КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Новый Мир ( № 12 2000) [Журнал «Новый мир»] (fb2) читать постранично


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

И ветер и дым

НАТАЛЬЯ ОРЛОВА

*

И ВЕТЕР И ДЫМ

Слова Забытые мои, святые, Пророчащие и простые, Мои блаженные, смешные, Подвальные и земляные, Они со мной неотвратимо За серой наволочкой дыма В моих прогулках занебесных Или в объятьях бесполезных, Они и жизнь переиначат И ровно ничего не значат За белым сумраком убогим, За этим горизонтом строгим, За невозможною чертой Или за памятью пустой. * * * Когда подступает пора декабря И ветер двойные свои якоря Роняет в студеные реки, Встает за вечерней — иная заря, И губит, и манит, и мучает зря, И дует в глаза, и сжигает, горя, Мои отягченные веки. И видимый очерк во мраке ловлю, И слышу ответ, И твержу, что люблю, Тем дням, роковым и обильным, И кажется, память сейчас проломлю И жизнь в этот гибнущий образ волью Всем страшным духовным усильем. И долго не гаснет душевный восторг, А мрак безответный и глух и глубок, И прожитой жизни петляет клубок — Работа, свиданье и ужин... Там времени льется беспечный поток, Где каждому дню будет дата и срок, И воздух рассвета целует в висок. Но мне он не нужен, не нужен. * * * Хорошо, хорошо, разве это уже не бывало? Разве этому нет ни названья, ни слова у нас? Эта звездная ночь среди полдня уже наступала И смежала глаза, перепутавши время и час. И ничто не могло отменить этих быстрых свиданий, Потому что никто не умел их вперед угадать, Только черные звезды сквозь свет проступали заране Там, где белому солнцу велели бессмертно сиять. И никто не хотел в разговоре себя обнаружить И спокойный стоял в перекрестье незримых лучей, И никто б не сумел эту связь роковую разрушить, И никто не бывал так спокойно и больно — ничей. И в остывших полях умирали вечерние звуки, И желтело в снегу, леденело под ветром жнивье... Кто же знал, что любовь — это грубая боль при разлуке И простые слова про разбитое сердце мое? * * * Отчего, когда я смотрю на родственную мне праздничную толпу, я всегда вспоминаю голодные киргизские реки, мгновенно уносящие все, что в них ни бросишь, неподвижные, с закинутым к небу лицом, с белой пеной бешенства на подрагивающих губах? Три стихотворения 1 Ветер. Солнце. Пыль. Весна. Кунцевский район. Вся-то жизнь заключена В этот свет и звон, В этот день и в этот пруд, В синие пути. Вот придут и отопрут, Выпустят — лети! И не спросят ни о чем Сердце никогда Этот вольный окоем, Ветер и вода. 2 Если б этим садам Вышло цвести без разбору, Кто бы отчаялся сам В эту звенящую пору? Если бы этой водой, Солнечной, грязной, живучей, Смыть эту жизнь за собой, Как настроенье и случай, Если бы этой весне Быть не судьбой, а ошибкой, Жизнь не казалась бы мне Однообразною пыткой. 3 Только солнце в зените, Только сила великой весны. Жизни нити За затылок заведены. Вот и все, что осталось, Что хотели спасти мы с тобой. Эту талость И невиданный свет голубой, Только пыль междометий По оврагам и рощам глухим, Дым и ветер. И ветер. И дым. * * * Если бы знать в этот век просвещенный, Путая нечет и чет, Кто и меня, и народ укрощенный Через пустыню ведет, Если бы сердцу хватало поруки Знаний, и вер, и вещей, Если бы вправду я слышала звуки Явственных здешних речей, Чтоб не гадать и рассудком не мерить Холод и блеск бытия, Выдохнуть просто и сразу поверить — Господи, воля Твоя. Орлова Наталья Степановна родилась в Кинель-Черкассах (на Волге). Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Поэт, переводчик, редактор. Автор лирического сборника «На синем пороге» (1986). В «Новом мире» печатается впервые.

(обратно)

Уткоместь, или Моление о Еве

Галина Щербакова

УТКОМЕСТЬ, ИЛИ МОЛЕНИЕ О ЕВЕ

Роман

Она меня все–таки догнала возле лифта, пока я — вечная клуша переминалась с тремя набитыми пакетами, освобождая средний палец, чтобы нажать кнопку вызова.

Она что–то мне сказала, материализуясь из темноты пристенка почтовых ящиков. Что–то сказала и подняла руку.

Палец успел вызвать лифт, и я очень долго падала в него, оглушительно шелестя пакетами.

Она мне что–то сказала... Что?

“Жаль, — подумала я свою последнюю мысль. — Мне уже не написать всей этой истории. Жаль”.

И я ушла в бесконечный зловонный туннель, о котором столько наврано. Наврано... Наврано... О...

Однажды их занесло в шашлычную на Красной Пресне. Трех молодых и красивых. Это было время, когда никуда нельзя было попасть по желанию. Время, когда табличку со словами “Мест нет” выковывали одновременно с дверными ручками кафе, театров, бань и прочих людских мест. В такой системе был смысл. Разреши всем подряд мыться, где они хотят, или позволь им смотреть красивых артисток по потребности — все обрушится и полетит к чертовой матери. И тогда уже не отличить того, кому быть здесь положено, кто пущен, а чье место далеко–далеко, за той самой лужей, что расплескивается машинами во все стороны на