Гувернер [Фред Адра] (fb2) читать онлайн

Фред Адра
Гувернер

Знаете, я очень люблю выражение "волею судеб". Оно позволяет опустить несущественные подробности, предшествующие началу повествования – в частности, и этой истории. Ведь если вдуматься, события, что свели меня и Диджея с семейством Фам Пиреску, несмотря на всю драматичность, не имеют никакого отношения к нашему рассказу. Поэтому я поведаю о них как-нибудь в другой раз, а сейчас воспользуюсь этим спасительным приемом – "волею судеб".

Итак, волею судеб мы с Диджеем оказались у ворот некоей виллы, далеко за городом. Грозная табличка сообщала, что за забором – частные владения, хотя на самом деле там располагался сад, над которым возвышался богатый дом, представляющий собой результат нелегкого компромисса между десятком архитекторов из разных эпох.

Вид у меня, признаться, был не самый презентабельный: брюки измазаны грязью, нижняя губа разбита… Диджей же, напротив, выглядел прекрасно. Собственно, это не имело большого значения, так как я был единственным человеком, способным его лицезреть, ведь Диджей не кто иной как брауни – существо, людскому глазу невидимое. Благодаря загадочному капризу природы я являлся единственным исключением из правил, и не только видел его, но и дружил с ним. Волею судеб, не иначе.

Напротив нас стояли двое – большой и маленький. Большой был худощав, бледен и темноволос. Маленький был темноволос, бледен и худощав. А еще он был ребенком. Мальчиком не старше десяти лет, обладателем самого серьезного выражения лица среди детей. Оба незнакомца, и большой и маленький, носили строгие черные костюмы. Они внимательно смотрели на меня. Мальчик – равнодушно, лицо же его взрослого спутника выражало озабоченность, вызванную моей персоной. Точнее, моим видом.

– С вами все в порядке? – с родительской заботой в голосе спросил он, поглядев на мою кровоточащую губу с несколько повышенным, как мне показалось, интересом.

Я кинул взгляд в сторону, куда убежали мерзавцы, ответственные за то, что я оказался в этом месте, а также за мои грязные брюки, раненые губки и фразу "волею судеб" в начале повествования.

– За все не ручаюсь, но в целом – в порядке, – ответил я. – Спасибо. Вы очень вовремя появились.

– Не за что, – отозвался незнакомец. – Если бы даже они и не сбежали, уверяю вас, что мы с виконтом обязательно вмешались бы.

Не знаю, как у вас, а у меня слово "виконт" вызывает скорее ассоциации с преступным миром, нежели с аристократией и дворянством. Что-нибудь вроде "чтобы завтра бабки были, а то Виконт шутить не любит". Насмотрелись мы с Диджеем всякого мусора по телику от нечего делать, вот и результат. А ведь раньше слово "виконт" включило бы совсем иные ассоциативные каналы, ведущие напрямую к Дюма-отцу, мушкетерам, подвескам, подвязкам, чулочкам и женским ножкам. Согласитесь, женские ножки не самая плохая ассоциация, и не обязательно с виконтом. А вообще, с чем угодно. Лично у меня полсловаря путем ассоциаций в конечном итоге приходит к женским ножкам. А вторая половина к ним не приходит, и значит, не представляет никакого интереса. Впрочем, не будем отвлекаться.

– С виконтом? – переспросил я, постаравшись интонацией передать всю степень недоверия к этому слову.

– Ах, да! – всполошился незнакомец. – Разрешите представить вам моего юного подопечного: виконт Реджинальд Бартоломео Фам Пиреску, младший сын графини Розамунды Адрианы Фам Пиреску, хозяйки этой виллы.

Почему сын графини является виконтом – для меня загадка, но раздумывать над ней сейчас не время. От этого представления я испытал легкий шок, а серьезный мальчик, не отрывая от меня своего немигающего взгляда, еле кивнул в знак приветствия.

– Э-э-э… а вы? Вы тоже граф? – спросил я.

– О, нет! – воскликнул мой собеседник. – Я баронет. Но, увы, принадлежу к обедневшему дворянскому роду. Состою гувернером при виконте. Меня зовут Влад Максимилиан Булдеску.

Так. Графини, виконты, баронеты… Скажите, в ваших краях водятся графини, виконты и баронеты? Вот и в наших не должны… Так что, или меня разыгрывают, или имеет место легкое помешательство – не знаю, правда, чье. В любом случае я не собирался выказывать удивления. Не на того напали!

– Очень приятно! – я широко улыбнулся (улыбка номер 4: умеренное, ни к чему не обязывающее дружелюбие, глаза в процессе не участвуют). – Разрешите и мне в свою очередь представиться. Барон Сомверстоунский.

Вот так. Говорят, врать нехорошо, но в данном случае мы вправе считать, что я просто подыгрываю своим странным собеседникам. Диджей внимательно наблюдал за нами и ухмылялся – к моим спонтанным выдумкам он давно привык.

Реакция на мои слова была неожиданной. Баронет Влад Максимилиан Булдеску подпрыгнул, губы его растянулись в широкой улыбке (улыбка номер 6: искреннее и приятное удивление, исполняется большей частью мышц лица), глаза загорелись; он схватил меня за руку и воскликнул:

– Так вы аристократ?! Какой замечательный сюрприз! Это великолепно! Реджи, посмотри, этот господин дворянин, как и мы!

На юного виконта мой новоиспеченный титул произвел меньшее впечатление, реакцией мальчика был всего лишь еще один кивок. Но Влад словно ничего не замечал и продолжал ликовать.

– Я очень, очень рад! Будьте уверены, в этом доме вас ждет самый радушный прием. О, не спорьте, не спорьте, вы просто обязаны осчастливить нас своим визитом, ведь сегодня мы в узком кругу отмечаем десятилетие Реджинальда!

– Но, позвольте, я же не имею никакого отношения к этой семье, – несколько ошарашенный таким натиском сказал я, когда наконец удалось вставить слово.

– О, подлинного аристократа ни с кем не спутаешь! – восхитился Влад. – Конечно, воспитание и врожденная деликатность не позволяют вам просто взять и заявиться к незнакомым людям без приглашения, а мое, понятное дело, не является достаточным, ведь я всего лишь гувернер. Но вас приглашает лично виконт, а это совсем другое дело.

Он сделал эффектную паузу, а мальчик Реджинальд Бартоломео равнодушно заявил тоненьким голоском:

– Уважаемый барон Сомверстоунский, почту за честь видеть вас гостем на моем дне рождения.

Бред какой-то… На кой я им сдался? Да и видок у меня не очень-то подходящий для дворянских собраний. Я уже хотел было деликатно отклонить абсурдное приглашение, но вспомнил о существовании мерзавцев (ну, вы в курсе – те, что "волею судеб"), которые, вполне вероятно, затаились где-то неподалеку, ожидая, когда я останусь один.

– Что ж, я принимаю ваше предложение, – решился я.

– Вот и чудесно! – воскликнул Влад. – Прошу в дом!

И вслед за своими новыми знакомыми голубых кровей я ступил за границу, разделяющую "частные владения" и весь остальной мир. Эх, если бы я знал тогда, какие неприятности провоцирую на свою голову враньем о моем дворянском происхождении и этим визитом, то не раздумывая кинулся бы подальше от этой виллы – пусть даже в объятия мерзавцев. Я, возможно, где-то был бы им рад… Все-таки привычные люди, хоть и сволочи.

Пока баронет с виконтом вели нас через сад к дому, я тихонечко спросил Диджея, летящего над моим плечом, действительно ли Влад испытывал радость от нашего знакомства, или имело место какое-то иное чувство. Здесь следует заметить, что в вопросах эмоций брауни (или, точнее, тех существ, что я называю брауни) вокруг пальца не провести, поскольку эмоциями они питаются. Диджей так же тихо мне ответил, что гувернер не просто обрадовался, он был буквально в восторге. Не понимаю… Почему Влада так осчастливил мой титул?

У парадного входа, облокотившись об одну из колонн и скрестив руки на груди, нас встречал очередной человек в черном – обладатель темных прилизанных волос, тоненьких усиков и высокомерного взгляда. Именно так я себе представляю альфонсов.

Влад вскинул руки в приветствии и воскликнул:

– Бертольд! Смотри, кого мы с Реджи привели!

Я хмыкнул. Бертольд… Еще одно имечко с претензиями. Видимо, у них, у аристократов так принято. Альфонс выразительно оглядел меня с ног до головы, выразительно задержал взгляд на измазанных брюках, выразительно нахмурился, увидев мою разбитую губу, и выразительно посмотрел на Влада, давая понять, что ему не терпится узнать – а кого это, собственно, они с Реджи привели?

Гувернер не замедлил пояснить.

– Это Бертольд, управляющий. А это барон Сомверстоунский, наш уважаемый гость.

Альфонс, оказавшийся управляющим, удивленно вскинул брови и недоверчиво посмотрел на меня. Видимо, он представлял себе баронов несколько иначе. Я, признаться, не могу его в этом винить.

– Барон? Сомверстоунский? – переспросил Бертольд без доверия в голосе.

Терпеть не могу, когда мне не верят! Особенно, если я вру. Мне захотелось сделать реверанс, но я решил, что это уже будет перебор, и просто кивнул.

– Англия? – спросил управляющий.

– Уэльс, – на всякий случай решил я.

– На гербе, случайно, не три розы со щитом и оленем? – продолжал допытываться Бертольд.

Ха! Расчет на лоха!

– Нет, что вы! – воскликнул я. – Два копья с ласточкой и кроликом.

Я сказал это таким тоном, как нечто само собой разумеющееся – кто же не знает старину барона Сомверстоунского! Этот типчик определенно не верил, что я дворянин. Ну и пожалуйста! Тогда я тоже не буду верить, что он управляющий, тем более, что выглядит он как натуральный альфонс. Кстати, знаете, к чему в конечном итоге меня приводят ассоциации со словом "альфонс"? Хотя нет, не кстати.

Бертольд произвел очередную передислокацию своих бровей, на этот раз иронически приподняв левую.

– Откровенно говоря, никогда не слышал, – признал он. – Думаю, не ошибусь, если предположу, что ваш род принадлежит к обедневшим?

– Я бы даже сказал, к обнищавшим, – горько вздохнул я, припомнив состояние своего банковского счета.

– Позвольте полюбопытствовать, а как вы оказались в наших краях?

Я думаю, вам будет не трудно догадаться, что я ответил.

– Волею судеб!

– Что ж, очень рад познакомиться, – наконец произнес Бертольд, выдержав паузу.

Вот так-то лучше.

– Мне тоже очень приятно, – сказал я, и полагаю, с той же искренностью, что и он.

Ознаменовав таким образом временное перемирие с управляющим, я вошел в дом вслед за баронетом и виконтом.

Внутреннее убранство дома поражало роскошью. Точнее, поражало бы кого-нибудь другого, но только не меня. Тут главное не путать роскошь с уютом. На мой взгляд то, что принято называть роскошью, на самом деле является просто нагромождением всякого хлама, ненужных вещей и амбиций, а также чьих-то настойчивых заверений, что обладание неким продуктом материальной культуры или, скажем, породистым скакуном делает вас круче, выше, толще. Фигня… Я уже не говорю о том, что роскошь требует за собой ухаживания и постоянных капиталовложений. Так что, если вы услышите, как какой-нибудь богатенький буратино бьется головой о стенку с криками, что он разорен, не спешите ему сочувствовать – вполне вероятно, это означает следующее: ему придется перебраться из пятиэтажного особняка в трехэтажный, его сынок будет вынужден пару раз в год выходить на работу, а заботиться о шести арабских скакунах отныне будут не четыре конюха, а только три.

Что меня заинтересовало больше этого показного великолепия, так это развешанные на стенах картины. Особенно много было портретов с разными мрачными и бледными дамами и господами – по всей видимости, здесь представлены многочисленные предки сегодняшних Фам Пиреску.

Меня провели в просторную гостиную, где на софе удобно расположилась полукрасивая девушка с мечтательным взглядом и с книгой в руках. Полукрасивыми я называю женщин с красивыми фигурами и некрасивыми лицами. Или наоборот. Девушка на софе относилась к первому виду. Совершенно невзрачное лицо, но очень убедительная фигурка, а ножки вполне могли претендовать на место в заключительном звене большинства моих ассоциаций. Так что из постели я бы ее не выгнал.

Я кинул взгляд на книжку – это оказался томик сонетов. Обалдеть! Аристократическая девушка с мечтательным взором, читающая сонеты! Готов поклясться, основным занятием в ее жизни является ожидание прекрасного принца.

Полукрасавица принялась заинтересованно меня разглядывать, и я обрадовался, что притворился всего лишь бароном – оказаться ее принцем в мои планы не входило.

– А это Гертруда, старшая дочь графини Фам Пиреску. Гертруда, перед вами наш почетный гость, барон Сомверстоунский, – представил нас Влад.

Вот как. Гертруда… А чему, собственно, удивляться! Раз уж Реджинальд Бартоломео, Влад Максимилиан, Бертольд и Розамунда Адриана, то почему бы и не Гертруда! Логика не нарушена. Но тогда и мне, в конце концов, требуется имя позвучней и позаковыристей. Что-нибудь этакое. О!

– Фредерик, – представился я.

Да! Что надо! Но этого мало.

– Фредерик Лукреций Сомверстоунский. Но вы, – я улыбнулся (улыбка номер 2: адресуется только дамам – они поймут), – можете называть меня просто сэр Фредерик. И даже проще – Фредди.

Краем глаза я заметил, что Диджей машет мне руками, вытягивает губы в трубочку и делает страшные глаза. Ах, да! Как же я сам-то забыл! Церемония представления не закончена. Я склонился перед Гертрудой и поцеловал ее руку. Теперь церемония закончена. В глазах девушки загорелся настороживший меня огонек. Она улыбнулась и хотела уже что-то сказать, но тут ее взгляд упал на мою рассеченную губу. Девушка ахнула, прижала ладони к щекам и с ужасом воскликнула:

– Боже мой! Вы ранены!

В душе я умилился. До чего же чудесное создание! Интересно, что будет, если при ней уколоть палец? До крови! Вызовет скорую? Упадет в обморок? Не исключено. Честное слово, я растроган.

– Пустяки. Царапина, – сказал я, и так небрежно махнул рукой, что киношные супергерои позеленели бы от зависти.

– Гертруда, барон будет присутствовать на праздничном ужине в честь Реджинальда, и останется на ночь, – уведомил Влад.

Вот это новость! Чего это я буду здесь ночевать? Хотя город неблизко, а мерзавцы – как раз наоборот. Да и спокойней как-то добираться до дому утром.

– Премного благодарен за приглашение, – сказал я. – Право, меня несколько удивляет столь радушный прием. Признаться, я польщен.

Балдея от моей новой, якобы аристократической манеры разговора, Диджей корчил мне рожи, закатывал глаза, подмигивал и высовывал язык, и мне с трудом удавалось держаться в рамках стиля.

– Что вы, что вы! – воскликнул Влад. – МЫ должны держаться друг друга, ведь НАС осталось так мало.

Это он о голубых кровях, догадался я.

– Я полагаю, Бертольд уже распорядился приготовить для вас комнату, – продолжал гувернер. Он наклонился к чайному столику, стоящему возле софы, взял с него позолоченный колокольчик и позвонил. – Сейчас прислуга вас проводит, вы сможете отдохнуть и привести себя в порядок, а через час мы ждем вас в трапезной зале.

Открылась дверь, и в гостиную вошла прислуга. Почему-то мне представлялось, что ею окажется юная дева в коротеньком платьице, белом передничке и чепчике; обладательница застенчивых, и в то же время бесстыжих глаз, игривого румянца на щечках, волнистых золотых волос и желаний, совпадающих с моими. Откуда в моей голове взялся этот образ, ума не приложу. Но он там был и страстно стремился воплотиться в реальность. Увы, меня ждало разочарование. Прислугой оказалась очередная личность в черном костюме, и, что самое грустное, вовсе не желаемого возраста и пола. И делить с такой прислугой свои желания я не собирался. Единственное, на что она способна, это показать мне мою комнату.

– Вот ваша комната, господин барон, – продемонстрировала свои скудные способности неправильная прислуга. – Если вам что-нибудь понадобится, вызовите меня, подергав за этот шнурок. Пожалуйста, не забудьте, ужин начинается ровно в восемь. Не опаздывайте.

Прислуга вышла, и мы с Диджеем остались одни.

Из комнаты открывался прекрасный вид на сад, над которым повисла полная луна. Я аж залюбовался.

– Красиво здесь, не правда ли, Диджей?

Я повернулся к своему спутнику и с удивлением обнаружил, что с брауни слетела вся его игривость, выражение лица было непривычно серьезным.

– Что-то случилось? – встревожился я.

– Пока нет, – ответил Диджей. – И я вовсе не уверен, что случится… Но этот дом мне не нравится.

– А что тут может нравиться? – понимающе отозвался я. – Нелепое строение, заполненное кичем и снобами с хвостатой родословной…

– Я не об этом. Какое мне дело до их мебели и высокомерия! Здесь другое… И оно меня беспокоит.

Я пристально посмотрел на Диджея.

– Я не ослышался? ТЕБЯ что-то беспокоит?! Может, просто нервирует тот факт, что ты уже сутки не смотрел мультиков?

Но Диджей проигнорировал мое заявление.

– Знаешь, такой дом очень хорош для брауни… Но здесь нет брауни.

– Ну и что? – не понял я.

– Это плохой знак. Зловещий.

– Хм… А толковей ты объяснить не можешь?

– Я не знаю, как… Их эмоции… Они какие-то другие. Ну, вот скажи, разве не бывает так, что перед тобой вроде нормальная еда, но что-то в ней кажется чужим и неуместным?

– Э-э-э… Ну, экзотика всякая, пожалуй. Национальная еда разная. У каких-нибудь очень странных наций…

– Вот и здесь так. Не хочется мне их эмоций, понимаешь? Они мне непривычны и непонятны. Чужие они. Только у прислуги все нормально. И у управляющего.

Я даже подпрыгнул.

– Что-о-о?! Да он самый шизанутый здесь! Три розы со щитом и оленем, видите ли…

– Нет, – возразил Диджей. – Как раз наоборот. И вообще, не спорь со мной. Кто из нас эксперт по эмоциям, ты или я?

– Ты, ты эксперт.

– То-то же. Ох, чувствую я, опять ты вляпаешься в историю. А мне снова тебя вытаскивать…

– Тогда чего же ты волнуешься? Разве это еще не стало привычным образом жизни?

Хоть я и делал вид, что слова Диджея меня не особо трогают, на душе было неспокойно. Мой друг брауни никогда просто так не нервничает.

Ровно без пяти минут восемь за мной зашел Влад Максимилиан собственной персоной. Гувернер был заметно возбужден, глаза его горели.

– Все уже в сборе, – провозгласил он. – Ее Сиятельству не терпится с вами познакомиться. Ведь дворяне – не частые гости в этих краях.

Я понимающе кивнул – да, мол, края сеи голубыми кровями не балуют. Вслед за Владом мы с Диджеем проследовали к месту сбора. За праздничным столом сидели царь, царевич, король, королевич… То есть уже знакомые мне мальчик Реджинальд Бартоломео и полупрекрасная Гертруда. Альфонсоподобный управляющий тоже находился здесь. А во главе стола возвышалась сама графиня Фам Пиреску, которую я имел счастье лицезреть впервые. И надо сказать, Ее Сиятельство произвела на меня сильнейшее впечатление. Этой женщине пошли бы к лицу эпитеты: матрона, Великая Мать; такие дамы обычно стоят во главе родовых кланов, племен и государств. Примерно так я представлял себе Екатерину Великую. Без всякой связи с ее реальными габаритами, создавалось впечатление, что любое помещение будет ей мало, и даже самый роскошный трон под ее величественными формами почувствует себя жалкой табуреткой на кривых ножках.

Графиня с нескрываемым интересом смотрела на меня. Правда, лестно мне от этого не было. Что-то подсказывало – подобные женщины рассматривают таким образом всех мужчин на свете. Я, наверное, съежился под ее взглядом. Мне начало казаться, что меня поместили под микроскоп. Это чувство я не люблю, поэтому решил ему не поддаваться. Я заставил себя приосаниться и возродить Непокорное Пламя Независимости в своих глазах. Я – барон, понимаешь, Сомверстоунский, Фредерик, между прочим, Лукреций, а не микроб какой! Я – потомок пусть вымышленного, но древнего и славного рода, о котором в Уэльсе слагались (бы) легенды! Не пристало мне ежиться перед какой-то там бабой! Аутотренинг подействовал – дыхание стало ровнее, мысли прекратили игру в броуновское движение, а речевой аппарат родил следующее:

– Мадам! Сияние вашего великолепия ставит под сомнение даже возможности небесного карлика класса G, что именуем мы солнцем. Позвольте припасть к вашей руке!

И хотя фраза "сияние великолепия" у меня самого восторга не вызвала (да и вообще, комплимент казался ужасным), Диджей прошептал что-то вроде "вах" и показал большой палец, а сиятельная матрона милостиво протянула мне свою гигантскую руку и с иронией в голосе произнесла:

– А вы льстец, барон. Не стоит оправдываться. Я люблю льстецов.

Искусство недоговаривания так или иначе присуще всем представителям рода человеческого, но никто не обойдет в этом умении великолепных аристократок не первой молодости. Матронину фразу следует понимать следующим образом: она любит мужчин вообще, а льстецов – в частности.

Соблюдя приличия, я уселся на приготовленное мне место между недокрасавицей и именинником, и приготовился вкушать – стол ломился от яств. Прислуживал великосветскому собранию уже знакомый мне субъект неправильного пола. С места поднялся Влад с бокалом в руке.

– Дамы и господа! – торжественно обратился он к собравшимся. – Сегодня мы отмечаем десятилетие нашего дорогого Реджинальда. Давайте пожелаем ему не только здоровья и долгих лет жизни, но и обретения своего предназначения в великой миссии возрождения славы его древнего рода!

От меня не укрылось, что при этих словах графиня слегка поморщилась, словно фраза о славе рода Фам Пиреску вызвала у нее не слишком приятные воспоминания. Сам виновник торжества и не подумал пустить на свое лицо улыбку, даже самую жалкую и дешевую из всех возможных (улыбка никакая: фигня, а не улыбка – даже номера не заслуживает). Интересно, у него мышцы лица не болят – постоянно хранить это серьезное выражение нетронутым? Я бы сказал, что у мальчика Реджинальда не самое счастливое детство. А с чего ему, собственно, радоваться – что за удовольствие справлять день рождения в кругу этих светских снобов, а не среди своих сверстников! Похоже, аристократическое происхождение выходит ему боком. Бедный ребенок. Но поднять за него бокал определенно надо.

– Гертруда, не выпьете ли вина? – решил я быть учтивым, не сразу сообразив, что сказанная мной фраза бросает вызов классике в лице моего земляка на сегодняшний вечер – Уильяма нашего Шекспира. Красавица-ниже-шеи отнеслась к моему предложению благосклонно. По-видимому, она не заподозрила, что в бокале может оказаться яд. Или просто не знакома с творчеством Барда. Тогда как же сонеты?

Стоп, о чем я думаю?! Пора прекращать забивать себе голову всей этой ерундой, да еще когда к моей персоне начинают проявлять повышенный интерес. Гувернер-баронет как раз принялся рассказывать о том событии, благодаря которому я очутился в этом доме.

– …и вот, завидев нас с виконтом, эти трусливые плебеи понеслись прочь, как зайцы.

Не уверен, что фразу "трусливые плебеи" можно считать примером политкорректности, но вступаться за мерзавцев, ставших орудием "воли судеб", я не собирался.

– Барон, может, расскажете немного о себе? Бертольд говорил, что вы родом из Уэльса, – обратилась ко мне Большая Мать.

Вот, я так и знал, что расспросов не избежать! Придется выкручиваться. Я попробовал воскресить в памяти что-нибудь, что мне известно об Уэльсе, но не смог вспомнить ничего… Кроме того, что он существует. Потом в голову начали лезть обрывки песен Джетро Талл и почему-то Монти Пайтон – не иначе, в подсознании заработали бесконтрольные ассоциации, – и я решил переключиться на гораздо более известную мне Англию. Но и тут меня ждало разочарование: находящаяся в головном хранилище информация имеет противное свойство прятаться в самых труднодоступных извилинах мозга как раз тогда, когда в ней появляется острая необходимость. И выудить ее оттуда можно только ценой совместных усилий миллиона-другого нейронов, но на это нужно время – а его нет. Единственное, что пришло в голову, это слова одного знакомого, недавно вернувшегося из Лондона. А сказал он примерно следующее: конечно, на берегах Темзы можно встретить истинных англичан (естественно, в нашем понимании этого определения) несколько чаще, чем у нас, но все-таки в недостаточной пропорции, чтобы называть эту страну Англией. Не могу сказать, что я идеально понял эту мысль – подозреваю, то была еще какая-нибудь неполиткорректность, – но его фраза подкинула мне идею.

– Британия нынче не та, – произнес я со значением.

Графиня в ответ кивнула.

– Я понимаю, о чем вы, – сказала она.

Надо же… Я сам не понимал, о чем я.

– Утрачен былой аристократический дух, – пояснила она.

Ах вот я о чем!

– Да, – подтвердил я. – Он самый. Дух подлинного рыцарства. То, что заставляло моих предков покидать свои замки и семьи, отправляясь на поиски Святого Грааля, в Святую Землю и, э-э-э, в Иерусалим. Былые идеалы опошлены, кумиры низложены. В моде теперь иные ценности – чуждые и вредоносные.

Представив "родную" Британию в таком невыгодном свете, я не испытывал никаких мук совести. В конце концов, она сама виновата, раз спрятала информацию о себе в самых недостижимых чуланчиках моего мозга. В следующий раз пусть не будет такой недотрогой.

– Уверяю вас, в нашей родной Трансильвании ситуация еще плачевней, – сказала мадам Фам Пиреску. – Там аристократам вообще нет больше места. Почему, собственно, мы и находимся здесь – фактически, в изгнании. Когда-то наш род был славен. Сегодня он тускл и блекл. Знаете, барон, а ведь мы вынуждены жесточайше экономить. От вас ведь наверняка не укрылся тот постыдный факт, что в доме даже нет дворецкого. В это невыносимо тяжело поверить, но факт остается фактом: Фам Пиреску не могут позволить себе дворецкого! Это ужасно…

Вот оно! Я же говорил. Графиня, правда, не бьется головой о стенку с воплями о разорении, но суть та же – ведь они не могут позволить себе дворецкого! То есть в их понимании это значит, что пришла бедность, и страшный призрак голода уже можно разглядеть на подступах к дому. Как не посочувствовать несчастным?! Окрестные крестьяне плачут навзрыд от сострадания – ведь им даже не представить себе весь ужас положения, при котором приходится отказываться от дворецкого!

И все-таки, как бы я не пытался разжалобить самого себя жуткой картиной нехватки слуг, понятие "жесточайшей экономии" я склонен трактовать иначе, чем госпожа Фам Пиреску. Но вслух этого, конечно, не сказал. Пускай заблуждается на мой счет и дальше – меня это вполне устраивает.

– И что же заставило вас оказаться в такой дали от родных краев, сэр Фредерик? – поинтересовалась графиня.

– Долг чести, господа, – ответил я, не задумываясь. – Пускай весь мир катится в преисподнюю по пандусу из греха и убожества, но пока в моей душе звучит древняя песнь Сомверстоунов – я буду идти путем Истины! Даже если останусь единственным в мире рыцарем, посвятившим свою судьбу поискам Святого Грааля!

– Вы ищете Грааль? – удивленно спросил Бертольд.

– Конечно! – воскликнул я. – Разве это не очевидно?!

– И вы полагаете, что можете его найти? – не унимался настырный управляющий.

– Вы неправильно понимаете суть поставленной задачи, – принялся объяснять я, с трудом сдерживая готовые сорваться с языка язвительные замечания в адрес этого зануды. – Она состоит не в том, чтобы НАЙТИ Грааль, а в том, чтобы его ИСКАТЬ! Сразу видно, что рыцарство вам знакомо лишь понаслышке.

– Э-э-э… То есть вы хотите сказать, что вам не важно, найдете вы его или нет?

– С чего вы взяли! Конечно, важно. Еще как!

– Тогда я чего-то не понимаю… – признался Бертольд.

– Именно это я и пытаюсь вам объяснить, – не отказал я себе в удовольствии поддеть эту пиявку.

– Надо же, – подала голос молодая читательница сонетов. – В наше время повстречать человека, всерьез ищущего Грааль…

– Ну, насчет "всерьез" я бы… – начал было Бертольд, но Гертруда кинула на него такой взгляд, что он счел лучшим замолчать. Одно ясно совершенно точно: в фаворе у этой дамы скорее я, чем щеголь-управляющий. Так что счет в мою пользу. Женщины, как известно, к рыцарям неравнодушны. А уж рыцари-то к женщинам – это вообще!

– Душа романтика стремится к подвигам, – патетично заметила девушка. – Грааль являет собой прекрасный образ Свершения, которому суждено быть путеводной звездой для того, кто обладает высоким духом. Даже если этот Грааль не существует на самом деле. Верно я говорю, сэр Фредерик?

Верно ли? Да я сам лучше не сказал бы! Ах, как она уделала этого франта – блеск!

– Вы совершенно правы, Гертруда, – сказал я. – В каждом слове правы.

Невидимый для остальных Диджей вознесся к люстре и беззвучно зааплодировал в сторону Гертруды. Посрамленный Бертольд сделал вид, что сильно заинтересовался вкусовыми качествами фаршированного цыпленка. В моей душе раздались абстрактные звуки фанфар, плавно переходящие в лейтмотив риквэйкмановского "Короля Артура" – я ликовал. Графиня Фам Пиреску лукаво улыбалась улыбкой Великой Матери, добродушно взирающей на шалости ее детишек (надо будет на досуге внести эту улыбку в каталог, присвоив ей номер и дав краткое описание). Десятилетний виконт Реджинальд Бартоломео задумчиво ковырял вилкой в тарелке, предаваясь серьезным размышлениям о чем-то своем – десятилетнем, виконтовском и реджинальдобартоломеевском. Неправильная прислуга описывала вокруг стола бесшумные пируэты и занималась незатейливой магией, благодаря которой тарелки не пустели, а содержимое кувшинов намекало на их (кувшинов) бездонность. Баронет Влад Максимилиан тихо мурлыкал себе под нос что-то из Umbra et Imago. Мир да покой воцарились кругом. Можно было подумать, что на дом опустилась Благодать. И решить так было бы большой ошибкой.

Тревожную нотку в мерно звучащую симфонию покоя первым внес Влад. Правда, то, что именно этот момент и следует считать переходом от пиано к форте – стало ясно лишь спустя некоторое время. А пока ничего не предвещало грядущей кровавой ночи. (Да-да, кровавой. Вам не привиделось. А вы как думали? Что вот так, с хиханьками да хаханьками доберемся до конца повествования и мирно покинем свитое графиней гнездышко? Ага, щщщас!)

Влад Максимилиан встал со стула, но вовсе не для того, чтобы произнести очередной тост.

– Дамы и господа! Сейчас я вас заинтригую. Дело в том, что мы с Реджинальдом придумали для вас небольшой сюрприз.

Реакция на это сообщение не замедлила отразиться на лицах и в возгласах собравшихся.

Графиня Фам Пиреску:

– ?

Управляющий Бертольд:

– !

Гертруда:

– Ой!

Неправильная прислуга:

– …

Диджей:

– amp;%$ъ##@* amp;

– Да-да! – торжественно продолжал баронет. – Сюрприз. От вас требуется лишь немного терпения. На подготовку у нас с виконтом может уйти время.

– Ой, как интересно! – пискнула Гертруда.

– Это действительно любопытно, – с вековым достоинством матрон произнесла графиня.

– Хм, – издал Бертольд, по-видимому, еще не решивший, как реагировать на эту неожиданность.

– Еще коньяку? – неуверенно и не к месту спросила прислуга в сторону люстры, словно обращаясь к Диджею. Брауни же адресовал мне взгляд, в котором читалось нехорошее предчувствие. Видимо, приятных сюрпризов от этой компании он не ожидал. Я посмотрел на юного виконта и впервые увидел на его лице подобие эмоции. При тщательном анализе расположения мышц можно было предположить, что мальчик взволнован. Тем не менее, он не произнес ни слова, покорно встал из-за стола и удалился вместе с гувернером.

Диджей покинул район люстры, завис над моим плечом и прошептал прямо в ухо:

– Мне это не нравится. У них обоих какие-то совершенно неадекватные эмоции. Мальчик чего-то сильно боится, а взрослый аж ликует. И вообще, у гувернера все чувства такие обостренные, что ими даже питаться невозможно. Псих какой-то. Я полечу за ними – хочу проследить и посмотреть, что они задумали.

И не успел я ответить, как брауни вылетел вон.

После этого беседа в основном вертелась вокруг неожиданной выходки Влада и Реджинальда. Прошло четверть часа, но никто не вернулся, включая и Диджея. Я уже начал беспокоиться, когда в залу ворвался брауни, подлетел ко мне и торжествующе зашептал в ухо:

– Я же говорил! Говорил – здесь что-то не чисто! Я гений и пророк! Мне следовало бы поставить памятник.

Я не мог ответить так, чтобы другие не услышали, но потом как-нибудь я заявлю ему, что монумент следовало бы соорудить из газа, в силу некоторых особенностей его природы.

– Так вот, дорогуша, – соизволил наконец перейти к сути вопроса Диджей. – Они ушли!

– Чего? – не сдержал я изумленного возгласа. Занятые беседой остальные участники застолья, к счастью, не обратили на это внимания, только неправильная прислуга скользнула по мне незаинтересованным взглядом.

– Да-да, – подтвердил брауни. – Они ушли. А если точнее, то уехали. Подхватили по саквояжу, спустились в гараж, сели в одну из машин, и умчались под возглас Влада "Вперед, мой славный господин, и пусть весь мир падет к нашим ногам". Вот такой сюрприз!

Должен признать, эта новость мне вовсе не понравилась. Необъяснимое поведение именинника и его гувернера, мягко говоря, настораживало. Проще всего, конечно, отстраниться и считать, что это не мое дело. Но как показывает наш с Диджеем опыт, если начинаются неприятности, мы с ним обязательно окажемся вовлечены. Воля у судеб, видать, такая. Короче говоря, надо как-то обратить внимание высокого собрания на выходку баронета и виконта. Просто сказать: "а знаете, Влад только что смылся, прихватив с собой Реджи", – явно не годилось. По-другому как-то надо, помягче. Так, чтобы моя осведомленность не бросилась в глаза.

Идея не заставила себя ждать. Я пальцем поманил неправильную прислугу, а когда она наклонилась ко мне, тихо сказал:

– У меня к вам просьба. Не могли бы вы найти баронета и передать ему – сэр Сомверстоунский надеется, что Влад не забыл о своем обещании?

Прислуга молча кивнула и вышла. В этот момент я осознал, как здорово иногда быть дворянином – твои слова исполнят, не задавая дурацких вопросов: а почему именно сейчас, а неужели нельзя дождаться возвращения баронета, и тому подобное. Может, мне попробовать каким-то образом навсегда заделаться бароном? Пока я представлял себе радужные перспективы, которые открывает передо мной этот замечательный титул, вернулась прислуга. И одного взгляда было достаточно, чтобы отметить серьезную тревогу, затронувшую прежде непроницаемое лицо этого немногословного серьезного мужчины. Несмотря на то, что поручение было моего авторства, прислуга подошла к Бертольду. Она что-то зашептала ему на ухо, от чего брови управляющего совершили восхождение на уважительное количество миллиметров. Затем из руки прислуги в руку Бертольда перекочевал сложенный листок бумаги. Управляющий развернул, прочитал, побледнел, посмотрел на прислугу, получил в ответ глубокомысленный кивок, перечитал, потер лоб, кинул озабоченный взгляд на матрону, перечитал, забарабанил пальцами по столу, скривил губы, перечитал, перевернул, ничего не обнаружил, перевернул обратно, перечитал, принял решение, откашлялся, еще раз откашлялся – погромче, завладел вниманием и произнес:

– Дамы и господа, возникли некоторые осложнения.

И воцарилась тишина. И стояла она несколько тяжелых мгновений. И раздался в тишине глас Великой Матери.

– Полнолуние! – воскликнула она. – Сегодня же полнолуние! Бертольд, что случилось?! Немедленно отвечай!

Управляющий собрался с духом и зачитал содержимое листка:

– "Мы уходим. Не пытайтесь нас преследовать, это ничего не даст. Фам Пиреску предали свою судьбу. Юный Реджинальд возродит былую славу некогда блистательного рода. С моей помощью он обретет себя и взойдет на престол. Прощайте, никчемные создания, продолжайте влачить свое жалкое существование, попивая томатный сок. Без уважения, Влад Булдеску." Вот, собственно… Они сбежали.

Графиня прикрыла глаза и тихо, с чувством произнесла:

– Вот мерзавец…

– А я ведь намекал, что этого так называемого гувернера следовало бы отправить домой к родителям! – вставил Бертольд.

– Но… но… это же ужасно… – дрожащим голосом произнесла Гертруда. – Что он хочет сделать с Реджи?!

– Ты прекрасно знаешь, ЧТО он хочет сделать с Реджи! – воскликнула графиня.

– Да, – добавил управляющий. – Насчет того, ЧТО он хочет сделать с Реджи, лично у меня нет никаких сомнений.

– Бертольд! – сказала графиня, и в голосе ее звучала решимость Большой Мамы. – Ты должен их остановить!

– Так я и думал, – мрачно отозвался управляющий. – Один человек должен взять и все исправить, – ударение было сделано на слове "человек".

– Да… – задумчиво произнесла матрона. – Один ты вряд ли справишься. Тебе нужна помощь.

И тут все присутствующие, как по команде, повернулись ко мне, от чего я ощутил характерный холодок в животе. Во-первых, я ни черта не понимал. Во-вторых, не люблю неожиданно оказываться центральной фигурой пьесы про Большие Неприятности. Я даже второстепенной фигурой быть не люблю.

– Дорогой сэр, – с пренеприятнейшей улыбкой обратился ко мне Бертольд. – Я ведь не ошибусь, если предположу, что душа романтика по-прежнему стремится к подвигу?

– Э-э-э… – ответил я, и взглядом указал на неправильную прислугу.

В ответ управляющий покачал головой.

– Никак невозможно. Он уже не молод, да и желательно, чтобы в доме оставался хоть один мужчина.

– Не соглашайся, – яростно прошептал мне на ухо Диджей. – Это я тебе как умный глупому советую!

– Ну… видите ли, – замялся я, подыскивая подходящие слова для вежливого отказа.

– Пожалуйста, барон, – умоляюще произнесла графиня. – Прошу вас как мать – помогите спасти моего ребенка.

– Сэр Фредерик, – внесла свою лепту Гертруда еще более умоляющим голосом. – Не дайте Реджинальду пропасть. Если Владу удастся задуманное, это грозит катастрофой. Молю вас, барон, ведь вы же рыцарь!

Половина всех несчастий, которые сыпятся на мою голову, вызваны тем, что я не могу отказать женщине. А вторая половина – тем, что могу, но не делаю этого своевременно. Вот и сейчас, вместо того, чтобы сказать решительное "нет", я тяжело вздохнул и произнес:

– Но, может, вы все-таки объясните, в чем, собственно, дело?

И всем сразу стало ясно, что я попался. В том числе и Диджею, который прошептал:

– Потом не говори, что я тебя не предупреждал! – чем вызвал с моей стороны еще один горький вздох.

Бертольд понимающе кивнул и сказал:

– Само собой. Это может показаться невероятным, но уверяю вас, все чистая правда. Дело в том, что все члены семейства Фам Пиреску, а также Влад Максимилиан – не вполне обычные люди. Видите ли, они вампиры…

МАЛЕНЬКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ

для тех, кто уже раньше догадался, что в нашем рассказе не обойдется без вампиров. Остальные пусть не читают это МАЛЕНЬКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ.

Вы зашли в Маленькое Отступление – добро пожаловать! От души Вас поздравляю! И если мгновение назад Вы с восторгом воскликнули: "Вампиры! Йо, я так и знал(а)!" или, напротив, разочарованно протянули: "Вампиры… Йо… я так и знал(а)…", то Вы проявили чудеса догадливости и смекалки. И будь у рассказчика в саквояже какой-нибудь супер-приз за догадливость и смекалку, то ему (рассказчику) пришлось бы немедленно с ним (призом) расстаться в Вашу пользу.

Но, к счастью (или нет), у меня нет ни приза, ни саквояжа. И вообще, теперь, когда поздравления закончились и фанфары умолкли, предлагаю посмотреть на ситуацию несколько по-другому.

Давайте будем откровенны. Не догадаться, что дело пахнет вампирами, могли только либо подлинные гиганты мысли, которым не досуг обращать внимание на брошенные прямо к их ногам всевозможные намеки, либо люди рассеянные с улиц бассейных, если не сказать хуже (не проявившие чудеса догадливости и смекалки, они все равно не читают это Маленькое Отступление, так что мы спокойно можем говорить о них все, что думаем).

Допустим, я позволил бы себе маленькое передергивание фактов. Трансильванию заменил бы, например, на Нормандию, фамилию Фам Пиреску на Гар Гантюа, кое-что утаил, кое-что приврал… И куда тогда привели бы Вас Ваши ассоциации? Уж не к вампирам, это точно. Так вот, не следует преждевременно считать рассказчика лохом. Он не лох, он просто кристально честен. Поверьте, ему обмануть читателя – раз плюнуть. Но он никогда, слышите, никогда на это не пойдет. Потому что, как и легендарный Мюнхгаузен (тоже, кстати, барон и даже немножко Фредерик), он известен не тем, что бесконечно попадает в дурацкие ситуации, а тем, что никогда не врет. Так что всплывшее в Вашем сознании слово "вампиры"- это результат моей невероятной правдивости, и совсем чуть-чуть Вашей догадливости. Но не расстраивайтесь! Я убежден, что в будущем Вам удастся раскусить какого-нибудь иного рассказчика еще на стадии "жили-были". Во всяком случае, задатки на лицо.

ЗАВЕРШЕНИЕ МАЛЕНЬКОГО ОТСТУПЛЕНИЯ

– … вампиры.

Вы знаете, я моментально ему поверил. Наверное, потому, что тому, кто ведет дружбу с брауни, поверить в существование вампиров или, скажем, маленьких зеленых человечков из соседней галактики, не представляет никакого труда.

Мой взгляд непроизвольно упал на Гертруду. Подумать только, я решил, что при виде крови эта барышня упадет в обморок! Наивный юноша! Она скорее пошлет за фамильными фужерами, чтобы все было аристократично. До чего же обманчиво мое первое впечатление от этой женщины – с ума сойти. Впрочем, женщины и неверные впечатления очень часто сопутствуют друг другу. Можно даже сказать, они неразлучны. Женщины вообще не то, чем они кажутся. Это роднит их с совами.

– Бертольд! – вскрикнула графиня. – Не вводите в заблуждение нашего гостя!

– Ну… не совсем вампиры… – замялся тот.

– Так, – кивнул я, демонстрируя свою терпеливость.

– Скажем так, они могли бы быть вампирами.

– Так-так?

– Если уж точнее, они не позволяют себе ими быть.

– Хм…

– Я понимаю, что это звучит несколько странно и расходится с общепринятыми стереотипами. Но все не так сложно.

– Не сомневаюсь, – сказал я.

– Род Фам Пиреску довольно древний. Вампиризм много поколений проклятием лежал на нем. Вам, возможно, кажется, что быть вампиром очень круто. Но все как раз наоборот. Это настоящее несчастье. Нет ничего хорошего в том, что твоя сущность постоянно мучает тебя голодом, толкает на убийства и настраивает против всего света. Вампиры долго не живут – слишкоммногие изо всех сил стараются их уничтожить.

– Мрачная картина, – впечатлился я. – Не хотел бы я быть вампиром.

– Вот и Фам Пиреску не хотели. И тогда они решили искоренить из себя эту мерзость.

– Как это? – удивился я. – Разве такое возможно?

– В какой-то степени, – ответил Бертольд. – Путем усиленных тренировок, при наличии сильной воли можно притупить вампирскую сущность. Немаловажное место отводится воспитанию детей. Если никогда не знакомить ребенка со вкусом крови, то не исключено, что он вырастет совершенно нормальным человеком. Ну… – он замялся. – Почти нормальным.

– То есть среди окружающих меня в данный момент личностей вампиров нет? – на всякий случай уточнил я.

– Я – обычный человек. Слуга – тоже. А графиня и ее дочь… скажем так, они хорошо воспитаны.

– Хм… – снова сказал я. – А Влад?

– А вот с ним, как видите, все оказалось сложнее. Влад из рода Булдеску. Формально члены этой семьи тоже избавлены от вампиризма, но некоторые моменты свидетельствуют о том, что здесь не обходится без обмана. Влад никогда не проявлял открытого интереса к крови, но… иногда без вести пропадали люди из соседних деревень. И всегда, когда баронета не было в доме. Я давно подозревал неладное и советовал графине отправить его обратно в Трансильванию к родителям, но, увы, к моим советам не особо прислушивались. Ведь Влад такой образованный и галантный молодой человек, и у него такие превосходные рекомендации! Кто как не он будет прекрасным гувернером Реджинальду! А какой у него утонченный вкус! А какие сюрпризы он преподносит – это что-то!

– Не надо, – скорбно попросила графиня. – Я и так себя виню.

Бертольд махнул рукой:

– Поздно теперь…

– То есть, если я правильно понял, Влад собирается разбудить в мальчике дремлющий в нем вампиризм? – спросил я. – Но зачем?!

– Влад – не просто скрытый вампир. Вы же слышали, что он написал в своей записке – он хочет возвести мальчика на престол.

– Откровенно говоря, про престол я не очень понял. Решил, что это какая-то метафора.

– В какой-то степени так и есть, – ответил Бертольд. – Но не совсем. В Трансильвании есть замок… Пустой замок, принадлежавший далекому предку Фам Пиреску. Про графа Дракулу, я надеюсь, вы слыхали?

– Хм, – подтвердил я. – Тот, который людей на колья сажал…

– Да, была у него такая скверная привычка.

– Но, я так понимаю, любим мы его не за это?

– Не за это. А за неудержимую тягу к выпиванию человеческой крови.

– Хм, – привычно заметил я.

– Я так полагаю, Влад принадлежит к числу тех безумцев, что хотят возвращения вампиров к их исконному образу жизни. А для этого им нужен символ. Кто-то, посмотрев на кого, они скажут себе: "Довольно пресмыкаться! Пора становиться самими собой!" Для этой цели идеально подойдет появление в замке нового хозяина. И им должен стать Реджинальд Бартоломео.

– Не самая удачная идея, – высказался я. – Подобные идеи нередко приводят к Большим Неприятностям.

– К очень большим!

– Но почему Реджинальд? Что мешает Владу самому воцариться в замке?

– Как самому? – удивился Бертольд. – Он же не потомок Дракулы! Он только назван в честь него.

– А, ну да… В общем, ситуация мне ясна, – сказал я. – Как жаль, что у меня так много неотложных дел, и я не смогу принять участие в антивампирской операции.

– То есть как?! – воскликнула графиня. – Вы ведь уже согласились!

– Вы берете назад свое слово?! – с ужасом спросила Гертруда.

Хоть убейте, не припомню, чтобы я давал какое-то слово. Но в силу снова вступил Закон Моих Нелегких Отношений С Женщинами.

– Нет, что вы! Я не отказываюсь, просто понимаете, я должен… ну, в общем, мне надо… – все, я больше не мог выдерживать натиск двух пар умоляющих женских глаз. – Ладно. Подвиг так подвиг. Не впервой.

Дамы благодарно просияли, а Диджей скорчил кислую мину.

– Только я совершенно не представляю, как мы будем выручать ребенка. Что, поедем во все стороны, опрашивая прохожих, не встречалась ли им сладкая парочка вампиров?

– Нет, такой подход нельзя считать продуктивным, – заметил Бертольд.

– Так я и думал! А какой подход можно считать продуктивным?

– Мы будем учитывать психологию противника, – загадочно улыбнулся управляющий.

– Ух! – восхитился я.

– Влад склонен к дешевым эффектам, которые кажутся ему символичными. Для исполнения его замысла не зря выбран именно сегодняшний день – десятилетие Реджинальда совпало с полнолунием!

– А полнолуние чем провинилось?

– Ну, считается, что в полнолуние у вампиров обостряется голод.

– Чистая правда, – тихо заметила Гертруда, от чего мне стало сильно не по себе.

– Так вот, – продолжал Бертольд. – Следует ожидать, что Влад и далее будет придерживаться условностей и бутафории. А значит, он не станет передавать Реджинальду символические ключи от замка где попало, а постарается найти подходящий для такого случая антураж. Там же мальчику предстоит впервые отведать человеческой крови.

– Это вроде ритуала? – полюбопытствовал я.

– Вроде того, – подтвердил Бертольд.

– Отвратительно, – резюмировал я.

– Еще как! – согласился Бертольд.

– И что, вам известно подобное место? – перешел я к делу.

– Известно, – сказал Бертольд, кокетливо улыбнувшись.

– Так-так? – оживился я.

– Километрах в пятидесяти отсюда есть полуразрушенный древний замок. Местные легенды связывают его историю с кровавыми преступлениями, призраками, оборотнями и прочей чертовщиной. Самое подходящее место для ритуала!

– Хм… Звучит убедительно, – сказал я. – Но нет ли в округе еще каких-нибудь подходящих мест?

– Настолько подходящих – нет! – уверенно заявил Бертольд.

Дамы одарили управляющего восхищенными взглядами. Что ж, заслужил… Я человек справедливый, и, несмотря на то, что Бертольд не казался гигантом мысли, признаю – в данном случае его соображалка показала себя не с самой плохой стороны.

– А может, обратиться в полицию? – на всякий случай предложил я, хотя ни на секунду не верил в такую возможность. И оказался прав. Присутствующие, не исключая неправильную прислугу и даже Диджея, посмотрели на меня как на идиота. Это к вопросу о соображалках.

– И что мы там скажем? – поинтересовался Бертольд. – Правду о вампирах? Гувернер похитил ребенка? Или что они оба вдруг пропали? Даже если мы на секунду представим себе, что нам поверят – сразу полиция ничего не предпримет. А Владу надо совсем немного времени, чтобы свершить задуманное.

– Да я так просто спросил, – предпринял я попытку реабилитировать свои умственные способности. А ведь умному человеку это не так-то просто. Дурак может нести чушь, сколько угодно – на это даже внимания могут не обратить. А вот умнице типа меня надо быть осторожным – одна случайная глупость, и окружающие начинают задаваться вопросом: а так ли он умен, как нам казалось? Чудовищная несправедливость!

Мои думы были прерваны громогласным возгласом Большой Матери.

– Господа, если вы закончили с теорией, не пора ли приступить к решительным действиям?! Подлец Влад не станет ждать, пока вы тут насладитесь светской беседой!

– Графиня права! – воскликнул Бертольд и резко поднялся. – Следует торопиться! Время не терпит!

Я не остался в долгу:

– Кони застоялись под седлом. Ночной ветер, стремящийся понестись наперегонки с нашей колесницей, заждался у ворот. Древние призраки замерли у дороги, чтобы не пропустить тот миг, когда славные всадники возмездия пролетят мимо навстречу своей сумрачной судьбе. Невидимые людскому глазу эфемерные создания напряженно вслушиваются в лунную тишину, предчувствуя Великую Охоту. Властвующая над земным покоем Луна… – в этот миг Диджей ударил меня в спину, приводя в чувство. И вовремя – судя по взглядам присутствующих, у них в головах уже появились образы боксероподобных санитаров в белых халатах.

– Я имел в виду, что нам действительно пора, – объяснил я на всякий случай.

– Я так и подумал, – произнес Бертольд, с видимым трудом приходя в себя после моего спича. – Слуга проведет вас в гараж. Я присоединюсь к вам буквально через минуту.

Управляющий оказался на редкость пунктуален. Я специально смотрел на часы – между моим и его спуском в гараж прошло 58 секунд и еще чуть-чуть. В гараже стояло два автомобиля, и еще одна парковка хранила воспоминания о третьем, на котором, видимо, и уехали вампир с вампирчиком.

Бертольд решительно направился к серому "форду". В руках он держал небольшой черный чемоданчик.

– Это из-за него мне пришлось задержаться, – объяснил он.

– А что в нем? – полюбопытствовал я.

– Посмотрите в машине. Не будем медлить, – с этими словами он передал чемоданчик мне, а сам уселся в кресло водителя. Я пристроился рядом, Диджей развалился на заднем сидении, ворота гаража плавно открылись, машина загудела, мягко тронулась с места, и Великая Охота началась!

Я взглянул на чемодан в моих руках. На его крышке красовалась яркая наклейка, изображающая крайне неприятную клыкастую личность с вывалившимся языком и глазами навыкат, причиной чего, видимо, являлся торчащий из ее груди деревянный кол. Надпись над жизнерадостной картинкой гласила: "Вам досаждают кровопийцы? Обратитесь к нам! Вампицид ltd".

– Этот чемодан – стандартный набор охотника на вампиров, – сказал Бертольд.

– Ух ты! Сами набирали?

– Нет, конечно. Их выпускает одна фирма в Трансильвании. В нем есть все, что может нам пригодиться, а также кое-что, что нам пригодиться не может.

– То есть?

– Откройте его и перечисляйте, что в нем есть, – скомандовал Бертольд.

Я открыл чемоданчик.

– Так, – сказал я. – Баночка с тертым чесноком.

– Считается, что чеснок отпугивает вампиров, – объяснил Бертольд.

– И правда отпугивает?

– Нет. С какой стати?

– Ну… Ведь так считается.

– Чепуха! Крестьянские байки.

– Тогда зачем чеснок включен в набор? – удивился я.

– Так… Традиция все-таки… – ответил Бертольд. – И потом, вдруг вам зачем-либо понадобится чеснок! А он – вот, под рукой. Удобно.

Откровенно говоря, такая логика показалась мне несколько кособокой, но свои замечания я решил оставить при себе.

– Крест, – приступил я к описанию следующего экспоната. – Большой. Тяжелый. Похоже, что из серебра.

– Конечно, из серебра, – вставил Бертольд. – Исключительно из серебра.

– Помогает? – сразу поинтересовался я, припомнив предыдущий экспонат.

– Безусловно лучше, чем чеснок, но все-таки не так, как предполагается народным поверьем.

– Это как?

– Ну, если со всей силой стукнуть им вампира по башке, то вполне можно устроить ему черепно-мозговую травму. Чесноком вы такого эффекта не добьетесь, сколько не стучите.

– Ага, – сказал я. – Но народное поверье, если не ошибаюсь, подразумевает несколько иное использование креста?

– Народные поверья склонны к преувеличениям, – пояснил Бертольд. – Сами посудите, если бы вампиры шарахались при виде серебряного креста, это было бы форменным нонсенсом. С какой стати им так себя вести? А в нехристианских странах тогда как быть? И вообще, многие вампиры неистово религиозные люди. Так что кладите крест на место, и пошли дальше.

– Далее в этом собрании мировых заблуждений идет револьвер, – сказал я. – И к нему коробка патронов.

– О! – воскликнул Бертольд. – А вот это уже пошли серьезные игрушки. Пульки, заметьте, не простые, а серебряные.

– Я заметил. Револьвер тоже используется для битья по голове?

– Если вам это нравится, то пожалуйста. Но обычно из него стреляют. А серебряные пули причиняют вампирам существенно больше дискомфорта, чем обычные.

– Ага, – понимающе кивнул я. – Но, я надеюсь, только дискомфортом дело не ограничивается?

Бертольд правильно понял мою мысль.

– Убить вампира серебряными пулями можно. Но для этого надо попасть ему в сердце. Не менее пяти раз.

– Не самый лучший способ, – поморщился я. – Пока вы считаете до пяти, упырь вряд ли будет неподвижно стоять и помогать вам не сбиться со счета. Не думаю, что выбрал бы именно этот вид оружия, если бы какому-нибудь вампиру вздумалось вызвать меня на дуэль.

– Да, есть в этом подходе слабые стороны, – кивнул Бертольд. – Но все-таки это несколько лучше креста, и несравнимо надежней чеснока.

– О да! – согласился я. – Чеснок определенно отдыхает!

– Мы подошли к самому главному средству, – сказал Бертольд.

Я вытащил из чемодана некое подобие складной трости. В сложенном виде эта штука занимала место не более, чем авторучка. В раздвинутом – вытягивалась примерно на метр.

– Что это? – удивился я. – Мне эта штукенция напоминает школьную указку. У моей учительницы географии была такая. Мы собираемся показывать вампирам Антарктиду? Типа, где раки зимуют?

– Там еще кое-что должно быть, – заметил Бертольд.

Я снова заглянул в чемоданчик и приметил плоскую коробочку, покрытую синим бархатом. Внутри ее обнаружился ряд заостренных с одного конца палочек.

– Осиновые колья, – гордо объяснил Бертольд. – Берете одно, вставляете в "указку", закрепляете и получаете самое грозное оружие против вампиров! Куда удобнее, чем таскать с собой дубиноподобные чудовища – чуть ли не всю осину целиком, – как делалось в стародавние времена.

– Хм… Помогает? – задал я свой коронный вопрос.

– О, еще как! Я же сказал, это главное средство. Никакое серебро с ним не сравнится. Осина оказывает на вампиров убойное действие!

– Какая полезная штука, – заметил я. – А я уже боялся, что нам придется стреляться с ними наперегонки! Кстати, все хотел спросить – боятся ли вампиры дневного света?

Бертольд в ответ только фыркнул.

– Так я и думал, – сказал я, закрыл чемоданчик и бросил его назад, прямо на Диджея, после чего настроил радио на музыкальную волну, чтобы не ехать в гнетущей тишине. Из приемника зазвучала песня в исполнении группы XIII.Stoleti – чешских музыкантов, выбравших себе в качестве имиджа образы вампиров. Будь с нами Влад, он непременно счел бы сей факт добрым предзнаменованием и очередной демонстрацией символов со стороны судьбы. Я был не столь суеверен, поэтому просто сделал мелодичных чехов чуть погромче, и принялся вглядываться в темное окно в смутной надежде разглядеть древних призраков, замерших у дороги и ждущих тот миг, когда мы с Бертольдом и Диджеем исполним роли славных всадников возмездия.

Мною давно замечена одна особенность радиоэфира – днем там, в основном, крутят всякую муть, а хорошую музыку выпускают попастись только ночью. Песни сменяли одна другую, и мы с Диджеем как заядлые меломаны откровенно ловили кайф. Но вот одна деталь меня в какой-то момент начала напрягать, а именно – тематика всех звучащих песен уже у кого угодно, а не только у Влада, могла вызвать приступ мнительности и убежденность в жестком контроле ситуации Судьбой. Судите сами: после исполнения чехами их хита "Nosferatu", группа Злые Куклы выдала "Мечты" ("поздно теперь выйти на свет; видишь, назад дороги нет"), потом команда Выход порадовала песней "Юная кровь" ("мне так нужна твоя юная кровь"), Two Witches забабахали "Dracula Rising", после чего Археология осчастливила своей "Колыбельной" ("поздней ночью в старой колыбельке тихо плачет мертвое дитя"). Я думаю, к этому моменту личность, подобная Владу Булдеску, уже захлебнулась бы обнаруженными в радиопередаче Знаками, Символами и Знамениями. Даже я уже начал мысленно именовать нынешнюю ночь не иначе как Зловещей.

Визг тормозов прервал мои рассуждения.

– Вы видели? Барон, вы видели? – взволнованно спросил Бертольд, давая задний ход.

– Если вы скажете, что именно, я, пожалуй, смогу понять, видел я или нет.

– Ничего вы не видели! Берите из бардачка фонарик, и идем!

Мы вылезли из машины. Природа встретила нас тишиной. Знаете, такой пронзительной тишиной, какой никогда не бывает в городе. По нашим городским понятиям это уже ниже порога тишины. Все-таки природа крута, раз умеет выкидывать такие штучки. Плюс еще эта полная луна… Нет, в этой ночи определенно было что-то зловещее. Ночь, когда СТРАШНОЕ обязательно случится.

В кустах у дороги лежало тело. Это означало, что для кое-кого СТРАШНОЕ уже произошло, но то, что оно позади, утешением служить не могло.

Луч фонаря осветил тело, и я вздохнул с некоторым облегчением – оно не было человеческим. Это был мертвый олененок.

– Посветите на шею, – сказал Бертольд. – Видите? Укус видите?

– Вижу. Кровищи-то сколько…

– Это потому что он не собирался пить кровь животного. Хотел только показать, как это делается.

Я перевел взгляд на Бертольда.

– Это вы о ком? – спросил я, отгоняя от себя догадку.

– О Владе, разумеется.

– О Владе? Вы хотите сказать, что это баронет закусал олененка до смерти?

– Естественно! Кто же еще?

– А что, больше некому? Я где-то слыхал, что этим время от времени занимаются всякие хищники. Волки там… тигры…

– Волки? Тигры? Зачем им убивать олененка, барон?

– Ну… Поужинать… Хищники все-таки…

– Так чего же не поужинали? – усмехнулся Бертольд. – Вы разве не обратили внимания, что мясо этого несчастного не тронуто? Кроме прокусанной шеи нет вообще никаких ран.

Я снова посмотрел на олененка и увидел, что управляющий прав.

– Но разве вампиры не только человеческую кровь пьют? – спросил я, в очередной раз являя миру свою некомпетентность.

– ПРЕДПОЧИТАЮТ человеческую… Но когда голод невыносим, а люди в меню не предусмотрены, то могут и забыть про брезгливость.

– И все же мне не совсем понятно… Олененка ведь поймать надо! Разве можно голыми руками изловить такое животное?

– Владу вовсе незачем было его ловить. Он сам пришел на зов вампира.

Последняя фраза мне категорически не понравилась.

– Так. С этого места, пожалуйста, поподробней. Что еще за зов такой?

– Я сам толком не знаю… Что-то вроде свиста. Животных приманивает.

– А людей?

– Вроде не должен…

– Вроде? Или не должен?

– Вроде не должен!

Я понял, что дальнейшие расспросы на эту тему бессмысленны.

– Барон, я убежден, что это работа Влада, – сказал Бертольд. – Вы все еще сомневаетесь? Хорошо. Я готов поспорить, что очень скоро мы найдем еще один труп животного.

– Почему?

– Потому что после того, как Влад продемонстрировал Реджинальду укус вампира, мальчику предстояло попробовать самому. Что-то вроде сдачи экзамена. На аттестат зрелости. Вот увидите!

И я увидел. Еще один мертвый олененок обнаружился всего в каком-нибудь километре от первого. У него тоже была только одна рана – прокушенная шея. Но на этот раз укус выглядел не таким аккуратным.

– А это уже Реджинальд, как я и говорил, – удовлетворенно заявил Бертольд. – Так себе работка… Я бы за такой укус больше тройки не поставил. Но суть не в этом. А в том, что теперь наш милый Реджи вкусил крови, и вампир в его душе проснулся и задумался о своей вампирской судьбе.

– Мальчик стал на скользкий путь, – добавил я.

– Ну это с нашей точки зрения. Влад, наверняка, считает иначе.

– Интересно, как ко всему этому относится сам Реджинальд…

– А вот догоним и спросим! Итак, что мы имеем к этому моменту? Два трупа, новоиспеченного вампира и уверенность в правильно выбранной дороге! Другими словами, два-один в их пользу. Но игра еще не проиграна, барон! Что вы стоите как истукан? По коням! Нам надо торопиться!

– Что же дальше? – спросил я, когда превышая скорость мы продолжили путь к заброшенному замку.

– А дальше – ритуал. Реджинальду предстоит в торжественной обстановке испить человеческую кровь, и тогда этот придурок Влад вручит ему символические ключи от замка Дракулы. Потом они, видимо, рванут в аэропорт, и – в Трансильванию с триумфом. И знаете, барон, у меня есть идея.

– Какая? – спросил я.

– Давайте помешаем их планам!

– А давайте! – неискренне обрадовался я.

Вскоре после принятия этого исторического решения в свете луны возник возвышающийся над шоссе холм. Его вершину венчал полуразрушенный замок.

– Сейчас посмотрим, – сказал Бертольд. – Где-то у подножия холма должен стоять "мерседес", на котором приехали наши кровососы.

Но то, что нас ждало у подножия холма, несколько сбивало с толку. Вдоль обочины этого участке шоссе, о котором мы до сих пор иначе как о безлюдном не думали, обнаружилась целая вереница припаркованных машин.

– Та-а-ак, – протянул обескураженный Бертольд. – Можно сказать, они неплохо замаскировались…

– Да, – согласился не менее обескураженный я. – Прятаться, как известно, лучше всего в толпе. В наши планы входит искать вампировский "мерс" среди кучи ему подобных? А то ведь ночью все машины серы, прямо как кошки.

– Нет! – решительно ответил Бертольд. – Не станем тратить на это время, когда каждая минута на счету. Примем факт их присутствия в замке за рабочую версию. Хотел бы я знать, кому и зачем понадобилось являться в это заброшенное место, да еще и в таком количестве…

Он взял с заднего сидения "стандартный набор охотника на вампиров" от фирмы Вампицид.

– Полагаю разумным решить вопрос экипировки прямо сейчас, – сказал Бертольд, доставая из трансильванского чудо-набора пистолет. Он зарядил его серебряными пулями и передал мне. Себе же управляющий взял "указку", предварительно вставив в нее тонкий заостренный осиновый кол из бархатного набора. "Указка" скрылась во внутреннем кармане его пиджака, а набор кольев вернулся в чемоданчик.

– Будем считать, что мы готовы к встрече с противником. Вперед!

Мы выбрались из машины. От пистолета в правом кармане пиджака было неуютно. Во-первых, мне никогда прежде не приходилось стрелять – ни в людей, ни в вампиров. Во-вторых, меня раздражала мысль о том, что вампиру надо попасть в сердце не менее пяти раз. Четыре – еще куда ни шло, но пять…

Мы начали восхождение на холм. Через какое-то время в поле зрения стали появляться огни – часть из них освещала окна замка, другие раскинулись вокруг него редкими кострами. Кроме того, тишины больше не было. Вокруг раздавались приглушенные и пока отдаленные голоса, а из замка до наших ушей доносилась музыка. Не факт, что на таком расстоянии я разобрал точно, но, похоже, это был Therion, чьи тяжелые риффы и суровые хоры очень даже неплохо вписывались в Зловещую Ночь. Проблемой было лишь то, что ни музыки, ни костров, ни голосов, ни освещенных окон, по моему мнению, быть здесь не должно. О чем я, конечно же, сообщил Бертольду.

– Что, черт возьми, здесь происходит! – отреагировал тот, что убедило меня в бессмысленности ожидания от него каких-то объяснений.

Я уже собирался пуститься в пространные рассуждения о факторе неожиданности, как перед нами словно из-под земли выросли три фигуры с мечами в руках. Фактор этой самой неожиданности на наглядных примерах…

– Немедленно остановитесь! – потребовала одна из фигур, хотя мы и так уже стояли с разинутыми ртами.

– Гвардия графа Безымянного. Назовите себя! – приказала вторая фигура.

Боже мой, и здесь графья! Благородное происхождение, видимо, последний писк моды. Просто куда ни плюнь, попадешь в аристократа. Теперь насчет назвать себя… Интуиция мне подсказывала, что когда вооруженные люди изъявляют желание познакомиться с вами поближе, то для здоровья будет полезней доставить им такое удовольствие. И, пожалуй, лучше говорить правду, даже если она – ложь. Бертольд выглядел слишком ошарашенным, поэтому я временно взял управление Великой Охотой на себя.

– Барон Фредерик Лукреций Сомверстоунский, – представился я. – А эта выдающаяся личность с отвисшей челюстью – некто под названием Бертольд, управляющий виллой графини Фам Пиреску.

Фигуры переглянулись, после чего первая заметила:

– Эти имена нам не знакомы.

В разговор вступил третий гвардеец, спросив:

– Вы не из замка, случайно?

Это было сказано таким нарочито равнодушным тоном, что я сразу понял – мы не из замка.

– Ни в коем случае!

– То есть вы не люди герцога? – спросил второй гвардеец, чем еще больше вогнал Бертольда в ступор, а меня несказанно порадовал. Герцог! Ну конечно! А я все гадал, кого же не хватает на этом карнавале знатных особ! Виконты, графья, бароны в избытке, и ни одного герцога. Ну куда это годится! Вот теперь все в порядке. Но мы с Бертольдом, конечно, не люди герцога.

– Мы с Бертольдом, конечно, не люди герцога, – сказал я. – Даже не знаем, кто это, – рискнул я добавить.

– То есть как это? – удивились гвардейцы, разведя мечами.

– Мы сами не местные… – подал голос Бертольд.

– Да. Мы путники… – сказал я. – Странствующие рыцари.

– Да-да, – кивнул Бертольд. – Паломники… Паладины…

– Ищем Святой Грааль, – в порыве вдохновения добавил я.

– Ах, вот как, – произнес первый гвардеец. – В таком случае вам лучше искать в другом месте. Здесь скоро начнется заваруха. Будет небезопасно.

– Да? А что за заваруха, позвольте спросить?

– Разве не понятно? Мы будем брать штурмом замок!

– Штурмом? Вот эту развалину? – спросил я, будучи не в силах скрыть своего удивления.

– Какое имеет значение, в каком состоянии находится замок? Разве зло не может обитать в полуразрушенных стенах?

– О, да! – воскликнул Бертольд, по-видимому, вспомнив, кого мы сами собирались отыскать в замке. – Это вполне в стиле зла!

– А вот лично мне не совсем понятно, почему зло не выбрало место посолидней, – продолжал упрямиться я.

– Потому что мы его искоренили везде, где могли, – недобро усмехнулся первый гвардеец. – Этот замок – последнее логово. Но мы возьмем и его. И тогда герцогу-вампиру конец!

– Герцогу-кому?! – хором поразились мы с Бертольдом.

– Ой, что-то вы мне не нравитесь, – сощурив глаза, сказал третий гвардеец. – Не знать, кто такой герцог-вампир, это в высшей степени подозрительно.

– Вам придется пройти с нами к графу Безымянному! – вставил второй.

Вот уж что в наши планы никак не входило.

– Э-э-э… Видите ли, мы имели в виду, что удивлены присутствием герцога-вампира в здешних местах. Не самое приятное соседство, знаете ли… – сказал Бертольд.

– А так мы прекрасно знаем, кто такой герцог-вампир, – поддакнул я. – Как не знать!

– Вот как, – ухмыльнулся первый гвардеец. – Прекрасно знаете… Тогда вам ТЕМ БОЛЕЕ придется пройти с нами!

И нам пришлось. Я ведь уже упоминал о преимуществе вооруженных людей перед безоружными, не так ли? Нет, конечно, нас с Бертольдом нельзя назвать совсем уж безоружными, но от "указки" в этой ситуации не было никакого толку, а серебряные пули пригодятся для НАСТОЯЩИХ врагов.

Пока мы молча следовали в окружении гвардейцев, мои мозги немного разгрузились от пережитых впечатлений, и снова заработало аналитическое мышление. Первый результат анализа был таков: что-то определенно не так! Во всем происходящем в данный момент чувствовалась фальшь. После знакомства с семейством Фам Пиреску, "сюрприза" баронета Влада Булдеску и убитых оленят я, в принципе, готов был поверить и в графа Безымянного, и в герцога-вампира, и вообще во что угодно, но… в этих гвардейцах сквозила какая-то странность… что-то вопиюще негвардейское было в них. Они казались мне еще меньше гвардейцами, чем я – бароном. Из недр подсознания начала выплывать смутная догадка, но ей было не суждено добраться до тех сфер мышления, где смутные догадки трансформируются в конкретные мысли, так как выяснилось, что мы пришли.

У неяркого костра, к которому нас доставили гвардейцы, сидели двое мужчин самого мрачного вида.

– Ваше Сиятельство! – обратился первый гвардеец к тому, кто выглядел постарше и посолидней. – Этих подозрительных типов мы задержали, когда они направлялись к замку. Они заявили, что хорошо знают герцога-вампира…

– Что-о-о?! – возмутился я. – Ничего подобного мы не говорили!

– Не знаем мы никакого… герцога! – внес свою лепту Бертольд. Он явно хотел сказать "вампира", но осекся, так как кого-кого, а вампиров он знал предостаточно.

Граф Безымянный окинул нас хмурым взглядом.

– Кто такие? – строго вопросил он.

– Барон Сомверстоунский, – назвался я.

Граф поморщился.

– Аристократов развелось… Вешать негде…

Вторая фраза, видимо, являла собой пример своеобразного графобезымянского юмора. А вот с первой не согласиться было никак невозможно.

– А ты что за птица? – обратился граф к Бертольду. – Тоже какой-нибудь барон?

– Никак нет! – отрапортовал тот, почему-то вытянувшись по стойке "смирно". – Я Бертольд. Просто Бертольд.

– Ну и зачем вы их сюда притащили? – поинтересовался граф у гвардейцев. Те растерянно переглянулись.

– Мы подумали, может, они шпионы… – пробормотал первый.

– Ну и что? – равнодушно сказал граф. – Сегодня это уже не имеет никакого значения. В замке прекрасно знают, что это их последняя ночь… последнее полнолуние… Даже зайцы в норах в курсе, что мы только ждем Знака, чтобы перейти в наступление, – он повернулся к своему соседу. – Видишь, что получается, когда приходится набирать гвардию из всякого сброда?

– Но, Ваше Сиятельство, – неуверенно обратился к графу первый гвардеец. – Они ведь могут быть вампирами…

– Тем хуже для них! – заметил Безымянный, а его сосед согласно закивал. – Мы разберемся с ними в замке. Никуда они не денутся. У нас нет сейчас времени выяснять, кто из случайных прохожих вампир, а кто нет! Пускай проваливают!

Хотя слова графа были грубы, я не собирался предлагать ему брать у меня уроки хорошего тона. В мои планы вообще не входило как-либо заинтересовывать его своей персоной. Ибо когда предводитель вооруженных людей теряет интерес к общению с вами, лучше быстро смыться, держа свое оскорбленное достоинство при себе. А если уж оно во что бы то ни стало требует сатисфакции, то, отойдя на приличное расстояние, можно высказать своему попутчику все, что вертелось у вас на языке, но что здравый смысл категорически отказывался выпускать за пределы рта. Похоже, Бертольд решил поступить именно так.

– Недоумки! Имбецилы! А этот их граф? Вы видели, что за рыло у этого графа? Свинья, форменная свинья! Подумать только – какие-то кретины могут помешать нашей важнейшей миссии!

– Не волнуйтесь так, Бертольд, – успокаивающе сказал я, так как к этому моменту Смутная Догадка уже трансформировалась в Мысль, которой я был готов поделиться. – На самом деле эти люди нам ничем не угрожали.

– Возможно. Но впереди у нас еще невесть откуда взявшийся герцог-вампир!

– И о герцоге-вампире можете не беспокоиться.

Бертольд кинул на меня полный подозрения взгляд.

– Что вы имеете в виду, а, барон?

– Нет никакого герцога-вампира. Есть человек, его изображающий. То же самое и с графом Безымянным, и с его гвардейцами.

– Я не понимаю вас, барон…

– Да что с вами, Бертольд! Неужели вы никогда не слышали о ролевых играх?

– Не слышал о чем?

– О ролевых играх.

– Нет. Что это значит?

– Собирается группа энтузиастов на энное количество времени, рядится во всякие неместные и несейчасные одежды, и принимается изображать других людей – обычно из иных эпох или вообще из выдуманных миров.

– Они что, получают за это деньги? – спросил Бертольд.

– Нет, конечно!

Бертольд выглядел ошеломленным.

– Зачем они это делают?!

– Ну… им интересно. Реальная жизнь скучна, а тут можно вообразить себя героем, принцессой, чародеем… графом Безымянным, герцогом-вампиром, мной, вами, графиней Фам Пиреску…

– Но штурм… гвардейцы… мечи, в конце концов!

– Штурм бескровный. Гвардейцы не настоящие. Мечи деревянные, покрытые лаком металлического оттенка.

– Барон… У меня это в голове не укладывается… Даже вампиры мне понятней, чем эти добровольные лицедеи!

– Это вопрос привычки, Бертольд. Во всяком случае, вреда от них меньше, чем от вампиров.

– Барон, вампиры хотя бы предсказуемы! А от субъектов, бегающих по ночам с деревянными мечами на штурм разрушенного замка, можно ждать чего угодно! А я к неожиданностям отношусь очень отрицательно! И что, все эти чокнутые на время игры становятся полностью невменяемыми? С ними раздвоение личности не случается? И не бывает так, чтобы они выпадали из образа?

– О, на этот счет правила очень строги! За, как вы выразились, выпадение из образа предусмотрены суровейшие наказания. Нарушителя бьют палками по пяткам, хлещут крапивой по спине, травят собаками… змеями…

Теперь в глазах Бертольда отразился ужас.

– И они идут на это, несмотря на подобные перспективы?!

– Даже напротив – риск их подстегивает, будоражит. Это азарт, Бертольд, это азарт…

С Левой Стороны Ночи выбежала вереница субъектов в плащах и капюшонах, у каждого в руках – топор. С приглушенными криками вереница перебежала нам дорогу и скрылась в Правой Стороне Ночи.

– Э-э-э… – заметил Бертольд.

– Видимо, это были гномы, – высказал я предположение.

– Ага… Ну, разумеется! Гномы.

– Хотя и не самые приятные, – добавил я.

– Вот-вот… Неприятные гномы… – отозвался окончательно выведенный из равновесия Бертольд.

– Вообще-то, мы пришли, – прошептал мне на ухо Диджей.

– Вообще-то, мы пришли, – сообщил я Бертольду, который, находясь в глубоком шоке от увиденного и услышанного, похоже, намеревался пройти стену замка насквозь.

Тот возвышался над нами гигантским полуразрушенным монстром. Несколько окон на первом этаже были освещены, и именно из них доносилась музыка – терионовские хоры сменились на дудки и скрипки Subway To Sally. В паре метров от нас обнаружилась запертая дверь. Бертольд огляделся вокруг и сказал:

– То, что здесь столько народу, очень плохо. И прежде всего потому, что любой из лицедеев является потенциальной жертвой Влада. Что же касается самих баронета и виконта, то скорее всего они прячутся в каком-нибудь из безлюдных помещений замка. Нам, пожалуй, следует забраться внутрь через какое-нибудь темное окно и заняться поисками, избегая комедиантов.

Я не успел ничего ответить, так как внезапно дверь резко отворилась, явив нашему взору двоих парней с мечами. Начинается…

– Кто такие? – грозно вопросил один из них.

– Я – барон Сомверстоунский, – устало ответил я. Мне так часто сегодня приходится повторять эту фразу, что скоро и сам поверю в то, что я барон Сомверстоунский. – А это Бертольд. Он не барон, а просто славный малый.

– Что вам здесь нужно? – спросил второй парень, не уступая своему приятелю в грозности тона.

– Мы ищем Святой Грааль, – заученно отозвался Бертольд.

Парни переглянулись.

– Вам придется пройти с нами к герцогу, – сказал первый.

Нет, это немыслимо. Второй раз я этот бред терпеть не намерен.

– Знаете что, милейшие! А не пошли бы вы…

Тут Бертольд толкнул меня под локоть, и я заткнулся, не успев уточнить, куда именно ребятам следует отправиться.

– Нам скандалы ни к чему, – тихо сказал мне Бертольд. – Не стоит привлекать к себе лишнего внимания, это может спугнуть Влада. Разумней пойти с ними.

Что же, если кто-то прав, я всегда это признаю. Вот: Бертольд прав. А для милейших я закончил:

– …не пошли бы вы… впереди нас, показывая дорогу?

Путь был коротким. Милейшие провели нас коридором в большой зал, освещенный факелами. Народу в зале было немало – все сплошь молодые люди и девушки в причудливых одеяниях, с размалеванными лицами. Они сидели прямо на полу, обнимаясь, раскачиваясь в такт музыке и попивая из бокалов разные напитки красных оттенков. Я принялся рассматривать девушек, которые были чудо как хороши, и поэтому не сразу заметил герцога-вампира, хотя он, безусловно, выделялся – уже тем, что восседал в кресле, а не на полу. Если бы не девушки, я бы, конечно, сразу обратил на него внимание. А так я посмотрел в его сторону, только когда он визгливо вскричал:

– Кто такие?! Шпионы?! Убийцы?!

Я уже хотел ответить, когда за нашими спинами раздался голос, заставивший меня похолодеть:

– Не беспокойтесь, Ваше Превосходительство. Я знаю этих людей. Это свои.

С этими словами в зал вслед за нами вошел баронет Влад Максимилиан Булдеску собственной персоной. Виконт Реджинальд Бартоломео Фам Пиреску шествовал рядом со своим гувернером. Мне сразу бросилось в глаза, насколько изменилось выражение лица мальчика – от былого равнодушия не осталось и следа, взгляд был яростный и дикий. Голодный такой взгляд. Зато Влад ничуть не изменился – все то же озаренное постоянной радостью лицо.

Настоящие вампиры подошли к "трону" мнимого, и Влад сказал, сделав жест в нашу сторону:

– Ваше Превосходительство, разрешите представить вам барона Фредерика Лукреция Сомверстоунского из Уэльса и его спутника Бертольда из Трансильвании.

Герцог-вампир недоверчиво прищурился и поинтересовался:

– Так они из НАШИХ?

– Ну… в какой-то степени, – с неизменным радушием ответил Влад.

– Из Трансильвании, говорите? – задумчиво переспросил герцог.

– Вот именно, Ваше Превосходительство, – со значением подтвердил Влад.

– Что же… Раз вы за них поручились, баронет, пусть считают себя нашими гостями.

– Благодарю вас, Ваше Превосходительство!

– Только им придется самим себя развлекать. Нам надо готовиться к битве.

Герцог-вампир потерял к нам интерес. Он пальцем подозвал к себе двух девушек, те опустились на пол у его ног и принялись массировать ему колени. По всей видимости, в его представлении это и является подготовкой к битве. В этот момент я подумал, что быть герцогом-вампиром намного круче, чем бароном Сомверстоунским. Но развить эту мысль по привычной фантазии схеме я не успел, так как к нам подошли Влад с Реджинальдом.

– Не могу сказать, что ваш приход оказался для меня совсем уж неожиданным, – с неизменно доброжелательной улыбкой сказал Влад, и по его тону можно было заключить, что баронет совершенно спокоен, чего не скажешь о нас с управляющим. – Бертольд, это, конечно же, твоя догадка, что мы отправились именно сюда, не так ли? Молодец! Никогда не сомневался в твоей сообразительности.

– Влад, нам… нам надо поговорить, – сказал Бертольд, стараясь сдержать волнение.

– О, неужели? – усмехнулся вампир. – Впрочем, не возражаю. Разговаривать я люблю. Только не здесь. Здесь шумно и глупо. Обождите десять минут, затем выходите в коридор, по правой лестнице поднимитесь на второй этаж и пройдите три комнаты подряд. Четвертая будет заперта. Постучитесь, я вам открою. Тогда и поговорим.

С этими словами Влад взял Реджинальда за руку, и оба вампира покинули зал.

– Барон, – обратился ко мне Бертольд. – У вас есть какой-нибудь план?

– У меня? – удивился я. – Разве это не вы руководите операцией?

– Значит, плана нету… – заключил Бертольд и скривился. – Плохо…

– Зато есть револьвер и "указка"! – попытался я поднять боевой дух моего спутника, да и свой тоже.

– М-да… – мрачно заметил Бертольд, и был совершенно прав.

В гнетущем молчании мы поднялись на второй этаж, прошли через три пустые комнаты и остановились перед дверью в четвертую. Следовало постучаться, но ни один из нас не мог решиться. Пожалуй, именно в этот момент до меня действительно начало доходить, в какую опасную историю я вляпался. Засосало под ложечкой. Я поискал глазами Диджея. Мой верный друг, милый брауни, стоял в двух шагах от меня и сосредоточенно смотрел на запертую дверь. Обычно такое выражение лица бывало у него, когда он чувствовал, что происходящая с нами Большая Неприятность входит в критическую фазу. Какое счастье, все-таки, что он со мной… Мне стало как-то спокойней, ведь Диджей уже неоднократно выручал меня в самые аховые моменты. Я знал, что на него можно положиться.

Бертольд вытащил из внутреннего кармана "указку", немного подумал и вновь убрал ее.

– Не хочу пугать Влада. А то, увидев осину, он может стать совсем несговорчивым. А вот вы револьвер приготовьте.

– А разве он не напугает Влада?

– До потери контроля над собой – вряд ли. Влад не знает, что револьвер заряжен серебряными пулями, да если бы и знал, не забывайте про пять выстрелов в сердце. Револьвер в вашей руке вампиру, конечно, не понравится, но он прекрасно понимает, что мы таким образом пытаемся защититься. А вот осина приведет его в бешенство, так как это уже угроза, исходящая от нас.

– Да вы просто спец по психологии вампиров, Бертольд! – восхитился я и достал из кармана револьвер.

– Скоро увидим, какой я спец… – кисло отозвался управляющий и, наконец-то решившись, постучался.

Раздался звук поворачивающегося ключа, и дверь отворилась, явив нам юного Реджинальда. Не сказав ни слова, мальчик отступил, освобождая нам дорогу.

– Вы первый, – шепотом сказал мне Бертольд. – Только револьвер опустите… во избежание недоразумений.

Я ступил за дверь и принялся вглядываться в полумрак, оценивая диспозицию. Много увидеть не удалось – что-то сильно ударило меня по затылку, и наступила тьма…

Представления не имею, сколько времени длилось мое беспамятство. Но когда я пришел в себя, радости не испытал. Во-первых, потому что самочувствие было отвратительным – голова раскалывалась, желудок настойчиво изъявлял желание сходить погулять, а во рту расположилось кладбище домашних животных. Во-вторых, обнаружилась маленькая неприятность: я сидел на стуле. Само по себе это не так ужасно, но мои руки были заведены за спинку стула, и там, за этой самой спинкой, связаны. Последнее обстоятельство вынуждало меня срочно заняться переоценкой своего положения.

Я находился в центре очень большой комнаты. Неподалеку от меня – стол, на нем – мой невостребованный револьвер, а также свечи. Именно они и являлись источником освещения этой комнаты, и освещения, надо заметить, весьма скудного – дальние углы оставались покрыты мраком. За столом сидели трое: барон, виконт и сволочуга, отправившая меня в отключку (это я об управляющем, да поедят его язык дикие пчелы!). Они молча смотрели на меня – Влад насмешливо, Реджи равнодушно, Бертольд участливо.

Я еще толком не знал, что все это означает, но то, что у Большой Неприятности наступил кризис, было совершенно ясно. Далее либо я, либо она! На ее стороне вампиры, предатель Бертольд и прочее Мировое Зло. А на моей Диджей – мой козырь, нет, даже джокер! Его вступление в игру уже не раз отводило от меня занесенный кулак Судьбы. Вот сейчас он как сделает что-нибудь этакое, от чего баланс силрезко поменяется! Сейчас-сейчас…

Я внимательно осмотрелся по сторонам, и сердце мое упало. Дела плохи… Диджея в комнате не было. Но я не успел додумать, чем объяснить сей факт, и каким образом это отразится на моем будущем, так как Влад заговорил.

– Как это мило с Вашей стороны, барон, что вы наконец-то изволили прийти в себя, – сказал он со своей неизменной улыбочкой (все никак не могу ее классифицировать – видимо, потому, что это и не улыбка вовсе, а некое сокращение мышц, ее имитирующее).

– Да, – отозвался я. – Я действительно очень мил… Мог ведь в себя и не приходить, что, конечно, всех бы огорчило.

– Я рад, что вы сохраняете чувство юмора и философский взгляд на вещи. Вам это пригодится.

– Вот как!

– Уверяю вас, барон. Вы ведь наверняка уже обратили внимание на некоторый дискомфорт, который нам пришлось вам доставить?

– Это вы про связанные руки? О, я уверен, что это всего лишь недоразумение. Сейчас все прояснится, вы скажете, что пошутили, развяжете меня, и мы вместе посмеемся.

– Боюсь, барон, что вынужден вас разочаровать, – Влад драматически вздохнул. – У нас совсем иные планы.

– Да? Не посвятите в них меня?

– Отчего же? Посвящу! Вам выпала величайшая честь, барон!

– Правда? Это вы про радость неожиданного удара по башке? Неужели это так круто?

– Нет. Я о другом. О той роли, которую уготовила вам судьба. Вы станете первой ступенькой в лестнице, по которой взойдет к величию новый граф Дракула, чтобы возродить силу и славу высшей расы!

Глаза Влада горели огнем фанатизма. Мой вам совет, друзья: если вы когда-нибудь заметите в глазах собеседника этакое пламя, немедленно бегите прочь, и можете даже не прощаться.

– Высшая раса – это вы про трансильванцев? – поинтересовался я, хотя прекрасно понимал, о ком говорит Влад.

В ответ баронет расхохотался, Бертольд усмехнулся, и даже на лице Реджинальда дернулись одна-две мышцы.

– Знаете, барон, с вами чрезвычайно приятно иметь дело, – заметил Влад. – Эта ваша ирония в такие, скажем так, сложные для вас минуты… Этот типичный, я бы даже сказал, хрестоматийный английский юмор…

– Английский?! Какие гнусные инсинуации! Валлийский! – поправил я, убедительно изображая негодование.

– О, простите, конечно же, валлийский, – моментально согласился Влад, в свою очередь изображая покладистость. Ну не лапочка ли?

– Но вернемся к вашему вопросу, дорогой барон. Под высшей расой я, конечно же, подразумеваю вампиров.

– Ах, вот оно что…

– Да-да, именно так. Вампиры – высшая ступень эволюции!

– Сверхлюди? – уточнил я на всякий случай.

– Очень точно подмечено, барон. Именно, что сверх.

– Ну хорошо, не буду с вами спорить. А я-то тут при чем?

– Видите ли, милый барон, как вам уже известно, юному Реджинальду Бартоломео предстоит пройти посвящение и получить символические ключи от замка графа Дракулы, тем самым став его преемником. А для этого ему надо впервые самостоятельно испить человеческой крови, и желательно в подобающем месте.

– Эта развалина, в которой мы сейчас находимся, и есть такое место?

– Эта, как вы изволили выразиться, развалина когда-то была величественным замком, принадлежавшим одному из наших собратьев. Так что место более чем подходящее для церемонии.

– К чему эти церемонии, Влад? Отправились бы в свою Трансильванию, и вперед – к вершинам!

– Вы не правы, барон. Церемонии СОВЕРШЕННО необходимы!

Упертый малый, этот вампирский баронет. М-да, так просто мне не выпутаться. Где же Диджей, черт возьми?! Нашел время совершать прогулки при луне… Сдаваться нельзя. Надо как можно дольше тянуть время.

– Ладно. Итак, церемонии. Далее?

– А далее мы как раз и подходим к вашей роли во всей этой истории. Видите ли, барон, вы – счастливейший из смертных. Вы станете сосудом, из которого испьет будущий повелитель вампиров, а значит, и всего мира!

Можно подумать, я сам не догадался, что означает мое пленение… То, что меня собираются принести в жертву, стало очевидным почти сразу, как я пришел в себя. Только вот становиться "сосудом" никак не входило в мои планы.

– И почему же именно я? – задал я напрашивающийся вопрос.

– Вас, барон, нам послала сама судьба, – нежно сказал Влад. – Мы и мечтать не могли, что жертвой на церемонии станет дворянин… аристократ. И тут вы! Это ли не знак? Ваше участие поднимает престиж предстоящего посвящения до заоблачных высот. Это ОЧЕНЬ символично!

Меня как будто снова по голове ударили. Это же надо – так влипнуть из-за собственной дурацкой выдумки! Самое время господам моралистам воскликнуть: "Вот! Вот наглядный пример того, как пагубна ложь! Не соври Волш, будто он барон Сомверстоунский, был бы сейчас в безопасности. Дети, все смотрим на Волша и повторяем: врать – очень плохо!" Правда, у меня есть, что на это возразить. Примерно следующее: "Да, господа моралисты, я соврал, и за это наказан. Но верно ли делать из моей истории далеко идущие выводы? Давайте представим на мгновение, что я действительно барон Сомверстоунский, и, следовательно, сказал правду. Не вытекает ли из этого, в таком случае, диаметрально противоположный вывод – что именно правда губительна, а ложь, напротив, полезна и спасительна? А? Я вас спрашиваю, господа моралисты! Что замолчали, растерянно поглядывая по сторонам? Меркнет разум перед блеском моих рассуждений? Умейте же проигрывать достойно, господа мора…"

Одержать окончательную победу над господами моралистами мне помешал Влад, бесцеремонно прервавший мои мысленные дебаты.

– Именно поэтому ваше появление, барон, заставило нас пересмотреть весь первоначальный план и заманить вас сюда. Согласитесь, Бертольд прекрасно справился со своей задачей.

– О, да! – подтвердил я. – Бертольд просто молодчага. Наверное, заканчивал профессиональные курсы подлецов…

– Барон, поверьте, ничего личного, – заверил меня Бертольд. – Но дело есть дело.

– Конечно, – кивнул я. – Мы же с вами деловые люди. Все понимаем… Вероломство – старый добрый доходный бизнес. Только вам-то что за радость от этого? Неужели вы тоже вампир? Или вам заплатили?

– Ни то, ни другое. Просто я считаю, что за вампирами будущее. И уже сейчас не хочу с ними ссориться.

– Бертольд, вам когда-нибудь говорили, что вы негодяй?

– О, да! По нескольку раз на дню, – усмехнулся управляющий.

– Ах, вот как… Значит, вы в курсе… Что ж, Бертольд, возможно, вы и правда везунчик.

Что-то в моей фразе ему не понравилось. И совершенно правильно – это "что-то" я постарался тщательно передать интонацией.

– Это в каком таком смысле я везунчик? – спросил Бертольд уже без улыбки.

– Ну как же? Вас ведь выпьют последним! Вот перестанете быть нужным, так вас к столу и подадут.

Судя по выражению лица управляющего, я задел его за живое. Так ему и надо! Я же с этого момента намеревался его игнорировать. Поэтому не стал отвечать на его неуклюжие возражения, а вновь обратился к Владу:

– Здесь, в замке и вокруг него, полным-полно всяких благородных. На мне что, свет клином сошелся?

– Можно сказать, что сошелся. Ну, во-первых, мы и не подозревали, что здесь окажется целая толпа. Что же мне, сообщать Бертольду об отмене операции? Никак невозможно – механизмы уже запущены. А во-вторых, мы же с вами прекрасно знаем цену этим герцогам и графьям. Нет, барон, вы нам нравитесь больше.

В несколько иных условиях я счел бы эти слова за комплимент. А сейчас надо срочно сорвать с себя маску.

– Господа, у меня для вас скверная новость, – объявил я. – Произошло досадное недоразумение. Дело в том, что я вовсе не барон. Я вас обманул.

– Ай-ай-ай, – Влад укоризненно покачал головой. – Отказываться от своего титула – бесчестно!

– Я серьезно! Я Н Е Б А Р О Н!

– А кто же в таком случае?

– Просто человек. Обыкновенный человек!

– Вы меня разочаровываете, барон… Никогда бы не подумал, что вы трус.

– Это правда! Спросите Бертольда, он же с самого начала не верил, что я барон!

– Не верил, – подтвердил управляющий. – Но потом вы меня убедили своим аристократизмом.

– Да это же полнейшая ерунда! Как вы можете верить, что в этих местах завелся барон из Уэльса?!

– Запросто верим, – парировал Влад. – Ведь появились же здесь графиня и баронет из Трансильвании…

– Но я не знаю ни слова по-валлийски!

– Мы, представьте, тоже. Так что проверить вас на знание валлийского здесь решительно некому.

С ума сойти! Они мне не верят! А впрочем, что в этом удивительного… Им ведь ВЫГОДНО верить в то, что я барон. Черт, где же Диджей?!

– Я должен открыть вам еще кое-что, – сказал я. – Это поразительный факт! Просто удивительный!

– Какой же? – вежливо поинтересовался Влад.

Я понизил голос до интригующего шепота.

– Меня не кусают комары. Никогда.

Влад и Бертольд недоуменно переглянулись.

– И что?

– Неужели вы не понимаете? Комары мною брезгуют! Они не хотят моей крови!

– Ну и что? Что из этого?

– Это значит, что у меня какая-то не такая кровь, – объяснил я, стараясь придать интонациям максимум убедительности. – Она опасна для комаров… А значит, и для вас тоже… для вампиров.

– Ах, вот оно что, – понимающе кивнул Влад. – Все понятно… Очень мило с вашей стороны, барон, что беспокоитесь о нашем здоровье. Но вы зря волнуетесь. Спешу вас утешить: между вампирами и комарами так мало общего, что всякое сравнение неуместно.

С этими словами Влад встал и принялся медленно расхаживать за спиной у Бертольда и Реджинальда. Довольно дурной знак, на мой взгляд… Почва все уверенней и уверенней уходила у меня из-под ног. Я ощущал это почти физически, и в мыслях уже прощался с нею. До свидания, почва… Но не прощай. Хочу верить в твое возвращение…

– Ладно… – сказал Влад. – Пожалуй, переговоры можно считать оконченными.

– Отчего же? – возразил я. – Мы так мило беседуем…

– Пора, дорогой барон… Пора.

– Я буду кричать, – предупредил я. Где же этот Диджей?!

– Ваше право, – разрешил Влад. – Только это ничего не даст. Окна выходят в сторону оврага, там никого нет. Стены толстые. И двери тоже. Вас никто не услышит.

Плохо. Все складывается очень плохо.

– Реджи, ты готов? – спросил баронет у мальчика.

На мое удивление тот покачал головой. Влада сей факт тоже несколько озадачил.

– То есть как это нет? Реджи, с тобой все в порядке?

– Да, – тихо ответил мальчик.

– Ты осознаешь всю важность момента?

– Осознаю…

– Может, ты передумал?

– Не передумал…

– Тогда в чем же дело? – недоумевал Влад.

– Я… не могу…

Какой хороший мальчик! Из него мог бы вырасти достойный член общества, если бы не эти дурацкие вампирские заморочки.

– Та-а-ак, – протянул Влад недовольно. – Но ведь с оленем ты не колебался?

– Так то с оленем… – заметил Реджи.

Молодец! Малыш, продолжай в том же духе!

– Ладно, – сказал Влад. – Поставим вопрос иначе. Тебе хочется крови?

– Да, – не колеблясь ответил Реджи, что резко понизило его рейтинг в моих глазах.

– Но тебе трудно иметь дело с человеком, так?

– Так…

– Ну ладно, тебя нельзя винить. В первый раз это действительно может быть не просто. Ты ведь никогда прежде не видел, как делать ЭТО с человеком…

– Не видел… – подтвердил Реджи.

Хотите верьте, хотите нет, но я понял, что сейчас произойдет. Мне стало еще более жутко, если такое вообще возможно… Наверное, надо было крикнуть, предупредить, но ужас сковал мой язык, и я не мог произнести ни звука.

– Что ж, это все равно должно было случиться… – тихо произнес Влад и перевел взгляд на сидящего к нему спиной Бертольда. Управляющий наконец почувствовал, что что-то не так, и резко обернулся к вампиру.

– Влад, что происходит? – его рука полезла за пазуху, где, как мы помним, он хранил "указку".

– Ничего, – ответил Влад спокойно, но я-то видел, как изменились его глаза – из них уходило все человеческое. От Бертольда это тоже не укрылось:

– Мне не нравится твой вид, Влад! Не вздумай ко мне приближаться!

– Что с тобой, Бертольд? – с удивлением произнес вампир. – Какие безумные фантазии… И потом, ты совершенно перестал следить за нашим пленником, а он, между прочим, времени зря не теряет.

Какая дешевая уловка! Я был уверен, что управляющий на нее не купится. Но увы… Бертольд повернул голову ко мне, и это была фатальная ошибка. Влад хищником бросился вперед и вцепился зубами в горло управляющего. Тот беспомощно забился в конвульсиях, судорожно выхватил из-за пазухи "указку", но это не ускользнуло от внимания вампира. При виде ненавистной осины и без того обезумевший Влад пришел в неописуемую ярость. Он изо всех сил ударил Бертольда по руке и, не отпуская его горло, опрокинул на стол, от чего револьвер полетел на пол. К счастью, свечи стояли дальше, а то им пришлось бы разделить участь револьвера, и дело вполне могло бы кончиться пожаром. Бедняга-управляющий выпустил из рук "указку", и та унеслась куда-то в темноту. Я не в силах был ни пошевелиться, ни крикнуть, меня в буквальном смысле охватил ужас. То, что происходило на моих глазах, было не только страшно, но и чудовищно неэстетично. В кино вампиров явно приукрашают. В реальности эти создания просто отвратительны, поверьте мне.

В отличие от меня, Реджи смотрел на эту кошмарную сцену с удовольствием, он разве что не облизывался при виде крови, хлещущей из раны жертвы. Его мерзкая вампирская сущность отражалась на лице, лишая это маленькое чудовище возможности когда-либо еще получить от меня похвалу.

Очень скоро Бертольд затих… Как же я оказался прав в предсказании его судьбы! Ошибся только в последовательности – ему предстояло умереть не последним, а первым. Хоть он и поступил со мной как последняя сволочь, мне было искренне жаль его. Разве можно быть таким наивным, чтобы выслуживаться у монстров и полагать, что они тебя пощадят! Нет слов, одни междометия…

Тяжело дыша, Влад наконец-то оторвался от горла Бертольда, медленно поднял голову и посмотрел на меня своими жуткими нечеловеческими глазами. Потом он облизнул измазанные кровью губы, от чего меня всего передернуло.

– Это опять судьба, – хрипло произнес вампир, переводя взгляд на Реджинальда. – Она заставила меня покончить с этим никчемным человечишкой раньше, чем я планировал. Этот мерзавец притащил сюда осиновый кол. Ты видел? Ты видел, мой мальчик? Он замышлял против нас… – Влад издал приглушенный смешок. – Сегодня воистину великая ночь… Наша ночь! А теперь подойди сюда, Реджи. Пригуби… его…

Мальчик, словно зомбированный, приблизился к телу Бертольда. Он медленно наклонился и коснулся губами кровавого пятна на шее несчастного. Реджинальд прикрыл глаза и издал стон, в который вложил все испытываемое в этот момент наслаждение. О вкусах, конечно, не спорят, но все-таки вампиров я понять не в силах.

– Ну, все. Все, мой мальчик, – Влад не без труда оттащил упыреныша от жертвы. – Ты должен сам… САМ! Теперь ты сделаешь это?

Виконт Реджинальд Бартоломео Фам Пиреску посмотрел на меня тем взглядом, о котором я уже говорил, что "в нем нет ничего человеческого". Теперь, когда этот взгляд был обращен ко мне лично, я в полной мере ощутил, насколько в нем плохо с человечностью. И насколько хорошо с кровожадностью.

– Да, – прошипел он. – Теперь я сделаю…

Диджей!!! Диджеюшка!!! Где же ты, паршивец?! Если ты ожидал наиболее подходящего момента для эффектного появления на сцене, то сейчас последняя возможность!

И невидимый режиссер, похоже, считал точно так же. Раздался удар в дверь. Причем, было совершенно очевидно, что в дверь не стучатся, а ломятся. Вампиры мгновенно отвлеклись от моей персоны. Влад подхватил неподвижного Бертольда под руки и с проклятиями оттащил в дальний затемненный угол комнаты, а сообразительный Реджи принялся рукавом вытирать измазанные кровью губы. Разобравшись с телом управляющего, баронет вернулся в центр комнаты, подобрал с пола револьвер и наставил его на сотрясающуюся от ударов дверь. Через пару секунд та слетела с петель, и в комнату ввалились граф Безымянный, несколько гвардейцев, и графов собеседник, которого я уже видел во время нашего с Бертольдом короткого "ареста". А над всей этой толпой завис в воздухе Диджей. Вид у него был сердитый и решительный, что вообще для спокойных и ленивых брауни довольно нехарактерно.

– Так-так… – недобро произнес Влад. – Думаю, господа, вам лучше немедленно удалиться. А то у меня может дрогнуть рука – вот эта, в которой револьвер.

Ворвавшиеся были вооружены мечами, пиками, шпагами и прочими предметами, не способными выдержать конкуренции с огнестрельным оружием. И хотя вряд ли кто-нибудь поверил, что револьвер настоящий (все эти "воины" ведь убеждены, что все происходящее – игра), было видно, что новоприбывшие несколько растеряны.

– Не валяйте дурака! – произнес граф Безымянный. – Герцог-вампир разбит, его приспешники убиты или арестованы. У вас нет никакого шанса!

– Повторяю во второй и последний раз, – процедил сквозь зубы Влад. – Убирайтесь отсюда со своими глупостями, пока я не начал стрелять.

И ведь уберутся. Как пить дать – уберутся. Уж очень завораживающе действует дуло револьвера, даже если и полагаешь, что он игрушечный…

Понял это и Диджей. Понял и, видимо, решил, что не для того он притащил сюда всю королевскую рать, чтобы так просто дать ей разбежаться. Поэтому он поступил следующим образом: подлетел к Владу и изо всех сил ударил его по руке. Замечу, что столь грубое решение проблемы не характерно для брауни, но сейчас он, похоже, не видел иного выхода. Вампир с криком боли выронил револьвер, который Диджей подхватил и не задумываясь выкинул в окно. На присутствующих, а особенно на Влада, эта сцена произвела шокирующее впечатление. Как все-таки мило со стороны Диджея, что он невидим для всех кроме меня!

Влад, однако, сдаваться не собирался.

– Не советую… – сказал он мрачно. – Не советую подходить ко мне… Ваши игрушки для меня совершенно безопасны, и первому, кто сунется, я прокушу горло.

– Нас много, – ответил на это граф Безымянный. – Мы вас скрутим, можете не сомневаться.

– Послушайте… К чему вам неприятности? Я ведь настоящий вампир…

– Конечно, – охотно согласился граф. – Прекрасно, что вы сами сознались.

– Нет, вы все-таки не понимаете…

– Вы лучше сдавайтесь. У вас нет ни одного шанса.

– Напротив, – возразил Влад. – С шансами у меня полный порядок. Может, поединок? – внезапно предложил он.

– Какой поединок? – не понял граф.

– Поединок один на один между мной и лучшим вашим фехтовальщиком, – с усмешкой объяснил Влад. – Скажем, до первой крови. Если победит он, я покорно иду с вами, а если я – вы убираетесь отсюда.

– Вот как… – произнес граф с интересом.

Так, надо срочно вмешаться. То, что в поединке выиграет Влад, не вызывало у меня никаких сомнений.

– Господа, о чем вы? Какой поединок? Перед вами вампир!

– Нет-нет, поединок – неплохая идея, – возразил граф.

– Не вмешивайся, – прошептал мне на ухо Диджей. – Поединок нам на руку.

– Почему? – так же шепотом полюбопытствовал я.

– Потому что нас устраивает только один исход – уничтожение Влада. И сделать это придется тебе. Поединок отвлечет на себя внимание.

– Эй, я не собираюсь никого уничтожать!

– Ты что, совсем дурак? – спросил Диджей.

А ведь он прав, Влада действительно надо устранить – на благо человечества, разумеется.

– Но почему я?

– Потому что у тебя лучшие шансы! Кроме того, ты ЗНАЕШЬ правду! А этих вояк надо будет сначала убедить вооружиться осиновым колом… И вообще – они же считают, что все понарошку, ты сам говорил! Все, и не спорь больше! Или ты думаешь, что не сможешь?

Я вспомнил, как Влад набросился на Бертольда, и от сомнений не осталось и следа.

– Еще как смогу!

– Молодец! Кстати, руки я тебе развязал. Только пока не показывай этого, а то Влад начнет нервничать.

И правда, веревок на руках я уже не чувствовал. Надо же, и когда он успел!

– Где Бертольд? – спросил Диджей.

– В углу… с прокушенным горлом. Это такая своеобразная вампирская благодарность.

– А осиновый кол где?

– Где-то на полу валяется.

– Понятно. Жди. И не привлекай к себе внимания.

Тем временем идея поединка завоевала популярность в народе, и между Владом и ратью было достигнуто соглашение.

– Сразится с вами маркиз де Генерат. Буду с вами откровенен – я вам не завидую, так как маркиз прекрасный фехтовальщик, – заметил граф Безымянный, чем вызвал снисходительную улыбку у Влада, и мысленную истерику у меня. Маркиз! Нет, вы слышали? У них и маркиз имеется! Интересно, а какой-нибудь маркграф на сегодня намечается? Я настаиваю на маркграфе! Что за полнолуние без маркграфов?!

Маркизом де Генерат оказался тот самый таинственный незнакомец, собеседник графа при военно-полевом суде в нашу с Бертольдом честь. Он выступил вперед, стал напротив Влада, эффектно, по-киношному скинул плащ на руки одного из гвардейцев и обнажил шпагу. На губах его играла снисходительная улыбка, намекающая на богатый боевой опыт дуэлянта. Влад смотрел на него со своей обычной улыбкой-которая-не-улыбка. Он вытянул перед собой правую руку, и один из зрителей подал ему шпагу. Соперники принялись кланяться, выделывать друг перед другом пируэты, рисовать клинками узоры по воздуху – ну прямо как в кино про мушкетеров. А потом де Генерат сделал первый выпад, который Влад изящно отбил. Раздался звон металла, заставивший меня подпрыгнуть на месте. Что это значит?! Шпаги что, настоящие, а не деревянные?! Уж не брежу ли я?!

Тут Диджей вложил мне в руки, которые я все еще держал за спинкой стула, "указку".

– Теперь только ты имеешь возможность одолеть вампира, – прошептал он мне в ухо. – И лучше поторопись, а то как бы он этому Генерату бяку не сделал.

– Подожди. Я морально не готов…

– Ну так готовься скорей!

– Не торопи меня! А то я нервничать начинаю… И вообще, ты знаешь, что оружие у них настоящее?!

– Я знаю, что вампир настоящий, – парировал Диджей. – И значит, медлить с его убиением не рекомендуется. Это я тебе как нечистая сила говорю!

– Ой! И давно это ты стал силой, да еще и нечистой?

– Не придирайся к словам! Слушай, а может, ты боишься?

– Браво, Диджей! Ты чрезвычайно догадлив! Мне, знаешь ли, не хочется оказаться пронзенным владовой шпагой. Можешь считать это капризом, но уж такой я загадочный!

Между тем дуэлянты вели свой танец с саблями в окружении гвардейцев, выкрикивающих в адрес маркиза всякие подбадривающие глупости. Не знаю, как другим, а мне было очень хорошо видно, что Влад просто забавляется, играет с Генератом в кошки-мышки. Наверное, скоро ему это надоест, и он примется за дело всерьез. Надо торопиться…

К счастью, на меня никто не обращал внимания – ни люди графа, ни сам граф, ни замкнувшийся в себе Реджинальд, стоявший у окна, не проявляя видимого интереса к происходящему. Я находился в относительной темноте – факелы гвардейцев хорошо освещали зону поединка, хуже – мою периферию, а до углов этой гигантской комнаты свет и вовсе не добирался.

– Диджей, а может, ты сам разберешься с Владом? – предложил я. – Все-таки у тебя стратегическое преимущество. Это я про невидимость.

– Нет! Ты прекрасно знаешь, что брауни не способны убивать!

Это правда… Я тяжело вздохнул, окончательно убедившись, что грязную и опасную работу выполнять придется мне, и никому иному.

– Диджей, а как ты вообще всю эту королевскую конницу заставил сюда прискакать?

– Элементарно, – фыркнул брауни. – Граф ведь только ждал знака, чтобы штурмовать замок. Вот я ему этот знак и устроил. Ну, голос свыше, и все такое…

Я кивнул. "Голоса свыше" числились среди диджеевских приемчиков в первых рядах. Это дело он умел и любил.

– И я же нашептал ему об этой комнате. В том смысле, что здесь прячется опаснейший вампир, проводящий опыты над людьми. Граф – славный малый… Не стал заморачиваться на тему, откуда это ему вещают, а сразу принялся за работу. Сразу видно, человек дела. Бери пример!

Да… Надо брать пример. А то можно и не успеть. Я тихонечко встал. Стараясь оставаться незамеченным, приблизился к "арене" и пристроился за широкой спиной одного из гвардейцев. Вытянул "указку" на всю длину… Проверил пальцем заостренность осинового колышка… Попробовал убедить себя, что убить плохого человека – благое дело, и мне под силу. Не убедил… Заменил "человека" на "вампира". Вроде легче… Но все равно не убедил. Представил себя с прокушенным горлом. Стало так страшно, что забыл, зачем я это сделал, и значит, снова не убедил.

От работы над собой меня отвлек голос Влада.

– Ну что же, маркиз, сражаетесь вы неплохо. Я бы еще поразвлекался с вами, но, знаете ли, дела… Так что придется мне вас сейчас победить. Игра окончена. Все остальные, готовьтесь покинуть помещение, как того требует наш уговор!

Все, времени на самокопание не осталось. Отдельное спасибо хвастуну Владу за то, что предупредил о своих намерениях. Благодарность моя не знает границ…

Вампир стоял ко мне спиной. Определенно, судьба отвернулась от Влада Булдеску. У меня тоже есть амбиции, и мне захотелось окликнуть баронета, чтобы он видел, что это именно я наношу ему удар. Но к счастью, имеются у меня и мозги, так что я сразу отказался от этой идеи. Скорее всего, потакание амбициям в данном случае было бы фатальной ошибкой – возможно, последней в моей жизни. Так что лучше не выпендриваться. Выставив перед собой "указку", я бросился вперед, прорвал цепь гвардейцев, вонзил осиновый кол вампиру в спину и отскочил назад, оставив оружие в теле баронета. Влад резко развернулся ко мне (зря я беспокоился об амбициях), лицо его перекосилось от ужаса и боли, шпагу он выронил.

– Что это?! – взвизгнул он, падая на колени. – Это осина?! Осина-а-а-а!!!

Вампир забился в конвульсиях на полу, торчащая из его спины "указка" продолжала входить в тело – сама! Кожа Влада покрылась трещинами (такое иногда можно увидеть в мультиках), он истошно, жутко вопил. Присутствующие в ужасе отпрянули. Шок был настолько силен, что никто не мог ничего предпринять.

Зато господа моралисты в моей голове подняли настоящий вой. "Удар в спину! – кричали они. – Какая низость! Позор! Позор! У этого Волша нет понятия о кодексе чести!"

"Кодекс чести? – отвечал на это я. – Обязательно ознакомлюсь. На досуге как-нибудь… Перед сном… Наверное, занятная штука. Верю, что вы дурного не посоветуете. Но позвольте заметить, любезные, что у того, кого назначили в главное блюдо, понятия о чести могут не совпадать с вашими". И господа моралисты заткнулись, обдумывая эту новую для них идею. Классно я их озадачил, да?

Владу было совсем худо – вопли смолкли, и вампир стал затихать. Осиновый кол уже вышел наружу из его живота. Зрелище было ужасным… Кожа посерела, покрылась трещинами и как-то иссохла, и вообще – стало очевидным, что перед нами не совсем человеческое существо. Хоть и гуманоидное… местами… некоторыми…

Баронет дернулся в последний раз и застыл неподвижно, кожа начала с него осыпаться, оголяя кости. Влад Максимилиан Булдеску умер… Бесповоротно… А говорил, вампиры – сверхраса, высшая ступень в развитии… Не знаю, не знаю… Мне так кажется, что в эволюционной лесенке осина занимает место выше вампиров…

Первым среди ошарашенных зрителей пришел в себя маркиз де Генерат. И задал важный вопрос, мучающий всю королевскую рать:

– Что это?

– Вампир. Мертвый, – любезно объяснил я.

"Какой-такой вампир?" – читалось на лицах собравшихся, но задать подобный вопрос означало дискредитировать себя в глазах остальных, да и в собственных тоже. Раз уж они сюда за вампиром явились, то нечего удивляться, что он здесь оказался!

Граф Безымянный опустился на корточки рядом с тем, что недавно было Владом, какое-то время любовался, а затем сделал заключение:

– Мертв…

Браво! Граф обнаружил в себе способности судебного медэксперта. Мертв – определил он, всего лишь пару минут наблюдая за скелетом. Как говорится, талант везде себе пробьет дорогу! Между прочим, я еще раньше сказал, что мертвец мертв, так что я круче графа!

Мои размышления прервал хрип, донесшийся из дальнего темного угла комнаты. Не может быть!

– Посветите мне! – крикнул я, бросаясь к источнику звука. При виде окровавленного Бертольда, с остальными случился новый шок.

– Что это? – спросил маркиз, видимо, не желая особо оригинальничать в формулировке вопроса.

– Это Бертольд… Жертва вампира, – ответил я, склоняясь над управляющим.

– Так это ваш спутник! Тот, с которым вас арестовали мои головорезы! – продолжал делать удивительные открытия граф Безымянный. Талант, несомненный талант…

Бертольд снова всхрипнул, и кровавое месиво на месте его горла забулькало.

– Он жив! – воскликнул граф. Пора бы ему угомониться… Я уже признал, что если требуется отличить живого от мертвого, то нет ему равных. Но не о графе следовало думать. Надо позаботиться о бедном Бертольде.

– Пожалуйста, отвезите его в ближайшую больницу, и как можно скорей! – попросил я.

– А вы сами?

– Мне надо вернуть мальчика безутешной матери, – сказал я, и все как по команде обернулись к Реджинальду, который продолжал безучастно стоять возле окна. Похоже, ребенок очень глубоко ушел в себя…

– А как нам объяснить в больнице, что с этим человеком произошло? – спросил маркиз де Генерат.

– Ну, не знаю… Придумайте что-нибудь! Покусали комары-мутанты, ударился о косяк двери… шеей… А еще лучше, ничего не объясняйте – сдайте его на руки эскулапам в приемном покое и быстренько сматывайтесь. Только поторопитесь, больному явно пора принять какое-нибудь лекарство. И чем скорее его вылечат, тем раньше ему можно будет вставить клизму.

– А это зачем? – удивился маркиз.

– В наказание! За подлость и тупость! Потому что нельзя быть на свете глупым таким…

– А что нам делать с… вампиром? – спросил граф.

– Думаю, ничего… Все, что надо было – уже сделано. Хотя, пожалуй, лучше закопать его где-нибудь поблизости. Полиции сообщать не нужно – не думаю, что его хватятся. А замку его могила добавит таинственности… Очень романтично.

Я подошел к Реджинальду. Мальчик посмотрел на меня потухшим взглядом. Похоже, ему было все безразлично, в том числе и собственная судьба. Мне стало его жаль… Ему предстоит тяжелая война со своей истинной сущностью, ведь он уже попробовал крови. Еще неизвестно, кто кого…

– Пошли, – сказал я. – Поедем домой. К маме…

…Мне хотелось избежать ненужных встреч, поэтому, спустившись на первый этаж, мы с Реджи выбрались из замка, воспользовавшись окном. У меня не выходил из головы металлический лязг, издаваемый шпагами маркиза и Влада. Уверенность в том, что происходящее на холме – ролевая игра, исчезла. Оружие, которое я считал деревянным, оказалось настоящим. Если это игра, то ее правила еще более кошмарны и жестоки, чем обычно. (Я знал одного парня, которому спущенная с цепи собака откусила палец – таково было наказание за то, что он на минуту забылся и попытался звонить по мобильному во время игры. А другую мою знакомую за похожую провинность изнасиловали гоблины. То есть она сама утверждает, что это гоблины.) Но настоящее оружие – уже совсем безумие! А если это не игра, то… то… то не знаю, что! И, да простят меня читатели, разбираться я не собирался, предпочитая блаженное неведение. Впечатлений и острых ощущений у меня и так хватало, а любопытство вполне могло спровоцировать новые Большие Неприятности. Благодарю покорно.

До машины мы добрались без приключений. Я сел на место водителя, Реджинальд справа от меня, Диджей пристроился сзади рядом с чемоданчиком от "Вампицид ltd". Вожу я из рук вон плохо, поэтому надеялся, что вампиреныш не будет мне мешать. Реджи вел себя как истинное чудо – сидел тихо, уставившись перед собой. Можно было даже вообразить, что его вообще здесь нет. Хороший мальчик…

Но все приятное проходит, и спустя какое-то время идиллию нарушили всхлипы – виконту надоело быть умничкой.

– Что-то случилось? – обеспокоился я.

– Мне… плохо.

– А точнее?

– Нужна кровь…

Дожили… Мерзавцу Владу удалось-таки подсадить ребенка на иглу… то есть, я хотел сказать, на кровь.

– Очень-очень нужна? – спросил я, в душе надеясь на отрицательный ответ.

– Да… – разочаровал меня Реджи. – Если бы хоть не полная луна…

Я тяжко вздохнул.

– Малыш, придется потерпеть. Крови я тебе обеспечить не смогу. На мою можешь не рассчитывать.

– Я знаю, – мелко дрожа, тихо произнес Реджи.

Толковый мальчуган.

– Вот приедем домой, и тебе помогут, – сказал я, хотя совершенно не представлял себе, чем ему смогут помочь на вилле.

– Мне плохо… Остановите, пожалуйста, машину… – попросил Реджинальд.

Совсем парню худо, видать. Я выполнил его просьбу, мальчик выбрался на воздух и стал лицом к лесу.

Внезапно я ощутил смутное беспокойство. Послышался тихий звон, звучащий будто прямо у меня в голове. Я вылез из машины и подошел к Реджи. Тот неподвижно стоял, вытянув губы в трубочку и не сводя напряженного взгляда с ближайших деревьев.

– Ты что-нибудь слышишь? – спросил я его.

– Тссс, тише… – отозвался он. – Не мешайте мне…

– Не мешать?! Эй, ты чем это занимаешься?! – воскликнул я, но вампиреныш лишь приложил палец к губам, прося меня помолчать.

Очень скоро я получил ответ на свой вопрос. За деревьями послышался шелест листьев, хруст веток, мгновение – и из лесной черноты к нам вышел олененок.

Я схватил Реджинальда за руку и потащил к машине.

– Ах ты, паршивец! Смотри, чего удумал! Ну уж нет, милейший! Хватит убийств!

Мальчик пытался вырваться, со слезами на глазах он бил меня свободной рукой и кричал:

– Пустите меня! Мне нужна кровь! НУЖНА КРОВЬ!!!

– Черт с тобой! Будет тебе кровь, я позабочусь. Но об истреблении фауны забудь!

– Правда? Правда, вы мне поможете? – в голосе Реджи забрезжила надежда.

– Правда, – подтвердил я. – Залезай в машину и сиди как пай-мальчик. Потерпи минут десять, будет тебе кровь.

Когда мы с Бертольдом ехали к замку, я заприметил возле одной из бензоколонок отрытую закусочную, из тех, что работают ночами. По моим предположениям, она уже была недалеко.

Я слегка ошибся – ехать пришлось двенадцать минут. Десять из них Реджинальд напряженно поглядывал на часы, а незапланированные две ревел, бил кулачком по двери и делал мне дырку в голове воплями "Где моя кровь?! Вы обещали мне кровь! Вы гадкий обманщик!"

Когда мы наконец подъехали к забегаловке, я уже готов был увеличить список убиенных мною вампиров до двух.

– Сейчас будет тебе кровь, чтоб тебя… И веди себя смирно, понял, так тебя перетак?

С этими неласковыми словами я потащил паршивца в кафе. К счастью, оно оказалось почти пустым. Мы уселись за столик у окошка и принялись дожидаться официанта. Тот подошел почти сразу.

– Значит, так… – сказал я, решив слегка отомстить Реджинальду за безобразное поведение в машине. – Мне бифштекс с кровью, а мальчику салата.

– Салата?! – воскликнул Реджи с ужасом.

Ладно, так и быть, будем считать, что я отмщен.

– Ой, простите, я перепутал, – сказал я, мило улыбаясь официанту. – Мне салата, а мальчику – бифштекс.

– С кровью! – на всякий случай подстраховался Реджи. – И побольше!

Официант одарил его недоуменным взглядом. Потом он перевел взгляд на меня, и я прочитал в них немой вопрос.

– Все правильно, – подтвердил я. – Крови побольше. Это ему врачи прописали… Чтобы рос крепким, здоровым и сильным. Потому что нельзя быть на свете хилым таким…

К счастью, заказ наш выполнили быстро, а то Реджинальд уже готов был применить модель поведения, которую я так не одобрил в машине.

– Это все? – разочарованно протянул он при виде бифштекса, который лично мне показался более чем кровавым.

– Прекрати привередничать! Спасибо скажи! – потребовал я с раздражением.

– Но этого мало! Мне не хватит!

– Хватит!

– Нет, не хватит!

Так, похоже, переговоры зашли в тупик… Попробуем другую тактику. А именно – отвлечь паршивца.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – спросил я. Реджи от неожиданности даже есть начал.

– Сказку? – переспросил он недоверчиво, будто ожидал подвоха.

– Угу, – подтвердил я и принялся за свой салат.

– Зачем?

К такому вопросу я был не готов.

– Что значит – зачем? Сказку! Детям рассказывают или читают сказки! Тебе что, никогда не читали сказок?

– Читали, – неуверенно отозвался Реджи. – Влад читал.

– Хм… И что же, например, читал тебе Влад?

– Ну… – мальчик задумался, припоминая сказки дядюшки Влада. – Там была история про превращение…

– Превращение – это правильно, – одобрил я. – В сказках любят превращения. И кто там в кого превращался?

– Один мужик… Он однажды проснулся жуком. А его все за это разлюбили…

Хорошо, что я сейчас не за рулем – точно сделал бы аварию. А так только салатом поперхнулся.

– И кто автор этой сказки? – поинтересовался я, прекрасно зная ответ.

– Влад говорил… Сейчас… А, вспомнил – Кафка!

М-да… Надо заметить, что покойный господин Булдеску при жизни был большим оригиналом. Надо же – вместо какого-нибудь Кота-в-сапогах читать ребенку Кафку! Надо ли удивляться, что после этого мальчика можно воспитать вампиром! Похоже, гувернер давненько начал готовить подопечного к жизни, которая ничем не напоминает Страну Чудес. И "сказки" выбирал внимательно, по-философcки… Мол, ждут тебя, Реджи, превращения, и отвернутся от тебя близкие твои, но роль твоя велика, и судьба велика, и миссия велика и т.д. и т.п. Бедный малыш… А я к нему чуть было не полез с Красной Шапочкой. Боюсь, ему было бы не интересно…

Несмотря на то, что идея со сказками привела к столь неожиданному результату, цель была достигнута – Реджинальд отвлекся от вопроса процентного содержания крови в бифштексе и закончил трапезу без нытья. Особо удовлетворенным он не выглядел, но и качать права перестал. Можно было снова пускаться в путь.

Капризы возобновились через полчаса.

– Мне нужна кровь, – негромко проинформировал Реджи.

– Нету! – отрезал я.

– Нужна! Нужна! – Реджинальд завизжал, принявшись стучать кулаками по бардачку. Зря он так… Я вожу плохо… Меня нервировать нельзя… Пришлось дать ему оплеуху, сопроводив ее командой "Заткнись!" Каюсь, никудышный из меня воспитатель. Но хочу напомнить, что я на эту роль не напрашивался, пришлось стать и.о. гувернера "волею судеб".

Подозреваю, что до сих пор к виконту подобных методов воспитания не применялось – оплеуха, определенно, оказалась ему в новинку. От удивления он даже замолчал, и я уже решил, что удастся доехать без новых проблем.

Какое-то время в машине царила тишина. Потом мне начало казаться, что в ней что-то не так. Затем я почувствовал себя неуютно – как обычно бывает, когда тебя кто-то пристально и недружелюбно рассматривает. Я скосил глаза в сторону Реджинальда и заметил, что тот уткнулся алчным взглядом в мою шею. Ох, и не понравилось же мне это.

– Даже не думай, – предупредил я грозно.

Но тот не отреагировал и продолжил думать. Придется пойти на крайние меры. И хотя я страшно не любил обращаться к брауни при свидетелях, боюсь, сейчас выбора у меня не было.

– Диджей, друг мой, ты ведь помнишь, что в машине есть чемоданчик, в чемоданчике лежит коробочка, а в коробочке той – смерть вампирова? – громко вопросил я.

– Помню, друг мой, – в тон мне ответил Диджей, чем потряс Реджинальда еще сильнее оплеухи; мальчик мгновенно отвел взгляд от моей шеи и, выпучив глаза, уставился на заднее сидение.

– Так вот, милейший Диджей, будь так добр, достань из этой самой коробочки одно осиновое колышко и продемонстрируй его этому беспокойному кровожадному ребенку.

– С преогромным удовольствием, друг мой, – радостно отозвался Диджей.

В глазах Реджи происходящее далее выглядело так: сам собой открылся чемодан, лежащий на заднем сидении, из него вылетела коробочка, обитая синим бархатом, и также совершила самооткрывание, выпустив на волю тоненький осиновый кол. Тот по воздуху приблизился к виконту и застыл в считанных сантиметрах от его лица, заставив начинающего вампира в ужасе прижаться к двери автомобиля.

– Реджинальд Бартоломео, – возгласил я. – Ты уже видел, как плохо сделалось твоему наставнику, когда эта штука вошла в его тело. Не доводи до греха!

Это называется блеф. И сработал он блестяще – остаток пути мы проехали в мире и согласии.

В огромном доме графини Фам Пиреску горел свет. Не спят, волнуются, ждут. Оно и понятно. Мы с Реджи "спешились" и подошли к воротам. Я нажал кнопку звонка. Почти сразу из динамика раздался встревоженный голос графини.

– Кто там?

Надо же, сама на звонки отвечает… Мать…

– Это Волш… То есть барон Сомверстоунский с сыном… вашим.

Графиня в ответ заохала:

– Наконец-то! Господи, наконец-то!

Раздался щелчок, и путь был открыт. Не успели мы подойти к самому дому, как навстречу нам выбежали все его обитатели – графиня, Гертруда и неправильная прислуга. Реджинальд бросился к матери и скрылся с глаз, утонув в ее объятиях. Гертруда подошла ко мне со счастливой улыбкой.

– Барон, мы вам так благодарны… У меня просто слов нет.

Честное слово, я был тронут. Даже немного смутился.

Выпустив Реджинальда подышать, графиня тоже принялась осыпать меня благодарностями. Я переминался с ноги на ногу, приговаривая: "Ну, что вы, не стоит, какие пустяки, не за что, право, не за что". Наконец Ее Сиятельство обратила внимание, что кого-то не хватает.

– А где же Влад и Бертольд?

Я вздохнул. Увы, придется рассказать…

– Влад убит. Бертольд в больнице.

– Влад убит??? Кем???

– Мной.

– Вами??? – в голосе графини послышалось уважение.

Гертруда сделала круглые глаза и восхищенно прошептала:

– Вы настоящий рыцарь… Одолеть вампира простому человеку не под силу.

Хм… Думаю, не стоит посвящать их в подробности моей победы, а то они могут стать на сторону господ моралистов. Честно говоря, я полагал, что известие о смерти гувернера вызовет хоть какое-то подобие печали у этих дам. А они не скрывают радости… И кто их за это упрекнет?! Не я, это уж точно.

– Скажите, барон, а почему Бертольд в больнице? – полюбопытствовала графиня.

– Господин Булдеску его немного покусал вобласть шеи, – объяснил я.

Дамы потрясенно охнули, и даже неправильная прислуга изобразила на лице озабоченность.

– Бедняга Бертольд! – воскликнула Гертруда, пустив из левого глаза слезинку.

– Бертольд – героическая личность! – с пафосом заявила Гертруда.

– Вы полагаете? – спросил я не без намека.

– Конечно! Он пострадал, борясь со злом и защищая ребенка!

Что-то в моем выражении лица заставило ее засомневаться в героизме управляющего.

– Нет? Не так? Ну, говорите же, барон, не мучайте меня!

– Видите ли… Бертольд некоторым образом сотрудничал с Владом. Он знал все с самого начала и заманивал меня в ловушку, поскольку именно мою персону баронет наметил в жертву. Только Бертольд не учел, что таким людям, как Влад, доверять нельзя ни в коем случае. Вот и поплатился за это…

Дамы изменились в лице, и даже неправильная прислуга осуждающе покачала головой.

– Мерзавец… Просто мерзавец… – процедила графиня сквозь зубы. – Пусть только придет в себя, предатель… Уж я ему покажу ловушку…

Ой-ой-ой! Мне даже стало жаль бедного управляющего. Но это быстро прошло.

– Я понимаю и разделяю ваш гнев… Когда он очухается, побеспокойтесь, пожалуйста, чтобы ему поставили клизму. В качестве привета от меня.

– Клизму? С удовольствием!

– Благодарю, Ваше Сиятельство! – с улыбкой произнес я и припал к руке.

– Барон, мы ваши должники! – с чувством воскликнула графиня. – Если вам что-то понадобится, только скажите – мы все для вас сделаем!

Вот это очень кстати!

– А можно прямо сейчас немножко злоупотребить вашей благодарностью?

– Почему же злоупотребить? Воспользоваться, дорогой барон, воспользоваться! Говорите!

– Одолжите мне ваш автомобиль, чтобы я мог прямо сейчас доехать до города.

– Как? – удивилась графиня. – Вы не останетесь? До рассвета еще далеко… И Гертруда расстроится…

В последней фразе было столько намека, что я содрогнулся. Не хочу быть принцем латентной вампирши! Не хочу оставаться во владениях Фам Пиреску ни одной лишней секунды! Не хочу бояться полной луны! Домой хочу!

– Благодарю за гостеприимство, Ваше Сиятельство. Но вы знаете, люблю ночные поездки… Так можно мне воспользоваться автомобилем?

– Да-да, конечно… Сколько угодно.

– Спасибо! Спасибо, Ваше Сиятельство! – с жаром воскликнул я. – И вам спасибо, Гертруда! И тебе, Реджинальд, за то, что не дал скучать! И вам, уважаемая прислуга, хоть я и представлял вас иначе! Прощайте!

И оставив их стоять с разинутыми ртами, я быстрым шагом направился к машине. Скорее прочь, прочь от этого места!

…Превышая скорость, автомобиль несся к городу – домой. Диджей с довольным видом сидел на соседнем сидении. Мы вели легкую непринужденную беседу, делясь планами на ближайшее будущее. Я грезил о теплом душе и мягкой постели, брауни собирался посвятить себя просмотру новых мультиков.

Когда до дома оставалось совсем немного, я радостно воскликнул:

– Ура! Приключения позади, о Диджей!

Вот не надо было это произносить… Стоило мне высказать смелое предположение, что мы достигли хэппи энда, как мотор пару раз фыркнул и заглох. И ни в какую…

– Как ты думаешь, Диджей, это следует считать одним из предзнаменований, которые так любил покойный господин Булдеску? – спросил я, стараясь не поддаваться панике.

Ответ брауни отрезвил меня.

– Брось, Волш! Подумаешь, машина стала… До дома рукой подать!

И это правда. Осталось только выбрать – идти через парк или в обход. Второе традиционно считалось безопасным. Зато первое – объективно быстрее. Так что колебался я недолго – чем раньше мы окажемся дома, тем лучше!

Мы пошли парком. Время от времени тишину нарушали крики ночных птиц. Летучие мышы изредка намекали о себе, проносясь над головой. В нескольких десятках метров впереди появилась человеческая фигура, превратилась в собаку, и скрылась в кустах. Я остановился.

– Диджей, – сказал я. – Слушай внимательно. Только что в нескольких десятках метров впереди появилась человеческая фигура, превратилась в собаку, и скрылась в кустах.

– Да, – отозвался Диджей.

– Ага… Значит, мне не показалось…

– Не показалось. А что?

Вместо ответа я развернулся на сто восемьдесят градусов и решительно зашагал обратно.

– Эй, ты куда? – недоуменно спросил Диджей, догнав меня.

– Мы идем в обход, – сказал я тоном, не терпящим возражений.

– Но почему? – удивился Диджей. – Через парк же ближе!

– Потому что я считаю – на сегодня довольно! Мне вполне хватило вампиров, чтобы не испытывать потребности в оборотнях! Не знаю, что там судьбы задумали на этот раз, но пускай теперь их воля заденет кого-нибудь другого! И вообще, план по неприятностям мы с тобой нынче перевыполнили!

– Зачем столько эмоций, Волш? Меня несколько подташнивает от их запаха. Совсем не бережешь меня. Ну, подумаешь, оборотень…

– Даже думать не стану! – отрезал я, не сбавляя шага. – И вообще, памятник тебе следовало бы соорудить из газа!

– Чего? – обалдел Диджей, сделав круглые глаза.

Я только рукой махнул. Не объяснять же ему, что тема памятника сама собой всплыла из глубин памяти, не спросив на то разрешения.

– Все, дискуссия окончена! – постановил я. – Подождут тебя мультики.

– Подождут, подождут, ты только не нервничай, – примирительно сказал Диджей.

Я решил сменить тему, заведя светскую беседу.

– Что будешь смотреть, мой бесплотный друг?

– Да приметил там одну кассетку из новых, – ответил Диджей. – Называется "Кровь. Последний вампир". Японский мультик…

Я резко остановился и медленно повернулся к брауни, еле сдерживая ярость.

– Ты нарочно, да? Издеваешься? – прошипел я.

Диджей сделал невинные глаза.

– Что я такого сказал?

– Я! НЕ ХОЧУ! СЛЫШАТЬ! О ВАМПИРАХ! Ввожу мораторий на это слово!

– Волш, успокойся. Ведь это ПОСЛЕДНИЙ вампир!

– Последний?

– Самый что ни на есть.

Гнев улетучился так же мгновенно, как и появился. Что это я, в самом деле?

– Ну, раз последний… Тогда ладно… – разрешил я, погрозив Диджею пальцем.

– Последний, Волш. Честное слово, – ответил тот и улыбнулся (улыбка номер 0: улыбка Диджея).

ноябрь 2002 – январь 2003, Иерусалим