Детская книга [Антония Сьюзен Байетт] (fb2)

Сюжет новой книги британской писательницы Антонии Байетт невозможно пересказать в двух словах. Редкость, но в данном случае это действительно так: её роман — это история про взросление взрослых и возмужание детей, про золотой век и конец эпохи, про декаданс и фабианство, про ар-нуво и литературную сказку, а ещё про сексуальность, судебный процесс над Оскаром Уайльдом, суфражисток... В «Книге детей» Байетт как бы подводит итог всему своему творчеству, сплетая в единую сеть темы, которые волновали её на протяжении десятилетий.
С одной стороны, феерическая кавалькада образов — подобный коллажу густонаселённый и подробно описанный эдвардианский мир с его писателями, философами, политиками, финансистами, скульпторами и светскими дебютантками. С другой — история семьи на протяжении нескольких десятилетий, с 1880-х до 1910-х годов (фактически все молодые представители семейства погибнут в Первую мировую войну).
В центре разбегающегося во все стороны нарратива — Олив Уэллвуд, сочинительница детских сказок. Кстати, занятие это — сочинять книжки для детей — одно из самых популярных для женщин в викторианскую эпоху: достаточно вспомнить Кристину Россетти, Джин Ингелоу, Беатрис Поттер, Эдит Несбит… Именно черты этой последней проглядывают в героине Байетт — так же, как, скажем, Эмили Дикинсон угадывалась в Кристабель Ламотт из другого романа писательницы, «Обладать». Однако помимо Олив в книге живут (чтоб не сказать проживают) ещё десятки персонажей: её дети, друзья, их дети, случайные знакомые... Выделить единого героя, на котором концентрировалось бы внимание автора, невозможно, да его и нет. По очереди (что тоже характерно для Байетт) мы воспринимаем мир глазами самой Олив, каждого из её детей, одержимого скульптора и гончара Бенедикта Фладда, его талантливого и честолюбивого ученика Филлипа Уоррена, его не менее талантливой сестры и т.д. Особенность прозы Байетт в том, что в ней нет второстепенных персонажей; в многоголосице её мира каждый голос звучит отчётливо и ясно.
Другой характерный приём Байетт — повествование внутри повествования. Будучи специалистом по британской мифологии и литературной сказке, писательница, как никто другой, способна порождать странные, тревожные, по-настоящему волшебные вставные сюжеты, которые так же выигрывают в сравнении, скажем, с гламурно-простой «Поттерианой», как неадаптированные версии братьев Гримм — в сравнении со слащавыми детскими переработками Шарля Перро. В своё время именно Байетт критиковала Джоан Роулинг за отсутствие в её книгах настоящего сверхъестественного — такого, от которого кровь стынет в жилах. Что ж, на сей раз она отыгрывается сполна: от сцены, в которой древний, как сказки братьев Гримм, германский кукольник Ансельм Штерн — почти мифологический, явно не принадлежащего поверхностному эдвардианскому миру персонаж, показывает недоумевающим детям жёсткую, почти жестокую постановку марионеточного театра, в самом деле шевелятся волосы на затылке. Куда уж там Гарри Поттеру с его хилым колдовством — здесь действует магия куда более высокого градуса возгонки.