Моему отцу Зарэ Самсоновичу Мелик-Шахназарову, в прошлом боксёру, борцу и штангисту, посвящается
От автора
Победитель Олимпийских игр античности олимпионик Вараздат, сын Аноба из города Артаксаты (Арташата), бывшей столицы Армении, — лицо не вымышленное. Этот выдающийся атлет и государственный деятель жил во второй половине IV века нашей эры.
История донесла до нас немало подробностей из жизни этого незаурядного человека, удостоившегося короны армянского царства. Ему посвящено множество страниц в произведениях целого ряда древних авторов Рима, Греции и Армении, а в более поздние времена — и некоторых других стран.
В исторических трудах, упоминающих Вараздата, немало разночтений. Единодушие, наблюдающееся у историков при описании подвигов Вараздата, атлета и поединщика, исчезает при оценке его деятельности на армянском престоле. Одни считают его никудышным и недостойным царём, не сумевшим разобраться в дворцовых интригах. Другие видят в Вараздате патриота, мужественного и честного правителя, неудачи которого были предопределены обстоятельствами.
Воссоздавая образ Вараздата, автор судил о его помыслах и чувствах, руководствуясь единственно верным критерием — действиями своего героя, зафиксированными историей.
Вараздат был блестящим кулачным бойцом. Об этом свидетельствует не только факт его победы на Играх в Олимпии. Существует и косвенное, но весьма красноречивое доказательство его мастерства. Описывая Вараздата, древние авторы подчёркивают, что ему удавалось сохранить приятную наружность. А это было нелегко, так как удары кулаков, охваченных грубыми кожаными ремнями, оставляли на лице неизгладимые шрамы, уродовали его. Следовательно, он побеждал, почти не получая ударов. Так мог побеждать только атлет высокого класса. Вараздат был, несомненно, таковым.
Став царём, Вараздат проявил себя мужественным государственным деятелем, истинным патриотом. Его решения и поступки опровергают утверждения некоторых древних армянских историков о том, что он стремился поставить свою страну в зависимость от Персии. Получив трон Армении благодаря римскому императору, Вараздат неукоснительно продолжал политику своего предшественника, царя Папа. И в конечном счёте римский император сослал его на каторгу за то же самое, за что умертвил ранее царя Папа — за стремление к независимости. Вараздата можно упрекать лишь в том, что он не нашёл верного пути для достижения этой цели. Но мог ли он достичь желаемого при той расстановке сил, которая сложилась внутри страны и вокруг неё?
Горная Армения, расположенная у восточных границ Византии и зажатая между нею и Сасанидской Персией, уже много веков тщетно пыталась отстоять свою самостоятельность. Её устремления неизменно разбивались о взаимоисключающие интересы этих двух гигантских держав, находившихся в постоянной вражде. Каждая из них пыталась посулами, а чаще огнём и мечом обратить Армению в свою союзницу. Каждая требовала от Армении безусловного повиновения, каждая считала территорию армянского государства своей вотчиной.
К соображениям стратегического характера примешивались и иные: экономические, культурные, моральные. Персия не могла простить армянам принятия христианства, которое вставало неодолимой стеной между народами этих двух стран. Византия, склонившаяся к христианству, считала само собой разумеющимся союз с единоверной Арменией, где богослужение велось к тому же на греческом языке.
Внутри страны — и это было главной бедой Армении — отсутствовало единство. Царь, духовенство и нахарары[1] могли достичь желанной для Армении независимости, если бы вместе возглавили борьбу армянского народа, если бы действовали заодно, если бы осознали, что путь к свободе родины лежит через их объединение. Факты свидетельствуют о том, что в силу своего положения цари склонялись к этому, однако они не имели реальных возможностей для решения этой задачи. Церковь, сосредоточившая в своих руках огромные земли и угодья, пыталась встать над царём, оспаривала у него власть, стремилась сама вершить судьбами страны. Что касается нахараров, то они так дорожили своей самостоятельностью, что готовы были войти в союз с кем угодно, лишь бы не чувствовать над собой власти своего царя. В довершение ко всему армянское воинство предпочитало служить в армиях Византии и Персии, нежели в войсках своей собственной страны. Две десятитысячные армянские конницы составляли ударную силу и римских, и персидских войск, в то время как царь Армении тщетно взывал к нахарарам, прося их о выделении постоянных отрядов для регулярной армянской армии.
Тысячи армянских юношей постигали ремёсла, науки и искусства за пределами родины и оставались на
