Прощаясь навсегда [Мэри Хиггинс Кларк] (fb2) читать онлайн

Мэри Хиггинс Кларк Прощаясь навсегда

ПРОЛОГ

Пятнадцатилетняя Нелл Макдермот развернулась и поплыла к берегу. Она осмотрелась вокруг, вбирая в себя ослепительный солнечный свет, безоблачное небо, свежий бриз, соленые пенящиеся волны, и ее захлестнул молодой восторг. Она пробыла на острове Мауи не больше часа, однако уже пришла к выводу, что здесь ей нравится больше, чем на Карибах, где дед ежегодно собирал семью на рождественские каникулы.

Впрочем, называть это «семьей» было некоторым преувеличением. Уже четвертый год их семья состояла из деда и ее самой. Пять лет назад Корнелиус Макдермот, легендарный конгрессмен от штата Нью-Йорк, был вызван с заседания Палаты представителей, чтобы услышать сообщение о том, что его сын с невесткой, оба антропологи, работавшие в бразильских джунглях, разбились на арендованном самолете.

Корнелиус Макдермот немедленно вылетел в Нью-Йорк забрать Нелл из школы. Эту новость он должен был сообщить ей сам. Он нашел плачущую внучку в кабинете медсестры.

— Утром, когда мы пришли с перемены, я вдруг почувствовала, что папа с мамой здесь, рядом, что они пришли проститься, — сказала Нелл, когда он ее обнял. — На самом деле я их не видела, но почувствовала, что мама поцеловала меня, а папа провел рукой по волосам.

В тот же день Нелл и экономка, присматривавшая за ней в отсутствие родителей, переехали в особняк на 79-й Восточной улице, где родился ее дед и вырос отец.

Эти воспоминания пронеслись в голове Нелл, когда она повернула к берегу, где под зонтом в шезлонге сидел дед, который неохотно позволил ей пойти искупаться, прежде чем они распакуют чемоданы.

— Не заплывай далеко, — предупредил он, открывая книгу. — Уже шесть часов, спасатели уходят.

Даже отсюда, с большого расстояния, Нелл видела, что он поглощен чтением. Но она знала, это продлится недолго: вскоре дед проголодается.

Вдруг Нелл швырнуло в сторону и закружило. Что это? Берег исчез из виду, ее мотало из стороны в сторону, затягивало на дно. Она в испуге открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут же глотнула соленой воды и начала задыхаться.

Течение! В гостинице она случайно подслушала чужой разговор. На другой стороне острова два парня утонули, потому что боролись с течением, вместо того чтобы позволить ему вынести себя на спокойное место.

Но, несмотря на это, руки Нелл отчаянно били по воде. Не сопротивляться было выше ее сил: волны тянули ее вниз, на дно, уносили прочь от берега. «Я не могу позволить, чтобы меня унесло! — в ужасе подумала она. — Не могу! Если меня унесет, у меня не хватит сил вернуться». Ей с трудом удалось разглядеть вдали яркий полосатый зонтик.

— Помогите! — негромко крикнула она, но тут же соленая вода заполнила рот, не давая дышать.

В отчаянии Нелл перевернулась на спину и раскинула руки. Через секунду она вновь боролась с течением, которое уносило ее все дальше от берега.

«Не хочу умирать! — твердила она про себя. — Не хочу».

— Помогите! — крикнула она опять и начала всхлипывать.

И вдруг все кончилось, так же внезапно, как началось. Невидимые пенистые цепи ослабли. Течение отпустило ее.

«Не возвращайся назад, — приказала она себе. — Нужно обогнуть течение».

Но она выбилась из сил. А берег был слишком далеко. Ей никогда до него не доплыть. Вода была теплой, как одеяло. Ее потянуло в сон.

Плыви, Нелл. Ты справишься!

Голос матери умолял ее не сдаваться.

Нелл, двигайся!

Настойчивый голос отца придал ей сил.

Слепо подчинившись приказу, Нелл отплыла в сторону и направилась к берегу, огибая опасное место. При каждом вдохе она всхлипывала, каждое движение давалось с огромным трудом, но она упорно плыла вперед.

Через несколько минут, на грани полного изнеможения, Нелл нырнула в волну, которая подхватила ее, понесла и швырнула на твердый мокрый песок.

Сильные руки поставили ее на ноги.

— Я шел, чтобы позвать тебя, — произнес Корнелиус Макдермот. — На сегодня с плаванием покончено, юная леди. На пляже поднимают красный флаг. Говорят, где-то поблизости опасное течение.

Нелл молча кивнула, ее колотила дрожь.

На лице Макдермота появилось озабоченное выражение. Стянув с себя махровый халат, он накинул его на плечи Нелл.

— Ты замерзла. Не нужно было так долго сидеть в воде.

— Спасибо, дедушка. Все в порядке.

Нелл не собиралась рассказывать деду о том, что с ней случилось. Особенно ей не хотелось говорить, что она опять общалась со своими родителями.

СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ ЧЕТВЕРГ, 8 ИЮНЯ Глава 1

Выйдя из своего дома на углу Парк-авеню и 73-й улицы, Нелл быстрым шагом направилась к офису своего деда, расположенному на пересечении 72-й улицы с Иорк-авеню. Из полученной от него записки она поняла, что история с Бобом Горманом перешла в решающую стадию. Предстоявшая встреча ее не радовала.

Погрузившись в собственные мысли, Нелл не замечала восхищенных взглядов, которыми провожали ее прохожие. Стройное тело спортсменки, коротко стриженные каштановые волосы, закудрявившиеся от влажного воздуха, темно-синие глаза и полные губы. Нелл, часто посещавшая публичные мероприятия вместе с дедом, как-то с сожалением отметила, что в репортажах ее обычно называют «привлекательной».

— Называть девушку привлекательной — значит подразумевать: «Смотреть особенно не на что, но какая яркая личность!» Меня ни разу не назвали «сногсшибательной», — пожаловалась она деду.

Как и следовало ожидать, он ответил:

— Ради бога, не говори глупостей. Скажи спасибо, что у тебя есть голова на плечах и ты умеешь ею пользоваться.

В восемьдесят два года Корнелиус Макдермот почти не утерял энергии, благодаря которой он сделался одним из самых известных конгрессменов. В тридцать лет он был избран в Палату представителей от родного Манхэттена и оставался на этом месте пятьдесят лет, отвергая все предложения баллотироваться в Сенат. Когда ему стукнуло восемьдесят, он принял решение больше не выставлять свою кандидатуру.

Уйдя из Палаты представителей, Макдермот открыл консультативный центр и зорко следил за тем, чтобы город и штат Нью-Йорк оставались в сфере влияния его партии. Конгрессмена Макдермота знали все, и, когда он появлялся на улице, люди приветствовали его с любовью и уважением.

Как-то раз он пожаловался Нелл:

— Я не могу и носу высунуть из дома, не убедившись, что готов предстать перед камерой.

На что она ответила:

— Если бы тебя перестали узнавать на улице, тебя хватил бы инфаркт, и ты сам прекрасно об этом знаешь.

Добравшись до офиса деда, Нелл помахала рукой дежурному и направилась в кабинет.

— Как у него настроение? — спросила она Лиз Хэнли, его давнишнюю секретаршу.

Лиз, красивая шестидесятилетняя женщина с темными волосами и строгим выражением лица, закатила глаза.

— О господи, неужели так плохо? — вздохнула Нелл, тихонько постучала в дверь кабинета и вошла.

— Ты опоздала, Нелл, — проворчал Корнелиус Макдермот, поворачиваясь к ней.

— Нет, если верить моим часам. Сейчас ровно три.

— Я просил тебя прийти к трем.

— Мне нужно было дописать свою колонку. А где твоя знаменитая улыбка, от которой тают сердца избирателей?

— Сегодня мне не до улыбок. Садись. — Макдермот указал на диван, стоявший у углового окна, откуда открывался великолепный вид на его бывший избирательный округ.

Сев на диван, она с тревогой посмотрела на Корнелиуса. В его голубых глазах сквозила непривычная усталость. Даже копна седых волос сегодня казалась не такой густой. Под ее взглядом дед повел плечами, словно стараясь стряхнуть невидимую ношу. Нелл подумала, что он впервые выглядит на свой возраст, и у нее сжалось сердце.

— Нелл, у нас крупные неприятности, и ты должна нам помочь. После того как этого проныру Боба Гормана выдвинули на второй срок, ему предложили возглавить недавно образованную Интернет-компанию. Он, разумеется, никуда не уйдет до выборов, но говорит, что не может жить на зарплату конгрессмена.

Нелл ждала, что последует дальше. Дошедшие до нее слухи, что Горман не останется на второй срок, подтвердились.

— Нелл, есть только один человек, который может занять это место. — Макдермот нахмурился. — Ты должна была сделать это два года назад, когда я ушел в отставку, и ты об этом знаешь. — Он помолчал. — Политика у тебя в крови. Ты с самого начала этого хотела, но Эдам тебя отговорил. Не позволяй ему сделать это во второй раз.

— Мак, ради бога, не нападай на Эдама.

— Ни на кого я не нападаю, Нелл. Я хорошо тебя знаю. Я с детства готовил тебя к своей работе. Я не был в восторге, когда ты вышла замуж за Эдама Колиффа, но это я помог ему обосноваться в Нью-Йорке, устроив в одну из лучших архитектурных фирм. — Макдермот плотно сжал губы. — Я чувствовал себя не слишком удобно, когда через три года Эдам ушел от них, забрав с собой их главного секретаря, и открыл собственное дело. Но Эдам с самого начала знал мои планы относительно тебя и твои собственные планы. Почему он передумал?

— Мак, мне нравится вести колонку в газете.

— Согласен, ты пишешь прекрасные статьи. Но этого для тебя недостаточно, и ты сама это понимаешь.

— Послушай, я не хочу баллотироваться не потому, что этого не одобряет Эдам. Мы с ним хотим иметь детей. Он предложил пока повременить с карьерой. Через десять лет мне будет только сорок два. Прекрасный возраст для кандидата.

— Нелл, через десять лет о тебе забудут. Время не ждет. Пойми. Ты хочешь добиться успеха. — Мак наклонился вперед. — Лови момент. Если ты не сделаешь этого сейчас, потом будешь жалеть всю жизнь. Когда Горман подтвердит отказ от участия в выборах, начнется борьба за выдвижение. Я хочу, чтобы комитет по выдвижению кандидатов поддержал тебя с самого начала.

— Когда Горман объявит о своем решении?

— На ежегодном торжественном обеде, тридцатого числа. Вы с Эдамом будете там присутствовать. Горман со слезами на глазах скажет, что решение далось ему с трудом. Потом он вытрет глаза, укажет на тебя и сообщит, что ты, Корнелия Макдермот Колифф, собираешься выставить свою кандидатуру. «На пороге третьего тысячелетия Корнелия приходит на смену Корнелию». — Мак широко улыбнулся. — Это вызовет бурю аплодисментов.

Нелл с чувством сожаления вспомнила, что два года назад, когда Боб Горман выдвинул свою кандидатуру, ею овладело непреодолимое желание оказаться на его месте. Мак был прав. Если она сейчас не выйдет на политическую авансцену, потом будет поздно.

— Что случилось с Эдамом, Нелл? У вас испортились отношения?

— Нет. — В подтверждение своих слов Нелл выдавила из себя улыбку.

Когда это случилось? — подумала она. Когда Эдам сделался рассеянным, даже отчужденным? Поначалу он вежливо уходил от ее озабоченных вопросов. Теперь она почувствовала, что в нем зреет раздражение. Совсем недавно она напрямик объявила ему, что если между ними возникли серьезные проблемы, то она имеет право об этом знать.

— Где сейчас Эдам? — спросил ее дед.

— В Филадельфии, выступает на архитектурном семинаре. Завтра вернется.

— Мне нужно, чтобы он присутствовал на обеде, стоял рядом с тобой и аплодировал твоему решению. Поняла?

— Вряд ли его аплодисменты будут бурными.

Когда они только поженились, Эдам с воодушевлением отнесся к тому, что Нелл останется личным помощником Мака. Но после отставки деда он переменил точку зрения.

— Нелл, у нас появился шанс начать жизнь, которая не вертится вокруг всемогущего Корнелиуса Макдермота, — сказал Эдам. — Мне надоело, что ты у него на побегушках. Если ты станешь участвовать в выборной кампании, он тебе шагу не даст без него ступить. — В голосе Эдама звучала мольба. — Ты ничего не видала в жизни кроме политики. «Джорнел» предлагает тебе вести постоянную колонку. Откажись от участия в выборах, Нелл.

Теперь, обдумывая предложение деда, Нелл призналась себе: комментировать политические события ей было недостаточно. Она хотела в них участвовать.

Наконец она сказала:

— Мак, давай начистоту. Эдам мой муж, я люблю его. А тебе он никогда не нравился.

— Это неправда.

— Тогда сформулируем иначе. С тех пор как Эдам основал собственную фирму, ты на него взъелся. Если я выставлю свою кандидатуру, нам с тобой придется проводить гораздо больше времени вместе. Ты должен обещать мне, что будешь обращаться с Эдамом так, как ты хотел бы, чтобы обращались с тобой.

— А если я прижму его к своей груди, ты станешь баллотироваться?

Через час Нелл покинула кабинет деда, твердо пообещав выдвинуть свою кандидатуру.

Джед Каплан в третий раз проходил мимо архитектурного бюро «Колифф и К°» на 27-й улице. В витрине был выставлен макет, приковавший к себе его внимание: сорокаэтажный жилой, торговый и офисный комплекс, над которым возвышалась башня с золотым куполом. Откровенно постмодернистское здание с фасадом из белого известняка составляло разительный контраст с теплым цветом кирпичной башни.

Джед сунул руки в карманы джинсов и нагнулся к витрине, почти касаясь лицом стекла. Случайный прохожий не обратил бы внимания на этого ничем не примечательного мужчину. Среднего роста, худощавый, с короткими светлыми волосами.

Однако его наружность была обманчивой: под старым свитером скрывалось крепкое, мускулистое тело. Кожа загрубела от солнца и ветра. Вдобавок, когда люди встречались с ним взглядом, им становилось не по себе.

Большую часть жизни тридцативосьмилетний Джед болтался по свету. Последние пять лет он пропадал где-то в Австралии и, вернувшись домой, узнал от овдовевшей матери, что та продала дом и прилегающий к нему небольшой участок земли на Манхэттене, который принадлежал их семье на протяжении четырех поколений. Между ними произошла бурная ссора.

— Что мне оставалось делать? — оправдывалась мать. — Здание разваливалось, налоги росли, жильцы съезжали. От меховой торговли одни убытки. Теперь не одобряют тех, кто носит меха.

— Отец собирался оставить дом мне! — закричал Джед. — Ты не имела права его продавать!

— Отец надеялся, что ты станешь хорошим сыном, надеялся, что ты осядешь на одном месте, женишься и найдешь хорошую работу. Но ты даже не приехал, когда я написала, что он при смерти. — Она заплакала. — Эдам Колифф хорошо мне заплатил. Я до конца дней буду спать спокойно и не беспокоиться о счетах.

С растущим чувством горечи Джед рассматривал макет комплекса. Он ухмыльнулся, прочтя надпись: «ВЕЛИКОЛЕПНОЕ ЗДАНИЕ, ЗАДАЮЩЕЕ ТОН САМОМУ РОСКОШНОМУ ЖИЛОМУ РАЙОНУ НА МАНХЭТТЕНЕ».

Эту башню собираются возвести на земле, которую мать продала Эдаму Колиффу. Участок стоил целое состояние, подумал Джед. И Колифф убедил мать, что этот участок нельзя использовать, потому что он соседствует с этой старой развалиной — с архитектурным памятником, усадьбой Вандермееров. Но усадьба сгорела, а воротила застройщик Питер Ланг купил опустевший участок, соединил его с участком Капланов и получил первоклассную площадку для строительства.

Джед слышал, что усадьба Вандермееров сгорела из-за того, что туда забралась какая-то бродяжка и развела в камине огонь, чтобы согреться. Почему она не сожгла этот вонючий дом до того, как Колифф прибрал к рукам мою собственность? Джод пришел в ярость. Я доберусь до Колиффа, пообещал он. Клянусь богом, я до него доберусь. Если бы мы остались владельцами участка после того, как эта старая развалюха, эта поганая историческая достопримечательность сгорела, мы получили бы за него миллионы.

Он резко отвернулся от витрины и пошел на юг. В семь часов он стоял у бухты перед Всемирным финансовым центром и с завистью глядел на роскошные яхты, качавшиеся на волнах прилива.

Его внимание привлекла пятнадцатиметровая океанская яхта. По корме шла надпись: «Корнелия II».

Яхта Колиффа, подумал Джед.

С того времени как Джед вернулся в Нью-Йорк, он приходил сюда много раз и всегда думал об одном и том же: что бы такого сделать с этим мерзавцем и его драгоценной яхтой?

После окончания архитектурного семинара Эдам Колифф отправился пообедать с двумя коллегами. На обеде Уорд Бэттл подтвердил слухи о том, что в отношении архитектурной фирмы «Уолтерс и Арсдейл», где раньше работал Эдам, начато расследование по подозрению в финансовых махинациях и получении взяток от подрядчиков.

— Насколько мне известно, это только верхушка айсберга, Эдам. Похоже, тебе как бывшему служащему придется отвечать на множество вопросов. Я просто хотел тебя предупредить. Возможно, Макдермот замолвит за тебя словечко.

Мак станет мне помогать? — подумал Эдам. — Как бы не так. Решив, что я замешан в махинациях, он только подольет масла в огонь.

— Мне не о чем беспокоиться, — ответил он Бэттлу. — Я был там мелкой сошкой.

Вскоре после знакомства с Эдамом Корнелиус Макдермот как-то заметил с улыбкой:

— Ты великолепный пример того, как обманчива бывает внешность. Ты родом из захолустного городка в Северной Дакоте, но выглядишь и говоришь, как выпускник Йеля. Как тебе это удалось?

— По-вашему, я должен ходить в комбинезоне и с граблями в руках? — огрызнулся Эдам.

— Не обижайся, — проворчал Мак. — Я хотел сделать тебе комплимент.

Мак был бы доволен, если бы Нелл вышла замуж за выпускника Йельского университета, подумал Эдам.

Было почти два часа ночи, когда тихими, осторожными шагами он вошел в квартиру и включил свет в холле. Открыв дубовый шкаф, Эдам вытащил бутылку «Чивас ригал» и щедро плеснул в стакан.

Посидев с виски на диване в гостиной, он пошел в комнату для гостей переодеться, затем аккуратно разложил одежду, приготовленную на завтра. На цыпочках войдя в спальню, Эдам юркнул в постель. Судя по ровному дыханию Нелл, он ее не разбудил.

ПЯТНИЦА, 9 ИЮНЯ Глава 2

Лайза Райан проснулась задолго до того, как зазвонил будильник, поставленный на пять утра. Джим опять провел беспокойную ночь, метался и бормотал во сне. Она почти не спала, а впереди еще долгий рабочий день. Она была маникюршей, и на сегодня к ней записалось много народу, то есть освободится она не раньше половины шестого.

Все их неприятности начались, когда Джим потерял работу. Босс услышал, как он говорил другому рабочему, что кто-то у них в фирме нечист на руку — качество бетона, который они мешали, было гораздо хуже указанного в документах. После этого, куда бы он ни обращался, ему неизменно отвечали: «Простите, мы не нуждаемся в ваших услугах».

Джим стал нервным и злым. В конце концов ему сообщили, что его заявление в «Колифф и К°» передано в строительную компанию Сэма Кроза. Вскоре он получил работу, но его эмоциональное состояние, вопреки ожиданиям Лайзы, не улучшилось.

Джим то срывался и орал на нее и детей, то извинялся со слезами на глазах. Он стал выпивать. Лайза попыталась объяснить ему, что у них перерасход по кредитным карточкам. Но это не произвело на него никакого впечатления. Кажется, ему теперь ни до чего не было дела.

Лайза с Джимом по-прежнему жили в маленьком домике в Куинсе. Поженившись тринадцать лет назад, они рассчитывали пожить в нем только первое время. Но за шесть лет у них родилось трое детей, и купить двухъярусные кровати оказалось проще, чем большой дом.

Зазвонил будильник.

— Джимми. — Она потрясла мужа за плечо. — Джимми.

Наконец ей удалось его разбудить. Он еле слышно пробормотал: «Спасибо, детка» — и исчез в ванной.

Лайза встала с постели и подошла к окну. День обещал быть погожим. Она закрутила русые волосы в узел, скрепила шпильками и потянулась за халатом.

Через десять минут на кухне появился Джим. Он был крупным мужчиной, его волосы, когда-то огненно-рыжие, стали теперь каштановыми. Из-за работы на свежем воздухе кожа на лице обветрилась.

— Кофе готов, — веселым голосом сообщила Лайза.

— Чудесно, — ответил он и, не садясь за стол, залпом выпил свою чашку. — К обеду меня не жди. Начальство заседает на роскошной яхте Колиффа. В пять часов. Возможно, он собирается меня уволить и хочет сделать это с шиком.

— С чего ему тебя увольнять?

— Я пошутил.

Лайза подошла к мужу и обняла за шею.

— Я думаю, тебе станет легче, если ты расскажешь, что тебя тревожит.

— Думай-думай. — Могучими руками Джим Райан обнял жену. — Я люблю тебя, Лиззи. Всегда об этом помни.

— Я никогда этого не забываю.

Он направился к двери. Когда дверь захлопнулась, Лайзе послышалось, что Джимми шепнул: «Мне очень жаль».

В то утро Нелл решила приготовить Эдаму завтрак повкуснее и тут же с раздражением подумала, что с помощью еды хочет задобрить мужа и получить его согласие на то, на что она и так имеет право: на выбор карьеры. Однако эти мысли не помешали ей заниматься стряпней.

Вчера вечером звонил Мак. Он напомнил о приглашении на обед, который устраивал в ресторане «Четыре времени года» по случаю дня рождения своей сестры Герт, двоюродной бабки Нелл. Эдам никогда ей не простит, если узнает о ее решении баллотироваться от Мака. Придется рассказать Эдаму обо всем за завтраком.

Было бы чудесно, если бы Эдам понял, как мне хочется попробовать занять место Мака в Конгрессе или хотя бы принять участие в предвыборной кампании, думала Нелл, вынимая из холодильника коробку яиц. Было бы просто замечательно, если бы мне не приходилось балансировать между двумя мужчинами, дороже которых для меня никого нет.

Нелл постаралась не замечать обеспокоенного вида Эдама, когда он торопливо вошел на кухню, сел за стол и потянулся за «Уолл-стрит джорнел».

— Спасибо, Нелл, но, честно, я не голоден, — сказал он, когда она поставила перед ним омлет.

Нелл налила себе кофе и взяла «Таймс». Ее внимание привлекла передовица.

— Эдам, ты видел? Окружной прокурор собирается обвинить «Уолтерс и Арсдейл» в финансовых махинациях.

— Я знаю, — сухо ответил он.

— Ты работал у них почти три года… Тебя будут допрашивать?

— Возможно. — Он ухмыльнулся. — Скажи Маку, что ему не о чем волноваться. Честь семьи останется незапятнанной.

— Эдам, я вовсе не это имела в виду!

— Продолжай, Нелл, я вижу тебя насквозь. Ты думаешь, как сообщить мне о том, что старикан уговорил тебя баллотироваться в Конгресс. Увидев газету, он сразу позвонит тебе и скажет, что упоминание моего имени в связи с этим делом может ухудшить твои шансы. Разве я не прав?

— Ты прав в том, что касается моего желания баллотироваться, но мне и в голову не приходило, что мои шансы могут ухудшиться из-за тебя, — спокойно ответила Нелл. — Я знаю, что ты не мошенник.

— В строительном бизнесе есть разные степени честности, — заметил Эдам. — К счастью для тебя, я соответствую высшим стандартам, и это одна из причин, по которой я расстался с «Уолтерс и Арсдейл». Такой ответ удовлетворит твоего обожаемого Мака?

— Эдам, я понимаю, что ты расстроен, но не старайся выместить раздражение на мне. Я собираюсь бороться за место Мака, и было бы очень хорошо, если бы ты меня поддержал.

Эдам покачал головой:

— Нелл, я всегда был честен с тобой. Политика поглощает человека целиком. Она может разрушить наш брак.

— Я должна кое-что тебе сказать, Эдам. Для брака гораздо опаснее, если один из супругов пытается препятствовать желаниям другого. Я старалась помогать тебе в твоей карьере, теперь и ты мне помоги или по крайней мере не мешай.

— Кажется, на сегодня хватит. — Эдам отодвинул стул и встал. — Обедать я не приду. Сегодня у меня совещание на яхте, а потом дела в городе.

— Эдам, у Герт сегодня день рождения, ей исполняется семьдесят пять. Она ужасно огорчится, если ты не придешь.

— Прости, но мне не хочется проводить этот вечер с Маком. Даже ради Герт, хотя она мне очень нравится.

— Эдам, пожалуйста. Наверняка ты сможешь прийти после совещания. Это не важно, что ты опоздаешь. Достаточно просто отметиться.

— Отметиться? Ты уже перешла на политический жаргон. Извини. — Он решительно направился в прихожую.

— Черт побери, тогда тебе, может, лучше вообще не приходить домой?

Эдам остановился и повернулся к ней:

— Надеюсь, ты это не серьезно.

Они молча смотрели друг на друга. Потом Эдам ушел.

Когда Сэм Кроз позвонил своей новой подружке, чтобы отменить вечернее свидание, та была недовольна.

— Мы можем встретиться в баре «У Гарри», когда ты освободишься, — предложила она.

— У меня дела. Я позвоню тебе в субботу.

И Сэм повесил трубку, не дожидаясь ответа. Он сидел в своем офисе на пересечении Третьей авеню и 40-й улицы, в большой, светлой комнате, на стенах которой висели изображения небоскребов, построенных его строительной компанией.

Было всего десять утра, и после звонка окружного прокурора, который предложил ему явиться для беседы, настроение Сэма, и так неважное, вконец испортилось.

Сэм был пятидесятилетним мужчиной среднего роста, с обветренной кожей и редеющими волосами. Женщинам нравились его самоуверенность и циничный ум, светившийся в синевато-серых глазах. Одни его уважали. Другие — их было гораздо больше — боялись. Очень немногие его любили. Ко всем ним Сэм испытывал презрение.

Раздался телефонный звонок, потом жужжание интеркома.

— С вами хочет поговорить мистер Ланг, — сообщила секретарша.

Сэм поморщился. Фирма Ланга была одним из трех участников проекта с башней Вандермеера. Его чувства к Питеру Лангу колебались от зависти — потому что тот унаследовал от родителей крупное состояние — до неприязненного восхищения — потому что Ланг, как никто другой, умел находить бросовые земельные участки и превращать их в золотые копи.

Колонка, которую Нелл вела в нью-йоркской «Джорнел», называлась «В нашем городе». В ней обсуждались самые разные городские новости — от искусства до политики, от светской хроники до интересных публикаций.

С этой колонкой тоже придется распрощаться, когда я выдвину свою кандидатуру на выборах, подумала Нелл, проходя в кабинет.

Тоже? О чем еще я думала? — спросила она себя. Сегодня утром поело ухода Эдама она, чтобы разрядить напряжение, с удвоенной энергией занялась домашними делами: убралась на кухне, застелила постель. Пыстро оглядев квартиру, она заметила на кровати в комнате дли гостей темно-синий пиджак Эдама и его кейс.

Он пулей вылетел из дома, забыв о них. Что ж, если понадобится, пусть вернется. Она ему не девочка на побегушках. Нелл повесила пиджак в шкаф, а кейс отнесла в кабинет.

Но через час, оказавшись за письменным столом, она отчетливо поняла, что даже не попыталась разрядить ситуацию. Разве не она сказала Эдаму, чтобы сегодня он не приходил домой?

Должно быть, Эдам у себя в офисе, решила она. Нелл потянулась к трубке, но потом отдернула руку. Нет. Два года назад, когда он уговаривал меня не выдвигать свою кандидатуру, я уступила и потом каждый день жалела об этом. К тому же это нечестно. Я никогда не просила Эдама отказаться от карьеры архитектора.

Нелл начала просматривать записи для сегодняшней колонки, но потом, не в силах сосредоточиться, отложила бумаги в сторону. Она вернулась мыслями к прошедшей ночи.

Юркнув в постель, Эдам почти мгновенно уснул. Прислушиваясь к его ровному дыханию, она придвинулась к нему, а он во сне обнял ее и прошептал ее имя.

Нелл вспомнила то время, когда они только познакомились. Ее тогда сразу покорила его улыбка — вальяжная, ласковая.

Зазвонил телефон. Эдам, подумала она и подняла трубку.

Это был дед.

— Нелл, я только что прочел газету! Надеюсь, Эдаму ничего не грозит в связи с расследованием. Он работал в «Уолтерс и Арсдейл» как раз в то время, которое интересует следствие.

Нелл глубоко вздохнула. Она очень любила деда, но временами ей хотелось на него накричать.

— Мак, Эдам ушел из «Уолтерс и Арсдейл» именно потому, что ему не нравилось то, что там происходит. И разве я вчера не просила тебя быть с ним полюбезнее?

— Прости.

— Не слышу в твоем голосе раскаяния.

Мак пропустил ее замечание мимо ушей.

— Увидимся вечером. Кстати, я позвонил Герт, чтобы поздравить с днем рождения, и скажу тебе, эта женщина неисправима. Проводит день в медитации. Она спросила, можно ли ей привести с собой парочку экстрасенсов, но я запретил.

— Но, Мак, это же ее день рождения, — попробовала возразить Нелл.

— Возможно, но мне в моем возрасте не хочется, чтобы кто-нибудь из этих придурков пытался определить, не потускнела ли моя аура. Ну, мне пора. Увидимся вечером.

Нелл положила трубку и откинулась на спинку стула. Дед прав, Герт довольно эксцентрична. Но в свое время именно вера Герт в паранормальные явления помогла Нелл понять, что с ней происходило, когда она ощущала невидимое присутствие отца и матери.

Высокий рост и широкие плечи достались Дану Майнору от отца, но лицом он вышел в мать. Гены нежной красавицы Кэтрин Куинн смягчили резкие, точеные черты Престона Майнора.

Сослуживцы Дана Майнора утверждали, что даже в военном камуфляже, кроссовках и футболке он похож на врача.

Похоже, ему на роду было написано стать врачом, во всяком случае, Дан всегда знал, что хочет быть детским хирургом.

Детство он провел в Чеви-Чейз, штат Мэриленд, у родителей матери, и еще тогда научился равнодушно относиться к редким визитам отца. С шести лет Дан не видел матери, хотя ее фотография — мать, улыбаясь, обнимает его, а ее волосы треплет ветер — хранилась в тайном отделении его бумажника. Снимок, сделанный в тот день, когда ему исполнилось два года, был единственным осязаемым воспоминанием о ней.

После Университета Джонса Хопкинса Дан закончил ординатуру в больнице Сент-Грегори на Манхэттене. Когда ему предложили возглавить там новое ожоговое отделение, он согласился. К тому времени у него уже была солидная репутация хирурга, специализирующегося по ожогам. У Дана был беспокойный характер, но с наступлением нового тысячелетия он решил изменить свою жизнь. Ему исполнилось тридцать шесть, и его постаревшие дедушка с бабушкой перебрались в кондоминиум для пенсионеров во Флориде. Отец недавно женился, но Дан не присутствовал на его четвертой свадьбе, впрочем как и на третьей.

Первого марта Дан приступил к работе на новом месте. В феврале он купил квартиру в Сохо на юге Манхэттена. Дан с удовольствием посещал прощальные обеды, которые друзья давали в его честь. Кто-то из них подарил ему красивый бумажник, и, перекладывая туда водительские права, кредитные карточки и деньги, он нарочно отложил старую фотографию в сторону — настало время оставить все, что было связано с матерью, позади. Через час он передумал и вернул фотографию на место.

В первый же свой вечер на Манхэттене Дан отправился поужинать в городе. В Сохо ему особенно нравилось обилие ресторанов. Он зашел в один из них, купил газету и сел за столик у окна.

Потягивая аперитив, он просмотрел первую страницу, но вскоре начал разглядывать прохожих. Недавно он решил, что в новом тысячелетии откажется от попыток найти свою мать. Мир так огромен, что отыскать ее практически невозможно.

И все же одной из причин, по которым он перебрался в Нью-Йорк, была надежда что-нибудь о ней узнать. Именно здесь обрывались ее следы.

Дан тратил много времени на то, чтобы освоиться в новой должности. Девятого июня он делал срочную операцию и допоздна задержался в больнице, поэтому одну из последних попыток найти мать пришлось отложить на следующий день. На этот раз он отправился в трущобы Южного Бронкса и без особых надежд на успех стал показывать фотографию и задавать обычные вопросы.

И вдруг удача. Бедно одетая женщина лет пятидесяти, с изможденным лицом внезапно улыбнулась:

— Похоже, вы ищете мою подружку Куинни.

Входя в вестибюль многоквартирного дома на Парк-авеню, пятидесятидвухлетняя Уинифред Джонсон всегда испытывала робость. Она работала с Эдамом Колиффом три года, сначала в «Уолтерс и Арсдейл», а прошлой осенью, когда он основал собственную компанию, ушла вместе с ним.

Худенькая, хрупкая Уинифред носила строгие деловые костюмы. Она была такой тихой, что люди часто забывали о ее присутствии, но она замечала все и ничего никогда не забывала. За время работы на Роберта Уолтерса и Лена Арсдейла она научилась всему, что требовалось знать о строительном бизнесе. Эдам Колифф сразу это понял и очень высоко ее ценил.

А вот Нелл никогда его не ценила. Жаль, что Эдаму досталась в жены внучка знаменитого деда, из-за которого у нее не остается времени на мужа.

Эдам заслуживал лучшей участи. Иногда он рассказывал о своем детстве на ферме в Северной Дакоте, о том, как ходил в библиотеку за книжками, где были картинки с красивыми домами. Иногда просил ее что-нибудь рассказать. Эдам обожал рассказы Уинифред о ее первых днях в «Уолтерс и Арсдейл».

— Так ты говоришь, что этот старый лис не остался внакладе, когда цены рухнули?! — восклицал он и обещал никому не говорить ни слова.

Она часто вспоминала вечер, когда он с упреком произнес:

— Уинифред, брось притворяться. В твоей жизни кто-то есть.

И она все ему рассказала и даже назвала имя. Тогда она по-настоящему стала ему доверять.

Швейцар в униформе положил трубку интеркома:

— Миссис Колифф ждет вас, мисс Джонсон.

Эдам попросил забрать его кейс и темно-синий пиджак. В свойственной ему манере он виновато объяснил:

— В кейсе бумаги, которые понадобятся мне на совещании, а пиджак нужен на случай, если я вдруг передумаю и пойду в «Четыре времени года».

По его тону Уинифред поняла, что между ним и Нелл произошла серьезная размолвка. Это только укрепило ее уверенность в том, что брак Эдама висит на волоске.

Поднимаясь на лифте, она думала о предстоящей встрече на яхте Эдама. Их будет только пятеро. Она сама, три участника проекта, связанного с башней Вандермеера, — Эдам, Сэм Кроз и Питер Ланг — и прораб Джим Райан.

Уинифред знала, что всех встревожат публикации в сегодняшних газетах, но сама была спокойна. В крайнем случае придется разориться на взятки нескольким нужным людям.

Двери лифта открылись, в вестибюле ждала Нелл. Вдруг приветливая улыбка исчезла с ее лица.

— Что с вами? — спросила Уинифред.

«Боже мой, — в панике подумала Нелл, — почему это со мной происходит?»

Глядя на Уинифред, она отчетливо слышала внутренний голос: «Путешествие Уинифред в этом мире закончилось».

Эдам прибыл на яхту за пятнадцать минут до начала встречи. Зайдя в каюту, он убедился, что посыльный оставил в буфете блюдо с сырами и крекеры. В баре тоже прибавилось напитков.

В течение дня у Эдама не раз возникало желание позвонить Нелл, но он в конце концов решил этого не делать. Его нежелание ссориться с ней было таким же сильным, как недавно возникшая ненависть к ее деду. Нелл просто не хотела признать очевидный факт: Мак стремился посадить ее на свое место лишь затем, чтобы сделать своей марионеткой. Вся эта лицемерная болтовня насчет того, что он уходит на покой, сущая ерунда. Он боялся, что победу на выборах одержит его конкурент. Вот старик и решил воспользоваться Нелл, чтобы она, выиграв выборы, вернула ему власть.

— Привет. Это я.

Эдам поспешил на палубу и подал руку Уинифред, чтобы помочь подняться на борт — с его пиджаком и кейсом под мышкой. Она была явно расстроена.

— В чем дело, Уинифред?

— Ты видишь меня насквозь, Эдам. — Сжав его руку, она попыталась улыбнуться. — Ответь мне честно, я чем-нибудь могла рассердить Нелл?

— Что ты имеешь в виду?

— Она вела себя со мной очень странно. Словно хотела, чтобы я побыстрее ушла.

— Не принимай это на свой счет, — спокойно ответил Эдам. — Утром мы с ней поругались. Наверное, она никак об этом не забудет. Смотри, вот и Джим.

Джим Райан явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он молча принял предложение Эдама налить себе что-нибудь выпить.

Через десять минут появился Сэм Кроз, проклиная пробки и своего нерадивого водителя. Холодно кивнув Джиму, он плеснул себе в стакан неразбавленного джина.

— Я вижу, Ланг, как всегда, опаздывает, — буркнул он.

— Я говорил с ним перед отъездом, — пояснил Эдам. — Он был уже в пути. Появится с минуты на минуту.

Через полчаса зазвонил телефон.

— Я попал в аварию. — В голосе Питера Ланга явно чувствовалось напряжение. — Столкнулся с чертовым трейлером. Мне повезло, что остался в живых. Полицейские хотят отвезти меня в больницу на обследование. Либо отменяйте встречу, либо начинайте без меня.

Через пять минут «Корнелия II» вышла в море. Ветер крепчал, облака заволокли солнце.

— Меня тошнит, — пожаловался восьмилетний Бен Такер, стоя у поручней туристического парома.

— Море разволновалось, — согласился его отец, — но скоро мы окажемся на берегу. Лучше смотри по сторонам. Ты еще не скоро окажешься в Нью-Йорке.

У Бена запотели очки, и он снял их, чтобы протереть. На самом деле ему понравилась поездка к статуе Свободы и на остров Эллис, но сейчас он чувствовал, что его вот-вот стошнит. На пароме противно пахло соляркой.

Бен принялся жадно разглядывать скользящие по гавани частные яхты. Вот бы покататься на такой. Когда он разбогатеет, первым делом купит себе морскую яхту с каютой.

Взгляд Бена устремился на плывущую вдали великолепную яхту «Корнелия II». Благодаря дальнозоркости он без очков смог прочесть название.

Внезапно его глаза широко раскрылись.

— Не-е-т!

Прямо у него на глазах «Корнелия II» взорвалась, превратившись в огромный огненный шар, осколки которого, взметнувшись в воздух, медленно попадали в воды Атлантики.

Я даже сказала, чтобы он не приходил домой, мучительно вспоминала Нелл на исходе того страшного дня. А Эдам мне ответил: «Надеюсь, ты это не серьезно». Но я промолчала. Днем я хотела позвонить ему, но не сделала этого. Почему? Весь день меня преследовало страшное предчувствие, я знала, что должно случиться что-то непоправимое.

Уинифред — увидев ее, я поняла, что она скоро умрет!

Это было похоже на то, что я испытала после смерти родителей — внезапно я ощутила, что они со мной. Они умерли, но пришли ко мне попрощаться. Эдам, прошу тебя, приди ко мне попрощаться. Позволь мне попросить у тебя прощения.

— Нелл, чем я могу тебе помочь?

Она с трудом поняла, что это Мак, с трудом сообразила, что время за полночь. День рождения Герт прошел, как и планировалось, никто еще не знал о случившемся. Нелл соврала, что Эдам не пришел из-за важной встречи.

Вернувшись вечером домой, Нелл решила поговорить с Эдамом начистоту. Она не допускала и мысли о том, что Эдам воспользуется ее предложением и не придет ночевать. Она собиралась выслушать его аргументы и попробовать найти компромисс. Быть хорошим политиком — значит уметь договариваться. Возможно, те же качества нужны и хорошей жене.

Однако в вестибюле ее уже ждал детектив Джордж Бреннан. Нелл мгновенно поняла: что-то случилось. В квартире детектив Бреннан осторожно сообщил ей о несчастье, а потом, извинившись, задал несколько вопросов. Согласно показаниям свидетелей, сказал он, на борту вместе с ее мужем находилось по меньшей мере еще три человека. Она может назвать их имена?

Еще не осознав весь ужас случившегося, Нелл ответила, что, насколько ей известно, на встрече должны были присутствовать партнеры Эдама и его секретарша. Она назвала имена. Вскоре после ухода детектива появились Мак с Герт.

— Мы услышали сообщение по радио, — сказала Герт. — Я переночую у тебя. Тебе нельзя оставаться одной.

Нелл покачала головой:

— Спасибо, тетя Герт. Но мне нужно побыть одной.

Когда Нелл провожала Мака до двери, тот мрачно заметил:

— Ты правильно сделала, что не позволила Герт остаться. Иначе она всю ночь занималась бы своими глупостями — пыталась бы связаться с духами. — Он нежно коснулся ее руки. — Нет слов, как я огорчен. Потерять Эдама так внезапно, после того, что случилось с твоими родителями… Ты не заслуживаешь этого.

К ним подошла Герт и взяла Нелл за руки:

— Я понимаю, что словами тебя не утешить, Нелл, но я хочу напомнить, что на самом деле ты его не потеряла. Сейчас он находится на другом уровне существования, но он по-прежнему твой Эдам.

— Хватит, Герт, — вмешался Мак. — Нелл сейчас не до этого. Поговорим завтра утром.

Они ушли. Нелл вернулась в гостиную, поймав себя на том, что прислушивается: не звякнут ли в замке ключи Эдама. Словно в трансе, она начала бродить по квартире, поправляя журналы на тумбочке, подушки на диване. В конце концов мы все бы уладили, подумала она. Знаю, что уладили.

Ей очень хотелось, чтобы Эдам был жив, чтобы он открыл дверь, вошел и сказал: «Слушай, Нелл, я люблю тебя, мне очень жаль, что так вышло».

Яхта Эдама взорвалась.

Обе свои яхты Эдам назвал в мою честь, подумала Нелл, однако ни на одной из них я не плавала вместе с ним. После того случая на Гавайях, когда ее едва не унесло течением, она стала бояться воды.

Эдам любил море. Так или иначе, то, что могло бы оказаться для нас проблемой, обернулось выигрышем, размышляла Нелл. По выходным я часто ходила с Маком на политические мероприятия или работала над своей колонкой, а Эдам отправлялся кататься на яхте или рыбачить. А потом он и я возвращались домой и были вместе.

Мы бы все уладили, подумала она опять.

Погасив свет в гостиной, Нелл направилась в спальню. Странно, что я почти ничего не чувствую. Лучше бы я плакала или грустила. А вместо этого у меня такое чувство, будто я должна чего-то ждать.

Но чего ждать? Или кого?

Она разделась, повесила на вешалку зеленый шелковый брючный костюм от «Эскады». Когда костюм принесли из магазина, Эдам, открыв коробку, долго на него смотрел. «Он будет здорово на тебе выглядеть, Нелл», — сказал он.

Она надела сегодня этот костюм, потому что втайне надеялась, что Эдам, как и она сама, пожалеет о ссоре и придет в ресторан. Хотелось бы думать, что он собирался прийти, размышляла она, доставай из шкафа ночную рубашку. Нелл машинально умылась, почистила зубы и легла в постель.

— Эдам, Эдам, — произнесла она вслух имя мужа. — Я люблю тебя. Пожалуйста, вернись!

Она подождала. Легкое жужжание кондиционера и вой полицейской сирены были единственными звуками, которые ей удалось различить.

— Эдам, мне очень жаль, — тихо сказала Нелл. — Пожалуйста, дай мне знать, что ты меня слышишь. Мама с папой со мной попрощались. Эдам, прошу тебя, позволь мне ощутить твое присутствие. Прежде чем расстаться навсегда, дай мне возможность попросить у тебя прощения.

Остаток ночи Нелл провела в ожидании, глядя в темноту. На рассвете она наконец смогла расплакаться — оплакать Эдама и все те годы, которые они не проведут вместе.

В половине восьмого Лайза начала прислушиваться, не едетли машина Джима. Она хотела сделать ему сюрприз и приготовила его любимое блюдо — курицу с рисом.

В половине седьмого она накормила детей, но сама решила дождаться Джима. Она накрыла стол на двоих и даже поставила в холодильник бутылку вина. Утром Джим выглядел таким растерянным, таким жалким. Весь день он стоял у нее перед глазами.

Неужели она не ослышалась и он в самом деле сказал перед уходом: «Мне очень жаль»? Что он имел в виду? — недоумевала Лайза.

На кухню пришли дети: Кайл, Келли и Чарли — и сели за стол делать уроки.

К половине девятого Лайза начала волноваться. Где Джим? Наверняка не на яхте.

В пятницу вечером всюду пробки, сказала она себе.

Через час Лайза отослала двоих младших детей наверх надевать пижамы. Кайл пошел смотреть телевизор.

Джимми, где ты? — подумала со страхом Лайза, когда стрелки часов приблизились к десяти. Может быть, тебя и в самом деле уволили. Что ж, если так, найдешь другую работу.

В половине одиннадцатого в дверь позвонили. Похолодев от страха, Лайза бросилась открывать. Двое мужчин показали ей полицейские жетоны.

— Миссис Райан, можно войти?

— Джимми покончил с собой, да? — Вопрос сам собой сорвался с ее губ.

Это ужасно. Эдам был полон сил, абсолютно здоров, думала Герт. Внезапно она почувствовала бесконечную слабость. В тиши своей комнаты она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Когда перед ее внутренним взором, как живое, возникло его лицо, глаза Герт наполнились слезами.

Улыбка Эдама могла согреть самое черствое сердце. Когда Нелл впервые привела его в дом, она вся светилась любовью. Словно на душу Нелл, когда она встретила Эдама, сошел свет. Герт почувствовала ком в горле.

Она со вздохом поднялась и прошла на кухню. Взяла чайник и улыбнулась. Мы с Эдамом часто смеялись вместе, подумала Герт. Он был не похож на Корнелиуса, который постоянно злится на меня. Эдам даже приходил сюда, когда собиралась наша группа экстрасенсов. Ему было интересно.

Что ж, если Нелл будет тяжело смириться с уходом Эдама, я сделаю все, чтобы она попыталась установить с ним связь. Эдам скажет, что его время истекло, и попросит не горевать о нем, потому что он рядом.

Чайник засвистел, и Герт выключила газ. Сегодня обычно бодрый звук свистка казался печальным. Словно погибшая душа молит об избавлении, с тревогой подумала Герт.

Джек Склафани вырос в Куинсе и еще с детства, с тех пор как играл на Бейсайд с соседскими ребятишками в «полицейских и грабителей», мечтал пойти работать в полицию.

Теперь, когда ему исполнилось сорок два и он жил в Бруклин-Хайтс, Склафани был первоклассным детективом и состоял в элитном подразделении при окружной прокуратуре. Он работал со многими прекрасными людьми, но больше всех ему нравился напарник, Джордж Бреннан. Поэтому он сразу же насторожился, услышав в одиннадцатичасовых новостях, как Бреннан отвечает на вопросы репортеров о взрыве яхты.

Бреннан стоял у скромного домика в Куинсе.

— Миссис Райан подтвердила, что се муж, работавший в строительном компании Сэма Кроза, собирался присутствовать на «Корнелии II», — говорил он. — Похожего на него человека видели поднимающимся на борт яхты незадолго до ее отплытия, что дает основание предполагать, что мистер Райан стал одном из жертв взрыва.

— Сколько человек было на борту? — раздался голос из толпы.

— Нам удалось выяснить, что кроме мистера Райана на яхте должны были находиться еще четверо, — ответил Бреннан.

— Разве дизельные яхты взрываются?

— Мы ищем причину взрыва.

— Это правда, что Сэма Кроза собирались обвинить в махинациях?

— Комментариев не будет.

Сэм Кроз, подумал Джек. Ему наверняка предъявили бы обвинение. Так, значит, он тоже был на этой яхте! Законченный мошенник! От него многие хотели бы избавиться.

СРЕДА. 14 ИЮНЯ Глава 3

— Нелл, я даже выразить не могу, как мне тяжело. До сих пор никак не приду в себя. Это невероятно.

Питер Ланг сидел напротив Нелл в ее гостиной. Его лицо было в синяках, он выглядел глубоко потрясенным. В первый раз Нелл ощутила какое-то сочувствие к этому человеку.

— Я был настолько разбит, когда вечером попал домой, что отключил телефон и лег спать. Журналисты звонили моим родителям, и отцу еще здорово повезло, что у него не случился сердечный приступ. Мама плачет с тех самых пор, как выяснила, что со мной все в порядке.

— Могу себе представить, — сказала Нелл, подумав, как бы она сама отреагировала, если бы Эдам позвонил и сказал, что его не было на яхте.

Но без него никто не мог выйти в море. Яхта Эдама, названная в ее честь, стала для него гробом.

— Завтра заупокойная служба по Эдаму, — сказала Нелл.

Ланг помолчал минуту, затем спросил:

— Нелл, полиция подтверждает, что на яхте была бомба?

— Официально, нет.

Но она знала, что полиция подозревает наличие бомбы, и мысль об этом не оставляла ее. Зачем было взрывать яхту? Она не успокоится, пока не выяснит этого.

Жене Джима Райана тоже был нужен ответ. Она позвонила Нелл на следующий день после трагедии.

— Миссис Колифф, у меня такое чувство, будто я знакома с вами, — сказала она. — Я видела вас по телевизору и читала вашу колонку. Не знаю, что вам говорили о моем муже, но не хочу, чтобы вы считали его виновным в смерти вашего мужа. Джим не мог этого сделать. Он жертва, так же как и ваш муж. Да, он был в депрессии. Но полиция намекает, что это Джимми взорвал яхту. Даже если Джим и был склонен к самоубийству, он бы никогда, никогда не стал бы виновником смерти другого человека.

Фотографии похорон Джима Райана были в газетах. Лайза Райан и жавшиеся к ней трое детей шли за гробом, в котором лежали разрозненные фрагменты тела их отца и мужа. Нелл прикрыла глаза.

— Нелл, мне хотелось бы на той неделе обсудить с тобой кое-какие дела, — мягко сказал Ланг. — Необходимо принять ряд совместных решений. Но время еще есть. — Он поднялся. — Попробуй немного отдохнуть.

Когда дверь за Питером Лангом закрылась, она почувствовала облегчение. В ней все восставало при мысли, что он остался цел.

— Эдам! — громко позвала она. — Эдам, — повторила она тише, как будто он слышал ее.

Разумеется, ответа не последовало.

Мы прожили в этом доме с Эдамом три года, подумала она. Как я привыкну к одиночеству?

Она купила эту квартиру после окончания Джорджтаунского университета, прежде чем начать работать на юридическом факультете Фордэмского университета, на деньги, которые находились в руках опекуна до того времени, как ей исполнился двадцать один год.

— Какое гнездышко я бы устроил для тебя, будь у меня деньги, — пошутил Эдам, когда они начали заговаривать о браке. — Дай мне лет десять, и обещаю тебе, картина будет совсем другая.

— Почему бы не провести эти десять лет здесь?

Она освободила для его вещей один встроенный шкаф в спальне и взяла из особняка Мака старинный комод, принадлежавший ее отцу.

И сейчас она подошла к этому комоду и взяла в руки серебряный поднос, стоявший рядом со свадебной фотографией, — поднос, на который Эдам обычно выкладывал ключи и мелочь.

Во вторник вечером он переоделся в комнате для гостей. Не хотел меня будить.

Вдруг ей показалось необычайно важным, что она пропустила последнюю ночь, когда могла наблюдать за знакомым ритуалом — смотреть, как муж укладывается спать.

В среду во второй половине дня соседка Лайзы Бренда Каррен с дочерью Морган заехали за Кайлом, Келли и Чарли, чтобы отвезти их в кино и поужинать.

— Идите в машину, — скомандовала Бренда. — Я хочу поговорить с вашей мамой. — Она минутку помолчала. — Лайза, не беспокойся. Ты же знаешь, с ними ничего не случится, они с нами. Тебе нужно какое-то время побыть одной.

— Даже не знаю… — подавленно ответила Лайза. — Но ты, конечно, права. Мне надо разобрать стол Джима. Я должна подать документы на пособие для детей. По крайней мере будут хоть какие-то деньги.

— У тебя есть страховка?

— Какая-то есть, — ответила Лайза.

Едва похоронила Джимми, подумала она, и уже разговор о деньгах. А мм еще задолжали четырнадцать тысяч по кредитным карточкам.

— Лайза, Джим всегда держал дом в порядке. Эд просил передать, что, если нужно будет что-нибудь отремонтировать, он поможет. Джим был прекрасным человеком, и мы любили вас обоих. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах.

Лайза попыталась улыбнуться.

— Спасибо, я знаю.

Она проводила Бренду до двери, затем вернулась на кухню. Посмотрела на стопку конвертов на столе. Закладная, счета за газ и телефон просрочены на неделю. Если бы Джим сейчас был дома, они бы сели и вместе со всем этим разобрались. Теперь это моя работа, подумала Лайза.

Она подписала чеки и с замирающим сердцем вытащила счета по кредитным карточкам. В этот месяц она не решилась заплатить по каждой больше необходимого минимума. На одном из конвертов она увидела столбцы цифр. Сколько раз она смотрела, как Джим суммирует платежи, расстраивается из-за того, что они увеличиваются?

А потом он спускался по лестнице и сидел за своим верстаком час или два, делая вид, что что-то ремонтирует. Лайза подумала: он не хотел, чтобы я видела, как он переживает.

Почему он не перестал нервничать, когда снова нашел работу? — задумалась Лайза. Этот вопрос не давал ей покоя несколько последних месяцев. Она машинально пересекла комнату и открыла дверь в подвал. Спустилась по лестнице в мастерскую и включила свет. Лайзе было больно смотреть на образцовый порядок на верстаке. Все инструменты лежали по местам.

Шкафчик для документов — его тоже надо хорошенько обследовать. Лайза открыла верхний ящик — там лежали аккуратно подписанные папки с декларациями о доходах.

Открыв другой ящик, она увидела, что в нем хранились какие-то чертежи. Под ними, на дне, она обнаружила большую коробку — нет, целых две, в оберточной бумаге, перевязанные бечевкой.

Поставив коробки на стол, Лайза перерезала бечевку, развернула бумагу и подняла крышку первой коробки. С ужасом, не веря своим глазам, она смотрела на уложенные ровными рядами пачки денег и долго не могла отвести от них взгляд.

Час спустя, пересчитав содержимое коробок, Лайза узнала, что Джим Райан, ее любимый муж, прятал у себя в мастерской пятьдесят тысяч долларов.

За два года, проведенные в Нью-Йорке, экстрасенс и медиум Бонни Уилсон обзавелась обширной клиентурой. Тридцатилетняя Бонни, красивая, тоненькая, черноволосая, с бледной кожей, больше походила на манекенщицу, чем на человека, занимающегося парапсихологическими явлениями. Но на самом деле она была неплохим специалистом. Особенно часто к ней обращались те, кто хотел вступить в контакт с умершим любимым человеком.

Она обычно объясняла новым клиентам: «Экстрасенсорные способности можно развить у любого из нас. Однако даже в детстве я умела чувствовать, что происходит в жизни других людей. Со временем я обнаружила, что могу устанавливать контакт с теми, кто перешел на высший уровень существования. Некоторых расстраивает то, что я говорю, но большинству служит хорошим утешением. Бог дал мне этот дар, и мой долг — использовать его на благо людей».

Бонни регулярно посещала ежемесячные собрания Ассоциации нью-йоркских экстрасенсов. Сегодня, как она и думала, Герт Макдермот, которая никогда не пропускала этих собраний, не пришла. Понизив голос, члены ассоциации обсуждали трагедию, случившуюся в ее семье.

— Я схожу к Герт, — предложила Бонни. — Может, получится ей помочь.

В этот же день, но раньше, Джед Каплан отправился на ставшую привычной прогулку, начинавшуюся от дома матери на пересечении 14-й улицы и Первой авеню и заканчивавшуюся на берегу Гудзона. Вот уже пятый день подряд он проходил по этому маршруту.

Джед глядел на Гудзон с легкой улыбкой. Мысль о том, что «Корнелия II» больше не будет бороздить эти волны, приводила его в возбуждение. Он с наслаждением представлял себе, как тело Эдама Колиффа разлетается на части. Эта картина вновь и вновь вставала у него перед глазами.

Джед наблюдал за океанским лайнером и раздумывал, куда же он плывет. В Европу? — прикидывал он. В Южную Америку? Черт, может, ему тоже пора податься куда-нибудь подальше? Ясно, что пришло время сваливать. Старуха сводит его с ума, а он, вероятно, ее.

Сегодня утром, приготовив ему завтрак, она сказала:

— Джед, тебе пора заняться делом. Я дам тебе денег, чтобы ты мог начать все заново.

Сначала она собиралась дать пять тысяч. К концу завтрака он заставил ее увеличить сумму до двадцати пяти тысяч, и к тому же она вынуждена была показать ему завещание, по которому все ее имущество доставалось ему.

Джед снова представил смерть Эдама Колиффа.

Свидетель взрыва, которого цитировали в «Пост», сказал: «Яхта не двигалась. Я подумал, что они, возможно, бросили якорь и решили перекусить. Вдруг — бабах! Как будто на них сбросили атомную бомбу».

Джед вырезал эту заметку и положил ее в карман рубашки. Ему было жаль одного: что сам он не видел взрыва.

Конечно, плохо, что погибло еще два человека. Но вряд ли они были намного лучше Колиффа. Наверное, вместе с ним уговаривали слабоумных старых вдов за гроши отдавать свою собственность. Что ж, по крайней мере никакой «Корнелии III» не будет, злорадствовал он.

— Извините, сэр.

Вместо бездомного попрошайки, которого Джед ожидал увидеть, перед ним стоял серьезный человек с проницательным взглядом.

Человек предъявил свой жетон:

— Детектив Джордж Бреннан.

Слишком поздно Джед осознал, что болтаться около пристани было глупой ошибкой.

Наконец-то поиски матери могли увенчаться успехом. Женщина из приюта, узнавшая ее на фотографии и даже назвавшая Куинни, впервые за долгое время подарила Дану Майнору надежду.

Казалось, он разыскивает мать всю свою жизнь. Она исчезла вскоре после несчастного случая, чуть не стоившего ему жизни.

Время от времени в день своего рождения он получал неподписанную открытку и знал, что открытка от нее — простое подтверждение того, что она еще жива. Однажды, семь лет назад, сидя у бабушки, он включил телевизор и принялся переключаться с канала на канал. По одному шел репортаж о манхэттенских бездомных.

Какая-то женщина отвечала на вопросы, стоя на углу Бродвея. Репортер спросил, как ее зовут.

— Люди называют меня Куинни.

Услышав голос женщины, бабушка вскочила:

— О боже, это Кэтрин! Дан, гляди, гляди! Это твоя мать!

Лицо на экране было изможденным, глаза тусклыми, но еще можно было понять, что в молодости она была хороша собой.

— У вас есть семья? — задал вопрос репортер.

Женщина посмотрела прямо в камеру:

— Когда-то у меня был чудный маленький сын. Но без меня ему лучше, поэтому я ушла.

На следующий день дед и бабка Дана наняли частного детектива, чтобы попытаться найти Куинни, но она исчезла бесследно. Она в Нью-Йорке, думал Дан. Я должен ее найти.

Лили Браун, женщина из приюта, заверила его:

— Куинни вернется. Она никогда надолго не уезжает из Нью-Йорка, а летом сидит в Центральном парке. Это место она любит больше всего на свете, так она говорит.

Пока я должен был доволен и этим, думал Дан, пробегая трусцой по дорожкам парка.

Когда Нелл открыла дверь Корнелиусу Макдермоту, он заключил ее в объятия.

— Нелл, — сказал он, — помнишь, что говорили старые ирландцы родным покойного на поминках? Они говорили: «Я сожалею о твоем горе». Это значит: «Твое горе — мое горе. Я разделяю твою печаль». Ты должна знать, насколько глубоко я скорблю об Эдаме.

Не будь несправедлива к нему, сказала себе Нелл. Он любит меня и заботится обо мне всю мою жизнь. Возможно, он просто не мог не ревновать меня к Эдаму. После смерти бабушки многие женщины любили Мака и хотели выйти за него замуж. Вероятно, это из-за меня он не связал свою жизнь ни с одной из них.

— Я знаю, — сказала она. — Думаю, мне просто нужно время, чтобы все улеглось.

— К сожалению, Нелл, времени у нас нет, — резко ответил Мак. — Давай сядем. Нам надо поговорить.

Не представляя толком, что за разговор им предстоит, она последовала за дедом в гостиную. Дождавшись, пока она сядет, он начал:

— Нелл, мне очень не хотелось бы давить на тебя. Но некоторые вещи просто не могут ждать. В этом году не обычные выборы. Это год выборов президента. Все может случиться, но наш кандидат намного опережает соперника, и если он не совершит какой-нибудь явной глупости, наверняка станет следующим президентом.

Нелл заглянула в блестящие глаза деда. Ничто, кроме политики, не может заставить старого боевого коня броситься вскачь, подумала она.

— Нелл, вступить в борьбу за мое прежнее место готовы еще двое. Тим Кросс, например.

— Тим Кросс просто тряпка! — выпалила Нелл.

— Умница. Ты могла бы выиграть это место.

— О чем ты говоришь, Мак? Я должна выиграть!

— Ты можешь упустить свою возможность, Нелл. Роберт Уолтерс и Лен Арсдейл были у меня сегодня утром. Несколько строительных подрядчиков подписали заявление, что Уолтерс и Арсдейл получали от них миллионные взятки. Роберт и Лен приличные люди. Я знаю их всю жизнь. Они никогда не занимались ничем подобным.

— Что ты хочешь этим сказать, Мак?

— Я хочу сказать, что, возможно, взятками занимался Эдам.

Нелл посмотрела на деда:

— Нет, Мак, не верю. Он не мог. Кроме того, обвинить умершего очень легко, да еще и удобно. Что, кто-нибудь действительно утверждал, что давал Эдаму деньги?

— Уинифред была посредницей.

— Уинифред! Да у нее соображения было не больше, чем у курицы.

— И Роберт, и Лен утверждают, что Уинифред прекрасно разбиралась в делах компании. Но оба они также говорят, что она никогда бы не пошла на мошенничество по собственной инициативе.

— Мак, — возразила Нелл, — послушай, что ты говоришь. Ты на слово веришь своим старым друзьям, что они чисты, как снег, а мой муж — вор.

— Хорошо, разреши, я задам тебе вопрос: где Эдам взял деньги на покупку владения на Двадцать восьмой улице?

— Я дала.

Корнелиус Макдермот уставился на Нелл.

— Только не говори, что ты взяла деньги из своего доверительного фонда.

— Это ведь мой фонд, правда? Я дала Эдаму взаймы на покупку участка и на открытие собственной фирмы. Если бы он брал взятки, разве ему пришлось бы одалживать у меня?

— А вдруг он не хотел оставлять улик. Нелл, если выяснится, что он замешан в скандале со взятками, ты можешь проститься с надеждой быть избранной в Конгресс.

— Меня в данный момент больше интересует то, как защитить память Эдама, а не то, как обеспечить себе будущее в политике.

Нелл порывисто встала и прошла через комнату к окну. Уинифред, подумала она. Тихая, кроткая Уинифред. Я видела, как она выходит из лифта и поняла, что она скоро умрет. Могла ли я это предотвратить?

По словам Мака, Уолтерс и Арсдейл уверены, что она мошенничала. Не могу поверить, что Эдам взял бы ее в свою фирму, если бы что-то такое подозревал. Если она и была замешана в махинациях, Эдам об этом не знал.

— Нелл, ты понимаешь, что теперь взрыв на яхте предстает в совершенно ином свете, — проговорил Мак. — Речь идет не о несчастном случае. Почти наверняка взрыв был устроен для того, чтобы кто-то из присутствовавших на яхте ничего не смог сказать окружному прокурору.

Это как течение на Мауи, подумала Нелл. Волна за волной ударяет в меня, а я не в силах сопротивляться. Меня уносит в море.

Когда Мак ушел, Нелл пошла в спальню и открыла дверцы встроенного шкафа Эдама… Темно-синий пиджак, в котором он ходил после приезда из Филадельфии. Он был на Эдаме накануне гибели.

Нелл сняла пиджак с вешалки и сунула руки в рукава. Она надеялась почувствовать себя уютно, как в объятиях Эдама, но ощутила лишь дрожь отчуждения.

В последние месяцы Эдам был на грани срыва. Неужели действительно происходило что-то нехорошее, а она ни о чем не догадывалась?

Нелл постояла неподвижно, взвешивая то, что сказал ей Мак. Затем покачала головой. Нет. Нет, никогда в это не поверю, подумала она.

ЧЕТВЕРГ, 15 ИЮНЯ Глава 4

После звонка своего напарника Джорджа Бреннана Джек Склафани поторопился на встречу с ним.

— Все получается слишком уж легко, — сказал Бреннан. — Выходит, этот тип не только взорвал яхту, но и шатался вокруг, дожидаясь, чтобы мы его забрали.

Потом он сообщил Джеку имеющуюся информацию о Джеде Каплане:

— Тридцать восемь лет, вырос на Манхэттене, вечно впутывается в неприятные истории. Его подростковое дело закрыто, но уже взрослым он отсидел на Райкерз-Айленд за пьяную драку. Отец и дед были известными меховщиками, владели складом на Двадцать восьмой улице. Каплан вернулся в прошлом месяце, проведя пять лет в Австралии. По рассказам соседей, он впал в ярость, узнав, что мать продала дом и участок Эдаму Колиффу.

Его наверняка бесит, что участок с тех пор подорожал по меньшей мере втрое. Расположенный по соседству старинный особняк Вандермееров сгорел в прошлом сентябре. После пожара участок купил Питер Ланг. Тот самый, которого ждали на яхте. Он не явился из-за того, что попал в аварию.

Бреннан потянулся за остывшим кофе.

— У Эдама Колиффа был договор с Лангом на постройку роскошного торгового и жилого комплекса. Он сделал проект башни, которая должна была подняться как раз на том месте, где семейство Каплан когда-то выставляло свои меха. Итак, у нас есть мотив, но достаточно ли этого для ареста? Разумеется, нет. Но начало хорошее.

— Готов поспорить, что и в Австралии он тоже сидел, — сказал Джек. — Но вот что меня беспокоит: если у него хватило ума взорвать яхту, стал бы он ошиваться на пристани.

Незадолго до рассвета Кен и Реджина Такер в испуге проснулись, разбуженные криками. Уже второй раз после злосчастного путешествия в Нью-Йорк Бену, их сыну, снились кошмары.

Родители вскочили с постели и бросились в комнату сына. Кен крепко обнял мальчика.

— Все в порядке, малыш, все в порядке, — повторял он.

— Прогони змею, — всхлипывал Бен, — прогони ее.

— Бен, это был сон. Мы здесь, с тобой ничего не случится.

— Расскажи нам свой сон, — попросила Реджина.

— Мы плыли по реке, я смотрел за борт. А другая яхта… — Голос Бена прервался.

— Он весь дрожит, — прошептала Реджина.

Понадобилось почти полчаса, чтобы Бен снова заснул. Когда они вернулись в свою спалыпо, Кен тихо сказал Реджине:

— Бена надо показать врачу. Дурацкая поездка. Хочешь устроить парню праздник, а тут перед ним взрывается яхта, на которой четверо людей. Лучше бы мы остались дома.

В церкви на заупокойной службе по Эдаму Нелл сидела на передней скамье, справа и слева от нее сели дед и тетка. Пока шла служба, в голове Нелл проносились разрозненные мысли.

Она вспомнила, как на первом их свидании Эдам сказал:

— Я больше никогда не вернусь в Северную Дакоту. У меня там нет родственников, и я гораздо больше привязан к друзьям по колледжу, чем к ребятам, с которыми вместе рос.

После смерти Эдама эти друзья по колледжу так и не объявились.

В церкви было множество ее друзей и друзей Мака со своими семьями. Нелл почувствовала, что Мак взял ее под руку, помогая встать. Монсеньор Дункан читал Евангелие — историю воскрешения Лазаря.

Вернись, Эдам, прошу тебя, вернись! — умоляла она.

Монсеньор говорил о бессмысленном насилии, унесшем жизни четырех невинных людей. Затем Мак прошел между рядами к кафедре.

— Эдам был мужем моей внучки, — начал он.

Мак произносит панегирик Эдаму, подумала Нелл. Он не предупредил меня, что собирается говорить. Затем ее охватила тревога: возможно, больше никто из присутствующих не знал Эдама настолько, чтобы что-то сказать. Эдам, почему здесь нет никого, кто бы сказал о тебе?

Мак вернулся на место. Затем последовало последнее благословение и музыка. Служба окончилась.

На выходе из церкви Нелл остановила незнакомая женщина.

— Можно с вами поговорить? — спросила она. — Прошу вас. Это очень важно.

— Конечно.

Женщина была примерно ее возраста. Глаза припухли, горе оставило неизгладимый след на ее лице. Это Лайза Райан, догадалась Нелл, вспомнив фотографию в газете.

— Миссис Колифф, — торопливо начала Лайза, — я хотела бы поговорить с вами наедине. — Она тревожно огляделась. Вдруг ее глаза расширились от страха. — Простите, что побеспокоила, — быстро пробормотала она и торопливо зашагала прочь.

Она испугалась, подумала Нелл. Но чего?

Нелл обернулась. К ней приближались детектив Бреннан и еще один человек. Почему, удивилась Нелл, вид этих мужчин так напугал вдову Джима Райана?

В четверг вечером Бонни Уилсон позвонила Герт Макдермот.

— Бонни, честно говоря, у меня сегодня не лучший день, — сказала Герт. — Утром была заупокойная служба по Эдаму Колиффу, а потом мой брат устроил ленч в «Плаза Атенэ». Я только что вернулась домой.

— Герт, я должна к тебе зайти. Буду через двадцать минут.

Герт вздохнула. Хорошо бы и мне научиться быть порешительнее, подумала она. С другой стороны, у Корнелиуса решительности хватит на нас обоих.

Хорошо, что он так прекрасно говорил об Эдаме. Бедняжка Нелл. Жаль только, что она не дала волю чувствам и сидела как каменная. Хорошо бы она позволила мне побыть рядом с ней. Она никак не может смириться со смертью Эдама.

— Не надо так беспокоиться, — тихо сказала Бонни. — Думаю, я смогу помочь вашей племяннице. Вы ведь как раз собирались налить себе чаю. Почему бы нам не попить чай вместе?

Через несколько минут женщины сидели на кухне.

— Я помню, как моя бабка гадала по чаинкам, — сказала Бонни. — Она наверняка обладала экстрасенсорными способностями, но не понимала этого. После того как она верно предсказала болезнь моей двоюродной сестры, дед уговорил ее перестать гадать.

Герт смотрела на молодую женщину с растущим беспокойством. Ей что-то известно, подумала Герт.

— Герт, вы знаете про такое явление, как голоса?

— Да, разумеется. Насколько я понимаю, это явление весьма редкое.

— Да. Вчера у меня на консультации была новая клиентка. Я сумела связаться с ее покойной матерью. Но вдруг, когда ее мать собралась нас оставить, я ощутила, что со мной пытается связаться кто-то еще.

Герт поставила чашку.

— Клиентка ушла, и какое-то время я сидела в ожидании. Затем я услышала его — мужской голос. Сначала он был настолько тих, что я не разбирала слов. Но потом я расслышала, что он повторяет имя: «Нелл, Нелл, Нелл».

— Это был… — Голос Герт прервался.

Глаза Бонни расширились. Она кивнула.

— Я спросила, как его зовут. Его энергия кончалась, он почти не мог общаться. Но прежде чем исчезнуть, он произнес: «Эдам. Я Эдам».

После ленча в «Плаза Атенэ» Нелл пошла домой пешком. Она надеялась, что неблизкая прогулка пойдет ей на пользу, вдобавок ей хотелось побыть одной.

Она ушла, пока Мак обменивался любезностями с последними из приглашенных — старыми друзьями, влиятельными деятелями партии. Некоторые из них, едва выразив Нелл соболезнования, тут же затевали разговор о политике.

Майк Пауэрс, например, доверительно сказал:

— Нелл, откровенно говоря, Горман был не на своем месте. Скатертью ему дорога. Если ты будешь в списке, мы победим.

Могу ли я победить? — раздумывала Нелл, шагая по Мэдисон-авеню. Буду ли я вам нужна, если бывшие работодатели Эдама обвинят его и Уинифред в собственных махинациях с подрядами и взяточничестве? Или, возможно, Эдам и Уинифред погибли, потому что слишком много знали?

И что произошло у церкви сегодня утром? Почему Лайза Райан испугалась, увидев детективов, расследующих дело о взрыве? Может быть, в него замешан ее муж? Или, напротив, целью был именно он? Судя по газетам, его уволили, потому что он высказал недовольство плохим качеством стройматериалов. Был ли он опасен только поэтому?

Подняв голову и оглядевшись, Нелл обнаружила, что сегодня прекрасный июньский день. Мы с Эдамом любили гулять по Мэдисон-авеню, с грустью подумала она. Любили рассматривать витрины и заходить в кафе выпить чашечку кофе.

Мак был расстроен тем, что они с Эдамом решили пожениться после весьма непродолжительного знакомства. «Подожди год, Нелл, — советовал он. — Да кто этот парень, черт побери? Ты же почти его не знаешь».

Мак не был бы Маком, если бы не разузнал про Эдама все.

— Колледж, в котором он учился, — это смех один. Поверь мне, этот парень не из Стэнфорда. Работал только в мелких строительных компаниях.

Но Мак не был бы Маком, если бы, поворчав, не сменил гнев на милость. Он даже организовал скромную свадьбу в кругу родных и близких.

Она подошла к дому. Карло, привратник, открыл ей дверь.

— Тяжелый у вас день сегодня, миссис Макдермот, — сказал он.

— Не могу не согласиться, Карло.

— Знаете, я думал о той даме, что работала у мистера Колиффа.

— Вы имеете в виду Уинифред Джонсон?

— Да. Она была здесь на прошлой неделе, в тот самый день, когда случилось несчастье. Она всегда так волновалась, была такой робкой…

— Это правда, — подтвердила Нелл.

— На прошлой неделе, когда я открывал ей дверь, у нее зазвонил сотовый. Я не мог не слышать ее разговор. У нее мать в доме для престарелых?

— Да, она в Олд-Вудс.

— Ее мать жаловалась на депрессию, — сказал Карло. — Надеюсь, сейчас, когда мисс Джонсон погибла, есть кому навестить старушку.

В лифте Нелл стало стыдно. За всю неделю она так и не съездила к матери Уинифред, хотя бы для того, чтобы выразить сочувствие и предложить помощь.

Олд-Вудс — весьма дорогостоящее заведение. Подумав об этом, Нелл стала прикидывать, как долго миссис Джонсон там находилась и как Уинифред ухитрялась за нее платить. Возможно, Уинифред не была такой уж тихой мышкой, какой казалась. Не исключено, что необходимость содержать мать побудила Уинифред воспользоваться информацией о махинациях ее работодателей. Скажем, она что-то слышала о взятках, и, возможно, именно она была причиной взрыва яхты… и смерти Эдама.

Часом позже, приняв душ и переодевшись в джинсовую куртку и свободные брюки, Нелл спустилась на лифте в подземный гараж и села в машину.

Питер Ланг собирался непременно присутствовать на заупокойной службе по Эдаму Колиффу, но в последний момент ему позвонил Кертис Литл из банка Оверленд, один из возможных инвесторов проекта башни Вандермеера. Литл хотел, чтобы Ланг предоставил его коллеге, Джону Гилмеру, последний вариант отчета о состоянии переговоров. Они встретились в зале заседаний просторного офиса Питера на авеню Америк.

— Мой отец всегда сожалел, что Шестую авеню переименовали в авеню Америк, — сказал Питер Гилмеру, когда они заняли места за столом. — Здесь у него были офисы, и, пока не отошел от дел, он говорил, что работает на Шестой авеню. Он был человеком старых традиций.

Гилмер чуть улыбнулся. Это была его первая встреча с легендарным Питером Лангом. Несмотря на царапины и синяки, оставшиеся после аварии, Ланг держался уверенно. Ланг показал на закрытую тканью конструкцию, стоявшую на столе.

— Сейчас вы увидите макет офисно-жилого комплекса по проекту Иена Максвелла. Как вы, вероятно, знаете, Максвелл только что закончил пятидесятипятиэтажное здание на берегу озера Мичиган. Это одно из самых оригинальных зданий, появившихся в Чикаго за последние двадцать лет.

Он сделал паузу, и присутствующие заметили на его лице гримасу боли. С извиняющейся улыбкой Ланг полез за таблеткой и проглотил ее, быстро запив водой.

— У меня трещина в ребре, — объяснил он.

— Уверен, что вы рады были отделаться синяками и трещиной в ребре. Я на вашем месте был бы рад, — сухо заметил Кертис Литл. — И это возвращает нас к теме нашей встречи. Как обстоят дела с участком Эдама Колиффа?

— Керт, вы с самого начала были в курсе наших дел, — ответил Питер. — Теперь я посвящу в них Джона. Как вам известно, кварталы между Двадцать третьей и Двадцать первой улицами Вест-Сайда ждут реконструкции. Какое-то время я добивался, чтобы особняк Вандермеера лишили статуса исторического памятника. Все мы придерживаемся мнения, что это возмутительно, когда жизненно важный земельный участок на Манхэттене становится заложником сентиментальной привязанности к бесполезному, ветхому зданию. Должен признать, я особо не надеялся, что Комитет по недвижимости пойдет мне навстречу, поэтому и не покупал смежное владение Капланов. Тем не менее я не отступал и наконец добился успеха. По иронии судьбы, особняк сгорел всего через несколько часов после голосования в комитете. — На губах его промелькнула грустная усмешка. — Пока я добивался разрешения на куплю-продажу участка Вандермееров, Эдам Колифф приобрел собственность Капланов. Я предлагал ему вдвое больше, чем он заплатил, но он отказался. Вместо этого он предложил себя в архитекторы будущего комплекса и намеревался привлечь к строительству Сэма Кроза.

Кертис Литл беспокойно заерзал.

— Питер, мы не готовы финансировать проект Колиффа. Он неоригинален, невыразителен, да еще эта мешанина стилей…

— Согласен, — поторопился вставить Питер. — Эдам считал, что мы пойдем на все, чтобы заполучить участок Капланов. Он ошибался. Именно это привело меня к проекту Иена Максвелла.

Питер подался вперед и сдернул ткань, открыв макет здания с постмодернистским фасадом по мотивам «ар деко».

— Иен был в городе две недели назад. Я водил его на место предполагаемого строительства. У него появилась идея, как построить башню, не используя владение Капланов. На прошлой неделе я сообщил Эдаму, что мы рассматриваем альтернативный вариант.

— Колифф знал, что мы не поддерживаем его проект? — задал вопрос Литл.

— Да, знал. Колифф организовал собственную компанию, полагая, что мы без него не обойдемся. Но он просчитался. Я сказал его жене — вернее, вдове, — что нам надо увидеться на той неделе. Я объясню, что мы не нуждаемся в ее земельном участке, но готовы дать за него хорошую цену.

— Если она согласится… — начал Кертис Литл.

— Если она согласится, Иен Максвелл сделает проект здания для того места, где мы изначально собирались его поставить. Если же нет, проект будет видоизменен, но хуже от этого не станет.

Кертис Литл внимательно изучил макет.

— Питер, — сказал он, — вы можете принять видоизмененный проект, но при этом пострадает эстетическая ценность здания и в нем будет гораздо меньше полезной площади. Я вовсе не уверен, что мы станем вкладывать в это деньги.

Питер Ланг улыбнулся:

— Да, но Колифф-то этого не знал.

Джон Гилмер смотрел через стол на Питера Ланга. Небольшой дорожный инцидент спас Ланга от смерти, но он так и не выказал ни малейшего сожаления по поводу гибели Эдама Колиффа и еще троих людей.

Ланг все еще в ярости по поводу того, что Эдам Колифф оказался настолько удачлив, что перешел ему дорогу с этой покупкой, решил Гилмер. И сейчас, когда тот погиб, Ланг злорадствует, так как уверен, что получит участок Капланов за назначенную им цену.

И еще одно соображение. Сын Гилмера, полузащитник футбольной команды колледжа, часто приходил после игры со значительно худшими увечьями, чем получил Питер Ланг, столкнувшись с трейлером.

После заупокойной службы Джек Склафани и Джордж Бреннан вошли в кабинет Джека с горячими сандвичами и стаканчиками дымящегося кофе в руках.

Они ели в тишине, глубоко задумавшись. Затем одновременно сунули фольгу, салфетки и несъеденный маринованный чеснок обратно в пластиковые коробки и выбросили все в мусорную корзину.

— Чем ты так расстроил вдову Райана?

— Думаю, нам стоит к ней зайти, — сказал Склафани. — У нее могут быть доказательства того, что взрыв — дело рук ее мужа. Интерпол ответил на запрос относительно Каплана?

— Список его судимостей в Австралии длинен, как Барьерный риф. По большей части мелочи, кроме одного случая. Он был арестован за то, что вез в багажнике взрывчатку, украденную в фирме, где работал. Было подозрение, что его наняли что-то взорвать, но доказательств не нашли.

Склафани встал.

— Просим ордер на обыск?

— Конечно. Думаю, судья выдаст.

— Все же сначала мне очень хочется поговорить с Лайзой Райан, — сказал Джек Склафани.

Дом для престарелых Олд-Вудс находился рядом с оживленным шоссе, но, когда Нелл свернула на подъездную аллею, все приметы пригорода сразу исчезли. Она припарковала машину и вошла в богато обставленную приемную.

Симпатичная служительница, представившаяся Джорджиной Мэтьюс, волонтером, отвела ее на третий этаж.

— Для миссис Джонсон смерть дочери была большим потрясением. Мы все пытаемся ей помочь, но она зла на весь мир.

Что ж, значит, не я одна такая, подумала Нелл.

Джорджина постучала в дверь и заглянула в комнату.

— Миссис Джонсон ждет вас, — сказала она Нелл.

Рода Джонсон, глаза закрыв, лежала в шезлонге. На вид ей было под восемьдесят. Нелл поразилась — эта широкоплечая женщина с пышными волосами цвета соли с перцем нисколько не походила на болезненно-худую, с прямыми редкими волосами Уинифред.

Старуха открыла глаза.

— Мне говорили, что вы приедете. Наверное, вы ждете от меня благодарности.

— Не надо так, миссис Джонсон, — сказала Джорджина.

Рода Джонсон не обратила на нее внимания.

— Уинифред прекрасно работала у Уолтерса и Арсдейла. Они платили ей достаточно, чтобы она могла перевести меня сюда. Предыдущий дом для престарелых был сплошным кошмаром. Я много раз говорила ей, чтобы она не шла работать к вашему мужу. Она и слушать не хотела. Но я ведь была права?

— Я очень сожалею о гибели Уинифред, — сказала Нелл. — Понимаю, как вам сейчас тяжело. Я приехала узнать, не могу ли я чем-нибудь вам помочь.

— Оставлю вас вдвоем, — тихонько сказала Джорджина и добавила, обращаясь к Роде Джонсон: — Ведите себя хорошо.

— Миссис Джонсон, я могу вас понять. Я тоже потеряла самого близкого человека. Если вы хотите, чтобы я ушла, не стану вам надоедать.

— Вы здесь ни при чем, — миссис Джонсон говорила уже не так агрессивно. — Но у Уинифред была хорошая работа. Подумала ли она обо мне, когда перешла в фирму вашего мужа? Нет, конечно.

— Возможно, у нее есть страховка, которая позволит и дальше оплачивать ваше пребывание здесь.

— Она мне об этом не говорила.

— Был ли у Уинифред сейф в банке?

— Что бы она туда клала?

— А где она держала личные документы?

— У себя в квартире, в письменном столе. Хорошая квартира и недорогая. Я бы переехала туда, если бы не артрит.

— Может быть, кто-нибудь из соседей посмотрит, что там у нее в столе.

— Не хочу, чтобы соседи вмешивались в мои дела. Ваш дед, Корнелиус Макдермот, один из немногих честных политиков в нашей стране. Если я разрешу вам поискать ее документы, он поедет с вами?

— Если я попрошу, поедет.

Рода Джонсон заплакала:

— Мне будет очень не хватать Уинифред. Она не заслуживала смерти. Она просто была не очень умной — вот в чем беда. Всегда хотела угодить людям. Старалась изо всех сил, и наконец ей заслуженно повысили зарплату.

— Подумайте, что еще вам привезти из ее квартиры?

— Фотографии. — Рода Джонсон пошарила в кармане свитера в поисках носового платка. — Да, еще, вам не трудно будет поискать медали Уинифред? Тренер по плаванию говорил, что если бы она не бросила заниматься спортом, то стала бы чемпионкой. Но разве я могла, с моим-то артритом, да еще при том, что ее отец был неизвестно где, позволить девочке мотаться по всей стране?

После ухода Бонни Уилсон Герт долго думала, как сказать Нелл, что Эдам пытается найти с ней контакт. Она была почти уверена, что Нелл в это не поверит.

В восемь часов вечера Герт наконец позвонила Нелл.

— Мне очень хотелось узнать, как ты там… — начала она неуверенно. — Нелл, я должна кое-что тебе рассказать…

Она торопливо, чтобы Нелл не успела повесить трубку, передала племяннице рассказ Бонни.

— Герт, я в это не верю, — мягко прервала ее Нелл. — Поэтому, прошу тебя, не будем больше о них говорить, и тем более в связи с Эдамом.

Герт вздрогнула, услышав, как Нелл положила трубку. Она не знала, что Нелл сидит у телефона, трепеща от страха и неизвестности.

Возможно ли, чтобы Эдам действительно пытался связаться со мной? — думала Нелл.

Вернувшись домой в Сохо после дневной пробежки по Центральному парку, Дан Майнор принял душ, переоделся в летние брюки, спортивную рубашку и мокасины и направился к холодильнику. Он еще не решил, куда пойдет обедать, но посчитал, что бокал шардонне с сыром и крекером сейчас будут в самый раз.

Он устроился на диване в просторной, с высокими потолками комнате. Почему на Манхэттене мне уютней, чем в Вашингтоне? — спросил он себя, хотя ответ был ему известен.

Это гены Куинни. Мать родилась на Манхэттене.

Частный детектив, которого наняли для ее поисков, сумел добыть некоторые сведения. «Она работает сиделкой со стариками, — рассказал он им. — И по-видимому, прекрасно справляется с обязанностями. Но когда на нее находит депрессия, она снова начинает пить и возвращается на улицу».

Дан включил телевизор, как раз показывали десятичасовые новости. В выпуске был небольшой репортаж о заупокойной службе по архитектору, погибшему при взрыве бомбы в нью-йоркской гавани.

Вела репортаж Розанна Скотто. Вот бывший конгрессмен Корнелиус Макдермот сопровождает вдову Колиффа, свою внучку Нелл, из церкви. Ходят упорные слухи, что Нелл Макдермот может баллотироваться на место в Конгрессе, которое в течение пятидесяти лет занимал ее дед.

На экране крупным планом появилось лицо Нелл. Глаза Дана Майнора расширились. Она показалась ему очень знакомой. Погоди-ка, подумал он, ведь я познакомился с ней лет пять назад на приеме в Белом доме. Мы поболтали несколько минут и обнаружили, что оба окончили Джорджтаунский университет. Невероятно, что с тех пор она успела выйти замуж, овдоветь и начать политическую карьеру.

Я напишу ей, подумал он. Скорее всего, она меня не помнит, но мне хочется это сделать. Она совершенно убита горем. Наверное, Эдам Колифф был отличным парнем.

ПЯТНИЦА, 16 ИЮНЯ Глава 5

Уинифред Джонсон жила на углу Амстердам-авеню и 81-й улицы. В пятницу, в десять часов утра, Нелл встретилась в вестибюле ее дома со своим дедом.

— Нелл, по-моему, придя сюда, мы совершаем грубую ошибку, — говорил Корнелиус Макдермот, пока лифт, громыхая, поднимался на пятый этаж. — Не знаю, чем кончится расследование, но если Уинифред или… — Он замолчал.

— Не смей даже думать о том, что Эдам был замешан в махинациях, — с яростью проговорила Нелл.

— Я думаю только об одном: если в полиции решат провести обыск, то им не понравится, что мы их опередили.

— Мак, ну, пожалуйста… Я просто хочу помочь миссис Джонсон. Она ужасно разволновалась из-за того, что ей придется покинутьОлд-Вудс.

— Брось, Нелл, мы не привыкли друг другу врать, — сказал Мак, выходя из лифта. — Не притворяйся сердобольной девочкой.

Они вошли в грязный холл. Нелл достала из сумки ключи, которые дала ей миссис Джонсон, и открыла дверь квартиры.

В квартире уже чувствовалось запустение. Слева на столике стояла ваза с увядшими цветами. Прямо находилась гостиная — длинная, узкая, безрадостная комната с потертым ковром, старым красным бархатным диваном, пианино и столом. На столе — несколько фотографий в рамках.

Нелл подошла к столу и принялась разглядывать фотографии. Почти на всех красовалась молодая, улыбающаяся Уинифред в купальнике, получающая награды.

— Должно быть, эти снимки и хочет получить ее мать, — сказала она Маку. — Я заберу их перед уходом.

Вернувшись в прихожую, Нелл двинулась вперед по коридору, дед следовал за ней по пятам. Она прошла в тесный кабинет, где стояли диван, телевизор и письменный стол с компьютером. Нелл подошла к столу и открыла средний ящик.

Он был битком набит бумажными листками всех мастей и размеров, от страничек из блокнота до архитектурных проектов. На каждом большими печатными буквами Уинифред вывела четыре слова: УИНИФРЕД ЛЮБИТ ГАРРИ РЕЙНОЛДСА.

Менеджер салона, в котором работала Лайза, предложил ей взять неделю отпуска:

— Тебе надо отдохнуть, восстановить силы.

Восстановить силы, презрительно подумала Лайза, глядя на груду разложенных на кровати вещей. Идиотское выражение. Кто-то сказал, что ей будет легче, если она чем-нибудь займется, вот она и занялась уборкой в шкафу и ящиках Джима.

Она бросила взгляд на часы и растерялась, поняв, что через двадцать минут придут дети. Ей не хотелось, чтобы они видели, как она разбирает вещи отца.

Деньги — вдруг пронеслось у нее в голове. Она ухитрилась весь день о них не вспоминать.

Внезапно тишину нарушил звон колокольчика. Сбежав вниз по лестнице, Лайза увидела за дверью детектива.

Джек Склафани искренне посочувствовал Лайзе. Она выглядит так, словно проплакала весь день, подумал он.

— Миссис Райан, я детектив Склафани. Если не возражаете, мне бы хотелось с вами побеседовать.

Скорбь в ее взгляде сменилась неприкрытым испугом.

— Да. Конечно. Проходите, — наконец прошептала Лайза.

Когда они уселись друг напротив друга в маленькой гостиной, Джек принялся разглядывать большую семейную фотографию над диваном.

— Эта фотография была снята в лучшие времена, — заметил он. — Джим выглядит здесь счастливым отцом и мужем.

Слова произвели желаемый эффект. Из глаз Лайзы хлынули слезы, казалось, ей стало легче.

— Тогда перед нами лежал весь мир, — тихо произнесла она. — Вы понимаете, что я имею в виду. Мы жили от получки до получки, как большинство людей, но у нас были мечты.

— Не возражаете, если я буду звать вас Лайзой?

— Конечно, нет.

— Лайза, когда вы узнали о гибели Джима, вы сразу же спросили, не покончил ли он жизнь самоубийством. Что омрачало его жизнь? Мне кажется, это не было связано с вашими отношениями.

— Нет.

— Может, его беспокоило здоровье?

— Джим никогда не болел.

— Если не семья и не здоровье, тогда остаются деньги.

В самую точку, подумал Джек, увидев, как Лайза Райан сжала кулаки.

— Когда у тебя семья, легко задолжать по счетам. — Он вздохнул. — Вы уверены, что легко погасите имеющийся кредит, но неожиданно оказывается, что нужно починить крышу или купить новые покрышки для машины. У меня самого жена и дети. Такое часто бывает.

— Мы никогда не залезали в долги, — попыталась защититься Лайза. — Во всяком случае, пока у Джима была работа. Вы знаете, почему он ее потерял? Потому, что он был честным и достойным человеком и возмутился, когда подрядчик использовал недоброкачественный цемент, тем самым подвергая опасности жизнь людей. Он почти два года сидел без работы, пока Эдам Колифф не увидел его документы и не рекомендовал его Сэму Крозу.

Внезапно Лайза все поняла. Конечно, подумала она, именно так и было. Джим однажды сказал, что Кроз известный мошенник. Возможно, под страхом потерять работу он был вынужден участвовать в махинациях Кроза.

— Мне кажется, Джима что-то сильно беспокоило, даже когда он работал, — высказал предположение Склафани. — Возможно, он хотел бы, чтобы мы об этом узнали.

Именно так и было, думала Лайза, почти не слушая детектива. Я в этом уверена. Джиму предложили одно из двух: либо уволиться, либо получать деньги за молчание. Как только Джим впервые взял от них деньги, он оказался на крючке.

— Джим был хорошим, честным человеком, — сказала Лайза.

Вот оно, подумал он. Сейчас все расскажет.

— Вчера, после похорон… — начала Лайза, но замолчала, услышав у кухонной двери шум голосов и топот ног.

— Мам, мы пришли! — крикнула Келли.

— Я здесь. — Лайза вскочила на ноги, в ужасе осознав, что едва не рассказала полицейскому о спрятанном внизу пакете с деньгами. К ней подбежали дети. Лайза посмотрела в глаза Склафани. — Джим очень гордился своими детьми, — произнесла она твердым голосом. — Я повторяю, Джим Райан был хорошим и достойным человеком.

— Значит, у Уинифред был любовник!

— Я просто в шоке, — призналась Нелл деду. Они возвращались домой на такси. — Я часто дразнила Эдама тем, что она в него влюблена.

— Она и была в него влюблена, как женщины влюбляются в Битлов или Элвиса Пресли. Эдам так ее окрутил, что она ушла вместе с ним из «Уолтерс и Арсдейл».

— Мак!

— Извини, — спохватился Макдермот. — Я просто хотел сказать, что Эдам был гораздо моложе Уинифред и женат на красивой женщине. Кем-кем, а дурой Уинифред не назовешь. Ясно одно, она была в связи с каким-то парнем по имени Гарри Рейнолдс, вернее, сходила по нему с ума.

— Но почему он не объявился? Странно, — сказала Нелл. — У меня такое впечатление, словно Уинифред просто исчезла с лица земли. Ее матери никто не позвонил, кроме управляющего домом, который спросил, что она собирается делать с квартирой.

Корнелиус Макдермот покосился на стопку фотографий, которую Нелл держала на коленях.

— Хочешь, я отвезу их в дом для престарелых?

— Давай, — согласилась Нелл. — Я позвоню миссис Джонсон и скажу, что их скоро привезут. И что мы поищем бумаги Уинифред в офисе.

Такси остановилось перед домом Нелл. Виновато взглянув на привратника Карло, она вышла из машины. В лифте она приняла решение.

Нелл по-прежнему не понимала природы своих парапсихологических способностей. Она также не понимала — или не допускала — идеи общения с умершим через медиума. Но так как Бонни Уилсон утверждала, что она установила связь с Эдамом, Нелл ничего не оставалось, как проверить это утверждение. Если не ради себя, то ради Эдама.

Береговая охрана тщательно обыскивала акваторию в надежде обнаружить то, что осталось от взорвавшейся яхты и пассажиров. Первая находка появилась только в пятницу. В районе моста Верразано на берег выбросило метровый кусок искореженного дерева. В его расщелинах были найдены клочья голубой рубашки с фрагментами человеческих костей.

Секретаршу Сэма Кроза спросили, в какой одежде ее шеф покинул офис. Она не колеблясь ответила: в голубой спортивной рубашке с длинным рукавом и брюках цвета хаки.

Отправляясь на встречу с Джеком Склафани, к дому № 405 на 14-й Восточной улице, Джордж Бреннан уже знал о находке. В кармане у него лежало разрешение на обыск в квартире Каплана.

Расстроенная Ада Каплан разрыдалась при мысли о том, что скажут ее соседи, узнав о визите полиции. Ее сын Джед сидел за столом в столовой с выражением презрения на лице.

Он совершенно спокоен, подумал Джек. Если он взорвал яхту, в этой квартире улик мы не обнаружим.

Но все же полицейские одержали маленькую победу: нашли в шкафу пакет марихуаны. Достаточно, чтобы завести дело о хранении наркотика с целью сбыта.

После того как Джед оказался за решеткой, Бреннан уныло заметил:

— Его мамаша, разумеется, внесет залог.

— Видать, после того как в Австралии в его машине нашли взрывчатку, он научился не оставлять следов, — сказал Джек.

Пока они шли к своим машинам, Джорджу Бреннану сообщили по сотовому телефону, что у моста Верразано, в том же месте, где был найден обломок яхты, на берег выбросило разбухший от воды бумажник с кредитными карточками и водительскими правами на имя Уинифред Джонсон.

— Они сказали, что бумажник почти не обгорел, — сказал Бреннан, отключившись. — Должно быть, он взлетел на воздух, а потом упал в воду.

— Или бомба взорвалась не на борту, — после некоторого размышления произнес Склафани.

Днем Нелл отвечала на многочисленные письма с соболезнованиями. Когда она закончила, было почти пять. Мне нужно немного проветриться, подумала она. Я целую неделю не занималась спортом.

Она надела шорты и футболку, сунула в карман кредитную карточку и десятидолларовую бумажку, добежала рысцой до Центрального парка, а там двинулась на юг.

Нелл постепенно втягивалась в привычное занятие, наслаждаясь чувством свободы, которое рождало непринужденное, ничем не ограниченное движение, и думала о полученных ею письмах.

«Примите наши глубокие соболезнования…» Почему никто не написал, каким потрясающим парнем был Эдам? Почему я словно окаменела? Почему я не могу заплакать?

Дан Майнор бежал по Центральному парку на север. Теплый солнечный день клонился к вечеру, дул свежий ветерок. В парке было многолюдно: одни бегали трусцой, другие катались на досках, третьи прогуливались пешком.

Пробегая мимо скамьи, на которой сидела женщина в поношенном платье и наброшенных на ноги пластиковых мешках, Дан почувствовал, как сжалось его сердце. Неужели Куинни провела так большую часть жизни? — подумал он.

Странно, но ему было легче думать о ней как о Куинни. Мама была другой. Мама была красивой темноволосой женщиной с ласковыми руками.

Мимо него пробежала высокая женщина с каштановыми волосами. Я знаю ее, подумал он. Дан замедлил бег и обернулся. Конечно, это была она, Нелл Макдермот. Он видел ее вчера вечером в десятичасовом выпуске новостей.

Дан развернулся и побежал за Нелл.

Ближе к Бродвею Нелл перешла на быстрый шаг.

Она приняла решение. Если я собираюсь увидеться с Бонни Уилсон, которая говорит, что находится в контакте с Эдамом, нужно как можно больше узнать о парапсихологических явлениях, подумала она.

Дан следовал за Нелл до 57-й улицы, пока она не исчезла в книжном магазине «Колизей». Он стоял на тротуаре и смотрел в витрину. Может, зайти? А может, просто написать ей письмо? Но мне хотелось бы поговорить с ней прямо сейчас.

Дан заметил, что Нелл направляется к кассе. Она вышла из магазина и стала ловить такси. Сейчас или никогда, подумал Дан и решительно направился к ней.

— Нелл!

Лицо мужчины показалось ей знакомым.

— Дан Майнор. Мы встречались в Белом доме несколько лет назад.

Оба улыбнулись.

— Вы были с дедушкой, — прибавил Дан. — А я был гостем конгрессмена Дейда.

— Ну конечно, вспомнила! Вы детский хирург из Джорджтауна.

— Верно. Я просто хотел выразить соболезнования в связи со смертью вашего мужа.

— Благодарю вас.

— Леди, вы едете или нет? — У тротуара уже некоторое время стояло такси.

— Сейчас. — Она протянула руку. — Спасибо, Дан. Рада была вас видеть.

В пятницу днем Бена Такера отвели к детскому психологу Меган Кроули.

Бен сидел один в приемной, пока в кабинете его мать разговаривала с доктором. Он знал, что ему тоже придется беседовать с ней, но и боялся, что она станет спрашивать про сон. Бен не хотел о нем рассказывать.

Мама с папой пытались объяснить ему, что на самом деле никакой змеи не было. Они говорили, что его очень напугал взрыв, в результате которого погибли люди.

Они ничего не поняли. Это был не взрыв. Это была змея.

Дверь отворилась, и вышла мама с какой-то женщиной.

— Привет, Бен. Я доктор Меган.

— Доктор Меган хочет поговорить с тобой, Бенджи, — сказала мама.

Он посмотрел на доктора. Ни слова не скажу про змею, пообещал он себе.

Однако, к его удивлению, доктор Меган спросила его о школе, а потом о спорте. Потом они говорили о занятиях музыкой, и он сказал, что сегодня, играя на флейте, здорово фальшивил. Они говорили о чем угодно, но доктор Меган так и не спросила его про змею. На прощание она сказала, что увидится с ним в понедельник.

С СУББОТЫ, 17 ИЮНЯ, ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА, 19 ИЮНЯ Глава 6

В пятницу Нелл весь вечер читала книги по парапсихологии, купленные после пробежки. К субботе она изучила в них все разделы, в которых рассматривались интересующие ее явления. Во что из этого я верю? — спрашивала она себя.

Во всех книгах говорилось об ауре. В последний день, в день взрыва, подумала она, я увидела вокруг Уинифред что-то вроде темного облака. Согласно этим книгам, темный ореол — предзнаменование смерти.

Ах, Эдам, зачем я сказала, чтобы ты не приходил домой? — мучительно думала Нелл. А если бы я этого не сказала, смогла бы я примириться с твоей гибелью? Твоя смерть поставила столько вопросов. Кто это сделал, Эдам? И почему?

Намеревался ли человек, взорвавший яхту, убить тебя? Или его целью был Сэм Кроз? Или Уинифред? После мессы вдова Джима Райана хотела поговорить со мной, но почему-то убежала. Мог ли Джим знать что-то, что ему не следовало знать?

Всю ночь с субботы на воскресенье Нелл пролежала без сна. У меня такое чувство, что Эдам может появиться в любой момент, думала она. Наконец она задремала, но снова проснулась в шесть. Еще одно прекрасное июньское утро. Она приняла душ, оделась и пошла на семичасовую мессу.

— Да упокоится душа Эдама и души других усопших… — Ее молитва была той же, что и неделю назад, и будет той же еще много воскресений.

По пути домой она купила бублик. Он был еще горячим, прямо из печи. Люблю Нью-Йорк воскресным утром, подумала она. В такое утро кажется, что прогуливаешься не по мегаполису, а по маленькому городку.

Эта часть Манхэттена была избирательным округом Мака. Станет ли она и моим округом? — подумала она.

Со смертью Эдама ничто больше не мешало ей принять участие в выборах.

Когда Нелл поняла, что на какой-то миг почувствовала удовлетворение при мысли, что хотя бы эта проблема решилась сама собой, ей стало неприятно.

Питер Ланг провел уик-энд в своем особняке в Саутгемптоне, отклонив полдюжины приглашений. Все его мысли были о том, как бы заставить Нелл Макдермот продать ему участок Капланов. Тогда он наконец получит возможность создать архитектурный шедевр, который изменит силуэт Манхэттена.

Когда он обратился со своим предложением к Эдаму Колиффу, тот послал его куда подальше — словом, их партнерство было вынужденным.

Что ж, в конце концов не я, а Эдам отправился куда подальше, с мрачным удовлетворением подумал Питер.

Теперь он должен убедить вдову Колиффа продать ему этот участок земли. В деньгах она, похоже, не нуждается. Но у него есть козырная карта: у Нелл Макдермот хватит ума понять, что он способен оказать ей серьезную помощь на выборах и что разумнее было бы иметь его в числе союзников.

Питер Ланг бросил полотенце и вошел в волны Атлантики. Вода была леденяще холодной. Рассекая ее быстрыми, уверенными гребками, он думал о пропущенном свидании с судьбой и о том, был ли еще жив Эдам Колифф, когда после взрыва над ним сомкнулись волны.

Бонни Уилсон попросила Герт позвонить, если Нелл Макдермот захочет обратиться к ней. Она понимала, что Нелл будет нелегко решиться на этот шаг.

В воскресенье вечером в квартире Бонни раздался телефонный звонок.

— Нелл хочет с тобой встретиться, — сказала Герт убитым голосом.

— Что случилось, Герт? Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что ты расстроена.

— Боюсь, я страшно огорчила брата. Сегодня он пригласил нас с Нелл в ресторан, и я случайно проболталась о нашем с тобой разговоре. Он настрого запретил Нелл к тебе обращаться.

— Поэтому Нелл и решила встретиться со мной?

— Возможно, она бы и без этого решила, — сказала Герт.

— Прекрасно. Передай, что я жду ее завтра в три.

Сегодня, как всегда по понедельникам, парикмахерская была закрыта. Лайза Райан жалела, что нельзя пойти на работу. К девяти часам она закончила уборку. Нужно было ответить на письма с соболезнованиями, но Лайза просто не могла заставить себя этим заняться.

Она должна вернуть деньги. Она уверена, что Джима заставили их взять. А Нелл Макдермот, возможно, что-то знала о работе Джима. Ведь заявление Джима передали в строительную компанию Сэма Кроза из фирмы ее мужа.

Лайза набрала номер Нелл. Та сняла трубку после первого же гудка.

Через пять минут Лайза Райан направилась на встречу с женщиной, которая тоже потеряла мужа, чтобы та помогла ей докопаться, что же заставило хорошего человека прятать пятьдесят тысяч долларов.

Джордж Бреннан и Джек Склафани были на месте, когда в контору помощника окружного прокурора Кэла Томпсона прибыл Роберт Уолтерс, старший партнер фирмы «Уолтерс и Арсдейл», в сопровождении своего главного юрисконсульта.

Юрисконсульт уже успел сделать заявление для прессы: «Фирма „Уолтерс и Арсдейл“ и ее заказчики отрицают наличие злого умысла и уверены, что против них не будет возбуждено уголовное дело».

Несмотря на внешнюю невозмутимость Уолтерса, Бреннан и Склафани сразу заметили, что тот нервничает.

На его месте я бы тоже нервничал, подумал Бреннан. Владельцы почти двух десятков строительных фирм уже признались в мелких нарушениях, чтобы избежать более тяжких обвинений, — предпочли отделаться подешевле.

— В нашем деле законные комиссионные часто принимают за взятки… — говорил Уолтерс.

— Мой клиент хотел сказать… — перебил адвокат.

Наконец речь зашла о том, ради чего и пришли сюда Джордж Бреннан и Джек Склафани.

— Мистер Уолтерс, Эдам Колифф работал у вас в фирме?

Ему неприятно слышать это имя, подумал Склафани, заметив, как напрягся Роберт Уолтерс.

— Он проработал у нас примерно два с половиной года.

— В какой должности работал мистер Колифф?

— Он начал как рядовой архитектор. Позднее отвечал за реконструкцию и реставрацию среднего уровня.

— Что вы называете средним уровнем?

— Проекты стоимостью меньше ста миллионов долларов.

— Работа приносила ему удовлетворение?

— По-моему, да.

— Вы сказали, что Колифф проработал с вами более двух лет. Почему он от вас ушел?

— Решил открыть собственную фирму. — Роберт Уолтерс холодно улыбнулся. — Эдам Колифф был весьма практичным человеком. Ему удалось приобрести участок земли по соседству с усадьбой Вандермееров, которая впоследствии была исключена из списка памятников архитектуры.

— Усадьба сгорела, не так ли?

— Да. И таким образом перестала быть памятником. Питер Ланг купил этот участок и задумал выстроить на нем офисно-жилой комплекс. И тогда Эдам Колифф решил, что Ланг согласится на его проект, поскольку ему позарез нужен соседний участок. Но он просчитался. Инвесторы сочли его проект неинтересным и подражательным и отказались вкладывать в него деньги. Колифф оказался в тупике. Ему пришлось бы продать участок Капланов Лангу по той цене, которую ему предложат. В противном случае Ланг мог бы построить на своей земле менее амбициозное здание и без Колиффа. И тогда участок Каплана оказался бы зажатым между многоэтажными строениями и потому абсолютно бесполезным. Как видите, Колифф попал в трудное положение.

Дверь в кабинет отворилась, и вошел Джо Мейз, помощник окружного прокурора. По его лицу Бреннан и Склафани поняли, что случилось что-то серьезное.

— Мистер Уолтерс, — спросил Мейз, — это ваша фирма реставрировала офисное здание на углу Лексингтон-авеню и Сорок седьмой улицы?

— Да. Сегодня утром нам сообщили, что несколько кирпичей на фасаде плохо держатся. Мы вышлем туда экспертов.

— Боюсь, кирпичи не просто плохо держались, мистер Уолтерс. Весь фасад обрушился на улицу. Трое пешеходов получили ранения, один — весьма тяжелые.

Через несколько часов после визита Лайзы Райан и ее шокирующего разоблачения Нелл позвонила в дверь квартиры Бонни Уилсон. Она прислушивалась к звуку приближавшихся шагов, и ее подмывало, пока не поздно, кинуться назад к лифту.

Что я здесь делаю? — спросила она себя. Мак был прав. Все эти разговоры о медиумах и посланиях — сплошное надувательство, и я могу оказаться в глупейшем положении.

Дверь открылась.

— Входите, Нелл. — Бонни Уилсон провела Нелл в маленький кабинет и жестом указала на стул. — Прошу вас, присаживайтесь. Если вы вдруг захотите уйти, я не обижусь. Ваша тетушка говорила, что вы с недоверием относитесь к контакту с теми, кто перешел в другую реальность.

— Бонни, скажу вам напрямик, — решительно заявила Нелл, — я не верю, что с умершими можно общаться способом, подозрительно напоминающим разговор по телефону.

— Ценю вашу прямоту. Тем не менее мне суждено служить посредником между теми, кто перешел в мир иной, и теми, кого они любили здесь. Обычно ко мне приходят убитые горем люди, которые хотят связаться с человеком, ушедшим из жизни раньше их. Но иногда бывает по-другому. Однажды, когда я помогала ушедшему в иной мир мужу передать послание своей жене, со мной связался молодой человек по имени Джеки, погибший в автомобильной катастрофе. В тот момент я не поняла, как могу ему помочь. Потом, неделей позже, мне позвонила незнакомая женщина. — Глаза Бонни Уилсон потемнели. — Ее сын Джеки погиб в автомобильной катастрофе.

— Но мой приход к вам вполне объясним. Начать с того, что вы знакомы с Герт. О взрыве яхты много писали в газетах. — Нелл поднялась со стула. — Бонни, боюсь, я зря потратила ваше время. Мне нужно идти.

— Эдам искал вас, Нелл. Вы не потратите мое время зря, если просто дадите мне возможность узнать, хочет ли он передать вам сообщение.

Нелл неохотно опустилась на стул.

Прошло несколько минут. Бонни сидела, закрыв глаза и подперев рукой щеку. Затем ее голова слегка откинулась назад, словно она что-то услышала. Через некоторое время она опустила руку на стол и открыла глаза.

— Эдам здесь, — тихо произнесла Бонни.

Нелл не поверила ей, однако по ее телу побежали мурашки. Не теряй голову, приказала она себе.

— Вы его видите?

— Внутренним зрением. Он смотрит на вас с огромной любовью, Нелл. Улыбается вам. Говорит, что вы, конечно, не верите, что он здесь. Вы с Миссури.

У Нелл перехватило дыхание. Когда Эдам пытался уговорить ее покататься с ним на яхте, она шутливо отвечала ему: «Я с Миссури».

— Эдам хочет попросить прощения. Он сказал, когда вы были вместе в последний раз, вы повздорили.

Я никому не говорила о нашей ссоре, подумала Нелл.

— Эдам говорит, что он препятствовал каким-то вашим желаниям. Я вижу вокруг вашей головы белые розы. Это знак его любви.

На глазах у Нелл выступили слезы.

— Скажите ему, что я тоже его люблю. Скажите, что я жалею о том, что мы поссорились, — произнесла она, не веря собственным ушам.

— Он просит вас начать новую главу своей жизни. Сделать что-то, что потребует от вас полной отдачи.

Предвыборная кампания, пронеслось в голове у Нелл.

— Да, поняла, — пробормотала Бонни. — Он говорит: «Скажите, чтобы Нелл избавилась от всей моей одежды». Я вижу комнату с вешалками и коробками…

— Я всегда отношу одежду в соседнюю церковь, — сказала Нелл. — Там есть похожая комната.

— Эдам говорит, что вы должны это сделать для него, чтобы помочь ему достичь более высокого духовного уровня. Он просит за него молиться. — Бонни глядела прямо перед собой, словно ничего не видя. — Он покидает нас.

— Остановите его! — крикнула Нелл. — Кто-то взорвал его яхту. Спросите, он знает, кто это сделал?

Некоторое время Бонни молчала.

— Навряд ли он это скажет, Нелл. Он либо не знает, либо простил своего убийцу и не хочет, чтобы вы мстили. — Бонни покачала головой. — Он ушел. Нет, погодите… Имя Питер вам что-нибудь говорит?

Питер Ланг, пронеслось в голове у Нелл.

— Да, — тихо ответила она.

— Нелл, с него капает кровь. Я не уверена, что это означает, что Питер убийца. Однако Эдам наверняка пытается вас предупредить. Он просит вас быть осторожнее с этим человеком.

Вернувшись домой днем в понедельник, Дан Майнор услышал на автоответчике голос Лили Браун: «Доктор Дан, я все время спрашивала о Куинни, но несколько месяцев ее никто не видел. До этого она иногда заходила в приют на Четвертой Восточной улице. Его обитатели говорят, что, может быть, она заболела и ее упекли куда-нибудь. Когда Куинни впадает в тяжелую депрессию, она может целыми днями ни с кем не разговаривать и ничего не есть».

Я больше не могу сидеть сложа руки и ждать, пока она сама объявится. Я должен обойти все больницы, побывать на 4-й Восточной улице. Ради нее я стал таким, какой я есть, подумал он. Господи, сделай так, чтобы я мог сказать это ей самой!

Корнелиуса Макдермота навестил Том Ши, председатель партийной организации города Нью-Йорка. Ши хотел узнать, решилась ли Нелл баллотироваться в Конгресс.

— Мне не нужно напоминать тебе, Мак, что в этом году президентские выборы, — сказал он. — Сильный кандидат в Конгресс поможет нам набрать голоса на президентских выборах и посадить нашего парня в Белый дом. Ты легендарная личность в своем округе. Если ты будешь рядом с ней, это будет напоминать избирателям о том, что ты для них сделал.

— Знаешь, какой совет дают перед свадьбой матери невесты? — огрызнулся Мак. — Оденьтесь в бежевое и помалкивайте. Вот что я собираюсь сделать, если Нелл надумает баллотироваться. Она умна, привлекательна, знакома с работой и справится с ней лучше других. Но главное — ее интересуют люди. Вот почему ей нужно выдвинуть свою кандидатуру.

— Что ж, вперед, Мак, — добродушно ответил Том Шй.

Когда Ши ушел, Мак отправился к Лиз Хэнли.

— Лиз, я поругался с Нелл, когда узнал, что она хочет пойти к экстрасенсу. Дозвонитесь до нее и помогите мне с ней помириться. Скажите, что я приглашаю ее на обед.

— Блаженны миротворцы, — сухо произнесла Лиз.

— Вы мне это уже говорили.

— Потому что уже выполняла подобные поручения. Куда вы ее приглашаете?

— В «Нириз». В половине восьмого.

Во время очередного сеанса доктор Меган Кроули сумела направить разговор на тот день, когда Бен Такер увидел взрыв яхты. Она предпочла бы подождать, но Бена замучили кошмары.

Она начала с рассказа о Мартас-Виньярд:

— В детстве я любила там бывать. В то время туда было нелегко добраться. Шесть часов на машине и еще час на пароме.

— На пароме противно пахнет, — сказал Бен. — Меня на нем чуть не вырвало. Больше ни за что не поеду на пароме.

— А куда ты ездил на пароме?

— Папа взял меня посмотреть на статую Свободы. — Он помолчал. — В тот день взорвалась яхта.

Меган терпеливо ждала. Взгляд Бена стал задумчивым.

— Я смотрел прямо на яхту. Классная штуковина. Мне хотелось плыть на ней, а не на дурацком пароме… — Он нахмурился. — Я не хочу об этом говорить.

— Бен, иногда бывает полезно рассказать о том, что тебя тревожит. Если бы ты нарисовал то, что тогда видел, тебе наверняка стало бы легче.

— Вообще-то я люблю рисовать.

У Меган были припасены карандаши и бумага. Бен с сосредоточенным видом склонился над столом.

Судя по рисункам Бена, он видел взрыв во всех подробностях, о которых не подозревал его отец. В небо взлетели ярко раскрашенные обломки, посуда и сломанная мебель. Бен крепко сжал губы, рисуя то, что явно было человеческой рукой.

Он положил карандаш.

— Не хочу рисовать змею.

Когда Корнелиус Макдермот вошел в ресторан, Нелл уже сидела за угловым столиком, потягивая вино.

Заметив удивленное лицо деда, она беспечно произнесла:

— Решила сыграть в твою игру, Мак. Договариваешься встретиться в половине восьмого. Приходишь в четверть, говоришь другому, что он опоздал, и выводишь его из себя.

— Очень плохо, что ты научилась от меня только этому, — проворчал Мак, усаживаясь рядом с ней.

Нелл поцеловала его в щеку. Да, они очень разные, но Мак всегда был для нее опорой, всегда был рядом. На него просто невозможно сердиться.

— Сегодня у нас твой любимый бифштекс.

Корнелиус и Корнелия Макдермот улыбнулись друг другу и вскоре неизбежно заговорили о выборах.

— Ты именно тот кандидат, который нужен партии и округу, — сказал Мак.

— Ты в самом деле так думаешь? — спросила она.

— Только позволь внести твое имя в избирательный бюллетень, и сама в этом убедишься.

— Ты знаешь, что я согласна, Мак. Только позволь мне подождать еще пару дней, чтобы привести в порядок мысли.

— Ты ходила к экстрасенсу?

— Да, ходила. Мак, она сказала, Эдам сожалеет о том, что мешал мне открыть «новую главу» моей жизни. Я уверена, что он имел в виду политику.

— Что ж, это дело.

— То же мог бы сказать монсеньор Дункан. Единственное различие, — прибавила она осторожно, — состоит в том, что Бонни Уилсон слышит их непосредственно от Эдама. — Мак изумленно уставился на нее. — Я понимаю, это звучит чудовищно, но, сидя у нее, я в это верила.

— А сейчас веришь?

— Я верю в совет. Но, Мак, это еще не все. Эдам упомянул Питера Ланга. И опять я не знаю, что думать. Но Эдам предостерегал меня против него.

— Нелл, ради бога! Ты принимаешь все слишком всерьез.

— Я знаю. Но Эдам и Питер Ланг работали вместе над проектом на Двадцать восьмой улице.

— Возможно, за Лангом есть кое-какие грешки. Нужно будет навести о нем справки. — Мак замялся. — Нелл, ты слышала, что сегодня на Лексингтон-авеню рухнул фасад?

— Да.

— Мне позвонил Боб Уолтерс. Работы в этом здании проводил Сэм Кроз, но Эдам — автор проекта реконструкции. Если при работах были допущены нарушения, то можно предположить, что Эдам о них знал. — Он помолчал. — Имя Эдама может всплыть еще в одном расследовании.

Нелл вспыхнула.

— Нелл, — произнес Мак умоляющим голосом. — Я должен был тебя предупредить. Я не хотел причинить тебе боль.

Мысленно Нелл перенеслась во вчерашний день, когда Бонни Уилсон общалась с Эдамом: Он смотрит на вас с огромной любовью… Он простил своего убийцу.

— Мак, я хочу знать абсолютно все, что говорят о моем муже. Пускай мне будет больно, но я хочу докопаться до истины. Клянусь тебе, я узнаю, кто подложил бомбу на яхту.

ВТОРНИК, 20 ИЮНЯ Глава 7

Открыв Питеру Лангу дверь, Нелл невольно усомнилась, было ли таким уж серьезным дорожное происшествие, из-за которого он не появился на роковой встрече на яхте Эдама.

Вежливый. Красивый. Гений недвижимости. Так характеризовали Ланга в светской хронике и в сплетнях.

С него капает кровь… Эдам наверняка пытается вас предупредить.

— Я много думал о вас, Нелл. Вы прекрасно выглядите. — Улыбаясь, он взял ее за руки. — Понимаю, что мои слова звучат несколько странно, но это правда.

— Следить за собой надо в любых обстоятельствах, — ответила Нелл, высвободила руки и провела Питера в гостиную.

— Да, полагаю, вы очень сильная женщина, для которой следить за внешностью — вопрос чести. — Ланг помолчал. — Нелл, как вам известно, мы с Эдамом вместе занимались одним делом. Эдам сделал проект комплекса, который мы собирались построить.

— Да, он отдал этому проекту много сил, — сказала Нелл.

— Мы были в восторге от его работы. Эдам был великолепным архитектором. Нам его страшно не хватает. К сожалению, теперь, когда его нет с нами, боюсь, придется начать все сначала. У другого архитектора, несомненно, будет свой взгляд на проект.

— Могу это понять.

Значит, Эдам не сказал ей, что лишился заказа, подумал Ланг. Нет смысла сообщать ей об этом теперь.

— Я уверен, вы знаете, что в прошлом году, в августе, Эдам приобрел участок земли у миссис Каплан. Потом я купил соседний участок. Оценочная стоимость приобретенной Эдамом земли на прошлой неделе составляла восемьсот тысяч долларов, но я готов предложить за нее три миллиона, что составит неплохую прибыль за десятимесячные инвестиции.

— Но почему вы предлагаете так много? — спросила Нелл.

— Потому что с этим участком у нас будет достаточно места, чтобы внести ряд дополнений в проект, например подъездные пандусы. Могу добавить, что, когда начнется строительство, ваша собственность, если вы сохраните ее себе, сильно потеряет в цене.

— Я подумаю над этим. — Нелл слабо улыбнулась.

— Разумеется, вы захотите посоветоваться со своим дедушкой. — Ланг сделал паузу. — Нелл, быть может, я нарушаю какие-то условности, но мне хотелось бы думать, что мы друзья и что вы можете быть со мной откровенны. Ходят слухи, будто вы собираетесь баллотироваться в Конгресс.

Нелл встала, давая понять, что встреча закончена.

— Я никогда не обсуждаю слухов, Питер.

— Нелл, я просто хотел сказать, что вы можете рассчитывать на мою поддержку.

— Благодарю вас.

Тонкости в тебе, как в кувалде, подумала Нелл.

Едва дверь за Лангом закрылась, зазвонил телефон. Детектив Джек Склафани просил у Нелл разрешения осмотреть содержимое письменного стола Уинифред Джонсон.

— Нам несложно получить ордер на обыск, — сказал Склафани, — но так будет проще. Заодно мы смогли бы с вами побеседовать.

— Увидимся в офисе, — ответила Нелл и осторожно добавила: — Мать Уинифред просила меня разыскать страховые полисы и другие личные финансовые документы. Я была дома у Уинифред, но ничего не нашла.

Детективы прибыли на 27-ю улицу раньше Нелл и принялись рассматривать выставленный в витрине макет комплекса.

— Забавно, — заметил Склафани. — За такие штуки, должно быть, платят большие деньги.

— Для нас она представляет больший интерес, чем для знатоков архитектуры, — отозвался Бреннан. — Если верить Уолтерсу, застройщики отвергли этот проект.

Нелл, выходя из такси у них за спиной, услышала реплику Бреннана.

— Что? Вы сказали, проект Эдама был отвергнут?

Бреннан обернулся:

— Мистер Уолтерс сказал об этом вчера у окружного прокурора, миссис Макдермот.

Ее лицо посуровело.

— Я бы не стала верить ни слову из того, что говорит мистер Уолтерс. — С этими словами Нелл решительно подошла к двери и позвонила. — У меня нет ключа, — объяснила она.

Появился управляющий и открыл дверь.

Офис Эдама Колиффа оказался неожиданно маленьким. Он состоял из приемной и двух кабинетов.

— Сколько людей работало у вашего мужа? — спросил он.

— С ним работала только Уинифред. Сейчас большая часть работы архитектора делается на компьютере.

Письменный стол Уинифред был заперт, но Джордж Бреннан достал связку ключей.

— Был найден ее бумажник, — объяснил он Нелл, — а в нем ключи. Бумажник почти совсем не обгорел. Удивительно.

— За последние две недели произошла масса удивительных вещей, — сказала Нелл. — Включая попытку Уолтерса и Арсдейла намекнуть, что ответственность за все нарушения в их компании можно возложить на моего мужа.

Полицейским понадобилось всего несколько минут, чтобы выяснить, что в ящиках стола Уинифред нет ничего необычного.

— Как и в столе у нее дома. Разве что наконец обнаружились страховые полисы, — сказала Нелл.

В шкафчике, стоявшем рядом со столом, лежали папки, оберточная бумага и мотки шпагата.

Джек Склафани бегло просмотрел папки.

— Обычная переписка, — констатировал он и, пролистав записную книжку Уинифред, спросил у Нелл — Вы не против, если мы пока возьмем ее себе?

— Нет, разумеется, нет. Наверное, потом ее надо будет вернуть матери Уинифред. — Нелл колебалась. — Послушайте, я не знаю, важно это или нет, но, очевидно, Уинифред была увлечена человеком по имени Гарри Рейнолдс.

— Откуда вы знаете? — быстро спросил Бреннан.

— Один из ящиков ее стола был набит самыми разными по виду бумагами. На каждой было написано: «Уинифред любит Гарри Рейнолдса». Такое впечатление, что писала без ума влюбленная пятнадцатилетняя девочка.

— По мне, это больше похоже на навязчивую идею, чем на подростковую влюбленность, — заметил Бреннан. — Уинифред Джонсон была вполне уравновешенной особой.

— Да, верно.

— Она не из тех женщин, которые внезапно влюбляются в совершенно неподходящего человека. — Его брови приподнялись. — Мы разузнаем все, что можно, о Гарри Рейнолдсе. Миссис Макдермот, мы собираемся выпить по чашке кофе. Не составите ли нам компанию?

Нелл поколебалась и приняла приглашение:

— Спасибо, с удовольствием. Сегодня утром я виделась с Питером Лангом и хочу рассказать вам об этой встрече. У меня ощущение, что он лжец и интриган и что ему была выгодна смерть моего мужа.

Корнелиус Макдермот провел бессонную ночь. Когда ближе к вечеру он появился у себя в офисе, Лиз Хэнли была потрясена: его обычно румяное лицо стало болезненно-серым.

— Позвоните этой Уилсон, — велел Мак секретарше. — Назовитесь именем вашей сестры, на случай если Герт ей о вас упоминала.

— Если у нее поставлен определитель номера, она без труда узнает, кто я.

— Ваша сестра живет на Бикмен-Плейнс, верно? Езжайте и позвоните оттуда.

Вернувшись в офис, Лиз объявила:

— Мы договорились, что приду завтра в три.

— Спасибо, Лиз. Я знал, что на вас можно положиться, — сказал Мак.

Придя вечером с работы, Лайза Райан застала у себя на кухне свою приятельницу Бренду Каррен. Соблазнительно пахло жареной курицей. Стол был накрыт на шестерых, муж Бренды Эд проверял у Чарли домашнее задание.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — тихо произнесла Лайза.

— Мы решили, что ты не будешь против нашего визита, — сказала Бренда.

— И не ошиблись.

Лайза пошла в ванную и умылась. Ты не плакала весь день, сказала она себе. Не начинай сейчас.

За обедом Эд Каррен заговорил о мастерской Джима.

— Лайза, я знаю, у Джима были отличные инструменты. По-моему, тебе стоит их продать. Он принялся разрезать курицу. — Если хочешь, я приведу в порядок все, что там есть.

— Нет! — воскликнула Лайза. — Прости, просто я не готова заниматься этим сейчас.

Но когда друзья ушли, а дети улеглись спать, она спустилась вниз. Словно бомба с часовым механизмом, подумала она, глядя на деньги. Надо унести их отсюда!

Дан Майнор изменил свое расписание на вторую половину дня вторника, чтобы выкроить время и зайти в Полицейское управление Нью-Йорка. Детектив, с которым он разговаривал, был полон сочувствия, но трезво оценивал ситуацию.

— Мне очень жаль, доктор Майнор, но вы даже не знаете, находится ли ваша мать в Нью-Йорке. Вы даже не уверены, что она «пропала». Представляете, сколько заявлений о пропавших людях подается каждый год в этом городе?

Дан заполнил заявление, вернулся на такси домой, переоделся в легкий спортивный костюм и кроссовки и снова вышел в город.

Надежда повстречаться с Нелл подбадривала Дана, пока он два часа, квартал за кварталом, обходил район, прилегающий к 4-й Восточной улице, расспрашивая встречных о матери. Каждому, с кем разговаривал, он давал свою карточку с номером телефона.

— Пятьдесят баксов любому, кто приведет меня к ней, — обещал он.

В семь вечера он прекратил поиски, взял такси до Центрального парка и начал пробежку. Неподалеку от 72-й улицы он снова встретил Нелл.

Джек Склафани и Джордж Бреннан не обсуждали того, что сообщила им Нелл, пока не вернулись на работу.

Джек сел за стол и принялся барабанить пальцами по подлокотнику кресла.

— Судя по ее словам, она считает, что Ланг мог иметь какое-то отношение к взрыву. Но ведь его рассказ о дорожном происшествии проверяли.

— Он утверждает, что говорил по сотовому, а солнце светило ему в глаза, — сказал Бреннан. — Это могло быть подстроено. Так или иначе, Нелл затронула множество интересных проблем. Прежде всего, стоит выяснить, какое именно здание Ланг собирался строить на участке Вандермееров и насколько он нуждался в участке Капланов.

— Еще надо узнать, — произнес Склафани, — когда Ланг сообщил Колиффу, что его проект отвергнут.

— И это вызывает у меня следующий вопрос, Джек. Почему Колифф не сказал жене, что Ланг с ним расстался? Было бы естественно поделиться с ней этой новостью, принимая во внимание их близкие отношения.

— Кстати, о близости. Что ты думаешь об этом приятеле Уинифред, Гарри Рейнолдсе?

— Я бы обратил внимание на другое, — ответил Бреннан. — Давай посмотрим, не удастся ли обнаружить связь между Лангом и нашим старым дружком Джедом Капланом.

— Я бы добавил к этим двум еще одно имя.

— Догадываюсь какое — Эдам Колифф.

— Точно. Каплан ненавидел его, а Ланг отверг его проект.

Часа через два Бреннан просунул голову в дверь кабинета Склафани:

— Я получил кое-какую информацию из Северной Дакоты. Похоже, у бывших работодателей Колифф вызывал то же чувство, какое вызывают муравьи у участников пикника.

Пока Нелл с Даном бежали по дорожкам Центрального парка, Нелл чувствовала, как успокаивающе действует на нее присутствие Дана Майнора. Казалось, от него исходит сила и надежность. Это чувствовалось в том, как слаженно он двигался, как его рука поддержала ее, когда она споткнулась.

Они добежали до пруда в северной части парка, затем свернули к 72-й Восточной улице. Тяжело дыша, Нелл остановилась.

— Все, я перехожу на шаг.

Дан, по счастливой случайности встретивший Нелл во второй раз, не собирался отпускать ее, не узнав телефона.

— Я провожу вас, — быстро предложил он. По дороге он заметил между прочим: — Не знаю, как вы, Нелл, но мне захотелось есть. Вы не поужинаете со мной примерно через час?

— Не думаю, что…

— У вас есть какие-то планы?

— Нет.

— Не забывайте, что я врач. Даже если вы не чувствуете голода, вы должны поесть.

Он некоторое время мягко убеждал ее, и они расстались, договорившись встретиться попозже в «Тинелло» на 46-й Западной улице.

В тот же день, но раньше, сразу после возвращения из офиса Эдама, Нелл провела несколько часов, разбирая и складывая его одежду. На кровати и стульях лежали стопки носков и галстуков, рубашек и футболок. Его брюки и пиджаки она убрала в стенной шкаф, а обслуживающий персонал дома унес его комод вниз, на склад.

Теперь, вернувшись из парка, Нелл осознала, что комната превратилась для нее во что-то вроде святилища.

Наверное, думала она, глядя на комод Эдама, открывая шкаф с его одеждой, я все время представляла себе, как он умер. Вдобавок все это напоминало мне о ссоре, случившейся перед тем, как он навсегда ушел из дома и из моей жизни.

Быстро приняв душ, Нелл оделась в синий шелковый брючный костюм, который она купила в прошлом году и потом совсем о нем забыла. Лучше всего в костюме этом было то, что он никак не был связан с Эдамом.

Когда она вошла в «Тинелло», Дан Майнор уже сидел за столиком, дожидаясь ее.

— Вы прекрасно выглядите, Нелл. Спасибо, что согласились поужинать со мной. Боюсь, я вынудил вас сказать «да».

— Нисколько не вынудили. Я рада, что вы уговорили меня выйти. Я и в самом деле проголодалась.

За бокалом вина они обнаружили, что у них есть в Вашингтоне общие друзья. Когда подали спагетти, Дан рассказал, почему решил перебраться в Нью-Йорк.

— Больница переоборудуется в крупный ожоговый центр для детей, а поскольку это моя специальность, здесь открываются большие возможности.

Он также рассказал ей о поисках матери.

— Вы хотите сказать, она просто исчезла из вашей жизни? — спросила Нелл. — Думаете, она хочет, чтобы вы ее нашли?

— Она стала алкоголичкой и почувствовала, что мне будет лучше без нее, с дедушкой и бабушкой. Она ушла, потому что винила себя в несчастном случае, в результате которого я чуть не погиб. Я хочу, чтобы она узнала, какую важную роль на самом деле сыграл для меня тот несчастный случай.

— Наверное, Мак сможет помочь. Я поговорю с ним, но вам придется зайти к нему в офис.

Когда подали черный кофе, Дан сказал:

— Нелл, я замучил вас разговорами. Если вы скажете, что не хотите обсуждать эту тему, мы тут же прекратим. Но я хотел бы спросить: что вы чувствуете в связи с гибелью Эдама?

— Что чувствую? — Нелл бросила в свой эспрессо кусочек лимонной кожуры. — Не знаю. Понимаете, когда человек умирает, но при этом нет ни тела, ни гроба, ни похоронной процессии, это почти так же, как если бы он находился где-нибудь в другом месте. Я все твержу себе: «Эдам умер, Эдам умер», но эти слова лишены для меня смысла.

— Вы чувствовали то же, когда погибли ваши родители?

— Нет. Я знала, что их больше нет. Разница в том, что они погибли в результате нелепой случайности, а Эдам — нет. При взрыве погибло четыре человека. Кому-то надо было избавиться от одного из них, возможно, от всех четверых. Я намерена выяснить, кто это сделал.

— Вы отдаете себе отчет, Нелл, что тот, кто сумел спланировать убийство четырех человек, очень опасен?

Вдруг лицо Нелл напряглось, глаза расширились, в них появился страх.

— Нелл, что с вами?

Она покачала головой.

— Ничего, все в порядке, — ответила она.

— Нет, не в порядке. Что случилось?

На секунду она почувствовала то же, что и тогда, когда ее уносило течением. Она чувствовала, что попала в ловушку, что ей не хватает воздуха. Но на этот раз она не пробовала выплыть, а пыталась открыть дверь. И чувствовала не холодную воду, а обжигающий жар — и знала, что скоро умрет.

СРЕДА, 21 ИЮНЯ, И ЧЕТВЕРГ, 22 ИЮНЯ Глава 8

— Участок Вандермееров лишь один из многих, которыми занимается «Ланг энтерпрайзиз», — сухо сказал Питер Ланг. Он явно не был доволен тем, что детективы Склафани и Бреннан посетили его офис на верхнем этаже дома № 1200 по авеню Америк. — Не понимаю, в чем, собственно, дело?

Дело в том, приятель, подумал Джек Склафани, что ты, похоже, становишься главным подозреваемым в убийстве четырех человек. Так что не важничай.

— Мистер Ланг, мы прекрасно понимаем, насколько вы заняты, — сказал Джордж Бреннан. — Но я уверен, и вы понимаете, что нам необходимо задать вам несколько вопросов. Вы вчера виделись с Нелл Макдермот, это так?

— Да, виделся. И что?

— Какова была цель вашего визита?

— Чисто деловая, — ответил Ланг, взглянув на часы. — Джентльмены, прошу прощения. У меня скоро встреча.

— У вас уже сейчас встреча, мистер Ланг, — сказал Бреннан. — Когда вы отвергли проект Эдама Колиффа?

— Я бы не сказал, что проект был отвергнут. Я бы сказал, что он нуждался в значительном пересмотре.

— Но вы не сообщили об этом его жене?

Питер Ланг встал:

— Я отказываюсь говорить с вами в таком тоне.

— Мистер Ланг, последний вопрос, — сказал детектив Склафани. — Вы назвали окончательную цену собственности Вандермееров после того, как дом перестал считаться историческим памятником, верно?

— Джентльмены, если у вас есть еще вопросы, можете обратиться к моему адвокату. — Ланг нажал кнопку интеркома. — Мистер Бреннан и мистер Склафани уходят, — сказал он секретарше. — Будьте добры, проводите их до лифта.

Герт Макдермот позвонила Нелл в среду утром.

— Ты будешь сегодня дома? — спросила она. — Я испекла обсыпной торт, который ты, по-моему, очень любишь.

— Конечно, тети Герт, приходи.

— Но если ты очень занята…

— Моя колонка уже почти готова.

— Буду к одиннадцати.

В одиннадцать часов привратник сообщил, что мисс Макдермот поднимается на лифте. Мак научил нас обеих, и меня, и Герт, быть пунктуальными, подумала Нелл. А Эдам всегда опаздывал.

При этой мысли она почувствовала себя предательницей.

— Ты выглядишь лучше. — Герт поцеловала ее. — Я пыталась дозвониться вчера вечером, но тебя не было. Бонни Уилсон спрашивала, как твои дела.

— Очень мило с ее стороны. — Нелл взяла из рук тетки торт. — Пошли пить чай.

За чаем Герт сказала:

— Нелл, если тебе будет плохо и захочется, чтобы с тобой кто-нибудь побыл, ты знаешь, кому позвонить.

Нелл улыбнулась:

— Тебе.

— Да. Послушай, надеюсь, ты собрала вещи Эдама, чтобы их отдать. Бонни считает, что это очень важно.

— Я начала их упаковывать. Управляющий обещал дать мне несколько коробок. У вас ведь по-прежнему принимают пожертвования по субботам, верно?

— Да.

При церкви на 85-й улице был магазинчик подержанных вещей, где Герт работала волонтером.

Лиз Хэнли постучалась и приоткрыла дверь кабинета Корнелиуса Макдермота.

— Я иду, — объявила она.

— Знаете, Лиз, мне неловко…

— Мак, если эта женщина наведет на меня порчу, вы будете виноваты.

— Возвращайтесь сразу, как только закончите с ней.

— Или она со мной покончит.

Бонни Уилсон оказалась необычайно привлекательной, к тому же она была гораздо моложе, чем предполагала Лиз. Зато атмосфера квартиры оправдала ее ожидания. Прихожая казалась особенно мрачной по контрасту с оставшимся за дверями ярким июньским днем.

Лиз послушно последовала за Бонни в кабинет.

— Не хотите присесть на диван? — спросила Бонни.

Чувствуя, что нервничает все больше и больше, Лиз повиновалась и села. Бонни прикрыла глаза.

— Вы носите обручальное кольцо, но вы уже давно вдова.

Каким образом она догадалась? — удивилась Лиз.

— Я вижу число сорок. Вы грустили в последнее время, потому что должны были бы праздновать сороковую годовщину свадьбы. Вы венчались в июне.

Ошеломленная, Лиз сумела лишь кивнуть.

— Мне слышится имя Шон. В вашей семье был Шон? Не думаю, что это ваш муж. Кажется, брат. — Бонни подняла руку к виску. — Сильнее всего боль ощущается вот здесь. Думаю, Шон погиб в результате несчастного случая.

— Шону было семнадцать, — произнесла Лиз звенящим от волнения голосом. — Машина потеряла управление. У него была травма головы.

— Он там, по ту сторону, вместе с вашим мужем и всеми усопшими членами вашей семьи. Он хочет, чтобы вы знали, что они шлют вам свою любовь. Пусть это вас утешит.

Позже, в полубессознательном состоянии, Лиз Хэнли шла вслед за Бонни по полутемному коридору к двери. На столике под зеркалом стоял серебряный поднос с визитными карточками Бонни. Лиз протянула руку, чтобы взять одну из них. Вдруг кровь застыла у нее в жилах. Она взглянула на себя в зеркало, но там, за ее собственным отражением возникло чье-то лицо. Видение было мгновенным — лицо исчезло, прежде чем она успела его разглядеть.

Возвращаясь на такси в офис, Лиз призналась себе, что сомнений быть не может: в зеркале материализовалось лицо Эдама Колиффа.

Бена Такера снова мучили кошмары, но они уже были не так ужасны. С тех пор как он нарисовал взрыв лодки и они с доктором Меган поговорили о том, что любой был бы потрясен, увидев такое зрелище, он почувствовал себя немного лучше.

Его даже не огорчало, что из-за визитов к доктору Меган он опаздывает на тренировку. Бен признался ей в этом.

— Ты радуешь меня, Бенджи, — сказала она. — Хочешь порисовать сегодня?

В этот раз рисовать было легче, потому что змея уже не казалась такой страшной. На самом деле Бен понял, что «змея» не похожа на змею. В своих последних снах он яснее разглядел ее.

Бен рисовал быстро, уверенными штрихами. Он был рад, что доктор Меган отвернулась и пишет что-то, не обращая на него внимания. Так было гораздо легче.

Он посмотрел на свою работу. Ему показалось, что рисунок хорош, хотя то, что он нарисовал, удивило его самого. Теперь он видел, что «змея» вовсе не была змеей. Просто ему так показалось, потому что он был очень напуган. Он видел не змею, соскальзывающую с яхты. Это было больше похоже на человека с чем-то вроде бумажника в руке.

В среду днем, выйдя из больницы, Дан Майнор направился в офис Корнелиуса Макдермота. Договариваясь о встрече, он понял, что Нелл уже говорила о нем со своим дедом, поэтому его звонка ждали.

Макдермот сердечно приветствовал его:

— Я слышал, вы с Нелл оба окончили Джорджтаунский университет.

— Да, я был старше ее на несколько курсов.

— Как вам нравится жить в Нью-Йорке?

— Здесь родились обе мои бабушки, и моя мать жила здесь до двенадцати лет. Я всегда чувствовал себя одной ногой здесь, а другой — в Вашингтоне.

— У меня такое же ощущение, — признался Макдермот.

Пока они разговаривали, Корнелиус понял, что Дан Майнор ему очень нравится. Другой бы на его месте вычеркнул из памяти бросившую его мать, бродягу и пьяницу.

— Посмотрим, может быть, мне удастся организовать поиски, — сказал он.

— Если она жива, я хочу взять на себя заботу о ней. Но я понимаю, что она уже могла и умереть. Если она умерла и похоронена на кладбище для бедняков, я хотел бы перенести ее прах в семейную могилу в Мэриленде. В любом случае и для дедушки с бабушкой, и для меня самого будет большим облегчением узнать, что она больше не бродит по улицам.

— У вас есть ее фотография? — спросил Корнелиус.

Дан открыл бумажник и вытащил фотографию, с которой никогда не расставался.

— У меня еще есть фотография с кадра из документального фильма о бездомных, который показывали по телевидению семь лет назад.

— Мы снимем копии и расклеим по городу, — пообещал Макдермот. — Я заставлю чиновников порыться в архивах.

Дан встал:

— Я очень благодарен вам, конгрессмен.

Макдермот знаком попросил его сесть:

— Друзья называют меня Мак. Сейчас уже половина шестого, можно начинать пить коктейли. Что предпочитаете?

Лиз Хэнли, тихонько войдя в офис, застала обоих мужчин, дружески беседующих за бокалом сухого мартини. Оба сразу заметили, что она выбита из колеи.

Макдермот вскочил:

— Что случилось, Лиз?

Лиз рухнула на стул.

— Сейчас приду в себя. Мак, налейте мне бокал вина. Это должно помочь. Просто… Мак, Бонни Уилсон потрясла меня. Я убеждена, что она настоящий экстрасенс. Значит, если она советовала Нелл быть осторожной с Питером, это нужно принимать всерьез.

После ухода Герт Нелл вернулась к столу и перечитала свою колонку для пятничного выпуска «Джорнел».

Ее следующая и, согласно намеченному плану, последняя колонка будет содержать в себе одновременно прощание и извещение о намерении выставить свою кандидатуру на выборы в Конгресс.

Нелл встала из-за стола и принялась ходить по комнате, останавливаясь перед книжными полками, расположенными по обе стороны камина. У Эдама была привычка вытащить книгу, просмотреть ее и сунуть обратно как попало. Нелл расставляла книги так, чтобы самые любимые всегда можно было достать, сидя в удобном кресле.

Я сидела в этом кресле и читала, когда он в первый раз позвонил мне, вспоминала Нелл. Я была немного расстроена, что он не звонит. Мы как-то встретились на коктейле и понравились друг другу. Мы поужинали вместе, и он обещал позвонить. Но я прождала две недели, а звонка все не было.

Помню, я как раз вернулась со свадьбы Сью Лиони в Джорджтауне. Большинство собравшихся уже были женаты и показывали друг другу фотографии детей. Мне хотелось любви. Герт говорила, что я инстинктивно стремлюсь свить собственное гнездо.

И тут позвонил Эдам. Он сказал, что уезжал по делам. Он скучал без меня, но не звонил, потому что оставил номер моего телефона в Нью-Йорке.

Мы поженились три месяца спустя. Впереди было так много всего. Жизнь для нас только начиналась.

Но последние дни… Последние дни были ужасны. Сначала я потеряла мужа, затем появились подозрения, что я в нем ошибалась. Не хочу верить, что он был замешан в каких-то махинациях, сказала себе Нелл. Если бы он получал деньги незаконно, ему не нужно было бы брать у меня взаймы.

Но почему он не сказал, что Питер Ланг отверг его проект? И почему так возражал, когда я заговорила о желании баллотироваться на место Мака? Он говорил, что я стану марионеткой собственного деда, который не позволит мне быть самой собой. Да, теперь следует подумать, не манипулировал ли мной сам Эдам.

Какая причина — кроме нелюбви к Маку — заставляла его держать меня подальше от средств массовой информации?

В голове Нелл начал складываться ответ, который заставил ее содрогнуться. Могла ли быть хоть доля истины в предположении, что он брал взятки? Был ли он каким-то образом виновен в плохо проведенных реставрационных работах на Лексингтон-авеню?

Пытаясь отогнать от себя эти вопросы, Нелл принялась за работу по дому. Но одни вопросы порождают другие. Упаковывая в коробки вещи Эдама, она позволила себе поставить прямо вопрос, которого до тех пор старательно избегала: действительно ли я любила Эдама или просто хотела любить его?

Может быть, я видела в нем то, что хотела видеть? Это не была великая любовь — во всяком случае, для меня. Я обижалась, что мне приходится жертвовать ради Эдама карьерой. Я не огорчалась, когда Эдам по уик-эндам уезжал рыбачить на своей яхте. Я радовалась, что есть время побыть одной. Кроме того, я могла проводить это время с Маком.

Или все мои сомнения означают что-то другое? — задавала себе вопрос Нелл, закрывая одну коробку и принимаясь за другую. Может быть, я уже достаточно горевала в жизни, а сейчас ищу причину, чтобы больше не горевать?

Я читала, что люди часто сердятся на своих умерших любимых. Не это ли происходит сейчас со мной?

Нелл складывала в коробки джинсы, куртки и футболки. Галстуки, платки и перчатки были уже упакованы. На кровати больше ничего не лежало. У Нелл не хватило мужества приступить к стенному шкафу. Она посмотрела на часы. Седьмой час. Лайза Райан позвонила несколько часов назад и настояла на том, что придет еще раз.

Лайза вошла в квартиру вместе с лифтером, который нес два тяжелых пакета.

— Положите их здесь, — сказала Лайза, показывая на столик у окна.

Лифтер взглянул на Нелл, та кивнула. Когда дверь за ним закрылась, Лайза сказала с вызовом:

— Нелл, мне снятся кошмары, в которых полицейские приходят с ордером на обыск, находят эти проклятые деньги и арестовывают меня на глазах у детей. Поэтому вам придется пока похранить их у себя.

— Лайза, это совершенно невозможно. Я ценю ваше доверие, но никак не могу держать у себя деньги, которые получил ваш муж за то, что сделал что-то незаконное.

— Откуда мне знать, не замешан ли в это и ваш муж? Прежде всего, Джим получил работу очень странным образом. Чем руководствовался Эдам Колифф? Пожалел парня, попавшего в черный список? Или дал бедняге Джиму работу, потому что думал, что человека, оказавшегося в отчаянном положении, легко использовать? Вот что мне хотелось бы знать.

— Я не знаю ответа, — медленно произнесла Нелл. — Знаю только, что необходимо понять, как и почему кто-то использовал Джима — независимо от того, кому это причинит боль.

Лицо Лайзы побелело.

— Только через мой труп имя Джима будет связано с этим делом. Я лучше выброшу эти проклятые деньги в реку. Надо было это сделать, как только я их нашла.

— Лайза, послушайте, — умоляла Нелл. — Вы ведь читали, что на Лексингтон-авеню обрушился фасад дома. Три человека ранены, один из них при смерти.

— Джим никогда не работал на Лексингтон-авеню!

— Я и не говорю, что он там работал, но он работал на Сэма Кроза. Если Кроз некачественно выполнял работу на этом объекте, то, может быть, он делал то же самое и в других местах. Из вашего рассказа о Джиме можно заключить, что он был человеком, который сделал бы все возможное, чтобы избежать еще одной трагедии.

Гнев Лайзы прошел, она разразилась рыданиями.

— Лайза, — сказала Нелл. — Я знаю, через что вы прошли. У меня нет детей, которых нужно защищать, но, если станет известно, что Эдам принимал участие в каких-то незаконных делах, это будет стоить мне политической карьеры. Я все же прошу вашего разрешения поговорить с детективами. Я попрошу их по возможности исключить имя Джима из расследования, но, если Джим слишком много знал, то именно он мог быть целью взрыва. А если кто-то боится, что Джим сказал вам, за что получил эти деньги, то и вы тоже в опасности. Вам это приходило в голову?

— Но он ничего мне не говорил!

Нелл ласково коснулась ее руки:

— Об этом знаем только мы с вами.

Утром в четверг Склафани и Бреннан снова явились в квартиру Ады Каплан на углу 14-й улицы и Первой авешо.

— Джед дома? — спросил Склафани.

— Он спит, — ответила Ада. — Ведь вы не станете обыскивать мой дом еще раз? Больше я этого не выдержу.

— Нет, мы не станем обыскивать ваш дом, Мйссис Каплан, — заверил ее Бреннан. — Мы хотим поговорить с Джедом.

— Возможно, с вами он поговорит. Со мной он почти не разговаривает. — Ада умоляюще посмотрела на них. — Зачем ему было взрывать яхту Эдама Колиффа? Конечно, он разозлился, но я все равно продала бы свой участок. Если не Колиффу, то этому важному господину, мистеру Лангу. Я так и сказала Джеду.

— Вы говорили с мистером Лангом? — спросил Бреннан.

— Конечно, говорила. Он явился сюда сразу после того, как сгорела усадьба Вандермееров. С чеком в руке. — Она перешла на шепот: — Предложил мне два миллиона долларов.

— Мистер Ланг расстроился, когда узнал, что вы уже продали землю?

— Еще как. Наверное, если бы мистер Колифф оказался здесь, он придушил бы его голыми руками.

— Это ты обо мне, мам?

Все трое повернулись — в дверях стоял Джед Каплан.

— Нет, — испуганно ответила Ада. — Я просто сказала детективам, что моим участком интересовался Питер Ланг.

— Нашим участком, мам. Не забывай. — Джед повернулся к полицейским: — Что вам нужно?

Они поднялись.

— Всего лишь убедиться в том, что вы, как всегда, очаровательны, — ответил Склафани. — Мы также напоминаем вам, что без нашего разрешения вам не следует предпринимать никаких поездок. Не удивляйтесь, если мы заглянем к вам опять.

— Приятно было с вами побеседовать, миссис Каплан, — сказал Бреннан.

В лифте Бреннан спросил:

— Ты думаешь то же, что и я?

— Да. Думаю, что Каплан просто мелкий хулиган и мы с тобой зря теряем время.

В участке их ждал неожиданный посетитель.

— Его зовут Кеннет Такер, — объяснил дежурный. — Он хочет побеседовать с людьми, расследующими взрыв на яхте.

Склафани пожал плечами. Когда расследуешь громкий случай, всегда приходят ненормальные с дурацкими советами.

Вскоре в его кабинет ввели Такера, типичного молодого служащего.

— Перейду сразу к делу, — сказал он. — Во время взрыва мы с сыном были в Нью-Йоркской гавани. С тех пор его мучают кошмары.

— Сколько лет вашему сыну, мистер Такер?

— Бенджи — восемь. Мы возвращались с экскурсии к статуе Свободы. Честно говоря, сам я толком ничего не видел, но Бен заметил то, что, несомненно, может вам помочь.

Склафани и Бреннан обменялись взглядами.

— Мистер Такер, мы беседовали со многими людьми, находившимися в то время на пароме, и все они утверждают, что яхта была слишком далеко.

Лицо Кеннета Такера вспыхнуло.

— У моего сына сильная дальнозоркость. Он носит очки для чтения, но в тот момент их на нем не было. Он все время говорит, что ему снится, как с яхты спрыгивает змея и приближается к нему. Детский психолог попросила его нарисовать увиденное.

Он протянул последний рисунок Бена.

— Теперь он считает, что видел, как кто-то в водолазном костюме в момент взрыва спрыгнул с яхты с дамским бумажником в руке. Возможно, это детские фантазии, но мне показалось, что вам нужно хотя бы взглянуть на рисунок. — Кеннет Такер поднялся. — Лицо человека было в маске, поэтому Бен не имеет ни малейшего представления о его наружности.

Бреннан и Склафани вновь обменялись взглядами.

— Мы очень благодарны вам, мистер Такер, — сказал Бреннан. — Пока рано об этом говорить, но, вероятно, рисунки вашего сына могут помочь расследованию. Я бы хотел попросить вас никому не рассказывать о том, что вы нам сообщили. Убийца, лишивший жизни несколько человек, может быть очень опасен.

— Значит, мы поняли друг друга.

Когда за Такером закрылась дверь, Склафани присвистнул.

— Информация о бумажнике не просочилась в прессу, и этот мальчуган не мог о нем узнать, — сказал он. — Теперь понятно, почему там не было никаких бумаг, позволяющих установить имя владельца. Бумажник принадлежал человеку, спрыгнувшему с яхты.

— А в воде он его потерял. Если мальчишка прав, то владелец бумажника спрыгнул вовремя.

Кэл Томпсон, помощник окружного прокурора, не постучав, приоткрыл дверь:

— У нас сидит еще один свидетель, помощник Сэма Кроза со своим адвокатом. Он признался, что они использовали нестандартные материалы и постоянно завышали стоимость работ, проведенных «Уолтерс и Арсдейл».

— А кто заключал с ними сделки?

— Он полагает, что это были Уолтерс и Арсдейл лично, но ничем не может этого доказать. Все дела шли через Уинифред Джонсон. Ее даже прозвали Уинни-бумажник.

— Она же — Уинни-пловчиха, — заметил Бреннан.

Томпсон удивленно поднял брови:

— Если я не ошибаюсь, ее карьера пловчихи давно закончилась.

— Кто знает! — ответил Склафани.

Утром в четверг Нелл поднялась на рассвете. Всю ночь ее мучили кошмары. Она то и дело просыпалась.

Были ли это слезы по Эдаму? — думала она. Нелл не была в этом уверена.

Несколько раз перед ней всплывало лицо Дана Майнора. Это видение приносило облегчение: он тоже был путником, тоже в детстве пережил трагедию, тоже искал ответы на важные для него вопросы.

Тем же утром Нелл решила открыть пакеты и пересчитать деньги, которые дала ей на хранение Лайза Райан.

Пакеты были тяжелыми, и Нелл не без труда доволокла их до обеденного стола. Она осторожно развязала узлы шпагата и развернула коричневую оберточную бумагу.

На коробке не было ни надписей, ни каких-либо других пометок. Нелл налила себе кофе и вынула калькулятор. Она считала и пересчитывала деньги, пока не получила общую сумму. В первой коробке оказалось двадцать восемь тысяч долларов, в основном пятидесятидолларовыми купюрами.

Она открыла вторую коробку. В ней было много потертых мелких купюр, и ни одной сотенной бумажки. В коробке оказалось ровно двадцать две тысячи долларов.

Заворачивая первый пакет в бумагу, Нелл внезапно поняла, что ее насторожило. Она уже видела эту бумагу и этот шпагат в шкафчике рядом с письменным столом Уинифред.

В тусклом утреннем свете Лайза Райан поднялась с постели и накинула халат. Завязывая пояс, она подумала, что после смерти Джима сильно похудела.

Только так и можно сбросить вес, мрачно подумала она.

Она ни минуты не сомневалась, что после того, как Нелл Макдермот сообщит о деньгах полицейским, те снова явятся к ней. Но прежде, чем они придут, ей нужно вспомнить, когда и на каких объектах работал Джимми. Проходя по коридору, Лайза заглянула к детям. Кайл с Чарли крепко спали на двухъярусной кровати. Келли была в своем «роскошном чулане», как называл ее комнатку Джим. Она свернулась на кровати в позе эмбриона. Пряди длинных светлых волос закрывали щеку.

Под подушкой у нее лежал дневник. Каждый вечер Келли что-то туда записывала. Все члены семьи торжественно обещали никогда в него не заглядывать, но Джим, не доверяя Кайлу и Чарли, смастерил для Келли маленький сейф. У сейфа было два ключа. Один Келли носила на шее. Другой ключ Лайза хранила у себя в комоде на случай, если Келли потеряет свой.

Келли заставила мать поклясться жизнью, что она никогда не воспользуется своим ключом. Но сейчас Лайзе необходимо было знать, что наблюдательная и чуткая Келли писала о Джиме.

Нелл принялась набирать номер детектива Склафани, но тут же резко нажала на рычаг. Прежде чем звонить ему, решила она, нужно будет зайти в офис Эдама — забрать из шкафа Уинифред шпагат и оберточную бумагу.

По дороге в офис Эдама такси свернуло влево, на Седьмую авеню. В квартале от места назначения стоял обнесенный оградой сгоревший особняк Вандермееров. Соседнее ветхое здание, теперь принадлежавшее Нелл, страстно хотел заполучить Питер Ланг.

— Остановите здесь, — внезапно сказала Нелл шоферу.

Выйдя на углу, она вернулась назад и некоторое время постояла перед своим владением.

Зачем Эдаму понадобился этот участок? — подумала она. Сколько денег должно было ему понадобиться, чтобы выстроить на этом месте что-то новое? Истинная ценность этого клочка земли в том, что его можно присоединить к участку Вандермееров, догадалась она.

Но почему Эдам так стремился приобрести этот участок? Ведь в момент совершения сделки особняк Вандермееров еще оставался историческим памятником. Мог ли Эдам получить конфиденциальную информацию о том, что скоро особняк потеряет статус памятника?

Это был второй тревоживший ее вопрос.

Нелл повернула и прошла пешком полтора квартала до офиса Эдама. Во вторник, когда она уходила, управляющий дал ей отдельный запасной ключ. Она отперла дверь и вошла в комнатку Уинифред.

Выдвинув ящик, Нелл вынула оттуда коричневую оберточную бумагу и шпагат. Она специально принесла для них большой пластиковый пакет. Ей незачем было сравнивать обрывки шпагата — она и так знала, что шпагат, которым были перевязаны коробки с деньгами, ничем не отличался от того, что лежал перед ней.

За те несколько минут, что она пробыла в кабинете, температура воздуха заметно поднялась. Вот опять, подумала она, чувствуя легкое головокружение. Нужно поскорее уходить.

Нелл резко задвинула ящик, схватила пакет и бросилась через приемную к выходу. Она потянула дверную ручку, но дверь не открылась. Ручка вдруг невероятно раскалилась. Заметив, что ее руки стали покрываться волдырями, Нелл отчаянно заколотила кулаками в дверь.

— Что-нибудь не так, миссис Колифф? Дверь опять заело? — Стоявший рядом управляющий выбил дверь плечом.

Нелл, спотыкаясь, бросилась к выходу.

Это случилось опять, подумала она. Похоже на предупреждение. Кашель начал стихать, но Нелл по-прежнему жадно хватала ртом воздух. Она посмотрела на руки. Волдырей, которые она только что явственно видела, не было и в помине.

Еще не придя в себя от пережитого в офисе, Нелл вернулась домой и позвонила Джеку Склафани. Он снял трубку после первого же гудка.

— Мне крайне необходимо вас видеть, — сказала она. — Жду вас у себя дома.

— Будем через полчаса, — пообещал он.

Затем Нелл пошла в комнату для гостей и начала вынимать вещи из шкафа. Она снимала с вешалок куртки, пиджаки, брюки. Достав из шкафа темно-синий пиджак, подержала его в руках. Этот пиджак Эдам хотел надеть в то последнее утро, подумала она. Но после того, как мы поссорились, он пулей выскочил из дома. А Уинифред я дала другой пиджак.

Нелл начала было складывать пиджак, чтобы положить в коробку, но передумала. Она вспомнила, как через несколько дней после смерти мужа, чувствуя себя покинутой, надела его, чтобы ощутить присутствие Эдама.

В прихожей зазвонил интерком. Нелл повесила пиджак на спинку стула и поспешила к двери, чтобы открыть детективам.

Джек Склафани и Джордж Бреннан, открыв коробки с деньгами, пересчитали купюры.

— За то, что ты закрываешь глаза на плохое качество цемента, не дают пятьдесят тысяч долларов, — сказал Склафани. — Райан получил эти деньги за что-то более серьезное.

— Я тоже об этом подумала, — тихо сказала Нелл. — И я, похоже, знаю, кто дал ему деньги. — Она достала из пакета моток шпагата и оберточную бумагу. — Я нашла это в ящике письменного стола Уинифред Джонсон.

Бреннан приложил шпагат, которым были перевязаны пакеты с деньгами, к шпагату из мотка.

— Мы отошлем его в лабораторию, но могу поклясться, что его отрезали именно отсюда.

— И бумага та же самая, — сказал Склафани.

— Надеюсь, вы понимаете, что если Уинифред Джонсон передавала взятки Джиму Райану, то это вовсе не означает, что в дело был замешан мой муж, — неуверенно произнесла Нелл.

Склафани испытующе посмотрел на нее. Она ведет с нами честную игру, поэтому мы тоже должны играть в открытую, подумал он.

— Миссис Макдермот, это прозвучит не слишком убедительно, но мы располагаем свидетельскими показаниями восьмилетнего мальчика, который, похоже, видел, как кто-то в водолазном костюме нырнул с яхты вашего мужа перед самым взрывом.

Нелл изумленно посмотрела на него:

— Разве это возможно?

— Миссис Макдермот, на свете возможно все. В том месте очень сильное течение. Однако не исключено, что хороший пловец сумел бы добраться до берега.

— Значит, вы верите, что мальчик кого-то видел?

— Дело в том, что мальчик нарисовал ныряющего с яхты человека с большим бумажником в руке. Мы нашли на берегу бумажник Уинифред, но ничего не сообщили об этом прессе. Поэтому мальчик мог знать о бумажнике только в том случае, если на самом деле видел, как кто-то ныряет с яхты. Мы располагаем еще несколькими фактами, о которых вы, возможно, знаете, а возможно, и нет. — Склафани помедлил: сейчас начнется самое трудное. — Как вам известно, останков двоих из присутствовавших на яхте так и не обнаружено.

Нелл ошарашенно молчала.

— Не исключено, — сказал Бреннан, — что в машинном отделении яхты прятался некто пятый. Результаты экспертизы показали, что бомба была заложена именно там.

— Но даже если мальчик прав, зачем этому человеку понадобился бумажник Уинифред?

— Точно мы этого не знаем. Единственным ценным предметом в бумажнике был ключ от сейфа под номером триста тридцать два.

— Тогда вам нужно просто пойти в банк, — сказала Нелл.

— Нам не известно, в каком банке находится этот сейф. На ключе больше нет никаких пометок, а на проверку всех нью-йоркских банков уйдет немало времени. Но мы сейчас занимаемся этим и будем искать, пока не найдем.

Нелл посмотрела на Бреннана:

— Бумажник принадлежал Уинифред. А Уинифред была чемпионкой по плаванию. У нее в квартире есть фотографии, на которых ей вручают золотые медали. Я понимаю, это было давно, но Уинифред, возможно, поддерживала форму.

— Мы проверяем эту версию. Мы знаем, что Уинифред посещала оздоровительный клуб и ежедневно плавала в бассейне. — Бреннан замялся. — Неловко задавать вам этот вопрос… Ваш муж хорошо плавал?

Нелл с удивлением поняла, что не знает ответа. Вот еще одна вещь, которую я не знаю об Эдаме, подумала она.

— Эдам умел плавать, но хорошо ли — не могу сказать.

Детективы поднялись.

— Мы собираемся пойти к миссис Райан. Мы сделаем все возможное, чтобы имя ее мужа не всплыло на этом этапе расследования, во всяком случае, в прессе.

— Вы можете ответить мне прямо? — Нелл поднялась и посмотрела детективам в лицо. — У вас есть веские доказательства того, что мой муж замешан в денежных махинациях?

— Нет, их у нас нет, — быстро ответил Бреннан. — Но нам известно, что через Уинифред Джонсон передавались крупные суммы денег, возможно, миллионы долларов. Теперь на основании предъявленных вами улик можно заключить, что она передавала деньги для подкупа Джима Райана. Платившие ей люди дали показания, у них создалось впечатление, что все нити ведут непосредственно к Уолтерсу и Арсдейлу, но доказательств у них не имелось. Уинифред могла работать самостоятельно или вместе с загадочным Гарри Рейнолдсом.

— А что вы думаете о Питере Ланге? — спросила Нелл.

Склафани пожал плечами:

— Миссис Макдермот, расследование еще не закончено.

С одной стороны, услышанное сегодня утешало, подумала Нелл, закрывая за детективами дверь. С другой — тревожило. В сущности, Склафани сказал, что под подозрением находятся все, включая Эдама.

Она вернулась в комнату для гостей. Чтобы сложить все костюмы и пиджаки в коробки, ей хватило пятнадцати минут. Она закрыла и надписала их.

Потом, заметив висевший на стуле темно-синий пиджак, она вдруг с болью вспомнила один эпизод. Прошлым летом они с Эдамом обедали в ресторане. Из кондиционера сильно дуло, а на ней было платье без рукавов. Эдам снял пиджак и накинул ей на плечи.

Тогда я сказала, что теперь замерзнет он, а он мне ответил, что ему хорошо, когда мне тепло. Он умел быть галантным, умел говорить приятные вещи.

Сняв пиджак со стула, Нелл решила проверить, не осталось ли чего-нибудь в карманах. В левом лежал тщательно выглаженный носовой платок. Правый карман был пуст, нагрудный тоже.

Нелл сложила пиджак, снова открыла последнюю коробку с вещами и положила его туда. Уже закрывая коробку, она вспомнила про внутренние карманы.

В правом внутреннем кармане имелось маленькое отделение, которое для верности застегивалось на пуговку. Нелл расстегнула пуговку и вытащила маленький бумажный конверт.

В конверте лежал ключ от сейфа. Под номером 332.

В три часа в доме Лайзы Райан раздался звонок, которого она ждала со страхом.

Когда приехали детективы, Лайза провела их в гостиную.

— Я расскажу вам все, что знаю, — начала она, — но умоляю вас не упоминать имени Джима. Коробки с деньгами были запечатаны. Насколько мне известно, кто-то попросил его подержать их у себя. Джим даже не знал, что там деньги.

— Вы сами не верите тому, что говорите, — сказал Склафани.

— Я уже не знаю, чему верить. Но я твердо убеждена: если бы Джим знал, что нестандартная конструкция может стать причиной трагедии, он бы не промолчал. И еще я знаю, что если он сам не может ничего рассказать, то это придется сделать мне.

— Вы догадываетесь, кто дал ему деньги?

— Нет. Но, видимо, я могу сказать, какого числа он сделал то, за что их получил. Это было девятого сентября.

— Почему вы в этом уверены?

— Я прочла дневник дочери. — Голос Лайзы дрогнул. — Я поклялась Келли, что не стану его читать. Прочтя дневник, я вспомнила, что в четверг девятого сентября Джимми вернулся домой поздно. Он работал на реконструкции жилого дома в Верхнем Вест-Сайде, в районе Сотой улицы. Вечером, еще до того, как он пришел, кто-то ему позвонил, сказал, что это срочно, и попросил кое-что передать.

— А кто звонил? Мужчина или женщина?

— Мужчина. У него был взволнованный голос. Он попросил передать Джиму, что «работа отменяется». Я испугалась, что Джима опять уволят. Он вернулся домой около половины десятого, и я сказала ему о звонке. Он ужасно расстроился.

— Что вы имеете в виду под словом «расстроился»?

— Он побледнел и покрылся испариной. Но потом взял себя в руки и сказал, что хозяин попросил его кое-что переделать и что работа уже сделана.

— Почему вы так ясно помните этот эпизод?

— Только из-за записи в дневнике Келли. А тогда я решила, что Джим испугался, что потеряет работу. Помнится, я пошла спать, а Джим сказал, что хочет выпить пива и придет немного позже. Келли записала в дневнике, что она проснулась и услышала звук телевизора. Она спустилась вниз, чтобы пожелать отцу доброй ночи. — Лайза протянула листок бумаги. — Я переписала это место.

«Я села к папе на колени. Он был таким спокойным. Смотрел телевизор. И вдруг заплакал. Я хотела побежать за мамой, но он меня остановил. Попросил меня никому не говорить, что он так расстроился. У него на работе был ужасный день. Он уложил меня в постель, а сам пошел в ванную. Я слышала, как его вырвало. Наверное, у него грипп или еще что-нибудь».

Лайза разорвала бумагу на мелкие части.

— Я не слишком хорошо разбираюсь в законах, но знаю, что на суде это не считается доказательством. Если у вас есть совесть, вы не должны оглашать эту запись. Но я могу предположить, что Джим получил деньги за ту работу, которая была «уже сделана». Я думаю, качество реконструкции того здания следует проверить.

Через несколько минут детективы ушли. В машине Склафани спросил:

— Ты думаешь то же, что и я?

— Угадал. Нам нужно просмотреть записи всех вечерних новостей за девятое сентября и узнать, нет ли в них чего-нибудь такого, что может быть связано с крупной взяткой, полученной Джимми Райаном.

— Миссис Нелл Макдермот, сэр, — произнесла секретарша Питера Ланга, проводя Нелл в кабинет.

Даже самые искушенные посетители невольно восхищались великолепным видом из окон и изысканной обстановкой офиса. Но Питеру Лангу показалось, что Нелл не обратила внимания ни на вид, ни на мебель, ни на дорогие картины на стенах.

Кивком головы он попросил секретаршу усадить Нелл в одно из кресел у окна, выходящего на реку Гудзон.

— Мне нужно с вами поговорить, — коротко сказала Нелл.

— Поэтому-то вы и пришли? — спросил он, улыбаясь.

— Питер, насколько хорошо вы знали моего мужа? И почему вы сказали мне неправду относительно своих планов по использованию участка, который Эдам приобрел у Капланов?

— Нелл, скажем так: я несколько раз встречался с Эдамом, когда он работал у Уолтерса и Арсдейла. Моя фирма много лет сотрудничает с их фирмой.

— Вы могли бы назвать Эдама своим другом?

— Он был моим знакомым — так было бы точнее.

— Что вы думаете о нем как об архитекторе? Если верить тому, что вы сказали на днях, мир лишился гения.

С этой женщиной не стоило лицемерить. Ланг улыбнулся:

— Неужели я зашел так далеко? По правде говоря, я просто из вежливости сказал, что, будь он жив, мы бы воспользовались его проектом.

— Вы также солгали, заявив, что этот участок нужен вам только для того, чтобы здание вписалось в существующую застройку, — напрямик заявила Нелл.

Ни слова не сказав, Ланг подошел к стене и нажал на кнопку. В тот же миг развернулся и засветился спрятанный в стене экран с панорамой Манхэттена, на которой были обведены голубым уже готовые и еще строящиеся здания. Внизу золотыми буквами были указаны их названия и адреса.

— Те, что отмечены голубым, принадлежат мне, Нелл. Как я уже сказал детективам, всего-навсего обвинившим меня в том, что это я подложил бомбу на яхту Эдама, мне хотелось бы приобрести участок Капланов, потому что у нас есть потрясающий проект, для осуществления которого нужно чуть больше места.

Нелл принялась внимательно рассматривать панораму.

— Вы абсолютно правы, — спокойно произнес Ланг, возвращая экран на место, — я не был с вами откровенен, за что приношу извинения. Я бы хотел присоединить участок Капланов к участку Вандермееров, потому что мой дед обосновался приблизительно на этом месте, когда в восемнадцать лет прибыл сюда из Ирландии. Я бы хотел возвести великолепную башню, которая стала бы памятником тому, чего удалось достичь трем поколениям Лангов. — Он посмотрел ей в глаза. — Но если мне не удастся приобрести участок Капланов, я все равно не отступлюсь.

— Почему вы сами не купили этот участок?

— Потому что не мог его использовать, пока усадьба Вандермееров оставалась историческим памятником.

— Тогда почему его приобрел Эдам?

— Либо у него была потрясающая интуиция, либо кто-то из муниципальных чиновников сообщил ему о грядущих переменах. Кстати, не думайте, что это не подлежит расследованию.

У Нелл оставался еще один вопрос:

— Вы знаете кого-нибудь по имени Гарри Рейнолдс?

Ланг выглядел озадаченным.

— В Йеле я был знаком с Генри Рейнолдсом. Он преподавал средневековую историю. А почему вы об этом спрашиваете?

Пожав плечами, Нелл направилась к двери.

— Это не важно.

Питер Ланг, тебе никогда не получить бойскаутской награды за честность, подумала Нелл, входя в лифт. Ты почти маниакально эгоистичен. Наверняка ты страстно желаешь заполучить этот участок. Но я пришла сюда не за этим. Мне нужен был ответ, который я, надеюсь, получила.

Она была одна в лифте. Когда он двинулся вниз, Нелл вслух произнесла:

— Питер Ланг, твои руки не в крови.

Дан Майнор одновременно и хотел и боялся услышать сообщение, оставленное на автоответчике. По какой-то причине ему казалось, что упорные поиски матери не сулят ничего хорошего.

Когда он вернулся домой в четверг, его ждало сообщение от Мака: «Дан, позвони мне. Это важно». По мрачному тону Корнелиуса Дан догадался, что поиски Куинни завершились.

Дан был хирургом, чьи пальцы привыкли держать сложнейшие инструменты, любое его неточное движение могло стоить пациенту жизни. Но эти пальцы дрожали, когда доктор Майнор набирал номер офиса Корнелиуса Макдермота.

— Я получил ваше сообщение, Мак.

— Увы, Дан, но такую же фотографию, как у тебя, нашли у бездомной женщины, погибшей в сентябре. Возраст и телосложение тоже совпадают. Фотография была приколота к ее бюстгальтеру.

Дан проглотил застрявший в горле комок.

— Отчего она умерла?

— В доме, где она остановилась, случился пожар. Она задохнулась.

— Задохнулась!

— Дан, я знаю, как это тяжело. Я жду тебя завтра в морге больницы Белвью.

— Где она сейчас?

— Ее похоронили. На кладбище для бедных. Ее тело можно эксгумировать.

— Спасибо, Мак.

Дан положил трубку, вынул бумажник и достал оттуда фотографию, которую носил с собой с шестилетнего возраста.

Целый час он просидел, пытаясь воскресить в памяти воспоминания о матери, какими бы смутными они ни были.

Ах, Куинни, спрашивал он, почему тебя настигла такая страшная смерть? И почему, мама, ты обвинила во всем себя? Я был несмышленым мальчуганом, по вине которого произошел тот несчастный случай. Но все закончилось хорошо, даже очень хорошо.

В дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.

Дан неуверенно поднялся, прошел по комнате и открыл дверь. За порогом стояла Нелл Макдермот.

— Мак мне все рассказал. Мне очень жаль, Дан.

Он молча отступил назад, пропуская ее. Потом закрыл дверь, обнял Нелл и заплакал.

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ Глава 9

В пятницу утром на шесть крупнейших телевизионных станций Нью-Йорка был послан курьер — за кассетами с записью вечерних новостей за 9 сентября. Кассеты были доставлены в окружную прокуратуру.

Главным сюжетом новостей был пожар, уничтоживший усадьбу Вандермееров на углу 28-й улицы и Седьмой авеню.

Вела репортаж ДанаАдамс.

«Сегодня вечером сгорела усадьба Вандермееров — один из старейших голландских фермерских домов на территории города, исторический памятник, пустовавший последние восемь лет. Огонь, сообщение о котором поступило в семь часов тридцать четыре минуты, быстро распространился по зданию. Вскоре рухнула крыша. Так как в окрестностях усадьбы часто видели бездомных, пожарные, рискуя жизнью, обыскали помещение. В ванной комнате наверху они обнаружили тело бездомной женщины, которая, вероятно, задохнулась от дыма. Ее имя пока не установлено. Оно будет предано огласке лишь после того, как найдут и оповестят ее родственников».

— Участок Вандермееров! — воскликнул Склафани. — Теперь им владеет Ланг.

— Да. А Колифф владел соседним участком.

— А это означает, что пожар был на руку обоим.

Потратив еще три часа, Склафани с Бреннаном не обнаружили ни одного другого сюжета, который так или иначе мог касаться Джима Райана.

— Запишите шесть репортажей о сгоревшей усадьбе на одну пленку, — сказал Склафани технику.

Они отправились в кабинет Склафани.

— Итак, чем мы располагаем? — спросил он.

— Совпадением, которое, как нам обоим известно, ничего не доказывает, и мнением десятилетней девочки, что ее папа расстроился, когда смотрел вечерние новости. Быть может, папа просто приуныл после двух кружек пива.

— Лайза Райан сказала, что приказ «отменить работу» каким-то образом был связан с тем, что сделал Джим.

— Это легко проверить. — Бреннан поднялся. Пора разобраться в том, что именно случилось в усадьбе Вандермееров. Отчет о происшедшем должен быть в Тринадцатом участке.

— А я пока займусь ключом из бумажника Уинни Джонсон, — сказал Склафани. — Нужно найти этот банк.

— Если еще не поздно.

— Если еще не поздно, — согласился Склафани. — Если мальчик прав, то с яхты кто-то спрыгнул. Сейчас я почти уверен, что это была Уинифред Джонсон.

— Все наши догадки основаны на том, что видел дальнозоркий восьмилетний мальчик и записала в дневнике десятилетняя девочка. — Бреннан вздохнул. — Мама меня предупреждала, что в жизни и не такое бывает.

В пятницу утром Нелл позвонила в дом для престарелых и поинтересовалась состоянием матери Уинифред Джонсон.

— У нее тяжелая депрессия, — ответила сестра. — Уинифред была очень преданной дочерью. Она приезжала каждую субботу, а иногда и вечером среди недели.

Уинифред — преданная дочь. Уинифред-пловчиха. Уинни-бумажник. Уинифред — любовница Гарри Рейнолдса. Какая из них настоящая? — подумала Нелл. Или в ней уживались все четыре. Где она сейчас? В Южной Америке или на одном из Карибских островов, откуда ее не выдадут американским властям, даже если она будет найдена.

— Я сегодня приеду ее навестить, — пообещала Нелл.

Она положила трубку и подошла к окну. Стояло серое, дождливое утро. Проснувшись сегодня, Нелл долго не могла встать с постели. Она в мельчайших деталях представляла себе лицо Эдама. В то последнее утро на нем не было и следа пленившей ее когда-то улыбки. Он был взвинчен, раздражен и так торопился, что ушел без пиджака и кейса.

А в пиджаке лежал ключ от сейфа № 332.

Надо отдать ключ детективам, подумала Нелл, входя в ванную и вставая под душ. Но только после того, как… — на этом ход ее мыслей оборвался.

Ей пришла на ум странная, абсурдная догадка. Догадка, которую можно подтвердить или опровергнуть, оставив ключ у себя.

Нелл была готова поделиться своими мыслями с Даном, но в прошлый раз было неподходящее время. В прошлый раз надо было дать ему выговориться, излить свою печаль и боль. Он сбивчиво рассказал ей о несчастном случае, после которого его мать ушла из дома, о долгих месяцах в больнице, когда он молился, чтобы она пришла его навестить. О дедушке и бабушке, которые помогли ему выжить.

Я сказала ему, что твердо верю: любящие нас люди в действительности никогда не покидают нас, вспоминала Нелл, стоя под струями воды. Рассказала о маме с папой, которые пришли со мной попрощаться.

Он спросил, попрощался ли со мной Эдам. Я покачала головой. В тот вечер мне не хотелось говорить об Эдаме.

Потом Нелл отправилась на кухню.

— Посмотрим, что у тебя есть, — сказала она. И вскоре прибавила с улыбкой: — Ты, видно, не из тех холостяков, что любят готовить.

Она нашла яйца, сыр, помидор и приготовила омлет, тосты и кофе. Ближе к полуночи Дан вышел с ней на улицу и посадил в такси.

Дома ее ждало сообщение на автоответчике:

«Нелл, я, кажется, забыл поблагодарить тебя за то, что ты пришла. Я чувствовал себя так, словно снова стал ребенком, и дверь в больничную палату открылась, и вошла прекрасная женщина, которую я любил. Я знаю, что ужасно нервничал, рассказывая о своей жизни, и обещаю больше не мучить тебя разговорами. Просто я очень благодарен тебе за то, что ты вошла в мою жизнь».

В полдень Дан Майнор вошел в здание отдела медицинской экспертизы на пересечении 13-й улицы и Первой авеню. Мак ждал его в приемной.

Он пожал Дану руку.

— Мне очень жаль, что так вышло. Нелл была потрясена. Уверен, она тебе сама все скажет.

— Она уже сказала. Нелл приходила ко мне вечером. — Губы Дана тронула слабая улыбка. — Сначала она заявила, что у меня в холодильнике шаром покати, а потом сделала мне ужин.

— Это похоже на Нелл, — заметил Корнелиус Макдермот. Он кивком показал на соседнюю дверь. — Для тебя приготовили дело твоей матери, можешь с ним ознакомиться.

В папке лежала фотография Куинни. Как она исхудала, подумал Дан, должно быть, у нее была анемия. Смерть наложила на ее лицо печать спокойствия.

— Ее единственной особой приметой были шрамы на ладонях, — сказал служащий. — Врач сказал, что это шрамы от ожогов.

К делу была приложена копия любительского снимка, который Дан носил с собой.

— А где сам снимок? — спросил Дан.

— Хранится как вещественное доказательство.

— Доказательство! Доказательство чего?

— Не расстраивайся, — начал утешать его Мак. — Она наверняка не хотела спалить этот дом, но девятого сентября было на редкость холодно. Наверное, Куинни положила в камин то, что попалось под руку, подожгла и поднялась наверх, в ванную. Дымоход был закрыт, и через несколько минут дом превратился в ад.

— Моя мать не разжигала камина, — уверенно возразил Дан. — И сейчас я объясню почему.

Медсестра постучалась в приоткрытую дверь.

— Миссис Джонсон, к вам пришли.

Нелл вошла вслед за ней.

Рода Джонсон лежала, откинувшись на подушки. Когда они вошли, она открыла глаза.

— Нелл Макдермот? — Это был вопрос.

— Да. — Нелл поразилась перемене, происшедшей с миссис Джонсон с ее последнего визита.

— Я хочу попросить вас об одном одолжении. Уинифред всегда приносила мне кофейный кекс из булочной в километре отсюда. Вы не смогли бы мне его купить? Я не могу есть здешней пищи. Она безвкусная.

— Я с удовольствием сделаю это, миссис Джонсон. — Нелл пододвинула стул к кровати. — Сегодня вам не слишком хорошо, верно?

— Со мной все в порядке. Но здешний персонал не обращает на меня внимания.

— Мне так не показалось. Сестра, которая меня привела, попросила меня приехать. А та дама на прошлой неделе…

— Я говорю не о них, а о тех, кто убирает и обслуживает номер. Они обращаются со мной не так, как раньше, когда Уинифред совала им двадцатидолларовые бумажки.

— Ваша дочь была щедрой.

— Думаете, у них есть хоть немного сострадания? — Рода Джонсон начала всхлипывать. — Чему тут удивляться… люди думают только о себе. Я прожила сорок два года в той квартире, а владелец дома хочет вытряхнуть меня в две недели. У меня там одежда, ценный фарфор моей матери…

— Миссис Джонсон, позвольте, я выйду ненадолго спросить кое о чем сестру, — сказала Нелл.

Меньше чем через пять минут она вернулась.

— Хорошие новости, — сообщила она. — Так я и думала. Вы можете перевезти сюда свои вещи. Почему бы на следующей неделе нам не съездить к вам домой. Вы отберете то, что вам дорого, а я организую перевозку.

Рода Джонсон подозрительно смотрела на нее.

— Почему вы это делаете?

— Потому что мне жаль, что вы потеряли дочь.

— Возможно, вам кажется, что вы передо мной в долгу. Если бы она осталась у Уолтерса и Арсдейла, она была бы жива! — Из глаз Роды Джонсон хлынули слезы. — Я так скучаю по Уинифред. Она не всегда могла приехать среди недели, но по субботам всегда меня навещала, всегда. В последний раз я видела ее вечером, накануне ее гибели.

— Тогда это было вечером в четверг, две недели назад, — сказала Нелл. — Вы хорошо провели с ней время?

— Она была немного расстроена. Сказала, что хотела зайти в банк, но опоздала.

Нелл не задумываясь задала следующий вопрос.

— Вы помните, когда она приехала?

— Вскоре после пяти. Я помню это, потому что, когда она пришла, я как раз ужинала. Я всегда ем в пять.

Банки закрываются в четыре, подумала Нелл. Уинифред вполне могла успеть зайти в банк на Манхэттене.

Рода Джонсон вытерла глаза.

— Ну, хватит болтать. Мне недолго уже осталось. У меня никудышное сердце. Я часто спрашивала Уинифред, что она будет делать, если со мной что-то случится. Вы знаете, что она отвечала?

Нелл молчала.

— Она отвечала, что бросит работу и первым же самолетом улетит куда глаза глядят. Похоже, это она так шутила. — Рода Джонсон вздохнула.

Булочная была в десяти минутах езды от приюта. Нелл купила кофейный кекс, потом немного постояла на тротуаре. Неподалеку возвышалось здание банка. Почему не попробовать? — подумала она.

Нелл подъехала к банку, припарковалась и вошла внутрь. Над окошком в дальнем конце зала висела металлическая табличка: СЕЙФЫ ДЛЯ ХРАНЕНИЯ ЦЕННОСТЕЙ.

Нелл подошла поближе и открыла висевшую на плече сумочку. Вынула оттуда маленький бумажный конверт, открыла зажим, и ключ соскользнул на стойку. Клерк улыбнулся и протянул бланк для подписи.

— Мне нужно поговорить с менеджером, — сказала Нелл.

Арлин Баррон была красивой негритянкой сорока с небольшим лет.

— Этот ключ фигурирует в расследовании преступления, — объяснила Нелл. — Мне нужно позвонить окружному прокурору Манхэттена.

Склафани и Бреннана не было на месте, но она оставила для них сообщение.

— Они наверняка приедут сюда с разрешением на обыск, — сказала Нелл. — Будет ли это нарушением банковской тайны, если вы сообщите мне, на чье имя зарегистрирован сейф?

— Даже не знаю… — замялась Баррон.

— Является ли Гарри Рейнолдс совладельцем сейфа?

— Я не могу предоставить вам эту информацию, — произнесла Арлин Баррон, едва заметно кивнув.

— Понимаю. Пожалуйста, ответьте мне еще на один вопрос. Открывал ли кто-нибудь сейф после девятого июня?

— Мы не храним подобных сведений.

— Тогда, если кто-то вдруг попытается воспользоваться сейфом до приезда полиции, постарайтесь этому воспрепятствовать. Если сейф еще не обчищен, там могут содержаться важные улики против убийцы нескольких человек.

В приемной Тринадцатого участка Склафани с Бреннаном увидели Мака и Дана Майнора.

— Гляди-ка, — сказал Бреннан своему напарнику. — Конгрессмен Макдермот. Интересно, что он здесь делает?

— Это легко узнать. — Склафани, широко улыбнувшись, направился к конгрессмену. — Сэр, рад вас видеть. Я детектив Склафани. С момента трагедии мы с детективом Бреннаном постоянно поддерживаем связь с вашей внучкой.

— Нелл не говорила мне о вас, но это меня не удивляет, — заметил Макдермот, пожимая руку Склафани. — Я здесь совсем по другому делу. Доктор Майнор собирает сведения о смерти своей матери.

К ним подошел Бреннан.

— Мне очень жаль, доктор, — сказал он Дану. — Когда это случилось?

— Девять месяцев назад, — ответил за Дана Мак. — Девятого сентября она задохнулась при пожаре в усадьбе Вандермееров.

Детективы переглянулись. Десять минут спустя четверо мужчин сидели за длинным столом в конференц-зале. К ним присоединился дежурный офицер, капитан Джон Мерфи. На столе лежало дело матери Дана и коробка с ее личными вещами.

Капитан Мерфи зачитал важную информацию:

— «Огонь, вероятно, распространился по дымоходу и быстро перекинулся на крышу. Несмотря на опасность, четверо пожарных осмотрели два первых этажа, которые почти полностью выгорели. Потом пожарные проникли на третий и четвертый этажи. На четвертом этаже они обнаружили тело пожилой белой женщины. Она пыталась укрыться в ванной, закрыв лицо мокрым полотенцем. Несмотря на все усилия вернуть ее к жизни, врачам пришлось констатировать смерть от асфиксии, вызванной вдыханием дыма».

Капитан посмотрел на Дана:

— Возможно, то, что она не пострадала от огня, послужит вам некоторым утешением.

— Спасибо за информацию, — сказал Дан, — но мне хотелось бы знать, почему ее обвинили в поджоге.

— Пожар начался в бывшей библиотеке. Окно в этом помещении вылетело, и некоторые документы оказались на улице. Среди них — документы на лечение и карточка благотворительной столовой. Вот почему личность вашей матери сначала была установлена неправильно. Карточка принадлежала другой бездомной женщине, которая утверждала, что у нее украли один из пакетов.

— Значит, там находилась еще одна бездомная?

— У нас нет оснований так думать. В доме больше никого не нашли. Мы полагаем, что ваша мать проникла в особняк Вандермееров, случайно подожгла его — возможно, пытаясь разогреть еду, — а затем поднялась наверх, чтобы воспользоваться единственной сохранившейся ванной. Оттуда она не сумела выбраться.

— А теперь позвольте мне рассказать вам кое-что о моей матери, — сказал Дан. — Она патологически боялась огня. Она не могла его разжечь ни при каких условиях. — Присутствующие вежливо молчали, но в их глазах промелькнуло недоверие. — Отец нас бросил, когда мне было три года. У матери началась клиническая депрессия, в результате которой она сильно пристрастилась к выпивке. Днем ей удавалось держать себя в руках, но, как только я засыпал, она напивалась до бесчувствия. — Голос Дана дрогнул. — Я помню, как ребенком просыпался ночью и спускался на цыпочках по лестнице, волоча за собой одеяло. Мама обычно спала на диване, а рядом валялась пустая бутылка. Тогда она любила огонь и часто читала мне перед сном на диване у камина. Однажды ночью, когда я спустился к ней, она без чувств лежала на полу перед камином. Я начал стягивать с себя одеяло, чтобы ее накрыть, и оно попало в огонь. Когда я потянул его на себя, загорелась моя пижама.

Дан поднялся и снял пиджак.

— Я чуть не потерял эту руку, — сказал он, закатывая рукав. — Я пролежал год в больнице, перенес несколько пересадок кожи, и мне пришлось снова учиться пользоваться рукой. Мою мать терзало чувство вины и страх, что из-за ее нерадивости со мной снова что-нибудь случится. Поэтому однажды она ушла из дома и больше не возвращалась.

Мы не имели представления о том, где она, пока семь лет назад не увидели ее по телевизору в документальном фильме о бездомных. Нанятый нами частный детектив беседовал в приютах с людьми, которые ее знали. Они все сходились в одном: Куинни панически боялась огня.

Левая рука Дана была сплошь покрыта рубцами.

— Зрелище не слишком приятное. Но благодаря заботам врачей и сестер я стал детским хирургом и работаю в ожоговом отделении.

— Вы привели веские доводы, доктор, — тихо произнес Джек Склафани. — Возможно, огонь развела Карен Ренфру, женщина, утверждавшая, что ее документы украли. Дом был огромным. Она могла и не знать, что там находится ваша мать.

Дан опустил рукав.

— Я не мог спасти свою мать от себя самой. Но я могу спасти ее репутацию. Я хочу, чтобы ее имя было вычеркнуто из списка подозреваемых.

Зазвонил телефон.

— Я же просил никого со мной не соединять, — пробормотал капитан, снимая трубку. Через несколько секунд он произнес: — Это тебя, Джек.

Повесив трубку, Склафани посмотрел на Бреннана.

— Около часа назад Нелл Макдермот оставила сообщение. Она нашла банк. В Уэстчестере, недалеко от приюта, где находится мать Уинифред Джонсон. Она сказала, что мы прибудем с ордером на обыск. — Он помолчал. — И еще. Нам только что позвонил один наш парень из Северной Дакоты. Он составил полный отчет об Эдаме Колиффе и сейчас пересылает его по факсу. Кажется, эта информация не сулит ничего хорошего.

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ, СЕРЕДИНА ДНЯ Глава 10

Когда Нелл ехала назад в город, начался проливной дождь. То и дело вспыхивали красные тормозные сигналы передних машин, скорость на дороге упала почти до нуля.

Мысли Нелл то и дело возвращались к утренним событиям, но, только заехав в гараж своего дома и поставив машину, она позволила себе полностью осознать смысл того, что она узнала.

У Уинифред и Гарри Рейнолдса был общий сейф. У Эдама был ключ от этого сейфа. Она не знала, как это объяснить. Разве только Эдам и был Гарри Рейнолдсом.

— С вами все в порядке, миссис Макдермот? — спросил лифтер Мануэль, участливо глядя на нее.

— Спасибо, просто я немного устала. Дорога была тяжелой.

Когда она открыла дверь квартиры, было почти три часа.

Теперь ей уже нестерпимо хотелось избавиться от вещей Эдама. Наверное, их с Уинифред связывали какие-то тайные отношения. Возможно, чисто деловые, а возможно, и романтические. Так или иначе, она не хотела, чтобы что-то здесь напоминало о нем.

Я с радостью встречу любовь…

Больше никогда! — мысленно поклялась Нелл.

Автоответчик мигал, извещая об оставленных сообщениях. Первое было от деда: «Нелл, мы с Даном выясняли подробности смерти его матери. Мы встретились с детективами Склафани и Бреннаном. Ты оставила им сообщение, а теперь к ним поступила информация об Эдаме. Боюсь, неприятная информация. Ее прислали по факсу из Бисмарка. Около пяти часов они придут ко мне в офис. Дан тоже подойдет. Пожалуйста, постарайся к нам присоединиться».

Следующее сообщение было от Дана: «Нелл, я беспокоюсь за тебя. У меня с собой сотовый. Пожалуйста, позвони девятьсот семнадцать, пятьсот пятьдесят пять, двенадцать, восемьдесят пять». Она уже собралась выключить автоответчик, как снова зазвучал голос Дана: «Нелл, повторяю, ты мне нужна».

Стирая запись, Нелл мечтательно улыбнулась. Только бы тетя Герт оказалась дома, подумала она, протягивая руку к телефону. К счастью, в трубке прозвучал знакомый голос:

— Нелл, дорогая. У меня такой приятный день. Я вставляю в альбом фотографии нашей группы экстрасенсов. Ты знаешь, что Рауль Камберленд, популярный участник телешоу, был у меня в гостях четыре года назад? И…

— Тетя Герт, мне неловко тебя прерывать, но у меня день сумасшедший, — сказала Нелл. — Я хочу тебя кое о чем попросить. Завтра в пять я принесу тебе коробки с одеждой. Нужно будет их разобрать. Я с удовольствием тебе помогу.

— О, моя милая, не стоит утруждаться. Мне уже вызвались помочь. Правда, я обещала никому не говорить. Она не хочет вмешиваться в личную жизнь своих клиентов…

— Тетя Герт, не говори Бонни о том, что ты проговорилась. До завтра.

Нелл повесила трубку и набрала номер Бонни Уилсон. После четвертого гудка щелкнул автоответчик.

— Бонни, это Нелл Макдермот. Не хочу вас беспокоить, но может быть, вы снова сможете вступить в контакт с Эдамом? Мне нужно срочно с ним поговорить. Жду вашего звонка.

Приблизительно через час зазвонил телефон. Это была Бонни.

— Нелл, я только что прослушала ваше сообщение. Конечно, приходите сейчас же. Я не уверена, что мне удастся связаться с Эдамом, но попробую.

Джек Склафани и Джордж Бреннан позвонили менеджеру в уэстчестерский банк, получили у судьи ордер на обыск и попросили окружного прокурора позволить ребятам из их отряда открыть сейф 332. Они не хотели покидать участка, чтобы самим поговорить с Карен Ренфру, бездомной, чью карточку на бесплатное питание нашли у особняка Вандермееров. Разумеется, если она найдется.

Сидя в кабинете Джека, они начали читать присланные из Северной Дакоты материалы на Эдама Колиффа.

— Из неблагополучной семьи. Дела о правонарушениях, совершенных в подростковом возрасте, уничтожены, но посмотри, за что он задерживался: магазинная кража, мелкое воровство. В семнадцать лет подозревался в убийстве родного дяди. Мать получила наследство.

— Это был пропуск Колиффа в колледж, — заметил Склафани. — Как нашему парню удалось все это откопать?

— Он хороший полицейский. Читай дальше.

— Отъявленный лжец. Хвастун. Заранее узнавал темы контрольных в колледже. Поддельные рекомендательные письма на первом месте работы. Роман с женой владельца — на втором. Еще подозревался в продаже коммерческих тайн конкурирующим фирмам. В конце приведено заключение психиатра. Цитирую: «На основании полученной информации правомерно заключить, что Эдам Колифф страдает серьезными личностными нарушениями и, вероятно, является законченным социопатом. Подобно многим людям этого типа, он обладает развитым интеллектом и ярко выраженным поверхностным обаянием. В нейтральной ситуации его поведение может быть безупречным. Но если события обернутся против него, тогда для достижения личных целей он будет готов пойти на все».

— Ну и ну! — воскликнул Бреннан. — Как такая женщина, как Нелл Макдермот, связалась с подобным типом?

Зазвонил телефон. Склафани поднял трубку.

— Хорошо, мы скоро будем. — Он посмотрел на Бреннана. — Карен Ренфру нашли. Она в участке. Пошли.

Выйдя из такси, Нелл успела вымокнуть за те несколько шагов, что ей пришлось пройти до подъезда Бонни. В вестибюле она вытерла лицо носовым платком. Потом, сделав глубокий вдох, нажала кнопку квартиры Бонни.

— Я жду вас, Нелл, — сказала Бонни, открывая дверь.

Лифт поднялся на пятый этаж. Выйдя на площадку, Нелл увидела в дверном проеме Бонни. За ее спиной виднелась тускло освещенная квартира.

— Нелл, у вас такой встревоженный вид. Входите, — пригласила Бонни.

Нелл молча подчинилась. То, что скоро здесь случится, неизбежно. Она шагнула вперед, и Бонни закрыла за ней дверь. Послышался двойной щелчок замка, потом лязг задвижки.

— В доме ремонтируют пожарную лестницу, — объяснила Бонни нежным голосом. — У управляющего есть свой ключ, и я не хочу, чтобы он заходил, пока вы здесь.

Нелл двинулась по коридору вслед за Бонни. В мертвой тишине гулко раздавались их шаги. Проходя мимо зеркала, Нелл задержалась и заглянула в него.

Бонни остановилась и обернулась.

— В чем дело, Нелл?

Они стояли плечом к плечу, глядя на свои отражения.

«Разве ты не видишь? — захотелось крикнуть Нелл. — Твоя аура совершенно черная, такая же, как была у Уинифред. Ты скоро умрешь».

Потом, к ее ужасу, темное облако вокруг Бонни стало распространяться и захватило и ее.

Дан снова позвонил Нелл домой, но, как и прежде, к телефону никто не подошел. Возможно, Мак знает, где она, подумал он. Корнелиус Макдермот сообщил, что он не говорил с внучкой, но зато беседовал с сестрой.

— Мало того, что она отправила ее к какой-то сумасшедшей предсказательнице. Теперь у нее дурные предчувствия, что с Нелл может что-то случиться.

— Что она, по-вашему, имеет в виду?

— Смотрите, какой дождь. Наверняка у Герт разыгрался артрит, и она трансформирует собственное недомогание в парапсихологическое предостережение. Таким путем она как бы передает нам свою боль.

— Еще один вопрос, Мак. Нелл может не отвечать на звонки? А вдруг она больна и не снимает трубку?

— Успокойтесь, Дан. Я позвоню ее швейцару и спрошу, дома она или куда-то вышла.

— Я сообщила о краже пакета с моими вещами за несколько часов до пожара, — сердито проговорила Карен Ренфру. Она сидела в конференц-зале Тринадцатого участка с капитаном Мерфи и детективами Склафани и Бреннаном.

— Кому сообщили? — спросил Склафани.

— Полицейскому в патрульной машине. Он мне сказал: «В ваших тележках, леди, столько хлама, что, если один пакет и выпадет, невелика беда». Но он не выпал, его украли.

— А это, вероятно, означает, что человек, укравший пакет, забрался в дом, — сказал Мерфи, — и развел огонь.

— Я могу сказать, как выглядел этот полицейский. Он был очень толстым, а его напарника звали Арти.

— Карен, — мягко произнес Склафани, — где у вас украли пакет?

— На Сто первой улице. Я устроилась в замечательной нише напротив старого дома, который ремонтировали.

— А какая авеню пересекает там улицу, Карен?

— Амстердам-авеню. А почему вы об этом спрашиваете?

— Верно, какое это имеет значение? — спросил Мерфи.

— Может быть, никакого. А может, очень большое. Мы занимаемся одним парнем, который был мастером на этой стройке. По словам его жены, он зверски расстроился из-за того, что ему отменили какую-то работу. Мы не смогли обнаружить никаких следов подобного приказа, поэтому предположили, что, он, вероятно, расстроился из-за чего-то еще. Это случилось как раз в тот вечер, когда сгорела усадьба Вандермееров, и мы пытаемся связать его действия с тем и другим местом.

Джордж Бреннан посмотрел на напарника. Ему без слов стало ясно, к какому выводу тот пришел. Джим Райан работал напротив того места, где ютилась Карен Ренфру. Карен была пьяницей. Ему нетрудно было взять один из ее пакетов, а потом подбросить его в особняк, чтобы направить расследование по ложному следу. Фрагменты головоломки сложились в целое. И тогда Джим Райан виновен не только в поджоге, в результате которого погибла женщина, но и в похищении имущества у бездомной.

— Нелл, я чувствую, вы чем-то очень озабочены.

Две женщины сидели за столом посреди комнаты, Бонни держала Нелл за руки.

Руки Бонни холодны как лед, подумала Нелл.

— О чем вы хотите спросить Эдама? — прошептала Бонни.

Нелл попыталась высвободить руки, но Бонни сжала их сильнее. Она испугана, подумала Нелл, и близка к отчаянию. Она не знает, что именно я знаю или подозреваю.

— Мне нужно спросить Эдама про Уинифред. Мне кажется, она жива.

— Почему вы так думаете?

— Потому что мальчик, возвращавшийся на пароме с экскурсии к статуе Свободы, видел взрыв. И видел, как кто-то нырнул с яхты. Уинифред великолепно плавала.

— Мальчик мог ошибаться, — сказала Бонни.

Нелл огляделась. Комната была полна теней. Единственным звуком был стук дождя.

— Я не думаю, что мальчик ошибся, — твердо сказала она. — Я думаю, что кому-то из пассажиров яхты удалось скрыться. И вы знаете кому.

По телу Бонни пробежала дрожь, ее руки ослабли, и Нелл смогла освободиться.

— Бонни, я видела вас по телевизору. Уверена, что вы настоящий экстрасенс. Вы обладаете редким даром, который используете не по назначению. Я помню, Герт говорила мне несколько лет назад, что парапсихологические способности можно использовать лишь во благо. Тот, кто использует их во зло, будет жестоко наказан.

Бонни слушала, не отрывая глаз от Нелл.

— Вы пришли к Герт и заявили, что вступили в контакт с Эдамом. Я была в смятении. Мне так хотелось верить вам.

— Нелл, я уверена, что в другом мире Эдам…

— Бонни, если вы действительно общались с Эдамом, то вы неверно передали его слова. Теперь я знаю, что он меня не любил. Тот, кто любит свою жену, не вступает в связь с секретаршей. Не заводит с ней общий сейф под чужим именем. А именно это и сделал Эдам.

— Вы ошибаетесь, Нелл. Эдам любит вас.

— Нет, не ошибаюсь. И я не так глупа. Я знаю, что вы пытаетесь помочь Эдаму или Уинифред получить ключ, оставшийся в его пиджаке. Я холодею при мысли, что три года делила кров, ела и спала с человеком, который загубил три жизни.

Нелл вынула из кармана ключ от сейфа.

— Бонни, я знаю, вам известно, где скрывается Эдам или Уинифред. Если вы помогали кому-либо из них, то стали соучастницей группового убийства. Отдайте этот ключ тому, кто остался в живых. Пусть думает, что в банке в Уайт-Плейнс ему или ей ничто не угрожает. Это ваш единственный шанс на снисхождение суда.

— Что вы имели в виду, сказав: «Пусть думает, что ему ничто не угрожает»?

Нелл не слышала шагов за спиной. Она обернулась и в ужасе подняла глаза.

Над ней стоял Эдам.

Дан Майнор смотрел в окно. Дождь барабанил по стеклу, потоком низвергаясь с небес. Про такой дождь его бабушка говорила, что это плачут ангелы.

Куда подевалась Нелл? — то и дело спрашивал он себя.

Он находился в офисе Мака вместе с Маком, Герт и Лиз. Швейцар Нелл сказал, что она пришла домой около трех, но вскоре после четырех снова вышла. Она должна была получить мое сообщение, подумал он. Почему она не позвонила?

Лифтер сказал, что Нелл выглядела расстроенной.

Когда прибыли Джек Склафани и Джордж Бреннан, их представили Лиз и Герт.

— Начнем с бездомной женщины, заявившей о краже пакета за несколько часов до пожара. Полицейский, которого она остановила в тот день, подтвердил ее слова. Не думаю, что мы когда-нибудь получим неопровержимые доказательства этого факта, но с полным основанием могу предположить, что Уинифред Джонсон заплатила Джиму Райану за то, чтобы он поджег усадьбу Вандермееров, устроив все так, словно это дело рук бездомных.

— И значит, моя мать… — перебил Дан.

— И значит, подозрение с вашей матери снимается.

— Как вы думаете, Уинифред Джонсон сделала это по собственной инициативе?

— Мы думаем, что она действовала в интересах Эдама Колиффа.

— Не понимаю, — сказала Герт. — Зачем ему это было нужно?

— Он приобрел у Капланов соседний участок. У него хватило ума понять, что стоимость его участка многократно возрастет, если усадьба сгорит и потеряет статус памятника. Затем он собирался предложить сделку Питеру Лангу, купившему землю, на которой стояла усадьба. Эдам был достаточно самонадеян и рассчитывал навязать себя в качестве архитектора.

— Лайза Райан сказала, что в день поджога кто-то позвонил Джиму и отменил приказ, — объяснил Бреннан. — Возможно, Эдам с Уинифред узнали, что усадьба потеряла статус памятника. И значит, необходимость в поджоге отпала.

— Что ж, содеянное не пошло им на пользу, — заметила Лиз. — Обоих разорвало в клочки на яхте.

— Мы так не думаем, — возразил Бреннан. Взглянув на удивленные лица присутствующих, он пояснил: — Один из свидетелей утверждает, что видел, как кто-то спрыгнул с яхты за несколько секунд до взрыва.

— Благодаря вашей внучке, конгрессмен, — сказал Склафани, — нам удалось получить доступ к сейфу, который арендовали мужчина и женщина, назвавшиеся Гарри и Родой Рейнолдс. Мы получили по факсу копии фальшивых удостоверений. И хотя внешность мужчины и женщины на фотографиях слегка изменена, в них нетрудно узнать Уинифред Джонсон и Эдама Колиффа.

— В сейфе хранилось почти триста тысяч долларов наличными и несколько миллионов в ценных бумагах, — добавил детектив Бреннан.

Настала долгая пауза, которую наконец нарушила Герт:

— Откуда у них взялось столько денег?

— Уолтерс и Арсдейл ворочали огромными суммами. В данный момент у них на счету почти восемьсот миллионов. К тому же Уинифред и Эдам наверняка мошенничали уже давно.

Глядя на расстроенное лицо Мака, Склафани сказал:

— Вы можете ознакомиться с отчетом на досуге, конгрессмен. Мне очень жаль. Наверняка это будет тяжелым ударом для миссис Макдермот.

— Она сюда придет? — спросил Бреннан. — Мы хотели бы поблагодарить ее за помощь.

— Мы не знаем, где Нелл, — огорченно призналась Герт и с раздражением добавила: — Никто меня не слушает, но я ужасно волнуюсь. С ней что-то случилось. Когда этим утром мы разговаривали по телефону, она была очень расстроена.

Бреннан и Склафани переглянулись.

— Вы можете предположить, где она сейчас? — спросил Склафани.

— Почему это вас так тревожит? — быстро спросил Мак.

— Миссис Макдермот нашла другой ключ от сейфа и разыскала банк около дома для престарелых. Если она узнала, где прячется Уинифред или Эдам, и попыталась связаться с ними, ей угрожает серьезная опасность.

— Должно быть, с яхты прыгнула Уинифред, — сказала Герт дрожащим голосом. — Потому что Бонни Уилсон вступила в контакт с Эдамом. Он говорил с Нелл с того света.

— Что-что? — переспросил Склафани.

— Герт, ради бога! — взорвался Мак.

— Мак, я знаю, ты не веришь в такие вещи, но Нелл верит. Она даже последовала совету Эдама сдать его вещи в церковь. Она собиралась завезти их завтра, и Бонни Уилсон даже вызвалась помочь их разобрать. Бонни все время нам очень помогала. Странно только, что она не сказала, что уже встречалась с Эдамом у меня в гостях. Я увидала их на одной из фотографий, которые вставляла в альбом.

Бреннан вскочил:

— Нелл наверняка попытается использовать этот ключ в качестве приманки. Она сейчас с Эдамом или Уинифред.

— Господи! — прошептала Лиз. — А я-то думала, он материализовался.

Присутствующие уставились на нее.

— Что вы хотите этим сказать, Лиз? — спросил Мак.

— Когда я была у Бонни Уилсон, то видела в зеркале лицо Эдама. И подумала, что она вызвала его с того света.

Так вот куда отправилась Нелл, подумал Дан. Похолодев от ужаса, он обвел глазами комнату и заметил на лицах присутствующих тот же внезапный страх.

Над ней стоял Эдам.

Несмотря на полумрак, Нелл ясно видела его. Это был Эдам, но половина его лица была покрыта волдырями, а правая рука и нога забинтованы. В его глазах светилась ярость.

— Ты нашла ключ и вызвала полицию, — хрипло сказал он. — После всех усилий, после того как я три года возился с этой безмозглой уродкой, после того как я чуть не погиб, потому что ты дала мне не тот пиджак и мне пришлось искать этот проклятый бумажник, после всех моих мучений, не говоря уже о боли от ожогов, я не получил ничего.

Он поднял левую руку. В ней было что-то тяжелое. Нелл попыталась встать, но он удержал ее забинтованной рукой. Она услышала крик Бонни. Затем ощутила в голове вспышку невыносимой боли и рухнула на пол…

Издалека до нее донеслись вздохи и стоны. Волосы и лицо были мокрыми и липкими. Постепенно Нелл поняла, что стонет она сама.

— Голова болит, — прошептала она. Затем вспомнила, что Эдам жив. Он был здесь. Кто-то дотрагивался до нее.

— Туже. Завязывай туже! — раздался голос Эдама.

Над ней склонилась плачущая Бонни с мотком толстой веревки в руке.

— Руки. Теперь вяжи руки, — снова раздался голос Эдама, хриплый и жестокий.

Нелл лежала лицом вниз на кровати. Бонни связывала ей руки за спиной.

Нелл попыталась заговорить. Не делай этого, Бонни, хотела сказать она. Тебе осталось жить всего несколько минут. Твоя аура стала совсем черной. Не пачкай руки в крови.

Бонни связала ей руки не слишком крепко. Она хочет мне помочь, подумала Нелл.

— Поторапливайся! — рявкнул Эдам.

Нелл медленно повернула голову. На полу лежала куча смятых газет. Эдам поднес к ним свечу. По бумаге побежал первый завиток пламени.

— Посмотрим, как это тебе понравится, Нелл, — сказал Эдам. — Я хочу, чтобы ты, как и я, почувствовала боль. Потому что во всем виновата ты. Это ты виновата в том, что у меня нет ключа. В таком виде я даже не мог зайти в банк и попытаться убедить их открыть мне сейф. Из-за тебя эта дура принесла не тот пиджак.

— Эдам, почему… — с трудом проговорила Нелл.

— Почему? Ты так ничего и не поняла? — К его ярости примешалось отвращение. — Я никогда не был достаточно хорош для тебя, никогда не был достаточно хорош для друзей твоего драгоценного деда. Разве ты не понимаешь, что, если бы ты приняла участие в выборах, для меня все было бы кончено? В моем прошлом есть вещи, которые несовместимы с выдвижением в Конгресс. Разве ты не понимаешь, каким подарком это стало бы для прессы? Я не мог этого допустить.

Эдам склонился над ней.

— Ты вынудила меня это сделать. Ты и этот Джим Райан с его глупой улыбкой, и еще Уинифред с мокрыми унылыми глазами. Что ж, хорошо. Я начну все сначала. — Он встал. — Прощай, Нелл.

— Эдам, не убивай ее, — крикнула Бонни.

— Бонни, ты либо со мной, либо нет. Выбирай.

В этот момент раздался звонок, его резкий звук разнесся по всей квартире. Ближайшая к куче газет стена уже занялась, дым становился все гуще. Из-за двери прозвучало:

— Откройте! Полиция!

Эдам посмотрел на Нелл:

— Ты слышишь их, Нелл? Они пытаются тебе помочь. Но знаешь что? Они не успеют. — Он придвинул к двери спальни комод. Пламя лизало занавески и покрывало на кровати. — Открой окно! — крикнул он Бонни.

— Пожарную лестницу ремонтируют, — всхлипывала Бонни. — Мы не сможем отсюда выбраться. Это опасно, Эдам.

Он вытолкнул Бонни из окна под проливной дождь.

Она была одна — только она и жар. Нестерпимый жар. Матрас начал тлеть. Собрав все силы, Нелл сумела соскользнуть с кровати и встать на ноги. Опираясь на комод, она освободила от веревки руки и ноги. Потом отодвинула комод.

Дверь была в огне. Нелл попыталась повернуть раскалившуюся от жара ручку. Вспышки огня, дым — она знала, что это случится. Кровь застилала ей глаза. Она задыхалась.

Кто-то колотил в дверь снаружи. До нее доносились голоса. Слишком поздно, подумала она, соскальзывая на пол и сворачиваясь в клубок. Вы опоздали.

Из-за двери просочилась тонкая струйка дыма.

— Внутри пожар, — крикнул Склафани.

Он, Бреннан и Дан Майнор налегли на дверь, но она не поддавалась.

— Я поднимусь на крышу, — крикнул Бреннан.

Склафани повернулся и побежал вниз по лестнице, Дан за ним. Промчавшись по вестибюлю, они выскочили на улицу и бросились к пожарной лестнице.

— Глядите! — крикнул Дан.

У них над головой два человека скользили и спотыкались на предательски мокрых ступенях.

В горящей спальне сгущался дым. Свернувшись на полу, Нелл ловила ртом остатки воздуха. Она ничего не видела. Нужно найти окно. Внезапно ее голова коснулась чего-то твердого. Стена! Встав на колени, она вытянула руки, чтобы схватиться за подоконник. Она почувствовала жар раскаленного металла. Ручка комода. Боже, она сделала круг и снова оказалась у двери.

Я больше не могу, подумала она. Я задыхаюсь.

Внезапно Нелл показалось, что ее опять уносит течением, затягивает в бурлящий водоворот.

— Помогите! — взмолилась она.

И тут раздался голос, однако на этот раз он не принадлежал никому из ее родителей. То был голос Дана: «Ты мне нужна, Нелл».

Попытайся сообразить, где окно, сказала она себе.

Ты мне нужна, Нелл. Ты мне нужна.

Хрипя и кашляя, Нелл продвигалась вперед.

— Стой! Полиция! — крикнул Склафани. — Руки вверх!

Эдам остановился. Бонни хотела проскользнуть мимо него.

— Назад! — крикнул он, вталкивая ее на лестницу.

Поднявшись выше пятого этажа, где находилась квартира Бонни, они достигли последней площадки. Крыша была в двух метрах над ними.

— Ничего не выйдет, Эдам, — крикнула Бонни.

С трудом взобравшись на перила, Эдам потянулся и ухватился за край крыши. В этот момент пожарная лестница начала отделяться от стены.

Стоя внизу на улице, Дан Майнор слышал вой пожарной сирены на Уэст-Энд-авеню. Подставив сплетенные пальцы рук под ногу детектива Склафани, он старался подсадить его на пожарную лестницу. Наконец детектив ухватился за нижнюю перекладину.

Через несколько секунд Дан тоже взбирался по пожарной лестнице.

Добравшись до окна, Нелл поднялась, потеряла равновесие и выбила плечом стекло. Позади стремительно засасывал пространство нестерпимый жар. Она рванулась вперед, но пол вдруг ушел из-под ног. Ее покрытые волдырями руки сжимали оконную раму. Осколки стекла врезались в ладони. За спиной гудело пламя. Внизу выли сирены и кричали люди. Но в голове у Нелл царило полное спокойствие. Неужели так умирают? — подумала она.

Эдам вцепился в выступ крыши. Нечеловеческим усилием он стал подтягиваться вверх. И вдруг почувствовал на своих ногах руки Бонни. Он попытался освободиться, но сорвался и рухнул на лестничную площадку. Злобно ругаясь, он схватил Бонни и приподнял в воздух. Пожарная лестница раскачивалась под ним.

— Отпусти ее, или я стреляю, — крикнул с крыши Бреннан.

Склафани бросился к верхней площадке пожарной лестницы. Но опоздал. Бонни упала на мостовую.

Эдам вновь вскочил на перила. На этот раз его пальцы, едва коснувшись крыши, соскользнули, и он, потеряв равновесие, замахал в воздухе руками.

Склафани в ужасе глядел, как Эдам исполняет свой смертельный танец, а потом беззвучно падает вниз.

Дан, находившийся чуть ниже Склафани, бросился к окну спальни Бонни. Он схватил Нелл за запястья своими сильными, надежными руками, а через несколько секунд подоспевший Джек Склафани помог ему вытащить ее наружу.

— Быстрее! — крикнул Джек. — Лестница вот-вот рухнет.

Пока они спускались, волоча за собой потерявшую сознание Нелл, лестница бешено раскачивалась. Когда они оказались на нижней площадке, пожарный крикнул:

— Давайте ее мне и прыгайте!

Дан опустил Нелл в протянутые руки пожарного. Потом они с Джеком Склафани перемахнули через перила и отпрыгнули в сторону как раз в тот момент, когда шесть металлических пролетов обрушились на тела Эдама Колиффа и Бонни Уилсон.

ВТОРНИК, 7 НОЯБРЯ, ДЕНЬ ВЫБОРОВ

К концу дня жители города Нью-Йорка должны были узнать, победила ли на выборах в бывшем округе своего деда Нелл Макдермот, внучка Корнелиуса Макдермота, пятьдесят лет избиравшегося в Палату представителей.

Отчасти отдавая дань прошлому, а отчасти из суеверия Нелл разместила предвыборный штаб в отеле «Рузвельт», свидетеле триумфов ее деда. Когда избирательные участки закрылись, ее команда уселась в номере перед тремя телевизорами.

С ними были Герт, Лиз Хэнли и Лайза Райан. Дан Майнор позвонил и сказал, что выезжает из больницы и скоро будет. Нервно входили и выходили помощники. Избирательная кампания выдалась тяжелой.

Нелл повернулась в деду:

— Выиграю я или проиграю, Мак, я рада, что ты заставил меня баллотироваться.

— А почему бы тебе было не баллотироваться? — ответил он. — Партийный комитет согласился со мной — жена не отвечает за грехи мужа. Хотя, по правде говоря, хорошо, что дело не дошло до суда. А теперь, когда Эдам и остальные мертвы, это уже вчерашние новости.

Вчерашние новости, подумала Нелл. Вчерашние новости, что Эдам предал ее. Вчерашние новости, что все, кто мог его разоблачить, погибли при взрыве на яхте. Вчерашние новости, что она была — замужем за чудовищем. Я прожила с Эдамом три года. Неужели я не чувствовала, что в наших отношениях всегда была какая-то фальшь? Наверное, чувствовала.

Следователь из Бисмарка обнаружил и другие неприятные факты, касающиеся Эдама. В одной из своих сомнительных сделок в Северной Дакоте он использовал псевдоним Гарри Рейнолдс. Должно быть, он рассказал об этом Уинифред.

Нелл обвела глазами комнату. Лайза Райан перехватила ее взгляд и ободряющепоказала два больших пальца. В начале лета Лайза предложила Нелл свою помощь в избирательной кампании, и та охотно согласилась. Лайза работала без устали, проводила вечера в штабе, беседовала по телефону с избирателями, рассылала литературу, пока ее дети проводили лето на море с Брендой Каррен и ее мужем. Лайза подумала, что им лучше пока уехать куда-нибудь, чтобы стихли разговоры об отце. И все же дела обстояли не так плохо. Имя Джима Райана фигурировало в полицейских отчетах, но почти не упоминалось в прессе.

— Дети знают, что их отец совершил ужасную ошибку, — сказала Лайза. — Но они также знают, что он был готов ее исправить. Его последними словами были: «Мне очень жаль», и теперь я знаю, что он имел в виду.

Было решено, что, если Нелл победит на выборах, Лайза останется работать в ее нью-йоркском офисе. Надеюсь, так оно и будет, подумала Нелл, переведя взгляд на экраны телевизоров.

Зазвонил телефон. Лайза сняла трубку, ответила, затем подошла к Нелл:

— Звонила Ада Каплан. Она желает вам победы. Говорит, вы святая.

Нелл уступила участок Капланов Аде ровно за ту сумму, какую уплатил ей Эдам. А потом Ада продала эту землю Питеру Лангу за три миллиона долларов.

— Ни слова моему сыну, — сказала она Нелл. — Он получит обещанное. Остальное пойдет Объединенному еврейскому фонду.

— Нелл, ты идешь ноздря в ноздрю, — взволнованно сообщил Мак.

— Мак, с каких это пор ты стал нервничать, слушая сводки? — улыбаясь, спросила Нелл.

— С тех пор, как в гонку включилась ты. Послушай, говорят, что исход пока не ясен.

Было половина десятого. Вошел Дан, сел рядом с Нелл и обнял ее за плечи.

— Извини, что задержался, — сказал он. — Две экстренные операции. Как идут дела? Проверить твой пульс?

— Не стоит. Я знаю, он далек от нормы.

В половине одиннадцатого соперник Нелл начал отставать. В расположенном внизу бальном зале раздались приветственные возгласы. На экране телевизора толпа в зале отеля «Рузвельт» пела «Дождись рассвета, Нелли»:

Она засияла, подумала Нелл.

— Мы обязательно будем счастливы, — шепнул Дан.

Песня закончилась, толпа заревела от восторга. Руководитель предвыборной кампании взял в руки микрофон.

— Рассвет настал! — крикнул он. Затем принялся скандировать: — Нелл! Нелл!

Призыв подхватили сотни голосов.

— Вперед, конгрессмен Макдермот, — сказал Мак.

Он взял внучку за руку и повел вперед. Дан, Лиз и Герт шли за ними следом.

— А теперь, Нелл, будь я на твоем месте, я бы первым делом… — начал Мак.

Мэри Хиггинс Кларк

Она родилась на Манхэттене, выросла в Бронксе, а сейчас живет в квартире с великолепным видом на Центральный парк. Разумеется, Мэри Хиггинс Кларк не чужая в могущественном и волшебном городе Нью-Йорке, где ежедневно сталкиваются друг с другом как замечательные, так и бессовестные люди. Сюжет этого романа зародился во время рекламной поездки, когда открытая для новых тем писательница встретилась с женщиной-экстрасенсом. Воображению Мэри Хиггинс Кларк стали рисоваться захватывающие сцены, послужившие основой для ее двадцать второго бестселлера «Прощаясь навсегда». Этот роман также знаменует собой вхождение писательницы в новый мир электронных публикаций, который Мэри Хиггинс Кларк наверняка готова покорить.

Оглавление

ПРОЛОГ

СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ ЧЕТВЕРГ, 8 ИЮНЯ Глава 1

ПЯТНИЦА, 9 ИЮНЯ Глава 2

СРЕДА. 14 ИЮНЯ Глава 3

ЧЕТВЕРГ, 15 ИЮНЯ Глава 4

ПЯТНИЦА, 16 ИЮНЯ Глава 5

С СУББОТЫ, 17 ИЮНЯ, ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА, 19 ИЮНЯ Глава 6

ВТОРНИК, 20 ИЮНЯ Глава 7

СРЕДА, 21 ИЮНЯ, И ЧЕТВЕРГ, 22 ИЮНЯ Глава 8

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ Глава 9

ПЯТНИЦА, 23 ИЮНЯ, СЕРЕДИНА ДНЯ Глава 10

ВТОРНИК, 7 НОЯБРЯ, ДЕНЬ ВЫБОРОВ

Мэри Хиггинс Кларк