Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки [Лиза Джейн Смит] (fb2) читать онлайн

Лиза Джейн Смит Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки

Предисловие

Во времена Гражданской Войны, на фоне большого поместья, невообразимого богатства, и смертельных тайн, трое подростков из города Мистик-Фоллс, штат Вирджиния, оказываются в жарком любовном треугольнике.

Братья Стефана и Деймон Сальваторе неотделимы друг от друга, пока они не встречают Кетрин, потрясающую, таинственную женщину, которая переворачивает их жизнь вверх дном. Родные братья оказываются соперниками, Сальваторе соревнуются за любовь Кетрин, только чтобы обнаружить, что ее роскошные шелковые платья и блестящие драгоценные камни скрывают ужасную тайну: Кетрин — вампир. И она намерена превратить их в вампиров, чтобы они могли жить вместе навсегда.

Введение

Это называют часом ведьм, то время в середине ночи, когда все люди спят, когда ночные существа могут услышать их дыхание, почувствовать запах их крови и наблюдать за их мечтами. В это время мир наш, мы можем охотиться, убивать, защищать.

В это время я очень уязвим. Но я сильно сдерживаюсь. Потому что, сдерживаясь, охотясь только на животных, кровь которых никогда не утоляет жажду, и которые ни о чем не мечтают, я могу контролировать свою судьбу. Я могу воздержаться от Темной стороны. Я могу контролировать свою силу.

Именно поэтому, ночью, когда во всем что меня окружает, я чувствую запах крови, когда я знаю, что мог бы использовать свою силу, я буду очень долго сопротивляться, сопротивляться целую вечность. Мне нужно писать. Через написание моей истории, различных наблюдений и лет в борьбе с самим собой, я соберу все в единое целое, я стану тем, кем я был, пока был человеком, и только кровь

Глава 1

День, изменивший мою жизнь, начинался, как и любой другой. Был жаркий Август 1864 года. Было настолько душно, что даже мухи перестали виться вокруг сарая. Детей слуг, которые обычно играли в дикие игры, вопя пока бежали от одного берега до другого, было неслышно. Воздух как будто ждал затяжную грозу. Я запланировал несколько часовую поездку на своей лошади, Мезанотта, в прохладном лесу недалеко от моего семейного дома. Я заполнил свою сумку книгой и хотел просто сбежать.

Именно это я и делал большинство дней тем летом. Мне было семнадцать, и я не хотел вступать в войну (речь идет о Гражданской войне — прим. переводчика) как мой брат или вместе с отцом управлять недвижимостью. Каждый день, я надеялся: что несколько часов в одиночестве помогут мне выяснить, кем я был и кем я хотел быть.

Я закончил мужскую академию прошлой весной, и мой отец отправил меня в Университет Вирджинии, до окончания войны. С тех пор, я странно застрял в этом промежутке. Я был невысоким парнем, не совсем человеком, и совершенно неуверенным, что делать с самим собой.

Хуже всего было то, что мне даже не с кем было поговорить. Деймон, мой брат, был в армии генерала Грума в Атланте. Большинство моих детских друзей были либо обручены, либо уже далеки от самих себя, а отец постоянно сидел в своем кабинете.

— Сейчас будет весело! — завопил наш управляющий, Роберт, вопивший из конца сарая, он пытался обуздать одну из лошадей, купленных отцом на аукционе на прошлой неделе.

— О, Да! — проворчал я. Это было еще одной проблемой: потому что я искал с кем бы мне поговорить, а партнер для беседы был рядом со мной. Он никогда не нравился мне. Я отчаянно искал встречи с кем-то, кто мог бы понять меня, кто мог бы обсудить со мной настоящие вещи, такие как книги или жизнь, а не просто погоду. Роберт был достаточно милым, и он был одним из папиных проверенных советчиков, но он был такой шумный и наглый что уже после десяти минут разговора со мной оставлял меня опустошенным.

— Слышал последние новости? — спросил Роберт, проводя мимо меня лошадь. Я застонал внутри себя.

Я покачал головой.

— Я ещё не читал газет. Что генерал Грум делает сейчас? — неловко спросил я, о войне, которая всегда обходила меня стороной.

Роберт закрыл свои глаза от солнца и, покачав головой, сказал:

— Нет. Ничего про войну. Только нападения животных. У Гриффинов пропало пять цыплят. Их всех нашли окровавленными с глубокими ранами на шеях.

Я остановился, еще не успев шагнуть. Все лето, приходили отчеты о странных нападениях животных, эмигрировавших с пограничных плантаций. Обычно, животных описывали маленькими, их жертвами в первую очередь были цыплята и гуси, но в прошлые несколько недель кто-то — возможно Роберт, после 4 или 5 стаканов виски — начинал рассказывать слухи о том, что нападения это дело рук демонов. Я не верил в это, но это еще раз напоминало, что мир уже не такой, в котором я вырос. Хотелось мне этого или нет, но все изменилось.

— Это могли быть беспризорные собаки, — сказал я Роберту, нервно теребя руки и бессмысленно повторяя слова, я подслушал, как отец говорил это Роберту на прошлой неделе. Поднялся ветер, заставив лошадей нервно стучать копытами.

— Что ж, я надеюсь что одна из таких беспризорных собак не найдет Вас, когда вы будете кататься в одиночестве, что Вы и делаете каждый день, — вместе с этим Роберт пошагал к пастбищу.

Я прошелся в темную часть конюшни. Устойчивый ритм дыхания и фырканье лошадей тут же успокоили меня, дав понять, что он ушел. Я достал щетку Мезанотты с верхней полки и начал расчесывать ее гладкие волосы. Она признательно заржала.

Именно в тот момент скрипнула дверь, и вошел отец. Высокий мужчина, в котором было столько уверенности, что он с легкостью запугивал тех, кто переходил ему дорогу. У него было ровное лицо с несколькими морщинами, дополнявшими его авторитет, несмотря на жаркую погоду, на нем было пальто.

— Стефан? — позвал отец, Эвен обглядывая стойла, он жил в Веритас Эстейт многие годы, но вероятно, всего несколько раз был в конюшне, он предпочитал, чтобы его лошадей запрягали и подводили прямо к двери.

Я закрыл стойло Мезанотты.

Отец уверенно прошел в конец конюшни. Его глаза перелистывали меня, и вдруг я почувствовал неловкость, для него было странно видеть меня смущенным, грязноватым и в холодном поту.

— Мы держим конюхов не просто так, сынок.

— Я знаю, — сказал я, чувствуя, что разочаровал его.

— Существует время и место для веселья с лошадьми. Но наступает момент, когда игры заканчиваются, и мальчик становится мужчиной.

Отец ударил Мезанотту. Она, фыркнув, сделала шаг назад.

Я стиснул зубы, ожидая, его рассказа о том, как он в моем возрасте переехал в Вирджинию из Италии с одной лишь одеждой на спине.

Как он боролся и торговался, чтобы купить крошечный гектар земли и превратить его в 80,94 га земли, на которых мы сейчас живем. И почему он назвал это место латинским словом Веритас, как он пережил все это, он как человек искал правду и справедливость, больше ему ничего не нужно было в жизни.

Отец закрыл двери стойла.

— Розалин Картрайт недавно отпраздновала своё шестнадцатилетие. Она ищет мужа.

— Розалин Картрайт? — переспросил я. Когда нам было по 12 лет, Розалин, окончив школу, уехала за пределы Ричмонда, с тех пор я ее не видел. Она была невзрачной девушкой со светлыми волосами и карими глазами; в каждом воспоминании я помню ее, она носила коричневое платье. Она никогда не была солнечной или смеющейся, как Клементина Хейверфорд, или кокетливой, как Амелия Хоук, или супер-умной и злой, как Сара Бреннон. Она была просто тенью на их фоне, она впутывалась с нами в наши детские приключения, но никогда не возглавляла их.

— Да. Розалин Картрайт.

Отец улыбнулся мне своей редкой улыбкой, с приподнятыми уголками его губ, если хорошо его не знать, то можно было подумать, что он глумился.

— Я разговаривал с ее отцом, кажется это идеальный союз. Она всегда любила тебя, Стефан.

— Я не знаю, подходим ли мы друг другу, — пробормотал я, чувствуя давление прохладных стен. Конечно же, Отец и мистер Картрайт разговаривали. Мистеру Картрайту принадлежит городской банк; если бы у отца был союз с ним, то тогда было бы легко расширить наши владения. И если они разговаривали, то это логичный план сделать меня и Розалин мужем и женой.

— Конечно же, ты не знаешь, — захохотал отец, похлопав меня по спине. Он был в замечательном настроении. А вот мое настроение понижалось все ниже и ниже с каждым словом. Я закрыл глаза, надеясь, что все это лишь плохой сон.

— Ни один парень твоего возраста не знает, что ему нравится. Именно поэтому ты должен поверить мне. Я организую обед на следующей неделе в честь одного из вас. А ты тем временем навести ее. Узнай ее получше. Восхищайся ей. Пусть она влюбиться в тебя, — закончил отец, сжимая в моей руке маленькую коробочку.

Что со мной? Что если я не хочу, чтоб она влюбилась в меня? Хотел сказать я. Но не сказал. Вместо этого, я запихал коробочку в свой задний карман, даже не разглядев ее, я повернулся к Мезанотте, почистил ее, она фыркнула и шагнула назад в негодовании.

— Я рад, что мы поговорил об этом, сын, — сказал отец. Я ждал, чтобы он понял, что это абсурд просить меня жениться на девушке, с которой я не разговаривал столько лет.

— Отец? — сказал я, надеясь, что он что-нибудь скажет, чтобы освободить мою судьбу выбранную им.

— Я думаю, октябрь будет прекрасным месяцем для свадьбы, — вместо этого сказал мой отец, хлопнув за собой дверью.

Я, расстроившись, стиснул зубы. Я вспомнил наше детство, когда меня и Розалин заставили сидеть вместе на субботнем барбекю и в церкви. Но принудительная национализация просто не сработала, и как только мы достаточно повзрослели, чтобы самим выбирать себе приятелей, наши пути разошлись. Наши отношения должны были быть, такими как когда нам было по 10 лет — мы игнорировали друг друга, но послушно делали наших родителей счастливыми, теперь же, я мрачно понял, мы будем связаны навсегда.

Глава 2

Следующим вечером, я сидел на жестком, низко-поддерживаемом, вельветовом стуле в гостиной Картрайтов. Каждую секунду я ерзал, пытаясь устроиться удобнее на твердом сидении, я чувствовал пристальный взгляд миссис Картрайт, Розалин и ее служанок, смотревших на меня. Было чувство, как будто я был экспонатом в портретном музее или персонажем картины в гостиной. Вся гостиная напомнила мне площадку для игр — ее трудно было назвать местом, в котором можно расслабиться. Или поговорить, например. Во время первых 15 минут моего прибытия, мы обсуждали погоду, новый магазин в городе и войну.

После этого, долгая пауза, единственным звуком был глухой стук вязальных спиц горничной. Я снова взглянул на Розалин, пытаясь найти в ней что-то для комплимента. У нее было дерзкое лицо с впадинкой в подбородке, а ее мочки ушей были маленькими и симметричными.

В половине сантиметра от лодыжки, я мог видеть подол ее платья, похоже, что у нее хорошая фигура.

Острая боль пронзила мою ногу. Я закричал, потом, посмотрев вниз на пол, увидел крошечную, медно-красную, собачку размером с крысу, вонзившую зубы в кожу моей лодыжки.

— Ох, это Пенни. Она просто поздоровалась, или это не Пенни? — проворковала Розалин, взяв маленькое животное на руки. Собака смотрела на меня, продолжая скалиться. Я медленно отодвинулся назад.

— Она, ау, очень милая, — сказал я, хоть и не понимал собаку, которая поменьше. Собаки должны быть товарищами, которые могут составить вам компанию на охоте, а не просто украшениями, чтобы соответствовать обстановке.

— Не она, хотя? — восторженно взглянула Розалин. — Должна признаться, она мой лучший друг, но теперь я боюсь выгуливать ее из-за всех этих рапортов об убийствах животных!

— Я говорю тебе, Стефан, мы так напуганы, — вскочила миссис Картрайт, проведя руками по верхней части своего морского платья. — Я не понимаю этот мир. Он не предназначен для нас, женщин, нам даже нельзя выйти на улицу.

— Я надеюсь, что они не нападут на нас. Иногда мне страшно шагнуть за дверь, даже когда светло, — волновалась Розалин, плотно прижимая Пенни к своей груди.

Собака взвизгнула и спрыгнула с ее колен.

— Я умру, если с Пенни что-нибудь случиться.

— Я уверен, с ней все будет хорошо. В конце концов, нападения происходили на фермах, а не в городе, — сказал я, без энтузиазма, пытаясь успокоить ее.

— Стефан? — спросила миссис Картрайт своим пронзительным голосом, точно таким же, который она использовала, когда упрекала меня и Деймона, за то, что мы шептались в церкви. Ее лицо было плоским, а его выражение таким, как будто она съела целый лимон. — Тебе не кажется, что Розалин выглядит сегодня особенно красиво?

— О, да! — солгал я. Розалин была одета в тусклое коричневое платье, которое сливалось с ее светло коричневыми волосами. Распущенные локоны падали на ее тощие плечи. Ее наряд сильно контрастировал с комнатой, которая была украшена мебелью из дерева, парчовыми стульями и темными ковриками, прикрывающими мерцающий пол. В дальнем углу, возле мраморной каминной доски висел портрет мистера Картрайта, смотревший прямо на меня, угрюмым выражением лица. Я любопытно посмотрел на него. В отличие от его жены, которая была полной и краснолицей, мистер Картрайт был призрачно бледным и — худым с опасным взглядом, как у стервятников после драки прошлым летом. Учитывая кем, были ее родители, Розалин оказалась довольно хорошей.

Розалин покраснела. Я передвинулся на край стула, почувствовав драгоценную коробочку в заднем кармане.

Я рассмотрел кольцо прошлой ночью, когда ко мне не пришел сон. Я сразу же узнал его. Оно было из изумруда, окруженного алмазами, сделанное лучшим мастером в Венеции, его носила моя мама до дня своей смерти.

— Итак, Стефан? Что ты думаешь о розовом? — спросила Розалин, вернув меня в реальность.

— Прости, что? — спросил я, отвлекшись.

Миссис Картрайт выстрелила в меня раздраженным взглядом.

— Розовый? Для обеда на следующей неделе? Это очень любезно со стороны твоего отца, — сказала Розалин, ее лицо было ярко красным, она смотрела в пол.

— Я думаю, розовый будет выглядеть восхитительно на тебе. Ты будешь красивой, несмотря на то, что оденешь, — твердо сказал я, как будто я был актером, читающим реплики из сценария. Миссис Картрайт одобрительно улыбнулась. Собака запрыгнула на подушку рядом с ней. Она начала гладить ее.

Резко в комнате стало влажно и жарко. От надоедливых духов миссис Картрайт и Розалин у меня закружилась голова. Я украдкой взглянул на античные дедушкины часы в углу. Я находился здесь всего 55 минут, но казалось что я здесь уже 55 лет.

Я встал, мои ноги подкашивались «Было очень приятно навестить вас, Миссис и Мисс Картрайт, но я бы не хотел занимать оставшуюся часть вашего дня».

— Благодарю, — кивнула миссис Картрайт, не вставая с дивана. — Мейзи проводит вас к выходу, — сказала она, указывая подбородком на горничную, дремавшую за вязанием.

Я вздохнул с облегчением, т. к. выходил из дома. Воздух был прохладным для моей липкой кожи, и я был счастлив, что у меня не было извозчика, который ждал меня; я был бы рад разобраться в своих мыслях, пройдя две мили до дома. Солнце начинало садиться за горизонт, и запах жимолости и жасмина возвышался в воздухе.

Я увидел Веритас, выйдя из-за холма. Цветущие лилии окружали большие урны, загораживая путь к парадной двери. Белые колонны на крыльце пылали оранжевым цветом от отражающегося солнца, подобно зеркалу поверхность водоема мерцала на расстоянии, и я мог слышать крики детей слуг играющих неподалеку. Это был мой дом, и я любил его.

Но я не мог вообразить, что разделю его с Розалин. Я засунул свои руки в карманы и сердито пнул камень по кривой дороге.

Я остановился, когда достиг кареты, в которой был незнакомый кучер. Я любопытно смотрел — у нас редко были гости — кучер подскочил с водительского сиденья и открыл кабину. Красивая, бледная женщина с каскадными кудрями вышла из кареты. Она была в волнистом белом платье, на ее узкой талии была бледно- персиковая лента. Такого же цвета была шляпа, взгроможденная на ее голову, затемняющая ее глаза.

Как будто она знала, что я смотрел, она повернулась. Я затаил дыхание. Она была больше чем просто красивая, она была возвышенной. Даже на расстоянии двадцати шагов, я мог видеть ее темные мерцающие глаза, ее розовые губы, изгибающиеся в маленькую улыбку. Её тонкие пальцы коснулись ожерелья на ее шее, и я вообразил, что чувствую ее маленькую руку на собственной коже.

Она повернулась снова, и женщина, которая должно быть была ее прислужницей, вышла из кабины и начала суетиться насчет ее юбки.

— Здравствуйте! — сказала она.

— Здравствуйте… — проговорил я. Поскольку я уже дышал, то ощутил сочетание запахов имбиря и лимона.

— Я — Кетрин Пирс. А ты? — спросила она, игривым голосом. Как будто знала, что я очарован ее красотой. Я был, не уверен, быть ли мне подавленным или благодарным за то, что она берет инициативу в свои руки.

— Кетрин? — переспросил я, припоминая. Отец рассказывал мне историю о друге в Атланте. Его соседи погибли, когда их дом загорелся во время осады Генерала Шермана, и в живых осталась только 16-ти летняя девочка, не имеющая к ним никакого отношения. Отец сразу же предложил девочке остаться у нас. Все это звучало очень загадочно и романтично, и когда отец рассказывал мне, я видел в его глазах сильную гордость за то, что он спас сироту.

— Да, — сказал она, ее глаза танцевали. — А ты…

— Стефан! — быстро ответил я. — Стефан Сальваторе. Сын Джузеппе. Я очень сожалею о твоей семейной трагедии.

— Спасибо, — сказала она. И в одно мгновенье, ее глаза стали темными и мрачными. — А я благодарна тебе и твоему отцу за то, что приняли меня и мою служанку, Эмили. Я не знаю, что бы мы делали без вас.

— Да, разумеется. — Я почувствовал себя защищенным. — Вы будете в гостевой. Хотите, я покажу вам?

— Мы сами ее найдем. Спасибо, Стефан Сальваторе, — сказала Кетрин, следуя за кучером, который нес большой сундук в сторону небольшого гостевого домика, находящегося немного позади моего поместья. Она обернулась и посмотрела на меня. — Или я должна называть тебя Спаситель Стефан? — спросила она, подмигнув и развернувшись на каблуках.

Я наблюдал за ее походкой, ее служанка шла позади ее, и в мгновение я понял, что моя жизнь никогда не будет такой же.

Глава 3

21 августа, 1864.

Я не могу перестать думать о ней. Я даже не напишу ее имени; Она красивая, очаровательная, она такая одна. Когда я с Розалин, я — сын Джузеппе, парень Сальваторе, совсем обратный Деймону. Я знаю, что Картрайтам было бы все ровно, если бы Деймон был на моем месте. Но оно досталось мне, потому что Отец знал, что Деймон не предназначен для этого, знал, что я как всегда соглашусь.

Но когда я увидел ее, её гибкую фигуру, её красные губы, её глаза, которые мерцали и грустили, а потом на мгновенье радовались….это напоминало, как будто я наконец-то просто был самим собой, просто Стефаном Сальваторе. Я должен быть сильным. Я должен воспринимать ее как сестру.

Я должен влюбиться в женщину, которая будет моей женой.

Но я боюсь, что уже слишком поздно…..

Розалин Сальваторе, думал я про себя о следующем дне, репетиция слов, которые я должен буду говорить и второй визит к — будущей — жене. Я вообразил себе жизнь с Розалин в домике на колёсах — или в небольшом особнячке, который мой отец построит в качестве свадебного подарка нам — я работаю весь день, углубившись в надоедливые бухгалтерские отчеты вместе с моим отцом, в то время как она заботиться о наших детях. Я старался чувствовать волнение. Но все что я чувствовал это леденящий страх, просачивающийся через мои вены.

Я шел вокруг Веритас и задумчиво вглядывался в гостевой домик. Я не видел Кетрин со вчерашнего вечера. Отец посылал Альфреда пригласить ее на ужин, но она отказалась. Я потратил вечер, смотря в окно в сторону ее дома, но я не мог увидеть ничего кроме фонаря искусственного освещения. Если б я не знал, что она и Эмили переехали туда, я подумал бы что домик остается пустым. Наконец-то я пошел спать, все время, задаваясь вопросом, что делает Кетрин и нужно ли ей что-нибудь.

Я оторвал свой взгляд от домика и побрел вниз по дороге. Грязь под ногами была тяжелая и сухая; нам срочно нужен был ливень.

Не было ветра, и воздух был мертвым. Снаружи не было никого, кого мог видеть глаз, пока я шел, волосы на моем затылке встали дыбом, у меня было странное чувство, как будто я не был один. Неожиданно, предупреждения Роберта насчет прогулок в одиночестве, стали прокручиваться в моей голове.

— Кто здесь? — спросил я, поворачиваясь вокруг.

Я остановился. Стоявшей всего в нескольких футах позади меня, прислонившись к одной из статуй ангелов, была Кетрин. На ней была белая шляпка, зачищающая ее слоновой кости цвета кожу и белое платье с крошечными бутонами роз. Несмотря на жару, ее кожа выглядела такой же холодной, как и пруд в Декабрьское утро.

Она улыбнулась мне, показывая абсолютно ровные, белые зубы.

— Я надеялась на экскурсию по территории, но похоже, ты не иначе как занят.

Мое сердце заколотилось на слове «занят», на коробочке с кольцом в моем заднем кармане было поставлено тяжелое клеймо.

— Я не…не… я в смысле… — запинался я, — Я могу остаться.

— Ерунда, — покачала головой Кетрин. — Я и так занимаю жилье у тебя и твоего отца. Я не буду еще и время ваше занимать, — она вскинула на меня темной бровью.

Никогда раньше я не разговаривал с девушкой, которая выглядела настолько спокойной и уверенной в себе. Внезапно я почувствовал, подавляющее убеждение достать коробочку из моего кармана и сделать предложение Кетрин на одном колене. Но потом я подумал об отце и принудил мою руку остаться на месте.

— Могу я хотя бы немного пройтись с тобой? — спросила Кетрин, немного покачивая своим зонтиком от солнца.

Затем мы пошли вниз по дороге. Я поглядывал вправо и влево, задаваясь вопросом, почему она не выглядела взволнованной, прогуливаясь с незнакомым мужчиной. Возможно потому, что она была сиротой и практически одна во всем мире. Независимо от причины, я был благодарен за это.

Легкий ветерок подул вокруг нас, и я почувствовал ее имбирно-лимонный аромат, и понял, что могу умереть от счастья, прямо здесь, рядом с Кетрин. Просто нахождение рядом с ней напоминало, что красота и любовь действительно существуют в мире, даже если у меня не было этих качеств.

— Я думаю, что должна называть тебя Молчаливый Стефан, — сказала Кетрин, пока мы шли через дубовую рощу, которая разделяла Мистик Фоллс от загородных плантации и поместий.

— Простите меня… — сказал я, опасаясь, что я надоел ей также, как Розалин надоела мне. — Все потому, что к нам приезжают не так много незнакомцев в Мистик Фоллс. Трудно объяснить кому-либо, кто не знает всей истории. Я на самом деле не хочу утомлять вас этим. После Атланты, я уверен, что в Мистик Фоллс вам будет комфортно. — Я почувствовал, что немного язвлю после того, как мои губы договорили это. Ее родители умерли в Атланте, а тут еще я, сказал это так, как будто она оставила там беззаботную жизнь, чтобы жить здесь. Я вдохнул. — Я имею в виду, не то чтобы у вас была беззаботная жизнь в Атланте, или то, что вы не любите держаться подальше от всего.

Кетрин улыбнулась.

— Спасибо, Стефан. Это мило. — Ее тон показал, что она не хочет продолжать эту тему.

Следующие несколько долгих минут мы шли в тишине. Я сохранял короткий шаг, чтобы Кетрин могла идти свободно. Затем, то ли случайно, то ли преднамеренно я не уверен, пальцы Кетрин коснулись моей руки. Несмотря на жаркую погоду, они были холодные как лед.

— Просто, чтоб ты знал, — сказала она, — я не нашла в тебе ничего скучного.

Все мое тело пылало огнем как на пожаре. Я взглянул на дорогу, поскольку попытался выследить лучший путь для нас, хотя на самом деле я скрывал свой румянец от Кетрин. Я снова почувствовал тяжесть кольца в моем кармане, оно было тяжелее, чем когда-либо.

Я повернулся лицом к Кетрин, чтобы сказать, я даже не уверен что. Но она больше не смотрела в мою сторону.

— Кетрин? — позвал я, так как солнце снова ослепило мои глаза, я ожидал услышать ее ритмичный смех. Но все что я услышал, это эхо моего собственного голоса. Она исчезла.

Глава 4

Я не навестил Картрайтов в тот день. Вместо этого я, как только нашел дорогу, промчался несколько миль, направлясь к имению, серьезно опасаясь, что Кэтрин была похищена — затащена в лес лапами той твари, что терроризировала округу.

Когда я пришел домой, я увидел ее стоявшей на крыльце, она беседовала со своей прислужницей, и держала в руке запотевший стакан лимонада. Ее кожа была бледной, а глаза темными, как будто она ни разу в своей жизни не видела дня. Как она так быстро смогла вернуться в гостевой домик? Я хотел пойти и спросить, но удержался. Я выглядел бы сумасшедшим.

Именно в тот момент, Кетрин, взглянув, прикрыла свои глаза.

— Уже вернулся? — спросила она, как будто удивляясь что, увидела меня.

Я молча кивнул, поскольку она плавно скользила по крыльцу в сторону гостевого домика.

Изображение ее улыбающегося лица продолжало всплывать в моей голове на следующий день, когда я заставлял себя навестить Розалин. Это было еще хуже, чем когда я навещал их в первый раз. Миссис Картрайт села прямо около меня на диване, и каждый раз я старался отодвинуться, ее глаза мерцали так, как будто она ожидала, что я вытащу кольцо в любую секунду. Я выкинул несколько вопросов о Пенни, о щенках, которые были у нее в Июне, и о прогрессе у Хонореи Фелсс, городской портнихи, шьющей Розалин розовое платье. Но сколько бы я ни старался, все чего я хотел, это найти предлог, чтобы уехать и навестить Кетрин.

Наконец, я пробормотал что-то о не желании быть частью темного прошлого. Согласно Роберту, было еще 3 убийства животных, включая лошадь Джорджа Броура, которая стояла прямо около аптекаря. Я почти чувствовал себя виноватым перед Миссис Картрайт, которая проводила меня от дома до моего экипажа, как будто я собираюсь в бой, а не в двух-милевую поездку до дома.

Когда я добрался до поместья, мое сердце провалилось, поскольку я не увидел никаких признаков Кетрин. Я хотел вернуться, чтобы как обычно почистить Мезанотту, но тут я услышал грозный голос, доносящийся из открытого окна в кухне моего дома.

«Нет, сын мой, ты будешь подчиняться мне! Ты должен вернуться назад и занять свое место в мире» это был голос Отца, с оттенком Итальянского акцента, который становился очевидным лишь тогда, когда Отец был чрезвычайно расстроен.

— Мое место здесь. Армия не для меня. Что такого неправильного в моих мыслях? — завопил другой голос, уверенный, гордый, и в то же время сердитый.

Деймон.

Мое сердце заколотилось, так как я вошел в кухню и увидел своего брата. Хоть я никогда и не произносил это вслух, но Деймон был моим самым близким другом, это человек, которого я видел чаще всего в мире — даже чаще чем отца. Я не видел его с прошлого года, с тех пор как он присоединился к Армии Генерала Грума. Он выглядел выше, его волосы почему-то казались темнее, а кожа на его шее была загорелая и покрытая веснушками. Я распластал свои руки перед ним, поздравляя его с прибытием. Он и отец никогда не уживались вместе и их ссоры иногда переходили в драки.

— Братишка! — похлопав меня по спине, он потянулся в объятии.

— Мы еще не закончили, Деймон! — предупредил отец и отступил в свои исследования.

Деймон повернулся ко мне.

— Я вижу отец такой же, как и всегда.

— Он не так уж и плох. — Я всегда чувствовал неловкость, говоря не очень хорошо об отце, я как будто даже забыл о своей принудительной помолвке с Розалин. «Ты только что вернулся?» спросил я, меняя тему. Деймон улыбнулся. Эти небольшие линии вокруг его глаз, никто не мог заметить, если не знал его хорошо.

«Час назад. Разве я мог пропустить принудительную помолвку своего младшего братика?» спросил он, с ноткой сарказма в своем голосе. «Отец все рассказал мне. Кажется, что с помощью тебя он прославляет имя Сальваторе. Просто подумай, скоро Бал Основателей, а ты уже будешь мужем!»

Я встревожился. Я совсем забыл про бал. Он был раз в году, и Отец, Шериф Форбс, и Майор Локвуд планировали его в течение месяца. Частично, это ради выигранной войны, частично это возможность для города насладиться последними жаркими деньками лета, и в основном шанс для городских лидеров похлопать себя по спине, Бал Основателей всегда был моей самой любимой традицией в Мистик Фоллс.

Теперь я ужаснулся.

Деймон ощутил мой дискомфорт, потому что начал рыться в своем рюкзаке. Рюкзак вызывал отвращение, а на углу было пятно от крови. Наконец, он протянул большой, деформированный кожаный мяч, намного больше и длиннее чем бейсбольный.

— Хочешь сыграть? — спросил он, перекидывая мяч из руки в руку.

— Во что? — спросил я.

— В футбол. Я и ребята играем, когда у нас есть свободное время. Тебе понравится. Придашь своим щекам немного цвета. Мы не хотим быть мягкими, — сказал он, так прекрасно спародировав голос нашего Отца, что я даже засмеялся.

Деймон вышел за дверь, я последовал за ним, пожимая плечами своего полотняного жакета. Резко выглянуло солнце и стало теплее, трава стала мягче, все стало лучше, чем было минуту назад.

— Лови! — крикнул Деймон, увидев, что я отвлекся. Я поднял свои руки вверх и снова поймал мяч.

— Могу я присоединиться? — спросил женский голос, снова отвлекая меня.

Кетрин. Она была в простом, сиреневом летнем платье, ее волосы были заплетены в корзинку и опирались на ее шею. Я заметил, что ее темные глаза превосходно дополняют блестящее голубое миниатюрное ожерелье, которое лежало на открытом горле. Я вообразил, что сжимаю ее деликатные руки в своих пальцах, и целую ее белую шею.

Я заставил себя отвести свой пристальный взгляд от нее.

— Кетрин, это мой брат, Деймон. Деймон, это Кетрин Пирс, она остановилась у нас, — натянуто сказал я, оглянувшись назад и заодно наблюдая за реакцией Деймона. Глаза Кетрин танцевали, как будто она нашла в моей формальности невероятную забавность. Хотя это относилось к Деймону.

— Деймон, могу сказать тебе, что ты такой же милый, как и твой брат, — сказала она с преувеличенным южным акцентом. Даже, несмотря на то, что эту фразу использовали все девушки в стране, разговаривая с мужчиной, из ее губ это звучало неопределенно и насмешливо.

— Это мы еще посмотрим. — Деймон улыбнулся. — Ну, так что братец, мы позволим Кетрин присоединиться?

— Ну, я не знаю, — сказал я, засомневавшись. — А какие тут правила?

— Кому нужны правила? — спросила Кетрин, усмешливо, показывая ровные, белые зубы.

Я перекрутил мяч в своей руке.

— Мой брат грубо играет, — предупредил я.

— Почему-то мне кажется, что я играю грубее. — В один момент, Кетрин выхватила мяч из моих рук. В предыдущий день, ее руки были холодными как лед, несмотря на жаркую погоду. Ее прикосновение пропустило энергию через мое тело и мой мозг. — Проигравший ухаживает за моими лошадьми! — произнесла она, и ветер начал растрепывать ее волосы.

Деймон наблюдал за ее бегом, вскидывая на меня бровью.

— Девушка явно хочет, чтобы за ней побежали, — вместе с этим, Деймон выкопал свои пятки из земли и побежал, его сильное тело мчалось к холму.

Спустя секунду, я тоже побежал. Я чувствовал ветер.

— Я тебя сделаю! — крикнул я. Это была фраза, которую я кричал, когда мне было 8 лет, и я играл с девчонками моего возраста, но я чувствовал что ставки этой игры гораздо выше, чем в любой игре, в которую я когда-либо играл в своей жизни.

Глава 5

Проснувшись на следующее утро, я узнал от слуг Розалин, что ее дорогая, Пенни, подверглась нападению. Миссис Картрайт позвала меня в комнату своей дочери, так как Розалин не переставала плакать. Я попытался успокоить ее, но ее рыдания не уменьшались.

Все это время, Миссис Картрайт не одобряюще поглядывала на меня, как будто я должен был лучше стараться успокоить Розалин.

— У тебя есть я, — сказал я, только для того, чтобы успокоить ее. Тогда, Розалин обняла меня, заплакав еще сильнее в мое плечо, так, что от ее слез осталось мокрое пятно на моем жилете. Я старался сочувствовать, но меня раздражало ее поведение. Даже когда умерла моя Мама, я не вел себя так. Отец не позволил мне этого.

Ты должен быть сильным, борцом, говорил он на похоронах. И я таким был. Я не плакал когда, всего через неделю после смерти Мамы, наша няня, Корделия, начала рассеянно напевать Французскую колыбельную, которую всегда пела Мама. Не плакал, когда отец повесил портрет Матери в гостиной. Не плакал даже когда Артемис, любимая лошадь мамы, была подавлена.

— Ты видел собаку? — спросил Деймон, поскольку мы вместе шли в город, чтобы этой ночью выпить в таверне. Теперь обед, на котором я должен буду публично сделать предложение Розалин, состоится всего через пару дней, и мы решили выпить виски, чтобы отпраздновать мое надвигающееся бракосочетание. По крайней мере, так это назвал Деймон, с акцентом как у Чарльстона, растягивая слова и шевеля бровями. Я постарался улыбнуться, как будто счел это замечательной шуткой, но я ничего не сказал, поскольку знал, что не смогу сдержать свою тревогу о свадьбе с Розалин. И в ней не было ничего плохого. Просто…..просто она не была Кетрин.

Я вернулся к мыслям о Пенни.

— Да. У нее рана на шее, но какое бы животное это ни было, оно не тронуло ее внутренности. Странно, да? — сказал я, и пошел в ногу с ним. Армия сделала его сильнее и быстрее.

— Сейчас странные времена, братец, — сказал Деймон. — Может это Янки, — дразнил он с ухмылкой.

Поскольку мы шли по каменным улицам, я заметил таблички, прикрепленные во многих дверных проемах: Награду в 1000 долларов, получит тот, кто найдет дикое животное, совершающее нападения. Я смотрел на табличку. Может я смог бы найти его, а затем получить деньги и купить билет на поезд в Бостон, или Нью-Йорк, или в какой-нибудь город, где никто не смог бы найти меня, и где никто никогда не слышал о Розалин Картрайт. Я сам себе улыбнулся; это было бы тем, что обычно делает Деймон — он никогда не волнуется о последствиях или других человеческих чувствах. Я хотел спросить Деймона, что бы он сделал с 1000 долларов, но в это время я увидел кого-то, кто отчаянно махал нам рукой перед аптекой.

— Те самые братья Сальваторе — спросил голос с улицы. Я взглянул сквозь сумерки и увидел Перл, владелицу аптеки, стоящую снаружи своего магазина с дочерью, Анной. Перл и Анна были еще двумя жертвами войны. Муж Перл погиб во время осады Виксбурга прошлой весной. После этого, Перл нашла дом в Мистик Фоллс, и стала управлять аптекой, чем всегда и занималась. Джонатан Гилберт, в особенности, почти всегда был там, когда я гулял, жалуясь насчет алиментов или покупке каких-то средств или о чем-то еще. По городу ходили слухи, что он был влюблен в нее.

— Перл, ты помнишь моего брата, Деймона? — спросил я, поскольку мы подошли к площади, чтобы поприветствовать их.

Перл улыбнулась и кивнула. У нее было неровное лицо, и многие девушки играли в игру, пытаясь определить, сколько ей лет.

Ее дочь была на несколько лет младше меня.

— Вы оба, несомненно, прекрасно выглядите, — сказала она нежно. Анна была точной копией своей матери, и когда они обе вставали рядом, можно было подумать, что они были сестрами.

— Анна, ты хорошеешь с каждым годом. Тебе уже достаточно лет, чтобы ходить на танцы? — спросил Деймон, мерцая своими глазами. Я опять улыбнулся сам себе. Конечно же, Деймон был очарован ими обоими и мамой, и дочкой.

— Почти, — сказала Анна, ее глаза замерли в ожидании. Пятнадцать — это был возраст, когда девушки оставались готовить ужин и слушали, как группа начинает вальс.

Перл закрывала аптеку ключом из кованого железа, и затем повернулась лицом к нам.

— Деймон, могу я попросить тебя об услуге? Ты не мог бы удостовериться, что Кетрин попадет на завтрашнее мероприятие? Она прекрасная девушка, и к тому же, ты знаешь, как люди говорят о незнакомцах. Я знала ее в Атланте.

— Я обещаю, — торжественно сказал Деймон.

Я задумался. Деймон будет сопровождать Кетрин на завтрашнем мероприятии? Я не думал, что она пойдет на вечеринку, и я не мог представить, как сделаю предложение у нее на глазах. Но разве у меня был выбор? Сказать Отцу, что Кетрин не была приглашена? Не делать предложение Розалин?

— Повеселитесь этой ночью, мальчики, — сказала Перл, вернув меня из мечтательности.

— Подожди! — сказал я, на мгновенье, забыв об обеде.

Она обернулась, с шутливым выражением на ее лице.

— Уже поздно, и на улице небезопасно. Хотите, мы проводим вас до дома? — спросил я.

Перл подверг шок.

— Анна и я, сильные женщины. С нами все будет хорошо. К тому же… — Она покраснела и посмотрела вокруг, как будто боялась быть подслушанной. — Я полагаю, что Джонатан Гилберт хочет проводить нас. Но спасибо тебе за заботу.

Деймон пошевелил бровями и негромко свистнул.

— Ты знаешь, как я отношусь к сильным женщинам, — прошептал он.

— Деймон. Веди себя соответствующе, — сказал я, через его плечо. В конце концов, больше он не был на полях сражении. Он был в Мистик Фоллс, городе в котором люди любят подслушивать и любят поболтать. Он так быстро забыл об этом?

— Хорошо, тетушка Стефан! — дразнил Деймон, повышая свой голос и сильно шепелявя. Я засмеялся про себя, но снова показал меру, ударив его по руке. Удар был легкий, но мне стало легче — потому что он снял часть моего раздражения, из-за того, что Деймон будет сопровождать Кетрин на обеде.

Он добродушно оттолкнул меня назад, и между нами завязалась бы взаимная братская драка, если бы Деймон не открыл деревянную дверь Таверны. Мы тут же восторженно поприветствовали барменщицу, стоящую по ту сторону барной стойки. Было ясно, что перед тем как сделать это Деймон несколько раз репетировал дома.

Мы пробирались к задней части таверны. В помещении пахло опилками и пОтом, и мужчины в униформе были повсюду. У некоторых на голове были бинты, другие носили значки, а остальные ковыляли на костылях вокруг барной стойки. Я узнал Генри, темнокожего солдата, который фактически жил в таверне, он постоянно одиноко пил виски в углу. Роберт рассказывал мне истории о нем; он никогда ни с кем не общался, и никто никогда не видел его при свете дня. Поговаривали, что он возможно причастен к нападениям, но как это возможно, если он всегда сидит в таверне?

Я отвел свой взгляд в место для отдыха. Там были пожилые мужчины, плотно сгруппированные в углу, они играли в карты и пили виски, а напротив них, сидело несколько женщин. По помаде на их губах и накрашенным ногтям я мог сказать, что они не общаются с нашими школьными знакомыми, Клементиной Хаверфорд или Амелией Хэвк. Поскольку мы проходили мимо, одна из них задела мою руку своими накрашенными ногтями.

— Тебе здесь нравится? — Деймон отодвинул деревянный стол от стены, с удивленной улыбкой на его лице.

— Возможно, — проронил я, рассматривая деревянную скамейку. Находясь в таверне, я чувствовал как будто я в секретном обществе парней, только было одно «но», я знал, что у меня маленький шанс насладиться этим, до того как я стану женатым мужчиной и буду каждый вечер возвращаться домой.

— Пойду, возьму нам чего-нибудь выпить, — сказал Деймон, направляясь к бару. Я наблюдал, как он подошел к барной стойке и с легкостью заговорил с барменшей, потом она отклонилась назад и засмеялась, как будто Деймон сказал ей что-то забавное. Хотя возможно он так и сделал. Именно поэтому все женщины влюблялись в него.

— Итак, какого чувствовать себя женатым мужчиной?

Я обернулся и увидел Доктора Джейнса позади меня. Ну, в свои 70, Доктор Джейнс, был немного староват и часто громко объяснял кому-нибудь, кто слушал его, о своей долговечной, снисходительности к виски.

— Не женат, пока еще, доктор, — я улыбнулся, желая, чтобы Деймон скорее вернулся с нашей выпивкой.

— Эх, мой мальчик, но скоро будешь. Мистер Картрайт обсуждал это в банке в течении многих недель. Верная молодая Розалин. Вот эта выгода! — продолжил он более громко. Я огляделся, надеясь, что никто не услышал его.

В этот момент вернулся Деймон, и аккуратно поставил виски на стол.

— Спасибо, — сказал я, выпивая до дна свой первый стакан. Доктор Джейнс пошел дальше.

— Замучила жажда, ха? — спросил Деймон, делая, маленький глоток своей выпивки.

Я пожал плечами. Раньше у меня никогда не было секретов от брата. Но разговаривать о Розалин было опасно. Чтобы я не говорил или чувствовал, я все еще должен был жениться на ней. И если кто-нибудь услышит, что я жалею об этом, то это не закончится лишь разговором.

Внезапно, прямо перед собой я увидел новый стакан виски. Я поднял глаза и увидел Деймона, разговаривающего с милой барменшей возле нашего столика.

— Ты выглядишь так, как будто тебе нужно это. Кажется, у тебя был трудный денек, — барменша подмигнула мне одним из своих зеленых глаз и поставила передо мной запотевший стакан на наш деревянный стол.

— Спасибо, — сказал я, сделав маленький глоток.

— В любое время, — ответила барменша. Я наблюдал за ее походкой. Все женщины в таверне, даже те у которых была подпорченная репутация, были интереснее, чем Розалин. Но на кого бы я не смотрел, единственное, чем был заполнен мой разум, было лицо Кетрин.

— Ты нравишься Элис — подметил Деймон.

Я был шокирован.

— Ты знаешь, я не могу поверить. Конец лета, я скоро буду женатым мужчиной. А ты, тем временем, будешь свободно делать, то, что пожелаешь, — я не хотел произносить этого, но слова как-то сами вырвались.

— Это правда, — сказал Деймон. — Но, ты не должен делать что-либо просто, потому что так сказал отец, верно?

— Все не так просто, — я стиснул зубы. Деймон не мог этого понять, потому что он был настолько диким и не приручаемым — что отец, поручил это мне, младшему брату, будущему Веритас, который теперь нашел свое место в жизни.

Доля предательства проскочила через мою голову, хотя — это Деймон был виноват в том, что мне пришлось взять на себя такую большую ответственность. Я встревожился, пытаясь, как бы стереть эту мысль из своей головы и затем взял следующий стакан виски.

— Все очень просто, — сказал Деймон, не обращая внимания на мое раздражение. — Просто скажи ему, что не любишь Розалин. Что тебе нужно найти свое место в мире и что ты не можешь просто следовать за кем-то вслепую. Вот что я выучил в армии: Ты должен верить в то, что делаешь. Иначе, какой смысл?

Я еще больше встревожился.

— Я не такой как ты. Я доверяю отцу. И я знаю, что он желает только лучшего. Именно этого и я хочу…. хочу уже давно, — сказал я. Это была правда. Возможно, я смог бы повзрослеть и полюбить Розалин, но мысль о том, что я так скоростану женатым, и у меня будут дети, вселяла в меня страх. — Но все будет хорошо, — сказал я в заключении. Должно было быть все хорошо.

— Что ты думаешь о нашей новой гостье? — сказал я, меняя тему.

Деймон улыбнулся.

— Кетрин, — сказал он, отчетливо разделив имя на три слога. — Теперь, она девушка, которую не просто понять, или ты не согласен?

— Я согласен, — сказал я, радуясь, потому как Деймон не знает, что с самого вечера я мечтаю о Кетрин, днем я хотел остановиться у входа в гостевой домик, чтобы послушать ее смех; я даже остановился бы, чтобы почувствовать ее лимонный и имбирный аромат. Но этого не было, и в этот момент, я понял, что теряю равновесие, и я вернулся в реальность.

— Она не такая, как все девушки в Мистик Фоллс. Как ты думаешь, она служила где-нибудь? — спросил Деймон.

— Нет! — сказал я, снова взбесившись. — Она в трауре из-за смерти своих родителей. Я вообще думаю, что она ищет денди.

— Конечно, — Деймон вскинул обеими бровями одновременно. — И я ничего не предполагал. Но если ей нужно плечо, чтобы поплакать, я буду, счастлив, предоставить ей его.

Я пожал плечами. Хоть я и сам поднял эту тему, я не был до конца уверен, что именно я хотел услышать о том, что Деймон думает о ней. Это факт, она была настолько красивой, насколько можно было быть, я почти был уверен, что некоторые наши родственники из Чарльстона или Ричмонда или Атланты пригласят ее жить с ними. Если бы ее не было, возможно я смог бы заставить себя полюбить Розалин.

Деймон посмотрел на меня, в тот момент я знал, насколько несчастным я выглядел.

— Выше голову, братишка — сказал он. — Ночь только началась, а во мне уже виски.

Но даже во всей Вирджинии было недостаточно виски, чтобы заставить меня полюбить Розалин……или забыть о Кетрин.

Глава 6

Погода не помешала провести ужин в честь моей помолвки несколько дней спустя, даже в пять часов вечера воздух был жарким и влажным.

Прислуга сплетничала на кухне, что в такой странной, безветренной погоде виноваты убивающие животных демоны.

Но разговоры о демонах не остановили людей, приезжающих со всей округи, что бы отпраздновать Конфедерацию.

Наша карета, не показывая никаких признаков торможения резко остановилась.

«Стефан Сальваторе!» — услышал я, выходя из экипажf в след за моим отцом.

Когда мои ноги достигли почвы, я увидел Эллен Эмерсон и её дочь, Дэйзи, идущих рука под руку, в сопровождении двух горничных.

Сотни фонарей освещали белые деревянные двери, и кареты выстроились на изогнутых дорожках.

Я мог слышать звуки вальса, исходящие из зала.

— Миссис Эмерсон.

Дэйзи." Я низко поклонился.

Дэйзи ненавидела меня с детства, когда Дэймон подзадорил меня толкнуть её в Виллоу Крик.

— Зачем все это, если нет великолепных леди Эмерсон, — сказал отец, также кланяясь.

"Благодарю вас обоих за то, что посетили этот маленький ужин.

Так здорово видеть всех в городе.

— Нам нужно собираться вместе, теперь даже больше чем когда-либо, — сказал отец, перехватывая взгляд Эллен Эмерсон.

"Стефан", повторила Дэйзи, взяв мою руку и кивнув.

Дейзи.

Ты с каждым днем все красивее.

Можете ли вы простить джентльмену его хулиганское детство?

Она посмотрела на меня.

Я вздохнул.

В Мистик-Фоллс не было тайны или интриги.

Все знали друг друга.

Если Розалин и я поженимся, наши дети будут танцевать с детьми Дейзи.

У них будут те же разговоры, те же шутки, те же драки.

И цикл будет продолжаться вечность.

"Эллен, не окажите ли вы мне честь, позволив показать вам интерьер?" — спросил отец, стремясь удостовериться, что зал был украшен в соответствии с его строгими инструкциями.

Она кивнула, и мы с Дэйзи были оставлены под бдительным взором их горничной.

— Я слышала, Дэймон вернулся.

Как он?" — спросила Дэйзи, наконец соизволив поговорить со мной.

"Мисс Эмерсон, нам лучше пойти внутрь найти вашу маму", вмешалась горничная Дэйзи, потянув Дэйзи за руку через белые двойные двери Грэйндж Холл.

" Я надеюсь увидеть Деймона. Передай ему это!" — крикнула она через плечо.

Я вздохнул и прошел в холл.

Расположенный между городом и имением, Грэйндж был когда-то местом встреч для окружных землевладельцев, но теперь стал импровизированным арсеналом.

Стены зала были покрыты плющом и глицинией и, в дальнейшем, флагами Конфедерации.

Музыканты на возвышающейся сцене в углу бойко играли "Синий Флаг Бонни" и не менее пятидесяти пар кружилось по залу с бокалами пунша в руках.

Было очевидно, что отец не экономил при подготовке, и это было нечто большее чем просто ужин для войск.

С тяжестью на сердце, я отправился за пуншем.

Я не прошёл и пяти шагов, как почувствовал похлопывание по спине.

Я уже приготовился выслушать неуклюжие поздравления, которые сегодня били ключом, и отвечать натянутой улыбкой.

В чем был смысл ужина, на котором собирались объявить о помолвке, о которой и так все уже знали? Думал я озлоблено.

Я повернулся, оказавшись лицом к лицу с Господином Кэтрайт.

Я сразу же сменил выражение лица на что-то, как я надеялся, напоминающее волнение.

"Стефан, мальчик мой! Вот он человек часа! " — сказал Господин Кэтрайт, предлагая мне бокал виски.

"Сэр, спасибо что не отказали мне в удовольствии быть с вашей дочерью", проговорил я на автомате, сделав самый маленький глоток, который только возможно.

Я проснулся с ужасной головной болью после того как мы с Дэймоном пили виски в таверне.

Я провел весь день в кровати с холодным компрессом на лбу, в то время как Дэймон казался едва затронутым.

Я слышал, как он преследовал Кэтрин в лабиринте на заднем дворе.

Каждый смех, который доносился до меня был как маленький кинжал воткнутый в мою голову.

"Это удовольствие полностью ваше.

Я уверен, что это будет хорошее слияние.

Практичным, с минимальным риском, и огромными возможностями для роста."

— Благодарю вас, сэр, — сказал я.

— И мне так жаль собаку Розалин.

Мистер Картрайт потряс головой.

"Не говори моей жене и Розалин, но я всегда ненавидел это проклятое создание.

Я не говорю, что должен был пойти и сам ее убить, но я думаю, что каждый рано или поздно получает то, что хочет.

Все разговоры, что ты слышал о демонах на чертовой земле.

Люди перешептываются, что город проклят.

Такие разговоры отпугивают людей от рисков.

Заставляет людей нервничать, кладя деньги в банк", прогудел Господин Кэтрай, из-за чего несколько людей уставилось на нас.

Я нервно улыбнулся.

Краем глаза я видел моего отца, он, как подобает хозяину, провожал гостей к длинному столу в центре зала.

Я заметил, что повсюду стояли мамины лилии.

— Стефан, — сказал отец, хлопая меня по плечу, — ты готов? У тебя есть все, что нужно?

"Да." Я коснулся кольца в нагрудном кармане и последовал за ним во главу стола.

Розалин стояла рядом с матерью и натянуто улыбалась как и ее родители.

Глаза Розалин, всё ещё красные от оплакивания бедной Пэнни, ужасно гармонировали с неподходящим ей по размеру розовым платьем с оборками, в которое она была одета.

Как только наши соседи заняли свои места, я осознал, что слева от меня всё ещё свободны два места.

— Где твой брат? — спросил отец, понижая голос.

Я посмотрел в сторону двери.

Музыканты всё ещё играли, и в воздухе висело ожидание.

Наконец, дверь со стуком открылась, и зашли Дэймон и Кэтрин.

Вместе.

Это было не честно, подумал я зло.

Дэймон мог вести себя как мальчишка, мог пить и флиртовать словно не было никаких последствий.

Я всегда поступал правильно, ответственно, и теперь было такое чувство, словно меня наказывали за это, заставляя стать мужчиной.

Даже я был удивлен волной гнева, которую почувствовал.

Я попытался подавить эмоции, полным бокалом вина.

В конце концов, разве можно было ожидать, что Кэтрин придёт на ужин одна? И не был ли Дэймон просто галантным, хорошим старшим братом?

Кроме того, у них не было будущего.

Браки, по крайней мере в нашем обществе, одобрялись только, если они объединяли две семьи.

А что Кэтрин, будучи сиротой, могла предложить кроме красоты? Отец никогда бы не позволил мне жениться на ней, но это также означало, что он никогда не позволит жениться на ней и Дэймону.

И даже Дэймон не зашёл бы так далеко, чтобы жениться на ком-то, кого не одобрил отец.

Верно?

Я всё ещё не мог оторвать своего взгляда от руки Дэймона, обнимающей тонкую талию Кэтрин.

Она была в пышном платье оливкового цвета, и немного пошептавшись, она и Деймон направились к двум пустующим стульям в центре стола.

Её голубое ожерелье мерцало на её шее, и она подмигнула мне прежде чем занять свободное место рядом со мной.

Её бедро коснулось моего, и мне стало неловко.

"Дэймон." Отец коротко кивнул как только тот сел слева от него.

"Так как вы думаете, продвинется армия вплоть до Джорджии к зиме?" — спросил я Джонатана Палмера громко, просто потому, что боялся заговорить с Кэтрин.

Если бы я услышал её музыкальный голос, я мог бы утратить свою решимость сделать предложение Розалин.

— Я не беспокоюсь за Джорджию.

О чём я беспокоюсь — это собрать вместе милицию, чтобы решить проблемы здесь в Мистик Фоллс.

"Эти нападения невыносимы" — Джон — местный ветеринар, который обучает милицию Мистик Фоллс, сказал громко, ударив кулаком по столу так сильно, что загремел фарфор.

И тут армия слуг вошла в зал, держа блюда с дикими фазанами.

Я взял свою серебряную вилку и отодвинул мясо на край тарелки, у меня не было аппетита.

Вокруг себя я мог слышать обычные разговоры: о войне, о том, как мы могли бы помочь нашим мальчикам на фронте, о приближающихся званных обедах, барбекю и церковных собраниях.

Кетрин сосредоточенно переговаривалась с Онорией Феллс, сидящей напротив нее.

Внезапно я почувствовал ревность к седой, кудрявой Онории.

Она имела возможность беседовать с Кэтрин один-на-один — то, что я так отчаянно жаждал.

"Готов, сын?" Отец подтолкнул меня в спину, и я заметил, что люди уже заканчивали с блюдами.

Вино разливалось по бокалам, а музыканты, играющие в углу, на время перестали играть.

Это был момент, которого все ждали: Они знали, что будет сделано объявление, и знали, что за ним последует празднование и танцы.

Так обычно проходили обеды в Мистик Фоллс.

Но я до этого никогда не был в центре внимания.

Как по команде, Хонория наклонилась ко мне, и Дэймон ободряюще улыбнулся.

Чувствуя тошноту, я глубоко вздохнул и позвенел ножом об свой хрустальный фужер.

В тот же миг, повсюду в зале повисла тишина, и даже прислуга замерла на полушаге, уставившись на меня.

Я поднялся, сделал длинный глоток красного вина для храбрости и кашлянул.

"Я… эм…", начал я низким, неестественным голосом, который был совершенно не похож на мой.

У меня есть объявление.

Краем глаза я видел отца, сжимающего свой бокал шампанского, готового подбросить его в тосте.

Я посмотрел на Кэтрин.

Она смотрела на меня, её тёмные глаза буравили мои.

Я оторвал от неё свой взгляд и сжал мой фужер так крепко, что мне показалось, он затрещал.

"Розалин, я прошу твоей руки и хотел бы, чтобы ты вышла за меня замуж.

Окажешь ли ты мне эту честь?" — протараторил я, шаря в кармане в поисках кольца.

Я вытащил коробку и преклонил колено перед Розалин, пристально смотря вверх в её водянисто-коричневые глаза.

"Это тебе" — сказал я без интонации, открыв со щелчком крышку коробки и протянув её ей.

Розалин вскрикнула, и комната взорвалась небольшим количеством аплодисментов.

Я чувствовал, что меня похлопывают по спине, и видел, как Дэймон ухмылялся мне.

Кэтрин вежливо похлопала, с невыразительным выражением на лице.

— Вот, — я взял маленькую белую ручку Розалин и надел кольцо ей на палец.

Оно было ей слишком велико, и изумруд провернулся набок к мизинцу.

Она выглядела как девочка, примеряющая украшения матери.

Но Розалин, казалось, не беспокоилась, что кольцо не подошло. Напротив, она держала руку перед собой, рассматривая, как переливаются бриллианты в свете настольных свечей. Внезапно, толпа женщин окружила нас, воркуя над этим кольцом.

— Это нужно отпраздновать! — воскликнул отец, — Сигару каждому. Иди сюда, Стефан, сынок! Я горжусь тобой!

Я кивнул, и, покачиваясь, направился к нему. Забавно, что в то время как я всю жизнь посвятил тому, чтобы получить одобрение отца, что сделало его счастливейшим человеком, сам я, в действительности, чувствовал себя мёртвым внутри.

— Кэтрин, потанцуешь со мной? — услышал я голос Деймона поверх шума скрипящих стульев и звенящих бокалов. Я остановился и сосредоточился, ожидая ответа Кэтрин.

Кэтрин подняла глаза и бросила скрытый взгляд в мою сторону. Её глаза задержались на мне на длительный момент. Дикое желание сорвать кольцо с пальца Розалин и поместить его на бледную руку Кэтрин почти завладело мной. Но в этот момент отец подтолкнул меня сзади, и прежде чем я смог среагировать, Деймон схватил Кэтрин за руку и утащил её на танцпол.

Глава 7

Следующая неделя прошла как в тумане. Я торопился с примерки в магазине миссис Феллс на встречу с Розалин в душной комнате Картрайтов, а затем побыстрее в таверну с Деймоном. Я пытался забыть о Кэтрин, держал окна закрытыми, чтобы не было соблазна смотреть на лужайку заднего двора и заставлять себя улыбаться и махать рукой Деймону и Кэтрин, когда они исследовали сад.

Однажды я поднялся на чердак, чтобы взглянуть на портрет матери. Я думал, какой совет она могла бы дать мне. "Любовь терпелива" — вспоминал я её ритмичную речь с французским акцентом во время чтения Библии. Эта мысль успокоила меня. Может быть, любовь могла бы прийти ко мне и Розалин.

После этого я пытался полюбить Розалин или по крайней мере выработать что-то наподобие привязанности к ней. Я знал, что за её молчаливостью и отвратительными светлыми волосами скрывается простая и милая девушка, которая может стать безумно любящей женой и матерью. Наши последние встречи были не такими ужасными. На самом деле у Розалин был удивительно хороший настрой. Она получила новую собаку, гладкое чёрное чудище по имени Сэди, которую она везде носила с собой, чтобы уберечь нового щенка от судьбы, постигшей Пенни. Один раз, когда Розалин подняла на меня обожающие глаза и спросила, предпочитаю я сирень или гардении на свадьбе, я почти почувствовал себя любящим. Может быть этого достаточно.

Отец не тратил время впустую и планировал другую праздничную вечеринку. На сей раз это было барбекю в поместье, и отец пригласил на него всех в радиусе двадцати миль. Я был знаком лишь с кучкой молодых людей, милых девушек и солдатов Конфедерации, которые слонялись вокруг лабиринта, как будто поместье находилось в их собственности. Когда я был младше, я любил вечеринки в Веритас-Эстейт — всегда был шанс сбежать с друзьями к ледяному пруду, поиграть в прятки на болоте, прокатиться на лошадях до Виккери-Бридж, чтобы отважиться друг перед другом нырнуть в холодные глубины Виллоу-Крик. А сейчас я желал лишь, чтобы всё закончилось и я мог бы остаться один в своей комнате.

— Стефан, не разделишь со мной стакан виски? — окликнул меня Роберт, опираясь на портик рядом с баром. Судя по его кривой усмешке, он был уже пьян.

Он всунул мне запотевший стакан и звонко ударил своим стаканом по моему.

— Довольно скоро здесь повсюду будут бегать маленькие Сальваторы. Можешь представить? — он экспансивно развёл руками, будто обхватывая всю землю, чтобы показать мне, как много места моя воображаемая семья будет занимать. Я с несчастным видом прихлебнул виски, неспособный представить себе такое.

— Ну, ты сделал своего папочку удачливым человеком. А Розалин — везучей девочкой, — продолжил Роберт. Он последний раз поднял за меня стакан и ушёл поболтать с управляющим Локвудов.

Я вздохнул и присел на веранде, наблюдая за происходящим вокруг меня весельем. Я знал, что должен чувствовать себя счастливым. Я знал, что отец хотел для меня только лучшего. Я знал, что в Розалин нет ничего неправильного. Так почему это обязательство было похоже на смертный приговор?

На лужайке люди ели, смеялись и танцевали, а музыкальная группа, состоящая из друзей моего детства, Эвана Гриффина, Брайана Уолша и Мэтью Хартнетта, играла свою версию "Голубого флага Бонни". Небо было облачным, а воздух ароматным, ненавязчиво напоминая о том, что наступила настоящая осень. На расстоянии, у ворот о чём-то, покачиваясь, вопили мои школьные друзья. Вокруг было столько веселья — и всё это для меня — но моё сердце не чувствовало радости, а лишь глухо билось в груди.

Встав, я направился в кабинет отца. Я закрыл дверь и вздохнул с облегчением. Только слабый лучик солнечного света проглядывал сквозь тяжёлые парчовые шторы. В комнате было холодно и пахло новой кожей и старинными книгами. Я достал небольшой томик сонет Шекспира и пролистал до своей любимой поэмы. Шекспир успокаивал меня, расслаблял мой мозг, напоминая, что любовь и красота всё-таки существуют в мире. Возможно, испытание любви через искусство сможет поддержать меня.

Я устроился в кожаном кресле отца в углу и рассеяно заскользил глазами по хрустящим страницам. Не уверен, как долго я просидел там, позволяя литературному языку смывать с меня тревогу, но чем дольше я читал, тем больше успокаивался.

— Что читаешь?

Голос поразил меня, и книга с грохотом упала с коленей.

Кэтрин стояла у входа в кабинет, одетая в простое, белое шёлковое платье, которое плотно облегало каждый изгиб её тела. Все остальные женщины на вечере носили многоуровневые муслиновые и кринолиновые платья, так что их кожа была надёжно защищена толстой тканью. Но Кэтрин не выглядела смущенной своими открытыми белыми плечами. Из вежливости я не смотрел на неё.

— Почему ты не на вечеринке? — спросил я, наклоняясь за своей книгой.

Кэтрин подошла ко мне.

— Это почему ты не на вечеринке? Разве ты не самый почётный гость? — она присела на подлокотник моего кресла.

— Читала Шекспира? — спросил я, указывая на книгу на своих коленях. Это была нелепая попытка сменить тему разговора — я ещё не встречал девушки, сведущей в его трудах. Вот только вчера Розалин призналась, что она не читала книг последние три года, с тех пор как окончила Женскую Академию. Последней книгой, которую она держала в руках, был просто учебник о том, как быть ответственной женой конфедерата.

— Шекспир, — повторила она с акцентом, растягивающим слово на три слога. Это был странный акцент, не такой, какой я слышал у других людей из Атланты. Она раскачивала ногами взад и вперёд, так что я мог видеть, что она не носила чулки. Я с трудом оторвал от неё глаза.

— Могу ль тебя сравнить я с летним днём? — процитировала она. Я удивлённо поднял на неё глаза.

— Ты совершенней, мягче и прекрасней,* — сказал я, продолжив цитату. Моё сердце заскакало в груди, а разум словно растёкся, как патока, порождая необычное ощущение, заставляющее меня чувствовать, будто я сплю.

Кэтрин выдернула книгу из моих рук и закрыла её с громким хлопком.

— Нет, — сказала она твёрдо.

— Но так звучит следующая строчка, — сказал я, раздражённый тем, что она меняла правила игры, которые я только начал понимать.

— Так следующая строчка звучит для мистера Шекспира. А я просто задала тебе вопрос. Могу ли я сравнить тебя с летним днём? Достоин ли ты такого сравнения, мистер Сальватор? Или тебе нужна книга, чтобы решить? — спрашивала она с усмешкой, при этом держа томик вне моей досягаемости.

Я откашлялся, мой разум кипел. Деймон сказал бы что-нибудь остроумное в ответ, даже не задумываясь. Но когда я находился рядом с Кэтрин, я был похож на школьника, пытающегося произвести впечатление на девочку лягушкой, пойманной в пруду.

— Ну, ты можешь сравнить моего брата с летним днём. Ты проводишь с ним много времени.

Я покраснел и внезапно пожелал вернуть эти слова назад. Это звучало так ревниво и мелко.

— Может быть, летний день с несколькими грозами вдалеке, — ответила она, выгнув бровь. — Но ты, Заумный Стефан, ты отличаешься от Тёмного Деймона. Или… — Кэтрин оглянулась с усмешкой, на мгновение вспыхнувшей на её лице — Стремительного Деймона.

— Я тоже могу быть таким, — ответил я раздражённо прежде чем осознал, что я вообще сказал. Я встряхнул головой, жутко расстроившись. Казалось, что Кэтрин каким-то образом внушала мне говорить не думая. Она была такой оживлённой и жизнерадостной — разговаривая с ней, я чувствовал, будто нахожусь во сне, где всё, что я скажу, не будет иметь последствий, но всё что я скажу, будет очень важно.

— Хорошо, но тогда я должна видеть это, Стефан, — сказала Кэтрин. Она положила свою холодную руку мне на плечо. — Я уже достаточно узнала Деймона, а тебя знаю лишь поверхностно. Это настоящий позор, ты не думаешь?

Где-то далеко начали играть "Я Добрый Старый Мятежник". Я знал, что мне нужно вернуться наружу, выкурить сигару с мистером Картрайтом, закружиться с Розалин в первом вальсе, опробовать свою новую роль мужчины в Мистик Фоллс. Но вместо этого я оставался в этом кожаном кресле, желая провести здесь, в библиотеке, всю вечность, вдыхая аромат Кэтрин.

— Могу я высказать одно наблюдение? — спросила Кэтрин, наклонившись ко мне. Непослушная тёмная кудряшка опустилась на её белое плечо. Мне понадобилась вся моя сила, чтобы сопротивляться желанию дотронуться до её лица.

— Я думаю, что тебе не особо нравится всё, что сейчас происходит. Барбекю, предложение… — продолжила она.

Моё сердце запрыгало в груди. Всю прошлую неделю я отчаянным образом пытался скрыть чувства. Но видела ли она, как я задерживаюсь перед задним двором? Видела, как я скачу на Мезанотте в лес, когда они с Деймоном гуляют по саду, отчаянно стараясь не слышать их смеха? Неужели она может как-то читать мои мысли?

Кэтрин улыбнулась с сожалением.

— Бедный, милый, мужественный Стефан. Как ты до сих пор не понял, что правила существуют, чтобы их нарушать? Ты не сможешь сделать счастливым никого — ни отца, ни Розалин, ни Картрайтов — если ты сам не счастлив.

Я снова откашлялся, удивлённый осознанием того, что эта девушка, которую я знал всего несколько недель, поняла меня лучше, чем собственный отец…и будущая жена…за всю жизнь.

Кэтрин отошла от кресла и начала разглядывать книги на многочисленных полках отца. Она вытащила толстую, в кожаном переплёте книгу, "Тайны Мистик-Фоллс". Эту книгу я никогда раньше не видел. Улыбка озарила её нежно-розовые губы, и она подозвала меня к себе, приглашая сесть вместе с ней на отцовскую кушетку. Я знал, что не стоило этого делать, но, будто в трансе, я встал и пересёк комнату. Я погрузился в холодную, хрустящую кожаную подушку рядом с ней и просто перестал пытаться контролировать ситуацию.

В конце концов, кто узнает? Может быть, несколько минут её присутствия станут тем бальзамом, в котором я так нуждаюсь, чтобы прогнать свою меланхолию.

— цитата из 18 сонета У.Шекспира.

Глава 8

Я не представляю, сколько времени мы просидели в комнате вместе. Дедушкины часы в углу отстукивали минуты, но всё, что я помнил, было ритмичное дыхание Кэтрин, луч света, упавший на её угловатые скулы, быстрое шуршание страниц, пока мы просматривали книгу. Я смутно осознавал, что мне нужно уйти, чем быстрее, тем лучше, но всякий раз, когда я думал о музыке, танцах, тарелках с жареными цыплятами и Розалин, я оказывался буквально неспособным двигаться.

— Ты не читаешь! — дразнящее воскликнула Кэтрин, глядя на меня поверх "Тайн Мистик Фоллс".

— Да, не читаю.

— Почему? Ты отвлёкся? — Кэтрин поднялась, её тонкие плечи расправились, поскольку она решила поставить книгу обратно на полку. Она положила её не туда, откуда взяла, а рядом с отцовскими книгами по географии мира.

— Сюда, — пробормотал я, подходя к ней сзади, чтобы взять книгу и переставить на полку выше, где находилось её законное место. Аромат лимона и имбиря обвил меня, из-за чего закружилась голова. Она повернулась ко мне. Наши губы находились на расстоянии лишь нескольких дюймов друг от друга, и внезапно её запах стал почти невыносимым. Хотя головой я понимал, что поступаю неправильно, но сердце кричало, что я никогда не стану полноценным, если не поцелую Кэтрин. Я закрыл глаза и стал склонятся к ней, пока наши губы не соприкоснулись.

На одно мгновение я почувствовал, будто всю мою жизнь переключили. Я увидел Кэтрин, бегущую босиком по полям за задним двором, я догоняю её, и наш маленький сын бросается мне на плечи.

Но вдруг, совершенно непрошено изображение Пенни со вспоротым горлом пронеслось в моей голове. Я резко замер, будто поражённый молнией.

— Извини, — сказал я, отклоняясь назад и опрокидывая журнальный столик со сложенными на нём высокими стопками книг. Они упали на пол, звук был приглушён восточными коврами. Мой рот стал на вкус словно железо. Что я только что сделал? Что, если бы вошёл отец, торопясь открыть коробку табака с мистером Картрайтом? Мой мозг лихорадочно производил ужасные мысли.

— Мне нужно…мне нужно идти. Мне нужно найти свою невесту.

Без последнего взгляда на Кэтрин и на ошеломлённое выражение, которое, я уверен, было на её лице, я выбежал из кабинета и помчался сквозь пустую консерваторию в сад.

Сумерки только начали опускаться на землю. Кареты с матерями и маленькими детьми отъезжали точно так же, как осторожные кутилы, которые боялись нападений животных. Настало время, когда спиртное полилось рекой, музыка заиграла громче, а девушки превосходили сами себя в вальсе, намереваясь пленить солдат Конфедерации из соседнего лагеря. Моё дыхание восстановилось. Никто не знал, где я был, и тем более, что я делал. Я целенаправленно зашагал в самый центр вечеринки, будто я просто ходил наполнить стакан к бару. Я увидел Деймона, сидящего с другими солдатами и играющего партию в покер на углу крыльца. Пять девушек теснились на качелях, стоящих рядом, хихикали и громко разговаривали. Отец с мистером Картрайтом прогуливались по лабиринту, каждый держал в руке виски и оживлённо жестикулировал, несомненно, они обсуждали выгоду от объединения Картрайтов с Сальваторами.

— Стефан! — кто-то похлопал меня по спине.

— Мы всё гадали, где же наши почётные гости. Никакого уважения к старшим, — весело сказал Роберт.

— Розалин всё ещё нет? — спросил я.

— Ты же знаешь девушек. Они ищут самый нужный момент, особенно, когда они празднуют приближающуюся свадьбу.

Его слова звучали правдоподобно, но всё же необъяснимый озноб пронёсся по моему телу.

Это просто я не заметил, или солнце действительно зашло удивительно быстро? Гости на лужайке превратились в тёмные силуэты за пять минут, которые я пробыл на улице, и я уже не мог выделить Деймона из толпы в углу.

Оставив Роберта позади, я стал проталкиваться сквозь гостей на лужайке. Странно для девушки не появиться на своей собственной вечеринке. Что, если каким-то образом, она оказалась в доме и увидела…

Но это просто невозможно. Дверь была закрыта, шторы задвинуты. Я спешно направился к жилищам прислуги, находившимся рядом с прудом. Трава была покрыта росой и всё ещё стоптана с тех пор, как Кэтрин, Деймон и я играли здесь в футбол. Доходящий до колена туман заставлял меня желать, чтобы на мне сейчас были ботинки, а не модельные туфли.

Я прищурился. У подножия ивового дерева, где мы с Деймоном проводили часы, лазая по нему, как дети, на земле был виден неясный бугор, похожий на выступающий угловатый корень. Только я не помнил, чтобы на том месте когда-нибудь находился корень. Я снова сощурился. На мгновение я представил, что это обнимающаяся влюблённая парочка, старающаяся избежать любопытных глаз. Я внутренне улыбнулся сам себе. Хоть кто-то нашёл любовь на этой вечеринке.

Но тогда облака разошлись, и лунный свет озарил дерево — и то, что было под ним. С чувством нарастающей тошноты я осознал, что очертания под деревом не были двумя обнимающимися любовниками. Это была Розалин, моя невеста, её горло было вспорото, наполовину открытые глаза смотрели вверх, на ветви дерева, будто они хранили секрет для мира, к которому она больше не принадлежала.

Глава 9

Мне трудно описать те события, которые последовали за этим.

Я помню звуки шагов, пронзительные вопли и громкие молитвы прислуги перед своим домом. Я помню, как стоял на коленях и кричал от ужаса, сожаления и страха. Я помню, как мистер Картрайт пытался оттащить меня назад, пока миссис Картрайт громко рыдала на своих коленях, как раненое животное.

Я помню карету полиции и отца с Деймоном, которые, сложив руки на груди, шептались обо мне, объединившись в попытке разработать наилучший способ заботы обо мне. Я пытался разговаривать, сказать им, что я в порядке — я же жив, в конце концов. Я не мог облечь это в слова.

В какой-то момент доктор Джейнс схватил меня под руки и поставил на ноги. Медленно мужчины, которых я не знал, окружили меня и повели на террасу перед домом прислуги. Мои слова было не разобрать, и позвали Корделию.

— Я…я в порядке, — наконец промолвил я, смущённый тем, что мне уделяли столько внимания, когда на самом деле была убита Розалин.

— Шшш, тише, Стефан, — сказала Корделия, её жёсткое лицо выражало беспокойство. Она сжала руку на моей груди и забормотала молитву, потом вытащила крошечную склянку из объёмных складок её юбки. Она вскрыла её и прижала к моим губам.

— Пей, — принуждала она, пока жидкость, по вкусу похожая на лакрицу, бежала по моему горлу.

— Кэтрин! — простонал я. После этого я сразу закрыл рот рукой, но на лице Корделии успел появиться испуг. Незамедлительно она влила в меня ещё большую дозу пахнущей солодкой жидкости. Я отошёл на несколько тяжёлых шагов от крыльца, слишком уставший, чтобы дальше думать о чём-нибудь.

— Его брат где-то здесь, — сказала Корделия, её голос звучал так, будто она говорила под водой, — приведите его.

Я услышал звук шагов и мгновением позже открыл глаза, чтобы увидеть Деймона, стоящего передо мной. Его лицо было белым от потрясения.

— С ним всё будет хорошо? — спросил Деймон, повернувшись к Корделии.

— Я думаю… — начал доктор Джейнс.

— Ему нужен отдых. Тишина. Тёмная комната, — сказала Корделия авторитетным тоном.

Деймон кивнул.

— Я… Розалин…Я должен…, - начал я, хотя даже не знал, как закончить предложение. Должен что? Должен был начать искать её гораздо раньше, вместо того, чтобы проводить время, целуясь с Кэтрин? Должен был настаивать на том, чтобы сопровождать её на вечеринку?

— Шшш… — зашептал Деймон, поднимая меня. Я смог стоять, покачиваясь, позади него. Словно из ниоткуда появившийся отец взял меня за другую руку, и я неуверенно зашагал обратно к дому. Гости стояли на траве, поддерживая друг друга, а шериф Форбс созывал добровольцев для поисков в лесу. Я чувствовал, как Деймон проводит меня через задние двери дома и вверх по лестнице прежде чем позволить мне рухнуть на свою кровать. Я упал на хлопковые простыни, и с этого момента я не помню ничего, кроме темноты.

Следующим утром я проснулся в лучах солнца, рассыпавшихся по паркету из красного дерева в моей спальне.

— Доброе утро, брат.

Деймон сидел в углу в кресле-качалке, принадлежавшей ещё нашему пра-дедушке. Наша мама укачивала нас в нём, когда мы были младенцами, пела песни, пока мы не заснём. Глаза Деймона были красными и воспалёнными, и я представил себе, как он сидит вот так, глядя на меня, всю ночь.

— Розалин мертва? — я произнёс это как вопрос, хотя ответ на него был очевиден.

— Да, — Деймон встал и повернулся к кристальному кувшину, стоявшему на ореховом комоде. Он налил воды в стакан и поднёс ко мне. Я с трудом сел прямо.

— Нет, подожди, — скомандовал Деймон с властностью военного офицера. Я никогда не слышал, чтобы он говорил таким тоном прежде. Я откинулся на набитые гусиным пухом подушки и позволил Деймон поднести стакан к моим губам, будто я был маленьким ребёнком. Холодная, чистая вода скатилась по горлу, и я снова мысленно вернулся к последней ночи.

— Она страдала? — спросил я, множество страшных картинок замаршировало в моём мозгу. Пока я перечитывал Шекспира, Розалин должно быть обдумывала своё грандиозное появление. Она должна была быть такой взволнованной, показывая всем своё платье, молодые девушки должны были изумляться её кольцу, пожилые женщины должны были отзывать её в уголок, чтобы обсудить детали её первой брачной ночи. Я вообразил, как она энергично пересекала лужайку, когда услышала тяжёлые шаги за собой, и только обернувшись, увидела мгновенный блеск белых зубов, сверкающих в лунном свете. Я содрогнулся.

Деймон подошёл к кровати и положил руку на моё плечо. Внезапно волна ужасающих изображений остановилась.

— Смерть обычно случается меньше, чем за секунду. Это часто случается на войне, и я уверен, то же самое было с твоей Розалин, — Деймон снова устроился в своём кресле и потёр висок, — Они думают, это был койот. Война переносит людей на восток, и они думают, что животные следуют по кровавым следам.

— Койоты, — повторил я, запнувшись на втором слоге. Я никогда не слышал этого слова раньше. Это был ещё один пример новых фраз, таких как "убит" или "вдова", которые были включены в мой словарный запас.

— Разумеется, есть и такие люди, включая отца, которые считают, что это работа демонов, — Деймон закатил глаза, — как раз то, что нужно нашему городу. Эпидемия массовой истерии. Но больше всего в этом маленьком слухе меня убивает то, что когда люди убеждены, что их город осаждают некие демонические силы, они совершенно теряют из виду, что война разрывает нашу страну. Это такой склад ума, "голова-в-песке", который я просто не могу понять.

Я кивнул, не особо слушая, неспособный смотреть на смерть Розалин, как на часть своего рода аргумента против войны. Пока Деймон продолжал болтать о всякой ерунде, я отклонился назад и закрыл глаза. Я отчётливо представил себе лицо Розалин в момент, когда я нашёл её. Там, в темноте, она выглядела по-другому. Её глаза были большими и светящимися. Как будто она увидела что-то устрашающее. Как будто она ужасно страдала.

Глава 10

4 сентября, 1864.

Полночь. Слишком поздно, чтобы засыпать, слишком рано, чтобы просыпаться. Свечи горят на моей прикроватной тумбочке, отбрасывая зловещие мерцающие тени.

Я преследуем одной мыслью. Прощу ли я когда-нибудь себя за то, что не нашёл Розалин раньше, чем стало слишком поздно? И почему она — та, которую я клялся забыть — всё ещё в моём разуме?

Моя голова разрывается. Корделия всегда у дверей, приносит настойки, таблетки, порошки из трав. Я беру их, притворяясь выздоравливающим ребёнком. Отец и Деймон наблюдают за мной, когда думают, что я сплю. Знают ли они о ночных кошмарах?

Я думал, женитьба — участь худшая, чем смерть. Я был неправ. Я ошибался в стольких вещах, в слишком многих вещах, и всё, что я могу делать сейчас — это молиться о прощении и надеяться, что как-нибудь, когда-нибудь, я смогу собрать силы из глубин моего существования и снова твёрдо ступить на правильный путь. Я сделаю это. Я должен. Для Розалин.

И для неё.

Сейчас я потушу свечи, надеясь, что сон — подобно смерти — быстро поглотит меня.

— Стефан! Пора вставать! — воскликнул отец, громко хлопнув дверью моей спальни.

— Что? — я сделал усилие, чтобы сесть, не особо понимая, какой на улице час или какой сегодня день или сколько времени прошло после смерти Розалин. День сливался с ночью, и я никогда не спал по-настоящему, лишь проваливался в ужасающие сны. Я ничего не желал есть, кроме тех бесполезных отваров, которые Корделия продолжала приносить, подавая мне их с ложки, чтобы убедиться, что её стряпня будет съедена. Она готовила жареного цыплёнка, гибискус или наваристый бульон, который она называла "отваром страдальца", по её словам, после него я должен был почувствовать себя лучше. Нечто подобное, на этот раз напиток, она оставила на прикроватной тумбочке. Я побыстрее выпил это.

— Собирайся. Альфред поможет тебе подготовиться, — сказал отец.

— Собираться куда? — спросил я, свешивая ноги над полом. Я доковылял до зеркала. У меня была лёгкая щетина на подбородке, а рыжевато-коричневые волосы стояли дыбом. Глаза были красными, а ночная рубашка висела на плечах. Я выглядел ужасно.

Отец стоял позади меня, оценивая мою реакцию.

— Ты возьмёшь себя в руки. Сегодня похороны Розалин, и для меня и Картрайтов очень важно, чтобы мы были там. Мы хотим показать, что должны объединиться вместе против зла, бичующего наш город.

Пока отец болтал о демонах, я думал о своей первой встрече с Картрайтами. Я всё ещё чувствовал ужасную вину. Всё усугубляли мысли о том, что нападения не случилось бы, если бы я ждал Розалин на крыльце вместо того, чтобы проводить время зря в кабинете с Кэтрин. Если бы я находился снаружи, ждал Розалин, я бы увидел, как она идёт через поля в своём розовом платье. Может, я мог бы также умереть вместе с ней, и ей не пришлось бы встречаться со зверем из ночных кошмаров в одиночестве. Пусть я и не любил Розалин, но я не мог простить себя за то, что не находился там, чтобы защитить её.

— Ну давай же, — нетерпеливо сказал отец после того как Альфред вошёл в комнату, держа в руках белую льняную рубашку и двубортный костюм. Я побледнел. Это был костюм, в котором я должен был быть на свадьбе — в церкви, где мы оплакивали Розалин и где должна была состояться часть церемонии, заключающей наш союз. Всё же, я облачился в костюм, позволил Альфреду помочь мне побриться, так как мои руки были слишком непослушными, и час спустя я был готов сделать то, что должен.

Я следовал за отцом и Деймоном к карете с опущенными глазами. Отец сел впереди, рядом с Альфредом, в то время как Деймон сел сзади со мной.

— Как ты, брат? — спросил Деймон поверх привычного цоканья копыт Дьюка и Джейка по дороге Уиллоу Крик.

— Не особо, — ответил я формально, чувствуя комок в горле.

Деймон положил руку на моё плечо. Сороки трещали, пчёлы жужжали, и солнце заливало золотым светом деревья. Весь экипаж был наполнен запахом имбиря, и я чувствовал как внутри поднимается тошнота. Это был запах вины за страстное желание женщины, которая никогда не была — и не могла быть — моей женой.

— Твоя первая смерть, первая, которой ты стал свидетелем, меняет тебя, — в конце концов сказал Деймон, когда кучер останавливался перед белой, облицованной досками церковью. Церковные колокола звонили, и все дела в городе были закрыты на один день. — Но вполне возможно, это может изменить тебя к лучшему.

— Может быть, — сказал я, выходя из кареты. Правда, я не мог представить, каким образом. Мы дошли до дверей в тот же момент, что и прихрамывающий доктор Джейнс с тростью в одной руке и стаканом виски в другой. Перл и Анна сидели вместе, и Джонатан Гилберт сидел позади них, локтями опираясь на спинку скамьи Перл, в нескольких дюймах от её плеча.

Шериф Форбс находился на своём привычном месте во втором ряду, свирепо наблюдая за группой накрашенных женщин из таверны, пришедших проявить своё уважение. С краешку их круга стояла Элис, барменша, освежая себя шёлковым веером.

Кальвин Бейли, органист, играл адаптированную версию "Реквиема" Моцарта, но казалось, что он вставлял фальшивую ноту через каждые несколько аккордов. В первом ряду мистер Картрайт не шевелясь смотрел прямо перед собой, пока миссис Картрайт всхлипывала и периодически сморкалась в кружевной носовой платок. Впереди церкви стоял укрытый цветами закрытый дубовый гроб. В полном молчании, я подошёл к гробу и встал перед ним на колени.

— Мне так жаль, — прошептал я, дотрагиваясь до гроба, который казался холодным и тяжёлым. Непрошеный образ суженой внезапно возник в моём сознании: Розалин, хихикающая над своим новым щеночком, ветрено обсуждающая комбинации цветов для нашей свадьбы, рискующая вызвать гнев своей служанки, тайно поцеловав меня в щёку в конце одного из моих визитов. Я убрал руки от гроба и сложил их вместе, словно в молитве.

— Надеюсь, вы с Пенни нашли друг друга на небесах.

Я согнулся так, чтобы мои губы слегка коснулись гроба. Я хотел чтобы она знала, где бы она ни была, что я научился бы любить её.

— Прощай.

Я развернулся, чтобы занять своё место и резко остановился. Прямо за мной стояла Кэтрин. На ней было тёмно-синее хлопковое платье, с которого ниспадало море чёрных траурных повязок, заполнявших скамьи.

— Я так сожалею о твоей потере, — сказала Кэтрин, дотрагиваясь до моей руки. Я вздрогнул и отдёрнул руку назад. Как она смеет дотрагиваться до меня столь фамильярно на людях? Она вообще понимает, что если бы мы изначально не вели себя на барбекю подобным образом, трагедия, вероятно, никогда бы не произошла?

Беспокойство отражалось в её тёмных глазах.

— Я знаю, как тяжело это должно быть для тебя, — сказала она. — Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

Я сразу же испытал волну чувства вины за предположение о том, что она намекает на нечто большее, чем просто выражение симпатии. В конце концов, её родители умерли. Она просто молодая девушка, которая подошла ко мне, чтобы предложить свою помощь. Она выглядела такой грустной, что на одну дикую секунду я имел соблазн выйти из церкви и поддержать её.

— Спасибо, — вместо этого сказал я, восстанавливая утраченное дыхание, и ушёл на свою скамью. Я прокрался к Деймону, благочестиво обхватившему руками Библию, и сел рядом с ним. Я заметил, как он скользил глазами по Кэтрин, пока она ненадолго преклонила колени перед гробом. Я проследил за его пристальным взглядом и увидел, как несколько кудряшек выскользнули из-под её шляпы и теперь вились вокруг витиеватой пряжки её голубого ожерелья.

Несколькими минутами позже "Реквием" кончился, и пастор Коллинз поднялся на кафедру священника.

— Мы собрались здесь, чтобы почтить жизнь, которая оборвалась слишком рано. Зло посреди нас, и мы будем скорбеть об этой смерти, но мы также можем почерпнуть силу из этой смерти… — нараспев произносил он.

Я украдкой взглянул на Кэтрин, сидевшую на другой стороне прохода. Рядом с ней с одной стороны сидела её служанка, Эмили, и Перл с другой стороны. Руки Кэтрин были сложены, как для молитвы. Она чуть заметно обернулась, как если бы хотела посмотреть на меня. Я заставил себя отвести взгляд прежде, чем наши взгляды могли встретиться. Я не мог бесчестить Розалин мыслями о Кэтрин.

Я уставился на нескончаемые деревянные перекладиныцерковной колокольни. "Прости", — думал я, посылая сообщение наверх и надеясь, что Розалин, где бы она ни была, слышала его.

Глава 11

Лёгкий туман вился вокруг моих ног, когда я шёл к ивовому дереву. Солнце быстро садилось, но я всё ещё мог разглядеть тёмную фигуру, удобно устроившуюся между корнями.

Я взглянул ещё раз. Это была Розалин, её вечернее платье переливалось в слабом свете. Желчь подступила к горлу. Как она может быть здесь? Она похоронена, её тело лежит в шести футах под землёй на кладбище Мистик Фоллс.

Пока я подходил ближе, собирая всё своё мужество и быстро выхватив из кармана нож, я заметил, как в её безжизненных глазах отражались зеленеющие листья дерева. Её тёмные кудри прилипли к влажному лбу. А её шея вовсе не была разорвана. Вместо этого на шее виднелось только два аккуратных маленьких отверстия, будто пробитых гвоздями. Словно руководимый невидимой рукой, я упал на колени рядом с её телом.

— Мне жаль, — прошептал я, уставившись на потрескавшуюся подо мной землю. Потом я поднял глаза и застыл от ужаса. Потому что передо мной была вовсе не Розалин.

Это была Кэтрин.

Чуть заметная улыбка тронула её прелестные, как бутон розы, губы, будто она просто спала.

Я поборол стремление закричать. Я не мог позволить Кэтрин умереть! Но как только я потянулся к её ранам, она вдруг села прямо. Её внешность изменилась, тёмные кудри превратились в светлые, а глаза налились красным. Я отскочил от неё.

— Это твоя вина! — слова прорезались сквозь ночь с пустой, сверхъестественной интонацией. Голос не принадлежал ни Кэтрин, ни Розалин — это был голос демона.

Я закричал, крепче сжал свой перочинный нож и замахал им в ночном воздухе. Демон напал на меня и схватил мою шею. Он вонзил свои острые клыки в мою кожу, и всё вокруг расплылось во мраке…

Я проснулся в холодном поту и сел в кровати. Ворона каркала снаружи; я слышал, как вдалеке играют дети. Солнечные лучи пятнами пестрели на моём покрывале, поднос с обедом стоял на письменном столе. Это был дневной свет. Это была моя собственная кровать.

Сон. Я помнил похороны, возвращение из церкви, помню своё истощение, когда я медленно поднимался по лестнице в спальню. Только что это был сон, результат слишком сильных переживаний и возбуждения сегодня. "Сон", — снова повторил я, внушая сердцу перестать усиленно биться. Я сделал большой глоток воды прямо из графина, стоявшего на прикроватной тумбе. Мой мозг медленно успокаивался, но сердце продолжало скакать, и мои руки всё ещё были холодными и влажными. Потому что это был не сон, по крайней мере, он был совсем непохож на любой другой сон, который я когда-либо видел. Было похоже, будто демоны вторглись в моё сознание, и я уже больше не был уверен, что считать настоящим и каким мыслям доверять.

Я встал, пытаясь вытряхнуть кошмар из головы, и побрёл вниз. Я выбрал такой путь, чтобы не пересечься с Корделией на кухне. Она действительно хорошо заботилась обо мне, точно так же как и когда я был ребёнком, скорбеющим по своей матери, но что-то в её бдительном взгляде действовало мне на нервы. Я знал, что она слышала, как я звал Кэтрин, и я горячо надеялся, что она не сплетничала об этом со слугами.

Я зашёл в кабинет отца и окинул взглядом его полки, снова обнаружив себя рядом с книгами Шекспира. Казалось, что суббота была целую жизнь назад. И всё же, свеча в серебряном подсвечнике находилась точно там же, где мы с Кэтрин оставили её, и "Тайны Мистик Фоллс" всё ещё лежали на стуле. Если бы я закрыл глаза, то почти почувствовал бы запах лимона.

Я выбросил эту мысль из головы и торопливо выдернул с полки томик "Макбет", пьесы о ревности и любви, предательстве и смерти, которая подходила к моему настроению идеально.

Я заставил себя сесть в кожаное кресло и смотреть на слова, заставил себя переворачивать страницы. Может, это то, что мне нужно, чтобы отдохнуть от моей жизни. Если я буду продолжать заставлять себя делать что-то, может быть в конце концов преодолею чувство вины, грусть и страх, которые я несу с тех пор, как Розалин умерла.

В этот момент кто-то постучал в дверь.

— Отца здесь нет, — отозвался я, надеясь, что этот человек, кто бы он ни был, уйдёт.

— Сэр Стефан? — послышался голос Альфреда. — К вам гость.

— Нет, спасибо, — возразил я. Скорее всего, это снова был шериф Форбс. Он уже приходил четыре или пять раз, разговаривал с Деймоном и отцом. До этого времени я старался избегать таких посещений. Я не мог вынести мысли о том, чтобы сказать ему — сказать кому-либо — где я был во время нападения.

— Посетитель весьма настойчив, — продолжил Альфред.

— Прямо как ты, — пробормотал я со вздохом, пока шёл открывать дверь.

— Она в гостиной, — сказал Альфред, поворачиваясь на пятках.

— Подожди! — воскликнул я. Она. Могла ли это быть…Кэтрин?

Сердце учащённо забилось, несмотря на мои старания сохранять спокойствие.

— Да, сэр? — переспросил Альфред, остановившись на половине шага.

— Я буду там.

Я лихорадочно умыл лицо водой из чаши в углу и мокрыми руками пригладил волосы назад, убрав их со лба. Мои глаза всё ещё были припухшими, лопнувшие сосуды расходились по ним тонкими красными линиями, но я больше ничего не мог сделать со своим внешним видом, не говоря уже о внутренних чувствах.

Я целеустремлённо зашагал в гостиную. На мгновение моё сердце упало в разочаровании. Вместо Кэтрин на красном вельветовом стуле в углу сидела её служанка, Эмили. У неё на коленях стояла корзина с цветами, а сама она держала в руке маргаритку, наслаждаясь её ароматом, будто для неё в мире не было никаких забот.

— Здравствуй, — сказал я формально, уже придумывая оправдывающую меня причину вежливо уйти.

— Мистер Сальваторе, — Эмили встала и присела в полу-реверансе. На ней было простое белое открытое платье и шляпка без полей, её тёмная кожа была ровной и без морщин.

— Моя госпожа и я присоединяемся к твоей скорби. Она попросила, чтобы я передала тебе это, — сказала она, отдавая мне корзину.

— Спасибо, — я взял корзину, рассеяно поднёс веточку сирени к носу и вдохнул.

— Я бы использовала их в вашем лечении вместо бесполезных отваров Корделии.

— Как ты узнала об этом? — удивился я.

— Слуги болтают. Но я боюсь, что чем бы ни кормила вас Корделия, это приносит вам больше вреда, чем пользы. — Она вытянула из корзины несколько цветков, сплетая их в букет. — Маргаритки, магнолии и дицентра помогут вам исцелиться.

— И фиалки для размышлений? — спросил я, вспоминая цитату из шекспировского "Гамлета". Как только я сказал это, я понял, насколько нелепым было это высказывание. Как необразованная девушка-горничная могла знать, о чём я говорю? Но Эмили просто улыбнулась.

— Никаких фиалок, несмотря на то, что моя госпожа упоминала о вашей любви к Шекспиру.

Она потянулась к корзине, отломила веточку сирени и осторожно просунула в петлю для пуговицы на моём жилете.

Я поднял корзину и вдохнул. Пахло цветами, но было и что-то ещё: опьяняющий аромат, который я ощущал только рядом с Кэтрин. Я вдохнул снова, чувствуя смущение, и тьма нескольких прошедших дней постепенно отступала.

— Я знаю, всё, что сейчас происходит, очень странно, — продолжила Эмили, выводя меня из задумчивости, — но моя госпожа лишь желает вам всего наилучшего.

Она кивнула головой в сторону дивана, как бы приглашая меня сесть. Я послушно сел и стал рассматривать её. Она была необыкновенно красивой и держала себя с такой грацией, какой я никогда раньше не видел. Её движения и манеры были такими неторопливыми, что при взгляде на неё казалось, что наблюдаешь за ожившей картиной.

— Она хотела бы увидеться с вами, — сказала Эмили через мгновение.

В ту же секунду, как эти слова слетели с её губ, я понял, что этому никогда не бывать. Пока я сидел там, в дневном свете гостиной с другим человеком вместо того, чтобы потеряться в собственных мыслях, всё стало на свои места. Я был вдовцом, и моим долгом на тот момент был траур по Розалин, а не по школьным фантазиям о любви с Кэтрин. Кроме того, она была прелестной сироткой без друзей или связей. Это никогда не сработало бы — никогда и не могло сработать.

— Я виделся с ней. На похоронах…Розалин, — сказал я сухо.

— Это был едва ли светский визит, — обратила внимание Эмили.

— Она хочет увидеть Вас. Где-нибудь наедине. Когда вы готовы, — быстро добавила она.

Я знал, что должен сказать единственную вещь, которую надлежало сказать, но слова трудно было сформулировать.

— Посмотрим, но в моём сегодняшнем состоянии, боюсь, я, вероятно, не расположен идти на прогулку. Пожалуйста, передай своей госпоже мои извинения, даже если она не захочет общаться. Я знаю, Деймон пойдёт с ней, куда бы она ни пожелала, — сказал я, слова тяжелели на моём языке.

— Да. Она весьма любит Деймона, — Эмили подобрала юбки и встала. Я тоже встал и почувствовал, что, хотя я был выше её на голову, она была каким-то образом сильнее меня. Это было необычное, но в целом неприятное чувство.

— Но ты не можешь сопротивляться настоящей любви.

С этими словами она вышла за дверь и пошла на другую сторону поместья, маргаритки в её волосах рассыпали свои лепестки по ветру.

Глава 12 Часть 1

Я не совсем уверен, был ли это свежий воздух иди действие цветов Эмили, но я хорошо спал той ночью. На следующее утро я проснулся в ярких лучах солнца, разлившихся по комнате, и впервые после смерти Розалин не стал пить надоевшие зелья Корделии, оставленные на прикроватной тумбочке. Аромат корицы и яиц доносился с кухни, и я услышал фырканье лошадей, которых на улице запрягал Альфред. На секунду я почувствовал возбуждение от возможного зарождающегося намёка на счастье.

— Стефан! — прогудел мой отец по другую сторону двери, слегка постучав три раза своей прогулочной тростью или хлыстом для верховой езды. Без малейшего труда я вспомнил всё, что происходило на прошедшей неделе, и моё недомогание вернулось в прежнее состояние.

Я сохранял безмолвие, надеясь, что он просто уйдёт. Но вместо этого он распахнул незапертую дверь. Он был одет в штаны для верховой езды, в руках держал хлыст, с улыбкой на лице и лиловым цветком на отвороте пиджака. Он был ни симпатичным, ни ароматным; вообще-то, он выглядел, как одна из трав Корделии, сорванных в квартале слуг.

— Мы едем кататься, — объявил отец, распахивая ставни. Я зажмурил глаза от слепящего света. Мир всегда был таким ярким?

— В комнате нужно прибраться, а тебе, мой мальчик, нужно солнце.

— Но я должен уделить внимание своим занятиям, — сказал я, бессильно махнув рукой в сторону открытого томика "Макбет" на моём столе.

Отец взял книгу и закрыл её с исчерпывающим хлопком.

— Мне нужно поговорить с тобой и Деймоном вдалеке от любопытных ушей, — он с подозрением оглядел комнату. Я проследил за его пытливым взглядом, но не заметил ничего особенного, кроме коллекции грязных тарелок, которые Корделия ещё не вымыла.

Словно по сигналу, в комнату вошёл Деймон, одетый в горчичного цвета брюки и свою серую конфедератскую куртку.

— Отец! — Деймон закатил глаза. — Только не говори мне, что ты опять про свои бредни о демонах.

— Это не бредни! — зарычал отец. — Стефан, я жду тебя и твоего брата в конюшне.

Отец повернулся на пятках и широкими шагами вышел из комнаты. Деймон тряхнул головой и последовал за ним, оставляя меня переодеться.

Я одел весь мой выездной костюм — серую безрукавку и коричневые брюки — и вздохнул, будучи неуверен, хватит ли у меня сил ехать верхом или выдержать ещё один марафон в виде порции стычек между моим братом и отцом. Когда я открыл дверь, то обнаружил ожидающего меня Деймона у подножия кривой лестницы.

— Чувствуешь себя лучше, брат? — спросил Деймон, когда мы вышли из дома и вместе пересекали лужайку.

Я кивнул, в это же самое время заметив пятно под ивовым деревом, где я нашёл Розалин. Трава была высокой и ярко-зелёной, белки носились по узловатым стволам деревьев, чирикали воробьи, а наклонившиеся ветви плакучей ивы выглядели пышными и полными надежд. Не было и намёка на то, что что-нибудь было неладно здесь.

Я вздохнул с облегчением, когда мы достигли конюшни, чувствуя знакомый и любимый запах хорошо смазанной кожи и древесины. "Привет, девочка," — прошептал я в пушистое ухо Мезанотты. Она тихо и понимающе заржала. Её шерсть была гладкой и шелковистой, даже лучше, чем когда я в последний раз чистил её. "Извини, что не приходил навестить тебя, но похоже, мой брат хорошо о тебе заботился".

— Вообще-то, Кэтрин взялась начищать её. Что оказалось очень плохо для её собственных лошадей, — Деймон нежно улыбнулся и подбородком указал мне на двух кобыл, стоящих в углу. В самом деле, они топтались на месте и удручённо пялились в землю, недвусмысленно показывая, насколько одинокими и никому не нужными они были.

— Ты проводил довольно много времени с Кэтрин, — наконец сказал я. Это было утверждение, а не вопрос. Конечно, он был с ней. Деймон всегда проводил свободное время в окружении женщин. Я знал, что он знал женщин, особенно после года, проведённого в армии Конфедерации. Он рассказывал мне такие истории о некоторых женщинах, которых он встречал в городах, как Атланта и Лексингтон, заставлявшие меня краснеть. Знал ли он Кэтрин?

— Да, проводил, — сказал Деймон, закидывая ногу на спину своего коня, Джейка. Он не стал развивать тему.

— Готовы, мальчики? — позвал отец, его лошадь нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я кивнул и пустил лошадь крупным шагом вслед за отцом и Деймоном, пока мы направлялись к мосту Виккери Бридж, от одного конца до другого принадлежавшему нашим владениям.

Мы пересекли мост и повернули в лес. Я облегчённо закрыл глаза. Солнечный свет был слишком ярким. Я больше предпочитал тёмные тени деревьев. Лес был прохладным, влажные листья устилали землю, хотя за последнее время не было ни одного ливня. Листва была такой густой, что видеть можно было только небольшие клочки голубого неба, и периодически я слышал шуршание енота или барсука в кустах. Я старался не думать о звуках животных, как если бы они исходили от того самого, которое напало на Розалин.

Мы продолжили углубляться в лес, пока не добрались до небольшой поляны. Отец внезапно остановился и привязал свою лошадь к берёзе. Я послушно привязал Мезанотту к тому же дереву и огляделся. Поляна была помечена набором камней, образовывавших неровный круг, поверх которого расходились деревья, образуя естественное окно в небо. Я не был здесь несколько лет, с тех пор, как Деймон уехал. Когда мы были мальчишками, мы играли здесь в запрещённые карточные игры вместе с другими приятелями из города. Каждый знал, что поляна была тем местом, куда мальчишки приходили играть на деньги, девчонки приходили посплетничать, и каждый приходил выдавать свои секреты. Если отец действительно хотел сохранить наш разговор в тайне, лучше бы взял нас поговорить в таверну.

— Мы в беде, — сказал отец без какого-либо предисловия, глядя в небо. Я проследил за его взглядом, ожидая увидеть быстро надвигающуюся летнюю грозу. Но напротив, небо было голубым и чистым. Я не находил никакого успокоения в этом прекрасном дне. Я всё ещё был напуган безжизненными глазами Розалин.

— Мы — нет, отец, — сказал Деймон громко. — Знаешь, кто в беде? Все солдаты, сражающиеся в этой Богом забытой войне по причине, в которую ты заставлял меня пытаться поверить. Наша проблема — это война и твоя нескончаемая потребность находить конфликты везде, куда бы ты не повернулся.

Деймон гневно топнул ногой, так сильно напоминая мне Мезанотту, что я с трудом подавил в себе смех.

— Я не позволю тебе перечить мне! — сказал отец, потрясая перед Деймоном кулаком. Я переводил взгляд с одного на другого и обратно, как будто смотрел матч по теннису. Деймон возвышался над покатыми плечами отца, и впервые я осознал, что отец стареет.

Глава 12 Часть 2

Деймон упёр руки в боки.

— Тогда рассказывай. Давай послушаем, что ты там хочешь сказать.

Я ожидал, что отец закричит, но вместо этого он подошёл к одному из камней, его коленки скрипели, когда он наклонялся, чтобы сесть.

— Хотите знать, почему я покинул Италию? Я оставил её ради вас. Ради моих будущих детей. Я хотел, чтобы мои сыновья выросли, женились и имели детей на земле, которой бы я владел и которую бы любил. И я люблю эту землю и не буду смотреть, как она будет уничтожена демонами, — сказал отец, дико размахивая руками. Я сделал шаг назад, и Мезанотта долго и жалобно заржала. "Демоны", — повторил он, словно подтверждая свою точку зрения.

— Демоны? — фыркнул Деймон. — Скорее большие собаки. Разве ты не видишь, что в этом разговоре ты всё равно проиграешь? Ты говоришь, что хочешь для нас хорошей жизни, но ты всегда сам решаешь, как мы проживём эту жизнь. Ты заставил меня уйти на войну и заставил Стефана заключить помолвку и сейчас ты заставляешь нас верить в твои сказки, — орал Деймон, но я чувствовал, что он расстроен.

Я виновато взглянул на отца. Я не хотел, чтобы он знал, что я не любил Розалин. Но отец даже не смотрел в мою сторону. Он был слишком занят, враждебно глядя на Деймона.

— Я хочу для своих мальчиков только самого лучшего. Я знаю, что мы не ладим, и у меня нет времени на твои детские аргументы. Сейчас я не рассказываю сказки, — отец перевёл взгляд на меня, и я заставил себя посмотреть в его тёмные глаза. — Пожалуйста, поймите. Есть демоны, которые ходят среди нас. Они были и в Италии тоже. Они ходят по той же земле, выглядят, как люди. Но они пьют не то же, что люди.

— Ну, если они не пьют вина, это было бы настоящим благословением, не так ли? — процедил Деймон с сарказмом.

Я замер. Я помнил все случаи после смерти матери, когда отец выпивал слишком много вина или виски, запирался в своём кабинете и до поздней ночи бормотал о привидениях или демонах.

— Деймон! — сказал отец, его голос был даже более пронзительным, чем голос моего брата. — Я проигнорирую твоё хамство. Но я не позволю тебе игнорировать меня. Послушай, Стефан, — отец повернулся ко мне, — Всё, что, как ты видел, случилось с твоей молодой Розалин, не было естественного происхождения. Это не был один из Деймоновских койотов, — отец практически выплюнул последнее слово, — это был un vampiro. Они были в Италии, и сейчас они здесь, — отец говорил, морща краснеющее лицо, — и они причиняют вред. Они питаются нами. И нам нужно остановить их.

— Что ты имеешь в виду? — нервно спросил я, любые признаки изнеможения или головокружения пропали. Всё что я чувствовал — страх. Я мысленно вернулся к Розалин, но в этот раз вместо её глаз я вспомнил кровь на её шее, струившуюся из двух чётких круглых ран сбоку. Я дотронулся до своей собственной шеи, чувствуя под кожей пульсирующую кровь. Гонка под моими пальцами усиливалась, я чувствовал, как сердце пропускает удары. Мог ли отец быть… прав?

— Отец имеет в виду, что он проводил слишком много времени в церкви, где леди рассказывают свои небылицы. Отец, это история, которой пугают детей. И она не особо разумная. Всё, что ты говоришь — нонсенс. — Деймон встряхнул головой и сердито встал со своего высокого пня. — Я не собираюсь рассиживаться тут и слушать истории о привидениях.

С этими словами, он развернулся на своих ботинках с золотыми пуговицами и оседлал Джейка, глядя на отца сверху вниз, как будто провоцируя его сказать ещё что-нибудь.

— Запомни мои слова, — сказал отец, сделав один шаг ко мне. — Вампиры среди нас. Они выглядят, как мы, и могут жить среди нас, но они не такие же, как мы. Они пьют кровь. Это их эликсир жизни. У них нет душ, и они никогда не умирают. Они бессмертны.

От слова "бессмертны" у меня перехватило дыхание. Ветер поменялся, и листья начали шелестеть. Я вздрогнул. "Вампиры", — повторил я медленно. Я слышал это слово однажды раньше, когда мы с Деймоном были школьниками и обычно собирались на Виккери Бридж, стараясь напугать наших друзей. Один мальчик рассказывал нам, что он видел в лесу фигуру, припавшую на колени и пировавшую, прильнув к шее оленя. Мальчик говорил, что он закричал, и фигура повернулась к нему, показывая адские красные глаза, кровь капала с её длинных, острых зубов. "Вампир", — сказал он с уверенностью, обводя взглядом всех, чтобы увидеть, впечатлил ли он кого-нибудь из нас. Но поскольку он был бледным, костлявым и не особо умелым на охоте, мы безжалостно смеялись и издевались над ним. Он со своей семьёй переехал в Ричмонд в следующем году.

— Ну, я бы предпочёл вампиров ненормальному отцу, — сказал Деймон и, понукая Джейка ногами, умчался навстречу закату. Я повернулся к отцу, ожидая гневной тирады. Но отец только покачал головой.

— Ты веришь мне, сын? — спросил он.

Я кивнул, хотя не был уверен, что я верю. Всё, что я знал, это то, что каким-то образом на прошлой неделе весь мир изменился, и я не был уверен, что смогу приспособиться к этому.

— Хорошо, — кивнул отец, когда мы выезжали из леса к мосту. — Мы должны быть осторожными. Кажется, что война разбудила вампиров. Как будто они могут чувствовать кровь.

Слово "кровь" эхом отозвалось в моём сознании, пока мы направляли наших лошадей в обход кладбища, по кратчайшему пути через поля, спускавшиеся к озеру. Я видел, как вдалеке солнце отражается от его поверхности. Никто даже не представлял, что эта цветущая, холмистая земля может быть пристанищем демонов. Эти демоны, если они вообще существуют, являются частью старых стран с ветхими церквями и замками, среди которых вырос отец. Все слова, которые он произносил, были мне давно знакомы, но они звучали так странно в том месте, где он говорил их.

Отец глядел вокруг, как будто проверяя, не прячется ли кто-нибудь в кустах неподалёку от моста. Мы проходили вблизи кладбища, надгробные камни были блестящими и величественными в тёплом летнем свете.

— Они питаются кровью. Это даёт им силу.

— Но тогда… — сказал я, как только эта информация пронеслась через мой разум. — Если они бессмертны, то как мы…

— Убьём их? — закончил отец мою мысль. Он натянул поводья своей лошади. — Есть способы. Я слышал, один священник в Ричмонде может попытаться изгнать их, но тогда люди в городе узнают… некоторые вещи, — закончил он. — Джонатан Гилберт, шериф Форбс и я обсуждали некоторые предварительные меры.

— Если я чем-то могу помочь… — наконец предложил я, будучи неуверен, что сказать.

— Конечно, — грубо прервал отец. — Я рассчитываю на то, что ты станешь частью нашего комитета. Для начала, я поговорил с Корделией. Она знает свои травы, и она сказала, что есть растение, называемое вербеной, — отец суетливо дотронулся рукой до цветка на отвороте пиджака, — мы выступим с планом. И мы одержим победу. Потому что, в то время, как они имеют бессмертие, мы имеем Бога на нашей стороне. Здесь работает принцип "убей или будь убит". Ты понимаешь меня, мальчик? Это война, в которую ты призван, чтобы бороться.

Я кивнул, чувствуя всю гору ответственности на своих плечах. Может быть, это то, для чего я предназначен: не женитьба или бегство на войну, а борьба со сверхъестественным злом. Я встретился с отцом взглядом.

— Я сделаю всё, что ты захочешь, — сказал я, — всё, что угодно.

Последнее, что я увидел перед тем, как поскакать обратно в конюшню, была необъятная усмешка на лице отца.

- Я знаю, что сделаешь, сын. Ты — настоящий Сальваторе.

Глава 13

Я вернулся в свою комнату, не зная, что думать. Vampiros. Вампиры. Это слово звучало неправильно, не важно, на каком языке его произносить. Койоты. Вот слово, имеющее смысл. В конце концов, койот — это просто волк, дикое животное, перебравшееся в сбивающие с толку глубокие леса Вирджинии. Если Розалин убита койотом, это трагично, но понятно. Но как объяснить, что Розалин убита демоном?

Я засмеялся, но звук был больше похож на отрывистый лай, широкими шагами перешёл в спальню и сел, обхватив голову руками. Моё мучение вернулось с новой силой, и я вспомнил просьбу Эмили о том, чтобы не есть стряпню Корделии. В довершение ко всему казалось, что слуги посвящали друг друга во всё это.

Вдруг я услышал три мягкий стука в дверь. Они были настолько лёгкими, что их можно было принять за ветер, который не прекращался с тех пор, как мы вернулись из леса.

— Да? — откликнулся я нерешительно.

Стук раздался снова, на этот раз более настойчивый. На другой стороне комнаты сильно развевались хлопковые шторы.

— Альфред? — позвал я, по спине побежали мурашки. Отцовские истории определённо повлияли на меня.

— Я не буду обедать, — громко сказал я.

Я схватил нож для вскрытия конвертов со стола и держал его за спиной, пока осторожно подходил к двери. Но как только я дотронулся до дверной ручки, дверь начала колебаться изнутри.

— Это не смешно! — воскликнул я полу истерично, как ни с того ни с сего фигура в бледно-голубом платье проскользнула в комнату.

Кэтрин.

— Хорошо, потому что чувство юмора никогда не было моей сильной стороной, — сказала она с улыбкой, обнажающей её ровные белые зубы.

— Извини, — я покраснел и торопливо положил вскрыватель писем на стол, — я просто…

— Ты всё ещё восстанавливаешься, — карие глаза Кэтрин вцепились в мои, — прости, что напугала тебя, — она уселась посередине моей кровати и подняла колени к груди. — Твой брат беспокоился о тебе.

— Ой… — заикнулся я. Я не мог поверить, что Кэтрин Пирс пришла в мою спальню и сидит на моей кровати, как будто это совершенно нормально. Ни одна женщина, кроме моей матери и Корделии, вообще никогда не была в моих спальных комнатах. Я был внезапно смущён своими грязными ботинками в одном углу, сваленной в кучу фарфоровой посудой в другом, и всё ещё открытым томиком Шекспира на столе.

— Хочешь узнать секрет? — спросила Кэтрин.

Я стоял у двери, стиснув латунную ручку двери.

— Возможно, — начал я неуверенно.

— Подойди ближе и я скажу тебе, — она поманила меня пальцем. Горожане возмущались, если пара уходила гулять на Виккери Бридж без сопровождающего. Но здесь Кэтрин была без всякого спутника — как и без чулков, собственно говоря — и, забравшись на мою кровать, просила меня присоединиться к ней.

И я никак не мог сопротивляться этому.

Я робко сел на краешек кровати. Она тут же перекатилась на руки и колени и подползла ко мне. Перекинув волосы на одно плечо, она приложила руки чашечкой к моему уху.

— Мой секрет в том, что я тоже беспокоюсь о тебе, — прошептала она.

Я чувствовал на своей щеке её неестественно холодное дыхание. Мышцы на моих ногах судорожно дёргались. Я знал, что должен требовать, чтобы она ушла сейчас же. Но вместо этого я медленно придвигался к ней.

— Правда? — шепнул я.

— Да, — промурчала Кэтрин, заглядывая глубоко в мои глаза. — Ты должен забыть Розалин.

Я вздрогнул и отвёл взгляд от тёмных глаз Кэтрин к окну, наблюдая за быстро надвигающейся летней грозой. Кэтрин взяла мой подбородок в свои ледяные руки и повернула моё лицо обратно к своему.

— Розалин мертва, — продолжила она, её лицо было полно грусти и доброты. — Но ты нет. Розалин не хотела бы, чтобы ты прятался, словно преступник. Никто не желает такого для своих суженых, согласен?

Я медленно кивнул. Хотя Деймон говорил мне те же самые вещи, слова звучали намного убедительнее, когда исходили из уст Кэтрин.

Её губы изогнулись в небольшой улыбке.

— Ты снова обретёшь счастье, — сказала она. — Я хочу помочь тебе. Но ты должен позволить мне, милый Стефан, — Кэтрин положила руку мне на лоб. Я почувствовал волну жара и холод, сошедшихся на моём виске. Я вздрогнул, осознав силу разочарования, хлынувшего в моей груди, когда Кэтрин убрала руку обратно на колени.

— Это те цветы, которые я выбрала для тебя? — неожиданно спросила Кэтрин, оглядывая комнату. — Ты запихнул их в угол, где совсем нет света!

— Извини, — ответил я.

Она по-свойски перемахнула через кровать и наклонилась, чтобы достать корзину из-под стола. Она раздвинула шторы, потом пристально посмотрела на меня, сложив руки на груди. У меня перехватило дыхание. Её светло-голубое креповое платье подчёркивало тонкую талию, а ожерелье расположилось на впадинке её шеи. Она была неоспоримо прекрасна.

Она выдернула из букета маргаритку, ощипывая лепестки один за одним.

— Вчера я видела, как ребёнок играл в дурацкую игру — "любит, не любит", — она засмеялась, но её улыбка резко обратилась серьёзностью. — Как думаешь, каким был бы ответ?

И неожиданно она встала передо мной, положив руки мне на плечи. Я вдыхал аромат имбиря и лимона, не зная, что сказать, и понимая лишь то, что хотел бы чувствовать её руки на своих плечах вечно.

— Был бы ответ "любит"… или "не любит"? — спросила Кэтрин, наклоняясь ко мне. Моё тело задрожало мелкой дрожью от желания, о котором я не думал, что смогу ощутить. Мои губы были всего лишь в дюйме от её.

— Каков ответ? — спросила Кэтрин, покусывая губу, словно стеснительная дева. Я засмеялся, сам того не желая. Я чувствовал, что смотрю развивающуюся сцену будучи бессильным остановить то, что собирался сделать. Я знал, что это было неправильно. Грешно. Но как это могло быть грешным, если каждая фибра моей души желала этого больше, чем чего-либо на свете? Розалин была мертва. Кэтрин — жива. И я был жив тоже, и мне нужно было начать действовать.

Если то, что сказал отец — правда, и я собирался сражаться в битве всей моей жизни между добром и злом, тогда я должен был научиться быть уверенным в себе и своём выборе. Мне нужно было перестать думать и начать верить в себя, свои убеждения и мечты.

— Тебе действительно нужно, чтобы я ответил? — спросил я, протягивая руки к её талии. Я схватил её и стянул на кровать с силой, о которой сам не знал, что обладаю. Она восторженно вскрикнула и упала рядом со мной. Её дыхание было свежим, а руки были холодными, когда она держала мои, и внезапно все остальные — и Розалин, и отцовские демоны, и даже Деймон — потеряли значение.

Глава 14

Я проснулся на следующее утро и пошарил вокруг руками, моё настроение сразу же испортилось, когда я не нащупал ничего, кроме набитых гусиным пухом подушек. Незаметная вмятина на матрасе рядом со мной была единственным доказательством того, что всё случилось на самом деле, а не было одним из лихорадочных снов, которые я видел с тех пор, как Розалин умерла.

Конечно, я не мог ожидать, что Кэтрин проведёт всю ночь со мной. Не со своей служанкой, ожидавшей её на заднем дворе и не со скоростью распространения слухов среди прислуги. Она сказала мне, что это должно стать нашим секретом и что она не может рисковать своей репутацией. Не то чтобы она особо беспокоилась об этом. Я тоже хотел сохранить для нас наш тайный мир вместе с ней.

Я представил, как она выскользнула из комнаты, вспомнил, какие ощущения у меня были, когда я держал её в своих руках, это тепло и лёгкость, которых я никогда не чувствовал раньше. Я чувствовал полноценность и спокойствие, а мысль о Розалин превратилась в смутное воспоминание, она стала персонажем неприятной истории, которую я просто выкинул из своей головы.

Сейчас мой разум был поглощён мыслями о Кэтрин: как она задёрнула шторы, когда летний шторм градом забарабанил в окна, как она позволяла моим рукам исследовать её изящное тело. В какой-то момент, когда я ласкал её шею, мои руки натолкнулись на застёжку её витиеватого миниатюрного голубого ожерелья, которое она всегда носила. Я начал расстёгивать его, но Кэтрин грубо оттолкнула меня.

— Не трогай! — сказала она резко, её руки взметнулись к застёжке, проверяя, всё ли в порядке. Но когда она убедилась, что талисман всё ещё на своём месте на шее, она погладила его и продолжила меня целовать.

Я покраснел, когда припомнил все остальные места, которые она позволяла мне трогать.

Я свесил ноги с кровати, подошёл к умывальнику и плеснул воды в лицо. Потом посмотрел в зеркало и улыбнулся. Тёмные круги под глазами исчезли, и больше не чувствовалось, будто дойти от одной стороны комнаты до другой требует много сил. Я переоделся в безрукавку и тёмно-синие брюки и вышел из комнаты, что-то напевая себе под нос.

— Сэр? — окликнул меня Альфред, поднимаясь по лестнице. Он держал в руках серебристое куполообразное блюдо — мой завтрак. Мои губы скривились от отвращения. Как мог я лежать в кровати целую неделю, когда существует целый мир, который можно исследовать вместе с Кэтрин?

— Я совершенно в порядке, спасибо, Альфред, — бросил я, прыгая вниз по лестнице через две ступени. Ночной ураган исчез так же быстро, как и появился. На террасе утренний свет искрился через окна от пола до потолка, а стол был украшен свеже-сорванными маргаритками. Деймон уже сидел там и пил кофе, попутно листая утреннюю газету из Ричмонда.

— Привет, братишка! — сказал он, поднимая чашку кофе, как будто он произносил тост. — Боже, ты хорошо выглядишь. Наша послеобеденная поездка всё-таки принесла тебе пользу?

Я кивнул и сел напротив него, разглядывая заголовки газеты. Союз взял форт Морган. Я представил, где конкретно он находился.

— Я не знаю, зачем мы вообще получаем газету. Не похоже, чтобы отец беспокоился о чём-либо, кроме историй, которые он сочиняет в своей голове, — с отвращением сказал Деймон.

— Если ты так ненавидишь это, почему бы тебе просто не уехать? — спросил я, внезапно раздражённый его непрекращающимся ворчанием. Может, было бы лучше, если бы он уехал, тогда отец не был бы таким расстроенным. Гнусный голос моего сознания добавил: "И тогда я не буду думать о вас с Кэтрин, вместе раскачивающихся на качелях на веранде".

Деймон лишь повёл бровью.

— Что ж, было бы недобросовестно не сказать, что здесь есть и интересные вещи, — его губы изогнулись в фирменной улыбке, от которой у меня неожиданно появилось желание схватить его за плечи и долго трясти.

Сила моих бурных эмоций удивила меня настолько, что я сел и запихнул в рот кекс из переполненной корзины на столе. Я никогда не ревновал к своему брату прежде, но внезапно меня посетила убивающая мысль: прокрадывалась ли когда-либо Кэтрин и в его спальню? Она не могла. Прошлой ночью она выглядела настолько обеспокоенной тем, что её поймают, снова и снова беря с меня обещание, что я никому не скажу ни слова о том, чем мы занимались.

Вошла кухарка Бетси, нагруженная тарелками с овсянкой, беконом и яйцами. У меня заурчало в желудке, и я осознал, что умираю от голода. Я жадно набросился на еду, наслаждаясь сочетанием солёного вкуса яиц и приятной горечи кофе. Казалось, я никогда не ел завтраков раньше, и мои чувства наконец-то пробудились. Я удовлетворённо вздохнул, и Деймон в изумлении поднял на меня глаза.

— Я знал, что всё, что тебе нужно — это немного свежего воздуха и хорошей еды, — сказал он.

"И Кэтрин", — подумал я.

— А теперь пойдём на улицу и натворим каких-нибудь неприятностей, — Деймон озорно улыбнулся. — Отец в своём кабинете проводит свои демонические исследования. Ты знаешь, что он даже Роберта втянул в это? — он с раздражением помотал головой.

Я вздохнул. Несмотря на то, что я не верил беспрекословно во все эти рассказы о демонах, я достаточно уважал отца, чтобы не поднимать на смех его мысли. Это заставляло меня чувствовать себя косвенно предателем, потому что я слушал пренебрежительные отзывы Деймона о нём.

— Прости, брат, — Деймон покачал головой и отодвинул свой стул на сланцевый пол. — Я знаю, что тебе не нравится, когда мы с отцом ссоримся.

Он подошёл вплотную ко мне и выдернул из-под меня стул, так что я почти упал. Я быстро вскочил на ноги и по-доброму, но сильно толкнул его.

— Так лучше! — возликовал Деймон. — Теперь пошли!

Он выбежал через заднюю дверь, позволив ей громко захлопнуться. Корделия обычно кричала на нас за такое преступление, когда мы были детьми, и я засмеялся, когда услышал хорошо знакомый тяжёлый вздох на кухне. Я выбежал на середину лужайки, где уже стоял Деймон, держа в руках вытянутый мяч, которым мы играли двумя неделями раньше.

— Эй, братишка! Лови! — задыхаясь сказал Деймон. Я повернулся и подпрыгнул в точно нужное время, чтобы поймать футбольный мячик. Я крепко прижал его к груди и побежал к конюшне, ветер хлестал мне в лицо.

— Мальчики! — раздался голос, заставивший меня остановиться. Кэтрин стояла на крыльце, одетая в простое кремовое муслиновое платье, и выглядела такой милой и невинной, что мне трудно было поверить, что всё произошедшее ночью было на самом деле. — Сжигаете избыток энергии?

Я смущённо развернулся и подошёл к крыльцу.

— Играем в мяч! — объяснил я, поспешно бросив мяч Деймону. Кэтрин оглядела себя, подвязывая свои кудри лентой сзади шеи. Меня охватил внезапный страх, что Кэтрин считает нас надоедливыми с нашими детскими играми, и она вышла сюда, чтобы поругать нас за то, что мы разбудили её так рано. Но она только улыбнулась и устроилась на крылечных качелях.

— Готова поиграть? — крикнул Деймон со своего места на лужайке. Он держал мяч за головой, готовый кинуть его Кэтрин.

— Абсолютно нет, — Кэтрин сморщила носик. — Одного раза было достаточно. Кроме того, я думаю, что людям, которым для игр и спорта нужна поддержка, недостаёт воображения.

— У Стефана есть воображение, — ухмыльнулся Деймон. — Ты должна послушать, как он читает стихи. Он как трубадур, — он бросил мяч на землю и подбежал к крыльцу.

— У Деймона тоже есть воображение. Ты должна посмотреть, с каким творческим подходом он играет в карты, — передразнил я и поднялся по ступеням крыльца.

Кэтрин кивнула, когда я поклонился ей, но не приложила более никаких усилий, чтобы поприветствовать меня. Я отступил назад, моментально почувствовав себя уязвлённым. Почему она не дала мне хотя бы поцеловать её руку? Неужели эта ночь ничего для неё не значила?

— Я очень изобретательный, особенно, когда у меня есть муза, — Деймон подмигнул Кэтрин, затем встал передо мной и взял её руку. Он поднёс её к своим губам, и у меня закрутило в животе.

— Спасибо, — Кэтрин встала и спустилась с крыльца, её простые юбки прошуршали вниз по лестнице. Со своими убранными назад волосами она напоминала мне ангела. Она незаметно улыбнулась мне, и я наконец расслабился.

— Здесь так прекрасно, — сказала Кэтрин, раскинув руки, как будто она благословляла всё наше поместье. — Покажете мне округу? — спросила она, поворачиваясь к нам и глядя сначала на Деймона, потом на меня и снова на Деймона. — Я живу здесь больше двух недель и толком не видела ничего, кроме своих спальных комнат и садов. Я хочу увидеть что-нибудь новое. Что-нибудь секретное!

— У нас есть лабиринт, — туповато сказал я. Деймон пихнул меня локтем в рёбра. Не похоже, чтобы он мог предложить что-то лучшее.

— Я знаю, — ответила Кэтрин. — Деймон показывал мне.

Моё сердце упало от напоминания о том, как много времени эти двое проводили вместе на этой неделе, пока я лежал больной в кровати. И если он показал ей лабиринт…

Я вытолкнул эту мысль из своей головы так далеко, как только мог. Деймон всегда рассказывал мне обо всех женщинах, которых он целовал, с тех пор, как в тринадцать лет он поцеловался с Амелией Хоук на Виккери Бридж. Если бы он поцеловал Кэтрин, я бы об этом узнал.

— Я с удовольствием посмотрю его ещё раз, — сказала Кэтрин, хлопая в ладоши, как будто я только что рассказал ей самые интересные новости на свете. — Вы двое проводите меня? — спросила она, с надеждой глядя на нас.

— Конечно, — ответили мы одновременно.

— О, прекрасно! Я должна сказать Эмили, — Кэтрин умчалась в дом, оставив нас стоять на противоположных концах лестницы.

— Она настоящая женщина, правда? — спросил Деймон.

— Да, — ответил я отрывисто. Прежде, чем я смог сказать что-либо ещё, Кэтрин вернулась и быстро сбежала с крыльца, держа в одной руке солнечный зонтик.

— Я готова для наших приключений! — воскликнула она, поручая мне свой зонт с выжидающим взглядом. Я вцепился в крючок зонтика, в то время как Кэтрин взяла под руку Деймона. Я шёл на несколько шагов сзади, наблюдая, как легко их бёдра ударяются друг о друга, как если бы она была его задорной младшей сестрой. Я расслабился. Так и было. Деймон всегда был защитником и для Кэтрин являлся лишь старшим братом. А она нуждалась в этом.

Я тихо насвистывал мелодию, пока следовал за ними. У нас был небольшой лабиринт прямо перед садом, но тот, что находился в дальнем углу наших владений был роскошным, построенным на болоте моим отцом, который был полон решимости впечатлить нашу маму. Она любила заниматься садоводством и оплакивала цветы, которые цвели в её родной Франции, но просто не могли подняться в болотистой почве Вирджинии. В этой стороне всегда пахло розами и клематисами, и именно сюда удалялись парочки, которые хотели побыть одни на вечеринке в Веритас-Эстейт. Слуги имели множество суеверий, связанных с лабиринтом: ребёнок, зачатый в лабиринте будет благословляем всю жизнь, если ты поцелуешь свою настоящую любовь в центре лабиринта, то останешься с ней на всю жизнь, но если ты скажешь ложь, находясь в стенах этого лабиринта, ты будешь проклят навеки. Сегодня это казалось почти волшебным: ветвистые деревья и вьющиеся растения отбрасывали глубокие тени, так что казалось, будто мы трое находились в своём заколдованном мире — вдалеке от смерти и войны.

— Он даже более прекрасный, чем я считала! — начала Кэтрин. — Он как книга сказок. Как Сады Люксембурга или как Дворцы Версаля! — она сорвала цветок белокрыльника и глубоко вдохнула.

Я в нерешительности посмотрел на неё.

— Ты была в Европе когда-то? — спросил я, чувствуя себя таким же провинциалом, как любая деревенщина, жившая в лачугах на другой стороне Мистик Фоллс, как те, кто произносит "крик", не растягивая гласную и в моём возрасте уже имеет четверых или пятерых детей.

— Я везде была, — просто ответила Кэтрин. Она заправила лилию за ухо. — Итак, скажите мне, мальчики, чем вы развлекаете себя, когда у вас нет таинственной незнакомки, которую можно впечатлить экскурсией по вашим землям?

— Мы наслаждаемся милыми молодёжными вещами с настоящим Южным гостеприимством, — ухмыльнулся Деймон, включая свой утрированный акцент, который всегда вызывал у меня смех.

Кэтрин наградила его смешком, и я улыбнулся. Теперь я видел, что кокетливая дружба Деймона и Кэтрин была такой же невинной, как отношения между кузинами, и я мог наслаждаться их взаимными подшучиваниями.

— Деймон прав. Наш Бал Основателей как раз через несколько недель, — сказал я, и всё внутри поднялось от осознания того, что я свободен пойти на бал с кем пожелаю. Я не мог дождаться, чтобы закружить Кэтрин в танце.

— И ты будешь самой прелестной девушкой. Даже девушки из Ричмонда и Шарлотсвилля будут завидовать! —объявил Деймон.

— Правда? Что ж, я думаю так и должно быть. Это мой недостаток? — спросила Кэтрин, переводя взгляд с Деймона на меня.

— Нет, — сказал я.

— Да, — сказал Деймон в тоже самое время. — И я, например, думаю, что большему количеству девушек стоит признать свои злобные сущности. В конце концов, мы все знаем, что прекрасный пол имеет тёмную сторону. Помнишь, как Клементина отрезала Амелии волосы? — Деймон повернулся ко мне.

— Да, — хихикнул я, будучи счастлив играть роль рассказчика для увеселения Кэтрин. — Клементина считала, что Амелия ведёт себя слишком развязно с Меттью Хартнеттом, и с тех пор, как он понравился Клем, она решила взять всё в свои руки и сделать Амелию менее привлекательной.

Кэтрин приложила руку ко рту в жесте преувеличенного сочувствия.

— Надеюсь, бедняжка Амелия оправилась.

— Она обручилась с каким-то солдатом. Не беспокойся о ней, — сказал Деймон. — Собственно, ты не должна беспокоиться вообще ни о чём. Ты намного более привлекательная.

— Ну, я всё же беспокоюсь об одной вещи, — глаза Кэтрин расширились. — Кто будет сопровождать меня на бал? — она раскачивала свой зонтик взад и вперёд и смотрела на землю, как будто продумывая тяжёлое решение. Моё сердце учащённо забилось, когда она подняла глаза на нас обоих.

— Я знаю! Давайте устроим гонку. Победителем будет тот, кто сможет заполучить меня! — она бросила свой зонт на землю и убежала в центр лабиринта.

— Брат? — спросил Деймон, подняв бровь.

— Готов? — улыбнулся я, как будто это было обычное детское состязание по бегу на скорость. Я не хотел, чтобы Деймон узнал, как быстро билось моё сердце и как сильно я желал поймать Кэтрин.

— Вперёд! — крикнул он. Я сразу же начал бежать. Мои руки и ноги заработали с бешеной скоростью, и я ворвался в лабиринт. Когда мы учились в школе, я был самым быстрым мальчиком в классе, быстрым, как молния, когда звенел школьный звонок.

Тут я услышал раскат хохота. Я обернулся. Деймон стоял, согнувшись пополам и хлопал себя по коленке. Я жадно глотал воздух, стараясь не выглядеть запыхавшимся.

— Боишься соревноваться со мной? — сказал я, вернувшись к нему, и ударил его по плечу. Я предполагал, что это будет шутливый удар, но он получился тяжеловесным и с глухим звуком.

— Ох, ну сейчас мы начнём, брат! — сказал Деймон, его голос был весёлым и полным смеха. Он схватил меня за плечи и с лёгкостью повалил на землю. Я стал отбиваться ногами и блокировал его, перебросив его на спину и прижимая его запястья к земле.

— Думаешь, что всё ещё можешь сделать своего младшего брата? — дразнил я, наслаждаясь своей мгновенной победой.

— Никто не пришёл за мной! — Кэтрин с надутыми губками вышла из лабиринта. Её хмурый вид быстро превратился в улыбку, когда она увидела тяжело дышавших нас на земле. — Отлично, я здесь, чтобы спасти вас обоих.

Она опустилась на колени и прижалась губами сначала к щеке Деймона, а потом к моей. Я отпустил запястья Деймона и встал, стряхивая грязь со своих брюк.

— Видите? — спросила она, подавая руку Деймону. — Всё, что вам нужно, это поцелуй, чтобы всё пошло лучше — хотя вам, мальчики, не стоит быть такими грубыми друг с другом.

— Мы боролись за тебя, — сказал Деймон лениво, не утруждая себя вставанием на ноги. В этот момент топот конских копыт прервал нас. Альфред спешился и склонил голову перед каждым из нас. Должно быть, это было то ещё зрелище: Деймон лежал на траве, закинув руки за голову, как будто он просто отдыхал, я лихорадочно пытался стереть пятна от травы со своих штанов, а Кэтрин стояла между нами и радостно улыбалась.

— Простите, что отвлекаю, — сказал Альфред. — Но господин Джузеппе хочет поговорить с господином Деймоном. Это срочно.

— Конечно это срочно. У отца всегда всё срочно. На что держишь пари, что это очередная нелепая теория, которую ему нужно обсудить?

Кэтрин подняла свой зонтик с земли.

— Я тоже должна идти. Я вся растрёпана, а я договорилась с Перл посетить аптеку.

— Идём, — сказал Альфред, жестом приглашая Деймона запрыгнуть на спину его лошади. В то время как Альфред и Деймон умчались верхом, мы с Кэтрин медленно пошли обратно на каретный двор. Я хотел снова поднять тему Бала Основателей, но обнаружил, что боюсь сделать это.

— Тебе не нужно подстраиваться под меня. Возможно, тебе стоит сохранять дружбу с братом, — посоветовала Кэтрин. — Похоже, твой отец лучше всего преуспел в лишь в вас двоих, — заметила она. Её рука слегка задела мою, и она обхватила моё запястье. Затем она поднялась на цыпочки и позволила своим губам коснуться моей щеки. — Приходи увидеться со мной сегодня ночью, милый Стефан. Мои комнаты будут открыты.

С этими словами она внезапно сорвалась на энергичный бег.

Она была похожа на жеребёнка, свободно несущегося галопом, и я чувствовал, как моё сердце несётся вместе с ней. Не было сомнения: она чувствовала то же, что и я. И знание этого заставляло меня чувствовать себя более живым, чем когда-либо в моей жизни.

Глава 15

Как только спустились сумерки, я прокрался вниз по лестнице, открыл заднюю дверь и на цыпочках вышел на траву, уже увлажнённую росой.

Я был особо осмотрительным, поскольку поместье окружали горящие факелы, и я знал, что отец был бы крайне недоволен, что я рискнул выйти на улицу после наступления темноты.

Но гостевой домик был лишь на расстоянии брошенного камня от моего дома — около двадцати шагов от крыльца.

Я крался через двор, оставаясь в тени, и чувствовал, как сердце вырывается из груди.

Я совсем не беспокоился о нападениях животных или о творениях ночи.

Я больше заботился о том, что буду обнаружен Альфредом или, ещё хуже, отцом.

Но идея того, что мне не удастся увидеть Кэтрин этой ночью наводила на меня истерику.

В очередной раз густой туман покрыл землю и взвился к небу, такие причудливые изменения в природе вероятнее всего были вызваны сменой времён года.

Я убеждался, что никто меня не видит, оглядываясь по сторонам, пока бежал от ивового дерева к лошадиной тропе и вверх по ступеням крыльца домика для гостей.

Я задержался перед побелённой дверью.

Шторы на оконных стеклах были плотно задёрнуты, и я не видел никакого света от свечей, просачивающегося под окнами.

На секунду я испугался, что пришел слишком поздно.

Что если Кэтрин и Эмили уже легли спать?

Всё же я слегка постучал костяшками пальцев по деревянному дверному косяку.

Дверь со скрипом открылась, и рука сжала мое запястье.

— Заходите! — услышал я резкий шёпот, и меня затащили в дом.

Позади меня я услышал щелканье замка и понял, что стою лицом к лицу с Эмили.

— Сэр, — сказала Эмили, с улыбкой делая реверанс.

Она была одета в простое синее платье, и ее волосы падали темными локонами на плечи.

"Добрый вечер," сказал я, мягко поклонившись.

Я осматривал маленький дом, позволяя глазам привыкнуть к тусклому свету.

Красный фонарь пылал на грубо высеченном столе в гостиной, отбрасывая тени на деревянные перекладины потолка.

Гостевой домик находился в запущенном состоянии годами, с тех пор как мама умерла, и её родственники перестали гостить у нас.

Но сейчас он был обитаем, и по комнатам разливалась тепло, которого мне не хватало в главном доме.

"Что я могу сделать для вас, сэр?" спросила Эмили, ее темные глаза не мигали.

— Ээ…я здесь, чтобы увидеть Кэтрин, — запнулся я, внезапно смутившись.

Что бы подумала Эмили о своей хозяйке?

Конечно, подразумевается, что горничные умеют молчать, но я знал, как болтают слуги, и я решительно не хотел, чтобы достоинство Кэтрин было скомпрометировано, если Эмили окажется типичным представителем тех, кто участвует в праздных сплетнях прислуги.

"Кэтрин ожидает вас," сказала Эмили с искоркой озорства в глазах.

Она взяла фонарь со стола и повела меня вверх по деревянной лестнице, остановившись перед белой дверью в конце коридора.

Я скосил глаза.

Когда мы с Деймоном были маленькими, мы по неопределённым причинам боялись лестниц гостевого домика.

Может быть, это потому что слуги говорили, что дом населён привидениями, может, потому что каждая половица в доме скрипела, но что-то в пространстве останавливало нас от слишком долгого пребывания в этом месте.

Теперь, когда Кэтрин была здесь, и несмотря ни на что, не было другого места, где мне было бы лучше находиться.

Эмили повернулась ко мне, приложив костяшки пальцев к двери.

Она постучала три раза.

Затем она толкнула открытую дверь.

Я опасливо зашёл в комнату, половицы скрипели, пока Эмили удалялась в глубину коридора.

Сама комната была обставлена просто: чугунная кровать покрыта незатейливым зелёным одеялом, в одном углу гардероб, в другом — умывальник, позолоченное отдельно стоящее зеркало — в третьем.

Кэтрин сидела на кровати лицом к окну и спиной ко мне.

Её согнутые ноги были спрятаны под короткой белой ночной рубашкой, и длинные кудри свободно ниспадали на плечи.

Я стоял там, наблюдая за Кэтрин, и затем наконец прокашлялся.

Она обернулась с выражением веселья в её тёмных, похожих на кошачьи, глазах.

— Я здесь, — сказал я, переминаясь с одной обутой ноги на другую.

— Я и так вижу, — усмехнулась Кэтрин.

"Я видела как ты шел сюда.

Ты боялся выйти из дома после наступления темноты?

— Нет! — сказал я оборонительным тоном, смущённый тем, что она видела, как я метаюсь от дерева к дереву, словно излишне предусмотрительная белка.

Кэтрин изогнула дугой тёмную бровь и протянула мне руки.

— Тебе нужно перестать беспокоиться.

— Иди сюда.

Я помогу тебе отвлечься, — сказала она, подняв бровь.

Я подошёл к ней, будто во сне, встал на колени в кровати и крепко сжал её в объятиях.

Как только я почувствовал её тело в своих руках, я расслабился.

Просто ощущать её было напоминанием, что она была настоящей и эта ночь была настоящей, что ничего больше не имело значения — ни отец, ни Розалин, ни призраки горожан, которые, я убеждён, бродили снаружи в темноте.

Всё, что имело значение — это мои руки, обнимающие мою любовь.

Её рука спускалась вниз к моим плечам, и я представил нас идущими на Бал Основателей вместе.

Когда её рука остановилась на моём плече и я почувствовал, как её ногти разрывают тонкий хлопок моей рубашки на долю секунды мне представилась картинка нас через десять лет со множеством детишек, наполняющих поместье звуками заливистого смеха.

Я хотел, чтобы эта жизнь была моей, сейчас и навеки.

Я застонал от желания и наклонился, позволяя своим губам прикоснуться к её, сначала медленно, как если бы мы объявляли перед всеми о нашей любви на свадьбе, а потом жестче и более требовательно, разрешая моим губам перемещаться от её рта к шее, постепенно спускаясь к её белоснежной груди.

Она схватила мой подбородок, притянула моё лицо к своему и страстно поцеловала.

Я ответил взаимностью.

Было похоже, будто я был умирающим от голода человеком, который наконец-то нашёл пищу на её губах.

Мы целовались, а я закрыл глаза и забыл о будущем.

Внезапно, я почуствовал острую боль в моей щее, как будто она была проколота.

Я вскрикнул, но Кэтрин продолжала целовать меня.

Но нет, не целовать, кусать, высасывая мою кровь из-под кожи.

Мои глаза распахнулись, и я увидел глаза Кэтрин, дикие и налитые кровью, ее лицо было призрачно белым в свете луны.

Я выкручивал мою голову, но боль не отступала, и я не мог кричать, не мог бороться, мог только смотреть на полную луну за окном, и мог только чувствовать как кровь покидает мое тело, и желание, и жар, и гнев, и ужас — все вскипало внутри меня.

Если это было тем, что чувствуют при смерти, тогда я хотел её.

Я хотел этого, поэтому я быстро обхватил руками Кэтрин, отдавая себя ей.

Затем все исчезло в черноте.

Глава 16

Одинокий крик совы — долгий, заунывный звук — заставил меня резко открыть глаза.

Как только они приспособились к тусклому свету, я почувствовал пульсирующую боль на одной стороне шеи, которая, казалось, точно выдерживала ритм с воплями совы.

И вдруг я вспомнил всё — Кэтрин, её раскрытые губы, сверкающие зубы.

Моё сердце заколотилось так, будто я умирал и рождался одновременно.

Ужасная боль, красные глаза, мрачная чернота мёртвого сна.

Я начал дико оглядываться по сторонам.

Кэтрин, укрытая только ожерельем и простой муслиновой наволочкой, сидела всего в нескольких шагах от меня перед умывальником и мыла верхние части рук, вытирая их потом вафельным полотенцем.

— Привет, соня Стефан, — сказала она кокетливо.

Я свесил ноги над полом и попытался выскочить из кровати, но только обнаружил, что запутался в простынях.

— Твоё лицо, — пробормотал я, чувствуя, что похож на душевнобольного или ненормального, словно городской пьяница, спотыкаясь выходящий из таверны.

Кэтрин продолжала водить хлопковой тканью вдоль своих рук.

Лицо, что я видел прошлой ночью, было лицом не человека.

Это было лицо, переполненное жаждой, и страстью, и эмоциями, названия которым я даже не мог придумать.

Но в этом свете Кэтрин выглядела прекраснее, чем когда-либо, сонно хлопая глазами, как котёнок послей долгой дневной дремоты.

"Кетрин?" спросил я, принуждая себя посмотреть ей в глаза.

"Кто ты?"

Кэтрин медленно подхватила с прикроватной тумбочки гребень для волос, как будто она располагала всем временем мира.

Она повернулась ко мне и стала расчесывать свои роскошные волосы.

— Ты же не боишься, не так ли? — спросила она.

Так она была вампиром.

Моя кровь заледенела.

Я обмотался в простыню, затем схватил свои штаны с края кровати и стал одевать их.

Я быстро запихнул свои ноги в ботинки и натянул рубашку, не заботясь о моей нижней майке, все еще лежавшей на полу.

Быстрая, как молния, Кэтрин оказалась передо мной, рукой сжимая моё плечо.

Она была удивительно сильной, и я должен был сильно дёрнуться, чтобы вырваться из её хватки.

Освободившись, Кэтрин отступила.

"Тише. Тише," прошептала она, как мать, которая успокаивает дитя.

— Нет, — завопил я, поднимая руки вверх.

Я не должен дать ей попытку очаровать меня

— Ты вампир.

— Ты убила Розалин.

Ты убиваешь в городе.

— Ты зло, и тебя необходимо остановить.

Но потом я поймал взгляд её глаз, её больших, ясных, на первый взгляд поверхностных глаз, и я резко замолчал.

— Ты не боишься, — повторила Кэтрин.

Слова эхом отразились в моём сознании, скача по кругу, и наконец нашли своё место там.

Я не знаю как или почему, но, в глубине души, я не боялся.

Но все же…

"Но тем не менее, ты вампир.

Как я могу вынести это?"

— Стефан.

— Милый испуганный Стефан.

Всё наладится.

Вот увидишь. она вложила свой подбородок в мои руки и поднялась на цыпочки для поцелуя.

В ясном солнечном свете зубы Кэтрин выглядели жемчужно белыми и совсем крохотными, и в них не было ничего от миниатюрных кинжалов, которые я видел этой ночью.

— Это я.

— Я все еще Кэтрин, — сказала она с улыбкой.

Я заставил себя отстраниться.

Я хотел верить, что все осталось прежним, но…

— Ты думаешь о Розалин, верно? — спросила она.

Она заметила встревоженное выражение моего лица и покачала головой.

— Естественно, ты подумал, что я могла это сделать, на основе того, кто я есть, но я обещаю тебе, я ее не убивала.

И я никогда бы так не поступила.

— Но… но… — начал я.

Кэтрин приложила палец к моим губам.

— Тшш. Я была с тобой той ночью. Помнишь?

Я забочусь о тебе и о тех, кто тебе дорог.

И я не знаю как умерла Розали, но кто бы это не сделал" — вспышка гнева помелькнула в ее глазах, которые, как я впервые заметил, были испещрены золотыми крапинами — "Они принесли нам плохую репутацию.

Они единственные, кто пугает меня.

Ты возможно боишься ходить во время ночи, а я боюсь не ходить при свете дня, чтобы меня не приняли за одного из тех монстров.

— Я могу быть вампиром, но у меня есть сердце.

— Пожалуйста, верь мне, милый Стефан.

Я отступил на шаг и схватился за голову.

Мои мысли клубились.

Солнце только начинало восходить и невозможно было предсказать, скроется ли туман под ярким солнцем или будет пасмурно.

То же самое было с Кэтрин.

Её прекрасная внешность скрывала её настоящую сущность, так что невозможно было установить, является ли она добром или злом.

Я тяжело опустился на кровать, не желая уходить и не желая оставаться.

"Ты должен верить мне," сказала Кэтрин, сидя рядом со мной. ее руки лежали на моей груди так, что она могла чувствовать как бьется мое сердце.

— Я Кэтрин Пирс.

— Ни больше, ни меньше.

Я — девушка, за которой ты наблюдал часами напролёт с тех пор, как я появилась здесь две недели назад.

Мое признание ничего не значит.

Это не меняет твоих и моих чувств, кем мы можем быть," сказала она, перемещая свои руки к моему подбородку.

— Правильно? — спросила она, её голос был полон настойчивости.

Я взглянул на широко распахнутые карие глаза Кэтрин и понял, что она была права.

Она должна была быть права.

Мое сердце все еще невероятно желало быть с ней, и я хотел сделать все, чтобы защить ее.

Потому что не была вампиром, она была Кэтрин.

Я взял обе её руки и чашечкой сложил их в своих собственных.

Они выглядели такими маленькими и уязвимыми.

Я поднес ее холодные нежные пальчики к моему рту и поцеловал их, один за другим.

Кэтрин выглядела такой испуганной и неуверенной.

— Ты не убивала Розалин? — медленно произнес я.

И когда эта фраза слетела с моих губ, я знал, что это было правдой, потому что мое сердце разбилось бы, если бы это было не так.

Кэтрин покачала головой и посмотрела в окно.

— Я никогда никого не убиваю, пока нет необходимости.

— Пока мне не нужно защитить себя или кого-то, кого я люблю.

И любой бы убивал в такой ситуации, не правда ли? — спросила она с возмущением, выставив подбородок вперёд с видом настолько гордым, но беззащитным, что мне пришлось приложить все усилия, которые я мог, чтобы не взять её на руки прямо в тот момент.

"Обещай, что ты сохранишь мой секрет, Стефан! Обещай мне!" попросила она, ее темные глаза искали мои.

"Конечно, я сохраню," сказал я, обещая не только ей, но и себе.

Я любил Кэтрин.

И да, она была вампиром.

Но всё-таки… слова, выходившие из уст Кэтрин звучали совсем по-другому, чем когда отец говорил их.

Страха не было.

Пожалуй, это звучало романтично и таинственно.

Может быть, отец ошибался.

Может быть, Кэтрин просто неправильно поняли.

"Ты владеешь моим секретом, Стефан. Понимаешь, что это значит? — сказала Кэтрин, кинувшись в мои объятия и прижавшись своей щекой к моей. Vous avez mon сoeur. Ты владеешь моим сердцем."

"И ты владеешь моим, " прошептал я, вкладывая смысл в каждое слово.

Глава 17

8 Сентября, 1864 год.

Она не та, кем кажется.

Должен я быть удивленным?

Испуганным?

Раненым?

Это было так, словно все, чему меня учили, все, во что я верил все семнадцать лет было неправильным.

Я по-прежнему чувствовал где она целовала меня, где ее пальцы сжимали мои руки.

Я все еще жажду быть с ней, и все же голос разума кричит в уши: ты не можешь любить вампира!

Если бы у меня была одна из ее маргариток, я мог бы срывать лепестки, позволяя цветку выбрать за меня.

Я люблю ее…Я не люблю…Я…Я люблю ее.

Я люблю.

Не взирая на последствия.

Это то, за чем следует твое сердце?

Я хотел, чтобы была карта или компас чтоб помочь мне найти свой путь.

Но она владела моим сердцем и прежде всего была моей Северной звездой…и этого было достаточно.

После того, как я вернулся в свою спальню, мне как-то удалось поспать пару часов.

Когда я проснулся, я стал сомневаться что все действительно было наяву.

Но потом я посмотрел на подушку и увидел четкое пятно высохшей алой крови и дотронулся пальцами до горла.

Я почуствовал там рану, однако она не болела, это доказывало, что события прошлого вечера были реальными.

Я чуствовал измождение, и растерянность, и восторженность — все вместе.

Мое тело было обессилено, мозг гудел.

Как будто меня лихорадило, но в то же время я чувствовал умиротворение, которого не испытывал раньше.

Я оделся, большое внимание приделяя промытию раны влажной тканью и перевязыванию её, потом застегнул льняную рубашку как можна выше.

Я взглянул на свое отражение в зеркале.

Я попытался увидеть что-то необычное, был ли какой-то блеск в моем глазу, подтверждавший мою новообретённую сущность.

Но мое лицо выглядело так же как и вчера.

Я сполз вниз по ступеням по направлению к кабинету отца.

Отцовский график был как часовой механизм, и он всегда проводил утро посищая и снимая поля с Робертом.

Однажды я закрылся в прохладной, темной комнате, я провел пальцами вдоль кожаных переплётов на каждой полке, чувствуя утешение от их гладкости.

Я просто надеялся что где-то, на стеллажах и полках с книгами на разные теми, должен быть том, который бы ответил на некоторие мои вопросы.

Я помнил, что Кэтрин читала Тайны Мистик-Фолс и заметил, что томика уже не было в кабинете, или, по крайней мере, на виду.

Я бесцельно прошел от полки к полке, впервые ощущаю себя ошеломленним от количества книг в кабинете моего отца.

Где бы я мог найти информацию о вампирах?

У отца было много томов художественной литературы, пьес, географических атласов, и два полных ящика Библий, одни на английском, другие на итальянском, некоторые на латыни.

Мои руки прикасались к книгам с золоченными буквами, я надеялся что найду хоть что-то.

Наконец, мои пальцы приземлились на тонкий, изношенный томик, на корешке которого потрескавшимся серебром было написано Demonios.

Demonio …демон…Это было то, что я искал.

Я открыл книгу, но она была написана на древнем итальянском диалекте, который я абсолютно не понимал, несмотря на мои обширные познания в латинском и итальянском языках.

Однако, я взял книгу с собой и устроился в мягком кресле.

Пытаться расшифровать книгу было делом, которое я мог понять, что-то гораздо проще, чем пытаться завтракать, притворяясь, что все хорошо.

Я водил пальцами по строчкам и читал вслух, чтобы убедиться, что не пропущу упоминания слова вампир.

Наконец, я нашел это слово, но предложения, окружавшие его были абсолютно непонятны для меня.

Я вздохнул в разочаровании.

Именно тогда дверь в кабинет начала со скрипом открываться.

"Кто это?" спросил я громко.

"Стефан"! Румяное лицо отца выглядело удивленным.

"Я искал тебя."

"Да?" Спросил я, мои руки подлетели к шее, как если бы мой отец мог увидеть повязку под тканью.

Но я почувствовал только гладкое полотно моей рубашки.

Мой секрет был в безопасности.

Отец необычно посмотрел на меня.

Он подошел ко мне и взял книгу с моих коленей.

"Ты и я думаем одинаково,"сказал он, его лицо искривилось странной улыбкой.

"Разве?" Мое сердце затрепетало в груди как крылья колибри, и я был уверен что отец мог услышать моё учащенное дыхание, резавшее мне горло.

Я был уверен, что он мог читать мои мысли, уверен, что он знал обо мне и Кэтрин.

И если бы он знал о Кэтрин, он бы убил ее и…

Я не мог даже думать об остальном.

Отец улыбнулся опять.

"Это так.

Я знаю, что ты принял разговор о вампирах близко к сердцу, и я признателен, что ты серьезно принимаешь эту напасть.

Конечно, я знаю, что у тебя есть свои собственный мотив — месть за смерть юной Розалин," сказал отец, перекрещиваясь.

Я уставился на пятно на тонком восточном ковре, где ткань была настолько порвана, что я мог разглядеть несколько деревяшек на нижнем этаже.

Я не мог взглянуть на отца и допустить, чтобы мое лицо выдало мой секрет, секрет Кэтрин.

Ты должен быть уверен, смерть Розали не была напрасной.

Она умерла за Мистик Фоллс, и её будут помнить, когда ми избавим наш город от этого проклятия.

И ты, конечно, будешь неотъемлемой частью плана.

Отец указал на книгу, которую я до сих пор держал.

"В отличии от твоего ни на что не годного брата.

Какая польза от его новых военных знаний, если он не может использовать их для защиты своей семьи, своей земли?" Отец задал риторический вопрос.

"Только сегодня он отправился на верховую прогулку со своими друзьями по службе.

Даже после того, как я сказал ему, что хотел бы, чтоб он сопровождал нас этим утром на нашу встречу в доме Джонатана.

Но я больше не обращал внимания.

Меня волновало только то, что отец не знал о Кэтрин.

Мое дыхание замедлилось.

В этой книге было мало информации, которую я мог бы понять.

"Я думаю, что она не очень полезна" — сказал я, как будто все что я делал этим утром — придавался научным интересом к вампирам.

"Это уже хорошо,"- сказал отец пренебрежительно, также небрежно он положил книгу обратно на полку.

"Я чувствую, что вместе мы имеем хороший запас знаний."

"Вместе?" повторил я.

Отец нетерпеливо взмахнул руками.

" Ты и я, и Основатели.

Мы создали совет для решения этой проблемы.

Мы направляемся на собрание прямо сейчас.

Ты тоже идешь.

"Я?" спросил я

Отец взглянул на меня с раздражением.

Я знал что ничего сложного в этом нет, но было так много информации, что я не смог сразу понять всё это. "да.

И я также беру Корделию.

Она много знает о травах и демонах.

Встреча в доме Джонатана Гилберта.

Отец кивнул, давая понять, что вопрос закрыт.

Я кивнул в ответ, хотя и был удивлен.

Джонатан Гилберт был преподавателем в университете и иногда изобретателем, которого отец за глаз называл чудаком.

Но сейчас отец произнес его имя с почтением.

В тысячный раз за этот день, я понял, что это был действительно иной мир.

"Альфред подготавливает экипаж, но я буду править сам.

Не говори никому, куда мы направлемся.

— Я уже поклялся Корделии в сохранении тайны, — сказал отец, как только шагнул из комнаты.

Спустя секунду я последовал за ним, но прежде засунул книгу в свой задний карман.

Я сидел рядом с отцом на переднем сиденье вагона, а Корделия в это время сидела к нам спиной, скрывая глаза, чтобы не вызвать подозрений.

Сегодня было странное утро, не было лакеев, чтобы вести нас, и я поймал любопытные взгляды Мистера Викери, когда мы вошли в недвижимость Блу Эстэйт, находящуюся по соседству.

Я помахал ей, но потом почувствовал руку отца на моей, что было предупреждением не привлекать внимания к себе.

Отец начал говорить, как только мы вошли в бесплодный участок грунтовой дороги, отделяющей плантации дороги от города.

"Я не понимаю твоего брата.

А ты понимаешь его? Какой мужчина не уважает своего отца?

Если бы я не знал его лучше, я бы подумал что он общается с одним из них." — сказал отец, плюнув на грунтовую дорогу.

"Почему вы так думаете?" — мне было некомфортно это спрашивать, струйки пота текли по моему позвоночнику.

Я пробежался пальцем ниже своего воротника, убрав его, когда ощутил марлевую повязку на шее.

Она была влажной, но от пота или крови — я не мог сказать

Мои мысли путались.

Предавал ли я Кэтрин, посещая эту встречу?

Предавал ли я отца, храня секрет Кэтрин?

Кто был злым или добрым?

Ничего не было ясно.

"Я думаю что они имеют какую-то власть," — сказал отец, ударив кнутом по Блейзу, будто бы пытаясь доказать свою точку зрения.

Блейз заржал и согнулся рысью.

Я оглянулся на Корделию, но она бесстрастно смотрела прямо перед собой.

"Они могут завладеть разумом, прежде чем человек поймет, что что-то не так.

— Они внушают им полностью подчиняться их чарам и прихотям.

Один лишь взгляд может заставить человека делать все, что пожелает вампир.

А к тому времени, когда человек осознает, что был под контролен, становиться слишком поздно.

"Правда?" спросил я скептично.

Я задумался о событиях прошлой ночи.

Сделала ли Кэтрин это со мной?

Нет.

Даже когда я был испугал, я был собой.

И все мои чувства принадлежали мне.

Может вамиры и могли делать это, но Кэтрин точно не делала этого со мной.

Отец засмеялся.

Ладно, не все время.

Одна надежда, что человек достаточно прочный, чтобы противостоять этому типу влияния

И я безусловно вырастил своих сыновьев сильными.

Тем не менее, я задаюсь вопросом, что могло попасть Деймону в голову."

"Я уверен, он в порядке," сказал я, внезапно очень нервничая при мысли, что Дэймон мог выяснить секрет Кэтрин.

"Я думаю, он просто не уверен, что он хочет."

"Меня не волнует, что он хочет," сказал отец.

"Ему следует помнить, что он мой сын и что он должен повиноваться.

Сейчас опасные времена, гораздо более опасные, чем Дэймон осознает.

И он должен понять, что если он не будет с нами, то люди могут подумать что его симпатии лежат на их стороне."

"Я думаю, он просто не верит в вампиров," сказал я, почувствовав сосущее чувство под ложечкой.

"Шшш!" прошептал отец, жестом призывая меня успокоиться.

Лошади, цокающие в городе, прошли мимо салона, где Джеремиа Блэк был почти без сознания у двери с полбутылкой виски у его ног.

Так или иначе, я не думал, что Джереми Блэк слушал и хотя бы видел, что происходит, но я кивнул, довольный, что молчание дало мне возможность разобраться в своих мыслях.

Я посмотрел направо, где Перл и ее дочь сидели на железной скамейке возле аптеки, обмахивая себя.

Я помахал им рукой, но, видя предупреждающий взгляд отца, подумал что лучше крикнуть и поздороватся.

Я закрыл свой рот и сидел молча, пока мы не добрались до другого конца города, где Джонатан Гилберт жил в плохо сохранившемся особняке, который когда-то принадлежал его отцу.

Отец часто подшучивал над тем, что дом вот-вот разрушится, но сегодня он ничего не сказал, так как Альфред открыл дверь вагона

"Корделия," — отец сказал коротко, позволяя ей первой выйти и подойти к особняку Гилберта, а потом мы последовали её примеру.

Не успели мы позвонить, как Джонатан сам открыл дверь.

"Рад видеть вас, Джузеппе, Стефан.

И вы должно быть Корделия.

Я слышал о ваших знаниях о природных травах," сказал он, протягивая ей руку.

Джонатан провел нас через лабиринты залов по направлению к маленькой двери рядом с грандиозной лестницей.

Джонатан открыл ее и жестом пригласил нас внутрь.

Мы поочередно нырнули в тоннель, который был всего лишь десять фунтов шириной, с шаткой лестницей в конце.

Не говоря ни слова мы взобрались по лестнице и очутились в крошечном пространстве без окон, что сразу заставило меня чувствовать клаустрофобию.

Горело две свечи в подсвечниках, отчего казалось, что окрашенный стол был залит водой, и так как мои глаза привыкли к тусклому свету, я мог рассмотреть Гонорию Феллс, сидящую в углу на рокере.

Мэр Локвуд и шериф Форбс делили старую деревяннную скамейку.

"Господа," сказала Гонория, вставая и приветствуя нас так, будто мы зашли на чашку чая.

"И я боюсь, что не знаю вас, мисс…" Гонория подозрительно посмотрела на Корделию

"Корделия," пробормотала Корделия, переводя взгляд с одного лица на другое, словно это было последнее место, где она хотела бы быть.

Мой отец неловко кашлянул.

"Она осталась со Стефаном после того…"

"После того, как его невесту нашли с разорванным горлом?" угрюмо отрезал мэр Локвуд.

"Мэр!" — сказала Гонория, хлопая рукой по своему рту.

Когда Джонатан вернулся обратно в зал,

Я сел на стул с прямой спинкой как можно дальше от остальных.

Я чувствовал себя не на месте, что, вероятно, чувствовала Корделия, неловко сидящая на деревянном стуле рядом с рокером Гонории.

"Теперь, стало быть!" Джонатан Гилберт сказал, возвращаясь в комнату, руки Ладена с инструментами и документами и объектами я не мог даже начать идентифицировать.

Он сел на бархатное кресло во главе стола и посмотрел вокруг

"Давайте начнем."

"Костер." сказал отец просто.

По моей спине побежали мурашки.

Родители Кэтрин погибли от пожара.

Могло ли это случиться потому, что они тоже были вампирами?

И Кэтрин единственной удалось сбежать?

"Костер?" повторил мэр Локвуд

"Это было зафиксировано, много раз в Италии, что огонь убивает их, также как обезглавливание или кол в сердце.

И, конечно, существуют травы, которые могут защитить нас.

Отец кивнул Корделии

"Вербена," подтвердила Корделия.

"Вербена," сказала Гонория мечтательно.

"Как прелестно." Корделия фыркнула.

Некоторые говорят, что вербена может вернуть здоровье тем, кто находился рядом с ними.

Но это яд для демонов, которых вы зовете вампирами

"Я хочу немного!" воскликнула Гонория жадно, с нетерпением протягивая руку.

"У меня нет с собой." — сказала Корделия.

"Разве?" — отец остро на неё посмотрел.

"Она исчезла из сада.

Я использовала её для того, чтобы сделать лекарство для Мистера Стефана,

потом, когда я пошла утром чтобы собрать её, она вся пропала.

Возможно это дети взяли её" — возмутилась Корделия, но глянула прямо на меня.

Я посмотрел в сторону, успокаивая себя, что если бы она знала об истинной природе Кэтрин, к этому времени она сказала бы уже моему отцу.

"Хорошо, тогда, где я могу достать вербену?" спросила Гонория.

"Она вероятно прямо под вашим носом," сказала Корделия.

"Что?" спросила Гонория резко, как если бы она была оскорблена.

"Вербена растет повсюду.

Кроме нашего сада," сказала Корделия мрачно.

"Хорошо" — сказал отец, глядя на двух женщин, стремясь розрядить ситуацию.

— После этой встречи, Корделия может сопроводить мисс Гонорию в ее сад, чтобы найти вербену.

"Подождите одну проклятую минуту," сказал мэр Локвуд, ударив массивным кулаком по столу.

Избавте меня от женских разговоров

— Ты хочешь сказать, что если я надену веточку сирени, демоны оставят меня в покое? — фыркнул он.

"Вербена, не сирень," объяснила Корделия.

Она защищает от зла.

"Да," сказал отец мудро.

"И каждый в городе должен носить ее.

Позаботьтесь об это, мер Локвуд

Таким образом, не только наши граждане будут защищены, но и любой, кто не будет её носить, будут считаться вампирами и могут быть сожжены,"

Когда отец произносил эти слова, его голос был настолько спокойным и сухим, что мне потребовался весь мой самоконтроль, чтобы не подняться, сбежать вниз по шаткой лестнице, найти Кэтрин и убежать вместе с ней.

Но если бы я сделал это, и если Кэтрин была так опасна, как думали основатели…

Я чувствовал себя пойманным в ловушку животным, непособным найти путь для побега.

Был я в ловушке с врагами сейчас, или враг остался в Веритас?

Я понял, что из моей раны сквозь воротник рубашки начинают просачиваться пятна крови,

и это будет только вопросом времени, когда они станут видны, как видимое напоминание о моем предательстве

Мэр Локвуд беспокойно изменил позу, заставляя стул скрипеть.

Я подпрыгнул.

"Теперь, если вербена сработает, это одно дело.

Но мы в разгаре войны.

Много правительственных чиновников Конфедерации следуют через Мистик-Фолс на пути в Ричмонд,

и если хоть слово выплывет о том, что вместо оказания помощи мы сражаемся с созданиями из сказок с помошью цветов…

Он покачал головой.

"Мы не можем приказать, чтобы все носили вербену."

"О, неужели? Тогда как мы можем быть уверенны, что вы не вампир?" требовательно спросил отец.

"Отец!" воскликнул я.

Кто-то должен был привнести голос разума в обсуждение.

"Мэр Локвуд прав.

Мы должны подумать спокойно.

Разумно."

"У вашего сына хорошая голова на плечах", сказал неохотно мер Локвуд

"Лучше, чем у вас," пробормотал отец.

"Итак…мы можем обсудить вербену позже.

Онория, отныне вы ответственны за запасы вербены, а мы должны убедить тех, кто нам дорог, носить ее.

Но сейчас, я хочу обсудить другие способы обнаружения вампиров, скрывающихся среди нас."- Произнёс взволнованно Джонатан Гилберт, разворачивая на столе большие листы бумаги.

Мэр Локвуд одел свои бифокальные очки и уставился на сложные механические чертежи.

"Эта вещь выглядит как компас."- Сказал мэр Локвуд, указывая на сложный рисунок.

"Да! Но вместо того. чтобы указывать на север, он указывает на вампиров," сказал Джонатан, едва сдерживаясь от волнения.

"Я работаю над образцом.

Требуется только немного точной настройки.

Он способен обнаруживать кровь.

Кровь других," сказал он многозначительно.

"Могу я взглянуть на это, мистер Джонатан?" попросила Коделия.

Джонатан посмотрел удивленно, но передал ей бумаги.

Она покачала головой.

"Нет" сказала она

"Образец"

"Ох, ну, он не закончен," сказал Джонатан, доставая из заднего кармана брюк блестящий металлический предмет, который больше походил на безделушку ребенка, чем на орудие для поиска жертв.

Корделия медленно покрутила компас в руках.

"Он работает?"

"Ну…" — Джонатан пожал плечами — "он будет работать."

"Вот, что я предлагаю," сказал отец, откинувшись на стуле.

"Мы возмем на вооружение вербену.

Мы будем трудиться день и ночь, чтобы заставить компас работать.

И мы разработаем план.

Мы установим блокаду, и к концу месяца город будет чист

Отец скрестил руки на груди в удовлетворении.

Один за другим, каждый член группы, включая Корделию, кивали головами

Я заерзал на деревянном стуле, держа мои руки на шее.

На чердаке было жарк и влажно, и мухи жужжали в стропилах, как если бы это было в середине июля, а не в середине сентября.

Я отчаянно нуждался в стакане с водой,

Мне казалось, что комната сейчас рухнет на меня.

Мне нужно было увидеть Кэтрин снова, чтобы напомнить себе, что она не была монстром.

Мое дыхание стало поверхностным,

и я чувствовал, что если бы я остался здесь, я мог бы сказать что-то, что я не имел в виду.

— Я думаю, что сейчас упаду в обморок, — услышал я сам себя, хотя слова прозвучали фальшиво даже для моих ушей.

Отец остро на меня взглянул.

Я видел, что он не верит мне, но Гонория начала издавать громкие сочувственные квохчущие звуки.

Отец откашлялся.

— Я присмотрю за моим мальчиком снаружи, — сообщил он присутствующим прежде чем последовать за мной вниз по расшатанной лестнице.

"Стефан", сказал отец, схватив мое плечо в момент, когда я открывал дверь, ведущую обратно в мир, который был мне понятен.

"Что?" — я ахнул.

"Помни.

Никому ни слова об этом.

Даже Дэймону.

Пока он не придет в рассудок.

Вот только я думаю, что его рассудок, возможно, был отнят у него нашей Кэтрин, — пробормотал он наполовину для себя и отпустил мою руку.

Я застыл при упоминании имени Кэтрин, но когда я обернулся, то увидел лишь спину отца, направлявшегося в дом

Я шёл обратно через город, желая быть верхом на Мезанотте вместо того, чтобы приезжать в карете.

Теперь у меня не было выбора, кроме как идти домой.

Я повернул налево, решив срезать через лес.

Я просто не мог больше общаться с какими-либо людьми сегодня.

"Это не что иное, как трава.

Но если ты носишь ее, ты защищен от дьявола.

Глава 18

Этой ночью Дэймон пригласил меня играть в карты с его армейскими друзьями, которые ночевали в лагере под открытым небом в Листауне, в двадцати милях отсюда.

"Я могу не согласится с ними, но черт возьми, они могут хорошо играть и пить хорошее пиво" — сказал Деймон.

Я согласился, стремясь избежать таким образом отца и каких-либо вопросов о вампирах.

Но к тому времени, как наступили сумерки, а я не видел и следа Кэтрин или Эмили, я всем сердцем желал бы отказаться сопровождать Деймона.

Мой рассудок все еще был в замешательстве, и я хотел провести ночь с Кэтрин, чтобы убедиться, что мое желание ведет меня в правильном направлении.

Я любил ее, но у моей практической разумной стороны были неприятности от неподчинения отцу.

"Готов?" спросил Деймон, одетый в свой мундир Конфедерации, заглядывая в мою спальню.

Я кивнул.

Было поздно отказываться.

"Хорошо." Он ухмыльнулся и загремел вниз по лестнице.

Я посмотрел задумчиво в окно на экипаж, затем последовал за ним.

"Мы едем в лагерь," прокричал Деймон, когда мы проходили мимо кабинета отца.

— Подождите! — отец вышел из кабинета в гостиную, держа в руках несколько длинных веточек, покрытых крошечными сиреневыми цветками.

Вербена

"Носите ее," приказал отец, засовывая каждому по веточке в нагрудный карман.

— Не стоит, отец, — кратко ответил Деймон, вытащил цветок из нагрудного кармана и запихнул в карман брюк.

"Я дал тебе свободу действий, сын, и дал крышу над головой.

— Теперь все, о чем я прошу, сделай это, — сказал отец, хлопая своим мясистым кулаком по его ладони так сильно, что я видел, как он вздрогнул.

К счастью, Деймон, обычно столь быстро набрасывающийся на любой признак слабости, не заметил.

"Хорошо, отец." Деймон легко пожал плечами и развел руками, как будто признавая поражение.

"Для меня будет честью носить цветок для тебя."

В глазах отца сверкнула ярость, но он ничего не сказал.

Вместо этого он просто отломал другую веточку и засунул в пальто Деймона.

— Спасибо, — пробормотал я, как только принял свою собственную ветку.

Мои благодарности были меньше за цветок, а больше за то, что отец выказывал помилование Дэймону.

"Будте осторожны, мальчики," сказал отец прежде чем вернуться в кабинет.

Дэймон закатил глаза, как только мы вышли наружу.

— Тебе не стоит быть с ним таким суровым, — пробормотал я, дрожа от ночного воздуха.

Похожий на летний день превращался в зябкий осенний вечер, но туман, который был повсюду прошлой ночью, рассеялся, позволяя нам кристально ясно увидеть луну.

— Почему нет? Он же суров с нами.

Дэймон фыркнул, продолжая идти к конюне.

Мезанотта и Джейк уже были обузданы и с нетерпением топали копытами. "я уговорил Альфреда подготовить все

Подумал, что нам придётся быстро отсюда сматываться.

Деймон перебросил ногу через спину Джейка и погнал его галопом вниз по тропе, затем он свернул в противоположном направлении от города.

Мы ехали в тишине по крайней мере полчаса

С только лишь стуком копыт и светом луны, проглядывающей сквозь густую листву,

казалось, будто мы скакали прямиком в свои мечты.

Наконец, мы начали слышать звуки игры флейт, смех и случайный выстрел

Деймон повёл нас вверх по холму к расчищенному участку леса. палатки располагались по всюду, и волынщик играл в углу

Кругом прогуливались мужчины, у въезда были поставлены собаки.

Было такое чувство, будто мы появились на загадочной тайной вечеринке.

— Добрый вечер, сэр? — двое солдат Кофедерации подошли к нам, направив на нас дула своих винтовок.

Мезанотта сделала несколько шагов назад и нервно заржала.

— Рядовой Деймон Сальваторе, сэр! Здесь на побывке из лагеря генерала Грума в Атланте.

Два солдата сразу же опустили винтовки и слегка подняли свои шляпы в знак приветствия.

"Простите за это, солдат.

Мы тут готовимся к сражению, но теряем наших парней, как мух, даже прежде, чем они попадают на поле битвы, — сказал высокий солдат, сделав шаг вперёд, чтобы похлопать Джейка по шее.

— Да, и это не из-за тифа, — продолжил солдат пониже и с усами, явно довольный, что поделился этой информацией с нами.

"Убийства?" — кратко спросил Деймон.

"Откуда вы знаете?" спросил первый часовой, перехватывая ружье.

Я глянул на землю, не уверен что мне делать.

Я чувствовал, что Деймон ставит нас в опасное положение,

но я не знал что я могу сделать, чтоб исправить это.

"Мы с братом приехали из Мистик-Фолс," сказал Деймон, жестом показывая направление, как будто в подстверждение своих слов.

"Ближайший город за лесом.

У нас были свои собственные проблемы

Люди говорят это какой-то вид животных.

— Если не учитывать, что это животное хватается только за горло, а остальные части тела оставляет нетронутыми, — со знанием дела поведал усатый солдат, сверкающий взгляд его малюсеньких глаз бегал туда и обратно между нами.

— Хмм, — сказал Деймон, вдруг потеряв интерес.

Но потом он сменил тему.

— Намечаются ли на сегодня какие-нибудь отличные игры в покер?

— Вон там, на поляне под дубовыми деревьями,

— маленький солдат указал нам короткий путь к поляне неподалёку.

"Приятного вечера, тогда.

Я благодарю вас за вашу помощь, сказал Деймон с преувеличенной вежливостью

Мы пошли в направлении, которое показал солдат, пока Деймон внезапно не остановился перед маленьким кругом солдат, ютившихся вокруг огня и игравших в карты.

— Здравствуйте! Рядовой Деймон Сальваторе в отпуске, из парней генерала Грума, — уверенно сказал Деймон, соскальзывая с лошади, и оглядел лица, раскрашенные огнями костра.

— Это мой брат Стефан.

Можем мы присоединиться?

Один рыжеволосый солдат взглянул на другого, самого старшего, в руках которого была праща.

Он пожал плечами и сделал нам знак садиться на одно из брёвен, расставленных вокруг огня.

"Почему бы и нет.

Адреналин потёк в моих жилах, когда мы начали игру и взяли карты.

У меня были хорошие карты: два туза и король.

Я моментально вытащил на стол несколько помятых бумажек из кармана, заключая пари сам с собой.

Если бы я выиграл деньги, тогда с Кетрин все было б хорошо.

Но если бы я не выиграл, тогда…я не хотел думать об этом.

"Ва-банк," сказал я уверенно.

После того, как мы начали игру, я не был удивлён когда оказался победителем.

Я улыбнулся, когда взял кучку денег и аккуратно положил её в карман.

Я улыбнулся с облегчением, окончательно ощущая убежденность в своей любви к Кэтрин.

Я представил, что б сказала Кетрин.

Умница Стефан, может быть.

Смышлёный Стефан.

Или она бы просто засмеялась, показывая свои белые зубы, и позволила мне обнять себя и крутить вокруг комнаты.

После этого, мы сыграли еще несколько партий, во время которых я потерял выигранные деньги, но мне было все равно.

Первая партия была тестом, и сейчас мое сердце и разум были удивительно легкими.

"О чём ты думаешь?" — спросил Деймон, вытаскивая флягу из своего кармана.

Он протянул её мне, и я сделал большой глоток.

Виски обжег мое горло, но я жаждал еще.

Было похоже, что не один другой солдат не был готов к еще одной партии.

Те пять, с которыми мы играли, отошли жевать табак, пить виски, или слезно рассказывать о возвращении домой к своим возлюбленным.

"Ну же, брат, ты можешь рассказать мне." — подбодрил Деймон.

Он взял флягу, глотнул с неё, и передал её назад мне.

Я сделал еще один глоток побольше и остановился.

Должен ли я казать ему?

Все сомнения, что были у меня раньше, исчезли.

В конце концов, он был моим братом.

"Ну, я думал о том насколько отличается Кетрин от любой другой девушки, что я когда-нибудь встречал…." — начал я уклончиво.

Я знал что ступаю на опасную территорию. но часть меня умирала от желания узнать, знает ли Деймон секрет Кэтрин, или нет.

Я сделал еще один глоток виски и кашлянул.

"Чем она отличается?" — спросил Деймон, его губи изгибались в улыбке.

"Ну, я имел в виду что она не отличается," — сказал я, отрезвев от того, как отчаянно пытался забрать свои слова обратно.

"Я просто имел в виду, я заметил, что она…"

"Что она вампир? перебил Деймон.

Мне перехватило дыхание и я моргнул.

Я нервно оглянулся.

Люди вокруг пили, смеялись, считали выигранные деньги.

Но Дэймон просто сидел здесь, с той же улыбкой на губах.

Я не мог понять, как именно он улыбался.

И тогда новая, более темная мысль появилась в моей голове.

Как Деймон узнал кем являлась Кэтрин?

Она сказала ему?

И было ли это так же, в предрассветным тумане, в постели?

Я вздрогнул.

"Итак, она вампир.

Что из этого? Она по-прежнему Кэтрин."

Деймон обернулся, чтоб посмотреть на меня с нетерпеливостью в его темно-карих глаза.

"И ты ничего не скажешь отцу.

Он такой же сумасшедший, как и всё это, — сказал он, потирая ботинком землю.

"Как ты узнал?"

Я не мог удержаться от вопроса.

Внезапно раздался выстрел.

— Солдат убит! — завопил мальчишка в форме, бросаясь от палатки к палатке, на вид ему было около четырнадцати

Солдат убит! Атака!

Все в лес!

Лицо Деймона побелело.

"Я должен помочь.

А ты, братишка, иди домой."

"Ты уверен?" — спросил я, чувствуя себя разорванным и неожиданно испуганным.

Деймон коротко кивнул.

"Если отец спросит, я слишком много выпил и где-то отсыпаюсь.

Послышался другой выстрел, и Деймон понёсся в лес, смешиваясь с морем других солдат.

"Уходи!" — крикнул Деймон.

Я побежал в противоположном направлении в теперь уже заброшенный лагерь и упёрся пятками в бока Мезанотты, шепча в пушистые уши и умоляя её бежать быстрее.

Мезанотта мчалась сквозь лес быстрее, чем когда-либо прежде; перебравшись на другую сторону моста Виккери-Бридж, она повернула, как будто точно зная, как добраться домой.

Но потом она встала на дыбы и заржала.

Я удержался в седле, крепко обхватив её ногами и увидел неясную фигуру с золотисто-коричневыми волосами под руку с другой девушкой.

Я застыл.

Женщины не выходят на улицу после наступления темноты без сопровождающего мужчины и в лучших обстоятельствах, и абсолютно точно не в эти времена.

Не во времена нападений вампиров.

Лицо обернулось, и в отражение на воде я увидил бледное, острое лицо.

Кэтрин.

Она провожала молодую Анну из аптеки.

Всё, что я мог видеть, это крупные кудри Анны, подпрыгивающие вокруг её плеч.

— Кэтрин! — крикнул я с лошади с силой, которой не думал, что обладаю.

Теперь, вместо желания обнять её, я хотел своими руками усмирить её, не дать ей довести до конца те ужасные вещи, которые она собиралась сделать.

Я почувствовал привкус желчи во рту, когда представил, как найду зазубренную ветку и воткну прямо в её грудь.

Кэтрин не повернулась.

Она сжала плечи Анны сильнее и повела её в лес.

Я сильно пнул Мезанотту в бока, и ветер засвистел в ушах, пока я отчаянно пытался догнать их.

Глава 19

Я скакал по лесу, подбивая Мезанотту перепрыгнуть через бревно, мчавшись через подлесок, чтобы не упустить из виду Кэтрин и Анну

Как я мог верить Кэтрин?

Как я мог думать, что люблю ее?

Мне следовало убить ее, когда у меня был шанс.

Если я не догоню их,

то кровь Анны будет на моих руках

Также как и Розалин.

Мы добрались до выкорчеванного дерева и Мезанотта встала на дыбы, пытаясь скинуть меня с седла на землю.

Я почувствовал резкий удар в висок, стукнувшись о камень.

Ветер бил меня по лицу, но я боролся со своим дыханием, зная, что это вопрос времени, прежде чем Кэтрин убъет Анну, а потом прикончит меня.

Я почувствовал нежные, холодные руки поднимающие меня с земли. "нет.."задыхался я

Было больно дышать.

Мои бриджи были разорваны и у меня был большой порез на колене

Кровь медленно стекала по моему виску.

Кэтрин села на колени передо мной, используя подол своего платья, чтобы остановить кровотечение.

Я заметил как она облизывает свои губы, сминая их вместе.

— Ты ранен, тихо сказала она, продолжая прижимать платье к моей ране.

Я заставил себя отползти от нее подальше, но Кэтрин сжала мое плечо, держа меня на месте

— Не волнуйся.

Помни.

У тебя мое сердце, сказала Кэтрин, заставив меня посмотреть на нее.

Безмолвно я кивнул.

Если придет смерть, я надеялся, она придет быстро.

Кэтрин обнажила свои зубы и я закрыл глаза, ожидая мучительный восторг от ее зубов на моей шее.

Но ничего не происходило.

Вместо этого, я чувствовал ее холодную кожу возле своего рта.

— Пей, — скомандовала Кэтрин, и я увидел тонкую глубокую рану на ее нежной белой коже.

Кровь текла из пореза, как будто ручей после ливня.

Я отбивался и попытался отвернуться, но Кэтрин отодвинула назад мою шею.

— Верь мне.

Это поможет.

Медленно, с ужасом, я позволил своим губам притронуться к жидкости.

Я немедленно ощутил тепло, бегущее вниз по горлу.

Я продолжал пить, пока Кэтрин не оттолкнула меня своей рукой.

— Этого хватит, — прошептала она, держа ладонь над раной.

— А теперь, как ты себя чувствуешь?

Она села на пятки и посмотрела на меня.

Как я себя чувствовал?

Я коснулся своей ноги и виска

Все было гладко.

Исцелилось.

— Ты это сделала, — недоверчиво сказал я.

— Сделала.

Кэтрин встала и откинула руки.

Я заметил, что ее рана тоже затянулась.

— А теперь скажи, почему мне пришлось исцелять тебя.

Что ты делаешь в лесу?

— Ты знаешь, что это не безопасно, — сказала она, беспокойство противоречило ее упрекающему тону. "вы..

Анна, пробормотал я, чувствуя себя вялым и уставшим, как будто после долгого изнуряющего ужина.

Я моргнул и осмотрелся вокруг.

Меззанотт была привязана к дереву, а Анна сидела возле ручья, обхватив колени руками, и смотря на нас двоих.

Вместо ужаса, лицо Анны было полно смятения, когда она переводила взгляд с меня на Кэтрин, и обратно.

— Стефан, Анна одна из моих друзей, — просто сказала Кэтрин.

— А Стефан…знает? — с любопытством спросила Анна шепотом, словно я не стоял на расстоянии трех футов от нее.

— Мы можем доверять ему, — сказала Кэтрин, решительно кивая.

Я прокашлялся, и обе девушки посмотрели на меня.

— Что вы делаете? — наконец спросил я.

— У нас встреча, — сказала Кэтрин показывая на поляну.

— Стефан Сальваторе, — произнес хриплый голос.

Я обернулся и увидел третью фигуру, вышедшую из тени.

Почти не задумываясь я вытащил вербену из нагрудного кармана, которая выглядела как бесполезная магаритка, зажатая у меня в руке.

— Стефан Сальваторе, — снова услышал я.

Я дико смотрел то на Анну, то на Кэтрин,

но по выражениям их лиц ничего нельзя было прочитать.

Сова гудела, я зажал свой кулак во рту, чтобы сдержать крик

— Все хорошо, мама.

Он знает, — позвала Анна в темноту.

Мама.

Так это означает, что Перл тоже была вампиром.

Но как она могла им быть?

Она была аптекаршей, тем кто исцеляет больных, а не вырывает человеческое горло зубами.

Но с другой стороны, Кэтрин вылечила меня, а не разорвала мне горло.

Перл вышла из деревьев, и пристально посмотрела на меня.

— Как мы узнаем, что в безопасности? — подозрительно спросила она, голосом, который звучал гораздо зловеще, чем ее вежливый тон в аптеке.

— Он безопасен, — сказала Кэтрин, мило улыбаясь и одновременно нежно касаясь моей руки.

Я вздрогнул и схватил вербену, слова Корделии эхом отозвались в моей голове.

Эта трава могла остановить дьявола.

Но а что если мы все поняли неправильно, и вампиры, как Кэтрин не монстры, а ангелы?

Что тогда?

— Брось вербену, — сказала Кэтрин.

Я посмотрел в ее большие кошачьи глаза и выкинул ее на землю.

Тотчас, Кэтрин кончиком туфли спрятала цветок в хвое и листьях.

— Стефан, ты выглядишь так, словно увидел привидение, — засмеялась Кэтрин, поворачиваясь ко мне.

Но ее смех не был сердитым.

Вместо этого он был мелодичный и музыкальный и немного грустный.

Я рухнул на корявый корень дерева.

Я заметил, что моя нога дрожала, и я твердо схватил себя за колено, которое было совершенно гладким, как будто я никогда не падал.

Кэтрин приняла мое движение как приглашение, опустившись на колени.

Она сидела и смотрела на меня, водя руками по моим волосам.

— А сейчас Кэтрин, он не похож на того кто видел привидение.

Он видел вампиров.

Трое из них. — я взглянул на Перл, как если бы был послушным школьником, а она была моей учительницей.

Она села на ближайший камень, и Анна, устроившаяся рядом, внезапно показалась моложе своих четырнадцати лет.

Но, конечно же, если Анна была вампиром, то это означало, что ей не было четырнадцати лет вообще.

Мой мозг завращался, и я почувствовал волну головокружения.

Кэтрин потрепала меня за шею и я стал легче дышать.

— Хорошо, Стефан, — сказала Перл, и приложила свои пальцы к подбородку и посмотрела на меня.

— Перво-наперво, мне нужно, чтобы ты запомнил, что Анна и я твои соседи и твои друзья.

Ты можешь это запомнить?

Я замер от ее взгляда.

Затем Перл улыбнулась любопытной полуулыбкой.

— Хорошо, — выдохнула она.

Я молча кивнул, не в состоянии думать, и говорить.

— Прямо после войны мы жили в Южной Каролине, — начала Перл.

— После войны? — спросил я, прежде чем успел остановить себя.

Анна захихикала, а Перл слегка улыбнулась.

— Войны за независимость, — кратко объяснила Перл.

— Нам повезло во время войны.

— Все в семье живы-здоровы.

Ее голос застрял в горле, и она закрыла глаза на минутку, прежде чем продолжать.

— Мой муж управлял маленькой аптекой. В то время в городе началась эпидемия чахотки.

Все пострадали — мой муж, двое сыновей, моя маленькая дочь.

В течение недели они умерли."

Я не знал, что сказать.

Мог ли я сказать, что сожалею о том, что произошло так давно?

— А затем Анна начала кашлять.

— И я знала, что не могу потерять и ее тоже.

Мое сердце было бы разбито, но дело не только в этом," сказала Перл, встряхнув головой, словно оказавшись в ловушке своего собственного мира.

— Я знала, моя душа и мой дух будут сломлены.

И затем я встретила Кэтрин.

Я повернулся в сторону Кэтрин.

Она была такой молоденькой, такой невинной.

Я отвернулся раньше, чем она взглянула на меня.

— Кэтрин была другой. — сказала Перл.

"Она прибыла в город под покровом тайны, не имея связей, но сразу же стала частью общества".

Я кивнул, задаваясь вопросом, кто должен был погибнуть в огне в Атланте, чтобы это привело Кэтрин в Мистик Фолс.

Но я не спрашивал, ожидая, что Перл продолжит свою историю.

Она прочистила горло.

"Тем не менее, в ней было что-то необычное.

Все леди и я говорили об этом.

Разумеется, она была красивой, но было еще что-то.

Что-то потустороннее.

Некоторые называли ее ангелом.

И она никогда не болела, ни в холодное время года, ни когда в городе началась чахотка.

В аптеке она никогда не касалась некоторых трав.

Чарльстон тогда был маленьким городом.

Люди болтали.

Перл потянулась к руке дочери.

— Анна должна была умереть, — продолжала Перл.

— Вот что сказал доктор.

Я отчаянно нуждалась в лекарстве, была охвачена горем и чувствовала себя такой беспомощной.

Такой я и была, женщина окруженная медициной, но не способная спасти жизнь дочери.

Перл в отвращении тряхнула головой.

— Так что произошло? — спросил я.

— Я спросила Кэтрин однажды, знает ли она что-нибудь, что может подойти.

И только задав вопрос, я поняла, что она может помочь.

Что-то в ее глазах поменялось.

Но она, тем не менее, несколько минут помолчала перед тем как ответить, а затем….

Перл привезла Анну в мою квартиру как-то ночью, — прервала Кэтрин.

— Она спасла меня, — тихим голосом сказала Анна.

— И маму тоже.

"Так с нашим прибыванием здесь было покончено.

— Мы не могли оставаться вечно в Чарльстоне, никогда не взрослея, — объяснила Перл.

— Конечно, скоро нам пришлось снова переехать.

Так происходит всегда.

Мы цыгане, кочующие между Ричмондом и Атлантой и всеми городами между ними.

И теперь нам предстоит еще одна война.

История показывает, что некоторые вещи никогда не меняются," — произнесла Перл, грустно улыбнувшись.

"Но существуют и худшие способы препровождения времени."

— Мне здесь нравится, — признала Анна.

— Поэтому я боюсь, что нас прогонят.

Последние слова она произнесла почти шепотом, и было в ее тоне что-то, от чего мне стало безумно грустно.

Я думал о встрече, на которой сегодня присутствовал.

Если папа узнает, их не прогонят, их убьют.

— Нападения? — наконец спросил я.

Это был один из тех вопросов, который назрел с тех самых пор, как Кэтрин призналась.

— Потому что если это делала не она, то кто?

Перл потрясла головой.

— Помни, мы твои соседи и друзья.

Это были не мы.

Мы бы никогда так себя не повели.

"Никогда," механически повторила Анна, испуганно встряхнув головой, словно ее обвиняли.

"Но это был кто-то из нашего рода," мрачно сказала Перл.

Взгляд Кэтрин стал жестким.

"Но не только мы и другие вампиры доставляем неприятности.

Конечно, все винят именно нас, но, похоже, никто не помнит, что идет кровопролитная война.

Все люди обеспокоены лишь вампирами".

Когда я услышал слова Дэймона из уст Кэтрин, меня словно окатили ведром холодной воды,

это было напоминанием, что я не был единственным человеком во вселенной Кэтрин.

— Кто эти другие вампиры? — спросил я грубо.

"Это наше общество, и мы об этом позаботимся," твердо сказала Перл.

Она поднялась, прошла по участку, где не было деревьев и кустарника, земля под ее ногами хрустела, пока она не встала надо мной.

"Стефан, я рассказала тебе историю, а теперь факты: нам необходима кровь, чтобы жить.

Но нам не нужна кровь людей," произнесла Перл, словно объясняя одному из своих покупателей действие трав.

"Мы получаем ее от животных.

Но, так же как у людей, у некоторых из нас нет самоконтроля, и они нападают на людей.

Ведь и среди солдатов встречаются свои негодяи, верно?"

Мне внезапно вспомнился образ одного из солдат, с которым мы играли в покер.

Были ли среди них вампиры?

"И помни, Стефан, мы знаем лишь некоторых.

Могут быть и другие.

Мы не настолько редкие, как ты можешь подумать," сказала Кэтрин.

"И теперь из-за тех вампиров, которых мы даже не знаем, на нас всех объявлена охота," сказала Перл, слезы наполнили ее глаза.

— Вот почему мы встречаемся здесь сегодня ночью.

Мы должны обсудить, что делать и разработать план.

Только сегодня днем Гонория Фелс принесла настойку вербены в аптеку.

Не понимаю, как эта женщина узнала о вербене.

Внезапно, я почувствовала себя животным в западне.

Люди смотрят на наши шеи, я знаю, они интересуются нашими ожерельями, пытаясь сопоставить факт, что мы втроем всегда носим их…" Перл замолчала, поднимая руки к небу, словно в яростной мольбе. Я быстро взглянул на всех женщин и заметил, что Анна и Перл носят такие же витиеватые камеи, как и Кэтрин.

"Ожерелье?" спросил я, схватив себя за горло, словно у меня там тоже был таинственный голубой камень.

— Лазурит.

Это позволяет нам ходить при свете дня.

Другие из нашего рода, обычно, не могут этого.

А нас защищают эти украшения.

Они позволяют нам жить нормальной жизнью и, возможно, в большей степени сохранять связь с нашей человеческой стороной," задумчиво сказала Перл.

"Ты не знаешь, каково это, Стефан" сухой голос Перл перешел в рыдания.

— Это хорошо — знать, что у нас есть друзья, которым мы можем доверять.

Я вынул свой платок из нагрудного кармана и передал ей, не зная, что еще я могу сделать.

Она промокнула глаза и встряхнула головой.

— Извини.

— Мне так жаль, что тебе пришлось узнать обо всем этом, Стефан.

Я знала, что война все меняет,

но я никогда не думала… что так скоро нам снова придется переезжать".

"Я буду вас защищать," сказал я словно не своим голосом.

— Но…но…как? — спросила Перл.

Где-то далеко хрустнула ветка, и все четверо из нас подпрыгнули.

Перл оглянулась кругом.

"Как?" повторила она, наконец, когда все стихло.

"Мой отец возглавит нападение через несколько недель".

Я почуствовал, что совершаю предательство, когда произносил это.

— Джузеппе Сальваторе, — с недоверием выдохнула Перл.

— Но откуда он знает?

Я потряс головой.

Это отец, Джонатан Гилберт, Гонория Феллс, мэр Локвуд и шериф Форбс.

— Похоже, они знают о вампирах из книг.

— У отца в кабинете есть старинный том,

и вместе они пришли к идее возглавить осаду.

"Значит он это сделает.

Джузеппе Сальваторе не человек, который легко меняет свое мнение, — констатировала Перл.

— Нет, мэм, — я осознал, насколько смешно называть вампира "мэм".

Но кто я такой, чтобы говорить, что нормально, а что нет.

Снова мои воспоминания вернулись к брату и его словам, его непроизвольному смеху, когда разговор заходил об истинной сущности Кэтрин.

Может быть, дело было совсем не в необыкновенности Кэтрин или в том, что она — зло.

Может единственной необычной вещью было то, что отец зациклен на уничтожении вампиров.

— Стефан, я обещаю, что ничего из того, что я сказала тебе не было ложью, — сказала Перл.

— И я знаю, что мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы ни одно животное или человек не пострадали, до тех пор пока мы здесь.

Но ты просто должен делать то, что можешь делать.

Для нас.

Потому что мы с Анной совершили очень долгий путь и прошли через многое, чтобы просто быть убитыми нашими соседями.

— И этого не будет, — сказал я, наиболее убежденно, чем когда-либо в жизни.

"Я еще не уверен в том, что сделаю, но я смогу вас защитить. Я обещаю".

Я пообещал всем троим, но смотрел только на Кэтрин.

Она кивнула, крошечная искра загорелась в ее глазах.

"Хорошо," сказала Перл, протягивая руку, чтобы помочь сонной Анне подняться на ноги.

"Мы уже пробыли в лесу слишком долго.

Чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше.

И да, Стефан, мы верим тебе," произнесла она, и лишь тонкий намек на предостережение прозвучал в ее звучном голосе.

"Да, конечно," сказал я, схватив Кэтрин за руку, в то время как Анна и Перл покидали участок земли, лишенный деревьев и кустарников.

Я не волновался о них.

Потому что они работали в аптеке,

и могли выйти погулять посреди ночи,

могли просто сказать всем, кто их видел, что собирали травы и грибы.

Но я боялся за Кэтрин.

Ее руки казались такими маленькими, а взгляд таким испуганным.

Она зависела от меня, эта мысль наполняла меня ровно как гордостью, так и страхом.

"О, Стефан," сказала Кэтрин, бросившись мне на шею.

— Я знаю, все будет в порядке до тех пор, пока мы вместе.

Она схватила меня за руки и потянула на землю.

И потом, лежа с Кэтрин среди хвои и влажной земли, вдыхая запах ее кожи,

я больше ничего не боялся.

Глава 20

Я не видел Дэймона следующие несколько дней

Отец сказал, что он проводил время в лагере,

идея, которая явно доставляла ему удовольсьвие

Отец надеялся, что Дэймон, находясь там, захочет присоединиться к армии. даже несмотря на то, что он, как я думаю, проводил время, играя в азартные игры и разговаривая о женщинах.

Что касается меня, я был рад.

Конечно, я скучал по брату,

но я никогда не смог бы проводить так много времени с Кэтрин, если бы Дэймон был рядом.

Правда, хотя я чувствовал себя неуютно, чтобы сказать это, Отец и я хорошо приспособились к отсутствию Дэймона.

Мы начали вместе принимать пищу, играть в криббидж после обеда.

Отец делился своими мыслями о прошедшем дне, о смотрителе, планами по покупке новых лошадей на ферме в Кентукки.

В сотый раз я осознал, насколько сильно он хочет, чтобы я унаследовал имение, и в первый раз эта возможность взволновала меня.

Причина была в Кэтрин.

Я проводил каждую ночь в ее комнате, уходя незадолго до начала работ в полях.

Она не показывала свои клыки с той ночи в лесу

Словно та тайная встреча в лесу все изменила.

Я был необходим ей, чтобы сохранить ее секрет, а я нуждался в ней, чтобы сохранить себя.

В ее небольшой, тусклой спальне все было страстно и прекрасно — такое ощущение, как будто мы были молодожёнами.

Конечно, я размышлял над тем, как это будет: с каждым годом я буду все старше, в то время как Кэтрин останется такой же молодой и прекрасной.

Но этот вопрос можно было отложить до тех времен, когда отступит страх перед вампирами, мы будем помолвлены и сможем жить, не скрываясь.

"Я знаю, ты проводишь много времени с юной Кэтрин," сказал отец одним вечером за обеденным столом, когда Альфред убрал со стола и принес отцу его потрепанную колоду карт.

"Да" Я наблюдал как Альфред наливает херес в стакан отца.

В мерцании свечей обычно розовая жидкость выглядела как кровь.

Он протянул графин мне, но я покачал головой

"Как и молодой Дэймон," отметил отец, взяв в свои тонкие пальцы колоду карт и медленно перебирая ее в руках.

Я вздохнул, раздраженный тем, что Дэймон уже однажды начинал разговор о Кэтрин.

— Ей нужен друг.

Друзья,"сказал я

"Это верно.

И я рад, что вы составляете ей компанию," сказал отец.

Он положил карты на стол рубашкой вверх и взглянул на меня.

— Ты в курсе, что я не слишком много знаю о ее родственниках в Атланте.

Я слышал о ней от одного из моих деловых партнеров по судоходству.

Грустная история, девочка лишилась родителей во время битвы Шерман,

но не так много Пирсов говорят, что знают о ней".

Я нервно переступил.

— Пирс довольно распространенное имя.

К тому же, возможно, она не хочет, чтобы ее удочерили некоторые из родственников.

Я глубоко вдохнул.

— Я уверен, что существуют и другие Сальваторе, о которых мы никогда не слышали.

"Верно отмечено," сказал отец, сделав глоток хереса.

"Сальваторе — не очень распространенная фамилия, но она пользуется доброй славой.

Именно поэтому я надеюсь, что вы с Деймоном знаете, куда ввязались.

Я бросил на него резкий взгляд.

"Борьба за одну девушку," сказал отец просто.

"Я не хочу, чтобы вы потеряли ваши отношения.

Я знаю, что мы с твоим братом не часто сходимся во взглядах,

но он твоя плоть и кровь.

Я сжался, знакомые фразы вдруг стали сложны для понимания.

Но если отец и заметил, то ничего не сказал.

Он взял колоду и выжидательно посмотрел на меня.

"Сыграем?" спросил он, начиная сдавать мне шесть карт.

Я взял свою стопку карт, но вместо того, чтобы смотреть на нее, уголком глаза наблюдал, нет ли какого-либо движения в каретном сарае за окном.

Альфред вошел в комнату.

— Сэр, к вам гость.

"Гость?" спросил отец с любопытством, привставая из-за стола.

В имении редко были гости, за исключением приема.

Отец всегда предпочитал встречаться со знакомыми в городе или таверне.

— Пожалуйста, простите мое вторжение.

Вошла Кэтрин, в худеньких руках она держала букет цветов всевозможных форм и размеров: там были и розы, и гортензии, и майские ландыши.

"Эмили и я собирали цветы у пруда, и я подумала, что вам придется по душе какой-нибудь цвет".

Кэтрин слегка улыбнулась, когда отец неуклюже подал ей руку для пожатия.

Он едва ли сказал ей больше четырех слов с тех пор, как она приехала.

Я затаил дыхание, беспокоясь, словно знакомил отца со своей невестой.

— Спасибо, мисс Пирс, — сказал отец.

— И наш дом — это ваш дом.

Пожалуйста, не чувствуйте необходимости в том, чтобы спрашивать разрешения, прежде чем нанести визит.

Мы всегда будем Вам рады, когда бы Вы ни захотели провести время с нами".

— Спасибо.

Я бы не хотела причинять вам беспокойство," сказала она, хлопая ресницами так, что ни один мужчина не мог бы устоять.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — сказал отец, садясь в главе стола.

Мы с сыном приготовились сыграть партию в карты но мы безусловно отложим их"

Кетрин взглянула на нашу игру

"Криббидж! Мы всегда играли с моим отцом

— Я могу к вам присоединиться?

Она улыбнулась, когда усаживалась в мое кресло и брала меня за руку.

Внезапно, она нахмурилась и начала раздавать карты.

Как же она могла быть такой очаровательной и беззаботной, в то время как беспокоилась за свою жизнь.

"Конечно, мисс Пирс.

Я почту за честь, если вы присоединитесь к нам, и я уверен, мой сын с радостью поможет вам."

— Ох, я знаю, как играть.

Она положила карту в центр стола.

"Хорошо," сказал отец, положив свою карту поверх ее карты.

"Вы знаете, я беспокоюсь по поводу Вас и Вашей служанки, Вы ведь совсем одни в каретном сарае.

Если Вы хотите переехать в дом, пожалуйста, дайте мне знать, Ваше желание — закон для меня.

Я знаю, что Вам нравится уединение,

но ввиду сложившейся ситуации и всей опасности…" отец замолчал.

Кэтрин встряхнула головой, тень неодобрения скользнула по ее лицу.

— Я не из пугливых.

— Я через многое прошла в Атланте, — сказала она, кладя на стол туз лицом вверх.

— Кроме того слуги живут совсем рядом, они услышат, если я закричу.

Пока отец раскладывал семь карт пиковой масти на столе, Кэтрин легонько коснулась моего колена.

Я смутился от такого тесного контакта, когда отец был так близко, но не хотел, чтобы она останавливалась.

Кэтрин положила пять карт бубновой масти на стопку карт.

— Тринадцать.

Я думаю, у меня полоса везения, мистер Сальваторе," сказала она, передвигая свой колышек на одно отверстие на доске для криббеджа.

Отец довольно улыбнулся.

"Вы действительно девушка.

Стефан никогда по-настоящему не понимал правил этой игры".

Хлопнула дверь, и в комнату с рюкзаком на плече вошел Деймон.

Он сбросил рюкзак на пол, и Альфред поднял его.

Дэймон, казалось, даже не заметил.

— Похоже, я пропустил все веселье, — сказал Дэймон,

сказал он обвинительным тоном, в то время как его взгляд вернулся от отца ко мне.

— Да, — просто сказал отец.

Затем он взглянул на него и улыбнулся.

— Юная Кэтрин здесь доказывает, что у нее есть не только красота, но и мозги.

Пьянительное, приводящее в ярость сочетание," сказал отец. заметив, что Кэтрин добавила себе дополнительное очко, пока он не видел.

— Спасибо, — сказала Кэтрин. ловко собрав карты и раздав новые.

"Вы смущаете меня.

Хотя, должна признаться, думаю, что Ваши комплименты — всего лишь тщательно продуманный план, чтобы отвлечь меня, тогда Вы сможете выиграть," сказала Кэтрин, не торопясь поприветствовать Дэймона.

Я шагнул к Деймону.

Мы вместе стояли в дверном проходе, смотря на Кэтрин и отца.

Деймон скрестил руки на груди.

— Что она здесь делает?

— Играет в карты, — пожал я плечами.

"Ты действительно думаешь, что это мудро?" Дэймон понизил голос.

— Давать ему представление о ее происхождении.

"Но разве ты не видишь?

Все замечательно.

Она очаровала его.

— Я не слышал, чтобы он так смеялся, с тех пор когда умерла мама.

Я внезапно почувствовал себя без ума от счастья.

Все складывалось гораздо лучше, чем я мог себе представить.

Вместо того, чтобы приводить в действие разработанный план, который бы сбил отца со следа вампиров,

отцу достаточно просто увидеть, что Кэтрин была человеком.

Что у нее по-прежнему есть эмоции, и она не причинит вреда, разве что прервет его череду побед в криббедже.

— Так что? — спросил Деймон.

— Он помешан на охоте.

— Несколько улыбок этого не изменят.

Кэтрин захихикала, когда отец положил карту.

Я понизил голос.

— Думаю, если мы позволим ему узнать о ней, он передумает.

— Он поймет, что она не намеревается причинить никакого вреда.

— Ты с ума сошел? — прошипел Дэймон, сжимая мою руку.

Его дыхание пахло виски.

— Если отец узнает про Кэтрин,

он тут же ее убьет! Откуда ты знаешь, что он уже не запланировал чего-нибудь?

Как раз в этот момент раздался взрыв смеха Кэтрин.

Отец запрокинул голову, и его хриплый смех зазвучал вместе с ее.

Деймон и я замолчали, когда она оторвала взгляд от карт.

Она нашла нас глазами и подмигнула.

Но так как Деймон и я стояли бок о бок было сложно сказать, для кого это предназначалось.

Глава 21

На следующее утро Дэймон ушел, коротко объяснив, что помогает военным в лагере.

Не уверен, что верю в эту отговорку, но в его отсутствие дома, бесспорно, намного спокойнее.

Кэтрин приходила каждую ночь, чтобы поиграть с отцом в криббидж.

Изредка я присоединялся к ней и мы играли вдвоем против отца.

Во время игры, Кэтрин бы рассказывала отцу истории из своего прошлого: о экспедиторском деле своего отца, о матери — итальянке, о пшенице, о шотландском терьере, который у нее был в детстве.

Я задавался вопросом, было ли хоть что-то из этого правда,

или это было планом Кэтрин, выступить в роли современной Шахерезады, плести истории, которые в конечном счете убедили бы отца пощадить ее.

Кэтрин неизменно делала шоу из своего возвращения в дом для гостей,

и это было мукой, ждать когда отец ляжет спать, чтобы я мог последовать за ней.

Она никогда не говорила о своем прошлом — или о своих планах — со мной.

Она никогда не рассказывала, как она получала свое питание, а я не спрашивал.

Я не хотел знать.

Так было легче прикидываться, что она нормальная девушка.

Как-то вечером, когда отец с Робертом отправились в город, чтобы обсудить дела с Картрайтами,

Кэтрин и я решили провести вместе весь день, вместо нескольких украденных ночных часов.

Приближался октябрь, однако температура воздуха была по-прежнему высокой, и каждый день после полудня гремели грозы.

Я не плавал все лето, и не мог дождаться того момента, когда почувствую воду пруда на своей коже — и Кэтрин в своих руках при свете дня.

Я разделся и прыгнул немедленно.

— Не брызгайся! — закричала Кэтрин.

Она приподняла незатейливую синюю юбку до лодыжек и осторожно ступила на край пруда.

Она уже оставила свои муслиновые сандалии под ивой,

и я никак не мог перестать смотреть на изысканную белизну ее лодыжек.

"Заходи! Вода прекрасная!" прокричал я, несмотря на то, что мои зубы стучали.

Кэтрин продолжала на цыпочках ходить по краю пруда, пока не оказалась на грязной полосе между травой и водой.

"Здесь грязно". Она сморщила нос, защищая глаза от солнца.

"Поэтому ты должна войти.

Чтобы смыть грязь," сказал я, брызнув водой в сторону Кэтрин.

Несколько капель оказались на лифе ее платья,

и во мне пробудилось желание.

Я окунулся, чтобы охладить голову.

"Ты не боишься небольших брызг," сказал я, когда выплыл, вода капала с волос мне на плечи.

"Или, лучше сказать, ты не боишься брызг, Стефан?"

Я чувствовал себя немного нелепо, произнося эти слова, потому что из моих уст они звучали далеко не так умело.

Тем не менее, она соблаговолила улыбнуться мне.

Я осторожно обошел все подводные камни, чтобы подобраться к ней поближе,

затем еще раз брызнул водой в ее сторону.

"Нет!" закричала Кэтрин, но не сделала попытки убежать, когда я вышел из пруда, схватил ее за талию и понес ее в воду.

— Стефан! Перестань! — закричала она, как только вцепилась в мою шею.

— По крайней мере позволь мне снять платье!

Я тут же отпустил ее.

Она подняла руки над головой, позволяя без труда снять с нее платье.

Она осталась только в коротенькой белой комбинации.

Я разинул рот от изумления.

Конечно, я и раньше видел ее тело,

но всегда в тени и полумраке.

Теперь я увидел солнце на ее плечах, и по тому, как мой желудок сжался, я в миллионный раз понял, что люблю ее.

Кэтрин погрузилась в воду, вынырнув прямо рядом со мной.

— А теперь месть!

Она наклонилась и брызнула холодной водой на меня со всей силы.

"Если бы ты не была такой красивой, я мог бы не сдержаться," сказал я, притягивая ее к себе.

Я поцеловал ее.

"Будут разговоры среди соседей," шептала Кэтрин мне в губы.

— Пускай говорят, — прошептал я.

— Я хочу, чтобы все знали, как сильно я тебя люблю.

Кэтрин поцеловала меня сильнее, с большей страстью, чем я когда либо чувствовал.

Я втянул воздух, желание было настолько сильным, что я сделал шаг назад.

Я любил Кэтрин так сильно, что это почти причиняло боль; мне становилось труднее дышать, труднее говорить, труднее думать.

Словно мое желание было сильнее меня, и я одновременно страшился и наслаждался, следуя ему, куда бы оно ни привело.

Я сбивчиво вздохнул и взглянул на небо.

Набежали огромные грозовые тучи, омрачившие небо,

которое было чистым буквально минуту назад.

— Нам пора, — сказал я, направляясь к берегу.

Конечно же, как только мы ступили на сушу, ударил гром.

Как быстро пришла гроза, — заметила Кэтрин, выжимая свои локоны.

Она совсем не казалась сконфуженной, хотя ее насквозь промокшая комбинация не оставляла простору воображению.

Почему-то, казалось более недозволенным и эротичным смотреть на ее скудное одеяние, чем видеть ее голой.

— Можно подумать, это знак, что нам не суждено быть вместе.

Ее голос дразнил,

но я почувствовал как по спине пробежали мурашки.

Нет, — сказал я громко, как будто убеждая себя.

— Я просто пошутила.

Кэтрин поцеловала меня в щеку, затем нагнулась, чтобы поднять платье.

Когда она проскользнула за плакучую иву,

я быстро натянул штаны и одел рубашку.

Кэтрин появилась из-за дерева мгновение спустя, ее хлопковое платье облегало тело, влажные локоны липли к спине.

Ее кожа приобрела голубоватый оттенок.

Я обхватил ее и энергично растирал ей руки в тщетной попытке согреть ее.

"Я должна кое-что сказать тебе," произнесла Кэтрин, обращая лицо к небу.

— Что? — спросил я.

— Я почту за честь посетить с тобой Бал Основателей, — сказала она, и, вырвавшись из объятий, убежала в домик для гостей.

Глава 22

Неделя Бала Основателей пришла с холодным периодом, который обосновался в Мистик Фолс и отказался уходить.

Леди прогуливались по городу в полдень в шерстяных пальто и шалях

А вечером небо было затянуто облаками

В округе, рабочие беспокоились о наступлении ранних морозов

Однако это не остановило людей, которые прибывали в город на балл из столь же отдаленных мест, как и Атланта.

Пансион был полон, и в воздухе города незадолго до праздника царила атмосфера карнавала.

Дэймон вернулся в Веритас, с его таинственным прибыванием в военных отрядах было покончено.

Я не сказал ему, что буду сопровождать Кэтрин на Бал Основателей, но он и не спрашивал.

Вместо этого я погрузился в работу, желание вступить во владение Веритас с новой силой овладело мной.

Я хотел доказать отцу, что был серьезно настроен относительно имения и взросления и поиска своего места в жизни.

Он поручал мне более ответственные задания, разрешая изучить главную книгу и даже поощряя меня поехать в Ричмонд вместе с Робертом, чтобы посетить аукцион по продаже домашнего скота.

Я мог видеть свою жизнь через десять лет.

Я управляю Веритас, Кэтрин руководит внутренним распорядком дома, устраивает вечера и время от времени по ночам играет с отцом в карты.

В ночь бала Альфред постучал в мою дверь.

"Сэр? Вам нужна какая-нибудь помощь?" спросил он, когда я открыл дверь.

Я взлянул на свое отражение в зеркале.

На мне был черный фрак и бабочка, волосы зачесаны назад. я выглядел старше, более уверенным.

Альфред проследил за моим взглядом.

— Хорошо выглядите, сэр, — признал он.

— Спасибо.

Я готов," сказал я, мое сердце трепетало от волнения.

Прошлой ночью, Кэтрин безжалостно поддразнивала меня, не давая ни единого намека на то, что она собирается надеть.

Я не мог дождаться, когда же увижу ее.

Я знал, она будет самой красивой девушкой на бале.

И что более важно, она была моей.

Я направился вниз по лестнице, испытывая облегчение от того, что Дэймона нигде не было видно.

Мне было интересно придет он на Бал Основателей с одним из своих армейских друзей или возможно с одной из городских девиц.

Он давно уехал, и невозможно было его найти ни утром, ни ночью в таверне.

Снаружи лошади в нетерпении били копытами.

Я взглянул в окно и заметил Кэтрин и Эмили, которые стояли у парадной двери.

Эмили была одета в простое черное шелковое платье, но Кэтрин…

Мне пришлось прижаться спиной к сиденью кареты, чтобы не подпрыгнуть на сиденьи

Ее платье было зеленым, плотно облегающим на талии и ниспадающим до пят.

Декольте было глубоким и показывало белизну ее кожи, и волосы были подняты, обнажая ее грациозную лебединую шею.

В то время как Альфред тянул за поводки лошадей, я открыл дверь кареты и выпрыгнул, улыбаясь от души, когда встретился глазами с Кэтрин.

"Стефан!" выдохнула Кэтрин, слегка поднимая свои юбки, когда скользила по ступеням.

The second Alfred pulled back on the horses’ reins, I opened the door of the coach and hopped out, smiling broadly as Katherine’s eyes caught mine.

— Кэтрин.

Я нежно поцеловал ее в щеку, прежде чем предложил свою руку.

Вместе мы повернулись и пошли к экипажу, где Альфред держал дверь открытой.

Дорога к Мистик Фоллс была заполнена незнакомыми экипажами всех форм и размеров, ведя к поместью Локвудов на окраине города.

Я остро ощутил чувство ожидания.

Это был первый раз, когда я сопровождал девушку на Бал Основателей.

Все предыдущие годы я проводил большую часть вечера играя с друзьями в покер.

Неизменно своего рода бедствие произошло.

В прошлом году Мэтью Хартнетт напился виски и случайно отцепил лошадей своих родителей от экипажа, и два года назад, Натан Леймен ввязался в кулачную драку с Грантом Вандербилтом, и оба закончили со сломанными носами.

Мы медленно подъезжали к усадьбе, наконец выехав на главную аллею.

Альфред остановил лошадей и выпустил нас.

Я сплел пальцы с Кэтрин, и вместе мы шли через открытые двери особняка и направлялись в столовую.

Комната с высоким потолком была очищена от всей мебели, и искусственное освещение предоставило теплый, таинственный жар стенам.

Группа в углу играла ирландские мотивы, и пары уже начинали танцевать, даже при том, что ночь только началась.

Я сжимал руку Кэтрин, и она улыбнулась мне.

"Стефан!" я обернулся и увидел мистера и миссис Картрайт.

Я сразу же отпустил руку Кэтрин.

Глаза миссис Картрайт были красными, и она несомненно исхудала с того времени как я видел ее в последний раз.

Между тем, мистер Картрайт, казалось, постарел на десять лет.

Его волосы были белоснежными, и он шел, опираясь на трость.

Оба носили фиолетовые веточки вербены — пучок, прикрепленный из нагрудного кармана г-на Картрайта, и цветы воткали в шляпу г-жи Картрайт — но кроме этого, они были одетыми полностью в черном, для того, чтобы носить траур.

"Мистер и миссис Картрайт," сказал я, мой желудок сжался от чувства вины.

По правде говоря, я почти забыл, что был помолвлен с Розалин.

"Рад видеть вас."

"Ты мог бы увидеть нас раньше, если бы пришел навестить нас," сказал мистер Картрайт.

Он едва мог скрыть презрение в голосе, когда его взгляд остановился на Кэтрин.

"Но я понимаю, ты должно быть в глубокой…скорби тоже."

"Я приду, теперь, когда я знаю, что вы принимаете гостей," сказал я вяло, теребя воротник, который вдруг стал сдавливать шею.

"Нет необходимости,"сказала миссис Картрайт холодно, доставая платок из рукава.

Кэтрин сжала руку Миссис Картрайт.

Миссис Картрайт посмотрела на нее, шок отразился на ее лице.

Волна опасения пробежала сквозь меня,

и я боролся с желанием встать между ними и заслонить Кэтрин от их гнева.

Но потом Кэтрин улыбнулась, и, удивительно, но Картрайты улыбнулись в ответ.

"Мистер и миссис Картрайт, сочувствую вашей потере," сказала она горячо, приковывая их взгляды.

— Я потеряла своих родителей в осаде Атланты, и я знаю, как это тяжело.

— Я не слишком хорошо знала Розалин, но я знаю, что о ней никогда не забудут.

Миссис Картрайт шумно высморкалась, из ее глаз текли слезы.

"Спасибо, дорогая," сказала она почтительно.

Мистер Картрайт похлопал свою жену по спине.

"Да, спасибо тебе". Он повернулся ко мне, сочувствие пришло на смену презрению, которое отражалось в его глазах еще мгновение назад.

— И пожалуйста, позаботься о Стефане.

— Я знаю, он страдает.

Кэтрин улыбнулась, когда пара присоединилась к толпе.

Я открыл рот от изумления.

"Ты внушила им?" спросил я, слова отдавали горечью во рту.

"Нет!" Кэтрин положила руку на сердце.

"Это была старая-добрая любезность.

Сейчас, пойдем танцевать," сказала она и потянула меня по направлению к большому бальному залу.

К счастью, на площадке для танцев было полно людей и освещение было тусклым,

так что было невозможно разобрать кого-либо.

Цветочные гирлянды свисали с потолка, и мраморный пол был натерт воском до блеска..

Воздух был горячим и приторным, с ароматом сотен конкурирующих духов.

Я положил руку на плечо Кэтрин и попытался расслабиться, кружась в вальсе.

Но я по-прежнему не мог успокоиться.

Беседа с Картрайтами размешала мою совесть, заставляя меня чувствовать себя неопределенно нелояльным к памяти Розалин, и Дэймону.

Предавал ли я его, скрывая, что Кэтрин и я были на балу вместе?

Было ли неправильным то, что я был ему благодарен за его долгое отсутствие?

Группа остановилась, и поскольку женщины приспособили свои платья и схватили руки их партнеров снова, я направлялся к столу отдыха в углу.

"У тебя все хорошо, Стефан?" Кэтрин спросила, скользя около меня, линии беспокойства, пересекали ее прекрасный лоб.

Я кивнул, но я не прекратил свой шаг.

"Просто меня мучает жажда," солгал я.

"Меня тоже" Кэтрин стояла с надеждой, когда я разливал темно-красный пунш в хрустальный стакан.

Я передал ей бокал и наблюдал, как она жадно пьет, задаваясь вопросом, как она выглядит, когда пьет кровь.

Когда она поставила стакан на стол,

у нее был малейший след красной жидкости вокруг рта.

Я не мог помочь этому, моим указательным пальцем я вытер каплю с ее рта.

Тогда я положил палец в свой рот.

Это было на вкус сладким и острым.

— Ты уверен, что ты в порядке? — спросила Кэтрин.

"Я волнуюсь о Дэймоне," признался я, наливая себе стакан пунша.

"Но почему?" неподдельное замешательство отразилось на ее лице.

"Из-за тебя," ответил я просто.

Кэтрин забрала у меня бокал и повела прочь от стола с напитками.

"Он для меня как брат," сказала она, дотрагиваясь до моего лица холодными пальцами.

"Я как его маленькая сестра.

— Ты это знаешь.

— Но все то время, что я был болен? Когда ты и он были вместе? Это выглядит как…

"Это выглядело так, словно мне нужен был друг," твердо сказала Кэтрин.

"Дэймон просто флиртует.

Он не хочет быть к кому-то привязанным, и я не хочу быть привязанной к нему.

— Ты и есть моя любовь, а Дэймон мой брат.

Все вокруг нас, пары кружили в полутемноте, опускаясь в такт музыке и смеясь весело над частными шутками, по-видимому без заботы в мире.

Им тоже приходилось беспокоиться о нападениях, о войне и несчастьях,

но они по-прежнему смеялись и танцевали.

Почему я не могу так? Почему мне всегда приходится сомневаться в себе?

Я взглянул на Кэтрин.

Темный локон выпал из ее прически.

Я заправил его за ее ухо, оставляя чувство шелкового прикосновения между пальцев.

Желание охватило меня, и пока я смотрел в ее глубокие карие глаза, все чувства вины и беспокойства испарились.

"Потанцуем?" спросила Кэтрин, взяв мою руку и прижав к своей щеке.

Сквозь переполненную площадку для танцев я заметил отца, мистера

Картрайта и остальных Основателей, яростно перешептывавшихся в дальнем углу.

"Нет," прошептал я хрипло.

— Давай пойдем домой.

Я схватил ее за плечо, и мы кружась по танцполу достигли кухни, где слуги были заняты приготовлением освежающих напитков.

Держась за руку, мы прорвались через кухню, приведя слуг в замешательство, и вышли в задней части дома.

Мы бежали в ночь, не обращая внимания на холодный воздух, громкий смех из особняка и тот факт, что мы только что покинули светское событие сезона.

Лошади были привязаны рядом с конюшней Локвудов.

Альфред, конечно же, играл в кости с другими слугами.

"После Вас, сударыня, сказал я, поднимая Кэтрин за талию и размещая ее на пассажирское сиденье.

Я поднял себя до сиденья водителя и щелкнул кнутом,

что немедленно заставило лошадей начать цокать в направлении дома.

Я улыбнулся Кэтрин.

В нашем распоряжении был целый вечер свободы, и это было опьяняюще.

Не нужно было пробираться в каретный сарай, боясь как бы слуги не увидели.

Только часы беспрерывного блаженства.

"Я люблю тебя!" прокричал я, но ветер унес слова как только они слетели с моих губ.

Я представил, как ветер несет их по всему миру, пока все люди во всех городах не узнают о моей любви.

Кэтрин поднялась в экипаже, ее кудри развевались вокруг лица.

"Я тоже люблю тебя!" прокричала она, а затем опустилась на сиденье и залилась смехом.

К тому времени, когда мы вернулись в каретный сарай, мы оба вспотели, наши щеки разрумянились.

В ту же секунду, как мы добрались до комнаты Кэтрин, я снял платье с ее стройного тела и, охваченный страстью, осторожно вонзил зубы в ее шею.

— Что ты делаешь?

Она попятилась и строго посмотрела на меня.

"Я только…" Что я делал? Играл? Пытался притвориться, что я такой же, как и Кэтрин? "Наверное, я хотел знать, каково это, когда ты…"

Кэтрин прикусила губу.

"Может быть когда-нибудь ты узнаешь, мой милый, невинный Стефан".

Она легла на постель, раскладывая волосы на белоснежной пуховой подушке.

"Но в настоящий момент все, что мне нужно, это ты".

Я лег рядом с ней и, очерчивая линию ее подбородка указательным пальцем, прижался губами к ее.

Поцелуй был таким нежным и легким, что я почувствовал, как слились наши сущности, порождая силу, большую, чем мы.

Мы изучили тела друг друга как будто в первый раз.

В тусклом свете ее комнат невозможно было разобрать, где заканчивалась реальность и начинались мои мечты.

Не было ни стыда, ни ожиданий, лишь страсть, желание и чувство опасности, которое было таинственным, прекрасным и захватывающим.

В ту ночь, я бы позволил Кетрин поглотить меня целиком и провозгласить меня своей собственностю.

Я бы с удовольствием подставил свою шею, если бы это означало, что мы сможем остаться в этих объятиях навечно.

Глава 23

Та ночь, несмотря на объятия, окончилась и я впал в глубокий без сновидений сон.

Но мои разум и тело вздрогнули от внезапного пробуждения, когда я услышал резкий звенящий звук, который, казалось, отражался в моих руках и ногах

"Убийцы!"

— Убийцы!

— Демоны!

Крики доносились через открытое окно, как напев.

Я подкрался к окну и заскрипел открытый ставень.

Снаружи, на той стороне пруда, были вспышки огня, и я даже слышал звук стрельбы винтовки.

Темные тени массово передвигались, словно стая саранчи надвигающаяся на хлопковое поле.

— Вампиры! Убийцы!

Я стал различать все больше и больше слов из сердитого рева толпы.

Там было по меньшей мере пятьдесят человек народу.

Пятьдесят пьяных, злых, кровожадных мужчин.

Я схватил Кэтрин за плечи и начал сильно трясти ее.

— Проснись! — настойчиво зашептал я

Она вздрогнула и села.

Белки ее глаз выглядели огромными, а под глазами были синяки.

— Что такое? Все в порядке?

Она пальцами от волнения перебирала ожерелье

— Нет, не в порядке, — прошептал я.

— Там бригада.

— Они ищут вампиров.

— Сейчас они на главной дороге.

Я указал на окно.

Крики приближались.

Огонь вспыхнул в ночи, пламя тянулось к ночному небу, как красные кинжалы.

Страх пронзил меня.

Это не должно было происходить — пока нет.

Кэтрин выскользнула из постели и прикрыв тело белым одеялом закрыла ставни с треском.

"Твой отец" — твердо сказала она.

Я покачал головой.

Этого не могло быть.

"Осада планируется на следующей неделе, а отец не тот человек, который станет отклоняться от установленного плана"

— Стефан! — внезапно сказала Кэтрин.

Ты обещал, что сможешь сделать что-нибудь.

Ты должен остановить это.

Эти люди не знают с чем они сражаются, и они не знают как это опасно.

Если они не остановятся, люди пострадают."

"Опасно?" — спросил я, потирая виски.

Внезапно у меня разболелась голова.

Крики стали тише, похоже, что толпа спешила или, возможно, расходилась.

Я задавался вопросом, было ли это больше протестом вызванным мужеством от выпитого или же фактическая осада

"Не от меня, а от тех, кто начал эти нападения."

Глаза Кэтрин встретились с моими.

"Если горожане будут знать, что для них безопасно, что для них лучше, они смогут остановить охоту

Они позволят нам решить проблему.

Они позволят нам найти источник атак".

Я сел на край кровати и поставил локти на колени, уставившись на обветшавшие деревянные половицы, словно мог найти хоть какой-нибудь ответ, какой-нибудь способ остановить то, что, казалось, уже началось.

Кэтрин взяла мое лицо в свои руки.

"Я вся в твоей власти.

Мне необходимо, чтобы ты защищал меня.

— Пожалуйста, Стефан.

Я знаю, Кэтрин! — воскликнул я наполовину в истерике.

— Но что, если слишком поздно?

— У них есть люди, у них есть подозрения, у них даже есть устройство, приспособленное находить вампиров.

"Что?" Кэтрин попятилась.

"Изобретение? Ты не говорил мне об этом," сказала она, в ее голосе зазвучали нотки обвинения.

У меня в груди словно образовался комок, когда я объяснял про устройство Джонатана.

Как я мог не рассказать об этом Кэтрин? Она когда-нибудь сможет меня простить?

— Джонатан Гилберт, — лицо Кэтрин скривилось от презрения.

"Так этот глупец считает, что может выследить нас?

— Как животных?

Я отшатнулся.

Я никогда не слышал, чтобы Кэтрин говорила таким грубым тоном.

"Прости," сказала Кэтрин более спокойным голосом, словно на мгновение почувствовала страх в моем сердце.

— Мне жаль.

Просто… ты представить себе не можешь, каково это, когда на тебя объявлена охота.

— Голоса, кажется, утихли.

Я выглянул из-за ставен.

Толпа действительно начала расходиться. огни стали мерцающими точками в чернильно-черной ночи.

Кажется, опасность миновала.

По крайней мере пока.

На следующей неделе в их распоряжении будет изобретение Джона.

У них будет список вампиров.

И они найдут каждого из них.

"Слава Богу". Кэтрин опустилась на кровать, бледная, как никогда.

Слеза упала из ее глаза и скатилась по алебастровой коже.

Я приблизился, чтобы стереть ее с помощью указательного пальца, затем осторожно коснулся своей кожи языком — отголосок того, что я сделал на Балу Основателей.

Ее слезы были солеными на вкус.

Как у человека.

Я прижал ее к себе, крепко сжимая в объятиях.

Не знаю, как долго мы сидели так, вместе.

Но как только слабый свет утра проник в окно, я поднялся.

— Я прекращу это, Кэтрин.

— Я буду защищать тебя до самой смерти.

— Клянусь

Глава 24

25 сентября 1864 года.

Говорят, что любовь может преодолеть все.

Но может ли любовь преодолеть веру Отца в то, что Кэтрин и такие как она демоны — дьяволы?

Я не преувеличу, если скажу, что Кэтрин — ангел.

Она спасла мою жизнь — и жизнь Анны.

Отец должен узнать правду.

Когда он узнает, он не сможет отрицать доброту Кэтрин.

Это мой долг, как Сальватора оставаться верным своим убеждениям и той единственной, которую я люблю.

Настала пора действовать, а не сомневаться.

В моих венах течет уверенность.

Я заставлю отца понять правду — что все мы на одной стороне.

И с этой правдой придет любовь.

Отец прекратит осаду.

Клянусь своим именем и своей жизнью.

На протяжении оставшегося дня, я сидел в своей спальне за столом, поглядывая в пустую тетрадь, обдумывая что делать.

Если отец узнает, что Кэтрин — вампир, он прекратит охоту.

Ему придется.

Я видел как он смеялся с Кэтрин, пытаясь произвести на неё впечатление историями о его детстве в Италии, и обращался с ней как со своей дочерью.

Кэтрин дала моему отцу энергию, которую я никогда в нем не видел.

Она дала моему отцу жизнь.

Но как я мог убедить его в этом, когда он настолько глубоко презирает демонов?

В то же время отец был рациональным.

Способным рассуждать логически.

Может быть, он поймет то, чему Кэтрин уже научила меня: не все вампиры — зло.

Они находятся среди нас, плачут, как люди; все, чего они хотят — обрести настоящий дом и быть любимыми.

Наконец я собрался с духом, поднялся и захлопнул тетрадь.

Это было не школьное задание, и мне не нужны были записки, чтобы говорить от сердца.

Я был готов откровенно поговорить с отцом.

В конце концом, мне было почти восемнадцать, и отец собирался оставить мне Веритас.

Я сделал глубокий вдох, спустился по винтовой лестнице, прошел через гостиную и решительно постучался в кабинет отца.

"Войдите!" — раздался приглушенный голос отца.

Я еще не успел даже коснуться дверной ручки, когда отец сам распахнул дверь.

На нем был строгий пиджак с веточкой вербены на лацкане, но я заметил, что, вместо гладко выбритого лица, у него была щетина с проседью, а его глаза были налиты кровью и затуманены.

"Я не видел тебя прошлой ночью на балу," сказал отец, пропуская меня в кабинет.

"Я надеюсь, ты не был в той шумной, безразличной ко всему толпе".

"Нет". Я энергично замотал головой, ощущая слабую надежду.

Значило ли это, что отец больше не планирует нападений?

"Хорошо". Отец опустился за дубовый письменный стол и захлопнул свою книгу в кожаном переплете.

Под ней я заметил сложные чертежи и диаграммы города, некоторые здания были отмечены крестиками, включая аптеку.

Огонек надежды тут же погас, ему на смену пришли холод и страх.

Отец проследил за моим взглядом.

"Как ты можешь видеть, наши планы гораздо более тщательно продуманы, чем у этой безрассудной команды пьяных и мальчишек.

К счастью, шериф Форбс и его команда остановили их, и никто из них не будет приглашен участвовать в осаде".

Отец вздохнул и собрал пальцы вместе.

"Мы живем во времена, полные опасности и неопределенности, и это должно отражаться на твоих действиях".

Его темные глаза смягчились на секунду.

— Я просто хочу убедиться, что твои действия, по крайней мере, благоразумны.

Он не прибавил: "В отличие от Дэймона", но ему не пришлось.

Я знал, что он об этом подумал.

— Значит, атака… произойдет на следующей неделе, как и планировалось.

"Что насчет компаса?" спросил я, вспоминая разговор с Кэтрин.

Отец улыбнулся.

— Работает.

Джонатан повозился с ним."

— Ох, — волна ужаса промчалась сквозь меня.

Если он работает, это означает, что отец, без сомнения, найдет Кэтрин.

— Откуда ты знаешь, что он работает?

Отец улыбнулся и свернул свои бумаги.

— Потому что работает, — просто сказал он.

"Могу я поговорить с тобой кое о чем?" спросил я, надеясь, что мой голос не выдавал мою взволнованность.

Лицо Кэтрин всплыло в моей памяти, и это придало мне сил взглянуть отцу в глаза.

— Конечно.

— Присядь, Стефан, — скомандовал отец.

Я сел в кожаное кресло неподалеку от книжных полок.

Он поднялся и направился к графину с бренди на углу стола.

Он наполнил свой бокал, а затем еще один для меня.

Я взял бокал и поднес его к губам, сделав маленький, едва заметный глоток.

Затем я собрал волю в кулак и посмотрел на него.

"Я обеспокоен твоим планом насчет вампиров".

"Да? И почему же?" отец откинулся в своем кресле.

Я нервно сделал большой глоток бренди.

"Мы предполагаем, что они — зло, как их и описывают.

Но что если это не правда?" — спросил я, заставляя себя встретиться взглядом с отцом.

Отец фыркнул.

"У тебя есть сведения, доказывающие противоположное?"

Я покачал головой.

"Конечно нет.

Но зачем принимать слова людей на веру?

Ты учил нас другому."

Отец вздохнул и подошел к графину, чтобы налить еще бренди.

"Почему? Потому что эти создания — из самых мрачных глубин ада.

Они знают, как контролировать твой разум, обольщать твой дух.

Они несут смерть, их необходимо уничтожить.

Я опустил глаза на янтарную жидкость в моем стакане.

Она была такой же темной и мутной, как мои мысли.

Отец наклонил бокал в мою сторону.

"Не мне говорить тебе, сын, что те, кто встанут на их сторону, навлекут позор на свои семьи и также будут уничтожены.

Холодок пробежал по моей спине, но я не отвел взгляд.

"Любой, кто встанет на сторону зла, должен быть уничтожен.

Однако едва ли благоразумно считать, что все вампиры — зло лишь потому, что по воле случая они стали вампирами.

Ты всегда учил нас видеть в людях хорошее, до всего доходить свои умом.

Последнее, в чем нуждается этот город, которому война и так принесла столько смертей, это еще больше бессмысленных убийств," сказал я, вспоминая испуганные лица Перл и Анны в лесу.

"Основатели должны пересмотреть план.

На следующее собрание я пойду вместе с тобой.

Я знаю, что не уделял этому должного внимания, но теперь я готов исполнить свои обязанности.

Отец откинулся в кресле, опустив голову на деревянную спинку.

Он закрыл глаза и массировал виски.

Достаточно долго он оставался в таком положении.

Я ждал, каждый мускул моего тела приготовился принять тот шквал гневных слов, который, несомненно, обрушится на меня.

Я уныло уставился в свой стакан.

Мой план провалился.

Я подвел Кэтрин, Перл и Анну.

Я не смог обеспечить свое собственное счастливое будущее.

Наконец, отец открыл глаза.

К моему удивлению, он кивнул.

"Я думаю, здесь есть над чем подумать".

Я почувствовал облегчение, словно прыгнул в пруд в палящий летний зной.

Он подумает над этим!

Кому-то могло показаться, что это ничего не значит, однако эти слова, произнесенные моим упрямым отцом, означали все.

Это означало, что был шанс.

Шанс покончить с блужданием во тьме.

Шанс для Кэтрин остаться в безопасности.

Для нас быть вместе, вечно.

Отец поднял бокал.

— За семью.

— За семью, — эхом повторил я.

Затем отец осушил бокал, и я вынужден был последовать его примеру.

Глава 25

Меня переполняла радость, когда я выскользнул из дома и направился через лужайку, мокрую от росы, к каретному сараю.

Я прошел мимо Эмили, которая держала дверь открытой для меня, и поднялся по лестнице.

Мне больше не нужна была свеча, чтобы найти Кэтрин.

Там, в спальне, на ней была простая хлопчатобумажная ночная рубашка и ожерелье с хрусталем, сверкавшее в лунном свете.

"Я думаю, мне удалось уговорить отца отозвать осаду.

— По крайней мере, он согласен поговорить.

— Я знаю, я смогу убедить его передумать, — воскликнул я, вращая ее по комнате.

Я ожидал, что она радостно захлопает в ладоши, улыбнется мне.

Но вместо этого Кэтрин высвободилась из моих объятий и положила хрусталь на ночной столик.

"Я знала, что ты подходишь для этой работы," сказала она, не глядя на меня.

— Лучше чем Дэймон? — спросил я, неспособный сопротивляться.

Наконец Кэтрин улыбнулась.

— Тебе нужно перестать сравнивать себя с Дэймоном.

Она подошла ближе и коснулась моей щеки губами.

Я затрепетал от удовольствия, когда она прижалась ко мне.

Я крепко держал ее, ощущая ее спину через тонкую хлопчатобумажную ткань ночной рубашки.

Она целовала мои губы, скулы, ее губы, легкие как перышко, двигались в направлении моей шеи.

Я застонал и еще крепче прижал ее к себе, чтобы ощущать ее всю рядом со мной.

Потом она вонзила свои зубы в мою шею.

Я издал хрип боли и восторга, когда почувствовал ее зубы под своей кожей, ощутил, как она пьет мою кровь.

Казалось, что тысяча ножей вонзилась мне в шею.

Но я по-прежнему крепко прижимал ее, желая чувствовать ее губы на своей коже, желая полностью подчинить себя боли, которая кормила ее.

Так же внезапно, как она укусила меня, Кэтрин вырвалась, ее темные глаза горели, агония отражалась на ее лице.

Тонкая струйка крови вытекла из уголка ее губ, и ее рот исказился от мучительной боли.

"Вербена," — задыхаясь, произнесла она, отступая назад, пока не рухнула на кровать от боли.

— Что ты наделал?

"Кэтрин!" Я приложил руки к ее груди, губы к ее рту, в отчаянии пытаясь вылечить ее тем же способом, каким она исцелила меня в лесу.

Но она оттолкнула меня, извиваясь на кровати и хватаясь руками за рот.

Словно чья-то невидимая рука мучила ее.

Слезы агонии полились из ее глаз.

"Зачем ты это сделал?" — Кэтрин схватилась за горло и закрыла глаза, она с трудом дышала.

Каждый вскрик Кэтрин от боли был для меня словно кол в сердце.

"Это не я! Это отец!" — закричал я, когда головокружительные события этого вечера всплыли в моей памяти.

Мое бренди.

Отец.

Он знал.

Внизу раздался грохот, затем в комнату ворвался отец.

"Вампир!" — заревел он, держа в руках самодельный кол.

Кэтрин корчилась на полу от боли, я никогда не слышал, чтобы она так пронзительно кричала.

"Отец!" — закричал я, мои руки были подняты, когда он ткнул в Кэтрин ботинком.

Она застонала, ее руки и ноги двигались в противоположных направлениях, когда она пыталась нанести удар.

"Кэтрин!". Я упал на колени и взял тело Кэтрин на руки.

Она пронзительно закричала, ее глаза закатились, и я увидел, что она совсем белая.

Пена появилась на уголке ее губ с запекшейся кровью, словно она была бешеным животным.

Я открыл рот от ужаса и отпустил ее,

ее тело упало на пол с отвратительным глухим стуком.

Я попятился, сидя на пятках и глядя в потолок, словно в молитве.

Я не мог смотреть на Кэтрин, не мог смотреть и на отца.

Кэтрин издала еще один пронзительный крик, когда отец вонзил в нее кол.

Она пришла в ярость — изо рта шла пена, клыки были обнажены, а глаза были дикими и невидящими, — прежде чем упала извивающейся грудой.

Во мне поднималась волна гнева.

Кем был этот монстр?

"Вставай". Отец поставил меня на ноги.

"Разве ты не видишь, Стефан?

— Ты не видишь ее истинную природу?

Я пристально посмотрел вниз на Кэтрин.

Ее темные кудри спутались на лбу от пота,

ее темные глаза были расширены и налиты кровью,

ее зубы были покрыты пеной,

и все ее тело тряслось.

Я не узнавал ее.

"Отправляйся к шерифу Форбс.

— Скажи ему, что у нас вампир.

Я стоял, скованный ужасом, и не мог сделать ни шага.

В голове стучало, мысли путались.

Я любил Кэтрин.

Любил ее.

Верно? Тогда почему сейчас это…создание внушало мне отвращение?

"Я не растил своих сыновей слабыми," проревел отец, запихивая пучок вербены в карман моей рубашки.

"А теперь иди!"

Мое дыхание перешло в скрежет.

Стало невыносимо душно.

Я не мог дышать, не мог думать, не мог чего-либо делать.

Я знал только, что больше не могу находиться в этой комнате ни секунды.

Не взглянув ни на отца, ни на вампира, извивающегося на полу,

я выскочил из дома, преодолевая три шага за раз, и побежал к дороге.

Глава 26

Не знаю, сколько времени я бежал

Ночь была тиха и холодна и казалось, что стук моего сердца отдается в шее, в голове, в ногах.

Я случайно нажал рукой рану на шее, которая все еще кровоточила

Место было теплым на ощупь,

и я чувствовал головокружение всякий раз, когда прикасался к нему.

С каждым шагом, новый образ появлялся в моей голове

Кетрин, окровавленная пена, собирающиеся у ее рта;

Отец, стоящий над ней с колом в руках.

Воспоминания были нечеткими, и у меня не было уверенности, был ли тот красноглазый, пронзительно кричащий монстр на полу тем же существом, которое вонзало в меня зубы, ласкало меня в пруду, преследовало мои мысли и сны.

Я невольно задрожал и потерял равновесие, споткнувшись о срубленную ветку.

Я приземлился руками и коленями в грязь, меня рвало, пока не исчез привкус железа во рту.

Кэтрин с минуты на минуту должна была умереть.

Отец ненавидел меня.

Я не знал кто я, или что мне нужно делать.

Весь мир перевернулся,

и я чувствовал головокружение и слабость, уверенный в том, что разрушал все, к чему прикасался.

Это была моя вина.

Все это.

Если бы я не обманывал Отца и сохранил секрет Катерины…

Я заставил себя перевести дух, затем поднялся и снова побежал.

Пока я бежал, я чувствовал запах находившейся в кармане вербены.

Ее приятный земляной аромат, проникнув в мое тело, казалось, прояснил мою голову и наполнил конечности энергией.

Я повернул направо на грязную тропинку, удивленный тем, какой курс выбираю, но впервые за много недель я чувствовал уверенность в своих действиях.

Я ворвался в кабинет шерифа, где шериф Форбс сидел за рабочим столом и вяло поглощал еду.

В одной из камер городской пьяница, Джеремия Блэк, громко храпел, вероятно отсыпаясь после неудачной ночи в питейном заведении.

Ноа, молодой офицер, также клевал носом на деревянном стуле снаружи от камеры.

"Вампиры! В Веритас вампиры!" завопил я, отчего шериф Форбс и Джеремия одновременно встали по стойке "смирно".

"Пошли.

"Идите за мной", — сказал шериф Форбс и взял со стола дубинку и мушкет.

"Ной!" — крикнул он.

Возьми повозку и поезжай за Стефаном.

"Да, сэр", — сказал Ной и вскочил на ноги.

Он снял дубинку с крючка на стене и отдал ее мне.

Затем я услышал пронзительный шум и понял, что шериф Форбс вышел из своего офиса и включил сигнал тревоги.

Колокол звонил и звонил.

"Я могу помочь.

Пожалуйста", — невнятно произнес Джеремия, облокотившись обеими руками на тюремные решетки.

Ной покачал головой и стремительно выбежал из здания,

его шаги этом раздавались от деревянного пола.

Я выбежал за ним, остановился и смотрел, как он торопливо запрягал двоих лошадей в железную повозку

"Ну же!" — нетерпеливо крикнул Ной, сжимая в руке хлыст.

Я прыгнул в повозку следом за Ноем, он хлестнул лошадей, те встали на дыбы и галопом понесли нас вниз с холма в направлении города.

Люди в пижамах стояли на крылечках своих домов, протирая глаза, некоторые из них запрягали лошадей в повозки и кареты.

"Нападение во владениях Сальваторе!" — кричал Ной снова и снова, пока его голос практически надорвался.

Я знал, что должен помочь.

Но я не мог.

Я чувствовал, как страх сжимает мое сердце, а ветер нещадно бьет по лицу.

В отдалении я слышал цоканье лошадей и видел, как распахиваются двери и горожане в пижамах в спешке хватают винтовки, штыки и любое другое оружие, которое смогут найти.

Когда мы неслись через город я увидел наглухо закрытые двери аптеки.

Могли Анна и Перл быть дома?

Если да, я должен предупредить их.

Нет.

Это слово как будто вспыхнуло у меня в голове, словно мой отец шепнул его мне в ухо.

Я должен сделать то, что будет правильным, чтобы защитить честь имени Сальваторе.

Единственныеми людьми, о которых я заботился, были Дэймон и отец, и если что-то случится с ними…

"Нападение в имениях Сальваторе!" — крикнул я ломающимся голосом.

"Нападение в имениях Сальваторе!" — вторил мне Ной, и его слова прозвучали как песня.

Я взглянул на небо.

Небо было затянуло пеленой, и звездный свет не мог пролиться на Землю. Лишь луна выглядывала из-за облаков, мерцая тонкими полосками.

Но вдруг, как только мы въехали на холм, я увидел Веритас, освещенный так, словно было утро. Толпа человек, размахивая факелами, громко кричала у нас на крыльце.

Пастор Коллинз стоял на ступенях и скандировал молитвы. Несколько людей рядом с ним упали лицом на землю и молились вместе с ним.

Рядом с ним была Хонория Фелл, она кричала всем, кто ее слушал, о демонах и покаянии.

Старик Робинсон размахивал факелом и угрожал сжечь все наше поместье.

"Стефан!" — позвала меня Хонория, когда я выпрыгнул из повозки.

"Это тебя защитит", — сказала она и протянула мне ветвь вербены.

"Простите", — прохрипел я и, расталкивая людей локтями, побежал в дом вверх по лестнице.

Из комнат раздавались сердитые голоса.

"Я заберу ее! Мы уедем, и ты больше никогда нас не увидишь!" — голос Дэймона, низкий и зловещий, походил на раскаты грома.

"Неблагодарный!" — взревел отец, и я услышал звук удара.

Я поднялся по лестнице и увидел Дэймона, он прислонился к дверям, из его виска текла кровь.

Дверь треснула от удара о тело Дэймона.

"Дэймон!" — воскликнул я и упал на колени рядом с братом.

Дэймон постарался подняться на ноги.

Я вздрогнул, когда увидел, как много крови вылилось из его виска.

Когда он повернулся ко мне, его глаза полыхали гневом.

Отец стоял с колом в руке.

"Спасибо, что привел шерифа, Стефан.

Ты поступил правильно.

В отличие от своего брата".

Отец потянулся к нему, и я ахнул, уверенный, что он ударит его еще раз.

Но вместо этого, он протянул свою руку.

"Вставай, Дэймон."

Дэймон оттолкнул руку отца.

Он встал сам, вытирая кровь с головы тыльной стороной руки.

"Дэймон.

Послушай меня," продолжил отец, не обращая внимания на выражение ненависти, застывшее на лице Дэймона.

"Ты был околдован демоном…этой Кэтрин.

Но скоро ее не станет, и ты должен смириться с тем, что это правильно.

Я пощадил тебя, но эти люди…"

Он махнул рукой в сторону окна и разъяренной толпы за ним.

"Тогда позволь мне быть убитым", — прошипел Дэймон, и выбежал за дверь.

Он прошел мимо меня, больно задев плечом, и побежал вниз по лестнице.

Из комнаты раздался мучительный крик.

"Шериф?" — позвал отец и открыл дверь в комнаты Кэтрин.

Я ахнул.

Там была Кэтрин, в кожаном наморднике на лице, ее белые руки и ноги были связаны.

"Она готова", — сказал шериф мрачно.

Киньте ее в повозку и добавьте в список.

Компас Гилберта укажет нам на всех вампиров в городе.

К рассвету, мы избавим город от этого бедствия".

Кэтрин с отчаянием смотрела на меня.

Но что я мог сделать?

Я потерял ее навсегда.

Я повернулся и побежал.

Глава 27

Я выбежал на лужайку.

Огонь был повсюду,

я заметил, как он ворвался в домик прислуги.

Сейчас главный дом выглядел безопасным местом,

но кто знал, что может случиться?

Я видел проблески пламени в лесу,

и большую группу людей у полицейской повозки.

Но все, о чем я заботился — это найти Дэймона.

Наконец, я увидел фигуру в синем пальто, бегущую в сторону пруда.

Я со всех ног помчался к нему через поле.

"Стефан!" — я услышал свое имя и остановился, дико оглядываясь.

"Сюда!" Я обернулся и увидел Джонатана Гилберта, с безумным взглядом он стоял на краю леса, с луком и стрелами в одной руке, с компасом в другой.

Джонатан посмотрел на свое изобретение, почти не веря своим глазам.

"В лесу вампир.

Компас подскажет мне дорогу, но мне нужна помощь в поисках".

"Джонатан!" прокричал я, задыхаясь.

— Я не могу… мне нужно найти…

Вдруг я увидел белую вспышку из леса.

Джонатан повернулся и перекинул лук через плечо.

"Кто здесь?" — спросил он звонким как колокольчик голосом.

Он мгновенно выстрелил.

На секунду я задержал на ней взгляд, а потом она исчезла в темноте.

Потом мы услышали крик, а затем удар.

Джонатан побежал в лес, и я услышал длинный, тихий стон.

"Джонатан!" — безумно позвал я его, а затем остановился.

Я увидел как Джонатан встал на колени и склонился над фигурой.

Он повернулся ко мне, а его глаза блестели от слез.

— Это Перл, — отупело сказал он.

Из ее плеча торчала стрела.

Она стонала, и ее глаза безумно вращались.

"Перл!" — зло сказал Джонатан и вытащил стрелу.

Я в ужасе развернулся, не желая смотреть.

Вместо этого, я побежал изо всех сил в сторону пруда, надеясь, что Дэймон был все еще там.

"Дэймон?" — позвал я его, обходя корни дерева.

Моим глаза понадобилась минута, чтобы приспособиться к темноте леса и его относительной тишине.

Я увидел фигуру, взгромоздившуюся на срубленные ветки дерева.

"Дэймон?" — тихо позвал я.

Фигура повернулась, и я ахнул.

Лицо Дэймона было белым, и его темные волосы прилипли ко лбу.

Рана на виске все еще кровоточила, а глаза заволокла пелена.

"Ты трус", — прошипел он, выхватив из кармана нож.

"Нет", — я поднял руки и сделал шаг назад.

"Не бей меня".

"Не бей меня", — издевательски передразнил он.

— Я знал, ты в конце концов расскажешь отцу.

— Я просто не знаю, почему Кэтрин доверила тебе свой секрет.

Почему она верила, что ты ее не предашь.

Почему она полюбила тебя.

Его голос сорвался на слове "любовь", и он бросил нож.

Его лицо выражало тоску, в нем не было ни опасности, ни ненависти.

Он выглядел разбитым.

"Дэймон, нет. Нет, нет."

Я твердил это снова и снова, но мой разум был в другом месте.

Любила ли меня Кэтрин?

Я вспомнил, как она смотрела на меня, ее руки, обнимающие мои плечи.

Ты должен любить меня, Стефан.

Скажи мне, что мы всегда будем вместе.

Мое сердце — твое.

Я всегда чувствовал как ненормальное, пьянящее ощущение проходит через мое тело до моего мозга, и желал сделать что-нибудь для нее.

Но теперь, когда я знал ее истинную натуру, я не мог думать об этом без содрогания.

— Она не любила меня, — наконец сказал я.

Она внушала мне, и она сделала больно всем, кого я любил.

Я почувствовал, как ненависть поднимается из глубины моей души,

мне хотелось продолжать обвинять во всем Кэтрин.

Пока я не взглянул на моего брата.

Дэймон положил голову на руки, глядя в землю.

Именно тогда я понял: Дэймон любил Кэтрин.

Он любил ее, несмотря, а, может быть, из-за ее темной стороны.

Когда я увидел Кэтрин, лежащей связанной на полу, с пеной у рта, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

Но это не разрушило любовь Дэймона.

Дэймон так сильно любил Кэтрин, что он принял ее вампирскую сущность, а не стал притворяться, что ее не существует.

И для того, чтобы быть по-настоящему счастливым, Дэймону нужно быть с ней.

Теперь я понял.

Чтобы спасти Дэймона, мне нужно было спасти Кэтрин.

В отдалении вопли и крики и запах пороха наполняли воздух.

"Дэймон. Дэймон."

Я все более настойчиво повторял его имя.

Он поднял глаза, и я увидел в них слезы, готовые скатиться по щекам.

С тех пор, как умерла мама, я не видел Дэймона плачущим.

"Я помогу тебе её спасти. Я знаю, что ты любишь её. Я помогу."

Я повторял слово "помогу", как если бы это было какое-то заклинание.

Пожалуйста, мысленно умолял я, глядя в глаза Дэймона.

Надо было помолчать.

Наконец, Дэймон почти незаметно кивнул.

"Хорошо", — сказал он в надрывающимся голосом, сжал мою руку и повел меня в сторону леса.

Глава 28

"Мы должны действовать сейчас." сказал Дэймон, когда мы достигли деревьев рядом с полем.

Земля в лесу была гладкой, в листьях, и не было ни звука, даже животных.

Я провел последние минуты, отчаянно ломая себе голову, пытаясь придумать, как спасти Кэтрин.

Но я не мог.

Единственной нашей надеждой было драться, помолиться за Перл и Анну, а затем постараться спасти Кэтрин.

Это должно быть невероятно опасно.

Но другого способа не было.

"Да", — ответил я с решительностью которую не чувствовал.

— Ты готов? — не дожидаясь ответа,

я ловко двинулся к границе леса, идя на слабый звук возмущенных криков.

Я видел силуэт поместья.

Дэймон полз рядом.

Вдруг я увидел языки пламени, обрамляющие повозку.

Я ахнул, а Дэймон просто посмотрел на меня.

Именно тогда я услышал резкий голос Джонатана Гилберта.

"Найти другого!"

Я пополз ближе к опушке леса,

пока не увидел Джонатана, выводящего Генри из таверны и подводящего его к полицеской повозке.

Ной и другой охранник скрутили его за руки.

Нахмурившись, Джонатан держал свой компас.

"Заколите его!" — сказал он.

Охранник выхватил штык и вонзил его прямо в грудь Генри.

Кровь брызнула, и ночной воздух донес до нас вскрик Генри.

Генри упал на колени, его глаза расширились и взглянули на штык в его теле.

Я повернулся к Дэймону, мы оба поняли, что больше не можем терять время.

Дэймон закусил губу, и язнал, о чем он думает.

Хотя часто мы не соглашались друг с другом, в критических ситуациях мы мыслили одинаково.

Может быть, эта братская связь станет тем, что спасет нас, спасет Кэтрин.

"Вампиры!" — прокричал я из глубины леса.

"Мы нашли одного! Помогите!" — поддержал меня Дэймон.

В ту же секунду Ной и другие охранники отпустили Генри и побежали к нам, подняв штыки.

"Они там!" — тяжело дыша, Дэймон указал в глубь леса, когда двое охранников подошли ближе.

"Там человек.

— Мы видели только темную тень, но он пытался напасть на моего брата.

Чтобы они поверили, Дэймон провел рукой по укусам на моей шее и ране на ключице.

С удивлением я провел по шее рукой.

Я и забыл, что Кэтрин укусила меня.

Казалось, что это было в другой жизни.

Двое охранников переглянулись и коротко кивнули.

"Вы, мальчики, не должны быть здесь без оружия.

Можете взять кое-какое в повозке", — сказал Ной, и они скрылись в лесу.

"Хорошо", — задыхаясь, сказал Дэймон.

"Пошли.

Если ты меня подведешь, я тебя убью", — сказал он, направлясь к повозке.

Я последовал за ним, двигаясь целиком на адреналине.

Мы достигли неохраняемой повозки.

Изнутри раздавались тихие стоны.

Дэймон стукнул ногой по повозке и вскочил на платформу.

Меня подташнивало, когда я пошел за ним внутрь.

Там пахло кровью, дымом и вербеной.

Тела скорчились в углу, и было невозможно понять, были ли они людьми, вампирами или смешанной компанией.

"Кэтрин!" — прошипел Дэймон. В поисках ее он склонялся надо всеми телами по очереди.

"Стефан?" слабый голос отозвался из угла,

мне пришлось ударить себя, чтобы не сплюнуть в отвращении, когда я слышал этот голос и смотрел в эти злые глаза.

Мне хотелось сказать ей, что это — именно то, что она заслужила.

— Дэймон? — голос оборвался.

— Кэтрин.

Я здесь", — прошептал Дэймон, в секунду пересекая расстояние с другого конца повозки.

Я продолжал стоять, словно приклеенный к месту.

Когда мои глаза привыкли к тусклому свету, я начал видеть вещи, которые были более страшными, чем то, что я когда-либо видел в худших из своих кошмаров.

На полу повозки был почти десяток тел, некоторых из этих людей я встречал в городе.

Генри, несколько завсегдатаев из салуна, даже доктор Джейнс.

Из некоторых торчали колья, у других на лицах были намордники,

их руки и ноги были связаны, а на лицах застыло выражение ужаса. Некоторых скрючило так, словно они уже были мертвы.

Увиденное изменило меня, изменило все.

Я снял шляпу и опустился на колени, молясь Богу, или тому, кто будет слушать: пожалуйста, спасите их.

Я вспомнил, как, словно маленький котенок, плакала Анна, какой страх был в глазах у Перл.

Да, они не могут жить здесь, но почему отец потворствует этому жестокому обращению?

Никто не заслужил умереть так, даже монстры.

Почему их не могли просто изгнать из города?

Дэймон опустился на колени, и я бросился к нему.

Кэтрин лежала на спине, веревки обвивали ее руки и ноги.

Должно быть, веревки пропитали вербеной, потому что в тех местах, где они касались тела, кожу покрывали ужасные ожоги.

Кожаная маска закрывала лицо, и ее волосы слиплись от засохшей крови.

Я стоял в стороне, не желая прикоснуться к ней или даже смотреть на нее, а Дэймон начал расстегивать намордник.

Как только он закончил, я не мог не заметить ее зубы, ее клыки, ее истинную природу, которую, очевидно, я никогда не видел прежде.

Но Деймон глядел на нее как будто в трансе.

Он нежно отвел волосы с ее лица и медленно наклонился поцеловать ее в губы.

— Спасибо, — просто сказала Кэтрин.

Вот и все.

Когда наблюдал за ними, за тем, как пальцы Кэтрин гладили волосы Деймона, а руки Дэймона — ее ключицу, я знал, что это — настоящая любовь.

Пока они продолжали смотреть друг другу в глаза, я вытащил нож из кармана и осторожно пытался перерезать веревки, которые связывали ее.

Я работал медленно и осторожно, зная, что любой другой контакт с веревками причинит ей еще больше боли.

"Скорей!" — прошептал Дэймон, сидя на корточках.

Я освободил одну руку, затем другую.

Кэтрин неуверенно вздохнула, двигая плечами вверх и вниз, как бы убеждаясь, что они все еще работали.

''Помогите!'' — воскликнула бледная, худая женщина, которую я не узнал.

Она ютилась в самой глубине повозки.

"Мы вернемся", — сказал я сквозь зубы.

Мы не вернемся.

Дэймон и Кэтрин должны убежать, и я должен…я должен помочь им.

"Стефан?" — слабо позвала Кэтрин, поднимаясь на ноги.

Дэймон мгновенно бросился к ней и поддержал ее хрупкое тело.

Вдруг я услышал шаги возле повозки.

"Побег!" — закричал один из охранников.

"Мы должны вернуться.

Кто-то выбирается из повозки!"

"Беги!" — воскликнул я, оттолкнув Дэймона и Кэтрин в противоположное от охраны направлении.

"Никакого побега! Все чисто! — крикнул я в темноту, надеясь, что эти люди поверили мне.

Я видел взрыв пороха, прежде, чем услышал выстрел.

Громкий вопль пронзил ночной воздух, а затем раздался другой выстрел.

Сердце словно было у меня в горле, я выбежал из фургона, уже зная, что увижу.

— Дэймон! — закричал я.

Он лежал на земле, кровь медленно сочилась у него из кишок.

Сдирая с себя рубашку, я прижал ткань к его ране.

Я знал, что это бесполезно, но все-таки провел тканью по груди.

— Не закрывай глаза, брат.

— Останься со мной.

— Нет…Кэтрин.

Спаси ее … ", — прохрипел Дэймон, роняя голову на сырую землю.

Я переводил бешеный взгляд с повозки на лес.

Передо мной стояли два охранника, за ними — Джонатан Гилберт.

Я встал, и попал под с взрывную, пронизывающую, мучительную пулю.

Я чувствовал, что моя грудь словно взорвалась, чувствовал прикосновение холодного ночного воздуха и чувствовал, как мое тело рухнуло вниз в метре от моего брата.

Я открыл глаза и посмотрел на луну, затем все погрузилось во тьму.

Глава 29

Затем, когда я открыл глаза, я знал, что я умер.

Но эта смерть не была смертью из моих кошмаров, с черным небытием повсюду.

Вместо этого я чувствовал далекий запах огня, чувствовал под собой грубую землю, свое тело и руки с обеих его сторон.

Я не чувствовал боли.

Я ничего не чувствовал.

Меня охватила почти утешительная чернота.

Это был ад?

Если так, это — просто ничто по сравнению с ужасами прошлой ночи.

Было спокойно, тихо.

Я аккуратно подвинул и руку и удивился, когда она коснулась соломы.

Я заставил себя сесть и поразился, что у меня все еще есть тело, и что оно вообще не постадало.

Я огляделся и понял, что не был в небытие.

Слева от меня была стена темной лачуги в грубых перекладинах.

Когда я щурился, я мог видеть небо между трещинами.

Я где-то был, но где?

Мои руки ощупали мою грудь.

Я вспомнил звук выстрела, вспомнил, как мое тело ударилось о землю, как его пинали ботинками и били палками.

Вспомнил радостные выкрики, то, как остановилось мое сердце. А потом все стало тихо.

Я умер.

Следовательно…

— Эй? — хрипло позвал я.

— Стефан, — произнес женский голос.

К моей спине прикоснулась чья-то ладонь.

Я понял, что был одет довольно просто: голубая рубашка из хлопка и льняные брюки. В этой одежде я не признал свою собственную.

И, хотя вещи были потрепанными, они были чистыми.

Я постарался встать, но маленькая, довольно сильная рука не дала мне этого сделать.

"У тебя была длинная ночь".

Я моргнул, и, когда мои глаза привыкли к свету,

Я понял, что голос принадлежал Эмили.

— Ты жива, — в удивлении сказал я.

Она засмеялась низким ленивым хихиканьем.

"Мне следовало сказать это тебе.

Как ты себя чувствуешь?" спросила она, поднося жестяную кружку с водой к моим губам.

Я пил и чувствовал, как жидкость охлаждает мое горло.

Я никогда не пробовал ничего такого чисто, такого вкусного.

Я коснулся шеи в том месте, где Кэтрин укусила меня.

Укуса не было.

Я спешно стянул с себя рубашку, оторвав при этом несколько пуговиц.

Кожа на груди была гладкой, ни следа от выстрела.

"Пей", — сказала Эмили и склонилась надо мной как мать над своим ребенком.

— Дэймон? — грубо спросил я.

"Он снаружи", — Эмили указала подбородком на дверь.

Я проследил за ее взглядом, и увидел на улице темную фигуру, сидящую у кромки воды.

"Он исцелился, как и ты".

"Но как…"

"Обрати внимание на кольцо", — Эмили постучала по моей руке.

На моем безымянном пальце сверкал лазурит, ограненный в серебро.

"Это — для защиты.

Кэтрин заставила меня их сделать той ночью, когда она выбрала вас".

"Выбрала нас", — повторил я, касаясь кольцом места, где раньше был укус.

"Выбрала вас, чтоб вы были как она.

— Ты почти вампир, Стефан.

"Ты обращаешься", — сказала Эмили таким голосом, словно диагностировала терминальную стадию болезни.

Я кивнул, как будто я понял, о чем говорила Эмили, хотя, возможно, она говорила на другом языке.

Обращаюсь?

— Кто меня нашел? — я начал с вопроса, который интересовал меньше всего.

— Я.

Вас с братом застрелили и тут же убежали.

Дома горели.

Люди гибли.

Не только вампиры".

Эмили, с лицом полным скорби, покачала головой.

"Они затащили всех вампиров в церковь и сожгли их там.

"Включая ее", — сказала Эмили непробиваемым голосом.

— Она сделала меня вампиром? — спросил я, трогая шею.

— Да.

— Но по правилам окончания превращения, ты должен выпить человеческой крови.

— Это выбор, который тебе придется совершить.

Кэтрин несла смерть и разрушения, но ее жертвы всегда имели право выбора.

— Она убила Розалин.

Я понял это так же ясно, как и то, что Дэймон любил Кэтрин.

Как будто поднялась завеса, обнажив пропасть и темноту.

"Да, это была она", — сказала Эмили с непроницаемым лицом.

— Но ничего нельзя поделать с тем, что случилось.

— Если ты выберешь, ты можешь питаться человеческой кровью и завершить превращение, или позволить себе…

— Умереть?

Эмили кивнула.

Я не хотел питаться человеческой кровью.

Я не хотел, чтобы по моим жилам текла кровь Кэтрин.

Все, чего я хотел: вернуться на несколько месяцев назад и никогда не слышать имя Кэтрин Пирс.

Агония охватила мое сердце, когда я понял, что потерял.

Но был человек, который потерял еще больше.

Как будто прочитав мои мысли,

Эмили помогла мне встать на ноги.

Она была маленькой, но сильной.

Я встал и неуверенно вышел на улицу.

— Брат! — позвал я.

Дэймон повернулся, его глаза блестели.

В воде отражалось восходящее солнце, сквозь деревья валил далекий дым.

Но вокруг нас было так тихо и спокойно, словно мы вернусь назад во времени до событий этой ужасной ночи.

Дэймон не ответил.

И даже прежде чем я осознал, что я делаю,

я подошел к краю воды.

Не потрудившись снять свою одежду, я нырнул.

Я поднялся, чтобы вдохнуть воздуха. Мои воспоминания все еще оставались мрачными и мутными.

Дэймон смотрел на меня сверху вниз от кромки воды.

— Церковь сгорела.

— Кэтрин была внутри, — тихо сказал он.

— Да, — я не чувствовал удовлетворения или печали.

Я чувствовал только глубокое, глубокое горе.

Свое, Дэймона. Я чувствовал глубокую-глубокую скорбь.

Я скорбил о себе, о Дэймоне, о Розалин, обо всех, кого поймали и уничтожили.

Отец был прав.

Были демоны, которые ходят по земле, и если ты не будешь сражаться с ними, ты станешь одним из них.

— Ты знаешь, кто мы? — горько спросил Дэймон.

Мы закрыли глаза, и я немедленно понял, что не хочу жить как Кэтрин.

Я не хотел видеть солнечный свет только с помощью кольца на пальце.

Я не хотел всегда смотреть пристальным взглядом на человеческую шею, как бы обдумывая последующую трапезу.

Я не хотел жить вечно.

Я нырнул и открыл глаза.

В пруду было темно и прохладно, как в лачуге.

Если это смерть, то она не так плоха.

Было спокойно.

Тихо.

Не было ни страсти, ни опасности.

Я всплыл и стряхнул волосы с моего лица, чужие одежды свисали с моих промокших конечностей.

Хотя знал свою судьбу, я чувствовал себя необычайно живым.

— Тогда я умру.

Деймон кивнул, глаза выражали скуку и безразличие.

"Без Кэтрин мне не жить".

Я вылез из воды и обнял брата.

Он был теплым, живым.

Дэймон слегка приобнял меня, а затем снова обхватил колени, и устремил свой взгляд вдаль.

"Я хочу, чтобы все кончилось", — сказал Дэймон и зашагал прочь.

Я смотрел ему вслед, вспоминая время, когда мне было восемь или девять, а мой отец уходил на охоту.

Это было сразу после маминой смерти, и в то время, как Деймон погрузился в школьные выходки азартные игры и скачки на лошади, я сблизился с отцом.

Однажды, чтобы подбодрить меня, отец взял меня в лес на охоту.

Мы целый час выслеживали оленя.

Мы с отцом все глубже погружались в лес, следя за каждым шагом животного.

Наконец мы увидели оленя. Он ел ягоды прямо с куста.

"Стреляй", — пробормотал отец, направляя на него винтовку.

Я дрожал, не спускал глаз с оленя и потянулся к курку.

Но в тот момент, когда я спустил курок, на поле выбежал олененок.

Олень побежал прочь, а пуля попала малышу в живот.

Его ноги пошатнулись, и он упал за землю.

Я хотел помочь ему, но отец схватил меня за плечо.

— Животные знают, когда время умирать.

Оставь его одного", — сказал отец и увез меня прочь.

Я плакал и не мог успокоиться.

Теперь, наблюдая за Дэймоном, я понял.

Теперь было его время умереть.

— Прощай, брат, — прошептал я.

Глава 30

Хотя Дэймон хотел умереть в одиночестве, у меня было незаконченное дело.

Я покинул карьер и направился к поместью.

В лесу пахло дымом, даже от листьев.

Они хрустели под ногами,

и я вспомнил, как мы с Дэймоном еще детьми играли в прятки.

Я подумал, сожалеет ли он о том, что случилось, или ему так же все равно, как и мне.

Я подумал, увидимся ли мы в раю.

Я направился к дому.

Гостевой домик сожгли, его балки торчали, словно скелет.

Некоторые статуи вокруг лабиринта были разбиты, и факелы и мусор валялись на когда-то пышной лужайке.

В главном доме горел свет.

Я ходил из стороны в сторону и слышал голоса, раздающиеся из веранды.

Я тут же спрятался под ступеньками.

Скрытый за листвой, я полз на коленях вдоль дома, пока не увидел окошко на веранду.

Я пригляделся и увидел тень отца.

Свечи были единственным источником тусклого освещения комнаты,

и я не увидел Альфреда, сидящего там, где обычно, готового поприветствовать гостей.

Я задавался вопросом, убит ли кто-нибудь из прислуги.

— Еще бренди, Джонатан?

С примесью вербены.

Не то, чтобы мы должны беспокоиться…", — сказал отец, и его слова эхом отразились от двери.

— Спасибо, Джузеппе.

Спасибо, что принял меня.

Я понимаю, в каком ты сейчас состоянии", — сказал Джонатан и взял стакан.

Я увидел грусть на лице Джонатана и посочувствовал, что ему пришлось узнать страшную правду о Перл.

"Да.

Спасибо", — сказал, отмахиваясь, отец.

— Но важно то, что мы закончили эту печальную главу в истории нашего города.

Я хотел этого ради моих сыновей.

Но я не хочу, чтобы Сальваторе сочувствовали демонам".

Отец прочистил горло.

"Таким образом, битва на Уиллоу-Крик произошла, когда группа боевиков Союза напала на лагерь Конфедерации", — сказал он звучным баритоном, как будто рассказывая историю.

"Стефан и Дэймон спрятались в лесу, чтобы узнать, смогут ли они помочь солдатам, и тогда", — продолжил Джонатан.

"И тогда они трагически погибли, как и двадцать три других гражданских, которые были убиты за свою страну и свои убеждения.

Это была победа Конфедерации, но она стоила жизни невинных людей", — сказал отец, повысив голос, как бы заставляя себя верить рассказу, который он придумал.

Да.

Я поговорю с мэром о воздвижении памятника.

Чтобы признать этот страшный период в истории нашего города", — пробормотал Джонатан.

Я приподнялся на коленях, заглядывая в окно.

Я увидел, как отец удовлетворенно кивает головой, и холод заполнил мои вены.

Так вот, значит, как я умер: был убит сворой солдат.

Я знал, что мне нужно поговорить с отцом более чем когда-либо.

Он должен был услышать всю правду, чтобы знать, что Дэймон и я не были сторонниками, чтобы знать, что эту проблему можно было бы исправить без кровопролития и насилия.

"Но, Джузеппе..?" — спросил Джонатан, сделав большой глоток из своего стакана.

— Да, Джонатан?

— Это триумфальный момент в истории нашего города.

Вампиры уничтожены, и их тела обратятся в пыль.

Мы избавили город от бедствия, а благодаря пожару в церкви, они никогда не вернутся.

Мы сделали сложный, но героический выбор, и мы победили.

Это — твое наследие", — сказал Джонатан и залпом осушил стакан.

Отец кивнул и осушил свой ​​бокал, потом встал.

"Спасибо", — сказал он и пожал ему руку.

Я видел, как двое мужчин пожали друг другу руки, а затем Джонатан скрылся в тени дома.

Через секунду я услышал, как лошади уносят его повозку.

Я подполз к краю изгороди.

Я встал с коленей и вошел в дом, который когда-то был моим.

Глава 31

Я крался по дому, испытывая досаду каждый раз, когда задевал ногой плохо закрепленную половицу или скрипящий угол.

Судя по свету в дальнем конце дома, отец ушел из гостиной и сейчас сидит в своем кабинете и, без сомнения, записывает в свой журнал историю, которую они с Джонатаном сочинили.

Я стоял в дверном проеме и некоторое время наблюдал за ним.

Его волосы были белыми, словно снег, а на руках я заметил возрастные пятна.

Несмотря на ложь, которую я слышал ранее, мое сердце стремилось к нему.

Это был человек, который не знал легкой жизни и который, похоронив жену, должен был похоронить двух сыновей.

Я сделал шаг по направлению к нему, и отец поднял голову.

— Великий Боже…, - сказал он, с грохотом роняя свою ручку на пол.

"Отец," — произнес я, простирая к нему руки.

Он поднялся, взгляд его был безумен.

— Все хорошо, — мягко сказал я.

— Я просто хочу поговорить с тобой.

— Ты мертв, Стефан, — медленно сказал отец, все еще изумленный моим видом.

Я потряс головой.

— Что бы ты ни думал о Дэймоне и мне, ты должен знать, что мы не предавали тебя.

Страх на лице отца внезапно обернулся яростью.

— Ты предал меня.

— Ты предал не только меня, ты предал весь город.

Ты должен быть мертв, после того как ты опозорил меня.

Я смотрел на него, и во мне закипала ярость.

"Мы умерли, а ты чувствуешь лишь стыд?" — спросил я.

Так сказал бы Дэймон, и в некотором смысле я ощущал рядом его присутствие.

Я делал это ради него.

Я делал это ради нас, так мы, по крайней мере, умирали бы с правдой на нашей стороне.

Но отец едва ли слушал.

Вместо этого, он пристально смотрел на меня.

— Ты теперь один из них.

— Верно, Стефан? спросил отец, медленно отступая назад, словно я собирался наброситься на него.

"Нет.

Нет.

Я никогда не буду одним из них."

Я покачал головой, надеясь, что отец поверит мне.

"Но ты уже один из них.

Я видел, как ты истекаешь кровью, и слышал твой последний вздох.

Я оставил тебя умирать.

А теперь я вижу тебя здесь.

Ты один из них," сказал отец, теперь он стоял возле кирпичной стены.

— Ты видел, как в меня стреляли? — в смятении спросил я.

Я помнил голоса.

Хаос.

Пронзительные крики вампиров в тишине снова и снова.

Чувствовал, как Ноа оттаскивал меня от Дэймона.

Все почернело.

— Я сам нажал на курок.

Я выстрелил в тебя, и я выстрелил в Деймона.

И должно быть этого было недостаточно," сказал отец.

— Теперь мне нужно завершить работу., - сказал он, его голос был холоден как лед.

"Ты убил собственных сыновей?" спросил я, гнев пробежал по моим венам.

Отец с угрожающим видом направился в мою сторону, и несмотря на то, что он думал, что это я был монстром, страх чувствовал я.

"Вы оба умерли для меня как только перешли на сторону вампиров.

И сейчас, ты пришел ко мне и просишь прощения, как будто то, что вы сделали можно оправдать извинениями.

Нет. Нет."

Отец отошел от стола и направился ко мне, по-прежнему бросая взгляды направо и налево, только теперь это было не загнанное животное, а охотник.

"Знаешь, это благословение, что ваша мать умерла, прежде чем увидела, во что вы превратились".

— Я еще не обратился.

Я не хочу.

Я пришел попрощаться.

Я умру, отец.

Ты сделал то, что намеревался.

— Ты убил меня, — сказал я.

Слезы хлынули из моих глаз.

Так не должно было быть, отец.

— Вот что тебе и Джонатану Гилберту следует написать в вашей фальшивой истории, что так не должно быть.

"Так все и должно было случиться," сказал отец, выхватывая палку, которую хранил в большой вазе в углу комнаты.

Он тут же разломал ее надвое на полу и держал длинным заостренным концом вперед.

Быстро, не раздумывая, я обошел отца и резко дернул назад за свободную руку, отчего он отлетел к кирпичной стене.

Отец закричал от боли, когда ударился о пол.

А затем я увидел это.

Кол торчал из его желудка, во все стороны брызгала кровь.

Я побледнел, чувствуя, как желудок поднимается к груди и желчь наполняет глотку.

"Отец!" я бросился к нему и упал на колени.

"Я не хотел этого.

Отец…," задыхался я.

Я схватил кол и выдернул из его живота.

Отец закричал, и кровь сразу же полилась из раны, как гейзер.

Я смотрел с ужасом, но был очарован.

Кровь была такой красной, такой насыщенной, такой прекрасной.

Как будто бы она звала меня.

Я чувствовал, что умру в ту же секунду, если не попробую кровь.

Очарованный, я, я поднес руку к ране, а руки — к губам, пробуя жидкость. Она коснулась моих десен, языка, горла.

"Отойди от меня!" — хрипло прошептал отец, отодвигаясь от меня, пока вся его спина не оказалась прижата к стене.

Он с силой оттолкнул мою руку от его раны, а затем упал к стене, закрыв глаза.

"Я …", — начал я, но потом почувствовал колющую боль во рту.

Это было хуже, чем выстрел у меня в груди.

Это было ощущение стянутости, а затем ощущение миллиона игл, проникающих в мою плоть.

"Уйди …" — отец дышал, закрыв лицо руками, пытаясь не задохнуться.

Я убрал руки ото рта и дотронулся пальцами до зубов, которые стали острыми.

Затем я понял: теперь я один из них.

— Отец, выпей моей крови. Я могу спасти тебя! тут же сказал я, опускаясь к нему и приводя его в сидячее положение.

Я поднес свою руку ко рту и зубы легко содрали несколько слоев кожи.

Отец взрогнул и отодвинулся, а кровь продолжала хлестать из его раны.

"Я могу излечить тебя.

— Если ты выпьешь этой крови, она залечит твои раны. Пожалуйста?

Я умолял, смотря в глаза отца.

— Я предпочту умереть, — объявил отец.

Через минуту он закрыл глаза и упал на пол в лужу крови, которая образовалась вокруг его тела.

Я положил руку на его сердце и подождал, пока оно не остановится.

Глава 32

Я повернулся спиной к имению и пошел, а затем побежал в город по грунтовой дороге.

Каким-то образом, я чувствовал, что мои ноги практически не касались земли.

Я бежал все быстрее и быстрее, но мое дыхание оставалось прежним.

Я чувствовал, что я мог бежать так вечно, и я хотел этого, потому что каждый шаг уводил меня дальше и дальше от ужасов, свидетелем которых я стал.

Я пытался не думать, пытался заблокировать воспоминания из моего разума.

Вместо этого я сконцентрировался на легких касаниях земли в тот момент, когда переставлял ноги.

Я заметил, что даже в темноте, я мог видеть, как туман мерцал на нескольких листьях, которые все еще цеплялись за деревья.

Я мог слышать дыхание белок и кроликов, когда они бежали через лес.

Я чувствовал запах железа повсюду.

Грунтовая дорога сменилась булыжником, когда я вошел город.

Казалось, что дорога до города заняла мгновение, хотя обычно мне требовалось не меньше часа, чтобы преодолеть такое расстояние.

Я замедлил шаги.

Я переводил взгляд справа налево.

Городская площадь выглядела как-то иначе.

Насекомые копошились в грязи между булыжниками.

Краска начала шелушиться на стенах особняка Локвудов, хотя он был построен всего несколько лет назад.

Во всем был упадок и плохое состояние.

Особенно выделялся запах вербены.

Он был повсюду.

Но вместо того непримечательного приятного запаха, он был всепоглощающий и заставил меня чувствовать головокружение и тошноту.

Единственное, что ему противостояло — едкий запах железа.

Я глубоко вздохнул, неожиданно осознавая, что единственное средство против вербены — именно этот аромат.

Каждый слой моего тела кричал, что я должен был найти источник этого запаха.

Я посмотрел жадно вокруг, глаза быстро сканировали салун на улице и рынок в конце проулка.

Ничего.

Я понюхал воздух снова, и понял, что запах — славный, ужасный, убийственный запах — стал ближе.

Я обернулся и глубоко вдохнул, когда увидел, как Элис, довольно молодая барменша из кабака, идет по улице.

Она мурлыкала себе под нос и качалась из стороны в сторону, скорее всего потому, что она работала всю ночь и наверняка пила виски.

Ее волосы были красным пламенем в противоположность бледной коже.

От нее пахло тепло и сладко, смесь железа, лесного дыма и табака.

Она была лекарством.

Я прокрался в тени деревьев, которые окружали улицу.

Я был потрясен тем, какие громкие звуки она издавала.

Ее напевание, ее дыхание, каждый неровный шаг, отозвавшийся в моем ухе,

и я не мог не задаться вопросом, почему она не будит всех в городе.

Наконец, она прошла мимо, на расстоянии вытянутой руки.

Я протянул руку, схватил ее за бедра.

Она вздохнула.

— Элис, — сказал я, мой голос гулко отозвался эхом в моих ушах.

— Это Стефан.

— Стефан Сальваторе? — сказала она, ее замешательство быстро обернулось страхом.

Она задрожала.

— Нн…но ты же мертв.

Я чувствовал запах виски, видел ее бледную шею с голубыми венами под кожей и практически потерял голову.

Но я не коснулся ее своими зубами.

Еще нет.

Я наслаждался, чувствуя ее в своих объятиях, сладким облегчением, что она проведет последние минуты в моих руках, утоляя мою ненасытную жажду.

— Тшшш, — пробормотал я.

— Все будет в порядке.

Я позволил губам коснуться ее белой кожи, восхищаясь, насколько она была приятной и ароматной.

Предвкушение было острым.

Затем, когда я больше не мог вынести, я скривил губы и вонзил зубы в ее шею.

Ее кровь потекла через мои зубы, десны, разливаясь по телу, принося тепло, и силу, и жизнь.

Я жадно пил, остановившись только тогда, когда Элис начала ослабевать в моих рукахи и ее сердцебиение замедлилось до глухих ударов.

Я вытер губы и посмотрел на ее тело, восхищаясь своей работой: две четкие дырочки на шее, всего по несколько сантиметров в диаметре.

Она еще не умерла, но я знал, вскоре это произойдет.

Я перекинул Элис через плечо, едва ощущая ее вес и бросился обратно в карьер.

Глава 33

Бледный лунный свет плясал на волосах Элис, когда я бежал к хижине.

Я провел языком по своим все еще острым клыкам, оживляя в памяти ощущение зубов, вонзающихся в ее гибкую, мягкую шею.

"Ты — чудовище," — шептал голос где-то внутри меня.

Но под покровом ночи, с кровью Элис, бегущей по моим венам, слова больше ничего не значили, и чувство вины не терзало меня.

Я ворвался в хижину.

Там было тихо, но огонь ярко горел.

Я наблюдал за пламенем, завороженный его фиолетовыми, черными, голубыми и даже зелеными оттенками.

Затем я услышал слабое дыхание в углу комнаты.

"Дэймон?" — позвал я, эхо моего голоса было настолько громким, что я вздрогнул.

Я все еще был в режиме охотника.

"Брат?"

Я различил очертания фигуры, съежившейся под одеялом.

Я посмотрел на Дэймона со стороны, словно он был незнакомцем.

Его темные волосы спутались на шее, на лице виднелись полоски въевшейся грязи.

Губы потрескались, глаза были налиты кровью.

Воздух вокруг него резко пах подобно смерти.

"Вставай!" — грубо сказал я, бросая Элис на землю.

Ее почти безжизненное тело тяжело упало.

Ее рыжие волосы были в крови, глаза наполовину прикрыты.

Кровь виднелась вокруг двух четких дырочек, где я укусил ее.

Я облизнул губы, но заставил себя оставить кровь для Дэймона.

"Что?" Что ты…" взляд Дэймона переместился с Элис на меня, затем опять на Элис.

"Ты пил кровь?" — спросил он, забиваясь еще дальше в угол и закрывая руками глаза, словно он мог стереть картину из памяти.

"Я принес ее для тебя.

Дэймон, ты должен выпить," — настаивал я, опускаясь на колени рядом с ним.

Деймон затряс головой "нет. нет" скрежетал он, ему становилось все тяжелее дышать по мере того, как он приближался к смерти.

"Просто приложи губы к ее шее.

Это просто," убеждал я.

"Я не стану этого делать, брат.

Забери ее," сказал он, прислоняясь к стене и закрывая глаза.

Я покачал головой, меня уже терзало чувство голода.

"Дэймон, послушай меня.

Кэтрин больше нет, но ты жив.

Посмотри на меня.

Посмотри, насколько это просто," — сказал я, когда осторожно добрался до первоначальной раны, которую сделал на шее Элис.

Я вонзил зубы и начал пить.

Кровь была холодной, но по-прежнему утоляла жажду.

Я поднял глаза на Дэймона, не потрудившись стереть кровь со рта.

"Выпей," — настаивал я, подтолкнув тело Элис, так что оно теперь лежало рядом с Дэймоном.

Я схватил Дэймона за спину и заставил его приблизиться к телу.

Он начал было сопротивляться, но затем перестал, его глаза сосредоточились на ране.

Я улыбнулся, зная, как он хотел этого, как его переполняло желание.

"Не борись с этим".

Я придавил его спину так, что его губы оказались лишь в нескольких дюймах от крови, и держал его в этом положении.

Я почувствовал, как он глубоко вздохнул, и знал, что силы уже возвращаются к нему, достаточно было одного лишь вида красного богатства, возможности выпить кровь.

"Сейчас есть только мы.

Навсегда.

Братья.

Будут и другие Кэтрин, ведь у нас есть вечность.

Теперь весь мир может быть в наших руках".

Я остановился, глядя, как Дэймон смотрит на шею Элис.

Затем он вонзил зубы и сделал жадный глоток.

Глава 34

Я удовлетворенно смотрел как Дэймон с вожделением пил, его неуверенные глотки становились все уверенне, когда он провел лицом по шее Элис. Почти безжизненное тело Элис белело, а лицо Дэймона, напротив, наливалось румянцем. Пока Дэймон пил последние капли крови Элис, я вышел из хижины.

Я в удивлении глядел кругом. Только вчера это место казалось пустынным, но теперь я понял, что оно кишело жизнью — запах животных в лесу, стайка птиц над головой, звуки Деймона и мое сердцебиение. Это место — весь этот мир — был полон возможностей. Мое кольцо мерцало в лунном свете, и я поднес его к губам.

Кетрин дала мне вечную жизнь. Отец всегда говорил нам найти нашу силу, найти наше место в мире. И я нашел, хотя отец был не способен это принять. Я сделал глубокий вдох, и медный запах крови заполнил мои ноздри.

Я повернулся, когда Дэймон вышел из лачуги. Он выглядел выше и сильнее чем несколько минут назад. Я увидел на его пальце такое же кольцо, как и у меня.

"Как ты себя чувствуешь?" — спросил я, ожидая, что он видит то же, что и я. Дэймон отвернулся от меня и подошел к воде.

Он опустился на колени и прополоскал рот, смывая остатки крови на губах.

Я присел около него на краю пруда.

— Разве это не чудесно? — спросил я.

— Это целиком новый мир, и он наш.

— Навечно! — легкомысленно воскликнул я. Дэймону и мне никогда не придется стареть. Никогда не придется умирать.

— Ты прав, — медленно сказал Дэймон, как если бы он разговаривал на незнакомом языке.

— Мы исследуем его вместе.

— Только подумай.

— Мы можем поехать в Европу, исследовать мир, убраться подальше от Вирджинии и воспоминаний… — я дотронулся до его плеча.

Дэймон повернулся ко мне лицом, его глаза расширились.

Я отступил назад, внезапно испугавшись. В нем что-то изменилось, что-то иноземное в его темных глазах.

"Ты счастлив теперь, брат?"

Деймон насмешливо фыркнул. Я шагнул к нему.

"Лучше быть мертвым, чем иметь весь этот мир? Ты должен благодарить меня!"

Ярость вспыхнула в его глазах.

"Благодарить тебя? Я никогда не просил, чтобы ты сделал мою жизнь адом, из которого я не могу убежать", — сказал он, сплевывая каждое слово в пруд.

Вдруг он потянул меня в объятья с такой силой от которой я задохнулся.

"Но запомни вот что, брат" прошипел он мне на ухо. "Невзирая на то, что мы будем вместе вечность, я превращу вечность в страдания для тебя."

С этим он выпустил меня из своих объятий и рванулся темный лес. Когда его силуэт изчез в черных тенях деревьев, единственная ворона поднялась из леса. Она издала жалобный вопль, и исчезла.

Неожиданно, в мире, который всего мгновение назад был наполнен возможностями, я был совершенно один.

Эпилог

Октябрь 1864

Когда я пытаюсь восстановить этот момент, когда я не устоял перед своей Властью и разрушил свои отношения с Дэймоном, я воображаю секундную долю тишины.

И в ту секунду Дэймон оборачивался, наши глаза встречались, и мы заключали мир. Но не было никакой тишины, так же, как ее никогда не будет снова.

Теперь я постоянно слышал шелест животных в лесу, учащенное дыхание, которое наблюдается, когда любое существо знает, что опасность рядом, частую и легкую паузу замирающего сердца. Я также слышал свои мысли, которые сталкивались между собой, словно волны океана.

Если бы только я не был слаб, когда Кэтрин пристально смотрела в мои глаза. Если бы только я не вернулся увидеть отца. Если бы я не заставил Дэймона выпить.

Но я это сделал.

Осадок от того выбора стал накидкой, которая только становится более темной и более детальной с возрастом. И я должен жить с последствиями своего преступления вечность.

Оглавление

Предисловие

Введение

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12 Часть 1

Глава 12 Часть 2

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Эпилог