раннему поколению мыслителей «Южной науки» и принадлежал отец Эн, знатный дворянин, правитель княжества Тоса. Личность его трагична и противоречива. Глубоко неудовлетворенный существующим положением вещей, он поставил целью создание в своем княжестве идеального государства процветающей экономики и всеобщего благоденствия. Ключом к решению всех проблем он считал устройство совершенной ирригационной системы. Разумеется, утопическая затея Нонака Кэндзан потерпела полную неудачу. Он пошел неверным путем и в результате погубил сотни крестьянских жизней во имя своих, в сущности, несбыточных планов, ибо пытался создавать новое, не изменив главного — старых феодально-крепостнических отношений внутри общества. Успех его противников был обеспечен еще и потому, что абсолютистское правительство, боявшееся обогащения и возвышения отдельных княжеств, давно с подозрительностью следило за необычной активностью правителя княжества Тоса. Нóнака Кэндзан был смещен, сослан и вскоре умер.
В наказание чересчур независимому правителю вся его семья была обречена на вечное затворничество. Вот как случилось, что с детских лет Эн не знала свободы. С тех пор как она начала себя помнить, бамбуковый частокол отделял ее и ее родных от внешнего мира.
Жизнь в неволе текла монотонно и однообразно. Цепь унылых дней размыкалась лишь смертью, уносившей одного за другим членов опальной семьи Нонака. Скорее, это была не жизнь, а бесцельное существование. Но даже здесь, в темнице, не прекращается напряженная работа мысли Эн. Рожденная в семье, где превыше всего почиталась наука, Эн и в неволе проводит долгие дни за книгой. Старшие братья руководят занятиями подрастающей девочки, учат ее мыслить, и мысль, знание составляют главное содержание ее безотрадной жизни, ее единственную опору и утешение, помогают ей стать высокообразованным и знающим человеком, достойным рода Нонака. Эн владеет не только родным, но и китайским языком, бывшим в те времена языком науки, знает классическую литературу Японии и Китая. Ни остротой ума, ни способностями она не уступает мужчинам. История Японии сохранила имена выдающихся женщин, много сделавших для развития японской национальной культуры в тех сферах, где допускалось их участие, и в первую очередь — в литературе и искусстве. Полное духовное равенство с мужчиной — такова отличительная черта Эн, раскрытая писательницей в соответствии с историческое правдой.
Но занятия Эн не сводятся к простому приобретению знаний, к механическому запоминанию классических конфуцианских книг и сочинений древних китайских авторов. Моральный кодекс конфуцианства с его суровыми ограничениями помогает Эн воспитать волю, научиться углубленному самоанализу. Непрерывная тренировка воли и чувств, составлявшая главную часть ее воспитания, привила ей умение полностью владеть внешним проявлением эмоций. Внешне она предельно сдержанна, все ее поведение подчинено выполнению долга по отношению к матери, братьям, сестрам. Какие бы чувства ни кипели под этой бесстрастной маской, она не выдаст себя и сохранит гордое достоинство даже в самых трагических обстоятельствах. Ни слова жалобы, ни крика, ни стона не сорвется с ее уст. Эн владеет своими чувствами, как искусный акробат — мышцами своего тела. Эта необыкновенная выдержка — неотъемлемая часть японского национального характера, лучшие черты которого присущи своеобразному облику Эн. Она немногословна, полна самообладания, всегда внешне спокойна, как того и требовал этикет от женщины тех времен. Но это не просто соблюдение приличий — это результат длительной, неустанной духовной работы. Так тренировка интеллекта становится и тренировкой души.
Но Эн отличают не только самообладание и гордость. Она наделена истинно женской деликатностью, тонкостью чувств, изысканностью вкуса. Даже в том, что ежедневно открывается ее взору — озаренные луной гребни окрестных гор, безымянные цветы, расцветшие на заднем дворе, — во всем, как истая японка, она умеет найти бесконечную красоту. Эстетический вкус, чувство прекрасного развиты в ней так же, как умение логически и многосторонне мыслить, выработанное долгими часами занятий философией. Нежное и доброе сердце Эн способно па глубокие и сильные чувства, она создана для материнства, но судьбой лишена всего, что могло бы составить ее счастье.
Под внешним спокойствием Эн скрывается много горьких переживаний. Но самая большая ее страсть — неукротимая жажда свободы. Казалось бы, разве может человек жаждать того, чего он совсем не знает? Но стремление к свободе — неотъемлемая, естественная потребность человека, и ее невозможно ни заглушить, ни убить. Драма Эн наглядно подтверждает эту непреложную истину. В конце концов, изгнанники жили в условиях вполне сносных, их не морили голодом, не подвергали пыткам, они могли общаться между собой, сколько угодно заниматься наукой; и наверняка многие крестьянские семьи могли бы позавидовать их достатку. И все же
