КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Кристиан Фэй [Саша Вайсс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Кристиан Фэй

Кристиан Фэй


Пролог


Когда он впервые появился в Обществе, никто не думал, что мог натворить этот внешне благополучный тип. Насколько асоциальными и безрассудными окажутся его действия. Неспроста он до последнего скрывал свое происхождение.

(Из отчета секретаря Мразича Шороха, май, 20-е число)


Фэй. Кристиан Фэй.

Так меня зовут. Запомните это имя… а лучше запишите.

И не потеряйте бумажку, очень скоро она вам понадобится.


Люси все равно бы отомстила. Даже если бы знала, что к наступлению ночи ударится в бега, и вся королевская гвардия последует по ее пятам.

Она сидела в застывшей грязи на мраморных ступенях дворца, накрыв ладонями ноющее от ссадин лицо. Холод пробирал до костей, накрапывал дождь, размочив украшенную жемчужными нитями прическу. Изредка мимо проезжали экипажи, и грязь вылетала из-под копыт лошадей прямо на платье и голые лодыжки.

Спустя минут десять,— а может, двадцать или все тридцать,— девушка все же пошевелилась, встала и одернула серые от влаги юбки. Облачка пара вырывались изо рта, растворяясь в напоенной дождем тьме. На пустых улицах царила тишина. Лишь со стороны дворца доносились отголоски музыки, эхом пролетавшие мимо каменных стен домов.

Люси приблизилась к краю моста и, скинув туфли одну за другой, уселась на кованое ограждение. В чернильном зеркале воды отражались газовые огни фонарей, словно тоскливые призраки звезд. Бледные и неясные, они покачивались среди рыбных голов и другого мусора с рынка неподалеку; от реки поднимался ежевечерний смрад, к которому выросшая в трущобах Люси давно привыкла.

— Такой красавице опасно ходить ночью одной.

Она обернулась, и юноша у нее за спиной расплылся в улыбке. Невысокого роста, стройный, с чистыми черными волосами, ровно стриженными у плеч, какие обычно носили высокородные господа. Из ворота сюртука выглядывали тонкий шарф и шелковая рубашка, белоснежная на фоне смуглой кожи. Незнакомец точно был не из бедных, что удивляло — обычно богачи не появлялись на улицах Странгольтадта ночью без сопровождения или экипажа.

Заглянув в его карие глаза, Люси вздохнула.

— Двадцать монет,— по привычке и без эмоций проговорила она. — Если с приятелем, то сорок.

Юноша недоуменно моргнул.

— С приятелем? Сорок монет? — Он смерил взглядом мокрые юбки, сбившиеся на ограждении в гигантский ком. — Вы, должно быть, ошиблись…

— Это вы, должно быть, ошиблись в таком случае,— отрезала девушка, отвернулась и вновь уставилась туда, где ночное небо смыкалось с гладью реки. Юноша продолжал стоять за спиной, что раздражало.

— Вы были на балу? – поинтересовался он наконец. – Как вам высшее общество?

— Козлы они все,— бросила Люси. — Козлы на козлином балу.

— Такова цена успеха. Трудиться всю жизнь, чтобы в итоге иметь возможность вернуться к истокам и вести себя по-скотски. Человеческая натура, знаете ли...

Юноша вновь умолк. Люси продолжала разглядывать голые пальцы ног, надеясь, что безразличие отпугнет его. Однако же…

— Знаете, мне кажется, вас что-то тяготит. Если бы вы рассказали мне…

— Слушай, ты! — не сдержавшись, рявкнула девушка. — Либо плати двадцать монет, либо вали отсюда!

— Вы меня не дослушали. Я хочу предложить помощь. Меня зовут Кристиан Фэй, и я помогу вам справиться с вашей проблемой.

— Моя проблема — это я сама.

— Значит, я помогу вам взять себя в руки. Себя и всех окружающих,— он картинно откинул волосы назад. — К кому из ваших обидчиков пойдем первым?

Люси хмыкнула. Одним ненормальным меньше, одним больше — какая разница? У этого парня хотя бы водились деньги — или, по крайней мере, было похоже на то, — а всё остальное не стоило внимания.

Кристиан вновь широко улыбнулся, продемонстрировав по-звериному крупные клыки.

— Ну так?

— Папаша Марко,— недолго думая, ответила девушка. Он должен был её охранять, гребаный сукин сын, а вместо этого получил деньги и скрылся, оставив наедине с принцем и его охраной.

— Воспитаем его! — воскликнул господин Фэй.— Я говорил, что я — лучший в мире учитель?


К величайшему удивлению Люси, он действительно оказался лучшим. Час и десять выбитых зубов спустя Папаша Марко попросил-таки прощения и отдал все деньги, которые у него были. Тем же вечером половина суммы осталась в сумрачной пивной на окраине города.

В ее закопченных стенах гремел свой праздник – бал неунывающей бедности и порока. Кружки бились о стол и друг друга, дешевый эль лился рекой, а простой люд отплясывал в закутке меж колченогих табуретов и столов. Сапоги и башмаки грохали по истертым доскам, и девицы повизгивали в такт так, что мелодия музыкантов тонула в общем хаосе. Может, рабочим Странгольтадта и не хватало денег, но энергии им было не занимать.

— Понимаешь,— Фэй выдохнул облако сизого дыма. Тот незамедлительно смешался с общей массой табачного смога под потолком.— Вы все неправильно добиваетесь поставленных целей… Хотя вы эти самые цели даже выбирать-то не умеете.

Он горестно покачал головой.

— Я столько раз видел, как люди губили себя из-за неправильного подхода к ситуации. Вот взять, к примеру, тебя.

Люси оторвала взгляд от пивной пенки в глубинах кружки.

— Тебя использовали и выкинули из дворца, а ты? Что сделала ты? Уселась под дождем с видом побитой собаки. Разве это выход?

— Вообще-то это моя профессия — быть использованной и побитой. Умею только это, понял?

Девушка устало хохотнула, но в следующее мгновение вздрогнула от громкого удара, обрушившегося на доски стола.

— Неправильный подход! — Глаза Фэя полыхали огнем возмездия, от которого по коже бежали мурашки. — Никогда нельзя опускать руки и давать себя в обиду! Никогда, слышишь! – Он вновь затянулся и продолжил уже спокойнее: — Но не бойся, теперь с тобой я — Кристиан Фэй.

Люси пожала плечами.

— Счастье-то какое… — пробормотала она. Однако Фэй не заметил иронии в ее голосе.

— Да, именно так. Я научу тебя решать любые проблемы.

Его широкая многообещающая ухмылка отчего-то не оставляла места для сомнений.


Чем громче играл оркестр, тем сильнее гости старались перекричать друг друга. Пышные платья кружились в разноцветно-блестящем вихре танца; из них выглядывали особы разных возрастов и степеней привлекательности, безостановочно рыская глазами в поисках мужей и любовников и просто новых кавалеров. Кавалеры же теснились у столов, капая вином и жиром от закусок на кружевные воротники.

Менее благожелательные взгляды устремлялись на странную пару в углу зала. Среди гостей шел слушок, что та явилась без приглашения, и сей факт возмутил не одну знатную даму. Незваных гостей следовало выпроводить на улицу, шептались они, глядя, как юнец хватает очередной бокал, даже не стянув с рук перчатки. Какое бесстыдство, шипели они и продолжали танец, подхваченные следующим партнером.

— Кристиан Фэй де Ла-Морт?

Советник начал разговор, стараясь выглядеть как можно приветливее. Вежливо избавляться от проблем,-- вот был его девиз. Юноша обернулся и расплылся в улыбке, отчего его лицо с острым подбородком обрело поистине мальчишеское очарование. Его спутница, чрезмерно напудренная особа с гнездом из золотых волос, продолжила хладнокровно поглощать бутерброд с икрой.

— Не знал, что у графа де Ла-Морт есть сын.

— И не один. Вероятно, последний раз вы виделись с отцом ещё до моего рождения,-- ответил молодой человек и вновь расплылся в улыбке.

Вспомнив про ненавистную морщину на лбу, предательски выдававшую возраст, советник постарался расслабить лицо.

Златокудрая красавица отправила в рот полупрозрачный ломтик бекона, затем еще один, словно пытаясь наесться на год вперед. Она кого-то напоминала, но прежде чем нужный образ успел всплыть в памяти советника, юноша прервал нить его размышлений щелчком пальцев.

— Вспомнил! Вы, должно быть, советник принца! Тот самый мудрый мужчина, управляющий делами королевства!

— Вы мне льстите... — оттаял советник, в глубине души возликовав.— Я всего лишь слуга его величества…

— Прекратите, — отмахнулся господин Ла-Морт. — К чему эта ложная скромность! Вы-то мне и нужны. Я хочу поговорить с принцем, и только вы можете мне помочь.

Внезапно советник почувствовал себя неуютно под немигающим взглядом этих темных глаз.

— К сожалению, в настоящий момент его высочество занят,— проговорил он, аккуратно подбирая слова.

— Он многое потеряет, если не обсудит со мной пару вопросов, уверяю вас.

— Я смогу устроить вам встречу только завтра, после обеда… — Советник беспомощно умолк. Улыбка Ла-Морта стала шире. — Только после… обеда…


Двери покоев с грохотом распахнулись, прервав принца на самом интересном месте. С неохотой отодвинувшись от мальчика, сидевшего на кровати, он натянул штаны и взглянул на вошедших. Их фигуры казались мутными пятнами в зыбкой алкогольной дымке.

— В чем дело? Кто вы такие?

— Я — граф Фэй де Ла-Морт. Крестная фея по призванию. А эта леди,— неизвестный принцу юноша указал на свою спутницу, — моя подопечная.

Принц хмыкнул. Давно он не попадал в столь нелепые ситуации.

— Твоя подопечная мне знакома, мистер Крестная Фея. Где я мог её видеть?..

Лицо девушки превратилось в маску.

— Не знаю, ваше величество. Быть может, на одном из балов?

— Жаль, но не помню. — Голова внезапно закружилась, и принц рухнул в кресло. Нащупав на столике пирожное, он погрузил пальцы в крем и один за другим облизал их. — Ну и что вам понадобилось в моих покоях?

— Захотелось поговорить о поведении,— граф аккуратно прикрыл створки двери. Музыка вновь зазвучала тише, приглушенная толстыми стенами.— О том, что такое хорошо, а что такое плохо.

Девушка скрестила руки на груди. Мальчишка на кровати отчего-то запищал, заставив принца метнуть в него остаток пирожного.

— Заткнись, маленькая дрянь! С тобой я разберусь позже...

— Вот именно о таком поведении я и хотел поговорить.

Принца накрыла тень, заслонив от неясного света свечей. Обернувшись, он уткнулся взглядом в металлический прут в руках графа.

— Что это?

— Это? — Фэй странно задумался.— А это моя волшебная палочка.

Он ухватил «палочку» поудобнее и занес её над головой.

Из коридора донесся топот стражи.


Кабинет директора Общества Анонимных Крестных Фей, как всегда, наполняли ароматы цветов и домашней выпечки. Сквозь распахнутое окно врывались лучи летнего солнца, старинные часы мерно тикали на стене, под ними на полках красовались бесчисленные фарфоровые сервизы.

Во все времена Общество имело безупречную репутацию. Тысячи сказок и легенд прославляли его трудолюбивых работниц, вооруженных лишь палочкой и добрыми намерениями. Конечно, никто из непосвященных не подозревал, сколько лет эти пухлые и не очень дамочки тратили на обучение, сколько времени уходило на изучение биографий клиентов, и как тяжело сделать чудо при помощи ограниченного, практически мизерного количества магической энергии.

Впрочем, вопреки сложившемуся мнению, крестными феями работали не только женщины. И далеко не все соблюдали установленные руководством правила.

Кристиан в очередной раз проследил за бреющим полетом толстой мухи. Страшно хотелось закурить.

— Кристиан! Кристиан Фэй! Вы меня слышите?!

— Да, конечно.

Он вернул взгляд в исходное положение, к пухлому лицу на другом конце стола. Гримаса гнева на этом самом лице ужасно не сочеталась с розовыми щеками и глазками, скрытыми за толстыми стеклами очков.

— Подобное поведение совершенно недопустимо в нашей корпорации! Избиения! Угрозы!

— В моей стране негодяи получают по заслугам. Уверен, окружающие сделали из произошедшего массу выводов.

— Прекратите так ухмыляться, Кристиан! Это совершенно не смешно! Своими методами вы испортили жизнь нашей клиентки! Теперь она в бегах, и по чьей вине, скажите на милость?!

Директор жадно отхлебнул чаю. Чашка в его руке дрожала, грозя расплескать содержимое на документы.

— Не нервничайте вы так,— умоляюще произнес Кристиан.— По-моему, она получила массу удовольствия…

Глаз директора дернулся.

— Удовольствия от избиения беззащитного принца и его советника?! Да вы с ума сошли!

— Я не мог иначе. Принц использовал мою подопечную, после чего выкинул ее из дворца, узнав, что она простолюдинка. Разве это справедливо? К тому же он оказался... со странностями.


Директор сделал глубокий вдох. То было лишь первое дело. Может быть, в дальнейшем все будет не так плохо, утешил он себя и попытался зайти с другой стороны.

— Кристиан, а может, вам вернуться в родовой замок и заняться семейным делом? У вас бы это получилось отлично.

— Нет,— юноша категорически покачал головой, отчего директор вновь погрузился в пучину отчаяния.— Быть крестной феей, нести свет и добро в мир — вот мое призвание. Как вы не видите? Я готов трудиться ночью и днем, положить жизнь на алтарь работы, готов заплатить любую цену! — Он откинулся в кресле и горделиво вздернул подбородок.— Запомните мое имя. Я стану вашим лучшим сотрудником.

— Аминь,— подытожил директор и залпом допил остатки чая. Он уже тысячу раз успел проклясть себя за неосторожность. Твердо решив больше не нанимать на работу молодых выходцев с востока, он развернул кресло к окну. Впереди раскинулся привычный однообразный пейзаж: ярко-зеленые поля, вливающиеся в лазурь неба, не имеющие ничего общего с реальностью. Всего лишь картинка, искусственно созданное пространство для сокрытия Общества. Реальный же мир был гораздо мрачнее, и его работникам предстояло это исправить.


Форменное свинство


Если вы думаете, что вам плохо,

помните, что все может стать еще хуже.

И я, Кристиан Фэй, помогу вам в этом.



Давным-давно в одном далеком королевстве жили три брата: купец, жрец и гончар, и звали их Расмус, Расмус и Расмус. Особняк Расмуса-купца был кирпичным и с тремя этажами, Расмус-жрец обитал в каменном доме, окруженном высокой стеной и огромным садом. А Расмус-гончар с семьей ютился на окраине, в соломенной хибаре с земляным полом. Горшки его продавались плохо, и вырученного едва хватало на еду.

Однажды обложил король того государства всех жителей непосильными налогами. Отчаялись братья, впали в уныние и попросили помощи у высших сил. И явилась к ним крестная фея...


— Как-как вас зовут? – переспросил Расмус-старший, зябко переступив с ноги на ногу.

Он стоял в одних тапочках у открытой двери,  в которую задувал свирепый северный ветер и залетали ледяные брызги дождя. А из-за порога на него смотрел худой невысокий юноша в черном костюме. Судя по внешнему виду и манерам, гость был благородных кровей, но обычно высокородные господа не стучались в двери в самый разгар ненастья.

— Фэй. Кристиан Фэй,— повторил юноша. По его смуглым скулам уже стекали потоки воды, но он не обращал на неудобство ни малейшего внимания.

Расмус-старший продолжал молчать, надеясь на дальнейшие объяснения от господина Фэя. Например, что он забыл у стен этого дома. Купец страстно надеялся, что причиной служило не подаяние или тому подобная ерунда. Попрошайки были агентами одного из его младших братцев, с которым Расмус-старший находился в продолжительной ссоре.

Однако гость сумел его удивить.

— Я — ваша крестная фея.

Расмус-старший был дородным пятидесятилетним мужчиной, прожженным и изворотливым купцом, отцом трех взрослых детей. И он категорически не верил в фей и троллей. У него определенно не было крестной феи.

— Ясно,— проговорил он, стараясь потянуть время и сообразить, как избавиться от слабоумного на пороге.

Оставалось лишь надеяться, что парень не был буйнопомешанным или кем-то в этом роде. В прошлом году один такой устроил массовую резню на торговой площади. Демоны, как он сказал потом. Его окружали голодные черные демоны, и он защищал свои мясистые ляжки от съедения.

Юноша кротко улыбнулся и полез в карман, отчего Расмуса-старшего бросило в холодный пот. Он инстинктивно отступил назад, готовый в любой момент позвать на помощь.

Но из потайного кармана сюртука появилась не удавка, а небольшая записная книжица. Послюнявив палец, молодой человек раскрыл ее и пролистал пару потрепанных страниц. Купец наблюдал за его действиями с легкой смесью раздражения и облегчения и вздрогнул, когда гость торжествующе ткнул пальцем в определенную строку.

— Если я — не ваша крестная фея, тогда откуда мне знать о тайнике под половицей в вашем кабинете? О счете в банке Петрополиса на имя Карла Вайсс? О мисс Милли и... — Молодой человек сощурился, словно написанное было крайне неразборчиво.— Об исчезновении некоего Петра Ушеску, служившего у вас кучером?

Мир перед глазами Расмуса-старшего потерял былые краски. О нет, этот юноша не был сумасшедшим. То был дьявольски хитрый проныра. Интересно, что же он хотел за свое молчание?..

Дождь продолжал стекать по лицу и одежде гостя.

— Так вы пригласите меня внутрь или нет? — наконец не вытерпел Кристиан.

Купец встрепенулся и натянул самую приветливую улыбку, на которую был способен. Вымогатель не должен был почувствовать страх, опутавший Расмуса своими тонкими лапами.

— Конечно, конечно! Проходите!

Он посторонился, пропуская юношу в дом. Улица снаружи оставалась безлюдной, что очень радовало. Никто не видел этого молодого человека на пороге дома Расмусов.

— Пройдемте в кабинет,— торговец поспешил захлопнуть дверь и ухватил Кристиана под локоть. — У меня есть коньяк двадцатилетней выдержки. Вы любите коньяк?


Большие напольные часы, тихонько проскрежетав, принялись отбивать наступивший час. То было недавнее приобретение. Если Расмус оставался в кабинете дольше десяти минут, их назойливый шум начинал сводить его с ума, вызывая всевозможные нервные тики в такт тиканью часов. Он мысленно поставил галочку, чтобы напомнить слугам вытащить этот механизм к чертовой матери, и уселся в роскошное кресло конца прошлого века. Этим приобретением, в отличие от часов, он был крайне доволен.

Кристиан Фэй уселся напротив, с интересом разглядывая дорогую отделку и мебель.

— И вас угнетают новые налоги, которые наложило государство?

Расмус фыркнул.

— Не государство, а Совет. Им стало не хватать денег на балы и свежих омаров. А я не собираюсь оплачивать чьи-то роскошества из собственного кармана.

Он заметил, что Кристиан вновь обвел взглядом окружавшую их обстановку.

— Сколько вы хотите за ваши услуги?

— Никаких денег. Я всего лишь хочу помочь.

— То есть в обмен на ваше молчание мне нужно... позволить вам помочь мне? — уточнил Расмус-старший, неумолимо возвращаясь к прежнему суждению об этом парне. — Избавить меня от налогов, например?

Юноша уверенно кивнул. Расмус тоже кивнул, в ответ скорее своим размышлениям, чем собеседнику. Этот парень хотел стать крышей для его бизнеса. Купец с таким уже сталкивался однажды. Подобные типы предлагали помощь, сперва безвозмездную, затем просили пять процентов от прибыли, а после десять и все двадцать. Секреты Расмуса служили гарантией, что он не сбежит к другому покровителю.

Но какой, черт возьми, из этого молокососа мог быть покровитель?

— Я же сказал, я — ваша крестная фея,— повторил парень. Его изящные руки в перчатках из тонкой кожи мирно покоились на подлокотниках, а долгий изучающий взгляд не выдавал ни капли волнения или беспокойства.

Остановив свою ногу, бешено пристукивавшую под столом, Расмус улыбнулся.

— Какое счастье, что на свете еще остались люди, подобные вам,— не удержался он. — Готовые бескорыстно оказать помощь.

— Абсолютно бескорыстно,— подтвердил гость, изрядно обрадованный комплиментом. — Так вы согласны?

Как тут было не согласиться? Тайник, счет в банке и мисс Милли просто умоляли принять помощь новоявленной крестной феи.

Распрощавшись с гостем, Расмус стер с лица наскучившую льстивую улыбку и принялся нервно грызть ногти.

Этот парень знал слишком много секретов. Даже сумасшедший — особенно сумасшедший — был опасен, вооруженный подобными знаниями. Стань они достоянием общественности, и Расмус потеряет все: дело, жену, детей, свободу, в конце концов...

Очнулся от размышлений он только тогда, когда из-под обглоданного ногтя пошла кровь. Дождь за окном продолжал моросить, отчего дом со своими мягкими коврами стал еще уютнее. Но Расмус был слишком взбудоражен, чтобы рассиживать перед пылавшим камином. Сменив тапки на ботинки с галошами и накинув плащ, он велел собирать экипаж.


Жизнь в северной части Петрополиса кипела даже во время проливного дождя.

На углу дрались проститутки, разбрасывая вокруг себя клочья грязных волос, чуть дальше, приткнувшись спиной к стене, спал бродяга. Или не спал — руки и ноги были безвольно раскинуты, а мокрые лохмотья вполне могли скрывать кровяное пятно. Богемный район – так звали это место в самом свободном городе континента. Редкие возницы осмеливались соваться на его улицы, кривые и узкие, с выщербленными дорогами, вечно залитыми помоями.

Расмус отпрянул от окна экипажа и глубоко втянул воздух, стараясь отстраниться от окружавшей его мерзости. Но и это не помогло. Грязь громко хлюпала под колесами, и уличный смрад гнилостными щупальцами заползал внутрь салона.

В таверне «Бычий рог» пахло не лучше. За стойкой заведения орудовал крупный и очень серьезный мужчина, чье лицо было невозможно различить за плотным слоем щетины. Его большие руки, сплошь покрытые волосами, постоянно находились в движении: наполняли стаканы жидкостью разной степени крепости, полировали потертую от времени стойку, пересчитывали деньги и пожимали не менее волосатые руки гостей таверны. Когда Расмус заказал пиво, хозяин лишь смерил торговца презрительным взглядом маленьких глаз и коротко кивнул. Этот кивок воодушевил Расмуса. Улучив момент, он склонился к уху здоровяка.

— Мне нужен Рыжий,— негромко произнес он.— Срочно.

— Не знаю, о чем ты,— не отрываясь от работы, бросил хозяин.

Полная до краев кружка с пивом стукнула о стойку, обдав рукав пальто липкой пеной. Расмус брезгливо сморщился и бросил на стойку сумму, превышавшую стоимость напитка втрое. Пить местную бормотуху он все равно не собирался.

— Если увидишь его, передай, что он мне нужен.

Оказавшись снова в уютной полутьме экипажа, он закрыл глаза и откинул голову на мягкие подушки, позволив кучеру везти себя прямиком на улицу Гиблых Ив, где проживала белокурая мисс Милли. Его голова нуждалась в небольшой разгрузке.


Когда Расмус-старший вернулся домой, кабинет утопал в мягкой тьме. И там его уже ожидали. В сумраке блеснула голый от волос затылок. Когда-то Рыжий, может, и обладал медными шелковистыми кудрями, но сейчас, в свои сорок, он был абсолютно лыс.

— Зачем искал?

— Нужно кое от кого избавиться,— ответил Расмус.

Честно говоря, этот громила одним своим присутствием внушал животный ужас, и связываться с ним казалось огромной ошибкой. Но обстоятельства вынуждали. Главным было не забыть рассчитаться с Рыжим вовремя и полностью.

— Его зовут Фэй. Кристиан Фэй.


День у Кристиана Фэя выдался на редкость удачный. Язык с новым подопечным он нашел удивительно быстро, причиной чего считал исключительно свой растущий профессионализм. Кристиан еще живо помнил моменты, когда сбитые с толку люди отказывались с ним общаться, а то и просто кидались на него с ножами наперевес. Почему-то взрослые решительно не желали верить в крестных фей.

Поэтому после посещения дома Расмуса крайне довольный собой Кристиан направился прямиком в таверну, где наградил себя сочным непрожаренным бифштексом и парой бокалов пива. После он завидел симпатичную официантку, которая наградила его еще раз, в подсобке.

Стрелки городских часов на башне тяжело сдвинулись и застыли на трех часах. Все еще в приподнятом настроении, Кристиан брел в уличной тьме, огибая оставшиеся после ливня лужи. Воздух, напоенный весенней свежестью, пьянил еще больше, отчего Фэй даже принялся мурлыкать себе под нос.

Неожиданно он умолк и прислушался. Похоже, его преследовали.

Дошагав до конца здания, Фэй нырнул за угол и замер, стараясь даже не дышать. Однако никто не появился. Улица в неясном свете фонарей оставалась пустынной и безлюдной. Выждав еще пару минут, Кристиан поправил съехавший набок шейный платок и вышел из укрытия.

И в ту же секунду на его горле сомкнулись огромные волосатые лапы.

— Простите... — прохрипел Кристиан.— Кто вы и что вам нужно?..

Молчание было ему ответом. Железная хватка не ослабевала.

— Какое... хамство... — пропыхтел Фэй.

Поднатужившись, он перебросил нападавшего через плечо на неровные камни дороги, так, что кости душителя хрустнули.


Рыжий не верил своим глазам. Этот щуплый парень никак не мог обладать подобной силой. Пружинисто вскочив на ноги, громила заново оценил противника, однако разглядеть невероятно развитую мускулатуру под белоснежной рубашкой так и не сумел. К тому же от клиента за три мили разило выпивкой.

Должно быть, парню просто повезло. Рыжий прищурился и приготовился скрутить юнцу шею. Нащупав за поясом рукоять, он вытащил нож. Блестящее лезвие ухмыльнулось в свете фонарей.

Юноша напротив ухмыльнулся в ответ.

В следующее мгновение он уверенно шагнул навстречу Рыжему. Увернулся от сверкнувшего выпада, грозившего оставить его кишки на камнях мостовой. Сделал еще шаг и перехватил руку наемника. Пальцы юноши даже не могли сомкнуться на запястье Рыжего полностью, но, черт возьми, тому никак не удавалось вырваться или свалить противника с ног.

— Кто вас нанял, милейший?

Ясный, хорошо поставленный голос странного юнца эхом разнесся меж каменных стен. Рыжий мотнул головой, отказываясь говорить, и его запястье тихо хрустнуло. Кисть обмякла, безвольно выронив нож. Заорав от боли, наемник попытался достать мальчишку здоровой рукой, но был отброшен назад на камни мостовой.

— Сучонок...— выплюнул он. Перед глазами мелькали разноцветные пятна, яростно вспыхивавшие при попытках пошевелить кистью. Рыжий задыхался от боли и ярости. Он мог бы выкрикнуть: «Я достану тебя, урод!» или «Сегодня, мразь, ты домой не вернешься!», но па учил его не разбрасываться обещаниями, которые он не в состоянии выполнить. Поэтому Рыжий стиснул зубы и молча поднялся на колени.

— Ну давай,— поманил его юноша. Над дьявольской улыбкой, расцветшей на его худом лице, зажглись желтые огни глаз.

В следующее мгновение в голову Рыжего влетела арматура, словно клюшкой отбив мужчину на добрых пару метров вниз по улице.


Тиканье напольных часов вводило в бешенство, медленно и неумолимо, словно капли из протекающего крана. Танцующей походкой Кристиан подплыл к массивному корпусу из красного дерева и что было сил вдарил по стенке у циферблата. Тиканье стихло, и стрелки замерли. Однако легче не стало. Вся эта тяжелая атмосфера роскоши и старины навевала воспоминания о родном замке в Брюхвальде.

Кристиан уселся в хозяйское кресло и вновь взглянул на покрытую каплями крови записку. Слов в ней было немного. «Кристиан Фэй 11-00» — гласила она. Одиннадцать часов. Время, когда Фэй договорился навестить одного почтенного торговца. Склонившись к бумагам Расмуса-старшего, он вытащил из стопки письмо. Строки были заполнены аккуратными буквами, столь же уверенными и лаконичными, как и в маленькой кровавой записке наемника.

Не зря все казалось слишком простым. Все это радушие и нелепое согласие, начиная с дорогого коньяка и заканчивая крестными феями, было фарсом. Кристиан горько хмыкнул. Как ни печально, подобные ситуации случались пугающе часто. С возрастом люди теряли способность верить в чудеса, а то, что происходило прямо под их носом, они просто игнорировали, руководствуясь логикой и здравым смыслом. Именно поэтому многие крестные феи предпочитали являться в розовых облаках или совсем сюрреалистичных образах и обстановках, сражая логику клиентов наповал. Кристиан не был сторонником показухи, но теперь даже он начал склоняться к методу слоновьих хоботов и стрекозиных крыльев за спиной.

Дверь в кабинет отворилась, впустив дородного хозяина дома. На сей раз его внушительный живот был стянут расшитым халатом с широким кушаком. Спрятав записку в нагрудный карман сюртука, Кристиан встал и протянул Расмусу руку.

— Доброе утро, господин Расмус! — улыбнулся он, с удовлетворением отметив крайнюю растерянность на лице хозяина дома. Так и не дождавшись ответного рукопожатия, юноша убрал ладонь.— Как вам спалось? Спокойно?

Растерянность на лице Расмуса постепенно перетекла в испуг. Чашка на блюдце в его руках принялась позвякивать, и он поспешил поставить кофе на стол.

— Вполне, спасибо,— ответил он, старательно отводя взгляд. — А вы, господин Фэй?

— Слегка не выспался. По дороге домой встретил старого друга, и мы заговорились,— Кристиан смерил взглядом одеяние и тапочки подопечного. Даже на их мысах темным блеском мерцали рубины. — Похоже, вы меня совсем не ждали.

Потные ладони Расмуса заскользили по шелку халата, оставив мокрое пятно.

— Совсем забыл о нашей встрече. Последнее время с памятью творится что-то неладное...

— Это от кофе,— заявил Кристиан. Мгновение — и скромная порция коричневой жижи исчезла в его глотке. На блюдце чашка опустилась уже пустой. — Хороший. Только сварили?

Расмус осторожно кивнул, не сводя с гостя внимательного взгляда.

— Принести еще?

Но его рука не успела даже коснуться дверной ручки. Фэй оказался быстрее, и пальцы торговца уперлись в живот крестной феи, волшебным образом возникший между ним и дверью. И мышцы под рукой оказались очень твердыми.

— Не надо, спасибо. — Судя по тому, как съежился Расмус, улыбка Кристиана стала похожа на оскал. — Вы присядьте. Обсудим, как избавить вас от этих дурацких королевских поборов. Такие нелепые, кому они нужны?..

Ласково, словно больного, торговца ухватили за локоть и подвели к креслу, куда он с благодарностью рухнул. Его ступни вновь нервно пристукивали по половицам. Сбросив кипу бумаг на пол, Кристиан уселся на край стола и достал пачку сигарет.

— Здесь не курят... — тихо возразил купец, но хватило одного косого взгляда, чтобы он со всеми возражениями съежился и умолк.

Неспешно вложив сигарету в рот, Кристиан щелкнул пальцами. И на глазах изумленного Расмуса конец сигареты занялся огнем, разгораясь под дыханием юноши.

— Итак, приступим,— Кристиан выдохнул облако дыма.— Сперва избавимся от дома. Нет дома — нет налогов.

— Избавимся?! Нет, нет, не надо...

Но было поздно. Стены и мебель вокруг стали зыбкими и серыми. С их поверхности поднимались столбы испарений, смешиваясь с сигаретным дымом Кристиана. Вот сквозь одну из стен показалась улица, запруженная людьми и экипажами. Их тени становились все реальнее, пока стена не испарилась совсем, сбросив дымящиеся старинные портреты, доспехи и дорогие гардины.

Вскоре Расмус остался посреди расчищенного пятака земли, спрессованного весом когда-то стоявшего на нем дома. Постепенно испарилось и кресло, отчего купец рухнул на землю, неуклюже раскинув ноги в усыпанных каменьями тапках. Поодаль в нелепой позе застыла его жена, едва прикрыв телеса простыней. Судя по всему, она только проснулась, и подобный подъем стал для нее полной неожиданностью. Ее босые бесформенные ноги, видневшиеся из-под простыни, зябко переминались на холодной земле.

На улице, у испарившихся ворот уже остановилась пара зевак, вместе с Кристианом бесстыдно разглядывавших ножки госпожи Расмус. Заслышав их грубый смех и шуточки, господин Расмус побагровел.

— Ты! — рявкнул он, ткнув в Фэя узловатым пальцем.— Верни дом обратно! Это тебе даром не пройдет, слышишь меня?!

— О, поверьте, я сделал это для вашего же блага,— Кристиан неспешно прошел к границе между землей купца и улицей и отворил воображаемую калитку. — Труд облагородил даже обезьяну, значит, поможет и вам.


Утро того злополучного дня ласкало солнцем и неожиданно теплым весенним ветром. Он раздувал белые занавески и легко проносился по комнате, играя пылью в полосах света.

Расмус-средний полулежал на кушетке и наслаждался вином из церковных запасов. Зажмурившись от удовольствия, он чувствовал, как солнечное тепло на его коже смешивалось с теплом алкоголя, бродившего по венам.

И тут этот стук в дверь. Совсем не вовремя. Из-за него вино пошло не в то горло, и Расмус зашелся в приступе кашля.

Стук повторился. Проклиная все на свете, священник поставил стакан и двинулся к двери. И незваного гостя вряд ли ожидал радушный прием.

— Я бы хотел вам помочь,— заявил юноша за порогом.

Заслышав это, Расмус захотел немедленно захлопнуть чертову дверь, так, чтобы слюнявому гостю отшибло нос. Но священнослужителю такое поведение было не дозволено. Поэтому он просто натянул на лицо кислую улыбку и принялся медленно закрывать дверь.

— Нет, спасибо, это меня не интересует,— сообщил он как можно более спокойным тоном.

Парень на его пороге походил на фанатика. Такие приходили к его дому каждый день, угрожая или воспевая дифирамбы, и общаться с ними Расмус давно привык.

Дверь почти закрылась, когда за порог упал бриллиант. Словно зачарованный, священник поднял камень и осмотрел его внимательнее.  То был самый настоящий крупный бриллиант великолепной огранки, сияющий, точно солнце. Такой аргумент убедил бы Расмуса не закрывать и дверь туалета посреди улицы.

Юноша за порогом явно ждал священника и, когда дверь распахнулась вновь, раскрыл ладони. На каждой из них сияла россыпь похожих камней.

— Теперь вы мне верите? Я — ваша крестная фея. И могу исполнить любое желание.

 — Все что угодно? — промурлыкал священник, ослепленный бриллиантовым сиянием. С такими сверкающими аргументами он был готов терпеть любые фантазии. Мог утереть нос самому епископу... Да что там епископу — самому архиепископу!

— Да, но не просто так. Я оказываю помощь, если вы в ней нуждаетесь,— сердито парировал юноша, и бриллианты исчезли с его ладоней.

Испарился и камень в руке Расмуса, отчего тот испустил разочарованный вздох.

— Но, как я смотрю, у вас все в порядке, и я могу не беспокоиться... — продолжил парень, явно готовясь ретироваться.

В голове священника уже проносились сотни сценариев. И побега золотой курицы в них не было.

— О, мне очень нужна ваша помощь! — Тень отчаяния легла на его изборожденное морщинами лицо, и Расмус заключил руки Кристиана в свои.— Я думал, никто не сможет мне помочь! Вас, должно быть, послало само провидение!

— Правда? — Недоверие крестной феи постепенно сменилось заинтересованностью.— И в чем же дело?

Расмус распахнул дверь пошире, пропуская юношу внутрь. Курица попалась в расставленные сети.

— Проходите, пожалуйста, внутрь! Я все вам объясню!


Ночь в Петрополисе была тиха, насколько могла оказаться тихой ночь огромного города. Полная луна лениво ползла над черепичными крышами домов и острыми шпилями башен, освещая спящих в своих каморках людей и их спящих детей. В ту ночь спали даже грабители, валявшиеся без сил после праздничной попойки. Не спал лишь епископ города, господин Шарпф. Его мучила старческая подагра вкупе с бессонницей, что делало жизнь беспощадно жестокой. Каждую ночь вместо того, чтобы забыться сном и ненадолго отдохнуть от болей, епископ натирался мазями, в темноте нанося их не только на тело, но и на простыни и одеяла.

Та ночь не была исключением. Господин Шарпф как раз закончил растирать узловатый большой палец ноги, когда позади раздался шорох. Он обернулся и вздрогнул, различив тень в сумраке комнаты.

— Кто вы и что вам нужно? — поинтересовался он, стараясь, чтобы предательская дрожь не испортила величественности тона.

— Почему вы не позволяете отцу Расмусу перейти в Петрополис под ваше крыло? — Без всяческих предисловий гость вывалил на господина Шарпфа всю суть вопроса.— Он перешел вам дорогу? Такой уважаемый человек, как вы, не должен судить людей, основываясь на личных обидах.

Свеча в руках епископа наконец вспыхнула, осветив невысокого юношу в черном, хорошо скроенном костюме. Его взгляд был полон священного негодования, словно он знал о господине Шарпфе что-то весьма неприглядное.

— Отец Расмус,— повторил юноша.— Помните такого?

— Расмус?.. – Епископ недоуменно нахмурился, силясь понять, о ком шла речь.

Отчего-то при звуке этого имени на ум приходили лишь неприятные вещи вроде скользких угрей и назойливых хитрых енотов.

— О! – воскликнул он, наконец ухватив нужную мысль за хвост. — Расмус из земель Гроавии? Это абсолютно невозможно.

— Почему?!

— Он благословляет детей за деньги. До сих пор торгует индульгенциями. Покупает у контрабандистов дурманящую траву и добавляет ее в просфоры. Мне продолжить?

Юноша сел с крайне растерянным видом. Епископу даже стало слегка жаль его, такого молодого и доверчивого. Интересно, что подтолкнуло его к подобному безрассудству? Вломиться в охраняемый дом, угрожать самому епископу...

— Вот что мы сейчас сделаем,— наконец решил он. — Вы встанете и исчезнете отсюда. Через три минуты я позову охрану.

Совсем сбитый с толку, юноша кивнул и запрыгнул на подоконник. Когда его фигура растворилась во тьме за окном, господин Шарпф покачал головой и вновь опустил пальцы в прохладную мазь. Когда-то и он был молод и глуп, прыгал через стены монастыря, хотел показать миру, на что способен... А теперь единственным его желанием — весьма страстным, к слову сказать, — было избавиться от треклятой подагры. 


Кристиан остановился у окованной железом двери дома священника и перевел дух. Он был зол, очень зол. И готов разодрать этого бородатого лжеца надвое, с влажным треском, как тушку курицы. Или спалить его в собственном доме, предварительно заколотив окна и двери. Фэй окинул взглядом добротные стены, выложенные из серого камня, аккуратные чистые окошки с витражами, флюгер на трубе, и его голову посетила отличная идея.


— И что сказал епископ?

Священник даже подался вперед, с нескрываемым волнением смотря Кристиану в рот. Подавив нарастающий гнев, юноша сказал то, что его подопечный желал услышать больше всего:

— Епископ очень сожалеет, что не замечал вашу кандидатуру раньше, господин Расмус.

По лицу священника растеклась волна облегчения, а пальцы, до этого сжимавшие подлокотники кресла, расслабились.

— Я же вам говорил,— самодовольно сказал он. — Меня недооценивали намеренно, уверяю вас. Такие люди, как епископ, всегда встают на пути молодых и перспективных.

Он поднялся с кресла и в запале принялся расхаживать по комнате.

— И на этом он не остановится, можете мне поверить! По прибытии моем в Петрополис он попросит что-нибудь взамен. Приличную сумму, например.

Кристиан внимательно посмотрел на него.

— Это все? Все, что вам понадобится?

Рот священника даже приоткрылся в восторге. Господь был так милостив к нему сегодня!

— Или золото,— быстро произнес он.— Горы золота. А может, бриллианты. Он жаден, поверьте!

В пылу перечисления он не заметил, как «крестная фея» поднялся с места и скрестил руки на груди.

В следующее мгновение дом сотрясся от фундамента до конька крыши. Словно земля под ним вздыбилась и опала в подземном толчке. Стены угрожающе затрещали, и по светлой штукатурке побежала тонкая трещина.

Это наконец обратило внимание священника на угрюмый вид Кристиана.

— У вас пятнадцать секунд, чтобы убраться отсюда,— сказал Фэй.

Первую секунду Расмус-средний потратил бездарно, вытаращив глаза на фею. А затем побежал, как никогда не бегал в своей размеренной жизни. Высадив плечом стекло, он вместе с осколками вылетел наружу и приземлился головой в розовый куст. В лицо и волосы впились шипы, но Расмус не обратил на них ни малейшего внимания. На корточках, по-собачьи помогая себе руками, он поскакал прочь, как можно дальше от стен. Затем, не сдержав любопытства, обернулся.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его любимый дом исчезает в столбе пыли, сопровождаемый грохотом и треском вывернутых балок.


Детей у Расмуса-младшего было много. Они ползали, бегали, кричали, смеялись и дрались в каждом уголке его дома. Казалось, стоит открыть дверцу шкафа, и оттуда тоже посыплются дети.

И в настоящий момент Расмус пытался накормить самого младшего отпрыска, ложку за ложкой вталкивая в него пресную кашу на воде. Иного в доме не было, но кроха не желал это понимать и с протестами отпихивал еду, покрывая отца и окружавшие его предметы бурой массой.

Несмотря на то что дверь была распахнута, в нее кто-то постучал.

— Да, войдите! — рявкнул Расмус, не оборачиваясь.

— Эээ... — протянул юный голос. Судя по звуку, гость так и продолжал неловко стоять на пороге. — Меня зовут Кристиан Фэй...

— Очень приятно! — перебил его гончар, исхитрившись сунуть ложку в рот малыша. Тот накуксился, но под угрожающим взглядом отца все же проглотил варево.— Придется вам немного подождать. Сейчас закончу с этим чертенком и покажу, что у меня есть. Заходите и присаживайтесь.

Не слишком уверенно посетитель пересек порог и остановился в двух шагах от гончара.

— Я не за горшком. Я бы хотел вам помочь...

Расмус удивленно моргнул. Ребенок в его руках извивался угрем.

— Помочь? — Он отвлекся, за что незамедлительно получил кашей за ворот рубахи.

Пробираясь через коробки и раскиданные на полу вещи, юноша наконец вошел в поле зрения гончара. Смесь жалости и отвращения отражалась на его смуглом лице, но Расмус лишь хмыкнул и спокойно продолжил кормить ребенка. Он давно привык к подобным взглядам.

— Да, нечто вроде безвозмездной помощи. Есть ли что-то, чего вы бы хотели больше всего?

— Что я хочу? — Расмус отложил опустошенную миску и вытер руки.— Молока.

— Молока? — переспросил удивленный юноша. Он еще раз окинул взглядом убогое жилище гончара. — Вы уверены?

Расмус задумался.

— И мешок зерна. Чтобы дотянуть до конца лета. Да, было бы неплохо.

Юноша присел на расшатанный табурет, осторожно, словно боясь запачкать дорогой костюм.

— А ваша жена? — поинтересовался он.

— Умерла год назад,— коротко ответил гончар. — При родах.

Шутка этого парня изрядно затянулась. Расмуса ждала куча дел и детей, которых нужно было чем-то кормить. Да и вспоминать об Аде он хотел меньше всего...

— Вот что, — крякнув, он поднялся на ноги. – Если у вас, молодой человек, больше вопросов нет, разрешите откланяться, или как там говорят у вас в высшем обществе. У меня глина стынет.

— А она хорошо продается? Посуда, я имею в виду,— спросил юноша. Он пробиралсяк выходу вслед за гончаром, лавируя меж бегающих и верещащих детей.

— Паршиво, — откровенно ответил Расмус. У него не было привычки делать хорошую мину при плохой игре. — Может, тарелки где-то и бьются, но не в этом чертовом городе.

— Скоро все изменится, я уверен, — сказал господин Фэй напоследок и скрылся за углом дома.

Тогда Расмус не придал значения его последним словам. Голова раскалывалась от усталости, хотелось есть и спать. Однако наутро с ним произошло нечто невероятное.

Снаружи, у двери его ждали штабеля мешков с гончарной глиной. На вершине этой пирамиды стоял кувшин свежего молока, под которым белел клочок бумаги. «Вам пригодится», гласила надпись. И вскоре Расмус понял почему.


В то утро в стенах многих домов города прозвучали яростные крики. Таинственным образом с кухонь исчезла посуда. Пропало все: тарелки, чашки, миски, кувшины и даже вазы, оставив цветы и еду рассыпаться, растекаться и расползаться по столам и полкам. И лишь в тот день горожане с благодарностью вспомнили, что рядом с ними живет некий гончар по имени Расмус.

А на следующее утро Кристиан вновь очутился в кабинете директора Общества Крестных Фей. Ветер развевал тюлевые занавески, муха кружила под потолком, а хозяин кабинета рвал и метал. Попытки доходчиво объяснить Фэю его ошибки спокойным тоном давно канули в лету.

— Лишь один из них являлся вашим подопечным, Кристиан!

Однако Кристиан лишь развел руками, как он обычно делал. Самопровозглашенная лучшая фея на свете был спокоен и уверен в себе.

— Я не виноват, что Расмусов оказалось трое,— парировал он.— И почему мне достаются только взрослые?

— У них уже окрепшая психика, господин Фэй. А к детям нужен особый подход.

— Они хотя бы верят в фей... — пробормотал Кристиан и отвернулся к камину, раздраженно качая ногой.

Пару мгновений директор наблюдал за поблескивавшим мысом его начищенной туфли.

— Однако вашему подопечному вы действительно помогли. Несмотря на то что весь город остался без тарелок.

Кто бы знал, сколько сил потребовалось господину директору, чтобы признать это. И именно поэтому он не удержался и ввернул горькую пилюлю:

— Но его братья остались без домов. Вы не имели права вмешиваться в их жизни.

Окрыленный неожиданной похвалой, Кристиан пропустил это замечание мимо ушей. Самодовольная улыбка на его лице стала еще шире, обнажив по-звериному острые клыки.

— И ведь все получилось по-честному, вы не находите?


Пилюля от депрессии


О моем умении перевоспитывать сложены легенды.

Ведь я, Кристиан Фэй, использую лишь

новейшие запатентованные методы убеждения.


Лестница поднималась ввысь, с каждым пролетом становясь все круче. Из узких бойниц башни виднелся королевский сад, разбитый вокруг замка, и вспаханные поля, чьи ровные полосы тянулись на многие мили вокруг. То был погожий солнечный денек.

Мария задержалась на секунду у окна, чтобы перевести дыхание. Окинув идиллический пейзаж взглядом, она поджала губы. Погожие солнечные деньки были явно не для нее. Это все создавалось для пастушек и румяных крестьянок, бегающих за овцами и задирающих юбки на сеновалах. Для них были созданы деревенские танцы и купания в прохладных речках. В больших городах к югу богатые девицы катались на самодвижущихся экипажах и посещали музыкальные вечера в сопровождении кавалеров. Для них играл оркестр и блестели модные платья, для них, но не для Марии, наследной принцессы. Для нее жизнь уготовила совсем другие вещи: замужество за принцем соседнего королевства размером с ферму, жирным боровом с сальными точками по всему дряблому лицу, рождение наследника и скучные балы, проходящие раз в год перед праздником Солнцестояния. Доля принцессы захолустного королевства оказывалась не просто скучна. Она была похожа на изощренную пытку.

Вдоволь пожалев себя и горестно вздохнув напоследок, Мария подобрала юбки и с упорством альпиниста-новичка двинулась дальше. Достигнув самого верха, она вынула из декольте потускневший от времени ключ и отворила неприметную дверцу, ютившуюся меж лестницей и бойницей окна. Пригнулась,— дверной косяк был ниже ее на голову,— и зашла внутрь.

— А вот и я… — пробормотала она.

Ветер врывался в распахнутые витражные окна комнатушки. Его дуновения раскачивали гроздья паутины, спускавшиеся с балок и пологом нависавшие над разложенными по полу стопками книг, старой кроватью и не менее старой березовой прялкой. Одна из ножек прялки была сломана, отчего она опиралась на стену и явно не работала. Но, несмотря на преклонный возраст, ее веретено оставалось необычайно острым, поблескивая в солнечном свете.

Принцесса заперла за собой дверь и неспешно приблизилась к прялке. Её палец скользнул по нити, тянувшейся прямо к острию веретена…

— Ссс… — прошипела она, отдернув руку. На кончике пальца выступила рубиновая капля.

Сколько раз она это ни делала, все равно никак не могла привыкнуть.

Комната перед глазами неожиданно поплыла, а свет стал мягко убывать…


В тот прекрасный летний вечер у ворот замка остановился старый, скрипучий экипаж. Неловко открыв дверь, так, что та повисла на одной петле, из него выбрался смуглый молодой человек. В своем черном костюме он напоминал юного помощника гробовщика, прибывшего измерить очередного клиента.

Пока возница, проклиная все на свете, вытаскивал на дорогу огромный чемодан, пассажир приблизился к стражникам у ворот.

— Будьте любезны, проводите меня к его величеству. Скажите, прибыл господин Фэй,— юноша расплылся в широкой улыбке. — И захватите мои скромные пожитки. Думаю, их нужно доставить во дворец.

Огромный монолит чемодана господина Фея чернел на середине дороги и выглядел крайне неприветливо. Пару мгновений стража сверлила юношу взглядом, молча переваривая услышанное.

— И по какому же вы прибыли делу, господин Фэй? — тщательно подбирая слова, проговорил один из стражников, с рыжими вихрами, выбившимися из-под шлема.

— О, все очень просто! — охотно ответил юноша.— Я — крестная фея, и его высочество вызвал меня по весьма неотложному делу. Весьма неотложному, так что прошу как можно скорее проводить меня в замок!

— К сожалению, — рыжий говорил медленно и четко, словно объясняя неразумному ребенку, — нам не поступало приказа пускать посторонних. И крестных фей в том числе. Быть может, вам, господин Фэй, стоит распустить ваши волшебные крылья и порхать отсюда куда подальше? Я слышал, при попутном ветре крестные феи развивают большую скорость.

Стражники загоготали, лицо же господина Фэя приобрело серый оттенок.

Юноша медленно стянул перчатку с руки и щелкнул пальцами. Тотчас нос рыжего принялся удлиняться и расползаться по лицу. Превратившись в свиной пятачок, он задорно дернулся, заставив второго стражника, завороженно наблюдавшего за этим процессом, побелеть и осесть на землю.

— А я слышал, у свиней отвратные манеры,— парень в костюме гробовщика продолжал улыбаться, но теперь в его взгляде сквозило нечто безумное. — Не люблю повторять дважды, господа...

— Господин Фэй де Ла-Морт собственной персоной! — раздался радостный восклик, и из ворот выскочил низенький пухлый человечек в дорогих одеждах. Завидев юношу, он раскинул руки, словно встречал давнего друга. — Мы вас так ждали!

Смерив взглядом преградившее путь копье, человечек уставился на стражника в ожидании объяснений.

— Ваше превосходительство, осторожно! Этот человек — колдун!

Но лорд Болтус был не из тех, кого можно легко смутить каким-то свиным рылом вместо носа. Скользнув безразличным взглядом по валявшемуся без чувств стражнику, он брезгливо отодвинул от себя острие копья.

— Не смей так отзываться о нашем дорогом госте, болван! — Лорд ухватил Фэя под локоть и повел его к замку. — И не забудь про багаж,— презрительно бросил он через плечо.


В кабинете царила духота. Лучи заходящего солнца окрашивали золотом резной письменный стол, кресла, многочисленные портреты и камин, скользнули по белому бюсту смиренного вида женщины, отчего-то обнаженной, и застыли в ложбинке меж ее грудей.

Его величество Фалькон Десятый раздраженно отмахнулся от невесть откуда взявшейся мухи. Бодро подскочивший лорд Болтус элегантно взмахнул мухобойкой, но мохнатая тварь сделала мертвую петлю и с низким жужжанием вылетела за окно.

— Это все ее фея-крестная, будь она неладна! — король стащил с головы корону и промокнул лоб полой мантии. — Чертова старуха подарила Марии свою прялку, напичканную какой-то дрянью… Будто молоденькой девчонке нужна слоновья доза снотворного и успокоительного. 

— Но теперь её крестная фея — я, а я никогда не дарю столь опасных подарков,— поспешил заверить его Кристиан. — К тому же при бессоннице достаточно четырех кружек крепкого эля.

Фалькон Десятый изумленно воззрился на Фэя, но лучезарная улыбка на лице парня и не думала исчезать.

— Иногда требуется еще стопочка виски, но это в самых крайних случаях…

— В общем, мы засунули эту прялку на чердак дальней из башен, — устало продолжил король. — Но кто же знал, что именно на этом чердаке Мария повадится прятаться, когда ей стукнет пятнадцать. Переходный возраст, понимаете ли, ей надо побыть одной…

Он шумно отхлебнул из бокала.

— Теперь сидит там целыми днями. Вернее, спит. По ночам ненадолго выходит в сад, потом обратно. И красится, как чертова панда, с черными кругами вокруг глаз! Абсолютно неуправляемая девица... А у нее, между прочим, через полгода свадьба с принцем Альбертом!

Король махнул рукой в сторону портрета толстого прыщавого подростка в чрезмерно пышных одеждах, при виде которого Фэй невольно скривился. Будь он на месте принцессы, он бы тоже ходил в обнимку с валиумной прялкой.

— Что-то не так? — участливо поинтересовался король.

— Нет-нет, что вы… — Кристиан натянул улыбку обратно и картинно откинул волосы за плечо. — Несомненно, я могу помочь. Но для этого потребуется ваше участие.

— Все что угодно,— пропыхтел король и вновь вытер блестящие капли со лба. — Все что угодно.


Когда Мария очнулась, снаружи царила глубокая ночь. Звезды мерцали неверным светом на клочке черного бархата неба, видном в окно башни.

А рядом с ней лежал темноволосый юноша. Закинув ноги в туфлях на белую перину, он задумчиво курил, и огонек его сигареты плясал в сумраке.

Заметив, что принцесса проснулась, он улыбнулся. Однако улыбка сползла с его лица в мгновение ока.

— О, вам не стоит беспокоиться, принцесса! — произнес он, не отрывая взгляда от кинжала, как по мановению волшебной палочки возникшего в руке Марии.

— А вот вам стоило бы,— заметила она и медленно слезла с кровати.

Пробуждение в одной комнате с незнакомцем оказалось весьма бодрящим — в ее крови уже вовсю бурлил адреналин. Стараясь не терять гостя из виду, она покосилась на дверь. Путь к отступлению был свободен, и Мария немного расслабилась.

— Я здесь по поручению вашего отца, вот заверенная им бумага.— На перину упал свиток с красной королевской печатью.

— И что же там сказано?

— Что вы должны меня слушаться,— парень уселся на подоконник. Белое кольцо дыма поднялось в воздух и запуталось в черном вороте его старомодного сюртука.— Меня зовут Фэй. Кристиан Фэй. И я — ваша крестная фея, ваше высочество. Самая лучшая крестная фея, которая могла вам достаться.

Да он был совсем не в себе. Принцесса осторожно развернула лежавший на кровати свиток. В правом нижнем углу стояла подпись ее отца, настоящая, вне всякого сомнения, и по спине Марии пробежал холодок. Отец отдал ее в руки сумасшедшему, осознала она.

— Мне не нужна крестная фея,— наконец ответила она. Вытянув руку, девушка многозначительно указала кинжалом на распахнутую дверь.— Вряд ли вы сможете понять мои проблемы, поэтому прошу вас удалиться.

Однако юноша даже не шелохнулся. Лишь наградил ее очередной участливой улыбкой, от которой Марию вновь затошнило.

— Проблемы? Похоже, вам не хватает драмы в жизни, моя дорогая.

— Я вам не дорогая.

— Позвольте спросить в последний раз: ваше высочество точно не хочет бросить недостойное королевской особы занятие?

Принцесса насупилась, перевела взгляд на деревянный остов прялки, видневшийся за пологом кровати. Конечно, она понимала, что забытье ни к чему не приведет, жизнь останется прежней и проблемы никуда не уйдут. Но отказаться от единственной радости казалось выше ее сил. Словно прочитав ее мысли, Кристиан кивнул и выглянул в окно. Луна, огромной долькой висевшая над башней, бросила мертвенный отсвет на его лицо.

— Тогда у меня не остается выбора. Вы хотите драму в жизни — вы ее получите.

— Вы смеете мне угрожать?!

— Нет,— пожал плечами Фэй. — Я лишь исполняю ваше высочайшее желание, как и положено крестной фее. Если завтра после заката вы вернетесь сюда и продолжите заниматься ерундой, то погрузитесь в глубокий сон. — Его тонкие пальцы нетерпеливо барабанили по створке окна. — И продлится этот сон, пока не явится тот самый суженый, который разбудит вас.

— Как?.. — тихо пролепетала Мария.

— Как? — Юноша задумался. — И действительно, как? Ну, скажем... поцелуем. Да, поцелуй будет в самый раз.

Он кивнул своим мыслям и бодро прошествовал к выходу. Напоследок выглянув из сумрака за дверью, фея широко улыбнулась.

— Если вы к тому времени не слишком состаритесь.

Мария осталась одна. Спустя пару минут она сделала глубокий вдох и вновь легла на кровать. Никакой проходимец не мог запугать ее высочество.


Следующим вечером в королевском саду объявился гость. Листва одной из ухоженных яблонь шевелилась, и из нее доносился голодный хруст. Спустя пару минут в траву приземлился огрызок.

Фэй свесил одну ногу с ветви и вновь заглянул в бинокль. В его окулярах желтело окно башни.

— Ну, давай же… — пробормотал он. — Ты же хочешь это сделать, не так ли?..

Конечно, Кристиан сам не походил на образец для подражания и прекрасно это понимал. Но у него по крайней мере имелась нервная работа, которой можно было оправдать подобное безобразие.

Вскоре он довольно хмыкнул и спрыгнул вниз. Швырнув бинокль в кусты, Кристиан хлопнул в ладоши.

В то же мгновение замок расцветился огнями. Каменные стены вспыхнули синим, затем окрасились красным и золотом, словно в серый монолит влетел неуправляемый фейерверк. Последняя вспышка — и замок потух. Стены и окна потускнели и подернулись молочной дымкой тумана, а у основания пополз плющ, медленно и неумолимо опутывая зеленой лентой двери и окна.

— Ох, черт… — растерянно пробормотал Кристиан. Воровато оглядевшись, он одним махом забрался на каменную стену, опоясывавшую королевский сад, и был таков.

В тумане тихо шелестел растущий плющ.


— Это просто возмутительно!

Обессилевший от крика директор Общества Крестных Фей откинулся в кресле и продолжил кричать уже из мягких кожаных недр.

— Королевство в хаосе! Вся королевская семья, министры и советники погружены в глубокий сон! Людьми никто не управляет!

Впервые Кристиан чувствовал себя действительно виноватым. Его не смогла отвлечь даже пролетевшая мимо носа толстая черная муха.

—  Все не так страшно, как кажется на первый взгляд...

— Не страшно?! — С этими словами у директора открылось второе дыхание. Неожиданно ловко для своего роста и веса он перегнулся через стол и взял Кристиана за ворот рубашки.— На коленях Фалькона Десятого свила гнездо малиновка!

— Все поправимо,— Фэй мягко освободился из захвата и отстранился на безопасное расстояние. — Нужно лишь найти принцессе суженого и добиться, чтобы он поцеловал ее.

— Идеального суженого ей уже нашли,— пробурчал директор и вытер блестевший от пота лоб платком, услужливо поданным Кристианом.

Фэй невольно скривился, вспомнив покрытое прыщами лицо принца Альберта. Он даже не был похож на мужчину, что уж было говорить о звании героя на белом коне.

Однако, с другой стороны, принцесса со своими увлечениями заслужила такого кавалера.


Принц Альберт был истинным отпрыском своей семьи. Это Кристиан понял сразу, как познакомился с его родителями.

— О ком мы говорим? — переспросила ее королевское величество и засунула в рот целую куриную ногу.

Кристиан ответил не сразу, благоговейно следя за стремительным исчезновением пищи. В огромном зале повисло гулкое молчание, прерываемое синхронным чавканьем королевских особ. У стен, под старинными портретами в увесистых рамах, со скорбным видом стояли не слишком упитанные слуги.

— Принцесса Мария, ваше величество. Дочь Фалькона Десятого.

Король и королева обменялись понимающими взглядами через заваленный блюдами стол.

— Как мы слышали, вся семья погружена в магический сон.

— Как я слышал, это лишь расхожие слухи. В сон погружена лишь принцесса,— терпеливо ответил Фэй.

Король вновь покосился на супругу маленькими глазками, хитро сверкавшими над испещренными рытвинами щеками.

— Но если это все же правда, то Альберту незачем туда ехать. Зачем помогать, если можно без труда захватить королевство?

— И это опасно! — подхватила королева. — Чем бедный мальчик будет питаться?

Принц Альберт мог голодать три месяца, черпая силы исключительно из своих жировых запасов. Мысленно пообещав себе обязательно проверить это на практике, Кристиан обратился к ее величеству. Хотя бы в душе она должна была остаться женщиной.

— Но, может, вы оставите это решение за ним? Я слышал, втайне он очень тоскует по Марии. Так расстроен, бедняга... — Кристиан умиленно вздохнул и покачал головой.— Ах, эта первая любовь...

На этот раз куриная нога легла на тарелку нетронутой, и легкая улыбка изогнула тонкие губы королевы. Ее величество явно была растрогана, и Кристиан мысленно поздравил себя с победой.


Принц Альберт любил посидеть в саду после плотного обеда. Устроившись на теплой от солнечного света скамейке, принц распустил ремень штанов и водрузил на освобожденный живот небольшую книжицу в кожаном переплете. «Сказания о доблестных рыцарях Фалькона Пятого» — гласило золотое тиснение на обложке. Нужная страница нашлась быстро, и Альберт вновь стал прекрасным принцем Вальдором. В этой части романа Вальдор обезоруживал бандитов заговорщика лорда Брыльского и освобождал принцессу, ловко перемахнув через пропасть на своем белом коне по кличке Факел.

— Добрый день, принц. Вам нравятся истории о героях?

Альберт поднял глаза и недовольно уставился на говорившего. Перед ним стоял невысокий темноволосый юноша в черном жокейском костюме. В руке незнакомец сжимал короткую плеть.

— Меня зовут Фэй. Кристиан Фэй. Я могу присесть? — И он уселся рядом, не дожидаясь позволения.

Никакого почтения, отметил про себя Альберт, крайне недовольный тем, что его прервали. Однако выбора не было, и книжку пришлось закрыть.

— А вы не хотели бы стать одним из них?

— Одним из кого? — не понял принц, но на всякий случай отыскал взглядом охрану, дежурившую в саду неподалеку.

— Рыцарем. Побеждать врагов, спасать принцесс. Отлично владеть мечом... — Наткнувшись на скептический взгляд Альберта, гость умолк.

— Издеваетесь?

— Отнюдь. Я знаю, как вы хотели бы спасти вашу возлюбленную. Такая утрата... — На массивное плечо Альберта легла рука в черной перчатке. Несмотря на все старания принца, стряхнуть ее не получалось, как, впрочем, и убрать слегка сумасшедшую улыбку с лица Фэя. — Но ваши страдания закончены! У меня есть позволение ваших родителей!

— Какую еще возлюбленную? Позволение на что? — Мысли Альберта, привыкшие ползти неторопливо и медленно, хаотично заметались в поисках ответа. Ощущение, будто за тебя все решили, но забыли поставить в известность, усилилось.

Спустя пару часов принц уже стоял на манеже, по щиколотку в креме из грязи и дерьма. Перед ним с ноги на ногу переминался белый конь, на первый взгляд весьма агрессивный.

— Сядьте на коня.— Стоявший рядом Кристиан нетерпеливо постукивал плетью по высокому голенищу своих сапог.

Вокруг манежа собирались слуги и охрана, с усмешками разглядывая неуклюжую фигуру принца, затянутую в костюм для верховой езды. При дворе еще никто и никогда не видел свинью верхом на лошади.

Принц осторожно приблизился. В книгах процесс верховой езды казался менее сложным и опасным.

— Оно не кусается? Мы можем поехать на самодвижущемся экипаже, у нас есть один... — Альберт опасливо протянул руку, желая погладить коня.

Животное фыркнуло, и принц отпрыгнул назад, громко взвизгнув от испуга.

— Ваше высочество, сядьте на коня,— все так же спокойно повторил Фэй и толкнул Альберта обратно к жеребцу.

Среди собравшихся раздались тихие смешки, заставившие принца побагроветь.

— Да как вы смеете?! Я все расскажу па и ма!

— Не расскажете, если я превращу вас в навозного жука.

Лицо и поза Фэя оставались непринужденно-расслабленными, и лишь взгляд впивался в принца, грозя его испепелить. Альберт принял еще более свирепое выражение лица и упер руки в бока, но это не помогло.

— Прыгайте на лошадь. Нам предстоит долгий путь верхом.

Новый знакомый оказался еще страшнее, чем конь. Яростно сверкая глазами, он цедил указания, отвешивал сильнейшие оплеухи и на глазах у всех превратил одного из охранников в слизня. После этого впечатленные слуги даже и не думали вступаться за истязаемого наследника престола.

Наконец, общими усилиями трех конюхов и короткой плети Кристиана, нещадно охаживавшей принца по спине и ягодицам, Альберт забрался на коня. Конь недоуменно покачнулся, но все же удержал равновесие.

— А теперь... — загадочно проговорил Фэй, отчего Альберт в ужасе втянул голову в плечи. — Теперь будем учиться ездить!

Его плеть со свистом рассекла воздух и впилась в белую шкуру коня, оставив кровавую полосу. Рассвирепев от подобного обращения, конь встал на дыбы и перешел в галоп. Спустя пару мгновений он вместе с вопящим наездником перемахнул через ограду и скрылся в королевском парке, цепляя принца за низко опущенные ветви.


Колючие плети терновника хаотично сплетались меж собой, сплошь покрытые мелкими белыми цветами. То была настоящая стена, выше человеческого роста, с острыми шипами и без малейшего зазора, куда можно было пролезть. Альберт приблизился к зарослям и протянул руку.

— А вот это я бы не советовал!

Возникший из ниоткуда Кристиан Фэй грубо оттащил принца обратно к лошадям.

— Взгляните!

Проследив, куда указывал его палец, Альберт недоуменно нахмурился. В нескольких шагах от них в густой траве лежала рыжая собака. Ее плешивые бока мерно вздымались и опускались. Словно почувствовав на себе взгляды, она дернула лапами и тихо заскулила во сне.

— И так она будет лежать, пока вы не осчастливите принцессу своим поцелуем. Но для начала нам придется заняться местным газоном.

Лишь после этих слов Альберт заметил косу с необычайно длинным черенком. Помимо нее Кристиан держал пару перчаток из толстой кожи, предназначенных закрывать руки по локоть. Завидев весь арсенал, принц попытался незаметно ретироваться, но с его габаритами сделать это было крайне сложно. Вскоре Кристиан уже натягивал перчатки на его пухлые руки, рассказывая, какие подвиги готов совершить настоящий принц для спасения любимой, а Альберт молча глотал слезы, представляя, сколько веток и кустов ждало его впереди.

Его воображение оказалось слабоватым. Когда он наконец отложил косу в сторону, солнце уже клонилось к закату. Серая громада башни вздымалась к лазурному безоблачному небу, а где-то наверху, под острым шпилем и черепичной крышей темнело распахнутое оконце. Альберт вытер мокрый лоб, прикинул расстояние от земли до заветной комнаты и почувствовал дрожь в коленях.

— Да, нам на самый верх! — бодро сообщил Кристиан, и в спину принца уперся конец уже знакомой плети. — Вперед, мой бравый рыцарь!


Пот заливал глаза, а волосы налипли на лоб, отчего тот неистово чесался.

— Десять... Девять... — пыхтел Альберт, ритмично поднимая и опуская непослушные ноги на ступени. Позади были слышны легкие шаги и посвистывание Адской Феи.

— Семь... Шесть... — выдохнул он.

Ступни отнялись еще десять пролетов тому назад, но принц продолжал двигаться вверх. Умереть от инфаркта было более достойной участью, чем оказаться раздавленным в обличье клопа.

Впереди забрезжил свет, завидев который Альберт вознес хвалу всем богам, каких только вспомнил.

— Два! Один! — Он исторг крик и, подобно раненому моржу, рухнул лицом вниз на покрытую пылью площадку. Спустя минуту его грубо толкнули в бок мыском сапога.

— Эй. Поднимайтесь.

Альберт не отозвался, понадеявшись, что его мучитель сжалится и оставит бездыханное тело в покое. Однако в следующее мгновение его ухватили за ворот жилета и без усилий приподняли.

— Почему благородные особы так не любят заниматься спортом? — Откуда-то сверху послышалось бурчание, в то время как колени принца пересчитывали каждую неровность в полу.— Молодых вельмож нужно отправлять на каникулы в Брюхвальд. Там все быстро учатся бегать. Возвращались бы стройными и подтянутыми...

— Если вообще возвращались бы... — пробормотал Альберт и еле успел выставить руки, когда фея выпустила его воротник.

— Приехали.

На подушках лежала юная девушка. Не красавица — принц видел девушек поинтереснее, — одетая в похоронного цвета платье, лишь подчеркивавшее ее худобу. Густо подведенные веки, тонкие губы, покрытые темной помадой, рассыпанные по подушке черные локоны, сложенные на груди руки — все было покрыто тонким слоем паутины и припорошено пылью.

— Я должен это поцеловать? — уточнил Альберт и скривился, получив утвердительный ответ.

Сделав глубокий вдох, он склонился к принцессе и коснулся ее губ. Пыль тут же набилась в рот и ноздри, и принц не смог сдержать мощного приступа кашля.

Однако девушка продолжала лежать без движения.

— Она не просыпается,— жалобным голосом сообщил Альберт.

Кристиан, нервно куривший у распахнутого окна, раздраженно цыкнул.

— Пробуйте еще, — отмахнулся он.

По высокому лбу девушки пробежала легкая тень паука. Подавив рвотный позыв, принц вновь прижал толстые губы к губам Марии.

— Мне кажется, вы слишком стараетесь, бравый рыцарь.

— Придворные дамы не жаловались... — обиженно ответил Альберт.

Вконец отчаявшись, он грузно опустился на перину. Затем улегся рядом с принцессой и сложил ручки на животе.

— Я устал,— пояснил он в ответ на разъяренный взгляд Кристиана.— Что?! Обратись к принцу Вальдору. Он-то уж точно тебе поможет.

К величайшему изумлению принца, Адская Фея не стала превращать его в колорадского жука, а приняла крайне задумчивый вид.

— Да? Кстати, весьма может быть...

— Он уже давно умер, идиот! — выкрикнул принц, чувствуя, что теряет терпение.— Если когда-либо существовал вообще!

— Ахххам.... — неопределенно отозвался Фэй, храня прежний загадочный вид.

Плюнув на спятившего графа, Альберт вышел из комнатушки и глянул вниз, на бесчисленные покатые ступеньки, выщербленные от времени. Ноги принялись ныть в предвкушении долгого спуска.


Кольца дыма неторопливо плыли, напоенные ароматами цветов, фруктов и гашиша. Сталкиваясь с мебелью, они растягивались и рвались, опутывая дерево серыми нитями.

Принц Вальдор, младший брат будущего наследника престола Фалькона Пятого Лучезарного, возлежал на перине, столь мягкой, что тело утопало в белых простынях. Рядом, в дымной мгле мерцал уголек кальяна. Принц затянулся, и уголь вспыхнул ярче.

Чтобы тело всегда слушалось, его нужно было ублажать. Исправно выполняя это золотое правило, можно было достичь высот духовного развития и просветления. Поэтому, будучи чрезвычайно духовным человеком, Вальдор исправно пил вино, курил гашиш и поглощал куропаток, после чего с тем же рвением занимался фехтованием и борьбой, дабы не заплыть жиром окончательно.

Где-то в глубинах табачного тумана скрипнула и отворилась дверь. Вальдор с трудом поднял голову, но, так и не сумев ничего разглядеть, откинул ее обратно на подушки.

— Ваше высочество?

Незнакомый голос.

— Я здесь,— хрипло ответил принц, силясь привести одурманенные мысли в порядок.

Незваный гость сел рядом, аккуратно сложив на коленях черные кожаные перчатки.

— Последнее время я слишком часто встречаюсь с королевскими особами в их будуарах,— заметил он.

— Разве это плохо? — Вальдор затянулся и протянул мундштук гостю. Тот вежливо отказался и раскрыл свой портсигар. Затем, проследив за очередным табачным облаком, вынул сигарету изо рта и спрятал портсигар обратно в карман.

В комнате можно было курить, просто вдыхая воздух.

— Мое имя граф Кристиан Фэй де Ла-Морт.

— Неужели родственник Вольфганга де Ла-Морта из Брюхвальда? — проявил смекалку Вальдор и ощутимо повеселел, когда Кристиан сдержанно кивнул. — Чем обязан? Прошу прощения, что встречаю в таком виде, но сегодня у меня разгрузочный день.

Какой был и вчера, и позавчера.

Голова у принца предательски закружилась, и он откинулся на подушки, уставившись на вышитый золотом полог кровати. Мягкий голос Кристиана словно обволакивал вместе с дымом, по капле просачиваясь в расплавленный мозг.

— Слава о ваших подвигах разнеслась далеко за пределы вашего королевства, принц. И, как мне кажется, именно вы могли бы мне помочь. Одна несчастная девушка, моя подопечная, нуждается в спасении.

Нахмурившись, принц взъерошил золотые локоны.

— Девушка?.. Принц Вальдор всегда поможет даме в трудной ситуации! Всегда!

В комнате разлился тихий звон колокольцев. Принц умолк и расплылся в блаженной улыбке. Мелодичный хор становился все громче, окружая кровать; потолок изогнулся волной, и Вальдор мирно отключился.

Очнувшись следующим утром, он с трудом помнил, даже как его зовут. Однако юноша из Брюхвальда быстро оживил его память. Выпив половину графина бормотухи, который юный граф принес с собой, Вальдор почувствовал, как головная боль отступила, бодро оделся, вооружился и спустился во двор, где его уже ждал верный конь Факел. Рядом с конем терпеливо стоял Кристиан.

— Я готов! — рыкнул Вальдор, уперев руки в бока.— Где находится несчастная?

Загадочно улыбнувшись, Кристиан взял Факела под уздцы.

— Не в этом времени, милорд.


— А замок изменился.

Перед стеной замка, всюду, куда дотягивался взгляд, расстилались заросли терновника, через которые была прорублена узкая кривая просека. Кусты вползали прямо в ворота, стащив с петель деревянные, ссохшиеся от времени створки. Чуть поодаль, у колонн виднелись первые спящие. Один из них, в кирасе и вычурном шлеме с пером, лежал на спине и громко храпел, заставляя дрожать паутину на носу. На его блестящем животе удобно устроился господин в расшитой золотом мантии. Он с причмокиванием насасывал свой палец и, когда стражник захрапел громче, перевернулся на другой бок.

— Кто же все это сделал? — спросил принц с невольным восхищением в голосе. Он вышагивал по тронной зале, переступая через особо толстые стебли плюща. — Должно быть, Фалькон прогневал великого волшебника!

— О, то был действительно великий волшебник! — кивнул раздувшийся от гордости Кристиан.— Очень могущественный, можете поверить мне.

Но Вальдор уже был занят другим. Он заглядывал в декольте одной из придворных дам.

— Как они одеты?! — донесся его негодующий восклик.— У них же видна половина груди!

Фэй недоуменно хмыкнул. Он-то всегда считал, что мужчин такие вещи возбуждают. Декольте, в общем, для того и было создано, чтобы оголять, а не прикрывать.

— А это что? Не платья, а ночнушки! Настоящие нижние юбки! — слышались разгневанные выкрики.

Покачав головой, Кристиан вышел во двор, где встал в пятне света от заходящего солнца.

Когда принц наконец насытился безвкусицей будущего, спасательный отряд направился к башне. На верхний этаж Вальдор поднялся быстро. Его ноги пересчитывали ступени так бодро, что раздосадованный Кристиан остался далеко позади. Когда же Фэй наконец появился на пороге комнаты, Вальдор уже стоял у изголовья погруженной в сон принцессы.

— Какая странная девушка,— задумчиво изрек он. — Такое обилие краски на лице... И все черное, словно на похоронах.

Он недоуменно взглянул на вошедшего Кристиана.

— Может, у нее был траур?

Кристиан молча пожал плечами в ответ. Приятную склонность наследницы к меланхолии принцу Вальдору предстояло обнаружить самому. Заботливо смахнув пыль с лица девушки шелковым платочком, Фэй самоустранился за пределы комнаты. Там он прислонился к выщербленной стене и выжидающе уставился себе под ноги.

Из комнаты не доносилось ни звука.

Выждав еще пару минут приличия ради, Кристиан заглянул за дверь. Увиденное его весьма удивило.

— Принц, с закрытыми глазами и с такого расстояния вы вряд ли попадете в ее лицо,— заметил Фэй, и сидевший на краю кровати принц резко выпрямился. Он смущенно улыбнулся.

— Нет, я все-таки не могу. Извини, так глупо получилось... Я обещал Элизе, что буду дарить свои поцелуи только ей.

В следующее мгновение Кристиан остался единственным бодрствующим существом в комнате, а Вальдор шумно сполз на пол, раскинув руки в стороны. Ухватив тело за ноги, Фэй оттащил принца в угол комнаты и прислонил к прялке. Затем достал платочек и промокнул вспотевший лоб, проклиная свою раздражительность. Когда-нибудь она доведет его до увольнения.


Вскоре, когда дворец окутали сумерки, в тронный зал вплыла фигура. В одной руке она держала наполовину опустошенную бутыль, на тарелке в другой покоился нарезанный окорок из королевской кухни. Доковыляв до трона, юноша поставил свои сокровища на подлокотник и забрался к королю на колени.

— Ну что же вы, ваше величество... — Он приобнял спящего за плечи, словно старого друга. — Запустили воспитание доченьки. Не думаете совсем о грядущем поколении. И что теперь мне остается делать? Что?

Король ответил залпом сдавленного рыка. На выдохе его нижняя губа задрожала, и на ней повисли слюни. Заботливо промокнув губы его величества платочком, Кристиан приложился к бутыли.

— Не переживайте так, я все исправлю. Я же самая лучшая фея на свете как-никак.

Из вновь запрокинутой бутылки не вылилось ни капли, и юноша недовольно вздохнул.

— Вот же черт, закончилось,— он слез с короля и пригрозил ему пальцем.— Сейчас вернусь, никуда не уходите.

Пустая бутыль врезалась в расписанную фресками стену, и в стороны брызнули осколки. Кристиан танцующей походкой выплыл из зала. Вскоре он вернулся, и его танец уже больше напоминал вальс.

— Как вы считаете, я уже слишком вышел за рамки дозволенного Обществом или еще нет? — поинтересовался он у его величества. Прислушавшись к сопению царственной особы, он озабоченно кивнул. — Да, я тоже так считаю. Это всего лишь необходимость. Прощайте, ваше величество. Спокойной ночи.

Раскланявшись и при этом чуть не уткнувшись носом в пол, Кристиан отправился бродить по замку. Он брел вдоль стен, освещая факелом каждого спящего, а полы расстегнутой рубашки развевались призрачным одеянием. Наконец у конюшен Фэй отыскал нужного ему человека и с гиканьем принялся стягивать с него одежду.


Следующим утром с городской площади столицы донесся пронзительный звук рога. Когда большинство жителей собралось, чтобы услышать, что же поведает королевский глашатай, на скрипучий деревянный помост, пошатываясь, взобрался юноша в красной форме. К слову сказать, она явно была ему велика, и мягкая шляпа с пером сползала на один глаз, но глашатая это нисколько не смущало. Расставив ноги для пущей устойчивости, он принял торжественную позу, развернул длинный свиток и откашлялся.

— День добрый, жители сего прекрасного города, торговцы, ремесленники, рабочие и... — Он остановил мутный взгляд на грязной бродяжке, ковырявшейся в носу. — ...И немытые создания. От имени его величества Фалькона Десятого я обращаюсь к вам и приглашаю в королевский замок для спасения прекрасной принцессы Марии! Тот, кто пробудит принцессу от магического сна поцелуем, получит ее руку и полцарства в придачу!

Кто-то из толпы заметил, что свиток был пуст, но глашатай не обратил на выкрик никакого внимания. Перо его шляпы отчаянно моталось в такт колебаниям тела юноши.

— Женатым, косым, кривым, старым и недееспособным просьба не беспокоиться и не тратить драгоценное королевское время! Всем выстраиваться в очередь по одному, еду и напитки брать с собой, обращаться к господину Фэю!

Глашатай раскланялся, обмахнув помост пером своей шляпы, и попытался спуститься по узким деревянным ступеням. Затем попытался еще раз.

— Кто-нибудь, дайте руку, пжалста... — наконец сдался он.

Вцепившись в протянутую ему руку, юноша слез с помоста и стянул шляпу с головы. Вручив ее незнакомцу в знак благодарности, глашатай нырнул в толпу, проскочил под брюхом тащившей повозку лошади и был таков. Люди же продолжали возбужденно гудеть, обсуждая услышанное.


К вечеру того же дня у ворот замка выстроилась целая очередь юношей, дородных мужчин в цилиндрах и, невзирая на слова  Кристиана, стариков, калек и сопляков. И, несмотря на развешанные кругом таблички с предупреждениями, у терновых кустов уже собралось несколько десятков спящих, вповалку лежавших друг на друге.

Сам же господин Фэй, до странного похожий на утреннего королевского глашатая, у ворот встречал желавших испытать судьбу и сопровождал их по одному на вершину башни. Выглядел он слегка изможденным и при каждой удобной возможности старался присесть, что очень нервировало очередь. Когда же стоявшие начинали возмущаться громче обычного, Кристиан нехотя поднимался на ноги, и круговорот повторялся заново.

К концу дня очередь иссякла.

Принцесса и весь ее двор продолжали спать. Никто так и не смог пробудить их от магического сна: ни напыщенные аристократы, расталкивавшие очередь кнутом, ни сильные крестьянские юноши, ни старики, ни калеки, ни сопляки.

В последний раз Кристиан обвел взглядом падавшие в вечерний сумрак холмы и поля. Затем уныло поплелся к замершей посреди вечного сна башне.

Каждая ступенька была ему знакома. С щербинкой, с расшатанным камнем, затем снова с щербинкой, уже с правой стороны. Медленно переставляя ноги, Кристиан плелся наверх, а эхо шагов опутывало его в полой башенной трубе.

Он уселся на смятые простыни рядом с лежавшей девушкой. Выудил из-за пазухи чистый носовой платок, один из тех, что рассовывал по карманам про запас, и тщательно вытер губы принцессы. Затем нагнулся и быстро поцеловал.

Мария испустила долгий вздох. Ресницы ее задрожали и, с трудом сломив корку пыли, раскрылись.

Взгляд принцессы впился в Кристиана. Он почувствовал, как ее тонкие пальцы цепко обвили его запястье.

— Теперь ты мой,— сипло проговорила Мария, выдохнув серое облачко пыли.— Мой навсегда!

Ее черные губы разъехались в торжествующем оскале, и Фэй провалился в эту тьму.


— ...Эй, господин! Господин Фэй!

Кто-то отчаянно кричал вдалеке, за непроглядным чернильным мраком, застилавшим глаза. Эхо голосов становилось все громче, пока не влетело в ухо острой молнией, заставив Фэя разлепить глаза.

Он все еще сидел на валуне в розовых лучах закатного солнца. И его рассматривали несколько сотен негодующих взглядов.

— Нашел время спать... — донеслось откуда-то из толпы.

Кристиан откашлялся и встал, отряхивая полы сюртука. Затем, как ни в чем не бывало, обратился к следующему по очереди мужчине.

Этот претендент был похож на ворону: над узкими серыми плечами бледнело узкое серое лицо с внушительным носом, на котором посверкивали небольшие очки.

— Морис,— представился он, но Фэй уже находился на полпути к башне, оставив Мориса стоять с протянутой рукой. Мужчина последовал за ним, нырнул в башенную арку, в полутьме которой начиналась старая лестница со стертыми покатыми ступенями.

С каждым пройденным пролетом Морис выглядывал в узкие бойницы. Сперва вниз отступили стены, открыв глазу очередь, змеей спускавшуюся с холма. Люди в ней становились мельче и мельче, пока не слились в единую живую массу, залитую желтым солнечным светом.

Спальня принцессы находилась в пыльной каморке с сухим воздухом, спертым, несмотря на распахнутое окно. Сама же девушка оказалась обычным худым подростком в весьма красивом, но черном и пыльном платье с черными же рюшами.

— А это кто? — Морис скосил взгляд на широкоплечую тушу принца Вальдора, мирно посапывавшего в углу.

— Приезжий. Не обращайте внимания, — Кристиан достал из нагрудного кармана часы и постучал по циферблату. — Пожалуйста, не задерживайте очередь.

Морис послушно кивнул. Немного поколебавшись, он прикрыл глаза и чуть коснулся губ лежавшей девушки.

Он и Кристиан выжидающе уставились на лежавшее тело. Бросив еще один быстрый взгляд на часы, Фэй вздохнул.

— Пойдемте.

Но не успели они переступить порог, как принцесса закашлялась, и корка, сковывавшая ее глаза, дала трещину. Затем ее обильно вырвало прямо в собственное декольте. Закашлялся и очнувшийся мужчина в углу, однако ни он, ни принцесса не заинтересовали Кристиана. Издав радостный возглас, господин Фэй бросился к окну.

— Шоу окончено, расходитесь по домам! — проорал он, свесившись по пояс наружу.

Не успел Морис опомниться, как юноша уже стоял перед ним с выражением искреннего восторга на лице.

— Кто вы, прекрасный принц? — Он заключил ладони Мориса в свои и широко улыбнулся, продемонстрировав необычно крупные белые клыки.

— Я? Морис, лекарь,— смущенно пробормотал мужчина, тем самым приведя Кристиана в благоговейный восторг.

— Как я счастлив, что это именно вы! — Фэй склонился к уху лекаря. — У этой девушки большие проблемы по части валиума. Я рассчитываю на вас, доктор. Она единственная наследница, вы же понимаете...

Морис коротко кивнул. Похоже, большие проблемы начинались и у него.


В тот тихий и напоенный ароматами цветов вечер муха выделывала чудеса пилотажа. Шмыгнув по дужке пенсне директора, она скользнула по краю его чашки, набрала высоту, сделала петлю и нырнула в вазу с печеньем.

Кристиан перевел взгляд обратно на директора и отметил багровый румянец гнева на его щеках. Если бы эти маленькие глазки могли буравить, сквозь Фэя уже можно было бы читать газету.

— Фалькон сказал, что если еще раз увидит хоть одну крестную фею, немедля посадит ее на кол.

— Это он сгоряча! Я уверен, спустя некоторое время он сам увидит прекрасные стороны этого брака.

Фэй невинно рассмеялся, но директор его веселья не поддержал.

— И насчет принца Вальдора... Это немыслимо! Вы же знаете, что для перемещения во временинужно специальное разрешение!

— Но ситуация была экстренная! Сами сказали: королевство в хаосе,— уверенно парировал Фэй.

— Это не дает права менять историю!

— ...Буквально погружено в пучину безвластия и самоуправства! Отдано на растерзание захватчикам!— самозабвенно продолжал Кристиан, размахивая шелковым платочком в такт словам.

— Вы лишены зарплаты на два месяца,— отрезал директор.

— Поверьте, ради спокойствия его величества Фалькона Десятого и королевской семьи я готов заплатить эту цену. Неужели я, Кристиан Фэй, позволил бы им оставаться беспомощными в магическом сне? О нет!

— Но вы же сами это устроили! — От отчаяния он вцепился в скудные остатки волос и горестно закатил глаза. — Хотя, что я объясняю...

— Конечно! — с неиссякаемым энтузиазмом отозвался Кристиан. — И так понятно, что помочь королевской семье было просто необходимо!

Директор Общества Крестных Фей не ответил ничего. С усилием выдвинув ящик бюро, он задумчиво уставился на бумажный сверток, покоившийся среди документов.

— Кристиан...

— Да? — с готовностью отозвался Фэй, застыв у распахнутой двери.

— Вы так и не надумали вернуться в родовой замок?

— Конечно нет. С чего бы?

— Я просто уточнил, на всякий случай,— проговорил директор, не отрывая взгляда от пакета. — Вы свободны.

У директора Общества были свои вредные привычки. В особо тяжелые дни ему страсть как хотелось впиться зубами в сочный торт, увитый килограммами крема. Но с детства ему внушали, что есть после шести вечера вредно. А торты были вредны и до шести, нанося непоправимый ущерб девственно-здоровым детским зубам. Как директор понял позднее, в некоторых, абсолютно безвыходных случаях небольшой кусок торта был просто необходим. Но — это он тоже понял позднее — правила, вбитые в детскую голову, сидят там до самой пенсии. Поэтому директор медленно задвинул ящик обратно и налил крепкого чая. Закусив его маленьким, посыпанным сахаром печеньем, он горько вздохнул. Диета продолжалась.



Граф Арно


Я — Кристиан Фэй, лучшая крестная фея на свете.

Я помогу вам, потому что вижу вас насквозь.


Ночь была слишком тиха, чтобы утаить даже малейший звук. Когда в одной из комнат на третьем этаже дома номер пять по бульвару имени Адмирала Водкера скрипнула половица, Белла Уокер распахнула глаза и села в кровати. Фигура, темневшая на фоне открытого окна, пошевелилась.

— Доброй ночи, о прекрасная дева! — Судя по тихому сиплому голосу, ночной гость был сильно простужен.— Простите, что прервал ваш дивный сон, но…

— Кто вы и что делаете в моей комнате? — требовательно поинтересовалась девушка. Затем пошарила рукой по тумбочке и щелкнула кнопкой ночника. Лампочка загораться не желала. Белла нацепила очки и подслеповато прищурилась, стараясь разглядеть лицо незнакомца.

Тот издал томный вздох. Затем шагнул вперед и взмахнул плащом, едва не свалив стоявший рядом столик.

— Жар вашего тела не давал мне покоя годами! — страстно просипел он.— Годами я мучился от несбыточной любви в холодном и одиноком гробу в подвалах холодного и  одинокого замка! Как же холодно и бесконечно — о, бесконечно одиноко мне было!

Белла молчала.

— Станьте моей невестой, Белла! Останьтесь со мной навечно!

Незнакомец сделал ещё один шаг вперед. Во тьме блеснули неестественно длинные белые клыки.

—Я буду нежен, обещаю…

Отчего-то данное обещание показалось Белле неубедительным. Продолжая хранить молчание, она пошарила рукой под кроватью и ухватила поудобнее одну из домашних туфель.

Вампир отшатнулся к окну. Его бледное лицо исказила гримаса смертельного ужаса.

— Нет... Нет, прошу вас…

Белла презрительно вскинула бровь. Заметив, что вампир залез с ногами на ее чистейший подоконник, она издала вопль ярости и замахнулась импровизированным оружием.

Несколько мгновений спустя ночь пронзил истошный крик боли, эхом метнувшийся в проулках города.


Кабинет директора Общества Крестных Фей, как всегда, дышал стерильностью и непоколебимым покоем. Со времени последнего визита ничего не изменилось. Над столом реяла всё та же флегматичная муха, из носика чайника вилась тонкая струйка пара, рядом одиноко стояла чашка. Разумеется, она предназначалась не Кристиану.

— Пожалуйста, проходите,— дружелюбно произнес хозяин кабинета. Чтобы поприветствовать Фэя, ему пришлось встать и вытащить брюшко, цеплявшееся за край стола.

Кристиан смерил кресло для посетителей подозрительным взглядом и неохотно приземлился в мягкие недра. Разгладив мелкие складочки на штанах, он испытующе уставился на директора.

Тот ответил змеиной улыбкой.

— Как идут дела с мальчиком-с-пальчик?

— Его зовут Стив, и он не виноват, что уродился коротышкой.

Директор аккуратно пригубил чай.

— А также не его вина, что он — гомофоб, который второй год наводит ужас на обитателей Богемного района. Сколько ещё убийств будет на его совести?

Фей вздохнул. Зачем было спрашивать одно и то же снова и снова?

— Он — всего лишь жертва обстоятельств. Его нужно немного перевоспитать, и если вы думаете, что я с этим не справлюсь, то горько ошибаетесь, ибо я…

— Кристиан Фэй, лучшая фея на всем белом свете! — торжественно огласил некто и что было сил зааплодировал.

Из тьмы за камином вынырнул крепко сложенный высокий юноша. Его длинные светлые волосы были собраны в хвост, а фигуру обтягивал поношенный охотничий костюм. Подумать только! Охотничий костюм! Блондинчик явился на работу в таком виде, словно только что слез с лошади со связкой дохлых зайцев за спиной…

Фэй презрительно скривился.

Незнакомец широко улыбнулся в ответ.

— Простите, не смог удержаться! Вы так вдохновенно говорили…

Взгляд Кристиана сверлил директора почти осязаемо.

— Это ещё кто?

— Лис,— ответил за главу Общества охотник и вальяжно облокотился на каминную полку.— Меня зовут Лис. А вы, как я полагаю, доблестный Кристиан Фэй? Весьма рад встрече.

Заметив, как расцвел Кристиан, Лис довольно кивнул.

— Слава о вас расходится быстро… Был у меня подопечный — бывший ваш, кстати, малыш Вилли его зовут — так вот, он гадил в постель каждый раз, как слышал о феях. А ему уже сорок, представьте...

— Довольно! — поспешил директор, заметив странные задумчивые взгляды Фэя на нож для бумаг.— Садитесь уже.

Расплывшись в очередной солнечной улыбке, Лис с размаху шлепнулся во второе  кресло. На его коленях материализовалась ваза с песочным печеньем, которая всего пару мгновений назад стояла на столе.

Комната наполнилась голодным хрустом.

— У нашего агентства появился новый клиент.— Пухлые пальчики директора переплелись на лакированной крышке стола. — Его зовут Арнольд. Ужасно запущенный случай…

Муха описала над столом идеальный круг и пошла на снижение к миске с печеньем. Кристиан скосил глаза, следя за её полетом, но наткнулся на насмешливый взгляд Лиса и резко отвернулся.

— И что же такого запущенного в этом Арнольде?— спросил он.

— У него нет девушки.

Справа от Фэя раздалось фырканье и продолжительный кашель. Стряхнув крошки печенья с груди, охотник покачал головой.

— Да уж! Велика проблема, ничего не скажешь.

По губам директора скользнула улыбка. О, Кристиан знал эту Особую Улыбку! При виде неё по спинам жертв бежали крупные мурашки, а надежда умирала в агонии. Эта улыбка обещала поистине адское задание.

— У вас будет пять дней,— промурлыкал он.— И я сильно сомневаюсь, что вы успеете.

Голодный хруст Лиса утих.

— «Вы»? — осторожно уточнил Кристиан.

Директор осклабился, наконец почувствовав себя в центре внимания.

— С этого дня вы работаете в паре. Посмотрим, кто из вас умудрится показать себя хуже. Если такое вообще возможно.

— Какого черта?! У меня не может быть напарника! Я всегда работаю один, это мой стиль! Стиль Крис…

— А что будет с тем, кто облажается? — бесцеремонно вклинился Лис, быстро вернув вазу с печеньем на стол.

— Вылетит из компании, как пробка от шампанского. К сожалению, согласно уставу Общества, я не могу выгнать кого хочу и сразу. Хотя с радостью… — он привстал, каким-то образом умудрившись нависнуть над подчиненными,— …с радостью это сделал бы. Толку от некоторых из вас всё равно никакого.

Фэй скрипнул зубами.

— Кристиан, вы хотели что-то добавить?

— Согласно уставу у одного подопечного может быть только один крестный хранитель.

— Согласно уставу вы, Кристиан, не тянете даже на половину феи. Ещё вопросы?

Час от часу не легче. Таскаться с неотесанным мужланом… Фэй сглотнул, ощутив, как узел шарфа на его шее стал в десятки раз туже.

Блондин оценивал его столь же теплым взглядом. Затем неожиданно развернулся в кресле и протянул ладонь.

— Кристиан, мне очень жаль. Так жаль, что тебе придется нас покинуть!

— Чт… — Опешив, Фэй оглядел протянутую ладонь, борясь с желанием впиться в неё зубами. Но, помедлив, он расплылся в нехорошей улыбке и встал.— С помощью этого клоуна вы меня не выгоните. Даже не надейтесь.

Задержавшись взглядом на вазе с печеньем, Кристиан отмахнулся от мысли ухватить одну усыпанную сахаром завитушку и гордо прошествовал к двери. Уже будучи на пороге, он обернулся:

— Кстати, что же случится через пять дней?

— Ничего,— директор хмыкнул.— Просто мне так захотелось.


Никакого холодного одинокого замка у Арно, конечно, не было. Времена зловещих каменных темниц давно прошли. Они уступили место уютным комнатушкам в пансионах, набитых сварливыми старухами, их многочисленной живностью, а также лицами, не внушавшими доверия, без средств на более приличные и просторные апартаменты.

Но, слава богам, даже в этих комнатушках стояли холодильники. А в холодильниках искрился лед, который в данный момент Арно бережно заворачивал в полотенце. Приложив самодельный компресс к шишке на лбу, вампир зашипел.

— Я думал, у вас все быстро заживает,— со стороны окна раздался мягкий голос.

— А я думал, для входа предназначены двери, а не окна,— буркнул Арно в ответ и вновь откинул голову на мягкий подголовник кресла.

Его давно не пугали внезапные визиты. Любая нежить, которая перебиралась в город, отчего-то считала своим первейшим долгом заявиться к уже обосновавшемуся сородичу.

— Давно приехал из Брюхвальда?

На пару мгновений голос незваного гостя потерял былую уверенность.

— Не знаю никакого Брюхвальда.

Ах, кого этот юноша пытался обмануть?..

— Послушай, друг, вонь родины я узнаю где угодно,— вампир хохотнул.— Не знаю уж, сколько времени назад, но ты приехал оттуда…

От смертельного захвата Арно спасла хорошая реакция. Скатившись на пол, он взглянул на гостя и выронил кулек со льдом. За креслом темной скалой высилась фигура, на лице которой блестели два хищных желтых огня.

— Меня зовут не «друг», а Кристиан Фэй, и Брюхвальд давно уже в прошлом.— Глаза вспыхнули ещё ярче.— Теперь я несу добро и свет.

— Ну да, конечно…— Арно расплылся в кривой улыбке.

— Именно так,— сдержанно повторила страшная фигура.

— Ты себя хоть в зеркало видел?..

— Добро и свет, я сказал!

За окном сверкнула молния.

Спустя минуту, немного успокоившись, Фэй поднял отброшенное в сторону кресло, уселся на подоконник и обратился к сжавшемуся в дальнем углу вампиру:

— Итак, я — твоя крестная фея, и тебе страшно повезло, что именно я...

Не успел он закончить, как входная дверь затрещала от ударов.

— Кристиан! Открывай, я знаю, что ты здесь! — донесся из коридора громоподобный голос.

Взглянув на часы, Арно похолодел и кинулся отпирать.

— Сейчас я начну дудеть в рожок!..— проказливо предупредил голос.

— Не надо дудеть в рожок… — умоляюще пробормотал вампир, пытаясь непослушными пальцами справиться с цепочкой.

Спустя мгновение он подпрыгнул от рева охотничьего рога, волной прокатившегося по узким коридорам пансиона.

— Я же просил… — захныкал Арно. Распахнув наконец дверь, он втащил дебошира в квартиру. — А вы ещё кто? — прошипел он, оглядев высокого охотника, судя по смраду перегара, явно подвыпившего.

— Лис! — отсалютовал блондин и, подбоченившись, повернулся к новоиспеченной «крестной фее» у окна. — Ты в курсе, что убегать нечестно?

— Никто и не убегал,— Фэй увлеченно разглядывал ногти на правой руке.— Я же сказал: такси ждать не будет.

— Да я двадцать минут бежал за ним! — было заорал Лис, но, наткнувшись на умоляющий взгляд Арно, сбавил тон.— Он уехал, едва ты в него запрыгнул! Но — ура! — у меня с собой был адрес!

Словно некое оружие, он выхватил из кармана засаленный клочок бумаги.

— Если ты забыл, адреса подопечных выдают всем крестным.

— Боже, да ты никак и читать умеешь?.. — восхитились с противоположного конца комнаты.— А по виду не скажешь…

Арно начал медленно закипать. Его квартира никак не являлась плацдармом для выяснения отношений всяких сумасшедших, возомнивших себя долбаными феями.

Последней каплей, исчерпавшей безграничное терпение вампира, стал громкий нетерпеливый стук в стену. Судя по всему, колошматили палкой.

— Арнольд! Арнольд, ты слышишь меня?!

Арно вздрогнул, предвкушая расправу.

— Да, миссис Крамп?! — осторожно поинтересовался он.

— Прекратите шуметь сейчас же, не то я вызову полицию!

— Конечно, миссис Крамп! Простите за беспокойство!

— Надеюсь, это в последний раз, молодой человек! Я не потерплю, если вы ещё раз разбудите Пушистика!

Пушистик за стеной пронзительно тявкнул, отчего вампир невольно ощерился. Пока этой собаке крупно везло, что их разделяла тонкая перегородка и сморщенное тело владелицы пансиона. Но когда-нибудь рядом с крохотным комком меха и мяса не окажется хозяйки, и тогда…

Отогнав видение собачьих кишок, гроздьями раскиданных по стенам, Арно вновь уставился на темноволосого крестного и его явно скучавшего друга. Последний уже навис над чертежной доской в углу и рассматривал строчки формул, испещрявших черную поверхность. Можно подумать, он хоть что-то понимал в математике.

— Вон отсюда,— процедил вампир, недвусмысленно указав на дверь. Ворвались в его дом, лазают по личным вещам, потревожили соседей, которые после заживо съедят его и даже не посмотрят на нечеловеческое происхождение... Нет, подобное спускать было нельзя!

Но смуглый даже не моргнул.

— Говорю же, я… — Поймав взгляд охотника, он нехотя поправился: — …мы — твои крестные феи и никак не можем просто взять и уйти.

Арно нервно рассмеялся и ткнул пальцем в Фэя.

— Тварь из Брюхвальда, влезшая через окно, и пьяный мужлан в болотных сапогах! Феи, о да! Пришли помогать мне, вурдалаку и кровопийце! Выметайтесь, пока я вас сам не выкинул!

На пару мгновений Лис отвлекся от доски.

— Я бы на твоем месте успокоился. И еще раз назовешь меня мужланом — оторву ноги. Что скажешь, Кристиан? По-моему, кровососу вредно нервничать.

— Похоже, ему придется выйти с нами и прогуляться до ближайшей таверны,— отозвался Фэй.

— Никуда я не пойду! — возмутился Арно. — Я в собственном доме и собираюсь спать, черт подери!

Однако он и не подозревал, сколь коварный и беспощадный план зрел в голове у Кристиана, чья рука зависла в опасной близости от настольной лампы.

— Так как зовут ту почтенную даму за стеной?..

В следующее мгновение лампа разлетелась на куски, врезавшись в стену, и под книжными полками растеклось пятно керосина.


— То есть тебе могут повредить туфли?

— Ничего смешного! Я знал вампира, которого прикончили зубочисткой.

Воздух в таверне был почти осязаем. Пласты дыма неспешно плыли в нем подобно кораблям. В глазах защипало, и Арно зажмурился, отчаянно пытаясь сдержать выступившие слезы.

— А меня вот можно убить туфлей. Наверное, в этом даже есть большой плюс: вампиров обычно пугают чесноком и распятием, а не туфелькой на каблуке. Никто не догадывается открещиваться обувью…— он горестно покачал головой.— Другое дело — девушки. Чуть что — сразу за туфли…

Безмятежная улыбка Фэя говорила о полном непонимании горя, постигшего Арно.

— Поищи ту, у которой нет денег на обувь. Нет, ну правда — что с тобой не так? По-моему, всё в порядке. Нужно только немного поработать над стилем. Например, сжечь эту рубашку.

Арно невольно осмотрел потертые манжеты, обильно украшенные кружевом. И что здесь было не так? Небольшое старое пятно от соуса и маленькая зашитая дырочка. Он попытался вспомнить, где умудрился её получить и почему заштопал зелеными нитками, но тщетно. Всё, что случалось более пятидесяти лет назад, начисто исчезало из его памяти.

— Понимаешь, я искал. Где только не искал, но… Бесполезно, понимаешь? Девушки в нынешнее время — это нечто совершенно непостижимое,— он взглянул на Кристиана. Тот сочувственно выпустил удушающее облако дыма.

— А может, ты просто не умеешь найти нужный подход? Ну, знаешь, цветы, прогулки, песни под луной…

Арно уставился на Фэя, не зная, что ответить. Да и как можно было объяснить такому молодчику, что такое отказ? Эта кошачья вальяжная манера сидеть, наглый взгляд темных глаз, касавшиеся плеч тяжелые пряди волос, черный строгий костюм, контрастирующий с небрежно расстегнутым воротом рубашки, скроенный по последней моде… Девушки, должно быть, валились к его ногам штабелями, а после ползли, ползли следом, в отчаянии цепляясь за полы одежды. Мотнув головой, Арно отогнал невольно привидевшуюся картину и вцепился в кружку с элем.

— Я перепробовал всё, говорю же.

— Значит, не настал еще момент,— вставил невесть откуда возникший Лис. Опустив на стол блюдо с дымящимся румяным окороком, он рухнул рядом с напарником.— Придет время, и какая-нибудь баба объявится сама. Они всегда объявляются, даже когда и не нужны вовсе.

— Я живу уже пятьсот лет, черт возьми! — не выдержав, рявкнул Арно.— Не многовато ли времени прошло?! — Он рассерженно умолк и присосался к кружке, втайне проклиная себя за несдержанность. Неудачник и неврастеник — прекрасное сочетание.

Однако Лис был всецело поглощен видом аппетитного окорока. Фэй и вовсе развернулся к столу спиной, подавая знаки молоденькой брюнетке за дальним столиком.

— Есть будете? — живо предложил Лис. Вампир молча покачал головой, а Кристиан раздраженно отмахнулся, даже не взглянув в их сторону. — Отлично!

Следующие десять минут Арно зачарованно наблюдал за исчезновением окорока. Когда мясо исчезло окончательно, Лис довольно откинулся на спинку стула и рыгнул.

— Ну хорошо. Покажи нам себя в действии. Охмури кого-нибудь, жеребец!

— Где? Прямо здесь?

— А почему бы и нет? — Охотник заговорщически склонился над столом. — Видишь во-он ту официантку?

— Ту, рыжую?! — ужаснулся Арно.

— Не-ет, она годится в бабки даже тебе. Рядом смотри, рядом. Поправляет фартук…

Да, та особа была очень даже ничего. Но как он мог подойти к ней? Что он мог сказать? Видимо, недоумение отразилось на его лице, так как Кристиан расплылся в снисходительной улыбке.

— Не переживай, я, Кристиан Фэй, с тобой.

— Трепещи, зубастый,— закивал Лис, обгладывая кость.

— Смотри, — продолжил Фэй, проигнорировав напарника,— подойдешь к ней и скажешь следующее…


Первым таверну покинул Арно. Грациозно вылетев из окна вместе с цветными осколками стекла, он сразу перешел в бодрый галоп. Вскоре с ним поравнялся Лис с дымящейся бараньей ногой наперевес. Дожидаться Фэя было бесполезно,— когда Арно видел его в последний раз, тот с остервенением давал сдачи кому-то за стойкой бара,— и вампир свернул в один из переулков.

Кристиан объявился лишь под утро, когда небо начало светлеть. Невзирая на протесты Арно, который с возмущенным криком попытался вытолкнуть назойливую фею обратно, тот всё же влез в комнату и захлопнул за собой окно. На его смуглом, измазанном кровью лице сияло неописуемое удовлетворение.

— Конечно, ты немного перестарался, но ничего страшного,— скинув изодранный пиджак на пол, Фэй уселся рядом с горшком бегонии.— Всё в этом мире поправимо. Завтра ты получишь свою девицу. Это обещаю тебе я, Кристиан Фэй.


Мариса раздвинула ноги и по привычке уставилась вверх, на усеянный потеками желтый потолок. Промежность обдувал прохладный ветерок.

Тянулись долгие секунды.

— Ну, давай уже! — прикрикнула Мариса.

В ответ донесся приглушенный удар и звук падающего тела. Затем кто-то с прыжка рухнул на неё так, что она охнула.

— Здравствуйте,— ухмыляясь, поприветствовал ее возникший сверху юноша.— Меня зовут Кристиан.

Спустя час Мариса была готова сама заплатить за дополнительное время. Но клиент оказался неумолим.

— Мой приятель очень стеснительный,— объяснил Фэй, натягивая штаны. Рядом с его ногами покоилось обнаженное дряблое тело помощника судьи, проспавшего весь оплаченный им час. — Я бы хотел, чтобы ты его немного растрясла.

Если приятель хоть отчасти походил на Фэя, то сегодня Марисе везло просто адски.

В дальнем углу, в полумраке под креслом мигнули и исчезли две красные точки.


Шли первые сутки заключения в собственной квартире. Первые сутки под присмотром двух полоумных, которые возомнили себя феями и решили во что бы то ни стало отыскать Арно девушку. Сам же вампир решил дождаться первого же приведенного экземпляра и, изобразив безмерное счастье, вытолкать «фей» за дверь. После чего чуть позже вытолкать следом и девушку.

Перед окном, тихо стукаясь друг о друга, покачивались гроздья женской обуви. От одного взгляда на эти связки коричневых, черных и красных туфель и сапог Арно становилось дурно.

С другой стороны, за дверью, его поджидал Лис, вооруженный парой фирменных туфель. Именно поэтому до поры до времени Арно спокойно отдыхал в комнате и задумчиво поглядывал на занавешенное обувью окно.

Вскоре из коридора донеслись быстрые шаги, и голос Фэя радостно провозгласил:

 — Ну, где же наш счастливчик? Сегодня лучший день в его жизни, а он заперся в комнате!

Арно с силой вдавил сигарету в пепельницу. Похоже, этот чокнутый забыл, что сам запер его, оставив без возможности даже сходить в туалет.

— Открой-ка дверь, напарничек! — продолжил мурлыкать Кристиан.

— Я тебе не прислуга… — хрипло буркнул охотник, но замок всё же щелкнул, выпустив Арно на волю.

Снаружи его поджидало живое существо женского пола. Смерив Арно наглым, видавшим виды взглядом, оно изрекло:

— А он ничего. Немного тощий, но вполне ничего…

— Ты сюда не жрать его пришла,— отрезал Фэй и подмигнул Арно. Наверное, это должно было ободрить, но вампиру отчего-то стало ещё хуже.

— Конечно, мой хороший,— чуть менее довольным тоном произнесла женщина и сделала шаг навстречу Арно.

Тот подавил вспыхнувшее желание немедленно скрыться в комнате и задержал дыхание, боясь, что задохнется в удушающей завесе духов.

Испещренные красными нитями сосудов белки двигались туда-сюда, обрамленные густым слоем черного угля. Губы, покрытые пленкой кирпичного цвета помады, беспрестанно шевелились. Полная грудь сдавленными холмами нависала над декольте и вздымалась, вздымалась…

Когда женщина цокнула каблуками, неспешно развернулась к нему спиной, нагнулась и задрала юбку, Арно не выдержал и потерял сознание.


Из соседней комнаты доносился грохот и треск ломающейся мебели. Блондин, чьё лицо Мариса так и не успела рассмотреть, что-то увлеченно царапал на чертежной доске в углу.

— Его не устроило, что я не девственница! Подумать только! — она закатила глаза и фыркнула.— А он кого ожидал? Деву Марию во плоти и всего за десять монет?

Неожиданно дверь отлетела к стене, и в проеме возник растрепанный Фэй с изящной дамской туфелькой в руке. Усевшись на диван, он элегантно закинул ногу на ногу.

— Кровосос наказан,— изрек он и проорал в сторону спальни: — Ты будешь слушаться свою крестную фею?!

В ответ из-за стены донеслось слабое богохульство, относившееся ко всем феям в общем, к их родителям и родителям их родителей в частности. Заслышав это, Кристиан побагровел и вновь скрылся из вида.

Блондин отвлекся от чертежной доски и широко улыбнулся, отчего Мариса сразу же позабыла всё своё недовольство.

— Предлагаю прогуляться,— сказал он, а его солнечная улыбка продолжала манить и дразнить. — У меня есть множество достоинств, на которые тебе стоит посмотреть.


Энн было восемь лет. Она уже училась в школе и умела вязать носочки для своих кукол. По её мнению, это с лихвой уравнивало её в правах с взрослыми, однако — увы — больше так никто не считал, и ей приходилось все так же залезать под одеяло сразу после ужина. Хотя из чувства протеста Энн не засыпала раньше полуночи — ведь в положенное время ложатся спать лишь маленькие.

В тот вечер она сидела в кровати и упорно таращилась в прозрачный сумрак, сквозь который проступали очертания мебели. Засыпать Энн не собиралась… Да ей бы и не дали.

Когда часы внизу пробили одиннадцать, в её комнате появился монстр. Но явился он совсем не из шкафа, где ему полагалось жить, а вломился прямо в дверь. Пахло от него точь-в-точь как от папы каждый субботний вечер, а выглядел он так, словно сошел со страниц книжки про пиратов.

Когда незнакомец склонился над кроватью, Энн не испугалась, лишь больно-пребольно укусила его за палец. А после вежливо, как учила её мама, осведомилась о его имени.

Дядю звали Лис. Весьма странное имя, но девочка решила не обращать на это внимания. Взрослые часто вели себя глупо и непонятно.

Представившись, дядя ухватил Энн поудобнее и выпрыгнул в окно. От удивления девочка даже забыла закричать. Когда же она издала первый писк, было уже поздно — Лис стремительно несся по кривым улочкам Петрополиса.


Спальню наполнял прозрачный сумрак, разбавленный мягким светом уличных фонарей. Тюль невесомой паутиной реял у открытого окна, отбрасывая на стены причудливые тени. За тюлем всё так же покачивались гроздья туфель.

Арно тяжело выдохнул, впившись пальцами в бархатную обивку кресла. Где-то под столом должен был валяться пузырек с успокоительным…

В следующую минуту он обнаружил себя ползающим по ковру. Отыскав пузырек, он высыпал на ладонь целую горсть бурых кругляшей. Но проглотил всего лишь три — ровно столько, сколько было обозначено в рецепте. Следом глотку обжег теплый виски.

Вампир уселся обратно в кресло. Пальцы всё ещё дрожали.

Спустя пару минут он резко откупорил пузырек и высыпал всё его содержимое в рот.

— …Господи, что это?..

Услышав приглушенный голос Фэя из коридора, Арно перестал хрустеть и прислушался. Во рту начал расползаться горький привкус тающего лекарства.

— …Сам не видишь? Получит как раз то, что хотел.

— Сомневаюсь, что он хотел именно этого.

Быстро проглотив вязкую массу, застывшую на языке, Арно хлебнул ещё немного виски и встал. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.

Когда он распахнул дверь, его взгляд упал на белокурую малышку в голубой ночнушке с кружевами. Из её объятий скалился одноглазый плюшевый медведь.

— Здравствуйте, дядя Арнольд! — пискнула девочка.

— Малышка Энни! — воскликнул вампир. — Но что ты здесь… — Он умолк и уставился на Лиса, полный праведного гнева.— Господи боже, вы совсем с ума посходили?

— А что далеко ходить? Она чиста и непорочна,— охотник вскинул брови.— Что тебе опять не нравится?

Арно захлопнул рот, не зная, что и ответить. Либо этот парень был сумасшедшим, либо очень жестоко над ним издевался. Вампир повернулся к Кристиану в поисках более разумного собеседника. По сравнению с Лисом, Фэй казался оплотом разума и логики.

— А куда ты смотрел? Она же ребенок!

Фэй насупился.

— За своего напарника не отвечаю, я не нянька. Он захотел привести соседскую девчонку — что ж, его право.

Почувствовав странное недомогание, Арно пошатнулся, но быстро обрел равновесие.

— Не смейте даже думать о такой мерзости,— наконец выдохнул он.

В следующее мгновение лицо Фэя позеленело и вытянулось, а стены комнаты вспыхнули желтым. Когда медвежонок в руках Энни задорно подмигнул пуговицей, Арно упал в обморок.


—…Сколько осталось? — спросил первый откуда-то из-за густой пелены тьмы.

— Три дня,— мрачно ответил второй.— И, похоже, из присутствующих только я стараюсь выполнить дело. Ты развлекаешься, а этот парень постоянно в отключке. Если не получится по-хорошему, ей-богу, я самолично…

Различив конец фразы, сознание Арно окончательно отказало и погрузилось в глубокий здоровый сон.

В дальнем углу спальни зажглись и потухли два алых огонька.


Кто только не посещал пансион миссис Крамп в те дни. Девушки и женщины, старухи и странные существа, чей пол невозможно было различить под слоями краски и яркой одежды. Вереницей они поднимались на третий этаж и почти сразу же спускались обратно.

Сперва владелица пансиона возмутилась подобной сомнительной популярности своего заведения. Конечно, она имела на это право. Яркая вывеска, наспех приколоченная над входом, фасад совсем не украшала, а намалеванный на ней лозунг заставлял краснеть даже фигурки садовых гномов на соседнем газоне. Миссис Крамп хотела обратиться в полицию, но спустя некоторое время отчего-то передумала и просто заперлась в собственной комнате.

Под вечер третьего дня поток посетителей иссяк.

Спустя два часа затишья из гнезда порока и разврата спустился высокий блондин. Ухватив с хозяйской стойки всеми забытое сморщенное яблоко, он с аппетитом впился в него зубами и скрылся в вязкой уличной тьме.

Спустя ещё полчаса блондин вернулся, и не один.


— Уже две минуты прошло, как он кричал,— задумчиво проговорил Фэй.

Он и Лис стояли перед дверью в комнату Арно и сверлили взглядами облупившуюся краску.

— Может, ему всё-таки понравилось?..

Кристиан затаил дыхание и прислушался. Ничего. Ни звука не доносилось из-за хлипкого куска дерева. Может, у напарника, у этого деревенского простака и правда получилось привести для подопечного мечту всей жизни? Неужели именно он попал в точку, оставив Фэя с носом? Если так, то дела обстояли хуже некуда. Ощутив нервное покалывание в пальцах, Кристиан сжал шарф на шее.

— А почему она даже не показала лица?— пробормотал он.— Неужто всё настолько плохо?


Её алчущие глаза горели, а кудрявые волосы колыхались от легких дуновений ветра, спускаясь в ложбинку меж округлых грудей.

Напряжение росло. Сумрак сгущался.

— Возьми меня,— позвала она низким грудным голосом.

— Помогите… — так же хрипло просипел Арно.


Дверь скрипнула, отворилась, и из комнаты вышел вампир. Его губы беззвучно шевелились.

— У неё волосатая грудь,— наконец проговорил он и накрыл лицо ладонями.— Три больших… волосатых…

— Ну и что! — рявкнул Лис и зачем-то отошел к выходу.— Подумаешь, необычная грудь! Она последняя совершеннолетняя носящая сандалии девственница в этом чертовом городе, а тебя смущает количество и какая-то поросль? Да ты просто неблагодарный сукин сын, ей-богу!..

Он утих, заметив, что плечи Арно начали подрагивать.

— Волосатая грудь — это ещё не повод огорчаться,— откашлялся Фэй.— Может, у неё душа прекрасная…

Арно вскинул голову, и к стене отпрыгнул даже Кристиан. Если на свете и существовало истинное зло, в тот момент вампир являлся его прямым воплощением.

— ОЧТОБВАСДЕМОНЫПРОКЛЯТЫЕКАКЖЕЯВАСНЕНАВИЖУ!!! 

— Да ладно тебе, успоко…

— ВОНВОНВОНОТСЮДА!!!

Внезапно свет потух.


— Вот так вам, сволочи! — провозгласила миссис Брик и торжествующе взглянула на распахнутый электрический щиток. Пять долгих дней она терпела топот и крики этажом выше, но всему наступал предел.

— Послушай, Мэри, кажется, они стали орать ещё хуже…— прошептала её соседка, стоявшая позади.— Включи, включи обратно…


Когда зажегся свет, Арно вновь рыдал, запершись в соседней комнате, а феи лежали на полу. Таинственная дева в плаще исчезла так незаметно, что её мастерству позавидовал бы любой уважающий себя призрак.

— Я истекаю крооовью… — простонал Кристиан, продемонстрировав глубокий укус на большом пальце.— Ты явно перегнул палку, идиот. Теперь он ещё и импотент.

— Он всё равно этой штукой не пользовался,— буркнул Лис и уставился на кровоточащие царапины на руках. — Кто же знал, что он такой боевой. Маленький, а цепкий…

Он пожевал губу, затем поднялся, распахнул лежащий на боку гардероб и выудил роскошное шелковое платье.

— Да, это был мой запасной план. Но теперь в этот план даже некого обряжать,— Лис запнулся и странно покосился на Фэя.— Хотя…

— Даже не думай! — похолодел тот.— Я что, по-твоему, похож на женщину?

— Ну, все стоит попробовать,— пожал плечами Лис. Мгновение спустя он уже любовно прикладывал платье к фигуре Кристиана.— Хочешь сказать, что ни разу не замечал, с каким обожанием этот кровосос на тебя смотрит? Ни за что не поверю. К тому же дамочки его отчего-то не привлекают.

— Хватит! — рявкнул Фэй. Вырвав вешалку из рук напарника, он швырнул платье на кровать. — В жизни не слыхал ничего бредовее!

Загадочная улыбка Лиса и не думала исчезать. Сняв с гвоздя куртку, он распахнул дверь и отсалютовал на прощание.

— Как хочешь. Пойду перекушу в пивной через дорогу.

С этими словами он оставил Фэя одного.

Пару минут Кристиан тупо смотрел на пожелтевшие обои, по которым вился нарисованный плющ. Затем осторожно перевел взгляд на шикарное красное платье, лежавшее на кровати.

Он не мог проиграть вот так. Кристиан Фэй никогда не проигрывал.

Фэй взглянул на себя в зеркало. Платье было весьма неплохо скроено и, что странно, сидело точно по фигуре. Но нет, его стоило снять как можно быстрее. Что если Лис вернется и застанет его в корсете и декольте? Позор, какой позор...

Кристиан нащупал шнуровку на спине и распустил узел. Лишь после этого он заметил, что за ним наблюдают.

— Мальчик-с-паль… Стив? — осторожно спросил юноша.

Горящие бусинки во тьме угла мигнули.

— Я так и знал, что ты из «этих», — прошипел некто.

Как назло, спустя мгновение вновь потух свет.


В тот вечер воздух в кабинете директора Общества Крестных Фей был напоен миром и спокойствием. Обстановка в комнате тоже была довольно мирной. Блондин, развалившийся в кресле для гостей, довольно улыбался, мурлыча себе под нос пошлую попсовую песенку. Устроившийся рядом брюнет разглядывал статуэтки на каминной полке и угрюмо теребил манжеты рубашки. Директор внимательно изучал их обоих.

— Кстати, Кристиан, пока вас не было, Стив исчез,— наконец сообщил он.

— О,— осторожно удивился Фэй.

— Его не смогли найти даже наши лучшие ищейки.

— Да?..

— Да. Наверное, сбежал из Петрополиса.

Фэй с задумчивым видом отвернулся.

— Но, стоит признаться, господин Фэй получает первое очко в свою пользу. Он наконец понял, сколько волшебства позволительно тратить по Уставу, и перестал разбрасываться заклинаниями направо и налево. Как и мистер Лис, который подал прекрасную идею,— продолжил директор и откусил добрую половину зефирины. Он доставал зефир, лишь когда находился в прекраснейшем расположении духа.

— О, Кристиан за свое усердие заслуживает медаль! — Губы Лиса исказила улыбка, кривая из-за попытки скрыть ее от зоркого взгляда напарника.— Он просто не имел права проиграть, не так ли?

— Заткнись… — простонал тот, накрыв глаза ладонью.

— Отчего же?! Это был прекрасный, воистину прекрасный поступок! — восторженно продолжил Лис.— Я бы определенно не смог пройтись по улицам, натянув на себя…

Он ловко увернулся от фарфоровой пастушки, стремительно просвистевшей мимо. Вслед за ней полетело нечто голубое, оказавшееся овечкой.

— Зря. Мне нравилась эта статуэтка.

Вздрогнув от свирепого взгляда директора, Фэй нехотя поставил на место пастушка с дудкой и скрестил руки на груди.

— Я прошу… нет, я требую другого напарника!


Арно открыл глаза. Солнце село, а это значило, что началась новая ночь. Чистая страница новой книги под названием «бывший неудачник Арнольд».

Никогда еще Арно не чувствовал себя настолько живым и полным сил. Наконец-то он знал, чего хочет на самом деле, и, черт возьми, ему это нравилось!

Одевшись, он склонился к мутному серебру зеркала и улыбнулся своему отражению. Отражение приветливо улыбнулось в ответ. Глядя на него, Арно невольно вспомнил свой последний сон.

Этим днем вампиру вновь снился он. Кристиан, окровавленный и почти обнаженный, прикрытый лишь алыми лоскутами изодранного женского платья. Такой, каким он ворвался в комнату в ту памятную ночь… И силой отволок Арно в божественный район на северной окраине Петрополиса.

В дверь постучали.

— Ивонн, ты собираешься работать? Анжело уже заждался.

— Скажи ему, что Ивонн сперва нужно нанести макияж, а то она будет не в форме и вообще никуда не пойдет! — Арно воинственно взмахнул кистью, нечаянно мазнув помадой по зеркалу. — Так ему и передай!

— Конечно, моя хорошая.

Когда цоканье каблуков стихло вдали коридора, Арно вновь взглянул на свое отражение, неясное в свете свечей.

— Спасибо, Кристиан. Хоть крестная фея из тебя и довольно паршивая... — прошептал он и выудил из-под туалетного столика новую пару туфель сорокового размера. Страх перед ними исчез после первой примерки, словно, натянув тесные колодки, Арно примирился с ужасным зверем.

На чертежной доске в углу белели столбцы уравнений. В тот самый вечер получила решение задача, над которой Арно бился добрую сотню лет. Из строк, начертанных неведомой рукой, вытекало элементарное и элегантное решение в несколько действий.


Бородастик


Ночь плыла над миром.

Ее туманные одеяния пролетали над северными королевствами и княжествами,— клочками земли с национальной гордостью, размером с целый континент. Доблестные воины одного из них отсыпались перед очередной битвой за мельницу на пригорке. Их сосед тем временем вероломно пробирался сквозь болотистый подлесок, чтобы вернуть левый берег разделявшей их территории речушки.

На юге дышал жаром бархатный мрак чернильной ночи Южного Содружества. Просыпались поэты богемной Золотой Долины, закрывались фабрики Кумкура, и таверны побережья Седого моря ломились от посетителей.

Тьма неспешно опутывала восточный Брюхвальд, гористый и дикий, чьи леса кишели древними монстрами, а города – нежитью аристократической, поедающей сырое мясо с изысканного фарфора. Вампиры вылезали из тесных гробов, похрустывая костями и разминая затекшие конечности. Оборотни выглядывали из окон замков на тонкий серп луны и, удостоверившись, что до полнолуния еще далеко, с облегчением возвращались к своим делам.

Западнее дремали свободная земля Петрополиса и королевство Листен, плодородная земля крепких и солнечных людей, богатых скотоводов и потомственных охотников. Охота была их национальной чертой, второй профессией и хобби каждого барона. Каждый себя уважающий молодой листенец и, уж тем более, отпрыск знатного семейства, с детства учился загонять кабана, травить лису и волка, выслеживать оборотня и убивать упыря.     

А рядом, где Тенистая река величественно впадала в сумрачное нутро города Петрополиса, ютилась деревенька с ни чем не примечательным названием Гнилой Корень. Так, еще одна затерянная точка на карте мира. Семь домов, два сарая и особняк вдали, хозяина которого отродясь никто не видывал. Жили в Гнилом Корне одни рыбаки, люди недалекие и простые, и вечера в нем плыли так же медленно, как и темные воды реки Тенистой, на берегу которой он стоял.

Элеонор сидела у окна и читала книгу в неясном ореоле горевшей свечи. Вообще ее звали Лиззи, но имя это скорее ассоциировалось с кухарками и доярками, а не с прекрасными и чистыми духом дамами. Поэтому у окна сидела Элеонор, загадочная и ранимая душа, ищущая своего принца. Она осторожно сняла щипцами нагар со свечи и углубилась в чтение. Снаружи, в густой листве пели цикады, а чуть дальше, за сушившимися на низком заборе сетями тихо плыла зеркальная поверхность вод.

Кроме Элеонор в семье читать никто не умел, поэтому остальным ее занятие казалось пустой тратой свеч. Но несмотря ни на что она терпеливо дожидалась, пока все семейство не уляжется спать, после чего садилась у окна и раскрывала изрядно потрепанный томик «Маркизы и трубочиста», который однажды обнаружила в кустах на берегу. Так как маркиза и трубочист красовались на потускневшей обложке в весьма недвусмысленной позе, днем книгу приходилось прятать. Но она того стоила. Раньше Лиззи-Элеонор тоже читала разные истории, но такого рода сюжет она видела впервые и была им возбуждающе приятно удивлена.

Со стороны берега донесся чей-то сдавленный крик, и леди Элеонор оторвалась от очередной сцены чистой и непорочной любви маркизы и трубочиста. Сощурившись, она всмотрелась за очертания прибрежных кустов, где под чернильно-синим небом светлела лента реки. Как и следовало ожидать, видно ничего не было.

Крик повторился, уже со сдавленными проклятиями, и на этот раз Элеонор вышла из дома, ухватив книгу под мышку. Она миновала приземистые яблони отцовского сада, перепрыгнула грядки с пахучей травой, которую выращивала мать, и двинулась дальше, вниз по узкой дорожке. Прохладный ветер с реки раздувал юбки, и зубы невольно застучали от холода.

Источник криков заметить было нелегко. На песке у самой воды темнела сгорбленная фигура, которую Элеонор сперва приняла за камень. Но когда камень протяжно рыгнул, все встало на свои места.

— О, моя голова... — простонал он.

Лунный свет отразился от длинного носа и увяз в густой бороде, торчавшей так, словно то был приделанный к голове пучок мочалок.

— Вам плохо? — робко подала голос девушка.

Мужчина повернулся, и на его груди блеснули драгоценные пуговицы рубашки.

— Мама, это ты? — заплетавшимся языком поинтересовался он. Мгновение спустя он хрипло расхохотался, словно услыхал отличную шутку. — Хотя как это можешь быть ты? Ты ведь десять лет как мертва, старая лошадь.

Элеонор оцепенела, не в силах вымолвить и слово. Даже когда незнакомец поднялся на колени и с долгим стоном разогнулся, она не сдвинулась с места. Наверное, потому что бояться человека ниже себя на три головы было попросту смешно. Он походил на рассерженного гнома, которого напоили, а после долго трясли вверх тормашками.

— Не знал, что русалки умеют читать,— гном кивнул на книгу, которую Элеонор от волнения уже успела скрутить в трубочку. — Как называется?

— «Ма... «Маркиза и трубочист»... — пролепетала девушка, невольно спрятав роман за спину.

— «Маркиза и трубочист»? — Он фыркнул. — И стоило учить алфавит, чтобы читать эту дрянь?

Их обдал сильный порыв ветра, и незнакомец пошатнулся, нелепо взметнув руки в воздух. Пару минут прошли в молчании, покакарлик с сопением боролся с силой всемирного тяготения, а Элеонор наблюдала за ним, разрываясь между желанием помочь и убежать подальше.

— Как вас зовут? — вдруг спросила она.

— Эээ... — словно в забытье протянул незнакомец.

Его глаза то и дело закрывались, причем иногда по очереди, а ноги выплясывали странный танец, увязая в мокром песке. Еще один пируэт, и мужчина перешел в горизонтальное положение, уткнувшись длинным носом в землю.

— Ооомояногаарххххх!.. — донеслось оттуда, приведя Элеонор в неописуемый восторг. Такое странное имя она слыхала впервые, и это придало новому знакомому еще больший шарм. Девушка помогла карлику сесть и протянула ему руку для поцелуя.

— Элеонор,— кокетливо представилась она.

Пошатнувшись, мужчина ухватил руку за пальцы и с чувством ее пожал.

— Оч приятно! — На мгновение его лицо напряглось и побагровело. — Ну, мне пора домой, Леонор, — через силу выдавил он.

— Элеонор,— машинально поправила его девушка.

Но Ооомояногаарххх ее не слышал. Развернувшись и вспахав тем самым добрый метр земли вокруг себя, он двинулся прочь.

Элеонор вздохнула. Таинственный гость уходил, и она ничего не могла с этим поделать. Ее взгляд упал на песок, где несколько минут тому назад сидел карлик. Там, среди длинных борозд от ног одиноко лежал пухлый мешочек.

— Господин, подождите! — крикнула девушка, переводя взгляд с кошелька на удалявшуюся фигуру карлика и обратно. — Вы забыли деньги!

Но Ооомояногаарххх продолжал брести в направлении поместья, темневшего на вершине холма. Вино окончательно затуманило его разум, оставив лишь зрение и способность передвигать ноги. Что-что, а добраться домой он мог в любом состоянии.


Общество Крестных Фей заботилось о своих работниках. Если ты становился крестной феей, то мог смело рассчитывать на ежедневные завтраки, обеды и ужины, оплаченный наем экипажа, обширную библиотеку, а также на довольно уютную комнатку прямо в здании Общества. Помощь подопечным была не работой, а стилем жизни, и вызвать по срочному делу могли в любой момент. Поэтому хорошие, ответственные служащие предпочитали комнатки съемным квартирам или же снимали квартиры, лишь когда выбирались на дело.

Кристиан Фэй был хорошим работником. Его комната с крохотной ванной располагалась на предпоследнем этаже, под номером 776. Почему не 777? Кристиан тоже долгое время задавался этим вопросом и как-то раз даже пытался выселить соседа из счастливой комнаты. Лишь после того, как ему пригрозили увольнением, он смирился и наконец прекратил совать горящую бумагу под соседнюю дверь.

Теперь по утрам Кристиан спускался на завтрак. Большей частью для того, чтобы любезно подмешать в чай соседа ложечку соли. Или горчицы, если настроение было особенно паршивым.

Лифт со скрежетом распахнулся, выпустив Кристиана в узкий коридор, покрытый обоями в цветочек, поверх которых красовались горшки с живыми фиалками, азалиями и бегониями. То было буйное цветочное пиршество, в который раз напоминавшее о добрых пухлых старушках и котятах в корзинах с вязанием.

Прошествовав к двери 776, Кристиан, фея без мягкого пузика и корзинки с вязанием, вставил ключ и провернул его в замке.

Открывшееся зрелище не могло не радовать. Белые стены и столь же белые высокие потолки, украшенные лепниной, светлый паркет, большая кровать, удобное кресло и шкаф с дверцами, которые не обрушивались на голову при первой же попытке их открыть. Все было чистым, без единого следа пыли, паутины или грязи, — спасибо рабочим из Петрополиса. Каждый раз, когда он видел это стерильное великолепие, его распирала гордость за проделанную работу. Шутка ли, — когда он отворил дверь 776 впервые, глазам его предстало жалкое и унылое зрелище. Порыжевшие от времени обои, потолок, испещренный трещинами, и — о ужас! — коричневая от ржавого налета раковина с вечно капающим краном.

Насладившись красотой вдоволь, Фэй опустил взгляд и удивленно вскинул брови. На начищенном до блеска паркете лежали небольшой конверт из розовой бумаги и перевязанная шнурком папка.

«Господин Фэй, — гласило розовое письмо. — Ваша подопечная, Лиззи, дочь рыбака из деревни Гнилой Корень, встречается с мужчиной старше себя, ростом вполовину ниже себя и из другого сословия. Эта любовь, несомненно, лишь вредит бедной девушке, и ее родители считают так же. Вам следует как можно скорее помочь ей в осознании этого. Дальнейшая информация указана в деле подопечной».

— То найди любовь, то избавь от любви...— пробурчал Кристиан.— У нас что, открылось брачное агентство?..

Но то был не конец письма. «Не забудьте про вашего напарника, господина Листена».  Последняя фраза была отпечатана большим и жирным шрифтом, который директор Общества использовал только для Кристиана. Снизу виднелась приписка от руки, одними своими аккуратными буквами приведшая Фэя в бешенство. «С нетерпением жду встречи, напарничек», гласила она.

Кристиан пробежал взглядом по последней строке еще раз и злобно фыркнул. Затем сунул записку в рот и сжевал добрую половину. Он ненавидел этого выскочку, постоянно совавшего нос не в свое дело.

И после таких приписок он точно не собирался звать Лиса с собой.


Спустя час Фэй уже неторопливо спускался по главной лестнице, держа в руке набитый вещами чемоданчик. Забравшись в ожидавший его экипаж, он недоуменно уставился на еще одного пассажира, затаившегося в полумраке сиденья напротив. Тот поднял белокурую голову и расплылся в широкой радушной улыбке.

— Кристиан, а вот и ты!

— Здравствуй,— процедил сквозь сжатые зубы Фэй. А он так надеялся спокойно доехать в самом лучшем на свете обществе. — Я...

— Да, да, ты стучал в дверь моей комнаты и искал меня по всему зданию, но так и не нашел. Это я виноват, извини. Все время сидел тут, хотел устроить тебе сюрприз.

Порывшись в папке на коленях, Лис выудил небольшой квадратик бумаги.

— Ему красного колпачка не хватает, не находишь? — Он взмахнул фотографией. На ней скалился маленький, но весьма недружелюбный мужчина с бородой, клочья которой торчали в разные стороны. Над всем этим бесформенным великолепием нависал длинный нос, выглядевший красным даже на черно-белой фотографии.

— И что она в нем нашла?.. — протянул Лис и, не глядя, указал пальцем куда-то за пределы экипажа. — Ты чемодан забыл.

Действительно, синий клетчатый чемодан продолжал одиноко стоять на дороге, там, где его оставил Фэй. Похоже, извозчик был не особо услужливым типом. Вздохнув, Кристиан выбрался из салона. Но не успел он схватиться за кожаную ручку, как позади раздался веселый крик:

— Мы готовы, поехали!

Свистнули вожжи, и экипаж тронулся с невероятной быстротой, вздымая клубы дорожной пыли. Когда облако рассеялось, на дороге остался лишь Кристиан Фэй, стоявший неподвижно в покрытом грязью сюртуке. Спустя несколько мгновений напряженного молчания он с яростью швырнул чемодан на землю и пару раз пнул его клетчатую обивку.


После той памятной встречи Элеонор и Ооомояногаарххх виделись еще несколько раз, быть может, даже чаще, чем стоило видеться воспитанной незамужней девушке с мужчиной. По вечерам, когда солнце заходило за линию леса вдали, Элеонор собирала корзину с фруктами и отправлялась на берег.

Обычно прекрасный принц ждал ее, распластавшись на мокром песке. Иногда Ооомояногаарххх полз по нему, иногда — стоял, покачиваясь в такт порывам ветра. Один раз она даже застала его голым, дрейфующим по гладкой поверхности реки. То был единственный случай, когда нервы бедной девушки не выдержали и она сбежала домой, не помня себя от стыда.

Прекрасный принц никогда не являлся трезвым. И у него так и не получалось назвать Элеонор ее полным именем. Леонор, Элеоно, Леон, русалка, призрак, фея… Его разум изобретал все больше имен и названий, упорно игнорируя единственно верное. Но девушку это не расстраивало. Ооомояногаарххх в своей беспечности и непосредственности походил на ребенка, и отказать ему в помощи казалось настоящим кощунством. В прошлом с ним наверняка случилось нечто страшное и очень грустное, решила девушка. Добрые прекрасные принцы могли доводить себя до белой горячки и уподобляться свиньям, лишь имея на то очень веские причины.

Ее размышления прервал шорох травы. Элеонор встрепенулась, поставила тяжелое, полное воды ведро на порог и устремила взгляд на незнакомца, стремительно шагавшего через сад. То был весьма изможденный юноша, растрепанные ветром волосы упорно лезли ему в лицо, сюртук был серым от дорожной пыли, а шелковый платок, когда-то аккуратно заправленный в горловину жилета, свисал с плеча мокрой тряпкой. Заметив Элеонор, странный парень принял более дружелюбный вид.

— Доброе утро, юная леди! — приветливо поздоровался он.— Вы, случаем, не видели здесь огромного невоспитанного охотника?

— А вот и он! — отозвался появившийся из ниоткуда Лис.— Кристиан, познакомься, это Элеонор, Элеонор — это Кристиан, мой помощник.

— Очень приятно,— стрельнув в охотника испепеляющим взглядом, юноша коснулся руки Элеонор губами.— Вот увидите, от меня будет больше пользы, чем от кого бы то ни было.

Элеонор широко распахнула свои и без того большие глаза.

— Вы поможете мне с Бородастиком?

— Она гнома имеет в виду,— пояснил Лис, и Кристиан кивнул.

— Можно и так сказать. Я сделаю все, чтобы вы были счастливы.


Девушка не походила на дочку рыбака. Она, скорее, выглядела как великосветская дама на мели, решившая сшить платье сама из подручных материалов. Ее волосы, уложенные на затылке в неровные кренделя, сбивали с ног ароматом дешевого цветочного масла, а над губой темнела жирная мушка с неровными краями. Вместе с мозолями на ладонях и грубыми башмаками это производило странное впечатление.

— Лиззи! Где тебя черти носят?! — Из дома гаркнул хриплый голос, и девушка подпрыгнула на месте, чуть не перевернув стоявшие у ее ног ведра.

— Иду! — крикнула она в ответ и, бросив смущенный взгляд, скрылась за порогом.

Когда крестные феи остались одни, улыбка на лице Кристиана стала чуть более ядовитой. Он расправил манжеты и скосил глаз на стоявшего рядом Лиса.

— Похоже, простые разговоры тут не помогут. Придется тебе зайти к гному на ужин.

— С каких это пор я стал твоим посыльным? — парировал Лис.

Но Фэй так и лучился дружелюбием.

— Мы же команда, не правда ли? А я так устал с дороги.


Хозяин особняка тоже совсем не походил на фото, вложенное в желтую папку досье. Ему скорее подошел бы не гномий красный колпачок, а зеленая одежда лепрекона. И звали его Мариус.

— Первую встречу с ней я, честно говоря, не особо помню,— он заглотнул половину стакана и громко зарычал. — Хорошее пойло, парень! Где ты его взял?

Не успел Лис открыть рот, как лорд махнул рукой.

— А, не отвечай. Лучше просто принеси еще.

Они сидели на открытой террасе особняка Мариуса. Далеко внизу поблескивала река, в багровых закатных лучах наверху проносились прозрачные облака, а в груди расползалось тепло только что выпитого виски. Но несмотря на то что пойло и вправду было замечательным, половину своих стаканов Лису приходилось тайком сливать на дощатый пол. Мариус пил как лошадь, и соревноваться с ним было просто опасно для здоровья.

Карлик выпил еще порцию и бахнул стаканом о стол. Тот с жалобным скрипом качнулся.

— Она у меня кошелек украла, между прочим.

— Да ты что?! — удивился Лис. Элеонор меньше всего была похожа на воровку.

— Ага,— кивнул карлик. — Когда я очнулся дома, его уже не было. Видимо, на берегу вытащила, когда я валялся. Но я ей простил. Пускай забирает. Она ж бедная, что с нее взять...

— Очень благородно с твоей стороны,— вставил Лис.

— О да, я такой! — карлик захохотал, явно не заметив сарказма в голосе собеседника, и вновь схватился за бутылку.


Кристиан и Элеонор сидели в небольшом саду у рыбацкого дома и пили чай, любуясь закатом. Точнее, чай пила Элеонор, а Фэй осторожно пробовал напиток, старательно избегая щербатого края кружки. Что-то странное было во вкусе, какой-то легкий рыбный оттенок...

— Он единственный, кто может меня выслушать! И однажды, — Элеонор перешла на громкий шепот, выразительно округлив глаза, — однажды он даже дал мне денег.

Кристиан поперхнулся странным чаем и уставился на девушку.

— За что? — осторожно уточнил он и облегченно расслабился, когда та развела руками.

— Просто так. Он увидел мою бедность и просто оставил кошелек на берегу. Такой благородный... — добавила она с придыханием и продекламировала: — «Пусть любовь найдет меня в любом обличье»! Так сказала сама маркиза Ля Пуш!

— Маркиза кто? — не понял Кристиан. Заметив недоумение на лице Элеонор, он быстро исправился: — Ах да, маркиза Ля Пуш... Интересная особа. Но, знаете, — Кристиан деланно задумался, попутно вылив чай под ближайший куст, — она также сказала, что сдаваться быстро и без боя недостойно благородной дамы.

В саду воцарилось молчание. Глаза Элеонор остекленели, пока ее мозг отчаянно пытался найти применение полученной информации.

— Это значит, что на мужчин не нужно бросаться,— сдался Кристиан. Он выудил из кармана пачку, достал сигарету и закурил. — Пускай сами приходят, если им нужно.


Солнце скрылось за рекой, и на небе осторожно показались первые звезды. А «прекрасный принц» откупорил третью бутыль из собственных запасов.

— Она на меня запала, это точно. Я же красавчик, это издалека видно.

Издалека Мариуса вообще не было бы видно, но Лис деликатно промолчал.

— А она тебе как? — поинтересовался он.

— Тоже ничего,— карлик грубо загоготал. — Ничего особенного.


— Он — мой идеал. Такой чувствительный и такой деликатный!

Кристиан и Элеонор шли по песчаному берегу. Точнее, Элеонор бежала впереди, обняв кулек с едой, а Кристиан старался за ней угнаться.

— Бородастик любит блинчики со сметаной,— девушка прижала еду к груди сильнее, словно Фэй уже тянул к ней руки.— И тушеную капусту.

Если карлик так питался каждый вечер, то помимо цирроза печени ему грозило ожирение.

— Но зачем еду? Он же владелец особняка на холме, может получить на ужин что угодно и наесться до отвала.

Элеонор вскинула взгляд и впилась им в смуглое лицо Кристиана. Она казалась оскорбленной до глубины души.

— Я хочу сделать ему приятное, показать свою любовь. И вкусная еда — единственное, на что я способна.

Она была способна еще кое на что, доставляющее наслаждение, но, к великому облегчению Фэя, даже не мыслила об этом. Несмотря на простодушие и наивность, с моралью у нее все было в порядке.

Они брели по пустому речному берегу, и с каждым пройденным шагом Элеонор становилась все грустнее. Кристиан же опустил голову, чтобы девушка не могла увидеть его довольную улыбку, и разглядывал осколки ракушек и пучки травы, то тут, то там вылезавшие из песка. Хоть на что-то Лис оказался способен.

Но его радость оказалась преждевременной. Спустя какую-то пару минут ночной ветер донес пение голосов, различив которые, Фэй побагровел.

Карлик и блондин обнаружились за поворотом реки, где берег становился круче, а кусты спускали свои узловатые ветви к воде. Забраться в подобное место было тяжело. Но, несмотря на это, у блестевшей в лунном свете кромки воды балансировали двое веселых мужчин. Изредка один из них терял равновесие и падал лицом в реку, отчего песня на время стихала.

Заметив Кристиана и девушку, стоявших на возвышении, мужчина поменьше взметнул руку.

— Леонорррррр! Ты пришла, любовь моя! — Хрипло рассмеявшись, он толкнул локтем соседа. Тот обернулся и, издав радостный возглас, тоже замахал руками.

— И Кристиан! К нам пожаловала величайшая крестная фея! Какая честь!

Гном недоуменно ткнул Лиса под ребро.

— Чего? Крестная кто?

— Не обращай внимания, у нас такие шутки.

— Судя по его роже, ему совсем не смешно.— Разглядев сверток в руках Элеонор, Мариус мгновенно забыл про Фэя и его рожу. Вскарабкавшись по склону с проворством кота, он дохнул на девушку парами спирта и чесночных хлебцев. — Что у нас на ужин сегодня?

— Все как ты любишь,— проворковала Элеонор. Она опустилась на траву и развернула узел с едой.

У пары крестных фей неподалеку идиллии не наблюдалось.

— Знаешь, оказывается, ночью на этом берегу невероятно здорово! — С трудом выбравшись на возвышение, где подбоченился Фэй, Лис обвел руками тускло сиявшую в лунном свете реку. — Смотри, какая красота!

Кристиан не видел его глаз, но был готов поспорить, что они тоже сияли как стеклянные.

— Ты должен был заставить его исчезнуть, а не напиваться с ним на пару!

— Я попробовал,— пожал плечами Лис. — У меня не получилось.

— В таком случае мог бы не ехать и не путаться у меня под ногами.

Раздраженно одернув рубашку, Кристиан двинулся прочь, оставив блондинчика и ворковавшую парочку позади. Как хорошо ему работалось раньше одному! И именно сейчас, когда он был так близок к цели, вошел в ритм работы и показал начальству, на что способен, ему подкинули выскочку, устроившего из его искусства балаган...

Кристиан прибавил шаг. Он чувствовал, что если задержится на берегу хоть на минуту, то накормит напарника песком и задушит голыми руками.


— Он делал тебе предложение?

— Предложение? — не поняла Элеонор. Она крутанулась на месте, и льняное платье грязно-бежевого цвета вяло колыхнулось.— Как вам?

Оно отличалось от предыдущего только еле заметным красным стежком у горловины, но Кристиан рассматривал его так, словно оценивал замысловатое произведение искусства.

— Снова что-то не то,— туманно ответил он и неумолимо вернулся к теме разговора. — Я говорю про предложение руки и сердца. Знаешь, любой благородный господин должен сперва жениться, а уже потом объедать семью невесты.

— О, вы об этом...— Элеонор задумалась, но лишь слегка и ненадолго. Пожав плечами, она ухватила платье, которое примеряла пару минут назад, и приложила к себе. — Мне кажется, что Бородастик как раз начинает об этом задумываться.

Она скрылась за занавеской в углу комнаты. Спустя пару мгновений оттуда донеслось беспечное пение и шорох ткани. Фэй окинул взглядом крохотную комнату, где они находились, и покачал головой. Похоже, мозгов у Элеонор было не больше, чем у воробья, который пронзительно пищал за окном. И как можно донести разумные вещи до человека, у которого здравый смысл отсутствовал в принципе? Но Кристиан на то и был лучшей крестной феей на свете, чтобы иногда давать дурные советы. Во благо, конечно.

— Послушай, — вдруг сказал он. — Мне в голову пришла отличная идея...

Час спустя Элеонор стала похожа на ходячую цветочную клумбу. Стараниями Кристиана каждый дюйм ее платья был увешан садовыми цветами, листьями и прочей растительной ерундой, отчего юбка стала втрое тяжелее. Фэй даже пытался приладить к подолу яблоко, но то неизменно отваливалось, и ему пришлось переключить свое внимание на волосы девушки.

— Выглядишь замечательно! — заверил он Элеонор. Обойдя девушку кругом, он добавил еще один цветок в ее напоминавшую цветочный хаос прическу.

— Ему точно понравится? — Элеонор осторожно потрогала башню у себя на голове, но Кристиан быстро убрал ее руку от завитков.

— Конечно! И еще одно. Запомни хорошенько: когда вы останетесь вдвоем, обязательно скажи, что хочешь от него ребенка,— задумавшись, он кивнул своим мыслям.— А лучше четырех. И обними при этом покрепче.

— Ах, Кристиан, — в уголках глаз Элеонор заблестели слезы, — вы — самый лучший на свете! Даже не знаю, что бы я без вас делала!

И она скрылась во тьме сада, осторожно неся свою покрытую цветами юбку и источая аромат созданных Кристианом духов, которые могли отправить в обморок даже слона с хроническим насморком.

Но План Номер Два потерпел полный провал. В тот день Мариус так напился, что мог лишь лежать на песке и ритмично икать в такт пению счастливой Элеонор. Она всегда пела, когда перед его глазами начинали пролетать яркие кометы и розовые бегемоты.


Дни Элеонор проходили в грубой, не приставшей высокородной даме работе по дому и в саду. Но вздумай благородная дама взбунтоваться, ее бы тотчас выгнали из дома без гроша в кармане, оставив лишь три льняных платья. Поэтому днем всю тонкую натуру приходилось убирать подальше и работать, засучив рукава.

Элеонор сидела на скамье в саду, укрытая от палящих лучей полуденного солнца тенью деревьев, одно за другим очищала яблоки и бросала их в ведро. Кристиан же обычно чистил яблоки так старательно, что от них оставалась лишь сердцевина, и приносил больше убытка, чем пользы. Поэтому он просто сидел рядом и дергал сорняки, росшие вокруг одной из яблонь.

— Я сказала ему про детей, как вы и посоветовали,— осторожно начала Элеонор.

Кожура с очередного яблока повисла спиралью и упала в ведро.

— Да? — откликнулся Фэй, не подав и вида, что ему хоть сколько-нибудь интересен ответ.

— Он так ничего и не ответил,— девушка шмыгнула носом. — А мне хочется от него услышать хоть что-то ласковое, не про русалок и блинчики. В книге трубочист понял, что женится на маркизе, уже на пятидесятой странице. Он сделал ей предложение, и жили они долго и счастливо...

Она шмыгнула носом еще раз. То ли дело было в прохладном ветре, продувшем ее накануне, то ли она действительно была расстроена.

В глубине души Кристиан возликовал. Он не хотел, чтобы девушка страдала, но в случае с Мариусом разочарование было неизбежно. И лучше, чтобы оно наступило еще до зачатия трех внебрачных детей. Забросив никому не нужную прополку, Фэй выпрямился и заботливо взял Элеонор за руку. Чуть поколебавшись, девушка отложила нож и обратила все свое внимание на крестную фею.

— Самый лучший способ проверить его чувства — это на время исчезнуть,— заговорщически тихо сказал Кристиан.

— Да? — пролепетала доверчивая Элеонор.

— О да! — он уверенно кивнул.— Только так и можно подтолкнуть мужчину к решительным действиям.


— Карлик не будет ее искать, это точно,— Кристиан выдохнул аккуратное кольцо дыма. Оно медленно расползлось и сомкнулось ошейником на шее Лиса. — А если с твоей помощью он хорошенько напьется, все будут наконец счастливы. Договорились?

— Конечно,— смиренно согласился Лис.

Такая покладистость показалась Фэю подозрительной, и он вгляделся в лицо напарника с особым вниманием. Но лицо охотника оставалось таким же, как всегда: непроницаемым и спокойным, с гулявшей на губах легкой улыбкой. Он не был старше Кристиана, — а если и был, то ненамного, — но вел себя так, словно знал больше других и смеялся над их глупостью. И это раздражало Фэя еще больше.


Конечно, в деле Элеонор и ее крохотной любви Кристиан и не подумал спросить мнения напарника. Лис не был этим удивлен и даже не пытался принять участие, раздувая тем самым конфликт. Ему было проще сделать все по-своему тихо, ни с кем не советуясь и не растрачивая драгоценную энергию на споры.

— Помнишь, пару дней назад с твоей русалкой пришел парень? — словно невзначай бросил он, сидя в отведенном ему кресле на веранде особняка «принца» Элеонор.

— Такой мелкий, тощий и весь на нервах? — фыркнул Мариус, чей затылок не доставал и до каминной полки.

— Как точно ты его описал,— Лис безуспешно попытался скрыть улыбку.— Одна птичка нашептала, что он по уши в нее втюхался. Удерживает девчонку дома.

Внезапно на террасе особняка стало особенно тихо. Глаза Мариуса округлились, и он даже забыл отправить очередную рюмку себе в рот.

— Да ты что?! — наконец выдавил он.

— Ага. Сказал, что не выпустит, пока она не выйдет за него замуж. Она ни в какую, этот парень же ненормальный на всю голову, сам понимаешь. Но теперь, похоже, придется сдаться. Он же и родителям угрожает...

— И родителям?! — Мариус даже вскочил с места.

— Ага,— Лис отправил в рот оливку и развел руками. — А ты-то что разволновался? Сам же сказал, что видов на девчонку не имеешь, и все такое.

Карлик задумался. С одной стороны, эта дамочка казалась чокнутой и даже заговорила о детях. Как будто она не видела, что он, Мариус, еще слишком молод для бессонных ночей и вонючих пеленок. В сорок жизнь только начиналась, это знал каждый сорокалетний мужчина. С другой стороны, эта малышка была единственной, кто терпел все его пьяные выходки, что, как показывал опыт, дорогого стоило. При одной мысли о том, что его русалка будет вытирать чьи-то еще пьяные слюни, у Мариуса начинало тоскливо щемить сердце.

Ухватив со стула камзол, он уверенным шагом направился к выходу.

— Идем и разберемся с этим уродом,— рявкнул он.


Вечер в доме рыбака начинался как обычно, тихо и размеренно. Одно за другим вспыхивали его окна, наполненные мягким отблеском свечей, а в густой траве у стен запели цикады. Но когда по траве прошелестели рассерженные шажки, цикады удивленно стихли.

Мариус взобрался на крыльцо и обрушил на дверь целую серию ударов, так что та жалобно заскрипела. Но за ней оказалась совсем не Элеонор.

Юноша походил на тощего, но гордого кота, одного из тех, которые ведут себя по-хозяйски где бы ни оказались. Он смерил карлика строгим взглядом и вздернул бровь, словно требуя объяснений. Мариус откашлялся, чувствуя, что медленно закипает.

— Приятель, позови-ка русалку.

— Я тебе не приятель,— процедил сосунок, нагло уставившись на Мариуса сверху вниз.

Мариус ненавидел, когда на него смотрели сверху вниз.

— Ты мне сразу не понравился, парень,— прорычал он.—  Лучше свали с дороги по-хорошему.

— Видеть тебя она не хочет,— медленно повторил Кристиан, склонившись к карлику ближе.

Но не успел он проронить еще хоть слово, как на его голову обрушилась увесистая трость.

Мариус не мог знать, что стоявший перед ним юноша обладал крепкой головой и чрезвычайно вспыльчивым нравом. И, конечно же, он не подозревал, что у юноши тоже была своя, очень волшебная палка.


— Господин Фэй! Без ложного преувеличения скажу, вы — самый ужасный провал, которому я когда-либо платил зарплату.

Зубы директора Общества Крестных Фей почти лязгнули, впившись в рассыпчатый кексик, в то время как их обладатель буравил подчиненных хищным взглядом. От этого зрелища Кристиану и Лису стало немного не по себе.

— И вы, господин Листен.— Раскрасневшееся от сдерживаемого гнева лицо директора повернулось к поедавшему засохшее печенье Лису.— Чем вы думали, когда отправляли господина Фифштельбахера к господину Фэю? Неужто не знаете, чем у господина Фэя это обычно заканчивается?

— Он такой несдержанный... — Лис развел руками, словно снимая с себя всю ответственность за произошедшее. — Они оба.

— Но с переломом бедра лежат не они оба, к сожалению, а лишь господин Фифштельбахер!

— Зато сколько радости для Элеонор, сидит с ним рядом целыми днями. Видели бы вы, как она на него смотрит...

Директор соскочил с кресла и принялся расхаживать вдоль окна, словно небольшая шаровая молния.

 — Вашей целью было избавить девушку от этого алкоголика! — Он метнул небольшую искру в застывших Лиса и Кристиана.— А вы что сделали? Теперь, когда он предложил руку и сердце, ей придется терпеть его выходки всю свою жизнь. Разве это честно?

Охотник даже перестал грызть печенье, и на его лице отразилось глубокое и искреннее сожаление. Впрочем, все присутствовавшие знали, что это сожаление не стоило и ломаного гроша. Фэй, в свою очередь, не потрудился состроить нужную мину и остался непробиваемо честен и прям, как доска.

— Послушайте, если Элеонор западает на карликов, то это дело ее личного вкуса,— заявил он. — Его внешность и повадки не нравится родителям? Получается, это у них проблема, и мы удачно ее решили. Теперь все счастливы и довольны.

— И он действительно неплохой парень,— добавил Лис.

Кристиан же радостно подпрыгнул в своем кресле, издав торжествующий возглас.

— Вот видите! Если карлик нашел общий язык с ним, — палец Фэя указал на застывшего охотника,— то он действительно ангел.

Тем утром у директора осталось чувство легкого неудовлетворения. Подопечная и вправду стала счастливой, но то ли это было счастье? Если алкоголику приносит счастье стакан виски, нужно ли тотчас ему наливать? Директор не знал ответа. Наверное, ответ не знала и сама Элеонор, обретшая наконец своего трубочиста.

Драчун


Не стоит плевать в колодец –

из него могут плюнуть в ответ.


Первое знакомство мистера Таслера с крестными феями произошло еще в детстве. Тогда к нему явилась древняя старуха, от которой за милю пахло валерьянкой и мазью для суставов. Она возникла из ниоткуда, уселась на стул у изголовья кровати и с укором посмотрела на лежавшего мальчика.

— Драться нехорошо,— проскрипела она.

Таслер посмотрел на нее своими большими глазами.

— Я и не дерусь,— непринужденно соврал он.

Но, в отличие от родителей, старуха ему не поверила.

— Вчера ты поколотил юного Дерека Флаффи так, что у него пошла кровь из носа. Почему ты это сделал?

— Он смешной,— невинно ответил юный мистер Таслер. Флаффи и правда был неуклюжим и смешным, особенно когда начинал говорить: он умудрялся картавить и заикаться одновременно.

Тогда старуха пожурила его и повторила, что обижать других забавы ради нехорошо. И что сильные мальчики должны защищать слабых, а не обижать их. После этого она исчезла так же внезапно, как и возникла.

Годы шли, а мистер Таслер продолжал свои шутки над мистером Флаффи. Когда тот был худеньким очкариком в школе, когда был долговязым юношей и приходил в колледж в поношенной вязаной жилетке и когда они по воле случая оказались соседями, разделенными высоким каменным забором. Мистер Таслер подкидывал соседу кротов, складывал навоз для удобрений у самого окна гостиной Флаффи, ломал его почтовый ящик и скрутил колесо у единственного велосипеда без всякой на то причины. Просто это было весело.

Сам же мистер Флаффи, болезненный мужчина с хаосом белокурых волос на голове, не мог тягаться с широкоплечим громилой соседом и лишь изредка пытался воззвать к совести Таслера. Что, естественно, было бесполезно.

Так тянулось время, пока в конце мая, спустя тридцать лет после визита строгой старухи, не произошло второе знакомство со сверхъестественным.

— Простите, вы не знаете мистера Дерека Флаффи? — к нему обратился прохожий, невысокий темноволосый юноша. Одет он был весьма неплохо и, скорее всего, мог себе позволить коляску или экипаж с мотором, но отчего-то предпочитал передвигаться по проселочной грязи пешком.

— Ну да, а чо? — мистер Таслер оперся на косу и вытер лоб рукавом. — Этот парень — мой сосед.

— Я — крестная фея этого парня,— заявил темноволосый парень с вежливой улыбкой на лице.

— Вроде крестного отца, что ли?— заржал Таслер.— Как у господина Сантини с Пятой улицы?

Улыбка юноши не дрогнула, но воздух над ним заметно сгустился. Однако мистер Таслер был слишком толстокож, чтобы это заметить.

— Вроде того. Хочу попросить вас больше не кидать собачье дерьмо на его розовые кусты.

— Никто и не кидает,— не моргнув глазом соврал Таслер.

— Прекратите это делать,— упрямо повторил «крестная фея». — И верните все украденные инструменты.

— А то что? Что ты мне сделаешь, а?

— А то пожалеете,— еле сдерживаясь, процедил юноша.

Он топнул ногой и исчез, а когда мужчина обернулся, на месте скошенной травы, которую он так долго убирал, выросла новая, высотой по пояс.

Той же ночью мистер Таслер старательно усыпал розовые кусты мистера Флаффи двойной порцией дерьма. Наутро он даже добавил свое собственное, так старался показать сопляку, где его место.

После этого явился третий гость. Он распахнул дверь дома мистера Таслера ногой, и запах перегара мгновенно растекся по комнатам. Грязь комьями висела на подошвах его здоровенных сапог и оставалась следами на ковре.

Упав в кресло и закинув ноги на стол, он заявил:

— Либо прекратишь плохо себя вести, либо я оторву тебе ноги.

— Сейчас ты получишь, урод! — выкрикнул мистер Таслер, но не успел закатать рукава, как незнакомец направил на него дуло ружья.

— Ты меня так и не понял,— вздохнул он и выстрелил.

С тех пор пришлось мистеру Таслеру подчиниться и спустя тридцать лет наконец прекратить вести себя словно скот. Лечил простреленную ногу он долго, упорно скрывая от всех причину ранения. А после продал участок и уехал в другой город. Но кое-что последовало за ним.

Каждую ночь под окном его спальни вырастала куча свежего навоза.




Вкусный сок жизни


Отношения стали вас разочаровывать?

Чувствуете неуверенность в партнере?

Не отчаивайтесь. Меня, Кристиана Фэя, хватит на всех.


Семь лет он посвятил этой садистке. В документах она официально именовалась его супругой, госпожой Класпер Э., но на деле то была гигантская ошибка, испортившая Оливеру жизнь. Наглая и самодовольная, эта женщина не упускала момента, чтобы продемонстрировать всю свою нелюбовь: частенько забывала приготовить ужин, знала по имени всех мужчин их района и заигрывала с ними, делая из этого такой плохо замаскированный секрет, словно заранее хотела быть раскрытой. Кричала и всячески унижала его в присутствии незнакомых и знакомых людей. Забирала все деньги, причем ее заработок с лавчонки, в которой она пропадала ежедневно, Оливер не видел несколько лет. В общем, госпожа Класпер была настоящей кровопийцей.

Вся эта жизнь на военном положении подтачивала Оливера, медленно и верно выводя его на линию нервного истощения.

Почему он не бросил Эбби давным-давно, забыв как страшный сон? Быть может, потому, что каждый раз она исправлялась и становилась шелковой до следующего унизительного происшествия. Или потому, что ему так хотелось цепляться за это подобие счастливой обеспеченной семьи, красивой обертке которой завидовали многие. Временами в нее начинал верить и сам Оливер, слишком легко и быстро прощавший обиды.

Но нервы истощались, донимавший его тик со временем усилился, а сны стали беспокойными и больше походили на краткие кошмары. Казалось, ничто не прервет череду уныния и неудач.

Каково же было удивление Оливера, когда в один прекрасный день его любезная супруга, такая жесткая и самоуверенная, выпрыгнула в закрытое окно. А в следующую секунду входная дверь слетела с петель и внутрь ворвались двое запыхавшихся молодых людей.

— Упустили! — выкрикнул один из них, невысокого роста юноша в старомодном костюме. Тонкие черты его лица были искажены гневом. — Вот же тварь!

Второй парень быстро прошествовал к окну, не обращая никакого внимания на замершего в ужасе Оливера, и свесился наружу.

— Ушла,— наконец изрек он и с усталым вздохом сел на усеянный стеклом подоконник.

— Кто вы? — растерянно спросил господин Класпер.

Лишь после этого гости обратили на него свои взгляды с выражением искреннего удивления на лицах, словно Оливер был мебелью, которая неожиданно заговорила.

— Кто вы и что делаете в моем доме? — уже более уверенно повторил он, вспомнив, что до сих пор сжимает кухонный нож. Парень повыше заскочил в комнату в грязных сапогах, и Оливер строго уставился именно на него. Но, к его удивлению, парень протянул широкую ладонь для рукопожатия.

— Лис, очень приятно. А это, — он указал на прогуливавшегося вдоль стен друга, — Кристиан Фэй.

— Самая лучшая крестная фея, которая могла вам достаться,— отозвался Кристиан Фэй и склонился в учтивом поклоне. — Простите за беспорядок и доставленные неудобства, господин Класпер, но это было необходимо. Существо, за которым мы охотимся, можно поймать, только застав врасплох.

— Существо? — повторил Оливер. В его мозгу забрезжила смутная догадка, но разум все еще стоял стеной и не впускал подобные глупости в поле сознания.

— Мы все объясним.

Под его колени услужливо ткнулся стул, и Оливер сел, все еще держа нож на виду. С кухни доносился запах гари и громкое шипение масла на сковороде — то были забытые на плите блинчики. Но рассказ парней оказался гораздо интереснее.


На этого мужчину нельзя было смотреть без жалости. С фигурой, обрюзгшей и потерявшей всяческую форму, и стянутым хвостиком сальных волос, он скрестил руки на старой, покрытой пятнами рубахе и устремил на незваных гостей ничего не выражавший взгляд водянисто-голубых глаз. Кристиан вспомнил выцветшую картонку фото в досье, на которой, беззастенчиво улыбаясь, позировал поджарый и широкоплечий красавец с ружьем наперевес. В сидевшем перед ними оригинале не осталось и намека на былую личность.

Лис тем временем продолжал разъяснительную лекцию, сидя среди усеивавших подоконник осколков.

— Такие существа питаются отрицательными эмоциями других людей.— Его тихий хрипловатый голос напомнил Кристиану пошлые песни, которые Лис распевал накануне вечером. Строка «плесни-ка мне рома, красотка с публичного дома» всю ночь преследовала Фэя, пока тот со злостью ерзал на гостиничных простынях.— Выбирают себе жертву и специально доводят до белого каления. Поэтому их называют пиявками...

— Гирудинео Мистикус, так их называют,— Кристиан в очередной раз не упустил возможность продемонстрировать собственные знания, стараясь задеть охотника за живое.

Но Лис лишь широко улыбнулся в ответ.

— Слишком гордое название для такой твари. Пиявка есть пиявка,— он принюхался и указал на дверь кухни, откуда уже валил черный дым. — Кажется, у вас что-то горит.

Выругавшись, Оливер скрылся за стеной с ровными линиями полок, усеянных статуэтками и другими служившими для сбора пыли милыми безделушками. Дом этого человека находился в идеальном состоянии — выдержанный в классическом стиле, с большими окнами, белыми оштукатуренными стенами и коричневой черепичной крышей, на вершине которой красовался флюгер в виде петуха. Состояние же самого мистера Класпера оставляло желать лучшего. Пиявки разрушали людей медленно, и физически, и духовно, превращая их в неприглядно серую и безвольную массу, которой было легко и просто управлять.

Жена Оливера вызывала подозрения с самого начала, поэтому феи решили сперва проследить за семейством Класпер издалека. Но ни Кристиан, ни Лис не ожидали, что за круглым лицом милой хохотушки, за веселыми глазами и простоватой манерой общения скрывался монстр, менявший личину, словно хамелеон.

Ровно в семь утра она выходила из дома в своем аккуратном платье голубого цвета и с небольшой сумочкой в руках. Проходила пару перекрестков вниз по улице, приветливо здороваясь с соседями и знакомыми лавочниками. Заворачивала в темный проулок после магазинчика с ритуальными принадлежностями. Прыгала на больничную стену и с ловкостью обезьяны взбиралась на крышу, а ее юбки флагом развевались на ветру. Дальше след терялся.

Как Кристиан и Лис узнали позже, подвал этого здания принадлежал городскому мортуарию. Миссис Класпер пробиралась внутрь и в морозной тьме с аппетитом поедала окоченевшую плоть, сидя на железных каталках. Тогда-то все и встало на свои места.

— Дела еще хуже, чем мы думали,— мрачно проговорил Кристиан вечером, сидя перед камином тесного номера гостиницы «Сон грядущий».— Что если она вернется ночью и сожрет Оливера?

Стены крохотной комнатки переходили в низкий сумрачный потолок, по которому сновали тени. Казалось, еще немного, и у Кристиана разовьется клаустрофобия. Но его собеседник чувствовал себя вполне удобно, несмотря на мрачную обстановку и тему разговора. Закинув ноги на журнальный столик у камина, Лис поглощал старые сухари, найденные в закромах у миссис Класпер.

— Сегодня не вернется.— Сухарь с треском разломился надвое, усыпав грудь охотника крошками.— Сейчас она думает, что за ней следят, и высовываться не будет. Может, завтра или послезавтра.

Лис был родом из королевства Листен. Земля эта славилась своим зерном, вкусной едой, солнцем и потомственными охотниками. Благодаря им волки и нечисть думали трижды, прежде чем пересекать границу королевства и нападать на мирных граждан.

— О, великий охотник заговорил,— протянул Кристиан Фэй, рожденный в Брюхвальде, царстве и рассаднике волков и всяческой нечисти.— А я все-таки схожу проверю. Вдруг наша пиявка не знает, что по учебникам ей полагается сидеть дома.


Оливера разбудил скрип открытого окна. Он тихо пронзил ночную тьму, и мужчина распахнул глаза, уставившись в расчерченный полосами фонарного света потолок.

Мысль о возвращении жены его пугала, но не слишком. Он не знал, как объяснить присутствие двух молодых парней в доме и выбитую дверь, которая теперь висела на одной петле и угрожающе скрипела при каждой попытке ее открыть. И сгоревшая плита... Эбби всегда ругала его за такие вещи, естественно, когда они оставались наедине. Называла ни к чему не годным тупым боровом. Конечно, он мог ответить, что деньги, которые она тратила, приносил домой именно ни к чему не годный тупой боров, но отчего-то предпочитал молчать. Так было проще.

Тихо приближаясь к кухонной двери, Оливер перебрал всех, кто мог очутиться в его доме ночью. Но он совсем не ожидал увидеть на своей кухне юношу, того самого, который представился крестной феей. В кромешной тьме тот что-то искал на полках буфета, изредка звякая и стуча склянками с приправами.

Оливер отложил фарфорового коня в сторону и включил свет.

— Я могу вам помочь, Кристиан?

— Нет, спасибо,— юноша не глядя махнул ему рукой.— Спите дальше, я вас не побеспокою.

— Я уже проснулся,— настойчиво повторил Оливер, и Кристиан наконец повернулся к нему, удивленно скосив глаза на фарфорового коня.

— Простите, я всего лишь хотел проверить, как вы. Увидел, что вы спите, решил налить себе чаю, раз уж оказался здесь, но не смог найти заварку...

— У Эбби аллергия на чай,— ответил мистер Класпер, устало присев на табурет.

— А вы не пьете?

— У нее аллергия даже на запах, поэтому мы дома чай не держим. Может, кофе?

— Кофе на ночь пить вредно. Может, у вас есть виски?

Неожиданно он замер, подняв тонкий палец, и настороженно прислушался. Его ноздри раздулись, втягивая воздух. В доме воцарилась тишина, лишь тиканье часов мерно отсчитывало секунды.

— Мистер Класпер, следуйте за мной.

Пальцы Кристиана впились в руку Оливера, и тот не успел опомниться, как оказался на улице в одних кальсонах. Босые ноги скользили по камням мостовой, мгновенно покрывшись толстым слоем грязи. Но крестная фея безжалостно тащила его дальше.

На мгновение позади послышался отголосок крика, похожего скорее на клекот хищной птицы, чем на человеческий. Заслышав его, юноша прибавил шаг. Они мчались вниз по улице мимо закрытых лавчонок, по лужам и желтым кругам фонарного света. Фэй намеренно выбирал самые освещенные места, обходя стороной темные проулки и лишенные фонарейулицы.

— Но она же не опасна, Кристиан... — промямлил Оливер, позволяя увлекать себя все дальше. — Она моя жена...

Неожиданно юноша остановился, схватил его за плечи и сильно встряхнул. Он был чем-то сильно встревожен, и Оливеру захотелось по-дружески потрепать его по плечу и успокоить.

— Она — не человек! — отчетливо произнес Кристиан. — Она питается человеческой болью и плотью. Она сожрет и вас, когда поймает, понимаете?!

Мистер Класпер промолчал, продолжая смотреть в его сузившиеся карие глаза. Мальчик был слишком возбужден, чтобы что-то понять. Нужно объяснить ему позже, решил он. Эбби была не чудовищем. Хитрой стервой, но не монстром, каким ее расписывали эти двое.


В гостинице «Сон грядущий» царила тишина. Убранные столики на первом этаже щетинились ножками перевернутых стульев, где-то капала вода и раздавался храп.

А по лестнице взбирались встревоженный молодой человек и мужчина средних лет в поношенных кальсонах, из которых торчали босые, черные от грязи ноги. Добравшись до одной из комнат, юноша постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, тут же зашел.

Их встретил Лис, каким-то образом уместившийся на подоконнике у распахнутого окна.

— Это мой номер, но добро пожаловать,— он приветственно махнул рукой.— Чем могу помочь в три часа ночи?

Ничего не ответив, Фэй выглянул в коридор. Убедившись, что за ними никто не следил, он запер дверь и водрузил на стол внушительный чайник, из носика которого поднималась струйка пара.

— Чай? — недоуменно вскинул брови Лис.

— Захватил у хозяина гостиницы. А заодно позаимствовал это,— он бросил на кровать халат необъятного размера. — Оливер, накиньте, вы же не можете разгуливать в таком виде по улице!

— Очень заботливо с твоей стороны, Кристиан,— ответил за растерявшегося мистера Класпера Лис.— В халате он будет привлекать гораздо меньше внимания.

Кипяток из чайника бурлящей волной пронесся в сантиметре от уха блондина, и жгучие брызги покрыли его шею.

— Вам с сахаром или без? — как ни в чем не бывало продолжил Кристиан, наполняя чашки.

Оливер, к тому времени зябко укутавшийся в халат, что-то растерянно пробормотал. Расценив это как согласие, Кристиан принялся накладывать щедрые ложки с горкой.

— Вы, наверное, хотите отдохнуть,— сказал он, продолжая опускать в чашку сахар, хотя тот давно перестал растворяться и толстым слоем оседал на дно.— Можете остаться в этой комнате, а господин Лис подежурит снаружи. Я говорил вам, что он — потомственный охотник?..

Его прервал тихий скрип. Феи и мистер Класпер зачарованно уставились на ручку двери, которая несколько раз опустилась и поднялась. Не отрывая от нее взгляда, Лис медленно сполз с подоконника и потянулся за ружьем. Кристиан же остался на месте, закрыв собой на удивление спокойного подопечного.

Дверь сотряс удар, и ее петли угрожающе щелкнули. После второго, более сильного удара Фэй не выдержал. С невнятным возгласом он выхватил чашку из рук мистера Класпера и плеснул ее содержимое под дверь. Тотчас из коридора донеслось яростное шипение и свист. Удары прекратились, но Лис не опускал ружье.

— Дорогой? — вкрадчиво и осторожно спросил женский голос за дверью.— Ты зачем это сделал? Знаешь же, у меня аллергия.

— Извини, милая, это не я, это... — радостно начал Оливер, но Кристиан быстро зажал ему рот.

— Дорогой, — продолжил вкрадчивый голос за дверью, — открой. Я пришла домой, но тебя не было. Ужина нет, кровать пуста...

С каждым словом Фэй мрачнел все больше, сжав зубы так сильно, что под скулами заходили желваки. А пиявка не унималась, взывая к совести взволнованного Оливера.

— Я очень недовольна, просто разочарована. Разве так можно обращаться со своей женой?

— Можно, если жена того заслуживает! — не выдержав, рявкнул Кристиан в праведном гневе. Ухватив поудобнее горячий чайник, он кинулся к двери и распахнул ее так, что та отлетела к стене.

Но коридор оказался пуст. Ступив в коричневую лужу чая на пороге, Фэй осторожно выглянул из номера и огляделся. Миссис Класпер испарилась, словно ее никогда и не было.

— Ушла? — Над ухом раздался хрипловатый голос Лиса, и Кристиан чуть расслабился.

— Конечно ушла,— отозвался Кристиан.— Даже такая дрянь знает, что связываться с Кристианом Фэем, лучшей крестной феей на свете, — он гордо расправил плечи и обернулся, — опасно.

На подоконнике, между створок распахнутого окна сидела миссис Класпер с вежливой улыбкой на лице. Белые юбки ее платья хлопали на ветру, рука элегантно лежала на створке окна, а когти уже прочертили в краске кривые полосы.

Между ней и Оливером оставалась пара метров.

А Лис и его ружье продолжали смотреть в безлюдный коридор.

Кристиан не терял ни секунды. Прыгнув вперед, он запустил чайником в голову пиявки. На лету тот открылся, и содержимое волной оросило все вокруг, заставив ее зашипеть. Когда же рядом с ухом просвистел выстрел, монстр легко оттолкнулся и нырнул в чернильную тьму за окном.

Подбежав к Оливеру, Кристиан закрыл его своим телом. Лис тем временем аккуратно выглянул наружу и выстрелил, что прозвучало оглушающе в узком тоннеле улиц. Затем со вздохом выпрямился и покачал головой.

— Ее не видно. Не знаю, попал или нет.

— Попал? Это вряд ли,— зло ответил Кристиан, взвинченный промедлением напарника. Лис со свистом выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Его пронзительные голубые глаза гневно впились в Фэя, но ответить он не успел.

— Парни, а у нас еще есть чай? Очень пить хочется.

Крестные феи обернулись и с недоумением уставились на Оливера, невозмутимо сидевшего на кровати. Этот мужчина вел себя так, словно минуту назад в комнату влетела не его жена, а назойливый шмель.

— Думаю, чай мы попьем в другом месте,— пробормотал Кристиан, переглянувшись со  сбитым с толку охотником. Им предстояло собрать вещи и быстро исчезнуть, пока на звук выстрела не сбежалась вся округа. И пока не вернулась миссис Класпер, оказавшаяся весьма опасной и мстительной сволочью.


В мортуарии стоял адский мороз. Не то чтобы Лис не знал, как устроен этот склад с телами, когда направлялся туда утром, но такого холода он не ожидал. Он даже убрал палец с курка, боясь, что случайно стрельнет себе в ногу в очередном приступе дрожи.

Страха юноша не испытывал совсем. Пиявки питались эмоциями, делались от них сильнее, а кормить эту тварь дополнительно в планы Лиса не входило. Тем более у него уже имелась определенная сноровка. Еще до работы крестной феей он много раз участвовал в охоте. То были разные создания: упыри, оборотни, призраки... Однажды ему даже попалось существо, подобное Кристиану. И в сравнении с той охотой менявшая облик пиявка казалась незначительной козявкой.

Трупы лежали на каталках, укрытые простынями. Дыхание белым паром курилось в воздухе. Лис чихнул, вытер мокрый нос рукавом и закинул ружье на плечо. Похоже, этим утром миссис Класпер решила обойтись без завтрака.


Новая гостиница находилась на противоположном конце города, вблизи заводского района, пронзавшего небо серыми трубами всевозможных форм и размеров. Густой дым лениво валил из них, смешиваясь со столь же серыми облаками, затянувшими город. Пейзаж был не очень живописным, но лучшего укрытия, чем эта дыра, было не найти.

В одной из комнат под крышей сидели двое: среднего возраста мужчина в одежде, которая была ему не по размеру, и юноша с сизыми мешками под глазами. Ему не удавалось выспаться уже несколько ночей подряд, голова трещала, и смрад фабрик вползал в комнату из распахнутого окна... В общем, Кристиан едва не лопался от раздражения.

— Как вы можете позволять этой женщине так с собой обращаться?! — гневно спросил он, с треском захлопнув окно номера. — Вы — самостоятельная личность! Собрали бы вещи и ушли от нее! Послали бы в ответ теми же словами! Что с вами, в конце концов?!

Оливер молчал, с вялым видом крутя обручальное кольцо, тускло поблескивавшее на его безымянном пальце.

— Дайте его сюда,— вдруг сказал Кристиан.

— Кольцо? — удивленно переспросил мистер Класпер, но все же протянул украшение.

Оно оказалось довольно тяжелым и странно холодным, словно его и не снимали с пальца несколько мгновений назад, а по внутренней стороне вилась гравировка, почти стертая от времени и частого ношения.

— Семейная реликвия Эбби. Его носил ее отец, а перед ним ее дед... — с гордостью пояснил мужчина.

Кристиан сощурился, всматриваясь в гравировку.

— Конечно, — прошептал он, — как я раньше не догадался?..

Некоторые слова на внутренней стороне кольца казались смутно знакомыми, и он подошел к окну, силясь разобрать написанное. Но в тусклом свете, сочившемся сквозь грязное стекло, было невозможно прочесть даже газетный заголовок. Отчаявшись хоть что-нибудь понять, Фэй направился в крохотный аппендикс спальни, где зажег керосиновую лампу и поднес кольцо как можно ближе к ее неверному огню.

Спустя пару минут в дверном проеме позади возникла зализанная голова Оливера.

— Кто-то стучит в дверь,— тихо проговорил он.

— Что говорят? — бросил Фэй, не отрываясь от своего занятия.

«Властью сковать», гласила пара слов. Еще одно было похоже на «око», но могло оказаться и «очком»...

— Говорят, что обслуживание номеров.

— Скажите, что нам ничего не нужно,— махнул рукой Кристиан.

Оливер исчез, и он вновь мог сконцентрироваться на кольце. «Око», решил он. Что «очко» могло делать на старинной надписи? Это кольцо казалось опасным, очень опасным, и подавленная воля Оливера служила тому наглядным примером.

— А сколько лет вы носили его? — крикнул он, брезгливо стряхнул белый след пыли, оставшийся на штанах. — Мистер Класпер, вы слышите меня? Мистер Класпер?

Полный дурных предчувствий, он выскочил из спальни. Но было уже поздно.

Дверь номера оказалась распахнута настежь, а зиявший за ней темный коридор был пуст. Пиявка побывала здесь и утащила Оливера, пока самая лучшая фея на свете расшифровывала надпись в паре метров от них.

Кристиан смачно выругался.

— Око,— прошипел он.

Пиявка выследила их, и виной тому было обручальное кольцо. Швырнув его на пол, Фэй подскочил к окну и высунулся по пояс. Различив две фигуры, бежавшие в сторону заводских ворот, Кристиан забрался на подоконник, сделал глубокий вдох и прыгнул. Мгновение, — и его руки заскользили по шершавой поверхности уличного фонаря. Откуда-то справа донесся испуганный женский вопль, но юноша не обратил на него внимания. Едва его ноги коснулись мостовой, он пустился следом за сбежавшей парой.

Кристиану повезло — стены, ограждавшие территории многочисленных фабрик, были высоки и тянулись на многие кварталы. Пиявке и ее жертве ничего не оставалось, как бежать по узкому и безлюдному лабиринту, где их было видно как на ладони. Миссис Класпер хотела остаться с мужем наедине, чтобы быстро и без свидетелей прикончить его, одним махом избавившись от массы проблем. Ей требовалось тихое место, и огромная территория какого-нибудь старого завода прекрасно для этого подходила.

Нырнув за очередной поворот, Фэй уткнулся в тупик, в конце которого темнела распахнутая калитка ворот, грязно-коричневых от возраста, с редкими зелеными пятнами облупившейся краски. За ней начиналось мрачное нутро заводского ангара, который, судя по выбитым стеклам высоко наверху, у самой прохудившейся крыши, был давно заброшен.

Кровь застучала в висках, и Фэй сделал глубокий вдох. Сейчас ему было нужно контролировать себя полностью. Впадая в ярость, он наносил слишком большой ущерб репутации Общества.

— Оливер! — позвал он, осторожно ступив в сумрак ангара, слабо освещенный парой качавшихся под крышей ламп. Различив сдавленный всхлип в глубине, он двинулся вдоль расставленных станков. Тьма за их покрытыми ржавчиной боками казалась непроницаемо густой, и Кристиан инстинктивно старался держаться от нее подальше.

«Главное в охоте на пиявку — отключить эмоции, которыми она может питаться. Гнев, ярость, страх...» — сказал ему Лис перед тем, как отправиться взламывать морг. Но Кристиан лишь со смехом махнул рукой. «Я не знаю, что такое страх,— ответил он. — Оливеру не о чем волноваться».

Лампы бешено замерцали и погасли. Ангар погрузился в мрак, разбавленный пятнами света, сочившегося сквозь дырявую крышу. Кристиан замер, слыша лишь собственное тяжелое дыхание.

— Оливер? — тихо спросил он, и испуганный всхлип раздался совсем рядом, в нескольких шагах. Похоже, без кольца к мужчине вернулись способность чувствовать, и истинная сущность жены его сильно впечатлила.

— Не бойтесь, со мной вы в безопасности,— сказал Кристиан, внимательно ощупывая взглядом металлические скелеты фабричных машин.

Всхлип повторился, и у распахнутой двери, где-то на границе света и тени мелькнул неясный силуэт.

Кристиан осторожно приблизился к сидевшему на полу мужчине и вздрогнул, когда комнату огласил хищный клекот.

Неожиданно он почувствовал страх. Его холодные щупальца заползли в голову и опутали сердце, заставив покрыться испариной. Впервые в жизни Кристиан Фэй ощутил ужас, безжалостный и всепоглощающий, который нарастал и накатывал волнами. Мистер Класпер тихо заплакал. Фэй открыл рот, желая сказать что-то ободряющее, но голос покинул его.

Из тьмы донеслось довольное урчание, и тень показалась снова. Миссис Класпер была очень довольна сегодняшним ужином. Она подбиралась медленно и бесшумно, Кристиан чуял ее запах, сладковатый, словно вонь разлагающегося тела.

Лис вырос позади пиявки внезапно, в пятне солнечного света блеснули его глаза, неотрывно следившие за монстром. В воздухе ухнул топор, и срубленная голова женщины отлетела к стене, приземлившись у ног дрожавшего Оливера. Почувствовав теплую каплю на губе, Фэй слизнул ее. Соленый вкус крови наполнил рот.

— Уснул что ли?! — рявкнул Лис и указал на фигуру мужчины, сжавшегося у стены. — А если бы она начала с него?!

Он склонился над обезглавленным телом, и Кристиан заметил капли пота, влажной пеленой покрывшие высокий лоб напарника.

— С-спасибо... — промямлил Фэй непослушным языком. Держась за стены и ржавые остовы станков, он выскочил на улицу, где его шумно и обильно вырвало. Еще никогда он не был так близко к гибели, которая к тому же оказалась бы самой глупой смертью в истории рода Ла-Морт.


В то утро на клен, росший напротив окна кабинета директора Общества Крестных Фей, прилетели соловьи с веточками и травинками в клювах. Но, бросив строительство гнезда на полпути, они решили подыскать себе другое место для кладки яиц. Непрекращавшиеся шум и ругань могли дурно повлиять на самочувствие птенцов.

— Вашим заданием было избавление человека от депрессии, а не кровавая битва с каким-то сверхъестественным монстром! Вы феи, а не инквизиция! Изгнанием бесов и прочей ерундой занимается другая инстанция!

Скептический взгляд маленьких глазок директора скользнул по сидевшим перед ним подчиненным.

— Хотя какие из вас феи, о чем я вообще говорю... — Он покачал головой, спугнув сидевшую на ней черную муху.

Муха описала круг, вернулась на блестящее пятно его лысины, и напарники уставились на нее, что ввергло директора в еще большую ярость.

— Задание вы провалили. Оба,— беспощадно отрезал он.

— Но Оливер избавился от депрессии... — возразил Кристиан, подавшись вперед.

— Да! После всего, что видел, он теперь улыбается. Всегда!

— Он придет в норму... — расслабленно протянул Лис, но шквал гнева пригвоздил его к креслу.

— Если выберется из психиатрической лечебницы, идиот! Господин Фэй, сотрите эту вашу ухмылочку с лица! То же относится и к вам!

Лис резко повернулся и метнул в Кристиана печенье, отчего тот подпрыгнул, словно ужаленный. Директор же продолжал говорить, уткнувшись взглядом в разложенные на столе бумаги. Муха на его голове начала заходить на второй круг по краю лысины.

— Вы могли отправить жену в командировку, представить все так, словно она его бросила или попросту пропала без вести. Но нет! Вы оторвали ей голову и бросили ее мужу в лицо! Это полный провал! Для вас обоих.

Не отрываясь от бумаг, он махнул рукой в направлении выхода.

— Свободны!

То был далеко не первый, но самый обидный раз, когда Кристиана Фэя выгнали с позором из кабинета. Оказавшись по другую сторону двери, он скосил взгляд на стоявшего рядом напарника.

— И кто тебя просил отрубать ей голову, а? — выдавил он с неприкрытой злостью.

— Я тебя спас,— спокойно ответил Лис.

— Не стоило. Я и сам бы справился,— Кристиан с удовольствием отметил, как голубые глаза охотника вспыхнули яростью.— Ты не представляешь, на что я способен.

— Да что ты говоришь,— протянул Лис.

Они уже стояли нос к носу, сверля друг друга взглядами.

— А я думал, что ты всего лишь раздутый самовлюбленный хмырь.

— Хотя бы не грубый неотесанный мужлан,— процедил Фэй.

Час спустя они уже сидели в разных углах лазарета. Угрюмый Кристиан в разодранных штанах с остервенением отряхивал пиджак. Лис же насвистывал какую-то песенку, разглядывая в неясном отражении стекла синяк под глазом. И оба они получили отстранение от работы на две недели. Директор не терпел драк в здании Общества, особенно когда из-за них разлеталась на куски дверь его собственного кабинета.

Кристиан отложил пиджак в сторону. Ощупав взглядом белые стены, он ухватил с железного поддона и покрутил в руках какое-то приспособление с резиновой грушей на конце. Затем встал и подошел к окну.

— Спасибо.

Обернувшись, Лис смерил протянутую ладонь взглядом.

— Пожалуйста.— Немного поколебавшись, он с чувством пожал руку Кристиана, и привычная кривая ухмылка прочертила его лицо. — Признай, я — незаменим. Без меня твою задницу давно бы обглодали.


Доктор Рефлюкс неспешно брел по коридору по направлению к лазарету. Случаи, требующие врачебного вмешательства, происходили в Обществе крайне редко, и работа доктора сводилась к консультированию дам при месячных болях. Сейчас же осмотра ожидали два великовозрастных парня, которые, как он слыхал, подрались у кабинета директора. Доктор не понимал, как таких вообще могли взять в Общество. Работа крестной феи была, по его мнению, призванием для сердобольных дам с невероятно развитым материнским инстинктом, а не для сопляков с чувствительным эго.

На подходах к лазарету до его ушей долетел шум и звон разбитого стекла. Доктор Рефлюкс принял самый строгий вид, на который только был способен. Мысленно он уже составлял жалобу в адрес директора, с особым удовольствием выводя слова «не подобает» и «возмутительно».

Но сказать или написать эти самые слова он так и не успел. Первым, что он увидел, когда распахнул дверь, была странная штука с резиновой грушей на конце, летящая прямо в его лицо. Она же оказалась и последней, с одного удара приведя доктора в горизонтальное положение. Впоследствии он охарактеризовал произошедшее как «умышленное нанесение телесных повреждений», вписав в жалобу крупными красными буквами.

Больше, чем ты желаешь


Я помогу вам. Даже если вы не особенно этого хотите.

Кристиан Фэй


Когда миссис Стронгхолд подкосила болезнь, оставив ее наедине с семью троглодитами, она думала, что хуже быть не может. С каждым днем денег оставалось все меньше, работать на двух работах, как раньше, она уже не была способна, помощников не предвиделось, а дети носились вокруг ее кровати и орали, пищали, свистели, топали и ревели...

Но эти парни сумели ее переубедить.

— Меня зовут Кристиан Фэй, — представился один из них, ухоженный юный аристократ, и вальяжно закинул ногу на ногу. Он, со своим старомодным сюртуком и дорогой рубашкой, никак не вписывался в окружавшую его простую деревенскую обстановку. — Я могу помочь вам в сложившейся ситуации.

Миссис Стронгхолд нахмурилась. Как научила ее жизнь, бесплатный сыр бывал только в мышеловках.

— Не нужна мне помощь,— отрезала она.

Однако сидевшего напротив юношу было не так-то просто смутить.

— Почему? — поинтересовался он. — Позвольте вам помочь. В вашем положении...

— Не вам судить о моем положении,— миссис Стронгхолд поднялась с кровати и выпрямилась во весь двухметровый рост, нимало не стесняясь своей ночной рубашки в желтый горох.— И с чего вы взяли, что справитесь?

— Вы нам расскажете, что нужно, и мы сделаем,— предложил второй юноша. Он появился в комнате с подносом, на котором покачивались чашки, чайник, из носика которого струился дым, и вазочка с печеньем. При виде них Кристиан заметно помрачнел и еще долго крутил свою чашку в руках, словно силясь что-то вспомнить.


Директор Общества Крестных Фей заглянул в ящик. Осмотрел подоконник и шкаф. Он даже проверил под столом, но чашек и чайника нигде не было. Много лет он заваривал и подавал в них чай, после чего оставлял на столе в кабинете, не боясь, что их украдут. Да и кому, спрашивается, мог понадобиться старый, покрытый коричневым налетом чайник?

Бросив взгляд на стол, директор понял, что печенье исчезло тоже.

— Чертовщина какая-то... — пробормотал он.


— Позвольте нам показать, на что мы способны,— блондин заботливо поставил поднос у изголовья кровати и сел в кресло, раскинув длинные ноги. — Тем более денег за услуги мы не берем. Что вы теряете?

Может, дело было в чае, которым ее напоили, а может, в силе убеждения этой парочки, но в конце концов миссис Стронгхолд сдалась. О чем впоследствии не раз жалела.

Сперва они взялись за дом. Признаться, уборку миссис Стронгхолд забросила порядочно, и под тапочками уже скрипел песок, а на потолке гроздьями собралась паутина. Но что она могла поделать, если с каждым неловким движением голова кружилась и нестерпимо звенела? К тому же парни были всего лишь сумасшедшими, а не безрукими. Так что она снабдила крестных фей тряпками и ведром, показала дорогу к колодцу, а сама отправилась в постель.

Вскоре с кухни донесся треск и грохот, отчего миссис Стронгхолд подпрыгнула на своих простынях и выронила книжку. Немного подумав, она все же решила остаться в постели и вернулась к чтению. Если бы эти мальчики хотели, они бы ограбили ее уже давно, не двигая при этом старые шкафы. К тому же миссис Стронгхолд прекрасно знала, как раздражают пристальные взгляды, когда ты работаешь не покладая рук.

Спустя некоторое время грохот повторился, сопровождаемый железным лязгом, и миссис Стронгхолд все же сунула ноги в тапочки.

Впервые за много лет кухня сверкала и сияла. И в ней стало подозрительно просторно. В кристально чистых стенах и на кристально чистом полу не хватало половины мебели, а на столе высились башни кристально чистой посуды.

— Где мой шкаф? — поинтересовалась миссис Стронгхолд.

Кристиан, отскребавший пол, поднял голову и улыбнулся.

— Мы вынесли его на помойку,— просто ответил он.

Лис, намывавший посуду, кивнул и обернулся, продемонстрировав тлевшую во рту сигару.

— А также табурет, тумбу и шкаф с кастрюлями. Кстати, кастрюли мы тоже выбросили.

— Что?!— Голос женщины неожиданно осип.— Зачем?!

— Они были старыми и грязными,— ответил Кристиан с лучезарной и невинной улыбкой.

— И что?!

— Зачем вам старая и грязная мебель?

— Другой у меня нет, так что тащите все обратно! Немедленно!

— Сейчас, я дотру вот эту доску и... — пробормотал Кристиан.

— Я сказала — немедленно! — рявкнула миссис Стронгхолд тоном, не терпящим возражений. — А ты, — она ткнула пальцем в охотника, — затуши чертову сигару! Здесь дети, чтоб тебя!

 Вот так бесславно погибло первое добровольное начинание Кристиана Фэя. Первое, но далеко не последнее.


Руки у Кристиана Фэя так и чесались, это было видно невооруженным взглядом. То, как он переставлял с места на место резные фигурки на полке, как разложил посуду по размеру, цветам и рисунку, как старательно расчесывал волосы детям, пока те не разбежались от него по углам, — все это было угрожающим знаком. Миссис Стронгхолд почувствовала, что просто обязана придумать ему занятие, иначе... Иначе она могла вновь остаться без мебели.

Она отвернулась от тарелки постного и оттого отвратительного на вкус супа и выглянула в окно. За ним волновалось море травы, играя зелеными бликами под лучами солнца. Когда был жив супруг, он с парой рабочих следил за хозяйством, и поле искрилось пшеницей на зависть соседям. Но теперь оно поросло сорняками и одичало. И требовало утомительной и долгой, очень долгой работы.

— Не знаю, что и делать... — протянула миссис Стронгхолд и задумчиво отправила в рот ложку похлебки.

Радары Кристиана мгновенно уловили нерешительность в голосе женщины, и мгновение спустя соседний стул скрипнул.

— Что-то произошло? — участливо осведомился юноша. — Я могу вам помочь?

— О, даже не знаю... — притворно протянула она.— Перепахать поле — это такая непосильная задача. Я не могу просить вас, мальчики, сделать невозможное...

Ее сомнение стало спусковым крючком.

— Вспахать поле? — он фыркнул. — Я, Кристиан Фэй, могу сделать все что угодно!

— А ты справишься? Здесь работы для троих человек, не меньше...

— Конечно справлюсь! — Кристиан отмахнулся, и миссис Стронгхолд уставилась на кружевные манжеты его рубашки. И в таком виде он собирался пахать...— Чтобы вы знали, я справлюсь с любым делом. Я — Кристиан Фэй, мастер на все руки. Где работы на троих, Кристиан Фэй справится в одиночку!

— Тогда приступай.

— Хорошо. Где у вас лопата?

Миссис Стронгхолд, собравшаяся было вернуться к трапезе, остановилась на полпути.

— Чем-чем ты собрался перекапывать поле? — переспросила она.

— Лопатой.

— Нет.

— Граблями? — удивился Фэй.

— Нет! Плугом и лошадкой!

Брови Кристиана взлетели наверх, а рот округлился аккуратной буквой «о».

 — Хорошо. Они на поле, да?

Со стороны, где сидел Лис, донеслось сдавленное бульканье. Терпение же миссис Стронгхолд неотвратимо иссякало.

— В сарае. Слева от выхода из дома.

Полный энтузиазма Фэй наконец исчез за порогом. Лис, как старший из пяти братьев семейства Листенов, пообещал занять детей, и миссис Стронгхолд легла немного отдохнуть, пусть и с нелегким сердцем. Мягкая кровать обняла ее прохладными простынями, и она наконец смогла расслабить гудевшие ноги. Ненадолго, сказала она себе. За полчаса ничего страшного произойти не могло.

Из полузабытья ее вывела тишина. Неожиданная тишина, которую разрезал негромкий, но весьма убедительный голос Лиса.

— ...«Съешь пирожок», — сказала она. Смотрит мальчик, а из пирожка палец торчит!

По комнате пронесся многоголосый вздох ужаса, и тоненький голос младшей Роуз спросил:

— Какой палец?

— Женский! — последовал ответ, услыхав который миссис Стронгхолд окончательно проснулась.— С ногтем!

Вздох ужаса повторился.

— «А откуда в пирожке палец?» — спросил мальчик. И тут ведьма расхохоталась! «Помнишь, у сарая близ твоего дома стоял топор, острый как бритва?» — сказала она. Мальчик кивнул. «Вчера вечером я взяла этот топор, вошла в твой дом, нашла кровать твоих родителей и...

На этом месте волосы зашевелились даже на голове миссис Стронгхолд, и она вскочила с кровати, тем самым отправив одну из дочерей в обморок. На несколько минут дом наполнился визгом и плачем.

— Как ты смеешь рассказывать такие ужасы моим детям?! Они еще малы, чтобы слушать такую мерзость! — проорала она позже, когда все слезы и сопли были вытерты, а занавески распахнуты. Но в немигающих голубых глазах Лиса не было видно и капли проснувшейся совести. Более того, из его кулака снова торчал рыжий уголок печенья.

— Между прочим, это — реальная история,— заявил Лис, скрестив руки с печеньем на груди. — Мой дед...

— Плевать я хотела на твоего деда, юноша! И...— Миссис Стронгхолд нахмурилась, глядя куда-то за спину Лиса.— Что это за дым?

— Где? — Он принялся крутить головой, а черные клубы лениво выползали из-под закрытой кухонной двери.

Следующий час они тушили небольшой пожар, а дети цветастой толпой бегали вокруг и орали, пищали, свистели, топали, ревели и обливались водой, делая кухню похожей на ведьмин шабаш с костром. Вот так забытый на плите чайник обеспечил развлечение на весь вечер, оставив неизгладимый след на стенах кухни миссис Стронгхолд.


Мистер Кляуз, сосед миссис Стронгхолд, вошел в дом и без приглашения уселся у обеденного стола. Порыскав голодным взглядом, он схватил с блюда пирожок и откусил кусок.

— С яйцом? — скривился он.

— Что стряслось, Ник? — хозяйка скрестила руки на широкой груди и задумчиво уставилась на лежавшую неподалеку длинную скалку. В такие моменты ей было невозможно не ответить, и Кляуз быстро проглотил откушенный кусок.

— Послушай, я всегда уважал тебя и твои границы...— Смерив монументальную фигуру миссис Стронгхолд взглядом, он быстро поправился: — Границы твоего участка. Я думал, это взаимно!

— Что ты имеешь в виду? — настороженно поинтересовалась женщина.

— Я вышел сегодня из дома взглянуть, как растет моя пшеница…— Он выдержал театральную паузу и развел руками. — А ее и нет вовсе!

— Что значит «нет»?

— Там пашет твой работник! И пашет, и пашет, и не остановить его! Может, хоть ты объяснишь, в чем дело? Решила захватить мое поле? Если так, то знай, что я этого не оставлю! Я...

— Успокойся. — Большая ладонь миссис Стронгхолд тяжело легла на плечо мистера Кляуз, мгновенно приведя его в чувство.— Никто ничего захватывать не собирается. Сейчас я разберусь.

— И я хочу компенсацию за погубленный урожай! — выкрикнул вслед осмелевший мистер Кляуз.

Затем, когда тяжелая фигура женщины скрылась из виду, ухватил еще один пирожок и разломил его пополам.

— Опять яйцо... — чертыхнулся он.


Тем временем на заднем, поросшем травой дворе Лис вовсю развлекал семерых шалопаев. И голос его не стихал ни на минуту.

— Билли, остановись! Куда ты бежишь? И натяни штаны, там еще нечем гордиться, поверь. Вилли, что ты сунул себе в рот? Выплюнь быстро. Плюй, говорю тебе!

На раскрытую ладонь Лиса упал чистый, обсосанный до розового цвета червяк.

— Сколько раз я повторял тебе — эти невкусные. Если уж решил что-то сожрать, тогда ищи зеленых и мохнатых. Сейчас я найду одного и покажу...


Такого метода пахоты миссис Стронгхолд еще не видела.

Плуг мерно разворачивал пласты земли, из которых, словно змеи, вылезали стебли пшеницы и сорняков. Подтягиваясь густыми корнями, они ползли из вспаханной земли и послушно собирались в кучки по краям борозды. Миссис Стронгхолд осторожно перешагнула через очередной извивающийся росток и потрепала юношу по плечу. Тот обернулся, продемонстрировав измазанное лицо с зажатой в зубах кривой сигареткой. Ее резкий дым мгновенно пахнул в лицо и пропитал одежду.

— Самокрутка? — миссис Стронгхолд вздернула бровь.

— Такие курят простые люди, разве нет? Я видел фото в газете,— гордый своими знаниями, пояснил Кристиан. — Хорошо справляюсь?

Вокруг них простерлись сотни метров распаханной земли с кучами сорной травы и пшеницы, выраставшими то тут, то там, словно гигантские кротовые норы. Неподалеку орали вороны, принимая ползущие корни за червей.

— Даже слишком,— осторожно ответила миссис Стронгхолд и с затаенной надеждой взглянула на стоявшего рядом юношу. Но тот явно не уловил намека.

— Я старался. Говорю же, я могу сделать все, что вы попросите. Кристиан Фэй — лучшая крестная фея на свете...

— Прошу тебя перестать пахать,— быстро проговорила женщина, заставив Кристиана обиженно умолкнуть.

— Вы уверены?

— Не нужно больше, прошу!

— Ну, раз вы так хотите... — Он с некоторым разочарованием отпустил плуг и выплюнул дотлевшую самокрутку. — Но я же не могу сидеть просто так, сложа руки...

Миссис Стронгхолд с отчаянием огляделась. Ее взгляд упал на крохотные, подернутые дымкой тумана очертания дома вдали, и, к своему неописуемому облегчению, она вспомнила про заросли крапивы на заднем дворе у леса.

— Покоси-ка траву! Очень уж много ее выросло за домом.

За дело Фэй принялся старательно, то и дело ударяя себя древком косы по распухшей от крапивных укусов ноге. Довольная хорошей идеей, миссис Стронгхолд загнала лошадь обратно в сарай, детей — в дом, и преспокойно легла спать, оставив крестную фею посреди зеленых зарослей. Их давно следовало скосить, и с ними уж точно не могло ничего приключиться.


Утро тонкими лучами продралось сквозь занавески, упав на лицо миссис Стронгхолд. Несколько минут она просто лежала, вслушиваясь в пение птиц на улице и мерное дыхание спящих детей. Затем, окончательно проснувшись, встала и оделась. В углу похрапывал блондин, раскинув длинные руки и ноги в стороны. На нем вповалку спали дети, один из которых даже уперся пяткой няньке в нос. Миссис Стронгхолд пересчитала тела и удовлетворенно хмыкнула. Все были на месте. Все, кроме Кристиана.

Миссис Стронгхолд овладели дурные предчувствия. Выйдя из дома, она обошла его кругом, ступая по влажной от утренней росы траве, и уставилась на лес.

Вернее, туда, где раньше был лес. Теперь же позади дома расстилалась пустошь, ровная, покрытая короткой травкой и без единого следа стволов, листвы и корней. У тонкой кромки леса вдали двигалась фигура Кристиана Фэя, крошечная с такого расстояния. Женщина подобрала юбки и направилась к ней, полная бурлящего гнева. Эта крестная фея заслуживала хорошей порки.

Он стоял, уперев руки в бока, и хищным взглядом окидывал скромные остатки леса.

— С косой у меня плохо получалось, и пришлось немного поколдовать. Как видите, вышло...

— ...слишком хорошо, — мрачно закончила за него миссис Стронгхолд. — Я просила скосить лишь немного, метра два от стены.

— Что?! — Растерянность на лице Кристиана сменилась непробиваемой уверенностью в себе.— С другой стороны, из леса всегда летят комары, и сорняки оттуда лезут. А теперь у вас есть новое поле!

Он широко улыбнулся и раскинул руки в стороны, словно продавец, старающийся всучить залежалый товар. Но миссис Стронгхолд ничего не ответила. Развернувшись, она побрела обратно к дому. С неисправимыми оптимистами всегда было сложно спорить, и тратить энергию на бессмысленные разговоры она не собиралась.

— Но если вам не нравится, я все исправлю, обещаю! — догнал ее отчаянный крик. — Я верну лес!

— Не надо! — быстро ответила миссис Стронгхолд. Новый лес вполне мог оказаться мангровым болотом или джунглями, населенными опасными хищниками и змеями. Голова вновь взорвалась вспышкой боли, и шаг миссис Стронгхолд замедлился. Когда-нибудь волнение убьет ее, и в компании крестных фей это грозило произойти скорее, чем она воображала.

Она вспомнила о присутствии юноши, лишь когда он мягко ухватил ее под локоть.

— Проводите меня домой, Кристиан,— слабым голосом попросила она.


Что такое мужская привлекательность? Это сильные руки, квадратный, поросший щетиной подбородок, уверенный взгляд, голос с хрипотцой... Но уж никак не щуплое тело с небольшим брюшком, невысокий рост, старательно зачесанная лысина и очки с толстыми линзами.

Именно об этом размышлял мистер Дамби, взбираясь по изъеденной рытвинами дороге к дому миссис Стронгхолд. Эта женщина овладела его мыслями с первой минуты, как его взгляд упал на ее открытое лицо, широкие плечи и грудь, похожую на горный утес. Каждую субботу он брел к ее дому и провожал в храм, втайне надеясь, что богиня его заметит. Но либо намеки были слишком прозрачны, либо миссис Стронгхолд пока не нуждалась в мистере Стронгхолде, и все ограничивалось прогулками до храма, а их разговоры никогда не заходили дальше погоды и урожая.

Мистер Дамби приблизился ко входу и старательно пригладил волосы, пересекавшие лысину сальной полосой. Но не успел он постучать, как замок щелкнул и дверь распахнулась сама. Изнутри на него уставился темноволосый худощавый юноша в измазанном мукой переднике. В общем-то, в муке были и руки, и штаны, и даже собранные в короткий хвост волосы. Мысленно перебрав всех детей своей подруги, мистер Дамби недоуменно сощурился в лицо незнакомцу.

— В-вы кто? — срывающимся от волнения голосом спросил он.

Юноша смерил его по-кошачьему наглым взглядом и привалился к дверному косяку.

— Муж миссис Стронгхолд.

В дверях возник еще один парень разбойничьего вида, который вытирал тарелку.

— А кто вы? — поинтересовался оторопевший мужчина.

— Я — ее любовник,— сообщил блондин. Даже его улыбка выглядела по-разбойничьи. — А вы кто?

— Я? — Под пристальными и неумолимыми взглядами юношей мистер Дамби совсем растерялся. — Мистер Дамби.

— И что вы здесь забыли, мистер Дамби? — строгим тоном поинтересовался «муж» у вконец раздавленного мужчины. — Пожертвования мы не вносим, денег и так нет. Можем помочь лишь детьми, их у нас целый вагон. Вам не нужны дети?

Мистер Дамби уже думал о позорном побеге, когда за спинами парней раздался низкий грудной голос миссис Стронгхолд.

— Кристиан, Анри, перестаньте! — Ее массивная фигура вытеснила юношей с легкостью локомотива, и она радушно протянула к мистеру Дамби обе руки.— Это мой давний друг! Проходите, дорогой, Кристиан как раз испек пирог.

Полчаса спустя они сидели за обеденным столом и нерешительно мяли ложками куски пирога. Первым и последним, кто отведал угощение, был старший сын миссис Стронгхолд, который уже долгое время сидел в отхожем месте.

— В храм я, к сожалению, сегодня не пошла. — Миссис Стронгхолд прервала молчание. — Нехорошо себя чувствую...

— Надеюсь, дело не в пироге... — пробормотал мистер Дамби, но, почувствовав на себе испепеляющий взгляд темноволосого парня, быстро исправился. — Шутка! Пирог отменный получился!

Для убедительности он сунул кусочек в рот и проглотил его, не жуя. Килограмм соли в пироге и правда был отменным.

— Очень вкусно! — выдохнул мистер Дамби, расплывшись в приторной улыбке.

— Мистер Дамби столько раз выручал меня, не счесть даже! — воскликнула миссис Стронгхолд, попутно шлепнув по ладошке сына, пытавшегося стащить кусок с тарелки. — Взять хотя бы тот раз, когда началась гроза, а наша лошадь со страху убежала. Вот мы натерпелись, пока ее искали, правда, мистер Дамби?

Он молча кивнул и выпил залпом полную чашку горячего чая.

— ...А тот момент, когда из города приехал инспектор, и вы помогли мне заполнить документы! — продолжала вспоминать миссис Стронгхолд. Повернувшись к Кристиану и Лису, она пояснила: — Мои дети могли остаться сиротами. Без этого мужчины их мать погибла бы под завалами справок и бумаг.

Мистер Дамби почувствовал какое-то движение в животе. Похоже, чай встретился с куском пирога, и они принялись выяснять отношения прямо на месте. Затем раздалось урчание, и битва перенеслась прямиком в кишечник, заставив мужчину позеленеть.

— Простите, миссис Стронгхолд! — он резко вскочил, опрокинув стул.— Мне очень жаль, но я вынужден вас покинуть! 

Быстро раскланявшись, он выскочил за дверь и припустил вниз по дороге странной семенящей походкой. Тем пасмурным утром он окончательно похоронил свою мужественность в глазах любимой женщины.


Проснувшись следующим утром, мистер Дамби вспомнил события прошлого дня и впал обратно в депрессию. Порывшись в ящике у кровати, он выудил потрепанный фолиант и сдул с него пыль. «Как стать самцом за 60 дней. Пособие» — гласило золотое тиснение на красной обложке. Он распахнул книгу наугад, как делал в трудные моменты своей жизни, когда хотел получить дельный совет, и уставился в крупные строки, для пущей убедительности выделенные курсивом.

«Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня», — сухо ответило ему пособие для самцов. И тут мистера Дамби осенило. Действительно, к чему было тянуть? И эти молодые и красивые юноши... Нет, времени на раздумья больше не оставалось. Он мог потерять миссис Стронгхолд навсегда. Почувствовав небывалый прилив уверенности, он расправил плечи и устремил гордый взгляд в дождь, моросивший за окном. Мистер Дамби решил действовать.

Одевшись, он выскочил из дома и заскользил по раскисшей дороге, словно фигурист с зонтом. Конечно, за время, проведенное в пути, его запал поутих. Снова и снова мистер Дамби шептал под нос те идеальные запланированные фразы, которые должны были сразить миссис Стронгхолд наповал. Но когда массивная дверь дома Стронгхолдов отворилась и его любимая женщина заполнила собой проем, все слова предательски сбежали из головы.

— Миссис Стронгхолд... — проблеял он.

— Да, мистер Дамби?— приветливо пророкотала миссис Стронгхолд.

Он взял ее руки в свои. Глаза за круглыми стеклами очков неистово мигали, а сердце колотилось так, что грозило вот-вот пробить тщедушную грудь и вывалиться на порог.

— Выйдете ли вы за меня замуж, миссис Стронгхолд? — выдохнул мистер Дамби и уставился на мокрый порог, ожидая приговора.

Но ответ, который он услыхал, стал абсолютной неожиданностью.


Так одним махом и решились все проблемы. С появлением еще одного кормильца миссис Стронгхолд перестала работать круглые сутки, после чего здоровье пошло на поправку, дети обрели отца, дом обрел хозяина, и, что самое главное, Кристиан и Лис наконец убрались восвояси.

А директор Общества Крестных Фей еще долго разыскивал свой любимый сервиз и вазочку с печеньем, которая обычно стояла на его столе в кабинете.



Последний отпуск


Наверное, у каждого в жизни был отпуск, вялое течение которого заставляло буквально выпрыгивать на работу. Когда слоняешься по городу в поисках занятия — полезного или хотя бы просто какого-нибудь,— а оно всё никак не находится. После, вечером, пытаешься разыскать друзей и знакомых, но те, словно чуя твой грядущий визит, оказываются где угодно, только не дома. Наконец, исчерпав все варианты и напугав последнюю девушку, которая при меньшем напоре вполне могла бы составить тебе компанию, ты остаешься наедине с кружкой кофе и неким осадком неудовлетворенности на душе. И идешь домой спать…

— Ну нет, спать мне ещё рано, — угрюмо пробормотал Фэй и, допив остатки кофе, махнул официантке.

Та скользнула по нему осоловелым мутным взглядом и бросила пару слов мужчине за стойкой. Выражение на её лице было абсолютно непроницаемым.

Кристиан фыркнул, но всё же взглянул на собственное отражение в пыльном окне таверны, так, на всякий случай. Нет, он оставался неотразим и прекрасен, как всегда.

— Почему вы так грустны, мадам? Вас обидел кто-то из клиентов? — он расплылся в улыбке и откинул прядь волос, лезшую в глаза. Этот жест массового поражения покорял любых дам в радиусе десяти метров, но…

— Ваш кофе с ликером, сэр,— кисло ответила официантка и со стуком водрузила чашку на стол. Мутный взгляд из-под нарисованных углем бровей дышал равнодушием.— Ещё что-нибудь?

— И стакан рома, будьте добры,— Фэйскис окончательно. Паршивый вечер туманом клубился за окном.

Шорох за спиной не застал Кристиана врасплох.

— Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь, сэр? — Тихий голос говорившего был мягок, словно мед.

Извращенец, решил Фэй. Извращенец либо кидала.

— Обычно это моя фраза… — пробормотал он.

— Что вы сказали, сэр?

— Ничего,— отмахнулся Кристиан. — Мне ничего не нужно.

— Добрый господин не хотел бы попробовать одну весьма неплохую вещь?

Фэй резко крутанулся на скамье, оказавшись нос к носу с назойливым соседом.

— Добрый господин хотел бы, чтобы его оставили в покое,— процедил он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вцепиться мужчине в засаленный воротник. — И если вам это не вполне ясно, уважаемый, то могу растолковать по-другому.

Рыбьи глаза безразлично моргнули.

— Я понял, сэр.

Шумно выдохнув, Фэй повернулся обратно и расправил белоснежные манжеты.

— Вот и чудно.

— Всего лишь хотел предложить вам лекарство от скуки. Лучше эля или рома. Так, слегка поднимает настроение…

Пальцы Кристиана перестали барабанить по стенке чашки. Спустя пару мгновений он закусил губу.

— И почём?


Кто-то настойчиво пытался перевернуть Кристиана на другой бок.

Попробовав открыть глаза, Фэй снова зажмурился. Казалось, его голова превратилась в очаг ноющей боли. 

— Здесь нельзя спать, сэр…— пробормотал некто и продолжил толкать, отчего голова затрещала ещё сильнее.

Одним размахом Фэй отвесил будившему оплеуху и облегченно улегся обратно. Затем медленно разлепил глаза и уставился на закопченные стекла фонарей, за которыми серело мрачное утреннее небо. Кругом, у каменных стен высились пестрые кучи мусора, а на камнях мостовой, прямо у его головы, разлагалась дохлая кошка.

— Смотри кого трогаешь. Я — Кристиан Фэй, самая лучшая фе… Ооо… Почему у меня всё так болит?..

— Потому что вас били ногами, сэр,— осторожно ответил голос.

От удивления Фэй даже сумел приподняться. Болезненного вида мальчик рядом с ним отпрянул, ожидая очередной оплеухи.

— П-после того как вы разбили бутылку о голову хозяина заведения. Я всё видел, сэр…

— Разбил бутылку о хозяина заведения?

Юноша кивнул.

— Да, именно так. Сразу после того, как запустили пепельницей в голову Злого.

— Злого?

— Так зовут вышибалу. Кажется, его отвезли в больницу.

Кристиан решил больше не задавать вопросов. Уточнения лишь омрачали дело. Цепляясь за выщербленные кирпичи стен, он с трудом поднялся. Совсем новый сюртук был покрыт коркой грязи, а рубашка пропитана чем-то желтым. Кристиан опустил взгляд на то место, где он лежал всего пару минут назад, и до волос решил не дотрагиваться. Видимо, у него была поистине адская ночь…

— Надо же так напиться… — пробормотал он, пытаясь подавить приступ тошноты. Мир вокруг продолжал плясать джигу.  

— Обдолбаться,— тихо поправил его мальчик и, поймав на себе удивленный взгляд, понимающе и грустно улыбнулся.

Самое странное, что Кристиан ничего не помнил. Только официантку, кофе, стакан рома, рыбьи глаза сидевшего за соседним столом… Фэй замер, затем медленно опустил руку в липкий карман камзола.

— Маленький гаденыш! Так вот к чему ты подбирался!— завопил он и выудил на свет небольшую баночку с таблетками. Заметив хищный взгляд мальчишки, Кристиан поспешно сунул её обратно. Последствия резких движений не заставили себя ждать, и Фэй схватился за голову. Мальчишка же продолжил наблюдать за его мучениями с неподдельным пониманием.

— Если я скажу, как унять боль, вы поделитесь со мной «Заглюкином»?

Так вот как называлась эта гадость… Висок пронизала очередная нить боли, а желудок скрутил спазм.

— Говори.

— Одну таблетку выпейте, и сразу отпустит.

Когда он произнес последнее слово, Фэй уже хрустел тремя цветными таблеточками. Постепенно мир перестал кружиться и обрел краски, дрожь в руках и слабость в ногах унялись, дыхание углубилось, плечи расправились, мышцы налились силой… Кристиан с наслаждением потянулся и, развернувшись на каблуках, пружинистым шагом направился к выходу из проулка.

— Сэр! — раздался обиженный голос сзади.— А таблетки, сэр? Вы обещали поделиться!..

— Я тебе сейчас голову отпилю,— ощерился Фэй и с удовлетворением отметил ужас в глазах мальчишки. Отчего-то проснулось сильное желание пошалить.


Кажется, то снова было утро. Небо на горизонте пылало розовым, пели птицы, дул прохладный ветерок. Раскалывалась голова, дрожали ноги, ломило кости.

Кристиан с трудом выдохнул и обвел взглядом окрестности. Он лежал в кресле, которое, в свою очередь, находилось на огромном балконе. Где-то внизу шумела река. А может, всего лишь сточные воды. Вдали виднелись крыши деревенских домов и поля, пестрыми квадратами окружавшие холмы.

На нем был чистый халат, что уже походило на хорошую новость. Нащупав дрожащими пальцами заветную баночку, Кристиан откупорил её и высыпал на ладонь три таблетки. Затем, немного подумав, убрал две обратно, а одну отправил в рот.

Спустя минуту он смог встать. Позади темнела распахнутая балконная дверь. Продравшись через слои тюля, он вошел в комнату и замер, с благоговением осматривая царивший там хаос.

От каждого сделанного шага в воздух поднимались белые облака перьев. Пол был усеян осколками стекла и обрывками одежды. Висевшие на стенах портреты были проткнуты в нескольких местах (судя по всему, валявшейся неподалеку кочергой) и все как один обладали свеженарисованными усами. А на кровати с разодранным пологом лежали два связанных тела.

— О боже… — пробормотал Кристиан.

Обогнув перевернутый комод, он осторожно приблизился. Тела принадлежали двум мужчинам с синими от побоев лицами и кляпами во ртах. Понять, живы они или мертвы, казалось невозможным, и Фэй склонился ещё чуть ближе…

Неожиданно один из лежавших распахнул глаза. Завидев Кристиана, мужчина сдавленно замычал и попытался заползти за товарища по несчастью.

Отбросив идею распутывать узлы вручную, Фэй огляделся. В одном из ящиков письменного стола нашелся нож для бумаг, завидев который, связанный забился в ещё большей истерике. После непродолжительной борьбы Фэю всё же позволили приблизиться и распилить веревки на руках. Выплюнув кляп, мужчина ухватил протянутый ему нож и с остервенением взялся за веревку на ногах.

— Кто это сделал с вами?

В ответ мужчина лишь заскрежетал зубами и стал пилить ещё быстрее.

— И, чтоб ты знал, иногда я мою посуду, и не только за собой! — наконец рявкнул он.

Фэй растерянно моргнул.

— Хорошо. А к чему вы это…

— Да, мы с женой немного повздорили! И, да, она орала как резаная на всю улицу! —распалился мужчина. — Но это же не повод выбивать дверь и похищать честного, ни в чем не повинного человека!

Скинув веревки, он вскочил с кровати и спешно пробрался к выходу, стараясь держаться от Фэя подальше. Распахнув дверь, он гневно ткнул в сторону юноши пальцем:

— Я тебя засужу, урод! Будь уверен! Тебе ещё припомнят эти «я — самая лучшая крестная фея на свете, я научу вас быть счастливыми»!

С этими словами мужчина исчез, бросив пару стоптанных ботинок у кровати. Оставался ещё один мученик, но он не шевелился, лишь изредка всхлипывая во сне. Будить его у Фэя не возникло ни малейшего желания.

— Нет, я не мог этого сделать,— наконец изрек он и отыскал зеркало. Оттуда на него глянула осунувшаяся жуткая морда с мешками под покрасневшими глазами. Завидев отражение, жуткая морда испуганно скривилась.

Наверное, такое же выражение лица было и у супруги нерадивого похищенного, когда входная дверь с треском слетела с петель и в квартиру ворвался всклокоченный юноша с горящим взором и кочергой наперевес. Скорее всего, она тут же забыла про всю немытую посуду, из-за которой произошел скандал.

Настроение ухудшалось. Отыскав одежду, Кристиан торопливо оделся и выскочил из комнаты.


Лис оказался весьма разочарован, когда в кабинете директора не оказалось Кристиана Фэя.

— Почему меня вызвали одного? — спросил он и насупился, услыхав ответ.

— Кристиан в отпуске.

В кои-то веки этот помешанный отправился отдыхать! Лису даже не верилось, что напарник сумел расстаться со своими многочисленными подопечными и…

— Эй, я не понял! Он что, оставил их всех мне?

— Нет, нет…— устало отмахнулся директор. Его пухлое лицо выглядело утомленнее, чем обычно. — Он как раз был категорически против этого. Дело в другом…

Он напряженно умолк и уставился на висевший над камином натюрморт, явно пытаясь подобрать слова.

— Два дня назад некто разгромил бар на Лимонной улице. Искалечено по меньшей мере восемь человек. Съедено пять пуделей одной дамы. Вчера вечером похищены двое мужчин. Оба избиты и увезены в неизвестном направлении темноволосым молодым человеком. Описания всех преступников сходятся и… — директор снял пенсне и промокнул лоб платочком,— чрезвычайно похожи на одного нашего знакомого.

Лис открыл рот.

— Хорошо он отдыхает,— наконец выдавил юноша. — Остались какие-нибудь доказательства, кроме словесного портрета?

Директор покачал головой.

— Нет. По крайней мере, я на то надеюсь.

Пронзительно заверещал телефон. Схватив трубку, директор расплылся в улыбке.

— Рудольф у аппарата. Да. Да, конечно. Да… что вы говорите?.. — Улыбка растворилась, словно её и не было. Директор судорожно сглотнул и потер вновь заблестевший лоб. — Прямо так и сказал? Похитила крестная фея? Ясно. Спасибо.

Судя по начавшемуся тику, новости были неутешительными.

— Сегодня же ты находишь этого мерзавца и приводишь ко мне! Где бы он ни находился, ясно? С сегодняшнего дня его отпуск закончился.


Во тьме блеснули знакомые глаза. Блеклые, хищные глаза мальчишки следили за ним из-под прилавка с травами.

— «Заглюкин»… Ты обещал мне «Заглюкин»…

Кристиан отшатнулся и еле сдержался, чтобы не швырнуть в малолетнего преследователя ботинком.

— Маленький наркоман… — пробормотал он и нырнул в толпу в попытке скрыться. Ещё пару кварталов ему чудились тихие шаги за спиной.

Во всех мирах и во все времена в любом городе, какой ни возьми, можно найти аллею, прозванную Дубовой. Может, потому что дубы росли везде, а может, просто из-за нехватки человеческой фантазии. Эта участь не миновала и Петрополис. В конце его Дубовой аллеи виднелось здание под номером 2, серое и неказистое, с водостоком, оторвавшимся от стены и угрожающе нависшим над проезжей частью. «Комнаты дешево» — гласила табличка у входа. Именно в этом здании на третьем этаже и находились апартаменты Кристиана Фэя. «По-домашнему уютная комната», как сказала бы хозяйка, миссис Моль. «Темная вшивая каморка», как называл её сам Кристиан. Но, к сожалению, оплачивать дополнительную квартиру ему приходилось из собственного кармана, а за такие копейки выбор был небольшой.

Домой Кристиан попал через окно: у входа в здание дежурил полицейский. Аккуратно поставив обувь на горшок с засохшими фиалками, Фэй прошествовал в ванную. Пусть он и находился в розыске, но даже розыск не мог служить веским оправданием трехдневной щетине и грязным волосам.

Спустя час по покосившейся водосточной трубе спустилась фигура в черном костюме. Мягко спрыгнув на мостовую, юноша встряхнул плащ и накинул его на себя.

— Таблетки-таблеточки… — тихо промурлыкал он.


Похищенный Кристианом мужчина просто сыпал цитатами своего мучителя. Самое ужасное, что он декламировал эти слова всем газетчикам, которых встречал на своем пути.

Заткнуть мужчину, не привлекая лишнего внимания, не представлялось возможным, и Лис решил заняться поисками виновника торжества.

Первым местом, куда он заглянул, была съемная квартира Кристиана. Но, по словам миссис Моль, тот не появлялся дома уже неделю.

— И передайте ему, чтобы наконец заплатил за прошлый месяц! — выкрикнула она вслед, когда Лис поспешно спускался по лестнице.

Оставалась только любимая забегаловка через дорогу.


— Итак, на сцене... лучшая в мире фея!!!

Тем вечером в ресторане «Золотая Лоза» было необычайно весело. Обычно по средам играла живая музыка, но сегодня некто избил музыкантов прямо за кулисами. Сам же некто активно крутил задом на сцене под возмущенные возгласы посетителей.

—А теперь стриптиз!!! Узрите, дамы, кто здесь настоящий мужчина!

Официанты сгрудились у стен, в нерешительности сжимая руки в белых перчатках. Оставшиеся гости ресторана пробирались к выходу; господа спешно набрасывали на плечи дам накидки и отпускали нелестные эпитеты в адрес заведения.

Позади же разворачивалось нешуточное эротическое действо.

— Давай, красавчик! — донеслось от одного из столов, и, развернувшись с заносом в два метра, Кристиан послал в ту сторону воздушный поцелуй.

Однако поцелуй был пойман отнюдь не дамой.

— Привет, сладкий! — Высокий блондин расплылся в улыбке. — Угадай, зачем я здесь?

Фэй икнул и старательно наморщил лоб.

— Чтобы со мной потанцевать,— наконец изрек он. — Ты никогда со мной не танцевал.

Пару секунд Лис тщательно подбирал слова.

— Можно и так сказать.

— О, отлично! Поднимайся ко мне, будет весело!

Пока Лис лавировал между столами, Кристиан упорно искал что-то в полах валявшегося на полу пиджака. Затем бросил его обратно и ощупал штанину.

— Ну, ты готов? — Лис запрыгнул на сцену и засучил рукава.

— Да, да, сейчас… — После недолгого копания Фэй развернулся и с гордостью продемонстрировал гнутый кусок арматуры. — Моя волшебная палочка!

— Зачем она тебе сейчас? — осторожно спросил Лис, на всякий случай медленно отступив назад.

— На тот случай… — Лис ощутил на себе на удивление трезвый взгляд. — …Если ты будешь плохо танцевать.

В следующую секунду арматура просвистела ровно в том месте, где мгновение назад находилась голова Лиса. Затем обрушилась на доски сцены, так что щепки полетели в стороны. Из зрительного зала донеслись крики и шум отодвигаемых стульев.

— Эй! — выдохнул Лис, увернувшись от очередного удара. — Ты же не хочешь на самом деле покалечить своего напарника, а?!

— Почему бы и нет? — Фэй широко улыбнулся. Что-то нездоровое было в этой улыбке. — Ты у меня уже в печенках сидишь, напарничек. Давно пора тебя проучить.

— Не стоит так сходить с ума из-за того, что не можешь обойти меня по работе,— Лис ухмыльнулся и нырнул за декорацию. В следующее мгновение она оказалась расколота на две половины. — Ты же умный парень и понимаешь, что я заслуживаю гораздо больше, чем…

Арматура обрушилась на его голень. Раздался омерзительный хруст, и Лис упал как подкошенный, сильно приложившись головой. Глаза залила теплая кровь.

— Вот черт… — выдохнул он и попытался встать. Острая боль пронзила ногу, заставив рухнуть обратно. Оставалось только ползти. Закусив губу, Лис перевернулся на живот и устремился к выходу, темневшему в глубине сцены.

Рядом скрипнула половица. То был Кристиан, словно призрак кравшийся к своей жертве.

— Ты же умный парень,— прошипел он и осклабился. Его глаза полыхнули ярким зеленым пламенем, два огня на изможденном заострившемся лице. — Догадываешься, что будет, если я...

 Вой полицейских сирен прервал его на полуслове. Немного подумав, Кристиан все же опустил арматуру.

— Тебе повезло, мой белобрысый друг,— он вновь улыбнулся своей нездоровой улыбкой и скрылся во тьме за сценой.

В следующее мгновение Лис отключился.


Лис с трудом разлепил веки и уставился в белый больничный потолок.

— У него горели глаза… — пробормотал он.

— Вы что-то сказали, молодой человек? — Рядом с кроватью раздался шорох, и в поле зрения Лиса появился невысокий толстенький мужчина. На его круглом, словно луна, лице красовались по-щегольски загнутые вверх усы.

— Инспектор Докопайц,— представился он и расплылся в улыбке. — Как вы себя чувствуете?

— Я пока еще не понял… — пробормотал юноша. Голова гудела, но память предательски продолжала возвращаться, напомнив о ночном позоре.

— Вы помните, кто это сделал с вами?

А вот это полиции уже не должно было касаться.

— Даже не припомню.— Поморщившись, Лис вынул ногу из ремня, в петле которого она висела, и осторожно пошевелил стопой. Волшебная сила крестной феи творила чудеса.

— Посетители видели, как вы разговаривали с молодым человеком. Темные волосы. Рост примерно пять с половиной футов,— терпеливо напомнил инспектор, однако Лис изобразил на лице полнейшее непонимание.

— Я был так пьян, совершенно ничего не помню. И... что, никто не знает, кто этот молодой человек? — как бы между делом поинтересовался он.

— Его зовут Фэй. Кристиан Фэй. Ни о чем не говорит это имя? — Инспектор вскинул брови, когда Лис медленно опустил ноги на пол и встал. — Вам не больно?

— Мне? Нет, что вы.— Расставив руки в стороны, юноша сделал шаг, затем второй.

— Но… Мне казалось, врачи сказали, у вас перелом…

Лис удивленно воззрился на Докопайца.

— Разве я смог бы ходить с переломом?

— Открытый перелом… — словно в трансе повторил инспектор, наблюдая за энергично приседающим и вскидывающим ноги пациентом.

Но под бинтом не оказалось ничего, кроме густого волосяного покрова.

— Как видите, я здоров,— Лис неловко переступил с ноги на ногу и заглянул под кровать в поисках тапок. Больничный кафель был жутко холодным. Но под кроватью его встретила только утка, поблескивавшая стальными боками. — Так что там произошло, инспектор? Мне уже самому любопытно, честное слово. Вы, кстати, не видите здесь какой-нибудь обуви?

— Нет. Врачи думали, она вам еще долго не понадобится,— Докопайц закинул одну пухлую ногу на другую и хитро прищурился. — Вчера ночью в ресторане «Золотая Лоза» вы подверглись нападению некого молодого человека. Данная драка закончилась… ммм… как бы лучше выразиться… погромом в здании ресторана, который понес значительный ущерб. Очевидцы утверждают, что вы вели себя как давние знакомые, разговаривали...

— Меня в чем-то подозревают? — перебил его Лис.

— Нет, но…

— Ну, раз я не подозреваемый, то позвольте удалиться.

— Вам нельзя отсюда выходить без разрешения врача,— Докопайц подкрутил усы с самодовольной улыбкой человека, знающего, что от него никуда не денутся.— И пока полиция в лице меня не закончит опрос.

— Да? Ну, тогда мне сперва нужно в туалет,— Лис выглянул за дверь палаты. — Я скоро, инспектор.

Оказавшись в коридоре, он спустился на первый этаж и направился к месту наибольшего скопления людей — в приемную. Крохотную комнатушку наполняли страждущие всех рас и возрастов; стоны вибрировали в воздухе, и смрад человеческих тел наполнил ноздри.

— Простите, — Лис похлопал по плечу одного из врачей, брезгливо оценивавшего обмотанный грязным тряпьем обрубок руки. При каждом прикосновении тонких пальцев хозяин обрубка корчился от боли, закатывая глаза к тусклой лампе на стене.— Передозировка какого препарата сопровождается ростом физической силы и агрессии, частичной потерей памяти и свечением глаз?

— Похоже на «Заглюкин»… — ответил растерявшийся от подобного напора врач. Его пациент издал тяжкий стон, но остался без внимания.— Только, пожалуй, без свечения глаз. Такого не бывает, сами понимаете... А почему вы спрашиваете? — нахмурился он, наконец придя в себя. — И почему вы не находитесь в пала...

— Потому что,— сладко пропел Лис и щелкнул пальцами перед его носом.

Недоуменно моргнув, врач повернулся обратно к гнойной культе. Из его головы почему-то совершенно вылетели все вопросы, которые он хотел задать этому здоровому босому парню в одной больничной рубахе.

Сунув ноги в чьи-то тапки, стоявшие у стены, Лис накинул на себя первое попавшееся пальто и вышел из больницы. Наркотики. Вот теперь он был зол. Очень зол.


Пробуждение оказалось, как всегда, болезненным. Но еще хуже Кристиану стало, когда перед его глазами галопом пронеслись воспоминания прошлой ночи.

— Лис. Вот черт… — Фэй в ужасе закрыл рот ладонью. Напарник и так не числился в рядах друзей Кристиана (весьма жидких рядах, к слову сказать), а после ночной драки в баре наверняка стал его заклятым врагом. Конечно, Кристиан не раз подумывал переломать блондинчику ноги. Особенно когда после охоты тот вламывался в комнату Фэя в грязных сапогах. Но воплотить это в жизнь… Такого не рисовали даже самые смелые фантазии Кристиана.

К тому же появление Лиса значило, что Общество было очень и очень недовольно.

— Так, спокойно… — прошептал Фэй и выудил непослушными пальцами из кармана баночку с таблетками.

Таблеток осталось меньше половины, однако все еще достаточно, чтобы сровнять с землей пару городских кварталов. Пару секунд он всматривался в темное стекло, затем, словно через силу, запихнул «Заглюкин» обратно в нагрудный карман.

— Нет… Пока хватит.

На улице было промозгло и сыро. Уныло накрапывал серый дождик, шелестя по скатам крыш, по небу бежали столь же серые облака. А из-за угла выглядывало серое лицо мальчишки, завидев которое Фэй содрогнулся.

— Пшел вон! — прикрикнул он.

Мальчишка ощерился и скрылся из виду.

— Ну и дети пошли… — пробормотал Кристиан, сошел с крыльца и угодил прямо в одну из луж. Он от души выругался. Затем обернулся и оценил место, где ему довелось ночевать. Выругался еще раз.

Отражение в стеклах витрин не внушало доверия и уж тем более оптимизма. Однако, когда волосы были приглажены, рубашка застегнута ровно и на все пуговицы и Кристиан стал отдаленно похож на прежнего себя, ответ на вопрос «что делать» отпал сам собой.


Над городом бодро занимался рассвет. А это значило, что дежурство подходило к концу. Ну и слава богу. Алекс окинул задумчивым взглядом дверь, перед которой он торчал всю ночь, и затушил о нее окурок. Он не думал, что этот псих окажется полным дураком и объявится неподалеку от своего жилища. Тем не менее, когда его дружески потрепали по плечу, Алекс отпрыгнул в сторону, выставив перед собой пистолет.

Рядом стоял молодой человек в старомодном костюме и плаще. Несмотря на нездоровый цвет лица и мешки под впалыми глазами, юноша бодро улыбался.

— Простите, сэр…

Алекс выдохнул и опустил оружие. Не то чтобы его застали врасплох, просто в последнее время он был немного рассеян. Погода, решил он. Погода менялась, магнитные бури вызывали сонливость...

— Да? — осведомился он, разглядывая незваного гостя. Кого-то он ему напоминал, вот только кого?..

— Вы меня разыскивали,— сообщил юноша и снова расплылся в улыбке. Весьма глупой, подумал Алекс.

— Вас?

— Меня зовут Фэй. Кристиан Фэй,— услужливо подсказал юноша. — Мне нужно увидеть следователя, который ведет мое дело. Вы не подскажете, как мне его найти?

Алекс смерил парня взглядом еще раз. Цвет волос, рост, примерный возраст… В общем-то, этот парень подходил под описание, но чутье констебля подсказывало, что юноша просто бесстыдно издевался.

— Молодой человек, это не смешно. Кристиан Фэй — опасный рецидивист. Уложивший кучу народа при помощи арматуры…

— Вот этой? — Из-под плаща юноши на свет явился гнутый кусок арматуры. — Это не арматура, а, чтоб вы знали, волшебная палочка. Иногда она творит сущие чудеса…


Спустя пару секунд палочку пришлось бросить на землю.

— Аккуратнее размахивайте этой штукой, сэр!— воскликнул Кристиан, настолько возмущенно, насколько это было возможно под дулом револьвера.— Я пришел сдаваться с поличным! По доброй воле, между прочим!

— Руки! Руки за голову!

— Говорю же, я не буду сопротивляться. Я пойду сам…

В ответ Кристиана шваркнули головой о стену, прижали щекой к влажным кирпичам и заломили руки за спину.

— Осторожнее! Так можно и синяк поставить…

— Заткнись!

Его ударили еще раз.

— Сейчас ты отправишься в полицию. Уж инспектор с тобой разберется…

— Так я туда и хотел… Ох!

Судя по всему, констебль решил произвести обыск — Кристиан почувствовал его руки в своих карманах.

— Прекратите меня обыскивать! Это следует делать только при свидетелях! Я за добро и мир во всем мире, но если вы ударите меня еще раз…

— Я сказал, заткнись!

Во тьме улицы раздался звук очередного удара.


— Его поймали,— угрюмо сообщил директор. — Почему господин Фэй оказался в руках полиции, а не у нас?.. И… почему ты в таком виде?

Скинув грязные больничные тапки у двери, Лис прошелся к одному из кресел. За ним выстроилась цепочка мокрых следов.

— Я из больницы,— проследив за взглядом босса, он запахнул пальто. — И — да, я в одной рубахе. Кстати, у вас не найдется пары лишних штанов?


— Здравствуйте. Меня зовут Докопайц. Инспектор Докопайц.

— Ммнгфф… — отозвался Кристиан, сидящий напротив.

Лоснящееся лицо инспектора посетила вежливая улыбка.

— Да, я знаю, как зовут вас, весьма приятно познакомиться. Итак, господин Фэй, думаю, нет смысла отрицать,— после всего, что натворили, вы заслуживаете наказания.

— Мммнфффф!!!— возмущенно отозвался Кристиан и попытался выбраться из кресла.

— Я бы хотел задать вам пару вопросов перед отправкой в камеру… Кто-нибудь, выньте этот чертов кляп, в конце концов!

— Камера? — не веря, переспросил Кристиан, едва его рот освободили. — Вы что, всерьез считаете, что заключение необходимо?

— Тяжкие телесные повреждения. Хулиганство. Похищение. Порча имущества,— Докопайц многозначительно поднял бровь и подкрутил ус. — В заключение вы искусали конвоировавшего вас констебля и сломали ему руку.

—  Да, не отрицаю,— Фэй понимающе кивнул.— И будь я на вашем месте, я бы тоже сперва воспринял это слишком близко к сердцу…

— Близко к сердцу?.. — крякнул инспектор.

— …Но я явился к вам в полной уверенности, что вы поймете весь абсурд ситуации,— невозмутимо продолжил Фэй. Он откинулся назад в кресле и закинул ногу на ногу. Вернее попытался это сделать, исходя из той позы, в которую его скрутили.— Это все — одно сплошное недоразумение, в котором я — всего лишь жертва, такая же, как и остальные пострадавшие.

— Всего лишь жертва… — словно во сне повторил инспектор.

— Всему виной было мое состояние под некими таблетками, которые я приобрел несколько дней назад. В обычной жизни я только помогаю людям. Конечно, иногда приходится выбить зубы у пары ублюдков, которые мешают всем жить, но это же понятная необходимость… — Взглянув в лицо инспектора, Фэй медленно скис и умолк.

— Понимаете,— протянул Докопайц, — обычно в нашей стране похитители и дебоширы отправляются за решетку. Боюсь, именно к таковым вы и относитесь.

— Я — заслуженная крестная фея,— медленно проговорил Кристиан, словно втолковывая нечто маленькому ребенку. — Вы не можете арестовать кого-то, привнесшего столько добра в человеческие жизни.

— То есть еще и психическое расстройство. Этого можно было ожидать,— инспектор закрутил второй ус, отчего стал похож на силача из бродячего цирка. — Наркотики — страшная вещь… Констебль, вызовите, пожалуйста, санитаров. И отведите обвиняемого в камеру.

Констебль осторожно приблизился к Кристиану, стараясь держать здоровую руку подальше от лица юноши. Исхитрившись увернуться от стремительного броска Фэя, он ухватил арестованного за руки, скованные наручниками за спиной.

— Вы, должно быть, не поняли! Произошедшее — одна большая ошибка! — пропыхтел Кристиан, цепляясь за кресло, из которого его пытались вытащить.

— Мы разберемся в этом,— с улыбкой голодного питона пообещал инспектор.

— И вы делаете большую ошибку, упекая меня за решетку! — Фэй зацепился ногами в дверном проеме. Вытащить его пытались уже двое.

— Да, да… — инспектор поднялся из-за стола. Приблизившись к Кристиану, Докопайц легким движением руки толкнул его в плечо, и разочарованный рык Фэя донесся уже из коридора.

Вернувшись в кресло, инспектор с удовлетворением закрыл увесистую папку под названием «Кристиан Фэй», убрал ее в ящик стола и, глядя в зеркало, еще раз подкрутил усы. Одним делом стало меньше.


Кристиан был возмущен. Нет, он был в крайнем негодовании, и это самое негодование грозило в скором времени перелиться через край.

Его заперли в камере! Даже не выслушав до конца его веские доводы в свою защиту. Обыскав и отобрав все содержимое его карманов. И даже не накормив, черт возьми…

В животе заурчало.

Кристиан возмущенно хмыкнул и пересек камеру от пыльного зарешеченного окошка до двери.

— Я буду жаловаться! — рявкнул он в надежде, что хоть кто-то его услышит. — После такого обращения ни одна крестная фея вас обслуживать не будет!

Он прошествовал обратно к окну. Из-под койки жадно показала нос упитанная крыса и тут же была убита железным прутом. Немного порадовавшись меткому броску, Кристиан отломал еще один прут и выглянул на улицу в проделанную дыру. Наручники он скинул сразу же, как оказался в камере, но бежать из тюрьмы пока было ниже его достоинства.

Фэй вновь двинулся к двери.

— Эй! Мне нужно поговорить с инспектором! Слышите меня?! Вы не смеете меня задерживать! Инспектор! Инспектор!!!

В коридоре раздались шаги.

— Уймись уже, придурок. Никто и уже никогда тебя не выпустит,— сообщил усталый голос. — А еще раз заорешь — глаз на жопу натяну. Понял?

Кристиан начал дышать лишь после того, как шаги за дверью стихли.

— Глаз?.. На жопу?.. — не в силах поверить в услышанное, прошептал Фэй. Неспешно расправив потерявшие белизну манжеты, он вскинул брови. — Как вульгарно.


Когда дверь камеры вылетела в коридор, сопровождаемая треском вывернутых из стены камней, инспектор Докопайц находился в над дырой отхожего места. Поэтому он явился на место происшествия с опозданием. Протиснувшись мимо столпившихся констеблей, он узрел лежащего лицом вниз мужчину со спущенными штанами.

— О господи, что за стриптиз?!

Немного приглядевшись, инспектор всплеснул ручками еще раз.

— Боже мой! Кто это вас так?

— Кристиан Фэй! — доложил стоявший рядом констебль. — Он сбежал, сэр!

Взглядом Докопайца можно было прожигать стены. Однако внешне он как всегда остался невозмутим.

— Неужели? И каким образом?

— Вышиб дверь, сэр! — В голосе констебля сквозила паника.

— Вы что, оставили ему какие-то личные вещи?

— Никак нет, сэр! Личные вещи он забрал после! Включая «Заглюкин», сэр! И у него горели глаза. Зеленым, сэр!

— Горели, говорите? Быть может, побочное действие наркотика…

— От наркотика такого быть не может, сэр! — распалился констебль.

— А вы не пили накануне?

— Это видел не только я, сэр!

— Так и напиться можно компанией... — пробормотал Докопайц.

Со странным выражением лица инспектор отвернулся к окну. Обычно подчиненные, завидев это выражение лица, стремились поскорее вернуться к своим обязанностям. Однако констебль был слишком взбудоражен, чтобы инстинкт самосохранения возобладал.

— С каких это пор от «Заглюкина» открываются такие возможности?! — вскричал он и указал на пострадавшего охранника.— Да вы посмотрите на него! У него глаз!

— Да,— с невозмутимым видом кивнул инспектор, вытирая брызги слюны констебля со своих щек.

— Глаз! Глаз на…

— Да, констебль, вижу. У вас точно его раньше не было? — поинтересовался он у лежавшего навзничь охранника. Тот вяло мотнул головой. — Странно… Но взглянем на это с другой стороны — теперь сзади к вам подкрасться точно не удастся!

И инспектор бодро выскочил из комнаты, оставив подчиненных разбирать завалы.


Кристиан ожидал столкнуться с кем угодно на выходе из участка, но видеть Лиса он был явно не готов. Поэтому он опустил голову, ускорил шаг и скользнул мимо охотника. Когда он миновал последнюю ступень, его настиг удивленный оклик.

— Кристиан?

— А, это ты!.. — Фэй обернулся и расплылся в улыбке.— Как жизнь?..

— Кристиан?!

— Знаешь, я бы рад поболтать, да время немного поджимает… Лис, я все объясню тебе позже, очень тороплюсь! — выкрикнул он, не сбавляя шага.

Выражение лица напарника явно не предвещало ничего хорошего.

— А ну стоять!

— Все-все объясню, но не сейчас!

В ответ донесся нечленораздельный яростный рев. Но Кристиан уже преодолел звуковой барьер и на пределе своих возможностей направлялся в сторону железнодорожного вокзала. Проскочив две улицы, он обернулся. Позади никого не было.

— Вот черт… — Фэй остановился. Свет фонарей тусклыми пятнами отражался в лужах на мостовой.  

С крыши соседнего дома донесся щелчок затвора. Кристиан вздрогнул и медленно поднял взгляд.

В следующее мгновение тишину на улице Рельсовой взорвал выстрел. Тенькнув, разлетелась лампа фонаря, рядом, у стены взметнулось облачко кирпичной пыли.

Но к тому времени силуэт Кристиана уже стремительно таял вдали.


Над городом занимался бледный рассвет. И чем быстрее таяли тени в проулках, чем выше восходило унылое осеннее солнце, тем меньше оставалось надежды отыскать след Кристиана Фэя.

Лис остановился и устало оглядел площадь перед вокзалом. Безлюдное каменное пространство расстилалось пугающе далеко, от неряшливых складов до старинных, помпезно украшенных особняков; в отдалении с ноги на ногу переступала лошадь, пристегнутая к черному ящику экипажа. Ветер принес запах дыма и слабый отзвук паровозного гудка. Несомненно, Кристиан был мастером уносить ноги и заметать следы. Даже такой опытный охотник, как Лис, был вынужден признать свое поражение — Фэй оказался самым хитрым и жизнелюбивым зверем, в которого ему доводилось палить из ружья.

— Куда же ты побежал?.. — пробормотал он. Слова застыли облачками пара в морозном воздухе. — Куда же тебя… Ээ?

Он проследил еще за одним облачком пара, выплывшим откуда-то из-под правой руки. Опустив взгляд, Лис уставился на бледного грязного мальчишку, притулившегося у его ноги. Все это казалось весьма подозрительным, и Лис ухватил бродяжку за ворот куртки.

— Привет… — недобро осклабился он.

— Не трогайте меня, господин! — заверещал мальчишка. — У меня есть кое-что для вас, господин! Я знаю, на какой поезд сел ваш чокнутый друг!

— Что же ты молчал? — удивился Лис и посерьезнел, проследив за руками мальчишки. — И чего лазаешь по моим карманам?

— Хотел погреть ладони, сэр! — отрапортовал мальчик и продемонстрировал нечищеную улыбку в десять зубов.

— Грей их в своих штанах. Ну и куда двинулся чокнутый?

Нечищеная улыбка стала шире.

— Десять монет.


Инспектор Докопайц сидел в привокзальном кафе и изучал кофе, странно побулькивавшее на столике. Изредка из глубин стаканчика всплывало нечто, определенно обладавшее лапками.

Рядом со скрежетом отодвинули стул.

— Он прошелся по двенадцатой платформе и сейчас направляется к выходу. Задержать его?

Докопайц взглянул на запыхавшегося констебля.

— Нет, не надо. Все равно ничего не скажет,— он задумчиво пожевал конец сигары. — Но информацию о нем собрать стоит. Странный парень...

Он поднялся, накинул пальто и вышел на улицу, оставив констебля наедине с чашкой кофе. Заметив красноречивый взгляд официанта, констебль нехотя выудил кошелек.

— «Странный парень»… Ха, не он один… — пробормотал он, расставаясь с двумя монетами, на которые так надеялся пообедать после дежурства.


Поезд в земли Брюхвальда шел ровно до городка на границе королевства. Вообще-то все поезда в Брюхвальд, родину оборотней, вурдалаков и половины полицейских Петрополиса, заканчивали свой путь на границе, на вокзале города Жвало. Идиотов, желающих ехать дальше, находилось мало,-- даже выходцы из Брюхвальда не рвались возвращаться на родину, предпочитая более безопасные края. Что, естественно, никоим образом не относилось к Кристиану.

Вот уже месяц он успешно скрывался в одном из городков на севере родины. Климат у подножия Полуночных Склонов был особенно промозглым, с неба падали завесы снега, заметая волчьи следы и остатки дорог. Дни тянулись тихо и безлюдно. Сколько Кристиан так собирался жить, он не знал, хоть и подумывал вернуться. Ровно пять минут каждого утра он старательно размышлял на эту тему, после чего выходил во двор и вновь расчищал крыльцо от налетевшего за ночь снега. Так оно и продолжалось, пока к нему не явился гость.

— Эй, Кристиан! Я знаю, что ты здесь!

Фэй наморщил нос и вжался в стену у выхода из домика. Голос Лиса он узнал бы где угодно и в любом состоянии.

— Пошел в задницу, прилипала…— проворчал он.

— И можешь сколько угодно посылать меня в одно место! — торжествующе продолжил голос на улице. — Это всё равно не поможет. Сейчас мы поступим следующим образом: ты выходишь, отдаешь мне «Заглюкин», и мы возвращаемся в Общество.

Хмыкнув, Фэй откупорил баночку и вытряхнул на ладонь очередную таблетку. На этот раз она была желтая.

— Мне передают твое место. Сказали, если ты не вернешься через три дня, я могу забирать твоих подопечных.

Рука Фэя замерла на полпути ко рту. После недолгих колебаний отшвырнув таблетку, Кристиан нервно кашлянул.

— Что, прости?! Я не расслышал…— Он рывком поднялся и высунул голову в бурю за пределами дома. — Что ты там сказал? Я — Кристиан Фэй, самая прекрасная крестная фея в мире, а ты смеешь метить на мое место?! Взгляни на себя, ты, недо…

Употребление таблеток изрядно притупили чутье и слух. Глухой удар по затылку неожиданно отправил лучшую крестную фею в страну снов.


— Представим, что этого инцидента не было. Нам не нужна плохая репутация.

В воздушном пространстве между директором Общества Крестных Фей и Кристианом на бреющем полете пролетела муха. Сделав «бочку», она села на край одной из чашек.

— Да,— кивнул Фэй.— Конечно.

— У нас работают только избранные личности с прекрасными рекомендациями и воспитанием. И эти личности, равно как и наши клиенты, должны ценить место, где они работают, и гордиться тем, что служат здесь.

Фэй кивнул еще раз. Весь его вид говорил о том, что все вышесказанное относилось в первую очередь к нему.

— Прошу оставить право помнить за мной,— ухмыльнулся Лис и оперся на каминную полку. — Я заслужил это, пока гонялся за ним по всему ближнему зарубежью и валялся в больнице. Ты был таким душкой, Кристиан.

Надменно хмыкнув, Кристиан расправил и без того идеальные манжеты.

— Не знаю, о чем ты говоришь. За время моего отпуска никаких инцидентов не произошло, и мы только что это обсудили. Верно, господин директор?

— Верно,— нехотя согласился директор. — Но это был ваш последний отпуск, молодой человек.

Кристиану больше и не было нужно. Конечно, он ответил перед законом за содеянное: лично исцелил травмированного хозяина забегаловки и вышибалу, заплатил приличные штрафы и отсидел несколько месяцев в Петрополисской тюрьме (когда его наконец выпустили, заключенные и надзиратели на радостях не просыхали три дня).

А супруги Вессер нашли у дверей своей квартиры мешочек с золотом и навсегда перестали ругаться из-за немытой посуды.


В полицейском участке царила тишина и темнота. Всюду, кроме одного кабинета, спрятанного на чердаке под самой крышей. Там, окруженный стопками папок и бумаг, восседал инспектор Докопайц, главная ищейка города Петрополиса.

— Барон Листен, наследный принц Листенских земель... Заслуженный охотник на волков… Хм-хм… — Инспектор перевернул страницу доклада. — Графское семейство де Ла-Морт из Брюхвальда… — он цыкнул. — С ума сойти, одни аристократы кругом. Замок… Еще один замок… Земли… Гектары земель…— Докопайц неожиданно остановился и несколько раз перечитал одну строку в родословной.

— А вот это многое объясняет,— пробормотал он. Откинувшись в кресле, он закрутил ус. Дело принимало весьма интересный оборот.

Такие существа, как он считал, должны были сидеть под замком всю свою жизнь.


Кого боится серый волк


Почему люди из села Стоунвелл не шли, а стремглав мчались по близлежащему лесу, всегда подозрительно оглядываясь? Почему при этом они сжимали дубинки и топоры? И почему, выскочив из леса в лучи солнечного света, эти странные парни бухались на колени и возносили громкую хвалу Богине, Хранителю Чащ, Священной Корове и остальным известным им богам?

Матиас совершенно их не понимал. Лес был вполне себе обыкновенный. Где-то в гуще ветвей чирикали птицы, ветер шумел в кронах деревьев, и те словно перешептывались меж собой, отбрасывая тени на тропинку.

Солнце медленно закатывалось за горизонт, прячась за покрытые мхом стволы.

Тени постепенно сгущались.

Матиас поежился и ускорил шаг. Все-таки выбраться к деревне он планировал ещё засветло. Тропинка в очередной раз вильнула и… снова нырнула во тьму чащи. Раздосадованно вздохнув, парень постарался вспомнить, на каком повороте умудрился свернуть неправильно. Тщетно. В этой клятой сельской местности все повороты и тропинки были одинаковыми, а каждая сосна походила на свою соседку.

Спустя полчаса стемнело окончательно. На небо лениво вползла желтая, словно сыр, луна.

— Вот черт…— выдохнул Матиас на очередном повороте.

Из кустов слева ему ответило злобное бормотанье.

Почувствовав, как на спине зашевелились волосы, парень ускорил шаг.

Во тьме за деревьями слышался мерный хруст веток, словно кто-то продирался следом за ним вдоль обочины. И отставать этот кто-то явно не собирался.

Матиас сглотнул и сжал кулаки. Спустя пару минут он не выдержал и побежал.

Злобный шепот теперь доносился справа.

Обо что он споткнулся, парень так и не заметил. Очнулся он уже на земле, упираясь носом в прохладную землю.

А прямо из кустов на него смотрели две алые точки.

Точки вспыхнули ярче.

Затем послышалось тихое мерзкое хихиканье.

— Мама… — просипел Матиас. По ногам потекла теплая струя.


Даниель резко сел в кровати. Из его раскрытого от ужаса рта вырывался хрип, сменившийся тяжелым и частым дыханием. Выхваченный из дремы, юноша быстро осмотрел комнату. Лунный свет проникал сквозь занавески, мягко освещая низкий потолок и деревянные стены. Нигде — ни за стареньким шкафом, ни у изголовья кровати, ни в глубокой тени у двери — не сверкали те беспощадные красные глаза.

Снова лишь кошмар. Заставлявший сердце выскакивать из груди, а мочевой пузырь — сжиматься. Вот и сейчас мокрые простыни облепили тело, а запах мочи незамедлительно ударил в нос.

Убедившись в собственном одиночестве, Даниель прижал ладони к влажному лбу и постарался прийти в себя.

— Господи, Господи, помоги... — зашептал он. — Господи, избавь меня от этого ада...


Солнце сочилось сквозь давно не мытое стекло, о которое с остервенением билась навозная муха. Даниель лениво вскинул руку и размазал насекомое, добавив окну еще немного грязи.

— Мне снится один и тот же сон. Словно стою я посреди этого леса,— он взъерошил ежик непослушных волос.— Солнце уходит, темнеет, а я все стою. Хочу двинуться, а немогу, ноги как каменные. И слышу — кто-то крадется ко мне сзади. Все ближе и ближе, а я стою и даже закричать не могу! — Даниель перевел дыхание. Этот кошмар пугал его даже наяву.— Только оборачиваюсь, медленно так. И... дальше ничего. Темнота.

Он взглянул на собеседника, который смаковал чашку чая.

— Тебе надо там прогуляться наяву.

От одной мысли об этом у Даниеля похолодели пальцы, а по спине помчались сотни мурашек.

— Не, я туда не полезу! Несколько лет назад там девушка пропала. Пошла грибов собрать, и все — никто ее больше не видел. — Лицо сидевшего напротив осталось бесстрастным, и Даниель рискнул выложить последний козырь. — Говорят, ее схватили семь злобных карлов, живущих в чаще! Схватили, разодрали на части и сожрали!

Он осекся, наблюдая за молчаливой истерикой собеседника. Тот не успел вовремя проглотить чай, и теперь стол блестел, покрытый липкими пятнами.

— Семь злобных карлов... — с трудом выговорил он, стараясь отдышаться после продолжительного хохота. — Люди, что вы здесь курите?..


Младший поднял голову и взглянул на Гнилого, который сидел рядом и увлеченно разделывал оленя. Его кривой ножичек ловко ходил взад и вперед, отделяя кожу от гладкого мяса.

— Опять оленина. Надоело. Давно мы не ели чего-нибудь помягче.

Гнилой продолжал работать. Из покосившегося дома неподалеку донеслась яростная ругань остальных братьев.

 — Тебе бы не хотелось чего-нибудь еще? — вкрадчиво спросил Младший, облизнув кривые желтые зубы.— Человечинки, например?..

Гнилой поправил съехавший колпак, мазнув по лбу кровью. Лезвие его ножичка продолжило нырять под кожу оленя.

— Не время высовываться. Сам знаешь.


— Не дело пасовать перед какими-то сельскими предрассудками! — фыркнул собеседник Даниеля. Взгляд его темных глаз сверлил юношу в упор.— Хватит слушать бабьи россказни. Может, тогда и спать спокойнее будешь.

— Какие ещё бабьи россказни! — возмутился парень.— Пять человек пропало за последний год!

— А работы у вас в деревне много?

Даниель запнулся.

— Не так уж чтобы очень, но…

— Ага! — оживился собеседник и откинул длинную прядь темных волос со лба.— Будь я на их месте, тоже дал бы отсюда деру. Наверняка сейчас пьют в таверне миль за сто отсюда.

— Не знаю даже…

Чашка грохнула о блюдце так, что оно подпрыгнуло и жалобно звякнуло.

— Послушай, я тебя прикрою,— парень подмигнул.— Вернешься домой в целости и сохранности, это я тебе гарантирую. Зато избавишься от глупых страхов. Раз, — он махнул сигаретой, едва не подпалив сидевшего за соседним столом мужчину, — и нет кошмаров.

Даниеля мучили и терзали смутные сомнения. Особенно тревожно они начинали жужжать при взгляде на новоприобретенного товарища.

И как он только дал себя уговорить?


Утром следующего дня они стояли у подножия темной лесной стены. Плечи оттягивал рюкзак с самыми необходимыми вещами: одеялом, свитером, запасной парой носков, киркой и молотком. Сзади доносился нетерпеливый кашель Кристиана Фэя.

— Ну что, ты готов?— бодро рявкнул он.

Даниель что-то промямлил в ответ, обдумывая очередной план побега. Фэй предотвратил уже два из них: на ночь заколотил окна в доме, а желудочные колики исцелил одним взмахом скальпеля и заявлением, что этот инструмент лечит любые болезни.

Оставался последний шанс…

Кристиан догнал его ровно через десять секунд. Одним прыжком он повалил Даниеля на землю и заломил руки за спину.

— Ты должен преодолеть свой страх!— шипел он, сантиметр за сантиметром подтаскивая жертву к границе леса. — Взглянуть… ему… в… глаза…

У самого подножия деревьев, где веяло лесной прохладой, мучитель остановился и чуть ослабил хватку. До ушей Даниеля донесся шелест травы — к ним приближался кто-то ещё.

— Парень, — рядом раздался звучный голос с хрипотцой.— Этот козел тебя обижает?

Из последних сил Даниель задрал голову и впился взглядом в нависшего над ними белокурого гиганта.

— Да!

— И правильно делает. Фэй, хватай его за вторую ногу.

— Я буду жаловаться! — заверещал Даниель, чувствуя, как его поднимают в воздух и начинают раскачивать.— Я напишу жалобу в ваше Общество, и вас всех уволят к чертовой матери! Клиентов нельзя заставлять силой! Нельзя, слышите!

 Руки выпустили его, и Даниель рухнул плашмя на землю. От удара у него перехватило дух, и пару минут он лежал без движения, беззвучно раскрывая рот.

— Хорошо, мальчик,— Фэй расплылся в угрожающей улыбке. — Тебя устроит, если мы пойдем следом?

Устраивало его или нет, но, похоже, у Даниеля просто не было выбора.

— Вы точно будете позади? — с подозрением уточнил он, напоследок окинув взглядом залитые солнечным светом поля.

— Конечно! Зуб даю! — отозвался Фэй.

— Вот те крест,— добавил Лис.

Спустя десять минут их уже не было рядом, а сам Даниель остался в гордом одиночестве посреди лесной чащи.


— Похоже, это были не предрассудки,— заключил Фэй по прошествии шести часов.

Он и его напарник стояли в безопасном отдалении от леса и бессмысленно таращились на ветви, аркой смыкавшиеся над тропинкой. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая кору деревьев теплым оранжевым светом.

Сигареты Кристиана заканчивались, а фляжка Лиса уже час как была пуста.

— Он должен был уже вернуться,— кивнул блондин. — Надо идти следом…

Фэй задумчиво хмыкнул. Затем хмыкнул ещё выразительнее, покосившись на напарника.

— Понятно,— процедил Лис и скинул куртку, обнажив мускулистые руки. В лучах заходящего солнца блеснул широкий охотничий нож.— Смотри, как действуют настоящие мужчины.

Безмятежно улыбнувшись, Фэй кивнул. Так и не сумев отыскать в лучезарном выражении лица напарника хотя бы толику коварства, Лис хмыкнул и направился к лесу.

— Если что, хоронить тебя в каком гробу?

— Что? — Лис обернулся. Тень деревьев накрывала его с головой.— Ты что-то сказал?

Фэй удивленно вскинул брови.

— Нет, тебе показалось.

— Я скоро вернусь, жди меня в таверне.

С этими словами охотник исчез. Мохнатые лапы елей сомкнулись за его спиной, поглотив и отправив в темное прохладное нутро.

Наступила ночь. Круглая желтая луна повисла над деревней, подсвечивая дымку проносившихся по небу облаков. Кристиан задумчиво таращился на неё сквозь мутное стекло таверны. Изредка он переводил взгляд на циферблат старых настенных часов, висевших над хозяйской стойкой.

Кривые стрелки медленно ползли по кругу.

— Вот дерьмо,— наконец процедил Фэй и, оставив на столе пару монет, вышел на улицу.

Узкая извилистая тропинка ныряла в белую гущу тумана. Когда на неё ступил Кристиан, туман свился кольцами и поднялся над землей, пропитав одежду влагой. Поежившись, молодой человек зашагал навстречу лесной стене.

Первые двадцать минут прошли спокойно. Где-то в чаще ухала сова, а в воздухе над тропинкой темными пятнами проносились мотыльки.

Затем всё стихло.

Фэй остановился и втянул воздух, словно пробуя его на вкус.

— Выходи,— наконец изрек он, развернувшись к кустам жимолости у обочины.

— Какой смелый мальчик! — прохрипел кто-то из сумрака и тихо захихикал.— Глупый, но смелый мальчик…

Кусты зашуршали, и в дорожку света на тропинке вышла сутулая фигура. Дряблая кожа висела складками на тощем теле, а неестественно длинные руки оканчивались когтями, царапавшими землю. Единственным, что в существе осталось от человека, было лицо — изборожденное морщинами круглое лицо старой женщины, на носу которого поблескивали очки.

— Вкусный мальчик,— проскрипело создание и осклабилось, обнажив ряды мелких острых зубов.

Кристиан задумчиво взглянул на повисший над верхушками сосен яркий диск луны.

— Одиноким бабушкам опасно гулять ночью по лесу,— проговорил он. Его кожа и зубы неистово зачесались.

— Закрой поганую пасть! — уже менее уверенно прорычал монстр. Красные огоньки глаз за толстыми стеклами линз вспыхнули и приблизились.


Мало кто знал, что в лесу близ деревни Стоунвелл, в глубинах самой его чащи, пряталась покосившаяся избушка. Той ночью из её трубы вился сизый дымок, а из-за приоткрытой двери доносились соблазнительные ароматы домашней выпечки.

Под утро дверь скрипнула и отворилась. Орудовавший у печки блондин поспешно запихнул оставшуюся половину пирожка в рот и повернулся к входу. Но то была не хозяйка избушки. Вернее, лишь некоторая её часть.

В светлевшем проеме стоял огромный волк. Его черная шерсть слиплась от крови, а в пасти покачивалась оторванная голова старухи. Бросив её на дощатый пол, животное рухнуло рядом.

— Отвернись… Отвернись, твою мать… — пролаял волк человеческим голосом. Треск и хруст наполнили комнату. Одно за другим его ребра расправлялись, прорывая шкуру, а кости удлинялись, с чавкающим звуком наращивая мясо.

Вскоре по избе растеклась лужа кровавой жижи, а посреди, облепленный кусками шерсти и слизи, остался сидеть нагой темноволосый юноша.

Охотник с куском пирожка во рту даже забыл, как жевать.

— Сейчас же выплюнь эту дрянь… — прохрипел Кристиан, с омерзением покосившись на блюдо с пирожками.— Ты хоть знаешь, с чем она их…

— Даже слышать не хочу! — рявкнул Лис и сунул в карман ещё парочку.— Заткнись и дай доесть спокойно!

— Ты отвратителен…— Вздохнув, Фэй поднялся с пола. Ухватив голову монстра за волосы, он поставил её на стол рядом с пирожками.— Какого черта ты не возвращался? — Заметив жалостный взгляд Лиса, брошенный на выпечку, он покачал головой.— Собственно, что я удивляюсь? Продать все на свете за еду — это в твоем духе.

— А что я? У неё скрипела лавка, я починил, потом помог на заднем дворе с дровами, а потом… Потом… — Охотник утих и прислушался. Затем медленно вытащил из-за голенища сапога нож. Фэй застыл рядом, прикрывшись старушечьей юбкой в зеленый горох.

— Они здесь, в хижине,— снаружи донесся до боли знакомый голос Даниеля. — Один чернявый и тощий, другой — белобрысый бугай.

Спустя мгновение дверь слетела с петель, и избу наполнили вооруженные люди. Первым шаг вперед сделал охотник с роскошными усами и внушительным мушкетом.

— Так вот кто здесь орудует! — гаркнул он. Взглянув на отрезанную голову, усатый содрогнулся.— Они убили даже престарелую миссис Далвэй! Звери!

— Батюшки святы… Сущие дьяволы… — прошептал кто-то позади.

Кристиан неловко расправил юбку и переглянулся с Лисом. Тот обреченно вздохнул.

Спустя пару секунд лес наполнился эхом выстрелов.


По лесной тропинке, покрытой пятнами солнечного света, бодро шагала пара путников.

— Слушай, я даже и не думал, что ты... — начал первый, но товарищ перебил его на полуслове:

— Давай не будем об этом, хорошо?

— Хорошо, — послушно согласился первый, но не выдержал и минуты в лесной тишине. — А это больно?

— Как будто тебя разбирают по костям и собирают обратно. А поверх натягивают шкуру.

— О. И давно это у тебя?..

— Заткнись уже! Сказал же, не хочу об этом говорить! — рявкнул второй голос. — Я же не спрашиваю про ту наколку у тебя на ноге.

По лесу разнесся удивленный возглас:

— А ты откуда знаешь?! А? Эй! Подожди меня!


Даниеля нашли спустя несколько недель, правда, немного не там, где ожидали.

Парня спасла группа исследователей из Эбонии, путешествовавших в диких южных землях. Когда его обнаружили, он кипел в котле, окруженный толпой голодных аборигенов. После того как из зада мальчишки достали ананас, спасенный принялся выкрикивать бессвязные обвинения в адрес злых фей мужского пола. Когда же с наступлением тьмы он спрятался под кровать и принялся шипеть при каждой попытке его вытащить, больного решили направить на тщательное обследование в психиатрическую лечебницу.

Там он находится и по сей день.




Эхо. Часть 1


Из записей Лилии Визен:

«Ребенок абсолютно асоциален.

Избегает зрительного контакта во время общения,

не умеет поддерживать разговор, отвечает односложными

фразами. Агрессивен. Имеет в себе больше звериного, чем человеческого».



В Обществе Крестных Фей царила тишина, какая обычно возникала лишь на выходных. Бесконечные коридоры, оклеенные в нелепый розовый цветочек, широкие лестницы с висящими над ними портретами лучших крестных фей всех времен, пыльные витражи окон. Всё было тихо, спокойно и без малейших признаков человеческого присутствия.

Кроме одной крохотной комнатки на последнем этаже.

За дверью, среди оскаленных чучел леопардов и медведей, в окружении развешанных по стенам ружей, ножей и сотни других колюще-режущих предметов неизвестного назначения, высился шкаф. Из его недр периодически выстреливали разноцветные тряпки, сопровождаемые громкими и раздраженными комментариями.

— «Я — Кристиан Фэй, бла-бла-бла! Борец за добро и справедливость!»

Вылетевшая красная майка повисла на люстре.

— «Любите меня!!! О, вы только посмотрите, как я прекрасен!!!» Господи, да где же он?..

Шкаф покинула ещё пара вещей, после чего некто, сидевший внутри, затих.

— Какой козел,— изрек голос после некоторых раздумий, и на свет вылез крепко сложенный молодой человек с длинными волосами цвета пшеницы. Он откинул голову назад, подставив лицо теплым солнечным лучам.

Лис был расстроен. Сколько усилий он потратил на то, чтобы наладить контакт с этим надутым хмырем, и что в итоге? Тот всё равно взламывает чужую комнату, роется в вещах и берет, что ему нужно.

Дело было в одной редкой вещице. Оружие работы самого Роба Оллиса, нетронутый блестящий шестизарядный девятимиллиметровый револьвер, оснащенный «механизмом двойного действия», был единственным в своем роде и являлся гордостью коллекции Лиса. Естественно, когда неделю назад в дверь постучал Кристиан Фэй и с несвойственной ему вежливостью попросил револьвер для одного из своих «зайчиков», Лис выставил просителя за дверь. А после, уже запирая замок, громко объявил, что Фэй и все его «зайчики» обязаны забыть про эту вещь в течение одного дня, раз и навсегда.

Однако, как оказалось позже, Кристиана это не остановило.

Лис шумно вдохнул, затем медленно выдохнул, спуская злость. Когда он злился, способность трезво мыслить и принимать разумные решения куда-то улетучивалась. Поэтому сперва он должен был успокоиться.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…

Теперь Лис чувствовал себя гораздо лучше.

Спустившись на один этаж, он остановился перед дверью номер 776 и одним ударом ноги снес её с петель. Со скрежетом проехавшись по лакированному паркету, дверь застыла у ножек стеклянного журнального столика.

— Дорогая, я дома! — рявкнул Лис.

В ответ часы на стене пробили десять раз. Комната была пуста и стерильно чиста.

Ах ну да, Фэй же уехал в командировку. На неделю, к себе на родину в Брюхвальд — по крайней мере, так сказал сам Кристиан.

— «Ах, любимый Брюхвальд! — пропел Лис тоненьким голосом. — Я наконец увижу моих заносчивых родителей-аристократов, посплю на родной кровати в одной из башен»…

 Он распахнул резные дверцы шкафа, запустил руки в аккуратные стопки белья и с наслаждением вывалил одну из них на пол.

— «…в одной из башен, где у изголовья кровати гнездятся и гадят летучие мыши, где пахнет плесенью и дохлыми крысами! Ах, Брюхвальд, Брюхвальд, как мне тебя не хватало!»

В шкафу было лишь белье и тонна кружевных носовых платочков, глядя на которые Лис невольно вспомнил про коронный жест Кристиана, когда тот выуживал платочек из рукава и вытирал руки после очередного рукопожатия. Или щеку после поцелуя. Или украдкой чашку в кабинете директора, прежде чем налить в неё чай.

Ни в ящиках секретера, ни под кроватью револьвера не нашлось. Под одной из подушек обнаружился красный лифчик невероятного размера, при виде которого Лис ухмыльнулся. Секретарша директора Общества миссис Райли была дамой с внушительными габаритами, которые, как оказалось, не мешали ей носить кружевное белье. Кристиана, по всей видимости, эти самые габариты тоже нисколько не смущали.

Но драгоценного револьвера видно не было. Спустя часы поисков Лис уселся посреди созданного хаоса и охватил голову руками. Его взгляд рассеянно скользил по разбросанным по полу документам, пока не натолкнулся на небольшой смятый конверт. «Миссис кресной фее от Роба мл. Пажалуста прачтите!» — гласила кривая надпись под тремя слоями марок.

Внутри конверта лежал тетрадный лист, на котором извивались неровные строчки с кучей восклицательных знаков.

«Здравствуите, миссис кресная фея!!! — писал Роб мл. — Меня завут Роб Оллис младшый! Тетя Роуз с Дисятой улицы дала мне ваш адрес чтобы я написал. Она сказал вы поможите наити дедушкин пистолет. И вот я пишу. Дедуля хотел чтобы пистолет похоронили с ним, это его любимый!!! Он такой адин, рисунок и схему я палажил в канверт.

Пажалуста помогите! Дедуля очинь хотел этот пистолет обратна!!! Он очинь хотел чтоб я из него стрельнул хоть адин раз!

Роб мл.».

Стрельнул, ха. Даже Лис, хозяин драгоценного револьвера, не стрелял из него ни разу...

Он аккуратно вытянул из конверта желтый потрепанный листок со схемой и присвистнул, не веря своим глазам. Перед ним лежало его сокровище, только начертанное на бумаге рукой своего создателя. Была прорисована каждая деталь механизма, каждая мелочь, разглядывая которые Лис даже подошел к окну. Отыскав лупу, он благоговейно склонился над схемой, издавая восторженные смешки при виде очередной находки мастера.

Неожиданно смешки стихли, а Лис помрачнел. Отложив увеличительное стекло, он пристально рассмотрел одну из деталей уже невооруженным глазом.

— О господи… — пробормотал он.

Не мешкая ни секунды, Лис вскочил, сунул письмо и схему в карман штанов и выбежал из комнаты.


Машина дернулась в последний раз и заглохла, испустив утомленное урчание.

— Всё, мистер, дальше пешком. Моя малышка не пролезет.

Кристиан Фэй со стоном оторвал голову от подголовника, о который пару секунд назад крепко приложился лбом, и протянул смятые купюры. После тщательного пересчета небритый водитель кивнул и указал на дверь рядом с юношей.

— Пожалте.

— Спасибо… — пробормотал Фэй и вылез из экипажа.

Его новые ботинки от Карло Понтини и низ брюк из тонкой шерсти тут же с голодным чавком были поглощены жижей раскисшей дороги. Почувствовав липкую грязь между пальцев ног, Кристиан судорожно выдохнул.

Вокруг расстилались просторы родного Брюхвальда и царила сельская благодать. Дорога грязной змеей спускалась по склону холма, мимо возделанных полей, прямо к притулившейся у подножия леса деревушке.

Холодный ветер ударил в лицо и раздул полы плаща, сделав Кристиана похожим на неуклюжую летучую мышь. Фэй собрал волю в кулак, подхватил чемодан и аккуратно шагнул, стараясь не потерять ботинок. Ничего, повторял он себе, ещё немного, и он окажется дома. Вот только разберется с одним дельцем…

Нужный ему дом находился на самом отшибе, между лесом и кладбищем. Это соседство, судя по всему, было весьма удачным: один из крестов служил опорой покосившемуся забору. За забором же начиналось царство сорняков, посреди которого горделиво высился деревянный дом. Дверь дома была распахнута, за ней царила кромешная тьма. И без того скудный дневной свет оставался за плотными шторами на окнах.

Решив не заходить внутрь, Кристиан постучал в деревянный косяк.

— Эй! Есть кто дома?!

Где-то в глубинах комнат скрипела распахнутая форточка.

— Эй… Здесь есть кто живой?

Во тьме раздался щелчок, до боли похожий на звук взводимого курка.

— А вы кто? — поинтересовался хриплый голос, и из мрака показался небритый юноша с ружьем наперевес. Его большие, окруженные синяками глаза излучали недоверие.

— Меня зовут Фэй, Кристиан Фэй. А ты, наверное, Роб?

Юноша кивнул, но ружья не опустил.

— Я — твоя крестная фея. Без ложной скромности могу сказать, что являюсь одним из лучших в мире. Доверься мне, малыш! — Кристиан широко улыбнулся, втайне молясь, чтобы палец «малыша» не дрогнул. — Ты мне писал, помнишь?

— Это было десять лет назад,— Роб смерил Фэя скептическим взглядом.— Я думал, вы выше. И старше. Принесли револьвер?

— О револьвере позже. Ты здесь живешь?

Парень вновь кивнул и зажег свечу. Неясный свет сделал комнату ещё непригляднее.

— Один?

Увидев, что Роб снова кивнул, Кристиан прошествовал к кухонному шкафу. Открыв дверцу, он тут же захлопнул её обратно.

— Это что было?

— Сыр,— спокойно ответил юноша. — Чаю?

— Крепкий, пожалуйста,— кивнул Фэй, силясь вспомнить, было ли нечто, шмыгнувшее по полке шкафа, похоже на сыр. Взглянув на протянутую чашку и то, что в ней плавало, он наконец не выдержал.

— Знаешь что? Собирайся. Прокатимся немного.


Семейство Ла-Морт любило возводить большие каменные замки на самых вершинах гор. Серые стены, остроконечные башни с дырами в крышах, мост, перекинутый через высохший ров, дурная погода, молнии и периодический град с куриное яйцо — всё, как предписывал кодекс добропорядочных аристократических семей Брюхвальда. Судя по тому, как съежился Роб, раньше он никогда не встречал ночь в дороге и не стучался в двери придорожных замков. Конечно же, как и полагается: по чистой случайности, во время того самого града размером с куриное яйцо. Почему-то самая непогода разыгрывается именно тогда, когда ты шагаешь ночью по пустой дороге, а где-то вдали начинают завывать волки.— Не бойся,— Кристиан подмигнул и дружески потрепал юношу по руке.— С тобой лучшая в мире крестная фея, забыл? Когда рядом я, можно расслабиться и получать удовольствие от жизни.

Впрочем, возница имел не менее бледный вид и поспешил высадить Фэя и Роба, даже не доезжая до главного входа. Буря не успела громыхнуть в очередной раз, как цокот копыт уже стих, поглощенный шумом леса у подножия скалы. Кристиан и не подозревал, что тощая лошадь, запряженная в повозку, могла развить подобные скорости.

— Узри же скромное родовое гнездо Кристиана Фэя!

В вышине над крышами башен сверкнула молния.

— Вперед, мой маленький друг!— воскликнул Фэй и, невзирая на слабые протесты подопечного, потащил того к входу. — В этом прекрасном месте я вырос и провел солнечное счастливое детство, наполненное радостью!

Яркая вспышка молнии вновь прорезала клубившиеся тучи. Ливень усилился, разбавляя грязное месиво под ногами.

— Да уж, наверное, было здорово… — За спиной раздалось бормотание Роба. Честно говоря, даже сам Кристиан невольно морщился, вспоминая детские годы в Брюхвальде. Но прекрасным феям не полагалось быть воспитанными в темноте и играть дохлыми крысами. Поэтому для всех окружающих у него была своя легенда.

— О да, то были лучшие годы моей жизни! — бодро ответил Фэй. Трижды опустив дверной молоток, он на всякий случай заслонил подопечного собой. — Такие беззаботные, светлые и полные любви...


Лилия Визен бывала в королевстве Брюхвальд лишь раз, когда ее тетушка отбыла в мир иной, оставив племяннице шкатулку фамильных драгоценностей и плешивого черного кота. С какой-то стороны Лилия была рада, что наследством оказался не домик на отшибе деревни, — слишком уж темным и неприветливым казался лес за его забором. И эти звуки по ночам...

Она отбросила пугающие воспоминания и расправила плечи. Заслуженной работнице Общества Крестных Фей не полагалось выглядеть неуверенно и терять качество своей работы из-за места проживания подопечного.

А подопечный ее устроился вполне неплохо. Дети в подобных замках зачастую росли избалованными и высокомерными, склонными к извращениям и неспособными налаживать полноценное общение с себе подобными. Хотя она находилась в Брюхвальде. Здесь каждый второй рос именно таким. Смерив взглядом нависшую над ней серую громаду замка, Лилия стукнула каблуками туфель по раскисшей от дождя дороге.

В следующее мгновение ее опутала кромешная тьма. Шум дождя теперь звучал приглушенно, а воздух стал затхлым и сырым, словно в подвале. Привыкнув к сумраку вокруг, Лилия поняла, что она и впрямь находилась в подвале. И единственным источником света было белевшее у низкого потолка зарешеченное окошко.

— Эй! Здесь есть кто-нибудь?! — выкрикнула она и вздрогнула, когда искаженный голос эхом отозвался от каменных стен. Где-то в отдалении раздался легкий топот маленьких ног, и по покрытым плесенью стенам скользнула небольшая тень.

— Подожди! — окликнула Лилия.— Кристиан! Не убегай!

Подопечный нашелся два коридора и пять минут спустя, в небольшом помещении, скудно освещенном чадящей масляной лампой. В неясном круге ее света на голых каменных плитах сидел мальчик лет семи. Или пяти. В роду, к которому принадлежал кроха, дети росли быстрее, чем в обычных семьях. Черные волосы мальчика спускались к плечам нечесаными прядями, а личико с острым подбородком пересекали полосы грязи. Его дорогой костюм был смят и изодран так, что в дырах сверкали худые коленки. Заметив, что сжимал в руках Кристиан, Лилия вздрогнула.

— Можно я посижу рядом?— спросила она, опустившись на пол рядом с ребенком. — Хорошо, малыш?

Мальчик окинул ее внимательным взглядом карих глаз и нехотя кивнул. Затем вновь взялся за крысу и воткнул ее головой в щель между плитами.

— Кристиан, почему ты не хочешь играть на улице?

— Никого нет дома,— ответил малыш, продолжая старательно истязать крысу.

— Но ты бы мог выйти ненадолго и поиграть в саду. Совсем недалеко.

— Никого нет дома,— повторил он, словно это исчерпывающе все объясняло.

— Ты не можешь выходить без родителей? — догадалась Лилия. — А где они?

В ответ на ее вопрос снаружи раздался протяжный вой. Он доносился издалека, разбавленный лесным эхом.

— Охота,— пояснил мальчик.

Тельце крысы еле слышно хрустнуло, заставив Лилию поежиться. Она осторожно попыталась отобрать игрушку, брезгливо ухватив ее двумя пальцами за толстый хвост. Но юный мучитель возмущенно вернул крысу себе, спрятав в карман засаленных штанов.

Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия. Лилия щелкнула пальцами, и на полу подвала раскинулась игрушечная железная дорога. Выглядела она совсем как настоящая — на рельсах пыхтел маленький локомотив с аккуратными вагончиками, стрелки на разветвлениях переводились, а у станций мигали крохотные светофоры.

Глаза у мальчика загорелись, Лилия это заметила. Но, несмотря на это, он продолжал сидеть, держа грязные ладони на коленях.

— Это мне? — наконец уточнил он, подняв на крестную фею большие карие глаза. Только получив утвердительный ответ, Кристиан приблизился к одной из платформ и осторожно поднял фигурку пассажира, лежавшую на рельсах перед приближавшимся поездом.


Когда перед Фэем и его подопечным внезапно вырос невероятных размеров мужчина, Роб сдавленно вскрикнул. Мужчина походил на медведя — каждый сантиметр его кожи покрывали толстые рыжие волосы, а где-то в мехе, между бородой и бровями, поблескивали по-звериному черные глаза.

— Смотрите, кто вернулся! — гигант сжал Кристиана в объятиях, а затем отступил на шаг, осмотрев сына с ног до головы. — И как всегда, весь в грязи!

Вспомнив про грязь Брюхвальдских проселочных дорог, засохшую на новых брюках, Фэй сморщился. Не таким он хотел предстать перед семьей после долгих лет разлуки.

— Отец! — без особого энтузиазма воскликнул он и нехотя похлопал графа по могучей спине. — А вы, как всегда, сначала говорите и только потом думаете, что сказали.

На счастье Кристиана, граф не расслышал его слов. Он продолжал вещать на весь зал в своей громогласной манере.

— Дорогая! Дорогая, будь добра, спустись к нам! Кристиан вернулся и привез с собой ужин!

— Так предусмотрительно с его стороны, дорогой,— отозвалась графиня де Ла-Морт с верхней ступени лестницы. Ее высокая стройная фигура в элегантном платье словно возникла из ниоткуда. Картинно поправив волосы, она принялась спускаться, шурша подолом и небрежно касаясь перил.

— Мама! — воскликнул Кристиан. Ее он был рад видеть чуть больше, чем отца.— Па все неправильно понял. Этот молодой человек,— он указал на Роба, которого уже сотрясала крупная дрожь,— не ужин. Он — один из моих подопечных и сегодня будет нашим гостем.

Граф еле слышно фыркнул, а его супруга широко улыбнулась. Пугающе широко, по мнению Роба.

— Мой сын, как всегда, заботлив и благороден. Весь в отца.


 Роб трясся так, словно его донимал адский холод. Все жители Брюхвальда, от стариков до сопливых детей, знали: в замки знати соваться не стоило. Даже если жить не хотелось, существовали менее жестокие способы покончить с бренным существованием.

Он еще раз осмотрел собравшееся общество, осторожно водя взглядом над тарелкой. Граф, молчаливая графиня, два молодых здоровых парня, ухмылявшиеся через стол (двойняшки, как объяснил Фэй позже), и мрачного вида девушка с каштановыми волосами. Прекрасно одетые и причесанные, с ножом и вилкой, прожаренной едой на дорогой посуде, такие чинно-благородные и воспитанные... Кого они надеялись обмануть этой личиной? Оставались ли они такими приличными, когда отправлялись в леса? Когда обрастали шерстью и вставали на четыре лапы?..

Даже прекрасная отбивная не расслабила юношу. Не успокоил его и десерт, который он ковырял с особенным остервенением, скребя вилкой по дорогому фарфору.

— Зачем ты привел меня сюда? — возмущенно зашептал Роб, склонясь к уху Кристиана. — Смерти моей хочешь? Что ты за фея такая...

Но Фэй оставался спокоен. Аккуратно орудуя ножом, он разделил кусок мясного пирога на восемь небольших частей.

— Не надо бояться. Это — моя семья, а ты — мой гость.

— И вполне аппетитный,— негромко добавил насмешливый голос.

Кристиан метнул яростный взгляд на ухмылявшегося брата и щелкнул пальцами. Лицо Валентина вытянулось от удивления, и его рот наполнила густая черная шерсть. Волоски просочились даже между зубов, при виде чего другой брат, Фердинанд, быстро забыл все заготовленные остроумные комментарии.

— Кристиан, дорогой,— из полумрака с другого конца стола донесся мягкий голос матери.— Оставь брата в покое. Лучше расскажи, как идут дела на работе. Ты всегда так занят, что забываешь даже написать.

Отец, сидевший рядом с ней, живо кивнул. Даже со своего места Роб мог различить кусочки мяса, застрявшие в его бороде.

— Хотя бы одно письмо согрело бы твоей матери душу. Тем более что время разгуливать по барам и напиваться вусмерть у тебя есть.

Судя по всему, эту фею не очень-то жаловали в собственной семье. Но, несмотря на статус паршивой овцы, уверенности у Кристиана было хоть отбавляй.

Вот и сейчас он лишь промокнул губы салфеткой.

— Когда и где я напиваюсь — мое личное дело. А письма писать не люблю. Никогда не обладал писательским талантом.

Шумно отодвинув стул, он встал из-за стола.

— Буду ждать вас в гостиной. Пойдем, Роберт, я покажу тебе замок.

Он гордо прошествовал к выходу из обеденной комнаты. Почувствовав на себе странные взгляды, Роб бросил невнятное «спасибылоченьвкусно», вскочил и поспешил следом. Наедине с волчьим семейством ему в горло не влезла бы и горошина.


Гостиная семейства де Ла-Морт оказалась гораздо уютнее подвала. Мягкие диваны и ковры, в которых утопали ступни, были погружены в полумрак. Единственным источником света в комнате служил полыхавший камин, у жара которого и собрались все присутствовавшие.

— Он не хочет быть как его братья,— отрезал граф де Ла-Морт. Его колючие глаза смотрели на Лилию с нескрываемым презрением.— Так что пускай сидит в подвале. Если хочет жить, как крыса, пусть и остается с ними.

— Кристиан — странный мальчик,— добавила графиня. Своим мягким голосом и смущенным выражением лица она словно извинялась за черствость мужа.— Мы пытались заинтересовать его обычными для его возраста вещами, но бесполезно. Он совсем не идет на контакт.

— Даже курицу догнать не может! — рявкнул граф так неожиданно, что Лилия подпрыгнула. — Его братья уже задрали кабана прошлой луной, а этот... — Он горестно махнул своей огромной ладонью и снова отвернулся к пылавшему камину.

— Но при мне он с легкостью поймал крысу,— пробормотала Лилия, желая скорее предупредить об опасности для хрупкого душевного равновесия ребенка, чем отметить его ловкость. Лишь после этого она заметила отчаянные знаки, которые ей подавала графиня.

Но было уже поздно.

— Он бесполезен! Маленький кусок дерьма! — граф де Ла-Морт вскочил из кресла и ткнул пальцем в сторону Лилии. Тень его гигантской фигуры наполнила комнату.— И лучше бы вам убраться отсюда. Все равно из него ничего, слышите меня, ничего не получится!

Бросив случайный взгляд на дверь, фея увидела лицо Кристиана, призрачное в отсветах камина. Языки пламени отражались в его больших глазах. На самом деле он выходил из подвала, просто его никто не замечал.

«Мне так жаль, малыш,— подумала Лилия, и ее сердце наполнилось горечью. — Так жаль...»


Старое кресло у камина оказалось весьма удобным. Только когда Кристиан утопил тело в его подушках и затянулся сигарой, он понял всю любовь отца к этому месту. Тепло, хорошо, мягко... Так и хотелось свернуться клубком, положить морду на хвост и уснуть, вслушиваясь в треск полыхавших поленьев...

Кристиан резко выпрямился и закинул ногу на ногу. Затем расправил белоснежные манжеты на рукавах. Весь этот ритуал незримо помогал ему почувствовать себя человеком, прямоходящим и чистым. Не зверем, вылизывавшим себе зад на досуге. Как он ненавидел эту часть себя, тупую и бесхитростную, такую же, как и все члены его семьи...

— Отец рассердится. Это его любимое место.

Кристиан выглянул из-за спинки кресла. Заметив у входа в гостиную фигуру матери, он стер следы недовольства с лица.

— Но это будет позже, а пока я посижу тут.

Огонь озарил тонкие черты графини, когда она присела рядом. Она нисколько не постарела с тех пор, как Кристиан отправился в Петрополис на службу в Обществе. То была еще одна наследственная черта их семьи.

— Где твой друг?— спросила она.

— Подопечный,— машинально поправил ее юноша. Дружба между подопечным и крестной феей воспрещалась, как отвлекающая и стимулирующая предвзятое отношение. — В своей комнате, снимает паутину с углов. Тебе не кажется, что в левом крыле ему будет страшновато?

— Чем дальше от твоих братьев, тем безопаснее.

Кристиан кивнул. То была чистая правда.

Они помолчали, вслушиваясь в треск огня и шум дождя за окном.

— И, дорогой, тебе стоит быть осторожнее с алкоголем,— добавила графиня с легкой усмешкой.

Бровь Кристиана резко взлетела вверх.

— Да с чего вы это взяли, мама?! Вообще-то у меня аллергия на спиртное...

— К нам заезжал инспектор Докопайц, рассказал о твоем аресте. Спрашивал, чем ты занимаешься. Такой милый мужчина...

В последнее время инспектор стал дополнительной головной болью, паршивым роялем в кустах, возникавшим повсеместно. Если бы только Фэй мог воздействовать на назойливого полицейского лично, своими методами... Но последнее время он стал больше размышлять над последствиями своих поступков. Скучно. Он становился скучным пресным тюфяком, ходящим по струнке.

— Надеюсь, вы его съели... — пробормотал Кристиан.

— А нужно было? Мы лишь провели его по замку и накормили зайчатиной.

— И что у вас за Общество такое, что полицейские даже приезжают в Брюхвальд с расследованием? — громко и беспардонно добавил Валентин, вошедший в комнату на пару со своим братом, Фредериком. Они немедля растянулись на ковре, заставив Кристиана поморщиться.

— Ты действительно разгромил полицейское управление Петрополиса? — поинтересовался Фредерик. Его густые вьющиеся волосы рассыпались по ковру и смятому вороту рубашки, когда он задрал ноги на ближайшее кресло, раскуривая трубку. Та никак не хотела загораться, периодически вываливая табак юноше на лицо.

— В этом нет ничего веселого,— оборвал его Кристиан. — Из-за моей слабости пострадали люди.

— Да, мы наслышаны,— протянул сидевший рядом Валентин.— Глаз на заднице — это круто. Может, мне тоже податься в феи?

Кристиан неспешно затянулся отцовской сигарой, и тяжелый насыщенный дым заполнил глотку. Обычно он приводил Фэя в спокойное состояние духа. Но сегодня это не работало. Одного взгляда на самодовольные лица братьев хватило, чтобы язвительности сами поползли на язык.

— Сперва научись писать грамотно. Готов поспорить, ты до сих пор делаешь три ошибки в своем имени.

Зная горячий нрав брата, Кристиан приготовился отстаивать свою честь кулаками и зубами, как это было еще в детские годы. Тогда Валентин и Фредерик зажимали его в угол и молотили почем зря, пока им не надоедало. Или Кристиан запирал двойняшек в подвале с крысами и слизнями, и те пропускали обед и ужин, в то время как Фэй наслаждался тройным десертом.

Однако этим вечером Валентин его удивил.

— Когда люди кричат мое имя в ужасе, они делают это правильно,— ответил он, лениво потянувшись. — А еще мы слышали, что твое имя тоже произносят в ужасе, только шепотом, чтобы ты не явился на зов.

В следующую минуту произошло множество событий.

Сигара из графских запасов пролетела мимо ловко откатившегося Валентина и прожгла ковер у ног вошедшего хозяина замка.

Глаза графа де Ла-Морт вспыхнули адским пламенем, что означало немедленное отступление всех виновных.

Одним легким броском Кристиан вынырнул из отцовского кресла и метнулся к двери на противоположной стороне комнаты.

За распахнутой Кристианом дверью обнаружились Роб Оллис-младший и Лидия де Ла-Морт. Как оба утверждали позже, они совсем не целовались.

Заметив изменившего облик графа, Роб упал в обморок, отправившись в короткое, но спасительное забытье в объятиях Лидии.

А на поезд Петрополис — Жвало сел высокий молодой человек, нагруженный лишь небольшой походной сумкой и футляром с ружьем. Он выглядел крайне обеспокоенным и раздраженным, но все же помог старушке втащить в вагон ее многочисленный багаж. Та наградила его пирожком, после которого молодой человек всю дорогу мучился животом, ерзая на неудобной лавке.


Лис впервые оказался в Брюхвальде, и эта земля уже ему не нравилась. Как каждый заправский охотник, он привык чувствовать себя хозяином положения. А здесь... Здесь он был дичью. От каждого второго разило кровью и смертью, их глаза — синие, карие, желтые, кроваво-красные и мертвецки белесые — беззастенчиво разглядывали чужака, подолгу останавливаясь на рукояти охотничьего ножа, торчавшего из-за пояса. Заметив это, Лис застегнул куртку и накинул капюшон, проклиная моросивший дождь.

В досье Кристиана был указан замок Ла-Морт, но найти к нему дорогу оказалось нелегко. Заслышав это название, возницы подстегивали лошадей, а прохожие шарахались в стороны, не давая закончить вопрос.

В конце дня спаситель все же нашелся. Его телега, запряженная крепкой пегой лошадкой, скрипела и шаталась на изъеденной рытвинами дороге. Каждый раз, когда она подскакивала на кочке, высокий Лис неизменно прикладывался лбом о перекладину навеса.

— И почему замок Ла-Морт? — поинтересовался владелец телеги, крепкий и на удивление зубастый старик. Вообще говоря, зубы были его отличительной чертой: желтые, крупные и выступающие вперед. Казалось, раньше они принадлежали лошадке, меланхолично тащившей повозку.

— Еду в гости к другу,— ответил охотник, неистово стуча зубами. Насквозь мокрые штаны холодным компрессом прилипли к ногам, а в сапогах хлюпало. Лис много раз бывал в походах, ему случалось караулить птиц и зверя в любых условиях, но в тот день даже он чувствовал себя слегка некомфортно.

Возница задумчиво пожевал губу, глядя вперед, в сизый туман, опутавший дорогу.

— Я в гости к такому другу вряд ли собрался бы. Но с такими друзьями, если они действительно вам друзья, вы точно не пропадете,— неожиданно заявил он, улыбнувшись.

Дождь прекратился, лишь когда по правую руку показались серые шпили замка.

— Завтра полнолуние,— бросил старик напоследок и хлестнул лошадку.

Та лениво тронулась, потащив телегу дальше по вязкой грязи и оставив Лиса наедине со своими сомнениями. Наконец, поборов желание догнать старика и отправиться восвояси, охотник закинул мокрый мешок на плечо и побрел вверх по холму.

Дверь, как ни странно, отворил Кристиан собственной персоной.

— Вы не туда попали,— произнес он после секундного замешательства и с бесстрастным лицом захлопнул дверь.

Минута потребовалась Лису, чтобы понять, что произошло. Когда же осознание явилось, он заколотил молотком с удвоенной силой. Дверь приоткрылась, и охотник не мешкая сунул в щель ботинок.

— Где револьвер? — бросил он вместо приветствия.

Долгий взгляд напарника не выражал ничего, кроме закипавшего раздражения.

— Сейчас ногу оторву,— пообещал Кристиан и вздрогнул, когда откуда-то из дома донесся приятный женский голос:

— Дорогой, у нас же есть слуги! Зачем было так суетиться?

У этого типа была мать. Нет, Лис понимал, что Кристиана кто-то когда-то родил, но этот кто-то определенно не мог обладать бархатистым голосом и лицом античной богини.

— Еще один твой друг? — осведомилась богиня, хитро сощурив темные, обрамленные густыми ресницами глаза. Почувствовав на себе оценивающий взгляд Кристиана, Лис поспешил ответить за него.

— Мы напарники по работе,— он глуповато улыбнулся. В обществе незнакомцев всегда было полезнее показать себя глупее, чем ты есть на самом деле. — Каждый день и каждое дело вместе.

— Именно поэтому я и уехал сюда,— добавил Фэй.

— Дорогой, это невежливо. Твой друг проделал такой долгий путь, чтобы увидеть тебя. Пригласи его в дом наконец,— графиня отбросила тяжелые локоны волос за плечо, чем напомнила коронный жест Кристиана.

При виде ее легкой, едва уловимой улыбки Лис невольно покраснел, чего до той поры никогда с ним не случалось. Эта женщина могла подчинять своей воле народы, направляя их одним уголком глаза. Она приблизилась к охотнику, и его окружил легкий аромат цветов.

— Как вас зовут, молодой человек? — проговорила она. Ее ладонь мягко скользнула по руке Лиса и устроилась на его локте.

— Лис,— брякнул он. Услышав насмешливое фырканье Кристиана, он сразу же поправился: — Барон Анри Листен к вашим услугам.

Графиня имела фантастическое самообладание, не показав и намека на удивление.

— О, сын Франсуа. Помню, как-то раз мы имели честь охотиться вместе с вашим отцом. При случае передавайте ему привет от семейства де Ла-Морт.

Лис кивнул, немного смущенный подобным приемом, официальным и обходительным, словно все в замке Ла-Морт только и ждали его приезда.

— Думаю, сегодня вам будет лучшеостановиться у нас,— промурлыкала графиня де Ла-Морт, увлекая гостя все дальше от входа, в глубины огромной, залитой светом залы. — Уже спускается ночь, а вы, наверное, устали и проголодались. Мы проводим вас в вашу комнату, а Кристиан по пути устроит нам небольшую экскурсию. Правда, Кристиан?

Ее взгляд более чем выразительно демонстрировал, что отказы не принимались.

И они последовали за графиней по многочисленным коридорам и залам замка, сумрачным и освещенным неясным огнем свечей. Звук их шагов — уверенный стук каблуков хозяйки, тихая поступь Фэя и тяжелая — сапог Лиса,— эхом отражался от стен и терялся в тени высоких сводов.

Замок Ла-Морт был огромен и необжит. Комнаты и прекрасная мебель в них были нетронуты, словно никто и никогда не садился в мягкие кресла со светлой обивкой и не обедал на покрытых ровным слоем пыли столиках. О том, что в замке кто-то жил, напоминали лишь портреты на стенах. С них на Лиса взирали лорды и их супруги, схожие общей яростью, холодным огнем горевшей в их темных глазах. Замок семейства Листенов на далеком западе тоже был полон портретов. Вот только лица на портретах в Листене выглядели менее волосато и более приветливо.

— Как ты посмел вломиться в мою комнату? — тихо поинтересовался охотник на очередном повороте увешанной картинами галереи. То был скорее риторический вопрос, но Лису очень хотелось его задать.

— Никто не вламывался. Дверь была открыта, и я вошел,— спокойно, будничным тоном ответил Фэй.

— Она была закрыта на два замка, черт тебя дери! Где револьвер?

— У своего законного хозяина.— Лицо Кристиана казалось призрачным в обрамлении черного ворота сюртука и окружавших их теней. Отблеск молнии на мгновение рассек галерею надвое, отделив Фэя и Лиса от их проводницы.

— Его законный хозяин — я! — Это прозвучало чуть громче, чем было нужно, и графиня с интересом обернулась.— Я заплатил за него деньги,— продолжил охотник уже тише, склонясь к уху напарника.— И немаленькие. Скажи своему зайчику, чтобы вернул мою собственность.

— Если это так тебе нужно, сам его и попроси. Раз уж ты сюда явился.

Кристиану явно была неприятна излишняя близость напарника. Он попытался отдалиться, но Лис неумолимо навис над ним снова.

— И попрошу. Как его зовут?

— Оллис. Роб Оллис.

В памяти сразу же всплыло письмо из комнаты Фэя. Поняв, с кем будет иметь дело, Лис мысленно чертыхнулся. Шансы убедить внука отдать дедушкино наследство казались равны нулю.

— Вот мы и прибыли! — провозгласила графиня, распахнув двери в конце коридора. За ними оказалась небольшая, но вполне уютная комната с черным ртом потухшего камина и кроватью, с пыльного балдахина которой свисала тонкая сеть паутины. Уверенно шагнув внутрь, она движением заправской хозяйки мазнула пальцем по крышке прикроватной тумбы.

— В левом крыле прохладно, я распоряжусь, чтобы вам зажгли огонь,— она вытерла палец о носовой платок, услужливо поданный сыном.— Разберете вещи и спускайтесь к ужину. Граф к тому времени вряд ли успеет вернуться, но Кристиан познакомит вас со своими братьями и сестрой.

Судя по мрачному виду напарника, он был готов скорее запереть Лиса в этой каморке навечно, чем представлять кому-то из своей семьи. В общем-то, Лис и сам не слишком рвался отужинать в компании титулованных оборотней. Ни высокопарные речи, ни официальные обеды, и уж тем более ночевка в Брюхвальдском замке в его планы не входили. Его интересовал лишь револьвер работы маэстро Роба Оллиса.

Скрипнувшая дверь соседней комнаты заставила графиню оторваться от осмотра слоев пыли на мебели. И, судя по выражению лица, увиденное в коридоре не слишком ее обрадовало.

— А это ваш сосед, подопечный Кристиана,— мадам де Ла-Морт приблизилась к небритому юноше в мешковатых одеждах.

Впалые глаза, взъерошенные волосы, штопаные штаны — даже слуги замка выглядели лучше. Парень явно не ожидал подобной встречи — его растерянный взгляд блуждал от разъяренного Кристиана к строгой фигуре графини и обратно. Девушка, стоявшая рядом с ним, имела столь же бледный вид.

— И моя дочь, Лидия,— добавила графиня, одарив всех присутствовавших устрашающей улыбкой. — Не поможешь мне внизу, радость моя?

Лидия вздрогнула, услышав свое имя. Нехотя отпустив руку юноши, она последовала за матерью. Когда их фигуры скрылись из виду, Кристиан развернулся на каблуках и, словно демон возмездия, навис над бледной тенью Роба-младшего.

— Чем ты думаешь, позволь тебя спросить? — прошипел он, схватив юношу за ворот потертой рубашки.

— Я не делал ничего такого! — прохрипел тот.— Мы просто разговаривали...

— В твоей комнате? Наедине?

— Ничего такого, клянусь!

— И ничего такого не будет! Помнится, в подвалах завалялся пояс верности. Замечательная штука, немного холодная и тяжелая, но очень, очень полезная...

Поняв, что без его вмешательства внуку оружейника откусят голову, Лис склонился над сцепившейся парочкой с самым угрюмым видом, на который только был способен. И не придумал ничего лучшего, чем сменить плохую тему на еще худшую.

— У меня есть вопрос поважнее. Где мой револьвер, а?


Роб Оллис-младший напоминал испуганного хорька, загнанного в угол. А, как известно, испуганные хорьки крайне агрессивны.

— Ни за что,— отрезал он. Его голос дрожал, но, несмотря на страх, юноша упрямо стоял на своем. — Это дедушкин револьвер, его работа, которую он завещал мне.

— А потом сам же продал. Не находишь это странным?

Но все попытки Лиса закончились полным провалом. Каким-то образом выскользнув из узкого пространства между стеной и охотником, Роб умчался восвояси, сердито фыркая себе под нос. Глупый мальчишка. Он не понимал, какой опасности подвергает себя, таская револьвер с собой...

— Кристиан,— Лис попытался воззвать к здравому смыслу Кристиана. — Это все не просто так. Револьвер сломан. Мастер Оллис допустил одну ошибку...

Нескрываемое презрение, которое испускал Фэй, возросло до критической отметки.

— Чего только ни придумаешь, лишь бы заполучить свою игрушку обратно, да? — выплюнул он, ткнув Лиса пальцем в грудь. — Оставь парня в покое. И сделай одолжение, посиди в комнате до завтрашнего дня. Рядом с тобой мне кусок в горло не лезет.

Он вышел в коридор, с грохотом захлопнув за собой дверь. О, подобная манера заканчивать разговор ввергала Лиса в ярость. Бросать последнюю фразу и убегать, не дав шанса ответить, — это было низко. Охотник выглянул в коридор и рявкнул вслед стремительно уходившему напарнику:

— Скажи это лучше своей сестре. Интересно, она съест его завтра или в следующее полнолуние?


Здесь Лис попал в точку. В последнее время Лидия до странного часто появлялась рядом с гостем. И Кристиана это очень беспокоило. Нрав сестрицы всегда поражал своей непредсказуемостью. А хорошая крестная фея никак не могла позволить подопечному разлететься кровавыми ошметками по стенам замка Ла-Морт.

В обеденной комнате внизу царили мир и спокойствие. Если признаками мира и спокойствия можно было считать напряженное молчание и тщательное пережевывание пищи. Графиня быстрыми и точными движениями разделывала рыбу на тарелке. Валентин и Фредерик вскинули головы и синхронно осклабились при виде старшего брата. Разговор бурлил лишь на дальнем конце стола, где сидели Роб Оллис-младший и Лидия. Туда Кристиан и направился, прихватив с собой самый удобный стул.

Усевшись и разложив на коленях выглаженную салфетку, он принялся ждать. Как он и думал, ожидание не затянулось надолго.

Лис даже успел переодеться, сменив дорожный костюм и сапоги на охотничий костюм и сапоги. Разница была невелика, но Кристиану и всему семейству де Ла-Морт следовало быть польщенными подобным вниманием. Кивнув графине и проигнорировав хищные взгляды двойняшек, Лис бодро прошагал вдоль стола.

— Что тут у нас? — охотник ковырнул запеченную рыбу на одном из блюд. Затем уселся рядом с Фэем и с интересом склонился над его тарелкой.— Ты что будешь?

Он ткнул пальцем в тушеное мясо, кусочки которого Кристиан так заботливо выбирал из общего блюда.

— Гадость какая. Возьму-ка я рыбу...

Молча кивнув, Фэй отодвинул оскверненную тарелку и сполз по спинке кресла. А он был так голоден...

Он без особого удовольствия сжевал хлебную корочку. Затем скосил взгляд на Оллиса-младшего, который оживленно общался с Лидией, забыв о разложенной перед ним еде и наполовину развернувшись к девушке. Его глаза блестели живым интересом, пальцы якобы случайно касались рукава ее платья... Сестра звонко рассмеялась и, заметив внимательный взгляд Кристиана, показала ему язык.

— Ну почему именно она?.. — пробормотал Фэй. Его пальцы нащупали очередную пересушенную корочку.

— Разговариваешь с собой? — поинтересовался Лис.

— Надо же хоть иногда побеседовать с адекватным человеком. 

Все происходящее напоминало кошмарный и безвкусный фарс. Приглашение Роба в гости было ошибкой, это Кристиан понял уже давно. Но появление Лиса стало абсолютной неожиданностью. Да, взлом комнаты мог его слегка рассердить, но Фэй никак не ожидал, что напарник вдруг соберет вещи и примчится прямиком в Брюхвальд. К тому же Кристиану и в страшном сне не могло присниться, что он останется в замке погостить.

— О, милый братец, как всегда, тащит домой всякую дрянь. В нашей прекрасной компании теперь не хватает лишь священника,— Валентин приложил ладонь к уху и с притворным ужасом прислушался. — Хотя подождите... Кажется, кто-то звонит в дверь!

Фэй отвернулся, с остервенением разглядывая виноградины на натюрморте над камином. Чавканье Лиса продолжалось как ни в чем не бывало. Чему Кристиан искренне завидовал, так это его невозмутимости. Если рядом стояли тарелка с едой и кружка пива, на голове Лиса можно было раскладывать муравейник.

— Если падре и вправду нужен, могу посоветовать одного,— раздался его голос в перерывах между яростной работой челюстями. — Живет в Листене, изгоняет оборотней анально-разрывным путем. Один заряд серебряной дроби в зад и...

— У Валентина глупые шутки, барон,— прервала его графиня. — Лучше расскажите, как проходит ваша с Кристианом работа в Обществе. Мы слышали, пару месяцев назад он совершил массу непозволительных проступков. Как вы думаете, это сильно скажется на его карьере?

Фэй почувствовал на себе быстрый взгляд охотника и отвернулся в мучительном ожидании острых комментариев.

— Дурацкое недоразумение,— Лис даже лгал непринужденно. Его хрипловатый голос пробуждал доверие, заставляя верить в любую чушь, которую он произносил.— Инспектор спутал Кристиана с каким-то ненормальным. А вы сами знаете, как работает полиция. Им лишь бы найти кого-то, более-менее похожего на подозреваемого, а дальше приписывают все, что только можно.— Судя по мокрому хлюпанью, напарник добрался до устриц.— Во время погромов Кристиан был со мной и работал над одним непростым делом.

Смущенный Кристиан обернулся и уставился на напарника.

— Да,— его голос обрел былую уверенность, а плечи сами расправились, гордо выпятив грудь.— Времени не было даже на простую ванну. Этот инспектор — просто тупой надутый индюк. Не видит дальше собственного носа. Я хотел поговорить с ним, когда сидел в каме...

Почувствовав увесистый пинок под столом, он умолк.

— Видите,— Лис печально покачал головой, метнув горящий взгляд в сторону Кристиана. — Довел парня. Ни на работе, ни дома покоя не дает. Правда, Кристиан?

Фэй кивнул, молча пережевывая ухваченную с подноса оливку. Запив ее целым бокалом вина, он раскланялся и поспешил скрыться в коридорах замка.

Домчавшись до укрепленных железной решеткой раздвижных дверей, он вышел во внутренний двор, спустился вдоль аккуратных клумб и сел на кованую скамейку, усеянную сухими еловыми иголками. В небе над замком взбирался яркий диск луны. Еще не полный, но возбуждение уже пронизывало все члены Фэя, сотнями мурашек сбегая по коже. Прикурив сигарету, Кристиан сощурился от едкого дыма и откинулся на холодную спинку скамьи. Время зверя еще не пришло, и он был очень этому рад.


В то утро Лилии Визен наконец удалось выманить своего маленького подопечного в сад. Солнце пробивалось сквозь листву, оставляя пятна на смуглых щеках Кристиана, трава щекотала его босые ноги, а жужжащие шмели вызвали бурю восторга. Он бегал кругами по лужайке, пока не растянулся на одной из клумб, зацепившись ногой о камень. И даже это не омрачило улыбку на его утопленном в желтых лепестках лице.

Именно в такие моменты Лилия острее всего ощущала всю важность своей работы. Она села на кованую скамейку под низко опущенными ветвями и поманила Кристиана к себе.

— Кристиан, я знаю, что скоро твой день рождения,— сказала она, взяв его грязные ладони в свои.— Чего бы ты хотел в подарок? Я могу исполнить одно твое самое заветное желание...

— Хочу стать крестной феей, когда вырасту! — выпалил мальчик и широко улыбнулся, продемонстрировав острые клыки.— Как ты!

О господи, вот только этого не хватало.

— Быть не таким, как все, тяжело. А среди фей ты точно будешь выделяться. И тебе придется много практиковаться, — попыталась отговорить его Лилия.— Сдавать экзамены каждый год, до совершеннолетия. Выполнять задания Общества, читать много книг, общаться с людьми...

— Я готов,— отрезал мальчик.

Готовности в его глазах и вправду было хоть отбавляй. А почему бы и нет, вдруг подумала Лилия. Она же стала крестной феей, как и многие десятки ее коллег, так почему феей не мог стать этот мальчик? Потому что он родился не в той семье и не в том месте?

— Хорошо, я замолвлю за тебя словечко,— сдалась фея.

— Обещаете? — хитро прищурился Кристиан и, стребовав желаемое, помчался наворачивать круги дальше.

Лилия же осталась наедине с новой головной болью.


Фэй сбежал, и Лис откровенно заскучал, полоща рот вином, которое, как пояснила графиня, обладало исключительным букетом с оттенками орехов, сладкой дыни и пчелиных сот. Сам же Лис чувствовал только кислый забродивший виноград. Скосив взгляд вправо, где чирикали Роб Оллис и сестра Кристиана, он хмыкнул. Похоже, этот парень ей всерьез нравился, несмотря на неряшливый вид и простую речь. Хотя Лис был последним человеком, которому стоило осуждать Роба, — он сам не отличался особой разборчивостью в костюмах и выражениях. Это совсем не значило, что барон Листен не знал правил этикета и не мог при необходимости преподнести себя с подобающей изысканностью. Просто, в отличие от многих высокородных господ, главной роскошью Лис считал не дорогие рубашки и особняки, а полную свободу, в том числе свободу самовыражения.

Выудив последний кусок рыбы, погребенной под слоями соуса и измельченных овощей, он промокнул губы салфеткой и поднялся из-за стола. Как он и ожидал, братья Кристиана тут же встрепенулись и оскалились, пристально изучая его неприязненными взглядами.

Неспешно прошествовав мимо них, Лис погрузился в сумрачный лабиринт залов, коридоров и комнат замка Ла-Морт. Какая-то птица неожиданно захлопала крыльями во тьме высоких сводов, и он задрал голову в попытке отыскать ее среди лепнины колонн. Но тьма оставалась тьмой без малейшего намека на чье-либо присутствие.

Добраться до комнаты Лис так и не успел. Мягкий голос графини окликнул его, и один вид ее совершенного лица заставил охотника расслабиться и снова впасть в безграничное восхищение.

— Я знаю, вы — хороший друг Кристиана,— сказала она. Ее плавная походка напоминала приближение к загнанной в угол жертве.— Лишь настоящий друг может пойти на откровенную ложь во спасение товарища.

Заметив, что Лис собрался возразить, графиня покачала головой.

— Не стоит, мы все знаем нрав Кристиана. Он не ангел. Но раз уж вы такой верный друг, я бы хотела попросить вас об одной услуге.

— Все что угодно,— оживился Лис. Ради этих бархатных глаз он и впрямь был готов на все, начиная с покорения горных вершин.

— Завтра полнолуние,— осторожно начала графиня и внимательно взглянула на собеседника. — Думаю, вы понимаете, что это значит в нашей семье. Вы не могли бы остаться еще на одну ночь и присмотреть за нашим юным гостем, господином Оллисом? Я понимаю, что прошу слишком многого, но меня крайне беспокоит его безопасность.

Что, собственно, могло произойти с Лисом за одну ночь? Только очередная вспышка ярости Кристиана, которой он не особо боялся. Поэтому он с готовностью кивнул и галантно предложил даме локоть.

— Буду очень признателен, если вы расскажете больше об этих замечательных портретах. Кажется, за каждым их них стоит весьма интересная история.


Семейство де Ла-Морт готовилось к восходу луны. Один за другим они аккуратно складывали одежду у входа и покидали замок. Последним отправился Кристиан, никак не желавший отлипать от своего подопечного. Словно заботливая наседка, он снова и снова диктовал Робу наставления, при этом не забывая о стоявшем неподалеку напарнике.

— И не доверяй этому парню,— он указал на Лиса пальцем, словно демонстрируя мартышку в парке. — Если попросит револьвер — не отдавай.

Лис сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Глотнув побольше виски, он отвернулся к окну. Тьма снаружи стремительно сгущалась, а небо за верхушками сосен посветлело, с каждой минутой становясь все более лимонным. Словно за лесом зажгли и поднимали на веревке большой фонарь.

Но Кристиан продолжал разглагольствовать, приобняв Роба Оллиса за плечи.

— Даже если будет угрожать — не говори, где мы его спрятали. Он ничего не сделает, может только запугать.

— Ну это уж слишком! — рявкнул охотник, оторвавшись от вида за окном. — Я что, похож на вымогателя? Иди уже, луна вот-вот поднимется!

Погрозив Лису пальцем, Кристиан наконец оторвался от Оллиса-младшего и обреченно направился к выходу. Вскоре его нагая тень появилась у подножия замка и вбежала в лесную гущу.

Спустя несколько мгновений в окно выглянул и Роб. Он словно выискивал кого-то в ночной тьме.

— Интересно, Лидия сейчас вместе с остальными? — пробормотал он.

— Они — стая,— ответил ему Лис. — Члены семьи всегда вместе. Никогда не отходят друг от друга дальше полумили.

— Мне кажется, господин Фэй убежал бы,— заметил Роб.

Лис пожал плечами. Кристиан вообще не вписывался ни в одну компанию, будь то оборотни или люди.

Где-то вдали громыхнула гроза, на мгновение выбелив небо разрядом молнии. Словно почуяв надвигающуюся непогоду, волки взвыли, слившись в один многоголосый хор.

— Про местные леса рассказывают много историй. И, знаешь, большая их часть — чистая правда.

— А вам откуда знать? — фыркнул Роб. — Вы даже не местный.

Лис кивнул.

— Верно. Я из Листенских земель.

— И что бы это значило?

Потомственный охотник, вот что это значило. На лисиц, оленей, лосей, кабанов и волков. Разных волков и не только. Жители Листена были своего рода профессионалами, знавшими тысячу и один метод истребления жителей Брюхвальда.

— Взять, например, лесных духов…— Снизу, от подножия замка эхом поднялся вой, и Лис прижал нос к стеклу, силясь разглядеть тени оборотней.— Принимают любые обличья и заманивают неосторожных путников в чащу. Иногда зачарованные жители даже уходят из домов. Один взгляд — и все, воля подавлена.

На мгновение из леса вынырнула поджарая фигура волка. Блеснув лоснящейся черной шкурой, он издал протяжный вой и вновь скрылся. Лис поджал губы, невольно желая, чтобы волк показался снова. То было странное ощущение — когда на четырех лапах бегал не незнакомый тебе парень, а человек, который совсем недавно фыркал при виде грязных сапог и трехдневной щетины. Когда надменный Кристиан сбрасывал свою шкуру приличий и условностей и становился собой, пусть даже на пару часов. Он был первым оборотнем, который в полнолуние вызывал больше симпатии, чем все остальное время.

— Вон побежала твоя крестная фея,— пробормотал Лис.

Но когда он обернулся, комната позади была пуста. Роб исчез тихо и незаметно, словно лесной призрак.


Дедушка умер, когда Робу было от силы десять лет. Маленький домик, мастерская и даже сад несли на себе след дедушкиной руки. Не хватало одного — его морщинистого лица с добрыми, глубоко посаженными глазами, его рук, постригавших кусты и чертивших очередную схему. Шарканья его тапок по скрипучим половицам. За прошедшие годы Роб успел забыть, как выглядел самый родной на свете человек.

Но когда юноша рассмотрел его во тьме у подножия замка, он узнал дедушку сразу. Эту высокую долговязую фигуру с сутулыми плечами, простые штаны и рубаху, которые тот обычно надевал для работы в мастерской, жест, которым он позвал внука к себе...

— Я иду, иду... — прошептал Роб, кубарем скатываясь по широкой лестнице холла. Со стен на него мрачно взирали предки рода де Ла-Морт. Их презрительные взгляды проводили юношу до массивной двери и мрачно следили, как он поднимает тяжелые засовы и поворачивает ручку, впуская влажный ночной воздух.

Вой повторился, что встревожило Роба еще больше. В такое время дедушка не должен был оставаться в лесу один. Эти оборотни, они были способны на кошмарные вещи, Роб видел своими глазами. Сущие монстры. Он заторопился: следовало добраться до дедушки первым и отвести его в замок.

— Дед! Иди сюда! — выкрикнул он, сбегая по склону холма. Фонарь в его руке раскачивался на ходу, и пламя за стеклянной дверцей плясало, грозя потухнуть. — Это я, Роб!

Но дедушка лишь поманил его пальцем и скрылся за деревьями.

— Подожди! Куда ты? — Роб задыхался, продолжая бежать на пределе сил. Дедушка, как глупо! Разгуливать по лесу в разгар полнолуния!

Позади, со стороны замка ветер донес предостерегающий крик, но юноша продолжил углубляться в хвойные дебри, следуя за бледной тенью. Корни выпирали из земли хребтами и сплетались меж собой, словно диковинные звери, ветви хлестали по лицу, а ореол седых волос дедушки уплывал все дальше, оставляя обессиленного Роба позади.

Лишь низкий рык заставил его остановиться. Тихий и полный угрозы, он исходил от огромного зверя, неторопливо выступившего из тьмы кустов на обочине. Волк не отрывал от Роба желтых глаз, и юноша оцепенел, не помня себя от ужаса.

— Дедушка... — слабо позвал он, но из тьмы впереди никто не отозвался.

Оборотень подошел ближе, его ноздри раздувались, втягивая запах свежего мяса. Спасения не было, Роб это понял и принял. И когда волчья вонь стала невыносимой, он просто закрыл лицо руками, не в силах смотреть в голодные хищные глаза.

Чья-то рука ухватила ворот его рубашки и что было сил дернула назад. Роб услыхал лишь щелчок зубов над ухом и в следующее мгновение плашмя обрушился на землю. Удар выбил из его легких последний воздух, а перед глазами во тьме расплылись цветные круги. Фонарь, который он до этого держал в руках, откатился на обочину, расплескивая лужицы полыхавшего масла.

— Поднимайся! — Отчаянный крик прорвал зыбкую пелену забытья, и Роб перекатился на колени.

Между ним и оборотнем застыла высокая фигура парня из Листена. Выставив перед собой руку с блестевшим в ней охотничьим ножом, он медленно пятился к Робу.

— Держись сзади! — рявкнул он. Затем быстро поднял фонарь и обрушил его на наступавшего зверя.

Брызги кипящего масла покрыли бурую шерсть оборотня. Огонь плясал по его шкуре, озорно перепрыгивая с загривка на лапы, с лап на хвост, пока тело волка не превратилось в огненный воющий шар. Ослепленный болью, зверь принялся бегать кругами и кататься по земле, поджигая сухую листву.

Десятки голосов наполнили лес, вторя его пронзительному крику. Стая слышала его страдания и мчалась на помощь.

Но Роб уже скрылся во тьме дороги, увлекаемый охотником к замку. Получив в лицо после пары попыток вырвать руку из железной хватки, он перестал сопротивляться и послушно бежал следом. Из кромешной тьмы вокруг выглядывали белые лица родителей, родственников, друзей... В молчании они разевали рты, призывая Роба к себе. Но он бежал дальше, а кровь из раненой руки методично капала на ботинок.


Когда луна побледнела и закатилась за горизонт, а на траве заблестели капли росы, семейство де Ла-Морт очнулось от недолгого забытья. Но это пробуждение не принесло легкости и свежести ощущений, как бывало ранее.

Лис, ожидавший подобного поворота событий, заперся вместе с Робом в одной из комнат замка и после долгих уговоров впустил лишь Фэя. Что ж, Кристиан его понимал. После ночного происшествия жизнь их подопечного в этом замке не стоила и ломаного гроша. И, что самое ужасное, главным зачинщиком развернувшегося бардака был он собственной персоной. Настоящая крестная фея, ничего не скажешь.

— Не стоило приводить его сюда,— словно в подтверждение его мыслей, протянул Лис.

— А ты куда смотрел?! Знал же, сколько лесных тварей вылезает в полнолуние!

— Да, я виноват, признаю,— медленно проговорил охотник, глядя Кристиану прямо в глаза.— И прошу у твоей сестры прощения.

Роб продолжал смотреть в окно с отсутствующим видом. Словно обсуждали совсем не его, а какого-то другого, незнакомого Роба Оллиса, до которого ему лично дела не было. Измазанный кровью и грязью, он притулился на табурете, обхватив колени длинными руками.

— Ты в порядке? — спросил Кристиан.

Его слова словно улетели в пустоту, просвистев мимо погруженного в отрицание Роба. Но Фэя подобное отношение совсем не устраивало.

— Роберт! — рявкнул он и встал между подопечным и окном, закрыв тому весь обзор.

— Да? — вяло поинтересовался Роб, подняв мутный взгляд.

— Что ты расселся, как мешок с дерьмом? Кричи, молоти стену, беги к Лидии, в конце концов! — Он слегка задумался и пробормотал.— Хотя выбегать из комнаты пока рановато... Но все равно! Тебе что, совсем не интересно ее самочувствие?

Лицо Роба ожесточилось, и Кристиан возликовал, поняв, что задел нужную струну.

— Очень интересно, но своим появлением я сделаю только хуже,— процедил парень.— Вряд ли она хочет меня видеть.

— Лидия хочет. И послала меня за тобой,— ему ответил мягкий голос графини. Она стояла у распахнутой двери, держа в руке увесистую связку ключей.

— Не стоит,— Кристиан положил руку на плечо юноши, но тот медленно, словно нехотя, скинул ее и встал.

— Я хочу пойти. Я должен.

И он послушно последовал за стройной фигурой графини. Без страха и волнения, словно выполняя некую привычную обязанность. Кристиан почувствовал на языке ржавый привкус крови и лишь тогда перестал кусать губу. Загорелый лоб Лиса тоже пересекли морщины, выдавшие крайнее напряжение охотника. Но феи продолжали стоять, храня молчание. То был выбор их подопечного, и им оставалось лишь ждать в стороне.

Спустя полчаса невыносимого ожидания Лис выгнулся вперед, к узкому, словно бойница, окну и впился взглядом в нечто за стеклом.

— Это не Роб там, внизу? — поинтересовался он.

Действительно, по росистой траве лужайки шел Роб Оллис-младший. За ним неотступно следовали двойняшки Валентин и Фердинанд, которые хищно переглядывались, словно гиены на охоте.

— Почему он с твоими братьями? Это опасно! — Лис прищурился, и его лицо посерело.— У него револьвер! Мы должны остановить его! Немедленно!

— Не волнуйся,— Кристиан махнул рукой. — Моим тупоголовым братьям ничего не будет. Чтобы их убить, нужно хотя бы что-нибудь серебряное...

— Ты не понимаешь! — выкрикнул Лис, уже распахивая двери. — Пистолет сломан! Роб выстрелит — его мозги окажутся на стене!

Последние его слова донеслись уже из коридора, пока их обладатель стремительно уносился вдаль.

— Что ж ты раньше не сказал?! — рявкнул Кристиан и вылетел следом в коридор.

Скатившись кубарем по лестнице, он догнал напарника, ухватил его за плечо и указал в противоположном направлении.

— Там быстрее!

Они кинулись под лестницу, нырнули в небольшую дверь, за которой тянулась увитая плющом галерея. Она оканчивалась запертой дверью, которую Кристиан, не думая, снес ударом ноги.

Но было слишком поздно. Ветер принес отзвук выстрела, заслышав который, Лис издал разочарованный стон. Они прибавили шагу и спустя пару минут вырвались из стен замка прямо в наполненный утренним туманом сад. Там, у подножия древних сосен, темнели охотничьи куртки двойняшек, склонившихся над чем-то или кем-то, лежавшим на земле.

— Эй! — рявкнул Кристиан, задыхаясь на бегу.— Прочь от него!

— Спокойно, братец,— отозвался Валентин, продолжая с интересом рассматривать распластанное у его ног тело.— Взгляни сюда.

В усыпанной каплями крови траве раскинул ноги Роб Оллис-младший. Можно было подумать, что он спит, — настолько безмятежно выглядело его лицо,— если бы не зияющая дыра в правой половине его высокого лба. За осколками кости, белевшими, словно обломки выбитых зубов, пульсировал мозг. И его влажная поверхность постепенно затягивалась свежей тканью.

— Что за черт? — протянул Лис.

Теперь они стояли над телом Роба вчетвером, зачарованно наблюдая волшебное исцеление. Когда же жертва издала первый стон и схватилась за окровавленную голову, Фердинанд тихо хохотнул.

— Добро пожаловать в стаю, парень.


В замке их встретили не только граф и графиня. У самых дверей стояла хрупкая фигура — Лидия, смахивавшая на беспокойное привидение в своей белой ночнушке. С разъяренным криком она бросилась к Робу, безвольно висевшему на руках своих мучителей. Платок на ее голове размотался, обнажив ровную и абсолютно безволосую кожу. Пожар на ее шкуре унес лишь густые волосы, брови и ресницы, сделав голову похожей на яйцо с глазами и испуганно раззявленным ртом.

— Что же вы наделали?! — обвиняюще бросила она, водя ладонями по измазанному кровью лицу Роба. — Как вы могли?!

— Расслабься, это был просто несчастный случай... — начал Фердинанд, но, получив от сестры звонкую оплеуху, перестал ухмыляться и умолк.

— Опустите его! — взвизгнула Лидия. — Да не на землю!

 И они вереницей двинулись в гостиную. Когда Роба наконец усадили, Лидия деловито осмотрела его, вздыхая в ужасе каждый раз, когда ее взгляд падал на рану в голове.

— Ты в порядке? — Она склонилась к его лицу и заботливо откинула пропитанную кровью прядь темных волос.

При звуке ее голоса веки Роба дрогнули и чуть поднялись, обнажив испещренные прожилками белки глаз. Парень явно чувствовал себя хуже некуда: не мог проронить ни слова и ответил любимой лишь сдавленным мычанием. Но он был жив, и Фэй готов был скорее откусить себе язык, чем проболтаться о том, что некоторое время тому назад Роб валялся на земле с мозгами наружу.

— Конечно в порядке,— он поспешил ответить за подопечного.— Теперь с ним вряд ли что-то может случиться...

Гневный взгляд Лидии ошпарил его, заставив захлопнуть рот. Холодная ярость сковала ее лицо, девушка медленно выпрямилась и расправила подол ночной рубашки, из-под которой выглядывали босые ступни. Она обвела взглядом всех присутствовавших и скрестила руки на груди.

— Отец, Валентин и Фердинанд, — официально начала Лидия. Голос ее был тихим и ровным, словно черная туча перед грядущим ливнем. — Что вы творите? Если вам не терпится устроить травлю, спуститесь вниз, в деревню. Чешите свои зубы там.

Лидия повернулась и впилась взглядом в спокойное лицо матери.

— А ты, мама! Я думала, что уж ты-то меня поймешь! И Кристиан, — она развела руками.— Что ты за крестная фея такая? Твой подопечный сегодня два раза чуть не погиб!

Она ухватила окровавленного Роба под мышки и, несмотря на собственное хрупкое телосложение, с легкостью подняла его на ноги. Шаг за шагом отсчитывая ступени, они поднялись на второй этаж, где скрылись в сумраке коридоров.

— Может, чаю? — после продолжительного молчания предложила графиня.

Побагровевший граф де Ла-Морт вздрогнул, когда супруга коснулась его плеча. Лидия всегда была его любимицей и единственным членом семьи, кому дрянное поведение сходило с рук. Но на этот раз даже она превзошла себя.

— Отличная идея, мама,— с воодушевлением поддержал ее Фэй.— Подростки, что с них возьмешь...


На следующий день крестные феи уехали. Все равно, по мнению большинства окружающих, от них было больше вреда, чем пользы. Оставив злосчастный револьвер Робу, они погрузились в местный экипаж, больше напоминавший повозку и запряженный одной печальной кобылой, и отправились к вокзалу Жвало. Первую половину пути Лис поглощал две порции завтрака, заботливо завернутые кухаркой в дорогу, а Кристиан тоскливо таращился в окно.

— Я сойду за тем холмом,— наконец произнес он, не отрывая взгляда от вида за тонкими стенками кареты.

— Хорошо,— согласился Лис.

Еще несколько минут они ехали в молчании, сопровождаемом скрипом колес и топотом копыт. Закончив завтрак, Лис с продолжительным шорохом свернул все пакеты и бумагу в один промасленный шар.

— Твоя сестра милая. Думаю, они здорово подходят друг другу.

— О, только без утешений, прошу,— отмахнулся Кристиан.

За окном ползли бескрайние непаханые поля, заросшие высокой и толстой травой.

— Никто и не собирался тебя утешать,— Лис откупорил флягу, и по салону автомобиля разнесся крепкий запах спиртовой настойки.— Будешь?

Кивнув, Фэй ухватил протянутую фляжку и отпил из горла. Только после этого он вспомнил, что забыл протереть горлышко платком. Рот наполнился горьким привкусом лекарства от кашля, которым его поили когда-то в детстве.

Нужный дом нашелся не сразу. Тропинка сперва петляла меж лесных деревьев, затем вынырнула на поле, рассекла море травы, слегка пожелтевшей в предчувствии грядущей осени, и вбежала в небольшую деревню у реки. Там, на самом отшибе, окруженный водой и лесом, ютился нужный участок. За покосившимся, но свежепокрашенным забором шумели яблони и сливы, неистово сгибаясь под порывами ветра.

Кристиан осторожно отворил калитку, боясь, что та отвалится от одного его прикосновения. Впереди, среди сорняков и высокой травы, вилась тропка, которая обрывалась у покосившегося двухэтажного дома.

Дверь отворилась лишь после третьего стука. За ней стояла сухая старушка, закутанная в выцветший халат. Поверх него темнел фартук, покрытый, как и пальцы хозяйки, пятнами муки. Старушка сощурила подслеповатые глаза за линзами очков и пытливо осмотрела Кристиана с головы до ног.

— О, да ты вырос! —всплеснула она руками. — И так изменился!

— А вы совсем нет,— соврал Кристиан. — Все-таки решили переехать в этот дом?

Госпожа Лилия Визен огляделась, словно впервые заметила, где находится.

— Да,— наконец ответила она. — Решила дожить последние дни на свежем воздухе.

Заметив, что Фэй собрался возразить, она покачала головой.

— Не стоит. Мы, феи, чувствуем, когда наше время истекает. И ничего страшного в этом нет. Заходи, у меня как раз пироги поспели.

Старушка посторонилась, пропуская Кристиана внутрь. В лицо дохнул запах сырости, смешанный с ароматом свежей выпечки.

Снаружи продолжал шуметь ветер, и яблони раскачивались под его порывами.


Женщина кричала, заходясь и изредка сбавляя громкость, чтобы снова набрать воздуха. Эхо ее воя отражалось от серых каменных стен замка и поднималось вверх, к расписным сводам. У её ног высилась груда пеленок, из недр которых выглядывало крошечное розовое тельце. Тельце шевелилось, извивалось, но не издавало ни единого звука.

— Обожемойбожемойбожеееееееее! — Крик обрел узнаваемые очертания и оборвался на самой высокой ноте.

— Ну вот,— буркнул некто из сумрака за роялем.— Хотели тишины и потом сами же орать начали. Вас не поймешь.

Раздался шорох, и из тьмы показался худенький темноволосый мальчик в бархатном костюме, на котором светлели серые пятна пыли. Он скрестил руки на груди и недовольно уставился на служанку.

— У вас же голова болела,— процедил он.

Пару секунд женщина беззвучно глотала воздух, сжав передник до белизны в костяшках пальцев. Затем медленно опустилась на колени и вновь развернула пеленки.

На неё уставились большие голубые глаза. А под ними кроме пуговки носа не было ничего. Ни рта, ни даже малейшего намека на него.

— О боже… — сдавленно выдохнула она.

— Не за что,— фыркнул юный Кристиан и двинулся дальше по коридору. Угадывать истинные желания людей оказалось сложнее, чем он предполагал.


Эхо. Часть 2

Отголосок


 Когда Кристиан Фэй отправил Роба наводить порядок в комнате, его объяснение звучало примерно так: «Налево, прямо по коридору, через танцевальный зал, после него повернешь направо и поднимешься на второй этаж, где через две комнаты будет галерея. В ее конце поднимешься до конца и направо. Последняя комната — твоя». На этих словах он вручил растерянному Робу увесистый ключ на цепочке и ободряюще похлопал по спине, словно отправляя в дальнее путешествие.

Сам же юноша забыл маршрут уже на первом повороте. Но возвращаться к удрученному воссоединением с семьей Фэю желания не было, и ноги несли его все дальше по коридору. Роб брел по темным и пыльным залам, пересекал узкие коридоры и несколько раз даже выглядывал в распахнутые окна, прикрывая огонь свечи ладонью.

Вокруг стен свистел ветер, холодными потоками спускаясь к темному ковру леса далеко внизу. Замок Ла-Морт походил на гигантское гнездо, неуклюже застывшее на вершине скалы.

Миновав еще пару поворотов, Роб уперся в резную дверь танцевального зала. Он приложил ухо к дереву и, не уловив ни звука, бесшумно повернул ручку.

Сперва Роб даже не понял, что именно возникло перед его глазами. По залу в безмолвном танце неслась призрачная тень. Облаченная в платье с пышными тяжелыми юбками, девушка держала тоненькие руки перед собой, словно обнимая невидимого партнера, и вновь и вновь разрезала тьму зала кругами беззвучного крик-кряка, излюбленного танца Брюхвальдской знати. Ее бледная кожа, казалось, светилась в сумраке, локоны каштановых волос небрежно выпали из прически на склон декольте, а ноги в бальных туфлях едва касались начищенных до блеска плит.

Роб почувствовал, как все его члены похолодели. То был призрак, совершенно точно. Юноша замер, не зная, что и делать, а тень девушки продолжала выписывать круги крик-кряка вдоль темных стен.

Когда призрак повернул голову и взглянул на него своими огромными впалыми глазами, Роб не выдержал и заорал. Призрак закричал в ответ, прижав руки в белых перчатках ко рту.

Присмотревшись, Роб наконец узнал ее. Перед ним стояла Лидия, младшая сестра Кристиана. Она успела переодеться после ужина, сменив темные и безликие одеяния на кремовое старомодное платье, которое, судя по изъеденному молью подолу, слишком долго ждало своего часа в сундуке со старым тряпьем. Похоже, глубоко в душе Лидия де Ла-Морт была совсем не такой жесткой и мрачной, как показалось Робу при первом знакомстве.

— Господи! — выкрикнула девушка. — Как ты меня напугал!

— Ты тоже,— сказал он и добавил после недолгого молчания: — Готовишься к костюмированному балу?

— К званым вечерам,— ответила Лидия, густо покраснев, и юноша поймал себя на мысли, что румянец очень ей к лицу.— Иногда девушек из колледжа приглашают на танцы. Ужасно глупо получилось, да?

— Совсем нет,— соврал Роб.— И двигаешься ты прекрасно.

Лидия с подозрением покосилась на юношу, но, так и не разглядев на его простом лице издевку, расслабилась и улыбнулась.

— Спасибо. Не хочу выглядеть полным посмешищем, когда приеду туда. Жаль только, в этом тухлом замке тренироваться не с кем.

К удивлению Роба, она снова сделала несколько па и оступилась, словно миниатюрная балерина из сломанной табакерки. Прошипев пару ругательств, не вязавшихся с утонченным обликом, Лидия стянула перчатки и с раздражением швырнула их под ноги.

— Вечно сбиваюсь на этом моменте.

— Просто ты торопишься.—Наткнувшись на ее ожесточенный взгляд, юноша расплылся в извиняющейся улыбке. — Можем попробовать вместе, и я покажу. Если ты не против, конечно.

Когда-то давно отец научил его танцевать. «Если нужно очаровать девушку,— говорил он, хитро подмигивая,— станцуй с ней». Как понял Роб позднее, этот дамский угодник знал, о чем говорил. Вот только в деревне, где Оллис-младший оказался после смерти деда, кроме него никто и не слышал про па и батманы.

Оказалось, заученное в детстве, пускай от безделья и шутки ради, все еще оставалось в памяти, и тело само задавало темп. Лидия недоверчиво следовала за ним, стараясь касаться партнера лишь кончиками тонких пальцев. Ее можно было понять. Может быть, когда-то Роб и был отпрыском состоятельного семейства, но деньги и родители давно канули в лету, оставив лишь Роба-голодранца. Роба-простолюдина с домом-развалюхой и кучей выцветших фотографий. И этот Роб в своей поношенной одежде, с мозолями на ладонях и щетиной на щеках представлял собой непривлекательное зрелище.

Но, как ни странно, спустя пару кругов Лидия уже заразительно смеялась над его нелепыми шутками. Оттанцевав до тяжести в ногах и вконец запыхавшись, они рухнули на банкетку у закрытого простыней рояля и дружно расхохотались.

— А что ты вообще здесь забыл? — с трудом проговорила Лидия. Она скинула туфли и с наслаждением болтала босыми ногами в воздухе.

Вместо ответа Роб покопался в кармане и выудил оттуда ключ.

— Мне нужно в левое крыло. Но, кажется, я заблудился.

Лидия склонилась к его плечу, почти коснувшись Роба краем украшенного вышивкой декольте. Осмотрев ключ, она выразительно кивнула.

— О да! Кажется, я знаю, откуда он.

Роб сдержанно кивнул, чувствуя, как под щетиной его щеки заливаются краской.

— Проводишь меня? — неожиданно попросил он, удивляясь собственной смелости. 

Ресницы Лидии ненадолго замерли, а губы приоткрылись в удивлении.

— Конечно,— наконец кивнула она и с благодарностью оперлась на предложенную руку.

Они не спешили, шагая по комнатам и коридорам, заглядывая в пустые безмолвные залы и рисуя рога на пыльных портретах. Роб даже и не заметил, как выболтал спутнице все подробности своей жизни, чем, наверное, изрядно ее утомил. Но она лишь мило улыбалась и кивала, когда он рассказывал о дедушке, знаменитом оружейных дел мастере, об отце, после смерти оставившем сыну вместо наследства кучу карточных долгов, когда описывал свой деревенский дом и зачем-то рассуждал о прошлогоднем неурожае редиса. Лидия стерпела все. Она совсем не была похожа на надутую аристократку и уж тем более на оборотня.

— Сейчас я покажу тебе нашу гостиную. Не самую большую, но самую уютную.

С этими словами она нырнула в боковой коридор. В конце него виднелся контур двери, очерченный пробивавшимся сквозь щели светом. Приблизившись к ней, Лидия замерла.

— Там кто-то есть,— прошептала она, потянув Роба за рукав.

Лидия приложила палец к губам, и они застыли,прислушиваясь к доносившемуся из комнаты разговору. Лицо девушки находилось так близко, что Роб почти ощущал тепло и бархат ее кожи. Он перевел взгляд на ее пухлые губы, с которых срывалось прерывистое дыхание, и, сам того не ожидая, сделал непозволительную вещь. Ухватив девушку за подбородок, Роб притянул ее к себе и поцеловал.

И именно в тот момент в комнате раздался топот и дверь распахнулась, залив их неясным светом.


С самого утра замок накрыл ливень. Он нещадно барабанил по крыше и сплошным потоком стекал по небольшому оконцу комнаты Роба, сделав сад за стеклом похожим на картину безумного импрессиониста. Внутри же в сухости и относительном тепле находились Роб, гора тряпок для уборки и паутина, пыльной бахромой свисавшая вместо балдахина.

После непродолжительной борьбы запор наконец поддался, и оконце со скрипом распахнулось. Комната наполнилась оглушительным шумом падающей воды, словно со стен замка сбегали не ливневые потоки, а настоящий водопад. Роб неспешно засучил рукава, ухватил одну из тряпок, заботливо принесенных Фэем для уборки, и подставил ее струям воды. Руку мгновенно обожгли ледяные иглы, но юноша стоически вытерпел несколько секунд, прежде чем отжать тряпку и вернуть ее обратно.

Перед его глазами все еще стояла оскаленная волчья морда и эти длинные острые зубы, с которых свисали нити слюны... Одно воспоминание о пережитом заставило Роба съежиться. Вчера вечером он впервые увидел оборотня. И не только увидел, но и стал его злейшим врагом, поцеловав его дочь у всей семьи на глазах. Кристиан, конечно, спас юношу от расправы, утащив с глаз разъяренного графа. Но когда Роб пришел в себя после того позорного обморока в объятиях Лидии, его стыду и ужасу не было предела.

Он угрюмо махнул тряпкой в сторону балдахина из паутины и еле увернулся от обрушившегося на него града пыльных комков. Теперь и покрывало на кровати было покрыто толстым серым слоем. Покачав головой, Роб расправился с остатками паутины и осторожно свернул покрывало, стараясь при этом не дышать. Отчасти он даже был рад свалившейся работе. Думать о том, где вытряхнуть гору пыли, оказалось куда приятнее, чем гадать, какими словами сейчас называет его Лидия.

Второй картиной, навсегда застывшей перед его мысленным взором, стало недоумение на лице Лидии, когда, проваливаясь в глубокий обморок, он падал на нее, раскинув руки и выкатив в ужасе глаза.

Роб протяжно застонал и ткнул пыльной тряпкой себе в лицо. Словно самобичевание еще могло что-то исправить.

— Роб, ты идиот! Полный, набитый, совершенный придурок! — С каждым словом тряпка смачно шлепала его по лбу. — Поцеловать Лидию де Ла-Морт! Идиот! Придурок!

Его прервал тихий стук в дверь, заслышав который Роб наконец перестал лупить себя и отбросил тряпку на подоконник.

— Войдите.

То наверняка был Кристиан с очередной дозой ободряющих слов и нравоучений. Но ручка бесшумно повернулась, и, вопреки всем ожиданиям Роба, внутрь заглянула Лидия собственной персоной.

— Тебе ведь запретили здесь находиться! — выпалил юноша вместо приветствия.

— Конечно запретили,— кивнула Лидия. Скользнув в комнату, она неслышно закрыла за собой дверь и улыбнулась. — Но когда я их слушала, верно? Как ты себя чувствуешь?

Она прищурилась, вглядываясь куда-то над бровями Роба.

— У тебя тут что-то налипло...

Густо покраснев, Роб смахнул клочок пыли со лба. Явление девушки совершенно сбило его с толку, смешав все умные слова, которые он так старательно готовил для их встречи.

— Прости меня! — вдруг выпалил он. Сердце ускорило свой темп, словно готовясь разорваться прямо в груди. — Тот поцелуй, и дверь, и обморок... И я упал на тебя, ты за это меня тоже извини, я не специально, просто впервые... увидел оборотня... Но я ничего против твоего отца не имею! — неожиданно добавил он, умолк и медленно залился бордовым, продолжая умоляюще смотреть на застывшую перед ним девушку.

Наконец, спустя мучительно долгие секунды, ее недоумение сменилось уже знакомой открытой улыбкой.

— Прощаю. И не забивай себе голову разными глупостями.

Лидия плюхнулась на его кровать, взметнув в воздух юбки, и ухватила лежавший на подушке альбом с чертежами. Распахнув его наугад, она издала удивленный возглас.

— Это ты нарисовал?!

Роб еще раз отчитал себя за хроническую невнимательность. Лидия была последним человеком, кому он хотел показывать свои наброски. Тем более что до работ дедушки им было очень и очень далеко.

— Видела бы ты чертежи руки Роберта Оллиса. Моего деда,— пояснил он, заметив непонимание в глазах девушки.

— Он был оружейных дел мастер?

— Лучший во всем Брюхвальде,— с заслуженной гордостью сказал Роб. Порывшись в сумке, он достал несколько желтых листов и бережно развернул их перед Лидией. — Это одна из его последних работ, электрический пистолет.

— Электрический?

— Да, именно так. Один такой есть даже у самого мсье Ла-Риш, мэра Петрополиса.

Так незаметно пролетел целый час, полный самозабвенной болтовни. Может, Лидии и не было интересно наблюдать за тем, как Роб с горящими глазами раскладывал по кровати и полу чертежи и выдавал историю за историей со всеми техническими подробностями, но виду, что ей скучно, она не подавала.

О времени он вспомнил, лишь когда благодарная слушательница встала и потянулась, размяв затекшие плечи.

— Ты тоже спускайся, ужин скоро начнется…— Ее пальцы обвили ручку двери, но Лидия медлила, словно хотела что-то сказать напоследок. Но в итоге лишь шутливо погрозила ему: — Без тебя я умру со скуки, так что не опаздывай. И не говори, что я заходила к тебе, хорошо?

Роб сохранил бы ее визит в тайне даже без подобной просьбы. Хотя бы потому, что кроме Лидии в этом замке он мог поговорить лишь с зеркалом.

Однако, когда дверь распахнулась, в них с Лидией с явным неодобрением впились три пары глаз. Графиня де Ла-Морт, Кристиан, чьи губы превратились в белые нити на лице, и смахивавший на бандита незнакомый парень. И все трое ожидали комментариев.

Роб вздохнул. Он ненавидел двери этого замка. Они постоянно скрывали разные неприятные сюрпризы.


Вечером после ужина он отважился спуститься в сад. Сумерки сгущались быстро, и вокруг остались видны лишь очертания дорожки и кроны деревьев, черные на фоне стремительно темневшего неба.

Заслышав шаги, Роб нырнул в кусты и затаил дыхание. Меньше всего он сейчас хотел встретиться с графом де Ла-Морт лицом к лицу, посреди пустого и темного сада. Но прошедшая мимо тень была немного меньше размерами, чем огромная туша графа. Лис, догадался Роб по стучавшим о камни каблукам сапог. Миновав кусты, которые скрывали юношу, охотник направился к скамье, стоявшей в отдалении под массивными еловыми лапами. И, судя по приветствию, на ней уже кто-то сидел.

— Комары еще не съели?

— Они считают, что я невкусный,— ответил ему вялый голос Кристиана, и Роб придвинулся ближе, словно цапля вскидывая ноги среди ветвей. Возможность подслушать разговор собственной крестной феи (и, быть может, кое-что о Лидии) выпадала нечасто, и он был готов сидеть в кустах до последнего несмотря ни на что. Даже на комаров, которые уже покусывали его голые щиколотки.

Кристиан явно был в не в настроении разговаривать. В отличие от Лиса, который никак не желал уняться.

— Я думал, оборотни превращаются только в полнолуние.

Чиркнула спичка, и неуверенный огонек осветил его обветренное лицо.

— Могут превратиться и просто так, если их сильно вывести из себя,— тихо ответил Кристиан.

— То есть твой отец зол?

— Очень.

Где-то в ветвях залилась ночная птица, смолкшая при оглушительном чихе Фэя. Как заметил Роб, он чихал и сморкался все дни, проведенные под крышей замка, словно у него неожиданно открылась аллергия на все его семейство.

— Хочу попросить тебя об услуге. Останься здесь еще на день присмотреть за Оллисом-младшим.

— В обмен на револьвер.

— И думать забудь!

— Шучу.— По саду разнесся тихий смех Лиса. — Веришь или нет, но полчаса назад графиня попросила меня о том же.

— Я не удивлен. Этот парень ходит по всему замку, гуляет по саду, спускается к лесу. Я не говорю, что это плохо, но... — Кристиан умолк, и Роб весь обратился в слух.— Мне даже сейчас чудится его запах, как будто он рядом стоит.

На этой фразе Роб спешно ретировался, оставив фей с феноменальным нюхом наедине. Следить за ним! Можно подумать, он был неразумным ребенком, который не знал, что творится в Брюхвальде по полнолуниям... Он сам мог о себе позаботиться. У него это получалось семь лет, значит, получится и сейчас.


По возвращении в комнату его ждал белый клочок бумаги, явно выдранный в спешке из блокнота. На нем темнело по-детски простое изображение карты, в изгибах которой Роб узнал коридоры замка. Наверху, в уголке записки было нацарапано время: 5-00.

Это была Лидия. Представив, как ее изящная рука заботливо вычерчивает повороты и стрелки, Роб прижал записку к груди и расплылся в идиотской улыбке.

Приготовив одежду, он выключил свет и лег спать. Но сон так и не шел. Роб лежал на спине, во все глаза уставившись на полосу лунного света на потолке, и слушал бешеный стук  сердца. Затем, когда начало светать, он плеснул водой из кувшина себе на лицо, оделся и осторожно покинул комнату, стараясь не разбудить соседа за стеной.

Спустившись по залитым молочным светом ступеням, он толкнул отмеченную на схеме дверь. Та послушно распахнулась, впустив его в небольшую комнату, от пола до самого потолка уставленную книгами. Большие и маленькие тома и томики, в твердой обложке и без, населяли любые плоские и не очень поверхности. Впереди, за раздувавшимися на ветру белыми полотнами занавесок, виднелась фигура Лидии. Она стояла на балконе, зябко обхватив себя за плечи.

— Из этой комнаты самый лучший вид на рассвет,— сказала она, когда Роб подошел к ней.

Ее взгляд был устремлен на линию горизонта, где белели пики гор, а у их подножий начинались темные лесные просторы, самые дикие и опасные места Брюхвальда. Когда первые лучи пробили молочную дымку тумана, Лидия повернулась к юноше.

— Через три месяца я отправлюсь в Странгольтадт, в колледж... — неуверенно начала она, и Роб подхватил, глядя в ее залитое рассветными красками лицо:

— Я буду тебя навещать.

— Было бы здорово,— она робко улыбнулась, и Роб снова не смог удержаться. Он склонился к ее губам и поцеловал, легко и ненавязчиво, словно боясь, что в следующее мгновение девушка растает предрассветной дымкой. Однако Лидия не исчезла. Она сделала шажок и прижалась к груди Роба, скользнув пальцами по короткому рукаву его рубашки.

То был один из лучших моментов недолгой, но насыщенной потерями жизни Роберта Оллиса-младшего. И даже если бы он знал, что утро следующего дня станет худшим в его жизни, это не омрачило бы той радости, которую он испытал.


Новость о том, кого именно он повстречал на ночной дороге в полнолуние, привела Роба в такой ужас, что он впал в оцепенение. Лучше бы она его съела, говорил он себе тогда. Лучше бы разметала останки едва знакомого ей парня по лесной чаще, но осталась невредима.

В распахнутые окна замка врывался ветер, напоенный ароматом цветов и утренней прохладой. Встречавшиеся по пути слуги опускали головы и как можно быстрее проходили мимо, чувствуя дурное настроение хозяев. Но Робу было все равно. Он следовал по лабиринтам коридоров и лестниц, словно мазохист сжимая и разжимая раненую руку, заботливо перебинтованную Лисом. Рана была рваная, с нечеткими краями и совершенно не похожая на укус, что позволило Робу соврать о ее происхождении. «Поранился при падении», — сказал он. Охотник не очень в это поверил, но разбираться не стал, видимо оставив это Кристиану.

Спустя некоторое время графиня остановилась перед небольшой дверью, повернула ручку и молча указала в открывшееся темное нутро комнаты. Комната Лидии, догадался Роб. Не так он представлял себе комнату молодой девушки: занавески на окнах были плотно задернуты, не пропуская даже намека на свет. Когда же дверь позади захлопнулась, юношу окружил горячий спертый воздух, наполненный запахом мокрой псины. Уловив шорох простыней, Роб замер.

— Извини, я не могу открыть шторы. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.

При звуке ее мелодичного голоса Роб стиснул зубы, сдерживая слезы. Что же он наделал, если Лидии, его прекрасной Лидии приходилось скрываться во мраке, словно уродливой гадине? Что он натворил?

— Я просто не заслуживаю тебя,— сдавленно проговорил он, до боли сжав кулаки. — Больше ты меня не увидишь, обещаю.

— Нет! Подожди!

Вслед донесся ее крик, но Роб уже выбежал в коридор. Отвращение от самого себя захлестывало его с головой. Поднявшись в комнату, он раскрыл потрепанную сумку, с которой несколько дней назад переступил порог, и принялся складывать вещи. Затем достал револьвер из тайника под половицей и сунул его за пояс. Рука болела, но он не обращал на нее внимания. Он должен был немедленно покинуть замок и больше никогда не попадаться Лидии на глаза. После принесенных ей несчастий он не имел права даже смотреть в ее глаза.

— Гляди-ка, братец, похоже, наш голубок собрался бежать.

Насмешливый, злой голос раздался так неожиданно, что Роб подскочил. В дверном проеме стоял Фердинанд, скрестив руки на груди. Взгляд его черных глаз сверлил Роба с неприкрытой ненавистью. Спустя мгновение к нему присоединился Валентин, смеривший юношу не менее приветливым взглядом.

— Совсем испугался, бедняжка.

— Мне нечего бояться,— ответил Роб, глядя своей потенциальной смерти прямо в лицо, и братья расплылись в кривых усмешках.

— Тогда, может, выйдешь в сад и побеседуешь с нами? С глазу на глаз.

Роб молча кивнул, и братья посторонились, пропуская его вперед. В таком порядке они спускались по лестницам, проследовали по галерее и вышли в незаметную дверцу, увитую плющом. Окинув взглядом местность, Роб двинулся к темневшим за лужайкой соснам. Он всегда мечтал умереть на подстилке из сухой хвои.

— О, да у него револьвер! Я уже боюсь! — донеслось сзади.

— Как ты думаешь, — вторил ему Фредерик, — он решил нас застрелить или просто проломить череп рукоятью? Мне кажется, он на такое способен.

Они шли позади, как дворовые собаки покусывая его за пятки. Сильные и злые, они травили свою жертву, прежде чем свернуть ей шею. Что ж, Роб не спорил, он был виноват. Такой невинный ангел, как Лидия, не могла накинуться на него намеренно. Она не контролировала себя. Хотел бы он посмотреть на того, кто смог бы владеть собой в зверином обличье.

— Если хотите что-то сделать, делайте это сейчас. Не тяните.

Он обернулся и встал, выставив перед собой оружие. Если ему и было суждено умереть, то хотя бы не в одиночку.

Братья остановились и переглянулись. На мгновение их лица посерьезнели, и Роб затаил дыхание. Неужели испугались?

— Валентин,— торжественно произнес Фредерик. — Похоже, ты выиграл. Он нас пристрелит.

И они прыснули, согнувшись в приступе смеха. Роб судорожно сглотнул и навел мушку на белокурую голову Валентина.

— Я не хотел причинить Лидии боль,— проговорил он. Тугой затвор не желал поддаваться под его пальцем, но наконец опустился, издав щелчок.

— О, конечно не хотел! — Белозубая усмешка Валентина стала больше походить на оскал. — Никто и никогда не хочет ранить, верно?

Как Роб вспоминал позднее, всему виной был дрожащий палец. Палец дрогнул, и мир отключился во внезапной вспышке. И наступила вязкая тьма, втянувшая его сознание в глубины своего болота.


В итоге все закончилось хорошо. Роб остался жив, пускай и в новом статусе. Волосы, брови и ресницы Лидии отросли и стали еще гуще и длиннее, чем раньше. Лис оставил Робу злополучный револьвер, взяв с него обещание, что тот больше не будет из него палить и отправит злосчастное оружие на могилу дедушки. Валентин и Фердинанд посчитали, что обрели нового члена стаи, и прекратили свои преследования, ограничиваясь глупыми шутками за ужином. А Кристиан крайне неохотно предложил устроить Роба в колледж неподалеку от Странгольтадта, где училась Лидия.

Но, пожив до отъезда Лидии в замке, Роб отправился не в колледж, а к себе в деревню, где его ждали мастерские дедушки. Желая стать лучшим в своем деле и достойным своей любви, он работал как проклятый, пуская все деньги на восстановление станков. Разумеется, каждое полнолуние мастерские закрывались, а их хозяин отправлялся в Странгольтадт на свидание.

«Неужели ты думал, что я отвернусь от тебя?» — сказала Лидия в тот самый день. Роб слышал, как ее дыхание становилось тяжелее по мере того, как они поднимались все выше по лестнице. Именно тогда он понял, что покинуть эту девушку не сможет даже под страхом смерти. А может, и после смерти.


Свисток, Лохматый, Лео, Бурбон и унылая фея


Мчавшийся во весь опор поезд резко затормозил, и багаж посыпался с полок прямо на головы пассажиров. Крики боли и негодования смешались с зубодробительным скрежетом тормозов, всех сотряс последний рывок, и состав замер прямо напротив узкой платформы без ограды или видимой таблички с названием. За ней расстилались бескрайние поля кукурузы, рассеченные надвое странной дорогой из желтого кирпича, которая брала свое начало у платформы и убегала за горизонт. То определенно были диковинные места.

Кристиан Фэй медленно выдохнул, силясь успокоиться. Затем дернул фрамугу и вылез в окно по самые плечи. В тот же момент из кабины машиниста спустился усатый мужчина в фуражке и с отстраненным видом уставился на колеса локомотива.

— Господин машинист! — Кристиан попытался привлечь его внимание, но мужчина продолжал прохаживаться вдоль поезда, задумчиво оглядывая колеса.

— Господин машинист! — На этот раз Фэй даже умудрился вытащить руку и отчаянно ею замахал. Его заглушили крики и стенания остальных пассажиров, разбиравших сваленные на пол вещи.

Только когда Кристиан выбрался из поезда на низкую платформу, его глазам открылась причина остановки. На рельсах из-под колес локомотива торчали две худые женские ноги. 

— Эй, шеф! — рявкнул он, и на этот раз машинист обернулся, удивленно вскинув брови.

— Да?

— Когда мы отправимся? К вечеру мне нужно быть в Золотой Долине.

Усатый хмыкнул, вложив в этот звук как можно больше неопределенности.

— Боюсь, что не сегодня, господин. Чертова корова вечно норовила сигануть под колеса, и сегодня ей это удалось. Чтоб ее, мать-перемать. Теперь будем ждать полицию.

Он сплюнул под колеса, словно это могло помочь составу сдвинуться с мертвой точки. Фэй же продолжал сверлить его взглядом, напрочь отказываясь верить в услышанное.

— Но к вечеру мне нужно добраться до Золотой Долины,— упрямо повторил он.

Машинист поморщился и снова сплюнул, тем самым выразив все свое раздражение, скопившееся от ситуации и назойливого пассажира. Его рука взметнулась, указав на поле за платформой.

— Если пойдете той дорогой, попадете прямо в Долину. Бегом, может, и к вечеру доберетесь.

Кристиан вновь обратил свой взгляд к выложенной кирпичом дороге, кислотно-желтой на фоне зеленых полей. Над ней вилось марево, что еще раз напомнило о тридцати пяти градусах в тени, обещанных в газетах. На небе не было видно ни облачка, и солнце поливало жаром и без того раскаленное железо вагона, серое покрытие платформы и понурые стебли кукурузы.

Фэй никогда не бывал на юге, и перспектива отправиться пешком по неизвестной дороге в неизвестный город его слегка пугала. Но самая лучшая крестная фея на свете не могла спасовать перед каким-то кукурузным полем и застрявшим поездом. Нет, он был сильнее обстоятельств. Это Кристиан повторял себе, вытаскивая на платформу изрядно помятый при падении чемодан. Затем, не желая расставаться с единственным видимым островком цивилизации, он прошелся вслед за машинистом вдоль поезда. Из распахнутых окон доносилась брань и стоны, многие с любопытством высовывались наружу, разглядывая куда-то собравшегося странного молодого человека.

Когда он вернулся, то обнаружил, что на его чемодане устроился неопределенной породы песик. При приближении Кристиана он поднял грустные гнойные глаза и заскулил.

— А ну кыш! — Фэй попытался согнать его зонтом, но песик терпеливо сносил все уколы и слез лишь после того, как Кристиан перевернул чемодан. На клетчатой обивке осталось темное пятно, при виде которого юноша закатил глаза в безмолвном отчаянии.

Первый час путешествия по кирпичной дороге прошел спокойно и однообразно. Поезд скрылся за линией горизонта, оставив Кристиана в пустыне зеленых листьев под бескрайним ярким небом. Какое-то время он чувствовал себя настоящим дикарем в глухой неведомой земле... Пока не показался он.

Среди стеблей кукурузы недвижимо стоял мужчина в оборванных одеждах. Волосы на его голове торчали в разные стороны спутанными клоками, грязь на лице сливалась с щетиной, а вокруг летали черные пятна ворон, не обращая на соседа никакого внимания.

— Эй! — хрипло крикнул бродяга и замахал руками. Его дырявые рукава развевались подобно флагам.— Милостивый господин, подождите!

Оборванец побрел к дороге, распугивая сидевших на кукурузе ворон. Заметив это, Фэй ускорил шаг. Но каким-то неведомым образом мужчина нагнал его и поплелся рядом, источая аромат пота, носков и рыбы.

— У вас монетки не найдется, милостивый господин? — поинтересовался он и улыбнулся, продемонстрировав десяток гнилых зубов.

Кристиан инстинктивно подался ближе к обочине, оглушенный гремучей смесью запаха и вида, но бродяга снова оказался рядом.

— Нет,— отрезал Фэй, стараясь не смотреть в его просящие глаза с желтыми белками.

— Точно нет, милостивый господин?

— Точно! — не сдержался Кристиан. — И зачем тебе деньги посреди поля, а?!

Легкая тень задумчивости тронула лицо мужчины, после чего тот снова просиял.

— И правда, что-то я об этом не подумал... Меня, кстати, Лохматым зовут. А тебя как?

Фэй предпочел молчать, продолжая идти по дороге так быстро, что это уже напоминало бег трусцой. Лохматый шел рядом, молча и с неизменной улыбкой на лице.

— Твой Шарик? — поинтересовался он, указав куда-то за их спины.

Не удержавшись, Кристиан глянул через плечо. На небольшом расстоянии от них мирно трусил ободранный песик, тот самый, который оставил на чемодане грязное пятно и кучу налипших волос. Заметив внимание к своей персоне, он поднял черный нос и пару раз вильнул хвостиком.

— Не мой! — прошипел Кристиан, прибавив шаг.

— А идет за тобой,— заметил Лохматый и похлопал по истертой штанине.— Иди сюда, проказник!

— Не зови его!

— Тебе-то что? Он же не твой, сам сказал.

Отчаявшись хоть что-то доказать, Кристиан умолк, продолжая шагать по покрытым пылью кирпичам. Чемодан бил его по ноге, неудобный и слишком большой для столь долгой прогулки.

— Ты из Брюхвальда, верно? — снова подал голос Лохматый. Теперь он шел, держа песика на руках. Тот же радостно вылизывал его подбородок, оставляя на щетине обильные потоки слюны.

— Это ты у псины спрашиваешь? — бросил изрядно разозленный Кристиан. Почему для окружающих было так важно поинтересоваться о его родине и, получив ответ, с понимающим видом кивать? Словно узнав место, где он родился, можно было додумать остальное и без дальнейших расспросов. И как они вообще догадывались, откуда он приехал?

— Нет, конечно,— весело хохотнул Лохматый. — У меня брат в Брюхвальде живет, вот и спрашиваю. Может, знаешь его?

— Это вряд ли. Я давно там не был.

— Очень жаль. Его зовут Дрю, работает сапожником недалеко от вокзала Жвало...

— Не интересно,— процедил Кристиан, упрямо смотря перед собой. Внутри он уже весь кипел, с трудом сдерживаясь от того, чтобы бросить чемодан на землю и самозабвенно заняться рукоприкладством. Или бросить чемодан в болтливого попутчика и ограничиться этим. Но Фэй не мог. Где-то впереди, за лазурной линией горизонта, в городе Золотая Долина его ждал подопечный, и это было главным. Месть за съеденный мозг могла подождать.

Лохматый тем временем продолжал рассказывать о своем брате, затем плавно перешел на состояние железных дорог и закончил монологом о политике королевства Брюхвальд, огромное влияние на которую оказывали аристократические семьи нечеловеческой природы. Солнце продолжало нещадно палить, и жар вкупе с монотонным бормотанием и усталостью создавал полное ощущение бреда наяву.


Когда на горизонте показалась темная линия, ощетинившаяся верхушками сосен, Фэй возликовал. Наконец он мог скрыться от палящих лучей в прохладе леса. Но прохлада леса встретила их тучами голодных комаров, легко прокусывавших одежду, с противным писком лезших в лицо и забиравшихся за воротник.

Дорога нырнула за поворот, и впереди, под широкими лапами елей выросла хижина. Ее старые доски посерели и рассохлись от времени, а травяную крышу усеивали гнезда птиц.

— О, ты это видишь? Дом! Можно заглянуть и спросить дорогу! — С этими словами Лохматый помчался к халупе, несмотря на предостерегающие крики Фэя.

Псинка с пронзительным лаем помчалась следом, и Кристиану ничего не оставалось, как двинуться за ними.

Приблизившись к хижине, они остановились и замерли, настороженно вслушиваясь. Звуки, доносившиеся изнутри, вряд ли мог издавать человек.

— Слышишь? — прошептал Лохматый.

Кристиан кивнул, борясь с желанием немедленно скрыться. Такого храпа, надрывно мучительного, с душераздирающим подвыванием и адским свистом, переходящим в рык, он не слыхал никогда.

Пальцем Лохматый осторожно толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. Ворвавшийся свет выхватил из темноты комнатушку с койкой, затесавшейся в углу печью и столом у окна. На том столе и спал обладатель столь внушительного храпа. Широкоплечий, с длинными руками и ногами, раскинутыми в стороны, он лежал, уткнув заросшее лицо в грязные доски стола. Заметив с дюжину пустых бутылок, расставленных вдоль стен, Кристиан поморщился.

— Пойдем отсюда. Он не проснется.

Но Лохматый склонился к уху спящего и положил ладонь на его плечо.

— Эй, мистер! Мистер, очнитесь!

— Зови меня Бурбон, деткаааа... — проворчал мужчина во сне и громко кашлянул, наполнив каморку смрадом перегара. Затем резко подскочил, чуть не свалившись со стула, и устремил на гостей красные заплывшие глаза. — Вы кто?

— О, мы просто проходили мимо! — защебетал Лохматый, обрадованный появлением нового собеседника. — Хотели спросить у тебя дорогу, дружище. Скажи, вот эта дорога из желтого кирпича идет прямиком до Золотой Долины?

Ответом ему был бычий взгляд из-под спутанных прядей волос.

— Вы кто вообще?

— Путники, просто проходили мимо и решили... — Лохматый, ничуть не смущенный прозвучавшей в вопросе угрозой, вдохновенно начал заново, но хозяин хижины отмахнулся от него, словно от назойливого комара.

— Не, это я понял. Что вы здесь забыли? Вломились в чужое владение и все такое,— он шумно втянул воздух и покосился на нечто под столом. — Вот же дерьмо...

Воспользовавшись тем, что Бурбон отвлекся, Лохматый попятился к двери. Похоже, он наконец понял, что в этой лачуге можно было отыскать лишь неприятности.

— Ладно,— бросил он, — не будем тебя отвлекать, дружище...

С неожиданной грациозностью он скользнул между Кристианом и дверным косяком и был таков, оставив юношу наедине с громилой. Тот же продолжал напряженно рассматривать нечто у своих ног, сдвинув густые брови к скошенному набок носу.

— Вот же дерьмо,— повторил он.— И так каждый день, снова и снова, хоть вешайся.

Он горестно покачал головой. Похоже, под столом и правда лежала приличная куча дерьма.

— Вам нужна помощь,— холодно констатировал Кристиан.

— Вот вы мне и поможете, ага.

Бурбон поднял руку и продемонстрировал кисть, заключенную в большую банку, на дне которой в остатках рассола перекатывались три маринованных огурца. Фэй, конечно, мог развернуться и уйти, но разве не он давал обет помогать людям в трудных жизненных ситуациях?..

Без лишних слов Кристиан приблизился к мужчине и, схватив пострадавшую руку, шваркнул ею о стол. Звон огласил каморку, и со стола полетели осколки вперемешку с зелеными кусками огурцов.

Однако слов благодарности он так и не дождался.

— Вот черт! Ты же мог меня поранить! — пристально осмотрев освобожденную кисть, Бурбон горестно покачал головой. Похоже, он был одним из тех парней, которые всегда находили на что пожаловаться в своей печальной и серой жизни.

— Не за что,— буркнул Кристиан и вышел из домика. Толку от этого пьяницы не оказалось никакого.

Лохматый и песик уже ждали его на кирпичной дороге, и Фэй почти поравнялся с ними, когда за спиной раздались те самые страшные слова:

— Эй, подождите, я с вами. Надо показаться врачу в Долине. Чувствую себя паршивее некуда.

Позади донесся звон сброшенных на пол осколков и хруст раздавленного стекла. Лохматый отчаянно старался улыбнуться, псинка захлебнулась визгливым лаем, а Кристиан старательно думал о солнечных зайчиках, скакавших по океанским волнам во время рассвета. Мирные и спокойные зайчики, они всегда уберегали его от приступов необоснованной агрессии.


— Почему кирпич желтый? — подал голос Кристиан, обессиленно смахивая капли пота со лба. Он имел в виду дорогу, и Лохматый его понял.

— Потому что дорога ведет в Золотую Долину, конечно,— ответил он и хохотнул.— Или же на складе просто завалялась куча желтого кирпича, и его не знали куда пристроить.

Второй вариант казался более правдоподобным. Кристиан окинул взглядом бесконечные просторы зеленого моря с желтыми бликами кукурузы. После прогулки по кишащему кусачими насекомыми лесу он был рад вновь оказаться под открытым небом. Солнце клонилось к закату, жара спала, и в траве дружно застрекотали цикады.

Внезапно песик, до этого мирно трусивший рядом с Лохматым, пронзительно затявкал и скрылся в гуще кукурузных зарослей.

— Куда?! — растерянно выкрикнул Лохматый, отчего Бурбон со страдальческим видом схватился за голову. Похоже, его похмелье было в самом разгаре. — Свисток, вернись!

Лай пса удалялся все больше, сопровождаемый шорохом листьев. Лохматому и остальным ничего не оставалось, как беспомощно следить с обочины за верхушками кукурузных стеблей, подергивавшимися, где пробегала собака. Затем движение прекратилось, и Лохматый позвал питомца еще раз.

Но на зов откликнулся совсем не песик. Трава разлетелась фонтаном в стороны, и из ее гущи вынырнул щуплый молодой человек. Его истошный вопль заглушил даже противный лай собаки, а глаза над усыпанными веснушками щеками, казалось, вот-вот вывалятся из орбит.

— Уберите ее! Уберите! Она сейчас меня укусит!

Улучив момент, юноша помчался к дороге и выскочил на желтый кирпич, путаясь в спущенных до колен штанах.

— Уберите собаку! — отчаянно взвыл он, завидев выпрыгнувшего из кукурузы песика.

Но Свисток только тявкнул последний раз, так, для устрашения, и направился к новообретенному хозяину. Все остальные во все глаза смотрели на частично оголенного парня. Его щеки налились ярко-розовым румянцем, и рыжий наконец натянул штаны, продемонстрировав испещрявшие их мокрые пятна.

— Спасибо,— коротко бросил он.— Не люблю собак. Меня, кстати, Лео зовут.

— Кристиан,— ответил Фэй в мучительном предвкушении нового незваного попутчика.

— Вы в Золотую Долину идете? — словно невзначай поинтересовался Лео и вздрогнул, когда Лохматый неожиданно и громко рассмеялся в его обычной манере.

— Конечно! И эти парни — лучшая компания, которая только может быть! — он хлопнул массировавшего виски Бурбона по спине. — Давай с нами, если тебе по пути! Вместе веселее.

Лео обвел их взглядом и неожиданно нахмурил жидкие брови.

— Надеюсь, вы не извращенцы какие-нибудь?


Так их оказалось уже четверо. А до Золотой Долины оставалось добрых двадцать миль.

— Паром перестает ходить с наступлением темноты. Боюсь, вы уже опоздали.

— И никаких других путей? — Кристиан без особой надежды уставился на усатого владельца единственного на всю округу постоялого двора. Тот неторопливо полировал пивные кружки.

— Нет, что вы. Народу здесь живет немного, а приезжих и того меньше. Зачем нам сто пятьдесят мостов?

Хозяин сощурил по-собачьи обвислые веки и критично осмотрел протираемую кружку. Видимо, пятно все же осталось, и истертое полотенце заходило по прозрачным стенкам с удвоенной силой.

— Оставайтесь у нас,— сказал он,— мы берем недорого.

Комната Фэя оказалась уже занята. По ней бродили Лохматый и псинка, вилявшая облезлым хвостом и, судя по вони, уже пометившая ножку кровати. Бурбон сидел у раскрытого окна с невесть откуда взявшейся бутылкой, а Лео выглянул из ванной и предупредил, что у него приступ паники и беспокоить его не следует.

— Он там уже с полчаса сидит. Бурбон пытался его выкурить, но этот псих кусается и все такое. Пришлось полить цветок в горшке... — Лохматый стих, уставившись на черную тень, нависшую над ним. — Э-э... У тебя глаза горят. Ты хорошо себя чувствуешь?

Спустя пару минут троица вылетела из номера и кубарем спустилась по лестнице. Впереди бежал Лео, словно лозунги выкрикивавший отрывки из молитв, а протрезвевший Бурбон бодро несся следом.

— Конечно, я знал, что он из Брюхвальда, но чтоб такое... — задумчиво пробормотал Лохматый, замыкавший шествие. Впервые в жизни он увидел, как кто-то гнет кочергу голыми руками.


Рассвет застал Кристиана спускавшимся по лестнице с чемоданом в руке. Он катастрофически опаздывал и ужасно спешил, поэтому любой, вставший на его пути в то утро, мог не пережить этого столкновения. Лео и Лохматый, спавшие на сдвинутых скамьях в баре, быстро уловили его настроение и послушно двинулись за ним. Бурбон же, к скрытому ликованию Кристиана, подал знак, что догонит их, когда допьет очередной стакан. Судя по красным глазам и перегару, окружавшему стол в радиусе пяти метров, он пил всю ночь, а это значило, что он мог остаться позади навсегда.

Лишь оказавшись на улице, Кристиан вспомнил, что забыл спросить дорогу. Дорога из желтого кирпича была прекрасна, но он никак не желал после двух дней ходьбы неожиданно оказаться в Петрополисе. Оставив Лохматого и Лео с вещами, он торопливо вернулся в гостиницу и подбежал к стойке, где уже виднелась массивная фигура хозяина.

— Значит, прямо по дороге, после парома еще десять миль... — Он послушно повторил данные ему указания.

— И мы окажемся в Золотой Долине,— воодушевленно подхватил кто-то за его левым плечом. И этот голос казался до боли знакомым.

Обернувшись, Кристиан уткнулся взглядом в широкую улыбку Лохматого. За ним с ноги на ногу переминался Лео.

— Вы что здесь делаете?

— Ты сказал наблюдать за багажом, вот я и наблюдал,— Лохматый кивнул на Бурбона, который успел погрузиться в мирный алкогольный сон и сопел на столе. Лео же всплеснул руками и истерично всхлипнул.

— А что сразу я?! Я не люблю оставаться один!

— Мы ничего и не говорили,— пробормотал Кристиан.

— Но собирались! — С этими словами Лео возмущенно выскочил на улицу, распахнув дверь настежь.

— Тонкая натура,— пояснил Лохматый, заметив удивленный взгляд хозяина постоялого двора. — А не подскажете, любезнейший, где было бы лучше остановиться в Золотой Долине? Рядом с приличными гостиницами обычно выкидывают превосходную еду...

Как оказалось позже, за те несколько минут, которые Кристиан и остальные провели в здании, багаж все же успел испариться. Это было еще более странно, учитывая пустынную дорогу без единого экипажа или человека вокруг.

— Помнится, ты пытался стянуть мои часы... — скосил глаз на Лео разбуженный и оттого крайне недовольный Бурбон.

— И что же, если у меня клептомания, значит, я во всех грехах виноват?! — выкрикнул тот и неожиданно съежился, когда Лохматый вскинул руку, чтобы почесать нос.— Только не по лицу, не по лицу!

Дорога с истертыми тысячами ног желтыми кирпичами оставалась пустой. Где-то в садах запел петух. Фэй продолжал смотреть на след в дорожной пыли, который оставил его чемодан. Его любимый, самый надежный и удобный чемоданчик.

— Я знал, что так случится. Еще вчера вечером. Нутром чуял,— пробасил Бурбон, выпустив со словами удушающее спиртовое облако.

— И что мы теперь будем делать? — тоненько протянул Лео, отчаянно сминая кепку в руках. Его «мы» недвусмысленно означало, что денег ни у кого не осталось. — Нас загребут в полицию? Мы не сможем заплатить, проберемся на паром зайцами, и нас обязательно загребут...

Все выжидающе уставились на Кристиана, напряженно сдвинувшего брови.


— Послушай, я, конечно, рад, что мы нашли бабки,— сказал Бурбон час спустя,— но тебе не кажется, что парни, которых мы ограбили, скоро проснутся? Я видел, у них самодвижущийся экипаж. А даже если бы они были просто верхом, все равно догонят нас в момент. Ведь мы еле тащимся на своих двоих.

 Он сфокусировал стремящиеся расползтись в разные стороны глаза на Кристиане.

— Придумал бы что-нибудь получше тогда! — огрызнулся Фэй, уставившись в одному ему ведомую точку на дороге впереди. — И зачем вы вообще со мной поперлись?

 — В ближайшие часа два нас не догонят точно,— радостно сообщил Лохматый, бодро шагавший впереди. — Я им колеса проткнул.

Лео издал сдавленный всхлип. Никто так и не понял, было ли это выражением страха или радости. Еще несколько минут протекли в молчаливой сосредоточенной ходьбе.

— Паром,— неожиданно изрек Бурбон.— Во-он за тем поворотом. Еще немного, и будем в Золотой Долине.

— Ура-а! — пропел Лохматый и ухватил Лео за руку, отчего тот неожиданно обмочился.

Слева от истоптанных кирпичей дороги ползли чахлые кусты и деревца, истощенные палящим солнцем. По правую руку вновь тянулись безлюдные холмы кукурузы. Еще никогда Кристиан не видел столько полей на одно крохотное государство. Он сощурил слезившиеся глаза. Впереди, где безоблачное небо смыкалось с зеленью полей, засверкала гладь реки.

И именно в тот момент до них донесся рокот мотора. То был серый от пыли, подпрыгивавший на кочках автомобиль, на возвышении водительского сиденья которого щурил глаза весьма рассерженный парень. Завидев идущих путников, он выкрикнул нечто нецензурное и прибавил газу.

— Плохо же ты им колеса проколол,— посетовал Кристиан. Его рука скользнула под плащ, и прохладное железо коснулось пальцев.

— Я знал, я так и знал... — горестно вторил ему Бурбон, тем не менее закатывавший рукава в предвкушении драки. — Пару зубов точно выбьют, а зубы вставить сейчас дорого стоит, ага.

Лео же попросту сжался за спиной Лохматого с выражением безумного ужаса на лице.

Проехав вперед, машина остановилась. С ее сидений соскочили трое крепко сложенных парней, чьи бритые головы блестели от пота.

— Где наши бабки, уроды?! — рявкнул один из них, приведя Лео на грань истерики.

Неизменная улыбка на губах Лохматого померкла, а жилы на шее Бурбона вздулись. Лишь Кристиан неожиданно раскинул руки в примиряющем жесте.

— Поверьте, мы позаимствовали их на время. Я собирался написать вам из Золотой Долины и вернуть...

В миллиметре от его уха просвистел камень, отчего он умолк и сердито уставился на ухмылявшихся бугаев. Кристиан терпеть не мог, когда его перебивали.

Первым получил самый высокий из них. Невесть откуда взявшаяся арматура врезалась в его солнечное сплетение, и он согнулся так, что бритая голова коснулась земли.

Второй, крупный и коренастый, смело двинулся к Бурбону. Но он не предвидел Лохматого, который в самый ответственный момент подкрался со спины и надел на его лысину отчаянно лаявшего Свистка. Завершить начатое было делом техники.

Последний из нападавших оказался самым умным. Лео как раз собирался исчезнуть в придорожных кустах, когда над ним нависла потная фигура в рубахе с засученными рукавами.

— О господи! — выдохнул Лео.

На рябом лице нападавшего расплылась ухмылка, в которой не хватало пары зубов, кулак взмыл вверх и...

— Не трогай меня, тварь! — пронзительно завизжал юноша, зажмурился и огрел хулигана сумкой по голове.

Судя по звуку, вещей в сумке было очень много, и нападавший свалился на землю, словно подкошенный.

— О господи,— повторил Лео, на этот раз удивленно.

На всякий случай обрушив сумку на лежавшего парня снова, он осторожно склонился к его лысой голове. Тот пребывал в глубокой коме, зарывшись лицом в придорожную грязь. Вряд ли кто-нибудь выстоял бы на ногах после удара дешевой пепельницей, справочником и деревянным набалдашником со спинки гостиничной кровати.

 К парому они подъехали на сером автомобиле. Изредка его выхлопная труба выстреливала с громким треском, и Лео подскакивал на месте, впившись пальцами в грязный рюкзак. Но жаловаться и визжать от страха он наконец прекратил: гордость и эйфория победы подействовали даже на него.


Берег исчезал за утренней дымкой, слоеным пирогом повисшей над рекой. В ней растворилась и брошенная машина. Кристиан, конечно, написал записку с вежливыми извинениями и оставил ее на водительском сиденье, но он не особо сожалел о содеянном. Тогда, в гостинице он тоже нацарапал записку, обещал вернуть деньги как можно скорее (а свои обещания он выполнял всегда), и что в итоге? Ему все равно попытались оторвать ноги. Все-таки люди представляли для него непостижимую загадку.

 Плащ на его спине приподнялся, и откуда-то из-под него донесся удивленный возглас.

— Где ты прятал эту свою железяку? Готов поклясться, ты ее вытащил отсюда...

— Не твоего ума дело,— ответил Фэй и, словно невинная дева, запахнул плащ поплотнее.— И это была не железяка, а волшебная палочка.

Улыбка Лохматого застыла на его небритом лице. Завидев сутулую фигуру Бурбона и рыжие вихры Лео, он переключил внимание на них.

— А вы видели, как я его вырубил?! Видели?! — в сотый раз воскликнул Лео, захлебываясь от восторга. Он даже отважился потрепать Свистка по загривку, но, несмотря на то что песик вилял хвостом, быстро отдернул руку.

— Спасибо тебе, Кристиан,— Лохматый обнял юношу и прочувствованно засопел ему в волосы. — Ты дал нам силы постоять за себя. Все благодаря тебе.

Фэй осторожно похлопал мужчину по спине. Освободившись, он с содроганием уставился на Бурбона в ожидании очередных объятий, но тот всего лишь ухмыльнулся. Впервые за все путешествие.

— Ты тоже неплохо врезал тому уроду, ага. Только откуда у тебя взялась эта кочерга, я так и не понял.

— И я не понял! — подхватил Лохматый. — Под плащом ее не спрячешь, я проверил, ни сзади, ни спереди. Может, если она раскладная...

Кристиан отвернулся и вновь облокотился на покрытые брызгами воды перила. Белый хвост пены вырывался из-под днища парома и под мерное урчание мотора медленнорастворялся у неясной линии берега вдали.


Школа Высокой Реки не была самым престижным местом для обучения богатеньких детишек. Так, простой интернат, куда более-менее обеспеченные родители сдавали своих подросших детей, на которых у них вечно не хватало времени. Туда же отправили и Питти, тихого мальчика со скобками на зубах и сросшимися на переносице густыми бровями. Ему нравилась литература, из-за чего учителя посчитали, что у него есть способность к гуманитарным наукам, и добавили Питти кучу дополнительных часов истории и философии. Честно говоря, ни к тому, ни к другому мальчика не тянуло, и он тоскливо просиживал штаны за своей партой у окна, в то время как другие дети играли в футбол во дворе.

Навещали в школе лишь по большим праздникам и дням рождениям учеников, которые становились настоящим событием, с подарками и игрушками. Но день рождения Питти прошел на удивление спокойно, словно то был очередной учебный день с беготней по коридорам из класса в класс и занудными лекциями по математике и истории. Он тщетно выглядывал в окно в надежде увидеть фигуры родителей у ворот. Двор, залитый ярким утренним, а затем обеденным и вечерним солнцем, оставался пуст за исключением пары прогуливавшихся учителей и охранника.

Лишь когда начало смеркаться, Питти потерял всякую надежду. Усевшись на лавке в крохотном школьном саду, он постарался убедить себя, что родители просто не смогли приехать и навестят его завтра, когда им позволит время. Но горький прошлогодний опыт подсказывал, что ни на этой, ни на следующей неделе гостей ждать не стоило.

Скамейка скрипнула под тяжестью опустившегося на нее тела. То был незнакомый ему юноша, на открытом лице которого сияла широкая улыбка. В руках он держал большую, покрытую блестящей бумагой коробку с бантом.

— С днем рождения, Питти!


Миссис Слоу так и не поняла, что именно сбило ее с ног в тот злосчастный день. Над Золотой Долиной навис ленивый полдень, безоблачное небо слепило лазурью, и сумка с продуктами оттягивала руки. А тут еще этот удар. И никаких извинений, — да что там, миссис Слоу даже не успела заметить врезавшегося в нее негодяя.

Единственным, что она успела разглядеть, был маленький грязный песик, с пронзительным лаем мчавшийся следом за тенью.


Питти сидел на лавочке, точно такой же, как и на фотографии в досье. Поджав ноги с разбитыми коленками под скамью, он разворачивал большую плитку шоколада.

— Дядя сказал, что вы придете,— сообщил он и продолжил хрустеть фольгой, извлекая вкусное содержимое.

— Дядя? — недоуменно переспросил Кристиан. Но не успел он поинтересоваться, что за дядя мог знать о приезде крестной феи, как его окликнули.

— Вы кто?

Фэй смерил подошедшего взглядом. Директор школы, сразу понял он. Лишь начальники могли иметь такой самодовольный и властный вид при свешивавшемся над ремнем пузике и одутловатом лице с мелкими поросячьими глазками.

— Посетитель Питти,— отрезал Кристиан.

Питти с готовностью кивнул, за обе щеки уплетая плитку шоколада. На жаре она слегка подтаяла и оставляла на губах мальчика толстый коричневый слой. Заметив это, директор брезгливо сморщился.

— Вчера у него уже был один посетитель,— свысока отрезал он. Его глазки сверкнули за стеклами аккуратных очков.

— Не думаю, что в правилах школы указано, сколько именно человек может посещать учеников за неделю.

— Вы не понимаете... — мужчина опасливо огляделся, затем склонился к уху Фэя так близко, насколько позволяли приличия.— Этот гость приехал и остался. Он и сейчас здесь...

— И что в этом такого? — поинтересовался не в меру веселый голос за его спиной.

Заслышав его, директор подпрыгнул на месте и побелел, словно полотно. Высокий парень, наоборот, имел цветущий вид, сияя широкой улыбкой, ярко-голубыми глазами и здоровым румянцем. На его плече зачем-то висел большой чехол, из которого торчало дуло ружья.

— Салют, напарничек! — Оттеснив директора в сторону, парень положил руку на плечо Кристиана.

— Здравствуй,— Фэй осторожно скинул ладонь со своего плеча и вновь склонился к позабытому всеми Питти. — Я проделал большой путь, чтобы поздравить тебя с днем рождения. К сожалению, чемодан с подарком украли в дороге, и...

— Ой, какой классный! Спасибо! — неожиданно воскликнул мальчик.

Спрыгнув с лавки, он сел на корточки и обнял серую псинку с влажными глазами. Псинка вильнула облезлым хвостом в ответ.

— Я знал, что тебе понравится,— не растерявшись, кивнул Кристиан. — Его зовут Свисток.

— Собак в школе держать запрещено... — снова встрял директор, но подавился собственными словами, когда Лис ткнул в него дулом ружья.

— Думаю, школьный совет не будет против,— заметил он, и директор, который выглядел так, словно его сейчас стошнит, кивнул.


— Хорошо сработано,— нехотя признал Кристиан позже, когда Питти вернулся к занятиям. — Если бы не ты, бедняга остался бы совсем один. Ребенок в одиночестве в свой день рождения, — это самое печальное, что может случиться.

На мгновение его взгляд затуманился. Театрально промокнув уголки глаз платком, Фэй пожал Лису руку. Вернее, едва коснулся его пальцев, а затем украдкой вытер ладонь все тем же платком. Но охотник лишь насмешливо хмыкнул. Он уже давно не обращал внимания на подобные выходки.


День клонился к вечеру, улицы Золотой Долины постепенно тонули в теплой тени, а к железнодорожной станции неторопливо шагали два молодых человека. Они рассматривали витрины магазинов, каждый со своей стороны тротуара, широко зевали и следили за голубями, бродившими по мостовой. Когда ветер принес тоскливое эхо паровозного гудка, они, не сговариваясь, одновременно перешли на бег и вскоре скрылись в рыжем мареве заката.



Ева


Цените время, отпущенное вам и вашим близким.

 Цените, ибо его может не хватить.


Утренние лучи солнца пробивались из-за пыльных штор. Падая на гладкую поверхность зеркала, они вспыхивали пятнами света, отбрасывая блики прямо в глаз.

Кристиан Фэй вздрогнул и невольно зажмурился. Затем сделал шаг назад, в сумрак комнаты, и снял со спинки стула новую шелковую рубашку. Белоснежная ткань оттеняла его ровную смуглую кожу и приятно холодила тело.

Через два часа Кристиану предстояло чрезвычайно важное свидание. Встреча с девушкой, которую он ждал всю свою жизнь.


Пять месяцев тому назад на улицах Петрополиса царила зима. По каменным улицам проносились экипажи, редкие прохожие семенили, торопясь скрыться от бури, яркие огни витрин тускнели и терялись в холодном снежном месиве. К этим-то огням и выскочила невысокая хрупкая девушка. Зябко пряча пальцы в кроличьей муфте, она огляделась по сторонам. Порывы ветра подхватывали длинные юбки ее платья и сдували капюшон, отчего девушке постоянно приходилось его подхватывать и водворять на место. Сморщив аккуратный носик, она глянула сначала в одну сторону улицы, потом в другую. Но видно не было ни зги, ничего, кроме искрящихся клубов снежной пыли.

Ева прошла пару шагов, увязла по щиколотку, попробовала перейти дорогу и едва не потеряла равновесие. Так она и стояла, покачиваясь, словно нелепая кукла, и беспомощно водила глазами по сторонам, когда из снежного облака вынырнул сверкающий начищенными крыльями и золочеными ручками самодвижущийся экипаж. Такого Ева никогда не видела: крытый, похожий на коробку со стенками из стекла. Большие окна дребезжали на ветру, и в какое-то мгновение Еве показалось, что они вот-вот разлетятся на осколки, заполнив уютный салон.

Автомобиль затормозил и остановился в шаге от сугроба, в который медленно превращалась Ева. Дверь гостеприимно откинулась на петлях. Немного помедлив, девушка заглянула в открывшийся проем. Из бархатной глубины салона ей улыбнулся симпатичный молодой человек. Смуглый, с темными волосами, собранными в короткий торчащий хвост, в чистой рубашке и с ровными белыми зубами.

— Куда направляетесь? – скорее угадала она по движению его губ и почти прокричала, стараясь перекрыть шум ветра:

— Мне на Кипарисовый проспект!

Юноша кивнул, еще раз сверкнув зубами в улыбке, и она залезла в машину, едва не запутавшись в юбках. Дверь лязгнула, закрывшись; вой ветра стих, отрезанный хлипкой стеклянной стеной.

Отъехав от обочины, экипаж заурчал и медленно набрал скорость, подпрыгивая и чихая. Еще никогда Ева не ездила на самодвижущихся монстрах и теперь растерянно гладила бардовую ткань выпуклых сидений.

Молодой человек покосился на неё в зеркало заднего вида.

— Машина еле едет, столько снега намело. Что заставило вас оказаться на улице в такую непогоду?

Ева вскинула голову, едва не сломав край шляпки о крышу салона.

— Простите?

— Направляетесь домой?— повторил юноша. Ева кивнула и уставилась на крупные хлопья снега за окном.— Семья, должно быть, уже заждалась вас к ужину?

— Тетушка. Только тетушка.

— Неужели? Я был уверен, что такая красавица, как вы, давно замужем.

— К сожалению, юные господа Петрополиса не желают жениться на аристократках без гроша за душой.

Сказав это, она надеялась, что собеседник наконец умолкнет и даст ей собраться с мыслями. Но этот водитель был явно не из их числа.

— Я с вас денег не возьму,— бросил он через плечо, и щеки Евы зарделись от стыда и гнева. Она поправила перчатку, скрывавшую с дюжину нывших мозолей, и вновь уставилась в окно.

Вскоре машина остановилась на Кипарисовом проспекте, перед старым особняком, над входом которого неистово мерцал фонарь. Водитель распахнул дверь, и Ева ступила в снег, с трудом достав мокрые юбки платья из машины. Она подняла взгляд на юношу, учтиво протянувшего ей руку, и произнесла:

— Знаете, если бы у меня была крестная фея, я бы её уволила.

Признание вырвалось неожиданно даже для самой Евы. Но то была правда, чистая правда.


Три шейных платка лежали в ожидании на кровати. Время от времени Кристиан хватал один из них и прикладывал к вороту рубашки, косясь на отражение в зеркале. Затем бросал платок обратно и хватал следующий, с которым проделывал ту же операцию.

После долгих минут мучений он остановился на зеленом. Зеленый был её любимым цветом.


— Маленькая блондинка с окраины города?..

На пару мгновений Арчибальд Эфесский задумался, но почти сразу его лоб безмятежно разгладился.

— Да знаешь, сколько у меня таких? — Он расслабленно откинулся на спинку стула и хлебнул ещё вина. — За всеми всё равно не усмотришь. Я раньше работал до потери пульса, приходил домой в первом часу ночи. А потом понял, что работа работой, а своя жизнь у меня быть должна. И напрягаться и пахать до последнего не стоит. Работа не волк, как говорится…

Пару мгновений Кристиан вглядывался в это не отягощенное проблемами лицо с блестящими небесно-голубыми глазами и завитками рыжих волос, падавших на лоб. Затем перевел взгляд на животик, натягивавший жилет, и сложенные поверх него наманикюренные ручки.

— Может, ты всё-таки вспомнишь? По-моему, у неё дела идут не очень, надо помочь…

— Дружище, у них у всех дела идут не очень. Кому-то не везет с мужиками, кому-то с работой, с умом, расположением дома, луны и звезд в личном гороскопе, кому-то со всем сразу,— Арчи широко улыбнулся, встал и, перегнувшись через стол, хлопнул Фэя по плечу. — Не переживай. Такие проблемы — это не конец света. Взрослые девочки должны учиться справляться со своими проблемами сами.

Когда рыжий коллега открыл дверь кафе и нырнул в снежную бурю на улице, Фэй тихо выругался.


Завязав платок, Кристиан улыбнулся своему отражению, но улыбка получилась несколько нервной. Первый раз за долгие годы он волновался перед свиданием.

Пригладив черные волосы, он собрал их в хвост. Затем снова распустил, оставив концы прядей касаться плеч.


С неба поливал дождь, смешанный с размокшими хлопьями снега. Ева брела по Рельсовой улице, сжимая скользкую ручку зонта. За спиной проревел клаксон, отчего она едва не выпустила зонт и обернулась. Затем торопливо утерла лицо и шмыгнула носом.

На этот раз коробочку автомобиля покрывал толстый слой грязи. Черные кляксы расползались даже по красивым стеклам, из-за чего юношу за рулем почти не было видно. Дверь снова призывно распахнулась, и Ева села внутрь, прошагав по луже у колес экипажа.

— Мне на...

— Кипарисовый проспект, я помню,— закончил за нее юноша и улыбнулся. Но улыбка его померкла, стоило ему вглядеться в лицо пассажирки.

— Что-то случилось?

Ева мотнула головой и уставилась на проползавшие за стеклами безликие стены домов.

— Вы же работаете здесь, неподалеку, в ателье?

Ева не стала спрашивать, откуда юноша об этом узнал. Лишь кивнула, почувствовав, как ком слез вновь подступил к горлу.

— Работала,— наконец выдавила она.

— Почему в прошедшем времени?

— Владелица больше не нуждается в моих услугах. Придется искать новое место.

Юноша сочувственно хмыкнул. Но слов утешения от него не последовало, за что Ева даже почувствовала некую благодарность. Меньше всего в тот момент ей хотелось говорить о произошедшем и слышать насквозь фальшивые сочувствия.

Автомобиль мелко затрясся, свернув на булыжники центральных улиц. Дождь продолжал сползать по стеклам, разбавляя капли грязи; сиденье вибрировало от работающего мотора, и это странно успокаивало.

Тем же вечером Ева обнаружила на крыльце пухлый кошелек, туго набитый золотом. Пару дней она не тратила его содержимое,— в страхе ждала, вдруг в дверь постучит хозяин богатства,— но работа не подворачивалась. Потому через пару дней первая монета легла в ладонь хозяйки тесных апартаментов на Кипарисовом проспекте, покрыв тем самым долг в несколько месяцев.



— Я прошу — нет, я требую передать подопечную мне!

Директор Общества Крестных Фей оставался спокоен и подчеркнуто вежлив.

— Кристиан, я уже неоднократно повторил вам: это невозможно. Каждый человек с рождения закреплен за определенным работником. К тому же, вы вмешались в жизнь чужой клиентки, что недопустимо.

— Это были мои личные деньги! Отдайте девушку под мою опеку!

— Только если фея умирает, клиент...

Фэй перегнулся через стол и едва не коснулся директора лбом.

— Вы не понимаете! Она действительно находится на грани!

— Арчибальд — прекрасный специалист. Я уверен, что он в скором времени поможет девушке. Я думаю…

— В жопу вас и что вы там думаете,— бросил Фэй и вылетел из кабинета, с грохотом захлопнув дверь.



Когда они увиделись в следующий раз, тонкий стан Евы стягивало черное платье. На улице хлестал ливень, под силой которого прогибался её зонтик. Взглядом из-под припухших век она смерила автомобиль и села внутрь, не стряхнув грязь с туфель.

— Вы так и не помыли машину. Ждали дождя?— сообщила она вместо приветствия. Кристиан хотел было отшутиться, но, не заметив под черной вуалью и тени улыбки, уставился на дорогу.

— Вы вышли из церкви…— начал он, но Ева не дала ему закончить.

— Моя тетушка.

Пробормотав невнятное извинение, Кристиан чуть сбавил скорость. В тот день их путь должен был стать немного длиннее.

— Похороны нынче обходятся дорого.

Ева кивнула.

— Пришлось устраивать всё по минимуму. Тетушка... Она не любила шумные сборища. А я так мало уделяла ей внимания.

Фэй понимающе вздохнул.

— Что будете делать дальше?

— Искать работу. Говорят, на фабрике у реки нужны руки. Гроши, конечно, но и они неплохи в черный день, не так ли?

Лицо её оставалось бесстрастным. Белая маска с синяками под распухшими глазами.

— Ничего страшного,— поспешно произнес Кристиан. — Всё обязательно наладится, вот увидите.

— Я знаю,— спокойно ответила она. — У меня уже есть определенный план, что нужно сделать. После смерти близкого человека всё как-то… сразу встает на свои места. — Она кивнула своим мыслям. — Сразу становится понятным и простым.

Когда экипаж остановился у нужного дома, Кристиан наконец перешел к вопросу, мучившему его многие недели.

— Мы могли бы сходить куда-нибудь. Поужинать. Я знаю неплохой ресторанчик... — Он сжал руль и расслабился, услыхав ответ.

— Завтра,— слабо улыбнулась Ева. — Давайте завтра. Подъезжайте прямо к моему дому. С утра.


Белые лилии ждали его на столе. Из-за их запаха он всю ночь не мог уснуть. Хотя, быть может, дело было в волнении. Достав букет из вазы, он в последний раз взглянул на собственное отражение и, довольно кивнув, вышел из комнаты.

На улице было солнечно. Молодые листья зелеными волнами шумели над головой, отбрасывая легкие тени на мостовую. Табачный дым клубами наполнял салон, пока не начало щипать в глазах. За то утро Фэй успел выкурить половину портсигара и не собирался останавливаться, пока ему не стало совсем дурно.

Припарковавшись перед невысокой черной оградой, Кристиан прошел через калитку. Аккуратный газон, ровная песчаная дорожка, деревья и цветы — всё, как она хотела. Он спустился по склону холма и вскоре остановился. Под кленом темнела гранитная плита, на которой разбегались солнечные пятна.

Когда в то утро он подъехал на Кипарисовый проспект, её тело уже нашли. А на следующий день выглянуло солнце. Всего день, и она могла почувствовать аромат любимых лилий.


— Я хочу, чтобы он был наказан!

Кулак Кристиана грохнул по крышке стола, и любимые директором глиняные фигурки подпрыгнули и повалились набок. Лицо их обладателя вытянулось и приобрело суровое выражение.

— Я бы на вашем месте задумался о собственном положении, господин Фэй. Инспектор Докопайц продолжает собирать информацию и, боюсь, скоро узнает слишком много про наше Общество. И все по вашей, Кристиан, вине. Многие задаются вопросом, может ли оборотень работать с людьми, тем более в качестве крестной феи.

Откуда-то снизу, из зала для приема гостей доносилась приглушенная музыка. Кто-то орал в тщетной попытке привлечь к себе внимание. Директор поднялся из кресла, и Кристиан впервые заметил черный фрак, плотно облеплявший пухлую фигуру, словно оболочка колбасу. Скудные остатки волос были тщательно зачесаны на лысину, а в глазу поблескивал монокль.

— У меня прием через час. Так что будьте добры, освободите кабинет.

— Из-за халатности вашего работника умерла девушка, а вас волнует только прием?! Званый ужин?! — Кристиан почувствовал, что задыхается. Пошатнувшись, он выскочил из кабинета и помчался по коридору, стараясь дышать как можно глубже.

Вдох. Выдох. Вдох. Он кубарем скатился по лестнице, огибая официантов с подносами и гостей вечеринки. Зубы нестерпимо чесались. Со всего маху влетев в седовласого господина в бобровом пальто, он сдавленно рыкнул.

— Что за бестактность! — выкрикнуло пальто, однако Кристиан уже был у распахнутых дверей.

Выскочив на улицу, Фэй бросился по направлению к парку, верхушкам деревьев, темневшим на фоне сумеречного неба. Начинался мелкий дождь, и грязь жадно чавкала под ногами, грозя утянуть за собой дорогие ботинки. Однако Кристиану было не до того. Сжав зубы, он следил за дыханием. Вдох. Выдох.

Когда деревья стали расти так густо, что их ветви хлестали по лицу, он рухнул на землю. По лицу расползлась холодная жижа с сухими колкими травинками, мгновенно смешавшись с выступившими слезами. Одна за другой кости ломались и срастались вновь уже под новыми углами, мышцы вздувались и разбухали, образуя новые формы, а кожа зудела от бесчисленных черных волос, пробивавших себе дорогу в порах.

Спустя некоторое время на тропу неспешно вышла черная тень. Вскинув морду к тонкому серпу луны, зверь протяжно завыл.


Лис умирал от скуки. Он съел полсотни маленьких бутербродиков на зубочистках, но так и не наелся. Выпил около десятка розовых коктейлей, приправленных полупрозрачной долькой ананаса, и даже не опьянел. И, ко всему прочему, уже с полчаса его уши буравил назойливый монолог усатого коллеги.

— ...И она вернулась на улицу, несмотря на мои уговоры. Говорит, ей там лучше. Не понимаю. — Его не смущало даже то, что Лис демонстративно слушал его спиной, разглядывая скучавшие лица гостей. — А вы что считаете? Стоит подопечным давать такую свободу? Я слышал, ваш напарник очень этим злоупотребляет.

Впервые за весь разговор он поинтересовался мнением собеседника, и Лис, с задумчивым видом поглощая очередной коктейль, судорожно пытался вникнуть в вопрос.

— О да, у него... своеобразный взгляд на вещи,— наконец ответил он. — Но иногда это действительно работает. Некоторые ситуации невозможно решить стандартными и общепринятыми путями...

Лис умолк, заметив у входа в зал знакомую фигуру. Промокший до нитки, в грязном костюме и со спутанными волосами, Кристиан Фэй ощупывал толпу взглядом. На худом  лице застыло странное для него выражение испуга и растерянности, а щеку пересекала кровоточащая царапина. Отыскав охотника, он замер и открыл рот, словно хотел что-то сказать, но внезапно развернулся и скрылся в дождливой мгле за дверью.

— Я сейчас,— бросил Лис и быстрым шагом двинулся к выходу, по ходу расталкивая дородных джентльменов и дам в бриллиантах.

Но когда он выскочил наружу, Кристиан уже исчез. И, крадучись, в его мысли влезло плохое предчувствие, заставившее Лиса смачно выругаться. Что-то явно было неладно.


Холодные капли дождя стекали по лицу и волосам Кристиана. Сам он облокотился на балконную ограду и с наслаждением откинул голову назад. Единственным плюсом его квартирки в Петрополисе было расположение на последнем этаже, что давало возможность спокойно свешиваться наружу без опасения быть облитым или оплеванным.

— Кристиан, открой!

Со стороны двери донесся настойчивый стук. Назойливый, упорный стук.

— Никого нет дома! — рявкнул Кристиан и снова закрыл глаза, подставив лицо дождю. С него хватит. У любого существа есть предел, вот настал предел и для крестной феи по имени Кристиан.

Однако стук и не думал прекращаться. В какой-то момент он сменился треском, и дверь распахнулась. За ней, подбоченившись, стоял барон Листен собственной персоной. Смерив его безразличным взглядом, Кристиан покачал головой и вернулся в комнату. Рухнув в кресло у давно погасшего камина, он пошарил под подушками и выудил пыльную бутылку виски.

— Ну, добро пожаловать, раз уж ты соизволил сломать мою дверь.

Немного помедлив, Лис переступил порог и обвел взглядом царивший в комнате хаос.

— Тебе не помешает домработница.

— А также кухарка и проститутка. Ты за этим пришел?

— Ты не явился на работу. И... — Лис замешкался, подбирая слова. — Я видел тебя на приеме. Что произошло?

Фэй застыл и смерил напарника взглядом. Затем вновь отпил из бутыли.

— Я решил завязать с Обществом. Больше не работаю.

Лис резко обернулся.

— Что?!

— Знаешь,— продолжил Фэй, глядя куда-то в черные недра камина. — В детстве я познакомился с одной крестной феей. И, глядя на нее, я решил, что, когда вырасту, обязательно стану феей и буду помогать людям. Не так мягко, а более радикально, чтобы был толк,— он покачал головой. — Но истинную суть изменить нельзя, понимаешь? Я словно кусок говна на тарелке — сколько его ни поливай глазурью, все равно кексом не станет.

Кристиан умолк и взглянул на напарника. Губы охотника были плотно сжаты, а по щетинистым щекам ходили желваки.

— Мои превращения участились. Теперь случаются чуть ли не каждый вечер. Я совсем перестал их контролировать. Мой дед был оборотень, мой отец был оборотень, и я волк, а не крестная фея на розовом облачке. Мне положено жрать людей, а не спасать их.

Он не успел опомниться, как его ухватили за грудки и шваркнули о стену.

— По ночам сиди дома. А утром собирай себя в кучу, вставай и приходи на работу! — Лицо Лиса было перекошено от ярости. В своем запале он почти уткнулся носом в лицо Фэя. — Ты — прирожденная крестная фея, и, поверь мне, я такими словами разбрасываться не стану. Подопечные спрашивают о тебе. И всё то время, пока ты сидишь и жалеешь себя, они ждут помощи! Ждут своего наставника, а не эту депрессивную размазню!

Он выпустил ворот рубашки Кристиана и быстро вышел из комнаты. Фэй же так и остался стоять у стены, растерянно глядя в распахнутую дверь.

С мокрых волос капало, и сверху рубашка уже была насквозь мокрой. Стащив ее через голову, Кристиан швырнул тряпку через всю комнату. Однако до стула она не долетела, подло приземлившись у деревянных ножек.

— И давно в тебе проснулся ораторский талант?.. — пробормотал он.


Только оставшись в одиночестве, Лис понял, как много работы взваливал на себя его бывший напарник. Кристиан брался за все: любые ситуации и существа, любое время и место. Он был словно комбайн, перемалывавший все на своем пути. Однако если Фэй мог работать сутками и наслаждался этим, то единственным чувством, охватившим Лиса, была смертельная усталость. Он все еще продолжал высматривать Кристиана в надежде, что тот вернется, постоянно оборачивался вслед людям в похожей одежде. Но дни тянулись один за другим, одинаковые и серые, а напарник так и не объявлялся.

  Доковыляв до внушительной двери кабинета директора, Лис открыл ее без стука и вошел. Кресло было развернуто к окну, и из-за кожаной спинки поднималась тонкая струйка дыма.

— Вызывали? — устало поинтересовался он и по привычке ухватил вазочку с печеньем. С утра не удалось ничего перекусить, и даже заветренные печеньки казались пищей богов.

— О, как я скучал по этому голодному хрусту! — донесся возглас из кожаных недр.

Кресло театрально и плавно развернулось, продемонстрировав восседавшего в нем смуглого юношу. В одной его руке красовался бокал вина, меж пальцев другой дымилась сигара из потаенных запасов директора, а чисто выбритое лицо и прекрасный костюм никак не напоминали о прежнем депрессивном Фэе.

— Признайся, ты тоже по мне соскучился,— воскликнул он, сияя словно начищенный пятак.

— Ха, не смеши! — Лис с негодованием отверг его предположение, но губы сами растянулись в радостной улыбке. Плюнув на ложную гордость, он встал и призывно раскинул руки.— Почему так долго, мерзавец?!

Рассмеявшись, Кристиан обнял его в ответ.

— Чертовски длинная история. Вина? — предложил он и, получив согласие, прошествовал к камину, на котором стояла початая бутылка из дымчатого стекла. Судя по году на этикетке, директор бережно хранил ее весь срок своей службы в Обществе.

Получив бокал, Лис откинулся в недра гостевого кресла и закинул ноги на стол. Вино, несмотря на свою стоимость, оказалось невероятно кислым, но охотник продолжал его потягивать, наслаждаясь редким за последнее время моментом отдыха.

— У тебя, оказывается, столько подопечных,— сказал он.

Кристиан выразительно кивнул.

— О да, я у директора всегда был вроде выгребной ямы — все, к кому никто не может найти подход, отправляются прямиком ко мне.

Запнувшись на мгновение, он поправился:

— Вернее, к нам, напарничек. Теперь это не только моя головная боль.

Лис хмыкнул, задумчиво разглядывая кусочки пробки, плававшие на поверхности вина.

—Давно хотел поговорить с тобой об одной вещи, — произнес он. — Ты же знаешь, что у работников Общества тоже есть свои крестные... Никогда не было интересно, кто назначен твоей?

Фэй удивленно вскинул брови. Но не успел он ответить, как дверь кабинета с треском распахнулась.

— Барон Листен, либо вы уберете ноги с моего стола, либо отправитесь на пожизненную службу в Брюхвальд! А вы, Кристиан... Не смейте вызывать меня на совещание в мой собственный кабинет!

Бокал вина мгновенно влился в горло Лиса, а ноги сами слетели со стола. Голова тут же закружилась от резкого повышения градуса в крови. Судя по напряженному и побагровевшему лицу Кристиана, он тоже заглотил свою порцию вина одним махом.

— Простите, господин директор,— бочком он придвинулся к ополовиненной бутыли на каминной полке и закрыл ее своим телом. — Не смог устоять. Как ваши дела?

— Были лучше до вашего возвращения. Решили все-таки поработать?

Несмотря на свой рост, директор Общества Крестных Фей внушал уважение. Всем вокруг, кроме Кристиана. Сощурив глаза, тот сделал последнюю затяжку и затушил сигарету о лоб одной из фарфоровых пастушек.

— Понял, что без меня вы здесь не справитесь. Арчи уволен?

— Мы перевели его в зубной отдел.

Несмотря на отчаянные знаки Лиса, Кристиан проигнорировал все его старания. Описав полукруг, его ладонь обрушилась на лакированную крышку стола.

— Какого черта?! Он что, такой драгоценный?! Сотрудник года, а?! Я...

Внезапно Кристиан умолк. Оторвав руку от стола, он уставился на ладонь с выражением абсолютного отвращения на лице. Затем перевел взгляд на лакированную поверхность, на которой темнела оглушенная муха.

— Ну вот! — провозгласил директор, смерив темное пятно взглядом. — Эта муха летала здесь два года! Неужели так сложно размахивать руками осторожнее?

Он обошел стол и, слегка подпрыгнув, уселся в кресло.

— Говорят, от внутренностей мух может начаться кожная сыпь,— заметил он. —Или язвы пойдут. Ужасная гадость, расползается по всему телу и пахнет отвратительно. Поэтому я стараюсь бить их мухобойкой. Так что вы хотели сказать?

Мохнатое тельце хоть и не было сплющено и размазано, но не шевелилось и не подавало никаких признаков жизни. Кристиан продолжал с ужасом смотреть на свою ладонь, словно она уже начинала покрываться гнойными струпьями.

— Простите... — Он попятился к двери. — Мне срочно нужно в ванную.

— Продезинфицируйте руку! Спиртом! — рявкнул директор ему вслед.— И возвращайтесь к работе!

Фэй спешно выскочил из кабинета. Щелчок замка огласил комнату.

Выждав еще пару мгновений, директор расплылся в довольной улыбке. Между стопок бумаги появилась вазочка с белыми брусками пастилы, что свидетельствовало об отличном расположении духа.

— Хорошая работа, барон.

Лис пожал плечами.

— Я бы сделал это в любом случае. Его подопечные нуждаются в нем.

«И он мой друг», — добавил он про себя. Но вряд ли сидевший напротив человек знал, что это такое. Как юноша и ожидал, директор был больше увлечен приготовлением чая, чем выяснением мотивов. Поставив перед охотником дымящуюся чашку янтарного напитка, он поправил пенсне.

— Господин Фэй — не самый простой подопечный, но вы выполнили задание, как всегда, замечательно,— повторил он. — И, конечно, вы можете больше не работать с ним в паре. Думаю, ваша миссия здесь выполнена.

Лис продолжал разглядывать печенье в вазе у себя на коленях. Одна из усыпанных сахаром печенек походила на уродливого волка с одной лапой.

— Нет,— наконец произнес он. Вскинув голову, юноша широко улыбнулся. — Я бы хотел оставить все как есть. У Кристиана есть чему поучиться.


Чуть позже, когда кабинет опустел, мушиные крылья вздрогнули. Муха осторожно вытянула лапку, затем вторую, после чего встряхнулась, поднялась в воздух и вылетела в окно.

Многие дни она терпеливо сносила проносившиеся мимо пальцы и газету, пробиралась под бумагу, которой накрывали печенье, и пряталась за головными уборами фарфоровых пастушек на каминной полке. Но сегодня была последняя капля. Муха уселась на нагретый солнцем лист, поправила крохотное, похожее на граммофон приспособление на мохнатой спинке и принялась сердито чистить крылья. Она еще посмотрит, как они запоют, когда настанет время очередной проверки и высшее начальство узнает о том бардаке, который тут творится. О, оно будет очень и очень недовольно.

Встряхнувшись, муха оторвалась от ветки и вскоре скрылась в ярком мареве заката.

Наступала ночь.