ОТКРОВЕНИЕ ОТ ИОАННА.
Последние несколько дней Левша просыпался с таким же радостным чувством, как в детстве на Новый год, и с твердой верой в неизбежность, и неотвратимость перемены к лучшему. Давно забытое, почти неповторимое чувство, каким-то необъяснимым образом, сулило невероятную удачу и вселяло уверенность, что главный праздник его жизни еще впереди. Это ощущение появилось после того, как он, готовясь к соревнованиям по плаванью, нашел в парке, рядом с беговой дорожкой, в мокрой траве, растрепанную Книгу Святого Письма. Библия была без обложки, листы промокли, слиплись и текст почти не поддавался чтению. Скорее всего, Книга пролежала в траве много дней. Левша завернул Библию в курточку и принес домой. Когда Книга подсохла, и её можно было листать, он заметил, что не хватает последних страниц. Библия заканчивалась на Откровении Святого Иоанна Богослова, словами:
«И поклонялись зверю, говоря: кто подобен зверю сему и кто может сразиться с ним?»
Соревнования ветеранов спорта по плаванию памяти Баки, проходившие в бассейне «Акварена», неумолимо близились к окончанию и зрительские трибуны постепенно пустели. А счастливые победители, всем своим видом показывающие, что есть еще порох в пороховницах, украдкой поглядывая на блестевшие у них на груди медали, горделиво спускались по парадной лестнице и шли в буфет праздновать победу.
Левша подал заявку на самую длинную дистанцию, рассчитывая только на свою выносливость. В отличие от подавляющего большинства участников, он не был профессиональным пловцом, и техника у него была не очень. На короткой дистанции у него не было шансов на победу. А в состязании на полтора километра у него был, хотя и не большой, но шанс.
Примостившись на лавочке в дальнем углу спортивного зала, где, в ожидании очередного заплыва, разминались пловцы, и внимательно наблюдая за ветеранами, он понял, что очень немногие смогли сохранить свою былую физическую форму. В основном, здесь собрались спортсмены, которым было далеко за тридцать пять, и неумолимый Хронос уже успел оставить на них отпечаток в виде нескольких лишних килограммов, что наверняка ухудшает гидродинамику и выносливость, и непременно скажется на тысяче пятистах метрах.
Для сухопарого Левши, который готовился переплыть Ла-Манш и за одну тренировку проплывал десять- двенадцать километров, это была не дистанция. Два первых километра он только разогревался. Но со скоростью у него дело шло туговато. Как ни крути, а он был самоучкой и, это были его первые соревнования по плаванию.
Улучив удобный момент, Левша обратился к одетому в униформу распорядителю, объявившему очередную дистанцию, и спросил время своего заплыва.
- Не волнуйтесь, уважаемый, - вежливо ответил жизнерадостный молодой человек, похожий на приказчика, - тысяча пятьсот последняя дистанция. Не прозеваете.
К трем часам спортзал почти опустел и Левша почти с полной уверенностью мог предположить, что оставшиеся спортсмены и есть его предполагаемые соперники. И если судить по их внешнему виду, то у него все-таки был шанс попасть в тройку призеров. К этим заслуженным пловцам как нельзя лучше подходило слово ветеран. В особенности, к странноватому типу, горделиво державшемуся в стороне от остальных.
Сухощавый, высокий дедуган, который был, старше Левши лет на семь, одетый в расписной атласный халат, золоченые туфли с загнутыми вверх носками и пестрый шарф, закрывающий нижнюю часть лица, скорее напоминал бы персидского шейха, решившего инкогнито тряхнуть стариной, если бы не венчавшая его голову старая буденовка со споротой звездой, оставившей на вылинявшем сукне неизгладимый след.
В отличие от остальных. Буденовец ни минуты не сидел на месте, а размахивая рукавами халата и, напоминая сказочную птицу, готовящуюся к взлету, чуть прихрамывая на левую ногу, нетерпеливо расхаживал из угла в угол.
«Каким ветром сюда занесло этого хромого старикана? Может он хочет таким необычным способом свести последние счеты с жизнью и умереть от перегрузки в конце дистанции? - подумалось Левше. - Что же, смерть, достойная настоящего мужчины. Гораздо лучше, чем на мокрой больничной койке, вдыхая запах пролежней, застарелой мочи и пота.»
«Кажется, я это накаркал», - с легким укором совести подумал Левша.
Сквозь туманное марево, исходящее от зеркальной поверхности бассейна, он наблюдал, как коченеющее, скользкое тело старикана, не дотянувшего до финиша несколько метров, суетящиеся люди выловили из воды, уложили на мокрый резиновый коврик и безрезультатно делали искусственное дыхание. Картина была малопривлекательная.
Левше вдруг почему-то стало жаль этого непоседливого старика, как будто он потерял давно забытого, но, без сомнения. очень близко знакомого человека.
«Зря он решился плыть полторы тысячи, - вяло подумал Левша, - проплыл бы «полтинник» или «сотку», мог и медальку хапнуть за счет возрастной категории. Порадовал бы внуков, а может и правнуков. А умирать все-таки лучше было на поле для гольфа. Такое окончание жизненного пути смотрелось бы более эстетично. Но для этого надо было, как минимум, стать членом гольф клуба. А в буденовке его туда бы не пустил фейсконтроль».
- Не спите, а то замерзнете. Наш черед, - Буденовец толкнул задремавшего от долгого ожидания Левшу и тот не смог досмотреть мимолетное, несбывшееся сновидение.
И не помышляя о смерти, неугомонный старикан нетерпеливо и очень решительно направился к двери, соединяющей спортзал с бассейном. Левша и остальные пловцы поспешили за ним, и создавалось впечатление, что этот человек возглавил команду ветеранов.
Когда помощник судьи зачитал список, то оказалось, что по десяти дорожкам, должны плыть двадцать участников. По два пловца на дорожку. Левша ничуть не удивился, что около десятой стартовой тумбы, его уже ожидал Буденовец. Он был в полосатых плавках, золотых туфлях на босу ногу, а совершенно лысую голову украшал зеленый капустный лист, издали напоминавший купальную шапочку.
«Скорее всего, судейская коллегия объединила меня с этим вегетарианцем по возрастному признаку. В этой команде мы с ним самые пожилые. По паспортным данным. Но не по состоянию души», - решил Левша.
Он уложил спортивный костюм на лавочке рядам с расписным халатам, взял очки и выдвинулся на старт. Эти запоздалые соревнования по плаванью его сознание воспринимало как нечто отвлеченное, происходящее с кем-то другим. Волнения не было, мозг работал в автоматическом режиме, и ему не было дела ни до полусумасшедшего Буденовца, ни до остальных пловцов. Включился автопилот, и в этот момент Левша не видел ничего, кроме бирюзовой ленты десятой дорожки.
- Плывете вольным стилем тридцать бассейнов, в сумме это будет тысяча пятьсот метров, - пояснил Левше и Буденовцу судейский ассистент. - Все двадцать участников стартуют по свистку. Я закреплен за десятой дорожкой и считаю ваши бассейны. На двадцать восьмом, каждому из вас я дам отдельный свисток, Плывете еще стометровку и финишируете. Прошу на старт.
Буденовец снял с головы капустный лист, обнажил лысый череп и протянул овощ помощнику судьи.
- Не откажите в любезности, подержите, пожалуйста, мой головной убор.
Не дожидаясь согласия, он вручил капустный лист ошарашенному ассистенту, влез на тумбу и стал рядом с Левшой.
-Давайте поменяемся местами, - предложил он Левше, и помахал рукой кому-то на трибуне, - я почти не вижу левым глазом. Мы можем столкнуться на дорожке и потерять темп.
«Этого только не хватало», - недовольно подумал Левша.
Когда они с Буденовцем поменялись местами и Левша вскользь глянул на его лицо, то заметил длинный рваный шрам от края рта почти до уха. Создавалось впечатление, что этот человек, оскалив верхние зубы, забыл убрать усмешку с правой половины лица и всегда, и над всеми смеялся.
«Не хотелось, что бы этот человек приходил ко мне в сновидениях», - подумал Левша.
Нечто подобное за всю свою долгую жизнь он встречал только дважды. Первым был герой произведения Гюго «Человек, который смеется». А вторая встреча была гораздо прозаичнее и реальнее. Это было давно, в те далекие времена, когда Левша был молод и красив, как древнегреческий герой. И образ человека со шрамом выплывал из забытья размытым и нечетким. Память не могла, в одно короткое мгновение, вернуть Левшу в то далекое и непостижимо счастливое время, которое, к сожалению, ушло безвозвратно.
По свистку Левша стартовал чуть раньше Буденовца и, тело, почувствовав привычную упругость воды, стало послушным и скоординированным. Вытянувшись в струну, стараясь поймать инерционное скольжение и делать мощные редкие гребки, он начал набирать обороты. Первую половину дистанции Левша прошел на одном дыхании, почти не замечая плывущего по десятой дорожке человека. На очередном развороте он вспомнил мимолетное сновидение, с беспокойством окинул взглядом дорожку и, увидев мелькающий. как поплавок, лысый череп, успокоился. Жизни соперника ничего не угрожало.
Несмотря на плохое зрение Буденовца, столкновения, к счастью, не произошло. Левша отсчитал двадцать восемь дорожек, услышав свисток, стал дышать на каждый гребок и придавил изо всех сил. Он хорошо помнил, что начал дистанцию чуть раньше Буденовца. Какое же было его удивление, когда они финишировали одновременно. Но это было еще не всё. Оказалось, что Буденовец был туговат на ухо. Он не услышал предфинального свистка и проплыл лишнюю стометровку, обогнав Левшу на один круг. А на старте, из-за травмированной ноги. оступился и вместо нырка, мешком свалился в бассейн и поплыл, потеряв при этом несколько секунд.
Левша пристально оглядел растиравшегося полотенцем, успевшего скрыть лысину под капустным листом, своего визави и отметил, что если не видеть лысой головы и обезображенного шрамом лица, то Буденовца можно было принять за двадцатилетнего человека. На его покрытом ровным загаром теле не было ни одной складки или морщины. Только еще один рваный шрам на левой ноге бросался в глаза, из-за которого икроножная мышца была чуть тоньше обычной, и было удивительно. что это почти не сказывалось при ходьбе. Человека, с такими травмами Левша встречал много лет назад и уже не допускал мысли, что придется повстречаться вторично. Но, все-таки не терял надежды еще раз свидеться.
«Невероятное совпадение, - подумал он, - или, все-таки, судьба решила свести нас еще раз».
Случилось это более четверти века назад, когда Левша был молодым и беспокойным, а земля горела у него под ногами и жгла пятки. Находясь во всесоюзном розыске, по чужому паспорту, он завербовался на строительство Дальневосточной железнодорожной ветки в тайге. Строительной специальности не имел, и в платежной ведомости значился как разнорабочий.
Перезимовав в таежном поселке грузчиком при пилораме, по весне переквалифицировался в сучкоруба-трелевщика, и в составе бригады, расчищавшей просеку для железной дороги, ушел в тайгу кормить комаров.
Короткое северное лето прошло для Левши быстро и без происшествий, а в середине осени монолит их коллектива дал трещину. Единственного в бригаде пильщика, кое-как управлявшегося с бензопилой «Дружба», свалил острый приступ аппендицита и его на мотодрезине срочно отправляли в поселок. Тракторист, вальщик и трелевщик-сучкоруб Левша оставались без работы.
- Никакой самодеятельности, - простужено прохрипел прораб, усаживаясь на дрезине рядом с белым, как полотно, пильщиком. - Поработаете пока подсобниками у геодезистов. Я договорился с их мастером. Он закроет на вас отдельный наряд. Заодно и передохнете. Рейку держать, не баланы катать. А пильщика ждите недели через две. Не раньше. Хороший пильщик в этих краях на вес золота. А за старшого остается Ерохин.
Выбор прораба пал на Ероху-тракториста не случайно. Это был необычайно сильный и немногословный двухметровый мужик из Вологды, отслуживший «срочную» в конвойных войсках, у которого ни одна телогрейка не сходилась на груди, а в словарном запасе преобладало словосочетание «Вологодский конвой».
Ероха многозначительно засопел и взял под козырек.
- Будя порядок. Вологодский конвой шутить ня любя. Шаг влево, шаг вправо…
-Дальше не надо, - не дал договорить трактористу прораб и махнул рукой, -окончание я уже знаю наизусть.
Дрезины из поселка еще не было, а
новый пильщик объявился дней через пять, и взялся как будто ниоткуда, что-то невнятно пробурчав про вертолет геологоразведки. От этого, затянутого в полинявший парусиновый комбинезон, человека, которому на первый взгляд можно было дать и двадцать пять, и сорок, исходила такая сила и уверенность, что желание задавать вопросы пропадало само собой. Вдобавок, к особому любопытству не располагал рваный шрам на щеке, который был продолжением рта и превращал лицо в смеющуюся уродливую маску.
«Таких надо держать на своей стороне», - предусмотрительно подумал Левша, впервые увидев пришельца.
Новичок ногой распахнул дверь, чуть прихрамывая, вошёл в вагончик, бросил в угол туго набитый вещмешок и уселся на табурет.
- Север любит сильных, а сильные любят пожрать, – заявил он безапелляционно вместо приветствия и, недолго раздумывая, принялся за открытую и разогретую трактористом банку свиной тушенки. Сделав небольшую паузу, он бесцветными, ничего не выражающими глазами посмотрел на лежавшего, на топчане Левшу.
- Ты слышал что-нибудь про одноглазого тигра-людоеда.
Пока Левша собирался с мыслями и размышлял, что ответить пришельцу на этот неожиданный вопрос, на пороге скалой вырос Ероха и, увидев почти пустую банку тушенки, покрылся красными пятнами.
- Вологодский конвой таких шуток ня любя, и ня прощая. Шаг влево, шаг вправо это побег… - прорычал тракторист свою любимую присказку.
Он скрипнул зубами, сжал пудовые кулаки и прыгнул на любителя пожрать.
Когда летящий кулак почти коснулся головы пришельца, тот, не вставая с табурета, легко уклонился, с таким расчетом, что волосатый кулак прошел впритирку с его головой. Схватив одной рукой Ероху за запястье, он без видимых усилий, прижал руку вологодского конвоира к сосновой столешнице.
- Ты слышал что-нибудь об одноглазом тигре?- стеклянным взглядом глядя в глаза трактористу, спросил он тихим, бесцветным голосом.
Слабым на Севере было не место. Левша это понял давно. Он сам был от природы одаренным физически, и постоянными, ежедневными тренировками поддерживал и наращивал ловкость и силу, но такого экземпляра встречал впервые.
«Он опасный не потому, что невероятно сильный,- подумал Левша, лениво поднимаясь с топчана,- а потому, что, к тому же и сумасшедший, помешанный на одноглазых тиграх - людоедах. К такому надо подъехать издалека, на рябой козе».
- Зря, ты Ероха, из-за какой-то тухлой банки тушенки так окрысился на нашего дорогого гостя, - наставительно сделал Левша замечание трактористу, - не будь ты крахом. Среди вологодских мужиков жлобы не водятся.
Ероха, выпучив глаза, что-то промычал и безрезультатно попробовал освободиться от стального захвата.
- Отпусти ты этого мухомора, из-за уважения к Дальстрою,– Левша миролюбиво указал новичку на тракториста, – ты устал с дороги. Иди, ложись спать на топчане. Завтра рано вставать. Он ничего не слыхал об одноглазом тигре. Но, если что-то узнает, обязательно тебе сообщит.
Пришелец с благодарностью и пониманием посмотрел на Левшу, отпустил руку противника, согласно кивнул головой, растянулся на топчане и моментально заснул.
Появление в бригаде такого неуживчивого человека, с явным психическим отклонением, не сулило ничего хорошего.
«С этим типом надо держать ухо востро. Он непредсказуемый и в любую минуту может наломать дров», - решил про себя Левша.
На следующее утро, на удивление, вчерашний неприятный инцидент не имел продолжения, которого Левша ожидал со смутным чувством тревоги.
Новичок, которому бригадир шоферов уже успел прилепить кличку Страшной, встал раньше всех, подрегулировал и заправил бензопилу, и ушел на делянку. Дело свое он знал туго, и к обеду бригада выполнила дневную норму. А к вечеру удивленный нормировщик вывел их бригаде двести три процента.
- Ну, ты Страшной, видать, у «хозяина» на повале не один год пропахал, - одобрительно хлопнул новичка по плечу тракторист.- Вологодский конвой таких уважая. Шаг вправо, шаг влево, и с такими темпами выведешь нас в стахановцы. Если так дело пойдеть, будем висеть на доске почета. А с меня магарыч. Шаг влево, шаг вправо считаю побег. Стреляю без предупреждения.
- Ему нельзя на доску почета, - усмехнулся, работавший на подхвате у новичка, вальщик Федул, - он своей фоткой всех зверей в тайге распугает.
Страшной никак не отреагировал на это остроумное замечание, пропустив его мимо ушей.
Жизнь бригады опять вошла в прежнюю колею и Левша успокоился. И только срывающийся по ночам снег и замерзающие к утру лужи напоминали о приближающихся зимних холодах, и портили настроение.
В конце месяца, при выдаче зарплаты, старый, согнутый в дугу, длинноносый выездной кассир, невзлюбивший Левшу с первой встречи, злорадно ему сообщил:
- А тебя в ведомости нет. Будешь получать по депозиту. Главбух не пропустил на тебя платежку. На тебя сверху запрос пришел.
- И что же там за такой важный запрос? – ухмыльнувшись небрежно полюбопытствовал Левша.
- Какая- то неразбериха с твоим паспортом, - протирая очки, неохотно ответил кассир. Нам запрещено об энтом распространяться, - и, понизив голос, тихо добавил,– главбуха обвиняють в «мертвых душах». Как у Гогола. По паспорту ты три года, как помре.
- Вы, уважаемый, что-то напутали, – усмехнулся Левша. - Энто Гогуль помре, а не я. И не три года назад, а еще в прошедшем веке. И энто его надо обвинять в «Мертвых душах», а не главбуха. Я главбуха знаю как честнейшего человека, а Миколай Васильевич своим длинным, острым носом всегда лез куда не надо, и никогда не внушал мне доверия. Видать, еще тонт был проходимец и лихоимец.
- Энто ты следаку объяснять будешь, когда за тобой прикатят, – зло, как гадюка-медянка, прошипел кассир, - кто из вас раньше преставился, Гогуль или ты. А мне голову не морочь. Я здесь и не таких беглых повидывал.
Не оказалось в ведомости и Страшного.
- А ты, соколик, и месяца не проработал, – успокоил его кассир, – получишь все в конце квартала. Целее будуть.
«Соколик» потер ладонью шрам на лице, добродушно улыбнулся кассиру, которому от этой улыбки почему - то стало не по себе, и, кивнув Левше в сторону двери, вышел из прокуренного вагончика.
- Кажется, брат лихой, нам обоим нужно срочно становиться на лыжи. Иначе нам удачи не видать, - сказал он негромко вышедшему вслед за ним Левше. – Есть предложение. Пошли, потолкуем, как дальше жить в этом преступном мире.
- И что же это за предложение, которое подскажет как выжить в этом непростом мире? - поинтересовался Левша.
- Расскажу по порядку, - не торопясь начал Страшной.- Год назад я прибился в этих краях к «черной» старательской артели и ушел вверх по Безымянной речке мыть золотой песок. Через месяц, когда нежданно пришла ранняя зима и речка стала замерзать, артель распалась. Получив свою долю фарта, вдвоем с местным старателем старовером, знавшим эти места, как свою ладонь, мы, через непролазную тайгу, ушли к подножью горного хребта за лучшей долей.
Проводник был там всего один раз. И то недолго. А бывалые люди ему говорили, что в тех местах, на ручье, золото почти на поверхности залегает. Но взять его трудно. А если и возьмешь, то долго не удержишь. И ничего, кроме беды это золото не приносит. Ходили слухи, что тамошние старатели нашли крупный самородок, но не смогли его поделить и сгинули все, ни за понюх табаку. Да и не подступишься к этому ручью. Летом болота размерзаются, и не пройдешь. Гнус ходит тучами и заедает, никакой накомарник не спасает. А зимой грунт не удолбишь. В общем, картинка вырисовывалась мрачноватая. Но мы, все-таки, решили рискнуть. Потому, как терять было нечего.
Добрались мы туда в конце ноября, когда лед на ручье был около полуметра, грунт промерз и того глубже, а снега местами навалило по пояс. Хорошо, что хоть избушка от прежних старателей сохранилась. Да и не избушка это была вовсе, а неказистое строение из двух десятков бревен. Толстые бревна, под косым углом, вкопанные в землю упирались в вертикальную стенку горного утеса, создавая под собой треугольник жилого пространства. Торцевые стены были завалены кусками горной породы, замазаны глиной и речным илом, а стыки между бревен прежние хозяева законопатили мхом. Окон не было. а дверью служил узкий, низкий лаз на уровне земли, который на ночь изнутри закрывали валуном, а днем завешивали мешковиной. В дальнем углу примостилось подобие русской печи, занимавшей треть жилой территории.
Дня три мы обживались и приводили эту нору в порядок. Печка долго не хотела разгораться и противно чадила, наполняя жильё гарью и дымом. Но, так или иначе, в норе было теплее, чем на улице.
Покончив с новосельем, мы с напарником принялись за старательское ремесло. Мороз придавил за тридцать, и это была каторжная работа. На берегу ручья утром мы складывали поленницу дров, обкладывали её хворостом и еловыми ветками, и поджигали. Костер горел до обеда, а грунт прогревался всего на один штык. Размороженную землю и гравий в мешке тащили в нору и, при свете керосинки, промывали в лотке. За день намывали граммов около десяти. Не больше. Но это было лучше, чем ничего.
За месяц мы прокопали одиннадцать полуметровых шурфов, но на жилу так и не наткнулись. Напарник как-то притих. сник и упал духом. Ночью у него поднялась температура, он ворочался, стонал и заснул далеко за полночь.
- И, вырастет на той ниве вместо пшеницы волчец, а вместо ячменя куколь,- поутру сонно пробормотал напарник и отказался заготавливать дрова для костра.- Проклятое здесь место. И золото проклятое. Сон мне нынче приснился. Рассказывать не хочу, что бы ни сбылся. Но, кажется, не выкарабкаться нам из этих краев. И золото не найти, а то, что найдем, не удержать, Продукты кончаются. Надо на дорогу оставить. Снегу навалило. Назад будем идти неделю.
- В сновиденья не верю, - ответил я компаньону, - полагаюсь только на себя, на удачу, и здравый ум, И в проклятое золото не верю. Золото, оно все одинаковое. А, как будем выбираться, с золотом или порожняком, зависит только от нас самих и больше ни от кого. И никто мне не указ.
- Богомерзкая гордыня обуяла тебя и затмила твой разум, - прохрипел мне в ответ старовер.- Сказано в «Откровении» от Иоанна Богослова: Зверь, которого видел я, был подобен барсу… И видел я, что одна из голов его, как бы смертельно ранена, но эта смертельная рана исцелела… И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно…
С того дня он из норы почти не вылазил. Укутавшись одеялом с головой и прислонившись к печке, сидел на корточках и заунывно подпевал гудевшему в дымоходе ветру.
«Как бы он и вовсе рассудка не лишился со своими сновидениями,- подумалось мне, - тогда мороки не оберешься».
Поздно вечером я пересчитал консервные банки, сухари, сахар, пачки с чаем, отлил ему из грелки во фляжку спирта, разделил все пополам и рассыпал по двум банкам из под кофе намытый золотой песок.
- Выбирай любую. Я тебя не держу. Назад сам найду дорогу.
Напарник взвесил золото на ладони и бросил в горящую печь.
- Дня три отлежусь и уйду, - пообещал он, - а ты зла не держи. Дальше невмоготу.
Через два дня я обнаружил, что дрова почти закончились и ближайшая сухая сосна, сваленная буреломом, была в трёхстах метрах, по другую сторону ручья. Таскать поленья и хворост по скользкому льду было трудно, и это все решило. Новый шурф я решил долбить на другом берегу.
Когда на глубине одного штыка началась попадаться слюда и кварцевая порода, у меня защемило сердце. Насыпая в мешок мерзлый грунт, взглядом наткнулся на продолговатый, грушеобразный осколок гранита. Форма осколка была необычной и, я не мог его пропустить мимо рук. Когда ударил по нему киркой и услышал, как металл бьёт об металл, понял, что нашел самородок. И это спасло мне жизнь. Но навсегда поселило в моей душе чувство тревоги и мимолетности удачи.
«Вот теперь можно и возвращаться, - подумал я, очищая и рассматривая драгоценную находку. Вовремя я с напарником разошелся и из доли его выделил. Лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Но еще лучше, с умным найти. А лучше всего, найти самому. Самородок мой и делить мне его не с кем».
После тщательной обработки самородок заблестел во всей своей красе. Весил он, на мой взгляд, чуть больше килограмма и имел форму клина с сужающимся, слегка загнутым концом.
«А, с какой стати сейчас возвращаться, -подумал я, – продуктов хватит на пару недель. Если сейчас уйду, то вернусь только весной. А тогда грунт оттает и придется в шурфах ставить крепеж. Лишняя работа. Ну, а сегодня можно перекурить».
Когда я, зажав в руках самородок, подбежал к нашему логову, то увидел, что камень-валун отодвинут, а мешковина сорвана. Как только я наклонился к проходу, изнутри послышались звуки борьбы, стоны, звериный рык, и через мгновение передо мной, в проходе, показалась тигриная голова с оскаленной пастью. Мы с тигром столкнулись лоб в лоб, и я почувствовал его дух. Это был запах гнилых зубов, грязной кошачьей шерсти, свежей крови и смерти.
Подчиняясь инстинкту самосохранения, я рефлекторно ударил самородком тигра по голове и, каким-то чудом, попал в глаз. От внутреннего напряжения удар был настолько сильный, что острый конец драгоценной находки ушел в тигриную голову почти наполовину. Ответный удар я прозевал, но, тут же почувствовал острую, режущую боль на лице. Свитер и нательная рубаха стали мокрыми и теплыми, а во рту появился солоноватый привкус крови. От ужаса упал лицом вниз, обхватив руками голову и замер, а раненый зверь одним прыжком перемахнул через меня и исчез в тайге, унося в своей голове только что найденный самородок.
Когда я пришел в себя и, зажимая рану на лице, вполз в нору, оказалось, что ватные брюки на левой ноге разорваны и пропитаны кровью. Анестезирующее действие страха заканчивалось, и нога начала ныть тупой, саднящей болью. « Видимо, рана на ноге гораздо серьёзней, чем на лице. Ей займусь первой. Ноги сейчас важнее. Они, это передвижение. А лицо всего лишь косметика», - подсказывал инстинкт самосохранения.
Забравшись в берлогу, я с трудом задвинул камнем проход и, с надеждой окликнул напарника. Чуда не произошло и ответа не последовало. Даже при тусклом свете коптящей лампы было понятно, что лежащий в луже крови человек был мертв. Разбираться дальше у меня не было возможности. Если упустить время, мог потерять сознание от кровопотери и присоединиться к своему бывшему компаньону. Я наспех обмотал голову полотенцем, ремнем наложил жгут выше колена и промыл рану на ноге спиртом. Прокалив и согнув «цыганскую» иглу, продел в неё кусок рыболовной лески и, обрезая лесу «опасной» бритвой, наложил на рваную рану около десятка швов, еще раз полил спиртом и забинтовал. Кровотечение почти прекратилось. Я снял жгут, смочил спиртом пропитанное кровью полотенце на лице, и затянул его узлом потуже. На большее не хватило сил. Сделав несколько больших глотков спирта прямо из грелки, подполз к остывающей печке и отключился.
Через пару недель у меня уже хватило сил дотащить тело напарника до ближайшего шурфа и засыпать мерзлой землей. А когда окреп и собрался уходить, натаскал на могилу кучу камней. Чтобы росомахи не раскопали.
Перед уходом обошел окрестности, в надежде найти труп тигра и вернуть самородок. Но безрезультатно. Полосатый преступник, попробовавший человечины, разгуливал на свободе. Вдобавок, с моим самородком в голове. Насколько его хватит и как далеко он сможет уйти, трудно сказать. Но полноценно охотиться он не сможет, и будет искать слабую жертву. И первыми будут люди. Целый год он мне снился и не выходил из головы. Боялся закончить психушкой. Я и к вам прибился, что бы зимы дождаться. Иду на то проклятое место и почти уверен, что мне с этим тигром не разминуться. Тигры почти никогда не меняют место охоты и обитания. Лишь бы ни издох раньше времени. Ну, а там посмотрим, чей верх будет. Если ты со мной, то, в случае удачи, самородок пополам. И всё золото, что намоем, на двоих. Дождемся, когда наши улягутся, соберемся и в путь.
- Предложение заманчивое,- согласно кивнул Левша,- а, самое главное, своевременное. А за наших не переживай. Они, как только деньги получили, сразу же в соседнюю бытовку к шоферюгам отвалили. В «двадцать одно» играть с водилами. Здесь в конце месяца, в день зарплаты, до утра в карты играют. Так, что можно собраться не спеша.
- В двадцать одно, говоришь, играют, - переспросил Страшной заинтересованно.- А, сколько человек в компании?
- Рыл десять - двенадцать, меньше не бывает. А то и больше, когда работяги из геологоразведки подтянутся. Их «геологами» называют. Они, когда деньги заканчиваются, бывает, что и золотой песок ставят на кон, - ответил Левша. - У каждого игрока не меньше трех тысяч наличкой. Так что сумма в банке собирается приличная.
- Мне деньги нужны, как воздух, хочу помочь одному человеку, который мне подсобил в трудную минуту, - заметил Страшной, – да и продуктов необходимо закупить в дорогу. А.если повезет, то и собаками обзаведемся. Ты пойдешь к нам, соберешь рюкзаки, лыжи и спрячешь на краю просеки у последнего штабеля. Когда управишься, иди к шоферам, и играй некрупно. Я уже там буду. Рядом не садись. И со мной не базарь. Ищи место ближе к выходу.
- А я крупно «бить» и не смогу. Я деньги не получил. Всего-то на кармане пять соток с мелочью. На них не разгуляешься.
- Для начала хватит. Мы туда идем выигрывать, а не проигрывать,- успокоил Левшу собеседник.- И вот еще что, прихвати из вагончика наволочку. Может, пригодится.
Страшной достал из бокового кармана пачку «Столичных» в жесткой упаковке, не спеша закурил и предложил Левше.
- А какие у нас на катране братва курит?- спросил он задумчиво.
-Большинство«Приму» или «Беломорканал». Но бывает и самокрутки крутят.
- То, что доктор прописал, - обрадовался Страх,- брошу пачку «Столичных» на общак. Пускай братва её раскурит, и пачка побывает у всех на руках. Тогда она ни у кого не вызовет подозрений. Когда в пачке останется всего две сигареты, ты возьмешь «Столичные», опустишь ниже стола на колени, достанешь предпоследнюю сигарету и, в этот момент, вложишь в крышку пачки полоску зеркала. Пачку закроешь и, со словами «там последняя», положишь рядом со мной. Последнюю даже менты не отбирают. Дальше дело техники. Сиди и жди готового. Когда будет мой черед банковать, игра пойдет крупная. Придет тебе на руки туз, бей не меньше пол банка и получишь от меня десятку или еще одного туза. И будет очко или золотое очко. Так я буду всех «колотить», а тебя «отпускать». Вот тогда и пригодиться наволочка.
Страшной протянул Левше пачку «Столичных» и узкую полоску зеркала.
- Потренируйся перед боем. Зеркало вырезано впритык по размеру крышки. А на тыльной стороне лейкопластырь. Когда будешь ставить его на место, придави и подержи пару секунд. Все проще простого. Зеркало оставляй у себя, а сигареты верни. Крупно играй только когда я банковать буду. За счет зеркала я буду видеть нижнюю карту, и регулировать движение. Когда сожму в кулак правую руку, иди ва-банк. А когда скажу фразу «Не спи, а то замерзнешь», собирайся, немедленно уходи и жди меня на лесосеке за крайним штабелем.
Ближе к полуночи, когда мелкие игроки отсеялись, и очередь держать банк подошла к Страшному, он прикурил у бородатого толстяка последнюю сигарету, положил колоду на пустую, наполовину приоткрытую пачку из – под «Столичных», глубоко затянулся и вместе с дымом выдохнул:
-Банкую последний раз и завязываю. Ставлю на кон пять кусков и сто граммов золотого песка.
Он бросил на середину стола несколько банковских упаковок, добавил к ним жмут мелких купюр, а рядом положил расшитый бисером кожаный кисет с золотым песком.
-Рыжье идет по полтиннику за грамм,- объявил банкир, и поставил на стол весы с разновесками.- Всего в банке больше десятки. Играю только наличные. Ни каких завтра или послезавтра. Представка не катит. Меньше пятихатки ставки не принимаю.
И, немного помолчав, Страх веско добавил:
-Прошу всех запомнить. Плачу, как граф. А получаю, как разбойник.
Игроки удивленно переглянулись. Трое молча, встали из-за стола. Желающих продолжить игру, осталось пятеро. Левша пересел на освободившееся место и оказался рядом с выходом.
Бригадир шоферов достал из тумбочки рюкзак, выложил на стол рядом с собой толстую стопку сиреневых четвертаков, и простужено запел:
- Сиреневый туман, похож на обман,
Похож на обман, синий туман, синий туман..
Бугор, отсидевший длительный срок за убийство, не так давно освободился по «звонку» с «особого» режима, и был самым авторитетным из игроков. Все затихли, ожидая окончания высокого вокала.
Оборвав песню, бригадир с размаху воткнул в стол, рядом с деньгами, охотничий нож «Козью ножку», и с легким присвистом произнес:
- Игра сурьезная. Если фуфел засеку, насверлю столько дырок, что не будешь знать через какие ссать. А срать будешь стоя. И ни какая экспедиция не заштопает.
Бугор обвел игроков недобрым взглядом и остановился на банкире.
-Раздавай Страшило. Бью на косарь.
Первый круг Страшной проиграл всем, кроме Левши. Тот бросил в банк последние деньги и подумал «Видать, что-то у него не заладилось. Может, зеркало запотело».
Повеселевший бригадир с первого выигрыша погнал гонца за спиртом и закуской. Опрокинув граненый стакан, он поморщился и сменил гнев на милость.
- А, ты Страшенный, не такой уже и страшный, как кажешься. Конешно, не Ален Делон какой, но, в обчем, терпеть тебя можно. А, если все-таки надумаешь в кино сниматься, то только в фильме ужасов. Роль графа Дракула ты бы запросто осилил. Потому, что платишь, как граф, а получаешь, как разбойник. И гримироваться тебе без надобности. А на нас больше жути не нагоняй. А то у нас колени трясутся, и мы со страху разбежимся. И тебе играть будет не с кем. Давай карту за полтора косаря, красавец ты наш ненаглядный.
- В игре языком хоть горячую сковородку лижи,- оскалился Страх,- только рукам воли не давай.
Он невозмутимо стасовал колоду, дал «срезать» последней руке и продолжил игру.
Второй круг Страх «прибил» всех, кроме Левши и у того отлегло от сердца. Дело было уже не в деньгах. Проиграв, Левша не смог бы рассчитаться, и попадал в неприятную ситуацию.
Следующие пол часа игра шла с переменным успехом, и гора купюр и золотого песка в банке, то увеличивалась, то уменьшалась. Страшной вел игру и расчёт хладнокровно, не спеша, отсчитывая деньги и отвешивая золото. На столе возле Левши уже лежали несколько тугих пачек, стопка мятых купюр и горка золотого песка. А у рябого «геолога» наличка закончилась, и он делал ставки мелкими самородками.
Страшной «подбил» содержимое банка, глянул на часы, потянулся и небрежно произнес:
- Я почти при своих. Без обиды. Банкую три круга и, независимо от результата, завязываю игру. Завтра рано вставать.
Первые два круга он не проиграл никому, кроме Левши, и тот начал складывать выигрыш в застиранную наволочку. У двоих игроков закончились деньги, и они недовольно встали из-за стола. Перед последним кругом Страх, сжал правый кулак, толкнул в бок задремавшего гонца и вручил ему сторублевку.
- Не спи, бродяга, а то замерзнешь. Смотайся лучше за водкой.
Предложение не пришлось повторять дважды.
Когда подошла очередь Левши, у него от денег в банке рябило в глазах. Но в его наволочке было гораздо больше. Левша уже давно потерял им счет. Он поднял свою карту и. увидел червонного туза.
- Иду ва-банк, - скомандовал Левша.- Играю в открытую. Свети карту мне, - и открыл своего туза.
Все замерли. Страшной спрятал пачку из под «Столичных» в карман, потер руки, дернул из колоды нижнюю карту и засветил трефового туза.
- Золотое очко, - завистливо выдохнул бригадир, - дуракам счастье.
Левша, не торопясь, ссыпал в наволочку золотой песок и самородки, уложил банковские упаковки, сверху засыпал мятыми купюрами, завязал узлом и двинулся к выходу.
-Я за водкой, - промолвил он небрежно, - обмоем выигрыш, Одна нога здесь, а другая тоже здесь.
-Такого договора не было, – преградил ему дорогу бригадир, помахивая охотничьим ножом, - играй дальше. Пока мы руки не подымем. Такие у нас правила игры. Твой черед банковать.
Недовольные крупным проигрышем игроки одобрительно загудели и начали обступать Левшу тесным кольцом, перекрывая путь к выходу.
- Ты должен дать нам возможность отмазаться или обыгрывай всех подчистую,– громогласно заявил рябой «геолог», проигравший граммов сто пятьдесят золота. Он высыпал на стол горсть самородков.- У нас до дна еще далеко. Играй дальше. Иначе живым отсюда не выйдешь.
У проигравшихся шоферов в руках блеснули железные монтировки.
В бытовке, поверх едкого табачного дыма, как грозовое облако, повисла звенящая тишина.
-Он честно выиграл, пусть уходит, - с расстановкой, негромко проговорил Страшной.
Он гранитной глыбой навис над столом и, опираясь локтями, держал в руках ракетницу, переделанную под охотничий патрон.- Его никто не предупреждал, что нужно играть до вашего поноса. Я и сам в проигрыше. Но, игра есть игра. А в картишки нет братишки. И это не любовь, где удовольствие получают обе стороны. Игра – война, а деньги – бумага. А ты, бугорок, ножичек - то спрячь, а то, не ровен час, я тебе его про меж ляжек затасую. Ножка-то козья. Мне это не по масти.
Бригадир спрятал нож за спину, сделал шаг назад, но вида бойцовского не потерял, и ,с нескрываемой ненавистью, исподлобья посмотрел на Страшного.
- Ты, шлепнога, видать, с этой гнидой заодно. С обоих и спрос. Кажись, счас и на вторую лапу шкутыльгать начнешь. Давно, видать, в чужих руках не обсирался..
- Да не смотри ты на меня ясным соколом, - небрежно посоветовал ему Страх.- У тебя еще спрашивалка не отросла. Парок приспусти и иди дальше крути баранку, здоровей будешь,- левой рукой Страшной любовно погладил ствол ракетницы.
Он, чуть прихрамывая, не спеша вышел из-за стола, взвел курок и, сделав шаг навстречу бригадиру, оттеснил Левшу к выходу.
- Двенадцатый калибр, - холодно пояснил Страх игрокам, - двойной заряд пороха и картечи. Ствол гладкий, без нарезки и бьёт веером. Сам проверял, Одним выстрелом насверлю всем столько дыр, что не будете знать, через какие мочиться. А по большой нужде будете выдавливать пластилин на «утку», лежа в больничной постели. И это в самом лучшем случае.
Пожелтевшими, стеклянными глазами Страшной посмотрел на бунтовщиков и несколько раз прикоснулся пальцем к спусковому крючку, - мне ни привыкать. Дело знакомое. А, может кто-нибудь из вас встречал одноглазого тигра и остался живой?
На первом привале «подбили» выигрыш.
-Сорок семь тысяч налички и двести девяносто три грамма золота,- подвел итог Страшной,- многообещающее начало.
Последнюю остановку Левша и Страшной сделали в поселке хлыстов – староверов.
- Осталось километров сто пятьдесят по таежному бездорожью, - пояснил Страх, - но я тропу напрямик до ручья помню. А там пойдем по накатаному. Может, удастся у местных хоть пару собак прикупить и нарты. Запаслись бы продуктами месяца на три-четыре. Больше двух псин не надо. Не прокормим.
Впереди замаячили крыши деревянных строений, и Страх направился к крайней избе, обнесенной высоким частоколом.
- Остановимся у здешнего охотника. Я у него отлеживался после возвращения. Он мне прошлой зимой капканы на тигра обещал продать недорого. По старости почти не выходит на охоту, и они ему без надобности.
Когда Левша и Страх, оставив лыжи и огромные рюкзаки в сенях, прошли в жарко натопленную избу, гостеприимный хозяин встретил их приветливо и поставил на стол огромную кастрюлю, из которой шел запах вареного мяса и кислой капусты.
- Мне бы щей покислей, да с девчонкой подружиться потесней, - жизнерадостно заметил Страх.
- Не ерничай перед Святыми образами,- недобро произнес, изменившийся в лице, охотник и двумя длинными пальцами перекрестился на Красный угол, увешанный иконами в старинных окладах.- а кастрюлю с мясными щами надо до завтряшнего вечера опустошить. Завтря заговление на Рождественский пост. И твои мирские прибаутки тут не к месту.
- За кастрюлей дело не станет. Давно мы не ели настоящих русских щей,- миролюбиво улыбнулся Страх,- а, если что сказал невпопад, прости великодушно.
- Бог простит - нехотя ответил хозяин.
«Что-то тут не так,- подумал Левша, настороженный резкой сменой настроения охотника,- не простые у них отношения».
Гости и хозяин надолго замолчали.
- Как же, помню, обещал в прошлый раз ловушки на тигра, - ответил на вопрос Страшного охотник, - но сей момент дать не в силах. Самому требуются. В деле они. Поживете у меня неделю- другую, может, даст Бог, и освободятся. Тогда и заберете.
- И что же у тебя за дело неотложное, – спросил Страх, переменившись в лице.
- Дело серьезное и общественное. Стал наши дворытигр обхаживать. Двух собак порвал в клочки, и теленка - двухлетку. До людей пока не дошло, Бог миловал, - старик перекрестился на иконы, – но ждать можно всякого. Односельчане по ночам не выходят. Боятся. Вот я и расставил капаны на подходных тропах. И проверяю утром и вечером.
- А у этого тигра ничего особенного не приметили?- поинтересовался Страх задумчиво и отодвинул едва начатую миску со щами.
- Да его-то и видели всего один раз. И то под утро. А так всё по следам определяем. Матерый хищник. Но, видать, старый. Или подранок. Охотится не в силах и ищет кого послабее.
От съеденных щей Левшу разморило и начало клонить в сон.
- Не спи, а то замерзнешь, - толкнул напарника Страшной.
Он встал из-за стола и стал ходить из угла в угол.
- Хорошо, дедушка, мы поживем у тебя, пока всё не прояснится. И заплатим за постой. Но ты бери одного из нас на дежурство. И тебе спокойнее и мы скучать не будем.
- Платы мне от вас не надо. А за предложение помощи скажу спасибо, но вы оба без ружей. А у меня второго нету. Какая мне с вас польза. Тигр, хотя и старый или раненый, шуток не спустит.
Страх вышел в сени, вернулся с рюкзаком, достал ракетницу образца 45-того года, переделанную под охотничий патрон и полный патронташ патронов.
- Втулка в ствол впрессована под двенадцатый калибр,- пояснил он, - а, патроны сам набивал. Двойной заряд пороха и картечи. А три патрона со свинцовыми жаканами.
- Ладно,- хозяин впервые улыбнулся, - живите у меня, сколько придется. Хоть будет с кем потолковать. У меня места много. А живу бобылем. Только племянница иногда наведывается. Но с ней не поговоришь. Уже восьмой год, как рта не открывает. В двенадцать, как онемела от переполоха на пожаре, так и молчит, по сей день.
- Лучшее украшение женщины это молчание, - заметил Левша вполголоса.
- А её и украшать не надо, - так же тихо ответил Страх, - настоящая красавица. Я её видел прошлой зимой. Но уже на обратном пути. Выглядел ещё хуже, чем сейчас и не рискнул с ней потолковать по душам. Хотя она мне помогла на ноги встать. Тайком ото всех таскала продукты и антибиотики, пока я здесь отлёживался. Но дед что-то нюхом учуял и, как только я на ноги встал, сразу же меня и наладил в путь-дорогу. Как разбогатею по настоящему, вернусь к ней и помогу, чем смогу. Её к столичным докторам надо свозить на Большую землю. Может и заговорит. А, там, глядишь, что и сложится. Ну, а сейчас давай укладываться. Завтра пойду с дедом капканы проверять. Надеюсь, повезет и встречу того, из-за которого уже год не сплю спокойно. Ствол у нас один. Поэтому ты сиди дома. отъедайся и набирайся сил перед дорогой. И вот еще что, когда пойдешь по нужде, смотри не свались вниз. Нужники здесь в холодных чуланах, а внизу, в подклети они свинью держат. Так, что ничего даром не пропадает. Я первый раз испугался, потому что пришлось балансировать на двух жердочках, а у меня еще нога болела. А потом привык.
Неделя пролетела незаметно. Страшной и охотник рано утром, еще затемно уходили проверять капканы, а возвращались ни с чем только к обеду.
В тот день Левша, под мерное тиканье ходиков, спал дольше обычного. Проснувшись около десяти, вступил в валенки, накинул телогрейку и ушел за водой на другой конец деревни. Возвращаясь, в темных сенях он неожиданно столкнулся с хозяйской племянницей, и произошла ошибка, которая, изменила ход событий. Немая красавица, в темноте, очевидно, приняв его за другого человека, прижалась всем телом и обвила руками за шею. Левша осторожно поставил ведра с водой и обнял немую за талию. В этот миг у него было такое ощущение, как будто он, наконец-то, поймал сказочную жар-птицу. Время остановилось и, Левша так и не понял, сколько они простояли, прижавшись, друг к другу. Мгновение или целую вечность? Он боялся пошевелиться, что бы ни спугнуть свое нежданное счастье.
- А, ты не такой уже и простой, как кажешься, - входная дверь распахнулась, и на пороге показался Страх, - времени даром не теряешь.
Немая гортанно крикнула, с укором глянула Левше в глаза, вырвалась и убежала.
- Не честно играешь,- нехотя, мимоходом выдавил Страх. – с моим лицом у тебя все старшие козыри на руках, а у меня шестерки вшивые. Ладно, завтра потолкуем, как жить в этом непростом мире.
Левша остался стоять на крыльце и смотрел вслед убежавшей немой, которая унесла с собой его душевное спокойствие и мимолетное счастье. У него было состояние, как будто он попал под многотонный грузовик. Оправдываться перед Страхом не было ни сил, ни желания. Где-то очень глубоко, в тайных закоулках сознания, тугим, темным клубком гнездилась беспричинная злоба и зависть. Но это было еще полбеды. Гораздо хуже было то, что понимая превосходство этого человека, он не мог решиться на открытое противостояние.
Левша занес ведра, оделся теплее и ушел в тайгу.
Поздно вечером Страшной подался проверять капканы один, и не вернулся. В ту ночь густыми хлопьями безостановочно валил снег, и вышедшим на его поиски охотникам ничего не удалось отыскать. Капканы стояли на месте, со взведенными пружинами, и звериных следов вокруг не было. Страх пропал бесследно. А, с ним и наволочка с выигрышем. Но и тигр, беспокоивший селение, больше не появлялся. Не показывалась и немая дедова племянница.
Погостевав еще дней десять. Левша стал собираться в дорогу. Старик попытался было удержать.
- Поживи до весны, пока все не прояснится, - предложил он гостю.
- Пойду своей дорогой, - ответил Левша, - ничего я здесь не высижу. Да и туалеты у вас опасные. Боюсь вниз глянуть и свалиться. Боров затопчет.
- Вольному воля, спасенному рай,- проворчал охотник.
Когда Левша был уже за околицей, в памяти всплыло очередное возвращение Страшного из обхода капканов. От него пахло стреляным порохом, а днем он почему - то зашивал рукав телогрейки.
- Ты стрелял?- поинтересовался Левша.
-Было дело, - ответил Страх неохотно, - проверял оружие. Как бы порох не слежался.
« Может, вместе с дедом завалили тигра из двух стволов втихую, а самородок к рукам прибрали. А теперь, вместе с немой подались мыть золото. А меня по боку. С него станется. Он ненасытный. Всегда своего добьется. А, может, Страшного и в живых нет. Найдется весной, когда снег растает. Но куда тогда наволочка подевалась? Тут не угадаешь. Нашел попутчика – не радуйся. А потерял – не плачь. И выиграл в карты, тоже не радуйся»,- решил Левша и ускорил шаг.
Эпилог
Судья объявил призеров, и оказалось, что Левша занял второе место. В его возрастной категории выступали всего два участника, и медаль была неизбежна. А человек, с капустным листом на голове, занявший первое место, за наградой не подошел. Видимо, не было времени. А, может и по другой причине.
Счастливый Левша, украдкой поглядывая на украшавшую его грудь медаль, гордо спустился по парадной лестнице и. оказавшись в просторном и почти безлюдном фойе, услышал первое и единственное поздравление.
- Поздравляю, вы плыли отлично,- к нему навстречу шла стройная фотомодель, в которой, как показалось Левше, через даль времени просвечивался образ немой таежной красавицы.- Но мой папа был быстрее. Он Енисей в самом широком месте переплывает. Он мне поручил вас поздравить и передать этот конверт. В нем какие-то бумаги и приглашение на мою свадьбу. Которая, однако, может и не состояться. В какой- то мере это будет зависеть и от вас.
Протягивая Левше букет цветов и толстый бумажный пакет, красавица окинула его внимательным, оценивающим взглядом.
- А я вас таким и представляла. Только на деле вы оказались гораздо моложе и стройнее. И, судя по медали, вы в отличной форме и полны сил.
Начавший приходить в себя от нежданной встречи Левша поцеловал её руку и, на одно короткое мгновение окунулся в то далекое и неповторимое время, которое ушло безвозвратно.
- Если бы я был моложе хотя бы лет на десять, я застрелил бы на дуэли вашего жениха, и через неделю мы бы с вами отправились в свадебное путешествие на остров Святого Маврикия, где большие розовые фламинго стоят посреди озера на одной ноге. Но сейчас мне остается только грустить, что не пошел по скользкому пути героя картины «Неравный брак». Завидую вашему будущему мужу.
- Это он должен вам завидовать. Я уже была замужем. И, скорее всего, этот брак тоже надолго бы не затянулся. Может показаться странным, но и по вашей вине. Вы мне снитесь уже несколько лет. После того, как о вас рассказал самый близкий мне человек. Так, что свадьба отменяется. Я уезжаю с вами. А до героя картины Пукирева вам еще очень далеко. Но едем мы не на далекие, экзотические острова любоваться поджавшими ногу страусами, а на таежный ручей. Где золото лежит почти на поверхности.
Новая знакомая протянула Левше визитную карточку.
- Если мое предложение не покажется абсурдным, жду вашего звонка не позднее двенадцати завтрашнего дня. У вас почти сутки на размышления. И еще маленькая деталь. В прошлом году я закончила Щепкинское, режиссерский факультет. Хочу написать сценарий и снять фильм о моем отце. Фильм будет называться «Откровение от Иоанна». В 21-й главе «Откровения» сказано: «Побеждающий наследует все…, Боязливых же и неверных … и всех лжецов – участь в озере, горящем огнем, и серою; Я есьм Алфа и Омега; Начало и конец». Это лейтмотив будущей киноленты. Этот фильм заказал мне отец. Все расходы он берет на себя. Последнее время он, правда, немного не здоров, но, надеюсь, скоро поправится.
- И в чем же выразилось его недомогание? - спросил Левша заинтересованно, - на мой взгляд, он выглядит превосходно.
- Мой отец, к глубокому сожалению, не совсем здоров психологически, а, может быть и психически. У него прогрессирующий комплекс вины. Все началось после международного форума по защите тигров, который проходил в прошлом году в Санкт-Петербурге. Обеспокоенный уменьшением количества тигров на планете, папа впал в депрессию и несколько месяцев лечился у психоаналитика в Индии. А потом сделал крупный взнос в фонд защиты и сохранения тигров. С какого-то момента он начал верить в реинкарнацию, и твердо уверен, что в предыдущей жизни его душа жила в тигре. Сейчас, слава Богу, его состояние улучшается. Но я все равно тревожусь о его здоровье.
- Но какое я имею к этому отношение и чем могу быть вам полезен? – поинтересовался Левша.
- Вы, как участник тех далеких событий, многое можете рассказать. Изначально я хотела пригласить вас только в качестве консультанта. Но, увидев поближе, решила, что вы вполне можете сыграть роль главного героя. То есть, моего отца. Гримеры, порой, творят чудеса. Когда папа узнал, что Леонардо ди Каприо большой поклонник тигров, то хотел было пригласить его на главную роль, и вел переговоры. Но эти голливудские знаменитости себе цены не сложат. Это и к лучшему. Вы одинакового роста с моим отцом и даже немного похожи на его ранние снимки. А самое главное, никто, кроме вас не сможет передать дух того времени и тех событий. Очень рассчитываю на ваше согласие. А моего несостоявшегося супруга прихватим на какую-нибудь эпизодическую роль. На ваш выбор. Он мой бывший сокурсник и ему это будет интересно. Думаю, он согласится.
Удивленный неожиданным предложением Левша, на какое-то время потерял дар речи и, после короткого раздумья, произнес:
- Я соглашусь только в том случае, если вы возьмете на себя главную женскую роль. Никита Михалков довольно часто совмещает режиссерскую и актерскую деятельность.
- Я подумаю,- ответила собеседница. - На этом разрешите откланяться.
Осматривая конверт, на обратной стороне Левша обнаружил мелкий, рукописный текст, который гласил:
«Жаль, что ты меня не дождался. Тогда, в деревне я все-таки встретил тигра, который унес самородок. Но на него было жалко смотреть. Левая половина была парализована, и передвигался зверь с большим трудом. Скорее всего, он уже не мог охотиться, и ему грозила голодная смерть. Странно, но я почувствовал себя виноватым.
Самородка в глазу не было. Думаю, что он вырвал его лапой, и вместо глаза зияла черная впадина. Мне кажется, он меня узнал, и мы вместе ушли в тайгу. Дорогу выбирал тигр и я понял, что он ведет меня на тот ручей, где встретились впервые. По пути мне приходилось охотиться и подкармливать своего, когда-то хищного, спутника. У тигра начала отказывать левая передняя лапа и мы, оба хромая, с трудом добрались до ручья. Два последних дня он отказывался от еды и только жадно лизал снег. От обессилевшего хищника осталась половина, и последние метры я легко тащил его на себе.
Уложив умиравшего зверя у печки, на то место, где когда-то спал проводник, я стал разводить огонь. Тигр положил голову на передние лапы, тоскливо посмотрел здоровым глазом в сторону выхода и уснул.
Все это время я не отходил от него ни на шаг, но меня так и не покинуло чувство вины.
Неделю мы прожили в нашей берлоге, а, как-то под утро, он издох. Я закрыл тигру единственный глаз, вложил на место, покрытый белым налетом, вывалившийся шершавый язык, разгладил сбившуюся клочками шерсть и завернул хищника в шерстяное одеяло. Я закопал его рядом моим былым напарником и засыпал камнями. Что бы росомахи ни растащили.
Для меня он был больше, чем обычное животное и не должен был послужить кому-то пищей. У меня было такое ощущение, как будто я похоронил своего старшего брата.
После смерти тигра я вернулся в селение, купил собачью упряжку, и с племянницей охотника, прожил на ручье около года. На добычу не жаловался. А когда Союз развалился, набрал артель старателей и оформил все законно.
Деньги и золото, которые мы выиграли, были спрятаны на чердаке. Я пустил их в оборот и возвращаю с процентами. В пакете акции нашего холдинга «Росзолото», и немного наличных, тебе на первое время».
«Спортивный праздник подошел к концу,- подумал Левша, - но главный праздник жизни еще впереди. Моя жизнь, это уже праздник».
Через открытое окно он увидел, как его соперник и спутник по десятой жизненной дорожке подал руку дочери, уселся на заднее сиденье серебристого «Бентли», а сопровождающие его люди быстро садились в черный, отполированный «Хаммер».
В какое-то мгновение Левше показалось, что этот странный человек ему усмехнулся. Но, может Левша и ошибался. Ведь этот человек улыбался двадцать четыре часа в сутки.
«Этого господина, наверняка, пропустят на поле для гольфа, и умрет он на нем, судя по всему, еще нескоро. А, может статься, что он закончит свои дни в очень дорогой психиатрической больнице», - предположил Левша.
Он вышел на крыльцо и увидел как оба автомобиля, рванув с места, скрылись в потоке машин.
«Эксцентричный выскочка хочет откупиться от судьбы мелкой монетой и сгрузить на меня свой душевный груз. Вот он меня и разыскал. Видать, проклятый Аурум начал разъедать сознание, - подумал Левша. - Такой дешевый номер у него не пройдет. Мне и без его подачки живется неплохо. А на главную роль я не гожусь. Долго гримироваться. Пусть лучше ди Каприо отдувается. Ему не привыкать. Да и на остров Маврикия вряд ли поеду. Возраст не тот. Пора и о душе подумать».
Поравнявшись с урной для мусора, Левша приостановился и бросил в нее нераспечатанный пакет.
Поздно вечером, перечитывая Откровение от Иоанна, Левша в 3-й главе наткнулся на строки: «Ибо ты говоришь; я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды: а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ и слеп, и наг». В одночасье, он понял, что большие деньги не самый короткий и верный путь к счастью. А богатые люди не самые благословенные Богом на земле. Не зря же Создатель послал Сына своего единородного в семью простого плотника. А в ученики Иисусу дал бедных рыбаков. И эта мысль стала для Левши самым великим откровением Христа, переданным нам через Священное Писание.
«Напрямую об этом не сказано и пусть Господь меня простит, если я понял что-то не так», - подумал Левша, закрывая Библию.
«Странно, но мы с ней даже не познакомились, - мелькнуло в голове, - но это и к лучшему». Левша достал визитную карточку, и, не читая, поднес к огню.
От автора
В свете этого рассказа, не покажется странным, что я советовал бы Вам никогда не искать и не находить проклятое золото. И не играть в «двадцать одно», складывая выигрыш в грязную наволочку. А, лучше вообще не играть. Это не принесет ничего, кроме душевного беспокойства и сознания мимолетности удачи. За ней охотятся тысячи, а прорываются единицы, что бы, в итоге, пожалеть о случившемся. Остальные исчезают бесследно, растворяясь в соляной кислоте времени, не пройдя и половины пути.
Поверьте моему жизненному опыту, и живите тихо и размеренно. В поте лица добывая хлеб свой насущный. Все остальное прах и суета, и томление духа.
Но, в любом случае, буду уважать Ваш выбор.
Раб Божий Ал. Войнов.
