подрагивающими крыльями. Они нежно слизывали скопившиеся за день пот и грязь, а затем осушали кожу легким трепетом крылышек. От него не последовало никаких возражений, когда чешуйницы на сушилке предложили, чтобы жучки и уховертки обработали и более интимные части его тела, тщательно их вычистив.
Джонатан подумал, что никогда раньше он не находился в такой гармонии с окружающим миром. Он также понял, что наиболее плотские из человеческих взаимоотношений стали казаться гораздо более чужими, чем эти нежнейшие из ласк. Утром он отправился в Инвардли и купил «У Хана» десять фунтов свиных сосисок.
– На шашлыки? – спросил мистер Хан, щеголявший сегодня четырьмя подбородками.
– Не совсем, – ответил Джонатан.
Он разложил их в свободной спальне, на белых пластиковых поддонах, которые вытащил из холодильника. Большую часть дня он держал дверь в эту комнату открытой, но, когда настал вечер, чешуйницы сказали ему, что нужды в этом нет. Тогда он захлопнул дверь и заснул в своем, добровольно свободном от насекомых коттедже.
На следующее утро, когда Джонатан заглянул в свободную спальню, он почувствовал прилив отцовской гордости, увидев набухшую синеву гниющих сосисок, каждая из которых была покрыта белыми наростами – признаком личинок. Личинок жующих, личинок растущих, личинок, жизнь которым дал он. Группа мух, обрабатывавшая последние пять фунтов сосисок, внедряя свои яйца в разлагающееся мясо, взмыла в воздух, когда он зашел в комнату – и исполнила то, что, на взгляд Джонатана, выглядело как реверанс, признание его позиции как помощника и сюзерена.
Он проработал все утро. Одна особенно добросовестная муха оказалась крайне способной к поиску слов – разыскивая необходимое, она ползала по раскрытому Оксфордскому словарю, чтобы затем усесться на нужной строчке и подрагивать крыльями, подобно живому курсору.
– ЕЩЕ МЯСО? – поинтересовались чешуйницы на сушилке, когда он пошел сделать себе сандвич.
– Я об этом подумаю, – ответил Джонатан, кидая им кусок ветчины. Затем он вернулся в кабинет – позвонить насчет такси, чтобы забрать Джой на станции.
Джонатан был так поглощен указателем, что не услышал визга тормозов, когда такси Джой остановилось у коттеджа.
– Я дома! – проверещала она от двери, и Джонатан почувствовал то же отвращение, что и при разговоре по телефону. Ну почему ей необходимо говорить таким высоким, таким безмозгло настойчивым голосом?
Она зашла в кабинет, и они обнялись.
– Милый, у тебя найдется пятерка для таксиста?
– Э… э… погоди-ка. – Он похлопал по карманам. – Извини, при себе нету. Посмотри, кажется, в свободной спальне была кучка мелочи…
Джонатан вслушался, как она поднялась по лестнице. Как открылась дверь. Услышал гнетущий, гигантский, пульсирующий гул, поглотивший ее. А затем поднялся и пошел заплатить таксисту.
В психологии: неосознаваемое стремление человека, колеблющегося между двумя видами деятельности, выбрать третью. Так, в затруднении перед выбором из двух альтернатив человек непроизвольно начинает чесать голову.
(обратно)
