КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Бег к небесам [Микки Зухер Райхерст] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Микки Зухер Райхерст Бег к небесам

Ноздри Эла Ларсона наполнило теплое благоухание весны — такого аромата он не ощущал на протяжении периода, воспринятого им как десятилетия, но благодаря причуде темпоральной петли просто выпавшего из времени. В памяти его сохранился целый год отчаянных боев в джунглях Вьетнама, однако никаких сведений о нем не имелось ни в семейных анналах, ни в военном архиве Соединенных Штатов.

Вырванный божественным провидением из самых когтей смерти, он, самое меньшее, еще год провел в качестве эльфа в неком искаженном континууме, представлявшем собой одну из версий давнего прошлого Европы, От этого периода осталось не так уж много: ряд жутких воспоминаний, потрясающе красивая невеста по имени Силме да лучший друг Таз пар Медакан — теневой скалолаз.

Радуясь самому факту возвращения как в Нью-Йорк, так и в апрель 1969 года, Ларсон буквально упивался свежестью земного воздуха, полностью игнорируя такую ерунду, как изрядная примесь выхлопных газов.

От полноты чувств он забылся, и пластиковая тарелка с лёту довольно-таки больно ударила ему в правое ухо, заставив отступить на шаг. А потом, повинуясь инстинкту — сказывалось военное прошлое, — Эл бросился плашмя на землю и, уже лежа, услышал своеобразный, не совсем немецкий, говорок Тазиара:

— Нет никакого интереса играть во фрисби и устраивать засады, когда выигрыш достигается с такой легкостью.

Неуклюже поднявшись на ноги, Ларсон оглянулся на голос и увидел теневого скалолаза, расположившегося среди ветвей корявого клена, трепетавшие листья которого не скрывали его худощавой фигурки. Со времени проживания в суровом мире архаичной квазиисторической Германии он сохранил привычку одеваться в черное, хотя его нынешний гардероб состоял главным образом из джинсов и футболок. Голубые глаза поблескивали под лохматой копной эбонитово-черных волос, слишком длинных, но, впрочем, вполне соответствовавших стилю шестидесятых годов. Тонкокостный, едва достигавший пяти футов роста и ста фунтов веса, Тазиар уже успел пристраститься к «фаст-фуду», но, уплетая вовсю «Милки-Вэй» и «Овалтин», оставался резвым и быстрым, как белка, свитым из сухожилий и мускулов, без единой унции жира.

Не промолвив в ответ ни слова, Эл поплелся подбирать упавшую пластиковую тарелку. В отличие от друга он был аккуратно подстрижен, и зачесанные на пробор короткие волосы открывали по-детски округлое лицо. Ежедневные тренировки в гимнастическом зале позволяли ему и в двадцать один год оставаться столь же стройным, каким он был подростком, в те годы, когда азартно играл в футбол. Будучи на добрый фут выше своего миниатюрного друга, он тоже мог есть сколько угодно, ничуть не беспокоясь о весе, то есть о той проблеме, которая весьма волновала его сестру и невесту.

Подхватив фрисби, Ларсон, не прерывая движения, запустил пластиковый диск в скалолаза, но тот, соскочив с ветки, присел на корточки, а когда тарелка, ударившись о сучья и вызвав маленький листопад, упала, с невозмутимым видом человека, который никогда не тратил силы на движение, проронил:

— Неплохой бросок.

Тим, девятилетний брат Эла, стоявший на бетонной дорожке рядом с газоном, рассмеялся. Эл наклонился, чтобы поднять фрисби и запустить в мальчика, но Тазиар, стремительно выбросив вперед худощавую руку, успел схватить диск первым. Мальчишка согнулся от хохота.

— Обалдеть, до чего смешно! — Ларсон окинул взглядом приятеля. — Ну, и что ты собираешься делать дальше, скалолаз?

Тазиар, сунув диск под мышку, пожал плечами.

— Подожду, когда ты зазеваешься снова, и тогда… — он демонстративно стукнул себя ребром ладони по лбу, — тогда эта штуковина шлепнет тебя по башке.

— Хочешь, чтобы я заработал сотрясение мозга? — пробурчал Эл.

— А ты не зевай, когда играешь.

Тим издал такой вопль, что прохожие уставились на него с изумлением. Ларсон тоже последовал их примеру. Песочные волосы растрепались, скрывая уже лишившуюся детской непосредственности физиономию, колени тряслись, о чем свидетельствовало колыхание расклешенных джинсов над грязноватыми, черно-белыми кроссовками.

— Тимми по-моему, спятил, — заметил его старший брат. — Почему бы, ради разнообразия, не съездить по башке и ему?

Свист разрезавшего воздух пластикового диска предупредил Ларсона об опасности, и он успел вскинуть руку, как раз вовремя, чтобы предотвратить очередной удар по лбу. Тарелка, стукнувшись о внутреннюю сторону его предплечья, отлетела в сторону Тима.

— Тебя тоже легко застать врасплох. — Тазиар ухмыльнулся, глядя на мальчика. — А рассмешить — еще легче.

Ларсон также не смог сдержать улыбки. Ему нравились товарищеские отношения, сложившиеся между его братишкой и лучшим другом, хотя порой к этому чувству примешивалось и некое подобие ревности.

Поскольку на сей раз скалолаз, похоже, не собирался поднимать фрисби, Эл двинулся за тарелкой сам, но, сделав всего один шаг, ощутил ментальное давление. Нечто коснулось его сознания, и он замер, ибо знал, что контактировать подобным образом может лишь его невеста.

Вынужденная отказаться от своих магических способностей ради возможности остаться в Америке двадцатого века, Силме тем не менее сохранила способность дотрагиваться до не огражденного мысленными барьерами человеческого сознания. Впрочем, барьеры эти умели формировать лишь обитатели магических миров: никто из рожденных в эпоху Ларсона их не имел, что, кстати, и позволило Фрей вызволить его из горнила смертельного боя и переместить в тело эльфа.

Силме! — Эл мысленно сконцентрировался на имени невесты.

Аллерум!

Силме обратилась к нему так, как называла его в эльфийском обличье, хотя теперь знала, что это имя было результатом ошибки какого-то заики.

Итак, главное сейчас — не впасть в панику, ибо мысленное общение, во всяком случае для Ларсона, представлялось занятием весьма сложным, так как некоторые слова, обратившись в мысли, могли обрести смысл, прямо противоположный первоначальному. Мгновенно выбросив из головы фрисби и вообще все постороннее, он устремил взгляд на голубой небосвод. Пульс участился, стук сердца раздражающе отдавался в ушах.

Силме, в чем дело? Что случилось?

Эл знал, что она, а также его сестра Пэм и матушка собрались вместе осмотреть достопримечательности города и сделать кое-какие покупки. Неужели они попали в аварию? Черт побери, таксисты в последнее время стали гонять словно сумасшедшие! Если кто-то из моих близких пострадал, я прикончу этого поганца-водителя! Все в порядке, — ответила Силме, хотя ее мысленный посыл был окрашен оттенком ужаса. В этот миг брошенный Тазиаром диск стукнулся о его голову, но Ларсон едва ли заметил удар.

Силме, что происходит? Сообщи мне. — Что с тобой? — спросил скалолаз, наблюдая за своим другом. Он был явно удивлен странной реакцией на его удачный бросок.

Эл поднял палец, давая знать, что просит ненадолго оставить его наедине с собой.

Мы на 86-м этаже Эмпайр стэйт билдинг.

Ларсон кивнул и лишь потом сообразил, что она не может видеть жестов. Так или иначе, полученная информация не объясняла ее испуга: вряд ли она стала бы связываться с ним из-за страха перед высотой. Нет, чувство, стоявшее за этим посылом, было очень сильным.

Здесь люди.

Люди?

Вооруженные.

Сердце Эла, только что учащенно бившееся, сжалось. Ему было трудно осмыслить ситуацию.

Нам не позволяют уйти.

Почувствовав, что кто-то дергает его за рубашку, он повернулся и увидел Тима и скалолаза. Последний держал фрисби под мышкой.

— Это Силме? — спросил Тазиар.

— Точно, — подтвердил Ларсон. — У них большие проблемы.

Силме, — он вернулся к мысленному разговору, — мы отправляемся туда. Подробности выясню по пути. Только осторожнее! — подумали они — в унисон.

Поездка на такси прошла в размытом тумане ментального контакта, прерывавшегося лишь для того, чтобы дать некоторые, самые необходимые объяснения Тазиару и Тиму.

Они называют себя «Армией мирного освобождения Вьетнама».

«Мирная» армия! Слишком встревоженный, чтобы оценить иронию, Эл продолжал допытываться:

Чего они хотят?

Насколько понимаю, они хотят, чтобы правительство прекратило войну.

— Хотят, чтобы мы вышли из войны, — сообщил он своим спутникам, едва сдерживая тошноту от смешанных запахов выхлопных газов и сигаретного дыма.

— Звучит достойно, — пробормотал Тазиар, глядя из окна на проносившиеся мимо небоскребы.

— Это точно, — подтвердил Ларсон, отгоняя собственные воспоминания о Вьетнаме.

Было время, когда они без конца преследовали его, и каждая затруднительная ситуация вновь и вновь оживляла в его сознании адские видения, заставляя холодеть из-за своего яркого жизнеподобия. Спасибо Силме и Богу, они соединили прихотливые нити его воспоминаний в единый узор, вернув ему контроль над собой.

— Куда уж достойнее, — хмыкнул он, — если только проигнорировать тот факт, что этой «достойной» цели они пытаются добиться, держа под прицелом ни в чем не повинных людей.

Собственные слова вернули его к обмену мыслями.

Ты можешь узнать, что они затевают?

Я способна касаться лишь мыслей, лежащих на поверхности, — напомнила Силме. — Большее потребовало бы магии.

Ларсон изо всех сил попытался придать своим мыслям бодрый, уверенный оттенок в надежде, что этот настрой передастся ей.

Вожак… они называют его банко. Банко?

На их языке это означает «духовный наставник».

Ларсону показалось, что слово по звучанию похоже на испанское, хотя значения его он не понимал. Вынесенное из школы слабое знание родственного испанскому французского языка не помогало.

Это на каком языке?

На придуманном, — сообщила Силме. — Насколько могу судить, он беден и состоит лишь из нескольких ключевых понятий.

На этом связь прервалась, и Эл, тщетно пытаясь «коснуться» невесты, запаниковал.

— Силме! Силме! — Незаметно для себя он стал звать ее вслух. — Черт побери, я потерял ее!

— Успокойся. — Тазиар схватил Ларсона за руку. — Что случилось?

Ну разве не идиотский вопрос?

— Что-что! Я ее потерял! Потерял Силме.

— Как? — спросил Тазиар, чье спокойствие и невозмутимость резко контрастировали с отчаянием его друга.

— Как-как? — сорвался на крик Эл. — Откуда мне знать? Была, и не стало! Силме!

Отчаяние повергло его в гнев: он не мог прорваться к ней, и ему оставалось лишь ждать, не дотянется ли она до него снова.

Эл…

Ментальное прикосновение Силме не несло отпечатка отчаяния, окрашивавшего мысли Ларсона с момента разрыва контакта. Он замер.

Силме, что случилось? С тобой все в порядке?

В той степени, в которой все может быть в порядке у человека, которого держат на мушке.

Ларсон вытаращил глаза. Надо же, меньше года в Америке, а по части сарказма не уступит уроженке Нью-Йорка.

— Успокойся, Эл. — Не зная, что контакт уже восстановлен, Тазиар обратился к нему на том древнем языке, которым они пользовались в другом мире. — Наверное, ей там пришлось что-то сделать. Успокоить фанатика или, скажем, утешить товарища по несчастью.

Ларсон, чтобы удержать контакт, поднял руку, хотя Силме, конечно же, не могла понять этот жест.

— Она вернулась.

Тазиар махнул рукой, показывая, что понял.

Сколько их?

Три маньяка. Семнадцать заложников, — передала Силме. — Это все. Ты бы предпочел больше?

Ларсон сообразил, что его мысленная реплика могла быть понята неправильно и истолкована как черствость, поэтому поспешил оправдаться:

Конечно нет. Но я слышал, что туда каждый день набивается тысяч по десять посетителей. И почти все они посещают смотровую площадку.

Многие попытались убежать, когда появились люди с пистолетами, и бросились к лестницам и лифтам. Но они остановили подъемники, и надо полагать, там находится не меньше сотни.

То, что в небоскребе не работают лифты, стало для Зла еще одним неприятным сюрпризом.

Подъемники испорчены? Но я слышал, их там штук сто.

Скорее шестьдесят. Может быть, семьдесят. Они копались в чем-то на крыше и, видимо, вывели из строя все сразу.

Неуверенность Силме напомнила Ларсону о том, что его невеста способна улавливать лишь поверхностные мысли, и он занервничал. Ему казалось, будто такси ползет как черепаха, тем более что другие машины, похоже, только тем и занимались, что мешали одна другой.

— Эй, с мамой все в порядке? — спросил Тим, подергав брата за рукав.

Этот вопрос вернул Эла к действительности. Честно говоря, задать его должен был он, причем давным-давно. Ларсон почувствовал, что краснеет.

Силме! Пэм, мама… они не очень напуганы?

Нет… с того момента, как узнали, что я с тобой связалась.

И вновь, черт возьми, Тазиар оказался прав! — У мамы все нормально, — сказал Ларсон брату. — У Пэм с Силме тоже. Но мы должны сделать все возможное, чтобы помочь им.

Можешь ты понять, способны ли они причинить кому-либо из заложников реальный вред?

Силме не ответила. Элу сначала показалось, что он снова утратил контакт, но нет, тонкая нить тревоги позволила понять, что связь не прерывалась. Силме?

Они уже убили двоих. Приняли их за охранников. Ларсон испытал тупой удар ужаса, но сделал все, чтобы сохранить ясность сознания. Силме должна знать, что он держит ситуацию под контролем. Хотя лишь какие-то дюймы отделяли его от паники. Он даже отказался от слов и послал ей легкий толчок — «продолжай»! Один из них мертв. Другой пока жив, но его смерть — лишь вопрос времени. Будь у меня прежняя магия, я смогла бы его исцелить.

Будь у тебя магия, Силме, боги забрали бы тебя в твой мир и в твое время. И тогда ты все равно никому не могла бы здесь помочь. А я бы давным-давно покончил с собой.

Не говори так.

Это правда. — В данном случае Эл не кривил душой. — Береги себя, потому что без тебя мне нежить. Мысленный разговор прервал грубый резкий голос таксиста:

— Все, приехали. Дальше дороги нет.

Подняв глаза, Эл увидел, что они находятся на углу Бродвея и Четвертой авеню. До места происшествия оставалось два квартала.

— Что-то случилось, — пояснил шофер. — Я в жизни не видел на этом месте такой толкотни. Обычно тут встретишь разве что парочку зевак, туристов откуда-нибудь из Айовы, Айдахо или еще какого-нибудь захолустья.

Ларсон вытянул шею.

Колышущаяся толпа запрудила улицу, и все взоры были обращены на Эмпайр Стэйт Билдинг. Небоскреб вздымался к небесам, подобно исполинской ракете, верхняя часть которой терялась в облаках.

— Спасибо, — бросил Эл и выскочил из машины, оставив расплачиваться Тазиара.

Миниатюрный ловкач неплохо приспособился к местной жизни. И он, и Силме научились извлекать пользу из своей ослабленной способности к чтению мыслей. Их союз мог показаться странным, поскольку Тазиар с его ментальными барьерами был единственным, чьи мысли были для Силме полностью закрыты, но их это не смущало.

Не оглядываясь, Ларсон углубился в толпу. Тазиар и Тим нагнали его через несколько шагов.

— В чем, в конце концов, дело? — спросил братишка. — Куда мы рванули?

Эл в осторожных выражениях ознакомил Тима с ситуацией, умолчав, впрочем, об убитом и раненом. Эта информация могла лишь испугать и расстроить мальчика, но никак не помочь делу.

— Прошу прощения. Извините. Прошу прощения, — механически повторял Эл, проталкиваясь сквозь толпу. Он старался, чтобы его голос и манера держаться указывали на уверенность человека, спешащего по делу. На многих (такие расступались с готовностью) это действовало, других, не желавших понять, почему какой-то молокосос прется вперед, в то время как они остаются на месте, раздражало. Хотя ему и досталось несколько тычков и толчков, почти не чувствительных для молодого атлета, преградить дорогу никто так и не решился. Ко всеобщему счастью, ибо Ларсон не колеблясь отправил бы в нокаут любого, кто попытался бы его задержать.

Тазиар и Тим каким-то образом ухитрялись следовать за ним, не отставая. Впрочем, по этому поводу особо переживать не стоило: во всем, что касалось движения, теневой скалолаз не только не уступал, но превосходил его, с той лишь разницей, что там, где Эл предпочитал идти напролом, Тазиар чаще полагался на ловкость и обходные пути. Что касается Тима, то паренек просто скользил за братом в кильватере, как лодчонка за дредноутом.

Что тебе известно об этих вооруженных людях?

Спокойствие и деловитость, с которыми Ларсон прокладывал себе путь, сказались и на его мысленном посыле, и он был этим доволен. Подобный настрой должен был успокоить ее, заставить поверить в то, что он владеет и ситуацией, и собой.

Силме ответила:

Их зовут Боб Хендрикс, это «банко», Стив Хестон и Майк Певрин. Стива они называют «хироном» что на их языке означает «игрок», а Майка — «тайбар» — «советник».

Здорово! Похоже, эти парни с пистолетами воображают, будто играют в гольф. Ты пробовала вступить с ними в контакт?

Только вербально. В их мысли я пока не вторгалась. Они, — девушка предугадала следующий вопрос Эла, — кажутся неуравновешенными.

Уф!

Невозможно предсказать, как они отреагируют, если кто-то вторгнется в их сознание. Думаю, такую возможность стоит приберечь на крайний случай.

Ларсон нашел это решение правильным. Продолжая движение, он отпихнул какого-то малого в потертых джинсах и футболке с надписью на спине «Признательный покойник». Парень, обернувшись, сердито нахмурился. Темные глаза оценивали комплекцию обидчика. Эл сжал кулаки и придал своей физиономии свирепое выражение профессионального боксера. Детина буркнул что-то неразборчивое и отвернулся. Ларсон, рассыпая привычные «извините» и «прошу прощения», проследовал дальше.

Мои возможности ограничиваются обменом сведениями.

Если эти парни догадаются о ее способностях, они, скорее всего, убьют Силме, чтобы она не смогла выдать их планы. Эл тут же постарался упрятать эту мысль подальше.

Ты права. Без крайней необходимости ни во что не вмешивайся.

Если Силме и уловила подспудную тревогу своего жениха, то виду не подала, чему он был рад.

Между тем он уже добрался до того места, где полиция, оттесняя зевак криками и жестами, устанавливала временное ограждение. Здесь Тазиар ухватил его за рубаху.

— Эл, как там дела? Ты сможешь отвлечь охрану? Ларсон торопливо сообщил другу все, что успел узнать, и в свою очередь спросил:

— Что ты собираешься делать?

Некоторое время скалолаз присматривался к зданию, а потом сказал:

— Тебе лучше не знать.

На сей счет Эл придерживался иного мнения, однако возможности насесть на друга с вопросами у него не было. Поэтому он повернулся налево, к молча изучавшему обстановку Тиму.

— Оставайся здесь. Не ходи никуда и ни с кем, если это не член нашей семьи или не полицейский.

Тим кивнул.

— Будь осторожен.

Этого Ларсон обещать не мог, а потому предпочел обойтись без ответа. Вскинув голову и расправив плечи, он перешагнул через натянутую полицейскими желтую ленту и услышал, как гомон позади него стих.

Измотанный полицейский с выбивавшимися из-под фуражки мокрыми от пота волосами устремился наперерез Элу, свистя в свисток. Эл оставил его усилия без внимания.

— Эй! — заорал полисмен. — Куда тебя несет? Молодой человек указал пальцем на высочайшее здание в мире.

— Туда. Там моя невеста, моя мать и моя сестра.

Еще один полицейский, красномордый детина, раздосадованный тем, что ему приходится иметь дело с подобными своевольными недоумками, сердито проворчал:

— Не у одного тебя там родственники. Таких много. Мы делаем все, что в наших силах, а ты бы лучше не мешался под ногами.

— Послушай, — Эл попытался обогнуть здоровяка, — там всего семнадцать заложников, и трое из них — моя невеста, моя мать и моя сестра. Получается, что таких, как я, не больше тринадцати человек. А того, что «в ваших силах», явно недостаточно.

Преграждавший Ларсону дорогу красномордый страж порядка побагровел еще сильнее.

— Откуда ты можешь это знать? — спросил другой офицер, не скрывая своего удивления.

— Скажем так, я был во Вьетнаме, но вы нигде не найдете никаких следов моего послужного списка, — ответил Ларсон, надеясь, что это противоречие сработает в его пользу как намек на службу в секретных частях особого назначения. — И о моей невесте вы нигде не найдете никаких данных. Кроме того, между нами существует особая связь.

Рослый полисмен выкатил глаза и выразительно покрутил пальцем у виска. Однако на его напарника осведомленность относительно числа заложников, похоже, произвела впечатление. Видимо «Армия мирного освобождения Вьетнама» передала полиции свои требования по телефону, сообщив о количестве захваченных людей.

— Что ты еще знаешь?

— Террористов трое. Их зовут Боб Хендрикс, Стив Хестон и Майк Певрин.

— Ты попусту тратишь время, мешая специалистам заняться спасением твоих же родичей, — прорычал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, красномордый детина. — Тоже мне, Максвел Смарт [1] нашелся! Проваливай!

Он указал в сторону желтой ленты.

Поскольку другой полицейский сопроводил требование лишь пустым, ничего не выражающим взглядом, Эл торопливо добавил:

— «Банко», «хирон» и «тайбар». Это клички террористов. Я назвал вам их имена и клички.

Тут удивился даже красномордый. Глаза его расширились, но спустя мгновение подозрительно сузились.

— А ты откуда знаешь? Ты часом не… Неожиданно притихшая толпа дружно ахнула.

Эл понял, что это, скорее всего, имеет отношение к Тазиану, но, хотя это и оказалось труднее, чем он думал, Удержался от искушения обернуться. Его движение наверняка привлекло бы к происходящему внимание копов. А что, если озверевшие «борцы за освобождение» сбросили с площадки кого-нибудь из заложников?

В это мгновение в его голове прозвучал встревоженный голос невесты:

Они злятся. Из-за того, что полиция отказывается предоставить им вертолет.

Отказывается? — Вопрос был бессмысленным и вырвался у него непроизвольно.

Они говорят, погода нелетная. Слишком ветрено.

Интересно, это уловка?

Силме вновь заговорила с сарказмом: верный признак того, что волновалась она куда больше, чем хотела показать и Элу, и окружающим.

Знаешь, когда я в последний раз летала на вертолете…

Значит, ветрено?

Вроде того.

Этот разговор ничего Ларсону не дал. Он представил себе воздушные потоки, омывающие небоскреб даже в самую спокойную погоду, и поежился. Правда, писали, что на вершине имеется вертолетная площадка… или мачта для дирижабля?

Он выбросил эти мысли из головы и взглянул на насупившего темные брови полисмена.

— Ну? Выкладывай, откуда ты столько всего знаешь?

— Я же вам уже рассказывал. — Ларсон говорил с нараставшим нетерпением, надеясь, что Тазиар уже успел сделать то, ради чего он отвлекал полицейских. — Мы с моей невестой…

— Это я уже слышал! — рявкнул детина. — Меня на этот вздор не купишь! Откуда мне знать — может, ты сам член этой банды?

Эл мог бы придумать несколько объяснений, но не видел причины утруждаться. Ни у него, ни у Тазиара не было на это времени.

— Послушайте, моя мать, а также сестра и невеста там, наверху. Их держат под прицелом, и я не обязан вам ничего доказывать!

Рослый полицейский покосился на напарника, который, в свою очередь, пристально рассматривал Ларсона. В его взгляде сквозили раздражение и презрение.

— Тем не менее доказать бы не мешало. Чтобы попасть в здание, ты должен пройти мимо меня, а я получил приказ никого не пускать.

Усилием воли Ларсон заставил себя говорить серьезно и спокойно.

— Вы исполняете свой долг, я свой. Можете стрелять в меня, но я иду туда.

С кошачьей грацией Эл обогнул рослого полисмена и зашагал к пожарной лестнице.

В эту секунду толпа разразилась одобрительными восклицаниями, и это позволило Ларсону сделать вид, будто он не слышит криков полицейского. Переговорное устройство на поясе офицера сквозь писк и треск выдало сообщение о том, что «кто-то… взбирается на здание».

Один из копов припустил за Элом вдогонку, и тот, ускорив шаг, посмотрел вверх. Солнце, отражаясь от блестящих стен здания, слепило глаза, но это не помешало ему рассмотреть крохотную темную фигурку.

Тазиар!

Силме, видимо решив, что он обратился к ней, тут же отреагировала:

Что с ним? Не он ли взбирается на эту дурацкую вышку? — В ее мыслях угадывалось удивление. — А он знает, что мы — на восемьдесят шестом этаже?

Конечно знает. Я ему говорил. Ты полагаешь, будто это способно его обескуражить?

Им хорошо было известно, что у скалолаза непреодолимая тяга ко всему, что кажется непреодолимым.

А что, если он свалится?

Ларсон не стал утруждать себя очевидным ответом. Маленький верхолаз уже перевалил через пятиэтажное основание и, взбираясь по основной части башни, находился на уровне седьмого этажа, то есть на высоте, достаточной для того, чтобы при падении переломать себе все кости. Полицейские, неистово крича в мегафоны, безуспешно пытались его остановить.

— Черт с ним, пусть поднимается, — услышал позади себя Ларсон голос здоровяка.

— Это еще почему? — огрызнулся его напарник.

— Да потому, что даже если этот малый одолеет все этажи, в чем я, честно говоря, сильно сомневаюсь, он все равно ни черта не сможет предпринять.

— Если вообще заберется.

Последние слова потонули в гуле толпы, криках копов и треске помех полицейской рации. Ларсон тем временем добрался до подножия наружной пожарной лестницы. Ведущая к ней дверь, обычно запертая, была открыта, но охранялась другой парой стражей порядка.

Эл!

Неожиданное возвращение Силме застало Ларсона врасплох, так что он споткнулся.

Ты где? Что делаешь?

Направляюсь к лестнице.

К лестнице? А ты знаешь, что в ней две тысячи ступеней?

Здорово! Полторы тысячи ее не впечатляют. Ларсон постарался, чтобы эта мысль ей не передалась.

А ты бы предпочла, чтобы я поступил как скалолаз?

Конечно нет. Я предпочла бы, чтобы ты остался внизу и помогал полиции. А я передавала бы тебе информацию.

Ага, до сих пор это здорово срабатывало! Черт, надо себя сдерживать…

Полисмены, увидев его, преградили подступ к двери.

— Сюда нельзя, сынок, — сказал один из них.

Ларсон остановился. Слишком раздраженный и нетерпеливый, чтобы снова вступать в препирания, он, сделав вид, что поворачивается, развернулся и ударил одного из охранников кулаком в плечо. Охнув, коп отлетел в сторону, открыв проход, достаточный, чтобы Эл успел туда проскочить.

Набирая скорость он мчался по ступеням, преследуемый тяжелым топотом и криками:

— Эй! Туда нельзя! Это опасно! Стой! Эй!

Ларсон, не обращая внимания, несся вверх.

Полицейские попадались через каждые несколько лестничных площадок, но у них имелись дела поважнее, чем заниматься каким-то придурком, возомнившим себя героем и попытавшимся взбежать на высоту в тысячу футов. Он, конечно, находился в превосходной физической форме, но уже на уровне десятого этажа поймал себя на том, что дышит тяжело, а на двадцатом начал задыхаться.

«Здорово, приятель! — сказал он себе. — Просто здорово! Может быть, каким-то чудом ты сумеешь взлететь наверх и потребовать, чтобы эти маньяки сдались».

И тут его посетила мысль, до сего момента вообще не приходившая ему в голову. Судьба близких ввергла его в такое состояние, что он, спеша им на выручку, даже не подумал о том, как, собственно говоря, намерен справиться с этими сумасшедшими. Пожалуй, от подобных размышлений стоит избавиться, сосредоточившись лишь на движении наверх. Ведь эти ребята, надо полагать, хоть и безумцы, но не тупицы.

Размышляя, он даже снизил темп, хотя подъема не прекратил.

Где ты? — подозрительно поинтересовалась Силме.

Тебе лучше не знать, — ответил он, вспомнив позицию, занятую Тазиаром.

Не знать, может, и лучше, но знать необходимо.

Что происходит наверху? — спросил он вместо ответа.

Троица маньяков совещается. Похоже, они не очень поверили в то, что для вертолета слишком ветрено.

Ларсону это не понравилось, но он сосредоточился на мысленном разговоре, ибо оказалось, что это позволяет хоть немного забыть о боли в ногах и разрывающихся легких.

Как думаешь, могла бы ты убедить их?

Риск очень велик. Кто знает, как могут они отреагировать на мысленный посыл?

А нельзя просто обронить замечание, что сегодня, например, ветер сильнее, чем когда ты была тут в последний раз?

Они требуют тишины. Один парнишка с перепугу заголосил, так они пригрозили сбросить его вниз. А у старика, пытавшегося подать голос, отобрали коляску. И сбросили ее.

Сердце, подгоняемое как тревогой, так и физическим напряжением, грозило выскочить из груди. Утешало лишь то обстоятельство, что захватчики, похоже, предпочитали не причинять вреда гражданским лицам. Правда, тем, на кого угодили бы обломки инвалидной коляски, могло не поздоровиться, но она, скорее всего, не вылетела за пределы полицейского оцепления. Тревожило не это, а отчетливое ощущение усиливавшегося беспокойства, исходившего от Силме.

Что?

Что «что»? — откликнулась она, прикинувшись непонятливой.

Измученному тяжелым подъемом Элу было не до игры словами.

Ты что-то знаешь, а мне не говоришь.

Я вообще много знаю.

Шутка вроде бы удалась, но Силме это не порадовало: верный признак того, что он попал в точку.

Он продолжал свой безостановочный бег, мимоходом отметив, что полицейские на лестничных площадках больше не попадаются.

Так все-таки что ты от меня скрываешь?

Помнишь, я говорила про охранников?

Ларсон поморщился. Это он, разумеется, помнил.

Как там раненый?

Еще жив. Он без сознания. — Она помолчала. — Эл, они замышляют недоброе…

У него перехватило и без того тяжелое дыхание.

Продолжай.

В настоящий момент мысленное общение давало еще одно преимущество, которое Ларсон оценил только сейчас. Вслух, в своем нынешнем состоянии, он не смог бы произнести ни слова.

Охранники отправятся первыми, а потом они намереваются продолжить, отбирая людей по возрасту.

Боровшемуся с усталостью и болью молодому человеку потребовалось некоторое время, чтобы понять простое и страшное значение слов «отправятся первыми». Заложников просто-напросто скинут с площадки.

Боже мой!

Одного за другим, через определенные промежутки времени. Пока их требования не будут выполнены.

Боже мой! — Других слов у Ларсона не нашлось.

Они считают, что если уже совершили убийство, то больше им терять нечего.

Конечно, если не считать жизней ни в чем не повинных людей.

Нотка страха прорвалась сквозь тщательно контролировавшееся, напускное спокойствие Силме.

Они считают, что их дело важнее.

Ну конечно, такая логика оправдывала все. Убивать ни в чем не повинных людей в знак протеста против убийства ни в чем не повинных людей! Искать рациональное объяснение действиям фанатиков было бесполезно, и Ларсон, достигнув очередной площадки, бросил на бегу взгляд на дверь. Оказалось, что он добрался до сорок первого этажа. Это открытие заставило его застонать: впереди почти половина пути!

Очевидно, последнюю мысль он случайно направил Силме, ибо она тут же откликнулась.

Какой?

Сорок первый, — отозвался он, пытаясь замаскировать свои истинные чувства.

Ты поднимаешься! А я ведь просила тебя этого не делать!

Ты тоже никогда меня не слушаешь.

Девушку, однако, эта реплика с толку не сбила.

Пока ты доберешься сюда, у тебя не останется никаких сил. Чем, спрашивается, твое присутствие нам поможет?

Во всяком случае не повредит, — откликнулся Ларсон.

Пробегая очередную площадку, он не смотрел на номер этажа, решив, что сделает это, лишь продвинувшись на значительное расстояние.

Еще как повредит! Тебя могут убить!

Ты видела Тазиара? — спросил Эл, чтобы не развивать затронутую тему.

Пока нет, — ответила Силме. — Когда появляется возможность, я украдкой оглядываюсь, но они держат нас под пристальным наблюдением. Заставили сбиться в плотную кучу, чтобы все мы находились в их поле зрения.

По правде сказать, Ларсон сомневался в том, что даже теневой скалолаз способен без всякого снаряжения взобраться по наружной стене на Эмпайр стэйт билдинг, но ему не оставалось ничего другого, кроме как надеяться. А надежду вселял тот факт, что его миниатюрному другу не раз доводилось делать то, что считалось невозможным, причем зачастую он брался за подобные дела именно по этой причине.

С размышлений о Тазиаре его сбило очередное обращение Силме:

Сейчас они собираются сообщить полиции о своем плане. О том, что будут сбрасывать вниз по заложнику каждые полчаса, начиная с самых старых, пока не… о боги!

Контакт оборвался.

Силме! Силме!

Не получив отклика, Ларсон оставил попытки дотянуться до нее, ибо в отличие от своей невесты не обучался в драконьей школе и мог лишь ждать, когда связь восстановится. Взгляд его невольно упал на табличку очередной двери: пятьдесят третий этаж.

Сверху донеслись голоса. Ларсон сбавил теми и напряг слух, пытаясь разобрать слова, но разговор прервался. Теперь он слышал лишь шарканье подошв о бетон.

Осторожно обогнув площадку пятьдесят четвертого этажа, Эл увидел двоих мужчин, одетых в полицейские мундиры. На поясе одного из них потрескивала и свистела рация. Постаравшись придать себе непринужденный вид человека, идущего по делам и, несомненно, имеющего на это право, Эл продолжил путь наверх.

Копы, заметив его, встрепенулись. Оба они были молодыми парнями среднего роста и крепкого телосложения, но на этом их сходство заканчивалось. У одного из них из-под фуражки выбивалась непокорная рыжая шевелюра, а голубоглазую физиономию украшала россыпь оранжевых веснушек, тогда как его кареглазый спутник, похоже, то ли брил голову, то ли был лыс. Хотя они и производили впечатление людей, находящихся в хорошей физической форме, желанием продолжить подъем ни тот, ни другой явно не горел.

— Эй, приятель, ты кто? — спросил рыжий полисмен, и Ларсон порадовался тому, что полицейские рации имеют ограниченный радиус действия. Будь их диапазон пошире, копы снизу уже предупредили бы своих о том, что какой-то псих рванул вверх по лестнице.

— Эл Ларсон. Спецгруппа ФБР, — бросил он.

Оба полисмена осмотрели его с ног до головы.

— А значок есть? — спросил кареглазый.

— Есть, конечно, — соврал на ходу Ларсон, — да показывать некогда… на каждом этаже.

С этими словами он быстро, но уверенно проследовал мимо них и рванул вверх по ступеням.

— Наглый тип, — прозвучало за его спиной, но Эла интересовала не оценка его поведения. Главное, чтобы копы поверили: ему уже осточертело показывать свой значок чуть ли не через этаж. Объяснение было вполне правдоподобным — одолел ведь он более полусотни этажей, не будучи задержанным, — и, видимо, сработало. Во всяком случае, гнаться за ним не стали. Конечно, причиной тому могла быть и обычная лень, но это не имело никакого значения.

Увеличение скорости отозвалось мучительной болью в ногах, однако Ларсон не сбавлял темпа до тех пор, пока не уверился, что замедления никто не заметит.

Воздух продирался сквозь его легкие с мучительным скрежетом. Задыхаясь, Эл утер пот со лба тыльной стороной ладони.

И тут пришел зов от Силме.

Они сбросили охранников!

Что?

Зачем спрашивать? Разумеется, при мысленном общении существовала возможность искажения информации, однако он вовсе не хотел, чтобы девушка повторяла сказанное.

Обоих сразу. Они считают: это покажет полиции серьезность их намерений.

Трудно было не согласиться с тем, что сбросить хотя бы одного человека с Эмпайр стэйт билдинг — достаточно веское доказательство серьезности намерений. Правда, один из сброшенных был уже мертв, но ни копы, ни толпа внизу об этом не знали.

Ларсон прибавил шагу, хотя ноги его передвигались примерно с той же легкостью, как если бы к ним привязали свинцовые шары для боулинга, а заодно с воздухом — такое складывалось впечатление — он пропускал сквозь горло и легкие всю лестницу, вместе с перилами и ступенями.

Следующее обращение его невесты было окрашено паникой.

Эл, они сумасшедшие! Поднимайся скорее!

Ага, значит, теперь ты хочешь, чтобы я поднялся? Ларсон благоразумно придержал эту мысль при себе.

Я поднимаюсь так быстро, как могу. Вообще-то я неплохой бегун, но подъем по лестнице вовсе не то, что бег по стадиону или даже по пересеченной местности.

Несколько мгновений Силме о себе не напоминала, и он сосредоточился на размеренном движении, глядя, как под его кроссовками мелькают, убегая назад, узорчатые мраморные ступеньки. Теперь даже его ноги запомнили конструктивную особенность этой лестницы: каждый пролет состоял из восемнадцати ступеней.

Почему, черт возьми, не из двадцати?

Ларсон выбросил эту, не относящуюся к делу мысль из головы, но его тут же посетила другая, куда более тревожная.

Силме, как там мама?

Напугана, но держится. Как и все мы.

Ларсон между тем был уверен, что истинный смысл его вопроса Силме поняла прекрасно. Те уроды грозились сбрасывать заложников, руководствуясь возрастом, начиная с самых старых. И если Силме предпочла Дать ему уклончивый ответ, то…

Силме, как скоро очередь дойдет до мамы?

Она старалась избежать прямого ответа.

Ну, ты же знаешь, она еще не старая…

Силме!

А может быть, тебе лучше этого не знать?

Может быть, — согласился Ларсон, огибая очередную площадку. — Но ты все равно скажи.

На сей раз девушка молчала долго. Очень долго.

Сразу после того инвалида, коляску которого уже скинули, — сообщила она наконец. — С виду ему можно дать лет тысячу. Близкие, которые его привезли, говорят, что ему восемьдесят девять лет, но он ведет себя как младенец…

Силме… Она следующая? После старика? Разве она…

Эл, поторопись.

Как ни ужасна была правда, Ларсон не позволил этой новости парализовать его. Он понимал: стоит ему запаниковать, и все будет потеряно.

Я спешу, — сообщил он. — Но мне потребуется твоя помощь.

После перехода на шестьдесят пятый этаж на пути Ларсона к его цели уже не стояло ничто, кроме собственной человеческой слабости. Ему казалось, будто он бежит уже долгие часы, воздух обжигал его легкие, ноги болели, едкий пот заливал глаза. Ему очень не хватало спутника, кого-нибудь, вроде надежного боевого товарища, крепкого и выносливого, который приободрил бы его, не позволив сдаться или уступить отчаянию. Впрочем, в лестничной шахте царила такая духота, что он едва ли не радовался тому, что его вполне соответствовавший названным критериям друг выбрал иной путь наверх — на двоих здесь бы попросту не хватило воздуха.

Так или иначе, он был уже почти у цели. Почти. Ларсон рвался вверх и вперед, хотя его немевшие ноги двигались, казалось, уже лишь в силу привычки.

«84». Увидев на дверной табличке этот номер, он преисполнился радостного воодушевления и, окрыленный предчувствием скорого достижения цели, рванул вверх с удвоенной энергией.

И в результате едва не налетел на пару полисменов, вяло топтавшихся на лестничной площадке. Он замер на месте, тяжело дыша и не в состоянии вымолвить ни слова.

Полицейские явно поднимались отнюдь не бегом, но хотя дышали они не в пример легче Эла, выглядели довольно усталыми. Мундиры их были расстегнуты, лица блестели от пота. Молодые и мускулистые — один чернокожий, другой блондин с живыми зелеными глазами, — эти парни, видимо, были посланы наверх именно потому, что находились в хорошей физической форме.

— Какого черта, приятель? Ты откуда взялся? — спросил один из них, но в отличие от копов, обращавшихся к Ларсону до того, без всякого недоброжелательства.

— Вы знаете… сколько… — хрипло выдохнул он, шатаясь и боясь, что если сейчас упадет, дальше ему уже не двинуться.

— Меня Картером звать, — сказал негр, стукнув себя в грудь. — А ты кто?

— Эл, — пролепетал Ларсон, не зная, по имени представился коп или по фамилии.

— А я Махан, — сказал белый полицейский. — Джимми Махан. — Он пригляделся к Ларсону и понимающе подмигнул. — Ну, выкладывай.

Ларсон обхватил колени, ища наилучшее положение, чтобы набрать побольше воздуху.

— Не могу… должен… спешить.

— Куда спешить-то, парень? — хмыкнул чернокожий. — Ты глянь на себя: дышишь, словно рыба, из воды выкинутая. Ну, доберешься ты туда, а толку-то от тебя?

— Мне… надо… Они… они сбрасывают вниз… там мама…

Задыхаясь, он привалился к стене.

— Сбрасывают?

Копы ошеломленно переглянулись. Ухмылка Картера пропала.

— Ты хочешь сказать, они…

— Людей… с восемьдесят шестого этажа, — подтвердил Ларсон.

— Дерьмо!

Махан утер пот со лба и снова нахлобучил фуражку.

— Делать-то что будем?

Ларсон соображал быстро. Конечно, лучше всего было бы уговорить одного из полисменов отдать ему свой пистолет, но ясно, что такая просьба едва ли будет встречена с пониманием и восторгом.

— Попасть туда… разумеется. Что мешает это сделать?

В этот миг его сознания достиг исполненный ужаса зов Силме.

Старик! Они тащат его к перилам!

Значит, мама следующая! Эл понимал, что, наверное, проявляет себя не с лучшей стороны, беспокоясь о возможной участи своих близких больше, чем о человеке, который уже сейчас находился на волосок от гибели, но он ничего не мог с собой поделать. В конце концов, старик уже прожил долгую жизнь, да и в настоящий момент, наверно, плохо осознавал происходящее.

Силме, что ты знаешь о двери в лестничную шахту?

О какой?

Этот простой вопрос на миг поверг его в растерянность.

Любой, — ответил он, помешкав.

Они заперты.

Конечно, этого следовало ожидать.

Две охраняются вооруженными людьми — практически постоянно. Если там есть и другие, я о них ничего не знаю, — передала Силме и, предвосхищая его вопрос, добавила: — Мне открыты лишь их поверхностные мысли, а не все, что они знают.

— Первым делом замок, — сказал Картер в ответ на вопрос, о котором сам Ларсон, отвлеченный мысленным обменом с Силме, уже успел забыть. — Ключ у нас, само собой, есть, но вот толку от него никакого. Двери почему-то отпираются не из лестничной шахты, а со сторонысмотровой площадки.

Ларсон закусил губу. Ноги еще болели, но дышать уже стало легче. Он подумал о Тазиаре — хотелось надеяться, что маленькому верхолазу хватит ума не ввязываться одному в свалку. В убийцы он ни по навыкам, ни по складу характера не годился. Однако мысль о друге натолкнула его на одну идею.

— Есть на этом этаже какие-нибудь окна? Махан пожал плечами.

— Это офисное здание, сплошное стекло. Можно сказать, тут одни окна и есть. А что?

Ларсон, не теряя времени даже на фразу «некогда объяснять», рванул с места, налетел на тяжелую дверь и, вышибив ее телом, оказался в коридоре с высоким потолком. Не замечая вокруг ничего, кроме входа в какой-то офис в дальнем конце, он побежал туда, резко повернул круглую ручку и одновременно ударил в дверь плечом. Она была заперта, и деревянная рама устояла, но вставленное в нее матовое стекло разлетелось вдребезги. Осколки, поранив ему плечо, дождем посыпались на мраморный пол. Эл прыгнул в брешь, выбив из рамы оставшиеся куски стекла и растоптав в порошок осколки на полу. Поскольку взгляд его был прикован к окну, он на бегу сшиб кресло и налетел на письменный стол, сильно ушибив бедро. Боль не отвлекла его даже на долю Мгновения: изрезанный стеклом, оставив позади себя опрокинутую мебель, он метнулся к широкому и высокому — более чем на полфута выше его немалого шестифутового роста — окну и из всех сил ударил по стеклу ребрами ладоней. Стекло даже не шелохнулось. Взревев от ярости, он стал барабанить по окну кулаками.

Голос Силме, вновь возникнувший в его сознании, прозвучал со странным спокойствием.

Эл, они сбросили его. Ему конец.

О господи! Ларсон отогнал представшую перед его мысленным взором картину — старика, летящего в воздухе с округлившимися от ужаса глазами и разинутым в истошном крике ртом, — и подумал о том, сколько времени продлится этот кошмар, прежде чем чудовищный удар и мгновенная вспышка боли положат всему конец.

Силме, я иду.

Поторопись. — За этой просьбой стояло очень многое. — Пожалуйста, поторопись!

Ларсон попытался выбить стекло плечом, но в тот самый миг, когда в поле его зрения оказались облака и маячившие внизу, выглядевшие отсюда карикатурно маленькими дома, сообразил, что поступает неразумно. Если стекло вылетит, он отправится вниз вместе с ним. К счастью, окно устояло, и Эл, отступив на шаг, чтобы обдумать сложившееся положение, увидел оконную задвижку. Черт, это ж надо быть таким кретином! Окна, разумеется, мешают ротозеям вываливаться на улицу, однако они проектируются не с тем расчетом, чтобы их разбивали вдребезги всякий раз, когда кому-то захочется проветрить офис!

Отодвинуть щеколду и открыть окно не составило труда, однако впереди его ждало нелегкое испытание. Понимая, что он отнюдь не столь ловкий верхолаз, как Тазиар, Эл, неуклюже выбравшись на подоконник, старался не смотреть вниз, боясь, что взгляд с высоты его парализует.

Правда, начав перемещаться, молодой человек обнаружил вмурованные в известняк прочные крюки, весьма облегчавшие движение. Если такие штуковины шли вдоль всей высоты здания, теневой скалолаз мог счесть этот чертов небоскреб самой легкой вершиной, на какую ему когда-либо приходилось взбираться. Эл и сам не раз наблюдал, как Тазиар без малейших усилий карабкался по совершенно отвесным кирпичным стенам, а их общие друзья уверяли, будто он способен взбираться даже по гладкому стеклу. Заодно Ларсон сообразил, что наружные крюки, надо полагать, служили креплениями для мойщиков окон и других рабочих, осуществляющих наружное обслуживание здания.

Солнечный свет, отражаясь от стекла и стали, слепил яркими бликами, так что перемещаться по карнизу к одному из огромных пилонов из нержавеющей стали, что обхватывали находившуюся всего в этаже над ним смотровую площадку, приходилось едва ли не с закрытыми глазами.

Эл.

Он вздрогнул и судорожно вцепился в крюки.

Не делай этого.

Чего?

Этот простой вопрос помог Ларсону понять, что причина его испуга не в Силме, а в нем самом, в его нервном и физическом напряжении.

Прости. Не прерывай контакта. Ты будешь мне нужна.

Ладно, постараюсь. Я отвлеклась, потому что успокаивала одного маленького мальчика. Ты где?

В этот момент Ларсон, подтянувшись на двух крюках руками и упершись в один правой ногой, перекинул левую через уступ.

Двигаюсь снаружи, как и скалолаз. Следи за моей рукой.

Ладони его скользнули по холодному металлу, и он вспомнил, что открытая смотровая площадка для предотвращения самоубийств обнесена барьером.

Секунду, — сказал он и себе и Силме. — Площадка ограждена. Как они сбросили старика?

Проделали отверстие, — пояснила девушка с чувством, которое можно было бы приблизительно охарактеризовать как ментальную дрожь. — Пропихнули его туда, а всех нас заставили смотреть. Чтобы мы знали, что будет с нами, если полиция станет тянуть с выполнением их требований. А потом они отправили самых напуганных к телефону.

Вот уж действительно — «Армия мира»! Банда сумасшедших мерзавцев!

Видимо, его мысль передалась Силме, ибо от нее повеяло страхом.

Ты где?

Эл продвигался вдоль металлического обрамления, думая о сетке с ромбовидными ячейками, являвшейся дополнительным средством ограждения смотровой площадки и предназначавшейся для того, чтобы помешать какому-нибудь сумасшедшему перемахнуть барьер или швырнуть что-либо вниз. Он посещал эту площадку в детстве, и воспоминания подсказывали ему, что сеть натянута на прутья, наверху загибающиеся внутрь, в сторону здания.

Я нахожусь на уступе, снаружи ограждения. Следи за моими руками. Направляй меня к отверстию, которое они проделали, и отвлекай их, если возникнет опасность, что меня кто-то заметит.

Хорошо, — ответила Силме. — Я слежу и за скалолазом, только вот связаться с ним не могу.

Ларсон вспомнил о ментальных барьерах Тазиара, но сейчас его больше интересовал иной барьер — ограждение площадки. Совершенно произвольно выбрав направление, Эл шел вдоль края, используя пилоны как ступени. Перемещаться оказалось легче, чем он ожидал, хотя любое неверное движение могло стоить ему жизни.

Эл, вижу тебя. По часовой стрелке ты доберешься до дыры быстрее.

Он двинулся в обратном направлении. К сожалению, если поначалу путь показался ему несложным, то очень скоро мнение изменилось. И без того натруженные за время подъема мышцы болезненно ныли, ветер бил в лицо, ограда впивалась в пальцы, гранит царапал кожу.

Почти. Ты почти на месте.

Осторожное высказывание Силме пролилось в его уши как благотворный бальзам, но едва он успел обрадоваться, как от нее пришло испуганное предостережение:

Осторожно! Один из них направляется в твою сторону!

Сердце Ларсоиа бешено заколотилось. Он представил себе, как пытается подняться, но незнакомец со злобным смехом сталкивает его с ненадежной опоры, отправляя в долгий смертельный полет.

Отвлеки его!

Я попробую.

Контакт с девушкой прервался, и оставшийся без ее указаний Ларсон оказался перед отчаянным выбором. Он, конечно, мог застыть на месте в надежде на то, что его не заметят, но… Человек действия, он понимал, что просто не сможет бездействовать, рассчитывая не попасться на глаза безжалостному убийце. И Эл ускорил Движение. В его ушах оглушительно свистел ветер.

Внезапно в ладонь врезался острый край неровно обрезанного металла. Острая боль заставила Ларсона закусить губу, но он не вскрикнул и не только не разжал руку, но и оказался перед самым отверстием.

Эл! — Появление Силме в его сознании было похоже на укол раскаленного копья. — Эл, он прямо над дырой!

Ларсон вскинул голову, и оказалось, что он смотрит прямо в темные, расширенные от изумления глаза убийцы. Лохматые черные волосы окаймляли смуглое, с резкими чертами лицо человека не намного старше его, с кожаным рюкзаком за плечами. Вырез футболки открывал золотую цепочку с болтавшимся на ней символом мира грубой ручной штамповки.

Толкни его! — воззвал Ларсон к Силме.

Удерживаясь одной рукой за острый металлический край отверстия, он выбросил другую вперед, схватил мужчину за лямку рюкзака и рванул на себя. Тот подался вперед, скользя на подошвах, истошно завопил и попытался удержать равновесие, размахивая руками. Эл вздрогнул, понимая, что если этот парень схватится за него, они полетят вниз вместе. Он и без того почти потерял равновесие и едва держался, вцепившись одной рукой в железо, а другой — в полоску кожи. На несколько мгновений время для обоих остановилось: они зависли в немыслимом балансе между жизнью и смертью.

Потом баланс нарушился: смуглолицый, вскрикнув в безумном ужасе, перевалился через край площадки и полетел в небытие, увлекая за собой вцепившегося в его рюкзак Эла. Руку, схватившуюся за железо и удерживавшую теперь двойную тяжесть, пронзила острая боль, пальцы разжались.

«Я покойник», — подумал Ларсон с удивительным, отстраненным спокойствием, но в этот миг дополнительная тяжесть исчезла. Пронзительный крик падавшего в бездну убийцы стремительно удалялся, в то время как в руке Эла остался один рюкзак. Другой крик раздался сверху: кто-то задержал падение самого Ларсона, крепко схватив его за запястье. Борясь с подступавшим изнутри смятением, он восстановил равновесие, вновь почувствовав, что ноги его все же не соскользнули с пилонов.

Держись, — обратилась к нему Силме. — Я не дам тебе упасть.

Сглотнув желчь, он забросил за уступ левую руку, продолжавшую сжимать лямку рюкзака. Только теперь до него дошло, что он мог бы избавиться от серьезной опасности, просто выпустив рюкзак. Правда, тогда сама мысль о том, чтобы хотя бы ослабить хватку, наверное, показалась бы ему безумием.

Он поднял глаза и увидел встревоженное лицо девушки, обеими руками сжимавшей его запястье.

Скорее! — Силме нервно обернулась.

Напрягшись и собрав всю силу воли — ему пришлось преодолевать острую, не ослабевавшую ни на секунду боль в травмированной правой руке, — Ларсон подтянулся и пролез в отверстие. Впрочем, как раз боль в данной ситуации воспринималась им как благо, ибо напоминала о том, что он все еще жив. Но это — если не принять срочных мер — ненадолго…

Выпотрошив рюкзак, Ларсон торопливо осмотрел содержимое: одежда, еда, какие-то журналы. Оружия не было.

Черт! Это ж надо! Я чуть не погиб из-за этого дурацкого рюкзака, а в нем даже паршивого пистолета не завалялось!

Силме. — Эл поднял глаза на невесту. — Возвращайся к остальным. Постарайся дать им знать, что я ваш друг. Я постараюсь помочь им, а они, если будет такая возможность, пусть постараются помочь мне.

Кивнув, девушка направилась к центральному сувенирному киоску. В этот момент дверь рядом с ним распахнулась.

… —… — Эй! — крикнул выскочивший оттуда громила с длинными сальными волосами. Схватив Силме за запястье, он потащил ее за собой.

Ларсон, как бы ни взбесило его увиденное, сумел не потерять головы. В тот самый момент, когда громила вскинул свой пистолет сорок пятого калибра, Эл отскочил в сторону и, прижимаясь к стене, обогнул сувенирный киоск. Но тут из двери слева от него выскочил еще один убийца, и Ларсон оказался зажатым с обеих сторон.

Дерьмо! Отчаяние побудило попавшего в окружение Эла к непредсказуемому поступку. Бросившись к заграждению, он метнулся вверх по ячеистой сетке и только потом заметил, что наверху, как раз там, где удерживавшие сеть острые штыри загибаются вовнутрь, находится другой человек.

«Тазиар! — мелькнула отчаянная мысль. — Я, можно сказать, сам вывел их на него!»

— Мать твою! — проревел светловолосый бандит и, пригнувшись, выстрелил в фигуру над головой Ларсона.

— Нет!

Забыв о собственной безопасности, Эл бросился на него, и, столкнувшись, оба полетели на пол. Пуля с визгом срикошетила. Заложники с криками шарахнулись в противоположную сторону. Сцепившиеся противники врезались в стеклянную витрину киоска. Левый бок Ларсона пронзила острая боль, но он, не обращая на это внимания, перехватил сжимавшую пистолет руку врага и резко вывернул ее. Хрустнул сустав, пистолет стукнулся об пол.

Скалолаз! — прозвучал в его голове испуганный голос Силме.

Подхватив оружие, Ларсон резко развернулся ко второму бандиту, но тот успел выстрелить в Тазиара. От пули маленький верхолаз увернулся, но потерял равновесие и сорвался со своей ненадежной опоры.

— Нет!

С диким криком Эл бросился другу на выручку, хотя никакой возможности помочь ему у него не было. В это мгновение пуля обожгла ему бедро. Он упал, как и Тазиар, с той лишь разницей, что у него под ногами была твердая поверхность, а скалолаз сорвался в бездну.

— Нет! Нет!

Его захлестнула дикая, безумная ярость.

Направив пистолет, отобранный у блондина, на второго бандита, Ларсон нажимал на спуск снова и снова, пока не опустошил магазин.

Эл! — пыталась докричаться до него Силме, но Ларсон пришел в себя, лишь когда кончились патроны.

— Тазиар! — стонал он. — Нет! Нет! Обезоруженный им светловолосый бандит валялся без сознания возле сувенирного киоска. Его окружала толпа недавних заложников. Некоторые пытались связать его самолетиками Кинг-Конга и другими сувенирами, имевшими шнурки или ленты, другие просто пинали или швырялись чем попало.

Выронив пистолет, Ларсон упал на колени и, обхватив лицо руками — собственная липкая и теплая кровь измазала его щеки, — закричал:

— Это я, я виноват! Только я! Не сунься я в это место, они бы его не заметили! Тазиар погиб из-за меня!

Миссис Ларсон бросилась к сыну и обняла его, словно маленького ребенка. Она видела, что он весь в крови, и по щекам ее текли слезы.

— Эл! Эл, скажи что-нибудь.

Пэм опустилась рядом с ним на колени и взяла в ладони его израненную руку.

— Со мной все в порядке, мама, — прохрипел Ларсон, хотя сам так не думал.

Но если и мог надеяться ввести в заблуждение мать и сестру, то с Силме это не получилось. Его настроение, так же как и ход мыслей, было для нее очевидно.

— Перестань казнить себя, — сказала она, подойдя к нему последней, уже после матери и сестры. — Ты не мог знать, где он.

Эл покачал головой. Виновником смерти друга оказался именно он. Во Вьетнаме он научился чувствовать себя ответственным за каждого из боевых товарищей, Делать все для того, чтобы они уцелели. Каждый из них мог полностью положиться на него, так же как и он на любого из них. Но на сей раз он допустил ошибку, и его лучший друг заплатил за это жизнью.

Задержка Силме, видимо, объяснялась тем, что она ходила отпирать дверь на лестничную шахту. Во всяком случае, спустя мгновение на площадке появились полицейские. Успокаивая освобожденных заложников, они приступили к осмотру места происшествия.

— Что тут произошло? — спросил Картер, но это оказалось опрометчивым поступком. Можно сказать, что бедняга открыл шлюз, ибо чуть ли не все спасенные заговорили одновременно, перебивая друг друга.

— Что случилось, на самом-то деле? — Махан направился к Ларсону.

Прежде чем Эл успел вымолвить хоть слово, заговорила перепачканная кровью сына миссис Ларсон.

— Они стреляли в моего мальчика, вот что! Не видите разве, он весь в крови!

— Со мной все в порядке, — подал голос сам Ларсон, снова погрешив против истины. Рука болела, бедро жгло огнем, но все это было пустяком в сравнении с душевными терзаниями.

— Махан! — крикнул Картер, перекрывая людской гомон.

— Да!

— Я сейчас уведу освобожденных людей и пришлю подмогу. Ты выяснил, тут все в порядке?

Полицейский посмотрел на Ларсона.

— Бандиты больше не опасны, — ответил Эл на молчаливый вопрос. Двое валяются на площадке, третий полетел вниз.

Последние слова отозвались в его сердце острой болью.

Полетел вниз… как и Тазиар!

— Ясно. — Полисмен окинул взглядом стоявших рядом с Элом женщин. — Вам, леди, надо будет спуститься вместе со всеми.

— Я не оставлю сына, — покачала головой миссис Ларсон.

Махан перевел взгляд на Пэм.

— Брата, — сказала девушка.

— Моего жениха, — сообщила Силме, прежде чем он успел к ней обратиться.

Полицейский вздохнул, потом похлопал Ларсона по плечу.

— Вообще-то, парень, я понял, почему ты так поступил. Ты ведь не из ФБР, верно?

Ларсон слабо улыбнулся.

— Я бы не стал говорить этого, будь я оттуда. Махан рассмеялся.

— Картер скоро приведет сюда медиков. Продержишься?

— Со мной бывало и похуже.

— Правда? — Мужчина откинул светлые волосы со лба. — Может, мне стоит еще раз подумать насчет ФБР?

— Эй! — донесся голос со стороны сувенирного киоска. — Я, между прочим, тоже ранен. Но почему-то милые дамы не рвутся окружить меня заботой.

Все встрепенулись, а Эл, узнав голос, даже попытался встать.

— Скалолаз? Не может быть!

Тазиар появился со стороны лестничной шахты. За ним тянулся кровавый след, кровавые пятна покрывали и его изорванную в клочья одежду.

Вопрос, произнести который Ларсону так и не удалось, задала Силме.

— Как ты?..

— Стой! Не двигаться!

Махан подошел к Тазиару, держа его на мушке.

— Ты кто такой?

— Это наш друг, Тазиар Медакан! — заявила Силме.

Пэм покачала головой.

— Наш друг, который только что свалился с восемьдесят шестого этажа Эмпайр стэйт билдинг! Как вообще такое возможно?

Тазиар слабо улыбнулся.

— Свалиться — это чепуха. Забраться обратно и найти открытое окно, чтобы в него пролезть, было потруднее. — Видя, что все ждут объяснений, он продолжил: — Пролетел два этажа, приземлился на карниз и залез в открытое окно. — Он поднял руку, как бы констатируя очевидное. — Подойди сюда и можешь меня потрогать.

— Чудо! — выдохнула миссис Ларсон. Махан почесал в затылке.

— Вообще-то, прежде чем тут поставили ограждение, было предпринято с дюжину попыток самоубийств. И, насколько я помню, ни один из этих чокнутых до земли не долетел.

— Правда?

Миссис Ларсон наконец оторвала взгляд от сына, что весьма обрадовало Эла. Он боялся, что не выдержит столь активного сострадания.

— Точно! Кажется, если я не ошибаюсь, один парень приземлился на том же карнизе, что и ваш приятель. Сломал пару костей, но не более того. Фокус в том, что потоки воздуха сносят все и всех назад, к зданию. Бьюсь об заклад, собирая по пенни на каждом карнизе, можно было бы заработать состояние.

Ларсон всегда полагал, что падающая с небоскреба монетка убила бы наповал любого, но только сейчас понял, почему ни разу не слышал о подобной трагедии, хотя здание, помимо смотровой площадки восемьдесят шестого этажа, имело еще и множество окон.

Послышался шум прибывающего лифта, и он вздохнул с облегчением. Все хорошо — Тазиар жив, а вот и медики! Ларсон умиротворенно закрыл глаза и сжал руку сестры, прислушиваясь к вибрации мраморного пола.

Примечания

1

«Агент № 86», герой американского шпионского сериала 60-х годов.

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***