Дороти Гублер, Томас Гублер
«Во тьме таится смерть»
Нашей дочери Элен
1. Во тьме таится смерть
Был час Крысы, по замку двигались одни лишь тени. По мере того как луна совершала свой путь по ночному небу, темные контуры скользили по полу и стенам.
Когда один из черных силуэтов быстро заскользил вниз к прихожей, никто из охранников не счел это знаком опасности. На вечер к господину Инабе съехалось много гостей, так что пришлось нанять дополнительную охрану. Никто не уделил особого внимания услужливому пузатому разносчику вина. Он оказывал всем равное внимание, подливая в чашки саке, даже подбил немного выпить телохранителей господина Инабы, хотя, конечно, налил совсем немного, чтобы не притупить их бдительности.
Теперь, однако, прошло достаточно времени, чтобы порошок, который разносчик подсыпал в саке, вступил в силу. Охрана, гости, челядь, члены семьи и сам господин Инаба — все лежали умиротворенно бесчувственные, словно мертвые. Все, кроме тени. Стоило бы кого-нибудь разбудить, чтобы посмотреть, насколько изящно двигался разносчик. Пока он продвигался к коридору, который вел в комнату господина Инабы, пол скрипел. Тень не уделяла этому внимания, поскольку никто, кроме нее, не смог бы услышать эти звуки. Два самурая-стражника сидели на полу перед дверью господина Инабы, их головы поникли так, что упирались подбородками в грудь.
Человек-тень поочередно коснулся каждого из них и для пущей безопасности прошептал несколько слов им на ухо. Затем он ступил меж ними и достал из-под своего простого кимоно короткий меч. Люди вроде господина Инабы имеют много врагов, так что его дверь была надежно заперта от незваных гостей. Человеку-тени пришлось проникнуть внутрь через раскрашенные ставни, действуя мечом со столь же малым шумом, с каким сокол кидается с небес на жертву.
Он проворно пробрался в комнату. Хозяин дома возлежал на большой плотно подбитой циновке без малейшего движения. Он выпил много чашек саке в тот вечер, поскольку гости отмечали его возвращение в Эдо[1]. Тень, не затрачивая впустую ни секунды времени, приступила к выполнению своей задачи. Через мгновение в комнате витал запах смерти. Вытирая лезвие о край циновки, человек-тень тихо произнес молитву, дабы умилостивить разгневанный дух господина Инабы.
Убийца распахнул кимоно и развернул обмотанную вокруг пояса веревку. Вот из-за чего казался столь полным его живот. Он привязал конец веревки к фонарю на стене и выбросил свободный конец веревки из окна. Взобравшись на подоконник, человек-тень оглянулся на оскверненную смертью комнату, затем встряхнул рукой. Что-то выпорхнуло из рукава его кимоно, приземлившись на полу около растекающейся лужи крови, и затем тень исчезла.
Сёкей поморщился. Запах красной меди в комнате вызвал тревожные воспоминания. Юноше доводилось обонять этот запах и прежде, когда он стал свидетелем смерти актера кабуки Томоми. Конечно, Томоми превратил свою смерть в спектакль, фактически принудив Сёкея наблюдать все это во время длинной, тщательно подготовленной поездки. Но эта смерть — которая произошла в этой комнате — была совсем другая. У господина Инабы по всему замку стояла стража, готовая защитить хозяина от любой опасности. По какой-то причине никто из стражей не помешал убийце проникнуть в комнату, фактически никто даже и не видел его.
Тем утром очень рано судья разбудил Сёкея.
— Мне дано поручение, — сказал он.
Это было все, что полагалось знать юноше. Тот поднялся и немедленно оделся. Судья не стал бы будить сына, если бы не хотел, чтобы тот поторопился. И действительно, когда Сёкей вышел из дома, он увидел двух лошадей, уже запряженных в ожидании седоков. Сёкей вскочил в седло, довольный тем, что мог сделать это без помощи Бунзо, преданного начальника самурайского войска судьи. Ему была поручена незавидная миссия обучения Сёкея тем навыкам, которыми должен обладать настоящий самурай.
Сёкей, разумеется, не владел этими навыками, потому что, к несчастью, родился в семье богатого торговца. Несмотря на свое богатство, торговцы по положению стояли на самой низкой иерархической ступени — ниже кузнецов, ремесленников, крестьян и, конечно, воинов-самураев. Таким образом, казалось, судьбой Сёкею было предначертано оставаться торговцем, поскольку каждому человеку полагалось занимать то же место, которое занимали его предки. Но когда Сёкей проявил отвагу, оказав помощь в раскрытии тайны похищения драгоценного камня из придорожной гостиницы «Токайдо», судья Оока принял юношу в свою семью как родного сына. То была большая честь, и Сёкей старался быть достойным этого.
Иногда он чувствовал, что в своих стараниях достиг немногого. Сомневался, что научится когда-нибудь стрелять из лука так же, как Бунзо или судья. Хотя Сёкею доводилось драться с противником на мечах, у юноши и с этим имелись проблемы. Он умел неплохо сочинять
