Свободный мужчина [Камилла Хенкинс] (fb2) читать онлайн

Камилла Хенкинс Свободный мужчина

1

Даже сейчас, год спустя, Джина все еще просыпалась от ужасного скрежета тормозов и битого стекла. Вскрикивала и садилась на кровати, отчаянно хватая ртом воздух. И всякий раз осознание непоправимости случившегося вызывало у нее на глазах горькие слезы. Десять секунд — но они переменили всю ее жизнь. Перечеркнули все планы, сгубили на корню все мечты. А, казалось бы, ничего страшного не произошло. Как там сказал тот полицейский, осматривавший место аварии? «Вам еще крупно повезло…» Повезло. Если бы он знал!

Она не видела машины, пока мотор не взревел прямо у нее над ухом. Роскошный сверкающий «лотос». Серебристый. Самый модный цвет в этом году. И ведь Джина только что специально оглядывалась — все уголки, где можно было с грехом пополам пристроить машину, были сплошь забиты. Неудивительно, ведь этот престижный район облюбовали преуспевающие бизнесмены, адвокаты, архитекторы и дизайнеры. Джина всегда сталкивалась с этой проблемой, навещая своего любимого, а фактически единственного дядюшку, Артура Дойла, процветающего и популярного поверенного, в число клиентов которого входили почти одни только банкиры и миллионеры.

Вот и сегодня рядом с ее малюткой оставался лишь крохотный кусочек свободного пространства, втиснуться в который могла бы разве что такая же малогабаритная машина. Но уж никак не здоровенный «лотос». И куда только смотрит водитель?

Джина заперла машину, надеясь, что «лотос» проедет дальше, убедившись, что места ему не хватит. Но нет. Водитель — теперь она видела, что это мужчина, — явно вознамерился попытать счастья. Сверкающий бок автомобиля оказался так близко от нее, что девушка мгновенно ощутила острое и, увы, до боли знакомое чувство. Вся вжавшись в дверцу своей машины, она оцепенело уставилась на самонадеянного смельчака, приступающего к весьма рискованному маневру.

Обычное мужское самомнение плюс безрассудство — вот уж чем этот водитель не обделен!

И как это ему удалось разминуться со стоящим у края тротуара столбом? Такое возможно только если не просто до последнего дюйма знать размеры своей машины, но и чувствовать ее как продолжение собственного тела. Внезапно Джина увидела себя точно со стороны: помертвевшее лицо, расширенные от ужаса глаза человека, еле сдерживающегося, чтобы не пуститься в паническое бегство. Она сама не знала, плакать ей или смеяться. Знала только, что не в силах себя контролировать. После той злополучной аварии она утратила душевное равновесие, стала совсем другой — пугливой, нервной, дерганой особой.

Пока она стояла, не в силах пошевелиться, водитель «лотоса» умудрился-таки припарковаться. Поразительно! Джина ощутила невольное уважение. Впрочем, такое иногда случается. Особенно с мужчинами. Даже распоследний идиот отлично умеет втиснуть машину в самое узенькое пространство. Будь на его месте женщина, Джина разразилась бы аплодисментами, но мистер Выскочка обойдется.

Она отвернулась, напуская на себя вид полнейшего равнодушия. Сердце наконец умерило бурный бег, и можно было бы отправиться своей дорогой, но тут Джина заметила, что забыла в машине сумочку.

Ласково пригревало солнце. Весна. Дивное время. Для всех, кроме студентов. У них, бедняг, горячая пора. Экзамены. Уж ей ли о том не знать. Казалось, совсем недавно сдавала она свой последний экзамен по танцу. Сольная партия экспериментального курсового балета «Офелия». Золотая медаль и почетная грамота за выдающиеся достижения в хореографии.

Девушка с Большим Будущим.

До аварии.

Печально пожав плечами, Джина достала очки и, не сдержавшись, со всей силы хлопнула дверцей, дав этим выход нерастраченной энергии, накопившемуся страху, иррациональной неприязни ко всем окружающим и многим другим трудноопределимым эмоциям. Теперь у нее вся жизнь на то, чтобы смириться с крахом мечты. Еще недавно перед ней открывался целый мир. Теперь об этом надо забыть.

Джина повернулась и увидела, что водитель «лотоса» вышел из машины и в упор смотрит на нее. Взгляд у него был вопросительный — должно быть, он сумел прочитать что-то на нее на лице. Или в сердце… Нелепая мысль заставила ее вздрогнуть. За эти короткие секунды у нее тоже успел отпечататься в мозгу образ незнакомца. Светлые, чуть выгоревшие волосы, серовато-зеленые глаза, янтарный загар. Высокий и стройный, как кедр. И, судя по всему, очень богатый. Однако на кабинетного дельца не похож — даже элегантный костюм не в силах скрыть отлично развитые мышцы. И двигался незнакомец с пружинистой грацией дикого хищника. Да и загар был не из тех, что приобретают, валяясь на пляже. Викинг, древний воитель, а может даже — полубог. Да, этот образ подходил к нему как нельзя лучше.

Однако Джина смерила «полубога» презрительным взглядом. Именно сегодня ей позарез требовался кто-нибудь, кого можно было бы возненавидеть, на ком можно было бы выместить всю злость, накопившуюся на окружающий мир. И вот она его нашла. Мистер Неотразимый. Мистер Сплошные Неприятности. Мистер Больше чем Жизнь.

— Проблемы?

Голос его привлекал внимание ничуть не меньше, чем внешность. Непререкаемо властный, сверхсамоуверенный, донельзя авторитетный. Ну и, как водится, звучный и глубокий. Наверное, босс какой-нибудь финансовой империи. Весь день напролет раздает приказы, а все кругом так и прыгают. Только не она. Джина гордилась тем, что еще никогда и никому не удавалось подчинить ее своей воле. Вот только почему так трепещет ее тело, безотчетно убежденное, что с ней произошло нечто важное? И почему незнакомец так на нее смотрит? Взгляд его, казалось, жег даже сквозь одежду.

Однако когда Джина ответила, в голосе ее сквозил лед.

— Ни малейших. Более того, я разделяю вашу страсть парковаться в тесноте. Просто думала, у вас ничего не выйдет.

— Почему же? Это было ничуть не сложно.

Похоже, происходящее его от души забавляло. Он шагнул к молодой женщине, и та буквально физически ощутила его ярко выраженную мужскую ауру. Праведные Небеса, какой он высокий! По сравнению с ним Джина казалась себе маленькой куклой. Право, это даже унизительно! Руки и ноги у нее вдруг сделались ватными.

Яркие, сияющие глаза продолжали медленно осматривать ее, не упуская ни малейшей подробности — ни внезапно заалевших щек, ни бурно вздымающейся высокой груди.

— У меня возникло ощущение, будто вы готовы обратиться в бегство.

— Неужели? На каком же основании? Уж не из-за моих ли скептически приподнятых бровей? — возразила она.

— Собственно говоря, выражение лица у вас скорее паническое, чем скептическое. Неужели вы и впрямь так испугались?

— Разумеется, нет!

— Рад слышать. Потому что бояться было абсолютно нечего. Вам совершенно ничего не грозило. Должно быть, у вас предубеждение против водителей-мужчин. — Голос незнакомца звучал довольно мягко. Во всяком случае, по его стандартам. — Знаете ли, мы в большинстве своем паркуемся гораздо аккуратнее, чем женщины. Вот у вас, например, задние колеса выходят на проезжую часть.

Джина не стала доставлять ему удовольствие, оборачиваясь, чтобы проверить его слова.

— Что ж, признаю, я не самый лучший водитель в мире, — высокомерно бросила она.

— Совершенно верно. — Он откровенно подсмеивался над ней. — Но поверьте, я вас ни в чем не виню.

— А я ничего такого и не думала.

— Тогда сознайтесь: отчего вы так нервничаете? Я ведь вижу. С чего бы вдруг? Сейчас ясный день, а не глухая ночь. Да и вообще при виде меня женщины обычно не впадают в панику.

— Вы так в этом уверены? — Только глухой не расслышал бы иронию в ее голосе.

— Сразу видно, что вы меня не знаете. — Казалось, эти сияющие глаза вели с ней совсем отдельный, другой разговор. Голос незнакомца внезапно сделался на редкость нежным и вкрадчивым. — Смотрите, здесь никакого движения. Хотите, переведу вас на ту сторону?

Ага, и позволить ему взять ее за локоть? Нет уж, спасибо. Девушка грациозно покачала головой.

— Шутите? — Она заставила себя говорить любезно, хотя куда больше ей хотелось просто оттолкнуть нахала с дороги.

— Ничуть не шучу. — У него был чувственный, но твердый рот. — Смотрите, ведь вы так теребите вашу несчастную сумочку, что вот-вот сломаете замок.

А ведь и вправду. Джина досадливо покосилась на руки. Еще одна несносная привычка.

— Ну ладно, если уж так хотите знать, просто вы стоите слишком близко ко мне, вот и все.

— Вам следовало бы поговорить с кем-нибудь об этом.

— О чем? — Щеки ее обдало жаром, зато в голосе прибавилось холода.

— По-моему, самое подходящее слово — «фобия». — Незнакомец глядел на нее в упор.

Какую же она допустила ошибку, что вообще вступила с ним в разговор!

— Что? Вы хотите сказать, что у меня фобия? У меня?! — Джина пронзила наглеца убийственным взглядом. — Не слишком ли самоуверенно со стороны совершенно чужого мне человека?

Ничуть не пронзенный, он невозмутимо пожал широкими плечами.

— Во всяком случае, на мой взгляд, очень на то похоже.

Это была последняя соломинка. Чтобы чужой, незнакомый человек так легко, с первого взгляда раскусил ее! Джина резко развернулась, пряди каштановых волос разлетелись, как от ветра.

— Всего хорошего! — отчеканила она.

— И вам того же.

Незнакомец отвесил шутливый полупоклон, но разгневанная красавица уже удалялась, сердито бормоча себе что-то под нос. Вот это ножки! Однако через несколько шагов Джина повернула обратно с видом человека, решившего оставить последнее слово за собой. Он с трудом сдержал смех.

— Надеюсь, вы не собираетесь оставлять здесь машину надолго? — напустилась она на него со свойственной ей дразнящей смесью отваги и робости. — Вдруг сюда нагрянет инспектор? Знаете ли, здесь парковка запрещена, сразу предупреждаю. А кроме того, я могу случайно врезаться в ваш автомобиль, когда буду выезжать. Вы же меня буквально зажали.

— Ничего подобного.

Он окинул стоящие рядом машины придирчивым взором знатока, а потом вдруг улыбнулся так, что у девушки по коже побежали мурашки. В жизни с ней не происходило ничего более странного!

— Пустяки, не страшно, — небрежно заверил он. — А если вдруг что-нибудь пойдет не так, подсуньте мне под дворники записку с вашим именем и адресом.

— Очень постараюсь, чтобы ничего не случилось.

И почему это меня так волнует и развлекает одновременно? — недоумевал Джейкоб. Он не привык вступать в разговоры с чудаковатыми молодыми особами на улицах. Но эта девушка казалась ему не только откровенно враждебной, но и странно знакомой. Где-то он уже видел столь диковинное сочетание: васильковые глаза, медовая кожа и темно-каштановые, с ореховым отливом волосы. И совсем юная, почти ребенок. Лет на десять моложе его. А ведь ему скоро стукнет тридцать два. Тридцатидвухлетний холостяк — точнее, разведенный. Разведенный мужчина с ребенком. Он нежно любит сына… пытается любить. Роберт ведь ни в чем не виноват, но до чего же он похож на свою мать! Вот занятно: эта нервная барышня умудрилась начисто вытеснить Телму из его головы.

— Смотрите, поосторожнее, — бросил он ей вслед. — Вы, горожанки, чертовски агрессивны!

Вопреки зарокам Джина остановилась.

— Горожанки! — фыркнула она, скрывая любопытство под напускным высокомерием. — Сами-то вы откуда?

— Издалека, — протянул он.

— Сразу видно!

— Поосторожнее, — снова предостерег Джейкоб. — А вдруг я буду еще тут, когда вы вернетесь?

Джина взмахнула рукой с таким видом, точно разговор ей наскучил. На самом деле она поймала себя на том, что эта маленькая перепалка сильно скрасила ей жизнь. Ну надо же, никогда с ней еще такого не было! Интересно, а вдруг он и впрямь будет здесь, когда она вернется? Легкое возбуждение при этой мысли заставило ее разозлиться на саму себя.

Секретарша Артура Дойла возвестила о ее приходе, точно королевский глашатай, подчеркивающий, какой чести удостоен проситель аудиенции. Джина знала мисс Парслей с детства, но секретарша держалась с ней неизменно чопорно и официально. Несмотря на привлекательную внешность, мисс Парслей производила на многих клиентов просто-таки пугающее впечатление, но дядя Артур считал ее идеальной помощницей.

— Джина, радость моя! — Дядя уже открывал дверь, распахивая племяннице любящие объятия.

Энергичный, бодрый, неунывающий, он выглядел моложе своих пятидесяти. На четыре года старше покойной матери Джины, он был очень похож на нее, что само за себя говорило. Племянница любила бывать у него в офисе — огромном, но до чего же уютном! Из высоких окон открывался превосходный вид на город, по стенам тянулись ряды полок, сплошь уставленных тяжелыми томами в кожаных переплетах. Кое-где — изысканные гравюры в золоченых рамах, на полу роскошный ковер. Сразу видно: дядя процветает. Однако до отца Джины ему, пожалуй, далековато. Тот владел огромной, приносящей большой доход мануфактурой.

Дядя с отцом не были друзьями. Разные интересы, разные цели, разный круг общения. Джина горячо любила обоих, но именно от родственников по материнской линии она унаследовала любовь ко «всяким искусствам» — любовь, которую не понимали и не разделяли ни отец, ни Сара, мачеха Джины, ни Вайолет, ее сводная сестра.

— Выпьешь кофе, милая? — Артур обвел племянницу оценивающим, но нежным взглядом.

Бедняжка претерпела сокрушительный удар судьбы, и по ней это было видно. Свойственная ей живая искорка куда-то пропала, но он глубоко верил: у Джины хватит мужества и внутренних запасов прочности, чтобы пережить даже этакое непомерное разочарование.

Джина опустилась в уютное мягкое кресло и чуть слышно вздохнула.

— С удовольствием. Я люблю кофе. А дома его теперь никто не пьет. Представляешь, Сара убедила папу, что кофе ему вреден. И вообще вреден. Если я его покупаю, на меня смотрят как на преступницу. Придется мне уезжать оттуда, и чем скорее, тем лучше. Все равно это должно было произойти рано или поздно. Поеду в Лондон. Папа огорчится, но он слишком мало бывает дома и не знает, до чего мы не ладим с мачехой.

— Жалко, что вы и с Вай не ладите, — вздохнул Артур.

— Это все Сара виновата. Постоянно раздувает дурацкое соперничество между нами.

— Я давно заметил, что мачеха пытается осложнить тебе жизнь. — Похоже, Артур мог бы многое сказать на эту тему, но сдержался.

— Она меня сразу невзлюбила. Ну подумай, зачем ей падчерица, да еще как две капли воды похожая на первую жену мужа! Ей-богу, я готова поклясться, что она до сих пор ревнует отца к моей матери.

Артур кивнул. Он и сам не раз замечал тревожные признаки, подтверждающие это утверждение.

— Она ничего не может с собой поделать. Просто такая уж она от природы. Ни для кого ведь не секрет, к примеру, что ее необыкновенно раздражал твой талант. Все эти призы, грамоты, всеобщее внимание. Тем самым ты выделялась из общего ряда.

— Ну да, я, а не Вай. Что ж, теперь ей не о чем волноваться, — с горечью произнесла Джина.

— Ты все равно остаешься выдающейся балериной, — напомнил ей дядя, сам глубоко подавленный тем, что произошло с племянницей.

— Слабое утешение. Балерина, которая может танцевать не дольше десяти — пятнадцати минут. И подумать только, я попала в аварию в тот самый день, когда получила известие о том, что принята в «Баллей Рамбер», ведущую балетную труппу Лондона, чуть ли не самый престижный коллектив в мире. Судьба любит гнусные шуточки.

— Детка моя, это была ужасная трагедия, но не позволяй ей разрушить твою жизнь, — осторожно предупредил Артур. — Тебе нужно время, чтобы опомниться, а потом придется начинать строить все заново. Подумай, могло кончиться и гораздо хуже, чем пара сломанных ребер и порванные связки на ноге.

— Знаю. Я стараюсь, Артур, честно стараюсь. Но мне нелегко. Самое смешное, что папа, конечно, очень переживает за меня, но еще и испытывает облегчение. Он возражал против моей поездки в какую-то там Англию. Он хочет, чтобы я оставалась дома, благополучно вышла замуж. Он хочет внуков.

Хочет, вечно он чего-то хочет, мрачно думал Артур. Он хотел мою сестру, но не хотел, чтобы та была счастлива. Он пытался поработить ее духовно — чего ему никогда не удастся сделать с дочерью.

— У твоего отца много достоинств, но понять искусство ему не дано.

— Да уж. — Джина надтреснуто рассмеялась. — Папа мною гордится, но совершенно не разбирается в том, что я танцую… Танцевала. После аварии я ни разу не встала на пуанты.

— Уже почти год.

— Мне не хочется преподавать. Должно быть, все дело в том, что я слишком хорошо танцевала сама.

— И ты еще очень молода, — добавил Артур. — Двадцать два — это еще не возраст.

— Я вполне взрослая для того, чтобы жить самостоятельно, — возразила Джина. — Давно надо было решиться, вместо того чтобы понапрасну огорчать папу. Сара меня никогда не полюбит. И с Вайолет нам никогда не стать друзьями.

Артур возмущенно фыркнул.

— Не хочу показаться злым, но Вайолет очень напоминает свою мать, во всяком случае, с каждым днем становится все более на нее похожа. Думаю, твой отъезд пойдет всем на пользу. И куда ты поедешь? Не хочешь остановиться у нас с Марго? Мы были бы счастливы. Ты же знаешь, Господь нас детьми не благословил, так что ты — наша единственная отрада.

— А вы-то как скрасили мне жизнь! Марго заменила мне маму в гораздо большей степени, чем Сара. Но на этот раз мне пора идти в бой самой. Ты ведь и сам знаешь, что я права.

— Отец, наверное, купит тебе квартиру? Он ведь богат.

— Я не собираюсь его просить, Артур. Сара пришла бы в ярость. Нет, машину я купила сама, сама смогу и снимать квартиру.

Артуру было невыносимо это слышать.

— А что, если я тебе куплю? Мне это вполне по средствам. Конечно, не хотелось бы идти против твоего отца…

Он умолк.

— Благослови тебя Бог, Артур, — улыбнулась племянница, — но я вполне справляюсь сама. Ей-ей, я уже много училась, так что, наверное, ничего не случится, если поучусь еще чуть-чуть. Пусть я и не получу признания как исполнитель, но танец всегда был моей жизнью. Столько лет практики! Думаю, я теперь просто обречена на карьеру преподавательницы, так что не мешало бы приобрести квалификацию повыше.

— Согласен. Но как ты проживешь, если не хочешь принимать никакой помощи? — В голосе Артуру звучала тревога. — Будешь подрабатывать? Перехватывать урок там, урок здесь?

— У меня же есть деньги. — Джина имела в виду наследство, доставшееся ей от бабушки по материнской линии. Бедняжка зачахла от горя после смерти единственной дочери, матери Джины. — Все дело в том, Артур, что мне надо найти себе нору. Хотя бы на время. Я хочу сбежать из этой балетной среды, пока не научусь жить, смирившись с тем, что со мной произошло.

— Милая, я прекрасно все понимаю, — с чувством ответил дядя. — Знаешь, что самое смешное? У меня сейчас есть клиент, причем, должен добавить, один из самых моих ценных клиентов, так вот, он ищет гувернантку для своего маленького сына… Правда, пожалуй, ты не очень годишься в гувернантки, — поспешно добавил он.

— Кто это сказал?

— Радость моя, — Артур добродушно рассмеялся, — уж поверь мне на слово. Ты слишком талантлива. Слишком красива. Грех скрывать такую красоту и такой талант в глуши.

— В глуши? — Джина приподняла изогнутую бровь. — Расскажи-ка поподробнее.

Она усиленно заглушала непонятное щемящее ощущение внутри.

— Да я уже раскаиваюсь, что вообще затеял этот разговор. — Артур умолк, потому что в дверь вдруг постучали.

Вошла служащая, везя перед собой столик на колесиках, уставленный пирожными. Артур Дойл был ужасным сластеной, но умудрился при этом не набрать ни одной лишней унции веса.

— Спасибо, Бет. — Он чарующе улыбнулся молодой женщине. — Какая красота!

— Все самое свежее, мистер Дойл, — ответила ему такой же улыбкой служащая и дружелюбно поздоровалась с Джиной.

— И как это ты не растолстеешь! — воскликнула племянница, когда за Бет закрылась дверь. — Хорошо, что ты любишь ходить под парусом.

Она встала и принялась разливать кофе.

— Как раз собирался выбраться в эти выходные. Хочешь со мной?

— С удовольствием! — Васильковые глаза Джины заискрились. Она обожала яхты, обожала воду и ходила с Артуром под парусом с самого детства.

Когда дядя с племянницей уютно устроились за кофе, Джина вернулась к прерванному разговору.

— Глушь, как я понимаю, это нечто вроде ранчо «Чертовы Кулички», да? Если так, то я, пожалуй, согласна.

— «Ранчо» — неподходящее слово, моя любовь. — Артур энергично помешивал кофе. — Скорее уж, небольшое королевство. Это семья потомственных землевладельцев, причем одних из самых крупных в стране. Чем они только ни занимаются: и скот выращивают, и кукурузу, и индиго, всего не упомнишь. У них хватает владений по всей стране, но самая большая плантация, «Цветок магнолии», расположена во Флориде. Именно ее основал их легендарный предок, полковник Рейнолд. Она положила начало их процветанию.

— Плантация во Флориде, — задумчиво протянула девушка. — Думаю, мне это подходит.

— Джина, милая, эта работа не для тебя. — Артур уже сам не понимал, к чему упомянул о ней.

— Да? А вот меня она с каждой минутой интересует все больше и больше.

— Ну, как бы тебе сказать… Насколько я понял, мальчик из разряда… гмм трудных детей. Гувернантки там надолго не задерживаются.

— И что делает этот маленький кошмарик? — поинтересовалась Джина. Вообще-то она питала слабость к «маленьким кошмарикам», сама такой была.

Артур рассмеялся.

— Знаю, о чем ты думаешь. Помнится, Сара вечно на тебя жаловалась. Джейкоб глядит на вещи иначе. Послушать его, во всем виноваты гувернантки.

— Ах вот оно что! А у этого дракона помимо имени фамилия имеется?

— Джейкоб Стенли. Отличный парень. Один из лучших молодых людей, каких я только встречал. Да и пришлось ему нелегко. Несколько лет назад он потерял родителей — погибли в снежной лавине, катаясь на горных лыжах. Потом еще его собственный брак распался.

— Боже мой! — Джина прекрасно понимала, как нелегко пришлось неизвестному ей молодому человеку. — А почему мать не взяла ребенка себе?

— Не хотела, наверное. — Артур пожал плечами. — Я не очень-то знаю эту историю, Джейкоб почти ничего не рассказывает. Да ты должна знать его жену, хотя она на несколько лет старше тебя. Ей сейчас около тридцати. Роскошная женщина. Красивая, но очень уж колючая. Телма Гарристоу. Артур Гарристоу возглавляет Трест скотопромышленников. А Элиза Гарристоу с дочерью постоянно вращаются в свете. О них чуть не ежедневно пишут в журналах в разделе светской хроники.

— Возможно, только мне-то все равно некогда читать журналы. Должно быть, малыш очень страдал, когда его родители разошлись. А сколько ему?

— Шесть, скоро семь. Надо сказать, он очень развит для своего возраста.

— Выходит, они поженились совсем молодыми? — заметила Джина, произведя быстрые подсчеты в уме.

— Марго говорит, они были обручены чуть не с колыбели.

— Неужели в некоторых семьях до сих пор так принято? Ясно же, что такой брак обречен.

— Ну, это как карта ляжет. — Видно было, что Артур искренне сочувствует своему клиенту. — Вся беда в том, что Телма заскучала.

— Заскучала? — Джина не верила собственным ушам. — Да чего же ей надо? А ты с ней встречался?

— Несколько раз. Честно говоря, она мне показалась чересчур пустенькой для Джейкоба. Марго тоже так считает, а она превосходно разбирается в людях.

— О да. — Джина нахмурилась. — По-моему, только совсем бессердечная мать может бросить своего ребенка.

Артур не отводил глаз от чашки.

— Неприятно говорить, но боюсь, дело в том, что малыш просто-напросто мешает ей развлекаться. Вообще-то, я думаю, она снова выйдет замуж, хотя Марго утверждает, что ей в жизни не найти второго такого, как Джейкоб.

— Ну, если он ей еще не безразличен, может, они снова сойдутся, — рассудительно заметила Джина. — Хотя бы ради ребенка. Во всяком случае, финансовых неурядиц у них быть не должно, а семьи часто рушатся именно из-за проблем с деньгами.

— За деньги счастье не купишь, милая, — покачал головой Артур, вспоминая, сколько разводов было среди его самых богатых клиентов. — Я каждый день не устаю благодарить Господа за свой брак.

Джина одарила его ласковой улыбкой.

— Вы такие замечательные, Артур. Ты и Марго. Отзывчивые, щедрые, искренние, терпимые. — В отличие от ее мачехи. Более склочной и мелочной душонки еще поискать. — Я люблю вас и всегда буду любить.

Несколько минут они сидели молча, просто наслаждаясь обществом друг друга.

— Знаешь, милая, в одном отношении я все-таки совсем как твой отец, — доверительно произнес через некоторое время Артур. — Мне и подумать было страшно, что ты уедешь так далеко от дома. Понимаю, конечно, это было необходимо для твоей карьеры, но все же… А какой ужас я испытал, когда нам позвонили и сообщили, что… — Он не договорил, вновь вспомнив день катастрофы, в которую попала обожаемая племянница.

— Знаю, Артур. В конце концов все могло кончиться куда хуже, — с вымученной улыбкой повторила девушка его же слова.

— Гораздо, гораздо хуже, милая. А после того как я потерял сестру, даже мысль о том, что с тобой может случиться несчастье… — На глаза Артура навернулись слезы. — Вот увидишь, солнышко, судьба припасла для тебя что-нибудь очень-очень хорошее. Может, сейчас на то и не похоже, а вот увидишь.

— Не похоже, это точно. — Джина сглотнула. — Мне очень тяжело, Артур, невыносимо тяжело.

— Да, деточка, конечно. — Он ободряюще стиснул ее руку. — Мы с Марго прекрасно понимаем, что значит для тебя крах твоей чудесной карьеры.

— Что там говорить, не только карьеры. — Джина попыталась взглянуть на дело с другой стороны. Картина выходила столь же неутешительная. — Теперь я, весьма вероятно, и работы никакой найти не смогу. А она мне нужна, хоть какая-нибудь. Только ты можешь мне помочь. Поговори с этим твоим клиентом, а?

— Ну, вообще-то… — Артур Дойл замялся. — Вообще-то, проводить интервью поручено мисс Парслей.

Джина невольно ахнула, и дядюшка обиженно покосился на нее.

— Дорогая, но у меня на это просто нет времени. А женщины отлично разбираются в таких вещах.

— Только не мисс Парслей, — наморщила нос Джина.

— Она относится ко всем поручениям очень ответственно, — лояльно заметил мистер Дойл.

— Ничуть не сомневаюсь. Так не мог бы ты порекомендовать меня? Ну пожалуйста…

Артур неуютно заерзал в кресле.

— Твоему отцу это не понравится. Представляю, что он скажет.

— Зато Телме понравится.

Артур оценил иронию. Но все же ему было не до шуток.

— А вдруг ничего не выйдет, детка? Вдруг твой план не сработает? Я вовсе не хочу, чтобы тебе стало еще хуже, чтобы ты ощутила себя отрезанной от своего мира.

— Еще хуже, говоришь? Ведь я буду ухаживать за маленьким, брошенным ребенком. Ранимым, возможно, несчастным. Вдруг я сумею ему помочь. Два изгоя всегда сумеют найти общий язык, — невесело усмехнулась она.

Артур задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Джейкоб придет в офис через четверть часа. У нас есть дела. Он хочет расширить свои владения.

— Что, собирается скупить всю страну? — с легким сарказмом поинтересовалась Джина.

— Дорогая, обществу нужны такие люди, как Джейкоб.

— Знаю, знаю, — сменила она гнев на милость. — Так можно я подожду?

Артур откинулся на спинку кресла, испытующе глядя на племянницу.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Конечно, не могу быть окончательно уверенной, пока своими глазами не увижу этого столпа общества, но, поскольку тебе он нравится, думаю, с ним все в порядке.

— Так-то оно так, но характер у него не из легких, — предупредил Артур. — Ему совсем немного за тридцать, но властности хоть отбавляй. Прямо-таки подавляет. Большинству, если и удается такого достичь, то лишь к куда более зрелому возрасту.

— Надо полагать, все дело в деньгах, — сухо заметила Джина.

Мистер Дойл кивнул.

— Ну и в них, разумеется, тоже. И еще на него сильно повлиял развод. Он очень изменился, и не в лучшую сторону. Реже улыбается, все время держится настороже. И стал гораздо резче.

— Не самый приятный человек вырисовывается. Настоящая язва, да?

Артур поджал губы.

— Ну, не то чтобы. Когда он хочет, то бывает потрясающе обаятелен. Но этот развод лишил его былой легкости общения.

— Небось, теперь бедняга от женщин шарахается?

— От красивых женщин, — уточнил мистер Дойл, глядя на племянницу и, как всегда, любуясь безупречными чертами ее лица — точеным носиком, изящно очерченными губами, с которых в лучшие времена не сходила улыбка, огромными васильковыми глазами, выгнутыми аркой бровями, медового цвета кожей. Боже, до чего похожа на свою мать!

Однако это прелестное личико омрачилось внезапным подозрением.

— Ты хочешь сказать, что ему нужна некрасивая гувернантка?

— Думаю, скорее приятная. — Мистер Дойл отвел взгляд.

— О, ну, значит, я буду приятной-преприятной! — заверила Джина с таким внезапным энтузиазмом, будто именно это место могло раз и навсегда решить все ее проблемы.

Она как раз сидела в приемной, подменяя ненадолго отлучившуюся секретаршу, как вдруг мир перевернулся.

— Эге! Ну, значит, еще раз здравствуйте. — На нее с легким интересом смотрел тот самый незнакомец со стоянки. — Признаться, не ожидал.

На свое счастье, девушка успела через минуту хоть отчасти оправиться от первого потрясения. Во всяком случае, вновь обрела способность дышать.

— Да, в самом деле… немного странно, — согласилась она, остро ощущая на себе насмешливый взгляд серых глаз. — Чем могу помочь?

Она гордилась собой за спокойную отстраненность в голосе.

— Я к вашему боссу. Артуру Дойлу.

— Вам назначена встреча? — Не может быть! Не может быть! Только не это!

— Конечно, назначена, — рассмеялся он. — Видно, вы тут новенькая. Я Джейкоб Стенли.

Джину охватил ужас. Вот вам и работа! Вот вам и убежище!

— Ну разумеется, мистер Стенли. Вообще-то, я просто подменяю секретаршу, но сейчас позвоню.

— Не стоит, — небрежно отмахнулся он. — Я сам пройду. Дорогу я знаю, а мистер Дойл меня ждет.

— Тогда позвольте вас проводить.

Джина вышла из-за стола. И молодые люди двинулись по выстланному мягким ковром коридору.

— И какое место в мироздании вы занимаете на самом деле? — с мягким юмором спросил Джейкоб по дороге. — Мне почему-то кажется, что я вас уже видел, но я имею в виду не сегодняшнюю встречу.

— Я вовсе никакая не знаменитость, — сказала девушка, не скрывая горечи.

— И это вас задевает? — Он взглянул на нее с высоты своего роста.

— Ошибаетесь. Уж можете мне поверить. — Джина слегка запыхалась, стараясь не отставать от его размашистых шагов.

— Не знаю, не знаю.

В глазах девушки вновь вспыхнул огонь. Она вскинула голову.

— Скажите, это у вас хобби такое — подвергать каждого встречного психоанализу?

— Просто я еще не встречал никого, кто бы вел себя так же, как вы, — невозмутимо возразил он.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Что ж, охотно объясню. Коротко говоря, вы держитесь ужасно враждебно.

— Вы отлично умеете настраивать людей против себя. — Ядовитая реплика сорвалась с ее губ сама собой, и в следующий миг Джина уже жалела о своей несдержанности.

— Судя по всему, вы меня боитесь.

— Вздор!

— Тогда кого же? Уличных хулиганов?

— Веселитесь на здоровье.

— Или вы адвокат? Непримиримый борец за права женщин? — Джейкоб бросил на нее насмешливый взгляд. — Правда, с виду вы еще слишком молоды для адвоката, но, похоже, кому угодно способны дать отпор.

— Нет, я не адвокат. — Джина любезно улыбнулась нахалу. — И вообще не работаю на эту фирму.

— Но все же как-то связаны с Артуром, верно? Уж это я понял. — Он остановился, и его спутница была вынуждена последовать его примеру. — Насколько я знаю, дочерей у него нет. Так-так, дайте подумать. Ага! — Джейкоба словно озарило: — Знаю! Вы его племянница. Та самая талантливая балерина!

Да вот только теперь талант мне ни к чему.

— Смотрю я, вы детектив, — с принужденным весельем отозвалась Джина. — Пуаро в цвете лет.

— Откуда столько сарказма? — Его привлекательное лицо потемнело. — Ведь перед вами открываются горизонты славы.

— Увы, такой уж у меня злополучный характер, — уклончиво ответила девушка.

Они наконец-то тронулись с места и пошли по направлению к кабинету главы фирмы. Но Артур Дойл уже спешил им навстречу.

— Джейкоб! — В голосе его слышалась искренняя радость. — Как приятно вас видеть!

Мужчины обменялись крепким рукопожатием.

— Вижу, вы уже познакомились с моей племянницей. — Увидев Джину, мистер Дойл заулыбался еще шире.

— Мы еще не представлены друг другу официально, — сообщил Джейкоб Стенли.

— В таком случае, позвольте вас представить, — поспешно сказал Артур Дойл, уловив повисшее в атмосфере напряжение.

После формального ритуала знакомства он повел молодых людей в кабинет.

Джина уже сама себя стыдилась. И что на нее нашло — бросаться на людей? В жизни она ни с кем так себя не вела. Но этот мужчина влиял на нее совершенно непостижимым образом. Когда они только что пожимали друг другу руки, начиная от кончиков пальцев, по всему ее телу словно пробежал электрический разряд, и щекочущее покалывание не утихло, даже когда рукопожатие завершилось. Должно быть, утешала себя Джина, у мистера Стенли слишком энергетически сильная аура…

Лишь через несколько минут, уже позволив дяде ввести ее в кабинет, она спохватилась:

— Была рада познакомиться, мистер Стенли, но мне пора.

Артур Дойл озадаченно посмотрел на племянницу. Откуда вдруг столь резкое изменение в планах?

— Но мне казалось, солнышко…

Джина заметила, как при этом ласковом сравнении в глазах Джейкоба зажглись веселые огоньки. Солнышко! Дядя ее уже сто лет так не называл — и нате же. Два раза за день! Развернувшись, она вызывающе уставилась на молодого человека.

— Всего хорошего.

Она тряхнула головой, и Джейкоб невольно отметил, сколько соблазна таит в себе это простое движение. Каштановые волосы вновь разлетелись по плечам — совсем как сегодня утром на стоянке. Солнышко? О да, эта медовая кожа напоена сладким солнцем… Но как легко сгореть под его знойными лучами!

— А я надеялся, вы останетесь с нами на ланч, — неожиданно для себя произнес он. — Наши дела много времени не займут.

— Да-да, милая, мы как раз собирались к «Марио». Тебе же там нравится, — подхватил Артур, желая подбодрить племянницу.

С каким удовольствием она сходила бы туда с дядей — но только без этого его клиента!

— Спасибо, это очень любезно с твоей стороны, однако…

— Вот и замечательно. Садитесь. — Артур указал на два мягких кресла для посетителей. — Я как раз рассказывал Джине, что вам нужна гувернантка для Роберта, — продолжил он, многозначительно взглянув на племянницу.

— В самом деле? Неужели ее заинтересует это место? — Джейкоб не скрывал изумления.

Мистер Дойл ждал ответа племянницы. Теперь все зависело от нее. Однако он видел, что она колеблется.

— Ну, собственно говоря, — наконец с запинкой выдавила Джина, — я так усиленно занималась своей основной карьерой, что теперь нуждаюсь в полной смене обстановки.

Джейкоб начал кое-что понимать. Должно быть, у бедняжки нервный срыв. С тонкими художественными натурами это случается буквально на каждом шагу.

— Признаться, я с трудом представляю вас в роли гувернантки, — осторожно отозвался он. — Что вы знаете об этой работе?

— Ничего! — Васильковые глаза воинственно вспыхнули. — Но я люблю детей.

— Одно дело — любить детей, а другое — уметь с ними обращаться, — заметил Джейкоб, оценивающе оглядывая ее стройную фигурку.

Джина заставила себя вытерпеть этот пристальный осмотр.

— А кто вам сказал, что я не умею обращаться с детьми? В свое время я очень много занималась с маленькими одаренными детишками — уроки, мастер-классы… да просто с ними возилась.

— Роберт из тех детей, кто любит, когда все делается так, как он хочет, — сообщил Джейкоб таким тоном, точно говорил о чем-то само собой разумеющемся. — Не знаю, упоминал ли вам об этом мистер Дойл, но я воспитываю сына в одиночку. Мать его бросила. Конечно, он не ребенок, оставшийся совсем без родителей, но все равно ему приходится трудно.

Еще бы, сочувственно подумала Джина. Перенести такой удар в столь нежном возрасте, да еще если в роли отца этот властный и энергичный бизнесмен!

— Я тоже росла без матери, — тихо призналась она. — И почти всю жизнь меня воспитывала мачеха.

— Вы ее не любите? — напрямик спросил Джейкоб.

— Сейчас речь не о том, — покачала головой девушка. Хватит с нее унижений! Она ему не нравится — это очевидно. Он все равно ни за что не возьмет ее на работу. Джина гибким, грациозным движением поднялась с кресла. — Прошу прощения, что отняла у вас время, мистер Стенли. Это была просто мимолетная прихоть. Кроме того, меня растрогала история Роберта. Мне захотелось хоть кому-то помочь. — Уж если нельзя помочь самой себе. — Уверена, дядя Артур найдет вам подходящую кандидатуру. К сожалению, вынуждена отклонить ваше предложение насчет ланча. У меня назначена встреча в театре.

Пусть думает, что хочет, решила она.

Джейкоб тоже встал, лицо его заметно потемнело.

— Очень жаль. Я бы с удовольствием узнал вас поближе. Артур очень часто о вас рассказывал. Мне как раз вспомнилось, как я впервые вас увидел. На фотографии, разумеется, хотя, кажется, с тех пор она куда-то пропала. — Он обвел взглядом кабинет. — Артур, помните тот снимок в маленькой серебряной рамочке? Девочка возле окна?

— Ну конечно же! — Лицо адвоката просияло. — Марго забрала эту фотографию домой, сказала, что она ей очень дорога.

— Но мне на ней только десять лет! — удивилась Джина.

— Вы ничуть не изменились.

— Еще как изменилась! — отрезала девушка. Сердце у нее сжималось от томительного предчувствия, к горлу подступили слезы. Бежать, как можно скорее бежать от этого человека!

— Вы поразительно наблюдательны, Джейкоб, — произнес Артур Дойл, изумленный поведением обожаемой племянницы. Сегодня с ней творилось что-то странное. Он никак не успевал отслеживать смену ее настроений.

— Такое лицо забыть нелегко.

— И то верно. — Артур любяще поглядел на девушку. — Джина — живой портрет моей сестры Анджелы.

Он обнял племянницу за талию и притянул к себе. Та ласково потерлась щекой о его плечо, но через секунду отстранилась.

— Что ж, мне пора. Приятного аппетита.

— Насколько я понимаю, вы передумали насчет работы? — Голос Джейкоба оказывал на нее странное, гипнотическое, околдовывающее воздействие. И у нее почти не оставалось сил сопротивляться, особенно когда этот голос был дополнен завораживающим взглядом серых глаз.

— По-моему, это я вам не понравилась, — попыталась отговориться Джина.

— Разве я так сказал?

— Ну, не сказали, так показали. Ясно и недвусмысленно.

— В самом деле? — Он иронически повел бровью. — Очень жаль, если вам так показалось. Я вовсе ничего подобного не имел в виду. И если вы говорили о работе серьезно, наверное, нам следует продолжить обсуждение в другой раз… Если, конечно, вам и вправду сейчас надо бежать.

Было совершенно очевидно, что он не поверил ее отговорке.

— Когда вы летите домой, Джейкоб? — вмешался Артур Дойл. Он чувствовал: что-то происходит, но не понимал, что именно.

— Завтра.

Взгляд Джейкоба не давал ей уйти, точно пригвоздил к месту.

— Наверное, вам нужна совсем другая гувернантка. — Внезапно на Джину накатило острое желание выпутаться из опасной ситуации, в которую она угодила по собственной неосмотрительности.

Этот человек мог изменить ее жизнь — она знала это, чувствовала, — и изменить не к лучшему. Среди бури эмоций, что он вызывал в ней, преобладал — приходилось признать! — исключительно сексуальный компонент. Подумать только, одного касания его руки хватило, чтобы ввергнуть ее в полное смятение! А ведь у него есть жена. Пускай, бывшая жена. Но это мать его ребенка.

Привстав на цыпочки, Джина чмокнула дядю в щеку.

— До встречи, Артур. Поцелуй от меня Марго. — Джина повернулась к выходу и осмелилась бросить взгляд на Джейкоба. — Кстати, мистер Стенли, мне ведь понадобится выехать со стоянки. Ваша машина все еще там?

— Не знаю, не знаю, как вам это удастся, — с провоцирующей улыбкой заметил он.

Мистер Дойл недоуменно переводил взгляд с племянницы на Джейкоба.

— О чем это вы?

— Да просто мы с мистером Стенли сегодня уже встречались, — сжалилась над дядей Джина. — Припарковались совсем рядом.

— Если вы в чем-то не уверены, могу пойти с вами, — любезно предложил Джейкоб. — И вывести вашу машину.

— Пожалуй, на сей раз я вам это позволю. — После аварии бедняжка напрочь потеряла уверенность в себе. — Не хотелось бы повредить ваш автомобиль.

— Не мой. Моего друга.

— Понятно. — Она помолчала, кусая губу. — Если вам не слишком затруднительно. У меня много талантов, но я не лучший водитель в мире.

— Вы это уже говорили. — Джейкоб улыбнулся и взял ее под руку, однако даже от этого легчайшего прикосновения у нее голова пошла кругом. — Пять минут, Артур, не дольше.

Оказавшись на улице, он заговорщически подмигнул своей спутнице.

— Вы и в самом деле с кем-то встречаетесь?

— Неужели вы сомневаетесь в моих словах? — вызывающе вскинула голову Джина. На счастье, он наконец отпустил ее руку, а то она уже готова была вырываться.

— Честно говоря, да.

Интересно, каков вкус ее поцелуев? Каково было бы прильнуть губами к этой худенькой шейке, ложбинке между грудей? Джейкоб сам не понимал, с чего это его мысли вдруг приняли столь опасное направление. Она ведь так молода. Слишком молода. Помнится, Артур рассказывал, как праздновали ее совершеннолетие. Двадцать один год. Но, черт возьми, это же было год назад… или даже больше. Как летит время!

— Подождите тут, — распорядился Джейкоб, когда они дошли до места, где стояли их автомобили. — И дайте мне ключи.

— Смотрите, не лихачьте.

Джина просто диву давалась, почему не может не поддеть его. Пальцы их соприкоснулись, и она на миг прикрыла глаза.

Джейкоб даже не стал отвечать на подначку. Втиснулся в ее крохотную машину — для этого ему пришлось до предела отодвинуть сиденье водителя, — и через миг дело было сделано. Джине оставалось только сесть и ехать.

— Вы очень добры, — протянула она, не в силах избавиться от холодной насмешки в голосе.

— Рад служить, мисс Уайт. Вы меня очень заинтересовали.

— С чего бы это вдруг? Не такая уж я важная особа. — Она села в машину, отличносознавая, что разговор приобретает рискованный оборот.

— Пожалуй, — со смехом согласился Джейкоб. — И все же ответьте: отчего вдруг очень красивая девушка, талантливая балерина вдруг решает похоронить себя в глуши? Ведь видно же, какая вы кипучая и живая натура. Вы хоть представляете, что такое уединенная жизнь?

— Представляю, — ответила она, глядя перед собой.

— Так отчего же вдруг? — Голос его был нежен, как бархат. — Вы разошлись со своим парнем? Решили отказаться от карьеры великой балерины?

Иные раны не исцелить.

— С моей карьерой покончено раз и навсегда, мистер Стенли, — отчеканила Джина. — Большое спасибо, что помогли мне вывести машину. Хотя вам не пришлось бы беспокоиться, если бы вы не поставили свой автомобиль впритык к моему.

Поджарое, мускулистое тело Стенли напряглось, как натянутая пружина.

— Послушайте… — начал он, наклоняясь к окну.

— Нет, это вы послушайте. — Девушка подняла руку в коротком прощальном жесте и нажала на педаль газа. — До свидания.

В зеркало заднего обзора она видела, как он стоит посреди улицы, растерянно глядя ей вслед. Боже! Должно быть, думает, что я сошла с ума. Ну и пусть!

Завернув за угол, Джина сбавила скорость. И куда теперь? Встречи в театре нет и в помине. Домой? Сара опять начнет ее изводить, цепляясь по пустякам. Последнее время мачеха стала совершенно невыносима. Оно и понятно — так надеялась наконец-то избавиться от нелюбимой падчерицы, а после аварии эта надежда пошла прахом. Все пошло прахом.

На глаза навернулись слезы, но Джина яростно смахнула их. Что толку плакать? Потерянного не вернешь. Надо учиться жить заново.

2

Возвратившись в офис Артура, Джейкоб сразу взял быка за рога.

— Ваша племянница только что потрясла меня заявлением, что ее карьера закончена раз и навсегда. Что, во имя всего святого, произошло? Вы мне ничего не говорили.

Артур руками развел.

— Знаю, следовало рассказать, — невольно принялся оправдываться он. — По правде, Джейкоб, слишком больно было говорить. У Джины большое горе, у всех у нас большое горе. Год назад она попала в автокатастрофу — в тот самый день, когда узнала, что принята в знаменитую балетную труппу в Англии. Собственно, сама авария была не такой уж страшной. Джина отделалась всего-навсего легким сотрясением мозга, парой треснутых ребер, но, что самое ужасное, при этом очень неудачно порвала связки на ноге. Хирург просто чудеса сотворил. Она даже по-прежнему чудесная балерина, но вот только долго танцевать не может: врач предупредил, что большой нагрузки нога не выдержит. А значит, ни о каких сольных партиях, ни о каких долгих и упорных репетициях и думать не приходится. Даже не стану говорить, что этот приговор значит для Джины. Но она очень храбрая. Настоящий боец. В каком-то смысле можно сказать, она всю жизнь сражается.

— Вы о ее отношениях с мачехой? — догадался Джейкоб.

Артур Дойл печально кивнул. Он так доверял этому человеку, что мог рассказать ему все.

— Моя сестра была настоящей красавицей, как Джина сейчас. Она умерла совсем молодой. Несчастный случай — ее сбило машиной. Отец ее чуть с ума не сошел от горя. Мы с Россом никогда не были близкими друзьями, так что я не смог по-настоящему помочь ему. Он запил. Прежде он не пил, не пьет и сейчас. Но результатом того запоя стал слишком поспешный второй брак. Сара, его нынешняя жена, работала у него секретаршей и, надо думать, давно уже была влюблена в босса.

— И не преминула воспользоваться ситуацией, — тихо произнес Джейкоб.

— Да. — Артур с трудом сглотнул. — Очень скоро родилась Вайолет. Мачеха с самого начала невзлюбила Джину. Отец-то старшую дочь просто обожает, но он никогда ее по-настоящему не понимал, как в свое время не понимал и ее мать. А Сара при нем ведет себя очень осторожно, зато при нас с женой не слишком стесняется. Не сказать, что она обращается с падчерицей жестоко, но она никогда ее не любила и не заботилась о ней, как о родной дочери. А в довершение всего Джина оказалась во всем удачливее сестры. Вы ведь видели фотографию — второго такого прелестного ребенка не сыскать! И в школе она блистала, и с пеленок проявила способности к танцам. Это я настоял, чтобы ее отдали в балетную студию в память о матери: та тоже отличалась большими способностями, но не стала их так упорно развивать.

— Выходит, мачеха не столько ревновала падчерицу к мужу, сколько просто невзлюбила за то, что Джина во всем превосходила ее родную дочь, — сказал Джейкоб.

— Боюсь, что так. Джину все считали необычайно одаренным ребенком. Сара видела, что сравнение девочек отнюдь не в пользу Вайолет. А та, глядя на мать, тоже невзлюбила сестру, хотя, думаю, если бы не Сара, они бы подружились.

— Неужели отец Джины не вмешался и не положил этому конец? — изумился Джейкоб.

Артур покачал головой.

— Сара очень умна. Внешне она всячески демонстрирует, что гордится успехами Джины, но в душе, надо полагать, кипит от ярости. Она спала и видела, что падчерица наконец подпишет контракт и уедет, а тут такое разочарование. Очень, очень печально все вышло.

— Как жаль, что я ничего не знал. — Тогда бы я воздержался от многого, что сказал девушке, подумал Джейкоб.

— Наверное, я бы рассказал рано или поздно, но у вас и своих проблем хватает, — отозвался Артур.

— Ваша племянница очень несчастна.

Спорить было бессмысленно.

— Она старается как может, но ей требуется время.

— И что она теперь собирается делать? — спросил Джейкоб. — Преподавать? Представляю, как тяжело смириться с подобной переменой.

— Не то слово. Ведь до сих пор все ее обучение было направлено на выступления.

— По-моему, Джина не создана быть гувернанткой, — заметил Джейкоб. — Она так и бурлит от эмоций. А я искал женщину тихую и непритязательную, которая не будет тяготиться жизнью в глуши, вдали от поклонников и городских развлечений.

— Согласен. Я тоже не считаю, что Джина создана для роли гувернантки. Но она дала ясно понять, что хочет на время удалиться от мира балета.

— И на какое именно время? — в свойственной ему прямой манере поинтересовался Джейкоб.

— Кто скажет? — В голосе Артура Дойла звучало искреннее волнение за судьбу племянницы. — Думаю, Джина до сих пор переживает горечь и разочарование так, словно все произошло только вчера. Но в одном она права. Она и впрямь чудесно умеет обращаться с детьми. Во всяком случае, умела до этого несчастного происшествия. Была в ней этакая особая искорка, задор. Лично меня больше всего печалит то, что бедняжка потеряла чуть ли не всю былую уверенность в себе, в своих силах.

— После аварии она стала очень пугливой?

— В каком-то отношении, пожалуй, да. Раньше Джина очень сильно зависела от отца финансово, ведь все эти занятия и обучение — весьма дорогое удовольствие. Я бы внес свою долю, но Росс мне спасибо не сказал бы. Мы, надо признаться, не слишком с ним ладим. Отец ее и слышать не хочет, чтобы она жила отдельно. Но Джина мне сегодня сообщила, что твердо намерена уехать.

— Единственно возможное решение в такой ситуации. И куда она поедет? — спросил Джейкоб, прищурившись.

— Куда ей вздумается. Мы с Марго ее поддержим. Джина — наша главная отрада и утешение. Она озарила нашу жизнь светом. Правда, схватка с отцом ей обеспечена. Он из тех, кто считает, что все должно идти под его чутким руководством и полным контролем. — Артур наконец дал выход своей обычно подавляемой неприязни к мистеру Уайту.

— Однако контроль над собственной жизнью он в какой-то момент все же утратил.

Артур кивнул.

— Да. Подумать только, ведь практически любая другая молодая женщина стала бы Джине куда лучшей матерью, чем Сара! И в каком-то отношении Вайолет тоже, хотя на родную дочь Сара не надышится. А в сущности, калечит жизнь собственному ребенку.

— Тогда Джине и впрямь крупно повезет, когда она наконец оттуда вырвется.

Именно в этот миг Джейкоб Стенли и принял решение.

По дороге домой Джина заехала в один из городских парков и битый час бесцельно бродила по аллеям. Честно говоря, она просто-напросто оттягивала момент возвращения домой — уж больно гнетущая там царила атмосфера! Семья давно четко разделилась на два лагеря: Джина с отцом и Сара с Вайолет. Росс Уайт никогда и не думал скрывать, что любит старшую дочь гораздо сильнее, чем младшую. И видит Бог, страдала от этого не только Вайолет!

Сознание своего особого положения отнюдь не грело Джину: не оно ли навлекло на нее нелюбовь мачехи и единокровной сестры? А ведь Джина ни разу даже не пожаловалась отцу на то, что ее обижают. Ни разу не воспользовалась привилегией любимицы для того, чтобы внести раздор между мужем и женой или поссорить отца с Вай. Правда, благодарности мачехи этим она все равно не снискала. Теперь, когда Джина выросла, Сара все меньше стеснялась в словах и постоянно отпускала шпильки в адрес падчерицы. Разумеется, когда поблизости не было мужа.

Едва Джина поднялась по ступеням их огромного особняка и вошла в холл, на нее навалилась привычная гнетущая тоска, тяжелая, мерзкая, ложащаяся на плечи физически ощутимым грузом. Подумать только — чтобы родной дом стал тюрьмой!

Джина отчаянно старалась не дать этой тоске поработить себя. Ну да, конечно, очень печально, что в тяжелый для нее час родные не поддержали ее, но ведь есть еще дядя Артур, и Марго, и множество друзей. Только вот все эти друзья по большей части сами танцоры, Их карьеры продолжаются, а ее рухнула в одночасье!

Девушка была рада тому, что сумела пробраться к себе, не встретив по дороге мачеху. Хотя бы ненадолго удалось отсрочить очередную порцию плохо завуалированных оскорблений. Однако в ее спальне уже кто-то был.

За туалетным столиком перед зеркалом сидела Вайолет. Вытащив шкатулку с украшениями сестры, она примеряла ее любимые серьги — тонкие серебряные нити с прозрачными голубыми сапфирчиками, изображающими капельки дождя. Застигнутая врасплох, она вскочила на ноги.

— Эй, что это ты тут делаешь? — Джина старалась не давать воли раздражению. Вайолет постоянно брала у нее то что-нибудь из одежды, то украшения, хотя своих вещей у нее было не в пример больше и она терпеть не могла делиться сама.

— Не думала, что ты вернешься так рано. — Опомнившись от первого испуга, Вайолет снова повернулась к зеркалу. — Хорошенькие сережки. Я бы хотела надеть их в субботу. Можно?

Джина улыбнулась.

— Послушай, Вай, они совершенно тебе не идут, — заметила она. — У тебя же отличный вкус по части одежды, что же он тебя подводит, когда дело касается украшений? Знаешь, я, например, гораздо больше люблю, когда ты носишь что-нибудь с изумрудами. Они выгодно подчеркивают цвет твоих глаз.

— Ну да, а такой рыжей дурнушке, как я, просто необходимо хоть что-то подчеркивать! Вот спасибо!

Джине не хотелось ссориться.

— Вай, послушай, не говори глупостей. Всем приходится выбирать себе наряды и украшения так, чтобы они гармонировали с цветом глаз и волос. Право, не стоит переживать из-за таких пустяков.

— Ну да, у одной у тебя есть причины для переживаний. Прямо-таки трагическая героиня с потянутой связкой. Можно подумать, ты бы сразу так и стала звездой первой величины! Да там талантов и без тебя полно, в Лондоне таких, как ты, небось, навалом. Туда же со всего света стекаются!

— Я больше не рвусь в звезды, Вай, можешь успокоиться. И тем более я не жалуюсь и не ною, так что не надо обвинять меня понапрасну.

— А то папе наябедничаешь? — Вайолет воинственно уставилась на сестру. На бледном остреньком личике читалось столько злости, что у Джины просто руки опустились.

— Разве нам с тобой обязательно ссориться? — тихо спросила она; на душе ее было пусто. — Мы же сестры.

— Сестры? — закричала Вайолет и подбоченившись шагнула к ней. — Ну и что? Где сказано, что сестры должны непременно любить друг друга?

— Ну, в большинстве семей обычно так и бывает. — Джина устало принялась складывать в шкатулку разбросанные по всему столику украшения.

— Но ты слишком хороша для нас. И слишком хитра. Мама говорит, ты только и ждешь, как бы нас выжить из дому.

Так вот какими бреднями Сара настраивала дочь против сестры! Внутри у Джины все сжалось от отвращения.

— Вай, ну какой реакции ты от меня добиваешься? Чтобы я заплакала — или полезла в драку? Представь, мне было всего три года, когда умерла моя мама. Три года! Я не хотела никому мешать. Я просто очень любила маму, только и всего. Ты об этом подумала?

— Ну да, конечно, эту расчудесную и распрекрасную Анджелу, всеми любимую и обожаемую. — Личико Вайолет скривилось от злости.

— И которая умерла, когда была чуть старше, чем я сейчас! — воскликнула Джина. — Ну что, Вай, тебе стало легче оттого, что ты выпустила пар? Подумай, у нее вся жизнь была впереди!

— А тебе не кажется, что все ее достоинства особенно ярко сияют именно после ее смерти? Может, на самом деле она была вовсе и не так хороша, как принято считать, а? Во всяком случае, мама именно так и говорит.

— Тогда твоей маме должно быть стыдно. — Джина понемногу начинала закипать.

— Ты ненавидишь ее, да? И меня тоже ненавидишь. — Вайолет яростно затрясла головой.

— Вай, это нечестно. — Джина положила руку сестре на плечо, радуясь уже тому, что та не торопится ее оттолкнуть. — Это какая-то чудовищная ложь. Сара на меня просто наговаривает. Даже слышать больно, как ты такое несешь. Не спорю, мы с Сарой не ладим и, наверное, не поладим никогда, но мне бы не хотелось терять тебя, Вай. Мы ведь дочери одного отца.

Она почувствовала, как задрожала Вайолет при этих словах.

— Да как ты смеешь! — завопил от двери высокий визгливый голос. Там стояла Сара, ее черные, полные неимоверной злобы глаза сверкали. — Как ты смеешь так обо мне говорить! Я же твоя приемная мать! Все эти годы я растила тебя, заботилась о тебе, а ты, неблагодарная тварь, теперь настраиваешь против меня мою же родную дочь!

— Ой, мама, только не заводись. — Глаза Вайолет мгновенно наполнились слезами.

— Погляди, до чего ты ее довела! — обвиняюще вскричала Сара.

Джина набрала в грудь побольше воздуха.

— Сара, довольно. С меня хватит, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — У меня и без твоих нападок сейчас очень тяжелый период в жизни.

— На жалость напрашиваешься? — оскорбительно скривилась Сара.

— Скорее, на понимание, — ответила девушка.

— Думаешь, ты особенная? Думаешь, никто никогда еще так не страдал? — презрительно поглядела на нее мачеха. — Между нами говоря, мне тоже пришлось в жизни много с чем смириться и много чего пережить.

— Но у тебя никогда не было таланта, как у Джины! — внезапно выпалила Вайолет. — А она ведь не ноет и не жалуется.

Даже под густым слоем румян было видно, как мучительно побледнело лицо Сары. Она воззрилась на мятежную дочь так, будто не верила собственным ушам.

— Прости, Вай, не ты ли сама постоянно жалуешься на Джину?

Ответная реакция Вайолет оказалась еще более неожиданной.

— Может, я просто ревную. Я бы все на свете отдала за то, чтобы купаться в славе. И быть такой хорошенькой, как Джина. Чтобы видеть, как теплеют папины глаза при виде меня. Чувствовать, что он мною гордится. Я бы все на свете отдала за то, чтобы быть папиной милой девочкой. Ах, черт возьми…

Не в силах продолжать, Вайолет разразилась рыданиями и хотела выбежать из комнаты, но Сара схватила ее за руку.

— Дорогая, ну что ты говоришь! Папа тебя просто обожает.

— Черта лысого он меня обожает, мама! Рядом с Джиной я выгляжу просто жалко. Ошибкой природы. Я даже не смогла поступить в университет. Папа был очень разочарован.

— Вай, не надо. Пожалуйста, не надо. — Джина сама чуть не плакала. — Как будто на этом университете свет клином сошелся! Ты найдешь себе занятие по душе.

— Какое, скажи на милость? — Вайолет снова кричала: — Я ни на что не гожусь! Я тупица! И все это знают!

— Ты ведь даже не пробовала себя найти, — возразила Джина. — А тебе надо попробовать, Вай. У тебя великолепный художественный вкус. Вспомни, какие наряды ты шила и себе, и своим куклам с самого детства. Почему бы тебе не стать модельером?

— Модельером? — Сара так и взвилась, хотя не могла отрицать, что у дочери и впрямь явные склонности к этому занятию. — Что за вздор! Ну да, Вай может сшить прекрасное платье, хотя, на мой взгляд, вкус у нее довольно экстравагантен, но я не хочу, чтобы моя дочь потратила жизнь на то, чтобы обшивать чужих людей.

— Сначала ей еще надо выучиться.

Вайолет, напротив, пришла в восторг.

— Конечно! Почему бы и нет?

— Да упаси Бог! — продолжала возмущаться Сара. — Твой отец — богатый человек, Вай. Уж коли на то пошло, тебе вообще нет никакой необходимости работать. Можешь помогать мне.

— Как? День-деньской возить тебя по магазинам и светским приемам? — Вайолет впервые за последнее время тепло улыбнулась Джине. — Думаешь, из меня выйдет модельер?

— Ну разумеется, — поспешила заверить та. — Я просто удивляюсь, как ты не подумала об этом раньше.

— Джина, — в голосе Сары появились истерически беспомощные нотки, — не забивай Вай голову всякими дурацкими идеями!

— Очень даже заманчивыми идеями, — вставила Вайолет подозрительно спокойным тоном.

Сара гневно тряхнула головой и, чуть не сжимая кулаки, повернулась к падчерице.

— Ну вот что, моя милая. Я хочу, чтобы ты покинула этот дом. Меня не волнует, куда ты направишься и как именно объяснишь отцу свой отъезд. Ты уже достаточно долго портишь мне жизнь — пора положить этому конец!

Даже Вайолет испуганно отшатнулась от нее.

— Мама! Ты что?

— Ничего-ничего, все в порядке. — Джина ободряюще подмигнула сестре. — Так и в самом деле будет гораздо лучше.

— Но нельзя же позволять выгонять себя из дому! — возразила Вайолет. — Это же просто ужасно!

— А ты, Вай, не лезь, куда не просят! — прикрикнула на дочь Сара. — Думаешь, раз уж Джина нашла тебе профессию, так у вас уже все наладилось? Вспомни, сколько лет вы друг друга терпеть не можете. Ты ведь мечтаешь, чтобы отец проявлял к тебе больше внимания? Если Джина уедет, так оно и будет.

— Ну, возможно… — Вай была в полном смятении.

— Значит, решено. — Джина говорила твердым голосом. — Я поговорю с папой, а потом подыщу себе жилье.

— Уверена, так ты скорее найдешь свое счастье, Джина, — произнесла Сара более мягким тоном, хотя глаза ее победно сверкали. — Ты ведь должна понимать, что я искренне пыталась…

Договорить она не успела — в дверь позвонили. Она обернулась, мгновенно приобретая обычный невозмутимо-светский вид.

— Должно быть, это моя портниха. Пойдем, Вай. Джине есть о чем подумать.

Оставшись в одиночестве, девушка без сил опустилась на кровать. На глаза ей навернулись обжигающие слезы, но она сердито смахнула их. Хватит! Довольно она плакала в подушку, отныне ее до слез больше не доведут. Ей и вправду есть о чем подумать.

Однако подумать она ни о чем не успела. Буквально через несколько секунд в комнату снова влетела Вайолет. Вид у сестры был крайне изумленный, но приятно изумленный.

— Джина, к тебе пришли! Мужчина. Такой красавец! Ну ты даешь!

— О чем ты? Кто пришел?

— Говорит, его зовут Джейкоб Стенли. А голос, голос-то какой! Прямо бархатный.

— Ты шутишь? — Но Джина знала, что нет.

— Мама предложила ему чаю, а он отказался. Они сейчас в гостиной. Маме он, кажется, очень понравился. Она любит такой тип мужчин.

— Сейчас приду. — Джина поспешила в ванную — причесаться, но, главным образом, проверить, не заплаканные ли у нее глаза.

Еще какие заплаканные! Во всяком случае, ей так показалось. Она вообще всегда отличалась повышенной эмоциональностью.

— Да ладно тебе прихорашиваться! — Вайолет последовала за сестрой. — Ты и так хороша. Правда. Настоящая красавица. Даже нечестно. Ну почему не я?

— Вай, мы обе знаем, что ты хорошенькая. А в последнее время просто расцвела. У тебя очень красивые глаза. И волосы. Рыжие волосы — это ужасно пикантно.

Джина ничуть не кривила душой. И в самом деле за последний год гадкий утенок — нескладная тощенькая девочка, которую в школе дразнили «морковкой», — разительно переменилась, обещая со временем вырасти настоящим лебедем. Худоба стала милой стройностью, вечно торчащие во все стороны лохмы внезапно улеглись очень даже милыми локонами, и даже веснушки — бич детства Вай — куда-то делись.

Сара и Джейкоб Стенли сидели в гостиной, судя по всему наслаждаясь приятной беседой.

— А вот и ты, дорогая. — В голосе Сары звучала сама доброта. Оно и неудивительно, после стольких лет лицемерия! — К тебе гость.

Джейкоб Стенли поднялся навстречу девушке, и она в очередной раз поразилась его привлекательности. Физической привлекательности. Он улыбнулся ей своей сдержанно-обольстительной улыбкой.

— Как приятно видеть вас, Джина! Мне случилось оказаться рядом, вот я и решил заехать.

— Очень мило с вашей стороны. — Самое смешное, что она и в самом деле безумно обрадовалась. Но почему?

— Завтра я уезжаю, — продолжал Джейкоб. — Вот и решил пригласить вас на ужин, если вы сегодня свободны.

— С удовольствием. — Вот он — нежданный спаситель!

Подойдя почти вплотную к девушке, Джейкоб завладел ее рукой и заглянул в лицо.

— Так, значит, вечером встречаемся?

— Чудесно! Во сколько?

Джина мысленно молила его забрать ее отсюда хотя бы на время.

Он бросил взгляд на часы.

— Успеете к семи? Конечно, времени осталось совсем немного, но…

— Семь? Великолепно! — поспешно заверила она. — Я не опоздаю.

— Я заеду за вами. — Гость повернулся к Саре, которая наблюдала за ним и падчерицей, раскрыв рот от изумления. — Был рад познакомиться, миссис Уайт. И с вами, Вайолет. — Он одарил ее улыбкой, которую она могла лелеять до конца своих дней. — Джина о вас много рассказывала. Прошу прощения, что так быстро уезжаю, но мне надо еще закончить дела.

Сара встала, глядя на Джину так, будто видела впервые.

— Жаль, что вы не застали моего мужа. Он часто работает допоздна. Сами знаете, как оно бывает.

— Для меня, напротив, самое горячее время — утро, миссис Уайт. У меня плантация во Флориде.

— Поразительно! — Сара в упор разглядывала его, гадая, где же ненавистная скромница падчерица подцепила этакое сокровище.

— В тех краях очень красиво, — заверил Джейкоб, возвышаясь над миниатюрной хозяйкой дома, и снова обратился к Джине: — Вы не проводите меня до машины?

Она улыбнулась, и он улыбнулся в ответ.

— Что ж, тогда до свидания. — Гость подарил еще одну очаровательную улыбку совершенно загипнотизированным матери с дочерью и учтиво откланялся. — Не сомневаюсь, что мы еще встретимся.

— Вот здорово! — выпалила непосредственная Вайолет.

Молодые люди молча вышли из дома и бок о бок направились к решетчатой ограде, за которой стоял автомобиль Джейкоба.

— Вы плакали. — Это прозвучало не вопросом, а констатацией факта.

— Ничего подобного. — Джина сама чувствовала, как нервно держится.

— Ваша мачеха ничуть на вас не похожа.

— Неудивительно. Говорят, я вылитая мать.

— Должно быть, она была очень красива.

— Да, — просто ответила Джина, точно в этих словах не было ни малейшего комплимента ей самой.

— Насколько могу судить, ваша мачеха и впрямь попортила вам немало крови, — угрюмо заметил Джейкоб.

Джина удивленно воззрилась на него.

— Разве она не вела себя как сама любезность?

— Вела. Была мила до приторности. Но есть у нее в глазах что-то этакое… Вы как, ничего? — спросил он после короткой паузы.

— В полном порядке. — Девушка решила, что пора переходить к делу. — Мистер Стенли, зачем вы приехали? У мачехи и сестры создалось явное впечатление, что мы друзья.

По губам его скользнула легкая улыбка.

— Ну, мисс Уайт, вы всякому понравитесь. Кроме того, я был несказанно рад выяснить, что лично со мной ваши переживания никак не связаны.

— Артур рассказал вам об аварии, — с сожалением в голосе произнесла она.

— Именно. — Джейкоб отворил перед ней калитку, любуясь игрой света на каштановых локонах. — И жаль, что не сделал этого раньше. У нас с ним гораздо более близкие отношения, чем обычно у клиента с адвокатом, но он так любит вас, что ему больно было об этом говорить. Прекрасно его понимаю.

— В самом деле?

Он невесело улыбнулся.

— По-вашему, я никогда никого не любил?

Девушка потрясенно уставилась на собеседника. По щекам ее разлился очаровательный румянец.

— Простите. Представляю, что вы обо мне думаете! Какая же я дурочка!

— Вот это уже лучше, — ехидно отозвался Джейкоб. — Если бы я был завзятым спорщиком, то и тогда бы не рискнул поставить деньги на то, что мы с вами хорошо поладим.

— Я бы тоже. — Джина была слишком взволнована, чтобы выбирать слова.

— Мудры не по годам, — насмешливо протянул он, но тут же снова посерьезнел. — Однако, услышав вашу историю, я подумал, что мог бы выручить вас из крайне затруднительной ситуации. Во всяком случае, на какое-то время. А вы в свою очередь помогли бы мне с Робертом.

Джина так и ахнула.

— Вы хотите сказать, что берете меня?

— Что там эта гнусная тетка вам наговорила? — осведомился Джейкоб с неподдельным гневом. — Самооценка у вас на нуле.

На миг Джина почувствовала, что сейчас лишится последних сил.

— Я не ее дочь. Не ее ребенок. Я должна немедленно покинуть этот дом.

— Зато она больше не сделает вам ничего плохого.

— Вы просто не знаете, — слабо запротестовала девушка. — Сара вовсе не такое уж чудовище!

— Да? Артур меня вполне просветил. Кроме того, у меня была довольно насыщенная жизнь. Я знаю гораздо больше, чем вы, мисс Двадцать Два.

— Конечно, гораздо больше, — признала Джина. — Простите, что так грубо себя вела. Почему-то вы пробуждаете во мне агрессию.

— А, по-моему, все дело в том, что вам сейчас кажется, будто весь мир на вас ополчился. — Он разглядывал ее полунасмешливо-полусочувственно.

— Не так-то легко смириться, когда все твои мечты разбиваются вдребезги.

— Мои чувства, как они есть, — с тихой иронией отозвался Джейкоб. — Расскажете мне все в подробностях за обедом.

Внезапно он нагнулся и, повергнув свою спутницу в пучину чистейшей паники, поцеловал в щеку.

— Зачем вы это… сделали? — Голос отказывался повиноваться ей.

— А вы как думаете? Для вашей мачехи, разумеется. Она так и прилипла к окну.

— Она все скажет папе!

— Мне абсолютно все равно, что и кому она скажет. А вам? Кроме того, невинный поцелуй в щечку вовсе не означает, что я — гнусный вор, вознамерившийся похитить у Росса Уайта его любимую дщерь.

— Тогда кто же вы такой на самом деле? — растерянно спросила девушка.

Джейкоб слегка смущенно рассмеялся.

— Понимаю, это чудовищно неблагодарная роль, но в данный момент я — ваш рыцарь в сверкающих доспехах. Не волнуйтесь, Джина. Сегодня вечером мы что-нибудь придумаем для общественности. А сейчас мне и вправду пора. — Молодой человек бодро двинулся к «лотосу». — Кстати… — он на миг замялся, — у вас найдется платье с жемчужным отливом?

Неожиданный вопрос поставил Джину в тупик.

— Вы любите жемчуг?

— По-моему, вам должны идти жемчужные оттенки, — заявил Джейкоб с таким видом, точно желал подбодрить ее. — Тогда наденьте его. Мы идем в «Версаль». У меня сегодня настроение для чего-то величественного.

Что, как отметила Джина, было самой подходящей прощальной репликой для рыцаря в сверкающих доспехах.

Когда она вернулась в дом, Сара и Вайолет буквально пританцовывали от нетерпения на мраморных плитах холла.

— И что ты теперь скажешь? — с места в карьер напустилась на нее Сара. — Вот ведь темная лошадка! — Она завистливо засмеялась. — А скрытная-то, скрытная! Ты боялась, что отец запретит тебе с ним встречаться? Он женат? Наверняка женат. Не может быть, чтобы его еще никто не прибрал к рукам.

— Ну же, Джина, — вмешалась Вайолет, видя, что сестра не намерена отвечать. — Теперь-то ты нам можешь все рассказать?

Теперь? Когда ее выгоняют из родного дома?

— А с чего бы вдруг, Вай? — ядовито осведомилась Джина. — Это совсем не твое дело. И теперь тем более. Разве мне не было приказано покинуть этот дом за несколько минут до появления Джейкоба? — Она невольно споткнулась на этом имени.

— Уж не собираешься ли ты переехать к нему? — подозрительно прищурилась Сара.

— А тебя-то это почему волнует? — Джина не отказала себе в удовольствии поддеть мачеху.

— Ты же знаешь, что мне придется все рассказать твоему отцу.

Уже не на шутку сердясь, но стараясь держать себя в руках, Джина шагнула к лестнице.

— Сара, у тебя нет никакой власти надо мной, — тихо, но решительно произнесла она. — Я уже совершеннолетняя. Мне двадцать два года. Я очень люблю отца, но мне давно уже пора научиться стоять на своих ногах. Джейкоб Стенли — мой друг. Он из очень богатой и уважаемой семьи. Да, так уж случилось, что он и вправду был женат. У него есть ребенок, сын, причем воспитывает его он в одиночку.

— Хочешь сказать, что он разведен? — Сара побагровела.

Джина чуть помедлила на первой ступеньке, положив руку на перила.

— К несчастью, очень многие браки заканчиваются разводом, Сара. Не всем везет, как вам с папой.

— Ой, Джина, у тебя с ним роман? — жадно спросила Вайолет. Зеленые глаза ее стали круглыми от возбуждения. — Конечно, как же иначе. Ведь он такой красавец!

— Нет, Вай, никакого романа нет. — Интересно, что бы сказали Сара с Вайолет, узнай, что она с Джейкобом Стенли только сегодня познакомилась?

— Только не думай, что сумеешь так же отвертеться и от вопросов отца, — пригрозила мачеха. — Этот твой Стенли произвел на меня впечатление опасного и скользкого типа. Красивый, богатый, на столько лет тебя старше. И многоопытный. Видали мы таких! Несомненно, у вас с ним интрижка. Тайная интрижка.

— Это единственная сторона моей жизни, в которую тебе не удастся вмешаться, Сара, — любезно заверила ее Джина, продолжая подниматься.

— Твой отец будет в шоке, когда узнает об этом! — гневно завопила Сара ей вслед.

— Может, и будет, но папа мне доверяет. Он знает, что я не сделаю ничего дурного.

— Подумать только, как ты всех нас провела! — Сара являла собой воплощение обманутой доверчивости. — Делала вид, будто жизнь твоя погублена, а сама тайком бегала на свидания к такому типу, как Джейкоб Стенли. Стенли… Стенли… Где-то я уже слышала это имя, — добавила она, стараясь припомнить, но потом энергично встряхнула головой. — Ну да ничего, непременно выясню.

— Ох! По-моему, это просто здорово! — продолжала ликовать Вайолет, игнорируя расстроенные чувства матери. — Счастливица ты, Джина, уже нашла мужчину своей мечты!

По крайней мере, торжествующе подумала девушка, того, кто увезет меня от всего этого.

Джейкоб не ошибался: у нее действительно было платье с жемчужным отливом. И оно действительно очень ей шло. Длинное, почти до пола, облегающее сверху и спадающее книзу свободными складками. И очень открытое. К нему как нельзя лучше подходило ожерелье из крупных, матово поблескивающих жемчужин — подарок дяди Артура на восемнадцатилетие.

Джина как раз собирала волосы в элегантный свободный узел на затылке, когда в комнату без стука ворвалась Вайолет. Под мышкой она сжимала тяжеленный том.

— Вот, мама его в конце концов вычислила! — возбужденно воскликнула она, открывая сей талмуд на заложенной странице. — Это «Кто есть кто», только устаревший; нового у нас не нашлось. Тут написано об отце твоего приятеля. Вот он, Аластер Стенли, «крупный землевладелец и скотопромышленник. Прямой потомок знаменитого полковника Рейнолда, героя Войны за независимость». А вот и его фотография. Похож, правда? Ой, а тут и сама плантация. Смотри-ка, какой роскошный домище! И на берегу озера, с ума сойти, как все величественно! Прямо как «Унесенные ветром».

— Ну разумеется, мне все это известно, — небрежно произнесла Джина. Прости, Господи, эту маленькую ложь! Однако она не удержалась от искушения словно бы невзначай придвинуться к Вайолет, чтобы бросить взгляд ей через плечо.

— Все поражаюсь, и как это ты нам ничего не рассказала! — не унималась сестра.

— Да нечего рассказывать, — отозвалась Джина. — Я Джейкоба даже не слишком-то хорошо знаю.

— Он же тебя поцеловал! — В устах Вайолет это прозвучало так, точно невинный поцелуй в щеку был равносилен, по меньшей мере, страстным объятиям.

— В щеку. Дружеское прощание.

Вайолет снова уткнулась в книгу с таким видом, будто этот ответ ее нисколько не удовлетворил.

— Боже, ну и тяжеленная же книженция, в руках не удержишь. — Она бросила том на кровать Джины и, словно поддавшись внезапному порыву, добавила: — Ты чудесно выглядишь! Такая красивая. Наверняка он тоже так считает.

— Спасибо, Вай. — Джина нежно обняла сестру. Неужели у них наконец-то начинают налаживаться отношения? Скольких же лет дружбы лишила их Сара! — Знаешь, я давно хотела тебе сказать: мне очень жаль, что ты считаешь, будто я лишаю тебя папиного внимания. Правда-правда, я не нарочно. Я никогда этого не хотела.

Наступила долгая пауза. Наконец Вай подняла на сестру смущенный взгляд.

— В хорошие дни я и сама это прекрасно понимаю. А иногда как что-то находит. Вся беда в том, что ты во всем оказываешься лучше меня. Ужасно тяжело постоянно находиться в тени кого-то. Наверное, поэтому-то мы с мамой все время к тебе цепляемся. Мне правда очень жаль, что так получается. Наверное, будь ты такой же заурядной, как я, мы бы отлично ладили.

— Кто это тут заурядная личность? Ты-то? Да разве не ты у нас собираешься стать величайшим модельером? — со смехом спросила Джина, бросая последний взгляд в зеркало.

— Надеюсь, папа не будет против.

Возможно, нам не скоро еще удастся толком поговорить, подумала Джина.

— Хочешь совет, Вай? — спросила она. — Не позволяй ему тебя остановить. Это твоя жизнь. И тебе решать, какой она будет.

— Ну ладно, поживем — увидим. — Вайолет залилась румянцем от приятной мысли, что она, оказывается, сама хозяйка своей судьбы. — Пока, Джина, надеюсь, ты хорошо повеселишься. По-моему, в глубине души я все-таки тебя люблю.

3

Джейкоб Стенли появился ровно в семь и забрал Джину с таким непринужденным и галантным видом, что Саре даже и сказать-то было нечего.

— Платье — чудо. Лучше и не придумаешь, — сделал он комплимент девушке, усаживая ее в машину. — И никаких следов слез! Уже достижение.

— Вы крайне наблюдательны, — хмуро пробормотала Джина.

— На том стоим, — шутливо приосанился Джейкоб.

Признаться, эта девушка будила в нем самые разные, даже противоречивые чувства. В первую очередь — покровительственные. Когда он видел это нежное лицо, эту трогательную хрупкую фигурку, больше всего на свете ему хотелось защитить Джину, увести из этого дома с его невыносимой, гнетущей атмосферой.

Однако помимо этого весьма понятного и похвального чувства девушка вызывала в нем и чувство иное, куда менее похвальное. Желание, самое настоящее желание. Сексуальное влечение, и очень сильное. И это олицетворение соблазна он намерен ввести в свой дом. Безумие, да и только!

Джина — прелестная, чуткая, нежная Джина — ни в коей мере не подходила под образ гувернантки для сына. Начать хотя бы с того, что ей самой предстоит еще справиться с душевной травмой, решить собственные проблемы. Где уж тут браться за непосильную задачу внести мир и покой в душу ребенка!

Джейкоб отлично понимал все это, отлично понимал, какую ошибку собирается совершить. Однако близость девушки в салоне машины кружила ему голову, мешала рассуждать здраво, как подобает достойному отцу и солидному бизнесмену.

— Ваша мачеха почему-то очень настаивала на том, чтобы я познакомился с вашим отцом, — заметил Джейкоб, чтобы поддержать утихший разговор.

Джина покраснела.

— Ради Бога, только не сердитесь… и не смейтесь, но она, кажется, вбила себе в голову, будто у нас тайный роман. И я не смогла ее переубедить. Сара верит лишь в то, во что хочет верить.

— Да, это я уже понял. А что вы ей сказали?

— Что вы просто мой друг. Что вы разведены с женой и у вас маленький сын.

— А что вы едете со мной во Флориду, говорить не стали?

Джина была потрясена воздействием, которое оказали на нее эти слова.

— Но я не была до конца убеждена, что вы и впрямь этого хотите, — пролепетала она.

— Признаться, я действительно представлял себе гувернантку Роберта совершенно иначе.

Открытое подтверждение тайных ее опасений почему-то заставило Джину вспыхнуть. В васильковых глазах вновь сверкнули молнии.

— Что вы имеете против меня? Я получила хорошее образование. Я всегда блестяще училась. Неужели учить шестилетнего ребенка так трудно?

Джейкоб быстро взглянул на нее.

— Я говорю совсем о другом, притом не сообщаю вам ничего такого, чего бы вы сами не знали. Вы получили слишком хорошее образование и слишком красивы для того, чтобы прозябать в глуши на вторых ролях.

— Ничего подобного! — Щеки девушки раскраснелись от волнения. — Дома я давно уже научилась вести себя как можно тише и незаметнее. У нас с мачехой всегда были очень сложные отношения. Более того, она сделала все, чтобы рассорить нас с сестрой. Вечно выставляла нас соперницами, а это нечестно ни по отношению ко мне, ни по отношению к Вай. Да теперь, если вы скажете мне раствориться среди мебели, я и на это соглашусь.

— Идет. — Джейкоб рассмеялся. — Вижу, вы и впрямь хотите получить это место.

— В данный момент оно мне нужно просто позарез, — откровенно призналась Джина. — Как раз перед тем, как вы сегодня появились, мы с Сарой успели крупно поговорить. Она хочет, чтобы я уехала.

— Весело! — Он возмущенно присвистнул. — А что говорит на это ваша сестра?

— Вай? Она делает, что ей велено. Ведь ей только восемнадцать, она еще нигде не работает.

— Артур говорит, для отца вы — зеница ока. Как он отнесется к вашему отъезду?

— Боюсь, не обрадуется.

— Вам уже двадцать два. Не можете же вы всю жизнь оставаться папиной крошечкой. Я, разумеется, с ним поговорю.

— Ой, правда?

— Естественно. — Джейкоб недовольно нахмурился в ответ на ее удивленный тон. — Лично я на его месте не хотел бы, чтобы моя дочь пошла работать к человеку, о котором мне совершенно ничего не известно. Более того, к разведенному. Возможно, вам будет приятно узнать — вы находитесь в таком смятении, что сами даже и не спросили об этом, — что со мной живет много родственников и вы будете под надежной охраной. Во-первых, моя тетушка, Бетани, старшая сестра отца. Ей уже за семьдесят, она потрясающая женщина, хотя никогда не была замужем. Во-вторых, мой дальний родственник, троюродный брат Айвен, он работает у нас управляющим. Бедняга пережил трагедию: его невеста погибла в авиакатастрофе за неделю до свадьбы. И в-третьих, его сестра и, естественно, моя родственница, Вирджиния. У нее тоже драма, хотя и не столь тяжкая, — она разошлась с мужем.

— А Вирджиния не может помочь вам с Робертом? — поинтересовалась Джина.

— Дети не ее стихия, — коротко ответил Джейкоб.

— А! Досадно — для мальчика.

— У нас уже сменилось три гувернантки.

— Надеюсь, все были в должной степени дурнушками? — не удержалась она от подначки, впрочем совсем невинной.

— Честно говоря, не обращал внимания. Хотя, кажется, первая была довольно хорошенькой. Но, к сожалению, ни одна не сумела найти с Робертом общий язык. Боюсь, он и не старался. Сын далеко не ангелочек, а если захочет, может стать сущим наказанием.

— Хотелось бы мне с ним познакомиться, — засмеялась девушка.

— Делайте это как можно чаще.

— Что? — озадаченно спросила Джина и подумала: какой у него звучный голос! До чего будоражит душу!

— Почаще смейтесь.

— А Роберт общается с матерью?

— Они не виделись уже довольно давно. Это плохо для мальчика, зато меня устраивает как нельзя больше. По мне, чем меньше ее видеть, тем лучше.

— Должно быть, вы прежде очень ее любили? — вполголоса спросила Джина.

— Думал, что да. — В голосе Джейкоба звучало презрение к самому себе.

— Простите.

— Вам не за что извиняться. — Он невесело усмехнулся. — Время от времени к нам приезжает Фанни, сестра моей жены. Она на нее очень похожа.

— Должно быть, Роберт ей радуется, — робко заметила Джина, однако Джейкоб тотчас же развеял ее иллюзии.

— Не особо, — сухо произнес он и после паузы добавил: — Боюсь, что теплотой и душевной близостью наша семья ничуть не превосходит вашу.

Когда молодые люди вошли в ресторан, даже не разбирающаяся в таких вещах Джина не могла не заметить, что они привлекают всеобщее внимание. Мужчины, ценители женской красоты, так и поедали глазами стройную красавицу в элегантном вечернем платье, а их спутницы завороженно провожали взглядом высокого и широкоплечего красавца, похожего на скандинавского бога. У Джины и самой сердце замирало в груди всякий раз, как она глядела на своего спутника. Что за мужчина! До сих пор ей еще не встречался никто, в ком так естественно сочетались бы искрометное обаяние, холодная уверенность в себе и непреодолимая властность. Пожалуй, властности было даже с избытком.

В другое время Джина, возможно, смутилась бы, неожиданно оказавшись в центре внимания публики. Но сегодня, после всех дневных горестей, праздничная атмосфера подействовала на девушку, точно глоток пьянящего вина.

Сияющий метрдотель проводил их к столику для двоих возле огромного, чуть не во всю стену, окна, откуда открывался великолепный вид на сверкающий вечерними огнями город.

— Проголодались? — Джейкоб протянул Джине меню.

— Честно говоря, не очень. — Близость этого человека так кружила голову, что девушку это даже немного пугало. На нее снова напал приступ застенчивости. — С утра я и подумать не могла, что буду ужинать здесь. Тут так… роскошно.

— Ну да, захотелось, знаете ли, немного роскоши, — улыбнулся он. — А вы тут еще не были?

— Нет, — покачала она головой, обводя взглядом зал. В соответствии с названием ресторана, он был отделан в стиле французского классицизма. Массивная золоченая мебель с красивой резьбой, сверкающие сотнями огней лампы, блестящий паркет, официанты в пудреных париках и в богато расшитых ливреях. На стенах висели картины с изображением Версаля, Лувра и Фонтенбло. — Зато папа с Сарой тут часто бывают. Да, впечатляюще.

— И кормят отлично.

Джейкоб с видом настоящего ценителя проглядел меню. Блики свечей золотили его кожу, играли на светлых кудрях.

— Что вы выбрали?

Джине было абсолютно все равно. Он сделал заказ и, не советуясь с ней — верно, понял ее состояние, — велелпринести бутылку «Вдовы Клико». Подняв голову и взглянув ей в лицо, Джейкоб засмеялся.

— Да не волнуйтесь, Джина. Я вовсе не собираюсь вас спаивать. Вы же нужны мне в качестве гувернантки.

— Я помню, — чуть усмехнувшись, заметила она.

— Тогда почему в этих дивных васильковых глазах застыло такое выражение, будто вы прикидываете: а не пора ли бежать отсюда со всех ног? Разве вы забыли, что я ваш рыцарь в сверкающих доспехах?

— Который увозит спасенную девушку в свой замок гувернанткой.

— Это уже детали.

Пальцы его легонько коснулись кончиков ее пальцев — и Джину бросило в жар.

— Вы прелестно краснеете. — Джейкоб любовался выступившим у нее на щеках румянцем. — Я так давно не видел, чтобы женщины краснели. Лет десять. — В голосе его звучала горечь.

И как тут не краснеть, если в крови бушует пожар?

— Быть может, нам лучше раз и навсегда определиться, кто вы и кто я, — собрав последние силы, предложила девушка. — Вы хозяин, а я новая гувернантка. Я на вас работаю.

— А может, дальняя родственница? — Он поймал ее взгляд. — Кузина? Прелестная кузина.

Нет, этот человек просто невыносим!

— Пожалуй, я прекрасно понимаю, отчего ушли предыдущие гувернантки, и, боюсь, Роберт тут ни при чем, — язвительно отозвалась она.

Джейкоб снова улыбнулся, и легкий налет шутливости на его лице исчез. На смену ему пришло куда более опасное, чувственное выражение.

— Если вы думаете, будто я обращал на них внимание, то глубоко ошибаетесь. Вы для меня столь же необычное явление, как и я — для вас. Кроме того, вас словно окружает ореол неприступности, делая просто идеальным объектом для легкого поддразнивания и флирта.

Джина понимала, что играет с огнем, — но пламя было так притягательно!

— А вдруг я как-нибудь возьму и отвечу? — еле слышно прошептала она.

Несколько мгновений Джейкоб пристально глядел на нее, а потом уставился в окно.

— Мне бы этого очень хотелось, Джина… Но этому не суждено быть. И мы оба знаем… знаем, куда может привести нас эта дорожка.

Джина никогда и не думала, что встретит столь опасного человека. В первый раз за время после аварии она почувствовала себя по-настоящему живой, снова дышала полной грудью. Увы, должно быть, уже завтра ей снова суждено спуститься с небес на землю. И кто знает, не будут ли последствия этого столь же катастрофичны?

Еда оказалась превосходной, и Джина, к своему удивлению, поняла, что успела не на шутку проголодаться. Джейкоб вел беседу за двоих, рассказывая одну историю за другой, и постоянно смешил собеседницу — потому, говорил он, что ему нравится слышать ее смех.

Однако когда они уже перешли к десерту и Джейкоб развлекался, предлагая своей даме самые экзотические сорта мороженого, странная гармония вечера была нарушена. Джина сидела спиной к двери и не заметила появления двух весьма впечатляющих пар, но лицо ее спутника исказилось от досады. В серых глазах появился стальной блеск.

Джина замерла.

— Что-то случилось?

— Вечер испорчен, — мрачно пробормотал ее кавалер. — Не поворачивайтесь, может, они нас и не заметят.

Слабая надежда, подумала Джина. Эти самые «они», кем бы они ни были, должны были оказаться, по меньшей мере, слепыми, чтобы не заметить Джейкоба. Ни ростом, ни статью природа его не обделила.

И вправду, уже через несколько секунд над плечом Джины раздался мелодичный, но довольно-таки ядовитый, на слух девушки, женский голос.

— Нет, ну какая прелесть!

К их столику приблизилась ослепительная блондинка в обтягивающем темно-синем платье — предельно коротком и безумно стильном, не скрывающем ни дюйма умопомрачительных ног. Волосы ее были уложены с той небрежностью, что скрывает многочасовые усилия первоклассного парикмахера. По сравнению с этой утонченной модницей Джина сразу показалась себе простушкой. Ледяные глаза остановились на ней с каким-то странным выражением, от которого девушке стало не по себе.

— Просто прелесть, — повторила незнакомка столь же неискренне. — И как молода! Милый, ты разве нас не познакомишь?

Если Джина ожидала, что Джейкоб поднимется навстречу подошедшей, то она ошиблась. Он остался сидеть, глядя на женщину без малейшей теплоты.

— Прости, Телма, — с леденящей учтивостью произнес он, — но я вовсе не собираюсь этого делать.

— Ты всегда любил красивых женщин, — протянула Телма, продолжая сверлить взглядом то Джину, то Джейкоба. — Как поживаете, детка? — внезапно обратилась она к девушке. — Кстати, я Телма Стенли. Да-да, это я, и я существую. А вы кто?

— Это совершенно неважно, миссис Стенли, — отозвалась Джина, стараясь говорить вежливо, но нейтрально.

— Нет-нет, я же вижу… я знаю, что это очень даже важно.

Чувствовалось, что под тонким ледком сарказма Телма вся так и бурлит от ярости.

— Ты не в ладах с грамматикой, Телма. Вечно путаешь прошедшее время с настоящим, — невозмутимо заметил Джейкоб.

Лицо женщины исказилось, так что на миг она подурнела.

— Ты всегда был бесчувственным дьяволом, Джейкоб.

— Тебе виднее. — Его тон был полон скрытой угрозы. — В любом случае, пусть это теперь тебя не волнует. Я ушел из твоей жизни. Почему бы тебе не присоединиться к твоим друзьям, а то они уже все глаза проглядели? Вижу, вы с Фанни опять охотитесь парочкой.

Телма Стенли засмеялась странным, почти презрительным смехом.

— Фанни — ненадежный союзник. Хотя теперь моя сестричка наконец признала, что обречена всю жизнь существовать в моей тени. К слову, Джейкоб, я была бы признательна, если бы ты не позволял ей так часто заявляться к вам. Она пользуется бедняжкой Робертом как предлогом, а приезжает повидаться с тобой.

Вот оно что, подумала Джина. Похоже, на сей раз Телма говорила совершенно искренне.

— По-прежнему ревнуете друг к другу? Ума не приложу, где вы берете столько энергии! — В голосе Джейкоба звучала неприкрытая насмешка. — Телма, почему бы тебе не уйти подобру-поздорову? Ты простояла тут уже достаточно долго.

Телма доверительно наклонилась к Джине и чуть понизила голос.

— Не позволяйте ему унижать вас так, как он постоянно унижал меня, — театральным шепотом предупредила она. — Быть может, он околдовал вас… он всех нас, женщин, околдовывает, но потом выпьет вас… до дна. Уж я-то знаю.

Джина внезапно ощутила сочувствие. Кем бы ни была Телма Стенли в этой истории — коварной предательницей или невинной жертвой, — но страдала она совершенно искренне.

— Миссис Стенли, повторяю, вы делаете ложные выводы на пустом месте.

Однако та продолжала с печалью смотреть в бездонные васильковые глаза Джины.

— Мне очень жаль, но я вам не верю. У меня хватает опыта в подобных вещах. В жизни моего мужа вы отнюдь не пустое место.

Похоже, Джейкобу сия трогательная сцена окончательно надоела. Он поднялся во весь свой внушительный рост.

— Бывшего мужа, Телма, бывшего, не забывай. Все, до свидания. Обойдемся без дружеских пожеланий на прощание.

Телма не упустила такой чудесной возможности. Положив руку на плечо Джейкобу, она приподнялась на цыпочки и прильнула к его щеке нежным поцелуем, явно предназначенным скорее для губ.

— Доброй ночи, милый, — проворковала она тоном, в котором смешались обожание и мука, а потом повернулась к Джине. На лице ее снова появилось странно-сочувственное выражение. — Доброй ночи, мисс Кем-Бы-Вы-Ни-Были. Могу ли я выразить свое восхищение вашими волосами? Они настоящие или крашеные?

— Надо посмотреть на корни, — издевательски посоветовал Джейкоб. — Пока, Телма. Я не забуду поцеловать сына от твоего имени.

— Непременно, милый. — Телма прощально взмахнула рукой и двинулась к своему столику.

Воцарилась тяжелая тишина.

— Боже праведный! — наконец выдохнула Джина. Она привыкла к стычкам у себя в семье, но такое видела впервые.

— Простите, мне очень жаль, что так получилось, — извинился Джейкоб. — Вот ведь неудача! Первый раз за много месяцев выйти в свет — и сразу же нарваться на бывшую жену.

— Должно быть, очень болезненно. — Девушка чувствовала его волнение.

— Не в том смысле, что вы имеете в виду. Кому по-настоящему больно, так это Роберту. Телма никогда его не любила, с самого дня рождения.

Присущая Джине внутренняя честность заставила ее тотчас же подыскать женщине оправдание.

— А может, у нее была просто послеродовая депрессия?

Джейкоб на миг задумался. Красивое лицо его стало мрачнее тучи.

— Увы, нет. Телма не испытывает ни любви, ни привязанности к ребенку просто потому, что не хотела его. Она сотни раз это наглядно демонстрировала. Роберт рос, не зная материнской любви.

Джина покачала головой.

— Ужасно, просто ужасно. Зато, должно быть, мальчуган очень привязан к вам.

— Не то слово. — Тон Джейкоба смягчился. — Однако, к несчастью, это приводит к постоянным скандалам и истерикам. Он хочет постоянно быть со мной, а я не могу повсюду возить с собой маленького ребенка, особенно на всякие деловые встречи. У меня очень много работы, и я поневоле вынужден проводить целые дни вне дома. Я не могу неотлучно находиться при Роберте, а он не может и не хочет этого понять. Кстати, в этом отношении он очень похож на свою мать. Телму тоже всегда называли «гиперчувствительной». Я думал, это просто избалованность, но скоро понял, что это не так.

— Боюсь, эта встреча испортила вам вечер.

— Вам тоже. — Теперь он говорил совсем тихо. — Вы побледнели.

— Она все еще любит вас, — произнесла Джина.

В глазах Джейкоба зажглась убийственная ирония.

— О нет. Просто Телма всегда была ужасной собственницей. Она ни за что не откажется ни от чего, что считает своим. Любовь тут ни при чем. Обладание — вот что ей надо.

Джина была отнюдь не убеждена в его правоте.

— А ее сестра, тетя Роберта, тоже сегодня с ними? Не хочу поворачивать голову, но чувствую, что на меня смотрят.

— Все четверо, — согласился он. — Мужчины тоже, потому что вы очень красивы. Телма с Фанни состязаются между собой, сколько я их помню, а я их знаю всю жизнь. Но победительницей чаще выходит все-таки Телма… Послушайте, а почему бы нам не выпить кофе где-нибудь в другом месте? — внезапно предложил он, меняя тему.

— Ну что вы, не стоит беспокоиться из-за меня. Правда, я чудесно провела время и теперь с удовольствием вернусь домой.

— Полагаю, про «удовольствие» вы лишь ради проформы сказали? — Он вопросительно поднял бровь.

— Ну да, — с невольной улыбкой призналась Джина. — Я имела в виду, что готова отправиться домой.

Джейкоб небрежным жестом подозвал официанта.

— Нет, кофе мы выпьем обязательно. Куда спешить. Только выбор за вами, потому что вы лучше знаете город.

— Где подают хороший кофе, я и впрямь знаю, — согласилась она. — Но право же…

— Вот и договорились.

Они уже собирались уходить, когда в игру вступила Фанни, младшая сестра Телмы. Чуть запыхавшись, она подлетела к их столику, хотя Джейкоб уже успел едва заметно кивнуть ей чуть раньше.

— О, Джейкоб! — защебетала она. — Как здорово тебя встретить! Что привело тебя в город?

— Дела, разумеется. — Она по-сестрински поцеловала его в щеку, а он очаровательно улыбнулся. — Как поживаешь?

Джейкоб опять пренебрег правилами приличия и не стал знакомить дам. Джина поняла намек и чуть отстранилась, с напускным интересом разглядывая картины на стенах.

Сестры были очень похожи — обе высокие, яркие блондинки, тонкие и гибкие, как лианы. Обе невыразимо элегантны и со вкусом накрашены. Правда, Телма была куда блистательнее, резче, чувственнее сестры, зато последняя казалась более непосредственной и открытой. Там, где Телма выступала в роли царицы, Фанни брала свое, разыгрывая простодушную наивность.

Джина прекрасно понимала: одной из целей этого внезапного набега было выяснить, кто же такая загадочная спутница Джейкоба. Возможно даже, Телма сама подослала Фанни. В этой паре явно главенствовала старшая сестра.

Наконец Джейкоб распрощался с Фанни и взял свою спутницу за локоть.

— Ей-богу, мне очень, очень жаль, что так все произошло, — повторил он. — Вы должны простить мне дурные манеры, я не представил вас, но ужасно не хотелось втягивать вас во все эти дрязги.

Он не сказал этого, но девушка и сама догадалась, что бывшая жена Джейкоба не успокоится, пока не выяснит, кто Джина такая. Любыми путями, вплоть до частного детектива.

— Вот уж не думала, что могу вызывать столь бурный интерес, — беззаботно отозвалась она, хотя все тело ее с необычайной остротой реагировало на его прикосновение.

— Еще какой бурный! Хотя в данном случае интерес вызвала бы любая женщина рядом со мной, — сухо ответил Джейкоб.

Они молча вышли из ресторана и побрели по бульвару средь вечерней толпы. Джейкоб нарочно припарковал машину чуть в отдалении, чтобы они могли прогуляться. Внезапно совсем рядом с ними с места сорвался спортивный автомобиль. Джина невольно вздрогнула и отшатнулась. За год после аварии ее страх перед машинами не только не уменьшился, а, наоборот, возрос.

— Джина, все в порядке. — Рука его обвила ее талию. Еще не опомнившись от пережитого испуга, девушка сама прильнула к спутнику, уткнувшись головой ему в плечо. — Всегда найдется юный осел, желающий покрасоваться перед своей подружкой.

Джина с трудом кивнула. Она словно таяла. Неужели это он вызывает в ней такие ощущения? Она точно превратилась в воск. Джина всегда была слишком поглощена своими занятиями, чтобы заводить с кем-то близкие отношения, но все же достаточно разбиралась в таких вещах, чтобы понимать: настоящее желание, жгучая, беспощадная страсть ей еще незнакома.

Была незнакома. До сих пор.

Рука Джейкоба все еще лежала у нее на талии. Девушке оставалось лишь поднять голову, чтобы припасть губами к крепкой загорелой шее. Джина знала, что вся дрожит. Коварное тело предало, бессовестно выдавая ее состояние — извечное женское желание сдаться на милость победителя. Она упоенно вдыхала будоражащий аромат мужского одеколона, чувствовала скрытое под одеждой мускулистое тело. Она пробормотала что-то или с губ ее слетел лишь слабый стон? Этот мужчина мог разбить ей сердце.

Если Джина изнемогала под бременем страсти, то и Джейкоба Стенли жег не менее жестокий огонь. Трепещущее в его объятиях тело было таким нежным, теплым и женственно-хрупким. Он сгорал от желания положить руку на эту мягко вздымающуюся грудь, прижаться губами к беззащитной жилке на шее, покрыть поцелуями божественные уста. И многое, многое другое… О нет, он не хранил целомудрия с тех пор, как Телма оставила его, но до сих пор всегда умел сдерживать свои порывы.

До сих пор.

Охватившая его внезапная жажда была сравнима лишь с той, что испытывает путник, много дней блуждавший по пустыне без воды и внезапно обнаруживший пред собой хрустально-чистый родник. И Джейкобу хотелось испить каждую серебристую каплю этой бесценной влаги.

О, если бы мгновение длилось вечно! Джейкоб заставил себя глубоко вдохнуть и сказать себе, что это просто примитивная реакция любого мужчины на близость прекрасной женщины. Однако адреналин по-прежнему будоражил ему кровь, и совладать с собственным телом никак не удавалось. В ушах гулко отдавалось учащенное дыхание Джины.

О Боже, что же с нами творится, беспомощно думал он, захваченный силой и стремительностью происходящего. Это было все равно что попасть в бурный поток, выбраться из которого невозможно. Можно лишь отдаться на его волю. Рука Джейкоба поднялась по спине девушки, пальцы зарылись в шелк волос…

Прекрати! Немыслимым усилием Джейкоб принудил себя оторваться от Джины. Щеки девушки полыхали румянцем. Желание — ад, оно рушит жизни, губит людей. Откашлявшись, он снова поглядел на нее.

— Джина, я готов простоять так вечность, но нас вот-вот переедет велосипед.

Голос Джейкоба срывался, но звучал с напускной небрежностью. Строго говоря, велосипедист шел, ведя велосипед рядом с собой, поэтому ничто не угрожало их жизням. Но это не важно. Важно — держать себя в руках, не совершить непоправимого. Он не может, не должен погубить эту девушку. Боже, да ведь они знакомы всего день! Она новая гувернантка его сына. У нее полно собственных душевных проблем. И забывать об этом нельзя ни под каким видом.

4

Джина сидела напротив отца в его кабинете. Воздух в комнате буквально искрился и трещал от напряжения.

— Гувернанткой?! — Лицо Росса Уайта побагровело. — Что за вздорная идея? Скажи на милость, Джина, да как тебе в голову пришло? — В его устах слово «гувернантка» звучало так, точно более унизительного занятия нельзя и придумать. — Столько лет учиться танцевать, чтобы потом похоронить себя в глуши! Не понимаю, просто не понимаю. Тут что-то кроется. Скажи честно, ты влюбилась в этого типа, как там его… Джейкоба Стенли?

Джина молча смотрела на отца. Нет, не влюбилась. Нет-нет, совсем не влюбилась. Ни за что, никогда!.. Однако вчера вечером она была готова идти за ним хоть на край света. Роковое влечение? Да, оно самое. А почему бы, собственно, и нет? Ничего удивительного, достаточно только поглядеть на него.

— Джина, ты собираешься отвечать или нет? — Отец был вне себя.

Девушка с усилием вернулась к происходящему.

— Прости, папа. Я знаю, ты меня любишь, ты желаешь мне всего лучшего. Но ты просто не совсем понимаешь, что для меня означала та травма. Возможно, тебе покажется, что я преувеличиваю, но мой мир перевернулся. Я лишь хочу на время уехать отсюда. Хочу убраться подальше от всего, что связано с балетом.

Росс Уайт недоверчиво проворчал и попробовал подступить к делу с другой стороны.

— Подумай только, сколько денег было потрачено на эти разнесчастные пляски! Одни только преподаватели влетели в кругленькую сумму! Боже праведный, да какой отец заплатит столько денег? — Он в отчаянии воздел руки к небу. — Не знаю, и как это ты думаешь, будто мне наплевать! Я о тебе же забочусь. И я никогда этого не допущу!

Джина сжала руки, стараясь унять дрожь. С отцом всегда было трудно иметь дело, когда он вот так не желал ничего слушать.

— Папа, мне уже двадцать два, — тихо проговорила она. — Я уже взрослая. И мне надо самой найти место в мире.

— Без гроша в кармане? — сердито бросил он. — Ты никогда не умела относиться к деньгам серьезно. Ну еще бы, я их для тебя никогда не жалел.

Она вздохнула.

— Папа, я всегда буду у тебя в долгу. Но насчет денег можешь не волноваться. Мне предоставляют стол, жилье и щедрую плату. А на крайний случай у меня остаются бабушкины деньги.

— Ты просто не понимаешь! — с мукой в голосе произнес Росс. — Я не вынесу твоего отъезда. Ты светоч моей жизни, Джина. Моя первенькая. Самое драгоценное наследство, оставленное мне твоей матерью!

На глазах у нее выступили слезы.

— Папа, у тебя есть еще одна дочь, которая тебя очень любит. Очень-очень любит. И у тебя есть Сара.

Отец отвернулся.

— Знаю, и я тоже их очень люблю. Но, черт возьми, больше всех я люблю тебя!

Прямо-таки навязчивая идея, грустно подумала Джина.

— Папа, пойми: у нас получается треугольник. Я на вершине, а Сара с Вай по бокам.

Этот ответ вновь разбудил в ее отце гнев.

— Надеюсь, твоя сестра не имеет никакого отношения к твоему отъезду? — прорычал он. — Даже слепому видно, как она ревнует.

Джине сделалось дурно.

— Вай не имеет к моему отъезду никакого отношения, — твердо заявила она. — Это мое решение и только мое. Я должна пожить своей жизнью. Мистер Стенли, — Джина решила, что лучше придерживаться официального обращения, когда речь идет о Джейкобе, — зайдет сегодня к тебе в офис, а сначала позвонит, чтобы удостовериться, удобно ли тебе с ним встретиться.

— Отлично! — воскликнул Росс. — Уж я с ним повидаюсь! Уж я с ним поговорю! Очень мне хочется взглянуть на этого твоего Стенли. Он может нанять себе хоть дюжину гувернанток. Может обратиться в агентство. Так нет же, подавай ему тебя и только тебя! Сара говорит, он развелся с женой.

Джина смотрела на отца, и сердце ее разрывалось от любви и жалости.

— Так бывает, папа. И никто в этом не виноват.

— И ребенок есть?

— Ну да, Роберт, как раз тот самый мой воспитанник, — ровным голосом отозвалась девушка.

— Да это просто смешно! — вскричал Росс Уайт. — Только Артур способен заварить такую кашу. Он меня никогда не любил, вот и подстроил это нарочно. Должно быть, этот Стенли в тебя влюбился. Ты красива, молода, у тебя куча всяких достоинств. Убейте меня, не могу понять, и как это ему даже в голову пришло нанять тебя в гувернантки. Сильно подозреваю, что он просто хочет заполучить тебя, но пытается соблюсти видимость приличий. Я этого не допущу!

Он с такой силой ударил кулаком по столу, что лежавшие там папки с бумагами подпрыгнули.

Джина вскочила на ноги, отец поднялся вслед за ней. Несколько мгновений оба стояли, меряя друг друга взглядами. Наконец девушка с усилием взяла себя в руки.

— Папа, ты совершенно неправильно оцениваешь ситуацию, — ровным голосом произнесла она. — Мистер Стенли и в самом деле очень добр ко мне. Он представлял себе гувернантку совсем иначе, сам сказал. Это мне позарез требовалась какая-нибудь работа. Мне нужно уехать как можно дальше от всего, что так или иначе связано с моим прежним образом жизни. Мне нужно сменить абсолютно все. Ну пожалуйста, пойми же это наконец. Ведь ты говоришь, что любишь меня.

Она умолкла, не в силах продолжать. Горло сдавили слезы.

— Джина, милая! — Ярость Росса мгновенно улеглась, в глазах появилась искренняя озабоченность. — Я и не думал, что ты так остро все это переживаешь. Ну не надо, не могу видеть тебя в таком расстроенном состоянии. У меня просто сердце разрывается. Тебе нужна поддержка семьи. Возможно, каникулы. Подумай, куда бы тебе хотелось поехать, а? Сара с Вай могут отправиться с тобой. Будете жить в лучших отелях, осматривать всякие там достопримечательности, отдыхать, купаться и загорать. Глядишь, и развеешься. И как это я раньше не подумал!

— Папа, я не хочу путешествовать. — Тем более в обществе Сары, мысленно добавила она.

— Депрессия, вот как это называется, — поставил диагноз отец. — Уж я-то знаю, что это такое. Когда умерла твоя мать, я прошел через самый настоящий ад. Ад! — повторил он с такой силой, будто горе до сих пор давило ему на плечи невыносимым грузом. — Ну ладно, я поговорю с этим твоим Стенли. Я в людях разбираюсь. Сара мне тут немного рассказала про него. Богат, как Крёз, и все такое. — Росс Уайт нежно похлопал дочь по плечу. — Предоставь это мне, Джина. Положись на твоего папочку. Может, тебе и вправду стоит ненадолго сменить обстановку, но только совсем ненадолго.

Он поцеловал дочь и вышел из кабинета — дела ждать не будут. Джина еще несколько минут подождала, чтобы окончательно справиться со слезами, и тоже вышла. В холле на нее налетела Сара.

— Ну что? Поговорили? — По-видимому, супруг не удосужился перед уходом посвятить ее в произошедшее. — Что сказал твой отец?

— Дай мне хотя бы собраться с мыслями. — Девушка устало провела рукой по лбу. — Папа не хочет, чтобы я уезжала, но я все равно намерена согласиться на предложенную работу.

Сара просияла от облегчения, но все равно умудрилась презрительно фыркнуть:

— Работа! Знаем мы, что это за работа. Нет, моя милая, меня не проведешь. Ты что, думаешь, я такая дура и не вижу очевидных вещей? Ты хочешь сбежать к этому твоему красавчику.

— Если ты так считаешь, то ты и впрямь дура, — холодно возразила Джина.

У Сары аж дыхание перехватило от неожиданности и возмущения.

— Ага, вот как ты теперь запела! Правильно, сколько можно притворяться паинькой. — Впервые Джина осмелилась дать ей открытый отпор. Мачеха с падчерицей с вызывающим видом стояли друг против друга. — Ты всегда старалась испортить мне жизнь. Я все для тебя сделала, все, что могла, я заменила тебе мать. А чем ты отплатила мне за заботу и ласку? Ты лишаешь Вай любви отца. Ты пыталась настроить его против меня.

В первый раз за много лет Джина почувствовала себя совершенно свободной.

— Да хватит врать, Сара! — Девушка так решительно шагнула вперед, что мачеха попятилась. — Я не в ответе за поведение отца. Я постоянно старалась стушеваться и отойти на задний план. И не обманывай себя мыслью, будто заменила мне мать. О какой заботе и ласке ты говоришь? Только ты, низкая твоя душонка, могла с первого дня невзлюбить несчастного, ни в чем не повинного ребенка. Я бы любила тебя, но тебе не нужна была моя любовь. Помнишь Берти Ноттля из моего класса? У него тоже была мачеха, так она его просто обожала. Счастливый Берти! А теперь слушай: я проведу в этом доме еще несколько дней. И если ты или Вай хоть один косой взгляд на меня бросите, я расскажу папе, как гнусно ты обращалась со мной все эти годы. И знаешь что, Сара? Он мне поверит.

Она повернулась и ушла, оставив мачеху в остолбенении стоять и глядеть ей вслед.

Джина так и не узнала, что произошло тем утром между ее отцом и Джейкобом Стенли, но результат этого разговора был просто поразителен. Куда делось былое предубеждение Росса? Теперь он был чуть ли не в восторге от нового знакомого и потенциального работодателя дочери. А ведь в деловых кругах недоверчивость и упрямство мистера Уайта едва ли не вошли в поговорку.

По-видимому, рассказы Джейкоба о его семье окончательно развеяли сомнения Росса. И он решил, что плантация «Цветок магнолии» — именно то место, где Джина исцелится от овладевшей ею депрессии.

Он даже сам отвез дочь в аэропорт и, скрывая волнение за бодрой улыбкой, напутственно похлопал по спине. Если что вдруг пойдет не так, доченька, на сотни ладов твердил он, помни: тебя всегда ждет родной дом и любящая семья. Джина не знала, смеяться ей или плакать. Росс Уайт, этот прозорливый делец и удачливый бизнесмен, был слеп как крот во всем, что касалось его семьи.

Самолет перенес Джину в настоящие тропики. Пока он шел на посадку, девушка глядела в иллюминатор на расстилающийся внизу зеленый ковер, не веря, что она вообще тут очутилась. Как же быстро и как кардинально изменилась вся ее жизнь!

Уехать с Джейкобом на следующий день после их ужина в ресторане она, разумеется, не смогла: требовалось хоть небольшое, но все же время на сборы. Накануне отъезда она дала телеграмму, сообщая время прибытия и номер рейса. Наверное, Джейкоб либо сам приедет за ней, либо, если слишком занят, кого-нибудь пришлет.

Разрумянившись от волнения, Джина озирала зал прилета. Если ждать и придется, то наверняка недолго. Джейкоб Стенли из тех людей, что успевают позаботиться обо всем.

Я — гувернантка, думала она со все не проходящим изумлением. Гувернантка. Скажи ей кто такое пару недель назад — ни за что бы не поверила. Таланты ее, пусть и несомненные, лежали в абсолютно иных областях. Однако девушка твердо вознамерилась достойно проявить себя на новом месте. В конце концов, так ли трудно давать уроки маленькому мальчику? Чего-чего, а знаний у нее хватит, она сама получила отличное образование. Главное — суметь подружиться со своим воспитанником, завоевать его привязанность и доверие. Но она ведь всегда умела находить общий язык с детьми. Правда, Роберта Стенли даже пристрастный отец назвал «сущим наказанием», но при этом на губах его играла улыбка. Как бы там ни было, а она приложит все силы к тому, чтобы справиться со своей ролью. Ей нужно, позарез нужно это место — даже если Джейкоб Стенли никогда больше не бросит ни единого взгляда в ее сторону.

Время шло, а никто так и не появлялся забрать ее. Ни сам Джейкоб, ни кто-либо с плантации. Девушка терпеливо ждала. Прошел уже почти час, успели приземлиться еще два-три самолета. Пестрая толпа пассажиров нахлынула и схлынула вновь. Джина начала нервничать. Неужели про нее просто забыли? Конечно, у Джейкоба Стенли множество дел, но все же… Не случилось ли чего на плантации? Пожар? Какое-нибудь несчастье? В мозгу Джины вихрем пронеслись видения самых разнообразных катастроф, одна ужаснее другой, но она усилием воли взяла себя в руки.

Казалось, минуты еле плетутся. Полтора часа. Бедняжка волновалась уже не на шутку. Одна из служащих аэропорта подошла к ней справиться, все ли в порядке.

— Меня должны были встретить, — растерянно объяснила девушка. — Мне надо на плантацию «Цветок магнолии». Честно говоря, я уже нервничаю. А вы знаете эту плантацию?

Лицо служащей просветлело.

— Ну конечно, у нас тут ее любой знает. Семейство Стенли в наших краях очень уважают. А вы знакомы с мистером Джейкобом Стенли? — Произнося это имя, молодая женщина аж трепетала.

Джина кивнула.

— Я буду гувернанткой у его сына.

Служащая остолбенела от изумления.

— Ой, да вы меня разыгрываете! Вы совсем не похожи на гувернантку.

— Почему? — в свою очередь удивилась Джина. Ей казалось, гувернанткой может быть любая в меру образованная и сообразительная молодая особа.

— Да когда вы вышли из самолета, я приняла вас за телезвезду… Слушайте, а почему бы вам не позвонить на плантацию? — воскликнула доброжелательная служащая. — Выясните, отправляли ли за вами кого-нибудь. Ехать туда часа два, а скоро стемнеет. Телефоны вон там. А я пригляжу за вашим багажом.

— Спасибо. Пожалуй, так я и сделаю. — Джина ответила ей дружеской улыбкой. — Я быстро.

В голосе снявшей трубку домоправительницы удивление смешалось с недоверием.

— Но, дорогая моя, я абсолютно уверена, что мистер Стенли не знает о вашем приезде. Почему вы не поставили нас в известность? Крайне неразумно с вашей стороны.

Джина поспешила заверить, что еще вчера утром отослала телеграмму со всеми нужными сведениями. Однако суровая собеседница ей откровенно не поверила. Отчитав ее, как напроказившую школьницу, она велела девушке отправиться в город и снять номер в отеле «Жемчужина моря». Мистера Стенли уведомят, как только он появится на плантации. И он будет очень, очень недоволен тем, что новая гувернантка не удосужилась никому сообщить о своем приезде.

— Запомнили — «Жемчужина моря», — несколько раз повторила домоправительница, точно имела дело с недоразвитым ребенком.

— Да-да, благодарю вас.

— Скажите им, что едете на плантацию «Цветок магнолии», — продолжала наставления домоправительница. — Вам не придется ни за что платить.

Джина в изнеможении опустила трубку. Вот уж поистине неудачное начало новой жизни. А домоправительница — настоящий дракон.

Сидя на балконе, она любовалась полыханием красок южного заката. Должно быть, администратор отеля принял ее за гостью семейства Стенли, потому что номер ей отвели наироскошнейший. Ну и ладно, в конце концов, если потребуется, она оплатит разницу между этими апартаментами и теми, что полагаются скромной гувернантке.

Интересно, что же случилось с ее телеграммой? Загадка, непостижимая загадка!

К семи часам она успела уже изрядно проголодаться. С утра у нее во рту маковой росинки не было. Добавить ли к немалому счету за номер еще и ужин? Да, со всей определенностью, да. И пусть, на худой конец, мистер Стенли потом вычитает у нее из жалованья.

Девушка как раз собиралась спуститься вниз и пообедать, как в дверь постучали. Кто бы это мог быть? Она ничего не заказывала и никого не ждала. Бросив беглый взгляд в зеркало, Джина пошла открывать.

Как и тогда, когда она увидела Джейкоба Стенли впервые, Джина на миг забыла о времени. Он возвышался в дверном проеме, красивый и неотразимый, одетый в джинсы, в легкую рубашку и в запыленные ботинки. Чуть растрепанные волосы падали на загорелый лоб, серовато-зеленые глаза пристально смотрели на девушку. О, эта свойственная ему сексуальная притягательность…

Однако первые его слова звучали не слишком приветливо.

— Почему вы никого не предупредили?

— Да предупреждала я! — Джина едва не закричала. Ну сколько можно повторять!

— И как же именно, позвольте спросить? — Он смерил ее тяжелым взглядом.

А она смотрела на него, заново поражаясь эффекту, что производило сочетание бьющей через край мужественности и легкой, почти звериной пластики. И сейчас, когда он был не в городском, а в рабочем костюме, эффект получался еще сногсшибательнее. Не хватало разве что запыленного джипа.

— Телеграммой, — ответила она. — И даже могу это доказать. Ну, то есть скорее всего. Может, я выкинула квитанцию, когда убиралась перед отъездом. Мне хотелось оставить все дома в полном порядке.

— Вы посылали телеграмму? — Он неожиданно с размаху уселся в ближайшее кресло и вытянул перед собой длинные ноги.

— Вы мне не верите? — Джина вызывающе вздернула подбородок.

В серых глазах вспыхнули искорки.

— Разве гувернанткам полагается так разговаривать?

— Как? — Она утратила нить разговора.

— Я не привык, чтобы предо мной задирали нос всякие девчонки.

— Хорошо, буду смотреть в пол. — Не она ли с самого начала решила, что с таким хозяином, как Стенли, гувернантки должны разговаривать, скромно потупившись? — Мне очень жаль, что вы не получили моей телеграммы. Я ее посылала. Должно быть, она потерялась.

— Чепуха! — Он взъерошил волосы на затылке. — У нас с телеграммами все очень четко.

— Тогда не понимаю, — слабо развела руками Джина.

— Я тоже. Как бы там ни было, я здесь.

— Вы специально сюда приехали?

— Уж не прилетел, — сухо отозвался он. — Дорога, конечно, довольно длинная, но не настолько, чтобы лететь на самолете.

— Как мило с вашей стороны, — пробормотала она.

— Еще бы! Кстати, я чертовски хочу есть. День выдался тяжелый. Вы ужинали?

Джина отрицательно покачала головой.

— Как раз собиралась совершить очередной смертный грех и добавить к счету за номер еще и счет за ужин.

Он засмеялся.

— Мне надо освежиться с дороги. — Джейкоб поднялся, каждым движением излучая энергию. — Мы останемся здесь на ночь, а с утра двинем в путь. Вас устраивает?

— Меня устраивает все, что устраивает вас, мистер Стенли.

Она не пыталась провоцировать его, но серовато-зеленые глаза снова сверкнули.

— Помнится, тем вечером вы называли меня Джейкобом. — Он словно пробовал свое имя на вкус.

— Это совсем другое дело. Теперь вы мой босс.

— Пустяки. Лично я не возражаю, чтобы вы и впредь звали меня по имени.

— Скажем, мистер Джейкоб?

Он окинул ее медленным, одобряющим взглядом.

— Ладно-ладно, веселитесь, я не против. — Джейкоб шагнул к двери, но на пороге обернулся. — Я не заставлю вас долго ждать. Двадцать минут. Я уже заказал столик в ресторане.

Подумать только, я знаю его считанные дни, а уже увязла по уши, подумала Джина, разрываясь между восторгом и ужасом.

Когда они появились в ресторане, сидящие за столиками приветственно окликали Джейкоба и махали ему рукой. Судя по всему, он и впрямь был крайне популярной здесь личностью. Со всех сторон на Джину были устремлены любопытные взгляды. Что и побудило ее заметить, что гувернанток обычно не водят по ресторанам.

— А я вас и не вожу. — Он надменно повел бровью. — Просто вам случилось оказаться тут, и вы голодны. Не говоря уже о том, что по вашей милости мне пришлось провести два часа за рулем после напряженного дня. По-хорошему, следовало бы отправить вас в постель без ужина.

— Спасибо, что вы этого не сделали, — сказала она и покраснела.

— И о чем вы думали те часы, что ждали, пока за вами приедут? — Джейкоб на миг оторвал взгляд от меню.

— Что жизнь вообще нелегкая штука, — беззаботно ответила она.

Он тихонько засмеялся.

— Интересно, удастся ли мне заставить вас отведать фирменные блюда этого ресторана?

— Только не крокодила. Пожалуйста, не крокодила! — взмолилась Джина.

— Если бы я вас не предупредил, вы бы и не знали, что именно едите.

— А я-то вам доверяла. Что, именно крокодила вы и задумывали мне подсунуть? — В глазах ее сверкали золотистые искорки смеха.

— Знали бы вы, как они тут их готовят. Тушат с маисом. А какие у них анаконды в соевом соусе… Пальчики оближешь! Не хотите для начала?

— Спасибо, пожалуй, для начала я ограничусь салатом из авокадо, — пробормотала она. — А в качестве основного блюда возьму банальный бифштекс.

После ужина они отправились прогуляться по парку возле отеля. Ветерок ласково шелестел в кронах деревьев. Одурманивающе пахло цветами. Над головой сияли ослепительные, невероятные звезды. Было так красиво, что у Джины вдруг защемило сердце.

Она потрясенно осознала, что встреча с Джейкобом заставила ее сдвинуться с мертвой точки, решительно изменила ее взгляд на свое состояние. Трагедия, постигшая ее год назад, как ни удивительно, утратила свою остроту. Ей было просто некогда об этом думать, ведь мысли ее неустанно были заняты одним: Джейкоб, Джейкоб и еще раз Джейкоб. Что же порой так притягивает женщин к мужчинам определенного типа? Суровая красота? Яркая мужественность? Контраст между стальными мускулами и шелковистой мягкостью кожи?

Даже сам воздух вокруг Джейкоба Стенли был словно пронизан электричеством. Сексуальная притягательность — вот как принято это называть. Джейкоб был наделен этой самой притягательностью в избытке. И все же его брак распался. Джина видела, какая горечь появлялась на этом красивом лице, когда речь заходила о прошлом. Видела и голодную тоску в глазах его бывшей жены. Женщины, которая не любит собственного ребенка. Боже, как все запутано!

Молодые люди бесцельно брели по полутемным аллеям. Постепенно разговор сошел на нет, и они молча шли рядом друг с другом. Однако в их душах бушевали яростные, почти первобытные страсти. Каждый понимал: этому надо положить конец. Однако Джине чудилось, что весь мир вокруг преобразился. Она не шла, а словно парила в облаках.

— Пожалуй, пора возвращаться, — наконец нарушил молчание Джейкоб. — Завтра предстоит рано встать. Жаль будить вас на рассвете, но вам придется поставить будильник на шесть, а в половине седьмого позавтракаем. Сразу после завтрака отправляемся в дорогу. Днем ко мне приезжают несколько покупателей, и мне надо быть на месте.

— А ваш родственник с этим не справится? — Неужели он абсолютно все привык делать сам?

— Этим лучше все-таки заняться мне, — коротко ответил Джейкоб.

Они прошли уже почти половину обратного пути, когда в темноте под ногами Джины что-то вдруг зашуршало. Змея! — вскричал панический голосок у нее в голове. Взвизгнув, она метнулась в сторону, прямо в объятия Джейкоба, ища защиты на его надежной груди.

Как же она была посрамлена! Сгусток тьмы под ногами укоризненно мяукнул и, поняв, что от этих людей ничего вкусненького не дождаться, скользнул прочь по своим таинственным кошачьим делам.

— Какая же я дурочка! — Голос девушки дрожал, но уже не от страха.

— Ничего. Тут всякий бы испугался. — Ситуация явно забавляла Джейкоба. — Вы как, в порядке?

Каждая жилка ее тела трепетала от близости Джейкоба.

— О да, конечно.

Боже, какая она гибкая, быстрая, чутко-настороженная, точно готовая в любую секунду обратиться в бегство лесная лань. В ночном полумраке ее лицо, обращенное к нему, белело, словно лик молодой луны. И на этом бледном лице темнели огромные, ставшие темнее ночью глаза.

В порыве паники она на миг прижалась к нему, и он успел ощутить стук бешено бьющегося сердца, тепло хрупкого тела. Как же хотелось зарыться лицом в облако пушистых волос, коснуться рукой нежной девичьей кожи…

Безумие! Настоящее безумие! Наваждение. Столько лет отчаянно выбираться из хаоса, в который он превратил свою жизнь, и лишь для того, чтобы попасть в очередную ловушку. Джина Уайт, новая гувернантка. Выдержанная и хладнокровная в одну секунду, и объятая ужасом маленькая девочка в следующую. Подобное сочетание трогало и будоражило одновременно. Какое же острое желание оно в нем возбуждало!

Джина чуть отстранилась и попыталась обратить все в шутку.

— Простите, мне, правда, ужасно стыдно. Должно быть, вы думаете, я настоящая размазня.

— Не размазня. Мороженое, — поправил Джейкоб с тихим смехом. — Миндальное мороженое со сливками.

Отведать бы этого мороженого, вкусить сладость ее уст. Верхняя губа девушки была четко очерченной, нижняя — восхитительно пухлой. Стройное, гибкое тело, привыкшее отвечать на зов музыки, было наделено собственной внутренней мелодией. У Джейкоба дух захватывало при мысли о том, какова она в объятиях.

Они стояли посреди тропинки, не в силах продолжать путь. Искушение становилось все непреодолимее. Джина застыла на месте, недвижно глядя на него во тьме. Именно эта неподвижность, исходивший от девушки аромат свежести побудили его медленно-медленно поднять руки и снова притянуть ее к себе.

— Может, если один раз поддаться соблазну, мы разделаемся с этим наваждением? — предположил он с убийственной самоиронией.

Джиной овладел пьянящий восторг, мгновенно разлившийся по всему ее существу. Голова кружилась от предвкушения чего-то небывалого, приоткрытые губы ждали поцелуя. Ноги отказывались держать, и ей чудилось, будто во всем мире не осталось иной поддержки и опоры, кроме этого мужчины, чьи руки лежали у нее на талии.

Кругом не было ни души. Губы молодых людей встретились, поцелуй длился, длился и длился. Запретный плод оказался очень сладок! Джейкоб целовал ее до тех пор, пока ей не показалось, будто сердце у нее вот-вот разорвется от счастья. Но чары рассеялись — он отпустил ее и шагнул назад. Глубокий голос его звучал до обидного буднично.

— Мы оба хотели этого, Джина, — произнес он, — пусть в данной ситуации я не мог сделать ничего худшего. Если вас это утешит, обещаю впредь такого не повторять.

Девушка была потрясена, ошеломлена, растеряна, но годы репетиций, упражнения, направленные на то, чтобы обуздать эмоции, сослужили ей хорошую службу.

— Вот и чудесно, — ухитрилась сказать она спокойно, хотя и еле слышно, — потому что не думаю, что смогла бы с этим справиться.

— Я тоже, — отозвался Джейкоб в тон ей, все еще пытаясь разобраться в себе.

Поцелуй не утишил, а лишь сильнее разжег бушующее в нем пламя. Ему потребовалось все самообладание для того, чтобы отпустить девушку. Помогла лишь мысль о том, сколь она уязвима. Джина отчаянно пытается построить жизнь заново, а его поведение угрожает погубить все ее попытки на корню.

Джину разбудила в указанный час не горничная отеля. Едва рассвело, как стайка жизнерадостных попугаев за окном поспешила громкими криками возвестить начало нового дня. Под эту какофонию спать было решительно невозможно, даже после тревожной, полной обрывочных и волнующих сновидений ночи. Джейкоб настолько завладел всеми ее помыслами, что не оставлял и во сне. А в какой-то момент она проснулась, полностью уверенная в том, что он лежит с ней в постели, а рука его покоится у нее на груди. Неудивительно, что после всех этих переживанийбедняжка едва притронулась к завтраку.

Когда Джейкоб постучал в ее дверь, она была уже полностью готова к дороге. Он окинул ее придирчивым взглядом, проверяя, все ли в порядке, и Джина испытала настоящее облегчение оттого, что взгляд этот был совершенно бесстрастен и безличен.

Из-за жары она надела легкий полотняный костюм — бежевый жакетик и чуть более темные брючки, а волосы снова стянула узлом на затылке.

Следуя примеру Джейкоба, она вела себя так, точно между ними вчера ровным счетом ничего не было. Вспышка бурной страсти? Неистовые поцелуи под звездным небом? Боже упаси!

— Надеюсь, я привезла не слишком много вещей? — Джина указала на два чемодана и битком набитую дорожную сумку.

— Разве у принцесс бывает слишком много багажа? — Он сделал вид, будто никак не может оторвать от земли один из чемоданов.

— Давайте я возьму один, — с готовностью предложила девушка.

— Какая подмога! — Уголки губ его чуть дрогнули. Джейкоб был твердо настроен начать этот день с веселой нотки. Что угодно, лишь бы не дать искрам страсти разгореться в настоящий пожар! — Нет, Джина, спасибо, я справлюсь и сам. Это вот в руки, а это на плечо. Очень удобно. По счету я уже заплатил, так что просто оставьте ключи на стойке портье, и в дорогу!

Девушка завороженно наблюдала, как он без малейшего усилия подхватил весь ее багаж и двинулся к выходу. Движения его были легки и в то же время экономичны.

— Надеюсь, вы не забыли шляпу с широкими полями? — бросил он ей, выйдя на улицу.

— Конечно.

— А крем от солнца?

— Никогда не выхожу без него из дому, — засмеялась Джина. — Правда, хотите верьте, хотите нет, а я еще ни разу в жизни не сгорала.

— Продолжайте в том же духе. — Лицо Джейкоба было непроницаемо и спокойно.

Скоро они уже выехали из города и мчались по широкой автостраде. Джина зачарованно глядела вокруг.

— Не возражаете, если я открою окно?

— Вас не укачивает? — Он озабоченно поглядел на нее.

— Нет-нет, просто хотела вдохнуть здешнего воздуха. Кругом так красиво, что думается, он должен быть напоен ароматами цветов.

— Еще бы. Вы, разумеется, знаете, что Флориду так и называют — Страна цветов. Ее открыл испанский мореплаватель Хуан Понсе де Леон. Было Вербное воскресенье, праздник цветов, и он усмотрел в этом совпадении доброе предзнаменование.

— Он не мог бы придумать лучшего названия! — воскликнула Джина. — Только посмотрите кругом. Это небо, эти деревья, цветы, травы… А какое солнце!

Джейкоб тихонько хмыкнул в знак согласия.

— Здесь настоящее царство света. Но порой на эту благословенную землю обрушиваются беспощадные ураганы. А летом стоит такая жара, что хочется только одного: сидеть где-нибудь в теньке с бокалом холодного пива. Увы, на такую роскошь у меня никогда нет времени. Кстати, а вы умеете ездить верхом? — вдруг спросил он.

— Вообще-то, я несколько лет не практиковалась, но когда-то ездила довольно неплохо. Папина заслуга — это он настоял, чтобы я училась.

— Что ж, по крайней мере одной заботой у меня меньше. В этих краях без лошадей трудно. Порой гораздо легче проехать по какой-нибудь тропке в лесу, чем делать огромный крюк на машине по проезжей дороге. А в иные места удобнее всего добираться старым добрым индейским способом — на каноэ. — Джейкоб засмеялся, но не очень весело. — Знаете, а я ведь когда-то всерьез занимался греблей на каноэ. Чуть не вошел в олимпийскую сборную. Завоевал несколько призов. Считался восходящей звездой. В те дни мой отец был еще жив, и все думали, что он доживет до преклонных лет. Увы, этому не суждено было сбыться. — Он окончательно помрачнел. — Равно как и моей мечте об участии в Олимпиаде.

Дорога серой лентой летела назад, а разговор их становился все живее и непринужденнее.

— Скажите, а не слишком ли серьезный эксперимент вы затеяли? — спросил Джейкоб через некоторое время. — Стать гувернанткой. Укрыться в полной глуши. Конечно, наш «Цветок магнолии» не то чтобы начисто отрезан от внешнего мира, но здесь катастрофически не хватает блеска и веселья большого мира. Вам будет не хватать множества мелочей, да и не только мелочей, к которым вы привыкли.

— Я справлюсь, — коротко ответила Джина.

— Придется, — напрямик заявил он. — Я человек занятой и не умею изображать из себя няньку.

— Няньку! Боже милосердный, я и не думала вас утруждать! — запротестовала Джина.

Ее новый босс не пытался скрыть свою озабоченность.

— Хочу еще раз предупредить: Роберт не самый легкий воспитанник. Необыкновенно смышлен, но я же говорил, сущий бесенок. У него есть несносная привычка прятаться. Он умеет находить такие места, куда никому, даже мне, и в голову не придет заглянуть. А я не могу, просто не могу, — Джейкоб подчеркнул последние два слова, — возиться еще и со всеми этими детскими глупостями.

Моя тетя страдает ревматизмом, поэтому не может заниматься ребенком. Во время приступов она едва может встать с кровати. Да и возраст уже сказывается: она была много старше папы, ей уже за семьдесят. За ней ухаживает очень славная индианка Маюми, жена нашего старшего конюха, но с Робертом и она ничем помочь не может. А Вирджиния с детьми вообще не ладит; своих у нее нет, и, насколько я понимаю, она их никогда не хотела. Что же до нашей домоправительницы, миссис Форк, она превосходная женщина и очень эффективный работник, ведет наше хозяйство как нельзя лучше. Она, как может, старается обуздать капризы и взрывной темперамент Роберта, но, признаюсь, бывает чрезмерно строга. Не буду скрывать, они с Робертом не в восторге друг от друга.

— Она и со мной разговаривала не слишком ласково, — сухо вставила Джина.

— Вы имеете в виду, что она не поверила вашим словам о телеграмме?

— Вот именно.

— Очень подозреваю, телеграмму стащил Роберт, — хмуро предположил Джейкоб.

Джина распахнула глаза от изумления.

— Не слишком ли он мал для подобных проказ?

В ответ Джейкоб почти застонал.

— Он-то мал? Его шесть лет потянут на все шестьсот! Но, тем не менее, я к нему очень привязан.

Хотя он говорил вполне сердечно, девушке его тон показался слегка странноватым.

— Еще бы, — пожала она плечами. — Какой же отец не любит своего сына.

— Кстати, — он не стал развивать предыдущую тему, — еще Роберт ужасно плохо ест. Клюет, как птичка, всего понемножку. Того терпеть не может, этого в рот не берет. Швыряется едой. Крайне своевольный и непослушный. Каждое кормление превращается в настоящую корриду. А во всем остальном — очень славный мальчик.

Джина не ужаснулась услышанному. В конце концов, ведь речь шла о ребенке, о ребенке, которому, как никому другому, требовались любовь и понимание.

— Но что-то же он должен любить. Остается только выяснить, что именно, — просто сказала она. — Кстати, все собиралась у вас спросить. — Джина повернулась к нему, и в который раз сердце ее сладко замерло от сочетания светлых волос и бронзового загара.

— Ну, давайте, — подзадорил он.

— Вы рассказывали кому-нибудь о моем прошлом? — еле слышно спросила девушка. — О том, что я занималась балетом. И об аварии.

— Только тете, — ответил Джейкоб. — Я рассказал ей об этом по секрету, и она будет его хранить. Всем остальным сказано, что вы наняты по совету моего поверенного.

— Спасибо. Я не хочу никому рассказывать о том несчастном случае. Вы меня понимаете?

— Джина, поступайте так, как считаете нужным. Так, как вам легче, — произнес он почти нежно. — Во всяком случае, пока. Потом, позже, вам наверняка захочется выговориться. Я знаю, что такое горькое разочарование, Джина, и всегда охотно вас выслушаю.

5

Два часа пути пролетели почти незаметно. Джейкоб охотно рассказывал спутнице об этих краях и об истории его семьи. А если в разговоре и наступали паузы, молчание было совершенно необременительным. Так молчат близкие друг другу люди.

Джина дивилась тому, как причудливо смешаны в этом благодатном краю растения севера и юга. Сосны соседствовали с пальмами, эвкалипты — с гигантскими кедрами. А сколько было прекрасных и диковинных деревьев и кустарников, названий которых она не знала!..

Она как раз собиралась спросить про какое-то из этих растений, как заговорил Джейкоб.

— А вот начинается и наше хозяйство. — Он показал рукой за окно. — Слева вы видите ангары и посадочную полосу. Рядом взлетная площадка для вертолетов. У нас их три. Вон там дальше — морозильный цех, склады, мини-фабрика по переработке урожая и небольшая мастерская по починке оборудования. Надо всегда быть наготове, мало ли что может случиться в самый разгар работы, не тянуть же с ремонтом. Справа дома, где живут большинство рабочих. Вон то строение с красной крышей — спортивный центр с тренажерным залом, а рядом, с зеленой крышей, — клуб, где рабочие могут проводить досуг.

Чуть дальше начинаются сады, но, признаться, они сильно одичали и кое-где превратились в настоящие заросли. Надо будет как-нибудь озаботиться тем, чтобы привести их в божеский вид. Вообще-то мы стараемся не пускать змей в дом, но, сразу предупрежу, наверняка одна-другая вам где-нибудь неподалеку попадется. Главное — не бояться и помнить: они сами изо всех сил стараются избежать контакта с людьми. Но, конечно, если вам не посчастливится наступить на змею… — Он выразительно пожал плечами.

— Я буду смотреть под ноги, — заверила его Джина.

Строения остались позади. Джейкоб сбавил скорость, показывая своей спутнице то одну, то другую местную достопримечательность. Вскоре, как он и обещал, по сторонам дороги потянулся одичавший сад. У Джины дыхание перехватывало — такой он был красивый. Райский сад, да и только. Магнолия, мирт, апельсиновые деревья, ароматный анис, радужные короны цветущей юкки. И всюду птицы, множество самых разнообразных птиц, радующих глаз своим видом, а слух — щебетом.

Пока девушка завороженно глядела по сторонам, дорога перестала петлять, деревья расступились и впереди показался дом.

Боже! До чего же он был огромным. Гораздо больше, чем она представляла себе по фотографии, которую ей показывала Вайолет. И очень, очень величественный, в старинном кастильском стиле, напоминающем о первопоселенцах Флориды. На уровне второго этажа вдоль всего дома тянулся балкон, поддерживаемый легкими колоннами.

В этом месте совсем близко к дому подходила река, она расширялась, образуя большое озеро. Несколько маленьких островков словно парили в воздухе — так тиха и спокойна была водная гладь. У берега покачивалось несколько лодочек. А совсем рядом — у Джины так и перехватило дыхание — плескалась стая белых лебедей.

— Какое дивное место! — воскликнула девушка. — Как же тут, наверное, хорошо жить!

Джейкоб искоса поглядел на нее, довольный такой реакцией.

— Для того, собственно, здесь и строились. Кстати, здание в своей основе сохранилось почти нетронутым. С годами оно, правда, было слегка расширено и, разумеется, модернизировано. Но общий кастильский стиль сохранился, хотя, как ни смешно, кастильской крови в нас ни капли.

— Ваше личное королевство, — задумчиво произнесла Джина.

— О да. — В голосе Джейкоба звучала несомненная гордость, но и столь же несомненная печаль. — Но, увы, никто не властен целиком и полностью над своей жизнью. Судьбу не переспоришь. Быть может, это место и кажется воплощенной мечтой, однако жизнь не такова. Мы с вами знаем, как легко разбиваются мечты…

Едва они поднялись по ступенькам, как обнаружили, что все обитатели дома стоят на ушах. Роберт опять исчез. И никто не знал, где его искать.

Миссис Форк, домоправительница, выложила Джейкобу сию печальную повесть, стоя со сложенными на животе руками и глядя на хозяина одновременно смиренно и вызывающе, точно снимала с себя всякую ответственность за происходящее. В сторону Джины она даже не посмотрела. Просто удивительно, как это низенькая толстушка с простоватым лицом и с писклявым голоском могла произвести такое грозное впечатление, но выглядела она и в самом деле сурово.

— Я сделала все, что в моих силах, мистер Стенли, чтобы Роберт был тут к вашему приезду. И даже льстила себя мыслью, что мне это удалось. Лишь полчаса назад выяснилось, что его нигде нет. Во всяком случае, нам его отыскать не удалось. Просто безобразие, он выставил меня перед вами в совершенно глупом виде! — горячо закончила она, явно забывая, что речь идет всего-навсего о проказе шестилетнего мальчишки.

— Не переживайте, миссис Форк. Я знаю, вы сделали все, что в ваших силах. — Джейкоб повернулся к Джине. — Познакомьтесь с нашей новой гувернанткой, Джиной Уайт. Отныне уже ей придется отвечать за поведение Роберта.

— Великолепно! — саркастически воскликнула домоправительница, ничуть не скрывая своего сомнения в том, что Джина преуспеет там, где она, миссис Форк, потерпела неудачу. — Я приготовила вам комнату.

— Спасибо. — Джина улыбнулась ей и перевела взгляд на Джейкоба. — Как думаете, где бы я могла поискать Боб… Роберта?

Она чуть не проговорилась и не сказала «Бобби» — именно так девушка привыкла мысленно называть маленькое «наказание».

— Не тратьте сил понапрасну. Когда захочет, тогда и выйдет, — хмуро откликнулся он. — Роберт обожает устраивать подобные представления. Конечно, если он и к ланчу не объявится, придется высылать поисковую экспедицию.

— К завтраку он даже не прикоснулся, — отрапортовала миссис Форк с таким видом, будто это было еще одно несмываемое оскорбление, нанесенное лично ей. — Прошу прощения, мистер Стенли. Я просто заранее дрожу от мысли, что Роберт вытворит в следующий раз.

Возможно, момент был не самый подходящий, но Джина не сумела удержаться от смеха. Однако под ледяным взглядом домоправительницы порыв веселья мгновенно угас. С этой женщиной мне еще работать бок о бок, напомнила себе девушка, хотя у нее уже возникло чувство, что им с миссис Форк никогда не удастся достичь взаимопонимания.

— А где миссис Брендайн? — Джейкоб огляделся по сторонам.

— Вот я, Джейкоб! Привет! — По ведущей в холл лестнице, точно актриса, дождавшаяся своего выхода, спустилась потрясающе эффектная брюнетка лет тридцати пяти с короткой модной стрижкой и с темными, почти угольно-черными, глазами. Она одарила хозяина дома странно-завлекающей, мягко говоря не родственной, улыбкой. — Я хотела сразу тебя встретить, но задержалась, ища Роберта. С мальчишкой никакого сладу нет. А это, насколько я понимаю, новая гувернантка?

Жгуче-черные глаза оценивающе оглядели Джину. Не очень-то приветливым был этот взор. Чем-то он подозрительно напоминал тот полный безмолвной ярости взгляд, что кинула на нее Телма в ресторане.

— Дорогой, ты вернулся как раз вовремя. — Вновь переключив все внимание на Джейкоба, черноволосая красотка поцеловала его в щеку поцелуем слишком долгим и пылким для обычного поцелуя между братом и сестрой, пусть даже троюродными. — Я по тебе уже соскучилась.

Он с сарказмом посмотрел на поднятое к нему лицо, на котором читалось обожание.

— Как, за несколько часов?

Однако Вирджиния Брендайн словно не заметила язвительности этого вопроса.

Джейкоб представил их с Джиной друг другу. И девушка подверглась повторному, еще более пристальному осмотру.

— Вас, кажется, рекомендовал Артур Дойл? — произнесла Вирджиния, манерно растягивая слова. — Что-то я не расслышала, какое у вас образование?

Джина не покраснела, хотя становилось все яснее, что кузина Вирджиния невзлюбила ее с первого взгляда.

— Вполне соответствующее ситуации, — любезно ответила она.

— Посмотрим, посмотрим. — Миссис Брендайн медлила, судя по всему придумывая, какую бы еще гадость сказать. — Прошлые гувернантки Роберта оказались не на высоте.

— Может, тут не обошлось без тебя, Верджи? — бросил ей Джейкоб. — А я-то надеялся, ты поддержишь Джину.

— О да, да. Непременно. — Она снова улыбнулась ему той томной завлекающей улыбкой, однако выражение ее глаз говорило ровно противоположное. — Если захотите что-то спросить, смело обращайтесь ко мне.

Взгляд Вирджинии остановился на блузке Джины. Похоже, знак известной фирмы ее не порадовал.

Джина скромно поблагодарила новую знакомую.

— А где тетя? — Джине показалось, будто Джейкобу не очень хочется оставлять ее наедине с роскошной кузиной.

— Отдыхает, — ответила миссис Форк, когда Вирджиния ничего не сказала. — Сегодня у нее не самый хороший день. Но она хочет познакомиться с мисс Уайт чуть позже.

— Что ж, Джина, устраивайтесь. — Джейкоб ободряюще поглядел на новую гувернантку. — А у меня дела.

— Разумеется. Спасибо, со мной все будет в порядке.

Заверения Джины потонули в обиженно-возмущенном возгласе Вирджинии:

— Джейкоб, какие еще дела! Неужели у тебя нет времени даже кофе выпить? Знаешь, сегодня Фанни звонила, я как раз хотела тебе рассказать.

Лицо его мгновенно окаменело.

— Потом. Мне некогда. Если Роберт через час-другой не найдется, сообщите мне. Пусть Омахи возьмет джип и отыщет меня. Я буду на пятом поле.

И Джейкоб удалился. С порога донесся его голос, распоряжающийся, чтобы багаж Джины отнесли в ее комнату.

— Пожалуйте сюда, мисс Уайт, — церемонно произнесла миссис Форк.

— Пожалуйста, зовите меня Джиной! — взмолилась девушка.

Миссис Форк недовольно нахмурилась.

— Если не возражаете, я бы предпочла все-таки называть вас мисс Уайт.

— Это слишком уж официально, как будто я невесть какая важная персона, — улыбнулась Джина.

— Может, и надо быть очень важной персоной, чтобы справиться с Робертом, — сухо заметила домоправительница. — Растет без матери! Ужасный результат! Так неприятно для мистера Стенли. Мистер Стенли потрясающий человек. Большой человек. Ему не следует волноваться еще и из-за таких пустяков.

— Полагаю, вы избавляете его от многих забот, миссис Форк, — протянула Джина оливковую ветвь мира. — Он говорит, вы просто изумительно ведете хозяйство.

Невинная маленькая лесть возымела мгновенный результат. Голос миссис Форк заметно смягчился, щеки залились смущенным румянцем, лицо расплылось в улыбке.

— Правда? Так и сказал?

— Этими самыми словами. Он рад, что ему так повезло с домоправительницей.

— Настоящий джентльмен! — с чувством воскликнула миссис Форк. — Настоящий джентльмен. На такого и работать одно удовольствие!

Джина не могла в душе не согласиться с ней.

Комната, которую ей отвели, оказалась гораздо больше, чем Джина рассчитывала. Раза в два больше спальни в ее родном доме. Она была выдержана в том же кастильском стиле, что и весь дом. Великолепная мебель красного дерева, огромное трехстворчатое зеркало чуть не на полстены, на полу — мягкий ковер. В углу стоял массивный книжный шкаф, уставленный тяжелыми томами в кожаных переплетах. На стене возле окна в плетеном кашпо висел красивый букет. Джина поразилась искусному сочетанию самых на первый взгляд несочетаемых цветов.

— Ой, как мне тут нравится! — Огромные васильковые глаза девушки засияли от удовольствия.

— Ничуть не удивлена! — фыркнула миссис Форк. — Ни одной предыдущей гувернантке таких покоев не отводили. Но мистер Стенли лично распорядился.

— Ну разве я не счастливица! — Джина подошла к окну, из которого открывался великолепный вид.

— В самом деле. — К миссис Форк вернулась обычная суровая язвительность. — Кстати, в этой комнате много очень ценных вещей. Вышивка на покрывале, например, ручной работы.

— Прелестная вещь. Я буду обращаться с ним очень бережно.

— Постель я меняю дважды в неделю. Уборкой будет заниматься одна из горничных. Вас ничто не будет отвлекать от ваших основных обязанностей.

— Спасибо, мне очень приятно, что вы так замечательно обо всем позаботились. А какие красивые цветы! И так необычно подобраны!

Миссис Форк покосилась на стену.

— Маюми постаралась. — В голосе ее не слышно было особого энтузиазма. — Лично я предпочитаю всем этим индейским штучкам старый добрый букет роз. Но мистер Стенли позволяет Маюми украшать весь дом своими букетами. Она занимается этим, когда не ухаживает за мисс Стенли.

— Мне так жаль, что мисс Стенли недомогает, — осторожно произнесла Джина.

— Потрясающая женщина! И настоящая леди старой закалки. Ни слова жалобы. Она упоминала, что хочет с вами повидаться, когда вы разберетесь с вещами. Я дам вам знать. Что ж, нам остается лишь ждать, пока Роберт соизволит вылезти. Этому ребенку, как никому другому, нужна дисциплина.

И материнская любовь. Если, на взгляд Джины, у Джейкоба и был какой-либо недостаток, то это определенная холодность по отношению к сыну. Неужели он не мог сказать «я очень его люблю» вместо «я к нему очень привязан». Даже дядя Артур частенько повторял Джине, как любит ее. Однако Джейкоб Стенли предпочел слово «привязан». Похоже, бедняжке Бобби не хватает не только материнской любви.

Сообщив Джине, что ланч будет подан в десять часов, домоправительница направилась к двери, тем самым как бы давая гувернантке возможность отдохнуть с дороги.

— Думаю, вы за последние два дня проделали немалый путь.

— Пожалуй. — Джина улыбнулась. — Вы так и не отыскали мою телеграмму?

— Нет. Простите, что сомневалась в вас, — отрывисто произнесла миссис Форк, остановившись на пороге. — Вы производите впечатление весьма ответственной молодой особы. Наверняка это дело рук Роберта. От него жди любых проказ. А теперь мне и вправду пора. Отдыхайте.

— Боюсь, мне будет не до отдыха, пока я не выясню, где Роберт, — сказала Джина.

— Вам его ни за что не найти, если он сам того не захочет. — Миссис Форк нахмурилась. — На него поглядеть, так нипочем не подумаешь, что у него ума хватит на все эти выдумки. Ребенок, а хлопот от него больше, чем от любого взрослого.

— Надеюсь, мы с ним подружимся, — тихо заметила девушка.

— Боюсь, моя дорогая, ваши надежды не оправдаются. Увидите, вам придется иметь дело отнюдь не с маленьким ангелочком. Мальчишка необыкновенно нахален.

На Джину снова напал смех, и она еле сумела сдержаться. Чтобы такая компетентная и солидная дама пасовала перед шестилетним ребенком! Ей вспомнилось, как в былые времена Сара называла ее саму «неуправляемым ребенком».

Мурлыча песенку, она распаковывала вещи, принесенные слугой-индейцем — тем самым Омахи, которого Джейкоб просил прислать за ним, если Роберт не объявится к ланчу. Однако девушка очень надеялась, что мальчик отыщется раньше. Очень уж хотелось поскорее познакомиться с мистером Робертом Стенли.

Однако ей и в голову не могло прийти, что он окажется в стенном шкафу. Джина уже успела мимоходом заметить, что дверца чуть-чуть приоткрыта, но испытала настоящее потрясение, когда оттуда с воинственным воплем выскочил маленький мальчик в боевой индейской раскраске.

Лишь через минуту-другую она вновь обрела дар речи.

— О Господи, Бобби, как ты меня напугал!

— Здорово! — победно заявил мальчуган. — Никто никогда не знает, где меня искать!

— Неужели ты все время тут прятался? — Джина с ужасом вспомнила, как неласково отзывалась о нем миссис Форк несколько минут назад.

Роберт скорчил недовольную гримасу.

— Я залез сюда только после того, как Ханна тут все проверила. Это так ее зовут, — он хихикнул, — Ханна Форк.

— Я как раз разбираюсь с вещами, — сказала Джина. — Можешь мне помочь, если хочешь.

Мальчишка с независимым видом одним прыжком забрался на комод.

— Еще чего! Вам надо, вы и разбирайте.

— Как хочешь. Только, боюсь, тогда ты не сможешь найти подарок, который я тебе привезла.

Узкое личико Бобби вновь сморщилось.

— С чего это вы вздумали мне подарки дарить?

— Как это? В честь знакомства, — весело ответила Джина. — А с чего же еще? Очень рада познакомиться с тобой, Роберт. Я очень много о тебе слышала.

— Вот уж не удивлен.

Джейкоб Стенли не преувеличивал, говоря, что шесть лет его сына потянут на все шестьсот.

— А как там вы меня назвали, когда я на вас выпрыгнул? — осведомился Роберт, без малейшего стеснения разглядывая новую гувернантку.

— Дай-ка припомнить…

— Бобби. Вы назвали меня Бобби.

— Если тебе не нравится, я больше не буду.

— Еще как нравится! — Мальчик перескочил с комода на кресло. — Попросите папу, пусть и он меня так называет.

— А ты не хочешь его сам попросить? — удивилась девушка.

— Могу и сам. — Бобби пожал худенькими плечами и, выбравшись из кресла, принялся рассеянно перебирать вещи Джины. — Он не будет против. Думаю, ему понравится. Я его люблю. Вот только зачем он выгнал маму?

— Он вовсе не выгонял твою маму. — Джина пришла в ужас от слов мальчика. — Ты не должен так думать. Что ты!

— Выгонял, выгонял! — заявил Бобби упрямо. — И не позволяет ей со мной видеться. Даже подарков слать не разрешает. Кстати, а где ваш подарок? — спросил он с любопытством, мгновенно меняя тему разговора.

— На дне чемодана. В коробке.

— Надеюсь, это не плюшевый мишка, — выпалил Бобби. — Если это мишка, я буду ругаться. Я знаю несколько очень хороших ругательств, крепких. Слышал от рабочих на плантации.

— Это не мишка, Бобби, — поспешила заверить его Джина. — И кстати, существует множество слов, чтобы выразить свои чувства, не прибегая к ругательствам.

— А я и другие всякие слова знаю, — похвастался мальчуган. — Я даже читать умею.

— Ну разумеется, я и не сомневалась, — отозвалась девушка самым небрежным тоном. — А «Питера Пэна» любишь?

Бобби старательно наводил кавардак в сложенных вещах Джины.

— Если бы еще мне его кто-нибудь купил, — пробурчал он.

— Что ж, тебе повезло. — Джина села на кровать. — Я как раз привезла его с собой. Можем почитать вместе.

Мальчик вскинул на нее удивленные глаза.

— Чего это вы так со мной возитесь?

— Хочу, чтобы мы подружились, Бобби, — улыбнулась Джина. — Очень-очень хочу.

На миг личико Бобби прояснилось, и он сразу же стал выглядеть очень по-детски — трогательным и уязвимым. Но в следующую секунду мальчик мрачно тряхнул головой.

— Небось, за Джейкобом охотитесь. Вирджиния говорит, его любая подцепить рада.

— Не может быть! Она тебе такое сказала?

— Мне никто никогда ничего не говорит. — Бобби затряс головой еще яростнее. — Просто я умею слушать. Да Верджи и меня не выносит. Она сказала папе, что я стащил вашу телеграмму.

— А ты ее не брал? — напрямик спросила Джина.

— Не брал. — Бобби посмотрел ей в глаза. — Я никогда не вру. Никогда.

— Да я тебе верю, — пожала плечами девушка.

— Все эти прошлые гувернантки были страшно гнусными, — с каким-то даже облегчением сообщил ее воспитанник.

— Ну, знаешь ли, Бобби, в это мне трудно поверить, — запротестовала она.

— Да вы их просто не видели. Все трое с ума сходили по Джейкобу. Да и не они одни. — Он доверительно придвинулся к Джине. — Верджи по нему тоже сохнет.

Сделав сие потрясающее заявление, дитя принялось весело скакать по комнате на одной ножке.

— Бобби, ты не должен так говорить! — снова ужаснулась Джина.

— Это не я сказал, а тетя Фанни, — поправил ее Бобби, прервав свои гимнастические упражнения. — Вы просто тети Фанни не знаете. Ох, до чего она горазда болтать! Мне иногда кажется, все думают, что у меня совершенно нет ушей!

Или, подумала Джина, просто никого не волнует, что они говорят при ребенке.

— Ладно, давай лучше найдем подарок, — предложила она, желая отвлечь мальчика от опасной темы.

Бобби снова принялся хозяйничать в ее вещах, так что Джина сочла за лучшее самой вытащить со дна чемодана коробку.

— Что там? — Бобби склонил голову набок.

— Не скажу. Это сюрприз.

— Послушайте, — заявил вдруг Бобби, — я этого больше никому не скажу, но вы мне нравитесь. Вы очень красивая. Только надеюсь, вы не втюритесь в папу.

Джина вздрогнула.

— Бобби, я здесь для того, чтобы быть твоим другом! — воскликнула она, безжалостно подавляя все мысли об отце этого мальчика.

— А вот прежним гувернанткам было на меня плевать, — будничным тоном сообщил Бобби, разворачивая обертку, и заинтригованно поглядел на коробку. — Нет, правда, ума не приложу, что тут может быть.

С этими словами он поднял крышку — и тут же пронзительно заверещал от восторга. В коробке лежал игрушечный паровозик.

— Здорово! Вот это штука!

Проворно вытащив паровозик, Бобби принялся его жадно рассматривать. Джина показала ему, что, если нажать на трубу, паровозик начинает громко гудеть, а если дернуть за дверцу, оттуда выскакивает крошечный машинист и машет флажком.

— Ух ты, — восхитился мальчик. — Совсем как настоящий!

— Рада, что тебе нравится, Бобби. — Мальчик выглядел таким довольным, что Джина рискнула спросить: — А тебе не кажется, что стоит сказать миссис Форк, что ты нашелся?

Бобби уже пускал паровозик по полу.

— А это обязательно?

— Все волнуются, вот в чем беда.

Мальчик небрежно отмахнулся.

— Да я уж сколько раз прятался. Они уже, считайте, привыкли. Вот раньше переполох поднимался, это я понимаю!

— А ты только того и добивался? — поинтересовалась Джина. Похоже, таким образом Бобби пытался привлечь к себе внимание. — Сегодня ведь ты хотел, чтобы тебя нашли.

— Хотел, — согласился Бобби, увлеченно полируя полой футболки крышу паровозика. — А не то вы бы меня нипочем не нашли. Я хотел с вами познакомиться. Джейкоб сказал, вы напомнили ему девушку с картины в гостиной. Знаете, она заколдована. — И он нервно передернул плечами.

— Как это? — удивилась Джина. — Она стонет по ночам или переворачивается внутри рамы?

Бобби восторженно захихикал.

— Точно не знаю… Но когда я хотел посмотреть ее ближе, Вирджиния сказала, что она заколдована.

— Наверное, она просто не хотела, чтобы ты ее трогал руками. Скорее всего картина не заколдована, а очень ценная.

— Я спросил у папы, а он ответил, что никогда нельзя знать наверняка, и засмеялся.

Они вместе сидели на полу, пуская паровозик, как вдруг Бобби подался вперед и театральным шепотом сообщил:

— Не оборачивайтесь, у вас за спиной стоит Верджи.

— Ладно тебе, — засмеялась Джина.

— Да говорю же.

Не успела Джина сообразить, шутит мальчуган или говорит правду, как над головой у нее раздался пронзительный голос Вирджинии Брендайн.

— Безобразие! Какое безобразие! — Она метнула на вскочившую Джину негодующий взгляд, способный убить человека на месте.

Однако девушка не собиралась умирать на месте.

— Простите, миссис Брендайн, мы с Бобби как раз хотели спуститься.

Лицо Вирджинии потемнело сильнее.

— Бобби? Это что еще за прозвище? Семье это не понравится. Фи, как вульгарно! Лично я терпеть не могу сокращать имена.

— А я могу, — решительно заявил Бобби, вытягиваясь во весь свой небольшой рост рядом с Джиной. — Это мое имя. И мне оно нравится. И папа зовет тебя Верджи. Разве это не то же самое?

— А вы, молодой человек, придержите язык, — отчеканила Вирджиния, не на шутку разозленная дерзостью мальчика. — Весь дом, включая и твоего отца, с ног сбился, пытаясь тебя разыскать, а тем временем ты с новой гувернанткой… — тут Джина удостоилась еще одного пышущего злобой взора, — сидите здесь и как ни в чем не бывало играете в игрушки.

— Всего лишь несколько минут, миссис Брендайн, — попыталась возразить девушка.

— В высшей степени безответственно, — заявила Вирджиния с таким видом, будто очень хотела, чтобы обоих провинившихся хорошенько высекли. — Если это все, на что вы способны, мой совет Джейкобу немедленно отправить вас восвояси.

— Ты тут не хозяйка! — Бобби вдруг затопал ногами. — Я тебя ненавижу!

Вместо ответа Вирджиния Брендайн смерила Джину очередным взглядом и с отвращением процедила:

— Этот мальчишка просто невротик.

— Дрянь! Дрянь! Дрянь! — Без умолку вопя, Бобби выскочил на окружавший весь второй этаж балкон и помчался прочь.

Не беспокоясь, что подумает о ней кузина Джейкоба, Джина бросилась за мальчиком и, догнав, сгребла его в охапку.

— Ага! Попался!

Сердитые вопли перешли в сдавленный смех. Бобби принялся отбиваться, а девушка так же шутливо пыталась его удержать.

— Я требую немедленно вызвать полицию! — сквозь смех выкрикнул мальчуган.

— Я сама из полиции, — подхватила Джина.

— Покажите мне ваше удостоверение. Где оно?

— У твоего папы. Вместе с моими рекомендациями.

Внезапно Бобби прекратил игру.

— Чертова Вирджиния!

Джина взяла его за плечи и легонько встряхнула.

— Бобби, не стоит пускать в ход каждое ругательство, какое ты где-либо услышишь. Кроме того, ты должен относиться к своей тете с уважением.

— А разве я не сказал ей заткнуться? — резонно возразил Бобби. — Мне не понравилось, как она с вами разговаривала. Зачем она на вас нападала?

— Она просто очень волновалась, — попыталась оправдать поведение Вирджинии Джина.

Бобби закатил глаза.

— Как же! Ничего она не волновалась. Она здесь уж больше года живет. А вы только что приехали.

— Что правда, то правда. Ну как, спустимся вниз и попробуем исправить положение? — предложила она.

— Только не я. — И мальчик снова отчаянно замотал головой.

— Ну ладно, — Джина похлопала его по руке, — тогда я одна пойду.

— Хорошо. — Бобби доверчиво уцепился ей за руку. — Как вы думаете, а можно мне будет на ланч съесть гамбургер?

Джина опешила.

— А почему нельзя? Я люблю гамбургеры.

— Вот здорово. А то в прошлый раз, когда я попросил гамбургер, меня просто-напросто выставили из кухни. Говорят, Ханна страсть как вкусно готовит, а гамбургера она ну ни разочка не приготовила. Или чипсов. А я люблю чипсы. А овощи ненавижу, особенно брокколи. И кашу ненавижу. И хлопья на завтрак. И яичницу.

— Понятно. — Джина вспомнила, что Вайолет в детстве тоже отличалась ужасным аппетитом. — А тостики любишь? Их можно самому запекать в духовке и мазать всякими вкусностями, получится почти как чипсы. А еще можно миксером взбивать коктейли с мороженым.

— И вообще меня никто не любит. Все думают, что я ужасно вредный, — заявил Бобби, на которого, похоже, напала охота жалеть себя.

— Кто это все?

— Да все. А тетя Вирджиния просто терпеть не может.

— Да уж, невесело. — Девушка не собиралась спорить с очевидным. — Но раз уж мы говорим начистоту, признаюсь: моя мачеха меня тоже терпеть не могла.

— Правда? — Мальчик во все глаза уставился на Джину. — Вот гадина!

Джина кивнула. Она была настолько согласна с этим определением, что даже не сделала Бобби замечания за неподобающее выражение.

— Только, чур, это наш с тобой секрет.

— Заметано. Я никому-никому не скажу, — торопливо пообещал Бобби. — Только как вас можно не любить — вы же такая красивая?

— А как тебя можно не любить — ты ведь такой умный? — спросила в ответ девушка.

— Врете вы все, — обличающе заявил Бобби.

— Я никогда не стану тебе врать, Бобби, — очень серьезно ответила Джина. — А ты никогда не ври мне. Ну что, договорились?

Бобби бросил на нее внимательный взгляд и после короткой паузы важно протянул руку.

— Договорились.

Именно эту сцену и застал поднявшийся на балкон Джейкоб. По пятам за ним следовали Вирджиния и миссис Форк. Ну, ни дать ни взять отряд линчевателей, раздраженно думал хозяин «Цветка магнолии».

Преступная парочка пожимала друг другу руки. Великолепно! У Джейкоба просто гора с плеч свалилась. Несколько минут назад к нему примчалась взбешенная Вирджиния на пару с покинувшей ради такого случая кухню миссис Форк. Новая гувернантка еще хуже трех предыдущих! Это ужас что такое! Она не только не спешит обнародовать столь жизненно важный факт, как появление Бобби, но и поощряет его к новым безобразным выходкам!

И вот, к несказанному облегчению Джейкоба, выяснилось, что эти двое просто-напросто потихоньку становятся друзьями.

Он начал медленно считать в уме до десяти, чтобы сдержать досаду. Все пошло наперекосяк! И надо ж ему было заговориться с одним из садовников — тут-то Верджи его и настигла. Надо сказать, она вообще преловко умела его находить.

К слову сказать, предыдущих гувернанток она тоже не терпела и постоянно находила поводы ему на них пожаловаться. Джина же, судя по всему, задела ее за живое. Чего и следовало ожидать. Мисс Уайт отнюдь не вписывалась в образ заурядной, робкой, безответной и, главное, неприглядной гувернанточки. Уже одного этого хватило бы, чтобы снискать непримиримую вражду Вирджинии. До чего же ему это все надоело! Надоели постоянные притязания на его время и внимание. Надоела отвратительная манера Верджи по отношению к прислуге, в том числе и к несносной, зато прекрасно справляющейся со своими обязанностями миссис Форк.

Он приветствовал Бобби ободряющей улыбкой, а Джину одобрительным взглядом.

— Привет, малыш! Решил все-таки вылезти?

— Ага, я уже напрятался, — безмятежно ответствовал мальчуган.

Вприпрыжку подбежав к отцу, он устремил на него взор, полный такой безоглядной любви, что у Джины защемило сердце.

Ну подхвати же его на руки, молча умоляла она Джейкоба. Давай же, ты такой большой и сильный, а он такой маленький и легкий как перышко. Это же твой сын! Поцелуй его, прижми к себе. Ну, сделай же что-нибудь, не стой столбом, рассеянно вороша и без того взъерошенные волосы. Какое же горькое разочарование пронзило девушку, когда тот так ничего и не сделал, лишь еще раз ласково улыбнулся ребенку.

Джейкоб перехватил красноречивый взгляд Джины и без труда уловил его смысл: она считает его плохим отцом. В груди мгновенно вскипела горечь. Возможно, в чем-то она и права — на свете бывают куда более пылкие отцы. Но, черт возьми, что может она знать о той невидимой стене, что стоит между ним и Робертом? Мальчик до того похож на Телму, разве что совсем не красив! В нем, как в зеркале, отражены черты, которые Джейкоб прежде любил, а теперь желал бы больше никогда не видеть. Да, ребенок ни в чем не виноват, но и он, Джейкоб, не виноват тоже. Он делает все, что может.

Однако, как оказалось, вынести укор этих васильковых глаз отнюдь не так-то просто. Как ни парадоксально, но Джейкоб снова разозлился. Он не мог бы сказать, на кого направлена эта злость — на нее или на себя самого.

Тем временем Роберт энергично дергал его за руку, чуть не приплясывая от нетерпения.

— Па, а Джина зовет меня Бобби. Как тебе?

— Самое подходящее имя для такого сорванца, как ты, — поддразнил Джейкоб и, наконец-то схватив сынишку в охапку, несколько раз подбросил к потолку, так что тот завизжал от восторга. — Только вот, молодой человек, пора бы вам хоть немного прибавить в весе.

Бобби прижался к нему и с видом заговорщика прошептал:

— А Джина говорит, что я могу сам себе готовить завтрак. Тостики и молочный коктейль.

— И все? — осведомился Джейкоб, явно считая, что этого недостаточно.

— Молочный коктейль — очень питательная вещь, — с авторитетным видом вставила Джина. — Бобби говорит, что не любит ни яичницы, ни хлопьев.

— Нет-нет, я этого ребенка в кухню не пущу, и не просите, — разволновалась миссис Форк. — Только его нам там и не хватало. Ума не приложу, и о чем только мисс Уайт думала, когда это предлагала.

— Как это о чем? Вполне очевидно: хотела подлизаться к мальчишке, — с ленцой в голосе протянула Вирджиния. — А вам еще, надо думать, понадобятся миксер и тостер. — Она насмешливо покосилась на гувернантку. — Роберт слишком мал для этого — могли бы и сами сообразить.

— Ну, начать с того, что с ним буду я, — возразила девушка. Эта миссис Брендайн просто несносна! — Так что ничего страшного.

— Я бы предпочла, чтобы вы все-таки воздержались от экспериментов в моей кухне. — Похоже, миссис Форк не могла вынести даже мысли о вторжении в ее святая святых.

Однако Джейкоб Стенли невозмутимо покачал головой.

— Что касается меня, миссис Форк, я готов испробовать любой способ, лишь бы работал. И если Бобби согласится есть на завтрак торт со взбитыми сливками, то он его получит.

— Ой, правда? — Бобби расплылся в широкой улыбке, демонстрирующей всему миру отсутствие двух передних зубов.

Пожалуй, не каждый день, — засмеялся Джейкоб. — Время от времени.

— Ты меня нарочно дразнишь, да? — Мальчуган заглянул в лицо отцу.

Тот посмотрел поверх его головы на Джину.

— Надеюсь, ваша новая идея и в самом деле не доставит миссис Форк слишком много хлопот, мисс Уайт.

— Нет-нет, называй ее просто Джиной, — запротестовал Бобби. — Очень красивое имя, правда?

— Вот увидите, мы прекрасно справимся, — заверила девушка. — Наверняка в кухне найдется уголок и для нас.

Черные глаза Вирджинии Брендайн вновь угрожающе сверкнули.

— Не думайте, будто я не вижу, чего вы добиваетесь, мисс Уайт. Но, как бы там ни было, желаю удачи. Лично я предпочту быть где-нибудь подальше от кухни в тот момент, когда Бобби начнет там все разносить.

Бобби мгновенно взорвался.

— Ты всегда говоришь про меня всякие гадости! — завопил он, сжимая кулаки. — Всегда! Дура! Дура! Дура!

— Великолепно, — усмехнулась та.

Джина бросилась к мальчику и выхватила его из рук отца.

— Бобби, послушай, мне так никто и не показал дома. Если ты не поможешь, я в два счета заблужусь.

Извиваясь всем телом, мальчик высвободился из ее хватки, но все же заметно успокоился.

— Мне этот дом нравится, — заявил он, беря ее за руку. — Но не обещаю показать вам все места, где я прячусь, только некоторые.

— Вот и отлично. — Джина радовалась, что смогла отвлечь вспыльчивого ребенка. — Но, честное слово, у нас с тобой будет столько всяких интересных занятий, что тебе не захочется больше прятаться.

— Давайте начнем с первого этажа. — Бобби уже тянул ее выходу с балкона. — Па, можно я покажу Джине твой кабинет?

— Если обещаешь ничего не трогать! — успел он еще крикнуть вслед удаляющейся парочке.

Сейчас он был готов простить мисс Джине Уайт любые прегрешения за ее способность легко находить контакт с мальчиком. Джейкоб еще не видел, чтобы своенравный Бобби проявлял такое дружелюбие к посторонним.

Поскольку все его планы на утро потерпели крах, он решил зайти к тетушке. Ей было уже за семьдесят, и последние годы она тяжело болела. За ней ухаживала Маюми — терпеливая, немногословная и верная Маюми, за годы службы научившаяся понимать хозяйку без единого слова.

Он и сейчас нашел их вдвоем. Тетушка, похожая на хрупкую фарфоровую статуэтку, полулежала на кушетке перед окном. Несмотря на то что сегодня у нее был плохой день, она была тщательно одета и причесана. Маюми сидела рядом в кресле. Они то о чем-то неторопливо беседовали, то просто молчали, предаваясь каждая собственным мыслям.

Когда Джейкоб появился на пороге, обе повернули к нему улыбающиеся удивленные лица. Маюми вскочила.

— Ядумала, вы уже давно уехали, мистер Джейкоб.

— Не вышло. Разве вы не слышали, какой тут был переполох?

— Дорогой, ты же знаешь, что нам здесь ничего не слышно. — Тетя подняла голову. Ее седые волосы стараниями Маюми были уложены в аккуратную прическу.

— А я-то думал, вы общаетесь с помощью телепатии.

Маюми хихикнула.

— Ну, никакой телепатии не надо, чтобы отгадать причину переполоха. Опять мистер Роберт напроказил? Ему бы лишь оказаться в центре внимания.

— Именно. — Джейкоб шутливо поклонился, отдавая дань ее проницательности.

Индианка направилась к двери.

— Не уходи слишком далеко, — бросила ей вслед Бетани Стенли. От Маюми исходила такая атмосфера доброжелательности, уверенности и надежности, что одно ее присутствие само по себе чудодейственно облегчало боли хозяйки.

— Я вернусь сразу же, как уйдет мистер Джейкоб, — пообещала она.

— Спасибо, милая, — поблагодарила ее старушка и обратилась к племяннику: — Ну, рассказывай, что там у вас опять произошло?

Усевшись в кресло напротив тети, молодой человек в красках пересказал утренние события. Когда он закончил, Бетани вздохнула:

— Надеюсь, Вирджиния не намерена цепляться к этой молодой женщине так же, как цеплялась ко всем ее предшественницам?

После всего, что Джейкоб только что видел, вопрос позабавил его.

— Думаю, она быстро убедится, что не на такую напала. Джина росла с мачехой, которая постоянно к ней придиралась. Ей волей-неволей пришлось научиться давать отпор. Что же до Вирджинии… — Он пожал плечами, откидываясь на спинку кресла. — По-моему, давно пора положить конец ее выходкам.

В глазах тети появилась тревога.

— Каким это образом? Что ты имеешь в виду?

— Я бы предпочел, чтобы она уехала, — ответил он, с горечью сознавая, что тетя даже не представляет, как настойчиво Вирджиния пытается его соблазнить.

В глазах пожилой женщины мелькнуло было понимание, однако родственное чувство оказалось сильнее.

— Не можем же мы взять и выгнать ее. Бедняжка перенесла такую душевную драму, когда ее бросил этот негодяй, ее муж. Будем надеяться, она сама скоро оправится и снова потянется к светской жизни. В конце концов, она из тех женщин, которым обязательно захочется вновь выйти замуж. Я и так удивлена, что она довольно долго живет у нас, вдали от большого города. У нее же там и квартира, и счет в банке.

Джейкоб снова умолчал о своих подозрениях, что Вирджиния уже захотела снова выйти замуж и кандидатом в мужья выбрала его.

— Да и тебе, мой мальчик, придется подумать о новом браке, — перешла Бетани к излюбленной теме. — Я понимаю, как сильно ты обжегся, но все-таки пора начинать жить заново. Подумать только, что мне когда-то так нравилась Телма! — с досадой прибавила она. — Но в те дни и сама Телма, и вся ее семья очень старались произвести на нас благоприятное впечатление. Печальная история.

— Тетя, хватит об этом вспоминать, — ласково произнес Джейкоб. — Ты только сама себя расстраиваешь. И мне вовсе не хочется снова жениться. У меня есть ты. — Нагнувшись, он поцеловал морщинистую щеку.

— Нет-нет. — Она нежно похлопала племянника по сильной руке. — Я знаю, что очень скоро найдется подходящая женщина и для тебя. Я заключила договор со Всевышним. И она уже скоро будет здесь. Я чувствую ее приближение. Вчера я гадала, и…

— Ох, тетя, это в тебе говорит дружба с Маюми. Ты от нее набралась всяких индейских штучек насчет предвидения и предсказания судьбы.

Джейкоб еще раз поцеловал тетю и направился к выходу. Когда он был уже в дверях, она снова окликнула его:

— Эта твоя Джина, судя по рассказу, весьма интересная молодая особа.

— Моя Джина? — Он насмешливо приподнял брови.

— А ведь невесту первого Стенли тоже звали Джиной. И у нее были такие же волосы и глаза. Забавно, да? — раздумчиво пробормотала старушка.

Джейкоб засмеялся.

— Тетя, только не начинай, ради Бога, всюду выискивать предзнаменования. Наша новая гувернантка совсем еще дитя. Кроме того, у нее и своих душевных ран хватает.

Однако эти слова явно не убедили пожилую даму. Во всяком случае, она проводила племянника крайне многозначительным взглядом.

6

Огромный дом был залит огнями. Джина шла по длинному коридору, завороженно глядя по сторонам. Сколько роскоши! На стенах — великолепные картины, тут и там на постаментах мраморные скульптуры, кое-где у дверей — старинные рыцарские доспехи, подобно часовым, охраняющие вход в покои. И повсюду — цветы, цветы в красивых и оригинальных вазах.

Во время их утренней экскурсии по дому Бобби показал ей восхитительную гостиную, где висел тот самый «заколдованный портрет» — изображение необыкновенно красивой юной девушки, чем-то и впрямь отдаленно напоминающей Джину.

Джина миновала библиотеку, где за массивной дверью хранилась огромная коллекция самых разнообразных книг. Далее по коридору находилась парадная столовая, где накрывали по праздникам и когда были гости. Обычно же семья ела в маленькой столовой, тоже очень красивой и элегантной. Туда-то и направлялась сейчас девушка.

Из-за двери доносился приглушенный гул голосов. Когда Джина показалась на пороге, глаза всех собравшихся устремились на нее. Она в свою очередь разглядывала семью своего воспитанника. Джейкоб Стенли, как всегда умопомрачительно красивый и сексуальный, поднялся с места и шагнул ей навстречу. Хрупкая пожилая дама с добрыми зоркими глазами, надо полагать, была незамужней тетей Джейкоба, мисс Бетани Стенли. Кроме них в комнате находились блистательная Вирджиния Брендайн в роскошном вечернем платье, вырез которого был, пожалуй, чуть больше, чем требовалось для простого ужина в кругу семьи, и высокий мужчина. Он чем-то неуловимо напоминал Джейкоба, хотя и не обладал столь яркой притягательностью. Джина догадалась, что это и есть дальний родственник, Айвен Мур, работающий на плантации управляющим.

— Вы как раз вовремя, — сообщил Джейкоб, взяв девушку за руку. — Мы как раз собираемся пить коктейли. Присоединяйтесь. Вы чудесно выглядите, — добавил он, потому что выглядела она и впрямь чудесно. — Сейчас я вас со всеми познакомлю.

Прикосновение его руки обжигало ей кожу. Едва не теряя силы от опасной близости этого человека, девушка позволила подвести себя к седовласой даме. Та радушно протянула руку, с живейшим интересом разглядывая гостью.

— Надеюсь, вы будете тут счастливы, моя дорогая. — Улыбка у Бетани оказалась такой же удивительно привлекательной, как и у ее племянника. Должно быть, в молодости она была необыкновенной красавицей.

— Я уже влюблена в это место, мисс Стенли, — восторженно отозвалась Джина, бережно пожимая хрупкую руку, точно боялась сломать ее неосторожным движением.

Айвен Мур поднес руку девушки к губам. Манеры его отличались мягкой галантностью типичного представителя Старого Юга. Он был из разряда тех, кого обычно называют «совершенными джентльменами», — высокий, изящный, красивый. Однако, на взгляд Джины, ему недоставало главного — той бьющей через край жизненной силы, что отличала Джейкоба.

Когда дошла очередь до Вирджинии, Джина удостоилась, мягко говоря, небрежного и прохладного приветствия, однако злые черные глаза южной красотки не упустили из виду ни мельчайшей детали во внешности и наряде девушки. Сегодня вечером Джина надела обманчиво простое платье цвета спелой пшеницы — прямого покроя, но идеально подчеркивающее все достоинства фигуры. На ногах у нее были босоножки, купленные на распродаже, но все равно баснословно дорогие.

— Только не говорите, что вам удалось загнать Роберта в постель, — кисло сказала Вирджиния, откровенно недовольная последним пополнением их маленькой, но теплой компании.

— Без малейших трудов, — улыбнулась Джина. — Просто мы начали читать «Питера Пэна», которого я привезла. Ну а потом Бобби потихоньку задремал.

— К малышу просто нужно подобрать подход, — негромко заметила Бетани, одобрительно поглядывая на гувернантку. — Я это давно говорила.

За ужином Джина поняла одну из причин, почему семья Стенли ценила столь несговорчивую и суровую домоправительницу, как миссис Форк. Она оказалась бесподобной кухаркой. Все блюда буквально таяли во рту. Джина так увлеклась едой, что не сразу заметила: лишь они с Джейкобом отдают должное великолепной стряпне миссис Форк. Бетани Стенли поклевала как птичка, съев одно только куриное крылышко. Вирджиния рассеянно поковыряла вилкой рыбное филе, а Айвен Мур, казалось, настолько углубился в решение каких-то глобальных проблем, что вышел из задумчивости лишь для того, чтобы отважиться съесть пару ломтиков дыни.

Разговор шел более-менее общий. Когда Джина выразила восхищение местными красотами, а особенно парком и садами вокруг дома, Бетани мгновенно оживилась.

— О, когда-то это было мое любимое детище. Вы не представляете, что творилось вокруг во времена моей молодости. Самые настоящие дикие джунгли. Мне было всего семнадцать, но отец предоставил в мое распоряжение целую армию помощников. Как-нибудь, когда я буду чувствовать себя лучше, я покажу вам подробнее, что нам тогда удалось сделать. Если, конечно, вам это будет интересно.

— О, мисс Стенли, еще как интересно! С огромным удовольствием!

— Правда, идея устроить искусственный водопад принадлежала не мне, а Джейкобу, — произнесла Бетани, с нежностью глядя на племянника.

— Так, просто прихоть. — Джейкоб не мог оторвать глаз от прелестного и свежего, точно утренняя фиалка, лица Джины. — Пришлось свозить туда камни со всей плантации. Ей-богу, не понимаю, как великие садовники прошлых веков обходились без механизации труда! Это же огромный труд. Лично я использовал бульдозеры, экскаваторы, даже вертолет. Ну и заодно мы слегка оживили ландшафт вокруг озера, чтобы лучше смотрелось.

— Непременно завтра же схожу на него полюбоваться, — мечтательно произнесла девушка. Она никак не могла разобраться в истинной природе своих чувств к Джейкобу. Знала лишь, что никогда еще не испытывала ничего подобного.

— Ничего, еще налюбуетесь, — пообещал он. — Мы с тетей решили устроить там несколько террас с водяными и околоводными растениями вроде ирисов. Их там миллионы. Моя мать тоже очень любила заниматься всем этим. Помню, как они с Бетани часами обсуждали различные усовершенствования.

— О, я сразу подружилась с Элисон, когда твой отец женился и привез ее сюда, хотя между нами и было более пятнадцати лет разницы. — Бетани печально покачала головой. — У нас была общая слабость — устройство садов и парков. И если, мисс Уайт, вам захочется полюбоваться красотой фруктовых садов, обойдите дом сзади. Вот где было подлинное царство Элисон. Сколько там росло всевозможных фруктовых деревьев. Самое странное, что ни у нее, ни у меня практически не было никакого опыта, когда мы начинали. Только огромный энтузиазм и любовь к природе.

— А вот я бы ни за что не стала гнуть спину, — томно протянула Вирджиния. — Ужасное занятие: все ногти пообломаешь да мозоли натрешь! Нет, я люблю любоваться садами, а не вкалывать на них, как негр. Кстати, раз уж речь зашла о садах, Джейкоб, ты предупредил мисс Уайт насчет змей?

Бетани Стенли распахнула глаза.

— Верджи, я прожила тут всю жизнь и не припомню ни одного несчастного случая. Змеи всегда сами стараются убраться с дороги. И не думаю, что Джине хватит глупости пытаться взять змею в руки, если она вдруг попадется ей на пути.

— Нет уж, пусть змей заклинают профессиональные заклинатели, — засмеялась Джина.

После ужина все общество вышло на террасу и устроилось в удобных креслах. Вот тогда-то Вирджиния и блеснула талантом докапываться до истины. Начала она издалека:

— Знаете, Джина, на праздники у нас тут бывает очень весело. Съезжается много народа, мы устраиваем пикники, танцы, живые картины, небольшие концерты. Кстати, одна птичка нашептала мне, что вы прекрасная балерина. — Она так и впилась глазами в лицо девушки, чтобы убедиться, как та воспримет разоблачение. — Быть может, вы бы как-нибудь продемонстрировали нам ваше искусство?

Джина пережила такое потрясение, что даже не разозлилась. Быстро же, однако, предали ее доверие! Должно быть, Джейкоб успел все рассказать этой неприятной особе. Либо он, либо его тетя — больше некому. И кто бы это ни был, предательство больно ранило Джину.

Должно быть, эти чувства отразились у нее на лице.

— О, ради Бога, простите! Какой кошмар! Я и забыла, ведь вы же попали в аварию, да? — вскричала Вирджиния с таким видом, словно только что это вспомнила.

Похоже, чаша терпения Джейкоба переполнилась.

— И как же ты до всего этого дозналась? — вмешался он, не скрывая враждебности. Глаза его пылали холодным огнем. — О нет, можешь не говорить. От Телмы в лице ее верной наперсницы, Фанни. Правильно?

— Джейкоб, а я-то думала, ты дружишь с Фанни? — Вирджиния насмешливо поглядела на него. — Я же говорила тебе еще утром, что она мне звонила, а ты и слушать не захотел.

Хотя Джине и было приятно узнать, что Джейкоб не нарушил слова, однако она все равно никак не могла прийти в себя.

— Не понимаю, с какой стати миссис Телма Стенли или ее сестра так мной интересуются.

Вирджиния засмеялась неприятным смехом, меж ярко-красных губ блеснула полоска белых зубов.

— Ну, это же очевидно. Телма продолжает интересоваться любой женщиной, попадающей в этот дом. Джина, вы побледнели. Надеюсь, я вас не слишком расстроила?

Джина несколько мгновений молчала, собираясь с мыслями.

— Расстроили? Нет, просто удивили, только и всего. Я надеялась хоть на какое-то время забыть эту историю.

Вирджиния лицемерно кивнула.

— Прекрасно вас понимаю. Только все равно ведь от этого ничего не изменится.

— Верджи, ради Бога, — Бетани была не на шутку взволнована, — смени, пожалуйста, тему. Позволь Джине самой решать, как справляться со своими проблемами.

— Спасибо, мисс Стенли. — Девушка взглянула на нее с благодарностью. — Мне сейчас и впрямь нелегко.

— Знаю. Но уверена, вы справитесь. Вам хватит мужества.

Сочувствие и приязнь в голосе пожилой дамы лишь усилили владевшую Вирджинией ревность.

— В конце концов не такая уж это и трагедия, — язвительно заметила она. — Вы целы и здоровы, вы можете жить полноценной жизнью. — В глазах ее сверкнул вызов. — Это совсем не то что потерять руку или ногу.

Пред внутренним взором Джины внезапно предстало лицо мачехи. Именно так говорила Сара, этими же словами.

— Боюсь, миссис Брендайн, вы сами не знаете, о чем говорите, — тихо, но твердо ответила она. — Я занималась балетом всю жизнь. Я любила его. Я могла сделать хорошую карьеру.

— Тем более странно, что вы согласились на место гувернантки, — возразила Вирджиния. — Кому это пришло в голову? — Взор черных глаз переметнулся с Джины на Джейкоба.

— Не утруждайся, — отозвался тот. — Все равно это не твое дело, Верджи.

— Именно! — Айвен Мур вышел из задумчивости и решил, хоть и запоздало, призвать сестру к порядку. — И кстати, всем было бы гораздо лучше, если бы впредь ты не поощряла Фанни к сплетням. Телма уже не принадлежит к нашей семье.

— Кто-то же должен был ей это сказать. — Отповедь брата, пусть и мягкая, заставила Вирджинию покраснеть. — И я ничуть не пыталась ничего вызнать о мисс Уайт. Фанни без моих просьб все рассказала. Лично я, например, не понимаю, к чему все эти тайны.

— От меня Джина ничего и не утаивала, — протянул Джейкоб, иронически глядя на кузину. — Ей пришлось смириться с крахом весьма многообещающей карьеры. И если она не хочет это обсуждать, так тому и быть. А в следующий раз, когда будешь разговаривать с Фанни, будь добра, скажи ей, что в ближайшее время ее в этот дом не позовут.

— Какой ужас! — Вирджиния усмехнулась еще неприятнее. — Бедняжка живет ради этих визитов!

— Меня это не волнует, — с неспешной жестокостью сообщил ей Джейкоб. — Ох, тетя, боюсь, для вас это все было не слишком приятно.

— Напротив, я от души рада познакомиться с Джиной, — улыбнулась Бетани. — Надеюсь, теперь вы не дадите мне умереть со скуки, дитя мое. Заходите как-нибудь ко мне, нам найдется о чем поговорить.

— Непременно, мисс Стенли. С огромным удовольствием. — В васильковых глазах девушки светилась искренняя благодарность. Она была польщена и растрогана тем, что больная и пожилая дама сделала над собой усилие, чтобы ради нее спуститься к ужину.

— А теперь — Бетани перевела взгляд на племянника. Голова ее чуть заметно дрожала. — Боюсь, я должна пойти и лечь. Надеюсь, милый, ты поможешь мне подняться по лестнице.

— Конечно, тетя. — Джейкоб мгновенно сорвался с места.

Айвен тоже поднялся и галантно поцеловал руку Бетани.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Айвен. — Она дружески потрепала его по руке.

Джина тоже поднялась, сказав, что намерена прогуляться перед сном. Ну и накаленная атмосфера в этом доме! А Вирджиния какова! Неужели и вправду надеется пленить кузена и стать полновластной хозяйкой «Цветка магнолии»?

До чего приятно было покинуть эту арену страстей и оказаться в саду перед домом! Стояла дивная ночь, огромная луна заливала сиянием кущи деревьев, мириады цветов насыщали воздух благоуханными ароматами. Для прогулки Джина выбрала широкую, усыпанную гравием дорожку, идущую вокруг дома. Было бы сущим безумием отправляться одной, тем более ночью, в огромный сад, где так легко заблудиться. Чуть в отдалении поблескивала в лунном свете водная гладь. Джина испытывала острое искушение спуститься к воде, но она знала: пока не изучишь окрестности, лучше в буквальном смысле слова не сходить с дорожек.

Непостижимо, чтобы бывшая жена Джейкоба потратила столько усилий на то, чтобы выяснить, кто она, Джина, такая. Должно быть, у нее всюду шпионы.

Телма, Фанни, Вирджиния. Три женщины сходят с ума по одному и тому же мужчине. Похоже, Джейкоб Стенли для слабого пола просто неотразим. И дело отнюдь не в его красоте. Дело в окружающей его ауре. Джина чувствовала, что и сама все глубже и глубже тонет в этой пучине. Даже авария словно бы потеряла прежнее значение. Девушка прижала руку к пылающей щеке. Она так далеко от родных, от всех, кого она любит, — от отца, от Вайолет, от Артура и Марго. Она одна, совсем одна, ни единого союзника.

О, она прекрасно понимала, что произошло с Вирджинией. Иначе зачем та столько времени живет здесь, почему не уедет? Не ради же брата она остается на плантации?

Погрузившись в свои мысли, Джина медленно брела по дорожке. Вот уж не ожидала она, что работа гувернантки будет чревата столькими осложнениями. Как раз сам Бобби оказался на удивление дружелюбным и покладистым мальчиком. Показывая Джине дом, он изумил ее не по годам широким кругозором и образованностью.

И с едой оказалось не так уж плохо. Чтобы предотвратить скандал, девушка уговорила миссис Форк приготовить крошечные фрикадельки и красиво разложила их на таких же крохотных картофельных оладушках. А с краю поместила салфетку, искусно свернутую в виде кораблика. Бобби пришел в восторг и заставил раз пятнадцать подряд показывать, как именно надо складывать салфетку, пока не смог повторить это сам. Миссис Форк так обрадовалась хорошему аппетиту мальчика, что торжественно подошла к буфету, извлекла оттуда большую накрахмаленную салфетку, сложила из нее треуголку и водрузила на голову Бобби. Мальчуган захлопал в ладоши, а миссис Форк польщено заулыбалась. Маленькие хитрости, а какие действенные!..

Минут через двадцать, вдоволь надышавшись ароматным вечерним воздухом, девушка решила возвратиться. Огромный дом, сияющий огнями, радовал взгляд. Подумать только, какое необычайное приключение. Тропическое приключение! Вот как нужно ко всему этому относиться. А сколько открытий, касающихся ее самой, она сделала. Джина и не подозревала, что в крови ее способен бушевать свирепый огонь. Что можно испытывать испепеляющее наслаждение, просто глядя на мужчину, изучая каждую черточку его лица, любуясь разворотом широких плеч, силой и грацией могучего тела. Слушать его голос. Ловить его улыбку. Тонуть в глубине искрящихся глаз. Как тут не понять голодное желание, что сквозит в каждом взгляде Вирджинии Брендайн. Она горит на том же огне.

Джина как раз проходила мимо окон библиотеки, как вдруг замерла точно громом пораженная. Сердце сжал ледяной ужас. Не в силах оторваться, она впилась глазами в сцену, происходящую за стеклом. Там были двое: Джейкоб Стенли и Вирджиния. Он яростно — или страстно! — сжимал ее плечи. Лицо его, обычно невозмутимое, пылало гневным огнем. Женщина же, запрокинув голову, глядела ему в глаза — отчаянно, ошеломленно, умоляюще? О чем бы ни шла между ними речь, явно было одно: оба крайне возбуждены.

Удар был слишком силен. Немного опомнившись, девушка отшатнулась, метнулась в сторону и, сбежав с дорожки, помчалась, сама не зная куда, держась за бешено бьющееся, готовое выпрыгнуть из груди сердце.

— Не может быть! Не может быть! — Она кричала эти слова вслух, как обиженный ребенок.

Нет дыма без огня, ответила ей ночь.

Ноги сами собой несли девушку вниз по пологому склону к воде. В горле стояла горечь, все внутри сжалось в единый тугой клубок. Ноги путались в густой высокой тропе. Но вот под подошвами захлюпала вода, в ноздри ударил запах влаги, выброшенных на берег водорослей. Это отрезвило беглянку: около воды всегда полно змей.

Что же теперь делать? Ответ мог быть только один. Подождать, пока сердце уймется, и вернуться на дорожку, тем же путем, что и пришла. Быть может, стоит напевать какую-нибудь песенку, чтобы предупредить тех двоих о своем приближении. Неужели Вирджиния не сказала своему сообщнику, что гувернантка ушла прогуляться? Или оба были настолько поглощены друг другом, что их уже больше ничто не волновало?

Дрожа всем телом, Джина стояла в тени у кромки воды. Вот она, роль тайного соглядатая. Сколько драм и трагедий можно увидеть, подглядывая в чужие окна. Достаточно, чтобы разбить не одну жизнь! Кругом царила тьма. Ее саму из дома увидеть было никак нельзя, однако через несколько секунд в ярком пятне света на террасе возник высокий силуэт. Джейкоб на миг помедлил, а потом решительно зашагал вниз по ступеням с видом человека, которому отчаянно требуется подышать свежим воздухом.

О Боже! Забыв обо всем, кроме необходимости любыми силами избежать встречи с ним, Джина помчалась вдоль края озера к росшим поодаль кипарисам. Лишь укрывшись в их тени, она осмелилась перевести дух. Ну вот, теперь можно слегка отдохнуть, отдышаться, а потом попробовать украдкой проскользнуть обратно в дом. Первый вечер на новом месте, а она вынуждена пробираться в дом тайком, как воровка.

Ее трясло. А все ты, Джейкоб Стенли, виноват, думала она, вспоминая сцену в библиотеке. Что двигало виденными ею людьми? Желание? Вина? Гнев? Смесь всех трех этих эмоций? Дыхание со свистом вырывалось у нее из груди, больную ногу жгло как огнем — похоже, она умудрилась потянуть поврежденные связки. Что за ночь кошмаров!

— Боже мой!

Глубокий мужской голос, раздавшийся у нее над ухом, заставил бедняжку подпрыгнуть. Джейкоб! Откуда он тут взялся? Первым побуждением Джины было обратиться в бег, однако сильные руки, стальными обручами сжавшиеся у нее на талии, заставили ее остановиться.

— До ста лет доживу, а так, наверное, и не пойму, почему женщины делают некоторые вещи, — с иронией произнес Джейкоб.

Она попыталась рассмеяться, но не смогла. С губ слетел лишь еле слышный, почти бессвязный лепет.

— Простите, я… я просто сбилась в темноте.

— Вы что, не могли идти по дорожке?

Он чувствовал, как трепещет хрупкое тело под его руками. В свете луны на лбу у девушки поблескивали крошечные капельки пота.

— Мне захотелось полюбоваться водой. — Джина изо всех сил пыталась совладать с собой.

— Послушайте, — Джейкоб не выпускал ее, еле подавляя желание хорошенько встряхнуть неразумную девчонку, — я не могу повторять по сто раз. Не сходите с тропинки ночью. И уж тем более не подходите к воде. Вы могли попасть в трясину и завязнуть. Я-то думал, в вас больше здравого смысла. Вы хоть посмотрите, во что обуты! Какие-то жалкие тесемочки на тонкой подошве. И это защита от змей?

— Я не подумала. Простите. — В кольце его рук она притихла, точно пойманная птичка, но сердце у нее билось точь-в-точь, как у птички — быстро и неровно. — Больше такого не повторится.

— Черт возьми, я ведь за вас отвечаю! — раздраженно прорычал он. — За вас и вашу безопасность!

— Послушайте, ничего страшного не случилось. — Джина почувствовала, что силы понемногу возвращаются к ней, как будто, находясь рядом с Джейкобом, она черпала энергию из его бездонного источника. — И вполне сумею сама добраться обратно.

Он повернул ее так, чтобы лучше видеть лицо.

— Вас что-то сильно взволновало.

— Пустяки. — Худенькое тело в его объятиях заметно напряглось.

— Рассказывайте.

— Я лучше умру! — В ней разгорелся гнев.

— Ах, вот оно что… Занятно. Вы гуляли по тропинке вокруг дома, верно? — В голосе его прорезалась презрительная нотка.

— Надеюсь, я не обязана давать вам отчет о каждом моем шаге?

— Ах-ах, маленькая вспышка враждебности! Вот вы сами себя и выдали.

— Я не желаю об этом разговаривать. — Ей хотелось только одного — уйти, остаться в том странном, наглухо отрезанном от всего мира уголке своей потрясенной души, куда она попала после невольно подсмотренной сцены.

— Боюсь, вам не удастся ничего скрыть от меня, — усмехнулся Джейкоб. — У вас все на лице написано. Вы увидели — или вам показалось, что вы увидели, — нечто такое, от чего совсем потеряли голову и помчались куда глаза глядят.

— Может, хватит об этом? — Джина и сама чувствовала, как напряженно, осуждающе звучит ее голос.

— К черту недомолвки! — Он крепче сжал ее плечи. — Не будьте ханжой! Хватит об этом — о чем именно?

Она опустила голову так, что волосы закрыли лицо.

— Не всякую правду хочется говорить вслух.

— А вы уверены, что располагаете достаточным количеством фактов, чтобы знать правду? Хорошо, Джина, я пощажу ваши чувства и скажу сам. Вы заглянули в окно библиотеки и увидели, как между мной и Вирджинией происходит довольно бурная сцена.

— Ну, примерно так все и было, — еле слышно призналась девушка.

Однако Джейкоб все равно не успокоился.

— И почему увиденное лишило вас душевного равновесия? — Он смотрел на нее в упор. — Это ведь совершенно не ваше дело.

— Безусловно. Просто я смутилась.

— Решили, что стали свидетельницей свидания преступных любовников под покровом ночи? — презрительно улыбнулся Джейкоб.

— К чему столько яда в голосе? — Джину охватили стыд и злость.

— А к чему разыгрывать из себя твердыню сияющей добродетели? — возразил он. — Святая невинность. К вашему сведению, мисс Уайт, у меня нет тайной связи с моей кузиной, если вы успели прийти именно к этому скороспелому выводу. Вы что, и впрямь так подумали?

Она убито помотала головой.

— Нет. То есть я не хотела так думать. Но она явно влюблена в вас. Не можете же вы этого не замечать.

— Что, именно так все и выглядит? — спросил он тихим, каким-то усталым голосом.

— Именно это мне и дают понять всеми возможными способами с тех самых пор, как я здесь появилась.

— Поздравляю, — почти простонал он.

— А что вы ей говорили? — не удержалась Джина.

— Эй, да кто вы, по вашему мнению, такая? — изумленно спросил Джейкоб, стараясь обуздать свои чувства. — Похоже, роль простой гувернантки вас никак не устраивает.

— Послушайте, я ни за кем не шпионила и не подглядывала. — Джина снова начала злиться. Она не собиралась покорно стоять и позволять себя унижать. — Мне просто случилось ненароком оказаться в неподходящем месте в неподходящий момент. Я всего лишь проходила мимо ярко освещенного окна.

— И вы сразу же вынесли свое веское суждение об увиденном.

Джина подняла взгляд на луну, точно ища поддержки.

— Я очень сожалею о случившемся. Очень сожалею, если случайно оскорбила вас. — Она умолкла, собираясь с силами.

— Больше ничего добавить не хотите? — Пальцы его до боли впились в ее запястье.

— Хочу. Пожалуйста, не сердитесь на меня.

Джейкоб резко ослабил хватку.

— Ну ладно, мой маленький степной пожарчик. — Он легонько, почти рассеянно поглаживал пальцем тонкую кожу девичьего запястья. — Давайте возвращаться. Только сначала позвольте заверить, что идея, будто Вирджиния любит меня, сплошное недоразумение. Нелепая и смешная ошибка. Существует масса литературы про женщин, обуреваемых мучительными, но смехотворными желаниями. Грубо говоря, Вирджинии просто не хватает секса и она жаждет получить его именно в моем исполнении. Однако не получит. Теперь это известно уже всем заинтересованным лицам. Я объяснил ей все настолько недвусмысленно, что, думаю, она возненавидит меня до конца своих дней.

— Боже! — ахнула Джина. — Любовь — это какая-то болезнь.

— Не любовь.

— Ну, почти то же самое. Сексуальное смятение. Неужели Вирджиния не может куда-нибудь отсюда уехать?

— Она утверждает, будто после постигшей ее драмы хочет жить рядом с братом. Хотя, честно говоря, особой любви между ними нет.

— А он ничего не замечает? Неужели он не может повлиять на нее. Айвен очень милый человек.

— И в отличие от меня добрый. Но он до сих пор слишком поглощен своим горем.

— Как… грустно. — Голос Джины дрогнул, но отнюдь не от печали. Небрежная ласка Джейкоба безумно будоражила и волновала ее.

— Да, пожалуй, однако мне от этого не легче. Пока он в таком состоянии я даже не могу нормально поговорить с ним о его сестрице. Боюсь огорчить его еще больше.

Джина подумывала, не выдернуть ли руку, но не стала.

— Мы с ним хороша парочка. — В голосе Джейкоба прорезалась убийственная и горькая самоирония. — Его жизнь разбита потому, что он не успел жениться на той, кого любил, моя — потому что успел, но эта любовь оказалась ошибкой. Фальшивкой.

— Вы еще встретите, непременно встретите свою вторую половину! — Девушке хотелось как-то смягчить его горечь.

— Думаете купить меня этими банальными заверениями? — Похоже, она преуспела лишь частично: Джейкоб перенес иронию с себя на нее.

— Нет, просто хотела вас ободрить.

— Как мило с вашей стороны. — Он глядел на вырисовывающийся в лунном сиянии красивый профиль, на шелковистые волосы, посеребренные мерцающим светом.

— Не иронизируйте. Даже самые умные люди порой совершают ужасные ошибки.

К ее удивлению, он вдруг рассмеялся — искренне и без малейшей горечи.

— Джина, для ваших юных лет вы потрясающе прозорливы.

— Да, я такая, — тоже засмеялась девушка.

Не успела она понять, что происходит, как Джейкоб уже обхватил ладонями ее лицо.

— Ох, Джина, что вы-то делаете в моей жизни?

Даже будь у нее ответ на сей оригинальный вопрос, ответить бы она все равно не смогла: Джейкоб нагнул голову и поцеловал ее. Нежно, очень нежно… однако ее бедное сердце словно обезумело. Он легонько покусывал ее полуоткрытые губы, как будто лакомился лесными ягодами. Неповторимое, невозможное, околдовывающее ощущение. Джине хотелось кричать. Она готова была провести всю жизнь, целуясь с ним. Однако когда он наконец оторвался от нее, сил у бедняжки хватило разве что на слабый прерывистый шепот.

— Вы сказали, что больше не будете меня целовать, — задыхаясь напомнила девушка.

Он кивнул.

— Я и не собирался… Тогда.

Он аккуратно взял двумя пальцами упавшую ей на лицо прядь волос и заправил за ухо. Голос его был ласков и в то же время эротичен, а от мимолетного прикосновения его пальца к мочке уха Джину бросило в жар.

— Вот и не надо было. А то я совершенно уже ничего не соображаю, — ответила она.

— А это вам в наказание, — усмехнулся он. — Впредь никогда, никогда не шпионьте за мной. Я в конце концов ваш работодатель. Стыдно, Джина, стыдно!

Джейкоб снова взял ее за руку и потянул за собой к дому.

— А с моими предшественницами у вас были точно такие же проблемы? — не выдержав искушения, поинтересовалась Джина, когда они уже выходили к тропинке.

— Нет. Они, видите ли, были далеко не столь неотразимы и прелестны, как вы. — Было непонятно, над кем он смеется — над ней или над собой. — С ума сойти! Ведь еще две недели назад я вас в глаза не видел.

— Мне тоже все происходящее кажется странным, — тихо призналась Джина. Странным — это еще слабо сказано! Внезапно, после долгих месяцев горького разочарования и невыносимой тоски, мир вдруг разительно переменился. Она доверчиво подняла лицо к своему спутнику.

— Взгляните только на эти звезды. — Джейкоб остановился и легонько обнял ее за плечи. — Сколько их, этих сияющих в небесах далеких миров. Что бы ни происходило с нами, они не меняются. Они неколебимы.

— Как могли бы быть и мы, — еле слышно сказала Джина.

Его прикосновения словно заряжали ее новой энергией, наделяли новой решимостью. Она должна, должна справиться со своей трагедией, преодолеть душевный надлом. Не зря ее столько лет учили владеть собой!

— Вы же знаете, Джина, эту пословицу: всего темнее в час перед рассветом. — Похоже, он читает ее мысли! — Вы должны бороться.

— Да. Я буду бороться.

Они еще немного постояли на тропе, тихо беседуя. Говорил больше Джейкоб, а девушка слушала, но между ними сейчас царила полная душевная гармония.

И никто из них не заметил женщины, что стояла в тени на балконе у них над головой. Никто из них не знал, давно ли она там стоит.

7

К всеобщей радости, Бобби буквально за одну ночь, образно выражаясь, стал другим человеком. Его было не узнать — милый, покладистый ребенок, цветущий и радующийся жизни под мягким и снисходительным надзором Джины. Лишенный ласки и материнской заботы мальчуган наконец-то нашел любящую душу.

Не прошло и месяца, как жизнь их наладилась настолько, что, казалось, так было всегда. У них сам собой установился отличный и всех устраивающий распорядок занятий: три часа утром, два вечером. Вопреки всему, что говорили Джине, Бобби оказался способным учеником и схватывал все на лету. Девушка из давнего своего опыта общения с детьми знала, как важно сделать урок интересным для ребенка.

Как оказалось, Бобби, что часто случается с мальчишками его возраста, сходил с ума по путешествиям и жизнеописаниям великих путешественников. Теперь они с Джиной из урока в урок странствовали по разным землям и, играя, приобретали знания, необходимые ребенку его возраста. Малыш приятно удивил ее богатством словарного запаса — даже после того, как Джине удалось исключить оттуда ругательства, хотя они еще время от времени соскальзывали с его языка.

Единственное, что не очень давалось Бобби, — это правописание. Но и с ним дело помаленьку шло на лад благодаря двум уловкам гувернантки: во-первых, красивым, ярким карточкам со сложными словами, а во-вторых, «Дневнику путешествий по диким странам», который они с Бобби ежедневно заполняли захватывающими историями воображаемых странствий.

Разумеется, помимо учебы хватало у них и развлечений — игры, купания, прогулки и непременное чтение детских книг по вечерам. У них вошло в обыкновение устраивать небольшие пикники: Джейкоб выделил в полное распоряжение Джины небольшую машину, благодаря которой область, доступная для их с Бобби вылазок, значительно расширилась. Правда, накануне они непременно оговаривали маршрут с отцом Бобби. Джейкоб им никогда ни в чем не отказывал. Порой девушке казалось: он готов дать ей все, что угодно, лишь бы они с Бобби были довольны и счастливы.

Мальчуган обожал эти вылазки на природу. Но был у него один недостаток, просто-таки постыдный для отважного путешественника, — великий первопроходец боялся воды. Нет, на мелководье он плескался с огромным удовольствием, но ни за какие блага не позволял Джине учить его плавать. В саду был отличный бассейн для купания, не говоря уж о пляже на берегу озера. Однако гораздо больше обоим, и воспитаннику, и воспитательнице, нравилась потрясающая заводь в нескольких милях от дома. Питал эту заводь бьющий из скал родник, а сама она, ровная, почти идеально овальной формы, даже в жару оставалась прохладной и свежей.

В один прекрасный день они в очередной раз отправились туда на пикник. Покончив с ланчем — на природе у Бобби появлялся аппетит, сделавший бы честь любому мальчишке, — пошли купаться. Правда, Бобби очень скоро вылез и растянулся на солнышке на возвышающемся над водой плоском валуне.

— Вы похожи на русалку! — крикнул он Джине, заплывшей на середину заводи.

— Здесь здорово! — прокричала она в ответ, желая соблазнить Бобби поплавать.

— Нет-нет! — Мальчик яростно замотал головой. — Там на дне живут водяные.

— Водяные? — Джина удивилась: откуда у него вдруг такие глупые мысли? — Да что ты, Бобби!

— Их тут полным-полно. Р-раз — и утащат! Вы там поосторожнее.

— Разве водяные могут водиться в таком красивом месте, Бобби? Посмотри, как тут тихо и спокойно. Чувствуешь?

— Я-то чувствую, — ответил Бобби. — Но тут все равно много всяких чудовищ.

— Да кто это тебе сказал?

Джина вышла на берег. Со стройного, длинноногого тела, обтянутого зеленым купальником, стекала вода. Она и впрямь была похожа на морскую царевну.

Бобби вприпрыжку помчался за ее полотенцем и, кинув его девушке, остановился, взирая на нее с откровенным восхищением.

— У вас великолепная фигура.

Джина улыбнулась. В устах маленького мальчика подобный комплимент звучал очень забавно.

— Спасибо, Бобби. Я польщена.

— Дядя Айвен говорит, что вы самая красивая девушка, которую он только видел. Вирджиния прямо позеленела, она-то считает, что на свете никого краше ее нет.

— Ох, Бобби, тебе не следует так говорить! — Джина энергично растиралась полотенцем.

— Дядя Айвен всегда говорит то, что думает. — Бобби пропустил замечание мимо ушей. — Он славный, только очень ти-и-ихий.

— Он просто прелесть, — признала Джина, уже успевшая получше познакомиться с Айвеном Муром. — Думаю, он такой из-за неизбывной печали.

Бобби, гордящийся своим словарным запасом, чуть-чуть растерялся.

— А что это значит?

— Неизбывная печаль?

Мальчик кивнул.

— Неизбывная печаль, это когда с ней никак не получается свыкнуться и смириться. Когда твой дядя Айвен потерял невесту, он испытал такое горе, что оно оказалось сильнее его. И он никак не может с ним справиться. Так иногда бывает. — Джина вспомнила о своем отце и его тоске по матери. — Мужчины очень глубоко переживают подобные утраты.

Бобби кивнул с очень взрослым видом.

— А Вирджиния, она тоже переживает, что ее бросил муж? Почему тогда у нее печаль не неизбывная? Я люблю дядю Айвена, а Вирджинию — нет.

Джина замялась, подбирая слова. Ну как объяснить ребенку всю сложность человеческих взаимоотношений?

— Понимаешь, Бобби, здесь совсем другое дело. Вирджиния с мужем рассталась, но оба они живы и здоровы, ничего непоправимого не произошло. Оба еще могут быть счастливы. Вирджиния красивая женщина и наверняка скоро найдет себе нового мужа.

— Красивая! — фыркнул Бобби. — Да у нее волосы крашеные. Посмотрите только на корни!

— Очень многие женщины красят волосы. Так получается красивее.

— Зато теперь она перестала меня пугать. — Бобби принялся кидать камешки в воду.

— Неужели она тебя нарочно пугала? — не поверила девушка.

— Да-а! Рассказывала мне про всяких злых духов. Что их где только нет — и дома, и в воде. Ухватят за ногу и утянут на дно, только тебя и видели. Она знает, что я не умею плавать.

Джина тут же решила непременно поговорить на эту тему с Вирджинией.

— Бобби, только согласись, я тебя в два счета научу плавать. Со мной ты ведь не будешь бояться?

— С вами, может, и не буду. Ладно, только не сегодня. Как-нибудь в другой раз.

— Значит, договорились. — Девушка была довольна уже и таким успехом. Собрав рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы, она заколола их на затылке и с сожалением огляделась вокруг. — Наверное, пора возвращаться.

— А вам не надо сначала обсохнуть? — спросил Бобби, которому не хотелось никуда ехать.

— Ну-у… пожалуй, — сдалась Джина.

Бобби вздохнул с видом полного довольства жизнью, когда Джина легла на полотенце, расстеленное в тени раскидистого дерева. Некоторое время оба молчали. Наконец мальчуган снова заговорил:

— А вы знаете, что у нас тут водятся крокодилы?

У девушки перехватило дыхание.

— Что? — Она проворно села и подобрала под себя ноги, как будто огромная чешуйчатая рептилия уже приноравливалась ухватить ее за пятку.

— Да не прямо здесь, — захихикал Бобби. — Тут же камни, им сюда лезть незачем. Да и вообще они больше в лесных реках водятся, в болотах и озерах всяких. Думаете, папа позволил бы нам купаться там, где может оказаться крокодил?

— Ох, ну ты меня и напугал, маленький негодник! — У Джины до сих пор руки дрожали. — Нет, конечно, не пустил бы.

— Ладно, простите. — Правда, вид у Бобби был отнюдь не пристыженный. — Я не хотел. Просто надеялся, может, вы попросите папу как-нибудь свозить нас на какое-нибудь озеро с крокодилами.

— Не уверена, что мне так уж хочется познакомиться с твоими зелеными приятелями, — суховато заметила девушка.

— Они классные! — выдохнул Бобби. — Представляете, когда я первый раз увидел крокодила, то принял его за бревно!

— Брр! — Девушка передернула плечами и вдруг заметила, что к ним приближается всадник.

Когда он подъехал, выяснилось, что это Ред Картер, жакеро, один из работников с плантации.

— Привет! — жизнерадостно окликнул он их, спешиваясь и привязывая лошадь к тонкому деревцу.

— А разве тебе не полагается сейчас работать в поте лица? — смеясь отозвался Бобби. — Вот я все скажу папе!

— Да ладно тебе, дай человеку дух перевести, — в тон ему отозвался Ред, высокий стройный парень, с роскошной рыжей шевелюрой, уймой веснушек и с широкой открытой улыбкой.

Они с Джиной уже несколько раз встречались и успели завязать приятельские отношения, хотя у нее и сложилось впечатление, что парень грешит легкомыслием. Он и сам говорил, что не хочет упустить ни крупицы веселья или любое из развлечений, какие только можно найти в этом, как он выражался, Богом забытом захолустье.

— Как дела, Джина? — Он с подчеркнутым восхищением смотрел на девушку, буквально впиваясь в нее взглядом. Джина уже успела привыкнуть к его манере ухаживать — забавной смеси легкого нахальства и откровенного обожания.

— Отлично, Ред. — Она приветливо улыбнулась. — А это не подпадает под категорию напрасной траты времени?

Он добродушно рассмеялся.

— Беседа с хорошенькойдевушкой никогда не бывает напрасной тратой времени.

Бобби тряхнул головой.

— Недаром папа называет тебя записным волокитой.

У Реда покраснели уши.

— Бобби, ты просто бесенок. Джина еще не выучила тебя плавать?

— Вода на глубине пока не прогрелась, — важно объяснил мальчуган. — Хочешь апельсин?

— Не могу же я лишать тебя витаминов.

— У меня есть еще. — Бобби метко запустил в него апельсином. — Так что тебе, собственно, надо?

Ред хмуро покосился на Джину.

— Клянусь, этот ребенок родился взрослым. Я просто хотел спросить Джину, не хочет ли она прогуляться верхом в эти выходные. Я знаю много отличных маршрутов. В субботу у меня выходной.

— Спасибо, мы с удовольствием поедем, — быстро ответил Бобби за двоих.

— Что-то не помню, чтобы я приглашал и тебя, — деликатно напомнил Ред. — Да и все равно ты слишком мал для верховых прогулок.

— Ничего подобного! — возмутился Бобби. — Может, раньше я и был еще слишком маленьким, но теперь вырос. И вообще, я уже научился ездить верхом.

— Что-то мне кажется, Джине не хватает времени на себя, — заметил Ред.

— В конце концов, она же моя гувернантка, — резонно возразил ему мальчик. — Куда поедем? К Серым холмам?

— Почему бы и нет, — сжалилась над Редом Джина. — Тебя это устроит?

Она одарила его ленивой улыбкой, жалея, что ее приглашает на верховую прогулку Ред Картер, а не Джейкоб Стенли.

— Послушай, а ты не можешь хотя бы на день сбыть с рук этого прелестного крошку? — Ред только наполовину шутил.

— Нет, не может! — отрезал Бобби и ухмыльнулся, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов. — Я буду… буду… Ну, как это называется?

— Дуэньей? — саркастически подсказал жакеро.

— Точно! — просиял Бобби.

Джина с Редом залились дружным смехом. Такими их и застал Джейкоб Стенли. Ну и картинка! Невинное и жизнерадостное веселье юности. Однако по какой-то совершенно непонятной причине это зрелище вызвало в нем неимоверное раздражение.

Ред — вышвырнуть бы наглеца с плантации, жаль, работник хороший! — так и пожирает глазами весьма легко одетую, чтобы не сказать, полуобнаженную Джину. Девушка — медовая кожа, гибкие тонкие руки, стройные длинные ноги, поверх купальника небрежно повязан пестрый платок на манер саронга — явно не сознает, что является предметом нескромных взоров. И третий участник пасторальной сценки — Бобби, этакий тощенький херувимчик, только лука со стрелами не хватает, — сияет щербатой улыбкой, сидя на валуне.

Осадив вороного жеребца, Джейкоб неласково поглядел на своего работника.

— Ред, разве тебе сейчас не полагается находиться при деле?

Жакеро круто развернулся к нему, вмиг преобразившись. Теперь он являл собой воплощение почтительности.

— Простите, босс. Просто я услыхал, как они тут плещутся, вот и решил завернуть и поздороваться.

— Не сомневаюсь, они в должной степени оценили твой порыв, — процедил Джейкоб. — А теперь попрощайся и шагай. У тебя полно работы.

Вообще-то Ред был отличным работником, только вот эта его легкомысленность…

— Значит, Джина, до субботы? — поспешно пробормотал Ред, искоса поглядывая на спешивающегося мистера Стенли.

— Ох, Ред, ты лучше и впрямь поторапливайся. — Девушка видела, как раздражен Джейкоб. — Встретимся в два у конюшни.

— Отлично!

— Пока-пока, Ред! — жизнерадостно крикнул ему Бобби. — Вот увидишь, у нас будет чудесный пикник!

— Пикник? — переспросил Джейкоб.

Когда Ред проходил мимо него, он дал ему несколько коротких инструкций и в свою очередь подошел к берегу, любуясь игрой солнечных бликов на воде.

— Как дела? — Больше, чем игра солнечных бликов, взгляд его пленяла красота Джины. Девушка потуже завязывала саронг на узких изящных бедрах.

— Спасибо, хорошо, — шутливо-светским тоном отозвался Бобби.

Джейкоб с удовольствием отметил, каким довольным и спокойным выглядит его сын. Глаза мальчика сияли, а на хрупких цыплячьих косточках вроде бы чуть-чуть прибавилось мяса.

— И давно тут Ред? — спросил Джейкоб, стараясь говорить не слишком строго.

— Всего несколько минут, — ответила Джина.

Совершенно непонятно, почему это при Реде Картере она чувствует себя в купальнике непринужденно, а под сверкающим взором Джейкоба — чуть ли не нагой. И не то чтобы он смотрел на нее с вожделением. Сейчас, например, в глазах его смешались досада и нетерпение.

— Он нас пригласил в субботу на пикник, — похвастался Бобби.

— Да не может быть. Врешь, небось?

— А вот и не вру, правда, Джина? — Мальчик усиленно закивал. — Ведь правда? По-моему, — добавил он чуть снисходительно, — Ред в нее втюрился.

— Ерунда, — отозвалась Джина, впрочем ничуть не сердясь.

— Послушайте, но он же в субботу занят!

— Занят? Вот досада! А нам он сказал, что у него выходной.

— Прекрасно представляю, как вы разочарованы. — Джейкоб покосился на Джину, как никогда напоминающую утреннюю фиалку. — Должно быть, он просто перепутал. У него было два выходных на прошлой неделе.

— Ой-ой-ой, а как же пикник? — приуныл Бобби.

— Ну ладно, я вас свожу, — решил Джейкоб.

Бобби одним прыжком взлетел ему на шею.

— Правда? Обещаешь?

— Бобби, я человек слова. — Он ласково опустил сына на землю.

Тот взвизгнул от восторга.

— Ой, па, я тебя люблю! А вы? — обратился он к гувернантке. — Вы ведь его тоже любите?

— Твой отец замечательный человек, — сказала Джина, чувствуя, что краснеет.

— Спасибо на добром слове, — протянул Джейкоб с чуть различимой насмешливой ноткой в голосе.

— Ну, это вам каждый скажет, — поторопилась добавить она.

— Что ж, будем надеяться, погода не подведет. — Он не сводил с девушки глаз, и под конец она почувствовала, что у нее подкашиваются колени.

— А куда мы поедем? — Бобби не отпускал его руки.

— Я обдумаю этот вопрос, — торжественно пообещал Джейкоб. — Если отправиться на весь день, то можно взять вертолет и долететь до национального парка Эверглейдс.

— Ой, правда? — Глаза Бобби горели пуще прежнего. — Давайте! Давайте! Джине тоже наверняка понравится.

— Звучит заманчиво, — с невольным энтузиазмом согласилась девушка. — Только как быть с Редом?

Она вопросительно взглянула Джейкобу в глаза.

— Я сам ему скажу, — ответил он.

Услышав о намечающейся поездке, Вирджиния решила, что тоже не против в ней поучаствовать.

— Хоть какое-то разнообразие, — заявила она.

— Если ты так тут скучаешь, почему бы тебе не съездить в город хоть на несколько дней? — предложил ее брат. Вся семья сидела на террасе за кофе. — У тебя ведь там полно друзей.

Вирджиния скривила губы.

— Они все сплошь женаты или замужем. Одной там делать нечего. Одинокая женщина, особенно молодая и привлекательная, — добавила она, многозначительно покосившись на Джейкоба, — воспринимается как соперница. Нет уж, пикник так пикник!

— Только придется спросить у Бобби, — ровным голосом заметил Джейкоб. — Это ведь его поездка.

— Ты шутишь! — Вирджиния вспыхнула.

— Ничуть не шучу. Вы с Бобби не слишком-то ладите.

— Строго говоря, Верджи, — вставил Айвен, — ты устроила мальчику не самую сладкую жизнь.

Вирджиния заморгала.

— Это уж преувеличение! — запротестовала она. — С тех пор как у нас живет Джина, Бобби стал гораздо благовоспитаннее. Кажется, даже сквернословить перестал, во всяком случае, я от него больше ругательств не слышала.

— Когда он услышит, что с нами едет кто-то еще, он может и сорваться, — предупредил Джейкоб, прихлебывая обжигающий крепкий кофе. — Но лично я, Верджи, буду только рад, если ты поедешь.

Он знал, о чем говорит. Едва Джина сказала, что с ними отправится еще и Вирджиния, мальчуган как с цепи сорвался и не слушал никаких увещеваний.

— Она все испортит! — бушевал Бобби. — Она вечно все портит! Повиснет на папе и воркует, слова не вставишь. Почему он не запретил ей ехать?

Джина деликатно пожала плечами.

— Наверное, боялся оскорбить чувства кузена Айвена. Она ведь его сестра. Да и твоему отцу она не чужой человек.

Бобби с размаху бросился на кровать и зарылся лицом в подушку.

— Слишком уж хорошо все складывалось. Ох, чтоб ей лопнуть!

Присев рядышком, Джина ласково погладила его по голове.

— Пожалуйста, милый, не говори так. Это нехорошо. Бог все слышит.

— Он и так знает, какой я плохой. — Плечи Бобби беспомощно вздрагивали. — Ну пожалуйста, попросите папу ее не брать! Вам он не откажет.

— Я в этом не уверена, — ответила Джина. Честно говоря, перспектива ехать с Вирджинией ее тоже отнюдь не вдохновляла.

— Он очень доволен тем, как вы обо мне заботитесь. Папа сам мне сказал. И вообще он и сам Вирджинию терпеть не может. Знаете, папа с бабушкой не хотели, чтобы она у нас жила. Просто им отказать было неудобно. А слышали бы вы, что о ней тетя Фанни говорит, а ведь они считаются подругами.

— Нет, Бобби, спасибо. Боюсь, мне не слишком хочется это слышать.

— Потаскушкой, вот как тетя Фанни ее называет, — пробормотал мальчик.

— Как нехорошо. А не много ли ты слышишь всего такого, что отнюдь не предназначено для детских ушей? — нахмурилась девушка.

— Просто все постоянно забывают, что я тоже тут. Джина, я не хочу, чтобы она ехала. Пожалуйста, поговорите с папой!

Поэтому вечером Джина подождала, пока ее наниматель удалится в свой кабинет, а потом последовала за ним.

— Можно поговорить с вами?

— Входите, — коротко отозвался Джейкоб. — И закройте дверь. А лучше — заприте.

— Не слишком ли решительные меры? — Девушка нервно оглянулась.

— Это единственный способ, чтобы к тебе постоянно не вламывался кто ни попадя.

— А я подхожу под эту категорию? — Джина чувствовала себя не слишком уютно.

— Нет, против вас я ничего не имею. — По губам его скользнул слабый проблеск обычной улыбки. — Садитесь и выкладывайте.

Девушка опустилась в кресло напротив массивного письменного стола. Над головой Джейкоба висел портрет его легендарного предка. И хотя доблестный полковник Стенли ничуть не походил на своего потомка, однако художнику удалось замечательно передать то, что их объединяло, — ауру властной решительности.

— Бобби просил меня уговорить вас не брать Вирджинию на пикник, — робко начала Джина.

— Великолепно! — Он оторвал взгляд от раскрытой перед ним папки с бумагами. — Вы же знаете, тем самым я оскорбляю не только Вирджинию, я оскорбляю Айвена, которого очень люблю и уважаю.

— Я понимаю. Ситуация и впрямь не из легких.

— Это вы мне говорите! — Джейкоб смотрел на нее в упор. — Проблемы и неприятности. Да у меня вся жизнь только из них и состоит!

— Часть проблем вы могли бы решить, если бы только…

— Указал ей на дверь?

— Я не хотела выражаться столь категорично.

Он несколько секунд молчал, все так же не сводя с нее взора.

— Вы нравитесь мне в небесно-голубом. Цвет юности.

— Просто в жару приятнее носить светлые цвета. Кстати, случайно не собирается гроза?

— Хотите чуточку взбодриться? — вкрадчиво спросил он.

— Нет, отмечаю, какой сегодня жаркий и душный вечер. И высокая влажность.

— Тропики, Джина. — Джейкоб включил вентилятор с широкими лопастями. — Так лучше?

Он окинул взглядом свою вечернюю гостью. Безупречная ровная кожа, уже успевшая покрыться золотистым загаром. Огромные, полные внутреннего света глаза. Блестящие волосы. Девушка казалась воплощением юности, красоты и здоровья. При виде ее измученное сердце Джейкоба просто разрывалось на части.

— Спасибо. Так что мне сказать Бобби?

— Скажите, что сам заварил кашу, пусть сам и расхлебывает, — суховато отозвался он.

— Может, вы сами с ним поговорите? — поинтересовалась Джина. — И выясните заодно, что не так уж он и виноват. Просто…

— Просто — что?

Она замялась, но набралась смелости и на одном дыхании выпалила:

— Бобби так любит вас! Неужели нельзя относиться к нему чуть-чуть нежнее?

— Спасибо, что были откровенны со мной, мисс Уайт, — усмехнулся Джейкоб. — Но не кажется ли вам, что не ваше дело — критиковать сложившиеся между нами отношения?

— Простите. — Джина прикусила губу.

— Ничего. А чья была идея, чтобы Омахи давал Бобби уроки верховой езды?

— Моя. Видели бы вы их вместе! Им это нравится. И у меня это получилось бы гораздо хуже.

— Ничего, у вас хватает и других талантов. Например, ваш балет. — Его взгляд словно пригвоздил ее к креслу. — Кстати, если вы не будете хоть немного упражняться, то вовсе разучитесь танцевать. А это было бы жаль.

— Мне негде.

— Какой предлог! Я велю завтра же вынести лишнюю мебель из какой-нибудь комнаты и повесить там пару-тройку зеркал. Если вам хватает квалификации давать добрые советы, то мне и подавно. Правда, Джина, я глубоко сочувствую вашему горю, но, кажется, мы уже решили, что вам пора себя перебарывать. Хватит страдать, пришло время искать выход. Лично я с огромным удовольствием посмотрел бы какой-нибудь этюд в вашем исполнении. Как вам эта мысль?

— Нет, только не сегодня! — Застигнутая врасплох неожиданным предложением, Джина мгновенно ощетинилась.

— Ну хорошо, — покладисто согласился Джейкоб, — не сегодня. Полагаю, вам хочется сначала поразмяться в одиночестве.

— Я вас ненавижу! — В глубине васильковых глаз вспыхнуло пламя.

Джейкоб небрежно откинулся на спинку стула.

— Я это переживу. Тем не менее, если вы посмеете повторить ваши слова, я расторгну наш контракт.

— В самом деле? — Ее гнев мигом улетучился.

— Нет, конечно. Я слишком ценю ваши услуги. А теперь, Джина, с вашего разрешения, у меня много дел. Передайте Бобби, что, если он сумеет придержать язык, мы поедем только втроем.

— Вы собираетесь сказать Вирджинии, что не берете ее?

— А вы сомневаетесь, хватит ли у меня на это смелости?

— Ни в коем случае! — Джина поднялась с кресла и улыбнулась. — По-моему, вы способны справиться еще и не с такой сложной задачей.

Джина возвращалась к себе по пустому коридору, как вдруг из маленькой гостиной, отданной в распоряжение Вирджинии, вынырнула она собственной персоной.

— Не могли бы уделить мне минутку вашего драгоценного времени?

Не самое ласковое приветствие, однако Джина не подала виду.

— Безусловно, миссис Брендайн, — кротко отозвалась она. За месяц жизни на плантации она успела заметить, что та предпочитает, чтобы к ней обращались именно так.

— Заходите. — Вирджиния резким жестом пригласила девушку войти в комнату, обставленную самой красивой мебелью, какую только удалось найти в доме.

Сестра Айвена обожала роскошь. Джина не видела, чтобы Вирджиния два раза надевала один и тот же наряд, а на всех ее туалетах красовались ярлычки ведущих дизайнеров. Сегодня вечером, например, на ней было длинное зеленое платье, как всегда с большим декольте. В нем можно было бы блистать на любой шикарной вечеринке, однако скорее всего завтра же о нем забудут. Похоже, деньги Вирджиния считать не привыкла, но, на ее счастье, у нее их хватало.

Однако сердце Джины почему-то сжалось от жалости. Бедняжка — и муж бросил, и лучшая подруга говорит гадости у нее за спиной. Бобби, невзирая на юный возраст, был истинным кладезем информации. Однако жалость улетучилась, стоило лишь миссис Брендайн открыть рот.

— Я видела, как вы входили в кабинет Джейкоба, — с места в карьер обличающе заявила она, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — Что это значит?

Джина вообще легко вспыхивала.

— Частное дело, миссис Брендайн. Это касается Бобби.

— А вам не кажется, что вы слишком уж часто обращаетесь к нему за помощью? — В глазах Вирджинии сверкнул опасный огонь.

— Ничуть не кажется. — Джина с трудом сохраняла спокойствие. — И я не понимаю, с какой стати вы меня в чем-то обвиняете. О чем вы хотите поговорить со мной на самом деле, миссис Брендайн?

Лучше уж покончить с этим поскорее, раз и навсегда.

— Благодарение Господу, вы не глупы! — сказала Вирджиния. — Я хотела предупредить вас, чтобы вы не влюблялись в Джейкоба. А на мой взгляд, все к этому идет.

Джина даже не задумалась над тем, что говорит. Ответ сорвался с губ сам собой.

— Что ж, тогда я вписываюсь в принятые в этом доме нормы.

Вирджиния так и подпрыгнула в кресле. Она была настолько ошеломлена, что чуть ли не минуту смотрела на девушку, безмолвно шевеля губами, прежде чем обрела дар речи.

— Прошу прощения?

— Послушайте, я вовсе не хотела выводить вас из себя. — Джина ничуть не кривила душой. — Но ведь и слепому видно, что и вас к нему влечет.

У Вирджинии был такой вид, точно ее ударили.

— Да как вы смеете! — Голос ее дрожал.

— Я пытаюсь быть вашим другом, — тихо произнесла девушка. — Все это очень печально.

— И вас абсолютно не касается, — прошипела Вирджиния. — Позвольте напомнить, что мы говорили о вас, а не обо мне.

— О нет, миссис Брендайн, не обо мне. И я вам не враг, честное слово, не враг. Я просто не позволяю никому себя задевать. Вы сами напросились.

— И получила сполна.

— Простите. Мне действительно очень жаль.

— Вам будет еще жальче, если вы когда-нибудь попробуете встать между Телмой и Джейкобом, — предостерегла Вирджиния, глядя на собеседницу с каким-то непонятным, чуть ли не радостно-выжидательным огнем в глазах.

— Вы имеете в виду бывшую миссис Стенли? — Джина подчеркнула слово «бывшая».

— Она по-прежнему никуда не делась, — засмеялась Вирджиния.

— Не думаю, что с вами согласятся все остальные. Например, Джейкоб, — мягко возразила Джина.

Беседа протекала совсем не так, как хотелось бы Вирджинии.

— Моя дорогая, вы очень многого не знаете, — ледяным тоном заметила она.

— Вполне вероятно. Но мне не хотелось бы заполнять пробелы в моем образовании сведениями, полученными из такого источника, как ваша подруга Фанни, — попыталась Джина в свою очередь «предостеречь» собеседницу.

Вирджиния побледнела.

— О чем вы говорите?

— Да так, просто слухи. Но будьте осмотрительнее, она не из тех, кому можно доверять.

— Послушайте, откуда у вас информация? — встревожилась Вирджиния. — От тети? Вы с каждым днем проводите у нее все больше времени.

Джина решительно покачала головой.

— Мисс Стенли не опускается до сплетен. Она любит рассказывать мне о минувших днях, а я люблю слушать. Она поистине необыкновенный человек, и ей есть что рассказать. Да и Маюми тоже. Я к ним обеим очень привязалась. Приятно видеть, до чего Маюми предана мисс Стенли.

Вирджиния цинично усмехнулась.

— Дорогая, неужели вы думаете, что я не успела оценить вас по достоинству? Вы из кожи вон лезете, чтобы втереться в семейный круг. Даже Айвена, этого недотепу, очаровали. Смотреть противно!

— Послушайте, ваш брат — чудесный человек. А если вам так претят сцены семейной идиллии, то что вас здесь держит? Почему не едете туда, где сможете вести более привычный и привлекательный для вас образ жизни?

Вирджиния замерла, молча глядя в открытое лицо девушки.

— Сама не понимаю, почему я позволяю вам так со мной разговаривать, — наконец пробормотала она.

— Наверное, потому, что вам хочется хоть кому-то довериться, — предположила Джина. — А я сочувствую вашему положению.

— Черт возьми! — Вирджиния поднялась и нервно зашагала по комнате. — Вы сами в него влюблены! Не старайтесь ничего отрицать. Мы, женщины, читаем друг друга, как открытые книги.

— Миссис Брендайн, я лучше скромно промолчу, — произнесла Джина. — Я всего лишь гувернантка Бобби и не собираюсь изливать вам сокровенные мысли. Кстати, раз уж речь зашла о Бобби, нельзя ли попросить вас не забивать ему голову всякими ужасами про водяных и прочую нечисть? Он еще слишком маленький, он боится. Мне не удается из-за этого научить его плавать.

— Да я просто хотела отвадить его от воды, — объяснила Вирджиния. — Он такой неугомонный дьяволенок. Совсем как его мать. У Телмы весьма нестабильная психика. На мой взгляд, у нее маниакально-депрессивный психоз. Она либо на вершине счастья, либо в аду. Мальчишка весь в нее.

— Я с этим решительно не согласна, — возразила Джина. — Просто малыш стосковался по материнской любви, он чувствует себя никому не нужным, заброшенным.

Вирджиния зло улыбнулась.

— Ах вот оно что! Хотите сделаться незаменимой для Бобби и таким образом поймать Джейкоба?

— Похоже, наша беседа подошла к концу. — Джина встала. — Я не интриганка. И я не охочусь за деньгами. Мне нужно разобраться с внутренними проблемами прежде, чем планировать будущее. Вам я могу сказать только одно: я вам не враг. И пожалуйста, не относитесь ко мне, как к врагу.

Поездка в национальный парк Эверглейдс — без Вирджинии — оказалась незабываемым новым опытом для Бобби и Джины. Джейкоб заручился проводником, который провел их тайными тропками и, к вящему восторгу Бобби, показал аллигаторов «в их естественной среде». А вот Джине гораздо больше понравилась очаровательная семейка енотов, мирно резвившихся у поваленной сосны.

Это был совершенный, идеальный день. Волшебный. Однако до вечера волшебство не дожило. Когда они часу в шестом вернулись на плантацию, Айвен уже ждал их, чтобы сообщить ошеломляющую новость: совсем недавно на посадочной полосе приземлился чартерный самолет с одной-единственной пассажиркой на борту. С миссис Телмой Стенли.

— Мамочка? — потрясенно выдохнул Бобби, глаза которого стали круглыми от удивления.

Джина понимала, что мальчик любит, почти боготворит мать, но понимала она и то, что откровенная холодность Телмы к сыну заставляет того ее бояться, замыкаться в себе. Вот и сейчас Бобби обрадовался и в то же время встревожился, не зная, чего ждать от столь неожиданного визита.

— Хватило же наглости! — довольно громко пробормотал Джейкоб, не скрывая досады.

— Папочка, но ты же не станешь ее выгонять? — Глаза Бобби наполнились слезами.

Какое неудачное окончание счастливого дня!

— Конечно, не стану, малыш. — Джейкоб взял себя в руки. — Пойдем посмотрим, что ей от нас надо.

Бобби стрелой понесся к машине, а его отец повернулся к Джине.

— Ничего, кроме неприятностей, ждать не приходится.

Девушка осталась стоять на месте. Ее сотрясали самые разнообразные эмоции — страх, тревога, растерянность… и ревность, подавить которую она не могла. Что хуже всего, у нее возникло чувство, будто хрупкому благополучию последних дней пришел конец.

— Возможно, вам с Бобби было бы лучше до поры до времени держаться в сторонке. Хотя бы пока я не выясню, что все это значит.

— А как же Бобби? Он очень хочет ее видеть.

— Телма приехала вовсе не для того, чтобы повидаться с сыном, — с ранящей прямотой сказал Джейкоб. — Черт возьми, неужели вы думаете, я не хочу, чтобы у моего ребенка была любящая мать? К моему глубочайшему сожалению, это не так.

Каким-то образом им удалось вернуться в дом, никого не повстречав. Джейкоб строго-настрого велел Джине с Бобби сидеть наверху.

Девушка повиновалась. Но до чего же ей хотелось остаться и увидеть, что произойдет. Она догадывалась: в глубине души Джейкоб взволнован не меньше ее. Чего же хочет от него эта женщина?

Возможно ли, что он все еще питает к ней какие-то чувства? Незваная мысль больно ранила Джину. Она остро сознавала, сколько преимуществ имеет над ней эта светская, ухоженная и великолепно следящая за собой красавица. Пусть Телма Стенли и несет угрозу всему, что встречается ей на пути, но какая она стильная, какая сексуальная, какая неотразимая! И все же ей до сих пор не удалось изгнать из сердца бывшего мужа. Может ли оказаться, что оба все еще страдают от чувств, которые тщетно пытаются подавить в себе?

Крепко держа за руку нервничающего Бобби и моля Бога, чтобы мальчик не начал капризничать, Джина поднялась на второй этаж. Около двери детской маячила Маюми. Индианка поманила их рукой.

— Смотри, твоя бабушка хочет нас видеть, Бобби, — сказала Джина, направляясь к Маюми.

— Бабушка не любит маму, — хриплым, каким-то недетским голосом произнес мальчик.

— Не волнуйся, милый, все будет в порядке, — попыталась ободрить его Джина. — Твои мама и папа уже взрослые люди и могут обо всем договориться.

— Вы просто не слышали, как они ссорятся, — мрачно отозвался Бобби, крепче вцепляясь в руку гувернантки. — Мама начинает визжать как кошка, а папа рычать как собака… А вдруг мама хочет остаться тут и снова жить с нами?

— Ты бы этого хотел? — осторожно спросила Джина.

— Я бы хотел, наверное. Но только чтобы они больше не ссорились… А бабушка говорит, что мама совершенно не умеет себя вести, — произнес он таким тоном, точно это не подлежит сомнению.

— Бабушка сказала тебе такое?

— Нет, она говорила с папой.

— Знаешь, Бобби, пора тебе прекращать подслушивать разговоры взрослых, — предупредила Джина. — Считай это маленьким грехом, от которого надо избавляться.

— Не-а, — протянул Бобби. — Никакой это не грех. Это мой способ узнавать, что происходит. И очень даже эффективный способ.

Маюми провела их в спальню Бетани Стенли. За этот месяц Джина очень часто бывала тут. Они с пожилой леди успели подружиться. Несколько раз она приводила с собой Бобби, причем мальчик всегда вел себя примерно. Сегодня Бетани казалась еще хрупче, еще уязвимей, чем обычно.

— Телма приехала, — объявила она, едва девушка показалась на пороге. Голос ее звучал слабым шелестом.

— Мисс Стенли, я уверена, что все будет хорошо. — Джина подошла к больной и ласково взяла ее за руку. — Вы напрасно волнуетесь.

Бетани безрадостно рассмеялась.

— Как тут не взволноваться.

— Я о тебе позабочусь, ба. — Бобби подбежал к кровати вслед за Джиной. Он говорил поразительно успокаивающе и ободряюще для столь маленького ребенка. — Может, мама решила помириться с папой?

На глазах Бетани выступили слезы.

— Ты славный мальчик, Бобби, добрый и хороший. Пойди посиди минутку с Маюми, а я поговорю с Джиной, хорошо?

— Конечно, ба. — Мальчуган поцеловал морщинистую щеку. — А что нам делать, если она захочет меня забрать?

— Ты бы хотел жить с ней, Бобби? — осторожно спросила Бетани.

— Да!.. Нет!.. Не знаю… — Бедняжка совсем запутался. — Я очень-очень хочу ее видеть. Но жить все время… Может, лучше просто иногда ездить к ней в гости? Только не на Рождество, мне нравится проводить Рождество здесь… И я не хочу никуда ехать без Джины. — Он заметно разволновался.

— Пойдем, малыш. — Маюми ласково взяла его за руку. — Там, в кладовке, кошка устроила себе укрытие и родила котят. Хочешь посмотреть?

Кто бы смог устоять перед таким искушением? Забыв все печали, Бобби вприпрыжку выбежал из комнаты.

Чуть подождав, чтобы дать им отойти, Бетани обратилась к девушке:

— Джина, вы у нас совсем недавно, но мне кажется, я знаю вас всю жизнь. Я вам доверяю. Я знаю, вы заботитесь о Бобби, о его благе. Вам я могу признаться. Внезапный визит Телмы очень, очень беспокоит и даже пугает меня. Она не просто так явилась. Мне бы хотелось верить, что ее привело желание увидеться с сыном, но, увы, мы все знаем, что это не так. Больше всего я боюсь, что Телма попытается каким-то образом использовать Бобби.

— Но как? — Джина не понимала.

— От нее всякого можно ожидать, — вздохнула Бетани. — Я хочу, чтобы вы держались поближе к мальчику. Защитили его, если сможете. Защитили от всего, что он может услышать.

Джина набралась храбрости и спросила напрямик:

— Есть что-то такое, чего я не знаю, мисс Стенли? Что-то, что может мне помочь?

Бетани слабо пожала плечами.

— Могу только предостеречь. У Джейкоба ужасный темперамент. Он очень легко взрывается. А Телма, как никто другой, умеет выводить его из себя. И этим пользуется. Она не хочет уйти, но она никогда больше не войдет в нашу семью.

— А как же Бобби? — встревоженно спросила девушка. — Неужели мать его нисколько не любит?

Пожилая дама нервно кусала губу.

— Ужасная правда состоит в том, что Телма невзлюбила ребенка с момента его появления на свет, а может, и раньше. Она никогда не любила его и не заботилась о нем. Джейкобу пришлось нанять няньку. Считалось, что у Телмы послеродовая депрессия, но ее врач очень сомневался в этом. Думаю, Бобби стал плодом нежеланной беременности. Малышу пришлось расплачиваться за ошибки родителей.

Джина в изумлении глядела на свою собеседницу.

— Не понимаю. Женщина, безумно влюбленная в своего мужа, носящая под сердцем его ребенка… Уму непостижимо!

— Только не для Телмы. Для нее беременность и ребенок означали лишь то, что ей придется на время позабыть об удовольствиях и привычной жизни. Кроме того, она очень гордится своей фигурой, а во время беременности сильно располнела и ужасно переживала по этому поводу. Нет, это все не для нее. Тем более что Бобби ужасно похож на нее, но вовсе не красив. В нем, как в кривом зеркале, черты Телмы исказились и стали едва не уродливыми.

— Зато он очень умный, — встала на защиту своего любимца Джина.

— Иногда даже чересчур, — печально отозвалась Бетани. — Бобби — мыслящий ребенок. И он на редкость ранимый. Будьте рядом с ним, Джина, только этого я от вас и прошу.

8

Миссис Форк принесла им ужин в спальню Джины. Держалась она тише обычного, но на удивление ласково.

— Смотри, Бобби, я испекла эти блинчики специально для тебя. И взбитые сливки. Надеюсь, тебе понравится. А вам, Джина, холодная курица и салат, а то слишком жарко. Насколько я понимаю, сегодня вечером в столовой ужинают в тесном семейном кругу.

Она не упомянула Телму, но все было ясно и без слов.

Когда домоправительница ушла, девушка выкатила столик на колесиках на балкон, принесла стулья, и они с Бобби уселись ужинать. У нее напрочь пропал аппетит, однако ради мальчика Джина изображала интерес к еде. Надо сказать, все было и вправду очень вкусно.

Весь вечер оба сидели как на иголках, ожидая, что в любой момент раздастся стук в дверь и Бобби позовут вниз, к матери. Но никто так и не пришел. Напряженная атмосфера настолько утомила их, что в конце концов Бобби сдался, безропотно позволил себя уложить и почти сразу заснул, точно искал во сне убежища от всех тягот жизни.

Ночь выдалась душной, а под утро Джину разбудил ветер. Он с неистовой силой врывался в раскрытое окно спальни, трепал занавески, пока не сорвал их вместе с карнизом, разбив при этом вазу, стоявшую на тумбочке.

— Силы небесные! — Еще не придя в себя после беспокойного сна, Джина соскочила с постели. Голова чуть-чуть кружилась.

На миг ее ослепила прорезавшая полнеба молния. Вдали пророкотал гром. Логичное завершение мучительного вечера! Возможно, после грозы дышать станет легче, однако сама гроза могла оказаться очень опасной. Такой молнии Джина еще никогда не видела, а ведь и в их краях грозы — частое явление.

Ну и ветер! Если сорвало ее занавески, то наверняка нечто подобное творится в комнате Бобби. Не хватало только, чтобы малыш проснулся и напугался. Если закрыть ставни, в спальне будет тихо и спокойно, а чтобы было не слишком жарко, можно включить вентилятор. Вот бы Бобби проспал здоровым детским сном до утра, а лучше — до самого обеда!

Не накидывая халата, Джина выскочила на балкон и помчалась к детской, на бегу поглядывая на круживших над деревьями потревоженных непогодой птиц. Их резкие крики лишь усиливали общую тревожную атмосферу. Молния полыхнула снова, за ней последовал новый, еще более оглушительный раскат. Джина невольно зажала уши. И тут небеса словно разверзлись. Навес над балконом не спасал от сильных косых струй. Даже дождь был горячим, казалось, капли обжигают тело. Неистовые порывы ветра трепали распущенные волосы девушки, едва не сдирали с тела тонкую ночную рубашку. Задыхаясь, она ворвалась в спальню Бобби — и тут же столкнулась с кем-то, уже находящимся там.

На миг оба остолбенели в изумлении. Сердце Джейкоба сжалось и вдруг расширилось до поистине необъятных размеров, руки сомкнулись вокруг Джины, точно она была порожденным грозой призраком, который надо во что бы то ни стало удержать, не дать ему растаять.

— Боже праведный, и что это у меня тут? — пробормотал он внезапно охрипшим голосом.

Глупый вопрос! Как будто кто-нибудь, кроме одной-единственной девушки на всем земном шаре, мог вызвать у него столь яростное и резкое возбуждение! Она была почти обнаженной — лишь тоненькая, насквозь промокшая ночная рубашка прикрывала это столь восхитительное и желанное тело. Джейкоб жадно вдыхал свежий, фиалковый запах ее волос, сливающийся с пряными ароматами дождя.

Снова полыхнула молния, вырвав на миг из мрака алые полуоткрытые губы, огромные, кажущиеся почти черными глаза, едва прикрытую промокшей тканью грудь с отчетливо вырисовывающимися бугорками сосков, подобных бутонам роз. Как же ему хотелось нагнуться, накрыть ладонями эти бутоны, испить губами их нежную влагу!

Джина, о, Джина!

О нет, она не была жертвой на алтарь его мужской алчности — он любил ее. Любил с первой секунды, с первого взгляда. Все в жизни Джейкоба вело его к этому мигу откровения.

Девушка слабо шевельнулась в его объятиях и выразительно посмотрела на маленькую фигурку Бобби, мирно спящего в кроватке.

— Я хотела закрыть ставни, — еле слышно прошептала она.

— Я тоже. — Он резко отпустил ее, стараясь унять отчаянную жажду, требующую немедленного насыщения. — Идите на балкон, а я закрою. Кстати, вам надо переодеться. Ваша рубашка насквозь промокла.

Сам Джейкоб был полностью одет. Собственно говоря, он еще и не ложился, так растревожил его неожиданный визит бывшей жены.

На ее месте любая любящая мать захотела бы немедленно видеть своего ребенка. Но Телме этого и в голову не пришло. Зато радости от встречи с бывшим мужем она не скрывала, скорее наоборот, подчеркивала. Она в восторге, она просто счастлива, она давно мечтала об этом дне! Что и он должен быть в восторге, подразумевалось как бы само собой. Джейкоб только диву давался: ну сколько нужно повторять, что ни о какой любви между ними, ни о каком возврате былого и речи быть не может! Какие бы то ни было нежные чувства к этой женщине угасли в нем еще до рождения Бобби, а уж то, что было дальше, лишь еще больше расширило пропасть, разделяющую их.

Закрыв ставни, он помедлил на пороге, глядя на свернувшегося клубочком сына. Бобби крепко спал и, надо надеяться, видел во сне что-нибудь очень-очень приятное.

Джейкоб вышел. Джина послушно ждала его снаружи. Брызги дождя окутали их облачком голубоватого тумана. Небо то и дело прорезали вспышки молний. Однако ни дождь, ни ветер не могли затушить пожар, бушующий у него в крови. Джейкоб молча взял девушку за руку и повел к ее спальне. Уже стоя на пороге, он понял, что борьба с собой безнадежно проиграна, и снова привлек Джину к себе.

— Боже, как я хочу тебя! — простонал он, изнемогая под бременем страсти и добровольно наложенного на себя воздержания.

Склонившись к девушке, Джейкоб прильнул поцелуем к губам, что она охотно ему подставила. Губы были мягкими, сладкими, влажными от дождя. Ночная рубашка липла к коже Джины. О, как хотелось ему сорвать этот никчемный клочок ткани, ощутить ладонями ее трепещущее нагое тело! Над головой прогремел очередной раскат грома, но Джейкоб его не слышал, так велико было его возбуждение. Сколько под силу вынести мужчине? Жить под одной крышей с этой девушкой — юной, прелестной, лучащейся красотой. Девушкой, что сумела понравиться всем в доме, если не считать ревнивой Вирджинии. Девушкой, что смогла возвратить душевный покой измученному ребенку. Жить с ней под одной крышей, изо дня в день общаться с ней, встречаться за обеденным столом и, ложась спать, постоянно видеть ее облик за крепко сомкнутыми веками.

На миг прервав поцелуй, чтобы дать ей вздохнуть, Джейкоб вдруг краем глаза заметил, что в дальнем конце балкона что-то движется… Женщина. И она шла к ним. Нельзя было терять ни секунды. Сейчас был не самый подходящий момент для бурных сцен. Схватив Джину на руки, он внес ее в спальню.

— В постель! Живо! — шепнул он с такой настойчивостью, что девушка машинально повиновалась.

Она совсем уже ничего не понимала. Для банальной сцены совращения голос Джейкоба, пожалуй, звучал слишком трезво и резко, что уже само по себе было странно после столь страстного поцелуя. Несмотря на то что промокла до нитки, Джина улеглась на кровать, недоуменно глядя, как Джейкоб торопливо закрывает стеклянную дверь и запирает ее на щеколду.

Покончив с этим, он бесшумно отступил в темный угол и растворился во мгле. А еще через миг за стеклом бесшумным призраком вырос чей-то силуэт. С губ Джины едва не сорвался крик, но, на счастье, испуг был настолько силен, что она не могла даже кричать.

Телма! Страх девушки сменился отвращением.

Она повернулась на спину и прикрыла глаза, притворяясь спящей, но из-под опущенных ресниц поглядывая на дверь. Комнату осветила новая вспышка молнии. Телма прильнула к стеклу, напряженно вглядываясь внутрь. Невероятно, но ручка двери повернулась, а сама дверь легонько задергалась взад-вперед. Незваная гостья стремилась войти. Девушка невольно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, Телма уже исчезла.

Дрожа всем телом, Джина вскочила с кровати и бросилась задергивать занавески на окнах и двери. Впервые в жизни она чувствовала себя так мерзко.

— Неужели ваша жена и в самом деле рассчитывала найти вас в моей постели? — яростно бросила она, поворачиваясь к смутно вырисовывающемуся в углу высокому силуэту.

— Моя бывшая жена, — поправил Джейкоб и неожиданно начал смеяться, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться во все горло. — По части бесстыдства эта женщина кому угодно даст сто очков вперед.

— Да она просто ненормальная, — выдохнула Джина. — Родного сына видеть не спешит, а вас среди ночи по чужим постелям ищет. И что нам теперь делать — ждать, пока она попробует подобраться с другой стороны?

Джейкоб покачал головой.

— Надеюсь, вам хватило бы благоразумия запереться.

— Да. Я сделала поправку на нее.

Он кивнул с таким видом, будто все понял.

— Боюсь, время разумных разговоров с Телмой прошло. Я на грани того, чтобы силком выдворить ее из дому.

— Она заставила вас много страдать, да?

— Да, но больше всего Бобби. — Голос его был тускл и невыразителен.

— И что нам теперь делать? — еле слышно прошептала Джина.

Лицо Джейкоба вмиг переменилось.

— Уж я-то знаю, чем бы предпочел сейчас заняться, — с мрачным юмором отозвался он. — Снял бы с вас эту ночную рубашку… и как следует растер полотенцем.

По телу Джины пробежал холодок.

— Я не ребенок!

— Это вы мне говорите? — Смех его звучал чуть резче, чем следовало. — Что ж, раз этот вариант исключается, я бы не отказался выпить глоточек чего-нибудь покрепче.

— Боюсь, мне нечего вам предложить, — пожала плечами девушка. — Наверное, оно и к лучшему, а то вдруг и мне бы захотелось выпить. А вот рубашку переодеть и вправду нужно. — Она направилась в ванную, но вдруг почувствовала резкую боль в ступне и, сдавленно ахнув, остановилась. — О нет!

— Что такое? — Все еще плохо владея собой от невозможности утолить снедающее его желание, Джейкоб впал в раздражительность.

— Я порезала ногу.

— Господи, да как вам это удалось?

— Занавеска, падая, сбила вазу, а та разбилась. Простите.

— Ничего, вычту из вашего жалованья. — Он снова негромко рассмеялся, как будто смех мог хоть немного разрядить напряжение. — Идемте в ванную.

Он обхватил рукой ее голые плечи и не сумел удержаться от того, чтобы погладить их.

— Ой, я запачкаю кровью ковер, — переполошилась Джина. Ковер был очень красивый. И наверняка безумно дорогой.

— Ладно, я вас отнесу.

Он легким движением подхватил девушку на руки. Ну как тут было не поцеловать ее?

— Смотрите, я начинаю к этому привыкать, Джейкоб Стенли, — задыхаясь пробормотала Джина. — Берегитесь.

— А может, мне именно того и надо: чтобы вы привыкли и уже не могли без меня обходиться?

Войдя со своей почти невесомой ношей в ванную, Джейкоб сначала прикрыл за собой дверь, а потом уже включил свет и бережно усадил девушку на табурет.

— Ну-ка, давайте посмотрим вашу ногу. — Прикосновение его пальцев к босой ступне было легким и невероятно чувственным. — Вот что бывает, когда ходишь босиком. Черт возьми, сильно порезали! Вы не замерзли? — Джейкоб рискнул наконец поднять на нее глаза, в которых полыхала страсть.

— Шутите? Да от меня пар валит. — Джина тихонько рассмеялась и потянулась за полотенцем, чтобы вытереть лицо. — Кроме того, вы еще мокрее меня.

Намокшие волосы Джейкоба светлыми прядями спадали на лоб, от дождя завиваясь сильнее обычного. Воротник и две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, обнажая могучую шею и треугольник широкой груди, покрытой золотистыми курчавыми волосками. Джина сам не знала, что с ней делается, — казалось, пульсирует болью не только порезанная нога, все тело трепещет от неизвестной доселе сладкой муки. Они вдвоем, здесь, в этой тихой комнате.

— Вот что получается, когда занимаешься любовью под дождем, — сказал Джейкоб, подходя к стенному шкафчику, где хранилась аптечка. Вернувшись с ватой, бинтом и йодом, он снова склонился над порезом. — Какие у вас красивые ножки.

— Я слышу это с тех пор, как мне исполнилось два дня, — улыбнулась Джина.

— Счастливица!

— Неужели вы сами верите своим словам? — Она заглянула ему в глаза, свет которых заставлял ее сердце биться чаще и порывистее.

— Верю, — ответил он так, точно для него это было безмерно важно. — Знаете, Джина, я умею заглядывать в будущее и вижу: у вас все будет хорошо.

— Вы верите в предначертание? — негромко спросила она.

— Верю. — Джейкоб не шутил. — Моим родителям было предначертано погибнуть в катастрофе. Мне было предначертано жениться на Телме, а потом развестись с ней. Тетя постоянно твердит, что мне суждено снова вступить в брак, на сей раз удачно. С женщиной, которая сумеет околдовать меня с первого же мгновения, с первого взгляда.

Взгляни на меня, взгляни, молча молила Джина. Я отдала тебе мое сердце. И не могу взять назад.

— А вы знаете, как ее зовут? — спросила она так тихо, что сама едва услышала свои слова.

— Марианна, — наобум сказал Джейкоб, улыбаясь дразнящей улыбкой.

— Правда? — Она впилась глазами в его лицо, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.

— Мы уже не сможем остановиться, Джина, вы сами это знаете.

Голова у него шла кругом от близости этого прелестного полуодетого создания. Потемневшие от дождя волосы ложились тяжелыми волнами на спину девушки, кончики их уже начали высыхать и пушиться золотым облачком. Длинные стройные ноги были обнажены до колен. Джина выгляделаневероятно, умопомрачительно сексуальной и в то же время очень юной и невинной.

— У вас был любовник? — услышал он собственный напряженный голос.

Джина закрыла глаза, боясь, как бы Джейкоб не прочел в них, насколько безумно, безоглядно и безнадежно она его любит.

— Нет, — честно ответила она и подумала: а я-то полагала, что знаю, что такое любовь. Как же я ошибалась! Она открыла глаза и поглядела на Джейкоба. — Зачем вы терзаете мое сердце?

— Правда?

Он сам не заметил, как его рука легла на грудь девушки, начала нежно ласкать ее, все ниже опуская вырез ночной рубашки. Какая шелковистая, соблазнительная, теплая кожа!

— Джина, что я делаю? — простонал Джейкоб, чувствуя, что разрывается надвое.

Последовать гласу благоразумия, отпустить ее, дать ей вернуться в нетронутую девственную постель? Но это же невозможно, решительно невозможно! Она сводила его с ума, искушала, являла собой воплощение соблазна — голова запрокинута, шея выгнута, глаза прикрыты в сладостной неге, что дарят ей его прикосновения, руки судорожно вцепились ему в плечи.

— Как ты прекрасна! — восхищенно прошептал он, покрывая бесчисленными поцелуями ее веки, губы, тонкую трогательную шею, восхитительные выпуклости груди.

Когда губы Джейкоба сомкнулись на затвердевшем соске, девушка слабо вскрикнула, а тело ее затрепетало от наслаждения. В последнем усилии сдержаться, не перейти ту невидимую грань, за которой возврат уже невозможен, он поднял голову, но Джина не дала ему отстраниться. Она испытывала упоительное ощущение блаженства, столь сильного, что оно граничило с невыносимой болью.

— Я не могу остановиться, — простонал Джейкоб, сжимая возлюбленную в объятиях. — Не могу. Останови меня!

Это был вопль отчаяния. Возбуждение его дошло до предела. Джина должна, должна была остановить его. Еще миг — и будет поздно.

Казалось, прошла вечность, прежде чем девушка обрела силы ответить ему. Стань его, отдайся ему! — твердило все в ней. Джина всем телом льнула к возлюбленному, он прижимал ладонями ее бедра, длинные сильные пальцы скользили по ним, и в такт этим движением Джина содрогалась от блаженства.

— Прости прости… — Ноги отказывались повиноваться, но она каким-то чудом умудрилась высвободиться и, тяжело дыша, привалилась к двери.

— О Боже, да тебе-то за что извиняться, — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — Это я вел себя, как дикарь.

Джейкоб нервно провел рукой по волосам.

— Я сама предложила себя тебе, — ответила Джина, упорно желая взять на себя долю ответственности за обоюдный взрыв страсти.

— И я твердо намерен взять тебя, — хрипло пообещал он. — Но пусть это произойдет в подходящее время и в подходящем месте. Я не вынесу, если ты возненавидишь меня!

Все ее существо воспротивилось даже мысли об этом. Возненавидеть его? Да она же любит его, любит! И с этим уже ничего не поделаешь.

— Как ты можешь так говорить? Ты изменил всю мою жизнь!

— Понимаешь, все сложно. Слишком сложно. — Красивое мужественное лицо Джейкоба омрачилось.

— Тогда расскажи мне, в чем дело, — попросила Джина, стремясь помочь ему.

— Я не могу так с тобой обойтись. — Он невесело улыбнулся. — Больше всего на свете мне хочется сейчас заняться с тобой любовью, я думать ни о чем другом не могу. Но это было бы нечестно по отношению к тебе. Впереди нас ждет тяжелый день. Телма очень неуравновешенная особа, никогда нельзя предсказать, что она может выкинуть. За все годы нашего знакомства она вечно пребывала либо в унынии, либо в восторге. Но что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты уезжала. Обещаешь?

— Нет ничего проще. — Она взглянула ему в глаза. — Я не уеду.

— Ловлю на слове. — Джейкоб мрачно улыбнулся, мягко отстранил девушку от двери и вышел.

— А сегодня мамочка захочет со мной повидаться? — спросил Бобби, едва открыв глаза утром.

Сердце Джины сжалось от жалости. Решив немного побаловать мальчугана, она принесла ему завтрак в постель, тщательно выбрав лакомства, которые он больше всего любил. Но и это не смогло развеселить Бобби. Едва прикоснувшись к еде, мальчик снова принялся забрасывать Джину вопросами про маму. Наконец она не выдержала и решилась.

— А давай спустимся вниз и все узнаем. Не можем же мы весь день тут отсиживаться. Ну, что скажешь?

Бобби одним прыжком соскочил с кровати и бросился одеваться.

— Да-да-да! Сто лет маму не видел!

— Ну что, покажем ей, как ведут себя благовоспитанные маленькие мальчики?

— Какие-какие мальчики?

— Благовоспитанные. Примерные, — пояснила девушка.

— Совсем как я? — широко ухмыльнулся сорванец.

После ночной грозы небо расчистилось, стояло дивное утро. В окна врывались яркие лучи солнца. Держа Бобби за руку, Джина спустилась в столовую, где застала Телму и Вирджинию. Обе посмотрели на вошедших весьма неприветливо.

— Доброе утро, — самым доброжелательным голосом поздоровалась Джина, ожидая, что Бобби выпустит ее руку и опрометью кинется к маме.

Однако этого не произошло. Мальчуган на миг и впрямь подался было вперед, но потом лишь крепче стиснул руку девушки и прижался к ней. Должно быть, как ни хотелось ему верить в любовь матери, бедняжка сомневался в том, что ему рады.

Действительно, вместо того чтобы раскрыть сыну объятия, Телма, не бросив на него и беглого взгляда, вызывающе оглядела Джину.

— Так-так, это и есть пресловутая новая гувернантка, вся из себя красивая и талантливая? И вдобавок пронырливая интриганка.

Это была прямая атака. Однако Джина не дрогнула.

— Простите, миссис Стенли, я вас не понимаю. Вы говорите так, точно я совершила какое-то преступление.

— А что, разве нет? Втираетесь в доверие, без зазрения совести бегаете за Джейкобом. Где, спрашивается, он был прошлой ночью?

— Полагаю, об этом вам лучше спросить его, — хладнокровно ответила Джина. — А я ухожу. Я думала, вам захочется повидаться с Бобби.

— Нет уж, постойте! — взвилась Телма, не в состоянии более сдерживать злую ревность. — Моему сыну не нужны никакие гувернантки. Я его забираю!

Бобби попятился, все сильнее прижимаясь к ноге Джины.

— Телма, ты что? — Вирджиния потрясенно уставилась на подругу.

— А ты не вмешивайся, Верджи, — осадила ее та. — Помни, ты имеешь дело со мной. А я тебя не выношу. Просто использую, когда мне нужна информация.

Вирджиния вскочила на ноги.

— Ну, знаешь ли, я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали!

— Тогда проваливай.

Джина уже горько раскаивалась, что привела мальчика сюда, прямиком в змеиное гнездо. Вот вам и материнская любовь!

— Пожалуй, мы с Бобби вернемся в другой раз, — сказала она.

— О, Бобби! Что за нелепое имя? Роберт, вот как его зовут.

В мальчике вспыхнул былой дух противоречия.

— Это мое имя! И мне нравится, когда меня называют Бобби. — Дрожа всем худеньким тельцем, он уставился на элегантную женщину, что приходилась ему родной матерью. — Ты разве совсем не рада меня видеть?

— Вот как ты разговариваешь с матерью! — Гнев Телмы мгновенно обратился на сына. — Так-то ты здороваешься? А ну немедленно подойди и поцелуй меня!

— Не хочу. — Бобби переминался с ноги на ногу. Он был уже близок к слезам.

— Бобби пора заниматься, миссис Стенли, — вмешалась Джина, решив, что нужно как можно скорее увести ребенка отсюда. — Мы с ним пойдем в классную.

— Да кто вы, черт возьми, такая? — ледяным тоном процедила Телма.

— Она моя гувернантка! — закричал Бобби. — И я ее люблю, а тебя я теперь боюсь!

Телма вскочила и бросилась к сыну с таким видом, будто хотела ударить его. Но не успела сделать и двух шагов, как голос Джейкоба заставил ее остановиться.

— Телма, возьми себя в руки! — Он вошел в столовую, высокий, в повседневной рабочей одежде и с весьма угрожающим выражением на лице. — А вы, Джина, — Джейкоб пронзил девушку убийственным взглядом, — ступайте с Бобби заниматься.

— Я ухожу отсюда! — истерически взвизгнула Вирджиния, бросаясь к выходу. — Мне в этом доме больше места нет!

— Именно так, Верджи, — отчеканил Джейкоб Стенли. — Ты предала доверие моей семьи.

— Но я ведь не знала, что она такая гнусная тварь! — прорыдала Вирджиния, указывая пальцем на Телму. — Тварь, тварь, тварь! В жизни не видела подобной эгоистки.

— Пойдем, Бобби, — тихонько сказала Джина, подталкивая мальчика к двери. Ее пугало то, как он дрожал и жался к ней, — это совсем не напоминало обычного задиристого и ершистого Бобби. — Пойдем, милый.

— Ах, до чего тебе повезло заполучить в гувернантки такую красотку, Джейкоб! — зло вскричала Телма. — А в постель ты ее, случайно, еще не затащил, а?

Джина буквально выволокла Бобби из столовой и привела в комнатку на первом этаже, где они обычно занимались по утрам. Отпустив его, она сделала несколько глубоких вздохов, чтобы унять дрожь.

— Ничего-ничего, Бобби, все в порядке. Не волнуйся.

Ни о каких занятиях, разумеется, не могло быть и речи. Мальчика всего так и трясло. Джина открыла ящик письменного стола, где среди всего прочего держала на всякий случай несколько шоколадок.

— Лучшее средство от стресса. — Она погладила мальчугана по голове, стараясь говорить как можно более легким тоном.

— Мне стыдно за мою маму, стыдно, — внезапно всхлипнул Бобби. — Стыдно. Она кошмарна, да?

Кошмарна — не то слово, подумала девушка. Отвратительна. Однако вслух этого говорить, разумеется, не стала.

— Она просто на что-то очень сердится, Бобби. А когда люди сердятся, то ведут себя агрессивно.

— Надеюсь, мне не придется уезжать отсюда и жить с ней.

— Ну что ты, милый, я уверена, твой папа не допустит этого.

Джина присела перед мальчиком на корточки и взяла две маленькие ладошки в свои. Как же ей хотелось уберечь этого беззащитного ребенка от всех тягот и горестей — их ему и без того досталось уже немало.

Бобби начал понемногу успокаиваться. И Джина достала пластилин, чтобы лепить с ним индейцев, — он обожал это занятие, как вдруг в комнате появилась миссис Форк. За последние недели бывшие противники сдружились, и теперь домоправительница частенько заглядывала к ним, чтобы угостить мальчугана чем-нибудь вкусненьким. Вот и сейчас у нее в руках был поднос с мороженым. Однако и ее била нервная дрожь.

— Ну, знаете ли… — начала она с порога, но Джина многозначительно покачала головой, не дав ей продолжить.

— Спасибо, миссис Форк. Вы нас балуете. А сегодня какое мороженое вы нам принесли?

— Ананасовое. — С ходу поняв намек, домоправительница улыбнулась Бобби. — С тертыми орешками и шоколадом. Как ты любишь, малыш.

Джина еще не слышала, чтобы строгая миссис Форк разговаривала с Бобби так нежно и ласково.

— Ох ты Господи! — вдруг всплеснула руками домоправительница. — Ложечки-то я и забыла! Джина, вы не сходите в кухню?

— Конечно, миссис Форк. — Девушка отлично понимала, почему домоправительница не хочет лишний раз появляться в коридоре. — Я мигом. А вы пока поболтайте с Бобби.

Стараясь двигаться как можно тише, Джина выскользнула в коридор. И тут же услышала истерические вопли Телмы.

— Меня не волнует, что ты на этот счет думаешь! Тоже мне нашелся заботливый отец! Зачем тебе сдался этот мальчишка? Как будто я не знаю, что ты точно так же его не любишь, как и я! Да его вообще никто не любит! Не надо нам было его заводить! Зря я тогда тебя послушала и не избавилась от него!

Наступила мертвая тишина. Джина замерла, не в силах пошелохнуться. И в этой мертвой тишине раздался ледяной, убийственный голос Джейкоба:

— Берегись, Телма. Ты переходишь все границы.

В этом голосе было столько угрозы, что Джина вышла из ступора. Вспомнив о своем обещании Бетани заботиться о Бобби, не дать его в обиду, она стрелой пронеслась по коридору и ворвалась в столовую.

— Миссис Стенли, о чем вы думаете! — с ходу закричала она. — Бобби же может вас услышать! Вы что, хотите разбить ему сердце?

— Тебе придется уехать, Телма! — прорычал Джейкоб. — Сегодня же. Не понимаю, зачем ты вообще приехала.

Телма расхохоталась ему в лицо.

— Как это зачем, дорогой? Да поглядеть на твою новую пассию, разумеется. Верджи сообщила мне, что она по уши влюбилась в тебя, как и все прочие гувернантки.

— А Верджи не сообщила тебе, что и я влюбился в Джину? — спросил Джейкоб. — Ну разумеется, нет. А если бы и сообщила, ты все равно бы не поверила. Но это правда! Я наконец узнал, что такое настоящая любовь, хоть мне и понадобилось для этого сначала пережить столь горький опыт.

Телма мертвенно побледнела.

— Ты не любишь ее. Ты ее просто хочешь потому, что она молода и красива. Это пройдет, обещаю.

Что бы ни собирался Джейкоб сказать в ответ, ему помешал истошный крик миссис Форк:

— Бобби! Бобби! Вернись!

Оказывается, мальчик не усидел в комнате и выскочил оттуда буквально вслед за Джиной. И вот теперь он, рыдая, мчался к выходу.

Джина с Джейкобом выбежали в холл именно в тот момент, когда крохотная фигурка скрылась за дверью. Миссис Форк снова истерически закричала.

— Куда, во имя всего святого, он может направиться? — спросил Джейкоб.

Джина знала ответ. Она сама бы не могла сказать откуда, но знала наверняка.

— К реке!

Переглянувшись, оба выскочили из дома. Сердце Джины разрывалось от страха. Ее худшие предчувствия оправдались: Бобби со всех ног, не разбирая дороги, бежал по склону к воде.

— Бобби! Бобби! — закричал Джейкоб. Лицо его исказилось от ужаса. — Бобби, стой! Стой!

Но мальчик не слушал.

Он хотел броситься за сыном, но тут невесть откуда взявшаяся Телма обеими руками вцепилась в него.

— Не бегай за этим гадким мальчишкой, Джейкоб! Ты что, не видишь, он просто пугает нас, хочет, чтобы все с ним носились. Стой здесь и увидишь, он сам вернется.

Она липла к нему, как репей. Наконец Джейкобу удалось оттолкнуть ее в сторону, но драгоценные секунды были потеряны. Все так же без единого слова Бобби бросился в озеро и мгновенно исчез под водой.

— Бобби! — отчаянно закричал Джейкоб, бросаясь к берегу и уже чувствуя, что опоздал.

Однако его опередили. Пока он боролся с Телмой, Джина рванулась вперед со скоростью, на которую вряд ли считала себя способной, и на глазах Джейкоба скрылась под водой в том же месте, что и Бобби.

Девушка и не думала, что у самого берега может быть так глубоко! Сверху вода была совершенно прозрачной, однако ниже начинался слой илистой жижи, взбаламученной падением двух тел. Не раздумывая, Джина сделала глубокий вдох и нырнула прямо в мутное облако, вслепую нашаривая мальчика. В голове билась только одна отчаянная мысль: не может быть, не может быть, все это какой-то страшный сон!

Легкие уже буквально разрывались от недостатка кислорода, когда рука ее вдруг коснулась безвольно растопыренных детских пальчиков. Мертвой хваткой вцепившись в крохотную ладошку, Джина из последних сил устремилась наверх, к свету и воздуху.

Чуть не теряя сознание, она вынырнула со своей драгоценной ношей на поверхность — и тут же сильная рука подхватила ее, поддерживая на воде, а вторая взяла у нее Бобби. В считанные секунды Джейкоб вытащил обоих на берег и, усадив Джину под деревом, склонился над Бобби.

Каким-то образом на берегу уже оказалась Маюми с охапкой одеял. Одно она набросила на плечи Джине, на второе Джейкоб опустил потерявшего сознание мальчика. Слава Богу, что Джейкоб умел делать искусственное дыхание! На большой плантации всякое может случиться, и ему не впервые приходилось оказывать первую помощь захлебнувшимся. Несколько мгновений прошло в мучительной неизвестности, но вот наконец Бобби вздрогнул и начал отплевываться и откашливать мутную от ила озерную воду.

Сама не своя от потрясения, Джина увидела, что миссис Форк и Вирджиния тоже тут. Мертвенно-бледные, они беззвучно молились побелевшими губами. Телмы видно не было.

Содрогаясь от рыданий, Джина опустилась на колени возле мальчика. По щекам ее катились слезы.

— Бобби! О, Бобби!

Подумать только, и она еще переживала из-за краха карьеры! Теперь, по сравнению с тем, что этот ребенок едва не погиб из-за бесчувственной жестокости взрослых, все былые печали казались ей ничего не значащим пустяком.

По склону холма к ним уже спешил потрясенный Айвен. Он видел разыгравшуюся сцену в окно.

— О Боже, Джейкоб! Вызвать врача?

— Не надо. С ним уже все в порядке. Он пробыл под водой совсем недолго. — Джейкоб не отводил глаз от мальчика. — Я отнесу его домой и уложу в постель.

Он поднялся, сжимая Бобби в объятиях, и повернулся к Джине. Во взгляде его читалась бесконечная благодарность, смешанная со столь же бесконечной любовью.

— Я обязан тебе жизнью сына.

Не в силах говорить, девушка лишь молча помотала головой. Теперь, когда все худшее было позади, на нее навалилось странное оцепенение, какое-то онемение чувств. Джейкоб уже нес сына к дому. Она шагнула вслед за ним, но острая боль в ноге пригвоздила ее к месту. Связки! Она снова повредила злополучные связки. Заметив состояние девушки, Айвен обхватил ее за плечи, помогая идти.

Когда они выбирались на тропинку, Джейкоб уже подходил к дому. Вокруг них хлопотали миссис Форк и Маюми, Вирджиния с хмурым видом брела следом. Казалось, про Джину все забыли, и она вдруг почувствовала себя брошенной и никому не нужной. Однако уже в дверях Джейкоб вдруг остановился и обернулся к ней. Всего один взгляд — но сколько же безграничной любви и благодарности прочла она в нем! Страх, боль, растерянность исчезли, и на смену им пришла твердая уверенность, что все будет хорошо.

9

Прошло еще три недели. Джина не переставала изумляться тому, как быстро умеют дети залечивать даже самые тяжелые душевные раны — разумеется, если окружить ребенка любовью и вниманием. А уж любви сейчас у Бобби было предостаточно.

Да и Джейкоб, как ни парадоксально, впервые за семь лет по-настоящему оценил радость отцовства. Словно после того, как он чуть было не потерял сына, рухнула какая-то стена, все эти годы мешавшая ему любить мальчика в полную силу. Сходство с бывшей женой уже не застило ему глаза, он наконец сумел не только понять разумом, но и всем сердцем принять: Бобби его родной сын, его ребенок, его малыш, о котором надо не только заботиться, но и которого надо пустить себе в душу.

Теперь, когда Джейкоб проводил время с Бобби — а это случалось не в пример чаще, чем раньше, — Джина всякий раз любовалась тем, как светлеют лица обоих. И трудно сказать, кто получал от этих совместных игр и прогулок большее удовольствие — отец или сын.

Что же до Телмы, то она покинула «Цветок магнолии» буквально через пару часов после «Боббиного купанья» — такое название получило в узком семейном кругу это драматическое событие. Покинула, чтобы никогда больше не возвращаться. Джина так никогда и не узнала, что произошло между бывшими супругами, но Телма вскоре официально отказалась от родительских прав на сына. И как это ни грустно, ничуть не жалела об этом. Она дала ясно понять: никакой вины за произошедшее она не испытывает. Виноват во всем один только Бобби, этот мальчишка вечно подслушивает. И вообще в ее занятой светской жизни нет места для глупых детей.

Самое трудное состояло в том, чтобы объяснить мальчику горькую правду: родная мать отказалась от него. Джейкоб с Джиной долго думали, как бы поделикатнее сообщить новость. Всякое бывает, сказали они. Бывает, что родные по крови люди так и не могут стать родными по-настоящему, любить и понимать друг друга так, как им следовало бы. Но Бобби с недетской серьезностью ответил, что уже и сам обо всем догадался и что даже лучше все знать и больше не переживать, думая, почему же мама не едет. Уже на следующий день после серьезного разговора мальчуган вновь повеселел и радовал всех домашних проказами и шалостями, за которые в обычное время его по головке не погладили бы.

Тем временем подошло время главного семейного праздника, дня рождения тети Бетани, кстати, заметно окрепшей за последнее время. Каждый год на это радостное событие съезжался весь многочисленный клан Стенли. Вот только кузина Вирджиния в этом году почему-то предпочла поехать на Канары — «отдохнуть и развеяться после постигшей ее душевной драмы».

Дом кишел гостями, так что ни у Джейкоба, ни у Джины буквально минутки свободной не было. А между тем желание побыть вдвоем, забыть хоть ненадолго обо всем окружающем мире все росло и крепло.

И вот накануне дня рождения Бетани, бросив все приготовления и предпраздничную суету на армию добровольных помощников, молодые люди устроили себе долгожданный выходной — верховую прогулку.

Они почти не разговаривали, да слова были им и не нужны. В каждом взгляде, в каждом движении молодых людей сквозила тихая радость от общества друг друга. На обратной дороге они заехали к той самой заводи, где так любили бывать Джина с Бобби. Джейкоб спешился первым и приготовился помочь своей спутнице.

Замирая от радостного предвкушения, Джина соскользнула с седла прямо в объятия возлюбленного. О, такое случается только раз в жизни, если случается вообще! Каждый взгляд его опалял ее знойным огнем, каждое прикосновение повергало в сладостный трепет. Ей мнилось, будто старая оболочка сползла с нее, как сползает кокон с рождающейся на свет бабочки, а новая кожа оказалась тоньше паутины, невыразимо чувствительной к малейшему касанию. Никогда прежде она не знала страстного вожделения, теперь же оно испепеляло ее днем и ночью. И все из-за этого мужчины.

Склонив голову, Джейкоб осыпал ее нежными поцелуями.

— Прошлой ночью искушение прийти к тебе было настолько сильным, что я провел половину времени под холодным душем, а вторую половину — меряя шагами пол, — признался он. — Я люблю тебя, Джина. Тебя, тебя и только тебя одну.

— Так, значит, на свете все-таки существует любовь? — прошептала она, обвивая его шею руками.

— Не верь тому, кто скажет, будто ее нет, — ответил Джейкоб, с восторгом чувствуя, с какой готовностью она отвечает на его пыл. — Ты изменила всю мою жизнь. Ты и есть моя жизнь! Но я не могу и не хочу быть твоим любовником. — Запустив руку в карман рубашки, он достал оттуда маленькую коробочку. — Я хочу всецело владеть тобой, владеть на законных основаниях. Джина, стань моей женой!

Из глаз девушки брызнули слезы. Она хотела ответить, но голос изменил ей, и она лишь молча глядела на Джейкоба, не в силах оторвать взора от его сияющих глаз.

— Милая! — Он нежно привлек ее к себе. — Не надо, не плачь. Я так хочу, чтобы ты была счастлива!

— Я и счастлива, — всхлипнула она. — Очень-очень счастлива. Я так тебя люблю!

— Тогда открой коробочку, — потребовал Джейкоб. — Мне не терпится узнать, понравится ли тебе. Я заставил ювелира прислать мне эскиз кольца. Я сам выбирал камни. И вот результат.

Джина открыла коробочку и задохнулась от восхищения.

— О Боже, я сплю! Ущипни меня!

— С удовольствием, милая. — И он игриво ущипнул ее за бедро.

— Джейкоб, какая прелесть! — Девушка зачарованно смотрела то на кольцо, то на лучащееся любовью лицо возлюбленного.

— Оно твое. — Взяв Джину за руку, Джейкоб еще раз поцеловал ее, а потом надел на тонкий палец изящный золотой ободок, на котором в обрамлении крошечных сапфиров сиял чистейший бриллиант. — Сапфиры — под цвет твоих глаз, хотя ни они, ни этот бриллиант не затмят сияния твоих очей.

— О, Джейкоб… — не в силах выразить словами чувства, что переполняли ее сердце, Джина уткнулась лицом в его широкую грудь. — Спасибо! Я люблю тебя! Как я тебя люблю!

Он с шутливым упреком посмотрел на нее.

— Снова слезы?

— Глупый, ты разве не знаешь, что женщины всегда плачут от счастья? — сквозь слезы засмеялась она.

Джейкоб засмеялся в ответ, любуясь своей прелестной нареченной.

— Представляю, что с тобой будет, когда у нас родится ребенок.

У Джины снова перехватило дыхание.

— О Боже! Как, ну как можно так сильно любить? — воскликнула она, возводя глаза к безоблачной синеве над головой.

— Как? — немедленно последовал ответ, повергший ее в дрожь предчувствия. — А это я покажу, когда мы с тобой окажемся вместе в постели.

Легкий ветерок внезапно тронул ветви деревьев, осыпая молодых людей ворохом белоснежных лепестков — точь-в-точь как свадебное конфетти.

— А теперь, прошу минуточку внимания. — Необыкновенно звонкий, на диво молодой голос Бетани Стенли вмиг заставил смолкнуть гул голосов за праздничным столом. Сегодня с самого утра глаза пожилой леди сияли, а походка была бодрой и энергичной. Казалось, с ее плеч свалился тяжкий груз, а вместе с ним и добрый десяток лет. — Мой любимый племянник, Джейкоб, сделал мне самый лучший подарок. Счастлива сообщить вам о его помолвке с мисс Джиной Уайт, нашей милой Джиной, которая за такой краткий срок сумела завоевать любовь нас всех.

Ответом ей стали восторженные крики. Хотя это известие и не слишком удивило гостей — только слепой не заметил бы, какими глазами смотрят друг на друга хозяин дома и красавица гувернантка, — все были от души за них рады. Сквозь общий шум прорезался пронзительный голосок Бобби:

— А я так и знал! Так и знал! Ну ладно, Джина, тебе — можно!

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9