Инстинкт [Бен Кей] (fb2) читать онлайн

Бен Кей Инстинкт

Встретились как-то на берегу ручья скорпион и лягушка. Скорпион и говорит:

— Перевези меня на ту сторону.

— А откуда мне знать, — спрашивает лягушка, — что ты меня не укусишь?

— Так ведь укуси я тебя, — отвечает скорпион, — мы оба погибнем.

Такой ответ лягушку устроил. Уселся скорпион ей на спину, и они пустились в путь. Но на середине ручья скорпион взял да и укусил лягушку.

Чувствует лягушка, что не может пошевелить лапками и вот-вот они оба утонут.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она в последний момент.

— Такая уж у меня натура, — отвечает ей скорпион.

Неизвестный автор

Пролог Рой

Раздетый до остова джип, громыхая и подпрыгивая, мчался по каменистым пескам в горах Сафедкох. В этом отдаленном уголке Афганистана дороги представляли собой не более чем ленты пересохшей грязи, усыпанной обломками скал и прибитой колесами редких машин.

Резко затормозив, Хушманд Сахар сунул правую руку под пассажирское сиденье и достал русский полевой бинокль. В свои двадцать два года парень выглядел на все тридцать — лицо обветренное, заросшее черной клочковатой бородой, не знавшей ножниц. Если в глазах еще что-то оставалось от юности, то все прочее в его облике было унылым, усталым и бесформенным, включая грязную шерстяную шапку, нахлобученную на сальные волосы, и рваный чапан,^[1] висевший на тощем дрожащем теле как на вешалке.

Глядя в запыленные окуляры, Хушманд пытался различить, какая из серовато-черных арок обозначает вход в его пещеру. Для непривычного глаза все они казались просто темными пятнами на граните скал, но Хушманд приезжал сюда достаточно часто, чтобы распознать: вот эта густая черная тень и есть его дом.

Найдя свою цель, Хушманд включил передачу. Джип завилял по камням, шины наконец нащупали грунт, и машина с воем начала подниматься по склону.

Вождение ночью было для него делом привычным, но сейчас и здесь строжайшее требование секретности не позволяло включить фары. Однажды он уже совершил оплошность, забыв об этом требовании, и поплатился: Хушманда хлестали плетью целый час, и его спина до сих пор носила следы вспухших рубцов.

Склоны предгорья становились все круче, россыпи камней нещадно испытывали на прочность рессоры джипа. Хушманд то и дело оборачивался, чтобы проверить, прочно ли закреплен груз. Боже упаси потерять такую ценность в двух шагах от цели.

На последнем участке он сбавил скорость. Машина едва ползла. Чуть различимый шум двигателя и шорох шин были единственными звуками, нарушавшими безмолвие на километры вокруг, а когда джип наконец остановился, Хушманд почувствовал, что тишина окутала его целиком.

Теперь машина стояла носом к входу в пещеру. Он поднес ладони ко рту и издал короткий вой, который эхом отозвался в смутно различимой глубине открывшегося перед ним туннеля. Мгновение спустя донесся ответ: такой же звук, но смягченный и приглушенный на своем пути наружу. Хушманд мягко нажал на газ, и джип пополз вперед, похрустывая на мелких камнях. Он вел машину вслепую, стараясь не задеть боковыми зеркалами стены пещеры, — помнил, что руль нужно повернуть на четверть оборота влево и удерживать в этом положении.

И тут вспыхнул яркий свет.

Прищурившись, он инстинктивно прикрыл глаза ладонью.

— Ну, говори! — Грубый голос звучал из-под ослепительного луча галогенного фонаря.

— Когда кровь мучеников напоит землю, над нею взовьется знамя ислама! — выкрикнул Хушманд.

— Ладно, — голос стал мягче. — Можешь остановиться здесь.

Мужчина с фонарем, Бехнам Азизи, был тремя годами старше Хушманда, но внешне они казались неразличимыми: тощие, бородатые, с неверной походкой, рожденной долгими годами жизни в пещерах.

Бехнам повесил фонарь на ржавый крюк, торчавший из стены, и шагнул навстречу Хушманду, который уже спрыгнул с высокого сиденья джипа. Они с улыбкой обнялись, разделенные лишь Калашниковым, который висел на груди Азизи.

— Рад тебя видеть, брат, — сказал он, глядя на завернутую в брезент и перетянутую веревками поклажу в задней части джипа. — Что ты нам привез?

Хушманд принялся развязывать узлы, знаком попросив Бехнама помочь. Пропустив веревку через отверстия, они приподняли брезент. В открывшемся прогале виднелся тусклый металл. Тень от брезента скрадывала форму лежащих там предметов, но Бехнам узнал их тотчас. Он взял в руки одну из винтовок, поднес ее к свету и широко улыбнулся.

— Да ты привез икс-эм двадцать девять?

Хушманд кивнул. Он знал цену своего груза. По сравнению с автоматно-гранатометным комплексом ХМ29 OICW,^[2] снабженным системой компьютерного управления огнем, лазерным дальномером и телескопическим прицелом, Калашниковы скорее напоминали игрушечные пугачи. Теперь их подготовка пойдет на совершенно другом уровне, и следующую акцию отряд предпримет уже через считаные недели.

Бехнам посмотрел в прицел и снова перевел взгляд на джип.

— Ну, что там еще?

Под винтовками лежали четыре больших мешка, набитых до отказа.

— Чего только нет, — ответил Хушманд, дергая язычки молний. — Рации, горючее, героин, патроны, паспорта, ну и конечно… — сунув руку в один из мешков, он вытащил несколько синих коробок, — «Крафт-мак-энд-чиз».^[3]

Бехнам улыбнулся.

— Знаешь, брат, что я тебе скажу? Неверных я ненавижу, но это дерьмо они делать умеют. Ладно, давай за работу — разгрузим и отнесем все командиру.

Хушманд кивнул и вынул из кармана небольшой коричневый конверт.

— Вот еще, это ему с базы.

Прихватив с собой столько привезенного добра, сколько могли унести, они протиснулись между стеной и радиатором джипа и двинулись по туннелю. Первоначально эти пещеры были невелики — проникали в толщу скалы метров на двадцать, не больше, но их упорно углубляли и расширяли, сначала — во время вторжения русских — афганские моджахеды, а позже нынешние обитатели, и теперь их глубина приближалась к семидесяти метрам.

Сказать, что условия для жизни в пещерах были недостаточно хороши, — значит превознести до небес эти мрачные каменные коридоры, в которых редкие пятна света падали на грубые стены, исписанные изречениями из Корана. Мебель сводилась к настилам из грязных гнилых досок, положенных на шлаковые блоки. Но удобства здесь считались не главным делом: пока пещеры служили тайным укрытием и надежным местом хранения оружия и боеприпасов, они вполне выполняли свое назначение.

Даже жилище предводителя этого отряда Абдаллы Фараджа Джувея можно было в лучшем случае назвать предельно скромным. Тощий засаленный тюфяк и куча тряпья, выполняющая роль комковатой подушки, — вот и все, что служило признаком его начальственного статуса. Именно сюда и направлялись Хушманд с Бехнамом, приветствуя по пути еще полтора десятка бойцов, обитавших в пещере.

Кто-то силился прожевать кусок жилистой баранины, другие подремывали или обсуждали достоинства и недостатки различных видов оружия. Все они были примерно того же возраста, что Хушманд и Бехнам, и провели лучшие годы в затхлой атмосфере пещеры, отчего их изможденные лица приобрели стойкий землистый оттенок.

Наконец Хушманд и Бехнам достигли жилища Абдаллы, отделенного от главного коридора простыней, свисавшей с потолка на гнутых гвоздях. Бехнам хрипло откашлялся и подождал, пока им разрешат войти.

— Можно, — раздался голос Абдаллы.

Сдвинув простыню, они увидели, что командир сидит у дальней стены и пытается настроить приемник, антенный кабель которого тянулся ко входу в пещеру. Это был крупный мужчина, одновременно грузный и мускулистый, с крючковатым носом и темными глазами, почти неразличимыми за дряблыми набрякшими веками. Обширная борода закрывала шею и верхнюю часть куртки цвета хаки, наброшенной на плечи поверх грязно-белого чапана. Ни один из его людей никогда не слышал, чтобы Абдалла смеялся: все жили в постоянном страхе перед жестоким и своенравным предводителем.

Коротким взмахом руки Абдалла разрешил им войти, при этом его глаза едва заметно расширились: как же, прибыли новые игрушки.

Молча, одним лишь полным нетерпения взглядом, он велел Хушманду сложить ношу к его ногам. Пока командир перебирал винтовки, с удовольствием ощущая их тяжесть в руках, Хушманд, запинаясь от робости, давал отчет о содержимом джипа, стараясь в первую очередь упомянуть самое важное — оружие.

Абдалла улыбнулся. Казалось, он был доволен.

— Отлично, — сказал он, не поднимая головы от винтовок. — Что-нибудь еще?

Тут Хушманд вспомнил о конверте. Он выдернул его из кармана и протянул Абдалле, надеясь, что на сей раз не сделал ошибки и не заслужил жестокого наказания.

С досадой взглянув на парня, Абдалла выхватил из его рук конверт и повернул лицевой стороной к себе. Разобрав надпись, он вздрогнул и тут же в лихорадочной спешке вскрыл послание.

Читая, он шевелил губами и проборматывал отдельные слоги. Хушманд и Бехнам с тревогой следили за тем, как меняется выражение лица командира: озабоченность сменилась сначала недоумением, а потом паническим страхом.

Отбросив письмо, Абдалла выкрикнул имя своего помощника Тарика, который опрометью бросился на зов из глубины пещеры, где до того мгновения крепко спал на ворохе одежды.

— Слушаю, командир, — рявкнул он, изо всех сил демонстрируя готовность к действию.

— Взгляни. — Абдалла сунул письмо под нос Тарику. Тот буквально проглотил его и, похоже, испугался не менее своего начальника. — Быстро уложи в джип все, что можно, — первым делом оружие, потом наркоту, деньги и боеприпасы. И будь готов к немедленному отъезду.

— Слушаю!

Тарик повернулся и кинулся к оружейному складу, оставив дрожащих от страха Хушманда и Бехнама в комнате Абдаллы. Хушманд понимал, что, задержавшись с передачей письма на несколько минут, он совершил грубую ошибку. Опыт подсказывал ему, что жестокое наказание не заставит себя ждать.

Абдалла поднял на него пунцовое от гнева лицо.

— Ты! — громоподобный голос командира отозвался во всех уголках пещеры.

Бревноподобная рука поднялась и тут же резко опустилась. От бокового удара в челюсть голова несчастного резко крутанулась на шее, и Хушманд впечатался лицом в каменную стену.

— С таким письмом ты посмел тащиться ко мне как хромая коза! — Новый сокрушительный удар, и сгусток кровавой слюны летит к отшатнувшемуся от друга Бехнаму. — Наше место раскрыто! Только полный мудак мог промедлить хоть секунду! — Еще удар, хруст костей. — Гребаный мудак!

Хушманд лежал на земле, сознание покидало его. Последним, что он различил, было жужжание — сначала тихое и отдаленное, оно становилось все громче и громче.

Тем временем Абдалла повернулся к Бехнаму. Тот поднял руки, чтобы защитить лицо, и попытался убедить Абдаллу в своей невиновности:

— Умоляю, командир! Я велел ему сразу идти к вам!

— Врешь! — На этот раз кулак Абдаллы шел прямо, Бехнам дернул головой и ударился затылком о стену.

Он повалился на колени. Уши разрывал пронзительный звон. В путающиеся мысли Бехнама вплелась еще одна: раз сам он молчит, то кому принадлежит этот звук?

Теперь его слышал и Абдалла. Звук нарастал, и командир прекратил избиение, чтобы выяснить, в чем дело. Он откинул простыню — и сам издал громкий вопль.

Рой пал на пещеру как облако зла, причем зла целеустремленного. Гул, подобный вою в печной трубе, мешался с жутким хрустом пережевываемой плоти.

Оса величиной с птицу влетела в открытый рот Абдаллы, заставив его замолчать. И прежде чем он успел понять, что происходит, гигантское насекомое протиснулось глубже, раздирая щеки и нёбо, и вырвало язык из глотки. Еще четыре осы вцепились в мясистую спину и выпирающий живот Абдаллы и принялись пожирать его плоть, пока их челюсти не встретились в уже бесформенной массе обгрызенных кишок. Тем временем первая оса успела отделить верхнюю челюсть Абдаллы от черепа, оставив окровавленные лоскутья щек висеть под глазами обожженным тряпьем. Затем она устремилась кверху и с необузданным аппетитом оголодавшей свиньи сожрала нос. Оса еще не успела добраться до скальпа, когда обглоданный скелет Абдаллы рухнул на землю в жидкое месиво внутренностей.

Восемь других насекомых занялись Хушмандом. Мгновенно искромсав чапан, они добрались до кожи, облегающей тощее тело, и принялись тянуть ее, образуя подобие вспухающих шатров, пока кожа не стала рваться, выпуская наружу хмельной запах свежей крови. Затем они проникали внутрь, нащупывали жвалами и отправляли в рот влажные мягкие ткани и тугие мышцы, жесткие, как хрящи.

Настала очередь Бехнама. Сквозь боль и путаницу в мыслях он различал истошные вопли, тщетные крики о помощи и всем телом своим ощущал страшную агонию погибавших. Но что происходит на самом деле, он не мог осознать до тех пор, пока не почувствовал, как шесть когтей впились ему в спину — и тут же еще двенадцать. Три жала словно ножи вонзились в лопатки и выпустили яд в его кровь. Через секунду нервная система Бехнама была парализована, и он уже не ведал, как три пары жвал прогрызают себе путь через его шею. Когда от дыхательного горла Бехнама осталась жалкая полоска, его голова с глухим стуком упала на землю, откатилась в сторону и замерла рядом с обглоданной тазовой костью Абдаллы.

Прочие осы, резво и безжалостно расчленив и сожрав до последнего кусочка остальных бойцов, явились в комнату предводителя, чтобы выяснить, нет ли еще чего съедобного. Мгновение спустя полсотни насекомых кишели в пенистой кровавой массе, сражаясь за обладание уцелевшими голенями и лодыжками Бехнама.

Мышцы с хрустом отрывались от костей, а те, освобожденные от плоти, клацали по мокрому камню. И вот уже три лужицы вишнево-красной влаги слились воедино — глянцевитая вязкая спекшаяся кровь покрыла пол командирского жилища.

На все ушло не более двух минут. От восемнадцати мужчин остались выщербленные скелеты, разбросанные по пещере в позах безграничного ужаса, да озерца густой свернувшейся крови.

Часть первая Голова

Глава 1

— Покажите еще раз.

— Вот, доктор Трент, прошу вас. Даже не знаю, на что это похоже, аберрация какая-то. Серия определенно отличается от других.

— При столь тщательной подготовке это маловероятно. Но если вы уверены… — Лора Трент припала к микроскопу и стала настраивать фокусировку.

— Карен, — позвала она.

— Да, доктор Трент?

— Что вы ели сегодня за обедом?

— Э… Сосиску с булочкой, бутерброд с ветчиной, чипсы, сыр… Еще пила диетическую колу.

Карен Нидем было двадцать два, и ее круглое личико блестело, как сдобренная маслом овсянка. Должность лаборантки в Британской энтомологической ассоциации не слишком ее привлекала, но позволяла снимать небольшую квартирку. Карен нашла эту работу, когда худо-бедно получила свой третий уровень по молекулярной биологии,^[4] и искать другую у нее не было особого желания.

— Может быть, еще что-нибудь?

— Э…

— Скажем, пончик. Или бутерброд с джемом?

— И правда, бутерброд с джемом я съела. Но то было пораньше, вроде легкого завтрака.

— Это я к тому, что ваша «аберрация» на самом деле не что иное, как семечко малины, — сказала Лора, откинувшись на стуле.

До Карен не сразу дошел смысл этих слов. Наконец она поняла, покраснела и смущенно улыбнулась.

— Если впредь вы будете мыть руки перед работой с препаратами для микроскопического исследования, дело пойдет лучше.

— Да, доктор Трент, конечно.

Лору раздражала манера Карен говорить с ней, как с почтенной директрисой женской школы. Ей было всего тридцать семь — еще не поздно совершать все те легкомысленные и необдуманные поступки, на которые она до сей поры так и не нашла времени. А ведь Лора была хороша собой, и ее длинные светлые волосы не утратили природного блеска и цвета. И хотя положение матери-одиночки сказывалось на ней не лучшим образом, она все еще привлекала — как правило, того не желая, — внимание кое-кого из коллег мужского пола.

Она отправила Карен заполнить заявку на материалы для завтрашних экспериментов и принялась записывать результаты последних исследований ДНК Polistes metricus.^[5] На это вряд ли уйдет больше часа, так что у нее останется время поработать над текстом новой статьи в «Европейский энтомологический журнал».

Как множество других людей, потерявших спутника жизни, Лора образовавшуюся пустоту заполняла работой. Со времени смерти Майкла шел уже шестой год, но она взяла в привычку не думать о том, что он покинул ее навсегда. Работая над статьями в «ЕЭЖ» и планируя будущие эксперименты, она редко задумывалась о том, для чего этим занимается. Если она существовала ради Эндрю, то он и оставался в центре ее забот, а все остальное в жизни Лоры безраздельно заняли насекомые.

В марте этого года, когда Лора отклонила предложение занять пост председателя Международной энтомологической конференции по проблеме мутаций сельскохозяйственных вредителей, она стала понимать, как далеко продвинулась в своей научной карьере. Все началось с детского любопытства, которое зародилось в ней, когда один из дядюшек во время школьных каникул взял ее с собой в лондонский зоопарк. Затем был продвинутый курс биологии в старших классах, после чего Лора захотела получить полновесное образование в этой области. Ее наставником в университете и работе над диссертацией стал доктор Дэвид Хит. Семь лет работы под его руководством расширили для Лоры горизонты энтомологии и позволили разглядеть собственные возможности. Он словно распахнул перед ней дверь, за которой оказались тысячи других, и за каждой ее поджидали новые волнующие открытия. Бесконечные упоительные часы, проведенные Лорой в обществе Дэвида Хита, свидетельствовали о том, что в их отношениях присутствовало нечто большее, чем обычно бывает в отношениях учителя и ученика. Между ними не было физической близости, но мысленно она всегда ощущала его присутствие.

Когда Лора получила докторскую степень, сомнений в выборе дальнейшего направления исследований не было. Для человека, прошедшего школу ученого такого уровня, как Хит, неизбежно открывались захватывающие возможности, и вскоре она уже оказалась в обществе других именитых докторов и профессоров, работающих в той же области. Это обстоятельство вкупе с высочайшей работоспособностью обеспечивали Лоре Трент впечатляющие успехи.

В то же время, оставаясь в Англии, она не могла выйти за определенные пределы в своих результатах и довольствовалась ролью ведущего энтомолога своей страны, с успехом представляющего ее интересы на научных конференциях и в журнальных публикациях.

Из глубоких размышлений над предложением принять участие в составлении генетической карты длинноголовой осы ее вывело появление Карен.

— Э-э-э… Доктор Трент…

Лора оторвалась от экрана и глянула на девушку поверх очков.

— Извините, что помешала, но вас хочет видеть какой-то мужчина…

— Что за мужчина?

— Просто… мужчина.

— Он не представился? Не сказал, что ему надо?

— Нет.

— В самом деле? Просто пришел и заявил, что хочет меня видеть?

Карен пожала плечами. Лора закрыла файл, встала и последовала за Карен в коридор. Британская энтомологическая ассоциация помещалась в одном и том же здании с 1936 года, когда ее основал герцог Грейвни, дальний отпрыск королевской семьи, полагавший, что его увлечение бабочками не получает того внимания, которого заслуживает. Он приглядел заброшенное школьное здание в Тотнем-Хейле и успел убедить кое-кого из членов парламента выделить средства на свою затею до того, как Вторая мировая война решительным образом положила конец подобным излишествам.

После войны он старался, как мог, опекать ассоциацию, и тут к ней вспыхнул новый интерес в связи с выходом фильмов Дэвида Эттенборо о дикой природе. Это совпало со смертью герцога, и сочетание общественной поддержки и немалого герцогского наследства обеспечило Британской энтомологической ассоциации вполне приличное существование в семидесятые и восьмидесятые годы. Однако к концу тысячелетия финансирование в значительной степени оскудело, и деятельность ассоциации худо-бедно продолжалась почти исключительно благодаря энтузиазму ее старых и преданных членов, но отнюдь не в результате материальной поддержки. Отсюда и более чем скромный бюджет, и устаревшее оборудование, и скверный вспомогательный персонал, и со всем этим приходилось ежедневно мириться Лоре Трент.

В помещении для приема посетителей она увидела только одного человека, сидевшего на желтом пластмассовом стуле. Лоре бросилась в глаза его излишне просторная рубашка — мужчина словно знал о хрупкости своей фигуры и старался скрыть этот недостаток. В то же время лицо незнакомца, покрытое сетью тонких морщин — свидетельством нелегких прожитых лет, — отличалось решительным выражением. Гладкие прямые волосы не знали стрижки по меньшей мере месяца полтора. Несмотря на заурядную внешность, мужчина держался с неприятной самоуверенностью, и это заставило Лору насторожиться. Ее внимание привлек и стальной чемоданчик, который посетитель пристроил между ног.

— Спасибо Карен, вы можете идти, — сказала Лора.

Пока лаборантка шла к автомату с колой, Лора продолжала изучать мужчину, пытаясь восполнить его облик чем-то знакомым, близким. Круг энтомологов ее уровня был весьма узок и тесен, а значит, если этот человек знаком с ее работами…

Посетитель поднял глаза, и их взгляды встретились. Лора попыталась сделать вид, что вовсе не разглядывала его, но поняла свое поражение. Ей следовало просто узнать, что ему нужно. Тем временем мужчина встал, и его черты разгладила улыбка — похоже, принужденная.

— Доктор Трент? — спросил он, протягивая руку.

— Да. — Она отметила вялость его ладони и американское произношение.

— Стивен Бишоп. Для меня честь познакомиться с вами.

— Благодарю.

— Вам, разумеется, хотелось бы знать, кто я.

— Конечно… Простите, мы встречались?

— Насколько мне известно, нет. — Бишоп подождал, пока две лаборантки прошли мимо и удалились на достаточное расстояние, чтобы не слышать их беседы, и продолжил: — Мы могли бы поговорить наедине?

Подобная таинственность озадачила Лору. Британская энтомологическая ассоциация имела мало общего с Министерством обороны, но раз этот господин полагает важным, чтобы их разговор шел без свидетелей, она ничего не имеет против.

— Мы можем пойти в мой кабинет.

Бишоп улыбнулся, подхватил свой чемоданчик и последовал за Лорой. Оглядываясь по сторонам, он обратил внимание на обшарпанные стены и древние компьютеры, и на его лице отразилось что-то вроде сострадания.

Лора села за свой рабочий стол и указала Бишопу на кресло напротив. Стены ее крохотного кабинета когда-то были белыми, но сейчас обрели скорее сероватый оттенок жевательной резинки, причем в одном из углов потолок обзавелся коричневым мокрым пятном, которое явно стремилось расшириться. Бишоп устроился в кресле и поджал ноги — расположиться более вальяжно не позволяла теснота.

— Благодарю вас, доктор Трент. Я знаю, как ценно ваше время, а потому позвольте мне сразу же приступить к сути. То, что я вам скажу, является в высшей степени секретной информацией, и я надеюсь, что могу положиться на ваше благоразумие.

— Естественно, — сказала Лора, подумав про себя: «Боже мой, о чем это он?»

— Я руковожу лабораторией НАТО, которая изучает и производит генетически модифицированных насекомых. Не имея возможности говорить об этом подробнее, лишь скажу, что послужило причиной, по которой я нахожусь здесь. Мы потеряли нашего постоянного энтомолога и должны безотлагательно найти ему замену. Ваша научная репутация, доктор Трент, и достижения в интересующей нас области делают вас идеальным кандидатом на этот пост.

Лора не удержалась от улыбки.

— Мне лестно это слышать, господин Бишоп, но я уверена, что существует множество других людей, чья квалификация не уступает моей, которые могли бы занять освободившуюся должность в вашем ведомстве.

— Специалистов вашей квалификации действительно немало, доктор Трент, но ни один из них не может сравниться с вами по блеску ума. Предложенное вами применение метода изоляции генома человека для членистоногих несет на себе печать научного гения, а ваша статья по анализу межвидовых признаков стала шагом вперед для всей генетики.

Лора была удивлена не на шутку. Потом заговорила:

— По всей видимости, вы неплохо подготовились к этому разговору. Но в таком случае вам должно быть известно, что сейчас моя работа достигла критической стадии. Ближайшие недели я обязана посвятить анализу объектов моих исследований. Не может быть и речи о том, чтобы оставить их на сколько-нибудь продолжительное время.

— Прекрасно вас понимаю. У вас есть обязательства, и вы осознаете свою ответственность. Иного я не мог ожидать. Убеждая ученого вашего уровня взять на себя другую работу, неизбежно сталкиваешься с трудностями. Но позвольте мне упомянуть о некоторых обстоятельствах, которые могут сделать мое предложение более привлекательным. Не хотелось бы показаться грубым, но в первую очередь я имею в виду условия материального характера. Мы можем предложить вам зарплату, которая в десять раз превышает вашу нынешнюю, не считая различных льгот.

В глазах Лоры поневоле отразился интерес.

— Во-вторых, — продолжал Бишоп, — речь идет об оборудовании. Согласитесь, доктор Трент, что вашим приборам и компьютерам не помешала бы некоторая… модернизация. Наше оборудование соответствует самому современному уровню технологии. Более того, оно опережает этот уровень. Мы имеем возможность использовать достижения, которые не доступны более никому. Все, чего вы способны добиться здесь, вы сможете сделать быстрее и лучше, работая в БРЭВИСе.

— В БРЭВИСе?

— Это аббревиатура, означающая База расширенных энтомологических военных исследований. Научная организация, расположенная в Венесуэле.

Лора рассмеялась.

— В Венесуэле, вы сказали? Простите, господин Бишоп, но это исключено. Помимо незаконченной работы в ассоциации я не могу отрывать сына от привычной обстановки и ехать с ним в Южную Америку.

— Ну разумеется, я вас прекрасно понимаю. Должен признаться, что склонить вас к участию в работе БРЭВИСа на постоянной основе было оптимистическим вариантом нашего плана. Однако любая помощь, пусть и оказываемая вами в качестве консультанта, станет для нас бесценной. Мы предложим достойные вас условия даже за краткосрочный визит.

Лора откинулась в кресле.

— Право, не знаю, господин Бишоп. Ваше предложение звучит заманчиво, но я не уверена, что работа по совместительству устроит и вас, и меня.

Бишоп кивнул.

— Я понимаю, что предлагаю вам нелегкое решение, но позвольте мне привести еще один аргумент, который, я надеюсь, убедит вас хотя бы один раз приехать на базу и ознакомиться с обстановкой.

Он осторожно пристроил чемоданчик на коленях, установил нужную комбинацию цифр на замке и открыл крышку. Потом медленно извлек из чемоданчика объемистый сосуд и вручил его Лоре с такой осторожностью, будто в его руках была неразорвавшаяся бомба.

Сначала она не увидела ничего, что указывало бы на особенную важность содержимого сосуда. Там лежало нечто похожее на толстую ветку, погруженную в формалин, немного искажавший форму предмета. Лора перевела взгляд на Бишопа и по выражению его лица поняла, что, очевидно, чего-то не заметила и ей следовало приглядеться внимательнее. Так она и поступила. Сверху предмет в сосуде выглядел знакомым, но он определенно не мог быть тем, о чем она подумала. Это совершенно невозможно… Однако…

Чем еще это могло быть?

— Она настоящая?

— Более чем. Полагаю, нет нужды говорить вам, что это такое.

— Вы правы. Вертлюг ясно различим и не оставляет сомнений. Но нога осы такой быть не может — насекомое имело бы размеры… птицы.

Бишоп выдержал паузу, потом заговорил.

— Доктор Трент, у нас очень большие возможности для исследований, включая солидное финансирование и квалифицированных специалистов. Вы по-прежнему полагаете, что предложение посетить нашу базу не представляет для вас интереса?

Лора повертела в руках сосуд, рассматривая ногу с разных сторон. Голень была видна так отчетливо, что она могла рассмотреть волоски, растущие из нее, как шипы из стебля розы. Лора на мгновение представила себе это насекомое.

— Каков ее размер? — спросила она, не отрывая глаз от сосуда.

— Таков, что я не решился привезти ее в Англию, опасаясь международного скандала. Отдельная нога все же не выглядит так устрашающе. Могу ли я рассматривать проявленный вами интерес как согласие нас навестить?

Лора поставила сосуд на стол.

— Что ж, если у меня будет достаточно времени, я, пожалуй, смогу передать наблюдение за экспериментом в надежные руки и попросить бабушку взять к себе внука на несколько дней. Скажем, я могла бы освободить конец следующего месяца.

Просительная улыбка сошла с лица Бишопа.

— Признаться, я надеялся, что вы освободитесь раньше. Внезапный отъезд нашего ведущего энтомолога поставил нас в очень трудное положение. Нет ли возможности ускорить ваш приезд? Назначить его на ближайшие дни?

— О нет, это совершенно невозможно. Я не смогу так скоро пристроить Эндрю.

— Доктор Трент, — в голосе Бишопа зазвучали твердые нотки, — мы можем позаботиться о вашем сыне. И уверяю вас, ваши усилия получат достойную компенсацию. Кроме того, мы готовы внести свой вклад в бюджет ассоциации. Все это настолько важно для нас, что не терпит отлагательства. Я не могу уехать, не заручившись вашим согласием.

Манера Бишопа так изменилась, что Лоре показалось, будто в комнате стало нестерпимо жарко.

— Я… я понимаю вас, господин Бишоп, но, право, не могу пойти вам навстречу. Слишком много предстоит сделать, и я просто не успею всего за столь короткое время.

Она встала и протянула Бишопу сосуд. Поднялся и Бишоп.

— Прошу вас, доктор Трент, подумайте обо всем хорошенько.

— Ну разумеется. А сейчас я должна перед вами извиниться, но мне надо кое-что сделать до конца дня.

И она протянула руку гостю. Бишоп ответил на рукопожатие, и по взгляду, который он устремил на нее, Лора поняла всю глубину его разочарования исходом беседы.

— Спасибо, что уделили мне время.

И он быстро пошел по коридору, прижимая к уху мобильный телефон.

Глава 2

Военно-транспортный самолет ВВС США «С-27 Джей Спартан» гигантской черной бабочкой угнездился в жарком мареве посадочной площадки в ста тридцати километрах к востоку от Япаканы, национального парка Венесуэлы. Вокруг простирались густые джунгли, непригодные для жизни людей, но зато служащие прекрасным домом для некоторых малоизвестных животных Южной Америки.

За деревьями, окаймлявшими западную сторону площадки, стояло скромное белое здание, несоразмерное гигантскому грузовому самолету, ради которого и было построено. В доме обитал вялый полноватый двадцатидвухлетний афроамериканец по имени Тадж. Большую часть времени он проводил, сидя за белым столом в помещении за внешней защитной дверью, первой из четырех таких же.

Трое мужчин и две женщины в солдатской форме занимались привычным, казалось бы, делом — носили коробки и ящики с оборудованием между самолетом и зданием. Самолет загружали раза два в месяц, но сейчас ими владело ощущение чего-то странного: случившееся два дня назад повлияло на всех до такой степени, что каждый перерыв в работе сопровождался жаркими дебатами и длился намного больше обычного.

Погрузка затягивалась и потому, что на этот раз отсутствовали Картер и Уэбстер. Им не хватало сотни килограммов мышц Картера, который двигал тяжеленные ящики, словно это были коробки с яйцами, да и твердое руководство майора Уэбстера всегда помогало делу. В отсутствие майора командование перешло к капитану Ван Аренну, а тот все еще не успокоился после случившегося.

— Эй, капитан! Вы собираетесь грузить свое дерьмо или нет? Я взлетаю через два часа двенадцать минут и ни секундой позже, а вы так и половины не успеете сделать. — Гэри Мэдисон, вольнонаемный пилот, не ведавший о двух погибших, выказывал нетерпение. Однако он не знал, что подобная манера обращения к капитану Ван Аренну ни на йоту не ускорит погрузку.

— Мэдисон, — ответил капитан с ледяным спокойствием, — еще два слова в таком тоне, и я из тебя все потроха выбью. Мы свое дело выполним к сроку. А пока у нас, настоящих солдат, есть что между собой обсудить, отвали отсюда и закрой свой поганый рот.

Мэдисон, однако, понимал, что пилотировать самолет, кроме него, все равно некому, и не унимался.

— Это вы о ком, капитан? О кучке говнюков, которым не по нраву тянуть настоящую армейскую лямку? Давайте, мудачье, поворачивайтесь!

Солдаты угрожающе повернулись к пилоту, но вызов был брошен капитану, и наступила его очередь. Ван Аренн улыбнулся про себя и направился к удивительно спокойному Мэдисону.

— Эй, — сказал он капитану, — вам-то уже точно известно, что лететь придется мне, а потому лапы свои не распускайте.

Все они знали, что ничья смерть не может остановить ход операции. Запущенная, она должна идти строго по графику.

Ван Аренн на мгновение задумался.

— Когда, ты сказал, мы вылетаем? Через два часа?

Мэдисон кивнул. На его лице отразился страх.

— Ну, тогда ты успеешь прийти в себя.

С этими словами капитан сунул руку в шорты пилота, сгреб то, что смог там нашарить, и сдавил с такой силой, что Мэдисон вскрикнул и задохнулся от боли. Жилы напряглись на его лице. Когда Ван Аренн ослабил хватку, Мэдисон соскользнул с погрузочного трапа и рухнул на землю, придерживая гудящую от боли мошонку. Солдаты одобрительно рассмеялись, а Сэди Гаррет хлопнула ладонью о ладонь капитана и сплюнула вниз на Мэдисона.

— Ладно, ребята, — сказал Ван Аренн строго. — Этот засранец свое получил, но он прав: самолет надо загрузить. Так что за работу, а если кто захочет поговорить, встретимся в казарме.

Глава 3

Лора довольно долго наблюдала за биосинтезом феромонов, когда часы просигналили ей, что пора забирать Эндрю из школы. Она отвезет его домой, напоит чаем и дождется прихода своей свекрови, Кэрол, которая останется с мальчиком на вечер. Дело в том, что каждый второй четверг Лора допоздна проводила в обществе трех старых школьных подруг. Предполагалось, что они собираются для игры в бридж, но до карт дело доходило редко: они предпочитали, попивая мартини, размышлять, с каким из совершенно неподходящих мужчин стоит познакомить партнершу по игре.

Сменив лабораторный халат на бежевый плащ, она поспешила к выходу и только за порогом заметила, что давно накрапывавший дождь усилился. Ей пришлось прикрыть голову несколькими рекламными проспектами и почти бежать к своему старому — семилетнего возраста — «Форду Мондео». Включив обогреватель, чтобы изгнать стоялый холодный воздух из салона, Лора какое-то время сидела неподвижно: медленный долгий выдох отмечал начало короткого промежутка времени, в течение которого она могла не думать о своей ответственности за кого-либо. Затем она завела двигатель и выехала на Хай-стрит.

Дождь затруднял движение, и вместо обычных десяти минут дорога до школы сына заняла четверть часа, да еще в уши назойливо лезло жалобное подвывание щеток, скребущих по ветровому стеклу. Поскольку она припозднилась, многие родители уже забрали своих чад, и Лора смогла припарковаться прямо у главных ворот. Отсюда хорошо просматривался просторный навес с кирпичными опорами, служивший местом сбора во время пожарных учений и игровой площадкой в сырую погоду. Там же обычно дети ожидали родителей, если было ветрено или шел дождь.

Вглядываясь сквозь покрытое каплями боковое окно, Лора убедилась, что навес пуст. Она вздохнула. Эндрю знал, что сегодня был тот самый вечер бриджа, а потому она старалась попасть домой как можно раньше, чтобы не пришлось красить губы и укладывать волосы в присутствии свекрови. В этом, как она чувствовала, было что-то неправильное, и Лора хотела избежать ощущения еще большей вины, прежде чем оставить сына на попечение бабушки, уйти и одурманить себя алкоголем.

Прождав минуть пять в машине, Лора взглянула на часы и решила идти на поиски Эндрю. Когда-то и она училась в этой школе и вскоре живо припомнила детали обстановки и даже запахи, окружавшие ее тридцать лет назад. Низко расположенные крючки для пальто, яркие рисунки, застоявшийся запах школьной еды вызвали волну ностальгии, которая заставила ее на мгновение позабыть, зачем она сюда пришла. Завернув за угол коридора, Лора оказалась перед открытой дверью ее старого класса и остановилась, не в силах противиться желанию заглянуть внутрь. Тысячи воспоминаний вкрадывались в мозг, она тонула в них, и в это время на плечо Лоры легла чья-то рука.

— Здравствуйте, госпожа Трент. Что Эндрю забыл на этот раз?

Это была мисс Холлидей, учительница, которая вела класс Эндрю.

— О… э… здравствуйте… — Лора никак не могла запомнить имена учителей. — Насколько я знаю, ничего. Но я не нашла его у ворот и подумала, что он где-то в школе.

Мисс Холлидей, средних лет женщина приятной полноты в жакете поверх свитерка одинаково тускло-земляного оттенка и с очками, устроившимися на мягкой полочке внушительной груди, выглядела несколько озадаченной.

— Очень странно. Я определенно видела, как он уходил после уроков. Мне даже пришлось сказать ему, что не следует так быстро бежать, поэтому я хорошо запомнила этот момент. — Одна и та же мысль промелькнула в головах Лоры и мисс Холлидей, и обе они постарались оттолкнуть ее. — Я уверена, он где-то здесь, но на всякий случай опрошу сотрудников, которые еще не разошлись. И мы осмотрим все помещения. Возможно, он в туалете или еще где-нибудь…

Лора улыбнулась. Пожалуй, для волнения пока не было оснований.

— Да, да, вполне возможно.

Начались поиски. Несколько учителей бросились на помощь Лоре и мисс Холлидей. Школа была небольшой, и участники поисков то и дело наталкивались друг на друга, забегая в одни и те же классы, туалеты, кладовки и другие служебные помещения. Завидев кого-нибудь их них, Лора неловко и благодарно улыбалась, и они устремлялись дальше. С каждой такой встречей Лоре казалось, что пространство вокруг нее сжимается. Она с надеждой смотрела в глаза этих людей, ожидая услышать наконец добрую весть о том, что ее сын нашелся. Но улыбки на их лицах таяли.

Хотя положение становилось тревожным, Лора отметала мысль о беде, которая неминуемо овладела бы ею, будь Эндрю совсем маленьким ребенком. Вместо этого она пыталась найти разумное объяснение случившемуся. Эндрю слишком большой мальчик, чтобы его мог увести незнакомец, поманив кульком леденцов, и достаточно разумный, чтобы знать, какие последствия его ожидают, если он не встретится с мамой в положенное время. На случай чего-то непредвиденного у него имелись номер ее мобильного телефона и монета в пятьдесят пенсов.

По истечении четверти часа мисс Холлидей стояла у входа в школьный актовый зал и останавливала каждого участника поисков, проходящего мимо. Последней к ней подошла Лора. Оглядев лица собравшихся учителей, она решила не задавать главный вопрос — из страха услышать ответ.

— Что будем делать? — проговорила она наконец.

— Прежде всего не следует терять голову, — сказала мисс Холлидей.

— Я далека от этой мысли. Просто хочу знать, каковы должны быть наши действия, чтобы уберечь Эндрю от опасности. — Неизбежное напряжение увеличивало темп ее речи с каждым произнесенным словом.

— Мы немедленно позвоним в полицию и поставим их в известность о случившемся, — сказала мисс Холлидей, силясь сочетать в своем голосе спокойствие с решимостью и мягкость с разумным хладнокровием. — Мы пошлем им по электронной почте одну из последних фотографий мальчика. А вам следует идти домой, чтобы мы или полиция знали, где вас найти. Оттуда вы сможете обзвонить друзей сына.

— Да, я так и сделаю, благодарю вас.

Взяв Лору за руку, мисс Холлидей заговорила мягким, но очень серьезным голосом:

— Нечто подобное случается у нас хотя бы раз в месяц. Проблемы такого рода нас все еще не оставляют.

Она перевела взгляд на стоявших рядом коллег, и те закивали в подтверждение ее слов.

— Все еще… — механически повторила Лора, рассеянно глядя на бледно-голубые, но отчетливо различимые вены на руке, державшей ее ладонь. — Простите, я… — Она разом попрощалась со всеми, быстро вышла из школы под усилившийся дождь и села в машину.

По дороге к дому она не давала себе воли погрузиться в мрачные мысли. Чтобы подавить жалость к самой себе и отогнать страшные картины, Лора начала вслух называть собственные действия, связанные с управлением автомобилем: «Перейти на вторую передачу… сбавить скорость у перекрестка… включить правый указатель поворота…» И все же, остановившись у светофора за три квартала до дома, она замолчала и закрыла лицо руками. Когда загорелся зеленый и два автомобиля позади нее стали вовсю сигналить, она еще какое-то время смотрела перед собой на бесформенные фигуры, нарисованные дождем на лобовом стекле, и только потом тронулась с места, как если бы ничего не произошло.

Она снова сосредоточилась на мысли, что Эндрю — смышленый и уверенный в себе мальчик, которой хорошо знает, что его отсутствие вызовет тревогу. Нечто подобное случилось пять лет назад, когда Лора потеряла сына на водном празднике в Лондоне, но малыш сумел найти распорядителей праздника и те связались с ней по телефону в считаные минуты. Ну и конечно же Эндрю не был настолько беспечным, чтобы, не найдя ее у входа в школу, самому отправиться домой. Она вспомнила, что как-то раз опоздала на целых полчаса и не могла позвонить учительнице, потому что на телефоне закончились деньги. И что же — Эндрю просто-напросто вернулся в школу и ждал ее там.

На сей раз действительно что-то пошло не так, но Лора не могла найти объяснения случившемуся: с одной стороны, решение упорно не желало открываться, а с другой — она отказывалась его искать. Все варианты казались настолько невероятными, что ихперебор неизбежно возвращал ее в исходную точку полного непонимания — а именно это место в определенном смысле бывает самым удобным.

Лора остановилась у дома и почувствовала, что не в силах выйти из машины. Боковым зрением она видела, что свет в доме не горит, и зрелище темных окон заставило ее желудок сжаться в комок. Лишь мысль о том, что в любой момент может поступить звонок из полиции с какими-то новостями, заставила ее открыть дверцу автомобиля. С трудом преодолев считаные метры до крыльца, она остановилась, словно оказавшись на краю бездны. Ключ, к ее разочарованию, она нашла почти сразу, сунула его в замочную скважину и повернула. Дверь приоткрылась с тихим ноющим звуком. Сколько раз она просила Майкла смазать петли, а теперь ей была невыносима мысль о том, что дверь отворится в кромешной тишине.

В прихожей Лору приветствовал Крамбл, немолодой полосатый кот. Он потерся о ногу хозяйки, обернул хвост вокруг ее лодыжки, но она не обратила внимания на эту ласку. Не замечая нежного прикосновения и настойчивого мурлыканья, она устремила взгляд на лестницу и громко произнесла имя сына.

Ответа не последовало.

Она вошла в его комнату. Никого. Она позвала его еще и еще, обошла остальные пять комнат, но все они были пусты. Если не принимать в расчет ее голоса, в доме царила мертвая тишина. Только теперь она почувствовала, как ужас заполняет ее мозг, лишая возможности о чем-либо думать.

Лора обзвонила друзей Эндрю. Она услышала семь лишенных тени сомнения «нет», и с каждым таким ответом очередной слабый огонек надежды гас, оставляя ее в сгущающемся мраке. Она вспомнила, какой одинокой почувствовала себя, когда пять лет назад начальник Майкла позвонил ей и сообщил, что ее муж погиб при обрушении строительных лесов. Лору словно лишили частицы самое себя, вынули сердце, и с тех пор она постоянно пребывала в ощущении, что эта часть уже никогда к ней не вернется.

Зазвонил телефон. Это была мисс Холлидей. Учительница спросила, нет ли у Лоры каких-либо новых сведений, и выслушала отрицательный ответ. Затем в трубке поселилась ранящая тишина, означающая только одно: слова ободрения исчерпаны. Мисс Холлидей сказала, что свяжется с Лорой, если что-нибудь узнает, и попросила ее сделать то же самое. Потом она повесила трубку, и звенящая пустота вернулась в дом.

Через десять минут в дверь постучали. В такое время это могло быть связано только с новостями о сыне. Лора вскочила на ноги, и в ее мозгу тут же пронеслась мысль: с какой радостью и любовью она устроит ему головомойку. В то же время какая-то другая часть сознания отмечала, что звук был резче и настойчивей, чем обычный стук Эндрю. Увидев сквозь матовое стекло двери фигуру человека, она тут же окончательно поняла, что это не сын, и вспыхнувшая было радость погасла так же быстро, как родилась.

— Здравствуйте, Кэрол, — сказала Лора ровным голосом, глядя на мокрые следы, которые оставляла на коврике свекровь.

— Здравствуй, Лора.

Повисла пауза — она не находила, что сказать.

— Ты не впустишь меня?

— Кэрол, Эндрю нет дома. Его не было в школе, когда я за ним приехала. И никто не знает, где он сейчас.

— Боже мой! Ты уверена? Ах, что я такое говорю. Приготовлю тебе чашку чаю, и будем ждать его вместе. Мальчик наверняка попал в беду, и…

— Вам надо возвращаться домой. — Кэрол задели эти слова. — Он может прийти к вам или позвонить, — закончила Лора свою мысль.

— Ну конечно. Что-то я хотела сказать? Ах да, будем на связи. — Уже за дверью она обернулась. — Не волнуйся так, он вот-вот объявится, поверь мне. — Кэрол сделала ободряющий жест, но Лора его не увидела. Она уже закрыла дверь и возвращалась в гостиную — сидеть возле телефона, отдавшись тревожным мыслям.

Следующим звуком, нарушившим тишину, стал звонок из полиции.

— Это доктор Лорна Трент? — Голос был немолодой и хриплый.

— Да, это Лора Трент.

— Простите?

— Вы говорите с Лорой Трент.

— У меня тут написано «Лорна».

— Могу предположить, что, если вы звоните некой Лорне Трент по этому номеру, а вместо Лорны вам отвечает Лора и при этом тоже Трент, то не исключена вероятность небольшой ошибки в записи имени.

— Так вы — Лора Трент?

— Именно. К вашим услугам.

— Я звоню из полиции. К нам поступило заявление о пропаже вашего сына Эндрю. Это так?

— Да, да, — быстро ответила Лора, вся в ожидании.

— Пока у нас нет новостей. Мы располагаем фотографией мальчика, и несколько наших сотрудников получили задание…

Лора больше не слушала. Грубый голос полицейского звучал все глуше, и она снова погрузилась во мрак. Они хотели узнать, не нашелся ли уже Эндрю, потому что обычно на этой стадии поисков так и случается. Тем труднее для Лоры было сказать им правду. Она чувствовала свое поражение, свою принадлежность к несчастливому меньшинству, которому не дано вернуть дитя в считаные минуты после исчезновения. И это ощущение только усиливало боль. Она сообщила полицейскому дополнительные подробности о сыне и перечислила места, где он мог бы оказаться. Тот, в свою очередь, сказал, что они заглянут туда, сделают все возможное, будут держать ее в курсе дела, и все это подняло ее дух на одну десятую процента.

— …мы вам позвоним, если что-то прояснится.

— Да, благодарю вас.

Лора подумала, не задать ли еще несколько вопросов, просто чтобы слышать голос в трубке и не дать вернуться в дом этой безнадежной тишине, но она была слишком подавлена для такого пусть и бессмысленного действия, и к тому же съежившееся до крохотных размеров здравомыслие шептало ей, что следует освободить линию для возможного звонка Эндрю.

Стрелки показывали девять часов, никаких сведений о ее мальчике не появилось, и Лора заплакала. Возможные варианты случившегося наконец нашли дорогу в ее сознание и вызвали соответствующую реакцию. Все простые объяснения испарились одно за другим — осталось тяжелое чувство неизбежного. Лора опустилась на ступеньку лестницы, глядя на фотографию улыбающегося Эндрю в футбольной форме, и дала волю слезам.

В это время в дверь снова постучали.

Глава 4

Погрузку закончили за три часа. Когда все ящики заняли отведенные им места, свободное пространство самолета ужалось вдвое — там должны были разместиться люди. Пока же они наслаждались свободой, лежа на травке в рубахах и брюках цвета хаки, заметно потемневших за время работы.

— Отлично, — сказал Ван Аренн. — А теперь всем принять душ. Мы проведем в этой железной коробке сорок восемь часов, после чего придется еще повкалывать. Так что помойтесь, а то от вас смердит. Вылет в двадцать два ноль ноль.

Пока солдаты собирали свои приспособления для погрузки и неторопливо шли к белому зданию, капитан направился к Гаррет. Для остальных это по обыкновению послужило сигналом позубоскалить на тему, чем и как парочка займется и до чего ж Гаррет сейчас грязная и потная. Однако истина заключалась в другом.

Сэди Гаррет выросла в трейлере неподалеку от Барвика, штат Луизиана. Красивая девочка с темными блестящими волосами и налитой чувственной фигурой, она притягивала к себе окрестных хулиганов и рано пристрастилась к выпивке. В тринадцать она не обходилась без ежедневной бутылки «Сиско»^[6] и двух пачек ментоловых сигарет. В шестнадцать Сэди подсела на оксиконтин,^[7] и у нее начались нелады с законом. Ее поймали, когда она вылезала из какого-то трейлера, пытаясь протиснуться через окошко душа с мешком украденного барахла, но отец заключил сделку с шерифом, согласно которой девушка избегнет тюрьмы, если взамен отправится на вербовочный пункт и покажется ему на глаза только в военной форме. Такая развязка устроила всех: Сэди пришлись по вкусу дисциплина и распорядок армейской жизни, ей нравилось стрелять и даже — чего она сама не ожидала — принимать душ в обществе других женщин.

Ван Аренн был родом из Фаунтейн-Хилла, штат Арканзас, поселка с двумя сотнями жителей и вдвое большим числом коров. В четырнадцать он в очередной раз дотащил пьяного в дым папашу до крыльца, оставил его там и больше домой не возвращался. Года два он колесил по Югу, кормясь случайными заработками, заполучить которые ему помогали густые белокурые волосы и наглые глаза. Он был достаточно привлекателен, чтобы средних лет мужчины с определенными склонностями охотно расставались с десяткой ради удовольствия видеть его рядом. Юноша понимал значение такого интереса, не видел в нем ничего дурного для себя и, оказавшись на мели, мог вернуться к одному из таких работодателей, пополнить наличность, стащить какую-нибудь мелочь и отправиться дальше.

В шестнадцать он уже пил не меньше своего отца. Как-то раз в Миссисипи, в придорожном заведении, какой-то толстяк стал выговаривать ему за оборванный вид и дурной запах. Ван Аренн огрызнулся, и, когда дело уже шло к стычке, из-за столика в темном углу поднялся невысокий человек, спокойно подошел к ним и сказал толстяку, что негоже драться с теми, кто вдвое тебя меньше. Услышав в ответ: «Пошел ты в жопу!», мужчина хладнокровно сломал ему нос и кисть и с прежним спокойствием вернулся к своему столику, пока изувеченный толстяк, стоя на коленях, корчился и вопил от боли. На мужчине была форма морского пехотинца, и это произвело потрясающее впечатление на Ван Аренна. Уже через три дня он обзавелся фальшивыми документами и собственной формой.

Получается, Ван Аренн и Гаррет знали друг друга еще до того, как встретились. Они принадлежали к не слишком привилегированному клубу никому не нужных юнцов, в конце концов попавших на военную службу. Таких находилось немало, но эти оба были с Юга, и им нравилось слушать знакомую с детства манеру речи друг друга, медлительную и ритмичную. А когда они узнали, что в какой-то момент их обоих с позором уволили из морской пехоты по одной и той же причине, связь Ван Аренна и Гаррет стала еще крепче.

Они оба самовольно оставили часть, чтобы в последний раз повидать своих отцов. После многолетнего употребления дешевого виски печень Тайлера Ван Аренна наконец не выдержала. Как раз в это время его сын готовился к смотру по случаю прибытия австралийского посла, но это не смогло удержать офицера от желания проститься с умирающим родителем. Отец Гаррет лежал четыре дня в коме, после того как в его автомобиль врезался джип с компанией обкуренных парней. Узнав об этом, Гаррет покинула свой лагерь в Пендлетоне: доставив в административный корпус принтер, она просто выехала с территории, дважды останавливалась для заправки и в последний момент все же успела в больницу, чтобы сказать отцу, как она его любит.

При обычных обстоятельствах за такой проступок они не подлежали увольнению. Корпус морской пехоты предпочитал прибегать к гауптвахте, чтобы не терять прекрасных бойцов, на подготовку которых ушло немало времени. Однако в данном случае Пентагон остро нуждался в людях для БРЭВИСа, и эти двое молодых сирот с безупречными во всех прочих отношениях послужными списками были идеальными кандидатами.

В 21 час 59 минут все пятеро солдат сидели на своих местах и пытались найти позу поудобнее, чтобы немного поспать в полете. Ровно через минуту Мэдисон задраил люки самолета и проверил приборы перед взлетом. Он не мог понять, что у него болит сильнее — яйца или искусанная муравьями задница, поскольку по милости Ван Аренна рухнул он прямехонько на муравейник. Последние часы он не переставал яростно чесать ягодицы и с тоской думал о долгом и на сей раз лишенном удобства полете, который его ожидал.

Этот тип самолета был выбран благодаря его грузоподъемности в сочетании со способностью к быстрому взлету по крутой траектории с короткой полосы. Однако данная машина к тому же была специально доработана с учетом требований БРЭВИСа: для транспортировки живых образцов в грузовом отсеке предусматривались зоны с регулируемой температурой, модернизированные двигатели позволили увеличить максимальную скорость с 583 до 792 километров в час, а емкость топливных баков обеспечивала дальность полета более 13 тысяч километров без дозаправки. Скорость и надежность самолета были особенно важны в свете того обстоятельства, что солдаты были вынуждены проводить на борту весьма долгое время.

Двигатели ожили, и вскоре их звук стал оглушительным, ознаменовав начало наименее приятной части полета. После выхода на расчетный режим рев утихнет, и, достигнув места назначения, люди будут в состоянии приступить к работе. А до той поры им предстояло терпеть, пока Мэдисон пытался управлять самолетом одной рукой и при этом чесаться другой.

Глава 5

— Кто там? — спросила Лора через закрытую дверь. Она стояла в нескольких метрах от нее и видела только две крупные фигуры, которые почти полностью загораживали свет, проникающий через стекло.

К ее удивлению, ответ прозвучал с американским произношением:

— Доктор Трент? Это доктор Лора Трент?

— Да, это я, — ответила Лора нерешительно.

— Нам надо поговорить с вами. Речь идет об Эндрю.

Лора тут же открыла дверь и в тусклом свете дверного проема увидела двух высоких мужчин в мокрых черных плащах и черных же армейских ботинках.

— Вы можете предъявить свои документы? — спросила Лора.

Они немедленно извлекли из внутренних карманов одинаковые черные и довольно пухлые бумажники, открыли их и показали Лоре пластиковые карточки с фотографиями. Рядом со снимками красовались печати с изображением распростертых орлиных крыльев. Сверху шла надпись, которая встревожила Лору и повергла в недоумение: «Вооруженные Силы Соединенных Штатов Америки».

— Армия США? Какое отношение вы можете иметь к моему сыну?

— Нам будет легче все объяснить, если вы позволите войти.

Охваченная дурным предчувствием, Лора тем не менее понимала: только впустив этих двоих в дом, она сможет узнать что-то об Эндрю. Отступив назад, она открыла дверь настежь и жестом предложила им пройти в гостиную. Лора отдавала себе отчет, насколько необычной, даже абсурдной становится ситуация, но ведь она слышала магические слова: «Речь идет об Эндрю» — и в эту минуту была готова впустить в дом кого угодно, лишь бы эти слова не оказались пустыми.

Лицо старшего из посетителей казалось вырезанным из дуба. Сорока с небольшим лет, подтянутый, карие глаза, вызывающие в памяти медвежонка из мультфильма, смотрят дружелюбно, а довольно густая проседь в темных волосах дает понять, что этот человек немало пережил.

Второй мужчина, высокий широкоплечий афроамериканец со светлым оттенком кожи и гладкими чертами широкого лица, выглядел лет на тридцать. Его голова, напоминавшая коричневый купол, была чисто выбрита, и он казался обескураживающе совершенным, безупречным, как увеличенная копия игрушечного солдатика, а не живой человек.

Они последовали за Лорой в гостиную и расположились на диване, который едва смог вместить двух мужчин такой комплекции.

Первым заговорил старший.

— Доктор Трент, я — майор Карл Уэбстер, а рядом со мной лейтенант Джеффри Картер. Позвольте мне сразу же перейти к делу. Нам известно местонахождение вашего сына, и мы хотим, чтобы вы как можно скорее воссоединились с ним.

Лора смотрела на майора Уэбстера взглядом, в котором невероятным образом сочетались потрясение, гнев и чувство облегчения.

— Вы знаете, где мой сын?

— Знаю, доктор Трент.

— Вы действительно знаете, где мой сын?

— Видите ли, сегодня в шестнадцать ноль-ноль мы с лейтенантом убедили…

— Так где, черт возьми, мой сын!?

— …Эндрю последовать за нами… э-э-э… нарушив привычный для него распорядок дня…

— ГДЕ, МАТЬ ВАШУ, МОЙ СЫН?!

Картер встал и протянул руку в сторону Лоры, как бы убеждая ее не волноваться.

— Доктор Трент, мы просим вас не терять спокойствия и…

Стоило лейтенанту коснуться ее предплечья, как Лора резким движением сбросила его руку.

— Не смейте дотрагиваться до меня. Какого черта вы творите? — Картер отстранился и посмотрел на Уэбстера. — Я повторяю вопрос: куда вы дели моего сына?

— Все не так просто… — вкрадчиво начал Уэбстер.

— В таком случае я звоню в полицию.

Лора сняла трубку и набрала первую цифру.

— Я бы на вашем месте этого не делал, — сказал Уэбстер, слегка повысив голос. — Как ни жаль, но наш арест ни на миг не ускорит вашу встречу с Эндрю.

Лора прекратила набирать номер, закрыла глаза и постаралась справиться со своим гневом. Телефонная трубка дрожала в стальных тисках, костяшки пальцев побелели, кисть свободной руки сжалась в кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь. Она понимала, что Уэбстер прав, но не могла найти выхода своей ярости.

— Мать вашу! — не выдержала Лора. — Что я должна сделать, чтобы увидеть сына? — Каждое ее слово протискивалось из гортани с огромным напряжением.

— Вам просто нужно пойти с нами, — ответил Уэбстер примирительным тоном. Картер не поднимал глаз. Склонив голову, он усердно изучал пейслийский узор^[8] потертого ковра у себя под ногами.

Лора в отчаянии металась по комнате.

— Но зачем? Зачем вам это? Чего вы от меня хотите?

— Видите ли, доктор Трент, сейчас я не имею права обрисовать вам сложившуюся ситуацию в подробностях. Согласно полученным мною указаниям, я просто должен просить вас отправиться с нами как можно скорее. Прочее в настоящее время не подлежит разглашению. Все это очень важно для нас и не терпит отлагательства.

Лора зажмурилась с такой силой, что заныли щеки. В висках нарастала пульсирующая боль. Наконец она открыла глаза и подняла их к потолку, подыскивая слова.

— Вам самим-то не стыдно того, что вы творите? Ужас, который я испытала… тревога… все из-за вас. Какая мерзость — украсть невинного ребенка, чтобы заставить меня…

И тут ярость застыла на ее лице: Лора все поняла.

— Стойте! «Не терпит отлагательства…» — Она медленно перевела взгляд на американцев. — Так значит, вы — его люди.

Офицеры старались скрыть овладевшую ими тревогу.

— Как его звали… Бишоп? Тот мерзавец, что был у меня сегодня? Еще один сукин сын с американским произношением. Так вы с ним заодно, парочка засранцев? Вы пришли по тому же делу, мать вашу? Я права?

Мужчины по-прежнему сохраняли невозмутимость.

— Вы похитили Эндрю, чтобы заставить меня поехать в вашу гребаную лабораторию в Венесуэле, так ведь? — Лора едва не расхохоталась, так нелепо звучали ее слова. — Вы, три законченных негодяя, три куска дерьма, как вас земля носит? На какую низость способны люди! Да если вы хоть пальцем тронули моего сына…

— Нет, нет, ничего подобного и быть не могло! Удостоверение офицера американской армии для большинства людей выглядит очень убедительно — спасибо за это нашим фильмам. Мы просто объяснили Эндрю, что вы выполняете для нас кое-какую секретную работу, а потому ему следует пойти с нами, и мы отведем его к вам. — Майор Уэбстер закончил, умерив голос: — Заметьте, здесь нет значительного отклонения от истины — просто небольшое изменение последовательности событий.

— Послушайте! Я хочу видеть сына. Сначала приведите его сюда, а потом я скажу вам, соглашусь ли сделать то, чего вы от меня хотите.

— Э-э-э… Боюсь, доктор Трент, все не так просто. Вы должны пойти с нами сейчас же. Сына вы встретите очень скоро, но сначала вам придется пойти с нами, таковы условия. Мы направимся прямо к нему, просто сделаем небольшой крюк. Даю вам честное слово.

Лора взглянула на Уэбстера, но тот отвел глаза.

— И я должна вам верить? Двум негодяям, которые украли у меня сына, единственное, что у меня осталось в целом мире?

Уэбстер все же поднял голову и встретил взгляд блестящих серо-зеленых глаз Лоры. Потом кивнул. Ему было явно не по себе.

Лора поднялась.

— Хорошо. Если нет выхода, я это сделаю. — Она с отвращением покачала головой. — Только оставлю еду для кота.

— Оставьте побольше, — посоветовал Уэбстер.

Глава 6

В предгорьях Гиндукуша сгущались сумерки. Фейсал Хайям гнал своих коз вверх по склону. Здесь, к югу от главного хребта, значительную часть неба заслоняли зубья красно-коричневых гор и ночная тьма падала раньше, скрадывая обломки скал и впадины.

Фейсал поднял взгляд на исчезающее за горами солнце, потом посмотрел на запад. В это время он обычно уже возвращался домой, где его ожидала скудная похлебка и отдых под тощим одеялом, но сегодня послеполуденная песчаная буря и поиски потерявшейся козы стали причиной задержки. Вернуться в деревню засветло он уже не успеет. Найти козу следовало непременно, не то отец втиснет свои толстые волосатые пальцы в дешевые золотые кольца и без лишних слов объяснит сыну, насколько ценным имуществом был принадлежавший семье скот. Правда, Фейсал знал, что, вернись он домой с целехоньким стадом, отец все равно найдет дюжину причин его наказать. Так что ночевка в горах становилась для него не таким уж редким событием.

О наступающей ночи напоминал и пронзительный ветер. Днем горячие сухие порывы больно жгли лицо, а к вечеру сильная холодная струя пробиралась сквозь залатанное тряпье и стискивала кости ледяными пальцами мертвеца.

Хотя пространство вокруг казалось одинаково безжизненным, Фейсал знал, что ищет: выступающий утес, обозначающий западную оконечность Фардинских пещер. Эти пещеры занимали несколько квадратных километров, но Фейсал пользовался ими довольно часто и знал, какие из них могут вместить его стадо.

Поднимаясь все выше и гоня перед собой коз, он преодолел последнюю полосу обнаженной породы. Сквозь завывание ветра доносились глухое позвякивание колокольчиков, стук копыт и редкое блеяние.

Впереди обозначилось темное пятно пещеры на краю гребня. Хотя пещера казалась незнакомой, вход был довольно широким, что дало Фейсалу повод считать ее достаточно просторной. Да и в столь поздний час не приходилось быть слишком придирчивым.

Фейсал пробился вперед, чтобы пересчитать проходящих мимо коз. Каждая следующая цифра приближала его мечту об отдыхе среди теплых тел, а когда его миновали несколько последних животных, он с радостью убедился, что ни одна коза не пропала. Самую последнюю Фейсал наградил поощряющим шлепком, но с удивлением обнаружил, что она не двинулась с места. Бросив взгляд вперед, он увидел, что козы остановились в двух-трех метрах от пещеры. Следовало узнать, в чем дело, но на узкой тропе он не мог протиснуться ближе ко входу, не сбросив какую-нибудь козу. Животные вволю наелись и напились, характерный запах, стоявший в воздухе, говорил о том, что они успели облегчиться, разве что какая-то болезнь… Внезапно крупный козел, стоявший у входа в пещеру, издал долгий пронзительный вопль, от которого по спине Фейсала прошла дрожь. Подобный тревожной сирене, этот звук погнал животных обратно по той же тропе. Они сбили Фейсала с ног, и он ощутил на спине удары сотни козьих копыт.

Боль была довольно сильной, но теперь перед ним к тому же встала невыполнимая задача — догнать и собрать свое стадо в кромешной тьме. Ободранная до крови спина саднила, Фейсал выкрикивал проклятья. Конечно, может оказаться, что на следующее утро он их всех отыщет внизу, на пологом склоне, где они будут мирно щипать траву… А что, если не найдет? Он тут же вспомнил о кольцах отца и следах, которые они оставляют на спине. Ну можно ли представить себе худшее завершение дня для двенадцатилетнего козопаса?

При мутном свете луны Фейсал попробовал разглядеть, не собрались ли его козы где-нибудь поблизости ниже по склону. Он различил какой-то неясный промельк среди теней, но не успел понять, что это было. Он напряг слух — не донесутся ли звуки колокольчиков, но слышал только вой ветра, который менял тон, отражаясь от гор и проносясь по ложбинам. Фейсал поднял с земли свой мешок, выругался вслух, и решил, что сейчас искать стадо не имеет смысла. Следовало немного поспать, а поисками заняться на рассвете.

Только подходя к мрачному, ощерившемуся острыми камнями входу в пещеру, Фейсал понял, насколько уверенней он чувствовал себя со своим стадом. На этот раз рядом не билось другое сердце — пусть всего лишь козы, — и ночь казалась еще темней и холодней. Он обернул куфию туже вокруг шеи и постарался убедить себя, что настойчивый вой ветра — это всего лишь движение холодного воздуха.

Однако с каждым шагом в открывшуюся перед ним пустоту Фейсал видел все меньше, но зато слышал все больше, и скоро его внимание целиком сосредоточилось на этом звуке. Ветер завывал громче, ровный шум становился басовитее, менял тембр, переходил в хрипловатый гул, почти рычанье.

Неужели это просто ветер? Если нет, то чем еще это могло быть? На шакала или рысь не похоже. Звук длился и длился, как будто тот, кто его издавал, не делал пауз для вдоха.

Фейсал подумал, что никогда не проходил все пещеры насквозь, а ведь этот шум может издавать проточная вода, просто поток звучит здесь на свой лад. В таком случае есть смысл идти дальше: он не только устал, но и хотел пить, и, перед тем как лечь спать, было бы неплохо освежиться глотком из горного источника.

В это время характер звука изменился, и Фейсал понял, что ни ветер, ни вода не могут быть его причиной. Гул стал выше и назойливей и обрел сходство с монотонным ритмичным вокализом, заполнившим все пространство пещеры. Фейсал ощутил безотчетный ужас, который только усилился, когда к этому гулу примешался еще один звук — хруст яичной скорлупы под босыми ногами. Раздавив хрупкую корку, подошва с хлюпаньем погружалась в густую жижу, которая на ощупь напоминала теплый соус чили. Просочившись между пальцами, она покрывала стопы и тонкие лодыжки Фейсала. Он замер на месте, словно парализованный, не успев переставить отставшую на полшага левую ногу. Фейсалу вдруг открылось, что означает эта жижа: недавно здесь кто-то умер.

Страх сковал ему шею, и он не мог нагнуть голову и посмотреть вниз. Нет, это не трупы птиц или грызунов, хотя размер был близок. Тельца под ногами казались слишком легкими, и он не чувствовал меха или перьев — там было что-то более гладкое.

Фейсал хотел пошевелиться, но завораживающий звук лишил его всех других ощущений. Наконец ему удалось чуть-чуть наклонить шею вперед, взглянуть под ноги и что-то различить в призрачном и тусклом лунном свете. То, по чему он ступал, было и впрямь гладким и при этом округлым с широкими чередующимися полосами — темными и светлыми.

Шум стал еще громче и злее. Оглушительный гул, казалось, обрел определенную цель. Все существо Фейсала, каждая его частица, отзывалась на него, призывая остановиться, не слушать, убраться отсюда, так и не разгадав, что это такое. Наконец далекое блеяние, похожее на плач ребенка, вывело его из оцепенения. Он понял, что должен уходить.

Но не сразу.

Он различал только тени, которые тщетно силились обрести четкие очертания в этом мраке, а потому все не мог понять, сколько их и как близко к ним он подошел. Понимание пришло слишком поздно. Серое пятно устремилось к нему в сопровождении того же звука, погрузив Фейсала в прежнюю оторопь. И тут что-то с легким шуршанием коснулось его левой щеки.

Затем оно село. Нечто весом с воробья опустилось ему на спину, но в кожу вонзились острые когти не двух, а шести лапок. Фейсал попытался рукой дотянуться до этого места, но тут явилась другая боль — словно тонкий осколок стекла проник глубоко в лопатку.

И все исчезло.

Фейсал уже не чувствовал, как у него подогнулись ноги и колени ударились о каменный пол. Не ощущал легкого ветерка от крыльев все новых и новых летучих существ, покрывших его лицо и тело. Не ведал, что жвала, впившиеся в его плоть, рвали теплые сочащиеся кровью куски мяса и отправляли их в глотки.

Лишенный возможности ощущать, он все еще мог видеть, и последним, что представилось его взору, были темные треугольники осиных глаз, ищущих его, Фейсала, глаза. Вот, нашли, проанализировали информацию, определили направление — и жесткие челюсти, расположенные под ними, уже вгрызлись в глазницу, добираясь до мягкого шарика влажной ткани. Теперь остался один глаз, но не надолго: за него уже дрались две осы, и через мгновение он превратился в красно-белое месиво, а соперницы вовсю работали жвалами и поспешно отправляли в разверстые ненасытные пасти очередные порции поживы.

Теперь Фейсал уже ничего не чувствовал и ничего не видел. Это был труп, который трясся и дергался, пока осы обдирали мясо с костей. Потом остались только кости.

Глава 7

В какой именно момент военная карьера Карла Уэбстера сделала крутой поворот от пистолетов, автоматов и танков, занимавших его детские мечты, к похищению маленьких детей и шантажу их родителей, он не мог припомнить, однако эта перемена вызвала у него самого глубокое отвращение, преодолеть которое майору так и не удалось. Эндрю стал первым таким ребенком с начала 1999 года, и он успел почти забыть свои ощущения, но тогда все обстояло иначе — то был безрассудный, наивный, романтический шаг ради некой благой цели. На это раз они с Картером молили Бога, чтобы Бишоп не позвонил, но когда его номер определился на телефоне Уэбстера, он почувствовал, что к горлу подступает дурнота: звонок означал переход к плану «Б».

В зеркало заднего вида он наблюдал за Лорой, которая, безвольно понурившись, смотрела в боковое окно остановившимся взглядом. Слишком много мыслей роилось в ее голове, чтобы она могла сосредоточиться хотя бы на одной. Такая реакция была знакома майору и не вызывала его удивления.

Все прошло как обычно: Лора сообщила тем, кто знал об исчезновении Эндрю, что мальчик жив и здоров и вернулся домой поздно, потому что навещал могилу покойного отца. Ему не хватило денег на обратный билет и пришлось идти пешком несколько километров, он сбился с пути и очень расстроился, но он думал, что его мама знала, куда он поехал. В этой истории были неувязки и прорехи, в которые легко бы проехал джип Уэбстера, но Лору слушали утомленные переживаниями и поисками люди, они испытали облегчение и предпочли все вопросы отложить до завтрашнего дня. Кроме того, Лора сказала, что они с Эндрю решили немного отдохнуть и она свяжется со всеми по возвращении. Подобное поведение тоже было не в ее духе, но к тому времени, когда действия Лоры вызовут вопросы, она окажется вне досягаемости и не сможет на них ответить.

Дороги на их маршруте становились все уже и ухабистей, и наконец внедорожнику майора пришлось пустить в ход все свои возможности для продвижения по крутому вязкому проселку, стиснутому подошедшими к самой колее березами. Еще через пять минут автомобиль резко остановился. В сгустившейся тьме Лора различила широкую бетонную полосу, уходившую в сумрак. Рядом с ней стояла хибара под железной кровлей. Там Уэбстер и припарковал машину.

Глядя через другие окна, Лора пыталась понять, что это за место и зачем они сюда приехали, но прежде чем она успела сделать какой-нибудь вывод, яркий свет залил центр бетонной полосы и в ушах Лоры раздался безошибочно узнаваемый звук идущего на посадку самолета.

Первой ее мыслью было, что она просто находится в небольшом местном аэропорту, но когда рев стал до того громким, что у нее заболели уши, Лора вдруг поняла, за кем прилетел самолет. Машина коснулась земли в дальнем конце полосы и стала выруливать по направлению к ним.

Самолет остановился точно перед их машиной. Под скрежет металла по бетону в двух метрах от переднего бампера опустился грузовой трап, и майор Уэбстер просто-напросто въехал по черному стальному пандусу в хвостовой отсек «Спартана». Не успел он затормозить, как трап стал подниматься и самолет, не выключая двигателей, вырулил к противоположному концу взлетной полосы. Там Мэдисон развернул огромную машину, и через несколько секунд она вновь была в воздухе, оставив позади цепочку сигнальных огней.

Когда они набрали высоту, Лора вслед за Уэбстером и Картером вышла из машины. Интерьер самолета был ей совершенно незнаком. Стены выкрашены в грязно-белый цвет, потолок в металлических ребрах, в боковых нишах — сетки и устройства крепления груза. В дальнем конце сложены друг на друга большие ящики, узкий проход между ними ведет к кабине пилота. За ящиками видны ряды кресел, как в пассажирском самолете. Первоначальное внутреннее устройство «Спартана» предусматривало простые скамьи вдоль обоих бортов, но сопровождавшие груз люди испытывали большие неудобства, изнемогали от усталости, мучились судорогами, и тогда Уэбстер настоял на том, чтобы обеспечить команду большим комфортом.

Лора с сожалением заметила, что пять из десяти кресел были заняты солдатами. Глядя на их камуфляжное одеяние, не позволявшее распознать кто есть кто, она тщетно пыталась представить себе более или менее благополучную ситуацию, в которой принимают участие семеро военных и самолет. В задней части отсека стояло отдельное кресло, она опустилась в него и приняла ту же позу, в которой сидела ранее в джипе — ссутулившись и глядя в окно, в черную пустоту.

Никто в самолете не обратил на нее внимания — просто скользнули взглядом, когда повернулись в сторону вновь прибывших, чтобы поприветствовать Уэбстера и Картера. К удивлению Лоры, по крайней мере двое из военных оказались женщинами, хотя отличить их от мужчин при тусклом свете люминесцентных ламп было нелегко: в огромных наушниках они выглядели одинаково. Все ее мысли по-прежнему занимал Эндрю, но разум и чувства Лоры испытывали настолько сильную перегрузку, что ей казалось, будто она с головой ушла под воду и силится выбраться на поверхность.

Через час Лора все еще не имела ни малейшего представления, где они находятся. Даже если бы она сосредоточилась в момент взлета, ночной полет без каких-либо средств ориентации в ее распоряжении означал для Лоры только одно: они могут быть где угодно в радиусе часового полета от Норфолка — над Францией, или Данией, или Ирландией. Или просто над Атлантическим океаном.

На исходе второго часа звук двигателей стал потише и полет замедлился. Похоже, самолет шел на посадку, и Лора посмотрела в иллюминатор, пытаясь ухватить хоть какой-нибудь признак, позволяющий сделать вывод, куда же они прилетели и где держат ее сына. Она представляла себе грустное лицо Эндрю, запертого в камере на территории американской авиабазы, расположенной посреди пустыни.

Лора могла видеть только небольшое пространство, и то, что предстало ее глазам, не слишком отличалось от аэродрома, с которого они взлетали. Какой-то человек на земле приладил к самолету топливный шланг, через десять минут отсоединил его, и вот машина вновь в воздухе.

Черт возьми! Когда же она увидит Эндрю? Майор Уэбстер повернулся к ней, перехватил ее взгляд и постарался ободряюще улыбнуться. На лице Лоры отразилось презрение, и майор решил, что ему следует приложить больше усилий. Он занял место в ряду перед ее креслом.

Прикрыв рот рукой, чтобы никто, кроме Лоры, его не мог слышать, Уэбстер сказал:

— Сожалею, но должен повторить: вам следует нам верить. Мы сделаем еще одну остановку на пути к месту назначения, и я хочу вас предупредить уже сейчас: Эндрю там нет. Мы бы отправили вас прямо в Венесуэлу, но так случилось, что необходимость прибегнуть к вашим услугам совпала по времени с одной из наших операций, и поэтому у нас не оказалось в наличии людей, чтобы сопроводить вас в БРЭВИС. Так что вам придется быть с нами во время этой операции, которая займет около часа, после чего нас ждет двенадцатичасовой полет к тому месту, где находится Эндрю. Надеюсь, я поступил правильно, введя вас в курс дела. Вы согласны?

Лора кивнула, давая ему понять, что хочет остаться одна, и снова повернулась к иллюминатору.

Глава 8

Через восемь часов полета у Лоры болело все тело. Креслам было далеко даже до экономкласса, и она не переставала менять позу и крутиться на тонких поролоновых сиденьях, чтобы хоть как-то размять онемевшие ягодицы. Один из солдат принес ей отталкивающего вида еду: кусок пирога с кремовой начинкой и два черствых сэндвича, заворачивающихся по краям подобно негодному линолеуму. Предполагалось, что они с курицей, но место куриного мяса занимала тошнотворного вида темно-желтая кашица. Остальные беззаботно тянули коку — напиток, который Лора терпеть не могла, а потому ей дали минеральную воду. В прошлом она, возможно, была прохладной и газированной, но к этому времени обрела вкус влаги, которую извлекли из ванны страдающего метеоризмом пенсионера.

Шум двигателей снова стал тише, и неприятное ощущение в желудке дало Лоре понять, что машина теряет высоту. Означало ли это очередную дозаправку? Она сразу же поняла, что это предположение неверно. На сей раз солдаты проявляли значительно большую активность. Они возились с замками и лямками своего обмундирования и оборудования, явно к чему-то готовясь.

Под покровом темноты самолет в очередной раз снижался к посадочной полосе в какой-то удаленной местности. В иллюминатор Лора не могла разглядеть ничего, кроме совершенно плоской равнины.

Солдаты собрали снаряжение, свалили его на бетон и приступили к разгрузке. Уэбстер сделал знак Лоре.

— Мы пересаживаемся, — сказал он. — Следующая посадка станет последней, но условия местности требуют использовать вертолет.

— А где мы находимся? — спросила Лора.

— Не могу этого сказать. Но вам придется надеть это. — Майор протянул ей темно-зеленую армейскую куртку. — Ночи в пустыне холодные.

Они спустились по небольшому трапу и подошли к площадке, где стоял готовый к вылету «Чинук Си-Эйч-47».^[9] Для ускорения процесса двое солдат перемещали самые тяжелые ящики с помощью вилочных электрокаров, прочее оборудование грузили вручную.

Через полчаса все уже сидели на своих местах. Мэдисон включил зажигание, и тишина мгновенно сменилась оглушительным ревом — лопасти вертолетных винтов пришли в движение.

Лора оказалась в вертолете впервые в жизни, и этот полет — бреющий, над самой равниной, сменившийся резким подъемом и прыжком через горы, — стал очередным пренеприятным ударом по всем ее чувствам. Кромешная тьма лишала возможности хоть как-то сориентироваться во время нырков машины во впадины, разделяющие крутые склоны, и зигзагов между скалистыми вершинами.

Через час винты стали вращаться медленнее, вертолет пошел на снижение, и Лора поняла, что конец путешествия близок.

Прозвучала отрывистая команда майора Уэбстера:

— Приближаемся к цели. Приближаемся к цели. Приготовиться к контакту и полной локализации. До начала двадцать минут. Отсчет пошел.

В иллюминатор Лора видела, что вертолет кружит над небольшой плоской площадкой у подножия горного хребта, которая едва различалась в тусклом лунном свете — горы загораживали его источник.

Солдаты стали совсем неотличимы друг от друга в очках для ночного видения, закрывавших их лица. Все семеро спрыгнули на усеянную камнями землю, прихватив с собой ящики и ранцы защитной окраски. Лора не понимала смысла происходящего, но военные действовали не задумываясь, автоматически — казалось, для них все это так же привычно, как чистить зубы по утрам. Не теряя ни секунды, отработанными движениями, они развернули оборудование, расположив все элементы в нужных точках каменистой площадки.

Уэбстер подождал, пока ящики были выгружены из вертолета, и приблизился к Лоре.

— Извините меня, — говорил он сквозь вой замедляющих вращение винтов. — Вам все станет ясно в ближайшие полчаса, можете мне поверить. Пока же я должен обеспечить вашу полную безопасность, для чего ни на секунду не выпущу вас из виду. А на тот случай, если вам придет в голову мысль бежать, я лишь сообщаю, что мы находимся в северо-восточном районе Афганистана почти в двухстах километрах от ближайшего намека на цивилизацию, причем цивилизацию того рода, которая едва ли найдет время разбираться с белой женщиной, говорящей по-английски. — Майор улыбнулся, пытаясь сгладить шантаж, звучащий в последней фразе. — Вам нелегко приходится, я знаю, но даю слово — скоро все прояснится. — Он вручил Лоре очки ночного видения и надел такие же, подняв их на лоб. — А теперь идемте.

Они спустились на землю, как раз когда солдаты заканчивали все приготовления. Хотя Лора имела представление о стрелковом оружии, ничего подобного тому, что ее сейчас окружало, она не видела. Одно из устройств напоминало черный металлический зонт с голубыми лазерами вместо спиц, другое представляло собой трубу с вращающимся диском в торце и издавало резкий скрежещущий звук при нажатии спускового механизма. Все площадку покрывал плотный зеленый туман, сочащийся из установки, похожей на портативный генератор, скрещенный с роботом из «Звездных войн».

Каждый второй ящик был открыт, и там что-то пенилось и шипело. Один из солдат завершал регулировку каких-то менее объемных приборов, остальные прекратили всякую деятельность и устремили взгляды на майора Уэбстера, ожидая дальнейших распоряжений. Майор сделал шаг вперед. Его голос прозвучал громко и отчетливо, как звук солирующей трубы.

— Итак, ребята, согласно данным разведки, наведение серий А-22s и А-24s закончилось тем, что, помимо поражения заданной цели, они убили не менее одного человека. Поэтому будьте готовы к повышенному уровню агрессии. Миллс и Гаррет, займитесь светом и звуком, Картер и Джейкобс — за вами газ, Ван Аренн и Уэйнхаус — прикрытие и зачистка. И еще. Вы, наверное, заметили, что с нами гражданское лицо. Это доктор Лора Трент, генетик-энтомолог, лучший специалист в своей области. Мы впервые вводим ее в курс дела. Ван Аренн, нам понадобится живой неповрежденный образец. — Уэбстер замолчал и пристально осмотрел своих людей, ища на их лицах признаки сомнения. Не найдя таковых, он выкрикнул: — Отлично! Тогда — вперед!

Двое — как поняла Лора, это были Миллс и Гаррет — взяли оружие наизготовку и мерным шагом стали подниматься по склону. Остальные последовали за ними, но Лора уже не могла отличить их друг от друга, поскольку поверх обычного обмундирования они надели защитные балахоны, а лица полностью скрыли за фантастического вида масками, напоминающими противогазы будущего.

Завеса тайны не стала прозрачней. Хотя Лора теперь знала, что присутствием здесь она обязана своей компетенции в генетике насекомых, ее мысли лихорадочно метались в поисках связи энтомологии с решением военных задач. Возможно, они уничтожают урожай, чтобы лишить террористов продовольствия? Или внедряют организм-носитель для выведения продуктивных видов паразитов? А может быть, здесь отслеживают измененияв формах роя, чтобы выяснить, не отражают ли они присутствие человека? Поневоле Лора почувствовала возбуждение ученого. Ей предлагали участвовать в некоем новом и, скорее всего, секретном направлении исследований, связанных с наиболее интересной для нее сферой, и она хотела бы знать, почему.

Уэбстер отвел ее к началу тропы, уходящей вверх к пещерам, и знаком показал, что они должны остановиться и ждать в небольшой нише между скалами, где ветер не столь силен. Он предложил ей кофе из своего термоса, но Лора отказалась, молча покачав головой.

Метрах в шестидесяти выше солдаты уже приближались к своей цели. Миллс, глядя прямо перед собой, отрегулировал индикатор расстояния, вмонтированный в его маску, чтобы определить точнее, где находится цель. Очень медленно и осторожно они продвигались вперед, но тут Гаррет замерла на месте и подняла руку, останавливая всех остальных. Сквозь завывание и свист ветра до них донесся знакомый плотный гул, знаменующий начало настоящей работы. Они переглянулись и обменялись кивками обезличенных голов — жутковатое зрелище, — подтверждая, что, как и Гаррет, слышат этот звук.

Миллс подошел ко входу в пещеру, снова проверил расстояние, обернулся к Гаррет и сделал ей знак приблизиться. Гаррет сняла пластиковый чехол с пояса, обнаружив хромированный яйцевидный предмет с черным зубчатым кольцом на одной стороне. Повернув кольцо на 180 градусов, она еще раз посмотрела на Миллса и опустила яйцо в темное отверстие стальной трубы. С противоположного конца трубы выскользнул щиток, снабженный спусковым механизмом. Гаррет направила трубу к центру пещеры и выстрелила.

Громкого звука не последовало — лишь густой протяжный гул, будто тысячекратно усиленный непрерывный сигнал электронных часов. Яйцо пушечным ядром вторглось в глубь пещеры, и Гаррет с Миллсом немедленно устремились вниз по тропе, отвернувшись от пещеры и крепко сомкнув веки. Последовавшая вспышка света была такой яркой, что осветила даже Лору и Уэбстера. Майор остался невозмутимым, но Лору слепящий белый сноп заставил подпрыгнуть — ей показалось, будто вся гора разлетелась на куски. Но когда свет погас так же быстро, как появился, она убедилась, что никаких изменений в окружающем ландшафте не произошло. Однако непрерывный гул, доносившийся из глубины пещеры, превратился в прерывистое жужжание.

Это стало сигналом для Миллса пустить в ход свое оружие. Оно еще не имело официального названия, поскольку было доставлено из Пентагона в том же виде, что и все прочее специальное оборудование для БРЭВИСа — в немаркированном ящике с серийным номером и комплектом инструкций по применению. Но поскольку военным в разговорах между собой надо было как-то различать все эти устройства, они сами давали им имена. Эту штуковину нарекли «журчалкой». Взведя курок, словно у охотничьего ружья двенадцатого калибра, Миллс навел «журчалку» на пещеру и крепко держал, пока сверкающая зонтичная конструкция бешено вращалась. Ноги Миллса дрожали, будто он работал с отбойным молотком, скорость вращения нарастала, один конец «журчалки» впился в его плечо, с другой стороны зонта срывались лазерные импульсы. Установка была источником низкочастотных колебаний, сотрясающих почву подобно землетрясению в конечной фазе. Если для людей такое воздействие было всего лишь неприятным, то живые существа меньшего размера испытывали ощущение, будто попали в барабан стиральной машины — не то что тебя постоянно бьют, но не сразу понимаешь, где верх и где низ.

Затем вращение лазерного зонта замедлилось, и постепенно все затихло. На этом этапе людям всегда требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к вернувшейся тишине. Когда наконец они были готовы, Миллс и Гаррет отошли в сторону и уступили место Картеру и Джейкобс. Именно в этот момент операция вступила в самую сложную стадию. На двух предварительных этапах часть целей всегда оставалась незатронутой: одни насекомые укрывались слишком глубоко в гнезде, другие отделились от роя в поисках пищи. С помощью укрепленных на шлеме датчиков движения Картер и Джейкобс могли видеть, что несколько таких особей проявляют активность. Нейтрализация угрозы с их стороны и составляла задачу нового этапа операции.

Напрягая все свое внимание, Картер и Джейкобс вошли в пещеру и изготовили оружие — одинаковое у обоих. Хотя оно, как и прочее легкое вооружение всей команды, своим видом напоминало обычные пистолеты, пули в нем не использовались. Вместо спускового крючка под стволом оно приводилось в действие датчиками, управляемыми непосредственно сигналами, которые поступали из мозга. Когда стрелок приближался к объекту, который следовало обездвижить, это оружие отслеживало направление взгляда и наводилось именно в ту точку, определяло расстояние до цели и ее размер и поражало наиболее уязвимую область. К такому устройству нужно было привыкнуть, здесь не работал свойственный человеку сильнейший инстинкт охотника, поскольку ему не нужно было ни целиться, ни нажимать на спуск, но это оружие обладало стопроцентной точностью и не оставляло никаких следов. Патронами служили миниатюрные капсулы адаптированного газа «Си-Эс»,^[10] которые при соударении с объектом взрывались, выпуская облако пара. Он наполнял воздух и льнул к любой поверхности (отсюда — необходимость в защитных костюмах). Не будучи смертельным для человека, этот газ мог вызвать временный паралич тех живых объектов, с которыми соприкасался, что и происходило в данном случае.

Картер взял на себя левую сторону пещеры, Джейкобс — правую. Ступая словно по тонкому льду, Картер старался переставлять ноги как можно более осторожно и бесшумно. Ничто не должно было отвлечь его или Джейкобс от более важных звуков, которые могли достичь их ушей.

По мере приближения к гнезду им становилось все труднее сохранять хладнокровие. Страх давал о себе знать — ведь не все осы были выведены из строя… Первая оса вылетела из-за угла слева от Картера. Он среагировал мгновенно — капсула поразила голову.

Резкий звук его выстрела заставил Джейкобс обернуться — нет ли нужды в ее помощи. Нет, помощь не требовалась. Но она упустила из виду свою осу: бешено треща крыльями, насекомое летело прямо на нее. Джейкобс хотела выстрелить, но не успела. Оса уже билась о маску на ее лице, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Картер поднял свое оружие, но руки девушки находились слишком близко от насекомого. Из-под маски Джейкобс донеслось сдавленное: «Черт!»

Несколько ос тут же воспользовались заминкой Картера. Две устремились к нему спереди, еще две нацелились на его спину. Но Картер был начеку. Быстрый взмах руки по широкой дуге — и через мгновение все четыре твари лежали на земле.

Тем временем Джейкобс продолжала борьбу, и Картер понял, что времени у них не остается. В любой момент оса могла проникнуть сквозь защитный костюм. Он ждал, когда откроется цель… Ждал… Ждал… Вот!

На этот раз выстрел разорвал осу надвое, и еще трепещущие половинки насекомого упали на землю. Джейкобс пришла в себя и почувствовала, что подвела напарника. Картер разобрал ее «Прости!», прозвучавшее за маской.

— Все в порядке, — ответил он.

Похоже, он не ошибся. Датчики не фиксировали никакого движения. Картер и Джейкобс поставили свое оружие на предохранитель, вышли из пещеры и освободили место для Ван Аренна и Уэйнхауса.

Прежде чем начать зачистку Ван Аренну надлежало заполучить неповрежденный образец для доктора Трент, и эта задача была сопряжена со вдвое большим риском, чем уничтожение ос. Они не могли приступить к огневой обработке, пока не поймают хотя бы одну из этих мерзких тварей, и все ради какой-то бабенки, которая попивает горячий кофе в полной безопасности.

Он проделывал это неоднократно, поскольку такие образцы требовались для анализа результатов каждой операции. Однако три года назад им удалось повысить эффективность своих действий до такой степени, что надобность в подобных мерах предосторожности отпала. Если на первых этапах было очень важно видеть, какие трансформации происходили с осами после перегруппировки роя, то теперь эти изменения стали малосущественными и анализ образцов утратил актуальность.

Пока Уэйнхаус следил за датчиком движения, Ван Аренн извлек из своего ранца плоский прямоугольный пакет и медленно двинулся вперед. Разумеется, он знал, что вот-вот с ними встретится, но каждый раз это происходило внезапно, в чем и заключался риск его работы. Предварительная обработка светом и звуком создавала почти идеальные условия, но именно почти, а потому малейшая оплошность могла стоить Ван Аренну жизни. Подобные пещеры таили огромную опасность, поскольку никто не знал, как глубоко в толщу скал уходят их извивы и могли ли различные выступы, ниши и каменные барьеры защитить насекомых от воздействия этих видов оружия. Нельзя было полностью полагаться и на газ «Си-Эс», ибо его состав следовало специально адаптировать применительно к каждой генетической модификации насекомых. Вероятность неудачи здесь была невелика, но все же и недостаточно мала.

Ван Аренн крайне осторожно продвигался вперед. Наконец он увидел знакомую картину: очертания гнезда, похожего на огромные коричневые схваченные коркой медовые соты, и первых ос — они лежали на спинах, обездвиженные действиями его товарищей.

Его внимание привлекло необычное ощущение — левая нога наступила на что-то. Глянув вниз, он увидел человеческие кости, составляющие полный скелет — от пальцев ног до черепа. Хотя Ван Аренн видывал такое не раз, размер костей заставил его задержаться чуть дольше. Скелет принадлежал ребенку. Он заставил себя не думать о том, как осы налетели на пораженного страхом беспомощного мальчишку, вцепились в его кожу и мышцы, рвали по кусочкам его плоть.

Еще через десяток метров он уже продвигался по колено в осах. Пожалуй, дальше идти не следовало. Ван Аренн стал подыскивать образец подходящего размера с распростертыми крыльями — так они лучше выглядели.

Слева от него поверх кучи насекомых лежал великолепный экземпляр застывшей на лету осы — каждое ее крыло вполне могло закрыть отнюдь не узкую ладонь Ван Аренна.

Потянувшись к осе, он вдруг помешкал. Ему показалось, что какое-то из насекомых зашевелилось, но он не был уверен: кевларовая маска закрывала уши Ван Аренна, и он почти ничего не слышал.

«Еще десять секунд, и дело будет сделано», — подумал он, снимая пластик с пакета. Обнажилась пластина оргстекла тридцать на тридцать сантиметров, по периметру которой шла металлическая трубка. Ван Аренн стал осторожно просовывать пластину под тонкие колючие ноги осы, пока насекомое не оказалось в центре, затем он повернул рычажок на одной стороне пластины, и та мгновенно изменила форму, став прозрачным кубом, внутри которого лежала оса.

Тем временем единичный треск, который вроде бы услышал Ван Аренн несколько секунд назад, превратился в постоянный гул, но у него уже не было времени проверять, что это значит. Он снова повернул рычаг, заперев контейнер с образцом, и быстро передал его Уэйнхаусу.

— Капитан…

Ван Аренн понял, что Уэйнхаус что-то сказал, но слов различить не смог: он был поглощен другим.

Осы шевелились, ползали, цеплялись друг за друга, слипаясь в гроздья.

Пора было уходить. Ван Аренн повернулся, чтобы сделать первый шаг, и зацепился каблуком за острый камень. Из-за этого нога опустилась на два сантиметра левее свободного пространства, и носок ботинка раздавил голову осы.

Тело раздавленного насекомого мгновенно испустило феромон тревоги. И тут же будто кто-то повернул ручку регулятора громкости по часовой стрелке до упора — мощное жужжание заполнило пространство, достигнув самых отдаленных углов пещеры.

Ван Аренн — как и все члены команды — сразу понял значение своей оплошности: ход операции менялся с планового на чрезвычайный режим. Это предполагало повторное использование «журчалки». Для приведения ее в состояние готовности требовалась минута, после чего можно было вернуть контроль над ситуацией. Но в течение этой минуты им придется защищаться любыми доступными средствами.

Ван Аренн побежал к остальным, на ходу вынимая свой пистолет с газовыми патронами. Картер и Джейкобс уже перезарядили оружие и дожидались, когда Ван Аренн выйдет из зоны поражения, чтобы открыть огонь.

Когда он пригнулся, они разрядили обоймы, целясь в камни около гнезда, чтобы создать барьер из газа «Си-Эс» и тем самым не дать осам вылететь наружу.

Они находились слишком далеко от гнезда, чтобы видеть, что происходит в самой плотно населенной его части, а потому просто продолжали стрельбу. Необходимый барьер действительно сформировался, но одновременно возникло газовое облако. Видимость уменьшилась до нескольких метров.

Солдаты молча наблюдали за происходящим, держа под прицелом клубящуюся серую массу, из недр которой доносился гул. Сколько это будет продолжаться? Сколько секунд должно еще пройти?

Каждый завиток газового облака становился потенциальной целью. Пальцы застыли в болезненном напряжении. Кровь стучала в висках…

Облако выстрелило тремя осами. Первую, в левый глаз, мгновенно поразила Джейкобс. Картер попал во вторую. Если Джейкобс действовала инстинктивно, то лейтенант стрелял обдуманно — его капсула разорвалась во рту осы, и внутренности насекомого забрызгали стену пещеры.

Однако третья тварь добралась до Ван Аренна. Он замешкался с предохранителем и на какое-то время оказался безоружным. Оса проникла сквозь защитный костюм и вцепилась в его предплечье. Картер мог попасть в нее без труда, но при этом он перебил бы кисть Ван Аренна.

— Черт! — Ван Аренн издал сдавленный крик. Газ просочился в пробитый осой костюм.

На него напал безудержный кашель. Он размахивал рукой, тщетно пытаясь избавиться от насекомого, но жвала глубоко впились в мышцу. Его пронзила острая боль — руку словно жгли паяльной лампой, и боль эта нарастала по мере того, как оса сжимала челюсти, захватывая новые куски плоти. Он терял сознание…

В этот момент Картер ухватил осу за крылья, оторвал ее от Ван Аренна и буквально впечатал в стену пещеры. Ван Аренн рухнул на землю, обливаясь кровью и выхаркивая слизь. Его тело сотрясал страшный приступ кашля.

Картер и Джейкобс оттащили Ван Аренна подальше. Газ, соприкасаясь с глубокой рваной раной, только усиливал боль.

Настала пора заканчивать операцию. Вперед выступил Уэйнхаус, на спине которого крепился резервуар с металлическим шлангом, опоясавшим его талию словно серебристая анаконда. Он направил шланг на стену, и из него вырвалась струя, похожая на туман из мелких капелек патоки. Затем Уэйнхаус перевел раструб шланга на гнездо и тщательно обработал его, стараясь не пропустить ни одного места, где могли укрыться насекомые.

Эта работа напоминала Уэйнхаусу его прошлую профессию художника и декоратора: разве что гостиные пожилых дам, как правило, не были так густо усыпаны недвижными телами гигантских ос. Ему нравилось наступать на эти тела, чувствовать, как под его башмаками хрустят их оболочки, а внутренности превращаются в густую клейкую массу. Похожее удовлетворение можно получить, сокрушив враз дюжину пустых сигаретных пачек.

Вскоре он уже был в центре пещеры. Шум его дыхания мешался с ударами тяжелых капель, стекающих со стен, и чавкающими звуками от падения ос, окутанных вязкой патокой, — словно теннисный мяч шлепался в густое варево. Уэйнхаус взглянул на потолок и гигантские соты гнезда, уходящие все дальше в недра пещеры. Изрыгаемый его резервуаром туман должен был обрушить все это сооружение, не оставив никаких следов.

Продолжая орошать пространство перед собой, Уэйнхаус начал пятиться к выходу из пещеры. Там он столкнулся с Гаррет, занявшей позицию Ван Аренна, и перекрыл наконец свой шланг. Остальные члены команды ожидали снаружи. Увидев Уэйнхауса, они испытали облегчение. С этого момента операция всегда проходила без сбоев. Как только Гаррет подавала сигнал очистить площадку перед пещерой, они знали, что угроза вот-вот исчезнет. Оставалось пустить в ход зажигательные шары, после чего дело будет сделано и все следы уничтожены.

При сложившейся ситуации Гаррет не очень радовала необходимость замещать своего друга, но возможность приступить к огневой обработке приятно грела душу. Она извлекла из оболочки гладкие черные предметы сферической формы, покрытые густой смазкой, словно шарикоподшипники гигантских размеров. Гаррет было приятно сознавать, что эти изделия, радующие глаз совершенством формы, могут вызвать столь масштабные разрушения. Нащупав небольшие выемки на полюсах шара, она запустила туда пальцы, надавила и услышала щелчок освобожденной пружины. Шар начал плавно покачиваться в ее ладони. Держа его между большим и указательным пальцами, она ощутила нарастающую вибрацию, которая сопровождалась жужжанием. Звук становился все выше, и вот с громким лязгом шар вырвался из ее руки и устремился в глубь пещеры. Электромагнит остановил его рядом с задней стеной, там он воспарил на метр с лишним от земли, продолжая вибрировать — это придавало ему сходство с живым существом.

За первым шаром Гаррет задействовала еще пять. При этом каждый следующий управлялся магнитным полем меньшей силы и его вибрация была выражена слабее. Выпущенные на волю, они останавливались все ближе и ближе к тому месту, где стояла Гаррет. Так образовалась шеренга черных шаров, которые, казалось, дрожали от нетерпения — так хотелось им поскорее выполнить свое предназначение. Гаррет оставалось только снять маску и закурить сигарету.

Проделав это, она закрыла свою «Зиппо» и бросила последний взгляд во мрак. Потом щелчком отправила в зев пещеры тлеющую сигарету и повернулась, чтобы идти к своим товарищам по команде, стоявшим на безопасном расстоянии.

Не всем из них доводилось видеть раньше то, что произошло через мгновение, но этот звук им был знаком: будто киянка ударила в дверь автомобиля, а затем сотни металлических стрел зазвенели, встречаясь с камнем. Шары испускали шрапнель по команде чувствительных детекторов дыма, что давало участникам операции время отойти на достаточное расстояние, прежде чем стальные поражающие элементы разлетятся во всех направлениях и вонзятся в любую поверхность на своем пути. А еще через небольшой промежуток времени шары взрывались, и продукты этого взрыва в сочетании с «патокой» Уэйнхауса создавали самую эффективную зажигательную смесь, которая когда-либо была известна науке. Белая вспышка озаряла вход в пещеру, и спустя мгновение все, что находилось внутри, было уничтожено. Картер и Миллс обычно возвращались в пещеру, чтобы проверить, достигнут ли желаемый результат, и каждый раз убеждались, что пещера обрела точно такой вид, какой имела до появления в ней ос.

Команда двинулась вниз, к подножию склона, где находились Уэбстер с Лорой. За двадцать минут, прошедших с начала операции, она не произнесла ни слова. Предлагаемые Уэбстером сигареты и чашки кофе она неизменно отклоняла, не желая проявлять дружелюбие или подчеркивать свое зависимое положение.

Уэбстер увидел, что один из его людей пострадал, а двое других помогают ему спуститься по склону. Сняв защитный балахон, майор побежал им навстречу, опасаясь худшего. Ван Аренн снял маску. Опираясь на Миллса и Уэйнхауса, он смаргивал горячие слезы, заливавшие его глаза.

— Ты в порядке, Ван Аренн?

Преодолевая приступ кашля, он с трудом ответил:

— Глотнул немного газа, сэр. И вот это… — Он показал глубокую рану, из которой била кровь, стекая по предплечью на кисть. — Чертовски больно.

— Ступай к вертолету, Мэдисон окажет тебе первую помощь. — Уэбстер повернулся к Картеру. — Что-нибудь еще?

— Ничего необычного, сэр.

— Образец есть?

Картер показал Уэбстеру добычу.

— Отлично. — С прозрачным кубом в руках он направился к Лоре, стоявшей ниже по склону. — Доктор Трент, еще раз примите мои извинения за причиненные неудобства. Мы были вынуждены пойти на такие меры, чтобы побудить вас ознакомиться с положением вещей. Надеюсь, вы это поймете.

Лора приподняла бровь, как бы говоря: «И что теперь?»

Уэбстер несколько мгновений выдерживал ее взгляд, а затем поднял прозрачный контейнер на уровень ее глаз. Поскольку было слишком темно, чтобы рассмотреть содержимое куба, выражение лица Лоры не изменилось. В своей работе она привыкла ко всяким неожиданностям, а потому, что бы там ни оказалось, ее это вряд ли…

В это время Картер включил фонарь, и Лора замерла, потрясенная увиденным. Оно не может быть настоящим! Это насекомое существует вопреки всей науке! Вопреки всему, что она знает! Слова застряли у Лоры в гортани, вдруг ставшей сухой, как окружающая ее пустыня. Лора хотела взглянуть на Уэбстера, получить от него подтверждение реальности происходящего, но не могла отвести глаз от куба.

Оса величиной с кулак!

Хотя насекомое не имело признаков какого-либо определенного вида, сходство его облика с самой обычной осой заставляло Лору именно так и называть эту тварь. Вглядевшись, она тотчас вспомнила ногу, которую накануне продемонстрировал ей Бишоп. Поразительно, но она различала невооруженным глазом анатомические элементы, которые ранее могла видеть только под микроскопом: глаза треугольной формы, петиоль, разделяющую метасому и мезосому^[11] и показывающую восхитительную хрупкость осиной талии, членики антенн, которые уже подергивались, давая понять, что оса оживает.

Уэбстер понимал, что Лорой владеют сильнейшие чувства, почти благоговейный страх. Он медленно повернул куб, чтобы она могла рассмотреть добычу со всех сторон. Оса была поймана безупречно — казалось, она застыла в полете, и Ван Аренн просто переместил ее в куб. Наклонившись, Лора чуть ли не прижала нос к оргстеклу, любуясь совершенством изящных коричневых ног насекомого.

И тут оно ожило — сразу, внезапно — и бешено забило крыльями. Лора резко отпрянула, а Уэбстер сильнее сжал контейнер в руках. Майор был готов к этому, но для Лоры все произошло совершенно неожиданно. Разумеется, это была оса во всех отношениях, но размеры придавали насекомому какие-то человеческие черты: оно было дерзким, агрессивным, злобным.

Уэбстер кивком дал понять, что опасаться нечего, и Лора снова с осторожностью приблизила лицо к кубу. Казалось, оса обращает всю свою ярость именно на нее. Насекомое билось головой о прозрачную стенку, словно пытаясь преодолеть преграду, отделяющую его от Лоры. Однако еще больше ее восхитило увиденное через дно куба: оса пустила в ход свое жало. И хотя внедрить этот орган в толщу оргстекла ей не удалось, ее коготки, касавшиеся дна перед очередной яростной попыткой взлететь, погружались в белесоватую лужицу яда.

— Что это? — спросила наконец Лора.

— Давайте вернемся в вертолет, — предложил Уэбстер.

Глава 9

В тысячах километров от Афганистана, в Колинас де Эдад, сквозь туман, окутавший верхушки деревьев, просачивались солнечные лучи. Было утро, но никто из этих людей, занятых своим делом, не ведал, какое время дня наступило или сменилось другим: в трехстах метрах под землей в помещениях БРЭВИСа время текло, как в казино Лас-Вегаса. Часть сотрудников базы трудились в лабораториях, другие спали, третьи развлекались — играли в настольный теннис и на бильярде или смотрели фильмы, пользуясь богатой коллекцией дисков. Два биолога и генетик-экспериментатор досматривали «Касабланку» — одному из них предстояло вернуться к работе, а двое других собирались лечь спать.

БРЭВИС разместили под землей из соображений секретности, но вскоре руководители проекта осознали, что такое расположение имеет еще одно преимущество: отсутствие четкой границы между днем и ночью способствует подсознательному стремлению повиноваться, что облегчает управление обитателями подземелья. Оказалось, что неведение о такой основополагающей вещи, как время наступления ночи, делает людей робкими и зависимыми.

Конструкция внутренних стен БРЭВИСа создавала иллюзию дня, который длился двадцать четыре часа в сутки. Покрытые обесцвеченным поликарбонидом, они непрерывно освещались белыми флуоресцентными трубками, что наполняло комнаты и коридоры жестким гнетущим блеском. Только спальные помещения давали отдых от постоянного ощущения, что день в разгаре и, стало быть, ты должен усердно трудиться. Настенных часов в помещениях БРЭВИСа не было, а при отсутствии возможности отремонтировать наручные часы или заменить в них батарейки никто не мог получить представление о времени дня или ночи. Правда, это не имело большого значения, ибо вся деятельность базы подчинялась только графику очередной операции, а уж тут Бишоп организовал работу таким образом, чтобы все этапы подготовки выполнялись в заданной последовательности с точностью до секунды.

Посетители попадали в БРЭВИС с помощью лифта. Выйдя из него, человек оказывался в просторном вестибюле, ничем не приметные стены которого напоминали впервые явившемуся сюда гостю минималистский дизайн космической станции. Девственную белизну этих стен нарушали только окна из оргстекла, выходящие в зону ожидания, и сканнеры радужной оболочки у каждой двери, которые во мгновение ока определяли целый спектр физиологических параметров посетителя от группы крови до дефицита некоторых витаминов в организме.

Через определенные промежутки времени на потолке появлялись невинного вида прозрачные круги величиной с мелкую монету, которые можно было принять за светильники, — последнее достижение в технике видеонаблюдения. В них использовались довольно сложные композиции зеркал и оптоволоконных элементов, которые обеспечивали видео- и аудиоконтроль высочайшей точности, охватывающий 99,3 процента всего пространства БРЭВИСа.

Из вестибюля, который служил центром всего подземного сооружения, можно было попасть в зону ожидания, в помещение арсенала, в спальную зону, столовую, кабинет Бишопа и коридор, ведущий в лаборатории.

Слева от лифта располагался арсенал — самая современная система хранения оружия во всем Западном полушарии. В ее основу были положены принципы и правила, разработанные в США во время холодной войны для размещения ядерного вооружения. В арсенале БРЭВИСа можно было хранить любые боеприпасы и оружие от летучих взрывчатых веществ, таких как гексаметилентрипероксидиамин, до изготовленных на заказ образцов, созданных специально для операций БРЭВИСа.

Традиционные виды вооружения, включая несколько ручных пулеметов VG36 и L86LSW фирмы «Хеклер и Кох», занимали свои гнезда на специальных стеллажах вместе с канистрами циперметрина, агроципа и других пестицидов.

В том, что касалось вооружения, БРЭВИС придерживался простого правила: лучше иметь то, в чем нет нужды, чем испытывать нужду в том, чего нет. Потому-то на базе нашлось место для газа «Си-Эс», циклозарина, «Орлов пустыни»,^[12] боеприпасов дистанционного воздушного подрыва ХМ1018^[13] и ряда прототипов и модификаций вооружений, которые Пентагон разрабатывал в сотрудничестве с Массачусетским технологическим институтом.

За безопасностью хранения велось тщательное наблюдение, но на практике любой военнослужащий базы имел доступ в арсенал. Неофициально солдат поощряли к изучению инструкций и ознакомлению с действием нового вооружения вне территории базы, на поверхности. Такая практика помогала бороться со скукой вынужденного бездействия между операциями, хотя многие животные окрестных джунглей находили ее не столь благотворной.

Дверь справа от лифта вела в зону ожидания. Ее высокие — от пола до потолка — окна шли до самого кабинета Бишопа, позволяя ему наблюдать за всеми этапами подготовки к операции.

Еще одним принципом, положенным в основу проектирования БРЭВИСа, стало стремление к максимальной автоматизации. Такой подход обеспечивал существенное сокращение вспомогательного персонала и соответственно способствовал соблюдению секретности. Кондиционирование воздуха, обогрев, вентиляция, снабжение водой и электроэнергией — все это производилось автоматически, если только не возникало чрезвычайной ситуации. Если что-либо могло работать без участия человека — именно так это и происходило в БРЭВИСе. Подобный принцип с особенной наглядностью работал в жилой зоне базы, которая соседствовала с арсеналом. В дальней левой части этой зоны располагались спальные места ученых — индивидуальные ячейки, идея которых была позаимствована у капсульных японских отелей. Предпочтение отдавалось отнюдь не удобству, зато возможность беспорядка сводилась к минимуму, а постельное белье можно было стирать в машине промышленной модели, которая использовалась и для стирки одежды обитателей базы.

В каждой такой ячейке был телевизор, кондиционер и панель управления жалюзи, закрывающими стеклянную дверь. Остальное пространство занимали ряд шкафчиков, стол, стулья и консоль с видеоигровой приставкой (обладания последней пришлось добиваться целый год). Отличие спальных мест для военных заключалось в одном: место Wii там занимал X-box.^[14]

Между спальнями для военных и ученых располагалась комната отдыха. Там кроме элементарной мебели находились широкоэкранный телевизор и коллекция дисков, выбор которых сопровождался жаркими спорами. Военные неизменно хотели смотреть триллеры, а ученые отдавали предпочтение более интеллектуальным фильмам с усложненным сюжетом.

В той же зоне находилась столовая. Приготовление пищи сводилось к разогреву в микроволновых печах полуфабрикатов, пищевая ценность которых была заранее рассчитана. Эти продукты привозили в БРЭВИС раз в месяц и хранили в большом холодильнике. Сначала, обычно, съедали любимые блюда, а последнюю неделю каждого месяца довольствовались чили. Грязные ложки, вилки, тарелки и прочее дежурный загружал в большую посудомоечную машину, предварительно вынув оттуда чистую посуду, и начинался новый цикл, не требующий особых усилий. Столовая представляла собой прямоугольную комнату с четырьмя большими пластиковыми столами, по сторонам которых шли скамьи. Места было достаточно, и каждый мог поглощать свой обед на некотором расстоянии от других, если не был расположен к общению.

Последняя дверь из вестибюля вела в кабинет Бишопа — единственную комнату базы, обстановка которой отражала пристрастия ее обитателя. Вместо холодного белого пластика там царили дорогие дерево и кожа, призванные показать посетителю, что Бишоп — не ровня прочим сотрудникам, он — начальник. Той же цели служили внушительные размеры кабинета, где размещался стол для заседаний, рассчитанный на десять человек, хотя в таком количестве работники БРЭВИСа там никогда не собирались. К кабинету примыкала прихожая, из которой можно было попасть в гостиную, а оттуда, через незаметную дверцу, в весьма удобную спальню отнюдь не капсульного типа.

Коридор напротив лифта вел в зону лабораторных помещений, где проводились исследования, рассчитанные на длительный период. Хотя почти вся работа на базе осуществлялась в радиусе тридцати метров от лифта, там имелось и множество других лабораторий, которые располагались на большем удалении от вестибюля и куда большинство сотрудников (включая как научный персонал, так и военных) не допускались.

Обычно отсутствие военных в кабинете Бишопа означало, что идут рутинные эксперименты и жизнь базы протекает довольно плавно. Однако в данный момент там появился новый обитатель, который в это плавное течение вносил заметный беспорядок. Эндрю сидел в роскошном кожаном кресле напротив Стивена Бишопа и развлекался: он то надевал колпачок на подвернувшуюся под руку флешку, то снимал его. Каждый щелчок, сопровождавший это занятие, вбивал ржавый гвоздь в мозг хозяина кабинета все глубже и глубже, хотя мальчик этого не замечал. На тридцать шестом щелчке Бишоп не выдержал.

— Прекрати, пожалуйста, — сказал он.

Эндрю мгновенно повиновался. Смертельно напуганный, жалкий, он чувствовал себя маленьким беззащитным ребенком, не в пример тому самостоятельному мальчику, каким был в Англии.

Он переживал случившееся с ним еще больнее, когда вспоминал, какой восторг им овладел в начале этого долгого путешествия. Когда двое мужчин подошли к Эндрю у ворот школы и с очень серьезными лицами да еще с сильным американским акцентом сообщили ему, что очень нуждаются в его помощи, он почувствовал себя важной птицей — еще бы, его привлекали к настоящему «взрослому» делу. Это чувство только усилилось, когда он оказался в большом черном автомобиле, несущемся сквозь дождь. А уж за воротами военно-воздушной базы в Марэме^[15] он совсем потерял голову: рев идущих на посадку машин, проход через пропускной пункт без всяких документов, вид потрясающих боевых самолетов, с моделями которых он все еще играл, — мурашки ползли по телу мальчишки…

Но потом он познакомился с другим человеком. Тот сопровождал его в бесконечно долгом полете до места под названием залив Гуантанамо, не разрешил ему сходить по-маленькому, пока они не выйдут из самолета, не предупредил, какими жуткими окажутся взлет и посадка, и не обратил ни малейшего внимания на то, что Эндрю был страшно напуган оглушительным ревом двигателей.

Нянькой Бишоп оказался никудышной; он не проявлял к ребенку никакого интереса, совершенно о нем не заботился и не желал что-либо менять в привычном распорядке возвращения в БРЭВИС, хотя у него на руках оказался подопечный, требующий внимания. За восемью часами в большом шумном самолете последовали шесть в самолете поменьше, но еще более шумном, и вопреки новым впечатлениям из четырнадцати часов полета тринадцать показались Эндрю унылыми, как заплесневевшая горбушка.

К тому же он скучал по маме. С той минуты, когда двое военных оставили его под проливным дождем со Стивеном Бишопом, радостное возбуждение Эндрю стало сменяться тревогой. Но рядом с ним не было никого, кто мог бы обнять его и успокоить, сказав, что ему нечего бояться и что все будет хорошо.

К тому времени, когда второй самолет пошел на посадку в джунглях, мальчик чувствовал себя измученным, покинутым и сытым по горло многочисленными впечатлениями о незнакомых местах. Эндрю понятия не имел, когда все это закончится, а между тем он только этого и хотел.

Бишоп быстро провел мальчика в небольшое белое здание, затем они спустились на лифте и оказались в его кабинете. Здесь, вдали от посторонних глаз, Эндрю и оставался уже полтора дня.

Интерес мальчика к собранию фильмов Стивена Бишопа стремительно убывал. После нескольких часов беспокойного сна на диване Эндрю мучился от безделья, занимая себя тем, что листал старые инструкции к каким-то приборам и щелкал колпачком флешки.

— Господин Бишоп, — робко заговорил он.

Бишоп поморщился — его снова оторвали от дела, — но отозвался.

— Что тебе?

— Когда я увижу маму?

Бишоп поднял глаза от отчета, который в эту минуту сочинял.

— Что ты сказал? Маму? Скоро, очень скоро, обещаю тебе. Потерпи еще чуть-чуть. Только не плачь, Эндрю! Ради бога, не плачь.

Эндрю не мог сдержать слез. Точно такие же ответы он слышал от Бишопа в обоих самолетах и позже, уже здесь, в этом кабинете. Он больше не верил этому человеку.

Однако Бишоп понятия не имел, как справиться с этой ситуацией. Ему это дело представлялось совсем несложным. Просто надо держать мальчишку под запором, пока сам он закончит свой отчет, а затем дождется возвращения команды с матерью Эндрю после завершения операции. Если такое по плечу любой полуграмотной домохозяйке, то уж человек, окончивший Массачусетский технологический институт третьим в своей группе, вполне способен решить такую задачу.

Но оказалось — не способен. Забота о десятилетнем ребенке, которого разлучили с матерью, оказалась делом столь же сложным, как распутывание паучьих сетей в темноте, и жалкие потуги Бишопа обернулись полным провалом. Теперь мальчишка плакал, и это вынуждало Стивена что-то предпринять. Он потянулся к телефону.

— Тадж? Срочно соедини меня с Ястребом. — Ожидая соединения, он изо всех сил делал вид, что в его кабинете нет рыдающего ребенка. — Ястреб, это Бишоп, доложите ожидаемое время прибытия… Понял, спасибо. — Он повесил трубку и повернулся к мальчику. — Эй, Эндрю, ну, ну, успокойся, дружок. Ты увидишь маму уже через час. Доволен?

Эндрю вытер нос рукавом синей школьной курточки.

— Спасибо, господин Бишоп, — прошептал он.

Через минуту он снова щелкал колпачком флешки, а Бишоп молился, чтобы этот час миновал как можно быстрее.

Глава 10

«Спартан» вновь шел на посадку. При виде уже различимых деревьев солдаты побросали глянцевые журналы и айподы. Сердце Лоры забилось учащенно. Она пыталась как можно лучше рассмотреть все, что открывалось ее взору из иллюминатора, но, даже когда самолет вышел из облаков, она видела только джунгли — густую темную зелень с разбросанными там-сям пятнами тумана, который льнул к листве, словно пряди белой кошачьей шерсти. Да, это могла быть Венесуэла. И там, внизу, должен находиться Эндрю.

Самолет остановился, добежав до самого края полосы, и солдаты тут же попрыгали на землю и разлеглись на траве, постанывая от наслаждения — они возвращались к нормальной жизни. Несмотря на стремление как можно скорее увидеть сына, Лоре пришлось покидать «Спартан» последней — военные и не думали уступить ей дорогу, полагая дела и желания этих гражданских куда менее важными, чем их комфорт.

Первым ощущением Лоры была жара. Солнце жгло лицо. Такой тяжелый густой воздух она вдыхала только во время экспедиции в Эквадор, где они искали образцы красных муравьев. Прикрыв глаза ладонью, она высматривала Уэбстера, который в это время стоял у кабины пилота и проверял запись в бортовом журнале. Увидев Лору, он поторопился дочитать страницу до конца и вернул журнал Мэдисону.

— Еще раз примите мои извинения. Ваш сын здесь, — сказал он и повел Лору к невзрачному белому зданию в пятидесяти метрах от посадочной полосы.

Как только они подошли ближе, дверь открылась и на пороге появился Эндрю. Мальчик крутил головой, пытаясь найти маму. Лора столько думала о сыне за последний день, что при виде мальчика едва не задохнулась от нахлынувших чувств.

— Эндрю! — закричала она.

Он не сразу ее увидел — между ними стояли люди. Но вот открылся просвет, Лора бежала к нему, и он бросился ей навстречу.

Только их крепкое объятие позволило Лоре удержаться на ногах.

— Слава богу, ты в порядке, — шептала она.

Эндрю долго прижимал к себе мать, а потом не отпускал ее руку.

— Они ничего с тобой не делали?

— Нет, мама, все хорошо.

— Вот и славно, — сказала она, обняв сына за плечи.

— Где ты была? Они мне только сказали, что ты им помогаешь разобраться с какими-то насекомыми, и больше ничего.

— Я тебе потом расскажу. — В ее голове звучала настороженность.

— Ладно, мама, — сказал Эндрю, чуть помолчав, чем дал понять, что понимает серьезность момента. Он поднял глаза и прищурился от яркого солнечного света. — Я по тебе скучал.

— И я скучала. — Лора стиснула ладонь сына.

Следом за Эндрю из дома вышел мужчина в черных хлопчатобумажных брюках и чересчур просторной белой рубашке. Подобная одежда казалась тут неуместно официальной. Он стоял чуть в стороне, ожидая благоприятного момента для примирения с Лорой, но и проявляя нетерпение. Уловив паузу в разговоре матери и сына, он сделал шаг вперед, так что его тень попала в поле зрения Лоры и заставила ее, освободив плечи Эндрю, снова встретиться глазами с этой неловкой принужденной улыбкой.

— Господин Бишоп, — сказала она, словно загоняя иголки под его ногти.

— Доктор Трент, — сказал он ровным тоном, — добро пожаловать в БРЭВИС.

— Благодарю вас, но мы здесь не останемся.

Бишоп кивнул с видом глубокого раскаяния.

— Я сожалею, что вынудил вас приехать, применив такой способ. Уверяю вас, будь в моем распоряжении какой-либо другой…

— Какой-либо другой? — Ее слова, казалось, дымились от гнева. Лора перевела глаза на сына, и тот ответил ей своим — недоуменным — взглядом.

— Доктор Трент, мне очень, очень жаль. По размышлении я понял, что был неправ. Разумеется, вы с сыном можете вернуться домой следующим же рейсом, и мы больше никогда вас не побеспокоим.

— Невероятная любезность с вашей стороны.

— Но уж раз вам придется немного подождать, может быть я смогу как-то загладить свою вину…

— Господин Бишоп, я буду крайне удивлена, если вам известен способ, как можно загладить вину перед нами с Эндрю за то, что нам пришлось пережить в эти два дня.

— Понимаю вас. В вашем положении я и сам испытывал бы такие же чувства. Вы можете ожидать и здесь, вам принесут сюда еду и напитки. Должен лишь предупредить, что заправка самолета займет время, да и пилот должен отдохнуть после долгого перелета. А провести несколько часов на сорокаградусной жаре…

Лора пристально и хмуро смотрела на Бишопа. Немилосердное солнце жгло светлую кожу англичанки, и она уже успела это почувствовать. Плотная влажная атмосфера затрудняла дыхание. Лора перевела взгляд на сына и поняла, что они не выдержат ожидания на открытом воздухе, а мысль о том, чтобы еще несколько часов просидеть в самолете, повергла ее в дрожь.

С неохотой она последовала за Бишопом внутрь белого здания. Она взяла было сына за руку, но Эндрю тут же отнял ее и сунул глубоко в карман — такая естественная реакция мальчишки ее порадовала.

Бишоп провел мать и сына через двойные вращающиеся стальные двери. Тадж сидел на своем обычном месте за белым столом и приветствовал их взмахом руки. Эндрю помахал ему в ответ. Они прошли мимо двух видеокамер и оказались перед следующими дверями. Следуя требованиям системы безопасности, Бишоп набрал код. Стальные пластины раздвинулись с едва слышным шипением. Еще одна дверь открылась с помощью карточки-пропуска, а замок последней сработал от сканнера отпечатков пальцев. Наконец они вошли в кабину лифта. Никаких кнопок. Бишоп провел своей карточкой по считывающему устройству, двери сомкнулись, и лифт буквально рухнул вниз с шумом, напоминающим работу двигателя небольшого автомобиля, который несется во весь опор.

— Будем падать несколько километров! — почти прокричал Эндрю маме.

— Ровно триста пять метров, — уточнил Бишоп.

Лифт продолжал свое бесконечное падение — похоже, за это время можно былодостигнуть центра Земли. Бишоп пытался растопить напряженную атмосферу ободряющими — как ему казалось — улыбками, обращенными к Эндрю и Лоре, но желаемого результата не достиг, скорее напротив.

Наконец движение лифта замедлилось, и он остановился со скрежетом, который неизменно пугал новичков. Как ни странно, свет внизу оказался еще ярче, чем на поверхности. Выйдя из лифта и следуя за Бишопом по вестибюлю, Лора и Эндрю зажмурились и постарались преодолеть ощущение, что выглядят как два пятна на белоснежной простыне дорогого отеля. Бишоп прижал большой палец к сканнеру и открыл дверь, ведущую в его кабинет.

— Эндрю, — обратился он к мальчику, — если ты не против, посмотри пока какой-нибудь фильм, а нам с твоей мамой надо побеседовать наедине.

Эндрю вздохнул и направился в гостиную. Там, в который уже раз, он стал перебирать диски из коллекции Бишопа, расположенные строго по алфавиту от «Апокалипсиса сегодня» до «Ярости гризли». Лора взяла из его рук «Криминальное чтиво», отложила в сторону, дала Эндрю «Близкие контакты третьей степени»^[16] и последовала за Бишопом в кабинет.

Глава 11

Тем временем наверху Уэбстер наблюдал за разгрузкой оборудования. Он понимал, что на этот раз полет затянулся больше обычного, и позволял солдатам работать с прохладцей и частыми перекурами.

— Что за женщина была с нами, а, майор? — спросил Миллс, закуривая «Данхилл».

— Занимайся лучше своим делом, чем меня спрашивать.

— Она говорит, как британка, — сказала Гаррет. — А что, Миллс, небось трахнуть ее захотел, да?

Все, кроме Миллса, рассмеялись.

— Не хочу обидеть тех, кто может пять часов трендеть об одном эпизоде из «Американского идола»,^[17] но с этой британкой по крайней мере есть о чем поговорить, — заметил Миллс, подчеркивая свое английское произношение.

— Это точно, — Гаррет в ответ усилила как могла свой южный выговор. — А скажи-ка, Миллс, когда британки отсасывают, они тоже задирают нос?

Общий хохот.

— Знаешь, Гаррет, тебе трудно в это поверить, но если бы не Великобритания, ты бы до сих пор говно из жопы веткой выковыривала.

— Ага, а если бы не мы, тебя бы звали Фриц и ходил бы ты в кожаных штанах на лямках, — сказала Джейкобс.

— Да пошла ты! Наша роль во Второй мировой войне была…

— Ладно, ребята, остыньте. Дни были трудные, все устали. Займемся грузом, — вмешался Уэбстер.

Какое-то время были слышны только грохот передвигаемых грузов и кряхтенье солдат. Потом Уэбстер спустился вниз, а все остальные восприняли его уход как сигнал побросать ящики, расположиться на них и немного позагорать. В отсутствие начальника они решили выведать хоть что-то у его помощника.

— Эй, Картер, так что это за бабенка была с нами? — спросил Ван Аренн. Картер жестом как бы закрыл рот на молнию и сдвинул шляпу на глаза. — Давай, Картер, выкладывай. Все равно мы дознаемся рано или поздно.

— Ну так пусть будет поздно, Ван Аренн. Да и вообще мне майор ничего не рассказывает. Она англичанка и нужна здесь Бишопу, а больше я ничего не знаю и знать не хочу — у меня пока своих дел хватает.

Все помолчали. Потом Гаррет заметила:

— Ну мне-то все ясно: она тут для замены погибшего.

Глава 12

Несколько захламленный кабинет Бишопа выглядел уютней, чем ожидала Лора. Правда, в нем отсутствовали окна, но ее приятно удивил темный потертый персидский ковер, брошенный на деревянный пол. По душе ей пришлись и большой дубовый письменный стол, и глубокие кожаные кресла, и широкий прямоугольный стол для совещаний, прекрасно сочетавшийся с прочей обстановкой. Три стены были сплошь закрыты книжными полками, на которых, правда, вместо книг в беспорядке громоздились кипы бумаг. Никаких картин или других украшений Лора не заметила и осталась в убеждении, что это помещение предназначено исключительно для работы и что к своей работе Бишоп относится крайне серьезно.

Не дожидаясь приглашения, она села и с вызовом посмотрела на человека, который организовал похищение ее сына. Бишоп расположился в своем кресле, давая понять своим видом, что подбирает слова. Ему не раз приходилось вести подобные беседы, и он всегда знал, что и как следует говорить, но сейчас в дело был вовлечен ребенок, а это требовало особого такта и осторожности.

— Доктор Трент, — начал он наконец, — прежде всего я хотел бы еще раз принести вам свои извинения. Все произошло так внезапно, что вы конечно же были напуганы. Разумеется, преднамеренно причинять человеку такую боль, такие мучения совершенно недопустимо. Простите нас, доктор Трент. Я очень надеюсь, что смогу объяснить вам причину наших столь злополучных действий. Как бы то ни было, общество Эндрю было восхитительным. Он замечательный мальчик, вы можете гордиться таким сыном.

— Послушайте, господин Бишоп…

— Называйте меня Стивен.

— Давайте сразу договоримся, что я все понимаю: вы сожалеете о происшедшем, вы не хотели насильно похищать моего единственного сына и посылать меня бог знает куда наблюдать военную операцию, связанную с гигантскими осами. Если вы хотите рассказать мне, чем вы здесь занимаетесь, — прекрасно. Но после этого я хочу подняться наверх и дождаться следующего рейса, чтобы лететь домой.

— Да, да, разумеется. Я признаю — меа кульпа.^[18] Конечно же, вы сбиты с толку. Еще бы: вы изучаете, скажем, особенности размножения тли в тишине лаборатории Британской энтомологической ассоциации, потом внезапно оказываетесь в Афганистане, где видите, что мы сотворили с обычными осами, а теперь вот здесь… — Поняв, что попусту тратит время, Бишоп заторопился перейти к сути: — Сейчас вы находитесь в кабинете главного инспектора БРЭВИСа, расположенного в Колинас де Эдад, примерно в шестидесяти пяти километрах от границы между Венесуэлой и Бразилией. Наша краткая история. БРЭВИС был основан в тысяча девятьсот девяносто восьмом году странами, входящими в НАТО, для изучения возможности использовать в военных целях генетически измененных насекомых. Вам, разумеется, известно, что почти все генетические исследования в энтомологии производятся в интересах сельскохозяйственного производства. Речь идет о выведении видов насекомых, которые могут противостоять сельскохозяйственным вредителям, придании этим вредителям свойств, которые заставляют их уничтожать друг друга, ну и так далее. На определенном этапе в этой области были достигнуты внушительные успехи. Один умник из Университета Айдахо опубликовал работу об использовании трансгенных черно-желтых ос в качестве природных пестицидов…

— Да, это доктор Пол Робер. Труд основополагающий. Я изучала его, когда готовила свою диссертацию.

— Именно. Не знаю, обратили ли вы внимание на небольшой фрагмент на сто двадцать четвертой странице, где речь идет о выделении части генома, ответственной за агрессивность. — Лора кивнула. — Одновременно другой ученый, на этот раз из Висконсинского университета, его имя я сейчас не могу назвать, добился впечатляющих успехов в том, что касается возможности управлять размерами насекомых. Его работы вы вряд ли могли читать, чему виною Пентагон, который внимательно следит за университетскими исследованиями. Это легко понять. Представьте себе: некий умник из некой университетской лаборатории придумал способ превращения куриной кожи в межконтинентальную баллистическую ракету. Естественно, парни из Пентагона захотят наложить лапу на это изобретение. Мне не раз твердили: в наши беспокойные времена следует держать глаза широко раскрытыми, чтобы не упустить возможности, которые в изобилии рождаются в самых разных местах.

Так или иначе, Пентагон проведал о работе Робера слишком поздно, чтобы закрыть к ней доступ, а что касается результатов Висконсинского университета, то их сразу же засекретили, потому что кое у кого хватило сообразительности связать между собой эти два достижения.

Так вот, теперь мы знаем, что членистоногие являются наиболее эффективной в природе группой, когда речь идет о нападении, защите и выживаемости. Будь они примерно нашего размера, люди давным-давно оказались бы стертыми с лица земли. К счастью, это не так и мы имеем возможность держать их на расстоянии в нашей обыденной жизни. Однако тут выступает на сцену БРЭВИС: если бы кто-то смог обучить или приспособить их для выполнения определенных задач, отвечающих нашим нуждам, то взамен этот кто-то получил бы решающее преимущество при физическом столкновении с неприятелем.

Бишоп повернулся в кресле, чтобы включить проектор.

— С течением времени, — продолжал он, — и приложив немалые усилия, мы нашли способ использовать насекомых для этих целей. Чуть позже я остановлюсь на этом подробнее, но наши первые опыты были не такими успешными, как мы ожидали. Обеспечение важнейших параметров — точности развертывания в боевой порядок, локализации роя после завершения операции, скрытности и ряда других — все это давалось с великим трудом, но руководство усмотрело в этом возможность создания совершенно нового перспективного вида вооружения. Пентагону по душе новые виды вооружения.

— Господин Бишоп, я слушаю вас и пытаюсь понять, что стоит за вашими словами. Вы с оптимизмом говорите о возможности научить насекомых убивать людей… Если вам это удалось, а подтверждение вашего успеха я видела в Афганистане, то мы наблюдаем полное торжество позитивного мышления^[19] над тем, что со всей очевидностью представлялось совершенно невероятным. Я бы поздравила вас с успехом, но, по-моему, вы собираетесь сообщить мне еще кое-что, и, думаю, мне это придется не по вкусу.

— Возможно, возможно. Но вернемся к тому, с каким трудом давались нам первые шаги. Вероятно, вы помните многочисленные сообщения определенного рода, которые звучали в новостях десять-пятнадцать лет назад.

Бишоп щелкнул переключателем проектора, и на экране появились газетные заголовки о пчелах-убийцах, нападавших на людей в Техасе и в Центральной Америке. Лора действительно помнила об этих сообщениях. Она читала их с жадным интересом, что было вполне естественно, поскольку тема имела отношение к ее профессиональным занятиям. Правда, эти статьи своим истерическим тоном скорее нагнетали страх, чем излагали факты.

— Что ж, нечто в этом роде действительно имело место. Нападения случались с такой регулярностью, что определенные зоны были закрыты. Работа шла весьма успешно. Конечно, вчера вы видели совсем другое, но то происходило десять лет назад, и мы были довольны результатами. Для нас не составляло труда направить рой кровожадных маленьких чудовищ в определенное время в заданное место. Но до последнего времени проблемой оставалась зачистка местности после операции. Вы можете представить, насколько трудно проследить за тысячью ос, а потому на раннем этапе работы мы изменили генетику насекомых таким образом, чтобы они погибали через несколько часов после того, как рой будет направлен к цели, то есть ввели в их геном ген самоуничтожения. Какое-то время эта схема успешно работала. Но мы не учли их способность эволюционировать с потрясающей скоростью. К тому времени, как мы модифицировали генетику тысячной осы, первая изменялась таким образом, что мы теряли возможность ее отследить. Проблема не приобрела катастрофического характера, но мы допустили кроссбридинг^[20] экспериментальных ос и тех, что обитают во внешнем мире, в результате чего агрессивность наших насекомых уменьшилась, но зато она увеличилась у свободных ос. Количество жертв невелико. Мы обрели контроль над ситуацией.

Недоверие на лице Лоры заставило Бишопа прервать свою речь.

— Насколько я поняла, — сказала она, — когда у вас возникало желание кого-нибудь убить в Мексике, вы натравливали на него свору гигантских агрессивных ос? А вам не приходило в голову воспользоваться, например, пистолетом?

— Мы редко используем их для одиночных целей. Рой ос гораздо практичнее применять против группы противников. Оптимальное число жертв составляет от пятнадцати до тридцати. Идеальной целью могут быть отряды террористов — один из таких обитал в той самой пещере, откуда вы только что вернулись. Наш козырь заключается в том, что в возможность такой операции никто не поверит. Представьте, пятнадцать членов колумбийского наркокартеля гибнут в какой-то дыре при нападении взбесившихся ос! Кому придет в голову винить в этом правительство США? А если придет — то на каком основании?

— Вы, кажется, говорили, что этим занимается НАТО.

— Я перейду к этому. Пять лет назад мы смогли применить в своих исследованиях новые достижения генетики и при этом полностью контролировать процесс.

Лора внимательно прислушивалась к каждому слову Бишопа и в этот момент поняла: речь идет о том, что входит в сферу ее собственных научных интересов.

— Рост, — сказала она. — Вы говорите о том времени, когда генетическое воздействие на рост получило неведомые ранее возможности.

— Именно так, — ответил Бишоп. — Не мне вам объяснять, что рост насекомых увязан с необходимостью сбрасывать внешнюю оболочку в процессе линьки. Взрослые особи уже не линяют, и поэтому…

— Господин Бишоп, я защитила диссертацию по генетической энтомологии.

Бишоп продолжил:

— Но мы не открыли доступ к информации, которая привела к настоящему прорыву в возможности регулировать рост. Доктор Хит изобрел способ выделить ювенильный гормон, что продлевает период роста, препятствуя созреванию. В сочетании со стимуляцией гормона линьки, экдизона, это позволяет насекомому сбрасывать внешнюю оболочку и расти без ограничения. Поначалу нам не удавалось держать рост в узде, но дальнейшие исследования с использованием гормона вылупления и бурсикона, регулирующего образование кутикулы,^[21] позволили взять процесс под контроль.

— Однако кое-какие статьи по этой теме все же появились в печати, — заметила Лора.

— Мы допустили утечку небольшой части сведений во внешний мир, поскольку это могло хоть как-то объяснить появление там гигантских насекомых, оказавшихся вне нашего контроля. Обычные научные организации, подобные той, где вы работаете, лишены достаточного финансирования и необходимого оборудования, а поэтому вероятность того, что там удастся вывести такой же вид насекомых, практически ничтожна. Но по крайней мере случайная встреча с таким существом не вызовет столь уж сильного шока.

В настоящее время наши операции завершены, причем мы добились очень высокой эффективности и практически полной гарантии, что эти создания доберутся только до запланированных целей. Все они снабжены наноскопическими приборами, позволяющими отслеживать каждую особь, а привитый этим насекомым инстинкт стремиться к своему гнезду превосходит по силе свойственную им агрессивность и удерживает их вблизи зоны изначального базирования. — На экране возник следующий слайд. Крепко сбитый морской пехотинец стоял вблизи огромного бурого осиного гнезда, доходчиво иллюстрируя слова Бишопа. — Операция, которую вы вчера видели, заключалась в зачистке территории после ликвидации одного из полевых командиров «Талибана», связанного непосредственно с Осамой бен Ладеном. Никто никогда об этом не узнает.

— Таков способ устранения врагов Америки?

— В начале девяностых большинство стран, входящих в НАТО, отказались от дальнейшего участия в программе и предложили ее закрыть. Ситуация становилась непредсказуемой, а с учетом настырности средств массовой информации все могло обернуться скандалом. Кроме того, как вы и отметили, у потенциальных жертв наличествовали прежде всего антиамериканские настроения, и именно США больше всех других участников вкладывали средства в эти разработки. После сокращения финансирования Пентагон согласился закрыть военную составляющую программы и переориентировать нашу базу на менее опасные генетические исследования. Было бы стыдно выбросить на свалку столь совершенное оборудование и наработанный опыт.

— Но…

— Но программу не закрыли. Она просто стала чисто американской. Одной из многочисленных строго засекреченных военных программ. Так или иначе, БРЭВИС уже несколько лет работает без сбоев. Команда, которая сопровождала вас в Афганистан, выполнила операцию по зачистке в высшей степени успешно. Эта программа стала самым серьезным достижением базы с момента ее перехода в исключительное ведение США. Не было потеряно ни одно насекомое. Все цели поражались без потерь с нашей стороны. — Тут Бишоп сделал паузу. Он понимал, какое впечатление на Лору произведет его следующая фраза, и хотел придать ей должный вес. — За единственным изъятием. Я говорю о нашем главном энтомологе Дэвиде Хите.

Глава 13

Начался этап расслабления после выполненной операции — в основном это означало возможность выспаться. На сей раз нужда в отдыхе была велика — больше, чем обычно, учитывая крюк, который пришлось сделать, чтобы захватить эту гражданскую бабенку. Как правило, после операции они впадали в спячку, словно медведи, лишь время от времени прерывая сон — сгонять партию в домино, побаловаться видеоигрой, похлебать чего-нибудь — и снова заваливаясь в койку на несколько часов.

Впрочем, двое из вернувшейся команды не спали.

— По-моему, мы все вляпались в дерьмо. — Голос Гаррет звучал зло и невнятно. Женщина была измучена до предела.

— Ну-ну, слушаю тебя, — отозвался Ван Аренн, выдергивая нитки из повязки на руке.

Они выбрали это время для разговора, зная, что их никто не услышит. Обычный распорядок службы в замкнутом пространстве базы означал, что, захоти они поговорить, когда прочие члены команды бодрствуют, им придется либо мириться с тем, что их слышат, либо искать укромное место, а последнее неминуемо вызовет подозрения. Разговаривать в общем помещении, наполненном людьми, было рискованно, но других мест, не охваченных системой наблюдения, в комплексе не существовало. Можно было, конечно, подняться на поверхность, но там Мэдисон готовил «Спартан» к очередному полету, а уж его-то они хотели видеть в последнюю очередь.

Гаррет покачала головой.

— Именно в дерьмо. Я хочу уйти отсюда.

Ван Аренн поднял голову и внимательно посмотрел на Гаррет.

— Ты уверена?

— Ты не думай, дело не в том, что случилось с Роучем и Мартин. Я вовсе не ждала, будто служба тут станет легкой прогулкой. Но то ли здешний гребаный распорядок меня душит, то ли эта жуткая пальба в пещерах доводит. Бывает, застрелиться хочется. Знаешь, мне иногда кажется, они просто не понимают, что творят, и мы еще нахлебаемся…

— Откуда тебе знать.

— Мы с тобой простаки, Ван Аренн. Что говорят, то и делаем, вопросов не задаем и верим — в случае чего нас вытащат, как и всех других ребят. — Она посмотрела на Миллса, который спал, зажав подушку между колен. — Но вот они притащили сюда эту британку. Какого хрена ей здесь нужно? Когда она здесь окопается, нам придется иметь дело с новыми осами, а дело-то становится еще хуже, чем на прошлой неделе. Так вот, с меня довольно, я больше не желаю служить им ходячей банкой инсектицида.

— Думаешь, они тебя отпустят?

— Так мне сказал Уэбстер, когда звал сюда.

Ван Аренн нахмурился.

— Он нам всем говорил одно и то же.

— Ну и ладно, мне плевать. Если понадобится, просто уйду. Пусть изловят и посадят, через пару лет освобожусь. И пойду на матч «Ковбоев».^[22]

Гаррет улыбнулась — такой простой план и лучезарное будущее. Улыбнулся и Ван Аренн — наивности подруги.

— Думаешь, у тебя получится?

— Не знаю. Но уж точно не останусь здесь до пенсии. Так что, если они хотят меня угробить, им стоит поторопиться.

Глава 14

Дэвид Хит погиб?

Лору захлестнули воспоминания. Нахлынувшие чувства лишили ее слов.

— Простите, — сказал Бишоп, вертя в руках пульт дистанционного управления.

Наконец Лора обрела способность говорить.

— Как это случилось?

— Я и сам бы хотел это знать. Он работал ночью, один, пытался, как мы думаем, усилить агрессию ос. Он постоянно носился с идеей использовать меньшее число насекомых, чтобы тем самым обеспечить большую скрытность операций и увеличить их эффективность. По всей видимости, он зашел слишком далеко.

Лора задумалась. Пожалуй, это было похоже на Хита. Она припомнила серию его экспериментов середины девяностых, когда он пытался заменить яд, выделяемый обычной черно-желтой осой, на яд паука-убийцы. Все попытки приводили к моментальной гибели подопытных ос, но Дэвид остановился только на сто семьдесят пятой.

Бишоп отложил в сторону пульт.

— Чтобы прояснить сложившуюся обстановку, — заговорил он неуверенно, — чтобы вы смогли э-э-э… своими глазами посмотреть на этих ос и оценить их поведение, я бы хотел продемонстрировать вам видеозапись последних моментов этого опыта доктора Хита.

Не отдавая себе отчета, чем это может закончиться, Лора позволила любопытству взять верх над тревогой и повернулась к экрану телевизора. Бишоп нажал кнопку на пульте.

На заднем плане сидел средних лет мужчина в темной куртке, и Лора тут же узнала в нем своего бывшего наставника. Положив ноги на стол, он делал пометки в блокноте. Пред Дэвидом стоял монитор, слева от которого по столешнице вполне миролюбиво, словно милый домашний зверек, ползла оса величиной с морскую свинку.

Лора подалась вперед.

— Вот так она выглядела?

— Да, именно так. У Хита были удивительные отношения с объектами его экспериментов. Точь-в-точь как у служителя зоопарка с тигром. Конечно, опыт, знания и практика придают определенную раскованность, но в случае с Хитом к этому прибавлялось еще кое-что. Он чувствовал себя ответственным за формирование индивидуальных черт своих подопечных, полагал эту работу актом творения, а такое уподобление Богу может невероятным образом повышать уверенность в себе.

Камера постепенно отъезжала, открывая зрителю более широкую панораму. Насколько Лора могла видеть, лаборатория была почти пуста. Там находился еще один стул, на котором лежала довольно толстая пачка бумаги для заметок, на краю стола пристроилась кружка с тремя шариковыми ручками, на стене висела пустая книжная полка, а значительную часть потолка — Лора открыла рот от изумления — занимало огромное осиное гнездо.

— О Господи! — прошептала она.

Бишоп показал на экран.

— Видите пустую полку? Когда доктор Хит занял это помещение, на ней было полно книг, отчетов о проведенных исследованиях и прочих бумаг. Он отдал все это во власть ос, чтобы наблюдать, как они строят гнездо.

Лора не отрывала глаз от экрана. Через несколько секунд она увидела, как с десяток гигантских ос выползли из темных ячеек гнезда и сосредоточились на потолке над Хитом. Если это перемещение и было им замечено, он ничем не выдал своей тревоги. Доктор как ни в чем не бывало сосредоточенно водил ручкой по бумаге. Лора ощутила ледяной ужас. Она знала, что сейчас произойдет, но не могла отвести взгляда. Поведение ос было одновременно и страшным, и завораживающим.

Одна оса упала с потолка, впилась в трапециевидную мышцу Хита и тут же вонзила яйцеклад между позвоночником и левой лопаткой доктора. Все произошло мгновенно: Хит еще продолжал писать в блокноте, а яд уже смешался с его кровью.

Бишоп заговорил мягко, стараясь придать своему голосу нотки сочувствия.

— Я его и нашел. В первый момент мне показалось, что доктора нет в помещении, что там вообще пусто. Но это было весьма необычно — ведь он проводил в своей лаборатории целые дни, — и я пригляделся повнимательней.

На экране было видно, что Хит лишь успел встать на ноги и открыть рот, искаженный судорогой боли, — но крик так и не прозвучал. Он схватился было за спинку стула, но рухнул на пол, и рой сомкнулся над ним.

— В глаза мне бросилось гнездо, объект его наблюдений и контроля, насколько я знал, — продолжал Бишоп. — Потом я посмотрел на пол и увидел кость — его ребро.

Тем временем на экране первые осы уже принялись за открытые участки тела — руки, лодыжки, лицо. Расправившись с кожей и мышцами, что заняло считаные секунды, они перешли к костям, и вот уже Дэвид Хит исчез в пенящемся клубке насекомых, которые трудились, как высокопроизводительный комбайн.

— Все, что от него осталось, лежало под столом. Мы смогли убедиться, что это именно Хит, только по часам, которые они не смогли уничтожить, — «Патек Филипп», такие носил только он.

Красные брызги отлетали от бешено работающих жвал, падали вязкими каплями на пол и собирались в лужицу крови под скелетом.

— Так я узнал, что один из моих близких друзей был убит самым чудовищным образом. Тогда я чувствовал то же, что вы сейчас. — Экран погас, и Бишоп продолжал: — Однако, несмотря на страшную потерю друга, которого мы все любили, я лишен возможности оплакивать его уход как бы мне хотелось. База не должна прекращать работу ни на минуту, и я обязан сделать так, чтобы трагические события, подобные тому, что вы только что наблюдали, как можно меньше сказывались на ходе наших исследований. И вот среди проблем, с которыми в настоящее время столкнулся БРЭВИС, чуть ли не самой серьезной является отсутствие у нас…

— Энтомолога, — механически закончила за него Лора.

Глава 15

Теснота этого изолированного от мира подземного комплекса приводила к определенным изменениям в динамике поведения коллектива, в людях развивались взаимное недоверие, подозрительность. Положение усугублялось тем обстоятельством, что персонал базы и без того был расколот на противостоящие друг другу группы. Одну представляли военные — их поведение в значительной степени определялось инстинктами и физической стороной существования, а ограниченность интеллекта они компенсировали хорошо развитым здравым смыслом, почерпнутым из профессионального опыта. Вторую группу составляли ученые, которые руководствовались прежде всего разумом и логикой. Решая стоящие перед ними задачи, они действовали вдумчиво, не торопясь, подвергая тщательному анализу все необходимые факты. Иначе говоря, это было противостояние сердца и головы, борьба, постоянно идущая на ограниченном пространстве и не имеющая шансов закончиться примирением. Военные проклинали медлительность ученых, проявляющих чрезмерное внимание к деталям, а ученые с сожалением отмечали нетерпение, свойственное военным, и их полную неспособность найти решение любой задачи, не пуская в ход кулаки и оружие.

Каждая группа с презрением смотрела на другую — в школе такие отношения складываются между зубрилами-отличниками и спортивными парнями-недоучками. Разница заключалась в том, что здесь они нуждались друг в друге, хотя ни одна сторона не желала это признать. Поэтому они продолжали сосуществовать в состоянии изнуряющей и непродуктивной вражды, оставляя добрую половину потенциальных дружеских связей незадействованной, и это при том, что их работа, как никакая другая, нуждалась во взаимовыручке.

Еще одной особенностью жизни БРЭВИСа, которая уподобляла его груженному динамитом автомобилю на ухабистой дороге, была невозможность сохранить что-то в тайне от других. Случайно подслушав, догадавшись или намеренно выведав, каждый обитатель базы мог прознать любой секрет и сделать его всеобщим достоянием. Последние события означали: что-то должно вот-вот произойти. Это ощущение витало в воздухе — оставалось принюхаться.

Джордж Эстрада, заведующий лабораторией генетического программирования, сидел в столовой перед тарелкой успевшего остыть чили и смотрел на Лайзу Келлер, которая выбирала фасолины из своей порции этого блюда, тщательно избегая зацепить вилкой плавающее в вязком соусе мясо.

— Послушай, Лайза… Ты с Гаррет в последнее время не встречалась? — негромко спросил Джордж. Смуглый, приземистый, он был похож на головастика, а его губы занимали столько места, что, казалась, кто-то размазал их по лицу ножом. Джорджу шел сорок второй год, и он был одним из самых старых ученых базы, что подтверждалось лысеющим черепом и внушительным брюшком.

— Что ты имеешь в виду? — Лайза покончила с фасолью и подняла на него глаза. На базу она пришла образцово-показательной блондинкой, брызжущей здоровьем, словно картинка из глянцевого журнала, но отсутствие солнечного света и регулярных физических упражнений сделало ее кожу тусклой, а некогда тугое тело вялым и рыхлым.

Волосы Лайзы сохранили золотистый блеск, но в них уже просвечивала седина. Джордж еще не успел ответить, когда к их столу со своей порцией чили приблизился Майк Ирвин, помощник Лайзы. Они поздоровались.

Морщась от затхлого запаха, Майк со стуком опустил тарелку на металлическую столешницу и сел.

— Кто-нибудь из вас видел Гаррет? — спросил он, принимаясь за еду. — Она так не ярилась с тех пор, как Мэдисон стащил ее «Плейбой».

Майку было слегка за двадцать, пирсинг украшал его левую ноздрю, правую бровь и оба уха, а наполовину обесцвеченные черные волосы стояли гребнем, удлиняя его тощую, словно у борзой, фигуру.

Джордж рассмеялся.

— Ну да, и не только она бесится. Все морпехи на взводе со времени последней операции.

Лайза пожала плечами.

— Мне головы-то поднять некогда, я их почти не вижу. Говорите, они бесятся? И в чем это выражается?

— Знаешь эту их мерзкую ухмылку, с которой они на нас смотрят, потому что у них вместо мозгов чугунная чушка? — сказал Джордж. — Так вот, она стала еще омерзительнее. Они грохочут своими башмаками громче обычного, то и дело перешептываются по углам, а когда ты их застаешь за этим делом, смотрят на тебя, будто насквозь прожигают.

— И что ты об этом думаешь? В чем причина? — спросила Лайза Майка.

Майк вытер губы бумажной салфеткой и откинулся на стуле.

— Яснее некуда. Кто-то погиб.

Во взглядах Джорджа и Лайзы Майк прочел, что от него ждут разъяснений.

— Не так много событий на базе могут взбесить морпехов. Жратва все равно дерьмовая, работа — тоже, но это уже давно известно, в этом нет новизны. Любовь тут тоже ни при чем — ведь недовольны они все как один. Разве какая-то общая оргия пошла криво, но это вряд ли. А потому остается одна причина — смерть. И в подтверждение этого я спрашиваю — когда вы в последний раз видели Роуча?

Джордж сосредоточенно нахмурился.

— Роуч… Я давно не видел Мартин. Но и Роуча тоже. А вы когда видели кого-нибудь из них? В последней операции они не участвовали, вот что действительно странно. — Его мексиканский распев продлил это «действительно» — в сухом воздухе повисло ожидание ответа.

Лайза возразила, понизив голос.

— Ну, знаешь, это ничего не значит. Их могли послать на какие-нибудь учения… маневры…

— Маневры? — переспросил Майк. — Думаешь, они участвуют в маневрах? Да если они не проводят зачистку от очередной партии козявок, то просто груши околачивают в пункте наблюдения. В крайнем случае качают мышцы, если есть настроение. Вам приходилось видеть Роуча или Мартин за чем-нибудь подобным в последнее время? Если нет, то они исчезли, а поскольку заполучить людей сюда ох как нелегко, Бишоп и Уэбстер могли отпустить их на волю только одним способом… — Майк сделал паузу для пущего эффекта и закончил: — В гробу.

Глава 16

— Именно так, но будь эта проблема единственной, мы все же смогли бы продолжать работу. — Бишоп нахмурился и наклонился вперед, облокотившись на стол. — Все сведения о результатах, полученных Дэвидом, содержатся в его блокнотах — один из таких вы сейчас видели на экране. В течение десяти лет это не создавало никаких сложностей, но последние записи Хита находятся в его лаборатории, полной ос, а без них мы слепы. Мы не знаем, подвержены ли эти осы воздействию холода или нет? Мы не имеем представления, погибнут ли они через день-другой или будут жить как угодно долго? Обычный ли у них яд, или он стал сильнее? Ответы на все вопросы, представляющие ценность, находятся в его последнем блокноте.

Лора смотрела прямо перед собой, и на ее губах появилось подобие улыбки. В создавшейся ситуации было что-то кармическое. Годы экспериментов с предками этих ос привели к появлению нового поколения насекомых, которые были готовы и могли отомстить. Люди властвовали над ними, у людей были знания, приборы, оборудование, но всего через десять лет осы взяли верх. Лора не могла сдержать восхищения — то же чувство владело ею каждый день во время работы.

— Они еще чем-нибудь отличаются от ваших обычных ос? — спросила она Бишопа.

— Хороший вопрос. Мы исключили из их жизни подразделение на цариц, рабочих ос и тому подобное. Это помогло сконцентрировать поведение насекомых на выполнение главной задачи. Но два дня назад, когда я проходил мимо лаборатории Дэвида, одно из насекомых вело себя как… как будто оно было главным. Завидев меня, оно тут же подлетело к окну, и остальные последовали за ним. А потом оно, вроде бы утратив интерес, повернуло обратно, и все осы повторили его маневр. Я говорю об этом, чтобы вы знали: возможно, мы имеем дело с новыми особенностями группового поведения.

— Вы использовали слово «оно». Вам удалось запрограммировать родовую принадлежность той или иной особи, или вы просто по рассеянности не сказали «она»?

— Простая оговорка. Все они конечно же самки, иначе у них не было бы яйцеклада с жалом.

— Разумеется.

— Но мы привыкли говорить о них в среднем роде, полагая их не столько живыми существами, сколько продуктами производства.

— Думаю, это ваша первая ошибка, господин Бишоп. Похоже, эти объекты ваших экспериментов обладают хорошо выраженными личностными характеристиками. Пытаясь предугадать их поведение, вы должны помнить об этом.

— Согласен. И благодарю вас, доктор Трент. Итак, я продолжу. Первым делом я позвонил майору Уэбстеру и попросил его предпринять все возможное, чтобы обеспечить безопасность. Он послал в лабораторию Хита двух своих людей, одного мужчину и одну женщину, с заданием вынести оттуда блокнот и одну из ос для последующего изучения, а остальных насекомых уничтожить. Мы не предполагали, что встретимся с большими трудностями, чем при обычной подобной операции по зачистке, но на всякий случай закачали в помещение повышенную дозу инсектицида.

Как выяснилось, эта мера оказалась недостаточной, и когда солдаты вошли внутрь, осы… просто набросились на людей, словно яд на них вообще не подействовал. — Бишоп помолчал и посмотрел куда-то в сторону. — Я запер их там.

На лице Лоры отразился ужас.

— Вы представляете, что могло бы случиться, если бы осам удалось выбраться из лаборатории и распространиться по территории базы? В подобных ситуациях главное — локализовать источник опасности. Мы видели, как полтора десятка насекомых менее чем за минуту съели всю плоть этих двух людей. Они отрывали куски мяса, как стая обезумевших от голода пираний.

Другие солдаты стремились помочь своим друзьям. Пока я не сумел заблокировать дверь в лабораторию, сохранялся риск, что они вломятся туда и попытаются спасти их. Это очень спаянная группа, и если до того дня они относились ко мне спокойно, то теперь дружно ненавидят. Поверьте, доктор Трент, принимать такие решения — очень нелегкое дело. Спасти людей, оказавшись в их глазах мерзавцем, или подвергнуть их смертельной опасности, притворившись добрым малым? Я стоял именно перед таким выбором, но об этом никто не думает — принимают в расчет только последствия.

— Да, работа не из легких.

Бишоп повел плечами.

— Я не пытаюсь завоевать ваше сочувствие. Просто хочу, чтобы вы поняли, в каком кошмаре мы все с тех пор живем. Естественно, кое-кто из военных хотел бы получить мою голову на блюде, и Уэбстер был вынужден принять меры, чтобы такого не произошло. Потом вся команда вылетела на операцию, свидетелем которой вы оказались. Такова судьба морпехов: их друзья погибают в бою, а они должны продолжать свое дело.

Но перед нами по-прежнему стоит проблема — как поступить с этими осами, о которых мы знаем лишь то, что они крайне опасны и весьма разумны. Причем их разумность лишь увеличивает опасность. Мы могли бы испробовать действие разных веществ, но без заметок Хита практически невозможно узнать, что приведет к желаемому результату, иначе говоря, что их убьет. Поэтому они до сих пор остаются там, в лаборатории.

— Почему бы просто не уморить их голодом?

— Мы бы так и поступили, но никто не знает, сколько они продержатся. Что, если Дэвид увеличил их способность к гибернации? Это вполне вероятно, и в таком случае ситуация приобретает особую сложность.

— Почему особую?

— Видите ли, существует способ покинуть лабораторию, и мы думаем, осы могут об этом способе знать. Они проявляют интерес к вентиляционному каналу. Разумеется, обычные насекомые не могут проделать отверстие в кожухе воздуховода, но эти настолько сильны и сообразительны… Так что мы весьма встревожены.

— А просто изолировать воздуховод вы не можете?

— Это не так просто. Пришлось бы перекрыть всю систему и тем самым поставить под угрозу остальные рабочие помещения. Как вы знаете, осам противопоказан холод. Это еще одна причина, по которой мы не можем заморозить только эту лабораторию — температура на базе постоянно поддерживается на уровне двадцати одного градуса. Именно такая температура оказалась наиболее подходящей для совместного обитания ос и людей. В чрезвычайной ситуации центральный компьютер может допустить падение температуры, но это приведет к замораживанию всего пространства БРЭВИСа, прекращению всех экспериментов и уничтожению их результатов. По многим причинам такой исход был бы весьма нежелателен.

— А если они пробьют воздуховод?

— Не исключена возможность проникновения в другие помещения комплекса и даже выхода наружу. Там они могут попытаться произвести потомство, а затем… Не хочу гадать.

Повисла долгая пауза. Лора и Бишоп оглядывали кабинет, чтобы не задать неизбежного вопроса. Наконец Лора нарушила молчание.

— И как я могу вам помочь?

Бишоп сделал вид, что обдумывает ответ.

— Мы не можем бездействовать. Вы проработали с доктором Хитом несколько лет и должны представлять себе ход его мыслей. В самом крайнем случае просто вдумайтесь в ситуацию, которую я вам описал, а если сможете уделить нам немного больше времени, останьтесь на базе в качестве консультанта, чтобы поддержать нас в этом шатком положении, пока мы не найдем постоянную замену доктору Хиту.

Просьба, которую два дня назад Лора решительно отвергла, выглядела теперь совсем иначе. Она была уже на месте, и ее отказ от сотрудничества мог подвергнуть этих людей еще большему риску. Ей не хотелось, чтобы Бишоп чувствовал себя победителем, но теперь, когда она увидела этих ос своими глазами, возможность узнать о них больше возбуждала ее еще сильнее и отношение к Бишопу уже не могло служить единственной причиной для того, чтобы не попытаться помочь ему всеми доступными ей способами.

— Хорошо. При любых обстоятельствах я хочу уехать отсюда с сыном как можно скорее. Но пока я жду вылета, постараюсь вам помочь.

— Это очень любезно с вашей стороны, доктор Трент. В высшей степени любезно, особенно учитывая те обстоятельства, при которых вы сюда попали. Как только самолет будет готов, вы с Эндрю сможете улететь. Моя благодарность не имеет границ. Ваше сотрудничество для нас бесценно.

Бишоп сиял, как убийца, которому отменили смертный приговор. В ответ Лора перешла на сухой деловой тон:

— Покажите мне этих ос.

Часть вторая Грудь

Глава 17

Бишоп вывел Лору из кабинета, почтительно пропустив ее вперед. В этом жесте было больше подобострастия, чем искреннего уважения.

— Я только взгляну, как там Эндрю, — заметила Лора.

Услышав эти слова, мальчик быстро заменил диски — снял «Семь» и поставил «Инопланетянина»,^[23] а сам принялся листать «Джентльмене куотерли» шестилетней давности.

— Господин Бишоп покажет мне кое-какие лаборатории, — сказала Лора, обращаясь к сыну. — Мы вернемся минут через десять.

Эндрю едва оторвался от статьи о преимуществах приобретения товаров в сети «Нейман Маркус». Он понятия не имел, о чем там идет речь, но полагал, что вид у него достаточно заинтересованный, а потому мама не скоро явится с очередной проверкой и у него будет хотя бы полчаса, чтобы посмотреть очередную порцию «Семи».

Лора и Бишоп пошли по коридору в противоположную сторону от лифта.

— Добро пожаловать в Грудь, — сказал Бишоп, шагая перед Лорой. Жестом руки показав назад, в ту сторону, откуда они только что вышли, он продолжил: — Зону, где находится администрация, мы называем Голова. Такая вот энтомологическая шутка.

Лора никак не отреагировала на эти слова. Бишоп обратил ее внимание на комнату слева от лифта. Там за окном из оргстекла стоял худощавый японец, сосредоточенно снимавший показания приборов на стене, сравнивая их с цифрами на своем планшете. Оборудование на столе позади японца показалось Лоре совершенно незнакомым. Она увидела несколько рядов устройств, похожих на миниатюрные спутниковые тарелки, связанные между собой с помощью решетки красных лазеров, которые были соединены с центральным компьютером. С другой стороны помещения к мужчине направилась ассистентка. Небрежно заколотые черные волосы и полное отсутствие косметики не могли скрыть ее нежной красоты, выглядевшей здесь странно и неуместно. Из выдвижного ящика она достала прозрачный контейнер, в котором находилась гигантская оса — такую Лора видела прошлой ночью. Они осмотрели насекомое, перебросились несколькими фразами и переместили контейнер в другой ящик.

Лора могла стоять здесь целый день, разглядывая этих удивительных насекомых и оборудование, которое обеспечивает их функционирование, но Бишоп торопился.

— Это зона ожидания. Отсюда мы берем насекомых для очередной операции, до тысячи особей, в зависимости от числа мишеней. Разумеется, все они требуют тщательной подготовки, чем и занимаются эти два сотрудника — Дейл Такеши, он с нами уже пять или шесть лет, и Сьюзен Майерс, она окончила университет и пришла к нам два года назад.

— Каким шантажом вам удалось их сюда заманить? — спросила Лора, не отрывая глаз от зрелища за окном лаборатории.

Бишоп улыбнулся.

— Вамбудет приятно узнать, что мы не используем одни и те же методы для привлечения сотрудников в БРЭВИС. Некоторых привело сюда чувство патриотизма, других — увлеченность наукой, стремление достигнуть большего в своих исследованиях.

— Но большинство все-таки подвергалось шантажу.

— Здесь вы правы. Большинство. Так вот, Такеши и Сьюзен обеспечивают подготовку ос для транспортировки и дальнейших действий: они должны быть достаточно понятливы и послушны, потенциально агрессивны и так далее и тому подобное. Вы видите контейнеры и специальные переходные каналы между ними — никто не должен касаться осы до того момента, когда она войдет в соприкосновение с целью. Тщательная регулировка генетики осы и, за неимением лучшего выражения, ее «душевного состояния» перед использованием — вот что обеспечивает нам успешное проведение от десяти до пятнадцати операций каждый год.

— Хотелось бы знать, что происходит, когда вы проводите операцию в холодном регионе?

— Нам пока не удалось вывести породу ос, которые достаточно долго сохраняют жизнеспособность при пониженной температуре. Но мы предполагаем, что осы, с которыми перед своей гибелью работал Дэвид, обладают большей холодостойкостью, чем все предыдущие партии. В принципе, это весьма полезное свойство, но сейчас оно только усложняет нашу задачу. К счастью, почти все наши враги располагаются в местах с теплым климатом — еще одна причина, по которой Пентагон так ценит нашу базу.

— Вы выпускаете ос, просто открыв контейнер?

Бишоп усмехнулся, потом ответил:

— Нет, доктор Трент, все обстоит не так. Хотя эта часть наших операций не должна вас беспокоить, могу сообщить, что мы используем контейнеры из саморазрушающегося материала, разработанного нами же. При контакте с кислородом контейнер разрушается в течение часа. Затем осы оказываются в сфере действия феромона, заранее нанесенного другим подразделением Пентагона, — его сотрудники полагают, что тем самым оказывают нам помощь в выслеживании объекта, но вовсе не в его уничтожении.

— Впечатляет, — заметила Лора, после чего, к ужасу Бишопа, открыла дверь лаборатории и оказалась рядом с Такеши и Сьюзен.

— Э-э… Это Лора Трент, один из лучших генетиков-энтомологов нашего времени, — поспешно сказал Бишоп. — Доктор Трент, это Сьюзен Майерс и Дейл Такеши.

Они обменялись рукопожатиями. Такеши снял очки и смущенно улыбнулся.

— Рад познакомиться с вами, доктор Трент. Вы будете работать с профессором Хитом?

Лора вопросительно посмотрела на Бишопа.

— Мы как раз обсуждали, как организовать совместную работу, — пробормотал Бишоп.

— Вообще-то профессор предпочитает уединение, — заметил Такеши. — Хотя ваши с ним контакты очень помогли бы в решении некоторых проблем, связанных с нашими новыми исследованиями.

— Я посмотрю, чем смогу быть полезна.

— Возможно, стоило бы проанализировать…

— Извините, Такеши, но сейчас нам надо идти, — вмешался Бишоп.

— Нет, нет, — прервала его Лора. — Что вы хотели сказать? — Она снова повернулась к Такеши.

— Стоило бы проанализировать изменения, которые мы наблюдаем. Чем тщательнее фиксируется динамика, тем с большей эффективностью мы можем учитывать наблюдаемые изменения и внедрять их в методологию экспериментов.

— А еще вам хорошо бы обратить внимание на уровень агрессии, — добавила Сьюзен. — Для последних поколений ос ее становится трудно контролировать.

— Непременно. — Лора кивнула.

Бишоп наградил Такеши и Сьюзен подобием улыбки и повел Лору к двери.

Когда их уже не могли видеть из окна лаборатории, Бишоп поспешил заговорить первым:

— Отвечаю на ваш еще не заданный вопрос: да, они не знают о несчастном случае с профессором Хитом. Как вы могли понять из слов Такеши, они его практически не видели…

— Не видели Дэвида?

— Именно. Мы решили не тревожить других сотрудников без крайней необходимости. Военным пришлось это узнать поневоле, но, окажись ученые в курсе того, что произошло в лаборатории Хита, мы потеряли бы работоспособный научный коллектив в ходе важнейших экспериментов и подготовки к операции. Нам очень важно решить проблему, оставив их в неведении.

Лора смерила Бишопа взглядом директрисы, которой только что в надежде избегнуть наказания солгал в общем-то неплохой ученик.

— Что вы хотите сказать? — спросил Бишоп, все еще притворяясь безгрешным.

— Ничего. Я просто получила более ясное представление о корабле, которым вы управляете, господин Бишоп.

— Да, доктор Трент, персонал БРЭВИСа выполняет важную работу, которая имеет свои малоприятные аспекты. И если я могу сделать эту работу более привлекательной, скрывая от людей те или иные неприятные события, то, думаю, такое поведение оправданно.

— Не буду с вами спорить.

Следующее помещение больше походило на обычную лабораторию, вроде тех, в которых Лоре самой приходилось работать, хотя и здесь оборудование оказалось куда совершеннее. Белизна всех поверхностей была столь ослепительна, что Лора не удержалась от вопроса, как им удается поддерживать такую стерильность.

— Здесь удивительно чисто. Меня всегда живо интересовало, как злодеи из книг про Джеймса Бонда управлялись с работягами, которые строили их тайные убежища. Вы так же поступаете с теми, кто чистит ваши лаборатории?

— О нет. Здесь происходит самоочистка. Вы вряд ли это заметили, но уже в лифте вас очистили до состояния стерильности. Благодаря конвекционным потокам окружающая среда здесь не содержит микроорганизмов. Воздух циркулирует через отверстия в стенах, проходя на своем пути сквозь микроскопические камеры сжигания, в которых уничтожаются 99,9 процента любых примесей. Поэтому у нас нет нужды убивать чистильщиков. Все это — часть общей концепции, положенной в основу проектирования БРЭВИСа: использовать автоматизацию где только возможно. Такой подход позволил сократить потребность в персонале, что имеет очевидные преимущества. — Бишоп повернулся к следующему окну. — Здесь расположены экспериментальные лаборатории, в которых продолжались работы над особями, полученными от Дэвида. На этих установках ведутся исследования индивидуальных образцов, а пространство за ними позволяет моделировать полевые условия.

Бишоп указал на высокого худого человека, одетого с большим тщанием, чем другие, — белый лабораторный халат не мог скрыть коричневого костюма в кремовую полоску, из-за которой он казался еще выше. Его лицо стекало вниз вторым подбородком, а блестящий череп топорщился редкими кустиками еще не выпавших волос. Встретившись взглядом с Лорой, мужчина улыбнулся тепло и доброжелательно, и улыбка эта никак не вязалась с его холодным и строгим обликом.

— Это Гарри Мерчант, — сказал Бишоп. — Он заведует ежедневной рутинной работой. Следит за тем, как другие коллеги проводят испытания выведенных Хитом образцов, чтобы обеспечить для них правильное применение. Ему удалось выделить множество эмоциональных и поведенческих характеристик ос, и мы теперь можем варьировать их сочетания, словно это ингредиенты в рецепте какого-нибудь торта. Рецепт весьма непростой, но Гарри с ним управляется, как кондитер с мукой и маслом. Обычно здесь на разных стадиях идет около полусотни экспериментов, цель которых — усовершенствовать методы использования ос.

— А почему здесь так мало людей? Даже у меня в лаборатории их больше.

— Как вы понимаете, мы не можем печатать объявления в рубриках «Требуются сотрудники». Нам нужны специалисты узкого профиля, и мы следим за всеми восходящими звездами генетической энтомологии. Таких людей очень мало, хотя спрос на них растет. Принимая это во внимание, мы и организуем здесь свою работу. Многие эксперименты протекают в автоматическом режиме, люди контролируют их ход только по мере необходимости.

Они вернулись в начало коридора и подошли к лифту в вестибюле. Комнаты справа резко отличались от лабораторных помещений — стены там были темнее, и выглядели они доступнее и уютней. Через окно Лора увидела раздевалку с индивидуальными шкафчиками, из которой двери вели в другие комнаты, обставленные весьма скудно.

— Это — жилые помещения, здесь располагаются все сотрудники, кроме меня, — сказал Бишоп. — Комнаты научного персонала слева, а люди майора Уэбстера живут и тренируются по другую сторону. Там их спальни и тренажерный зал. Майор — один из тех профессиональных военных, которые способны выполнять свою работу в любых условиях, днем и ночью, в дождь и снег. Иногда ему приходится так и делать. Он — воплощенная надежность и отвечает за военную сторону операции с первого дня нашей деятельности. Особая служба ВВС Великобритании, Силы спецопераций ВМС США, израильский спецназ — он прослужил там немало лет. Нам удалось его заполучить только потому, что во время второго бракоразводного процесса ему понадобились деньги, много денег. Уэбстер подписал договор на год — и с тех пор остался в БРЭВИСе. Обычно в его команде десять человек, но по известным вам причинам теперь их только восемь. Эти двое стали первыми потерями Карла за много лет, и он не допустит гибели других. Тем не менее все эти люди в вашем распоряжении.

Всего два дня назад Лоре не могло и в голову прийти, что она окажется в ситуации, когда ей понадобится помощь элитного военного подразделения. Теперь же она этого вовсе не исключала.

— Хорошо, я буду иметь в виду ваши слова.

— Что ж, первое знакомство можно считать законченным. — Бишоп снял с пояса рацию и поднес ко рту. — Майор Уэбстер, я прошу вас и тех ваших людей, кто сейчас свободен, сопровождать нас к станции А. — Затем он вновь обратился к Лоре: — Лучше перестраховаться.

В ожидании Уэбстера Бишоп переминался с ноги на ногу, а Лора пыталась разглядеть, что происходит в лаборатории Гарри Мерчанта. Ближе всех к окну стоял сам Гарри, и Лора внимательно следила за тем, как он с помощью миниатюрного шприца делал инъекцию осе. Отложив в сторону шприц и отпустив насекомое, он стал наблюдать за ним. Оса ошалело перемещалась внутри прозрачного куба. По-видимому Гарри ожидал чего-то другого, но Лору поразило, что он сунул руку в перчатку, вделанную в стенку куба, и раздавил насекомое, превратив его в горчичного цвета кашицу. Небольшой рой из соседнего контейнера тут же переместился в сторону останков осы, о чем Гарри сделал соответствующую пометку в ноутбуке. Именно в этот момент Лора поняла, до какой степени исследования, проводимые в БРЭВИСе, отличаются от ее собственных: она всегда действовала так, чтобы свести к минимуму возможный вред, приносимый живым существам. Здесь во главу угла ставили достижение определенной цели любыми средствами, шли вперед широкими шагами, а не нащупывали путь к новым знаниям с опаской и оглядкой.

Лора, разумеется, знала, что, оказавшись в опасности или устремляясь в атаку, оса испускает феромон тревоги, и все окрестные осы, привлеченные этим феромоном, летят к ней на помощь. Но при этом она никогда бы не убила осу, чтобы вызвать у других насекомых подобную реакцию. Гарри поднял глаза на Лору, увидел, что она наблюдает за происходящим в лаборатории, и смущенно, почти виновато улыбнулся, словно его застали за каким-то постыдным занятием.

Появление майора Уэбстера разрядило возникшую неловкость.

— Я подумал, что присутствие майора будет полезно, когда мы перейдем в пункт наблюдения для проверки состояния гнезда, — сказал Бишоп. — Он сообщит вам, какие действия его команда уже предпринимала, и поделится своим мнением о тех мерах, которые, возможно, предложите вы. — Бишоп сделал знак Гарри Мерчанту присоединиться к ним. — Полагаю, нам стоит выслушать и точку зрения Гарри. Он имеет полное представление о наших возможностях. Вчетвером нам и предстоит решить, что делать дальше.

Гарри снял защитный костюм и ожидал, когда Бишоп его представит Лоре.

— Гарри Мерчант, Лора Трент.

Его рукопожатие было, пожалуй, излишне крепким.

— Ну как же, как же — доктор Трент из Британской энтомологической ассоциации. Я с большим интересом прочел вашу статью о влиянии светового дня на репродуктивную функцию.

— Благодарю вас, — сказала Лора, обезоруженная таким признанием.

— Ситуация сложилась непростая, я знаю. С такой вам вряд ли приходилось встречаться. Не хочу показаться излишне самонадеянным, но мы сможем быстро ввести вас в курс дела.

В этот момент Гарри подмигнул — или это был нервный тик? В любом случае Лоре это не понравилось.

— Прошу, — Бишоп указал рукой на запертую дверь за жилыми помещениями для военных, и Уэбстер приложил ладонь к сканеру. Они оказались в просторной комнате с оборудованием, обеспечивающим внутреннюю безопасность. Мониторы располагались в три ряда, каждый из которых позволял вести наблюдение за своей зоной комплекса. Перед черными микрофонами в креслах сидели Гаррет, Ван Аренн и Миллс. Вид у девушки был совершенно измученный. По приказу Бишопа Уэбстер сорвал их с коек, стараясь не слушать дружные проклятия разбуженных усталых людей, и отправил сюда. Солдаты дежурили в пункте наблюдения согласно графику, когда не участвовали в операциях по зачистке, но они терпеть не могли сидеть в этом помещении, тем более когда их будили, не дав поспать и часа. Делать здесь было совершенно нечего. Однако они находились на службе и получали жалованье, а потому им следовало мириться с необходимостью то и дело выполнять работу, лишенную всякого смысла. Бывшие морпехи, они привыкли к тому, что на минуту полного напряжения всех сил в их службе приходится девять минут рутины и скуки, но рутина не становилась от этого привлекательнее.

Дело усугублялось их отношением к Бишопу. Гибель Роуча и Мартин была еще свежа в их памяти, и когда человек, которого они считали виновным в этой трагедии, вошел в комнату, они и не подумали скрывать свое презрение к нему. Бишоп ощутил на себе их враждебные взгляды, как только переступил через порог.

— Э-э-э… Пожалуй, эта беседа не касается ваших людей, майор, — сказал Бишоп.

Трое дежурных повернулись к своему командиру. Уэбстер кивнул.

— Вы трое, можете быть свободны до тринадцати ноль-ноль.

Отсрочка мучений была воспринята с энтузиазмом, и солдаты тут же отправились в спальню, чтобы рухнуть на свои лежанки.

— Заглянем в двадцать третью лабораторию. — Уэбстер настраивал мониторы для охвата всей зоны вокруг помещения Хита. Целый ряд экранов теперь отображал в деталях коридор, дверь и вид лаборатории снаружи. Последние три экрана показывали лабораторию изнутри и давали возможность отчетливо рассмотреть находящихся там ос. Лора еще не пришла в себя после потрясения, которое испытала от видеозаписи, показанной Бишопом. Открывшееся зрелище заставило ее с новой силой пережить ощущение, будто ледяные пальцы сжимают сердце.

На этот раз, впрочем, там не было доктора Хита, и Лора нашла в себе силы наблюдать за осами с большей степенью профессионального хладнокровия. Хотя насекомые достигали размеров кирпича, а их крылья были не меньше снегоступов, двигались они с поразительной быстротой, перепархивая с места на место с живостью обычных ос. Впрочем, хладнокровие уступило место человеческим чувствам, когда Лора увидела уже изъязвленные кости, лежащие на полу. По их расположению было видно, в какой позе застала смерть Дэвида Хита, Фрэнка Роуча и Хейли Мартин — руки закрывают голову, колени поджаты к ребрам, челюсти раскрыты, словно в отчаянном крике, который издавали гибнущие люди, прежде чем парализующий яд попал в их кровь. Было нетрудно представить себе последние секунды их жизни: зная, что смерть неизбежна, они молили, чтобы этот кошмар закончился. Белизна костей оттенялась темными пятнами под ними и вокруг них — сгустками запекшейся крови, следами от содержимого кишечника и мочевого пузыря, непроизвольно извергнутого в мгновения непреодолимого страха. Лора обратила внимание на отсутствие одежды. Затем она перевела взгляд выше, на огромное гнездо, и поняла, куда она подевалась.

Все кости были усыпаны мелкими углублениями, как будто их долго грызла собака, и сотнями темных царапин, следами соскабливания. Лора не смогла сдержать дрожи при виде следов этой свирепости.

Внезапно одна из ос подлетела к камере, толкнула ее и попыталась вцепиться в объектив жвалами. Четверо наблюдателей инстинктивно отпрянули от экрана, не сразу поняв, что им ничего не угрожает. Теперь камера заглядывала прямо в пасть осы. Она жевала и глотала словно машина, хотя никакой пищи не было.

— Ее, по-видимому, привлекает жужжание камеры, — заметил Уэбстер. — Это дает представление об уровне агрессии, с которым мы столкнулись.

— Не эта ли оса показалась вам лидером, господин Бишоп? — спросила Лора.

Уэбстер удивился и стал с интересом ожидать ответа Бишопа. Он не слышал о таком предположении и чувствовал себя незаслуженно обделенным информацией.

— Трудно сказать. Даже, пожалуй, невозможно, — сказал Бишоп, не отрывая глаз от главного экрана. — Они мне кажутся одинаковыми. — Он взял лист бумаги и набросал схему комнаты. — Мы можем наблюдать один и тот же вид под шестью различными углами. Вот здесь, слева, находится дверь. В противоположном углу — компьютер, над ним — гнездо. Скелет лежит головой к гнезду, другие компьютеры находятся справа от него.

Возбуждение ос усилилось. Сначала Лора решила, что их потревожили камеры, но затем в углу одного из экранов она различила какой-то предмет на полу.

— Вы можете перемещать камеры? — спросила она.

В ответ Уэбстер подвигал джойстиком, и на экране появилось панорамное изображение всего помещения. Сразу несколько ос атаковали объектив и корпус камеры, и та сильно завибрировала.

— Вот, смотрите. — Лора показала на что-то темное в углу монитора. — Можно направить камеру в эту точку и увеличить изображение?

Им пришлось подождать, пока осам надоест биться о камеру и они переместятся в другое место, перестав закрывать объектив.

— Неужели это… — начал Гарри.

— Думаю, так и есть, — подтвердила Лора. Теперь они все смотрели на двух ос, сцепившихся в борьбе за волокнистый черно-желтый сплющенный комок.

— Что так и есть? — резко спросил Бишоп.

— Они пожирают друг друга, — сказала Лора, глядя на фрагменты ног и крыльев, над которыми уже трудились жвала.

— Но почему? — спросил Бишоп.

— Им надо что-то есть, — спокойно сказал Гарри.

— Полагаю, вы знаете, что некоторые виды ос питаются насекомыми, — пояснила Лора. — Думаю, эти осы воспринимают друг друга как такую пищу. Для некоторых насекомых, например мокриц, каннибализм — обычное дело, но я никогда не встречала такого у ос. Думаю, это связано с тем, что в обычных условиях открытого пространства осы, какими бы голодными они ни были, всегда могут найти себе другую пищу, но здесь… Как сказал господин Мерчант, им надо что-то есть.

Когда от жертвы почти ничего не осталось, между двумя осами села еще одна, покрупнее. Похоже, она обладала большей агрессией и имела более высокий статус, поскольку первые две осы улетели. Новая оса сгребла своими жвалами остатки пищи и взлетела с ними к гнезду.

Лора нахмурилась.

— Есть еще одна причина такого поведения. Могу только догадываться, что произошло с их поведенческой установкой, поскольку у нормальных ос каннибализм не зафиксирован, но здесь мы, возможно, наблюдаем механизм выживания сильнейшего в действии. Похоже, они совершенствуют качество роя, удаляя из него слабых особей и одновременно снабжая пищей более сильных. Если у них существует лидер, или царица, то остальные осы должны ее кормить.

— Что ж, по крайней мере такая стратегия уменьшает их численность, — заметил Бишоп.

Гарри повернулся к Лоре — его интересовало, разделяет ли она это мнение.

— Необязательно, — сказал он.

Бишоп взглянул на Гарри с недоумением, которое сразу же сменилось испугом.

— Уж не хотите ли вы сказать, что они… размножаются?

Гарри снова посмотрел на Лору. Она повернулась к Бишопу и ответила на его вопрос:

— Это возможно.

— Да быть того не может! Во-первых, все они — самки. Но если допустить возможность однополой репродукции, все равно во всех наших экспериментах мы до сих пор следовали строжайшему правилу: подопытные особи должны быть не способны к скрещиванию друг с другом. Даже Дэвид не мог проявить такую безответственность и наделить их способностью к саморазмножению.

— Этого мы не знаем, — возразил Гарри. — Мы понятия не имеем, какими способностями обладают эти осы. Мы даже не ведаем, являются ли они продуктом преднамеренной деятельности Дэвида или что-то в его экспериментах пошло не по плану. Скажем, он хотел добиться одного, а получил нечто иное. В моей лаборатории такое случается сплошь и рядом. Уверен, пока мы не заполучим эту книгу, — Гарри показал на блокнот, зажатый между монитором и системным блоком, — мы не сможем с ними справиться. Кстати, рано или поздно осы поймут, что записи Дэвида могут послужить превосходным строительным материалом для гнезда. Вот когда мы окажемся на краю бездны.

— О Господи, — выдохнул Бишоп. — Положение становится все серьезней…

— Серьезней некуда, — добавила Лора.

— Нам нужен план действий, и мы не можем покинуть эту комнату без такого плана, — глухо заговорил Бишоп. — Приветствуются любые предложения, поскольку в настоящий момент у нас нет ровным счетом ничего.

— Решение очевидно, — сказала Лора. — Перекройте воздуховод. Немедленно. У вас нет выбора.

— Не торопитесь. Откуда нам знать, что такая мера окажется эффективной? Ведь мы ничего не знаем об этом виде ос. Так как же я могу согласиться на уничтожение всех результатов, полученных здесь Хитом, не будучи уверенным, что таким образом мы окончательно справимся с проблемой?

— Господин Бишоп! У вас. Нет. Выбора.

Тон Лоры предполагал, что другие аргументы уже не требуются.

— Но должен существовать еще какой-то способ! Мы обязаны исчерпать все прочие возможности, прежде чем решиться на столь разрушительные действия. Нет нужды напоминать всем присутствующим, что мы производим этих ос для военных целей. Дело примет достаточно скверный оборот, если мы сообщим Пентагону, что не смогли справиться с определенной угрозой базе, а уж если мы скажем, что наши действия были не последним средством…

— Скверный оборот, вы сказали? Лучше посмотрите сюда. — Гарри показал на осу, которая оторвала голову своей сестрице, обработала добычу жвалами и проглотила.

— Господин Бишоп, — сказала Лора, — эти осы станут еще опаснее, причем очень скоро, если судить по тому, что мы наблюдаем. Знания и опыт исследователей останутся при вас, база сможет начать работу заново.

Бишоп бросил взгляд на Уэбстера, но тот сделал вид, что ничего не заметил.

— Да, если холод подействует… — Он задумался. — Нет, я не готов. Мне недостаточно оснований для того, чтобы остановить весь проект. Как долго находятся здесь эти осы?

— Судя по записям пункта наблюдения, около двух недель, — ответил Уэбстер.

— Что ж, в таком случае еще час или два не имеют большого значения. Что вы скажете о яде?

— Мы испробовали обычные комбинации ацетамиприда, пиметрозина и новалурона, но ожидаемого эффекта не добились. Можно увеличить дозу, наполнить помещение ядовитыми веществами. Тогда при существующей системе вентиляции войти туда мы сумеем только через сутки или в масках.

Бишоп с удовлетворением отметил про себя, что Уэбстер не исключает возможности снова послать своих людей в лабораторию. Он ожидал, что подобное предложение будет встречено категорическим отказом. Тем временем за неимением другого плана можно попробовать инсектициды.

— Что ж, идея не нова, — сказал он. — Майор Уэбстер, пока у нас нет других вариантов, считайте этот рабочим и приступайте к его реализации.

Уэбстер направился в жилую зону военных — выполнять приказ, Гарри продолжал наблюдать за гнездом, а Бишоп с Лорой вернулись в его кабинет. Лора старалась не показать, до какой степени увиденное за последние минуты ее встревожило.

— Я не хочу здесь оставаться, господин Бишоп, — сказала она.

— Простите?

— Если не возражаете, я возьму Эндрю, и мы подождем вылета на поверхности.

— Вы не можете покинуть нас прямо сейчас, доктор Трент. Прошу вас, подождите, мы только начали изучать возможные шаги.

— Все так, но я не хочу находиться здесь, пока вы занимаетесь этим изучением.

— Неужели вы боитесь?

— Просто хочу перестраховаться.

— Доктор Трент, уверяю вас, о распространении угрозы за пределы лаборатории мы будем знать заранее. И даже случись такое, у нас есть средства управиться с миллионом таких ос. Вся база работает в обычном режиме, большинство сотрудников понятия не имеют о том, что произошло в лаборатории Хита. Мы вполне владеем ситуацией. — Он увидел, что решительность Лоры поколеблена, и продолжил: — Мы залучили вас сюда, потому что только вы способны найти наилучшее решение возникшей проблемы. Без вас наши шансы выйти из положения достойным образом будут таять на глазах. Прошу вас, доктор Трент, не ради меня — ради всех остальных… Не покидайте нас сейчас. Дайте нам еще хотя бы два часа…

Отвергнуть эту просьбу, не показав себя черствой и себялюбивой, она не могла. К тому же не исключено, что Бишоп прав и непосредственной опасности пока не существует. Разве может она отвернуться от всех этих людей, которых только-только узнала, если помочь им вполне в ее силах?

— Еще час, господин Бишоп. Через час мы уходим.

Глава 18

— Как дела? — спросила она Эндрю.

Хотя от одноклассников он слышал о «Семи» самые восторженные отзывы, ему самому фильм показался нудноватым, и через час он переключился на «Терминатора-2». Мама уже разрешала Эндрю смотреть эту ленту, так что он мог спокойно дожидаться возвращения Лоры, глядя на экран.

— Все хорошо. Сколько мы еще здесь пробудем?

Лора присела на корточки рядом с сыном и погладила его руку.

— Недолго.

— Три дня или пять минут?

— Часа два.

Эндрю внимательно посмотрел на Лору.

— Ну ладно. Правда, мне уже становится скучно.

— Еще бы. — А вот мне совсем не скучно, подумала она. — Но ведь ты же знаешь, милый, почему я здесь.

— Ну да, ты профессор по насекомым и что-то с этими насекомыми должна тут сделать. Это вроде как большая лаборатория в джунглях. А я должен смотреть фильмы, пока ты не освободишься, и потом мы полетим домой.

— Все правильно, милый. Я — профессор по насекомым, мне надо тут кое-что сделать, а потом мы отправимся домой.

— Мам, можно мне еще чем-нибудь заняться, кроме как кино смотреть?

— Я узнаю.

В этот момент Бишоп открыл дверь и понял, что ребенок не вполне доволен.

— Могу я чем-то помочь?

На рассеянную улыбку Бишопа Эндрю не ответил.

— Похоже, можете, — сказала Лора. — С Эндрю довольно фильмов. Нельзя ли его занять чем-нибудь еще?

— В жилой зоне есть бильярд. А еще я мог бы попросить майора Уэбстера послать одного из его людей вместе с мальчиком наверх, скажем, поиграть в футбол.

— Как тебе это, милый? Хочешь выйти на улицу?

— Лучше я поиграю на бильярде.

— А я бы предпочла, чтобы ты поднялся наверх. Вы можете это устроить, господин Бишоп?

— Разумеется. И военным это понравится. Сейчас я распоряжусь.

— Ну что, милый, пойдешь с солдатами наверх?

— Хорошо. Только перестань называть меня «милый», ладно?

Когда двери лифта закрылись за Эндрю и лейтенантом Картером, Лора пожалела, что не пошла с ними. Хотя сотня метров и десяток мощных дверей с запорами отделяли ее от осиного гнезда, Лоре казалось, что оно совсем рядом, и она остро ощущала исходившую оттуда угрозу. Стоило ей закрыть глаза, как она видела эти ненасытные пасти, вцепившиеся в Хита, как поросята в сосцы свиноматки.

— Доктор Трент.

Это был Гарри Мерчант. Он бесшумно появился за спиной Лоры и нависал над ней как верблюд — высокий, с крупными зубами и ощутимым запахом.

— Да, господин Мерчант, — отозвалась Лора, сбросив оцепенение.

— Простите, что беспокою вас, но при сложившихся обстоятельствах я не уверен, что нам представится другая возможность обсудить некоторые неотложные энтомологические проблемы, о которых, по моему глубокому убеждению, вам следует знать.

— Вот как?

— Именно. Если вы согласитесь пойти со мной в лабораторию, я покажу вам кое-какие образцы, так мне будет легче объяснить вам некоторые особенности нашей работы.

Лора была несколько озадачена.

— Что ж, если вы считаете это важным…

— Очень важным, — сказал Гарри и повел ее к своей лаборатории.

Лоре впервые представилась возможность близко познакомиться с лабораторным оборудованием базы. Как и говорил Бишоп, оно не шло ни в какое сравнение с теми приборами, которыми она пользовалась в Британской энтомологической ассоциации. Фотопериодический цикл здесь можно было регулировать до миллисекунды, температуру в термокамерах — до тысячной доли градуса. Лора даже не знала, что такая точность достижима. Даже самые простые устройства, используемые всеми энтомологами — аспираторы, увеличительные стекла, расправилки, блоки для накалывания, — выглядели так, будто их только что доставили из магазина.

— Это термоциклер? — спросила Лора.

— Да, но он служит для непродолжительных опытов. Вон те — поинтересней. — Гарри показал на три похожих, но значительно более крупных устройства в корпусах из матированной стали. — Они позволяют расширить диапазон любых генетических исследований. Это касается и временного периода, и размера объекта.

Лора улыбнулась.

— Теперь мне кажется, что мой термоциклер наспех сколотили гвоздями и перевязали шнурками от ботинок.

— Это модели прошлого года, и их должны вот-вот заменить. Что нам действительно помогает, так это молекулярные динамические имитаторы и программы визуализации. — Гарри показал на стол в углу лаборатории. — Мы финансируем группу из сорока аспирантов в Массачусетском технологическом институте, которая разрабатывает и поддерживает это матобеспечение.

Лора слегка покачала головой.

— Подумать только, что бы я могла сделать, имея такую поддержку!

— Кое-что мы уже сделали, но мне важно узнать ваше мнение, куда следует направить их дальнейшие усилия. Впрочем, об этом позже. А теперь я бы хотел, чтобы вы взглянули на образцы. Это там. — Гарри кивнул в сторону электронного микроскопа в дальнем конце помещения. — Как вы можете убедиться, доктор Трент, — продолжал он, указав на окуляры, — обитатели этой искусственной среды функционируют весьма необычно.

Лора всматривалась в объектив, но видела только пустую чашку Петри. Озадаченная, она не сразу поняла, что Гарри имеет в виду вовсе не насекомых.

— Э-э-э… пожалуй. Это похоже на правду.

— И последние события не являются столь необычными, как вам пытаются представить.

— Вот как?

— Именно. Похожие случаи характерны для базы с самого начала ее деятельности.

— В самом деле? Это пугает.

— Меньше всего мне хотелось бы вас пугать, но, получив представление о реальных фактах, вы сможете более отчетливо понять происходящее. Кое-кто из нас полагает, что демонстрация гнезда свежему взгляду человека со стороны может привести к определенным последствиям.

— Каким именно?

— Грубо говоря, к мысли, что наилучшим решением для всех обитателей этого комплекса может стать его ликвидация.

— Я с вами согласна, но у меня сложилось убеждение, что провести подобное решение в жизнь очень нелегко.

— Вы правы, доктор Трент. Просто я подумал, что вы захотите узнать, к чему кое-кто из нас стремится.

Лора отодвинулась от микроскопа и встретилась глазами с Гарри. В этот момент она заметила над его плечом камеру наблюдения, которая смотрела прямо на нее.

— Благодарю вас, господин Мерчант.

— Не могли бы вы называть меня Гарри? Здесь-то, как правило, обращаются друг к другу по фамилии, и это напоминает мне годы в школе-интернате. Человеческого тепла в таком обращении немного.

— Я вас понимаю, Гарри. Может быть, нам стоит вернуться и посмотреть, что задумал господин Бишоп?

Глава 19

Гарри и Лора вернулись в пункт наблюдения порознь — чтобы избежать подозрений. Однако, как выяснилось, беспокоились они напрасно: Бишопа гораздо больше интересовало изображение на мониторах. Рядом с ним сидел Уэбстер и по рации давал указания Уэйнхаусу, который находился в помещении технического обслуживания и загружал инсектицид в трубопровод, соединенный с вентиляционной системой.

— Хорошо, Уэйнхаус, в первые тридцать секунд закачивай медленно. Нам надо видеть реакцию.

В ответ рация прохрипела: «Понял вас!» — и все в пункте наблюдения приникли к экрану, на котором отражалась панорама лаборатории с гнездом.

Две осы с жужжанием кружили у вентиляционной трубы — так ведут себя обычные осы, обнаружив смятый фантик со следами шоколада. Уэйнхаус делал свое дело, и в лабораторию стали проникать струи холодного тумана, завиваясь в кольца по углам.

Уже через несколько секунд осы заметили, что происходит нечто необычное. Первая пара зажужжала громче и пронзительней, посылая сигнал тревоги. В ответ на него из гнезда тут же показалось несколько новых особей. Считаными секундами позже все они исчезли в бурых сотах гнезда. Лаборатория опустела, наступила тишина.

Прошла минута, но никто не дал команды Уэйнхаусу остановиться. Все не отрывали глаз от экрана — осы вели себя весьма необычно.

— Что они делают? — спросил Бишоп.

Ос вообще не было видно. Единственным признаком, позволяющим судить об их местонахождении, были отчетливые черные и желтые полоски у многочисленных входов в гнездо.

— Они очень сообразительны, — заметила Лора. Эта мысль пришла к ней внезапно. — Закрыв собой отверстия, ведущие в гнездо, они перекрыли путь ядовитому туману. Если даже инсектицид убьет их — в чем мы не можем быть уверены, — они умрут, защищая остальных.

— Но они не могут там оставаться постоянно, — предположил Бишоп.

— Постоянно — нет, но довольно долго. Закрыв все входы, они могут впасть в состояние гибернации, — ответила Лора и отвела глаза от экрана.

— Тогда нам нужно рассчитаться с этими, — сказал Бишоп. — Они еще шевелятся. — Он показал на вход в гнездо, где яд не возымел действия даже на тех ос, в дыхальца которых проник.

— Неужели вам еще не хватает аргументов, что их следует выморозить? — спросила Лора.

— Да, доктор Трент. Все еще не хватает. Я уже объяснял вам, почему в данный момент это неприемлемо. Буду признателен за более конструктивные предложения.

Ответом ему было молчание. Лора, Уэбстер и Гарри понимали, что любое иное предложение означает уход от идеи вымораживания, которая им казалась правильной. Но они знали, что Бишоп не согласится снизить температуру, пока ситуация не достигнет критической стадии, а возможно, и вообще опоздает с этим решением. Что лучше — думали они, — искать менее эффективный путь, чтобы как-то поправить дело, или молчать и надеяться, что случится невозможное и Бишоп уступит? Впрочем, никакой альтернативы замораживанию они все равно не видели.

Молчание пришлось Бишопу не по вкусу. С каждой секундой его поражение становилось все более очевидным. Быть может, ограничив свои требования, ему удастся получить желаемый ответ?

— Послушайте, мы забыли о блокноте Хита. Если до него добраться, то по крайней мере станет понятней, с чем мы имеем дело. Можем ли мы лишить их активности на достаточное время, чтобы кто-нибудь из военных вошел в лабораторию и взял записи?

— Можем, если снизим температуру до того уровня, когда они станут вялыми и потеряют ориентацию, — уступила Лора.

— Ну да, если они вообще станут вялыми и потеряют ориентацию, — добавил Гарри с сомнением.

Бишоп постарался не сосредотачиваться на этой мысли, пока она не завладела умами остальных.

— Хорошо. Думаю, будет правильным снизить температуру на определенное время. Гарри, мы можем на этот период обеспечить сохранность других экспериментов? Речь идет о… десяти минутах. Этого хватит, майор? Что скажете?

Уэбстер кивнул.

— Для охлаждения зоны в непосредственной близости от гнезда можно ко всему прочему применить жидкий азот, но при этом температуру в лаборатории придется снизить до предельно возможного уровня. Тогда мои люди будут действовать с минимальной угрозой для собственной жизни. — Майор повернулся к Гарри. — Падение температуры на десять градусов не угробит эксперименты?

Гарри помолчал, потом ответил:

— Думаю, нет. Мы можем изолировать наиболее важные из них в отдельных обогреваемых зонах. Дело в том, что на этой стадии объекты экспериментов весьма чувствительны, и мы рискуем потерять несколько экземпляров. Но катастрофы не случится.

— Отлично! — оживился Бишоп. — Так и надо действовать: предлагать разумные решения, а не множить проблемы. Благодарю вас.

Гарри показалось, что Бишоп проявляет излишний оптимизм.

— Однако мы не знаем, сколько понадобится времени, чтобы эти осы среагировали на падение температуры. Лучше всего воспользоваться жидким азотом, но размер этих тварей предполагает, что они значительно менее чувствительны, чем даже модель А-22, которая была задействована в последних операциях.

— Разумеется, вы правы. Посмотрим, как сложится ситуация после снижения температуры, и примем решение, сообразуясь со здравым смыслом. Прекрасно, тогда за дело.

Хотя никто из присутствующих не нашел ничего прекрасного, они не стали возражать и направились к выходу из помещения, а Гарри тут же занялся приготовлениями к отключению нагрева.

Глава 20

Теперь Уэбстеру предстояло решить, какие два члена его отряда должны, рискуя жизнью, войти в лабораторию Хита. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного, поскольку с момента прибытия в БРЭВИС и до последнего времени эта команда не несла потерь. Все они знали об опасности предстоящей работы, но верили, что до крайностей дело не дойдет.

Так было до гибели Роуча и Мартин.

Эти первые потери среди военных базы заставили всю команду переосмыслить свое положение. Некоторые спокойно отнеслись к тому факту, что им приходится ставить свою жизнь под угрозу: в конце концов, они — солдаты, а для солдата, обученного убивать и самому смотреть в глаза смерти, мысль о такой опасности в порядке вещей. Однако среди них были и другие. Соглашаясь на эту работу, они полагали ее смягченным и хорошо оплачиваемым вариантом военной службы, который к тому же позволит им после отставки получать неплохую пенсию. Уэбстер знал об этом, когда принимал их в отряд, но возможности выбора были ограничены, поскольку предлагаемая работа не отличалась большой привлекательностью. Так что майору было не до капризов: приходилось набирать и физически слабых и сильных, но не приученных к дисциплине.

Картер, например, был уволен из спецотряда ВМС США из-за реакции на последнюю из целой серии расистских провокаций своего непосредственного командира — сержанта Элиаса Уилки; тот заметил, что для удержания на плаву шлюпки им надо вышвырнуть за борт какой-нибудь хлам, а потому ему жаль, что с ними нет «черножопой матери» Картера. В ответ Картер сломал челюсть сержанта в семи местах, что привело к преждевременному завершению его карьеры в ВМС, хотя во всех остальных отношениях его послужной список был безупречным. Впрочем, в том, что произошло, он винил только себя. Тревожило Картера лишь одно: как он сможет по-прежнему посылать своей матушке столь необходимый ей ежемесячный чек. Тут-то и объявился Уэбстер. Предложенные им условия оказались далеки от того, на что надеялся Картер, поступая на военную службу, но, как и у большинства других в БРЭВИСе, выбора у него не было.

Не все новобранцы стали такой находкой для Уэбстера, как Картер. Скажем, Питер Миллс был уж в возрасте. Его увольнение из британской морской пехоты произошло по целому ряду причин, включая грубое неповиновение приказу и появление на дежурстве в пьяном виде. В конце концов он оказался в БРЭВИСе, потому что его отказывались брать куда-то еще. Именно Миллс во время маневров в боливийских Кордильерах не закрепил должным образом ледобуры при восхождении на Чаупи Орко,^[24] в результате чего трое солдат, идущих следом, повредили позвоночник. Миллс выразил сожаление о случившемся, но уверял, что виною всему было неисправное снаряжение, после чего служившие с ним солдаты потеряли к нему остатки уважения и его срочно перевели в другой полк. Через полгода службы на новом месте в Восточном Тиморе он заснул, находясь в дозоре. Через десять минут его разбудил свист пули, пролетевшей у левого уха, и он увидел десяток стремительно приближающихся вражеских солдат. Несмотря на пятикратное превосходство в численности, его подразделение оказалось прижатым к земле ураганным огнем и провело таким образом три часа, пока не подоспело подкрепление. Хотя этот случай не привел к гибели людей, Миллс снова, во второй раз за последний год, почувствовал со всей определенностью, что его сослуживцы не желают воевать рядом с ним.

К счастью для него, именно в это время Уэбстер распространил среди своих натовских знакомых известие, что он ищет солдат, не обремененных многочисленными дружескими и родственными связями, но достаточно опытных. А поскольку, как уже говорилось, при наборе людей в БРЭВИС слишком придирчивым быть не приходилось, то, несмотря на свой далеко не лучший послужной список, Миллс вскоре уже летел в Венесуэлу, где и остался служить, не проявляя большого рвения и не пользуясь особым расположением других членов команды.

Проблема заключалась в том, что для обеспечения всех необходимых работ при проведении операций Уэбстеру требовалась команда по меньшей мере из шести человек. При этом он старался увеличить эту численность, чтобы компенсировать возможные потери — такие, как в случае с Роучем и Мартин. Поэтому Уэбстеру приходилось соглашаться на компромисс и, хотя майор предпочел бы заполучить в свою команду таких людей, как Картер, Гаррет или Ван Аренн, он брал и солдат вроде Миллса или — с меньшим сожалением — Джейкобс.

Мэри Джейкобс была младшим лейтенантом ВМС США. Она вышла из семьи военных моряков и поэтому отправилась служить на флот, хотя не испытывала к этому никакой тяги, а, напротив, испытывала таковую, и притом сильную, к алкоголю. Отец, контр-адмирал, и мать, капитан третьего ранга, не баловали дочку своим вниманием. Впять лет ее отдали в частную школу-интернат, в девять она впервые попробовала алкоголь, а к двенадцати уже регулярно накачивалась сидром до бесчувствия. В школе знали, что с ней происходит, но родители лишь от случая к случаю общались друг с другом, а еще реже с Мэри, поэтому заинтересованность мамы и папы в том, чтобы направить дочь на путь истинный, никогда не воспринималась ею всерьез.

К тому времени, когда она оказалась в средней школе, за ней закрепилась прочная репутация легкомысленной девчонки, которая не прочь выпить и ради этого готова на все. Патерналистская психология вписала бы подобное поведение в классическую схему: вопль о помощи, жажда привлечь к себе внимание, — но все это не меняет того факта, что благоухающая «Егермейстером» Мэри нередко оказывалась на спине. Когда возраст позволил ей вступить в армию, родители сочли этот шаг единственным решением проблемы, тем более что при таком раскладе им и дальше не пришлось бы проявлять подлинный интерес к жизни дочери. Уж если военно-морской флот не сумеет усмирить ее, то им и подавно это не удастся, а потому либо она начнет служить как подобает, либо они умоют руки в твердом убеждении, что сделали все возможное.

Тем не менее за два года почти безупречной службы она прошла дистанцию от энсина — первичного офицерского звания в ВМС США — до лейтенанта. Затем ситуация стала развиваться в неверном направлении. Случайно оказавшись на одном корабле с матерью, она вновь возжаждала родительского внимания. Поначалу Мэри добивалась этого похвальными методами, выказывая служебное рвение. Однако, не заметив особого восхищения со стороны матери, она вернулась к ранее испробованным инструментам, позволяющим выделиться на общем фоне — пьянству, сексу, пренебрежению уставом. Первое время это сходило ей с рук — начальство учло ее прежние служебные успехи, да и вмешательство матери сыграло свою роль. Но после инцидента с участием трех унтер-офицеров и двух бутылок виски Мэри Джейкобс с позором уволили. В этот момент она и встретилась с майором Уэбстером.

Майор полагал, что Мэри вполне способна нести службу в его команде, но не возлагал на нее особенных надежд. Не имея возможности набирать людей из элитных частей НАТО, Уэбстер упорно искал важные для дела качества в любых кандидатах. В Мэри Джейкобс он не ошибся — она стала лучшим его приобретением за более чем два года. Он усмотрел в ней нечто особенное, смог это нечто развить и вытащить на поверхность. Джейкобс его не подвела. Она не пила с момента прибытия в БРЭВИС (отчасти из-за отсутствия алкоголя, отчасти из-за того, что полностью выпала из жизни родителей — как и они выпали из ее жизни) и с видимым усердием, если не сказать рвением, несла физически нелегкую службу. Так что она стала удачным пополнением в обойме майора.

На первых порах Уэбстер работал с небольшой командой, которая справлялась с операциями начального периода. Никто толком не знал, сколько солдат может понадобиться для выполнения всех требований ученых, и Уэбстер старался не расширять состав отряда и обеспечивать скрытность его действий. Первые пять человек, пришедшие в отряд, погибли либо от ос, либо при зачистке в процессе вынужденных полевых испытаний новых видов вооружения. С тех пор набор людей в команду стал более или менее постоянной практикой, и по мере прихода новобранцев они замещали выбывших из строя. К счастью, эта часть работы майора — по мере того как управление осами и качество оружия совершенствовались — стала сходить на нет. Почти десять лет в отряде не было потерь, и Уэбстер испытывал глубокое удовлетворение. Именно поэтому ситуация, в которой он оказался сейчас, его угнетала. Вспоминать о событиях десятилетней давности не хотелось ни ему, ни Бишопу.

Когда возникала необходимость выполнить работу, требующую особой ловкости и смекалки, вот как эта, Уэбстер обычно вспоминал о Гаррет и Ван Аренне, и они никогда не подводили своего командира.

— Легко, — ухмыльнулась Гаррет, выслушав командира. — Возьмем пару огнеметов и гранату с жидким азотом, и все дела.

— На этот раз все не так просто, — сказал Уэбстер, понимая, что его люди никогда не проводили подобных операций внутри закрытого помещения. — Здесь не колумбийские джунгли и не пакистанские пещеры. Использовать наше обычное вооружение в данном случае практически невозможно. В вашем распоряжении будет баллон с жидким азотом, и мы снизим общую температуру — вот, в сущности, и все. Да, поскольку мы только что закачали туда инсектицид, вам придется работать в противогазах.

Уэбстер пристально изучал реакцию своих подчиненных. На их лицах отразилось некоторое удивление, но энтузиазм не пропал.

— Что ж, это даже интересно — вроде испытания, — заметил Ван Аренн и повернулся к Гаррет, желая убедиться, что она разделяет его мнение. Ободренная вниманием друга, Гаррет кивнула в знак согласия.

— Это не просто испытание. Знаю, мне не стоит напоминать вам о том, что случилось с Роучем и Мартин, и вам наверняка известно от других, что нам так и не удалось справиться с этими осами обычными методами. Они сильнее, умнее и агрессивнее, чем все другие виды, созданные на базе. Потому-то я и хочу, чтобы вы понимали всю серьезность задачи. Это посложнее, чем просто приоткрыть дверь, напустить туда жидкий азот и быстренько захлопнуть ее, прежде чем осы успеют понять, что произошло, и разъяриться. Они заметят вас еще в десятке метров от двери, а она запрограммирована так, что либо открывается настежь, либо не открывается вообще. Мы сейчас пытаемся как-то с этим справиться, но в любом случае дело вам предстоит опасное. Нам придется закрыть за вами дверь, чтобы ни одна их них не вылетела из лаборатории, а это еще более затруднит ваш отход. К тому же мы даже не знаем, подействует ли на них азот желаемым образом.

— Мы все поняли, майор, — ответил Ван Аренн с полной серьезностью, чем убедил Уэбстера, что ими руководит не пустая бравада.

— Вы должны только взять блокнот и тут же выйти оттуда. Будьте готовы ровно через час.

Отпустив Гаррет и Ван Аренна, Уэбстер вернулся в помещение пункта наблюдения.

Глава 21

Тем временем на поверхности Эндрю и Картер сидели рядышком на траве. Картер предложил покидать мяч, но американский футбол не привлекал мальчика. После смерти отца Эндрю было трудно общаться с мужчинами. С одной стороны, он преклонялся перед ними, поскольку ему случалось близко знать только актеров и спортсменов, но, с другой стороны, Эндрю не мог избавиться от ощущения, что отец бросил их с мамой, а потому считал его виновным. Вместе с тем мальчик понимал, что Картер — неплохой человек, и был не прочь с ним поболтать.

— Вы настоящий боец, лейтенант Картер?

— Самый настоящий, раньше служил в морской пехоте.

— А вы можете убить человека голыми руками? — спросил Эндрю.

— Еще бы, конечно, могу. Ты слышал о смертельном захвате, который называется «вулкан»?

Эндрю покачал головой.

— Неужто не слышал? Эх, парень, чему же учат людей в армии ее величества королевы? — Последние слова Картер произнес с акцентом, который обычно пускают в ход американцы, полагая, что подражают принцу Чарльзу.

— Да наши ребята из Особой службы ВВС могут убить, даже не дотрагиваясь до человека, вот что я вам скажу.

Картер уважительно почмокал.

— Да, я об этом слышал. Ну а сам ты как? Знаешь хорошие приемы?

— Пожалуй, что и нет. Я немного занимался карате, но мне надоело. Зато я бойскаут-волчонок^[25] и знаю много приемов выживания.

— Ого! Какие, к примеру?

— Умею идти по следу, оказывать первую помощь, ориентироваться на местности… Смотрите, какой у меня нож. — Эндрю не расставался со швейцарским армейским ножом, подарком отца ко дню рождения.

Лейтенант пооткрывал лезвия и различные инструменты и внимательно рассмотрел их. Потом вернул нож мальчику.

— Классная вещь, — одобрил он.

— А у вас есть нож? — спросил Эндрю.

Картер поддернул штанину, обнажив двадцатисантиметровый клинок с кожаной рукоятью, пристегнутый к икре. Ослабив ремень, он вытащил нож и показал его Эндрю.

— «Ка-Бар». Такие боевые ножи морпехи носят еще со Второй мировой войны.

— И вам такой здесь нужен?

— Никогда не скажешь, что может случиться.

— Правда? А что вы здесь делаете?

— Ну… Можно назвать это так: обеспечиваю безопасность.

Эндрю встревожился.

— Разве вам угрожают террористы?

Картер улыбнулся.

— Нет, нет, ничего похожего.

— Почему тогда здесь нужны военные, чтобы обеспечивать безопасность?

Картер не ожидал, что разговор примет такой оборот. Вряд ли он имел право говорить об этом ребенку, но он и не хотел, чтобы мальчик подумал, будто от него что-то скрывают.

— Да мы просто технический персонал. Тут работают ученые, а мы их охраняем.

— Надо же, в джунглях под защитой военных работают ученые, и им понадобился специалист по насекомым? — Не то чтобы Эндрю допытывался до истины, он просто не понимал, что же это за место такое.

— Ну… вроде того.

— Но…

— Слушай, а может, мы все-таки покидаем мяч, а?

Глава 22

— Я не жду, что вы с готовностью подвергнете риску все, над чем работали долгие годы, но откройте глаза: вы можете и БРЭВИСа лишиться, и угробить всех людей. Заморозьте весь комплекс и оставьте пустым на неделю.

Лора стояла в кабинете Бишопа у огромного дубового стола. Напротив нее сидел хозяин кабинета.

— Доктор Трент, я очень ценю ваш совет, — ответил Бишоп с нарастающим раздражением в голосе, — но не пытайтесь указывать мне, как поступить с БРЭВИСом. Полагаю, у меня накопился немалый опыт успешного управления базой и лучше меня никто не способен решить, следует уводить отсюда людей или нет.

— Так на кой черт вы притащили меня сюда, если не желаете прислушиваться к моему мнению?

— Ваша сфера — энтомология, а в данном случае — особенности экспериментирования доктора Хита. Именно по этой причине я, как вы выразились, притащил вас сюда, и по этой же причине меня интересует исключительно ваше мнение о поведении этих насекомых, а не о том, как это поведение может отразиться на судьбе базы.

— Но речь идет о жизни людей — и здесь, и снаружи. Как вы можете проявлять такое высокомерие, такую бесцеремонность…

— Смею уверить, что я вполне способен принять взвешенное решение, основанное на достоверной информации. А является ли такое поведение проявлением высокомерия, вопрос спорный, и мы, по-видимому, расходимся во мнении на этот счет. Благодарю вас, доктор Трент.

— Что ж, прекрасно. Я ухожу и буду ждать с Эндрю наверху.

Лора думала, что Бишоп станет в отчаянии умолять ее остаться, но тот даже не взглянул на нее.

— Вот как? Вам известно, что ваш пилот сейчас здесь, внизу, отдыхает после рейса в жилой зоне военных? Или вы думаете, он тут же помчится за вами наверх? Есть еще одно чисто практическое соображение. Вы не произвели на меня впечатление человека, который способен оставить столь многих людей в смертельной опасности, когда в ваших силах многое сделать для их спасения. Особенно если в настоящую минуту опасность минимальна.

Лора сгорала от желания назвать эти слова Бишопа чистым блефом, сказать ему, что он ошибся в своей оценке ее качеств, и тут же идти к лифту. Она знала: если не сделать это сейчас, сию минуту, то она останется с этими людьми до того момента, когда опасность станет крайне серьезной. Но и Бишоп, и Лора понимали: победа на его стороне. Полная и окончательная победа. Все, что ей оставалось, это попытаться сохранить хоть немного достоинства.

— Я надеюсь, господин Бишоп, что, когда опасность перестанет быть, говоря вашими словами, минимальной, первым, до кого доберутся эти твари, станете вы сами.

Глава 23

Приведя в полную готовность оружие и снаряжение, Ван Аренн и Гаррет убивали оставшееся время за бильярдным столом. Другие солдаты входили и выходили, а они, словно две гориллы в крайнем возбуждении, переступали по кругу и гоняли шары, вскрикивали и принимали немыслимые позы для удара, показывая всем и себе самим, что вовсе не боятся предстоящего испытания.

По прошествии часа Уэбстер привел их туда, где главный коридор с лабораториями поворачивал к берлоге Дэвида Хита. Ни один из них не бывал здесь раньше — это место было им знакомо только по изображению на экранах системы наблюдения. Согласно указаниям Хита, по мере удаления от основной зоны комплекса его лабораторные помещения становились темнее. Дэвид понимал, почему Бишоп желал видеть интерьер базы стерильно белым, но БРЭВИС был и его детищем и он имел право приглушать эту белизну, если так ему было удобней работать. В результате его часть базы выглядела более естественной и немного напоминала пещеру.

Состояние лабораторий тоже менялось — чем дальше, тем они становились не только темнее, но и в большей степени захламленными. Казалось, Хит работал в каждой из них, пока хаос в ней не достигал определенного предела, после чего просто-напросто перемещал то, что ему было нужно, в следующее помещение и продолжал трудиться там.

Уэбстера, человека уже немолодого, поражали изменения интерьера, привнесенные Хитом: белые стены были густо покрыты нанесенными маркером схемами, диаграммами и формулами, а следы от ожогов, перевернутые столы и глубокие царапины на окнах свидетельствовали о том, что в своих экспериментах Хит нередко прибегал к взрывам. Стерильная среда сохранила в прекрасном состоянии трупы нескольких гигантских ос — они лежали на столах и полу как невиданные изделия чучельника.

Наконец они подошли к сплошной герметичной двери, ведущей в помещение с гнездом. Окна на ней не было, и когда Уэбстер набрал код на замке, свет, хлынувший из дверного проема, ослепил их. Со времени гибели людей Бишоп не выключал освещения в лаборатории, что подтверждалось записями камер наблюдения, но они просто не приняли это обстоятельство во внимание; во время подготовки к операции их мысли были заняты другим. На мгновение Гаррет и Ван Аренн зажмурились — так закрывают глаза люди, которых разбудил бьющий в глаза солнечный луч, — и Уэбстер решил воспользоваться этой паузой, чтобы в последний раз обратиться к своим подчиненным.

— Еще не поздно отказаться, и я отнесусь к этому с пониманием.

Было видно, что Уэбстер говорит серьезно и искренне, но все трое понимали: он просто дает им еще одну возможность с энтузиазмом подтвердить свою полную решимость выполнить возложенную на них задачу.

— Мне бы только добраться до этих гребаных букашек, сэр, — негромко, но твердо ответил Ван Аренн. Он бросил беглый взгляд на Гаррет, улыбнулся и снова повернулся к командиру. Гаррет улыбнулась в ответ.

— Я того же мнения, сэр!

Уэбстер вынул из кармана бронежилета листок.

— Мы находимся здесь, — сказал он, уперев палец в точку на грубой схеме. — Вы пройдете по этому коридору, — он поднял глаза от бумаги, чтобы сравнить реальный коридор с изображением на рисунке, — а затем, через десять метров, окажетесь вот тут, у восточного входа в лабораторию. Когда вы войдете в коридор, дверь за вами закроется и будет заблокирована. Хотя я и уверен, что вы не броситесь бежать сюда с одной из этих тварей, все же они умны, и мы обязаны свести к минимуму риск для остальной территории базы. Потом вы подойдете к двери, ведущей в лабораторию. К сожалению, блокнот находится в дальнем конце комнаты, а гнездо располагается точно над ним, поэтому вам придется подойти к очень опасному месту. Пусть это сделает один из вас — чтобы вынести блокнот, двоих не понадобится. Дверью в лабораторию мы можем управлять. Исходя из предположения, что осы не скопились у дверного окна, чтобы получше вас разглядеть, мы откроем дверь на счет «три». Это даст вам возможность приготовить баллон с азотом и сразу пустить струю в сторону гнезда. Затем дверь закроется, и мы сможем посмотреть, как осы среагируют на холод. Если эта реакция окажется благоприятной — то есть они будут обездвижены или погибнут, дверь откроется на промежуток времени, достаточный для того, чтобы один из вас взял блокнот и вышел обратно. Таков план. Но если что-то пойдет не так, если осы только притворятся мертвыми или придут в себя быстрее ожидаемого, вам придется уходить, но при этом вы не сможете покинуть коридор вместе с осами. Хочу подчеркнуть это еще раз: никто не знает, что вас там ждет, и наши возможности защитить вас ограничены. — Уэбстер закончил чуть громче, и его голос дрогнул: — Удачи! Мы будем следить за вами.

Щелкнув каблуками, отсалютовав и получив ответный салют, он оставил Ван Аренна и Гаррет у входа в коридор, а сам вернулся в пункт наблюдения. Там Лора, Бишоп и Гарри уже впились глазами в экраны, на которых были видны двое солдат. Уэбстер занял свое место у панели управления и придвинул к себе микрофон.

— Итак, открываю наружную дверь.

Он щелкнул переключателем, который приводил в действие замок, и дверь плавно и бесшумно открылась. Миновав дверной проем, Гаррет и Аренн пошли по коридору, пригнувшись, чтобы оставаться ниже уровня дверного окна лаборатории. В таком положении они могли видеть ос, будучи, как они надеялись, незаметными для этих насекомых. Наблюдатели перевели взгляд на соседний монитор, чтобы получить более четкое изображение пространства у лабораторной двери.

Теперь Гаррет и Ван Аренн могли видеть ос, но те никак не реагировали на появление людей, и они восприняли это как сигнал, что все пойдет по плану.

Ван Аренн подтвердил то, что наблюдатели уже видели на экране.

— Все тихо, майор. Они не двигаются, — прошептал он в микрофон своей рации.

— Хорошо. Будьте крайне осторожны, подходя к двери. Как только вы окажетесь рядом, мы начинаем десятисекундный отсчет до открытия. За это время вы должны подготовить жидкий азот.

— Так точно, майор!

Они преодолели последние метры коридора, и Ван Аренн поднял большой палец перед камерой наблюдения, показывая, что все в порядке.

— Хорошо, Ван Аренн, ты стой на месте. Гаррет, отойди к противоположной стене. Не следует находиться у входа обоим.

Гаррет кинула недовольный взгляд на камеру и нехотя отошла назад.

— Так, начинаю отсчет. Десять, девять…

Гаррет повернула диск баллона, программируя тем самым выброс азота через десять секунд.

— Восемь, семь, шесть…

Гаррет привела в готовность клейкую оболочку, с помощью которой баллон предстояло закрепить на стене под гнездом.

— Пять, четыре, три…

Она передала баллон Ван Аренну. Тот сосредоточил все внимание на двери. Вот-вот он должен был перейти роковую черту.

— Два, один… Открытие.

Промежуток между створками расширялся. Кровь бешено гнала адреналин по венам наблюдателей.

Ван Аренн метнул баллон в лабораторию.

— Закрывай! Закрывай! — сказал он в микрофон.

Сворки снова сомкнулись, и Ван Аренн с Гаррет приблизились к окну, чтобы посмотреть, какое действие на ос произведет жидкий азот.

Баллон прикрепился к стене чуть ниже гнезда, сантиметрах в тридцати от него. Большей точности достигнуть было невозможно. Удар баллона о стену, а затем шипение истекающего оттуда азота встревожили ос. Несколько особей показались из гнезда и закружили у стены, пытаясь понять, что за шум и откуда досадливый холод. Еще через несколько секунд эта попытка вторжения в их дом вызвала ярость насекомых. Как и в случае применения инсектицида, они вернулись в гнездо и применили ту же тактику защиты, закрыв отверстия своими телами.

Четыре пары глаз вперились в монитор. Еще две пары наблюдали за происходящим через окно. Все затаили дыхание.

Через минуту Гаррет пробормотала, что азот не действует — прошло уже достаточно времени. Ван Аренн не обратил внимания на ее слова и продолжал всматриваться в пространство лаборатории через усиленное оргстекло. Еще через минуту он прошептал в микрофон:

— Мы ждем. Как поняли?

Не отрывая взгляда от экрана, Уэбстер ответил:

— Вас понял. Ждите…

В этот момент из отверстия в гнезде на стол упала оса.

— Ван Аренн, Гаррет, вы видели?

— Так точно. Упала оса. Нам входить или еще ждать?

Вопрос нелегкий. Судя по шевелению ног и антенн, оса со всей очевидностью не умерла. Но оказалось ли парализовано только одно насекомое, или то же происходило с остальными, укрывшимися в гнезде? Настал ли наиболее подходящий момент для завершения операции, или солдаты могут подвергнуться нападению тех ос, которые скрываются в глубине гнезда? А если ожидать и дальше, не придет ли в себя упавшая оса?

Это предстояло решить одному человеку в пункте наблюдения — тому, кто отчаянно желал успеха этой операции, чтобы наконец исчезла необходимость свернуть работу всей базы. Бишоп чувствовал, что взгляды всех присутствующих обратились на него. Он знал, что гибель еще двоих людей при исполнении его приказа стала бы полной катастрофой, но избегнуть такого риска не мог.

Как раз в момент этих тяжелых раздумий он получил спасительный сигнал: из гнезда выпала вторая оса. А сразу за ней третья и четвертая.

— Пусть входят, — сказал Бишоп, как будто только и ожидал этого момента.

— Ван Аренн, Гаррет.

— На связи, майор.

— Начинаем изъятие блокнота. Один из вас остается снаружи, если положение не станет критическим.

— Понял вас.

— Я начну десятисекундный отсчет до открытия двери. Как поняли?

— Вас понял. Десятисекундный отсчет до открытия, — ответил Ван Аренн. Он еще раз заглянул в окно. Осы продолжали падать.

— И не забудьте надеть защитные маски. Десять, девять…

Гаррет отошла в сторону, уступая место Ван Аренну, который изготовился для прыжка в дверь.

— Восемь, семь, шесть…

Кровь стучала в висках Ван Аренна все сильнее, заглушая отсчет Уэбстера.

— Пять, четыре, три…

Он опустил маску на лицо и принял позу спринтера на старте.

— Два, один, открываю!

Створки разъехались с мягким шелестом, и в ту же секунду Ван Аренн был внутри. Не обращая внимания на гигантских насекомых, которые лежали на спине и вяло пошевеливались, он устремился к дальнему концу помещения, где, втиснутый между системным блоком и монитором, лежал блокнот Хита. Отодвинув монитор, Ван Аренн схватил блокнот — еще пять секунд, и задача будет выполнена.

Уже поворачиваясь к двери, он почувствовал, как что-то мягкое и тяжелое упало сверху на защищенный маской затылок. Ван Аренна пронзил ужас — ледяной, как азот, струящийся из баллона над его головой. Что это было? Оса? Живая оса? Живая оса, готовая его убить?

Насекомое соскользнуло с головы Ван Аренна и упало на пол. Он увидел, как осиные ноги толщиной в карандаш скребут по его ботинкам. На мгновение он задумался, следует ли ему защищаться, и за это время краем глаза заметил еще две желто-черные твари.

С того момента, как блокнот оказался в его руках, прошло не более двух секунд, но Ван Аренн знал, что ему предстоит еще преодолеть семь метров до двери. Мышцы напряглись для рывка, и в этот момент что-то задело затылочную часть маски, но не упало на пол, а оказалось на его плече, и он почувствовал, как шесть лап по-кошачьи царапают его спину и шею.

У дверей он видел Гаррет, которая кричала, чтобы он немедленно убирался из лаборатории. Конечно, Ван Аренн знал, что следует делать, но тут же почувствовал, как тонкий горячий шип проникает под его правую лопатку, а два жвала впились в шею сзади. Ему показалось, что Гаррет уплыла куда-то вдаль. Ее размытый образ то появлялся, то исчезал из поля зрения, вытесненный тремя разъяренными осами, которые устремились к нему, в то время как три другие летели к Гаррет. Он поднял руку, пытаясь защититься, но задел застежку маски, и та со стуком покатилась по полу. Теперь Ван Аренн видел только пятна света и нечеткие темные фигуры, которые становились все больше и больше. Стоять он больше не мог и против воли опустился на колени.

В помещении наблюдательного пункта Уэбстер что-то кричал в микрофон, пытаясь руководить действиями Ван Аренна.

— Да закройте эту чертову дверь! — заревел Бишоп.

Уэбстер не обратил внимания на эту команду. Он видел, как Гаррет опустилась на корточки в дверном проеме, готовясь встретить летящих на нее насекомых. Женщина знала: если ей не удастся спастись самой, то она не сможет прийти на помощь Ван Аренну. Подпрыгнув, Гаррет с размаху ударила одну из ос тыльной стороной руки. Оса столкнулась с другой, и обе они, оглушенные, упали на пол между Гаррет и Ван Аренном. Третья оса с жужжанием вилась у самого лица Гаррет, выбирая место, куда бы вонзить жало.

Тем временем Ван Аренн, хотя и различал еще какие-то предметы, уже не понимал, что с ним происходит. В этом была своя справедливость — кому хотелось бы сохранять сознание, наблюдая, как три осы отрывают куски мяса от твоих груди и бедер. Кровь из вскрытых вен и артерий мешалась с остатками плоти и скапливалась под ним набирающей ширину лужей.

Лорой овладел ледяной ужас.

— О Господи, — прошептала она и отвернулась от экрана.

Число ос росло, их уже четыре… пять… шесть… семь. Стряхнув оцепенение, овладевшее ими под воздействием холода, насекомые быстро осваивались с новыми обстоятельствами. С безжалостной яростью они набросились на Ван Аренна, и вот уже его лицо было обглодано до костей. Теперь оно напоминало переднюю часть черепа с редкими клочьями кожи на лбу.

— Дьявольщина! Ван Аренн! — Уэбстер понимал бессмысленность этого восклицания, но не мог молча наблюдать гибель храброго солдата. Впрочем, хотя эта картина никогда не сотрется из памяти майора, самый глубокий след в его душе оставило вовсе не зрелище растекающейся кровавой лужи. Еще больше поразило Уэбстера выражение лица Ван Аренна, пока оно оставалось лицом: спокойное, готовое к неизбежному и вовсе не омраченное невыразимыми муками страшной смерти.

Когда Гаррет отражала атаки третьей осы, ее взгляд упал на останки Ван Аренна. Мука, ярость и жажда выжить, диктуемая инстинктом, смешались в душе женщины. Она понимала, что немедленный уход дает ей шанс уцелеть, но что-то подсказывало ей: выйти из этой ситуации с честью можно, только добыв блокнот Хита. Это будет означать, что Ван Аренн погиб не напрасно.

В прыжке она выбросила вверх сжатые в кулаки кисти и резко свела их вместе, так что оса оказалась между ними. Хотя ее руки не встретились, они сблизились настолько, что раздавили переднюю часть брюшка насекомого. Раненая оса, напоминавшая теперь вертолет со сломанным хвостовым винтом, испустила феромон тревоги, и вся ярость, вся злоба, заполнявшая комнату, сфокусировалась на Гаррет. Она прекрасно знала, что происходит, когда ты убиваешь осу вблизи других таких же насекомых, но желание завладеть блокнотом победило все другие чувства.

— Какого черта она делает? — спросил Бишоп.

Лора отошла от мониторов и стояла в другом конце комнаты, прижав ладонь к губам. Уэбстер в ужасе следил за изображением на экране. Неужели ему суждено увидеть гибель еще одного члена его команды?

Гаррет рванулась вперед, в глубину лаборатории. Это движение застало ос врасплох, они не ожидали, что она бросится им навстречу. Поравнявшись с насекомыми, Гаррет упала на пол, сгруппировалась и покатилась дальше. К тому моменту, когда осы ее обнаружили, она успела схватить блокнот и сунуть его в карман. Не желая видеть этих тварей, Гаррет закрыла глаза, снова сложилась в подобие шара и покатилась к двери.

Во второй раз ей удалось сбить их с толку. Осы поумнее, которые полетели вдогонку, столкнулись с теми, кто думал, что она возвращается в лабораторию.

Гаррет выкатилась наружу, но никто не позаботился тут же закрыть за ней дверь. Подняв глаза, она поняла, что дело плохо. Она услышала гул, и смертельный страх снова сжал ее сердце.

— Да закройте вы дверь! — заревел Бишоп.

Уэбстер, внезапно поняв, что находится ближе всех к кнопке, резко ударил по ней ладонью.

Створки начали сдвигаться, но две осы уже были рядом с Гаррет. Повернувшись, она увидела ближайшую, схватила одной рукой ее крылья, а пальцами другой вцепилась в фасеточный глаз насекомого. К ее удивлению, оса почти не обратила на это внимания, продолжая нападать с прежней свирепостью.

В этот момент к ней вплотную приблизилась вторая оса. Стиснув в кулаке первую, Гаррет со всей силы ударила ею вторую, отшвырнув ее обратно к дверям. Туда же она бросила осу, зажатую в руке.

Когда осы оправились, чтобы возобновить атаку, створки сблизились и сдавили обеих — одну в передней части груди, вторую в брюшке. К ногам Гаррет упала отрезанная голова осы, а половина второго насекомого скользнула по двери и улеглась на полу у того места, где сошлись створки.

Гаррет слышала мягкие удары в дверь оставшихся в лаборатории ос и переживала последние мгновения страха. Чувства переполняли ее. Она потеряла представление о том, что ей теперь следовало делать. Чтобы сдержать слезы, она крепко зажмурилась и закрыла глаза рукой.

— Выходи оттуда, Гаррет! — крикнул Бишоп в микрофон Уэбстера. — Скорее проходи вторые двери, и я загерметизирую весь отсек. Стоит чему-нибудь случиться с этим входом, и мы снова окажемся по уши в дерьме!

Она не реагировала.

— Гаррет! Немедленно выходи через внешнюю дверь! — твердил Уэбстер. — Ты меня слышишь, Гаррет?

Теперь она неотрывно смотрела на дверь, ожидая нападения очередной партии ос. Поняв наконец, что опасность осталась позади, Гаррет снова зажмурилась, затем открыла глаза и с ненавистью взглянула прямо в камеру. Все они прочли обвинение в этом взгляде. Ведь именно работа ученых привела к трагедии. Не будь их, Ван Аренн наверняка остался бы жив.

В дверное окно лаборатории Гаррет увидела, как две осы дочиста объедают кости Ван Аренна. Потом она опустила взгляд на фрагменты насекомых, раздавленных дверями. Покачав головой, она медленно подняла ногу, обутую в тяжелый ботинок, с наслаждением впечатала его в останки ос и растерла их, превратив в мокрое пятно на полу. Слева от себя в полуметре от двери она заметила влажный комок осиных внутренностей. Гаррет наклонилась, зачерпнула ладонью мокрую массу и размазала ее по объективу камеры. Четверо собравшихся в пункте наблюдения брезгливо отпрянули от экрана.

— Нам понадобится образец, — заметил Гарри.

Затем Гаррет приблизилась к наружной двери, подождала, пока Уэбстер ее откроет, и, более не оглядываясь, тяжелыми шагами вышла из коридора.

— О Господи, — сказал Бишоп, ища, на что бы опереться. Его рвало.

Глава 24

Скелет Ван Аренна стал четвертым в помещении двадцать третьей лаборатории. Где заканчивался именно он и начинались скелеты Роуча, Мартин или Хита, различить было невозможно, — особенно после того, как ботинки Гаррет раскидали ребра, зубы и позвонки по всему полу. Они превратились в мешанину коллагена и кальция, которая поставила бы в тупик любое уважающее себя похоронное бюро.

Смерть Ван Аренна, конечно же, стала ужасной трагедией, но она не отрицала необходимости в неотложных действиях. Надо было срочно ознакомиться с содержимым блокнота, каковой следовало со всей обходительностью попросить у Гаррет.

Уэбстер встретил ее у внешней двери в лабораторную зону. Она шла быстро и целеустремленно и не обратила внимания на попытки майора как-то ее утешить.

— Гаррет, мне очень, очень жаль, — сказал он, когда она проходила мимо, не замечая своего командира. — Гаррет, ты меня слышишь?

Он попытался ее догнать, но не успел помешать ей войти в лабораторию Гарри. Она заперла за собой двери и направилась прямиком к генным секвенаторам.^[26] На пути к ним она должна была миновать два лабораторных стола, уставленных тесными рядами пробирок и колб. Отставив руку, Гаррет как бы невзначай смахнула их на пол, сотворив стеклянный водопад.

Помещение лаборатории было хорошо изолировано, так что оттуда доносились только приглушенные позвякивание и хруст.

— Черт побери! — Уэбстер стал бить кулаком в окно. — Гаррет! Гаррет! Ну же, открой дверь!

— Что она творит? — воскликнул Гарри.

Прежде чем Уэбстер открыл рот, Гаррет ответила за майора. Она повернулась к ближайшему термоциклеру и несколькими ударами тяжелого ботинка расквасила панель управления. Потом пнула и корпус, но на прочную сталь это никак не подействовало. Тогда она обратила свои усилия на стеклянный экран дисплея и преуспела: по его поверхности паутиной расползлись трещины.

Каждый удар она сопровождала воплем, исходящим, казалось, из самой глубины ее естества. Расслышать слова не представлялось возможным, но лицо женщины кривилось от боли и ярости, из глаз наружу рвался безудержный гнев.

— Боже мой, — прошептал Гарри. И он, и Уэбстер были бессильны. Им оставалось лишь наблюдать и ждать.

Затем Гаррет занялась шкафами с образцами. С грохотом падая, они изрыгали из себя ящики, которые скользили по полу, усеянному битым стеклом. Гарри в ужасе отпрянул от окна.

В это время к лаборатории подошли Бишоп и Лора, желая узнать, что вызвало столь длительную задержку. Когда Гаррет обратила свое внимание на термокамеры, Бишоп стал колотить в стекло.

— Эй! Гаррет! Прекратите немедленно! — Он повернулся к Уэбстеру. — Как туда войти?

— Никак. Лаборатория заперта изнутри.

— Господи! Гаррет, Гаррет!

Если она и слышала крик Бишопа, то никак этого не показала.

— На какое время это остановит работу? — пробормотал Бишоп.

— У нас достаточно оборудования в других помещениях, так что урон будет не очень чувствительным, — ответил Гарри. — Но как вы собираетесь объяснить все это тем, кто выделяет средства для базы. Финансовый ущерб немалый.

— Я вполне отдаю себе отчет в размере финансового…

Гаррет прервала Бишопа, перевернув лабораторный стол с большим геномным секвенатором. По помещению прокатился грохот, в котором смешались хруст разбитого стекла и звон соударяющихся металлических деталей.

В лаборатории не осталось ничего, что можно было бы сокрушить, и Гаррет вернулась к недобитому термоциклеру, чтобы еще с яростными воплями попинать его ботинком. Нанести стальной оболочке заметный ущерб по-прежнему не удавалось, и удары становились все реже. Отметив переднюю панель последними вмятинами, Гаррет нагнулась, присела на корточки, покачала головой и оглядела результаты своей разрушительной деятельности. Пожалуй, этого достаточно.

Она отперла дверь и вышла.

— Можете вычесть это из моего жалованья, — сказала она, направляясь по коридору в сторону кабинета Бишопа.

Остальные двинулись следом. Бишоп на ходу жестикулировал, давая понять, что займется этим делом, когда все уляжется.

В кабинете воцарилось неловкое молчание. Несмотря на все, что она натворила, выговаривать ей никто не осмеливался — такой силы ярость исходила от этой женщины. Лучший друг, человек, сделавший жизнь Гаррет здесь почти терпимой, этот человек на ее глазах был разорван в клочья и съеден. Стоило Бишопу сказать одно неверное слово, и она могла уничтожить здесь не только лабораторное оборудование.

Целую минуту она просто смотрела на книжные полки и тяжело дышала. Ее плечи поднимались с каждым вздохом и бессильно опускались с выдохом. Наконец она подняла глаза на Лору и Гарри, потом подошла к испуганному Бишопу, который сидел по другую сторону стола, и нависла над ним. Из кармана армейской куртки она вытащила блокнот Хита и бросила его на стол.

— Вот ваш гребаный…

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Эндрю. Все головы мгновенно повернулись к нему. Мальчик понял, что тут происходит нечто важное и его появление некстати.

— Э… Мы закончили игру, — сказал он.

— Да, дорогой. Пожалуйста, пойди и разыщи господина…

— Картера, — пришел на помощь Лоре Уэбстер.

— Да, разыщи господина Картера и сыграй с ним партию в бильярд. Или посмотри какой-нибудь фильм. У нас здесь важный разговор.

Эндрю быстро кивнул, вышел и закрыл за собой дверь.

— Вот ваш гребаный блокнот, — со злостью проговорила Гаррет. — Надеюсь, он стоил жизни Дэвида.

— Я уверен, — сказал Бишоп, — что доктор Хит был бы рад узнать…

— Не тот ваш гребаный Дэвид. Я говорю о Дэвиде Ван Аренне. О моем Дэвиде, слышите вы, кусок дерьма. Да вы даже имен наших не знаете…

— Гаррет, — попытался остановить ее Уэбстер.

— Послушайте, Гаррет, прошу вас, успокойтесь. Я понимаю, что вы прошли через тяжелое испытание. Вы потеряли… — Бишоп посмотрел на Уэбстера, ища в его глазах подтверждения, что нашел правильные слова. — Вы потеряли самого близкого друга. Но это была жертва ради блага людей — и здесь, на базе, и за ее пределами. Ваше мужество…

— Не хрена говорить мне о мужестве, мать вашу. Зарубите себе на носу: я это сделала не ради вас и не ради вашей базы или как вы там называете свою помойку. Я сделала это ради моего друга — не хотела, чтобы он умер совсем уж зазря. Очень надеюсь, что в этой книжонке, — Гаррет посмотрела на Лору, — есть что-то и впрямь стоящее.

С этими словами она вышла из кабинета, с треском захлопнув за собой дверь.

Все смотрели на все еще не раскрытый блокнот, лежавший на столе. Книжечка толщиной в сто страниц, формат почтовой открытки, черная кожа — такие можно найти только у очень разборчивых лондонских торговцев канцелярскими товарами. Страницы с золотым обрезом, как у записных книжек для адресов и телефонов. И большое засохшее пятно от раздавленных внутренностей осы, покрывающее часть лицевой и тыльной стороны и корешок.

— Доктор Трент, — тихо сказал Бишоп. — Я прошу вас заглянуть внутрь.

Лора взяла блокнот. Он открылся с легким треском — от затвердевшей крови. К ее облегчению, первое, что бросилось в глаза, были густо покрывавшие страницы слова, цифры и диаграммы, по всей видимости, отражавшие ход мыслей и результаты опытов Хита.

Бишоп, Гарри и Уэбстер напряженно смотрели на Лору, ища на ее лице признаки какой-либо реакции — положительной или отрицательной. Уловив их взгляды, она быстро пролистала блокнот, чтобы показать присутствующим, что тут немало материала для изучения. При этом чешуйки засохших останков насекомого осыпали Бишопа, который счел за благо этого не заметить.

— Мы сможем это использовать? — спросил он.

Лора бегло просмотрела содержимое блокнота.

— Изъятие транспозонных звеньев после интеграции… филогенетическое удаление… критерии секвенирования генома… Я понимаю этот язык, как вы понимаете английский, но здесь приведены подробности методик манипулирования с генным материалом, о которых мне ничего не известно. Чтобы понять эти записи, придется поработать над расшифровкой, и, надеюсь, Гарри мне поможет.

Бишоп посмотрел на часы.

— Уже поздно, я предлагаю поесть, а уже после ужина вы этим займетесь основательно.

— Сколько сейчас? — удивленно спросила Лора.

— Половина десятого, — ответил Уэбстер.

Глава 25

Обычно военные и ученые ужинали в разное время. Гаррет сидела, склонившись над тарелкой, но о еде и не думала. Джейкобс подогрела свою порцию и села рядом.

— Опять этот чертов чили, — сказала она — впрочем, без особого раздражения.

— Да, чили, но сегодня в него кое-что добавили. Послушай… А где Ван Аренн? — спросил Джордж.

При этих словах все, кто сидел за столом Бишопа, побледнели. Неужели и ученые уже знают? Уэбстер пытливо оглядывал присутствующих. Судя по доносившемуся смеху, Джордж задал свой вопрос случайно, не будучи в курсе дела. Но когда Гаррет в ответ вскочила и быстро ушла, остальные военные поняли, что произошло нечто серьезное.

В столовой воцарилась обычная атмосфера. Угрюмая тишина время от времени прерывалась обменом репликами.

— Мам, а куда здесь деваются какашки — ну когда ты идешь в туалетную комнату? — Эндрю любил при возможности ввернуть взрослое слово, скажем, «туалетная комната» вместо привычного «тубзика», особенно в школе.

— Милый, пожалуйста, не во время еды, — сказала Лора.

— Когда ты делаешь это в самолете, они падают вниз прямо на дома. А здесь их наверно выстреливают вверх, на поверхность, как из пушки.

— Именно так все и происходит, — подтвердил Уэбстер. — Они удобряют джунгли, и у них это неплохо получается. Когда мы сюда приехали, тут росло только одно дерево, а теперь вон что делается.

Эндрю улыбнулся.

За едой Лора продолжала листать блокнот. Пометки на первых страницах свидетельствовали о попытках Хита выделить ген агрессии. Хит успешно заменил ненужные ему звенья ДНК на те, которые привносили с собой желаемые характеристики, и Лора восхитилась изяществом, с которым ее учитель провел эти эксперименты. Плотность мысли ученого, заключенная в записях, замедляла чтение. Кроме того, почерк Хита был не только удивительно четким, но и убористым. В результате на каждую страницу у Лоры уходило несколько минут.

Достигнутые Хитом результаты, в том числе выходящие за рамки экспериментов с боевыми осами, заставили ее почувствовать слабость собственных исследований — они показались ей архаичными, как папирус по сравнению с компьютером. Дэвид сумел выделить и модифицировать гены, которые до той поры считались в принципе невыделимыми, используя при этом методы, заимствованные из далеких областей биохимии, и вывел генетику на совершенно новый уровень.

Это было подлинное искусство. Безупречно выполненные диаграммы и схемы, описывающие результаты проведенных экспериментов, свидетельствовали о том, что эти исследования проводил человек, который мог с не меньшим успехом работать в самых различных областях науки. Однако — во зло ли, во благо ли — он выбрал для себя именно эту.

Глава 26

Гаррет сидела на своей койке не в силах собраться с мыслями. Все произошло так быстро, и сейчас в ее душе поселились одновременно гнев и горечь, отчаяние и страх.

Она вспомнила о своем разговоре с Ван Аренном после возвращения с операции. Была ли она достаточно убедительна, когда твердила, что эта база катится к катастрофе? Ведь окажись она тверже, сильнее, ее друг мог остаться жив.

На другом конце жилой зоны для военных в спальной ячейке Ван Аренна лежал его деревянный сундучок, оставленный хозяином. Гаррет подошла к нему и открыла. Перебирая фотографии и памятные безделушки Дэвида, она почувствовала острый приступ жалости. Последний снимок был сделан два года назад — на нем была изображена Гаррет, она стояла у вертолета, который доставил новую партию оружия из Пентагона. Кроме этого там был изрядно потертый черно-белый снимок старого беззубого толстяка с туповатым взглядом — Ван Аренна-старшего,насколько поняла Гаррет.

Остальное содержимое сундучка показалось бы любому человеку, кроме его хозяина, просто мусором: пуля, две бутылочные пробки, бусы из деревянных шариков, монетка в один цент с профилем Линкольна^[27] и подвеска для кошачьего ошейника. За десять секунд эти предметы утратили всякий смысл.

Вокруг никого не было. Гаррет подняла сундучок и швырнула его через помещение жилой зоны. Одежда Ван Аренна и все эти памятные мелочи посыпались на пол. Удар деревянного ящика о подвернувшийся на пути топчан не вызвал большого шума, но оставил в нем широкую треугольную вмятину. Отскочив, сундучок упал на пол прямо под ноги только что вошедшей Джейкобс. Та перевела взгляд с сундучка на Гаррет, которая неотрывно смотрела на пол, стараясь сдержать слезы.

— Ты в порядке? — спросила Джейкобс после паузы.

— Нет. Осы убили Дэвида, — ответила Гаррет, возвращаясь на свое место. — Сожрали его целиком.

— О Господи, — тихо сказала Джейкобс. — Хочешь, я с тобой посижу?

— Как знаешь, — глухо ответила Гаррет.

Наступило неловкое молчание. Единственные женщины в отряде, они все же никогда не были близки. Гаррет был нужен только Ван Аренн. Других она держала на расстоянии, хотя и ни с кем не ссорилась.

Джейкобс, стараясь не обращать внимания на воцарившуюся тишину, принялась собирать вещи Ван Аренна и складывать их обратно в сундучок. Затем, задвинув его под койку, она повернулась к Гаррет.

— Сэди, если тебе нужна моя помощь…

Гаррет подняла взгляд на Джейкобс.

— Мэри, мне можно помочь только в одном деле — я хочу выбраться отсюда.

Глава 27

Когда обитатели БРЭВИСа покончили с ужином и были готовы кто продолжать работу, а кто ложиться спать, Бишоп отвел Уэбстера в сторону.

— Карл, Гаррет нужно запереть. В таком состоянии она может поднять против меня и других. Я не уверен, что мы в состоянии это предотвратить, но каждая выигранная секунда будет отделять нас от полного хаоса.

— Это нетрудно сделать, — сказал Уэбстер.

Ему уже приходилось оказываться в подобных ситуациях, и служебный долг неизменно брал верх над человеческими чувствами. Ведь именно за такое качество он и получил назначение на эту должность. Начальство знало, что столь незначительная вещь, как чувство, не сможет помешать ему в защите добра большего масштаба, и Бишоп неоднократно этим пользовался. Да, Бишоп уже много раз сталкивался с такого рода инцидентами и столько же раз обращался к Уэбстеру с аналогичными просьбами, а потому не сомневался, что и сейчас Уэбстер его не подведет.

Майор направился к казарме, а Бишоп вернулся к столу.

— Доктор Трент, Эндрю, у нас здесь есть превосходные помещения для гостей. Заранее не угадаешь, когда случай пошлет нам важного посетителя, который сможет остаться здесь на достаточный срок, чтобы успеть проникнуться симпатией к нашей базе. Прошу вас, позвольте мне проводить вас.

Он повел Лору и Эндрю к небольшой двери за входом в жилую зону военных. Большинство обитателей базы полагали, что там находится нечто вроде складского помещения, и никто из сотрудников, за исключением Бишопа, никогда туда не заходил.

— Когда здесь кто-нибудь оставался в последний раз? — спросила Лора.

Бишоп на мгновение задумался. Потом немного помялся и сказал:

— Знаете, доктор Трент, я не уверен, что кто-либо и когда-либо вообще здесь оставался. Похоже, вам оказана честь стать первой.

Помещение было обставлено и декорировано как гостиничный люкс конца девяностых. Книги и журналы на полках вышли из печати еще до рождения Эндрю. Кто-то даже догадался принести сюда проигрыватель для компакт-дисков и коллекцию записей, включая звуковую дорожку к «Титанику» и «Луч света» Мадонны. На стенах гостиной висели копии работ Дэмиена Херста^[28] в рамах: разноцветные кольца и бабочки, увязшие в розовой краске.

Бишоп показал им спальни, которые выглядели бы вполне привлекательно, если бы Лорой не владело чувство, что они ходят по могиле еще живого человека.

— Здесь я вас покину, — сказал Бишоп. — Если вам что-нибудь понадобится, без колебаний обращайтесь ко мне. Я живу рядом с кабинетом, за комнатой отдыха. В глубине кабинета справа есть дверь. Уэбстер спит в казарме, там же, где и члены его команды. Не стесняйтесь будить майора, если возникнет нужда в его помощи. Мы все отдаем себе отчет… — тут он заметил Эндрю и продолжал после секундной заминки, — в серьезности сложившейся ситуации.

С этими словами он попятился к двери и оставил Лору с сыном одних.

Эндрю внезапно почувствовал, что очень устал — с уходом Бишопа его тут же стало клонить в сон. Он молча пошел в ванную, пустил струйку в унитаз, почистил зубы, поцеловал маму и пожелал ей спокойной ночи.

— Я вижу, милый, ты без сил. Мы поговорим с тобой утром.

Лора тоже приготовилась ко сну, но снова открыла блокнот Хита, будто это был увлекательный роман, от которого невозможно оторваться. Она понимала, что ей следует выспаться, но желание читать и читать дальше оказалось сильнее.

Глава 28

Поймав осуждающий взгляд Джейкобс, Уэбстер сразу же понял, что опоздал: Гаррет не стала молчать, и распространение известия о гибели Ван Аренна по всему БРЭВИСу было лишь делом времени.

Майор испытал облегчение. Когда у него появлялся выбор, сделать ли самому то, к чему у него не лежала душа, или предоставить это другому, он предпочитал второй вариант. Теперь он мог поступить так, как считал правильным. Поняв, что Уэбстер хочет поговорить с Гаррет с глазу на глаз, Джейкобс ушла.

— Ты в порядке? — Уэбстер придвинул к себе стул и сел напротив Гаррет, ловя ее взгляд. Она молчала. — Ты — солдат, я знаю, ты всегда вела себя как настоящий солдат, но сегодня тебе пришлось пережить такое… Это чересчур… Я не хочу, чтобы ты думала, будто должна держать все в себе.

Гаррет устало посмотрела на Уэбстера.

— Я ничего не думаю, сэр. Просто меня придавила глыба в тонну весом, и я должна что-то с ней делать.

— Попробуй уснуть. Знаю, это нелегко, но утром мы решим, как поступить дальше. И повторю — ты сделала большое дело сегодня. Дала нам шанс, рискнув для этого всем. Таких мужиков еще поискать.

Гаррет не улыбнулась. Просто легла на койку и крепко закрыла глаза.

Глава 29

Ночь была самым странным временем суток в БРЭВИСе. Большинство сотрудников подчинялись принятой условности и ложились спать. Однако некоторые, главным образом ученые, пользовались искусственностью дней и ночей на базе, чтобы заняться делом, когда их ничто не отвлекает.

В частности, Гарри Мерчант нередко выбирал именно эту часть суток для работы с генными секвенаторами, запуская долговременные циклы расчетов, которые могли бы продвинуть ход исследований. Поскольку выполнение подобной задачи не требовало от него особенного внимания, Гарри в благостной тишине составлял план экспериментов следующего дня.

На этот раз, впрочем, дело обстояло иначе. Прибытие Лоры Трент, гибель Хита, Роуча, Мартин и Ван Аренна и отчаяние, в которое впал Бишоп, — все это вместе вывело Гарри из обычного состояния задумчивости, он чувствовал себя так, словно чья-то грубая рука резко встряхнула его и разбудила.

На базу его пригласил сам Дэвид Хит, и Гарри был так польщен оказанной ему честью, что немедленно дал согласие, даже не поинтересовавшись направлением предполагаемых исследований. С того момента, как он оставил работу в Канзасском университете, чтобы попробовать себя, как говорил Хит, «в роли Господа Бога», Гарри пребывал в восторженном состоянии, участвуя в сотворении «противоестественной» истории.

Однако мало-помалу эта восторженность первых дней стала омрачаться реальным положением дел, которое все настойчивее давало о себе знать. К тому времени, когда иллюзии полностью рассеялись, Гарри уже пустил на базе настолько глубокие корни, что натолкнуть его на мысль об уходе отсюда могли только потрясения поистине сейсмического масштаба. Именно такие события теперь становились чуть ли не ежедневным явлением.

Ровный гул аппаратуры позволил ему сосредоточиться на своих размышлениях. Сначала он подумал о Лоре и ее сыне. Гарри понимал, что они не смогут остаться здесь на сколь-нибудь продолжительный срок. По сути, приезд Лоры — это последняя отчаянная попытка Бишопа спасти положение, когда почва окончательно уходит из-под ног. Даже если ей удастся помочь ему на этот раз, они с сыном наверняка не задержатся здесь, и тогда Гарри сможет уехать вместе с ними.

Их тайная встреча в его лаборатории уже породила в Лоре мысль, что они — единомышленники, но он чувствовал необходимость укрепить в ней это мнение. Тогда, найдя способ уйти отсюда, она не забудет про Гарри, а если план побега осенит его, она должна быть уверена, что может на него положиться.

Он в последний раз проверил секвенаторы, убрал очки в нагрудный карман и вернулся в свою комнату. Ему было о чем поразмыслить.

Глава 30

Сон брал свое, и Лора не могла продолжать чтение. Она легла на широкий кожаный диван, отвернула голову от света и дала себе слово проспать не более десяти минут. Спустя пять часов она продолжала тихо посапывать на мягких подушках.

Эндрю проснулся в своей постели и попытался вспомнить, где он находится. Эта погруженная в кромешную тьму комната была уже шестым по счету местом, где ему доводилось просыпаться за последние двое суток. Он нашарил выключатель, и тут же восемь люминесцентных ламп залили помещение ярким светом, от которого заболели глаза.

Ну да, здесь, вспомнил он.

Эндрю умылся. Одежду он не менял с тех пор, как уехал из Англии. Несвежее нижнее белье липло к телу. Стараясь не думать об этом, он вышел в гостиную и увидел, что мама лежит на диване. Стараясь не шуметь, Эндрю погасил свет и проскользнул в коридор.

Вокруг не было ни души. Не зная, чем заняться, он направился в столовую, насыпал в тарелку кукурузных хлопьев, залил их стерилизованным молоком и стал завтракать в полном одиночестве, пока в комнату не вошел Картер.

— Привет, малыш! Что ты здесь делаешь один?

— Мама еще не проснулась.

— Хочешь, поднимемся на поверхность? Я там всегда бегаю, перед тем как заступить на дежурство. Покажешь, чему тебя еще научили в скаутах.

— Спасибо, лейтенант Картер. Я согласен.

— Отлично. Тогда подожди, пока я съем немного чили.

Картер зачерпнул половник оставшейся с вечера сероватой застывшей массы. Влажный ком шлепнулся в тарелку, и этот звук вместе с видом чили заставил Эндрю содрогнуться от отвращения. Картер с улыбкой наблюдал за мальчиком.

— Ты еще не видел, на что это будет похоже завтра, — сказал лейтенант, берясь за ложку.

Пять мощных глотательных движений, и тарелка опустела. Картер опрокинул в рот большую кружку кофе, и они вошли в лифт. Эндрю старался не вдыхать исходящий от Картера запах.

Глава 31

Лора проснулась внезапно и подняла голову. Складчатая кожа дивана оставила след на ее щеке.

Короткие удары возобновились.

— Подождите минуту, — проговорила она все еще сонным голосом, пытаясь найти выключатель на стене. Комнату залил свет, и Лора нащупала дверную ручку. — Гарри?

— Доктор Трент, я… Простите меня… Я вас разбудил?

— Не уверена. По крайней мере сон был не ахти. Который час?

— Чуть больше семи.

Наступила пауза, пока Лора наконец не вспомнила о правилах вежливости.

— Входите же. Я думаю, в этом кофейнике найдется кофе десятилетней давности.

Гарри оглядел помещение и опустился в черное кожаное кресло. Лора вернулась на диван.

— Я вас слушаю. — Лора улыбнулась и постаралась сдержать зевоту.

— Говоря прямо, я встревожен.

— Разве только вы?

— Да, встревожены мы все. Но, как я сказал вам вчера, сложившееся положение подходит к критической стадии, и я испытываю желание ему в этом посодействовать.

— Есть идеи?

— Кое-какие. Вот одна из них. — Гарри помолчал, желая придать вес последующим словам. — Я мог бы выпустить своих ос.

Лора ждала, что Гарри пояснит, шутит он или говорит серьезно. Но выражение лица Мерчанта не изменилось.

— Как это сделать, не ухудшив ситуацию?

— Я могу открыть инкубаторы в своей лаборатории и затем запереть двери. Инкубаторы управляются электроникой, поэтому всегда присутствует возможность сбоя. Мне остается запрограммировать их на открытие, через тридцать минут тепло разбудит ос, они вылетят наружу и окажутся в помещении лаборатории. Поскольку все записи генетических данных хранятся там же, военные не смогут использовать обычные средства зачистки. Бишопу придется заморозить лабораторную зону, а мы все должны будем при этом покинуть базу. Что касается меня, то я сюда больше не вернусь.

— Каковы возможные риски?

— Только минимальная опасность для меня. И небольшая вероятность, что это вызовет подозрения. Впрочем, инкубаторы находятся в отдельной зоне в дальнем конце лаборатории, и если я воспользуюсь электрическим фонарем, не зажигая общего света, то вряд ли кто-нибудь узнает, что я там побывал.

— Вы и время уже наметили?

— Сегодня же утром. Чем раньше, тем лучше. Меньше шансов быть замеченным.

— Непременно сообщите мне, когда откроете инкубаторы. Я бы хотела быть с Эндрю наверху, когда это произойдет.

Гарри растерялся.

— Но ведь Эндрю уже наверху, разве не так? Я только что видел, как они с Картером садились в лифт.

Лора нахмурилась. Она вошла в спальню и увидела пустую кровать со смятыми простынями.

— Извините, — сказал Гарри. — Я думал, вы ему разрешили.

— Ничего, все в порядке. По крайней мере, он в безопасности. Мне нравится ваш план, Гарри. Держите меня в курсе дела.

Глава 32

Гаррет, Джейкобс и Миллс собрались за столом в дальнем конце столовой.

— Ну, что будем делать? — начал Миллс.

— Понятия не имею. Одно знаю точно — место это гиблое, — тихо сказала Гаррет, глядя через зал на Джорджа Эстраду, который весело болтал о чем-то со Сьюзен Майерс. — Я слиняю отсюда при первой возможности. Да и вы бы здесь не остались, если бы видели этих тварей и то, что они сотворили с Дэвидом. И начхать мне на присягу и прочую хрень. Точно говорю — еще немного, и всем нам тут крышка.

— Согласна, — сказала Джейкобс. — Уж лучше попытать счастья в другом месте. Если все так, как говорит Гаррет, надо валить отсюда.

— Но как? — Миллс говорил шепотом. — Из этих джунглей одна дорога — Мэдисон со своим долбаным самолетом, да только без команды Бишопа он не взлетит.

— Уж тогда лучше джунгли, — сказала Гаррет. — На вид там хреново, но я на все согласна, лишь бы уйти отсюда.

Джордж и Сьюзен поднялись из-за стола и направились к лабораторной зоне. Военные проводили их подозрительными взглядами.

— А они как же? — спросила Джейкобс.

— Их дело, — ответил Миллс. — Каждый должен сам для себя решать, я так считаю. А вдруг они пораскинут мозгами и придумают, как расправиться с этими осами.

— Нет, Джейкобс права, — сказала Гаррет, проглотив ложку овсянки. — Если мы их здесь бросим, они погибнут. Надо всех отсюда вывести.

Миллс криво усмехнулся.

— Ну да, тогда тебе первым делом придется сказать этим толстожопым недоумкам, почему мы так торопимся отсюда слинять, а потом тащить их на себе через чащобу, где и без груза хрен пройдешь. Если ты считаешь это правильным, тогда валяй…

— Пошел ты, Миллс. Мне надо подумать, — сказала Гаррет, вставая.

Глава 33

В зоне ожидания Такеши подготавливал инкубационные контейнеры для очередной партии ос. Сьюзен стояла рядом и делилась с коллегой своими соображениями о появлении на базе Лоры Трент.

— Хотелось бы все-таки знать, что случилось с доктором Хитом. Мы же его не видели несколько месяцев, разве не так? Вот ты, когда ты видел Хита в последний раз? Вот именно! Мы несколько месяцев о нем ничего не знаем, а тут как снег на голову сваливается эта Трент, новый главный энтомолог. И никаких объяснений. Каково? Странно, правда?

Такеши поднял голову, чтобы убедиться, что ответа от него не ждут. Сьюзен продолжала свой монолог.

— Очень странно. И эти двое солдат, Роуч и Мартин, их ты когда видел? Тоже непонятно. Похоже, они там наверху думают, что…

— Тссс, — прижал палец к губам Такеши.

— Что?

Такеши повторил свой жест.

— Что?

— Слышишь, там? — Из-за стены доносились четкие удары. — Похоже, что-то опять неладно с системой обогрева.

Шум прекратился, а затем возобновился с новой силой.

— Этого только не хватает, — сказала Сьюзен. — Так мы целый день потеряем.

Такеши подошел к стене и нащупал ладонью панель, ведущую к вентиляционным каналам. Она была скрыта от глаз, а если возникала необходимость получить доступ к элементам отопительной системы, следовало нажать на определенную площадку размером в несколько квадратных сантиметров.

— По-моему, это выше и левее, — сказала Сьюзен.

Тем временем звук ударов становился все громче, но доносился он уже из двух разных мест, отстоящих друг от друга метра на два. Такеши прекратил поиски, отошел от стены и задумался, а Сьюзен притащила стул, взобралась на него и попыталась добраться до того места на панели, которое открывало доступ к вентиляции.

— Мне не помешала бы отвертка или что-то в этом роде, — сказала она, нажимая на панель.

Однако Такеши ее не слушал.

— Надо сообщить господину Бишопу, — сказал он.

Глава 34

Когда Гарри ушел, Лора быстро приняла душ и снова открыла блокнот. Ей понадобилось несколько минут, чтобы настроить свой мозг на прихотливый ход научной мысли Хита и продолжить расшифровку его плотного почерка, но затем работа пошла довольно быстро.

Хит действительно хотел усилить агрессивность подопытных ос. Несколько страниц блокнота были посвящены попыткам удалить ген Pet-1, который управляет производством серотонина, регулирующего склонность насекомых к проявлению ярости. Далее из записей становилось ясно, что в ходе экспериментов Хит встретился с проблемами, поскольку тот же ген отвечает за понижение уровня тревоги и контролирует степень депрессии. Деактивация этого гена приводила к желаемой предрасположенности ос к вспышкам агрессии, но одновременно насекомые впадали в тревожное состояние, и контроль над ними терялся. Лора выяснила, что Хит экспериментировал с различными уровнями Pet-1, и предположила, что нынешнее состояние ос связано с полной его изоляцией.

Перевернув страницу, она на мгновение замерла, напряженно глядя перед собой. Понимание ситуации обрушилось на нее так внезапно, что она зажмурилась. Лора вернулась к началу блокнота и стала лихорадочно листать его, чтобы найти запись, на которую обратила внимание еще вчера. Нашла. И прочитала еще раз. И еще раз.

— О Господи!

Сунув ноги в туфли, она бросилась в коридор. Оглядевшись, она подошла к противоположной стене и, плотно прижав ладонь, провела ею по ослепительно белой поверхности. Потом изо всей силы надавила на стену. Та слегка поддалась, но Лора знала, что истинный результат этого испытания можно получить, лишь ударив по стене.

И тут все внутри у нее оборвалось: она услышала гул, который развеял сомнения и подтвердил обоснованность ее опасений. Ей следовало немедленно найти Уэбстера.

Открыв дверь в жилое помещение военных, она увидела Уэйнхауса, который сидел в обшарпанном кресле, поглощенный какой-то компьютерной игрой.

— Э… Извините, пожалуйста, — сказала Лора, чувствуя неловкость, как если бы она отвлекала человека от куда более важного дела, чем ее заботы.

Уэйнхаус не обратил на нее внимания. Он продолжал колотить по клавишам, будто она не произнесла ни слова. Лора полагала, что говорила достаточно громко, но тут засомневалась — а вдруг нет?

— Прошу прощения, я…

— Черт побери! — рявкнул Уэйнхаус, оторвавшись от экрана. Лора прервала его игру, и он был в гневе. — Ну, что вам надо?

— Я ищу майора Уэбстера, — сказала Лора, словно оправдываясь.

Уэйнхаус ткнул пальцем в направлении одной из спальных ячеек и тут же вернулся к игре — добивать пришельцев. Лора нерешительно подошла к капсуле Уэбстера и остановилась. В это время за ее спиной раздался голос Уэйнхауса:

— Да он не кусается. Эй, майор!

Штора, закрывающая ячейку, с шипением взвилась, и перед Лорой явился Уэбстер. Майор выглядел так, как выглядит любой человек, которого разбудили три секунды назад. На нем были лишь короткие синие трусы, и когда он резким круговым движением спустил ноги с койки, Лору на мгновение смутил вид его крепко сбитого ладного тела.

— Доктор Трент, — сказал майор, выдергивая майку из мешка, свисавшего с крюка. Набросив ее на себя, он спрыгнул на пол. — Я к вашим услугам, — добавил он, надевая широкие штаны защитного цвета.

Лора смущенно посмотрела на Уэйнхауса, который уже снова был поглощен игрой, будто она вообще здесь не появлялась.

— Идемте, — сказал Уэбстер.

Глава 35

Тадж сидел на своем месте, положив ноги на стол. Толстые коричневые пальцы нежно держали книгу — детский приключенческий роман. Ему был по душе Уиллард Прайс, но все его книги он уже прочитал и теперь увлекся Энид Блайтон. Тадж вовсе не был глупым, скорее уж ленивым, и не требующее умственного напряжения чтиво очень помогало убить время.

— Ах ты сукин сын, дядюшка Квентин,^[29] — бормотал он про себя. — Ну ты и пройдоха.

Другим подходящим способом проводить время он полагал поедание всякой дряни. Тадж позаботился о том, чтобы его запас шоколадных батончиков не иссякал, поглощал он их с удивительным проворством, но при этом придавал большое значение тому, чтобы есть разные сорта в надлежащей последовательности.

С тех пор как его бабушка впервые утихомирила капризного внука с помощью «Сникерса», он всю жизнь был привязан к подобной пище, и единственным условием, которое он оговорил, идя на службу в БРЭВИС, стала регулярная поставка такого рода продуктов на базу. Тадж отозвался на размещенное в Интернете объявление, согласившись на должность охранника с ничтожным жалованьем, к чему его подтолкнули неприятности с мелкой торговлей «дурью» и иммигрантским статусом тетки. Через неделю он уже был в Венесуэле. Поскольку работа его заключалась лишь в выполнении простейших операций и соблюдении секретности, такое положение устраивало обе стороны. Тадж скучал по семье и соседям по Бед-Стаю,^[30] но отсутствие угроз и обилие «Милкиуэйз», «Марсов», «Маундзов», «Херши», «Трех мушкетеров» и прочих сладких радостей делали его жизнь вполне сносной.

Тем временем Картер показывал Эндрю «Спартан».

— Вот эти огни показывают в темноте, что мы приблизились к земле. А вот эти специальные контейнеры не дают боеприпасам перемещаться при турбулентности. Ты сюда на таком прилетел или на «Гольфстриме»?^[31]

— Он был поменьше этого.

— Ну, значит, на «Гольфстриме». На нем Лил Уэйн^[32] летает.

— Кто?

— Ты не знаешь Лила Уэйна? Рэпера? Уж он-то свой самолет обставил почище нашего.

— Да лететь было неудобно. Господин Картер…

— Зови меня просто Джеф.

— Ладно, Джеф. Вы тут давно живете?

— В мае будет четыре года.

— А своих родных навещаете?

— Нечасто.

— На Рождество?

— Зависит от обстановки здесь. В последнее время не удавалось выбраться.

Эндрю удивился.

— Разве вы по ним не скучаете?

— По матери скучаю, да и она по мне тоже. Но, знаешь, бывают вещи и поважнее.

— А я бы не смог без мамы…

— Да, я тебя понимаю.

Они сидели на креслах в последнем ряду, и каждый думал о том, что он здесь делает. Картер представлял себе, сколько еще раз он не сможет повидать мать на Рождество, а Эндрю надеялся, что они с мамой уже сегодня отправятся домой. В субботу ему предстояло играть в школьной футбольной команде, и он ни за что не хотел пропустить этот матч.

Закончив очередную главу, Тадж протянул руку в ящик стола за батончиком, но пальцы встретили пустоту. Он вспомнил, что ему пора пополнить запас провизии из коробки, которая стояла в кладовке по соседству.

Он отметил страницу, на которой остановился, и направился к двери. Включив свет в кладовке, он вошел внутрь и обозрел свое богатство.

— Черт возьми, — пробормотал Тадж, мысленно прикинув, сколько батончиков осталось до следующей поставки.

Потом он снял с полки очередную коробку и шмякнул ее на пол. Шум, сопровождающий эту операцию, был достаточно громким, чтобы заглушить треск в вестибюле за его спиной. За треском последовало продолжительное шипение — такой звук обычно сопровождает истечение газа «Си-Эс» из гранаты.

Наконец Тадж все же услышал этот шум и решил посмотреть, в чем дело. Открыв дверь кладовки, он стал тут же задыхаться и кашлять, тщетно стараясь совладать с потоками слез и слизи, извергающейся из носа. Мысли путались в его голове, но он подумал, что база подверглась нападению. Чьи-то руки грубо схватили его сзади, и Тадж обернулся. Сквозь слезы он рассмотрел мужчину в защитном костюме и противогазе.

— Эй… — пролепетал Тадж. — Я не могу тебя впустить.

Мужчина выволок его из кладовки, и Тадж услышал чей-то голос:

— Что с ним делать?

Он поднял голову и увидел размытые фигуры еще двух людей в таких же костюмах и масках. Один их них прижал палец к тому месту, где под маской были губы, и мотнул головой в сторону выхода.

Голос показался Таджу знакомым. Этот британский акцент…

Глава 36

Эндрю услышал громкий треск, и плотное облако закрыло вход в БРЭВИС.

Сдавленный женский голос кричал:

— Скорей! Скорей!

Через секунду две фигуры в камуфляжных костюмах и противогазах вынырнули из дыма и побежали в сторону самолета. Картер, не теряя времени, затолкал мальчика вниз за кресла и огляделся в поисках оружия.

Крики звучали все громче, и майор узнал голоса Гаррет и Джейкобс. От самолета их отделяли считанные метры. Когда они приблизились к заднему люку, Мэдисон вышел из кабины пилота, держа в руках девятимиллиметровую «Беретту». В глазах пилота читался страх.

Укрывшись вместе с Эндрю за спинками кресел, Картер видел, что положение стремительно ухудшается. Его главной задачей было защитить ребенка, но для этого ему следовало прежде всего успокоить Мэдисона и выяснить, что в конце концов происходит с остальными. Вскоре лейтенант понял, что все обстоит гораздо хуже, чем он себе представлял. Через секунду Гаррет и Джейкобс взбежали по грузовому трапу навстречу неистово вопящему Мэдисону.

— Убирайтесь, мать вашу! Убирайтесь из моего самолета!

Он стоял перед кабиной пилота, сжимая пистолет обеими руками и нервно водя им перед собой. Похоже, Мэдисон плохо понимал, что делает, и понятия не имел, кто перед ним.

Гаррет подняла руки, пытаясь успокоить пилота, и сделала знак Джейкобс, чтобы та последовала ее примеру. Наступила тишина. Женщины стояли с поднятыми руками, Картер и Эндрю лежали за креслами в нескольких метрах от них, а Мэдисон продолжал целиться прямо в голову Гаррет.

Наконец Картер медленно поднялся, держа руки над головой. Звук от трения его армейской куртки о металлическую спинку кресла заставил Мэдисона повернуться и навести «Беретту» на лейтенанта.

— Ну, ну, Мэдисон, успокойся, — сказал Картер. — Здесь ребенок, не вздумай выстрелить. Опусти пистолет, и давай выясним, что, черт возьми, все это значит.

Мэдисон не пошевелился.

— Джейкобс, Гаррет, — продолжал Картер, — понятия не имею, что вы тут творите, но в самолете сынок нашего нового профессора, а потому — никакой стрельбы. Сняли бы лучше маски и растолковали, что стряслось. Мэдисон, да опусти ты пистолет.

— И не подумаю, Картер. Пока не получу сигнал от этих… А ну снимайте маски. И медленно!

Гаррет и Джейкобс охотно подчинились, но на их открывшихся серьезных лицах читалась решимость.

— Хорошо. А теперь скажите, какого хрена вам понадобилась моя птичка?

— Мы убираемся отсюда к чертям собачьим, а ты, мать твою, поведешь самолет.

Это говорил Миллс. Никто не заметил, как он вышел из газового облака вслед за женщинами. Воспользовавшись переполохом, Миллс подобрался к боковому люку и ждал своего шанса. В одно мгновение он оказался за спиной пилота и приставил дуло пистолета к его затылку.

Мэдисон опустил оружие. Миллс выхватил «Беретту» из его руки, поставил на предохранитель и сунул за пояс.

— Кроме шуток, ребята, что вы творите? — спросил Картер. Теперь опасность, как ему показалось, съежилась до приемлемых масштабов.

Объяснить положение дел взялся Миллс.

— Ты уже слышал, Картер. Мы сваливаем отсюда, а Мэдисон любезно соглашается долететь с нами до базы в Доминиканской Республике, где мы будем доживать свой век в мире, свободном от ос.

— Что ж, разумно. Но почему именно сейчас?

— Мы здесь в полной жопе, Картер. Прости меня, сынок, — добавила Гаррет, заметив Эндрю, который все еще сидел на корточках под широкой ладонью лейтенанта.

Гаррет взяла на себя подготовку оружия, с которым они собирались бежать. Взломав дверь арсенала, они прихватили все, что могли унести: две винтовки, разработанные специально для их операций, несколько «Глоков» с магазином на девятнадцать патронов и три гранаты с газом «Си-Эс» — одну из них они использовали, чтобы нейтрализовать Таджа и выйти наружу. Сам Тадж тем временем слепо бродил между деревьями, отчаянно чихая и кашляя.

— С этим новым выводком ос никто не может сладить, — продолжала Гаррет, — а Бишоп не хочет ничего понять. Он отказывается закрывать это гиблое место.

— Всем, кто здесь останется, кранты, — добавил Миллс.

— Эй, парень! — воскликнул Картер. — Может, ты позабыл, но там его мать. — И он кивнул на Эндрю.

— Прости, малыш, — буркнул Миллс.

— Вы, стало быть, удираете, а других оставили там умирать? И Уэбстера? И Уэйнхауса?

— Там моя мама! — голос Эндрю дрогнул. Он выпрямился, превозмогая сопротивление ладони Картера.

Такого они не ожидали, и хотя Миллс был достаточно расчетлив, чтобы не размякнуть, вид и слова мальчика глубоко тронули Гаррет и Джейкобс.

— Мама может там умереть? — Глаза Эндрю наполнились слезами, а в голосе звучал гнев. — Я должен вывести ее оттуда. — С этими словами он бросился было вниз по трапу, но Гаррет схватила его за плечи.

— Туда нельзя, сынок, там «Си-Эс». Без маски через это облако не пройти, а наши тебе велики. — Она показала на защитное снаряжение, которое лежало в самолете для замены использованного в последней операции.

Эндрю попытался вырваться из цепких пальцев Гаррет, сжимавших его плечи.

— Да пустите же меня!

— Ну-ну, остынь, парень. Даже если пройдешь через газ, все равно без нас свою мать не выручишь. Без наших пропусков тебе внутрь не попасть.

Эндрю что было сил ударил Гаррет ботинком в голень.

— Малыш, я с тобой по-хорошему, но лягнешься еще раз, и я так тебе всыплю, что своих не узнаешь.

Эндрю затих. Теперь он просто стоял и пыхтел, как бычок на привязи. Вновь заговорил Картер:

— Что вы творите, ребята? Знаю, Гаррет, каково тебе после этой беды с Ван Аренном, но так не годится. Каким бы дерьмом вы ни считали Бишопа, нельзя просто взять да и бросить всех на погибель. Надо помочь им выбраться, а не удирать поджав хвост. Да будто вы и сами этого не понимаете.

— Назад нам пути нет, Картер, — сказал Миллс, встревоженный молчанием Гаррет и Джейкобс. Он чувствовал, что они колеблются.

— То, что ты, Миллс, трусливый сукин сын, всем давно известно. Можешь идти на все четыре. Я к этим двоим обращаюсь, хочу раскрыть им глаза.

До Миллса Гаррет не было никакого дела. Зато ей было важно, чтобы ее действия одобрил Картер. Или направил ее на верный путь.

— Но мы и правда не можем туда вернуться, — сказала она.

— Почему же?

— Бишоп заблокирует выход и не пустит нас обратно. Тогда нам конец.

— Вовсе нет. Он даже не узнает, что здесь произошло. Таджа до сих пор выворачивает в кустах. Вы спуститесь, заберете мать мальчика и убедите всех, кого найдете, подняться с вами. Такой расклад куда лучше, чем тот, что мы имеем.

— Все верно, Картер, но знаешь ли ты, почему мы с самого начала так не поступили? Пока всех убедишь, пройдет время, и Бишоп сможет заподозрить неладное.

— Будет тебе, Гаррет. Сама знаешь — пять минут погоды не сделают.

Миллс тяжело вздохнул. Похоже, Гаррет поддалась на уговоры Картера.

— Пожалуйста, мисс Гаррет, — умоляющим голосом сказал Эндрю.

Глава 37

— Кто там? — раздраженно спросил Бишоп.

Дверь приоткрылась. На пороге стоял Такеши. Его всегда почтительное выражение лица становилось вдвойне почтительным, когда Бишоп выказывал недовольство.

— Э… там, в зоне ожидания, сэр…

— Что там произошло?

— Один из моторов системы вентиляции опять барахлит.

Сонная муть перед глазами Бишопа упорно не желала рассеиваться.

— О Господи, что-нибудь еще? Может быть, сломался унитаз?

Он встал и последовал за Такеши.

— Температура упала заметно? — спросил он.

— Нет еще. Мы услышали шум за стеной, такое постукивание.

— Постукивание?

— Ну да. Такие же звуки мы слышали несколько месяцев назад. Тогда мотор полностью вышел из строя через несколько часов. Но на этот раз стук идет из двух разных мест, и мы решили сразу же поставить вас в известность.

— Хорошо, — одобрил Бишоп.

Когда они подошли, Сьюзен удалось наконец найти нужную панель на стене, и теперь она пыталась открыть ее с помощью отвертки. Оглянувшись на Бишопа, она улыбнулась, как бы показывая, что волноваться, в сущности, не о чем, и защебетала:

— Здравствуйте, господин Бишоп. Вот в этом месте шум был громче всего, но пару минут назад он прекратился, а потом возобновился вон там. Я уверена, тут просто разошелся стык воздуховода или что-то в этом роде.

Бишоп поднял глаза на точку, указанную Сьюзен.

— Нет, воздуховод тут не проходит. Еще где-нибудь был шум?

— Вон там, за углом. — Сьюзен махнула рукой туда, где две стены встречались с потолком. — Когда я прислушалась, звуки были двух видов: глухой гул, будто воздух уходит или вроде того, а ближе к углу — похоже на царапанье. Мы не думали, что здесь есть какое-то помещение, и сначала немного растерялись, но там скорее всего просто проходят всякие трубопроводы и коммуникации.

Бишоп подошел к углу — он хотел сам услышать звуки, о которых говорила Сьюзен.

— Правда, шум-то прекратился. Может, все уже и само наладилось. — Такеши заметил, что Бишоп встревожен, но Сьюзен самозабвенно продолжала: — Ведь случись что с системой обогрева, все осы, все эксперименты могли бы пострадать. Вот мы и подумали, что надо непременно сообщить вам о том, что произошло. Не хотим же мы, чтобы осы погибли!

Мрачный взгляд Бишопа заставил ее наконец замолчать.

Три уха прижались к стене.

— Я ничего не слышу, — сказал Бишоп.

— Я же говорю — все могло наладиться, — добавила Сьюзен.

— Мы ничего не можем сделать, пока звук не повторится, — заметил Бишоп.

— А если повторится? — спросила Сьюзен. — Нам позвать кого-нибудь для ремонта?

— Нет, мисс Майерс. Я сам этим займусь.

Наступила неприятная пауза, прерванная короткой серией щелчков в дальнем конце стены.

— Вы слышали? — спросил Бишоп. — Через мгновение его вопрос потерял смысл, поскольку щелчки сменились низким приглушенным прерывистым гулом. Бишоп кинулся к месту, откуда доносился шум, и остановился у самой стены. Прикладывать к ней ухо не понадобилось: звук был громким и отчетливым. Он мог означать поломку любого механизма.

Потом вновь наступила тишина.

Глава 38

Уэбстер отвел Лору в столовую, чтобы они могли побеседовать без свидетелей, а он еще и взять себе тарелку хлопьев. Энергично работая ложкой, Уэбстер смотрел на Лору, ожидая, пока та заговорит.

— В записях доктора Хита я нашла кое-что, о чем следует знать всем.

Она открыла блокнот на нужной странице и подвинула его к майору. Уэбстер скосил глаза.

— «…трансформация обеспечивает эту функцию для введения Ti-плазмидов нопалина или октопина…» Простите, доктор Трент, но мне нужен перевод.

— Доктор Хит обнаружил ген, обеспечивающий производство индолилуксусной кислоты. При соответствующих условиях это стимулирует рост, что объясняет увеличение размеров осы, но одновременно эта кислота повышает внутреннюю кислотность насекомого.

— Ну и какую это создает проблему?

— Надеюсь, вы знаете, как осы строят свои гнезда: они разрушают соответствующий материал, обычно древесину, но на практике это может быть все, что им подвернется. Потом они смешивают его со слюной и превращают в однородную массу. Повышенная степень кислотности увеличивает их способность перерабатывать материал для гнезда.

— Точно. Мы видели, как они используют для этого все, что есть в помещении. Даже столы, разве не так?

— То, что я здесь прочитала, вполне этому соответствует.

— Они и пластик стороной не обходят, — задумчиво сказал Уэбстер, даже не осознавая всю важность своих слов.

— Майор, из чего сделаны стены на базе? — спросила Лора. Уэбстер уже открыл рот, чтобы сказать: «Из пластика», — но на мгновение задумался над вопросом Лоры. — Насколько я поняла, ваше молчание означает, что вы поняли, к чему я клоню. Мой следующий вопрос: какова толщина этих стен и что находится за ними?

— Ну, толщина может быть разной, — сказал Уэбстер, собираясь с мыслями. — Некоторые стены довольно основательные, но внутренние перегородки не толще пяти сантиметров.

Вид у них с Лорой был одинаково мрачный.

Глава 39

Бишоп приблизил ухо к холодному белому пластику.

— Похоже… Да, я слышу… Какой-то скрежет… Он усиливается…

В тот же миг часть стены рядом с его ухом сгинула в огромных жвалах. А еще через мгновение в образовавшийся прогал просунулся жесткий тупой конец осиной антенны и стал неловко, словно пальцы слепого, шарить в поисках прижатого к стене уха. Бишоп вскрикнул и отскочил в середину комнаты, засунув палец в ушную раковину, словно пытаясь извлечь оттуда лишний предмет.

Сьюзен издала страшный визг, усиливший ощущение ледяного ужаса, воцарившегося в помещении.

— Быстро все вон отсюда, — закричал Бишоп. — Заприте двери. Нужна полная изоляция! И успокойте ее, — добавил он, обращаясь к Такеши. — Тут все сойдут с ума, если услышат эти вопли.

Такеши не двинулся с места. Он не сводил глаз с антенны, представляя себе размер насекомого, которому она принадлежит. Эмоциям Такеши предпочитал логику; взвешенная, рассудительная реакция на внешние импульсы была в натуре этого человека, но на сей раз увиденное пробило брешь в его броне.

Тем временем Сьюзен, продолжая кричать, с безумным взглядом бросилась к выходу из зоны ожидания. Бишоп понимал, что теряет контроль над ситуацией. Паника этой женщины передастся остальным, наполнит ужасом всю базу Такеши, шатаясь, попятился и рухнул на пол, тщетно пытаясь сохранить ясность мысли. Из его рта вместо слов вырывались отрывистые хриплые звуки. Наконец он с трудом встал на ноги и заковылял к выходу.

Как только Сьюзен исчезла в коридоре, в помещение вбежал Джордж Эстрада с застывшим на лице недоумением. Увидев Бишопа, он сбивчиво заговорил:

— Сэр, я… я подумал… вам следует знать… У нас в лаборатории за стеной… очень, очень странный шум… Похоже, что-то неладно с системой вентиляции, сэр…

Бишоп двинулся ему навстречу, открыв взору Эстрады шевелящийся конец антенны. Джордж подпрыгнул от изумления.

— Матерь Божья! Что это?

Глава 40

Страшный крик прервал беседу Лоры и Уэбстера. Отбросив стулья, они бросились в коридор и увидели Такеши, который прислонился к стене и пытался совладать со своими трясущимися ногами.

Джордж захлопнул дверь в зону ожидания, а Сьюзен, которая уже перестала истошно вопить, теперь бормотала что-то бессвязное, пытаясь объяснить Уэбстеру, что она только что видела.

В другом конце коридора Бишоп лихорадочно набирал код на панели в стене.

— Что происходит? — спросил Уэбстер.

Джордж показал пальцем назад, и Уэбстер с Лорой отчетливо увидели, как из отверстия в стене высунулась голова осы — творения Дэвида Хита.

— Проверьте все другие лаборатории! — крикнул Бишоп. — Я задействую «иншилд»!

Глава 41

Наверху, в самолете, Гаррет, Джейкобс и Картер все еще убеждали Эндрю, что ему не следует возвращаться на базу вместе с ними.

— Но я должен знать, что с мамой все в порядке. Я пойду с вами!

— Говорят тебе — не пойдешь, значит, не пойдешь, — повысила голос Джейкобс.

— Да еще маска тебе велика, — настаивал Картер.

— Нам придется спешить, только так мы сможем вытащить оттуда твою маму, — добавила Гаррет.

— Я вам не верю, — гнул свое Эндрю. — Я с вами пойду. И маска подходит, просто костюм длинноват. — Он затянул молнию защитного комбинезона. Теперь мальчик выглядел точь-в-точь, как Джейкобс.

— Можешь называть меня Джейкобс, — сказала женщина.

Из-под маски донеслось приглушенное «угу».

— Миллс, сможешь приглядеть за ним, пока мы не вернемся? — спросила Джейкобс, застегивая комбинезон и надевая маску.

— Может, уже хватит болтать? За это время можно было полпути пролететь до Доминиканы, а мы тут всякой херней занимаемся.

— Вот и отлично, — сказала Гаррет, — чем быстрей ты согласишься приглядеть за мальчонкой, тем скорее мы отсюда свалим.

— Ладно, — сдался Миллс. — Поторапливайтесь.

Картер и Гаррет стали спускаться по пандусу, чтобы направиться к входу в базу, где Тадж все еще приходил в себя.

Миллс схватил Эндрю и принялся связывать его по рукам и ногам. Мальчик отчаянно сопротивлялся, но грубая сила победила, и в конце концов Миллсу удалось запихнуть Эндрю, полностью обездвиженного, между двумя рядами кресел. Джейкобс несколько секунд понаблюдала за ними, а потом поспешила за Картером и Гаррет.

Под угрозой пистолета Тадж открыл кодовый замок и впустил всех троих в лифт. Когда кабина начала свой долгий путь вниз, Картер и Гаррет сняли маски и проверили оружие. Они понимали, что им вряд ли представится случай пустить его в дело, но хотели быть уверены, что оно не подведет, если ситуация станет отчаянной.

— Послушай, Джейкобс,здесь нет газа. Тебе не жарко в маске? — спросил Картер.

Джейкобс пожала плечами и выронила оружие, словно оно было чересчур тяжелым для нее. Именно в этот момент Картер обратил внимание на ее ногти.

— Что за черт? — воскликнул лейтенант, срывая с нее маску. И увидел полное решимости лицо Эндрю.

Глава 42

Уэбстер бросился бежать по коридору. Еще три лаборатории базы использовались постоянно, и в двух из них не горел свет. Из последней как раз выходили Лайза и Майк, чтобы выяснить, что стряслось. Уэбстер оттолкнул их, запер дверь и махнул рукой Бишопу. Тот набрал последнюю цифру кода. Потолочные панели, идущие по всей длине коридора, открылись, обнажив пластины из сапфирового стекла, которые начали медленно скользить к полу.

— Что это? — спросила Лора, обращаясь к Уэбстеру.

— «Иншилд». Последняя линия обороны. Этот щит изолирует лаборатории и всю зону базы отсюда до лифта. Осы нас не достанут. Мы заморозим все пространство по другую сторону щита и сможем выйти, только когда они умрут. До той поры мы заперты.

— Но Эндрю наверху!

— Извините. О нем позаботятся, но нам придется пробыть здесь по крайней мере несколько часов.

В дальнем конце коридора стеклянный щит с лязгом вошел в паз на полу. Лора обернулась на этот звук. В темноте лаборатории за ее спиной лихорадочно метался луч электрического фонаря. Через мгновение свет там загорелся, и она увидела Гарри. Он выключил фонарь и неотрывно смотрел на щит, словно читал надпись на собственной могиле.

— Майор! — Лора потянула Уэбстера за рукав.

Он проследил за ее пальцем и похолодел от ужаса. Оглядевшись, он понял, что никто из ученых пока не заметил, что случилось с Гарри.

— Всем немедленно собраться в столовой! — закричал Уэбстер.

Глава 43

— Останешься в лифте, пока мы не приведем твою маму, — сказала Гаррет.

— Конечно, — ответил Эндрю, понимая, что ему вовсе не обязательно подчиняться. Пока они будут искать своих друзей, он сам найдет маму.

Лифт замедлил движение. Картер и Гаррет знали, что у них остается двадцать секунд, чтобы приготовиться.

— Итак, Гаррет, мы хватаем всех, кого сможем, и заталкиваем в лифт, пока Бишоп нам не помешал. Его я беру на себя, а когда ты управишься с остальными, отпущу.

— Так точно.

— И найди его мать в первую очередь. Парня нельзя оставлять без присмотра.

Эндрю сделал вид, что не слышит, и повернулся лицом к двери. Картер оттеснил его подальше от выхода и встал рядом с Гаррет.

Они достаточно часто пользовались лифтом, чтобы знать, с какой скоростью раздвигаются створки дверей, и изготовились к прыжку.

Лифт остановился. Короткая пауза — и двери пришли в движение.

Картер и Гаррет бросились вперед — и в последнюю долю секунды увидели стеклянную стену. Они едва успели повернуться боком, чтобы не удариться лицом о щит.

— Дьявол! Что это? — спросила Гаррет.

— «Иншилд». — В голосе Картера звучала тревога. — Эту защиту задействуют, если пчелы оказываются на свободе. В таком случае никто не может выйти наружу, пока щит не поднимется.

— Осы на свободе? — Эндрю побледнел.

— Не исключено. Но может быть и другая причина. Не будем паниковать раньше времени, — сказал Картер.

— А что же теперь будет с нами? — спросила Гаррет.

— Лифт не двинется, пока щит остается в этом состоянии, — ответил Картер.

— Что ж, бывало и хуже.

Картер промолчал. Он мог бы рассказать Гаррет, насколько плохо обстоят дела, она бы это выдержала, но он не хотел еще больше пугать Эндрю. Лейтенант оглядел тесное пространство, в котором они находились, и понял: рано или поздно этим двоим придется узнать, что их всех ждет, а потому дальше молчать не стоило.

— Так вот, ребята. Настоящие неприятности начнутся на следующей стадии.

— И что за неприятности? — спросила Гаррет.

— По эту сторону от щита все будет заморожено.

Глава 44

— Что там? — спросил Бишоп. Все ученые уже были в помещении столовой, и он пошел выяснить, что так напугало Уэбстера.

Кивок в сторону Гарри разъяснил ему, в чем дело.

— О Господи, — тихо сказал Бишоп. — Делайте, что можете. Я позвоню Пейну.

Лора в ожидании смотрела на Уэбстера, но тот лишь бессильно покачал головой.

— Но вы должны что-то предпринять, — сказала Лора. Уэбстер молчал. — Ведь другие осы рано или поздно попытаются проникнуть в эту лабораторию.

— Не будем создавать проблемы заранее.

Гарри посмотрел на генные секвенаторы и записал последние показания приборов. Подойдя к последнему, он замер.

— Что он делает? — спросила Лора. И она, и Уэбстер видели, как Гарри повернулся к задней стене лаборатории и, озабоченно хмурясь, осторожно направился к ней.

— Что-то не так, — сказал Уэбстер.

Гарри постучал по стене. Не зная, что произошло в зоне ожидания, он прислонился к холодному пластику, чтобы удовлетворить свое любопытство, не более того. У него и мысли не возникло, что привлекший его внимание шум имеет отношение к осам.

— Его надо как-то предупредить, — сказала Лора. Она замахала рукой, но Гарри стоял к ней спиной, а стеклянный щит не пропускал звуков.

Гарри приложил палец к тому месту, где ощутил явную вибрацию. В этот момент фрагмент стены диаметром в несколько сантиметров отвалился, и на его месте возникла чудовищная пасть разъяренной осы.

Шум огромных крыльев десятков насекомых ворвался в помещение лаборатории через образовавшееся отверстие и оглушил Гарри. Соприкоснувшись с осой, он с отвращением отпрянул от стены и уперся спиной в секвенатор. Он лихорадочно искал какое-нибудь оружие.

— Черт! — прошептала Лора.

Как и в зоне ожидания, сначала в отверстие просунулась антенна, за ней показались жвала. Оса успела расширить отверстие и просунуть в него всю голову, когда к ней устремился Гарри с пистолетом-распылителем и направил на насекомое струю концентрированной соляной кислоты. Это произвело желаемое действие: передняя часть осиной головы оплыла, словно обожженная пламенем.

— Давай, Гарри! — закричала Лора. Она повернулась к Уэбстеру, но тот не разделял ее энтузиазма.

— Смотрите!

Он показал на стену. Ее покрывали многочисленные отверстия, и в каждом были видны либо антенна, либо жвала. А в некоторые уже просовывалась целая голова.

Гарри что было силы работал распылителем, но тут заметил, что кислота разъедает пластик и отверстие расширяется. В отчаянии он стал искать другое средство защиты и увидел баллон с жидким азотом и резиновые перчатки. Если кислота не подходит, может быть, их удастся заморозить?

Гарри плеснул немного азота на каждое отверстие — сжиженный газ действовал как клей. Осы примерзали к стене. Они пытались освободиться с такой яростью, что отрывали ноги.

— Похоже, ему удалось их остановить, — сказала Лора.

— Да, — негромко ответил Уэбстер, — но если они до него и не доберутся, я все равно не вижу, как мы сможем его оттуда вызволить, прежде чем вся зона будет заморожена. Ведь подняв щит, мы выпустим ос.

— Но вы же не можете просто оставить его там.

— Я знаю, — сказал Уэбстер. — Я это знаю.

Глава 45

Тем временем в своем кабинете Бишоп собирался с духом, чтобы сделать звонок. Пытаясь избежать этого, он уже принес в жертву несколько человек. Сняв трубку, он глубоко вздохнул и набрал трехзначный номер прямого соединения с кабинетом Тобиаса Пейна в Пентагоне.

Как обычно, Пейн ответил после первого гудка, и Бишоп услышал его четкий аристократический голос.

— Стивен Бишоп, вы лишили меня удовольствия не слышать вас.

— Доброе утро, Тобиас. — Бишопу было не до шуток.

— Простите мой тон, Стивен, но я не могу припомнить, когда вы звонили мне, чтобы сообщить приятное известие.

— Полагаю, это объясняется тем, что у меня не возникало необходимости вас тревожить, если дела шли гладко.

— Вы правы. Так что у вас стряслось?

— Это стало результатом наших попыток увеличить экономическую эффективность и свести к минимуму уязвимость самой базы…

— Да, да. Если можно, избавьте меня от утомительных предисловий.

— Конечно, извините. Перехожу к сути. Доктор Хит сумел вывести породу ос с выдающимися качествами, ничего подобного прежде мы не имели. Они крупнее, агрессивнее и разумнее.

— Превосходно. А мне показалось, будто вы намекнули, что хотите сообщить неприятные новости.

— Все было бы превосходно, если бы мы смогли взять их под контроль. Но прежде чем это случилось, они напали на доктора Хита и убили его.

Наступила пауза.

— Продолжайте.

— Я попытался найти другого энтомолога, англичанку Лору Трент.

— Это с ней возникли проблемы?

— У нее есть ребенок, и я не сумел склонить ее к работе на базе.

— И?

— Мы выкрали мальчика и таким образом заставили ее прилететь сюда.

— Не думаю, что целью вашего звонка является сообщение о переменах в составе сотрудников.

— Конечно, конечно. Дело в том, что осы вышли наружу. Они прогрызли стену, и нам пришлось… — Бишоп понизил голос. — Нам пришлось задействовать «иншилд».

Молчание. Потом Бишоп услышал:

— Понятно.

— Мы пытаемся найти наилучший выход…

— Позвольте мне помочь вам в этих поисках. Эвакуируйте весь персонал, кроме военных.

— Мы уже этим занимаемся.

— А затем поднимите «иншилд», и пусть морпехи займутся осами.

— Поднять «иншилд»? Но осы уже убили троих солдат. Оставшиеся не смогут противостоять…

— Замолчите, Стивен. Вы что же, хотите заморозить БРЭВИС и потом начать все с нуля? Так вы до будущего года не управитесь. Вы хоть представляете себе, как к этому здесь отнесутся? У нас только на ближайший месяц запланированы операции «Флеминг» и «Харпер». По-вашему, я должен сказать Джонатану, что операции отменяются, потому что несколько ос оказались на свободе, а вы, вместо того чтобы с ними покончить, намочили штанишки от страха и удрали оттуда?

— Тобиас, все гораздо серьезней. Я бы не стал вам звонить, не будь угроза столь реальной.

— О какой угрозе вы говорите? Да, доктор Хит погиб, это… — Он запнулся, подбирая слово. — Это позор, если хотите, но почему вас всполошила смерть нескольких солдат? У них такая служба.

— Но Тобиас…

— При дальнейшем развитии событий дайте мне знать. А в остальном — делайте свое дело.

— Послушайте, Тобиас…

— Вы меня поняли?

— Я вас понял.

Глава 46

Выйдя из кабинета в коридор, Бишоп встретил Лору и Уэбстера, и тут же все они увидели Уэйнхауса, который энергично жестикулировал, показывая в сторону лифта. Уэбстер поспешил к нему, Лора старалась не отставать. В самом конце коридора она увидела Эндрю. Мальчик стоял за стеклом.

На той стороне, которую предстояло заморозить.

Не будь это так, Лоре оставалось бы только благодарить судьбу: ведь она могла бы не волноваться за сына. Но теперь ее лишили единственного источника утешения, взамен поселив в душе ледяной страх. Она разрывалась между инстинктивным ужасом, готовым затопить все ее существо, и необходимостью убедить Эндрю, что на самом деле его положение не так скверно, как могло показаться.

Чтобы скрыть испуг, поселившийся в ее глазах, Лора поднесла к лицу ладони, но, поняв, как это выглядит со стороны, тут же их опустила.

— Ну же, — обратилась она к Уэбстеру, — ради бога, не молчите. Мы ведь можем что-то предпринять, правда? — Она тщетно старалась унять дрожь в голосе.

Пока Уэбстер думал над ответом, к ним подошел Бишоп.

— Какого дьявола они там делают?

— Как раз это мы и пытаемся выяснить, — сказал Уэбстер.

— Ведь можно что-то предпринять? — повторила Лора.

— Пока мы заперты щитом, лифт не сможет подняться, — ответил Уэбстер.

— Но ведь по ту сторону стекла все будет заморожено!

Наступила неловкая пауза. Потом Бишоп сказал:

— Такого никто не мог ожидать.

Лора подошла к стеклу перед лифтом, где стоял бледный Эндрю. Волны страха продолжали бить в материнское сердце, и ее попытка казаться спокойной не увенчалась успехом.

Тем временем Бишоп отвел Уэбстера в сторону.

— Пейн приказал эвакуировать весь гражданский персонал и поднять щит, чтобы ваши люди расправились с осами. Но, похоже, ситуация изменилась.

— Придется поднимать щит без эвакуации. А осы… Если раньше расправиться с ними было трудно, то сейчас — почти невозможно.

Бишоп согласился с таким трудом, будто выдавал тайну под пыткой.

— Надо посмотреть, что с Гарри.

Они двинулись по коридору к седьмой лаборатории. Сквозь стекло было видно, как Гарри смотрит на усыпанную отверстиями стену, выискивая очередную осу, которая хочет попытать счастья в схватке с ним. Некоторые отверстия были закрыты головами замороженных насекомых. Поливая жидким азотом выступающие наружу части их тел, Гарри сотворил целую галерею ледяных скульптур, мрачных и одновременно притягивающих взгляд: безжалостные глаза над страшными челюстями; толстые длинные антенны, жадно вытянутые вперед; напряженные ноги, застывшие в тщетном усилии протолкнуть тело наружу… Однако прибавления экспонатов не ожидалось: баллон с жидким азотом опустел, и Гарри нужно было искать другое средство защиты.

Проблема заключалась в том, что прочие агрессивные химические вещества обладали коррозионными свойствами, и, судя по большому заплывшему отверстию в стене, которое он обработал кислотой, прибегать к их помощи Гарри не мог.

Оставалась лишь возможность чисто механического воздействия. Разбив лабораторный стакан, он получил зазубренный кусок стекла, которым пронзал головы ос, как только те появлялись в отверстиях. Однако их становилось все больше, причем они быстро обучались и приспосабливали свои действия к ситуации. Разрушив по возможности больший участок стены, они прятались в углублении, как только Гарри приближался к ним со своим оружием.

Он понимал, что победа ос — только дело времени.

Увидев отражение Бишопа и Уэбстера в хромированной поверхности трубопровода, Гарри повернулся. На их лицах читалось бессилие.

Бишоп обозначил губами вопрос: «Какого черта?», на который Гарри ответил взглядом, означавшим: «Что мне делать?» Бишоп закрыл глаза, покачал головой и пошел в сторону казармы. Уэбстер проартикулировал: «Держитесь. Мы вас вытащим».

«Поторопитесь», — неслышно ответил Гарри.

Глава 47

Все остальные обитатели базы собрались в комнате отдыха жилой зоны военных. Уэбстер и Уэйнхаус проверяли наличие оружия, пригодного для защиты от ос, если те вырвутся на свободу. Ученые — Такеши, Сьюзен, Джордж, Лайза и Майк — еще не пришли в себя от поразившего их ужаса. Но, и успокоившись, они понятия не имели, какую могут принести пользу в сложившейся ситуации, а потому сидели на диванах, строя тревожные предположения.

— Как раз это я и имел в виду, — заметил Майк, постукивая ботинком по полу.

— О чем ты? — спросила Лайза. Ее голос дрожал, а глаза беспокойно бегали.

Майк заговорил быстро и сумбурно, фразы набегали одна на другую, прерывались и начинались с полуслова.

— Когда я говорил… говорил я им… неладно что-то. Спорить готов, Роуч и Мартин погибли, на что угодно могу поспорить. И Хит тоже… Да видел кто-нибудь этих ос? Ну же, кто видел этих гребаных ос, а?

— Никто их не видел, — сказал Джордж, прикуривая «Мальборо» дрожащими пальцами.

— Погибли? Роуч и Мартин? — Лайза замерла на диване, пораженная этими словами.

— Мы не можем этого знать, — возразила Сьюзен.

— Да точно говорю, погибли, — настаивал Майк. — И мы здесь все умрем. Никто из нас на самом деле не знает, чем мы тут занимаемся, да только эти гребаные твари уже летают по всей базе.

— Они остались за «иншилдом», — сказал Такеши ровным голосом. — Здесь мы в безопасности. Просто нам нужно выбраться на поверхность.

— Да ну? А что за хрень этот твой «иншилд»? Откуда тебе все это известно?

— Когда ты сюда приехал, тебе дали инструкцию. Там все и написано, — спокойно ответил Такеши. — «Иншилд» — последнее средство защиты. Когда щит опускается, по другую сторону от него все замораживают, после чего мы отсюда выходим.

— Как же, как же, держи карман шире. Ты видел лифт? Он что, двигается?

Такеши пожал плечами.

— Не знаю. Но, думаю, лучше не паниковать.

— Это легко сказать, — пробормотал Майк.

Разбираясь с оружием, Уэйнхаус посматривал на ученую братию, прикидывая, до какой степени можно рассчитывать на их самостоятельность. Если Картера и Гаррет не удастся вызволить из лифта, обеспечивать безопасность остальных придется только ему в паре с Уэбстером. С этой неутешительной мыслью он вернулся к своему занятию.

В коридоре Лора спросила Бишопа:

— Нет ли способа связаться с лифтом? Сейчас я пишу на клочках бумаги, но я уверена, что Эндрю будет легче, если он сможет услышать мой голос.

— Можно воспользоваться интеркомом в моем кабинете. Просто нажмите синюю кнопку. И возьмите с собой майора — пусть выяснит, почему Гаррет и Картер спускались на лифте, вооруженные до зубов и с вашим сыном в придачу.

Войдя в жилую зону, Бишоп встретил выжидающие взгляды собравшихся ученых. Уэйнхаус стоял рядом со своим арсеналом, сложив руки на груди. Все молчали.

— Я знаю, у всех вас есть ко мне вопросы по поводу сложившейся ситуации. Без лишних слов перехожу к сути: не поставив меня в известность, доктор Хит на протяжении нескольких последних месяцев занимался выведением ос, которые были крупнее, умнее и агрессивнее, чем все виды этих насекомых, произведенные здесь ранее. Именно их вы, — он кивнул в сторону Такеши и Сьюзен, — видели так близко, а остальные наблюдали через окно зоны ожидания. — Бишоп помолчал, ожидая реакции на свои слова. — Эти осы напали на доктора Хита… — Он снова сделал паузу. — Он погиб, был убит в ходе эксперимента, исполняя свой служебный долг, если хотите. Затем, как некоторым из вас уже известно, трое наших военных погибли при попытке исправить положение. В настоящее время эти осы проделали отверстия в стенах и оказались в лабораторных помещениях. Было принято решение задействовать систему «иншилд», в результате чего в нашем распоряжении остались только коридор, казарма, столовая и мой кабинет. Остальная территория базы будет заморожена, осы погибнут, все сотрудники будут эвакуированы. В дальнейшем работа базы возобновится либо здесь, либо в другом месте. Вопросы?

— Сколько времени это займет? — спросил Джордж.

— Точно сказать не могу, такого опыта у нас нет. Но не более двадцати четырех часов.

— А откуда вам известно, что после замораживания территории опасность исчезнет? — спросил Майк.

— Датчики движения за сапфировым стеклом проинформируют нас, настал ли момент для эвакуации. Послушайте, я знаю, что мы попали в скверную ситуацию и вся ответственность лежит на мне. Но, уверяю вас, никому… никому, кто находится здесь, ничего не угрожает. Мы должны просто сидеть и ждать.

Сьюзен растерянно подняла руку.

— Вам нет нужды поднимать руку, чтобы задать вопрос, мисс Майерс.

— Вы сказали, что этот щит сделан из сапфирового стекла?

Наконец-то Бишоп мог заговорить уверенно.

— Это особое стекло, обладающее в десять раз большей твердостью, чем обычное. Так что осы никак не смогут преодолеть эту преграду в сколько-нибудь обозримом будущем.

Однако растерянность не сошла с лица Сьюзен, и она снова подняла руку, после чего опустила под нетерпеливым взглядом Бишопа.

— Что еще, мисс Майерс?

— Э… Курс прикладных материалов нам читали только один семестр, но разве сапфировое стекло не отличается… хрупкостью?

— Простите?

— Оно твердое, это стекло, устойчивое к царапинам, но значительно более хрупкое, чем обычное. Поэтому при ударе оно может разбиться.

В комнате воцарилось тревожное молчание.

— Но ведь это всего лишь осы. — Бишоп вложил в свою интонацию все презрение, которое смог наскрести.

— Которые «крупнее, умнее и агрессивнее» всех прежних — так вы сами о них сказали, — напомнил ему Майк.

— Но они никак не смогут…

— Если они прогрызли пластиковые стены, то смогут проникнуть и через оргстекло лабораторных окон, — заметил Джордж Эстрада. — А потом рванутся к щиту…

Бишоп почувствовал, что холодеет. У него не было ответа, как и не было возможности проверить высказанное предположение. Если в каком-то месте щита возникнет трещина, то неизвестно, как далеко она может распространиться.

— Но ведь это всего лишь…

— Всего лишь килограмм чистой ярости, несущийся со скоростью от десяти до пятнадцати километров в час, — сказал Майк. — Вам бы невредно иметь запасной план.

Глава 48

— Меня слышно? Прием, — произнесла Лора.

— Похоже, они отвечают утвердительно. — Уэбстер наблюдал за лифтом, и поднятые большие пальцы Картера, Гаррет и Эндрю сказали ему то, что он хотел узнать.

— Хорошо. Эндрю, я объясню тебе, что здесь происходит. Ты должен быть храбрым, очень храбрым, и слушать меня внимательно, чтобы все вышло так, как мы задумали. — Эндрю не сводил глаз с Уэбстера, как будто именно майор произносил эти слова. Уэбстер старался выглядеть спокойным и уверенным — именно в этом нуждался мальчик. Лора продолжала: — Здесь за стенами большие осы. Мы старались держать их взаперти, но они вырвались. Теперь зона, где мы находимся, закрыта стеклянными щитами, которые нас защищают, а все остальные помещения будут заморожены, и холод убьет ос. — Лора перевела дыхание, подойдя к самой трудной части. — Из-за несогласованности по времени вы оказались по другую сторону щита, но мы собираемся вытащить вас оттуда. А до тех пор вам надо сидеть спокойно и ждать.

Картер и Гаррет сосредоточенно молчали. Эндрю был явно напуган. Уэбстер видел, как Картер что-то сказал Гаррет, а затем написал записку и приложил ее к стеклу.

Там значилось: «Могут ли осы попасть сюда?»

Уэбстер знаком велел Картеру ждать и направился к интеркому.

— Мы не можем это скрывать от них, — сказала Лора.

Уэбстер кивнул и взял трубку.

— Мы точно не знаем, могут ли осы до вас добраться. Снимите панели с южной стороны лифта — эта сторона противоположна той, где находятся осы. Если там бетон, значит, из него сделана вся шахта и вы в безопасности. Если увидите пластик, вроде лабораторных стен, то мы будем знать, что вызволять вас надо как можно быстрее. Ясно?

Уэбстер вернулся к лифту и увидел, что Картер и Гаррет уже приступили к делу, орудуя ножами. Тут же к нему присоединилась Лора и опустилась на колени у щита. Лицо Эндрю сейчас очень напоминало его отца, особенно голубые пытливые глаза. Мальчик старался не показывать тревоги, но вместо улыбки храбреца на его лице появилась беспомощная гримаса. Этого Лора вынести не смогла и отвернулась, чтобы скрыть от сына навернувшиеся слезы. Когда она вновь посмотрела на Эндрю, его обнимал за плечи Картер. Лейтенант говорил мальчику слова, которые так хотела бы сказать она сама. Эндрю поднял на нее глаза и кивнул — я справлюсь, мама.

На мгновение Лоре показалось, что все обойдется, они выберутся отсюда и вернутся домой, в Англию, но тут на лице сына отразился бесконечный ужас. Проследив его взгляд, она увидела то же, что и он: осы прорвались сквозь заднюю стену зоны ожидания и бились головой в окна. Все происходило в первой комнате справа от лифта, то есть в нескольких метрах от Эндрю. Лора не говорила сыну, какого размера были эти твари, и страх мальчика многократно усиливался от непонимания.

Эндрю застыл на месте: он и не представлял, что могут существовать такие гигантские насекомые. Теперь, когда он видел их глаза, страшная реальность облекла во плоть то, что ранее создало его воображение. Он решил, что одолеть их просто невозможно, настолько свирепыми и мощными они казались. Ведь они уже убили людей, которые были куда сильнее и лучше вооружены, чем он. Разве у него были шансы уцелеть? А у мамы?

Осы прекратили попытки пробиться через окно силой. Вместо этого они старались как-то удержаться, прижав к нему челюсти, пока кислота, содержащаяся в слюне, разъедала оргстекло. Их пасти были широко раскрыты, и слюна обильно стекала вниз, искажая вид желто-черных тел. Эндрю видел, как Лора с явной тревогой что-то говорит Уэбстеру. Это испугало его еще больше. Он невольно задрожал. Почувствовав страх мальчика, Картер повернулся к нему и обнял.

— Малыш, я не позволю до себя добраться этим тварям, а стало быть, они и до тебя не доберутся. Ты слышишь меня? — И повторил громче: — Ты меня слышишь?

Эндрю отвел взгляд от ос и посмотрел в глаза Картеру.

— Да… Да, сэр, я слышу.

— Отлично. Тогда делай в точности то, что я тебе скажу, и мы отсюда выберемся живыми. — Картер повернулся к дальней стене лифта. — Сначала снимем эти панели. Тут слабое место — динамики интеркома. Займись ими вместе с Гаррет.

Между тем Лора и Уэбстер изо всех сил старались отпугнуть насекомых, размахивая руками и стуча по стеклу около того места, где они садились на окно. Бишоп стоял за их спинами, желая улучить момент, чтобы отвести Уэбстера в сторону, не вызывая еще большей тревоги.

— Майор, — сказал он, выразительно скашивая глаза, — я получил еще одно сообщение от Пейна. — Хотя попытка Бишопа придать своему голосу естественность оказалась довольно жалкой, все внимание Лоры было приковано к осам, и она не обратила внимания на его слова. Уэбстер повернулся, увидел страх на лице Бишопа и немедленно последовал за ним в кабинет.

— Мне только что указали на существенный недостаток в конструкции «иншилда». Сапфировое стекло нельзя поцарапать, но оно плохо выдерживает удары.

— Что?!

— Если осы пролезут сквозь оконное оргстекло, то «иншилд» их не остановит.

— Я только что их видел. Чтобы вылететь из лаборатории, они первым делом стали как раз биться в окно.

— Если они повторят это с «иншилдом», он может рассыпаться через десять секунд. Или десять минут. Точно мы не знаем, и в этом вся проблема.

— Хорошо. Надо посмотреть, что с Гарри, а потом обрисовать положение всем. Никакого обмана или уверток. Изложить все факты. Пусть думает каждый: может случиться так, что через десять минут думать будет некому, осы сожрут всех.

В лифте Гаррет выковыривала динамик из стенки.

— Отлично, — сказал Картер и потянул на себя соседнюю с динамиком панель.

Эндрю и Гаррет отошли чуть в сторону, давая ему простор. Металлическая полоса оторвалась с характерным лязгом, но прежде чем Картер приступил к следующей панели, он заметил, что Лора жестами требует его внимания: она указывала на ос. Привлеченные шумом в лифте, насекомые собрались в ближайшем к нему конце лаборатории у самого стекла.

— Спокойно, не паниковать, — ровным голосом сказал Картер и снова занялся панелями лифтовой стенки.

Лора продолжала наблюдать за осами, а Бишоп и Уэбстер вышли из кабинета и чуть ли не бежали к ней.

— Мы проверим, как там Гарри, — сказал ей Уэбстер, — а потом все собираемся в казарме.

Они повернулись и поспешили к седьмой лаборатории. Лора присоединилась к ним. Когда они пришли на место, Гарри в лаборатории не было. Несколько ос ползали по аппаратуре, выискивая что-нибудь съедобное. Лора растерялась — может быть, в помещении нашлось какое-нибудь безопасное место, скрытое от глаз? Уэбстер посмотрел на огромные секвенаторы и подумал о том же. Не укрылся ли Гарри в одном из них? Но он не заметил никаких элементов аппаратуры, которые Гарри мог извлечь оттуда, чтобы освободить место.

У Бишопа, впрочем, не было подобных сомнений. Он помнил, как обнаружил Хита, и сразу же осмотрел пол.

Там он и лежал, скелет Гарри Мерчанта.

На этот раз осы не ограничились мягкой плотью. Кости Гарри были отделены друг от друга и лежали по всему полу, будто их разбросало взрывом, центр которого находился в области таза. Несколько мелких костей — фаланги пальцев рук и ног — вообще отсутствовали. Теперь они находились в пищеварительном тракте насекомых, которые озабоченно искали новую пищу.

Лора отвернулась и присела — колени не держали ее.

— О нет, о нет, — снова и снова бормотала она.

За всеми событиями, которые произошли с того момента, когда опустились щиты «иншилда», она почти забыла о Гарри. Она надеялась, что он сумеет продержаться дольше. Увиденное заставило ее почувствовать, будто смерть со страшной неизбежностью распространяется по всей территории базы.

Уэбстер был сломлен, раздавлен. Он знал Гарри семь лет, и, хотя их не связывали глубокие дружеские чувства, им довелось немало пережить вместе. Он смотрел на эти кости и представлял себе человека, сжавшегося в ужасном предчувствии страшного и неотвратимого конца.

Бишоп переживал не так сильно. На этот раз расправа произошла не у него на глазах, и не он был виновен в трагедии. В этом смысле смерть Гарри оказала на него не столь сильное впечатление, и он даже ощутил подобие стыда за испытанное облегчение. Кроме того, Бишоп понимал, что им всем следует безотлагательно собраться в казарме и определиться с дальнейшими действиями.

Он прислушался к возбужденным голосам, доносившимся из дальнего конца коридора, и задумался над тем, как он сможет успокоить этих людей. Сначала ему пришло в голову, что еще одна смерть не станет таким уж потрясением для каждого, но затем вспомнил о том, кто остался и в каких отношениях они были с погибшим. По сколько-нибудь важным вопросам научные сотрудники в первую очередь общались именно с Гарри, а поскольку Хита они почти не видели, то Гарри был и проводником того высокого уважения, которое все они питали к этому великому ученому.

Смерть Гарри, конечно же, ослабит власть Бишопа и сведет к нулю остатки мужества, еще дремлющие в их душах.

— Они не должны об этом знать, — произнес он негромко.

— Мы должны поднять щит, — сказал Уэбстер, отнюдь не адресуя свои слова Бишопу. Это было утверждение, а не приглашение к дискуссии.

Бишоп не нуждался в уговорах.

— Найдите способ сделать это, не выпустив оттуда ос, и я подниму его, чего бы это ни стоило.

— Надо спросить Таджа. Если существует способ обойти систему безопасности, он его знает.

Бишоп поспешил в кабинет к телефону.

Глава 49

— Гад ж, это Бишоп.

Тадж никогда не пользовался телефонной трубкой, предпочитая включать динамик и расхаживать по своей зоне, держа по батончику в каждой руке или пуская бумажных голубей в надпись «БРЭВИС» на стене напротив его стола, норовя попасть в букву «Э». В настоящий момент он крутил свои толстые большие пальцы и говорил так, будто Бишоп находился рядом с ним.

— Господин Бишоп, я как раз пытался дозвониться вам, но телефон не отвечал. Тут происходит такое, о чем вам надо бы знать. Гаррет, Миллс и Джейкобс собрались угнать самолет, а сейчас они к вам спускаются.

— Быть этого не может, — ответил Бишоп.

— Точно говорю. Эти засранцы траванули меня газом, я тут такого натерпелся… Вам не приходилось вдыхать «Си-Эс»?

— Э… нет, не приходилось. Я разберусь с этим.

— Мне пришлось открыть двери и проветрить здесь. Но кто-то из них все еще наверху, я их слышу.

— Да, да, конечно, Тадж. А сейчас успокойтесь и слушайте меня очень внимательно. Мы задействовали «иншилд» и…

— Да ну? Что стряслось?

— Вам это сейчас ни к чему, поверьте. Так вот, щит опущен, и мы должны перейти к замораживанию, но до этого, или во время этого, или я не знаю когда, но мы должны его поднять.

— Неужто те трое, что спускались, застряли в лифте?

— Что-то в этом роде.

— Вот что я скажу вам, господин Бишоп. Пусть эти трое идут в жопу, уж простите мне грубые слова, господин Бишоп.

— Конечно, Тадж. Но один из них — Эндрю, сынок Лоры Трент, а другой — Картер. Это они обработали вас газом?

— Нет… э… Я, конечно, неуверен, но ребенок…

— Вот именно, с ними ребенок. Поэтому мы должны поднять щит.

— Я же говорил, что существует риск, когда устанавливали систему безопасности. Но Таджа никто не слушает…

— Все так, однако перейдем к делу. Конечно, можно просто включить заморозку, выждать и уйти из базы, но ведь нельзя дать им там погибнуть! В то же время, подняв щит, мы сами погибнем. Нет ли способа поднять лифт, не поднимая щита? Звучит невероятно, но все же?

— Есть один. Будь у меня ваша карточка-ключ, то вместе с моей она позволит снять запрет на подъем лифта. Но где ж ее взять-то…

— Иначе никак?

— Скажите сэр, чего вы хотите от меня, и я постараюсь это сделать, да только, похоже, вы там, как говорится, по уши в дерьме. Я могу поднять щит, но вы-то вряд ли этого хотите, а если я попробую поднять лифт, система безопасности отключится и щит поднимется.

— Так примерно я и думал.

— Ладно, я тут посмотрю, что можно сделать, а вы оставайтесь у телефона. Если получится что-нибудь путное, я вам сообщу.

— Договорились.

Глава 50

Уэбстер стоял в углу комнаты отдыха и обсуждал с Уэйнхаусом и Лорой возможность поднять щит. У противоположной стены на диванах расположились остальные. Считали погибших.

— А Гарри в последнее время кто-нибудь видел? — громко спросил Майк.

Лора и Уэбстер обернулись на голос и встретили взгляды Майка и Лайзы. В комнате стало тихо.

— Гарри мертв? — спросил Майк.

Ответа не последовало.

— Значит, мертв. Кто еще?

Уэйнхаус, Лора и Уэбстер подошли ближе. В отсутствие Бишопа Уэбстер не хотел кривить душой.

— Роуч, Мартин, Хит и Ван Аренн. Все они погибли, пытаясь справиться с новой породой ос.

Лоб Джорджа собрался жирными складками.

— Если Хит и Гарри мертвы, кто тогда… — Он посмотрел на Лору и получил молчаливый ответ. — Но вы же лицо гражданское. Не хочу вас обидеть, но ведь вы здесь только что появились и многого просто не знаете.

— Прохожу ускоренный курс обучения, как видите.

В комнату ворвался Бишоп, прервав этот диалог. Не уловив настроения собравшихся, он заговорил так же быстро, как бежал сюда.

— Обстановка изменилась. Как вы могли видеть, Картер, Гаррет и сын доктора Трент заперты в лифте, что создает проблему для перехода к конечной стадии плана. Эта проблема накладывается на наши подозрения относительно хрупкости стекла, из которого сделан щит. Так что нам срочно нужны идеи, предложения по выходу из…

Майк прервал его:

— Может быть, Гарри нам поможет. Или Роуч с Мартин. Вот к кому стоит обратиться за идеями.

Бишоп посмотрел на Уэбстера.

— Они сами догадались. Я только подтвердил эту догадку, — сказал Уэбстер.

— Прекрасно. Тогда предлагаю всем поторопиться. Занимая этот пост, я, разумеется, несу полную ответственность за все, что здесь случилось за последние недели. Вина каждого будет определена в рамках соответствующего расследования. Однако сейчас важно одно: все, кто еще жив, должны выбраться отсюда. Поэтому очень прошу вас отложить все прочее на ближайшее будущее и сосредоточиться на том, что требует немедленных действий.

Он посмотрел на них, как бы приглашая дать ему отпор.

Но все молчали.

Глава 51

— Теперь пойдет легче. Эти панели сидят на винтах, а я знаю, что у одного из нас есть отвертка. — Картер улыбнулся Эндрю, но тот смотрел на него озадаченно. — Дай-ка мне твой швейцарский армейский нож.

Эндрю расплылся в улыбке и сунул руку в карман. Открыв нужный инструмент, он протянул нож Картеру, который изобразил восхищение.

— Пожалуй, нам все же повезло, что ты здесь оказался, — сказал лейтенант.

Пока Картер управлялся со стальными панелями, Гаррет не могла отвести глаз от ос, которые не прекращали попыток пробиться через окно лаборатории справа от лифта. Картина была размытой, но усилия насекомых имели результат: прожилки на оргстекле свидетельствовали, что оно явно пострадало от слюны.

— О Господи, — пробормотала Гаррет. — До чего мерзкие твари.

Эндрю проследил ее взгляд. Его завораживали эти насекомые, в особенности ритмичные движения челюстей, царапающих окно. Кроме едкой слюны, на стекло попадали струйки яда из жал, отчего оно теряло прозрачность. В их действиях было что-то пугающе слаженное — будто они твердо знали, каким станет результат.

Голос Картера заставил его вернуться к тому, что происходило в лифте.

— Ну вот, последний винт и… — Вторая панель, громыхая, полетела на дно шахты, обнажив белый поликарбонид — тот самый материал, из которого были изготовлены стены базы. Картер постучал по нему отверткой и услышал глухой звук. Похоже, стена шахты была толще лабораторных, но при полном отсутствии бетона появление ос оставалось лишь делом времени.

Раздался телефонный звонок. Бишоп бросился в кабинет и снял трубку, а Уэбстер вышел посмотреть, что происходит в лифте.

Картер показывал пальцем на пластиковую стену.

— Дьявол, — проговорил Уэбстер, стараясь приглушить голос, чтобы не привлечь внимание Лоры.

Он перевел взгляд на окно зоны ожидания. Одна из ос уже просунула антенну сквозь оргстекло.

Глава 52

— Сэр, плохие новости. Я прошерстил всю систему — те, кто ее устанавливал, позаботились, чтобы никто не смог войти или выйти, пока не обеспечена полная безопасность.

— Спасибо, Тадж. Не отходите от телефона до моего звонка, ясно? — Бишоп повесил трубку и вернулся в комнату отдыха.

Взгляды всех обратились к нему.

— Мы не можем поднять лифт, не подняв щит. Поэтому нам придется, как это ни тяжело, включить заморозку.

— Господин Бишоп! Не думайте, что я буду сидеть сложа руки, пока вы убиваете моего сына…

— Ну, ну… Постарайтесь успокоиться, доктор Трент. Никто об этом не говорит. Мы просто должны придумать, как их оттуда вызволить, не причинив вреда ни им, ни себе.

— И с этим надо поторопиться, — добавил Уэбстер. — Стены шахты сделаны из поликарбонида. У нас остается не больше двадцати минут, потом осы окажутся в шахте. И еще: с окном зоны ожидания они, похоже, справились.

Первой заговорила Лайза.

— Надо задействовать все инсектициды и все оружие. Зачем замораживать базу целиком?

— Поверьте, мисс Келлер, будь у нас другое средство управиться именно с этими осами, мы бы его уже нашли, — сказал Бишоп. — Забудьте о тех видах, с которыми вы работаете. Эти осы абсолютно другие, их обычными способами не одолеть. Мы хотим их заморозить именно потому, что знаем, как они чувствительны к холоду. О других методах воздействия нам ничего определенного не известно.

— Но если замораживание эффективно, почему вы не сделали этого раньше, когда они еще не распространились по всей базе? — спросил Такеши.

— Мы так и поступили, но — в недостаточной степени. Они не погибли, а только впали в оцепенение. А потом мы встретились с целым рядом непредвиденных осложнений и не смогли довести задуманное воздействие холодом до конца.

Уэйнхаус заговорил с болью и яростью:

— Ну да, они превратили Ван Аренна в главное блюдо и чуть не повторили того же с Гаррет. Потом они проели стены насквозь и попали в вентиляцию, а мы сейчас сидим здесь и думаем, как бы сделать то, что могло быть сделано давным-давно, если бы кое-какие засранцы и мудаки лучше шевелили своими гребаными мозгами.

— Благодарю вас, капитан Уэйнхаус. Да, работа над этими образцами сопровождалась трагическими событиями, нам не удалось их избежать…

— Чушь собачья, сэр.

— Прошу вас! Давайте все же искать выход! — умоляющим голосом воскликнула Лора. — У нас не остается времени.

Уэйнхаус сложил руки на груди и принялся разглядывать пол.

— Как вы замораживали ос, не снижая общую температуру? — спросил Такеши.

— Прикрепили рядом с гнездом баллон с жидким азотом.

— Так почему бы их снова не заморозить?

— Мне казалось, я вполне ясно высказался по этому вопросу, но для тех, кто плохо слышал, повторю: в зоне замораживания находится лифт.

— Это я понимаю, но ведь осы будут сильнее реагировать на охлаждение. В них это заложено генетически, а к тому же их масса значительно меньше, чем масса мальчика в лифте. Вы можете снизить температуру до определенной величины, обездвижить ос, затем вывести людей из лифта, прежде чем они окоченеют, и снова опустить щит. После этого можно будет снизить температуру зоны с осами до желаемого уровня.

Бишоп задумался и встретил полный ожидания взгляд Лоры, которой, как видно, это предложение показалось самым удачным.

— Благодарю вас, Такеши, — сказал Бишоп. — Возможно, так и следует поступить. Правда, с этим решением связаны два затруднения. Во-первых, я не знаю, позволяет ли гибкость нашей системы безопасности включать и выключать ее в таком режиме, но это я смогу немедленно выяснить. А во-вторых, не хотелось бы повторить то, что случилось, когда мы пытались воздействовать на этих ос слабым охлаждением. Некоторые из них смогли укрыться, изолировать себя от действия низкой температуры в замороженной части лаборатории.

— Но если мы охладим всю зону, они не смогут это повторить, разве не так? — спросила Лора.

— Разумеется, но они могут защищаться, изолируя одна другую. Все дело в том, сможем ли мы снизить температуру в достаточной степени, чтобы полностью их обездвижить? И можно ли с уверенностью сказать, что такая температура не повредит людям в лифте?

— Но ведь речь идет всего лишь о секундах.

— Это я понимаю, доктор Трент, и все же речь идет об ощутимом риске. Конечно, я сделаю все для спасения трех людей в лифте, однако при сложившихся обстоятельствах у меня нет уверенности, что мы поступим правильно, подвергая опасности жизни всех.

— Но вы не станете возражать против такого плана, если и другие согласятся с ним?

— Не стану.

— Хорошо. — Лора перевела дух, а затем обратилась ко всем сразу. Стараясь смотреть людям прямо в глаза, она говорила четко, хотя и с очевидным волнением в голосе: — Только что вы услышали, в каком положении мы все оказались. Хотя вы и не знаете моего сына, но если среди вас есть родители, вы можете себе представить, каково мне сейчас. Несколько дней назад его похитили, чтобы шантажом вынудить меня сюда приехать. Я не имела представления, где он находится… Мне трудно передать, сколь ужасным было мое положение. Несколько лет назад умер мой муж, и Эндрю — это все, что у меня осталось в жизни. Когда я узнала, что он пропал, что он, может быть, умер, я… — Лора замолчала, вернувшись мысленно к переживаниям тех нескольких часов неизвестности. Затем она заговорила вновь: — Узнав наконец, что он жив, я испытала огромное облегчение. Я не могу жить без Эндрю. И вот какой выбор стоит перед нами теперь:обречь на верную смерть моего сына, Картера и Гаррет, а самим жить дальше, сознавая, что это произошло, несмотря на возможность другого решения, — или пойти на риск и попытаться их спасти. Если случится худшее, то я уверена, что с помощью господина Бишопа и майора Уэбстера мы будем готовы к дальнейшим действиям.

— Конечно, госпожа Трент, — тут же отозвался Уэбстер.

— Разумеется, доктор Трент, — сказал Бишоп.

— Благодарю вас. Я думаю, нам надо проголосовать. Кто согласен с господами Бишопом и Уэбстером и со мной в том, что нам следует попытаться спасти эти три жизни?

С различной степенью энтузиазма, но все подняли руки.

— Отлично, — сказал Бишоп, выдержав паузу. — Не уверен в исходе, но мы сделаем все возможное.

Лора кивнула, подтвердив, что пути назад для Бишопа нет, и пошла рассказать сыну о том, что им предстоит сделать.

Глава 53

Тем временем наверху у Миллса нарастало беспокойство.

— Что-то слишком долго их нет, ты как думаешь? — сказал он, обращаясь то ли к Мэдисону, то ли к самому себе.

— Двадцать минут прошло. Пожалуй, долго. Вот что, сукин ты сын, брось свою затею и развяжи меня. И мальчонке пора подышать свежим воздухом.

Миллс со злобой посмотрел на пилота.

— Останешься связанным — в другой раз не будешь называть меня сукиным сыном. А с парня маску я сниму.

Маска еще закрывала пол-лица Джейкобс, когда Миллс страшно побледнел и сразу же потерял всю свою самоуверенность.

— Эй, какого черта ты здесь делаешь?

— Миллс, ты ведь и правда сукин сын и полный идиот. Пусть я того же роста, что этот мальчишка, и грудь у меня не больно-то большая, да только самый тупой засранец в этих джунглях мог нас перепутать. Я сто раз тебе твердила: «Я — Джейкобс».

— Да через эту маску ничего не разберешь. Ты уж извини.

Он продолжал распутывать веревку. Джейкобс встряхивала затекшие кисти, а Мэдисон хохотал как безумный.

— Эй, Миллс, а со мной ты не ошибся? Может, это Уэбстер или сам Бишоп в костюме Мэдисона, а? А может, это твоя мамочка? Ну, Миллс, ты полный мудак.

— Это не поможет тебе освободиться, Мэдисон.

— Знаю, знаю, я и не спешу. Зато это самое забавное из того, что я видел с тех пор, как Гаррет запустила змею тебе за воротник.

— Будет тебе, заткнись, парень. Джейкобс, ты уж не держи на меня зла. Но вопрос-то остается: не слишком ли долго их нет, ты как считаешь?

Джейкобс помолчала, желая показать, что, ответив на вопрос Миллса, она все же его не прощает.

— Согласна, долго. Надо бы спросить Таджа.

— Тогда он поймет, что мы не то делаем.

— Миллс, да он только-только прокашлялся от гранаты с газом «Си-Эс», которую ты взорвал у него под носом. Вряд ли он еще не понял, что мы не то делаем. И если там внизу что-то происходит, он и об этом уже знает.

Мэдисон захохотал еще громче.

— Да, Миллс, сегодня тебе лучше не проходить тест на «Ай-Кью». Может, тебе на завтрак лоботомию предложили?

Миллс дымился от ярости. По опыту общения с ним во время операций и в казарме Джейкобс поняла, что он вот-вот взорвется. И тут Миллс с размаху ударил Мэдисона по лицу.

— Молчи, когда к тебе не обращаются, таксист, — бросил он через плечо, направляясь вместе с Джейкобс к открытому входу в БРЭВИС.

Теперь уже Мэдисон закипал от злости.

— Думаешь, надо Таджу пригрозить? — спросил Миллс, пока они шли, вдыхая удушливый воздух джунглей. Желая показать Джейкобс, что он не какой-нибудь слабак, Миллс энергичным движением загнал свежую обойму в своего «Орла пустыни».

— Возможно, — ответила Джейкобс. — Предоставь это мне, — добавила она.

Когда они приблизились к двери на три метра, та вдруг резко захлопнулась. Щелкнул замок. Миллс тянул и толкал ее, но успеха не добился. Джейкобс попробовала пустить в ход свой пропуск и набрать все коды, которые когда-либо использовала, однако скоро стало ясно, что дверь заперта именно из-за них и открыть ее они не смогут.

— Ну вот, Джейкобс, что теперь будем делать? — сказал Миллс.

Глава 54

Бишоп снова соединился с Таджем, чтобы сообщить тому о новом плане.

— Это я смогу сделать, сэр, но ведь тут время надо рассчитать до секунды, я так понимаю.

— Верно, Тадж, именно так. Я не знаю, с какой скоростью щит поднимается и опускается, а потому не могу просто сказать: Тадж, надо выдержать, например, пять секунд. Нам придется отсюда наблюдать за ходом операции и дать вам сигнал, что делать.

— Понял, сэр.

— Оставайтесь у телефона, Тадж. Я начну заморозку, как только мы все приготовимся.

Бишоп положил трубку и быстро пошел в казарму.

— Итак, — начал он, — как видите, здесь небезопасно, поэтому прошу всех перейти в мой кабинет. К тому же там есть связь с внешним миром, в том числе с Пентагоном, хотя, уверен, до этого не дойдет. Майор Уэбстер, вы поможете быстро вывести людей из лифта и будете сообщать мне о положении щита, чтобы я вовремя скомандовал Таджу опустить его. Если все готовы — за дело.

Собрав необходимые вещи, все вышли в коридор. Оттуда они могли еще раз увидеть ос — две из них уже просунули голову, грудь и крылья сквозь отверстия в оргстекле. Ученым и Уэйнхаусу впервые представился случай наблюдать их с такого близкого расстояния. Хотя иметь дело с гигантскими насекомыми им приходилось постоянно и чувство страха за годы такой работы притупилось, вид этих тварей поверг их в ужас.

Толстые, как сигареты, колючие лапы цеплялись за острые края стекла — было нетрудно представить, как они могут вцепиться в живую плоть, чтобы затем вонзить в нее жало или впиться жвалами. И какими жвалами! Они напоминали детали страшной машины — мощной и бездумной, способной преодолеть любое препятствие и уничтожить все на своем пути.

Увидев этих чудовищ, Сьюзен сразу же отвернулась, чтобы они не являлись ей в ночных кошмарах. Остальные были не в силах отвести глаза и медленно прошли мимо, унося с собой чувство страха, пронзившего их до самой глубины естества.

Неумолимость и беспощадность, с которыми эти насекомые убирали препятствия в своем стремлении убивать, вызывали ужас. Оргстекло уже было источено иззубренными отверстиями, которые с каждой секундой увеличивались в размерах. Становилось ясно, что очень скоро осы смогут просунуть туда свое брюшко и живыми таранами устремиться к хрупкому стеклу «иншилда».

Бишоп открыл пульт на стене в коридоре и принялся программировать заморозку всей зоны по другую сторону щита.

— Надо торопиться, — сказал Уэбстер, не спуская глаз с ос.

Бишоп ввел последнюю цифру. Процесс начался.

— Это займет минут пять. Я велел Картеру просигналить, когда температура в лифте упадет слишком низко. Тогда вы должны вытащить их на нашу сторону.

— Так точно. А доктор Трент?

— Она останется в кабинете со всеми. Вот уж чего нам точно тут не нужно, так это материнского горя в сочетании с женской паникой. Мне понадобится телефон, но я принесу его сюда, чтобы быть как можно ближе к вам. Может, я и сам смогу видеть лифт. О черт!

Одна оса уже пролезла в отверстие и билась о сапфировое стекло щита. Для разгона у нее было меньше метра.

Уэбстер не выказывал тревоги.

— Она замерзнет, прежде чем сможет…

По щиту прошла трещина. Уэбстер схватился за «Глок».

— Немедленно идите в кабинет, — сказал он Бишопу ровным голосом.

Тот подчинился. Уэбстер не спускал глаз с осы.

Еще удар, и трещина стала шире. На этот раз до Уэбстера долетел и звук: сначала мягкий шлепок, а за ним легкий треск.

— Да замерзай ты, тварь! — прошептал Уэбстер.

Третий удар — уже от другой осы. А вот их уже три. Три осы бьются о щит. Трещины бегут по стеклу, стремясь соединиться.

Удар, треск.

Удар, треск.

Удар, продолжительный треск.

Наконец стекло стало затуманиваться от холода. Но выдержит ли оно?

Удар послабее, едва слышный. Похоже, осы утрачивали целеустремленность, но Уэбстер еще не был вполне уверен.

Затем одна оса упала на пол. Уэбстер воспринял это как знак, что ему пора посмотреть, что происходит в лифте.

Картер и Эндрю протирали стекло со своей стороны, чтобы их было видно и они сами могли видеть, что происходит. Оставалось неясным, знали ли они, насколько близко были осы от того, чтобы вырваться на волю.

Уэбстер просигналил Бишопу, а тот соединился с Таджем и велел ему оставаться на связи. Тем временем осы скрывались за сгущающимся конденсатом на щите. Из расплывчатых фигур они превратились в трудно различимые тени. Уэбстер видел, что насекомых охватила паника, затем их движение замедлилось, они ползали по полу или перепархивали на короткие расстояния. Большинство ос уже пролезли через оргстекло и, падая, пополняли кучу у нижней кромки щита. Оставалось неизвестным, удалось ли каким-нибудь осам спастись от холода, применив стратегию взаимной защиты, как они сделали это раньше, но на обозримом пространстве насекомые вели себя в полном соответствии с планом.

Бишоп посмотрел на Уэбстера, который продолжал наблюдать за осами.

— Как они себя ведут?

— Падают, как мухи.

Из кабинета вышла Лора.

— Что он сказал? — спросила она Бишопа.

— Все идет по плану. Прошу вас, вернитесь в кабинет.

Лора передала полученную информацию Уэйнхаусу и остальным сотрудникам базы, которые сидели в напряженном ожидании.

Картер и Гаррет внимательно наблюдали за Эндрю, чтобы вовремя подать сигнал Уэбстеру.

— Слушай, малыш, только не пытайся быть героем, — сказала Гаррет. — Просто скажи, когда сильно замерзнешь или у тебя что-то заболит.

Толчками выдыхая белый морозный пар, Эндрю ответил:

— Н-н-непременно с-с-скажу, Гаррет.

Еще минута прошла в безмолвии. Напряжение нарастало. Дыхание становилось чаще, как и сердцебиение. Сжатые в кулаки руки дрожали.

Наконец Эндрю подал сигнал. Едва выговорив: «Я чув…», — мальчик потерял сознание.

Картер застучал по стеклу, через секунду Уэбстер подал сигнал Бишопу.

— Тадж, — приказал Бишоп, — поднимай щит.

— Слушаю, сэр.

Щит издал ноющий звук и стал подниматься. Нижняя кромка оторвалась от пола, верхняя часть исчезла в потолке. Все сопровождали глазами его движение, молясь, чтобы он поднимался быстрее и застрявшие в лифте не пострадали.

И вдруг щит со скрежетом остановился — так же быстро, как раньше пришел в движение.

По коридору разнесся треск, словно автомобиль на небольшой скорости врезался в фонарный столб. Пронзительный скребущий звук наполнил уши, терзая барабанные перепонки, выматывая нервы.

Было слышно, что мотор с болезненным стоном силится делать свое дело, тянуть щит вверх.

— Тадж, вы еще поднимаете его? — крикнул в телефон Бишоп.

— Ясное дело, сэр. Что-нибудь не так?

— Похоже, холод повредил механизм. Продолжайте и, если можно, увеличьте мощность, да поскорее!

— Слушаю, сэр!

Скрежет стал громче, подъемный механизм мог вот-вот развалиться.

Тем временем Гаррет изо всех сил старалась привести в чувство Эндрю, а Уэбстер вместе с Картером, засунув пальцы в образовавшуюся щель между щитом и полом, толкали «иншилд» вверх.

Бишоп видел, как от чудовищного напряжения пунцовое лицо майора покрылось сеткой вспухших вен. И тут громкий скрежет внезапно сменился ровным постукиванием, шестерни вновь вошли в зацепление, и щит взлетел к потолку. Ошеломленный Картер застыл лицом к лицу с Уэбстером.

Груда замерзших ос потеряла опору, и несколько жестких скользких тел соскользнули в коридор и рассыпались по полу. Одна оса упала под ноги Бишопу, и тот отпрыгнул назад, словно его окатил водой пронесшийся по луже автомобиль.

Картер взвалил бесчувственного Эндрю на плечи и побежал к кабинету Бишопа, Уэбстер и Гаррет старались не отставать.

— Тадж! Опускайте щит. Быстро!

Шестерни с хрустом переключились на обратный ход, а Лора обняла холодное неподвижное тело сына. Она в ужасе подняла глаза на Гаррет — неужели случилось непоправимое?

— Пульс нормальный, — успокоила ее Гаррет. — Он просто без сознания, его надо согреть. — И она повернулась к Уэбстеру и Картеру, уже готовая помогать им.

— А как с ними? — воскликнул Бишоп, указывая на два десятка замерзших ос, которые лежали на полу.

Оставалось непонятным, были они мертвы или вот-вот согреются и оживут, но Картер, Гаррет и Уэбстер не стали дожидаться, пока это прояснится. Пиная ногами неподвижные тушки словно гигантские хоккейные шайбы, они стали загонять их в холодную зону. Это не составило проблемы — она была в «иншилде». То ли от низкой температуры, то ли оттого, что механизм очень редко включали, но щит снова застрял в метре от пола. Пронзительный скрежет шестерен, вновь и вновь пытающихся сдвинуть его с места, стал жутковатым звуковым сопровождением действий военных.

Скоро почти все осы уже были по другую сторону щита. Оставалось переместить четыре штуки, когда к шуму шестерен «иншилда» примешался посторонний звук: огромное насекомое возвращалось к жизни и било крыльями. Еще дезориентированная, но быстро приходящая в себя, оса пыталась взлететь в двух шагах от Уэбстера. И тут же к ней присоединились другие.

— Быстро перекиньте их на ту сторону! — закричал Бишоп.

Ужас поразил собравшихся в кабинете. Лора прижала к себе сына, и как раз в этот момент он едва слышно кашлянул, приходя в себя.

Уэбстер подбежал к одной из оживших ос, раздавил ее тяжелым армейским башмаком, пнул судорожно подергивающееся тело в сторону щита и направился к другим насекомым.

— Он опускается! — закричала Гаррет. Но щит двигался слишком медленно, чтобы они могли успокоиться.

Определить состояние ос было невозможно, а щит все еще не отрезал их от людей. Бишоп должен был срочно принимать решение.

— Всем быстро в кабинет! — скомандовал он.

Но трое военных не обратили внимания на приказ. Они вот-вот могли добиться полной безопасности, так что рискнуть стоило. Картер раздавил очередную осу, оставалась еще одна. К ней бросилась Гаррет, но в этот момент они заметили шевеление по другую сторону щита.

Не успел ее ботинок опуститься на жертву, как еще несколько ос вползли в коридор, стремясь к теплу. Некоторые неуклюже вспархивали, словно неопытные птенцы.

Бишоп, Гаррет, Картер и Уэбстер бросились к кабинету. Гул и жужжание за спиной толкали их вперед, как ураганный ветер. Они не оборачивались — звук становился все громче, и его источник не вызывал сомнения. Уже в метре от двери одно насекомое догнало их и опустилось на спину Бишопа. Он выронил телефон и бешено завертелся на месте. Оса тем временем переместилась на плечо — и вот они оказались лицом к лицу.

Ужас затопил все существо Бишопа. Темные фасеточные глаза изучали расширенные зрачки человека. К осе возвращалась память о том, сколь полезным может быть ее жало. Она отвела брюшко назад, давая пространство для движения этому инструменту.

Бишоп попытался раздавить насекомое о стену, но повернулся неуклюже и ударился плечом. Оса уже устремила жало вперед, однако в этот момент тяжелая рука Уэбстера нанесла ей удар в бок, отшвырнув к стене. Оса рухнула на пол, и Уэбстер наступил на нее, но немного опоздал — насекомое успело вывернуться, потеряв лишь одну ногу, вновь взвилось в воздух и нацелилось на горло Уэбстера. Бишоп тут же скрылся в кабинете.

Тем временем подоспели другие осы.

У майора не было времени решать, как ему лучше всего отбиться от покалеченной осы и укрыться в кабинете, спасаясь от неминуемой и мучительной смерти. Пока он колебался, оса искала место, куда направить свое жало, и по ходу дела отхватила лоскут кожи с его правой руки. Еще не успев в полной мере ощутить боль, Уэбстер выхватил нож и пронзил голову осы.

И тут же услышал за спиной гул: полсотни крыльев оживших ос пришли в движение. Оглянувшись, майор увидел неумолимо приближающийся рой и рванулся к двери. Прыжком он преодолел расстояние до полуоткрытого проема, едва протиснулся в него и рухнул на пол кабинета.

Дверь захлопнулась.

Через секунду снаружи на нее посыпались настойчивые тупые удары.

Часть третья Брюшко

Глава 55

Теперь все заперлись в кабинете Бишопа. Кто-то расположился на полу, остальные расселись вокруг стола для совещаний, стараясь не смотреть друг на друга. Сам Бишоп рухнул в кресло за своим письменным столом, мучимый сильнейшим приступом мигрени. Лора сидела в кожаном кресле напротив, держа на руках закутанного в одеяло сына. Еще на одно мягкое кресло сложили взрывчатку. Тишину нарушали только тиканье настенных часов и негромкие удары ос в деревянную дверь.

— Что ж там теперь происходит? — спросил Майк, прибавляя звук своего голоса к этому назойливому «тум-тум-тум».

— Даже если щит уже опустился, — сказал Уэбстер, — на нашей стороне так много ос, что нам отсюда не выйти. А если щит еще поднят, то осы рано или поздно пробьют дверь.

— О Господи, — прошептал Джордж и перекрестился. Майк закрыл глаза, а Лора крепче прижала к себе Эндрю. Увиденные десять минут назад крупным планом чудовищные насекомые занимали все мысли укрывшихся в кабинете людей. Теперь они знали, кто пытается до них добраться, и холодный страх сжимал их сердца.

Сьюзен смотрела на шрамы Гаррет и набухшую кровью повязку на кисти Уэбстера.

— Что же нам делать? — спросила она. — Сидеть и ждать смерти?

— Тадж поймет, что у нас проблема, — сказал Бишоп не слишком убедительно, — и вызовет помощь.

К нему подошел Уэйнхаус с искаженным яростью лицом.

— Ну да, вызовет! И что дальше? Спустит сюда людей, которые ни хрена не знают, что здесь творится, на лифте, который не работает? Да пройдут недели, пока кто-нибудь сюда доберется и найдет наши трупы!

Понимая правоту Уэйнхауса, Бишоп не желал, чтобы тот разговаривал с ним в таком тоне, но не успел его одернуть — с места вскочила Гаррет.

— Вы как хотите, а я буду драться, — сказала она и принялась заряжать винтовки, которые Уэйнхаус и Уэбстер сложили в углу кабинета.

— Должен быть другой способ, — негромко сказала Лора.

— При такой толщине двери у нас остается с полчаса, чтобы его придумать, — отозвалась Гаррет.

В плотной давящей тишине раздавались мягкие приглушенные удары. Вскоре к ним присоединились царапающие звуки — осы принялись за дерево, и, казалось, их лапы скребут по самым нервам, напоминая, что времени остается все меньше и с каждой секундой неизбежная развязка становится чуть ближе.

— Придется пойти на это, Бишоп, — тихо, почти шепотом произнес Уэбстер. — У нас нет выбора.

— О чем это вы? — резко спросила Гаррет.

Бишоп и Уэбстер выглядели так, будто оба стояли на краю пропасти и каждый нуждался в ободрении другого, чтобы наконец прыгнуть.

— Брюшко, — выдавил из себя Бишоп.

Он не произносил этого слова уже пятнадцать лет — во всяком случае, в таком значении.

— Административный центр — это Голова, лаборатории — Грудь, а там, — он протянул руку в сторону книжных полок и закончил, едва ворочая языком в пересохшем рту, — а там находится Брюшко.

— Там есть выход? Почему вы молчали? — потребовала объяснений Гаррет.

— Он закрыт с девяносто девятого года.

— Почему? — спросила Лора.

— Так чего мы ждем? Какая на хрен разница? Лишь бы не ждать здесь, пока мы все сдохнем. — С этими словами Гаррет стала сметать книги с полок.

— Пусть ответит, — сказала Лайза. Было странно слышать, что она возражает Гаррет.

Бишоп продолжал молчать, потом обменялся взглядами с Уэбстером. Оба понимали: хотя времени остается в обрез, все остальные тоже должны знать, что их ожидает.

— Там находится первая лаборатория БРЭВИСа. Ее пришлось изолировать, когда ею завладели насекомые.

— Какие насекомые? — спросил Майк.

— Самые разные, — ответил Бишоп. — Тогда мы еще не сосредоточились на осах. Там были тараканы, мухи, пауки, многоножки, мокрицы… Ну и так далее. Крупные, агрессивные и контролируемые в той степени, какой нам удалось добиться десять лет назад.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что они «завладели» лабораторией? — спросила Лора.

— Хит проводил разные эксперименты, не имея ясного представления о возможных последствиях. Потом он признался, что поставил себе задачу в максимальной степени повысить их уровень ярости. Все разладилось, когда несколько мух напали на осу и убили ее. Феромон тревоги взбесил других ос. Началась бойня. Сотрудники утратили всякий контроль над происходящим. В то время на базе не было ни планов действий в чрезвычайных обстоятельствах, ни стеклянных щитов.

— А что было с вами? — спросила Сьюзен.

— Он меня вытащил, — Бишоп посмотрел на Уэбстера, и в этом взгляде читалась признательность за спасение. — Меня и Хита. Насекомые овладели положением. Мы не могли видеть, что происходит на расстоянии более десяти метров. Сплошь жужжание, гудение и вопли. Мне досталось вот это, — Бишоп завернул рукав и показал багровый шрам длиною сантиметров пятнадцать, — от москита размером с футбольный мяч. Майор Уэбстер подоспел ко мне сзади и застрелил его. Обернувшись, мы увидели, что Хит лежит на полу и пытается скальпелем отогнать пару мотыльков. Мы расшвыряли их ногами и вытащили Хита из помещения.

— А что стало с другими? — спросил Уэйнхаус.

— Мы ждали с этой стороны, чтобы помочь тем, кто доберется до двери. Но никто не добрался. — Уэбстер нахмурился.

С тех давних пор по крайней мере раз в день эти сцены с поразительной ясностью всплывали в памяти Бишопа. Он никогда не думал, что ему придется снова туда возвращаться, и воображение рисовало ему жуткие картины, которые могут предстать его глазам.

Погибли ли все эти насекомые? Ни малейших свидетельств жизни по ту сторону стены не было. Правда, два или три раза Бишопу казалось, что он слышал какой-то шум, но эти звуки со всей очевидностью издавали старые полки под тяжестью книг. Уцелей там твари вроде этих ос, они бы давным-давно пробились наружу.

Что же там теперь было? Что могло выжить при таком сочетании примитивного генетического материала и искусственной среды, лишенной естественного света? Узнать это можно было, только войдя туда.

— Таким образом, мы имеем дело с возможностью существования изолированной самодостаточной биологической среды, — вслух подумала Лора.

— Что-то в этом роде, доктор Трент. Вы полагаете, за десять лет там могла сохраниться жизнь?

— Еще два дня назад я бы утверждала, что нельзя получить осу величиной с крысу. Теперь я думаю, что здесь возможно все. Надеюсь, они умерли от недостатка кислорода или влаги, но это во многом зависит от того, как там все устроено. Теоретически они могли и выжить. Но нам остается только гадать, что за все эти годы с ними произошло на самом деле. Из ваших же рассказов о выделении ювенильного гормона следует, что возможно абсолютно все.

— Стало быть, нам надо выбирать, кем быть убитыми — этими осами или другими гигантами-насекомыми? Вы к этому клоните? — спросил Майк.

— Может быть и так, — тихо сказал Бишоп.

— Так не один ли черт? Так и так нас убьют!

— Эй, остынь, парень. Твои вопли нам не помогут, — сказал Картер.

Гаррет повернулась к Уэбстеру.

— Разберемся на местности, как всегда. Какая бы хрень из ужастиков там ни оказалась, туда надо войти.

На обороте инструкции Пентагона Уэбстер стал набрасывать план:

— Помещение большое, три этажа, каждый с футбольное поле.

— Там, за стеной, три футбольных поля? — изумился Такеши.

— Если не больше, — сказал Уэбстер. — И каждый этаж выше обычного, метров по шесть. А площадь… Сотня метров в длину и пятьдесят в ширину. Вроде склада с двумя подземными уровнями.

— И каков наш маршрут? — спросила Гаррет.

— Входим вот здесь и двигаемся сюда, — Уэбстер отметил на рисунке точку в противоположном углу. — Таким образом, мы должны пройти через весь этаж. Если… Простите, когда мы туда доберемся, перед нами будет дверь на лестницу длиной в триста метров, которая ведет на поверхность. Все просто, но и при отсутствии насекомых на пути нас ждут перевернутые стулья и столы, битое стекло, выбоины в полу да еще внутреннее помещение, перегороженное тонкими стенами. И все это в полной темноте. Надеюсь, нам не придется вспоминать о двух нижних этажах, но на всякий случай сообщаю, что их схема повторяет эту Если кто-нибудь там окажется, выход на поверхность для него будет на соответствующее расстояние длиннее.

— А что насчет насекомых?

— Они могут быть любыми, огромных размеров, сверхагрессивные — вроде этих ос, а то и похуже. Будем надеяться, что все они мертвы.

Эндрю позволил своему воображению нарисовать несколько картин, пока страх, на время отпустивший мальчика, не вернулся. Ему хватило и ос, которые напугали его до смерти. Если даже там, за стеной, могло быть что-нибудь ужаснее, он не желал об этом думать. И не только он находился в таком состоянии. Сьюзен и Лайза смотрели друг на друга со страхом и унынием.

— А почему их не убили? Почему вы просто-напросто не выжгли все это заведение и не открыли лабораторию в другом месте? — спросил Майк.

— Деньги, — объяснил Бишоп. — Голова и Грудь в то время были жилыми зонами для Брюшка. На базе работало гораздо больше сотрудников — ведь мы только нащупывали направление исследований. А этот кабинет просто служил проходом в лабораторную зону. Так вот, было решено, что быстрее и дешевле уменьшить размеры базы, переоборудовать то пространство, которое осталось, и продолжить работу, чем создавать весь комплекс заново.

— Теперь все знают, что нас может ожидать. Думаю, вам ясно: лучшего выбора у нас все равно нет, — сказал Уэбстер.

Каким бы сильным ни было желание возразить, никто на это не решился.

— Гаррет, — продолжал майор, — надо пробить дыру в этой стене. Тут толщина бетона около полуметра. Поскольку мы находимся в замкнутом пространстве, предлагаю воспользоваться вибрационной установкой, чтобы ослабить эффект последующего взрыва. Это я к тому, чтобы ненароком не выбить дверь. — Он кивнул в ту сторону, откуда по-прежнему доносились тупые удары. — А поверх точек закладки взрывчатки нанесем сети, это сведет к минимуму обрушение.

Такие клейкие сети выстреливались специальными сетеметателями, когда надо было остановить насекомых в полете. Они изготавливались из сверхпрочного гибкого кевлара и при необходимости могли служить также временной опорой и защитой.

— За бетонной стеной, — говорил Уэбстер, — находится люк из поликарбонида с круглым окном, который ведет в коридор длиною около десяти метров, а в конце коридора — дверь в Брюшко. Вибрация ослабит бетон, и поэтому заряды должны быть небольшими, иначе мы рискуем обрушить коридор.

Гаррет с помощью Картера отодвинула книжный шкаф от стены.

— Ну вот что, всем отойти и не высовываться, — сказала она, занявшись подготовкой к взрыву. В это время остальные перевернули письменный стол Бишопа и придвинули его к книжному шкафу, соорудив нечто вроде защитного барьера. — Таймер установлен на тридцать секунд, — сообщила Гаррет, втискиваясь в оставшееся за барьером пространство. — Уши заткните пальцами.

Лора закрыла собой Эндрю, остальные постарались съежиться насколько возможно, чтобы не пострадать от взрыва. Все напряглись, будто в кресле дантиста.

Резкий звук ворвался в уши, ударив по барабанным перепонкам, эхом раскатился по кабинету и наконец затих. Оглушенным, ослепленным и потерявшим ориентацию людям казалось, что они останутся в этом состоянии навсегда. Постепенно, однако, звуки снова стали просачиваться в уши, а вскоре они поняли, что возможности видеть их лишила не слепота, а густое облако пыли, вызвавшее помимо прочего мучительный кашель. Затем они убедились, что Уэбстер сказал им правду: в проломе они увидели люк, казалось, говоривший: рискните!

И никто из них не обратил внимания на то, что звуки от ударов в дверь прекратились. Да это и не имело значения — они не собирались выходить из кабинета этим путем. Перед ними была другая дорога.

Все встали со своих мест и осторожно двинулись к люку. Лора сжала руку сына и повернула его лицом к себе.

— Что бы ни случилось, Эндрю, не отходи от меня ни на шаг, держись за меня. Ты понял?

— Мы все будем держаться вместе, — громко сказал Уэбстер. — Гаррет, Картер и Уэйнхаус, если кого-то оторвет от общей группы, распределите между собой Джорджа, Майка, Сьюзен, Такеши и Лайзу. А теперь сомкнитесь плотнее и следите друг за другом. И не делай такое лицо, Гаррет. Я не исключаю, что Лайза будет нужна тебе в большей степени, чем ты ей. Я беру на себя доктора Трент, Эндрю и Бишопа. Все это, подчеркиваю, на случай опасности. Никто не знает, что мы там встретим… — Тупые удары в дверь возобновились, и Уэбстер закончил: — Эти твари не угомонились. Пора идти.

Глава 56

— Он не откроет.

Миллс лежал на траве у входа в БРЭВИС, убеждая Джейкобс, что ее попытки достучаться до Таджа — занятие, лишенное смысла. Однако Джейкобс не сдавалась.

— Ты этим занимаешься уже десять минут, если не больше. Может, его вообще там нет.

— Да ведь у него над ухом только-только разорвалась граната. Вполне возможно, он еще плохо слышит.

— Да херня это. Обиделся он, вот и все.

Джейкобс покачала головой и снова заколотила в дверь.

— Тадж! Тадж! Да открой ты наконец! Ты же там, мы знаем. Просто скажи, что происходит.

Она отступила на шаг, чтобы обдумать свое следующее действие, и в этот момент до ее слуха через закрытую дверь просочился едва различимый шум. Джейкобс стала стучать с удвоенной силой.

— Тадж! Это ты, Тадж?

Миллс уловил изменение в голосе Джейкобс, вскочил на ноги и присоединился к ней. Они прислушались — уж не почудились ли ей эти звуки? Миллс уже собрался было снова предложить бросить эти попытки, когда интерком ожил.

— Ну, что вам надо? Мало вам? Хотите еще раз рвануть гранату? Убить меня хотите?

Джейкобс жестом приказала Миллсу молчать. Отвечать надо было очень осторожно, без грубости.

— Тадж, нам надо было убраться оттуда, а мы знаем, как серьезно ты относишься к своей работе. Ты ведь не выпустил бы нас с оружием.

— Верно говоришь, Джейкобс.

— Мы с Миллсом не хотели этого делать, но Гаррет… Она сказала, без этого никак не обойтись. Мы-то ее уговаривали и думали, что она уже согласна, да потом все сделала по-своему.

— Вот оно как? А почему тогда на вас защитные костюмы и маски? Скажешь, на всякий случай?

— Вовсе нет. По плану нас не должны были узнать. Будто мы — Уэбстер и Картер и идем наверх на склад пополнить запасы. А на самом деле мы собирались захватить самолет и заставить Мэдисона улететь отсюда с нами. Богом клянусь, мы не хотели никаких жертв.

Не желая показаться слишком доверчивым, Тадж выдержал паузу.

— А сейчас чего вам от меня нужно?

— Остальные там внизу уже давно. Мы хотим знать, живы ли они.

Долгая пауза.

— Тадж!

— Ну?

— Они живы?

— Живы. Датчик движения так показывает. Похоже, они в кабинете Бишопа и живы все, кроме Гарри Мерчанта. Он остался в седьмой лаборатории с полчаса назад.

— Почему бы тебе не позвонить Бишопу?

— Связи нет уже двадцать минут. Они опустили «иншилд», а потом его понадобилось поднять, чтобы вытащить людей из лифта. И все пошло не по плану.

— Дело в этих новых осах?

— Вроде бы так.

— Черт! — сказал Миллс.

— Что ж нам теперь делать? — спросила Джейкобс через дверь.

— Мы будем ждать, а вы — ждать снаружи.

— Справедливо.

Джейкобс и Миллс вернулись к самолету, чтобы обдумать дальнейшие действия.

— Валить отсюда надо, вот что, как я и говорил.

— Этого не будет, — сухо сказала Джейкобс.

Взобравшись по трапу в самолет, они увидели, что на разбитых губах Мэдисона запеклась красная корка.

— Ага, вернулись, — прохрипел пилот сквозь кровавую слюну. Он потерял несколько зубов.

— Похоже на то, — сказала Джейкобс.

— Делайте со мной что хотите, но с ним я никуда не полечу.

— Будет тебе, Мэдисон. Не хнычь, как баба перед менструацией, у нас дела посерьезней, — сказал Миллс.

— Что, осы добрались до твоих приятелей?

— Вот что, Мэдисон. Рожа у тебя слегка припухла справа. Не заткнешься, я тебе ее подровняю.

— Ты только развяжи меня, и мы посмотрим, кто кому украсит рожу.

— Да я тебе твой гребаный самолет в жопу засуну!

Миллс схватил Мэдисона за челюсть. Взвыв от боли, пилот выплюнул сгусток кровавой слюны, которая расплылась по носу Миллса. Тот утерся, с омерзением посмотрел на рукав и занес было кулак для удара, но Джейкобс схватила его за руку с неожиданной силой.

— Остынь, мать твою, — зашипела она в самое ухо Миллса. — Ты хоть представляешь, куда мы без него денемся?

Униженный женщиной и беспомощным Мэдисоном, Миллс попытался сохранить достоинство. Освободившись от хватки Джейкобс, он пнул несколько раз корпус самолета и тяжелыми шагами спустился по трапу.

— Засранец! — пробормотал Мэдисон.

Джейкобс медленно выдохнула, закрыла глаза и села напротив Мэдисона. Какое-то время они молчали, старательно не обращая друг на друга внимания. В конце концов, это поведение показалось им лишенным смысла.

— Так они что… они там и впрямь влипли?

— Вполне возможно, — ответила Джейкобс.

— Если БРЭВИС накрылся, мне надо это знать. Раз есть сомнение, я останусь здесь. Уж какой будет груз, не знаю: то ли трупы, то ли уцелевшие, то ли вся команда…

— Заткнись, а, — устало сказала Джейкобс.

— Похоже, вы с Миллсом ходили в один кружок хороших манер.

— Слушай, Тадж сказал, что они опустили «иншилд», а это значит, дело там было совсем плохо. Потом двадцать минут с ними нет никакой связи. Стало быть, все пошло хуже некуда. Там мои друзья, и я ничем не могу им помочь. Так уж прости меня, если я не приседаю в реверансе и не краснею от слова «жопа». Я оказалась в этой самой жопе, и мне надо отсюда выбраться.

Она подошла к люку и посмотрела вниз, на лужайку. Там, глубоко под землей, объятые страхом, находятся самые близкие ей люди. Возможно, они оказались в ловушке, откуда нет выхода. И при этом страдают от боли. Возможно, кто-то из них уже мертв. Джейкобс представила себя там, вместе с ними, и она дерется за жизнь — свою и людей, оказавшихся рядом.

Она оглянулась на Мэдисона — избитого, взбешенного и туповатого. Потом перевела взгляд на Миллса, снова развалившегося на траве. Высокий, белокурый, по-британски надменный — он не давал ей покоя. Между его реальными способностями и самомнением существовала такая пропасть, что трудно было понять, когда он — помощник, а когда — обуза. А еще Тадж. За своим столом он на месте, но если потребуется напряжение физических сил, то сто килограммов ленивого жира — не самое лучшее, что ей хотелось бы иметь рядом.

Джейкобс приняла решение: какие бы усилия ни потребовались от нее, чтобы вызволить из беды тех, кто остался внизу, она их не подведет.

Глава 57

Сжимая рукоять люка, Уэбстер заглянул в окно. Коридор был погружен в кромешную тьму. Майор оглянулся на Бишопа, тот кивнул, и Уэбстер повернул рукоять.

Как только металлический рычаг пришел в движение, тишину разорвала пулеметная очередь. Уэбстер рухнул на пол, когда первые пули просвистели в сантиметре от его головы. Остальные рассеялись по кабинету, тоже попадав ниц. Помещение наполнилось грохотом, пороховой гарью, хрустом дерева, пробиваемого пулями. И без того напряженные нервы превратились в рояльные струны. Страх, рожденный внезапным обстрелом, усиливался полным неведением, откуда и кем ведется огонь. Неужели кто-то стреляет из-за люка? Кто это может быть? Почему он хочет их убить? И как им защищаться от этой угрозы?

Выстрелы прекратились так же внезапно, как начались.

Все по-прежнему вжимались в пол. Исчезла ли опасность? Уэбстеру понадобилось какое-то время, чтобы поверить наступившей тишине.

— Все целы? — спросил он, расслабив мышцы. Люди вокруг зашевелились. Похоже, никто не пострадал. Все открыли глаза и огляделись. — Извините, — сказал майор, поднимаясь на ноги. — Я совершенно забыл, что в коридоре мы установили пулеметы, управляемые датчиками движения, — на тот случай, если насекомые проникнут достаточно далеко. Поворот рукояти привел их в действие. Нам придется что-то предпринять, чтобы запас патронов истощился. Прошу всех отойти назад. — Он кивнул в сторону самого удаленного от люка угла, и все послушно сгрудились там. — И не пугайтесь шума.

Обеспечив безопасность людей, Уэбстер снова взялся за рукоять, нажал ее и упал на пол. Новая очередь грянула и затихла. Чтобы израсходовать весь боезапас, майору пришлось, сидя на полу, швырять в коридор тома инструкций, пока пулеметы не перестали перемалывать книги в конфетти. После того как три брошенных фолианта, один толще другого, не вызвали огня, Уэбстер осмелился заглянуть в коридор. Тишина.

— Все. Мы можем идти.

С этими словами он осторожно толкнул люк. Стрельбы не последовало, и майор разрешил всем покинуть дальний угол. Затем он послал Картера вперед.

В коридоре ощущался легкий запах затхлости — словно молекулы смерти и страха не покинули это пространство, а лишь погрузились в сон. Свет из кабинета становился все слабее по мере продвижения, но позволял разглядеть, что коридор был пуст и чист. Стояла тишина, которую нарушало лишь эхо осторожных шагов по стальному полу.

В левой руке Картер держал мощный фонарь, бросавший вперед широкий луч мягкого света. В правой руке он крепко сжимал спущенный с предохранителя полуавтоматический девятимиллиметровый «Глок-17» с полным магазином. Лейтенант продвигался с крайней осторожностью, напряженно вглядываясь в пространство, освещаемое фонарем. Проходя мимо пулеметов, расстрелявших свой боезапас, он резко остановился и направил ствол пистолета прямо перед собой. В тусклом свете дверного окна он разглядел молочный блеск двух глаз, уставившихся на него.

Картер замер в напряженном ожидании. Глаза оставались неподвижными, и в окружавшей их темени было не различить, кому же они принадлежат. Сделав шаг вперед, лейтенант прищурился и наконец понял, что целится в свое отражение. С облегчением улыбнувшись, он опустил пистолет и прошел последние метры пустого коридора.

Достигнув дальней двери, Картер выключил фонарь и через окно заглянул в Брюшко. Было слишком темно, и он смог различить только несколько смутных пятен слабого голубоватого свечения. С минуту Картер ждал, не заметит ли он какого-нибудь движения, но ничто не возмущало покоя черного пространства. Поставив «Глок» на предохранитель, он двинулся по коридору в обратный путь. Настало время вести остальных.

Он поспешил подать голос, чтобы не напугать их звуком своих шагов.

— Эй, это всего лишь я, Картер, — сказал он, появляясь на пороге ярко освещенного кабинета. — Там пусто. По крайней мере, в коридоре. Я заглянул в Брюшко, но увидел только несколько тусклых голубых огней. Никакого движения не заметил.

— Если вы видели огни, значит, генератор еще работает, — заметил Бишоп.

— Что это за генератор, если он десять лет работает без внешнего питания? — спросил Джордж.

— Он автономный, самоподдерживающийся. Вечный источник электричества. По сути это вариант модели Эльзассера^[33] с проводником из 24-каратного золота. Он безупречно работал, пока нам не пришлось уйти, но я не представлял себе, что он и сейчас в рабочем состоянии.

— Это хорошо, что он работает? — спросила Гаррет.

— Может быть, хорошо, а может быть, и наоборот.

— Я, во всяком случае, не увидел там ничего опасного, — сказал Картер.

— В таком случае берем все оружие, какое сможем нести, и — вперед, — заключил Уэбстер.

Первой вошла в коридор Гаррет, возглавив цепочку из двенадцати человек. Дойдя до конца, она оглянулась на Уэбстера. В скудном свете, доходящем сюда из кабинета, были видны лишь силуэты.

— Скажите когда, майор.

Уэбстер захлопнул входной люк. Внутренности сжались в холодный комок, ноги дрожали.

— Давай, Гаррет, если ты готова.

Дверь открывалась с помощью штурвала. Ожидая сопротивления, Гаррет взялась за него обеими руками и стала поворачивать колесо, прикладывая максимальное усилие. Послышался сухой скрежет, и задвижка выскользнула из паза. Оставалось потянуть за ручку.

— Майор, я открываю, — хриплым шепотом сказала Гаррет.

Напряженно прислушиваясь, она чуть-чуть приоткрыла дверь.

Первым ощущением оказался тепловой удар. Термостат Брюшка был соединен с генератором, и накопившееся тепло создавало впечатление тропических джунглей в августе. Стена влажного зноя едва не отбросила их назад.

Потом пришла очередь запаха. Подобного зловония в сочетании с сильной влажностью им еще не приходилось ощущать, за что можно было только благодарить судьбу. Продукты жизнедеятельности, разлагающаяся плоть, грязь, бактерии внесли свой вклад в создание этой удушливой атмосферы. А вскоре к описанному букету присоединился запах полупереваренного чили, внезапно покинувшего желудок Бишопа. Пример босса воодушевил других: Майк, Лайза и Уэйнхаус не смогли сдержать рвоту.

Когда все пришли в себя, Уэбстер приказал Гаррет открыть дверь настежь.

Пора было входить.

Глава 58

Миллс и Джейкобс стояли у грузового трапа.

— Надо еще раз поговорить с Таджем, — сказала Джейкобс. — Может, узнаем, что творится внизу. И давай-ка его развяжем. — Она показала в сторону Мэдисона.

— Ты хочешь его развязать? — спросил Миллс.

— Давно пора, мать вашу, — отозвался Мэдисон.

— Это еще зачем?

— Миллс, мы и так далеко зашли. Он не сделал ничего плохого, а нам понадобится любая помощь.

— Но он же хочет…

— Надрать тебе задницу. Здесь ты прав, Миллс.

— Слушай, Мэдисон, будешь огрызаться — останешься связанным, — вмешалась Джейкобс. — Ты нужен нам, а мы нужны тебе. Так что веди себя тихо, пока мы отсюда не выберемся.

— Ладно, буду паинькой, — пробурчал пилот.

— Ну же, Миллс? — Джейкобс приняла тон воспитательницы детского сада.

— Одно неверное движение, и я тебя продырявлю, — угрожающе сказал Миллс.

Они развязали Мэдисона и направились ко все еще запертому входу в БРЭВИС.

— Тадж!

— Да, Джейкобс.

— Чем говорить через дверь, лучше впусти нас. Дело, видать, плохо, и мы вчетвером должны что-то предпринять. — Какое-то время они ждали ответа, потом внешняя дверь скользнула вбок, и они увидели настороженное лицо Таджа, сидящего за своимстолом.

— Только без ваших фокусов, — сказал он.

— Ладно, Тадж, ты же знаешь, эти фокусы нам понадобились, чтобы выйти отсюда. А теперь мы хотим вернуться, и только ты нам можешь помочь. Так что будь спокоен.

Тадж смотрел на них с опаской, особенно на Миллса. «Спесивый сукин сын, — так он называл этого британца, когда неделю назад говорил с Гаррет. — Ведет себя, будто даже говно из него выходит в фирменной упаковке».

К Мэдисону и Джейкобс у Таджа особых претензий не было — в друзьях у него они не ходили, но и проблем не создавали.

— Уж не знаю, какая вам от меня помощь. «Иншилд» не поднялся, так что лифт двигаться не может. А раз лифт стоит, и я не могу их оттуда поднять, связавшись по интеркому, то что нам остается? Ни хрена не остается.

— Там есть какое-нибудь движение? — спросила Джейкобс.

— Хоть отбавляй. Да только, по-моему, они оттуда свалили. Датчики показывают движение за кабинетом Бишопа, и довольно далеко. А кое-что двигалось и рядом с кабинетом. Правда, сейчас там все замерло.

— Стало быть, твои датчики из строя вышли, — сказал Миллс.

— Может, и так. А может, там есть другой выход.

— Но откуда…

Джейкобс прервала Миллса, чтобы тот не вызвал раздражения Таджа.

— Давайте рассмотрим, как было дело. Они опустили «иншилд», а это значит, что возникла большая угроза. После этого лифт застрял внизу с Картером, Гаррет и Эндрю.

— Верно. Потом они включили заморозку за щитом, чтобы убить этих ос, или оглоушить, или что-то в этом роде, в общем, сделать их безвредными. А потом мне приказали поднять щит, чтобы люди могли выйти из лифта, пока не замерзли совсем. Ну а после этого они хотели снова опустить щит и добить ос. Такой был план. Я поднял щит, но не до конца, а потом мне показалось, будто Бишоп велит мне его опустить, но что-то там его здорово напугало, и больше я его не слышал.

— Значит, им конец, — сказал Миллс. — Никто не уцелел.

— Этого мы не знаем, — возразила Джейкобс.

— Согласен. Я тоже не знаю, что Гаррет трахается с бабами, но по всем признакам так оно и есть.

— Что ж, по-твоему, мы должны их тут бросить? А сами полетим на Бермуды понежиться на пляже? — подал голос Мэдисон.

— Вовсе нет. Просто нам следует вести себя так, как если бы все они были мертвы, потому что так оно и есть почти на сто процентов.

— Тадж, у тебя есть какая-нибудь связь с ними? Доступ к камерам наблюдения, записям телефонных разговоров, чему-нибудь, что подскажет, что там творится?

— Ничего у меня нет, кроме датчиков движения. Зато они действуют в радиусе полумили. Я же говорю: есть движение позади кабинета Бишопа и чуть поменьше перед дверью в кабинет. Но те, что перед дверью, — не люди.

— Осы?

— Скорей всего.

— А датчики движения раньше ошибались?

— Эти нет. Самая последняя модель, их три месяца назад установили. И если они не врут, в кабинете Бишопа есть задняя дверь.

— Я была там, но никакой задней двери не видела.

— Вот и я не видел, — добавил Миллс.

— И я тоже, — сказал Тадж, пытаясь подражать британскому произношению Миллса. — Но датчики говорят: в сотне метров от кабинета движется множество объектов.

Джейкобс задумалась. Огонек надежды едва тлел, но не угас окончательно.

— У тебя есть план базы? — наконец спросила она Таджа.

Глава 59

Пребывание в Брюшке было тяжелейшим испытанием. Их окружала плотная тьма, в которой время от времени появлялись и пропадали тусклые голубые огни. Такое освещение не давало возможности разглядеть, что собой представляет помещение, в котором они оказались. Было лишь ясно, что оно очень большое и очень темное.

Люди помнили рассказ Уэбстера и Бишопа о том, что им может встретиться — или не встретиться — в этих стенах, и сочетание услышанного с неизвестностью рождало страх, окутывающий их холодным туманом.

Луч фонаря Гаррет, шедшей впереди, рассеивал тьму полного неведения, но одновременно порождал мечущиеся тени, усиливал напряжение и без того туго натянутых нервов.

От жары кожа покрывалась липким потом, ладони становились скользкими, стекающие по лицу капли пота казались прикосновением крыльев, ног или антенн невидимых тварей, и тогда к щекам и лбу в панике тянулись руки — скинуть несуществующих насекомых.

В пот и дрожь бросало людей также предельное нервное напряжение. Особенно сильно страдали от него Бишоп и Уэбстер. Если другие были просто напуганы, то эти двое испытывали куда более сильные чувства. Пересекая это пространство в последний раз, они мчались что было сил, чтобы избегнуть страшной смерти от ненасытных пастей и стальных когтей, терзающих кожу и плоть. Последними звуками, которые они слышали, были хруст костей и треск рвущихся мышц, вопли умирающих и тяжелый плеск застывающей крови.

А еще их мучило чувство вины за собственное бессилие. Именно оно мучило их долгие месяцы и даже годы: ведь им пришлось наблюдать, как умирают друзья, и принимать решение, что их собственные жизни имеют слишком высокую цену, чтобы рисковать ими, пытаясь прийти на выручку погибающим.

Повторяя этот путь, они ощутили, как нечто, утратившее яркость и силу и съежившееся до слабого отзвука прошлого переживания, вдруг вернулось и овладело ими. Бишоп вновь испытал ужас, вспомнив картины свирепой бойни, которые так долго преследовали его во сне и наяву. Он не мог видеть, во что превратились останки погибших, и это усугубляло страдания, давая волю воспаленному воображению.

Уэбстер, в отличие от Бишопа, повидал немало смертей еще до начала службы в БРЭВИСе, а потому самым мучительным для него были не сами сцены насилия, а вынужденная необходимость оставить умирающих без помощи. И сколько бы он ни убеждал себя, что у него не было другого выбора, что только так он мог сам избежать смерти, раскаяние терзало майора.

Никто из них не хотел услышать какие-нибудь звуки — звук означал бы движение, а движение было предвестником надвигающегося кошмара. Однако и тишина усиливала страх. Ведь она не скрадывала шарканья ног и прочего шума от передвижения людей среди царившего там хаоса. Каждое столкновение с перевернутым стулом или обломком стены могло восприниматься воспаленным воображением как соприкосновение с крыльями или разверстой голодной пастью. Они старались держаться ближе к голубому свечению, но участки кромешной тьмы становились все более протяженными, а там путь им освещал только размытый луч фонаря в руке Гаррет.

Хотя описание Брюшка, данное Уэбстером, отличалось точностью, в нем все же были темные пятна, где могло скрываться все что угодно. Они продвигались с величайшей осторожностью, шаркающими шажками, тем более что фонарь почти не освещал пол, усыпанный обломками и прочим мусором, а устремлял свой луч вперед.

Несмотря на тишину, люди не могли избавиться от ощущения, что за ними наблюдают, что об их присутствии хорошо известно и что кто-то выбирает удобный момент для нападения. Что это там, в углу — затаившееся насекомое или всего лишь отражение луча, посылаемого фонарем Гаррет? А этот звук — откуда он пришел, сзади или слева? То ли здешняя акустика искажает звук, то ли это просто стук в висках?

И тут справа донесся гулкий раскатистый грохот, напоминающий гром. Гаррет тут же повела фонарем вокруг, рождая хаос дергающихся теней.

Лайза вскрикнула и отступила на шаг. Пытаясь удержать равновесие, она зацепила коленом стул и опрокинула его. Судя по шуму, на них нападали с обеих сторон и тьма скрывала тучи гигантских насекомых, только-только разбуженных и жаждущих добычи.

Сьюзен забилась в рыданиях и повисла на Джордже, но он был напуган не меньше и вовсе не хотел, чтобы кто-то висел на нем, когда ему понадобится бежать во весь опор.

— Спокойно, спокойно! — Голос Гаррет звучал отчетливо, но недостаточно громко, чтобы перекрыть топот и панические выкрики. — Да остановитесь же! — заорала она.

Все замерли. Если бы Гаррет разила врага голосом, а не выстрелами, им бы, возможно, вообще ничего не угрожало.

Проследив за лучом, они увидели перевернутый стол, лежавший на полу.

— Вот наш супертаракан, — сказала Гаррет.

Кое-кто сзади еще дрожал и задыхался от пережитого ужаса, но, похоже, Гаррет была права. Майк заглянул подальше за стол.

— Что это там? — спросил он с опаской.

Гаррет повела фонарем и осветила какой-то белый стержень. Им оказалась бедренная кость. Легким движением кисти Гаррет поймала в расфокусированный луч фрагменты скелета, разбросанные по полу. Чем больше костей попадало в поле зрения, тем яснее становилось, что это останки не единственной жертвы. В полуметре вправо обнаружился второй череп, затем третий. Челюсти отсутствовали. Многолетний слой пыли покрывал кости.

Волна тревожных воспоминаний вновь нахлынула на Бишопа. Память услужливо дополняла скудную картину: он снова видел сцены безжалостного убийства, разыгравшиеся здесь много лет назад, видел этих чудовищ — уродливых, алчных, тупых. Как ни старался он изгнать из своего сознания их страшный облик, тот с поразительной отчетливостью вновь и вновь возникал перед глазами.

Слева Бишоп различил расколотый на две части письменный стол. И как будто не было всех этих лет, так ясно он вспомнил, что тогда произошло. Многоножка длиною в два человеческих роста вырвалась из защитной оболочки. Ее голова величиной с футбольный мяч оказалась вровень с лицом доктора Уильяма Шрейбера, и тот лишь успел закричать, когда эта тварь пригвоздила его к столу и впилась в шею. Она перегрызла доктору горло, и крики затихли: голова откинулась и повисла на лоскуте кожи. Бишоп видел, как многоножка взгромоздилась на живот и грудь Шрейбера, пожирая его внутренности. Вспененная масса из плоти, крови и измельченных костей обильно покрывала жесткую зеленую кожу, и именно эта картина дольше всего задержалась в сновидениях Бишопа. Было в этом образе нечто настолько неудержимое и беспощадное, что Стивен долгие годы тщетно пытался изгнать его из своих мыслей.

Он почувствовал позыв к рвоте, но сумел справиться с ним.

— Надо двигаться дальше, — сказала Гаррет.

Лора держала руки на плечах сына, мягко, но настойчиво направляя его шаги.

Вид костей напугал их, но эти останки, во всяком случае, были старыми. Внезапные звуки и мелькание теней как будто не означали появления насекомых из тайных укрытий. В любом случае выбора у них не было, и все двинулись вперед, хотя и не могли отогнать от себя мысли о том, при каких обстоятельствах появились здесь эти скелеты.

У второго голубого огня они увидели наконец то, что напоминало кошмарные описания Уэбстера. Гаррет опустила ногу, глянула вниз, и ее восклицание оказалось достаточно громким, чтобы пустить волну страха по всей цепи. В темноте она не сразу осознала, что стала виновницей столь острой реакции, а поняв, издала серию громких «шшшш», добиваясь тишины.

— Что там? — спросил Уэбстер.

Гаррет вновь посмотрела под ноги, направив туда луч.

— Паук. Дохлый паук. Сдох давно, высох уже. С тракторное колесо!

Джордж заглянул через ее плечо.

— Матерь Божья! — пробормотал он, крестясь. — Ну и тварь!

— Ладно, я иду дальше, — тихо сказала Гаррет.

Проходя мимо паука, каждый испытывал облегчение от того, что луч фонаря уже оказался где-то далеко впереди. Чудовище было практически неразличимо в густом сером мраке. Впрочем, отблеск ближайшего голубого огня позволял убедиться, что его ноги были толщиной с человеческую руку, и по спинам людей прошла дрожь отвращения и страха.

Вся группа продолжала движение через Брюшко, не встречая признаков жизни. Признаки смерти, однако, имелись там в изобилии, но к этому времени Гаррет уже встретила на своем пути так много высохших трупов насекомых, что перестала объявлять о своих находках. Такие потрясения слишком дорого обходились.

Имей Гаррет время и подходящее освещение, чтобы рассмотреть, что устилает их путь, она бы увидела, насколько малы кучки человеческих костей, лежащие под трупами насекомых. Поскольку тела распались, непереваренные ребра, черепа и кости конечностей проваливались через стенки желудков на пол. Эти кости становились главным препятствием на их пути. В темноте на них было легко наступить, и кое-кто терял равновесие и ударялся в неожиданную панику от неведения, что там оказалось у него под ногами.

Пройдя около половины главного зала, Джордж наступил на лучевую кость и отшатнулся назад. Страх накрыл его с головой, он закричал, пугая и всех остальных. Наклонившись вперед и протянув руки перед собой, он схватился за Уэйнхауса и потащил его за собой. Уэйнхаус, теряя равновесие, случайно нажал на спуск сетеметателя и послал к потолку целую серию кевларовых сетей.

Сопровождающие метание хлопки усилили общую панику. Гаррет пыталась осветить место суеты, но движущиеся в луче тени только прибавляли страха. В это время сети спустились с потолка и мягко легли на Лору, Бишопа и Уэйнхауса, которые тут же решили, что на них набросил паутину гигантский паук.

Лора вскрикнула, испугав Эндрю. Чем активнее она пыталась освободиться, тем сильнее запутывалась. Клейкая масса усугубляла положение, прилипая к волосам и пальцам, и она снова закричала.

Уэбстер и Уэйнхаус, сами ошарашенные, тем не менее быстро узнали характерный запах липучки и поняли, что на самом деле произошло.

— Лора, Лора! Успокойтесь, это не нападение. Это сетки из метателя Уэйнхауса. Он выстрелил ими случайно. — Уэбстер попытался взять ее за плечи, но тоже запутался в сети и толкнул Лору, которая закричала еще громче.

Однако Эндрю, услышав слова Уэбстера, попытался привлечь внимание матери.

— Все хорошо, мама, — сказал он, сжав ее руку. — Майор Уэбстер сказал, что все в порядке. Ну же, успокойся!

Лора по-прежнему тяжело дышала, но поняла наконец, что говорил ей сын.

К тому времени, когда свет фонаря подтвердил, что виной всему стали сети, общие смятение и страх уже достигли верхней точки.

— Внимание, — прозвучал громкий голос Картера, — я собираюсь обработать сети растворителем, а потому сохраняйте спокойствие. Это займет пять минут.

Все мгновенно затихли и перестали метаться и заражать друг друга паническим ужасом. Картер вытащил из ранца баллончик аэрозоля и начал с Лоры. Гаррет помогала ему, держа фонарь. Остальные стояли молча, сосредоточенно наблюдая за процессом. Само ощущение, будто у них есть время, чтобы трудиться над решением сравнительно несложной задачи, позволяло надеяться, что реальная опасность была не столь велика, как они себе представляли.

Вскоре Лора, Уэбстер и Уэйнхаус освободились от сетей, и все окончательно успокоились. Они сгрудились вокруг Гаррет, державшей фонарь, и Уэбстер заговорил, негромко, но четко произнося каждое слово:

— Похоже, мы тут никого не потревожили, а может быть, здесь и вообще никого не осталось. Судя по времени, которое нам понадобилось, чтобы сюда добраться, мы почти достигли противоположного края. Так что вперед — где-то здесь должна быть лестница.

Они двинулись к дальней стене. Тьма сгущалась — в этой части Брюшка огней не было вовсе, — и никто не мог с уверенностью сказать, что они находятся там, где предполагал Уэбстер.

Майор занял место Гаррет впереди и вел их к стене, обшаривая ее узким лучом фонаря.

— Гм… — проворчал он. Лора к тому времени уже понимала, что Уэбстер был весьма сдержан в выражении чувств. Его «гм» могло означать и серьезную проблему, все зависело от интонации, и в данном случае эта интонация не внушала оптимизма.

— Бишоп, взгляните-ка сюда.

Бишоп отделился от группы, выстроившейся в колонну по одному между перегородкой лабораторного помещения и валом из обломков мебели. Все смотрели туда же, куда смотрел Уэбстер, пытаясь понять, что вызвало его тревогу.

Майор направил луч фонаря вверх. К общему разочарованию, они не увидели гладкой стены с привычно расположенной дверью, через которую все могли бы выйти на волю. Вместо этого их взорам предстало нечто бугристое, бурое и изъеденное дырами, в которые вполне мог бы пролезть лабрадор.

Уэбстер провел ладонью по грубой поверхности. Она напоминала пемзу.

— Осы? — предположил Бишоп.

Уэбстер покачал головой.

— У нас тут когда-нибудь были термиты? — спросил он негромко.

— Думаю, да, — сказал Бишоп, заглядывая в ближайшее отверстие. — Мастера уничтожать все на своем пути, если из этого можно построить гнездо.

— Так это термитник? — спросил Джордж, подслушавший разговор. Он подошел поближе. — Но термитники в природе в сотни раз больше их обитателей. Этот должен быть в полтора километра высотой.

— Будь он в полтора километра высотой, он бы вышел на поверхность, и мы наверняка узнали бы об этом, — заметил Бишоп.

— Вы так уверены? — усомнился Майк. — Да в этих джунглях на километры вокруг нет ни души и полно мест, где такие гнезда никто не заметит.

— Вовсе нет, — возразила Лора. — Если гнездо такого размера окажется наверху, через неделю от джунглей ничего не останется. Их что-то остановило.

Сказав это, она поняла, что дала всем пищу для неприятных размышлений: кто-то сошелся с термитами в схватке и одержал победу.

— Спасибо, конечно, за урок про насекомых, — мрачно сказал Уэйнхаус. — Да только что нам за дело до того, кто угробил этих тварей. Здесь, похоже, никого в живых не осталось. Нам бы лучше подумать, как попасть к лестнице и убраться отсюда к чертовой матери.

— Так-то оно так, — отозвался Такеши, — но проблема в том, сможем ли мы вообще пробиться через эту стену. Она, скорее всего, выросла поверх огней и вполне может окружать лестницу, а значит, перекрывать нам путь на поверхность.

— А как насчет того, чтобы попасть внутрь гнезда? — спросила Лора. Бишоп нагнулся и заглянул в дыру. — Раз здесь не осталось ничего живого, — продолжала она, — то можно, ничем не рискуя, туда проникнуть и посмотреть, насколько высоко оно распространяется и есть ли там лестница.

Головы одна за другой повернулись в сторону Гаррет. Наконец она это заметила.

— Ага, ясное дело. Все дерьмо хлебать мне, кому ж еще. Да и рост у меня подходящий, от земли не видно. — Она расстегнула ремень, сняла кобуру и бронежилет. — Остановите меня, если я что-то не так поняла.

Но ее никто не остановил.

— Стало быть, читаю мысли: «Протащи свою морпеховскую задницу в любую из этих дыр, потому как наши жопы то ли чересчур велики, то ли слишком умны для такого дела». Нет ничего проще, амигос.^[34]

Через минуту на ней осталась грязная нательная фуфайка, защитного цвета свободные брюки и армейские ботинки. Хотя в тусклом свете ее едва можно было разглядеть, она вдруг явилась всем в совершенно новом обличье. Неожиданно для себя Джордж почувствовал совершенно нелепую в данной ситуации эрекцию.

— В какую дыру лезть? — спросила Гаррет, но охотников дать совет не нашлось, и она выбрала ближайшую. Хотя отверстие оказалось довольно тесным, скоро она исчезла в нем целиком.

Тем временем Сьюзен, Лайза и Майк изучали гнездо снаружи, то стуча по стене, то скребя ее.

— Не хотел бы я встретиться со строителями этого сооружения, — сказал Майк.

— Если у них повадки обычных термитов, то при таких размерах их и напалмом не остановишь, — заметила Лайза.

Внезапно гулкий и одновременно скребущий звук заставил всех в испуге поднять головы. Уэбстер выхватил из кобуры свой полуавтоматический «Вальтер Р-99». Акустика помещения не позволяла определить, из какого отверстия донесся шум.

— Кто-нибудь, посветите на стену! — крикнул майор.

Звук тем временем становился громче. Уэбстер направил пистолет на одну дыру, затем на другую. Скоро ему стало ясно, где источник этого шума. Он замер с пистолетом в руке…

— Чтоб мне сдохнуть, если я не знаю теперь, что чувствует змея, — прохрипела Гаррет, с трудом протискиваясь наружу. Уэбстер опустил пистолет и помог ей вылезти. — Вонь такая, будто там забыли кучу дерьма и ни разу не проветривали.

— Так, скорее всего, и есть, — сказал Бишоп.

— Дальше мне не пролезть, — продолжала Гаррет, не обращая внимания на слова Бишопа. — Размер туннеля подходящий, но на повороте я бы застряла. Тут нужен кто-нибудь поменьше…

Никто не сказал ни слова, но все тут же подумали об Эндрю. Конечно, у мальчика не было смелости Гаррет. Хрупкое тело, в котором затаилось плотное ядро страха. Нет, Эндрю вовсе не был готов добровольно лезть в гигантский термитник, но и согласись он на этот подвиг, разве мать ему позволит?

— А то можно взорвать эту штуку к чертовой матери, — с готовностью предложила Гаррет. Ей всегда нравилось взрывать.

— Что у нас есть из взрывчатки? — спросил Уэбстер.

— Спасибо Уэйнхаусу, у нас есть все необходимое. — Уэйнхаус осклабился в темноте.

— Погодите, погодите… Такой взрыв… Насколько громким и разрушительным он может быть? — Бишоп намеренно понизил голос.

Гаррет усмехнулась. В ее голосе звучала откровенная издевка:

— Очень громким, Стивен. И очень разрушительным. От «Семтекса»^[35] другого и не жди. Разве это плохо?

— Но мы по-прежнему не знаем, что здесь может находиться. Вдруг мы кого-то разбудим?

— Страшно, Бишоп? В штаны напустили?..

— Надо принять коллективное решение, — прервал ее Уэбстер.

— А что, сэр, у вас есть другой план? — спросила Гаррет.

— Мы еще не все осмотрели на этом этаже. Может, нам удастся найти что-нибудь подходящее.

— Думаете, они прорыли тут для нас другой ход на поверхность? — спросил Уэйнхаус. — Со всеми удобствами, включая бесплатное пиво и кабельное телевидение? — Он старался подражать вызывающему тону Гаррет, но забыл, к кому обращается.

— Уэйнхаус! — Уэбстеру было достаточно произнести это слово, и капитан сразу потерял желание соперничать с Гаррет в наглости. — Мы не знаем, сколько потребуется взрывчатки для подрыва такого термитника, и мы не можем допустить, чтобы оползень или обвал перекрыл доступ к лестнице, если пластита окажется слишком много. Взрыв — крайнее средство, должны быть и другие. Возможно, стоит проникнуть на нижний уровень и уже оттуда выходить к лестнице. Поэтому всем разделиться и осмотреть все вокруг. Встречаемся здесь через десять минут. — Он повернулся к Бишопу, Лоре и Эндрю. — Вы трое остаетесь со мной.

Глава 60

— В такие минуты начинаешь жалеть, что ты не очень-то аккуратен, — бормотал про себя Тадж, шаря по полкам кладовки.

После двадцати минут его бесплодных поисков все потеряли надежду найти что-нибудь полезное и расположились на залитой солнцем площадке у входа в БРЭВИС.

— А я планов этих жду… — напевал Тадж в стиле Лу Рида.^[36]

В углу кладовки он обнаружил несколько одинаковых коробок и перенес их на свой стол.

— Эй, не одному же мне смотреть, что там. Возьмите-ка коробку. Кто первый найдет что-то путное, получит приз.

Они разобрали коробки, затем каждый нашел себе удобное местечко и принялся просматривать содержимое своей. Миллсу достались счета и заказы на поставку оборудования. В коробке Мэдисона оказались личные дела сотрудников — пользы от них в данный момент не было никакой, но чтение некоторых страниц представляло интерес. Особенно увлекательной показалась пилоту характеристика психики Миллса, где высказывалось предположение, что он является скрытым гомосексуалистом. Тадж обнаружил отчеты о проведенных операциях, составленные Уэбстером и Бишопом, и ему показалось, что они уж очень похожи на чуть суше изложенные сюжеты детских приключенческих книг, с которыми он коротал время на дежурствах.

А вот Джейкобс достался джекпот: чертежи, схемы, планы — все от прочностных характеристик материалов, использованных при строительстве, до первоначальных архитектурных решений, впоследствии отвергнутых. Она поняла важность находки, но не стала делиться своим открытием: узнай об этих чертежах другие, ей пришлось бы потратить уйму времени, выслушивая вздорные предложения и перепалку Мэдисона с Миллсом. За считанные минуты Джейкобс отыскала общий план всей базы — с первого взгляда она поняла: это именно то, что ей нужно, — и решила отложить в сторону, чтобы потом рассмотреть внимательно.

— Что там у тебя? — спросил Тадж.

— Похоже на план нижних помещений, — сказала Джейкобс.

Теперь они все собрались вместе.

— Ну да, вот столовая, — сказал Мэдисон.

— Тебе-то откуда знать? — спросил Миллс. — Сколько раз ты там бывал?

— Сколько надо, педик.

— Как ты меня назвал?

— Педик, вот как. Ты часом не читал свою характеристику? А мне вот повезло. — Мэдисон с ухмылкой помахал листком бумаги перед лицом Миллса.

Миллс выхватил листок из его руки, скомкал и, бормоча ругательства, изорвал в клочья. Потом он пнул коробку Мэдисона и бросился бежать в сторону джунглей.

— Ну ты хорош, Мэдисон, — пробормотала Джейкобс, разглядывая план.

Мэдисон равнодушно пожал плечами. По его мнению, от такого тупицы, как этот сукин сын Миллс, все равно не было проку.

— Это комната Бишопа, — продолжала Джейкобс, обращаясь к Таджу. — А вот то место, о котором ты говорил. — Она ткнула пальцем в угол чертежа, где было видно пространство за кабинетом. Палец проследовал вдоль двух параллельных линий, ведущих от кабинета к Брюшку. — Что это? — спросила она Таджа.

— Черт его знает. Может, воздуховод или еще какая труба.

— Тогда они здесь. — Все посмотрели на то место, куда вел этот «воздуховод». — Но по площади эта зона больше, чем весь остальной комплекс. И вот еще… — Джейкобс развернула план и показала на нем еще два таких же участка. Они были изображены отдельно и никак не соединялись с остальной территорией базы.

Тадж задумался.

— Тогда понятно, откуда идут сигналы датчиков. Ума не приложу, что это за место, но если мы видим здоровенный кусок базы, о котором ничего не знали, то, стало быть, они там, и они живы.

Мэдисон сделал вид, что проявляет интерес:

— Так что там такое?

Тадж присвистнул.

— Ты что, не слышал, о чем мы тут толкуем? Так вот, мы не знаем, что там. Любые идеи приветствуются, господин пилот.

Мэдисон смутился. Он только что расписался в собственной бесполезности.

А Миллс по-прежнему сидел один-одинешенек у грузового трапа. Джейкобс понимала, что со временем им не обойтись без помощи этого человека, и решила приманить его легкой лестью.

— Эй, Миллс! — крикнула она. — Мы тут крепко завязли. Ты разбираешься в чертежах? Наверняка ведь строил укрытия в Афганистане!

Трюк подействовал даже лучше, чем она ожидала. Миллс пожал плечами, выразив сожаление по поводу ее невежества, и подошел ближе.

— Ну, что тут у вас? — Он взглянул на развернутый план. — Все просто. Участки находятся на разных уровнях, а вот эти линии означают лестницы, которые их соединяют. А вот это… Что это за лестницы, я не понял. — И Миллс показал на зигзагообразные линии и число 969.

— Ясно, — сказала Джейкобс. — Оказывается, БРЭВИС гораздо больше, чем мы думали. Вся эта территория соединяется с кабинетом Бишопа коридором. И если Миллс не ошибся, здесь целых три этажа.

— И что же нам теперь делать? — спросил Мэдисон.

— Понятия не имею, — ответила Джейкобс. — Давайте-ка для начала проверим показания датчиков движения и убедимся, что они еще живы.

Глава 61

Каждый член группы направился к одному из освещенных участков первого этажа. Пятна тусклого голубого света миниатюрными облачками висели вдоль бетонных стен.

Страх отступил. Они уже довольно долго находились в Брюшке, убедились в том, что непосредственная угроза жизни вроде бы осталась позади, и сейчас их мысли были в большей степени заняты поиском выхода на поверхность, чем стремлением избежать гибели.

— Что мы должны делать? — спросила Лора, обращаясь к Уэбстеру.

— Мы должны просто ждать. Вы представляете слишком большую ценность, чтобы мы могли вас потерять.

— Вот как? Почему именно я?

— Что? — Уэбстер не ожидал такого вопроса. — Что ж, объясню. Вы — лучший энтомолог на базе, ваши знания в высшей степени важны. Бишоп знает весь комплекс не хуже меня, а Эндрю… Мальчик не заслужил всего этого кошмара.

Эндрю не слышал этих слов: своим швейцарским ножом он пробовал на прочность стену термитника. Бишоп понимал, что Лора не сможет дать беспристрастную оценку Брюшка, пока ее сын подвергается опасности. Однако увидев, что Эндрю отошел в сторонку и поглощен своим занятием, он решил воспользоваться ситуацией и обратиться к Лоре с вопросом.

— Мисс Трент. — Ему приходилось торопиться, но он не мог преодолеть инстинктивного желания подготовить почву для продолжения сотрудничества. — Согласитесь, это место дает потрясающие возможности.

— Не уверена, что это подходящее слово.

— Конечно, конечно… Я просто подумал, не захотите ли вы поделиться какими-то мыслями со мной или майором Уэбстером теперь, когда…

— Когда что?

— Я понимаю, что чрезмерное развитие негативных тенденций могло привести к определенной сдержанности…

Уэбстер знал, что у них нет времени для всех этих словесных кружев, и вмешался.

— Мисс Трент, — сказал он, — не хотите ли сообщить нам что-либо, чего вы не можете сказать в присутствии Эндрю?

— Ах, вот вы о чем. — Лора обернулась, чтобы проверить, не слышит ли их ее сын. Эндрю нашел очередную дыру и расширял ее ножом. — Да, кое-что меня встревожило.

— Что именно?

— Я не вижу причин для гибели этих насекомых в течение десяти лет. Если учесть, что они были запрограммированы для роста и что среда комплекса проектировалась для жизнеобеспечения людей в течение длительного срока, я склонна предполагать, что незаурядные способности насекомых к выживанию могли с успехом найти здесь свое применение и развитие. Они могли расти, поедать друг друга и снова расти.

— Полагаете, такое возможно? — спросил Бишоп, бледнея.

— Без сомнения. Если бы не одно обстоятельство…

— Какое?

— Недостаток влаги. Хотя это странно. Несмотря на отсутствие независимого источника воды, воздух здесь очень влажный. Могу лишь предположить, что здешняя система вентиляции поставляет сюда продукты испарения из джунглей. Однако этого недостаточно для существ такого размера, о котором вы говорили.

В темноте Лора не могла разглядеть лиц своих собеседников. Понимая, что Бишоп по-прежнему желает сохранить кое-что в тайне, Уэбстер знал, что при сложившихся обстоятельствах ни в коем случае нельзя скрывать то, что может оказаться жизненно важным.

— А если бы здесь был источник воды достаточно больших размеров? — спросил Уэбстер.

— О чем вы? — ответила вопросом Лора, понизив голос.

— Дело в том, что на нижних уровнях мы проводили изучение растений и эти растения выращивали…

— …гидропонным способом, — закончила за Уэбстера Лора. — Ну конечно, ведь здесь нет солнечного освещения. Откуда поступает вода?

— Воду гонит насос из небольшого резервуара на поверхности. Оттуда же вода поступает в новый БРЭВИС, поэтому его не перекрыли, — ответил Бишоп. — Иначе расходы оказались бы чересчур велики, и все решили, что старая территория высохнет и умрет сама собой.

— Вы говорите, все это происходит на нижних уровнях? — спросила Лора. Уэбстер кивнул. — Тогда становится понятным, почему они не дали о себе знать. Если оттуда сюда можно попасть только через лестничную шахту, которая отрезана от нас термитником, то мы можем не опасаться. Будем уповать на это, в противном случае, при наличии тепла, воды, растительности, неизвестных генетических структур, да еще после применения ювенильного гормона и экдизона…

Лора сделала паузу.

— Да, мы вас слушаем, — сказал Бишоп.

— Господин Бишоп, все это теория, но мы имеем идеальные условия для практически неограниченного роста. Ничто не может помешать этим насекомым достигнуть размеров…

Воздух разорвал пронзительный крик. Все обратили взгляды в одну сторону — и замерли от ужаса.

Кричала Лайза. Крик еще не замер, когда Уэйнхаус обернулся и напряженно всмотрелся в темноту, стараясь разглядеть, что случилось с девушкой. Поскольку звук шел снизу, он наклонился, подошел поближе и увидел, что Лайза до пояса провалилась в какую-то дыру. Ломая ногти, она скребла по полу вокруг себя, силясь выбраться оттуда.

Жуткий вопль не утихал.

— Сейчас, сейчас, тише, тише, — успокаивал ее Майк, склоняясь над ней. — Ты просто провалилась туда, или там… насекомые?

Лайза прекратила кричать и выдавила из себя:

— Больно, Господи, больно как! Я вся в крови…

— Тебя… Это насекомое?

— Нет, нет! Помогите! А-а-а-а!..

— Спокойно! — крикнул Уэйнхаус. — Она просто провалилась, никаких насекомых. Мы ее вытащим.

Он схватил Лайзу за руки, не давая ей сползать в дыру глубже.

— О Господи, как больно!

Между тем колебания воздуха от истошных криков потревожили некое существо на нижнем этаже. Длинные гладкие усики-антенны вздрогнули и передали дрожь жесткому широкому панцирю. Кончики антенн задвигались, потянулись в сторону источника звука, стараясь нащупать и захватить что-нибудь съедобное. Крики не утихали, и это было как раз то, что нужно. С годами пища становилась все более скудной, но насекомое неизменно распознавало ее появление и не упускало возможности поживиться. Такое поведение было заложено в его ДНК — как и многое другое.

Оно расправило лапки — довольно тонкие для обитателя Брюшка, но куда толще, чем у других представителей этого вида. Протолкнувшись сквозь листву, они нащупали твердый пол и, выпрямляясь, слегка поскребли по нему. Теперь насекомое стояло на ногах, плоское и приземистое, продолжая обшаривать антеннами плотный и влажный воздух, в котором ощущалось некое изменение — впервые за много лет.

Майк и Уэйнхаус смогли наконец слегка успокоить Лайзу. Во всяком случае, она больше не кричала.

— Я верно порезалась. Скользила вниз и ободрала обо что-то острое весь левый бок… От бедра до ребер, так больно…

— Потерпи, мы постараемся тебя вытащить, — сказал Уэйнхаус.

— Только осторожно!

— Очень, очень осторожно, не волнуйся. Давай руки, скрести их, вот так, мне будет легче тебя тянуть.

— Умоляю, поосторожней.

— Положись на меня. Ну, на счет три — раз, два, три! — Уэйнхаус разогнулся и сильно потянул Лайзу вверх.

— А-а-а-а! — Лайза едва сдвинулась с места. — Стой, стой! Мой бок! О-о-о!

— Лайза, Лайза, — Майк опустился на колени и постарался обхватить ее как можно ближе к полу. — Держись, мы тебя вот-вот вытащим, обещаю.

Ощутив новую волну колебаний, насекомое с еще большим усердием занялось поиском добычи. Важно было добраться до нее первым — на тот случай, если и другие очнутся. За громким высоким звуком последовали звуки потише и ниже тоном. У насекомого началось слюноотделение.

Подобно заржавевшему механизму, возвращенному к жизни смазкой, оно почуяло, что все его долго дремавшие члены пришли в движение. Передние ноги уже твердо стояли на полу, но следовало быть настороже — если звук потревожил и других, то без борьбы добычи не получить.

— Майор Уэбстер! Сэр! — Крик Уэйнхауса заполнил первый уровень.

Уэбстер подбежал к дыре в полу и наклонился над Лайзой. Она дышала хрипло и отрывисто, пытаясь справиться с болью и приучить себя к мысли, что любая попытка освободиться сделает эту боль еще сильнее.

— Вы чувствуете свои ноги? — спросил Уэбстер.

— Д-да, — выдохнула Лайза сквозь сжатые зубы, словно тяжеловес, готовый рывком вознести штангу над головой.

— А где болит?

— Левый бок. Я напоролась на что-то, когда провалилась.

Уэбстер попытался заглянуть в отверстие с той стороны, о которой говорила Лайза, Но освещение оказалось слишком слабым. Он ощутил легкий металлический привкус в воздухе, который мог означать только одно — кровь.

— Что там? — спросила Лайза. Ее лицо было в нескольких сантиметрах от затылка майора.

— Не могу разглядеть. Но кровь определенно есть.

Вязкие красные капли стекали по ногам Лайзы и падали вниз, на траву.

На едва слышные звуки от падения этих капель тут же среагировали антенны. Одна капля шлепнулась на кончик усика, вызвав у насекомого удивление, которое сменилось узнаванием и алчным возбуждением. Да, сомнений не осталось, именно этого оно ожидало столько лет!

Лайза провалилась в дыру над плотной массой растений, которые распространились почти по всему второму уровню. Для множества существ, живших там, эта растительность стала домом, и источником пищи.

Потревоженный таракан собирался карабкаться по этим растениям вверх.

— Вот что, Лайза, — сказал Уэбстер. — Не причинив вам боль, мы вас отсюда не вытащим. Увы, у нас тут не хватает многого, что помогло бы в самых разных ситуациях, в том числе в этой.

Сильная боль и потеря крови ослабили ее дух. Лайза застонала.

— Я надавлю на ваш бок, чтобы отодвинуть от острого края, а Уэйнхаус будет тянуть вверх. Договорились?

— Д-да, — выдохнула Лайза.

Уэбстер приложил ладони к ее грудной клетке, а Уэйнхаус просунул руки ей под мышки.

— Приготовиться. Раз, два…

Лайза вскрикнула.

Она вскрикнула так громко и так близко от уха Уэбстера, что тот ослабил давление на ее бок и сделал полшага назад. Он взглянул на Уэйнхауса, но тот не делал никаких движений.

— Что… Лайза, что случилось? — спросил Уэбстер.

Крики женщины превратились в истошные вопли истязаемого животного, прерываемые пронзительным звуком, напоминающим скрежет металла о металл, ее лицо страшно исказилось.

— Лайза! Лайза!

Левая нога оказалась в пасти двухметрового таракана, и он с жадностью трудился над лодыжкой.

Плоть, кости, кровь скользили по жвалам, уже подобравшимся к голени.

— Боже! — Истошный крик. — Помогите! — молила она сдавленным голосом. Вцепившись в шею Уэбстера, Лайза притянула его к самому лицу.

Стоя у термитника, Лора закрыла ладонями уши сына, но это не помогло. Захлебывающиеся крики и душераздирающие мольбы о помощи заполняли все пространство — подобно тому, как окровавленная нога Лайзы заполняла отверстую пасть таракана. Насекомое уже подбиралось к колену, Лайза чувствовала каждый скребок челюстей, смыкающихся все выше. Кость голени треснула, обнажив мягкую субстанцию костного мозга, — ощущение было такое, будто каждый ее атом вытягивают из Лайзы рыболовным крючком.

Потом таракан стал тянуть вниз. Он хотел приблизить к себе добычу.

Уэбстер видел, что Лайза уходит все глубже в отверстие, и велел Уэйнхаусу снова ухватить ее под мышки. Уэйнхаус напряг все силы и потянул.

Когда они уже решили, что страшнее кричать невозможно, в воплях несчастной зазвучало беспредельное отчаяние. Лайза, казалось, обезумела. Они не видели выхода и молились, чтобы этому кошмару пришел конец. Уши заполнял поток звуков, как будто все они стояли по шею в ревущей горной реке.

Гаррет не выдержала. Она подбежала к Уэбстеру и, стараясь перекрыть вопли и стоны, крикнула:

— Майор, это надо остановить!

Впервые с тех пор, как она увидела Уэбстера, этот человек потерял самообладание:

— А мы что, по-твоему, пытаемся сделать, мать твою?

И в этот момент появилась вторая тварь.

Первый таракан не мог бы долго хранить в тайне свою добычу и именно поэтому так решительно взялся за дело. Он был настолько поглощен пережевыванием ноги, что не заметил жестких колючих лап, раздвигающих заросли. Второе насекомое воспользовалось этим обстоятельством и вцепилось жвалами в другую ногу Лайзы.

Внезапно она затихла. Боль по-прежнему жгла ее, как раскаленный металл, но сверхнапряжение легких и горла дало о себе знать. Легкие не могли выталкивать воздух в том же объеме, а голосовые связки уже были не в силах вибрировать в ослабевшем потоке. Крики Лайзы стали бесшумными, и это дало основание другим подумать, что положение улучшается.

От потери крови стали отказывать жизненно важные органы. От ног остались пропитанные кровью обглоданные кости, бессильно свисающие с потолка, словно голые древесные сучья. Кровь стекала по челюстям, кости хрустели, отдавая остатки мозговой массы. Да, Лайза затихла — она была почти мертва.

— Что происходит? Ей лучше?

— Откуда, черт возьми, нам знать? — сказал Уэйнхаус, едва не плача от страха и бессилия.

Уэбстер глядел в Лайзины глаза и понимал, что происходит с ней. Как солдат, которому приходилось видеть смерть на поле боя, он узнавал это постепенное разглаживание черт перед самым концом.

— Лайза, Лайза?

Не отдавая себе отчет в том, что делает, он встряхнул ее и почувствовал, каким податливым и легким стало тело Лайзы. Майор медленно разжал руки, и она ушла в дыру чуть глубже — иззубренный край, впившийся в бок, не дал ей провалиться.

— О Господи, она умерла! Умерла! — Уэйнхаус зарыдал.

Майк посмотрел на Лайзу и рухнул рядом с ней на колени. Он попытался обнять ее, но Уэбстер потянул его назад.

— Надо уходить отсюда, — сказал он. — Немедленно уходить. — Он повысил голос. — Всем собраться у термитника!

Глава 62

— Стало быть, они на новой территории, и они живы, — сказала Джейкобс.

— Похоже на то, — согласился Тадж.

— А откуда вы знаете, что вот это — не они? — спросил Миллс, указывая на сигналы других датчиков движения.

— Нравится это ему или нет, но каждый, кто сюда входит, непременно получает маркировку, хотя он может этого и не знать. — Тадж подошел к наружной двери и показал на прибор, напоминающий видеокамеру, направленную на вход в лифт. — Видите эту штуку? Это не камера, а ЛМУ — лазерное маркировочное устройство. Каждому из вас оно помещает на шею, пониже затылка, невидимую метку, а потом мой компьютер считывает вашу ДНК и проверяет вас по базам данных ФБР, ЦРУ, Интерпола ну и так далее.

— Ни хрена себе… — пробормотал Миллс.

— А потом следящее устройство каждые три секунды фиксирует, где вы находитесь, так что мне даже известно, сколько времени вы на толчке сидите. Вот, смотрите, это — мы. — Они увидели четыре светящихся пятна на объемной модели БРЭВИСа. — Классно?

— А почему их метки отличаются от наших? — спросила Джейкобс.

— Точно не скажу, но, думаю, сигнал оттуда слабее. Движение я различаю, а вот распознать, кто есть кто, не могу.

— Стало быть, в твою модель базы эту территорию не включили?

— Видать, нет. Ее установили всего лишь два года назад.

— Возможно, этот участок существовал и раньше, но они включили в модель только известную часть базы, а старая территория почему-то осталась за его границами.

— Похоже,так и есть, — согласился Мэдисон.

— А если ты выходишь за пределы этой объемной модели, — продолжала размышлять Джейкобс, — метки продолжают посылать сигнал о твоем положении, да только разместить его уже негде.

— Стало быть, они находятся в какой-то старой части комплекса, за пределами модели. Может, это секретный выход из базы, известный только Бишопу? — предположил Мэдисон.

— Тогда эта территория была бы куда меньше. Такое огромное подземное пространство наверняка для чего-то использовали, — сказала Джейкобс.

— А эти точки — какие-то другие движущиеся предметы. Датчики ловят их из-за колебаний воздуха или еще как-то. Меток на них нет, поэтому они не зеленые, а красные.

— Интересно, почему же их не пометили? — спросил Миллс. Тадж посмотрел на него как на полного идиота.

— Это ж осы!

— А эти точки — тоже осы? — Миллс ткнул пальцем в центральную часть новой территории, где находился таракан.

— Думаю, да.

— А на знакомой нам территории три метки вообще не движутся.

— Ну да, это Хит, Ван Аренн и Мерчант, — сказал Тадж. — Но и движения здесь хватает — целая куча живых ос на свободе.

— Итак, нам известно, что вот на этой обширной территории — может, в бывшей лаборатории — есть живые люди, — сказала Джейкобс. — Думаю, если бы оттуда можно было легко выйти, они бы уже это сделали. А раз они еще там, им нужна помощь. Тадж, есть ли у тебя еще что-нибудь?

— То есть?

— Да я сама не знаю… Какие-нибудь карты, системы дистанционного управления… средства узнать, известно ли кому-то вне базы, что здесь происходит?

— Звонить отсюда по телефону может только Бишоп. Не знаю, с кем он связывается, но набирает всегда только три цифры, ну вроде девять одиннадцать.

— А мы позвонить не можем? Ведь он и с тобой связывался, разве нет? Его линия идет туда же, куда твоя?

— Смотрите сами. — Тадж пожал плечами и показал место, где телефонные кабели уходили в стену.

— Миллс, — сказала Джейкобс, — посмотри снаружи.

Миллс проследил, где кабели выходили из стены и далее шли вверх, на крышу.

— Там спутниковая антенна, — сообщил он, вернувшись. — Что если мы просто подсоединим наш телефон к его линии, нажмем повтор набора и посмотрим, что получится?

— Пассатижи найдутся? — спросила Джейкобс.

Наконец-то Мэдисон получил шанс сделать что-то полезное. Он сбегал к самолету, вытащил из-под кресла пилота ящик для инструментов и вернулся. Через две минуты дело было сделано, и Джейкобс тут же нажала кнопку повтора последнего звонка.

— Гудки есть, — сказала она.

Глава 63

В Брюшке все собрались перед термитником. Майк и Джордж нервно ходили взад-вперед, затягиваясь последними сигаретами. Сьюзен сидела, бессильно прислонившись к стене и закрыв лицо ладонями. Уэйнхаус вновь и вновь проверял, полон ли магазин его винтовки, хотя в этих действиях не было ни малейшего смысла. Эндрю обхватил руками Лору — она изо всех сил старалась сдержать дрожь. Гаррет отчаянно жалела, что вообще подошла посмотреть, что происходит с Лайзой, а Бишоп мрачно грыз ногти. Они все нуждались в ободрении. Кто-то должен был убедить их, что судьба Лайзы им не грозит.

Они смотрели на Уэбстера.

Но майор пребывал в таком же смятении и даже в большей степени, ибо он был рядом с Лайзой, когда это произошло. Все лишь слышали крики, а он видел ее глаза, молящие о спасении, ощущал запах крови и чувствовал в своих руках ее безжизненное тело.

А теперь он знал, что они здесь не одни.

Если одна из этих тварей все еще жива, то, скорее всего, их здесь много. Уэбстер не знал, какое именно насекомое напало на Лайзу, но оно сумело проглотить большой фрагмент тела взрослого человека менее чем за пять минут. Это почти выходило за пределы того, что за десять с лишним лет могло породить воображение Уэбстера. Прежде эти существа мучили майора, всего лишь поселившись в его мозгу. Теперь они стали реальностью, а Уэбстер и десяток людей, за чьи жизни он в ответе, заперты на их территории.

Он знал, что все надеются только на него, и тяжесть этой ответственности становилась невыносимой.

— Сэр? — Уэйнхаус ожидал его команды.

— Итак, — начал он после продолжительного молчания. — Лайза погибла. Думаю, ее убило насекомое, выжившее на нижнем уровне. По-видимому, его размеры таковы, что угроза очень велика. Уэйнхаус, вам придется подойти к этому отверстию и закрыть его сетями. Если это существо похоже на наших ос, такая преграда даст нам не менее четверти часа.

Теперь я обращаюсь к остальным. Времени у нас в обрез, и мы теперь знаем, что через второй уровень нам не пройти. Остается один вариант: взрывом пробить дорогу через термитник. Гаррет, ты видишь хоть одну причину, по которой это невозможно сделать?

— Нет, сэр. Но если вы хотите избежать контакта со вторым уровнем, взрыв термитника этого не гарантирует. Тут поверх трех метров бетона метров пять-шесть термитника. Определить количество взрывчатки для такой комбинации мудрено. Точно не скажу, но при таком взрыве потолок или пол может не выдержать. Так что придется выбирать: пробивать верхнюю часть с риском, что нас завалит, или рвануть внизу и получить дыру, соединяющую с нижним этажом. И еще хуже: я вообще не поручусь, что мы получим тот результат, который выберем.

— А если заложить взрывчатку в середину термитника?

— Тогда мы ослабим и верх, и низ. Тут возможен обвал верхней части, который все равно пробьет пол. Хотите знать мое мнение? Надо взрывать пол. Так мы, по крайней мере, уничтожим кое-кого из этих тварей, а взрыв повыше дыру в полу все равно проделает.

Уэбстер оценил высоту потолка и представил себе последствия от падения нескольких тонн бетона. Затем посмотрел на пол, рисуя в воображении оживших под ним насекомых.

— Да, хорошо. Закладывай взрывчатку ближе к полу.

— Есть, майор.

Гаррет разместила детонаторы вдоль термитника. Уэбстер повернулся лицом к центру помещения. Он не слышал ожидаемого звука.

— Уэйнхаус! Ты перекрыл дыру?

Уэйнхаус стоял, мучительно размышляя над тем, что ему предстояло сделать — с помощью метателя набросить сеть на дыру, в которой все еще находилась верхняя часть тела Лайзы. Но выбора у него не было.

Тело Лайзы успело погрузиться глубже, но больше не двигалось. Это объяснялось тем, что происходило под ним: семь гигантских тараканов сошлись в смертельной схватке за добычу. Мертвая и укороченная на полметра, Лайза ожидала, когда ей придется окончательно исчезнуть в пастях этих чудовищ.

Уэйнхаус слышал их яростное чавканье и хруст — и эти звуки, а также нежелание осквернить тело погибшей заставляли его колебаться. Окрик Уэбстера вернул его к осознанию необходимости выполнить приказ. Отступив на шаг, Уэйнхаус прицелился в голову Лайзы и сделал три выстрела один за другим. Каждая сеть толкала Лайзу глубже в отверстие, и наконец ее затылок оказался почти на уровне пола. Теперь только липкая сеть, словно тонкая шапочка, покрывавшая верхнюю часть головы до бровей, удерживала тело.

Затем она начала двигаться.

Сначала это были ныряющие движения вверх-вниз и короткие перемещения из стороны в сторону. Уэйнхаус наблюдал за ними с недоумением. Потом амплитуда движений увеличилась, сильный толчок вверх растянул кевларовую сеть, испытывая ее на прочность, затем последовал рывок вниз. Голова Лайзы металась, как буй во время бури, и вдруг ее снова резко потянуло книзу.

Она отделилась от сети — но таким образом, что Уэйнхауса едва не вывернуло наизнанку. Клей был настолько сильным, что лицо Лайзы сползло с черепа. Каждый нырок словно срывал повязку со свежей раны. Мышцы и кожа с хрустом оторвались, обнажив белые кости. Уэйнхаус снова отступил на шаг и принялся нажимать на спуск сетеметателя, пока не расстрелял весь запас.

Потом он повернулся к Уэбстеру и крикнул:

— Майор!

Уэбстер подбежал к Уэйнхаусу как раз в тот момент, когда череп Лайзы со стоном лопнувшей струны оторвался от липкого кевлара и исчез в недрах второго уровня.

Теперь доносившиеся снизу звуки стали отчетливыми: это было жуткое шипение, прежде заглушаемое телом Лайзы. В этом мерзком сссшшшсссшшш воплотилось столько ярости и злобы, что на мгновение все оцепенели от ужаса.

Однако они по-прежнему не видели источника этого звука. Внизу было темно, и к тому же несколько слоев кевларовой сети создавали плотный барьер. Уэбстер лишь успел уловить стремительное движение, напоминавшее взмах крыла. Но если это движение и сопровождалось звуком, он был бы неразличим на фоне громкого шипения, не менее страшного, чем предсмертные крики Лайзы.

Затем таракан уперся спиной в кевлар. Коричневый полупрозрачный панцирь не позволял усомниться в его принадлежности, а усики, которые просунулись в ячейки сети на достаточное расстояние, чтобы коснуться башмака Уэбстера, подтверждали догадку.

— Таракан, — пробормотал майор.

— Что?

— Гигантский таракан, метра два в длину. Нам надо торопиться.

— Майор, через кевлар им не пролезть.

— Не уверен. Мы для них лакомый кусок.

— Сообщим остальным?

— Нет, черт побери. По этому шуму они и так догадаются, что там кто-то есть. Нет смысла пугать их еще сильнее. Просто скажем, что сквозь сеть ничего не видно. Мол, дело плохо, но ничего конкретно не видно. Понял?

— Да, сэр.

Они двинулись к термитнику, стараясь не выглядеть уж очень встревоженными.

Глава 64

На звонок ответили после первого гудка.

— Бишоп? Что там творится, черт побери?

— Это не Бишоп.

Пауза.

— С кем я говорю?

Они включили динамик, чтобы всем было слышно, но вести разговор предоставили Джейкобс.

— Это лейтенант Мэри Джейкобс из БРЭВИСа в Колинас де Эдад. А с кем говорю я?

Тобиас Пейн фыркнул в ответ на такую дерзость.

— Мисс Джейкобс, как вы получили доступ к засекреченной линии связи Стивена Бишопа?

— Простите, но я по-прежнему не знаю, с кем говорю. Вы, конечно, можете изображать большого начальника и толковать про секретность, да только разговора тогда не получится.

После паузы в динамике послышался вздох.

— Это Тобиас Пейн, помощник министра по секретным операциям, Министерство обороны Соединенных Штатов. Теперь вам известно, кто я, и мне бы хотелось получить несколько больше сведений от вас.

— Конечно, господин Пейн. Мы оказались в трудном положении, поэтому на линии не господин Бишоп, а я. Приведен в действие «иншилд». Это…

— Лейтенант Джейкобс, что такое «иншилд», мне хорошо известно, поскольку я визировал документы по его установке. Я также знаю, что сегодня щит опустили — около часа назад мне сообщил об этом Бишоп.

— А вам известно, что произошло после этого?

— Надеюсь, вы мне расскажете.

— Около десяти человек оказались в ловушке. Они укрылись от ос в кабинете Бишопа.

— Вы говорите об обычных осах, которых использовали в операциях, или это экспериментальные осы Дэвида Хита?

— Мы уверены, что это его осы.

— Гм… Продолжайте.

— Все прочую информацию мы получили от датчиков движения, которые находятся в ведении Таджа, поэтому сейчас говорить будет он.

— Э-э… Господин Пейн, это Тадж Кентон, начальник службы безопасности. — Тадж ожидал, что собеседник хотя бы поздоровается с ним, но тот молчал. Он пожал плечами и продолжил: — Они оставались в кабинете минут пятнадцать-двадцать, а потом вышли из задней части помещения в ту часть комплекса, о которой мы не знали.

— Подождите, подождите… Повторите-ка.

— Они все вышли из кабинета Бишопа, но не через переднюю дверь. Мы не знаем о существовании другого выхода, но, может, там есть какой-то тайный лаз, вроде книжного шкафа Бэтмена? — Тадж завершил это предложение с вопросительной интонацией и замолчал, ожидая, что Пейн внесет ясность в эту тайну. Но Пейн ничего не ответил. Джейкобс знаком попросила Таджа продолжать. — Так вот, они теперь в этом большом помещении. Они живы и двигаются, но это все, что мы о них знаем. А кроме того, в том же помещении еще кто-то двигается.

— Только не это, — пробормотал Тобиас.

— Вы что-то сказали, господин Пейн?

— Да, мисс Джейкобс.

— Вам все это известно?

— Большая часть из того, что вы сообщили.

— Тогда вы знаете, что это за помещение и насколько серьезно их положение там.

— Не отрицаю.

— Но вы ведь не знали, что они там, пока мы вам об этом не сказали, верно?

— Этого я тоже не стану отрицать.

— Тогда нам остается только спросить: если вам все известно об этой территории, как нам их оттуда вызволить?

Тишина в динамике.

— Господин Пейн?

— Да, мисс Джейкобс.

— Вы слышали мой вопрос?

— Да, мисс Джейкобс.

— Разве вы не хотите, чтобы мы помогли им?

— Мне бы очень этого хотелось, но в такой попытке есть большой риск.

— Скажите нам, в чем этот риск заключается, а мы скажем вам, готовы ли пойти на него.

— Меня тревожит не то, что может угрожать вам, мисс Джейкобс.

— Я вас не понимаю.

— Мисс Джейкобс и те, кто сейчас рядом с вами, не разглашая секретных сведений, что явилось бы с моей стороны актом измены родине, я могу лишь сообщить вам о существовании непререкаемого правила, связанного с БРЭВИСом: содержащиеся в нем объекты не должны покидать его территорию, если они не находятся под полным контролем. Я не думаю, что такой контроль может быть обеспечен, если вы предпримете спасательную операцию.

— По-вашему, мы должны их там оставить?

— Я бы пошел еще дальше, мисс Джейкобс. Я бы предпочел, чтобы вы целиком и полностью уничтожили БРЭВИС.

— Да вы нас полным говном считаете? — сказал Мэдисон.

— Ага, новый голос. С кем я говорю?

— Э… Гэри Мэдисон, сэр. Пилот.

— Благодарю вас. Так вот, господин Мэдисон, я не считаю вас полным — используя вашу лексику — говном. Вы работаете в рамках проекта, который требует строжайшего соблюдения тайны и полного контроля, и это, как я уже сказал, непререкаемое правило.

— Даже если для этого надо пожертвовать жизнью девяти или десяти ни в чем не повинных людей? — спросила Джейкобс.

— Боюсь, именно так. А теперь, если мы закончили наши попытки выдавить слезу сострадания из господина Пентагона, я объясню вам, что следует предпринять для уничтожения всего комплекса БРЭВИСа.

Глава 65

Оставив около килограмма пластита для экстренного случая, Гаррет заложила в термитник всю оставшуюся взрывчатку. Чтобы проделать в бетоне брешь достаточных размеров, ее требовалось немало, и Гаррет хотела быть уверенной, что этот единственный взрыв не будет слишком слабым.

— Я готова, майор, — крикнула она громко, чтобы перекрыть шипение.

Уэбстер показал рукой на противоположную сторону помещения.

— Всем встать у восточной стены. Мы установим таймер запалов на одну-две минуты.

Свободный путь к противоположной стене первого уровня проходил вблизи дыры, в которой погибла Лайза, и каждый проходивший мимо поневоле бросал взгляд на дергающуюся сеть — так вид столкнувшихся автомобилей заставляет водителей замедлять ход и поворачивать головы. Самих тараканов разглядеть в темноте было невозможно, но производимый ими шум бросал людей в дрожь. Однако если раньше мучения людей были связаны с состраданием к мукам Лайзы, то теперь они могли лишь представлять себе, что может служить источником этого громкого скрежета. Сьюзен словно бы видела клацающую и громыхающую массу из жестких панцирей и алчных челюстей, ищущих новую добычу. Бишоп чувствовал, что картины, являвшиеся ему в кошмарах, неотвратимо становятся явью.

Их оставалось одиннадцать. Они стояли, прижавшись лбом к стене, которая для некоторых стала опорой — ноги дрожали, тела ослабели от нервного напряжения. Гаррет велела всем повернуться к стене лицом, чтобы после часа, проведенного в темноте, яркая вспышка и жар взрыва не повредили сетчатку. Она также предупредила, что от места взрыва начнут разлетаться фрагменты термитника, потолка, пола, бетонной стены и прочие предметы, оказавшиеся в зоне действия взрывной волны.

— Уж не знаю точно, к чему это все приведет, но по крайней мере вы получите самый громкий праздничный салют за свою жизнь, — сказала Гаррет.

Глядя на секундомер, она громко отсчитывала секунды от того момента, когда Уэбстер запустил таймер взрывателей. Другие не отдавали себе отчета, что и в какой момент на самом деле произойдет, пока… Ослепительная белая вспышка и грохот еще сильнее прижали их к стене, жар опалил спины. Яркий свет продолжал пульсировать, и глаза, пусть и закрытые ладонями, отчетливо его видели. Свет обвивал их со всех сторон, колол острыми иглами, просачивался в щели и зазоры, проходил сквозь веки до боли зажмуренных глаз и заполнял все существо.

Грохот был такой, что люди чувствовали себя в самом центре сильнейшей грозы. Гром и грозный рев сотрясали все вокруг, но, достигнув пика своей силы и многократно отразившись от стен замкнутого пространства, волны жара, света и звука постепенно слабели, и наконец наступила тишина — остался лишь звон в ушах.

Гаррет отвернулась от стены и с трудом открыла глаза: помещение выглядело как концертный зал, в котором после выступления знаменитой рок-группы включили освещение. В свете горящих фрагментов гнезда она могла разглядеть весь первый уровень — огромное пещероподобное сооружение, разбитое на прямоугольники серыми бетонными перегородками и усеянное обломками от взрыва. Но все это казалось пустяками в сравнении с видом человеческих костей и высохших трупов насекомых, обильно покрывавших пол. Их было так много, что Брюшко превратилось в комнату ужасов, где оскаленные маски огромных жуков и гигантских муравьев лежали рядом с раздробленными человеческими костями и черепами. Теперь они смогли ясно увидеть, кто здесь жил и умер — но и кто, возможно, уцелел.

Для некоторых это зрелище, в сочетании с резью в глазах от пыли и звенящей болью в ушах, оказалось слишком тяжким испытанием. Такеши попытался ухватиться за стол, чтобы не упасть, но у стола остались только три целые ножки, и молодой человек не удержался, потерял равновесие и рухнул на пол. Сьюзен уцепилась за Джорджа, а Эндрю льнул к матери. Лора, не в силах прийти в себя от увиденных жертв, закусила губу и крепко держала сына.

Ни Уэбстер, ни Бишоп не говорили, сколько людей здесь работали, поэтому количество человеческих костей повергло ее в шок. Они покрывали пол словно гигантские рисовые зерна, разбросанные на пути свадебной процессии. Расположение некоторых из них могло рассказать целую историю. Вот под высохшими останками шести огромных особей африканской саранчи лежат четыре скелета. Их черепа расколоты пополам, тазовые кости раздроблены на сотни фрагментов, бедренные и берцовые кости обглоданы до зеркального блеска. И с неизбежностью перед глазами вставала картина событий, приведших к этой бойне. Как и на поле сражения, увиденном через десять лет после битвы, здесь сохранилось нечто гораздо большее, чем просто физические объекты, и теперь все они застыли в благоговейной тишине перед явленными их взорам печальными останками.

К тому же в данный момент им оставалось только ждать. Взрыв поднял в воздух тучу пыли, и определить его последствия можно было только после того, как эта пыль хотя бы частично уляжется. В помещении тем временем наступила предательская тишина. Шипение прекратилось, взрыв заглушил все звуки, доходящие до их ушей, а осветивший пространство огонь убеждал, что неведомые угрозы, таившиеся во тьме, оказались пустыми — по крайней мере на этом этаже.

Пыль постепенно завивалась в спирали и оседала, с каждой секундой результаты взрыва становились понятней. В первую очередь очистилась верхняя часть помещения, и они с облегчением увидели, что потолок почти не пострадал, если не считать выжженного на нем черного пятна как раз над местом взрыва.

Затем их глазам предстала стена и ее коричневое покрытие. Все пристально следили за каждым сантиметром, проступающим из редеющего пылевого облака, в надежде увидеть брешь, ведущую к лестнице. Но чем больший участок стены они видели, тем сильнее становилось их разочарование. Северная стена совершенно не изменилась — лишь отодвинулась метра на два.

— Ничего хорошего, — заметил Джордж.

Майк и Уэйнхаус направились было к термитнику, чтобы осмотреть стену более тщательно.

— Стойте! — закричал Уэбстер.

Пыль оседала быстрее, чем они ожидали, и теперь стало понятно, почему. Наибольший эффект от взрыва пришелся на пол рядом со стеной. Пыль исчезала в широком — метров десять диаметром — проломе с неровными краями.

— Ну хоть что-то, — сказала Гаррет и двинулась вперед, чтобы узнать, получили ли они доступ к лестнице через второй уровень.

— Не торопись, — сказал Уэбстер. — Если взрыв проделал такую дыру, то пол мог потерять прочность. Будь осторожна.

— Есть, майор.

Словно скользя по тонкому льду, проверяя прочность пола под ногами перед каждым шагом, Гаррет и Картер медленно двинулись к отверстию. Остальные следовали за ними с теми же мерами предосторожности, кашляя от еще не до конца осевшей пыли.

Гаррет миновала дыру, где погибла Лайза. Кевларовую сеть снесло в сторону, и обнажился круг с неровными краями, из которого шел удивительно яркий свет. Никаких признаков живых насекомых. Однако времени на внимательный осмотр не было, и Гаррет двинулась дальше по направлению к стене.

Пол казался достаточно прочным. А вот опор между потолком и полом второго уровня им не было видно — эти опоры из толстых стальных швеллеров не должны были пострадать.

Картер заглянул вниз. К его удивлению, второй уровень был ярко освещен. Он увидел массу растений с широкими зелеными листьями и толстыми вьющимися стеблями.

— Майор, откуда здесь взялось освещение? — спросил он.

Уэбстер проследил за взглядом Картера.

— Этот этаж был парником, и, видимо, генератор продолжает работать и поддерживать его режим.

— Когда понадобилось смоделировать климатические условия джунглей… — Бишоп собирался сказать «в контролируемой среде» —…для наших экспериментов, мы решили использовать для этой цели второй уровень.

— У вас неплохо получилось, — сказал Картер. — Прямо-таки тропический лес в доме.

— Гидропоника обеспечивает влажность, — заметил Майк. — А освещение должно быть либо от натриевых ламп высокого давления, либо от галогенных. — Джордж посмотрел на Майка с удивлением. — Я зарабатывал деньги на оплату университета, выращивая лучшую коноплю на всем Восточном побережье, — объяснил Майк свою осведомленность. — Но как получилось, что они до сих пор горят?

— Это источники на базе светодиодов, разработанные нашей группой в Массачусетском технологическом институте, — сказал Бишоп. — Излучают тепло и свет и отличаются долговечностью, но мы не предполагали, что они проработают десять лет.

Картер еще ниже наклонился над краем пролома. Теперь он мог видеть лестницу, но только ту ее часть, которая вела вниз. Кроме того, стало ясно, что взрывом пробило пол второго уровня и через образовавшуюся дыру можно было рассмотреть третий. Там густо росли копии тех кустов и лиан, которые окружали БРЭВИС на поверхности, но — безупречно белого цвета.

— А что было на третьем уровне? — спросил Картер.

— Хранилище, — ответил Бишоп, подходя ближе и заглядывая вниз.

— Хранилище чего?

— Генетического материала, в том числе результатов неудачных экспериментов — на тот случай, если бы понадобилось к ним вернуться. — Бишоп всмотрелся повнимательнее. — Боже мой! Такого я не помню.

Пыль наконец окончательно осела, и стало понятно: только спустившись еще на один уровень, они смогут увидеть, есть ли там проход к лестнице.

— Черт! — пробормотала Гаррет.

— Я все же надеялся, что брешь возникнет в стене, а не в полу, — сказал Картер.

— Я тоже. — Гаррет покачала головой.

Стоя поодаль, Эндрю и Лора чувствовали разочарование других членов группы. Отыскав свободные от обломков места на противоположных концах пролома, они подошли поближе, чтобы увидеть все собственными глазами.

Лора с удивлением рассматривала насекомых на полу второго уровня, которые отнюдь не были похожи на высохшие белесые трупы, пролежавшие здесь многие годы. Они имели более темную окраску и выглядели прочнее, основательнее. Похоже, они погибли совсем недавно, возможно всего несколько минут назад. Определить точнее было невозможно, поскольку все они претерпели неизвестные генетические изменения, но создавалось впечатление, что эти обитатели Брюшка не только жили здесь, но и благоденствовали.

Мокрица размером чуть меньше Эндрю лежала на спине. Лора хорошо видела ее ложную трахею и с трудом отвела глаза от этого зрелища. Из-под густой листвы выступал богомол величиной с автомобиль. Его щетинистая ротовая щель напоминала машинку для подрезания живой изгороди. Рядом были видны рога жука-оленя, по размерам не отличающиеся от рогов оленя настоящего. Встреча с подобными живыми чудовищами грозила бы верной смертью.

Громкий треск отвлек Лору от этих мыслей. Он подняла голову и увидела, что Эндрю теряет равновесие.

— Мама! — закричал мальчик.

Майк, оказавшийся ближе других к Эндрю, повернулся на крик.

Треск повторился.

— Помогите ему! — Это кричала Лора. Она уже бежала к сыну.

Майк рванулся вперед, но его отделял от Эндрю стол. В отчаянном прыжке он попытался перемахнуть через препятствие, но задел стол ногой и рухнул на пол. Уже поднимаясь, Майк снова услышал треск. Правая нога Эндрю провалилась.

Тем временем Лора перепрыгнула через три перевернутых стула — она видела перед собой лишь своего ребенка.

Майк уже был на ногах и поймал испуганный взгляд Эндрю. Треск не утихал.

— Эндрю! — Лора неслась к сыну. Ей приходилось огибать пролом, вокруг которого в растерянности стояли люди.

Уэбстер локтем отодвинул Бишопа и тоже побежал к мальчику. Лора уже поравнялась с майором, и теперь они вместе приближались к Джорджу. Тот не знал, кого из них пропустить, поэтому просто повернулся к ним боком и ждал. Лора добежала первой, оттеснила Джорджа, и он перекрыл дорогу Уэбстеру. Они столкнулись, образовав живой снаряд в двести килограммов общего веса, и Джордж отлетел в сторону.

Снова треск, пол не выдержал, и Эндрю провалился. Инстинктивно он развел руки в стороны, пытаясь остановить падение. Пальцы нащупали края дыры, но зазубренная кромка бетона мгновенно сорвала кожу, и острая боль пронзила ребенка. Поневоле отдернув ладони, он потерял опору и стал сползать вниз.

Майк уже был над дырой и протянул руку, пытаясь схватить Эндрю. Падая, он накрыл стойку с пробирками, и осколки стекла вонзились ему в грудь и живот. Не обращая внимания на боль, он шарил рукой в провале. Его пальцы коснулись ладони Эндрю, но лишь на мгновение. Окровавленные пальцы мальчика пытались зацепиться, но только скользили, оставляя красные следы на руке Майка.

— Ма-а-а-м-а-а! — Треск и хруст ветвей, ломающихся под тяжестью тела Эндрю, достиг ушей Майка и замер, завершившись глухим стуком и криком боли.

Лора отшвырнула еще один стул и в последнем прыжке упала на спину Майка. Осколки стекла еще глубже впились в его грудь, и он едва не задохнулся от боли. Но Лора этого не заметила.

— Эндрю! — Она подползла к самому краю отверстия.

Майк еще не вынул руку, пытавшуюся удержать мальчика. С ее помощью он подтянул себя вперед и тоже принялся звать Эндрю. Размер отверстия позволял им обоим опустить туда головы. Хотя пространство второго уровня и освещалось, густая листва не пропускала свет, и ближе к полу он быстро тускнел, превращаясь в зеленоватый сумрак.

— Эндрю-ю-ю!

— Тсс! Мне кажется, я его слышу, — сказал Майк.

Лора повернула голову, обратив ухо вниз. Кровь стучала в висках, но она все же различила слабый крик: «Ма-а-а-м-а-а…» Он словно шел издалека. Звук с трудом пробивался через преграду из листьев и ветвей.

— Эндрю! Оставайся на месте, я иду к тебе!

Лора присела на край отверстия и спустила ноги.

— Подождите, я иду к вам, — сказал Уэбстер.

Но Лора не обратила внимания на его слова. Она посмотрела вниз и прыгнула.

Ломая ветви и сминая листья, она упала на пол второго уровня. Уэбстер последовал за ней.

Глава 66

— Вы с этим справитесь?

Тобиас Пейн только что закончил объяснять, каким образом приводится в действие детонатор ядерного взрыва. Процедура предусматривала несколько этапов проверки со стороны системы безопасности и введение кода, после чего до взрыва оставался час времени, чтобы они могли улететь.

— Справимся, — сказала Джейкобс. — А если мы откажемся помочь вам угробить наших друзей?

— Я предполагал, что вы зададите этот вопрос. Позвольте объяснить вам ваше положение. Тогда вы поймете, сколь ничтожна вероятность, что они выберутся оттуда живыми.

Сейчас они находятся в зоне, которая называется Брюшко. Десять с лишним лет назад там располагались лаборатории БРЭВИСа. Эксперименты закончились неудачно, и насекомые убили всех сотрудников за исключением Хита, Бишопа и Уэбстера. Вся зона была изолирована, и БРЭВИС начал работу заново в том месте, которое вам известно.

Так вот, дама и господа, эта зона, вне всякого сомнения, кишит гигантскими насекомыми, которые в течение пятнадцати лет были вынуждены поедать друг друга за неимением иной пищи. При создании этих насекомых преследовалась цель в максимальной степени увеличить их размеры, аппетит и степень агрессивности, причем генетические компоненты, использовавшиеся для достижения указанной цели, остались в их распоряжении и могли привести к мутациям, которые вам не являлись в самых жутких снах.

— А что, если все эти твари сдохли? — спросил Мэдисон.

— Я снова слышу вас, господин Мэдисон? Господин Тадж уже сообщил мне, что датчики указывают на движение объектов, отличных от людей, но если бы он этого и не сделал, я в настоящий момент смотрю на то же изображение, что и вы.

«Спутник», — произнесла Джейкобс одними губами.

— И если вы внимательно следили за экраном во время нашей беседы, то могли заметить, что один из находящихся там людей уже погиб. Каким образом — мы можем только гадать.

— Но других-то мы еще можем вытащить, — сказал Миллс.

— По-видимому, это господин Миллс. Вы ведь англичанин. Поздравляю вас с этим порывом, но, боюсь, вы не сможете их вытащить живыми. Без моей помощи вы туда не попадете, но если вам и удалось бы обойти эту трудность, я смогу ввести в систему необходимый код и уничтожить БРЭВИС дистанционно. Результат будет тот же, но это повлечет за собой еще четыре трупа. А потому, если вы принимаете близко к сердцу интересы этих людей, помните, что они находятся в смертельной опасности, мучаются от страха и голода и не имеют никаких шансов выйти оттуда. Так что давайте покончим с этим поскорей.

Все взгляды обратились к Джейкобс. Понимая, что необходимо принимать решение, она вплотную приблизилась к микрофону.

— Господин Пейн!

— Слушаю вас, мисс Джейкобс.

— Идите вы в жопу.

Глава 67

Приземление было жестким. Она почувствовала удар в грудь, словно ее сбил грузовик, и едва не задохнулась. С трудом поднимаясь на ноги, Лора думала только о сыне. Голос Эндрю доносился слева, и она стала продираться туда сквозь заросли.

Лора шла, сминая и обрывая листья, звала сына и жадно ловила любой звук, который мог быть ответом на ее зов.

— Э-э-эндрю-ю-ю!

Она замедлила шаг, чтобы приглушить шелест раздвигаемых листьев, за которым она могла не расслышать его голос.

— Э-э-эндрю!

Ей показалось, что до нее донеслось едва различимое «мама». Кажется, справа?

Лора остановилась. Тишина.

— Э-э-ндрю!

Тишина. Какой-то шелест? Эндрю или Уэбстер?

Она кричала и умолкала. Шла и останавливалась. Где она? Лора обернулась. Свет падал сверху и, процеживаясь сквозь листья, бросал на нее зеленоватый отблеск.

— Э-э-эндрю-ю-ю!

Она слышала лишь тяжелые удары собственного сердца. Во рту пересохло, и ей было больно глотать.

— Господи, ну где же ты, — шептала Лора, лихорадочно оглядываясь. — Где же ты, Эндрю, как мне найти тебя, Э-э-ндрю-ю…

И громче:

— Э-э-эндр-ю-ю-ю!!!

В голове стремительно проносились мысли. Где же он? Он не мог уйти. Он жив, он цел. Он не мог умереть. Не мог, не мог. Стоп, хватит повторять. Он жив, он где-то рядом. Но где? Где он? Где я? Господи!

Она снова бросилась бежать и скоро наткнулась на непреодолимую преграду из сплетенных стволов и лиан.

— Нет, нет, нет! — Она колотила кулаками по чешуйчатой коре. — Нет же! Кто-нибудь! Помогите! Помогите найти мое дитя! Моего сыночка! Умоляю! — Слезы заливали ее лицо, слова становились невнятными. Лора бессильно опустилась на колени. — Умоляю… Помогите… О Господи, не дай ему умереть…

Слева от нее послышался слабый шорох.

Она мгновенно повернулась.

— Эндрю?

Лора вскочила на ноги и сделала несколько шагов.

— Эндрю?

Снова шорох вместо ответа. На этот раз громче.

— Это ты, Эндрю?

С каждым шагом звук становился громче и отчетливей.

— Эндрю! — Лора глубоко вздохнула. Ей стало легче. По какой-то таинственной причине она была абсолютно уверена, что это он, ее сын. Да, он, наверное, ушибся, поцарапался, но это конечно же он.

Эндрю скорее всего ранен, решила она, он сбит с толку, испуган и поэтому не мог отозваться на ее крики. Но все это пустяки; увидев маму, он бросится к ней в объятия, и они снова будут вместе, а потом невредимыми поднимутся на поверхность, а потом полетят домой…

Раздвигая листья и делая шаг за шагом, она улыбалась сквозь слезы. Все будет хорошо. Панический страх остался позади. Еще чуть-чуть…

Оглушительный скрип — и Лора издала вопль ужаса. Она сделала шаг назад, повернулась, но не удержалась на ногах и упала, ударившись лицом о толстый стебель.

Он был рядом. Иерусалимский сверчок величиной с лабрадора, согнув мощные лапы, изготовился прыгнуть ей на спину. Она все еще кричала, когда челюсти насекомого сошлись на ее лопатке и пришли в движение, продираясь сквозь мышцы к ребрам.

Глава 68

Миллс стоял рядом, скрестив руки.

— Ну ладно, Джейкобс, ты отшила этого типа с ядерной кнопкой. А теперь-то что нам делать?

— Начнем с того, что ты разнесешь вдребезги спутниковую антенну. — Миллс пожал плечами и ушел. Джейкобс продолжала: — Тадж, дай-ка мне еще глянуть на план. Мы прижучим этого сукина сына.

Она развернула чертежи на столе Таджа.

— Не знаю, как вам, ребята, но лично мне почему-то не кажется правильным их убивать. А чтобы их оттуда вытащить, надо разорвать линию дистанционного управления из Пентагона… — Ее прервал звук выстрелов и грохот падающих на крышу осколков спутниковой тарелки. — Ну вот, теперь он оттуда не доберется до детонатора, а стало быть, пошлет сюда кого-то, чтобы выполнить эту работу. Мэдисон, ведь ты заправлялся топливом в разных местах. Какие базы ближе всего к нам?

— Севен-Айлендс на Бермудах, Гарра-дель-Агила в Колумбии… Ну и Санта-Крус на северо-востоке Бразилии. Вот три ближайшие, но есть и другие.

— Какая из них ближе всех, и сколько им времени понадобится, чтобы нанести по нам ядерный удар?

— Большой разницы нет, но я бы выбрал Санта-Крус. Там точно есть ядерные головки. Мой приятель, он туда топливо доставляет, видел там бомбардировщики F-35. Через два — два с половиной часа будут здесь, с учетом того, что им понадобится сделать несколько звонков из Пентагона и дать команду на срочный вылет.

Джейкобс установила часы на обратный отсчет и стояла в ожидании Миллса. Тот вернулся очень довольный проделанной работой.

— И что мы будем делать эти два часа? — спросил Тадж.

— Мы их оттуда вытащим. Судя по словам этого засранца, существует какой-то способ туда войти. «Не имеют шансов выйти оттуда», так он сказал. Вроде единственная связь с этой зоной — через кабинет Бишопа. Да быть не может, чтобы лабораторный комплекс площадью в тысячи квадратных метров имел только один вход и выход. Ведь наш комплекс они построили только после того, как старый стал непригоден, а следовательно, оттуда есть не просто еще один выход, там должен быть выход именно на поверхность.

— Похоже, так и есть, — сказал Миллс. — Да только где он, этот выход?

— Давайте еще раз посмотрим на план. Мы наверняка чего-то не заметили.

— Лестница есть только в задней части этого Брюшка, — заметил Миллс.

— Да? А может быть, дело в числе девятьсот шестьдесят девять? Что бы оно значило? — спросила Джейкобс.

Мэдисон имел вид школьника, не выучившего урок. Миллс хмурился, стараясь показать, что напряженно думает. Тадж помолчал, обдумывая вопрос Джейкобс, и вдруг всех удивил.

— Если это футы, то их почти тысяча, а всем известно, что именно на такую глубину опускается лифт. Ведь мы все на нем спускались и спрашивали, какая там глубина. Надо посмотреть, где это место на карте, и там, в этих гребаных джунглях, окажется люк или дверь.

Он гордо сложил руки на груди и ждал, когда другие по достоинству оценят его гениальную догадку.

Миллс и Мэдисон растерялись еще больше: как Таджу удалось утереть им нос?

Джейкобс улыбнулась.

— Похоже, теперь ясно, что нужно делать.

Глава 69

Уэбстер лежал на смятой куче ветвей и листьев. Приземляясь, он вывихнул лодыжку, и боль была такой сильной, что майор побледнел и стиснул зубы, стараясь сдержать стон.

Он сел на выступающий корень какого-то дерева и спустил носок. Лодыжка успела распухнуть и покраснеть, но Уэбстеру приходилось не раз ломать кости и получать пулевые ранения. Такой пустяк его не остановит, разве чуть замедлит движение. Он ухватился за толстый стебель и с усилием встал, стараясь не ступать на больную ногу.

Уэбстер мысленно перебрал возможные действия. Самым разумным было бы позвать на помощь Гаррет, чтобы та подняла его наверх. Но такой выбор означал верную гибель Лоры, и майор подумал, как его появление на первом уровне без Лоры и Эндрю отразится на остальных. Вторым вариантом было искать мальчика и его мать, ковыляя на вывихнутой ноге. Сумеет ли он им помочь? Он едва мог передвигаться и с трудом представлял себе, каким образом, даже отыскав их, сможет защитить от насекомых и поднять обратно. Возможно, он только осложнит положение, поскольку ему самому понадобится их помощь. Однако, подумал Уэбстер, он был вооружен, что давало ему важное преимущество. И он решил по крайней мере отыскать Лору и Эндрю. В конце концов, он уже здесь, внизу, и столь скорое возвращение наверх было бы недостойным поступком.

— Л-о-о-р-а-а! Э-э-ндр-ю-ю! Л-о-о-р-а-а!

Листва заглушала его крики. Не получив ответа, он решил, что только движение поможет ему хоть как-то увеличить шансы найти их.

Сделав первый осторожный шаг, Уэбстер услышал, что его зовет Гаррет. Но он не хотел, чтобы она спускалась к нему: вероятность выжить была на первом уровне выше. Майор решил пока не кричать и двигаться дальше молча.

Глава 70

Хриплые крики Лоры не прекращались.

Сверчка разозлил металлический погончик на ее куртке — он мешал ему окончательно сомкнуть челюсти. Окровавленные жвала еще не добрались до реберных костей, однако два тупых ножа все глубже впивались в ее плоть, причиняя нарастающую острую боль.

Лора лежала поперек изогнутого корня толщиной с ее бедро. Сразу же за корнем начиналась широкая лужа — видимо, часть гидропонной системы. Стоило насекомому протолкнуть ее чуть дальше, она бы захлебнулась, и поэтому отчаянно старалась удержаться на месте, хватаясь за корни. Однако из-за потери крови она слабела, а сверчок, упираясь мощными задними ногами, давил все сильнее.

Лора приподняла голову — вода была совсем рядом, вот-вот она доберется до рта и носа.

Жвала погружались в плоть все глубже, непреодолимая сила толкала тело вперед. Вот ее нос коснулся воды. Она ощутила тепловатую влагу. Тяжелое прерывистое дыхание потревожило водную гладь.

Вот как я умираю.

В этот момент прямо перед ее глазами появилось что-то тонкое и коричневое, и Лора поняла, что ей следует делать. Протянув правую руку, она изо всех сил ухватилась за этот предмет.

Что теперь?

Сжимая руку, она внезапно почувствовала, что боль в спине немного утихла. Чем сильнее она стискивала незнакомый предмет, тем большее облегчение испытывала — хватка сверчка становилась слабее. Собрав всю волю, Лора со всей силы рванула на себя то, что сжимала ее рука.

Оглушительный визг пронзил уши. В ее кулаке был один из крайне чувствительных усиков, и сверчок испытывал острейшую боль. Он освободил спину Лоры и все старания сосредоточил на том, чтобы освободить длинный тонкий щуп, вырастающий из верхней части его головы.

Он резким движением попытался укусить ее за руку, но Лора в последний момент успела ее отдернуть, и сверчок сомкнул челюсти на собственной антенне. Жуткий визг перешел в вой. Лора воспользовалась моментом и сложила вдвое второй усик. Сверчок мотал головой, не переставая визжать. Потеряв равновесие, он опрокинулся на спину, и Лора выскользнула из-под него. Ее сотрясал кашель, острой болью отдаваясь в спине и груди.

Теперь она впервые смогла увидеть, насколько мерзким и мощным было это чудовище. Однако для страха у нее не было времени — нужно было расправиться с ним, пока его визг не привлек других. Навалившись на сверчка, она сильно надавила на его глаза большими пальцами. Он забился под ее тяжестью, пытаясь освободиться, но Лора держалась. Она понимала, что не убьет его таким образом, но причинит увечье, которое не позволит сверчку ее преследовать.

Вынув пальцы из черного месива, она с трудом поднялась и пошла прочь. Несколько шагов, и густая зелень скрыла ее от насекомого. Прислонившись к темно-зеленому стволу, она попыталась восстановить дыхание и немного успокоиться. Теперь ничто не отвлекало Лору от ощущения боли, и та завладела ее ослабевшим от потери крови телом, вытеснив нечто более глубокое. Как ни странно, это было скорее приятное чувство.

Израненная и окровавленная, Лора упала на колени, наклонилась вперед и уткнулась головой в ствол. Сознание покинуло ее.

Глава 71

— Меня — в жопу? Меня? — бормотал Тобиас Пейн, набирая четырехзначный внутренний номер Пентагона.

— Доброе утро, господин Пейн. У телефона Шейла Беренсон, секретарь отдела производственных помещений и коммуникаций, департамент специальных операций. Чем могу быть полезна?

— Здравствуйте, мисс Беренсон. Прошу вас дать мне код авторизации для процедуры двадцать два четырнадцать в БРЭВИСе.

— Двадцать два четырнадцать? — Обученная реагировать на все просьбы спокойно и по-деловому, она впервые столкнулась с требованием такой степени важности.

— Именно, Шейла, двадцать два четырнадцать. Вам объяснить, что это значит?

— Э-э… Нет, сэр. В этом нет необходимости. — Покровительственный тон Пейна заставил ее вернуться к официальной манере общения, предписанной протоколом. — Пожалуйста, сообщите ваш пароль.

— Разумеется. Пароль — «гелиотроп».

Она ввела пароль в компьютер.

— Пароль подтвержден, сэр. Теперь мне остается ввести свой, и… — Слова Шейлы повисли в воздухе. Пауза длилась слишком долго. Пейн уже решил было, что связь прервалась.

— Алло! Мисс Беренсон…

— Да, сэр.

— Что случилось?

— Я не понимаю, сэр. Я послала коды, но не получила подтверждения, что БРЭВИС их принял.

— Вы хотите сказать, что не знаете, успешно ли выполнена операция?

— Операция не выполнена, сэр. К нам должен поступить сигнал, сообщающий о приведении в действие ядерного заряда. Так вот, этого не произошло.

— В чем проблема? Это код операции особой важности!

— Проблема в связи, сэр. Связь с БРЭВИСом прервана.

— Но я десять минут назад говорил с ними по телефону. Скажите, вся связь с БРЭВИСом обеспечивается одной системой?

— Да, сэр. Это спутниковая линия связи.

— Значит… — Пейн потер лоб и тяжело вздохнул. — Если эта линия выведена из строя, то операция двадцать два четырнадцать невыполнима?

— Боюсь, что так, сэр. Но возможно, это просто сбой в системе.

— Возможно. А возможно, и нет.

Глава 72

— Я спущусь туда, — сказала Гаррет, снимая с плеч тяжелое вооружение.

— Вы уверены, что это разумно? — осторожно спросил Бишоп. Он хорошо знал, что обычной реакцией Гаррет на любое его предложение является желание поступить наоборот, но в то же время понимал, что, спустившись на второй уровень, она неминуемо разделит судьбу Эндрю, Лоры и Уэбстера.

Сам Бишоп, да и не он один, был убежден, что эти трое уже не вернутся. А уж если такой сильный и опытный человек, как Уэбстер, не найдет способ оттуда выбраться, то все остальные, включая Гаррет, могут забыть об этом.

— Да, мать вашу, я совершенно уверена, что это очень даже разумно. Слишком много друзей я сегодня потеряла, у меня их уже не остается. Знаю, знаю, по-вашему, ну и черт бы с ними, особенно если они морпехи. Да только я по-другому чувствую, совсем по-другому…

— Гаррет, он прав. — В последнюю очередь она ожидала услышать такое от Картера, но именно Картеру принадлежали эти слова.

— У тебя должна быть серьезная причина, коли ты принял сторону этого засранца, Картер, — сказала Гаррет. — Я тебя слушаю.

— Нельзя посылать туда одного человека за другим, даже не зная, с чем они там столкнутся. А что до моих чувств, Гаррет, то после матери для меня нет никого дороже Уэбстера, и я ничего так не хочу, как его возвращения. Да только есть какая-то причина, по которой он еще там. — Картер показал на зеленые заросли, которые они могли видеть через пролом, проделанный взрывом. — Это адский парник. Мы уже знаем, что тварь, которая съела Лайзу, находится именно там, а потом внизу оказались еще трое наших, и никто из них не вернулся. Если мы хотим отсюда выбраться, надо соблюдать осторожность, а стало быть, держаться подальше от этого места.

Гаррет обдумала слова лейтенанта и сказала:

— Может, ты и прав, Картер, да только я не могу дать им там умереть, если в моих силах что-то сделать.

Сложилась тупиковая ситуация, которая не устраивала никого. Следовало проверить, открыл ли взрыв доступ к лестнице со второго или третьего уровня.

— Прошу прощения, — это был голос Такеши, — но не исключено, что им можно помочь, не спускаясь туда.

Глава 73

Наконец Лора пришла в себя. Она лежала ничком на перекрученных корнях, спину терзала пульсирующая боль, а стоило ей приподнять голову, боль распространилась на плечо и, снова перекинувшись на спину, ахнула по ней ударом топора.

Мысли ее тут же вернулись к Эндрю. Они помогали превозмочь физические страдания, но причиняли нестерпимые душевные муки. Разве мог такой маленький и неопытный ребенок, как ее сын, выжить здесь дольше пяти минут?

Лора заплакала. Рыдания сотрясали ее тело, слезы лились по щекам, и она не успевала вытирать их ладонями. Мысли, одна мрачней другой, сталкивались в ее голове, словно черные грозовые тучи, мешая сосредоточиться. Помимо прочего сохранялась и угроза встречи еще с каким-нибудь чудовищным насекомым. Лора понимала: либо она сдается и просто ждет смерти, либо цепляется за ничтожный шанс найти сына, выбраться отсюда и вернуться домой, каким бы далеким он сейчас ни казался.

Она перекатилась на здоровое плечо и вздрогнула: истерзанная спина превратилась в источник невыносимых мучений. Вязкая слюна уже не смачивала рот, пересохший от жары и потери крови, обезвоживание вызывало тупую головную боль.

И все же она обязана найти в себе силы, чтобы выкрикнуть имя сына.

Первая попытка обернулась жалким хрипом, замершим на пути от легких к губам. Нет, она должна, должна…

— Эндрю, — это был всего лишь шепот. Она покачала головой, откашлялась и вложила в следующую попытку всю свою волю.

— Эндрю!

Гораздо лучше. Уже похоже на крик. И она повторила его. И еще. И еще.

Чей-то голос? Уэбстер прислушался.

Звук повторился. Ослабленный, он пробивался сквозь густую зелень.

Уэбстер не был уверен, но все же двинулся в том направлении, откуда, как ему казалось, доносился голос. Осторожность заставляла его идти медленно — он помнил, что каждое мгновение из зарослей мог появиться очередной голодный монстр.

Вот опять. Два слога. Может быть, «майор»? Кто-то его зовет? Позабыв о больной лодыжке, он ускорил шаг.

— Эй! — крикнул Уэбстер. — Есть там кто-нибудь?

Кто-то кричал «эй»? Мужской голос? Лора замерла, прислушиваясь.

— Эй!

Определенно, это был Уэбстер.

— Майор? — крикнула Лора.

— Лора?

— Я здесь!

— Повторите!

— Я здесь, майор!

Шелест листьев стал таким же громким, как их голоса.

— Сюда, сюда, сюда, — повторяла Лора, пока, отведя рукой очередной гигантский лист, не увидела хромающего ей навстречу Уэбстера.

На ее лице читались радость и облегчение, но Уэбстер не мог скрыть испуга: Лора была с ног до головы закована в почерневшую корку запекшейся крови — своей и сверчка.

— О Господи, как вы?

Лора опустила глаза и посмотрела на себя.

— О-о-о… Это не так страшно, как выглядит… — Она повернулась и показала майору свою спину — месиво из лоскутьев куртки и темной затвердевшей крови. — Вы еще вот этого не видели.

Едва выговорив последнее слово, Лора разрыдалась. Уэбстер, приволакивая ногу, подошел к ней вплотную и обнял. Она прислонилась к нему и, дрожа, попыталась заглушить свои рыдания, уткнувшись лицом в потную майку майора.

— Простите, — сказала она, отстраняясь и вытирая кровь со лба.

— Если уж кто-то имеет право на слезы… — начал Уэбстер, но вспомнил об Эндрю и замолчал.

По листьям прошло шуршание. Они услышали этот звук и вспомнили, что терять времени нельзя.

— Вы можете идти? — спросил Уэбстер.

— Думаю, могу. Чувствую слабость, но ноги держат. — Лора взглянула на палку в руках Уэбстера, потом на его левую ногу, чуть приподнятую над землей.

— Подвернул, когда приземлялся, — сказал он. — Уже получше, но пока стараюсь не наступать.

— Можно попробовать идти, опираясь друг на друга, — предложила Лора. Она обвила рукой его талию, а он — ее плечи. Ощутив такую поддержку, они могли потихоньку передвигаться.

— Мы должны найти Эндрю, — твердо сказала Лора.

— Конечно, — согласился Уэбстер. Они должны двигаться, подумал он. Если случится чудо и они найдут Эндрю живым, это будет замечательно. Если нет, они, по крайней мере, могут найти других. — Хотя я понятия не имею, где мы находимся.

Лора протянула руку в направлении, противоположном тому, где лежал сверчок.

— Может быть, нам стоит… Вы слышали? — быстро спросила она.

Слабый свистящий звук доносился из ближайших папоротниковых зарослей. Уэбстер всмотрелся, но ничего не увидел. И тут же почувствовал, как что-то, находившееся позади, обхватило и с огромной силой стиснуло его бедро.

Опустив глаза, майор увидел два угольно-черных когтя, похожих на бивни слона. Он попробовал раздвинуть их свободной рукой, но они только сильнее сомкнулись на бедре. Уэбстер издал сдавленный хрип, в котором смешались боль и изумление, и, услышав его, Лора посмотрела вниз.

Первой ее реакцией был испуганный крик. Она видела только рога, но точно знала, что принадлежат они жуку-оленю чудовищных размеров.

Уэбстер перестал поддерживать Лору — теперь он обеими руками, хрипя от напряжения, пытался ослабить хватку жука.

Лишившись опоры, Лора покачнулась, неловко шагнула назад, запуталась в листве и упала, ощутив под собой нечто твердое, возвышавшееся над полом. Это нечто двигалось. Она снова вскрикнула и с трудом встала на ноги.

— О Боже!

Ее крик заглушил стоны Уэбстера. Лора шагнула к нему и снова упала, на этот раз вперед, задев рог жука. Его твердость и толщина привели ее в ужас. Отдернув руку, она ухватилась за полу куртки майора. И в тот же момент какая-то сила швырнула Лору в воздух, да так высоко, что ее туфли едва не коснулись потолка.

Также сбитый с ног, Уэбстер оказался под ней. Отпустив рога, он пытался принять вертикальное положение. На мгновение зависнув в воздухе, они рухнули вниз, проминая заросли, и с силой ударились о пол. Лора почувствовала, как у нее треснуло ребро, и глухо застонала. Уэбстер успел в последний момент уберечь больную лодыжку, но это привело к тому, что удар приняло на себя правое колено. Острая боль пронзила ногу до бедра.

В следующую секунду их несло вперед, сквозь заросли. Жук был за ними, и они выполняли роль таранов, сокрушающих на своем пути толстые ветви и стебли.

Удар за ударом отзывался болью в их израненных телах. Их крутило, переворачивало и швыряло из стороны в сторону, сдирая кожу, тащило сквозь колючий кустарник, волокло по полу, усыпанному обломками мебели и битым стеклом. Осколки стекла превратили колени в сплошную рану. Пальцы, впившиеся в куртку, растягивались до хруста в суставах и отчаянно болели. Но Лора держалась.

Затем направление движения поменялось, рога жука сильнее впились в бедро Уэбстера, у Лоры неестественно вывернулась шея. Она уже не знала, сколько еще сможет выдержать. Куртка сползала с плеч Уэбстера, и каждый маневр жука, бросавший их на стволы и стебли, мог заставить ее разжать пальцы.

Наконец движение прекратилось.

Несмотря на боль и полную дезориентацию, главным источником их тревоги было то обстоятельство, что они оказались в кромешной тьме. Они не могли видеть даже собственную руку, поднесенную к самым глазам.

Уэбстер был настолько выбит из колеи, что даже не почувствовал, как рога жука разжались и освободили его ногу. Рядом с ним лежала Лора, уткнувшись лицом в кучу мягкой земли. Она попыталась повернуть голову, но ее остановила острая боль в шее.

В полной темноте они могли лишь различить звук, похожий на чириканье или стрекотание.

Это было гнездо.

— Майор, — тихо сказала Лора.

Уэбстер с трудом перевел дыхание.

— Лора, как вы? — Он закашлялся и вздрогнул от боли, пронзившей грудь.

Рядом что-то двигалось, и Лора по звуку поняла, что их окружают личинки жука-оленя. Подобно кротам, роющимся в земле, юные жучки ощупывали усиками пространство вокруг себя, чтобы выяснить, какое лакомство принесла им мамочка. Укрыться от любознательных гибких усиков было некуда, и эти движения, сопровождаемые жуткими стрекочущими звуками, заставили Лору содрогнуться. Они отталкивали от себя назойливые антенны, но их было слишком много.

Уэбстер не мог пошевелить правой рукой — он выбил плечо, и когда один из жучков толкнул ее, майор едва не задохнулся от страшной боли. Левой он кое-как пытался защищаться.

Внезапно личинки переползли на одну сторону. Звуки стали тише и доносились теперь из дальнего конца гнезда. Уэбстер не понимал, что это могло означать, но Лора заподозрила худшее. Она хорошо знала, что собой представляют эти личинки даже в их обычном виде: алчных и беспощадных пожирателей любой пищи в стремлении стать взрослой особью. А эти гиганты с повышенной агрессией ни за что не остановятся, пока Уэбстер и Лора не будут пережеваны, превращены в жидкое месиво и отправлены в их желудки.

Откуда-то из темноты появились челюсти жука-матери. Тварь нацелилась на бицепс безжизненной руки майора, но промахнулась и схватила только часть мышцы, резко дернув руку. Уэбстер взвыл, и этот звук заставил насекомое отпрянуть. Пасть исчезла в темноте, унося с собой кусок окровавленной плоти.

Лора могла лишь представлять себе, что происходит. Она ощущала едва заметные толчки воздуха и слышала сочный звук, с которым жвала жука вонзились в руку Уэбстера. Все прочее тонуло в черном мраке.

Через мгновение жук вернулся. Встав на задние ноги, он теперь примеривался к черепу майора. Уэбстер повернул голову и с трудом разлепил залитые спекшейся кровью веки. Он ничего не видел, и это слепое ожидание усиливало страх.

Затем до него донесся звук — уже другой. Слабый, едва слышный, он ободрил Уэбстера. Майор почему-то подумал, что этот далекий, почти неразличимый протяжный звук, издаваемый электронным прибором, мог означать спасение.

— Закройте глаза, — пробормотал он, дотянувшись здоровой рукой до Лоры. — Скорее закройте глаза.

Ослепительная вспышка озарила все без остатка пространство Брюшка. Любая живая тварь, имевшая несчастье не закрыть глаза, испытала бы в этот момент ощущение, будто ее зрачки прожигает паяльная лампа. Вспышки следовали одна за другой в течение нескольких минут, но яркость их ослабевала, пока свечение не прекратилось и вновь не вернулась темнота.

Лора и Уэбстер, держась за руки, лежали рядом, покрытые коркой грязи, крови и сока растений.

— Живы? — прошептал майор.

— Да… А вы?

Глава 74

Миллс, Джейкобс, Мэдисон и Тадж пробирались через джунгли позади здания базы.

— Не туда мы идем, — сказал Миллс.

— А по-моему, как раз туда, — сказал Мэдисон.

— Откуда тебе знать, мать твою? — огрызнулся Миллс.

— Оттуда же, откуда знаю, что ты ловишь кайф, когда член сосешь.

— Я кайф словлю, если вставлю тебе винтовочный ствол в жопу.

— Да у тебя одно на уме — засунуть хоть что-то в жопу мужику.

— Джейкобс, лучше бы нам найти дверь, пока я не разбил рожу этому засранцу.

— Да успокойтесь вы оба. Чисто школьники…

— А-а-а!

Вопль Таджа вспугнул стайку птиц. Когда остальные подбежали, он лежал на спине, схватившись за ступню.

— Что стряслось? — спросил Миллс.

— Палец!

Тадж шел босиком и наткнулся на полускрытый в земле кусок бетона. Большой палец кровоточил.

— Может, тебе стоит вернуться, обработать рану антисептиком и заклеить пластырем? — предложила Джейкобс.

— Пожалуй, — согласился Тадж.

— Но что это за штука? — спросил Миллс.

— Вполне возможно, тут выходила на поверхность лестница, и ее прикрыли бетонной крышкой, — сказала Джейкобс.

— Может, нам ее взорвать к чертовой матери?

— Так и сделаем, Мэдисон, — ответила Джейкобс. — Вот когда нам пригодится то, что мы с собой прихватили, удирая с базы. Миллс, нам нужна си-эс двадцать четыре.

Миллс улыбнулся.

— Сейчас принесу.

— Это взрывчатка? — спросил Мэдисон.

— Да уж точно не абрикосовый джем.

— А мы случайно не…

— Случайно что?

— Не искорежим то, что под бетоном? Тогда нам туда не пролезть.

— В таком случае мы произведем еще один взрыв. Нам хватит пластита, чтобы добраться до самого низа. — Миллс вернулся, неся взрывчатку и детонаторы. — Будем действовать по этапам. Сначала заложи заряд, чтобы пробить бетон.

— Сколько, по-твоему, надо? — спросил Миллс.

Джейкобс взяла кусок пластита размером с сигаретную пачку и прикинула ее вес на ладони.

— Думаю, этого хватит.

Миллс разломал пластит на несколько частей и проводами соединил их с детонатором.

— Верно, площадь взрыва будет побольше, а глубина поменьше, — одобрила Джейкобс.

Миллс установил таймер, и они отошли к самолету, чтобы предупредить Таджа.

Ожидая взрыва, всегда волнуешься. Миллс держал свой секундомер так, чтобы остальные могли его видеть, и они напряженно ждали, когда истекут последние секунды, надеясь, что все было сделано правильно и им не придется с риском для жизни возвращаться к месту, где был заложен пластит с детонатором.

В центре широкого круга обожженной земли обнаружился синий люк. Он был частично закрыт тонким слоем бетона, который предстояло убрать, но встревожило их вовсе не это. Все их внимание было поглощено беспорядочными мягкими ударами в крышку люка, доносившимися снизу.

— Что это, по-вашему? — спросил Тадж.

— Да что угодно, — ответила Джейкобс. — Может, и осы. Вот что, на всякий случай… — Она сбегала к самолету и вернулась с двумя большими кевларовыми сетями.

— Молодец, — одобрил Миллс.

Они разложили сети поверх люка и закрепили края.

— Давайте, ребята. — Джейкобс показала на маховик задвижки.

Тадж и Миллс через ячейки сети ухватились за противоположные стороны маховика. Хотя остаток бетона служил помехой, им все же удалось повернуть колесо. Задвижка отошла. Люк можно было открывать, и они вопросительно посмотрели на Джейкобс.

— Теперь станьте так, чтобы открывать крышку люка на себя. И будьте начеку. — Она направила ствол «Глока» на люк. — Открывайте на счет «три» — и очень медленно. Раз… два… три!

Первое усилие не дало результата, но затем люк слегка приоткрылся. Из щели ничего не вылетело, и они открыли люк пошире.

Шум прекратился. Разломав корку бетона, крышка люка распахнулась и легла на землю. От усилия Тадж и Миллс повалились на спины. Джейкобс и Мэдисон заглянули в открывшийся проем.

Так вот почему оттуда никто не вылетел: к внутренней стороне люка словно приклеился термит метровой длины со смятым крылом и сломанной ногой.

— Господи! — Джейкобс была потрясена. Не успела она прицелиться в термита, как он прогрыз сеть и исчез в джунглях. — Нельзя дать ему улететь! — закричала она. — Пусть кто-нибудь останется здесь, надо убедиться, что других тварей нет.

Джейкобс с пистолетом в руке бросилась в чащу, за ней, не отставая ни на шаг, бежали Миллс и Мэдисон.

Сначала преследование давалось легко — одно из четырех крыльев насекомого было повреждено, к тому же термит был слеп и понятия не имел, куда летит. Но, вырвавшись на открытое пространство, он получил преимущество, которого люди были лишены. Как только Джейкобс приблизилась к термиту на достаточное расстояние для прицельного выстрела, тот устремился вверх. Миллс пальнул вдогонку, но промахнулся, зато грохот его выстрела поднял в воздух сотни птиц, и различить термита стало невозможно.

— Черт бы тебя побрал, Миллс! — воскликнула Джейкобс, останавливаясь и переводя дыхание.

— Он уходил, я должен был хоть попытаться его достать. Попади я, ты бы первая меня похвалила.

— Но ты промазал, кретин, и она готова скормить твой член собакам.

— Мэдисон, мать твою! Я…

— Заткнитесь оба! — крикнула Джейкобс. — Его надо найти. Если он совокупится с обычным термитом, тут наступит ад!

— Да чтоб ему совокупиться с обычной термитихой, им ведра смазки не хватит, — заметил Мэдисон с ухмылкой, очень довольный своей шуткой.

— Вот что, — сказала Джейкобс, — разделимся. Времени у нас в обрез, если не найдем эту тварь, встречаемся у люка в пять.

Миллс и Джейкобс углубились в джунгли, а Мэдисон остался на месте, опасливо поводя вокруг себя стволом, словно новичок-полицейский. В джунглях ему приходилось бывать нечасто, и он растерялся, когда над его головой заверещала паукообразная обезьяна. Он чуть было не выстрелил в нее, но она успела удрать.

Походив вокруг, он через несколько минут понял, что не имеет представления, где находится. Когда Джейкобс и Миллс уходили, Мэдисон не придал этому значения, не проследил, в каком направлении они исчезли, и вот — он заблудился. Где они разделились? Выше по склону или внизу, у ручья? У того дерева или вон за теми кустами?

— Джейкобс! — Он не мог себя заставить звать на помощь Миллса. — Джейкобс!

Нет ответа.

Она могла отойти уже на целых полмили. Шансов найти термита у него никаких, время идет, а он понятия не имеет, в какой стороне люк. Мэдисон решил взобраться на холм и посмотреть, не станет ли ему оттуда понятней, куда идти.

Пробираясь через кусты, он услышал позади себя какой-то странный звук — будто Тадж сокрушал зубами батончик «Сникерса». Обернувшись, Мэдисон увидел, что верхушка ближайшего дерева раскачивается, хотя не было и намека на ветер. Хруст «Сникерса» прекратился, и дерево стало со скрипом наклоняться. Сообразив, что наклоняется оно точно в его сторону, он едва успел отбежать, как ствол с громким треском рухнул. Толстый сук скользящим ударом сбил пилота с ног. Через мгновение появились Джейкобс и Миллс. Не обращая внимания на Мэдисона, они бросились к дереву, разряжая обоймы своих «Глоков». Термит взорвался, словно огромное черное яйцо, обломки панциря смешались с густой жижей внутренностей.

Убедившись, что с термитом покончено, Джейкобс и Миллс убрали пистолеты. Мэдисон поднялся на ноги и подошел к ним.

Миллс втаптывал останки насекомого в землю.

— Я знала, что ему понадобится дерево, — сказала Джейкобс. — Они жестко запрограммированы. Но чтоб термит вырос до таких размеров! Ну чисто бензопила.

Мэдисон старался выглядеть спокойным, словно другого исхода дела и не ожидал, хотя сердце у него до сих пор колотилось: ведь дерево его едва не придавило.

— Ладно, — закончила Джейкобс. — Возвращаемся к люку.

Она побежала вверх по склону, следом за ней Миллс. Мэдисон изо всех сил пытался не отставать. Когда он добрался до вершины, то увидел, что Джейкобс и Миллс стоят у люка и растерянно озираются.

Тадж исчез.

Глава 75

— Никогда не привыкну к этим световым бомбам, — сказала Гаррет, с трудом открывая глаза и щурясь.

— Я тоже, — отозвался Картер. — Думаешь, это им помогло?

Гаррет шла к провалу, натыкаясь на столы. Зрение еще не восстановилось после ослепительной вспышки.

— Помогло, если они услышали звук и успели зажмуриться. Если же нет — то они остались слепыми в этих зарослях с гигантскими насекомыми. Но все равно, Такеши, спасибо за идею. У них хотя бы появился шанс.

Наклонившись над дырой, она позвала Уэбстера, но ответа не последовало. Тем не менее она звала майора снова и снова.

Постепенно зрение восстановилось и у всех остальных. Морпехи знали, что нужно зажмуриться как можно крепче, а ученые не сталкивались с такой ситуацией, они просто прикрыли лица руками и испытали сильнейший световой удар по глазам.

— Не двигайтесь, — посоветовал Картер Майку, который натолкнулся на стол и ничком упал на человеческий череп. — Лучше подождать, зрение постепенно восстановится.

— Очень обнадеживает, — пробормотал Майк, потирая ушибленный подбородок.

Джордж наклонился над провалом рядом с Гаррет.

— Мы можем еще чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Еще бы. Зовите майора. Зовите даму и ребенка, если вам от этого станет лучше. У нас есть на это пять минут, а потом мы сами займемся поисками выхода.

За неимением других занятий, все теперь звали Уэбстера, Лору и Эндрю. Бишоп, Майк и Джордж, стояли у кромки отверстия, образованного взрывом, а Сьюзен и Такеши — у дыры, в которой погибла Лайза.

Картер подошел к Уэйнхаусу.

— Световая бомба дала нам немного времени, — сказал он. — Надо посмотреть через провал, не видно ли внизу пути к лестнице.

Уэйнхаус кивнул. Картер бросил в отверстие несколько горящих кусков термитника и вместе с Уэйнхаусом всматривался в освещаемое ими пространство. Огненные комья пролетали второй уровень и попадали на третий, приземляясь в плотную белесую растительность. Стебли и ветви, жесткие, словно прутья метлы, задерживали их падение, а затем расступались и пропускали дальше, вниз. Широкие листья смыкались над пламенем, обнимали его и гасили.

— Мне это не почудилось? — спросил Картер.

— Чистый бред, — сказал Уэйнхаус. — Они что, дрессированные?

У стены термитник продолжался под полом, на втором уровне. Картер подобрался поближе к нему, осторожно проверяя пол на прочность. Ощупав рукой край дыры в термитнике, он сильно нажал вниз — край немного осыпался, но выдержал. Подтянувшись вплотную к термитнику, он ударами ноги проделал в нем еще три отверстия, засунул в них ноги и свободную руку и повис на вертикальной стене, уходящей вниз — на второй и затем на третий уровень.

Под одной ногой стенка термитника просела, но вторая нога имела прочную опору, и руки держали крепко. Картер снял с пояса пистолет для крепежа, направил его повыше своей головы в стену и выстрелил. Крики Гаррет заглушили звук, с которым стальной стержень вошел в гнездо. Теперь Картер получил возможность закрепить веревку.

Наладив систему спуска, Картер оттолкнулся от стены и заскользил вниз, ко второму уровню. За его спиной и под ним была зеленая масса, перед ним — стена термитника.

— Пока ничего не вижу, — сказал он. — Спускаюсь ниже.

Наконец он достиг основания второго уровня. Утвердив одну ногу на развороченном полу, он заглянул в темный провал за остатками термитника. Блеск хрома тут же сказал ему все, что он хотел знать.

— Есть лестница! — крикнул Картер. — Не вся стена обрушилась, но пробиться можно.

— Мне спуститься? — спросил Уэйнхаус. Все остальные собрались вокруг него и наблюдали за спуском Картера.

— Подожди, пока я… Какого черта?

Кто-то царапал его штаны, кто-то легкий, весом с мышь, полз по ноге. Картер посмотрел вниз, готовый стрелять, но увидел только несколько жуков, величина которых не шла ни в какое сравнение с размерами насекомых, встреченных ими до сих пор. Стрелять в них не было нужды, но Картер не хотел, чтобы они ползли выше, и резко встряхнул ногу.

В ответ жуки замерли и вцепились в материю всеми шестью лапками.

— Да отцепитесь вы… — бормотал Картер, тряся ногой.

— Что там у вас? — крикнул Джордж.

— Какие-то жуки. Не то чтобы большие, но я не могу от них избавиться, а они ползут вверх по штанам.

— Эй, не пускай их выше. Похоже, им по вкусу темные потные местечки. — Уэйнхаус засмеялся. — Смахни их рукой.

— Пробую… нет, не могу дотянуться.

— Подождите, пока они поднимутся повыше, а потом смахните, — посоветовал Майк.

Картер прекратил борьбу и дал насекомым ползти дальше. Двигались они шустро и скоро вцепились в бронежилет. Скользящим движением руки он сбросил одного, и тот, словно сбитый истребитель, крутясь, полетел вниз, на третий уровень. Остальные шесть насекомых отправились следом.

— Порядок? — спросил Уэйнхаус.

— Вроде бы да… Только вот рука вроде как горячая… Ого… Черт!

— Что там, Картер?

— Рука. Огнем горит!

— Знаешь, лучше сразу поднимайся. Не хочу, чтобы тебе пришлось подтягиваться на одной руке.

— Вот и я не хочу. О-о-о! Твою мать!!!

Гаррет уже стояла рядом с Уэйнхаусом.

— Ну же, Картер, скорее! — крикнула она.

— Не могу… — Боль молнией пронзила пальцы.

— Надо его вытащить оттуда, — сказала Гаррет, увлекая Уэйнхауса к тому месту, где была закреплена веревка. — Держись, Картер!

Напрягая все силы, они тянули за веревку. Когда Картер был уже близко, Гаррет увидела его руку: безобразные белые волдыри возникали и лопались на коже, словно на поверхности кипящего молока.

Она ухватилась за пояс Картера и рывком поставила его на пол. Сквозь полузакрытые веки на Гаррет смотрели безжизненные глаза лейтенанта.

— Не прикасайся, — прохрипел он.

— Эй, ботаники, все сюда! Быстро! — закричала Гаррет.

Стараясь не коснуться больной руки Картера, они с Уэйнхаусом перенесли его на стол, у которого собрались четверо других, готовых помочь.

— Что это было? — спросил Майк.

— О Господи, до чего горит… Вроде жука. — Картер застонал.

— Шпанская мушка! — сказал Майк. Другие закивали.

— Что это за штука? Это опасно?

— Трудно сказать, не зная размера. Возможно, здесь выводили более токсичную разновидность — я такого никогда не видел. Это реакция на яд, который называется кантаридин. Если его проглотить, можно умереть, но с людьми это бывает очень редко.

— Чем ему можно помочь? — спросила Гаррет.

— Для кантаридина нет антидота.

— Какого на хрен антидота? Что это значит?

— Это… это значит, что нет средства…

— Мне известно, что такое антидот. Я спрашиваю, чем это грозит Картеру.

— Этого я не знаю…

— Он не знает… Не знает он… Какого черта! Да у Картера рука уже как мешок гноя. И на кой хрен мы только вас, недоумков, отсюда вытаскиваем…

— Лошадям помогает кальций, — сказала Сьюзен.

— Так что ж вы молчали? — спросила Гаррет.

— У нас все равно нет кальция.

— Но здесь же была лаборатория! Давайте искать!

Такеши, Сьюзен, Майк и Джордж принялись осматривать пол вокруг себя. Бишоп не пошевелился.

— Да не толкитесь вы на одном месте, разделитесь, мать вашу! — Окрик Гаррет подействовал на них, как кнут на стадо коров. — Торопитесь, эти твари скоро очухаются от световой бомбы. — Она повернулась к лейтенанту: — Картер, ты как?

— Гаррет? — Было видно: вот-вот, и сознание его покинет.

— Говори со мной. — Она положила ладонь на его здоровую руку.

— Гаррет… — Веки почти скрыли лихорадочно горящие глаза Картера. Когда они сомкнулись, его тело обмякло.

— Черт возьми! Он умер? — спросил Уэйнхаус.

Гаррет разорвала рубаху на груди лейтенанта и приложила ухо к сердцу. — Бьется еле-еле. Эй, парень, вот уж чего нам не надо! Держись!

Но Картер ее не слышал. Его тело отчаянно пыталось одолеть яд, попавший в кровь.

Гаррет посмотрела на огни, разбросанные по первому уровню. Они напомнили ей блокпосты в Ираке. Чего только иракцы не придумывали, чтобы остановить их джип: надевали американскую форму, перекрывали дорогу сожженными автомобилями, подсылали якобы играющих детей. Но у них был строгий приказ — продолжать движение, невзирая ни на что. Стоит остановиться — и тебя убьют. Это было безвыходное положение: ты не хотел убивать ребенка, но и сам не хотел умирать. При любом варианте ты оказывался в проигрыше.

БРЭВИС с самого начала мало чем отличался от Ирака, и ей в этом спектакле досталось почетное место в первом ряду.

Теперь с ними не было Уэбстера, не было пути на второй уровень, не было лестницы, чтобы выйти наверх, — только толпа чудовищных насекомых, с которыми предстояло драться. Финального занавеса долго ждать не придется.

— Гаррет? Думаешь, мы отсюда выберемся? — спросил Уэйнхаус.

Она не подняла головы.

Глава 76

Тобиас Пейн ехал по Род-Айленд-авеню по направлению к дому Джонатана Стерна на Фоксхолл-Роуд. Он не любил там появляться, потому что такие визиты напоминали ему, какой путь наверх ему еще предстоит проделать. Хотя Пейн и окончил Йельский университет, состояние его семьи, вполне солидное, было все же слишком молодым, чтобы обеспечить ему прочное место в высших кругах общества.

В то же время Джонатан имел за спиной и хорошее образование, и старинную семью, что создавало прочную основу для восхождения к вершинам власти. Еще в Йеле он был одним из студентов, который вполне корректно разговаривал с Тобиасом и подавал этим пример остальным, однако никогда не приглашал его провести каникулы в семейном поместье в Хайянисе.^[37]

Пейн свернул на подъездную аллею особняка и остановил свой «БМВ-850» у подъезда. Харолд, дворецкий Джонатана, открыл ему двери и проводил наверх.

— Привет, Тоби. — Джонатан Стерн крепко пожал руку Тобиаса.

— Рад тебя видеть, Джон. Как поживаешь?

— Превосходно. Джин с тоником?

— Пожалуй, нет. Я за рулем.

Джонатан выглянул из окна гостиной и издал едва слышный звук, означавший брезгливое неодобрение: Тобиас выбрал автомобиль, слишком бросавшийся в глаза.

— Итак, — сказал он, снова поворачиваясь к гостю, — судя по всему, ты основательно встревожен. Поэтому я воздержусь от вопросов о Шарлотте и детях. Напомню только, что в следующий четверг мы ужинаем у Марселя.

— Спасибо, Джон.

— Насколько я понял, тебе нужна вполне определенная поддержка. В последний раз это произошло… Лет шесть назад?

— Около того. В Гренаде батальон пропал без вести. Ситуация была не из приятных.

— Именно. Что ж, никто не торопится с поисками. — Друзья обменялись улыбками, словно намекая на времена, когда они ускользали из бара, не заплатив по счету. Потом они расположились в глубоких кожаных креслах густого вишневого цвета, и Тобиас сразу приступил к делу.

— Джон, сейчас речь идет о БРЭВИСе.

— Жаль, — с досадой сказал Джонатан. — Твой паучий домик был весьма полезен, и не один год. Саудиты хорошенько почешут в затылках, прежде чем в очередной раз снизить цены на нефть.

— Не сомневаюсь. Так вот, по причинам, на объяснение которых я не хочу тратить твое время, осы вышли из-под контроля. Все защитные меры и возможности отхода исчерпаны, и мне нужно одобрение на ядерный удар. — Джонатан поднял брови, обозначая крайнюю степень внимания. Тобиас продолжал: — Поверь, я не стал бы обращаться с такой просьбой, если бы не абсолютная необходимость. Я уже пытался активировать взрыв отсюда, но связь с БРЭВИСом прервана, и сигнал не прошел.

— Понимаю тебя, Тоби, но ядерный взрыв — это слишком. Ты можешь сообщить мне еще какие-то подробности?

— Не слишком много. Когда я звонил, там внизу несколько человек были еще живы. Не уверен, что морпехи, с которыми я говорил, станут следовать инструкции, если это заставит их угробить друзей.

— Значит, возможна и утечка?

— Не думаю. Если мы сумеем произвести взрыв достаточно скоро, то те, с кем я говорил, не успеют уйти и разгласить нежелательную информацию.

— И на том спасибо. Итак…

— Итак, мне нужен приказ «четыре двадцать семь», чтобы обойти обычную процедуру и нанести удар с ближайшей авиабазы.

— М-да… Как бы я ни хотел помочь, боюсь, сейчас все сложнее, чем прежде. После теракта одиннадцатого сентября на любые отклонения от правил смотрят очень косо, особенно когда речь идет о ядерных ударах.

— Но я уверен, что ты можешь…

— Я-то пока могу добиться всего, что захочу. Только сейчас это требует гораздо больше усилий. Ты понимаешь, к чему я клоню? Объясни мне, почему я должен это сделать?

— Ты знаешь, что в отношении БРЭВИСа недопустима никакая утечка.

— Конечно, но я также знаю, что тебе придется заполнить соответствующие бумаги, после чего обратиться к генералу Клейну.

У Тобиаса вырвался нервный смешок.

— Ты шутишь? — Выражение лица Джонатана не изменилось. — Радары Клейна не отслеживают БРЭВИС. Если мне придется сообщить ему о наших насекомых и об обреченных на смерть гражданских лицах, он заставит меня плясать на канате, а потом задаст кучу вопросов, которые ни мне, ни тебе не нужны.

— Это правда. Но отвечать за все придется тебе, Тобиас. Меня с БРЭВИСом практически ничего не связывает.

— Джонатан, прошу тебя…

— Право, не знаю. Тоби. Это не просьба полить напалмом Колумбию. Здесь дело посерьезней. Я не отдавал приказов нанести незапланированный ядерный удар еще со времен Клинтона. Будем смотреть правде в глаза: если ты хочешь, чтобы ради тебя я приложил столь серьезные усилия, то тебе придется сделать то же и для меня.

— Ну конечно, чем я могу тебе помочь?

— Будто сам не знаешь. Тебе должно быть известно, что у нас возникли небольшие трения с губернатором Вайоминга. Если не вдаваться в подробности, он расходится с нами во взглядах на финансирование военных программ, полагает, что можно сэкономить на приобретении боеголовок и потратить эти деньги на десяток-другой больниц или подобную чушь. Проблема заключается в том, что к нему прислушиваются несколько сенаторов, а это может отразиться на голосовании по нашей заявке на бюджетные ассигнования. Весьма желательно, чтобы он не смог воплотить в жизнь свои намерения.

— Ты хочешь, чтобы БРЭВИС совершил акцию на американской территории? Это очень, очень серьезно. — Тобиас нахмурился, немного подумал и продолжал: — Но после ядерного удара мне придется использовать БРЭВИС-2, а он еще не полностью готов к таким операциям.

— Я уверен, что человек с твоим организационным даром найдет способ ускорить дело.

Тобиас знал, что ему придется уступить, как и понимал, сколь долго ему предстоит восстанавливать свою репутацию после такого решения. Но выбора у него не оставалось.

— Считай, что дело сделано.

Они снова пожали друг другу руки.

— Мой помощник в течение пятнадцати минут пришлет тебе коды по электронной почте. Удачи, и передавай привет Шарлотте и детишкам. Не буду тебя провожать.

Глава 77

Когда термит улетел, Тадж остался у открытого люка, размышляя, что ему придется делать, если оттуда вылетит или выползет еще какая-нибудь тварь. Он стоял без оружия и уж точно не смог бы угнаться за очередным гигантским насекомым. У него даже обуви не было, чтобы растоптать его. Поэтому Тадж отошел на два метра от отверстия и решил, что этим исчерпал свои обязанности.

Задумчиво рассматривая солнечные узоры на деревьях, он услышал птичьи крики, которые показались ему необычными — на редкость звонкий, каждый такой крик заканчивался нежным мелодичным эхом. Тадж покрутил головой, стараясь понять, на каком дереве сидит птица и как она выглядит. И тут же замер: звук доносился из люка.

Прокручивая в голове кадры с пауками и многоножками из фильмов ужасов, он бросился прочь и спрятался за каким-то деревом. Ему казалось, что его сердце раздувается, как зоб жабы.

Крики становились все громче.

«Ну же, Тадж, ты ведь не трус, каким тебя считают эти ребята. Ты можешь… Пойди и посмотри, что там… — уговаривал он себя, но продолжал ждать, не спуская глаз с люка и представляя, как оттуда покажутся гигантские лапы какого-нибудь чудовища. — А если эта тварюга брызнет ядом? Мне бы лучше убраться отсюда…»

Он вцепился в кору, тяжело дыша и стараясь совладать с охватившим его страхом. Внезапно звук прекратился. Тадж не сводил глаз с люка.

С его дерева вспорхнула птица, едва не вызвав у него сердечный приступ. Тадж трясся словно в лихорадке, готовый бежать сломя голову при малейшем шуме. Стараясь унять дрожь, он еще сильнее прижался к стволу.

Он уже не бормотал про себя, но мысли обрушивались на него камнепадом. «Какого черта они оставили меня одного? Знали ведь, что я босой, что у меня нога в крови. Вернутся, увидят, что меня сожрал какой-нибудь жук — то-то пожалеют… Им будет не хватать старого доброго Таджа. Ох, пожалеют, что погнались за этим чертовым термитом…»

— Эй, кто-нибудь! — услышал он тихий жалобный голос.

— О Господи, — пробормотал Тадж. И бросился к люку.

— Эндрю, это ты? — крикнул он, подбежав ближе. Здесь не могло быть другого ребенка с английским выговором.

— Эй! — услышал он снова.

Тадж бросился на крышку люка и заглянул вниз. Да, это был Эндрю. Щеки в кровавых порезах, вздувшийся фиолетовый шрам от виска до глаза, губы разодраны, двух передних зубов не хватает, слезы размыли свернувшуюся кровь и вернули ей алый цвет. Мальчик трясся и тяжело дышал.

— Ты… там… тебе досталось? — спросил Тадж.

Эндрю стоял перед ним, сотрясаясь от рыданий, а потом обнял своими тонкими ручками объемистый живот Таджа.

— Ну, ну, сынок, — мягко сказал Тадж. — Все хорошо. — Его омыла теплая волна: он нужен этому малышу. И с болью подумал, до чего ничтожной была его жизнь здесь, в БРЭВИСе.

Тадж поднял мальчика и прижал к своей груди, словно младенца, а затем спустился с холма и зашагал к зданию базы.

Вставив карточку-ключ в замок, он вошел внутрь и опустил Эндрю в свое широкое вращающееся кресло. Посмотрев еще раз на мальчика, он вспомнил кадры хроники с лицами людей, переживших бомбардировку. Кровь, порезы, шрамы уже и сами по себе вызывали сострадание, но еще тяжелее было видеть их глаза — испуганные, потрясенные.

— Оставайся здесь, а я загляну туда, — Тадж показал на кладовку. — Возьму аптечку, у тебя лицо изрезано.

Эндрю молчал. Он уже не плакал, но дышал тяжело.

Тадж лихорадочно шарил на полках, отбрасывая ненужное. Наконец он отыскал аптечку и вернулся к Эндрю. Готовя тампоны с антисептиком и пластырь, он думал, что могло бы немного порадовать ребенка.

— Послушай, Эндрю, ты есть хочешь? — спросил он. — Дать тебе «Сникерс» или что-нибудь в этом роде?

Ему показалось, что мальчик кивнул в ответ. Тадж грохнул на стол свою коробку с провизией и придвинул ее к Эндрю.

— Я так и думал, — сказал он. — Дети любят сласти. Это у них в ДНК. Давай, дружок, угощайся.

Эндрю взял батончик «Марса» и, сорвав обертку, сунул его в рот, а Тадж тем временем вытащил из своего личного холодильника банки колы и спрайта. В последующие несколько минут мальчик жевал, а Тадж очищал его раны и накладывал пластыри.

— Остальные скоро придут, — сказал Тадж. — Они спустятся вниз и помогут твоей маме и всем, кто там остался.

Эндрю безучастно смотрел перед собой.

— Эй, погляди-ка сюда, — сказал Тадж. Он развернул кресло к экрану с метками датчиков движения. — Здесь видно, что происходит внизу. Эти точки — люди, которые там остались, понимаешь?

Поскольку Эндрю продолжал смотреть в монитор, Тадж решил, что тот его слышит.

— Но вот что мы в толк не возьмем, — сказал он, показывая на нижнюю часть экрана. — Здесь известный нам БРЭВИС, тут кабинет Бишопа, видишь? А вот дальше, что это такое?

Эндрю проследил линию коридора, ведущего к Брюшку.

— Это вход, — сказал он тоненьким голосом, словно мяукнул.

— А здесь? — Тадж показал на пространство, в которое упирался коридор.

— Б… Брюшко. — Эндрю закрыл глаза и снова заплакал.

— Ну, ну, малыш. Тебе, конечно, досталось, я по твоему лицу вижу. Но мы туда все равно спустимся и выручим твою маму. Ты понял меня?

Эндрю открыл глаза.

— Да, прошу вас, пожалуйста, помогите маме.

В этот момент они услышали шагиснаружи.

— Не сомневайся, — сказал Тадж. — А вот и те самые люди, которые ей помогут.

Первым вошел Миллс. Эндрю скрывала спинка кресла, и сначала он увидел только Таджа.

— Эй, толстяк, ты что ж удрал? Нам надо туда спусти… — Тут Тадж повернул кресло, и Миллс увидел распахнутые глаза и изрезанное лицо мальчика.

— Господи! — воскликнула Джейкобс, переступая порог. — Эндрю!

— Пожалуйста, помогите моей маме.

Джейкобс повернулась к Таджу.

— Малыш был в люке. Он вылез, когда вы пошли искать термита, — объяснил Тадж.

Джейкобс обогнула стол, чтобы внимательно осмотреть Эндрю.

— Как ты?.. — Она замолчала, поняв бессмысленность своего вопроса.

— Послушайте, — сказал Тадж. — Пока вас не было, мы тут с Эндрю побеседовали. Мы знаем, что вы собираетесь туда спуститься, и Эндрю хочет вам помочь. Мы смотрели на метки от датчиков, и он вам сейчас расскажет, что все это значит. — И Тадж подмигнул мальчику.

С этими словами он повернул кресло, чтобы Эндрю мог видеть монитор, а все остальные встали за его спиной.

Указывая на экран, Тадж продолжал спокойным тоном:

— Вообще-то мы только-только начали. Это коридор, да, Эндрю? А вот это ты как назвал? Брюшко?

Эндрю следил за пальцем Таджа. Было видно, что он вот-вот снова расплачется.

— Вы должны вывести оттуда маму, — выпалил он. — Поскорее, пожалуйста!

— Конечно, конечно, ты успокойся, — сказала Джейкобс, положив ладонь на его плечо. — Именно этим мы и займемся. Нам только нужно знать, что там происходит, чтобы мы могли подготовиться, понимаешь? Иначе мы не сможем помочь твоей маме. А сейчас два раза вздохни глубоко-глубоко, а потом выдохни, вот так. — И Джейкобс показала мальчику, как это сделать. Эндрю последовал ее примеру и немного успокоился. — Отлично. Теперь я задам тебе несколько вопросов, и мы пойдем выручать маму.

— Что за дьявольщина там творится, а, малыш?

— Миллс!

— Послушай, Джейкобс, у нас нет времени! Берем оружие — и вниз. Мы и так знаем, что там куча гигантских насекомых. Ничего нового малец нам не скажет.

— Он может знать, сколько…

— Гаррет взорвала гнездо, — сказал Эндрю.

— Какое гнездо? — спросила Джейкобс.

— Вот тут, — Эндрю показал на экране, где находится задняя стена. — Термитник не давал нам пройти, и Гаррет его взорвала. Там в полу теперь большой пролом, через который виден нижний этаж.

— И сколько там всего этажей?

— По-моему, три, но я упал на второй уровень. На первом никаких насекомых не было, но одну женщину они съели, когда она провалилась в дыру.

— Что ты сказал? — Это был Мэдисон.

— Ты сказал, съели? — переспросила Джейкобс. — Что там происходит?

— Она провалилась туда, и она все время кричала. Я слышал, они говорили, будто это тараканы. Ее съели огромные тараканы.

— Похоже, Пейн не врал, — мрачно сказала Джейкобс.

— А после взрыва я упал на второй уровень. Там их полно — пауков, насекомых, кого угодно. И заросли с огромными листьями, ну как джунгли. Там свет горит, но из-за листьев почти ничего не видно. Мне показалось, туда спустился майор Уэбстер, чтобы найти меня, но… — От воспоминаний на его лицо вернулся страх.

— Продолжай, дружок, — сказала Джейкобс.

— Кто-то на меня натолкнулся — я не разглядел, кто это был. Я закричал, и этот кто-то тоже закричал. Тогда я побежал, а он — за мной, и чуть не схватил. Вот. — И он показал подошву кроссовки с четырьмя глубокими царапинами на пятке. — Я ударил его ножом, и он отстал.

— Молодец, Эндрю. А потом? — Эндрю зажмурился и снова не удержался от слез. Они размывали засохшие раны на щеках и превращались в ярко-красные ручейки. — Были еще насекомые?

Он кивнул.

— Я шел и старался не паниковать. Не знаю, что это было — что-то очень большое и длинное, как многоножка.

Эндрю заговорил быстрее. То ли он понял, что им надо спешить, то ли не хотел долго говорить о том, что с ним случилось.

— Как ты добрался до лестницы? — спросила Джейкобс.

— Я вскарабкался по стене, похожей на термитник, и упал с другой стороны, там какая-то дверь была. И горела одна лампа. Тут я увидел лестницу и стал подниматься, но впереди меня кто-то был. Я перепугался, а он… Вот что он сделал. — Эндрю поднес палец к глубокой ране, пересекавшей его лицо. Он опустил глаза, и несколько слезинок упали ему на колени. — Он был огромный, и его крылья били мне в лицо. Я вообще ничего не мог видеть, а он кричал, как ворона, и пытался меня укусить. Тогда я схватил его ногу и отрезал ее ножом. Он полетел выше, а нож я где-то там выронил. Потом я ждал, ждал и, наконец, услышал вас.

Эндрю задрожал, будто заново переживая страшные моменты.

Пауза казалась долгой. Потом заговорила Джейкобс:

— Нам придется туда спуститься и вытащить оттуда и твою маму, и всех, кто еще жив.

— Я не могу, — испуганно сказал Эндрю.

— Ну конечно, дружок. Ты подождешь нас здесь. Мы скоро вернемся.

Тадж кивнул на экран.

— Видите эти точки? Это те, кто еще жив. Погиб только один человек, и если это один из ученых, то твоя мама точно среди живых.

Эндрю показал на метки, представляющие ос. Они уже проникли в коридор, и теперь их отделяла от людей только дверь, ведущая в Брюшко.

— А это что за точки? — спросил мальчик.

— Это не люди, — ответил Тадж.

— Мэдисон, вы с Миллсом идете со мной. Тадж, без обиды будет сказано, ты для этого дела не годишься. Эндрю нужен друг, да и следить за монитором нелишне.

— Да уж, у меня хватит скромности признать, что я вам не пара. — Тадж подмигнул Эндрю. — Хотя мои приемы кун-фу там бы не помешали.

Эндрю ухватил Джейкобс за руку.

— Пожалуйста, если увидите мой швейцарский армейский нож, захватите его. Красный такой, с десятью лезвиями. Он мне очень нужен.

— Непременно. А теперь, парни, берем все оружие, которое сможем унести. Мы их оттуда вытащим!

Глава 78

— Что это было? — застонала Лора.

— Световая бомба, — хриплым голосом ответил Уэбстер. — Кто-то наверху ее взорвал. Видеть можете?

— Более или менее.

— Хорошо. Насекомым потребуется больше времени. Они очухаются минут через пятнадцать-двадцать.

— У вас есть представление, где мы находимся?

— Уверен, что все еще на втором уровне. Но в каком месте — понятия не имею. Вы можете идти?

Лора попробовала наклониться вперед и задохнулась от боли в грудной клетке.

— О Господи!

— Что такое?

— Ребра. Думаю, пара ребер слева сломаны. — Она перевернулась на правый бок и с трудом встала на колени. — Ничего, я справлюсь. А вы как?

— С рукой плохо, но зато опухоль лодыжки как будто немного спала. Так что двигаться можно.

Уэбстер попробовал найти способ передвижения, причиняя ноге не столь сильную боль, но понял тщетность своих стараний. Оставалось стиснуть зубы и терпеть. Он повернулся к Лоре.

— Если мы найдем Эндрю…

— Не хочу об этом говорить.

Уэбстер кивнул. Когда они выбирались из гнезда, он задел рукой за рога жука-оленя и застонал.

— Вижу, вам досталось, — сказала Лора.

— Не будем останавливаться.

— Думаю, нам туда. Когда мать вернулась, личинки двинулись в противоположном направлении. В поисках защиты они перемещаются в глубь гнезда.

Она миновала гигантского жука и, осторожно ступая и преодолевая острую боль, направилась дальше. Уэбстер двинулся следом.

Глава 79

Гаррет оставила попытки спасти Уэбстера, Лору и Эндрю. Как им с Уэйнхаусом спасать оставшихся в живых ученых недоумков, она тоже не знала.

— Что теперь делать? — спросил Джордж.

Молчание еще усилило общее уныние.

— Вы к кому обращаетесь? — спросила она наконец.

Джордж пожал плечами.

— Я не…

— Это я к тому, что и сама понятия не имею, — добавила Гаррет.

— Да я ко всем обращаюсь. Не будем себя обманывать: на этом этаже к лестнице хода нет, а на втором уровне нас ждет вот это, — он показал на руку Картера. Не обнаружив лабораторного кальция, Сьюзен нашла несколько кусков мела, каким пишут на доске, смешала его с водой и наложила на воспаленную руку. Заметного улучшения не наступило. — Но что-то ведь делать надо!

— Мне это «что-то» неизвестно, — сказала Гаррет. — Если только Бишоп не прячет в штанах секретную пожарную лестницу. — Бишоп поднял на нее глаза. — Да, да, вы. Вы нас затащили в это дерьмо, может, знаете, как из него выбраться?

— Может, стоит вернуться туда, откуда мы пришли? — предложил Такеши.

— Вы же знаете, что там полно ос, — сказал Уэйнхаус.

— Это правда, но если у нас два пути и мы знаем, что один из них закрыт, разве не логично попробовать второй?

— Это, видать, что-то из дзэн-буддизма. Мне не по зубам, — сказал Уэйнхаус, ожидая, что Гаррет улыбнется.

Но улыбки не последовало.

— У нас остались какие-то средства, чтобы пробиться через второй уровень? — спросила Сьюзен.

Гаррет покачала головой.

— Ничего пригодного, только самое простое оружие. — Она похлопала по прикладу своей полуавтоматической винтовки.

— Стало быть, нам кранты? — сказал Майк с ухмылкой. Затем он сделал вид, что задумался, и продолжал: — А знаете, что мне пришло в голову? Надо послать Бишопа на второй уровень — пусть проверит, как там обстоят дела. Конечно, это опасно, но я против такого риска не возражаю.

— Пожалуй, я тоже, — сказал Уэйнхаус.

Бишоп поднял голову и убедился, что все, за исключением Гаррет, смотрят на него.

— Но что это решит? Что, по-вашему, я смогу там сделать? — спросил он, не на шутку встревожившись.

— А мне на это наплевать, — сказал Уэйнхаус, направляясь к Бишопу. — Уж если мне из-за тебя тут подыхать, то я не прочь сначала посмотреть, как ты сам отдашь концы.

— Бишоп прав, — заговорила Сьюзен. — Какой в этом смысл? Да мы будем такими же, как он, если просто пошлем его туда умирать.

— Предлагаю голосовать, — сказал Джордж. — Кто хочет в свой последний час посмотреть ужастик, говорите «да».

Сам Джордж, Уэйнхаус и Майк произнесли грозное «да».

— Но… Это три против трех, — сказал Бишоп.

Такеши, Сьюзен и Гаррет промолчали.

— А знаете, — сказал Уэйнхаус, приблизившись к Бишопу вплотную, — плевать я хотел на голосование…

— Оставь его! — выкрикнула Гаррет. — Он еще может помочь нам найти выход. Пусть живет, стоит он того или нет.

Уэйнхаус мрачно взглянул на Гаррет.

— Что это было? — вдруг насторожилась Сьюзен.

— Где? — спросил Джордж.

— Тихо, замрите!

Сьюзен побледнела, ее голос дрогнул. Все прислушались.

— Я ничего… — начал было Джордж.

— Тссс, — Сьюзен прижала палец к губам. — Там!

Звук, напоминавший визг бензопилы, вырвался из глубин второго уровня, а через мгновение они увидели, как мошка величиной с бейсбольный мяч описывает над ними плавные круги. Очевидно, насекомые обладали разной степенью защиты от вспышек световой бомбы. Появление мошки говорило, что и остальные могли прийти в себя с минуты на минуту и появиться на первом уровне.

— Только этого нам не хватало, — пробормотала Гаррет, снимая с плеча винтовку.

Глава 80

Боль и слабость, испытываемые обоими, замедляли их продвижение. Дважды они останавливались, пытаясь закрепить руку Уэбстера с помощью жгута из листьев и стеблей. Во второй раз Лора настояла на своем. Уэбстер едва сдерживал крик, когда лоскутом от разорванной брючины она обвязывала листья на липкой от запекшейся крови коже. Медицинского опыта ей явно не хватало, и от ее действий майор страдал сильнее, чем от жвал жука. Стараясь это скрыть, он лишь выдохнул едва слышно в самое ухо Лоры:

— Не так туго, пожалуйста.

Добравшись до стены, они выяснили, что и на втором уровне есть голубые огни, и Уэбстер попытался использовать их в качестве ориентиров. У каждого такого огня он нанес на стену пятно крови, чтобы отметить пройденный путь. Однако пользы это не принесло: как только плотная стена растений заставила их удалиться от стены, им пришлось изменить маршрут и обойти плотно стоявшие стволы. К тому времени, когда они добрались до следующего огня, им оказался совсем не тот, к которому прицеливался Уэбстер.

Время от времени им попадались насекомые. Первая такая тварь до смерти испугала майора, когда он, отведя в сторону лист, увидел сверлящие злобные глаза. Через секунду он понял, что насекомое еще не в состоянии двигаться, но вид у паука величиной с вольтеровское кресло был ужасающий. По обе стороны ото рта чудовища вырастали изогнутые клешни.

— Видимо, мутация, — сказал он.

Лора посмотрела на паука из-за плеча майора.

— Жаль вас разочаровывать, но это амблипигид, бесхвостый скорпион. Эти насекомые не ядовиты, но от их клешней лучше держаться подальше.

Они пошли дальше и почти сразу наткнулись на другого скорпиона. Этот тоже не шевелился, но в его глазах уже пробуждалась жизнь — вот-вот он поднимется и начнет убивать. Скорпион был колоссальных размеров — огромный мешок с ядом свисал с его хвоста в трех метрах над их головами.

— Слава богу, он оглушен световой бомбой, — сказала Лора. — Это аризонский древесный скорпион, один из самых ядовитых в мире. Чтобы вывести породу убийц, лучшего выбора не придумать.

Они поспешили уйти с этого места. Минут через пятнадцать Лора спросила:

— Майор, вы имеете представление, где мы находимся?

Уэбстер вздохнул и взглянул прямо в ее голубые глаза.

— Нет. Извините.

— Что же нам делать?

— Если б я знал. Они скоро проснутся, так что наш единственный шанс — найти путь наверх.

— Надо двигаться вдоль стены, пока мы не доберемся до провала от взрыва.

— Мы так и делали, но через десяток метров были вынуждены свернуть, и где мы сейчас — неизвестно.

— Что ж, надо идти дальше — все же лучше, чем стоять.

— Это точно, — сказал Уэбстер.

«Она права, — подумал он, — но время на исходе».

Глава 81

Хотя она и была в сотни раз больше, двигалась эта мошка точь-в-точь как обычная. Потирая друг о друга передние лапки, она резко поворачивала голову из стороны в сторону. Все наблюдали, как она с оглушительным жужжанием зависала то над одной поверхностью, то над другой. Вот она приблизилась к руке Картера и принялась ее рассматривать. Что-то — возможно, яд шпанских мушек — заставило ее бросить это занятие, после чего она отлетела к дыре, в которой погибла Лайза, и исчезла в ней. Гаррет подбежала, чтобы выстрелить вдогонку, но мошки уже след простыл.

— Видели? Пропорционально она куда больше, чем осы! — воскликнул Джордж.

— Поразительно, — сказала Сьюзен. — Интегумент работает и при таких размерах.

— Инте… Что вы сказали? — спросил Уэйнхаус.

Ему ответил Майк:

— Это покровная ткань. Она делает их такими сильными и гибкими. И если эта часть выдержала все эксперименты, то, может быть, и другие тоже.

— И что это значит?

— Это может нам помочь. Если они сохранили зрительное восприятие обычных насекомых, то и видят нас, только если мы двигаемся.

— Но мы должны двигаться, — сказала Гаррет. — Иначе нам не выйти отсюда.

— Я знаю, но все же неплохо помнить, как можно стать для них невидимыми.

В это время их внимание привлек еще один звук: из противоположного конца первого уровня донеслась барабанная дробь. Она становилась все громче. Один за другим все повернулись в ту сторону, где находился кабинет Бишопа. К этому времени большинство огней либо потускнело до едва заметного тления, либо вообще погасло, и все помещение погрузилось в густой сумрак. Однако голубой свет над входом позволял различить дверь, в которой теперь образовалось небольшое отверстие с неровными краями.

— Осы! — воскликнул Бишоп.

— Замрите, — прошептал Майк.

Все так и сделали — за исключением Гаррет. Она медленно подняла винтовку и перевела ее на одиночные выстрелы.

Закрыв левый глаз, она смотрела правым сквозь прицел на растущее отверстие вокруг запорного механизма двери. Гаррет знала: стоит промахнуться, и она просто пробьет дыру в двери и впустит ос. Лишь убедившись, что ее прицел абсолютно точен, она положила палец на спусковой крючок.

Только Сьюзен заметила, как Гаррет подняла винтовку Все остальные вздрогнули от внезапного грохота.

Выстрел был точен. Пуля прошила четырех ос, пролетела через коридор в кабинет и разнесла кофеварку.

Звук от ударов ос на какое-то время прекратился, а затем возобновился, но с меньшей настойчивостью. Осы словно перестроились и теперь штурмовали двери с известной осторожностью. Это позволило Гаррет снова прицелиться.

— Что это было, черт возьми? — прошептал Бишоп.

— Я стреляю по осам, — сказала Гаррет тоном, предполагающим, что Бишопу стоит заткнуться и быть благодарным. — Пытаюсь выиграть время. А вы все — к веревкам. И спускайтесь на второй уровень. Мы еще… — Она прервала свои указания, чтобы произвести второй выстрел. — Так вот. Мы еще не выяснили, есть ли доступ к лестнице со второго уровня. Остерегайтесь насекомых, но сейчас это для нас единственный путь, а времени больше нет. Я задержу этих тварей, пока вы не спуститесь.

— Подождите, — сказал Бишоп, — послушайте.

— Я слушаю. И слышу этих гребаных ос!

— Тихо!

Звук был слабым, но они ясно расслышали голоса Лоры и Уэбстера.

— Где они, черт побери? — спросила Гаррет, подходя к провалу. — Майор! Продолжайте кричать! Мы вас найдем!

При следующем звуке они обратились к дыре, в которую провалилась Лайза. Голоса Лоры и Уэбстера, хотя и слабые, там были слышны лучше всего. Гаррет просунула голову в отверстие.

— Майор!

— Гаррет! — Голос словно просачивался через подушку.

— Майор, вы где?

— Гаррет, ищи голубой огонь. Ты видишь голубой огонь?

— Голубой огонь? — Она ощупывала глазами пол второго уровня, пробежала взглядом полный круг. — Да! Вижу. Он метрах в шести от меня. Помашите рукой перед ним, чтобы я убедилась, что это тот самый.

Уэбстер провел рукой перед голубым огнем.

— Точно, майор! Я смотрю прямо на вас. Идите на мой голос, и мы вас вытащим.

— Продолжай говорить, Гаррет.

Они услышали шелест листьев и хруст ветвей и увидели, как шевелятся стебли.

— Говорить? Поняла вас, майор. Гребаные осы штурмуют гребаную дверь, да только я перестреляла целую кучу этих гребаных тварей. Картеру досталось от ядовитых жуков, но он жив, а уж как я рада, что и вы живы, майор, очень мне вас тут не хватает, мы здесь в такой же жопе, как были до того, как вы туда спрыг…

— Гаррет, мы точно под вами, но нужна помощь. Здесь есть крепкий ствол, но нам самим не влезть. Кто-нибудь должен спуститься и помочь.

Уэбстер, задрав голову, смотрел на Гаррет и улыбался. Она ответила ему такой же улыбкой облегчения.

— Да, майор. К вам спустится Уэйнхаус с веревкой.

Уэйнхаус уже стоял у дыры, расплывшись в широкой ухмылке. Появилась надежда, и капитан чувствовал, как она его наполняет, вытесняя отчаяние и уныние.

— Вам лучше чуть посторониться, — сказала Гаррет. — Он спускается.

Она привязала один конец веревки к огромному шкафу, лежащему на боку, а второй конец дала Уэйнхаусу. Он свесил ноги в отверстие, и Гаррет, вытравливая веревку, опустила его вниз.

К этому моменту все собрались вокруг нее.

— Джордж, Майк, вы будете тянуть веревку наверх, когда Уэйнхаус их привяжет.

Они были рады оказаться наконец полезными. Как только Уэйнхаус подал сигнал, они в мгновение ока вытащили Лору.

Она никогда не думала, что будет счастлива вновь оказаться на первом уровне Брюшка. Вид окровавленной измученной болью женщины говорил о том кошмаре, который ей пришлось пережить.

Уэбстера подняли почти так же быстро. Раненая рука причиняла сильную боль, но он сказал, что с ним все в порядке. Майора тоже покрывала корка запекшейся крови и грязи.

— Как вы нас нашли? — спросила Гаррет.

— Мы услышали выстрелы и поняли, что отверстие в полу близко.

— Знай я, что вас так легко найти, я бы сделала несколько выстрелов, как только вы пропали. Вид у вас, надо прямо сказать, хреновый. Что там произошло?

Уэбстер покачал головой.

— Расскажу в другой раз. Сейчас важно другое. — Он увидел, что несколько насекомых летают вокруг, и закончил: — Надо убираться отсюда, пока остальные не проснулись.

Им оставалось только дождаться Уэйнхауса, которого уже подняли до самого отверстия. Он занес одну ногу на пол первого уровня, когда почувствовал: что-то коснулось его другой ноги. Уэйнхаус опустил глаза — посмотреть, что происходит, когда огромные клешни во мгновение ока разрубили его тело надвое — от ключицы до таза. Бесхвостый скорпион подхватил его левую половину и швырнул ее в воздух — падая, она сокрушила одну из стеклянных перегородок.

Пока люди пытались понять, что это за грохот, чудовище скрылось во тьме, унося то, что осталось от Уэйнхауса.

Даже при обычных размерах такой скорпион представляет собой на редкость мерзкое зрелище. А этот обладатель восьми шипастых ног, толстых, как водосточные трубы, и двух гигантских клешней казался машиной, созданной исключительно для убийства.

Когда они добежали до сломанной перегородки, их глазам предстал окровавленный фрагмент тела.

— Черт возьми! — сказала Гаррет. — Это что, Уэйнхаус?

Хотя чудовище было сокрыто сгущающейся тьмой, кошмар увиденного заставил всех содрогнуться. Они не понимали, как могло случиться, что никто из них даже не заметил нападения на Уэйнхауса, и это усиливало общий страх. Кто эта тварь? Где она? Грозит ли она и остальным?

Из-за своих ран Лора и Уэбстер подошли к источнику шума последними. Уэбстер краем глаза уловил какой-то отблеск — это было отражение еще не угасшего пламени в глянцевитой спине скорпиона, но майор не разобрал, что там происходит.

— Лора! — крикнул он. — Посмотрите, вон там!

Лора взглянула в указанном направлении, но ничего не увидела. Внезапно чудовище поднялось над полом и принялось со свирепой жадностью пожирать свою добычу.

Оглушенная ужасом и отвращением, Лора едва удержалась на ногах. Уэбстер тем временем бросился к тому месту, где было сложено оружие.

Он выбрал винтовку USAS-12,^[38] которую прихватил в качестве сувенира после одной из акций в Корее, и снял ее с предохранителя. С твердым решением стрелять майор подошел поближе к скорпиону и прицелился. Пуля снесла заднюю левую ногу и расколола оболочку, прикрывающую брюшко. С оглушительным визгом разъяренный скорпион испустил густое облако уксусной кислоты.

Ближе всего к монстру оказался Такеши. Правда, он успел отвернуться, но это его не спасло. Кислота настигла несчастного со спины, растворила его одежду, затем волосы, медленно, продлевая агонию, прожгла кожу… Он еще продолжал кричать, упав на колени, когда ядовитое облако принялось разъедать открывшиеся внутренности: словно нож гильотины разрезал Такеши на тонкие слои — обнажились череп и лопаточная кость, в окружении ярко-красных тканей, открылись бурые и белые участки стремительно распадающейся плоти…

И в то же время спереди он выглядел вполне нормально: да, человек испытывал страдания, но на нем не было каких-либо видимых повреждений. В сумраке Майк и Сьюзен не могли понять, что с ним происходит. Однако скоро все стало ясно — Такеши рухнул вперед, их глазам открылись его внутренности, и к воплям страдальца прибавились истошные крики Сьюзен.

Запах испаряющихся остатков одежды, кожи и плоти был ужасен. Бишопа потянуло на рвоту, но его желудок был давно пуст. Гаррет шагнула ближе к останкам Такеши и разрядила в гигантского скорпиона все, что оставалось в ее обойме. Шесть ног отвалились, чудовище было обездвижено, но, стоя со стороны хвоста, они не могли произвести смертельный выстрел в голову.

Скорпион издал пронзительный вопль, напоминающий крик умирающей птицы. Он выронил из пасти то немногое, что осталось от туловища Уэйнхауса, и попытался повернуться к нападающим на него людям. Новые пули прошили бока, и он сдался — обмяк, его брюшко раскололось, как яйцо, выпустив наружу обратившиеся в жижу внутренности.

Уэбстер и Гаррет стояли над останками скорпиона и Уэйнхауса. Слева от них растаял, исчез Такеши, и кислота разъедала пол в том месте, где только что лежали его останки. Зловоние растворившейся плоти сливалось с запахом кислоты и вызывало резь в глазах и спазмы в желудке.

— Я-то думала, что хуже уже не будет, — пробормотала Гаррет.

Крики Сьюзен стали тише, и они снова услышали жужжание ос за дверью.

Гаррет сменила обойму.

Глава 82

Негромкий сигнал уведомил Тобиаса, что он получил сообщение. На экране отобразились коды и электронный адрес. Не теряя времени, Пейн набрал на клавиатуре нужную последовательность. В ожидании подтверждения Тобиас думал: неужели он только что послал на верную смерть несколько мужчин и женщин? И не приведет ли это…

Ответ пришел в виде серии звуковых сигналов, после чего экран погас. Затем компьютер заговорил. Пейн замер, словно в него попала молния.

— Доброе утро, сэр. Это служба спутниковой связи. — Компьютер вещал бодрым мужским голосом. — Операции такого рода не допускают перехвата. Это означает, что дальнейшее общение не может производиться в письменной форме. Я — офицер Пентагона, но вы слышите голос, измененный в результате прохождения через систему многократного кодирования. Ваш голос будет изменен подобным же образом. Если это понятно, сообщите, чем я могу быть полезен.

Тобиас внимательно посмотрел на экран.

— Вы… вы меня слышите?

— Да, — тут же отозвался голос. — Ваш компьютер снабжен микрофоном.

— Э… У меня имеется код авторизации для проведения операции Д-22 в Колинас де Эдад.

— Да, сэр. Мне нужно подтверждение вашей идентификации.

— Разумеется… Хэзлит, четырнадцать, девятка, астро.

— Принято. Прошу код авторизации и детали по второму контакту от господина Стерна.

— У меня есть оба кода, включая тот, что позволяет мне действовать от имени господина Стерна.

— Вас понял. Диктуйте, сэр.

— Двенадцать, один, двадцать шесть, семь, один, четыре, ноль, восемь, шестнадцать, восемь, три, девятка.

— Принято. Процедура по нанесению ядерного удара по БРЭВИСу активируется немедленно. С учетом времени для передачи приказа пилоту и длительности полета предполагаемая задержка один час. Конец связи.

— Целый час? Нельзя ли поторопиться, мать вашу?

— Сэр, наша ближайшая база находится в двухстах тридцати пяти километрах к северо-востоку от Колинас де Эдад. Поэтому ответ отрицательный. Мы не можем попасть туда раньше. Однако, насколько мне известно, имеется система дистанционного взрыва по спутниковой линии связи, и мы можем попытаться ее активировать.

— Нет, не нужно. Просто постарайтесь ускорить вылет.

Глава 83

Гаррет прицелилась для третьего выстрела. Дыра в двери стала шире — отчасти из-за усилий ос, отчасти из-за того, что второй выстрел не был столь же удачным, как первый. Пуля срезала небольшой кусок двери и пронзила трех ос, но около дюжины этих тварей по-прежнему пытались проникнуть в Брюшко.

Уэбстер приказал всем припасть к полу и не шевелиться. На первый уровень уже проникло немало насекомых, но они в большей степени интересовались друг другом, чем людьми, которые лежали неподвижно и были для них практически невидимы.

После того, что случилось с Уэйнхаусом и Такеши, уцелевшими овладело отчаяние. Оба погибли, один был рассечен пополам, от другого вообще ничего не осталось. Зловоние, удушающая жара, нескончаемые вопли… Люди были сломлены, опустошены — призрак надежды на спасение таял.

Палец Гаррет лежал на спусковом крючке. Она закончила короткую мысленную молитву — так было при каждом выстреле, ее мозг отдал приказ, и тот прошел через руку и кисть к последней фаланге указательного пальца.

В самый момент выстрела в ее локоть ткнулась тля величиной с яблоко. Удар был слабым, но и он сказался на точности прицела. Ее оружие, модификация израильской штурмовой винтовки «Тавор 21-С», выстрелило пулей калибра 6,5 мм и весом 5,9 г, которая со скоростью 854 метра в секунду понеслась по траектории, поднятой на три градуса относительно желаемого направления. Гаррет лишь оставалось надеяться, что диаметр входного отверстия окажется малым и что выстрел угробит несколько ос.

Вместо этого выстрел снес полдвери и убил лишь три осы.

— Они здесь! — закричала Гаррет и замерла, упав на пол.

Другого выхода не было: опаснейшие противники даже в хорошо освещенном замкнутом пространстве, здесь, в огромном темном помещении, эти осы становились непобедимыми.

Гибель была неизбежной.

Осы ворвались в Брюшко волной смертельного ужаса, мгновенно заполнив все пространство яростным гулом. Давящая жара, зловоние, неотвратимый оглушающий рев подавляли остатки воли, густой сумрак порождал пугающие призрачные тени. Люди в отчаянии вжались в пол и затихли в ожидании конца.

Глава 84

Лестницу теперь озаряли зеленые осветительные патроны. Джейкобс, Миллс и Мэдисон не знали, сколько им понадобится таких патронов, чтобы преодолеть сотни метров мрака, а ведь им приходилось еще нести оружие. По мнению Миллса, лучше было остаться без осветительных патронов, чем без боеприпасов, и все с ним согласились.

Они не забывали об осторожности, но двигались довольно быстро, понимая, что времени у них мало: Пейн вот-вот сможет нанести ядерный удар. Вместе с тем они знали, что там, внизу, гибнут люди, и мысль о том, что план спасения может рухнуть из-за одного-единственного гигантского насекомого, заставляли их умерить скорость спуска.

— Дьявол, какая же здесь глубина? — бормотал Мэдисон.

— Ничего, таксист, разминка тебе не помешает, а то сидишь целый день в своем кресле.

— Это точно, сижу. Я и сердце не надрываю, как ты, когда трахаешь парней.

Джейкобс только оставалось удивляться, как эти двое могли язвить друг друга в такой момент. Но, может быть, именно это им и было нужно — обменяться уколами, чтобы отогнать страх перед тем, что ждет их внизу, и забыть об угрозе ядерного взрыва.

— Тихо!

Перила утратили гладкость. Они стали шероховатыми, как пемза, а чуть ниже уже на ощупь напоминали кораллы. Ступени покрылись бугристыми наростами, которые с каждым шагом становились крупнее.

— Думаю, мы уже близко, — сказала Джейкобс.

— Что это за бугры? — спросил Миллс.

— Не знаю. Да только вряд ли так задумал архитектор, — ответила Джейкобс.

Они выпустили очередной осветительный патрон, первый за сотню пройденных метров, и увидели, что бетонные ступени не только покрыты бурыми наростами — в них появились и дыры. Ниже бетон вообще скрывался под этим бурым веществом. Еще через два пролета лестница стала слишком тесной — дальше смог бы идти только ребенок.

— Не беда, — сказал Миллс. — У меня хватит пластита, чтобы пробить дыру до центра Земли.

— Не самая блестящая мысль, — сказала Джейкобс. — Мы тут в замкнутом пространстве, и тепловой удар и дым от взрыва пойдут вверх. К тому же мы не знаем, где находятся люди. Не хотелось бы убить их после того, как им так долго удавалось уцелеть.

Мэдисон ухмылялся сквозь зеленоватый свет.

— Думаю, — продолжала Джейкобс, — лучше сбить эту дрянь пулями, а не взрывчаткой. Может, тогда удастся пройти.

— Что ж, и это можно, — сказал Миллс, снимая с плеча винтовку.

Глава 85

Наверху Эндрю и Тадж не отрывали глаз от экрана.

— Смотри! Видишь, там опять движение.

— Да, Тадж. И что это значит?

— Значит, они живы.

— Но кто жив?

— Ну ты же знаешь, что это мне неизвестно.

— Но у этих не такой цвет. Значит, двое умерли, так?

— Э… Необязательно…

— Но вы же все время смотрите на этот экран.

— Верно. Потому-то, когда ты десять минут назад спросил, все ли они умерли, я и сказал — нет. Они не двигались, а датчики при этом показывали «нет движения, вроде как мертвый», а надо бы «нет движения, вроде как замерли».

— А эти вот двое, они все же мертвые.

— Может быть и так. Но восемь еще живы.

— Но одной из двух может быть моя мама! Мама и Уэбстер, ведь они спустились за мной на второй уровень!

— Эй, малыш, не спеши! Да там твоя мама. Да, двое там умерли. Но ты торопишься с выводами, вот что я тебе скажу.

— Но ведь это может быть и мама!

— Да? Зачем тебе все эти «может быть»? Я тебе так скажу: окажись там моя мама, я бы думал, что она — одна из этих восьми живых, потому что вероятность этого куда больше, чем если она — одна из двух, которые умерли. Тебе это понятно?

Эндрю в оцепенении смотрел на Таджа.

— Думаю, понятно, — прошептал он покорно.

— И правильно думаешь, малыш! Слушай, что тебе скажет Гадж: если ты сдашься до того, как погаснет последняя метка на экране, ты предашь свою маму. Каково бы ей было узнать об этом, а, малыш?

— Да, вы правы, — согласился Эндрю.

— Еще как прав! А теперь — выше нос. Наши ребята их выручат. А мы все это здесь увидим.

Глава 86

Миллс сделал одиночный выстрел — посмотреть, к чему это приведет. Пуля прошила материал термитника как засохший бисквит, проделав в нем лишь аккуратное отверстие.

— Так дело не пойдет, — сказал Миллс. — У меня кончатся патроны, прежде чем мы получим отверстие, через которое хоть что-то увидим. Я уж не говорю о таком, через которое сможем протиснуться.

— Дай мне подумать.

Пока Джейкобс размышляла, задумчиво глядя на гнездо, Мэдисон заглянул в дыру, через которую, по всей видимости, пролез Эндрю.

— Эй! Есть там кто-нибудь?! — закричал он.

— Слава Господу, что ты с нами, — сказал Миллс.

— У тебя есть гранаты? — спросила у него Джейкобс.

— Еще бы. Тебе зажигательную или осколочную?

— Ты и зажигательные несешь?

— Так я еще в скаутах ими баловался.

— Ну да, а еще дрочил член командира отряда, когда вставлял ему сзади, — не замедлил предположить Мэдисон.

— Мать твою, да я…

— Осколочную. От зажигательной огонь пойдет вверх. Можно бы, конечно, бросить гранату в эту дыру, но она, чего доброго, застрянет метра через полтора. Надо бы прошить пулями по кругу, вплотную друг к другу, что-то вроде длинного туннеля, и в него уж опустить гранату. Но целься по диагонали, чтобы случайно не убить кого-нибудь из людей.

— Понятно, — сказал Миллс.

Прижимая дуло «Глока» к термитнику и перемещая его по окружности, он сделал несколько выстрелов. Образовался узкий туннель, о котором говорила Джейкобс.

— Отлично. Теперь бросай туда гранату, а мы поднимемся повыше.

— Может, стоит пустить вперед Мэдисона?

— Вот уж не знал, что тебе до меня есть дело, — сказал пилот и тут же устремился вверх по лестнице. За ним шла Джейкобс, оставив Миллса бросать гранату.

Миллс вытащил чеку, секунду прислушивался, убедился, что пружина сработала, уронил гранату в туннель и что было сил побежал вверх по ступеням.

Через десять секунд ахнул взрыв, и осколки пронзили термитник. Высохшее сооружение обрушилось, словно было сделано из пенопласта.

Но стоило бурым глыбам гнезда разлететься, как обнаружились его обитатели. Уцелевшие после взрыва термиты упали вниз, а затем с оглушительным визгом взлетели вверх по лестничной шахте.

— Не давай им вылететь наружу! — воскликнула Джейкобс.

Миллс прикончил или изувечил большую часть насекомых из Калашникова, остальных раздавили или расстреляли из пистолетов Джейкобс и Мэдисон.

— Вот с этими тварями им там приходится иметь дело? — спросил Мэдисон, когда с последним термитом было покончено.

— С такой тварью имел дело Эндрю, у которого был только перочинный ножик, — ответила Джейкобс. — Идем, у нас мало времени. — И с этими словами она стала спускаться.

Они вышли из шахты на втором уровне. Вокруг тьма. Джейкобс использовала последний осветительный патрон и бросила его в середину того, что осталось от пола.

— Твою мать! — хриплым шепотом произнес Миллс.

Их взорам предстала шевелящаяся масса насекомых, пожирающих друг друга — мешанина лязгающих челюстей, хрустящих суставчатых ног, трепещущих крыльев. Слух заполнили вой, хрип, скрежет, визг, чавканье, треск разрываемой плоти; звуки яростного торжества и безнадежной покорности, угроз и смиренного приятия смерти. Такого уродства и такой жестокости им не приходилось встречать.

Реальность, открывшаяся их глазам взамен воображаемых картин, оглушила всех троих. Продукты экспериментов базы не шли ни в какое сравнение с чудовищами, которые корчились перед ними, торопясь убить или принять смерть.

Они стояли под покровом тьмы и на достаточном расстоянии, чтобы оставаться незаметными, но такое положение не могло длиться долго. Эти антенны их учуют, клешни и челюсти, жала и жвала до них доберутся, и вся эта мощь обрушится на людей.

Глава 87

Капитан Тони Фокс стоял в баре «Дикий гусь» авиабазы Соединенных Штатов в Санта-Крусе. Невысокий рост, сто шестьдесят пять сантиметров, бравый капитан компенсировал блестящими способностями. Еще на первом курсе Военно-воздушной академии он успел получил прозвище Фантастический Фокс, за то что три раза кряду переплюнул своего инструктора по пилотажу. А потому даже летчики намного выше его ростом смотрели на Фокса снизу вверх.

Справа от капитана первый лейтенант Генри Уэллс танцевал со стройной бразильской стриптизершей, настойчиво прижимаясь пахом к ее упругим ягодицам, а стоявшие вокруг полтора десятка летчиков подбадривали пару громогласным «С днем рождения, дорогой Генри!». По стойке скользили все новые бокалы «Маргариты» и стаканы текилы. Бармен едва успевал откупоривать бутылки «Будвайзера».

Капитан Фокс выпевал поздравление вместе со всеми, но не пил ничего крепче минералки, ибо, к сожалению, это был день его дежурства. И хотя за три года ни одному дежурному пилоту не поступал приказ о срочном вылете, правила на этот счет оставались очень строгими: постоянная готовность и ни капли алкоголя.

Через восемь минут ему предстояло сдать дежурство капитану Марку Йенсону, но эта сладкая перспектива растаяла: ожил канал экстренной связи. Это были коды Тобиаса Пейна.

В баре раздался звонок, и Джейн Уэзерс, в чьем владении последние девятнадцать лет находился «Дикий гусь», энергичными жестами дала понять капитану Фоксу, что тот должен немедленно вылететь на задание. «По крайней мере я не напрасно весь день воздерживался от выпивки», — думал капитан, выходя из бара на яркое солнце.

Облачившись в летный комбинезон, он направился к своему F-35. Предполагалось, что бомбардировщик должен находиться в полной готовности и ожидать пилота на взлетной полосе с предусмотрительно поднятым фонарем кабины. Фокс бежал по летному полю, когда один из членов его команды вышел из северного ангара и сделал пилоту знак войти внутрь.

— Что происходит? — резко спросил Фокс, подходя к самолету. — Я через пять минут должен быть в воздухе.

Он увидел, что кроме знакомой команды технического обслуживания, занятой подвеской ракет, там находится еще один человек — постарше Фокса, с каменным лицом, в темном костюме. Весь его вид говорил о том, что полет предстоит необычный.

— Капитан Тони Фокс к вылету готов, сэр!

Незнакомец снял отражающие лётные очки.

— Майор Кеннет Финн, отдел спецопераций. Сынок, извини, сегодня работаем по нестандартному протоколу. Ребята подвешивают к твоей системе наведения ядерную бомбу В61 Mod 11. Излишне говорить, что ты должен выполнить миссию как обычно. Но на тот случай, если тебе придется катапультироваться, ты должен знать, какой груз несешь. Надеюсь, этого не произойдет.

— Так точно, сэр.

— Через пару минут все будет готово. Удачи!

— Благодарю, сэр.

Они отсалютовали друг другу, и майор Финн направился в командно-диспетчерский пункт.

Тони Фокс понимал, почему его поставили в известность об особенности этой операции, но для него не имело значения, какой груз несет его машина. Существуй у Фокса такая проблема, он не стал бы военным летчиком и уж точно не дослужился бы до капитана. На самом деле он был даже рад, что эту операцию доверили именно ему. Фокс был убежден: если миссия должна быть выполнена без сучка без задоринки, то никто не сумеет сделать это лучше, чем он.

Преодолев восемь стальных ступенек трапа, он оказался в кабине. Как всегда перед вылетом, по его телу прошла волна возбуждения. Он хотел оставаться холодным, невозмутимым, бесстрастным, но не мог: ведь именно желание управлять столь совершенным истребителем-бомбардировщиком и привело его в авиацию.

Эта машина была первым самолетом, в котором исключительная маневренность достигалась за счет устойчивости, и пилотирование такого аппарата требовало подлинного мастерства. Для той же цели служила ручка управления, расположенная сбоку от пилота, а также индикатор на лобовом стекле и СНШСО — съемная нашлемная система обнаружения, обеспечивающая уникальные боевые характеристики. Фокс всеми нервами, всем организмом ощущал — это его самолет, и в такие минуты он был счастлив.

Тем временем наземная бригада очистила взлетную полосу и убрала заправочный шланг. Сигнал на взлет. Самолет плавно вырулил на полосу, и двигатель заработал на всю мощь. Через мгновение Фокса вдавило в кресло — самолет взлетел, и для БРЭВИСа начался обратный отсчет.

Дело шло к тому, что при отсутствии каких-либо непредвиденных осложнений через час с небольшим в Колинас де Эдад на пространстве радиусом около полутора километров не останется ничего живого.

Глава 88

— У нас остается одна надежда, — сказала Джейкобс.

Она вынула из ранца зонт-«журчалку». Мэдисон не раз наблюдал, как это оружие грузили в «Спартан», но никогда не видел его в действии и понятия не имел, что оно собой представляет. Джейкобс привела «журчалку» в боевую готовность — взвела курок и расправила спицы, после чего передала оружие Миллсу. Обращение с «журчалкой» требовало немалых физических усилий.

— Надеюсь, на этих монстров она подействует не хуже, чем на ос в пещере, — сказала она, когда Миллс перекинул ремень «журчалки» через плечо. — Чем дольше она «прожурчит», тем лучше.

Направив зонт в глубь Брюшка, Миллс привел оружие в действие. Когда заработали лазеры, Джейкобс и Мэдисон отступили назад и отвернулись. При отсутствии защитного костюма и очков Миллсу оставалось лишь покрепче зажмуриться и уповать, что сильная вибрация не помешает ему целиться.

— А-а-а-х! — закричал Миллс. Все тело болело и содрогалось. Он едва держалсяна ногах.

Вибрация передалась и Джейкобс с Мэдисоном. «Журчалка» тряслась и вращалась, как сушильный барабан. Она грохотала над Миллсом, грозя вывернуть его руки из суставов. Не выдержав бешеной тряски, Миллс упал и при этом отпустил спусковой крючок. Вращение тут же прекратилось.

Теперь их слух, не мучимый более вибрацией «журчалки», смог зафиксировать, что звуки, издаваемые насекомыми, затихли. Через короткое время тревожная тишина сменилась громкими ударами, следующими друг за другом.

С потолка падали пчелы величиной с мусорные баки. Огромные жуки рушились на пол как горгульи с крыши готического собора. Со стен осыпались муравьи и тараканы. Второй раз за считаные минуты Брюшко словно оказалось в эпицентре землетрясения.

На первом уровне люди искали укрытия.

Задняя нога таракана пропорола лабораторный халат Джорджа и оставила глубокую рану, словно от удара мачете, идущую вдоль всей спины. Залитый кровью, ослепленный болью, Джордж упал на колени в месиво тараканьих внутренностей.

Майк и Сьюзен залезли под лабораторный стол, на который рухнул белоколенный паук-птицеед, развесив вокруг них свои огромные ноги. Затем паук сполз на одну сторону, устремив на Сьюзен темные глаза, и она зашлась криком.

Гаррет и Уэбстер накрыли Картера перевернутыми стульями, и этот щит отлично работал, пока сверху не свалилась тигровая сороконожка. Ее веса и размера вполне хватило бы, чтобы раздавить всех троих.

Гаррет реагировала быстро, расстреливая насекомых, после чего их фрагменты с громким шумом ударялись о пол слева от неподвижного тела лейтенанта.

Чтобы ничто не рухнуло на него сверху, Бишоп бросился в самый удаленный от провала угол и наблюдал оттуда, как другие справляются с этим дождем падающих насекомых. Действительно, обитателей второго уровня в этом месте было меньше всего, но в густом мраке Бишоп не увидел черного жука-носорога, повисшего над его головой. И когда он со вздохом облегчения облокотился на стену, легкого сотрясения хватило на то, чтобы гигантский жук, закованный в глянцевую броню, снабженный огромным черным рогом и уцепившийся когтем одной ноги за какую-то неровность, не удержался и устремился вниз.

Бишоп не сознавал, что произошло, пока стокиллограммовая туша не накрыла его. Волна боли прошла по всему телу, но, по счастливой случайности, ни одна кость не была сломана — удар лишь ошеломил Бишопа.

Лора бежала, едва уворачиваясь от падающих насекомых. Он понимала, что ей необходимо где-то укрыться, и тщетно искала подходящее место. Справа от нее над бесформенной массой внутренностей высился купол — оболочка бесхвостого скорпиона. Решение пришло моментально. Лора ступила в скользкую жижу и сжалась в комок под обретенной крышей. Зловоние, которое она ощутила, было сродни запаху из открытой могилы: тяжелый, затхлый, но вместе с тем острый и кислый, он, казалось, так и льнул к рецепторам ее органов обоняния. Желудок бунтовал, но все это было незначительной платой за безопасность.

Стоя у лестницы второго уровня, Джейкобс, Миллс и Мэдисон с удовольствием убедились, что «журчалка» привела к желаемому результату. Пол перед ними был густо усыпан телами насекомых. Время от времени там-сям можно было видеть слабое шевеление, но ничего похожего на угрозу.

Шум, треск и выстрелы на первом уровне прекратились. Все трое были по-прежнему настороже, но непосредственная опасность, казалось, отступила.

— Эй! — крикнула Джейкобс, сделав несколько шагов в глубь второго уровня. — Есть там кто живой?

— Мы здесь! — донесся сверху голос Уэбстера.

Гаррет поднялась на ноги и подошла к провалу, образованному взрывом.

— Вы-то где, черт бы вас побрал?

— Здесь, внизу, — отозвалась Джейкобс. — Вы уж простите за «журчалку». Мы рассудили, что без нее нам тут не управиться. Все целы?

— Сейчас я их здесь соберу, — сказала Гаррет.

Первым она увидела Джорджа, который лежал ничком в пропитанном кровью халате. Он стиснул зубы от боли и боялся пошевелиться.

— Да, парень, тебе досталось.

— Посмотри, как спина… Плохо? — спросил Джордж, осторожно поднимаясь.

Не время качать головой у постели больного, решила Гаррет. Раз может говорить, значит, в порядке.

— Жить будешь, — сказала она и поспешила к другим.

Лора как могла освободилась от мерзкой жижи и вышла из укрытия. Гаррет сочувственно покачала головой.

— Вот что я скажу — когда мы отсюда полетим, я рядом с вами не сяду.

Поняв намек, Лора сняла куртку, под которой оказалась не столь грязная майка. Запах, правда, не стал заметно слабее, но Лора надеялась, что теперь окружающих не будет тошнить от одного ее вида.

Сьюзен и Майк вылезли из-под стола и подошли к Уэбстеру, который стоял рядом с Картером.

— А кто-нибудь видел Бишопа? — громко спросил Уэбстер.

Все покачали головами.

Гаррет предпочла бы тратить время и силы на поиски кого-нибудь другого, но не была настолько бездушной, чтобы бросить Бишопа, не выяснив, жив он или мертв. Уже отчаявшись его найти, она услышала стон, доносившийся из дальнего угла.

— Бишоп, это вы?

Гаррет подошла ближе к источнику звука, но никого не увидела. Теперь она стояла рядом с его головой и, когда снова услышала стон, поняла, что он, скорее всего, находится под жуком-носорогом.

Надо же такому случиться, что именно этому типу понадобилась ее помощь, думала она, стаскивая с него жука. Взвалив обессиленного Бишопа на плечи, она, с трудом переставляя ноги, пошла к остальным.

— Этот последний, — сказала она, довольно небрежно опустив свою ношу на пол.

— Все здесь! — крикнул Уэбстер.

— Отлично. А теперь надо спешить. Пейн, дружок нашего Бишопа, намерен в ближайшие полчаса взорвать это место к чертовой матери, так что спускайтесь по-быстрому сюда, здесь есть выход к лестнице. И еще: доктор Трент, Эндрю жив, он на поверхности.

— Жив? — Лора чуть не задохнулось, боясь, что не услышит подтверждения.

— Жив, жив. Я бы не стала шутить такими вещами.

Лора не смогла удержать слез облегчения. Она не оставляла надежды увидеть сына, но ей не приходило в голову, что он сумеет самостоятельно выбраться наверх.

Сьюзен и Майк подошли к краю провала, увидели внизу Джейкобс, Миллса и Мэдисона и впервые подумали, что у них появился шанс выбраться живыми.

— А теперь шевелитесь, — сказала Джейкобс. — Вы должны успеть спуститься сюда, потом нам всем предстоит подняться по длиннющей лестнице, сесть в самолет и взлететь до того момента, когда БРЭВИС превратится в раскаленную воронку посреди джунглей.

Спуск оказался нелегким делом. Их общего количества ран хватило бы на взвод, попавший под кинжальный огонь, но другого выхода у них не было. Уэбстер понимал, что, несмотря на распухшую лодыжку и рваную рану руки, ответственность за спуск лежит на нем. С помощью Гаррет и Майка он приладил веревки на стене термитника и держал их в натянутом состоянии, чтобы облегчить спуск остальным, особенно ученым, которым не приходилось прикасаться к канатам со времен уроков физкультуры в средней школе.

— Гаррет, спускайся первой, потом поможешь другим.

Через минуту она была с Джейкобс, Миллсом и Мэдисоном, и все четверо держали нижний конец веревки для спуска следующего.

Первой скользнула вниз Лора. Сьюзен не поддалась уговорам последовать за ней, поэтому за веревки ухватился Джордж. Превозмогая боль, он спустился без особых осложнений. Помогая Джорджу на втором уровне, Джейкобс коснулась его спины. Рана начала подсыхать, но еще кровоточила. Джейкобс вытерла красные липкие пальцы о куртку и постаралась скрыть гримасу отвращения. Полученные в Брюшке раны были неизменно тяжелы, но все же Джорджу повезло больше, чем Уэйнхаусу, Такеши и Лайзе.

Сьюзен и Майк стояли на краю провала рядом с Уэбстером. Позади них сидел Бишоп и остановившимся взглядом смотрел куда-то вдаль.

— Сьюзен, теперь вы, — сказал Уэбстер мягко, но настойчиво.

Она понимала, что ей необходимо решиться, но взялась за веревку с дрожью. Уэбстер страховал девушку, пока находившиеся внизу люди не смогли дотянуться до ее ног и помочь ей на последних метрах.

Убедившись, что Сьюзен благополучно завершила спуск, Майк смело взялся за веревки. Через несколько секунд Миллс и Джордж приняли его внизу.

Уэбстер повернулся к Бишопу.

— Стивен, ваша очередь. А потом я спущу Картера.

— Что? Нет, сначала Картер. Я еще не совсем…

— Мы все не совсем, Стивен. Но спуск Картера — это риск, и если с этим возникнут проблемы, я хочу быть уверен, что все остальные уже внизу. Берите веревку.

Бишоп не двинулся.

— Ну же, Стивен.

— Я не могу, Карл. Просто не могу…

— Стивен, возьмите себя в руки. Вы слышали, что говорила Джейкобс. Пейн может нажать на кнопку в любой момент. Этим людям предстоит еще подняться по лестнице в триста метров длиной, а насекомые вот-вот снова придут в себя. Посмотрите туда.

На противоположной от них стороне провала зашевелился, пытаясь встать на ноги, таракан.

В глазах Стивена была мольба.

— Помогите мне, Карл.

Уэбстер пришел в ярость, но у него не оставалось времени. Майор схватил Бишопа здоровой рукой и, помогая себе локтем другой, ухитрился взвалить его на плечо. Бишоп жалобно скулил, а люди со второго уровня в полной растерянности наблюдали за происходящим. Ухватившись за веревку, Уэбстер, напрягая последние силы, начал спуск.

Болело все. Кисть здоровой руки принимала на себя двойную тяжесть, ладонь горела от трения, разорванный бицепс второй руки причинял чудовищные муки. Веревка обдирала бедра и пах, глаза заливал едкий соленый пот. Он не мог дать ни секунды передышки ни одному мускулу и скользил вниз медленно-медленно, как густой соус из бутылки. Вдруг его тряхнуло — от двойного веса один из стержней вырвало из стены термитника, и Уэбстер пролетел вниз около метра. Рядом с ним уже были Миллс и Мэдисон, которые тут же сняли с него Бишопа.

— Что с вами? — спросила Бишопа Гаррет.

— Ничего, — пробормотал тот в ответ.

Не теряя времени, Уэбстер полез вверх. Достигнув пола первого уровня, он подтянул мощное тело Картера к краю провала и с болезненным хриплым стоном перевалил себе на плечи. Уэбстер не хотел задумываться о том, что делал, — он напрягал последние силы, понимая, что вот-вот они закончатся.

По сравнению с Картером Бишоп мог показаться пушинкой. Лейтенант весил килограммов на тридцать больше и к тому же был без сознания. На этот раз спуск уже не был медленным и контролируемым — он превратился в серию падений и остановок, когда Уэбстер сжимал кулак, срывая кожу с ладони. Стоявшие внизу сначала увидели его ботинки, потом колени, потом пояс… Внезапно он открылся весь: не выдержал еще один стержень, и майор повис на раскачивающейся веревке, при этом тело Картера заскользило по мокрой от пота спине Уэбстера. Вырванный из стены стержень не только опустил их, но и заставил двигаться по дуге в сторону от ждущих внизу людей. Скорость этого движения оказалась слишком большой, и Гаррет с Миллсом не смогли их поймать. А Картер продолжал неудержимо соскальзывать… Уэбстер понял, что не сможет удержаться на веревке, не освободившись от тела лейтенанта.

Достигнув крайней точки, маятник повернул обратно, но и теперь его движение было слишком быстрым, и стоявшим внизу не удалось ухватиться за ноги майора. Когда они оказались над дырой, тело Картера отделилось от Уэбстера и полетело вниз, в густые белые заросли третьего уровня.

В последний момент Уэбстер попытался одной рукой схватить руку лейтенанта. Их пальцы соприкоснулись, майор успел сжать кисть Картера и на мгновение подумал, что спас его, но предательский пот сделал свое дело, и Картер продолжил падение.

Лейтенант падал как гигантское насекомое. Послышался шорох листьев, затем хруст ветвей и, наконец, тупой удар о пол третьего уровня.

Не обращая внимания на опасность, Уэбстер опустил голову как можно ниже, почти касаясь лицом белесых листьев, которые скрыли Картера.

— Картер! — закричал он.

К удивлению Уэбстера, на его зов последовала реакция: Картер поднял тяжелые веки.

— Ослабьте веревку! — раздался крик майора.

Гаррет понимала: выполнив просьбу Уэбстера, они отправят его вслед за Картером на третий уровень. А как они потом оттуда выберутся?

Увидев справа от себя пожарный шланг, она бросилась к нему, рванула на себя — и упала на спину. Резина давно прогнила насквозь и не могла выдержать ее вес.

Уэбстер продолжал звать Картера, и каждый выкрик помогал лейтенанту прийти в себя. Глаза его открылись шире, взгляд становился все более осмысленным. Картер с усилием поднял голову, за головой последовали плечи — и вот он уже почти сидел. Услышав очередной зов, он посмотрел наверх и увидел нечеткое лицо майора, который повис вниз головой среди смыкающихся над Картером бесцветных листьев. Вот-вот он разберет звук своего имени и поймет значение других пробивающихся сквозь туман слов, смысл которых пока оставался неясным…

Сосредоточившись на этих криках, лейтенант не замечал, что вокруг его тела обвиваются какие-то стебли.

— Майор, мы не сможем выбрать веревку, и у нас нет ничего другого…

Не обращая внимания на слова, Уэбстер скользил все ниже. Он видел, что Картера оплели тонкие побеги, и тут же почувствовал, как что-то прикасается к его пальцам: самые высокие растения тянулись вверх, будто стараясь добраться до него.

Отдернув руку, Уэбстер потер то место, которое соприкоснулось с холодными тонкими стеблями. Во мраке он попытался понять, не померещилась ли ему только что увиденная картина: бледные гибкие побеги колыхались и извивались под ним, словно это было огромное гнездо скользких отвратительных змей.

Стебли, опутавшие грудь Картера, притянули его к полу.

— Картер!

Снова взглянув наверх, лейтенант пытался понять, что так крепко сдавливает его тело.

Уэбстер видел, как растения обвивают голову Картера, пеленают его словно мумию, проникают в ноздри, уши, рот.

— Картер!

Едва слышный ответный звук — и Картер испустил последнее дыхание. Белесые стебли заполнили рот и пробились в пищевод, не оставив места для воздуха. На этом они не остановились, проползли в желудок, пропороли его стенки и принялись ощупывать другие внутренние органы.

Тонкие белые побеги, забравшиеся в уши, пролезли сквозь барабанные перепонки, миновали улитку внутреннего уха и проросли в мозг. Попавшие в ноздри веточки вышли через глазницы, прихватив с собою сочащиеся влагой ткани. Освободившиеся глазные яблоки выкатились наружу, и их с жадностью поглотила растительность, окутавшая грудь.

Уэбстер зажмурился, как будто пытаясь выдавить увиденное из своих мыслей, и в этот момент почувствовал, как что-то сжимает его кисти. Открыв глаза, он увидел, что обе его руки покрыты тонкими белыми волокнами, которые продолжают оплетать их все выше подобно кожаным ремешкам.

Боль в бицепсе накатывала волнами. Он попытался освободиться, но почувствовал, что у него не хватает сил.

— Черт! Помогите! Тащите меня вверх! Тяните веревку!

Веревка тут же натянулась, но растения не ослабляли хватку. Руки Уэбстера онемели и стали холодными. Сердце пыталось гнать к ним кровь, но сосуды были сдавлены. Пальцы правой руки одеревенели, он мог вот-вот их потерять.

— Да сделайте что-нибудь! — хрипел майор. — Стреляйте по ним!

Первым достал пистолет Мэдисон. Он поспешно прицелился и выпустил полную обойму в отверстие между вторым и третьим уровнями. Несколько пуль попали в тело Картера, но ни одна не помогла Уэбстеру.

Оттолкнув Мэдисона, Гаррет подняла винтовку к плечу и пробормотала свою молитву с максимальной скоростью: «Господи, дай мне верный прицел, защити меня от врагов моих и дозволь мне служить добру, пока во мне остаются дарованные Тобой силы. Аминь».

Две пули попали в стебли, вцепившиеся в руки Уэбстера. Один был перебит полностью, от другого осталась тонкая перемычка, и майор рывком сумел освободить кисть.

Миллс и Мэдисон поспешно вытащили его на второй уровень, а вслед Уэбстеру тянулись уже новые побеги.

— Черт! Ч-ч-ерт! — ревел майор, расшвыривая попадавшихся ему насекомых прикладом своей винтовки. Каких-то он убил, каких-то покалечил, остальных сбросил вниз, в белесые заросли третьего уровня. Потом он издал душераздирающий крик отчаяния, который длился, пока он внезапно не заметил, кто появился на краю провала у них над головой.

Там рядком, словно птицы на проводе, сидели осы и спокойно наблюдали за своей добычей.

— Все замрите! — сказала Лора.

Глава 89

— Ого! — сказал Тадж, покачав головой. И тут же пожалел о том, что открыл рот.

— Что такое? — спросил Эндрю.

Тадж не решался ответить.

— Кто-то еще умер? — Эндрю ткнул пальцем в метку Картера.

— Да, это так.

Эндрю побледнел.

— Что за лицо, малыш? — сказал Тадж. — Мы же договорились. С чего ты взял, что это твоя мама? Ведь остальные живы.

— Вам легко говорить, там не ваша мама. И вы не видели того, что видел я.

— Ну раз так, то считай, что умерла твоя мать.

— Не говорите так!

— Почему? Ведь ты так думаешь.

— Это не она!

— Нет она. У тебя такой вид, будто весь мир на тебя обрушился. Будь это, к примеру, Миллс, ты бы так себя не чувствовал.

— Это правда, но…

— Стало быть, ты думаешь, что это твоя мама.

— Вовсе нет. Вы бы лучше помолчали.

Тадж раздвинул губы в улыбке.

— Вот что я хотел услышать. Так это не она, согласен?

— Согласен, — тихо сказал Эндрю. Уверенности в его голосе не было.

— Значит, я прав?

— Да. Вы правы, — ответил Эндрю, на этот раз громче.

— Вот и славно. А есть и хорошие новости. Миллс, Мэдисон и Джейкобс уже внизу, так что теперь они все вместе. Видишь? — Тадж показал на кучку «живых» меток вблизи лестницы на втором уровне.

— Но если они добрались туда, почему не возвращаются? Почему они вообще не двигаются?

— Ты думаешь, я супермен? Вижу сквозь пол и стены? Причин может быть миллион. Скажем, кто-то ранен, и они оказывают ему помощь. Или там есть преграда, с которой надо разобраться. Одно могу сказать точно: они вооружены будь здоров как, поэтому жуки им не помеха.

— Может, дело в этой смерти?

— Э… Думаешь, они там читают заупокойную молитву? Поминают усопшего стопарем?

Эндрю растерялся. Он не смог уловить сарказма в словах Таджа, поскольку не понял, о чем тот говорит.

— Что такое стопарь?

— Тебе это ни к чему, малыш. Я просто хотел сказать, что уж поминальной службой они точно не заняты.

— А вдруг это Уэбстер, и без него они не знают, что им делать?

— А может, это Бишоп, и они размышляют, как отпраздновать такое событие.

Эндрю улыбнулся, и Тадж снова ощутил теплую волну. В конце концов, ему удалось за несколько минут вытащить парня из глубокого отчаяния и даже заставить его отреагировать на шутку. Работа нелегкая, но он справился.

Эндрю посмотрел на свои часы, но большого смысла в этом не было. Значение имел только обратный отсчет на часах Таджа.

— Сколько у них еще времени?

Тадж взглянул на циферблат: оставалось 23 минуты.

— Время есть, — сказал он ровным тоном. — Смотри лучше на экран.

Глава 90

Никто не смел пошевелиться.

Осы обсели кромку провала, устремив глаза на второй уровень. Они словно знали, что добыча где-то рядом, но не могли ее обнаружить. Движения других насекомых отвлекали, мешая в точности определить местонахождение людей.

Сохранять неподвижность в окружении всех этих тварей было нелегкой задачей. На стоящих людей наталкивались пауки, многоножки ползали между ног, мухи садились на спины. Шум крыльев временами напоминал рев десятка набирающих обороты автомобильных двигателей. В воздухе пикировали и вновь набирали высоту москиты, пересекаясь в полете с шершнями, мухами, жуками, термитами и прочими жуткими созданиями. Встречались и продукты генетических патологий, хлопающие бесполезными крыльями или волочащими за собой пару лишних ног.

— Что, черт побери, они там делают? — спросил Майк, глядя на ос. Похоже, только они проявляли интерес к замершим в неподвижности людям.

— Не шевелитесь. И закройте рот, — сказала Лора, едва двигая губами.

Одна оса спустилась и пролетела перед ними — так генерал осматривает место предстоящего сражения. Она словно знала, что люди рядом, и хотела взглянуть на них поближе.

— Их путают другие насекомые. Они чуют, что мы здесь, но различают только движущиеся предметы. Стоит сделать шаг, и они распознают цель. — Лора по-прежнему едва шевелила губами.

— Но мы не можем здесь оставаться, нам надо уходить, — сказал Мэдисон. Его сдавленный голос напоминал опыты начинающего чревовещателя.

— Двинемся — погибнем, — возразил Уэбстер.

— У нас всего чуть больше двадцати минут. Так что если не двинемся — все равно погибнем, — отозвалась Джейкобс.

— И нам надо пробежать сотни метров вверх по лестнице до того, как сюда шарахнет ядерная бомба, — громким шепотом напомнил Миллс. — Нет уж, лучше сразиться с этой тварью!

И прежде чем кто-нибудь успел его остановить, он повернулся кругом, низко пригнулся и устремился к лестнице. Остальные не двигались.

Миллсу не приходилось видеть, на что способны эти осы. Он вообще мало знал о возможностях насекомых базы. До сих пор ему случалось участвовать только в операциях по зачистке, где преимущество вооруженных по последнему слову техники людей было подавляющим и не вызывало сомнений в благополучном исходе.

Предполагая, что остальные служат ему прикрытием, он спешил к лестнице, имея при себе, как он думал, достаточно оружия, чтобы прорваться на волю. Пол был усеян обломками термитника вперемежку с фрагментами и целыми телами гигантских насекомых, трудно различимыми в темноте, и Миллс не заметил, как его ботинок опустился на хвост многоножки. Потеряв равновесие, он рухнул вместе со всем своим арсеналом.

До этого момента его передвижение было скрыто от ос стоящими фигурами Бишопа и Уэбстера. Но теперь он оказался на открытой позиции, и осы не преминули обратить на это внимание.

Самонадеянность и неведение не давали Миллсу возможности понять, какая страшная опасность ему грозит. Жужжание стало отчетливей. Даже на фоне других похожих звуков оно выделялось более высоким тоном, громкостью и пронзительной настойчивостью. Однако Миллс предпочел не обращать на него внимания — мало ли кто из этого зверинца поднялся в воздух. Он поднялся на ноги, чертыхнулся и снова побежал.

Оказавшись у входа в лестничную шахту, Миллс уже твердо уверовал, что опасность осталась позади. Затем звук приблизился до такой степени и стал настолько громким, что Миллс был вынужден остановиться и прислушаться. Сосредоточившись на единственной цели, оса пролетела мимо замерших в полной неподвижности людей, едва не задев правой антенной щеку Джорджа. Никто из них не решился предупредить Миллса об угрозе: все превратились в манекены.

Через секунду оса била крыльями в нескольких сантиметрах от уха Миллса. Когда ему стал ясен источник звука, чудовище уже впилось в его спину. Пронзительный визг рвал мозг, жвала клещами вцепились в шею пониже затылка — то же самое место те же жвала выбрали у Ван Аренна. Затем с прежней легкостью яйцеклад проник под лопатку, челюсти отправили оторванный от шеи кусок мяса глубже в пасть, и яд смешался с кровью Миллса.

Остальные осы уже спешили мимо застывших в ужасе людей к телу солдата. Он лежал ничком на полу со знакомым выражением растерянности на мертвом лице. Осы срывали одежду с кожи, кожу — с мышц, мышцы — с костей. Удовлетворенные выполненной работой, или ее частью, они пировали с наслаждением животных, долго ожидавших и славно потрудившихся ради того, чтобы добыть себе пропитание.

Но теперь они точно знали, что поблизости есть и другая добыча.

Покончив с Миллсом, восемь ос летали над людьми, пытаясь уловить своими антеннами сигналы жизни, поиск и распознавание которых были в них запрограммированы от рождения.

Лора содрогнулась. Оса, убившая Миллса, лениво ощупывала усиком ее ногу, интересуясь, что означают едва ощутимые подергивания мышцы на лодыжке. Лора снова вздрогнула, на этот раз сильнее, и оса проявила больший интерес — словно какая-то кнопка активировала еще один участок ее мозга. Антенна переместилась выше и принялась изучать тот участок левой ноги, где бедро соединяется с коленом.

Лора изо всех сил старалась сохранять неподвижность, но ее нога стала ощутимо дрожать. Именно этого сигнала ожидала оса. Цепляясь лапами за брюки, она стала медленно, но целеустремленно подниматься по бедру.

Лора удержалась от крика, но дрожала все сильнее и, отчаянно пытаясь справиться с нарастающим страхом, стала раскачиваться всем телом. Она знала, что проигрывает эту схватку, но все еще пыталась совладать с собой. Однако усилия эти были тщетными. Лицо Лоры исказилось, а к раскачиванию корпуса взад-вперед добавились движения вправо-влево.

Оса тем временем продолжала карабкаться вверх. Вот она добралась до поясницы и повисла на подоле не заправленной в брюки майки. Время от времени оса начинала бить крыльями, и каждый раз страх сжимал сердце Лоры с удвоенной силой.

Лора помнила, как погиб Ван Аренн. Если оса доберется до трапециевидной мышцы, она умрет, так и не увидев сына. Было чудом, что они оба все еще живы, и вот, когда, казалось, их встреча близка… Такое просто невозможно вынести. Продвижение осы было обратным отсчетом оставшегося ей времени…

Все остальные замерли, в том числе Майк — единственный, кто мог видеть спину Лоры. Он думал, каким образом можно предотвратить ее гибель, не ранив осу, — выброс защитного феромона навлек бы на них ярость всех остальных ос, которые пока не выказывали агрессивности.

Наконец насекомое добралось до шеи Лоры.

Еще два шажка, и оно сможет погрузить свое жало под лопатку. Лора закрыла глаза в ожидании конца. Но если ей суждено умереть, не может ли она хоть что-то сделать перед смертью? Протянуть руку за спину и пальцами раздавить глаза этой гадине или хотя бы оторвать крыло? Однако парализованная страхом, она была не в состоянии шевельнуться. К тому же Лора понимала, что подобное действие неминуемо привлечет внимание всего роя.

Но вот оса достигла нужного места. Слезы заливали лицо Лоры, и она издала стон. Этот звук, похоже, осе пришелся по вкусу. Она проползла чуть выше и перевалила через ключицу, поводя головой и словно принюхиваясь к шее.

Дотлевающие обломки термитника бросали отсвет на искаженное мукой лицо Лоры и злобные глазки насекомого, едва видимые во мраке. Она ощущала, как одно из крыльев осы, неожиданно твердое, как палец, прочертило линию на ее шее. Затем оса повернула обратно и внимательно присмотрелась к тому месту, в которое собиралась впиться своими жвалами, — точь-в-точь джентльмен, приготовивший нож и вилку, чтобы расправиться с бифштексом. И вдруг коготки отцепились от ее майки, а за спиной послышалось громкое жужжание.

Она была еще жива.

Возможно ли это?

Лора медленно открыла глаза. Никто не давил на спину. Никто не вгрызался в ее шею.

Слева от нее кто-то яростно бил крыльями. Когда оса попала в одну из зон, освещенных тлеющими фрагментами термитника, Лора увидела, как три мухи, придавив к земле осиные крылья, впились в ее тело своими жвалами. Другие осы пытались удрать, преследуемые такими же мухами.

— Ктыри, — прошептал Майк.

— Кто такие ктыри, — спросила Гаррет, — если не считать, что с этих пор они мои лучшие друзья?

— Муха-ктырь — естественный враг ос, — сказал Джордж.

— И что, они их одолеют? — спросил Уэбстер.

— Да какая разница, — сказала Джейкобс. — У нас осталось восемнадцать минут, чтобы подняться наверх и сесть в самолет.

Глава 91

Эндрю и Тадж видели, что внизу погиб еще один человек. Тревога вернулась на лицо мальчика, но Тадж не дал ему рассиропиться: одним взглядом он показал, что к этой теме возвращаться не намерен.

Они смотрели на экран и не могли взять в толк, почему метки живых так долго остаются неподвижными. Эндрю знал, что все они находятся недалеко от лестницы, и не понимал, что мешает им выбраться наверх.

Тадж поглядывал на часы и сожалел, что не может замедлить движение секундной стрелки.

— Смотрите! Они снова двигаются! — закричал Эндрю, будто увидел Деда Мороза.

— Точно, двигаются. Это здорово. — Тадж улыбнулся половиной лица. Он и сам не очень-то надеялся на благоприятный исход.

Эндрю потянул его за полу рубахи.

— Сколько времени им понадобится на подъем? Ну, если они вообще смогут подняться.

— Минут пятнадцать, — сказал Тадж, в сотый раз скосив глаза на часы. — Будут бежать через три ступеньки.

— Может, нам лучше пойти к люку?

— Ты прав. Думаю, первой оттуда выйдет твоя мама.

Когда у Эндрю умер отец, ему удалось скрыть от окружающих свое горе, но сейчас кран был открыт до конца. Стоя перед Таджем, он смог лишь кивнуть, и тотчас слезы потекли рекой.

Тадж заключил его в объятия. Такие жесты для него были внове, да и ребенка этого он почти не знал, но Тадж помнил, как в трудные минуты жизни его самого обнимала бабушка и каким славным было это ощущение.

Эндрю захлюпал носом, да так, что оставил след на майке Таджа.

— Давай-ка поспешим, малыш. Джейкобс наверняка успела сказать твоей маме, что ты здесь. Так что пусть ты будешь первым, кого она увидит.

Эндрю кивнул, и они отправились к люку.

Глава 92

Осы были самым трудным препятствием на их пути, но уж точно не единственным. Все прочее население Брюшка уже проснулось для жизни, и любая тварь, обладающая достаточной решимостью для нападения на человека, преисполнилась энтузиазма испытать судьбу.

Это стало ясно очень скоро. Ликование по поводу избавления от ос было резко и жестоко прервано диким воплем Майка: сиафу, муравей-убийца, уловив движение человека, вцепился острыми как бритва челюстями в его голень.

— А-а-а-а! Помогите! — закричал Майк. Он подвинул ногу к свету и увидел, что к ней прицепилось существо приличного размера и веса.

— Вашу мать, — пробормотал Джордж, рассмотрев муравья, — это сиафу. Такие муравьи обычных размеров отличались поразительной хваткой — сомкнувшись, челюсти уже не размыкались, даже если муравью отрывали голову. Тот, что напал на Майка, был величиной с крысу, так что у Джорджа оставался один выход.

— Дайте-ка мне нож, — сказал он Уэбстеру.

Майор не заставил себя ждать. Его «Ка-Бар» перешел в руки Джорджа, тот встал на колени рядом с Майком и тут же отрезал туловище муравья, оставив голову висеть на голени.

— Извини, — сказал он Майку, который скрипел зубами от боли, — сам знаешь, это же сиафу. Придется тебе терпеть, пока мы не окажемся на поверхности.

Они чувствовали, как секунда за секундой уходит драгоценное время, но в то же время и понимали, что им нельзя просто сломя голову броситься бежать вверх по лестнице. Команду снова принял на себя Уэбстер.

— Джейкобс, какими средствами мы располагаем? — спросил майор.

— Хвастать нечем. Взрывчатка может обрушить ступеньки, так что остаются обыкновенные полуавтоматические винтовки и огнемет, который придется снять с Миллса.

— Хорошо. Я возьму огнемет и пойду первым. Кому приходилось держать в руках винтовку, тот возьмет винтовку, остальные пусть разберут пистолеты. Не имея опыта, рискованно стрелять из оружия с сильной отдачей, да еще в тесном помещении. Ты, Гаррет, будешь прикрывать нас сзади. Все ясно? Тогда за дело.

Военные разобрали винтовки М-16 и вставили в них полные обоймы. Затем они сняли с предохранителей «Беретты-92F» и «Кольты-М1911» и раздали пистолеты остальным.

— Прицелишься и нажмешь на спуск — как в кино. Все очень просто, — успокоила Гаррет Сьюзен, которая явно нервничала.

Когда все получили оружие, Уэбстер направил огнемет на лестницу и пустил мощный конус пламени. Майор понимал, что такое действие привлечет насекомых, но он должен был очистить дорогу и дать каждому возможность увидеть, куда ему придется идти.

— Вперед! — воскликнул Уэбстер и побежал к лестнице, припадая на больную ногу. У подножия лестницы он пустил по ходу движения еще одну огненную струю, спалив остатки термитника, а заодно стаю муравьев-бульдогов^[39] величиной с мышь.

Джейкобс, а также Лора и остальные ученые шли за майором в трех метрах от него, замыкал эту группу Бишоп.

Арьергард состоял из Гаррет и Мэдисона, которые отстреливались от привлеченных огнем насекомых. Некоторых отогнали звуки выстрелов, но другие, самые бесстрашные и агрессивные, устремились вдогонку отступающим людям.

— Быстрее к лестнице, — крикнула Гаррет Мэдисону. — Нам нужно войти в более узкое пространство, иначе их не удержать.

Мэдисон побежал к лестничной шахте, а Гаррет продолжала стрелять. Почуяв поживу, насекомые не отставали, но огонь Гаррет был весьма эффективным.

Поднимаясь по лестнице, Уэбстер стал сомневаться в том, что идея использовать огнемет была столь уж удачна. Гигантские пылающие насекомые заполняли лестничные пролеты, скатывались вниз, мешая идти. Майору приходилось отталкивать их прикладом. Дважды его куртка загоралась, и он был вынужден тратить драгоценное время на то, чтобы сбить пламя. Это еще более замедляло подъем.

На шестом пролете эта проблема решилась сама собой: горючее в огнемете закончилось, и Уэбстер, с удовольствием отбросив его, взял в руки привычную М-16.

Теперь они поднимались быстрее — насекомых стало меньше, а тех, что встречались, он без труда расстреливал из винтовки. Редкие экземпляры, которым удавалось проскочить мимо майора, попадали под подошвы ботинок или пистолетные пули идущих следом. При этом ученые ощущали легкий стыд от того удовольствия, которое доставляла им стрельба по живым мишеням.

Скоро Гаррет и Мэдисон догнали основную группу. Насекомые еще преследовали их, но в значительно меньшем количестве. Винтовка Гаррет вполне с ними справлялась.

— Эй, Гаррет, у тебя остались патроны? А то я пуст, — крикнул Мэдисон, опередивший ее на один пролет. Хотя у него не было особой нужды стрелять, он все же не хотел чувствовать себя безоружным.

— Остались, — отозвалась Гаррет. Они проходили мимо одного из ранее выпущенных Джейкобс осветительных патронов, и Гаррет могла различить, что происходит вокруг.

— Что-нибудь увидела? — спросил Мэдисон, загоняя в винтовку новую обойму.

— Ничего особенного, несколько муравьев. Вполне справляюсь ботинками.

Они услышали глухие ритмичные удары, но не могли понять, откуда они доносятся, и даже подняли головы посмотреть, не спускается ли по лестнице кто-нибудь из группы. Звуки явно имели другое происхождение и становились громче. Тогда Гаррет посмотрела вниз и увидела, что к ним несется паук-скакун величиной с крышку мусорного бака. Мэдисон стоял к нему спиной. Он увидел лишь испуганное лицо Гаррет, которая вытянула руки и оттолкнула пилота в сторону. Однако поднять руки, чтобы защитить себя, она уже не успела — паук погрузил свои гигантские клыки в ее грудь. Гаррет упала на спину, ударившись затылком о металлические ступени.

Мэдисон поднял винтовку и вогнал в бок паука несколько пуль, превратив его в бесформенное месиво. Напрягая все силы, он скинул останки насекомого с Гаррет. Из ее груди фонтаном била кровь — паук пробил грудную клетку до самого сердца.

— Гаррет! Гаррет! Ты меня слышишь?

Мэдисону показалось, что она мертва. Но когда он уже потерял надежду, она приоткрыла глаза.

— Гаррет!

— Мэди… сон. — Кровь изо рта стекала на ее шею.

— Гаррет, я тебе помогу, — сказал Мэдисон, но она слабым жестом коснулась его руки.

— Нет… иди. Иди… Тебе вести самолет.

Ее глаза потухли и закрылись, голова бессильно упала на ступеньку.

Мэдисон схватил ее за плечи.

— Гаррет! Гаррет!

Пилот держал ее безжизненное тело и понимал: она была права, он должен выйти отсюда, только он сможет спасти их всех.

Проглотив комок в горле, он ухватился за перила и стремглав понесся вверх по лестнице.

Десять пролетов им пришлось бежать — или идти с той скоростью, с какой позволяли передвигаться их раны. От острой боли в спине и плече Лора пыталась отвлечься, думая о сыне. Те же мысли гнали ее вперед — все быстрее и быстрее. Пот заливал лицо, смывая кровь и грязь.

Уэбстер шел впереди, не обращая внимания на мучительные страдания, которые доставляла ему поврежденная лодыжка всякий раз, когда он наступал на раненую ногу. Опухоль значительно уменьшилась, но не до такой степени, чтобы выдерживать нагрузки, связанные с таким стремительным подъемом. Требовал внимания и разорванный бицепс, но майор смотрел только вперед, сосредотачиваясь на очередном лестничном пролете.

Голова муравья, вцепившаяся в голень, причиняла Майку такие мучения, что он был вынужден то и дело останавливаться и предпринимать бесплодные попытки разжать челюсти насекомого. Эти муравьи отличаются отменной хваткой и при обычных размерах, а в стократно увеличенном варианте не оставляли Майку шансов освободиться, какие усилия он бы ни прилагал. Как и Уэбстеру, ему лишь оставалось терпеть адскую боль — и бежать, бежать…

Глубокий разрез на спине Джорджа, казалось, с каждым шагом становится чуть шире: движения мышц, связанное с подъемом, не давали краям раны соединиться. Кроме того, сказывалось отсутствие тренировки — сигареты и пиво, потребляемые в неумеренном количестве, давали о себе знать. Джейкобс видела, что одному ему не справиться, и, слегка отстав, положила руку Джорджа себе на плечо и облегчила ему подъем.

Сьюзен оказалась единственным человеком из группы, не получившим серьезных ранений. И хотя ей самой не пришла в голову мысль помочь другим, увидев, как Джейкобс поддерживает Джорджа, она направилась к Майку. И Джордж, и Майк ощутили не только физическую помощь, но и облегчение от того, что кто-то был рядом, что они не брошены.

Мэдисон промчался мимо Уэбстера. Понимая, что сообщать кому-то о гибели Гаррет не имело смысла, он знал также, что ему необходимо как можно скорее подготовить самолет к взлету. Даже если все окажутся на поверхности, а он останется на лестнице, их усилия спастись пойдут прахом. И пилот торопился, прыгая через ступеньки, выбрасывая вперед руки, хватаясь за перила и подтягивая измученное тело.

Они поднимались на пределе сил, напрягая каждый мускул — ставка была слишком велика. Победа будет означать, что страдания последних шести часов были не напрасны, что они обретут шанс на спасение, которое совсем недавно казалось недостижимым.

Бишоп отставал от группы. Глядя на эту лестницу, на стены окружающего его здания, он ощущал горечь, которая отравляла чувство облегчения. Неужели это конец? Неужели он покидает это место, которое так долго служило ему домом, было его жизнью?

Да, за последние недели он испытал больше боли и страха, видел больше смертей, чем многие люди могли бы испытать и увидеть за десяток жизней. Но при этом что-то заставляло его думать, будто он справился с возникшей проблемой. Теперь наступило время вернуться к нормальному существованию.

Может быть, Пейн все же поймет, что БРЭВИС является слишком большой ценностью, и не станет его уничтожать? Может быть, ему удастся убедить других, что эту базу следует сохранить? Может быть, все не так скверно, как ему представляется?

Бишоп продолжал подниматься по лестнице, но без особого рвения.

Глава 93

Капитан Фокс сбросил газ и перевалил через цепь холмов между Аракадиньей и Кабадисканой. Жители этих деревушек наверняка были удивлены и напуганы видом и ревом его боевой машины — серой металлической стрелы, почти невидимой на фоне сгущающихся облаков, но издающей грохот, заполняющий все небо, словно продолжительный раскат грома.

Фокс бросил взгляд на экран радара с синтезированной апертурой, чтобы осмотреть местность. Пора было снизить скорость и уменьшить высоту. Маловероятно, что правительство Венесуэлы пристально следит за трассами международных авиаперелетов над этими глухими местами, но все же этот полет не должны были засечь ни при каких обстоятельствах — его как бы не существовало.

Плавно уменьшив тягу двигателя, Фокс чуть нажал на правую педаль и изменил курс, повернув самолет к югу. До цели оставалось менее ста километров, он сверился с приборами и приготовился включить электронно-оптическую систему наведения на цель. Для прямой идентификации БРЭВИСа самолет был еще далеко, но Фоксу хотелось испытать возможности дисплея на лобовом стекле.

Подавшись вперед, он передвинул курсор на экране и обозначил в качестве цели ракеты небольшое белое здание на площадке, замыкающей взлетную полосу Затем Фокс вновь поменял положение курсора, на сей раз выбрав расположенный поблизости медный рудник. Эта игра в Бога, вооруженного ядерной бомбой, его возбуждала и одновременно смущала. Мысль о том, что легким движением указательного пальца или толчком большого пальца он может прервать множество жизней, порождала некое извращенное, но несомненное удовольствие.

Дисплей сообщил Фоксу, что расстояние до цели сократилось до пятидесяти километров. Он снова перевел курсор на БРЭВИС и глянул вперед и вниз: темно-зеленая чащоба и редкие клочья беловатого тумана. Оставалось надеяться, что этот пейзаж сохранится. При осуществлении аналогичной миссии два года назад Фокс получил задание уничтожить некую предположительно изолированную пещеру в Йемене. В действительности оказалось, что эта пещера расположена в полумиле от большой деревни, и Фокс до сих пор не мог забыть о содеянном. Он тешил себя мыслью, что ветер дул в противоположную от селения сторону и его жители не пострадали от радиоактивных осадков, но и сам понимал, что такой исход был маловероятным.

Согласно инструкциям, Фоксу не следовало представлять себе в деталях объект, по которому наносился удар, и радар помогал ему в этом. Подобно примитивной видеоигре, он изображал здания и людей в них в виде простых цветных фигур — и не более того.

Одной из таких фигур был БРЭВИС: простой белый треугольник. По крайней мере, на ближайшие пятнадцать минут.

Глава 94

Лора обогнала всех на восемь пролетов. Ее ноги работали словно поршни паровой машины, оставляя позади по нескольку ступеней за один прыжок. Подъем по преимуществу проходил во тьме, но ей все же удавалось различать кое-что благодаря уже слабому блеску осветительных патронов, оставленныхДжейкобс, Миллсом и Мэдисоном по пути вниз.

С той минуты, когда она прилетела в БРЭВИС, миновало почти тридцать шесть часов, с момента исчезновения Эндрю — в два раза больше времени, но ей казалось, что прошли недели. Даже до того, как осы, выведенные Хитом, вырвались на волю, Лора испытывала сомнения в том, что ей суждено вернуться домой, но, как ни странно, именно последующая катастрофа сделала это возможным.

Пот по-прежнему заливал ее лицо, стекал по спине и груди, а рот, напротив, был болезненно сух. Сколько еще ступенек предстоит преодолеть? Сколько минут у них осталось? Она вознесла молитву за то, что Мэдисон не пострадал, и стала подниматься еще быстрее.

Вблизи поверхности лестница изменила направление, пролеты стали короче, и она впервые ощутила прохладу наружного воздуха. А вскоре появились слабые признаки естественного освещения, и Лора увидела, что ступени под ногами были не черными, как ей казалось, а темно-синими. На последнем пролете она услышала голоса наверху. Узнать, кто говорит, было невозможно, но по тону Лора поняла, что высокий голос спорит с низким.

— Им пора быть здесь!

— Да идут они, идут! Тихо! Ты послушай!

Едва слышные удары Лориных ботинок о металлические ступеньки заставили Таджа замолчать. Эндрю бросился было к лестнице, но Тадж его остановил.

— Ты им помешаешь. Сейчас они все выйдут.

Удары стали громче — стало ясно, что это шаги человека, находившегося на самых верхних ступеньках. Эндрю резким движением вырвался из рук Таджа.

— Эндрю, Эндрю, Эндрю, — только и могла произнести Лора, уткнувшись лицом в шею сына и так сжав его в объятиях, что у мальчика заболела грудь.

За последние три дня она теряла его дважды — и оба раза думала, что потеряла навсегда. Теперь, сжимая сына в объятиях, она решила запомнить этот момент в мельчайших подробностях: взъерошенные волосы Эндрю, его сияющие глаза и то, как он вцепился в нее, словно боялся вновь расстаться с мамой. Когда же наконец они разжали объятия, Лора заметила смущенного Таджа.

— Спасибо, что позаботились о нем…

— Тадж, меня зовут Тадж.

— Да, Тадж. Спасибо вам.

— Думаю, вам там здорово досталось, доктор Трент.

Лора снова посмотрела на Эндрю и погладила его шею, а мальчик задрал голову и улыбался ей, щурясь на солнце.

— Да, это правда…

И когда она подумала, что вряд ли найдет слова для описания пережитого, у люка появились Уэбстер и Мэдисон.

— Простите, но всем надо срочно садиться в самолет, — сказал Уэбстер. — По часам Джейкобс у нас остается одна минута.

Они поспешили к самолету: первым бежал Мэдисон, Уэбстер, Лора, Эндрю и Тадж старались не отставать. Спуск по крутому склону был нелегким, приходилось продираться сквозь густые заросли, переплетенные лианами. Мэдисон споткнулся о высохший корень, со всего маху рухнул на землю и покатился вниз. Вытянув руку, он смог наконец уцепиться за толстую лиану, пальцы хрустнули от напряжения, но он все же удержался. Еще чуть-чуть, и он разбил бы голову о камень, лежавший на его пути. Уэбстер помог ему подняться.

— Ты в порядке?

Но Мэдисон даже не ответил. Едва встав на ноги, он тут же рванулся вниз через кусты.

Преодолев еще сотню метров джунглей, они оказались на площадке. Пилот тут же впрыгнул в «Спартан» и схватил наушники.

— Тридцать секунд! — крикнул Уэбстер, бросив взгляд на часы, пока остальные занимали места в самолете. — Пейну лучше бы помедлить.

Они сидели у окон, вглядываясь в джунгли, откуда должны были показаться остальные.

— Ну же… ну же… — шептал Уэбстер.

Мэдисон включил зажигание, и оба турбовинтовых двигателя ожили. Поскольку самолет уже стоял в конце взлетной полосы, пилоту не нужно было выруливать на стартовую позицию.

— Ну где же они! — воскликнул Уэбстер.

Внезапно в наушниках пилота раздался сигнал тревоги.

— Черт побери! Объект с северо-северо-востока, малая высота, большая скорость. Это он, майор! Больше ждать нельзя.

— Терпение, Мэдисон!

Джордж, Сьюзен, Майк и Джейкобс вышли из-за деревьев и с трудом ковыляли по площадке. Уэбстер выбежал из самолета, чтобы помочь им, и вот наконец, задыхаясь и обливаясь потом, они поднялись на борт.

Двигатели заревели громче. Из заднего ряда послышался голос Таджа:

— Эй, Джейкобс. Похоже, ты ошиблась в расчетах — по моим часам время вышло.

По салону пробежал легкий смех облегчения.

— Всегда рада так ошибаться, Тадж.

— Можно взлетать? — спросил Мэдисон.

Уэбстер оглядел присутствующих.

— Двоих не хватает, — сказал он.

Мэдисон встал со своего кресла и показался в дверях кабины.

— Мне жаль, но Гаррет погибла там, на лестнице. Я не видел смысла говорить об этом, пока мы оттуда не выбрались. Но она дала мне понять со всей ясностью свое желание: чтоб мы жили, вот чего она хотела. Так что давайте поговорим об этом, когда взлетим.

И в наступившей тишине он вернулся в кабину пилота.

Уэбстер не желал верить услышанному, но в эту минуту не мог дать волю своим чувствам.

— Кто еще…

— Бишоп, — мрачно сказал Майк.

— Мы не можем улететь без него, — сказал Уэбстер.

— Майор, еще чуть-чуть, и у нас не останется шансов взлететь, — напомнил ему Мэдисон.

— Сколько именно? — спросил Уэбстер.

— Ожидаемое время подлета две минуты. Стало быть, у нас тридцать секунд до отрыва.

— Ну же, Бишоп, — прошептал Уэбстер сквозь стиснутые зубы.

— Оставим здесь сукина сына. Вы действительно хотите так рисковать, майор? — спросил Майк.

— А вы действительно хотите оставить человека умирать? — отозвался Уэбстер.

В эту секунду из джунглей на площадку вышел Бишоп, и Уэбстер стал делать ему знаки, призывая поторопиться.

Но Бишоп не побежал. Он неторопливо шел по траве и с грустью глядел на самолет. Потом сделал едва заметное движение рукой, как бы прощаясь, и направился к белому домику.

Уэбстер хотел его остановить, но понял, что уже не успеет. Увидев глаза Бишопа, абсолютно пустые, словно прозрачные, майор подумал, до чего это неправильно — оставлять человека в таком прискорбном состоянии. И все же им не оставалось ничего другого.

— Взлетай! — крикнул он Мэдисону, и в этом возгласе чувствовалась горечь.

Окажись кто-нибудь сейчас вблизи Бишопа, он бы услышал его бормотание:

— Все правильно. Взрыв произойдет на глубине в полмили, так что никакой опасности. А я не могу просто взять и покинуть свой пост. И я найду вас. Когда здесь все утихнет и БРЭВИС вновь заработает в каком-нибудь другом месте, я свяжусь с вами и мы снова соберемся вместе и продолжим нашу работу, которая сделала эту базу уникальной, продолжим труд, который станет ценнейшим вкладом в…

То ли он понял, что никто его не слышит, то ли не нашел продолжения этой фразы. Бишоп посмотрел вслед самолету и снова помахал рукой — всем сразу, словно прощаясь с добрыми друзьями после окончания университета.

С задумчивой улыбкой на лице он продолжил путь к белому зданию. За его спиной «Спартан» разгонялся для взлета.

Самолет капитана Фокса был в трех километрах к северо-востоку. Капитан нажал на клавишу пуска, и В61 Mod 11 устремилась к цели.

«Спартан» прошел половину взлетной полосы.

— Докладываю, — крикнул Мэдисон. — Зафиксирован еще один объект. Он поменьше, но движется быстрее. Попробую избежать столкновения, но сначала должен оказаться в воздухе.

В этот момент колеса «Спартана» оторвались от бетона.

Фокс набирал высоту: надо было сделать круг и убедиться в том, что бомба поразила цель. Как только капитан задрал нос своей машины, на его радаре в качестве вражеского объекта появился «Спартан».

— Какого черта? — пробормотал Фокс и включил микрофон своего шлема.

— Я «Кондитер», вызываю базу.

— Это база, слышу «Кондитера».

— Чужая птичка в одном километре от цели. Мои действия?

— Мы ее видим, «Кондитер». Не стрелять до дальнейших указаний.

Ракета с ядерной боеголовкой летела прямо на «Спартан». Мэдисон ее видел, но ему не хватало высоты для маневра. Он взял рычаг управления на себя и вправо до упора, увеличив крутизну подъема до предела. Хвостовые рули высоты были в крайнем положении, педаль газа вжата в пол.

Их разделяла сотня метров, и скорость сближения составляла полторы тысячи километров в час.

Самолет уходил вверх и вбок.

Ракета ввинчивалась в воздух.

В момент встречи «Спартан» поднялся еще на несколько сантиметров и хвостовой стабилизатор ракеты чиркнул по заднему колесу самолета, пробив шину.

Затем они разминулись.

Все в самолете его почувствовали — мгновенный удар в хвостовой части, от которого машину швырнуло вверх под опасным углом.

— Черт… я не смог его удержать, — прохрипел Мэдисон, уцепившись в рычаг.

В это время там, внизу, ядерная бомба в сорок килотонн прошла сквозь Бишопа и нырнула в дверь белого домика.

Взрыв последовал мгновенно. Тысячи тонн земли, словно вывернутые землетрясением, поднялись в воздух. Джунгли, площадка и взлетно-посадочная полоса, казалось, подпрыгнули, когда по ним ударила чудовищная взрывная волна.

На «Спартан», который заваливался влево, обрушился новый удар. Поднятая взрывом земля догнала самолет, комья били в хвост, облако пыли закрыло иллюминаторы задней части машины. Самолет так сильно встряхнуло, что Сьюзен и Майк выпали из своих кресел.

— Всем держаться! — крикнул Мэдисон.

Воля пилота против ядерной мощи. «Спартан» удалялся от места взрыва, но при этом входил в штопор, который мог закончиться падением в джунгли.

Лора и Эндрю вцепились в кресла, пока огромный самолет трясся и поворачивался вокруг своей оси. Ящик с инструментами просвистел в воздухе и ударил Джорджа в голову, оставив кровавую отметину на виске.

Оглушительный рев двигателей лишал возможности думать и еще больше усиливал страх.

— А-а-а! — кричал Мэдисон.

И с этим воплем самолет, похоже, достиг верхней точки. В облаке пыли, с задранным под углом шестьдесят градусов носом, он слегка опустился. Шум стал чуть тише, пыль была уже не такой густой. Кровь вернулась в побелевшие от напряжения пальцы пилота, стиснутые зубы разжались. Мэдисон стал дышать ровнее.

— Порядок, — сообщил он громко, чтобы его услышали все. — Мы выберемся.

Фокс совершал круг над БРЭВИСом. Небольшой участок венесуэльских джунглей во мгновение ока превратился из густо-зеленых зарослей в ослепительную белую вспышку.

— «Кондитер» базе. Головастик в норке, повторяю, головастик в норке. Конец сообщения.

— База «Кондитеру», вас поняли. Возвращайтесь на базу немедленно.

— Есть. Птичка по-прежнему на моем радаре. Сбить? Конец сообщения.

— «Кондитер», ответ отрицательный. Возвращайтесь на базу. Конец связи.

Капитан Фокс был готов исполнить приказ, но подумал, что не будет большого вреда, если он даст «Спартану» знать о своем присутствии.

Переключившись на сверхзвуковой режим, он пронесся в десяти метрах от тяжелого грузового самолета и только после этого взял курс на северо-восток — к базе.

— Господи, что это было? — воскликнул Мэдисон, когда F-35 пулей просвистел мимо. Подобно тому, как штормовая волна швыряет рыболовецкое суденышко, вызванная сверхзвуковой машиной турбулентность раскачала «Спартан».

— Ах ты засранец! — бросил Мэдисон вслед исчезающему бомбардировщику. Поработав рычагом управления, он сравнительно быстро стабилизировал полет. — Ну вот, ребята, дело сделано. Мой радар больше ничего не показывает, так что часа через четыре мы будем там, где нет никаких жуков и ос, но зато мохито хоть залейся.

Глава 95

Лора смотрела на джунгли. Она прилетела сюда только вчера? Или позавчера? Она перевела взгляд на часы. Циферблат был в трещинах — где и когда это случилось, она не помнила. Эти часы были единственной вещью, которую оставил ей муж, и она подумала, что, возможно, они разбились, спасая ее от челюстей или жала какого-нибудь чудовища.

В самолете воцарилась тишина: взгляды и жесты говорили все, что могли бы сказать слова. Некоторые пассажиры оказались до такой степени измученными, что погрузились в липкий тяжелый сон.

Уэбстер со своего места перехватил взгляд Лоры. Он встал и пошел туда, где она сидела вместе с Эндрю.

— Привет, — сказал майор достаточно громко, чтобы перекрыть рев двигателей.

— Привет, — ответила Лора.

Возникла неловкая пауза, во время которой Уэбстер пытался облечь в слова миллион мыслей, роящихся в его голове. Но первой заговорила Лора.

— Что же сейчас?

— Мы летим к базе в Коста-Рике. Там у нас есть друзья, и они устроят так, что мы все сможем оттуда разъехаться куда пожелаем. Полагаю, вы захотите вернуться в Англию.

— Конечно, в Англию, — поспешил сказать Эндрю, словно опасаясь, что мама может думать о каком-нибудь другом месте.

Лора обняла сына.

— А вы куда? — спросила она Уэбстера.

— Я? Не знаю. Ведь я довольно долго считал БРЭВИС практически своим домом. В других местах я так и не пустил корней. Наверное, останусь в Коста-Рике, пока не подвернется что-нибудь подходящее. Говорят, там в это время года неплохая рыбная ловля.

Снова воцарилась пауза — каждый хотел, чтобы первым заговорил другой.

— Я хотела поблагодарить вас, — нарушила молчание Лора.

— Поблагодарить? За похищение Эндрю? За то, что затащил вас в царство гигантских насекомых?

— За спасение. Без вас мы бы оттуда не выбрались.

— Без меня вы бы там вообще не оказались. Это я ваш должник навеки. И твой тоже, Эндрю. — Уэбстер сунул руку в карман. — Пора выплачивать свой долг. Начну хотя бы с этого. — Он вытащил из кармана кроваво-красный металлический предмет и протянул его мальчику.

— Мой ножик!

— Он лежал на лестнице. Я видел, как ты с ним играл вчера, вот и подумал, что он тебе пригодится.

Эндрю проверил, как открываются лезвия, и сказал:

— Большое спасибо, майор Уэбстер.

— Не за что, Эндрю.

Глава 96

Тобиас Пейн стоял в своем саду и курил — жена не терпела в доме табачного дыма. В очередной раз взглянув на часы, он понял, что, если все шло согласно плану, БРЭВИСа больше не существует.

Не исключено, что ему придется ответить на кое-какие вопросы касательно эффективности его работы. Почему он не смог обеспечить производство столь востребованного вида вооружения? Куда ушли выделенные средства? И, наконец, главный вопрос: когда производство насекомых будет возобновлено?

Но работа над секретными программами имела свои преимущества: в определенных пределах он мог действовать абсолютно самостоятельно, не давая отчета никому. Он мог сам решать, куда следует направить финансовые потоки. Он мог уничтожать джунгли. Он мог убивать людей.

Но что за странное чувство надоедливо маячит на периферии его сознания и заставляет глубже обычного затягиваться любимым «Уинстоном»? Уж не ощущение ли вины? Такого просто не может быть, если приказы убивать давно стали для него рутиной.

Нет, вина здесь ни при чем. Им владело чувство куда более неприятное. Это было мерзкое, словно липкое объятие, сознание своего поражения. Его облекли доверием, а он это доверие не оправдал, как в бытность свою в университете не всегда соответствовал высоким требованиям к своему социальному статусу.

А почему? Ну конечно же из-за этого ничтожества Бишопа. Пусть он и брат его жены, но все равно полный идиот. Сколько раз Пейн ни устраивал его на приличную должность, Бишоп неизменно проявлял некомпетентность. Добившись для него руководящего поста в БРЭВИСе, Пейн по крайней мере надеялся, что Бишоп больше не будет отравлять семейные рождественские торжества своими потугами на юмор и острым запахом пота.

Пейн еще раз глубоко затянулся. Теперь-то он избавился от этого типа. Шарлотта, конечно, будет переживать, но все равно это к лучшему. Теперь он сможет сосредоточиться на БРЭВИСе-2, новом и значительно лучше оборудованном. И с ним все будет в полном порядке, потому что во главе этой базы встанет не такое жалкое создание, как Стивен Бишоп.

Нет уж, на сей раз он лично займется этим делом и обеспечит успех. Теперь-то он сможет показать Стерну, на что способен Тобиас Пейн.

Итак, за дело.

Он сделал последнюю затяжку и щелчком отправил окурок в ближайшую клумбу.

Глава 97

Несколько квадратных километров тропического леса, которые тысячи лет никто не тревожил, исчезли с лица земли за долю секунды. Взрыв вызвал цепную реакцию, которая, наплевав на природу, наплевав на историю, во мгновение ока превратила в ничто эти тысячи лет природы и истории.

По мере продвижения гидродинамического фронта радиация стремительно разогревала все вокруг. Волны теплового излучения со скоростью тысяча километров в час распространялись от эпицентра взрыва, где температура достигала миллионов градусов, гоня перед собой стену огня, которая уничтожала все на своем пути. Даже камни и земля мгновенно обращались в пар и распадались на атомы.

Затем огненный шар с ревом устремился вверх, в грибообразное облако, напоминающее нахмуренный череп, которое нависло над землей, словно созерцая результаты взрыва.

Когда дым рассеялся, БРЭВИС обратился в огромную пустую полусферу, пульсирующую радиацией. Тишину нарушал только отдаленный треск пламени.

В последующие недели какие-либо изменения здесь были связаны только с погодой. Земля почернела от дождей, ветер закручивал белесые вихри пепла, принесенного из джунглей, солнце освещало абсолютно мертвое пространство.

С сезоном дождей муссон принес сюда влажную грязь.

В отсутствие деревьев шквалистым ветрам и ливням ничто не мешало. Потоки воды заполняли кратер, и вскоре он превратился в озеро пузырящейся жижи.

Рваные облака создавали полумрак, в котором было трудно рассмотреть, как из бурлящей от дождевых струй воды вырастает тонкий серый прозрачный стержень. Он тянулся вверх, становясь все толще, и наконец вознесся над поверхностью воды на три метра.

Потом он замер в воздухе. Вода скапливалась на его конце, и капли ее падали вниз, в жидкую грязь, рождая жирные, чавкающие звуки.

Через некоторое время словно плавник акулы разрезал поверхность озера, и еще один стержень из покрытой кожистой оболочкой плоти присоединился к первому.

И вот во тьме, заглушая ровный шум дождя, повис первый яростный крик.

Оно хотело есть.

Примечания

1

Чапан — теплый халат на вате или верблюжьей шерсти, который мужчины и женщины в Центральной Азии носят поверх одежды в зимние месяцы.

(обратно)

2

ХМ29 OICW (Objective Individual Combat Weapon) — автоматно-гранатометный комплекс, производимый в США и включающий штурмовую автоматическую винтовку, самозарядный гранатомет и модуль управления огнем. Работа над этим оружием продолжается.

(обратно)

3

Крафт-мас-энд-чиз (Kraft Macaroni and Cheese) — макароны с сыром, полуфабрикат, продукт быстрого приготовления канадской фирмы «Крафт».

(обратно)

4

Университетские дипломы (сертификаты) в Англии имеют несколько уровней в зависимости от средней оценки по стобалльной шкале: I уровень — 70 и более, II уровень — от 50 до 70, III уровень — от 45 до 50 баллов. При оценке от 40 до 45 выдается документ об окончании университета самого низкого уровня, так называемый «pass». Третий уровень Карен свидетельствует о ее скромных успехах в учебе.

(обратно)

5

Polistes metricus — разновидность общественных ос, так называемые бумажные осы.

(обратно)

6

«Сиско» — дешевое крепленое вино.

(обратно)

7

Оксиконтин — опийсодержащий наркотический анальгетик.

(обратно)

8

Пейслийский узор — декоративный орнамент каплеобразной формы (так называемые «огурцы»); названием обязан шотландскому городу Пейсли, центру текстильной промышленности, где изготавливают ткани с таким рисунком.

(обратно)

9

«Чинук Си-Эйч-47» (Chinook СН-47) — американский тяжелый военно-транспортный вертолет.

(обратно)

10

«Си-Эс» (СБ) — хлорбензальмалонодинитрил, боевое отравляющее вещество, в малых концентрациях — слезоточивый газ.

(обратно)

11

Петиоль (стебелек) — сегмент метасомы, соединяющий брюшко с грудкой; метасома — задняя часть тела насекомого, состоящая из брюшка и петиоли; мезосома — грудка насекомого.

(обратно)

12

«Орел пустыни» — израильский самозарядный пистолет крупного калибра.

(обратно)

13

Применяются, в частности, в упоминавшихся ранее автоматно-гранатометных комплексах ХМ29 OICW.

(обратно)

14

Wii и X-box — популярные интерактивные видеоигровые приставки.

(обратно)

15

Марэм — населенный пункт в графстве Норфолк, где расположена крупная база ВВС Великобритании.

(обратно)

16

«Апокалипсис сегодня» (1979) — фильм Фрэнсиса Копполы о войне во Вьетнаме, «Ярость гризли» (2007) — фильм ужасов Дэвида Де Кото, «Криминальное чтиво» (1994) — фильм Квентина Тарантино, снятый в жанре криминальной драмы, «Близкие контакты третьей степени» (1977) — научно-фантастический фильм Стивена Спилберга.

(обратно)

17

«Американский идол» — телешоу, участники которого соревнуются за звание лучшего в США начинающего исполнителя популярных песен.

(обратно)

18

Mea culpa — моя вина (лат.).

(обратно)

19

Позитивное мышление — психологический термин, относимый к высказываниям и мыслительным процессам, которые основаны на описании событий и восприятии действительности в позитивном ключе.

(обратно)

20

Кроссбридинг — межвидовое скрещивание.

(обратно)

21

Кутикула (лат. cuticula — кожица) — плотное образование на поверхности клеток эпителиальной ткани.

(обратно)

22

«Ковбои» — популярная футбольная команда Далласа, входит в состав Национальной футбольной лиги США.

(обратно)

23

«Семь» (1995) — криминально-мистический триллер Дэвида Финчера, «Инопланетянин» (1982) — фантастический фильм Стивена Спилберга.

(обратно)

24

Чаупи Орко — гора и крупнейший ледник Боливии, высота 6040 м.

(обратно)

25

Бойскаут-волчонок — бойскаут младшей дружины (8–10 лет).

(обратно)

26

Генный секвенатор — устройство для определения структуры гена.

(обратно)

27

Такие монеты были выпущены в США в 2009 году в честь двухсотлетия со дня рождения президента Авраама Линкольна.

(обратно)

28

Дэмиен Херст (р. 1965) — популярный и один из самых дорогих английских художников. Центральная тема его работ — смерть.

(обратно)

29

Уиллард Прайс (1887–1983) — американский естествоиспытатель и автор детских приключенческих книг. Энид Блайтон (1897–1968) — английская детская писательница, автор популярной серии детективных историй «Великолепная пятерка». Дядя Квентин — один из персонажей серии «Великолепная пятерка».

(обратно)

30

Бед-Стай (сокращение от Бедфорд-Стайвесент) — негритянский район в Бруклине, Нью-Йорк.

(обратно)

31

«Гольфстим 100» (G100) — среднегабаритный самолет бизнес-класса, предназначенный для использования на авиалиниях средней протяженности.

(обратно)

32

Лил Уэйн (настоящее имя Дуэйн Майкл Картер, р. 1982) — известный американский рэпер.

(обратно)

33

Вальтер Эльзассер (1904–1991) — американский физик немецкого происхождения, предложивший свою теорию земного магнетизма.

(обратно)

34

Amigos — друзья (исп.).

(обратно)

35

«Семтекс» — разновидность пластической взрывчатки.

(обратно)

36

Лу Рид (р. 1942) — американский рок-музыкант, гитарист, автор песен.

(обратно)

37

Хайянис, или Хайянис-Порт, — курортный и портовый город на полуострове Кейп-Код, штат Массачусетс, где расположены поместья ряда богатейших семей Америки, в частности семейства Кеннеди.

(обратно)

38

USAS-12 — автоматическая винтовка производства южнокорейской фирмы «Дэу».

(обратно)

39

Муравьи-бульдоги, или понерины — один из самых крупных (от 15 до 40 мм в длину) видов муравьев. Обитают в тропических странах, больше всего их в Австралии.

(обратно)

Оглавление

Пролог Рой

Часть первая Голова

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

Часть вторая Грудь

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

  Глава 23

  Глава 24

  Глава 25

  Глава 26

  Глава 27

  Глава 28

  Глава 29

  Глава 30

  Глава 31

  Глава 32

  Глава 33

  Глава 34

  Глава 35

  Глава 36

  Глава 37

  Глава 38

  Глава 39

  Глава 40

  Глава 41

  Глава 42

  Глава 43

  Глава 44

  Глава 45

  Глава 46

  Глава 47

  Глава 48

  Глава 49

  Глава 50

  Глава 51

  Глава 52

  Глава 53

  Глава 54

Часть третья Брюшко

  Глава 55

  Глава 56

  Глава 57

  Глава 58

  Глава 59

  Глава 60

  Глава 61

  Глава 62

  Глава 63

  Глава 64

  Глава 65

  Глава 66

  Глава 67

  Глава 68

  Глава 69

  Глава 70

  Глава 71

  Глава 72

  Глава 73

  Глава 74

  Глава 75

  Глава 76

  Глава 77

  Глава 78

  Глава 79

  Глава 80

  Глава 81

  Глава 82

  Глава 83

  Глава 84

  Глава 85

  Глава 86

  Глава 87

  Глава 88

  Глава 89

  Глава 90

  Глава 91

  Глава 92

  Глава 93

  Глава 94

  Глава 95

  Глава 96

  Глава 97

*** Примечания ***