжелика лихорадочно искала оправдания, понимая, что Оливье будет взбешен.

Она услышала, как захлопнулась дверь, и порыв холодного ветра ворвался в кухню. Анжелика задрожала. Оливье стоял на пороге. Его лицо было серого цвета.

— Джоэ, иди поиграй с сестрой, я хочу поговорить с твоей мамой.

Мальчик понял, что случилось что-то неладное. Он взволнованно взглянул на мать.

— Мы почитаем позже, — произнесла Анжелика, желая избавить сына от беспокойства.

Она закрыла книгу и проследила взглядом, как Джоэ с большой неохотой вышел из комнаты. Тяжело вздохнув, она подняла глаза на мужа. В отличие от Джека главное, что волновало Оливье, был отнюдь не вопрос ее безопасности, а пропажа пальто.

— Это было мое любимое пальто. Я носил его на протяжении двадцати лет. Почему ты мне не сказала?

— Мне было очень стыдно, — искренне ответила Анжелика. Притворяться не имело смысла.

— Ты лжешь. Ты сказала, что оно в химчистке.

— Да, я сожалею об этом. Я лишь хотела избежать твоего гнева.

— Вообще-то ты только отсрочила его на какое-то время.

— Я вижу.

— А почему ты не показала ему наш сейф и не предложила свои драгоценности? Почему ты ограничилась лишь пальто?

— Не будь таким язвительным.

Нахмурившись, Оливье прислонился к буфету.

— Иногда ты ставишь меня в тупик, Анжелика. Твоя глупость порой очаровательна. Однако иногда это начинает меня бесить. Я не уверен, что могу доверять тебе.

Это оскорбление задело ее за живое.

— Речь идет не о доверии. А вернее, не о том, что ты доверяешь мне, а о том, что я глупо доверилась незнакомцу. Это случается с людьми сплошь и рядом. Уверена, в подобной ситуации Кейт поступила бы точно так же.

— Да Кейт отдала бы и ключи от собственного дома. Это не совсем удачный пример.

— Послушай, я совершила ошибку. Но ведь это всего лишь пальто.

— Ты позволила незнакомцу, войти в наш дом. Он мог причинить вред нашим детям! — Оливье театрально вздохнул. — Полагаю, мне следует сказать спасибо, что ты и с ними не рассталась с таким же простодушием.

— Но это же просто смешно.

— Даже не знаю, можно ли тебе доверять, когда дело касается детей. Ты подвергла их жизнь опасности.

Анжелика встала, сжав руки в кулаки и уперев их в бока, словно собиралась ударить Оливье.

— Да как ты смеешь сомневаться в моей осторожности? Ты можешь лишь догадываться об этом. Ты целый день проводишь в офисе, возвращаясь домой поздно вечером в плохом настроении. А кто смотрит за детьми изо дня в день? Кто заботится о том, чтобы забрать их из школы и накормить? Кто каждый день делает с ними домашние задания, так чтобы они поняли предмет? Кто поднимает их, когда они падают? Кто их целует? Кто поправляет им одеяло по ночам? — После этих упреков она нанесла последний удар: — К кому они бегут, когда нуждаются в утешении? Никогда не называй меня плохой матерью. Я наверняка плохая жена, и принимаю это. А знаешь что? В данную минуту мне плевать. Я отдала твое пальто… Жаль, что я не отдала вместе с ним и тебя!

Оливье проводил ее взглядом, наблюдая за тем, как она зашагала прочь из комнаты. В холле Анжелика схватила пальто и сумочку и решительной походкой вышла на морозный воздух. Оливье слышал, как захлопнулась дверь. Он стоял как вкопанный, с выражением крайнего удивления на лице. Немного успокоившись, он понял, что перегнул палку.

Анжелика бежала по Кенсингтон Черч-стрит, повернув возле церкви направо, чтобы присесть на одну из деревянных скамеек в расположенном позади церкви саду. Старинное каменное здание поблескивало от сырости. Она плотнее укуталась в пальто, судорожно всхлипывая. Несправедливые обвинения глубоко ранили ее душу, словно Оливье ударил ее по лицу, нанеся пощечину ее гордости. Джоэ и Изабель были смыслом ее жизни.

Перестав плакать, Анжелика вытащила мобильник и набрала номер Джека. Телефонные гудки продолжались, казалось, целую вечность, однако, когда он наконец-то ответил, звук его голоса успокоил ее гнев, сменив ненависть в ее сердце на любовь. Анжелика вдруг мысленно представила себе Джека, находящегося на вершине горы, залитой ярким светом, в то время как Оливье пребывал в долине, окутанной тенью. Она всей душой стремилась очутиться рядом с Джеком, там, где было тепло и сиял свет.

— Оливье относится к разряду людей, которые сгоряча говорят то, что на самом деле не думают. Не злись на него за то, что он испытывает страх, Анжелика, — посоветовал Джек после того, как она рассказала ему о случившемся.

— Он причинил мне боль, — сказала она, и ее глаза снова наполнились слезами.

— Милая моя, не плачь. Послезавтра ты будешь здесь и окажешься в моих объятиях, как только доберешься до отеля.

— Если бы не дети, я бы ни за что не вернулась домой.

— Когда ты рассказала мне об этом происшествии, я тоже испугался.

— Однако ты отреагировал совсем по-другому.

— Это моя натура. Я не вспыльчивый. Я мыслю философски, а кроме того, не представляю, чтобы ты снова впустила в свой дом незнакомца или же отдала одно из любимых пальто Оливье.

— Ему так дороги его тряпки!

— Нет смысла сердиться на кого-то, если этот кто-то прекрасно знает, насколько глупо он себя вел. Не существует лучшего учителя, чем опыт.

— Жаль, что Оливье этого не понимает.

— Опыт и его лучший учитель тоже. Держу пари, твой муж сожалеет, что наговорил тебе лишнего. Он научится думать, прежде чем что-то сказать.

— Я не хочу идти домой.

— Ты должна встретиться с ним лицом к лицу и пойти на примирение перед разлукой.

— Мне не хватит на это душевных сил.

— Ну, тогда немного прогуляйся, пусть твой гнев унесется вместе с ветром. Думай о хорошем.

— Например, о тебе.

— Ну, если это поможет. — Джек усмехнулся, и она почувствовала, как ее мрачное настроение немного рассеялось.

— Жизнь слишком коротка, чтобы тратить на злость хотя бы одно мгновение. Каждая секунда драгоценна. Так что отправляйся домой, поскорее обними своих детишек, и ты сразу же почувствуешь себя намного лучше. А потом прильни к Оливье и помирись с ним.

— Я ни за что не сделаю этого. Он должен извиниться первым.

— Возможно, в этот раз тебе следует проявить великодушие.

— Но я вовсе не считаю себя великодушной. Слова Оливье задели меня за живое, и я в бешенстве и чувствую себя беспомощной.

— Совсем не такой я знаю Сейдж, которая размышляет над секретом достижения счастья, легко говорит о необходимости любить безусловной любовью и уметь устраняться от эгоизма. Если ты сделаешь это, твоя боль исчезнет, потому что она привязана к твоему эго. Нет эго — нет боли.

— Как же это просто на словах. Однако, чтобы прийти к этому, мне придется проделать большой путь.

— Возможно, но как раз сейчас ты могла бы сделать огромнейший скачок вперед, чтобы сократить это расстояние.

— А с чего это ты вдруг стал таким мудрым?

— Я лишь говорю то, что ты сказала бы мне в аналогичной ситуации. Я голос твоей высшей личности.

— Если бы моя высшая личность говорила что-нибудь подобное, я прислушивалась бы к ее голосу постоянно. — Она засмеялась и вдохнула полной грудью, больше не испытывая злости.

Анжелика взглянула на часы. Она отсутствовала уже целый час. Не было смысла и дальше бродить по улице. Медленным шагом она возвращалась под моросящим дождем обратно, склонив голову от ветра. Анжелика увидела, что в окнах их дома горит свет, и подумала о детях, которые наверняка спрашивают, где она. Мысль о том, что они в ней нуждаются, привела ее домой, словно она была привязана к ним невидимой нитью.

Оливье услышал, как открылась дверь, и выскочил в холл с взволнованным видом. Он был бледен как полотно, и даже глаза утратили свой блеск.

— Где ты была? — По тону его голоса было ясно, что он очень огорчен.

— Просто прогулялась. Мне необходимо было выйти на свежий воздух.

Он наблюдал, как она сняла свое пальто и повесила его в шкаф.

— Я сожалею, что поддался эмоциям.

Анжелика пожала плечами, не в силах избавиться от обиды.

— Мне не следовало обвинять тебя в том, что ты плохая мать.

— Верно, не нужно было этого делать.

— У меня этого не было в мыслях. Я просто рассердился. Я могу купить другое пальто.

— Как угодно.

— Но я не смогу купить другую жену и детей. — Оливье робко улыбнулся, надеясь, что она скажет, что простила его, однако Анжелика оставалась непреклонной. — Ты хочешь знать, что сообщил полицейский?

— Вообще-то нет.

— Им удалось арестовать того мужчину. Ты должна пойти завтра утром в участок, чтобы его опознать.

— Я обязательно спрошу его о судьбе твоего пальто.

— Да плевать мне на пальто! — нетерпеливо воскликнул Оливье. — К тому же он не сможет тебя видеть.

— Какое счастье.

— Я беспокоюсь о тебе. Прости меня, ма шерри.

Она позволила ему заключить себя в объятия, однако оставалась отстраненной, словно наблюдала за тем, как он обнимает кого-то другого.

— Так ты простишь меня? — кротко спросил Оливье и, отступив на шаг, взглянул ей в глаза.

— Ты причинил мне боль, Оливье. Я не могу так же, как ты, взять и перестать думать об этом.

— Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину?

— Ты произнес самые страшные слова. Я не могу делать вид, будто не слышала их.

Лицо Оливье покрылось красными пятнами.

— Как жаль, что я это сказал. Давай просто вычеркнем из памяти это недоразумение. Подобное никогда не повторится.

— Тебе следует хорошенько думать, прежде чем бросаться обвинениями.

— Знаю. Я идиот! Но ты не должна улетать в Южную Африку, держа на сердце зло. А вдруг что-нибудь случится? И тогда вспомнится лишь то, что мы наговорили друг другу в порыве гнева. Я бы никогда себе этого не простил.

Она внимательно посмотрела на него.

— Как всегда только о себе… — решительно произнесла Анжелика, видя непонимание на его лице.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пойду-ка я наверх, искупаю детей. Мне больше не хочется продолжать этот разговор. Думаю, неделя в Южной Африке — это как раз то, что мне, а вернее нам с тобой, необходимо. Я устала исполнять твои прихоти, Оливье.

Анжелика поднялась по лестнице, даже не обернувшись. Когда она исчезла за дверью ванной комнаты, Оливье пошел на кухню и, налив себе большую порцию виски, с удрученным выражением лица прислонился спиной к серванту.

Анжелика от волнения покусывала губу, пытаясь подавить чувство вины. Ведь она позволила себе, поддавшись течению, миновать еще один рубеж, и поплыть дальше по реке, туда, где ее неизбежно ждала встреча с водопадом, причем она даже не попыталась схватиться за протянутую руку, способную ее остановить.

Глава 20

Часто судьба находит тебя на той дороге, по которой ты пытаешься от нее убежать.

В поисках совершенного счастья

Вечером следующего дня Анжелика уже находилась на борту самолета, отлетающего в Южную Африку. Она сидела в салоне бизнес-класса, допивая второй бокал вина «Совиньон Бланк» и пытаясь хоть как-то притупить боль в сердце, вызванную сценой расставания, которую она с маниакальным упорством проигрывала в уме вновь и вновь. Джоэ плакал, уткнувшись личиком ей в шею, без конца спрашивая ее, почему она вынуждена покидать его. Решимость Анжелики заметно поколебалась, когда она увидела расстроенное лицо своего сынишки, крепко вцепившегося в ее руку, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы отстраниться от него. Если бы литературное турне не было так тщательно спланировано, она бы, наверное, отказалась от этой затеи, однако теперь, когда столько людей рассчитывали на нее, сделать это не представлялось возможным. К тому же поездка предполагалась всего на неделю.

У Анжелики слегка кружилась голова. Это было приятное ощущение, которое, впрочем, омрачалось воспоминаниями о ране, нанесенной ей Оливье во время их недавней размолвки. Анжелика холодно поцеловала мужа на прощание. Он задержал ее в объятьях дольше, чем это было необходимо, надеясь, что она все-таки сменит гнев на милость. Укоренившееся в ней чувство обиды было сильно настолько, что, как бы она ни пыталась казаться любящей супругой, ее сердце отказывалось оттаивать, оставаясь холодным, как кусок льда. И к тому же ей удалось убедить себя в том, что она нисколько не сожалеет о своем поведении и что у нее есть основания по-прежнему обижаться на Оливье.

Никогда прежде у нее не было повода чувствовать во всем свою правоту, однако эта правота отчего-то тяготила ее. Кандейс была абсолютно права, когда утверждала, что Анжелика намеренно откладывает момент примирения с мужем, тем самым давая себе отличный предлог для адюльтера. Анжелика сделала большой глоток вина, стараясь не думать о подруге, а также не заниматься поиском мотивов, побуждающих ее упорно продолжать дуться на Оливье.

К тому времени как Анжелика допила до дна свой бокал, она была почти убеждена в том, что, принимая во внимание то, как ужасно Оливье с ней обошелся, она заслуживала внимания человека, который готов ее холить и лелеять.

Когда они приземлились в Йоханнесбурге, было раннее утро, хотя уже ярко светило солнце. Привыкнув к серому, постоянно затянутому облаками небу Англии, Анжелика прищурилась, ослепленная сиянием поистине божественного голубого небосвода. Солнечные лучи сразу же подняли ей настроение.

Отодвинув мысли о семье в самый дальний угол своего сознания, Анжелика стала думать о Джеке. Она настоятельно попросила его не встречать ее в аэропорту, поскольку женщина-репортер из ее издательства собиралась лично приехать туда за ней и отвезти в отель. После чего у Анжелики оставалось время только на то, чтобы принять душ, а затем она должна была сразу же спуститься вниз — на торжественную встречу с читателями, намеченную на обед. Во второй половине дня у нее была запланирована еще одна встреча с женской читательской аудиторией в Претории, и Анжелика заранее договорилась о том, чтобы вечером ее не тревожили. Она объяснила своему агенту, что наверняка устанет после перелета и поэтому сразу же отправится спать. Они с Джеком уже решили, что встретятся где-нибудь тайком, чтобы потом вместе отправиться на ужин, условившись, однако, что обсудят все детали заранее, поскольку Анжелика еще не знала, в котором часу вернется из Претории.

Понимая, что она находится на том же континенте, что и Джек, Анжелика испытывала смутное беспокойство. Она неумолимо двигалась в сторону адюльтера, и даже если бы ее вдруг охватили сомнения, останавливаться теперь было бы слишком поздно: у нее не хватило бы силы воли на то, чтобы изменить ход событий. И от ощущения роковой неизбежности она ощутила невероятную слабость. Однако Кандейс осталась на другой стороне земного шара, и ее голос, взывающий к благоразумию Анжелики, затерялся где-то на огромном пространстве, которое разделяло их сейчас. Анжелика не задумывалась б своей семье. Она находилась в Южной Африке, вдали от знакомых ей людей, вдали от Анжелики, которую она знала. Здесь она могла стать такой, какой хотела, и каким-то образом это было бы не в счет — по возвращении домой она снова вернется в собственную шкуру.

Очутившись в зале ожидания, Анжелика увидела симпатичную смуглолицую девушку, которая стояла, держа табличку с ее именем, написанным от руки. Анжелика махнула девушке рукой, и та улыбнулась в знак приветствия и двинулась ей навстречу, ловко лавируя среди толпы.

— Привет, я Анита, — сказала она, застенчиво смеясь над своей табличкой. — Извините за это, но я не была уверена, что смогу вас узнать. Добро пожаловать в Йоханнесбург.

Они пожали друг другу руки.

Анжелика пришла в восторг от ее акцента. Он тут же напомнил ей о Джеке.

— Как хорошо очутиться здесь, — искренне призналась она, вдыхая воздух чужой страны и ощущая витавшую в атмосфере сладость запретного плода, который ей не терпелось вкусить.

— Вы выглядите просто великолепно, учитывая то, что полет был продолжительным. Все прошло благополучно?

— Я почти всю дорогу спала.

— Вот и отлично. Значит, вы не очень устали?

— Вовсе нет.

— Зарезервированы все места, и это большая удача. Мы даже вынуждены были кое-кому отказать.

Они прошли через зал аэропорта, вышли наружу и направились к парковке.

Стояла роскошная жара, характерная для середины лета. Они сели в раскаленную машину, и Анита тотчас включила кондиционер. На заднем сиденье лежала целая куча всяких газет и папок, а у ее ног стояла сумка, наполненная бутылками с водой и глянцевыми красными яблоками.

— Это на случай, если вы вдруг захотите пить, — сказала Анита, протягивая Анжелике бутылку. — А сейчас мы направимся в отель «Грейс». Там и вправду мило. Думаю, вам понравится это место. Там прелестный сад позади бассейна, поэтому если вы вдруг решите сегодня после обеда полежать часок на свежем воздухе, милости прошу. В четыре мы поедем в Преторию.

— Да, напряженный график!

— Клаудия очень ясно дала понять, что вы хотите уместить в эти пять дней как можно больше. Насколько я понимаю, вам нужно поскорее вернуться к детям.

— И к разгневанному мужу.

— О, ему не очень нравится, когда вы в отъезде?

— Совершенно верно. Он не терпит изменений в однажды заведенном укладе жизни. Мой супруг очень привередливый человек. Он любит, чтобы все аккуратно лежало на своих местах, и вносит свое видение порядка не только в то, как разложены его рубашки, но и в то, как я веду хозяйство и забочусь о наших детях.

— Ну, тогда вам повезло, что вы уехали.

— Да уж. — Анжелика тяжело вздохнула, наслаждаясь новым для нее ощущением свободы. — И теперь я собираюсь пожить какое-то время только для себя.

— Расстояния полезны для укрепления супружеских отношений. Люди начинают понимать, как сильно они соскучились.

Засмеявшись, Анжелика надела солнцезащитные очки.

— Я уж точно не скучаю по своему мужу!

Она перевела взгляд на утопающие в зелени улицы Йоханнесбурга, с наслаждением впитывая в себя экзотический вид южной природы. Анита организовала для нее обзорную экскурсию по городу, как только они въехали в центр. Первое, что поразило ее, это странное отсутствие людей на тротуарах. Нигде не было мам, толкающих детские коляски, бегунов, держащих путь в парк, ни даже тех, кто выгуливал бы собак. Дома скрывались за высокими, на вид совершенно неприступными стенами, оснащенными острыми шипами и сигнализацией, а у ворот стояли настороженные охранники, с подозрением смотрящие по сторонам. Никто из местных жителей, казалось, не стремился выйти наружу и насладиться видом платановых деревьев и буйством растущей бугенвиллеи.

— Увы, у нас здесь довольно сложная криминальная обстановка. Каждый может рассказать собственную историю. Ситуация очень печальная, и она не становится лучше. Единственное, что можно сделать, — это укрепить свой дом, чтобы он стал таким же безопасным, как крепость. Если вы женщина, не садитесь за руль по ночам, а если это все-таки случается, то не останавливайтесь, даже на перекрестках с роботами.

— Роботами?

— То есть на светофорах. — Анита засмеялась. — Я знаю, иностранцам это всегда кажется забавным.

— Так в этих домах жизнь продолжается?

— За этими стенами вашему взору откроются самые прекрасные жилища, которые вам когда-либо приходилось видеть. Пышные сады с пальмовыми деревьями и бассейны, яркие цветы и экзотические птицы. Людям там живется хорошо. Однако в обмен на все это благополучие они вынуждены жертвовать своей свободой.

— Неужели это того стоит? А почему бы богатым не переехать в какое-нибудь более безопасное место?

— Потому что здесь их друзья. Вся их жизнь прошла тут. Да и климат просто идеальный. И не забывайте, мы ведь не можем взять с собой много денег, а жизнь в Европе очень дорогая. А если человек сколотил солидное состояние, что ему прикажете делать? Бросить нажитое и опять начинать все с чистого листа?

— А в Кейптауне ситуация столь же плачевная?

— Нет, по статистике там совершают меньше преступлений. Все-таки близость к морю определяет европейский дух города. Я бы предпочла жить там, однако моя работа находится здесь, поэтому у меня просто нет выбора.

— Но неужели по-прежнему сохраняется сложная криминальная обстановка?

— До тех пор пока существует огромная пропасть между богатыми и бедными, рост преступности будет только увеличиваться. Кейптаун, так же, как и Йоханнесбург, буквально переполнен злыми, голодными чернокожими, однако там это почему-то не так бросается в глаза.

— А как насчет сельской местности?

— Везде одно и то же. Нужно постоянно быть начеку. У нас это уже давно вошло в привычку. И кстати, раз уж мы затронули эту тему, мой вам совет — не носите здесь колец.

Анжелика взглянула на свои бриллиантовые украшения — одно было подарено в честь помолвки, другое — после свадьбы.

— Вы это серьезно?

— Да, если вы, конечно, не хотите лишиться пальца. — Анита заметила, как Анжелика вдруг побледнела. — Да не паникуйте вы, можете подождать, пока не приедете в отель. Но потом я бы на вашем месте спрятала их понадежнее.

— Вообще-то я никогда их не снимала.

— Сейчас не самое подходящее время для сентиментальности. Как говорится, береженого Бог бережет.

Анжелика повертела свои кольца.

— Да, придется потрудиться, чтобы снова надеть их и в кровь не расцарапать кожу.

Но снять кольца было почему-то труднее, чем расстаться с кожей.

Они ехали в гостиницу «Грейс» через торговый пассаж.

— Здесь безопаснее, чем снаружи, — сказала Анита, и после разговора о преступности Анжелика с благодарностью приняла к сведению данную информацию.

В пассаже было много покупателей, которые напоминали муравьев. Окидывая взглядом фасады магазинов, Анжелика подумала, что, наверное, предпочла бы провести послеобеденное время здесь, чем лежать возле бассейна, жарясь на солнце.

— А за углом находится африканский рынок. Если хотите, я отведу вас туда после обеда. Там полным-полно ювелирных изделий и всевозможных тканей. Он ориентирован в основном на туристов, но вы можете торговаться и снижать цену. На рынке можно найти симпатичные вещицы.

«Грейс» была первоклассной старомодной гостиницей с удобными красными диванами, позолоченными зеркалами, мебелью, сделанной из красного дерева, и медной фурнитурой. Это сразу же напомнило Анжелике Лондон. Они быстренько зарегистрировались, после чего Анита удалилась.

— У вас около часа, чтобы немного отдохнуть. Я позвоню вам, чтобы сообщить, когда следует спускаться.

Анжелика с радостью осталась одна в комнате. Она дала чаевые молодому человеку, который, благодарно улыбнувшись, оставил чемодан на полке для багажа и тотчас удалился. Со вкусом меблированная комната была просторной, с высокими окнами, бледно-зелеными стенами, огромной кроватью и письменным столом из красного дерева. Организаторы действительно забронировали для нее роскошный отель. Анжелика подошла к телефону, чтобы позвонить Оливье. Ей очень хотелось узнать, как там дети. Однако, сняв трубку, она ощутила, как на нее снова нахлынуло чувство обиды. Несмотря на то что ей хотелось спросить о Джоэ и Изабель, она не была уверена, что желает поговорить со своим мужем. Положив трубку, Анжелика пошла в облицованную мрамором ванную, чтобы принять душ. Пусть Оливье пока немного поволнуется, а она лучше позвонит Джеку.

Очутившись в ванне, Анжелика почувствовала, что любые сомнения относительно ее намерений растворились в мыльной пене. Она зажмурилась от удовольствия, и в воображении тут же всплыло широкое лицо Джека. Анжелика поймала себя на мысли, что виновато улыбается, предвкушая, как она снова будет целовать это красивое лицо. Она почти физически ощущала, как Джек касается своей щетинистой щекой ее кожи и дышит ей в шею, а его большие руки сжимают в объятиях ее тело.

Приняв душ и закутавшись в полотенце, Анжелика стала снимать свои кольца. Это оказалось совсем непростым делом. Ей пришлось какое-то время их повращать и буквально стащить с пальца. Смиренно вздохнув, она засунула ювелирные изделия в кармашек своей косметички. Теперь ее рука выглядела какой-то голой, однако Анжелика тотчас почувствовала себя свободной.

Она включила мобильник и с большой неохотой отослала Оливье текстовое сообщение, указав телефонный номер своего отеля и предупредив, чтобы он ей не звонил без крайней необходимости, поскольку она будет занята.

Джек звонил ей уже трижды. Анжелика нажала на кнопку повторного набора. Не успел прозвучать гудок, как Джек ответил.

— Вот ты и на месте! — В его голосе было столько радости, что она тут же забыла об Оливье.

— Наконец-то.

— Ты в гостинице «Грейс»?

— Да.

— Не могу поверить, что ты находишься в том же городе, что и я.

— И я тоже.

— Итак, в обед у тебя состоится мероприятие, приуроченное к твоему прибытию.

— Прямо здесь, в отеле.

— А что потом?

— Ничего, вплоть до четырех часов. А затем мне необходимо будет поехать в Преторию, чтобы принять участие в еще одном мероприятии, запланированном уже на вечернее время.

— Ну а ужин ты проведешь со мной.

Джек засмеялся в трубку.

— Да, согласна, — ужин с тобой.

— Мне кажется, что я не смогу так долго ждать.

— Ничего не поделаешь, придется.

— Боже мой, ты в Йоханнесбурге! Это попахивает сюрреализмом.

— Красивый город.

— Это потому, что ты здесь.

Анжелика засмеялась, смущенная его словами.

— А ты забавный!

— Какой у тебя номер комнаты?

— 207.

— Я позвоню тебе сегодня во второй половине дня.

— Буду ждать с нетерпением.

— И я тоже.

Джек, казалось, куда-то спешил. С большой неохотой Анжелика нажала на «отбой».

Она стала ждать, когда ей позвонит Анита. Взглянув на часы, Анжелика поняла, что у нее есть минут двадцать. Она встала у окна, глядя вниз, на залитый солнцем парк, и улыбаясь при виде маленьких птичек, которые весело резвились среди деревьев и кустов гардении.

Раздался дверной звонок. Она вздрогнула как ужаленная. Полагая, что это Анита, Анжелика широкими шагами пересекла комнату и повернула ключ в замке. К ее крайнему удивлению, на пороге стоял Джек. Он напоминал лохматого коричневого медведя, а на его лице играла торжествующая улыбка.

— Я не мог больше ждать, — произнес он, пожирая ее жадным взглядом. Не успела она ничего сказать в ответ, как он привлек ее к себе и бесцеремонно втащил в комнату, закрыв за собой дверь. — Боже мой, как же ты вкусно пахнешь!

Он уткнулся носом в изгиб ее шеи и жадно вдохнул. Анжелика засмеялась от наслаждения, а затем отдалась сладострастному ощущению, прокатившемуся по ее телу. Ее ноги вдруг обмякли, и она почувствовала, как внутри все затрепетало, словно она стремительно падала с огромной высоты.

Джек прильнул к ее губам, и она почувствовала, как его щетина царапает подбородок, а затем ощутила теплую влагу, когда он раздвинул ее губы языком. Она напрочь забыла об Аните и о торжественном мероприятии, когда он расстегнул молнию на ее платье и пробежал руками по спине и вокруг грудей, лаская соски большими пальцами. Анжелика глухо застонала, откинув голову назад. Платье упало к ее ногам, напоминая голубой водоем, доходящий ей до лодыжек. Джек подхватил Анжелику на руки и понес в кровать. На этот раз в ее голове не осталось мыслей, — ни тех, которые порицали ее неверность, ни тех, которые оправдывали. Анжелика оставалась пустой и отстраненной, позволяя чувственной волне переместить ее в кратковременный рай, где были только она и Джек, и еще их свободная любовь.

Он снял свои очки и положил их на прикроватный столик. Анжелика, засмеявшись,спросила:

— Ты меня видишь?

Без очков его глаза с серовато-зеленым оттенком казались больше, а их цвет — насыщеннее.

— Мне достаточно лишь касаться тебя, чтобы испытывать райское наслаждение.

Джек осторожно смахнул волосы с ее лица, нежно целуя лоб, виски, щеки и губы, проводя языком по линии подбородка. Пока он играл с мочкой ее уха, его рука гладила живот и талию, опускаясь вниз к бедрам и шелковым трусам от Кельвина Кляйна. Анжелика закрыла глаза и раздвинула ноги, приглашая его внутрь с раскованностью, которая удивила ее саму. И с полным экстаза вздохом она перешагнула последнюю границу.

Но очень скоро внезапно раздавшийся телефонный звонок вернул их к реальности. Они лежали, словно две большие лианы, сплетя руки и ноги, и их дыхание постепенно успокаивалось вместе с разволновавшимися сердцами.

— Этот звонок — сигнал к началу мероприятия, — прошептала Анжелика с улыбкой. — Как я выгляжу?

— Ты еще пылаешь как огонь. — Джек с улыбкой запечатлел поцелуй на ее губах. — Жаль, что тебе уже нужно идти. Я совсем не прочь повторить все сначала.

— До моей поездки в Преторию, запланированной на послеобеденное время, в нашем распоряжении будет еще целый час.

Привстав с кровати, Анжелика сняла трубку.

— Я буду через минуту, — сказала она Аните.

— Подумать только, что мы могли бы совершить за один час.

— За двадцать минут мы тоже успели немало.

— Сегодня вечером я уж точно воспользуюсь моментом.

Анжелика встала и поспешила в ванную, на ходу подняв платье. Увидев свое отражение в зеркале, она хрипло засмеялась. Волосы были растрепаны, на щеках виднелись мелкие царапины, а под глазами размазалась тушь. Умывшись мягкой губкой для лица и поправив макияж, Анжелика снова сбрызнулась дезодорантом, окутав себя ароматным облаком.

Вернувшись в комнату, она увидела, что Джек уже надел костюм светло-коричневого цвета. Из-под пиджака выглядывала голубая рубашка с открытым воротом.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказала Анжелика, подойдя к нему и поцеловав. — Я была так потрясена, что даже не заметила этого.

— Но мне ведь предстоит посетить грандиозное мероприятие.

— Вот как?

— Есть один пользующийся успехом оратор, который проделал огромный путь из Лондона только для того, чтобы поговорить с нами.

Анжелика сощурила глаза.

— Ты ведь не собираешься присутствовать во время моего выступления, правда?

— Поверь мне, в Йоханнесбурге есть только один настолько популярный оратор.

— Тебе нельзя!

— Почему?

— Для тебя нет места. Все билеты проданы.

— Я знаю. Но, должно быть, я оказался последним человеком, которому посчастливилось достать билет.

— И каким же образом?

Джек пожал плечами.

— Я ведь твой кузен.

— Мой кузен?

Анжелика не могла поверить своим ушам.

— Должны же они позаботиться о местах для членов семьи.

— Но ты будешь отвлекать меня.

— Я даже надеюсь на это. Я буду очень огорчен, если ты не обратишь на меня внимания.

— Я начинаю нервничать.

— Не стоит. Я твой самый большой поклонник, а кроме того, прочитал «Шелкового змея», чего не скажешь об остальных твоих гостях, собравшихся внизу.

— Они могут купить эту книгу хоть сегодня.

— И они обязательно так и сделают, после того как я скажу им, что это гениальное произведение.

Он привлек Анжелику к себе и, обняв, снова ее поцеловал.

Анита уже ждала внизу в фойе. Анжелика вышла из лифта вместе с Джеком, ведя себя так, словно в этом не было ничего предосудительного.

— Это Джек Мейер, мой кузен, — представила она.

Анита пожала ему руку, однако единственное, что ее сейчас волновало, — это вовремя доставить автора на мероприятие.

— Все собрались и ждут. Пойдемте.

Анжелика перехватила взгляд Джека и улыбнулась.

— Удачи, — сказал он. — Я подниму руку и первым задам вопрос.

— Это было бы очень кстати, — сказала Анита. — Люди часто немного стесняются.

— Только не в Йоханнесбурге, — произнес Джек.

— Вообще-то вы правы. У нас действительно достаточно открытые соотечественники. Но все же будет хорошо, если кто-то покажет пример остальным.

Глава 21

Радость приносят не материальные ценности — она находится в нас самих.

В поисках совершенного счастья

После обеда, ближе к вечеру, Анжелика снова лежала в объятиях Джека на кровати в своем гостиничном номере. Она прижималась к нему обнаженным телом, уютно устроив ноги между его ног. Они выглядели очень мило, напоминая переплетенные ветви эвкалипта. Анжелика абсолютно не чувствовала себя виноватой. То, что произошло между ней и Джеком, казалось ей таким естественным, к тому же ее лондонская жизнь осталась очень далеко, да и того, что ее застигнут врасплох, здесь можно было совершенно не опасаться. Ей не составляло труда вообразить, что она снова не замужем.

Ее выступление прошло успешно. Джек сдержал слово и все-таки первым задал вопрос. Анжелика с трудом сохраняла спокойствие, видя, как зал застыл в ожидании и все взгляды устремились на нее. Она едва поняла, о чем спросил Джек, настолько сильно была очарована харизмой этого человека, которая, казалось, делала его похожим на неземное существо. А может быть, всему виной солнечный свет, пробивающийся сквозь стеклянные двери за его спиной и обрисовывающий его силуэт: взъерошенную шевелюру, обрамляющую смуглое лицо, могучую фигуру, на фоне которой две женщины, сидящие по обе стороны от него, казались крошечными. Грубоватый голос был совсем не таким, как во время их близости. Анжелика испытывала огромную благодарность за то, что этот человек-лев принадлежал ей, по крайней мере, хоть на какое-то время.

Марджори Милхавен, организатор этой встречи, громко захлопала в ладоши, объявив всем присутствующим, что Джек приходится писательнице двоюродным братом. По его лицу пробежала тень беспокойства, когда вся аудитория притихла и уставилась на него, желая получше разглядеть. Несколько молодых мамаш захихикали, смерив его оценивающим взглядом, и Анжелика поспешила ответить на его вопрос и быстренько перешла к следующему. Марджори была настолько довольна тем, как проходит мероприятие, что не хотела отпускать Анжелику и при каждой ее попытке уйти упрашивала остаться еще минут на десять. Понимая, что время, которое она могла бы провести наедине с Джеком, неумолимо уменьшается, Анжелика торопливо поставила свой автограф еще на несколько книг и, уделив внимание каждому ребенку, который подошел к ней, в конце концов вырвалась на свободу, напоследок пообещав всем когда-нибудь приехать снова.

— Ты показала сегодня настоящий класс, — сказал Джек, пробежав пальцами по ее волосам. — И как твой двоюродный брат я очень тобой горжусь.

— Ты совершил мужественный поступок, придя на мою встречу.

— Знаю. Южная Африка — маленькая страна. Я рисковал наткнуться на кого-либо из своих знакомых, однако все обошлось.

— И как бы ты тогда поступил?

— Прикинулся бы, что ты моя кузина, — невозмутимо ответил Джек, словно речь шла о чем-то совершенно несущественном.

— А твоя жена знает, что ты здесь?

— Да, и ей также известно о том, что я веду тебя на ужин.

Анжелика была озадачена.

— И она не возражает?

— Ты мой друг.

— А ты спишь со всеми своими друзьями?

— Нет, только с тобой. — Он поцеловал ее в лоб. — Я не могу ей лгать.

— Так значит, ты сказал ей, что испытываешь ко мне?

— Нет, потому что она ни о чем не спрашивала.

— Ну а если бы вдруг спросила, что бы ты ей сказал?

— Она воздержится от вопросов, поскольку уважает мою независимость.

— Неужели у нее напрочь отсутствует чувство собственничества?

— Мы состоим с ней в браке вот уже двадцать лет. Она знает меня достаточно хорошо для того, чтобы предоставить мне свободу.

— Судя по всему, она очень неординарная личность. А ты ей тоже предоставляешь такую же свободу выбора?

— Она ей ни к чему.

Джек заговорил прямо как Оливье. Неужели все мужчины такие эгоисты?

Анжелика даже привстала с постели, чтобы возразить.

— Так значит, ты считаешь, что тебе можно заводить романы, а ей — нет?

— Она не хочет заводить романы.

— А откуда тебе это известно?

— Просто известно, и все.

— Ну, тогда у вас очень своеобразные отношения.

— Тебе все станет ясно, когда ты поближе познакомишься с моей женой. Она уникальная женщина.

Анжелика не испытывала ни малейшего желания знакомиться с женой Джека.

— А ты уверен, что это хорошая идея? — спросила она, подсознательно ожидая заверений с его стороны.

Он снова привлек ее к себе и страстно сжал в своих объятиях.

— Ты что, с ума сошла? Ты обязательно приедешь в Розенбош, хочешь ты этого или нет. И прошу тебя, забудь об Анне. — Чувствуя, что ей по-прежнему неловко, он добавил: — Живи настоящим, Анжелика. А мои отношения с женой оставь, пожалуйста, мне.

Анжелика пыталась не думать об Анне, пока ехала в машине рядом с Анитой, направляясь в Преторию. Движение на скоростной трассе было очень оживленным. За окнами мелькали, дрожа от потоков жаркого воздуха, маленькие селенья, которые состояли преимущественно из жалких лачуг. Анжелика видела их так близко, что нищета просто бросалась в глаза. Анита поведала ей историю своей страны. Она возлагала надежды на светлое будущее, в которое так безоговорочно верила. Анжелика поддерживала разговор, однако на самом деле слушала лишь краем уха. Она снова прокручивала в уме тот час, который ей удалось выкроить днем, чтобы насладиться общением с Джеком, и думала о том, что надо бы позвонить Оливье, хотя бы для того, чтобы вывести его из состояния депрессии. Возможно, она поступала нечестно, обращаясь с ним так холодно. Однако Джоэ обязательно захотел бы с ней поговорить, а она так боялась услышать его голос, понимая, что это возвратит ее к реальности, от которой она намеренно убегала. Пока Анжелика находилась вдали от своей семьи, она чувствовала себя отрезанным ломтем, словно жила жизнью другой женщины.

Анита припарковалась на стоянке, заплатив смотрителю за то, чтобы он приглядел за машиной.

— А что бы произошло, если бы ты не дала ему денег? — спросила Анжелика, следуя за ней к ресторану.

— Наверное, он угнал бы машину! — сказала Анита, засмеявшись.

Ресторан представлял собой бревенчатый дом. Анжелика, глубоко вздохнув, собралась с духом и приготовилась к очередному выступлению. Однако, войдя в фойе, она словно переместилась в созданный ею волшебный мир Коулд Конарда. Здесь тускло мерцали свечи, а со стен, очень точно воссоздающих вид пещеры изнутри, свисали нелепые гирлянды искусственных зеленых водорослей и пурпурно-красные кристаллы размером с футбольный мяч. Она заглянула в столовую, которую освободили от всего лишнего специально для проведения детской чайной вечеринки. Около пятидесяти детей бегали вокруг, нарядившись в костюмы героев ее романа — Март и Уорт, Йарни и Енроды, Меаркины и склизкие Граучоу.

Анжелика засмеялась от удовольствия.

— У меня такое чувство, словно я — Джоан Роулинг, — сказала она Аните, увидев, как некто, переодевшись в слишком большой по размеру костюм Уорта, шагнул к ней, чтобы поздороваться.

— Я Хезер Сомерфилд, или Уорт, — произнесла она и, пытаясь войти в роль, забавно фыркнула.

— Вы выглядите просто потрясающе! — воскликнула Анжелика, хотя на самом деле Уорт — персонаж, который она выдумала, был эльфом ростом 1 метр 74 сантиметра, а не громадным яйцом. — Я польщена.

— Дети обожают вас. Они так счастливы, что вы пришли. Да и мы тоже. Я сначала хотела нарядиться в костюм Меаркина, однако зеленое трико моего размера в продаже не найти.

— Но и в костюме Уорта вы замечательно выглядите.

— Пойдемте же знакомиться с детьми. Кстати, здесь есть и другие Уорты, которые выглядят еще более убедительно. — Она вошла в столовую комнату и хлопнула в ладоши, совсем как директриса. — Девочки и мальчики, я с большим удовольствием хочу представить вам Анжелику Гарнер, автора романа «В глубинах пещер Коулд Конарда».

Ребята тотчас перестали радостно визжать и, оторвавшись от своих развлечений, робко взглянули на нее. Анжелика очень пожалела, что не пришла сюда в маскарадном костюме. Было ясно, что речь, которую она подготовила, чтобы выступить, как она предполагала, перед взрослой женской читательской аудиторией, в данном случае оказалась бы совершенно неуместной. Дети потеряли бы к ней всякий интерес, не дослушав до конца предложения, и тогда она от стыда провалилась бы сквозь землю.

— Так что же вы собираетесь делать, Анжелика?

Хезер взглянула на нее, явно рассчитывая получить ответ.

«Хороший вопрос… А действительно что?» — взволнованно подумала Анжелика. Оглянувшись назад, она посмотрела на пятьдесят пар глазенок и на мгновение застыла в нерешительности. Все они выглядели такими увлеченными и, казалось, ждали только одного, — когда же она заговорит. Однако не могла же она рассказывать о писательском вдохновении, обращаясь к этой группке маленьких детишек, которые так постарались, нарядившись в маскарадные костюмы. Им наверняка хотелось волшебства. Она стала лихорадочно искать в своем затуманенном мозгу, за что бы зацепиться. И вдруг, как по мановению волшебной палочки, туман рассеялся и у нее в голове прояснилось.

— Я хочу, чтобы все сели вокруг меня, — произнесла Анжелика. — Я собираюсь рассказать вам одну историю.

— Принеси поскорее стул, Меган, — приказала Хезер, обращаясь к тощей как сельдь женщине, одетой в костюм Меаркина.

Меган немедленно принесла стул и поставила его посередине комнаты. Обе женщины осторожно подтолкнули детишек вперед. Те, шаркая ногами, подошли к Анжелике и сели полукругом, слегка толкая друг друга локтем и перешептываясь.

Анжелика подалась вперед и, театрально понизив голос, начала рассказ:

— Вы когда-нибудь слышали о Тройлерах? — Дети отрицательно покачали головой. Они тотчас прекратили шептаться между собой. — Это жирные, гнусные, уродливые, скользкие существа, которые населяют устье в том месте, где маслянистая черная река впадает в море. Эти самые Тройлеры, которые живут в расщелинах по берегам реки, пожирают созданий, излучающих свет, под названием Дэззлинги. Это божественно прекрасные, невесомые существа, без которых мир перешел бы в руки отвратительных Тройлеров. Чем больше Дэззлингов они съедают, тем сильнее и могущественнее становятся, и тем сильнее сгущаются тучи на небе, рискуя со временем поглотить весь свет. Поэтому Дэззлинги очень нуждаются в помощи, и кто как не Конер и Тори Тредфэллоу из Лондона могут лучше всего справиться с этой нелегкой задачей. Вы, вероятно, спросите, почему выбор пал именно на них? Что ж, позвольте мне немного просветить вас относительно того, как все происходит на самом деле и почему двое детей — да-да, вы не ослышались — являются единственными людьми на всей земле, во власти которых восстановить равновесие Дэззлингов, а вместе с ним вернуть миру лучезарный свет.

Детишки, не отрываясь, смотрели на Анжелику, которая пересказывала содержание истории, подсказанной ей ее воображением еще в Норфолке.

Хезер и Меган сидели за круглым столом, попивая чай и слушая Анжелику с таким же восторгом, как и дети. Анита перехватила ее взгляд и покачала головой, не в силах поверить, что она смогла на ходу придумать такую увлекательную сказку. Анжелика почувствовала, что ее воображение наконец-то дало себе волю и засверкало всеми цветами радуги. Она была счастлива. Чем заинтересованнее казались дети, тем сильнее разыгрывалась ее фантазия. Сюжет был продуман до конца. Он был очень увлекательным, просто ее апатия не позволяла ей увидеть это раньше.

Когда ее рассказ подошел к концу, ребятишки по-прежнему оставались на своих местах, надеясь на продолжение. Похожая на сельдь Меаркин и Уорт в костюме яйца поблагодарили Анжелику, и все присутствующие взорвались аплодисментами. Взглянув по сторонам, Анжелика увидела, что в дверном проеме, столпившись, стоит обслуживающий персонал и родители детей.

— Какой замечательной историей вы сегодня с нами поделились, — сказала Хезер, на лице которой под толстым слоем грима выступил яркий румянец. — Надеюсь, это и есть черновой набросок, который вы планируете положить в основу вашей следующей книги?

Она вопросительно вскинула брови, и Анжелика кивнула.

— Как здорово! — И она снова захлопала в ладоши. — Нам несказанно повезло, что у нас имеются многочисленные копии новой книги Анжелики под названием «Шелковый змей», на которых она любезно согласилась поставить свой автограф. И я рада, что некоторые стоящие вот там родители готовы выложить за это деньги! — Она снова радостно фыркнула и указала Анжелике на стол и стул в углу комнаты, заранее приготовленные для того, чтобы она смогла подписать книги. — Хотите чашку чая?

— С удовольствием, — сказала Анжелика, присаживаясь. Она порылась в сумке, но так и не нашла ручку.

— Меган, принеси чашку чая для Анжелики.

Меган вскоре вернулась с чаем и шариковой ручкой, и Анжелика стала подписывать книги, болтая с ребятишками. Они уже избавились от излишней застенчивости и сразу же нашлись, что сказать. Вечеринка продолжалась, и вскоре внесли подносы с сэндвичами и симпатичными кексами пастельного цвета. Анжелика маленькими глотками пила чай, чувствуя, как от обилия комплиментов у нее кружится голова. Она купалась в лучах славы, которые теплым потоком лились на нее. А перспектива провести ночь в жарких объятиях Джека лишь усиливала почти сюрреалистичное очарование этого дня.

— И что же вы собираетесь делать сегодня вечером? — поинтересовалась у нее Анита, когда они ехали обратно в город.

— Мой кузен ведет меня на ужин.

— Джек? А он красивый парень. Кстати, он женат?

— Да, и у него трое детей. Они всей семьей живут на винограднике, раскинувшемся во Франшхоеке. И в конце своего тура я планирую провести там уик-энд.

— А, так вот вы куда собираетесь. Я слышала, что вы едете в какое-то место, но не знала, куда именно. Вам очень понравится Франшхоек, там действительно красиво.

— Я с нетерпением жду этой поездки.

И Анжелика снова отодвинула мысли об Анне в самый дальний уголок своего подсознания.

— А вы катались на лошадях?

— Довольно давно. Но к счастью, это то же самое, что кататься на велосипеде — навыки остаются до конца жизни.

— Я рада, что, пока вы здесь, у вас найдется время хоть немного посмотреть на наш сельский пейзаж.

— О, не могла же я уехать, не побывав у Джека, — ведь родственники есть родственники.

Анита высадила ее у отеля, и Анжелика торопливо поднялась по лестнице, перескакивая через ступеньку. Два швейцара в униформе открыли ей двери, и она влетела в фойе, увидев, как Джек, уже ожидая ее, встал ей навстречу. Он уронил газету на кофейный столик и, расплывшись в широкой улыбке, шагнул к ней. Она бросилась в его объятия, не заботясь о том, что кто-то может увидеть их. Он страстно ее поцеловал, очарованный ее пылом.

— Ну и как все прошло?

— Это было просто изумительно. Все детишки нарядились в маскарадные костюмы. И даже стены ресторана напоминали огромную отвратительную пещеру. Они действительно постарались!

— Ух ты! Значит, ты отлично провела время.

— Я чувствовала себя там как рыба в воде.

— Это лучше, чем рыба на берегу.

— И я очень голодная рыбка. — Она заметила, что он сменил костюм на джинсы и рубашку, предназначенную скорее для верховой езды. — А где ты остановился?

— Здесь.

— Да нет же, я спрашиваю, где ты оставил свои вещи?

— Здесь. — Он пожал плечами. — Я тоже снял номер в этой гостинице.

— Да ты все спланировал заранее, так?

— Псу необходимо знать, где он сможет приклонить свою голову ночью.

— Но ведь ты же знаешь, что можешь опустить ее на подушку рядом со мной.

— Вообще-то я не был уверен, что ты захочешь этого.

— После того что случилось во время нашей последней встречи в Лондоне?

— По правде говоря, я не хотел, чтобы ты думала, будто теперь я могу относиться к тебе так, как мне заблагорассудится.

— Ты очень тактичен.

— Конечно. Теперь, когда мне наконец-то удалось добиться твоей благосклонности, я ни за что на свете не хочу тебя спугнуть.

Он вывел Анжелику на улицу, где их уже ждало такси. Солнце скрылось за зданиями, и жара стала постепенно спадать. Водитель-африканец вышел из машины, чтобы открыть им дверь, и они залезли внутрь. Джек взял Анжелику за руку и посмотрел на нее почти застенчивым взглядом.

— Я безмерно счастлив, что ты здесь, Анжелика Гарнер.

— И я тоже счастлива быть здесь, Джек.

— Я ведь не верил, что ты приедешь.

— Это счастливая случайность.

— Или судьба.

— Возможно.

— Я и впрямь не могу поверить, что тебе удалось справиться с этой нелегкой задачей. Я мечтал о твоем приезде, но даже не надеялся, что мои мечты станут явью.

— Хотя чаще мечты все же не сбываются.

— А ты помирилась с Оливье?

— Нет, я по-прежнему зла на него. — Анжелика заерзала, придвинувшись к нему поближе. — Давай не будем говорить ни об Оливье, ни об Анне, ни о детях. А лучше насладимся тем, что у нас с тобой есть. Я хочу получить удовольствие, чувствуя себя классной женщиной, которой я становлюсь рядом с тобой.

— Я заставляю тебя чувствовать себя классной?

— Да, я чувствую себя раскрепощенной, остроумной, сексуальной, одним словом — живой. Я ощущаю себя естественней, чем в привычной жизни, потому что становлюсь сама собой.

— Ты — это ты, моя дорогая, — сказал он, смеясь над захлестывающими ее эмоциями. — Все твое остается при тебе. Если ты сосредоточишься на своей правой руке, то забудешь, что твоя левая рука существует. Вот и все. Ты настолько сильно концентрируешь свое внимание на том, что ты Анжелика, что не в силах заметить, что где-то внутри тебя есть еще и Сейдж.

— И лишь благодаря тебе она ожила. Только вообрази, сколько людей проживают жизнь, так и не узнав о себе в полной мере.

— Мы все от рождения многогранны. Однако жизнь не всегда дает нам возможность познать ее во всем многообразии.

— Я рада, что судьба все-таки дала мне шанс побыть такой, какой бы мне хотелось быть, даже если это всего лишь на неделю.

— Секрет счастья заключается в умении жить настоящим.

— Я знаю, — насмешливо сказала она, закатывая глаза. — Это все, что у нас есть.

Джек повел ее в уютный маленький ресторанчик в центре города. Он уже успел рассказать своей жене, что собирается пригласить Анжелику на ужин, поэтому можно было не опасаться неожиданной встречи с кем-нибудь из знакомых. Анжелика не понимала таких супружеских отношений. Ведь ни одна уважающая себя женщина не позволила бы своему супругу лететь в другой город только для того, чтобы он повел ее соперницу на ужин. Анжелике было любопытно, какую же он сочинил историю и как легко Анна ее проглотила.

Они сидели за столиком в уголке. Ресторан просто пестрел разноцветной одеждой. В Лондоне женщины очень часто отдавали предпочтение черному цвету, а в Йоханнесбурге они напоминали прелестных райских птиц, наряжаясь в бирюзовые, оранжевые и красные одежды. Анжелика маленькими глотками пила вино и внимательно смотрела на Джека сквозь пламя свечи. А он улыбался ей, и его глаза были наполнены любовью.

— Ты счастлива?

Она вздохнула от удовольствия.

— Очень.

— А все потому, что ты наконец-то живешь настоящим.

— Я хочу, чтобы это никогда не кончалось.

— Что ж, это очень по-женски.

— Неужели? А разве ты не хотел бы, чтобы этот момент длился вечно?

— Хотел. Я люблю жизнь и хочу жить вечно. У меня ярко выражено женское начало.

— Ах да, теперь припоминаю. «Книга, в которой нет любовного сюжета, подобна пустыне…»

— А у тебя хорошая память.

— Только на те вещи, которые я считаю важными.

— Я польщен.

— Мое ощущение счастья почти всегда сопряжено с печалью. Я постоянно живу предчувствием, что когда-нибудь ему наступит конец или же я каким-то образом его потеряю. Жаль, что на самом деле мне не удается насладиться моментом, не испытывая при этом чувства страха.

— А как насчет того, чтобы отпустить этот самый страх? Ведь, в конце концов, чему быть, как говорится, того не миновать, и твои отрицательные мысли ровным счетом ничего не изменят. Однако у тебя есть выбор — или упиваться блаженством, ужиная со мной, или же сидеть здесь, беспокоясь о том, что скоро придется уйти. Но факт остается фактом: ты все-таки ужинаешь со мной. И ужин обязательно закончится. Мы непременно пойдем домой. Выбор за тобой — радоваться этому или нет.

— Но это так похоже на людей — желать невозможного. Если бы мне кто-нибудь сказал, что мои дети достигнут преклонного возраста в добром здравии, я бы радовалась, глядя на них и не испытывая страха из-за того, что могу лишиться их или же что они вдруг заболеют.

— Послушай, жизнь каждому сдает карты. И никому неизвестно, что в них, однако именно они определяют то, что должно случиться в жизни человека: либо его собьет машина, либо он столкнется с тяжелой утратой. Такие вещи случаются сплошь и рядом, чтобы учить нас самопознанию, любви, состраданию, испытывая нас, дабы мы смогли стать лучше. Итак, как тебе удается сохранять самообладание? Подумай об этом. Почтальон приходит с письмом, в котором содержатся новости. Фактом будет то, что письмо содержит новости. Плохие они или хорошие, зависит от того, как ты на них смотришь.

— Ну а если там написано, что моя мать умерла?

— Тогда ты опечалишься…

— Все зависит от того, какие у меня отношения с матерью.

— Вот ты и ответила на свой вопрос. Все зависит от того, как ты относишься к матери. Новость, по сути, не бывает ни хорошей, ни плохой, это всего лишь новость. Твоя реакция определяется лишь степенью твоей привязанности к матери. Дело в том, что наши мысли очень сильно влияют на качество нашей жизни. Думай о хорошем, и твоя жизнь будет со знаком плюс.

— Тебе стоит написать об этом книгу. Из тебя получился бы прекрасный философ. А я живу в кромешной тьме. — Анжелика осушила бокал. — Я думала, что знаю жизнь как свои пять пальцев. Но потом я поняла, что жизнь — это внешние атрибуты, предметы роскоши, и хотя они облегчают наше существование — никто, наверное, не любит роскошь больше меня, — они не делают нас счастливыми. Счастье — это солнечный свет, деревья и цветы, музыка, объятия влюбленных. Именно все это наполняет нас чем-то волшебным и непостижимым.

— Счастье — это любовь к себе, Сейдж, и способность дарить любовь другому. — Джек потянулся к ней через стол и взял за руку. — Спроси мужчину, который выжил, находясь на волоске от смерти, и он скажет тебе, что счастье заключается в любви к жизни и способности ею дорожить. Однако большинство людей не способны оценить жизнь по достоинству. Они стремятся приобрести все больше и больше материальных благ в надежде, что более красивый дом или более дорогая, чем у других, машина удовлетворит потребности их души. Спроси женщину, потерявшую ребенка, и она скажет тебе: единственное, что может осчастливить ее, — это возможность снова прижать к груди свое дитя. Любовь — единственное, что способно сделать нас счастливыми. Она словно яркий свет, в пламени которого сгорают обида, страх, ненависть и одиночество. Жизнь — это бесценный дар. И трагедия заключается в том, что люди понимают это, лишь очутившись на пороге смерти.

Джек долго и внимательно смотрел на нее, и его лицо вдруг омрачилось печалью. Анжелика тоже смотрела на него, чувствуя, как страх сковывает ее тело. Джек выглядел так, словно собирался сказать ей что-то очень важное, но никак не решался.

— Ваша рыба, мадам, — произнес официант, и время было упущено.

Джек откинулся на спинку стула, чтобы позволить ему поставить блюдо на стол, а самому немного успокоиться.

— Выглядит просто великолепно, — наконец проговорил Джек, улыбаясь.

Печаль исчезла с его лица, словно дождевая туча, и оно снова озарилось солнечным светом. У Анжелики появилось нехорошее предчувствие, однако она не могла определить, откуда оно взялось.

Глава 22

Поворот — еще не конец дороги, если только тебе удастся сделать этот поворот.

В поисках совершенного счастья

Ночью они предавались безумной страсти. Теплый бриз скользнул через открытое окно, лаская кожу Анжелики, словно шелковая лента, и принес с собой запах гардении из парка, который раскинулся внизу. При тусклом свете луны она забыла обо всем на свете. Они с Джеком дарили друг другу неземное наслаждение, в котором бесследно растворялся ее страх. Она ничего не ощущала, кроме его волшебных прикосновений, и совершенно позабыла о странном взгляде, о том, как внезапно во время ужина исказилось печалью его лицо. Сейчас Анжелика жила лишь настоящим, теми мгновениями, которые, как подарок, преподнесла им судьба.

Однако вскоре дневной свет наполнил комнату задором наступившего дня, таящим в себе новые приключения, и они были просто бессильны приостановить его приход. С первыми же лучами солнца все ее страхи возвратились вновь, и Анжелику охватило ощущение утраты.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала она, прижимаясь к Джеку и еще не до конца проснувшись. — Я ведь только обрела тебя.

— Я тоже не хочу уходить. Однако ты должна работать. Да и не могу я целыми днями слоняться без дела. — Он убрал волосы с лица Анжелики и поцеловал ее в висок. — Мне ведь тоже нужно трудиться.

— Я не могу жить настоящим, Джек. У меня ничего не получается. Я думаю о будущем, и мои опасения тревожат меня.

— И все же попытайся. Никто из нас не знает будущего. Возможно, иногда кажется, что оно нам известно, однако судьба держит карты в своих руках, и мы не можем на них взглянуть.

— А я знаю, что в картах. В воскресенье я вернусь в Лондон, а ты останешься здесь. И эта мысль не дает мне покоя.

— Однако прежде мы проведем несколько великолепных дней в Розенбоше.

— А я хочу провести целую жизнь таких вот великолепных дней.

— Мы оба хотим одного и того же.

— Ну почему ты живешь так далеко?

— Не пытайся анализировать, Сейдж. Пусть все идет своим чередом.

Джек встал и отдернул занавески, впустив в неприбранную комнату дневной свет. Одежда Анжелики была разбросана прямо на полу или же свешивалась со спинки стула, а также торчала в разные стороны, выглядывая из чемодана, словно выбившиеся из-под большой шапки пряди. С тех пор как Анжелика приехала в Южную Африку, у нее не было времени даже для того, чтобы распаковать вещи.

Она наблюдала, как Джек пристально смотрел в сторону парка, раскинувшегося внизу, а затем сделал глубокий вдох, словно одновременно с ним втягивая в себя запах деревьев, кустов, цветов и даже трели птиц. Он стоял, повернувшись к ней спиной, демонстрируя свое великолепно сложенное тело — ничем не прикрытое и полностью загоревшее, разве что в области плавок виднелись бледноватые полосы. Она хотела, чтобы он снова овладел ею, и, потянувшись в кровати, приняла соблазнительную позу. Обернувшись, Джек ухмыльнулся.

— Я живу мыслью о том, как ты приедешь в Розенбош. Я не стараюсь перепрыгнуть сразу через две ступеньки. А если ты станешь слишком забегать вперед, то рискуешь потерять радость момента. Я очень долго ждал наступления этого мига. Давай же просто проживем его.

— Покажи мне, как именно мы его проживем. — Анжелика потянулась и засмеялась, увидев, как он взобрался на край кровати, словно лохматый лев, и уткнулся головой в ее живот.

А потом Джек ушел, и Анжелика отправилась в душ, размышляя над тем, как ей выдержать все эти мероприятия, понимая, что Джек уедет и ее уже некому будет встречать. Он настолько заполнял собой эту комнату, что без него она казалась гораздо больше. В душе Анжелики образовалась пустота.

Анжелике не терпелось побыстрее уйти из номера и продолжить этот день. Чем скорее он начнется, тем скорее закончится, и они снова будут вместе.

Розенбош представлялся ей окруженным некой волшебной аурой, словно диснеевский сказочный замок, маячивший в конце темного туннеля. Не отрывая взгляда, Анжелика медленно приближалась к нему.

Анита ожидала ее в фойе. В одиннадцать часов дня они должны позавтракать, на час был запланирован литературный обед и, наконец, в четыре — книжный клуб с последующим чаепитием. У Анжелики опустилось сердце от перспективы расточать любезности и демонстрировать вдохновение. Единственное, чего она сейчас хотела, так это свернуться калачиком под пуховым одеялом и лежать, пока не закончатся эти несколько дней без Джека. Если она сможет продержаться в понедельник и вторник в Йоханнесбурге, то Кейптаун, запланированный на среду, станет гигантским шагом, приближающим наступление вечера в четверг, когда Джек должен был забрать ее из гостиницы «Маунт Нельсон» и повезти в Франшхоек. Анжелика поняла, что с ней случилось именно то, чего она хотела избежать — она по уши влюбилась в Джека.

Она села в машину Аниты и открыла бутылку воды, тупо уставившись на автостоянку. В этот момент ее телефон просигналил о поступлении нового сообщения. И пока Анита приводила в порядок папки, Анжелика незаметно прочитала текст: «Я без ума от тебя, Сейдж. Позвоню сегодня вечером в одиннадцать. Счастливый пес, почивающий на твоем крыльце». Она улыбнулась, испытывая чувство благодарности за то, что Джек нашел дорогу в ее жизнь, наполнив ее волшебством. Его SMS-ки и телефонные звонки помогут ей дожить до четверга. А о том, что будет потом, не хотелось даже думать.

Однако оставался один телефонный звонок, которого Анжелика не могла избежать. Днем, когда они направлялись на обед в Преторию, позвонил Оливье.

— Привет, — холодно сказала Анжелика.

По его голосу было заметно, что он нервничал.

— С тобой все в порядке? Ты не звонила. Я волновался.

— Со мной все хорошо. Я как раз еду на обед. Пока все просто отлично.

— Ну и славно. Ты все еще сердишься на меня?

— Я просто закрутилась.

— Нет, ты по-прежнему дуешься. Я понимаю. Но хотя бы сейчас, находясь на другом континенте, ты примешь мои извинения?

— Я не сержусь на тебя и, конечно, принимаю твои извинения. Мы все говорим вещи, которых не думаем. Давай забудем о том, что случилось. Как дети?

Оливье стал подробно рассказывать, что было ему несвойственно.

— Они в отличной форме. Джоэ даже удостоился награды за прилежание. Он был очень счастлив и сам показал мне похвальный лист. Он скучает по тебе, так же как и все мы. Однако он не выглядит несчастным, поэтому можешь не волноваться. Он просто считает дни до твоего приезда. Изабель повздорила с Дельфин, но в этом нет ничего удивительного. Они, похоже, то ссорятся, то мирятся по десять раз на день, насколько я понимаю. Вместе с Джоэ Изабель сделала бумажную гусеницу, поделив ее на столько же частей, сколько дней ты отсутствуешь, и они отрывают от нее по сегменту. Каждый день я угощаю их чем-нибудь вкусненьким. Вчера я повел их в кафе «Патиссери-Валери» на ужин с чаем. Им там очень понравилось, и они попробовали эти пирожные с малиновой начинкой. Дети, конечно, устроили страшный беспорядок, но это не важно, главное, что мы прекрасно провели время.

— Ты, должно быть, рано уходишь с работы.

— Я просто счастлив, что в настоящее время могу это сделать. Мы занимаемся только тем, что пытаемся выстоять, а в этом мало приятного. В действительности я наслаждаюсь тем, что провожу время со своими детьми. Они невероятно забавные. Кандейс пригласила нас к себе на выходные, что очень великодушно с ее стороны и отличная помощь мне, поскольку я не очень компетентен, как ты знаешь.

Анжелика почувствовала приступ сострадания. Оливье изо всех сил старался быть преданным отцом.

— Скажи Кандейс, что я ее просто обожаю. И очень благодарна ей за то, что она пришла тебе на выручку. Дети отлично проведут время за городом.

— Я собираюсь взять в понедельник выходной, чтобы встретить тебя в аэропорту.

— Вообще-то ты не обязан этого делать.

— Знаю. Но я хочу. У меня было достаточно времени, чтобы как следует обо всем поразмыслить. Я признаю свою ошибку и готов исправиться. Иногда даже самой непродолжительной разлуки достаточно для того, чтобы лишний раз понять, как сильно мы любим друг друга.

— Давай просто забудем о случившемся.

— Да, пожалуйста, если можно. — У него явно отлегло от сердца. — А теперь расскажи-ка мне, как до сегодняшнего момента проходили все твои рабочие мероприятия?

Анита вела машину, делая вид, что не слушает. Но, повесив трубку, Анжелика почувствовала, что должна объясниться.

— У нас с мужем произошла ссора накануне моего отъезда. А мой супруг очень темпераментный человек. Я рада, что он извинился.

— Вот досада, — сказала Анита, на ее лице отразилось сочувствие.

— Нет-нет, на самом деле это огромное достижение. Он ведь француз, и очень гордый.

— Мы здесь говорим «досада», когда подразумеваем нечто очень приятное.

Анжелика засмеялась.

— Досада, роботы… Мне следовало бы завести словарь и записывать в него новые слова.

— А как ваши дети?

— Представляете, они сделали бумажную гусеницу, поделив ее на сегменты, число которых соответствует количеству дней моего отсутствия. Каждый день они отрывают один сегмент.

Анита, посмотрев на нее, усмехнулась.

— Досада!

— Если бы вы увидели моего мужа в приступе ярости, вы бы не спешили говорить «досада».

— Мне кажется, он скучает по вас.

— Так и есть.

— Все мужчины одинаковы. Как только ты отлучаешься в поездку и они вынуждены сами вести хозяйство и заботиться о детях, они начинают ценить тебя и перестают воспринимать как само собой разумеющееся.

— Он полон признательности.

— По крайней мере, у вас здесь есть кузен, который присматривает за вами.

Анжелика едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, и, открыв крышку своего телефона, решила написать сообщение Кандейс.

— Я знаю, что, если бы не Джек, мне бы вообще не позволили сюда приехать.

Ее рука в нерешительности застыла. Наверное, было бы совсем неплохо упомянуть в разговоре с Оливье, когда он позвонит в следующий раз, о Джеке и об Анне, и об их приглашении в Розенбош, так, на всякий случай, чтобы подстраховаться. Учитывая то, как в Лондоне распространяются новости, у нее не было ни единого шанса скрыть факт своего трехдневного пребывания в гостях у Джека. Слух об этом так или иначе дойдет до ее мужа.

«Дорогая Кандейс, спасибо тебе за то, что пригласила мое семейство на выходные. Ты просто прелесть. Оливье очень признателен! Скучаю по тебе. У меня все прекрасно. Погода тут чудесная, вернее восхитительная! Об остальном расскажу по возвращении».

Спустя несколько минут Кандейс ответила: «Я рада, что у тебя все в порядке. Жду не дождусь, когда услышу твой рассказ. Мы все скучаем по тебе. Ты будешь биться в истерике, узнав о самом последнем кризисе из жизни Кейт! С любовью, Кандейс». И, конечно же, она просто не могла удержаться, чтобы напоследок не написать: «Будь осторожна!»

Хотя Анжелике было бы любопытно узнать об очередной жизненной драме Кейт, она не желала даже думать об этом до следующего понедельника. Она не хотела, чтобы все заканчивалось. Анжелика была еще не готова влезть в свою старую шкуру и, конечно же, меньше всего желала видеть, как Кандейс держит зеркало, в котором отражается ее нечистая совесть.

Благодаря текстовым сообщениям, приходящим от Джека, и его ночным телефонным звонкам, Анжелика почти не заметила, как пролетела неделя. Попрощавшись с Анитой в Йоханнесбурге, она вылетела в Кейптаун, где в аэропорту ее ждала уже другая репортерша по имени Джоанна.

Когда они ехали в город, Анжелика пришла в ужас от вида безбрежного океана маленьких поселений, состоящих в основном из жалких лачуг. Палящие солнечные лучи, мерцая, отражались от гофрированных железных крыш, служивших ничтожным защитным покровом разноцветным коробкам, которые люди называли своими домами, а телефонные столбы взмывали в небо, словно мачты кораблей, осажденных в результате страшной битвы. Анжелика с трудом верила, что смогла бы жить в стране, где нищета была столь очевидной и столь ужасающей. И, конечно же, вряд ли представлялось возможным найти счастье среди бедности.

Наконец жалкие поселения остались позади, сменившись красивыми видами опрятного сверкающего Кейптауна, и можно было почти забыть о существовании лачуг, проезжая вдоль широкой аллеи, обсаженной пальмами, по направлению к отелю «Маунт Нельсон», расположенному в тени величественной Тейбл Маунтин.

Анжелика сразу же влюбилась в этот город. От него веяло свободой, особенно после испытанного в Йоханнесбурге ощущения страха. Лазурное небо здесь раскинулось над океаном, на поверхности которого тихонько качались сияющие белые яхты и ярко выкрашенные рыболовецкие лодки. Их покой время от времени нарушали проплывающие мимо холеные круизные лайнеры и огромные контейнерные суда, перевозящие товары со всего земного шара. Скалистая береговая линия чем-то напоминала французскую Ривьеру, однако различия были столь очевидны, что ошибиться было просто невозможно. Солнце нещадно обжигало остроконечные крыши строений в датском стиле вместе со зданиями шумных африканских рынков и мощеными улицами, которые оглашались криками муэдзинов, призывающих верующих к молитве. Восхитительная смесь европейской, африканской и исламской культур придавала этому городу уникальный колорит. Трудно было представить, что в этом городке есть уязвимое место — злые нищие африканцы, столь же опасные, как и их собратья, живущие за пределами Йоханнесбурга.

Анжелика сидела на террасе отеля «Маунт Нельсон», нежась в солнечных лучах и вдыхая сладкий запах свежескошенной травы и ярких цветов, растущих вдоль ухоженных бордюров, где жирные пчелы счастливо жужжали, летая между лавандой и розами. Она пила кока-колу, уютно откинувшись на спинку стула, и пребывала в отличном настроении, понимая, что ее рабочая командировка близится к концу. Оставалось всего тридцать шесть часов, в течение которых она должна была дать несколько интервью подряд, а потом она наконец-то будет свободна и сможет провести время с Джеком.

Вечером Джоанна отвела ее на вершину горы Тейбл, где Анжелика наслаждалась смиренной тишиной, восхищаясь великолепным видом, открывшимся ее взору. Все человечество лежало внизу в миниатюре, от бессчетного числа кораблей в бухте до утонченно шикарных огромных особняков в богатых предместьях. Широкиепесчаные пляжи, скалистые склоны, возвышающиеся небоскребы и унылые поселки из лачуг мерцали вдалеке. Анжелика застыла в благоговейном страхе, чувствуя ветер на лице и прохладу, когда солнце опускалось медленно за горизонт. Находясь там, наверху, Анжелика казалась себе маленькой, незначительной, однако она была частью всего этого, словно была сделана из воздуха. Как бы ей хотелось превратиться в птицу, чтобы, расправив крылья, парить с легким бризом, возвышаясь над своими заботами.

На следующий день она давала интервью в отеле. После обеда у нее было несколько часов, чтобы сделать кое-какие покупки. Джоанна повезла ее на огромный африканский рынок, и Анжелика с удовольствием побродила там, рассматривая яркие ткани, вырезанные из дерева изделия и ювелирные украшения. Она непринужденно болтала с продавцами, купила белые пижамы с вышивкой для своих детей и прекрасную игру «Солитер», игральная доска которой была вырезана из черного дерева, а шарики сделаны из разнообразнейших видов хрусталя. Анжелика представила себе, как эта новая вещь будет гордо красоваться в ее гостиной, но вдруг рассмеялась, понимая, что дети обязательно захотят поиграть с шариками и в конце концов забросят их под диваны. Мысли о детях заставили сердце Анжелики сжаться от тоски.

Ее последнее интервью закончилось в четыре. Она упаковала вещи, с трудом затолкав их в чемодан, и ей даже пришлось сесть сверху, чтобы застегнуть змейку. Наконец наступил долгожданный момент: она готовилась к встрече с Джеком. Решив какое-то время не рассказывать Оливье о своих планах на ближайший уик-энд, Анжелика вдруг поняла, что если она не сделает это сейчас, то потом может быть слишком поздно. Поэтому она позвонила мужу на мобильный. Пока шел звуковой сигнал, она мысленно представила себе, что ему сейчас скажет, стараясь не выдавать своего волнения. Но когда он не ответил, она вздохнула с облегчением, решив оставить ему сообщение.

«Привет, дорогой. Это я. Звоню просто так, сказать, что случайно столкнулась с Джеком Мейером и его женой Анной прямо здесь, в Кейптауне. Может, помнишь, мы встречались с ним на ужине у Скарлет? Хотя скорее всего, нет. Так получилось, что они пригласили меня к себе на уик-энд, и это на самом деле очень мило с их стороны, учитывая то, что мое послеобеденное мероприятие, запланированное на субботу, как раз отменили, и мне пришлось бы слоняться здесь в полном одиночестве. Так что в случае необходимости звони мне на мобильный телефон. Передавай мой пламенный привет детишкам. Приятных вам выходных в гостях у Кандейс, и скажи ей, что я ее очень люблю. Мой самолет прилетает в 7.30 в понедельник утром — сообщаю на тот случай, если ты все еще горишь желанием встретить меня в аэропорту. Хотя я, конечно же, пойму, если ты не сможешь. Это ведь довольно хлопотно. Целую тебя. Пока».

Поморщившись, она нажала на «отбой». Не слишком ли далеко она зашла? И поверит ли Оливье ее словам? Она мысленно воспроизвела в уме то, что только что написала, пытаясь вспомнить каждое слово, намеренно ища какой-нибудь промах. «Ничего не поделаешь, — подумала Анжелика. — Что сделано, то сделано». Она надеялась, что муж все-таки не догадается, что она ему солгала.

Ожидая ответа, она думала об Анне. У Анжелики не было ни малейшего желания встречаться с этой женщиной. Как бы она хотела провести эти дни наедине с Джеком, не опасаясь ревнивых взглядов его жены, которая, впрочем, имела на него гораздо больше прав, чем она. Анжелика подумала, что ей было бы легче на душе, если бы Джек пожаловался на свою жену, однако она еще ни разу не слышала, чтобы он позволил себе какое-нибудь оскорбительное высказывание в ее адрес. Напротив, он достаточно ясно дал понять, что любит Анну. А также он рискнул предположить, что они найдут общий язык. Однако у Анжелики не было ни малейшего желания испытывать к ней симпатию. Она очень волновалась насчет того, что придется скрывать свои чувства, прятаться, стараясь урвать моменты, когда Анна будет находиться в другой части дома или, к примеру, в саду. Анжелика надеялась, что Джек что-нибудь придумал, сделав так, чтобы ей не пришлось встречаться с его супругой.

Когда Джек наконец-то вошел в фойе, все ее страхи исчезли, растаяв в сиянии его лучезарной улыбки. Понимая, что она находится в его родном городе, Анжелика вела себя достаточно осторожно, решив воздержаться от излишнего проявления чувств и не бросаться к нему на шею, как это произошло в Йоханнесбурге, хотя чувствовала, что от радости ее сердце готово разорваться. Наклонившись, Джек с нежностью обнял ее, при этом осмотрительно окинув комнату взглядом поверх очков, дабы удостовериться, что здесь нет никого из знакомых.

— Ты в порядке, Сейдж? — спросил Джек, и его взгляд заметно потеплел. — Ты вся сияешь.

— Мне очень нравится Кейптаун.

— Я так и знал.

— Люди здесь очень дружелюбны.

— Это от теплого солнца.

— Ты считаешь, что на лицах лондонцев чаще появлялась бы улыбка, если бы у нас круглый год светило солнце?

— Кому-кому, а тебе уж точно не нужно солнца, Сейдж, поскольку оно сияет внутри тебя.

Она засмеялась, наблюдая за тем, как он подхватил ее чемодан и пошел к выходу.

— Что внутри? Наверное, ты скупила весь африканский рынок?

— Я приобрела несколько прелестных вещичек.

— Я так и думал. — Он мельком взглянул на ожерелье, висевшее у нее на груди.

— Милое украшение, не так ли? — Анжелика засмеялась. — До Розенбоша далеко?

— Больше часа пути.

— Так значит, в течение этого времени ты будешь только мой?

Он улыбнулся.

— Возможно, нам даже придется по пути остановиться. Вряд ли мне удастся всю дорогу до Франшхоека спокойно сидеть, не попытавшись дотронуться до тебя.

Джек положил чемодан в багажник своей машины и сел за руль. Перед тем как отъехать, он привлек Анжелику к себе и поцеловал.

— Сейчас ты еще прекраснее, чем в Йоханнесбурге, — сказал он, лаская ее взглядом любящих глаз. — Мне достаточно лишь посмотреть на тебя, чтобы почувствовать, как мое настроение поднимается.

— Неужели ты и в самом деле нуждаешься в том, чтобы тебе кто-то его поднимал?

— Еще как, — ответил Джек, водя носом по ее лицу. — Я с нетерпением жду, когда же наконец смогу показать тебе свой дом. А еще мы успеем посмотреть на закат на перевале Сэра Лоури.

— Звучит заманчиво.

— Так оно и есть. Я даже прихватил с собой еду. Сегодня вечером закат будет более впечатляющим, чем когда-либо.

Глава 23

Обрати свое лицо навстречу солнцу, и ты не будешь видеть тени.

В поисках совершенного счастья

Покинув Кейптаун, они проезжали мимо величественной панорамы гор, известных под названием «Двенадцать апостолов», вершины которых резко взмывали ввысь, словно стремясь достигнуть рая. Дорога с двусторонним движением разделяла огромную плоскую равнину, раскинувшуюся под васильково-синим небом. Вдали возвышались бархатистые зеленеющие холмы, почти сливаясь с линией горизонта, там, где воздушные облака нежили их чувственные линии, стремительно проплывая над долиной и почти касаясь ее. Они проезжали богатейший сельскохозяйственный край, в котором почва имела красноватый оттенок, а колосья зерновых культур отличались необычайной длиной и отливали золотом. По пути им встречались виноградники, высаженные аккуратными рядами, и поля. Джек держал Анжелику за руку, время от времени посматривая на нее и улыбаясь. Открывающийся ее взору пейзаж был настолько волнующим и таким безбрежным, что Анжелике страстно хотелось слиться с ним воедино. Как же, наверное, романтично было жить в этих краях, в окружении неземной красоты.

Наконец они прибыли во Франшхоек. Название этого городка было написано прямо на скалистом холме, видневшемся впереди, на фоне огромных серых камней. При мысли о том, что вскоре ей предстоит встреча с Анной, Анжелика почувствовала, как ее живот буквально свело судорогой. Солнце уже садилось за горизонт, окрашивая возвышенности в розовый, как оперенье фламинго, цвет. Словно почувствовав ее состояние, Джек крепко сжал ее руку.

— Перед тем как показать тебе Розенбош, я хотел бы отвести тебя на вершину горы, чтобы мы вместе могли полюбоваться закатом.

Она взглянула на него с благодарной улыбкой.

— Я с удовольствием принимаю твое предложение.

Через открытое окно до нее доносился запах плодородной почвы и камфоры. Теплый ветер овевал ее лицо, а приглушенный свет нежно оттенял кожу. Анжелика пристально смотрела на поблескивающие белые дома и заборы из штакетника, украшенные красными и белыми розами, аккуратно подстриженные газоны и красивые веранды, и все больше влюблялась в Джека, потому что он являлся неотъемлемой частью всего этого пейзажа.

Он свернул налево и поехал по пыльному участку пути, оставив город позади. Над окружавшей их равниной уже сгущались сумерки, однако горизонт искрился жидким золотом, словно поджигая небо.

Спустя некоторое время Джек остановился, и они вышли из машины. Открыв багажник, он извлек оттуда маленькую зеленую корзинку с крышкой.

— Нельзя любоваться закатом без вина. Иди за мной, я знаю отличное место.

Анжелика поспешила за ним.

— Мы не должны этого пропустить.

Здесь, на вершине склона, они были совершенно одни, и только крики устраивающихся на ночлег птиц да стрекотанье сверчков в траве нарушали тишину. Сев, Джек вынул бутылку.

— Это вино нашего производства, — с гордостью произнес он, показывая ей этикетку. — Шардоне 1984 года выдержки.

Анжелика расставила бокалы, а Джек, вынув пробку из бутылки, наполнил их. Какое-то время они сидели в тишине, наслаждаясь вкусом вина. Анжелика чувствовала, как прохладная жидкость опускается все ниже, разливаясь по ее внутренностям, и испытывала при этом приятную легкость. Она ощутила, как расслабились мышцы живота, и, удовлетворенная, сделала глубокий вздох.

— Что скажешь, Сейдж?

— Это именно то, что я ожидала: просто превосходно, — искренне произнесла она.

Он, явно обрадованный услышанным, поднял бокал с торжествующим видом.

— Да, неплохо.

Она сделала еще один глоток. Вдали золотое зарево заката сгустилось до темно-красного цвета, как будто гигантская печь вспыхнула ярким пламенем прямо за холмами. На белом небосклоне повисли серые тучи, и вся долина погрузилась в розовый полумрак.

— Мне так нравится бывать здесь, Сейдж. Это наполняет меня счастьем так, как ничто иное в этом мире. Мне кажется, что я начинаю чувствовать близость к природе, к Небесам.

Она взяла его за руку, чувствуя, как ее захлестывает ощущение невероятной тоски.

— А почему именно красота заставляет нас думать о Небесах?

— Возможно, для того, чтобы лишний раз напомнить нам, что великолепие, созданное природой, превосходит все то, что люди способны сотворить своими руками. И это понимание заставляет нас чувствовать себя крошечными, ничего не значащими и испытывать благоговейный страх перед высшей силой.

— Или, быть может, это каким-то мистическим образом связано с божественной сущностью, сокрытой внутри каждого из нас, поэтому на подсознательном уровне мы ощущаем принадлежность к этому нерукотворному творению. А возможно, красота призвана пробуждать воспоминания о том, откуда мы все пришли, и в какой-то миг нас как тисками сжимает тоска — возвратиться домой.

— Какой бы ни была причина, все это навевает грусть.

— Потому что это мгновение так быстротечно.

— Как, впрочем, и вся жизнь.

Анжелика нахмурилась, неожиданно вспомнив об ужасной болезни, из-за которой Джек чуть было не расстался с жизнью.

— Вот поэтому-то мы и должны жить сегодняшним днем, — сказала она, нежно улыбнувшись ему. — В данную секунду я живу настоящим, Джек. Я не думаю о том, что было вчера, и не пытаюсь угадать, что будет завтра. В этот самый миг я нахожусь здесь, на склоне холма, рядом с тобой, среди птиц и сверчков, и мне больше не о чем мечтать.

Взяв у нее бокал с вином, Джек поставил его на траву рядом со своим бокалом, а затем нежно привлек ее к себе и поцеловал. Анжелика лежала, прижавшись к нему и закрыв глаза, и наслаждалась прикосновением его щетинистого подбородка и теплых губ. Душистый аромат его тела смешался с запахом лайма, который становился родным для нее. Она представила себе, что они супружеская чета, живут в этой изумительной стране, пьют вино собственного производства, каждый вечер любуются закатом и никогда не устают друг от друга.

Наконец пламя в печи погасло, и серые облака уютно повисли, словно одеяла, над холмами. Когда влюбленные стали спускаться вниз по холму, уже наступили сумерки. Волшебство закончилось, и к Анжелике снова вернулось тревожное чувство перед предстоящей встречей с женой Джека. Они сели в машину и поехали вниз по склону, ведущему во Франшхоек.

— Скажи, к чему мне надо готовиться? — спросила она, глядя на мошек, выхваченных из темноты светом фар.

— Анна отнесется к тебе с любовью, поскольку ты принадлежишь к тому типу женщин, которые вызывают у нее искреннюю симпатию.

— А я почему-то уверена, что ты ошибаешься. — Анжелика взглянула на него, однако он ничего не ответил. — Интересно, а дети тоже дома?

— Не все, только Люси, наша младшенькая. София и Элизабет гостят у друзей в Кейптауне.

Анжелика начала покусывать большой палец.

— Я чувствую себя виноватой оттого, что заявилась, нежданно-негаданно нарушив ваш покой.

Джек взял ее за руку и крепко сжал.

— Не надо чувствовать себя виноватой, Сейдж.

— Но у меня ничего не выходит. Мне не дает покоя мысль, что очень скоро я познакомлюсь с твоей пятнадцатилетней дочкой, она пожмет мне руку и улыбнется, даже не подозревая о том, что я сплю с ее отцом. Это же лицемерие. И мне это совершенно не свойственно.

— Поверь, я бы тоже многое пересмотрел в своей жизни. Да и в моей жене есть много чего такого, с чем я не согласен. Однако ничего не поделаешь.

Взглянув на Джека, Анжелика заметила, как сжались его челюсти. Она вдруг почувствовала себя гораздо лучше оттого, что он так разволновался, упомянув о своей жене. Впервые Джек дал ей понять, что у них с Анной не все так гладко. Но как обстоят дела на самом деле? — размышляла Анжелика. Если бы он был счастлив в браке, разве нашлось бы в его сердце место для нее? И если бы ее замужество было благополучным, смогла бы полюбить она его? Анжелика пристально смотрела в открытое окно, стараясь избавиться от своих страхов, прогнать их в темноту.

— Вот мы и на месте.

Джек въехал на подъездную дорожку, представляющую собой длинную прямую пыльную полосу с нависшей над ней аллеей взмывающих ввысь камфорных деревьев. А впереди виднелись огни дома, ярко горящие в полутьме.

— Дом, милый дом, — сказала Анжелика, стараясь взять себя в руки.

Жилище представляло собой красивое побеленное здание, построенное где-то в середине восемнадцатого столетия в датском стиле, с темно-зелеными ставнями и фронтонами, которые с обеих сторон плотно закрывали чердак под слишком пологой крышей. Посредине, прямо над входной дверью, виднелся замысловатый фронтон, обрамляющий окно верхнего этажа и являющийся, по сути, главным украшением дома. Вдоль стены стояли большие терракотовые горшки с высаженными в них растениями, по виду напоминающими фруктовые деревья. Когда машина остановилась возле здания, залаяли собаки.

— А у вас много четвероногих друзей, — сказала Анжелика, чувствуя, как ее живот стал упругим, словно мяч, стянутый эластичными повязками.

— Мы любим собак. Некоторых мы взяли из приемника для бездомных животных, других — купили, одна или две приблудились к нам на время, поскольку их вполне устраивает наша еда.

Джек выключил двигатель.

— Ну как?

— Действительно милый дом, Джек. Жду не дождусь, когда смогу взглянуть на него при свете дня.

— Завтра мы отправимся в экскурсионную поездку по всему поместью. Сядем на лошадей и поскачем на пикник на склоне холма. Ты проникнешься любовью к живописным красотам этого края, и тебе не захочется возвращаться домой.

Анжелика вдохнула запах камфары.

— По-моему, это уже произошло.

Внезапно ее внимание привлек звук открывающейся двери. На пороге возник силуэт стройной женщины в свободных белых брюках и рубашке мужского покроя. Каштановые волосы женщины были собраны в нетугой конский хвост. Но больше всего Анжелику поразила не ее изящная фигура, а теплая и ласковая улыбка, играющая на устах. Складывалось такое впечатление, что она даже не подозревает об измене своего мужа и без лишних вопросов приняла все его объяснения.

— Добро пожаловать! — крикнула Анна, едва ли не вприпрыжку спускаясь по ступенькам, чтобы поприветствовать гостью.

Она была такого же роста, как и Анжелика, только в два раза тоньше. Это была изящная женщина с красивыми чертами лица, орлиным носом, четко очерченным подбородком и яркими искрящимися глазами цвета дымчатых облаков, наподобие тех, которые Анжелика только что наблюдала над перевалом Сэра Лоури.

— Джек так много рассказывал о вас, что у меня сейчас такое чувство, будто я вас знаю уже давным-давно.

Эти слова застигли Анжелику врасплох. Она позволила Анне себя обнять и не могла удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ, хотя и с виноватым видом.

— Как приятно наконец очутиться здесь, — ответила она. — Я всю неделю с нетерпением ждала этого момента.

— Ну же, проходите внутрь.

Джек остался снаружи, — вытаскивать из машины ее чемодан. Анна исчезла внутри дома. Анжелика последовала за ней, ступая по отполированному паркету мимо круглого стола, украшением которого служила тяжелая медная чаша с гарденией, наполнявшей воздух жгучим ароматом. Стены были чисто белыми. На них висело два огромных натюрморта в тяжелых деревянных рамах.

— Ну и как вам закат? — поинтересовалась Анна.

Анжелика постаралась ответить как ни в чем не бывало, однако у нее в голове шумело от всевозможных вопросов.

— Это был самый прекрасный закат из всех, которые мне когда-либо приходилось видеть.

— Перевал Сэра Лоури — одно из моих любимейших мест на земле. Это я попросила Джека отвезти вас туда. Закат никогда не повторяется. Иногда небо розовое, в другой раз оно может быть оранжевым, золотым и даже фиолетовым. Интересно, а каким оно было сегодня вечером?

— Словно расплавленное золото.

Анна улыбнулась с торжествующим видом.

— Прекрасно. Значит, вы наблюдали это явление во всей его красе. Я так рада.

Анжелика пыталась отыскать хотя бы намек на горечь в ее словах, пусть совсем крошечный или же искусно замаскированный, однако ровным счетом ничего не обнаружила.

Анна повела ее наверх, проведя по лестничной площадке, заставленной книжными шкафами, в огромную комнату с высокими старомодными окнами, характерными для домов времен правления династии Тюдоров. В центре комнаты стояла высокая кровать с пологом, на четырех ножках, сделанная из такой же богатой красновато-коричневой древесины, как и паркет на полу.

— Какая великолепная комната! — восторженно произнесла Анжелика, вдыхая запахи, столь характерные для жилища, остывающего в конце жаркого дня.

— Мне так приятно слышать, что вам здесь нравится. Эта кровать очень удобная. Некоторые гости наотрез отказывались вставать к завтраку, поскольку просто не желали вылазить из постели. Если вдруг и вы захотите позавтракать в постели, просто дайте знать.

Кожа вокруг ее рта и глаз была покрыта сетью морщинок. Анну нельзя было назвать красавицей, однако от нее невозможно было отвести глаз, когда внутренний свет озарял ее лицо. Анжелика просто не могла не проникнуться к ней симпатией. Она вообще сомневалась, чтобы на этой планете нашелся хотя бы один человек, которому она не пришлась бы по душе.

Услышав, как Джек тянет чемодан вверх по лестнице, обе враз повернулись.

— Здесь, наверное, полный ассортимент вещей, представленных на прилавках африканского рынка.

Засмеявшись, Джек поставил чемодан на антикварный деревянный сундук, стоящий у изголовья кровати.

— А я почему-то думала, что вы приедете с пустым чемоданом, — произнесла Анна.

— Наверное, так и следовало поступить. Если честно, я не планировала что-либо покупать. Не думала, что останется на это время.

— Что ж, по крайней мере вы привезли большущий чемодан.

— А в этом доме есть достаточно сильный мужчина, который способен оторвать его от земли.

— Что я и продемонстрировал минуту назад, — сказал Джек. — Что скажете насчет бокальчика вина на террасе?

Он прошел мимо них широкими шагами и спустился по лестнице. Анна последовала за ним легкой походкой, и Анжелика вдруг почувствовала, как сердце сжалось от ревности. Они оба прекрасно вписывались в этот интерьер, она же была здесь совершенно чужой. Она ругала себя за то, что имела наглость ревновать, хотя это она, а не Анна, была обманщицей.

Все трое расположились на террасе, восседая на зеленых льняных подушечках и обозревая панораму сада. Луна освещала постройку, очень напоминающую пагоду — буддийский храм, расположенный посередине небольшого декоративного озерца. Белые вьющиеся розы оплетали шесты, а лилии плавали на воде, словно симпатичные маленькие лодочки. Вдали на фоне неба вырисовывался силуэт целой вереницы скалистых гор. Теплый бриз принес с собой кваканье лягушек и стрекотанье сверчков, а в воздухе пахло жасмином.

Анна уже накрыла на стол, готовясь к вечерней трапезе, поставив посередине вазу с недавно срезанными розами. Анжелика не могла не отметить про себя ее чувство стиля. Здесь буквально на всем, начиная от черно-белой черепичной террасы и кончая толстостенной посудой, расписанной зелеными слонами, лежал отпечаток неоспоримого безукоризненного вкуса. Анна относилась к разряду тех немногих женщин, которым от природы достался редкий дар — чего бы ни коснулась ее рука, оно тотчас становилось привлекательнее, будь то предмет интерьера или одежды или же подарок для кого-то из друзей. Анжелика была знакома с таким типом людей и поэтому от души восхищалась этой женщиной.

— Мне очень нравится ваша пагода, — сказала она.

— Это мой маленький кусочек пространства. Там я медитирую. Мои домашние знают, что, когда я нахожусь в пагоде, меня нельзя тревожить.

— Вы медитируете?

— Да, каждое утро и каждый вечер. С восходом солнца и на закате, в течение часа.

— У вас поразительная самодисциплина. А вот мне удается делать это лишь раз в неделю. Все никак не выкрою время.

— Да это и понятно — напряженный график лондонской жизни. А кроме того, вы ведь пишите книги, у вас маленькие детишки, муж, да еще и домашнее хозяйство, которое тоже лежит на ваших плечах. Когда наши дети были маленькими, я тоже не имела возможности медитировать два часа в день, выкраивая на это занятие от силы двадцать минут, в конце дня, да и то постоянно прислушиваясь, не проснулись ли мои чада и не нужно ли им чего-нибудь. Однако все-таки постарайтесь уделить этому занятию минут десять в самом начале дня, перед тем как приступить к работе. Просто найти немного времени, чтобы погрузиться в себя и слиться с тишиной. Это очень тонизирует и способствует продлению молодости.

— Да, вот уж действительно хороший стимул.

— Вы бы поверили, узнав, что мне почти пятьдесят лет, а?

— Да вы шутите! — Анне на вид можно было дать не больше сорока.

— Нет, это правда. И я объясняю это действием медитации и своими попытками обрести душевное спокойствие в повседневной жизни.

Анжелика посмотрела через стол на Джека, который сейчас сидел, потягивая вино.

— Анне следовало бы написать книгу о поиске счастья.

Женщина засмеялась, и в том, как она сморщила нос, было столько очарования.

— Этой неуловимой теме было посвящено уже столько книг. Если бы я знала, в чем секрет счастья, я уже давно достигла бы Нирваны. Однако я все еще здесь, на грешной земле, с полным набором присущих человеку недостатков.

В этот момент из гостиной, неся на руках грязного пса, вышла Люси. Это была высокая красивая девушка с вьющимися светло-каштановыми волосами и большущими карими глазами, очень похожая на отца.

— А, Люси, — сказал Джек. — Я хочу познакомить тебя с Анжеликой Гарнер, моей знакомой из Лондона.

Глаза девушки загорелись.

— Мне очень нравятся ваши книги, — сказала она, протягивая свободную руку.

— А это кто? — спросила Анжелика, кивнув в сторону собаки.

— Это Доминго. Он каким-то образом нашел путь в наш сад…

— А заодно и в сердце Люси, — закончила Анна.

— Присоединяйся к нам, — предложил дочери Джек.

— Не возражаете, если я воздержусь? Я уже поела и, если честно, хотела бы еще немного поработать над своим докладом.

— А что за доклад? — поинтересовалась Анжелика.

— Я готовлю доклад о русских царях.

— Звучит интригующе.

— Работы хватает.

— А ты хочешь осветить жизни всех российских императоров?

— Да нет же, только самых важных.

— То есть применяешь избирательный подход.

— Точно. — Люси засмеялась. — Лучше бы я занялась чтением вашей новой книги. Я так понимаю, папочка уже прочитал ее. — Она подняла глаза на отца и улыбнулась. — Когда ты дашь мне ее?

— Если я дам тебе ее прямо сейчас, ты никогда не напишешь свой доклад. — Глаза Джека были полны любви, когда он смотрел на дочь. — Пусть «Шелковый змей» станет твоей наградой.

Люси пожала плечами.

— Пойду-ка я лучше к своему ноутбуку. А вы остаетесь у нас на выходные?

— Я уезжаю в воскресенье.

— Ну, тогда увидимся завтра. — Она поцеловала родителей и пошла в дом.

— Ваша дочь просто красавица, — сказала Анжелика Анне.

— От меня ей досталось не много, — ответила Анна. — Люси — папина дочка.

— Ей повезло, что она такая высокая.

— Да, повезло. Все наши девочки отличаются высоким ростом. Мне уж точно грех жаловаться на то, что мой муж не улучшил генофонда моей семьи.

Анжелика заметила, как Анна посмотрела на своего супруга. В ее глазах была печаль. Джек отвел взгляд.

Они пили вино, ели салат, курятину и хлеб и рассуждали о смысле жизни. Анжелика уже забыла о своей ревности к Анне. Как будто эта женщина была сказочной волшебницей и благодаря ее чарам Анжелика перестала замечать собственные страхи и обиды. Анна была в белой льняной рубашке, ее кожа лоснилась от загара, а полные сочувствия глаза поблескивали при свете ламп. На ее лице играла нежная дружелюбная улыбка, словно она хотела сказать, что никакие неприятности не могли нарушить ее душевного равновесия. Когда Анна смотрела на Анжелику, ее глаза были полны любовью, словно перед ней сидела ее дочь. Анжелике очень хотелось испытывать к этой женщине антипатию, ведь Анна стояла между ней и любимым мужчиной, однако не испытывала ничего, кроме благодарности за радушный прием и желания и дальше слушать ее рассуждения.

Когда Анна исчезла в доме, унося грязную посуду, Анжелика осталась наедине с Джеком. Облокотившись на стол, она нагнулась к нему.

— Анна необыкновенная женщина, — прошептала Анжелика.

У нее не было уверенности в том, прозвучали ее слова с провокационным намеком или же она говорила совершенно искренне.

Однако Джек улыбнулся с торжествующим видом.

— Я же говорил, что она тебе понравится.

— Она очень мудрая.

— Так же, как и ты.

— Я не мудрая, Джек. Будь я таковой, я бы сию же секунду ушла отсюда прочь, возвратившись к мужу и детям. — Она осмелилась дотронуться через стол до его руки. — Почему ты хочешь меня, когда ты женат на такой изумительной женщине?

— Не сравнивай себя с Анной. Я же не сравниваю себя с твоим мужем…

— И что же, по ее мнению, я здесь делаю? Разве она ничего не подозревает?

— Поверь, ей неведомо чувство собственничества.

— Так значит, она обо всем догадывается.

Он пожал плечами.

— Не знаю, догадывается она или нет. Но ты ей явно пришлась по сердцу.

— Просто невозможно вообразить, чтобы она испытывала к кому-то неприязнь.

— О, поверь мне, случается и такое. Анна бывает очень недружелюбной.

— Мне кажется, она склонна видеть в человеке лишь хорошие качества.

— Я не раз наблюдал, как она вдруг становилась агрессивной, чувствуя, например, что ее детям угрожает опасность. Она не всегда является воплощением добродушия и излучает свет.

— А знаешь, самое смешное — то, что я очень хочу ей понравиться. Однако я сплю с ее мужем, и это ужасно. Я действительно гадкий человек. Кандейс была совершенно права, утверждая, что я думаю лишь о себе и о своем праве во что бы то ни стало быть счастливой.

— Давай договоримся, чтобы я больше не слышал от тебя подобных разговоров. Я же сказал тебе — предоставь мне самому разбираться со своим браком. Это не должно тебя беспокоить. Если хочешь испытывать вину, испытывай ее по отношению к Оливье. Анна — моя жена, и я несу за нее ответственность. Ну скажи, разве она кажется тебе несчастной?

— Нет.

— Тогда перестань о ней беспокоиться.

— Дело в том, что я меньше всего думала о твоей жене. Я всегда размышляла лишь о нас. Если бы я познакомилась с Анной раньше, я бы никогда не допустила развития наших любовных отношений. Слышишь, никогда.

Джек убрал руку, услышав, что Анна возвращается из кухни, неся десерт.

— Ну, тогда мне крупно повезло, что ты встретила ее только сегодня. — Он улыбнулся. — Когда уже слишком поздно идти на попятный.

После ужина Джек играл на фортепиано в гостиной. Прохладный бриз струился в комнату через открытые стеклянные двери, принося с собой запах жасмина и влажной травы. Анна и Анжелика сидели на диване, попивая кофе и слушая музыку, а у их ног на коврике мирно дремали собаки. Джек исполнял печальные мелодии, от которых у Анжелики бегали мурашки по коже. На его лице лежал отпечаток скорби, словно музыка шла прямо из глубины его измученной души. Он играл не по нотам, а по памяти, закрыв глаза, чтобы позволить мелодии унести себя. Анжелика была так поражена его исполнением, что, не обращая внимания на Анну, смахивала слезы до тех пор, пока Джек не закончил.

— А теперь я сыграю что-нибудь веселое, — сказал он, словно сознательно не глядя в сторону жены.

— Да что угодно, — ответила Анжелика, притворяясь беззаботной. — Только не проси меня спеть.

Чуть позже, когда Анжелика лежала в постели, тщетно пытаясь уснуть, до нее снова донеслись печальные звуки — кто-то играл на фортепиано. Она не решилась встать, понимая, что Анна может находиться рядом с Джеком. Анжелика лежала, слушая музыку, под влиянием которой она мысленно перенеслась в какое-то темное место, где ее мечтам не суждено было сбыться, а желания повисли в воздухе, чтобы так никогда и не исполниться. Она испытывала тягостное чувство утраты, безутешно рыдая в подушку. Анжелика могла фантазировать сколько душе угодно, однако Джек и она никогда не смогли бы умчаться прочь, растворившись в зареве заката, и после этого жить счастливо. Она мысленно вернулась к своим детям и, подумав о них, вдруг почувствовала себя ужасно одинокой. Что же заставляло Джека так печалиться? Когда она наконец задремала, то увидела во сне его лицо — в виде отдаленного нечеткого контура на небе. Чем быстрее она бежала к нему, тем дальше он отдалялся, пока она не закричала во сне, разбудив сама себя.

Глава 24

Расширь кругозор, выйдя за пределы своего эго.

В поисках совершенного счастья

На следующее утро Анжелику разбудил радостный щебет птиц, доносящийся из окна со стороны платановых деревьев. Вдали послышался лай собаки, а недовольная цесарка разразилась возмущенным кудахтаньем. Анжелика еще немного полежала, наслаждаясь столь чуждыми ей звуками, почти отказываясь верить в то, что она действительно находится здесь, в Розенбоше. Она вылезла из постели и крадучись пошла по скрипящему паркету к окну, чтобы отдернуть занавески. Солнечный свет тотчас ворвался в комнату, на мгновение ослепив ее так, что пришлось зажмуриться и закрыть рукой глаза. Анжелика даже оперлась рукой на стену, чтобы удержать равновесие. Затем она медленно открыла глаза.

От красоты открывшейся взору панорамы у нее перехватило дыхание. Сады сверкали в предрассветной дымке, раскинувшись под самым голубым из небосводов. Взметающиеся ввысь сосны и экстравагантные эвкалипты отбрасывали тень на безукоризненно подстриженную лужайку, по бордюрам которой вперемешку с незабудками росли белые и голубые гортензии. А вдали, на склонах холмов, простирался виноградник, окутанный почти сверхъестественным маревом тумана, который повис над ним, словно дым. Анжелика заметила одинокую хищную птицу, кружащую высоко в небе, которая бесшумно высматривала на земле добычу на завтрак. Постройка в виде буддийского храма стояла, умиротворенная безмятежностью утра, прямо в центре декоративного озерца. Водная поверхность мерцала, словно зеркальная гладь, в которой отражалось совершенство небес. Маленькие проворные птички суетливо копошились в розах.

Не желая упустить момент и позволить себе погрузиться в воспоминания о своих детишках, Анжелика облачилась в белые брюки и легкие парусиновые туфли на резиновой подошве и накинула прозрачную рубашку с цветочным орнаментом. Распустив волосы по плечам, она воспользовалась ароматным дезодорантом. Анжелика обратила внимание на то, что Анна не пользовалась косметикой. Казалось, ей не нужно было прилагать абсолютно никаких усилий, чтобы выглядеть эффектно, хотя Анжелика ни на минуту не сомневалась в том, что сама Анна вряд ли когда-нибудь использовала это слово для описания своей внешности. Поэтому Анжелика даже не потрудилась проделать ежедневный утренний ритуал и радостно сбежала по ступенькам, решив обойтись без макияжа.

Войдя на кухню, она увидела там жизнерадостную африканку в ярко-желтом головном уборе, которая расставляла на подносе чашки с кофе и хлеб.

— Доброе утро. — Ее улыбка казалась просто ослепительной, выделяясь на фоне коричневой кожи.

— Доброе утро. Меня зовут Анжелика.

— Очень приятно с вами познакомиться, мисс Анжелика. Называйте меня Энкшес. Хозяин на террасе, если вы вдруг захотите к нему присоединиться.

— Спасибо, пожалуй, так я и сделаю.

— Хотите кофе?

— Вообще-то я бы с удовольствием выпила чаю…

— У меня уже готов полный чайник. Мадам любит жасминовый чай по утрам, однако, если хотите, у меня найдется и «Эрл грей». — Поднос казался тяжелым, однако Энкшес с легкостью подняла его со стола и уверенно направилась на террасу. Анжелика последовала за ней.

Джек, сидя за столом, читал газету. Увидев Анжелику, он вскочил.

— Доброе утро, Сейдж, — сказал он, обнимая ее за талию и целуя в щеку.

Он него пахло пеной для бритья и одеколоном с ароматом лайма. Волосы Джека были еще влажными, образуя на голове густую копну непослушных завитков. Глаза за очками светились воодушевлением, а сеть морщинок проступала в области висков, словно глубокие шрамы. Он выглядел сейчас красивее, чем когда-либо.

Анжелика попятилась, опасаясь, что его жена или дочь заметят этот интимный момент, и села рядом с ним.

— А где Анна?

— Отправилась вместе с Люси собирать урожай.

— А я думала, что она занимается медитацией в своей пагоде.

— Она закончила с этим к шести часам.

— А разве ты не должен им помогать?

— Теоретически должен. Но, поскольку ты здесь, я хочу тебя немного развлечь.

— Я бы с удовольствием помогла собирать виноград.

— Знаю, но я хотел бы, чтобы ты побыла рядом со мной. А кроме того, они начали уже давно и закончат к половине одиннадцатого. Нельзя позволять винограду слишком сильно нагреться, иначе из него не получится хорошего вина. А ты сможешь наблюдать, как идет сбор урожая, уютно устроившись в седле на красивой гнедой кобыле. Фаезель и Назаар приведут лошадей в половине десятого.

— Это похоже на чудо. Я мечтала о том, как буду скакать по холмам рядом с тобой.

— Энкшес готовит нам в дорогу еду, ведь так, Энкшес?

Энкшес оторвала взгляд от чайника и с любовью улыбнулась ему.

— Да, хозяин.

Она налила чай в чашку Анжелики.

— Я собираюсь показать Анжелике окрестности.

— Вам нужно надеть что-нибудь светлое, солнце сильно припекает, а у вас очень бледная кожа.

— Тебе лучше сделать так, как советует Энкшес, — сказал Джек, видя, как грузное тело служанки сотрясается от смеха. — Я поступаю так, как говорит Энкшес на протяжении вот уже тридцати пяти лет, правда, Энкшес?

Она пожала плечами.

— Только иногда, в большинстве же случаев — нет.

— Когда будет готова еда для нашего пикника?

— Через минуту, хозяин.

Энкшес поставила чайник и отправилась за продуктами.

— Потрясающая женщина! Я люблю ее как собственную мать.

Анжелика пила маленькими глотками чай и ела свежие тосты. В другом конце сада она видела пару темнокожих мужчин, их головы были защищены от солнца белыми шляпами. Их голоса разносились над лужайкой вместе со щебетаньем птиц.

— Здесь так красиво, Джек. Я хотела бы никогда не покидать это место. Я с ужасом думаю о том, что придется возвращаться в нашу зиму с короткими холодными днями, промозглым сырым воздухом, голыми деревьями и бордюрами с безжизненными цветами, в то время как здесь все так буйно цветет и благоухает. Столько света и такое голубое небо, а зелень такого насыщенного цвета, какого я ни разу в своей жизни не встречала. Буйство красок и ароматов. Даже ты здесь кажешься более смуглым и живописным.

Он взял ее за руку.

— Я безмерно счастлив, что вся эта красота трогает тебя в такой же степени, как и меня. Я люблю это место больше, чем любое другое. Когда я умру, я хочу, чтобы мой прах развеяли над вот этими холмами.

— Прекрасное место для последнего пристанища.

— Я никогда не покину его.

Анжелика была взволнована.

— Надеюсь, ты в скором времени снова приедешь в Лондон.

— Если ты будешь ждать меня там, то я придумаю какую-нибудь уважительную причину.

Он взглянул на нее с нежностью, однако его улыбка получилась какой-то невеселой.

— Я с нетерпением жду, когда же мы наконец поедем кататься верхом. Я не садилась в седло уже много лет.

— Можешь не волноваться, Фенелла — очень спокойная лошадь. Она позаботится о тебе, как впрочем, и я!

В полдесятого появились двое мужчин, ведя на поводу лошадей. Конь, который предназначался Джеку, был серым жеребцом, в очень хорошей форме, с ногами как у бегового скакуна, в то время как лошадка для Анжелики была поменьше и более крепкого сложения, с кроткой мордой и добрыми карими глазами. Анжелика приблизилась к Фенелле и погладила белую отметину в виде звездочки. Кобыла мотнула головой от удовольствия, фыркнув через раздувшиеся ноздри.

— Я ей нравлюсь, — сказала Анжелика, похлопывая животное по толстой шее.

— Она хорошая девочка, — произнес Фаезель.

— Как раз такая мне и нужна.

Джек подсадил Анжелику в седло.

— Ну, как там тебе, наверху?

— О, давно забытое ощущение.

— Все в порядке?

— Да. Вид просто изумительный.

Она взяла поводья, пытаясь вспомнить, что с ними делать дальше. Джек взлетел в седло с легкостью человека, который большую часть своей жизни провел верхом на лошади. Он поблагодарил мужчин, а потом подъехал рысью к террасе, где стояла Энкшес с корзинкой для пикника. Он поставил ее за седлом и надежно прикрепил к специально сшитому для нее приспособлению.

— Спасибо, Энкшес. Мы готовы. Увидимся позже.

— Я рада, что на вашей знакомой шляпа. У нее кожа как у орхидеи.

— Энкшес хочет удостовериться, что ты нанесла крем от загара.

— Ну разумеется, — прокричала Анжелика в ответ.

— А она хоть знает, как держаться в седле?

— Если и не знает, то к закату солнца научится.

Джек усмехнулся, когда Энкшес неодобрительно покачала головой, и легким галопом подъехал к Анжелике, которая стояла, не решаясь сдвинуться с места.

— Поехали.

Она тихонько пришпорила коня. Хотя ей вряд ли стоило беспокоиться. Фенелла знала, что нужно идти бок о бок с Артемизом, жеребцом Джека.

— А знаешь, когда-то Франшхоек был известен как Олифантсхоек, что значит «уголок слонов», потому что эта равнина, окруженная с трех сторон горами, была просто идеальным местом для этих животных, которые растили здесь своих малышей. Они любили уединенность.

— А сейчас тут водятся слоны?

— Нет, однако здесь есть куча других представителей дикой фауны. Там, куда мы направляемся, мы, возможно, встретим оленя и, конечно же, множество самых разнообразных птиц.

Они поднялись по пыльной дорожке, проезжая вдоль чащи сосновых деревьев. Внизу раскинулся пышный виноградник, и на расстоянии они могли видеть сборщиков винограда между лозами, словно гигантских пчел, жужжанье которых поднималось в неподвижный воздух.

— И все это принадлежит тебе?

— Мне, — с гордостью произнес Джек. — Прежде виноградник принадлежал моему отцу, до него — моему деду, который приобрел все это, будучи молодым.

— А твой отец еще жив?

— Нет, он умер, когда я был подростком.

— Наверное, было нелегко расти без отца.

— Я все еще скучаю по нему. Он был замечательным человеком.

— А твоя мать?

— Она живет в Дании. Она пыталась уговорить нас всех уехать вместе с ней, однако я не разделяю ее страха перед этим местом.

— Она боится? Но чего?

— В Южной Африке очень неспокойная обстановка. Ты наверняка слышала об этом. Преступления здесь стали очень частым явлением. К сожалению, эта страна больше не является безопасным для проживания местом. Однако нам до сих пор везло.

— Далековато же уехала твоя мать.

— Она датчанка и просто возвратилась домой. Она живет в сельской местности в осыпающемся стареньком фермерском доме с моим братом, его женой и их детьми. Они каждый год выезжают в другую страну, и я сделал крюк, чтобы встретиться с ними, возвращаясь домой из Лондона. Маму сюда и на аркане не затянешь. Переписка по электронной почте несколько уменьшила образовавшуюся между нами пропасть. Кроме того, мы часто общаемся по телефону.

— Так значит, у тебя здесь не осталось никого из родных, кроме Анны и дочерей.

— Верно. Здесь осталась только моя семья.

— Как жаль, что жизнь в таком прекрасном месте омрачена ростом преступности.

— На самом деле когда видишь разницу между состоятельными людьми и неимущими, то перестаешь чему-то удивляться. Это цена, которую ты платишь, если хочешь жить среди всего этого великолепия.

— Взгляни, да там же просто кипит работа, — сказала Анжелика, когда они с Джеком подъехали ближе.

— Вообще-то в этом году мы опоздали на целых две недели из-за необычайно продолжительных зимних дождей.

В конце каждого ряда был высажен красный или белый куст роз, чтобы выявить первые признаки заболевания до того, как оно перекинется на виноградную лозу. В воздухе летали бабочки, порхая с одного цветка на другой.

— Посмотри, а вот и Люси.

Люси выглянула из-за виноградной лозы и энергично замахала им рукой. За ее спиной находилась Анна, занятая сбором винограда и беседой с африканками, которые приехали из близлежащих городишек, чтобы помочь. По узеньким проходам между виноградными рядами проносились звуки пения вперемешку с кудахтаньем цесарки.

— А что происходит, когда виноград собран?

— Тебе действительно это интересно?

— Ну разумеется. Я никогда не заглядывала дальше своего бокала совиньона.

— Тогда я устрою тебе экскурсию, прежде чем мы отправимся на холмы.

* * *

Они ехали на лошадях, поднимаясь все выше по склонам холмов, покрытых кустарниками. Джек обратил внимание Анжелики на нектарницу с оранжевой грудкой. Туман поднялся в небо, давая возможность солнцу нещадно обрушиться на землю своим теплом. Анжелика ощущала его на своих руках даже сквозь рубашку. Лошади шли ровным шагом, и Анжелика уверенно чувствовала себя в седле. Когда они поднялись выше, легкий бриз коснулся ее лица прохладными пальцами, и она была благодарна ему за это. Спустя какое-то время они добрались до маленького плато, где лесок из высоких сосен укрыл их от солнца. Анжелика и Джек спешились и отвели лошадей в тень.

— Мы устроимся на пикник здесь, — сказал Джек, снимая корзину. — Давай-ка посмотрим, что нам приготовила старушка Энкшес.

Он расстелил на земле коврик из клетчатой шерстяной материи и поставил посредине корзинку. Анжелика, сев, стала обмахивать лицо шляпой, сдувая липкие от пота волосы со лба. Джек открыл крышку корзины и вынул оттуда бутылочку вина, находящуюся в специальном охладительном резервуаре. Энкшес упаковала маленькое ведерко со льдом, копченого лосося, лимон, хлеб, патэ и салат. Все было аккуратно завернуто и переложено пакетиками со льдом.

Анжелика и Джек с жадностью набросились на еду. Вино со льдом освежало, а еще был сок гренадиллы, чтобы утолить жажду.

— Кстати, как продвигается твоя книга?

— У меня зародилась великолепная идея.

— Она имеет отношение к секрету счастья?

— Нет. Она о скользких зеленых тройлерах. — Анжелика сделала недовольное лицо. — Не думаю, что у меня достаточно знаний, чтобы написать о счастье.

— Разумеется, ты можешь это сделать.

— Мне нравится, когда меня посещают идеи, однако я не умею выстроить их в логическую цепочку. Я все еще нахожусь в творческом поиске.

— Веди дневник. Возможно, в один прекрасный день это станет материалом для книги.

Она засмеялась.

— И все время бояться, что его кто-то прочтет?

— А интересно, рискнул бы Оливье прочитать твой дневник?

— Нет, я так не думаю. Хотя в последнее время между нами не все было гладко, поэтому он, возможно, и не удержался бы от искушения, если бы дневник случайно попался ему на глаза. — Она впилась зубами в сэндвич, намазанный паштетом. — Какая вкуснятина!

— Паштет из утиной печенки, изготовленный в домашних условиях.

— Вам следовало бы его продавать.

— Мы так и делаем, распространяя его среди местных.

— Наверное, это очень хлопотно…

— Приходится быть изобретательными. В последнее время бывает очень туго.

— Может, это тебе следовало бы написать книгу. Ведь ты намного мудрее меня.

— Думаю, нам следует сочинить ее вместе.

— А вот это другой разговор! Ты мог бы наполнить ее серьезным содержанием, а я — чуть-чуть смягчить.

— Тебя трудно назвать такой уж мягкой, Сейдж.

— Ты же знаешь, что я имею в виду. У тебя более развиты философско-интеллектуальные способности, чем у меня.

— Я бы так не сказал. Но мы могли бы образовать прекрасный тандем, каждый из нас так и сыпал бы идеями.

— Хорошо, ну а если бы мы все-таки написали книгу вместе, как бы мы назвали себя?

Он подумал минутку, прожевывая кусочек копченого лосося.

— Пес, почивающий на крыльце.

Она засмеялась.

— Это весело! А как насчет Фидо, почивающего на крыльце?

— Как-то неубедительно звучит.

— Да, ты прав, это не то…

— Давай подумаем над этим серьезно.

— У меня сейчас так кружится голова, что я не уверена, что вообще могу думать.

— Ну же, давай. Вино дает волю воображению.

— Ты так считаешь? — Анжелика выглядела так, словно сомневалась в его словах. — По-моему, от него я становлюсь только глупее.

— Поверь, в данном случае чем глупее, тем лучше. Нам нужно придумать какое-то очень броское название, способное привлечь внимание.

— Как, например, пикник в Мамадьюке?

— А вот сейчас ты двигаешься в правильном направлении.

— Или мармеладный пикник.

— Теперь-то я понимаю, как тебе удается изобретать все эти замысловатые названия для своих персонажей. Достаточно лишь нескольких бокалов вина, и ты на взлете творческой мысли. — После этих слов Джек съел еще один кусочек хлеба, намазав его паштетом. — Назавтра мы пригласили нескольких друзей с соседнего виноградника на брааи.

— А что это такое?

— В переводе с африканского означает «барбекю».

Ее лицо просияло.

— Вот оно, название! Какие-то там Брааи.

Он задумчиво кивнул головой.

— Мне нравится это название — Брааи. Звучит очень оригинально, не так ли?

— Брааи очень символично для определения понятия «счастье», поскольку мы все любим покушать.

— Ну так какой же все-таки эпитет к Брааи? Брааи — какие?

— Я придумала название Брааи. А ты должен придумать, какие они.

— Ладно. Оставь это мне. Что-нибудь да сочиню.

Они закончили есть, выпив до дна бутылку вина. Лежа на спине и взявшись за руки, они смотрели, словно в калейдоскоп, сквозь мозаику из сосновых иголок на мелькание яркого голубого неба, распростершегося над головой. Юго-восточный ветер, больше известный как «доктор Кейп», усиливался, ослабляя накал испепеляющей жары. В раскинувшейся внизу долине Анна, Люси и другие сборщики винограда наверняка тоже наслаждались обедом. Анжелика была счастлива остаться наедине с Джеком в этом объятом безмолвием месте, в котором время как будто приостановило свой бег. Казалось, ничто больше не имело значения, кроме нее и Джека и этих драгоценных полуденных минут, лишенных всяческих обязательств и забот. Они лежали в тени, рассуждая о жизни и любви, притворяясь, что так может продолжаться вечно.

В пять вечера они привстали, чтобы посмотреть на закат. Анжелика подумала об Анне, вспомнив, что ей нравилось наблюдать за изменением цветовой гаммы в конце дня.

То обстоятельство, что именно Анна предложила Джеку отвезти ее на перевал Сэра Лоури, вызвало у Анжелики недоумение. Складывалось впечатление, будто жена Джека намеренно толкала их в объятия друг к другу. Казалось, Анна даже не пыталась улучить момент, чтобы, увидев, как они обмениваются тайными взглядами, застукать их потом за романтическим свиданием и обрушиться на них, что-то мямлящих в свое оправдание, с обличительными словами, на что она, конечно же, имела полное право. Она предоставила их самим себе, как будто ее совершенно не интересовало, что делал ее муж.

Когда солнце окрасило небосвод розовым золотом, Анжелика обхватила колени, чувствуя, что переполнявшая ее душу радость омрачилась тихой грустью.

— Скажи, у тебя было много любовниц?

Джек, нахмурившись, взглянул на нее.

— Что это за вопрос?

— Просто интересно, насколько толерантно к ним относится Анна?

— Милая моя, что натолкнуло тебя на такие мысли?

— Даже не знаю. Наверное, этот прекрасный закат.

— Анна будет наслаждаться закатом, находясь внизу, вместе с работниками.

— Тебе следовало бы быть рядом с ней.

— Мы с Анной любовались тысячами закатов. А у нас с тобой их совсем немного.

Анжелика вдохнула ароматный воздух и торопливо выдохнула:

— Анна ведь догадывается, что мы любовники, не правда ли?

— Если даже и догадывается об этом, то ничего не говорит.

— Да, но она предложила нам посмотреть на закат. Не кажется ли тебе такое поведение несколько странным?

— Анна не похожа на других жен. Мы придерживаемся собственных правил.

— А у тебя есть другие женщины, такие же, как я?

Джек обвил ее рукой и привлек к себе.

— Не глупи. Таких, как ты, просто не существует.

— Неужели? Скарлет предположила, что у тебя есть любовница в Клэпхеме.

Он изумленно уставился на нее.

— Что-что она сказала?

Потом удивление исчезло с его лица.

— А, прелестная миссис Хомер.

— А кто такая миссис Хомер?

— Старушка лет восьмидесяти. Скарлет надо бы проверить зрение. Тебе не нужно ревновать меня к миссис Хомер. — Он прикоснулся губами к виску Анжелики, еще долго не прерывая поцелуя. — Тебе не стоит меня ревновать.

— Даже к Анне?

Джек вздохнул. Анжелика знала, что он размышляет, как правильно ответить. Наконец он оторвался от нее, устремив взор на холмы, расположенные на другом конце равнины.

— Послушай, Анна принадлежит сама себе. Она свободная личность. Она не претендует на меня, а я не претендую на нее. Мы любим друг друга, — это выбор, который сделали мы, а не условия, довлеющие над нами, и то, как мы решили любить друг друга, никого, кроме нас двоих, не касается. Мы уважаем один другого. Она не осуждает меня, а я не осуждаю ее. Мы друзья и близки по духу. Кстати, то, что я чувствую к тебе, совершенно не похоже на то, что я чувствую к кому-нибудь на этой планете. Ты должна мне верить.

Анжелика склонила голову на его плечо, позволив янтарному свету согреть ее лицо.

— Я действительно верю тебе, Джек, — сказала она.

Однако что-то по-прежнему было не в порядке. Он явно чего-то недоговаривал.

Глава 25

Когда ты любишь безусловной любовью, нет ничего, что нужно было бы прощать.

В поисках совершенной любви

В тот вечер они ужинали на террасе с Люси, Анной и подругой Люси, Фионой. Анна выглядела оживленной, несмотря на то, что в поте лица трудилась на поле наравне со сборщиками винограда. Ее глаза светились, на губах играла улыбка. Анжелика изучала Анну внимательным взглядом, пытаясь ее разгадать. Однако та, казалось, была совершенно искренней и уж точно держалась так, словно ей нечего было скрывать. В разгар ужина зазвонил телефон, и Энкшес вышла на террасу, чтобы сказать Анжелике, что на линии ее муж. Анжелика вздрогнула словно от удара, возвратившись в реальный мир. Она тотчас подумала о детях, и ее грудь сдавил страх. С какой стати Оливье звонить прямо сюда, в Розенбош? И откуда у него этот номер? Это наверняка дело крайней важности. Она поспешила вслед за Энкшес в гостиную.

— Привет, Оливье… — Анжелика с трудом сдерживала нетерпение.

— Привет, милая. Как ты там? — Его голос, звучавший как обычно, сразу же рассеял ее опасения.

— У вас все в порядке?

— А у тебя все хорошо? Я пытался позвонить тебе на мобильный, однако он все время отключен. И поскольку ты мне не перезвонила, я решил узнать домашний телефон Мейеров у Скарлет.

— Ну и заставил же ты меня поволноваться! Я уж, грешным делом, подумала, что-то случилось с детьми.

Он рассмеялся.

— Они стоят рядышком со мной и тоже хотят с тобой поздороваться.

На глаза Анжелике навернулись слезы. Она почувствовала до боли знакомое волнение в груди и с трудом сглотнула слюну.

— Ну, даю тебе их. Они очень соскучились по тебе.

Анжелика напряженно ждала, когда же Оливье передаст трубку Изабель.

— Привет, мамочка.

— Привет, милая. Ты весело проводишь время с папочкой?

— Я скучаю по тебе. — Дочурка говорила тихим голосом, и Анжелика почувствовала, как у нее по щекам полились слезы.

— Я тоже по тебе скучаю, милая. И в понедельник приезжаю домой. Мы сможем вместе выпить чая. Хочешь, возвращаясь из школы домой, зайдем в «Патиссери-Валери» и купим пирожное?

— Да, клубничное с кремом. — Как и предполагала Анжелика, мысль о лакомствах тотчас обрадовала девочку.

— Какое захочешь.

— А я нарисовала тебе картинку.

— Жду не дождусь, когда смогу взглянуть на нее.

— Ты видела каких-нибудь животных?

— Множество.

— Слонов и львов?

— Нет, зато большое количество птиц.

— А ты привезешь мне птичку?

— Здесь живет красивая птичка с оранжевой грудкой под названием нектарница. Иногда они летают тысячами, собираясь в огромную стаю.

— А можно мне одну такую на день рождения?

— Их не разрешают вывозить из Южной Африки. Я купила тебе несколько симпатичных вещичек.

— Ты хочешь поговорить с Джоэ?

— Дай ему трубочку. Я люблю тебя, милая.

— И я тебя, мамочка.

Анжелика вытерла слезы со щек тыльной стороной ладони, подождав, пока Изабель, уронив телефон, снова подняла его и только потом передала трубку братику.

— Приезжай домой, мамочка. — Голос Джоэ казался еще более печальным, чем у Изабель.

— Я приеду домой в понедельник.

— А почему бы тебе не приехать прямо сейчас?

— Потому что мне нужно сесть в самолет, дорогой.

— А ты будешь спать в самолете?

— Да, целую ночь. Скажи, а папочка хорошо о вас заботится?

— Он водит нас в «Патиссери-Валери».

— Как мило.

— Но я хочу, чтобы ты возвращалась домой, потому что ты мой самый лучший друг на всем белом свете.

— Я скучаю по нашим с тобой объятиям.

— Мне грустно без тебя.

— Я буду дома в понедельник, чтобы крепко-крепко тебя обнять и наполнить своей любовью. Ваша гусеница стала совсем короткой, так ведь?

— Мы оторвем еще одну часть сегодня ночью, перед тем как ляжем спать.

— И тогда у вас останется только две.

— Да. А потом еще одну — и ты наконец приедешь домой.

— А ты прижмешь меня крепко-крепко к своей груди.

— Да.

— Я люблю тебя, дорогой. А теперь передай, пожалуйста, трубку папочке.

Джоэ поцеловал телефонную трубку. Его дыхание было так хорошо слышно, что Анжелике казалось, что она ощущает его.

— Я люблю тебя всем сердцем, — сказал он, вручая трубку Оливье.

Анжелика с трудом могла говорить из-за чувств, комом застрявших в горле. Она желала сейчас только одного — обнять своих детей. На какой-то миг к ней вернулся здравый смысл. Что она делает здесь, развлекаясь с Джеком, когда ее дети, которые в ней наверняка нуждались, были в Лондоне?

— Как там твои дела? — Голос Оливье вдруг напомнил ей о ее прежней жизни, к которой она, как ей казалось, не желала больше возвращаться.

— Настоящий ураган, — хрипло сказала Анжелика.

— Держу пари, виноградник Мейеров — настоящее чудо.

— Так оно и есть. По-моему, это самое прекрасное место, где я когда-либо бывала. А закаты здесь поистине волшебные.

— Мы скучаем по тебе, Анжелика. Я скучаю…

— Я тоже по тебе скучаю, — машинально ответила Анжелика.

Однако на самом деле она нисколько не тосковала по мужу. Она рисовала в своем воображении, как ее дети стали бы жить в Южной Африке, носясь по саванне, словно резвые олени.

Положив трубку, она некоторое время сидела на диване, представляя себе Джоэ и Изабель, играющих среди виноградных лоз. Именно в этом состоянии ее и застал Джек.

— Все в порядке? — спросил он, присаживаясь рядом с ней. Она подняла голову, и по его лицу пробежала тень беспокойства, поскольку он увидел на ее щеках следы от недавних слез. — Что случилось, Анжелика?

— Ничего. Просто Оливье заставил меня поволноваться, вот и все.

— С детьми все хорошо?

— Да, они в порядке. Я совершенно не ожидала, что он сюда позвонит. Он узнал номер вашего телефона у Скарлет. Я подумала, что случилось что-то ужасное. Он напугал меня до смерти.

Анжелика положила руку на грудь, чтобы унять биение бешено стучащего сердца.

— Хочешь бокал вина?

— Пожалуй, и два не помешают.

Джек обнял ее и привлек к себе.

— Ты увидишься с ними в понедельник.

— Знаю. — И тут она перешла на шепот: — Однако именно это меня и страшит, Джек. Я ужасно хочу увидеть своих детей, но мне совершенно не хочется, чтобы наступал понедельник. Я желаю остаться здесь, с тобой.

— Не думай о понедельнике, моя милая. До него еще очень далеко, а у нас с тобой уйма времени, чтобы провести его наедине друг с другом.

— Мне нужен лишь ты и мои дети, Джек.

— Я знаю. Ну же, давай закончим ужин, а потом посидим в пагоде и полюбуемся звездами.

Вернувшись к столу, Анжелика почувствовала необходимость объяснить причину своих слез, поэтому повторила то, что только что рассказала Джеку о Джоэ и Изабель.

— Надеюсь, что, когда они подрастут, я стану о них меньше беспокоиться.

Анна едва заметно улыбнулась.

— Когда дети станут старше, вы будете беспокоиться о них еще сильнее, поскольку, обретая независимость, они рискуют подвергнуться еще большей опасности. Весь фокус заключается в том, чтобы научиться беспокоиться только о тех вещах, на которые ты можешь хоть как-то повлиять, а не о тех, над которыми ты вообще не властен.

— А я волнуюсь буквально обо всем, — безнадежно сказала Анжелика.

— Беспокойство — отрицательная эмоция. Она только мучит человека, не принося ничего хорошего. Если волнение способно лишь разбередить душу, тогда лучше отказаться от этого чувства. Скажите, вы молитесь?

— Да. В основном тогда, когда дела совсем плохи.

— И это правильно. А вы молитесь за своих детей?

— Ну разумеется.

— Тогда волнение — это отрицательная эмоция. Вы отдаете им негативную энергию. Если вы посылаете им любовь, ваши мысли достигают их словно свет. Не направляйте им свои страхи, посылайте любовь. Будьте конструктивны.

— Вы действительно верите в силу молитвы?

Анжелика взглянула на Анну и на Джека. Они долго смотрели друг на друга, и Анжелика почувствовала себя совершенно лишней… Между ними чувствовалось полное взаимопонимание, до которого ей было еще очень далеко.

— Я верю в чудеса, — продолжала Анна. — Однако я также верю в то, что в нашей жизни существуют вещи, которые мы просто не в силах изменить даже с помощью молитвы.

— Какие, например?

— Смерть. Когда мы выполнили предначертанное нам судьбой, наступает время возвращаться домой, независимо от того, молод ты или стар.

— Я почти постоянно испытываю страх потерять своих детей, — призналась Анжелика.

— И я тоже. Однако все, что преподносит нам жизнь, служит лишь для того, чтобы научить нас важным урокам. Мы не в силах контролировать того, что случается с нами, однако мы можем контролировать свою реакцию. Величайшая свобода, предоставленная человеку, — это выбор.

Взглянув на Джека, Анжелика поняла, откуда он черпал свои мысли.

— Ницше сказал: «Тот, кто знает, Зачем жить, может вынести почти любое Как».

— А вы знаете зачем? — спросила Анжелика.

— Да, моя жизнь имеет смысл. Он есть во всем, что жизнь преподносит мне, плохое или хорошее. Но никто не может сказать, какова цель всего этого. Каждый должен выяснить это сам.

— Давайте полюбуемся звездами, — предложил Джек, допивая свой бокал.

— Отправляйтесь-ка, наверное, без меня. Я так устала, собирая виноград. Завтра мне предстоит то же самое, поэтому, пожалуй, я лягу спать пораньше. Надеюсь, вы не будете возражать.

Анжелика почувствовала себя виноватой: ее настроение улучшилось от одной мысли о том, что они наконец-то останутся наедине.

— А мне завтра можно помочь вам со сбором винограда? — спросила она, поднимаясь.

Было видно, что Анне предложение Анжелики доставило удовольствие.

— Ну конечно же. Чем больше рук, тем лучше.

— Решено, — сказал Джек, отодвигая стул. — Мы проснемся в четыре часа утра, чтобы успеть к сбору. В обед мы планируем устроить брааи. Ну а потом я хотел бы отвезти Анжелику в Стелленбош.

— Что ж, прекрасная идея, — согласилась Анна.

— На обратном пути мы могли бы остановиться в Ворвике, чтобы пропустить бокальчик вина.

— А что такое Ворвик?

— Это красивейший виноградник в часе езды отсюда.

— Не забудь, что завтра после обеда я везу Люси в Кейптаун. Мы вернемся очень поздно. — Анна с любовью обняла Анжелику. — И больше никакого беспокойства, договорились?

— Я постараюсь.

— Думайте о хорошем. Вы вряд ли поможете своим детям, постоянно тревожась за них. А вот посылая им позитивные мысли, наполненные светом и любовью, вы действительно сможете им помочь.

— Ну тогда именно это я и буду делать.

— Спокойной ночи. Завтра нам нужно встать с первыми лучами солнца. Не возражаете, если я постучу в дверь, чтобы разбудить вас?

— Нет, конечно. Я очень хочу присоединиться к вам. Мне ведь никогда прежде не доводилось собирать виноград.

— Тогда получайте удовольствие, наблюдая за звездами из моей маленькой пагоды, и спите спокойно.

Анжелика шла по саду вместе с Джеком и его собаками, обхватив ладошками чашечку мятного чая, которую ей принесла Энкшес. Яркая луна, выглядывая из-за сосновых деревьев, отбрасывала длинные тени на лужайку. Громко квакали лягушки, сидя на кувшинках, а в траве стрекотали кузнечики. В воздухе витал запах влажной почвы и пьянящий аромат гардений и роз.

Анжелика и Джек ступали по камешкам, направляясь к симпатичной белой пагоде. Посредине постройки лежал коврик, вероятно, предназначенный для медитаций. У стены стояли маленький диван и четыре больших удобных кресла, обтянутых сине-белыми чехлами. Сев на диван, Анжелика сняла туфли и устроилась поудобнее, подогнув под себя ноги. Джек откинулся на спинку, вытянув длинные ноги, и, обняв за талию Анжелику, привлек ее к себе.

— Ты позаимствовал все свои мысли у Анны, не так ли?

Он сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.

— Какие мысли?

— Экзистенциальные. И не прикидывайся, что не знаешь, о чем я говорю. Или это именно так, как я сказала, или же она переняла мысли от тебя.

— Ну ладно, она многому меня научила.

— А я-то думала, что это было нечто особенное, что родилось между мной и тобой.

— Так оно и есть.

— Ну вообще-то не совсем так.

— А разве это важно?

— Думаю, нет.

— Я просто такой же мудрый, как и моя жена.

Анжелика вздохнула.

— Никто из нас не является таким же мудрым, как Анна.

— Да ты на десять лет моложе ее. Вот когда тебе исполнится столько же, сколько ей, ты станешь такой же умудренной опытом, как и она.

— Даже не знаю. Мне кажется, она родилась мудрой. Так бывает с некоторыми людьми. Я же просто нахожусь в поиске.

— Мы ищем вместе. Не забывай — какие-то там Брааи — «В поисках совершенного счастья». Наша совместная работа продолжается.

— Итак, о чем же наша первая глава?

— Счастье твоей жизни зависит от качества твоих мыслей. — Джек поцеловал ее волосы. — Думая о тебе, я становлюсь счастливым.

Она взяла его за руку.

— А когда я думаю о тебе, я тоже чувствую себя счастливой.

Они наблюдали за звездами, мерцающими над расплывчатым контуром гор, с жаром обсуждая книгу. Собаки мирно спали на коврике Анны, убаюканные их приглушенными голосами и теплым ночным воздухом.

Вернувшись в дом, чтобы наконец-то отправиться спать, они крадучись поднялись по лестнице, напоминая нашаливших школьников. Джек вошел вслед за Анжеликой в спальню и, прижав ее к двери, начал целовать. Однако он не попытался сделать ничего, кроме этого.

— Тебе нужно как следует выспаться. Завтра предстоит трудный день.

— Как бы мне хотелось, свернувшись калачиком, прилечь рядом с тобой, — прошептала она.

— И мне хочется того же. Но тогда ты уж точно не выспишься.

— Я хочу, чтобы ты снова был мой.

— Обещаю тебе это. — Он поцеловал ее в кончик носа. — Но не сегодня ночью.

— Я должна быть счастлива, просто находясь рядом с тобой. Однако этого не достаточно.

Его улыбка была такой нежной, что сердце Анжелики сжалось.

— Еще один поцелуй, и я вынужден отпустить тебя.

Как только Джек ушел, она разделась и почистила зубы, что-то мурлыча себе под нос с довольным выражением лица. Она решила не думать о понедельнике. В конце концов, это ведь не финал их романа, а просто окончание уик-энда. И таких выходных будет еще много. Их любовь будет только расти, и они пересекут земной шар, чтобы быть вместе.

Анжелика надела шелковую ночную рубашку, испытывая при этом чувственное удовольствие и сожалея о том, что Джек не ждет ее в кровати с распростертыми объятиями. Она подошла к окну, где сахарный бриз мягко залетал сквозь щель между занавесками. Анжелика раздвинула их и облокотилась на подоконник. Равнина напоминала дорогую картину, вставленную в раму прекрасной южной ночи с ярко освещенным синим небом и переливающимися звездами. Анжелика слушала пение сверчков, кваканье лягушек, тайную суету созданий, ведущих ночной образ жизни, которые прятались в близлежащем подлеске. А потом в лунном свете она увидела фигуру человека, идущего по лужайке. Это был Джек. Анжелика затаила дыхание. С какой стати он разгуливал среди ночи и почему не попросил ее пойти с ним? За ним бежала одна из его собак. Это было странное время для того, чтобы выгуливать пса.

Анжелика легла спать, чувствуя на душе тревогу.

Казалось, была середина ночи, когда Анна постучала в дверь, разбудив Анжелику. Промямлив что-то бессвязное, Анжелика приоткрыла сонные глаза. Было еще темно. С большой неохотой она встала и, пошатываясь, подошла к окну, чтобы отдернуть занавески. Вид лужайки тотчас воскресил в памяти неотступно преследовавшие ее воспоминания о Джеке, силуэт которого она видела ночью в окне, и она почувствовала, как внутри все сжалось от волнения. Над равниной повис легкий туман. Воздух стал прохладным, вдалеке залаяли собаки, и послышался крик цесарки, присоединившейся к общему предрассветному хору. Со стороны фермерских домиков шел дымок, и Анжелика почувствовала пробуждение жизни.

Торопливо одевшись, Анжелика спустилась вниз, где Энкшес уже приготовила легкий завтрак на террасе. Джек сидел за столом. Он ни словом не обмолвился о своих ночных похождениях, поэтому и она решила ни о чем не спрашивать, а увидев его в прекрасном расположении духа, тотчас вздохнула с облегчением. Анжелика отбросила все свои страхи. Что плохого в том, что человек среди ночи вышел погулять на лужайку, причем на свою же собственную. К тому же его переполняли чувства. Возможно, он просто не мог заснуть.

Они наспех перекусили и отправились к фермерским строениям, как только первые лучи рассвета озарили небосвод.

Казалось, сам воздух был напоен ожиданием. Крепкий на вид африканец, управляющий фермой, резким голосом отдавал команды рабочим, пока те готовились отправиться на виноградники для сбора урожая. Неподалеку остановился маленький грузовичок, груженный множеством женщин и детей, которые приехали из города, чтобы помочь со сбором винограда, их веселое пение сливалось с утренним туманом. Джек деловито ходил кругом, разговаривая с рабочими, даже отозвал управляющего на пару слов, явно получая удовольствие от всего происходящего. Анжелика стояла рядом с Анной, Люси и Фионой, испытывая сильное волнение оттого, что и она имеет ко всей этой сцене непосредственное отношение.

Наконец заработали трактора, и с восходом солнца всех вывезли в поле. Анжелике вручили перчатки, секатор и корзинку. Анна любезно объяснила, как всем этим пользоваться. Затем они бок о бок приступили к работе, непринужденно болтая, в то время как жирная цесарка, покачиваясь на тонких лапках, ходила туда-сюда между рядами, выискивая червяков. Работа, которой они занимались, конечно же, требовала определенных усилий, но она действовала ободряюще, и когда солнце поднялось над горизонтом, залив светом всю равнину, душа Анжелики исполнилась блаженства.

После того как корзины были наполнены, их понесли к трактору, который поехал обратно, дребезжа по дорожке, ведущей прямо к винному заводу. К десяти часам туман рассеялся, и солнце, уже не встречая на своем пути никаких препятствий, беспощадно обрушилось на землю. Полчаса спустя всех позвали обедать, — припекало так сильно, что продолжать работу стало просто невозможно. Выполнив дневную норму, люди возвратились на ферму, чтобы подкрепиться и восстановить свои силы. Стол был накрыт в тени. На нем стояли традиционные для Кейптауна угощения: картофельная запеканка с тушеным мясом и пряным рисом, блюда, приправленные карри, плетенки из теста, и все эти вкусности нужно было запивать легким вином. Анжелика чувствовала себя одной из работниц. Болтая и смеясь, она задавала им вопросы о жизни, с интересом слушая их ответы.

Как раз перед началом обеда из соседнего виноградника пришли молодожены — Кэт и Дэн Скотт. Кэт была девушкой спортивного телосложения, блондинкой со светло-голубыми глазами и полными розовыми губами, которые она мило изгибала в прелестную улыбку. Из-под мини-юбки выглядывали длинные стройные загорелые ноги. Ухоженные ногти были накрашены нежно-розовым лаком. Ее красавец-муж, похоже, был не в силах оторвать от нее глаз и снисходительно улыбался, что бы она ни сказала.

Кэт обратилась к Анжелике:

— Джек говорит, что вы собираетесь сегодня после обеда в Ворвик.

— Да. Я слышала, это красивое место.

— Оно и вправду красивое. Оттуда открывается чудесный вид на Тейбл Маунтин. Вы обязательно должны туда поехать и попробовать вино.

— Там делают превосходнейшее вино, — сказал Дэн с видом знатока. — «Совиньон Бланк» является уникальным в своем роде из-за привкуса, который придают ему плоды особого гибрида персикового дерева, посаженного садоводом по имени профессор Блэк. Этот сорт первым успешно выдержал натиск сильнейшего юго-восточного ветра. После того как вырубили персиковые деревья профессора, на их месте был посажен первый «Совиньон Бланк». Однако в этом вине определенно чувствуется привкус персика. И от этого создается неповторимый букет.

— А еще в Ворвике имеется золотая чаша, из которой могут одновременно пить два человека.

— Расскажи ей эту историю, — подталкивал Дэн свою жену.

Кэт взяла Дэна за руку и улыбнулась ему; вероятно, в ее памяти шевельнулось какое-то счастливое воспоминание, известное лишь им одним.

— Это прекрасная история. Однажды жила красивая девушка по имени Кунигунд, которая влюбилась в молодого честолюбивого парня — золотых дел мастера. Она ответила отказом многим богатым ухажерам, которые просили ее руки, и в конце концов призналась отцу, могущественному королю, в своей тайной любви к ювелиру. Король так разгневался, что бросил парня в темницу. Сердце Кунигунд было разбито. Она так затосковала по своему возлюбленному, что на глазах стала чахнуть от горя. Наконец сердце отца дрогнуло, и он сказал ювелиру, что если тому удастся смастерить чашу, из которой смогли бы одновременно испить два человека, при этом не пролив ни единой капли, то тогда он выдаст за него свою дочь. Конечно же, отец Кунигунд никогда не думал, что такое изобретение вообще возможно. Однако ювелир сгорал от любви, а, как известно, это великое чувство способно свернуть горы. Итак, он принялся за изготовление этой чаши. Он сделал изящный кубок, по форме напоминающий женскую юбку. Никогда прежде никто не видел ничего подобного. Верхнюю часть этого творения венчала статуэтка в виде его прекрасной и добродетельной Кунигунд, которая на поднятых вверх руках держала маленькую вращающуюся чашу. Сама конструкция была удивительно простой, но весьма оригинальной. Два человека могли одновременно пить из нее, не боясь пролить ни капли. Король был изумлен, однако он сдержал свое слово. И не было на земле людей счастливее, чем эта молодая пара влюбленных, которые получили благословение на брак. — Кэт медленно перевела взгляд на Дэна. — Мы тоже испили из этого кубка, правда, Дэни?

— Не пролив при этом ни единой капельки, — добавил он.

— Слава Богу! Насколько я понимаю, в противном случае вас ожидало бы большое несчастье!

— Я жду не дождусь, когда же смогу взглянуть на нее.

Анжелика вдохновилась этой историей, столь наглядно демонстрирующей, что с помощью любви все бывает возможным.

— Как жаль, что ваш муж сейчас не с вами.

Анна тихонько засмеялась.

— Не беспокойтесь. Я одолжу ей своего.

Вслед за ней рассмеялись все, кроме Анжелики, которая не знала, как на это реагировать. Она отпила маленький глоток сока гренадиллы, пытаясь скрыть за волосами выступивший на щеках багровый румянец.

— И не забудьте попробовать хорошего выдержанного вина «Профессор Блэк Совиньон Бланк», — весело прибавил Дэн.

Глава 26

Лучший способ предсказать будущее — это придумать его.

В поисках совершенного счастья

В тот же день после обеда Джек с Анжеликой поехали в Стелленбош. Они зашли в кафе и сели за маленький круглый столик на тротуаре в тени зеленовато-белого зонта. Настроение у обоих было прекрасное после проведенного в поле утра. В четыре часа они отправились на машине в винное поместье Ворвика на чашечку чая.

Их встретил Джеймс Дар, чопорный англичанин с заразительным смехом и искрометным чувством юмора. Расположившись на веранде, они пили знаменитое вино «Профессор Блэк Совиньон Бланк».

Уже перед уходом Анжелика спросила, можно ли испить из знаменитой брачной чаши.

— Так вы знакомы с этой историей? — произнес Джеймс.

— Мне ее поведала за ленчем Кэт Скотт. Удивительно красивый рассказ.

— Я попрошу Белль сходить за кубком.

Он позвал свою жену.

— Скажите, неужели это и впрямь дурной знак, когда пьешь с мужчиной, который не является твоим мужем?

— Да что вы. Это всего лишь символическое олицетворение любви и верности, а также удачи.

— Замечательно! Никому из нас не помешает везенье, — сказала Анжелика.

— А сколько вы еще здесь пробудете?

— Я уезжаю завтра вечером.

Белль вынесла брачную чашу — сияющий кубок, в точности такой, каким его описала Кэт.

— Какая искусная вещица! — воскликнула Анжелика, взяв чашу так, чтобы рассмотреть поближе.

Металл был тщательно отполирован. Анжелика передала кубок Джеймсу, который перевернул эту похожую на юбку чашу вверх дном.

— «Профессор Блэк Совиньон Бланк», 2008 года выдержки, — сказал он, наливая вино. — Итак, Джек, держи кубок к себе под углом. Анжелика, а это тебе. — Он налил немного жидкости в подвижную чашечку. Анжелика, испытывая легкое головокружение от вина, которое она недавно выпила, нервно захихикала. Она посмотрела в карие глаза Джека и пригубила вино. Не отрывая друг от друга глаз, они оба начали пить. Она не смогла бы объяснить, был ли всему виной нервный стресс, воздействие алкоголя или же безмолвные слова, которые она прочла в его глазах, но она вдруг принялась хохотать, выдувая воздух через ноздри. Это привело к тому, что чаша наклонилась и содержимое тонкой струйкой потекло по ее подбородку, что вызвало у нее еще больший смех. Поддавшись веселью Анжелики, Джек и Джеймс тут же последовали ее примеру, в то время как Белль, уперев руки в бока, лишь покачала головой.

— Надеюсь, вы не верите в приметы, — произнесла она, улыбнувшись.

— Чему быть, того не миновать, — произнес Джек, когда ему наконец-то удалось успокоиться. — И несколько капель пролитого вина не в силах хоть что-либо изменить.

— О Боже! Мне так жаль. — Анжелика вытерла подбородок. — Интересно, а такое уже случалось прежде?

— Нет, — ответил Джеймс, тихо посмеиваясь. — Большинство людей подходят к этому со всей серьезностью.

— Вам повезло, что вы не муж и жена, — произнесла Белль. И от этих слов Анжелика принялась смеяться еще больше. «Знали бы они, — подумала она. — Если бы я не рассмеялась, я бы наверняка заплакала».

Джек и Анжелика продолжали посмеиваться в машине по дороге в Розенбош. К этому времени уже стемнело. Небо было почти багровым, а равнину освещала круглая луна. Звезды сияли ярко, как хрусталь. Джек и Анжелика держались за руки, понимая, что это их последняя ночь.

— Анна не вернется до поздней ночи.

— И что же ты предлагаешь?

— Предаться любви в пагоде.

— В пагоде Анны?

— Она не ее, а наша с тобой.

— Я не уверена, что это именно то место, где стоит совершать измену.

Джек взглянул на нее, нахмурившись.

— Ты завтра уезжаешь. Я даже не знаю, когда увижу тебя вновь. Я хочу тебя сегодня ночью.

Улыбнувшись, она сжала его руку.

— Мы что-нибудь обязательно придумаем.

Они ехали по аллее, усаженной камфорными деревьями. В окнах дома горел свет. Джек взглянул на часы. Было всего половина восьмого.

— А я-то надеялся, что Энкшес к этому времени уже не будет, — сказал он.

— Ты ведь можешь отослать ее домой, правда?

— Ну разумеется. Я просто хочу остаться наедине с тобой.

Они притормозили и вышли из машины. Какое-то мгновенье он стоял, уставившись на дверь и нахмурившись…

— Что случилось?

— Не знаю. Ничего. — Он отбросил сомнения и открыл входную дверь. — Энкшес! — В доме стояла тишина. Джек взглянул на Анжелику, и его лицо внезапно стало бледным как полотно.

— С тобой все в порядке?

— Не знаю. Возвращайся в машину.

— Я не оставлю тебя одного.

— Делай, как я сказал.

Однако она последовала за ним через дом на террасу. Когда он открыл дверь на кухню, Анжелика увидела кровь на плитке и в ужасе затаила дыхание.

Но не успела она закричать при виде дохлых собак, как несколько африканцев подскочили к ним, словно хищные птицы. Казалось, они материализовались из воздуха. Африканцы зажали им рты своими грязными руками и приставили пистолеты к вискам. Джек не сопротивлялся, прекрасно понимая, что эти люди пристрелят их на месте, не испытывая при этом ни малейшего сожаления. Мужчины торопливо переговорили друг с другом шепотом на языке, который Анжелика не понимала, и повели их через холл в столовую. Анжелику настолько парализовал страх, что африканцы были вынуждены буквально тащить ее. Там, в углу, сидела Энкшес, на смену ее некогда жизнерадостной улыбке пришло выражение страха, исказившее черты ее лица. Она подняла на Джека налитые кровью глаза.

— Мне жаль, хозяин. — И она заплакала.

— Это не твоя вина, Энкшес. Анжелика, не оказывай сопротивления, делай все так, как они велят. И ради всего святого, не смотри им в лицо.

Он принялся разговаривать с африканцами на их языке. Анжелика догадалась, что он умолял пощадить их.

Африканцы связали им руки за спиной и затянули ноги с помощью галстуков, вероятно найденных в спальне Джека. Затем они приказали своим пленникам сесть спиной друг к другу на пол возле стола, стоящего в столовой.

— А ведь это мои любимые галстуки, — шепнул Джек Анжелике.

— Боже мой, как ты можешь шутить в такую минуту?

— Это от страха.

— Собаки!..

— Не надо.

— Они нас убьют?

— Нет, если мы будем выполнять то, что они скажут и сохранять спокойствие.

— Я так напугана.

— Мы попали в переделку вместе, Анжелика, и выберемся тоже сообща. Я не позволю им причинить тебе вред.

Один из членов банды, выпучив черные глаза, опустился на колени рядом с Джеком.

— Где твой мобильник? — спросил он по-английски.

От него пахло алкоголем.

— В кармане рубашки, — невозмутимо ответил Джек.

Африканец залез в карман Джека и вытащил его телефон.

— Где сейф?

— У нас нет сейфа.

— Ты врешь.

— В кабинете, в выдвижном верхнем ящике стола, справа, есть немного наличных денег. Нам нечего прятать.

— В каждом доме есть сейф.

— Десять лет назад нас обокрали. После этого мы решили больше не хранить деньги в сейфе. Берите все, что пожелаете, и уходите.

Бандит с выпученными глазами шепнул что-то другому члену их шайки, стоящему возле двери, приказав ему пойти в кабинет и найти деньги. Анжелика словно окаменела. Она подумала о своих детях, о том, что они по-прежнему в ней нуждались. «Оставайся невозмутимой, не плачь, возьми себя в руки ради Джоэ и Изабель. Они не убьют нас. Они просто заберут все самое ценное, а потом уйдут».

Человек с выпученными глазами склонился над Джеком.

— Мы перероем весь дом, и если найдем сейф, я лично перережу тебе глотку, как животному.

— Сейфа в доме нет, — повторил Джек.

Спустя минуту появился мужчина с коробкой и заговорил с бандитом с выпученными глазами, который от ярости побагровел.

— И это все, что у вас есть? — со злостью произнес он. — Несколько тысяч долларов?

— Остальные находятся в банке. У нас нет привычки держать много денег в доме. В кладовой есть серебро.

Еще один мужчина стремглав вбежал в комнату со шкатулкой для драгоценностей, принадлежащей Анне.

— Наверняка этого добра должно быть больше.

— Моя жена не носит украшений.

Человек с выпученными глазами перевел взгляд на Анжелику и ее связанные руки. Он схватил ее за руку, резко выдернув ее из-за спины с такой силой, что она подумала, что та выскочит из сустава.

— Все женщины любят драгоценности.

Он наверняка подумал, что она приходится Джеку женой. Схватив ее пальцы, он заметил, что на них ничего нет. Анжелика мысленно поблагодарила Аниту за то, что та настоятельно посоветовала ей снять бриллиантовые кольца и она таки спрятала их в кармашек своей косметички, хотя при сложившихся обстоятельствах Анжелика с радостью бы согласилась обменять эти украшения на жизнь.

— А сейчас я спрошу твою жену, где находится сейф. И если она мне не расскажет, я развлекусь с ней.

И он провел дулом пистолета вверх по ее оголенной ноге. Его ухмылка была настолько похотливой, что Анжелика поняла — он не шутит.

Ее сердце остановилось, однако, почувствовав за спиной тепло спины Джека, она приободрилась.

— У нас нет сейфа, — бесстрашно повторила Анжелика.

Охваченный нетерпением, человек с выпученными глазами закричал: «Самбоди!» Тотчас появился Самбоди — высокий, долговязый африканец с торчащими скулами, такими же острыми, как отполированный гранит. Бандит с выпученными глазами приказал ему не спускать с пленников глаз, а сам исчез в холле. Самбоди переступал с ноги на ногу, направив на Джека пистолет.

— Он не найдет сейфа, которого здесь нет, — нетерпеливо сказал Джек. — Помощь прибудет с минуты на минуту. Почему бы вам не взять то, что есть, и не уйти, пока еще не слишком поздно?

— Мне жаль, что так получилось с собаками, — ответил Самбоди. — Я люблю собак.

— Послушай, Самбоди. Мне плевать на деньги и на имущество. Их всегда можно нажить заново. Меня волнует лишь моя семья. Если бы у меня был сейф, я бы открыл его вам и отдал бы все его содержимое. Ты должен мневерить.

— Босс слышал, что у вас есть сейф.

— Значит, это неверная информация.

Самбоди пожал плечами.

— Он убьет вас. Он и прежде убивал, много раз. Ему это доставляет удовольствие.

Анжелика закрыла глаза, чувствуя, что холодеет от отчаяния.

Бандит с выпученными глазами возвратился еще более сердитый. В руке он держал чайник. Присев на корточки, он прошипел на ухо Джеку:

— Если ты не скажешь мне, где прячешь деньги, я обварю твой пенис. — Он включил чайник в розетку, находящуюся на стене, и посмотрел налившимися кровью глазами на Анжелику. — А потом зарежу твою жену.

Голова Анжелики закружилась, словно она смотрела в бездонную пропасть.

— О Боже!

— Сохраняй спокойствие! — шепнул ей Джек. — Ты же благоразумный человек. С какой стати мне рисковать своей жизнью и жизнью своей супруги и служанки ради таких несущественных вещей, как деньги и драгоценности? Я же сказал тебе, что у нас нет сейфа.

Затем он снова начал разговаривать на их языке. Разразился горячий спор, когда чайник закипел. Внезапно в проеме двери появился еще один человек. Со стороны входной двери послышался громкий крик, похожий на звук пули. Бандит с выпученными глазами поднялся на ноги, встревоженный шумом. Он поспешил в холл, задержавшись там на минутку, а затем вернулся, охваченный паникой, которая читалась на его лице.

— Где ключи от твоей машины?

— На столе в холле. Около входной двери.

— Я знаю, что ты лжешь! — Его лицо налилось как пузырь, готовый вот-вот лопнуть. Направив пистолет на Джека, он выстрелил.

Анжелика не осознала, когда именно бандиты покинули дом, скопом вскочив в машину Джека и умчавшись по дороге. Она услышала, как закричал Джек, а затем увидела струю крови, которая лужей растеклась вокруг них. Анжелика застыла от ужаса, ее разум переполнял страх.

— Джек! — закричала она, отчаянно пытаясь освободиться от галстука, связывающего ее руки. — Джек! Скажи мне что-нибудь.

Джек вдруг начал смеяться.

— О Джек! Пожалуйста, не умирай! — Она заерзала по кругу, чтобы иметь возможность видеть его, не переставая при этом двигать руками.

— Он выстрелил мне в плечо.

— Тебе очень больно?

— Вообще-то нет. — Он взглянул на лужу крови. — Я испортил коврик.

— С тобой все будет в порядке.

Энкшес жалобно захныкала в углу.

— Они перерезали телефонные провода. Никто нас не найдет, — запричитала она.

Наконец руки Анжелики выскользнули из галстука. Она не чувствовала боли, когда ткань врезалась ей в кожу. Освободив ноги, она принялась развязывать Джека.

— Держись, Джек. С тобой все будет хорошо. Я здесь, рядом. Мы выберемся из этой неприятности, мой милый. Ты поправишься. — Она сняла рубашку и обернула ее вокруг раны, затянув потуже, чтобы остановить кровотечение. — Я не позволю этим ублюдкам забрать тебя у меня. Я только нашла тебя и не намерена терять.

Она встала и, пошатываясь, пошла к Энкшес, чтобы развязать ей руки и ноги.

— Иди за помощью!

Анжелика побежала в кухню, мимо сваленных в кучу пристреленных собак, к телефону. Как и говорила Энкшес, телефонная линия не работала. На какое-то время Анжелика неуклюже облокотилась на буфет, чувствуя себя совершенно разбитой. Мертвые собаки лежали на полу, словно промокшие куртки, и она поддалась отчаянию. Однако все случившееся было явью, и она должна быть сильной ради Джека. Взяв себя в руки, Анжелика, схватив несколько кухонных полотенец, возвратилась в столовую. Приложив полотенца к плечу Джека, она заметила, что он побледнел.

— Крепись, Джек. Все обойдется. Помощь уже близко.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, Сейдж.

— Разве это сейчас имеет значение, дорогой? Не расходуй зря силы.

— Я умираю.

— Нет-нет. Ты обязательно выкарабкаешься.

— Послушай меня, Анжелика. — Его голос зазвучал твердо. Она замолчала. Он держал ее обнаженную руку в своей окровавленной руке, пристально глядя в глаза. — Я умираю уже несколько лет.

У нее свело живот.

— О чем ты говоришь?

— У меня рак легких, Анжелика.

Ее руки задрожали, когда она промокнула полотенцем рану на его плече.

— Я знаю. Скарлет сказала мне об этом. Но тебе же стало лучше.

— Нет. — Он поморщился от боли, когда она прикоснулась к его ране. — Болезнь вернулась. И доктора уже бессильны что-либо сделать. Я умираю, Анжелика, и не имеет значения, умру ли я от пули, попавшей в мое плечо, или же от рака легких. У меня осталось совсем немного времени. И вот поэтому-то я и хотел прожить его на полную катушку.

— Это неправда! — Она задрожала от разочарования. — Я не желаю это слышать! Нам нужна помощь! Я не позволю тебе умереть.

— На самом деле не важно, каким образом я умру. Мы ведь отлично повеселились, правда?

— И впереди нас ждет еще много счастливых минут, закатов солнца за бокальчиком вина, поездок по равнине верхом на лошадях. Наша жизнь только начинается.

Но Джек безнадежно покачал головой.

— Нет, моя дорогая Сейдж. Мой жизненный путь подошел к концу.

— Я тебе не верю! Я мечтала состариться вместе с тобой. Я представляла себе, как брошу Оливье ради тебя, привезу сюда детей и начну все с чистого листа с человеком, которого люблю. Я грезила о том, что пожертвую всем, только бы быть с тобой. Не говори мне, что ты умираешь! Я все равно тебе не поверю.

— Но ты должна это сделать. Я не хотел рассказывать тебе, боясь все испортить. Но возле этой большой лужи крови, словно говорящей о том, что в любую минуту я могу умереть, я хочу, чтобы ты знала правду: в течение последних нескольких месяцев ты поддержала меня морально. Без твоей любви и смеха я впал бы в депрессию, понимая, что моя жизнь потихоньку угасает.

Анжелика тяжело опустилась возле него.

— То есть ты хочешь сказать, что все это время, пока мы были вместе, ты знал, что твои дни сочтены?

— Да. Мне следовало бы рассказать тебе об этом, но, преследуя корыстные цели, я просто не мог на это решиться. Сначала ты была всего лишь очередной красавицей, которая приковала к себе мое внимание. Однако ты не похожа ни на одну женщину в целом мире. — Он прислонил свою голову к ее голове. — Мне нравится, как ты веселишься, как смеешься. Мне нравится твоя неуверенность и ранимость, и несмотря на это ты очень умна. Мне нравится то, как ты ставишь перед собой задачи, как сочиняешь романы, позволяя своей душе выливаться на страницы. Я обожаю наблюдать, как твои щеки покрываются румянцем, стоит мне только сделать тебе комплимент, и я без ума от того, как ты с безудержной страстью отдаешься мне в постели. Таких, как ты, не бывает, Сейдж. Ты запала мне в душу еще до того, как я осознал, что делаю, и я понял, что не могу без тебя. Мне казалось, что я знаю о любви все, но лишь влюбившись в тебя, я понял, что не имел об этом ни малейшего понятия. Ты вселила в меня желание жить, дав мне силы для борьбы с болезнью. Однако даже твоему неукротимому духу не под силу побороть это. — Он снова поморщился, поскольку боль пронзила его тело. — Я был в Лондоне лишь для того, чтобы увидеться с целительницей, которая, как я надеялся, смогла бы меня спасти.

— Миссис Хомер.

— Женщиной, которую Скарлет ошибочно приняла за блудницу! — Он слабо засмеялся.

— О Джек.

— Я хватался за соломинку. Так сильно мне хочется жить. Я не сделал и половины того, что мне хотелось.

— Ты сделаешь все, что наметил, и даже больше.

— Нет, не сделаю. Мне не суждено дожить до того счастливого момента, когда мои дочери пойдут под венец. Я не увижу, как они станут матерями. Меня не будет рядом, чтобы поддержать их, если они вдруг оступятся, или же вытрясти душу из парней, которые вздумают с ними плохо обращаться. Я не буду кататься с тобой верхом по равнине, и устраивать пикники на перевале Сэра Лоури, и страстно любить тебя. Меня здесь просто больше не будет, и это невозможно ни понять, ни принять.

— А Анна?

— Моя милая Анна… Каждый раз, заглядывая в ее глаза, я вижу, как в них отражается близость моей кончины. Я читаю в них жалость и печаль. Однако когда я смотрю в твои глаза, то вижу в них того мужчину, которым я был всегда. Я вижу себя таким, каким ты видишь меня. Если бы я рассказал тебе правду, ты стала бы относиться ко мне так же, как Анна. А я бы этого просто не вынес.

— Так значит, это сущая правда.

— Как бы я хотел, чтобы это было не так.

Анжелика едва сдерживала слезы. Ей не хотелось, чтобы Джек видел, как она плачет.

— Не покидай меня, Джек. Я ведь только обрела тебя.

— Лучше познать радость любви и горечь потери, чем никогда не воспылать этим прекрасным чувством.

— Лучше для кого?

— Мне жаль, Сейдж.

— А ты хоть раз подумал обо мне?

— Я постоянно думал о тебе. Я хотел все тебе рассказать.

— И что же? Не смог найти подходящих слов?

— Единственные слова, которые имеют смысл, — что я люблю тебя.

— Я не уверена, Джек. Искренность — вот что важно, если уж мы доверяем друг другу. — Она ждала ответа. И когда его не последовало, она повернулась, чтобы взглянуть на Джека. Его глаза были закрыты. — Джек?

Неожиданно дом заполнили люди: фермеры, полицейские, санитары «скорой помощи» и, конечно же, Анна, мертвенно-бледная от страха. Она склонилась над мужем, когда его выносили на носилках. Анжелика сидела на диванчике в гостиной, подробно излагая шефу полиции, что здесь произошло. Теперь, когда все осталось позади, Анжелика дрожала после пережитого, и ей стало так холодно, как будто на улице стояла середина зимы, не помог даже плед, который ей набросили на плечи, чтобы прикрыть ее наготу. Ей вдруг больше всего на свете захотелось позвонить Оливье. Она так сильно тосковала по дому, что это чувство овладело всем ее существом.

Анна возвратилась в дом. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, однако на ее лице читалось спокойствие.

— С ним все будет в порядке? — нерешительно спросила Анжелика.

— Он потерял много крови, но жить будет.

Анжелика, закусив губу, заплакала. Анна, сев рядом, обняла ее за плечи.

— Но он все равно умирает? — прошептала Анжелика на ухо Анне, крепко держась за нее.

— Да, он умирает.

— Я не знала.

— Мне жаль.

— И сколько ему осталось жить?

— Недолго. Всего несколько месяцев. Кто знает.

— Я чувствую себя такой глупой.

Отстранившись, Анна посмотрела на нее сочувствующим взглядом.

— Если ты считаешь себя глупой, потому что любишь Джека, тогда то же самое можно сказать и обо мне.

— Нет, вы прекрасный человек, Анна. Это я плохая.

— Моя милая Анжелика, лишь благодаря тебе он стал таким счастливым. И в этом нет ничего плохого, по крайней мере, с моей точки зрения.

— Вы хотите сказать, что не чувствуете себя несчастной, зная о моей любви к Джеку?

— А почему должно быть наоборот? Любовь многогранна, а потенциал человеческого сердца просто не имеет границ. Будь это как-то иначе, в твоей душе вряд ли нашлось бы место для того, чтобы любить обоих детей, а также моего мужа и Оливье. Но ты же любишь их всех. Я не ревную Джека из-за того, что он любит тебя. Даже если бы он не был болен, я бы не удерживала его. Мы не можем быть собственностью друг друга, Анжелика. Мы лишь выбираем, с кем нам быть, пока живем на этой земле. Я не владею сердцем Джека. Я просто не имею на это права. А с тех пор, как мы узнали, что он умирает, Джек получил мое благословение прожить последние месяцы, недели, дни, часы так, как он захочет.

— Вы действительно необыкновенная женщина, Анна.

— Я не считаю себя особенной, но прекрасно знаю, что моя любовь к Джеку сделала меня лучше. Приятно знать, что я люблю его достаточно для того, чтобы получать удовольствие от его счастья.

— Оливье совершенно не такой великодушный, как вы. Если бы он узнал о… ну, он был бы взбешен.

— Величайшая мера для добра и зла не является книгой закона. Они разнятся в зависимости от культур. Что является плохим в одной стране, считается хорошим в другой. Нет, главный критерий — это причиняешь ли ты боль другому человеку. Неверность не является грехом в моем браке, но является таковой в твоем, потому что Оливье был бы задет за живое. А следовательно, это неправильно.

— Мне следует позвонить ему.

Анжелика испытывала раскаяние.

— Да, следует.

— Я пойду наверх взглянуть, не прихватили ли эти ублюдки мой паспорт. Я спрятала его в своей косметичке вместе с кольцами.

Анжелика встала. Она все еще чувствовала слабость в ногах. Анна проводила ее в холл. Теперь, когда они стали откровенны друг с другом, Анжелика почувствовала, что может спросить ее кое-что.

— Я видела, как Джек шел через лужайку среди ночи. Куда он ходил?

— Джек не любит спать, Анжелика. Он боится, что не проснется. Поэтому он гуляет по ночам и благодаря этому чувствует себя лучше.

— Я догадывалась, что что-то не так, но не могла понять что.

— Я вижу это в глазах Джека каждый раз, когда смотрю в них.

Анжелика нахмурилась, глядя на Анну.

— Страх, Анжелика. Я вижу его страх перед смертью, и это разбивает мое сердце.

— Я не собиралась влюбляться в него, Анна.

— Знаю. Однако у тебя есть семья, которая в тебе нуждается. Ты должна возвращаться к ним.

Анжелика кивнула и направилась к двери, но Анна ее остановила.

— И еще одно, — сказала она, беря Анжелику за руку. — Да?

— У Джека было много любовниц, и я уверена, тебе об этом известно. Однако никогда прежде он не терял голову. Они всегда приходили и уходили, как времена года. А ты? — Она по-доброму улыбнулась. — Ты вне времен года, Анжелика, словно солнце.

Часть третья Мудрость

Глава 27

Жизнь — это праздник.

В поисках совершенного счастья

Анжелика сидела за кухонным столом у себя дома в Брунсвик гарденс, сжимая в руках чашку с чаем. Оливье налил себе чашку кофе.

Сани тактично поднялась наверх, чтобы убрать в спальнях детей, хотя ей не терпелось услышать, что скажет Анжелика, поскольку прошлой ночью она узнала от Оливье ужасающую новость об ограблении. Сани никогда не видела, чтобы Анжелика выглядела такой бледной и худой. Создавалось впечатление, что она не ела целую неделю, а Оливье, обычно такой невозмутимый, целую ночь не сомкнул глаз, уставившись в телевизор, поскольку из-за беспокойства был просто не в состоянии заснуть.

Анжелике не хотелось ехать домой из-за промозглой зимней непогоды, но теперь она была рада, что вернулась. Низко висящие над землей облака и непрекращающийся легкий дождь были ей столь же близки, как и ее семья. Аэропорт Хитроу встретил ее словно родной дом, а дружелюбные английские таможенники показались близкими родственниками. Она бросилась в объятия Оливье и повисла на нем, надеясь, что, если прижаться к нему покрепче, между ними не останется места для ее супружеской измены. Ему вообще не надо об этом знать. Их ничто не должно разъединить. Оливье спросил о Джеке, когда они сидели в машине, возвращаясь домой.

— Он будет жить, — ответила Анжелика, а потом вдруг заплакала.

Разве могла она объяснить, что, даже исцелившись от одного недуга, Джек наверняка умрет от другого, притаившегося в его легких? Как могла она поведать всю глубину своей любви и степень его предательства? Согласилась бы она влюбиться в него, зная, что ему осталось жить всего несколько месяцев? Позволила бы она себе приблизиться к нему так близко, понимая, что в конце концов будет вынуждена потерять его? Да и вообще, любил ли он ее на самом деле?

Анжелика пила чай маленькими глотками и теперь, наконец-то очутившись дома, чувствовала себя намного лучше. Она снова с удивительной поспешностью и раскаянием стала играть прежнюю роль, сразу же обнаружив при этом, что ей уже не так уютно, как раньше. Однако это не имело никакого значения. Здесь было так привычно, и она, счастливая, надела прежнюю оболочку вновь, вместе со своими обручальными кольцами.

Пока ее мыслями всецело владел Джек, она оставляла безо всякого внимания тот факт, что Оливье был ей не только мужем, но также и лучшим другом. Еще недавно она, решив не замечать его хороших качеств, сосредоточилась исключительно на тех чертах его характера, которые больше всего ее раздражали, лишь для того чтобы найти оправдание своей любовной связи. Хотя на самом деле Оливье, несмотря на свою нетерпимость, был забавным и очаровательным. Ему приходилось очень трудно на работе, поскольку он очутился в эпицентре кризиса, сотрясающего основы финансового мира, но он всячески пытался выстоять — ради нее и детей, а ее не оказалось рядом, чтобы поддержать его в это трудное время. По сути, она уклонилась от ответственности перед своей семьей ради мимолетной и к тому же совершенно бесперспективной связи. Анжелика смотрела в чашку с чаем, терзаясь чувством вины.

— По-моему, тебе нужно поговорить с Кандейс, — сказал Оливье, усаживаясь за стол.

Анжелика заглянула в его ясные голубые глаза, понимая, что совсем позабыла, как они прекрасны.

— Еще не время, Оливье. Сначала я хочу поговорить с тобой.

Похоже, он удивился, однако она была уверена, что ему было приятно услышать эти слова.

— Хочешь знать, о чем я думала, когда со связанными руками сидела там, в столовой, не зная, останусь ли я в живых?

— О Джоэ и Изабель.

— И о тебе, Оливье. — Ее глаза заблестели. — Меня вдруг охватило раскаяние. Я так хотела, чтобы за все время нашей супружеской жизни я не произнесла бы ни единого обидного слова в твой адрес. Я сожалела, что недостаточно ценила тебя, что жаловалась на твои недостатки. В конце концов, я же полюбила тебя именно за них.

— Неужели?

Оливье засмеялся, и это напомнило ей о том, как много лет назад вот эта самая улыбка впервые пленила ее в Париже. Она осталась такой же — просто Анжелика привыкла к ней.

— Да, потому что именно твои несовершенства делают тебя непохожим на всех остальных. Иначе это был бы не ты.

— Очень мило с твоей стороны, однако я не уверен, что это действительно так.

Оливье взял ее за руку.

— Пока ты отсутствовала, у меня было предостаточно времени для раздумий, ну а прошлой ночью я предавался размышлениям еще больше, чем когда бы то ни было. Когда ты отправилась в Южную Африку, как раз после нашей ссоры, я очень волновался, понимая, что могу тебя потерять. Однако вчера ночью я почувствовал, насколько велика вероятность лишиться тебя. Я просто хотел, чтобы ты вернулась домой, где ты в полной безопасности. Я люблю тебя, Анжелика, и не могу без тебя жить. Без тебя я ничто. Я просто половинка. Я знаю, что со мной нелегко, что я эгоистичен и требователен, однако я постараюсь стать лучше.

— Мы оба постараемся.

Анжелика опустила глаза, сгорая от стыда.

Поднеся ее руку к губам, Оливье поцеловал ее.

— Прежде чем связаться с Кандейс, позвони-ка лучше своей маме.

Анжелика в ужасе посмотрела на мужа.

— Неужели ты рассказал ей?

— Ну разумеется. Она ведь твоя мать. Тебя могли убить, Анжелика. И она имеет полное право знать об этом. А кроме того, я понятия не имел, в каком ты будешь состоянии, когда я привезу тебя домой. Не сердись на меня. По крайней мере, мне удалось уговорить ее не приезжать. Ведь она грозилась нагрянуть сюда сегодня же утром. Она ужасно волнуется.

— Ну да, рассказывай. — Анжелика цинично усмехнулась.

— Просто позвони ей.

Анжелика набирала номер Фентон Холла с упавшим сердцем. Вот уж чего она действительно не хотела, так это чтобы ее мать носилась с ней как с младенцем. Не успело прозвучать два гудка, как Энджи сняла трубку.

— Это ты, милая?

— Да, я.

— Слава Богу, что ты дома и твоей жизни больше ничто не угрожает. Боже мой, как же мы тут волновались за тебя! Я выезжаю сию же минуту.

— Тебе незачем это делать.

— Но я же твоя мать!

— Со мной все в порядке. Я была ужасно напугана, но теперь все позади.

— Я немедленно выезжаю. И ты не сможешь меня остановить. Твой отец и я не отходили друг от друга, беспокоясь о тебе. Никогда в жизни мне не приходилась слышать более громкого телефонного звонка.

— Ну хорошо, тогда увидимся позже.

* * *

Новость об ограблении быстро перелетела через океан, обрастая самыми невероятными слухами. Анна позвонила Скарлет, тотчас связавшейся с Кейт, а та в свою очередь позвонила Летизии, которая немедленно связалась с Кандейс, и та тактично ожидала, когда же Анжелика даст о себе знать.

— О Боже, Анжелика, ты в порядке?! — воскликнула она в телефонную трубку. — Ты даже представить себе не можешь, как же я счастлива вновь слышать твой голос!

— О Кандейс, ты, наверное, сейчас скажешь: «Ну что, разве я тебя не предупреждала?»

— Обещаю этого не делать. Я сейчас же выезжаю к тебе. Девчонки тоже подъедут к обеду, и, пожалуйста, без паники, — еду мы привезем с собой.

— Почему-то меня это нисколько не удивляет!

После того как Оливье отправился на работу, Анжелика принялась рыдать в душевой. Она думала о Джеке, представляя себе, как он лежит на больничной койке, и плакала из-за раковой опухоли, поразившей его легкие. Она вспомнила, что он сказал ей напоследок: единственное, что было важным, это то, что он любит ее. Так почему же тогда она в нем сомневалась? А еще она ревела от злости на то, что он утаил от нее правду и украл ее любовь, не считаясь с ее легкоранимой душой. Неужели он ни разу не подумал о том, как его кончина отразится на ней? Неужели он просто хотел самоутвердиться подобным образом, а затем бросить ее на произвол судьбы? Или же это вообще не имело для него значения, поскольку он понимал, что умрет и больше не будет нести ответственность за разрушенные судьбы?

Анжелика все еще была в купальном халате, когда в дверь позвонила Кандейс. Сани впустила ее, и Анжелика позвала ее с лестницы. Увидев обеспокоенное лицо подруги, она в тот же миг зарыдала еще сильнее.

— Милая, все будет хорошо, — сказала Кандейс, распахнув объятья. — Сердца разбиваются, но их можно починить. — Кандейс была намного выше ростом, поэтому, когда она обняла Анжелику, та почувствовала себя маленьким ребенком. Затем Кандейс проводила ее в спальню.

Анжелика, облокотившись на подушки, свернулась калачиком. Кандейс, сбросив туфли, устроилась на кровати рядом с подругой.

— Ну же, рассказывай, что там произошло?

— Я солгала тебе, Кандейс. Я поехала в Южную Африку с твердым намерением закрутить роман. Я нарочно поддерживала ссору с Оливье, ища оправдание своей измене. Мы встретились с Джеком, как только я переступила порог своего гостиничного номера.

— Ну, вообще-то я об этом догадывалась. — Кандейс тихонько засмеялась. — Я же знаю тебя, глупышка. И вот что я думаю. Можно научить человека знаниям, но нельзя научить его мудрости. Это качество приходит лишь с годами.

— Теперь у меня мудрость старой женщины.

— Да ты и выглядишь соответственно — из-за слез.

— Мне нельзя так выглядеть!

— Это не важно. Мы как-нибудь решим эту проблему, перед тем как явятся остальные.

— Я рада, что они придут.

— Я так и думала.

Анжелика вздохнула.

— Я просто хочу, чтобы все встало на свои места и снова все было так, как раньше.

— Так, как раньше, уже не будет.

— Я была так напугана.

— Погоди, не забегай вперед. Итак, ты встретилась с Джеком в Йоханнесбурге?

— Он остановился в той же гостинице, что и я. Мы страстно любили друг друга, это было идеально — просто божественно, и я напрочь позабыла об Оливье и о детях… — Она опустила глаза, чувствуя себя пристыженной. — Ты была бы удивлена, узнав, насколько же это легко — забыть обо всем.

— Продолжай дальше.

— Джек вернулся на свою ферму, а я продолжала принимать участие в запланированных мероприятиях. Мы снова встретились в Кейптауне, и оттуда он повез меня в Розенбош.

— Так называется его ферма?

— Да, это самый прекрасный виноградник, который мне когда-либо приходилось видеть. О Боже, Кандейс, он напоминает кусочек рая.

— Могу себе представить.

— Но сначала Джек отвез меня на один известный перевал, чтобы полюбоваться закатом. Он захватил с собой вино, и мы пили, смеялись и наблюдали, как небо становится багряно-золотым. Это было потрясающее зрелище. А затем мы поехали к нему домой, и я встретила Анну, его жену. Она спросила у меня, понравился ли мне закат. Это она посоветовала Джеку отвезти меня туда.

— Немного странно, тебе так не кажется?

— Дальше будет еще удивительнее. У меня было такое ощущение, что она намеренно оставляет нас наедине, словно догадываясь о нашем романе и потворствуя ему.

— А какая она?

— Невероятная. Я прониклась к ней симпатией, как только впервые ее увидела. Как я ни сопротивлялась, я не смогла удержаться. Анна обладает необычайной харизмой, как будто она светящаяся лампочка, а я муха.

— Милая, но ты не похожа на муху!

— Ну, тогда моль.

— Нет, бабочка.

Анжелика улыбнулась и шмыгнула носом.

— Короче, крошечное создание. Анна искренний, открытый человек. Она добрая и щедрая, и нет ничего, чего бы она не знала.

— Ну и в чем же интрига?

— Интрига есть. — Анжелика заморгала, пытаясь сдержать слезы. — Погоди немного. Мы провели два волшебных дня вместе, и все это время Анна оставляла нас наедине. А потом в субботу вечером мы вернулись на машине с соседнего виноградника. Джек сразу же почувствовал что-то неладное. Но мы настроились провести последний вечер вдвоем и сразу же направились в дом. Энкшес там не оказалось…

— Энкшес?

— Это их служанка.

— Неужели ее и впрямь так зовут?

— Именно так.

— Как же мне это нравится!

— Бедная Энкшес. Ее связали и бросили в столовой. Они убили всех собак. И их тушки, словно шкурки, лежали сваленными в кучу на кухне. Ужасная картина. Банда чернокожих обрушила свой гнев на нас. Я уж подумала, что нам пришел конец. Мне было так страшно. Однако Джек сохранял полное спокойствие. Они хотели узнать, где находится сейф, а Джек все время повторял, что сейфа у них нет, однако бандиты ему не поверили. И знаешь, одного из них звали Самбоди.

— Ух ты! Тоже очень крутое имя! Жаль, что я перестала разводить животных.

— Вообще-то по нему было видно, что ему вовсе не хотелось там находиться. Но, так или иначе, а главарь этой шайки, перед тем как уйти, выстрелил в Джека, причем просто так. Джек сидел со связанными руками, совершенно беспомощный, а бандит просто взял и всадил в него пулю.

— Но с ним же все будет в порядке?

— Да. Но он потерял очень много крови. О Боже, сколько же там ее было! Просто невозможно поверить в то, что после такого человек может выжить. Но Джек крепкий. Однако есть проблема посерьезнее.

— Постой-ка, я принесу тебе салфетку.

— У меня в доме нет ни одной.

— Ну, тогда сойдет и туалетная бумага.

Кандейс направилась в ванную комнату и вернулась с целым рулоном. Анжелика с благодарностью промокнула глаза.

— Ну и в чем же интрига?

— Джек умирает от рака легких.

От удивления Кандейс разинула рот. Даже она не могла предвидеть такого поворота событий.

— Умирает от рака?

— Да. Он сообщил мне об этом, истекая кровью на ковре. Он сказал, что не важно, какой именно смертью он умрет, поскольку его дни сочтены.

— Вот блин! — Кандейс покачала головой. — Да уж, ничего не скажешь — тяжелая ноша.

— Знаю. Сначала я ему даже не поверила, однако он настаивал на своем. Джек сказал, ему очень жаль, что он не рассказал мне об этом раньше, объясняя это тем, что просто не хотел все испортить.

— Минуточку. Он продолжал роман, зная, что у него осталось совсем немного времени.

Теперь Кандейс выглядела сердитой.

— Да. Он сказал, что благодаря мне он чувствовал себя тем мужчиной, каким был раньше, в то время как его жена смотрела на него с жалостью.

— Великолепно! Итак, он просто использовал тебя, чтобы забыть о своем недуге?

— Думаю, да.

— Ну разве это не эгоистично? Я же говорила тебе, что он эгоист. Знаешь, если бы Джек хоть однажды подумал о тебе и о твоей семье, он никогда не стал бы добиваться тебя. Я с самого начала это знала.

— Я не сомневаюсь в том, что он меня любит.

— Ну конечно же, любит! А почему бы нет? Однако он не должен был заставлять тебя влюбляться в него.

— Если бы я послушала тебя в тот день в «Старбаксе», ничего не случилось бы.

— И тогда девчонкам не о чем было бы поболтать! — воскликнула Кандейс, рассмеявшись.

— Верится с трудом. Думаю, Кейт не давала вам скучать.

— О да!

— Боже.

— Пожалуй, я позволю ей самой поделиться с тобой информацией. Последнее, что бы я хотела сделать, так это украсть у нее возможность поболтать, а кроме того, ты еще не закончила свой рассказ.

— Ладно. Итак, перед тем как потерять сознание, Джек сказал мне, что любит меня, считая, что только это по-настоящему важно.

— И ты с ним с тех пор не виделась?

— Нет. А как тебе вот это? Анна сказала мне, что она любит мужа так сильно, что ей доставляет истинное удовольствие видеть, что он счастлив.

— А точнее, то, что он спит с кем попало.

— Я бы так не сказала. У нее напрочь отсутствует чувство собственничества. Так оно действительно и есть.

— Она явно не от мира сего.

— Думаю, ты права. Анна сказала мне, что у Джека было много романов, однако он никогда не терял голову, как это произошло в случае со мной.

— Как великодушно с ее стороны. — Кандейс насмешливо подняла бровь.

— Хотя сомневаюсь, что Джек меня любит. Я чувствую себя несчастной, а еще мне кажется, что меня предали. Вчера вечером я улетела, ни словом не обмолвившись на прощанье. Хорошо еще, что я спрятала свой паспорт и кольца в косметичку.

— Ты поступила мудро.

— Лишь потому, что репортерша из Йоханнесбурга настоятельно посоветовала мне это сделать. Да благословит ее Господь.

— Мысль о том, что бандиты скрылись с твоими прекрасными бриллиантами, казалась бы мне невыносимой.

— Да и мне тоже. Я даже не знаю, что им все-таки удалось с собой прихватить. Полагаю, они ушли практически ни с чем. Южноафриканцы не имеют привычки держать у себя дома большое количество денег и драгоценности по вполне понятной причине.

— Даже не знаю, восхищаться Анной или же относиться к ней с недоверием.

— Если бы ты с ней познакомилась, то наверняка прониклась бы к ней доверием. Говорю тебе, она уникальный человек.

— Ну и что же ты собираешься делать дальше?

— Вообще-то я надеялась, что ты мне подскажешь.

— Ты действительно хочешь моего совета? — Кандейс засмеялась. — Я не очень-то спешу давать его тебе после всего, что ты пережила.

— Нет, я хочу, чтобы ты сказала мне, что правильно. Теперь я готова слушать.

— Ну хорошо. Если ты так уверена в этом…

— Уверена. Мне следовало бы прислушаться к тебе еще несколько месяцев назад.

— Ты любишь Джека, и это очевидно.

— Да. Однако я чувствую, что мне причинили боль, и не хочу больше рисковать. Я также понимаю, какой глупой и эгоистичной я была. Я определенно принадлежу к поколению людей, которые ставят свое эго во главу угла. Больше всего на свете мне хочется позвонить Джеку прямо сейчас… Я хочу сделать так, чтобы ему стало лучше. Но в то же время понимаю, что наш роман должен закончиться.

— Ну, вот и решено. Напиши ему, что между вами все кончено. Думаю, было бы неразумно говорить с ним, учитывая тот факт, что он сейчас находится в больнице, выздоравливая после пулевого ранения, да и тебе будет тяжело, когда ты услышишь его голос. А потом пойди наверх, в свой рабочий кабинет, и заблокируй почту на получение его сообщений, удали его почтовый адрес из своего компьютера, а также номер его телефона из мобильника. И сознательно постарайся отправлять обратно письма, приходящие от него, и почтовые сообщения, которые он попытается тебе отослать. Поверь мне, он обязательно попробует тебя найти.

— Это будет нелегко.

— Ну разумеется. В противном случае все может быть намного хуже. Только подумай, какой случится переполох, если Оливье вдруг узнает обо всем.

— Хорошо, так я и сделаю.

— Тебе все сошло с рук, хотя я не думала, что тебе удастся выйти сухой из воды.

— Я обожгла пальцы.

— Милочка, да вся твоя жизнь чуть не сгорела ярким пламенем! Ну а сейчас давай-ка немного приведем тебя в порядок! Если девочки увидят тебя в таком виде, то решат, что ты поставила крест на своей жизни!

Анжелика надела джинсы-клеш марки «Гэп» и кашемировый свитер от Пола и Джоэ. Потом высушила волосы и нанесла на лицо немного косметики. Кандейс наблюдала за ней.

— Уф! Это все же ты. Я не очень-то была в этом уверена.

Обе расхохотались.

— Ты замечательная подруга, Кандейс.

— Что ж, надеюсь на это.

— Шутки в сторону. Благодаря тебе я чувствую себя намного лучше.

— Тебе просто было необходимо осмыслить это…

— Я была смущена. Я люблю Джека и все же чувствую, что мне причинили боль.

— А еще озлоблена.

— Немного есть.

— Окажись я на твоем месте… — Кандейс тяжело вздохнула, раздувая ноздри. — Хотя со мной этого не случилось бы.

В час дня подружки появились на пороге ее дома. Даже Кейт впервые пришла вовремя. Прихватив с собой массу подарков и пакетов с едой, они проследовали внутрь дома и стали с пылом обнимать Анжелику.

— Какая же ты бледная! — вскрикнула Кейт, внимательно изучая ее лицо, дабы удостовериться, все ли на месте. — Я хочу услышать все до мельчайших подробностей. А затем поведать тебе о событиях своей жизни, которая не могла бы быть более странной, если бы даже постаралась.

— Мы принесли суши, — сказала Скарлет, выгружая содержимое своей сумки на столе в столовой.

— Я просто умираю от голода, — произнесла Летизия. — Давайте-ка разложим еду на столе и поедим.

— А разве перед этим мы не выпьем бокальчик вина? Не знаю, как остальные, но лично меня вид бледного как полотно лица Анжелики напугал до смерти. — Кейт открыла холодильник и вынула оттуда бутылочку шардоне.

— Думаю, Анжелике больше чем кому-нибудь из нас просто необходим глоток спиртного, — сказала Скарлет, направившись к серванту и схватив бокалы за ножки.

— Спасибо за то, что пришли, — сказала Анжелика, накрывая на стол.

— Ты что, с ума сошла? Да они чуть не умерли от нетерпения, все утро надеясь поскорее тебя увидеть.

— Мы так волновались за тебя, дорогая, — сказала Летизия. — Когда Кейт позвонила мне, услышав о твоих приключениях от Скарлет, у меня подкосились ноги. То есть я хочу сказать, что я сразу же представила, как все эти ужасные люди навалились на тебя!

— Навалились на меня?

Кейт сделала недовольное лицо.

— Ну, вообще-то я немного преувеличила, — робко призналась она.

— Они на меня не наваливались, а просто связали мне руки и оставили сидеть в столовой. И, кроме того, никто не посягал на мою честь.

— О! А меня бы это оскорбило! — съязвила Кейт. — Да я просто шучу! На самом деле если бы хоть один из них случайно прошел мимо меня, я бы, наверное, умерла на месте!

— А вот и нет. Перспектива рассказать об этом позднее своим друзьям поддержала бы тебя, — сказала Кандейс.

— Это наверняка было настоящим кошмаром, — произнесла Скарлет, аккуратно раскладывая булочки на блюде.

Летизия нашла вазу для пурпурных тюльпанов и поставила ее посредине стола, отойдя на шаг назад, чтобы полюбоваться.

— Ну скажите, разве это не восхитительно? Весна уже не за горами. — Она тряхнула своими великолепными кудрями. — А у тебя она уже в столовой, милая.

Анжелика ее поблагодарила.

— Держу пари, что во Франшхоеке было поразительно, — весело сказала Скарлет.

— Так и было.

— Какой позор, что там есть бедняки и бездомные, — задумчиво произнесла Летизия. — Я хочу сказать, что если бы не криминогенная обстановка, которая там на порядок серьезнее, чем у нас, то это было бы идеальным местом для жизни.

— Это так легко забывается, как только ты попадаешь туда, в чей-то дом. Я проезжала мимо нищенских селений, состоящих в основном из лачуг, однако стоило мне очутиться на винограднике, как тотчас показалось, что вся эта нищета принадлежит какой-то совершенно другой стране. Но потом она добралась и до их дома, и я поняла, почему люди уезжают оттуда и начинают все сначала на других континентах.

— А я бы хотела жить в Италии, — весело сказала Кейт. — В каком-нибудь великолепном дворце.

— И, конечно же, когда-нибудь так и случится, — засмеявшись, сказала Летизия.

Кандейс закатила глаза.

— Тебе еще представится момент, Кейт. А сейчас пришло время Анжелики побыть в центре всеобщего внимания. И знаете что? Думаю, она этого заслуживает.

Глава 28

Твоя сила кроется в твоей слабости.

В поисках совершенного счастья

Подружки сидели за столом, слушая, как Анжелика во всех подробностях рассказывала о своем злоключении. На этот раз она была более спокойна, поскольку уже выплеснула свою боль, находясь наедине с Кандейс. К тому же больше никто не знал о ее романе. Девчонки уже выпили бутылку вина. И наверняка приступили бы к следующей, если бы не мысль о том, что скоро нужно забирать детей из школы. Кейт настаивала на том, что ее еще не родившемуся младенцу совсем не помешает немного вина, несмотря на попытки Кандейс убедить ее в обратном. Наконец, после того как они съели суши, проглотив вместе с ними и чудовищные подробности об убитых собаках и пулевом ранении Джека, настал звездный час Кейт.

— Ну же, поделись своей новостью, — произнесла Кандейс.

— То есть ты хочешь сказать, что Анжелика еще ни о чем не знает?

— Ну конечно же, нет. Это же не моя история, чтобы ее рассказывать.

— Это еще никогда никого не останавливало, — произнесла Скарлет.

— Так что же случилось? — спросила Анжелика, взглянув на животик Кейт. По крайней мере, ребеночек все еще находился в положенном ему месте.

Кейт с театральным пафосом произнесла:

— Я раз и навсегда ушла от Пита.

— Не может быть!

— Может. Хотя для этого мне потребовалось призвать на помощь все свое мужество.

— И принять на грудь для храбрости, — вставила Кандейс.

— Не могла же я и дальше терпеть его распутство.

— Неужели его Хаггис по-прежнему где-то рядом?

— Милая, она не просто рядом, она под самым носом.

— А как же ребенок?

— Вполне возможно, он не от Пита, — проговорила Кейт.

Кандейс пожала плечами и вскинула брови, посмотрев на Анжелику.

— И для нас это по-прежнему тайна, покрытая мраком.

— Это не имеет значения. Пит — отец всех моих детей.

— До тех пор пока ты не решишься завести еще нескольких, — добавила Скарлет.

— Как знать, — сказала Кейт с ухмылочкой.

— Ну и где же ты теперь живешь?

— Я сказала, что ушла от Пита, но не нужно понимать мои слова буквально. Боже упаси! Я лишь поставила крест на нашем браке, а вот моему мужу пришлось уйти из дома. И пока он временно проживает у своего друга.

— А как же Бетси Пог?

— Ах, эта старая карга! — съязвила Кандейс.

— По крайней мере, теперь мы можем сказать, что мы оба пытались сохранить наш союз.

— Ну а если быть честной до конца, — сказала Скарлет, — ты все-таки пыталась больше, чем он.

— Дорогая, да он вовсе не пытался, — согласилась Летизия.

— Он хочет вернуть меня, но уже слишком поздно — я ушла к другому. — Таинственная улыбка, появившаяся на лице Кейт, указывала на то, что теперь-то она сделала это буквально.

— Давай же, Анжелика, спрашивай! — потребовала Кандейс.

— Кто он? — поинтересовалась Анжелика, сделав так, как ей велели.

Лицо Кейт расплылось в улыбке.

— Он… сейчас-сейчас, одну минутку, граф Эдмондо Августино Сильвиано из Неаполя. И к нему прилагается прекрасный дворец с видом на море.

— А ты уверена, что он не сочиняет? — спросила Анжелика.

— Звучит так, будто он владеет целым Неаполем, — засмеявшись, сказала Скарлет.

— Графский титул в Италии не стоит и ломаного гроша, — сказала Кандейс.

— Он парень что надо, — с уверенностью произнесла Летизия. — Даю голову на отсечение.

— На самом деле это не имеет значения, — ответила Кейт. — Он просто великолепен.

— Ну а что же ты собираешься делать с подвенечным платьем от Веры Ванг?

— Возможно, она найдет ему более достойное применение в своем итальянском дворце, — сказала Кандейс.

Кейт пришла в ужас.

— Если вы думаете, что я побегу под венец с другим мужчиной после всего, что мне пришлось вытерпеть, то совершенно меня не знаете.

— Ну надо же, — не воспользоваться таким прекрасным платьем! — вздохнув, произнесла Летизия.

— Я устрою свадебную вечеринку, на которую все должны будут прийти в своих подвенечных платьях.

— Милая, да половина гостей просто не сможет в них влезть! — воскликнула Кандейс.

— Они могут сделать их шире, отдав в швейную мастерскую, — сказала Кейт.

— А почему бы тебе просто не положить его в коробку? Ты еще молода. Мне почему-то не верится, что ты проживешь остаток жизни одинокой женщиной.

— Одинокой — нет, а вот незамужней — да. Я никогда не доверюсь мужчине снова.

— Да все так говорят, — сказала Кандейс.

— Мне забавно наблюдать, как Пит пытается снова добиться моего расположения. Эдмондо постоянно возит меня в Рим, по-итальянски нашептывая мне на ушко всякую милую чепуху, не говоря уже о том, что он засыпает меня цветами и драгоценностями. Я просто наслаждаюсь его вниманием.

— Могу себе представить, — произнесла Кандейс.

— Я хочу, чтобы вы как можно скорее с ним познакомились.

— А как же ты поступишь со своими билетами на Маврикий? — поинтересовалась Анжелика.

— Я подарила их Арту и Тоду. Они так обрадовались. Подумать только — провести две недели в гостинице «Сан Жеран», совершить перелет в салоне бизнес-класса на самолете «Вирджин», и все это за счет Пита.

— Они вытянули счастливый билет!

— Думаю, Арт это заслужил. Он всячески поддерживал меня, когда мне приходилось особенно туго.

— Да и Тод тоже этого заслуживает, хотя бы за то, что снисходительно относился к вашему трепу по телефону, — прибавила Кандейс.

— Да уж, это точно, — согласилась Кейт. — В конце концов, я же пообещала себе в канун Нового года не скупиться. И вот очередное проявление моей щедрости. — Она одарила подруг ангельской улыбкой.

— Как же легко быть щедрой, расходуя чужие деньги!

Кейт повернулась к Кандейс с недовольным выражением лица.

— Должна же я с чего-то начать. Маленькие шаги для меня, гигантские — для человечества!

Забирая детей из школы в половине четвертого, Анжелика напрочь забыла об ограблении, случившемся в Розенбоше, возвратившись к привычному для нее образу жизни, который был сейчас как бальзам для ее измученной души.

Вернувшись домой, дети стремглав бросились наверх, чтобы поскорее увидеть, какие же подарки купила им мать. Джоэ и Изабель взволнованно разорвали оберточную бумагу. Однако ничто не восхитило Изабель так, как вид маленьких бутылочек с шампунем и лосьоном для тела, которые Анжелика прихватила с собой из гостиниц, где она останавливалась. Девочка тотчас побежала в свою спальню с полными трофеев руками, чтобы надеть пижаму и аккуратно в ряд поставить бутылочки в выдвижной ящичек туалетного столика. Джоэ тоже обрадовался своим подаркам, но прежде он всем телом прижался к матери, крепко обняв ее. Мальчик был счастлив, что неделя разлуки осталась позади и теперь он может ни о чем не волноваться. Он лежал, прижавшись к ней и уткнувшись носом в ее шею, а Анжелика крепко держала его в своих объятиях, благодаря Бога за то, что она осталась жива и теперь может снова наслаждаться близостью своих детей.

Пока Джоэ и Изабель играли в своих спальнях, Анжелика пошла наверх, в свой рабочий кабинет. Она включила компьютер и начала просматривать входящие сообщения. Казалось невероятным, насколько быстро ее жизнь вошла в привычное русло. Розенбош уже казался мечтой. С тяжелым сердцем она щелкнула на входящие сообщения. Анжелика едва дышала, ожидая, когда появится список. Она бегло просмотрела его, надеясь на сообщение от Джека, но поняла, что он ничего не прислал.

Оставалось сделать только одно: самой написать письмо и отправить ему. Удалить его данные из своей электронной почты и мобильного телефона. Ей следовало бы сделать это еще много месяцев назад, до того, как она зашла слишком далеко и ее страсть взяла верх над разумом. Анжелика вытащила лист писчей бумаги и включила айпод, выбрав саундтрек Эннио Морриконе «Однажды на Западе». Анжелика решила воспользоваться бирюзовыми чернилами, которые как нельзя лучше подходили по цвету адресу, отпечатанному в верхней части листа, и приступила к написанию, с большой осторожностью и тактом подбирая слова.

«Мой дорогой пес, сбежавший с крыльца, это, пожалуй, самое печальное письмо, которое мне когда-либо приходилось писать, однако во имя сохранения моего здравомыслия и ради блага моего мужа и детей, я понимаю, что для нас с тобой не существует другого конца — как бы мне ни хотелось, я просто не в состоянии придумать счастливый финал. Помнишь, как ты выразился, когда лежал возле меня, истекая кровью: „Мы здорово повеселились, не правда ли?“ Так вот, Джек, мы не просто повеселились, мы разделили с тобой нечто редкое и волшебное. Ты подарил мне крылья и научил, как ими пользоваться.

Я пытаюсь понять, почему ты решил быть со мной неискренним, и простить тебя, однако я не Анна, я полна человеческих слабостей, в то время как она наверняка отмечена прикосновением ангелов. Мое сердце истекает кровью за тебя и за нас, когда я покидаю тебя в любящих руках твоей жены и дочерей. Наша связь не могла продолжаться вечно. Нам было позволено лишь мельком заглянуть в рай, однако сейчас тучи сгустились, и эта слабая вспышка исчезла навсегда.

Покойся с миром, моя любовь. Нет никого более достойного для того, чтобы сопровождать тебя в последний путь, чем Анна, хотя я всегда буду мысленно с тобой. Пожалуйста, не пытайся связаться со мной. От этого нам обоим станет еще тяжелее. Я буду любить тебя вечно. Сейдж».

Анжелика плакала, когда писала эти строки, вытирая слезы о рукав, чтобы они, упав, случайно не размазали чернила. Итак, она действительно сказала Джеку последнее «прощай». Она подписала конверт и запечатала его, уставившись на адрес и вспоминая камфорные деревья, пагоду посреди озерца, гряду гор, закаты и вьющиеся волосы Джека, которые он смахивал с широкого лица, его добрые карие глаза и шаловливую улыбку. Затем она снова заплакала оттого, что мысль о его неминуемой кончине причиняла ей нестерпимую боль.

Она удалила все его данные из своего компьютера и мобильного телефона и вручила письмо Сани, чтобы та отправила его по почте. Анжелика сразу же почувствовала, что невидимая нить, которая связывала их, протянувшись через весь земной шар, теперь разорвана. И самым действенным лекарством для ее израненного сердца были объятия ее детишек.

Войдя в комнату Изабель, она увидела, как та сидит за туалетным столиком и наносит макияж.

— Милая, ну посмотри на себя! — рассмеялась Анжелика, обнимая дочь сзади. — Это самая красная помада из всех, которые я когда-либо видела!

— Ее случайно оставила Кейт, — невозмутимо сказала Изабель. — А я присвоила ее. — Она лукаво улыбнулась.

— Правда? Это было сегодня?

— Нет, когда ты уезжала. Она пришла повидаться с папочкой.

Анжелика почувствовала, как внутри все замерло.

— Неужели?

— Да.

— А ты поздоровалась с ней?

— Нет, мы должны были уже лежать в постели. Однако мы с Джоэ подглядывали с лестницы.

— Вы шпионили! — Анжелика пыталась говорить как ни в чем не бывало, однако ее голос дрожал. — А о чем они беседовали?

— Я не знаю. Они пили вино.

Анжелика ощутила приступ тошноты. Почему же ни Оливье, ни Кейт ничего не сказали ей об этом? Она-то думала, что ничего, кроме неприязни, ее муж к Кейт не испытывает.

Анжелика поспешила в ванную комнату. Прислонившись к мраморной стене, она уставилась в зеркало на свое искаженное от волнения лицо. Мало-помалу комментарии, которые отпускала Кейт и которые раньше ровным счетом ничего не значили, сейчас стали предвестниками ее самых ужасных догадок. Например, тот факт, что она помнила день рождения Оливье или же когда однажды заикнулась о том, что была бы не прочь просыпаться рядом с ним по утрам, и многое-многое другое. Неужели у Оливье был роман с Кейт? А что, если именно он был отцом ребенка Кейт? И, возможно, именно по этой причине Кейт так и не смогла назвать имени своего любовника? Анжелика опустилась на сиденье унитаза, обхватив лицо руками. Внезапно все встало на свои места. Она чувствовала себя такой самоуверенной, наивно полагая, что ее супруг был последним человеком в мире, к которому Кейт могла бы обратиться за утешением.

Снедаемая этими безрадостными мыслями, Анжелика кое-как помогала детишкам выполнять домашнее задание, пока не раздался звонок в дверь. Она с опаской открыла. Увидев на пороге Энджи, Анжелика, всхлипывая, бросилась в объятия матери. Энджи тотчас выпрямилась. Она поняла, что дочь ждала ее, что она нужна ей.

Анжелика пригласила ее в кухню, отослала детей наверх смотреть телевизор и поставила чайник на огонь, вынув из серванта две чашки и заварочный чайник. Прошло уже много лет с тех пор, когда Энджи последний раз переступала порог этого дома. Она уже позабыла, каким он был красивым.

— Моя жизнь рушится, — сказала Анжелика, шмыгнув носом, и упала в кресло.

— Я с тобой, милая. Все утрясется. — Энжди открыла холодильник и вынула оттуда бутылку молока. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне обо всем, что с тобой произошло. Выплесни это наружу. Не сдерживай слез. Вот увидишь, тебе сразу же станет легче. Поделись своей проблемой, и можешь считать, что ты уже наполовину ее решила.

У Анжелики не было душевных сил рассказывать матери о том, что произошло, поскольку она уже излила свою душу Кандейс, но понимала, что, сделав это, оставит от своей проблемы лишь четвертинку. Она наблюдала, как мать пытается что-то сделать по хозяйству, и испытывала чувство благодарности.

— Спасибо, что приехала.

Энджи поставила чашки на стол.

— Мне было необходимо удостовериться, что с тобой все в порядке. — Она прищурила глаза и пристально оглядела лицо дочери так, как это может сделать только мать. — Хотя я вижу совершенно обратное. Но все образуется. Мы будем обсуждать это, пока ты снова не обретешь силу. — Она налила кипяток в чайник и поставила его на стол, а потом присела. — Ничто так не поднимает настроение, как чашечка чая.

— Ты настоящая англичанка, мама.

— А чего же ты ждала? — Она засмеялась грудным смехом. — Ну а теперь рассказывай, что с тобой стряслось.

Анжелика отпила глоток чаю, действительно немного приободрившись от горячей жидкости. Затем она рассказала матери об ограблении. Энджи, на удивление, слушала очень внимательно, не проронив ни слова. На ее лице застыл ужас, однако она ни разу не перебила дочь. Анжелика сполна почувствовала силу материнского внимания и буквально расцветала в его лучах. Доверившись, она призналась Энджи в измене мужу. Перед тем как она осознала это, она выложила все, понимая, что никто не понял бы ее лучше Энджи. В конце концов, кто лучше Энджи знал, что такое измена.

— Мне жаль, что твое сердце разбито, милая, — сказала она, и оранжевая кожа на ее лице сморщилась от сострадания. Энджи положила короткую толстую руку на кисть дочери и стиснула ее. — Ты думаешь, что, выйдя замуж, ты застрахована, что твое сердце уже никогда не будет разбито и что ты уже никогда не совершишь ошибок своей молодости? Но правда заключается в том, что возраст не имеет значения, когда речь идет о любви. Полагаю, Оливье об этом не знает? — Анжелика отрицательно покачала головой, моргая сквозь слезы. — Хорошо. Не говори ему. Честность — не всегда лучшая политика.

— Должна ли я простить Джека за то, что он меня предал?

— Он не предавал тебя, милая. Он потерял голову от любви и сделал все возможное, чтобы защитить тебя. В этом нет ничего плохого. Не обижайся на него. Прости его за то, что он склонен ошибаться, но не обвиняй его в том, что он был с тобой нечестен. Судьба подарила тебе любовь, такую, которую большинство людей никогда не испытывают за всю свою жизнь. Какое счастье полюбить так. Денни и мне приходилось спать с другими людьми для того, чтобы не остыли чувства…

Анжелика вытерла лицо рукавом.

— Вы что, недостаточно друг друга любите?

— Мы любим друг друга достаточно, чтобы доверять друг другу, если это именно то, что ты имела в виду.

— Будучи ребенком, я ненавидела ваши свинговые вечеринки. Я чувствовала, что они были важнее нас с сестрой.

— Я знаю, милая. Вот поэтому-то мне и захотелось увидеться с тобой сегодня. Я чуть было не потеряла тебя в Южной Африке, а это значило бы, что мне уже никогда не выпало бы шанса сказать тебе: я очень сожалею о том, что было. Это не давало мне покоя долгие годы, однако чрезмерная гордость не позволяла заговорить об этом с тобой. Весть об ограблении заставила меня всерьез задуматься. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее, зарывшись с головой под ковер, избегая важных вещей. Правда состоит в том, что мы с Денни вели себя очень эгоистично. Мы подвели вас, когда вы нуждались в нас больше всего. Сейчас я захотела приехать, потому что матери никогда не поздно прийти на выручку своей дочери.

Анжелика взяла Энджи за руку.

— Это никогда не поздно, мама.

Когда раздался очередной звонок в дверь, Анжелика выглядела весьма озадаченной.

— Это твоя сестра. Она приехала, чтобы забрать меня. Ей тоже захотелось увидеться с тобой.

— Ты можешь остаться здесь, если пожелаешь, — предложила Анжелика.

— Тебе нужно больше времени проводить с мужем. Я не хочу, чтобы оба моих зятя сошли с дистанции. Иди же открой дверь, милая. Дэйзи тоже очень волновалась за тебя.

Анжелика открыла замок. На пороге стояла Дэйзи, очень бледная и смущенная. Ее большие глаза блестели от сожаления. Она раскаивалась в том, что столько лет потратила на ненужные обиды. Не говоря ни слова, сестры обнялись. Они поняли друг друга, не испытывая потребности выражать словами то, что обе чувствовали сердцем. Энджи подошла к серванту и взяла еще одну чашку.

После того как ушли мать и сестра, Анжелика искупала детей и уложила их в постель. Она немного задержалась, почитав им сказку на ночь и покрыв их милые мордашки поцелуями, получая истинное удовольствие от каждого мгновения, каким бы незначительным оно ни казалось. Она насладилась объятиями Джоэ и Изабель, испытывая настоящее блаженство от аромата их кожи и ощущения теплоты, исходящего от их маленьких тел, когда они обняли ее, умоляя остаться еще хоть ненадолго. Она засунула мысль о Кейт в глубь своего подсознания, всеми силами пытаясь жить настоящим.

Спустившись вниз, Анжелика налила себе большой бокал вина. Она сидела за кухонным столом, рассуждая, стоит ли прижать Оливье к стенке. Если он вдруг окажется невиновным, не станет ли эта ее подозрительность поводом засомневаться в ней самой? Она страшилась даже упоминать слово «измена», в случае если он спросит, с какой это стати ей в голову пришла подобная мысль. Оливье был очень проницательным человеком и редко ошибался, чувствуя вранье. Поэтому вполне вероятно, что он мог бы путем логических рассуждений докопаться до истины.

Готовя ужин, Анжелика подумала об Анне, пытаясь позаимствовать у нее хоть немного мудрости и толерантности. Допустим, Оливье и Кейт переспали друг с другом. Кейт сказала, что это было свидание на одну ночь, по сути, ничего не значащее, о чем оба впоследствии очень сильно пожалели, и, скорее всего, такое вряд ли повторится вновь. Следовательно, это не роман, а всего лишь глупая ошибка. Да и как она может обвинять Оливье, когда сама была по уши влюблена в Джека и крутила с ним роман на протяжении нескольких месяцев? По крайней мере Кейт и Оливье не испытывали друг к другу чувств. А значит, это можно было простить. Но как же быть с ребенком Кейт? «Умоляю, Господи, пусть отцом малыша окажется все-таки Пит!»

Наконец пришел Оливье. Он распахнул дверь и позвал Анжелику, держа в руках огромный букет лилий.

— Я подумал, что от этого тебе станет легче, — произнес он.

Анжелика старалась вести себя как ни в чем не бывало и, улыбнувшись, взяла цветы у него из рук. «Именно так и поступают мужчины, зная, что у них рыльце в пушку?» — размышляла она.

— Они прелестны, спасибо.

Он поцеловал ее.

— Как ты себя чувствуешь?

— Теперь намного лучше. Заезжала мама, и мы с ней поговорили. А потом к нам присоединилась еще и Дэйзи. Было просто здорово. Нам следовало поступить таким образом еще много лет назад.

— Иногда должно произойти что-то очень ужасное, чтобы, перепугавшись до смерти, люди наконец-то поняли, что в этом мире действительно является важным.

Оливье внимательно посмотрел на нее.

Она ответила ему таким же пристальным взглядом, пытаясь найти в его глазах подтверждение его двуличия.

— Как же ты прав.

— Держу пари, дети обрадовались, увидев тебя.

— Несказанно обрадовались.

— Они скучали по тебе.

— И я ужасно соскучилась по ним.

— А по мне? — спросил Оливье с робким выражением лица.

— Ну разумеется.

Анжелика смотрела, как он снимает пальто и вешает его в шкаф. Видя, как он все эти годы заигрывал с женщинами, она никогда, однако, не опасалась, что он ее бросит. Теперь у нее уже не было прежней уверенности.

— Тебе налить бокал вина?

— Да, пожалуйста. — Он проследовал за ней на кухню. — Ну что, какие новости?

— Кейт ушла от Пита, — сказала Анжелика, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Честно говоря, я удивлен, что он не решился на это первым. — Оливье пожал плечами. — Что ж, когда-нибудь это должно было случиться.

— Даже не знаю. Я думала, они попытаются сохранить свой брак.

— Наверное, никому бы не удалось прожить в браке с Кейт очень долго.

Анжелика стояла у плиты, помешивая томатный соус для макарон.

— Я тебе не говорила, но ты ведь знаешь, что она беременна?

— Ну разумеется.

— И, возможно, ребенок не от Пита.

На лице Оливье промелькнуло любопытство.

— Неужели? И на кого же она грешит?

— Это кто-то, с кем у нее случилось свидание на одну ночь в конце лета.

Он не выглядел обеспокоенным.

— А Пит знает?

— Нет, Пит считает, что ребенок его, хотя, конечно, и такая возможность не исключается.

Оливье отрицательно покачал головой и неодобрительно произнес:

— Кейт очень легкомысленная женщина.

— Я даже не уверена, что мужчина, с которым она переспала, имеет хоть малейшее представление о том, что скоро станет отцом.

— Тогда будем надеяться, что ребенок все-таки от Пита. — Оливье сделал маленький глоток вина. — Иначе кто-то испытает настоящий шок, когда малыш появится на свет.

Анжелика была сбита с толку. Если бы ее муж был тем самым мужчиной, с которым переспала Кейт, разве он не занервничал бы от ее слов? Если только, конечно, он уже об этом не узнал, и в таком случае у него было предостаточно времени придумать план. Наверняка именно поэтому приходила Кейт. Может, она улучила момент, пока Анжелика была в отъезде, для того чтобы рассказать ему о случившемся. И все же Оливье сохранял удивительное хладнокровие.

В начале марта Кейт пригласила Оливье с Анжеликой на ужин, чтобы познакомить их с Эдмондо. Растворившись в компании Арта и Тода, Летизии и Гайтано, Кандейс и Гарри, а также Скарлет и Вильяма, Оливье ни разу не дал повода заподозрить его в существовании интимных отношений с Кейт, а Кейт едва взглянула на него, словно осьминог щупальцами оплетя Эдмондо. И если они действительно сообща хранили тайну, то оба заслуживали «Оскара» за способность так искусно притворяться.

Эдмондо был классическим графом — темноволосый красавец с густыми блестящими волосами, гладкой смуглой кожей и большим чувственным ртом, который приобрел синеватый оттенок от частых поцелуев с Кейт. Оживленно жестикулируя, Эдмондо разговаривал с сильным итальянским акцентом, который Анжелика нашла таким же привлекательным, как и французский выговор Оливье. Эдмондо выглядел самоуверенным и забавным и был без ума от Кейт. Ожидая скучного вечера, на котором пришлось бы притворяться, что всем нравится ухажер Кейт, гости были приятно удивлены, поняв, что в неискренности просто не было необходимости.

После ужина Кейт потащила девчонок в свою спальню, чтобы обсудить графа.

— Я так признательна Эдмондо за то, что ему нравлюсь я, мой живот и так далее, — сказала она. — То есть я имею в виду, что, поскольку у него никогда не было собственных детей, ему придется мириться с двумя моими отпрысками и еще вот с этим, который находится в чреве и которого зовут Геркулес. — У нее был такой благодарный вид, что даже Кандейс, обычно отпускающая какую-нибудь циничную фразу, на этот раз не нашлась, что сказать.

Глава 29

Все, что ни делается, к лучшему.

В поисках совершенного счастья

Анжелика не могла избавиться от подозрения, что Оливье крутит роман с Кейт. Она признавала, что это звучит смешно, однако мысль о том, что муж предал ее, переспав с одной из ее подруг, была по-прежнему словно нож в сердце. Анжелика прижималась к нему по ночам, а по утрам просыпалась чуть свет, чтобы проверить, на месте ли он. Оливье же решил, что ее поведение вызвано ничем иным, как стрессом от пережитого ограбления, а вовсе не страхом потерять его. И чем больше Анжелика об этом думала, тем сильнее сожалела о случившемся романе, все отчетливее понимая, как сильно она любит своего супруга.

Теперь Оливье приходил домой раньше, и они вместе купали детишек, а затем по очереди читали им книги на ночь. Анжелика интересовалась его проблемами, пытаясь дать совет или хотя бы как-то поддержать. А Оливье, в свою очередь, все-таки пошел в кабинет жены и достал с полки написанную ею книгу «В глубинах пещер Коулд Конарда». Сначала он читал понемногу каждую ночь, и Анжелика догадывалась, что делает он это через силу, однако была признательна ему и за эту попытку. Однако со временем Оливье стал засиживаться все дольше и дольше и ему было все труднее оторваться.

— Мне просто необходимо выяснить, что же случилось с Мартом! — восклицал он.

Анжелика, исполненная гордости, лишь улыбалась про себя, посматривая на книгу, которую написала.

А пятого марта за ужином Оливье напомнил ей о дне рождения.

— А мне-то казалось, что ты запамятовал, — сказала Анжелика, довольная тем, что он не забыл.

— Я тут подумал, что мы могли бы завтра пойти поужинать в ресторанчике «Мистер Винг».

— С удовольствием.

Хотя она надеялась, что он предложит что-то более романтичное.

— Я был так загружен работой, что просто не хватило времени придумать что-нибудь получше. Почему бы нам весной не отправиться на выходные в Париж? Получится эдакий запоздалый день рождения.

— Это чудесная идея!

— Мы могли бы пройтись по магазинам, и ты бы себе что-нибудь выбрала…

— Мне не нужен подарок, — смиренно произнесла Анжелика, понимая, что сейчас не самое подходящее время для ненужных трат, однако по-прежнему испытывая разочарование.

— Мы выберем его вместе. Кстати, а твои подружки что-нибудь запланировали?

— Я не упоминала о своем дне рождения. Честно говоря, у меня тоже было много дел.

Анжелика подумала о книге, которую ей надо написать, и о времени, которое она проводила перед монитором в надежде найти способ связаться с Джеком. Уповая на то, что он все-таки попытается выйти с ней на связь, несмотря на преграды, которые она намеренно воздвигла.

— Да я и не думаю, что они помнят об этой дате.

— Ну а я помню. Да и детишки кое-что тебе приготовили.

Анжелика улыбнулась при мысли о подарках Джоэ и Изабель, которые были бы драгоценнее любых вещей, приобретенных в магазине.

На следующее утро дети разбудили ее громкими возгласами «С днем рождения, мамочка!» Они подписали открытки и самостоятельно смастерили декоративные тарелочки, специально для этого посетив гончарное кафе на Фулхэм-роуд. Та, которая принадлежала Изабель, была красиво разукрашена в розово-голубых тонах, по краям красовались бабочки и цветочки, а в центре был изображен восхитительный шмель. На тарелке Джоэ была сплошная неразбериха, однако Анжелике все-таки удалось разглядеть красный поезд, выпускающий из трубы дым. Она обняла детей, не отпуская их от себя как можно дольше, пока они наконец сами не выскользнули из ее рук. Ничто в мире не могло сравниться с этими прелестными тарелками; Анжелика решила, что повесит их на стене в кабинете.

Оливье уже оделся. Он нежно поцеловал жену.

— Будь готова к семи часам. Я вернусь домой пораньше, чтобы успеть переодеться. Я зарезервировал столик на двоих в ресторане «Мистер Винг» на восемь.

Она отвела детей в школу и, не успев оставить их за порогом, наткнулась на Кандейс.

— С днем рождения! — воскликнула ее подруга, с трудом удерживая Ральфа на поводке, поскольку он пытался увязаться за какой-то маленькой чумазой сучкой, пробегающей по тротуару.

— Спасибо! — Анжелика выглядела удивленной.

— Ну же, рассказывай, что тебе подарил Оливье.

— О, еще ничего. Мы только собираемся поехать весной в Париж. А сейчас он загружен.

Кандейс сделала недовольное лицо.

— Неужели он настолько занят, что не может купить тебе подарок? В Сити расположен прекрасный магазин ювелирных украшений от Тиффани.

— Пожалуйста, не говори мне об этом!

— А он куда-нибудь ведет тебя сегодня вечером?

— В ресторан «Мистер Винг».

— Китайский? — От отвращения Кандейс сморщила нос. — Мне кажется, он мог бы придумать что-нибудь получше.

— Я обожаю это место.

— Да мы все его любим, но не в день же рождения.

— Там просто замечательно, — сказала Анжелика, пытаясь отшутиться. — У нас прекрасные отношения, мне грех жаловаться. По крайней мере, Оливье не забыл о моем дне рождения.

— Я бы угостила тебя обедом, если бы мне не надо было ни с кем встречаться.

— Да мне все равно нужно садиться за книгу.

— Сходи-ка лучше на массаж.

— Не сегодня. Нет настроения.

— Увидимся, когда будем забирать детишек. — Кандейс дернула Ральфа за поводок, и он неохотно прибежал обратно.

Возвратившись домой, Анжелика приготовила себе чашку чая и поднялась в кабинет. Клаудия позвонила в девять часов, чтобы узнать, как продвигается книга. Ей не терпелось взглянуть на тот объем работы, который уже был проделан. Анжелике пришлось солгать, сказав, что она уже на половине пути.

Она бегло просмотрела почту и, не обнаружив сообщения от Джека, испытала настоящее разочарование. Хотя она не могла с точностью сказать, знал ли он дату дня ее рождения или нет. Анжелика сама попросила его оставить попытки связаться с ней, и он наверняка решил исполнить ее просьбу. Ей пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы удержаться от соблазна и не отправить ему письмо. Анжелике ужасно хотелось выяснить, как у него обстоят дела. Однако она понимала, что он умирал и Анна, находясь рядом, вела мужа к последнему пристанищу. Домой. И среди его родных Анжелике не нашлось бы места. Вот теперь все действительно было кончено.

Она открыла страничку своего романа о скользких тройлерах, которые проживали в устье реки, и включила айпод. Объятая скорбью, она вылила свои чувства на страницы романа. Гнев и негодование воплотились в ее фантазиях о мерзких уродливых тройлерах, в то время как невесомые, излучающие свет Дэззлинги зародились именно благодаря ее любви. Эта история стала бы аллегорическим намеком на ее любовь к Джеку, хотя кроме нее никому, наверное, и в голову не придет подобная мысль. На волнах музыки она унеслась в мир самых невероятных грез, в которых она отдалась на волю чувствам и таким образом сочинила чарующую историю, где любовь борется за то, чтобы спасти мир от зла.

Анжелика забрала Джоэ и Изабель из школы и привела домой. Она не встретила никого из своих подруг, и ни одна из них до сих пор так и не позвонила, что крайне удивило ее. Ведь Кейт так гордилась своей памятью, не забыв даже, когда день рождения у Оливье, — с горечью подумала Анжелика. По крайней мере, она могла бы запомнить и сегодняшнее число. Пока она принимала душ и наряжалась в черное платье от Прада, Сани купала детей. Нанеся макияж и сбрызнув кожу духами, Анжелика напомнила себе о том, что счастье заключается в состоянии ума. А еще о том, что качество ее жизни напрямую зависит от качества ее мыслей. Если бы она сосредоточилась на отрицательных эмоциях текущего дня, ее состояние усугубилось бы еще больше. Вместо этого Анжелика решила сконцентрироваться на позитивных моментах, к примеру, на том, что ее детишки подписали для нее открытки и преподнесли такие славные подарки. Что она помирилась с Дэйзи и стала ближе к матери. А также на том, что Оливье не догадался о ее романе и что у нее, в конце концов, есть такие замечательные подруги. И что ее муж и дети находятся в добром здравии. Да и вообще, что у нее есть так много всего, за что она должна быть благодарна судьбе. Спустя какое-то время это начало работать.

Анжелика зажгла ароматизированные свечи и поставила запись «Back to Black» в исполнении Эми Уайнхаус. Ее настроение поднялось вместе с ароматом духов и наполнило комнату.

Придя домой, Оливье обнаружил жену в ванной, громко распевающую песни. Он подошел к ней сзади и, откинув волосы, поцеловал в затылок. Анжелика улыбнулась ему в отражении зеркала. Оливье был настоящим красавцем в золотистом сиянии света, падающего от пламени свечей. Она удивилась, когда он повесил ей на шею кулон, застегнув его сзади. На ее грудь упали бриллианты, сверкая на фоне ее черного платья. Она с восхищением смотрела на сердечко с наложенными на него буквами О, Д, И, висевшее на толстой цепочке из белого золота.

— Ты был в магазине «Шопард»? — спросила она, не в силах скрыть изумления.

— Конечно. Я ведь знаю, что единственное, что волнует женщину, это бриллианты.

— И ты чертовски прав, — ответила Анжелика, оборачиваясь для того, чтобы подарить ему нежный поцелуй. — Спасибо.

— Ты прекрасна как никогда, моя дорогая.

— Теперь я готова отправиться в ресторан «Мистер Винг».

Он усмехнулся.

— Как будто я собираюсь вести тебя туда!

Она уставилась на него.

— А куда ты собираешься меня отвести?

— Это сюрприз.

— О Боже. Я уже сгораю от нетерпения.

— Тебе это очень понравится. — Он снял куртку и развязал галстук. — Дай мне несколько минут, чтобы принять душ и переодеться, а потом мы пойдем. Внизу нас уже ждет машина. Сегодня вечером я намерен как следует повеселиться!

Итак, он не собирался вести ее в «Мистер Винг». Все это было лишь уловкой. Ей не терпелось рассказать об этом Кандейс.

Вскоре на лестнице появился Оливье. На нем были джинсы и белая рубашка, поверх которой он накинул свою любимую куртку от Гуччи, — голубую с металлическим, как у ружья, оттенком. На фоне белоснежного воротника его кожа казалась очень смуглой, а темные волосы, еще влажные, были взъерошены и откинуты со лба. Оливье взял жену за руку, и они вместе спустились по ступенькам. Анжелика решила, что забудет о его якобы существующем романе с Кейт и насладится этим прекрасным вечером. А завтра она вызовет его на откровенный разговор, и, как очень хотелось бы надеяться, все ее опасения развеются раз и навсегда. Если он вдруг признает свою вину, она как-нибудь с этим справится. Но она не позволит, чтобы это разрушило их брак или же каким-то образом отразилось на ее дружбе с Кейт. Анна на собственном опыте доказала, что такое было вполне возможно.

Они сели на заднее сиденье такси. Машина тронулась с места и выехала на дорогу. Деревья были все еще голые, однако в парке уже было полным-полно крокусов и нарциссов, воздух стал теплее, а дни — длиннее и светлее. Заинтригованная Анжелика была в приподнятом настроении. И всю дорогу, пока они ехали по Кенсингтон Черч-стрит, с ее губ не сходила улыбка, — Анжелика все пыталась определить, в какой же они направляются ресторан. Но когда они свернули на Терлоу-сквер, она поняла, что их везут к дому Кейт.

— Что происходит? — спросила Анжелика, подозрительно сощурив глаза.

— Я обещал Кейт заглянуть к ней по пути. Она приготовила для тебя подарок.

— Все это выглядит как-то очень уж странно.

— Кейт купила тебе нечто особенное. Она звонила мне вечером по мобильному телефону, сообщив, что не встретила тебя сегодня у школы.

— Да, это так. Однако она могла бы и сама мне позвонить.

— Ты же знаешь Кейт, — произнес Оливье.

Анжелике стало любопытно, знал ли он Кейт лучше, чем любая из них.

Машина остановилась перед домом, и они шагнули на улицу. Кейт заменила растения в цветочном ящике, посадив туда ярко-красную герань. Не успел Оливье позвонить в дверь, как она открылась. На пороге по стойке «смирно» стоял дворецкий.

— Добрый вечер, сэр, — сказал он. — Можно за вами поухаживать? — произнес он, обращаясь к даме. Анжелика еще больше насторожилась. Выскользнув из дубленки, она передала ее на руки дворецкому. — Миссис Фокс в гостиной.

В доме было очень тихо. Анжелика обратила внимание на то, что двойные двери были закрыты. Шагнув вперед, слуга распахнул их настежь, и Анжелика увидела перед собой целое море лиц, которые улыбались ей из полутемного помещения. Но ни одно из них не светилось таким торжеством, как лицо Кейт.

— Дорогая! С днем рождения!

Она подошла к Анжелике утиной походкой в сексуальнейшем маленьком платье от Миу Миу, выставив вперед заметно выпирающий живот, теперь больше похожий на глобус, и с любовью обняла ее. Анжелика пробежала глазами по лицам собравшихся. Тут были все ее друзья, ее родители, Дэйзи и даже эта ужасная Дженна Элрич, которая каким-то образом нашла способ попасть на вечеринку. Кейт умудрилась найти даже тех знакомых, которых Анжелика успела растерять на своем жизненном пути.

— Ну что, ты удивлена?

Анжелика утвердительно кивнула.

— Я так рада, что никто не проболтался. Мы с Оливье планировали это несколько недель подряд, разыскивая всех твоих друзей. Меня постоянно преследовало ужасное чувство, что Джоэ и Изабель не утаят кота в мешке. Я могла бы поклясться, что они прятались на лестнице, наблюдая, как мы тайком встречаемся, и прислушивались к каждому слову.

Анжелика снова обняла Кейт, испытывая чувство вины за то, что усомнилась в ней, и огромное облегчение. Эмоции захлестывали ее.

— А я-то думала, что вы позабыли обо мне.

— Прекрасно.

— К тому же это не круглая дата.

— Каждый день рождения является значительной датой, а кроме того, в этом году я очень хочу быть щедрой. Максимально используй его, пока он продолжается. А к своей эгоистической натуре я вернусь в следующем году.

Анжелика обняла Оливье.

— Спасибо, — произнесла она.

Он бы никогда не понял глубину ее признательности.

К ней приблизилась Кандейс вместе с Летизией, Скарлет и Тодом.

— Ну, и как мы разыграли тебя! — воскликнула Кандейс, протягивая Анжелике бокал шампанского.

— Ах вы, проказники!

— Разве мы могли забыть о дне твоего рождения? — сказала Летизия.

— Мне следовало бы об этом знать, — ответила Анжелика, делая большой глоток шампанского.

— Милая, а что это у тебя за бриллианты?

— Подарок Оливье.

— А вот с этого места поподробнее, — сказала Скарлет.

— Они наверняка стоят баснословных денег, — добавил Тод. — А я-то думал, что мы в самой гуще финансового кризиса.

— Да, я знаю. Но не могу даже представить, что нашло на Оливье, — засмеявшись, сказала Анжелика, играя пальцами со сверкающими на ее груди буковками.

— Разлука заставляет сердце становиться более любящим, — сказала Летизия.

— А я-то грешным делом подумала, что у него роман с Кейт.

— Что?!

— Изабель случайно проговорилась, что в мое отсутствие заходила Кейт. Я все никак не могла понять, зачем им вообще надо было встречаться и почему никто не потрудился рассказать мне об этом.

Кандейс обняла Анжелику за талию.

— У тебя слишком богатое воображение!

— Кейт никогда бы не посмела предать друга, — заметила Летизия.

— Разве что своего мужа! — добавила Скарлет.

— Я думала, что Кейт ждет ребенка от Оливье. — Испытав огромное облегчение, Анжелика была вне себя от счастья.

— А почему Пит не может считаться его отцом? — поинтересовался Тод, явно смутившись.

Анжелика вскинула руку к губам.

— А ты разве ничего не знаешь?

Все три женщины посмотрели друг на дружку с виноватым выражением лица.

— Я была почти уверена, что она обо всем тебе рассказала! — выдохнула Анжелика.

— Рассказала о чем? — Озадаченное выражение лица Тода было красноречивее слов.

— Ну ладно, так уж и быть, но пообещай, что не скажешь никому ни слова. — Кандейс в упор посмотрела на него. — У Кейт случилось свидание на одну ночь. Поэтому нельзя с точностью сказать, от кого ребенок, которого она носит — от Пита или от другого мужчины. Ну вот я и выпустила джина из кувшина. Но если он причинит нам вред, мы переведем стрелки на тебя!

— Да, ничего не скажешь! Это серьезно, — произнес Тод, почесывая затылок.

— И не рассчитывай, что тебе удастся вытянуть из нее имя. Она не проговорилась об этом ни одной живой душе. Но по крайней мере сейчас мы уже можем вычеркнуть Оливье из списка подозреваемых, — со смехом сказала Скарлет.

— Я буду нем как рыба, — доверительным тоном сказал Тод. — И ради всего святого, не говорите никому о том, что мне об этом известно.

— Ты что, шутишь?

— С днем рождения, милая, — поспешно добавил он, глядя в сторону, а не на Анжелику. — А теперь мне нужно пойти и рассказать обо всем Арту.

— Похоже, у нас серьезная проблема, — взволнованно произнесла Летизия.

— Арт умеет хранить тайны? — поинтересовалась Анжелика.

— Арт не вызывает во мне опасений, — сказала Кандейс. — А вот Тод точно может проболтаться.

После ужина «а-ля фуршет» Кейт, взобравшись на стул, захлопала в ладоши, требуя тишины. Шум тотчас стих, и каждый замер в ожидании. Она стояла, взирая на всех с высоты, в своем облегающем вязаном платье, которое едва прикрывало ее ягодицы, и слегка похлопывала по своему выпирающему животу.

— Хорошие друзья, старинные друзья, новые друзья, особенные друзья, такие как вы, Анжелика, Скарлет, Летизия и Кандейс, а также друзья семьи, Дэйзи и Энджи. Добро пожаловать в мою скромную обитель. Я признательна вам за то, что вы сохранили в тайне эту вечеринку и благодаря своему искрящемуся присутствию сделали ее поистине сказочной. Анжелика, ты очень дорога моему сердцу. Ты настоящая подруга, поэтому мне захотелось откликнуться на твою доброту, устроив вечеринку в твою честь. Твой день рождения — прекрасный повод, но, по правде говоря, я бы поступила так в любой другой день лишь для того, чтобы просто испытать удовольствие, лишний раз чествуя тебя. Ты верный друг и мудрый человек, и даже несмотря на некоторую рассеянность, никогда не забываешь о своих подругах. Давайте же поднимем наши бокалы за Анжелику!

— За Анжелику, — хором повторили гости. И Анжелика зарделась от удовольствия.

Кейт, нагнувшись, оперлась на руку Эдмондо.

— Однако хочу сразу же оговориться: если вы вдруг считаете, что я не вспомню о себе любимой, то глубоко ошибаетесь. Я бы никогда не упустила такой возможности. Предлагаю вам поднять бокалы за Эдмондо и за меня, будущую графиню Эдмондо Августино Сильвиано из Неаполя. Да-да! Эдмондо и я собираемся пожениться. — На секунду она смутилась и ухмыльнулась. — Ну, конечно же, только после того, как я разведусь!

— За мою будущую жену! — произнес Эдмондо, поднимая свой бокал.

После того как были закончены все речи, началась танцевальная часть. Анжелика выпила изрядное количество алкогольных коктейлей, чтобы хоть как-то заглушить воспоминания о прошлой вечеринке, на которой она присутствовала здесь, когда Джек ждал ее снаружи в такси. Пребывая в состоянии эйфории, вызванной алкогольным опьянением, она позволила Оливье увлечь себя на танцевальную площадку. После часа ночи, когда большинство гостей разошлись по домам, Арт начал исполнять под караоке песню «Безумный». По крайней мере, на этот раз он не стал стаскивать штаны, выставляя на всеобщее обозрение свою родинку в форме клубнички.

В третьем часу утра Оливье повез Анжелику домой.

— Пожалуй, это лучшая вечеринка из всех, на которых мне приходилось когда-либо бывать, — произнесла она, устало садясь в машину. — И она состоялась исключительно ради меня!

— Я счастлив, что ты получила от этого удовольствие.

— Мне казалось, что ты не питаешь особой симпатии к Кейт.

— Не то чтобы она мне совсем не нравилась. Просто я нахожу ее житейские драмы слишком уж утомительными.

— Она девушка для женской аудитории.

— Точно.

— Однако вы вдвоем объединили усилия, чтобы все это организовать.

— Исключительно ради тебя.

— Ты такой милый, Оливье.

Он поцеловал ее, в то время как машина ехала по Кенсингтону.

— Я люблю тебя, Анжелика.

— А я люблю тебя, Оливье.

Она мечтательно вздохнула, осознав, насколько же это соответствовало истине.

Уже подъезжая к проезжей части, Они заметили сгорбленную фигуру подвыпившего человека, который, шатаясь, брел по тротуару, плотно завернувшись в пальто, чтобы не замерзнуть.

— О Боже! — ахнула Анжелика. — Да ведь это же Пит. — Они оба вытаращили глаза, проезжая мимо него, догадавшись, что он держит путь к дому Кейт. — Я очень рада, что мы вовремя уехали и не стали свидетелями бурной сцены.

— А ведь он на самом деле хочет ее вернуть.

— Не будь он таким идиотом, она бы его ни за что не выставила за дверь.

— Думаю, он поймет, что проиграл.

— Как же люди усложняют свою жизнь.

Оливье взял ее за руку.

— Мне повезло, что я женат на тебе. Я повсюду вижу разбившиеся семьи, словно потерпевшие крушение корабли, разбросанные по берегу, и не перестаю благодарить Господа за то, что мы с тобой все еще остаемся на плаву и наши паруса несмотря ни на что продолжают развеваться на ветру.

Анжелика виновато прижалась к нему.

— Все еще на плаву, — повторила она.

Закрыв глаза, она нарисовала в своем воображении течь в деревянной обшивке корабля и усилием мысли залатала дыру. Если это место останется ниже уровня воды, возможно, Оливье его никогда и не заметит.

Глава 30

Всему свое время.

В поисках совершенного счастья

На следующее утро Кейт ни свет ни заря уже обзванивала подруг, сообщая о приходе Пита, который, тарабаня в дверь, требовал свидания с детьми и умолял принять его обратно. Судя по ее возбужденному голосу, она испытывала сильное волнение оттого, что ему, оказывается, не все равно, и ликовала по поводу того, что он приполз к ней на коленях.

— С какой это стати мне принимать его обратно? — вопрошала Кейт. — Когда у меня есть Эдмондо, который просто боготворит меня. Кто бы мог подумать, что именно я снова пойду к алтарю? Однако подвенечное платье от Веры Ванг слишком уж красиво, чтобы позволить ему висеть в шкафу, покрываясь пылью.

Анжелика с грустью слушала свою подругу, размышляя о судьбе ее детей и о еще не родившейся крохе, которой суждено было появиться на свет как раз в самый разгар драматической спирали жизни Кейт. На самом деле было не важно, кто приходился ему отцом, поскольку Пит с радостью принял бы его в свое семейство, дав свою фамилию, и, возможно, никогда бы так и не заподозрил, что малыш на самом деле не его. Что касается Эдмондо, то если бы он вдруг решил повести Кейт под венец, то обнаружил бы, что между ним и алтарем стоит Пит. Анжелика подозревала, что Кейт все еще любит своего мужа и что, скорее всего, ее чувства к нему не остынут еще очень долго. Пит явно не собирался отказываться от нее без боя.

В конце марта у детей начались школьные каникулы, и подружки Анжелики поразъехались кто куда, рассеявшись по территории Европы на время пасхальных праздников. Оливье снял шале в Клостерсе, где у Летизии и Гайтано была квартира с великолепнейшим видом на раскинувшуюся внизу равнину. Летизии все-таки удалось нанять Бена, знакомого Скарлет, посулив ему крупное вознаграждение за то, чтобы он присматривал за ее мальчишками в течение следующих двух недель, поэтому, пока дети вместе с Беном и инструктором катались на лыжах, Анжелика и Летизия могли подолгу общаться за ленчем на террасе ресторана, наслаждаясь солнечным теплом и видом мягких склонов горнолыжного курорта. Оливье считался сильным опытным лыжником, однако вместо того чтобы отправляться по утрам с рюкзаком через плечо на покорение горных вершин, а в обед спускаться по заснеженным тропам, на которые еще не ступала нога человека, он проводил время, катаясь на лыжах со своей женой и детьми. К своему удивлению, он вдруг обнаружил, что удовольствие, которое он получал, наблюдая, как Джоэ и Изабель учатся разводить пятки лыж в стороны на треке, намного превосходит ту радость, которую он испытал бы, виртуозно выполнив очередной поворот.

Они ужинали в ресторане «Винег», уничтожая улиток и сырное фондю и болтая о Кейт и ее графе. У Летизии и Гайтано оказалось множество друзей из деревни, и они быстренькоприобщили Анжелику и Оливье к светской круговерти здешней жизни, часто приглашая их на званые обеды в шале своих знакомых или же предлагая им всю ночь до рассвета танцевать в маленьком ночном клубе «Каза». Анжелика чувствовала себя словно воскресшей из мертвых, ее брак как будто обрел вторую молодость, а воспоминания о страшном ограблении постепенно померкли, переместившись в глубь сознания. Но, просыпаясь, она по-прежнему думала о Джеке. Она часто мечтала о нем, и всегда с одним и тем же ощущением потери. Проснувшись и переживая все заново, она вспоминала закат солнца на перевале Сэра Лоури и то, с какой невероятной добротой Джек смотрел на нее. А кроме всего прочего, она вспоминала о том, какие чувства вызывал он в ней. Однако та женщина умерла вместе с иллюзорным будущим, которое они так красиво нарисовали в своем воображении. Волею судьбы им просто не суждено быть вместе. Жизнь Анжелики вошла в привычную колею, однако она не расставалась с образом Джека. Он был словно заноза, застрявшая в ее сердце, и воспоминания о нем то доставляли ей наслаждение, то причиняли нестерпимую боль.

В конце апреля дети снова пошли в школу и обеды подружек возобновились. Анжелика приступила к своей привычной работе над книгой, и ее вдохновение продолжало литься потоком. Ее тройлеры и Дэззлинги, казалось, оживали на страницах романа и постепенно полностью овладели ее мыслями. Мечты написать книгу о счастье были позабыты в суматохе ее новой фантастической истории. Анжелика просто не знала, в чем секрет. Если уж на то пошло, роман с Джеком привел ее в такое замешательство, которое ей вряд ли приходилось переживать раньше. Единственное, что Анжелика знала наверняка, так это то, что, любя свою работу, детей, мужа и друзей, она испытывала чувство удовлетворения. И если бы не эта заноза, которая продолжала царапать ее нежное сердце, она бы ощущала себя самым счастливым человеком на земле.

Но однажды Анна сообщила новость, которой она так страшилась. Анжелика в одиночестве сидела за своим письменным столом. Дети были в школе, а Оливье на работе. Все утро она не находила себе места, не написав ни строчки из-за нехорошего предчувствия, которое держало в напряжении каждый ее нерв, и была не в состоянии объяснить, почему она пребывает в таком подавленном настроении и так сильно волнуется. Но когда зазвонил телефон, она вдруг все поняла. Еще не услышав голос Анны, Анжелика ощутила, как сжалось горло.

— Анжелика? Это Анна. — Анжелика почувствовала, как горе с другого конца телефонной линии хлынуло кровавой струей, преодолевая огромное расстояние, отделявшее ее от Розенбоша, и она всем своим существом ощутила горючие слезы, текущие по щекам женщины, позвонившей ей. — Джек сегодня утром умер.

— О Боже. — Анжелика вскинула руку к сердцу.

— Он был очень спокоен и со смирением в сердце воспринял свою кончину. Я держала его за одну руку, а девочки — за другую. Мы сказали ему о том, как сильно его любим и что несмотря на то, что никогда не увидим его вновь, он всегда будет рядом с нами, среди этих виноградников и в закатах, которые он при жизни так любил. Джек улыбнулся. У него не оставалось больше сил, однако он усмехнулся, и на какое-то мгновение в этой улыбке я увидела нашего Джека. Затем он мирно, без боли сделал свой последний вздох.

— Мне так жаль.

— Девочкам сейчас сложнее всего. Они ведь так любили своего отца. Я понимала, что ты захочешь об этом узнать.

— Мне следовало бы позвонить ему…

— Не говори так. Думай о хорошем. Посылай ему свою любовь, поскольку он еще не ушел далеко, просто стал невидимым.

— Я покинула его, когда он больше всего нуждался в поддержке.

— Он все понял.

— Я думаю о нем каждый день, Анна.

— И он тоже думал о тебе. Он часто говорил о тебе, и в его словах не было ни тени сожаления. Поэтому и ты должна поступать так же. Храни в своем сердце воспоминания. Время, которое вы провели вместе, было поистине драгоценным. Ваша любовь и страстное желание будут теми силами, которые снова вас однажды соединят. Не волнуйся об этом. Вы обязательно встретитесь вновь. — Она засмеялась с присущей ей легкостью и спокойствием. — Я надеюсь, что мы с ним тоже воссоединимся, Анжелика. И знай, что здесь в Розенбоше ты больше, чем просто желанный гость, приезжай, как только будешь готова. Джек хотел бы, чтобы ты вернулась.

Анжелика с трудом сглотнула слюну.

— А когда состоятся похороны?

— Завтра. Мы предадим его тело земле на склоне холма, возвышающегося над Розенбошем.

Анжелика понимала, что она никак не сможет присутствовать на похоронной церемонии.

— Вы сможете кое-что сделать для меня, Анна?

— Конечно.

— Положите веточку шалфея на крышку гроба. — Она закрыла глаза. — Таким способом я скажу ему «прощай».

В три часа она отправилась в школу за детьми. Там уже стояли, разговаривая, Кандейс, Скарлет и Летизия.

Увидев лицо Анжелики, Кандейс тотчас поспешила ей навстречу.

— Что случилось? — спросила она. — Кто-то умер?

— Джек… — Анжелика не смогла говорить.

— О Господи. Джек умер? Неужели это правда?

Анжелика кивнула и припала к ее груди, всхлипывая.

Летизия и Скарлет собрались вокруг, обеспокоенные происходящим.

— В чем дело?

— Джек Мейер умер, — ответила Кандейс, обнимая Анжелику.

— Боже! — воскликнула Скарлет, побледнев. — Просто не верится!

— А кто такой Джек Мейер? — чуть слышно спросила Летизия.

— Наш знакомый из Южной Африки, — сказала Скарлет, — в семье которого Анжелика гостила во время своего литературного турне. Я знала, что у Джека рак, но думала, что он пошел на поправку.

— Болезнь вернулась, — сказала Анжелика, отстраняясь от подруги и вытирая глаза. — Он умер сегодня утром.

— Ну помнишь, это тот, который воспылал страстью к Анжелике, — напомнила Скарлет Летизии.

— Да-да, конечно, — выразительно произнесла Летизия, положив руку на плечо Анжелики. — Может, давай я заберу Изабель и Джоэ к себе?

— А что, если нам всем вместе пойти к тебе домой на чашечку чая, и пока детишки поиграют внизу, мы нальем Анжелике что-нибудь покрепче и посидим в твоей гостиной, — предложила Кандейс.

Анжелика кивнула в знак благодарности, чувствуя, как от дружеского участия ей стало тепло, словно она завернулась в свой любимый старенький плед.

Кандейс предложила Анжелике, Джоэ и Изабель подвезти их. По дороге она позвонила по мобильному телефону своей домработнице, попросив ее отменить все приготовления, которые она распорядилась сделать для своих собственных детей.

Когда они подъехали к дому с террасой, принадлежащему Летизии, Джоэ и Изабель несказанно обрадовались, очутившись в компании своих друзей, и тотчас шумной гурьбой дети бросились вниз в игровую комнату. Поднявшись в гостиную, расположенную на втором этаже, Анжелика сразу же упала на диван.

Она сидела, подогнув ноги и сжимая в руках чашку чая, в который Летизия добавила несколько капель виски. Скарлет села рядом с ней. Летизия тоже собиралась присоединиться к ним, после того как принесла на подносе чай с печеньем, но внезапно позвонили в дверь.

— Это, наверное, Кейт, — сказала Летизия, сбегая вниз по лестнице, чтобы открыть.

Женщины молча переглянулись, прислушиваясь, как хлопнула дверь и Кейт с Летизией стали шепотом переговариваться в холле.

— Это не я! — сразу же сказала Кандейс, вскинув руки.

— Это все Летизия, — произнесла Скарлет, засмеявшись. — Она послала ей сообщение, когда ехала в машине.

— Если уж я собираюсь излить свою душу, то, наверное, должны присутствовать все мои подруги, — сказала Анжелика, слабо улыбнувшись. — Чтобы вы потом не судачили.

— Можешь даже не рассчитывать на это, милая! То, что ты собираешься нам сообщить, даст нам пищу для трепа на многие месяцы!

— Мне ужасно жаль! — воскликнула Кейт, стремительно входя в комнату и наполняя ее ароматом своих духов. Присев, она скрестила длинные ноги так, что золотые пряжки на туфлях от Роджера Вивьера ярко заблестели при солнечном свете, который лился сквозь высокие окна. — Ну и кто же он?

Анжелика улыбнулась сквозь слезы.

— Он мой любовник, — просто произнесла она, и на этот раз Кейт не смогла ничего сказать, чтобы как обычно перевести разговор на себя.

Девушки, точно завороженные, слушали, как Анжелика признавалась в своей любви к Джеку. Она поведала им свою историю с самого начала. С того самого момента, как она вся затрепетала, почувствовав к нему сильное влечение, впервые испытав его на вечеринке у Скарлет, и до телефонного звонка, раздавшегося сегодня утром и положившего конец всему.

— Но самое смешное то, что благодаря роману с Джеком я стала больше ценить Оливье. Наш брак укрепился, и за это огромное спасибо Джеку. Он научил меня жить настоящим, и сейчас я именно это и стараюсь делать. Никому из нас не дано знать, что находится за поворотом.

— О Боже! — вскричала Кейт, держа чашку с чаем и уставившись на свои коленки. — Кажется, у меня начали отходить воды.

— А ты уверена в этом? — спросила Летизия, до смерти перепутавшись.

— Я не нахожу никакой иной причины, из-за которой поток жидкости так и хлынул из меня!

— Хочется надеяться, что эту ткань еще не сняли с производства, — сказала Кандейс, взглянув на кресло от дизайнера Вильяма Йеоворда, которое сейчас было мокрым от вод Кейт.

Анжелика рассмеялась, подумав, как же вовремя Кейт подгадала со своими родами.

— А я-то думала, ничто не способно прервать мой рассказ.

— Смешная ты, Анжелика. Пора бы уже привыкнуть к сюрпризам Кейт, — сказала Кандейс. — А сейчас нам остается только набраться терпения.

— Милая, ты хочешь, чтобы я позвонила Питу? — спросила Летизия.

— А в этом есть необходимость?

— По-моему, есть. Ведь это его ребенок, не так ли?

На лице Кейт появилось взволнованное выражение.

— Я все еще не уверена.

Летизия беспомощно пожала плечами.

— Ты хочешь, чтобы я позвонила другому отцу?

— Нет, — резко возразила Кейт. — Я сама позвоню Эдмондо.

— Но нельзя же, чтобы при рождении одновременно присутствовали и Пит, и Эдмондо! — воскликнула Кандейс. — Это грозит скандалом.

— Что же мне делать? — запричитала Кейт, вдруг сделавшись мертвенно-бледной от охватившей ее паники. Она вцепилась в руку Летизии. — Ты должна пойти со мной. Я не хочу рожать одна. Вы все должны отправиться со мной! — потребовала Кейт.

— Я отвезу тебя в больницу, — вызвалась Летизия. — Но кому-то придется остаться с детьми.

— Я останусь! — подняла руку Кандейс. — У меня не очень-то хорошо получается принимать роды. Я не умею причинять боль.

— Боль? Ради всего святого, отвезите меня поскорей в больницу. Если мне не успеют сделать эпидуральную анестезию, то я могу и умереть. — Кейт стала пошатываясь спускаться вниз по лестнице.

Летизия доставила Кейт в Портленд хоспитал, где у нее родился мальчик. Летизия была бледной как полотно, держа за руку Кейт во время родов.

— Теперь-то я знаю, почему мужья предпочитают оставаться снаружи и мерять шагами коридор, — сказала она, когда Кандейс, Скарлет и Анжелика приехали туда с целой охапкой цветов и сумками, наполненными подарками из магазина «White Company». — Это ужасающее зрелище.

Девушки гурьбой вошли в маленькую комнату. Кейт с безмятежным видом лежала в постели, держа Геркулеса на руках. Она напоминала Марию с Младенцем. Подруги собрались вокруг, с любопытством наблюдая за этой картиной, и вглядывались в маленькое личико, пытаясь отыскать в сморщенных розовых чертах малютки схожесть с Питом.

— Он выглядит прямо как ты, — сказала Кандейс, явно разочарованная.

— Он выглядит совсем как Пит, — счастливо сказала Кейт.

— Я не вижу ни малейшего сходства с Питом. Малыш — твоя копия.

— Я позвонила Питу. Он уже в пути.

— А как же Эдмондо?

— Ну, поскольку Геркулес ребенок Пита, то будет правильно, если именно он первым возьмет его на руки. Сын. Подумать только! Я родила Питу сына.

— Ты говоришь прямо как Анна Болейн, — заметила Анжелика.

В этот момент дверь распахнулась.

— А вот и король Генрих, — произнесла Кандейс, шагнув в сторону.

Пит прошел мимо них, глядя только на ребенка, словно их и вовсе там не было. Его лицо пылало от переполнявших его эмоций.

— Сын! — с гордостью воскликнул он.

Кейт передала ему малютку.

— Геркулес, — сказала она.

— Геркулес? — Казалось, Пит все еще не верил своим глазам.

— Героическое имя, очень ему подходит, — произнесла Кейт.

— Да ведь этот малыш еще не успел ничего совершить, — возразил Пит.

— Еще и как успел, — чуть слышно произнесла Кандейс, слегка подтолкнув Анжелику локтем. — По-моему, нам сейчас самое время удалиться.

— Вы думаете, это дитя Пита? — спросила Анжелика у Кандейс и Скарлет, когда они спускались в лифте.

— Нет и еще раз нет, — ответила Кандейс.

— А я думаю, что малыш скорее всего от Пита, — сказала Скарлет.

— Но он абсолютно не похож на него.

— Ни на кого другого он тоже не похож, — напомнила ей Скарлет.

— А все оттого, что мы не знаем, кого ищем. Пусть пройдет немного времени. В конце концов правда всегда всплывает наружу.

Рождение Геркулеса никак не повлияло на решение Кейт развестись с Питом. Адвокаты довели это дело до конца, а Эдмондо как мог отвлекал Кейт от проблем, обещая дворцы, вечеринки и, самое главное, роскошную свадьбу на острове Маврикий, которая была ее заветной мечтой.

Прошел год. Анжелика закончила свою книгу и сдала ее. Клаудия, прочитав, тотчас позвонила ей, чтобы сказать, что роман получился даже лучше, чем «Шелковый змей». Оливье, с интересом проглотив текст рукописи, пригласил Анжелику в ресторан на ужин, решив отпраздновать это событие и поднять бокал за свою талантливую красавицу-жену, и Анжелика поняла, что время и любовь способны исцелять любые душевные раны. Жизнь шла своим чередом, словно поезд, который никого не ждет; она была не в состоянии повлиять на его ход, однако могла изменить путь, которым ей хотелось следовать.

А однажды весенним вечером, когда Анжелика сидела в саду, наблюдая за тем, как лазоревки то влетают, то вылетают из кормушки, висящей на магнолии, подошел Оливье с двумя бокалами вина, вероятно только что возвратившись с работы. Дети играли в разукрашенном деревянном домике, спрыгивая с крыши и своей шумной болтовней отпугивая белок от еды, предназначавшейся птичкам.

— Ты сегодня рано, — сказала Анжелика.

— Я хочу больше времени проводить со своей семьей. — Оливье передал ей вино, а еще маленькую голубую книжечку, размером с ладонь.

— Что это?

— Я зашел в магазин «Вотерстоунз», чтобы купить Джоэ книгу о римских императорах, и на прилавке случайно увидел стопку вот этих фолиантов. Мое внимание привлекло забавное имя автора и симпатичная обложка. А прочитав название, я почему-то решил, что тебе это должно понравиться.

Анжелика внимательно посмотрела на слова, и ее взгляд затуманился от внезапно нахлынувших воспоминаний.

— Спасибо, дорогой, — ответила она. — Очень любезно с твоей стороны.

— Папочка, посмотри на меня! — закричал Джоэ, раскачиваясь на ветке.

Оливье подошел к нему, чтобы помочь ему слезть. Анжелика внимательно всматривалась в слова, написанные золотом на обложке:

«В поисках совершенного счастья»

Автор Дж. А. Брааи

Она погладила буквы пальцами, почти уверенная в том, что сможет ощутить запах камфорных деревьев. Сердце Анжелики бешено забилось, когда, открыв первую страницу, она увидела незамысловатую запись:

«Посвящается Сейдж.

Единственное, что имеет смысл, это то, что я люблю тебя».

Она не плакала. Ее настолько переполняло ощущение счастья, что даже не было слез. Так значит, в течение нескольких месяцев, умирая, Джек написал книгу. Ради нее. Он все-таки любил ее. Анжелика перевернула страницу, открыв первую главу, и рассмеялась:

«Качество нашей жизни зависит от качества наших мыслей».

Анжелика была уверена, что услышала, как Джек тоже засмеялся. Его голос, который ни с чем нельзя было спутать, принес ветер.

Эпилог

Два года спустя

Небольшая компания, состоящая из ближайших друзей и родственников, сидела на белоснежных стульях на прекрасном песчаном пляже рядом с отелем «Сент Джеран» на острове Маврикий. По берегу моря легким галопом торжественно ехала Кейт верхом на белом коне.

Кандейс, Скарлет, Летизия и Анжелика стояли в скромных платьях цвета слоновой кости, держа в руках букеты белых цветов и наблюдая, как Кейт приближается к ним в своем свадебном платье и фате от Веры Ванг.

— До сих пор не понимаю, как я вообще очутилась здесь в этом дурацком платье, — полушепотом произнесла Кандейс.

— Не могу поверить, что у них дошло до бракосочетания, — сказала Анжелика.

— Погоди, еще не вечер, — цинично напомнила ей Кандейс.

— Ее теперь ничто не остановит.

— Она выглядит сногсшибательно, — выдохнула Летизия, смахнув слезы.

— Ты ведь не плачешь, правда, Летизия? — Скарлет была просто в шоке. Но еще больший шок у нее вызывала мысль о том, что скоро придется позировать на пороге церкви в самом заурядном платье, доходящем ей практически до пят. — А вот мне хочется плакать, — еле слышно произнесла она, неуклюже переступая с ноги на ногу. — Однако по совершенно другой причине.

— И мне тоже, — согласилась с ней Кандейс. — Действительно, в какой момент нас дернуло дать согласие стать подружками невесты? А вот теперь улыбайтесь, она уже подъезжает и выглядит, словно в рекламе косметики «Эсте Лаудер».

Кейт сияла от радости, глядя на подружек сверху, а ее глаза светились от счастья. Она улыбнулась поджидавшей ее компании и слезла с лошади, позволив сопровождавшему ее слуге из отеля отвести лошадь в стойло. Подруги, исполненные чувства долга, стали разглаживать складки на ее платье и поправлять шлейф. Ребятишки сбились в кучку, встав позади невесты и держа наготове маленькие корзинки с мелочью и лепестками, которые они должны были разбрасывать вокруг Кейт, когда она, идя вместе с мужем между рядами, будет покидать церковь. Подружки последовали за всей этой процессией. Взяв Арта под руку, Кейт зашагала по проходу между рядами, украшенными гирляндами из белых цветов и пышных зеленых листьев, к своему графу, который стоял, гордо выпятив грудь, словно павлин. Тод сидел в первом ряду рядом с матерью Кейт и ее братьями и сестрами, а малыш Геркулес, одетый в белую льняную рубашечку и шортики от Мари Шанталь, беспокойно ерзал, изнывая от жары, на его коленках. Арт передал Кейт в руки Эдмондо, и, обменявшись нежными взглядами, жених и невеста повернулись к священнику, готовые поклясться перед Господом в верности и любви друг к другу.

Внезапно в помещение ворвался сильный порыв ветра вперемешку со скорбным причитанием, донесшимся со стороны пляжа. Кейт взглянула на Эдмондо. Тот оглянулся назад. Его лицо тут же вытянулось. Горькие стенания принадлежали Питу, и он направлялся прямо к ним.

— Говорила же я тебе, что еще не вечер, — чуть слышно произнесла Кандейс, обращаясь к Анжелике, когда Пит запричитал: «Кейт, я тебя люблю!» — причем его голос становился все громче по мере того, как он, пошатываясь, приближался к жениху и невесте.

— И что же она будет делать?

Внезапно Кейт разразилась слезами. Затем, подняв подол своего прекрасного платья и скинув изысканные туфли-«лубутены», она стремглав бросилась между рядами навстречу своему бывшему супругу, при этом театрально всхлипывая.

— Ну что ж, теперь-то я увидела все, что хотела! — воскликнула Скарлет, бросая цветы на пол.

— Какая трогательная сцена, — шмыгнув носом, произнесла Летизия. — Кейт всегда по-настоящему любила только Пита.

— Сейчас действительно грандиозный момент для примирения, — с долей сарказма сказала Кандейс.

— А мы должны просто ждать? Возможно, она все же поменяет графа на Пита, — высказала предположение Анжелика.

— Это вам не «Мама Миа»! — резко возразила Кандейс.

Арт встал и, положив руки на колени, сказал:

— Почему мы сразу не могли предположить, что именно так и случится? — Он повернулся к подружкам невесты. — Что ж, похоже, Тод и я станем свидетелями второго медового месяца.

В этот момент маленький Геркулес незаметно сполз с коленей Тода. Какое-то время никто из присутствующих не обращал на него внимания. Он умудрился снять через голову рубашку и сбросить шортики и в чем мать родила направился прямиком к берегу.

— О Боже! — воскликнула Кандейс, заметив маленького шалунишку.

— В чем дело? — спросила Анжелика, проследив за взглядом подруги. — О Боже! — изумленно повторила она. — Это случайно не…

Одна за другой женщины, отведя взгляд от Кейт и Пита, повисших друг на друге, словно дикие животные, посмотрели на попку малыша, семенившего по песку.

Арт от удивления разинул рот.

— Боже правый! — воскликнул он. — Провалиться мне на этом месте!

На правой ягодице Геркулеса виднелась большая красная родинка в форме клубнички.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Оглавление

Предисловие

Пролог

Часть первая Связь

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

Часть вторая Опыт

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

Часть третья Мудрость

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

Эпилог