В. Комаров. Все может быть...
До выхода из подпространства оставалось всего полторы минуты. И вдруг что-то произошло. Метнулись, словно испугавшись, стрелки приборов, выскочили за шкалы, уперлись в ограничители, задрожали. Откуда-то изнутри звездолета вырвалось глухое гудение. Оно угрожающе нарастало, превращаясь в раздирающий пронзительный свист. Казалось, сейчас лопнет металл. За толстыми полупрозрачными щитками иллюминаторов вспыхнуло ослепительно-синее сияние.
Но люди ничего этого не видели и не ощущали. Они лежали в ионизационных ваннах под наркозом, нечувствительные к происходящему. Звездолет вели автоматы.
Свист достиг невыносимо-высокой ноты и резко оборвался. Тотчас вернулись к прежним делениям многочисленные стрелки. И непроницаемо-мертвый мрак подпространства сменился живой чернотой обычного мира, пронизанной сиянием бесчисленных звезд...
Три человека нетерпеливо всматривались в экран. Шесть лет назад в этой же рубке они, прижавшись друг к другу, также молча наблюдали, как в серовато-голубой дымке неотвратимо таяло изображение Земли. Тогда их было пятеро.
После шестилетних космических скитаний они возвращались к родной планете.
Шесть лет... А там, на Земле, по их подсчетам, прошло тридцать.
— Земля... — выдохнула Ола.
Напряженно они следили за маленьким, медленно увеличивающимся голубоватым кружком в центре экрана. Но обычной радости возвращения почему-то не было. Может быть потому, что где-то там, за мертвым провалом подпространства они оставили двух товарищей. Но, в конце концов, космос требует жертв, и они знали на что идут.
Угнетало другое: не колеблясь они. отдали тридцать земных лет ради идеи, но ничего не достигли. Позади десятки планет и нигде ни одного разумного или просто живого существа.
— Зачем? — Ола сжалась и стиснула пальцами край пульта. — Зачем все? Чтобы вернуться к самому началу?
Анс был старше и опытнее своих товарищей. И для него это была уже вторая «звездная» экспедиция и — второе разочарование. Он прекрасно понимал, о чем сейчас думают его спутники. И сказал, словно ни к кому не обращаясь, но это был ответ на слова Олы:
— В науке любой результат, даже отрицательный — это результат.
Рон порывисто отвернулся от экрана и, не глядя на Анса, сухо произнес:
— Зачем? Ты ведь не хуже меня знаешь, что к данному случаю это неприменимо. Что мы узнали? Что на двадцати трех планетах нет живых организмов. Но ведь это не исключает, что на двадцать четвертой они могут существовать. У нас нет никакого результата, Анс.
— Однако, вероятность...
— Оставь. Ты просто ищешь подтверждения своим теориям. А мы... мы с Олой летали за другим.
Анс не ответил. Да и что говорить, ведь Рон прав.
Как математик Анс знал, что вероятность существования планет, населенных высокоразвитыми разумными существами, невелика. И даже провел сенсационное исследование, доказав, вопреки всеобщему мнению, что Земля — единственная обитаемая планета. И в то же время, несмотря ни на что, участвовал в поисках других цивилизаций, горел и надеялся, и всякий раз, когда его пессимистические формулы все же оправдывались, испытывал самое искреннее разочарование. Временами Анс не мог понять себя–словно в нем жили два Анса: и если один тяжело переживал каждую неудачу космического поиска, для другого, — Рон был совершенно прав — для другого они лишь служили подтверждением его вычислений. И, вообще, математика многому научила Анса. Она сделала его рассудительным и неторопливым.
А Рон был нетерпелив и горяч.
— Да, мы с Олой летали за другим, — повторил он.
Анс молча отошел к прозрачному шкафу центрального контрольного регистратора, отмечавшего показания приборов, и стал просматривать ленту. Брови его приподнялись и лицо приняло удивленно-сосредоточенное выражение. Он всмотрелся в запись, потом продернул ленту назад, просмотрел ©е вновь и пожал плечами.
— Входим в зону, — коротко сообщил Рон. — Ориентация?
Анс оставил ленту и прильнул к окуляру астронавигатора.
— Курс? —спросил Рон, держа руки на кнопках ручного управления.
Анс молчал.
— Курс? — повторил Рон.
Анс молчал.
— Что случилось?
— Что-то не в порядке с прибором, — неуверенно сообщил Анс. — Ола, как там со связью?
— Координационный центр не отвечает, — отозвалась Ола.
— Подождем, — спокойно решил Анс. — А пока возьмем курс по головной телеустановке.
Наступило самое томительное время — последние часы полета.
Наконец Рон, взглянув на шкалу радиовысотомера, сообщил:
— Входим в зону!
Он нажал на пульте кнопку, приводя в действие систему предпосадочного контакта. Звездолет посылал условные сигналы, оповещавшие наземные станции о своем приближении.
Теперь все трое неотрывно смотрели на глазок индикатора над пультом. Сейчас Земля поймает звездолет в конус радиоволн и возьмет управление на себя. Эта операция была давным-давно отработана до совершенства, и все трое заранее знали, что произойдет. Еще минута-полторы и контрольный глазок замерцает изумрудными вспышками, а это будет означать, что полет фактически закончился, если не для звездолета, то, во всяком случае, для них. Все остальное сделает Земля.
Но прошло не меньше трех минут, а глазок все еще оставался безжизненным.
— Что там?! — раздраженно сказал Рон.
— Попробуй связаться с космодромом, Ола, — предложил Анс.
— Пробую, — отозвалась Ола, — не отвечают.
— Странно, — пробормотал Анс. — А вообще что-нибудь слышно?
— Музыка. Похоже на джаз. И какие-то голоса. Но трудно разобрать.
— Определи положение «орбитальных», Рон, — распорядился Анс. — Придется причаливать самим.
Рон метнулся в локационную рубку, но через минуту вновь появился в командном отсеке. Вид у него был растерянный.
— Послушай, Анс! Орбитальных нет!
— Что значит, нет? Они движутся по новым орбитам?
— Их нет совсем.
— Странно, — задумчиво сказал Анс и, словно отвечая собственным мыслям, добавил: — Возможно, за эти годы на Земле изменилась система посадки?
— Но ведь приземлиться сами мы не можем, — сказала Ола.
— Оставим звездолет на круговой орбите, — решил Анс, — а сами опустимся в аварийной ракете... Что-то не очень приветливо встречают нас потомки.
Все было готово к спуску. Оставалось только задраить люк и нажать пусковую кнопку. Но перед тем как покинуть звездолет Анс еще раз заглянул в командную рубку. Он подошел к центральному регистратору, просмотрел ленту, оторвал от нее довольно длинный кусок, аккуратно свернул в трубочку и спрятал в карман комбинезона.
Ракета приближалась к Земле. До ее поверхности оставалось не больше ста километров, но на сигналы по-прежнему никто не отзывался. Зато передачи земных радиостанций были теперь слышны гораздо отчетливее. Ола включила динамик и ракету наполнили веселые мелодии джаза. Вращая ручку настройки, она быстро прошлась по всем диапазонам — везде звучала только музыка.
— Можно подумать, у них какой-то всеобщий праздник, — предположила она.
— Похоже, — раздраженно отозвался Рон. — Может быть, теперь на Земле только и делают что веселятся. Иначе чем объяснить их молчание?
— Тридцать лет — большой срок, — задумчиво сказал Анс. — Тем более в наше стремительное время.
— Что же будем делать?
— Садиться. Лучше всего на тридцать второй космодром в Средиземном море, если, разумеется, он еще существует.
— Куда же он мог деться? — удивился Рон. Это же дежурный космодром, специально предназначенный для приема экспедиционных кораблей.
Анс пожал плечами.
— Все может быть... Идем на посадку!
— Словно на чужую планету, — горько заметила Ола.
Рон взглянул на циферблат прибора, хранившего со дня отлета время нулевого меридиана Земли. 8 часов 16 минут. Он привычно поймал Солнце визиром и нажал кнопки на пульте. Все остальное должна была выполнить автоматика.
Ракета послушно развернулась и плавно вошла в слой облачности. Трое напряженно смотрели на контрольный экран.
Когда серая пелена рассеялась, они увидели, что космодрома нет, а под ними сплошная водная поверхность. Ракета медленно спускалась...
Анс наклонился к пульту и перевел рукоятку, меняя режим работы двигателей. Но на этот раз ракета не послушалась и продолжала спуск.
— Аварийный комплект, лодку! — приказал Анс.
Покачиваясь на легкой волне, они смотрели, как оранжево-белая, полосатая труба посадочной ракеты исчезает под водой. Она погружалась вертикально, словно монумент. Вынырнул и закачался буй, обозначивший место, где затонула ракета.
Рон обвел вяглядом горизонт и глубоко вдохнул воздух:
— Земля...
— Вода, — уточнила Ола.
— Как бы там ни было, — сказал Анс, — наше путешествие окончено. А ну-ка, Ола, может быть теперь удастся связаться с какой-нибудь базой.
Ола достала из герметического ящика портативную рацию и послала в эфир позывные звездолета.
Но ответа по-прежнему не было.
— Куда же все-таки пропал космодром? — спросил Рон.
— Возможно, накопилась ошибка в молекулярном генераторе, — предположил Анс, — и в результате мы неправильно определились.
— В генераторе? — удивилась Ола. — За шесть лет? В худшем случае какая-нибудь тысячная секунды...
Анс ничего не ответил; он провел рукой по карману комбинезона, где лежал рулончик с записью контрольного регистратора.
— А вы ничего не чувствуете? — тревожно спросила Ола.
Анс и Рон вопросительно посмотрели на нее.
— Дышать как-то тяжело, словно мы на большой высоте.
— В самом деле,–согласился Рон. — Я тоже ощущаю какое-то стеснение.
— Может быть, мы на каком-нибудь высокогорном озере? — предположила Ола.
— Что-то не знаю я горных озер такого размера, — с сомнением сказал Анс.
— Но твои знания тридцатилетней давности, — возразил Рон. — Тогда многого могло не быть.
— Вот что, — решил Анс, глядя на хмурое нависшее над водой небо, — придется воспользоваться старинным способом. Выберем направление по компасу и двинемся. Есть же, в конце концов, у этой «воды» где-нибудь берег. А к ночи, может быть, очистится небо, тогда определимся по звездам.
Но и ночью, и на следующее утро небо оставалось все таким же беспросветно-серым. Берег тоже не показывался.
Несколько раз высоко пролетали самолеты, должно быть рейсовые. Рон пускал ракеты, но они, видимо, не привлекли внимания.
В середине второго дня их подобрал большой океанский лайнер. На его белоснежном борту неизвестными буквами было что-то написано.
Команда и пассажиры говорили на каком-то странном языке, напоминавшем смесь английского, русского и французского, да еще с добавлением каких-то африканских наречий. Но, как ни удивительно, смысл речи был понятен. В свою очередь люди на борту, видимо, тоже без особого труда понимали язык путешественников. Однако никто их ни о чем не спрашивал, их просто провели в свободную каюту, перенесли из лодки вещи.
— Можно подумать, — сказал Рон, — что такие встречи в океане происходят чуть-ли не каждый день.
— А меня больше удивила их речь, — заметила Ола. — Уж не изобрели ли за наше отсутствие какой-нибудь единый язык?
В дверь постучали. В каюту вошел высокий представительный седой человек в белом кителе со сверкающими пуговицами — настоящий морской капитан.
— Рад приветствовать вас на борту «Амадеи», — произнес он весьма учтиво. — Что с вами произошло? Кораблекрушение? Может быть, авиационная катастрофа?
— Мы возвращались из космического полета, — объяснил Анс, — и вынуждены были сесть в океан.
Капитан почему-то натянуто улыбнулся и внимательно оглядел Анса, потом Рона и Олу.
— Не понимаю, чему вы улыбаетесь? — не выдержал Рон. — Тут нет ничего смешного. Мы отсутствовали тридцать лет.
— О, да, да, — закивал капитан. — Я понимаю, понимаю.
— Прошу вас, — официальным тоном произнес Анс, — сообщить о нашем прибытии.
— О, да, да, разумеется, — снова закивал капитан, как-то странно при этом улыбнувшись. — Разумеется.
— Нельзя ли узнать, чей это корабль и куда мы плывем? — осведомился Анс.
— И какой год? — добавила Ола.
Но капитан только хитро прищурился и, вежливо поклонившись, молча вышел из каюты.
— Что-то не нравится мне все, — заметил Рон, когда дверь за капитаном закрылась. — Не слишком ли много неясностей?
— Я пойду наверх и постараюсь найти кого-нибудь поразговорчивее, — предложила Ола.
— Подождем, — решил осторожный Анс. — Рано или поздно все выяснится.
До утра их больше никто не беспокоил.
После завтрака снова явился капитан и коротко сообщил, что днем корабль прибудет в порт. От подробного разговора он опять уклонился и вежливо попрощался.
Последние часы вынужденного плавания тянулись особенно долго. Рон и Ола дремали на своих койках. Анс присел к столу и развернул обрывок ленты регистратора...
Наконец корабль вошел в гавань. Дверь каюты была открыта, и космонавты, не дожидаясь приглашения, поднялись наверх.
Хотя их ярко-оранжевые комбинезоны довольно резко отличались от светлой одежды большинства пассажиров, на них никто не обратил внимания.
На палубах царила обычная суета, вызванная прибытием в большой порт, и космические путешественники с трудом нашли свободное место у борта.
— Опять что-то незнакомое, — заметил Рон, бросив взгляд на берег, где уходили в облака прямые линии громадных серых зданий.
— Похоже на Нью-Йорк, но это не Нью-Йорк, — сказала Ола.
— А другого подобного города я что-то не припомню, — задумчиво произнес Анс.
— Но за тридцать лет его вполне могли построить, — возразил Рон. — Разве не так?
Анс промолчал.
Когда «Амадея» пришвартовалась, на борт поднялся человек в форменной одежде и подошел к ним. Он представился служащим городского управления и сообщил, что ему поручено проводить их в гостиницу.
Доставив космонавтов в отель, провожатый сказал, что утром следующего дня их примет Главный ученый эксперт.
Нетерпеливый Рон предложил сейчас же пойти в город, но Анс отговорил. В самом деле, в своих комбинезонах они выглядели бы на улицах, по меньшей мере, нелепо. Другой одежды у них не было. Не было и денег. Хорошо еще, что с них не требовали платы за еду.
— Потерпим до завтра, — сказал Анс. — Возможно, утром что-нибудь прояснится.
Вечером Рон и Анс вышли на балкон. С океана дул свежий ветерок, но небо по-прежнему оставалось свинцовым. Где-то в темноте глухо рокотали волнь.
— Послушай, Анс, — сказал Рон, — и все-таки не слишком ли много странностей за два дня? Пропавший космодром, пониженное давление, странный язык, неизвестный город, да и не слишком торжественная встреча для людей, возвратившихся из такой экспедиции. Какой-то служащий городского управления...
— Кто знает, может быть, для них подобные события стали обычным делом?
— Сомневаюсь. Я заметил нечто совсем противоположное. Автомобиль, на котором мы ехали, был явно менее совершенным, чем машины нашего времени. И лайнер, и самолеты, которые над нами пролетали... Ты обратил внимание, что нигде нет ни одного изображения ракеты? А ведь в наше время ракета была эмблемой века... Анс, мне кажется, они вообще не знают ракет. Что случилось, Анс? Неужели за это время они ушли назад?
— Видишь ли, Рон, — медленно сказал Анс. — Что-то произошло, когда мы выходили из подпространства. — Он достал ленту регистратора и развернул ее прямо на перилах балкона. — Смотри. Видишь этот разрыв в записи?
— Что же ты молчал? — удивился Рон.
— А что я мог сказать? — ответил Анс. — Я и сейчас не знаю ничего определенного.
— Но если даже что-то и произошло, — с напряжением в голосе сказал Рон, рассматривая ленту, — ведь это могло повлиять только на нас, а не на них.
— Не знаю. Во всем этом еще предстоит разобраться.
Где-то внизу, в городе, пробило полночь. Рон машинально взглянул на свои часы.
— Еще одна загадка! — воскликнул он удивленно.
Анс вопросительно вскинул брови.
— Вчера, когда нас подобрали, — объяснил Рон, — я поставил часы по корабельным. А сегодня в порту увидел, что они спешат на целых двадцать минут. Я еще раз перевел стрелки. Но сейчас они снова ушли вперед на восемь минут. Восемь минут, Анс! А ведь это хронометр с кварцевым стабилизатором.
— Возможно, и на твои часы повлияло это, — Анс кивнул на ленту регистратора.
— Не понимаю, почему бы нам не расспросить кого-нибудь: какой сейчас год, что за город, в какой стране мы находимся, наконец?
— Происходит нечто не совсем обычное, — медленно произнес Анс, подбирая слова. — Лучше не торопить события.
— Смотри Анс, смотри! — Рон схватил его за руку.
Тучи наверху постепенно рассеивались. В разрывах облаков уже можно было видеть отдельные звезды. Их становилось все больше. Рон и Анс с напряженным волнением всматривались в небо. Вдруг сильный порыв ветра прогнал последнее облако и над ними, словно раскрылся занавес в театре, в первозданном великолепии сияли звезды.
Рон и Анс замерли. Каждый из них уже понялг но нужно было время, чтобы догадка окрепла в сознании.
В прозрачной вышине над их головами расстилалось совершенно чужое небо.
— Это — не Земля, — прошептал Рон. — А ты, Анс, ты догадывался?
— Догадывался. Но предположение казалось неправдоподобным: самолеты, лайнер, люди — слишком большое сходство.
— Да, да, самолеты, люди, — Рон был явно растерян. — Но этого ведь не может быть, Анс?
— Что есть–то есть!–твердо сказалАнс. — Удивительному можно удивляться, но приходится мириться. Тут уж ничего не поделаешь.
— Но мы даже не знаем, как оказались на этой нелепой планете? — голос Рона дрожал. — Ведь это значит, что мы не можем вернуться на Землю.
— Это особый вопрос, — мягко сказал Анс. — Возможно, нам удастся расшифровать запись регистратора. Но почему «на нелепой планете»? Мы все-таки нашли себе подобных! Ты же сам об этом мечтал.
— Даже слишком подобных, — пробормотал Рон.
В полумраке балкона мелькнула тень.
— Ола?
— Я все слышала, — прошептала девушка.
Они стояли рядом и смотрели на лежащий у их ног сверкающий огнями город — неземной город! Ола первая нарушила молчание:
— Нет, нет, все слишком неправдоподобно! Я скорее готова согласиться с тем, что переместились звезды на небе, что случилось что-то с людьми. Здесь почти так же, как на Земле. Разве может быть все это простым совпадением?
— Нет, Ола, это не простое совпадение, — сказал Анс. — Сходство, о котором ты говоришь, понять можно. Видимо, жители этой планеты развивались почти в таких же условиях, что и земляне. Здесь действуют те же физические законы, их проявления почти одинаковы с земными. И нет ничего удивительного, что их ученые и инженеры пришли к таким же примерно научным и техническим решениям.
— А как ты объяснишь— вмешался Рон, — что именно мы благодаря чисто случайному стечению обстоятельств попали как раз на ту самую планету, где обитает не просто цивилизация, а почти земная цивилизация.
— Если во всей Матагалактике есть хотя бы одна такая планета, то вероятность попадания уже не равна нулю. А если вероятность не равна нулю, — событие, в принципе, может произойти. И лучшее доказательство — это то, что оно действительно произошло.
— Это все вместе взятое просто невероятно, — сказала Ола, — особенно сходство языков.
— Не слишком ли мы удивляемся редким явлениям, — медленно произнес Анс, как бы рассуждая вслух сам с собой. — Если задуматься, удивительнее как раз то, что много раз повторяется.
— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Рон.
— Какой-нибудь новый космический объект, единственный в своем роде, вызывает шок у астрономов. А изобилие похожих друг на друга звезд и галактик представляется им естественным. Но не удивительнее ли то, что в различных областях Вселенной образуются почти одинаковые звезды и галактики?
Анс провел ладонью по лицу:
— Я должен подумать, Ола. Я должен подумать.
Когда на следующее утро их представили Главному ученому эксперту, Анс без всяких предисловий объявил:
— Мы прилетели к вам с другой планеты и хотим установить контакт с вашей цивилизацией.
Главный ученый эксперт, весьма напоминавший земного академика классических времен, услышав эти слова, не удивился, как можно было ожидать, а улыбнулся точно такой же улыбкой, что и капитан лайнера. Пожевав губами, он монотонно произнес:
— Ваша версия вызывает вполне законные сомнения. Большинство ученых считают, что никаких других разумных цивилизаций не существует вообще. Что же касается предположения о том, что к нам могут прилететь инопланетные космонавты, как две капли воды похожие на нас самих, то согласитесь сами, оно выглядит просто смешным.
— Можете смеяться, — вежливо сказал Анс, — мы в самом деле с другой планеты.
— Тогда не попытаетесь ли вы объяснить этот парадокс, молодой человек? — все тем же безразличным тоном произнес эксперт.
— Попытаюсь, — спокойно сказал Анс. — Ведь это парадокс не только для вас, но и для нас. Я ждал этого вопроса и думал над ним.
В бесцветных глазах эксперта мелькнуло что-то похожее на интерес.
— Во Вселенной множество однотипных звезд и однотипных галактик, — продолжал Анс, — разве не логично предположить, что должно существовать и достаточно много однотипных планет?
— Логично, — согласился эксперт.
— Но почему же в природе возникают однотипные объекты? Да потому, что мир един, и в сходных физических условиях действуют одни и те же законы.
— Не спорю, — апатично заметил эксперт. — Я говорю об этом своим студентам на первом курсе.
— Значит, вы должны согласиться со мной. Так вот, пути эволюции определяются фундаментальными законами, а ее результаты зависят от устойчивости. Выживают только устойчивые объекты. А в сходных условиях они должны быть одинаковыми.
По мере того как Анс говорил, искорка интереса, вспыхнувшая было в глазах эксперта, безнадежно угасала.
— М-да, строго научно, — пробормотал он с кислым видом. — Но ведь об этом написано в каждом учебнике.
— Вот и прекрасно, — сказал Анс. — Почему же вы тогда сомневаетесь?
— Такова теория, — устало произнес эксперт, словно ему приходилось объяснять это тысячи раз. — Но она, увы, не подтверждается фактами.
— Мы и есть тот факт, который ее подтверждает, — улыбнулся Анс.
— Этот факт слишком невероятен для такой вероятной теории.
— Ах, вот что... — Анс, кажется, начал понимать. — Вы хотите, чтобы теория была невероятной? Пожалуйста, у меня есть и другое объяснение. Боюсь, что оно покажется вам слишком фантастическим.
Эксперт скептически улыбнулся.
— Я вас слушаю.
— Почему из одной клетки развивается собака, а из другой кошка? Вероятно, об этом тоже написано в ваших учебниках. Генетический код — не так ли? Программа развития, записанная в хромосомах. А нельзя ли предположить, что подобная программа существует и у неживой природы?
— Весьма любопытная мысль, — эксперт явно заинтересовался. — Но где же записана эта ваша программа?
— Скорее всего на уровне элементарных частиц. Может быть, во внутренней структуре протонов или нейтрино, или каких-нибудь фундаментальных частиц, из которых состоят остальные.
— Хм!
— Теперь вам понятно, почему природа повторяется, почему существуют две похожие планеты? И, видимо, еще много таких же планет.
Рон и Ола с удивлением смотрели на Анса.
Но эксперт удовлетворенно откинулся на спинку кресла.
— Вот это совсем другое дело, стройно и красиво, — произнес он с таким видом, словно распробовал новый неизвестный деликатес. — Теперь первое условие можно считать выполненным.
Анс не понял, что хотел сказать эксперт, и поэтому дипломатично промолчал, выжидая.
— Надеюсь, кроме этих, весьма интересных соображений, — вежливо продолжал эксперт, повернувшись к Ансу, — у вас есть и более веские доказательства?
— К сожалению, наша посадочная ракета затонула в море. И хотя место отмечено буем, вряд ли возможно ее поднять на поверхность.
— Так, так, — сказал эксперт, снова скептически улыбнувшись. — Понимаю.
— Но мы оставили свой звездолет на орбите искусственного спутника, — невозмутимо продолжал Анс. — На нем есть запасная посадочная ракета и, если это необходимо для доказательства, мы в любой момент можем вызвать ее сюда.
— Хорошо, — согласился эксперт. — Завтра в полдень!
Анс молча поклонился.
В машине Рон спросил:
— Ты в самом деле веришь в эту фантастическую гипотезу?
Анс помолчал немного, потом произнес туманно:
— Как сказал один великий поэт: надо постулировать невозможное, чтобы достичь невозможного.
На следующий день за городом собралось множество людей. Ровно в полдень появился Главный эксперт и с ним представители властей и ученые.
Трое землян вышли на специально огороженную площадку. Ола, настроив свой портативный передатчик, послала радиокоманду на звездолет.
Воцарилась тишина напряженного и терпеливого ожидания.
Прошло минут пятнадцать. И вдруг где-то в высоте родился тонкий мелодичный свист. Быстро увеличиваясь в размерах, спускалась посадочная ракета. Вот она мягко коснулась почвы и величественно застыла.
Раздались аплодисменты, приветственные крики. Над толпой взлетали разноцветные огни фейерверка.
Земляне стояли рядом со своей ракетой и ждали.
От группы, возглавляемой Главным ученым экспертом, отделились трое. Торжественным шагом они двинулись к посланцам Земли. Шедший впереди нес на вытянутых руках какую-то плоскую коробку, обтянутую блестящей розовой материей.
Приблизившись к космонавтам, он открыл коробку, достал из нее три большие медали с яркими зелеными лентами и торжественно надел их на каждого из гостей.
— Знаменательно, — шепнул Рон. — Первый межкосмический контакт.
Между тем награждавший передал коробку одному из своих спутников и поднял руку. Вокруг воцарилась тишина.
— Друзья! — произнес он в микрофон, который ему мгновенно поднесли. — Друзья! Сегодня я имею удовольствие наградить почетными медалями трех наших сограждан...
— Что он говорит? — удивился Рон, но Анс крепко стиснул ему руку..
— Я с удовольствием вручаю им эту награду, — продолжал оратор, — за лучшую мистификацию года!
Трое землян изумленно переглянулись.
— Неужели их не убедила даже ракета, — растерянно сказала Ола. — Ведь они же никогда ничего подобного не видели.
— Наверное, именно поэтому, — философски заметил Анс, — всегда легче поверить в какой-нибудь невероятный фокус, чем в реальность неизвестного.
Три посланца Земли со сверкающими медалями молча стояли перед возбужденной толпой, которая восторженно приветствовала победителей популярного традиционного всепланетного конкурса на лучшую мистификацию года.
В этот момент они думали о том, что совсем не так просто установить контакт с другой цивилизацией, даже если эта цивилизация похожа на земную как две капли воды.
Виктор Комаров. Все может быть. Р-з. — Земля и вселенная, 1970, № 3.-С. 80-86
Оглавление
В. Комаров. Все может быть...
