Кольцо и радуга [Дианна Тэлкот] (fb2) читать онлайн

Тэлкот Дианна Кольцо и радуга

ПРОЛОГ

Когда-то давным-давно на небе впервые возникло удивительное явление. Будто неведомый художник взмахнул волшебной кистью, и непостижимой красоты краски широкой стремительной дугой легли через весь небосклон.

Со временем люди поняли, что небесный шедевр исполнен особого смысла. Каждый из его семи цветов наделяет человека силой, дарит надежду и открывает перед ним неведомые ранее возможности. Красный сулит страсть, желтый — вдохновение, оранжевый — храбрость, зеленый — благосостояние, синий — любовь, фиолетовый — красоту. Ни один из цветов не появляется на небе по отдельности. Они всегда загораются одновременно и так же одновременно медленно тают в прозрачном воздухе.

Люди нарекли волшебные краски радугой. И верят, что стоит ей коснуться земли, как божественное благословение снизойдет на душу того, кто станет свидетелем чудесного явления. Тому же, кто увидит двойную радугу, откроется великая тайна. И безгранична будет сила его духа. Но сердцу его никогда не суждено узнать покоя.

* * *

— Дождь кончился, — объявил шестилетний Хантер Стернс.

Рядом с ним, на заднем крыльце небольшого загородного домика, сидела, прижав коленки к груди и обхватив тонкие щиколотки, Клер Дент, пяти лет от роду.

Девочка задрала голову вверх: тучи, тучи… без единого просвета. Мама с папой опять поругались. Клер слышала, как мама жаловалась соседке, что папа снова остался без работы. Понятно. Значит, день рождения на следующей неделе отменяется. Не будет именинного пирога для подруг, и подарков тоже, скорее всего, не будет. И на завтрак теперь их ждет противная водянистая овсянка.

Клер продолжала задумчиво разглядывать тучи, словно надеялась увидеть там что-то особенное.

— Посмотри, — неожиданно воскликнула она, подняв руку, — радуга.

— Подумаешь! Тут недавно двойная была. — Хантер принялся ковырять болячку на коленке, всем своим видом показывая, как мало его волнуют какие-то глупые радуги.

— Хантер, а это правда, что один конец радуги упирается в горшочек с золотом?

— Не знаю. Может быть. — Он оставил болячку в покое и украдкой посмотрел вверх.

— А что ты сделаешь, если найдешь горшочек с золотом?

— Я? — Хантер задумчиво вытер ладони о шорты. — Я куплю всем жителям нашего городка по мороженому. А мы с тобой… Мы слопаем на двоих огромный пломбир со взбитыми сливками, вишенками и всякой прочей ерундой. И еще двадцать семь порций мороженого каждый, ты и я.

Клер радостно улыбнулась.

— Это будет настоящий пир на весь мир!

— Еще бы! Воздушные шарики, оркестр и всякое такое. И всех-всех позовем, даже эту зануду миссис Харрис.

Клер повернулась, удивленно заглянув ему в лицо:

— Разве ты больше на нее не сердишься?

— Не-а. — Хантер с деланым равнодушием пожал плечами. — Что бы она ни говорила, это не я поломал ее дурацкие цветы. Ребята играли в бейсбол, и мячик перелетел через забор. Они испугались и не хотели идти, а я пошел и достал его.

— Ты очень смелый. Я бы ни за что не решилась.

— Человек должен выполнять свой долг. Так говорит мой папа.

Клер несколько секунд серьезно обдумывала последнюю фразу.

— А я, если бы нашла горшочек с золотом, сделала бы так, чтобы у мамы появился настоящий дом. И чтобы она не плакала все время. А папа стал бы доктором или еще кем-нибудь. И чтобы у него всегда была работа.

Хантер посмотрел на нее, и вся его мальчишеская суровость растаяла, как ледышка под горячими солнечными лучами. Он слез с перил и уселся рядом с Клер на ступеньке.

— Твой папа был бы замечательным доктором. Помнишь, как здорово он заштопал Руфуса, когда пес попал под машину?

Клер кивнула. Ей не хотелось вспоминать, как отец зашивал страшную рваную рану на задней ноге Руфуса. Лучше рассматривать радугу. Может быть, взять и попробовать загадать заветное желание? Вдруг сбудется. А все-таки как хорошо с Хантером! Наверное, она самая счастливая девочка на всем белом свете. В прошлый раз они даже понарошку поженились, правда, он попросил никому об этом не рассказывать.

Клер надела белую воздушную фату, которую несколько дней назад нашла в бабушкином сундуке, а Хантер — высокую черную шляпу, оставшуюся после похода в цирк в прошлом году. Всю свадебную клятву они, конечно, не знали, но Хантер полагал, что слов «до той поры, пока смерть не разлучит нас» вполне достаточно.

Вспомнив, как все было здорово, Клер неожиданно потянулась и чмокнула друга в щеку.

— Эй! — Хантер дернулся и вскочил, вытирая щеку. — Ты что?! Девчонки не целуются с мальчишками!

— Я не с мальчишками, — начала оправдываться Клер, — я только с тобой.

Видимо, это показалось Хантеру весьма существенным уточнением, потому что он моментально успокоился и сел на прежнее место. И радуга засияла еще ярче.

— Так ты хотела бы найти его?

— Кого?

— Золото.

— Еще бы!

Хантер стремительно сорвался с места.

— Кто ищет, тот всегда находит! — завопил он и вприпрыжку понесся к забору.

Клер кинулась за ним. Они пролезли в щель между досками, пробрались сквозь густые заросли кустарника, перешли неширокую речку, по щиколотку увязая в глине, и оказались в поле.

— Нам надо поспешить, — испуганно выдохнула Клер. Радуга, лишь несколько минут назад ярко горевшая на небе, заметно потускнела.

Они со всех ног бросились вперед и бежали до тех пор, пока Хантер не споткнулся и чуть не упал.

— Все, стой, — срывающимся голосом проговорила Клер, — подожди… она… она исчезла… — Лицо девочки вытянулось.

Оба остановились и завертели головой, но радуги нигде больше не было видно.

— Мы слишком долго ждали, — произнес наконец Хантер. — Может, в следующий раз…

Им ничего не оставалось, как только вернуться домой.

— Знаешь, я уверена, что рано или поздно мы с тобой обязательно найдем горшочек с золотом и все люди на свете сразу станут счастливыми. — Клер часто заморгала, стараясь, чтобы горячие слезинки не выкатились из глаз, иначе Хантер заметит и обзовет ее плаксой. — И мама, и папа, и все-все…

— Ты серьезно?

— Конечно. — Клер хитро прищурилась и посмотрела на Хантера. — А я знаю, где можно раздобыть немножко золота.

— Где?

— Пойдем покажу.

Они пролезли через забор. Их машина стояла на маленькой площадке перед домом, и на переднем сиденье лежала мамина сумка. Клер забралась в кабину, открыла молнию на одном из боковых кармашков и вытащила оттуда кольцо.

— Смотри. Это бабушкино. Из чистого золота. Мама показала мне его сегодня утром.

— Ого! Круто! Я сейчас притащу консервную банку, и мы закопаем его в лесу. И никто никогда не найдет наш клад, кроме нас. — Хантер улыбнулся. — Я тебе точно говорю. У нас будет все, что мы захотим. Станем богатыми и осчастливим всех людей на земле.

Клер отыскала для тайника самое дальнее и темное место в лесу у корней огромного дуба. Укладывая и приминая последнюю пригоршню сырой рыхлой земли, она даже не подозревала, что это магическое действо не принесет им ничего, кроме неприятностей. Больших, серьезных неприятностей.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Жизнь человека предполагает множество самых разнообразных событий, но, когда Клер Дент оглядывалась на свои тридцать четыре года, проведенные в Лост-Фолзе, штат Вайоминг, ей начинало казаться, что к ней это не относится. Ее жизнь напоминала скучный, безнадежно затянутый роман без какой бы то ни было завязки. Более того, ничто, если постараться заглянуть в будущее, не сулило хоть сколько-нибудь значительного финала.

Сегодня, однако, в воздухе витал дух перемен.

Если события сложатся так, как она рассчитывает, то ей удастся поставить точку в конце самой неприятной главы в истории ее жизни.

Клер рывком открыла дверцу духовки и оглядела пирог с курятиной. Мм, запах просто божественный, и корочка подрумянилась как надо.

Жаль только, что повод для застолья грустный. Два дня назад во сне умерла ее соседка Элла Стернс. Утром Клер разговаривала по телефону с ее старшей дочерью — Бет. Сегодня все пятеро детей соберутся на поминки. Сама Бет, три ее сестры: Минди, Кортни, Линда — и их брат Хантер. Девочки давно повыходили замуж и разъехались, но обязательно раз в году собирались под родительским кровом. А если удавалось, то и чаще. Клер знала все подробности их житья-бытья так же хорошо, как свои собственные.

С Хантером была совсем другая история. Единственный сын Эллы двенадцать лет не появлялся в отчем доме. Среди жителей городка ходили упорные слухи о его огромном, просто неприличном состоянии. Мнения разделились. Некоторые считали внезапное богатство лишь результатом везения и дерзкого безрассудства, другие приписывали успех выдержке и точному расчету. Хантер играл на бирже. Сама Элла шутила, что он легко расправляется с чужими деньгами, а свои холит да лелеет.

Все эти разговоры мало волновали Клер, но мысль о возвращении Хантера не давала ей покоя. Их пути давно разошлись. Клер устала от пустых обещаний, устала ждать свадьбы, которая все откладывалась и откладывалась. Слишком настойчиво Хантер искал свое место в этой жизни. Их разрыв был подобен электрической вспышке, возникающей при контакте двух оголенных проводов высокого напряжения. Клер поспешила с головой окунуться в собственный бизнес. Работа отрезвляла, помогала не сойти с ума, ведь все жители городка, девушка это прекрасно знала, судачили о том, что ее бросил жених.

Не «разорвал помолвку», не «вернул слово», а именно «бросил». Потому что помолвки не было. Кольца тоже не было. Ничего не было. Только слова, слова, слова…

Ладно. В конце концов, у нее есть определенные обязательства перед семьей Эллы Стернс, и, как добропорядочная соседка, она не собиралась ими пренебрегать. Пирог с курятиной — лучшее тому доказательство. Детям Эллы будет чем перекусить после долгой дороги. А от встречи с Хантером сегодня следует воздержаться. Хотя он, конечно, узнает, что она по-прежнему живет в соседнем доме.

Для начала, полагала Клер, этого вполне достаточно. А уже завтра, или послезавтра, или в крайнем случае через пару-тройку дней у него появится возможность убедиться: время без следа стерло в памяти воспоминания о нем и о том, как некрасиво он поступил с ней. Пусть знает: ей нет никакого дела до его денег.

Клер осторожно достала пирог из духовки, вышла с ним во двор, пересекла дорожку и направилась к соседнему дому. Осторожно балансируя горячим блюдом в одной руке, она другой нащупала в кармане ключ и вставила его в замочную скважину.

За долгие годы близкого соседства она привыкла быть здесь своей, почти членом семьи, но сегодняшняя нежилая тишина в доме заставляла ее почувствовать себя чужаком. Кофейная чашка Эллы стояла возле раковины, там, где она ее оставила, любимая кофта была перекинута через спинку стула. Очки для чтения лежали поверх газеты, развернутой на кухонном столе, как будто Элла всего несколько минут назад вышла, чтобы немного вздремнуть после обеда.

— Какой чудесный запах.

Приятный, чуть насмешливый мужской голос, внезапно раздавшийся за спиной, произвел эффект разорвавшейся бомбы. От испуга Клер дернулась, ударившись плечом о стенку.

— Я… — Клер замялась в поисках подходящего объяснения. От неожиданности все слова вылетели из головы.

Хантер стоял в дверном проеме, босой, с обнаженным торсом. Скомканную белую футболку он зажал в кулаке.

Ее сердце глухо стукнуло, во рту пересохло. Встреча была совсем не ко времени. Столь тщательно продуманная и разработанная линия поведения рушилась прямо на глазах.

— Ты напугал меня! — возмутилась она.

— Даже не собирался. — Хантер, не скрывая восхищения, медленным взглядом оглядел ее с головы до ног.

Как ни странно, бесцеремонный осмотр мужчины не только не смутил и не задел Клер, но даже несколько польстил самолюбию. Отступив на шаг, она несколько секунд так же внимательно рассматривала Хантера, чтобы потом ответить таким же восхищенным, слегка насмешливым взглядом.

Черт! Он был все тот же, каким она его помнила. Даже лучше. С возрастом красивые черты лица стали резче, мускулы более рельефными. Ну почему он не превратился в сутулого очкарика с редкими волосами и отвисшим брюшком!

Под пристальным взглядом Хантера Клер вдруг растерялась, почувствовала себя страшно неуютно, ей показалось, будто он видит ее насквозь.

— Я не собирался пугать тебя, но… — извиняющимся тоном проговорил Хантер, — я не ждал сестер так рано, поэтому, когда услышал шум, решил посмотреть, не залез ли кто-нибудь в дом. А тебя я собирался пригласить к нам в гости чуть позже.

— Извини, я должна была постучаться, — натянуто ответила она. — Тем более что явилась без приглашения. Но я хотела только оставить пирог на кухне к вашему приезду.

— Спасибо, — отрывисто произнес Хантер. — Я тронут.

Внутреннее состояние Клер было близко к панике. Она проглотила подступивший к горлу комок. Если сейчас хоть одна слезинка выкатится из его карих глаз, то сначала падут все ее бастионы, а секундой позже она сама падет в его объятия.

— Я… я хочу, чтобы ты знал. Я очень сожалею о смерти твоей мамы.

Он кивнул, на долю секунды прикрыв глаза, низко опустив голову. Из груди вырвался сдавленный вздох.

— Спасибо, Клер. Я… я прекрасно понимаю, для тебя это такой же удар, как и для всех нас.

— Это так. — Но хотя все последние годы Элла заменяла ей мать, Клер прекрасно осознавала, что сегодня она не имеет законного права на сочувствие. Здесь она никто. Не дочь, не родственница, не невестка. Так, просто соседка.

— Я, конечно, знал, как и ты, что последнее время у мамы возникали проблемы со здоровьем, однако… — слова давались ему с трудом.

— Я виделась с ней накануне. Мне казалось, с наступлением весны ей стало лучше. На щеках вновь появился румянец. Мы часто болтали. Она собиралась осенью опять отправиться в какое-нибудь путешествие.

Хантер хмыкнул и покачал головой, как будто вечные затеи матери и сейчас не переставали удивлять его.

Оба замолчали. Настало время еще раз извиниться и тактично уйти, но Клер медлила. В конце концов, после долгих лет разлуки несколько лишних минут уже ничего не изменят.

— Ты застала меня врасплох. — Хантер решил поменять тему разговора и потряс зажатой в кулаке футболкой. — Я как раз собирался прыгнуть в душ до того, как здесь появятся девчонки с мужьями и детьми.

Острая печаль пронзила сердце Клер. Она отвернулась, не желая показывать Хантеру чувств, с которыми не могла справиться. Жизнь медленно и неумолимо приближалась к рубежу, перейдя который придется смириться с тем фактом, что ей-то уже никогда не суждено иметь семью, завести детей. Один день все больше будет походить на другой, но жить от этого станет только труднее.

Когда им с Хантером было по восемнадцать и надежды на счастливое будущее переполняли сердца, как-то раз они выбрали имена для будущих детей. Интересно, помнит ли он об этом? Эйприл Мишель для девочки. Тейлор Верт для мальчика. Мечты так и остались мечтами. Вокруг по-прежнему пустота.

— Еще раз прости мое нахальство. — Клер постаралась придать голосу твердость. — По правде сказать, ни за что не пришла бы, знай я, что ты здесь.

Брови Хантера взметнулись вверх, на лице отразилось удивление. Он пристально взглянул на Клер, и в глазах мелькнула догадка.

— Все еще злишься?

— С чего бы это мне злиться? Мы не виделись двенадцать лет. Нас ничего больше не связывает. У тебя своя жизнь в Калифорнии, у меня своя в Лост-Фолзе. Нам даже не о чем говорить друг с другом. Ты всего лишь часть моего прошлого. — Она вытащила и протянула ему ключ. — Вот ключ от дома твоей матери. Я тебе его возвращаю.

Он мельком взглянул на желтый ключик в ее руке.

— Оставь у себя.

— Нет причин, по которым стоило бы его оставлять. Уже нет.

Взгляд Хантера стал жестким, пронзительным.

— Мама с большой благодарностью относилась ко всему, что ты делала для нее, Клер. Ты была с ней все те дни и часы, когда никого из нас не было рядом. Никто никогда этого не забудет. Наше с тобой прошлое здесь ни при чем.

Последнее предложение Клер предпочла не расслышать. Пришло время уйти. В суете последних дней она еще не успела как следует понять, какая страшная пустота образовалась теперь в ее жизни. На свете нет ничего хуже одиночества.

— Твои сестры будут здесь с минуты на минуту. Представляю, как они устанут с дороги. Путь совсем не близкий. Поэтому, если я понадоблюсь… — Слова путались. И для нее и для Хантера ситуация становилась все более сложной. После того, как не стало Эллы, все нити, связывающие Клер с семьей Стернсов, оборвались навсегда. — Жизненный опыт подсказывает мне, что теперь ты захочешь поменять замки.

Опять повисла пауза. Хантер медлил взять ключ, поэтому она так и стояла, протянув к нему руку.

— Клер, ты для нас член семьи.

Помимо воли рука с ключом медленно опустилась.

— Кровные узы крепче дружеских. Мы оба знаем это, Хантер.

Секунда тянулась за секундой. Хантер молча смотрел на нее.

— Ты очень хорошо выглядишь, Клер. Правда, хорошо.

О чем он говорит! И главное — зачем? Вместо того чтобы вежливо поблагодарить за пирог, будь он проклят, и указать ей на дверь! Вот и пытайся заранее выстраивать линию поведения с человеком, которого не видела много лет. Все усилия пошли прахом.

— В общем, — она твердо решила сворачивать разговор, — если тебе что-то понадобится…

— Мир?

Сердце Клер глухо стукнуло. К чему все это?

— Нет.

— Перестань, это смешно, — пророкотал он и сделал незаметный, чтобы не спугнуть ее, шаг вперед. — Мы даже не поздоровались по-настоящему. Так и будем стоять по углам и разговаривать издали? Как дети, честное слово. Никто не собирается начинать заново то, что давно закончилось, но давай вести себя цивилизованно.

— Так-то лучше. Меньше шансов наделать глупостей. Как много лет назад.

Хантер нахмурился, и брови его сошлись над переносицей.

— Какие еще глупости? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Она должна ему напоминать?! Глупости, вроде жарких поцелуев, объятий и других маленьких интимных открытий в автомобиле на ночном загородном шоссе.

— Юношеский гормональный взрыв, — коротко сказала она. — Общение двух подростков.

— Клер, я тебя умоляю, мы были детьми!

— Вот именно. Но сейчас я стала старше и умнее.

— Ты стала лучше.

Взгляд Хантера, которым он окинул ее, заставил сердце замереть. Она уловила легкую хрипотцу в голосе и поняла, что это нечто большее, чем просто комплимент. Прощай, душевное равновесие!

— Хантер, не смей… Хватит меня рассматривать. Я не лошадь в базарный день. Ты меня совсем не знаешь. Больше не знаешь.

— Я знаю, что за все эти годы ты ни разу не бросила мою мать в одиночестве. — Он сделал еще один маленький шажок навстречу. Клер отводила глаза, старалась не слушать, но он подходил все ближе, говорил все настойчивее. — Ты заменила ей детей, семью. Ты стала для нее целым миром, Клер. Я никогда не перестану в душе благодарить тебя, как бы тяжело мы ни расстались много лет назад.

Клер крепко зажмурилась. Она не нуждается в благодарности. К чему пустые слова и объяснения? В ее поступках не было ничего особенного, просто она хотела помочь Элле, которую знала всю свою жизнь.

Но прежде, чем она успела возразить, он обнял ее и крепко, изо всех сил прижал к своей груди.

— Ну вот, — прошептал он ей на ухо. — Только на минутку. Мне это было необходимо.

Волна чувственности прошла по телу Клер. Женщина замерла, изо всех сил стараясь справиться с волнением. Ей захотелось приникнуть к широкой груди Хантера, ощутить жар его тела, его силу… Однако она стоически удержалась, мягко, но настойчиво попытавшись отстраниться.

— Пожалуйста… не надо.

Понимая, что вступает на опасную стезю, Хантер все-таки не удержался:

— Не надо что?

Губы Клер сморщились.

— Ты прекрасно знаешь что! — почему-то шепотом возмущенно выпалила она.

Хантер медленно, не торопясь изучал новую Клер.

Она, похоже, нашла себя в этой жизни. Это видно было по тому, с каким достоинством она держалась, как говорила. Перед ним стояла спокойная, уверенная в себе женщина. Да, Клер выросла. И он испытывал острое сожаление оттого, что это произошло в его отсутствие.

— Я всего лишь жду, когда ты скажешь: «Добро пожаловать домой, Хантер» — и дружески обнимешь меня.

— Я не готова. Мы оба это знаем.

— Клер, всю первую половину жизни ты была моим лучшим другом. Я не хочу провести вторую половину, мучаясь от сознания, что ты стала моим врагом.

— Я тебе не враг. Пусть эта мысль утешает тебя долгими бессонными ночами. Просто я пытаюсь с достоинством выйти из неловкой для нас обоих ситуации.

— Ах, с достоинством? — переспросил он. — Хорошо. Я тебе помогу. Но прежде, чем ты покинешь помещение, попрошу засвидетельствовать мне дружеские чувства. Один поцелуй в подтверждение перемирия.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Надо немедленно остановить Хантера, испуганно подумала Клер. Пока волшебная сладость поцелуя не затуманила мозг, не разрушила способность к сопротивлению.

Однако Хантер и не спешил подавлять ее волю. Он, словно гурман, пока только снимал пробу, осторожными прикосновениями исследуя ее губы и язык. Нежные, трепетные, уверенные касания рождали необыкновенное чувство комфорта, наполняли Клер целительной энергией.

Прошедшие годы, пережитые несчастья растворились, будто их никогда и не было. Поцелуй чудесным образом вернул ее в юность, к тем временам, когда оба они были молоды и полны надежд. Он словно приподнял ее над действительностью, заставил расправить крылья и воспарить впервые за долгие годы.

Наконец Хантер отстранился, жесткая щетина царапнула нежную щеку.

— Ну вот, — хрипло прошептал он, — теперь я дома.

Клер вздрогнула и отпрянула назад.

— Хантер, это не должно больше повториться. Ты можешь сколько угодно шутить, что поцелуй означает полное примирение, но отныне наши отношения будут ограничиваться лишь рамками вежливости. Ничто иное даже не рассматривается как возможное. На те несколько дней, которые тебе придется здесь задержаться, мы просто соседи.

— Ты рассчитываешь слишком легко отделаться, Клер. Я люблю совершать поступки, которые, на первый взгляд, кажутся невозможными. Кому, как не тебе, знать об этом?

— Да об этом знает весь город! Много лет назад ты предал не только меня, ты предал своих родителей. Им в голову не приходило, что единственный сын откажется продолжать дело отца и бросит автомастерскую на произвол судьбы.

— Мне не нравилась эта работа, — спокойно возразил Хантер. Казалось, упрек совершенно не задел его. — Я хотел другого.

— По-видимому, я тоже, — тихо сказала она и повернулась к входной двери, все еще сжимая ключ в руке. Все, что теперь нужно сделать, — это уйти и оставить его одного. Но почему-то Клер медлила. — Да, еще одно… Через несколько часов, когда сестры съедутся, здесь соберется толпа, а в округе на тридцать миль нет ни одной приличной гостиницы. Так что если кто-то из вас захочет иметь отдельную спальню, мой дом в вашем распоряжении. Передай остальным, пожалуйста.

Она открыла дверь и вышла на крыльцо.

— Спасибо, Клер. Я перенесу мои вещи чуть позже.

Она круто повернулась на каблуках, воззрившись на него с неподдельным удивлением:

— Что ты сделаешь?!

— Сначала приму душ, а потом перетащу к тебе мое барахлишко, — невозмутимо ответил он. — Когда девчонки приедут.

— Но я не имела в виду тебя, — растерялась Клер. — Я говорила про Кортни, или Линду, или…

— Именно меня ты и имела в виду, — убежденно сказал Хантер.

У Клер глаза на лоб полезли.

— Нет. Так не пойдет. Тебе не место в моем доме.

— Почему?

— Потому что, — в негодовании зашипела Клер, — кто-нибудь может подумать, будто мы принялись за старое.

— И что?

— А то, что я привыкла считаться с мнением окружающих и не желаю видеть тебя в моем доме!

К чести Хантера надо сказать, он заговорил таким тоном, словно в словах Клер не видел ничего обидного для себя. Или сделал вид, что не увидел.

— Я просто пытался найти решение, которое в равной степени устраивало бы нас обоих. Раз уж ты продолжаешь так заботиться о нашей семье…

— Хантер, ты прекрасно понимаешь, куда может завести нас эта дорожка.

Он бросил на нее такой долгий многозначительный взгляд, что у Клер на мгновение закружилась голова.

— Какая дорожка? Я всего лишь с благодарностью откликнулся на предложение воспользоваться отдельной спальней. Мне так важно сейчас хотя бы вечерами побыть в тишине и одиночестве. Только на то время, пока девочки здесь. А потом я съеду, обещаю. А если тебя беспокоит мнение окружающих, то мы просто можем никому об этом не говорить. Я буду приходить, когда стемнеет, и исчезать еще до рассвета.

Неожиданная мысль неприятно поразила Клер: вероятно, их случайный импульсивный поцелуй дал ему повод надеяться на продолжение. В таком случае его присутствие в доме становится совершенно невозможным…

— Клер, — продолжал мягко уговаривать Хантер, — мы же условились не ворошить прошлого. Мне придется остаться здесь на несколько недель, пока все дела мамы не будут улажены. Так что, хочешь не хочешь, на ближайшее время мы — соседи. Но как только девчонки разъедутся, чтобы рассовать своих отпрысков обратно по школам и секциям, духа моего здесь больше не будет, клянусь. И потом, у меня просто не хватит времени с тобой любезничать. В моих интересах как можно скорее разобраться с делами и вернуться назад в Калифорнию.

Тут ей, наверное, следовало бы обидеться, но она почему-то этого не сделала. В конце концов, будет гораздо спокойнее на душе, если его планы и намерения станут известны заранее. Можно хотя бы не опасаться сюрпризов. А кроме того, у нее появляется возможность доказать ему, что полностью выкинула его из своих мыслей и вычеркнула из сердца. Никогда больше ему не одержать над ней верх.

Клер приняла решение. Хантер может не тратить свое красноречие. Через пару минут она сделает вид, что ее сердце растаяло, позволит открыть дверь своего дома и занять там комнату на правах гостя. Но дверь в ее сердце останется закрытой навсегда.

* * *

Хантер возник в дверях с очень дорогим кожаным чемоданом в руках и извиняющейся улыбкой на физиономии.

— Хлеб в хлебнице, яйца в холодильнике, растворимая каша — на верхней полке в шкафу, — объявила ему сразу Клер. — Я на завтрак не ем ничего, кроме йогурта, да и тот в машине по дороге на работу. — Она помолчала. — Я завтра уйду очень рано. У меня показ дома. Ключ оставлю на столе. В течение дня я буду приезжать и уезжать, так что калитку мы обычно не закрываем. Не беспокойся на этот счет.

— Ты уйдешь так рано, чтобы избежать встречи со мной?

— Нет. У меня есть готовый к продаже дом, поэтому надо заняться документами, вот и все.

— Забавно видеть тебя в роли агента по продаже недвижимости. И как? Ты довольна?

— Это самое лучшее, что произошло в моей жизни за все прошедшие годы.

Хантер медленно оглядел кухню.

— Ты волшебным образом изменила пространство вокруг себя, Клер. Я ни за что не узнал бы эту кухню.

— Вещам свойственно меняться. Впрочем, людям тоже. Я думаю, тебе это хорошо известно.

Он задумчиво кивнул, подтверждая справедливость сказанного.

— Хотя тебя, Клер, я узнал бы очень легко.

— Правда? — Вопреки ее желанию вопрос прозвучал кокетливо.

Но, похоже, Хантер не собирался продолжать беседу в легком тоне, ему было не до веселья. В глубине его глаз затаилась печаль. Мыслями он постоянно возвращался к той горестной причине, которая заставила его приехать в Лост-Фолз.

— Конечно, — произнес он и на некоторое время замолчал. — В любом случае я очень благодарен тебе за возможность побыть некоторое время в тишине и одиночестве. Честно говоря, присутствие сестер и их многочисленных семейств в мамином доме заставляет меня чувствовать себя лишним. Аутсайдером, сошедшим с дистанции, что ли. Никчемностью, которая постоянно только и делает, что путается у всех под ногами.

— Хантер, ты не прав! — Неожиданная серьезность, с которой была произнесена последняя фраза, напугала Клер. — Твои сестры не из той породы людей, кто может считать другого человека никчемностью или аутсайдером. И я лично не сомневаюсь, что от тебя может быть очень много пользы.

— Угу, — обиженно буркнул Хантер, — особенно когда требуется разгрузить машину и перетащить в дом что-нибудь громоздкое. Тут я становлюсь просто незаменимым. — Он устало привалился плечом к шкафу. — Девчонки удивились, когда узнали, что ты заходила, но не дождалась их.

— Я решила, так будет правильно. Твоим сестрам надо побыть в семейном кругу. Слишком тяжело привыкнуть к мысли, что любимый человек ушел навсегда. Я лишь по-соседски постаралась помочь.

Хантер еще ниже опустил голову, его пальцы каким-то беззащитным жестом теребили замочек молнии на небольшой сумке, которую он так и не снял с плеча. Острое сочувствие пронзило душу Клер.

— Девочки просили передать тебе большое спасибо за пирог… Это очень в твоем стиле: сделать доброе дело и уйти, не дожидаясь благодарности.

Клер отвела глаза и мысленно отмахнулась от последней фразы. Нельзя допускать, чтобы Хантер был благороден по отношению к ней. Это разрушит всю так тщательно продуманную линию поведения. Клер хотела быть или по крайней мере казаться сильной и непреклонной. Что делать с его благодарностью, она не знала.

— Они хотели позвать тебя к ужину.

Клер чуть не поперхнулась, на мгновение представив себя за обеденным столом среди многочисленного семейства Стернсов. Когда-то она так мечтала стать частью их, занять законное место между мужем и кем-нибудь из невесток.

— Как они поживают?

Хантер помолчал в раздумье, потом принялся медленно перечислять, словно силясь не пропустить ничего важного:

— С семейством Линды я почти не общался — они решили остановиться у знакомых. Кортни дома, но она… ужасно расстроена. Понимаешь, она с детьми хотела навестить маму месяц назад и теперь казнит себя, что не сделала этого раньше, до того… до того, как это случилось. Ну, ты понимаешь, о чем я.

Клер кивнула.

— Я думаю, последнее, чего желала бы ваша мама, так это видеть Кортни в отчаянии. Постарайся внушить ей эту мысль, пожалуйста.

Клер совершенно не была готова к тому просительно-ожидающему взгляду, которым вдруг посмотрел на нее Хантер. Последний раз она видела подобное выражение в его глазах много лет назад. Тогда он пришел сказать ей, что уезжает, и имел малодушие рассчитывать на одобрение с ее стороны.

— Ты по-прежнему умеешь хорошо утешить, Клер. Я помню многие твои советы.

— Помнить — это одно, а следовать — совсем другое. — Она, не отрываясь, следила, как опять начал неуловимо меняться цвет его глаз. — Многие из моих советов ты упустил.

— Я не был готов, Клер, — помолчав, сказал Хантер. — Те советы были не ко времени. Ни для тебя, ни для меня, ни для нас обоих.

— Не будем возвращаться к тому, что нам обоим прекрасно известно.

Глаза Хантера сузились. Он явно рассчитывал на другой ответ. Во всяком случае, в устах девушки, которая долгие годы продолжала страстно любить и преданно ждать его, он должен был звучать как-то иначе. Хантер упустил из виду: игра в принцессу, ждущую в высокой башне возвращения своего прекрасного принца, давно закончилась. Клер не позволит себе снова вступить на скользкий путь, грозивший лишить ее душевного покоя и контроля над собственными чувствами.

— Пойдем, я покажу, где ты будешь ночевать, — пригласила она и вышла в холл. — Это не номер в роскошном отеле, но ты, я думаю, как-нибудь поместишься. И хочу предупредить тебя, что у меня живет кошка, которую зовут Зоя. Она не склонна проявлять излишнее терпение к тем, кто не удосужился угостить ее кусочком рыбки.

— Приму к сведению, — улыбнулся Хантер, преодолевая вслед за Клер ступеньку за ступенькой.

— Комната для гостей — это моя бывшая детская. Сама я перебралась в мамину комнату. Она побольше, и окна выходят на улицу. — Клер остановилась на площадке второго этажа.

От неожиданности Хантер чуть не споткнулся. Он никак не ожидал, что ему предстоит провести несколько ближайших ночей в комнате, где много лет подряд спала Клер. В комнате, которая видела ее сначала маленькой девочкой, потом подростком, потом взрослой девушкой. Его планы не заходили дальше желания остаться с Клер наедине и еще раз убедиться в правильности принятого много лет назад решения. Потому что нет-нет, а сомнения все еще иногда закрадывались в душу. Взять, например, сегодняшний поцелуй… Хотя свою неожиданно острую реакцию на него Хантер был склонен отнести к области любовной химии.

— Возможно, после апартаментов, к которым ты привык, — почему-то продолжала оправдываться Клер, — комната покажется тебе настоящей каморкой, но ничего лучшего, к сожалению, предложить не могу.

— Все нормально, — Хантер замер в дверях бывшей детской.

Их с Клер жизненные пути давно разошлись. Каждый шел своей дорогой, и совсем не факт, что им суждено снова пересечься. Но нельзя не признать: каждый достиг определенных, вполне достойных результатов. То, что сделала со своим домом Клер, прямое тому подтверждение.

Сочетание светлых зеленых, голубых, желтых и палевых оттенков стен, пола и потолка делало маленькое помещение просторнее, светлее, радостнее. На тумбочке в голове кровати стоял букет свежих цветов. Вряд ли Клер постаралась ради его персоны. Скорее, она поставила их сюда, поскольку они очень подходили к интерьеру, независимо от того, предполагался или нет какой-нибудь случайный гость в этой комнате сегодня ночью. Очень в стиле самостоятельной взрослой женщины с тонким вкусом, которая создала вокруг себя особый мир красоты и гармонии и теперь бережно хранит его традиции.

Как будто в подтверждение его мыслей Клер осторожным, почти ласковым жестом смахнула с шелковой подушки одной ей заметную ворсинку. Хантер улыбнулся, уловив это такое хозяйское, женское движение.

— В ванной много всяких моющих средств, салфетки и полотенца в шкафчике. Телефона, телевизора и прочей техники у меня нет.

— Здорово. — Пальцы Хантера скользнули по металлической стойке кровати. — Простенько и со вкусом.

— Узнаешь ее?

— Кого? — не понял Хантер.

— Да кровать же! — засмеялась его непонятливости Клер.

Он нахмурился и отступил на шаг, внимательно изучая громоздкое сооружение посреди комнаты. Кровать как кровать. Металлические витые спинки выкрашены в ярко-желтый цвет, по углам шишечки. Широкая, устойчивая панцирная сетка — он надавил рукой и слегка покачал — не провисла и не скрипит. У Хантера не возникло ощущения, что раньше он где-то ее видел.

— Это старая кровать твоих родителей, еще когда вы жили в загородном домике, помнишь? Твоя мама отдала мне ее много лет назад.

Хантер замер, позабыв закрыть рот.

— Не может быть! Это та самая кровать, которая долго стояла у нас в сарае, после того как мы купили нынешний дом?! Господи, как-то летом мы соорудили из спинок загон для щенков!

— Да, да, я собрала все детали до последнего винтика, Элла их начистила, я покрасила, и получилось это чудо.

Хантер еще раз провел рукой по металлическим завитушкам. Такое ощущение, будто гладишь старое преданное домашнее животное.

— Великолепно, Клер! Просто здорово, что к тебе пришла такая идея.

— Я была так счастлива, когда Элла решила подарить ее мне! Это как путешествие в прошлое.

Хантер улыбнулся. Воспоминания об играх и шалостях их детства вихрем пронеслись в памяти.

— Чудесное было время. Беззаботное. Помнишь, сколько забавных историй происходило тогда с нами?

— Я любила бывать у вас в гостях больше всего на свете. Мне казалось, я становлюсь лучше. Правда, один раз мы немного переборщили…

Взгляд ее темно-карих глаз стал мягче, засиял тем необыкновенным внутренним светом, которого Хантер никогда больше не встречал ни у одной из женщин. Да, Клер — единственная и неповторимая, одна такая на Земле.

— Один раз переборщили? — Брови Хантера в притворном возмущении взлетели кверху и образовали почти ровную дугу над глазами. — Только один? Да мы постоянно попадали во всякие невероятные приключения и переделки. Вспомни хотя бы, как ты бодро скомандовала: «Прыгай!», и я бесстрашно сиганул с крыши амбара. Шесть недель в гипсе. И это в разгар лета. Считай, весь баскетбольный сезон пошел насмарку.

— А я и сейчас не считаю себя виноватой. Мог бы и не прыгать. А как насчет той истории, когда мы играли в полицейского и вора и ты оставил меня связанной под кустом? Одну. Посреди леса.

— Но я же вернулся за тобой!

— Ну конечно! Спустя полчаса. И только потому, что Бет начала меня разыскивать. А то бы я и по сию пору там лежала.

— Когда я тебя развязал, ты впала в такое бешенство… Как маленькая ведьмочка. Я уж испугался, что живым от тебя не уйду. — Как он ни старался сдержаться, его лицо расплылось в широкой довольной улыбке. — Пришлось разориться на молочный бар, чтобы ты снова начала со мной разговаривать. — Он засмеялся, с удовольствием вспоминая, как много значила для него в те годы их детская дружба. — А поиски клада? Ты была уверена, что конец радуги обязательно упирается в горшочек с золотом.

— Я? Да это ты всю жизнь мечтал разбогатеть!

— Интересно, а кто выкрал золотое колечко из маминой сумки? Тоже я?

Даже спустя столько лет глаза Клер испуганно округлились при воспоминании о той неразумной выходке.

— Ой, сколько у меня тогда было неприятностей! Наверное, ни один поступок за всю последующую жизнь не имел таких тяжелых последствий, как потеря этого злосчастного кольца.

— Мы его не потеряли, — напомнил Хантер. — Мы его закопали в лесу и никому об этом не сказали. Мои родичи тогда перерыли всю вашу машину. Но безрезультатно.

— Тогда я даже представить себе не могла, что значило это кольцо для моей мамы. И какой же идиоткой я была! — Она печально помолчала. — Считай, это была месячная плата за квартиру плюс продукты на всю семью.

Хантер продолжал задумчиво водить костяшками согнутых пальцев по холодной металлической спинке кровати, с удивительной ясностью вспоминая события тех далеких дней. Пусть тогда у них случались неприятности, но все-таки это был чудесный период детства, счастливого, несмотря ни на что, — детства, так разительно отличающегося от их нынешней взрослой жизни.

— Мне кажется, — сказал он, — все это было как будто не с нами, в иное время, в иной вселенной.

Как замечательно, что спустя столько лет есть с кем поговорить о прошлом, вспомнить, погрустить, посмеяться.

— Знаешь, удивительная вещь, — медленно продолжил он. — Все эти годы я довольно часто вспоминал наш городок. Но никогда не скучал по нему. Я так страстно хотел уехать тогда, так искренне надеялся разорвать связи между мной и прошлым, что просто не позволял себе скучать. — Он низко наклонил голову, понимая, как больно ранят ее эти слова. — Я не скучал по дому, по матери, по сестрам… И только с одним я не мог справиться. Я продолжал скучать по тебе, Клер.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Глаза Клер расширились от изумления: Хантер признавал, что хоть в чем-то действительность оказалась сильнее его.

— Я имел в виду, — поспешил уточнить он, — что мне не хватало нашей дружбы.

— Мы давно уже не друзья, — заметила ему Клер. — Наши пути разошлись. Ты идешь своей дорогой, я — своей.

— Но, в отличие от меня, ты не покидала насиженного места.

— Это плохо?

— Нет. Наверное, нет. Неплохо для тебя. Ты работаешь в агентстве…

Клер не поверила своим ушам.

— Хантер, моя жизнь — не только работа в агентстве, — спокойно возразила она. — Не спорю, социальное положение и заработок имеют не последнее значение. Но главное в другом. Здесь мой дом, мои корни. Я чувствую себя частью Лост-Фолза, принадлежу ему всей душой. Это чувство дает мне силы и уверенность, делает счастливой.

— Забавно. Я помню времена, когда ты считала совершенно иначе. Говорила, как важно расстаться с прошлым, сбросить тяжкий груз, давящий на плечи; хотела увидеть мир; мечтала о новых впечатлениях, новом опыте; мечтала создать нечто свое…

Клер вздрогнула. Хантер позволил себе бесцеремонно напомнить о тяжелом времени, которое много лет назад пережила ее семья. Глаза женщины недобро сверкнули.

— Никто не давал тебе права вторгаться в мое прошлое. Мой отец…

— Я говорю не о нем. Я говорю о тебе. Ты всегда держала хвост пистолетом, независимо от того, что происходило в твоей семье и твоей душе. И вела себя так гордо, что умолкали самые яростные злопыхатели. Это всегда вызывало уважение. Но, оставшись здесь, ты лишила себя возможности одним ударом рассечь тугой узел обид и унижений прошлого. Они остались с тобой.

— Ты ошибаешься. Все давно в прошлом. Моя душа чиста и спокойна, в ней нет места горестям и печалям прошлых лет.

— Что ж, хорошо, если так. — Глаза Хантера сузились. — Скажи, пожалуйста, наших отношений это тоже касается?

К такому повороту Клер была не готова и замерла от безапелляционной холодной прямоты вопроса. Мрачная догадка заставила сердце глухо стукнуть, спазмом сжала горло, и Клер понадобилось усилие, чтобы сделать следующий вдох. Хантер сознательно идет на обострение ситуации. Зачем? Она не могла ответить ему так же прямо и холодно.

— Ты не понимаешь, — несмотря ни на что, она изо всех сил постаралась, чтобы голос звучал ровно. — «Наших отношений» уже давно не существует.

— Понятно. Значит, ты не забыла и не простила.

— С тобой совсем другая история. — Клер плотно сжала губы и незаметно для себя выпрямилась. Хантер не заслуживает объяснений, если до сих пор сам не понял, что с его отъездом рухнул весь ее мир, ее надежды, мечты. — Я не забыла, как сильно я тебе доверяла.

Она сделала шаг назад, сняла с полки старую вылинявшую фотографию и бережно смахнула тонкий слой пыли с рамки.

— Посмотри. Я хорошо помню тот день, когда сфотографировала родителей.

Хантер со смешанным чувством печали и умиления рассматривал старый снимок. Отец Клер напряженно смотрел мимо камеры, мама хмурилась, ее губы были приоткрыты. Клер явно застала их в момент, когда они о чем-то спорили.

— Но тебе тогда было лет шесть или семь…

— И тем не менее я помню. Знаешь, почему? Ты прятался во дворе за кустом сирени, ждал, когда родители отпустят меня гулять. Сколько я себя помню, ты всегда был поблизости, готовый ждать, сколько потребуется, готовыйвыручить, если возникнет необходимость. За это я могла отдать тебе все. Такое не забывается.

При этих словах болезненная гримаса на мгновение исказила черты лица Хантера. Он медленно и осторожно поставил фотографию обратно на полку.

— Мы ведь жили по соседству. Мы росли вместе. Иначе и быть не могло.

— Тогда скажи, мечты какой еще соседки на нашей улице ты знал так подробно и так горячо разделял долгие годы? Кто еще из соседей мог с первого взгляда понять, о чем ты думаешь, весел ты сегодня или печален? В душу кого из соседей ты мог заглянуть так глубоко, как заглядывал в мою? Хантер, ты был моей первой…

С каждым словом его голова все больше уходила в плечи. Когда Клер почти шепотом выкрикнула последнюю фразу, он, словно пытаясь защититься от слова «любовью», готового сорваться с ее разгоряченных губ, выставил вперед ладони.

— Нам было по восемнадцать, Клер. Мы были достаточно наивны, чтобы верить в любовь навеки. И потом… все-таки ничего особенно интимного не произошло.

— Но могло произойти. — Клер поймала себя на том, что вопреки собственной воле любуется красивым сильным телом Хантера, его мужественным лицом, глубокими звуками голоса. — Но не успели еще высохнуть чернила в твоем аттестате зрелости, как все закончилось, так и не успев начаться.

Под напором таких чувств было трудно устоять. Хантер отвел глаза, и Клер не успела понять мелькнувшего в них выражения.

— Ты могла поехать со мной.

— Не могла, ты знаешь. У меня были определенные обязательства перед другими людьми.

— Я просил, я умолял отложить свадьбу и уехать…

— Ты помнишь вещи такими, какими хочешь помнить, а не такими, какими они были на самом деле. — Клер печально усмехнулась. — Ты не советовался со мной и ни о чем не просил. Ты просто поставил меня перед фактом.

— Мне опостылело день за днем тянуть лямку в автомастерской. Я хотел все бросить.

— И начал с того, что бросил меня.

— Неправда! Никто не бросал тебя! Никто не сбегал от тебя! — Он двумя руками вцепился в свои густые волосы и зашагал туда-сюда вдоль кровати. Клер смотрела, как напрягались и ходили желваки на его скулах в паузах между отрывистыми фразами. — Я мечтал начать новую жизнь. Мысль, что можно провести остаток дней, заливая бензин в баки, объясняя дорогу заблудившимся туристам и заправляя каждое утро бумажные полотенца в автомат в сортире, приводила меня в отчаяние! Я скажу больше! Я ни на секунду не сомневался в правильности своего решения, потому что искренне считал, что так будет лучше. Лучше для нас обоих. Я хотел изменить свою жизнь ради тебя, Клер.

— Похоже, так оно и вышло, — откликнулась она. — Твой отъезд изменил мою жизнь. Без этого я, наверное, никогда так и не узнала бы, насколько я сильная. — Клер помолчала, давая себе возможность собрать воедино растрепавшиеся мысли и чувства перед тем, как произнести нечто, очень для нее важное. Она в упор посмотрела на Хантера. — Достаточно сильная, чтобы суметь разлюбить тебя.

Она смогла без труда прочитать ответ, мелькнувший в его отсвечивающих золотом глазах. Ей удалось заставить его страдать.

— Клер…

Она почти испуганно затрясла головой, отказываясь дальше слушать объяснения и оправдания. Слишком велик риск поддаться спокойной, уверенной силе убеждения этого теперь уже почти незнакомого мужчины.

— Молчи. Я сказала то, что должна была. Я так чувствую. Возможно, именно твой отъезд дал мне шанс добиться чего-то в этой жизни. И после того, как все сказано, я переворачиваю страницу. Сегодня первая ночь, которая знаменует начало нового этапа моей жизни. Мы оба наконец четко определились, как далеко разошлись наши пути и как глупо даже предполагать возможность дружеских или доверительных отношений. У нас было общее прошлое, но сейчас… сейчас мы лишь два посторонних человека, волею обстоятельств оказавшиеся под одной крышей. Не более того. Ты навязал мне свое общество на ближайшие несколько дней, я согласилась.

— Я очень благодарен тебе за гостеприимство, — холодно сказал Хантер.

Клер осеклась.

— И еще одно, Хантер, — произнесла она гораздо тише, — я выражаю искренние соболезнования по поводу кончины твоей мамы. — В интонации была неподдельная печаль и душевная боль. — Но я очень жалею, что это горькое событие заставило меня еще раз встретиться и говорить с тобой. Если честно, мы оба оказались в двусмысленном и неудобном положении, но, думаю, некоторое время сумеем держаться в рамках вежливости. Потому что, после того, как ты отдашь свой последний сыновний долг, наши пути снова разойдутся. Теперь уже навсегда.

Собрав все имеющееся у нее в наличии чувство собственного достоинства, Клер с высоко поднятой головой прошествовала в свою комнату. Там она несколько секунд постояла, прислонившись спиной к закрытой двери, осмысливая случившееся. Потом решительно вытащила из шкафа новую розовую ночнушку. Бог с ним со всем. Как получилось, так и получилось. Она облачилась в скользящий шелк и некоторое время придирчиво рассматривала себя в зеркало. Оттуда на нее смотрела молодая, интересная и, безусловно, совершенно свободная в своем праве выбора женщина. Клер нырнула под одеяло, подтянула коленки к подбородку, уткнулась лицом в подушку и горько заплакала. Столько долгих лет она мечтала о том, как выскажет Хантеру в глаза все свои обиды, но, когда это наконец случилось, в душе не осталось ничего, кроме унижения.

Раздражение заставило ее рывком повернуться на другой бок. Она злилась. Прежде всего на себя. И только чуть-чуть на Хантера.

Господи, что заставило ее говорить с ним в таком недопустимом тоне! Неужели даже долгие годы разлуки не притупили прежней острой тоски по нему и достаточно оказалось малейшего повода, чтобы эмоции лавиной хлынули через край! Ей самой было не до конца понятно, чего она добивалась, но явно не того, на чем они расстались несколько минут назад. Вместо того чтобы продемонстрировать спокойствие, силу и независимость своего духа, она устроила глупые разборки и развязала войну, в которой, оба они это прекрасно понимали, победителей нет и быть не может.

Как будто она до этого недостаточно страдала! Так нет же, взяла и заново переворошила все, что давно успокоилось и улеглось на самом донышке души. Как будто всерьез рассчитывала на понимание и справедливость с его стороны. Как будто он мог оценить, насколько лучше она стала, как изменилась!

И вдобавок ко всем напастям, теперь он поселился в ее доме, мало того, разлегся в бывшей детской на кровати, которую она с такой любовью реставрировала. В тех стенах, где она столько ночей провела без сна, бесплодно мечтая о том, как замечательно могла бы сложиться их совместная жизнь.

Десять лет ушло на то, чтобы тщательно, методично, шаг за шагом избавить эту комнату от малейших воспоминаний о нем, стереть все следы пребывания в ее жизни. И вот теперь он вторгся в новенький, только что отремонтированный дом и снова заставил ее страдать!

Теперь ее снова и снова будет преследовать его улыбка и его голос!

Все это заставляло не просто нервничать. Клер чувствовала себя раздавленной и уничтоженной.

Она опять рывком повернулась в кровати, вытерла тыльной стороной руки горячие мокрые щеки и уставилась широко открытыми глазами в смутно белеющий потолок. Ласково урча, на кровать мягко вспрыгнула Зоя и, немного повозившись, устроилась рядышком. Рука Клер привычно скользнула по мягкой теплой шерсти. Боль, тяжким обручем сжимающая сердце, немного отступила.

Все-таки пути Господни неисповедимы! Могла ли она представить, что когда-нибудь окажется с Хантером под одной крышей!

Много лет назад, когда отъезд Хантера превратил душу Клер в кровоточащую рану, Элла была единственным ее утешением в минуты полного отчаяния. Но со временем она все меньше и меньше упоминала об их разрыве, с удивительным тактом избегая неприятной темы. Когда стало окончательно ясно, что Хантер не вернется, его имя навсегда исчезло из лексикона Эллы. Она с удовольствием говорила с Клер о погоде, рассказывала о своих путешествиях, обсуждала предстоящие весенние или осенние работы в саду, судачила о соседях и женском кружке при церкви, живо интересовалась делами агентства по недвижимости. Она с воодушевлением рассказывала о дочерях и их семейных радостях и горестях. Но никогда ни разу за эти годы не заговорила о Хантере.

Сейчас Эллы не стало. Прервалась последняя нить, которая невидимо, но очень крепко связывала Клер с прошлым. Теперь ей не с кем будет молчать о Хантере. Молчать о том, как по-другому могла бы сложиться их общая жизнь.

Сейчас он рядом, в ее доме, их разделяет только тонкая перегородка. Такой близкий и такой невыносимо далекий. И опять, как много лет подряд, она в мучительной тоске мечется по жарким простыням, не в силах найти покой для своей истерзанной души. И ей не к кому обратиться за советом.

Как все запутано. Хантер — часть Эллы. Элла — часть Клер. Теперь ей предстоит научиться жить без них обоих.

Неожиданная смерть Эллы потрясла Клер до глубины души. Неожиданная встреча с Хантером и необходимость общаться с ним несколько ближайших дней причинили ей сильную, почти физическую боль.

Клер вздрогнула всем телом и с трудом сдержалась, чтобы не застонать. Все могло быть по-другому! Все должно было быть по-другому!

Они с Хантером лежали бы сейчас на одной кровати, голова к голове на одной подушке. Ее сочувствие ослабило бы боль его утраты, принесло утешение, облегчило страдания. Она рассказала бы, что именно Элла, а не мать, была для нее самой близкой, нужной, родной по духу. Что именно благодаря Элле Клер стала сильной и достигла чего-то в этой жизни.

Но их разделяла стена. Стена долгой разлуки, прожитых друг без друга лет, стена обид и разочарований. И всего лишь тонкая стенка из оклеенной обоями фанеры.

Она крепко зажмурилась и теснее прижала к себе Зою. Хантер стал другим. Неуловимо поменялась сама манера его поведения. Как аккуратно положил он на тумбочку ключи от машины. В юности он либо швырял их где попало, либо просто забывал вытащить из кармана. Даже перед тем, как бросить джинсы в стиральную машину. Кстати, Клер заметила на брелке эмблему гольф-клуба. Это тоже было что-то новенькое. Он действительно пристрастился к игре или, просто отдавая дань моде, вкушает фантастически дорогие обеды в престижном клубном ресторане? Помнится, в Лост-Фолзе он играл в баскетбол, считая гольф скучным занятием по перебрасыванию белого шарика с места на место, которое годится только для богатых напыщенных снобов. Видимо, он изменил свое мнение.

Еще она обратила внимание на пухлый бумажник, полный золотых и платиновых кредиток, который он бережно извлек из переднего кармана джинсов вместе с ключами. Раньше он таскал потертый кошелек в заднем кармане. Как часто они шарили в его безнадежной пустоте в надежде отыскать четвертак на молочный коктейль!

Теперь каждый из них давно следует своей дорогой. Дни идут за днями, складываясь в месяцы и годы, и давно пора несбыточным мечтам превратиться в слабые, еле тлеющие воспоминания.

Следующей осенью ей исполнится тридцать пять. Последние полгода эта мысль все больше начинала беспокоить Клер. Хотя она по-прежнему продолжала чувствовать себя молодой и здоровой, визит к доктору несколько месяцев назад заставил со всей очевидностью признать, что время не знает жалости. Женщина, решившая завести первого ребенка после тридцати пяти лет, автоматически попадает в группу риска. Клер неотвратимо приближалась к этому рубежу. Но на горизонте по-прежнему не появлялось никого, кто хотя бы в первом приближении мог соответствовать гордому званию отца ее будущего малыша.

Какими яркими были ее юношеские мечты! Клер выросла, ни на минуту не сомневаясь, что вот-вот в ее жизни появится розовощекий бутуз, любимый муж и уютный дом, наполненный счастьем. Сейчас она была так же далека от этого, как и десять лет назад. Потому что так и не смогла избавиться от мысли, что все это возможно только с Хантером. Они были созданы друг для друга, Господь связал их судьбы с первых минут появления на свет. Поэтому, рисуя в воображении картину будущего семейного счастья, Клер так и не научилась видеть в роли мужа кого-нибудь, кроме него.

Интересно, какие сны он видит сейчас на старой кровати в ее детской?

Господи, да надо было быть полной дурой, чтобы пустить его на порог собственного дома! Ведь она знала, знала, что достаточно нескольких минут общения, чтобы все ее попытки казаться равнодушной полетели в тартарары! Зачем позволила убедить себя, будто несколько дней под одной крышей ничего больше не значат!

А как он появился в ее доме! Самоуверенный широкоплечий красавец, сияющий белозубой улыбкой, словно сошедший с рекламного плаката стоматологической клиники! Каким жестом заядлого сердцееда он позволил себе положить руку ей на талию! Как он играл голосом, то искушая ее бархатистым тембром, то позволяя легкой хрипотце подчеркнуть глубокие переживания своей души!

Клер сама почувствовала несправедливость последних обвинений. Хантер искренне переживает потерю матери, и для него действительно совершенно не важно, где оставаться на ночь. Бог с ним! У нее будет достаточно сил на несколько дней спрятать свою боль в душе. Ей не привыкать, она справится. Хантер никогда не узнает о той роли, которую она отводила ему в своих матримониальных планах. Не дай бог, узнает. Если Клер немедленно не перестанет думать о нем как о единственно возможном отце неродившегося малыша, то ребенку так и не суждено будет появиться на свет.

Время не ждет. Ее биологические часы неумолимо отсчитывают минуту за минутой. С этого момента она раз и навсегда перестает возлагать хоть какие-то надежды на человека, который много лет назад жестоко бросил ее, без тени сомнения разрушив их общие планы.

Отныне она будет воспринимать Хантера не как мужчину, а как привидение из прошлого и научится легко проходить сквозь него.

Но когда усталость уже под самое утро все-таки заставила Клер наконец смежить отяжелевшие веки, странный, волнующий призрак проник в ее чуткий сон. Он дразнил воображение, заставлял метаться по простыням в неясных и смутных желаниях. Клер затихла, только когда поняла, что это Хантер пришел во сне успокоить ее измученную душу. Ей снилось, что она спит в кольце сильных, надежных рук.

* * *

Хантер был уже на ногах. Этот факт так поразил Клер, что она замерла в дверях кухни, несколько секунд внимательно изучая открывшуюся глазам непривычную картину.

Он, развернув перед собой утреннюю газету, удобно расположился на стуле с чашкой кофе в руке. Свежая белая футболка была, пожалуй, чуть маловата и слишком рельефно обтягивала мощные плечи и выпуклые бицепсы.

Клер хмыкнула, пытаясь скрыть от самой себя впечатление, которое произвело на нее присутствие в доме мужчины в столь ранний час.

Хантер продолжал внимательно читать газету. Длинные ноги не уместились под столом, и он вытянул их, открыв взору Клер босые ступни в шлепанцах. Он выглядел недопустимо по-домашнему.

— Что-то ты рано проснулся, — сказала она, входя в кухню.

— О, привет, — он быстро поднял голову и обаятельно улыбнулся. — Не мог заснуть.

Клер кивнула и внезапно устыдилась своих мыслей. Как она могла забыть об истинной причине, по которой Хантер оказался сегодня в ее кухне. Она вспомнила, как сама переживала несколько лет назад смерть мамы. Горькая, всепоглощающая боль утраты — тем более страшная, что никто не может разделить ее с тобой, — не дает спать, мешает дышать и жить. Сколько времени еще Хантеру придется носить ее в душе…

— Тебе предстоит многое сделать сегодня? — полуутвердительно спросила она.

Он согласно покивал.

— Поэтому для прочистки мозгов я уже успел совершить утреннюю пробежку.

Клер повернулась к холодильнику за своим обычным йогуртом и замерла как вкопанная. В уголке, специально отведенном под кошачьи мисочки с водой и сухим кормом, аккуратно собрав вместе все четыре лапки, расположилась Зоя собственной персоной. Со всей присущей ей грациозностью, она поедала тунца прямо из консервной банки, старательно пытаясь не задеть острые края тонким розовым язычком.

— Я пытался найти путь к ее сердцу. — Казалось, замешательство Клер искренне позабавило Хантера. — Поэтому, воспользовавшись твоим советом, забежал в магазин и приобрел для нее немного рыбки.

— Не знаю, как насчет сердца, но к желудку ты пробился. Похоже, она в восторге.

Предательница! Клер старательно обошла кошку, которая и не собиралась при ее появлении прекращать свою экстравагантную трапезу. Продала душу за банку консервов! Она не удержалась и быстро, тайком от Хантера, показала Зое язык.

— Давно ты стал увлекаться утренним бегом? — холодно поинтересовалась она, достав пакет сока и наполнив стакан.

— Сейчас это превратилось в повальное увлечение. Все бегают.

— Я не бегаю, — отрезала Клер. И тут же пожалела, если не о самих словах, то об интонации, с которой они были сказаны. Хантер моментально уловил подтекст. Клер никогда никуда не бегала, это он убежал. От нее, от свадьбы, от семейной жизни. Она сделала слабую попытку замять неловкость. — Я не люблю поступать, как все.

Хантер не отвечал. Тянулись томительные секунды. Клер набралась смелости и осторожно взглянула в его сторону. Карие глаза в упор рассматривали ее.

— Да уж, с этим трудно спорить. — Его голос почему-то показался ей хриплым. — Ты не такая, как все.

— Я имела в виду…

— Не надо ничего объяснять, Клер.

Воздух дрожал от возникшего напряжения. Казалось, еще минута, и в сгустившейся наэлектризованной атмосфере маленькой кухни запрыгают шаровые молнии. Малейшая искра, дуновение ветра, просто движение — и вспышка неизбежна. Взгляд Клер в панике заметался по кухне, она не знала, куда девать глаза. Хантер. Окно. Зоя. Потолок. Кончики собственных туфель. Наконец удалось задержаться на стакане с соком. Клер впервые с такой очевидностью убедилась в пользе этого напитка. Непревзойденное средство, когда необходимо успокоить не в меру разошедшиеся нервы.

Хантер, не отводя от нее пристальных глаз, откинулся на спинку стула.

— Клер?

— Что? — полуобморочным голосом откликнулась она.

— Сегодняшняя ночь в твоей комнате была очень непростой для меня. Я много размышлял над тем, кем мы были друг для друга и что же на самом деле произошло в нашей жизни много лет назад. Мне все казалось — ответ где-то рядом, здесь, в твоем доме. Надо только как следует поискать, и все станет просто и понятно. Но даже та старая фотография на полке не смогла мне помочь.

— Если ты искал моих воспоминаний, то их там давно нет. В моей жизни теперь совсем другой период. Так же, как и в твоей.

— Но все же…

— Ты ведь не рассчитывал всерьез, что за двенадцать лет ничего не изменилось и я осталась прежней? — мягко перебила она.

— Я сам не знаю, Клер. Я не знаю, чего ожидал и на что рассчитывал.

— Мне очень непросто видеть тебя сегодня здесь, Хантер. Честно говоря, я сомневаюсь, захочу ли когда-нибудь еще раз хоть что-то разделить с тобой, будь то кров, пища или невзгоды и радости. И печальные события, связанные с уходом Эллы, только обостряют ситуацию. — Она помолчала. — Ты понимаешь, о чем я?

— Тебе действительно интересно мое мнение? — вопросом на вопрос ответил он.

— Да.

Хантер опустил голову, облокотился на стол, словно собираясь с мыслями, и вдруг резко, одним движением поднялся и в два шага пересек кухню. Высокий, выше на полголовы, теперь он буквально нависал над Клер. Волна сильнейшего притяжения вновь захлестнула Клер, и она инстинктивно отступила.

— Ни за какие сокровища мира я не согласился бы провести эту ночь где-то в другом месте. — Хантер заговорил очень тихо, силясь сдержать готовые хлынуть через край эмоции. — Не важно, как больно мы обидели друг друга много лет назад. И пусть причина, по которой я приехал, трагически непоправима, я все равно счастлив быть здесь сегодня. Быть с тобой.

— Но ты уехал… — Все силы Клер ушли на то, чтобы заставить себя смотреть прямо в глаза Хантеру. Поэтому голос упал почти до шепота.

— Но это не значит, что я не переживал и не думал о тебе. Тысячу раз со времени отъезда. И вчера моим первым порывом было войти в дверь твоего дома, а не своего.

Клер слушала и искренне недоумевала. Как может мужчина, много лет назад оставивший женщину, заявлять, что думал о ней все это время? Что собирался запросто навестить ее вчера, как будто двенадцати лет разлуки и не было вовсе?!

— Но я хочу, чтобы ты знала: я ни на минуту не раскаиваюсь. И никогда не раскаивался. — Голос Хантера зазвучал почти резко. — Потому что уверен: мы не могли быть счастливы до той поры, пока я не попытался совершить то, что считал обязанным совершить. Я понимаю, мой отъезд причинил тебе боль. Мое возвращение — может быть, еще большую. Но мы должны… Черт, жизнь слишком коротка для взаимных реверансов и попыток соблюсти приличия. И для обид и ненависти тоже.

Клер закусила нижнюю губу.

— Если говорить о прошлом, то мы были молоды. И наша… дружба давно рухнула. Я хорошо это понимаю.

— Не рухнула, Клер, — тихо сказал он. — Просто наша дружба стала другой.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Со смутным чувством вины Хантер смотрел, как Клер вышла из дома. Он не должен был отпускать ее сейчас, такую одинокую, с тяжелым грузом их общих проблем на хрупких поникших плечах. Она нуждалась в защите, а он только растревожил ее своим присутствием, своими неуместными откровениями.

Наивный дурак! Еще вчера ему казалось, что он сумеет разделаться с прошлым, доказать себе и ей, насколько правильным и необходимым было их расставание. Насколько правильное и единственно верное решение принял он двенадцать лет назад. Насколько неразумно вела себя Клер, с детским упрямством цепляясь за мечты и надежды, с которыми они выросли.

Клер Дент давно уже вышла из детского возраста и превратилась в уверенную, самостоятельную женщину с четкой мотивацией поступков и решений. Она нашла себя. Роль стороннего наблюдателя безвозвратно осталась в прошлом, теперь Клер — главная героиня в череде наполняющих ее жизнь событий.

Если бы их встреча произошла в Калифорнии, Хантер, не раздумывая, завязал бы с ней интрижку. Ничто не остановило бы его стремления заставить Клер сбросить маску и убедиться — за фасадом сильной личности скрывается все та же ранимая и мятущаяся душа.

Но это был Лост-Фолз, штат Вайоминг. Здесь принято жить по другим законам.

Законы законами, но мужская сущность везде остается неизменной. Это беспокоило Хантера. Он с удивлением поймал себя на мысли, что прикидывает, сколько приблизительно мужчин могли удостоиться внимания Клер за последние двенадцать лет, и испытал ощутимый укол ревности. Уж он-то точно не соблюдал обет целомудрия все эти годы. А Клер?

Он не знал.

Скольким еще мужчинам было позволено стать свидетелями того, как расцветает ее волшебная улыбка. Вчера один только намек на ее появление в уголках алых губ Клер взметнул целый вихрь игривых и греховных мыслей. Это она заставила его почти обманом вырвать тот «поцелуй перемирия», который — зачем обманывать себя — вовсе не должен был завершить прошедший этап отношений, а, наоборот, послужить началом нового. Потому что Клер не утратила власти взглядом, прикосновением, поцелуем мучить его, сводить с ума, заставлять терять рассудок. Он снова жаждал ее.

Как она целовалась с ним, когда им было по восемнадцать! Ее поцелуи казались слаще меда. Уже тогда, в юности, она знала, как свести мужчину с ума, заставить терять голову от пронизывающего страстного желания.

Да, она имела над ним власть. И эта власть сладко, мучительно отравляла его, пока он не нашел силы избавиться от нее.

За двенадцать лет, которые ушли на строительство карьеры, создание собственного имени, целая плеяда великолепных женщин чередой прошла через его жизнь. Некоторые обладали талантом заключать очень выгодные сделки. Другие отличались необыкновенной эрудицией. Большинство из них были прекрасно образованы. Каждая считала себя знатоком искусства и эталоном стиля. Многие были необыкновенно сексуальны, остроумны и язвительны. Редко, но встречались женщины, которым удавалось совместить в себе все достоинства одновременно. Но в одном они были одинаковы: жизненный уклад, подобный тому, который сохранился в Лост-Фолзе, считался в их среде анахронизмом и вызывал в лучшем случае смех. Они довольствовались краткими встречами, обязательно по конкретному поводу, будь то любовное свидание или деловой обед.

Совсем другое дело — Клер.

В ней было нечто особенное, что невозможно приобрести ни за какие деньги. Она умела получать удовольствие от самого процесса, поэтому самое простое и обыденное действие наполнялось особым смыслом. Да, уж если Клер и бралась за какую-то работу, то делала ее хорошо и увлеченно. Более того, находясь рядом, невозможно было не заразиться ее энтузиазмом. Она обладала даром вызывать доверие, подбирать ключик к любому, даже самому закрытому человеку. Наверное, секрет в том, что она никогда не обманывала и была искренняя всегда, в том числе и в своих заблуждениях.

Может быть, поэтому много лет назад, когда она выставила ему последний ультиматум о свадьбе, звучавший приблизительно как «сейчас или никогда», он ушел, ни минуты не сомневаясь, что она справится и не пропадет без него. Ведь за долгие годы их дружбы она не менее дюжины раз с честью выходила из создавшихся затруднительных ситуаций. С достоинством истинной леди, знающей, что ее усилия не будут потрачены даром.

Тогда у него не было намерения разрывать их отношения, но, с другой стороны, юноша, почти ребенок, он не видел иного выхода. Жизненный путь единственного брата среди четырех сестер в их семье был заранее предопределен — автомастерская и заправочная станция. Но его амбиции простирались гораздо дальше, чем заливка масла в двигатель и заправка бензобаков. Он мечтал о большем, чем смена топливных насосов и проверка уровня стеклоомывающей жидкости. Конечно, в маленьком семейном бизнесе не было ничего плохого или унизительного, но Хантер с детства видел, каким тяжким трудом дается его родителям каждый доллар, и уже тогда дал себе зарок — в его жизни все будет иначе.

Он мечтал о другом, но, к сожалению, найти это другое в Лост-Фолзе не представлялось возможным. Останься он тогда в городке, сейчас его жизнь как две капли воды походила бы на жизнь обычного среднестатистического американского рабочего, наполненную однообразной утомительной работой, которая отнимает все время, но оставляет праздной душу и разум.

Жизнь, в которой Клер была бы рядом.

На этом месте его логические выкладки начинали пробуксовывать. Достаточная ли это была бы награда, откажись он тогда от своих амбициозных устремлений и останься в Лост-Фолзе? Как и двенадцать лет назад, Хантер и сейчас не знал ответа. Было ли чувство, которое он испытывал по отношению к ней, любовью?

С возрастом ему все чаще начинало казаться, что любви в чистом виде в природе не существует. Или это он не способен испытать ее. Во всяком случае, еще ни разу не возникало ситуации, когда можно было без раздумий сказать: «Это оно» — и не сомневаться в правильности выбора.

С другой стороны, долгие годы, ушедшие на строительство карьеры, он был слишком занят, чтобы пытаться завязать с женщинами более-менее серьезные отношения. Это всегда была некая игра, правила которой были заранее известны обеим сторонам и вполне надежно защищали от неприятных неожиданностей в виде разбитого сердца или разрушенных надежд. Игра, которая ни на минуту не позволяла избавиться от щемящего чувства одиночества. Ни в многолюдной толпе модного бара, ни во время романтического ужина при свечах, ни в момент интимного свидания в его квартире.

Зоя мягко спрыгнула с подоконника, неслышно приблизилась к столу и заходила вокруг его ног, словно стараясь отвлечь Хантера от непростых раздумий. Он наклонился и подхватил ее на колени. Зоя вытянула шею, подставляя подбородок под его пальцы, и громко замурлыкала. Хантер покорно начал почесывать теплую упругую шкурку. Моторчик внутри кошки заработал сильнее. Каким-то совершенно непривычным для него движением, как будто он осторожно взял на руки маленького ребенка, Хантер обхватил кошку и вместе с ней подошел к календарю на противоположной стене кухни.

Два дня прошло с того момента, как не стало на свете мамы.

Как минимум неделя впереди до той поры, как сестры разъедутся по своим домам. Значит, ему предстоит провести семь дней наедине с Клер.

Он в задумчивости провел пальцем по цифрам и остановился на дате 18 мая. В этот день много лет назад он уехал, и в этот же день, по иронии судьбы, ему пришлось вернуться на похороны собственной матери.

Почему он решил, что Клер все эти годы жила одна, в изоляции от мира, от людей, от интересных событий? Чувство тихой гордости за нее начало медленно подниматься в душе. Она справилась, как он и предполагал двенадцать лет назад. Клер нашла, чему посветить себя, и нашла тех, кто готов посвятить себя ей. Похоже, в нем она больше не нуждалась.

* * *

День похорон Эллы Стернс выдался на редкость теплым и солнечным. Клер в некоторой растерянности смотрела на толпу, почти до отказа заполнившую церковь, выискивая место, где лучше сесть. Она немного задержалась, пока кормила и укладывала малыша Минди, которой пришлось уйти из дома раньше.

Клер почувствовала легкое прикосновение к своей руке и обернулась.

— Проходи вперед и садись с нами. Две первые скамьи оставлены для членов семьи, — тихо сказала Бет. Чуть сзади возвышался Хантер. Выражение его лица оставалось непроницаемым.

— Нет, нет, я… — попыталась запротестовать Клер, но Хантер перебил не терпящим возражений тоном:

— Ты член нашей семьи.

Клер почувствовала, что спорить с решением, которое он уже принял, бесполезно, но открыла рот, чтобы предпринять еще одну попытку:

— Я…

— Ты не будешь сидеть одна, — грубовато сказал он. — Ни для кого из нас такой вариант просто неприемлем.

Клер коротко взглянула на него и поморщилась. Не стоило давать лишнюю пищу для слухов жителям Лост-Фолза. Пусть Хантеру это безразлично, но ей здесь оставаться. А по городку непременно поползут сплетни о том, что их давний роман продолжает крепко связывать ее с семьей Стернсов.

— Я не хочу вам мешать. Получится, что я навязываюсь…

Взгляд Хантера смягчился, в его глубине мелькнул отблеск их прежней привязанности друг к другу. И еще чувство благодарности, которое Клер часто замечала в последние дни.

— Никому не приходило в голову считать, что ты навязываешься, когда ты готовила еду для мамы. Или когда покупала ей лекарства. Или выводила на прогулку. Возможно, ты считала меня излишне навязчивым, когда я обосновался в твоем доме, но ты, — легкая насмешливая улыбка тронула уголки его губ, — оказалась достаточно тактичной, чтобы не произносить этого вслух. Во всяком случае, пока.

Помимо воли ответная улыбка на мгновение озарила лицо Клер. Три дня под одной крышей с Хантером оставили глубокий след в душе. Но в этом она боялась признаться даже себе.

— Пожалуйста, пойдем внутрь, — продолжала просить Бет.

— Хорошо, — сдалась Клер, — я сяду с краю.

— Где тебе будет удобно. — Глаза Бет увлажнились, она быстро и крепко обняла Клер. — Мы хотим, чтобы ты была рядом.

Клер с нежностью прижала Бет к груди. Ее взгляд поверх плеча нечаянно уперся в грудь Хантера. Она видела прямо перед собой черный лацкан строгого костюма и ослепительно белую сорочку, чувствовала запах одеколона и даже слабый запах мыла из собственной ванной. Было странно знать, что теперь, после стольких лет разлуки, они живут в одном доме и пользуются одним душем. Соболезнования уже были принесены, но Клер чувствовала непреодолимую потребность поговорить с ним по душам, узнать, как переносит он потерю матери, каким увидел город после возвращения.

Два последних дня они были преувеличенно вежливы друг с другом. Предельно вежливы. Оба занимались своими делами. Оба молчали о том, о чем не следовало говорить.

Бет в последний раз крепко обняла Клер, словно они были настоящими сестрами, а вовсе не соседками, и быстро отошла, скрывая слезы. Клер растерянно замерла, вдруг остро ощутив пустоту в полуопущенных руках. Она подняла глаза, встретилась взглядом с Хантером и по выражению его лица поняла: он ждет, чтобы следующим она обняла его.

Тянулись томительные секунды.

Клер не могла заставить себя сделать это. Не на глазах у людей, собравшихся на похороны Эллы. Не перед толпой, готовой радостно подхватить слух, что между ними по-прежнему что-то происходит. Не здесь и не сейчас.

Она лишь коротко кивнула, вздернула подбородок и развернулась, собирая все свое мужество и достоинство, чтобы под любопытными взорами нескольких десятков пар глаз проделать тяжкий путь к передним скамьям, на которых Стернсы оставили для нее место.

Легчайшее прикосновение к локтю заставило ее замереть, потом сделать торопливый шаг вперед, прежде чем знакомое неодолимое притяжение, которое мощной электрической волной покатилось от руки прямо к сердцу, повлекло бы ее к Хантеру. Прикосновение стало настойчивее. Он явно не хотел отпускать ее.

— Клер! — тихо позвал он. Золотистые глаза потемнели от эмоций, которые трудно было выразить словами. — Спасибо. За все, чем ты была для моей мамы. И для меня тоже.

Во рту у нее пересохло. То ли от боязни разрыдаться прямо сейчас, то ли от испуга сморозить какую-нибудь глупость, но Клер смогла лишь невразумительно буркнуть в ответ:

— Не стоит.

Потом она заняла место на скамье среди членов семьи Эллы Стернс. Хантер сидел всего в полуметре впереди, чуть правее ее. Как ни старалась Клер сосредоточить внимание на столь любимых Эллой церковных гимнах, мысли упорно возвращались к Хантеру, взгляд неотступно изучал его чеканный профиль.

Он сидел, напряженно выпрямившись, с лицом, подобным застывшей маске, но внутри — Клер точно знала — царили боль и смятение. Он очень любил мать. Ее мнение всегда оказывалось решающим, даже если в душе он был не совсем согласен.

Сейчас у Клер было ощущение, что Элла в очередной раз посмеялась над всеми, доказав это. Не одним, так другим способом она заставила Клер занять место среди членов своей семьи: Пусть для этого пришлось организовать собственные похороны.

Элла помогла Клер пережить тот страшный день отъезда Хантера.

— У парня временное помешательство на почве переходного возраста, — сказала она тогда. — Это все пустое. Думаю, он даже не понимает, от чего отказывается. Главное, — назидательно произнесла она, для пущей убедительности подняв вверх указательный палец, — ты от него не отказывайся.

Но человеком, который все-таки вольно или невольно заставил Клер последовать совету, была ее собственная мать. Клер до сих пор помнит ее слова:

— Постарайся избежать той ошибки, которую в свое время совершила я, дорогая. Нельзя любить человека, который не готов остаться с тобой. У вас не получится семьи. Единственное чувство, на которое он будет способен по отношению к тебе, — это чувство сожаления.

С возрастом мама становилась все грустней и печальней — полная противоположность Элле. И все же, несмотря на разницу в характерах, две женщины дружили большую и лучшую часть их жизни.

Дентов и Стернсов, годами живших бок о бок в маленьком городке, — не понятно, чей домик беднее, — связывала настоящая крепкая дружба. Пока мама Клер смотрела свои бесконечные послеобеденные сериалы, она успевала перегладить всю большую стирку семейства Стернсов, а мама Хантера щедро платила им конфетами, если по случайности рвалась упаковка и они становились непригодными для продажи в маленьком магазинчике при автозаправке. Отец Хантера любил возиться в огороде. Мама Клер никогда не отказывалась полить грядки, правда с условием, что в конце лета Стернсы поделятся частью выращенного продукта.

Да, целый период жизни Клер был неразрывно связан с Хантером и его семьей. Эта связь напоминала замкнутый круг, где так легко спутать конец одного события с началом следующего.

Теперь она, не стесняясь, открыто смотрела на Хантера. Ей вдруг стало все равно, поспешит ли кто-нибудь заметить и превратно истолковать ее взгляд.

Прикрыв глаза, он беззвучно шевелил губами, повторяя слова молитвы. Когда гимн отзвучал, он поднял голову, и в уголках глаз Клер заметила блеснувшие слезинки.

Ее душа перевернулась, в горле остановился комок. Клер подавила готовое вырваться рыдание.

Было невыносимо мучительно сидеть перед гробом его матери и сознавать, что ничего не изменилось — она все так же продолжает любить его и все так же не имеет права утешить.

ГЛАВА ПЯТАЯ

— Разве сегодня ты не спешишь на работу? — поинтересовался Хантер на следующее утро, лениво разглядывая обтягивающие эластичные брюки и коротенький топик Клер, в которые она облачилась, прежде чем спуститься на кухню.

Она сознательно проигнорировала его демонстративный интерес к ее внешнему виду, легким шагом пересекла кухню, достала с полки любимую кружку и налила себе кофе из кофеварки. Зоя у ее ног лакомилась очередной баночкой тунца в собственном соку.

— Я договорилась с клиентами на десять. Буду показывать дом. Так что спешить особенно некуда.

— Очень хорошо! — Хантер повертел упаковку со сладкими ореховыми булочками. — А я думал, ты, как всегда, постараешься избежать встречи со мной и выскочишь чуть свет. Поэтому решил забежать в пекарню. Вдруг вкусный завтрак заставит тебя немножко задержаться?

— Я тебя не избегаю. — Все внимание Клер, помимо ее воли, сосредоточилось на булочках.

— Нет, конечно. Я ошибся. — Хантер проникновенно улыбнулся и через стол придвинул к ней упаковку. — Ну, давай садись, попробуй. Твои любимые. Я специально взял с глазурью.

Тревожное чувство колыхнулось в груди Клер. Только не хватало еще, чтобы он словами или действиями пытался вернуть ее в «добрые старые времена».

— Кстати, пару дней назад я с удивлением обнаружила в холодильнике булочки с баварским кремом. Глазури было больше, чем теста. Не знаешь, откуда они взялись?

— Каюсь, моя работа! — Хантер довольно засмеялся и откинулся на стуле, вытянув длинные сильные ноги. Носком ботинка он слегка придвинул ей свободный стул. — Присаживайся.

Клер в притворном возмущении вздернула голову:

— Бог мой! Что за манеры? Ты научился этому в большом городе?

— Ты бы страшно удивилась, узнав, чему еще я научился в большом городе.

Хантер недоговорил, и в воздухе повисла напряженность. В каждом его жесте, в каждом слове звучал намек. Даже промолчав, Клер ничего не могла изменить. Отсутствие ответа уже есть ответ.

— А почему ты решил, что мне будет интересно это узнать? — наконец произнесла она, усаживаясь на стул и твердо посмотрев ему в глаза.

— Нет? — разочарованно протянул Хантер и тут же добавил совершенно другим тоном: — Ну и хорошо, потому что я все равно ни за что бы тебе ничего не рассказал.

Несмотря на попытку сохранить серьезность, Клер рассмеялась и внезапно почувствовала себя легко и уютно. Как в детстве, когда они были лучшими друзьями и делились маленькими тайнами.

— Знаешь, ты ведешь себя, как будто мы подростки.

— Разве это плохо? Мне до сих пор нравится заставлять тебя выпытывать мои секреты. Ты всегда обожала все таинственное.

Клер вытащила из упаковки одну булочку, отломила маленький кусочек и, прежде чем отправить в рот, облизала глазурь с пальцев.

— Думаю, — сказала она, — сейчас в тебе не осталось ничего таинственного. Твоя жизнь подобна открытой книге.

— Вот как? — Хантер оперся локтями о стол и положил подбородок на сомкнутые руки. — Ты действительно так считаешь?

— А что тут непонятного? — Клер отломила еще кусочек. — Ты — блудный сын, вернувшийся в пенаты. Ты разбогател и прославился. Ты вращаешься в кругу людей, чьи имена не сходят со страниц журнала «Форбс». И ты искренне считаешь наш Лост-Фолз обочиной жизни, хорошо, если не свалкой.

Хантера удивила горячность ее тона. Он растерялся.

— Клер, ты видишь вещи в искаженном свете!

— Зато я давно избавилась от розовых очков!

— Послушай, судя по твоему распорядку дня, — он кивком указал на висевший на стене список дел, — ты вовсе не прозябаешь на обочине жизни.

— Мы тут стараемся, — дрогнувшим голосом гораздо тише ответила Клер. Ей вдруг показалось, что последняя фраза прозвучала насмешкой над тем образом жизни, который она выбрала много лет назад.

— Я вчера встретил Карла Макгоуна. У него родились две двойни подряд.

— Да, я знаю. — При воспоминании о двух парочках совершенно одинаковых ангелоподобных Макгоунов она не смогла сдержать улыбку. — У них одиннадцать лет не было детей. Но потом им подсказали одно старинное и очень действенное средство. Результат, как говорится, налицо.

— О каком лекарственном средстве идет речь? — неожиданно заинтересовался Хантер.

— Да не о лекарственном… — Клер закусила губу и слегка покраснела, вспомнив, что рассказала ей жена Карла. Слава богу, Хантер не стал переспрашивать.

— А как поживают твои братья, Клер? У них, наверное, уже дюжина детишек на всех?

Она помедлила с ответом, раздумывая, что и как можно ему рассказать.

— Джесс и Джереми женаты. У Джесса четверо детей. Джереми с супругой как раз сейчас в приятном ожидании. Они обосновались в Колорадо. Мы не виделись много лет. Мама… ну, ты знаешь… она просто с ума сходила от мысли, что они могут уехать, как уехал отец. Или как Адам. В общем, у меня такое чувство, словно она сама подтолкнула их к такому решению.

Хантер понимающе кивнул.

— А старший брат? — В его голосе слышалась искренняя заинтересованность.

— Он живет в Техасе. Разве твоя мама тебе не рассказывала?

— Нет, тема вашей семьи была закрыта для обсуждения. Так что же Адам? Вот о ком я все время хотел узнать поподробнее.

Значит, Элла никогда не говорила с Хантером про Дентов. Она неукоснительно соблюдала ею же самой установленное правило: с каждым из них ни слова про другого.

— Ему пришлось столкнуться со многими трудностями. Наверное, поэтому Элла не хотела рассказывать.

— Да, он ведь убежал из дома в шестнадцать, — сказал Хантер таким тоном, словно это объясняло все неприятности, которые встретились на пути Адама. — Я хорошо помню тот день. Я возился с мотоциклом на нашей общей парковке, когда твоя мама попросила его вскопать грядки на заднем дворе. Он работал где-то около часа, потом вдруг воткнуллопату в землю, вышел из калитки и, не говоря ни слова, навсегда скрылся в лучах заходящего солнца.

— Мне он тогда сказал, что идет нанять трактор, чтобы быстрее вскопать огород. А сам сбежал в Техас. — Голос Клер звучал тихо и печально. — Да, самая большая ошибка мамы заключалась в том, что она научила братьев трудиться, но не смогла научить получать удовольствие от жизни.

— Твои братья были хорошими сыновьями, Клер.

— Я знаю, — ответила она. — Но сколько я ни пыталась, так и не смогла поставить себя на их место и найти оправдание их поступкам.

— В том, какое решение они приняли, нет твоей вины. Они просто устали чувствовать себя постоянно обязанными матери за все, что она для них сделала.

— Но она действительно положила на них жизнь. Отец оставил нас совсем крохами. — Клер не могла скрыть боль. Ее голос дрогнул.

— Не говори так. Мать никогда не растила сыновей одна. Ты всегда была рядом и делала ничуть не меньше. Если не больше.

На это Клер нечего было возразить. Сколько она себя помнила, в ее обязанности входило приглядывать за братьями и делать для них все то, до чего у матери не доходили руки. Например, болеть на трибунах во время первенства города по баскетболу. Или печь любимые пирожки. Она изо всех сил старалась создать видимость крепкой дружной семьи, на которую у вечно уставшей и раздраженной матери никогда не хватало сил. Но все ее усилия пошли прахом.

— Так вот, возвращаясь к Адаму. — Она встряхнула головой, отгоняя печальные воспоминания. — Спустя некоторое время он все-таки встретил человека, готового в него поверить, и не упустил свой шанс. Теперь он работает в крупной транспортной компании в Далласе. И наверняка у него есть подружка, он ведь на два года старше меня.

— Ты виделась с ним с тех пор?

— Нет, — Клер покачала головой. — Он даже не приехал на похороны мамы.

— Он обязательно вернется к тебе.

Секунду Клер не знала, что ответить. Хантер сам не заметил, какая ирония скрывалась в последних словах.

— Буду ждать, — сухо ответила она и, помолчав, добавила: — Все мужчины в моей жизни рано или поздно покидали меня. Наверное, с этой закономерностью уже пора смириться.

* * *

Бет все-таки уговорила Клер прийти к ним на обед. В кругу домочадцев Хантеру особенно трудно давалась роль старого товарища, сумевшего восстановить былую дружбу. Клер вела себя гораздо уверенней, но он не мог понять, притворяется она или действительно готова видеть в нем лишь старого приятеля.

Сейчас она стояла у письменного стола в маленьком рабочем кабинете его матери с восьмимесячной Шеннон на руках.

Увидев Хантера, состроившего забавную рожицу, малышка начала радостно гулить, подпрыгивать и стучать ручками по ее плечам. Клер обернулась.

— Кто там? А-а, наш дядя Хантер! — Клер пересадила малышку с руки на руку. — Только-только ты ко мне привыкла, как уже кто-то пытается отобрать у меня такую сладкую девочку!

Хантер довольно засмеялся. Шеннон вся так и тянулась к нему, требуя, чтобы он немедленно взял ее на руки.

— Не давай ему моего ребенка, — мрачно произнесла Кортни, заметив, что Клер готова выполнить требование девочки. — Он совершенно не умеет обращаться с детьми. Он ее уронит. А вчера вечером, ты только представь, он догадался накормить ее мороженым.

Клер рассмеялась.

— Только попробовать, — примирительно отозвался Хантер. — С ней ничего не случится от одной ложечки.

Клер на мгновение прижалась лицом к пушистой детской макушке, прежде чем передать девочку, и слегка прикрыла глаза, словно стараясь навсегда сохранить в памяти теплый запах детских волос. Хантер вдруг почувствовал себя негодяем, который пытается обманом лишить ее бесценного сокровища.

Зря он пришел в эту комнату. Сцена, представшая его глазам, заставила сердце сжаться в щемящей тоске. Клер всегда любила детей, она могла часами возиться с ними, играть, смеяться, словно сама становилась ребенком.

Что и говорить, Клер создана для материнства. Хантер вдруг со всей отчетливостью вспомнил, как много лет назад они мечтали о будущих детях. Но вместо этого сейчас они стоят по разным углам комнаты. Два одиноких человека с чужим ребенком на руках. Жаль, что все случилось именно так.

Десять лет назад он был твердо убежден, что в жизни Клер все сложится прекрасно: достойный муж и куча детишек. Пять лет назад он решил, что Клер слишком разборчива и ждет принца на белом коне. О чем он думал все эти годы! Где были его глаза!

Шеннон продолжала тянуться к Хантеру. Клер поцеловала маленькую ладошку.

— Ты меня больше не любишь? Или рассчитываешь получить от дяди еще одну порцию мороженого?

— Даже не думайте! — забеспокоилась Кортни. Все засмеялись. Но от Хантера не укрылась грусть в глазах Клер и печальные морщинки в углах рта, которые не расправила даже улыбка. В ее жизни была пустота, заполнить которую мог только ребенок.

Решится ли все-таки Клер хоть когда-нибудь завести своего малыша? Мысль, что этого может не произойти, доставила ему неожиданную боль.

— Обед на столе! — в комнату заглянула Бет. — Кстати, Клер, помнишь это? — Она протянула ей чайную чашечку тончайшего фарфора, вручную расписанную алыми розами. — Мама всегда говорила, что она тебе очень нравилась. Я думаю, будет правильно, если ты заберешь ее на память.

— О, Бэт, спасибо! — Клер уже потянулась к чашке, но осеклась. — Но, наверное, будет лучше, если ее возьмет кто-то из дочерей. Или… — она бросила быстрый взгляд на Хантера, — сын.

— Я что… — Хантер испуганно округлил глаза, — действительно похож на человека, способного пить по утрам чай из фарфоровой чашки?

— Мы завтра уезжаем и оставляем дом в твоем полном распоряжении. — Бет не поддержала шутку. — Так что ты можешь возвращаться в дом. Думаю, Клер будет счастлива наконец отделаться от тебя.

Хантер бросил на Клер быстрый взгляд. Легкое удивление мелькнуло в ее глазах, но лицо осталось непроницаемым, только губы сжались чуть плотнее. Девочки ничего не заметили, но Хантеру этого оказалось достаточно.

— То есть с завтрашнего дня прекратятся все попытки превратить мою кухню в свинарник? — саркастически поинтересовалась Клер.

— На твоем месте я не стала бы так уж обольщаться, — подхватила Бет. — Вместе с нами из дома исчезнет и еда. Хантер наверняка будет у тебя столоваться.

— Или же явится с просьбой погладить ему рубашки, — поддакнула Кортни.

— Минуточку, минуточку, — запротестовал Хантер. — Положим, рубашки я и сам могу погладить. Но вот без чего действительно будет трудно обойтись, так это без кофе. У Клер великолепная кофеварка.

Сестры понимающе переглянулись.

— Я сдам тебе ее напрокат, — поторопилась сказать Клер, — а сама обойдусь чаем. — Для большей убедительности она помахала перед его носом фарфоровой чашечкой.

Хантер сделал вид, что надулся.

— А как же наши задушевные разговоры за завтраком? После них весь день чувствуешь себя просто окрыленным.

— О какой задушевности может идти речь? — Клер демонстративно пожала плечами. — Тебе и в голову не пришло поинтересоваться, что я делаю вечерами.

Эти нечаянно сорвавшиеся слова заставили обеих сестер прыснуть со смеха.

— То есть я хотела сказать, что после ужина ты ни разу… — она покраснела и замолчала.

— Нет уж, ты, пожалуйста, внеси ясность, — не отставал Хантер.

— Господи, да мы ни разу как следует не поговорили.

— Неправда, — напомнил он, — а первый вечер в твоей спальне?

— Я просто показала тебе твою комнату! Я не хотела, чтобы ты бросал одежду на пол. А то убирай потом за всякими!

Брови Хантера взметнулись вверх в молчаливом недоумении.

— Вы оба ничуть не изменились, — улыбнулась Бет. — Стоило вам оказаться вместе, как все пошло по-старому. Взгляните на себя со стороны: вы словно разыгрываете знакомую фортепьянную пьесу в четыре руки.

— Все-все! — вмешалась Кортни. — Время обеда. Объявляется временное перемирие. Пока вы не порвали друг друга на кусочки.

— Слушаюсь, мэм. Перемирие так перемирие. — Хантер по-военному щелкнул каблуками и вышел из комнаты.

— С каких это пор, он начал нас слушаться? — удивленно обратилась к сестре Кортни.

— Мальчику тридцать пять лет, — отозвалась та. — Пора уже научиться правилам хорошего тона.

— А вы заметили, как неуютно ему сейчас в мамином доме? — жарко зашептала Кортни. Брови от избытка эмоций поднялись домиком. — Все потому, что мы замужем. Детская возня, разговоры о семейных проблемах доставляют ему боль. Он чувствует себя глубоко несчастным, но боится признаться в этом даже самому себе.

После этих слов Клер тоже почему-то вдруг почувствовала себя глубоко несчастной.

— Это вовсе не из-за наших семей, — возразила Бет. — Хантер тоскует по прошлому. Но прошлое невозможно вернуть. Послушай, Клер, Хантеру будет полезно побыть здесь без нас, в тишине и покое, вдали от бизнеса. Тебе ведь не составит труда приглядеть за ним?

— Ну, наверное…

— Пожалуйста, Клер, — подхватила Кортни, — просто необходимо, чтобы кто-то был с ним рядом. Мы так переживаем.

— Он уже достаточно взрослый…

— Он станет взрослым, если рядом будет взрослый человек. И этот взрослый — ты. Пусть хоть ненадолго отвлечется от мыслей о работе.

— Ты так нужна ему, Клер, — поддержала сестру Бет. — Мы все хорошо знаем, как!

Клер переводила взгляд с одной женщины на другую и просто не знала, что им ответить.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Клер с тоской смотрела на чемодан и сумку, которые Хантер выставил к двери. Неужели сестры всерьез предполагали, что ему нужна забота, разговоры по душам или внимание? Ни в том, ни в другом он явно не нуждался. Вспомнить хотя бы вчерашний обед. После разговора с Кортни и Бет Клер едва смела поднять на него глаза. Он разливался соловьем, рассказывая о своих удачных финансовых вложениях. Стоило ему умолкнуть, инициативу тут же подхватывали сестры. Разговорам о мужьях, детях, нянях, школьных программах и спортивных секциях не было конца. Клер совсем стушевалась. Она чувствовала себя чужой на этом празднике жизни.

Ну почему она в свое время так и не вышла замуж! Среди нескольких предложений вполне можно было подобрать что-то приличное. Какой-нибудь компромисс. Так нет! Свет клином сошелся на Хантере.

Хотелось уронить голову на руки и разрыдаться. Неужели он не догадывается, как дорог ей, как она влюблена, какой страшной потерей обернется для нее его очередной уход. Эти несколько дней под одной крышей целительным бальзамом пролились на истерзанное за двенадцать лет сердце. Клер, подобно одержимому коллекционеру, собирала в памяти каждый его взгляд, жест, улыбку.

Сердце готово было разорваться от горя, но внешне Клер оставалась спокойной и невозмутимой. Гордость всегда придавала ей силы в самые трудные моменты жизни.

Клер выдержит. У нее достанет сил, спокойно глядя в глаза, сказать твердое «прощай». Хантер уходит. Уходит навсегда. Чемодан и сумка у порога означают именно это.

— Кажется, я ничего не забыл, — раздался за спиной его бодрый голос. Он заглянул ей в лицо. — Ты в порядке?

— Я… — она тряхнула головой, силясь согнать оцепенение, — я просто задумалась. О твоих сестрах, о том, как чудесно все было вчера за обедом. Наверное, мы теперь не скоро увидимся.

— Да, путешествия даются им с трудом, сама понимаешь. — Хантер выдвинул стул и уселся напротив. — Но как-нибудь они обязательно приедут.

— Это случится не скоро, — тихо повторила Клер. Ее пальцы незаметно принялись скатывать салфетку, оставшуюся на столе после завтрака.

— Что мешает тебе съездить к ним с визитом? — Взгляд Хантера оставался серьезным и внимательным. — Они будут только рады. Миннесота, слава богу, не на другом краю земли.

— Да, ты прав. — Клер скользнула по нему взглядом и с видимым безразличием пожала плечами. — Здесь-то меня уж точно ничего не держит. Съезжу как-нибудь.

Она замолчала. В кухне повисла почти осязаемая тишина. Каждый боялся первым нарушить ее.

— Клер, из тебя получилась бы прекрасная мать, — наконец тихо и очень мягко сказал Хантер. — Наверное, тебе стоит над этим задуматься.

— Что? Ах, да… Вообще-то у меня почему-то твердое убеждение, что мужчина тоже должен принять в этом некоторое участие.

— А разве вокруг мало кандидатов с ярко выраженными мужскими признаками? — Хантер принялся ковырять ногтем старую царапину на столешнице. — По-моему, только свистни.

— Я не имею в виду вопрос воспроизводства в чистом виде. Речь о другом. Я сама выросла без отца и не хочу своему ребенку подобной судьбы.

— Если тебя волнует финансовая сторона вопроса…

— Нет, — перебила Клер. — Дело не в деньгах, а в чувствах. Ребенок должен быть рожден в любви. Хотя наука сейчас шагнула так далеко, что многие женщины… — Клер заколебалась, увидев, как брови Хантера удивленно поползли вверх, и поспешила уточнить: — Но я не из их числа.

Они опять замолчали.

— Ты так играла вчера с Шеннон, — снова подал голос Хантер.

— Она прелесть, правда? — оживилась Клер. Потом похлопала Хантера по руке с таким видом, словно это он нуждался в утешении. — Все будет так, как тому суждено. Возможно, в моей жизни скоро появится принц, одарит горячим поцелуем и нарожает со мной дюжину детишек. Чудеса ведь иногда случаются!

— Главное, не очень увлекайтесь, дюжины вполне хватит, — забеспокоился Хантер, и они оба рассмеялись.

Клер отвела взгляд и отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Было невыносимо думать, что это последние минуты, которые Хантер находится рядом. В следующее мгновение они расстанутся. Теперь уже навсегда. И, как и двенадцать лет назад, ни один из них не в силах изменить ход судьбы.

— Ну что? Наверное, не чаешь от меня отделаться?

Странный вопрос. Клер не сомневалась, он заметил боль и сожаление в ее глазах, но словно хотел еще раз в этом убедиться. Словно ему доставляло удовольствие мучить ее, заставляя говорить о чувствах. Что ж, они взрослые люди. Стоит ли скрывать то, что прекрасно известно обоим. Клер не стала играть.

— Видишь ли, твое достаточно внезапное вторжение в мой дом сначала не вызывало у меня восторга, но потом я поняла — так легче привыкнуть к мысли, что теперь рядом нет Эллы.

— Вот и хорошо. Значит, и от меня был какой-то толк.

— Какой-то, безусловно, был, — слабо улыбнулась Клер.

Хантер перегнулся через стол. Его рука накрыла ладонь Клер.

— Я очень благодарен тебе. За приют. За то, что разделила со мной тяжесть первых дней после смерти мамы. За то, что отпустила грехи юности.

— Брось. Все нормально. Мы ведь соседи. — Но голос Клер предательски дрогнул. — Как говорится, на моем месте так поступил бы каждый.

— Пусть так. Но ты для меня совсем не каждый. — Хантер замолчал. Эмоции мешали говорить. — Примешь приглашение на ужин? Скажем, через пару деньков? В качестве компенсации за все доставленные неудобства.

Клер заколебалась. С одной стороны, как ни крути, но она пообещала сестрам уделить Хантеру немного времени. Кроме того, ужин позволит провести еще один вечер в его компании. Но с другой стороны, его намерение уехать очевидно. Он пробудет в Лост-Фолзе ровно столько, сколько потребуется, чтобы связать воедино нити, разорванные внезапной смертью Эллы. И Клер явно будет лишней. Поэтому она ответила так мягко, как только смогла:

— Не думаю, что получится. Ты же видел мой график. Все расписано до конца июня.

Резко оттолкнувшись, он встал во весь рост, обошел стол и склонился к Клер, коснувшись ее щеки поцелуем. Губы задержались на нежной прохладной коже. Ноздрей коснулся едва уловимый свежий запах. Одна непокорная прядка облачком распушилась возле виска. Веки Клер опустились. Она замерла, словно боялась движением разрушить магическую связь.

— Спасибо, — сказал Хантер, — спасибо за все. — Он повернулся и вышел из дома.

* * *

Клер открыла дверцу и застыла перед холодильником. С сегодняшнего дня опять придется ужинать в одиночестве. Сегодня в офисе она провернула гору работы. Просмотрела и рассортировала накопившиеся документы, сделала все нужные телефонные звонки, а под конец, уже глубоким вечером, даже разобрала стол и вытерла пыль в шкафах. Лишь бы оттянуть момент возвращения в дом, где теперь нет Хантера.

Она достала из холодильника пластмассовое корытце с салатом и поставила его на кухонный стол перед окном. А когда подняла глаза, то испытала чувство, очень напоминающее шок. Прямо в окне напротив она увидела Хантера.

У него был очень деловой вид. Словно, несмотря на поздний час, все его мысли были заняты бизнесом. И очень голодный. Так почему-то показалось Клер.

Она пустила воду в раковине на полную мощность и принялась тщательно отмывать вилку. Сытый — голодный… какая разница! К ней это больше не имеет никакого отношения.

Не имеет отношения? Ты уверена? — ехидно поинтересовался внутренний голос. А как же ваша детская дружба? А юношеская привязанность, почти любовь? То чувство, которое пожирало вас, подобно пламени, и которое вы так безжалостно растоптали? Которое спустя столько лет заставляет мучиться от боли и одиночества?

Клер раздраженно бросила вилку в мойку и с отвращением уставилась на салат. Есть совершенно расхотелось. Когда же ей удастся избавиться от мыслей о Хантере! В этот момент раздался телефонный звонок. Пришлось перевести дыхание, вытереть руки о полотенце и снять трубку.

— Алло?

— Клер?

— Да. — Сердце в груди подпрыгнуло и понеслось куда-то вскачь.

— Слушай, у меня возникла проблема. Не могу отыскать очень нужную вещь. Я, видишь ли, собрался зажарить на ужин стейки, но щипцы для мяса куда-то подевались. И решетка для барбекю тоже исчезла. Ты не в курсе, где все это может быть?

— Посмотри в кладовке, первый шкаф справа, как войдешь. Там твоя мама держала кухонные принадлежности, которыми редко пользовалась.

— Уже смотрел. Нету.

— А в глубине?

— Сейчас… — Она слышала, как скрипнула дверца, раздался грохот, Хантер пыхтел и фыркал в трубку.

— Загляни на самый верх. И еще залезь в ящик слева за дверью.

— Такое ощущение, что ты меня видишь, — раздался в трубке сдавленный голос. Хантер явно говорил из шкафа. — Боюсь без путеводителя мне не обойтись. В жизни не сумею здесь разобраться.

— У Эллы всегда был идеальный порядок. Наверное, это девчонки все перевернули. Вы доставали щипцы, когда жарили барбекю на прошлой неделе, помнишь?

— Клер, помоги! Без тебя мне не справиться! Ты можешь зайти? Обещаю, ты не пожалеешь. Стейки просто великолепные. Пожалуйста! — Хантер не просил, он умолял.

Клер усмехнулась. Похоже, сестры были правы, когда говорили, что за Хантером надо приглядывать.

— Я думала, ты ищешь независимости.

— Никогда такого не говорил. Просто не хотел болтаться у тебя под ногами. Да и мамин дом оставался пустым… — Повисла пауза. — Днем было очень много дел, но сейчас… сейчас я остался один и не знаю что делать. Может, ты подскажешь? Дружеская услуга, всего лишь маленькая подсказка. Дальше, обещаю, научусь справляться сам.

— Ты обходился без подсказок двенадцать лет. Сейчас что-то изменилось?

— Не знаю… Может быть… Наверное… Жду тебя. Задняя дверь открыта. — В голосе Хантера слышалось глубокое удовлетворение.

— Буду через две минуты.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Клер появилась на пороге кухни, Хантер как раз вынырнул из кладовой, с видом победителя потрясая над головой щипцами.

— Нашел! — радостно возвестил он вместо приветствия. — Представляешь, они оказались именно там, где ты и предполагала.

— Замечательно. Значит, в моих услугах ты больше не нуждаешься?

— Ну уж нет. Теперь тебе не улизнуть. Если честно, — он вдруг сменил тон и помедлил, — это первый вечер в мамином доме, который мне предстоит провести в полном одиночестве. Понимаешь, о чем я?

Внутри у Клер всколыхнулась горячая волна. Она с трудом сдержала порыв обнять его и прижать голову к своей груди. Это было бы неуместно.

— Понимаю. Щемящее чувство тоски и страшного одиночества после смерти матери. Со временем оно отступит. Тебе станет легче. Но только со временем.

На Хантера тяжело было смотреть. Клер повернулась к полкам и, чтобы хоть чем-то заняться, начала доставать приборы на две персоны. Спиной она чувствовала его неотступный взгляд. Неожиданно его руки легли ей на плечи.

— Так было с твоей мамой?

— Да, — не оборачиваясь, ответила она. Дрожь в голосе выдала охватившее ее волнение.

— Знаешь, а ведь я тогда собирался приехать. — Клер напряженно молчала, и пальцы Хантера начали выстукивать легкую нервную дробь. — Я даже купил билет.

— И что?

— Сдал обратно. Побоялся, вдруг наша встреча будет тягостной. У тебя горе. Я не мог предположить, насколько сильной ты стала.

Клер на мгновение прикрыла глаза, радуясь, что в эту минуту он не видит выражение ее лица.

— Не знаю, что ты подразумеваешь под словом «тягостная». У меня с мамой сложились такие отношения, что чувство, которое я испытала с ее уходом, скорее можно назвать, — она помедлила, но потом решила быть откровенной до конца, — назвать облегчением. Она любила и меня, и братьев и всегда желала нам только добра, но… Ты шокирован? — Она вполоборота взглянула ему в глаза.

— Нет. Я понимаю. — Пальцы Хантера перестали дрожать и сильнее сжали ее плечи. — Твоя мама не хотела прощать, поэтому не могла расстаться с прошлым.

— Дело не только в этом. Мама слишком боялась, что кто-то из детей повторит ошибки, которые допустили они с отцом. Поэтому не давала нам покоя, требуя стать лучше, еще лучше, невозможно лучше, пока братья не сбежали, не в силах больше выносить такого давления. Последние годы я оставалась единственным объектом воспитания. — Она почувствовала, как руки Хантера медленно соскользнули с плеч и крепко обняли ее поверх локтей. Клер откинула голову и прижалась затылком к широкой груди. — После маминой смерти в моей душе перемешались боль, раскаяние и облегчение. Несмотря на то что внешне мы выглядели как обычная семья, на самом деле мы всегда были очень далеки друг от друга.

— Тебе тоже следовало уехать. — Объятия Хантера стали чуть крепче. Клер сделала шаг вперед. Кольцо сильных рук разомкнулось.

— Как я могла? — Печальная улыбка тронула уголки губ. — У нее больше никого не осталось.

Они стояли рядом, накрытые общей волной прошлых воспоминаний.

— Наша мама придерживалась других взглядов. — Хантер отошел на два шага и присел на край обеденного стола. Его глаза следили за выражением лица Клер. — Она никогда не ограничивала свободу выбора детей. Мы сами принимали решение, сами выбирали свою судьбу, встречая только понимание и поддержку с ее стороны. Как бы тяжело ни переживала она наш отъезд, никто не слышал ни слова упрека. Зато сейчас, когда ее не стало, мы со всей очевидностью поняли, что такое настоящая семья. Мы так нужны друг другу и, как в детстве, будем собираться под крышей этого дома, но теперь во главе стола будет сидеть Бет. Так, как всегда мечтали мать с отцом.

— Ох уж эта Бет, — улыбнулась Клер. — Она всегда очень серьезно относилась к роли старшей сестры и, конечно, лучше всякого другого справится с ролью матроны, обремененной полусотней чад и домочадцев.

— Да уж, иногда возникает чувство, что от ее всевидящего ока никуда не скроешься. — Хантер поежился.

— Так вы решили не продавать дом? — спросила Клер.

— Пока не знаем. А что, — лукавая улыбка зажглась в его глазах, — имеешь профессиональный интерес?

— Да нет, — Клер с готовностью откликнулась на шутку, — скорее заинтересована в приличных соседях.

Хантер хмыкнул.

— В ближайшее время тебе придется довольствоваться мной. Сейчас я подыскиваю кого-нибудь, кто сможет приглядывать за домом в наше отсутствие. Честно говоря, у мамы с отцом оказалось очень много ценных бумаг. Гораздо больше, чем мы даже могли предположить. И еще машины, которые надо продать. Потребуется время, чтобы привести все в порядок. Поэтому мы оставляем дом как минимум до осени. Кроме того, он может служить временным убежищем для того, кому это вдруг понадобится. Ты согласна?

— Наверное, это правильное решение.

— Сегодня я предпринял попытку его реализовать в наивной надежде, что сумею быстро во всем разобраться. Не тут-то было.

— Почему?

— Я не мог сосредоточиться. В голову постоянно лезли вопросы. Чего хотела бы мама? Как будет лучше для сестер? Что сказал бы отец? Как сделать так, чтобы все остались довольны?

— Хантер, — в голосе Клер зазвучало искреннее сочувствие, — это может отнять очень много времени.

— Во всяком случае, больше, чем я рассчитывал, — согласился он. — Придется задержаться на более длительный срок. Но мысль, что ты будешь рядом, очень радует.

Надежда, мелькнувшая было в глубине души, погасла, сменившись разочарованием. Хантер останется, но лишь на время. А потом снова уедет, теперь навсегда.

— Хантер…

— Подожди, дай мне сказать. Когда вчера мы прощались, я сказал «спасибо» и думал на этом закрыть вопрос. Не получается. Мне нечем расплатиться. Ты всегда оказывалась рядом в трудную минуту. Видишь, и сегодня я не сумел обойтись без тебя.

Клер опустила голову. Как он не понимает, что слова благодарности только причиняют ей боль.

— Прости, не хочу задеть твоих чувств, но почему ты решил, что я нуждаюсь именно в твоей благодарности? То, что я делала, я делала для Эллы. По-соседски, по-родственному, просто по-человечески. Не ради тебя, не ради девочек, как хорошо бы я к вам ни относилась. Так что лично ты мне ничего не должен. Уже не должен.

Он бросил на нее быстрый взгляд исподлобья.

— Наверное, ты права.

Его голос прозвучал так печально, что Клер почувствовала раскаяние за излишнюю резкость. Она попыталась объяснить:

— У нас есть общее прошлое, Хантер, с этим никто не спорит. Но с возрастом, став старше и умнее, я еще острее поняла, как нуждаюсь в том, что не сложилось у нас двенадцать лет назад. — Клер заколебалась. Хантер напряженно ждал продолжения. — Я хочу устроить свою личную жизнь. Завести семью, детей. Именно здесь, в маленьком провинциальном городишке под названием Лост-Фолз, и нигде больше.

— Есть кто-нибудь на примете?

Неожиданно для себя Клер вспыхнула. Со времени его отъезда она несколько раз принимала приглашения на романтические ужины и даже пару раз пыталась вести себя как полагается девушке во время любовного свидания. Ничего не вышло. Чья вина, что только Хантеру была дана та магическая власть, заставляющая сердце биться учащенно, под воздействием которой желание горячими змейками растекалась в крови?

— Еще нет, — коротко ответила она, понимая, как глупо будет выглядеть попытка объяснить причину своего затянувшегося девичества. Не объяснять же, в самом деле, что ни один кандидат не выдержал конкуренции с Хантером Стернсом.

— Так с кем же ты собираешься строить семью, если до сих пор не удосужилась с ног до головы запутаться в сетях любви?

— Именно это меня и беспокоит. Я не знаю. Годы и месяцы бегут. Время не знает жалости. А в этом вопросе я стою на месте, как и много лет назад.

— Я думаю о том же все последние дни. — Взгляд Хантера скользнул вниз и остановился на глубоком треугольном вырезе ее декольте. — Но Клер, ты будешь великолепной матерью.

— Спасибо, конечно, но, говоря по правде, мне все чаще кажется, что материнский инстинкт я растратила на братьев. — Она потянулась за кухонным полотенцем и принялась в задумчивости протирать столешницу. — Полгода назад у меня был день рождения…

— Двадцать девятого января, — автоматически вставил Хантер.

— И мой доктор тактично напомнил, что с каждым годом я не становлюсь моложе. А с возрастом увеличивается риск. Возможно, вскоре я вообще не смогу забеременеть. — Ее глаза испуганно округлились, сжатые ладони взметнулись к губам. — Господи, что-то я так разоткровенничалась?! Прости, это очень личное, и я не должна была… Но мне не с кем больше поделиться. Просто я так боюсь, что… что у меня не будет ребенка…

Он смотрел на нее глубоким теплым взглядом. Внезапно нахлынувшая нежность смягчила и расправила черты его лица. Минуту-другую они молчали.

— Знаешь, а я ведь тоже… — наконец сказал Хантер.

— Что «тоже»? — не поняла Клер.

— Тоже никого не нашел за эти годы.

— Вот уж верится с трудом.

— Однако это так. Видишь ли, работа отнимает почти все свободное время. Да и женщины в больших городах — как бы это сказать помягче — с особенностями. Слишком деловые, слишком продвинутые. Они постигли законы и правила бизнеса, но безвозвратно утратили секрет приготовления жареной картошки с хрустящей корочкой. Кстати, а давай уже начнем готовить ужин. Предлагаю отправиться в сад жарить стейки на барбекю.

Пока Хантер занимался жаркой мяса, Клер нарвала букет весенних цветов и поставила на стол.

— Настоящий романтический ужин, — обрадовался Хантер. — Но чего-то не хватает… — Он быстро сбегал в дом и вернулся с тонкой высокой свечой в подсвечнике. — Ну, посмотри, как здорово получилось!

Сердце Клер сжалось от щемящей грусти. Все было слишком, просто сказочно красиво. Как в самых заветных мечтах.

Они сидели за столом, наслаждаясь неторопливой беседой и великолепным ужином. Хантер превзошел самого себя. Если уж говорить о кулинарных секретах, то его умение пожарить мясо так, чтобы нежнейшая сочная мякоть стейка покрылась восхитительной хрустящей корочкой, с годами только усовершенствовалось. Разговор плавно перетекал с предмета на предмет. Клер смеялась, слушая короткие истории из жизни в Калифорнии, и поражалась меткости характеристик тех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Казалось, последние остатки былых обид развеялись. Стена непонимания рухнула, и удивительная духовная близость, с самого раннего детства соединяющая сердца, снова восстановилась.

Они вышли из-за стола и долго бродили по росистой траве. Небо стало совсем темным, миллиарды звезд усыпали небосклон. Клер и Хантер уселись в шезлонги и, подняв головы, молча смотрели вверх.

Понемногу глаза Клер начали слипаться. Она не удержалась и зевнула.

— Мы засиделись далеко за полночь. — Голос Хантера вернул ее в реальность. — Тебе, наверное, рано вставать завтра.

Волшебный вечер завершился. Сказка закончилась, не успев толком начаться. В ее возрасте глупо верить в чудеса. Клер попыталась иронично улыбнуться, но сама почувствовала, какой жалкой вышла улыбка. Оставалось надеяться, что в темноте Хантер не сумел этого разглядеть. Как бы то ни было, сегодняшний вечер уже в прошлом. Отныне он займет место в череде других счастливых и не очень воспоминаний.

— Пожалуй, я пойду. — Клер поднялась с низкого шезлонга и, как в детстве, сладко потянулась всем телом. Голова слегка закружилась. Она сделала шаг в сторону и покачнулась.

— Эй, — сильная рука Хантера обвила ее талию, — слишком много вина за ужином?

— Чтобы напиться вдрызг, мне всегда было достаточно наперстка, — засмеялась Клер. — С той поры немногое изменилось. Зато сегодня я буду очень крепко спать. — Она сделала попытку освободиться, но снова покачнулась. — Прошу прощения, какая-то предательская слабость в коленях…

Он ласково коснулся губами ее виска. Они стояли, почти обнявшись. Лицом к лицу, рука к руке. Клер вдруг остро поняла, что перед ней совсем не тот юноша, с которым она рассталась много лет назад. Ее обнимали уверенные руки взрослого мужчины.

Реальность начала уплывать куда-то, мысли исчезли. Все не важно: ни прошлое с его обидами, ни будущее с его ставшим уже привычным одиночеством. По всем законам жанра сейчас должен последовать поцелуй…

Руки Хантера гладили ее обнаженные плечи. Ладони скользнули вверх, под теплую шелковую волну волос, нежно сжали затылок. Большим пальцем он осторожно коснулся того места, куда минуту назад поцеловал ее, словно стараясь стереть невидимый след своих губ. Потом осторожно и ласково убрал за уши пушистые локоны.

— Давай я провожу тебя домой.

Клер открыла глаза. Поцелуя не будет. Закон жанра нарушен. Сказка оборвалась, так и не позволив принцессе стать счастливой.

— Раньше ты никогда так не утруждался. — Что ж, сама Клер не собиралась отказываться от роли сильной и независимой женщины, как бы страстно и мучительно ни хотелось ей хоть на мгновение почувствовать себя слабой и беззащитной. — Мы всегда прощались на середине общей дорожки. Восемь шагов до твоей двери. Восемь до моей. Все по-честному. Полное равноправие.

— Клер?

— Что? — она обернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Черт, до чего же он красив! В ярком лунном свете бледное лицо, обрамленное почти черными волосами, казалось выточенным из мрамора.

— Спасибо за чудесный вечер! Все было просто великолепно. Но… видишь ли, в ближайшие несколько дней я буду очень занят, так что если не сумею зайти… В общем, не волнуйся. Мы не увидимся некоторое время.

Его голос звучал так серьезно, что Клер испугалась. Хантер, видимо, почувствовал удивительную связь, которая установилась между ними этим вечером, и теперь спешит разорвать ее, пока она не успела превратиться во что-то более серьезное. Даже находясь в соседнем доме, он пытается держать ее на расстоянии.

— Я понимаю, — быстро сказала она. Слишком быстро, чтобы он не заметил.

— Столько всего навалилось… Банкиры, адвокаты, агенты по продаже автомобилей…

— Я понимаю, — повторила она громче. — Я ничего от тебя не жду. Сегодня мы подвели прощальную черту под нашим прошлым. Слава богу, оно не имеет никакого отношения к настоящему.

Время вернуться в реальную жизнь к насущным проблемам. У каждого из нас они свои. Спасибо за все и… до свиданья.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Прошло три дня. Хантер не появлялся. Видимо, дела полностью поглотили его. Он уходил из дома рано утром и возвращался затемно. Пару раз днем Клер заметила, как его тень мелькает за занавесками. Но ни разу им не пришлось столкнуться лицом к лицу.

Поздними вечерами Клер смотрела на его окна из темных недр своей неосвещенной кухни. Он, склонив голову, сосредоточенно изучал документы, горой наваленные на столе. Или, обхватив локти руками, задумчиво мерил шагами маленький кабинет. Во всех случаях у него был вид человека, неуклонно продвигающегося к намеченной цели.

Если он и заметил слабые попытки Клер привлечь его внимание, то не подал вида. Не принес забытую в тот вечер на шезлонге шаль и лишь молча отодвинул в сторону оставленную посреди общей дорожки газонокосилку. Хотя кажется, что стоило спросить перед утренней пробежкой, не нужно ли ей чего-нибудь в булочной? Или по-соседски угостить Зою баночкой тунца в собственном соку?

Кошка взяла в привычку сидеть на подоконнике во время полуночных бдений Клер, темным силуэтом выделяясь на фоне освещенных окон Хантера. Мерцающие желтые глаза изредка обращались к Клер, и она чувствовала себя неуютно под этим спокойным, все понимающим взглядом.

Клер ждала хоть какого-нибудь знака внимания со стороны Хантера. Просто приветственного взмаха руки. Любого подтверждения того, что он помнит о ее существовании. Напрасно.

Ее не оставляли воспоминания об их последнем вечере. В памяти снова и снова всплывало удивительное чувство покоя и умиротворения. Ощущение, что не было прошедших двенадцати лет, которые они прожили порознь, вдали друг от друга, в разных мирах. Их души по-прежнему принадлежали друг другу.

Может, она проявила слабость, отступив тогда так быстро? Может, еще одно движение, еще слово, и они с Хантером навсегда остались бы вместе? Или изменения настолько необратимы, что им будет плохо рядом?

Она измучилась от вопросов, на которые не могла найти ответы. О себе. О нем. Об их возможном будущем.

На работе все валилось из рук. Она не могла думать ни о чем другом, кроме как о Хантере Стернсе и его магической власти над ее судьбой. Что же делать? Иногда Клер хотелось в отчаянии заламывать руки. Столько труда ушло, чтобы научиться жить без него, а сейчас ситуация опять достигла критической черты, за которой неотвратимо маячила пропасть. Пропасть, из которой уже не будет сил выбраться.

Они не виделись целых три дня. И за это время ни одной попытки встретиться! Ни одного телефонного звонка! Ни единого взгляда в ее сторону!

В середине четвертого дня Клер твердо решила взять ситуацию в свои руки. Надо последний раз поговорить с Хантером и попытаться понять, что происходит в его душе.

Вечером того же дня судьба предоставила ей прекрасный повод. Уже стемнело, когда Клер подъехала к дому. Машина Хантера стояла на общей парковке, перегородив въезд в гараж. Очень хорошо. Будем решать вопрос по-соседски, без претензий и упреков. Она подогнала свой автомобиль вплотную, выключила зажигание, погасила фары и устало откинулась на сиденье. Теперь он будет просто вынужден выйти из дома, чтобы забрать у нее ключи или хотя бы переставить машины. Клер так и видела его извиняющуюся улыбку. Она поднялась по ступенькам и вошла в дом.

Не прошло и десяти минут, как раздался стук в дверь. Пообещав себе быть максимально краткой и говорить только по делу, Клер бросилась вниз по лестнице, на бегу застегивая пижаму, в которую едва успела переодеться.

Это действительно оказался Хантер. И, как правильно догадалась Клер, на его губах действительно играла вежливая улыбка. Взгляд скользнул по ее одежде.

— Я не зашел к тебе сразу, чтобы дать время переодеться, но на такое, честно говоря, даже не рассчитывал.

Клер вспыхнула, но быстро взяла себя в руки. Она одета вполне пристойно, а если Хантеру и удалось рассмотреть что-то сквозь тонкую ткань, то это лишь результат излишнего любопытства и нездорового воображения.

— Если ты ходишь по дому в брезентовом комбинезоне, то это вовсе не означает, что так делают все, — парировала она. В ответ Хантер с безразличным видом пожал плечами и привалился к дверному косяку:

— Тебе идет. Я просто хотел сделать комплимент. — Он махнул рукой в сторону двора. — Мне переставить машину, чтобы ты могла заехать в гараж?

— Пятнадцать минут назад — да. Сейчас уже не актуально. Я, как видишь, выходить больше не собираюсь. А завтра ты можешь лишь надеяться, что я встану в добром расположении духа.

Неожиданный порыв прохладного вечернего ветра заставил тонкий шелк пижамы прилипнуть к груди. Обнаженные до локтя руки покрылись гусиной кожей. Скользкая ткань уже ничего не скрывала, под ней рельефно обрисовалась высокая грудь с твердыми бусинами сосков.

— Пригласишь меня зайти? — протянул Хантер.

— С какой стати?

— Ну же, Клер, не будем усложнять. Зачем обычно мужчина стучится в дом к женщине поздно вечером в пятницу?

— Не знаю. Зачем?

— Затем, чтобы… — рука Хантера нырнула в задний карман джинсов. Секунду он возился, потом наконец извлек на свет белый конверт, — вручить ей нечто важное.

Клер испытала острый приступ любопытства. Она всегда была чуточку сентиментальна и с детства обожала сюрпризы. Наверное, Хантер разыскал в куче старых бумаг какое-нибудь трогательное напоминание о давно минувших днях.

— Так и быть, заходи. — За то мгновение, пока он осторожно протискивался мимо, Клер успела почувствовать едва уловимый мускусный запах мужского тела. Она непроизвольно откинула голову, словно боялась задохнуться, и прижалась затылком к дверному косяку.

— Ты не поверишь, но я явился с предложением.

— Я не принимаю предложений от мужчин после наступления темноты.

— Что ж, — хмыкнул он и добавил после краткого раздумья: — Пожалуй, это даже хорошо.

— Думаешь, — она бросила быстрый настороженный взгляд через плечо, — я скучно живу?

— Нет, — честно ответил Хантер.

— Где предпочитаешь расположиться, за столом или на диване? — Клер с видимым безразличием побарабанила пальцами по столешнице, в тайной надежде, что он выберет последнее. Так уютно будет сидеть рядышком, чувствуя плечом тепло его руки.

Хантер заколебался. Цепкий взгляд обежал ярко освещенную кухню, широкий проход в гостиную, где в интимном полумраке расположился глубокий мягкий диван, и задержался на ступеньках лестницы, ведущей в спальни.

— Наверное, на кухне будет удобнее, — наконец сказал он и медленно выдвинул стул.

Зоя, заслышав голос Хантера, моментально появилась в кухне и с громким урчанием заходила кругами, стала тереться о его ноги. Клер испытала уже знакомый укол ревности. Кошка, которая пользовалась у нее всеми мыслимыми и немыслимыми привилегиями, могла бы не выказывать так явно своих предпочтений. Клер уже знала, что в следующий момент Зоя бесцеремонно влезет к Хантеру на руки и начнет урчать прямо в ухо. Или он оказывает такое воздействие на всех особ женского пола?

— Выпьешь что-нибудь?

— Спасибо, я уже. — Как она и предполагала, Хантер наклонился и подхватил кошку на руки. Зоя начала усиленно тереться ухом о его подбородок. Мурлыканье усилилось. Клер не смогла сдержать раздражение:

— Она по тебе просто с ума сходит.

— Мне доводилось видеть различные способы, которыми женщины выражают свою привязанность. Как эксперт, могу сказать: данный эффект — результат подкупа дамы рыбными консервами. — Словно в подтверждение его слов Зоя встряхнула головой и фыркнула. Клер и Хантер переглянулись и, не сговариваясь, рассмеялись.

Хантер выложил на стол конверт. Клер уселась напротив. Ее разбирало любопытство.

— Так вот. Насчет этого. — Хантер накрыл конверт ладонью и зачем-то набрал в грудь побольше воздуха. — Ты в курсе, что мы с сестрами еще окончательно не решили, как поступить с маминым наследством. Девчонки в полной растерянности, они совершенно не разбираются в юридических и финансовых вопросах, но каждая имеет собственное мнение, которое готова отстаивать с пеной у рта. Честно говоря, это ничуть не облегчает мои обязанности душеприказчика. Но есть одно решение, к которому мы пришли сразу и безоговорочно. Ты должна получить в память о маме что-то очень значительное.

Удивление, близкое к возмущению, заставило Клер откинуться на стуле.

— Ваша мама сделала для меня гораздо больше, чем я для нее.

— Конечно, ты имеешь полное право так думать, но…

— Я не думаю, я — знаю! — выпалила Клер.

— И все же. Ты была рядом каждую минуту. Она всегда могла положиться на тебя. Ты представляешь, как важно детям знать, что за тысячу миль от них есть человек, который никогда не оставит их пожилую мать в одиночестве? Это очень дорогого стоит, Клер. Мы все в долгу перед тобой.

— Просто нас связывали очень теплые человеческие отношения, — тихо сказала Клер. — Она всегда былаготова подставить плечо в трудную минуту. Ты не представляешь, сколько раз я обращалась к ней за советом. У меня не было более близкой и преданной подруги.

— Ты все равно должна иметь память об Элле. И о девочках. И обо мне. — Он протянул конверт. — Загляни внутрь.

— Хорошо… Спасибо… Только я никак не ожидала… — Со смешанным чувством Клер принялась открывать конверт. — Здесь так много бумаг… Я ничего не понимаю… — От волнения строчки прыгали перед глазами. Она разложила листы и некоторое время честно пыталась вникнуть в написанное. Потом виновато посмотрела на Хантера. — Что это?

— Читай, читай, — подбодрил он. — Ты же риэлтер. Господи, да не на меня, смотри в документы, — рассмеялся он в ответ на ее беспомощный взгляд.

Клер хотела сказать, что готова целую вечность сидеть напротив и, не отрываясь, смотреть, как он улыбается. Или хмурится. Не важно. Лишь бы он был рядом. День за днем. Год за годом. Всю жизнь. Она тряхнула головой, сгоняя оцепенение, и взяла в руки какой-то документ, заверенный нотариусом. Дарственная. Из горла вырвался сдавленный звук. Клер не могла поверить. Она посмотрела на Хантера, потом на бумагу, потом опять на Хантера.

— Это наш загородный домик, — тихо сказал он. — Кажется, он всегда нравился тебе? Я хочу, чтобы теперь он был твой. В память о маме и о нашем детстве. — Он неестественно рассмеялся. — У нас ведь было чудесное детство, правда?

Клер молчала. Спазм железными клещами сжал грудь. Трудно стало даже дышать. У нас было чудесное детство. Но ты оказалась недостаточно хороша, чтобы сделать чудесной нашу взрослую жизнь. Забирай на память домик. На большее можешь не рассчитывать. А она-то наивно думала, что самую страшную боль уже пережила.

Она опустила глаза и начала дрожащими руками запихивать бумаги обратно в конверт.

— Извини, я не смогу это принять. — Только бы Хантер не заметил охватившего ее отчаяния… — Я не вправе владеть собственностью вашей семьи.

— Но, Клер, мы провели там столько счастливых часов. Там мы дружили, там мы… — он накрыл ее руку ладонью и сильно сжал, — целовали друг друга. Все правильно, не смущайся. Я хочу, чтобы домик принадлежал тебе. Это самое удачное решение. И потом, я уже сказал сестрам, как ловко справился с проблемой. Они в восторге и передают тебе привет.

Повисла тишина. Было слышно, как в ванной из крана капает вода. Ценой героических усилий Клер удалось наконец взять себя в руки.

— Хантер, послушай. Я не могу это принять.

— Я понимаю, все так неожиданно…

— Дело не в этом. Если бы это была банка маринованных огурцов, приготовленных Эллой, в крайнем случае подарочный сертификат на небольшую сумму — это куда ни шло. Но ваш загородный дом?! С ним связано слишком много воспоминаний. Детские радости, детские горести, купание в ручье и… много, много чего еще. Нет. Я не имею права. Это слишком серьезно. — Сложенные пополам листы никак не хотели влезать обратно. Клер нервничала и сердилась. С трудом запихнув их до половины, она резким движением оттолкнула от себя конверт. Хантер дернулся, как от пощечины. На лице отразились удивление и обида.

— Но это тебе. Потому что ты всегда любила это место. Клер, так нельзя. Мужчина от всей души хочет сделать подарок, а ты…

— Это не подарок. Это попытка откупиться.

— О чем ты говоришь?! — Он подался вперед и налег грудью на стол.

— Ты хочешь заплатить мне. Но я никогда не делала ничего в расчете на вознаграждение.

— Но оформление бумаг заняло три дня!

Подумать только! Он потратил на нее целых три дня! Семьдесят два часа жизни такого занятого человека пошли насмарку! А она еще ломается! Ничего, пусть знает, не все так просто. Взрослый мужчина должен хотя бы предполагать, какой отклик могут вызвать его поступки в душе другого человека.

— Мне очень жаль. Не знаю, смогу ли когда-нибудь компенсировать затраченное тобой время. Но вопрос с подарком будем считать закрытым.

— Ничего не понимаю! Почему?

Клер в бессилии уронила руки на стол. Он действительно так ничего и не понял. Или просто не хочет понять. Зачем одинокой женщине домик за городом? С кем она будет туда уезжать? С кем станет бродить по жаркому душистому лугу? С кем спустится к речке, увязая по щиколотку в мокрой земле, чтобы с наслаждением опустить уставшие ноги в быструю холодную воду? С кем войдет в прохладную тишину заповедного леса? Как она сможет открыть дверь, зная, что уже никогда Хантер не окажется там рядом с ней?

Хантер искренне недоумевал и так же искренне ждал объяснений.

— Потому что, — тусклым голосом сказала Клер, — тебя заставило сделать это чувство вины передо мной.

Глаза Хантера странно блеснули.

— Мне больно думать, — продолжала Клер, — что ты надеешься таким образом расплатиться за те обязательства, которые вольно или невольно взял на себя много лет назад и не смог выполнить. За то, что не женился на мне. Эта мысль заставляет сходить с ума. Поэтому я отказываюсь от подарка.

Секунду Хантер продолжал сидеть, молча уставясь на Клер.

— Клер, ты ошибаешься.

Она закусила губу и отвела взгляд в сторону. Он хочет правды — что ж, он ее получит. Но не всю. Самого главного ему не узнать никогда. И никогда не понять. А именно — как сильно она любит его.

— Да, я люблю этот домик. С ним связаны прекрасные воспоминания. Но только они давно похоронены в отдаленных уголках души, вместе с сожалением о том, как мы могли бы жить, останься ты тогда в Лост-Фолзе. Вместе с мечтами о том, что могло случиться, но не случилось. Я не хочу беспокоить призраков из прошлого. Теперь ты понял?

— Господи, Клер, да я совсем другое имел в виду! Мне даже в голову не приходило… — Голос Хантера сорвался на высокой ноте. Она продолжала говорить ровно и спокойно, но Хантеру казалось, каждое слово — это удар молота по крышке ящика, в котором она пыталась спрятать их прошлое.

— Ты думаешь, я смогу открывать дверь дома и не вспоминать о тебе? Этот дом — колыбель, где переплелись наши судьбы. Помнишь, как мы бежали за радугой, чтобы сделать всех людей на свете счастливыми? Там мы играли детьми, там любили друг друга, став взрослыми. Этот дом — свидетель долгого пути из детства в юность, от невинности к зрелости.

Взгляд Хантера неуловимо изменился. Он смотрел на Клер, но вновь видел перед собой прекрасную восемнадцатилетнюю девушку, которая много лет назад так доверчиво позволила ему впервые приподнять завесу тайны, скрывающую отношения мужчины и женщины.

— Перед тобой невозможно было устоять. Ты была такой притягательной, такой страстной. — Клер услышала, как дрогнул его низкий голос.

— Я отдала тебе все, — печально сказала она. — Все, что у меня было. С тех пор многое изменилось, но в одном я осталась прежней. Меня все так же не волнует, насколько ты богат, и я меньше всего рассчитываю на экстравагантные подарки миллионера.

Хантер молчал, наклонив голову. Губы плотно сжаты. У виска тонкой ниточкой пульсировала жилка. Неожиданно он резко поднялся, почти вскочил, и горячо заговорил, для большей убедительности потрясая перед лицом Клер раскрытыми ладонями.

— О каких экстравагантных подарках ты говоришь?! Да если бы я захотел произвести на тебя впечатление своими деньгами, поверь, я выбрал бы другой способ! Речь идет о старом полуразвалившемся доме, который уже по крышу врос в землю и единственным достоинством которого является красивый вид из окна! Я хочу, чтобы он принадлежал тебе именно по тем причинам, о которых ты только что говорила. Дом ни для кого, кроме нас, не представляет никакой ценности. Это наше детство. — Он осекся. — И наша юность. Я прошу принять дом, потому что это позволит хоть как-то продлить наши отношения. Я не хочу, чтобы ты перестала чувствовать себя членом нашей семьи, Клер. У тебя единственной хватит сил вдохнуть вторую жизнь в старую развалюху.

— Ты ошибся, Хантер. Сейчас я уже ничего не хочу, — холодно сказала Клер. — Знаешь, почему? Потому что единственное, в чем я нуждалась, — был ты. Ты один. — Казалось, она с болью вырывает каждое слово из самой глубины сердца. — Меня нельзя купить. От прошлого невозможно откупиться. Я отказываюсь продавать свои несбывшиеся мечты за старый дом, полный сладких воспоминаний. Оставь его себе. Возьми конверт и уходи. Я не принимаю твой подарок.

* * *

Хантер пришел в себя только на крыльце. Он не помнил, как взял конверт и вышел наружу. Не замечая ничего вокруг, поплелся к своему дому. Не зажигая свет, он с отвращением швырнул конверт на кухонный стол.

Черт, он найдет способ заставить ее принять дарственную. Во что бы то ни стало. Это всего лишь дом на крошечном участке земли. Ее даже нельзя возделать. На глинистом известняке, пересеченном двумя мелкими ручьями, не растет ничего, кроме густого, малопроходимого кустарника. Тоже мне, подарок миллионера! Да чтобы привести его в более-менее приличный вид, понадобится больше средств, чем он стоит на самом деле. Не говоря уже о времени. Это под силу только Клер, с ее уважением к прошлому и вниманием к мельчайшим деталям. Любой другой пригонит на участок бульдозер — и дело с концом.

Но в глубине души он понимал, что Клер отказалась от дома не из-за стоимости. Тут дело в эмоциональной подоплеке. Предлагать ей дом было глупо и жестоко. Он не учел эмоциональную сторону. Вспоминал только свой призрак. Прекрасную девушку, в глазах которой вспыхнул луч счастья, когда под его напором рухнули последние бастионы ее слабой защиты.

Хантер и сейчас не чувствовал вины за прошлое. Он не покупал и не откупался. Он благодарил и одновременно просил помощи. Но убедить в этом Клер не удалось.

Да она просто закомплексованная девчонка, которая запуталась в собственных чувствах и переживаниях, вот она кто!

Пропади все пропадом! Пусть сначала подрастет и научится забывать прошлые обиды. Задумается, почему до сих пор одинока. Поймет, что вид из окон старого домика — это взгляд не в прошлое. Это взгляд в будущее. Только тогда она сумеет оценить истинную стоимость подарка, от которого отвернулась.

Но с другой стороны, если смотреть правде в глаза, он готов признать — в чем-то Клер, безусловно, права. Он тешился мыслью, что, получив в подарок дом, она будет чувствовать себя более уверенно перед лицом жестокой действительности. Для одинокой женщины, которой не на кого надеяться, кроме себя, несколько тысяч долларов могут значить достаточно много. В глубине души он рассчитывал, что роль благодетеля сделает менее ощутимыми уколы совести, которые нет-нет, да и покалывали в самые неожиданные моменты. Вроде как он сделал все, от него зависящее, и беспокоиться больше не о чем.

Клер видела ситуацию именно в таком свете. Хантер передернулся от отвращения к самому себе. Неужели это все-таки чувство вины перед ней заставляет сейчас сидеть в темноте и, обхватив голову руками, неотрывно смотреть на белый конверт? Нет, он просто хотел ей добра. Но, видимо, как всегда, ошибся в средствах.

Но как быть, если он не в состоянии дать ей то, о чем она просит. Врать, что до сих пор испытывает к ней какие-то чувства, жестоко и безнравственно. Сейчас все его чувства умерли вместе с матерью, ушли в землю вслед за ее гробом. Если что и осталось, так это физическое желание.

Интересно, что было бы, если бы они поцеловались?

Дикий, необузданный секс — вот что.

Именно это заставляло его сдерживаться. Одно неосторожное движение — и между ними вспыхнет страсть, опалит душу, сожжет ее дотла. Стоило ли рисковать? Коснись они друг друга этим вечером — их тела расплелись бы только к утру. Или не расплелись бы никогда. Потому что разжать объятия не достало бы сил. Хантер не мог позволить себе потерять Клер дважды.

Было ошибкой думать, что визит в Лост-Фолз после двенадцати лет отсутствия пройдет гладко. Этот город проник под кожу, впитался в плоть и кровь. Его невозможно забыть, вырвать из сердца, выкинуть из памяти. Он, как густой кустарник, не выпускал, цеплялся за ноги, в клочья рвал одежду и душу.

Назад. Срочно назад. В Калифорнию. Его дом теперь там. Там ждет работа. Там его друзья. Прочь из этого заколдованного места.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Прошлой ночью Клер так и не удалось заснуть. Сейчас она устало сжала ладонями виски и бросила прищуренный взгляд на офисные часы. Конец рабочего дня, можно отправляться домой. Но она не двинулась с места. Слишком большой риск столкнуться с Хантером на общей парковке. Этого хотелось меньше всего. Лучше затаиться в офисе и переждать некоторое время. Пусть убирается к черту со всеми своими предложениями.

Надо было предложить Хантеру купить у него участок. Конечно, это непозволительная роскошь, слишком дорого, но можно было хотя бы попытаться! И уж совсем лишним было нападать на него с упреками и обвинениями. И что только на нее нашло? Пала жертвой внезапного обвала из прошлых обид, вечной любви и затаенной страсти? Клер печально усмехнулась.

А все могло быть так просто. Хантер протягивает дарственную, Клер внимательно читает документ и вежливо отказывается под предлогом большой стоимости подарка. Потом спокойно выдвигает встречное предложение о покупке. Он размышляет некоторое время и называет вполне разумную цену. Клер просит пару дней на обдумывание и на изучение рынка загородных домов. Они встречаются в официальной обстановке, где Клер сообщает, что находит вариант достаточно выгодным. Все просто и достойно. Сделка заключена. Вопрос закрыт. И никаких африканских страстей и дешевой мелодрамы.

А теперь Хантер наверняка будет избегать тягостных встреч!

Клер вздохнула и поднялась из-за рабочего стола, чтобы сделать копию с документа, в смысл которого безуспешно пыталась вникнуть последние два часа.

Петли входной двери скрипнули, Клер подняла глаза и ощутила противную дрожь в коленях.

Сердце предательски екнуло. Она медленно опустилась назад в кресло. На пороге офиса стоял Хантер.

— Занята? — вместо приветствия серьезно спросил он, придерживая дверь локтем. Массивная фигура от кончиков начищенных ботинок до богатырского разворота плеч выражала готовность уйти по первому ее слову.

— Вообще-то — да. Работаю над составлением договора. — Она торопливо потрясла в воздухе документом, который за весь день не смогла прочесть и до половины. — Очень выгодный клиент. Хочет поменять меньший дом на больший. Буду подбирать варианты.

— Мне уйти?

— Нет, что ты! Проходи. — Она развернула кресло и села к нему лицом. — Я думала о тебе сегодня.

— Да? Хорошо. Потому что я тоже думал о тебе.

— Насчет того, что я сказала вчера вечером… — Она набрала побольше воздуха и затараторила: — Давай забудем все, что я наговорила. Я раскаиваюсь. С твоей стороны было очень благородно предложить такой щедрый подарок.

— Пожалуйста, Клер, не извиняйся! Мы оба были не на высоте.

Клер с облегчением рассмеялась.

— Представляю, в какой ярости ты всю ночь кусал подушку!

— Было дело. Немножко. Но под утро мне удалось взять себя в руки. — Уверенно и спокойно он прошел оставшиеся пару метров до ее стола и уселся напротив. — Очень похоже на то, как мы ссорились в детстве, тебе не кажется?

— Кажется, — едва слышно ответила она. — Но от этого не легче.

В комнате повисла тишина. Было слышно, как за окном прогудел автомобиль. Факс на соседнем столе тихо звякнул и медленно выплюнул листок бумаги.

— Я пришел обсудить проблему с домиком. Дело в том, что я уже выкупил у сестер их доли и не знаю, как поступить дальше.

— Рассматривай это как лишний повод иногда приезжать в Лост-Фолз. У тебя ведь бывает отпуск? Или сдай дом в аренду.

— Отпуск! — Хантер фыркнул. — Никогда не понимал значение этого слова. Все свои отпуска я провожу на работе. А что касается аренды — ничего не получится. Еще два года назад мама говорила, пол в доме совсем провалился, а кустарник разросся так, что тропинку к входной двери придется прорубать с помощью мачете. Дом нуждается в серьезном ремонте, участок надо расчистить и перепланировать.

— Господи, — Клер не сумела сдержать усмешку. — И ты хотел осчастливить меня таким подарком? Скорее это напоминает попытку сбросить ярмо со своей шеи.

— О том и речь. — Лицо Хантера оставалось серьезным. — Я хочу, чтобы ты его продала. Это последнее, что мне остается.

— О, Хантер, нет! Дом принадлежал вашей семье на протяжении, — она быстро прикинула в уме, — пятидесяти лет! Еще твой дед строил его бревнышко к бревнышку. Он посвятил этому практически всю жизнь. Сейчас, конечно, дом в аварийном состоянии, но ведь ты там вырос. Вы все там выросли. Хоть кто-то должен быть заинтересован в том, чтобы он остался в семье?!

В ответ Хантер лишь печально покачал головой.

— Ты ошибаешься, Клер. Сестрам дом не нужен. Иногда мне кажется, они его ненавидят. Они, видишь ли, созданы для жизни в городских условиях и презирают тех, кто готов умиляться сельской пасторали.

— Но ведь у них есть дети. — На последнем слове губы Клер предательски дрогнули. — Сколько радости получат мальчишки, гоняя мяч по широкому лугу. А какая там рыбалка, ты помнишь? А сколько грибов в лесу!

— Мы все слишком далеко живем. Никто не хочет быть привязан к собственности за сотни миль от дома. Даже я. Хотя лично мне дом очень дорог. Так же, как и тебе.

Клер устало прикрыла глаза. Не было смысла возвращаться к вчерашней дискуссии.

— Отложите решение проблемы на год. Обдумайте все хорошенько. И если ты не передумаешь… если вы не передумаете… — Голос Клер дрогнул. — Короче говоря, за этот срок многое может измениться.

Хантер помолчал. На его лице отразились колебание и неуверенность, но, когда он заговорил, слова звучали решительно.

— Ты права, когда говоришь, что людям и мнениям свойственно меняться. Но есть вещи, не подверженные изменениям. Они просто заканчиваются, и все. Ты понимаешь? — Опять повисла пауза. Клер хотела уточнить, что именно закончилось, но побоялась. Поэтому сочла за лучшее просто кивнуть головой в знак согласия. — Если ты не сумеешь продать дом…

— Я не буду этим заниматься, — неприязненно ответила Клер. Хантеру наплевать на чувства. Все рассуждения о привязанности к дому — лишь дань вежливости, за которыми сквозит едва прикрытое стремление избавиться от прошлого. Чем быстрее, тем лучше. Желательно прямо сейчас.

— У меня два условия. Во-первых, я хочу лично беседовать с каждым покупателем. Будет легче расстаться с родовым гнездом, зная, в каких руках ты его оставляешь. Дом не должен быть снесен. И второе. Агент по продаже — то есть ты — будет действовать на основании генеральной доверенности. Я не могу выдать такой серьезный документ незнакомому человеку.

— Хантер, но это займет все твое время. Мы постоянно будем мотаться на показы. Зачем в таком случае тебе обращаться в мое агентство? Продавай дом сам.

— Я не хочу тратить время на оформление бумаг и сбор документов. Этим будешь заниматься ты. А в качестве компенсации за необходимость постоянно терпеть мое присутствие и капризы я предлагаю увеличить размер твоих комиссионных.

Клер почти не обратила внимания на очередную попытку Хантера откупиться от растоптанной любви. Здесь речь шла о бизнесе. Эмоциям не было места.

— Я не люблю работать со знакомыми. Дружба и деньги — понятия несовместимые. Обязательно возникнут финансовые недоразумения.

— Я тебе полностью доверяю, — твердо и очень серьезно сказал Хантер.

Он ни минуты не сомневался, что сумеет заставить Клер принять его предложение. Более того, ему удалось уговорить ее поехать на участок прямо из офиса. В конце концов, продавец должен точно знать, какой товар предлагает, тем более что дом появится в прайс-листе уже завтра.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дом оказался гораздо меньше, чем помнилось Хантеру. Ступени старого крыльца совсем провалились. Сколько летних вечеров он просидел здесь мальчишкой, обхватив разбитые коленки и глядя на падающие звезды. А в густой тени раскидистого дерева у ограды они однажды целовались до головокружения. Потом Клер вырвалась и убежала.

— Все так сильно изменилось? — Вопрос Клер нарушил молчание. — Ты смотришь на дом, словно видишь его впервые. — Она поднялась вслед за ним на крыльцо. Каблучки громко простучали по рассохшимся доскам. — Посмотри, ирисы, которые сажала Элла, опять расцвели.

Среди высокой травы поднимались, покачиваясь под легким ветром, желтые и синие шапки цветов. Глазам Хантера стало больно, но вовсе не из-за слепящего полуденного солнца. Он вдруг совершенно отчетливо увидел, как мама склонилась над клумбой, заботливо выкладывая принесенные с ручья камни. Он отвернулся.

— Кустарник подобрался совсем близко к дому, — продолжала Клер. — Но ничего, с этим мы справимся. Я знаю людей, которые за небольшие деньги приведут палисадник в порядок.

Они спустились с крыльца, медленно обошли дом по пыльной дорожке и направились в глубь участка. Тропинка вывела к небольшой поляне среди кустарника. Лицо Клер озарила улыбка. Это было место их детских встреч. Хантер усмехнулся. Хорошо, что свидание с прошлым не заставило Клер впасть в меланхолию.

— Я думаю, нам не стоит больше говорить о прошлом, это может помешать делу, — сказал он. Улыбка Клер угасла. — Пойдем лучше посмотрим границы участка.

Пробраться к забору сквозь густые заросли было непросто. Приходилось раздвигать ветви и перешагивать через горы мусора. Наконец они выбрались к низкой, почти вросшей в землю ограде. Хантер уперся в нее ногой и указал на место, которое Клер и без него прекрасно помнила. Чуть поодаль, в изгибе речки, лежал большой камень. Был год, когда отец Хантера убил здесь за лето двадцать семь змей.

Они стояли на узкой полоске влажной земли.

У ног бежал прозрачный ручей, за спиной рос густой кустарник, а на другом берегу начинался старый, почти заповедный лес.

— …А деревья выросли футов на десять… — Задрав голову, Хантер смотрел на верхушки деревьев на противоположной стороне речки, не переставая удивляться, сколько всего изменилось со времени его отъезда и сколько еще осталось неизменным. И снова острое чувство потери вдруг пронзило сердце.

— Да, в год они прибавляют по футу.

— Домик, конечно, оказался меньше, чем я думал, но природа искупает все. Здесь такие просторы…

— Долгая жизнь в городе часто искажает масштаб восприятия. Так сказать, сужает перспективу. Это естественно.

— Ты так считаешь? — Хантер с сомнением посмотрел на Клер. Ее масштаб не изменился, во всяком случае, в его восприятии. А перспективы… Думать, что они сузились, было неприятно. — Интересно, что сталось с сараем? — Он, слегка оттолкнувшись, убрал ногу с изгороди и направился по тропинке вдоль речки. Клер пошла следом. — Хочется надеяться, он не развалился. Там хранятся сельскохозяйственные инструменты. Или то, что от них осталось.

Сарай стоял на прежнем месте. Большие, чуть покосившиеся ворота были закрыты. Хантер с трудом отодвинул тяжелый железный засов и двумя руками толкнул створки. Они медленно, с дрожанием распахнулись. Хантер и Клер замерли, как двое детей на пороге сказочной пещеры. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь щели в стенах и крыше, сеткой прорезали казавшуюся бездонной душную темноту. В них плясали пылинки. В нос ударил запах пыли, старого дерева и слежавшегося сена.

Клер шагнула внутрь. После яркого солнечного света глаза медленно привыкали к полумраку. Впереди слева было небольшое стойло для пони. На длинных ржавых крюках по-прежнему висели седло и упряжь. Когда-то тут жила Долли. Мистер Стернс очень переживал, что дочери не любят бывать в загородном доме. Покупка пони была последней попыткой заставить их сюда приезжать. Но она не увенчалась успехом. Долли перешла в полную собственность Хантера и Клер. Как счастливы они тогда были! Сколько радости доставляла маленькая лошадка. Благодаря ей Хантер превращался то в лихого ковбоя, покорителя Дикого Запада, то в бесстрашного рыцаря, то в отважного мушкетера. А Клер становилась прекрасной принцессой или дикой амазонкой. Все зависело от настроения и фантазии. И никакие предрассудки не могли помешать, сбросив после игры воображаемые роскошные туалеты или тяжелые рыцарские доспехи, увлеченно заготавливать сено или драить теплую мохнатую шкуру Долли с таким усердием, что оно грозило лошади полным облысением.

Клер молча провела ладонью по седлу, стирая пыль с растрескавшейся кожи, и быстро подняла голову вверх. Свет, ударивший в лицо из рваной дыры в крыше, ослепил на мгновение. Она закрыла глаза и опустила голову на грудь. Хантер прав, о прошлом лучше не вспоминать.

— Ремонт крыши дорого обойдется, — сказала она, нарушая затянувшееся молчание.

— Дороже, чем стоит все это сооружение.

Клер тяжело вздохнула в знак согласия и вытащила рулетку.

— А сейчас помоги мне измерить площадь дома, и мы подумаем, как лучше представить его в каталоге, чтобы на бумаге это выглядело роскошной загородной виллой.

— Ничего не выйдет, — легкомысленно отмахнулся Хантер. — Все, что мы имеем, — это крошечная кухня с двумя рукомойниками.

— Плюс большой участок возделанной земли — я говорю о бывшем огороде — и речка.

— Неплохо! Вот что означает подход профессионального риэлтера — мне теперь самому жалко расстаться с такой роскошью.

Они вышли из темноты сарая и направились к дому по узкой дорожке. Замок входной двери проржавел, и Хантеру пришлось повозиться, прежде чем удалось вставить ключ в замочную скважину.

— Ты уже приезжал сюда после возвращения в Лост-Фолз?

— А смысл? — вопросом на вопрос ответил он, не поворачивая головы от двери. — Все равно я собирался оставить здесь все так, как есть.

Замок наконец поддался. Дверь, скрипнув, отворилась. Хантер нащупал выключатель.

Они вошли в гостиную. Здесь все выглядело так, словно Элла могла появиться с минуты на минуту. Как будто она лишь на пару дней решила съездить в город по каким-то неотложным делам. Аккуратные, связанные крючком салфеточки были заботливо накинуты на спинки кресел цвета темного вина. На одном краю длинного дивана у дальней стены, прямо напротив камина, лежала декоративная подушка с ручной вышивкой, с другой стороны сидели две забавные плюшевые игрушки. Коллекция маленьких вазочек на серванте.

— Похоже на декорацию к пьесе о блудном сыне. Тихий приют — мечта любого странника, — сказал Хантер.

— Сюда надо поставить букеты с полевыми цветами. — Клер не могла оторвать взгляд от коллекции ваз.

Хантер молча кивнул в ответ. Он понял, о чем она говорила.

Они прошли на кухню.

— Мебель, конечно, простовата. — Клер обвела взглядом открытые полки, двухконфорочную плитку и старую раковину с потрескавшейся в нескольких местах эмалью.

— У мамы было достаточно денег, чтобы заменить хотя бы технику. Представления не имею, почему она этого не сделала.

— Потому что ей не для кого было готовить. И не перед кем извиняться за одноразовую посуду.

Они достали рулетку и принялись измерять стены. Клер старательно тянула время, но момент, когда все-таки придется войти в комнату, где однажды они с Хантером преподали друг другу первый урок нежной страсти, неотвратимо приближался. К сожалению, в гостиной и кухне было всего по четыре стены.

Клер собралась с духом. Хантер толкнул дверь в родительскую спальню. Мгновение никто из них не решался сделать первый шаг, словно ожидая на пороге, пока в комнате рассеется дурман воспоминаний.

Все детали незатейливого интерьера отражались в потемневшем от времени зеркале, принимая загадочный, потусторонний вид. Камин в ногах широкой двуспальной кровати. Аккуратная горка поленьев в нем. Шкаф на изогнутых ножках, со стеклянными ручками на дверцах.

Клер и Хантер молчали. Наконец Клер с шумом растянула рулетку. Совершенно не важно, двенадцать или пятнадцать метров в спальне, но стоять так дальше было невозможно. Она, не говоря ни слова, протянула один конец Хантеру, и они все так же молча пошли в разные стороны.

У камина Хантеру пришлось опуститься на колени, чтобы вести рулетку по плинтусу, но со стороны это выглядело так, будто он хотел прикоснуться к золе угасшего семейного очага. Клер наблюдала сцену из противоположного угла, от маленького бюро, на котором стояла старинная керосиновая лампа.

— Все так романтично. — Голос Клер почему-то опустился до шепота. — Как путешествие в Зазеркалье.

Не поднимаясь с колен, Хантер внимательно посмотрел снизу вверх.

— Однажды ты сказала, что романтические бредни — удел глупцов и стариков.

— Я ошибалась. Мы были почти детьми. Что может смыслить в жизни самоуверенная девчонка?

Хантер опустился на пятки и обескураженно уронил руки между колен.

— Ну вот! А мне тогда казалось, ты знаешь все на свете. Я не воспринимал тебя как ребенка. Ты была яркой, артистичной, уверенной в себе юной женщиной. Ты была для меня всем. И даже больше. — Хантер замолчал. Клер в упор смотрела на него через комнату. Он видел, как от учащенного дыхания колышется грудь под тонкой блузкой. — А теперь ты стала восхитительной.

— Если бы это было так… Я уже ни в чем не уверена.

Он резко поднялся, быстро подошел к ней, кончиком пальца осторожно приподнял вверх ее опущенный подбородок. Совсем так, как делал в детстве. И замер. Под нежной гладкой кожей тонкой ниточкой билась жилка, отзвук отчаянно колотящегося сердца. Хантер не думал больше о последствиях. Он просто молча склонил голову и накрыл ее губы своими со всей нежностью, которая скопилась в его истерзанной сомнениями, растерянной душе.

Клер даже не сделала попытки отстраниться. Она тоже была не в силах больше бороться ни с собой, ни с Хантером. Гибкое тело затрепетало в его объятиях. Руки взлетели вверх по плечам, пальцы скользнули по сильной шее и сплелись на затылке. Их тела смыкались все теснее, грудь к груди, бедра к бедрам. Губы Хантера раскрыли ее губы, их языки встретились. Волшебный запах, смесь шоколада и мяты, дурманил головы. Они не могли оторваться друг от друга, словно каждый наконец нашел единственный источник, способный утолить его жажду.

Слияние было настолько полным, что оба потеряли на какое-то время способность думать. Реальность растворилась, накрыв их зыбкой полупрозрачной пеленой. Но Хантер был сильным молодым мужчиной. Инстинкты взяли верх. Он медленно двинулся к кровати. Клер, легкая и податливая, словно пушинка, теснее прижалась к нему, следуя каждому движению, как в танце. Она готова была отдаться.

Но ее покорность оказала на Хантера обратное действие. Он остановился и откинул голову назад.

— Извини. Меня вдруг накрыло волной и потащило в какой-то водоворот. И не хотелось бороться с этой стихией.

— Это дом виноват. Здесь все слишком живо напоминает о прошлом. — Клер сама едва верила тому, что говорила, и не могла справиться с дрожью в голосе. — Мне следовало приехать сюда одной, как я, собственно, и собиралась. Вдвоем мы чересчур увлеклись воспоминаниями.

— Греховными воспоминаниями?

— О господи! Прошу тебя, не надо. Я и так чувствую себя падшей женщиной. — Клер покраснела еще больше. — Твой дом полон призраков, Хантер. Они манят и опутывают своими сетями, заставляют терять рассудок. Это был поцелуй из прошлого. Нам пора уходить. Думаю, глупостей на сегодня вполне достаточно.

Он лишь кивнул в знак согласия и прошел вперед, заботливо придерживая перед Клер все двери, пока оба не оказались на крыльце. Входная дверь мягко захлопнулась. Щелкнул замок. Клер медлила на верхней ступеньке, перелистывая ежедневник и сверяя записи.

— Я могла бы рекомендовать нанять бригаду и покрасить дом снаружи. Это улучшило бы его товарный вид. Хотя, с другой стороны, на это уйдет слишком много времени. Тут работы невпроворот. Дом слишком давно не ремонтировали. Мне, конечно, понадобится время, чтобы произвести более точные расчеты, но сейчас навскидку могу сказать — реальная цена, за которую ты сможешь быстро продать дом, колеблется в районе пяти тысяч долларов. — Она вырвала и протянула ему листок. Секунду он внимательно изучал колонку цифр. Потом аккуратно сложил бумажку и сунул в карман.

— Поднимем цену до пятидесяти тысяч.

— Что?! — Она округлила на него глаза. — Ты никогда не продашь дом за эти деньги!

— Посмотрим. Сегодняшний визит создал у меня ощущение, что время здесь остановилось. А в таком случае зачем мне спешить?

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Поцелуй ничего не значил. Это всего лишь ностальгический эмоциональный порыв, и не более того, без устали твердила себе Клер, составляя объявление о продаже для ежемесячного каталога.

Усилием воли Клер прогнала эти мысли и принялась рассматривать фотографии дома. Что ж, все не так плохо, как можно было ожидать. Вид из окон получился просто великолепным, да он и был таким на самом деле. Комнаты на пленке казались больше и уютнее. Сердце разрывалось при мысли, что Хантер готов без сожалений расстаться с домом, лишь бы получить за него побольше денег.

Но с действительностью не поспоришь. Объявление о продаже уже завтра появится в местной газете, а чуть позже — в ежемесячном каталоге недвижимости. Она убила весь вчерашний вечер на его составление. И еще попросила Джо найти газонокосилыцика, готового за умеренные деньги привести участок в божеский вид.

Процесс продажи был запущен, и — черт побери! — Клер очень рассчитывала, что Хантер не бросится целоваться, когда он благополучно завершится. Надо бы внести это отдельным пунктом в договор.

Она подняла глаза на окно в тот момент, когда Хантер появился из-за угла соседнего дома с большой картонной коробкой в руках. Клер бросила фотографии в стол и быстро задвинула ящик.

— Ага, вот ты где! — с широкой улыбкой воскликнул он, плечом открывая дверь офиса и боком втискиваясь внутрь.

— Да, рабочее время я обычно провожу на работе, — саркастически ответила Клер, тем не менее с интересом поглядывая на коробку. — Но скажу честно, меня несколько нервирует, если ты появляешься в офисе чаще двух раз в неделю.

— Сегодня у тебя нет повода для беспокойства — я явился с дарами. — Он обошел ее стол и поставил коробку на угол. — Можно было дождаться, пока ты вернешься домой, но мне не терпелось узнать твое мнение. Взгляни сюда. — Он с шумом раскрыл картонные створки и извлек из коробки фотографию. — Это ты и я в доме у миссис Апдайк на празднике в честь Дня святого Валентина. Смотри, здесь видно, что под платьицем на тебе белые панталоны.

Клер моргнула. На старой групповой фотографии она сидела в центре на маленьком стульчике. Коленки расставлены так широко, что всеобщему обозрению предстают толстенькие детские ляжки, похожие на две булочки, обтянутые белыми панталонами. На голове огромный бант в виде пропеллера. К груди прижато большое бумажное сердце.

— Спасибо, что оценил мой костюм, но это не самая удачная моя поза!

— Но это чудесная фотография! У тебя здесь такой счастливый вид! А вот я. Прямо позади тебя.

— Вижу, вижу. Подстриженный под горшок. — Клер радостно засмеялась. — Я получила тогда это самодельное сердце величиной с Техас, потому что в пироге мне досталась монетка.

— Точно. Забирай фото себе. Я сделал копию.

— Здорово! У меня так мало детских фотографий. Мама с папой никогда не считали подобные вещи важными.

— А что ты скажешь на это? — Хантер опять нырнул в коробку, шарил там некоторое время, потом торжественно выложил на стол старую ржавую подкову. — Прелесть, правда? У тебя должна быть такая же. Колл Мозель подарил их нам на счастье, когда мы как-то заехали на его ранчо покататься на лошадях.

— По-моему, тогда он готов был подарить нам лошадь, лишь бы мы поскорее убрались восвояси! — Клер улыбнулась, вспомнив, как они с Хантером, десяти или двенадцати лет от роду, оседлали забор и канючили до тех пор, пока Колл Мозель не послал старого конюха принести подковы «для этих надоедливых детей». — Я с удовольствием заберу ее, раз тебе она больше не нужна. Моя потерялась. Или кто-то из братьев прихватил, когда уезжал из дома, или мама выбросила.

— Забирай. Но сейчас я здесь по другому вопросу. По вопросу расчистки загородного дома от старинных раритетов. Поверь, там встречаются поистине уникальные вещи. Ты помнишь это? — Он достал из коробки зеленый будильник с двумя металлическими шапочками сверху. Они тихонько звякнули, напоминая об оглушительных трелях, которые ежедневно в один и тот же час разносились по окрестностям с подоконника Стернсов. Таким образом Элла созывала детей с улицы, когда приходило время приступать к выполнению домашнего задания.

— Да, будет странно, если он еще работает. Вещь, конечно, уникальная, но звук… — Она улыбнулась, представив муки, которые приходилось выносить Элле.

— Оставь его себе. Отреставрируешь и поставишь на кухне для украшения интерьера. А заводить совсем не обязательно. — Хантер заглянул в коробку. — Здесь еще осталось кое-что. Посмотри потом, если интересно. Вообще, вещей столько, что иногда я готов впасть в отчаяние. Ума не приложу, куда все девать.

— Устрой распродажу.

— Невозможно. Мама пришла бы в ужас, узнай она, что я отдал загородный дом на разграбление и посторонние люди роются в ее одежде.

— Ну тогда обратись в Армию спасения. Как раз через две недели будет проходить ежегодная Летняя благотворительная ярмарка. На этом грандиозном мероприятии можно продать все: от булавки до живого слона. Я думаю, Элла не стала бы возражать, ведь выручка уходит на помощь бедным.

— Хорошая идея. Только я хочу попросить тебя об одолжении… Не могла бы ты помочь рассортировать вещи?

— Что?

— Я хотел сказать, ты лучше меня знаешь, что можно им предложить. И потом, вдруг в доме найдется что-то, нужное в хозяйстве тебе или девочкам… Я же мужчина. Выброшу сгоряча — потом будем жалеть. А говоря по правде, я просто погибаю под лавиной барахла. Совсем запутался. Подвал, кладовки и чердак забиты мешками, ящиками, коробками, банками, чемоданами и чемоданчиками. — Он наклонился к ней и доверительно прошептал: — Думаю, девчонки прекрасно знали, что их ждет, поэтому и смотались так быстро. И потом, — он подмигнул с видом заговорщика, и Клер не смогла сдержать улыбку, — я точно знаю места, где спрятаны самые главные сокровища. Я тебе покажу.

— Ладно, уговорил. Думаю, в ближайшие дни сумею выкроить для тебя пару часиков.

— А если сегодня вечером после работы? — Его глаза загорелись надеждой утопающего, на которого вдруг прямо с небес упал спасательный круг.

И вопреки данному самой себе обещанию не иметь с Хантером Стернсом никаких общих дел, Клер сдалась.

Хантер запихнул в машину последний мешок и отступил на шаг, с сомнением оглядывая гору коробок, чемоданов, свертков и пакетов, до самого потолка загромоздившую заднее сиденье.

— Не слишком ли много вещей для одного раза? Может, лучше сделать две ездки?

— Нормально. Барбара сказала, они с радостью возьмут все. В прошлом году пожертвований было недостаточно и в приют почти не передали вещей.

— Ладно, попробую ничего не потерять по дороге. Останешься здесь или поедешь со мной? Давай, залезай в машину. На обратном пути съедим по мороженому!

— Не заговаривайте мне зубы, мистер Стернс! Пытаетесь усыпить бдительность и взять тепленькой? Не выйдет! Ваши намерения прозрачны, как горный хрусталь, — вы просто рассчитываете на бесплатную рабочую силу при разгрузке! — Несмотря на легкую усталость к концу дня, Клер пребывала в прекрасном настроении.

— Взять тепленькой? — Глаза Хантера блеснули насмешкой. — Осторожнее! Сама того не желая, ты можешь натолкнуть мужчину на интересную мысль.

От неожиданности глаза Клер округлились. Потом она возмущенно затрясла головой:

— Ты, как всегда, слышишь не то, что тебе хотят сказать!

— Ничего подобного. — Хантер распахнул перед ней дверцу. — Просто я умею улавливать подтекст.

Усаживаясь на переднее сиденье большого автомобиля, Клер снова, в который раз за эти дни, почувствовала неуловимые волны сексуальности, которые, то усиливаясь, то затихая, окружали их почти постоянно. Самый простой разговор вдруг неожиданно приобретал глубокий и волнующий смысл. И тогда оба, как два подростка, замирали на полуслове, не смея поднять друг на друга глаза. Или начинали хохотать в приступе веселья, которое со стороны могло показаться совершенно беспричинным.

Последние пять дней они провели вместе, увлеченно разбирая необъятные шкафы и ящики в подсобных помещениях загородного дома. Работа не была в тягость. Наоборот. Каждая новая находка превращалась в маленькое открытие.

— Клер, я хочу сказать тебе большое спасибо, — промолвил Хантер, когда они отъехали от дома. — Ей-богу, если бы не ты, я так до сих пор и копался бы в старых вещах.

Вскоре они подъехали к дому Барбары. С крыльца к ним уже спешила хозяйка — полная сил пятидесятилетняя женщина, несколько лет назад оставшаяся без мужа.

— Привет, ребята, как я рада вас видеть! Я заметила машину из окна. Хантер, ты выглядишь просто потрясающе! Замечательно, что сразу после возвращения в родной город ты решил заняться благотворительностью! От лица Организационного комитета ярмарки выражаю вам обоим благодарность.

Слегка растерявшись под потоком слов, Хантер указал на Клер:

— Это была ее идея.

— Клер, детка! Ее стремление всегда заботиться о других известно всему городу! — Барбара ласково потрепала Клер по руке. — И она терпеть не может афишировать свои добрые дела!

— Барбара, вы преувеличиваете мои заслуги! — запротестовала Клер.

— Не слушай ее, Хантер! Она всегда трудится в поте лица! Да, кстати, а ты? Ты сам не хочешь ли поучаствовать в организации ярмарки? Нам как раз требуются такие физически развитые молодые люди, чтобы сколачивать столы и лавки. Согласись, это позор — стоять и смотреть, как надрываются женщины и старики!

Хантер быстро сунул руку в карман, достал бумажник и торопливо произнес:

— Пожалуй, я лучше сделаю денежное пожертвование. К сожалению, плотницкие и столярные работы не самое сильное мое место.

— Нет-нет, — схватила его за руку Барбара, — тебе не удастся отделаться деньгами. Нам требуется твое личное участие, частичка вложенной души. Это, можно сказать, наш девиз. Обязательно найдется занятие, в котором ты окажешься полезен. Сам удивишься, сколько радости тебе это доставит. Ты согласен?

Хантер умоляюще смотрел то на Клер, то на Барбару. Но последняя явно не собиралась сдаваться.

— А ведь верно, Хантер, — вдруг поддержала ее Клер, и Хантер с отчаянием понял, что круг сжимается. — Ты ведь еще будешь в городе во время ярмарки? Тебе не найти лучшего повода, чтобы встретиться со всеми жителями. Тамбудут люди, которых ты не видел больше десяти лет. Соглашайся!

— Ну что ж, — обреченно вздохнул он, — так и быть. Записывайте.

Барбара неожиданно подпрыгнула и, как маленькая девочка, захлопала в ладоши.

— Замечательно! Я придумала! Мы устроим кабинку для поцелуев. Девушки и молодые дамы устроят давку, лишь бы поцеловаться с таким красавцем, как Хантер! Я уверена, он соберет самую большую кассу. Все получат массу удовольствия! — Она схватила Хантера за руку и радостно потрясла ее. — Ждем тебя в субботу через две недели, дорогой!

Клер вдруг поняла, что в отношении Хантера она перегнула палку. Хантер, судя по выражению его лица, думал так же.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Клер выкладывала в чан очередную порцию сосисок для хот-догов и исподтишка наблюдала за Хантером. Прогнозы Барбары полностью оправдались — сегодня он имел просто феерический успех. Очередь жаждущих поцелуя молодых леди загибалась за угол кабинки. Дамы вели себя пристойно, давки не было, и Хантеру не грозило быть сметенным толпой разбушевавшихся поклонниц. Однако Клер удивлялась его физической выносливости. Она бы на его месте давно скончалась от усталости и отвращения.

Сейчас на нем висела Лиз Говард. Она изогнулась всем телом, старательно делая вид, будто изображает для зрителей страстный поцелуй, но Клер прекрасно помнила, как в выпускном классе Лиз настойчиво интересовалась, хорошо ли целуется Хантер. Надо будет узнать впечатление. А он-то, он! Тоже мне, заезжий секс-символ!

Клер с силой захлопнула крышку. Господи, сколько можно! Под поцелуем Хантера спина Лиз выгибалась все больше. Сейчас мадам хлопнется на землю, за шею вытянув Хантера из-за прилавка. Наконец-то расцепились! Губы Лиз влажно блестели, на глаза навернулись слезы, она с сексуальной улыбкой смотрела снизу вверх и что-то тихо говорила Хантеру. По тому, как он склонил голову и растянул губы в ответной улыбке, что-то очень интимное.

Клер рывком открыла крышку и зачем-то яростно перемешала бурлящие в кипятке сосиски. У нее внутри все так же булькало и кипело. Хантер просто облизывал Лизу взглядом. На Клер он не смотрел так ни разу, хотя они целовались трижды! Вот подойти бы сейчас к нему и высыпать на прилавок горсть мелочи в благодарность за доставленное удовольствие.

Лиз все еще стояла напротив Хантера. Сейчас они над чем-то весело смеялись. Лиз театрально хохотала, откидывая голову и демонстрируя труды своего стоматолога. Ладонью она как бы невзначай накрыла его руку.

Краска бросилась в лицо Клер. Просто неслыханно! Эти двое вели себя вызывающе на глазах целой толпы присутствующих. Возмущению Клер не было предела.

Наконец Хантер повернулся в ее сторону. Ей-богу, чувство, очень напоминающее удовлетворение, наполнило его душу, когда он увидел, с какой яростью Клер нанизывает булки на сосиски. Она делала вид, что страшно занята, но на самом деле готова была лопнуть от ревности.

Какое-то время Хантер продолжал еще общаться с клиентками, иногда поглядывая на часы. Ярмарка должна закрыться в восемь. Через полчаса он заметил, как Клер выключила горелку и начала устало вытирать прилавок. Сосиски кончились. До восьми еще оставалось время. Он ничего не мог поделать и продолжал работать как автомат. Слава богу, время шло, толпа постепенно редела. И тут в конце очереди он заметил Клер. Она с безразличным видом подкрашивала губы.

Сердце неожиданно ухнуло и упало, во рту пересохло. Очень непрофессионально для человека, который за день перецеловал полгорода, отметил про себя Хантер. Через несколько минут он оказался лицом к лицу с женщиной, единственной из всех знающей его настоящие поцелуи.

Он оперся о высокую стойку своей кабинки.

— Так как ты последняя, могу предложить два поцелуя по цене одного.

Клер сделала шаг назад.

— Я пришла не за поцелуем.

— Ты уверена?

— Абсолютно. У тебя и без меня губы раздулись.

Хантер запрокинул голову и расхохотался.

— Да ты просто ревнуешь!

— Я? Никогда!

— Точно-точно! Достаточно было взглянуть на твое лицо, когда Барбара предложила мне эту кабинку две недели назад. И как ты следила за мной сегодня весь вечер!

— Ничего я не следила!

— Следила-следила! Впрочем, самые лучшие поцелуи я приберег напоследок. Для тебя. — Он ласково потянул ее за локоть и заставил зайти за стойку. — Все. Я закончил. Пошли отсюда. — Он опустил жалюзи, и они вышли на улицу.

— Ты что, совсем не получил удовольствия от сегодняшней работы?

— Ни капельки. Клянусь. Слушай, у меня есть два билета на колесо обозрения. От Лиз Говард. Она сказала, что тебе просто необходимо развеяться. Ты слишком много трудилась за последние дни.

— Лиз принесла тебе билеты для меня?

— Угу. — Хантер хитро улыбнулся.

Клер покорно позволила увлечь себя к колесу обозрения возле входа в парк.

Солнце почти село. Воздух становился прохладнее.

— Надо было прихватить пиджак, — пробормотал Хантер, когда они сели в кабинку. Он осторожно придвинулся к Клер и положил руку ей на плечи. — Ты разрешишь мне погреть тебя единственно возможным в такой ситуации способом?

— Постараюсь потерпеть.

Внезапно Хантер почувствовал такое облегчение, как будто тяжелый груз упал наконец с его плеч. Он полностью расслабился. Рядом с Клер можно отдыхать. Быть самим собой. Говорить, что думаешь и, главное, что чувствуешь. Не бояться насмешек. Не бояться быть понятым превратно.

Она — его друг. Единственный друг на протяжении всей жизни. Ей можно доверять самые важные секреты, рассказывать о самых интимных переживаниях, посвящать в самые фантастические мечты. Она была его частью, и было безумно жалко потраченных впустую лет, которые он провел вдали от нее.

Но она никогда не покинет Лост-Фолз. А ему придется сделать это очень скоро.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Клер была готова отдать полжизни за чашку крепкого горячего кофе, но сил встать и включить кофеварку у нее не было. Из последних двадцати четырех часов удалось поспать не более двух. Мысли вихрем проносились в разгоряченном мозгу, их эпицентром был Хантер. Все благие намерения забыть его остались в прошлом. Она уже и не пыталась.

Один оборот колеса обозрения вернул Клер в юность, к интимным и романтическим мечтам. Хантер держал ее руку — и пожар эмоций стремительно и неумолимо разгорался в ее сердце. Нежность, благодарность и любовь полыхали с такой силой, что причиняли почти физическую боль.

Она уже давно, очень давно не переживала подобной бури чувств.

Сегодня они договорились встретиться в час дня на ярмарочной площади. Хантер говорил, что не хочет упустить ни минуты второго и последнего дня работы ярмарки и вдосталь насладиться всеми ее радостями. Побродить среди торговых палаток, набитых самыми неожиданными вещами, с которыми, ради благородной идеи помощи ближнему, решили расстаться горожане. Поглазеть на толпу, поболтать со знакомыми и объесться мороженым. Но у Клер возникло ощущение, что он чего-то недоговаривает.

Ровно без одной минуты час она появилась на площади. Она обежала глазами толпу и, к своему удивлению, отыскала Хантера на сцене. Он, раздуваясь от гордости, сидел в первом ряду между мэром и председателем комитета по организации Благотворительной ярмарки. Прямо напротив в ряду зрителей оказалось свободное место.

Через минуту началась церемония закрытия. Они сидели друг напротив друга, и Хантер не мог ее не заметить. Он улыбнулся и приветливо кивнул. Каково же было удивление Клер, когда после непродолжительной речи мэра и благодарственных слов председателя ярмарочного комитета на трибуну пригласили Хантера. Он уверенной походкой прошел по сцене, зачем-то поправил микрофон и одарил публику лучезарной улыбкой.

— Уважаемые дамы и господа, — начал он, — я хочу выразить вам глубочайшую благодарность за то, что в этом году вы пригласили меня принять участие в Благотворительной ярмарке. Встречи со многими старыми знакомыми заставили меня вспомнить о неразрывной связи каждого человека с тем местом на Земле, которое он называет родным домом. Моя мать любила Лост-Фолз. Нам всем хорошо известно, что средства, собранные за эти два дня, пойдут на благотворительность. Часть собранных средств будет передана приюту, а часть планируется израсходовать на приобретение подходящего участка земли, на котором в самое ближайшее время будет организована зона отдыха с детскими и спортивными площадками. Сегодня я от имени моей семьи и в память о моей матери хочу передать в дар городу принадлежащий нам участок земли размером в два акра, который находится в районе Авеню Каскад. — Вздох удивления волной прошел по рядам публики. Авеню Каскад был самым престижным и дорогостоящим районом Лост-Фолза. — Мои родители приобрели его много лет назад, мечтая возвести там прекрасный дом и разбить цветущий сад. Но судьба распорядилась иначе. Поэтому я обращаюсь ко всем вам с просьбой принять этот дар и воплотить в жизнь мечту моей матери. Пусть Лост-Фолз станет еще прекраснее, а его жители — счастливее. И я твердо знаю, что если в этот момент мои родители с небес смотрят на нас, то души их наполнены радостью и гордостью за родной город. Спасибо.

Шквал аплодисментов накрыл публику. Хантер долго еще стоял на сцене, принимая пожелания всего наилучшего и поздравления от знакомых и незнакомых. Ему жали руку, обнимали и хлопали по спине. Он улыбался и благодарил. Когда толпа немного рассеялась, его взгляд остановился на Клер.

— Ты, как всегда, полон сюрпризов, — промолвила она.

Он усмехнулся, будто не видел в своем поступке ничего особенного.

— Я решил ничего не рассказывать тебе заранее. Ты сочла бы меня транжирой и мотом.

— Я думаю… — под его внимательным взглядом Клер с трудом находила слова, — я думаю, мама гордилась бы тобой сейчас. Тем, что ты только что сделал для нашего города.

— Я сделал это не для города, а для себя. Потому что частичка моей души никогда не покидала Лост-Фолз. Могу я пригласить тебя сегодня на ужин?

Он предлагает провести с ним весь день и целый вечер! Сердце Клер застучало от радости.

* * *

Жарким июньским днем, через две недели после ярмарки, Клер вернулась из офиса раньше обычного. Очередной контракт был успешно завершен, и можно было позволить себе немного расслабиться. В спальне она с наслаждением сбросила деловой костюм. В такую жару даже тонкий лен казался слишком тяжелым. Клер в одних трусиках спустилась на кухню, чтобы приготовить холодного лимонада. Взгляд привычно скользнул по дому Стернсов, и она замерла с кувшином в руках. За окном на общей парковке Хантер мыл автомобиль.

После ярмарки их отношения неуловимо изменились. Внешне все выглядело так, как если бы они вновь стали очень близкими друзьями, может быть, даже ближе, чем в детстве. Они перестали скрывать друг от друга и прежде всего от самих себя постоянную потребность в общении и перезванивались по нескольку раз на дню. Только одна тема оставалась под негласным запретом — тема личных отношений.

Все это доводило Клер до сумасшествия. Она желала близости с Хантером так истово, что иногда готова была силой затащить его в постель.

Может, если он согласится, ей будет проще расстаться с ним, забыть, поставить точку.

Пусть на несколько часов, но ей удастся почувствовать себя счастливой и удовлетворенной женщиной.

За окном Хантер увлеченно намыливал бока автомобиля. Он скинул рубашку и остался в одних шортах. Мускулы играли под загорелой кожей, когда он, чуть наклонившись, сильными, уверенными движениями наносил густую пену. Густые белые хлопья налипли на темные волосы груди и рук.

Клер, не думая больше ни минуты, натянула коротенькие шортики и топик, скользнула в шлепки, перелила лимонад в два стакана и, подняв их над головой, выскочила на крыльцо.

— Эгей, привет! — радостно закричал Хантер. — Ставь стаканы на столик под тентом и иди помогать!

Клер сбежала с крыльца и, изящно балансируя стаканами в высоко поднятых руках и покачивая бедрами, направилась к тенту. Неожиданно прохладная тугая струя ударила ей чуть пониже спины. Она взвизгнула и выгнулась дугой, расплескивая лимонад. Хантер хохотал, струя из пережатого шланга захлестала по голым ногам Клер.

— Ну-ка попляши, Клер!

Она подпрыгивала и вскрикивала, пытаясь увернуться.

— Хантер! Прекрати! Я вся мокрая! Я принесла тебе лимонад, а ты…

Он приподнял шланг. Теперь струя хлестала по груди и животу Клер.

— Теперь ты ничем не лучше меня — такая же мокрая! Охладись немножко. Это приятно!

— Не смешно! Прекрати!

Хантер медленно опустил шланг и выключил воду. Прозрачные струйки стекали по стройным загорелым ногам Клер. Россыпь сверкающих капель покрывала обнаженный живот, шею, руки, кожа покрылась мурашками и казалась бархатной. Мокрая ткань топика облепила высокую грудь. Он моргнул.

— Оп-ля! Я нечаянно намочил твой топ. Тебе придется переодеться.

Клер, не говоря ни слова, наморщила носик, оттянула мокрую ткань с груди и принялась отжимать воду. Струйки побежали по втянутому животу, забираясь в пупок и скрываясь за поясом шортов.

— Не сердись, я просто не смог удержаться. — Хантер наклонился, закрутил кран и медленно выпрямился, не отводя глаз от Клер. — Бог с ним, с автомобилем. Я закончу попозже. Давай пойдем в сад и посохнем на солнышке.

— Я не знаю… могу ли остаться наедине с мужчиной, который так эротично моет машины…

Хантер усмехнулся и медленно слизнул прохладные капельки с верхней губы. Он сделал шаг навстречу, готовый схватить Клер в объятья, когда на подоконнике открытого окна резко зазвонил телефон.

Черт, это было совсем не ко времени. Он замер, заколебавшись на долю секунды, потом подошел к дому и снял трубку.

— Привет, приятель, — раздался в трубке голос его партнера. — Несмотря на твой очень недовольный тон, мне все равно придется обсудить с тобой один деловой момент.

Хантер прикрыл трубку рукой и искоса взглянул на Клер. Очарование момента было безвозвратно нарушено. Хантеру стало так горько, как никогда прежде. Его дела снова неприступной стеной отделяли их друг от друга.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В это утро Клер, как всегда, поднялась рано и принялась собираться в офис. Из головы не шел вчерашний телефонный звонок. Проклятье, это было так не вовремя! Конечно, сомневаться не приходилось, Хантер в любом случае снял бы трубку. Бизнес перекрывает в его жизни все. Пусть катятся ко всем чертям и он сам, и его бизнес! Она устала с ним бороться, тем более что ее поражение было заведомо предопределено. Где уж ей соперничать с курсом доллара или ценами на землю! Они всегда будут волновать его гораздо больше, чем она. Всегда.

В офисе ее ждал новый контракт. Первым делом она решила навести порядок в своем письменном столе. Это был ее принцип — прежде чем браться за что-то новое, полностью разделаться со всем предыдущим. С Хантером следовало поступить так же. Клер искренне надеялась, что небольшая уборка поможет успокоить расшатавшиеся нервы. Систематизируй пространство вокруг себя — и мир в душе наступит быстрее.

Телефонный звонок заставил Клер подскочить от неожиданности.

— Агентство недвижимости. Клер Дент слушает вас. Чем могу помочь? — Напрягая все свое профессиональное чутье, она внимательно вслушивалась в каждое слово на другом конце телефона. Человек явно не относился к разряду праздных болтунов, звонивших чаще всего от скуки. Это был Покупатель с большой буквы. — Да, мистер Брубакер, это наше агентство выставляет дом к продаже… Да, тридцать семь соток… Да, дом нуждается в некотором ремонте, но он вовсе не в аварийном состоянии… Вам понравились фотографии с видом из окон? Поверьте, они полностью соответствуют действительности… Вы не разочаруетесь… Конечно, конечно, я готова подъехать и показать дом в любое удобное для вас время… Да, по границам участка протекает небольшая речка, а прямо за ней начинается лес… Да, с другой стороны луг… Хорошо, я записываю… Договорились. Буду ждать. Спасибо, мне тоже. — Она положила трубку и еще раз посмотрела на листок, где записала координаты загадочного Брубакера.

Вполне возможно, в самом скором времени исчезнет еще одна нить, которая связывает их с Хантером судьбы.

* * *

К тому времени, когда Клер с мистером Брубакером добрались до участка, погода окончательно испортилась. Сильный дождь намочил землю, и она тяжелыми жирными кусками налипала на обувь. Мокрый кустарник хватал за рукава, а сильный ветер рвал зонт из рук Клер. Она чувствовала себя Мэри Поппинс, которой пришла пора улетать из этих мест.

Мистер Брубакер был настроен по-деловому, не обращал внимания на дождь и бодро шагал по участку, стряхивая время от времени комья грязи с ботинок. В дом он заходить отказался, объяснив, что участок пойдет под перепланировку, поэтому строение в любом случае будет снесено.

Когда подошло время торга, он предложил сбросить цену всего на тысячу. Сердце у Клер екнуло. Это был серьезный разговор. Слишком серьезный. Тем не менее она с любезной улыбкой предложила составить договор купли-продажи и передать Брубакеру, чтобы он, в свою очередь, проконсультировался с юристом. Брубакер в очередной раз отказался. Усложнять процедуру не стоило, агентство, где работает Клер, ему рекомендовали самые надежные люди. У него не возникает сомнений в ее порядочности, и к оформлению сделки следует приступить немедленно.

Когда наконец уже во второй половине дня Брубакер покинул офис, Клер положила голову на стол и всхлипнула.

Хантер опять оказался прав. Он прав всегда и во всем. Захотел продать дом за нереальную цену в полсотни тысяч — пожалуйста, не прошло и месяца, как объявился человек, готовый выложить кругленькую сумму. Хантер — везунчик. За что Фортуна так благосклонна к нему? Любой другой продавал бы дом годами. Или это и есть то самое чутье — талант бизнесмена, благодаря которому он так разбогател?

Она сняла телефонную трубку и набрала номер.

— Алло, Хантер?

— Привет, красавица, ты где?

В его голосе было столько игривой сексуальности, что на глаза навернулись слезы. Как у него все хорошо и просто.

— Я в офисе.

— Весь день сегодня пытаюсь тебя поймать. Очень надо поговорить. Ты хоть иногда включаешь компьютер? Люди придумали электронную почту как раз для того, чтобы облегчить общение. И на телефонные звонки ты не отвечаешь.

— Меня весь день не было в офисе. Телефон я с собой не взяла.

— Ты гуляла в такую ужасную погоду?

— Я не гуляла, я показывала клиенту дом.

— Понятно. Слушай, я хотел сказать тебе, что вчерашний звонок… Он был не ко времени. Но я не мог не ответить, понимаешь? Это бизнес. Короче, мне страшно жаль, что ты вчера ушла.

— Я все понимаю, Хантер. — Не составляло труда догадаться, куда он клонит. Клер быстро просмотрела на компьютере полученные за день сообщения. — Вижу твое сообщение. Прочту его позже. Я тоже звоню тебе по делу. У меня очень серьезная новость. Думаю, она тебя обрадует. — Клер помолчала, собираясь с духом.

— Какая? — не выдержал Хантер. — Ты меня интригуешь.

— Я нашла покупателя на дом и уже взяла пятьсот долларов залога.

В трубке повисла тишина.

— Все твои условия соблюдены. Единственное, если человек платит такие деньги, мы не имеем права спрашивать, что он собирается делать с участком. А он их платит, Хантер.

В трубке по-прежнему молчали.

— Алло, Хантер, ты меня слышишь?

— Слышу, — наконец сказал он. — Как тебе это удалось?

— Ты обратился в профессиональное агентство по продаже недвижимости. Это моя работа.

— Если ты так быстро нашла покупателя на дом, — помолчав, сказал Хантер, — значит, мы выставили слишком низкую цену. Я снимаю предложение о продаже.

Кровь бросилась в голову Клер.

— Что?! Ты сошел с ума! Я потратила кучу времени и денег на рекламу и показы. Я полдня оформляла документы. Наконец, человек уже заплатил задаток!

— Все твои расходы будут компенсированы в двойном размере. Верни деньги покупателю, извинись и предложи штраф в размере суммы залога за причиненные неудобства. Сними предложение о продаже на сайте агентства и аннулируй рекламу в газетах и каталоге.

— Почему?!

— Ситуация изменилась. Появились новые обстоятельства, и мне требуется некоторое время, чтобы все хорошенько обдумать. Я буду держать тебя в курсе.

— Знаешь, Хантер, для делового человека ты ведешь себя просто недопустимо. На продолжение сотрудничества можешь больше не рассчитывать.

— Просто я готов принять важное решение. И для этого мне нужно посоветоваться с тобой. Как раз как с лучшим специалистом в области недвижимости. Поэтому я прошу тебя прямо сейчас подъехать на участок.

Клер откинулась в кресле. У нее не было слов. Почему этот взрослый, неглупый человек не в состоянии понять самые элементарные вещи?

— Хантер, — спокойно сказала она, — я никуда не поеду. Я не могу раз за разом входить в дом и все время думать, что этот раз — последний. Мне тяжело. Я не буду больше заниматься его продажей. Извини. Тебе придется сменить агента.

— Я знаю, тебе было тяжело с самого начала. И еще я знаю, что ты взялась за это ради меня. Поверь, я все понимаю. Но затея потеряет смысл, если на твоем месте будет кто-то другой. Поэтому я настоятельно прошу тебя прямо сейчас приехать в наш загородный дом.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Машина неслась сквозь проливной дождь. Струи воды веером разлетались из-под колес. Хантер явно привык, что все в жизни происходит так, как он того пожелает. Сегодня ему удалось опять навязать ей свою волю. Хорошо, она войдет в этот дом, но точно в последний раз. Очень символично. Много лет она мечтала, как Хантер в день свадьбы перенесет ее на руках через порог и шлейф белого платья ковром укроет ступени крыльца. Какой контраст. Смешно. Она сумеет настоять на продаже дома Брубакеру и после этого разорвет с Хантером любые отношения.

Почти не снижая скорости, машина влетела во двор загородного дома Хантера и резко остановилась, подняв фонтан брызг. Клер заглушила мотор, распахнула дверцу и в растерянности замерла. Сильный дождь за несколько часов успел превратить двор в обширное и достаточно глубокое озерцо.

Хантер уже ждал ее, он успел затопить оба камина — из труб на крыше к серому небу поднимался дым. Сердце сжалось от странного предчувствия. Она опустила ноги в лужу. Белая кожа кроссовок немедленно и неотвратимо посерела, напитавшись водой. Клер вышла из машины и, высоко поднимая ноги, двинулась к крыльцу. С каждым шагом сердце сжималось все сильнее. Теперь в полуоткрытую дверь было видно, что в прихожей прямо на полу стоит огромная корзина алых и белых роз, окруженная мерцающим ожерельем из горящих свечей.

Клер остановилась у нижней ступеньки. Из полутьмы прихожей ей навстречу появился Хантер и замер в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. Минуту они молча смотрели друг на друга.

— Хантер Стернс, ты должен мне новую пару кроссовок, — тихо произнесла Клер. От ее воинственности не осталось и следа.

Он посмотрел на ее ноги и вдруг усмехнулся.

— Может, все-таки войдешь? А мокрые следы я, так и быть, вытру.

— Не раньше, чем ты назовешь, наконец, сумму, за которую согласен расстаться с домом.

— Проблема в том, Клер, что я не собираюсь с ним расставаться. Я передумал.

— Что? — От неожиданности Клер сама не заметила, как поднялась на нижнюю ступеньку. — Хантер, ты прекрасно знаешь, что такими вещами шутить нельзя. Ты отнял у меня столько времени…

— Я знаю, что отнял у тебя слишком много времени. Поэтому теперь я собираюсь владеть домом вместе с тобой.

— Как это следует понимать? — Дождь кончился, небо посветлело. Серые лохматые края облаков расходились все дальше, и все шире открывался между ними голубой бездонный колодец. Капля с крыши упала Клер за шиворот, и она, поежившись, поднялась еще на одну ступеньку. — Что значит — владеть вместе?

— С сегодняшнего дня в округе, не считая твоего, существует только одно риэлтерское агентство — «Компания Лост-Фолз риал эстейт». И с этого момента ты, если согласишься, его владелица и управляющая. Я решил, что самое выгодное — объединить все мелкие фирмы по операциям с недвижимостью в одну большую компанию. Их покупка заняла несколько последних недель. Ведь только крупной фирме будет под силу принять участие в строительстве огромного комплекса отдыха на берегу лесного озера, которое я затеял.

Клер механически кивала, не в состоянии сразу осознать услышанное.

— Подожди, но как ты собираешься строить что-то здесь, если сам будешь жить в Калифорнии?!

— Клер, я остаюсь в Лост-Фолзе. Отныне я буду вести бизнес здесь. С тобой. Ты согласна?

— Нет. — Клер сама испугалась резкости, с которой прозвучал ее быстрый ответ. Что делать, если их отношения попали в заколдованный круг!

Становится страшно при мысли, что через несколько дней она уже никогда больше не увидит Хантера. Но от перспективы видеть его каждый день, работать над одним проектом, встречаться в рабочем кабинете и за деловым ужином становилось еще страшней. Стариться в одиночестве на глазах любимого мужчины, которого невозможно назвать своим, — тяжелая перспектива. Поэтому она еще раз повторила, уже гораздо тише:

— Нет.

— Почему? Конечно, компания получится большая, но твоих деловых качеств вполне хватит на две такие. Ты прекрасно ориентируешься на рынке земли, знаешь законодательство, умеешь работать с людьми…

— Дело не в моих деловых качествах.

— А в чем?

Она собрала все свое мужество, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Я говорю сейчас не о бизнесе, а о том, какое место в твоей жизни ты отводишь мне.

— Клер, посмотри на меня…

— Хантер, я не смогу быть тебе ни другом, ни партнером по бизнесу. Судьбой нам было уготовано другое. И если мы оба не смогли выполнить предначертанное… Кто виноват…

— Никто ни в чем не виноват. Клер, я люблю тебя.

Она быстро взглянула на него, словно проверяя, не ослышалась ли. В груди стало горячо, воздух вокруг зазвенел. Она покачнулась, Хантер поймал ее за плечи и прижал к себе.

— Ты можешь… можешь повторить? — невнятно пробормотала она, чувствуя щекой шершавую ткань тенниски на его груди. Удары его сердца оглушали.

— Клер, я тебя люблю, — прошептал он прямо ей в ухо.

— Хантер! — Сердце Клер наполнилось ликованием. Хотелось плакать и смеяться одновременно. — Хантер…

— Я не знаю, почему мне понадобилось столько времени для того, чтобы так ясно осознать это. Я все время размышлял. С того самого момента, как в первый день вошел на кухню и увидел тебя. Ты была так красива.

— Подумать только. Я ведь ехала сюда сказать, что между нами все кончено. Дружба, партнерство, все-все…

Он засмеялся и чуть-чуть отстранился, чтобы вытащить розу из корзинки за дверью.

— Возьми. Я приготовил самые прекрасные на свете цветы для самой прекрасной девушки на свете.

— Хантер, ты, оказывается, поэт? — Клер прижала прохладные душистые лепестки к разгоряченному лицу.

— Тогда я хочу сказать тебе еще кое-что. — Он снова нежно привлек ее к себе и вдруг указал рукой на небо. — Эгей, посмотри-ка сюда!

Клер обернулась. Тучи разошлись, высокая синева сияла умытой чистотой, и через весь небосклон над лесом и лугом широкой яркой дугой раскинулась радуга. Она была совершенна. Небесный шедевр, сказочный мост, оба конца которого упирались в землю.

Они стояли, обнявшись, на старом крыльце и не могли оторвать глаз от многоцветья красок. Клер вдруг твердо и ясно поняла, что с этого момента в их жизни все будет хорошо. Они заслужили и выстрадали свою любовь.

— Я люблю тебя, Хантер, — сказала она. — Всегда любила и всегда буду любить.

— Клер… — Он снова обнял ее. — Нет, ты только взгляни на небо! Вот такого я точно не видел лет тридцать!

Под высокой первой радугой теперь зажглась вторая, поменьше и потоньше, но такая же полная, от земли до земли, яркая и чистая.

— Одна для тебя, другая для меня, — мечтательно сказала Клер.

— Помнишь, как говорится в легенде: тот, кто увидит двойную радугу в небе, станет богатым и счастливым, но его душе не будет суждено узнать покоя.

— С первыми двумя утверждениями я согласна, а последнее мы опровергнем. Как ты думаешь, у нас будет достаточно сил, чтобы изменить легенду?

— Конечно. Легенды ведь создаются людьми.

Клер повернула к Хантеру лицо и увидела свое отражение в его глазах. Она приподнялась на цыпочки и через секунду перестала чувствовать землю под ногами. Губы Хантера накрыли ее губы. Кольцо сильных рук отсекло тревоги и печали окружающей действительности, замкнуло мир вокруг, делая его теплым, надежным, бесконечным.

— Помнишь, много лет назад мы пытались добежать до радуги, чтобы сделать всех людей счастливыми? — спросила Клер. — Если бы та радуга сияла на небе так же долго, мы вполне могли бы успеть. Может, попробуем сейчас?

— Что? — Хантер удивленно приподнял бровь. — Хочешь горшочек с золотом?

— Нет, я хочу тебя. Потому что только ты можешь сделать меня счастливой.

— Пойдем быстрее, посмотри, цвета начинают меркнуть. — Он взял ее за руку. — Мы обязательно найдем наше счастье.

— Мне кажется, — тихо сказала Клер, — мы его уже нашли.

Они спустились с крыльца и пошли той же тропинкой, что ходили в детстве. Их пальцы переплелись.

Перед большими камнями, за которыми начиналась тропинка, ведущая в лес, они остановились.

— Знаешь, — заговорил Хантер, — а ведь тогда, в детстве, я действительно верил в горшочек с золотом и готов был отдать его тебе весь целиком. Сейчас я сделал бы так же. Только опять не уверен, что мы успеем поймать радугу.

Клер подняла голову. Неба не было видно за густыми ветвями деревьев, которые переплелись вверху, образовав почти сплошную крышу.

— Оп-ля! — Хантер вдруг резко остановился и поймал за руку Клер. — Надо было прихватить лопатку.

— Какую лопатку? — Она удивленно посмотрела на огромный старый дуб, перед которым они стояли. Внезапно ее лицо просветлело. — Господи, Хантер, это ведь то дерево, под которым мы закопали тогда мамино кольцо! Прямо между корней, у самого ствола. Вот, вот же это место!

— Точно. Мы тогда так и не признались родителям. Мы свято верили, что делаем это для счастья всего человечества.

— Наивные дурачки! Хотели счастья, а принесли несчастье. Мама так плакала. На вырученные от кольца деньги семья могла бы жить целый месяц.

— Ну, слава богу, она и без кольца не пропала! — засмеялся Хантер. — Давай посмотрим. Вдруг оно еще здесь?

Он наклонился и начал руками разгребать старые ветки и влажные после дождя прошлогодние листья. Показалась темная сырая земля. Клер опустилась на колени и тоже, принялась отгребать в сторону темный перегной.

— Кажется, я что-то нащупал! Похоже, это наша банка. — Он осторожно счищал землю с какого-то цилиндрического предмета. Блеснул металл. Хантер сунул согнутую ковшиком ладонь поглубже и вытащил наружу банку. Краска облупилась, земля забила щель вокруг крышки, но, когда Хантер перевернул ее, стряхивая налипшие комья, внутри что-то звякнуло.

— Боже мой, Клер, оно все еще там! — На его лице отразился мальчишеский азарт и восхищение. Клер порозовела от возбуждения, глаза блестели, волосы растрепались по плечам. — Подставляй руки. — Он, не поднимаясь с колен, пошарил вокруг и нашел острый сучок. Секунду возился, стараясь подцепить крышку. Наконец она медленно, как будто нехотя, отогнулась. Хантер осторожно наклонил банку над сложенными лодочкой ладонями Клер. Сначала оттуда тонкой струйкой посыпалась сухая пыль. Сверху на нее выпало кольцо.

— Это бабушкино. Мама говорила, оно должно перейти мне по наследству. Просто тогда был очень трудный для нас год.

— Все трудности позади, Клер. Теперь оно твое по праву.

— Сколько неприятностей оно нам принесло. — Клер положила кольцо на землю и вытерла испачканные землей руки о траву. — Подумать только.

— Нет, Клер. Во всех неприятностях люди виноваты сами. Это кольцо долгие годы хранило наше счастье. Кто знает, как бы все обернулось, не закопай мы его здесь много лет назад. Ты согласна? Подожди, — попросил он, увидев, что Клер готова спрятать кольцо в карман. — Дай мне его, пожалуйста. — Он взял кольцо и мягко заставил ее подняться на ноги, продолжая стоять на коленях и сжимать ее ладони. — Я хочу, чтобы все было по правилам. Клер Дент, согласна ли ты выйти за меня замуж и сделать меня самым счастливым мужчиной на свете?

— Да, — она качнулась вперед и прижала его голову к себе. — Согласна.

Хантер осторожно надел кольцо на безымянный палец ее левой руки.

— Храни его, это залог нашего счастья. Смотри, не потеряй.

— Я никогда не потеряю ни его, ни тебя, — тихо засмеялась Клер.

— Что касается меня — даже не сомневайся. Во-первых, в Лост-Фолзе невозможно потеряться, а во-вторых, я сам не намерен пропустить ни минуты того счастья, из которого, я уверен, будет состоять вся вторая половина моей жизни. Простейшая формула: утром — с радостью на работу, вечером — с радостью домой, а ведь без тебя она неосуществима. Знаешь, я собираюсь стать образцовым мужем. Это будет совсем не трудно, потому что с тобой мне гораздо интереснее жить. Конечно, сначала я буду очень занят. Так всегда бывает, когда начинаешь новое дело. Переговоры, лицензии, разрешения и всякое такое, но я очень рассчитываю на твою помощь. Ты ведь будешь мне помогать? Советами, идеями? Для красивой женщины ты просто неприлично умна. Грех будет этим не воспользоваться.

— Пока меня очень устраивает решение, к которому ты пришел самостоятельно.

Он усмехнулся.

— Лиха беда начало. Нам предстоит много работы. Особенно тебе. Ты ведь будешь заниматься детьми. — Он помолчал и опять мечтательно улыбнулся. — Нет, мне положительно нравится тот период жизни, на пороге которого мы стоим. И мне кажется, у нас будет много детей, один другого краше. Разве могут быть некрасивыми дети, когда мама и папа так любят друг друга? Предлагаю считать это направление главнейшим для нашей семьи, хотя бы на первые пять лет. Лично я намерен приступить к реализации прямо сегодня. Слушай, мы должны пожениться как можно быстрее. По-моему, в Лост-Фолзе не принято, чтобы дети рождались раньше чем через девять месяцев после свадьбы.

Клер засмеялась и обняла его за шею.

— С тобой я готова на все!

— Теперь ты согласна, что предложение о продаже дома нужно снять как можно быстрее?

— Согласна. И сделаю это сегодня же. — Она поцеловала его. — Но сейчас мне просто необходимо погреться и высушить одежду у камина.

Взявшись за руки, они пошли плечом к плечу по узкой лесной тропинке к дому, над которым после дождя появляется радуга счастья.

КОНЕЦ

Внимание!

Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ