КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Белая камелия [Маргарет Малькольм] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Маргарет Малькольм Белая камелия

Глава 1

Подъехав к перекрестку, Ник Ханслоу вдруг заметил, что на дороге намного темнее, чем ему казалось. Тусклый свет, просачивающийся сквозь низкие тучи, затянувшие все небо, словно пропадал в тусклом пурпуре зарослей вереска и ржавой зелени, выжженной зноем травы.

Ник сбросил скорость, жалея, что решил свернуть с главной дороги Бодмина, чтобы срезать путь. Он почему-то был уверен, что легко найдет потом выезд на главное шоссе.

На развилке Ник увидел указатель, но из пяти стрелок осталась только одна, и та указывала туда, откуда он приехал. Он остановился, вытащил дорожную карту и включил в машине свет, чтобы ее рассмотреть. Карта моментально затрепыхалась у него в руках. Ах да, здесь, в горах, всегда так ветрено. Ник с раздражением сложил карту и стал размышлять, что делать дальше: вернуться на главную дорогу или попытать счастья и ехать дальше.

Он все еще размышлял над этим, когда услышал вдалеке шаги. Ему повезло. Встретить кого-нибудь на пустынной дороге в такое время — большая удача. Но вскоре он понял, что в приближающихся шагах есть что-то странное.

Прежде всего — шаги были женские. К тому же он понял, что женщина бежит, и бежит отчаянно, потому что хотя она время от времени останавливалась, чтобы перевести дыхание, но вскоре снова набиралась сил и бежала дальше. Когда она была совсем уже близко, ему стало слышно ее прерывистое дыхание.

Из сумерек, спотыкаясь, выскочила высокая фигура. Несмотря на мглу, он догадался, что это совсем молодая женщина; когда она вышла на свет, Ник заметил, что она вне себя от ужаса, как кролик, за которым гонится собака.

Женщина вдруг остановилась. Ник понял, что она заметила его машину, только когда оказалась в слепящем свете ее фар, а до тех пор, обезумев от страха, бежала, ничего не различая.

В свете фар он увидел полупрозрачную бледность пальцев ее рук, вцепившихся в дверцу машины.

— Впустите меня… пожалуйста! — выдохнула она.

— Конечно, но… — заколебался он. — А куда вам нужно ехать?

— Куда угодно — только увезите меня отсюда! — Она ударила кулачком по машине. — Прошу вас… пожалуйста! Скорее — или будет поздно!

— Вы от кого-то бежите? — прямо спросил он.

— Да… — Она испуганно обернулась через плечо. — Он все узнал раньше, чем я думала! Он гонится за мной!

— Ваш муж? — Ему вовсе не улыбалось наткнуться на разъяренного мужа, который наверняка не потерпит его вмешательства в их семейные дела.

— Да нет… нет! Я не замужем. Мой отец!

Он старался быстрее сообразить, что делать.

— Послушайте… — Он придал голосу властный тон. — Вы должны мне все объяснить, если хотите, чтобы я, человек абсолютно посторонний, вам помог. Что случилось?

— Ничего! — заторопилась объяснить она. — Просто мой отец… Мама умерла полгода назад. С тех пор он совсем спятил. Весь в долгах — он задолжал очень много другому фермеру, старику. И хочет выдать меня за него замуж.

Как банально! Однако наверняка ужасно для этой молодой девушки. Он вдруг почувствовал, что тронут ее несчастьем.

— Залезайте! — быстро крикнул он, открывая ей дверцу машины.

Девушка, не теряя времени зря, забралась на сиденье. Ник коротко спросил ее:

— Мне нужно выбраться на Бодминскую дорогу ближе к Лондону. По какой дороге ехать?

К счастью, она не растеряла от страха соображение и сказала:

— По правой.

Машина рванулась с места.


Целых двадцать минут он не проронил ни слова, но чувствовал, что его пассажирка делает робкие попытки привести себя в порядок. Она постаралась незаметно пригладить волосы, смущенно наклонилась и протерла носовым платком ботинки. Он заметил, что в руках у нее был небольшой бумажный пакет, который она бережно держала на коленях. Он даже невольно подумал, какие такие сокровища она там хранит. Потом мысли его устремились в другую сторону.

— А ваш отец не может устроить за вами погоню?

Она подумала.

— Да, он может попытаться, — призналась она. — Но у него машина совсем старая, он вряд ли вас догонит.

— Ах, вот как! Интересно, — сухо отозвался Ник. — И куда же вас отвезти? — Он сразу почувствовал, как она сжалась от страха. — Я еду в Лондон, — продолжал он. — Но…

— Очень хорошо, — покорно согласилась она.

— Вот как? А у вас есть там друзья? — продолжал расспрашивать он. — Вы знаете, Лондон — место не слишком гостеприимное. Никто вас там не будет ждать с распростертыми объятиями.

— О… у меня там есть друзья, — поспешно уверила она его. — Если бы вы высадили меня где-нибудь около… около Черинг-Кросс?

— Отлично. — Он почувствовал одновременно облегчение и разочарование. Такое приключение, и закончится — на Черинг-Кросс! Никакой романтики! — А пока попытайтесь успокоиться и немного поспать. Мне нужно добраться до города до завтрашнего утра, так что спать вам придется прямо в машине.

— Да, — благодарно сказала она, потом добавила: — Простите, что я навязалась вам.

— Ничего, — успокоил он ее. — Только постарайтесь не болтать, потому что мне надо кое-что обдумать.

— Это насчет меня? — спросила она, тревожно заглядывая ему в лицо.

— Нет, моя милая, вы тут ни при чем! — усмехнулся он. — Как только я доставлю вас до Черинг-Кросс, я за вас больше не отвечаю. У меня есть заботы и поважнее.

Да, ему было о чем подумать! Второй акт новой пьесы никак не выстраивался. Через две, самое большее через три страницы он опять начинал грезить о чудесном маленьком коттедже, который снял в Фалмауте на все лето. Он возвращался в Лондон — возможно, там его все-таки посетит вдохновение.

Вдруг он почувствовал, что девушка на соседнем сиденье не спит — дыхание у нее было неровное, руки нервно теребили пакет.

— Что с вами? — спросил он недовольно.

— Нет-нет, ничего. Не беспокойтесь, — торопливо ответила она.

— Перестаньте, — сказал он уже добродушнее. — Я же все вижу.

— Ничего, просто… я очень хочу есть, — неохотно призналась она. — Я захватила с собой еду, но пока бежала, поскользнулась и выронила сумку.

— Остановимся у первой же закусочной, которая попадется нам на дороге, — пообещал он. — Подождите-ка… — Он порылся в кармане. — Вот, шоколадка осталась. Правда, она маленькая, но все-таки…

— Конечно, — благодарно откликнулась она.

Однако он заметил, что, несмотря на голод, она не накинулась сразу на шоколад, а жевала каждый квадратик неторопливо и тщательно.

— Как вас зовут? — небрежно спросил он, даже не глядя на нее.

Она немного замешкалась.

— Серена Барбрук.

Он засмеялся. Все они такие, эти современные девицы, помешанные на кино. Придумывают себе звучные имена, словно у героинь фильмов, и думают, что это кого-то обманет.

— Слушайте, перестаньте! Я вас серьезно спрашиваю.

— Так стал называть меня отец после смерти мамы. Ее тоже звали Серена.

Серена. Да, нечасто встретишь такое имечко в деревенской глуши.

Ник вдруг понял, что слишком возбужден неожиданным приключением и не может сосредоточиться на пьесе. Надо подождать, пока станет ясно, в чем загвоздка со вторым актом. А пока он не меньше своей нечаянной спутницы ждал, когда наконец им повстречается по дороге кафе.

Но пришлось проехать еще миль десять, прежде чем он заметил вдали манящие огоньки и призрачные силуэты двух или трех грузовиков у обочины — их водители, видимо, пошли перекусить.

Он остановил машину, и девушка сразу встрепенулась.

— Мы уже приехали? — Она выпрямилась на сиденье.

— Да, это кафе, — коротко ответил он. — Идемте.

Он открыл ей дверцу, но не стал помогать выйти. И когда она вышла, то наткнулась на него.

— Простите, — робко извинилась она. — Я такая неловкая, просто ноги затекли.

— Да, разумеется. — Он поддержал ее рукой, чтобы она не упала. — Теперь все в порядке?

— Да.

— Тогда идемте.

Ник не оборачиваясь пошел вперед. Она покорно трусила следом. Около вращающейся двери кафе он на минуту задержался и оглянулся. Все-таки надо было соблюдать осторожность — кто знает, вдруг этот ее папаша позвонил в полицию. Впрочем, теперь уже поздно было об этом беспокоиться. К тому же старик все равно не мог ничего с ними сделать. Он открыл дверь перед девушкой. Некоторые посетители повернулись к ним, окинув их любопытным взглядом. Но по этой дороге ездило так много ночных путешественников в город и из города, что они едва ли смогли пробудить какой-то особый интерес к себе.

Ник заказал чай и бутерброды. Серена тихо сидела и ждала, сложив руки на коленях и чуть склонив голову. Бедный ребенок, пронеслось у него в голове, вид у нее совсем измученный. Но ничего, крепкий горячий чай ее взбодрит.

Сейчас он в первый раз мог как следует разглядеть ее. У нее было удивительное тонкое, даже изысканное лицо. Ее темные волосы не были изуродованы новомодными начесами или дурацкими кудряшками; они мягко падали на плечи. Разумеется, думал Ник, она так бледна от усталости и нервного напряжения. Вдруг девушка, словно почувствовав на себе его взгляд, подняла глаза, и, как ни странно, он, взрослый мужчина, светский лев, смутился от ее взгляда.

Ник был рад, когда они вышли из кафе и он смог полностью сосредоточиться на дороге — под этим предлогом можно было не поддерживать с ней разговор. Она тоже как будто не имела желания беседовать. Но вдруг, когда они проезжали район Бэгшот, она вдруг точно опомнилась и спросила:

— А как вас зовут?

Он сразу не представился скорее по лени, чем из предосторожности — маловероятно, чтобы она оказалась искательницей приключений.

— Николас Ханслоу, — громко и четко произнес он и понял, что она слышит его имя впервые.

Она вежливо сказала:

— Красивое имя, не правда ли?

— Не знаю, — коротко бросил он, злясь на себя, потому что его задело, что она понятия не имела, кто он такой.

Она снова погрузилась в молчание, потом тихо, так, что он сначала даже решил, что ослышался, сказала:

— Я сказала вам неправду, мистер Ханслоу!

— Что? — обернулся он в ее сторону.

— Я сказала вам неправду, — повторила она чуть громче.

— Вот как? — На этот раз он расслышал ее отлично. — И в чем же эта неправда?

— Я вам сказала, что у меня есть друзья в Лондоне… — произнесла она едва слышно.

— А на самом деле?

— На самом деле у меня никого нет. Никого на свете!

— Так, — мрачно сказал Ник, — давайте-ка разберемся во всем по порядку! Это значит, когда мы приедем в Лондон, вы на самом деле не имеете представления, что будете делать?

— Нет, — призналась она.

— Но тогда скажите, ради бога, зачем вам понадобилось туда ехать? — воскликнул он, не скрывая раздражения.

— Просто вы туда ехали, а мне надо было как можно дальше уехать от отца, — объяснила она, и Ник тихо рассмеялся.

— А если бы я сказал, что еду к черту на куличики, вы сказали бы, что у вас и там есть друзья?

— Да, конечно, но вы ведь понимаете, что я… что мне пришлось это сделать, мистер Ханслоу?

— Что ж, пожалуй, так. Но все равно, у вас должен быть какой-то план действий.

— Я решила… что, когда мы доедем туда, вы мне как-нибудь поможете, — доверчиво выпалила девушка.

Теперь Ник готов был проклясть себя. Надо же, он попался как последний дурачок.

— Знаете что — если бы у меня было время и бензина достаточно, я отвез бы вас сейчас обратно и выбросил там! — сурово заявил он.

Но даже после этих слов она не спросила, что же он собирается делать с ней дальше. Он не мог понять почему — то ли она все же была попросту ловкой авантюристкой, то ли у нее хватило ума понять, что с ним ей ничего не грозит. Что ж, это можно легко выяснить. Надо будет только отвезти ее кое к кому, и уж там — он мог поспорить на что угодно — ее в два счета выведут на чистую воду!


Было почти шесть часов утра, когда они остановились перед чопорным пригородным домом. Ник с силой потряс девушку за плечо.

— Просыпайтесь, пора выходить, — сказал он.

— Это ваш дом? Вы здесь живете? — спросила Серена, еще не до конца проснувшись.

— Боже упаси! — процедил он. — Нет, здесь живет один человек, которому больше пристало с вами разбираться, чем мне. Только, ради всего святого, не болтайте лишнего.

Она поплелась за ним, и они вошли в удивительно неуютный дворик. Ник нажал ярко блестевший медный звонок с таким чувством, словно подносил огонь к фитилю бомбы.

Через пару минут дверь открылась. На пороге стояла пожилая дама в опрятном черном платье и фартуке, который буквально топорщился от крахмала.

— Николас, мальчик мой! — искренне обрадовалась она. — Что-нибудь случилось?

— Ничего страшного, — сказал он, обнимая ее за плечи и звонко чмокая в обе щеки.

— Заходи, — позвала она. — О… — В этот миг она увидела Серену. — Кто это?

— Посмотри, Эмма, это моя подопечная, — сказал Ник. — Я очень прошу — помоги ей. Понимаешь, ей пока негде остановиться…

— Мистер Ханслоу слишком любезен, называя меня своей подопечной, — вежливо сказала Серена. — Но… это не совсем так. Мы только сегодня вечером познакомились. Но он был так добр…

Эмма бросила насмешливый взгляд на Ника, потом снова посмотрела на Серену.

— Идемте со мной, остальное расскажете мне в доме. Я не хочу, чтобы соседи нас подслушивали.

Она провела их через прихожую, которая вполне соответствовала уродству дворика. Потом их проводили в комнату, которая, если не считать нескольких фотографий и календарей, была обставлена строго в стиле викторианских времен.

— Ну что же, — обратилась Эмма к Серене. — Я хочу услышать от вас всю историю.

— Я убежала из дому, потому что мой отец пытался выдать меня замуж за… за человека, который мне отвратителен. Он старый и вообще… ужасный. Если бы не мистер Ханслоу, мне бы оттуда никогда не выбраться. А когда он узнал, что мне некуда идти, он привез меня сюда… — Она замолчала. — Но я вполне пойму, если вы…

— Можете остаться, — перебила ее мисс Твист и повернулась к Нику: — А ты не так безнадежен, как я думала.

— Я заеду сегодня днем или ближе к вечеру, если успею, — сказал Ник Серене на прощание. — С Эммой вы будете под надежной защитой. Вы ей понравились, а это уже немало. Всех благ!

— А вы еще приедете? — наивно спросила Серена. — Вы не… не исчезнете?

— Конечно нет, — бездумно пообещал он. — Честное слово джентльмена.

Но прошло целых три дня, прежде чем они снова увидели Ника.

— Я самый счастливый человек в мире, — радостно заявил он. — У меня никак не получался второй акт. Но теперь я его переделал, и он стал лучшим во всей пьесе.

— В пьесе? — переспросила Серена, переводя взгляд с Ника на мисс Твист и обратно.

— Николас — драматург, — объявила Эмма.

— То есть вы пишете пьесы?.. — недоверчиво протянула девушка.

— Ну, пока только одну написал, — честно признался Ник. — Но надеюсь, что когда-нибудь поставят еще одну мою пьесу.

— Вот это да! — восторженно ахнула Серена.

Интересно, что ее так восхитило? — подумал Ник.

— А что такое? — спросил он.

Она повернулась, глядя на него сияющими глазами.

— Я просто подумала: это должно быть потрясающе интересно — придумывать людей, а потом видеть, как они оживают на сцене, — объяснила она.

— Да, это верно, — серьезно сказал он. Его поразило, как глубоко понимает это такая простая деревенская девчонка.

— А я еще не видела ни одной пьесы, — призналась Серена. — Только кино… но в кино все ненастоящее.

— Я тебя как-нибудь возьму посмотреть мою пьесу — пообещал Ник.

Но вместо того чтобы обрадоваться, Серена спросила с тревогой:

— Но ведь в театр, говорят, ходят в специальной одежде?

— Ты имеешь в виду вечернее платье? Да. А у тебя такого нет?

Она засмеялась:

— Нет, конечно. Что бы я в нем делала на ферме?

— Ничего страшного, — весело сказал он. — Я тебе куплю.

— И не думайте, мистер Николас, — строго одернула его мисс Твист. — Чтобы джентльмен сам покупал платье барышне! Это неслыханно! Нет, я сама куплю платье для мисс Серены!

— Ну хорошо, хорошо, — недовольно пробурчал Ник. — Только, ради всего святого, купи ей что-нибудь посовременнее. Я не могу позволить себе показаться на людях с девушкой, одетой как чучело.

Губы у Серены дрогнули. Она еще не слышала, чтобы он так грубо разговаривал.

Но через несколько минут, когда мисс Твист ушла готовить чай, Ник снова пришел в хорошее расположение духа.

— Извини меня, — обратился он к Серене. — Я не хотел тебя обидеть, просто мне казалось, что я выберу для тебя кое-что получше, чем Эмма с ее чудовищной старомодностью.

— Это потому… потому, что вам хочется сделать мне подарок, или потому, что вы боитесь, что я могу опозорить вас перед всеми? — спросила она, глядя прямо ему в лицо.

— Потому, что хочу сделать тебе подарок, разумеется, — заверил он ее.


— Мисс Твист?

— Да, дорогая?

Они ехали на верхней открытой площадке автобуса, направляясь к дому Ника. Серена молчала с того самого времени, как они вышли из дому.

— А вам разве не нравится… мистер Ханслоу?

— Конечно же нравится, — возмутилась мисс Твист.

— Но иногда вы так говорите, как будто сердитесь на него…

Старая экономка немного замялась.

— Да, ты знаешь, временами он выводит меня из себя, — согласилась она. — Видишь ли, он из тех людей, которым всегда везет. Ребенком он жил в одном из самых богатых и блестящих домов Лондона. Его родители обожали своего единственного сына. К тому же они могли позволить себе все, что душа пожелает, и Ника, разумеется, избаловали.

— Значит, он избалованный? — серьезно спросила Серена.

— Нет, дело в другом. Он просто привык жить по высшему классу. Потом, когда ему было двадцать пять, его постигло первое настоящее горе: умерли его родители. Он очень долго горевал. С другими людьми постоянно происходят такие вещи, но он не понимал, как это могло случиться с ним. Вот он и ушел с головой в сочинительство. Это смогло его утешить и отвлечь от горьких мыслей.

— И его пьеса имела успех? — с нетерпением спросила Серена.

— О да, — равнодушно откликнулась мисс Твист. — Она идет в театре уже около года, и зал полон каждый вечер.

— Как замечательно, — мечтательно произнесла Серена. — Как бы мне хотелось посмотреть эту пьесу.

— Хм! — задумчиво отозвалась мисс Твист. — Пожалуй, верно. Впрочем, должна сказать, что мне самой это не очень по вкусу. Все же есть вещи, которые не пристали порядочной леди, а мисс Чейл, которая там играет…

— Мисс Чейл? — Серена захлопала глазами.

— Да, она играет главную героиню, — объяснила мисс Твист. — Поговаривают… — Она помолчала. Потом с неохотой продолжила: — Ходят слухи, что они с мистером Николасом…

— О! Они что — обручены? — воскликнула Серена.

— Нет, дело еще не зашло так далеко. Но… они, так сказать, увлечены друг другом.

— О! — Серена снова захлопала ресницами. — А как вы думаете — его новую пьесу тоже ждет успех?

— Да, мисс Серена, я в этом не сомневаюсь, — твердо сказала мисс Твист. — Я же вам говорила: ему всегда везет!

Глава 2

Cерена была озадачена, когда узнала, что квартира Ника находится в Манеже.

— А я думала — манеж — это там, где выгуливают лошадей, — разочарованно сказала она.

— Да, когда-то так и было, — кивнула мисс Твист. Они шагали по нагретой солнцем мостовой к его дому. — Но сейчас в городе, как ты понимаешь, очень мало лошадей, и люди селятся где угодно, особенно если рядом с домом есть гараж. В наши дни, — неодобрительно заявила она, — иметь гараж стало важнее, чем сам дом.

Когда Серена увидела дом Ника, то влюбилась в него с первого взгляда. Она даже вскрикнула от радости, взглянув на два маленьких деревца по обе стороны от крыльца.

— Здесь когда-то были конюшни, — заметила мисс Твист, открывая дверь. — Каретный сарай теперь переделали под гараж для машин мистера Николаса и мистера Джона. Он снимает квартиру здесь же.

Не успели они дойти до деревянной лестницы, как над перилами показалась голова Ника.

— Эмма! Ты очень кстати! — радостно воскликнул он. — Я только что сжег сковородку и не представляю, как ее теперь отчистить. Ты мне не покажешь, как это делается?

— Когда-нибудь я тебя поймаю на слове, — сурово пообещала пожилая дама. — На самом деле ты хочешь попросить, чтобы я сделала это сама.

Он беспечно обнял ее за плечи и чмокнул в щеку.

— Правда, славная моя? Неужели я такой лентяй? Да, наверное, ты права.

— Вот это верно, — все так же сурово согласилась она. — Так, мисс Серена…

Ник взял Серену за руку и помог ей подняться по последним ступенькам.

— Серена, скорее на помощь! Защити меня от Эммы, — трагически прошептал он. — Посмотри сама и скажи — разве тут надо убираться? У нас же тут истинный рай!

Когда-то здесь был сеновал — это выдавали оставшиеся на потолке стропила. Но большая дверь, через которую сено скидывали во двор, была убрана, и вместо нее устроено арочное окно. По трем сторонам комнаты вдоль стен тянулись обшитые набивным ситцем диваны. Дымчато-серый персидский кот нежился на утреннем солнышке.

Но больше всего Серену поразила сама комната. В одном конце удобно расположился под застекленной крышей мольберт, на котором стояло незаконченное полотно. Рядом с ним на кухонном столе была разложена целая коллекция тюбиков с краской.

— Это мастерская Джона, — объяснил Ник. — Теперь идем ко мне. — Подхватив Серену под локоть, он повел ее в другой конец комнаты.

Там стоял письменный стол, заваленный книгами и пачками бумаги. Посередине стола стояла большая серебряная чернильница.

— Так, что у нас еще есть? Вот прекрасный костюм-тройка. Ношу его целый год, а он все как новенький. А вот — шедевры Джона. — Он небрежно махнул рукой на стену.

Серена медленно подошла к картине, которая висела ближе к ним. Там была изображена темноволосая девушка. Она сидела на том низеньком диванчике под окном, который стоял сейчас у Серены за спиной, и играла с котенком — видимо, это был тот самый персидский кот в детстве. Смеющееся лицо девушки было повернуто к зрителю и смотрело с полотна прямо на Серену. Это лицо поражало своей красотой.

Серена смотрела на портрет, не в силах оторваться. Она совершенно не замечала, что Ник стоит рядом, тоже глядя во все глаза, но уже на лицо самой Серены. Ему вдруг очень важно стало понять, как воспримет эта девочка портрет, который, как он не сомневался, был лучшей работой Джона.

— Какой живой портрет, — прошептала Серена едва слышно. — Я бы, наверное, ее узнала и в жизни.

— Нет, ты бы ее не узнала, — с уверенностью сказал Ник. — Потому что на портрете эту живость придает ей вдохновение Джона, а в жизни она не такая.

— Что вы имеете в виду? — удивилась она.

— Эта девушка, — он презрительно указал на портрет черенком трубки, — глупа как пробка. Красива — да, не спорю. Джон оживил ее своим талантом.

Серена молча покачала головой и перешла к другой картине, а Ник остался на месте. Его поразила глубина и чуткость натуры этой девушки. Откуда у этой деревенской простушки такая утонченность суждений?

Вошла мисс Твист, и Ник точно очнулся от забытья.

— Ну и что ты об этом думаешь? — спросил он нарочито бодрым голосом, и Серена сразу обернулась.

— По-моему, это прекрасно, — искренне сказала она.

Мисс Твист презрительно фыркнула.

— А по-моему, просто мазня, — заявила она без обиняков.

— Но… — начала было Серена и замолчала. Вспомнив обстановку в доме мисс Твист, ее уродливую викторианскую мебель, Серена поняла, что пожилая дама едва ли сможет оценить живопись Джона по достоинству.

В этот момент дверь внизу распахнулась, и послышались чьи-то голоса.

— Это, наверное, Джон, — сказал Ник и перегнулся через перила. — Поменьше шума, друг мой. У нас в гостях дамы!

— О! — Шаги замедлились. Потом перед ними появилась голова, плечи и наконец возникла вся высокая разболтанная фигура Джона Дейна.

Первым впечатлением Серены было разочарование. Она-то представляла себе художника писаным красавцем! Но, увы, Джон разочаровал ее: длинный нос и редкие пряди соломенных волос не могли его украсить. Разве только глаза…

Джон оказался к тому же болезненно застенчивым, и Серена не поняла ни слова из того, что он промямлил, когда Ник представил его им. Тут мисс Твист позвала ее. Обе потратили не меньше часа, чтобы хоть как-то преобразить запущенную холостяцкую квартиру. Потом они приготовили чай, собрав на поднос разномастные блюдца и чашки. Мисс Твист захватила с собой из дома собственноручно испеченные пирожки и заранее приготовленные маленькие бутербродики.

— Думаю, на некоторое время вам хватит, — с удовлетворением заключила она.

— Ты просто чудо, Эмма, дорогая моя! — рассеянно похвалил ее Ник. Но сам он не спускал глаз с рук Серены. Она уже допила чай и сидела, глядя в окно, а руки спокойно лежали на коленях. Ника всегда безумно раздражали суетливые женщины, а эта девушка сидела удивительно неподвижно. Серена — это имя означает «безмятежная», и оно ей очень подходило.

— Я взяла твое грязное белье, — тем временем продолжала поучать Эмма. — По-моему, ни на одной рубашке нет пуговиц. Представить не могу — как только одежда на тебе держится.

— Оставь это, дорогая, — проворчал Ник, но мысли его были далеко: Джон тоже заметил руки этой девушки — не сводит с них глаз. Так, разумеется, он захочет писать ее портрет… Но Ник был не уверен, что ему самому этого хочется. Да что на него нашло? Кто она ему, эта девочка?


Серена быстро обнаружила, что ее вкусы в одежде далеки от вкусов Эммы Твист как небо от земли.

— И конечно, белое. Только белое. С голубым поясом. И может быть, вплетем тебе в волосы розовые бутоны, — вслух мечтала старая дама.

— Дорогая мисс Твист, — не выдержала Серена. — Не кажется ли вам, что я уже слишком взрослая для такого наряда? Знаете, мне ведь уже исполнилось двадцать два.

— Ерунда, — отмахнулась мисс Твист, но потом вздохнула. — Да, дорогая, пожалуй, ты права. Ранняя юность для тебя уже позади. Вот если бы тебе было лет семнадцать. Я… когда я была молода, то, как все девушки, мечтала о замужестве. Еще у меня была мечта: чтобы у меня была дочка, которую я могла бы наряжать как куклу. — Она замолчала, погрузившись в воспоминания.

— Дорогая мисс Твист. — Серена обняла Эмму за тощие плечи, но старая дама вдруг отстранилась.

— Ну, может быть, сначала стоит посмотреть, что нам попадется, — быстро сказала она. — Впрочем, я догадываюсь, что ты уже знаешь, чего тебе хочется.

— Я… — Серена смутилась. — Мне всегда хотелось иметь зеленое платье. Мама мне рассказывала, что когда-то у нее самой было такое платье. Она говорила, что оно переливалось — зеленым и золотым.

— М-да-а, это может быть очень эффектно, — предположила мисс Твист. — Только нужно, чтобы зеленый был определенного оттенка. Ну, не важно, посмотрим. А сейчас надену-ка я старые удобные туфли, потому что знаю, что такое ходить по магазинам. И тебе советую сделать то же самое.

— У меня нет выбора, так что все равно придется идти в старых башмаках, — горестно вздохнула Серена.

И словно их вела какая-то неведомая сила, они пошли прямиком к магазину, в витрине которого увидели как раз шелковое платье, переливающееся зеленым цветом с золотистым отливом.

— О-о! — в экстазе простонала Серена. Потом, опустив глаза, она увидела цену и снова прошептала «О!» уже совсем другим голосом — разочарованным и безнадежным.

— Да. Похоже, это как раз то, что нам нужно, — бодро сказала мисс Твист, видимо еще не разглядев цифры на маленьком ярлычке.

— Но это слишком дорого. — Серена попыталась увести ее от витрины.

— Я знаю, — с достоинством ответила мисс Твист. — Поэтому я тебя сюда и привела. Идем!

И прежде чем Серена успела опомниться, платье уже было куплено, а к нему и пара бронзового цвета туфелек.

Они пришли домой с новым платьем, упакованным в коробку. Там они сразу повесили его в шкаф, где лежали скромные пожитки Серены.

— Знаешь, дорогая, — негромко сказала мисс Твист. — А ведь у нас с тобой телега оказалась впереди лошади. Но когда ты еще молода, может, это даже правильно, да?

— Наверное, — согласилась Серена, не понимая, к чему она клонит.

— Первым делом, разумеется, надо было купить тебе простую повседневную одежду, а не это роскошное платье. Но… — И ее сморщенное лицо расплылось в лукавой улыбке. — Ведь это так приятно, правда?

— Еще бы! — воскликнула Серена и от души обняла старую женщину. — Даже не знаю, как вас благодарить, мисс Твист!

— Фу, ерунда какая, — отмахнулась старушка. — Зачем мне деньги, как не для того, чтобы тратить их? Но тебе нужно купить еще что-нибудь, дорогая. Думаю, ты согласишься, что остальную одежду купить должна ты сама?

— Согласна, — тепло откликнулась Серена. — Вы правы. Думаю, мне надо найти работу. Только я ничего не умею делать.

Мисс Твист искоса посмотрела на нее:

— Ты хочешь остаться в Лондоне?

— Очень! — с энтузиазмом воскликнула Серена.

— Хм! Ну что ж, я видела, как ты латала рубашку Джона. У тебя прекрасно получилось. Это навело меня на мысль. В Кенсингтоне есть один магазин, для которого я вяжу всякие шерстяные вещи — детские жакетики, пинетки для малышей и все такое. И я подумала: если ты такая рукодельница, могла бы шить на них. А жить пока можешь у меня. Как тебе эта идея?

— Чудесно! — радостно согласилась Серена. — Я хочу сказать, что могу попробовать… — Она вдруг осеклась. — Я могу шить детские комбинезоны и рабочую одежду. Но пока у меня не было особой практики…

— Ну что ж, значит, решено, — заключила мисс Твист, захлопывая дверцу гардероба. — А теперь — не выпить ли нам по чашечке чая?

За чаем она как бы ненароком спросила:

— Как тебе понравился мистер Джон?

— Мне он показался очень милым, — не раздумывая ответила Серена. — Сразу видно, что он очень добрый и верный.

— Да. — Мисс Твист, видимо, осталась довольна такой оценкой. — Ты совершенно права. Он такой и есть. Уверена — он сделает счастливой девушку, которая станет его женой. Но вся беда в том, что он такой застенчивый!

— О, я уверена, что в один прекрасный день он встретит свою судьбу, — заверила ее Серена.

— Надеюсь, — откликнулась мисс Твист.


Вечер начинался замечательно — Ник заехал за Сереной к мисс Твист и привез цветы к ее платью.

— Это мне! — задохнулась от изумления она, не смея даже протянуть руку, чтобы взять длинные стебли камелий.

— Кому же еще? — весело откликнулся он, снова в который раз удивляясь, как она хороша. Она была такой красавицей, что у него даже дух захватывало.

Серена взяла цветы обеими руками и восхищенно глядела на них.

— А как называются эти цветы? — спросила она, не глядя на него.

— Камелии, — ответил Ник, польщенный тем, как восторженно она приняла его подарок.

Она медленно спустилась по лестнице, и Ник почувствовал тонкий аромат духов.

— А какие у тебя духи? — неожиданно спросил он.

— Никаких, — ответила она, простодушно улыбаясь.

— Тогда никогда вообще не пользуйся духами, — запальчиво сказал он.

— Почему же? — спросила она с недоумением.

— Потому что ты из тех редких людей, у которых есть свой природный аромат.

Он пристально смотрел на нее, стараясь увидеть, какое действие произведет его комплимент. Большинство женщин, скорее всего, смутились бы.

Однако Серена, не привыкшая, как он понял, к светским комплиментам, просто сказала «Как мило!» с такой подкупающей искренностью, что он не знал, к чему это относилось. Даже самая опытная светская красавица не могла бы ответить лучше. Он поймал себя на том, что снова задумался, кто же она такая…

— Дай-ка я тебе помогу! — воскликнул он, увидев, что она пытается приладить цветы к платью. — Надо вот так! — И приложил один из цветков к ее белой шейке.

Вдруг Серена залилась краской.

— Но я совсем не хочу, чтобы все смотрели… — пролепетала она, и Ник негромко рассмеялся.

Так вот оно что — она хочет быть красивой только для него! Эта мысль была так приятна, что у него даже закружилась голова, но он сумел взять себя в руки. Да, она очаровательная, юная, наивная… но не годится в жены человеку с большими амбициями.

— Посмотри-ка, Эмма, разве она не прелесть? — как можно непринужденнее сказал он. — А теперь нам пора, детка, а то мы опоздаем к началу. Эмма, дорогая, не жди нас. Сразу после окончания я хотел пригласить Серену на ужин к себе домой.

— А мистер Джон тоже там будет присутствовать? — подозрительно спросила старушка.

— Ну конечно будет, куда он денется! И еще добрый десяток гостей. Я устраиваю небольшую вечеринку для актеров и подумал, что Серене будет интересно увидеть их в жизни.

— Да, очень, очень интересно, — радостно подхватила Серена.

Ник открыл дверцу машины и помог ей сесть, осторожно поправив складки шелестящего шелка.

— Надо смотреть за твоим нарядом, чтобы с ним ничего не случилось, — заботливо сказал он.

Едва войдя в театр, Серена словно впала в транс. Когда они появились в ложе, множество взглядов обратилось к ним. Ник небрежно раскланивался со своими знакомыми. Серена словно не замечала обращенных к ней взоров — так ее очаровал театр.

— Между актами я проведу тебя за кулисы, — предложил Ник, но девушка неожиданно отказалась.

— Пожалуйста, лучше не надо! — сказала она с волнением. — Когда начнется пьеса, мне хочется забыть, что это представление. А если я увижу их всех за кулисами, мне это не удастся.

— Да, конечно, ты права, — согласился он.

Свет погас, и занавес поднялся. Для Серены открылся новый мир. Она наклонилась вперед, ухватившись за широкие перила ложи, и устремила зачарованный взгляд на одинокую фигуру женщины, читавшей возле камина. Вдруг она возмущенно вздохнула, отбросила книгу и встала.

Женщина эта была удивительна. Высокая, очень стройная, с матово-прозрачной кожей и яркими медно-рыжими волосами. Она словно источала стихийную чувственность. Это была Коринна Чейл, та самая актриса, о которой говорила мисс Твист.

Ник, сидя в ложе, облокотившись на спинку кресла, не слушал ее чарующий голос. В этот момент он был целиком поглощен созерцанием девушки рядом, для которой все это было поистине откровением. Тут ему вдруг пришло в голову, что судьба преподнесла ему неоценимый подарок. Боже милостивый, как он раньше этого не понял! Ну конечно — он же может просто взять Серену, ее реальную жизнь — и получится отличная пьеса! Хм, стоит, пожалуй, несмотря на недовольство Эммы, поближе познакомиться с этой девочкой, понаблюдать за ней. И пьеса будет готова! Надо прежде только закончить «Перекатиполе». Его так захватила эта мысль, что, когда занавес опустился и все зааплодировали, он вздрогнул от неожиданности.

— Ну как? — спросил он Серену. — Тебе понравилось?

— Понравилось? — завороженно переспросила она. — Это было — как в жизни!

Он улыбнулся, очень польщенный. Потом к нему кто-то подошел, был должным образом представлен Серене, которая все еще витала в мире грез. Подошедший оказался мистером Джанкином.

Это был высокий мужчина с приятной улыбкой, и Серена, неожиданно для себя, легко и непосредственно заговорила с ним о пьесе.

— Ник непременно должен провести вас за кулисы после представления, — сказал мистер Джанкин. — Она там может кое на что посмотреть. Кстати, Ник, Коринна просила тебе передать, что она придет не одна, а с другом. Она просила узнать, не будешь ли ты возражать.

— Конечно нет, — беспечно согласился Ник. — А кто это? Я его знаю?

— Ну… — замялся мистер Джанкин. — Нет, едва ли. Но ты наверняка о нем слышал.

— Вот как? — Ник уловил замешательство в голосе приятеля.

— Да. Это Марк Долби.

Серена заметила, что он пристально посмотрел в этот момент на Ника.

— Этот неудачник! — презрительно бросил Ник. — Боже мой, с чего это Коринне пришло в голову возиться с ним!

Приятель Ника покачал головой.

— Понятия не имею, — признался он. — Она просто просила меня передать, что будет с ним. Сказать ей, что ты не в восторге?

— Мм… нет! — раздраженно отказался Ник. — Но мне, конечно, хотелось бы поговорить прежде с Коринной…

Начался второй акт, но Ник уже потерял всякий интерес к разглядыванию Серены. Вдохновение его угасло. Он сидел хмурый и угрюмый, и его уже стало раздражать, что Серена так увлечена происходящим на сцене и даже не замечает его дурного настроения.

Но они вернулись домой, и уныние Ника исчезло. Он снова был в ударе, много шутил, хотя все равно в центре внимания всех собравшихся оставался не он, а Коринна. Серена, сидя на широком диване под окном, не могла отвести глаз от этой женщины, которая казалось ей самой красивой на свете. Она снова вспомнила то, что говорила ей мисс Твист.

«Естественно, что он в нее влюблен, — с грустью думала она. — Разве в нее можно не влюбиться!»

Но все же такой человек нашелся. Это был Джон. Он единственный время от времени обращал взор на одинокую фигурку в зеленом. Оторвавшись от гостей, он подошел к ней.

— Привет! — радостно поздоровался он. — Тебе принести что-нибудь?

— Нет, спасибо, у меня все есть, — застенчиво отказалась она.

— Как тебе понравился спектакль?

— Замечательно! — сказала она. Ее глаза сразу вспыхнули. — Я даже представить не могла, что театр такой.

— Да, это хороший спектакль. Мне он тоже нравится, — машинально бросил Джон, потом спросил с любопытством: — А какое впечатление на тебя произвела Коринна?

— Она была великолепна! — честно призналась Серена. — Она и в жизни такая же.

— А, да, — рассеянно согласился Джон, стараясь подцепить последний комочек паштета у себя на тарелке. — И все в том же амплуа.

Серена быстро обернулась и удивленно посмотрела на него.

— Не понимаю…

— Не понимаешь? Присмотрись — она же продолжает играть миссис Кондерой! Видно, ей кажется, что так она неотразима… Но меня от этого просто тошнит.

— Она тебе не нравится? — поразилась Серена.

— Нет, не нравится, — убежденно заявил Джон. — А еще больше мне не нравится смотреть, как Ник крутится вокруг нее, будто последний дурак. Он славный малый, и эта фифа его не стоит.

— Да, правда! — Лицо Серены засияло. — Он такой добрый!

Джон сразу смягчился.

— Ну, это не удивительно, — уже более мягко сказал он.

— Ты к нему очень хорошо относишься, да? — мягко спросила Серена.

Джон кивнул.

— Да, очень, — признался он. — Прости, но мне придется тебя покинуть на время. Бокалы уже опустели.

К ней подошел мистер Джанкин, и они немного поболтали. Но больше никто не обращал на нее внимания, и меньше всех Ник. Он не мог оторваться от Коринны и говорил с ней каждый раз, когда Серена смотрела в их сторону. Особенно он старался отгородить ее от одного гостя, который с первого взгляда не понравился Серене. Это был темнокожий, смуглый, восточного типа человек. На его пальцах и рукавах сорочки блистали крупные бриллианты. Он явно нервничал. Было заметно, что его очень интересует Коринна, а она им, то ли совсем не интересовалась, то ли просто хотела подразнить, на его глазах флиртуя с другим. Если дело обстояло так, то Серена была согласна с Джоном: Ник определенно ставит себя в глупое положение.

Серена вдруг поняла, что не может больше на это смотреть, и осторожно выскользнула из комнаты, никем не замеченная. Она зашла на маленькую кухню и застала там Джона — он перетирал бокалы.

— Давай я помогу, — предложила она.

— Что ты, в таком красивом платье, — возразил он. — Лучше садись и украшай собой интерьер.

Легче было согласиться, чем спорить, и она послушно села, сложив руки на коленях.

Джон сразу бросил свои бокалы.

— Серена? — сказал он несколько натянуто.

— Да, Джон?

— Когда-нибудь… ты позволишь мне написать твой портрет — вот так, в такой позе?

Серена немного оторопела, но его голос был таким искренним, что она не смогла отказать.

— Да, конечно, если тебе так хочется, — просто ответила она.

— Очень хочется, — подхватил он. — Больше всего на свете.

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге появился Ник.

— Эй, вы, кажется, выбрали себе самое уютное местечко, — сказал он, присаживаясь на край стола. — Фу, какая там духота, и народ еще гомонит непрерывно. Серена, солнышко мое, что же ты прячешься? Я всюду тебя ищу.

— Правда, Ник? — Глаза ее сразу радостно вспыхнули.

— Ну да… сама понимаешь, обязанности хозяина все время отвлекают. Нужно со всеми любезничать. Ну ничего, они уже собираются расходиться, а мне надо отвезти тебя к Эмме, а то она вообразит себе бог знает что.

Когда они приехали, прежде чем Эмма открыла им дверь, Ник поцеловал ее в нос и сказал: «Какая ты милая!» В этот вечер Серена была самой счастливой девушкой на свете.

Глава 3

Сначала Эмма не желала и слышать, чтобы Джон писал портрет Серены. Она заявила, что это немыслимо.

— Ты выросла в деревне и просто не представляешь, какие слухи могут пойти из-за этого, — твердо заявила она. — Это просто неприлично!

— Нет, почему же, я все понимаю. Но поверьте, в деревне сплетничают куда больше, чем в городе, там все про всех знают. А здесь, в Лондоне, как я заметила, только соседи кое-что о вас знают, а остальным нет никакого дела.

— Хм, вот как, — сердито нахмурилась мисс Твист. — Если бы ты пожила в пригороде с моё, ты знала бы, что здесь сплетни просто роятся, как мухи.

— Но Джон… мисс Твист, вы же ему доверяете. Что плохого может со мной случиться?

Мисс Твист хмыкнула. Она и вправду, как сказала Серена, относилась к Джону с симпатией и доверием. Больше того, она считала, что для Серены он стал бы идеальным мужем. Таким образом, если Серена станет позировать Джону, у них будет возможность получше узнать друг друга.

Но она все равно продолжала упираться, пока наконец Ник не взял дело в свои руки.

— Давай договоримся так, дорогая, — сказал он как-то, оставшись с Эммой с глазу на глаз. — По-моему, ты уже довела их до того, что теперь у них в жизни осталась единственная цель — этот портрет. Но если ты будешь продолжать упрямиться — они в конце концов сдадутся и откажутся от него. Но тогда, пойми сама, все твои планы и намерения пойдут прахом.

— Какие планы и намерения? — воскликнула она с негодованием. — Не понимаю, о чем ты говоришь!

Ник расхохотался.

— Эмма, радость моя, только не говори мне, что ты не питаешь кое-каких надежд на будущую семейную идиллию Джона и Серены!

— Мне никогда такое и в голову не приходило, — заявила она оскорбленным тоном.

Ник снова недоверчиво рассмеялся.

— Что за вздор ты несешь! — рассердилась Эмма. — Мистер Ник, — серьезно продолжала она. — Я требую, чтобы ты сказал мне всю правду —и не пытайся отшутиться, по своему обыкновению.

— Слушаю, — сказал он, вмиг посерьезнев.

— Это касается мисс Серены. Я хочу, чтобы ты сказал мне сейчас честно и откровенно: ты сам не влюблен в нее?

— То есть ты хочешь спросить, не собираюсь ли я на ней жениться? — проницательно спросил он, и Эмма кивнула. — Нет, дорогая Эмма, не имею ни малейшего намерения этого делать. Она прелесть, это правда. Но она, знаешь ли, не в моем вкусе.

— Вот это верно, мистер Ник, — одобрила его слова пожилая дама. — И ты ей тоже не подходишь.

— Ах, вот как! — воскликнул он. — Это кто тебе сказал? Часом, не она ли?

— Мисс Серена не из тех, кто говорит о подобных вещах, — строго ответила Эмма. — Она скромная девушка…

— Что ж, тебе лучше знать. Все равно — она меня надула. Представляешь, сказала, что едет к друзьям в Лондон, потому что сразу поняла, что я ее, видите ли, не брошу на дороге!

— Ну, и правильно сделала, — добродушно ответила мисс Твист. — К тому же ты такой болван, которого любая женщина может обвести вокруг пальца!

— Эмма! — в ужасе воскликнул он.

— Но это же правда, — возразила она. — А ты как думал? Ты ведь считаешь, что отлично разбираешься в женщинах и все о них знаешь, а на самом деле это совсем не так.

Ник встал и подошел к ней как можно ближе:

— Эмма, дорогуша, в один прекрасный день я тебя все-таки сделаю персонажем своей пьесы. И знаешь, кем ты там будешь?

Она с достоинством расправила на коленях черное шелковое платье.

— Твоя пьеса непременно будет иметь успех, — невозмутимо сказала она. — Только сомневаюсь, что я себя там узнаю.

Он весело хмыкнул:

— Ну ладно. Твоя взяла! Так что нам делать с нашей юной парочкой?

— Мм… — заколебалась она. — Ну хорошо, хорошо, только никаких твоих штучек!

— Каких штучек, о чем ты?

— А таких! Начнешь отпускать ей комплименты, а она, конечно, примет их всерьез.

— Ну и что еще?

— И чтобы не флиртовать с ней, не строить ей глазки, а то бедняжка решит, что у тебя серьезные намерения.

— А ты все-таки уверена, что она мне нравится, да? — насмешливо спросил он. — Смотри, осторожнее, Эмма, а то я и вправду начну об этом задумываться.

— Как будто ты уже не положил на нее глаз!

— Можешь ни о чем не волноваться, Эмма, — серьезно ответил он, и она с облегчением вздохнула. — У меня, знаешь ли… другие планы на будущее.

— Коринна Чейл? — без обиняков спросила Эмма.

— Разумеется, — спокойно ответил Ник.

— Да, пожалуй, — спокойно согласилась она. — Если, конечно, не считать, что вы с ней не любите друг друга.

Он наклонился и потрепал ее по щеке.

— Если бы я не боялся оскорбить твою невинность, я легко убедил бы тебя, что это совсем не так, — сказал он без обиды. — А теперь мне пора идти. Хочешь, сама порадуешь этой новостью молодых, или мне им сказать?

Она несколько секунд молча смотрела ему прямо в глаза.

— Передай, пожалуйста, мистеру Джону, что я не возражаю, чтобы он писал ее портрет, — попросила она.

Ник слегка нахмурился.

— Да, хорошо, — согласился он через минуту. — А когда ей прийти к нему на первый сеанс?

— В четверг, — сказала она. — Она может на обратном пути захватить грязное белье.

Ник разразился громовым смехом.

— Эмма, ты просто прелесть! Нет, я лучше скажу ему, чтобы он сам за ней заехал, а ты положишь чистое белье к нему на заднее сиденье.

— Ты что-то стал необычайно любезен, — подозрительно заметила Эмма.

— Я всегда любезен, — наставительно заметил он. — Просто ты этого никогда не замечаешь.


Через четверть часа после начала первого сеанса Джон спросил Серену, не устала ли она.

Серена, спокойно сидевшая в удобном кресле, повернула голову и нежно улыбнулась ему. Ник заметил, как у Джона перехватило дыхание, когда он обратился к Серене, и поглядел в их сторону. Он даже не представлял, что ее присутствие будет так мешать ему работать.

— Да нет, Джон, что ты! Наверняка других своих моделей ты не спрашиваешь об этом через несколько минут после начала сеанса, — возразила она.

— Да, других не спрашиваю, — вынужден был согласиться он. — Но ты ведь еще не привыкла, поэтому можешь быстро устать.

— Да, странно, что так устаешь просто от того, что спокойно сидишь в кресле, — признала она.

— А сколько времени пропадает зря! — с легкой иронией заметил Ник.

Серена откинулась обратно на спинку кресла и задумчиво протянула:

— Нет, не зря. Видишь ли, у меня никогда не было времени просто посидеть и подумать. На ферме отца всегда было столько дел… Пока их все переделаешь, а там уже время ложиться спать.

— Да, и, наверное, ты так уставала к этому времени, что уже и делать ничего не могла, — с сочувствием вздохнул Джон.

Ник громко отодвинул стул и встал.

— Поеду в театр, — коротко бросил он. — У меня обед с Коринной. Вернусь… мм… не знаю когда.

Когда они остались одни, Джон продолжал молча писать. Он был так счастлив, каким не помнил себя за всю жизнь. В Серене было нечто такое, что он искал и не находил в других. Он все понял с той минуты, когда впервые увидел эту девушку, — понял, что любит ее и будет любить всегда. Но понял он и то, что сама Серена всегда будет относиться к нему только как к доброму другу, не больше. Он сам не понимал, откуда ему все это известно, но он видел, что это судьба, и тихо смирился.

И теперь в молчании, которое никто из них не имел ни малейшего желания нарушать, он работал исступленно, как не работал еще никогда. Но вдруг зазвонил телефон, и все очарование пропало. Серена негромко вскрикнула, словно внезапно пробудившись ото сна. Джон торопливо подошел к столу, где обычно работал Ник.

— Да, говорит Джон Дейн. Коринна? Не знаю. Он сказал, что пошел в театр, что вы сегодня обедаете вместе… Прости, я представления не имею, почему он не пришел! Здесь его тоже нет. Хорошо, конечно. Я ему передам, когда он придет. Пока! — Джон медленно положил трубку на рычаг. — Странно, — заметил он. — Куда же он запропастился?

— Джон, а почему тебе не нравится Коринна? — спросила Серена.

Он подошел и присел на ручку ее кресла, внимательно глядя в ее серьезные серые глаза.

— А потому, — медленно ответил он, — что, если они с Ником поженятся, Ник погубит свой дар. А я бы этого не хотел.

— Ты… ты его любишь, да? — спросила она, осторожно касаясь его руки.

Он грустно улыбнулся:

— Знаешь, из всех, кого я знаю, Ник единственный человек, который умеет дружить по-настоящему. Ник — он такой… да, он иногда ведет себя глупо, дурачится, некоторые считают его эгоистом, но на самом деле… в нем есть что-то главное, самое ценное, что редко встретишь. Прости, никогда не умел хорошо объяснить, что хочу сказать, но мне кажется, ты меня понимаешь.

— Да, — тихо сказала она. — Кажется, понимаю! Но почему ты так сказал о мисс Чейл?

— Почему? — Голос его сразу стал сердитым. — Потому что у художников есть такое свойство — видеть, чего недостает людям. А ей недостает того, что как раз необходимо Нику. Она словно вампир: высасывает из людей все силы, всю энергию. Я прямо чувствую это, когда она рядом!

Он встал и пошел обратно к мольберту. Какое-то время он молча глядел на свою работу, потом подозвал Серену подойти и посмотреть.

Некоторое время она молча смотрела на свой портрет, потом повернулась к Джону.

— О, Джон!.. — выдохнула она. — Так вот в чем дело!

Он понял сразу, что она разгадала его секрет. Не отрывая глаз от холста, он поднес ее руку к своим губам.

— Да, — кивнул он.

— Но… — начала было Серена.

— Никаких но, — поспешил перебить ее Джон. — Просто так получилось. — Но не беспокойся об этом. Если тебе это нужно — ты мне сама все скажешь, а пока… — Он грустно улыбнулся ей. От этой улыбки некрасивое лицо Джона на миг стало очаровательным. — Пойдем перекусим что-нибудь!

— О, Джон, как жаль, что все так получилось! — невольно воскликнула Серена.

Он обо всем догадался по ее голосу. Что же, значит, для него надежды нет.

— Обедать! — твердо сказал он и пошел вперед по узкой лестнице.


Когда они вернулись, в их студии уже вовсю шла вечеринка. Коринна тоже была там. Видимо, все уже было забыто. Стоял невообразимый шум, все болтали, смеялись. Джон с отчаянием посмотрел на Серену.

— Боюсь, сегодня нам больше не удастся поработать! — сказал он, убирая мольберт с неоконченной работой в угол, чтобы его не задевали.

— Я, пожалуй, лучше пойду домой, — неуверенно сказала она.

— Кто это тут собрался домой? — весело спросил Ник, подхватывая ее под руку.

Джон тут же опустил глаза, не в силах видеть, как засияли в ответ глаза Серены.

— Я только что говорил, что сегодня больше не буду писать ее. Вот она и решила, что ей лучше пойти домой.

— Ерунда! — рассеянно ответил Ник и развернул мольберт к себе, чтобы посмотреть на неоконченную работу. — Джон, — вдруг резко сказал он, — да это лучшее из всего, что ты писал.

— Знаю. — Джон попытался снова убрать мольберт, но было уже поздно.

Кто-то уже успел заметить картину и теперь рассматривал ее с нескрываемым интересом. Это был Марк Долби, человек, которого Коринна уже как-то приводила сюда. Он пристально разглядывал холст, потом перевел взгляд на Серену.

— Сколько времени вы над ним работали? — спросил он Джона, не поворачивая к нему головы.

— Сегодня с утра, — кратко ответил Джон.

— Тогда вы, должно быть, работали как одержимый, — заметил смуглый красавец с неожиданным сочувствием.

— Так и было, — сдержанно подтвердил Джон.

— Да, это вдохновенная работа, иначе не скажешь, — задумчиво проговорил Долби. — Интересно было бы на нее взглянуть, когда она будет закончена.

И тут, к собственному своему удивлению, Ник вдруг выпалил:

— Портрет не продается. Он уже продан. Это работа на заказ. Так ведь, Джон?

— Да, — кротко согласился Джон.

— Какая жалость! — нисколько не огорчившись, ответил Марк, прекрасно почувствовав задиристый тон Ника. — Вы никогда не думали написать Коринну, молодой человек?

— Она меня об этом никогда не просила, — парировал Джон.

Марк Долби прищурился.

— Интересно было бы посмотреть на ее портрет, — продолжал он. — Кто знает, может быть, когда-нибудь мы это увидим!

Он лениво отошел. Ник с Джоном переглянулись.

— Мерзкий тип, — брезгливо сказал Джон.

— Да, знаю, — недовольно пробурчал Ник. — Его еще только здесь не хватало. Как мне вообще надоели все эти гости, скорее бы они уходили. Слушайте, есть идея. Давайте от них избавимся, а потом все втроем пойдем в зоопарк! Серена никогда не была в зоопарке, ведь правда?

— Нет, никогда… Но…

— Я пас, — сказал Джон, отворачиваясь. — У меня сегодня еще много дел.

— Скажите пожалуйста! Ну, а ты как, Серена?

Она вдруг вся заискрилась, засияла, как бриллиант, на который упал солнечный луч.

— Прекрасно!

Ник так мастерски спровадил всех своих гостей, включая Коринну, что Серена не успела оглянуться, как они уже ехали в сторону зоопарка.

А Джон, глядя на них из окна студии, не знал, правильно ли он сделал, что отказался от прогулки. Мисс Твист на его месте сомневаться бы не стала.

Прогулка в зоопарке прошла с огромным успехом. Правда, Серене не очень понравилось, что птицы и животные заперты в таких тесных клетках. Никакие уверения, что им там совсем не плохо и что это защищает их от опасностей, ее не убедили.

— Я тоже всегда знала, что не останусь голодной, — грустно напомнила она Нику, — но я была тоже словно заперта в клетке. Я понимаю, что они чувствуют.

— Ну, зато теперь ты совершенно свободна, — постарался утешить ее Ник. — Так что об этом можно больше не думать. Пойдем лучше посмотрим на рыбок.

Аквариум просто пленил Серену. Особенно ей понравились совсем крошечные прозрачные рыбки.

— Здесь им гораздо безопаснее, — признала она. — Ник, а ты знаешь, я ведь никогда не видела моря!

— Никогда не видела моря! — в неподдельном ужасе воскликнул он. — Ну, тогда это надо срочно исправить.

— Но… как? — удивленно спросила она.

— Непременно исправим, — твердо заявил он. — Я тебе скажу, что мы сделаем. Мы возьмем Эмму и Джона и поедем все вчетвером на море, на целый день. Как тебе эта идея?

— Как чудесно! — Серена пришла в восторг и едва не захлопала в ладоши.

— Купим тебе купальник, а мы с Джоном научим тебя плавать, — продолжал он, сам уже увлекшись своей идеей. Беззаботный день на море после долгих месяцев, проведенных в Лондоне, — это будет чудесно.

— Я думаю, — смущенно сказала Серена немного погодя, — что я кое за что должна тебя поблагодарить.

— Вот как? — Он понятия не имел, к чему она клонит. — За что же?

— Ведь это ты уговорил мисс Твист разрешить мне позировать Джону для портрета, да?

— А… ты об этом! Да, мне это удалось. Но у меня были на то свои мотивы.

— Мотивы?

Он взглянул на ее взволнованное, доверчивое лицо. Неужели это ее удивление искреннее — или она все же чуть-чуть кокетничает?

— Ну конечно! Наша милая Эмма считает, что Джон для тебя очень подходящая компания, в отличие от меня. Так вот, я решил, что, если ты будешь позировать Джону, у меня будет возможность видеться с тобой и даже водить тебя иногда гулять, вот как сейчас.

— Ах! — В голосе ее послышалась тревога. — Но мисс Твист так мила ко мне, что мне не хотелось бы…

— Обманывать ее? — перебил он. — Но, солнышко мое, мне тоже этого совсем не хочется. Но я же не могу ей позволить распоряжаться моей жизнью, правда? Эмма слишком старомодна, боится всего нового. Каждый раз стоит больших усилий убедить ее, что и современность не так уж плоха, как ей кажется. А потом мы ей все расскажем!

— Ну… если мы ей все расскажем, тогда… — Серена не договорила, но было ясно, какое облегчение она испытывает, и Ник сразу заметил это.

Скоро они вернулись домой, потом Джон отвез ее к мисс Твист. По дороге Серена, заметно нервничая, попросила его ничего не рассказывать ее доброй старой хозяйке об их походе в зоопарк.

— Дело в том, что, хоть она обожает Ника, однако, мне кажется, считает, что нам с ним не стоит общаться. А мы хотим убедить ее, что она ошибается.

На мгновение длинные чувствительные пальцы Джона так вцепились в руль, что костяшки побелели. А вдруг мисс Твист права? И что, если Серена по-настоящему, серьезно влюбилась в Ника? Ник тоже непременно должен ее полюбить. Он уже замечал по некоторым приметам, что его давний друг потихоньку начинает в нее влюбляться. Не поддаться очарованию Серены было невозможно.


Сеансы позирования продолжались и сделались регулярными, хотя Серена настаивала, к большому одобрению мисс Твист, на том, чтобы ежедневно выполнять ту работу, которую ей давали в кенсингтонском магазине.

Портрет получался удачным. Даже Серена, совершенно не разбиравшаяся в живописи, это понимала, а Джон просто был на седьмом небе от счастья.

— Никогда мне еще так не писалось, — признался он Нику. — Даже жалко, что опоздал к выставке Академии в этом году. Не знаю теперь, как лучше поступить — то ли подождать до следующего года, то ли выставить его в частной галерее.

— Да, работа хороша, — задумчиво согласился Ник, критически разглядывая холст. — Тебе поразительно удалось передать сходство, просто поразительно. Этот чуть удивленный и в тоже время совершенно бесстрашный взгляд. Серена тут как живая. Только прошу тебя, Джон, побольше внимания удели и ее рукам. Ты, наверное, заметил, какие они красивые.

— А я уже думал об этом, — отозвался Джон. — Мне кажется, что их красоту лучше всего подчеркнет кольцо. Она говорила, что у нее осталось какое-то кольцо от матери. Завтра попробуем, может быть, это то, что нужно.

— Угу! — неопределенно хмыкнул Ник и вернулся к своему письменному столу. Он сам не понимал, почему его так задело то, что Джон обратил на ее руки внимание раньше, чем он сам. Яростно скомкав наполовину исписанный листок, он тупо уставился в пустой белой лист перед собой. У него снова ничего не получалось.

И вдруг он понял, в чем было дело! Он пытался изобразить свою героиню слишком шикарной. Ник снова потянулся к бумаге и быстро застрочил. Зазвонил телефон, но он не обратил на это внимания, и в конце концов Джону пришлось снять трубку. Как всегда, звонили Нику, но Джон, бросив взгляд на сосредоточенное лицо друга, сказал, что его нет.

Только через час Ник наконец отбросил ручку и встал.

— Готово! — закричал он торжествующе. — Больше я не мог бы добавить к написанному ни строки, даже за миллион фунтов. Пойдемте сходим куда-нибудь пообедаем — но не туда, куда мы обычно ходим. Мне нужна какая-нибудь забегаловка, где продают жареную рыбу с картошкой и дешевые сосиски на бумажной тарелке, — вот чего жаждет моя душа. За мной, дети мои!

Весело болтая, все трое вышли на улицу. Причем ни Джону, ни Серене даже не пришло в голову обидеться на Ника за то, что он бесцеремонно прервал их сеанс.


В тот вечер перед спектаклем Ник ужинал с Коринной. На этот раз это была, конечно, не дешевая забегаловка с сосисками на картонке. Коринна предпочитала места, где можно было блеснуть, где ее бы заметили и узнали, причем не все подряд, а нужные люди. С разных концов зала ей махали, улыбались, кивали, слали воздушные поцелуи. Среди поклонников оказался и Марк Долби.

— Опять этот тип! — с отвращением фыркнул Ник. — Нигде от него не скроешься.

— А что такое, милый? Чем он тебе не нравится? — непонимающим тоном спросила Коринна. — Ведь это же дорогой ресторан, а у Марка куча денег. Надо же их на что-то тратить. Это для него самое подходящее место, да и для меня тоже!

— Да, пожалуй, — согласился Ник. — Только, знаешь, мне что-то стало не нравиться, что он слишком часто нам в последнее время попадается. Где ты — там и он.

— Ну разумеется, он преследует меня! — воскликнула Коринна Чейл. — Но не он один — многие так делают.

— Да, я знаю. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Ты любого способна свести с ума своей красотой.

— Ого! Разве так можно говорить? — с шутливой укоризной спросила она. — Впрочем, ну его. Что ты будешь заказывать?

Однако им не удалось забыть про Марка. Закончив ужин, он подошел к их столику, чтобы поговорить с Коринной — и заодно поздороваться с Ником.

Коринна оживилась, как всегда, когда рядом появлялся новый мужчина, а Ник мрачно молчал, слушая их болтовню.

— Могу я прийти за кулисы поговорить с тобой перед спектаклем? — спрашивал Марк, наклоняясь к Коринне с каким-то, на взгляд Ника, слишком уж интимным видом.

— Ну разумеется, дорогой! — Низкий, с волнующей хрипотцой голос Коринны стал особенно игривым. — А в чем дело?

— Ну… не знаю, может быть, ты уже забыла, но я помню… сегодня маленький юбилей! Ровно полгода, как мы с тобой познакомились, и я решил, что это нужно отметить. — Он многозначительно засунул руку в карман. Темные живые глаза Коринны вспыхнули. Уже не в первый раз Марк под тем или иным предлогом преподносил ей драгоценности.

Смеясь, она протянула руку, но Марк отрицательно покачал головой.

— До встречи, — сказал он, на что-то намекая, и отошел.

Коринна повернулась к Нику:

— Какой он все-таки милый, правда?

— Он… Коринна… а он уже тебе что-нибудь дарил? Ты что, принимаешь от него подарки?

— А что в этом такого, Ник? — вкрадчиво спросила она. — Ему нравится делать мне подарки. Разумеется, я не хочу его обижать. Он ведь может мне еще очень, очень пригодиться… и ты, конечно, тоже, — торопливо прибавила она, увидев, как вытянулось лицо Ника.

— Это еще как? — Слова Ника прозвучали резко, как свист бича.

Она передернула плечиками. Ну что за глупости! Ник же должен понимать такие вещи.

— Он интересуется театральными постановками как продюсер, — напомнила Карина.

— Нам он не нужен, — упрямо настаивал Ник. — Наша пьеса и без него прекрасно идет. И на постановку новой пьесы мне не составит труда убедить Джанкина войти со мной в долю. Он практически обещал мне вложить половину денег, я тебе уже говорил.

— Ну да, да, — нехотя признала она. — Все равно, знаешь, никогда не помешает иметь запасной вариант.

— Что значит запасной вариант? — выпалил он ей в лицо. — Коринна, что это за игры? Чего ты добиваешься?

— Дорогой! — делано засмеялась она и дотронулась до его руки кончиками пальцев. — Ничего подобного! Это просто… ну, в конце концов, никогда не знаешь. Мистер Джанкин может в последний момент передумать, или внезапно умрет, или еще что-нибудь случится. И в моем положении было бы неразумно отталкивать таких влиятельных людей, как Марк. Вот и все.

Ник наклонился к ней через столик:

— Коринна, ты клянешься, что в этом нет ничего личного? Ты ему говорила… о наших планах?

— Ну разумеется, — честно ответила актриса, вытаскивая из сумочки пудреницу, — и он принял это очень стойко. Сказал, что все понимает, но что он наш страстный поклонник. Ну, все в порядке? Ты больше не сердишься, дорогой?

Он смущенно засмеялся:

— Нет, конечно. Прости, я вел себя глупо. Но ты же знаешь, как я к тебе отношусь. Мне бывает трудно понять…

— И не надо ничего понимать, — нежно шепнула Коринна. — Есть только я и ты, Ник! Только мы вдвоем!

Настроение Ника тут же улучшилось, он снова был на седьмом небе от счастья. Но все же он так и не осмелился спросить, что же Марк подарил ей.

Сама Коринна, впрочем, тоже не спешила этим делиться.

Глава 4

Для Серены те дни, когда она приходила позировать Джону, а Ник в это время работал над своей пьесой, были наполнены счастьем, какого она раньше не знала.

Дни шли своим чередом. Серена обычно приходила около десяти. Иногда Ник в это время уже работал за своим столом. Он рассеянно приветствовал ее, подняв руку, а она проскальзывала на свое место и садилась в кресло. После этого примерно на час в студии воцарялась тишина. Это общее молчание никогда не казалось Серене неловким или скучным. Да и как она могла скучать, если Ник сидел прямо у нее перед глазами и она могла следить за каждым его движением? И при этом, хотя она была зачарована работой Ника и Джона, ей никогда не приходило в голову завидовать им и желать самой тоже делать нечто подобное.

Порой к ним ненадолго заходила мисс Твист. Но хотя ее здесь все любили и рады были видеть, ее визиты разрушали царящую в студии гармонию. И все же тот день, когда они вчетвером поехали на море, прошел замечательно.

Они отправились в путь на машине Ника, заполнив багажник корзинками с провизией для пикника. Ник привез их на широкий песчаный пляж на южном побережье. Серена была зачарована красотой пейзажа. Как ребенок, она сгребала руками тонкий белый песок и пропускала его сквозь пальцы; как маленькая девочка, весь день бегала в воду и из воды, от всего сердца радуясь новым ощущениям. Остальные наслаждались ее восторгом. Каждый по-своему был глубоко тронут ее чистой невинной радостью.

Только уроки плавания закончились полным провалом, потому что Ник никак не мог удержаться от шалостей. Всякий раз, когда Джон брался поддержать Серену на воде, Ник, нырнув, подплывал к нему и толкал его под водой так, что Джон терял равновесие и валился. В конце концов, Джон набросился на своего мучителя, и оба они, крича и отчаянно барахтаясь, устроили потасовку. Серена осталась одна на мелководье и наблюдала за ними издалека. Она никогда еще раньше не видела Ника в таком шаловливом настроении и сейчас, как никогда раньше, почувствовала, как он ей близок.

Она нежилась в теплой воде, опираясь на локти, и с удивлением видела, как ноги ее всплывают на поверхность и держатся на воде.

Все происходящее казалось ей почти нереальным — ей не верилось, что она та самая девочка, которая выросла на ферме в глухой деревушке и всю жизнь боялась отца.

Она вдруг почувствовала, что кто-то стоит за спиной. Оказывается, это Ник тихонько подплыл к ней.

— Нравится? — шепнул он ей в самое ухо.

В ответ она только восторженно вздохнула:

— Очень!

— А почему у тебя тогда был такой хмурый вид, когда я подплыл? Тебя что-то беспокоит?

— Ничего. Нет, правда, ничего, — искренне ответила она. — Просто я никак не могу до конца поверить, что я теперешняя и та девочка из Бодмина — один и тот же человек.

— Удивляться тут нечему, — сказал он. — Разве ты не знала, что в одном человеке может существовать несколько разных людей?

— Правда? — наивно спросила Серена.

Ник коротко хохотнул:

— Точно! Среди этих людей есть добрые, а есть и очень злые.

— Нет, я тебе не верю, — покачала она головой. — Это неправда.

— Не веришь? — Он задумчиво посмотрел на нее. — Тем не менее это правда. Просто никто в этом не признается. Но у тебя есть дар — люди раскрываются перед тобой полностью, маленькая Серена.

— Дар? — взволнованно прошептала она. — А я не знала. А что они передо мной раскрывают?

— Ну… это серьезный вопрос. — Он опустил глаза и смотрел на маленькую ракушку в своих пальцах. — Слишком серьезный и слишком сложный, чтобы я мог вот так просто ответить на него. Но могу сказать тебе одну вещь. Та сторона, с которой я тебе раскрываюсь, — самая лучшая во мне. — Тут его лицо помрачнело, и он задумался… — Есть и другие… — Не договорив, он быстро взял ее за руку и слегка пожал. Потом вскочил и потянул девушку за собой. — Бежим скорее к Эмме! Я знаю, у нее в сумочке припасен шоколад, а я умираю от голода!

Серена редко думала о любви. После смерти матери у нее не осталось никого, с кем она могла бы поделиться смутными мечтами или надеждами на будущее. Поэтому она только сейчас начала понимать, что с ней происходит что-то необычное. Ей казалось, что она похожа на чувствительный инструмент, из которого Ник извлекает мелодию, в которой изливается вся ее душа. Но эта мелодия родилась в ней только благодаря тому, что в ее жизни появился Ник. Ник сказал, что рядом с ней раскрывается лучшая сторона его души. Она не знала точно, что это значит, но понимала — он видит в ней что-то особенное.

В конце концов, несмотря на то, что говорили ей мисс Твист и Джон о Коринне Чейл, Ник с ней пока не был обручен. Может быть, до помолвки дело так и не дойдет. Так что, кто знает, может быть, он так любезен с Коринной и расточает ей комплименты просто из любезности, потому что так принято обращаться с актрисами?

«Она очень хороша, но все-таки мне она не нравится, — решила для себя Серена. — Скорее всего, Джон прав. Нику не стоит на ней жениться. Она из тех женщин, которые всегда стремятся быть в центре внимания, и ей не захочется, чтобы Ник прославился больше, чем она».

Тут, несмотря на всю свою житейскую неопытность, Серена была недалека от истины. В самом деле, такие мысли нередко посещали Коринну. Нет, конечно, она очень хорошо относится к Нику, он просто душка, и дал ей роль в своей пьесе «Обрывки и осколки», которая подходит ей идеально, но вот как муж?.. Две знаменитости, каждый со своим характером и амбициями — в одной семье? А нужно ли ей все это?

Она этого не знала. И когда Марк Долби заговорил с ней о том же, она прислушалась к его словам, не прервала его, не возмутилась.

— Даже одна успешная пьеса, — заметил он, — еще не создает репутацию писателя или драматурга, так же как одна ласточка не делает весны. И если вы с ним поженитесь, а он не удержится на том же уровне, ты просто пойдешь вместе с ним ко дну.

— Ник очень доволен своей новой пьесой, — нахмурилась Коринна. — И он не стал бы так говорить, если бы это было неправдой.

— Вернее, это он сам так думает, — мягко поправил ее Марк. — Ты сама уже видела эту пьесу?

— Нет еще, — неохотно призналась она. — Он такой странный. Он говорит, что, если хоть раз показать пьесу другому прежде, чем она будет окончена, она перестанет быть его пьесой.

— Да, но ведь он не возражал против поправок и купюр во время постановки первой пьесы?

— Нет.

— Хм! — задумчиво хмыкнул Марк. — Тогда это по меньшей мере странно. Понятно, что он не хочет показывать пьесу всем подряд. Но тебе-то он мог ее показать!

— Вот именно! — согласилась Коринна с неожиданно прорвавшейся обидой. — Я тоже все время твержу об этом Нику. А он отвечает, что как раз мне ни за что не покажет.

— Еще бы, — сочувственно поддакнул ей Марк. — А может быть, он еще просто не уверен, что главную роль должна играть ты? — задумчиво предположил он. — Что сказал на этот счет Джанкин?

— О… я ему еще ничего не говорила, — смутилась Коринна. — То есть я не хочу, чтобы он подумал, будто я сомневаюсь в Нике и в успехе его новой пьесы. Получится некрасиво, если Джанкин откажется давать деньги на постановку, правда?

— О деньгах можешь не беспокоиться, — галантно заметил Марк. — Их у тебя всегда будет вдоволь. И если ты хочешь более определенных доказательств — я всегда к твоим услугам.

— Марк, как это мило с твоей стороны! — проворковала Коринна с непритворным восторгом. — Я… мне становится так спокойно и уверенно, когда я знаю, что ты рядом. Но… ты ведь знаешь, у меня контракт, и я должна играть в этой новой пьесе.

— Любой контракт можно расторгнуть, — небрежно заметил он. — Впрочем, я не предлагаю тебе этого делать.

— Конечно, — кивнула Коринна.

— Все равно, дорогая, ты должна всегда помнить — я обещаю, что в любой момент поддержу тебя. Но даже тебе, при твоем таланте, нужен хороший материал, на котором ты могла бы показать себя. Он должен писать роли специально для тебя. А не предлагать тебе играть совершенно неподходящий характер, который он выведет у себя в пьесе. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, вполне, — задумчиво ответила она.

— Иначе, Коринна, твоя неповторимая индивидуальность будет тратиться впустую. Советую тебе никогда об этом не забывать.

— Хорошо, — пообещала она.

Марк переменил тут же тему и снова стал любезным хозяином вечера. Он всегда умел вовремя остановиться. Но он знал, что добился своего.


Портрет был закончен раньше пьесы. Это оказалось очень кстати, потому что в одно прекрасное утро мисс Твист, в своей жизни дотоле ни разу не болевшая, проснулась и поняла, что не может встать с постели.

Серена, встревожившись не на шутку, настояла на том, чтобы вызвать доктора. Врач пришел, осмотрел мисс Твист и успокоил их, сказав, что с ней нет ничего серьезного, надо только выпить лекарство, которое он пропишет.

— У нее проблемы с сердцем, — сказал он Серене, когда они вышли из комнаты больной. — Нет, нет, не бойтесь, страшного ничего нет. Но пожилые дамы часто забывают, что время не стоит на месте и надо немного поберечь себя. На самом деле ей нужен продолжительный отдых. И кто-то должен за ней ухаживать в это время. Кстати, вы не знаете, кому можно это поручить? — спросил врач, смотря на Серену с любопытством. До него уже дошли кое-какие слухи об этой девушке.

— Мне, конечно, — спокойно ответила Серена. Она была даже рада, что теперь сможет отплатить мисс Твист за ее доброту.

— Хм! А вы уверены, что справитесь? Она, я слышал, довольно упрямая особа.

— Думаю, что мне это по силам. А если нет, то я знаю кое-кого, кто сумеет на нее повлиять, — пообещала она.

Как только врач ушел, Серена сразу же позвонила Нику и все ему рассказала.

— И вот я подумала, — сказала она в заключение, — что, если бы ты приехал и немножко на нее нажал, она бы тебя послушалась.

— Боюсь, ты меня переоцениваешь, — усомнился Ник. — Ну хорошо, попробую! Жди, сейчас приеду.

И он действительно скоро приехал, с роскошным букетом цветов, огромным флаконом духов и ананасом.

Серена провела его в комнату мисс Твист, и он вручил ей все подарки.

— Только деньги зря тратишь, — сердито заворчала она, но Ник заметил, как слегка задрожали ее губы, и понял, что все сделал правильно.

— Раз моя любимая девочка немножко расклеилась, значит, прежде всего ей надо дарить подарки, — весело сказал он, присаживаясь к Эмме на постель. — Да знаешь ли ты, как ты меня напугала! У тебя раньше и голова никогда не болела, а тут — пожалуйте! — слегла! Нет, Эмма, тебе придется поскорее поправляться.

— Да я бы встала хоть сейчас, но этот болван доктор мне запретил! — возмущенно пожаловалась она. — Не надо было мисс Серене вообще его вызывать.

— Надо, надо, она все правильно сделала, — спокойно сказал Ник и взял ее за руку. — Слушай, Эмма, с этим шутить нельзя. Давай договоримся — на этот раз ты станешь лечиться, пока совсем не поправишься.

Он увидел, как она сердито надулась, словно обиженный ребенок. Тогда он наклонился к ней поближе:

— Пожалуйста, Эмма, дорогая, ради меня. — Он нежно поцеловал ее в щеку.

Конечно, она ему все пообещала. Она была уже стара, но все же оставалась женщиной. В глазах у нее стояли слезы, когда, улыбнувшись ей на прощание, он вышел за дверь. Эмма поудобнее улеглась в постели, прижавшись увядшей щекой к подушке в льняной наволочке, и заснула крепким, спокойным сном, каким спят только дети или глубокие старики.


Джон собирался ехать в отпуск в Италию и пробыть там не меньше месяца. Дороговизна этого предприятия его не пугала. Как сказал Ник, Джон наверняка поселится в какой-нибудь убогой гостинице за пару грошей в неделю.

— К тому же у него там много друзей — он же учился там.

— Вот как! — воскликнула Серена с изумлением. — Я знаю, это, наверное, глупо, но я как-то раньше не представляла, что Джон бывал за границей и… вообще вел такую интересную жизнь. Ведь путешествовать — довольно дорогое удовольствие.

— В общем, да. Но родители у Джона были люди вполне состоятельные. После их смерти все, правда, пошло по-другому. Джону пришлось много работать. Но это не важно. Я уверен — он все равно достигнет вершин в своем деле. И кто знает, вполне возможно, как раз твой портрет и проложит ему дорогу к успеху.

— О, Ник! — обрадовалась Серена. — Как это было бы прекрасно! Но почему ты так думаешь?

Ник пожал плечами.

— Ты наверняка догадалась уже, что Джон по уши в тебя влюблен? — спросил он напрямик, пристально наблюдая за ней.

Серена быстро отвернулась, словно, как он с раздражением подумал, давая ему понять, что он лезет не в свое дело.

— Да, я знаю, — тихо ответила она.

По ее тону он все понял. Да, старому доброму Джону не повезло.

— Он хороший парень, очень порядочный, — неожиданно для себя заговорил Ник, но, к его удивлению, Серена вдруг повернулась и набросилась на него словно разъяренная тигрица.

— Да, я знаю! — Она чуть не плакала. — Я ненавижу себя за это! Именно его, такого…

— Значит, у него нет шансов?

Она кивнула и, крепко сжав губы, вдруг повернулась и кинулась прочь.

Ник неспешно вышел из машины, чувствуя неожиданный прилив хорошего настроения, и даже начал непонятно почему насвистывать какую-то веселую песенку.


Джон устроил прощальную вечеринку, и она оказалась самой веселой из всех, что видела Серена. Он назвал в гости самых разных людей — и тех, с кем он учился когда-то живописи в Риме, и совершенно случайную публику. Там были полицейский, парочка бывших клоунов, хозяин ресторана с женой. Вечеринка получилась очень бурная, все кричали и шумели, но Джон все же нашел время и подошел к Серене сказать, как он будет без нее скучать.

— Но я же буду здесь, когда ты вернешься, милый Джон, — ответила она нежно.

Он посмотрел на нее вопросительно.

— Да, надеюсь, что так, — наконец сказал он. — Но… знаешь, у меня такое предчувствие, что к моему возвращению все изменится… Прошу тебя… только оставайся такой, как сейчас, Серена… если сможешь.

Она улыбнулась, слегка покачав головой, показывая, что не понимает его, и Джон на минуту даже решил все ей растолковать. Если бы Ник не был его ближайшим другом, он бы так и поступил. Но при нынешних обстоятельствах он решил придержать язык.

На следующее утро Джон уехал. Квартира целиком осталась в распоряжении Ника. Она казалась непривычно пустой, и Ник чувствовал, что не может сесть за работу.

Пьеса была практически дописана. Оставалось добавить только несколько последних штрихов. И вдруг, неожиданно для себя, он понял, что не в состоянии изменить в ней ни слова. А, в конце концов, почему он должен что-то менять? Пьеса достаточно хороша, он написал ее в порыве вдохновения, и пусть она остается такой, какая получилась!

Он тут же, не сходя с места, позвонил в машинописное агентство, чтобы они прислали девушку, которая печатала его предыдущие работы. Она сделает все в мгновение ока, прежде чем он успеет передумать.

Ник бродил по комнате, пока присланная из агентства девица стучала на машинке. Клацанье клавиш ужасно его раздражало, и Ник гадал, печатает ли она механически или по ходу дела успевает читать текст.

Он даже, наверное, спросил бы, что она думает по поводу его пьесы, если бы неожиданно не явилась Коринна.

— Уже закончил! — воскликнула она ликующе, когда он объяснил ей, в чем дело. — Как чудесно, Ник! Она получилась не хуже, чем «Обрывки и осколки»?

— Ну… — Его смутило, что Коринна начала говорить об этом при машинистке. — Подожди — прочтешь сама.

Он передал ей первые, уже отпечатанные листки. Коринна устроилась поудобнее в кресле и принялась читать. Через некоторое время она нахмурилась.

— Кажется, эта пьеса не очень похожа на «Обрывки и осколки», да? — заметила она.

Ник рассмеялся:

— Дорогая, какой смысл писать две одинаковые пьесы? Про меня начнут говорить, что я повторяюсь.

— Да, но… — небрежно произнесла она, снова углубившись в чтение. Она сразу поняла, что пьеса хороша и что роль главной героини написана блестяще. Но это была совсем не ее роль. Она просто не могла представить себя в роли Джилл. Ей сразу вспомнилось все, что говорил Марк. Сможет ли Ник еще раз повторить свой успех? И сознает ли он до конца, что успех его первой пьесы во многом создан ее игрой? Судя по всему, он так не считал.

Впрочем, можно будет, конечно, кое-что изменить. Это нетрудно. Только, пожалуй, стоит немного подождать с этим. Она знала по своему опыту, что авторы готовы биться до последнего за каждое слово. Но потом, постепенно, они начинают понимать, что все изменения в их же интересах, и успокаиваются.

— Это просто замечательно, Ник, — сказала она наконец, разглаживая ладонью последний лист. — Конечно, она очень отличается от твоей прежней пьесы — я уже говорила. Она уже полностью закончена?

— Целиком и полностью! — твердо сказал он. — Я не позволю изменить в ней ни слова!

Коринна опустила глаза.

— Да, я тебя понимаю. — Видимо, придется с ним побороться. Ника трудно будет переубедить, ведь он такой упрямый.

Ник пошел провожать машинистку. У Коринны было несколько минут, чтобы обдумать положение. Внезапно она почувствовала приятную уверенность от слов Марка — он ведь говорил, что будет только счастлив обеспечить ей финансовую поддержку. Но разорвать контракт…

— А какие у вас планы с мистером Джанкином по поводу новой пьесы? — спросила она.

— Мм… «Осколки» будут идти еще пару месяцев, не больше. А мы тем временем приступим к репетициям примерно в том же составе. Премьеру назначим где-нибудь на сентябрь.

— Понятно, — задумчиво сказала она. — Ник, а нельзя устроить хотя бы первое прослушивание прямо сейчас? Раз ты говоришь, что играть будут все те же, можно было бы им показать пьесу, чтобы мы получили о ней какое-то представление. Тогда у тебя осталось бы время на исправления и переделки.

— Я же тебе сказал — на этот раз никаких изменений не будет, — упрямо повторил Ник. — Ты, кажется, забываешь, Коринна, что я несу половину всех расходов по постановке. Так что последнее слово остается за мной!

— Конечно, дорогой, как скажешь, — автоматически согласилась Коринна.

— Вот именно! — сказал он строго, а потом неожиданно улыбнулся. — Дорогая, это просто смешно — мы спорим из-за того, что вовсе не понадобится. Пойдем лучше куда-нибудь пообедать. Забудем на время про работу. Мы с тобой заслужили небольшой отдых.

— К сожалению, не могу, Ник, прости, — вздохнула Коринна, — У меня сегодня нет времени — мне нужно пообедать со старым приятелем; он приехал в Лондон всего на несколько дней…

— Ну, так позвони ему и договорись на другое время, — предложил он, но она только засмеялась.

— Не искушай меня. — Со смехом она сбежала вниз по лестнице.

Дома Коринна сразу сняла телефонную трубку:

— Марк? Мне надо срочно тебя видеть. Да, прямо сейчас. Надо поговорить…


Впоследствии Ник вынужден был признать, что Коринна приняла единственно верное решение, но тогда он был просто сражен ее жестокостью.

Однажды утром, взяв в руки газету, он увидел на первой странице фотографию. На ней красовались Коринна и Марк Долби. Чуть ниже была подпись: «Мисс Коринна Чейл, актриса, блестяще сыгравшая в нашумевшей пьесе «Обрывки и осколки» в Трифориуме, после своего бракосочетания с мистером Марком Долби. Мистер Долби, как известно, планирует финансировать театральную карьеру своей жены».

Но этого просто не может быть! Ник отбросил газету и попытался взять себя в руки. Как же так! Он видел Коринну только вчера — они разговаривали, — и она ни слова ему не сказала…

Он схватил телефонную трубку и набрал ее номер. Бекки, ее горничная, сняла трубку, но добиться ему ничего не удалось.

— Простите, мистер Ханслоу, мисс Чейл нет дома!

Разумеется, ей велели так отвечать. Это было ясно.

— Пойди к ней и скажи, кто звонит! — потребовал он.

Последовала небольшая пауза — видимо, Бекки говорила кому-то в комнате, кто звонит. Ответом был отказ.

— Простите, мистер Ханслоу, но мисс Чейл и правда нет дома.

— Понятно. — Он в бешенстве кинул трубку. Что ж, отказавшись говорить с ним, Коринна дала ему понять, что все это правда.

— Но почему? Что случилось? — недоумевал он, задавая эти вопросы неизвестно кому. Что заставило Коринну выйти замуж за Долби!

Он снова схватил газету. «Мистер Долби планирует финансировать театральную карьеру своей жены». Но Коринне не нужна поддержка такого человека, как Марк! По крайней мере, выходить за него замуж — это уж слишком! Но почему она сделала это?

Ник изнемог, пытаясь разрешить эту загадку. Наконец он в ярости схватил газету, скомкал ее и забросил в угол комнаты.

Он не успел позавтракать, но ему совершенно не хотелось есть. Он сварил черного кофе и залпом выпил три чашки подряд. Затем, не в силах выносить тишину пустой квартиры, он вышел на улицу.

Он понятия не имел, куда идет. Все улицы казались одинаковыми. Несмотря на теплую погоду, Ник дрожал, словно его бил озноб.

Постепенно, измучившись бесконечным неразрешаемым вопросом «почему?», он вдруг понял, как это, в сущности, не важно. Главным было то, что Коринна сделала это.

Ник задохнулся от дикого, совершенно неприличного гнева. Всегда кажется, что такие вещи могут случиться с другими — с соседом, приятелем по колледжу, коллегой, — но это произошло именно с ним! В это невозможно былоповерить. Ник привык, чтобы весь мир лежал у его ног. И вот вдруг Коринна унизила и оскорбила его, причем он не мог понять, чем это заслужил.

Но самое ужасное было то, что он ничего не мог с этим поделать. Оставалось только метаться в бессильной ярости. Коринна была для него неуязвима. Да и какое ей дело до его гнева, если она так явно дала понять, как он ей безразличен.

«…планирует финансировать театральную карьеру своей жены».

Значит, Коринна собирается разорвать свой контракт с ним? Пусть только посмеет это сделать, он выставит ей огромную неустойку! И никакие уговоры не помогут!

Ник был унижен и раздавлен, чувствовал себя измученным до последней крайности. Тут он наконец оглянулся вокруг и увидел, что находится в каком-то парке.

Рядом с собой он увидел скамейку и в изнеможении свалился на нее. Он не помнил, сколько так сидел, но вдруг почувствовал, что не один. Кто-то быстро шел к нему. Подняв голову, он увидел перед собой Серену.

Она бежала к нему, радостно улыбаясь.

— Я так и думала, что это ты, Ник, — начала она и вдруг осеклась. — Что случилось? — с тревогой спросила она, усаживаясь рядом.

Ник с трудом выпрямился.

— Так… ничего! — торопливо ответил он. — А что ты здесь делаешь?

— Здесь? В пригородном парке? — переспросила она с озадаченным видом. — А где же мне еще быть?

— А, так это пригородный парк! — Он провел рукой по лицу. — Господи боже, я и не думал, что забрел так далеко! А который сейчас час, Серена?

— Почти половина седьмого. Ник, я же вижу, что-то случилось. Что с тобой?

Она тронула его за рукав, и он почувствовал тепло ее дыхания на своей щеке. И вдруг его обжигающий гнев словно иссяк.

Значит, он ничего не может поделать? Не может доказать Коринне, как мало она для него значит?

Он готов был смеяться как сумасшедший. Да вот же, рядом с ним сидит орудие возмездия! Он еще заставит Коринну корчиться от ярости! Она может демонстрировать равнодушие к мужчине, за которого только недавно собиралась замуж. Но она уж точно ждет, что тот будет умирать от мук неразделенной любви! На меньшее эта гордячка не согласна.

Ну что ж, отлично. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Он положил руку на плечо Серены и услышал, как она затаила дыхание.

— Ничего не случилось, не волнуйся, — снова сказал он. — Надеюсь, по крайней мере, что так. Я просто очень переживал, потому что хотел тебя кое о чем просить, но не знал, согласишься ли ты.

Она повернулась и недоверчиво посмотрела на него.

— А что это… о чем ты хотел меня просить? — негромко спросила она.

Он привлек ее к себе.

— Серена, — хрипло проговорил он. — Прошу тебя — выходи за меня замуж!

Глава 5

Серена тревожно всматривалась в лицо Ника, ожидая его объяснений.

— Как это, Ник? С чего вдруг? То есть я хочу сказать, ты ведь раньше никогда…

— Никогда? — усмехнулся он. — Ты так в этом уверена?

Он увидел, как удивление постепенно исчезло из ее глаз, и догадался, что она сейчас изо всех сил пытается увидеть в его словах и поступках то, чего там никогда не было, но во что ей так хотелось верить.

— Но… ты должен мне объяснить, почему решил на мне жениться, Ник! — едва слышно проговорила она.

— Почему? — Ник беспечно обнял ее. — Вот почему! — Он коснулся ее губ беглым поцелуем.

— О…

Он почувствовал, как она задохнулась от волнения, и понял, что она у него в руках.

— Ну так что? — настойчиво спросил он.

Она подняла на него взгляд. Когда он увидел ее нежно зарумянившееся от смущения лицо, ему вдруг стало стыдно за себя.

— Серена… — порывисто заговорил он, но было уже поздно.

— Ник… я раньше ни о чем таком не догадывалась! Но теперь… да, конечно, я согласна, я выйду за тебя замуж!

Момент сомнений прошел. Он еще крепче сжал ее плечи.

— Прекрасно! — бросил он. — Я хочу, чтобы это произошло как можно скорее, Серена.

— Как… сегодня? — Она удивленно захлопала ресницами.

— Нет, ну что ты, конечно, не сегодня. — Ник с трудом скрывал раздражение. — Сегодня у нас вторник. А мы поженимся послезавтра!

— Да, Ник! — с восторгом выдохнула она. — Но… но у нас так мало времени, надо все приготовить… свадебное платье…

— Это все потом. Признаться, мне не хочется пышной свадьбы. Я даже подумывал, может, лучше скромно зайти в мэрию и расписаться.

— Конечно, если ты так хочешь, — нежно проворковала Серена. Правда, она на минуту представила, как она идет — стройная, в белом платье, под фатой… Но все это было не важно. Вообще все было не важно, кроме того, что Коринна Чейл вдруг, как по мановению волшебной палочки, перестала существовать для Ника, а она, Серена, скоро станет его женой.

— Да, я так хочу, — кивнул он. — И вот еще что. Я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал заранее, даже Эмма.

— Но для нее это будет очень обидно, Ник, — заметила она.

— Да, я знаю, — отрезал он. — Но мне всегда претило делать из себя зрелище для праздных гуляк.

Она на минуту задумалась, Ник тоже молчал. Внезапно он почувствовал, что больше не может ни о чем говорить. Что сделано — то сделано. А что до остального — пусть с этим разбирается Серена.

— Я просто думала, как это лучше все организовать, — задумчиво сказала она. — Мисс Твист собиралась поехать навестить свою кузину в четверг или в пятницу. Думаю, я смогу уговорить ее поехать в четверг, тогда она, скорее всего, вернется только на следующий день. Она уедет примерно часов в десять утра. Я отвезу ее на Черинг-Кросс…

— Отлично, я тоже приду ее проводить, тогда мы можем пойти в мэрию часов в одиннадцать, — быстро договорил он за нее.

— Да, — сказала она. — А потом как, Ник?

— А что потом? — Он скомкал сигарету, которую только что закурил. — Потом ты переедешь ко мне, естественно.

— Да, естественно, — торопливо согласилась она.

— А вечером мы пойдем смотреть «Обрывки и осколки», — продолжал он. — Это будет что-то вроде гала-представления — пятисотый спектакль. Так что ты наденешь свое зеленое платье.

— Да, Ник, — послушно отозвалась она, но он заметил, как слегка дрогнули ее нежные розовые губы, и понял, в чем дело.

Про себя он проклинал Коринну, из-за которой оказался в дурацком положении. И в ту же минуту почувствовал порыв признаться во всем Серене. Но он понимал, что теперь это уже невозможно: Серена принадлежала к тем сентиментальным и чувствительным девушкам, которые не умеют трезво глядеть в лицо правде жизни.

Он притянул ее к себе. На это раз гораздо больше похож на настоящий, чем прежде.


Чувствуя себя подлой предательницей, Серена отправилась собирать свои вещи, чтобы перевезти их на квартиру Ника.

В то же время она присмотрела в расписании удобный поезд для мисс Твист и вполне искренне заметила, что если Эмма не останется на ночь у своей кузины, то у них совсем не будет времени пообщаться.

— Боюсь, что для вас будет слишком утомительно в один день ехать в оба конца, — заботливо сказала она своей доброй хозяйке.

— Даже не знаю, стоит ли мне вообще сейчас ехать, — засомневалась вдруг мисс Твист.

Сердце у Серены упало. Однако она не посмела настаивать.

Серена раньше не догадывалась, что она фаталистка, но сейчас чувствовала, что все должно быть так, как распорядится судьба. Она до сих пор не могла поверить, что они с Ником на самом деле должны пожениться. И конечно, сознание, что они обманывают старую добрую мисс Твист, портило ее радость. Поэтому неосознанно она загадала, что все будет зависеть от того, уедет добрая старушка или нет. Если нет, то так тому и быть. Значит, ей не судьба выйти за Ника.

Но мисс Твист, именно из-за того, что никто не настаивал на ее отъезде, все же решилась ехать.

И вот в четверг утром, задолго до отправления поезда, они обе отправились на Черинг-Кросс. Вскоре Серена удобно усадила мисс Твист в уголке, а через некоторое время подошел Ник. Он принес свежие газеты и коробку шоколадных конфет. Мисс Твист, польщенная вниманием, приняла эти подарки, ни о чем не догадываясь. И Ник в этот момент, как и Серена, почувствовал невольный стыд за свой обман.

Скоро к платформе подъехал поезд. Ник и Серена молча отошли назад, за ограждение. Только раз он посмотрел на нее и увидел, с неожиданным для себя облегчением, что она была одета очень нарядно и элегантно. На ней были сильно приталенное льняное платье темно-розового цвета и небольшая черная шляпка.

— Однако, Серена, ты многому научилась, с тех пор как попала в Лондон, а? — вдруг спросил он.

Она улыбнулась, заметив в его взгляде открытое восхищение.

— Ты имеешь в виду… платье и прочее? — застенчиво спросила она.

— Да, конечно, — кивнул он.

— Да, знаешь, мне всегда казалось, что вещи простого покроя гораздо элегантнее, чем все эти рюшки-финтифлюшки, — задумчиво проговорила Серена. — Мама всегда мне это говорила.

— Понятно, — машинально отозвался Ник, потом крикнул такси и сказал, куда ехать. — Выпьем кофе, у нас пока еще есть время, — предложил он, и Серена спокойно ответила:

— Да, прекрасно!

Ник сел в машину, злясь на себя. Наверное, она считает, что для жениха он ведет себя очень странно, недовольно думал он. В этот момент Серена вложила в его руку свою прохладную ладонь.

— Ник, — сказала она серьезно. — Ты уверен, что… Я не хочу, чтобы ты потом жалел…

Он обнял ее за плечи, притянул к себе, не обращая внимания на шофера такси, и горячо поцеловал в губы.

— Глупышка, — шепнул он ей на ухо. — Ну как теперь тебе кажется — жалею я о чем-то?

— Нет, — задыхаясь, шепнула она. Глаза ее светились от счастья. — Нет, Ник, я чувствую, что это настоящее.

— Ну конечно, настоящее, — возмутился он. — Разве ты не знала, что жених всегда нервничает больше, чем невеста?

Она весело засмеялась и сказала:

— Ты нервничаешь? Из всех людей, кого я только знаю, ты мне кажешься самым самоуверенным…

— Самоуверенным? Звучит не очень-то лестно! Как будто я петух какой-то…

— О нет, что ты! — испугалась она. — Просто… ты такой смелый, ничего не боишься. Ты такой решительный…

— А это ты считаешь решительным поступком?

Она замешкалась.

— Каждый раз, когда принимаешь какое-то решение и следуешь ему, — это уже поступок, — задумчиво проговорила она.

— А сейчас?

— Да, Ник, думаю, нам стоит попробовать, — сказала она ровным голосом.

Он вдруг наклонился вперед и обратился к шоферу.

— Сначала остановитесь у цветочного магазина, — попросил он.

Уже стоя в магазине, он велел продавщице:

— Букет роз в бутонах, нежно-розовых, под цвет платья дамы!

Он не отдал ей цветы, пока они снова не сели в машину. Там он прикрепил их на платье и шутливо сказал.

— Невесте, кажется, положено иметь цветы, да?

Этот маленький эпизод поразил Серену, заставив вдруг понять, что все это правда. Это происходит с ней — она сегодня выйдет замуж за Ника!


Скоро все уже было позади! Такое важное событие, единственное в жизни, а она не успела оглянуться, как все закончилось.

Серене все казалось смутным и нереальным. Когда они поставили свои подписи, она услышала, как Ник сказал: «Ну вот и все!» — и почувствовала, как он берет ее под локоть и выводит из зала. На выходе из мэрии Ник вдруг сказал:

— О, черт! Все-таки пресса пронюхала!

Он оказался прав. Трое фотокорреспондентов с аппаратами уже ждали их недалеко от входа. Серена невольно отпрянула и остановилась.

— Нет, бесполезно, от них не скроешься! — проворчал Ник. — Идем вперед, старайся держаться как можно увереннее. Улыбайся!

Они немного попозировали перед фотоаппаратами. Ник сообщил репортерам некоторые подробности их бракосочетания, которые Серене показались совершенно излишними.

— Ну почему же неожиданно? — весело болтал Ник с репортерами. — Вовсе нет! Мы давно уже планировали пожениться. Да, честно говоря, с моей стороны это была любовь с первого взгляда. Впрочем, думайте что хотите.

— А когда вы познакомились? — въедливо допытывался один из газетчиков.

— О, — небрежно махнул рукой Ник. — Несколько месяцев назад.

— А что скажет дама?

— А вы спросите у нее сами, — ответил Ник.

Все тут же повернулись к Серене.

Она нервно улыбнулась.

— А… можно сказать, у меня это была любовь со второго взгляда, — сказала она и увидела, что все сочли этот ответ весьма остроумным.

Они уехали из мэрии на такси, но по дороге Ник вдруг повернулся к ней и спросил:

— Серена, ты не будешь возражать, если я сейчас не поеду сразу домой? Мне нужно переговорить с Джанкином…

— Если ты не долго, я могу тебя подождать, — предложила она, но он покачал головой.

— Он такой болтливый, просто кошмар, — пояснил он. — Так что это может затянуться надолго! Но я вернусь, когда пора будет собираться в театр — или даже раньше! — И, не дожидаясь ее ответа, он попросил водителя остановиться.

— До встречи! — бросил Ник Серене и исчез в толпе.

Серена открыла квартиру тем ключом, который дала ей когда-то мисс Твист. Она почему-то чувствовала себя так, словно без спроса влезла в чужой дом.

Она подумала, что, хотя они с Ником только что расписались, они даже не пообедали вместе. Ей, правда, есть не очень хотелось. Но все равно надо было приготовить себе хоть что-нибудь поесть.

Она сварила яйцо, сделала бутерброды с маслом, потом съела яблоко и помыла за собой посуду.

В квартире царил обычный беспорядок, и Серена была даже рада, что ей есть чем заняться. Она совсем не осуждала Ника за его непонятное поведение в такой знаменательный день. В конце концов, он человек творческий, драматург. Такие люди имеют свои, особые взгляды на жизнь и часто ведут себя не так, как остальные.

Серена прибралась в комнате Ника, вытерла везде пыль — теперь это будет и ее комната. Потом она вынула из шкафа его одежду, которая понадобится ему сегодня вечером, и аккуратно разложила все на кровати. Свои вещи она сложила в комнате, которую до этого занимал Джон. Закончив с этим, она пошла в гостиную.

На первый взгляд там было относительно чисто. Она лишь смахнула пыль с картин Джона. Когда с этим было покончено, она заметила большой комок бумаги под письменным столом Ника.

Серена опустилась на колени и осторожно залезла под стол, чтобы достать его. Она машинально развернула газету, и тут ее глазам предстала фотография, которая показалась ей знакомой. Двое стояли на фоне какого-то здания. Это были Коринна Чейл и Марк Долби. Сердце у Серены замерло. Они стояли перед городской мэрией, где они с Ником расписались всего час назад.

Серена посидела, борясь с ужасными предчувствиями и набираясь мужества, чтобы прочесть надпись под фотографией. Она молилась про себя, чтобы это было не то, чего она так боялась там увидеть.

«Мисс Коринна Чейл… после бракосочетания с мистером Марком Долби…»

Серена вдруг заметила, что розовые бутоны, которые подарил ей Ник, уже начинают вянуть.


Когда Ник вернулся домой, Серена уже ждала его в зеленом вечернем платье. Она тихо сидела в кресле, в котором позировала Джону, и Ник слегка задержался на верхней ступеньке лестницы.

— Бьюсь об заклад — если бы Джон был сейчас здесь, он захотел бы написать тебя так. — В голосе его слышалось искреннее восхищение.

Серена слегка улыбнулась. Ник подошел к ней ближе.

— Как ты? Все в порядке? — спросил он с тревогой.

— Да, вполне, — мягко ответила она. — Просто немного устала, наверное. Я убиралась в доме.

— Могла бы не утруждать себя, — беспечно сказал он. — Старушка мисс Таппит сделала бы все завтра утром.

— Да, наверное, — согласилась Серена.

— Я принес тебе цветы. — Он подошел чуть ближе и протянул ей букет. Он был составлен из орхидей. Маленькие, зеленые с прожелтью цветы, усыпанные темно-коричневыми крапинками, почему-то показались ей странно зловещими.

— Спасибо, Ник, — поблагодарила она, вынимая букет из коробки, потом подошла к зеркалу и прикрепила цветы к платью.

Ник встал у нее за спиной и поглядел на нее так пристально, что у нее задрожали пальцы.

— Ну как? Так хорошо? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Великолепно, — машинально ответил он, думая о своем. — Серена…

— Да? — ответила она, все так же стоя перед зеркалом спиной к нему.

— Я тебе еще кое-что принес. — Он вынул из кармана маленькую бархатную коробочку. — Конечно, я должен был подарить тебе это еще утром. Твое обручальное кольцо.

Это было тоненькое золотое колечко с одним-единственным бриллиантом, ограненным в виде коронки. Это кольцо могла с гордостью носить любая женщина, но эта непостижимая девушка спрятала руки за спину и отступила на шаг.

— Ник, мне обязательно его носить? — жалобно спросила она.

— Что значит — обязательно? — Он был так удивлен, что вопрос прозвучал грубее, чем он хотел. — Да, обязательно. Замужние женщины всегда носят обручальные кольца.

— Тогда, конечно, мне придется его надеть.

Ник как будто уловил намек на иронию в ее голосе. Он не был в этом уверен и, разумеется, не собирался ничего выяснять, но вдруг растерял всю свою хваленую самоуверенность.

— Пойду переоденусь. — Ник говорил с ней резко и отрывисто, но, зайдя к себе в комнату, остановился на пороге. Тон его сразу изменился. Он обернулся к ней и сказал: — Спасибо, Серена. Как мило, что ты позаботилась обо мне. Извини! Просто я не привык, чтобы за мной так ухаживали.

Она отвернулась от него и начала расправлять перед зеркалом цветы, которые и так были в полном порядке.

— Просто подумала, что это сэкономит время, — сказала она самым будничным тоном. — Мы и так уже опаздываем.

Теперь ему не оставалось ничего другого, как пойти к себе переодеваться. Он никак не мог набраться мужества и спросить ее напрямик, в чем дело.


На этот раз Серена смотрела пьесу с еще большим вниманием, чем в прошлый раз, когда видела ее впервые. Тогда, в первый раз, она решила, что Коринна Чейл восхитительна. А теперь ее игра, героиня, которую она изображала, и даже сам звук ее голоса были Серене отвратительны. Временами она даже сжимала в ярости кулаки.

Пьеса подошла к концу, и актеры два раза выходили на поклоны. Серена украдкой взглянула в лицо Нику, когда Коринна, присев в поклоне, грациозным жестом указала на ложу, в которой они сидели. Публика обратилась к ним и приветствовала автора оглушительными аплодисментами. Ник, с заученной улыбкой, подошел к барьеру ложи и стал кланяться, принимая восторженные рукоплескания. Но когда зрители начали постепенно расходиться, он внезапно сказал, отрывисто, почти грубо:

— Идем. Коринна устраивает небольшую пирушку у себя в гримерной. Я обещал, что мы тоже зайдем.

Они медленно прошли за кулисы. Из-за двери гримерной Коринны раздавались взрывы смеха и громкие голоса. Настроение Ника мгновенно изменилось. Он быстро обхватил Серену за плечи и осторожно подтолкнул вперед, чтобы она сразу же попалась на глаза Коринне.

— Коринна, дорогая! — громко крикнул он, чтобы заглушить общий гам. — Превосходное представление. Никогда не видел тебя в лучшей форме.

— Спасибо, милый. — Коринна ответила ему своей знаменитой улыбкой. И тут впервые она заметила Серену. — Я, кажется, уже где-то видела эту девушку? — произнесла она не очень уверенно.

— Наверное, у меня дома, — подсказал ей Ник. Серена чувствовала себя так, словно она была манекеном. — Джон писал ее портрет. Это его подарок к нашей с ней свадьбе.

Он увидел, как застыла в ужасе Серена, не веря, что он может так лгать. Но она не стала уличать его при всех, только еще пристальнее вгляделась в оживленное, подвижное лицо Коринны.

Коринна была поражена.

— Как? Свадебный подарок? — резко переспросила она.

— Да, поздравь нас. Мы с Сереной сегодня поженились, — весело ответил Ник. — Подумать только, а ведь мы с тобой могли устроить две свадьбы в один день! Ну, что же ты не хочешь нас поздравить, Коринна?

Коринна быстро пришла в себя.

— Конечно, поздравляю! — Она чуть склонила голову и на секунду прижалась щекой к щеке Серены. — Надеюсь, вы будете счастливы… как и я. Но как рад будет Марк, вы не представляете! Подумать только. — Тут она повернулась к Серене с проказливым выражением. — Марк отчего-то всегда воображал, будто у него есть основания ревновать меня к Нику. Я никак не могла убедить его, что его опасения абсолютно беспочвенны!

Ник с силой вдавил пальцы в плечо Серены, причиняя ей боль, и беспечно сказал:

— Ему надо было просто поговорить с Сереной. Он сразу убедился бы, что у него нет причин для беспокойства.

Коринна нервно свела свои красивые брови и сказала с приторной улыбкой:

— Но, милый мой, мы же не знали, что вы с Сереной питаете друг к другу нежные чувства. Вы все очень ловко скрывали! Я была почему-то уверена, что Серена без ума влюблена в Джона. А теперь прошу меня извинить — надо уделить время и другим гостям. Наилучшие пожелания.

— Надеюсь, вы тоже будете счастливы, — отчетливо сказала Серена, и оба — Ник и Коринна — вздрогнули от неожиданности, словно заговорил стол или шкаф.

Ник неожиданно повернулся к Серене.

— Ради бога, давай поскорее уйдем из этого гадючника, — раздраженно сказал он и стал не церемонясь протискиваться вместе с Сереной через толпу к выходу. Когда они наконец выбрались и уже закрывали за собой дверь, визгливый женский голос сказал:

— Надеюсь, она хотя бы влюблена в него. Иначе ей нелегко будет его приручить!

Серена быстро взглянула на Ника, но если он и услышал это замечание, то не подал виду. Он только подталкивал ее в спину, пока они не оказались на улице перед театром. Мимо них медленно проезжало такси, и Ник сделал водителю знак остановиться. Пока Ник говорил ему адрес, Серена быстро забралась в машину, чтобы Нику не надо было подавать ей руку. Сжавшись, она забилась в угол машины, а Ник устроился в другом — и это расстояние между ними значило очень многое.

В полном молчании они приехали домой и также молча поднялись по лестнице. Ник сразу рухнул в кресло и закурил сигарету. Его лицо было мрачнее тучи — он злился на себя самого, отчасти потому, что понимал: теперь уже не удастся избежать объяснения с Сереной.

Серена тоже это понимала. Она знала, как ему тяжело сейчас. Но, как ни странно, это не вызывало в ней никаких чувств: ни жалости, ни презрения. Словно от нее, осталась только пустая, мертвая оболочка.

— Ник… — произнесла она бесцветным голосом.

Он сгорбился, словно желая отгородиться от нее.

— Да?

— Не бойся, я не устрою тебе сцену. — Она сказала это так ровно и спокойно, словно спрашивала у него, что приготовить ему на ужин. — Но я хочу понять, что происходит!

Он ничего не ответил. Помолчав немного, Серена продолжала:

— Ник, зачем ты на мне женился?

Он по-прежнему молчал.

— Хотя я, конечно, догадываюсь. Понимаешь, я нашла скомканную газету на полу. Ту, где их фотография, — тихо произнесла она.

— Значит, ты все знала? — Он невольно восхищался ее самообладанием.

— Да, знала. Просто я не могла в это поверить. Но мне все стало понятно, когда я увидела, как ты вел себя сегодня.

Ник проклинал себя. Он предпочел бы, чтобы она набросилась на него с упреками и бранью. Все, что угодно, — только бы не этот тихий, ровный голос.

— Мне жаль, что ты так все восприняла, Серена, — раздраженно бросил он. — В конце концов, кому от этого стало хуже?

— Но, Ник!.. Нельзя жениться на девушке, к которой ты ничего не испытываешь, только для того, чтобы доказать Коринне Чейл, что тебе на нее наплевать!

— Черт побери! — Он встал и принялся нервно расхаживать по комнате. — Да, согласен, получается не очень красиво. Но ты ведь знаешь, Серена, я тебе никогда не говорил, что… что люблю тебя.

— Не говорил, — согласилась она. — Это правда. — Она не сказала, что его поцелуи значили для нее именно это, — и сам он тоже это прекрасно понимал. — Но все же я считала, что между нами есть по крайней мере дружба.

— Ну что ж, она никуда не делась. — Он попытался взять ее за руку, но она быстро убрала ее за спину. — Мы с тобой отлично сдружились, нам было весело вместе, разве не так? Почему бы нам не продолжать в том же духе?

— Если бы ты сразу сказал мне правду… — начала Серена и замолчала. Вышла бы она тогда за него замуж? Смогла бы она поступиться своей гордостью ради его спасения? Сейчас ей казалось, что она все равно согласилась бы. Но Ник, очевидно, считал иначе. Неожиданно ее лицо пошло красными пятнами. А ведь он не сказал ей всей правды именно потому, что боялся отказа. Она вспомнила, как тогда спросила, почему он хочет на ней жениться, а он ответил ей поцелуем. При воспоминании об этом Серена едва не застонала от унижения. Неожиданно ее гнев вырвался наружу. — За кого ты меня принимаешь? — напустилась она на него. — Ты что, считаешь из-за того, что я родилась на ферме, у меня нет гордости? Каково, ты думаешь, мне было слушать сегодня твое вранье?! Все знали, что это неправда, а я молчала и позволяла тебе делать из меня посмешище! Господи… — Она закрыла лицо руками, а Ник безмолвно стоял, потрясенный этим взрывом.

— Прости меня… — неловко выговорил он. Но она, как большинство тихих, спокойных людей, которых, наконец, вывели из себя, не унималась.

— Ах, прости! — со злобой повторила она. — Как будто ты малыш, разбивший чашку! Э… да что с тобой говорить! — Она отвернулась и схватила свою сумочку и пальто с вешалки.

— Выслушай меня, Серена… — Ник схватил ее за руку. — Я хочу сказать… Прости, я правда очень виноват перед тобой. Я… просто… я был в таком состоянии, что до остального мне не было дела…

— Ник, а тебе не кажется, что тебе всю жизнь до остальных не было дела? — спросила она, вдруг почувствовав, что смертельно устала.

Он замолчал, зная, что это правда. Его гнев на Коринну был вызван не ревностью, а чувством обиды за то, что кто-то опередил его. Он не привык никому проигрывать.

— Ну и что ты от меня хочешь? — выдавил он наконец, когда молчание стало уже невыносимым.

Серена посмотрела на него с равнодушным удивлением. Неужели этим человеком она так восхищалась?

Она поднесла руки к вискам.

— Не знаю, — сказала она едва слышно. — Мне… мне надо все обдумать. Прошу тебя, оставь меня, я страшно устала. Я хочу спать, извини! — И она ушла.

Он смотрел ей в спину. Она пошла не в его комнату, а в соседнюю, где раньше жил Джон, и закрыла за собой дверь.

Вскоре он услышал звук поворачивающегося в замке ключа.

Глава 6

Когда Ник спросил, чего Серена от него хочет, она не смогла ответить. На самом деле она даже не представляла, как теперь выбраться из этой ситуации, чтобы, с одной стороны, не уронить репутацию Ника в обществе и не унизить еще больше саму себя.

Первым ее инстинктивным порывом было убежать, спрятаться и от него, и от любопытных глаз знакомых. Но это было невозможно. Надо было не убегать от ответственности, а придумать какой-нибудь выход. Может быть, еще что-нибудь получится.

С этой мыслью она наконец крепко заснула.

Когда Серена проснулась, комнату заливало яркое утреннее солнце. Поначалу она никак не могла вспомнить, где находится. Потом память вернулась, и сердце ее сразу затрепетало.

Серена потрясла головой, словно отгоняя от себя все сомнения и страхи. Она встала, умылась, стараясь поменьше шуметь, но беспокоилась напрасно. Только когда она начала накрывать стол к завтраку, дверь комнаты Ника открылась.

Серена повернулась к нему.

— Доброе утро, — сказала она, пытаясь говорить спокойно. — Сегодня отличный день, правда?

— Разве? — спросил он, подходя к ней. — Я что-то не уверен.

Серена опустила глаза.

«Пожалуйста, пожалуйста, — отчаянно твердила она про себя, — не теряй головы, не наговори глупостей».

— Ник, прости, не стану притворяться, что не понимаю, что это значит, — сказала она сдержанно. — Но… вчера вечером я немного вспылила… я просто слишком устала, наговорила лишнего.

— А теперь?

Хоть бы он подал ей намек, каких слов или действий ждет от нее. Но разумеется, вдруг поняла она, он не может этого сделать. Теперь все будет зависеть от нее. Она нервно сглотнула.

— Ник… ты говорил, что мы когда-то были друзьями… — с трудом заговорила Серена. — Как ты думаешь, может быть, мы… — Она протянула ему руку. И в то же мгновение увидела на его лице выражение несказанного облегчения. Значит, она сказала то, что было нужно.

— Серена, ты просто великолепна! — радостно воскликнул Ник. Но вместо того чтобы пожать ее руку, он схватил ее за плечи и притянул к себе. — Я же тебе говорил, что все не так плохо… — Он уже хотел поцеловать ее в губы, но Серена мгновенно уклонилась от его ласки.

— Нет! — с обидой крикнула она. — Нет, только не это!

Тогда его лицо сделалось совершенно бесстрастным.

— Понятно. То есть ты так понимаешь дружбу, — с ехидцей заметил он и потянулся за утренней газетой. — Ну что ж. Как хочешь.

Серена постояла мгновение, понимая, что исправить уже ничего нельзя. Она проиграла.

— Ник… — снова робко начала она.

— Да? — откликнулся он из-за газеты.

— Мисс Твист… Надо сказать ей…

Он положил газету на стол.

— Да, верно, — согласился он. — Что ты предлагаешь?

— Мы не можем сказать ей… правду, — пробормотала Серена. — Это будет чересчур жестоко.

— А что мы скажем — что-нибудь вроде той чепухи, которую я городил вчера? — спросил он так, словно речь шла о каком-то деле, которое их не касалось.

— Да… что-нибудь в этом роде.

— Превосходно. Так мы и сделаем, — холодно согласился он. — По-моему, она должна в это поверить. Думаю, будет неплохо, если я поеду встречать ее на вокзал. Извини, но тебя я с собой не возьму — ты совершенно не умеешь убедительно врать.

Серена опустила глаза. В тот момент она поверила, что Ник потерян для нее навсегда. Ник почувствовал это и решил хоть как-то исправить положение.

— А что, если, — начал он, — я заброшу тебя к ней, на пригородное шоссе, чтобы ты ее там встретила?

— Да, Ник, — почти неслышно выдохнула она, ожидая услышать, что он предложит делать после этого.

— А потом мы, конечно, вернемся сюда.

— Да, — прошептала она.

Ник посмотрел на нее с удивлением.

— А что? Ты этого не ожидала? У нас нет другого выхода, если мы не хотим, чтобы Эмма все узнала.

— Или Джон! — с волнением воскликнула Серена.

— Джон? — Он задумался. — Согласен, но Джона обмануть будет не так легко, как нашу милую старушку Эмму. Особенно учитывая, что он в тебя влюблен! Странно, — продолжал он задумчиво, — я знаю, что он в тебя влюблен, а Коринна была уверена, что это ты в него влюбилась. Знаешь, Серена, если подумать, то лучше тебе было все-таки выйти за него!

Серена нагнулась над столом, раскладывая ложки и вилки.

— Лучше или хуже — теперь уже поздно об этом говорить, — заметила она. — И это не очень-то честно по отношению к Джону…

— Как ты добра и справедлива! — сухо заметил Ник.

Тут Серена не выдержала.

— Правда это странно для деревенской девчонки? — тихо сказала она и ушла на кухню, оставив Ника размышлять над ее словами.


Мисс Твист, уезжая к сестре, оставила дом на пригородном шоссе в безукоризненном порядке. С тех пор прошел всего один день, но Серена все равно вытерла пыль во всех комнатах, чтобы хоть как-то скоротать время до приезда мисс Твист и Ника.

Она без особой радости ждала встречи с пожилой дамой, думая, что та наверняка обиделась на них. И действительно, как ни посмотри, они перед ней виноваты! Тем не менее такого даже она не ожидала.

Едва взглянув на Ника, Серена поняла, что тому пришлось выслушать от Эммы множество самых малоприятных и нелестных вещей. Ну что ж, он должен был предвидеть это. Но и ей самой не удастся просто отделаться. Серена никак не ожидала от милой старой Эммы такой убийственной холодности. Нет, ее не призвали к ответу, как провинившееся дитя, — напротив, с ней стали обращаться отчужденно и официально — «мадам», больше никаких «милочка» или «дорогая».

«Разумеется, она считает, что пригрела на груди змею! — в отчаянии подумала Серена. — Она считает, что я во всем виновата, что это я постоянно преследовала Ника и из кожи вон лезла, чтобы получше устроиться, удачно выйдя замуж».

Из-за такого ледяного приема они не стали задерживаться в гостях у пожилой дамы. Ник быстро придумал какой-то предлог для отъезда, который мисс Твист приняла без вопросов.

Как только они отправились домой, Ник вздохнул с великим облегчением:

— Фу! Это было не очень-то приятно!

— Еще бы, — откликнулась Серена.

— Жалко, что она так на это смотрит, — продолжал он. — Поверь мне, Серена, я пытался взять всю вину на себя, но от этого она еще больше уверилась, что во всем виновата ты!

— Ничего удивительного, — заметила Серена. — Ты для нее намного дороже, чем я, и, разумеется, она обвинила во всем меня.

— Не понимаю почему, — упрямо возразил он.

— Ну как же ты не видишь — я ведь никто, у меня нет ни гроша за душой, и при этом я, согласись, сделала очень хорошую партию. — Ее голос звучал спокойно, даже равнодушно. — И она не единственная, кто так подумает.

— Ну… не знаю… — смутился он. На самом деле у него так и вертелось это на языке вчера вечером, когда она устроила ему сцену.

— А я знаю, — спокойно продолжала она. — В конце концов, дело ведь так и обстоит?

Ник был поражен зрелостью и житейской мудростью Серены. Еще совсем недавно его это скорее позабавило бы. Теперь же он понял, как, в сущности, мало ее знает.


Ник написал Джону о своей женитьбе на Серене. Теперь, когда Джон недели через две вернется, для него это уже не будет такой ошеломительной новостью. Был и еще один момент. Ник не стал его затрагивать, но зато о нем вспомнил Джон. В своем ответном письме он писал:

«Сердечно поздравляю вас обоих. Разумеется, портрет Серены будет моим свадебным подарком, если, конечно, вы согласитесь его принять.

Разумеется, теперь квартира целиком принадлежит вам. Представь — мне повезло, и я встретил здесь одного человека, который с радостью готов предоставить мне половину квартиры, потому что нанял жилье, оказавшееся ему не по карману…»


Прочитав письмо Джона, Ник засмеялся.

— Тактичный парень наш Джон, правда? Что поделать — вряд ли мы смогли бы перед ним долго притворяться влюбленной парочкой. А странно, что моя выдумка насчет свадебного подарка оказалась чистой правдой.

В последние дни Ник сильно волновался. «Обрывки и осколки» на следующей неделе должны были сойти со сцены. А репетиции его новой пьесы, «Перекатиполе», начинались только через две недели.

Ник остался очень недоволен первой читкой этой пьесы. Разумеется, актерам трудно сразу войти в сюжет и диалоги, которые они видят впервые в жизни, но все же как-никак они были профессионалами. Коринна, по крайней мере, выучила часть роли. Но именно ее игра больше всего и беспокоила Ника. Она, судя по всему, видела эту роль совершенно иначе, чем он.

Ник с мистером Джанкином всерьез обсудили сложившуюся ситуацию. Коринна, за спиной которой стоял Марк Долби, готовый всегда и во всем ей помогать, уже не была прежней Коринной, всегда готовой пойти на уступки.

Он понимал, что Коринна так просто не станет разрывать свой контракт с ним и с Джанкином. Но если роль ей не понравится, то можно не сомневаться, что она найдет способ, так или иначе освободиться от своих обязательств. Например, скажется больной. Но если даже так и случится, то из этого не стоит раздувать шумиху.

Что же — ему оставалось одно: терпеливо ждать, как пойдут события, и надеяться, что все опасения окажутся напрасными.


Серена ждала возвращения Джона со смешанными чувствами. Она будет искренне рада снова видеть его, но, как сказал Ник, его будет намного труднее, чем мисс Твист, заставить поверить в их романтическую историю. К тому же она боялась, что Джон обидится, что они не посвятили его в свои планы.

Но Джон при встрече приветствовал их с искренней радостью.

— Дорогая моя девочка, — растроганно сказал он, сжимая обе ее руки в своих. — Я очень, очень рад за вас обоих. Знаешь, это просто обязано было случиться! Я с самого начала знал…

— Джон, какой ты милый! — Она была благодарна, что он ни о чем не догадался. Хорошо бы, чтобы так все и оставалось.

— Помнишь, я тебе говорил — что я все же надеюсь, что он не женится на Коринне?

— Да, конечно, помню, — закивала она.

— А вот с тобой все обстоит как раз наоборот. Ты как раз та женщина, которая нужна Нику…

— Правда? — спросила она, вдруг задохнувшись. — Но, боюсь, я могу наделать много ошибок…

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — Все молодые жены ошибаются, и ты тоже не исключение.

Серена с сомнением покачала головой.

— Раньше мне не приходилось общаться с такими людьми, как Ник, или ты, Джон, — поделилась она своими сомнениями. — А когда все время боишься сделать что-нибудь не так, тогда как раз и совершаешь самые большие глупости.

Джон задумался. Он, конечно, еще ничего не заподозрил. Но ему было ясно, что юная Серена удручающе серьезно отнеслась к своему новому положению. Ничего другого он от нее и не ожидал.

— Серена, скажи, ты хорошо знаешь Шекспира? — спросил он.

— В общем, неплохо. Правда, я у него не все понимаю, — призналась она.

Он рассмеялся:

— А его никто и не понимает до конца. Но там есть одна вещь… Помнишь, из «Гамлета» — «Себе будь верен до конца…»?

— Да, конечно…

— Ну так вот, — он снова засмеялся, — послушай меня, закоренелого холостяка, и я тебе расскажу, как стать счастливой в замужестве! Понимаешь, со стороны виднее… Так вот, некоторые мужчины женятся на миленьких дурочках, а потом жалуются на тупость и скудоумие своих жен. Другие, наоборот, выбирают развитых умниц, но вскоре после свадьбы их начинает бесить, что жены осмеливаются им возражать и имеют обо всем собственное мнение!

Серена тихо рассмеялась.

— Я вижу, ты знаток человеческих душ, — лукаво сказала она, сразу став похожей на ту прежнюю Серену, какой Джон помнил ее до поездки в Италию.

— Может быть, даже слишком большой знаток, — задумчиво сказал он. — Но самое нелепое то, что, когда женщины пытаются измениться, подладившись под вкусы мужей, дураки мужчины опять недовольны: ведь они женились совсем на других девушках!

— Джон, я что-то ничего не понимаю, — пожаловалась Серена. — Ты хотел сказать, что я должна оставаться собой — не пытаться переделать себя, подделаться под другого, даже если Ник этого захочет?

— Ни за что этого не делай, — серьезно ответил Джон. — Знаешь, Серена, ты такая очаровательная, искренняя и прямая. Как ни старайся, ты никогда не станешь Коринной Чейл, и слава богу! Ник ведь женился на тебе, а не на ком-то еще. Поэтому всегда оставайся собой, если хочешь удержать его любовь.

Серена подумала, что, возможно, Джон прав. Может быть, сам того не понимая, Ник действительно обратился именно к ней, потому что знал, что ей можно доверять, чувствовал, что она никогда не предаст его? А если это так, то она должна оставаться такой, какая она есть, и не пытаться под кого-то подстраиваться.

— Но ведь, — в задумчивости рассуждала она вслух, — нельзя оставаться всегда одинаковой.

— Конечно же нет, — тут же согласился Джон.

— Да, я тебя поняла… — Она серьезно задумалась. — Но это верно и по отношению к Нику. Он тоже должен оставаться собой, я не имею права требовать, чтобы он менялся в угоду моим капризам.

— Эй, что вы тут такое обсуждаете? Международные дела? — неожиданно окликнул их Ник.

Как обычно, с ним пришла куча людей, которые, то ли привязались к нему по дороге, то ли собирались идти с ним куда-то — но, во всяком случае, Серена уже привыкла, что лучше всегда держать наготове кофейник с горячим кофе и иметь в холодильнике запас провизии, чтобы наскоро сделать бутерброды.

— Привет, Ник — весело отозвался Джон. — Нет, мы говорили о Шекспире, а именно о «Гамлете».

Угол рта у Ника вдруг задергался. Он увидел их издали и некоторое время молча смотрел, как его жена и лучший друг поглощены каким-то серьезным и увлекательным разговором.

— Какие они серьезные, но как увлечены друг другом, — небрежно сказал он. — Серена, прелесть моя, как у нас насчет кофе?

— Насчет кофе у нас все отлично. — К удивлению Серены, оказалось совсем не сложно подхватить его легкий тон. Она вскочила со своего места и побежала на кухню. Подходя к двери, она обернулась и крикнула: — Если кто-нибудь умеет делать омлет, в холодильнике полно яиц!

Гости нашли это предложение заманчивым, и сразу несколько человек пошли на кухню.


В галерее, где обычно выставлял свои работы Джон, должна была пройти выставка двух художников — самого Джона и еще одного пейзажиста. Как и предсказывал Ник, портрет Серены произвел фурор. Если бы не звезда из красной бумаги в углу картины, нашлось бы много охотников купить ее.

Однако это совсем не расстроило Джона. После выставки он получил один заказ, и еще один намечался. Вдобавок он продал на выставке пять других своих картин.

Серена очень радовалась такому успеху своего друга, так же как и Ник, — отчасти, потому, что оказался прав насчет портрета.

— Это успех вполне заслуженный. Если он не станет по-настоящему знаменитым в ближайшие пять лет, я готов съесть свою шляпу, — сказал Ник Серене, когда они выходили с выставки.

Серена радостно кивнула в ответ, а Ник продолжал все с тем же энтузиазмом:

— Я тебе больше скажу: когда мы состаримся и обнищаем, то сможем продать твой портрет и жить безбедно до конца своих дней.

— Веселая перспектива, — подхватила Серена тем же легким тоном, который стал легко даваться ей в последнее время. — Но я настаиваю, чтобы мы ее продали, только когда у нас больше ничего не останется.

— Ну, разумеется, — серьезно ответил Ник. — Кстати, ты заметила того чудного старика, который не отходил от твоего портрета? — неожиданно спросил он. — Такой высокий, худой и очень сутулый?

— Нет, не заметила, — призналась Серена. — По-моему, он уже ушел.

Ник искоса посмотрел на нее:

— Могу поклясться, что он целый день вертелся у картины. То уходил, то опять возвращался. По крайней мере, все время, пока мы там были.

— Странно! — удивилась Серена. — То есть… нет, конечно, ничего удивительного, что он заинтересовался портретом, но подходить несколько раз… Интересно было бы узнать, кто он такой?

— Наверное, какой-нибудь чудак-миллионер, — предположил Ник. — Видимо, ты напомнила ему его первую любовь, та девушка вышла за другого, и теперь он наверняка решил завещать тебе все свое состояние!

Именно благодаря этому разговору Серена почти не удивилась тому, что рассказал ей Джон по телефону спустя несколько дней.

— Послушай, Серена, не знаю, как тебе сказать… В общем, один человекна выставке видел твой портрет.

— Да, я знаю, — быстро ответила она. — Такой высокий, худой, сутулый старик.

— А, ты его тоже заметила! — с удивлением воскликнул Джон.

— Нет, не я. Это Ник мне про него сказал. А что такое?

— Ты знаешь, как ни странно, он адвокат. Работает в какой-то конторе с таким длинным названием, что не запомнишь. Его самого зовут Чанктон. Он очень интересуется, с кого я писал портрет.

— О! — Она была в недоумении и не знала, что сказать. — Но зачем ему это?

Джон не сразу ответил на ее вопрос.

— Сначала я ему ничего не хотел говорить. Но он рассказал мне, почему хочет это знать. Он собирается с тобой встретиться, Серена.

— Но зачем, Джон?

— Он просил меня пока тебе ничего не говорить, он сам тебе все объяснит. Но уверяю, тебе нечего опасаться. Я к нему хорошо присмотрелся.

— Ну хорошо, я с ним встречусь, — нехотя согласилась Серена.

— Когда? — быстро спросил Джон. — Он сейчас рядом со мной.

— Ну… прямо сейчас, если ему угодно.

И вот уже двадцать минут спустя Серена услышала, как к дому подъехало такси, и спустилась вниз, чтобы открыть дверь.

Перед ней предстал очень худой, высокий старик, похожий на птицу из-за своих сутулых плеч и острого носа.

Он улыбнулся. Увидев его искреннюю улыбку, Серена тоже улыбнулась ему в ответ.

— Прошу вас подняться наверх, мистер Чанктон, — вежливо сказала она. — Там мы можем спокойно поговорить.

— Так вот как вы живете, — загадочно сказал старик, с любопытством оглядываясь по сторонам. Однако Серене послышался в его голосе упрек, особенно когда он еще раз заметил: — Странно! Очень, очень странно!

— Я не вижу ничего странного, — изумилась она. — Мне кажется, здесь очень мило. Квартира в самом центре Лондона, и в то же время район тихий…

— Да, да, милая моя, не беспокойтесь. Странность состоит в другом. Понимаете, когда-то этот дом принадлежал вашему прадеду. Этот дом — и большой особняк по соседству.

— Моему прадеду! Но… я ничего не понимаю… Мой отец фермер, я сама из Бодмина…

— Да, тут вы совершенно правы, — тут же согласился адвокат. — Но речь идет о семье вашей матери.

— Матери! — изумленно выдохнула Серена. — Вы хотите сказать, вы ее знали?

— Ваша фамилия в девичестве была Барбрук, не так ли? — спросил он. — И вашу мать звали тоже Серена?

— Да, верно, — удивленно кивнула Серена.

— А какая была девичья фамилия у вашей матери? — все так же серьезно спросил он.

— Ее фамилия была Лоудхэм.

— Совершенно верно. Но это не все. На той картине у вас на руке я увидел кольцо. Оно принадлежало вашей матери. Мне-то это прекрасно известно. Я сам его ей подарил!

Серена присела на канапе под окном и внимательно поглядела на мистера Чанктона.

— Вы не представляете, как мне приятно встретить человека, который знал мою мать, — сказала она дрогнувшим голосом. — Она была такая… знаете… замечательная… такая отважная…

— Отважная? — резко переспросил адвокат.

— Да… я не знаю… но, если честно, она была несчастлива с моим отцом. Слишком они были разные…

— О, я это знаю! — вздохнул он и присел рядом с Сереной. — Мы знали, что этот брак не мог принести ей счастья…

— Мы?

— Да, ее родители и я. Видите ли, в те времена мы с ней… в общем, мы не были помолвлены. Я считал, что она еще слишком молода… — Теперь-то я, конечно, ругаю себя… Надо было не упускать своего счастья… А когда она умерла?

— Полгода назад. — Она осторожно взяла его за руку. — Сердце отказало. Она умерла ночью, во сне. — Серена почувствовала, как сухая старческая рука сжала ее пальцы, и сердце ее перевернулось от нежности и жалости к этому человеку, который всю жизнь любил ее мать. Подождав немного, она мягко сказала: — А вы расскажете мне про маму и про ее семью?

— Конечно расскажу. — Мистер Чанктон взял себя в руки. — Только не вздумай фантазировать, Серена? Надеюсь, я могу тебя так называть?

— Да, конечно, — улыбнулась она.

— Да… а ты можешь называть меня дядя Эверетт. Мне это будет очень приятно. Да, так вот, насчет вашей семьи. Я уже говорил, что прадед твой был человек богатый и жил в этом районе. Но твой дед был младшим сыном в многодетной семье, так что ему достались от этого богатства только крохи. В свое время он стал доктором философии. Конечно, семья надеялась, что он женится на какой-нибудь богатой наследнице, но он женился на дочери мелкого служащего. Не надо и говорить, что жили они в нужде. Но их брак был совершенно счастливым. Твоя мама стала их единственным ребенком. Они ее просто боготворили. Ну, конечно, немного избаловали, не без этого. Но как ее было не баловать — она была до того славная, очаровательная. Короче говоря, мы с ней решили пожениться через год после того, как познакомились. Но она в это время поехала в гости к своей тете, как раз в Бодмин. Там она повстречала твоего отца. Тогда он был парень хоть куда — высокий, красивый, а язык у него был так хорошо подвешен, что он мог заговорить любую девушку. — Он помолчал и вздохнул. — И твоя мама потеряла голову. В общем, они поженились. Она приехала с ним вместе, чтобы познакомить его с родителями. Конечно же они сразу поняли, что этот брак обречен. — Он покачал головой. — Видно, мы не могли скрыть своего разочарования. Она это заметила — а она была очень гордой. Она вернулась в Бодмин с мужем, и больше мы о ней никогда не слышали. Однажды, ничего не сказав ее родителям, я съездил туда посмотреть на нее и увидел ее случайно, в местном городишке…

— Мне кажется, — с трудом проговорила Серена, — что отец по-своему любил ее. Просто… после ее смерти он так ужасно переменился…

— Да, мистер Дейн рассказал мне, как вы с ним жили. — Он поднялся. — Вот так, дорогая девочка. Теперь ты кое-что узнала новое о своей семье.

— Да, — вздохнула Серена. — Я очень рада, что вы ко мне приехали. Так было бы замечательно, если бы у меня был дядя.

— О, у вас есть много больше, — бодро откликнулся он, надевая перчатки из лайковой кожи. — У вас есть бабушка с дедушкой. Конечно, они уже пожилые и часто похварывают, но держатся еще неплохо, учитывая возраст. Они будут очень, очень рады, когда узнают про тебя…

— То есть как… Они что, про меня не знают? — поразилась Серена.

— Нет… твоя мама не писала им. Но они будут безумно рады с тобой познакомиться…

— Да, — медленно проговорила Серена. Она пыталась представить себе все, что случилось до ее рождения. — Мистер… то есть дядя Эверетт, не сочтите меня капризной, но я… мне просто нужно к этому привыкнуть! Я пока даже не знаю, хочу ли я их видеть! Прошу вас, не поймите меня неправильно. Мне просто обидно за маму… Поэтому… пожалуйста, пока не говорите им ничего про меня…

— Что ж, хорошо. — Он нежно поцеловал ее в щеку. — Вы с вашей мамой очень похожи, деточка.

Глава 7

То, что рассказал Серене мистер Чанктон, привело ее в состояние полнейшего недоумения. Девушка совершенно искренне говорила, что пока не хочет видеться со своими родственниками. Она понимала, что причина ее нежелания была в том, что она считала их во многом виноватыми в страданиях своей матери. Ведь они даже не пытались узнать, как она живет.

Но была и другая причина, по которой ей не хотелось знакомиться с мистером и миссис Лоудхэм. По крайней мере, сейчас.

Ей стало ясно, судя по тому, что рассказал мистер Чанктон, что ее мать происходила из знатной семьи. Это ее, конечно, обрадовало, но она боялась, что новость может осложнить их отношения с Ником. Ведь его родители, в отличие от семьи ее матери, были людьми состоятельными, но без всяких претензий на родовитость.

Она раздумывала над этим, все больше убеждаясь, что Ник, пожалуй, почувствует себя уязвленным. Он-то женился на простой деревенской девчонке, а она вдруг оказывается высокородной аристократкой. Нет, ему не стоит ничего об этом знать. Надо будет сказать Джону, подумала она, чтобы не говорил Нику про этого старика.

Но самым печальным для нее было даже не это. Ник, женясь на ней, считал ее безвестной девочкой с фермы в Корнуолле. Только поэтому он и женился на ней. Считай он ее ровней себе, он не позволил бы себе этого сделать.

Она позвонила Джону и, не объясняя причины, попросила его ничего не говорить Нику о том, что к ней приезжал мистер Чанктон.

— Знаю, тебе это может показаться ужасным предательством по отношению к нему, — говорила она в трубку, не скрывая тревоги, — но просто у Ника сейчас и без этого достаточно беспокойства. К тому же я еще не решила, что делать дальше.

— Да, конечно, я понимаю, — согласился верный Джон. — Ты поступаешь правильно. Нику сейчас правда не до этого.

— Да? — заинтересовалась Серена. — Разве что-то случилось?

Джон помолчал.

— Ну, раз он тебе сам ничего не сказал, то мне, наверное, тоже не стоит тебя в это посвящать, — с сомнением произнес он.

— Но если он не просил тебя молчать, то намекни хотя бы, в чем дело. Что такое? Опять Коринна?

— В самую точку, — признался он. — Она так себя ведет, что загубит всю постановку, если не одумается. Ты знаешь, что начались репетиции новой пьесы?

— Да, конечно! Мне показалось, что они идут не очень удачно…

— Не очень удачно! Не то слово. Они вообще не идут. Коринна желает изменить текст своей роли, а Ник уперся и ни в какую — дело идет к тому, что они могут совсем разругаться.

— Но ведь есть и другие актрисы кроме Коринны Чейл, — холодно заметила Серена.

— Это точно. Но она тоже считает, что есть и другие драматурги кроме Ника Ханслоу! Ты об этом тоже не забывай.

— Джон! — ахнула Серена. — То есть она может вообще все ему сорвать, если захочет?

— Да… И боюсь, что она так и сделает. Наша Коринна не из тех, кто прощает пренебрежение к себе.

— Пренебрежение?

— Дорогая моя, Ник должен был умирать от горя, когда узнал, что Коринна поспешно вышла за Марка. А он вместо этого дает ей понять, что ему наплевать на ее замужество. Нет, Коринна никогда не простит этого ни Нику, ни тебе. Вообще на твоем месте я бы был с ней поосторожнее. От нее можно ждать любой гадости.

— Спасибо, что предупредил, Джон. — Серена повесила трубку, чувствуя, что жизнь невыносимо усложняется с каждым часом. Если бы Ник полностью доверял ей… Но об этом не может быть и речи. Он же не может ей пожаловаться, что женитьба на ней стоила ему таких неприятностей.

Так как Серена не могла даже представить, что ей надо делать, она отправилась навестить мистера Чанктона в его конторе, адрес которой он дал ей.

Запинаясь, она бормотала какие-то объяснения под его добрым проницательным взглядом, затем в растерянности умолкла. Через некоторое время мистер Чанктон ласково погладил ее руку.

— Дорогая моя, есть три человека, которым можно говорить все без утайки, — это твой врач, священник и адвокат. Они всегда сохранят в тайне все, что узнают от своих клиентов. Так что, думаю, будет лучше, если ты честно расскажешь мне обо всем, что тебя тревожит. Даю тебе слово, что дальше меня это не пойдет.

Какое-то время Серена молчала, а потом стала торопливо рассказывать ему все с самого начала. Чанктон вскочил со своего места и начал быстро расхаживать по кабинету. Потом он остановился у пыльного окна, выходившего на узкую улицу. Он прекрасно понимал, что она далеко не все ему рассказала. Верность Нику не позволяла ей быть с ним полностью откровенной. Однако для него не составило особого труда восстановить всю картину.

Он подошел и встал рядом с Сереной.

— Хорошо, что ты все мне рассказала, — спокойно сказал он. — Во-первых, очень полезно выговориться. С другой стороны, я думаю, что ты все делаешь правильно. Да, твой муж вел себя неправильно. Более того, он сам это знает, и ему неприятно об этом думать. Нет-нет, — поднял он руку, когда она вздумала возмутиться, — позволь мне продолжать! Не надо думать, что видеть недостатки своих любимых — это предательство по отношению к ним. Сейчас вы оба пытаетесь жить, делая вид, что все идет нормально. Но бесконечно так продолжаться не может. Рано или поздно в ваших отношениях наступит кризис — думаю, впрочем, вы оба это понимаете. Но в данном случае ты лучше отдаешь себе отчет в сложившейся ситуации. И не забывай, что я тебе говорил, — рано или поздно любая ситуация обязательно как-то разрешается. Вот тогда тебе понадобится все твое мужество и мудрость. А пока, если честно, мне тоже кажется, что твоим родственникам лучше ничего не знать о твоем существовании. Кто знает, как они перенесут такое потрясение — встречу со взрослой замужней внучкой. Ты меня понимаешь?

— Да, — медленно протянула Серена. — После того, что случилось с моей мамой, наверное, для них это будет уже слишком.

— В любом случае пока лучше будет держать все при себе и не предпринимать никаких шагов. А я со своей стороны обещаю тебе то же самое. Возьми мою визитку… вот, это мой домашний адрес… А теперь мне придется попросить тебя уйти. С минуты на минуту я жду клиента. До свидания, моя дорогая, удачи тебе!

Ее охватила такая благодарность к этому милому старику, что она порывисто обхватила его руками за шею и чмокнула в худую морщинистую щеку.

— Как жалко, что вы не мой отец, — шепнула она.

— А как мне этого хотелось бы, Серена! — ответил мистер Чанктон.


Когда Серена вернулась домой, Ник был уже там. Он сидел в кресле, вытянув вперед ноги и сунув руки в карманы. Лицо его было сосредоточенным и мрачным. Он едва удостоил Серену взглядом.

— Привет! — буркнул он.

— Привет! — скованно ответила Серена.

Было видно, что-то случилось. Но она уже знала по опыту, что Ник терпеть не может расспросов.

Неожиданно зазвонил телефон.

— Я возьму. — Он сразу же вскочил с места.

— Алло? — крикнул Ник в трубку. — Да, Коринна, да… Что? Но нам нечего обсуждать! Я тебе уже все сказал! С какой стати я должен это менять? Ты что, не понимаешь, что от этого меняется весь сюжет пьесы? Что? Нет, об этом не может быть и речи! Прости, но я не уступлю! Твоя репутация? А как же моя репутация? Ну хорошо, я приду, но мы опять будем спорить до бесконечности! Пока!

Он бросил трубку и какое-то время молча стоял у телефона.

— Вот так штука! — наконец процедил он сквозь зубы. — Коринна хочет со мной поговорить до начала представления. Я ей говорил, что это бесполезно, но она ничего не желает слушать…

— А что… все так плохо, Ник? — осмелилась спросить Серена. — Джон сказал, что…

— Джон и половины всего не знает, — проворчал Ник. — Каждая репетиция хуже предыдущей. К премьере — если она вообще состоится — будет просто кошмар.

Серена помедлила.

— Ник, а ты не будешь против, если я приду посмотреть на репетицию? Завтра, например? — осторожно спросила она.

Он посмотрел на нее исподлобья:

— Если ты вбила себе в голову какую-нибудь глупость вроде того, что сможешь мне подсказать, что идет не так, то даже не вздумай там появляться!

— Нет, что ты, я ни о чем таком не думала, — испуганно залепетала она. — Просто если бы я сама все увидела, я хотя бы понимала, о чем идет речь, вот и все.

— А… ну тогда ладно, приходи. — Он отвернулся от нее.

Серена была немного обижена. Она так надеялась, что он оценит, как близко к сердцу она принимает его работу. Ник тем временем подошел к своему столу, порылся на нем и неожиданно протянул ей рукопись в конторской папке.

— Вот моя пьеса. Почитай, если хочешь.

Хотя говорил он небрежно, Серена сразу же воспрянула духом.

Она пораньше приготовила обед, чтобы Ник мог сразу поехать к Коринне. Когда он ушел, она уютно устроилась в кресле, свернувшись калачиком, и принялась читать пьесу.

Вернувшись, Ник, еще более мрачный, чем уходил, нашел ее все в том же кресле.

Он с размаху швырнул свою шляпу на стол.

— Ну, что скажешь? Разве не замечательную пьесу написал твой муж? Скажи, ведь она обречена на успех? Давай же, будь хорошей женой, поддержи меня.

Серена пропустила мимо ушей горечь в его голосе.

— Не могу сказать, замечательная твоя пьеса или нет, — без затей ответила она. — Мне лично она показалась прекрасной. Но я понимаю, мое суждение ничего не значит. Единственное…

— Ну, что такое? — Он явно вполуха слушал все то, о чем она говорила.

— Все как-то слишком гладко. — Серена наморщила лоб, пытаясь придумать, как получше объяснить ему, что она имеет в виду. — То есть я хочу сказать, каждый персонаж не меняется на протяжении всей пьесы…

— Вот именно! — Ник ударил кулаком по столу. — Вот именно это я и говорил Коринне. Вся пьеса на этом держится. Можно изменить только несколько незначащих слов. Иначе, особенно в роли Джилл, все рухнет. Но все равно…

— Ник, почему ты не хочешь уступить им? — Серена так расстроилась, что даже уронила на пол рукопись.

— Ты забываешь, что я должен думать не только о себе. Есть еще и Джанкин — он мой партнер, — мрачно ответил он.

Серена помолчала. Все это было, конечно, верно.

— И мисс Чейл удалось убедить его, что она права? — спросила она.

Ник пожал в ответ плечами:

— Надеюсь, что нет. Но он смотрит на все исключительно с практической точки зрения. Он вложил в это предприятие деньги и хочет получить их обратно, причем с достаточной прибылью. Кстати сказать, мы с ним и Полом Крейном обедаем сегодня втроем, чтобы обговорить все эти вопросы.

— Понятно, — протянула Серена. — Ник, вы, наверное, пойдете в какой-нибудь ресторан, да?

— Ну разумеется.

— А может быть, вместо этого пригласить их на обед к нам? Нет, подожди! Ты подумай! Пока вы будете здесь, они не станут, просто из почтения ко мне, как к хозяйке, говорить за едой о делах. А потом, Ник, подумай — в твоем доме, за твоим столом — они должны прислушаться к твоей точке зрения…

Ник задумался.

— Да, пожалуй, в этом что-то есть, — согласился он. — А после обеда сваришь нам кофе?

— Конечно.

— Спасибо, Серена. Будь по-твоему!


Мебель из первого акта «Осколков» еще стояла на сцене, когда Серена вошла в зал. Где-то за сценой стучал молоток, но сама сцена была пуста, если не считать пожилой дамы, которая преспокойно вязала носок.

Зазвонил колокольчик, и актеры потянулись на сцену. Сзади всех шел Пол Крейн. Серена про себя молилась, чтобы мистер Джанкин согласился с Ником, а не с Коринной.

Началась репетиция. Серена с восторгом наблюдала, как на ее глазах оживала пьеса, которую она только что читала. Сначала все шло как нельзя лучше. Но стоило выйти на сцену Коринне Чейл, все сразу испортилось.

Серена сидела, сжав кулачки. Она просто кипела от бешенства. Коринна делала из своей роли пародию, но делала это так ловко, что и вся пьеса, и реплики других персонажей тоже делались нелепой карикатурой.

В отличие от предыдущих репетиций сегодня режиссер ни разу не останавливал актеров. Когда прогон закончился, ни он, ни кто-либо из сидящих в зале так и не произнес ни слова. В театре повисло зловещее молчание.

Не дожидаясь, что будет дальше, Серена незаметно проскользнула к выходу и сразу заторопилась домой. Она спешила приготовить задуманный обед для важных гостей.

Правда, мысль пригласить их сюда потом казалась ей уже не такой удачной, как прежде. В ресторане, по крайней мере, атмосферу разряжал бы многоголосый шум. Здесь же некому было нарушить мрачную тишину. К тому же все так торопились поскорее закончить обед и приняться за обсуждение своих дел, что Серене приходилось подавать и убирать блюда как можно быстрее.

Поразмыслив, она не стала мыть посуду, а снова вошла в комнату и тихо присела на диванчик под окном.

Трое мужчин, листая пьесу, сидели за столом. Ник хмурился. Двое других явно чувствовали себя не в своей тарелке.

— Ну, что скажешь, Крейн? — спросил наконец Джанкин.

Пол Крейн кинул на Ника виноватый взгляд.

— Ну, давай, давай, не молчи. Выскажись, — напустился на него Ник.

Крейн пожал плечами.

— Хорошо, я скажу, — уныло сказал он. — У меня не осталось никаких сомнений. Если мы выпустим пьесу в таком виде, в каком она существует сейчас, то нам еще повезет, если мы сумеем продержаться хоть пару недель.

Серена зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Как несправедливо! Неужели мистер Крейн не видит, что дело вовсе не в пьесе?

— А ты что скажешь, Ханслоу? — услышала она вопрос Джанкина, обращенный к Нику.

В душе Серена страстно молилась, чтобы Ник понял, что сейчас время действовать как можно более тактично и осторожно.

Но Ник был явно не настроен идти на компромиссы.

— Текст я менять не буду. Потому что при малейшем изменении сюжет превращается в полный бред, — отрубил он.

Мистер Джанкин недовольно покачал головой.

— Ничего не понимаю, — раздраженно бросил он. — Если у нас тот же автор, та же главная героиня и более-менее тот же актерский состав… Прошлая пьеса прошла с огромным успехом. С этой творится непонятно что — ни о каком успехе и речь не идет. Как деловой человек, я спрашиваю вас: в чем дело?

Все молчали.

— Ну что? — продолжал говорить он, повышая голос. — В чем дело? Я хочу знать! Ханслоу, ты сам-то веришь, что твоя пьеса может иметь успех?

— Верю, — коротко ответил Ник.

— Может быть, у тебя есть претензии к актерам? К мисс Чейл, скажем?

— Разумеется, нет. Какие у меня могут быть к ней претензии? — быстро ответил он. — Она выдающаяся актриса. Я лично считаю, что она отлично справляется с ролью.

Серена невольно покачала головой. Видимо, это движение привлекло взгляд мистера Джанкина, потому что он вдруг повернулся и обратился к ней:

— Миссис Ханслоу, вы сегодня были на репетиции. Скажите, с точки зрения обычного зрителя, что можно сказать о постановке? В чем ее проблемы?

Серена подошла к столу и заняла то место, где сидела во время обеда.

— Мы ждем, — напомнил ей Джанкин.

Серена оглядела всех сидящих за столом.

— Ну, прошу вас… — умоляюще обратилась она к ним. — Вы же все сами прекрасно понимаете, в чем дело.

— Что вы имеете в виду? — выпалил Крейн, глядя на нее в упор.

И в эту минуту Серена наконец нашла в себе мужество.

— Я тоже знаю, в чем дело, — тихо сказала она. — Проблема в том… что мисс Коринна Чейл вообще не актриса. Она не умеет играть.

— Серена! — Ник даже вскочил со стула. Потом он повернулся к Джанкину: — Извини, но ты сам понимаешь, не надо ее слушать!

— Нет, подожди минуту, Ханслоу.

Обиженный и насупленный, Ник сел на место.

— Продолжайте миссис Ханслоу. Объясните нам, почему вы так считаете. Наверное, вам известно, что публика придерживается совершенно другого мнения о мисс Чейл.

— Да, я знаю, — согласилась Серена. — Но сегодня, прежде чем идти в театр, я вспомнила свое впечатление от мисс Чейл, когда впервые с ней познакомилась не на сцене, а в жизни. У Ника тогда была вечеринка, и она тоже там была. И я тогда, помню, подумала, что, видно, она очень вжилась в свою роль, потому что весь вечер она вела себя точно так, как ее героиня, миссис Кондерой. И тогда мне пришло в голову, что, может быть, дело обстоит как раз наоборот. Может быть, она играла не миссис Кондерой, а саму себя, Коринну Чейл? Тогда я пошла в книжный магазин и купила там три последние пьесы, в которых она играла. Просмотрев их, любой зритель мог легко убедиться, что, хотя авторы у этих пьес были разные, характер героинь был тот же самый. До сих пор мисс Чейл не приходилось ничего играть — она была на сцене собой. А теперь, когда ей предлагают роль героини, которая не похожа на нее, она не может с ней ничего сделать!

Наступило изумленное молчание. Первым опомнился Пол Крейн. Он отрезал:

— Полный вздор! Простите, миссис Ханслоу. Но нельзя сбрасывать со счетов ее успех… общественное признание, наконец…

— Я не разделяю такого мнения, — сухо произнес Ник. — Серена, прости, но я вынужден настаивать, чтобы ты извинилась за свои слова.

— Нет, подождите минуту, — задумчиво сказал Джанкин. — Я хочу разобраться. Я видел все пьесы, где играла Коринна, кроме одной. Но зато я видел отзывы на нее. Даже помню фразу из одной рецензии: «Типичная роль Коринны Чейл». Знаете, пожалуй, в этом есть своя правда.

В комнате наступила полнейшая тишина, которую нарушало только нервное похрустывание пальцев Пола Крейна.

— Так, — подытожил Джанкин. — В общем, мне все ясно: самый верный способ заработать — надо ставить пьесу, которая подходит мисс Чейл. Первая твоя пьеса, Ханслоу, как раз такой и была. А роль в новой твоей пьесе «Перекатиполе» ей, по общему признанию, не подходит. Вполне возможно, что сама по себе пьеса хороша и ее можно поставить с другим составом. То есть сейчас я должен принять решение, с кем я буду работать — с тобой, Ханслоу, или с Коринной. — Он встал. — Я сообщу вам свое решение завтра утром. Всего доброго.

— Подождите минуту, — вскинулся Пол Крейн. — Знаете, у нас есть и другой выход. Может быть, Коринна захочет сама высказаться. Я бы на вашем месте подождал, что она скажет, прежде чем принимать окончательное решение. — И, не дожидаясь ответа, он нервно выскочил из комнаты, кубарем скатился по лестнице и выбежал из дома, громко хлопнув за собой дверью.

Мистер Джанкин задумчиво проводил его взглядом.

— Переживает! — заметил он.

— Он ставил все пьесы с участием Коринны. Она даже вписала соответствующий пункт в свой контракт, — объяснил Ник. — Естественно, он хочет, чтобы Коринна играла в пьесе.

— Ну ладно, я тоже пойду, — виновато сказал Джанкин Нику и Серене.

— Подожди меня внизу, я сейчас тоже спущусь, — остановил его Ник.

Они ушли вместе, а притихшая Серена осталась сидеть за столом. Скоро она услышала, как Ник поднимается по лестнице. Она встала и заставила себя посмотреть ему в глаза. Лицо его было совершенно белым, глаза — тусклыми.

— В следующий раз, когда тебе захочется выступить в роли ангела-хранителя, прошу тебя, выбери себе не меня, а кого-нибудь другого, — жестко сказал он.

— Но, Ник, я ведь старалась… — попыталась оправдаться Серена, но он только отмахнулся.

— Я скажу, чего ты добилась, — процедил он сквозь зубы. — Теперь Джанкин уверен, что моя первая пьеса была случайной удачей.

— Но это же не так! — с негодованием воскликнула она.

— А вот он как раз считает, что именно так! — Ник в отчаянии махнул рукой. — Да что толку теперь говорить? Теперь можно ставить пять против одного, что он найдет предлог, чтобы выйти из дела. И я его не осуждаю.

— Ник… — Она протянула к нему дрожащие руки, но он повернулся к ней спиной.

— Я ухожу, — грубо бросил он. — И если кто-нибудь будет спрашивать, можешь отвечать, что не знаешь, когда я вернусь.

Он скатился вниз по ступенькам. Серена не возражала. Она ведь хотела помочь и считала, что сказала чистую правду про Коринну. Но получилось так, что она сделала все, чтобы провалить пьесу Ника, и этим окончательно испортила их с Ником отношения.

Она прилегла на диван у окна и зарылась лицом в подушку. Глаза у нее сильно болели, но слез не было.


Ник отсутствовал не так уж долго, всего около часа. Серена услышала, как в двери повернулся его ключ, и замерла, прислушиваясь. Сердце у нее бешено колотилось. Странно, почему он так быстро вернулся? Неужели еще что-то случилось? Но Ник ничего ей не сказал, он просто не стал с ней разговаривать, сразу же пошел к своему рабочему столу, достал из ящика блокнот и, положив его перед собой, стал перечитывать пьесу.

Серена украдкой наблюдала за ним. Она догадалась, что это может значить только одно: на этот раз ему придется уступить. И она ничего не могла с этим поделать. Она не могла даже утешить его.

Он работал не отрываясь, сосредоточенно. Прошел час, другой, третий. Серена делала обычные домашние дела, стараясь поменьше шуметь. Лицо Ника со временем становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец, он в злобе швырнул ручку на стол.

— Все, больше я ничего сделать не могу! — сказал он с отвращением, как догадалась Серена, не ей, а себе. — Да, гордиться тут нечем. — Он прочитал несколько исписанных страниц и невесело рассмеялся. — Какой же я писатель, если не могу сделать такую мелочь?! Да и вообще, кого интересует автор пьесы? Нет, все лавры получают актеры. А автор так — мальчик за сценой, до которого никому нет дела!

Серена промолчала. Что бы она ни сказала сейчас — это только еще больше разозлило бы Ника.

Оба вздрогнули, когда в гробовой тишине заверещал телефон. Ник снял трубку. Некоторое время он молча слушал, потом тихо сказал:

— Да, Крейн. Очень жалко. Надеюсь, ты передашь Коринне, что я очень расстроен. Спасибо. Прощай.

Он медленно пошел обратно к столу и посмотрел на Серену.

— Это звонил, — сказал он выразительно, — наш старый друг Пол Крейн. Он любезно сообщил мне, что Коринна внезапно заболела час тому назад. Они пока не знают, что с ней. В любом случае, скорее всего, она еще не скоро оправится. Наша Коринна устроила старый добрый трюк!

— Ты думаешь, это неправда? — спросила Серена.

Ник рассмеялся.

— Нет, мое наивное дитя, это неправда, — насмешливо продолжал он. — Просто… Крейн передал твои умные замечания Коринне, и она увидела в этом для себя опасность. Она не будет разрывать со мной контракт, зачем! Но если бедняжка Коринна больна — она ведь не сможет играть в «Перекатиполе». И все. Если бы она официально разорвала контракт, это стоило бы ей больших неприятностей. Не нужно иметь богатое воображение, чтобы понять, что завтра скажет поэтом поводу Джанкин.

— Но, Ник!.. — импульсивно воскликнула Серена и умолкла.

— Что? — резко переспросил он.

— Ник, — уже более спокойно заговорила она. — А ты правда… думаешь… что Коринна могла бы сыграть роль Джилл… хорошо?

Он нахмурился и пожал плечами.

— Не знаю. И теперь никогда не узнаю, — сказал он.

— Но ты уверен, что это вообще ее роль? — стояла на своем Серена.

— Не знаю, я же сказал. Мне сейчас не до этого… — Он закрыл лицо руками. — Но я знаю другое — мне пришел конец!

— Нет! — с воодушевлением воскликнула Серена. — Неужели ты не видишь, что для тебя это шанс! Если бы ты продолжал писать пьесы специально для Коринны… ты бы… просто повторял бы себя, свой первый успех. И это становилось бы все скучнее…

— Вот как? А сейчас, как ты думаешь, какое будущее меня ждет? — издевательским тоном спросил он.

— Ну… — она развела руками, — сейчас перед тобой открыты все дороги! Тебе просто нужно найти актрису, которая сможет справиться с ролью Джилл…

— И если мне удастся убедить Джанкина…

— Да не страшно, даже если ты его не убедишь, — горячо доказывала она. — Ник, ты мог бы и сам все это поставить…

— Серена! — Голос его звучал необычно. Это насторожило Серену. — Ты помнишь, когда Джанкин ушел, я просил тебя не совать больше никогда нос в мои дела?

— Да, но… — Она запнулась, потому что от его ненавидящего взгляда ей стало не по себе.

— Так вот, заруби себе это на носу раз и навсегда. — Он словно выплевывал каждое слово сквозь стиснутые зубы. — В обязанности моей жены не входит поучать меня, как мне строить свою карьеру. Если так будет продолжаться, ты вообще ее загубишь в самое ближайшее время! — Он замолчал, тяжело дыша. Вдруг выражение его лица изменилось. — Да, кстати, ты же все-таки моя жена, — вдруг медленно проговорил он. — Мы как-то об этом забыли.

Он медленно пошел к ней. Серена инстинктивно попятилась.

— Нет… нет! — крикнула она.

Но он не обращал никакого внимания на ее протесты. Вернее, он их просто не слышал, потому что схватил ее в объятия и с силой прижал к себе, впившись в ее губы с остервенением, в котором была лишь ярость и ненависть.

Ник вдруг предстал перед ней таким, каким она его еще никогда не видела, — человеком, единственной целью которого было брать от жизни все, не беспокоясь о том, какую цену придется платить за это другим людям.

Чужим человеком…


Глава 8


На коленях у Серены лежала книжка, которую купил ей в дорогу мистер Чанктон. То чувство отупения, которое поселилось в ней со вчерашнего вечера, постепенно проходило, как проходило действие наркоза после удаления зуба. Она посмотрела на свои руки, сложенные на коленях, — кольца на левой руке больше не было. То, что она отдала все кольца мистеру Чанктону, чтобы они хранились у него, свидетельствовало о ее окончательном решении расстаться с Ником. Но все же она ничего не могла поделать с мучительными воспоминаниями.

Сначала ей просто хотелось убежать подальше и поскорее забыть историю своего замужества как кошмарный сон. Но она быстро поняла, что так просто это ей не удастся. Тень Ника всегда будет омрачать ее жизнь. Та наивная и трепетная девочка, на которой женился Ник, теперь умерла.

Серена прерывисто вздохнула. Какой же она была неопытной! Считала Ника своим героем! А он просто-напросто наглый, жестокий эгоист…

Она ушла из дома рано утром, прежде чем Ник проснулся, и поехала прямиком домой к мистеру Чанктону. Она захватила с собой только маленький чемоданчик с самым необходимым. Оказалось, что старого адвоката нет дома. Чтобы не ждать его под дверью, привлекая к себе ненужное внимание, Серена зашла в привокзальное кафе, где сонная официантка принесла ей чашку отвратительного кофе.

Она вернулась к дому мистера Чанктона, когда он собирался завтракать. Когда ее грустный рассказ подошел к концу, он кивнул:

— Итак, как я понял, ситуация такая: ты окончательно решила уйти от мужа — собственно говоря, ты уже это сделала. И теперь ты все-таки хочешь познакомиться с бабушкой и дедушкой, но не говорить им, что ты замужем, так?

— Да, — сказала она едва слышно. — Конечно, вам, наверное, кажется, что я просто хочу воспользоваться… Но понимаете…

— Вовсе нет, — быстро успокоил он ее. — Ты знаешь, молодая девушка в доме, где живут два старых человека, нуждающихся в заботе, думаю, найдет чем заняться. Ты об этом не подумала?

— Нет, я совсем не против, наоборот, я хочу им помочь, — горячо заговорила она. — Мне нужно все забыть и попытаться начать жизнь заново.

— Да. — Эверетт Чанктон в задумчивости помешивал ложечкой кофе. — Но ты хочешь все начать заново уже во второй раз.

— Вы считаете, что я не должна была этого делать? — с трудом выговорила она. — Что мне надо было остаться… и…

Он покачал головой:

— Послушай, деточка, я не могу сказать, правильно ты поступила или нет. Просто я должен напомнить тебе кое о чем… Прежде всего, твой отец не имел никакого права заставить тебя выйти замуж насильно за вашего соседа, ты была уже совершеннолетняя. Но ты впала в панику и решила сбежать из дома. В результате ты познакомилась на дороге с Ханслоу. Таким образом, ваша встреча стала прямым следствием твоего побега. Поэтому… поэтому я прошу тебя тщательнее обдумывать свои действия. Ты готова к возможным последствиям твоего поступка, какими бы они ни были?

— Да. — Она произнесла это без колебаний. — Другого ничего не остается.

— Сознаешь ли ты до конца, — продолжал упорствовать он, — что, уходя от своего мужа, ты берешь на себя всю вину за это?

— Да, сознаю, — устало согласилась она. — Но… я… не могу с ним оставаться, и все!

Больше он ничего не стал говорить. Вместо этого он начал рассуждать о том, как им лучше подготовить к встрече с ней бабушку и дедушку Лоудхэм.

— Я предлагаю сначала им позвонить, — сказал мистер Чанктон, — и сказать, что благодаря тому, что я увидел на выставке твой портрет, мне удалось разыскать тебя. Больше ничего говорить не нужно. Таким образом, тебе не нужно будет говорить им про мистера Ханслоу. Просто скажи, что тебе удалось скопить денег на дорогу от Бодмина до Лондона.

— Да, — слабым голоском прошептала Серена. — Но как мне им объяснить, каким образом познакомилась с Джоном, то есть мистером Дейном?

— Скажи, что просто пошла в агентство и оказалось, что как раз такой тип, как у тебя, им нужен. Придерживайся самой простой истории, — посоветовал ей мистер Чанктон, — так легче будет запомнить. Теперь еще вот что. Твои родственники живут в Дорсете. Туда можно доехать поездом. Он отходит в одиннадцать тридцать, так что я им позвоню прямо сейчас.

— Да, пожалуйста, — попросила Серена, и тут взгляд ее упал на кольца. — Да, и еще прошу вас, мистер Чанктон… — Она быстро сняла кольца и протянула мистеру Чанктону. Он без слов открыл маленький стенной сейф и положил их туда.

«Вот и конец моему замужеству», — подумала Серена, когда дверь сейфа с легким лязгом закрылась.


Домик в Барфилде, где жили ее родственники, очень понравился Серене. Дом был невелик, и по всему было заметно, что его хозяева совсем не богачи. Но Серена сразу влюбилась в изысканные гобелены и старые ковры на полу.

Родители матери встретили Серену со всем радушием. Но когда мистер Чанктон привел ее в гостиную, она заметила, что старики держатся за руки, и догадалась, что ее визит для них был все-таки тяжелым испытанием. Их взгляд сразу упал на кольцо матери, которое носила Серена, а Серена сразу заметила фотографию матери, стоявшую на секретере.

Почти сразу же их пригласили к столу — это сделала угрюмая служанка, которая открывала им дверь. Миссис Лоудхэм обратилась к Серене.

— Ее зовут Эллен, — сказала она, имея в виду служанку. — Она у нас работает уже четверть века. Поступила как раз перед тем, как… — Губы у старушки задрожали, и Эллен быстро вставила:

— Я знала вашу мать, мисс Серена, вы на нее очень похожи.

— Да, конечно, — осторожно сказала Серена. Мирная тишина, неторопливая жизнь этого дома подействовали на нее благотворно, заставив забыть о мире, откуда она пришла.

После обеда, несмотря на протесты стариков, мистер Чанктон стал собираться.

— У меня сейчас очень много работы. К тому же вам удобнее будет получше познакомиться друг с другом, если я не буду вам мешать!

Они начали бурно возражать, но после его ухода действительно легкая натянутость, которая оставалась между Лоудхэмами и Сереной, сразу исчезла.

— Милый Эверетт, — вздохнула миссис Лоудхэм. — Он такой предусмотрительный. И так часто бывает прав. Ну конечно, не всегда. — В глазах старушки мелькнула веселая искорка. — А теперь идем. Я покажу тебе твою комнату.

Они стали подниматься по старомодной винтовой лестнице. Дойдя до верха, бабушка остановилась.

— Дорогая, ты не представляешь, как мне трудно стало в последнее время подниматься по лестнице! — заметила она, но без намека на жалобу. — Подумать только, когда Ричард впервые привез меня сюда, я поскользнулась и упала. Хорошо, что он стоял внизу и успел меня поймать.

Она открыла дверь в комнату и пригласила Серену войти.

— Это комната твоей матери, — тихо сказала она. — Она осталась точно такой, какой была при ней.

Серена стала озираться. Было видно, что каждый предмет обстановки был выбран тщательно и с любовью.

— Как красиво! — восхищенно произнесла она, сразу вспомнив обстановку в ее родном доме на ферме: обшарпанную старую мебель, скрипучие половицы и протертые до дыр половики, и воскликнула: — Не представляю, как мама могла!.. — Она запнулась, увидев, как исказилось болью лицо старой женщины.

— Как она могла бросить нас и… свой дом? — договорила миссис Лоудхэм за Серену. — Да, сначала у меня это тоже не укладывалось в голове. Может быть, мы были с ней слишком строги. — Миссис Лоудхэм печально покачала головой. — Не знаю… я так часто думала об этом, но никогда не могла этого понять.

Она не расспрашивала Серену об отношениях ее родителей, и Серена была ей за это благодарна.

— Да, трудно представить, что твой ребенок уже сам стал родителем. К тому же я всегда боялась… Понимаешь, дорогая, мы с твоим дедушкой были и остаемся друг для друга всем. Мы очень старались, чтобы твоя мама никогда не чувствовала себя лишней в нашей семье. Думаю, нам это удалось… Но все равно, она выросла очень чувствительной. С одной стороны, она так мало знала жизнь, поэтому в своих представлениях о людях, особенно мужчинах, руководствовалась тем, что видела дома. Она никогда не сталкивалась в мужчинах ни с чем, кроме преданности и тонкости. Поэтому сделала вывод, что все мужчины таковы. Обычно молодые люди боятся, что старшие будут мешать им жить по своему вкусу, и зачастую боятся вполне справедливо. И вот она… пошла туда, куда позвало ее сердце. — Грустный голос бабушки замер.

Серена присела на кровать и взяла старую даму за руку.

— Пожалуйста, прошу вас, не расстраивайтесь так, — нежно сказала она. — Она была такой хорошей матерью и все прекрасно понимала. Я уверена, что, какая бы причина ни удерживала ее от примирения с вами, это была не обида.

Миссис Лоудхэм сжала ее руку.

— Благослови тебя Бог, дитя мое! — с благодарностью прошептала она, а потом весело сказала: — А теперь расскажи мне о себе, деточка. Эверетт нам кое-что рассказывал, но вкратце. А мне интересно узнать все от тебя самой. Расскажи мне, чем ты любишь заниматься, и вообще, какие у тебя вкусы и пристрастия в жизни? Расскажи мне все… есть ли у тебя кто-нибудь…

Серена не хотела обидеть добрую старушку, но в то же время понимала, как нелегко будет ей пройти через эти расспросы, не сказав ничего лишнего. В этот момент снизу, к ее облегчению, раздался голос деда:

— Мадлен! Дорогая, ты не можешь спуститься? Никак не найду мои очки…

Миссис Лоудхэм ласково рассмеялась:

— Вечно он теряет очки — на моей памяти он никогда их еще не мог найти сам. Странно, правда, — такой ученый человек, а такой растяпа. Иду, Ричард! — крикнула она.

Оставшись одна, Серена подошла к окну и постояла, глядя в сад. Наверное, ее мама когда-то часто так стояла и видела то же, что видит сейчас она: деревушку, утопающую в зелени, а по другую сторону — Лондонское шоссе. Но шоссе было довольно далеко от дома, так что шум от дороги сюда почти не доносился. А позади длинного ряда домов виднелись мягкие контуры дальних холмов.

Серена вздохнула. Она никогда еще не видела ничего подобного. Это было не похоже ни на дикую глушь Бодмина, ни на бурлящие, шумные улицы Лондона. Здесь было так тихо, так спокойно. Здесь она сможет забыть свое прошлое и выстроить будущее, которого не надо бояться.

Она скоро убедилась, что не так трудно оказалось забыть ту, прежнюю Серену, которая любила Ника. Здесь все были к ней так добры и приветливы. Ей помогало сознание, что здесь, в этом тихом уголке, Нику просто нет места.

Однако, не прожив в Барфилде и двух недель, однажды утром она вдруг увидела именно Ника!


Разумеется, Ник оказался в Барфилде не случайно. Нельзя сказать, чтобы розыски Серены дались ему легко.

Когда он в первый раз понял, что Серена от него ушла — а короткая записка, которую она оставила, не допускала никаких сомнений в этом, — он был так поражен, что даже не мог ясно соображать.

Серена — и вдруг ушла! Этого просто не могло быть. Он машинально сделал себе чашку крепкого кофе и залпом проглотил ее в надежде, что от этого в голове у негопрояснится. Мало-помалу его недоумение сменилось обидой и возмущением.

Ник совершенно ясно понимал, почему она ушла. Он знал, что должен благодарить за это только себя. Конечно, он был свиньей, поступил с ней гнусно, но, черт возьми, он готов извиниться! Стоит ему извиниться — и груз вины сразу упадет с его плеч. Но Серена больше не могла услышать его извинений.

Он не имел ни малейшего представления, где она может быть.

Напряженную тишину вдруг разорвал телефонный звонок. Ник опрометью кинулся к телефону и схватил трубку:

— Алло! — крикнул он. Конечно, это Серена! Сейчас она ему все объяснит.

Но нет, это была не Серена. Звонил мистер Джанкин — он был возбужден не меньше Ника.

— Ник, это правда, что у Коринны приступ аппендицита? — гаркнул в трубку Джанкин.

— Что? Кто? А… Коринна! — Ник потряс головой, чтобы разогнать дурман. — Мне кажется, что вряд ли, но такова официальная версия. В любом случае на вчерашнем спектакле ее заменили дублершей.

— Да знаю, знаю! Мне уже кто только об этом не докладывал, — нетерпеливо перебил его Джанкин. — Ну так вот: ты знаешь, что она имела колоссальный успех?

— Что! — не поверил своим ушам Ник.

— Да, представь себе! Она играла, разумеется, совершенно иначе, по-своему. Но случилось нечто поразительное. Эта… как ее… там, не помню… — спутался Джанкин.

— Мэри Манаккан, — подсказал ему Ник.

— Да! Так вот, она не пыталась подделываться под Коринну. Она решила эту роль совершенно по-своему. И зал буквально аплодировал ей стоя. Представляешь?

— Вот это да, — прошептал озадаченный Ник. — А ведь я совершенно случайно поставил ее в дублерши. Кто бы мог подумать, что она на такое способна? А в чем разница, Джанкин? Тебе никто не говорил?

— Говорят, что она играет намного сдержанней. Ей удалось достоверно сыграть, что она кипит от гнева, но сдерживается из последних сил. Это производит колоссальное впечатление.

— Вот так штука! — Ник взъерошил и без того лохматые волосы. — Джанкин, ты понимаешь, этого я и хотел от главной героини! Этого-то я и пытался все время добиться от Коринны!

— Ну что ж, если у Коринны на самом деле аппендицит… — без малейшего сочувствия к ней сказал Джанкин.

— Не важно, есть у нее аппендицит или нет, — отмахнулся Ник. — Теперь ты видишь, что главная наша задача — оставить все как есть и не вносить никаких изменений. Коринна никогда не сможет сыграть эту роль так, как нужно.

— Она может попытаться… если поймет, что слава достается другой актрисе, — предположил Джанкин.

Ник рассмеялся:

— Дорогой мой, Коринне никогда не придет в голову, что какая-то дублерша может всерьез соперничать с ней. В худшем случае она решит, что мы подстроили это специально.

— Да, ты, пожалуй, прав. А знаешь. Ник, что я заметил? Эта Мэри немного напоминает твою женушку.

— Не знаю, — придушенным голосом ответил Ник. — Мне это как-то не приходило в голову. Впрочем, да, как будто есть некоторое сходство.

— Я тебе точно говорю.

— Да, — отрезал Ник и положил трубку. Он не мог сейчас ни с кем говорить о своей жене.

В душе у него почему-то были пустота и разочарование. Чтобы насладиться вполне радостью от приятной новости, надо было с ней с кем-то поделиться. Чтобы можно было сказать: «Ты представляешь, что случилось?..» Когда-то он мог сказать это Джону. Он отозвался бы на эту новость от всего сердца и порадовался вместе с ним.

Что ж, раз на то пошло, он мог бы сейчас зайти к Джону и все рассказать ему. Или позвонить. А что такого? Он уже поднял было трубку, но потом положил ее.

Нет, Джон не тот человек, который ему сейчас нужен. Конечно, он выслушает его со вниманием. Но он не сможет оценить эту новость по достоинству, потому что не знает, через что Нику пришлось пройти. А Серена знала это…

И Нику вдруг вспомнилось замечание Джанкина насчет сходства Серены с Мэри Манаккан. Это было очень верное наблюдение. Значит, главная героиня «Перекатиполя» была списана с Серены?

Забыв про все на свете, Ник задумчиво сел за рабочий стол. Значит, Серена похожа на Джилл… Нет, скорее наоборот — это Джилл похожа на Серену. А он не понимал, насколько Серена повлияла на него…

Получается, что она стала частью его самого. А он, дурень этакий, думал, что их ничто не связывает, кроме легкой симпатии.

Ник вскочил. Невероятно, но это правда! Он любит Серену. Да, любит, и она нужна ему!

И при этом он понятия не имеет, где ее искать.

И тут вдруг из недавнего прошлого до него донесся глубокий ленивый голос Коринны: «Странно, а я готова была поклясться, что Серена по уши влюблена в Джона».

Кулаки Ника медленно сжались. Джон! Как же он сразу об этом не догадался?! К кому еще могла уйти Серена?

Он торопливо натянул пиджак и побежал к Джону в мастерскую.

Джон сам открыл на его нетерпеливый стук. Он был, как всегда, в старой испачканной блузе, с всклокоченными волосами, весь перемазанный красками.

— Привет! — радушно сказал он. — Что-то ты сегодня с утра пораньше. Эй, что с тобой?

Ник, не говоря ни слова, оттолкнул его от двери и вбежал в большую светлую комнату. Он яростно оглядывался вокруг, словно искал кого-то. Потом он обернулся к Джону.

— Где она? — спросил он страшным голосом. — Говори, врать бесполезно! Я все знаю! Она у тебя?

— Кто? — растерянно спросил Джон.

— Хватит притворяться! — завопил Ник. — Серена, кто же еще! Она от меня ушла!

— Ник! — взволнованно перебил его старый друг. — Выслушай меня! Я ничего не знал. Я был бы рад, если бы она пришла сюда, но ее здесь не было. Можешь сам посмотреть…

Кинув на него подозрительный взгляд, Ник проверил все комнаты в квартире. Серены здесь не было.

— Так, хорошо. Допустим, ее здесь нет. Но ты наверняка знаешь, где она, — продолжал настаивать он.

— Нет, — покачал головой Джон. — Не знаю.

— Она оставила мне записку. — Теперь уже Ник так забеспокоился, что скрывать что-либо было бессмысленно. — Там она писала, что не собирается возвращаться домой в Бодмин. Но вполне может быть, что она написала это нарочно, а на самом деле уехала туда!

— Ты совсем спятил! — возмутился Джон. — Ты же знаешь Серену — она никогда не врет. Раз она так написала — значит, так оно и есть.

— Тогда нам больше негде ее искать, — сказал Ник безнадежно.

Джон положил ладонь ему на плечо. Ник ничего ему не рассказывал, и он не знал толком, что у них произошло, но он совершенно искренне сочувствовал ему, потому что сам любил Серену.

— Слушай, Ник, мы ее обязательно найдем, — сказал он, стараясь говорить как можно увереннее. — В конце концов, должен же найтись какой-нибудь ее след?

— Раньше с ней такое уже случалось, — мрачно заметил Ник. — Она опять сбежала…

— Черт возьми, — задумался вдруг Джон. — Мне почему-то кажется, что было что-то такое, но ни как не могу вспомнить что…

Память вернулась к нему только через неделю. Как-то ночью он разбудил Ника телефонным звонком.

— Вспомнил! — возбужденно заговорил он. — Помнишь, на моей выставке один старый чудак заинтересовался портретом Серены?

— Да, я сам Серене об этом рассказывал…

— Так вот, он потом приходил ко мне. Он сказал, что знал когда-то мать Серены, даже был с ней помолвлен какое-то время, и сразу уловил в Серене сходство со своей бывшей невестой. И вот он захотел найти Серену потому что оказалось, ее бабушка и дедушка — то есть родители ее матери — до сих пор живы! Не представляю, как я мог об этом забыть! Она наверняка поехала к ним!

— Странно, но Серена мне ни словом об этом не обмолвилась, — недовольно пробурчал Ник.

— Да, я знаю. Серена тогда сама еще не знала, хочет ли с ними познакомиться.

— Понятно. Короче — где они живут? — оборвал его Ник.

— В Дорсете, в деревушке под названием Барфилд. Больше я ничего не знаю, — виновато закончил Джон.

— Этого достаточно, — буркнул Ник. — Спасибо, Джон. Я поеду туда.

Так и получилось, что Ник и Серена столкнулись посередине деревенской улицы.

Он заметил ее первым, и сердце его сильно забилось. Почему же он раньше не понимал, как она ему дорога и как желанна?

Он мягко сказал:

— Серена, дорогая! — и только тут она его заметила.

Она не смогла скрыть страха и — Ник должен был себе в этом признаться — даже отвращения. Она отшатнулась от него, но он не собирался сдаваться без боя.

— Серена, милая, не бойся меня, — как можно нежнее сказал он. — Я просто хочу с тобой поговорить…

Серена отвела взгляд.

— Поговорить? — спросила она безразлично. — Что ж, хорошо… но это ничего не изменит…

— Это мы еще посмотрим!

Ник пошел вслед за ней по дорожке, которая вела в открытое поле. Они отошли подальше от улицы.

— Этого достаточно? — машинально спросила она.

Он кивнул.

— Да, отлично, — сказал он, не зная, с чего начать разговор. — Серена… я должен был приехать…

— Вот как? — Она говорила так, словно он был всего лишь ее случайным знакомым. — Почему же?

— Потому что я понял, что вел себя как дурак… — Он попытался взять ее за руку, но она быстро убрала ее за спину. — Серена, Серена, пожалуйста, не надо! — взмолился он. — Неужели ты… неужели ты не можешь меня простить?

— Какое это имеет значение — прощу я тебя или нет? — тихо спросила она, опустив голову.

Ник поморщился, как от боли.

— Для меня — большое, — ответил он также тихо. — Я очень хочу, чтобы ты простила меня, Серена. И… вернулась ко мне.

— Нет! Никогда! Ни за что в жизни! — Она отчаянно замотала головой.

Он обнял ее одной рукой за плечи и, несмотря на ее сопротивление, прижал к себе.

— Дорогая, ну прошу тебя, пожалуйста! — страстно умолял он. — Дай мне возможность все исправить!

На мгновение ему показалось, что она сдается. Но она, упершись руками ему в грудь, яростно вырывалась из его объятий.

— Зачем тебе это, Ник? Зачем ты приехал? — спрашивала она, задыхаясь.

— Как зачем? — Он засмеялся ей в лицо. — Потому что я люблю тебя! Потому что я не могу без тебя жить!

На мгновение время замерло. Потом ловким движением Серена вырвалась из его объятий.

— Нет, Ник! Нет!

— Но почему — нет? Дорогая моя девочка, не бойся ничего…

Но Серена покачала головой с такой решимостью, что одно это движение не оставляло ему никаких надежд.

— Нет, я не могу этого сделать, — сказала она холодно. — Уже поздно!

Глава 9

— Как это — поздно? — переспросил Ник. — Что это значит?

Серена снова покачала головой.

— У тебя кто-то есть? — выкрикнул ей в лицо Ник.

— Нет! — В голосе Серены слышался неподдельный ужас при одной мысли о таком предположении. — Нет, и не может быть!

Ник неуверенно рассмеялся.

— Дорогая, чего ты хочешь добиться? — спросил он осторожно, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее. — Ты говоришь, что у тебя никого нет, и в то же время заявляешь, что уже поздно. Может быть, я тупица, но я тебя не понимаю.

— Не понимаешь? — спросила она тусклым голосом. — Все очень просто. Я тебя больше не люблю. Раньше — любила, а теперь…

— Серена! — Он с недоверием посмотрел на нее. Потом снова рассмеялся, но на этот раз радостно. — О, дорогая, какие ты глупости говоришь!

— Ты так ничего и не понял, — сказала она, уворачиваясь от протянутых к ней рук Ника. — Я тебя не люблю. Все кончено! Понимаешь, ты не можешь заставить меня снова полюбить тебя. Потому что именно ты убил мою любовь.

Ник смотрел на нее не отрываясь. В его взгляде забрезжило понимание.

— Потому что я… убил твою любовь? — хрипло переспросил он.

Она кивнула.

— Прости, Ник, — беспомощно пожала она плечами. — Но… так получилось. Поправить тут ничего нельзя. Это случается само собой.

— Но должен же быть какой-то способ… — начал он и замолчал, не договорив. Вдруг, в одно мгновение, он понял, что не сможет уговорить ее изменить свое решение. — Что я должен сделать? — спросил он наконец.

— Ничего сделать уже нельзя, — ответила она. — Прошу тебя, оставь меня в покое… Мне и так хорошо. Я почти счастлива.

— Счастлива? — стал допытываться он. — Действительно счастлива?

Серена опустила глаза.

— Ну… по крайней мере мне спокойно, — поправилась она. — Здесь так мирно и тихо…

— Как? Но ты же такая молодая, тебе всего двадцать два! — Он намеренно говорил презрительным тоном. — Ты еще не должна, не можешь хотеть только покоя и тишины! Это все для стариков! А у тебя впереди целая жизнь!

— И я хочу прожить ее здесь, — упрямо заявила она. — Я хочу начать все сначала — здесь никто не знает, что я замужем. Я никому этого не говорила…

Ник лихорадочно пытался придумать хоть какой-нибудь способ вернуть ее.

— Интересно, что скажут твои родственники, когда узнают, что ты замужем, сбежала от мужа, а им все наврала? — язвительно спросил он.

Серена презрительно сощурилась и выпалила:

— Если ты им все расскажешь, ты потеряешь меня навсегда…

— Понятно. — Ник постоял молча, потом пожал плечами. — Ну что ж, все ясно! Если это тебя хоть сколько-нибудь утешит, то ты мне прекрасно отомстила. Я тебя никогда не смогу забыть.

Серену удивил его серьезный тон. Ник искренне говорил о том, что сейчас чувствовал.

— Прости, мне жаль… — снова сказала она, и он посмотрел на нее с надеждой.

— Верю, что тебе действительно жаль, — сказал он. — Хотя, черт меня побери, не представляю почему…

— О… — Серена сердито отмахнулась от него. — Что хорошего в том, что теперь мы оба будем несчастны? Постарайся скорее обо мне забыть, так будет лучше всего.

Ник горько усмехнулся.

— Ты, кажется, сама говорила, что человек не может по своей прихоти полюбить или разлюбить, — напомнил он. — Ну хорошо, Серена, не беспокойся. Я оставлю тебя в покое, как ты хочешь.

Он отвернулся и пошел прочь, но вдруг она окликнула его:

— Ник! Постой! А как твоя пьеса? Я все испортила? Она провалилась?

— Напротив, — сказал он так равнодушно, словно говорил о чужих делах. — Пьеса, судя по всему, будет иметь колоссальный успех, причем во многом благодаря тебе. Джанкин поддержал меня и оплатил половину расходов, Коринна в ней не играет. Мы взяли новую актрису, и она за один вечер стала звездой сцены!

— Я так рада!

Он снова невесело рассмеялся:

— А мне, представь себе, все это до лампочки! — и быстро пошел прочь, больше не оглядываясь.


Несколько часов спустя Ник вошел в свою квартиру. Его шаги гулко отдавались на деревянной лестнице. Включив свет, он вспомнил, как личико Серены всегда склонялось над перилами верхнего этажа, когда он приходил. При этом воспоминании губы его сжались.

Вечер выдался прохладный. Это было еще не предвестие зимних холодов, но в воздухе уже сквозил легкий морозец. Но Ник не стал включать электрокамин, а устало свалился в кресло.

Значит, все, подумал он про себя. Все кончено. Любящая, добрая, преданная Серена, добрейшая душа, какую он встречал. И самое лучшее, что он мог для нее сделать, — уйти из ее жизни навсегда. Застонав, он закрыл лицо руками.

Серена любила его, и это была не легкая, мимолетная влюбленность, а глубокая и искренняя любовь, за которую теперь он готов был отдать все на свете.

А он потерял ее только из-за своего собственного поведения.

Впервые в жизни Ник Ханслоу оказался наедине с самим собой. И то, что он в себе увидел, потрясло его до самых глубин.

Ник не помнил, сколько он так сидел, но постепенно в нем снова начала зарождаться робкая надежда. Он принялся рассуждать вслух:

— Она говорила, что если я расскажу все ее старикам, то потеряю ее навсегда! Но это значит, что пока еще я ее не потерял окончательно? Правильно? Наверное, она обмолвилась не случайно…

Он стал лихорадочно вспоминать весь их разговор. Сначала он не мог вспомнить ничего важного, но потом в памяти забрезжило одно ее слово. «Зачем?» — с болью спросила она, когда он стал умолять ее вернуться.

Он тогда сказал: «Потому что я тебя люблю и не могу без тебя жить». И он говорил правду. Но она отшатнулась от него, и он понял, что опоздал.

Зачем? — спрашивала она. Зачем? Зачем? Странно, подумал вдруг Ник, что он, человек, который умеет создавать героев своих пьес так, что они похожи на настоящих людей, не может разобраться в чувствах тех, кто так ему дорог и близок. Надо попробовать взглянуть на все происходящее с точки зрения Серены.

Сначала это показалось невыносимо трудным, но потом Нику стало все ясно.

Вот что он ей говорил: «Я! Я! Я! Я не могу жить без тебя! Мне плохо!»

Его любовь была эгоистичной, он думал только о себе, не заботясь о ее счастье. Как же он может винить ее за такое отношение к нему?

Ник понял до конца не только то, что он ее потерял, но и то, как он жестоко с ней поступил. Серена, которая была такой доверчивой, такой открытой… А теперь она говорит, что в ней больше ничего этого не осталось. Он убил не только ее любовь к нему — нет, гораздо больше: теперь она больше не может доверять людям, относиться к ним по-доброму. Чем иначе можно объяснить ее упорное желание жить в этом гнилом местечке с двумя стариками, которые хоть ей и родня, но на самом деле абсолютно посторонние люди? Она пытается убежать, скрыться от своего прошлого, выстроить новую жизнь, где не будет потрясений. И она станет цепляться за эту жизнь изо всех сил, потому что хоть эта жизнь и не даст ей счастья, но зато принесет покой.

Время шло, а Ник все сидел, погруженный в свои раздумья. Потом он не спеша порылся в телефонном справочнике. Через минуту он уже разговаривал с Эвереттом Чанктоном.

— Это Николас Ханслоу, — представился он спокойным голосом. — Да, муж Серены, совершенно верно. Буду вам крайне признателен, если вы сможете уделить мне несколько минут сегодня вечером.

В ответ он услышал холодный голос Эверетта:

— Не могу представить, чтобы вы могли мне сказать нечто, представляющее для меня интерес, мистер Ханслоу!

Ник молча проглотил обиду.

— Тем не менее, как я уже сказал, я буду признателен, если вы согласитесь со мной встретиться, мистер Чанктон.

После паузы он услышал отрывистое:

— Хорошо, через час, у меня в конторе!

— Спасибо! — успел бросить Ник и положил трубку.

Он постоял немного у стола, решая, что делать дальше. Это свидание наверняка будет не слишком-то приятным, не говоря уже про следующий визит — к Эмме, к которой он собирался заехать после адвоката. Ну что ж, все равно он должен пройти через это.

Его провели в кабинет к Эверетту Чанктону. Он понял, что таким образом ему намекают на сугубую официальность встречи. Иначе адвокат принял бы его в уютном зале для гостей.

Адвокат поднялся из-за стола и молча ждал, пока Ник заговорит. А Ник, может быть впервые в жизни, не мог найти нужных слов.

Наконец он неловко сказал:

— Вы, наверное, уже знаете, что Серена ушла от меня. Я считаю необходимым сообщить вам, какие шаги я собираюсь предпринять в связи с этим и почему.

Эверетт задумчиво смотрел на него. Ему вдруг вспомнились слова, которые он сам сказал когда-то Серене — про то, что нельзя все время убегать от жизни. Он указал посетителю на стул:

— Садитесь.

После этого Ник осмелел и почувствовал, что сумеет все объяснить. Когда он закончил свой рассказ, адвокат, не говоря ни слова, встал и подошел к маленькому сейфу в стене. Он извлек оттуда конверт и вытряхнул из него два кольца, которые Ник сразу узнал.

— Думаю, вам может это понадобиться, — заметил адвокат, протягивая кольца Нику. Потом, немного помолчав, добавил: — Во всяком случае, я искренне на это надеюсь — ради вас самого и ради Серены!

Что ж, все прошло лучше, чем можно было предположить, думал Ник, выходя на улицу.


Целую неделю после встречи с Ником Серена боялась показываться на улице. Но дни шли за днями, от него не было никаких вестей, и вот как-то раз ее дед пришел домой и объявил им, что соседний коттедж продан. Сначала она не обратила внимания на эту новость, но дед продолжил:

— Его купил какой-то драматург из Лондона. Говорят, очень интересный человек. Надеюсь, он окажется не из тех снобов, которые не желают знаться с соседями. Я всегда интересовался современной драматургией! Театр — это ведь один из древнейших видов искусства.

— Да, дорогой. — Миссис Лоудхэм кинула на Серену лукавый взгляд. Но лицо ее сразу стало серьезным, когда она заметила на лице внучки испуг. — А как его зовут, Ричард? — спросила она у мужа уже серьезно.

Серена уже знала ответ на этот вопрос. Конечно, это был Ник, кто же еще!

Но дед ничего не заметил и продолжал увлеченно болтать:

— А зовут нашего нового соседа Николас Ханслоу. Да-да, Мадлен, помнишь, мы слушали отрывок из его пьесы по радио? Нам с тобой понравилось. Думаю, его можно было бы пригласить к ужину. Что ты на это скажешь, дорогая?

— Ну, не знаю… — с сомнением протянула миссис Лоудхэм, разрываясь между желанием угодить мужу и в то же время опасаясь испугать еще больше Серену. Та была бледна как мел и едва стояла на ногах. — Может быть, дадим бедняге хоть немного обжиться, осмотреться, он же только что переехал.

— Вряд ли он сам будет заниматься переездом и обустройством, — уверенно заявил доктор Лоудхэм. — Он приехал со своей экономкой… как ее там… мисс Твист, что ли…

Еще и мисс Твист здесь! Серена вдруг почувствовала себя загнанной в ловушку — бежать было больше некуда!

— Думаю, будет правильно, если мы им сначала позвоним, — как сквозь сон услышала она голос бабушки.

Но в конце концов все вышло совсем по-другому.

У Серены вошло в привычку по утрам гулять с дедом, и она не могла неожиданно, не вызвав недоуменных расспросов, отказаться от этого. И вот в один прекрасный день, прогуливаясь по деревенской улице, они столкнулись с Ником лицом к лицу. Она отчаянно надеялась, что дед не узнает, кто это. Но в этих местах незнакомцы встречались так редко, что он просто не мог не обратить на Ника внимания.

Доктор Лоудхэм остановился и любезно сказал:

— Вы, должно быть, мистер Ханслоу, наш новый сосед? А меня зовут доктор Лоудхэм. Мы живем в том домике с красной крышей. Вы, наверное, думаете, что я какой-нибудь напыщенный старый индюк, но на самом деле я хотел поздравить вас с переездом в наш Барфилд и сказать, с каким нетерпением мечтаю познакомиться с вами поближе… Конечно, если у вас найдется время для такого скучного старика. Я, знаете ли, люблю задавать много вопросов.

Серена услышала, как Ник смеется — весело, по-дружески.

— С большим удовольствием, сэр. Я как раз искал предлог, чтобы расспросить вас кое о чем.

Он пошел рядом с ними, шагая в такт неторопливой походке мистера Лоудхэма. Мужчины начали оживленную беседу о театре и прочих высоких предметах. Ник действительно был заинтересован — или ловко делал вид, что это так. Он даже ни разу не взглянул на нее. Серене казалось, что все это какой-то дурной сон, от которого никак не удается проснуться.

Тут вдруг рассеянный доктор Лоудхэм опомнился, обернулся к внучке и как ни в чем не бывало сказал Нику:

— Да, забыл вам представить — моя внучка. Дорогая, это мистер Ханслоу. Мистер Ханслоу — моя внучка, мисс Барбрук.

И словно из далекого далека, с другой планеты, до нее донесся его голос:

— Рад познакомиться. Как поживаете, мисс Барбрук?

От этого ощущение призрачности всего происходящего возросло во сто крат. Ник сделал вид, что они незнакомы!

Зачем он вообще приехал в Барфилд? Явно для того, чтобы она не могла больше скрываться от него. Оказывается, у него уже был готов и предлог, под которым он собирался познакомиться с ее дедом. Доктор Лоудхэм занимался античной философией, увлекался греческим театром. Он был известен во всем мире своими исследованиями в области традиций античной сцены. Ник не пожалел времени и сил, чтобы это разузнать. Наверняка он получит приглашение на ужин к ним домой, и можно не сомневаться, что он его примет.

Он будет и дальше притворяться, что они с ней незнакомы, и ей ничего не останется как поддерживать этот спектакль. А тем временем он будет упорно и настойчиво пытаться сломить ее сопротивление и разрушить тот покой, который она обрела с той поры, как приехала в эту тихую деревушку. Он будет твердить ей о своей любви, говорить, что не может жить без нее. О нет, она не винила его, даже в каком— то смысле понимала. В конце концов, с самого начала Эмма Твист ее предупреждала обо всем. Так оно и вышло. Но только несчастье не должно длиться вечно — наверное, можно отгородиться от своего прошлого и не дать ему проникнуть в настоящее и будущее.

Тут Серена отвлеклась от своих мыслей и заметила, что мужчины молча смотрят на нее, словно ждут от нее чего-то.

— Простите, — неловко промямлила она. — Я задумалась…

— Я говорил мистеру Ханслоу о том, что по моему глубокому убеждению, здесь мог быть когда-то древнеримский цирк, как в Сент-Олбани, только меньше, и располагался он в соседней долине. Помнишь, я говорил тебе об этом вчера, когда мы шли по дороге в Дорчестер.

— Да, помню, — механически откликнулась она.

— Дорогая, вот о чем я тебя попрошу. Боюсь, я сам не в силах проводить туда мистера Ханслоу, но, может быть, ты доведешь его до вершины подъема и оттуда покажешь это место. Вы сами увидите, — продолжал он, снова поворачиваясь к Нику. — Увидите, как подходит та долина для античного цирка. Должен сказать, что моя гипотеза находит отклик у некоторых моих коллег. Так что есть вероятность, что уже следующим летом здесь начнутся раскопки. А теперь, моя дорогая…

У Серены не оставалось выбора. Конечно, она могла заявить, что тоже устала и никуда не пойдет, но это вызвало бы у доброго старика либо тревогу, либо смущение перед гостем за такую нелюбезность. Поэтому, не сказав ни слова, она начала взбираться по пологой узкой тропинке. Ник шел за ней по пятам.

Перед тем как они начали подъем, он галантно сказал ей:

— Благодарю вас! Как это мило с вашей стороны, мисс Барбрук.

Но это он произнес явно для деда. Они шли на вершину невысокого холма в полном молчании, пока наконец не добрались до самой высокой точки. Теперь мистер Лоудхэм не мог их видеть. Серена развернулась и сказала:

— Как ты посмел!.. Как ты посмел! — Она даже задохнулась от возмущения.

Ник кивнул.

— Я так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде, — ответил он. — Но прежде чем мы перейдем к нашим делам, ты не могла бы все-таки показать мне, где был древнеримский цирк? В конце концов, я использовал милого старичка в своих целях, так что хотя бы для приличия должен поинтересоваться его открытием.

— Вон тут, — сказала она и указала рукой вдаль. Там в центре большой долины было небольшое углубление.

— А что, вполне может быть, что древнеримский цирк как раз здесь и был, — кивнул Ник. — Может быть, именно под теми пригорками и лежат груды камней. — Он немного помолчал, а потом, через некоторое время, негромко сказал: — Конечно, я поступил немного нахально — заставил тебя идти со мной против твоей воли, но мне пришлось это сделать. Сейчас самое важное, чтобы мы с тобой не наделали еще больше ошибок…

— Мы с тобой!.. — оскорбленно воскликнула она.

— Да. — Он смущенно замолчал. — Серена, с тех пор как мы с тобой последний раз виделись, я много думал. И знаешь, мысли эти были не слишком приятные. Я не хочу, чтобы ты подумала, будто я собираюсь свалить вину за то, что случилось, на тебя одну. Но… все-таки есть одна вещь, о которой я хотел бы тебе напомнить. Вот она: тебе никогда не приходило в голову, что жизнь дома, с родителями, сильно повлияла на твое представление о многих вещах?

— Конечно, повлияла. Поэтому я и убежала тогда из дома и…

— И от меня, — договорил за нее Ник.

— Да, и от тебя, — призналась она. — Но не по этой причине я больше не вернусь к тебе.

— Да, в этом, конечно, виноват я сам, — с грустью сказал Ник, но она покачала головой.

— Не совсем так, — возразила она. Равнодушие в ее голосе укололо его больнее, чем любые грубые попреки и оскорбления. — С тех пор как я приехала сюда, я увидела совсем другую семейную жизнь. Я узнала, как могут жить люди, которые любят друг друга. Я раньше такого даже представить себе не могла… — Она вдруг запнулась, но потом продолжила: — Теперь мне трудно согласиться на другую жизнь. Так что сам видишь — нам больше не о чем говорить.

— Нет, есть. — Ник заставлял себя говорить ровно, не повышая голоса. Он понимал, что это его последний шанс все исправить. — Я тебе уже сказал, что люблю тебя, но ты мне не поверила. Что ж, ничего удивительного. Я прошу тебя только об одном: дай мне возможность доказать, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива — со мной или… или без меня. Послушай, я не прошу от тебя снисхождения. Я перед тобой в большом долгу. Но, несмотря на это, я попытаюсь завоевать твою любовь… и приучить тебя к тому, что… что тебе не надо меня бояться, Серена!

— Нет! — крикнула она. — Нет, Ник! Я тебе сказала — между нами все кончено! И…

Она не договорила, потому что увидела, что Ник улыбается, и против своей воли поняла, что в его лице появилось действительно что-то такое, чего она раньше не замечала.

Подавившись рыданием, она повернулась и побежала от него вниз с холма.


— О, как это мило, — откликнулась миссис Лоудхэм, когда муж сообщил ей, что они на прогулке случайно встретили Ника и пригласили его к ним сегодня на ужин. Потом, наедине, она сказала Серене: — Ты знаешь, я всегда так радуюсь, когда Ричард встречает новых знакомых, особенно молодежь. Он так оживляется. А какое он произвел на тебя впечатление?

— Ну… не знаю, — уклончиво ответила Серена, смущаясь под взглядом своей бабушки. — Он показался мне… вполне приятным молодым человеком.

— Понятно, — задумчиво ответила миссис Лоудхэм. Что-то в ее голосе и лице заставило Серену насторожиться. Да, совершенно ясно, что миссис Лоудхэм понимала, что на самом деле Серена гораздо больше интересуется Ником, чем хочет показать. И что, может быть, между ними зарождаются романтические отношения. Для Серены это было невыносимо, а виноват в этом был Ник. В эту минуту она приняла твердое решение, что, когда Ник явится к ним на ужин, она сделает все, чтобы показать и ему, и бабушке с дедушкой, что он ровным счетом ничего для нее не значит!

Но не все так просто сделать, как задумать. Ник вел себя очень естественно, оживленно и держался как любой молодой человек, в первый раз приглашенный в гости к пожилой чете. Он был почтителен и любезен с хозяевами. А если его взгляд часто останавливался на стыдливо опущенном лице Серены, то его интерес был вполне объясним.

И даже когда их на некоторое время оставили одних, он продолжал притворяться посторонним, задавая Серене обычные вопросы про соседей и местные достопримечательности. Пока ей казалось, что дед и бабушка могут их услышать, она спокойно отвечала ему, но наконец замолчала. Он повторил свой вопрос, и она не выдержала:

— Перестань! Это глупо…

— Почему же, — спокойно возразил он. — Ты же не хочешь, чтобы твоя родня узнала, что мы женаты…

— Тише! — испуганно вскрикнула она.

— Вот именно! Поэтому разумнее делать вид…

— Зачем весь этот дешевый балаган? — напустилась она на него. — Зачем вообще ты сюда приехал? Почему не можешь оставить меня в покое?

— Знаешь, мне кажется, у меня не хватило бы мужества переехать сюда, — задумчиво сказал он, — если бы не одно обстоятельство.

— И какое же? — с каменным лицом спросила она.

— Впервые в жизни счастье другого человека стало вдруг для меня важнее, чем мое собственное. — Он говорил очень искренне, и снова против своей воли Серена не смогла остаться равнодушной. Если бы только она могла ему поверить…

Вздрогнув, она решительно отодвинулась от него.

— Нет, — сказала она твердо. — Я не верю тебе! Если бы это было так, ты бы оставил меня в покое.

— Нет. — Он произнес это так тихо, что она с трудом смогла его расслышать. — Серена, ты не сможешь быть счастлива, пока не поверишь снова в меня… и в себя. И единственный путь к этому — узнать друг друга получше.

Серена недоверчиво покачала головой, но тут послышался звук шагов, и она вспомнила об осторожности. Неестественно визгливым голосом она начала спрашивать Ника насчет его планов на будущее.

— О, я просто планирую немного отдохнуть, — беззаботно отвечал он. — Если постановка новой пьесы пойдет хорошо, а пока все к тому идет, то у меня впереди есть целый год. И это даже очень кстати, — задумчиво прибавил он. — Пока я не могу выжать из себя ничего стоящего.

Она опустила глаза, но ничего не сказала. Когда в комнату вошла миссис Лоудхэм, ее внимательный взгляд быстро перебежал с одного лица на другое. То, что она увидела на этих лицах, она оставила при себе, лишь только сказала:

— Простите, что покинула вас, — на что Ник любезно ответил:

— Мы тут с мисс Барбрук говорили о Барфилде. Должен вам признаться, что я буквально влюбился в эти места!

Вслед за этим разговор сделался общим. Но в ходе беседы, когда они меньше всего этого ожидали, едва не произошел конфуз. Ник без всякой задней мысли упомянул о своей дружбе с Джоном Дейном. Только потом, услышав, как Серена затаила дыхание, он понял, какую совершил промашку.

— Как, вы тоже знакомы с мистером Дейном? — заинтересовалась миссис Лоудхэм. — Тогда очень странно, что вы с Сереной раньше не встречались. Знаете ли, ведь она ему позировала. К сожалению, картину продали прежде, чем мы смогли ее увидеть. Конечно, мы немного расстроились, но, может быть, нам удастся уговорить его написать ее новый портрет. — Она взглянула на Серену, потом снова на Ника. — Нет, право же, очень странно, что вы раньше не встречались!

— Но, бабушка, ничего странного в этом нет! — возразила Серена. — Ты должна понимать, что мистер Дейн и… мистер Ханслоу — оба очень занятые люди. Они, наверное, работают по много часов в день.

— Да, да, в самом деле, — горячо поддержал ее Ник. — Я даже не знаю, кто из нас больше сердится, когда его отрывают от работы, Джон или я.

— Да, конечно, ничего странного, — согласилась миссис Лоудхэм и заговорила о другом.

Оба — и Ник, и Серена — невольно вздохнули с облегчением, но в тот вечер, когда Серена отправилась спать в свою комнату, она все еще дрожала от испуга и напряжения.

Нет, надо как-то дать ясно понять Нику, что возврата в прошлое не будет. Пусть он на это не рассчитывает. И тут ей пришло в голову, что убедить его в этом она сможет только одним способом.

Если бы ему вдруг стало известно, что у нее появился кто-то другой… человек, который любит ее, человек, которому она может доверять без опасений…

Джон!..

Глава 10

Ей не составило труда убедить бабушку, что ей очень нужно съездить за покупками в Лондон и провести там весь день. Миссис Лоудхэм одобрила эту идею.

— Мы очень рады, что ты теперь живешь у нас, — сказала она, когда Серена рассказала ей о своих намерениях. — Но как-то неправильно, да и неестественно для такой молодой девушки, как ты, все время проводить со стариками. В Лондоне жизнь не стоит на месте. У нас в Барфилде ведь ничего не меняется, каждый год похож на предыдущий. Так что съезди, развейся немного, дорогая.

Серена нежно поцеловала бабушку в щеку. Она все же чувствовала себя немного виноватой из-за того, что ей приходится обманывать близких людей. Но она должна поехать, твердила она себе. С каждым днем ее беспокойство росло. Так дальше продолжаться не может.

Да, ей надо увидеться с Джоном, и тогда все встанет на свои места. Джон не такой, как Ник. Он бескорыстен и сострадателен и к тому же мудр. Жаль только, что он друг Ника. Это казалось Серене некоторым предательством по отношению к Нику.

Но зато Джон будет любить ее всем сердцем, и ему дела не будет до всего остального.

К радости Серены, когда она зашла к нему в мастерскую, оказалось, что Джон был там совершенно один.

Увидев ее на пороге, он вскрикнул от радости:

— Серена! Как чудесно! Проходи, дорогая. Не хочешь выпить чашечку чая?

Серена вдруг почувствовала, что не может сказать ни слова. Вот, перед ней Джон — он любит ее, она в этом не сомневалась, он рад ей, но — как жене своего друга и больше ничего. Она пролепетала: «Кофе, если не трудно, Джон!» — и вздохнула с облегчением, когда он вышел на кухню. Она подошла к мольберту и взглянула на портрет, над которым он работал.

— Интересуешься? — спросил он с невеселой усмешкой, снова заходя в комнату. — Это жена одного весьма богатого господина, из породы добрых дурех. Хочет сделать мужу сюрприз: подарить ему свой портрет на день рождения.

Джон продолжал болтать. Только тут Серена догадалась, что он нарочно все время говорит. На самом деле он ошеломлен ее приездом. Однако когда она допила кофе, он взял у нее чашку и осторожно спросил:

— Серена, дорогая, что случилось?

— Я приехала… — начала она, но запнулась и решила зайти с другой стороны. — Ты знаешь, что я… живу сейчас у своих бабушки с дедушкой? — осторожно поинтересовалась она. — Что я ушла от Ника?

— М-да… да, слышал, — неопределенно ответил он. — Правда, в последнее время мы с Ником мало встречаемся.

— Он разыскал меня…

— Да, не без моей помощи, — тихо заметил Джон, и Серена посмотрела на него с ужасом.

— Джон! — с упреком воскликнула она. — Он… представь себе, он купил в Барфилде дом по соседству с нами…

— Расскажи мне все подробно, — предложил он, беря ее за руку.

И сначала запинаясь, потом все спокойнее, она рассказала ему все с начала до конца. Джон слушал ее молча.

— И теперь… понимаешь, я должна ему как-то дать понять, — торопливо закончила она. — Я подумала… я решила…

— Что же? — негромко спросил Джон.

Она опустила голову.

— Если бы нашелся человек… — почти шепотом сказала она.

Джон держал ее за руку, и в этот момент его пальцы сильнее сжались на ее запястье. Она вдруг почувствовала такую зашишенность, какую не испытывала никогда в жизни. Это придало ей уверенности, и она продолжила:

— Если бы ты мог все забыть, Джон. Да, я сделала ошибку, но не могли бы мы с тобой… начать все сначала?

Некоторое время Джон сидел не двигаясь, затем внезапно вскочил и подошел к окну. Отвернувшись от нее, он заговорил — его голос звучал странно и казался незнакомым.

— Серена, не подумай, пожалуйста, что я тебя не люблю. Я любил тебя и люблю по-прежнему. Тем не менее, дорогая, даже если бы ты не была замужем, я ни за что не женился бы на тебе!

— Как? Но почему, Джон? — изумленно воскликнула она. — Ну пожалуйста, Джон, прошу тебя! Неужели ты не понимаешь, что ни с кем мне не будет так спокойно, так надежно, как с тобой! У нас с Ником все навсегда кончено. У нас с ним нет будущего.

Джон, наконец, повернулся к ней.

— А у нас с тобой? — спросил он серьезно. — У нас с тобой есть будущее?

Она молчала, не зная, что ответить.

Он медленно продолжал:

— В любви всегда один дает, а другой принимает. Но то, что я готов дать тебе, ты никогда не сможешь принять — просто потому, что я не тот человек, который тебе нужен…

— Неправда! — воскликнула она. — Нет, нет! Я же говорю тебе — с Ником все кончено!

— Нет! — резко перебил он. — Не кончено! Да, тогда он думал, что ему не нужна твоя любовь, он был слепым дураком! Поверь мне, Серена, я знаю, о чем говорю. Я же вижу это по твоим глазам. Я чувствую это, когда наши руки соприкасаются. Да, ты по-своему меня любишь, не спорю. Но между нами нет искры. Понимаешь, любовь должна быть бурным потоком, а то, что ты чувствуешь ко мне, — тихий, слабенький ручеек.

— Но что же нам делать?! — сокрушенно спросила Серена.

Его подвижный рот дернулся. Было так соблазнительно ухватиться за ее предложение, получить хотя бы часть ее сердца и делать вид, что имеешь все.

Но любовь придала ему мудрости, и он знал, что ради своего будущего и ради ее же счастья он должен отойти в сторону.

— Мне надо работать, — сказал он мягко. — Я тебе…

— А мне что делать, Джон? — горько спросила она.

— Тебе? — переспросил он и вдруг с нарастающей уверенностью и силой заговорил: — А тебе надо переждать это тяжелое время и набраться мужества, чтобы в свое время встретить зарю нового дня. Только подожди немного, Серена, и все обязательно изменится. Я тебе обещаю.

Отчасти убежденная, отчасти даже напуганная его словами, Серена не нашлась, что ответить. Она осторожно вынула руку из его ладоней и молча вышла из комнаты.

Минуту Джон стоял не шевелясь. Потом поднес руку, в которой держал ее ладонь, к губам.

Он повернулся и пошел к мольберту.

Словно во сне, он вынул палитру, кисточки и начал быстро писать.


Серена сидела, сжавшись, в углу, сердце у нее окаменело от горя. Но она страдала не за себя. Она переживала из-за Джона.

Когда-то, когда они с Ником только поженились, Джон процитировал ей Шекспира: «Будь верен сам себе…» Да, Джон всегда оставался верен себе, несмотря ни на что.

Зная, что он ее любит, она думала соблазнить его, уговорить предать друга, чтобы найти успокоение в новом браке. Но Джон отказался от ее предложения, потому что лучше ее понимал происходящее.

Серена вздохнула. Неожиданно для себя она вдруг почувствовала, что своим честным, открытым поведением Джон каким-то образом сумел передать часть своего мужества и своей мудрости.

Впервые после того, как она ушла от Ника, она не стала гнать мысли и воспоминания о нем. И ей стало ясно, что нельзя всю вину за случившееся перекладывать на одного Ника — она виновата не меньше. Она ведь с самого начала знала, что Ник ее не любит, но закрывала глаза на это.

Она прекрасно знала, что, когда он сделал ей то внезапное предложение, ей надо было ответить отказом, пусть даже на время. Она слишком мало ценила себя, потому Ник и смотрел на нее свысока.

Однако что-то же заставило ее тогда бесстрашно ответить ему согласием. Она готова была любой ценой стать женой Ника.

А может быть, где-то в глубине сердца она, наивная и неопытная, надеялась, что он все-таки любит ее? Может быть, так оно и было? Это многое объяснило бы. Например, почему он был так взбешен ее холодностью и почему теперь заявляет, что любит ее.

Сердце ее тревожно и радостно забилось. Она вдруг поняла, что еще не все потеряно. Серена в глубине души понимала, что пора перестать бегать от своей судьбы. Но все равно она не могла решиться сделать первой шаг навстречу Нику.


Когда в тот же вечер Ник пришел к ним на ужин, Серена была отрешенно-сдержанной. Но его это нисколько не смутило. Приняв решение, он настойчиво шел к своей цели.

Большей частью он разговаривал с приветливыми хозяевами, не пытаясь втянуть в беседу Серену. Постепенно она догадалась, что он преследует какую-то определенную цель. И когда он сказал: «В конце недели мне надо будет поехать в Лондон, на премьеру моей новой пьесы», — она невольно затаила дыхание. Так вот оно что! Посыпались поздравления и пожелания успеха.Потом, как бы между прочим, Ник сказал:

— Я хотел спросить, можно ли будет мисс Барбрук отпустить со мной. Мисс Твист тоже с нами поедет…

Миссис Лоудхэм просто засияла от удовольствия.

— Мой дорогой Ник, она и с вами будет в полной безопасности, — сказала она со значением. — Но поедет она или нет — решать не мне. Спросите лучше ее саму.

Так как больше делать ничего не оставалось, он повернулся к Серене и без обиняков спросил:

— Что скажете, Серена?

Она могла сказать «да» или даже просто кивнуть, но вместо этого она подняла на него глаза и выразительно сказала:

— С удовольствием посмотрю вашу пьесу.

Возникла пауза, потом он сказал негромко:

— Тогда вы с мисс Твист можете устроиться в моей квартире. А я остановлюсь в отеле по соседству.

Она поняла, что он хочет дать ей понять, что ей не угрожают никакие домогательства, и ее щеки окрасились нежным румянцем.

Затем Ник заговорил о чем-то постороннем, так что у нее было время собраться с мыслями и прийти в себя.

Позже, когда Серена уже собиралась ложиться, миссис Лоудхэм зашла к ней в комнату и твердо сказала:

— Дорогая, тебе нужно новое платье!

— Дорогая бабушка, о чем ты говоришь? — отмахнулась Серена, прекрасно понимая, к чему она клонит. Она очень боялась, что разговор примет слишком доверительный характер и она выболтает что-нибудь лишнее.

— Ну как же, первый выход в свет с мистером Ханслоу! — строго сказала миссис Лоудхэм. — Ты же понимаешь, какая это честь! Ты не можешь осрамиться!

— Но, бабушка, у меня уже есть великолепное вечернее платье, — возразила Серена. — Совершенно новое! Зеленое.

Миссис Лоудхэм отмела все возражения презрительным взмахом руки.

— Нет, я хочу, чтобы ты купила себе что-нибудь белое, — стояла она на своем.

Серена вспомнила, как спорила когда-то с мисс Твист, которая тоже хотела купить ей белое платье, но на этот раз не стала возражать.

— Жаль, что мы только сегодня узнали, что он собирается пригласить тебя на премьеру, — задумчиво продолжала миссис Лоудхэм. — Ты же только сегодня была в городе.

Серена вздрогнула, когда ей напомнили об этом. Неужели только сегодня утром она ездила в Лондон, думая раз и навсегда покончить с Ником? Казалось, что с тех пор прошло не меньше столетия.

Она была рада, когда бабушка ушла и она смогла погасить свет и лечь спать. Темнота казалась надежным убежищем, в котором ее измученный ум мог обрести на время покой. Однако заснула она не скоро. Приснился ей Ник. Он плавал перед ней в темноте всю ночь.


Ник заехал за ней на машине. Мисс Твист была на заднем сиденье. Серена на мгновение смутилась, увидев ее. В последний раз он видела добрую старушку, когда они сообщили ей о своей свадьбе. С тех пор Серена не смела ни звонить, ни заходить к ней.

Но в этот раз, словно понимая, что переживает сейчас Серена, мисс Твист первой протянула ей руку.

— Я рада, что ты тоже едешь с нами, дорогая, — сказала она тихо.

Серена проворно схватила ее старую морщинистую руку и нежно сжала ее. Она ничего не сказала, потому что Ник мог их слышать.

Только когда они остались одни в квартире Ника, который ушел в отель, она кинулась к старушке, которая всегда была к ней так добра:

— Мисс Твист, простите, что так обидела вас… поверьте, я не хотела. Эта свадьба с Ником… Так уж получилось…

Мисс Твист улыбнулась:

— Дорогая, глупо было с моей стороны сразу осуждать тебя, ничего толком не узнав. Я чувствовала, что ты не можешь так со мной поступить. Ну хорошо, а сейчас нам пора переодеваться.

Серена была несказанно рада, когда поняла, что пожилая дама не собирается обсуждать ее семейную жизнь, и молча пошла переодеваться.

Как верно угадала мисс Твист, Ник зашел к ним слишком рано для того, чтобы ехать в театр. Было видно, как он сильно нервничает и с трудом скрывает нетерпение. Серена не удержалась и слегка погладила его руку.

— Ник, все будет в порядке, вот увидишь! — с уверенностью сказала она.

Ник долго глядел ей в глаза, словно пытаясь там что-то рассмотреть, а потом сказал:

— Да, я тоже начинаю на это надеяться!

И она поняла, что он говорит сейчас не о премьере.

Когда они подъехали к театру, он отвел их в свою ложу и сказал:

— Я пойду за кулисы. Серена, хочешь, пойдем со мной?

Она невольно сжалась, вспомнив, как они ходили за кулисы в прошлый раз, сразу после свадьбы. Тогда он потащил ее на вечеринку, которую устраивала Коринна Чейл.

Коринна! Как давно о ней ничего не было слышно! И к своему удивлению, Серена вдруг поняла, что совсем забыла об этой взбалмошной актрисе. Она вдруг опомнилась и поняла, что он терпеливо ждег ее ответа.

— Спасибо, Ник, с удовольствием.

Они вместе выбрались из зала и прошли по узкому проходу в гримерные. Это был тот же самый театр, в котором давали представление его первой пьесы. Серена невольно замедлила шаг перед дверью комнаты, где когда-то была гримерная Коринны. Теперь на двери висела табличка с другим именем.

Они постучали, и дверь открылась. Высокая темноволосая девушка вспорхнула со своего стула перед зеркалом и буквально подлетела к ним.

— О, какая честь, мистер Ханслоу! Миссис Ханслоу, рада с вами познакомиться! Мне сказали, что вы уже приехали, и я надеялась, что вы загляните ко мне.

— Надеюсь, что пьеса пройдет с большим успехом, — сказала ей Серена вполне искренне.

— Да, мы тоже надеемся. Пьеса сама по себе замечательная, — пылко откликнулась Мэри Манаккан. — Меня только одно пугает. Все говорят, что мистер Ханслоу писал свою героиню с вас, и я боюсь ему не угодить.

— Как с меня! — искренне изумилась Серена. — Это правда, Ник?

Он слегка улыбнулся ей.

— Ну, без лишних преувеличений можно сказать, что ты сильно повлияла на мою героиню, — согласился он. — Впрочем, вряд ли я сделал это сознательно… В любом случае не волнуйся, Мэри. Играй так, как считаешь нужным. А теперь, Серена, думаю, нам лучше уйти. Желаю успеха, Мэри. Мы зайдем к тебе после спектакля.

Когда они шли обратно в ложу, Серена спросила почти с испугом:

— Ник, это правда? Эта героиня похожа на меня?

Некоторое время он колебался, не зная, что ответить, наконец медленно произнес:

— Думаю, что да. Но, честно говоря, я сам этого не замечал, пока мне не сказал об этом Джанкин. Тогда я понял, что больше не могу создавать образы таких… светских ярких героинь, как раньше. Это должен быть характер более тихий, но глубокий.

— Понятно, — сказала она и вспомнила, что сразу после недавней поездки в Лондон и разговора с Джоном она начала догадываться, что Ник с самого начала любил ее, хотя сам об этом не догадывался. Все это было так сложно, так непонятно. Она чувствовала, как волнуется. Ведь она еще помнила те ужасные репетиции, когда Коринна нарочно портила роль, превращая ее в дурацкое кривлянье.

Наконец, через некоторое время, которое показалось Серене вечностью, занавес поднялся. Поглощенная тем, что происходило на сцене, Серена забыла даже о Нике. Правда ли то, что говорила Мэри? Она внимательно вглядывалась в актрису. Мэри играла роль со сдержанной страстью. Зал внимал каждому ее слову. Серена вдруг забыла обо всем и стала думать только о том, что это значит для Ника. Зал молчит — это хороший признак. Но когда занавес пополз вниз, зал продолжал молчать. И вдруг, как будто в едином внезапном порыве, публика зааплодировала. Она услышала, как Ник рядом с ней вздохнул с облегчением. Она схватила его руку.

«Я по-прежнему люблю его, — думала она. — Я всегда буду его любить, всю жизнь, только… что толку… если он меня не любит. Я должна это знать наверняка…»

Зажегся свет. Ник сказал, не скрывая волнения:

— Пока вроде бы все идет хорошо. Пойдем выпьем чего-нибудь.

Но он зря волновался.

Аудитории понравился первый акт, второй она тоже приняла хорошо. Но вот наконец наступил самый важный — третий. Именно он оставит у зрителей впечатление, которое они унесут с собой. Третий акт публика приняла с огромным энтузиазмом.

— Мне надо выйти на поклоны, — шепнул Ник на ухо Серене. — Подожди меня здесь.

Он исчез, и через некоторое время она увидела его на сцене и ощутила небывалый прилив гордости за него. Она знала, что вся слава все равно достанется актерам, но ведь именно Ник был причиной этого успеха.

Через некоторое время он снова был рядом с ней в ложе.

— Теперь можно идти, — сказал он. Но когда мисс Твист вышла из ложи, он немного задержал Серену. — Послушай, — шепнул он ей на ухо. — Это успех, ты понимаешь? Одна удачная пьеса — дело случая. Но две — это уже устойчивый успех. Только мне все это не нужно… без тебя. — И не дожидаясь ее ответа, он подтолкнул ее к выходу.

В коридоре их уже ждала Эмма.

Они планировали поужинать в отеле. Там они поднялись в номер Ника, чтобы оставить пальто, а когда спустились в вестибюль, Серена увидела, что Ник о чем-то говорит с портье. Ник казался очень встревоженным.

Заметив их, он подошел, но улыбки на лице уже не было.

— Серена, — негромко сказал он. — Плохие новости из Барфилда.

— Да? — испугалась она. — Что такое?

— Твоя бабушка. У нее был сердечный приступ. Состояние очень тяжелое… Думаю, нам надо немедленно туда ехать!

Она ничего не сказала, только ее лицо стало мертвенно-бледным.

— Да, Ник… отвези нас, прошу тебя, — согласилась она. — Я пойду заберу пальто… а ты пока выведи машину. Мисс Твист, вы поедете с нами?

— Нет, дорогая, — покачала головой мисс Твист. — Поезжай с мистером Ником. А я приеду утренним поездом с нашими чемоданами. Держись, моя милая.

Через несколько минут они уже были в пути. Оба молчали, пока не выехали из города. Потом Серена сказала:

— А когда мы сможем доехать, Ник?

Он подсчитал в уме.

— Часа через три — будем там примерно около часа ночи. — Он накинул на нее плед. — Постарайся уснуть.

Серена не могла спать, но тихо сидела рядом с ним. Она понимала, что он едет на слишком большой скорости, что было довольно рискованно.

Ник вдруг сказал:

— Помнишь, как-то мы тоже так ехали ночью…

— Да! — едва слышно ответила она.

— А ты тогда была голодная, — продолжал он. — И сейчас, наверное, тоже есть хочешь. Давай остановимся где-нибудь, перекусим?

— Нет! — взмолилась она. — Давай не будем останавливаться.

— Нет, давай остановимся.

Она скосила глаза и увидела изгиб его губ в лунном свете.

— Заедем в кафе, возьмем тебе чего-нибудь горячего и попросим завернуть нам с собой бутерброды. Это займет несколько минут, не больше. Когда мы приедем, тебе ведь, возможно, придется еще всю ночь сидеть у постели больной.

— Если только уже не поздно, — прошептала она.

Ник вдруг резко затормозил перед яркой вывеской с надписью: «КАФЕ».

Прежде чем выйти из машины, он быстро обнял ее за плечи и притянул к себе, но не страстно, а по-дружески, заботливо, и почувствовал, как она в ответ прильнула к нему.

Он сразу воспрянул духом. Все его существо ликовало. Все преграды между ними, все препятствия рухнули в одно мгновение. Оставалось сделать последний шаг, чтобы ошутить себя победителем.

Но он понял, что не должен сейчас делать этого шага. Ему придется дождаться другого момента.

Он выпустил ее из объятий и открыл дверцу.

— Идем! — сказал он. Голос его был хриплым от сдерживаемой страсти. — Чашка горячего чая — и ты сразу почувствуешь себя лучше.

Глава 11

Они приехали в Барфилд на целых двадцать минут раньше, чем предполагал Ник. Когда они подъехали к дому, Серена выглянула из окна.

— У бабушки в комнате горит свет, — неуверенно сказала она и покопалась в своей сумочке. — У меня есть свои ключи.

Он взял у нее ключ, помог ей выйти из машины и повел к входной двери. Когда он открыл дверь, Серена повернулась и сказала, не скрывая дрожи в голосе:

— Останься, Ник, прошу тебя!

У него вырвалось: «Конечно!», но ему удалось скрыть ту глубокую радость, которая бушевала у него в душе из-за того, что она сама обратилась к нему за поддержкой и утешением.

Молча, стараясь не шуметь, они поднялись на второй этаж в бабушкину спальню. На повороте лестницы они увидели сидящую прямо на ступеньках Эллен. Она была в выцветшей ночной сорочке, с бумажными папильотками на голове. Ничего на свете не подвигло бы старую служанку появиться в таком виде на людях, но сейчас ей явно было не до соблюдения приличий.

— Я так рада, что вы приехали, — сказала она, обнимая их по очереди. — Врач еще здесь. Он пока ничего не может сказать наверняка, но говорил, что она может выкарабкаться.

— Раз у нее сейчас врач, нам, наверное, пока лучше к ней не заходить, — предложил Ник. — Эллен… вы не могли бы принести мисс Барбрук выпить чего-нибудь горячего?

— Да, конечно, — тут же откликнулась старая служанка. — Я бы и сама не отказалась от чашечки чая.

Серена кинула на Ника удивленный взгляд. Неужели он догадался, что Эллен надо чем-то занять, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей? По лицу Ника нельзя было ничего понять, но эта догадка вдруг укрепила ее доверие к нему.

Эллен стала по-стариковски неуклюже спускаться, и они пошли за ней. Большая старомодная кухня блистала начищенными кастрюлями, в камине догорали последние угли.

Ник вошел в кухню с табуретом, захваченным из коридора.

— Так… Эллен, вы садитесь в свое кресло, — скомандовал он, — а мисс Барбрук сядет на этот табурет. А я пока приготовлю вам чай.

— Даже и не думайте, — зашумела Эллен.

Но Ник мастерски умел заговаривать зубы престарелым дамам. Так что очень скоро, к своему великому удивлению, Эллен уже сидела в кресле, сложив руки на животе, а элегантный молодой господин готовил ей чай.

Неожиданно наверху послышался какой-то звук. Ник пошел посмотреть, что там происходит. Женщины застыли в напряженном ожидании.

— Прошу вас сюда, доктор, — негромко позвал Ник.

Доктор вошел на кухню с улыбкой, и всем сразу стало спокойнее.

— Чай! — сказал он, потирая руки. — Очень, очень кстати. Серена, милочка, я рад, что вы приехали. К счастью, все оказалось не так уж плохо, как нам сначала показалось. Твоя бабушка — замечательная женщина. А что касается твоего деда, то я уверен, он просто не позволит ей умереть. Он не отходит от нее буквально ни на минуту, и если так будет продолжаться, он сам скоро свалится. Так что кому-то придется взять на себя труд отвлечь его — примите это как совет врача.

— Думаю, этим придется заняться мне, — вызвался Ник.

Доктор, прищурившись, поглядел на него.

— Вы, наверное, тот самый новый владелец коттеджа по соседству, верно? — спросил он, поворачиваясь к Нику.

— Да, это я, — невозмутимо согласился Ник. — У нас с доктором Лоудхэмом оказалось много общего. Я смогу его убедить ходить со мной на прогулку каждый день.

Доктор кивнул.

— Что вам, разумеется, будет совсем не интересно, — заметил он. Потом доктор взглянул на Серену. — Или у вас тут есть какой-то личный интерес, а? — Серена от стыда стала багровой, а доктор радостно хмыкнул. — Ну, так или иначе, а мысль превосходная. Благодарю! А теперь что касается ухода за больной. Хотите, я пришлю вам сиделку, Серена?

— Нет, лучше я буду делать все сама, — быстро ответила она.

— Конечно, вы это сможете, если будете меня слушать и следить, чтобы больная выполняла все мои предписания, — отозвался доктор. — Но предупреждаю — с вашей бабушкой придется нелегко. Я знаю ее много лет. Упряма — не то слово!

— Я и сама могу быть упрямой, когда надо, — героически заявила Серена.

Доктор снова повернулся к Нику.

— Что скажете? Достаточно у нее упрямства? — строго спросил он.

— Уверен, что мисс Барбрук превосходно справится со всем, — дипломатично ответил Ник.

— А теперь мне пора возвращаться домой, — сказал жизнерадостно доктор. — Приеду завтра утром. Пока их не беспокойте. Когда я уходил, дедушка спал. Но будьте поблизости, на всякий случай…

— Да, конечно, — сказали Серена и Эллен в один голос, но Ник нахмурился.

— Нет. Если вы обе хорошенько выспитесь, то утром сможете заниматься делами по дому. А так как мужчины для этого дела совершенно непригодны, я смогу улизнуть отсюда с чистой совестью.

— А что, если ты понадобишься в театре? — с беспокойством спросила Серена.

— Зачем? — На минуту перед Сереной предстал прежний Ник, властный, самоуверенный, привыкший, чтобы все шло только так, как он хочет. — Я сказал, что пьеса будет идти на сцене в таком виде, как я ее написал. Ничего менять не позволю. И все. Этот вопрос закрыт.

Серена вдруг поняла, что больше не может сражаться с Ником. Сердце ее было готово выскочить из груди. Ей вспомнились слова Джона: «Не тихий ручеек, а бурный поток!»

Она медленно встала и побрела в спальню, а Эллен сказала:

— Не знаю, как так получается, но когда все хорошо, мужчины только мешают спокойно жить, а вот когда случается беда, то тут они в самый раз.

Серена согласилась с этими словами так горячо, что старая служанка посмотрела на нее с большим подозрением.


Борьба с болезнью оказалась долгой и изнурительной. Наконец спустя некоторое время доктор объявил своей пациентке:

— Ну вот, вы, кажется, выбрались… на этот раз. Но за будущее поручиться не могу, если не будете следить за собой. И кстати, хотелось бы знать, от чего у вас случился приступ. Просто так, ни с того, ни с сего такие вещи не происходят.

— Ну, я просто полезла на чердак… — начала миссис Лоудхэм с виноватым видом ребенка, который пытается оправдаться за скверную шалость.

— Ну вот, я так и знал! Небось начали двигать там сундуки, таскать всякие тяжести, искали какую-нибудь салфеточку, подаренную полвека назад тетей Салли, — с ухмылкой заключил доктор.

— Не салфетку, а стеганое покрывало, — поправила его миссис Лоудхэм. — И подарила мне его не тетя Салли, а Джесси.

— Так вот, в другой раз, когда вы соберетесь лезть на чердак, пусть за вами кто-нибудь присматривает. Хотя бы этот любезный молодой человек, который глаз не сводит с вашей внучки, — заметил доктор.

— Ах, доктор, — радостно оживилась миссис Лоудхэм, — вам тоже показалось, что они?..

Он презрительно фыркнул:

— Этого только слепой не заметит!

Миссис Лоудхэм замялась на минуту:

— Так вот, насчет Серены с Ником. Надеюсь, доктор, вы правы, но у меня такое чувство, что между ними есть что-то…

— Ну да, я же вам говорил, — подтвердил доктор.

— Нет, нет, я хотела сказать — как будто какая-то неловкость. Я, честно говоря, сама не понимаю, в чем тут дело.

— Да, я, признаться, тоже, — сказал доктор. — Думаю, скорее всего, вы правы. Впрочем, это, наверное, даже неплохо. В нынешние времена молодые люди слишком уж высоко себя ценят. Но вы об этом поменьше беспокойтесь. Сейчас ваша главная задача — поскорее встать на ноги. Понятно?

— Понятно, доктор, — послушно согласилась миссис Лоудхэм.

Он подозрительно посмотрел на нее.

— Так, я вижу, вы опять что-то затеваете, — заявил он. — Конечно, я не надеюсь, что вы меня посвятите в свои планы, но, ради всего святого, — не забывайте, что вам сейчас нужен полный покой.

— Запомни хорошенько, — говорила позже Серене миссис Лоудхэм, — меня нельзя ничем беспокоить, и мне нельзя напрягаться. Во всяком случае, так сказал доктор. Я постараюсь его слушаться.

Серена поцеловала бабушку в лоб и снова принялась вытирать пыль.

— Дорогая, ты у меня просто ловкая обманщица. Наверняка с тобой все в порядке, и ты только притворяешься больной, — пошутила она.

Миссис Лоудхэм усмехнулась:

— То же самое я говорила и доктору, но он меня не слушает. Бедный Ричард! Боюсь, я доставила ему массу хлопот. Он, наверное, не на шутку перепугался.

— Ну разумеется, как же иначе, — сочувственно отозвалась Серена. — Но в последние дни он стал выглядеть намного лучше. Кажется, он начинает потихоньку оправляться. Он стал даже чаще гулять.

— Это все благодаря Нику, — тепло сказала миссис Лоудхэм. — Не знаю, что бы мы без него делали.

— Да уж, — осторожно согласилась Серена.

Бабушка пристально посмотрела на нее.

— Милая, ты ведь все знаешь, правда? — мягко спросила она внучку.

— Знаю? — похолодела Серена. — Что знаю?

Миссис Лоудхэм взяла ее руку в свои:

— Думаю, ты все понимаешь, моя милая. Я хочу сказать, что Ник в тебя влюблен без памяти.

— О… прошу, не надо. — Серена попыталась вырваться от нее.

— Дорогая, не надо так. — Слабый голос старушки внезапно окреп. — Ты же не можешь все время притворяться, что ничего не видишь. Ник очень добрый, но он все-таки мужчина. Он не может долго продолжать оставаться тебе просто другом. О дорогая, я не хочу торопить тебя с решением, но прошу тебя, не играй с чувствами Ника. Он человек сильного характера, но в нем есть настоящая глубина. Серена, с таким человеком жить тебе будет нелегко. Но он способен дать тебе много больше, чем другие мужчины, если ты, конечно, сможешь любить его по-настоящему. С таким мужчиной, как Ник, ты или получишь все, или все проиграешь. Так что, милая, решайся. А теперь пойди лучше прогуляйся, а то твой нежный румянец совсем поблекнет.

Серена засмеялась. Когда она уже собиралась уходить, в комнату вошла мисс Твист. Первые несколько дней после приступа миссис Лоудхэм она спала в их доме, но теперь просто заходила время от времени проведать больную соседку. У нее в руках была большая ваза с букетом цветов. Миссис Лоудхэм, увидев цветы, вскрикнула от радости:

— Как это мило с вашей стороны, мисс Твист! Вы не представляете, как я люблю цветы. Ну вот, Серена, раз ко мне зашла мисс Твист, можешь уходить с чистой совестью. Ступай, дорогая, а мы тут с мисс Твист немного посплетничаем.

Серена невольно перевела взгляд на мисс Твист, но та успокаивающе улыбнулась ей. Конечно, из верной Эммы никому не удастся вытянуть никаких секретов.

Может быть, именно поэтому через некоторое время миссис Лоудхэм задумчиво сказала мужу:

— Как ты думаешь, Эверетт сможет выбраться к нам? Мне кажется, мы все-таки недостаточно поблагодарили его за то, что он разыскал нашу Серену.

— Вообще-то он занятой человек, но можно попробовать пригласить его к нам, — бодро откликнулся мистер Лоудхэм. Он взглянул на часы. — Если я ему сейчас позвоню, может быть, еще застану его в конторе.

Через несколько минут он вернулся и сказал, что Эверетт приедет к ним завтра вечером.


На следующий день Ник тоже пришел к ним на ужин. Серена пристально вглядывалась в него и внимательно слушала все, что он рассказывал, хотя сама почти не принимала участия в разговоре. Миссис Лоудхэм была уверена, что Ник влюблен в Серену, да и сама она тоже не сомневалась в его чувстве. Но права ли бабушка, что с таким человеком, как Ник, или все получишь, или все потеряешь? Это казалось невероятным. Но если Серена сможет дать ему понять, что он для нее дороже всего на свете, изменится ли от этого что-нибудь?

Вдруг Серена вздрогнула от мысли, что рано или поздно ей придется рассказать Нику о своей поездке в Лондон к Джону. Она похолодела. Сможет ли он простить за это предательство?

— Тебе холодно, Серена? — громко спросила ее миссис Лоудхэм. — Странно. Сегодня вечер вроде бы теплый.

— Наверное, она просто сидит на сквозняке, — предположил Ник. — Серена, хочешь, поменяемся с тобой местами.

Чтобы не затевать спора, она сделала так, как он предлагал, но ни разу не подняла на него глаз и с облегчением вздохнула, когда раздался звонок в дверь.

— Наверное, это приехал мистер Чанктон, — проговорила она едва слышным голоском. — Пойду открою ему дверь. — Она поскорее выбежала из комнаты, крича по дороге: — Иду, мистер Эверетт, сейчас открою!

За дверью действительно стоял Эверетт Чанктон. Увидев ее, он улыбнулся:

— Здравствуй, малышка, как поживаешь?

— Очень хорошо, мистер Чанктон, спасибо, — весело отозвалась Серена так, чтобы голос ее был слышен в комнате, а потом торопливо, шепотом, прибавила: — Мистер Чанктон, у меня к вам просьба. Вы не могли бы прислать мне назад мои кольца?

Он внимательно посмотрел на нее, не зная наверняка, что случилось, но догадываясь, что все идет хорошо, раз она просит его об этом. Но, слишком опытный и мудрый, чтобы задавать вопросы, он только покачал головой.

— Но у меня их уже нет. Извини, дорогая, — сказал он.

— Как нет? — воскликнула Серена. — Но ведь…

— Послушай, — перебил он ее. — Может быть, мне не следовало этого делать, но я все же думаю, что поступил правильно. Я отдал их человеку, который имеет полное право ими распоряжаться.

— О! — воскликнула она. Горло у нее сжалось. — Вы хотите сказать…

— Если тебе нужны кольца, проси их у своего мужа, — пояснил он.

Они вернулись к гостям, но Серена за все время ужина так ни разу и не посмотрела на Ника.

Когда ужин уже заканчивался, Ник вдруг сказал:

— Сегодня я узнал одну замечательную новость, которой хочу со всеми вами поделиться.

Послышались негромкие заинтересованные перешептывания, и после небольшой паузы Ник объявил во всеуслышание:

— Я получил предложение поставить в Америке мою первую пьесу, «Обрывки и осколки».

— Какая удача, мой мальчик! — Доктор Лоудхэм радостно протянул Нику руку через стол. — Поздравляю, поздравляю от всей души!

Все наперебой стали его поздравлять, и Серена тоже присоединилась к этому хору. После чего Ник нервным голосом, с усилием произнес:

— И это еще не все. Они хотят, чтобы я сам поехал туда и принял участие в постановке.

— И что вы решили? — тихо спросил Эверетт Чанктон.

Ник кивнул.

— Да, я поеду, — сказал он серьезно.

Над столом повисло напряженное молчание. Первым его нарушил доктор Лоудхэм:

— Признаться, Ник, я вам завидую. Давно я не был в Америке, но никогда не забуду, как меня там тепло принимали в свое время. Расскажите нам поподробнее о своих планах.

Ник начал рассказывать, но Серена ничего не слышала. Для нее все самое важное уже было сказано. Ник уезжает и не приглашает ее ехать с ним. И не потому, что не хочет этого — просто он уже не желает делать никаких шагов к примирению, боясь ее сопротивления. Теперь она сама должна пойти навстречу ему.

После ужина миссис Лоудхэм сказала, что ей нужно поговорить с Эвереттом, и увела его в свою гостиную. Доктор Лоудхэм незаметно уединился в своем кабинете, а мисс Твист заявила, что поможет Эллен с посудой. От помощи Серены они отказались наотрез.

— Они не позволят тебе мыть посуду, даже не надейся, — тихо сказал ей Ник, когда дверь за мисс Твист плотно захлопнулась. — Они специально оставили нас наедине — чтобы дать мне возможность сделать тебе предложение.

Серена с трудом перевела дыхание.

— Что ж, Ник, я этому рада, — произнесла она спокойно. — Я… тоже собиралась тебе кое-что сказать. Мне нелегко говорить об этом, Ник. Так что… пожалуйста, постарайся меня понять!

— Постараюсь, — пообещал он. — Только не слишком уж сильно меня испытывай.

Серена торопливо заговорила:

— Помнишь тот день, когда я поехала в Лондон? — Ник кивнул, и она продолжила: — Я ездила тогда к Джону…

— Да? — Это короткое слово прозвучало как удар хлыста.

Серена ссутулилась и втянула голову в плечи. Она решила идти до конца и сказать все, что должна была сказать, но она так волновалась, что едва могла дышать.

— Да, я… я снова пыталась убежать. На этот раз я… я хотела узнать у него, не могли бы мы с ним… — Тут она замолчала.

Ник встал и подошел к камину. Он стоял, молча глядя в пляшущие языки пламени.

— Ясно, — глухо сказал он наконец. — Ну что ж, ничего не поделаешь! Спасибо, что ты все мне сказала, Серена. С Джоном ты наверняка будешь счастливее, чем со мной!

— Да нет же, Ник, нет! — в ужасе воскликнула она. — Джон… мне объяснил, почему это совершенно невозможно!

— Если он это сделал ради нашей дружбы, боясь предать меня, то пусть тебя это не беспокоит, — хрипло произнес Ник. — Я очень хорошо понимаю, что сам во всем виноват…

— Нет, причина вовсе не в этом, — быстро сказала Серена. Ну как ему все объяснить? Да и сможет ли он понять ее? — Джон мне объяснил, что мы с ним никогда не будем счастливы, потому что… просто потому, что он мне не подходит.

— Вот как! — Ник обернулся и быстро подошел к ней. — Понимаешь ли ты, что говоришь, Серена? — спросил он, с силой ухватив ее за плечи.

— Да! — воскликнула она. — Понимаю! Я хочу сказать тебе, что… что Джон был прав. Он действительно мне не подходит по одной простой причине — потому что я люблю тебя!

Ник пристально поглядел ей прямо в глаза.

— Просто не могу поверить, — наконец пробормотал он. — Ничего не понимаю…

Серена положила руки ему на плечи. Потом медленно обняла его за шею. Нежно и в то же время пылко она прижалась губами к его губам.

— Ну, теперь ты понимаешь? — прошептала она.

Невнятно вскрикнув, Ник крепко обнял ее и прижал к себе. Его губы слились с ее губами, она уже не могла увернуться от его поцелуев, но ей и не хотелось больше от него убегать. Отбросив все страхи, она отвечала ему со страстью, какой не мог ожидать и самый требовательный любовник. И когда наконец она оторвалась от него, только смогла пролепетать:

— Милый, подожди минуту… скажи… у тебя мои кольца? Да, я знаю, это не главное, но они так много для меня значат.

— Да! — Он отпустил ее и стал шарить у себя в карманах. — Они значат немало! Все! Ты понимаешь — все?

— Все! — откликнулась она эхом и протянула руку Нику. Он сначала надел ей на безымянный палец простое обручальное колечко, а потом, поверх него, перстень со сверкающим бриллиантом. С самым серьезным видом она поднесла кольца к губам и поцеловала их, потом с каким-то детским простодушием, но в то же время по-женски кокетливо поднесла их к губам Ника. Он поцеловал их, не сводя с Серены взгляда.

Затем она снова оказалась в его объятиях.


— Надо им все рассказать, — сказала наконец Серена.

Ник радостно рассмеялся.

— Дорогая, могу поспорить на что угодно, что единственный, кто еще не в курсе, что мы с тобой женаты, — твой дедушка. И то только потому, что мужчины не так любопытны, как женщины.

Она забавно сморщила лицо, и он снова рассмеялся. Серена шаловливо сказала:

— А может быть, дело в том, что мужчины просто не замечают, что делается у них под носом, а женщины — замечают? Нет, Ник, серьезно, почему ты думаешь, что бабушка все знает?

Ник опять рассмеялся:

— Я случайно слышал, как она вчера пыталась выпытать у нашей милой Эммы всю твою подноготную — знаешь, задавала всякие наводящие вопросы, расставляла каверзные ловушки и все такое. Но конечно, Эмма держалась молодцом. И все-таки миссис Лоудхэм явно что-то подозревала. Я понял это, когда увидел, что приехал Чанктон, и она по-быстрому увела его к себе. И там она наверняка сейчас выпытывает у него все.

Серена засмеялась, потом задумалась и вздохнула:

— Они такие милые старики — и им выпало столько горя.

Ник крепче сжал ее руку:

— Они были вместе и все переживали вдвоем — и радости, и горести.

— А наша жизнь будет такой? — прошептала Серена, и он кивнул:

— Мы будем стараться, чтобы все так и было, — и добавил: — Кстати, не забудь: ты едешь со мной в Америку!

— Да, милый, конечно…


Эмма улыбалась. Она была очень довольна. Миссис Лоудхэм просто сияла. Эверетт Чанктон был тоже доволен и благодушно улыбался. Только доктор Лоудхэм казался озадаченным и встревоженным.

— Но я ничего не могу понять… как это так — они ведь знакомы совсем недавно! Когда они успели пожениться?

— Послушай, дорогой! — терпеливо стала объяснять ему жена. — Серена познакомилась с Ником уже довольно давно. Они встретились случайно. Потом они поженились, не успев как следует узнать друг друга. Ну и из-за этого, конечно, слегка повздорили. Теперь они научились лучше понимать друг друга, и у них все будет в порядке, — удовлетворенно заключила она.

Ник тайком переглянулся с Сереной. Да, в ее изложении все казалось таким простым и естественным.

— Понятно. — Доктор Лоудхэм всерьез задумался над тем, что только что услышал. — А почему мне никто ничего не говорил?

— Ну… — Миссис Лоудхэм неопределенно покачала головой. — Понимаешь, о таких вещах обычно не говорят. Я, например, все поняла сразу!

Ник с Сереной снова с улыбкой переглянулись.

— И когда же, — вдруг как-то разом состарившись и поникнув, спросила миссис Лоудхэм, — когда вы увозите ее от нас?

Глава 12

Ник увидел нежное и грустное выражение на лице Серены и улыбнулся, чтобы разогнать ее грусть.

Он взял руку миссис Лоудхэм в свои теплые ладони и крепко сжал ее.

— Знаете что! — растроганно сказал он. — Я совсем не собираюсь увозить ее от вас. Не вижу причин, почему бы нам не поселиться здесь навсегда. Конечно же иногда нам придется оставаться в Лондоне. Но в основном мы, думаю, будем жить здесь, в Барфилде.

— Ник, мальчик мой! — воскликнула старушка дрожащим от волнения голосом. — Я, конечно, старая эгоистка, но все же… Я не хочу мешать вашему счастью, не подумайте — но мы потеряли ее мать, и мы не успели…

— Я все понимаю, — кивнул он. — Мы пробудем в Америке всего два месяца, не больше. И я обещаю, что привезу ее обратно сразу к вам.

Миссис Лоудхэм улыбнулась, Никто, кроме ее мужа, не заметил грусти в ее улыбке. Два месяца — большой срок, и за это время может случиться что угодно. Но с другой стороны, она действительно не хотела мешать их счастью.

— Ну что ж, значит, все решено, — сказала она — Когда вы отплываете, Ник?

— Через десять дней. Нам оставили двухместную каюту люкс.

— Люкс! Это чудесно, — откликнулась миссис Лоудхэм. Ее настроение явно улучшилось. — Серена, тебе предстоит до отъезда много хлопот. Нужно купить наряды, дорогая, и не качай головой. Ты должна соответствовать положению Ника. Он теперь важный человек, а о мужчинах всегда судят по их женам.

Серена покосилась на Ника. Об этом она как-то не подумала. А вдруг она действительно, по неведению, подведет Ника? Но он ей улыбался во весь рот, словно это его очень забавляло.

— Я буду очень доволен, если обо мне будут судить по Серене, — сказал он многозначительно. — Но все равно, думаю, тебе действительно надо заняться покупками. И не смотри на меня так удивленно, дорогая.

Позже, в залитом лунным светом саду, он снова держал ее в своих объятиях.

— Если бы я мог сейчас поступать как хочу, — прошептал он, касаясь губами ее уха, — я бы взял тебя на руки и унес куда-нибудь на необитаемый остров.

— Как бы мне хотелось оказаться там с тобой, — шепнула она в ответ.

Ник медленно покачал головой.

— Нет, мы сейчас не можем так поступить. К тому же у нас обоих будет куча дел перед отъездом. Серена, я хочу, чтобы… — Он замолчал, словно не знал, как выразить словами то, что собирался сказать.

— Ты хочешь сказать… что если я пока останусь здесь, у бабушки с дедушкой, то когда мы окажемся на корабле, тогда это будет наш… наш настоящий медовый месяц? — спросила она.

Он кивнул.

— Да, ты прав, так будет лучше. — Она протянула руку и нежно погладила его по щеке. — Да, Ник, пусть так и будет…


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12