КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Играя с огнем [Хайди Райс] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Хайди Райс Играя с огнем

Глава 1

Мельком глянув в зеркало заднего вида, Руби Делисантро мысленно отмахнулась от нетерпеливого сигнала и сосредоточилась на подкрашивании губ и попытках успокоиться. Не очень обширная, но крайне популярная сеть пабов «Хэмпстед» попала в ее список объектов, заслуживающих пристального внимания, уже очень давно, больше года назад. Несколько месяцев ушло у Руби на то, чтобы добраться до главы сети и добиться аудиенции. И прежде чем начать искать место для парковки, она хотела привести себя в порядок.

Впрочем, проигнорировать визг тормозов и ощутимый толчок было чуть сложнее, чем сигнал, особенно учитывая размазанный по всему лицу блеск для губ. Наскоро вытерев щеки, Руби выскочила из машины. Получить огромную вмятину от какого-то придурка — не самый лучший способ подготовиться к встрече, которая может стать ключевым пунктом в карьере. К тому же она совсем недавно возила Скарлет в сервис-центр, отдала за это двести двадцать фунтов, и если с ее возлюбленным «жуком» что-то случилось, кое-кто умрет.

— Эй, торопыга! В чем проблема? Забыл, где педаль тормоза?! — заорала Руби на водителя сияющего итальянского автомобиля с откинутым верхом, вжавшегося в бампер Скарлет.

Наверняка очередной сынок богатых родителей, заведший себе зверя, с которым не может справиться.

Водитель ухватился за раму ветрового стекла и одним плавным движением выпрыгнул из машины. Руби задохнулась и отчаянно пожалела, что долгая изнурительная борьба с лишними шестью фунтами до сих пор ничем не увенчалась.

Это был не какой-то мальчишка. Это был мужчина, причем совершенно потрясающий: высокий, мускулистый, длинноногий, с широкими плечами и узкими бедрами, на которых едва держались дизайнерские потертые джинсы. Глаза его скрывали дорогие очки, а ямочка на волевом подбородке и тень щетины на щеках нисколько не помогли Руби выровнять дыхание, особенно когда мужчина опустил голову.

«Он что, рассматривает меня?!»

— В чем проблема? — переспросил он, разводя руками и демонстрируя роскошные мускулы, перекатывающиеся под футболкой. — Проблема в том, леди, что вы встали посреди дороги.

Руби заставила себя сделать вдох и начать придумывать ответ.

С одной стороны, Руби обожала флиртовать и достигла в этом занятии выдающихся успехов. Ей нравилось, как искрил и потрескивал воздух от напряженных взглядов и словесной игры, к тому же редко выпадал случай пофлиртовать с кем-то настолько привлекательным. Да и облегающее платье, которое она недавно нашла в Кэмдене, обратило из недостатка в достоинство лишний вес, набранный ею еще в старшей школе.

С другой стороны, мистер Великолепный явно недолюбливал женщин-водителей и совсем не обращал внимания на ее формы. Это значило, что он либо гей, либо женоненавистник, либо начисто лишен чувства юмора. Ни то, ни другое, ни третье Руби не возбуждало.

Как правило. Похоже, на этот раз она столкнулась с исключением.

«Возьми себя в руки, Руби».

Она оторвала взгляд от его груди, обтянутой футболкой. О чем она только думает? У нее абсолютно нет времени на флирт с этим парнем, как бы шикарно он ни выглядел. Она, между прочим, на важную встречу приехала.

— На дороге более чем достаточно места, чтобы меня объехать, — резко сказала Руби, холодно глядя на парня. — К тому же мне было жизненно необходимо остановиться.

Он посмотрел на ее губы, и Руби вычеркнула пункт про гея. Она облизала вдруг пересохшие губы. «Никакого флирта, Руби, это не обсуждается».

Парень издал издевательский смешок.

— С каких это пор накрасить губы — жизненно важно?

Руби проигнорировала этот выпад. Мужчины никогда не поймут важности макияжа, и она не собиралась объяснять одному из них, сколько мужества могут придать женщине подкрашенные губы. Как, кстати, и каблуки: Руби была очень благодарна своим туфлям за то, что они скрадывали разницу в росте ее и парня.

— Я включила сигнал парковки, — отрезала она, — но ты все равно в меня въехал.

Хорошо, флиртовать с ним она не будет, но вот уязвить его постарается.

— И если бы ты удосужился прочитать правила дорожного движения, — продолжила Руби, — то понял бы, что не прав тут ты, и не важно, что ты мужчина.

И она красноречиво посмотрела на его ширинку — и тут же почувствовала, как шея начинает гореть. Это разозлило ее еще сильнее: Руби Делисантро никогда не краснела. В довершение картины парень сделал шаг вперед и навис над ней.

— Это аварийные огни, — глубоким, грудным голосом сообщил он, — а не сигнал парковки.

Он сложил руки на груди, демонстрируя напрягшиеся мускулы, и Руби окончательно потеряла нить разговора.

— И если бы ты прочла правила дорожного движения, то поняла бы разницу. И не важно, что ты женщина.

Он опустил голову, и очки не сделали менее очевидным тот факт, что он пялился прямо ей в декольте.

— Я, конечно, не могу этим не восхититься, — добавил он, изгибая чувственные губы в улыбке, — но это не оправдание нарушения правил.

Руби почувствовала, как возбуждение стесняет грудь и скапливается между ног, и едва не заскулила. С ней творилось что-то неописуемое. Незнакомый парень отчитывает ее посреди улицы, а она от этого возбуждается. Она, конечно, любила приключения, но мазохисткой не была. Руби хлопнула себя по бедру.

— Мне плевать на правила, — промурлыкала она, вжимая ярко-алый ноготь в грудь парня и удовлетворенно отмечая вздувшиеся на его щеках желваки. — Они делают жизнь такой скучной, тебе не кажется?

Она опустила руку, наслаждаясь победой, и тут же задохнулась, когда его длинные сильные пальцы перехватили ее запястье. Он снял очки, и Руби утонула в темной зелени его глаз.

— Похоже, тебе надо не только походить в автошколу, — пробормотал он, глядя на нее так, что ее ноги превратились в желе.

Руби выдернула руку, надеясь, что он не успел нащупать ее пульс.

— А ты, как все мужчины, считаешь, что можешь всему меня научить! — выпалила она.

Ну и что с того, что она играет с огнем? Пламя переливалось в его глазах такими чудесными цветами, что прилив адреналина вытеснил из головы Руби все мысли об осторожности.

Парень усмехнулся.

— Я не такой, как остальные мужчины, — сказал он с неотразимой самоуверенностью.

Руби потерла запястье.

— Вы все так говорите.

— Без сомнения, — улыбнулся он, ничуть не смутившись. — Но я могу доказать, что я особенный. Вопрос в том, достойна ли ты того, чтобы доказывать тебе что-то.

Откровенный вызов повис в воздухе, и Руби моргнула и отступила на шаг. Так, надо сбавить обороты, и очень серьезно. Ситуация и так вышла из-под контроля. Даже Руби не станет встречаться с парнем, которого знает всего десять минут, невзирая на то действие, которое он оказывает на нее. Кроме того, шестое чувство подсказывало ей, что он совершенно не ее тип: под внешней небрежностью скрывался стальной стержень.

Руби отбросила за спину водопад каштановых локонов и улыбнулась так насмешливо, как только могла.

— Очень заманчиво, но у меня уже назначено на сегодня свидание, — сказала она, стараясь превратить деловую встречу в личную. — А с двумя парнями сразу я не встречаюсь.

Его смех едва не испортил ей эффектный отход.

— Какая жалость! — крикнул он ей вслед. — А я-то почти поверил, что ты плохая девочка!

Руби оглянулась. Ну почему он такой шикарный, с этими своими зелеными глазами и черными волосами?

— Ты ошибся, — сказала она. — Я не девочка. Я женщина.


Кэллум Уэстмор рассмеялся, глядя, как юная красотка садится в свою красную машинку.

— Неплохо, — одобрительно пробормотал он.

Машина, сочетающая в себе классическую элегантность и соблазнительные формы, очень шла ей. И обе они не привыкли, чтобы им приказывали, подумал Кэл, поморщившись от резкого визга шин. Из окна вдруг высунулась рука и легкомысленно помахала ему. Он ухмыльнулся и так же беспечно махнул в ответ. Впрочем, эта небрежность далась ему с трудом.

Никогда раньше он не находил привлекательными таких ненадежных, вспыльчивых женщин. Наверняка это свидание она выдумала: он заметил секундную неуверенность в ее голосе — верный признак нечистой совести.

Его улыбка померкла, когда ее машина притормозила перед поворотом и он увидел разбитую фару и болтающийся бампер. Она свернула, и Кэллум прочел розовую надпись на крыле: «Прикосновение свежести: кексы на заказ», а также номер телефона и электронный адрес. Когда машина скрылась за поворотом, Кэл понял, что в пылу их спора совсем забыл посмотреть, что с его обожаемым «феррари». К счастью, на нем не было ни царапины, только пятнышко, которое Кэл тут же стер. Он сел за руль, вытащил из бардачка телефон и записал ее номер. Все-таки виноват в столкновении был он: слишком быстро выехал из-за угла.

Кэл всегда следовал правилам — не только по долгу службы, но и по личным причинам. Он свяжется с незнакомкой и оплатит ущерб.

Кэл надел очки и снова улыбнулся. Перспектива снова увидеть ее ему нравилась. Обычно он выбирал себе женщин предсказуемых и нетребовательных, и внезапное влечение к этой вздорной девчонке его немного смущало, но она была слишком хороша, чтобы так просто отказаться от нее.

Впрочем, его личная жизнь практически перестала существовать с тех пор, как Джемма отказала ему от постели, когда он не захотел съезжаться. Он любил свою независимость, свое уединение, что тут непонятного? Так или иначе, Кэл не очень расстроился: у него было достаточно работы, чтобы забыть об этом. Однако сейчас ему снова захотелось выйти на охоту. Кэл побарабанил пальцами по рулю, вспоминая нежную кожу внутренней стороны запястья незнакомки, ее бешеный пульс, то, как потеплели ее глаза. Ее однозначно так же сильно влекло к нему, как его к ней.

Кэл усмехнулся, заводя мотор. Поврежденная машина даст ему отличный повод для новой встречи, и на этот раз ей не удастся избавиться от него так легко.

Глава 2

Руби бросила сумку и папку с фотографиями образцов продукции на диван в новеньком холле ее офиса и бухнулась рядом.

— Как все прошло? — спросила сгорающая от любопытства Элла, ее помощница.

Руби раздраженно сбросила туфли.

— Не спрашивай, — простонала она и положила ноющие ноги на столик кленового дерева, который купила в кредит неделю назад, надеясь на то, что сегодняшнее дело выгорит.

Элла села рядом с ней.

— Но я думала, что контракт у нас в кармане!

— Так и было бы, если бы у Скарлет не отвалился бампер и я не опоздала бы на встречу на двадцать минут, — вздохнула Руби и откинула голову на спинку дивана. — К несчастью, небожители не отличаются терпением и пониманием. Грегори Маллини не захотел принять меня, а его помощник прочитал мне десятиминутную лекцию о том, как драгоценно время мистера Маллини и что он не станет иметь дело с людьми, которые не способны приехать вовремя.

— О нет!

Руби повернула голову и посмотрела на Эллу, на ее сочувственное лицо и вечные следы сахарной пудры на носу и щеках. Чувство вины вдруг переполнило ее.

— Это я еще смягчила выражения.

Элла нахмурилась:

— Но ты ведь отгоняла Скарлет в сервис не так давно? Неделю назад вроде?

— Да, но это было до того, как в меня впечатался какой-то мужлан на итальянской спортивной тачке.

Если бы только она нашла в себе силы не отвлекаться на этого мужлана… Тогда она наверняка заметила бы, что ее машина не в порядке, или хотя бы успела на встречу… Руби с удовольствием пнула бы себя, если бы ноги не горели от пробежки через весь Кэмден на шпильках, которые она купила специально, чтобы впечатлить человека, встреча с которым так и не состоялась.

— Ты попала в аварию! — ахнула Элла. — Ты не покалечилась?

— Ничего серьезного, — спокойно ответила Руби. — Со мной все в порядке.

Чувство вины усилилось. Ее помощница и деловой партнер была еще и ее лучшей подругой с самой школы. Веселая, удивительно милая, настоящий художник в вопросе украшения кексов, Элла не заслуживала того, что случилось. Руби подавила желание зарезаться кухонным ножом. Ну когда она уже перестанет вести себя как подросток, когда перестанет примагничиваться к каждому встречному симпатичному парню? Ей ведь почти удалось прекратить это, почему же именно сегодня она сорвалась? Тот парень, вполне возможно, и не был таким уж потрясающим, подумала Руби. Ее нервы были взвинчены до предела, она могла просто дорисовать то, чего не было…

Руби нахмурилась.

Ну вот, она опять о нем думает. О парне, даже имени которого не знает, красоту которого она наверняка преувеличила, думать о котором запретила себе несколько часов назад…

— Ты уверена, что все хорошо? Ты так расстроенно выглядишь, — пробормотала Элла.

Руби заставила себя улыбнуться.

— Если я и расстроена, то только из-за тебя, Эл, — ответила она. — Я так тебя подвела. Если бы наши кексы попали к ним в меню, мы резко пошли бы в гору. Заказы полились бы рекой. — Руби тяжело вздохнула, чувствуя, как мечта ускользает у нее из рук, но снова усмехнулась. — Мы могли бы стать королевами кексов. Нобелевскую премию в области выпечки мы поставили бы вон туда.

Элла улыбнулась, светлея лицом, и Руби немного расслабилась.

— Просто не прекращай мечтать, Руби, — попросила Элла. — Тебе так хорошо это удается.

«Жаль, что мне не так хорошо удается сдерживать свои гормоны».

Руби отбросила эту мысль и выпрямилась. Элла права. Сегодняшняя неудача не сломит ее. Они будут продолжать строить грандиозные планы и делать лучшие кексы во вселенной. В следующий раз надо просто быть чуть более собранной.

Элла встала и протянула руку Руби.

— Пошли, — сказала она, поднимая Руби с дивана, — я хочу тебе кое-что показать. По-моему, я нашла идеальную глазурь к твоему мультифруктовому кексу.

Руби ощутила знакомый укол энтузиазма, как каждый раз, когда они с Эллой делали что-то новое. Обсуждать глазурь было куда интереснее, чем копаться в делах сердечных. Было бы совсем хорошо, если бы она могла пофлиртовать с кексами. Руби запретила себе думать о том, что те же ощущения, что вызывает у нее выпечка, мог подарить ей в постели давешний незнакомец. Это просто невозможно.

Привычная гордость охватила Руби, когда она вошла в кухню. Они с Эллой принесли в жертву практически все, чтобы два года назад получить возможность завести собственную пекарню. Вот где было ее место, вот то единственное, что действительно много значило для нее. Руби обожала влюбляться, обожала это сладкое чувство головокружительного полета, но она рано поняла, что оно не длится вечно, даже сколько-нибудь долго. А потом надо было возвращаться на землю и решать, как справляться с отжившим чувством. Любовь — обман. Она не способна дать то ощущение стабильности и глубокой удовлетворенности, которое охватывало Руби каждый раз, когда она надевала фартук. Пекарня в переулке, с ее бесчисленной утварью, самыми лучшими печами, сияющими поверхностями из нержавейки, огромным холодильником, возможно, не входила в десятку самых распространенных представлений женщин об идеальном месте, но Руби не желала ничего, кроме этой пекарни. Потому что они с Эллой сами создали ее из ничего, и они готовы смело встретить любые испытания.

Пока у Руби было ее дело, по крайней мере еще достаточно долгое время, она не нуждалась в мужчине, который будет рядом с ней постоянно. Может быть, однажды она начнет искать такого, но ей не особенно хорошо удавалось делать несколько дел одновременно, как заметил Джонни, ее последний парень, когда полгода назад они расстались. Она не хотела делать ему больно, но сделала и решила взять небольшой перерыв в отношениях. До сегодняшнего всплеска все шло относительно нормально.

Элла подошла к огромной миске, зачерпнула оттуда ложечку желтоватой массы и намазала ее на один из пробных кексиков, которые Руби испекла утром.

— Попробуй и скажи, что думаешь, — сказала Элла чуть дрожащим от надежды и нетерпения голосом, протягивая кексик Руби.

Руби застонала от удовольствия, когда нежный и в то же время острый цитрусовый вкус мягко обволок ее язык.

— Прозвучит банально, но это действительно лучше чем секс.

Элла рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Значит, неплохо, да?

— Это просто фантастика, Эл. Я чувствую апельсин, лимон, чуть-чуть корицы, но там есть что-то еще, не могу понять что.

Элла улыбнулась шире и постучала себя по носу.

— Я два часа убила на эксперименты, прежде чем нашла нужный компонент.

— Время потрачено не зря. Мы прямо сейчас добавим этот кекс в меню, он отлично подойдет для летних мероприятий. Презентуем его на свадьбе Анжелики Деверо.

Мозг Руби уже искал наилучшее место для новинки в башне из кексов, которую заказала Анжелика.

— К слову о сексе, — заметила Элла, которая всегда оставляла Руби заботу о деталях. — Час назад я очень мило поболтала с твоим новым парнем. Почему ты не сказала, что период воздержания закончился? Если он выглядит так же шикарно, как звучит его голос, на этот раз ты сорвала джекпот.

— С каким парнем? — не поняла Руби, с трудом отвлекаясь от роящихся мыслей.

— С Кэллумом Уэстмором, с кем же еще? — удивилась Элла, все еще уверенная, что Руби что-то скрывает от нее.

Руби перебрала в памяти имена парней, с которыми встречалась. За последние шесть месяцев она несколько раз ходила на свидания, но дальше одного вечера вместе дело не заходило, Руби оставалась верна своей новой бизнес-стратегии.

— Я не знаю никого по имени Кэллум.

Элла нахмурилась:

— Уверена?

— Конечно уверена! Я, может быть, легкомысленная, но перед тем, как начать встречаться с парнем, всегда узнаю его имя. Согласись, это логично, — язвительно заметила Руби.

Элла прижала руку к губам.

— Ой.

— Что значит «ой»? — насторожилась Руби, встревоженная виноватым выражением лица Эллы.

— Я правда думала, что это твой парень… Он был так уверен, так настойчив, но в то же время вежлив. И этот его глубокий голос! В общем, я сказала ему, что мы заканчиваем полшестого.

Теперь уже Руби сдвинула брови.

— Ты дала ему адрес пекарни? О нет, Элла!

Элла прекрасно знала правило: не давать адрес пекарни случайным парням Руби, потому что это только усложнит все. И что это вообще за Кэллум? Нет, конечно, это был не первый раз, когда кто-то пытался выведать что-то о Руби через Эллу, но до этого дня Элла охраняла частную жизнь Руби, как преданная сторожевая собака, особенно после неприятного разрыва с Джонни. Никому еще не удавалось обойти Эллу! Так кто же это был?..

И тут Руби снова подумала о мистере Великолепном.

— А что конкретно сказал этот Кэллум Уэстмор этим своим глубоким голосом? — спросила она, почти уверенная в ответе.

Никто другой не мог с такой легкостью просто позвонить и вытащить нужную информацию из ее лучшей подруги.

— Что он хочет тебя видеть, — осторожно сказала Элла и добавила, поразмыслив: — На самом деле он не сказал, а потребовал, но у меня даже мысли не возникло отказать ему.

Руби тихонько выругалась. Что ж, теперь она, по крайней мере, знала его имя. Кэллум Уэстмор. Звучит так, словно он потомок диких скоттов — и ему очень это шло. От него веяло первобытной мужской силой, требовательностью, желанием подчинить себе. Если ему понравится женщина, он просто возьмет ее, вне зависимости от ее желаний. Словом, он был так далек от идеала Руби, как это только возможно. Так почему же ее сердце трепещет от одного воспоминания о нем?

Резкий звук звонка в дверь заставил их обеих подпрыгнуть. Руби посмотрела на часы: ровно полшестого.

— Это он, — пробормотала Руби.

Исключительно пунктуален — еще одна причина испытывать к нему стойкую неприязнь. Сама Руби никогда не отличалась особенной пунктуальностью и точностью и находила это качество в других унизительным для себя.

— Хочешь, я скажу, что тебя нет? — прошептала Элла, словно непрошеный гость мог услышать их сквозь стены.

Руби подумала — пару секунд.

— Нет. Он наверняка заметил мою машину.

А даже если не заметил, Элле, прямодушной, простосердечной Элле с огромными честными глазами, вряд ли удастся обвести его вокруг пальца. Более того, он явно был не из тех, кто принимал отрицательный ответ.

— Не волнуйся, — бросила Руби через плечо, выходя из кухни. — Я справлюсь.

Да, его внимание немного удивило ее и слегка раздосадовало, но она вполне сможет с ним справиться. Да, пусть он похож на средневекового воителя, но и она не невинная овечка. Руби ощутила раздражение, смешанное с возбуждением, увидев силуэт Уэстмора на матовом окне двери. Она повернула ручку, уверенная, что ни одному мужчине не удастся сбить Руби Делисантро с ног.

Пока она сама не захочет этого.

Глава 3

Обращаясь к широкой спине, обтянутой превосходно сшитым пиджаком, Руби сказала:

— Мистер Уэстмор, я полагаю?

Обладатель широкой спины обернулся, и Руби сглотнула, почувствовав на себе тяжелый взгляд изумрудных глаз. Проклятье, надо было снова надеть туфли: теперь он подавлял ее еще и своим ростом! И как ему удается выглядеть таким сексуальным в строгом костюме? Руби подняла взгляд и увидела, как его губы изгибаются в понимающей улыбке. Он сунул руку в карман брюк, и на его гладко выбритых щеках появились ямочки.

— Мисс Делисантро, я полагаю? — сказал он все тем же грудным голосом, и колени Руби едва не подломились.

Нет, Она совсем ничего не придумала и не дорисовала по поводу его внешности, он действительно был невероятно хорош. Даже в костюме, что говорило о многом: обычно Руби не западала на прагматичных, рациональных людей. Однажды она встречалась с бухгалтером, и его вечные планы и расчеты времени довели ее до белого каления всего за неделю.

Руби заставила себя выровнять дыхание. Почему-то она сомневалась в том, что Кэллум Уэстмор был похож на того парня. Может быть, из-за ощущения первобытной, дикой силы, которой веяло от него.

— Вот и познакомились, — усмехнулась Руби. — А теперь могу я узнать, что вы здесь делаете и почему считаете возможным вытягивать информацию из моего делового партнера?

— Я никогда не вытягиваю информацию, — ответил он, разглядывая ее. — Даже если у меня есть причины.

Руби подавила желание поджать пальцы на ногах: из-за его взгляда она чувствовала себя не только босой, но и голой. Он поднял глаза и снова улыбнулся:

— А причина моего визита, мне кажется, очевидна.

Кровь бросилась в лицо Руби от хриплых ноток в его голосе и соблазнительной интонации, наполняющей слова подтекстом, но она не попалась на его удочку. Похоже, он думает, что она наивная девочка. Руби облизала губы и удовлетворенно отметила, что движение ее языка привлекло его внимание.

— Для меня она совсем не так очевидна, как для вас.

Он хмыкнул, давая понять, что почувствовал ловушку.

— Что ж, я расскажу вам, чтобы вы перестали волноваться.

— Я не волнуюсь, мне просто немного любопытно.

Он поднял бровь.

— Немного?

Ну да, разумеется, на самом деле Руби едва не лопалась от любопытства.

— Да, — соврала она.

— Понятно, — кивнул он, и не было ни малейшего сомнения в том, что он не поверил ей. — Хорошо, я удовлетворю ваше любопытство, если вы удовлетворите мои требования.

Почему-то у Руби возникло ощущение, что они говорят уже не о раскрытии причины его прихода.

— Что вам нужно, мистер Уэстмор? — спросила она, против воли заглатывая наживку.

— Я хочу познакомиться с вами поближе, — тихо ответил он, и его глаза плотоядно сверкнули. — Так близко, как только смогу.

Руби предвидела это и тщательно готовилась отказать ему, но нужные слова ни в какую не пожелали вылетать изо рта.

— Значит, вы выследили меня, только чтобы пригласить на свидание? — максимально равнодушно заметила она. — Наверное, я должна почувствовать себя польщенной.

Ее ровный тон ничуть не поколебал его уверенности в себе.

— Вообще-то это не совсем то, зачем я позвонил сюда.

— И вытянули нужные сведения из моего партнера, — напомнила Руби.

Он прищурился. Цапаться с этим человеком было довольно опасно, это чувствовалось сразу и придавало дополнительную пикантность пикировке. И это было очень нехорошо, но Руби не могла заставить себя прекратить. Денек выдался паршивый, в частности из-за него, и Руби решила, что позволит себе немного пофлиртовать с ним в качестве утешения.

— Я уже сказала, что ничего ни из кого не вытягивал. Я просто умею быть очень убедительным.

Руби пожала плечами, с удовольствием рассматривая ямочки у него на щеках. Определенно улыбка делала его еще опаснее.

— Так зачем же вы выследили меня?

Он улыбнулся шире.

— Хочу оплатить ущерб, причиненный вашей машине.

Руби на минуту потеряла дар речи.

— Вы шутите?

— Я нанес ущерб — я оплачиваю его. Таковы правила, — ответил он, словно это было чем-то само собой разумеющимся.

— И вы никогда их не нарушаете?

— Никогда, — серьезно кивнул он.

— Это хорошо, — пробормотала Руби, чувствуя, что его принципиальность нравится ей.

Она сама никогда не отличалась приверженностью строгим правилам и ограничениям. Если никому от этого не будет вреда, почему бы немного не отступить от них? И мужчины ей обычно нравились такие же. Конечно, она ни за что не нарушила бы закон. Когда ей было двенадцать, мальчик, которого она обожала, втянул ее в мелкое воровство, и совесть мучила ее несколько дней. Наконец она не выдержала и рассказала обо всем отцу. Тот отвел ее в магазин, заставил извиниться перед хозяином и заплатить за конфеты, которые она украла. Она чуть не умерла от стыда, и с тех пор у нее ни разу не возникло даже мысли совершить что-то противозаконное. Однако если ее в чем-то ограничивали, она старалась добиться как можно больше свободы. Кэллум Уэстмор, судя по всему, любил разнообразные ограничения; более того, он явно будет всячески стараться сохранить статус-кво. И Руби не понимала, почему ей так это нравится.

Он пожал плечами:

— Это просто цивилизованный подход.

Хотя блеск его глаз никак не наводил на мысли о цивилизованности. Он посмотрел на ее ноги.

— Обувайтесь и давайте обсудим, сколько я вам должен, за ужином.

Руби возмутил его повелительный тон, но она не стала сообщать ему об этом. Не сейчас. Ее захватила перспектива провести с ним вечер, тем более что она уже поняла, что они просто поужинают, ничего больше между ними не будет. Он абсолютно, совершенно не подходил ей. Совсем скоро она окончательно в этом убедится.

— Хорошо, но при одном условии, — сказала Руби, решив испытать его. — Я выбираю место.

В кубинском баре ее друга Сола по пятницам устраивали танцевальные вечера. Руби и ее компания часто проводили там время, и развлечение это было не для слабонервных. Уэстмор в своем костюме ни за что не впишется туда, и вряд ли он умеет танцевать. Руби уже почти сочувствовала ему, но его жалкие попытки приспособиться к необычному окружению должны помочь нивелировать странное воздействие, которое он оказывал на нее, и она сможет легко отделаться от него. К тому же Дэйв, механик, уже оценил ущерб в двести фунтов, и предложение Уэстмора было как нельзя кстати.

Он кивнул, не зная, что ему предстоит.

— Если там нормально кормят и я угощаю, согласен.

Пока Руби обувалась и подправляла макияж, она почувствовала слабый укол вины. Обычно на первом свидании она выбирала какой-нибудь нейтральный ресторан, чтобы не напугать парня, и то, что Уэстмор собрался платить за собственное унижение, немного удручало ее. Но когда она попрощалась с Эллой, вышла и увидела Кэллума, опирающегося о свой шикарный автомобиль и самоуверенно ухмыляющегося, раскаяние трансформировалось в предвкушение и возбуждение. Этого человека обязательно нужно щелкнуть по носу, а ей не помешает небольшая встряска.

К концу вечера Кэллум Уэстмор поймет, что не каждая женщина, на которую он положил глаз, готова пасть к его ногам.


Едва они вошли в шумный бар, Кэл понял, что за игру затеяла Руби. Платье из тонкой ткани колыхалось вокруг ее соблазнительной фигуры, пока она махала бармену и выкрикивала приветствия. Юный официант подскочил к ним и провел к отдельному столику, с любопытством глянув на Кэла. Идя к столику, Кэл положил руку на обнаженную спину Руби, почувствовал слабую дрожь, пробежавшую по ее телу, и усмехнулся в ответ на взгляд официанта.

Среди посетителей преобладала молодежь, ловко двигающаяся под ритмы сальсы на террасе, выходящей на канал. Воздух был полон разноцветных огней и пряных запахов, а зал — людей, хотя время едва перевалило за шесть. Одна из официанток, лавировавших между столиками, остановилась, чмокнула Руби в щеку и что-то прошептала ей на ухо, хихикая и поглядывая на Кэла. По пути к столику они останавливались еще десяток раз, не считая бесчисленных приветствий, которые Руби рассыпала направо и налево. Ее лицо светилось предвкушением хорошего вечера, она излучала небрежную уверенность и радость.

Кэл повесил пиджак на спинку стула, снял галстук, сунул его в карман и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Он был готов ко всему, что приготовила для него мисс Руби Делисантро.

Она явно собиралась сбить с него спесь, приведя в этот бар, где она королева, а такому якобы унылому сухарю нет места. Кэл усмехнулся. К несчастью для нее, она просчиталась. Он вовсе не был ни занудой, ни снобом, особенно если на кону стояла женщина, которую он хотел, и сдаваться так просто было не в его правилах. Латиноамериканские танцы — неплохой ход, чтобы смутить и раздосадовать не умеющего танцевать человека, но она не учла одного: Кэл умел танцевать.

Мужчина откинулся на спинку стула и стал ждать, пока Руби наговорится с очередной приятельницей. Он слегка напрягся, когда какой-то парень обхватил Руби за талию и закружил, но заставил себя расслабиться. У него было подозрение, что Руби ведет себя так легкомысленно, чтобы порисоваться перед ним. Она выкрутилась из объятий парня и похлопала его по щеке, и Кэл понял, что они просто друзья, хотя Руби ценила его внимание. Парень кивнул, когда Руби представила его Кэлу, и исчез в толпе.

Черт, а она умела обращаться с мужчинами! Кэл решил, что она выбирает себе мужчин, которые позволят ей во всем быть главной, причем недостатка в желающих сделать это она явно не испытывала. Стоило только взглянуть на ее восхитительное тело, очаровательное личико и ощутить окружающую ее ауру жизнелюбия, чтобы понять это.

Но все это было до того, как она встретила его. Им предстояла нешуточная схватка, и Кэл попытался вспомнить, когда последний раз ему приходилось завоевывать женщину. Он выбрал Джемму и большинство ее предшественниц только потому, что они не оказали сопротивления, а теперь вдруг понял, что из-за этого его личная жизнь вот уже несколько лет невероятно скучна. Руби с ее вечной готовностью бросать и принимать вызов, с ее едким сарказмом обещала достаточно неприятностей, но когда Кэл смотрел в вырез ее платья, он думал, что игра стоит свеч.

Он облокотился на спинку ее стула и заправил непослушную прядь волос ей за ухо.

— Неплохой выбор, — промурлыкал он ей на ухо, удовлетворенно отмечая, как она замерла, когда его дыхание коснулось ее кожи. — Может, закажешь что-нибудь для нас обоих? Умираю от голода. Пока будут нести еду, можем потанцевать, а потом обсудить наше дело.

Она удивленно распахнула свои прекрасные карие глаза:

— Ты танцуешь сальсу?

— Сама увидишь, — улыбнулся он, поглаживая ее шею. — Я вообще очень талантливый.

И сальса — не самый выдающийся из его талантов. Руби снова задрожала, и Кэл с трудом удержался от того, чтобы не расхохотаться, заметив раздражение и потрясение в ее глазах.

«Очко в мою пользу».


«Проклятье!»

Этот мерзкий тип не только не ощущал какого-то дискомфорта — ему, похоже, все нравилось! Вдобавок к этому от его прикосновений Руби хотелось залезть к нему на колени и мурлыкать. Она поспешно отстранилась, подозвала жену Сола, Шантель, и заказала тапас и коктейль для себя. Совершенно неожиданно на чистом испанском Кэл заказал пиво, и они с Шантель обменялись несколькими фразами, из которых Руби поняла от силы пару слов. Наконец официантка рассмеялась и прошептала Руби:

— А он горячая штучка, дорогая! Смотри не обожгись!

Шантель была права. Кэл закатал рукава, и Руби не могла оторвать взгляд от его руки, на которой подрагивала мышца: Кэл барабанил пальцами по столу в такт музыке. Да, он горяч, но что с того? Она прекрасно справится с ним.

— Где ты выучил испанский? — спросила она.

Пожалуй, светская беседа поможет ей немного остыть. Ей нравились страстные отношения, но сгорать она не собиралась.

— Я пару лет прожил в Барселоне после юридического колледжа.

— Так ты юрист?

Теперь понятно, почему он так одержим правилами.

— Я адвокат. Барристер, — уточнил он.

Руби немедленно представила зал суда и Кэла в мантии и парике. То, что на других людях и в принципе выглядело нелепо, делало его еще более впечатляющим.

— А ты пекарь? — спросил он.

Руби кивнула и приготовилась защищаться. Люди, как правило, не воспринимали всерьез то, чем она занималась, а барристер и подавно должен посмеяться над ее делом.

— Если верить «Стэндард», ты печешь лучшие кексы в мире.

— Ты читал обзор Эда Маулдера? — изумилась Руби.

Она невероятно гордилась лестным отзывом, который дал ее кексам ветеран кулинарных битв, но восхищение в голосе Кэла застало ее врасплох.

— Маулдер просто влюбился в твои кексы, — кивнул Кэл, — а ему трудно угодить.

— Мои кексы могут быть очень соблазнительными, — признала она.

— Не сомневаюсь.

Он взял ее руку и перевернул тыльной стороной вверх. Музыка вдруг стихла, как обрубленная, огни выцвели, все в мире перестало существовать, кроме тепла пальцев Кэла и его чуть хриплого голоса, спрашивающего:

— Мне вот только интересно, они так же хороши на вкус, как ты?

Не в силах пошевелиться, она смотрела, как он поднес ее руку ко рту и прикусил ладонь у большого пальца. Мучительное наслаждение пронзило Руби, и у нее сбилось дыхание, так что фыркнуть у нее не получилось, даже несмотря на его лукавую улыбку.

Дурман разогнало появление Шантель. Она поставила поднос на стол и понимающе усмехнулась Руби. Не обратив на подругу внимания, Руби торопливо отпила «Маргариту» и с облегчением вздохнула, почувствовав, как холодная цитрусовая жидкость смягчает пересохшее горло. Кэл поднял запотевшую бутылку «Лагера» и запрокинул голову, предоставив Руби возможность насладиться зрелищем своей длинной мощной шеи.

«Черт возьми, о него очень легко обжечься!»

Она была так осторожна, так осмотрительна в последние месяцы, но эти длинные пальцы, обхватившие горлышко, и этот кадык, ходящий вверх-вниз под гладкой кожей, покрытой сетью капелек пота, будили в ней полузабытые желания.

Какого черта? — подумала Руби. Разумеется, она не собирается отдавать ему свое сердце, но почему бы не пойти на поводу у такого сильного желания? Одна ночь никого не убьет. К тому же Кэллум Уэстмор был слишком хорош, чтобы отказываться от него так быстро.

Глава 4

Согревая дыханием ухо Руби, Кэллум игриво прошептал:

— Руби, ты снова ведешь. Похоже, мне придется показать тебе, кто тут главный.

— Ну-ну, попробуй! — Вскинув брови, Руби ахнула и рассмеялась, когда он подхватил ее под поясницу и заставил откинуться назад.

— Ну как? — засмеялся Кэл.

Руби едва успела вздохнуть, ощутив при этом его свежий запах, а потом он крепко прижал ее к себе, не прекращая двигаться в ритме танца. Он хорошо танцевал, очень хорошо; он не просто знал, как нужно двигаться, он чувствовал музыку и был удивительно ловок для такого высокого роста. К несчастью, после двух коктейлей на почти пустой желудок и целого часа полноценного флирта Руби не могла по достоинству оценить его мастерство, тем более что ее тело все настоятельнее требовало внимания совсем другого рода. Ей хотелось почувствовать прикосновение его сильных, мозолистых пальцев к ее обнаженной коже, провести языком по его шее, и опьянение, размывавшее очертания предметов и людей, было вызвано алкоголем в самой незначительной мере.

Внутренний голос настойчиво говорил ей, что Кэллум все это спланировал, что он целый вечер нагнетал атмосферу своим вниманием и долгими пронизывающими взглядами и вел ее к единственно возможному в данных обстоятельствах завершению вечера. Словно подтверждая это, Кэллум подытоживал этот вечер чувственным танцем, окончательно привязывая Руби к себе. И чем дольше они танцевали, чем крепче он прижимал ее к себе, тем тише становился голос, и скоро в голове Руби осталась только одна мысль: «Сделай это, Руби!»

Она никогда не понимала прелести связи на одну ночь. Как можно подпускать так близко человека, которого совсем не знаешь, который совсем не знает тебя? Но сегодня ей почему-то очень хотелось попробовать. Она давно пообещала себе, что не станет впутываться в отношения, но одна ночь ведь не считается, верно? И если уж решаться на это, то не с кем иным, как с таким парнем, как Кэллум, — потрясающе привлекательным и наверняка непробиваемо толстокожим.

Музыка стихла, и Кэллум остановился, чуть наклонившись к ней так, что она заметила тень щетины на его щеках. Руби тихонько выругалась и прижалась губами к его губам. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие. У Руби закружилась голова, и она приоткрыла рот, впуская язык Кэллума, позволяя ему углубить поцелуй.

— Пошли отсюда, — хрипло сказал он, нехотя отрываясь от нее. — Я не занимаюсь сексом на людях.

Она смогла лишь кивнуть. Губы покалывало, а внутри все плавилось от страстного желания.


Кэл чувствовал, что вот-вот взорвется. Он крепко держал Руби за руку, не желая отпускать ее ни на секунду. Сначала все было легко и весело, они флиртовали друг с другом, но потом это превратилось в пытку, и Кэл просто сошел бы с ума, если бы остался на месте. И если он не разденет Руби в самое ближайшее время, он все-таки сойдет с ума. Кэл схватил пиджак, вытащил из кошелька купюру и бросил ее на стол.

— Слишком много! — попыталась возразить Руби, увидев двадцатифунтовый банкнот, но Кэл не слушая потащил ее к выходу, проталкиваясь сквозь толпу.

Не останавливаясь, он оглянулся на нее, окинул взглядом раскрасневшееся лицо и припухшие губы.

— Хочешь подождать сдачи?

Она задумалась на секунду, потом улыбнулась:

— Шантель сегодня повезло.

Он напряженно рассмеялся:

— Думаю, не ей одной.

Прохладный вечерний воздух нисколько не охладил его пылающий лоб.

— Где ты живешь? — спросил Кэл, распахивая перед Руби дверцу своей машины.

— Тафнелл-Парк.

Он захлопнул дверцу, обежал машину, запрыгнул внутрь и рванул с места.

— Я живу на южной окраине Хита, — сообщил он.

Рев двигателя не заглушал рева крови у него в ушах, и Кэл стиснул руль, когда пришлось остановиться на светофоре.

— Туда доберемся быстрее, — добавил он.

Руби широко улыбнулась:

— Мне это нравится.

Кэл подался к ней и, запустив пальцы ей в волосы, притянул к себе и поцеловал, не в силах больше сдерживать тягу вновь ощутить вкус ее губ. Только нетерпеливый гудок машины сзади заставил его оторваться от Руби.

— Значит, ко мне, — подытожил Кэл.

Она кивнула, глядя на него затуманенными страстью глазами. Кэл вжал в пол педаль газа, но визг шин по асфальту слегка отрезвил его. Это просто секс. Это не вопрос жизни и смерти. «Приди в себя, Уэстмор».

Кэл сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, тщательно вписываясь в повороты и внимательно следя за спидометром. К тому времени, как они подъехали к массивному викторианскому зданию, ему почти удалось выровнять дыхание. Вылезая из машины, Кэл судорожно поправил джинсы, чтобы хоть немного облегчить давление, и покачнулся, глядя на грудь Руби, обтянутую тонкой тканью. Он протянул Руби руку, чтобы помочь ей выйти из машины, но вместо того, чтобы опереться на нее, Руби прижала сумочку к груди и неуверенно посмотрела на Кэла.

— Что такое? — немного раздраженно спросил он.

Если она вдруг передумала, он что-нибудь разобьет.

Руби откашлялась:

— Во-первых, у меня с собой нет никаких контрацептивов. Я не ожидала, что день кончится вот так. Я никогда раньше подобного не делала.

Облегчение было таким сильным, что у Кэла едва не подкосились ноги.

— У меня все есть, — заверил он.

Он, разумеется, воспользовался бы презервативами, он всегда так делал. Однако он не мог не восхититься ее предусмотрительностью и осторожностью, особенно учитывая то, что она была так же ослеплена страстью, как и он.

— А во-вторых?

— Все это немного поспешно, — сказала она тихо. — А я не люблю, когда что-то делается впопыхах.

— Извини, не понял, — глупо сказал он.

Похоже, отток крови от мозга не очень хорошо повлиял на мыслительные способности Кэла. Руби вздохнула.

— Нас обоих очень тянет друг к другу.

«Именно так. Так в чем же, черт возьми, дело?!»

— Да, — согласился он, стараясь успокоиться.

Как бы ни обстояло дело, лучше дать ей выговориться, чем отпугнуть ее.

— Но я никогда раньше не делала этого.

Она сказала это твердо, явно собрав в кулак все мужество, и Кэл окончательно запутался. Он нахмурился, чувствуя, как начинает болеть голова.

— Чего именно? — осторожно спросил он.

Если она скажет, что она девственница, Кэл потеряет всякую веру в себя. Нет, она не могла так ловко обмануть его чувства!

— У меня никогда не было связи на одну ночь. Обычно я какое-то время встречаюсь с парнем, прежде чем решить переспать с ним.

Кэл выдохнул с облегчением; он почувствовал что-то еще, но не стал прислушиваться к себе, пытаясь понять, что это. Значит, она не прыгала в постель к любому понравившемуся ей парню. И что? С чего ему должна быть интересна история ее отношений? Кэл всегда считал, что в сексе двойные стандарты неуместны: если мужчина хочет женщину и делает все, чтобы добиться ее, женщина вольна поступать так же.

— И что? — поторопил он.

— Я… — начала она, отводя глаза, и выпалила сквозь зубы, заливаясь румянцем: — Я не могу… наслаждаться процессом, если меня подгоняют. Так что, если можно, придержи лошадок.

Кэл улыбнулся, глядя, как вызывающе блестят ее глаза. Значит, она правда не торопила события в вопросах отношений. Кэл изо всех сил старался не чувствовать какой-то особенной приязни к этой женщине, но то ли он не контролировал себя из-за пульсирующего внутри желания овладеть ею, то ли на него так подействовала ее выпяченная нижняя губка — в общем, Кэл не выдержал и рассмеялся.

— Что смешного? — обиженно спросила Руби.

Он схватил ее за руки и вытащил из машины, прижал к себе.

— Может, начнем уже?

— В этом и проблема, — вспыхнула Руби, пытаясь оттолкнуть посмеивающегося Кэла. — Ты едва знаешь меня, но уже стараешься…

Он заставил ее замолчать, прижавшись губами к ее губам. Страсть снова разгорелась в ней, и она перестала сопротивляться. Кэл обвел контур ее губ кончиком языка, и Руби втянула воздух сквозь зубы. Кэл прихватил губами ее нижнюю губу, и она тихонько застонала. Его руки скользили по ее телу, стараясь найти чувствительные места. Он вдыхал ее запах — нежный аромат ванили с острой ноткой лимона — и пьянел от него. Руби запустила пальцы ему в волосы и прижалась бедрами к его паху, и это прикосновение разлилось по всему его телу болезненным наслаждением.

Кэл взял ее лицо в ладони и прижался лбом к ее лбу, прислушиваясь к их неровному дыханию.

— Я не буду торопить тебя, — серьезно прошептал он. — Я ждал этой минуты весь день, так что поверь мне, я собираюсь насладиться тобой в полной мере, не спеша.

Он выпрямился и увидел тревожную морщинку у нее на лбу.

— Я знаю, что делаю, — добавил Кэл.

— Да, но ты не… — начала Руби.

— И указания мне не нужны, — перебил ее он усмехаясь.

Руби сделала шаг назад и уперла руки в бока, хмурясь.

— Я так и знала, что с тобой будет трудно…

— Хватит болтать! — резко велел Кэл.

Руби подняла брови:

— Извини?

Быстрым движением он выхватил у нее сумочку.

— Эй! Отдай!

Не обращая внимания на ее протесты, Кэл подхватил ее, взвалил на плечо и пошел к дому.

— Что ты делаешь? — возмутилась она, хотя ответ был очевиден.

— Знаешь, я люблю поболтать, — сообщил он, набирая код на воротах. — Это часть моей работы, честно говоря. Но даже у моего терпения есть пределы.

— Отпусти меня! — закричала она, извиваясь. — Это нелепо!

Кэл локтем включил свет в холле.

— И незаконно! — выдохнула она, когда он поскакал по лестнице, перепрыгивая ступеньки. — Я тебя засужу!

— Попробуй, — предложил он, опуская ее на пол и наслаждаясь ее раскрасневшимся лицом. — Никто не признает меня виновным.

— Любая женщина признает! — заявила Руби, вскидывая голову.

— Поспорим?

Кэл открыл дверь, взял Руби за руку и втянул внутрь.

— Тебе говорили, что ты до ужаса надменный? — спросила она, когда он прижал ее руки к стене у нее над головой.

Кэл зарылся лицом в ее волосы.

— Да. Ты.

Ее прерывистое дыхание обожгло ему щеку. Он прижался губами к ее шее, там, где билась жилка, и услышал слабый стон. Можно торжествовать — она сдалась. Кэл огладил все ее тело, лаская и сжимая; она подавалась навстречу его рукам.

— А ты так любишь командовать… — прошептал он, стискивая ее бедра.

И почему это так привлекало его? Он прижался к ней всем телом, давая почувствовать свое возбуждение, и с удовольствием отметил, как расширились ее зрачки. Он отпустил ее и повел в спальню.

Ее каблуки часто цокали по гладкому полу, пока она пыталась не отстать, и этот торопливый звук еще сильнее подстегивал Кэла.

Глава 5

Никогда в жизни Руби не позволяла кому-то так нагло командовать собой. И, увы, никогда в жизни она не была так возбуждена. Она не могла поверить, что Кэл действительно схватил ее и потащил на руках по лестнице. Она словно попала в «Унесенные ветром».

Разумеется, невозможно было назвать поведение Кэла романтичным. Однако в том, что парень пронес ее на руках два лестничных пролета, присутствовала определенная прелесть. В конце концов, назвать Руби легкой как перышко тоже не представлялось возможным. К тому же она смогла оценить его размеры, когда он прижался к ней, ставя на ее шее самый огромный засос в ее жизни. Ее сердце выделывало такие коленца, что грозило выпрыгнуть из груди, и Руби опасалась, что ее соски прорвут тонкую ткань платья.

Когда он втолкнул ее в спальню, Руби увидела высокие двери, ведущие на балкон с кованой решеткой, но внимательнее рассмотреть вид, открывающийся с него, она не успела: сзади раздался звук расстегиваемой молнии.

— Подожди-ка! — сказала Руби, поворачиваясь и складывая руки на груди.

Не обращая внимания на ее слова, Кэл осторожно толкнул ее в плечо. Наткнувшись икрами на край кровати, она не удержала равновесия и упала. Она тут же села, и платье сползло с ее груди, открывая взору Кэла красный кружевной бюстгальтер.

— Я же говорила, что не люблю, когда меня торопят, — попыталась возмутиться Руби, но задохнулась, глядя, как он встает на колени на кровать, плотоядно улыбаясь.

Длинные пальцы сомкнулись вокруг ее лодыжки.

— А я и не собираюсь тебя торопить, — тихо ответил Кэл, и от его голоса Руби затрепетала.

Он снял босоножку с ее ноги, бросил через плечо и начал массировать ее ступню. Руби выгнулась и застонала, чувствуя, как тепло ползет по голени и подрагивают мышцы бедра. Кэл ласкал пальцами ее ногу, пока она окончательно не расслабилась, а потом взялся за другую ступню. У Руби чуть не остановилось сердце, когда Кэл поднес ее к губам и прикусил кожу на ступне. Руби не сразу поняла, что Кэлу удалось найти эрогенные зоны, о существовании которых она раньше и не подозревала. Его мозолистые пальцы оглаживали ее ноги, и она не могла и не хотела сдерживать стоны наслаждения.

После прикосновения его пальцев осторожные поцелуи казались еще более нежными, и Руби с трудом осознала, что он делает, когда Кэл потянул вниз ее трусики. Она приподняла бедра, чтобы помочь ему, и только когда он задрал подол ее платья и она ощутила прикосновение прохладного воздуха к распаленной плоти, Руби подняла голову и в благоговейном ужасе уставилась на Кэла, понимая, что полностью открыта ему.

— Что ты делаешь? — хрипло выдохнула она, пытаясь отдышаться и утопая в изумрудной глубине его глаз.

— Хочу попробовать тебя на вкус.

— Нет, не надо, я… — запротестовала Руби, но протест сам собой сошел на нет, когда язык Кэла начал вычерчивать узоры на внутренней стороне ее бедра.

Руби услышала глубокий страстный стон и только потом поняла, что стонет она сама. Она откинулась на подушку, не в силах противостоять этому мучительному наслаждению.

— Хорошая девочка, — удовлетворенно рассмеялся Кэл, и если бы Руби могла связно думать о чем-то, она страшно разозлилась бы на него за этот покровительственный тон.

Но она не могла даже слова вымолвить, теряясь в невообразимых ощущениях, пока его язык и губы подбирались к сокровенному месту. Кэл ухватил ее за бедра, не давая свести ноги, оттягивая сладостный момент.

— Пожалуйста! — отчаянно, умоляюще вскрикнула Руби.

Сейчас ей было все равно, удастся ли ей сохранить остатки гордости. Ей было все равно, кто главный, лишь бы Кэл не останавливался. И он наконец смилостивился над ней и прижался губами к влажным складкам. Руби заметалась по кровати, зависнув на краю пропасти, и всего нескольких движений ей не хватало, чтобы рухнуть в нее.

— Кэл, пожалуйста… — начала она, но он понял все без слов.

Руби почувствовала в себе длинный тонкий палец, быстро нашедший нужную точку и ласкающий ее, и Руби закричала, прогибаясь и упираясь макушкой в подушку, чувствуя, как огненные волны омывают ее измученное ожиданием тело.


— А ты любишь покричать.

Руби открыла глаза и заморгала, пытаясь прояснить зрение. Кэл лежал рядом с ней, подперев голову рукой.

— Мне это нравится, — добавил он, нахально улыбаясь.

Руби еще не пришла в себя, чтобы вымолвить хоть слово, не говоря уже о том, чтобы отвечать на его подначивание. Что, черт возьми, он сделал с ней? Она никогда не чувствовала ничего подобного, даже приближенно похожего, и никогда не любила покричать. До сегодняшнего дня.

— Если мне что-то нравится, я стараюсь это показать, — пробормотала она.

Говорить о том, что ни одному мужчине до сих пор не удавалось довести ее до такого состояния, Руби не стала. Кэл и без того выглядел слишком самодовольно.

— Хорошо сказано, — заметил он и легко поцеловал ее в нос.

Он окинул ее взглядом, и Руби с трудом подавила желание прикрыться. Хотя какой в этом смысл? Она лежит у него в кровати, полураздетая, разгоряченная, тяжело дышащая. И он все сделал сам, чтобы довести ее до этого, она не дала ему ни одного указания. И насколько помнила, она умоляла его не останавливаться.

Кэл сунул палец под кружево ее бюстгальтера и погладил грудь. Посмотрев ей в глаза, он подсунул другую руку ей под спину и прошептал:

— Давай-ка разденем тебя до конца.

Он расстегнул бюстгальтер и медленно снял его с нее, с улыбкой глядя, как обнажается ее грудь.

— Ты прекрасна, — пробормотал он, сжимая ее груди, а потом провел по ним языком.

Она вцепилась пальцами в его шелковистые волосы, не веря собственным ощущениям: горячее желание снова поднималось в ней, прикосновение щетины к нежной коже распаляло ее еще сильнее.

— Я хочу, чтобы ты тоже разделся, — с трудом выговорила она.

Он поднял голову и улыбнулся:

— Этому приказу я рад подчиниться.

Кэл сел и торопливо стянул рубашку через голову, не заботясь о пуговицах. Пока он расстегивал ремень, Руби освободилась от платья. Она подумает обо всем этом позже. Скорее всего, виной ее странному, дикому поведению игра гормонов и, конечно, его выдающиеся способности в постели. Он сказал, что он талантливый, и не соврал.

Матрас прогнулся под Кэлом, когда он встал на колени рядом с Руби, и она окинула его жадным взглядом. Трудно было представить, что такое возможно, но обнаженный он производил еще более сильное впечатление, чем одетый. Его рельефную грудь покрывали тонкие волоски, сбегающие дорожкой по мускулистому животу. Он наверняка часами не выходит из спортзала. Руби опустилась взглядом ниже и вдруг залилась краской, чего в таких ситуациях с ней никогда не происходило. Руби почувствовала, как ее рот наполняется слюной. Нет, она правда не ожидала, что у него так много талантов.

— Ого, — вырвалось у Руби.

Он рокочуще расхохотался, и она поняла, что снова дала ему преимущество. Кэл обхватил ее за талию и подмял под себя.

— Рад, что тебе нравится.

Руби положила руки ему на грудь и ощутила дрожь его мускулов.

— Не очень-то зазнавайся, — сказала она, пытаясь хоть как-то реабилитироваться перед самой собой. — Ты разве не знаешь, что размер не имеет значения?

Он хмыкнул, откинул волосы с ее лица и прошептал ей в самое ухо:

— К счастью для нас обоих, я всегда знаю, что делаю.

Руби не выдержала и хихикнула. Она была готова поспорить на что угодно, что это правда. Запустив пальцы ему в волосы, она потянула его на себя, с облегчением ощущая, как его тело вдавливает ее в матрас.

— Хватит разговоров, Уэстмор. За слова надо отвечать.

Просить дважды не пришлось. Руби всхлипнула, когда он вошел в нее одним плавным, но быстрым движением, и вцепилась в его влажные плечи, свыкаясь с чувством наполненности. Кэл начал двигаться, постепенно находя нужный ритм, и Руби обхватила ногами его бедра. Его стоны эхом отдавались у нее в ушах, и она из последних сил старалась сдержаться и оттянуть разрядку, заставив его кончить первым.

Но тут его рука скользнула между ее ног, и пальцы нашли заветный бугорок.

— Нет, не надо!.. — крикнула Руби, но было поздно.

Наслаждение накрыло ее с такой силой, что она уже не услышала его долгий хриплый стон.


Кэл приподнялся на подламывающихся руках и, застонав, вышел из Руби. Собрав остатки сил, чтобы не упасть на нее, он перекатился на спину и замер.

Это было невероятно хорошо. Кэл выругался себе под нос. Нет, это было просто фантастически. Он повернул голову и посмотрел на женщину, лежащую рядом с ним. Она смотрела на него блестящими, но затуманенными глазами, словно ее только что вывели из транса. Он знал, что она чувствует: кожу покалывает, мысли разбегаются, все тело ноет от интенсивности пережитого удовольствия. Кэл любил хороший секс, но секс с Руби был, пожалуй, слишком хорош даже для него. Ничего подобного с ним раньше не случалось, а сюрпризы он не очень любил. То, что происходит спонтанно, намного сложнее контролировать.

Руби неслышно вздохнула и неуверенно улыбнулась.

— Пожалуй, тебе удалось.

— Что?

— Доказать, что ты знаешь, что делаешь.

Кэл рассмеялся. Против воли сделанный комплимент развеял его мрачные размышления.

— Спасибо. Всегда к твоим услугам.

Он встряхнулся. Ничего страшного в конечном итоге не случилось. Да, с ним впервые такое, но в этом нет ничего удивительного: она сильно завела его и оказалась такой чуткой к каждому его движению. К тому же в нем сразу проснулся состязательный дух, когда она призналась, что ей приходилось объяснять своим парням, что делать.

Кэл потянулся к ней, чтобы убрать прядь ее волос за ухо, но она отпрянула, и он невольно улыбнулся. Она вся была соткана из противоречий: смелая и в то же время осторожная, опытная и удивительно нетронутая.

— Наверное, мне лучше уйти, — пробормотала она.

Улыбка Кэла стала шире. Неужели она правда думала, что он так легко отпустит ее?

— Почему же? — спросил он, обнимая ее и чувствуя, как колотится ее сердце. — Мы ведь только начали!

— Да ладно тебе! — поморщилась Руби. — Ты же не хочешь сказать, что уже готов повторить?

— Ты, похоже, бросаешь мне вызов? — притворно удивленно поднял брови Кэл, поглаживая ее бедро. — Должен предупредить, я всегда принимаю вызов.

Руби недоверчиво рассмеялась. Впрочем, его самого немного удивила внезапно появившаяся выносливость: раньше он был способен на такое только в подростковом возрасте. Похоже, ночь предстояла незабываемая.

Руби ахнула, опустив глаза на его пах.

— Мы заездим друг друга до смерти, — заявила она.

Однако на ее губах плясала дьявольская, довольная улыбка, когда она тронула его одним пальцем.

— Вполне возможно, — простонал Кэл.

Руби рассмеялась и задвигала рукой быстрее.

— Но возражать я не стану, — добавил он, полностью сдаваясь ей на милость.

Глава 6

Руби открыла глаза и тут же снова зажмурилась, когда солнечный луч ослепил ее. Чуть погодя она осторожно открыла сначала один глаз, потом другой и принялась удивленно разглядывать незнакомую спальню, которая была больше, чем обе ее маленькие комнатки, вместе взятые. Сквозь высокое полуоткрытое окно виднелся Парламентский холм, по которому змеились среди яркой летней травы желтоватые дорожки. В окно повеяло свежим ветерком, и Руби поежилась, покрываясь мурашками. А потом она заметила свое платье, брошенное на кожаное кресло, одну босоножку, валяющуюся рядом, и кружевной бюстгальтер, висящий на отростке высокого кактуса.

Руби застонала, постепенно вспоминая вчерашние события. Она не просто позволила себе маленькое послабление, она бросилась в самое пекло. Пошевелившись, она поморщилась, почувствовав, как болит все тело, особенно в некоторых конкретных местах. Рядом с ней вздохнули, и она осторожно приподнялась на локте и принялась рассматривать мужчину, занимавшего большую часть кровати.

Солнечный луч озарил его загорелую кожу, а щетина придавала его привлекательному лицу дикую, звериную красоту. Густые ресницы бросали тень на высокие скулы, а губы, несколько раз за ночь доведшие Руби до экстаза, были приоткрыты. Руби еле сдержалась, чтобы не застонать от вновь проснувшегося желания.

Кэллум Уэстмор. Необъезженный жеребец.

Неудивительно, что он так крепко спал сейчас. Они всю ночь кувыркались: когда они уже ни на что не были способны и провалились в блаженный сон, солнце уже всходило.

Руби села и осторожно вытащила ноги из-под тяжелой мускулистой ноги Кэла. Голубая простыня соскользнула с него, обнажая крепкие ягодицы, и Руби задрожала и закусила губу. Она все еще хотела его, она так и не утолила свой голод. Невероятно!

Осторожно встав с кровати, она собрала свои вещи и на цыпочках пошла по комнате в поисках двери в ванную. Ей хотелось убраться подальше от Кэла прежде, чем она сделает какую-нибудь глупость, например разбудит его и попросит продолжения, хотя после этой ночи ее представление о глупости несколько изменилось. К тому же ей срочно надо было в туалет. Наконец она нашла вожделенную комнату.

Она порадовалась изящной душевой кабинке и массивной ванне, сиявшими чистотой. Сделав дела первостепенной важности, Руби отыскала в шкафу стопку банных халатов и с наслаждением вдохнула запах мыла и кондиционера, а сунув руки в рукава, застонала от удовольствия. Может, Кэл иногда выглядел как горец, но уют и комфорт он ценить умел. Впрочем, Руби зашипела, когда мягкая ткань коснулась ее груди. Распахнув халат, она в ужасе уставилась на покрасневшую кожу, вспоминая, какое пристальное внимание Кэл всю ночь уделял ее груди. А потом она случайно глянула на себя в зеркало и чуть не закричала. Она была похожа на лешего! Лицо все исколото щетиной, волосы всклокоченные, как бурелом, макияж размазался, оставив под глазами ужасные тени. Выхватив нужные бутылочки из плетеной корзинки, Руби метнулась к душевой кабинке. Жизненно важно было как можно скорее устранить все последствия разрушительной ночи и улетучиться прежде, чем ее горец проснется и все начнется по новой.

Утро было не самым лучшим временем суток для нее, и ей тем более не хотелось представать в таком виде перед Кэлом. Она почти ничего не знала о нем, а того, что она знала, хватало, чтобы бояться его реакции теперь, когда дурман страсти рассеялся.

И Руби до сих пор не поняла, что вселилось в нее ночью. Еще никому не удавалось соблазнить ее так быстро и легко. Еще никому не удавалось заставить ее кричать от наслаждения, отрываться от земли, расставаясь с бренным телом. Ночью ей было не до размышлений, но сейчас она вспомнила, что, несмотря на свою решимость сопротивляться, она не смогла даже пискнуть в знак протеста. Но еще меньше ей нравилось то, как распределились силы. С той самой минуты, как Кэл пригласил ее поужинать с ним, он стал главным. Конечно, ей безумно понравились вчерашний день и эта ночь, но то, с какой легкостью он контролировал ее, беспокоило. Очень беспокоило.

От матери Руби унаследовала горячую, порывистую натуру, но она всегда гордилась своей способностью обуздывать ее. То, что она так легко и с таким удовольствием сдалась на милость Кэллума, выглядело как предательство одного из главных принципов ее жизни.

Руби вздрогнула, когда горячие струи коснулись раздраженной кожи. Теперь она понимала, что Кэл нашел какой-то свой, особенный подход к ней, который вполне мог спровоцировать развитие у нее зависимости от него. Значит, надо было как можно скорее отделаться от него. Одной такой ночи вполне достаточно.

Руби налила в ладонь шампунь и начала втирать его в волосы, чувствуя, как постепенно расслабляется измочаленное тело, постаравшись отключиться от запаха, который напоминал ей о Кэле.

Совершенно не важно качество и количество того, что случилось этой ночью. Важно то, что теперь она готова достойно встретить опасность. Кэллум Уэстмор обнаружил ее слабое место, и если она не хочет, чтобы он продолжал пользоваться ее слабостью, нельзя подпускать его близко.

Через десять минут Руби вылезла из душа, полная решимости придерживаться принятого плана. Не глядя, она пыталась нашарить халат, когда спокойный голос сказал:

— Надо было разбудить меня, я потер бы тебе спинку.

На этот раз Руби не удержала крик и прижала халат к груди.

— Что ты тут делаешь?!

Она поспешно сунула руки в рукава и затянула пояс, со стыдом ощущая, как возбуждается под взглядом Кэла, прислонившегося к косяку и наблюдающего за ней.

Стройный, в одних трусах, с волосами торчащими во все стороны, Кэл был невероятно хорош и необоримо сексуален. Руби сглотнула, тщательно игнорируя волну тепла, накатившую изнутри. Она сама, мокрая, ненакрашенная, в бесформенном халате, сексуальностью могла бы превзойти разве что дохлого кальмара. Впрочем, ей-то до этого не было никакого дела, ведь она решила больше не спать с ним. С другой стороны, ей в принципе не нравилось, что он выглядит лучше, чем она.

— Почему ты покраснела? — спросил Кэл, разглядывая ее. — Ночью мне не показалось, что ты скромница.

— Я не скромница, — ответила она, хотя впервые в жизни почувствовала себя смущенной. — Просто когда я принимаю душ, мне нравится делать это в одиночестве.

— Жаль, — сказал он, подходя к ней и кладя руки ей на шею, отчего она задрожала. — Потому что я отлично умею тереть спинку.

Руби вывернулась из его захвата и с облегчением вздохнула, когда воздух охладил ее пылающую кожу.

— Как-нибудь в другой раз.

Кэл ухватил ее за руку, не дав сделать и двух шагов.

— Подожди-ка.

Она попыталась отнять руку.

— Нет, я лучше пойду.

— Почему? Тебе что-то не понравилось?

Отвечать ей совсем не хотелось. Признаться, что она не может устоять перед ним, — все равно что помахать красной тряпкой перед быком. Очень красивым, очень настойчивым быком, одно прикосновение которого превращало ее колени в желе. Придется как-то по-другому выкручиваться.

— Вообще-то мне даже слишком понравилось. Но для меня — многовато.

— Не понял? — удивленно улыбнулся он, склонив голову к плечу.

— Ну, понимаешь… — Руби помедлила. — Слишком… активно.

Кэл усмехнулся, и Руби поморщилась. Что-то пошло не так. Кэл понимающе кивнул, притянул ее к себе, и она снова вспыхнула, почувствовав его возбуждение.

— Ты не понял! — уперлась она ему в грудь ладонями. — Ты меня всю исколол щетиной!

— Прости, Руби, — прошептал он, но в искренность его извинений не верилось. — У тебя такая нежная кожа. У меня есть хороший крем, который смягчит раздражение. Хочешь, я намажу поврежденные зоны?

Руби оттолкнула его, раздосадованная тем, как сильно ей хотелось согласиться.

— Не очень хорошая идея.


Господи, она выглядела так очаровательно, была такой желанной! Румянец смущения на ее щеках, свежий запах его шампуня, исходящий от кудрявой влажной гривы ее волос, заставили Кэла задрожать от восторга. Ее кожа, освобожденная от макияжа, словно сияла, и Руби казалась совсем молоденькой. Сейчас она пленяла Кэла куда сильнее, чем вчера и ночью, и не только своей красотой.

Лежа в кровати и прислушиваясь к шуму воды в ванной, Кэл размышлял, чем они с Руби займутся сегодня, и подавляющее большинство вариантов было так или иначе связано с постелью. Вообще-то это несколько озадачило его: обычно он не был таким ненасытным. Конечно, Руби от него не отставала, но все равно стоило хоть сколько-нибудь держать себя в руках. Однако это вовсе не значило, что им нужно немедленно разбегаться в разные стороны.

— Подожди-ка, — сказал Кэл, подошел к шкафчику и достал из него тюбик с кремом, который забросил туда несколько месяцев назад и забыл о нем. — Вот, держи. Это крем от царапин и ушибов. Должно помочь.

Руби внимательно изучила этикетку.

— Арника? Не думала, что ты сторонник альтернативной медицины.

Кэл улыбнулся. И почему ее прямота так нравилась ему?

— Это не я. Его прислала моя сестра, она периодически оказывает мне гуманитарную помощь.

Прислонившись к душевой кабинке, он смотрел, как ее щеки снова заливает румянец. Интересно, ему показалось или он действительно вызывает у нее такую же реакцию, как она у него?

— Мэдди переживает за меня, — нарочито жалобно добавил он. — Боится, что мой одинокий образ жизни плохо влияет на меня.

— Одинокий? — рассмеялась Руби. — По-моему, твоя сестра очень плохо знает тебя.

Кэл усмехнулся:

— Я стараюсь держать ее в неведении.

Впрочем, никаких особенных усилий он к этому не прикладывал. Его сестра слишком милая, добропорядочная и наивная, чтобы понять, что ему не нужны серьезные отношения и никогда не будут нужны.

— Что ж, поблагодари от меня свою сестру, — сказала Руби, засовывая тюбик в карман халата, и вдруг ее глаза озорно сверкнули. — Хотя лучше, наверное, не стоит. Чтобы тебе не пришлось объяснять ей, почему мне понадобился крем.

Она собрала одежду, лежащую на тумбочке, и кивнула на дверь:

— Ну, мне пора. Было здорово, несмотря на исцарапанное лицо.

Кэл с трудом удержался, чтобы не остановить ее, и смотрел, как она идет к двери. Возможно, нужно дать ей уйти. Однако как только она взялась за дверную ручку, Кэл понял, что не сделает этого.

Этим утром Руби выглядела странно уязвимой; Кэл не думал, что она может быть такой. По натуре своей он был довольно циничен — сказалось тяжелое детство. Он сдал экзамены на должность барристера двумя годами раньше общепринятого возраста и стал самым молодым королевским адвокатом в истории Великобритании, получив мантию в тридцать четыре года. Его трудно было чем-то удивить; люди никогда не вызывали у него этого чувства, особенно женщины. Поэтому, когда он сталкивался с чем-то, что не мог сразу объяснить, ему хотелось получше рассмотреть это загадочное явление. К тому же он редко мог позволить себе выходной, а тем более — провести его так, как ему хотелось. Так почему бы не воспользоваться тем, что само плывет в руки? Он даже сделает доброе дело — поддержит Руби, пока к ней не вернется ее обычная самоуверенность.

— Куда ты так спешишь? — полюбопытствовал он. — Боишься, что не сможешь устоять передо мной?

Руби застыла, а потом резко повернулась к нему, и Кэл понял, что попал в яблочко.

— Да у тебя просто заоблачное самомнение! — заметила она одновременно раздраженно и подозрительно.

— Да, мне уже говорили об этом, — беспечно кивнул Кэл и подошел к Руби. — Если ты меня не боишься, почему так стремишься сбежать?

Это был вызов, ясный и недвусмысленный, удар, направленный в ее самое слабое место — независимость, которой она так гордилась. Руби прищурилась.

— Хитро придумано, — одобрила она, толкая его в плечо. — Как мне теперь отказаться и не выставить себя трусихой?

Он рассмеялся, довольный результатом своего выпада. Она собиралась согласиться — остальное не имело значения.

— Ну так что? — спросил он. — Ты трусиха или нет?

Руби ничего не ответила, только обреченно покачала головой.

— Будем считать, что ты не трусиха, — победно вскинул голову Кэл.

— Ладно, ты выиграл, — буркнула она, топнув ногой. — Но сначала ты отвезешь меня домой. Я никуда не пойду без макияжа и чистой одежды.

— Договорились.

Кэл поднял ее голову одним пальцем, а другим провел по ее губам.

— Хотя если бы ты спросила, чего хочу я, — заметил он, — я бы сказал, что охотно смирился с отсутствием и того и другого.

Он хотел поцеловать ее быстро, просто поддразнить, но поймал себя на том, что медлит, ждет, пока она расслабится и ответит на поцелуй. Когда он отпустил ее, Руби, тяжело дыша, попятилась и нащупала ручку двери. На ее шее билась жилка, и Кэл почувствовал, как пересыхает во рту.

— Я бы с удовольствием выполнила твое желание, — сказала она, дразня его видом нежной кожи между чуть распахнувшимися лацканами халата, — но мы и так слишком долго играем по твоим правилам.

Она вышла и захлопнула дверь за собой. Кэл расхохотался и полез в душ. Ему надо было остыть, прежде чем везти ее домой. Насвистывая, он включил воду и начал прикидывать, куда отвезти Руби. Его очередь выбирать, и ударить в грязь лицом нельзя. Бросая трусы в корзину, Кэл вдруг вздрогнул и замер.

Как он ни пытался, не смог вспомнить, когда последний раз насвистывал, готовясь к свиданию. Как и того, когда ему хотелось провести с женщиной, с которой только что переспал, день, а не выпроводить ее поскорее и остаться в блаженном одиночестве.

Кэл открутил холодный кран и зашипел сквозь зубы, когда вода хлестнула разгоряченное тело. Немного успокоившись, он попытался подойти к делу с логической точки зрения.

Руби завораживала его потому, что не была похожа ни на одну из тех, с кем он спал раньше. Это очевидно. День, проведенный с ней, поможет ему справиться с этим ощущением. Ну не могла она на самом деле быть такой умной и интересной, какой показалась ему! Да, она смелая, остроумная, красивая, с прекрасной фигурой, а ее язвительность доводит его до белого каления. Но когда они вечером вернутся с прогулки, все его восхищение ею выгорит, они в последний раз насладятся друг другом и их крошечная интрижка закончится.

Кэл снова принялся насвистывать и потянулся за мылом. Его ждал чудесный летний день, полный запретных наслаждений, к которым ему полностью открыт доступ.

Глава 7

Отпив ледяного сока, Руби сказала:

— Мне очень здесь нравится. Такая легкая атмосфера.

Она сбросила босоножки и сидела, подобрав под себя ноги. Этим утром она прошла, должно быть, миль пять, но усталости не чувствовала; напротив, она была полна энергии. Кэллум Уэстмор определенно умел развлечь девушку.

Руби думала, что завтракать они поедут в какое-нибудь пафосное место, и нарочно оделась в легкое платье с яркими тюльпанами, чтобы доказать, что ей все равно. Однако Кэл удивил ее, предложив отправиться в уличное кафе рядом со старыми кухнями Кенвуд-Хауса. Дом представлял собой отреставрированный георгианский особняк, в котором раньше выставлялись произведения искусства эпохи Возрождения; вокруг него расстилались бывшие футбольные и крикетные поля, теперь используемые парами и семьями для пикников.

— И полно народу, — мрачно сказал Кэл, снова наполняя ее стакан. — Обычно я слишком занят, чтобы приходить сюда, и уже забыл, сколько тут народу по выходным.

Руби уперлась локтем в стол и положила подбородок на руку, разглядывая Кэла.

— И чем же ты так занят? — улыбнулась она, хлопая ресницами.

В линялых джинсах и рубашке поло он выглядел удивительно соблазнительно. Руби давно не чувствовала себя такой беспечной и безрассудной, как этим утром, благодаря Кэлу, полному маленьких и больших сюрпризов. Пока они ехали к ней, она несколько раз спрашивала себя, не сошла ли с ума, согласившись провести с ним день. Ведь он так опасен… Он оказывал на нее совершенно непредсказуемое действие, и ей надо быть очень осторожной с ним. Но время шло, и Руби все отчетливее понимала, что Кэл тщательно продумал этот день, несмотря на мимолетный характер их связи.

Ко всему прочему, Руби работала без выходных уже почти полгода. Они с Эллой решили, что можно дать себе небольшое послабление, учитывая то, что они обе пашут как лошади, а у Руби к этому добавляется еще и добровольное воздержание. Конечно, им придется потом отрабатывать этот выходной, наверстывать упущенное время и ресурсы, но они пришли к заключению, что заслужили перерыв.

Кроме того, Руби не могла устоять перед искушением провести выходные с таким потрясающим мужчиной. Ей безумно нравилось просто находиться рядом с сексуальными, умными, уверенными в себе мужчинами вроде Кэла. Глупо было бы отрицать это. И чем дольше они с Кэлом были рядом, тем сильнее она удивлялась своей утренней реакции.

Да, Кэл из тех парней, которые любят контролировать все, что происходит в их жизни, в том числе секс. Но если Руби поднапряжется, она сможет дать ему достойный отпор; другой вопрос — так ли нужно давать этот отпор? Между ними ведь нет ничего серьезного, и это не война и даже не начало хоть каких-то отношений. Это всего лишь связь на одну ночь, вот и все. Зачем усложнять простые вещи? К тому же общение с Кэлом вне постели вовсе не вызывало чувства неловкости, которого со страхом ожидала Руби. Они наблюдали за тем, как запускают воздушных змеев, бродили по полянам и рощам, и беседа текла размеренно и плавно. Они говорили о чем угодно, успешно обходя лишь личные темы. Строгий порядок логических построений Кэла приводил Руби, которая не могла похвастаться таким порядком в голове, в восторг.

И вместе с тем Кэл ни разу не отнесся к ней снисходительно или покровительственно. Это очень удивило Руби, особенно когда она поняла, какой он умный. Кэл обмолвился, что школа, университет и аспирантура дались ему очень легко, в то время как Руби в весьма юном возрасте начала бунтовать против системы. Она гордилась тем, что, уйдя из школы в шестнадцать, сама прокладывала себе дорогу в жизни, посещая вечерние курсы готовки и выбиваясь из сил в семейном ресторане в течение трех лет, однако иногда стыдилась того, что толком не получила образования. У Кэла этого добра хватило бы на нескольких человек, но он спокойно выслушал точку зрения Руби и даже не попытался ее критиковать. Руби таяла под его одобрительным, ободряющим взглядом.

Кэл умел мыслить широко, не был стеснен предрассудками, и это нравилось Руби почти так же, как его рубашка или то, что он взял ее за руку, как только они вышли на прогулку, и почти не отпускал ее. Неудивительно, что она пребывала в приподнятом настроении. Его ладонь соприкасалась с ее, длинные сильные пальцы сжимали ее кисть, и воздух между ними потрескивал от напряженного предвкушения.

Руби не знала, спланировал ли он и это, но склонялась к мысли, что это так. Он не только в разговоре тщательно продумывал и подбирал каждое слово, он и сексом занимался так, словно досконально изучил все психологические и физические особенности Руби. Вряд ли он вообще хоть что-то в своей жизни делал, не предусмотрев все и не прикинув, какие будут последствия.

Руби взяла со стола меню и принялась обмахиваться им, чувствуя, как горят щеки. Она никогда бы не подумала, что ее может так привлечь подобный взгляд на жизнь. Одно было ясно: добровольное воздержание с каждой минутой казалось ей все более нелепым. Она даже придумала план своих дальнейших действий: на этот раз она соблазнит его, заставит поменяться местами, прежде чем они разбегутся.

Проблема состояла только в том, что Руби флиртовала с ним напропалую все утро, а он до сих пор не заглотил приманку.

— Это личный или профессиональный интерес? — осторожно спросил он, и Руби встрепенулась: неужели лед тронулся?

— Попробуй догадаться, — предложила она.

Он протянул руку через стол и переплел пальцы с ее пальцами.

— Может быть, ты завуалированно даешь мне понять, что уже оправилась от уколов щетиной?

Она поднесла его руку к губам, провела языком по костяшкам пальцев и ухмыльнулась, когда он вздрогнул.

— Не сказала бы, что делаю это завуалированно, Кэллум.

Он рассмеялся и крепче сжал ее руку, вставая и поднимая ее со скамьи.

— Грязная девчонка! — пробормотал он, притягивая ее к себе и сжимая ее бедро. — Надеюсь, ты понимаешь, что играешь с огнем?

Сердце Руби забилось быстрее. Она положила руку ему на затылок и погладила короткие завитки волос, которые все утро притягивали ее взгляд.

— Обожаю играть с огнем.

Она провела пальцем по его щеке, чувствуя уже начавшую пробиваться щетину, хотя он побрился всего несколько часов назад.

— Его так приятно приручать.

— Приручать? — поднял брови Кэл, и его улыбка стала чуть менее широкой. — Я не лошадь, чтобы меня приручать, Руби. Лучше бы тебе понять это.

В его голосе промелькнула угрожающая нотка, и Руби покраснела, почувствовав укол обиды.

— Что ж, это хорошо, Кэл. Потому что я тоже не такая.

По крайней мере, она пыталась заставить себя поверить в это. Она не была дурой и понимала, что Кэл может только утолить ее страсть, ничего больше требовать от него нельзя.

— Я думала, ты понял, — добавила Руби, — что я с тобой только для секса. Я использую тебя.

Конечно, им было хорошо и весело вместе, но Руби не стала бы заводить отношения с Кэлом, даже если бы в мире больше не осталось мужчин. Он слишком… Слишком хорош. Слишком умен, слишком обаятелен, слишком сдержан. У него не было ни одного слабого места. Все это делало его отличной секс-игрушкой, но никакая разумная женщина не рискнула бы влюбиться в него.

Кэл усмехнулся, и угрожающий блеск исчез из его глаз.

— Используешь меня? — переспросил он и наклонил голову, ловя губами ее палец. — Хотел бы я посмотреть на это!

Руби улыбнулась. Ничего страшного не случилось, можно продолжать следовать выбранным курсом.

— Ты что, бросаешь мне вызов? — промурлыкала она, ощущая растущее возбуждение.

Она ухватилась за его плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Должна тебя предупредить, что я всегда принимаю вызовы, — повторила она его слова и скользнула языком по его губам, прежде чем отстраниться.

Кэл застонал, обхватывая ее за талию, прижимая к себе и вовлекая в новый головокружительный поцелуй. Оторвавшись от нее, он тяжело дышал.

— Пожалуй, нам стоит уйти куда-нибудь отсюда, пока нас не арестовали.

Руби хихикнула, подобрала босоножки и рассмеялась, когда Кэл положил ей на поясницу руку, ведя к выходу. Она с удовольствием поймала на себе завистливые взгляды нескольких молодых женщин, сидевших у самой двери. Ей на секунду показалось, что она Клеопатра, а Кэл — ее Марк Антоний.

Что может быть прекраснее, чем заставить сильного мужчину опуститься перед тобой на колени? Впереди Руби ждали выходные, полные полузабытых радостей великолепного секса и флирта. И ничего больше.

И Кэл, похоже, был настроен дать ей все это.

Глава 8

Звонок телефона раздался как раз после того, как Руби вздохнула, с наслаждением потягиваясь и чувствуя, как каждая клеточка ее тела дрожит от приятной усталости.

— Не обращай внимания, — Кэл погладил ее по ягодице, — сейчас включится автоответчик.

Руби наклонилась к нему и улыбнулась. Он лежал с закрытыми глазами; его волосы были взъерошены, на щеках играл румянец, а лицо выражало удовлетворение. Руби Делисантро заставила его встать на колени, причем не только фигурально выражаясь. Они взяли такси, чтобы не тратить времени на обратный путь пешком, и даже если она своими действиями и своей страстью не добилась от него озвученной мольбы, до этого было недалеко.

— Что такое, Уэстмор? — лукаво спросила Руби. — Так выдохся, что даже к телефону подойти не можешь?

Он открыл глаза, медленно растянул губы в улыбке, прислушиваясь к надрывающемуся в гостиной телефону, а потом опрокинул Руби на спину и подмял под себя.

— На твоем месте я не стал бы меня дразнить, Делисантро.

Она рассмеялась, с удовольствием глядя, как его глаза призывно засверкали.

— Почему? Не так давно ты стоял передо мной на коленях.

Она собиралась выжать все возможное из своей маленькой победы, потому что доказала себе, что от Кэла ей нужен только секс, и ее мир снова встал с головы на ноги.

— Ты хороша, — признал он, усмехаясь, а потом прижался губами к чувствительной коже у нее за ухом. — Но я лучше. Дай мне пару минут — и сама увидишь.

— Пару минут? — фыркнула она, тая от его прикосновений. — Тебе этого не хватит.

— Давай проверим.

В глубине души Руби сама в это не верила, но все равно пренебрежительно наморщила нос, доигрывая роль победительницы до конца. Из гостиной донесся голос Кэла, деловито предлагающий звонящему оставить сообщение.

— Можем продолжать, — сказал Кэл и снова начал целовать ее.

Руби устроилась поудобнее, целиком предоставляя инициативу ему, но тут раздался взволнованный женский голос, смягченный динамиком:

— Кэл, где ты? Ты обещал, что приедешь на день рождения Мии. Я жду тебя уже час. У тебя все в порядке? Ничего не случилось?

Кэл выругался и оторвался от Руби.

— Подожди, — велел он, — я быстро.

Он встал, схватил джинсы, натянул их и торопливо вышел из спальни. Руби резко села. Все ее игривое настроение моментально испарилось. Женщина, похоже, была очень расстроена, а самое главное — по лицу Кэла пробежало виноватое выражение. Руби выскользнула из постели, подняла с пола халат и последовала за Кэлом. От мысли, что женщина может быть девушкой Кэла, ей стало холодно. Почему она не спросила: есть у него кто-то? И кто такая Мия?

Руби остановилась у двери, ведущей в чистую светлую гостиную. Кэл взял трубку и немедленно напрягся.

— Мэдди, успокойся, я здесь, — нетерпеливо сказал он и взъерошил волосы, слушая ее.

Значит, это его сестра, о которой он упоминал утром. Почему-то Руби не почувствовала никакого облегчения.

— Я забыл о празднике. — Теперь в голосе Кэла звучало раздражение. — Ну и что? Мии три года, она даже не заметит, что меня нет.

Руби попятилась. Надо уйти прежде, чем он застукает ее за подслушиванием, но его раздраженный голос не дал ей осуществить это решение. Тщательно запрятанная в душе боль всколыхнулась в ней, пока она слушала, как холодно он говорит с сестрой.

— Уже слишком поздно, — ледяным тоном сказал Кэл.

Этот тон не имел ничего общего с приятным, обаятельным человеком, который так приглянулся Руби. Как она могла так ошибиться в нем?

— У меня полно работы, — отрезал он. — В эти выходные я не смогу.

Руби выпрямилась. Почему он лжет?.. И вдруг она поняла и залилась краской. Его работа — она, Руби. Она тихо вернулась в спальню, пытаясь забыть подслушанные слова, горько разочарованная не только в Кэллуме, но и в себе. Она ошиблась и в нем, и в том, что ничего плохого не случится, если она позволит себе маленькую интрижку. Секс всегда связан со сложностями, даже мимолетный.


— Слушай, Мэдди. Я подумаю, ладно?

— Пожалуйста, Кэл, приезжай, — без особой надежды на согласие попросила Мэдди. — Мы не будем ужинать без тебя.

— Я перезвоню, — выпалил он и бросил трубку.

Кэл потер ноющую шею. Как ей удается заставить его плясать под свою дудку, хотя оба знают, что ни к чему хорошему это не приведет? Он сел на диван, вытянул ноги и сунул руки в карманы. Гордиться было нечем, но после каждого разговора с сестрой Кэла охватывало уныние и апатия, и сейчас он позволил им затопить его с головой. Они с Мэдди абсолютно разные, разного хотят от жизни, но она не хочет этого понимать. Так почему же ему так стыдно оттого, что он избегает ее и ее семью? Когда он видел, как Мэдди и Рай смотрят друг на друга, он не знал, куда себя деть от неуютного ощущения, а то, что их дочь Мия обожала его, приводило в ужас и было выше его понимания. Кэл тяжело вздохнул.

«Прекрати киснуть, Уэстмор. Во всем виноват только ты».

Верх идиотизма — забыть о дне рождения Мии. Еще более глупо — забыть позвонить Мэдди и сослаться на важные дела. Он вспомнил о Руби, теплой, нежной и готовой поддержать любое его предложение, и немного расслабился, но уныние никуда не делось. Даже когда ему нечего было делать, он не любил ездить к Мэдди, а уж теперь у него есть дело куда более приятное, чем визит к сестре.

Кэл встал и потер руками лицо.

— Черт возьми! — сдавленно выругался он.

Он любил сестру. Конечно, он с подозрением относился к новой, счастливой Мэдди и ненавидел, когда его заставляют делать что-то, чего он делать не хочет, но она так робко просила его приехать…

Возвращаясь в спальню, Кэл раздумывал, как ему быть с Руби, если он все-таки решит ехать в Корнуолл. Почувствовав запах Руби, он понял, что все еще хочет ее, причем не только физически. Она очаровала его, мгновенно поняла, какрасшевелить его; ему было весело и интересно с ней, а самое главное — она, как и он, не хотела серьезных отношений, ей вполне хватало потрясающего секса.

Руби, конечно, не подходит ему. Она слишком непредсказуемая, чтобы долго мириться с существующим положением вещей. Рано или поздно она начнет требовать от него большего. И все-таки, пока этого не случилось, Кэл не отпустит ее.

Он посмотрел на часы: два часа, значит, у него есть час, если он решит выполнить просьбу сестры. Хватит ли ему этого времени, чтобы убедить ее подарить ему еще одну ночь, когда он вернется? Кэл усмехнулся. Учитывая то, как его способы убеждения действовали на нее, проблем быть не должно.

Кэл распахнул дверь… и застыл на месте. Улыбка сбежала с его лица. Руби, почти полностью одетая, стояла посреди комнаты в фантастической позе. Увидев его, она выдохнула и опустила руки.

— Можешь застегнуть молнию? — попросила она. — Я вывихну плечо, прежде чем это удастся мне самой.

— Ты оделась, — тупо констатировал Кэл. — И приняла душ.

Он решительно не понимал, что происходит.

— Мне нужно бежать, — сухо, без намека на давешнюю нежность, объяснила она.

— С чего вдруг? — поинтересовался Кэл.

Ему не нравилось ощущение непонимания и то, как замерло его сердце. Руби наклонилась, чтобы обуться.

— Вдруг понадобилось, — сказала она, глядя на него снизу вверх. — Так ты поможешь?

Кэл не сдвинулся с места. Голос Руби звучал раздосадованно и расстроенно, но было что-то еще, что Кэлу тоже очень не нравилось.

— Ничего не случилось? — осторожно спросил он. — Если что-то случилось, скажи мне.

— Проблема в том, что мне надо идти, но я не могу уйти в полузастегнутом платье. Но ты можешь решить эту проблему.

Кэл подошел к ней и развернул к себе лицом.

— Нет, проблема в другом. Ты бесишься, и я хочу знать почему.

Ее обидело то, что он пошел отвечать на звонок? Это было глупо, по-детски, совсем не в ее духе. По крайней мере, Кэл так думал.

— Пожалуйста, мне нужно идти.

В ее глазах он вдруг различил не только нетерпение, но и что-то похожее на неприязнь.

— Почему? Пару минут назад ты была не против остаться еще ненадолго. Что случилось?

Руби прищурила полыхнувшие огнем глаза:

— Ты оказался не тем, кем я тебя считала.

— Что, прости? — изумился Кэл.

— Ты прекрасно слышал, что я сказала.

Она прошла мимо него, забыв про платье, но он поймал ее за руку. Без объяснений она не уйдет.

— Объяснись, — процедил он сквозь зубы.

Она вырвала руку из его пальцев.

— Ладно! Мне не понравилось, как ты говорил с сестрой. Ты был слишком жесток к ней. Я знаю, каково это — быть отвергнутой человеком, которого любишь. Поверь, это очень неприятно. Поэтому я ухожу — из женской солидарности.

Кэл был так поражен, что едва успел снова схватить ее, когда она вновь устремилась к двери.

— Отпусти меня!

— Во-первых, — начал Кэл, крепче сжимая пальцы, — ты даже не знаешь ее. Почему тебя так волнует, как я разговариваю с ней?

Стоило добавить, что это не ее дело и подслушивать вообще плохо, но Кэл решил, что опустит это. Ему было интереснее узнать, почему она так ведет себя.

— Я поняла по ее голосу, что она очень расстроена. — Руби попыталась освободиться, но он не отпустил ее. — А ты отмахнулся от нее. Я была лучшего мнения о тебе, но теперь понимаю, что ошиблась. Тебя больше привлекает пара дней в постели с женщиной, которую ты встретил несколько часов назад, чем выполнение обещания, которое ты дал своей сестре. Я не хочу участвовать в этом.

Кэл едва не прикрикнул на нее, но почувствовал искреннее расстройство в ее голосе и сдержался.

— Знаешь, если уж берешься подслушивать, потрудись дослушать до конца.

— Я слышала достаточно. Ты сказал, что не можешь приехать, потому что очень занят. Мы оба знаем, чем ты занят.

— Я предпочитаю не обсуждать с сестрой свою личную жизнь. Я не специально забыл, что обещал приехать. Меня немного отвлекла некая женщина, которая была не прочь оказаться со мной в постели.

— Даже если так, ты все равно не собираешься поехать…

— Собираюсь, — резко перебил ее он. — Уезжаю, как только соберусь. Хотя ехать мне совершенно не хочется. Мэдди живет в Корнуолле, черт возьми! Туда тащиться шесть часов, а я толком не спал ночью, сама знаешь.

— Ты правда собрался ехать?

— Правда, — буркнул Кэл, сам не понимая, почему вдруг преисполнился решимости. — Моя сестра иногда сводит меня с ума, но я все равно не хочу расстраивать ее и мою племянницу.

Рука Руби обессиленно повисла в его руке, и она побледнела.

— Я… Я думала, ты… — прошептала она и снова покраснела, теперь от стыда.

— Теперь поняла главный принцип подслушивания? — спросил он.

Руби опустила голову, потом подняла на него глаза, полные раскаяния и смущения. Очень странно было видеть ее такой, и Кэл лишний раз убедился, что она чрезвычайно непредсказуема.

Кэл никогда не стремился понять, почему женщина совершает тот или иной поступок. Это была дорога прямиком в ад. Но сейчас его грызло любопытство, почему же Руби так повела себя, почему сорвалась на него. Она сказала, что ее отверг кто-то, и Кэл хотел знать, кто и почему.

— Я не должна была устраивать тебе сцену, — пробормотала Руби. — Прости меня.

— За тобой должок, — ответил он, вдруг придумав отличный выход из ситуации. — Ты так плохо подумала обо мне и теперь должна реабилитироваться.

Она фактически заставила его поехать к Мэдди, не дав рассмотреть все за и против. Он мог рассчитывать на маленькую компенсацию.

— Как? — покорно спросила она.

Кэл мысленно отмахнулся от внутреннего голоса, нашептывающего, чтобы он бросил эту затею. Что с того, что он пользуется ее слабостью, чтобы склонить ее согласиться на его требования? Что с того, что его желание побыть с ней не поддавалось контролю? Его замысел сгладит неприятный эффект поездки к Мэдди и даст им обоим возможность извлечь из их связи все, что можно, и мирно разойтись.

— Ты поедешь со мной, — сказал Кэл.

Глава 9

Руби расхохоталась, думая, что Кэл шутит, но он даже не улыбнулся.

— Ты серьезно? Я же незнакома с твоей сестрой!

— Минуту назад тебя это не останавливало, — пожал плечами Кэл.

Еще более нелепым, чем предположение, что он не шутит, было сальто, которое сделало ее сердце от решительности в голосе Кэла.

— Мэдди тебе понравится, — заверил он ее.

— Но это ваше семейное дело, а я никто. Зачем я вообще нужна тебе там?

Она совершила большую ошибку, затеяв этот разговор, не только сделав поспешные выводы, но и начав разбираться. Взаимоотношения Кэла с сестрой — не ее дело.

Кэл окинул ее оценивающим взглядом:

— А ты не догадываешься?

— Нет, — отрезала она, складывая руки на груди и не позволяя вспыхнувшему желанию сбить ее с пути. — Секс — недостаточно хорошая причина, чтобы представить семье женщину, которую едва знаешь.

— А мне казалось, что мы очень близко сошлись, — заметил он, проводя пальцем по ее ключице и смеясь, когда она задрожала. — Вот видишь?

Она оттолкнула его руку, чувствуя себя голой.

— Мы же не сможем все выходные провести в кровати! Мне придется о чем-то говорить с твоей сестрой. И как ты планируешь меня представить? Я ведь даже не твоя девушка!

Он мягко привлек ее к себе.

— Скажу ей, что ты моя подружка. Она будет так счастлива с тобой познакомиться, что не станет копать глубже.

— С чего это она будет счастлива? — нахмурилась Руби.

Кэл вздохнул:

— С тех пор как Мэдди вышла замуж и родила ребенка, она решила жизнь положить на то, чтобы найти идеальную пару и для меня, чтобы я тоже смог почувствовать это неземное счастье.

То, как небрежно он это сказал, не обмануло Руби.

— А тебе это не нравится?

— Совсем. Я не создан для любви и брака. Но Мэдди не желает этого понимать. Она с детства стремится решить все проблемы, даже если их нет.

— Может, она просто хочет, чтобы ты был счастлив.

Жаль, что он не ценит такого отношения к себе. Кэл кисло посмотрел на нее:

— Ты такая женщина!

— А ты такой наблюдательный!

Он улыбнулся.

— Дело в том, что я счастлив. Особенно счастлив я буду, если эти выходные пройдут без расспросов о моей личной жизни. И раз уж ты здесь, думаю, сможешь помочь мне в этом.

Руби принужденно засмеялась, стараясь прогнать чувство обиды. У него есть логичная причина, почему он хочет взять ее с собой, это же хорошо!

— Значит, я должна сыграть роль твоей девушки?

Он кивнул, ничуть не смущенный.

— Это так по-мужски! Почему ты не скажешь ей правду, что еще не готов к браку?

— Поверь мне, я не раз говорил ей, что никогда не буду готов, но она не желает слушать. Она убедила себя, что ее брак — само совершенство и так будет всегда, и не замечает ничего, что противоречит этому убеждению.

Руби снова послышалась горькая нотка в его словах, и она спросила себя, почему Кэл так уверен, что брак его сестры обречен на гибель.

— К тому же ты не представляешь себе, какая Мэдди настойчивая. Поэтому ты должна поехать со мной и спасти меня от нее.

— Трусишка, — рассмеялась Руби.

Она знала, что Кэлу не нужно никакое спасение, но ее решимость не поддаваться на его уговоры ослабла. Он умел убеждать, к тому же его настойчивость польстила Руби, и ей было ужасно любопытно посмотреть на Кэла в домашней обстановке.

— А Корнуолл в это время года прекрасен, — добавил Кэл.

Руби рассмеялась:

— Хорошо, хорошо, я поеду.

Она сказала себе, что все снова хорошо, что они вернулись к тем отношениям, которые у них были до того, как она вспылила и устроила истерику. Между ними снова ничего, кроме секса.

— Отлично, — кивнул Кэл, и Руби почувствовала, как тепло расползается по ее телу от одобрения, появившегося в его глазах.

— Но мы сначала заедем ко мне, и я соберусь, — заявила она, не желая сдаваться совсем уж легко.

— Разумеется.

Кэл поцеловал ее, и Руби приоткрыла губы ему навстречу, позволяя поцелую выжечь все оставшиеся сомнения.


Роскошная машина Кэла неслась по шоссе, а Руби старалась не дать сомнениям возродиться. Кэллум Уэстмор опасен, но она вполне может справиться с ним и тем, что происходит между ними. Он ей нравится, ей интересно посмотреть на него в нестандартных условиях, и только. Руби слишком любила доминировать в отношениях, чтобы серьезно увлечься кем-то вроде Кэла, но это не помешает ей получить максимальное удовольствие от их связи.

Руби наклонилась вперед, выключила радио и спросила:

— Что ты имел в виду, когда говорил о вещах, противоречащих убеждению твоей сестры в идеальности ее брака? Ты знаешь что-то, чего не знает она? Ее муж изменяет ей?

Она внутренне содрогнулась, сказав это. Ни одной женщине она не пожелала бы такой боли, да и ни одному мужчине тоже.

— Не думаю, — холодно ответил Кэл. — Рай вроде неплохой парень.

— Тогда почему ты так сказал? — настойчиво повторила Руби.

— Думаю, я имел в виду не только ее брак, но и брак вообще, — пожал он плечами, обгоняя грузовик. — Брак наших родителей развалился на наших глазах, и Мэдди тяжело перенесла это.

— А ты?

— М-м-м? — рассеянно пропел он, вглядываясь в зеркало заднего обзора.

— Как ты перенес гибель вашей семьи? — терпеливо уточнила Руби.

Неужели она наконец нашла его слабое место?

— Я? — рассмеялся он, словно она удачно пошутила. — Со мной ничего не случилось. Мэдди — романтик, она хотела, чтобы наши родители были счастливы вместе. Мне было все равно.

Руби непонимающе нахмурилась. Разве надо быть романтиком, чтобы желать счастья своим родителям? Она сама не считала себя романтиком и знала на собственном опыте, как хрупка семейная жизнь, но она знала и то, что брак призван сделать людей счастливыми. Руби уже поняла, что Кэл гордится тем, какой он практичный и всегда опирается на логику. Но теперь ей казалось, что тяжелое детство превратило эти качества в цинизм.

— Когда люди влюбляются друг в друга, брак — всего лишь логичное продолжение их отношений, — заметила она. — Это не всегда плохо, разве нет?


Кэл застонал про себя. Опять любовь! Ну почему женщины всюду суют ее, даже в самый далекий от этой темы разговор? И почему он решил, что Руби не такая?

— Знаешь, — сказал он, — я не думал, что ты тоже безнадежный романтик.

— Правильно не думал, — фыркнула она. — Брак — сложная штука; поверь мне, я знаю это. Мои родители казались самыми счастливыми людьми на свете, у них было все: любовь, уважение, поддержка, нежность. Но когда все закончилось, оказалось, что все вовсе не так радужно.

— Значит, они развелись, — одобрительно кивнул Кэл. — Хорошо.

Обычно он не затрагивал личные темы с женщинами, с которыми спал, но внезапная печаль в голосе Руби заставила его поддержать разговор.

— Ты еще легко отделалась. Я бы очень хотел, чтобы моим родителям хватило сил развестись.

— Мои родители не развелись, — сказала Руби. — Их брак закончился, когда умерла моя мать.

Она произнесла эти слова таким бесцветным тоном, что Кэл крепко стиснул руль. Самое время сменить тему. Однако вместо безличного, безразличного соболезнования, которое собирался выразить, он спросил:

— Сколько тебе было, когда это случилось?

— Десять, — без выражения ответила она.

Проклятье! Сердце Кэла сжалось.

— Наверное, тебе очень тяжело пришлось, — пробормотал он, удивленный приступом сочувствия.

Его собственная мать никогда особенно много времени не уделяла им с Мэдди: она старалась удержать на плаву рассыпающийся брак. И все равно Кэл был бы очень подавлен, если бы она умерла. То, что Руби потеряла мать в таком нежном возрасте, вызвало у Кэла желание утешить ее. А он не очень хорошо умел делать это.

Руби покачала головой:

— Да, но она тяжело болела почти год. Куда тяжелее было узнать, что она вовсе не такой кристально честный, благородный человек, каким я всегда ее считала, а совсем наоборот.

Кэл смотрел на дорогу, и его разрывало желание прекратить этот разговор и задать следующий очевидный вопрос. Что-то в ее тоне было очень хорошо знакомо ему.

— Как это выяснилось? — спросил он.

Похоже, его тяга к Руби была слишком сильна, и постоянная осторожность на этот раз предала его.

Глава 10

Руби нахмурилась. Она сама не поняла, как начала говорить о своей матери. Обычно она не позволяла этой теме всплыть в разговоре с парнями, с которыми она встречалась, а уж с Кэлом надо было быть вдвойне осторожной.

— Кэл, ты не обязан выслушивать меня, — мягко сказала она.

— Знаю, — ответил он.

— Не думаю, что тебе интересно.

— Я бы не спросил, если бы мне не было интересно, — возразил Кэл. — Давай рассказывай. Что бы ни случилось, это наверняка не так уж ужасно.

— Вот как? — невесело усмехнулась Руби. — Она переспала с другим почти сразу после свадьбы с моим отцом, забеременела, но не призналась отцу, что ребенок не от него. Как тебе это?

— Да, не очень приятно, — тихо сказал Кэл, и Руби вдруг стало стыдно за свой гнев и горечь, которую она прятала под ним.

— Ну вообще-то… Эта была связь на одну ночь, маме было девятнадцать, а тот мужчина — богат, красив и опытен, и он соблазнил ее.

Глядя на руку Кэла, переключающую передачу, Руби впервые задумалась, не стоит ли ей наконец простить свою мать. Прошлая ночь доказала ей, что нельзя недооценивать хороший секс.

— Ты умеешь прощать куда лучше, чем я, — заметил Кэл, словно прочитав ее мысли. — Значит, твой отец отверг тебя, когда узнал, что ты не от него?

— Что, прости? — не поняла Руби.

— Ты сказала, что знаешь, каково это — быть отвергнутой человеком, которого любишь, — объяснил Кэл.

Руби покраснела. Неужели она сказала это вслух? Она стремительно теряла контроль над ситуацией.

— Тем ребенком была не я, а мой брат, Ник.

— Тогда кто тебя отверг? — раздраженно спросил Кэл.

— Я его и имела в виду. Это случилось, когда моя умирающая мать рассказала отцу, что Ник не его сын…

Она резко замолчала. Зачем она все это говорит? Это ведь слишком личное!

— Это долгая и тоскливая история, — коротко закончила она.

— У нас есть пять часов, — пожал плечами Кэл. — Я не знаю, чем еще заняться, кроме разговора.

— История ужасно скучная, — повторила Руби. — Не хочу, чтобы ты уснул за рулем.

Он рассмеялся, сжал ее колено.

— Ткни меня в ребра, если я начну отключаться.

Его слова и прикосновение почему-то вывели Руби из равновесия, и она отвернулась к окну. Она никогда ни с кем не говорила об этом, но сейчас ей очень хотелось выплеснуть все накопившееся в ней за много лет. Может быть, этому способствовала манера Кэла подходить к любому вопросу деловито, аналитически, спокойно. Вдруг он поможет ей разобраться в ее запутанных чувствах?

Руби часто спрашивала себя, не могла ли она сделать что-то, чтобы предотвратить катастрофу. Если бы она была старше или лучше понимала, что происходит и что последует потом…

— Ладно, но как только тебе станет скучно, останови меня.

Кэл погладил ее по бедру.

— Начни с самого начала, с того дня, когда умерла твоя мать.

Руби вздохнула. Прошло уже столько времени… Она должна суметь рассказать об этом.

— Ладно. Тот день был не из легких. Днем раньше отец закрыл свой ресторан, и мы все никак не могли свыкнуться с этой мыслью.

— У твоего отца был ресторан?

— Да, итальянский ресторанчик недалеко от дома, в котором я живу сейчас. Он не был очень популярен, но мои родители много вложили в него после возвращения из Италии. Они управляли им вместе, и у них было всего двое помощников, не считая нас с Ником. Мы помогали им перед школой и по выходным.

— Но тебе было всего десять! — изумленно воскликнул Кэл.

Руби улыбнулась, вспоминая, как любила смотреть на родителей за работой. Странно, но это воспоминание до сих пор возрождало то давнее чувство защищенности, хотя теперь Руби знала, что оно зиждилось на лжи.

— Ну, я в основном создавала видимость деятельности, всю работу делал Ник. Мне все очень нравилось, ему — нет. Даже до того, как…

Она замолчала. Ей вдруг расхотелось делиться этим с кем-то.

— Вот откуда у тебя любовь к кексам, — заметил Кэл, и его голос помог ей взять себя в руки.

— Да, моя семья поколениями имела отношение к готовке.

— Но Ник не унаследовал эту страсть? — уточнил Кэл.

— Ник ненавидел все, что связано с ресторанной деятельностью, — кивнула Руби. — Шум, суету… Но дело было не только в этом. У него не складывались отношения с мамой.

Почему она только сейчас смогла признать это?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Кэл.

— Она очень любила жизнь, любила все, что делает, вкладывала в любое занятие всю себя, полностью отдавалась ему. — Руби перевела дыхание, готовясь приступить к самому сложному. — Но с Ником она неизменно была холодна. Она никогда не целовала его, не обнимала с тем удовольствием, с каким целовала и обнимала меня. Папа чувствовал это и пытался возместить отсутствие любви: он всегда хвалил Ника, поддерживал его во всем, пытался вытащить из раковины, в которую он иногда загонял себя. Но все изменилось в ночь, когда умерла мама.

Руби прижала руку к груди, чувствуя, как возвращается то мерзкое, липкое ощущение.

— Нам всем было больно, — тихо продолжила она. — Она была частью нашей жизни. Мы все страдали, глядя, как она умирает от рака, но в ту ночь все стало еще хуже. Ник сказал что-то, я не помню что, но отец словно с цепи сорвался. Он начал кричать по-итальянски, что не хочет видеть Ника, не желает его слушать. Ник стал белый как полотно, а я заплакала, обняла отца и умоляла его прекратить. Он замолчал, а потом заплакал, прижимая меня к себе так сильно, что на следующий день у меня на руках появились синяки. Но Ника он так и не обнял. Он даже не взглянул на него.

Руби яростно вытерла щеки. Когда же она перестанет так реагировать на воспоминания об этом?

— Когда ты узнала, что Ник — внебрачный ребенок? — спросил Кэл.

— В день похорон я подслушала разговор отца и Ника. Мама призналась отцу перед смертью.

Чувство, что ее предали, вернулось с новой силой. Ее мучило не столько то, что мать была неверна отцу, сколько то, что она своим признанием разрушила их жизнь.

— Отец сказал, что ему все равно, что он по-прежнему считает Ника своим сыном, но Ник ему не поверил. Он замкнулся в себе и не реагировал на мои попытки достучаться до него. А я очень старалась. Я думала, что, если буду любить его достаточно сильно, все снова станет хорошо.

— Это вполне понятно, — уверенно сказал Кэл. — Моя сестра делала то же самое, когда наши родители ссорились. Она думала, что, если она будет идеальной дочерью, все наладится.

— Именно так, — кивнула Руби. — Наша семья разваливалась, а я ничего не могла сделать.

— Что стало с Ником?

— Он очень изменился, — вздохнула Руби. — Связался с плохой компанией, перестал ходить в школу. Со мной он не разговаривал, зато постоянно ссорился с отцом. Мне кажется, он все время пытался проверить, действительно ли отец любит его, как сказал. И вот однажды они поругались так сильно, что Ник ушел из дома. Отец сделал все, чтобы найти его, но не смог.

— Значит, ты больше никогда его не видела?

— Три года назад у отца случился инфаркт. Я знала, что он умирает, и он знал это, поэтому попросил меня отыскать Ника. Он хотел увидеть его перед смертью. И я наняла сыщика. Выяснилось, что брат живет в Сан-Франциско, пишет сценарии для голливудских фильмов.

Странно, но Руби все равно гордилась братом.

— Три недели я пыталась пробиться к нему через его агентов, а когда он наконец ответил мне, сказал, что ему все равно. — Руби сморгнула слезы. — Я позвонила ему еще раз, когда отец уже умирал, но он ответил, что не хочет его видеть. Мало того, он называл отца «твой отец». Я сорвалась, начала кричать, умолять, но он повесил трубку. Когда отец умер, я послала Нику приглашение на похороны, но он не приехал.

Руби посмотрела на Кэла: тот хмурился и неотрывно смотрел на дорогу.

— Вот, — криво улыбнулась она. — Теперь ты все знаешь. Поэтому я и набросилась на тебя из-за твоей сестры: услышала, как ты с ней разговариваешь, и вспомнила эту историю.

Руби опасалась, что зря все рассказала Кэлу, но в то же время была рада, что все объяснила. Кэл ни при чем; она выместила на нем все свое огорчение и боль, которую ей причинил Ник.

— Ты, наверное, думаешь, что я не в себе, — принужденно рассмеялась Руби. — Обычно я не изливаю на других потоки чувств, особенно если знаю человека всего день.

— Все в порядке. Учитывая все обстоятельства, твоя реакция объяснима. Ты страстная натура, — улыбнулся он, окинув ее взглядом, — и у меня есть причины радоваться этому.

Руби повернулась к нему и положила голову на спинку сиденья.

— Знаешь, ты отлично умеешь слушать.

И не только. Своими сухими замечаниями и короткими вопросами он помог ей увидеть случившееся в новом свете, понять, что она сделала все, что от нее зависело, но исправить все просто было не в ее силах.

Кэл поднял бровь.

— Это входит в мои служебные обязанности.

Руби усмехнулась: он выглядел немного смущенным. Подумать только, ее отважный воин краснеет, когда ему делают комплименты!

Руби зевнула и потянулась, чувствуя, как тяжелеют веки. Последние сутки выдались весьма динамичными, а выплеск эмоций и нелегкий разговор измотали ее.

— Откинь спинку и поспи, — предложил Кэл, включая радио и находя неторопливую мелодию. — Нам еще долго ехать.

Не верится, что они встретились только вчера, успела подумать Руби, прежде чем ровный гул мотора убаюкал ее.


Увидев впереди машину, Кэл вцепился в руль и выжал газ. Ему надо было встряхнуться, чтобы хоть как-то справиться с желанием жестоко убить Ника Делисантро. Конечно, Кэл не был идеальным братом, но он никогда не обращался с Мэдди так, как этот ублюдок обошелся с Руби. Слыша, как прерывается ее голос, когда она говорила о разговоре с братом, Кэл понимал, чего это стоило его гордой, преданной Руби — видеть, как отец умирает, и не уметь выполнить его последнее желание. Эгоизм этого парня шокировал Кэла, и…

— Какого?.. — вдруг прошептал Кэл.

Его Руби? Откуда взялась эта мысль?!

Он бросил быстрый взгляд на женщину, свернувшуюся клубочком на пассажирском сиденье, медленно вдохнул и выдохнул, расслабился, сбросил скорость. Она не была «его Руби». Он едва знал ее. Да, секс с ней был, пожалуй, самым лучшим в его жизни, и он собирался повторить его, но завтра вечером, когда они вернутся в Лондон, все закончится.

Руби Делисантро никогда не будет «его». Кэл не заводил постоянных отношений. Ему не нравилось так сильно привязывать себя к другому человеку, не нравилось ощущение зависимости и отсутствие личного пространства. Свернув с шоссе, он заставил себя расслабиться полностью и решил, что чувство единения с Руби, охватившее его во время и сразу после разговора, почудилось ему. Он целые сутки толком не спал, а впереди его ждали выходные с семьей сестры. Неудивительно, что он слегка опустил щиты.

Впредь Кэл будет осторожнее, а если снова захочет узнать что-нибудь о Руби и ее прошлом, просто откусит себе язык.

Глава 11

Когда Кэл свернул на дорожку, обсаженную живой изгородью, и Руби увидела Трюэн-Мэнор, она не удержалась от восторженного восклицания. Благодаря многочисленным башенкам, выступам и окнам-бойницам особняк был похож на помесь замка Золушки и бредовых фантазий архитектора из викторианской эпохи. Руби заметила особняк, еще когда они ехали по побережью, и он показался ей холодным и неприступным, но, увидев его вблизи и рассмотрев цветы на подоконниках, мягкий отсвет солнца на известняке и маленький мопед у крыльца, вдохнув свежий запах моря и скошенной травы, она почувствовала, что это милое и уютное пристанище.

— Давно твоя сестра живет здесь? — спросила Руби у Кэла, пока он доставал их вещи из машины.

— С тех пор, как познакомилась с Раем, — нехотя ответил Кэл.

— И это было?..

— Несколько лет назад.

Руби ждала продолжения, но Кэл молча обошел автомобиль и двинулся к дому. Руби это совсем не понравилось. По мере приближения к особняку Кэл все сильнее напрягался, но тогда Руби решила, что во всем виновата бурная ночь и то, что все внимание Кэла приковано к дороге. Теперь ей казалось, что тут есть что-то еще.

— Семья твоей сестры участвует в программе защиты свидетелей? — невинно поинтересовалась Руби, протягивая руку за своей сумкой. — Разговорить тебя сложнее, чем взломать код «Энигмы».

— Очень смешно, — мрачно сказал Кэл.

Он не отдал ей сумку, закинул ее на плечо и приобнял Руби за талию.

— Тебе понадобятся обе руки, когда ты встретишься с Мэдди.

Руби не успела ничего ответить: из дома выбежала худенькая женщина и бросилась Кэлу на шею.

— Кэл! Наконец-то ты приехал!

— Здравствуй, Мэдди, — сказал Кэл. — Это Руби.

Мэдди схватила Руби за руки.

— Руби! Потрясающе! Безумно рада! — воскликнула она, и ее глаза, очень похожие на глаза Кэла, тепло блеснули. — Надеюсь, ты не обиделась, что я заставила Кэла приехать. Мия очень любит его, а завтра день ее рождения…

— Все в полном порядке.

Руби стало неуютно: Мэдди встретила ее так, словно она была очень важной персоной.

— Где Мия? — спросил Кэл.

— Когда она узнала, что ты приедешь, чуть не сошла с ума, так что мы вздохнули с облегчением, когда час назад у нее кончились силы, — улыбнулась Мэдди, проведя гостей в просторную столовую. — Не каждый день любимый дядя приезжает.

— Я ее единственный дядя, — буркнул Кэл.

— Рай пошел проверить ее. — Мэдди проигнорировала замечание брата. — Вы, надеюсь, не ужинали? У нас все готово для вас.

— Нет, не ужинали, — ответила за угрюмого Кэла Руби. — Я не очень стесню вас?

— Не глупи! — воскликнула Мэдди. — К тому же я очень люблю готовить!

С этими словами она вытащила из духовки противень, и по кухне разлился восхитительный запах запеченной рыбы.

— Пахнет изумительно, — сказала Руби, пытаясь отделаться от неприятного чувства, что она обманом прокралась в этот дом.

Кэл почти ничего не рассказал ей о Мэдди, кроме того, что она обожает своего мужа и развод родителей очень тяжело ударил по ней. Она смотрела, как Мэдди хлопочет вокруг уже заставленного блюдами стола, и чувствовала к ней необыкновенную симпатию.

— Куда нас поселили? — спросил Кэл. — Я пойду брошу сумки.

— Ах да! — спохватилась Мэдди. — Ваша комната через две двери от комнаты Мии, на первом этаже. Оттуда прекрасный вид на бухту.

Кэл кивнул и ушел, а Руби нахмурилась. Почему он так неприветлив? Мэдди посмотрела ему вслед, и ее плечи поникли, но она улыбнулась Руби, хоть и немного натянуто:

— Прости, надо было предложить тебе выпить. Вина?

— Отличная идея. — Руби ответила ей ободряющей улыбкой.

Иногда мужчины такие ослы!

Лицо Мэдди снова осветилось.

— Пошли, в холодильнике есть закуски.

Они поболтали на отвлеченные темы, пока Мэдди откупоривала вино, наполняла бокал Руби и доставала блюдо с канапе.

— А ты не будешь пить? — спросила Руби, выбирая закуску.

Мэдди покраснела и прижала руку к животу:

— Я… сейчас не пью.

— О боже! — воскликнула Руби. — Ты ждешь…

Она замолчала, чувствуя, что не вправе задавать такие личные вопросы, но Мэдди улыбнулась и кивнула:

— Кэл еще не знает, так что не говори ему, пожалуйста.

— Разумеется, — пробормотала Руби.

— Мы с Раем узнали две недели назад. Еще и поэтому мне так хотелось, чтобы Кэл приехал: я не хотела сообщать ему об этом по телефону. Надеюсь, я не нарушила ваших планов?

Руби отсалютовала Мэдди бокалом:

— Ничуть. За счастливого дядю! Я уверена, что он будет в восторге.

Кэл не горел желанием заводить собственную семью, но ведь еще раз стать дядей — совсем другое дело. Мэдди налила себе содовой и чокнулась с Руби.

— Надеюсь.

Ее счастливое лицо вызвало у Руби внезапный приступ зависти, и она замерла, изумленно прислушиваясь к себе. Однако как следует поразмыслить над этим ей помешали Кэл и еще один мужчина, сопровождавший его.

— Рай Кинг, муж Мэдди, — сказал он, подходя к Руби и протягивая ей руку. — Добро пожаловать в Трюэн-Мэнор.

У Рая были выгоревшие на солнце волосы, прекрасная, подтянутая фигура; шорты и гавайская рубашка очень шли ему, придавая беспечный вид. Он отлично смотрелся бы на обложке глянцевого журнала, подумала Руби — и вдруг застыла, вспомнив, что действительно видела его на обложке глянцевого журнала! Она читала статью о том, как его империя спортивных товаров выросла буквально на глазах, и даже почерпнула оттуда несколько практических уловок.

— «Экстрим по-королевски»! — восхищенно прошептала она название его компании, которую он основал после того, как завершил карьеру профессионального серфера.

Он рассмеялся и взъерошил волосы:

— Виновен!

— На прошлой неделе я была в одном из ваших магазинов — думала, не купить ли мне горный велосипед.

— И как, решились? — подмигнул Рай.

— В Кэмдене маловато гор, — усмехнулась Руби. — Но искушение было почти непреодолимо.

— Могу организовать вам скидку, — улыбнулся Рай, притягивая к себе жену, и это движение напомнило Руби о ее родителях.

— Мия спит? — спросила Мэдди.

— Мертвым сном. Похоже, сегодня ночью и мы сможем как следует поспать, впервые за три года.

— В ее день рождения? — рассмеялась Мэдди. — Хочешь пари?

Руби смотрела на них и видела воплощенную любовь, страсть, уважение. Зависть стала острее, но Руби продолжала старательно игнорировать ее.

— Руби и на четырех-то колесах смертельно опасна, — ухмыльнулся Кэл, когда они сели за стол. — На твоем месте, Рай, я не стал бы продавать ей велосипед.

— Эй, в той аварии был виноват ты! — парировала Руби, обрадованная тем, что Кэл немного расслабился.

— Что за авария? — поинтересовалась Мэдди.

— Ничего серьезного. Так мы и познакомились вчера, — ответила Руби, накладывая себе салат, и вдруг побледнела, увидев, как распахнулись глаза Мэдди.

— Вы познакомились только вчера?

Руби залилась краской:

— Ну, в общем, да.

Кэл тихонько застонал, но Руби не соглашалась лгать, а теперь, познакомившись с Мэдди, и подавно не хотела выставлять себя в более выгодном свете, чем на самом деле.

— Но это же потрясающе! — расхохоталась Мэдди. — Вы знакомы сутки, а мой брат уже привез тебя сюда! Вот это попадание!

Кэл многозначительно кашлянул:

— Мэдди, сделай одолжение, не начинай пока готовиться к свадьбе.

Она снисходительно потрепала его по щеке.

— Но, Кэл, признай, что это выдающееся событие — ты первый раз в жизни провел с женщиной шесть часов в машине и наверняка о чем-то разговаривал с ней. — Мэдди подмигнула Руби: — Ты знаешь, что ты первая подружка Кэла, которую он привез к нам?

Кэл насупился, а Руби испытала острое удовольствие. Он был ее первой интрижкой на одну ночь, и ей нравилось, что она все-таки что-то значила для него.

— А много у него было подружек?

Мэдди закатила глаза.

— Сотни. Но мне кажется, что ни одна не удостоилась чести поучаствовать в беседе с Кэлом.

— Я вам не мешаю? Я вообще-то тоже здесь, — недовольно пробормотал Кэл.

Мэдди перестала улыбаться и серьезно посмотрела на него:

— Да, ты здесь. После полугода беспрестанных приглашений. С чего вдруг сменил гнев на милость?

— Я был занят, — буркнул он.

— Ну да, конечно, — вздохнула Мэдди.

Рай накрыл ладонью руку жены и мягко предложил:

— Почему бы тебе не сообщить Кэлу новость, раз уж он здесь?

Мэдди снова заулыбалась и закивала.

— Какую новость? — подозрительно спросил Кэл.

Лицо Мэдди осветилось счастьем и надеждой, которые так пленили Руби.

— Скоро ты во второй раз станешь дядей!

Вопреки ожиданиям Руби, на лице Кэла не дрогнул ни один мускул.

— Понятно.

После короткого, но тяжелого молчания Мэдди натянуто засмеялась:

— И это все, что ты можешь сказать?

Кэл отложил нож и вилку.

— Полагаю, я должен вас поздравить?

— Должен? — раздраженно переспросила Мэдди, но Руби услышала под раздражением обиду и боль.

Такое ощущение, что Кэл был совсем не рад за сестру. Он просто смотрел на нее и молчал.

— Когда должен родиться малыш? — вклинилась Руби, надеясь разрядить атмосферу.

Мэдди заставила себя улыбнуться.

— Примерно через семь месяцев, значит, весной.

— Мия уже знает?

— Нет, — тихо ответила Мэдди; глаза ее нехорошо блестели.

— Мы, конечно, трезво смотрим на вещи, — вмешался Рай, поддерживая стремление Руби сгладить конфуз. — Мия будет счастлива, когда у нее появится братик или сестренка, но только до тех пор, когда он или она начнут таскать у нее игрушки. Сейчас хозяйка дома — Мия, и она не уступит свои позиции так просто.

— Мне так хочется познакомиться с ней! — сказала Руби.

Она всегда обожала детей, тем более трехлетних, а Мия, похоже, была выдающимся ребенком. Они с Раем продолжили разговор о будущем ребенке; Мэдди иногда включалась в беседу, но Кэл продолжал молчать. Когда ужин завершился, Мэдди попросила извинить ее и ушла, сославшись на усталость из-за ее положения, но Руби это не обмануло. Она видела, как Мэдди выбивалась из сил, пытаясь вовлечь Кэла в разговор.

Руби помогла Раю убрать со стола. Кэл загрузил посудомоечную машину и пошел за Руби, когда она пожелала Раю спокойной ночи и направилась к выходу из кухни.

— Кэл, подожди. На пару слов, — остановил его Рай.

Кэл кивнул, и они вышли в коридор.

Направляясь к отведенной им комнате, Руби размышляла о том, что случилось. Вряд ли Кэл обиделся на сестру за то, что она уже почти поженила их. Тут было что-то еще, и, что бы это ни было, Руби чувствовала себя ужасно подавленной и усталой.


— В чем дело, приятель? — угрожающе спросил Рай.

Кэл поморщился от эмоционального выплеска зятя. Он устал, его все раздражало, нервы словно оголились.

— У меня все в порядке, — отрубил он и повернулся, но Рай схватил его за локоть.

— Моя жена три часа готовила этот ужин, чтобы порадовать тебя. Она очень любит тебя, хотя я не могу понять почему — ведь ты ни капли не любишь ее.

Тщательно подавляемое чувство вины вырвалось на свободу, но Кэл снова накинул на него узду, разозлившись, и вырвал руку.

— Полегче! — процедил Кэл сквозь зубы. — Мои отношения с сестрой — не твое дело.

Рай жестко рассмеялся:

— О, ты не прав! Она моя жена. Я вижу, как она еле сдерживает слезы, когда ты обещаешь приехать и не приезжаешь или в последнюю минуту придумываешь очередную никчемную отмазку. Ты хоть чуть-чуть представляешь, как ей больно понимать, что она ничего для тебя не значит?

Удар попал в цель, но Кэл смог не показать этого.

— Я не собирался делать ей больно.

Рай прищурился:

— Да ты, похоже, правда не понимаешь…

— Чего не понимаю?

— Мэдди никогда не перестанет надеяться, что ты станешь частью ее жизни. Она просто не может отпустить человека, который ей дорог, — даже такого, как ты.

— Спасибо за проповедь, — сухо сказал Кэл. — Я учту это.

Кэл с раннего детства не позволял себе потерять контроль над собой, над своими эмоциями: он насмотрелся на постоянно срывавшихся родителей. Но когда Мэдди сказала, что ждет ребенка, он словно окаменел, он был не в силах вымолвить ни слова, не мог даже улыбкой выразить свою радость за нее. Его затопило чувство неправильности происходящего, обиды. Мэдди почти никогда ничего не просила у него, так почему же он не мог дать ей хотя бы это?

Кэл уже перешагивал порог, когда Рай сказал:

— Если ты ранишь ее снова, я убью тебя.

Он мог и не говорить этого. Мэдди не переживет, если ее муж и брат рассорятся. Кэл вынужден был признать, что Рай прав: сестра не отвяжется от Кэла, как бы он этого ни хотел. Кэл коротко кивнул:

— Завтра я поговорю с ней.

Глава 12

Войдя в спальню и увидев Руби, Кэл резко остановился. Она сидела на подоконнике, подобрав под себя ноги, и читала книгу в мягкой обложке, и это зрелище сразу вытеснило из головы Кэла воспоминания о безобразной ссоре с Раем. Она собрала волосы в хвост, смыла косметику, надела очки и теперь была похожа на примерную школьницу. Кэл вдруг ясно представил себе маленькую Руби, отчаянно пытающуюся справиться со смертью матери и уходом брата из семьи, и отчетливо вспомнил ощущение безнадежности и бесцельности бытия, преследовавшее его самого в детстве. Однако потом его взгляд скользнул по ее груди под тонкой тканью сорочки, и Кэла снова обдало знакомой волной возбуждения. Он шел к ней, напоминая себе, что между ними не было и не могло быть ничего общего. И сейчас проблемы были не у нее, а у него. Кэл не хотел ранить свою сестру, но сделал это, и ему придется извиниться.

— Наконец-то мы одни, — сказал он, ложась на кровать и скидывая туфли.

Руби подняла голову, сняла очки и резинку, удерживающую волосы, и тряхнула густой гривой. Школьница немедленно растаяла без следа, уступая место роковой женщине. Кэл с наслаждением смотрел, как она шла к нему, покачивая бедрами. Как хорошо, что он взял ее с собой! Насладиться ее телом — как раз то, что нужно перед завтрашним испытанием.

— Иди сюда, — сказал он, похлопывая по матрасу, и заложил руки за голову, не отрывая глаз от выреза ее полупрозрачного одеяния, — и готовься к бурной ночи.

Она рассмеялась:

— Забудь об этом, дорогой.

Кэл ухватил ее за руки и потянул на себя:

— Прекрати ломаться!

Она снова рассмеялась, но не поддалась.

— Я серьезно. Мы не будем заниматься любовью, когда почти за стеной спит трехлетний ребенок.

Кэл напрягся.

— С каких это пор ты стала такой ответственной?

Руби снисходительно улыбнулась:

— С тех пор, как из-за тебя начала кричать от удовольствия.

Кэл отпустил ее, сел и запустил пальцы в волосы. С каждой минутой все лучше.

— Не надо было приезжать, — простонал он. — Я ведь знал, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Что там у тебя с твоей сестрой?

Кэл поднял голову.

— Что?

— Почему ты так отреагировал на новость, что она беременна?

Кэл застонал.

— Слушай, я устал. Давай поговорим об этом в другой раз? Или лучше вообще опустим эту тему?

— Но ты так…

— Послушай, Руби, — прервал ее Кэл. — Ты здесь только потому, что нам нравится спать друг с другом. Не нужно копаться в моих семейных отношениях.

Она вздрогнула и встала.

— Спасибо, что напомнил, Кэл. Наверное, мне надо вытатуировать у себя на лбу «Подстилка Кэла», чтобы не забыть.

Кэл вскочил и обнял ее за талию.

— Извини, я не это имел в виду.

Она вырвалась.

— А что, если не это?

Теперь на ее лице не было никакого понимания, и разве можно винить ее за это? Он все испортил.

— Ничего, — устало ответил он.

Он всегда был так красноречив, профессия обязывала, почему же сегодня он только и делает, что лепит всякую чушь?

— Меня не устраивает такое объяснение, — заметила Руби уже не так воинственно.

— Сегодня у меня не самый лучший день, — нехотя ответил Кэл. — Я сорвался на тебя.

Теперь Руби выглядела заинтересованной, но Кэл не был уверен, что это хорошо.

— Почему тебя так смущает их счастье?

Кэл задохнулся:

— Что?

— Ты сам сказал, что сегодня не лучший день для тебя. И ты так отнесся к тому, что Мэдди… — Она вдруг замолчала и понимающе вскинула голову. — Ох. Ты чувствуешь себя брошенным.

У Кэла начинала болеть голова. Рай и Мэдди олицетворяли собой все, чего он не хотел для себя в этой жизни.

— С чего ты взяла?

— Они любят друг друга, а на тебя их уже не хватает.

— О боже, — выдохнул Кэл. — Любовь — просто слово, которым люди прикрывают похоть, зависимость или и то и другое.

Руби посмотрела на него с изумлением и жалостью:

— Как ты можешь так говорить? Неужели ты никогда не был влюблен?

— А ты, значит, была? И в кого же?

Что это за сверхчеловек, способный убедить Руби, что она влюблена?

— Тебе полный список?

— Давай, — фыркнул он, с удивлением ощущая укол ревности.

— Хорошо, — огрызнулась Руби, садясь на кровать. — Моей первой любовью был Джексон Далтон. У него были прекрасные карие глаза и густые волосы, и он…

— Вот видишь! Это всего лишь похоть. Он нравился тебе внешне.

Как и все женщины, Руби спутала инстинкт с чувством.

— А ты так хорошо в этом разбираешься? — насмешливо приподняла бровь Руби.

— Я просто… — начал Кэл.

— Я знаю, что ты просто, Уэстмор. Мне было одиннадцать, я даже не знала, что такое секс. Он провожал меня после школы, мы делились планами на будущее, и это была самая невинная связь в моей жизни.

— Все это ерунда, — отмахнулся Кэл. — Если этот Джексон был так важен для тебя, почему его нетсейчас рядом с тобой?

— Не допрашивай меня! Его семья переехала в Манчестер, когда мне было двенадцать.

— Как удачно, — насмешливо заметил Кэл.

— Что ты за циник! Неужели ты правда не любил ни одну из своих подружек? У тебя их были сотни, если верить твоей сестре!

— Она преувеличила, — сухо ответил Кэл. — Но нет, я никогда не влюблялся и намерен продолжать в том же духе.

— Кэл, — прошептала Руби после долгой паузы, и ее глаза наполнились слезами, от которых Кэл окаменел. — Это самое печальное, что мне доводилось слышать. Но почему, почему ты никого не подпускаешь к себе? Почему не хочешь испытать это самое прекрасное на свете чувство, которое делает тебя счастливым и ничего не требует взамен?

— Ничего не требует? — фыркнул Кэл. — А как насчет уничтоженных гордости и самоуважения?


Похоже, кто-то очень сильно ранил его, подумала Руби. Иначе как объяснить то, что он добровольно отгородился от всего мира? Почему отказывается от ощущения единства, дружбы, всех этих милых бытовых мелочей — атрибутов совместной жизни? Конечно, грустно расставаться с партнером, когда понимаешь, что он не тот самый, единственный твой мужчина. Иногда это даже больно, но никакая боль на свете не сравнится с тем, что она пережила, когда потеряла мать и брата.

— Кто она? — спросила Руби, ужасно злясь на незнакомку, которая так обошлась с Кэлом.

— Кто?

— Женщина, из-за которой ты потерял веру в любовь?

Кэл непонимающе нахмурился:

— Не было никакой женщины. Я же говорю, любовь — для дураков и романтиков. Я ни тот и ни другой.

Ничего не выражающее лицо Кэла напомнило Руби Ника, пытающегося спрятать свою боль и уязвимость за суровостью. Она коснулась щеки Кэла.

— Кэл, должно быть что-то, из-за чего ты никому не доверяешь. Это как-то связано с твоими родителями и их неудачным браком? Из-за них ты так циничен?

Он отстранился и горько сказал:

— Это не цинизм, это реализм. Они превратили жизнь Мэдди в кошмар.

— Ты прошел через то же… — заметила Руби.

— Нет, потому что знал, что их брак — фальшивка. Знал, что отец всегда готов снять штаны и не держит обещаний. Знал, потому что я был его алиби.

— Что?..


— Я был его алиби, — с трудом повторил Кэл. — Каждую субботу он говорил матери, что везет меня на дзюдо, а сам трахал очередную любовницу, пока я сидел в машине.

Руби в ужасе прижала руки к груди:

— Он брал тебя с собой?! Это омерзительно!

Кэл проглотил комок, не позволяя себе расклеиться. Он справился с этим много лет назад.

— Это открыло мне глаза на священное таинство брака и помогло понять, что любви не существует.

Ребенком ему очень хотелось рассказать кому-то обо всем, чтобы прекратить это, но он так ни разу и не набрался храбрости. Как нелепо, что только сейчас, когда это уже не важно, он чувствует в себе силы нарушить молчание!

— Кэл, это ужасно! Что же ты сделал?

Он услышал гнев в голосе Руби. Интересно, на кого он направлен? Кэл словно вновь ощутил обжигающую боль от удара по лицу, которым его наградил отец в ответ на угрозу рассказать всем. Больше желания не возникало.

— Молчал. На самом деле не так уж все было и омерзительно. Мне никогда не нравилось дзюдо.

— И сколько это продолжалось?

— Не помню, — дернул плечом Кэл.

Год, два? Тогда это сидение в западне, сотканной из лжи, казалось бесконечным. Он сидел и боялся, что мать и Мэдди узнают, и в его груди рос свинцовый ком ненависти. Когда все закончилось, он знал то, что не хотел знать об отношениях между взрослыми людьми, и презирал своих родителей: отца за ложь, мать за слабость. Он поклялся, что с ним такого не случится никогда.

— Но он остановился в конце концов? — с надеждой спросила Руби, а Кэл грубо хохотнул.

— В конце концов она узнала обо всем и выгнала его. — Он вспомнил их вопли и всхлипывания Мэдди. — Он вернулся через неделю, и она приняла его, потому что, видишь ли, любила его.

Руби смотрела на него с пониманием и теплом, словно все это имело хоть какое-то значение.

— Теперь все понятно, — пробормотала она, и он понял, что она сдалась.

— Давай-ка в кровать, — сказал он. — Я устал.

Руби провела рукой по его волосам и нежно поцеловала его.

— Нам обоим надо поспать, — прошептала она.

Возможно, она была права. Кэл действительно устал так, что с трудом стянул джинсы, но Руби, устраиваясь поудобнее, прижалась к его паху, и Кэл зашипел:

— Прекрати меня мучить, лежи спокойно.

— Ничего, Кэл, — тихо сказала она, когда его ладонь накрыла ее грудь с затвердевшим соском, — иногда секс помогает. Если мы будем осторожны…

Никакая помощь ему была не нужна, но он чувствовал себя так, словно стоит на краю пропасти и безумно хочет прыгнуть вниз. И он сжал ее бедро, касаясь губами ее уха:

— Просто постарайся не кричать.

— Постараюсь, — с сомнением пробормотала она, перекатываясь на спину, и сдавленно застонала, когда он сунул руку ей между ног.

Он ласкал ее, сгорая от желания и чувствуя, как каждое ее прикосновение распаляет его еще сильнее. Наконец, не в силах больше сдерживаться, Кэл навис над ней, раздвигая ее ноги, и одним плавным движением вошел в нее. Размеренно двигаясь, наслаждаясь ее тяжелым дыханием, он сам не заметил, как поднялся на самый пик, и крепко зажал Руби рот рукой, ловя ее крик, содрогаясь и чувствуя ответную дрожь.


Кэл ждал, пока утихнут отголоски разрядки, и недоумевал, откуда взялась эта страшная, неконтролируемая жажда, настолько сильная, что он даже не смог заставить себя достать презерватив.

— Ты точно принимаешь противозачаточные? — спросил он.

Руби положила руку ему на грудь.

— Не переживай. Я никогда не занималась незащищенным сексом.

Кэл накрыл ее руку ладонью.

— Я тоже.

Руби зевнула, устраиваясь у него под боком.

— Все бывает в первый раз, — шепнула она сонно.

Кэл вздрогнул.

Натягивая на них обоих простыню, он посмотрел в окно. Звезды светили ярко, не так, как в Лондоне, но пролить свет на то, что только что случилось, они не могли. Что на него нашло? С чего он решил рассказать ей о своих родителях? Он уже очень давно никому не доверял, почему он решил, что может довериться Руби? Хорошо, она деловая женщина, увлеченная своей работой, и умная, и неожиданной беременности можно было не опасаться. Однако потерять контроль над самим собой… Это испугало его.

Она подобралась вплотную к нему, сказал себе Кэл, заставляя себя закрыть глаза. Надо принять все меры, чтобы это не произошло снова.

Глава 13

Взбивая крем, Руби спросила:

— Какую глазурь сделать, розовую или голубую?

Мия запрыгала и захлопала в ладоши:

— Розовую, розовую!

Руби улыбнулась и добавила краситель, В кухню ворвалась Мэдди, таща на веревочке огромную связку воздушных шаров.

— Большущее спасибо, что помогаешь! — воскликнула она и начала копаться в ящиках стола, нашла катушку ленты и, плюхнувшись на стул, начала перевязывать хвостики шаров. — Пахнет обалденно.

— Отлично, — кивнула Руби и протянула Мии миску с клубникой. — Отбери самые лучшие, Мия, только самые лучшие достойны украсить твой торт.

Девочка перестала подпрыгивать и благоговейно взяла миску, словно ей вручили корону.

— Да, мисс Руби.

Мэдди говорила, что у Мии недавно появилась няня и теперь девочка всех называла «мисс». Это безгранично умиляло Руби — наряду с милой болтовней, очаровательным личиком, огромными изумрудными глазами и копной мягких светлых кудряшек.

Руби встала час назад — Кэл крепко спал — и сразу же предложила свою помощь, увидев, насколько измотаны Рай и Мэдди и сколько еще нужно сделать до начала праздника. К тому же ей нужно было чем-то занять себя, чтобы отвлечься от всяких ненужных мыслей.

— Сколько детей будет на празднике? — спросила Руби, намазывая корж глазурью, пока ее маленькая помощница копалась в миске, словно разыскивая золотые самородки.

Мэдди устало улыбнулась:

— У всех друзей Мии есть братья и сестры. Не пригласить их было невозможно. И… — Мэдди безнадежно махнула рукой. — Ладно, пол-Корнуолла в возрасте до пяти лет придет.

Руби расхохоталась:

— Вы оба сумасшедшие!

— Я правда думала, что все под контролем! Поверить не могу, что забыла про торт!

— Ну, по-моему, это неудивительно, — заметила Руби, вновь удивляясь тому, что Мэдди свое имя-то помнила среди всего этого хаоса.

Она поставила готовый торт перед Мией.

— Хочешь украсить его ягодами?

— А можно? — прошептала Мия.

— А чей это торт?

— Мой! — воскликнула девочка.

— Тогда, думаю, можно.

Мия ахнула от радости и начала аккуратно водружать ягоды на торт.

— Вы так хорошо поладили, — сказала Мэдди. — И торт — просто шедевр. Когда у тебя появятся дети, их друзья будут умолять, чтобы их пригласили на праздник.

— Спасибо, — тихо ответила Руби.

Она еще не думала об этом, но никогда не исключала возможности появления детей в обозримом будущем. Почему же эта мысль вдруг стала такой болезненной?

Услышав громкий всхлип за спиной, Руби удивленно обернулась и увидела слезинку, ползущую по щеке Мэдди.

— Что случилось?

— Ох, не обращай внимания, — помотала головой Мэдди и высморкалась. — Это все гормоны. Постоянно реву. Я просто очень счастлива, что Кэл наконец нашел кого-то вроде тебя.

Руби поморщилась:

— Ну, вообще-то мы не… Мы знакомы всего несколько дней, еще ничего не определилось.

Мэдди взмахнула платком:

— Знаю, знаю. Моя романтическая натура постоянно гонит меня впереди паровоза. Кэл убил бы меня, если бы слышал сейчас, но ты так идеально подходишь ему, что невозможно не пожелать вам двоим всего самого лучшего.

Руби заставила себя улыбнуться. Да, Мэдди была безнадежным романтиком. В саму идею того, что Руби идеально подходит хоть кому-то, не слишком верилось, а уж Кэлу…

Прошлой ночью она увидела другого Кэла, маленького мальчика, который был вынужден всю жизнь нести в себе отвратительную тайну и которого взрослый Кэл затолкал как можно глубже. И Руби ощутила безумное желание дотянуться до этого мальчика, утешить его, исправить вред, причиненный ему. А потом, когда они занимались любовью так нежно и страстно, она позволила себе поверить, что это не просто секс. Но уже утром, глядя на его помолодевшее во сне лицо, она поняла, что чуть было не свалилась в пропасть и вовремя отпрянула от края.

Кэл убил бы и Руби, если бы ему открылись ее полные нежности мысли. То, что происходит между ними, — просто секс и не продлится дольше одних выходных. А все, что сверх этого, — лишь плод ее богатого воображения.

— Знаешь, я его совсем не понимаю, — грустно сказала Мэдди, и Руби прикрыла глаза.

Меньше всего ей сейчас нужно было копаться в Кэле. Именно это исказило ее видение ночью.

— Мужчины любят казаться загадочными, — не слишком удачно попыталась отшутиться она.

— Я не понимаю, почему он не хочет стать частью моей семьи, — продолжала Мэдди, — и почему не может сблизиться с женщинами, с которыми встречается. Мне кажется, это связано со сложными взаимоотношениями наших родителей, но он ведь ни за что не признается в этом, даже если я права.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Руби и тут же пожалела об этом.

Она совсем не хотела знать о Кэле что-то, кроме того, что нужно знать случайным знакомым, на короткое время разделивших постель.

— Он говорит, что не верит в любовь, что она не существует, — объяснила Мэдди. — Но я думаю, что он просто боится довериться кому-то. Боится закончить так же, как наши родители, если позволит себе влюбиться.

— Из того, что Кэл рассказал мне о ваших родителях, я поняла, что они никогда не любили друг друга.

— Да, — изумленно ответила Мэдди. — Кэл говорил с тобой о них?

Руби побледнела, поняв, что переступила черту.

— Совсем немного.

— Потрясающе, — восторженно выдохнула Мэдди. — Он даже со мной о них не говорит!

Она собиралась продолжить, но вдруг перевела взгляд за спину Руби и вскочила.

— Мия, что ты делаешь?!

— Я люблю клубнички, мамочка, — кротко сказала Мия, вся заляпанная красным соком.

— Я знаю, милая, но не надо было съедать все сейчас!

Руби усмехнулась, с облегчением помогая Мэдди убрать беспорядок. Ей хотелось узнать больше о Кэле, а это ни к чему хорошему не приведет. Ее любопытство доставило ей достаточно неприятностей.

Мэдди взяла Мию на руки, но та вдруг начала выкручиваться и протянула руки к двери:

— Дядя Кэл, мой дядя Кэл!

Мэдди опустила девочку на пол, и она припустила к Кэлу со всех своих пухлых ножек.

— Эй, именинница!

Кэл опустился на одно колено и неловко обнял ее. Непрерывно болтая, Мия уткнулась лицом ему в шею, он встал и встретился взглядом с Руби. Это был недобрый взгляд. Руби сглотнула. Как давно он пришел?

— Я сейчас вернусь, Мия, — сказал он, передавая девочку матери. — Мне нужно быстренько переговорить с Руби. — И добавил сквозь зубы: — Наедине.

Глава 14

Когда Кэл, тащивший Руби по каменным ступенькам на пляж, наконец остановился, она сказала:

— Можешь меня отпустить, я не убегу.

Кэл не сказал ни слова с тех пор, как вывел ее из комнаты, и она просто шла за ним. Что бы он ни услышал, ему вряд ли понравился сам факт того, что они с Мэдди обсуждали его. Впрочем, даже если Руби чувствовала себя виноватой, раздражение скоро перекрыло это чувство.

Кэл отпустил ее и отвернулся, широко расставив ноги. По тому, как напряжены его плечи, Руби поняла, что он взбешен. Ветер бил в лицо Руби, прибой наполнял ее уши мягким шорохом, а Кэл молчал.

— Так о чем ты так сильно хотел со мной поговорить? — осторожно спросила она.

Ее выводило из себя пассивное ожидание взрыва, который обязательно должен был последовать. Кэл громко выругался, и Руби отшатнулась, когда он резко повернулся и метнулся к ней.

— Никогда, никогда больше не смей говорить с моей сестрой обо мне! — прорычал он.

Руби скрестила руки на груди и нахмурилась. Да, он мог обидеться на нее, но перегибать палку не стоило. Запугивать себя она не даст.

— Не груби мне, Кэл, — спокойно сказала она.

— Не грубить тебе? — переспросил он, поднимая ее голову за подбородок двумя пальцами. — Мне сейчас очень хочется перегнуть тебя через колено и отшлепать, так что считай, что ты легко отделалась.

Безжалостно задавив всплеск совершенно неподобающего возбуждения, Руби мотнула головой, стряхивая его пальцы.

— Не думала, что ты практикуешь садомазохизм.

— Я не шучу! — рявкнул Кэл, не поддержав ее попытку разрядить обстановку. — Что ты ей рассказала?

Руби потрясла головой, пытаясь привести себя в чувство, унять бурю, бушующую в ней. В чем, черт возьми, Кэл подозревает ее?

— О чем?

— О том, что я сказал тебе прошлой ночью. О моем отце и его любовнице! — крикнул он, но Руби испугалась не его тона, а страха в его глазах, страха, наверное, более сильного, чем гнев.

Она инстинктивно подалась к нему.

— Она ничего не знает?

— Конечно нет!

— Но почему?

Он ничего не ответил и снова отвернулся, сунув руки в карманы. Он весь дрожал от напряжения.

— О чем я только думал, разливаясь соловьем? — пробормотал он себе под нос. — Совсем с ума сошел.

Руби подошла, положила руку ему на спину, не в силах сопротивляться желанию прикоснуться к нему, утешить его.

— Я ничего ей не сказала, Кэл. Но мне кажется, что ты должен ей все рассказать.

Он вздрогнул и коротко рассмеялся, поворачиваясь и сбрасывая ее руку.

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

— Почему ты решил, что виноват в этом?

Почему он так жесток к себе?

— Мэдди было четырнадцать, когда она застукала его трахающим секретаршу, это практически уничтожило ее, и в этом виноват я! — закричал он. — Если бы я мог остановить его, если бы я смог рассказать все матери, если бы я хотя бы помог Мэдди понять, что он за человек на самом деле…

— Ты ни в чем не виноват! — ответила Руби, невольно повышая голос. — Как ты не понимаешь, Кэл? Есть вещи, которые не подвластны тебе, ты не можешь ничего с ними сделать, как ни старайся. Ты должен ей все рассказать!

— Я ничего ей не скажу, и ты не смей! Это только вскроет старые раны, которые едва-едва зарубцевались!

— Как они могли зарубцеваться, если ты отрезал себя от всех своих близких?

— Я не о себе, у меня нет никаких ран. Я о Мэдди.

Ну как может такой умный, такой образованный и дальновидный человек быть таким идиотом в делах, связанных с отношениями?! Он же весь изранен, и куда серьезнее, чем Мэдди!

— Мэдди куда сильнее, чем ты думаешь, — сказала Руби, решив зайти с другой стороны. — Тебе не обязательно защищать ее.

— Когда ты успела так хорошо узнать ее? За те десять минут, что вы разговаривали? — огрызнулся он. — Мне кажется, я все равно знаю свою сестру лучше, чем ты.

Руби не обратила внимания на яд в его голосе.

— Как ты можешь хорошо знать ее, если не желаешь даже толком поговорить с ней? Она взрослая сильная женщина, у которой свой дом, своя семья, своя жизнь, которая важна для нее. Если ты так уверен в себе, почему же так боишься стать частью этой жизни?

— Я не боюсь. Просто не хочу.

— Нет, хочешь!

Он снова выругался.

— Ты понимаешь, как нелепо это звучит в твоих устах? Если семейная жизнь, по-твоему, так прекрасна, почему же ты не создала свое гнездышко?

Руби открыла рот, закрыла и обхватила себя за плечи. Бриз вдруг показался ей очень холодным.

— Речь не обо мне, — тихо сказала она, — а о тебе и…

— Нет, — отрубил он, притягивая ее к себе. — Мы закончили с разговорами.

Он прижался губами к ее губам так требовательно и отчаянно, так горячо, что у Руби захватило дух. Разум твердил ей, чтобы она не поддавалась, не давала ему заткнуть ей рот, но сердце приказывало сдаться на его милость. И она ответила на его поцелуй, запуская пальцы ему в волосы, подливая масла в огонь страсти. Было очевидно, что он хочет наказать ее этим поцелуем, но когда оторвался от нее, он выглядел удивленным и возбужденным, но ярости в его глазах Руби не увидела.

— Почему ты никогда не делаешь, что тебе велят? — прошептал он, постепенно расслабляясь.

Скорее всего, это был риторический вопрос, но Руби все равно ответила:

— Потому что это так скучно.

Кэл издал короткий смешок.

— Ну, в этом тебя никто не сможет обвинить.

Руби немного покоробил подтекст — значит, в чем-то другом ее обвинить было можно, — но она не стала возмущаться. Вместо этого она сказала:

— Поговори с ней, Кэл. Не запускай все, — и добавила, вспомнив о собственной семье и тайне, которая в конце концов разрушила ее: — Поверь мне, от секретов один вред.

Он тяжело вздохнул и выпрямился.

— Я подумаю, — пообещал он.

Что ж, и это уже хорошо. Может, он все-таки решится, а может, не наберется храбрости, но Руби сделала все от нее зависящее. Она отступила; его руки соскользнули с ее бедер, и она вздрогнула, вдруг осознав, что желание утешить, поддержать, понять этого бескомпромиссного, твердого человека было слишком сильным. Она послушалась своего сердца, не жалела об этом, но теперь надо прислушаться к голосу разума — для ее собственной безопасности.

Чувствуя себя бесконечно усталой, Руби откинула волосы с лица и подтолкнула Кэла в сторону дома:

— Иди. Сделай это.

Кэл провел рукой по ее щеке, тронул пальцем губы.

— Вряд ли мне сейчас что-нибудь перепадет, да?

Шутливый тон, по его замыслу, должен был развеять остатки напряжения, но сердце Руби продолжало неровно колотиться.

— Я обещала испечь кексы, — неубедительно улыбнулась она. — К тому же у меня есть правило: не делать ничего такого в местах, где песок может забиться куда не надо.

Он рассмеялся, и Руби замерла. «Помни, Руби, это не настоящие отношения, и ты не хочешь, чтобы дело дошло до них». Она похлопала ресницами и как можно более невинно пропела:

— Но мы можем придумать что-нибудь чуть позже.

Секс все упрощал. Только это она не боялась предложить Кэлу, только он не вызовет никаких проблем.

Кэл одобрительно усмехнулся, взял ее за руку и повел к ступенькам, выбитым в скале:

— Пошли. Я никогда не был на детском празднике. Думаю, мне понравится.

Чувствуя тепло его ладони и слыша искренность в его голосе, Руби изо всех сил старалась не дорисовать того, чего нет, и подавить желание чего-то, о чем раньше даже и не думала. Все, что она чувствовала, не имело никакого значения. Завтра все кончится; они с Кэлом пойдут каждый своей дорогой, и все, что между ними было, забудется, как сон.

Глава 15

Удостоверившись, что голос его не подведет, Кэл спросил:

— Мэдди, можно тебя на пару слов?

Солнце уже начинало садиться, но его лучи по-прежнему весело били в глаза, и Кэл приставил к глазам ладонь козырьком, пытаясь понять, зачем он пришел сюда, увидев, что сестра копается в саду.

Он отнюдь не собирался следовать совету Руби, которая не знала, о чем говорит. Он весь день старался выкинуть из головы их разговор: беседовать с сестрой о том, что стало запретной темой много лет назад, — глупость, безумие! Но Руби снова задела его за живое, хотя он поклялся себе, что больше не совершит этой ошибки. Просто что-то словно сломалось у него внутри, когда он увидел, как Руби разговаривает с Мэдди этим своим понимающим, приглушенным тоном. Он сорвался, потом взял себя в руки, но вернуть былое равновесие до конца не смог. Весь день какие-то мелочи, на которые в иных обстоятельствах он не обратил бы никакого внимания, раздражали его все сильнее. Его сестра, со счастливым лицом организующая детский праздник; Руби, гордо водружающая на стол поднос с кексами; Мия, легкая как перышко, сидящая у него на коленях, задувая свечи на праздничном торте… Кэл чувствовал себя чужим в окружении собственной семьи, и у него было такое ощущение, будто ему чего-то не хватает, будто он не справился с чем-то в жизни, хотя прекрасно знал, что это не так. И как бы он ни старался заполнить чем-то пустоту в груди, у него ничего не получалось, и он был вынужден признать, что в предложении Руби присутствовал определенный смысл.

Кэл должен извиниться перед Мэдди. Не за то даже, как он вел себя по отношению к ней прошлым вечером, а за то, как он вел себя по отношению к ней годами. За то, что ему было проще вычеркнуть ее из своей жизни, чем признать правду. За то, что он так ужасно подвел ее, когда они были детьми.

Может быть, если он поговорит с ней об этом, признает свою вину, ему станет легче в целом?

— Конечно, — сказала Мэдди, поднимаясь, отряхивая колени и откидывая волосы с лица.

В рабочей одежде и с радостной улыбкой на лице она казалась юной и напоминала Кэлу ту маленькую бунтарку, которую в конце концов подкосила вражда их родителей. Как же Кэл раньше не заметил удивительных положительных изменений, которые произошли в Мэдди благодаря замужеству и материнству?

— Только можно сначала кое-что скажу я, Кэл? — попросила она, беря его руку в свои. — Спасибо, что ты приехал, спасибо, что поучаствовал в празднике. Мия была просто счастлива. И для меня твой приезд так много значит.

Кэл напрягся, глядя в ее влажные глаза. Он начинал сомневаться, что прийти к Мэдди — хорошая идея.

— Я знаю, что тебе не очень уютно здесь, — погрустнела его сестра. — Прости нас. Но я надеюсь, что теперь тебе будет легче в нашем обществе и ты чаще будешь приезжать. Я больше не буду давить на тебя, но мне по-прежнему хочется, чтобы ты приезжал сюда, когда захочешь.

Она выпустила его руку и вздохнула.

— Ты никогда не давила на меня, Мэдс, — пробормотал он, впервые за много лет называя ее так. — Ты никогда не делала ничего, из-за чего мне было бы неуютно. Я сам придумывал отговорки. Я должен был сказать тебе кое-что, но так и не сказал.

Мэдди заинтересованно подняла брови:

— Не понимаю тебя.

И он рассказал ей обо всем. Сначала он не мог смотреть на нее и вперил взгляд в даль над морем, и ужасные вещи, которые он говорил ничего не выражающим голосом, звучали еще хуже под аккомпанемент свежего бриза в окружении сочных красок сада.

Мэдди слушала его не прерывая. Наконец посмотрев на нее, Кэл увидел, что ее улыбка померкла, но ни отвращения, ни ужаса на ее лице он не нашел — только спокойное понимание и приятие. По ее щеке сползла одинокая слезинка, которую она торопливо стерла рукавом. Приподнявшись на цыпочки, она обвила руками его шею и крепко поцеловала в щеку.

— Не нужно было так долго держать все в себе.

Теперь это было так очевидно. Почему он не понял этого за несколько лет, когда Руби потребовался на это всего день?

— Надо было все рассказать тебе намного раньше.

Мэдди улыбнулась:

— Хорошо, что ты все-таки решился.

Она взяла его под руку и не спеша повела к дому.

— Скажи-ка мне, Руби имеет к этому какое-нибудь отношение?

Кэл досадливо пожал плечами. Руби была самой раздражающей, самой безрассудной женщиной, какую ему доводилось встречать. Он не понимал, как ей удалось вывернуть его наизнанку, заставить сходить с ума от страсти, невыносимо бесить его своей непокладистостью и в то же время бить прямо в цель, когда речь шла о делах душевных, подтачивая несущие конструкции его жизни.

— Я предпочту хранить молчание. Мои слова могут быть использованы против меня.

Мэдди закатила глаза:

— Иногда мне кажется, что ты слишком умен, Кэл.

Кэл обнял ее за талию, прижал к себе.

— Стараюсь, сестренка.

Правда, в эту самую минуту он чувствовал себя невозможно глупым. Он сделал как сказала Руби, поговорил с Мэдди начистоту, почему же он никак не мог успокоиться?

Когда они вошли в дом, Руби и Рай болтали, стоя у большого окна. Руби повернула голову, и лучи закатного солнца зажгли красные искры в ее волосах. Их взгляды встретились, и сердце Кэла сделало сальто.

Черт возьми, все только еще сильнее запуталось!

Глава 16

Глядя в ветровое стекло «феррари» Кэла на проносящийся перед глазами красочный пейзаж, обостряющий внутреннюю борьбу Руби, она сказала:

— Мэдди, Рай и Мия просто прелесть. Спасибо, что взял меня с собой. Мне было очень хорошо.

— Вы с Мэдди быстро подружились, — заметил Кэл. — Она даже пригласила тебя приехать снова в октябре.

Руби удивилась, услышав недовольные нотки в его голосе. Неужели он думает, что она такая идиотка, что примет приглашение его сестры?

— Да, очень мило с ее стороны, но я не смогу приехать, — твердо ответила она. — В октябре у меня ужасно много работы — Хеллоуин, сам понимаешь.

Как бы сильно ей ни хотелось вернуться сюда, она ни за что этого не сделает. Увидеть, как Кэл обнимается со своей потенциальной новой пассией? Нет уж, увольте.

И все-таки Руби почувствовала себя уязвленной, когда Кэл никак не отреагировал на ее замечание.

— Понятно, — сказал он через несколько минут — и все.

Руби тяжело сглотнула. Да что же с ней происходит? Чего она ждала? Что он предложит ей вернуться сюда в роли его девушки? Этого никогда не случится. Да, прошлой ночью он занимался с ней любовью так, словно не мог жить без нее. Да, она заметила удивительно восторженное выражение его лица, когда Мия, задув свечи, вдруг крепко обняла его. Да, она помнила странное, растерянное выражение его лица, когда час назад он вернулся в дом вместе с Мэдди, судя по всему поговорив с ней так, как предложила ему Руби. Все это не важно.

Секс — прекрасный, великолепный секс — все, что их связывало. Да, Руби нашла родственную душу в Мэдди и легко сошлась с Раем и Мией, разумеется, ей тяжело думать о том, что они больше никогда не увидятся. Неудивительно, что она немного расклеилась. Кэл не имел к этому никакого отношения. И безумная надежда на продолжение отношений, родившаяся во время праздника и окрепшая при прощании с Мэдди и ее семьей, — тоже. Ей вовсе не хотелось, чтобы он спросил об их следующей встрече. Руби не ждала, когда ее пригласят на свидание, она сама назначала его, если хотела. А если не хотела, то не назначала. Восхитительные ночи с Кэлом вскружили ей голову, от них нелегко будет отказаться, но сделать это необходимо.

Хотя этот день немного пошатнул ее уверенность в том, что Кэл может быть интересен ей исключительно в плане плотских утех. Сегодня она обнаружила такие стороны его натуры, о которых не подозревала: глубина, духовная целостность… То, что глубоко внутри он так же уязвим и чувствителен, как большинство людей. Однако заводить семью, связывать себя обязательствами Кэл все равно не хотел, и Руби не могла изменить это.

— Не возражаешь, если я вздремну? — спросила она, повинуясь внезапному порыву оградить себя от его возможного внимания, которое только разбередит рану.

— Нисколько.

Его голос прозвучал немного обиженно, но посмотреть на него Руби не смогла. Она постаралась расслабиться. Ей очень хотелось крепко проспать всю дорогу, чтобы глупые мысли перестали клубиться в голове, а слезы — жечь глаза.

«Приди в себя, Руби Делисантро. Ты еще не готова к тому, что есть у Мэдди и Рая. А когда время придет, рядом с тобой должен быть отнюдь не Кэллум Уэстмор».

Однако, проваливаясь в тяжелую дремоту, Руби едва могла припомнить почему.


Кэл выехал на трассу и вдавил педаль газа в пол. Ему хотелось как можно скорее завершить это проклятое путешествие. Если ему повезет и Руби проспит до самого прибытия в пункт назначения, он сможет попрощаться с ней, не натворив глупостей.

У них с Руби нет и не может быть общего будущего, даже ближайшего. Значит, пора заканчивать их отношения. Конечно, Руби помогла ему увидеть и понять то, что ему следовало увидеть и понять много лет назад, и подобралась к нему ближе, чем кто-либо за долгое время. Он восхищался ее упорством, терпением, умом и силой. Но в конечном итоге все это не важно. Он не хотел никакого постоянства в своей жизни, а Руби была из тех женщин, которые, желая связать себя с мужчиной более крепкими узами, говорят об этом прямо. Кроме того, она захочет не только страсти, но и любви, а этого Кэл не мог ей дать.

Эти выходные полностью перевернули его жизнь, заставив посмотреть в глаза правде о своем прошлом. Это страшно вымотало его. Неудивительно, что он так остро на все реагирует. Эта женщина, пахнущая ванилью, почти полностью завладела его мыслями, она сводила его с ума, и это было неправильно. Единственный способ все исправить — отпустить ее. Однако по мере приближения к Лондону Кэл чувствовал, как его решимость испаряется, и скоро на пути к сдаче крепостей осталась только гордость. Надо во что бы то ни стало оттолкнуть ее. Они и так зашли слишком далеко.

Если бы только она сказала ему или как-то дала понять, что хочет его так же сильно, как он хочет ее… Тогда он смог бы переступить через себя, рискнуть и оставить все как есть, по крайней мере еще на какое-то время.


— Давай-ка я тебе помогу донести сумку, — сказал Кэл, вытаскивая саквояж Руби из багажника и захлопывая крышку.

Сердце Руби замерло, но потом она заметила ключи от машины, болтающиеся у него на пальце. Он просто предлагает донести сумку. Ничего больше.

— Спасибо, я сама.

Она выхватила у него саквояж, стараясь не коснуться его пальцев, и улыбнулась ему. Спокойная улыбка далась ей нелегко, учитывая жуткий хаос, пожирающий ее изнутри.

— Было весело, Кэл, но я страшно устала.

Руби торопливо отвернулась и заспешила к дому, потому что глаза снова защипало. Она умрет на месте, если Кэл увидит ее слезы. Скорей бы все это кончилось! Когда она останется в одиночестве, может быть, ей удастся справиться с этим ужасным состоянием.

— Подожди! Неужели я не заслужил даже поцелуя на прощание? — обескураженно крикнул он ей вслед, и Руби задохнулась от нахлынувшей острой боли в груди.

Она обернулась и чуть не всхлипнула, окинув взглядом его статную фигуру.

— Не в этот раз, — принужденно улыбнулась она и коснулась пальцами щеки. — Не хочу снова исколоться о твою щетину.

Его глаза полыхнули зеленым огнем, и Руби поняла, что не может сдвинуться с места. Горло сдавило спазмом, костяшки пальцев, сжимавших ручку саквояжа, побелели, а в груди с новой силой разгорелась надежда, которую она, притворяясь спящей, бесплодно пыталась погасить всю дорогу домой.

Далекий вой сирены рассек напряженное молчание, как клинок, и Кэл пожал плечами:

— Как хочешь.

Он выпрямился, подкинул и поймал ключи и насмешливо улыбнулся Руби:

— Увидимся, Руби.

Через несколько мгновений о нем напоминал только удаляющийся рев мотора. Руби закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам.

— Надеюсь, что я не прибегу к тебе первая, Кэллум.

Глава 17

Руби охнула, со звоном опуская поднос с только что выпеченными кексами на стол.

— Что случилось? — вскинулась Элла, выключив миксер.

Руби покачала головой, зализывая обожженную ладонь. Как будто у нее без этого мало проблем!

Прошло две недели с тех пор, как Кэллум Уэстмор исчез из ее жизни, но лишь этим утром, после очередной бессонной ночи, полной горячечных образов и сбитых простыней, она полностью осознала, что у нее развилась настоящая зависимость от Кэла. От человека, которого она знала всего три дня, который ей совершенно не подходил, пусть даже ее тело решило по-своему.

Вряд ли она влюбилась в него, это не имело никакого смысла. Руби прошла через несколько влюбленностей, и ни одна из них не походила на то, что она чувствовала к Кэлу. Любовь — легкое, приятное чувство, она не причиняет боли, это одна из маленьких радостей жизни. Тоска по Кэлу, выматывающая Руби душу, была прямой противоположностью всему этому. Боли было хоть отбавляй, и избавиться от нее Руби никак не могла. К тому же еще никогда она не сдавалась первой — это ведь так глупо, а глупой Руби не была.

Но если это не любовь, то что? И почему Руби не может справиться с этим?

Элла взяла ее руку и уставилась на красный след.

— Ты уже третий раз за неделю обжигаешься.

— Я знаю, — мрачно сказала Руби, идя за подругой к раковине.

Холодная вода смягчила жжение, но что остудит боль, день и ночь терзающую сердце Руби? Ее мать как-то рассказала ей, как влюбилась в ее отца. Это случилось в Италии, в дни их отрочества, и это была любовь с первого взгляда. В детстве Руби считала, что это очень романтично, в юности — что это немного смешно, а после смерти матери и распада семьи начала сомневаться в правдивости истории. Как могла ее мать, так сильно любя ее отца, переспать с другим мужчиной? Но в последнее время, после расставания с Кэлом, Руби все чаще задумывалась об этом. Что, если действительно можно влюбиться в человека за несколько дней? И чем дольше она думала об этом, тем страшнее ей становилось. Она не хотела привязываться к кому-то так безраздельно и бесповоротно. В Корнуолле она сказала Кэлу, что любовь — серьезное мероприятие, которое не ограничивается удовлетворением первобытных инстинктов. Но что, если на самом деле любовь обрушивается на тебя, стоит только отвернуться, и невозможно сказать ей «нет»?

Руби тряхнула головой. Нет, это просто нелепо! Это все из-за ее поездки к Мэдди. Она насмотрелась на счастливую пару, и в ней проснулась давно подавляемая тяга завести любящую, крепкую семью, сдерживаемая страхом перед тем, что счастье может за секунду обернуться катастрофой. И вот, глядя на Мэдди и Рая, она снова почувствовала эту полузабытую тоску и подсознательно выбрала Кэла в качестве ее объекта. Ничего удивительного в этом не было. Руби при первой же их встрече поняла, что Кэл не похож на остальных мужчин. Его одобрение со временем стало очень важно для нее. Его общество доставляло ей невероятное удовольствие, а после того, как она обнаружила доселе неведомые и неожиданные глубины его души, она почувствовала, что между ними установилась особая связь. Все это делало его идеальным кандидатом на роль мужа и отца ее детей. И вот это как раз было нелепо.

Кэллум Уэстмор не хотел жениться, не хотел заводить детей и семью. Он сам сказал об этом, а люди обычно не шутят такими вещами. А учитывая то, через что Кэлу пришлось пройти из-за его отца, неудивительно, что он никому не доверял.

И все-таки Руби не могла не думать о нем. Она прошла все стадии от необычайного оживления, вспоминая о времени, проведенном вместе, до невыносимой печали при мысли о том, что они никогда больше не увидятся. В результате она стала плохо спать, плохо работать, вообще перестала функционировать как нормальный человек. И сообщить об этом Кэлу не могла. Что она скажет ему? Что она хочет продолжить то выходное безумие? Что она хочет чего-то посерьезнее? Он доходчиво объяснил, что ничего такого не хочет. И потом, как все объяснить ему, если она не может объяснить это самой себе?

Одно было ясно: надо прекращать так много об этом думать.

— Это как-то связано с тем парнем? — мягко спросила Элла, смазывая руку Руби антисептическим гелем. — Кэллумом как-его-там?

Руби вздохнула:

— Как ты догадалась?

Она очень старалась, чтобы ее сумасшествие никак не проявлялось, отчаянно сопротивлялась желанию обо всем рассказать Элле, потому что это только запутает все. К тому же вплоть до этого утра она еще надеялась, что все ее уныние и тоска проистекают из того, что приходится отказываться от такого потрясающего секса.

Наверное, пришла пора посмотреть правде в глаза.

Скорее всего, ей не удастся совсем забыть Кэллума, в конце концов, такой потрясающий секс нечасто встречается. Но это не значит, что она будет сидеть в уголке и предаваться тоске. У нее есть ее работа, и она хочет вернуться к яркой, полной впечатлений, счастливой жизни, какую вела до встречи с ним. И еще она хочет избавиться от этого сосущего ощущения потери, которое невозможно измотало ее.

— Значит, он Тот Самый? — благоговейно прошептала Элла.

— Разумеется, нет, — раздраженно, слишком резко ответила Руби. — Он просто тот, что подвернулся под руку.

Прошло всего две недели, твердо сказала она себе. Рано или поздно желание быть с Кэллумом, каждый день узнавать о нем что-то новое пройдет. Должно пройти. Руби подхватила поднос с кексами и потащила его к столу, где на них наносилась глазурь. Надо с головой погрузиться в работу, тогда у нее просто не останется времени на мысли о нем.

— Не хочешь об этом поговорить? — тихо спросила Элла.

О, она очень хотела поговорить об этом! Поговорить о каждой минуте, что они провели вместе, о каждом слове, о каждом споре! Но это желание принадлежало той части Руби, которую она твердо решила игнорировать.

— Не особенно, — сказала она.

Внезапно раздавшийся звонок в дверь заставил Руби вздрогнуть и выронить кекс. Мощный всплеск надежды был немедленно задавлен. Кэл не стал бы забегать к ней сюда, да Руби и не хотела этого. Она и так тратила достаточно времени, стараясь забыть мистера Незабываемого.

— Я открою, — пробормотала Элла, погладив Руби по спине.

Через пару минут она прибежала обратно, размахивая конвертом.

— Тебе письмо! — крикнула она. — От него!

— Что? — нахмурилась Руби. — С чего ты взяла?

Элла сунула ей конверт:

— Тут есть обратный адрес.

Руби смотрела на красивый шрифт на тонкой бумаге, и у нее дрожали руки. Элла толкнула ее локтем:

— Давай же, открывай!

На листе плотной белой бумаги, лежавшей в конверте, стояли те же штемпели и виньетки, указывавшие на адвокатскую гильдию Кэла. Когда Руби вскрыла конверт одним из кухонных ножей, оттуда спланировал на пол еще один листок. Руби подняла его и недоуменно уставилась на него. Чек на ее имя на тысячу фунтов.

Какого?..

Ее взгляд метнулся к записке, написанной четким почерком черными чернилами, и сердце жалобно затрепыхалось в груди.

«Руби, пару недель назад мы неплохо повеселились. Я не прочь продолжить. Свяжись со мной. Кэл».

— Что это за деньги? — удивилась Элла, заглядывающая Руби через плечо.

Руби смяла записку и швырнула ее в мусорную корзину с такой силой, что та закачалась. Наверное, она реагировала слишком бурно, но ничего не могла поделать с собой. У нее было такое чувство, словно у нее вырвали сердце.

На одну-единственную секунду она решила, что случилось чудо. Она не знала, какое именно, но Кэл прислал ей письмо, значит, он хочет снова увидеть ее, значит, возможно все. А потом смысл проклятого послания дошел до нее, и все надежды и мечты рухнули в разверзшуюся у нее в груди бездну отчаяния.

Все оказалось куда хуже, чем она представляла. Руби думала, что, хотя она не так уж много значила для него, все же они расстались друзьями, что он все-таки хоть что-нибудь чувствовал к ней. Но эта записка ясно дала ей понять, что он видел в ней просто еще одну подстилку, с радостью отдавшуюся ему, как многие другие до нее, которых он использовал и небрежно отбрасывал, когда они надоедали.

Ярость, поднявшаяся в Руби, затмила ужасную, невыносимую боль. Она сунула чек в карман фартука, схватила ключи от машины и бросилась к дверям:

— Это деньги на похороны Кэллума Уэстмора!

Глава 18

Руби сразу поехала к Кэлу. По дороге и даже стоя на пороге и нажимая на кнопку звонка, она старательно накручивала себя, чтобы гневом задушить подступающие слезы. Она выплачется потом, когда разберется с ним. Она знала, что будет трудно и больно снова увидеть его, но не могла позволить ему разрушить остатки ее гордости и самоуважения. Она никому не позволит играть с собой.

Кэл вовсе не был тем чувствительным, больно оскорбленным мальчиком, которого Руби нарисовала себе. Не был он и мужчиной, хранящим память о детской травме и не позволявшим своему сердцу оттаять настолько, чтобы полюбить кого-то. Она придумала все это в тот долгий летний уикэнд, потому что ей хотелось в это верить, придумала неуверенного, вечно озабоченного человека. Она всегда была порывистой и безрассудной, и Кэллум понял, как можно это использовать. Возможно, так же действовал человек, ради которого мать Руби на одну неописуемую ночь забыла горячо любимого мужчину.

Руби стиснула в кулаке чек и снова надавила на кнопку, готовая швырнуть клочок бумаги ему в лицо, как только он откроет дверь.

Но он не открыл. Черт возьми, его не было дома!

Руби напрягла память и вспомнила, что он состоит в корпорации Линкольнс-Инн. Скорее всего, утром в пятницу его можно застать там. Руби махнула рукой, подзывая такси: вести сама она не могла, по крайней мере, до того, как скажет Кэлу, куда ему засунуть свое оскорбительное предложение.


Когда такси остановилось среди древних зданий и ухоженных скверов, пронизанных отходящими от Стрэнда переулками, вид помпезного строения, сочетавшего в себе старомодность и современность, еще сильнее распалил ярость Руби. Неудивительно, что Кэл не смог оценить то, что она предлагала ему: они принадлежали разным мирам, и Руби почти физически ощущала, как тает связьмежду ними, казавшаяся такой прочной, когда они были в Корнуолле. Конечно, она позволила чувствам взять верх над разумом и заслуживала примерного наказания за это, но страдать одна она не собиралась.

У нее ушло десять минут на то, чтобы найти нужный корпус. Войдя и стряхнув смущение, вызванное тяжеловесной архитектурой и внушительной обстановкой, Руби направилась к молодому человеку, сидящему за столом, заваленным папками.

— Мне нужно увидеться с Кэллумом Уэстмором, — выпалила она.

Юноша бегло осмотрел ее, и она осознала, что не сняла фартук, щедро посыпанный мукой.

— Запишитесь на прием.

Руби покраснела, но успела взять себя в руки.

— Он здесь?

— Он на слушании дела, — сказал юноша и посмотрел на часы. — В двенадцать у него еще один процесс. Сегодня вы не сможете с ним встретиться.

— Пожалуйста, свяжитесь с ним и скажите, что его ждет Руби Делисантро. По личному вопросу.

Она с трудом сдерживала истерический смех. Она даже номера его не знала, как же ему удалось так глубоко проникнуть в ее сердце? Ей вдруг очень захотелось сбежать; подпитываемая гневом решимость быстро испарялась. Что она здесь делает? Чего хочет добиться? Может быть, она просто хочет еще раз увидеть его и готова использовать для этого любой предлог? Куда делась умная, спокойная, уверенная в себе женщина, какой она всегда себя считала?

Молодой человек не сводил с нее внимательных глаз, негромко разговаривая по телефону. Наконец он положил трубку и холодно сказал, указывая на кожаные кресла у стены:

— Если вы соблаговолите подождать здесь, он скоро подойдет.

Кровь гулко и часто стучала у Руби в ушах, пока она стояла рядом с креслами, не сводя глаз с тяжелой дубовой входной двери. Она чувствовала устремленные ей в спину взгляды; очевидно, Линкольнс-Инн редко посещали разъяренные пекари на грани нервного срыва.

Наконец дверь открылась, и вошел Кэл в развевающейся черной мантии, подчеркивающей его широкие плечи и стать. Он остановился перед Руби и уставился на нее.

— Руби?

На мгновение ей показалось, что ее разбил паралич, а язык намертво приклеился к нёбу. Губы Кэла тронула улыбка.

— Рад тебя видеть.

Проклятье, в его устах даже простая вежливость звучала соблазнительно и провокационно! Руби с трудом сделала глубокий вдох. Почему, ну почему она до сих пор так отчетливо помнила прикосновения его губ и рук, золотые искорки в его изумрудных глазах, свежий травяной запах его шампуня? Почему одного звука его голоса было достаточно, чтобы растопить ледяную глыбу в груди Руби? Она судорожно сунула руку в карман, чтобы не запустить пальцы Кэлу в волосы… и нащупала чек. Боль и ярость вновь всколыхнулись в ней, смешались с тоской и страстью и от этого стали еще сильнее. Она резко выдернула руку из кармана и швырнула в Кэла скомканную бумажку.

— Я пришла, чтобы вернуть тебе вот это!

Кэл нахмурился, посмотрел на белый комок, лежащий на ковре, и медленно нагнулся за ним.

— Почему?

— Потому что я тебе не шлюха! — неожиданно отчетливо и спокойно сказала она.

Очевидно, ей настолько не хватало кислорода, что ее голос перестал выражать какие-то эмоции. Кэл нахмурился еще сильнее.

— Не понимаю, с чего ты взяла, что я считаю тебя шлюхой.

— А твои деньги? За что ты заплатил мне?

Против ее ожиданий Кэл не рассердился и даже не смутился. Он подошел к ней совсем близко, взял за руку и тихо сказал:

— Давай уйдем отсюда, пока моя репутация не разрушена окончательно.

Проходя по залу вслед за Кэлом, Руби слышала сдавленные шепотки, чувствовала напряженное любопытство клерков; юноша за столом с папками проводил их пронизывающим взглядом, но Руби было все равно. Когда они вышли на широкую лестницу, она вырвала руку из пальцев Кэла и оттолкнула его.

— Твоя репутация? А как насчет моей? Ты заплатил мне за то, что я спала с тобой! Или это оплата будущих услуг?

Сдавленное ругательство, сорвавшееся с его губ, прокатилось по гулкому холлу.

— Почему с тобой так сложно?!

Не успела Руби и глазом моргнуть, как он подхватил ее, перекинул через плечо и зашагал вверх по лестнице.

— Отпусти меня! — возмутилась Руби, пытаясь вырваться, но он только прижал ее ноги к себе.

— Тихо, — приказал он. — И прекрати меня бить, иначе я тебя отшлепаю.

Ворвавшись в одну из комнат в конце коридора, Кэл сгрузил Руби в кресло и уперся ладонями в подлокотники, не давая ей вскочить.

— Я заплатил за то, что повредил твою машину, — раздраженно сказал он.

— Что? Какую… — Руби осеклась, чувствуя, как воинственный дух стремительно покидает ее.

— Твой автомобиль, — объяснил Кэл, выпрямляясь. — Помнишь, мы договорились, что я оплачу ущерб?

— Но мне нужно было всего двести фунтов! — прошептала она, задыхаясь от стыда. — Тысяча фунтов — это слишком много…

— Ну так верни мне излишки! — досадливо воскликнул он.

Он прошелся по комнате и остановился у окна.

— Знаешь, как клерки любят сплетничать? — недовольно спросил Кэл. — Ты только что дала им столько поводов для этого! Мне целый месяц будут перемывать кости!

Руби чуть не расплакалась.

— Я все им объясню.

Она встала, с трудом держась на ногах. Что на нее нашло? Какого черта она заявилась сюда, наорала на него при всех? Кэл обернулся:

— Забудь. Я так же виноват, как ты. Надо было написать более развернутую записку.

Нет, его вины тут не было. Во всем была виновата она одна. Она нарушила собственные правила, сделала то, чего ни в коем случае нельзя делать. Кэл стал слишком важен для нее, настолько важен, что она захотела стать столь же важной для него. Руби отвернулась и пошла к двери.

— Куда ты?

От звука его голоса волоски на затылке Руби встали дыбом.

— Ухожу.

— Нет, никуда ты не пойдешь!

Она услышала его торопливые шаги, и ее рука замерла в дюйме от дверной ручки.

— Не уходи, — прошептал Кэл, обнимая ее за талию, притягивая ее к себе. — Я так скучал по тебе, Руби. Даже несмотря на то, что с тобой так трудно.

Это было слишком прекрасно, чтобы не поверить его словам.

— Раз уж ты здесь, — пробормотал Кэл, нежно целуя ее шею, — почему бы нам не воспользоваться ситуацией?

— Не надо… — слабо запротестовала Руби, пытаясь разорвать объятие и не находя в себе сил сделать это. — Я не за этим пришла…

— Правда?

Он прикусил мочку ее уха, и она затрепетала. Глубокий, страстный стон сорвался с ее губ, выдавая все желания, которые она так хотела утаить.

— Я не могу… — прошептала она и сама себе не поверила.

Она хотела его, она хотела большего, и разве не могло случиться так, что он хотел того же?

— Нет, можешь, — ответил Кэл. — Ты хочешь этого, хочешь так же, как я.

Его руки ласкали ее тело, поднимаясь выше, сжимая груди сквозь грубую ткань фартука, и Руби непроизвольно раскрывалась ему навстречу, извиваясь под его сильными пальцами. Все здравые мысли куда-то исчезли, все сомнения растворились в горячем желании. Осталась только надежда на то, что ее мечта может осуществиться.

Одним движением Кэл смел со стола переплетенные в кожу книги и усадил Руби на гладкую столешницу. Она отчаянно вцепилась в ремень его брюк, не в силах больше ждать. Он хрипло выругался, расстегнул брюки, сорвал с нее шелковые трусики и резко вошел в нее, сжимая ее бедра. Его движения были подобны тропической буре, и Руби забыла, что существует что-то, кроме его ласк. Все кончилось так же быстро, как началось; Руби обхватила Кэла за плечи, содрогаясь от неземного наслаждения, усиливавшегося его ответными стонами и дрожью. Их неровное дыхание в тишине кабинета звучало громко, словно раскаты грома, и Руби вдруг ощутила прилив невыносимого стыда. Слезы потекли из ее глаз, и она крепче прижалась к Кэлу, ища защиты от сокрушительного груза вины и страха.

Неужели нечто, минуту назад казавшееся столь прекрасным, столь чистым, могло внезапно стать таким мерзким? Они даже не изменили позы, в которой познали блаженство, но Руби чувствовала, как тошнота подступает к горлу. Интересно, чувствовала ли что-то подобное ее мать после того, как изменила ее отцу?

Руби так стремилась заставить Кэла полюбить ее, и что же? Похоже, их действительно объединял только секс. Руби яростно заморгала, вытерла слезы прежде, чем Кэл заметил их, и оттолкнула его:

— Мне надо идти.

Кэл поднял голову, погладил Руби по бедру; его зрачки все еще были расширены.

— Прости. Я не был слишком груб? Ты в порядке?

— Слезь с меня, — попросила она, пытаясь не обращать внимания на его заботу.

С ней случится истерика, если она поддастся искушению принять его доброту и нежность. Кэл выпрямился, отпустил ее, и она сползла со стола и одернула юбку, изо всех сил сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Услышав вжиканье молнии, она метнулась к двери.

— Увидимся, Кэл.

— Да подожди, подожди же минуту!

Он поймал ее и не отпускал, как бы она ни сопротивлялась. Руби до крови закусила губу.

— Пожалуйста… Мне нужно идти!..

— Нет, нам нужно поговорить. О том, что случилось и как быть дальше.

— Я в порядке, правда. Не надо ни о чем говорить, — прошептала Руби; она скорее умрет, чем станет обсуждать случившееся только что. — Все кончено. Не будет никакого «дальше».

Он мог предложить ей только хлебные крошки, тогда как она мечтала о грандиозном пире. Кэл внимательно посмотрел ей в лицо:

— Нет, ты не в порядке. И мы должны поговорить. И не старайся убедить меня, что все кончено: мы оба только что убедились в обратном.

Вдруг зазвонил стоящий на столе телефон.

— Проклятье! — воскликнул Кэл и схватил трубку, не выпуская руки Руби.

Он обменялся с собеседником парой фраз и бросил трубку на рычаг.

— Мне надо идти, я должен быть в зале суда через десять минут. Но ты никуда не уходи. Я скажу Терри, чтобы принес тебе кофе, чай, все, что пожелаешь. Я всего на пятнадцать минут, самое большее — на двадцать. Я вернусь, и мы поговорим.

По выражению его лица Руби поняла, что спорить бесполезно. Впрочем, у нее и сил на это не хватило бы.

— Я не смогу ждать долго.

Кэл нахмурился:

— Руби, я серьезно. Когда вернусь, я хочу, чтобы ты была здесь.

Она кивнула:

— Я знаю.

Конечно, он этого хочет, подумала она, глядя, как за ним закрывается дверь. Ведь он всю жизнь прожил так, что его чувства не вступали в противоречие со здравым смыслом. К несчастью, Руби не обладала этой прекрасной способностью.

Руби торопливо нацарапала несколько слов на обрывке бумаги, оставила его на столе — там, где она отдала ему свое сердце, а он даже не понял этого, — и выскользнула из комнаты.

Глава 19

Руби автоматически двигалась под музыку, не мешая ее приятелю Дэну крутить и подбрасывать ее, но некогда пленявшие ее звуки не могли рассеять уныние, навалившееся на нее с момента срыва. Она снова ясно увидела Кэла, словно он стоял перед ней, и оступилась, врезавшись в партнера.

— Черт, Руби, ты погубишь мою репутацию лучшего танцора Кэмдена!

— Прости, Дэн, мне как-то неуютно сегодня! — крикнула Руби, пытаясь перекрыть радостную болтовню танцующих пар и музыку, и поморщилась от приступа головной боли.

Не надо было приходить сюда, это место хранило слишком много воспоминаний. Но когда Дэн позвонил, Руби убедила себя, что должна пойти. От Кэла так и не было вестей, да и не стоило их ждать после того, что она написала ему. Однако Руби все равно встрепенулась и с надеждой схватила трубку, когда зазвонил телефон; осознав, с какой тоской она ожидала услышать голос Кэла, Руби поняла, что надо что-то делать с собой, и Дэн вполне мог помочь ей в этом. Они были старыми друзьями, и если она придет с ним, никакого нежелательного внимания к ней не будет.

Как это ни тяжело, пора прекращать жалеть себя. Да, она наконец попалась в ловушку, хотя всегда считала себя слишком умной и проницательной, чтобы дать себя перехитрить. Теперь она понимала, что отношения, которые она считала любовью, ею не были. Ей нравилось чувство единения с другим человеком, нравились романтика и сильные переживания, но только сейчас она поняла, что такое любовь. Любовь объединяла Мэдди и Рая и родителей Руби; любовь предполагала, что придется рисковать; любовь требовала отдавать себя всю без остатка и не ждать, что хоть что-то вернется к тебе.

Через всю жизнь Руби пронесла обиду на мать за то, что она рассказала отцу о своей измене, о том, что Ник не его сын. Она не понимала, почему мать не смогла промолчать, утаить правду, не разрушать мир в семье. Теперь же ей было ясно, какой смелой и сильной была ее мать, чего ей стоило так долго хранить тайну. Много лет она в одиночку несла бремя вины, которое не позволило ей любить сына так, как следовало бы, потому что она слишком сильно любила своего мужа. Своим молчанием она защищала не себя, а его, но в конце концов, измученная болезнью, она не выдержала и заговорила.

Любовь нужно завоевывать, а Руби ни разу в жизни ничем не пожертвовала, даже не рискнула. И Кэл оказался первым и единственным, кто понял что-то о ней и кого она наконец действительно полюбила. Человека, который вряд ли ответит ей взаимностью.

— Неуютно? Это очень мягко сказано, малышка! — покачал головой Дэн, уводя ее с танцпола.

Он подставил ей стул, на который она упала без сил.

— Что случилось? — встревоженно спросил Дэн. — На тебе лица нет.

— Все в порядке, я просто…

— Эй, это не тот шикарный парень, с которым ты приходила сюда пару недель назад? — перебил ее Дэн и помахал кому-то рукой.

Руби отчаянно вцепилась в его руку и дернула ее вниз, но было слишком поздно. Руби оглянулась и пошатнулась от страха, смешанного с какой-то болезненной надеждой. Кэл шел к ним. Руби побелела. Нет, только не здесь, не сейчас, она не готова к этому!

— Мне пора! — крикнула она, схватила сумочку и помчалась прочь.

Руби с таким упорством расталкивала толпу, одержимая мыслью убраться подальше от Кэла, что сама не заметила, как загнала себя в тупик — на балкончик, с которого не было другого выхода. Сзади послышались тяжелые шаги, звучавшие громче, чем какофония внизу, и Руби прижала сумочку к груди, не в силах пошевелиться.

— Тебе не сбежать, Руби. Мы должны поговорить.

Резкие нотки в голосе Кэла заставили ее повернуться к нему. Он сунул руку в карман и достал ее записку.

— Не будешь ли так любезна объяснить, что это значит?

Руби задрожала. Нельзя сдаваться, только не сейчас, гордость — единственное, что у нее осталось!

— Там все сказано.

Кэл развернул бумажку и прочел вслух:

— «Кэл, нам не о чем говорить. Было весело, но теперь все кончено. Не ищи меня».

Руби отчаянно надеялась, что он не подойдет ближе, иначе заметит, как трясутся ее руки, как кровь отлила от костяшек пальцев, судорожно вцепившихся в сумочку.

— По-моему, все вполне ясно.

Кэл шагнул к ней. Руби попятилась.

— Ты считаешь, что случившееся сегодня днем — весело?

Руби замерла, но собралась с силами и кивнула, не обращая внимания на набежавшие на глаза слезы.

— Еще как. А тебе так не кажется? — смело спросила она, отступая еще на шаг и натыкаясь спиной на перила балкона.

Она едва не всхлипнула. Зачем он так с ней?.. И вдруг свет упал на лицо Кэла, и вместо гнева или презрения Руби увидела на нем смятение. Он поднял руку и коснулся ее щеки, но Руби отпрянула:

— Не надо… Пожалуйста, не трогай меня…

— Почему?

— Я не могу… — прошептала она, глядя на свои стиснутые руки. — Я не могу так больше…

Кэл сунул руки в карманы.

— Почему?

Руби яростно замотала головой, из глаз ее брызнули слезы. Конечно, он столкнулся с затруднением, и ему необходим ответ на его вопрос. Но Руби не могла ответить на него. Иначе у нее не останется ничего — ни гордости, ни хоть какой-то защиты от жестокого мира.

— Господи, Руби! Ты плачешь? — испуганно заговорил Кэл, поднимая ее голову за подбородок. — Что случилось? Скажи мне, и мы все уладим.

— Нет! Я все улажу сама!

— Но почему?!

Руби подавила всхлип… и не выдержала.

— Потому что я влюбилась в тебя и знаю, что ты никогда не полюбишь меня.

Слова канули в тишину. Кэл уронил руку, и Руби почувствовала, как он замер. Сотни острых длинных игл вонзились в ее сердце. Кэл тихо выругался. Руби подняла голову и вытерла щеки.

— Все нормально, Кэл. Не говори ничего, не надо.

— Почему ты думаешь, что влюбилась в меня? — медленно спросил он, пытливо вглядываясь ей в лицо.

Остатки гордости вдруг напомнили о себе, и Руби выпрямилась, улыбнулась и потрепала Кэла по щеке. Она сказала слишком много. Пора закругляться и ползти домой, зализывать раны в тишине и покое.

— Не переживай, дорогой, — пропела она, сама восхищаясь своей выдержкой. — Не ты первый, не ты последний.

Но он не дал ей уйти и схватил ее за руку.

— Руби, подожди… — Он растерянно замолчал, и она вдруг осознала, что впервые с первой их встречи он не может подобрать слова. — Я… Пожалуйста, давай поговорим…

Руби улыбнулась, но глаз на него не подняла и высвободила руку из его пальцев.

— Не глупи. Ничего страшного не случилось. Я справлюсь. Не впервой.

Уходя, она услышала сдавленное проклятие и очень порадовалась тому, что в полумраке никто не увидит слез, струящихся по ее лицу.

Глава 20

Постукивая ручкой по столу, Кэл невидящим взглядом смотрел на бумаги, которые ему надо было прочесть. Ритмичный стук ничуть не помогал сосредоточиться, но и успокоиться Кэл не мог.

— Мне позвонить Брэйди насчет показаний Карвелли?

Кэл поднял глаза и тупо посмотрел на Терри, своего секретаря:

— Что?

— Карвелли, — повторил Терри и кивнул на документы, которые Кэл держал в руке. — Ты читаешь его показания уже двадцать минут.

Кэл еще немного побуравил взглядом бумаги, пытаясь осмыслить вопрос, но в итоге сдался и просто сказал:

— Нет.

Он положил бумаги на стол и вздохнул. Образы, звуки и ощущения — уже целую неделю ему казалось, что реальность проходит мимо него. Полные груди Руби, перетянутые фартуком, ее стоны и всхлипы, ее тело, крепко прижимающееся к нему, ее глаза, смело встречающие его взгляд, запах ванили, сахарной пудры и секса — только это существовало на самом деле. Кэл оттянул ворот рубашки, словно он душил его.

— Давай отложим все до завтра, Терри.

Терри изумленно уставился на него:

— Но завтра начинается суд, и мы…

— Я знаю. Я справлюсь.

Терри медленно кивнул, собрал бумаги и вышел. Как только за ним закрылась дверь, Кэл изо всех сил швырнул ручку в стену.

— Весело?! — выкрикнул он. — Что тут веселого, Руби?!

Отлично, теперь он еще и с пустотой начал разговаривать. С тех пор как он вернулся из Корнуолла, он не мог думать ни о чем, кроме этой женщины. Вся его хваленая выдержка, сосредоточенность, собранность, вся его размеренная, спокойная жизнь летели к чертям, а она говорила, что это весело. Никогда то, что происходило между ними, не казалось ему веселым, а судя по слезам, стоящим в ее шоколадных глазах в их последнюю встречу, она тоже кривила душой, утверждая, что ей весело. Почему же она употребила это слово? Кэл вдруг поморщился. Может быть, потому, что он употребил его?

Кэл встал, ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки; подошел к окну и посмотрел вниз, на лужайку, где завтракали два клерка. Эти дурацкие записочки были одной из многих неразрешимых загадок их бессмысленных отношений. Кэл нервно взлохматил волосы. Почему его так влекло к ней, а ее к нему, хотя они совершенно друг другу не подходили? Почему она так легко цепляла его за самые слабые места? Как ей удалось поколебать прочные устои его жизни за какую-то пару дней? И почему он так испугался ее признания, и почему он пришел в ужас, когда она заверила его, что легко справится с собой?

Кэл выругался, уперся локтем в стекло и прижался лбом к предплечью. Он поклялся себе, что не побежит за ней, не пообещает ей все, что она захочет. Он никогда ничего никому не обещал, в том числе ей, потому что боялся последствий, если не сможет выполнить обещание. Но теперь он понимал, что не сможет не вернуться к ней. И самое страшное в этом было то, что он хотел увидеть ее не только для того, чтобы заняться с ней сексом. Ему очень хотелось убедить себя, что его по-прежнему интересует только секс, но он уже понял, что это неправда.

Кэлу хотелось не только заниматься с Руби сексом. Он хотел быть с ней рядом, говорить с ней, узнавать о ней что-то новое — ее любимый цвет, любимую книгу, любимый фильм, даже за кого она голосовала, хотя он предвидел, что эта тема будет сопряжена с горячими спорами. Он хотел знать, как она училась в школе, когда начала готовить, чего ждала от жизни и своего бизнеса, откуда у нее шрам на правом бедре. Он хотел увидеть ее детские фотографии, узнать все о ее прошлом, о ее настоящем, обо всем, что помогает ей жить, что сделало ее такой сильной, мужественной и в то же время нежной и заботливой женщиной.

Все это было так нелепо, так сентиментально; он всегда презирал людей, которыми двигали подобные стремления. Но теперь эти стремления определяли и его жизнь, и Кэл ничего не мог с этим поделать. Он чувствовал, что между ними ничего не кончено, все только начинается, и он наконец готов что-то пообещать — только Руби, только ей одной.

Невыносимо сильное чувство сделать что-то прямо сейчас сорвало его с места, заставило схватить бумажник и ключи от машины, выскочить из кабинета и стремглав побежать по коридору. Он потерял целую неделю, но теперь ему было все равно, что скажет Руби и чего она хочет. Она сама сказала, что любит его, значит, готова встретить последствия лицом к лицу. И ей не придется ни с чем справляться. Кэл не позволит ей.


— Почему бы нам просто не удвоить порцию и не поменять местами шоколад и кофе? — спросила Руби, водружая на нос очки и отмечая изменения в тетради. — Не за что, Джейми.

Принужденно рассмеявшись, она отклонила традиционное приглашение на свидание от юного менеджера и положила трубку. Легкий флирт с ним больше не доставлял ей никакого удовольствия.

— Удивительно настойчивый малый, — сказала Элла, перемешивающая тесто. — Другой бы уже давно отступил.

Потирая ноющую шею, Руби подумала, что, если бы она однажды не поощрила его, он тоже давно отступил бы. Теперь же ей хотелось только свернуться в клубок и больше ни с одним мужчиной в мире не разговаривать. Потому что единственный мужчина, которого она хотела, не хотел ее. Руби вздохнула и сняла с крючка фартук.

— Пора забыть об этом, Тесс, — устало пробормотала она.

— Кто такая Тесс? — тут же спросила Элла.

Руби посмотрела на нее через плечо:

— Тесс из рода Д'Эрбервиллей, моя нынешняя поведенческая модель, хотя, к счастью для нас обеих, я только что решила, что унылое самокопание слишком утомляет.

— Руби, всего неделя прошла. Потерпи, все пройдет.

Руби слабо улыбнулась:

— Постараюсь.

Но в глубине души она знала, что это никогда не пройдет, потому что она была дочерью своей матери, хоть и отрицала это всю жизнь. Если уж она влюбилась, то это навсегда.

— Давай-ка я испеку еще кексов, — предложила она, подтягивая к себе ингредиенты. — И мы устроим кексовую вечеринку, а потом посмотрим тот новый сериал.

— Отличная идея! — воскликнула Элла, расплываясь в жизнерадостной улыбке, которая, впрочем, в последнее время была немного вымученной.

В этот момент раздался звонок в дверь.

— Я открою, — сказала Элла и вышла.

Руби прошла к холодильнику и вытащила шесть плиток шоколада. Она сделала все, чтобы Элла не очень страдала от ее депрессии. В конце концов, если она привыкнет улыбаться на людях и вообще вести себя как ни в чем не бывало, возможно, рано или поздно она сама поверит, что все нормально.

— Нет, вам сюда нельзя! Неужели вам мало того, что вы уже сделали?!

Услышав крики Эллы, Руби выглянула из-за двери холодильника… и выронила шоколад.

— Что ты тут делаешь? — тихо спросила она, чувствуя, как ноги превращаются в желе.

— Я сказала ему, чтобы он держался отсюда подальше, — заявила Элла.

— Я пришел поговорить, нравится тебе это или нет, — твердо ответил Кэл, с решительным лицом шагнувший к Руби, и крепко схватил ее за руку.

— Что вы себе позволяете?!

— Все в порядке, Эл, — успокоила Руби подругу, собираясь с силами. — Оставь нас одних, пожалуйста.

Элла нерешительно посмотрела на нее, потом яростно — на Кэла.

— Как скажешь. Но если что — зови меня, я рядом.

— Можешь отпустить меня, — сказала Руби Кэлу, когда Элла ушла.

Она чувствовала какое-то странное, отстраненное спокойствие. Он разжал пальцы. Она выслушает его, а потом отпустит.

— Чего ты хочешь?

Вполне возможно, что она заслужила наказание, что это божественное воздаяние за то, что она играла в любовь с парнями, которых на самом деле не любила.

— Как будто ты сама не знаешь, — зло бросил он, гневно глядя на нее. — Ты ворвалась в мою жизнь, разметала ее в клочья, а потом спокойно ушла и оставила меня одного разбирать завалы.

Руби вздрогнула и уперлась руками ему в грудь, но вместо того, чтобы оттолкнуть, впилась пальцами в его рубашку.

— Не понимаю, о чем ты, — прошептала она, чувствуя, как страх и надежда разрывают ее пополам.

— Тогда я тебе объясню, — зарычал он, встряхивая ее и усаживая на стол. — Ты не забудешь меня, Руби, потому что я не дам тебе сделать это.

— Что? О чем ты?

Он резко выдохнул, запрокинул голову и выругался. Руби положила руку на его щеку и заставила снова посмотреть на нее.

— Не смей останавливаться на этом, Кэл, или я тебя убью.

В его глазах она увидела уже не гнев, а глубокую тоску.

— Эта влюбленность… Она, похоже, заразная. Я думаю, нам стоит дать ей шанс. Посмотреть, что будет дальше.

Сердце Руби замерло, глаза защипало от слез.

— Не шути так со мной, Кэл.

Он покачал головой и прижал Руби к себе.

— Руби, как ты думаешь, сколько женщин слышали от меня эти слова? — Он коснулся губами ее губ. — Я не шучу такими вещами. Ты сводишь меня с ума.

— Надеюсь, это хорошо, — прошептала Руби, не в силах удержаться от кокетства теперь, когда все вдруг стало на свои места.

— Ты разрушила мою жизнь, сровняла с землей, но мне больше не хочется ее восстанавливать, — нежно сказал Кэл, поглаживая шею Руби. — Ты помогла мне увидеть истину.

— Какую?

Кэл отвел глаза.

— Я думал, что похож на него, что у меня те же слабости, что я не могу быть верным одной женщине. Я думал, что самый простой способ сдержать обещание — не давать его.

— Но это нелепо, Кэл! Ты совершенно не похож на своего отца! — горячо заверила его Руби, пораженная тем, как несправедливо он судил о себе. — Как ты мог так думать? Ты самый честный человек из всех, кого я знаю!

Он усмехнулся:

— Я рад, что ты так думаешь. Но дело не в нем, дело во мне. Я был трусом, я боялся подпустить кого-то слишком близко, боялся, что мне сделают больно.

Руби улыбнулась, потерлась щекой о его руку.

— И все то, что ты сказал… Что любовь — всего лишь пустое слово…

— Полная чушь. Спасибо, что напомнила.

Она счастливо рассмеялась.

— Неужели вы готовы признать это, советник? — прошептала она, обнимая его за плечи, чувствуя, как боль и скорбь смывает волна счастья и любви.

— Я готов поклясться на Библии.

— Звучит очень соблазнительно, — промурлыкала она, приникая к нему всем телом. — Твои слова могут быть использованы против тебя.

Кэл засмеялся:

— Пожалуйста. На самом деле я рассчитывал именно на это.

— Тогда давай используем друг друга в наших общих интересах, — улыбнулась Руби и прижалась губами к его губам.

Он ответил на ее поцелуй, и Руби чуть не потеряла сознание от невыносимого счастья.

Эпилог

Мэдди, покачивающая новорожденного сына, сказала с безоблачной улыбкой, присущей всем счастливым матерям:

— Руби, спасибо за башню из пирожных. Она просто потрясающая, весь день не сходит с языков. Уже четыре человека попросили у меня твои контакты. Это просто произведение искусства!

— Надеюсь, съедобное, — усмехнулась Руби.

За прошедшее время Мэдди стала одной из ее любимейших клиенток. Руби положила руку на сверток в руках у Мэдди, вдохнула сладкий запах присыпки и молока. Малыш пошевелился, и улыбка Руби смягчилась. В груди потянуло.

«Я хочу ребенка от Кэла. Я готова».

— А как твое произведение искусства поживает? — спросила Руби, заталкивая поглубже это теперь уже постоянное желание.

Рука Кэла легла ей на талию, и он притянул ее к себе.

— Держу пари, Мэдди, он станет рок-звездой, — сказал он смеясь. — Он такие рулады выводил в церкви!

— Не смешно, — хихикнула Мэдди. — Рай думает, что викарий оглох окончательно.

— У малыша здоровые легкие, — заметил Кэл. — Все предпосылки для того, чтобы возглавить чарты.

— Ты оставил бы свои шуточки, если бы тебе пришлось вставать по четыре раза за ночь, — буркнула Мэдди.

Руби слушала, как препираются брат и сестра, и с облегчением думала, что их отношения стали намного лучше за последние месяцы. Их больше не разделяла пропасть, которую Руби увидела прошлым летом. Руби и Кэл теперь часто бывали в Корнуолле. Рай начал учить Кэла кататься на доске, и Кэл с готовностью примерил на себя роль дяди. Впрочем, первый раз, когда их оставили с Мией, закончился не совсем удачно: к полуночи, когда Рай и Мэдди вернулись с ужина, Руби и Кэлу так и не удалось уложить маленькую молнию в кровать. И все-таки то, как Кэл говорил о своем маленьком племяннике, вновь всколыхнуло тоску Руби и даже усилило ее.

— Пойду-ка я проверю башню, не осела ли, — сказала она, вклиниваясь в перепалку.

— Помочь? — спросил Кэл, поглаживая ее бедро.

— Нет, я ненадолго, — покачала головой Руби, вдруг почувствовав острое желание побыть одной и подумать.

Народу на празднике было столько, что поиски уединения заняли у Руби довольно много времени, но наконец она добралась до кухни. Решение приготовить что-нибудь слегка отдавало отчаянием, но ей нужно было успокоиться, к тому же она сомневалась, что кто-нибудь озаботился ужином.

Руби поддалась эмоциям. Атмосфера уютной семейственности, их с Кэлом новые роли и то, как Кэл держал на руках своего крошечного племянника, слишком сильно подействовали на нее. Странная смесь зависти, надежды и уныния овладевала ею каждый раз, когда она смотрела на живот Мэдди, но две недели назад, когда родился Дэнни, они стали нестерпимыми. Руби пришлось крепко закусить губу, чтобы ничего не сказать Кэлу, когда они лежали в постели той ночью и он, смеясь, рассказывал, что Мия сказала ему о своем маленьком брате.

Размеренно очищая и нарезая овощи, Руби заставила себя сосредоточиться и подумать обо всем трезво. Они с Кэлом жили вместе всего семь месяцев, и их жизнь была полна не только счастья, но и определенных трудностей. Они оба не отличались покладистостью, имели собственное мнение на большинство вопросов и только благодаря привязанности друг к другу справлялись с препятствиями бескровно. Руби стало жарко, когда она вспомнила, чем закончилась их последняя размолвка; определенно не стоит недооценивать примирительный секс.

Все дело было в том, что Руби знала, какими прекрасными, дополняющими друг друга родителями они с Кэлом будут. Однако в ней боролись разум и сердце: первый говорил, что еще слишком рано, второе кричало, что это не так. И все труднее становилось хоть как-то примирять их.

Перемешивая соус, Руби подумала, что, возможно, ничего очень страшного не случится, если она попробует поговорить с Кэлом на эту тему. Может быть, он, как все мужчины, просто никогда об этом не задумывался, но, если навести его на мысль об отцовстве, воспримет ее вполне нормально? Так или иначе, если Руби все-таки решится завести разговор об этом, ей надо быть готовой к отказу, не дать ему огорчить ее слишком сильно. В противном случае может произойти непоправимое. Жаль только, что терпение и деловой подход не числились среди достоинств Руби, если речь шла не о работе.

— Пахнет потрясающе.

Руби вскрикнула и уронила ложку, подняв облако муки.

— Господи, Кэл, ты что, хочешь, чтобы у меня инфаркт случился?

Кэл обнял ее за талию, а она залилась краской, осознав, что настолько погрузилась в размышления, что не услышала, как он вошел. Хорошо, что он не умеет читать мысли.

Кэл рассмеялся и зарылся носом в ее волосы.

— У тебя, похоже, нервы шалят сегодня.

Он крепко прижал ее к себе, и ее сердце затрепетало. Боже, она так любила этого человека! Что ей делать, если он не захочет иметь детей?

— Что бы ты там ни готовила, уверен, мы языки проглотим от удовольствия, — сообщил Кэл, разворачивая Руби к себе лицом. — Но почему ты ушла? Вечеринка еще не закончилась. Не похоже на тебя — отказываться от хорошей компании и бесплатного шампанского.

Руби посмотрела в окно.

— Мне просто захотелось немного побыть одной.

Кэл фыркнул:

— Тебе? Одной?

Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Сама расскажешь, в чем дело? — мягко спросил он. — Или мне придется тебя пытать?

Руби вспыхнула. Неужели это так заметно?

— Все в порядке.

— Не надо, Руби. Так или иначе, сейчас или ночью, я вытяну из тебя ответ.

Руби попыталась улыбнуться, но не смогла. Настал момент истины. Вне зависимости от того, готовы они к этому или нет, Руби больше не могла молчать, она должна была понять, чего ждать от будущего.

— Я думала о детях, — хрипло сказала она. — И о нас. О том, хотим ли мы детей.

Против ее ожиданий Кэл не только не рассердился и не испугался, он даже не перестал улыбаться.

— Понятно.

— И что скажешь? Как тебе эта идея? — еле слышно спросила Руби, бодрясь из последних сил. — Конечно, торопиться нужды нет. Мне всего двадцать восемь, у нас есть еще несколько лет, чтобы все обдумать и решить…

Голос ее сорвался, и она замолчала.

— Мне нравится эта идея, — заметил Кэл и прежде, чем Руби успела изумиться или возмутиться, прижал ее к краю рабочего стола. — Почему бы нам не начать сейчас?

Руби уперлась руками ему в грудь.

— Я не шучу, Кэл.

— Я знаю, — улыбнулся он еще шире. — И я тоже.

— Но… — начала Руби и вдруг осеклась. — Что?

Этого не может быть. Каждое свое решение Кэл обдумывал долго и обстоятельно, черт возьми, он неделю выбирал новый телевизор! И это его свойство очень нравилось Руби! Он просто не мог решить, что хочет детей, за три секунды!

— Ты ведь даже не подумал, — прошептала Руби.

Он пожал плечами, поглаживая ее спину:

— А о чем тут думать? Ты будешь прекрасной матерью. Я, если постараюсь, думаю, смогу стать неплохим отцом. Конечно, ошибок нам не избежать, но никто не идеален.

Руби молчала, потрясенно глядя на него, и он продолжил:

— Руби, я люблю тебя. Последние семь месяцев были самыми счастливыми в моей жизни. Я прихожу домой, вижу тебя, и мне приходится щипать себя, чтобы поверить, что это не сон, что ты правда моя. Мы прекрасная пара. Я никогда не думал, что захочу иметь детей, но с тобой все по-другому.

Глаза Руби наполнились слезами. С ней все по-другому. Она изводила себя долгие месяцы, а ответ на мучительный вопрос все это время был перед ней. Кэл стер слезы с ее щек.

— Надеюсь, ты плачешь от счастья.

Она слабо шлепнула его по руке.

— Конечно от счастья.

— Хорошо. Но знаешь, в твоем плане есть одна маленькая погрешность.

Руби шмыгнула носом. Эйфория вытеснила все сомнения, чувство счастья затмило все, и она с трудом могла сосредоточиться на чем-то еще.

— Какая?

— Ты ведь знаешь, что я ужасно скучный тип, который выше всего ценит порядок. Поэтому прежде, чем мы начнем создавать полноценную семью, я хочу, чтобы мы поженились.

Руби чуть не взорвалась от невыносимо острого приступа счастья.

— Правда?

— Правда.

Он прижал ее к себе и коснулся губами ее губ, и хотя страсть немедленно вспыхнула в Руби, она нашла в себе силы слегка оттолкнуть его.

— Не так быстро, Уэстмор. Если ты думаешь, что я удовлетворюсь такой формой предложения руки и сердца, ты ошибаешься.

Кэл хмыкнул, поднял Руби и усадил ее на стол, одновременно задирая подол ее платья.

— А я думаю, что все вполне нормально. Впрочем, у нас в любом случае будет время, чтобы обставить все так, как хочется тебе.

Его пальцы ласкали внутреннюю сторону ее бедер, но Руби не поддалась на его провокации.

— Я, пожалуй, избавлю тебя от этого. Кэллум Уэстмор, ты согласен стать моим мужем и завести со мной детей?

Кэл подхватил ее, закружил, крепко поцеловал и рассмеялся:

— Проклятье, женщина, я уж думал, ты никогда не спросишь меня об этом!


Чтобы достичь цели, им потребовалось три месяца, и за это время они успели обручиться и пожениться так, как хотелось им обоим. Следующей весной, когда они праздновали рождение Макса Райана Уэстмора, все были счастливы, а Руби, даже несмотря на лишние шесть фунтов, набранные во время беременности, была на седьмом небе.


Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Эпилог