Поищи лучше другой сюжет!
Эрнесто. А как быть с этой идеей?
Дон Хулиан. Пошли ее к черту!
Эрнесто. Ах, дон Хулиан! Неужели вы думаете, что идею можно выбить из головы? Я и хотел бы задумать другую драму, но эта, пока я не произведу ее на свет, не даст мне покоя.
Дон Хулиан. Если так... Дай тебе Боже счастливо разрешиться. А потом... (таинственным шепотом). А не мог бы ты подкинуть ее в приют для анонимных произведений?
Эрнесто. Нет, дон Хулиан, я честный человек. Мои дети — хороши они или нет — будут носить мое имя.
Дон Хулиан (собираясь уходить). Что ж! Полагаю, самое главное уже написано.
Эрнесто. Если б так! Но, если не я, кто-нибудь другой все равно напишет об этом.
Дон Хулиан. Тогда за работу, чтобы никто тебя не опередил.
Теодора (за дверью). Хулиан! Хулиан!
Дон Хулиан. Это Теодора.
Теодора. Ты здесь, Хулиан?
Дон Хулиан (идет к двери). Здесь. Входи!
Теодора (входит). Добрый вечер, Эрнесто.
Эрнесто. Добрый вечер, Теодора. Спектакль прошел с успехом?
Теодора. Да, как всегда. А вы хорошо поработали?
Эрнесто. Нет, тоже как всегда!
Теодора. Лучше бы поехали с нами. Все мои приятельницы спрашивали о вас.
Эрнесто. Кажется, весь свет мною интересуется!
Дон Хулиан. Еще бы! Ты же собираешься сделать весь свет главным действующим лицом своей драмы, вот он тобой и интересуется.
Теодора (с любопытством). Вы пишете драму?
Дон Хулиан. Тсс.. Это секрет... Не расспрашивай ни о действующих лицах, ни о развязке... Покойной ночи, Эрнесто. Идем, Теодора.
Эрнесто. Прощайте, дон Хулиан.
Теодора. До завтра.
Эрнесто. Спокойной ночи!
Теодора (мужу). Что-то Мерседес сегодня озабочена.
Дон Хулиан. Да, кажется. Зато Пепито весел.
Теодора. Он всегда весел. И всегда злословит.
Дон Хулиан. Прямо-таки персонаж из драмы Эрнесто.
(Теодора и дон Хулиан уходят направо.)
Эрнесто. Что бы ни говорил дон Хулиан, я своего замысла не оставлю! Это малодушие. И не отступлю.
(Встает и в возбуждении шагает по комнате, потом подходит к балкону.)
О ночь, пусть во мраке меня осенит вдохновение. А ты, город, сбрось крыши домов! Ты уже сбрасывал их однажды для хромого бесенка, так сделай это и для меня. Я увижу, как развлекаются дамы и кавалеры. Я услышу, как они расспрашивают обо мне Хулиана и Теодору. Подобно тому, как лучи света, соединившись на прозрачном стекле, порождают огонь; как тени переливаются в сумраке; как из песчинок растут горы, а из капель — моря, так из ваших фраз, улыбок, любопытных взоров, из пошлостей, сказанных в ресторанах, театрах, на балах сложится моя драма. У нее нет даже названия... Но вот передо мной... бессмертное творение флорентинского поэта, где сказано по-итальянски то, что прозвучало бы на моем родном языке недопустимой дерзостью. Франческа и Паоло, да осенит меня ваша любовь!
(Садится за стол.)
За дело! Драма начинается! Первая страница уж не пуста... Я пишу на ней название (лихорадочно пишет!) — «Великий Галеотто».
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная в доме дона Хулиана. В глубине большая стеклянная дверь; за нею коридор, а напротив дверь столовой, закрытая почти до конца действия. Слева от зрителя на первом плане балкон, на втором дверь. Справа две двери. На первом плане с правой стороны диван; с левой маленький столик и широкое низкое кресло. Обстановка роскошная и изящная. День клонится к вечеру.
Теодора стоит у балкона. Дон Хулиан сидит на диване в задумчивой позе.
Теодора. Великолепный закат! Какой чудный свет, какое небо, облака! Может быть, где-то в лазури уже обозначено грядущее, как говорят поэты, как верили наши отцы? Если же на сапфировом своде яркими звездами и вправду записана тайна людских судеб и если в этот вечер открылась именно наша страничка... Какое счастливое будущее ждет нас! Правда, Хулиан?
(Оборачивается к нему.)
О чем ты задумался? Иди сюда, посмотри! Да ты не слушаешь меня!
Дон Хулиан (рассеянно). Что?
Теодора. Ты меня не слушаешь!
(Подходит к нему.)
Дон Хулиан. Мысли мои всегда с тобою, Теодора, но иногда меня одолевают заботы, хлопоты, дела...
Теодора. Ненавижу твои дела! Они отнимают у меня твое внимание, может быть, даже твою любовь. Но что с тобой, Хулиан?
(С большой нежностью.)
Ты озабочен, вероятно, чем-то серьезным. Ты ведь редко бываешь так молчалив. Что случилось, милый? Скажи. Если ты счастлив моим счастьем, позволь мне разделить твою печаль.
Дон Хулиан. Какая печаль, когда вся моя радость в тебе, Теодора? На лице твоем играет румянец, признак здоровья, в голубых глазах горит огонь, отражение твоей души. Я знаю, что я — властелин твоих дум. И разве заботы могут помешать мне считать себя счастливейшим из смертных?
Теодора. У тебя денежные неприятности?
Дон Хулиан. Из-за денег я не теряю ни аппетита, ни сна. К деньгам я питаю даже не отвращение, а презрение, но они
