Александр [Михаил Алексеевич Ланцов] (fb2) читать онлайн

Михаил Алексеевич Ланцов
АЛЕКСАНДР
(Александр - 3)

Пролог

За окном испорченными метрономом стучала первая весенняя капель. Ее жирные капли лениво сползали с подтаявших сосулек и громко падали на каменную брусчатку, уже избавившуюся от снега. Четвертый день шла сильная оттепель, затянувшая своей промозглой слякотью всю округу. Казалось бы, весна должна радовать, но Саша от ее вида только куксился и был постоянно пасмурным. Даже озорное солнышко ему не улучшало настроение. Он никогда не любил это 'мокрое дело', предпочитая однозначные времена года, такие как лето или зиму. Слякоть, сырость, мерзкий холодок, который время от времени предательскими сквозняками пробегал по помещениям Николаевского дворца и заставлял ежиться, не могли способствовать хорошему настроению. В эти дни к нему приходили беспокойство и бессонница, порождаемые странным ощущением того, будто бы что-то очень важное еще не сделано. И вот прямо сейчас нужно бежать и срочно 'затыкать дыры', а то потом будет поздно. Слишком поздно.

И вот, в который раз, Александр не спал, а, укрывшись пледом, сидел в кресле и наблюдал за грязно-серым ночным небом, сквозь которое изредка проглядывали звезды. В комнате горела керосиновая лампа. Ее слабый свет лишь рождал полутьму с бегающими по стенам тенями. Подобная обстановка еще больше усугубляла и без того сильную тревогу на душе у цесаревича. Ключевым лейтмотивом были крутившиеся в голове слова Воланда из 'Мастера и Маргариты': 'люди не только смертны, но и более того, они смертны внезапно'.

Произошедшее пару недель назад покушение было столь неожиданным и наглым, что ему оставалось только гадать, каким чудом он остался жив. Внезапно выскочивший из толпы польский революционер с револьвером в руке имел все шансы достигнуть успеха, но божественное провидение решило иначе - все пули прошли по касательной, испортив одежду и лишь одна, чуть-чуть зацепила кожу левого плеча. Видимо неудачливый убийца очень нервничал, из-за чего его руки дрожали. Иного объяснения произошедшему чуду Саша не видел.

Вдруг в этом полумраке скрипнула дверь, вырвавшаяся цесаревича из погруженного в себя состояния. Александр обернулся и увидел в дверях Павла Георгиевича:

- Паша, что вы не спите? Уже далеко за полночь.

- Ваше императорское высочество, дел много, да и не мог вас оставить. Вы же после последнего покушения практически все ночи проводите в кабинете, не смыкая глаз. Что с вами случилось? Вы не подумайте ничего дурного, но за вас много людей переживают. Я уже не знаю, куда девать письма с пожеланиями скорейшего выздоровления.

- В самом деле? - Совершенно постным тоном спросил Александр.

- Да. После того, что произошло на Уложенной комиссии, для простых людей вы стали как в свет в окошке. По крайней мере, те, кого посвятили в происходящее. На ваше имя в канцелярию ежедневно приходят сотни писем. Честно говоря, я не понимаю, что с ними делать. Многие из них так написаны, что нет никакого смысла на них отвечать. Люди за вас переживают и волнуются.

- Видимо не все. Знаете, Паша, мне очень тошно. Мне хочется в отпуск. Поехать куда-нибудь в глухую Сибирь. Или на Алтай. Погулять по горам, подышать свежим воздухом…. Я устал, Паша. Очень устал. Десять лет кряду я работаю, чтобы возродить величие этой, потерявшей всякие жизненные ориентиры страны, а воз и ныне там.

- Ну что вы такое говорите?

- Кстати, что вы в дверях стоите? Проходите. Садитесь.

- Ваше императорское высочество, я не могу говорить о десяти годах, но все что я видел из сделанного вами поразительно!

- Полно вам, это бессмысленная лесть. Я же отлично вижу реальное положение дел. Вспомните, с каким боем вся верхушка отечественного дворянства встала против новых законов. Эти молодцы решительно не хотят ничего менять. А внизу, в самом низу этой гигантской государственной пирамиды, жизнь с каждым днем становится все хуже и хуже. И черт бы с ней, по большому счету. Я не святой благодетель. Но ведь это напряжение, в конце концов, разнесет страну вдребезги. Да так, что кровью будет залито все. Представьте Великую Французскую революцию только с русским размахом. Вся страна окажется в кровавом крошеве. А эти… а… - цесаревич махнул рукой и уставился в окно печальным взором.

- Но вы же, все-таки смогли многое сделать.

- Что с того? Знаете, пропасть можно или перепрыгнуть, или не перепрыгнуть. Полумеры в нашем случае невозможны. Или выйти из того пикирования, в которое вошла наша страна или потерять ее окончательно, разбившись о скалы. Немножко беременными не бывают.

- А что такое пикирование?

- Снижение летательного аппарата в горизонтальной плоскости с углом наклона более тридцати градусов.

- Эээ…

- Вы не читали трудов по воздухоплаванию? Зря. Эти вопросы очень перспективны и интересны. Впрочем, кто именно ввел этот термин, я не помню. Да и неважно это в нашем случае. - Александр взял небольшую паузу, в ходе которой ненадолго задумался. - Те десять лет, что прошли с момента осознания миссии, я работал как проклятый. Причем, хочу отметить, имея самые лучшие в империи условия. Но за столь значительный промежуток времени так ничего толком и не было сделано. Десять лет коту под хвост. Да, я смог добыть огромное количество денег, войдя в сотню самых богатых людей планеты. Но какой с этого толк? Паша, посмотри вокруг - что изменилось? Никаких серьезных структурных изменений. Петр в куда худших условиях смог за те же десять лет сделать намного больше.

- А причем тут Петр Алексеевич?

- Притом, что задачи у нас аналогичные. Перед нами лежит сгнившая на корню, отсталая страна, элита которой просто не готова к тому, чтобы собрать всю свою волю в кулак и совершить качественный рывок вперед, поведя за собой остальных. Да что элита, вот возьми простого человека, что он хочет? Чтобы все было привычно, как раньше, когда трава была зеленей, а деревья выше. Лишь бы ничего не менялось! А что у нас было? Да ничего не было, и нет! Орда голодных и неграмотных крестьян и все. Это единственное наше богатство и достояние. Более у нас на данный момент нет ничего, понимаешь Паша, ничего! Ни промышленности, ни сельского хозяйства, ни вменяемой финансовой системы, ни упорядоченного законодательства, ни нормального образования, ни науки. У нас ничего нет! Вообще! - Александр так распалился, что лицом покраснел и, практически, кричал. - А они еще выступают, говорят о каких-то там традициях и чести. Какие традиции? Какая честь? К чертям собачим такое наследие предков, если оно довело нас до такой жизни! - Саша закончил эту тираду, смотря дикими глазами на Дукмасова, после чего отвернулся, замолчал и уставился в окно.

- Ваше императорское высочество, мне кажется, вы сгущаете краски… - цесаревич никак не отреагировал на эту реплику, продолжая смотреть в темноту ночи. - Может, чаю?

- Пожалуй.

Павел Георгиевич тихо удалился, оставляя цесаревича наедине с собой. Обстоятельства довольно регулярного бдения ночью самого Дукмасова из-за большого объема работы сказались, а потому получилось достаточно быстро организовать доставку в кабинет Александра все необходимое для чаепития. Особым разнообразием 'закуски', правда, не отличались в связи с неурочным часом, однако, выбрать было из чего.

Пили не спеша и задумчиво. Саша сосредоточенно смотрел куда-то вдаль, так, будто стен вокруг и не было. Павел же, чуть скосив глаза, наблюдал за цесаревичем и методично, но аккуратно хрустел баранками, стараясь не отвлечь его от рассматривания чего-то очень важного где-то там, за стенами. В конце концов, после, наверное, пяти минут молчания Александр продолжил.

- Вот ты говоришь, что я сгущаю краски. Почему ты так считаешь?

- Ваше императорское высочество, я не очень разбираюсь в политике, поэтому мне сложно судить о ситуации в целом, - Дукмасов несколько смутился, оказавшись неготовым к подобному вопросу.

- То есть, ты просто из вежливости подобное говоришь? Дескать, все будет хорошо и так далее? Обычная лесть… - Последние слова Александр сказал очень тихо, рассматривая чаинку, плавающую в кружке.

- Нет! Это не лесть! Я же вижу, что вы делаете! Как все меняется вокруг вас. В крупном, глобальном масштабе я не могу судить, так как не знаю, что там происходит, а в рамках отдельно взятой Москвы, вы уже совершили чудо. - Дукмасов несколько возбудился и раззадорился из-за того, что Александр его назвал льстецом, которым он никогда не был. Это Павла зацепило. Однако сам цесаревич лишь хмыкнул, достал из ящика стола плотную папку зеленого цвета на веревочных завязочках, и передал ее адъютанту.

- Вот, можете ознакомиться, Павел Георгиевич, - тот удивленно посмотрел на Александра, хотел было что-то сказать, но передумал, и молча стал возиться с завязками картонной конструкции.

Папка оказалась уникальной. Александр собирал в ней сухую выжимку по своим бухгалтерским и стратегическим заметкам, включая разведывательную информацию и воспоминания. Битый час Павел Георгиевич увлеченно рассматривал листочки, написанные твердым почерком Его императорского высочества и которые, вероятно, до сего момента никто не видел, кроме самого Александра. Конечно, цесаревич рисковал, показывая еще одному человеку столь важные документы, однако, запомнить что-то значительное из материалов, предоставленных ему для чтения он вряд ли смог. То есть, риск был невелик.

- Все равно я вас не понимаю. Судя по материалам этой папки, - Павел слегка потряс пачкой документов, - вы создали огромную финансовую империю, которой ничто не угрожает. За столь малый срок добиться подобного решительного успеха - впечатляющий результат.

- И что с того? Ну, допустим, заработал я огромное состояние. Какой с этого толк? Лично я могу совершенно спокойно прожить и на то содержание, что мне положено по законам Российской Империи. Даже более того, я могу вообще от всего отречься и пойти без гроша в кармане в мир. Меня это не пугает. Проблема лежит совершенно в другой плоскости - мои амбиции выходят за пределы моих собственных личных интересов. Я хочу добиться успеха в совершенно ином масштабе. Мне мало радостной и изобильной жизни. Можете считать это гордыней и запредельным для обычного человека честолюбием.

- Но…

- Посмотрите вот сюда и сюда. Что вы видите? Ничего? Печально. Ну да вы в бухгалтерии и не разбираетесь. Эта сводка, которую я смог собрать по благосостоянию подданных моего отца. Так вот, основная беда России, как вы видите, в том, что она бедна как церковная мышь. Да, конечно, у нас есть огромные запасы природных ресурсов, но все это вторично и, по большому счету, неважно. Богатство государства определяется не по количеству миллионов в карманах нескольких сот ее жителей, и не по природным богатствам, которыми располагает занимаемая страной территория. Это все бред сивой кобылы. Богатство государство определяется лишь по одному критерию - тому, как живут ее жители. Причем, не по принципу 'средней температуры по больнице', а ориентируясь на беднейшие и самые широкие слои: крестьян и рабочих. Этот момент особенно важен. Потому как мы говорим о богатстве страны, а не о богатстве ее правителей.

- Любопытно… - задумчиво сказал Дукмасов.

- Безусловно. Вы меня уже неплохо знаете, и понимаете, насколько я далек от гуманизма и прочих восторженных глупостей. Да и нет права у меня слюни пузырями распускать. А потому, я смотрю на ситуацию исключительно с прагматичной точки зрения. Основа независимости любого государства заключается в самобытности ее экономики. Это фундамент. Ядром любой здоровой экономики является товарное производство. Не добыча сырья, например, леса, и продажа его иностранным компаниям, а производство товаров. То есть, то, о чем ратовал Петр Алексеевич, когда создавал империю. Так вот. Мануфактуры, заводы и фабрики выдали в конечном итоге какой-то продукт. Что с ним делать? Правильно. Его необходимо продать. На полученные деньги закупить еще сырья и сделать еще больше этого продукта. Само собой с учетом издержек и прочего. Это называется оборот. Он нужен любому производству как воздух. И чем выше, тем лучше.

- Но как его получить, если крестьянам просто-напросто не нужны многие промышленные товары?

- Для любого оборота нужен рынок сбыта, основу которого составляют покупатели, не только желающие приобрести предложенный товар, но и могущие это сделать. То есть, у них есть деньги в нужном объеме для этого, они в курсе существования этого товара и он находится в их досягаемости. Ведь никто не поедет за новой отверткой в Новую Зеландию, это глупо. Значит, магазин, который продает этот самый промышленный товар, должен быть расположен так, чтобы покупатели могли до него добраться, не прикладывая для этого каких-то нереальных усилий. Пока ясно, что я говорю?

- Да, - Дукмасов решительно кивнул.

- Но тут нужно указать интересный нюанс. Чем выше оборот промышленных товаров, тем ниже стоимость и выше скорость производства. То есть, при производстве десяти тысяч керосиновых ламп мы будем иметь издержки из расчета на одну лампу меньше, чем при производстве ста штук. Это не считая того, что технологическая цепочка в первом случае будет отлажена значительно лучше. В конечном итоге, это приведет еще к какому-нибудь приятному бонусу. Но тут важно помнить об одном моменте, который ведет к созданию мыльного пузыря.

- Чего? - удивился Павел.

- Мыльного пузыря. То есть наблюдаемого фальшивого эффекта в экономических процессах. Смысл вот в чем. Как я уже говорил, любому производству нужен оборот. Но желание его увеличить любой ценой может привести к тому, что производители будут искусственно снижать качество производимой продукции, желая ее скорейшую порчу с последующей покупкой нового образца. Это позволяет очень серьезно увеличить объем производства при серьезном снижении качества. Итог оказывается очевиден. Из широких масс населения выкачиваются сбережения, а итоговое качество производства падает, в конечном счете, до такого уровня, что никакие серьезные проекты общество, пораженное подобным заболеванием, осуществить уже не может. Исчезает культура производства. То есть, новые, требующие более высокого уровня технологической обработки товары производить не получится, либо количество брака будет очень высоко. Вспомните, чем я занимаюсь на своих заводах? Правильно. Я не жалею денег и сил на то, чтобы повысить уровень квалификации своих рабочих, чтобы они смогли изготавливать быстрее и проще более сложную продукцию. Ведь итоговая стоимость технически сложного товара упирается, в том числе, в количество человеко-часов, затраченных на ее производство. Человеко-часы это не только время, оплачиваемое рабочим. Это много чего интересного, например, технологические издержки или потери от непрямой выгоды, вызванные простоем оборудования.

- Что значит непрямая выгода?

- Пресс может в час сделать шестьдесят штамповок. Он рассчитан на такую нагрузку. Однако по каким-то причинам на него поступают всего десять-пятнадцать заготовок для штампов. Вот недовыработка и есть потери непрямой выгоды. Мог сделать, но не сделал. Но мы отвлеклись. Итак, оборот. Чтобы его увеличить, нужно производить больше товаров, для чего необходимо привлекать свободные капиталы на модернизацию производства, например, для установки новых станков и обучение персонала. Возросшее количество произведенного товара нужно кому-то продавать, чтобы покрыть возросшие расходы и вернуть вложенные капиталы. И тут мы опять упираемся в рынок сбыта. Промышленность России не развивается потому, что ей некому продавать многие товары, население-то жутко бедное. А при имеющихся объемах производства не получается держать уровень производства на мировом уровне. И мы не в состоянии успешно конкурировать на мировом рынке. То есть, наши заводы еле концы с концами сводят, и средств на модернизацию им взять неоткуда. Конечно, можно привлечь иностранные инвестиции, но тогда, де факто, это будет продажа наших заводов иностранным компаниям, то есть, иностранному государству.

- Получается какой-то замкнутый круг, - Дукмасов был сама задумчивость.

- Да, он самый. Дело в том, что реально конкурентоспособен только достаточно крупный бизнес. Причем желательно разноплановый. То есть, завод производит не только рельсы, но и еще целый ассортимент разнообразной продукции. Иными словами, перед нами уже даже не завод, а некий промышленный гигант с множеством производственных линий самого широкого профиля. Обратите внимание на Альфреда Круппа. Вот самый прозорливый промышленник современности. Правда такие предприятия уже нужно называть по-другому, так как они вышли далеко за пределы возможностей обычного завода или фабрики.

- А как же быть с мелким, частным делом? Ведь это голубая мечта широких слоев разночинцев.

- Малый бизнес может что-то предложить только в сфере услуг или штучного производства каких-нибудь уникальных вещей. Решить вопросы массового товарного производства он не в состоянии в принципе по уже указанной выше причине - недостаток капитала. Он просто неэффективен в указанном вопросе. Попытка переложить на его хрупкие плечи непосильные для него задачи обернется катастрофой для государства и гибелью для него. То есть, эти мысли - очередная иллюзия или утопия, если хотите. Возвращаясь же к заводам и фабрикам, мы видим причины, которые приводят либералов и разночинцев к подобным заблуждениям. Дело в том, что их технологический уровень уже сейчас серьезно уступают европейскому уровню. Не вдаваясь в подробности можно твердо сказать, что эти предприятия в конечно итоге либо разорятся сразу, либо влезут в кредиты и станут де-факто собственностью кредиторов. А это очень серьезная проблема. Уже сейчас нам выгоднее в сиюминутной перспективе заказывать промышленные товары в иных государствах, а не производить их у себя, так как более массовое производство более совершенными инструментами позволяют выделывать продукцию качественней и дешевле, чем у нас. Даже с учетом транспорта и пограничных пошлин. Тем более что пошлины мой отец, под нажимом европейских государств сильно снизил. Но это выгодно только в сиюминутном ракурсе, то есть экономия будет только здесь и сейчас, без просчета ситуации в долгосрочной перспективе. Однако, если посмотреть на проблему в развитии, то становится отлично виден долгосрочный эффект постановки подобного государства в зависимость от более развитых соседей. Что, в итоге, это приводит к тому, что формально без войны и открытого порабощения Россия превращается в самую обычную колонию, от которой потребно только сырье, и куда сбывают промышленную продукцию от 'благодетелей'. А в случае войны или иного обострения отношений, всегда можно перекрыть поставки жизненно важных товаров, которые у нас не производятся или производятся в недостаточном объеме. Так и получается, что независимость упирается не столько в 'штыки', сколько в заводы и фабрики.

- Никогда не слышал ничего подобного, я думал, независимость опирается на армию, а не на экономику и промышленное производство, - Дукмасов сосредоточенно потер лоб.

- Армия, безусловно, важна, но она вторична. В современных условиях, без хорошей промышленности нельзя создать хорошую армию. Вот смотрите сами, - Александр достал еще несколько листков из папки, которую изучал Павел, - это состояние наших заводов, фабрик и мануфактур. Обратите внимание - большая часть заводов работает за счет посессионных крестьян, либо формально, либо фактически. То есть, отмени император крепостное право, и эти предприятия разорятся. Эффективность их производства не позволяет им не только модернизировать свою технологическую базу, но и даже просто оплачивать нормальных рабочих. Иными словами они работают 'в ноль', а то и 'в минус'. И вот такие вот фабрики да заводы - фундамент нашей промышленности. Убогой, слабой, но промышленности, которая хоть что-то производит. Вы не задумывались над вопросом, почему я не рвусь, как и отец отменить крепостное право?

- Задавался, но ответа так и не находил. Ведь крепостное право, это клеймо.

- Глупости это, а не клеймо. Эта риторика просто попытка других государств повлиять на нашу внутреннюю политику. Вы думаете, отмена крепостного права положительно подействует на Россию? - Саша налил себе еще чаю, отхлебнул и вопросительно посмотрел на Павла.

- Думаю, что да. Это освободит рабочие руки и ускорит развитие нашей промышленности.

- Теоретически, вы правы. Но особенно подчеркну - теоретически. Вопрос крепостного права очень интересен. Он разделяется на два отдельных направления. Во-первых, это промышленность. Большая часть имеющейся на данной момент промышленности Российской империи живет за счет крепостных крестьян, которые отбывают в той или иной форме феодальную зависимость в виде работ на предприятии. Свободных капиталов владельцы не имеют, а потому отмена крепостного права приведет к тому, что мы одним махом лишимся практически всей промышленности. Да, она отвратительная. Но иной нет. Нельзя одним махом разрушать все, не предлагая ничего взамен. Иностранные компании просто не дадут подняться новым заводам и фабрикам, хлынув на российский рынок полноводной рекой промышленных товаров, произведенных в Англии, Франции и Германии. Либо просто перекупят те производства, что будут нарождаться. У нас очень слабая промышленность и ее следует развивать. Развивать, а не рубить под корень, так как большая часть тех рабочих, которые могут считаться квалифицированными, но на данный момент находятся в сословии крестьян, попросту вымрут по той причине, что им будет нечего кушать. Им и их семьям. Это что касается первого направления. Во втором лежит полноводная река обычных крестьян, живущих с сельского хозяйства. Что нам предлагал с ними сделать Милютин?

- Дать крестьянам свою землю, чтобы они смогли на ней жить своим умом.

- Эта формулировка для газет. На практике Милютин хотел, чтобы в деревне начался жуткий голод. Не удивляйтесь. Все достаточно просто и упирается в то, что ни вы, ни большинство дворян не имеете никакого представления ни о сельском хозяйстве, ни об экономике. Предложение отменить крепостное право в той форме, что звучали со стороны действующей комиссии, есть или вопиющая некомпетентность, или попытка навредить Отечеству, вызванная, например, иностранным подкупом.

- Ваше императорское высочество, ну почему же вам везде враги и злые умыслы видятся?

- Потому как не без этого. Смотри сам. Вот, - Александр достал из ящика стола еще тоненькую папку. - Здесь я попробовал обобщить все материалы, которые получилось собрать по подготовке земельной реформы и реальному положению дел. Вы, наверное, в курсе, что собирается замечательный сборник 'Статистический временник'. Его подготовка несколько затянулась, однако, уже сейчас, опираясь на черновые цифры можно сделать очень интересные выводы. На данный момент в Европейской России наличествует около шестидесяти миллионов человек населения. Из них примерно сорок три миллиона - разного рода крестьяне, половина которых - крепостные. То есть, мы имеем по факту двадцать три миллиона крепостных крестьян.

- Огромное количество!

- Безусловно. Итак. Что предлагает Николай Алексеевич? Он предлагает им всем выкупать за землю у помещиков, дескать, так будет справедливо и правильно. Но ведь это жуткая ересь! - Александр привстал и так ненароком сломал руками баранку. - С какой стати?

- Я вас не понимаю.

- Хорошо, давайте пойдем по порядку. Итак. Смотрим на сам факт выкупного платежа. Что это такое? Если отбросить всякую шелуху, то мы увидим совершенно обыденную попытку провести массовую сделку по купле-продаже земельных участков. То есть, это не выкуп, а приобретение в собственность. В принципе, резонное предложение, но опять же, в теории. На практике мы видим ситуацию, когда крестьяне из-за низкой эффективности их труда живут впроголодь. Практически все товарное зерно идет не с их наделов, а с помещичьих земель, которые они обрабатывают в качестве отбывания повинности. Да и там, смех один, а не урожай. В абсолютных числах получается неплохо, однако, если посмотреть на то, насколько эффективно используется земля, то просто слезы наворачиваются. У нас отвратительные урожаи. У нас проблемы не только с промышленностью, но и с сельским хозяйством, которое теснейшим образом завязано на промышленное производство. Сеялки, веялки, локомобили, минеральные удобрения и прочее. Для эффективного сельского хозяйства нам нужна могучая механическая и химическая промышленность. Это не считая огромного количества средних и высших агротехнических учебных заведений. Всего этого нет. Тьма покрывает нас своим пушистым одеялом. Народное образование практически на нуле, да и то, что есть, преимущественно носит классический характер, то есть не имеет никакого прикладного значения. Вспомни, что изучал Петр Великий? Юриспруденцию, философию и древние языки? Это все чушь и ересь! Нам нужны те, кто будет не болтать, а создавать своими руками наше будущее. Инженеры, слесаря, столяры, токари, агрономы, врачи, учителя, ветеринары и прочее. От всего этого классического образования толку ноль. Сплошная вода и болтовня. Да и той воды нет. Так, жиденький ручеек в сплошном непроглядном царстве не умеющих читать и писать людей. Не удивительно, что они боятся новых решений! У них элементарно не хватает знаний, чтобы их осмыслить!

- Я с вами согласен, ваше императорское высочество, без образования нам ничего не достигнуть, но вы так и не сказали, почему вам не нравиться идея выкупа крестьянами своих наделов, - очень аккуратно заметил Дукмасов.

- Верно, увлекся. Дело в том, что на текущий момент практически все имения дворян заложены в Дворянском банке и под них выданы кредиты. Задолженность по этим кредитам такова, что можно совершенно спокойно проводить через суд взыскание с конфискацией имения. То есть, говоря простым языком, земля имений дворянам уже не принадлежит. За редкими исключениями, разумеется. Осмысляя в этом ключе сделку купли-продажи земли крестьянами, можно совершенно точно сказать, что ситуация похожа на абсурдный каламбур. Покупая землю у государства, крестьянин выплачивает деньги людям, которые этому самому государству и должны. Чушь и бред! С какой стати? Эти бездельники живут без царя в голове, а крестьянам за них отдуваться?

- Ваше императорское высочество… - хотел было возразить Дукмасов, но Александр остановил его рукой и продолжил.

- Это первый пункт. Второй заключается в том, что мы имеем ситуацию, когда в государственных масштабах сам факт выкупных платежей неразумен. Дело вот в чем. Сельское хозяйство в Российской империи сейчас очень не эффективно, поэтому, крестьяне живут практически впроголодь. Это факт. Очень неприятный, но факт. Двадцать три миллиона человек, которые после освобождения от крепости окажутся на грани голодной смерти, так как с тех крохотных урожаев, что они получают по старинке, будут еще платить довольно обременительные суммы. Милютин что, смерти их желает? Или лелеет надежду на то, что они поднимут стихийное восстание, которое само собой перерастет в революцию? - Александр встал и прошелся по кабинету, не спеша вышагивая. - Ситуация сложная. Очень. А потому я туда и не лезу. Нет ни веса, ни ресурсов для ее разрешения. Вы в курсе, сколько сейчас в России дворян?

- Нет.

- Ориентировочно около шестисот тысяч потомственных и двести тысяч с копейками, личных, включая служащих, дворянства не имеющих. Суммарно получается меньше миллиона человек.

- Немного. Какой незначительный по численности фундамент у нашей государственности!

- Все не совсем так. Дворяне задумывались таковым, но на данный момент им не являются. - Саша вновь сел в кресло и откинулся на спинку, уставившись в потолок. - Давным-давно, когда первые русские цари только обустраивались на престоле, начался процесс становления дворянства. Вы в курсе, кем изначально были дворяне? И вообще, откуда пошло это слово?

- От слова двор?

- Верно. Изначально, в момент своего появления, дворянами называли просто дворовых слуг того или иного феодала. Удивлены? Зря. Шло время. Московский, да и не только московский стол укреплялся и уже не нуждался в сильных боярах, то есть феодалах меньшей руки в вассальной зависимости. Параллельно рос и ширился домен, и им становилось все сложнее управлять. В итоге это приводило к росту и влиянию слуг правящего дома, настолько серьезному, что, конечном счете, они оказались влиятельнее бояр и попросту вытеснили их с государственной службы. Что же мы видим сегодня? Сословие, созданное исключительно для службы своему государю, занимается черт знает чем. Разве это нормально? Им для чего привилегии давались? Чтобы они пили, гуляли и бездельничали? Эти 'молодцы' возомнили себя особами 'голубой крови', которые хороши уже тем, что они родились у правильных родителей. Этакая избранность. Да. Это действительно так. Избранность. Но мало кто из них сейчас понимает, что они избраны для государственной службы, а не для бездумного и бесцельного проживания своих никчемных дней. Привилегии им не просто так давались. А так как законы природы никто не отменял, то этот дисбаланс в конечном итоге должен привести к трагедии. Если, конечно, его вовремя не исправить.

- О каких именно законах природы вы говорите?

- Вы не слышали такое замечательное слово равновесие? Ломоносов, в свое время, вывел закон сохранения вещества, согласно которому если где-то убыло какого-то тела, то в другом месте ровно столько же его прибыло. Но подобный закон намного шире и распространяется на все и вся. Другой вопрос, что беря в одной плоскости, ты должен возвращать в другой, в противном случае, сама природа приведет к равновесию, но, уже не спрашивая тебя. То есть, ликвидировав избыточный потенциал. Если государство дает тебе возможность жить лучше других, значит, ты должен что-то эквивалентное возвращать обществу. В противном случае природное равновесие восстановится без твоего участия. Ударив по тому, что тебе ценно тогда, когда ты этого не ожидаешь.

- Как-то чудно вы говорите, ваше императорское высочество. Я никогда ничего подобного не слышал и не читал. - Дукмасов внимательно смотрел на цесаревича спокойными, задумчивыми глазами.

- Ничего страшного Паша, всегда что-то бывает в первый раз.

- Меня одно смущает. Как же божья благодать? Ведь Бог всегда хранил наше Отечество!

- Кто вам это сказал? Понимаете, Паша, есть некоторые вещи, которые говорят даже глубоко верующие священники, исходя из политической конъюнктуры. Почему Он должен хранить именно Россию? А почему не маленькую деревушку в Африке, где люди кроме повязок из листьев никакой одежды не надевали от рождения до смерти? Если вы заглянете в священное писание, то будете искренне удивлены. Нигде, ни в одном Евангелие не говорится о том, что Бог сделал своей избранной страной именно Россию или какую-либо другую страну. Напротив, там говорится, что он любит всех одинаково. Для вас это разве откровение?

- Нет, но я как-то об этом не думал. А ведь действительно так. Но ведь тогда…

- Да, именно так. Большая часть той религиозной риторики получается полнейшая чушь и ересь. Уверяю тебя, Бог не освятил ни одной войны, даже если об этом вопили тысячи людей. Зачем ему это делать? Можно было бы сказать, что он вообще не вмешивается в дела людей, если бы мы с вами не наблюдали ту гниль, которая проходит лейтмотивом через все руководство нашего Отечества. Любовь, не отрицает наказания.

- А…

- Вот в том-то и дело. Понимаете, Паша, у нас страна находится в крайне сложном положении, и как это исправлять я не представляю. Особенно в условиях противодействия отечественного дворянства, совершенно потерявшего голову и честь. Да и не только его. Иностранных агентов влияния, которые не желают выздоровления Отечества у нас масса, да и просто воров с вредителями, которые в угоду своей сиюминутной жадности готовы на любые глупости, хватает.

- Печальны ваши слова, - Дукмасов сидел хмурый, прокручивая в голове разные мысли, крутящиеся вокруг только что услышанного.

- Помимо прочего, возвращаясь к крепостному праву и сельскому хозяйству, я хочу уточнить деталь - малое хозяйство просто не способно дать сельскохозяйственную продукцию в серьезном, товарном масштабе. Там та же самая проблема, что и на промышленном производстве - недостаточен оборот, чтобы это хозяйство было на плаву и динамично развивалось. Да и не обязательно динамично, а хоть как-нибудь. Нам нужно создавать крупные сельские хозяйства, механизированные, с квалифицированными агрономами и так далее. А это говорит либо о том, что нужно модернизировать и развивать общину, либо создавать частные сельскохозяйственные предприятия с наемным трудом.

- А как тогда быть с мечтой крестьян о собственной земле?

- Никак не быть. Пусть мечта останется мечтой. Кстати. Есть очень интересная деталь. Вы знаете о том, что земля истощается при ее постоянных посевах. То есть, получается, что каждой отдельно взятой крестьянской семье нужно выделять надел в самом скромном варианте в три раза больше рассчитанных правительством размеров. А желательно в восемь-десять. Иначе очень быстро земля истощится, и семья с нее не сможет кормиться. Да ладно семья. Произойдет выветривание плодородного слоя или еще какая-нибудь гадость. Это не считая того, что им нужен лес и покосы. Им же нужно как-то зимой греться и держать скот. Вот, кстати, еще один камень в огород Милютина, который, получается, занимался решительным вредительством. Глупость в государственных делах, знаете ли, подобна измене, а потому непростительна.

Разговаривали они до самого утра. Лишь явление ясных очей встревоженной Елены, нарушило этот долгий разговор. Как вы понимаете, уважаемый читатель, никакой нормальной женщине не понравится такое счастье - просыпаться утром одной. А потому она и прибыла незамедлительно терзаемая смешанными чувствами, представляющими клубок противоречивых мыслей и эмоций самого широкого диапазона - от беспокойства за мужа до ярости и растерянности.

Ночные бдения не приходят бесследно. Да и жена, попричитав немного о том, что Саша совсем себя не бережет, ушла. Выпроводив перед этим Дукмасова, дескать, тот не дает Александру отдохнуть. Поэтому, цесаревич, оставшись в гордом одиночестве и тишине, задремал. Прямо в кресле.

Ему снились кошмары, совершенно выматывающие. Скорее даже не кошмары, а воспоминания старых дней - различные эпизоды из его жизни, не самые лицеприятные. Поэтому высыпался всегда плохо. Не из-за переживаний. Нет. Он уже давно никак не реагировал на гибель человека, пусть даже близкого, как-то излишне эмоционально, воспринимая подобное действо как факт близкий к статистике. Основной раздражитель заключался в чувстве бессилия, которое посещало его во сне, каждый раз, когда ему снилась гибель близких ему людей. Он хотел что-то изменить, но неприятные эпизоды повторялись неуклонно и в мельчайших деталях. Из-за этого сон скорее напоминал большую борьбу с роком и не приносил умиротворения. А утро приносило лишь чувство неудовлетворенности и раздражения, которое он пытался утопить в работе. Эффект очень напоминал дыхание акулы, которая начинает задыхаться, если перестает плыть вперед. Так и тут. Но внешне это практически не отражалось, так как, погружаясь всецело в дела, он выглядел абсолютно уверенным в себе человеком. А минуты слабости, как та, что не так давно видел Дукмасов, случались с ним редко, да и Саша сам, понимая, что подобное не стоит афишировать, старался уединиться в такие моменты.

Проснувшись ближе к обеду, он начал свой традиционный ритуал из умывания и зарядки. После чего, дежурный по канцелярии заносил ему на чтение свежую прессу, в которой, несколько чтецов, заранее подчеркивали наиболее интересные моменты. А в особых случаях, к газете прикладывался даже комментарии, чтобы уточнить ситуацию. К сожалению, тратить часы на чтение всей той ереси, что несут борзописцы, Саша не мог, поэтому, нанял несколько довольно толковых старичков из числа известных собирателей слухов. Конечно, время от времени он прочитывал газету полностью, делая пометки, и возвращал ее секретарю, дабы тот уточнил детали чтецам. Но в целом, с каждым днем, необходимости в этом становилось все меньше, так как эти, умудренные сединами люди, все лучше и лучше начинали понимать то, что может заинтересовать Его императорское высочество.

После чтения прессы и наиболее важной корреспонденции, Александр отправлялся на обед, за которым следовала посещение того или иного объекта на территории Великого княжества Московского. Само собой, все пролетало в очень серьезном темпе, так как основной задачей было не проверить досконально, что происходит, а засветиться, и своим присутствием да интересом, простимулировать интенсивную вибрацию 'седалищного нерва'. Да и так, посмотреть в целом, как дела, бывало полезно, дабы никаких серьезных 'косяков' не упускать из виду. В этом деле очень помогала практика, которую он завел с момента возвращения в Москву прошлой осенью. Дело было простым и очень забавным. Александр заимел привычку, посещая какой-нибудь объект, беседовать с самыми обычными рабочими. И подобный подход уже не раз помогал выявить воровство и свинское поведение зарвавшихся чиновников. Причем, важным моментом было то, что Саша никогда не предупреждал о своем визите. И даже более того, никто из числа его секретариата даже не предполагал, куда тот поедет до самого начала этой процедуры. Собственно подобные вопросы обсуждались с вечера только с начальником контрразведки и личным адъютантом, предоставлявших отчеты о текущем положении дел.

Часа в четыре, вернувшись, Александр направлялся в атлетический зал, развернутый для него в стенах Николаевского дворца, где уделял до часа времени тренировкам. Штанга, гантели, брусья и несколько тренажеров, изготовленных по его эскизам, очень помогали держать тело в форме. Чего стоил только гребной тренажер! Потом шел душ. Получасовой расслабляющий тайский массаж, чай и верховая прогулка, которую Саша совмещал с осмотром положения дел на улицах Москвы.

Ближе к шести часам цесаревич ужинал, после чего выдвигался в свой кабинет 'возиться с бумагами'. Где и засиживался, бывало до раннего утра. В те же дни, когда он ложился рано и, как следствие, вставал тоже поутру, Александр просто увеличивал количество объектов, которые посещал. Правда, с самого утра он никогда не приезжал ни к кому, давая всегда 'разложиться' или чем они там планировали заниматься.

Само собой, такой график каждый день поддерживать не получалось, поэтому, в некоторые дни, выделенные для приема населения, цесаревич практически весь день проводил во дворце, куда к нему шли 'на поклон' самые различные люди. Любой желающий мог записаться и попасть на прием к Александру. Само собой, пройдя через проверяющих, досматривающих всех, даже дворян. Ради чего в состав личной охраны был введен женский взвод. К слову сказать, после многочисленных покушений и гибели Никсы общество с пониманием встретило подобные меры безопасности и совершенно никак не возмущалось. Ну, за исключением единиц, которые совершенно не делали погоды.

Впрочем, и других нештатных дней хватало самого разного фасона. Однако лейтмотив выдерживался, из-за чего, получилось неплохо упорядочить делопроизводство по губернии, которое выстраивалось вокруг главного действующего лица великого княжества. Так сказать - задавать общий ритм. Мало этого, особое внимание к разнообразной атлетике, верховой езде и целевой стрельбе, которую проявлял Александр, стало распространяться на прочих подчиненных чиновников, да и вообще, в Москве подобные увлечения потихоньку начинали считаться модными среди наиболее состоятельных людей. Что-то вроде тенниса, который вслед за Ельциным стал очень популярен в среде отечественной элиты. Но в нашем случае ситуация усугублялась тем, что при Саше состоял корпус рыцарей Красной звезды, которые также серьезно работали над укреплением тела. Этот факт усиливал резонанс. Особенно в среде армейских офицеров, которые стали следить за новой модой далеко за границами Великого княжества Московского. Подобный рост популярности физической культуры потребовал непосредственного вмешательства цесаревича с последующим выходом небольшой брошюрки, в которой излагались основы силовых тренировок и ключевые противопоказания. Например, очень серьезно ограничивающие участие в подобном действе детей и подростков, дабы не испортить им здоровье.

Однако дел хватало и без таких общественно-полезных факультативов. Отложенное на год строительство Ярославской железной дороги позволило направить свободные финансы на другие нужды.

Первым и ключевым направлением стало то, что получилось серьезно расширить программу строительства промышленных объектов. Первоначально планировалось расширить оружейный завод и построить четыре новых: механический, металлургический, станкостроительный и рельсопрокатный. Однако свободные средства позволили развернуть еще шесть объектов - завод по производству ножей, бумажную фабрику, химическую фабрику, пороховой завод, завод стрелковых патронов и завод взрывчатых веществ. А также опытное производственное предприятие артиллерийских орудий 'Незабудка'.

Маленький ножевой заводик к марту 1864 года был уже запущен в оборот и выпускал в среднем по пятьсот ножей в сутки. А работало на нем меньше ста человек. Впрочем, этого хватило, чтобы довольно быстро оказаться на слуху. Дело в том, что Александр запустил на нем производство самых простых ножей Opinel, с которыми Саша был хорошо знаком в прошлой жизни. 'Конструкция ниппель' - это как раз о них. Александр помнил, что с момента начала серийного производства в 1890 году до начала первой мировой войны эти простые и полезные в быту аксессуары были выпущены гигантским тиражом в двадцать миллионов штук. Мало того, и в двадцать первом веке они продолжали быть желанным приобретением для многих. Упускать такой шанс - создать заведомо успешное коммерческое предприятие Саша не желал, да и рынок складных ножей был откровенно слаб, не говоря уже о том, что моделей с замком вообще не существовало. Конечно, в будущем, планировалось серьезно расширить ассортимент, запустив на продажу все, что цесаревич сможет вспомнить, но 'опинели' были просто шикарным стартом.

С бумажной фабрикой все оказалось проще - Александр решил облегчить себе жизнь и начать выпускать туалетную бумагу. Собственно ради себя любимого он производство и развернул. Оно было маленьким, сопоставимым с ножевым заводом по объему и предназначалось исключительно для обслуживания Николаевского дворца. С одной стороны Саша делал себе приятно, с другой - популяризировал новые способы гигиены. Ведь всепосетители и сотрудники, посещающие туалеты обжитого цесаревичем дворца, волей или неволей сталкивались с подобным новшеством. Никакого явного запрета на продажу 'на сторону' столь необычного для эпохи товара не было, однако, объемы производства не позволяли удовлетворять чьи-то еще интересы, кроме придворных цесаревича. Из-за чего Александр вполне резонно предполагал, что промышленники и дворяне довольно скоро заинтересуются подобной новинкой. Конечно, пользовать для санитарно-гигиенических нужд бумагой было не ново, однако, переводить это на штатный уровень еще никто не решался. Параллельно, там же планировалось выпускать бумажные салфетки. Само собой, для нужд 'кремлевского сидельца' с тем же самым расчетом, что и туалетная бумага. Как и на заводе ножей, к марту 1864 года уже вышла первая продукция.

Химическая фабрика 'Гендель', в отличие от двух предыдущих заводов, только разворачивалась. Сама по себе процедура ее открытия оказалась не такой уж и простой, так как сырья для нее на территории Российской империи не было. Дело в том, что на 1864 год существовал только один способ промышленного получения азотной кислоты - путем выделения ее из селитры посредством реакции с серной кислотой. Так вот - ключевой проблемой было то, что никаких разведанных и разрабатываемых месторождений селитры в Российской империи не было, в отличие от Чили. Поэтому возникла довольно сложная ситуация - потребовалось организовать серьезные поставки этого ценного сырья из столь удаленной страны. При этом проблемы создавали не только англичане с их могущественным торговым флотом, но и французы. Но этот вопрос удалось уладить через учреждение англо-американской транспортной компании 'Гермес-М', за счет чего любая открытая диверсия могла превратиться в международный скандал. Подобную организацию, пользуясь уже отработанной практикой, получилось зарегистрировать через цепочки компаний-однодневок и ряда подставных лиц в разных государствах Европы и Америки, за счет чего максимально затруднить выяснение истинных владельцев. И вот эта замечательная организация, учрежденная в лучших традициях российского бизнеса начала двадцать первого века, и занялась организацией поставок селитры из Чили в Москву.

Схема самой поставки, кстати, тоже была непрозрачной. В частности, первичные закупки производила турецкая компания для нужд османской армии. И корабли, действительно, шли в Средиземное море и далее к берегам Великой Порты. Далее, по бумагам, происходила перепродажа фирмам-посредникам. На этом чистая и красивая схема заканчивалась, а корабли, взятые в аренду у предпринимателей Конфедерации, шли обратно в Чили за новой порцией товара. Само собой, поставки в турецкую армию осуществлялись, только на порядки меньшие - по документам почти весь товар портился во время морского перехода. В итоге, с каждой тонны селитры, до турецкой армии доходило около пятидесяти килограмм. Остальная же масса товара, там же в порту, перегружалась на малые корабли с греческими портами приписки, которые уходили в Ростов-на-Дону. А там уже, товар оформлялся по документам как 'селитра из Алжира' и продавался отечественной посреднической фирме, которая и доставляла ее в Москву, поднимаясь на лодках по Дону и далее фургонами до железной дороги. Учитывая запутанную схему и график поставок, а также виртуозно фальсифицированную документацию, перекрыть канал поступления чилийской селитры для химической фабрики 'Гендель' было довольно сложно. Так как для этого нужно было понять саму схему. Само собой, цена из-за подобных манипуляций возрастала, но на это пришлось пойти из-за необходимости защитить сырьевой канал на случай обострения с Англией и Францией.

Пороховой завод 'Искра', как и химическая фабрика, относился к разворачиваемым производствам. На нем планировалось изготовление пироколлоидного пороха и баллистита, технология которых в лабораторных условиях была уже хорошо отработана. Единственная проблема заключалась в том, что весь производственный цикл был завязан на выработку азотной кислоты, поэтому, Александр так и запутывал каналы поставки чилийской селитры. Слишком сильно от нее зависело работа целых трех предприятий, ибо завод взрывчатых веществ был сориентирован на изготовление тротила, аммонита и пикрата аммония. И если пикрат можно было производить без азотной кислоты, то первые две взрывчатки изготовить без нее было просто невозможно. Впрочем, помимо чисто сырьевых трудностей имелись и технологические - производственные объекты приходилось оборудовать 'с нуля', так как тупо закупить оборудование, смонтировать и запустить технологический цикл, было нельзя. Как-никак - передовые для своего времени технологии.

Однако в вопросах производства бездымного пороха был один нюанс, который стоит уточнить особенно. На март 1864 год нигде в мире, кроме как на производствах Александра, не существовало отлаженной технологии производства стабильного пороха на основе нитроцеллюлозы. В связи с чем, цесаревич желал максимально затруднить жизнь потенциальным конкурентам и предельно запутать их агентуру в деле промышленного шпионажа. Основным сырьем для указанного продукта, как известно, является хлопок, поэтому, как и в вопросе с чилийской селитрой, поставки хлопка необходимо было замаскировать. Поэтому в Москве на базе одной небольшой ткацкой фабрики было развернуто производство стерильных хлопчатобумажных бинтов для персональных аптечек солдат. 'Непыльное' и простое производство расфасованных по вощеным бумажным упаковкам кусочков прокипяченной ткани позволяло обеспечивать вполне прозрачные поставки из КША. А так как хлопка привозили сильно больше, чем нужно было для бинтов, то хватало не только ткацкой фабрике, но и пороховому заводу. То есть, получилось совместить полезное с очень полезным, чему Александр был безмерно рад, ибо запас перевязочных материалов для армии был крайне важен, но руки до него никак не доходили.

Патронный завод 'Калибр' сориентированный на производство боеприпасов для новой винтовки и револьвера к началу марта 1864 года был запущен на треть своей мощности, выпуская по восемь тысяч винтовочных патронов образца 1857 года и две тысячи револьверных патронов образца 1859 года в сутки. По современным для читателя меркам - весьма скромное производство, однако для тех лет завод стал практически откровением. Правда и головной боли он доставил весьма прилично, так как пришлось целый ряд станков придумывать практически с нуля. В принципе, Александр мог бы к указанному сроку развернуть производство боеприпасов куда обширнее, однако имелась определенная проблема, упиравшаяся в качество сырья. Конечно, завод потреблял примерно сорок пять тонн латуни и восемьдесят тонн свинца в год, что в принципе, немного. Однако имеющиеся способы очистки материала были очень примитивны, из-за чего, приходилось 'придерживать коня'. В конце концов, валового брака из-за неудачной штамповки гильз цесаревич не желал, а без латуни нужного качества не получилось. В остальном же, завод работал очень неплохо, ожидая расширения поставок достаточно добротных материалов.

Механический завод больше напоминал огромную, механизированную мастерскую, так как его первоначальное назначение оказалось серьезно пересмотрено. Изначально, Александр задумывал перенести на него производство отдельных деталей оружейного производства. Но обстоятельства внесли сильные коррективы. Пришлось оставлять изготовление деталей для винтовок, револьверов и пулеметов на заводе 'МГ', а практически все предприятие 'Гудок' передавать под изготовление запчастей огромного по тем временам парка паровой техники. Дело в том, что помимо собственного, подконтрольного производства, цесаревич участвовал в целом ряде других проектов, в частности - строительстве Ярославской железной дороги. Это обстоятельство привело к тому, что в прошлом 1863 году в САСШ, КША и Великобритании было закуплено двадцать семь паровых экскаваторов и восемьдесят четыре локомобиля, само собой - практически все различных конструкций. Вместе с ним, конечно, приехали специалисты, подписавшие долгосрочные и весьма жесткие контракты с цесаревичем, но ключевую проблему это не решило. Дело в том, что уровень производственных мощностей заводов-изготовителей и их удаленность не позволяли хоть сколь либо вменяемо обеспечивать запчастями приобретенную технику.

Указанное обстоятельство привело к тому, что уже к марту 1864 большая часть развертываемого завода переориентирована на производство различных запчастей для 'паровиков'. Заодно и дорабатывая имевшиеся. Это позволило немного доработать ходовую часть, а также сделать часть навесного оборудования. В итоге, на начало весны текущего года в распоряжение строительной организации 'Российские железные дороги' имелось восемь бульдозеров и семь грейдеров, переоборудованных из обычных локомобилей, что существенно расширяло технологические возможности. Побочным продуктом завода стали грузовые колесные тележки для паровых тракторов, призванные обеспечить нормальный уровень объема земельных работ, то есть, загрузить в полном объеме экскаваторы. В итоге весь завод больше напоминал одно большое опытное производство паровой техники. Что, по большому счету, давало куда более интересный и полезный эффект, чем вынос изготовления различных болтиков-винтиков с 'МГ'. Причем как в ближайшей перспективе, так и в долгосрочной. Например, в стенах завода 'Гудок' начались первые в мире опыты по созданию экскаватора на гусеничном приводе. Конечно, исключительно в рамках эксперимента, но все же. А так же, создана небольшая рабочая группа для проектирования парового подъемного крана и много чего другого. Работа кипела. В сущности, 'Гудок' оказался самым оживленным промышленным проектом, созданным цесаревичем.

Не сильно ему уступал и станкостроительный завод 'Ант', который, хоть и был развернут на четверть своих запланированных мощностей, но уже работал в три восьмичасовые смены - то есть, круглосуточно, семь дней в неделю. На нем, примерно также как и на 'Гудке', не было стандартной продукции, так как новые, вновь развертываемые производства нуждались не только в профильном оснащении, но и в необходимом объеме запчастей. Новое оборудование или не новое, но запчасти все равно нужны, как не крути. Курировавший вопросы промышленных объектов цесаревича Путилов, большую часть своего времени проводил именно на этом производстве, дабы укладываться в весьма жесткие сроки и не допускать валового брака.

Металлургический и рельсопрокатный заводы были практически совмещены и стояли одним блоком, разделяясь лишь административно. У них была даже одна проходная. Несколько мартеновских печей и целый ряд прокатного и технологического оборудования при полутысяче рабочих позволяло не только обеспечивать все производства Александра нужной сталью, но и выдавать вполне сносный объем рельсов. Последние шли двух типов, которые по классификации двадцатого века можно было определить как Р20 и Р50. Само собой - правильного профиля, из стали с закаленной головкой. Первый тип рельсов шел на активно строящуюся в Москве сеть конок, развертываемую для реализации проекта общественного транспорта. Второй тип - уходил на склад и предназначался для строительства Ярославской железной дороги, которую должны были начать возводить сразу же, как сойдет снег и немного просохнет земля. Причем работы пойдут от северного тупика Троицкой дороги, а сразу от Москвы, дабы по всей протяженности новой дороги сразу была установлена правильная колея. Впрочем, чуть-чуть расширить насыпь и доработать ряд деревянных мостов должны были по проекту уже к маю, а дальше проект переходил к стадии прокладки полотна 'с нуля'. Впрочем, завод производственных мощностей металлургического и рельсопрокатного завода по расчетам должно было хватить.

Несколько особняком стояло производственное предприятие 'Незабудка' и Коломенский завод паросиловых установок 'Бобер'. Особенно последний, где у Александра, формально, было только некоторое финансовое участие, однако, де факто, он там и руководил делами.

В первом случае еще толком ничего не было, так как в двух корпусах совместными усилиями Маиевского, старшего Барановского, Путилова, Обухова и самого цесаревича шло развертывание опытного производства артиллерийских орудий. Причем не абы каких, а той самой казнозарядной полковой гаубицы, которая должна была стать основным орудием русской армии в обозримом будущем. Конструктивно Александр хотел получить легкую, компактную нарезную гаубицу, с коротким стволом калибра 92,88-мм и поршневым затвором, позволяющим использовать раздельно-картузное заряжание. То есть, обходиться без гильзы. Само собой на легком стальном лафете с противооткатным устройством, раздвижными станинами, большими углами наведения, как в горизонтальной плоскости, так и вертикальной и противопульным щитком. Само собой, легкое орудие с подобными характеристиками сделать было возможно только при одном условии - достаточно низкой начальной скорости гранаты. Фактически, по совокупности характеристик, новая гаубица, на которой самым решительным образом настаивал Александр, стала технологическим авангардом в оружейном деле. Например, помимо работы над гидравлическим тормозом и пружинным накатником, в качестве заряда планировали использовать пироколлоидный порох, а сами стальные гранаты, вырабатываемые на токарных станках, начиняли тротилом. Не дешевое, конечно, получалось орудие, но в долгосрочной перспективе, особенно с учетом хранения на складах в качестве стратегического резерва, подобная поделка должна была войти в историю. Если, конечно, работы над ней будут доведены до конца.

Особое место во всей этой возне вокруг новой гаубицы занимал отец Владимира Барановского - Стефан. Или Степан, как его уже практически повсеместно называли. Известный изобретатель оказался настолько увлечен новой работой, что отдавался ей всецело. Не говоря уже о том, что финансирование поступало исправно, а интерес проявлял сам цесаревич. Подобное обстоятельство теребило не только профессиональный интерес Степана, но и его честолюбие. Фактически, Маиевский был лишь формальным руководителем данного проекта, осуществлявшим организационную и административную работу. Основным его двигателем стал тандем из Павла Обухова и Степана Барановского, соответственно - главного инженера и главного генератора идей. И надо заметить - их работа шла очень продуктивно. Конечно, даже до нормального прототипа было еще далеко, но имелись все основания полагать, что года за два коллектив сможет разработать конструкцию и довести ее до уровня мелкосерийного производства.

Завод 'Бобер' тоже был весьма примечателен. Конечно, Николай Андреевич Аракс, командир гвардейского экипажа и директор 'Русского общества пароходства и транспорта' хотел получить просто обычный завод, способный поставлять на его предприятие остро необходимые ему силовые установки. То есть, паровые машины для речных пароходов. Ну и, заодно, изготовлять локомотивы. Хотя эта задача для него была факультативна, ибо не касалась личных интересов. Однако Александр рассудил по-другому и решил пойти намного дальше. Дело в том, что одного механического завода ему было мало. Ремонт ремонтом, но нужно было и перспективными разработками в области механизации заниматься. В связи с чем, на активно строящемся заводе 'Бобер', помимо основных цехов имелись опытные производства. Прикладные исследования были представлены тремя направлениями: паровые машины, двигатели внутреннего сгорания и турбины. Для каждого опытного производства выделялся отдельный изолированный корпус, и формировалась профильная рабочая группа из выпускников и студентов Московской военно-инженерной академии, а также энтузиастов-разночинцев.

По паровым машинам Александр сориентировал рабочую группу на водотрубные котлы и прямоточные цилиндры высокого давления, благо, что при необходимости нужные стали, потребные для дела можно было заказывать на металлургическом заводе цесаревича в Москве. Конечно, возможности по маркам сталей были весьма ограниченны, но, в любом случае, сильно лучше, чем по миру в целом из-за наличия мартеновских печей и определенной культуры легирования. Это породило довольно интересный дизайн-проект. Прямоточные цилиндры высокого давления однократного действия соединялись в V-образные блоки по два, четыре и более штук. Вся конструкция получалась довольно компактной и весьма мощной по сравнению с обычными машинами. В первую очередь из-за весьма эффективных водотрубных котлов и очень высокому давлению по местным меркам. Причем стоит отметить, что подачу пара в рабочие цилиндры и его выпуск осуществляли по схеме, очень близкой к современной клапанной системе, приводимой в действие через цепную передачу от коленчатого вала. Это позволяло использовать фазы впуска-выпуска аккуратно и точно, что, в свою очередь давало очень мягкий ход двигателя и легкий пуск под нагрузкой.

Само собой, такой паровик только разрабатывался. На заводе же планировалось на первых порах изготавливать обычные горизонтальные машины двойного расширения. Тем более что в Российской империи остро не хватало даже их. Впрочем, после запуска новых разработок в серию Коломенский завод получал потрясающий карт-бланш на производство лучших в мире паровиков. Не говоря уже о том, что само по себе предприятие являлось большим прорывом на пути к индустриализации всей империи, выпуская даже довольно примитивные паровые машины.

Два других перспективных направления были представлены менее серьезно в силу того, что приходилось заниматься разработками практически с нуля. В первую очередь тут трудились над так называемым калоризаторным двигателем, о котором вообще мало кто из читателей знает. Хотя он имел место в истории. Мало того, подобные двигатели довольно долго производились и эксплуатировались в силу своей простоты, надежности и неприхотливости в топливе. Конечно, коэффициент полезного действия у него был ниже, чем у того же дизеля, но этот двигатель мог совершенно спокойно работать на сырой нефти, что являлось решающим преимуществом в условиях неразвитой топливной промышленности. В сущности, при использовании газогенераторов, калоризаторный двигатель работал на всем. Даже на сушеных коровьих лепешках. Чем снискал себе в свое время большую популярность, заняв свое законное место на тракторах, вытесняя оттуда менее эффективные паровые машины.

Ну и напоследок стоит отметить третье, еще более перспективное и наименее разработанное направление - паровые турбины. Александр отлично понимал, что пройдет не меньше десяти лет, прежде чем получиться 'родить' хоть сколь-либо адекватный паротурбинный двигатель. По самым скромным и оптимистичным подсчетам. Однако работать над ним стоило начинать уже сегодня, так как появление этих силовых установок позволили бы открыть совершенно новую эру в судостроении, выведя скорости и мощности на совершенно иной уровень.

В общем, работа над индустриализацией отдельно взятой губернии Российской империи, выделенной манифестом императора Александра 2 в отдельное великое княжество с очень широкой автономией, шла ударными темпами. Конечно, особого эффекта еще не наблюдалось, но вся Московская губерния стояла буквально 'на ушах' от необычайной для эпохи активности.

Глава 1

Великое княжество Московское

(март 1864 года - 5 апреля 1864 года)

Елена отдыхала в чайной комнате, которую соорудил для собственной релаксации ее супруг. Лежа в полудреме на мягком, низком диване она думала, пытаясь увязать воедино самые разнообразные факты, крутившиеся в ее голове диким вихрем. За последний год очень многое в ее жизни изменилось. Из размеренной, тихой жизни английской принцессы девушка окунулась с головой в совершенно иной мир своего мужа. Но это было мелочью. Наиболее серьезным потрясением для нее стало поведение Александра. Да, конечно, цесаревич вел себя очень тактично и воспитанно, но Елена, выросшая в окружении породистых лондонских аристократов, чувствовала кожей, что он другой. Совсем другой. В Саше было что-то варварское и дикое, то, что вызывало в ней трепет и робость. Особенно эта качество проявлялось на фоне его братьев и родственников, аристократов редкой чистоты. Александр напоминал ей древнего викинга, которого помыли, причесали и научили манерам. Слегка. Однако все его существо вопило о чуждости этих, совершенно неорганичных для него условностей, которые он соблюдал только потому, что это было необходимо.

Своим крепким телом с развитой мускулатурой он напоминал Елене какого-нибудь сельского здоровяка, по недоразумению считающимся наследником весьма влиятельного аристократического рода. Но, несмотря на все эти совершенно варварские, с ее точки зрения, детали, Саша нравился Елене. Какое-то дикое, иррациональное влечение к человеку, которого девушка воспринимала исключительно как своего хозяина. Что-то вроде викинга, взявшего в плен древнюю саксонскую принцессу, да так и оставившего ее при себе. Пригрев. Ее завораживало его мощное тело. Разумом она понимала всю неуместность такой могучей 'тушки' у аристократа, но подсознательно не могла противиться тому чувству, что ее охватывало при виде мужа. Большой русский медведь. Умный. Сильный. И очень опасный. Настолько, что даже ее мама - самая влиятельная королева в мире, неоднократно советовала своему премьер министру сэру Пальмерстону не обострять с Александром отношений.

Девушка отдыхала на диване, а рядом, за небольшим столиком заканчивала письмо от имени принцессы ее фрейлина:

… Мне в Москве очень нравится. После довольно скучного Санкт-Петербурга в этом городе жизнь бьет ключом. Оживление, которое раньше так завораживало меня на улицах Лондона, не идет ни в какой сравнение с тем, что творится здесь. Иногда мне кажется, что тут двигаются даже дома, пытаясь угнаться за вечно спешащими куда-то жителями. Москва - напоминает огромный муравейник, в котором работают, как мне кажется даже бездомные дворняжки.

Саша оказался совсем другим, нежели мы раньше его оценивали. Да, он воспитан и тактичен, но та угловатость в манерах, которую за ним неоднократно замечали, оказалась не косолапостью медвежонка, а чуждостью. Это пугает и одновременно притягивает. Но главное в другом. Саша постоянно в делах, мне иногда кажется, что он даже спит не каждый день. К сожалению, он оберегает меня от излишнего вникания в проблемы, однако, мне ясно уже сейчас, что масштаб его интересов поражает. У него какая-то странная привычка, убирать все документы, уходя из кабинета. Из-за этого, я лишь случайно видела отрывки документов поразивших меня до глубины души. У него агенты практически по всему миру! И самое интересное заключается в том, что он со всем этим как-то управляется.

Александр совсем не так прост, как нам казалось. Кажется, что у него продуман каждый шаг. Не знаю, насколько обманчиво это впечатление, но то, как он реализовал свою задумку с Намибией, наводит на определенные мысли. Я думаю, он все знал заранее про алмазы и вел свою игру вполне осознанно. А учитывая невероятную интенсивность его действий одному Богу известно, в каких других авантюрах он принял или планирует принять участие…

В тот же день письмо было отправлено своему адресату по внутренней курьерской почте, которую для нужд дипломатической переписки держало правительство Великобритании. К сожалению, догадаться о необходимости контроля над перепиской 'любимой супруги' Александр не смог, из-за чего получил довольно неприятный канал утечки информации. Однако отсутствие общего доверия к английской принцессе сказалось, из-за чего она максимум видела верхушку айсберга, да и то - издалека. В конце концов, фрейлина, которая и занималась анализом всех тех крошек информации, что получалось выудить из волшебного дурачка с инициативой - Елены, старалась, как могла, но больше и подробнее детали получить не выходило. Девушка была не умна и находилась под сильным эмоциональным впечатлением от своего мужа.

Примерно в том же время, в Лондоне, в одном довольно респектабельном ресторане происходил довольно интересный разговор.

- Надеюсь, вы понимаете, ради чего мы встретились?

- Нет, я вся теряюсь в догадках. Ваше предложение оказалось столь необычным, что мне сложно даже предположить ваше желание, - молодая особа при этом кокетливо улыбнулась и томно вздохнула.

- Элизабет, давайте не будем играть. Мне хотелось бы знать, на кого вы работаете?

- В каком смысле?

- Мы видели многие из ваших писем.

- Кто мы?

- Разве вы не догадываетесь?

- Сэр, вы меня утомили. Или говорите яснее, или не отнимайте мое время, - девушка недовольно скривилась и всем своими видом продемонстрировала желание скорее закончить разговор и уйти.

- Мадемуазель, не спешите. Вы же не хотите продолжить беседу в совершенно других условиях, - незнакомец кивнул на стоявшего у дверей крепкого мужчину совершенно неприметного вида. - Я даже не хочу подумать, что кто-то будет грубо обращаться со столь нежной девушкой.

- Судя по вашей ехидной улыбке, вы какие-то бандиты. Что вы от меня хотите? Денег? Сколько?

- Ну что вы, деньги нас не интересуют. По крайней мере, в тех объемах, которые вы в состоянии нам предложить.

- Тогда что?

- Моему руководству нужно знать содержание тех писем, которые вы отсылали любимому папе.

- О, из-за такой мелочи вам не стоит беспокоиться. Это наша небольшая игра. Мой отец, знаете ли, большой любитель математики…

- Вашего отца нет.

- Что?!

- Максима Исаева по указанному адресу не проживало. Мало этого, такого человека вообще не существует. Если конечно, это не крестьянин из глухой сибирской тайги. Однако ваши письма исправно забирали. Мало этого - высылали ответы. Нам интересно узнать, кто ведет эту игру, и какие сведения его интересуют.

- Но вы не представились, сэр, - Элизабет очень холодно посмотрела на собеседника и улыбнулась еле заметным оскалом хищника.

- Можете называть меня Альберт.

- А кто ваши хозяева?

- Думаю, что вас это не должно волновать. Ведь так? - Собеседник улыбнулся, показав белые зубы с несколько гипертрофированными клыками.

- Сэр Альберт, - девушка полезла в свою сумочку, - вы, как я понимаю, желаете получить ключи к шифру?

- Для начала.

- Так вот, - Элизабет, наконец, нашла некий предмет в сумке и улыбнулась, - боюсь, что я не смогу вам помочь, по одной, весьма нетривиальной причине. Дело в том, что эти ключи только в моей памяти и убив меня или начав пытать, вы поставите свое расследование в тупик. А я девушка впечатлительная, от пыток совершенно теряю сосредоточенность. Мало этого, если вы немедленно не оставите меня в покое, то я вас застрелю. Прямо сейчас. - С этими словами она достала аккуратно выделанный дамский пистолетик с двумя вертикально расположенными стволами. - На такой дистанции я не промахнусь. - Ее собеседник слегка побледнел, так как еще никогда в жизни ему не угрожали оружием.

- Элизабет, вы же понимаете, что себя обрекаете?

- Сэр, я отлично понимаю, кто вы и у меня нет никаких оснований предавать своего нанимателя. Тем более что, боюсь, вы меня убьете, после того, как получите всю необходимую информацию. Либо будете использовать в своих целях, о чем станет довольно быстро известно моему хозяину. Он человек серьезный, а потому, я вряд ли долго проживу. А я не хочу так бездарно умирать.

- Я гарантирую вам жизнь!

- Вы не в состоянии мне гарантировать это. Более того, боюсь, из-за сегодняшнего разговора ваша жизнь не стоит и ломаного гроша. Не лезьте в эту игру - вы даже не представляете, с кем связываетесь.

- Элизабет. У вас пистолет рассчитан всего на два выстрела. Я готов рискнуть своим здоровьем и взять вас в плен. Тем более что шанс выжить весьма высок. А уж как вытрясти из вас всю необходимую нам информацию, будут озабочены более компетентные люди. - С этими словами он кивнул какому-то крепкому мужичку, сидевшему через столик, но ничего не получилось. Девушка поступила совершенно неожиданно. Она закричала, пустив слезы и приставив пистолет себе к подбородку дулом вверх, и стала оскорблять сидевшего перед ней совершенно опешившего мужчину. Основной лейтмотив этой истерики сводился к тому, что она узнала об его изменах и наложит на себя руки, если он не исчезнет из ее жизни. Мало этого, призывала всех посетителей этого ресторана в свидетеле похотливости и распущенности своего жениха. К счастью, тот не носил обручального кольца, чем сильно поспособствовал успеху ее истерики. Эта выходка стала настолько удачной, что из разных концов зала, стали доноситься осуждающие реплики. В итоге, Альберт был вынужден неловко смущаясь покинуть зал под всеобщее осуждение. В конце концов, устраивать захват девушки, да еще со стрельбой на глазах уважаемых людей он совсем не желал.

Дождавшись ухода своего 'жениха', она заплатила деньги за кофе, посетовав на то, что 'мужчины нынче не те'. После чего отправилась в женскую комнату, дабы привести себя в порядок. По какому-то странному стечению обстоятельств, девушка 'заблудилась' и оказалась на кухне, и, как следствие вышла через служебный ход, который никто не 'пас'. В конце концов, Альберт не ожидал такой прыти от своей подопечной и считал, что с ней получиться договориться и разрешить все 'без шума и пыли'. Однако она смогла уйти, банально укатив в неизвестном направлении на проезжавшем мимо кэбе.

Ее бегство было отчаянным. Понимая, что люди сэра Альберта давно следили за ней, она все старалась делать в максимальном темпе, дабы они не успели исправить свою оплошность. Впрочем, одну ошибку Элизабет сделать пришлось вполне намеренно, а именно заглянуть домой. Она вполне резонно опасалась засады и сильно рисковала, но забрать все ценные вещи из тайника было необходимо. Ее ждали. Двое. Впрочем, они не были готовы к ее визиту, оставаясь на квартире просто для формальности, поэтому девушка, воспользовавшись внезапностью своего появления, смогла произвести два выстрела из дамского пистолета и вывести их из строя. Развивая успех, Элизабет, схватила кочергу и довела начатое дело до его логического конца. Особого смысла убивать не было, но она сильно нервничала и нутром чувствовала, что лучше 'перебдеть', чем 'недобдеть'.

Собрав в кожаный саквояж деньги, драгоценности и важные записи из тайника, она сожгла все рабочие бумаги, используемые ей при шифровании и, прихватив армейский револьвер, оставленный ей Александром, поспешила убраться из своей старой квартиры. По пути, правда, пришлось вновь стрелять, так как на шум появился гулявший во внешнем наблюдении еще один агент противника. Хрупкая девушка с револьвером оказалось для него смертельной неожиданностью. Впрочем, все закончилось хорошо - Элизабет смогла, запутав следы, уйти от людей Альберта постоянно меняя кэбы. И убежать, в конечном итоге, через Ирландию в Москву, вместе с партией беженцев, уезжающих от разгоравшейся подпольной борьбы за независимость этого Зеленого Острова.

- Сэр, я вынужден доложить, что дело, о котором я вам говорил, не увенчалось успехом, - Альберт был сильно подавлен.

- Что там случилось? Рассказывайте, - хозяин кабинета не проявлял особого интереса к той девушке, о которой ему довольно регулярно докладывал Альберт, думая ее торговым агентом, а потому дал разрешение на задержание с большой неохотой.

- Она устроила истерику в ресторане и сбежала через черный ход.

- В самом деле? Вас обыграла девушка? - Рассел снисходительно улыбнулся. - Надеюсь, вы догадались оставить засады в местах ее наиболее частого появления?

- Да, сэр, оставил. В итоге мы потеряли троих людей. Двух она ранила из дамского пистолета, после чего добила кочергой, третьего расстреляла из револьвера в упор. Мы не ожидали от нее такой прыти. Сэр, я полагаю, мы случайно натолкнулись на серьезного агента какой-то державы.

- Молодая девушка убила кочергой двух ваших людей? - брови у Джона Рассела от удивления чуть не подпрыгнули выше лба. - Если честно, вериться с трудом. У вас есть соображения по тому, на кого она работала?

- Нет, сэр. Основная ее легенда - подданная Российской империи. Я думаю, это чистой воды вымысел и попытка подставить русских. Слишком все открыто и явно. Такое чувство, что нам специально показывали то, что мы должны были увидеть.

- Франция?

- Не исключаю.

- Но кто еще?

- Сэр, я не знаю. Она исчезла бесследно.

- Как?

- Она постоянно меняла кэбы и мы не смогли найти концов. Двое суток она носилась как угорелая по Лондону, мелькая то тут, то там, пока, наконец, не исчезла.

- Чудеса! Ладно. Рассказывайте что вам о ней известно. - Джон слегка встревоженно зажег спичку и прикурил сигару, с которой до того игрался.

- Она прибыла в Лондон около года назад. Из знаменательных событий в те дни было только прибытие русского принца Александра с большой порцией опиума довольно высокого качества. С первого же дня она весьма активно стала вертеться, посещая различные рестораны и салоны заработав славу куртизанки. В своем выборе она предпочитала общаться с крупными бизнесмена или их детьми. Какую информацию она собирала и для кого, нам не ясно. Однако она регулярно слала очень тщательно зашифрованные письма несуществующему адресату.

- Вы, надеюсь, расшифровали их?

- Нет. Мы работаем над этим, но, боюсь, эта задача нам не по плечам. За год мы не сдвинулись ни на йоту. Качество шифра меня и навело на мысли о том, что девушка очень не простая. С ней ясно только одно - она собирала какую-то информацию о наших крупных бизнесменах для неизвестного нам лица. С исчезновением этой девушки потеряна всякая зацепка.

- Так ищите ее!

- Боюсь, Элизабет уже нет на территории Англии, сэр…

Спустя две недели, в Москве.

- Да, господа, да. Я своими глазами видел, как на прием к цесаревичу явилась какая-то девица весьма вульгарного вида. Не обращая внимание на ожидающих приема Его императорского высочества, она подошла к секретарю и что-то ему тихо сказала. Тот поломался, но, все же пошел в кабинет, докладывать. Спустя меньше чем минуту вышел Сам, - рассказчик многозначительно поднял палец кверху.

- Обнялся с бросившейся к нему на шею девицей и увел ее в кабинет. О чем они там разговаривали, никто не ведает. Но то, что эта странная особа сильно красивее цесаревны заметили все. Даже секретарь встревоженно потер.

- А долго ли они там находились? - спросил усатый офицер.

- Я не знаю, но спустя четверть часа цесаревич вызвал секретаря и перенес на завтра прием всех записавшихся. Да. Перенес. И не стоит так пошло закатывать глаза. Уже выходя из приемной, я краем уха слышал, как Игнат Петрович отправлял курьеров за ближними людьми Его императорского высочества. Да. Совет они там держали, а не то, что ты подумал. Но уж больно баба собой хороша. Только тоща излишне. Вот откормить ее немного - и краше не сыщешь.

- Врешь ты все, Андрюха! - снисходительно похлопал его по плечу еще один офицер.

- Вот те крест! - рассказчик демонстративно перекрестился. - Но секретарь не зря переживал за цесаревича. С такой кралей наедине оставаться что женатому, что холостому мужчине - одинаково опасно. Глупостей понаделаешь, а потом она тобой будет вертеть как игрушечным.

- Нашим-то покрутишь! Как же! Про него слухи ходят такие, что лучше и не слышать.

- Что за слухи такие?

- Господа, мне кажется, разговор становиться опасным, - подал голос молчаливый поручик, но его все проигнорировали.

- Говорят, что жесток он без меры. Слышали, как год назад мор начался среди чиновников на руку не чистых, да подрядчиков вороватых? Вот! Тот же! Поговаривают, что этот мор даже имя имеет. Никто не спорит, порядок нужен. Но уж больно крут Александр Александрович. Местами целиком семьи выводил. За что - поди узнай.

- Да не бьет он без дела. Вывел - значит за дело.

- За какое такое дело малых детей убивать надо?

- А ты сам, что ли видел эти зверства?

- Слышал! От надежных людей!

- От то-то и оно, что слышал. Ты, главное, Егор, где в пивнухе это не ляпни, а то мигом познакомишься с контрразведкой. Мы то свои, не сдадим. А прохожие могут и 'доброе' дело сделать.

- Да, Осип правильно говорит. Даже ежели вырезали ту или иную семью, что с того? Мы все видели неоднократно, как цесаревич радеет о благе Отечества. Даже через личную неприязнь переступает. А если и пошел он на такое дело, значит, оно было необходимо. И хватит об этом. Ты, Егор, на днях говорят, Анну навещал. И как ее отец? Он же обещал тебя сапогом отходить, если еще раз рядом с ней увидит?

- Ха! Так он по делам поехал, а я, не будь дураком, сразу в гости. К счастью, мир не без добрых людей. Тетушка у нее уж больно сердобольная…

Утром следующего дня Лиза отправилась с подробными инструкциями в Нью-Йорк в качестве личного секретаря и помощника Моргана, так как за время работы в Лондоне поднаторела в шифровании. В ее функции, помимо обеспечения конфиденциальности переписки входило потребность соблазнить Джона и стать его женой. Благо, что внешними данными она обладала отменными.

Ее Саша мотивировал очень просто - если Морган начинает вести двойную игру, и она это узнает, то сдав его вовремя, она гарантирует счастливую жизнь себе и своим детям. В противном случае в случайной катастрофе гибнет вся чета столь уважаемого человека. Если же он будет вести себя хорошо, то вся ее жизнь будет очень 'приятна'. Фактически она будет купаться в роскоши. Лиза, конечно, немного поломалась, но вариантов ей Александр особенно и не оставлял. А потому она весьма стремительно уехала, не привлекая к себе лишнего внимания своим соблазнительным видом в Москве. А то и так уже начался шепот по коридорам, перемежающийся сдавленным смехом.

Впрочем, дел у Александра было предостаточно и без этих форс-мажорных прецедентов. Понимая, что справиться со всем объемом работы лично он уже не может, пришлось пойти на серьезные организационные шаги.

Желая каким-то образом руководство и консолидировать управление делами, Саша решил поступить так же, как он сделал во время обороны Вашингтона от северян, то есть организовать полноценный штаб для управления его стремительно разраставшийся империей.

В связи с этим в конце марта 1864 года в Николаевском дворце развернулись обширные ремонтно-монтажные работы. После сноса перегородок нескольких комнат был сооружен довольно внушительный общий зал прямоугольной формы. К нему примыкала отдельная глухая комната связистов, где разместилось многочисленное телеграфное оборудование. В будущем Александр хотел организовать прямой канал с Санкт-Петербургом, дабы обмениваться с отцом оперативными депешами, но пока это было затруднительно из-за отсутствия нормально защищенной телеграфной линии на этом, не подконтрольному ему участке. Конечно, между двумя столицами был неплохой телеграф, но люди там встречались и ненадежные, что позволяло создавать определенные утечки информации. А играть в шпионов и держать у себя шифровальщиков отец не желал.

Помимо кремлевского отделения связи вокруг этой центральной залы была развернута весьма внушительная инфраструктура. Шифровальщики, разведчики, контрразведчики, охранники, аналитики, секретариат и копировальное отделение, курьерская служба и прочее. Суммарный штат штаба превысил сто человек. Плюс огромная карта великого княжества на стене, на которой отмечались все значимые объекты и события.

Особым новшеством стало создание службы центрального оповещения, которая стала школой для нового аэростатного батальона в составе формируемого корпуса. На ключевых направлениях довольно регулярно поднимались воздушные шары, где несли вахту слушатели наспех созданных курсов. В их задачу входило наблюдение за возникновением всякого рода чрезвычайных ситуаций, в первую очередь, конечно, пожаров. Так же, на каждую вахту им выдавалось профильное задание. Например, уточнение дистанций до тех или иных объектов исходя из естественных ориентиров, таких как примерный рост человека. Не самое простое задание для людей никогда этим не занимавшихся. Можно даже больше сказать - этот учебный аэростатный батальон стал сосредоточием целого спектра самых различных работ и курсов.

Во-первых, как уже было сказано, в его функции входило наблюдение за вверенным княжеством. Этакий всевидящий 'глаз Саурона'. А так как каждый аэростат соединялся с землей телеграфным кабелем и имел небольшой аппаратик на своем борту, то получалось очень оперативно информировать штаб о разнообразных неприятностях. Соответственно, из штаба полученные данные направлялись в ту или иную службы, например в пожарные части, которых на тот момент было достаточно уже много по Москве. Конечно, эти подразделения были далеки от желаемого Александром уровня, но они были и там работали довольно профессиональные люди, умудрявшиеся как-то делать свою работу даже в столь неудобных условиях. Нужно было внедрять дежурные локомобили с насосом и прицепной цистерной, которые бы оперативно выезжали на вызовы. Да и вообще - острая нехватка серьезной спецтехники сказывалась.

Во-вторых, шли интенсивные картографические работы, благодаря которым смогли, не только очень серьезно уточнить карту губернии, но и обучить специалистов, разработать и отработать технологии быстрого определения дистанций до цели и прочее. То есть шли весьма обширные прикладные исследования, работающие на целый ряд направлений.

В-третьих, Александр решил организовать своего рода аттракцион и по выходным устраивал платное катание всех желающих. Для чего выделял несколько шаров. Цена была значительна, но от желающих отбоя не было. Особенно из числа состоятельных людей. Посмотреть на Москву с высоты птичьего полета было очень заманчиво. Само собой, без рекламы не обошлось. Да и не только рекламы. По распоряжению цесаревича произвели порядка тысячи фотоснимков, из которых отобрали лучшие и издали в виде довольно дорого альбома, шедшего в качестве особого московского сувенира. В общем и целом - аэростатный батальон с тремя десятками шаров работал в весьма интенсивном режиме. Личный состав постоянно тренировался, набираясь опыта, параллельно решая различные задачи, в том числе финансовые.

Само собой, не обошел Александр и вопрос поощрения учащихся его Академии, в которой была выстроена цепочка обучения от начального до высшего в единой системе и с довольно гибким курсовым профилированием. Так вот, отличников 'боевой и учебной' подготовки награждали, в том числе и бесплатным полетом на аэростате. Заодно смотрели, кто из учеников потянется к воздухоплаванию, то есть формировали, так сказать, задел для кадровогорезерва.

Несколько особняком стояло секретная разработка парашюта. В конце концов, Александр был десантником в прошлой жизни, и обойти стороной этот вопрос не мог. Поэтому, по его эскизам изготавливали поделки и испытывали. Само собой по ночам и за городом. Задумка была очень проста. Изготовить простой круглый парашют, благо, что он очень хорошо помнил его устройство, а потому оставалось только подобрать материалы, и при большом стечении народа не просто прыгнуть лично, но и показать управляемый полет. То есть, участок пролететь в свободном падении, потом открыв парашют и приземлиться аккуратно перед зрителями. Само собой, с довольно приличной высоты. Да, цесаревич был бы в истории не первым парашютистом, но пиар был бы необычайный. Причем не только для самого Саши, но и для всего воздухоплавания. Единственная беда заключалась в том, что Александр опасался массового самоубийства, ибо за ним наверняка бросятся повторять, что, учитывая качество парашютов, приведет к большому количеству трупов. Сам-то цесаревич прыгать просто так не собирался. Наличие запасного парашюта, проверенной экспериментами модели, опыт, полученный в прошлой жизни, тренировочные прыжки с меньших высот. Риск, конечно, был. Но уж больно резонансным становился положительный эффект при успешном завершении полета. Как-никак Саша планировал пригласить не только журналистов из разных стран, но и многочисленное количество обычных зевак.

Очень неожиданным решением для окружающих оказалось и решение сделать при штабе большую приемную с дюжиной переговорных комнат. Теперь для посетителей администрации наличествовал не небольшой коридор с десятком стульев вдоль стены, а просторный зал с удобными диванами и посадочными местами для написания заявлений. Также в приемной завели специальных людей, которые бы помогали посетителям сориентироваться и объяснить что к чему, а если они неграмотны, то еще и помочь с заявлениями, в случае, ежели они хотели их написать. Так сказать - постарался создать максимально приятный сервис обслуживания.

Но сервис нужен был не просто так. Будучи главой Великого княжества Александр сформировал новое губернское правительство за председательством Алексея Оболенского. Его организация была классической - губернатор с группой отраслевых замов. Само собой, новое правительство работало совершенно в ином режиме, как с точки зрения качества, так и режима. Конечно, за опоздание на работу цесаревич зубы не дергал, но серьезная загруженность и личная ответственность самым решительным образом преобразили положение дел по многим вопросам. Причем интересным и крайне важным моментом стало то, что репрессии могли последовать как за вредное действие, так и за вредное бездействие. Иными словами, если чиновник мог сделать что для пользы дела, но по какой-либо причине этого не сделал, ему могло очень неслабо 'прилететь' от Александра. В том числе и с летальным исходом. Но подобное стало редкостью. Первая волна достаточно бандитских разборок заменилась прагматичным подходом.

Но на этом серьезные переделки дворца не закончились. В соседнем крыле здания, имевшем отдельный вход, размещалось своеобразное министерство иностранных дел, ведающее "заморскими" владениями и контактами личной империи Александра. Планировка его помещений во многом повторяла в миниатюре большой штаб за исключением большой приёмной, которая в обозримом будущем была просто не нужна. Со своим собратом министерство соприкасалось лишь соседствующими отделениями связи (для упрощения коммуникационных разводок, очень непростых в то время), разделёнными двойной стеной и коридором с постом внутренней охраны, соединяющим центральные залы.

Этот зал имел отдельную лестницу наверх, где, как было известно публике и большинству сотрудников, размещался филиал Личной его Императорского Высочества Канцелярии и комнаты отдыха цесаревича, занимающие остальную часть верхнего этажа. Это было всем понятно - "большому человеку" и места нужно много, и не вызывало лишних вопросов и ненужного интереса со стороны. Но мало кто знал, что на самом деле личные покои Александра занимали лишь несколько скромных помещений. На большей части этажа раскинулось управление "подводной частью айсберга" - тайной финансовой империей наследника российского престола. Попасть в это крыло можно было лишь через приёмную Великого Князя или неприметный служебный вход "для прислуги" ведущий в подвал, расположенный с тыльной стороны дворца и соединённый с верхним этажом винтовой лестницей в скрытом глухом колодце. Впрочем, даже столь серьезные изменения дворца уже на стадии проектирования посчитались Александром временной мерой. Дело в том, что размеры рабочих помещений в отдаленной перспективе требовались очень существенные. Это и значительное количество посадочных мест для разнообразных специалистов, и чисто технологические комнаты. Но все это меркло перед необходимостью создавать архив. Огромный, основательный архив с очень хорошим уровнем безопасности и высокой степенью упорядоченности.

Подобные мысли Александра натолкнули на идею о начале постройке специального здания - единого центра управления. А по совместительству - первого небоскреба в мире. Но уже в ходе предварительного обсуждения и согласование стало очевидно, что все не так просто и придется, по всей видимости, строить не отдельный административный небоскреб, а целый район.

- Владыко, я рад, что вы почтили меня своим визитом, - цесаревич вежливо раскланивался с пришедшим к нему московским митрополитом Филаретом.

- И тебе доброго дня. Слышал я, что ты задумал богохульство. Так ли это? - уже сильно больной и престарелый Филарет кряхтя, прошел и буквально рухнул в удобное кресло.

- Что именно говорят злые языки? - Александр был совершенно невозмутим.

- А у тебя есть из чего выбирать?

- Скорее напротив. Вот и спрашиваю, что именно про меня придумали. Вы же знаете, что я почтительно отношусь к церкви и Отцу нашему Вседержителю. И он, видя это, помогает мне в тяжелых делах.

- Александр, говорят, что ты планируешь строить новое здание. Высокое здание. Намного выше колокольни Ивана Великого. Это так?

- Не совсем. Я планирую строить не здание, а большой архитектурный ансамбль с самыми разными сооружениями. До вас, видимо, дошли сведения лишь об одном из них. Вероятнее всего - о будущей гостинице 'Москва'.

- Да. О ней. Ты хочешь строить гостиницу выше колокольни и говоришь, что не богохульствуешь? - Филарет несколько удивился.

- Безусловно. Я же говорю, что гостиница - одно из зданий. Тем более, она будет строиться в новом районе, несколько удаленном от центра.

- Я тебя не понимаю.

- Вам разве не сообщили, что я хочу строить так же и храм с огромной колокольней - башней? Ее высота значительно превысит гостиницу, которая на ее фоне будет теряться. Но дело это новое, неосвоенное. Поэтому ответьте сами - стоит ли сначала строить огромный храм с колокольней, рискуя, что из-за нерасторопности или расчетной ошибки вся эта огромная конструкция обвалиться? Не лучше ли отработать технологию на менее значимом здании? - Саша продолжать излучать невозмутимость.

- У вас есть план этого храма?

- Мы над ним работаем. Дело в том, что нам нужен опыт высотных работ и эксплуатации подобных зданий, чтобы рассчитать конструкцию башни саженей в сто-пятьдесят - двести. Новых саженей.

- Это… - Филарет задумался.

- Да, это больше четырех колоколен Ивана Великого, поставленных друг на друга. У таких зданий по нашим подсчетам появляются совершенно непривычные для нас проблемы. Например, раскачивания под воздействием ветра. Это не считая того, что для строительства придется применять новые материалы. По нашим предварительным расчетам обычный глиняный кирпич просто не выдержит собственной массы, то есть, нижние слои просто начнут крошиться под давлением стены. В итоге все должно обвалиться. Да много чего там необычного появляется. Так что думайте сами - нужно оно строить или нет эту гостиницу. Или православные люд не заслужил самую высокую в мире колокольню, да такую, какую католики смогут повторить очень не скоро?

- Про храм и колокольню мне не говорили.

- Само собой, потому как эти 'добрые' люди хотели нас поссорить. Но бог видит - это невозможно.

- Да, ты прав. Задумка у тебя грандиозная и подход мудрый. Обрушение такой колокольни ляжет неизгладимым пятном на лице всего православного мира. Но, все-таки, Александр, попробуй начать со здания, высотой ниже колокольни. Это важно. Очень. Бог ведает твои замыслы и простит отступление от канонов, но люди… Разве ты не понимаешь, что вознося мирское здание настолько выше храма, ты даешь серьезный козырь своим противникам?

- И что вы предлагаете?

- Вы же еще даже не начали строить. Сделайте чуть-чуть ниже. Я ведь понимаю, что ты хочешь постройкой подобных зданий прославить Отечество, дабы нас стали уважать. Дескать, варвары варварами, а поди ж ты, что смогли сделать. Но не спеши. Саша, это важно. Не спеши.

…

Разговаривали они долго. Впрочем, помимо новых 'прожектов', которые и привели Филарета в гости к цесаревичу, обсуждалась целая масса вопросов. В конце концов, виделись они не часто и дела, требующие личного согласования, накапливались. Особенно волновали митрополита новые кодексы, которые с первого февраля текущего года стали действовать на территории Великого княжества Московского.

Всего ввели пять кодексов: административный, процессуальный, уголовный, трудовой и земельный. Первый описывал административное устройство - то, как и что организовано в княжестве и кто за что отвечает. Второй регламентировал все штатные процедуры делопроизводства и то, какие документы нужно для чего предоставлять. Третий охватывал в современной традиции и уголовные правонарушения и административные, классифицируя их и устанавливая меру ответственности. Трудовой впервые в мире кодифицировал отношения между работником и работодателем, выводя их на совершенно иной уровень. Ну и последний, земельный кодекс, описывал все вопросы, связанные с землей. Собственно все эти вещи очевидны, а теперь ключевые нюансы.

Во-первых, впервые в истории, устанавливалось равенство сословий перед законом. То есть то, что собственно и опечалило Филарета, который не желал осуждения священников мирским судом. Поэтому и разгорелся спор. Даже скорее не спор, а торг, так как за сохранение собственного суда у церкви Саша хотел что-нибудь взамен. Само собой, сохранение отраслевого суда в церкви позволяло ввести вполне резонно другой отраслевой сегмент - военный. В сущности, Александр и совершил этот шаг, чтобы немного поторговаться. И он добился своего - убедил Филарета начать бесплатное преподавание при каждом приходе Великого княжества Московского для всех желающих. Никаких особенно сложных предметов там не планировалось. Все совершенно банально - счет, чтение и письмо. Обучаться мог любой желающий, независимо от пола, возраста и сословия. При этом организация и финансирование учебного процесса всецело отдавалось церкви. Что не могло не радовать.

Во-вторых, изменялась система наказаний. Ядром и основой становились трудовые повинности, к которым в качестве отягощения добавлялись штрафы. Впрочем, если платить было не чем, то и их приходилось отрабатывать. Конечно, конфискация имущества, смертная казнь и лишение свободы сохранились, но применялись редко. Собственно смертная казнь применялась теперь только к довольно узкому перечню особо опасных преступников. В частности к изменникам Родины, шпионам, аферистам, совершившим финансовые махинации в особо крупных размерах, бунтовщикам и серийным убийцам. В исключительных случаях ее могли назначить в качестве меры пресечения для злостных рецидивистов по другим статьям. Причем трудовые повинности назначались вне зависимости от того, какую должность человек занимал.

Основным направлением работ для осужденных стало дорожное строительство. Никаких особенных изысков в этом вопросе не было - обычные шоссе с гравийным покрытием и водоотводами. Зато объем запланированных маршрутов поражал. Александр решил соединить все более-менее крупные населенные пункты в одну единую дорожную сеть. Не брезговал он даже деревнями и селами. Поэтому на обозримое будущее дел для осужденных хватало. А там и в Сибири дороги понадобятся. Второстепенным направлением работ, которое практиковалось в отношении более квалифицированных работников, стали работы по благоустройству населенных пунктов. Причем важным фактором было то, что нерадение во время отбывания наказания или за открытое вредительство могли очень серьезно увеличить срок. И напротив, проявив здравомыслие и трудолюбие, осужденный мог рассчитывать на сокращение наказания. Далеко не идеальная система с точки зрения справедливости, но в отличие от существующих схем общественная польза такой формы наказания была существенна.

Причем следует помнить, что как таковую каторгу вообще больше не применяли даже в терминологии. Ее изъяли в новых кодексах. Это было обусловлено тем, что трудовые исправительные работы не ставили перед собой задачи 'сгноить' человека или перевоспитать. Александру были нужны подданные, живыми и невредимыми. Однако никаких иллюзий о том, что преступников можно перевоспитать и сделать из них 'белых и пушистых' граждан он не испытывал. Да и содержать за казенный счет армию бандитов и вредителей он не желал. Это ведь вы только представьте - человек совершает преступление против общества, а потом общество еще его и содержит: кормит, одевает, обогревает. 'Несправедливый, гуманистический бред!' Иных мыслей у Саши и не возникало никогда по отношению к отечественной системе наказаний. Поэтому он подошел к проблеме проще и ввел достаточно тяжелые работы на общественно полезных стройках как основную форму возмещения. Само собой, 'товарищей' нормально кормили, одевали, не измывались непомерными режимами труда, так как задачи быстрее от них избавиться не стояло. Но работать они должны были очень основательно, а главное - бесплатно. Особенно 'повезло' в новых кодексах взяточникам, казнокрадам и финансовым авантюристам - они получали самые большие сроки. Впрочем, не сильно от них отставали убийцы.

Ну и третьим нюансом стал вопрос земли. И его решение очень сильно расстроило либеральные ожидания 'прогрессивной' общественности. Дело в том, что вся земля на территории Великого княжества Московского объявлялась государственной собственностью. Просто, коротко и без непонятного 'перепихнина'. Но для того, чтобы ей можно было гибко распоряжаться, вводилась система земельных контрактов. Их смысл сводился к простой вещи - земля выделяется частному или юридическому лицу под решение той или иной задачи в аренду. И все. То есть, имела место только целевая аренда. Причем в каждом отдельном случае заключался договор, в котором детально оговаривались все, в том числе и условия расторжения.

Не самое популярное решение на пресс-конференции, посвященной введением новых кодексов, объяснялось достаточно просто. Александр открыто и явно заявлял, что считает общественные интересы приоритетнее личных. И не раз употреблял свою знаменитую фразу: 'Империя превыше всего'. В качестве обоснования приводились различные истории недобросовестного землепользования, когда сознательно или неосознанно наносился вред не только обществу, но и империи. Причем важным фактором становилось то, что арендатор лично отвечал за все, что происходило на вверенном ему участке. Впрочем, этот подход был не исключением из правил. Новые кодексы не только очень четко и однозначно структурировали государственный аппарат, разделяя полномочия и сферы деятельности, но и устанавливали, и, что очень важно, личные зоны ответственности. То есть, например, начальник какого-нибудь управления отвечал за все, что там происходит.

К сожалению, первый бум зарплат чиновников Московского генерал-губернаторства, который в прошлом 1863 году так встряхнул всю империю, пришлось пересмотреть и выстроить сложную, но весьма гибкую и прозрачную систему оплаты труда государственных служащих. Принципы остались прежние, но теперь учитывалось много различных деталей, таких как наличие семьи и детей, проживание на государственной квартире или на частной и так далее. Не говоря уже о том, что в зависимости от того, чем человек занимается на работе, оплата его труда варьировалась. В итоге, при общем снижение объема выплат, получилось сохранить на достаточно серьезном уровне зарплаты. Что и отразилось в небольшой брошюрке, с четко, ясно и однозначно расписанными сетками, ставками и условиями, согласно которой любой желающий, обладающий навыками чтения и счета мог самостоятельно все посчитать.

Этот нюанс, кстати говоря, был вообще отличительной чертой новых кодексов. Простой, четкий, ясный, лаконичный язык с однозначно трактуемыми конструкциями дополнялся в конце каждого тома толковым словарем ключевых терминов. Конечно, нанятые Александром юристы очень сильно возмущались, заявляя, что так писать не принято. Но цесаревич был неумолим, а самых несговорчивых он, совершенно не стесняясь, отстранял, выкатывая финансовые претензии за срыв работ.

К слову говоря, эти кодексы стали первыми книгами, напечатанными новым гражданским языком, работу над которым к тому времени уже закончила рабочая группа. Но даже этот весьма не малозначительный нюанс мерк на общем фоне. Новые законы, бурно развивающаяся промышленность, строительство дорог (в том числе и железных), механизация, создание мощного учебного комплекса и введение таких понятий как ГОСТ и СИ произвели буквально революционные преобразования в жизни Великого княжества Московского. Собственно у Александра и так была довольно значительная оппозиция, однако, его последние 'телодвижения' ее решительно расширили и увеличили. Конечно, удачный разговор с мамой, которая была неформальным лидером оппозиции, сильно помогли и внешне противодействие дальше массовых роптаний и жалоб не шло, но при этом ситуация внутри оппозиции изменилась качественно.

Дело в том, что после гибели Клейнмихеля в аристократической среде Санкт-Петербурга несколько месяцев был сущий хаос. Но императрица чего-то выжидала, а популярность Александра росла, поэтому, им пришлось действовать. В связи с чем, в январе 1864 года был организован закрытый клуб, призванный противодействовать цесаревичу. Само собой, сразу нашлись 'благодетели' и 'радетели о благополучии империи', которые стали эту организацию финансировать. Никаких террористических или силовых акций они не проводили, однако, именно эта организация смогла очень успешно лоббировать полное неприятие законотворческой инициативы Александра на государственном уровне. Если говорить прямо, то они были готовы приветствовать любую альтернативу идеям цесаревича, даже если им предлагали откровенную чушь. Все бы ничего, но создание столь значительной организации сказалось в общем политическом раскладе империи.

Масштабная научно-техническая и социальная революция, произошедшая в Москве, вызвала еще большее усиление этой организации. К ним присоединялись все, кто по какой-то причине был обижен на цесаревича или его людей. Самым опасным стало то, что бывшие солдаты, унтера и офицеры, которые срывались с мест и провалили отбор в корпус нового строя шли туда же. Происходило накопление массы обиженных силовиков. Конечно, их качество было незначительным, но те несколько тысяч, что стремительными ручейками вливались в оппозицию, выглядели пугающе. Само собой, Александр легко смог бы разбить этих вояк, но подобное положение дел показывало одну весьма печальную вещь - начался раскол общества.

Обстановка в целом была очень сложная - происходило нарастание двух, взаимно исключающих тенденций. С одной стороны мощный общественный и социальный подъем, с другой стороны - не менее мощная реакция. Действие, как известно, всегда рождает противодействие. Разведка и контрразведка цесаревича, конечно, старались как могли, но их возможности были весьма ограничены. В сущности, они, вместе с Александром только учились работать. Да и людей не хватало. Весь штат контрразведки не превышал ста пятидесяти человек, еще порядка семидесяти сотрудников трудилось в разведке, да сотня службы личной охраны. Причем действительно верных соратников было еще меньше - орден 'Красной звезды' на 1 февраля 1864 года состоял из сорока семи человек, плюс полтора десятка кандидатов.

Отвратительная ситуация, но упускать инициативу в таком деле было смерти подобно. Особенно в свете того, что агенты иностранных разведок максимально поддерживали оппозицию, прикладывая все возможные усилия для ее консолидации. Конечно, до гражданской войны было еще далеко, однако, по всей видимости все шло именно к ней. По крайней мере, Александр иного вывода и не мог сделать, наблюдая за тем, какие перестановки происходят в гвардейских частях, что расквартированы в столице. Гвардейский офицерский корпус активно занимался тем, что постепенно замещал солдат и унтер-офицеров на тех, кто был недоволен действиями цесаревича. Иными словами - началось формирование боевых частей. Не самой высокой боеспособности, мягко говоря, но все-таки. Учитывая практически полную парализацию императора придворной администрацией, также оппозиционно настроенной, подобные 'телодвижения' пресечь не получалось. Да и отследить всего просто не было возможности.

Конечно, помимо этих гвардейских полков была вся остальная Россия, но практика 1917 и 1991 годов показывали Саше, что рассчитывать на достаточно инертную массу обывателей не стоит. Само собой, цесаревичу была известна значительная часть этого заговора, и он мог санкционировать простое и незамысловатое вырезание руководителей, но тогда имелись все шансы потерять цепочки управления, которые выстраивали иностранные агенты. Что, в свою очередь выливались в потерю ориентиров. Дело в том, что на место погибших 'борцов за свободу и процветание' встанут новые 'кадры'. И не факт, что получиться их быстро вычислить. Поэтому, единственное, что Александр мог себе позволить, это ждать и готовиться к открытому столкновению, которое, по всей видимости, было неизбежно.

Его личный штаб был в курсе оперативной обстановки и 'развлекался', в том числе и такими вещами, как составление плана полноценной военной операции по захвату Санкт-Петербурга, занятого бунтовщиками. Шли не только бумажные работы и расчеты, но и игры 'в солдатики' - совершенно традиционный подход в обучении. Фигурки, обозначающие части, безусловно, были, но вот сама штабная игра очень серьезно отличалась от детских забав. Например, тем, что требовала учитывать не только военно-тактические и стратегические нюансы, но и логистические цепочки. Ведь снабжение даже в той войне, которая могла бы чисто гипотетически произойти в 1864 году, являлось одной из ключевых военных задач. Настолько важной, что, не решив ее, можно было забыть о победе, как о больной фантазии.

Впрочем, практически полная парализация имперской администрации, связывающая по рукам и ногам всякую инициативу Александра 2, имела и оборотную сторону. Все дело в том, что император, понимая обстановку, использовал метод прямого противодействия и блокировал ненужные ему решения и 'телодвижения' попыткой им помочь. Одно его внимание вело к практически неминуемой гибели начинания. Конечно, до абсурда не доходило, но и того, что получалось - хватало всей империи с лихвой.

Единственное причина, которая останавливала взрыв ситуации, было то, что у оппозиционной группы не было явного лидера. Пока не было. Дело в том, что Англия и Франция, вели самостоятельные игры. Конечно, имели место быть некоторые пересечения, однако, далее благожелательного нейтралитета у агентов этих стран дело не доходило.

Сам же Александр ломал голову над тем, кто же станет формальным лидером оппозиции. Вариантов было немного, но, увы, никакой конкретике в делах пока не наблюдалось. Совершенно очевидно, что Англия желала увидеть на престоле кого-нибудь из младших братьев цесаревича. Причем не Владимира, который с Сашей был уже очень долго и находился под его сильным влиянием, а кого-то из малышей - или Сергея или Павла. Само собой, приставив к ним регента. Франция же имела интересы в среде великих князей Николаевичей, с которыми их агентурой удалось установить массу взаимовыгодных пересечений. По мнению Александра, главным кандидатом получался младший брат императора - Константин Николаевич. Причем не важно, на роль императора или на роль регента. К тому же, он имел определенные провинности перед троном, допустив ранение и гибель старшего брата Александра - Никсы. Конечно, опалы не последовало, но важные дела ему более император не доверял, да и вообще, старался по возможности не общаться. Виновен он был или не виновен, но в глазах Александра 2 именно на нем лежала гибель сына.

Однако дальше логических умозаключений эти подозрения не шли, так как Константин Николаевич вел себя очень аккуратно и не давал поводов для подозрения.

Политическая ситуация внутри государства была аховая, поэтому, на совете соратников цесаревича 3 апреля 1864 года было решено строительство небоскреба отложить, чему был несказанно рад Филарет. Собственно, это был последний совет, на котором присутствовал Ермолов. Старик уже еле передвигался, но все равно, продолжал пыхтеть и что-то делать. Его сила воли поражала всех, даже Сашу. У них с цесаревичем были не самые простые отношения, однако, важным фактом было то, что они друг друга уважали.

В сущности, для Ермолова Александр был единственным представителем императорской фамилии, к которому он испытывал уважение. И в Москве это очень ценили, к этому прислушивались и старались цесаревичу помогать, так как Алексей Петрович был очень серьезным авторитетом не только среди местного дворянства, но простых обывателей. Поэтому его смерть 5 апреля на восемьдесят шестом году жизни стала трагедией для Александра, который уже привык к этому упрямому старику.

Впрочем, мы отвлеклись. Указанный выше совет стал поворотным шагом во всей деятельности цесаревича. Ситуация накалялась и это понимали многие.

- Александр, - Филарет прямо смотрел ему в глаза, - ты же понимаешь, что юность осталось за плечами?

- Владыко, говори яснее. Что-то случилось?

- Не случилось, а случится. Над тобой сгущаются тучи и это ясно всем. А ты все в промышленника играешь. Не думаешь, что пора бы и государственными делами заняться?

- Но ты не хуже меня знаешь, что развитие промышленности и есть государственное дело. - Саша был само спокойствие.

- Конечно. Но зачем ты сам, лично бегаешь по заводам, да наставляешь приказчиков на путь истинный? Разве иных дел найти себе не можешь? Или некому тебя в таком деле? Неужели у нас одни дураки вокруг и подобрать доверенных людей нельзя?

- Владыко прав, - подал голос Ермолов, - тебе нужны офицеры, которым ты сможешь доверить выполнение второстепенных задач. А то получается действительно смешно. Ты так носишься по всей губернии, будто желаешь за каждого унтера работу сделать.

- А как быть с подкупом? Как гарантировать честность людей? Скольким людям я могу доверять?

- Саша, у тебя же в руках Академия, где множество очень перспективных молодых ребят учится. Неужели среди них нельзя выбрать тех, кто честен? - включилась Наталья Александровна, сидевшая до того на диване и внимательно слушавшая.

- Ее выпускников и так не хватает. Военные и технические специальности некем закрывать. Нет, вешать на Академию еще одну распределительную нагрузку не стоит. Она и так не справляется.

- Ваше императорское высочество, я могу отписаться в свою родную станицу. Можно подыскать молодых казаков…

- Юнцов с горящим взором? Паша, и что нам с ними делать-то? Их же еще учить и учить. Да и горячи они больно. Проверка и надзор требуют спокойствия и хладнокровия, переплетенного с доброжелательным взглядом и обходительностью. Казаки были бы неплохо, но уж больно они горячи.

- Так можно воспитать. Главное брать из бедных семей, да таких, что не запятнали себя всякими глупостями. Тогда и воспитание ляжет на благую почву. А то что стараться будут, я гарантирую. Извольте, я могу немедля написать своим знакомым, чтобы они начали поиски. Да и не обязательно юнцов, мало ли честных людей по дальним окраинам империи живет и верой-правдой служит общему делу?

- Верещагин… - задумчиво сказал Александр, смотря куда-то вдаль.

- Что? - переспросил Дукмасов.

- Да так, один человек вспомнился. Не обращайте внимание. А по предложению, я думаю, вы правы. Нам, пожалуй, стоит поискать толковых ребят на окраинах и из бедных семей. Алексей Петрович, как думаете, казаки помогут?

- Отчего им не помочь? Если не сгниют от резкого возвышения, то будут верой и правдой служить. Хотя пригляд и за ними должен.

- Вы имеете в виду мнение Александра Васильевича Суворова, относительно интендантов?

- В том числе. Дело в том, что человек слаб и подвластен искушениям. Так я говорю, владыко?

- Истинно так. Редкий человек может устоять перед сиюминутным обогащением в угоду чести и долгу. Особенно, если это останется только на его совести. Если она, конечно, у него есть.

- Хорошо, Паша, пишите. Пускай подыскивают толковых молодцов на государственную службу при цесаревиче. Но этого мало. Алексей Петрович, неужели по центральным губерниям не найти верных людей?

- Отчего не найти? Можно. Только сложно этого. Большое количество бедняков. Да и голодают они регулярно. Подобное, знаете ли, не способствует особой стойкости характера. Вы думаете, почему я высказался за казаков? Потому что они вам ближе по духу подойдут. Много среди них строптивых и гордых, что не привыкли шапки заламывать да спину гнуть. Вы посмотрите как у нас крестьяне по селам да весям зашуганы. Может он и толковый, да поди разбери. Бояться они государевых людей.

- И это плохо! Решительно плохо! Впрочем, не все сразу. - Александр встал и начал выхаживать по кабинету. - Так. Паша, добавь в письме, что сам приеду в гости. После страды этого года и приеду, чтобы от дел не отвлекать. И отметь особенно - чтобы никаких потемкинских деревень мне не готовили. Оно конечно привычно, но ежели замечу чего подобное - сразу развернусь и уеду, ибо лицемерие мне тошно. Это подчерки особенно. Я хочу увидеть смелых, решительных людей, а не подхалимов. Этого добра у нас по всей империи навалом.

- Будет исполнено, - Дукмасов вежливо кивнул головой.

- Хорошо. Натали, у нас что-нибудь прояснилось по шахматной доске?

- Нет Саш, ничего. Англичане с французами пока не договорились и не смогли выдвинуть единого лидера оппозиции. Но появилась вот эта брошюрка, - она протянула небольшую книжицу совершенно неприглядного вида, которую до того держала в руках. - В ней излагается довольно цветисто, что тебя в Америке подменили, что настоящий цесаревич Александр погиб во время обороны Вашингтона.

- Мило. - Саша покрутил в руках брошюрку и положил на стол. - Значит началось потихоньку. Все правильно. Они не выдвигают формального лидера, чтобы я не мог организовать встречную травлю.

- Думаешь, будут еще?

- Конечно. Это, - он показал на книжку, - первая ласточка. Вскоре должны появиться еще различные листовки, плакаты и прочее. Причем для прямого противодействия у нас нет никаких возможностей. По крайней мере, сейчас.

- Если нельзя делать такие пасквили на лидера оппозиции за его неимения, то почему бы не начать поливать сатирой всю компанию?

- Опасное это дело. В конце концов, там же императрица. Меня могут не понять.

- Тогда нужно действовать выборочно, - Наталья поправила прическу, - Мы же знаем ключевые фигуры? Вот против них и нужно формировать общественное мнение.

- Хм… интересно. И что мы им можем вменять?

- Да все что угодно. Главное находить их проступки и освещать в печати.

- А нужно ли их находить? - Саша почесал затылок и улыбнулся.

- То есть?

- Что нам мешаем обвинения фальсифицировать? Мы же не в суд на них подаем, а формируем общественное мнение. - Александр взял брошюрку, принесенную Натальей, поднял ее повыше и продолжил.

- Вот так примерно. Чистый вымысел, но неподготовленный читатель вполне сможет проглотить эту ложь. Владыко, поправьте меня, если я не прав и в Ветхом Завете Всевышний не завещал нам поступать по принципу 'око за око, зуб за зуб'. Почему бы нам не вернуть эти молодцам сдачу их же монетой?

- Иисус нас учил прощать своих врагов. Но в данном конкретном случае Александр прав. Мы же не хотим, чтобы эти поклонники нечистого получили власть над людьми в нашей державе.

- Наталья, Виктор, Алексей - прошу от вас в недельный срок предоставить мне подробные досье на всех ключевых лиц оппозиции. К ним будет надобно приложить отдельные записки с указанием слабостей. Особое внимание прошу уделить на их жен. Мне хотелось бы узнать, какие вещи эти женщины смогут простить своим мужьям, а какие - нет.

Совет, само собой так быстро не закончился, однако, остальные детали не стоили столь детального освещения. Собственно кроме генерального плана застройки Москвы ничего существенного там более не обсуждалось.

Отговорив Сашу от несколько вызывающего проекта небоскреба, его окружение не смогло сдержать энергию этого буйного товарища. Он уже совершенно прижился в Москве и желал сделать из нее город будущего. Первые шаги к этому были положены, например, в виде новых трамвайных маршрутов, то есть конок. Однако на данный момент все это носило очень условный и достаточно хаотичный характер. Собственно большая часть совета и проходило в попытках хоть как-то определиться с генеральным планом застройки Москвы и тем, какой она должна стать в обозримом будущем (пятнадцать - двадцать пять лет).

После недолгих споров было решено центр города по возможности не трогать. То есть, застройку вести исключительно выборочно и только после письменного разрешения Александра, дабы не допустить хаоса. А дальше начиналось самое интересное. Дело в том, что от идей высотного строительства Саша так и не отказался. Смысл концепции заключался в том, чтобы самые высокие здания необходимо было вынести на окраины города, сделав серьезное ограничение на высотность, в зависимости от удаления от Кремля. В боковой проекции получалось что-то вроде параболы, которая позволяла плавно увеличивать максимальную высоту построек с удалением от центра, дабы сохранять историческую часть города неизменной и наблюдаемой.

С точки зрения планировки, основным решением стал крест. То есть, уход от радиально-кольцевой планировки на квартальную теперь шел по ориентирам. С высоты птичьего полета полностью отстроенный проект на первоначальной стадии своего развертывания должен был представлять собой огромный крест, строго сориентированный по сторонам света. Ключевым решением каждого луча при этом становился мощный архитектурный ансамбль в духе сталинских высоток.

На севере должна была располагаться гостиница 'Москва', позволяющая вместить огромное количество гостей столицы, предоставляя для этого гостиничные номера самого разного уровня комфортабельности. Рядом планировалось выстроить новый железнодорожный вокзал и большую станцию извозчиков, не считая двухколейной линии конок.

Южный комплекс предполагалось расположить недалеко от берега Москвы реки и оборудовать полноценной набережной с причалом для речных пассажирских пароходов. Этот сектор будущего 'московского креста' отдавали для деятельности культурного характера.

Самым высоким зданием, которое должно было возникнуть в этом районе города, стал храмовый комплекс посвященный архангелу Михаилу. Александр решил отстроить поистине величественное сооружение не только в пользу церкви, но и для повышения статуса рыцарского ордена 'Красной звезды'. Тем более, что если дело так пойдет дальше, то помещений кремлевского храма для торжественных мероприятий этой организации будет остро не хватать. Массивное основание из железобетона - огромная плита значительной толщины, занимающая очень существенную площадь на Воробьевых горах, держала на своих плечах не менее могучую конструкцию храма - самого крупного в христианском мире. Своды его центрального зала по наброскам должны были достигать семидесяти метров. Однако гвоздем программы стала колокольня, выполненная в виде высокой башни. Ее конструкция по эскизам Александра очень сильно напоминала знаменитую Эйфелеву башню, за исключением нескольких весьма важных нюансов. Во-первых, нижний ярус оказался очень сильно укорочен, из-за чего эффект 'ног' отсутствовал, и башня уже выглядела по-другому, не создавая эффекта "лапы". Во-вторых, на высоте 185 метров от ее основания, которое лежало на массивном фундаменте, должна была разместиться довольно крупная площадка, для крепления колоколов. Само собой, не одного, а целого букета. Ядром будущей музыкальной системы должна была стать копия, выполненная в натуральную величину, знаменитого Царь-колокола. Но на этом конструкция не заканчивалась. Обозначившись небольшим, аккуратным шатровым сводом, от колоколов вверх башня уходила еще на 111 метров, достигая, таким образом, он поверхности земли высоты 300 м. И это, на самом высоком месте Воробьевых гор.

Понимая, что верхушка башни в пасмурную погоду будет утопать в облаках и тумане, Александр решил разместить там маяк в виде огромного православного креста, выполненного в контурном варианте. Все бы ничего, его больная фантазия этим не ограничилась - к финалу постройки этот гигант должен был бы оборудован мощными электрическими лампами освещения, которые бы включали во время пасмурной погоды, тумана и темноты, то есть, в том числе и каждую ночь. Само собой, крест на самой вершине должен был стоять не в одиночестве, а в компании с целым спектром различного метеорологического оборудования. Филарет от такого проекта пытался откреститься, но, в конце концов, под напором буквально одержимого состояния цесаревича, сдался и дал свое согласие на подобное "чудо-юдо".

Помимо поистине колоссального храма в этом секторе планировалось построить не менее фундаментальные, но куда более скромные по высоте здания: Государственной публичной библиотеки, Дворца молодежи, Большого спортивного манежа и Публичного московского бассейна. Они должны были стоять в виде обрамления храмового комплекса, образуя, таким образом, огромную мощеную брусчаткой площадь для каких-либо торжеств и гуляний. К слову говоря, в отличие от гостиницы 'Москва', построенной в стиле ампир, здания этого сектора выдерживались в классическом стиле. Даже сам храм архангела Михаила очень напоминал сооружения в духе Спасо-Преображеского собора в Нижнем Новгороде, построенном в 1812-1822 годы, само собой, сильно увеличенного в размерах. В сущности, единственным элементом, который резко привлекал внимание на общем фоне, была колокольня, но ее размещение и оформление самой звонницы, облицованной белым мрамором, делала конструкцию относительно гармоничной, хоть и решительно контрастирующей.

Западный комплекс был запланирован в неоготическом стиле и предназначался для торгово-развлекательной деятельности. То есть, там планировалось построить новый грандиозный театр, консерваторию, поражающий воображение торговый центр - Главный универсальный магазин и целую сеть различных офисных зданий и банков. Да, да, в XIX веке тоже требовались офисы для размещения аппарата той или иной коммерческой организации. Этот комплекс должен был расположиться сразу за Ходынским полем, которое занимала Академия. Соответственно, особенно высоких объектов на ней строить не планировали, ограничиваясь высотами самых выдающихся шпилей в пределах ста новых саженей (185,4м).

Восточный комплекс предполагалось полностью отдать под правительственные и административные постройки, выполненные в русском теремном стиле с обширным применением шатровых конструкций. По большому счету никаких особенных высоток там не планировалось возводить, а сам архитектурный ансамбль должен был представлять своего рода замкнутый периметр с плавным возрастанием высоты от въезда к центральному подъезду. Сам же въезд был оформлен в виде довольно крупной арки, позволяющей свободно ехать в ряд восьми конным экипажам. Соответственно, внутри комплекса и вокруг него предполагалось разбить внушительных размеров парк, а в отделке внешнего фасада применять белый камень и зеленую черепицу. Само собой, парковый комплекс планировали заполнить прогулочными дорожками, беседками и лавочками.

Эти четыре мощных и достаточно удаленных друг от друга центра планировалось соединить не только широченной дорогой с твердым покрытием (Саша вообще мечтал об асфальте), но и линиями конок, позволяющими достаточно неплохо перемещаться населению. А в дальнейшем открыть по этим векторам первые линии московского метро, благо, что в Лондоне оно уже ходило. Причем ходило на паровой тяге! Мало кто об этом знает, однако, подобная деталь - важный фактор. Первое лондонское метро было не подземкой в современном понимании этого слова, а просто передвигалось по специально изготовленным туннелям с открытым верхом, перекрытым в местах пересечения дорог короткими мостами. Подобное решение позволяло использовать совершенно обычные паровозы, не опасаясь за жизнь пассажиров. Что-то подобное Александр и планировал реализовать.

В общем, фантазия у Саши разгулялась. Причем, по ходу обсуждения делались эскизы, схемы, наброски и обсуждались принципиальные вопросы. Та картина, которую цесаревич нарисовал за пять часов напряженного совещания, едва помещалась в сознании его приближенных. Она их поражала размахом. Не удивительно, что все они отнеслись к ней весьма скептически, так как испугались масштаба работ.

- Ваше императорское высочество, - Дукмасов теребил подлокотник кресла, ковыряя его пальцами, нервничая, - а сможем ли мы построить такое? Осилим ли?

- Сможем! - Александр хлопнул рукой по пачке исчирканной набросками бумаги, что образовалось на столе. После чего обвел взглядом кислые лица своего окружения и продолжил. - Впрочем, можете считать как угодно. Я не неволю участвовать. А что касается масштаба, то не вижу смысла заниматься мелкими делами. Тем более что нам есть к чему стремиться. Петр Алексеевич в куда более тяжелых условиях делал великие дела.

- Но не все благосклонно их оценивают, - вставил свое слово Филарет.

- Это не важно. Все совершают ошибки. Проще всего критиковать и тихо сидеть в уголке, уповая на великие дела отцов. Они от того и великие, что не ждали всего готового, а сами вершили свою судьбу. Нужен флот? Делаем флот. Нужна промышленность? Делаем промышленность. Не условиясоздаем, да ожидаем столетиями у моря погоды, а берем и делаем. Да, это трудно. Да, это нужно идти и делать, а не рассуждать и критиковать. Да, не всегда и не все выходит так, как задумывалось. Но важно то, что ты делал! Ты пробовал! Ты рвался к цели! А если и ошибся, то не сломался, сложив ручки и сев в уголке, а сделал выводы и пошел дальше. Не с этого бока, так с другого подойдем. Не ошибается только тот, кто ничего не делает! А глаза, как известно, всегда боятся, но разве у нас нет рук?

- Может быть, стоит потихоньку, не спеша все развивать? - Филарет пытался успокоить распалившегося Александра.

- Что не спеша? Три года одну винтовку осваивать? Вы все видели, как можно работать! Николай Иванович, скажите, можно ли за год заводы запускать, да с качеством продукции на мировом уровне?

- Можно. Хотя есть нюансы…

- Они всегда есть. В любом деле. Главное заключается в том, что можно! А не годами обсуждать детали, выпуская на свет мертворожденные проекты, которые успели состариться и умереть еще в утробе, а быстро и решительно продвигаться к цели. Переть буром. Нахрапом. Упрямо и упорно продвигаясь к цели. Тем более что никаких заоблачных задач мы не ставим. Николай Иванович, вы знакомы с фермами, собранными на заклепках из стальных профилей?

- Да. Из них сейчас начинают строить железнодорожные мосты.

- Можно из них построить обозначенную колокольню?

- Можно. Хотя никто еще ничего подобного не делал.

- Вот! Можно! Все можно. Чего вас смущает? Боитесь быть первыми? Привыкайте! Те, кто идет со мной, иными быть не могут. Я не желаю плестись в хвосте научно-технического прогресса и оправдывать свое убожество какими-то высокими мотивами. Пропасть, дорогие друзья, нельзя перепрыгнуть на девяносто девять процентов. Ее можно или перепрыгнуть, или нет. Если мы хотим быть первыми, если мы хотим выдвигать наше государство в мировые лидеры и гордиться им, то мы должны перестать бояться собственного превосходства и собственных амбиций. Куда нам сиволапым до Европ! Так вы думаете? Это ересь! Бред неполноценного убожества! Мы лучшие! Мы можем это сделать! Нам это по плечу! Мы решим эти проблемы! Вот как нужно думать. Да, есть трудности. Они всегда есть. Но или вы начнете вот тут, - сильно возбужденный Александр показал пальцем на собственную голову, - осознавать себя теми, кто может что-то в этой жизни, или мы так и останемся сидеть в той глубокой выгребной яме, в которую с каждым годом превращается Россия. Потому что один, без команды единомышленников и сподвижников я ничего не смогу и мне лучше бросить все и уехать куда-нибудь на далекий дикий остров, где провести остатки своих дней, загорая на песочке, ловя рыбу и собирая кокосы. Или мы идем и рвем их всех! Вместе. Сообща. Или мы сидим тихо, как обычные ничтожества, что волею рождения, случайно, получившие шанс стать настоящими людьми… Выбор за вами.

Александр буквально кипел от переполняющей его злости, а его тяжелое дыхание было отчетливо слышно в затихшем кабинете. Цесаревич, молча и медленно, обводил взглядом каждого, кто присутствовал в кабинете. Там не было случайных людей. Они все так или иначе уже доказали свою верность. Поэтому, завершив затянувшуюся паузу, Саша продолжил:

- Как далеко мы пойдем? Это неважно. Важно только одно - как крепка наша вера, как крепка наша воля для того, чтобы пойти так далеко, как будет нужно.

Новую паузу разорвала Наталья Александровна своим звонким смехом. Все обернулись на нее с некоторым недоумением. Собственно этого она и добивалась, а потому хитро улыбнувшись, сказала:

- Нас будет трое. К тому же один из нас ранен. В придачу неопытный юнец. А скажут, скажут, что нас было четверо, - после чего вопросительно, с хитринкой в глазах, посмотрела на Александра. Тот уже не пылал желанием всех порвать и поддержал ее шутку, продолжил:

- Но отступать как-то… - и пожал плечами, с укоризной обведя взглядом присутствующих, которые уже улыбались. Они все поняли, хоть и не читали этот новомодный роман Александра Дюма, фразу из которого им столь своевременно процитировали. Они все поняли, и они были согласны.

По большому счету с этого совета и началась серьезная деятельность цесаревича. В которые органично вливались регулярные психологические тренинги, вроде тех, что проводил основатель компании Toyota во времена, когда он заведовал еще небольшой обычной авторемонтной мастерской, набираясь опыта работы с автомобилями и собирая себе команду. Легенда гласит, что каждый день Киитиро Тоёда собирал весь свой небольшой коллектив и проводил тренинг, как сейчас бы сказали, личностного роста и формирования уверенности в себе. Каждый сотрудник выходил в центр площадки, по периметру которой стояли его сослуживцы и Киитиро спрашивал у него:

- Кто лучший механик в мире? - Сотрудник отвечал:

- Я лучший механик в мире! - Потом Киитиро спрашивал у остального коллектива:

- Кто лучший механик в мире? - И все хором отвечали:

- Он лучший механик в мире! - показывая при этом рукой на вышедшего в центр площадки механика. И так со всеми по очереди. И так каждый день. В итоге, именно с этими людьми Киитиро и смог создать свою знаменитую и весьма успешную автомобильную компанию. Александр знал про эту методику, но так сложилось, что вспомнил о ней только сейчас. Вспомнил и стал активно применять. Мало того, в его сознании всплыли различные факторы психологической прокачки из ВДВ, которой он сам подвергался во время тренировок. Собственно ключевым моментом, перевернувшим характер дальнейшей работы, стало то, что цесаревич вплотную занялся людьми, которые его окружают вместо того, чтобы быть в каждой бочке затычкой.

Глава 2

Молодая гвардия

(Обзор событий 1863 - 1864 годов)

В Москве все шло своим чередом - цесаревич шатал устои в попытках, иногда довольно нелепых, построить новый мир. В конце концов, никто, никогда и никого не учил подобным делам и каждый желающий был вынужден идти своей исключительной и уникальной дорогой, совершая непредсказуемые ошибки, глупости и несуразности. Да и как без них? Ведь древняя мудрость гласит, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает.

Впрочем, самым ярким событием 1864 года стало не резкое изменение характера и графика работы цесаревича, а начало строительство Ярославской железной дороги. Дело в том, что Александр с помощью своих агентов весь 1863 года занимался накоплением материально-технического оснащения под этот проект. То есть закупал в КША и САСШ самые разнообразные паровые строительные механизмы, такие как трактора (локомобили) и экскаваторы. Само собой, нанимая там же на долгосрочные контракты квалифицированных рабочих, привычных к обслуживанию этой техники. Учитывая, что в Северной Америке продолжал бушевать серьезный финансовый кризис, то Джон Морган, ведущий дела Александра в этом регионе, имел возможность очень придирчиво производить отбор специалистов - на каждое заявленное место был конкурс от пяти человек.

Причем нанимали рабочих довольно любопытно. По условиям пятилетнего контракта, работник за счет работодателя переезжал со всей семьей в Россию. Там он обязывался выучить русский язык и, помимо непосредственной работы, обучить не меньше четырех приставленных к нему помощников. То есть, по итогам пяти лет ударного труда, товарищ мог спокойно уезжать домой, оставляя минимум четыре хорошо подготовленных специалиста-механизатора. Хотя, по предварительным расчетам большая часть этих рабочих должны были осесть в России, ибо их 'и здесь неплохо кормили'.

Конечно, Александр не очень хотел нанимать иностранных специалистов, однако, никаким иным способом в установленные им сроки решить вопрос быстрого, механизированного строительства железной дороги не получалось. Собственно и сама процедура постройки тоже оказалась для цесаревича необычной. Он привык все контролировать лично, особенно если это было сделать легко, так как ранее никогда не сталкивался с достаточно высоким уровнем управления. Однако произошедший в первых числах апреля 1864 года совет ближайшего окружения заставил его изменить подход. Иными словами, управлять строительством Ярославской дороги по передовой технологии был поставлен Басов Павел Николаевич - человек, прошедший вместе с цесаревичем путь от кадетского корпуса до Академии и проявивший достаточно высокий уровень понимания нового технологического процесса. По крайней мере, Саша, после длительных консультаций был убежден в этом. Соответственно, к нему было приставлено десять адъютантов, также выпущенных или обучающихся в Военно-инженерной Академии в качестве учеников и помощников.

Совершенно новым решением, с которым были незнакомы даже нанятые механизаторы, стало сооружение семнадцати паровых бульдозеров из колесных локомобилей. Доработка была простой и незамысловатой - обычный стальной отвал с простым механическим, цепным подъемным механизмом. Причем дорабатывали паровые трактора разных моделей, для того, чтобы отработать этот тип техники в деле и посмотреть на различные варианты. Помимо бульдозеров на стройке было задействовано двадцать семь паровых экскаваторов, пятьдесят восемь обычных паровых тракторов, до сотни различных тележек большой вместимости и множество другой, менее серьезной техники. Суммарно - больше ста пятидесяти самоходных единиц и около трехсот буксируемых.

Цесаревич долго думал над тем, как лучше организовать людей в столь необычном предприятии. В конечном итоге все закончилось тем, что он, плюнув, сформировал два механизированных батальона и девять отдельных рот новых строительных войск. Само собой, он помнил не самые лестные отзывы о стройбатах позднего СССР, но особенных вариантов у него не было. Тем более что в голове маячил пример вполне успешного использования подобной организационной структуры в предвоенной Германии. Мало кто знает, но именно эти части и создали знаменитые немецкие дороги. Хотя особых терзаний цесаревич не испытывал, так как новые подразделения, собранные преимущественно из добровольцев, стали своего рода экспериментом. Саша хотел понять - оправдывается ли его затея или нет.

Работы по созданию Ярославской железной дороги начались ударными темпами сразу же, как только позволила погода. В первую очередь военные строители под командованием Басова должны были перешить одну колею Троицкой дороги на новый типоразмер (1854 мм). На втором этапе - расширить насыпи, выемки и мосты, чтобы проложить вторую аналогичную колею на уже готовой трассе. И только на третьем этапе переходить к прокладке полотна по линии: Александров - Переяслав-Залесский - Ростов - Ярославль. В отличие от оригинального проекта этой дороги, который помнил Саша, его маршрут был прямее и не обходить Плещеево озеро. Это и маршрут сокращало примерно на десять километров, и позволяло захватить довольно важный город с неплохой базой для развития рыбоводческих хозяйств.

Но давайте отвлечемся от событий, закрученных непосредственно вокруг цесаревича, и, вернувшись немного назад, посмотрим на то, как дела обстояли с экспедициями, высланными весной 1863 года в разные части мира.

Князь Михаил Михайлович Голицын не спеша прогуливался по слегка присыпанному снегом пирсу Петропавловска-Камчатского - единственного российского порта на всем побережье в северо-западной части Тихого океане. Прошло всего пять лет с того момента, как он, не веря в успех, поступил в новый учебный полк тогда еще великого князя Александра. Никто из его ближайших родственников не верил в то, что молодой корнет сможет достигнуть хоть какого-либо успеха. Молодого Михаила отговаривали родственники и друзья, прикладывая все усилия, но горячий и весьма буйный кавалерист решил рискнуть. Конечно, терять теплое местечко в Лейб-гвардии конном полку не хотелось, но уж больно заманчиво выглядела служба под личным началом великого князя. В те годы юный Голицын даже не мог себе представить, как повернется его судьба, предполагая, что с помощью этого удачного знакомства он позже получит определенное влияние при дворе.

Потом была просто фантастическая авантюра в Америке. Миша до конца не верил, что Александр решится выехать. Предполагал, что это просто Санкт-Петербург пугал своих коллег из Вашингтона. В те дни он еще слишком плохо знал великого князя, почитая его таким же избалованным зазнайкой, как и прочие дети весьма влиятельных семей. И очень зря. Все то, что ему пришлось пережить во время той войны, легло железобетонным фундаментом в его душе. Самым главным открытием стало то, что Александр не обычный состоятельный болванчик, решивший развлечься подобным образом, а весьма серьезный человек - жесткий, решительный и умный. Те два боя с последующей обороной Вашингтона, когда бедные северяне гибли в толково организованной защите, он часто видел по ночам после. Впрочем, солдатам часто снятся бои, в которых они участвовали, он это знал и подобное его не впечатляло. Но вот качественное наполнение этих снов и тех событий долгое время не укладывались в его голове. Все что слышал юный Михаил о том, как следует вести сражения, превратилось в сущий прах. Он, кавалерист, которому несколько лет к ряду внушали о превосходстве всадника над пехотинцем, видел своими глазами, как один механический пулемет сметал эскадрон за минуту. Да и того меньше. Просто косил. Та война, которую показал ему великий князь, была совсем другой. Как будто из другого мира. Никаких красивых атак в полный рост. Никаких лихих наскоков с саблями наголо. Никаких ярких и эффектных мундиров. Обычное ремесло. Спокойно и взвешенно, как мясник четкими движениями разделывающий тушу, цесаревич разбивал врага.

Все его естество кричало о том, что так воевать неправильно. Что нужно сражаться в честном бою, лицом к лицу, а не расстреливать противника как мишени в тире. С другой стороны, Александр берег своих людей и никем из них ради глупости или бравады не рисковал. Поэтому потери в сражениях всегда оказывались незначительными. Михаил не знал что думать. Он метался в противоречивых мыслях. Все его сомнения закончились лишь после беседы с цесаревичем. Ох и долго они тогда разговаривали. Молодой и перспективный офицер учебного полка его императорского высочества был удостоен нескольких часов пристального августейшего внимания. Почему? Никто сейчас и не скажет. Но, случайный разговор удался. Великий князь смог очень многое объяснить молодому Голицыну, связывая воедино не только войну, но и остальные аспекты жизни, такие как экономику, политику, быт и прочее. В Михаиле что-то как будто перещелкнуло. С тех пор он и стал подниматься не только в своем самоощущении, но и в глазах великого князя, который все чаще примечал его, а иногда даже хвалил.

А теперь вот - снова на краю земли. За пять лет фактически полтора раз ее объехал по кругу. Кто бы мог подумать! Причем не в ссылке, а в качестве главы экспедиции с кучей важных дел порученных ему лично - цесаревич его инструктировал целую неделю, по несколько часов в день.

Собственно проблема заключалась только в одном - Михаил не был предпринимателем и достаточно смутно себе представлял то, чем они занимаются. Вот Александр его и просвещал, да указывал на подводные камни с подвохами и прочие нюансы. Ведь на плечи молодого Голицына ложились совершенно непривычные для него задачи по общему управлению владений цесаревича в Тихоокеанском регионе. И он решит эту задачу! По крайней мере, приложит все усилия. Не ошиблось его чутье - за пять лет из обычного гвардии корнета прыгнуть в начальствующее лицо большой экспедиции и официального представителя столь влиятельной персоны, как наследник русского престола. А это не мало.

- Ваше высокоблагородие! Ваше высокоблагородие! - По слегка заснеженной улице бежал запыхавшийся курьер. - Прибыли! - 'Вот и ладно, вот и хорошо', подумал князь и, кивнув курьеру, пошел к главному административному зданию маленького городка на окраине империи, в который привела его довольно витиеватая судьба.

Он уже вторую неделю ждал этого странного человека, которого ему рекомендовал Александр - Стенд Уэйти, бывший полковник Конфедерации, индеец из племени чероки, прибывший в 1863 году с небольшой группой переселенцев на территорию империи. Их высадили южнее Охотска, прямо на берегу. Американские корабли выгрузили продовольствие со скарбом и, помахав ручкой, отбыли домой. Впрочем, хорошо хоть так высадили.

Как и предупреждал Александр, чероки в полном составе решили не переезжать в Российскую империю, оставшись сражаться за свое благополучие там, где они родились. Однако три с половиной тысяч индейцев, все-таки пересекли Тихий океан. Не много, но учитывая очень незначительную плотность заселения Дальнего Востока даже туземцами, и это было полезно. Тем более что многие из званых гостей были довольно хорошо знакомы с цивилизацией. Но на дворе была глубокая осень, куда более прохладная, чем обычно, поэтому чероки непривыкшие к такой погоде оказались к ней не готовы. То есть, перед доверенным представителем цесаревича стояла довольно конкретная задача - расселить беженцев по утепленным зимовьям и чем-нибудь занять.

Александр предполагал, что его американские друзья попытаются выполнить свои обязательства по минимуму и поставить переселенцев на грань вымирания, поэтому хорошо проконсультировал Голицына о том, что с ними делать. В частности он рекомендовал, Михаилу Михайловичу ни в коем случае не селить их в одном месте единым коллективом. Собственно это и послужило причиной некоторых трений. Стэнд просил помощи в зимовке за счет выдачи теплой одежды и прочего, но Голицын, будучи, де факто, самым влиятельным лицом в Восточной Сибири и Американских землях России, настаивал на том, что для помощи им есть только одна единственная форма - расселить семьями по городам и деревням. Мало того, всех желающих чероки он предлагал зачислить в русскую императорскую армию на общих началах. Само собой - в учебные части. Правом распоряжаться воинским контингентом Восточносибирского генерал-губернаторства, Голицын, конечно, не имел, однако, вверенный ему экспедиционный корпус вполне мог расширить. На что, также имел инструкции великого князя, который советовал включать в него, по возможности, туземцев, для их скорейшего обрусения.

Такие широкие вольности и полномочия Михаила Михайловича имели любопытный подтекст. Дело в том, что на материковой части тихоокеанских владений Российской империи князь был официально, конечно, не самым влиятельным лицом, но тот же генерал-губернатор, Михаил Семенович Корсаков, понимая общий политический расклад и текущую обстановку очень внимательно прислушивался к рекомендациям Голицына. Настолько внимательно, что можно было бы говорить о фактическом подчинении. Тем более что молодой князь обладал очень внушительной военной силой в своем распоряжении, то есть, имел возможность оперативно решить очень многие затруднения самыми грубыми способами.

В частности, в распоряжение Михаила Михайловича Голицына имелось пять пехотных рот, одна медико-санитарная рота и десять отдельных пулеметных взводов. Само собой, нового образца. То есть, в случае обострения, князь мог опираться на восемнадцать с половиной сотен солдат и офицеров, на вооружение которых, помимо новейших винтовок и револьверов, стояло еще и сорок механических пулеметов. По меркам Дальнего Востока 1863 года - это была очень грозная сила. Насколько? Смотрите сами. Забайкальское казачье войско в самом начале XX века могло выставлять одну гвардейскую полусотню, четыре конных полка и два батареи. Полки имели численность по пять - шесть сотен человек. Итого, от силы, две с половиной тысячи бойцов, ну три тысячи. И это в начале XX века. А в 1863-1864 годах их военные ресурсы были существенно меньше. Фактически, цесаревич переводом этого прекрасно вооруженного экспедиционного корпуса на Дальний Восток во многом решил проблему локального неподчинения и саботирования. Полномочия - полномочиями, а наличие реальной силы есть очень важный фактор для решения абсолютного большинства конфликтов. Тем более что до Санкт-Петербурга далеко, а револьвер вот он. Да и про умение решить проблемы 'по-свойски' про цесаревича уже ходили слухи. Не самые приятные, конечно, но очень помогающие в делах.

Впрочем, ругаться с казаками или с официальным руководством Михаил Михайлович не спешил, и даже напротив - уже успел совершить несколько важных визитов вежливости и договорить о целом ряде мероприятий на будущий 1864 год. В числе прочих числилась и экспедиция на Аляску имеющая цель - усиление положения местных гарнизонов. Да и сменить бойцов в дежурившем там взводе было необходимо. Не считая разнообразных проверок и прочих дел. Конечно, до полноценного сотрудничества было еще далеко, но начало было положено.

Ключевой задачей, которую Саша поставил перед Голицыным, было создание транспортной инфраструктуры, которая являлась жизненно важным фактором освоения региона.

Первым вектором работы князя стало развитие речного хозяйства по реке Амур, на участке от Николаевска до Сретенска. То есть, Михаилу Михайловичу вменялось в обязанность решить проблему речного судоходства на линии протяженностью свыше 2700 километров. Создав, таким образом, мощную транспортную магистраль для развития материковой части дальневосточных владений Российской империи. Конечно, она до полугода была парализованной из-за льда, но ее наличие было значительно лучше, чем вообще ничего.

Для успеха этого фронта работ, Михаилу требовалось оборудовать десятки речных портов (со складской инфраструктурой), а также создать небольшой судостроительный завод для выпуска деревянных речных пароходов с сетью судоремонтных мастерских в каждом порту. Причем паровые машины для пароходов планировалось на первых порах заказывать в САСШ, а далее уже осуществлять завоз с Коломенского завода паросиловых установок, который, осенью 1864 года должен был начать выдавать продукцию. Поставки, правда, были сильно затруднены, так как пришлось бы возить 'паровики' на кораблях из Санкт-Петербурга, куда доставлять по железной дороге. Однако Александра это не смущало. В конце концов, подобное мероприятие вело к организации регулярного морского сообщения с Дальним Востоком, что благоприятно сказалось бы не только на регионе, но и на всем гражданском флоте в целом. Впрочем, САСШ стала источником не только запчастей и прочего оборудования для дальневосточных промышленных объектов, но и рабочих, которых вербовали люди Моргана практически без остановки. Это было вторым направлением, куда Джон предлагал поехать достаточно квалифицированным людям из разбитых финансовым кризисом североамериканских городов.

Второстепенным участком этого вектора работы стало сооружение шоссе от Сретенска до Усть-Баргузина, само собой с гравийным покрытием и ферменными мостами на каменных быках. На начальном этапе из-за острого дефицита стального проката, фермы планировалось сооружать деревянными с предварительной пропиткой элементов конструкции защитными средствами (креозотом). Не самая простая задача проложить без малого семьсот километров дороги в весьма глухих и малонаселенных местах. Александр это понимал, а потому особенно подчеркивал второстепенность задачи, как по финансам, так и по ресурсам. Главным было создание нормального речного судоходства по реке Амур с паровым флотом на ней.

Вторым важным вектором работ, связанным с развитием транспортной инфраструктуры региона, стало создание регулярного морского сообщения между Новоархангельском, Гонолулу, Наха, Петропавловском, Охотском и Николаевском. Что должно было также выразиться в строительстве полноценных портов с сопутствующей инфраструктурой. То есть, практически, то же самое, что и на Амуре, только в несколько увеличенном масштабе. К сожалению, океанские корабли строить в имеющихся условиях дальневосточной глубинки было просто невозможно, поэтому, Михаилу Голицыну рекомендовалось производить размещение заказа разнообразных гражданских судов на верфи Mare Island NSY, лежащей в 37 километрах к северо-востоку от Сан-Франциско. Она, конечно, изначально принадлежала правительству Конфедеративных Штатов Америки, но общий экономический кризис в регионе привел к тому, что предприятие простаивало, занимаясь только мелким ремонтом судов-китобоев, и имело все шансы на закрытие в ближайшее время. Поэтому, предложение Моргана о покупке этого объекта с целью создания частного судостроительного предприятия American Ships Industry было воспринято правительством КША очень положительно. И хотя сделка была совершена за весьма скромную сумму, верфь продали с радостью. Ведь в противном случае ее бы тупо закрыли, а так не только сохраняли важное предприятие, но и какие-то средства получали в скудный государственный бюджет.

К сожалению, оснащение данного судостроительного предприятия было не очень хорошим, однако, за неимением альтернатив и то, что имелось, сошло за благодать. Тем более что ее основной задачей в ближайшее время становилось строительство больших транспортных барков и рыболовных судов самой разнообразной специализации.

Третьим важнейшим вектором работы Михаила Голицына стало создание в Гонолулу консервного завода, который бы позволил круглогодично не только добывать морепродукты, но и перерабатывать их на долгосрочное хранение. Выбор места обуславливался очень простым сочетанием факторов, а именно - незамерзающий порт вкупе с лояльным правительством и относительно многочисленным населением.

Задачи поставлены, и Михаил Михайлович пытался их решить. В меру своих возможностей конечно. Само собой, темпы и характер деятельности были совсем иными, нежели у цесаревича, но он старался. Дело в том, что Голицын став начальником этой экспедиции приобрел целый букет разнообразных долгоиграющих амбиций, осознавая себя сподвижником и соратником наследника российского престола. Это очень сильно сыграло на уверенности в себе и решительности. Впрочем, понимание того, что Александр самодурства и прочих глупостей может и не простить, заставляли его решительно осторожничать, взвешивая каждое решение. Однако взвешивание не затягивалось, ибо цесаревич ненавидел не только глупость, но и волокиту, предпочитая действовать быстро. То есть легко мог покарать и за излишнюю задумчивость, самым банальным образом лишив поста.

К сожалению, описанные перспективы и задачи, были еще только на бумаге и в голове у посвященных в них руководителей. В реальности же дела обстояли довольно печально. То есть, за неполный год с конца лета 1863 года, что Голицын находился на Дальнем Востоке никаких решительных подвижек так и не произошло. Решительно не хватало рабочих рук, даже неквалифицированных. Не говоря уже о том, что испытывалось общее затруднение в снабжение всем, чем только возможно.

Впрочем, на Дальний Восток двигалась еще одна экспедиция, только не спеша и своим ходом через Сибирь, а не на зафрахтованных кораблях вокруг Африки и Азии. В ее задачу входили комплексная территориальная разведка и составление карт удобных земель для заселения. В качестве факультатива, отряд Федора Петровича Кеппена делал многочисленные фотографии с краткими очерками, которые прилагались к ним. Ничего решительно сложного и затратного, но время отнимало, поэтому, к апрелю 1864 года они смогли дойти только до Омска. Но это путешествие было очень плодотворным. Ежемесячно, курьерами в Москву уходили сотни фотографий, заметок, очерков, инженерно-технических и агротехнических соображений, уточнения карт, материалы по логистическим узлам и транспортным коммуникациям и так далее. Особую ценность представляли изыскания по маршрутам предполагаемой железной дороги, которая бы соединила всю империю от Тихого океана до Варшавы. Ну и, конечно же, шифрованные депеши о положении дел на местах в виде материалов о личностях крупных чиновников и предпринимателей. Вот, собственно, и все - ничего особенно удивительного эта экспедиция не планировала и не совершила, однако, ее работа была крайне необходима для дальнейшего развития не только личного бизнеса цесаревича, вокруг которого он выстраивал свою всю свою деятельность, но и государства в целом. Мало этого, успешность прохождения экспедиции Федора Петровича, послужила началом для подготовки десяти геолого-разведывательных групп, которым вменялось в обязанность осмотреть со всем радением многочисленные объекты, отмеченные людьми Кеппена как интересные.

И хоть у экспедиций в восточные регионы Российской империи дела обстояли неважно, но южноамериканские их 'товарищи по несчастью' оказались вне конкуренции, точнее бразильские. Петр Петрович за минувший год потерял половину своей экспедиции по лесам Амазонки от самых разнообразных тропических болезней, включая 'любвеобильных' индейцев. К весне 1864 года он буквально молил Александра о помощи, в первую очередь людьми и оружием. Кто-то подговаривал туземцев, и они совершенно изматывали экспедицию. Поэтому проводить сельскохозяйственное изыскание было нельзя прежде физической ликвидации наиболее несговорчивых племен. Семенов просил, по меньшей мере, две роты стрелков. Хотя, желательно, от батальона и выше. Единственный его успех был явлен цесаревичу в том, что он быстро и толково организовал оборону и узел транспортной инфраструктуры с портом и рядом фортов. Само собой - все из дерева, так как добыть нормальный строительный материал ему не представлялось возможным. Да и правительство Бразильской империи при всем желании помочь было настолько недееспособно в этом регионе, что приходилось выживать, надеясь исключительно на себя.

Александр очень заинтересовался сложившейся ситуацией, решив использовать ее с выгодой. Это глухое место отлично подходило для подготовки бойцов армейского спецназа. Да, интенсивная физическая, тактическая и боевая подготовка, которой он подвергал два отдельных батальона, шла им впрок, но без опыта работы в сложнейших боевых условиях, все это оказывалось лишь иллюзией профессионализма. Само собой, оба батальона, да еще в режиме 'как есть' Александр отправлять на берега Амазонки не собирался. Поэтому был не только установлен график, по которому батальоны сменяли друг друга в джунглях, но и серьезно переработано их снаряжение. В частности, большое количество холодного и метательного оружия у противников наших солдат привело к необходимости всех бойцов, поголовно, 'упаковывать' в наспех сооруженные бронежилеты, прикрывающие торс плотной тканью с вшитыми в нее стальными пластинами - прокованными и закаленными. Также, для удобства эксплуатации, батальоны комплектовались укороченной версией винтовки, выпущенной отдельной серией.

Конечно же, подобных мер было недостаточно, но за тот срок, что был у цесаревича до ледохода и возможности выслать подкрепление, он выжал все. В тоже время, в цехе опытного производства завода 'МГ' некий Бенджамин Тайлер Генри стал работать над перспективной моделью оружия специально для таких операций. Да, да. Это был тот самый знаменитый разработчик той самой винтовки Генри, которую часто называют 'винчестером' по фамилии владельца завода, на котором ее выпускали. Финансовый кризис в САСШ отразился и на нем, поэтому отказаться от предложения Моргана он не смог. В частности, Бенджамин трудился над реализацией обычного помпового ружья калибра 23,3-мм с трубчатым магазином на пять патронов. Простые цилиндрические гильзы из латунного дна и лакированного картонного цилиндра. Поражающие элементы в виде картечин диаметра 8,28-мм были уложены в стаканы из вощеной бумаги, которые полностью утапливали в гильзах. Порох бездымный. Александр первоначально хотел использовать куда более доступный черный порох, но опыт эксплуатации в условиях Амазонки показал высокий процент порчи боеприпасов с такими зарядами. Да и отдача получалась сильнее с 'дымарем'. Это оружие планировалось довольно широко применять не только для вооружения 'амазонских сидельцев', но и в целом для проведения штурмовых операций в городских условиях. Впрочем, одним помповым ружьем разработки не ограничились. Разрабатывался целый комплекс разнообразного снаряжения: новый бронежилет, новая разгрузка для ношения большого количества боеприпасов и многое другое - всего и не перечислить. Благо, что полезной информации по этим вопросам у цесаревича в голове было очень много.

У более южных коллег экспедиции Семенова - отряда Михайловского Константина Яковлевича, который отбыл строить в Колонии-дель-Сакраменто морской порт и форт для русской военно-морской базы, дела обстояли ощутимо лучше. Хотя особой его заслуги в этом не было. Дело вот в чем. Его немногочисленная экспедиция прибыла на место в самом начале Парагвайской войны и оказалась очень 'в руку', так как у флота Лопеса не было базы в устье. А тут такой подарок. Поэтому, в проекте Михайловского изначально были заинтересованы и Парагвай и Бразилия, что и отразилось в темпах строительства. Им остро требовалась база для флота в устье Параны. В сущности, он со своими людьми там только осуществлял общую координацию работ.

Впрочем, ход Парагвайской войны из-за вмешательства цесаревича был в этой истории совершенно другой, даже не обращая внимания на эту базу. Бразильская империя из-за активной деятельности его фактического лидера - местного олигарха Иренеу Евангелиста ди Суси, державшего практически все финансы государства в своих руках, смогла разрешить все пограничные споры с Франциско Солано Лопесом, президентом Парагвая. Мало того, было заключено союзное соглашение - учреждающее военно-политический блок. После чего, Франциско, имея на руках большое количество довольно совершенного для того времени оружия и два броненосца, напал на Аргентину, после ее отказа предоставить его кораблям беспрепятственный и беспошлинный проход по реке Парана в Атлантику. Причем. Аргентинское правительство, провоцируемое агентами Англии, совершило этот отказ в весьма грубой форме. Итогом подобных дипломатических 'телодвижений' стали броненосцы береговой обороны в сопровождении малых судов, ведущие бомбардировку Буэнос-Айреса. Она шла без остановки трое суток, потом у парагвайских моряков кончились боеприпасы, и они были вынуждены отойти на свою базу. Но и этого хватило. Особенно отличились четыре 305-мм пушки главного калибра. Да, они были гладкоствольными и стреляли зарядами дымного пороха. Да, они стреляли редко и не точно. Но каждое такое попадание, особенно в крупную постройку, было очень ощутимо по своей разрушительной мощи. Трехдневная бомбардировка совершенно парализовала столицу Аргентины и деятельность его правительства.

Ну а дальше началась сухопутная фаза. Бразилия, оставшись де-юре в стороне от этой войны, поставляла добровольцев в парагвайскую армию и потребное военное имущество, такое как боеприпасы и продовольствие. Причем добровольцев было много, так как барон ди Суси, по совету Александра, организовал довольно активную пропагандистскую акцию, распространяя простые и красочные листовки от некой вымышленной подпольной организации. В этих листовках писалось, что руками Аргентины воюют англичане, желающие вечной нищеты и страданий для жителей Южной Америки. Конечно, грамотных было очень мало, но вот при каждом приходе этот вопрос очень активно обсуждался. Задействовался весь институт католической церкви, молчаливо одобривший подобную операцию.

Двадцатитысячная армия Парагвая под личным командованием Лопеса смогла достаточно быстро разбить наспех собранные войска Аргентины, однако, активная деятельность людей Джона Рассела (британского министра иностранных дел), привела к тому, что в стране началась гражданская война. Само собой, президент бежал в Лондон и наотрез отказался везти переговоры с Франциско. То есть, Парагвай оказался в непонятной ситуации, так как практически вся Аргентина очень быстро заполнилась прекрасно вооруженными (английским оружием) бандами, каждая из которых преследовала свою собственную цель, и вести переговоры было собственно не с кем.

Посовещавшись с бароном ди Суси, Лопес все-таки решился на подавление того хаоса, что творился в Аргентине и начал планомерно вырезать банды. Огромную роль в этом деле играл активно строящаяся военно-морская база русских, откуда действовал союзный парагвайский флот, контролируя не только Парану, но и побережье Аргентины, в первую очередь, конечно, теми самыми броненосцами. Высокая ценность русской базы привела к тому, что Лопес с ди Суси очень сильно старались помочь ускорить ее устройство и укрепление. Иными словами никаких проблем с рабочими и строительными материалами Михайловский не испытывал. Поэтому, уже к марту 1864 года, был готов не только достаточно серьезный морской порт с развитым складским хозяйством и обширными угольными ямами, но и основной форт в Колонии-дель-Сакраменто или Александровске-на-Паране, как назвали этот город новые русские владельцы. Мало того, большая часть работ производилась безвозмездно за счет союзников. В общем, Константину Яковлевичу очень повезло - он не только смог выполнить план раньше намеченного срока, но и даже более того - перевыполнить, так как на высвободившиеся сырьевые и временные ресурсы он начал строительство дока для ремонта кораблей.

Русская военно-морская база Александровск-на-Паране оказался настолько удачно расположена, что когда в феврале 1864 года, к сильно разрушенному Буэнос-Айресу подошла английская эскадра, дабы устрашить Франциско Лопеса, войти в русло Параны она не рискнула, опасаясь запирания в реке силами броненосцев.

Впрочем, надавить англичанам, все-таки, получилось. Дело в том, что на конгрессе, созванном императором Бразильской империи в январе 1864 года в Рио-де-Жанейро по вопросам мира в Южной Америке, встал вопрос о том, чтобы Парагвай аннексировал Аргентину полностью, избавившись, таким образом, от 'любовного треугольника' и прекратив гражданскую войну на истребление. Тем более что к моменту начала конгресса войска Франциско Лопеса контролировали большую часть своего южного соседа, разбив все крупные банды. Но Великобритания этого допустить не могла, так как ее активная помощь в войне обернулась просто поразительными преференциями от правительства Бартоломе Митре. Фактически, Аргентина превращалась в государство-сателлит, если все обязательства будут выполнены. Поэтому Лондон, угрожая войной, даже не смотря на решительную победу Парагвая и полную поддержку его Бразилии, добился того, что 18 марта 1864 года в Рио-де-Жанейро между Франциско Лопесом и Бартоломе Митре был заключен мирный договор, прекращающий войну и устанавливающий условия послевоенного мира.

В сущности, договор был многосторонним актом, устанавливающий границы между Бразильской империей, Парагваем и Аргентиной. Также он регламентировал аннексию Уругвая Бразилией (она это сделала осенью 1863 под покровом войны, ибо Аргентина была не в состоянии противодействовать, а с Парагваем это было обговорено) и закрепление за Российской империей территории города Александровск-на-Паране с прилегающими территориями.

Парагвай, впрочем, даже несмотря на активное противодействие англичан, получил немало, расширив свою территорию фактически втрое. За ним закрепились все спорные земли на границе с Бразильской империей, все земли по левому берегу реки Параны, а также большие районы, прилегающие к городам Сальто, Буэнос-Айрес, Хунин, Росарио и прочим. В Аргентину же возвращался законно выбранный президент Бартоломе Митре со всеми вытекающими последствиями, ставящими эту страну в положение британской марионетки.

Теперь, в заключение этого перечня, особенно стоит отметить африканскую экспедицию. В сущности, она стала единственной операцией, где не только все запланированное удалось сделать, но и произошло это исключительно по причине работы членов отряда, а не по стечению обстоятельств. То есть, Сергей Петрович Боткин оказался просто превосходным организатором.

За неполный год своего пребывания в этой проклятой богом пустыне, его люди смогли сделать практически невероятное. Во-первых, построили полноценное укрепленное поселение на берегу Оранжевой реки - форт Солнечный. Примерно на том месте, где в прежней жизни Александра стоял Ораньемунд. Во-вторых, соорудили довольно большой волнорез (обычным навалом камней, которых было в достатке на берегу) и оборудовали полноценный причал, позволяющий стоять на швартовке до десятка судов среднего размера.

Конечно, поначалу древесины остро не хватало, но уже к июлю пришла первая поставка из Бразилии, а к декабрю 1863 года был сформирован большой запас строевого леса 'на всякий случай'. Также, из Бразилии шли поставки бурого угля, добываемого недалеко от побережья, что оказалось очень кстати, так как топлива на африканском берегу не хватало. Само собой оно шло не на обогрев, а на технологические нужды, например, для обжига красного кирпича. Помимо прочего, форт, благодаря стараниям Боткина, уже к весне 1864 года обладал достаточно развитой культурой гигиены и чистоты, включая кипячение воды и централизованные туалеты. Казарменное положение, на котором находился весь личный состав, этому очень способствовало.

Помимо этого, к северу от форта, начались разработки алмазных залежей. Скромно, собственными силами, но с большой перспективой расширения.

На этом его штатные задачи заканчивались и Сергей Петрович, в совершенно спокойном режиме занимался реализацией целого комплекса вопросов по собственной инициативе.

В Кейптауне было закуплены три небольшие шхуны и наняты экипажи, с помощью чего получилось наладить регулярное рыболовство и заготовку морепродуктов (засушка и засолка). Боткин отлично отдавал себе отчет в том, что форт может быть заблокирован с моря, с потерей продовольственного снабжения. Поэтому, перестраховывался. К слову сказать, на шхуны набирали людей по простому принципу - годны любые кандидаты, кроме англичан и французов. Особенно радовались случайно забредшим в эти края голландцам и ирландцам.

Для обслуживания этих первых кораблей африканского торгово-промышленного флота Российской империи на берегу реки недалеко от основного укрепленного поселения заложили достаточно серьезные судоремонтные мастерские с таким расчетом, чтобы их легко можно было расширить и развить.

Помимо этого, чуть выше по течению реки построили малый речной порт с достаточно протяженным пирсом, откуда действовали лодки. Очень хотелось запустить речные пароходы, но, людям Боткина приходилось довольствоваться большими деревянными лодками на весельном ходу, на которыхпатрульные группы смогли к весне 1864 года неплохо обследовать нижнее течение реки, вплоть до большого водопада. Изучить и задокументировать в подробных картах. Чтобы закрепиться возле Ауграбиса (первоначальное название водопада) и в дальнейшем наладить судоходство выше по течению (до Трансвааля), у его подножия еще осенью шестьдесят третьего годы был заложен Андреевский форт, названный в честь поручика Ипполита Андреевского - его первого командира и строителя. Само собой, эта постройка сильно отличалась от форта Солнечный как по размерам, так и по устройству - небольшая, деревянная крепость, расположенная с очень хорошим применением к местности, могла вместить не более полусотни человек. В дальнейшем Сергей Петрович планировал заменить ее конструкцией из красного кирпича, по мере расширения его производства, но до этого, по самым оптимистичным расчетам было больше двух лет, так как подобного материала остро не хватало.

Впрочем, успех Боткина опирался не столько на хорошие организаторские способности, сколько на правильный подход к делу. В первую очередь, конечно, желая избежать плачевного 'успеха' испанцев и англичан, Сергей Петрович старался выстраивать разумные отношения с аборигенами, избегая по возможности их истребления. Конечно, несколько нападений было, так как русские колонисты, все-таки вторглись на землю, которую местные жители считали своей, но общение с механическими пулеметами и очень взвешенное поведение Боткина быстро прекратило подобные недоразумения.

Практически вся округа на многие сотни километров занималась исключительно животноводством, преимущественно кочевым. Поэтому, в обмен на различные бытовые безделушки вроде гребней для волос и стальных ножей у колониальной администрации удавалось получать от аборигенов кожу, шерсть и мясо в довольно значительном объеме.

По большому счету, Сергей Петрович вполне мог послать далекими барханами всю эту толпу негров. Но отказывать им он не стал, рассудив, что лучше выстраивать пусть и не равноправные, но взаимовыгодные отношения с местным населением, чем откровенно враждовать. Особенно в свете того, что англичане наверняка их будут накручивать против русских. Да и на контрасте нужно работать. Сергей Петрович Боткин отлично понимал, что отношения в стиле 'старший брат', намного выгодней в конечном итоге, чем отношения в стиле 'господин'. По крайней мере, это не ведет к постоянным восстаниям и вооруженным разборкам. Конечно, миром дело не всегда можно было закончить, но и ожесточенной войны не получится по определению. Если она вообще будет, так как потенциальный конфликт вполне мог закончиться разборкой внутри племени, когда большая часть просто посчитала бы выгоднее сотрудничать с русскими, чем воевать. Тем более что демонстрация силы в лице механических пулеметов, уже была произведена.

Для закрепления положения Сергей Петрович известил в своем развернутом докладе об острой необходимости меновых товаров и ряде технических потребностей, таких, как небольшие речные пароходы, паровые катера и оборудование для консервирования мяса-рыбы. Причем последнее было очень важно, так как закупать железо и олово для изготовления консервных банок Боткин планировал у южноамериканских партнеров и проблем с этим не предвиделось. А запасы тушенки в плане стратегической безопасности колонии имели огромное значение, с чем согласился и сам цесаревич, после внимательного изучения его доклада.

Фактически Боткин смог не только сохранить личный состав экспедиции, потеряв всего сорок три из тысячи двухсот человек, но и сделать гораздо больше тех задач, что поставил перед ним цесаревич. Александр был более чем доволен его работой - плацдарм в Намибии был подготовлен для заселения и расширения. В связи с чем, уже в январе 1864, цесаревич начал агитационную программу по формированию отряда энтузиастов из числа своих сторонников. Необходимы были рабочие руки, желательно квалифицированные, и священники-добровольцы для продвижения православия с целью идеологического закрепления на новых землях. В конце концов, работа Сергея Петровича позволяла прекрасно играть на контрасте, продвигая правильную религиозную платформу.

Особняком стояло еще два обстоятельства, которые отличали начало колониального владения русских в Намибии, от того, как поступили там немцы в той истории, которую помнил Александр из прошлой жизни.

Во-первых, это отношения с местным населением. Конечно, вторжение белых было поначалу ими воспринято очень агрессивно, однако, усилиями Сергея Петровича удалось договориться и наладить торговлю и некоторую взаимопомощь. Помимо стремительно развивающейся меновой торговли с рядом племен готтентотов получило распространение еще одно явление. Дело в том, что из-за весьма частых стычек с бурами и англичанами в племенах наблюдался некоторый дисбаланс полов, то есть было сильно больше девушек. А у Боткина в 'стойле' имелась тысяча двести здоровых мужиков, которые уже около года испытывали сильную тоску по 'любви и ласке'. Конечно, не всем нравились представительницы койсанской расы, но до четверти бойцов соблазнились на симпатичных, молоденьких туземок. Девушек забирали с собой в форты, отмывали, нормально одевали, крестили, после чего, официально венчали с выбравшими их солдатами. Несколько диковатая практика для европейцев того времени, но Сергей Петрович посчитал, что подобный шаг не только удержит личный состав от распущенности, но и укрепит отношения с туземцами, которых в некотором будущем уже можно будет привлекать к тем или иным работам как родственников. Само собой, с девушками много занимались русским языком, параллельно рассказывая о роли и месте женщины в православной культуре.

Во-вторых, произошел первый контакт местным региональным лидером - вождем племени гереро неким Камагереро. Сергей Петрович не стал врать этому человеку, который был относительно образован и даже сносно знал английский язык. Не мудрствуя лукаво, Боткин достал карту мира и выложил все как есть, объяснив, что эта земля по соглашению между самыми влиятельными правителями мира, теперь принадлежит императору Российской империи. Все объяснил и предложил сотрудничать, так как в противном случае, по ходу укрепления своих позиций в регионе русским придется продвигаться силой. Само собой, пришлось вновь демонстрировать оружие, в частности механические пулеметы, намекая, что аборигены, в принципе, могут и не сотрудничать с властями, но тогда их конец будет вполне предопределенным. Камагереро уехал очень сильно подавленным и задумчивым. На него произвело сильное впечатление все услышанное и увиденное, а сам Сергей Петрович лелеял надежду, что, благодаря вот таким встречам (в том числе), получится добиться взаимопонимания с местным населением, впрочем, весьма немногочисленным. По его предварительным предположениям на всей территории русской колонии Намибия (современная Намибия и Ботсвана с приличным куском северной ЮАР) проживало около трехсот тысяч человек.

Работа по экспедиционной деятельности на удаленных объектах, развернутая еще в 1862 году, потихоньку налаживалась, хоть и с большим трудом. Первые алмазы, добытые в Намибии, уже поступили на европейский рынок, снимая самые жирные сливки за счет огромных наценок с продаж. Дело в том, что эти камни считались в те годы очень редкими и крайне дорогими, доступными лишь самым состоятельным людям. Так что те незначительные объемы продаж драгоценных камней, добытых кустарным способом, никак не поколебали этот сегмент рынка ни в плане емкости, ни в плане цены. Но Саша знал, что это пока, на первых порах, все добываемые алмазы буквально с руками отрывают по весьма солидной цене. Их попросту было очень мало на рынке. А вот дальше наступят проблемы. После насыщения рынка получится ситуация, что их покупать попросту не смогут - те, кто мог уже приобрел, а для остальных они будут слишком дорогим удовольствием. Да и статус у подобных безделушек был излишне завышен.

В связи с этим у цесаревича проскочила мысль сделать так же, как в свое время поступила компания de Beers. По крайней мере, попытаться, ибо первый в истории опыт успешного формирования рынка для товара, который не нужен населению, все-таки имел совершенно непредсказуемые проблемы.

Александр подошел к решению задачи как к обычной маркетинговой процедуре из своей прошлой жизни. Во-первых, он занялся так называемой непрямой рекламой. То есть, произвел более десятка заказов на книги об алмазах у самых различных авторов Европы. Мало того - поручил составить 'копию' древнего персидского трактата о чудодейственных качествах алмазов, которые буквально от всего спасали. То есть, устроил, в том числе, откровенный подлог, вспомнив о широком распространении подобных методов не только в коммерческой, но и политической деятельности. Параллельно через своих агентов заказывал статьи в европейских газетах о хоть сколь-либо знаменательных событиях, связанных с алмазами. Само собой, исключительно позитивного толка. И такие же статьи, только в негативном ключе, описывающие злоключения владельцев иных редких и ценных камней. Причем, на первых порах, стараясь обходить стороной драгоценности британской короны, подготавливая почву для того, чтобы показать их в будущем в весьма нелицеприятном свете.

Во-вторых, Александр стал заниматься развертыванием производственных мощностей для реализации своей задумки. В частности, он смог договориться с одним из самых серьезных ювелиров XIX века Павлом Акимовичем Овчинниковым о создании мощного центра по обработке этих 'камешков'. Как ни сложно догадаться, все инвестиции в расширение производства и обучение персонала цесаревич брал на себя. Это привело к тому, что 1 июня 1864 года в Москве при предприятии Павла Акимовича открылось Ювелирное ремесленное училище.

Один из основных концептов, под которым началось продвижение алмаза на рынок, заключался в том, что он теперь позиционировался как камень здоровья, счастья и удачи, ориентированный скорее на средний класс, чем на элиту. Вторым ключевым пиар фокусом стало продвижение кольца пусть с хоть крохотным, но бриллиантом, в качестве единственного достойного обручального кольца. Любишь девушку? Ценишь девушку? Изволь продемонстрировать. Не очень красивый шаг из технологической обоймы общества потребления, но он был настолько естественен для цесаревича, что Саша даже о подобных контекстах не задумывался.

В целом вся рекламная компания шла только для того, чтобы развенчать устойчивое мнение о том, будто бриллиант это камень королей. Без чего не получалось снять ценовые и психологические ограничения на покупку его широкими массами. А ведь в ближайшее время этой 'стекляшки' на рынке должно было стать существенно больше, к чему следовало готовиться. Как не крути, а подконтрольная Александру британская компания New British Mining также начала отгружать первые партии этого ценного камня и публично стала конкурировать с его же компанией 'Африканский алмаз', которая, в свою очередь, по бумагам занималась добычей камня в Намибии.

Впрочем, на этом история большой авантюры с алмазами не заканчивалась. Памятуя об одном из самых успешных коммерческих писателей XIX века Федоре Михайловиче Достоевском, цесаревич списался с ним и пригласил в Москву. Надо сказать, что письмо пришло очень вовремя, так как незадолго до того, Федор Михайлович потерял жену и брата. Это не считая того, что с финансами у писателя дела обстояли довольно печально. Собственно у Достоевского этот фронт жизнедеятельности всегда был провальным, но не будем об этом.

Федор Михайлович приезжает незамедлительно, стараясь убежать от гнетущих воспоминаний и кредиторов, и оказывается совершенно огорошенным - Александр предлагает ему объехать всю Европу с написанием обширных путевых заметок. Причем пожелания заказчика упирались в два важных момента. Во-первых, необходимо было отражать как можно более негативные и нелицеприятные моменты из жизни 'Старушки Европы', а во-вторых, подмечать и выдумывать вставки в виде чудесных историй о разных уникальных предметах, среди которых регулярно должен был всплывать алмаз как источник счастья и удачи. Само собой, в случае согласия цесаревич покрывал все долги Федора Михайловича перед кредиторами, обеспечивал все командировочные расходы через приставленного к нему секретаря - миловидную и очень ответственную даму из женского взвода службы личной охраны цесаревича. Так же писатель должен был поклясться в том, что более не будет играть в азартные игры. Если же цесаревич узнает о нарушение обета, то расправа не замедлить себя ждать, а после нее тело безвременно ушедшего игрока будет сдано для опытов в анатомический театр и никогда не будет погребено по христианскому обычаю. Для глубоко верующего человека, каким был Федор Михайлович, подобная форма устрашения возымела свое действие. Он, конечно, не горел желанием подписываться на такое, но особых вариантов у него не было, тем более что от столь щедрых предложений персон, подобных Александру, отказываться не принято. Да и смысла в этом не было никакого, так как Достоевский и сам тяготился своей страсти, но не имел сил от нее избавиться по собственной воле, а тут такой замечательный повод. Не говоря уже о том, что на какое-то время его жизнь превратится практически в сказку, когда его единственным занятием станет то, что он и без того любил, а именно путешествия и писательство, без каких-либо забот о содержании. Впрочем, в этом деле была небольшая особенность. Понимая, что путешествующая с Федором Михайловичем дама будет вызывать ненужные подозрения об излишней распущенности писателя, Александр в приказном порядке отдал писателя с приставленной к нему девушкой, под венец. Впрочем, они не сопротивлялись и выглядели вполне довольные жизнью.

Глава 3

Чудеса на виражах

(Лето 1864 года)

Александр лежал на кожаном диване в своем кабинете и задумчиво гладил гладко выбритую макушку, продумывая свои дальнейшие ходы. Буквально несколько часов назад он получил развернутое донесение от разведки:

'… В ходе боевых столкновений 29.05-3.06.1864 года австро-прусские войска смогли создать угрозу окружения для частей генерал де Меца, что вынудило того спешно отступать, оставив значительную часть артиллерии и практически все обозы. В этой операции особенно отличился Людвиг Габлец - командующий шестым австрийским корпусом. Именно благодаря его решительности и оперативному искусству и создалась угроза окружения.

Что австрийцы, что прусаки теперь совершенно уверены в том, что ход войны переломлен, и датчане неизбежно проиграют, так как потеряли практически всю свою артиллерию. То есть победа германского союза стала вопросом времени. Поэтому, желая сократить потери, союзники перешли к очень аккуратным операциям, сопряженным с серьезными артиллерийскими обстрелами. В том числе с использованием трофейных орудий. Подобный подход был обусловлен очень большими потерями, которые понесли союзные войска в ходе ряда наступательных операций. По предварительным оценкам за первую половину текущего года было убито и ранено свыше двадцати пяти тысяч солдат и офицеров в австрийских и прусских частях. О потерях среди датчан ничего не известно.

Текущая численность всех союзных войск задействованных в войне с Данией составляет пятьдесят семь тысяч человек. Части сильно обескровлены и деморализованы. Датская армия насчитывает до тридцати пяти тысяч солдат и офицеров. Также, на стороне датчан сражается порядка двух тысяч добровольцев и наемных инструкторов из САСШ и КША, а так же два отдельных полка ирландцев и шотландцев.

Основной причиной столь значительных затруднений австро-прусских частей в их наступательных операциях офицерский корпус уже сейчас видит внезапное появление у датчан значительного количества стрелкового оружия заряжаемого с казны, митральез и разнообразных пушек. Совершенно неготовая к войне Дания внезапно оказалась намного лучше вооружена, чем Пруссия и Австрия. Сейчас сложно сказать, кто именно осуществил им поставки оружия, но пока все разговоры идут только о французах и англичанах, впрочем, никаких официальных заявлений не делается…'

Огромный доклад на трех десятках страниц аккуратного рукописного текста с деталями и контекстом военных и политических 'телодвижений' вокруг интересующего Александра театра военных действий был прочтен быстро и с огромным вниманием. Он давно его ждал, а получив, несколько растерялся. Желание максимально затянуть войну Пруссии и Австрии с Данией, дабы максимально их ослабить, разбилось о случайные и совершенно непредсказуемые обстоятельства. 'Этот Людвиг испортил всю малину…' - крутилось в голове у Александра. Конечно, потери по личному составу у союзников были очень солидны и уже сейчас в несколько раз превышали то, что помнил цесаревич по прошлой жизни. Но большая, изнуряющая война на полтора-два года между Германским союзом и Данией попросту не получилась.

Впрочем, свой 'профит' цесаревич получил.

Семнадцатого июня 1864 года в Николаевский дворец прибыл курьер с особо важным письмом от Отто Бисмарка. В нем канцлер предупреждал, что прежние договоренности о передаче Шлезвиг-Гольштейна в формальное правление цесаревича срываются из-за позиции Австрийской империи. Успех Людвига Габлеца, решивший исход всей военной кампании, дал представителям Вены очень серьезный козырь. А они, в свою очередь, решили не отдавать в правление даже самые малые земли Священной Римской империи русскому принцу. Причина была проста - Австрия опасалась серьезного изменения политического баланса в общегерманском парламенте при появлении в нем такого игрока, как цесаревич. Ведь, фактически, передача Шлезвиг-Гольштейна Саше, приводило к вводу в состав Германского союза Российскую империю. А это совершенно не укладывалось не только в головы австрийских политиков, но и в канву их политических интересов, так как борьба за гегемонию в союзе при таком решение будет ими решительно и бесповоротно проиграна.

Не очень радостное письмо, однако, Саша, ожидавший чего-то подобного еще во время заключения устной договоренности с Бисмарком, памятуя о том, какой тот авантюрист и плут, и был к такому повороту событий полностью готов. Впрочем, в этой ситуации, Отто нисколько не лукавил, ибо события складывались очень даже удачно для планов канцлера, на самом деле не желавшего выполнять указанные выше обещания. Да и Александр, если честно, даже не надеялся на то, что ему позволят провернуть подобную авантюру. Однако письмо требовало ответа, и цесаревич его дал. Он обрушил на Бисмарка массу упреков, ссылаясь на то, что с ним нельзя иметь дело и вообще, выказывал себя совершенно разочарованным и даже в чем-то обиженным человеком, который из-за недобросовестности партнера потерял серьезную прибыль, а потому не желает того ни видеть более, ни слышать.

Конечно, все это было только игрой, направленной на формирование нужных цесаревичу обстоятельств.

Дело в том, и тут следует помнить о том, что дав заверение не поставлять в Данию новейшее русское оружие, Александр наверстал свое в остальном. Да и ситуация была для этого очень благоприятна, ведь незадолго до того, Дания получила тридцать пять миллионов марок международного пожертвования за отмену пошлины при проходе балтийских проливов. Огромные деньги! И они, конечно, не могли остаться без пристального внимания Его меркантильного высочества повышенной проходимости.

Отписав управляющему банка American Investment и по совместительству своему доверенному лицу в международных финансовых операциях Джону Моргану, цесаревич задействовал свободные капиталы своего внушительного даже по мировым меркам состояния для организации масштабной торгово-транспортной операции. Через целый ряд французских и британских кампаний-однодневок шли поставки в Данию самого разнообразного оружия. Кристиан IX, а также все руководство королевства отчетливо осознавали опасность войны с Германским союзом уже осенью 1863 года, поэтому, очень внимательно отнеслись к весьма своевременным предложениям. Тем более что датская армия и флот были вооружены отвратительно, особенно армия, уровень оснащения которой остался на отметке 30-40 годов XIX века.

Иными словами, Дания испытывала острейшую потребность в современном оружии, поэтому предложенные им винтовки Шарпса, нарезные артиллерийские системы и митральезы забирали даже несмотря на значительную наценку. Само собой, заключая параллельно контракты с инструкторами, которым вменялось в обязанность помогать освоение новой материальной части в войсках. Дело дошло даже до того, что Морган пригнал два монитора из Филадельфии, выкупив их предварительно у правительства САСШ. Но главное заключалось в том, что вся эта операция была провернута очень быстро - уже к концу января 1864 года оказались закрыты практически все поставки. Скорость и своевременность дала потрясающий эффект - чистый доход от спекуляции оружием в этом проекте составил примерно пять миллионов рублей серебром. В пересчете, разумеется.

Однако на этом инструкции, выданные Александром своему доверенному лицу, не ограничивались. Все месяцы, что шла военная кампания против Дании, Джон тряс фондовые биржи, играя на неустойчивых курсах акций предприятий воюющих стран. Особенно хороший куш удалось сорвать, после того, как в мае 1864 года случилась морская битва при Гельголанде. Сразу после ее завершения Морган распускает слухи о том, что датский флот разбит союзной эскадрой, а два дня спустя, через английские газеты помогает выйти опровержению. В итоге, колебания котировок целого спектра компаний превысили двадцать процентов за пять рабочих дней.

Морган быстро научился, переняв манеру биржевых игр, показанную ему в свое время Александр. Можно сказать, что лучшего ученика у цесаревича никогда и не было. Поэтому на биржевых спекуляциях и провокациях, только за первую половину 1864 года, Джон получил чистую прибыль порядка десяти миллионов рублей серебром. Классические методы информационных провокаций работали безукоризненно.

Впрочем, мы слишком увлеклись, отойдя от главного. В той Большой игре на мировой арене, куда Александра потихоньку втягивали обстоятельства, его интересовали на текущем этапе четыре основных направления: Суэцкий канал, Афганистан, грядущая Австро-Прусская война и создание трансконтинентальной транспортной корпорации под прикрытием нейтрального государства, что-то вроде могущественного гражданского флота, формально принадлежащего Греции в начале XXI века.

Суэцкий канал - одна из самых первых и самых значимых побед человека над природой, изменившая картину транспортных коммуникаций всего мира. Маленькая канава протяженностью в несколько десятков километров, а какой резонанс!

Впрочем, вся постройка Суэцкого канала с самого начала была большая авантюрой, которая закончилась успехом лишь по какому-то невероятному везению. Однако Александр не питал иллюзий относительно этого сооружения. Общечеловеческие ценности были ему чужды, а вот с точки конкретной стратегической выгодны постройка канала была очень опасна для безопасности России. Конечно, можно было бы серьезно сократить маршрут из Черного моря в Тихий океан, что существенно улучшило бы товарооборот с Дальним Востоком. Но Саша очень хорошо помнил, что после завершения строительства канала, контроль над ним возьмет в свои руки Великобритания. А отдавать столь важный узел транспортной коммуникации стратегическому противнику было недальновидно. Подумайте сами. Если выстраивать основной канал поставок через Черное море, то в случае войны с Англией, этот канал обрывается полностью, путем перекрытия Гибралтара и Суэца. И все. Вся логистическая цепочка оказывается никуда не годной. Конечно, канал поставок через Северное море тоже не отличался особенной надежностью, но там хотя бы можно было пройти. В отличие от довольно узкого Гибралтара, и канала, который вообще, в случае необходимости, можно было на каком-то участке просто засыпать.

Поэтому, Александр придерживался того мнения, что для России его строительство решительно не нужно. По крайней мере, в ближайшее время. Это понимание привело к тому, в разведывательном управлении его княжества была создана спецгруппа для работ по данному проекту. Никаких сложных интриг Александр плести не собирался, так как шансов противостоять искушенным в этих делах туркам, французам и англичанам у него не было. Поэтому, он выбрал тактику точечных акций. То есть, разведывательное управление должно было устраивать несчастные случаи местным чиновникам, страдающим особым энтузиазмом в отношении постройки этого объекта и всячески срывать (диверсии) работы по возведению канала.

К диверсиям и ликвидации подошли творчески. Для прикрытия всего мероприятия, в Египет, по согласованию с вице-королем и султаном выехала русская экспедиция с целью изучения древних руин западнее Каира. Конечно, с русскими у турецкого правительства были определенные напряженности в отношениях, но им не отказали, так как Исмаил-паша (вице-король Египта) заинтересовался необычными гостями. Его интерес выражался в пятидесяти тысяч франков золотом, единовременно полученных от неизвестных лиц. Сказать, что он был счастлив видеть на земле Египта русских археологов, значит, ничего не сказать. Само собой, вместе с настоящими учеными, выехало и несколько опытных специалистов по 'ловле бабочек на Суматре', которые в 1862 году участвовали в серии наглых грабежей и провокаций в индийских владениях Великобритании.

Забегая вперед, следует сказать, что экспедиция поначалу никак себя не проявляла, честно занимаясь археологическими изысканиями по своему профилю. Да и позже их не прерывая, подходя к вопросу системно и находя немало интересных вещей. Однако через месяц в делах, сопряженных с Суэцким каналом началось какое-то сущее безумие. То в канале с пресной водой обнаруживали гниющие тела утопленников. То чиновник, симпатизирующий строительству, как-нибудь нелепо умирает. То происходит удачное ограбление банка накануне выплаты жалования, оставившее предприятие без расчетных средств на несколько дней. И так далее. В общем, у Всеобщей компании Суэцкого канала наступила черная полоса, которая уже к концу 1864 года поставила ее на грань банкротства. Ситуацию обостряло еще то, что все происшествия на строительстве с удовольствием освещали британские газеты, которым люди Александра старались передать нужную информацию максимально быстро и полно. В конце концов, Франсуа Лессепс, идейный вдохновитель строительства, не выдержал и слег от нервного переутомления. Его скосила черная депрессия, вызывающая мысли о том, будто весь мир против него. К слову сказать, Морган, пользуясь очень неустойчивым положением компании, потихоньку начал заниматься скупкой акций. Причем открыто, но не афишируя. В тех незначительных моментах, которые всплывали в пресс, он отзывался о перспективном и очень важном для человечества проекте, который нужно поддержать. Учитывая, довольно скромный интерес со стороны American Investment bank, носящий характер обычной финансовой махинации по перекупке акций компании временно испытывающей трудности с целью последующей перепродажи, чем занимался регулярно, этой активности никто не придавал особого значения.

Еще интересней была проведена операция с Афганистаном.

Пользуясь развернутым европейской прессой ажиотажем (не без 'материальной' помощи) вокруг того, что цесаревич совершенно погряз в промышленных делах, и не уделяет внимания искусству и духовной пище, созданным еще для египетской археологической задумки, Александр выступает меценатом для второго подобного предприятия - экспедиции в Персию. Казалось бы, интересы Саши лежат в Афганистане. Зачем ему Персия? В Foreign-office такой шаг цесаревича вызвал панику - Джону Расселу просто было неясно, что именно Саша забыл в Персии. А близость к британским владениям в Индии и репутация очень практичного человека, который даже пальцем не шевелит без выгоды, задавали весьма беспокойный тон его мыслям. Конечно, никакой прямой опасности, эта экспедиция не создавала, 'но зачем?' Джон не верил в бескорыстное занятие цесаревичем вопросами культуры и истории. Он ему вообще больше не верил, ожидая двойного дна в любом его 'телодвижении', так как тот невероятно глупый провал в Намибии, когда Великобритания 'таскала каштаны из огня' для русского принца, едва не стоил ему поста.

В этом ключе стоит отметить, что при совершенном непонимании интересов цесаревича в Персии, англичане не задавали никаких лишних вопросов относительно египетской экспедиции, цель и задачи которой им были совершенно очевидны. Хотя, впрочем, никаких доказательств у них не было, так как люди цесаревича работали аккуратно и с выдумкой. Да и не искали они компромата в тех делах, так цель этой 'научной экспедиции' полностью соответствовала интересам Лондона в этом регионе. Потому английская дипломатическая миссия, что в Стамбуле, что в Каире прикладывали все усилия к тому, чтобы русских никто не трогал и не мешал им в таком благородном деле, как проведение 'раскопок в пустыне'.

А вот как поступать с экспедицией в Персию Джон Рассел просто не понимал. Он боялся ошибиться, и не решался на активные шаги, которые его уже один раз подвели. Александр для него был непредсказуемым человеком с нестандартным мышлением. Он не мог его просчитать, ибо каждый раз всплывало, что какую-то деталь он упустил из виду, либо вовсе не знал. Иногда это даже наводила Джона на мысли о том, что в Англии прозевали создание мощной разведывательной сети русских агентов по всему миру и начинал лихорадочно проверять свою паранойю. И каждый раз ничего серьезного не находил, что вгоняло его в тоску и уныние, так как с его точки зрения ситуация очень сильно отдавала какой-то навязчивой мистикой.

Так вот. Англия ждала, не зная как отреагировать, и встревожено наблюдала за тем, как в Москве подготовилась и выступила в сторону Тегерана достаточно внушительная экспедиция. Ее возглавил уволившийся из армии генерал-лейтенант Ходьзко Осип Иванович, хороший специалист по картографии и Кавказу. Ему в помощь в виде личного секретаря приставили Бориса Андреевича Дрона, одного из самых известных востоковедов Российской империи, специализирующегося на Персии. Решение более чем понятное и разумное, в том числе и для археологической экспедиции. То есть, все ключевые административные аспекты замыкались на опытном военном специалисте, имеющем серьезный опыт экспедиционной деятельности. А главный научный специалист шел как главный помощник. К сожалению, большинство ученых имеют один недостаток - они слишком сильно оторваны от реалий жизни. А потому, остро нуждаются в более-менее серьезном руководителе с приземленным взглядом на реальность.

Экспедиция везла большое количество разнообразного и совершенно немыслимого оборудования, по крайней мере, по ведомостям. Ни в Лондоне, ни в Санкт-Петербурге никто не мог понять, зачем оно может понадобиться на раскопках. А для охранения от разбойников столь многочисленного и ценного оборудования Осипу Ивановичу придавалось две пехотные роты нового образца, усиленные тремя конно-пулеметными взводами, оснащенными пулеметными тачанками специальной постройки, вместо обычных лафетных решений.

Как не сложно догадаться, вместо разного наукообразного хлама, который экспедиция в разобранном виде везла в Персию, во вьюках и на фургонах было погружено довольно значительное количество оружия и боеприпасов. В частности, имелось десять тысяч русских 6-ти линейных заряжаемых с дула винтовок образца 1856 года, шестьдесят 95-мм полевых пушек образца 1838 года и тысяча американских револьверов 36-го калибра Colt Navy образца 1851 года. А так же большое количество боеприпасов к ним. Причем пушки ехали в разобранном состоянии.

Ключом к понимаю вообще всей этой авантюры являлся правитель Персии - Насер ад-Дин Шах Каджар. Помимо того, что он был откровенно настроен на укрепление отношений с Российской империей, его головной болью была модернизация собственного государства, для которого у него не имелось особенных возможностей. Смысл всей предлагаемой схемы Александр изложил Насеру в достаточно внушительном письме, которое ехало вместе с тремя рыцарями ордена Красной звезды, что сопровождали экспедицию. Впрочем, Осип Иванович также был в курсе того, зачем он едет в Персию.

Оружие, которое вез русский отряд, предлагалось шаху в дар, в знак добрососедских отношений Российской империи и Персии. После сборки, проверки и приведения в порядок все винтовки, револьверы и пушки, с боеприпасами к ним, должны были отправиться в одну из крепостей в восточном Иране, на хранение. Параллельно, один из рыцарей выезжал в Герат для проведения переговоров с Афзулой - старшим наследником на престол афганского эмира. Спустя какое-то время на крепость, в котором хранилось оружие, полученное персами от русских, происходит нападение. Начальник крепостного гарнизона предупрежден, а потому без боя сдается на милость 'значительно превосходящих сил англичан'. То есть, вся операция обходится без жертв. Причем для отвода глаз, все русские специалисты, прибывшие на переговоры к Афзуле, переодеваются в красную английскую форму, которую сложно с чем-то спутать, а потому ее примечают и солдаты персидского гарнизона, и местные жители из ближайших окрестностей. Выглядит со стороны это так, будто британские офицеры командуют туземным отрядом.

Через пару дней украденное снаряжение всплывает в Герате, причем, Афзула клянется, что купил его у английского дельца, который, по странному стечению обстоятельств очень быстро умирает в связи с ограблением. Ведь согласно публично заявленной купчей, ему было 'отсыпано' очень прилично золота и лазурита.

Достаточно запутанная история, из которой очевидно только то, что Афзула получил совершенно неясно каким способом десять тысяч вполне неплохих винтовок, тысячу капсюльных револьверов и шестьдесят пушек. Виноваты в этом какие-то англичане, по крайней мере, никаких других зацепок нет. Причем, на англичан получаются обижены и Россия, и Персия и Кандагарская группировка Афганистана, которая, таким образом ставиться на грань физического уничтожения. Причем, при правителе Герата под видом британского военного инструктора находятся рыцарь ордена Красной звезды, что еще больше подливает масла в огонь и обостряет ситуацию. По крайней мере, ходит он в форме британского пехотного лейтенанта и говорит исключительно по-английски.

За все нужно платить и Афзула это понимает. Впрочем, в его случаем платой становиться то, что он, после получения престола, должен будет закрыть глаза на военные операции русских войск севернее своей границы, а также заключить с Российской Империи оборонительный военный союз. Согласно которому обе страны должны будут оказывать военную, дипломатическую и экономическую помощь друг другу в случае нападения третьей страны на одну из них. Александру такой договор был нужен только для того, чтобы обеспечить относительную безопасность Афганистана от посягательств англичан, которые теряли возможность повторить массированную карательную экспедицию против этого государства. Не говоря уже о перспективах развития нового союзника, способного, чисто гипотетически, при активной поддержке России выйти к Индийскому океану.

Не обделил Александр и Персию. Шах к сотрудничеству был мотивирован очень просто. Во-первых, это поставки оружия, первоначально устаревшего, а после подписания оборонительного союзного договора с Российской империей и современного. Цесаревич планировал организовать с Персией и Афганистаном военно-политический блок, скрепленный намертво единым экономическим пространством, для которого и готовил почву. Во-вторых, это обучение специалистов. В частности, цесаревич приглашал для обучения в Московской императорской военно-инженерной академии в качестве первой волны сто человек.

Благотворительностью, конечно, Саша заниматься не собирался, а потому, для Персии все предложенные услуги были платными. В разумных пределах. Он не жадничал, тем более что деньги получались не очень большие. Однако у цесаревича было предельно ясное понимание того, что давать бесплатно просто не дальновидно. Союзники привыкнут и станут воспринимать Россию как благотворителя, который всегда согреет любых бездельников.

В Афганистан, кстати, первая партия оружия ушла тоже не бесплатно. Золото и лазурит, который формально получил британский делец, через три месяца после инцидента оказалось в Москве. Само собой поставка проводилась без предоплаты, так как Саша изначально с Афзулой выстраивал доверительные отношения, дабы тот себя чувствовал комфортно и не искал иных поставщиков-союзников.

'Упаси нас Бог от научных экспедиций Александра' - именно этой фразой Джон Рассел на докладе у премьер-министра охарактеризует ситуацию, которая сложилась к осени 1864 года в Афганистане и Персии.

Понимая, что ситуация обостряется и Великобритания с Францией начнут очень остро реагировать на любые проекты цесаревича, Александр решает устроить небольшой демарш для отведения глаз. Необходимо было создать мощный общественный резонанс, который не позволил бы открыто вредить 'научным экспедициям' русских. То есть, требовалось совершить несколько грандиозных открытий, каждое из которых отозвалось могучим эхом по Европе и миру.

Для реализации подобной задачи, Александр учреждает в Москве общество 'Наследие предков'. В его уставе указывается, что целью работы этой организации является поиск и изучение древностей человечества. Что-то в духе Ahnenerbe, только без излишней мистификации и этнической обособленности. То есть, интерес для организации представляли древняя история человечества в целом, а не какой-то отдельной страны или народа. Первым главой этой организации становиться известный синолог, буддолог и санскритолог Васильев Василий Павлович, числившийся в Казанском университете профессором по кафедре китайской и маньчжурской словесности.

Саша выбрал несколько ключевых векторов для красивого старта этой организации.

Первым делом требовалась реабилитация египетской миссии, которая взвалила на себя рутинную работу по раскопкам в Гизе. Это было мелко и не серьезно, тем более что так называемую Долину царей рядом с Луксором еще никто не раскапывал. А там, по воспоминаниям Александра находилась гробница Тутанхамона с грандиозными сокровищами. Он даже примерно представлял себе ее местоположение. Очень примерно. Посему, был подготовлен подробный пакет инструкций для руководителя русской экспедицией в Египте, вместе с которым на место выезжала группа представителей новой организации, лично проинструктированная цесаревичем. Саша не стал особенно лукавить, он ясно и четко указал цель поисков - гробницу Тутанхамона, а также выложил все, что помнил о ней. Например, близость расположения к гробнице Рамзеса VI, которая находиться выше и чуть в стороне от искомого объекта. Помимо этого, имея самую значительную археологическую миссию в Египте (суммарно больше сотни специалистов, в том числе и настоящих) Саша решил поменять Огюста Мариета на его посту смотрителя древностей Египта на кого-то более интересного и сговорчивого. Цель была проста - Александр не собирался оставлять большую часть ценностей в этих пустынных землях, намереваясь создать в Москве величественный музейный комплекс, который сможет на равных конкурировать с Лувром. Небольшая, нелепая случайность может с любым человеком произойти, особенно если он мешает самим фактом своего существования. Не красиво, да, зато очень эффективно. Тем более что вице-король Египта имел очень теплое отношение к русской миссии и готов был помогать ей всемерно в изучение местных древностей. То есть, никаких лишних вопрос задавать не собирался.

Вторым пунктом работ стало снаряжение экспедиции на азиатский берег Дарданелл. Про Трою Александр тоже очень неплохо помнил. Тем более что земляные работы в тех местах сильно проще, нежели в Долине царей. Зная достаточно точно место и цель поисков, цесаревич считал это открытие самым перспективным и скороспелым из всех векторов. Впрочем, в Лондоне очень сильно напряглись, ожидая очередного подвоха от нежно любимого зятя Ее королевского величества. И очень зря, так как в этом случае у операции было не двойное дно, а тройное. Дело в том, что Александр в совершенно секретном порядке заказал изготовление некоторого количества предметов быта, которые 'найдут' на развалинах Трои. Смысл этих находок связать Трою экономическими и культурными связями с неким Древнеславянским государством. То есть, он решил поступать примерно также, как многие 'дельцы' в период Ренессанса в Европе, 'открывая' во многом выдуманный мир античной цивилизации. Да и не только в Европе. История - это осколки политических игр, скрытых многочисленными подлогами и фальсификациями. Он не знал, было ли это древнеславянское государство или нет, но для вопросов геополитики, это не имело никакого значения. Главное что требовалось - это сместить центр древнейших цивилизаций из Рима и Греции на северо-восток. Поэтому, десять достаточно серьезных специалистов ударно работали, подготавливая материалы, для последующего 'обнаружения' во время археологических экспедиций по самым разным местам Европы и Азии.

Третьим вектором работ стал Крит, а точнее Кносский дворец о котором было хорошо известно, но никто никаких раскопок там не вел, даже не понимая, что это за объект. Четвертая группа отправилась на юг от Афин раскапывать город Микены, руины которого, также как и предыдущий объект были известны, но не исследованы. Как вы уже поняли из предыдущего абзаца, в Египте, Крите, Микенах и Трое будут 'обнаружены' артефакты древнеславянского государства. Само собой, в дополнение к тому, что 'найдут' на территории самой России. Для чего, Саша организовал двадцать пять экспедиция в самые разные древние места Российской Империи, а также ближайшие земли. Новгород, Ярославль, Старая Рязань, Киев, Аркаим, Горный Алтай, Казань и так далее. Не обделил Александр и Москву, в которой, в ходе обширной реконструкции и строительства планировалось проводить обширные археологические изыскания, так как он помнил, что городище, на месте которого стоит город существовало уже несколько тысяч лет назад. Все это, конечно, стоило денег, но их хватало и никаких особых причин,отказываться от столь масштабной акции цесаревич не видел. Тем более что, захватив инициативу, он сможет очень серьезно изменить общемировую трактовку развития человеческой цивилизации. Например, написать нужную ему историю развития Российского государства, с нужной ему датировкой. И разрушить, наконец, Нормандскую версию создания Российской государственности, пропагандирующей невозможность славян жить иначе, как в подчинении у кого-то.

Особенность подхода заключается в том, что в обозримом будущем будет очень сложно что-то оспаривать, ибо письменные источники - это одно, а материальная культура - это совсем другое. То есть, вовремя сделанные подлоги объявить фальсификатами будет невероятно сложно. Так, например, целый ряд артефактов, которые должны принадлежать к эпохе Христа, при анализе датировались 14-15 веками, что не помешала обозвать ученых, проводивших эти изыскания, шарлатанами и заклевать, сохранив 'правильную' трактовку.

Александру требовалось создать мощный исторический фундамент для повышенной самооценки россиян, как древнего народа, не уступающего ни в чем, ни грекам, ни египтянам, ни римлянам. То есть, провернуть то, что в 18 веке сделали в Китае, буквально 'родив' древнюю цивилизацию силами небольшой группы иезуитов, или то, что сделали в Европе в эпоху Возрождения. Исторический фундамент самооценки, когда ты уважаешь своих предков за то, чего они добивались, имеет огромное значение для самоидентификации каждого отдельного гражданина как крошечного элемента чего-то безмерно великого. Цесаревич это понимал и начал последовательно реализовывать. Тем более что он, как человек, имеющий высшее историческое образование, отлично знал, что практически вся история мира из его прошлой жизни 'писана вилами по воде' в угоду политической конъюнктуры.

Но мы отвлеклись от большой политической игры, в которую вливался цесаревич. Следующим направлением работы, которым, параллельно с Египтом и Афганистаном он занимался, стала Австрийская империя. Точнее даже не она, а подготовка к войне с ней таким образом, чтобы и разгром учинить, и выгоду получить максимальную. Работа в этом направлении шла по следующим блокам: Гарибальди, Франция и Венгрия.

Блок с условным обозначением 'Гарибальди' сводился к переписке и работе с этим человеком, которые на Рождество 1864 года гостил у цесаревича. Саша, пообщавшись с ним, быстро смекнул, что можно лет на шестьдесят раньше дать итальянскому народу Бенито Муссолини, а заодно родить для Франции и Австрии большие проблемы. Поэтому, Александр не только много и основательно общался с Джузеппе, называя его другом и товарищем, но и поделился с ним целым перечнем интересных идей. Так что, прибыв в феврале 1864 года к себе домой, в Италию, уже совершенно не нужный новому Виктору Эммануилу Гарибальди, организовал Итальянскую народную партию и стал заниматься укреплением своих позиций в Южной и Центральной Италии, вытесняя оттуда с постов всех пьемонтцев. Из-за огромной популярности в народе, которая имелась у Джузеппе, Виктор Эммануил не мог с ним ничего поделать и просто наблюдал за тем, как стремительно растет его реальная власть и влияние. Однако долго так продолжаться не могло, поэтому в мае 1864 года происходит мирная демонстрация на Флоренции - текущей столицы королевства. Виктор Эммануил, опасаясь слишком решительной натуры Гарибальди, бежит в Турин и начинает собирать войска. Однако это не помогает.

15 мая 1864 года Джузеппе Гарибальди входит во Флоренцию, встречаемый овациями, и провозглашает создание Римской республики 'по образу и подобию древних предков'. Парламенту Итальянского королевства ничего не остается кроме как одобрить решение национального лидера.

19 мая 1864 года из Флоренции на Турин выступает уже наспех собранное народное ополчение. Его задача - призвать Виктора Эммануила отречься от престола в пользу республики. В принципе, короля, предавшего дело объединение Италии, можно и нужно было убить, но Джузеппе, объявленный диктатором республики, решает дать ему шанс на спасение. Виктор Эммануил пытается получить помощь у своего старого союзника - Франции, но та погрязла в Алжирском восстании арабов и не имеет возможности вмешаться в этот конфликт, тем более что это привело бы к затяжной войне с непредсказуемым результатом. Поэтому Наполеон III выдвигает на свои южные границы пехотный корпус, на всякий случай, и предлагает итальянскому королю политическое убежище.

3 июня 1864 года, понимая, что шансов нет, Виктор Эммануил выдвигается навстречу народному ополчению и в городе Овада подписывает отречение в пользу республики. Жена его подбивала сбежать, но он отказывается, считая, что это ничего не изменит. Да и жить в чужой стране на подачки местного правителя, выступая в качестве пятой колонны собственноручно создаваемого государства, он не желал. Это было бы для него слишком больно и унизительно. Еще меньше Виктор Эммануил стремился к гражданской войне, понимая, что финал ее будет очень печален как для государства, так и для народа. Он был достаточно самовлюбленным человеком, но не настолько, чтобы пожертвовать всем, ради своих амбиций. Тем более что Джузеппе не собирался уничтожать его всего после отречения, оставляя за ним ряд титулов, но уже в форме почетных и приличные владений, дабы бывший король и его семья могли жить на вполне солидном уровне.

7 июля 1864 гвардия Гарибальди с боем входит в Рим и объявляет о его присоединении к единой и неделимой Римской республики. Особенностью этого события стало то, что гвардейцы были вооружены официально закупленными в Москве винтовками и механическими пулеметами. Этот факт не скрывался. Мало того, ему предшествовали публичные переговоры. Впрочем, объем поставок был незначителен, всего две тысячи винтовок и десять пулеметов. Рим был взят. Оставалась Венеция, все еще живущая под рукою Австрии, а также Савойя и Ницца, что не так давно смогла 'урвать' себе Франция. Учитывая характер Гарибальди, вывод из подобного обстоятельства был вполне очевиден для всех более-менее мыслящих людей в Европе.

Куда обыденнее проходили дела во Франции. Несколько патриотов обратились в различные газеты, которые стали писать сводки о том, как ужасно и аморально нападение Пруссии на бедную Данию. Причем Австрию выставляли как еще одну жертву, которую коварный Бисмарк привлек на свою сторону обманом и теперь австрийцы и датчане вынужден убивать друг друга ради прусских интересов. Это была чистая, но очень неуместная правда.

Эта история получила незамедлительное материальное продолжение в виде учреждения Общества помощи Датскому королевству, которому все желающие могли пожертвовать денег, а на собранные средства, с молчаливого одобрения французского правительства закупались пушки на заводе братьев Шнейдер и отправлялись совершенно открыто в Данию. Само собой, народное одобрение было очень высоко, так как к Пруссии и без того не очень положительно относились во французском обществе.

Так вот, доставка осуществлялась силами самого датского флота, который, благодаря своевременным поставкам корабельных пушек системы Армстронга, смог произвести перевооружение и, будучи усиленным двумя хорошо бронированными мониторами, трижды за май-июль разбивал австро-прусские эскадры. Причем каждый раз победы были решительными. Все это привело к тому, что в зоне боевых действий доминировал датский флот, сильно затрудняя военные операции германских союзников и срывая им снабжение войск. В итоге, за июль-август 1865 года от Общества помощи Датскому королевству было переправлено на полуостров шестьдесят семь нарезных артиллерийских систем с большим количеством боеприпасов.

Под тот шум, что создали северные транспортные операции, шли активные переговоры одной 'мутной' французской компании, управляемой людьми Моргана с рядом чиновников в Австрийской империи. Смысл переговоров сводился к поставкам на вооружение австрийской армии так называемых 'табакерочных винтовок', переделываемых из заряжаемых с дула винтовок системы Минье образца 1853 и 1854 годов. А также сами винтовки Минье, так как в австрийской армии даже заряжаемых с дула винтовок остро не хватало. Для этих целей, в апреле-мае 1865 года было подряжено до двадцати небольших частных оружейных предприятий, которые смогли к осени того же года реализовать заказ на десять тысяч нарезных 'табакерочных' винтовок. Конечно, это оружие было далеко от совершенства. Калибр в 17,8-мм и специфический затвор не только давали низкую боевую скорострельность, но и повышали отдачу, вкупе с сохранением довольно неважной баллистики, по сравнению с той же винтовкой Дрейзе образца 1849 года. Само собой, этот аспект частной предпринимательской деятельности французов никто не освещал в прессе и вообще, казалось, будто ее и не было. Мало того, приходилось шифровать даже поставки, маскируя их в накладных под различные бытовые вещи вроде обычных штыковых лопат.

Наполеон III, увлеченный алжирскими делами, казалось бы, совершенно не видел происходящего. Однако на самом деле он был очень доволен, так как поставки оружия силами французских частных компаний шли сразу обеим воюющим державам, что ослабляло не только Данию, но и Австрию. А также укрепляло французский оружейный бизнес.

Цесаревич же ждал и копил компромат, чтобы в нужное время вывалить его в потихоньку скупаемые различные европейские газеты, акции которых потихоньку скупал через подставных лиц и мутные компании. Прежде всего, Сашу интересовали германские, французские и британские ежедневные издания. Особого энтузиазма в этом деле его доверенные люди не проявляли, дабы не привлечь внимания, но все возникающие затруднения использовали во благо. В дело шло все. Не только деньги (прямые покупки и взятки), но и угрозы личной расправы, по мере необходимости, совмещаемые или замещаемые обычным бытовым шантажом. Внешняя разведка Великого княжества Московского работала на грани своих возможностей, привлекая все доступные ресурсы, так как Александр очень ясно понимал роль и место газет (как и прочих средств массовой информации) в большой политике. Он хорошо помнил ту травлю, которую регулярно устраивало европейское общество на его Отечество, а потому желал обернуть этот меч против владельца.

Что же касается Венгрии, то Александр ничего особенного тут не делал - просто вел переговоры с неким графом Андрашем Дьюла, одним из самых известных и влиятельных политических деятелей Венгрии того периода. Формально все переговоры, которые проходили в Москве, маскировались под желание Андраши договориться о покупке лицензии на производство новых русских винтовок в Будапеште. Саша для вида сопротивлялся и выторговывал более интересные условия. Франц-Иосиф, император Австрии, был, конечно, не очень доволен этими странными встречами, но доклад Андраша о преимуществах русской стрелковой системы образца 1858 года для вооружения ей имперской армии произвел на него благоприятное впечатление, и он дал свое официальное одобрение инициативе Дьюла. Как вы понимаете, ни Андраш, ни Александр подобные вопросы не обсуждали. Их интересовал совершенно иной спектр целей и задач.

Все началось с того, что Александр написал приватное, анонимное письмо графу, в котором выражал свое сожаление действиями своего деда. Никаких имен не называлось, но переданное на словах курьером имя отправителя привело к тому, что Андраш, одержимый идеей независимости Венгрии, чуть ли не бегом рванул в Москву.

Поначалу переговорщики сошлись только в одном - они оба хотели видеть Венгрию независимым государством. Все остальное разнилось невероятно. В частности, амбиции Андраша настаивали на том, чтобы помимо земель с венгерским населением, включить в состав будущего государства те владения, которые традиционно принадлежали венгерской короне. Александр же настаивал на том, что это будет, не только несправедливо, но и не разумно, так как приведет Венгрию к тому же положению дел, что и Австрийской империи. То есть, внутреннего общегосударственного единства не будет из-за полиэтнического состава, смешанного с сильным национализмом. И все в том духе. Лишь в конце августа 1865 года получилось, в ходе долгих и тяжелых переговоров, достигнуть приемлемого для обеих сторон компромисса.

Территориально, новое Венгерское королевство должно было получится несколько крупнее размеров 1920 года. На юго-западе границу планировали провести по рекам Дунай и Сава вплоть до земель хорватов. На юго-востоке к новому королевству отходила значительная часть северо-западной Трансильвании. Север и запад ограничивались рубежом заселения славян и германцев. Таким образом, территория Венгрии выходила примерно на тридцать процентов крупнее образца 1920 года и заметно меньше древних исторических границ.

Конечно, венгерская аристократия хотела больше, но в таком случае, цесаревич (и так сильно уступивший им) давал понять, что они будут предоставлены сами себе, то есть, Россия помогать им не будет. Так что тем пришлось смириться и принять проект границ королевства в том виде, в котором Андраш его согласовал с русским принцем.

И им было из-за чего уступать. Сценарий восстания всецело завязывался на новую войну, которая, очевидно, должна была разгореться между Австрией и Пруссией из-за датских владений. Так вот, после подключения к войне Итальянской республики в ее стремление вернуть Венецию и распределения практически всех имеющихся войск империи между двумя фронтами, в войну должна была вступить Российская империя. Само собой в связи с провокацией, которая сводилась к подложному письму королю Саксонии, в котором Франц-Иосиф обещал Иоганну польскую корону, если тот выступит на стороне Австрии. Наступление русского корпуса, как нетрудно догадаться, должно было пройти по вектору Хотин - Ужгород - Токай - Будапешт - Вена. Причем в городе Токай русский корпус должны будут ждать 'случайно захваченные им' многочисленные речные баржи и пароходы, необходимые для скорейшей переброски войск по Тисе и Дунаю под Будапешт и далее - на Вену.

Что Александр, что Андраш были уверены в том, что никаких войск, кроме пограничных гарнизонов, на пути русского корпуса встретиться не должно. Плюс каких-то незначительных разрозненных сил имперской армии, которые будут разбросаны по восточным землям империи. Это позволяло надеяться на то, что Будапешт будет 'взят' русским корпусом максимум к исходу третьей недели после начала наступательной операции по указанному направлению.

Также стоит отметить, что одновременно с наступлением русских, на территории Венгрии должны были начинать формироваться части народного ополчения. Однако никакого участия в военных действиях эти подразделения принимать не должны в 'силу недостатка вооружения и боеприпасов'. На самом же деле, под этим прикрытием, планировалось произвести формирование армии нового независимого королевства Венгрия, для которых из России потихоньку нужно было начинать заводить оружие.

Еще две недели отводилось согласно плану на взятие Вены, так как та не должна была иметь никакой серьезной защиты кроме наспех собранных ополчений и, максимум, небольшого количества кадровых частей спешно переброшенных с итальянского или прусского фронта.

Осада или взятие Вены (как карты лягут), потеря Венгрии и усилившееся давление на севере и западе вынудят Франца-Иосифа пойти на заключение мира. Обсуждать особенно будет нечего, так как Австрия полностью разбита и должна уступить требованиям союзников, поэтому все закончиться быстро. Италия получит земли Венеции и Трента, то есть практически все владения Австрийской империи, населенные преимущественно итальянцами. Пруссия добьется вывода всех земель Австрии из общегерманского парламента, а также сделает некоторые земельные приобретения в виде знаменитой Судетской области. Россия же получит всю австрийскую Галицию, Буковину и герцогство Краков, а также признание австрийской монархией Румынии, Болгарии и Валахии областью российских интересов. Плюс реструктуризацию ста миллионов внешнего долга Российской империи, с переводом их на Австрийскую империю. После чего начнется вывод войск.

Так вот, только после того, как последний русский солдат покинет пределы бывшей Австрийской империи, в Венгрии и начнется восстание. И именно для него части народного ополчения и создавались, причем не просто так, а снабжаясь из России оружием.

На фоне развернувшихся политических интриг, провокаций и финансовых махинаций дела по устройству транспортной компании выглядели совершенно блекло. Цесаревичу был нужен инструмент для решения все возрастающих задач по морским перевозкам, причем такой, который сможет сохранить дееспособность даже после начала боевых операций против Российской империи неким государством. То есть, нужно было положить на самое видное место то, что требовалось спрятать. Иными словами, Александр решил учредить La compagnie de transport de l'Argot (транспортная компания 'Арго') с регистрацией в Бельгийском королевстве. Выбор государства был сделан неслучайно, так как действующий король Леопольд I был дядей британской королевы Виктории и очень ей ценим, а его жена - дочерью французского короля Луи Филиппа. Иными словами, Бельгия являлась некой идиллической квинтэссенцией британского и французского влияния. Что-то вроде небольшого изящного государства, которое по негласной традиции оберегалось могуществом Английского королевства и Французской империи.

Особую роль в выборе именно этого государства сыграл и наследник престола, будущий король Бельгии Леопольд II - 'деляга, финансист и аферист', как отзывался не без причин о нем Владимир Ульянов. По большому счету он был единственным монархом последней трети XIX века в Европе, с которым можно было вменяемо вести дела, не отвлекаясь на различные предубеждения и глупости.

Для управления компанией была провернута схема, аналогичная той, которую годом раньше реализовали для создания виртуального персонажа - формального руководителя New British Minning. По аналогичной технологии заводился и стартовый капитал. Впрочем, он был невелик. Так как для последующего развития было решено оформить большой целевой кредит в American Investment Bank, который позже через скандал закрыть с помощью бельгийского правительства, обеспечив новой транспортной организации некоторое дополнительное алиби.

Как ни странно, но акционеры новой транспортной компании 'Арго' с совместным англо-бельгийским капиталом пожелали не покупать корабли на вторичном рынке, а заказать на английских верфях пять новых клиперов, водоизмещением по две с половиной тысячи тонн каждый. Пришлось, конечно, выложить крупную сумму, занятую для этих целей в American Investment Bank. Поэтому, уже поздней осенью 1865 года, корабли сошли со стапелей и стали достраивать, дабы начать действовать в навигации 1866 года. Причем, следом за первой пятеркой кораблей последовал заказ на еще пять систершипов той же серии. Единственное, на чем настаивали владельцы компании, это наличие паровой машины и двух гребных винтов, для маневрирования судна в сложных условиях. Например, в порту, в котором не имелось паровых кораблей-буксиров. Это, конечно, несколько снижало общую скорость хода корабля, так как не работающие винты создавали лишнее сопротивление, но оно того стоило.

Глава 4

Дикая

(Осень 1865 года)

Туман стелился клубами по поверхности воды и застилал практически любую видимость далее ста имперских саженей из-за чего пароход, на котором плыл Александр в гости к казакам еле шел, опасаясь столкнуть с таким же блуждающим в этом молочном царстве судном. Оставалось еще пара дней пути до Астрахани, откуда вдоль побережья до устья Кумы и далее сушей по землям Кубанских и Терских казаков. Император был против этой затеи, так как на Северном Кавказе было крайне беспокойно, и он считал, что подобная поездка слишком рискованна. А Александр Николаевич очень переживал из-за своего сына, делавшего столь значительные успехи в самых разных областях государственной деятельности. В конечном итоге, не мытьем, так катаньем Саше удалось уломать отца и выступить в южные русские земли Северного Кавказа с целым списком задач. Официальной являлось общая августейшая инспекция казачьего войска, которому, таким образом оказывалось довольно значительное почтение со стороны правящего дома. Все остальные задачи оставались за кадром.

Для обеспечения безопасности великого князя Александра Александровича по настоянию Александра Николаевича шло сопровождение из целого сводного батальона, включая два пулеметных взвода. На меньшее количество солдат император решительно не соглашался. Цесаревича это тяготило, но вариантов не оставалось, поэтому пришлось ехать таким, весьма необычным для него видом.

- Ваше императорское величество, может вернуть цесаревича? Уж больно опасно на Кубани. Нам доносили из Стамбула, что эта поездка очень сильно обеспокоила Порту. Поговаривают, что на него даже готовят покушение, - буквально причитал Дмитрий Алексеевич.

- А вы в состоянии вернуть его?

- Я нет, но вы можете отправить ему письмо с просьбой вернуться.

- Дмитрий Алексеевич, вы же знаете Сашу. Я совершенно уверен в том, что письмо не дойдет до адресата в силу чьей-то нерадивости.

- Он вас ослушается? - Удивился Милютин.

- Что вы, конечно нет. Просто не получит моего письма. Вы разве еще не поняли, что он за человек? Если ему что-то понадобилось на Кубани, то нет сил в этом мире, способных ему в этом помешать. Что же касается опасности, то, я думаю, ваше беспокойство излишне. Знаете… - император задумался, - когда только начиналось восстание в Польше, Саша был в гостях у своей будущей тещи - британской королевы Виктории. Так вот, она его отговаривала ехать в Варшаву, опасаясь за его здоровье и апеллируя к тому, что это небезопасно. Он выслушал королеву и сказал одну фразу, которая до сих не выходит из ее головы… - император замолчал и задумался.

- Ваше величество? - вопросительно намекнул о своем присутствии и незаконченном предложении Милютин.

- 'В Варшаве беспорядки? Ну что же, тем хуже для беспорядков'. - Александр Николаевич усмехнулся. - После чего он поехал в Польшу и в кратчайшие сроки навел там порядок. Да так, что шляхта до сих пор старается всячески выказать свое расположение мне, дабы я не посылал больше к ним цесаревича. Я не понимаю, что он там сделал, но он у многих из них вызывает панический страх, на гране ужаса. Признаюсь, я, как и Виктория, думал, что он утопит Варшаву в крови, узнав, что Никса тяжело ранен бандитами. Но этого не произошло. Знаете, Дмитрий Алексеевич, я думаю, что ваши опасения за его жизнь и здоровье излишни, так как он сам далеко не ребенок и еще неизвестно кто для кого большую опасность представляет - Кавказ для Саши или Саша для Кавказа.

Впрочем, Александр не спешил совершать какие-либо одиозные поступки, а просто продвигался от станицы к станице, ведя смотр казачьим войскам и хозяйству. А также присматривая себе людей. Казаки, конечно, до конца не верили прибытию в их земли столь высокопоставленной персоны, да еще в разгар антироссийских восстаний и разгула бандитов по горам (расцвет деятельности абреков), а потому очень радостно встречали цесаревича, когда видели его воочию.

Планировалось провести массу многочисленных и достаточно унылых мероприятий с представлением войск Саше. Однако смотры казачьих частей были не просто формальностью, а служили для дела, ибо большую часть времени Александр уделял общению, как с командирами разного уровня, так и с рядовыми бойцами. Обращая наиболее пристальное внимание пластунам и особенно выдающимся бойцам, самого разного профиля. При этом темы разговоров он часто выбирал довольно обыденные, интересуясь бытом и хозяйственными проблемами. Конечно, он искал себе людей, но это не мешало Саше, заодно, пытаться понять, чем живет местное население, дабы иметь представление о том, какие дела можно будет в будущем с ним иметь.

Со своей стороны он демонстрировал им новую винтовку образца 1858 года, механический пулемет, револьвер и ручные гранаты с терочными взрывателями, которые в будущем мог поставить для вооружения казачьих частей. Само собой, не просто показывая, а давая так сказать 'пощупать' все своими руками. Так же он рассказывал про новые военные и технические веяния, дела во всей империи, мире и прочее.

Гвоздем же этого 'турне' стало совсем другое. Александр не зря брал себе отсрочку до осени, когда весной желал навестить земли казаков. Он готовился, тщательно готовился, так как второго шанса у него не было. Еще в апреле, обдумывая, что именно он будет делать в землях казаков, цесаревича озарило - он вспомнил художественный фильм 'День выборов' с его замечательным решением в области пиара. А потому решил взять курс на максимальную демократизацию общения с казаками, совмещенное с митингами… ну или как еще можно было назвать публичные агитационные выступления перед большими собраниями людей. Само собой, любой правильный митинг, должен быть контекстным, то есть, идти фоном к какой-нибудь развлекательной программе. Учитывая, что в текущем 1865 году никаких популярных, народных музыкальных и песенных ансамблей всероссийского масштаба не существовало, его пришлось создавать с нуля.

Начались прослушивания учащихся Академии и прочих желающих, но никого особенно толкового Александр не замечал. То голос слабоват, то петь совершенно не умеет. Пришлось практически всю Москву поставить с ног на уши в поисках солистов. Да что Москву, агенты были высланы в самые разные города Российской империи, дабы подыскать наиболее подходящие кандидатуры. В эти дни цесаревич первый раз за много лет своей трудовой и реформаторской деятельности пожалел, что не уделял внимание культурному аспекту. Песни, пляски, музыка - они казались такими бесполезными и ненужными, но теперь, когда потребовались, вышло что и выбрать особенно не из кого. Конечно, сносно или даже хорошо поющих людей было достаточное количество, но ему нужны были таланты с мощными голосами, так как уподобляться приснопамятной эстраде он не желал. Ему подобное творить было стыдно. Что-то вроде небольшого внутреннего пунктика, который не позволял ему уподобиться продюсерам 90-х годов XX века и их последователям.

Всю весну и часть лета шел поиск нескольких солистов и солисток для его ансамбля песни и (в будущем) пляски. Сотни прослушиваний, сопряженные не только с чисто музыкальными дарованиями, но и визуальными типажами, с последующей проработкой имиджа. Не просто все это было, но получилось, в конце концов, подобрать трех парней и двух девушек с потрясающими голосами и нормальной внешностью. Само собой, выбор внешности делался без ориентира на сексуальные меньшинства, а по нормальным традиционным канонам, когда мужчина выглядит как мужчина, а женщина - как женщина.

Параллельно шла не меньшая работа с подготовкой самого ансамбля - как поиски музыкантов и хора, так и составление и отладка репертуара. В этом вопросе Александру очень помогло долгое кругосветное турне двухлетней давности, когда он чтобы не сойти с ума от безделья насиловал свой мозг и пытался вспомнить песни, которые когда-либо слышал. Вспомнить и записать слова, а также хоть как-то фрагменты музыки. Так что теперь ему оставалось все это причесать, доработать аккомпанемент и выдать готовящемуся ансамблю. В ход шли самые разные песни практически всего двадцатого века и 'Катюша', и 'Выйду ночью в поле с конем', и 'Ваше благородие', и 'Журавли', и 'Как молоды мы были', и 'Эх дороги'. Получилось сформировать репертуар из тридцати песен. Само собой, всплыли и уже отработанные проекты, такие как 'Прощание славянки', которые разучивали все слушатели Академии в качестве обязательного факультатива.

Очень серьезные и напряженные репетиции не прекращались не только в Москве, но и на корабле, пока делегация плыла вниз по Волге и по северному Каспию. Поэтому, когда был дан первый концерт в казачьей станице, получилось очень и очень позитивно. До действительно серьезного академического уровня, конечно, было далеко, но первый в истории Российской империи эстрадный ансамбль без сомнения смог решительно и бесповоротно завоевать успех и признание.

Никаких подиумов не сооружалось. Александр устраивал народное гуляние, сопряженное с его приездом и фоном, устраивал концерт, больше напоминавший застольное пение. Только музыканты оказывались в нужном месте и в нужное время, да еще не пьяными и знали что играть. А в перерывах между песнями, которые шли не одним потоком, а фрагментами, получались бурные дискуссии с казаками на самые разные темы. И во всем этом потоке шума и гама Александр частенько 'влезал на броневик' и выдавал 'импровизации' своих мыслей по тем или иным вопросам, само собой, заранее подготовленных. Вы ведь, уважаемый читатель в курсе, что самая лучшая та импровизация, которая была тщательно подготовлена,. Важно только то, чтобы зритель о этом не догадывался, считая спонтанным, сиюминутным поступком.

'… Что будет с будущим России через десять, двадцать и более лет? Этого никто не знает. Но я знаю кое-что другое. В этом мире уважают только силу, а потому жалким и убогим нет в нем достойного места. И сила заключается не только в крепкой руке, но и в крепком духе, в чувстве локтя, в крепости товарищества. Только вместе, мы - сила! Кем мы останемся в глазах потомков? Жалкими и убогими людьми, что упустили свой шанс и опозорили свое имя или героями? Пусть каждый решит это для себя. Пусть каждый сделает свой выбор. Вместе нам быть или порознь. К победе идти или к позору….'

'… Я русский до мозга костей. И я отношусь к своей стране так же, как мальчишка относится к ребятам со своего улицы, своей станицы. У меня и нет ничего другого. Я сравнивал. Бывал во многих странах. Многое видел. И нигде не хочу жить кроме как в России. Нигде! Да, есть страны, где жить проще и комфортней, чем в нашем Отечестве. И таких стран не мало. Но нету в них ощущение чего-то своего, родного, близкого по духу… '

И так далее. Заготовок подобного толка было много. Что-то он выдумывал сам, что-то вспоминал из таких вещей как монолог Тараса Бульбы про товарищество, вставляя подобные вещи в качестве очень удобных и своевременных цитат.

Получалось очень эффектно. Каждый раз. В каждой станице, которую он посещал. Везде устраивал гуляние, сопряженное с митингом, нарабатывая себе политические очки и поддержку в лице казачества. Ни один цесаревич или император в истории Российской империи не только не удостаивал их такого внимания, но и уж тем более не называл товарищами и братьями. Причем, речь о товариществе в русской земле Александра с обширными цитатами и красивыми, громкими оборотами стала буквально коронным номером его политических заявлений.

Впрочем, без происшествий подобная идиллия обойтись не могла. К исходу октября произошел неприятный инцидент - на цесаревича было совершено покушение, и надо сказать - очень своевременное. Аккуратно тогда, когда кортеж ехал на встречу с представителями горских народов и кланов, которую Саша запланировал еще весной 1865 года. Большая и сложная работа по сбору этой пестрой толпы под личную гарантию безопасности цесаревича шла все лето. И вот, кто-то попытался ее сорвать. Конечно, у нападающих ничего не вышло, так как оперативно сработали четыре расчета пулеметного взвода, сопровождающего Александра на тачанках. Но осадок остался.

Бандиты вылетели из небольшого перелеска, метрах в ста пятидесяти от дороги, где сидели в засаде. Шквальный огонь из четырех пулеметов, встретивший нападающих не оставил им никаких шансов - на месте достаточно внушительного по местным меркам отряда в двести всадников, чуть более чем через минуту образовалось копошащееся поле окровавленных тел. А по округе поплыли стоны и хрипы умирающих людей и лошадей.

Оперативный допрос раненых военно-полевыми методами, в которых рыцари Красной звезды, постоянно сопровождающие Александра, неплохо разбирались, дал много полезной информации. Впрочем, признания 'молодцов' не спасли. Пока рыцари допрашивали раненых бандитов, солдаты и казаки ударно копали общую братскую могилу. Когда же, достаточный по размерам котлован был вырыт, а все показания и самые искренние признания тщательно записаны, всех ждал сюрприз - Александр приказал добить тех, кто только что признавался во всех смертных грехах и активно давал показания против своих вчерашних товарищей. А ими были практически все выжившие бандиты, так как устоять перед военно-полевыми методами допроса не смог ни один человек. Его волю исполнили без возражений, даже казаки. Все-таки не самое разумное решение - атаковать наследного принца Империи. Оставили в живых только трех бандитов, выступавших в роли унтер-офицеров этой шайки, то есть, командовавших десятками. Они и ранения получили легкие, и признались сразу, видя, как люди цесаревича допрашивают остальных. Да и предъявить кого-то собранию нужно было, тем более что выяснилась причастность Турции к этому инциденту. То есть, при банде был турецкий эмиссар, который привез денег и спровоцировал это нападение. К сожалению, он не участвовал в нападении и, вероятно, сбежал. Однако это уже было и не важно, так как и без него вырисовывалась очень удачная 'картина маслом'.

После завершения погребения, цесаревич со свитой отправился дальше на собрание, причем, Александр ехал с таким видом, будто бы ничего не произошло. Совершенно невозмутимо. Точно лягушку колесом переехал. И это не смотря на то, что он получил два легких ранения - легкие царапины от прошедших вскользь пуль. Дело в том, что абреки, выскочив из засады, стали палить в сторону коляски с Александром, но у них ничего толком не получилось. Эти ухари стреляли на всем скаку из ружья с кремневым замком, а это дело весьма и весьма непростое занятие, нужное больше для устрашения, чем для дела.

Особенно впечатлило казаков, сопровождавших Александра, то спокойствие, с которым он руководил отражением нападения. Невозмутимо, точными и своевременными приказами, выдаваемыми лаконично и громко. Да и потом, во время личного присутствия на допросах выживших, никак не проявлял ни злости, ни ярости, ни сострадания. Так, будто он был сделан из натурального железа, а не из мяса и костей.

На самом деле всё время, оставшееся до прибытия в пограничную станицу, где была назначена встреча, цесаревич размышлял, что он будет говорить посланцам горских племён. Прежнюю речь, почти дословно повторявшую текст послания, перечеркнули первые же выстрелы абреков, а допрос выживших лишь укрепил Александра в этом мнении.

Площадь станицы, заранее подготовленная к встрече, была заполнена основательно. Горцы и казаки занимали все скамейки, идущие с легким возвышением, образовывая своего рода амфитеатр. Собралось больше тысячи человек в виде различных делегатов от горских народов и кланов, а также из самых разных казачьих станиц. Приехали даже с астраханских и донских земель. Не считая большого количества любопытствующих людей, что толпились вокруг этой, весьма важной залы под открытым небом и собирались понаблюдать да послушать издалека. Что и сказать - Саша в очередной раз заинтриговал всю округу.

Спустя какие-то минуты после прибытия уже все в станице знали о происшествии на дороге. Сказать, что представители горских кланов и родов не переживали - значит ничего не сказать. У многих из них в голове пульсировали мысли, что пора бежать, дабы не попасть под горячую руку разъяренного правителя. Но явить трусость гяурам для настоящих джигитов было невозможно, и все остались на месте, взяв верх над низменными страстями. К тому же бежать было непросто. Предусмотрительные казаки, вежливо отдав гостям 'центральную трибуну', стиснули их с боков рядами своих ветеранов, а позади, среди праздной публики, стояли станичники помоложе.

Прибыв, кортеж остановился сразу за импровизированным дощатым помостом и цесаревич, видя, что 'народ для разврата собрался', решил не тянуть и сразу перейти к делу.

Выйдя на помост и оглядев высокое собрание, напоминающее стаю матёрых волков в окружении своры волкодавов, Александр окончательно убедился в правильности принятого решения. Произносить здесь и сейчас заранее подготовленную речь, значило уподобиться прорабу из старой комедии, вещавшему 'о космических кораблях, бороздящих просторы Большого Театра'. Он дал присутствующим одобрительно погудеть, выражая радость встречи, и жестом усадив всех обратно, начал говорить.

- Мир вам и милость Создателя. Я собрал вас всех для того, чтобы объяснить мою позицию как наследника Империи по делам на Северном Кавказе. В первую очередь, конечно, горскому населению, которое зачастую довольно плохо знакомо с положением дел в государстве. - Саша выдержал небольшую паузу и продолжил. - Империя пришла на Кавказ. Можно этому радоваться, можно горевать, но это ничего не изменит. Империя подобна древу. Она должна расти и укрепляться или погибнуть. Но в этом случае несладко придётся не только давно живущим в её кроне, но и тем, кто едва коснулся ветвей - рухнувший ствол лесного великана раздавит всех. Поэтому, давайте не будем обрывать ветки и подрубать корни древа, ставшим отныне нашим общим домом. И начнём учиться жить вместе. Именно об этом я собирался держать речь и об этом писал в своём послании, но теперь придётся говорить о другом.

Сегодня кто-то пытался убить всех вас и ваши семьи. Если бы эта пуля - тут Александр слегка приподнял перевязанную кисть левой руки - была чуть точнее, я не смог бы поручиться за выдержку своей охраны и станичников. На месте переговоров пролилась бы кровь. Но это мелочи. Скажите, уважаемые, как бы каждый из вас поступил, узнав о подлом убийстве своего старшего сына? И почему мой отец должен был бы поступить иначе? На Кавказ пришла бы новая война, после которой эти горы полностью опустели бы. Подумайте, нужно ли это вам, нужно ли это русским? Я думаю, нет! Но кому-то выгодна наша взаимная резня, - Александр вновь выдержал паузу и махнул рукой в сторону одной из легких колясок, откуда поволокли тех самых пленных, что пообещали все рассказать в обмен на жизнь. - Вот. - Саша кивнул на них. - Эти 'молодцы' были в числе тех, кто напал на меня и моих людей по дороге сюда. Расскажите уважаемым гостям все, что рассказали мне.

Поначалу пленники немного стеснялись выступать перед таким скоплением народа, но потихоньку разговорились. Они поведали уважаемым гостям о том, как в их банду прибыл турецкий эмиссар, привез денег и сулил еще больше, говоря им про оплаченное нападение на кортеж, как про богоугодное дело.

Видимо на 'товарищей' очень сильно произвело впечатление гибель всего отряда на их глазах с последующими пытками раненных, но крышу им основательно снесло. То есть, их 'понесло' и они, увлекшись, стали рассказывать уважаемой публике очень много всяких уже совершенно излишних деталей, связанных с нелегальным бизнесом, которым занималась их банда. К счастью, имен они особенно не знали, однако, даже того, что они говорили, хватало для острых приступов зубной боли у многих присутствующих гостей. Они умудрились задеть в своих повествованиях и горцев, и казаков. В том числе и упомянули о каких-то каналах сбыта рабов, захваченных в других землях, посредством ряда преступных ватажек, сбитых из казаков и абреков. Так что через минут двадцать увлеченной исповеди цесаревичу пришлось их заткнуть, опасаясь того, чтобы первые ряды гостей не бросились и не разорвали болтунов голыми руками.

- Как вы видите, дела этих мест очень любопытны. - Саша усмехнулся. - Вспомните войну Шамиля. Кто ее финансировал? Правильно, Турция. Но я вам скажу больше - Турция выступала в этом деле посредником, реализуя не только свои интересы. Но это уже не столь важно. Важно то, что на вас им плевать. Вы для них обычное пушечное мясо. Расходный материал. Ваша жизнь, здоровье и имущество для них ничего не значат. Они не братья-мусульмане вам, а враги, которые хитростью используют вас для достижения своих целей, до которых вам нет дела. Ради кого стараетесь? Или вы как наивные дети, рады совершить любую красивую глупость? Запомните политическую аксиому. Всегда в любом восстании замешаны некие внешние силы. Где-то прямо, где-то косвенно. Восставшие - это обычный расходный материал, которым охотно расплачиваются за возможность ослабить державу. Вам самим нравится эта роль? Роль овец, которых стадами отправляют на заклание? Подумайте над этим. - Цесаревич сделал долгую паузу. - 'Будь снисходителен к таким, зови к добру и удаляйся от невежд'.

А вы, - он обратился к пленникам, что так и сидели на земле связанными, - можете идти. Я обещал вам свободу в обмен на публичное признание в своих проступках, и я выполняю свое обещание. Развяжите им руки. - Как понимает уважаемый читатель, эти трое не прожили и дня. Конечно, они пытались убежать, но 'подвести под монастырь' столько серьезных людей разом, редко кому удавалось безнаказанно. Саша же, освободив бандитов, продолжил - Многие говорят, что нас разделяет вера. Но это не так. Уже несколько веков в империи живут потомки Золотой Орды и другие народы, исповедующие ислам. Спросите Келбали хана Нахичеванского, - готовясь к поездке, Александр включил в состав свиты нескольких представителей старых татарских, башкирских и прочих родов, - мешает ли ему служба империи помнить свою веру, язык и обычаи? Спросите других, - Саша указал рукой на небольшую делегацию, стоявшую возле моста, - я специально привез их, чтобы они смогли честно, глядя вам прямо глаза, держать ответ об этом.

Мне доносили, что мусульмане на Кавказе вместо нравственного очищения человека исповедуют вооруженную борьбу со светскими властями только потому, что те не исповедуют ислам. Но это полбеды. Также мне сообщали, дескать, вместо собственного духовного развития мусульман призывают считать всех людей иной веры хуже собаки. Как же так? Я внимательно читал Коран и не видел там ничего подобного. Разве Коран не учит вас, что нужно уважительно относиться ко всем людям 'Книги'? Или может быть дело не в религии? А, например, в чувстве безнаказанности, когда светские власти стараются не вмешиваться в духовные дела населения, не желая волновать и без того беспокойные земли? После прочтения Корана и донесений с Кавказа я получил твердое убеждение в том, что в здешних местах смотрят на эту книгу предвзято, пропуская неудобные суры и аяты, дабы оправдывать религиозным рвением обычный бандитизм и просто нелицеприятное поведение. Чем это лучше поклонения идолам?

Разве вы забыли, что высшая форма джихада - это духовный джихад, то есть внутреннеесамосовершенствование на пути к Богу - борьба со своими низменными страстями и инстинктами с целью очистить себя от этих недостатков? Или вы считаете, что любовь Бога можно снискать причинением мучений? Это все заблуждения невежд и происки хитрецов, что пытаются подвести под обычные преступления религиозное оправдание. Уверяю вас - что в православии, что в исламе величина божественного одобрения зависит лишь от того, насколько полезны для окружающих ваши поступки. Нельзя нести смерть и страдание во имя Бога. Это лицемерная ложь! Создатель не освятил ни одну войну, ни одно ограбление, ни одно убийство. Ни в исламе, ни в православии нет к ним призыва. Все эти поступки человек делает всегда по собственной воли и желанию, принимая всю меру ответственности исключительно на свою бессмертную душу.

Я, как наследник империи, не желаю какого-либо вреда ее подданным, а потому говорю вам - что буду поступать с вами так, как вы сами будете того требовать через свое поведение. Правитель должен всегда поступать милосердно по отношению к тем людям, что волею Создателя оказались у него в подчинении. Поэтому, чтобы сохранить жизнь, здоровье и имущество большинства он просто обязан при необходимости уничтожать тех, кто угрожает им - бандитов и преступников. Даже если они прикрываются свои поступки религиозными мотивами. Это их не оправдывает, а наоборот - отягощает вину. Ибо они не только грабят и убивают, но и пытаются навести тень на веру своих отцов.

Бороться с такими людьми - долг любого правителя. А долги императора - самые важные на земле. Он обязан их не просто возвращать, но, дабы сохранить уважение своих подданных, возвращать сторицей. То есть, если Богом вверенному ему человеку ударили по щеке, то императору надлежит обидчику сломать челюсть. Если сломали челюсть - сломать руку. Если сломали руку - убить. Дабы впредь никому не приходило в голову, покушаться на его подданных. Просто представьте, что Император есть патриарх огромного рода - всей России. Со всеми вытекающими последствиями.

К чему я все это говорил? Ввязываться в местные разборки, которые и без того сильно запутаны, я считаю не нужным. По крайней мере, пока. Но, если горные народы не желают стать кровными врагами императора, то им надобно взяться за ум и самим разобраться с бандитами. Я знаю, что не все их поддерживают, но нужно пойти дальше и прекратить это бесчинство в принципе. Впрочем, я вас не неволю. Вы - свободные люди и вправе поддерживать абреков и лицемеров, которые пытаются оправдать их преступления религиозным рвением. Но в этом случае вам не по пути с Империей и ее верноподданными. То есть, у вас останется только два пути - либо стать ближе к Аллаху, банально умерев, либо бежать со своих дворов, дабы воздаяние императорского долга не настигло вас.

Я даю вам на решение этой проблемы десять лет. Если вы не справитесь сами, то через указанный срок я вернусь с корпусом солдат и помогу вам. Не уверен, что все переживут такую помощь, так как сидеть годами здесь у меня не будет возможности, а потому, мне придется действовать быстро, на скорую руку. То есть, пострадают и те, кто невиновен. Я готов взять на себя такой грех ради благополучия державы. Потому как не потерплю, чтобы в землях Отечества свои грабили и убивали своих. Десять лет я даю потому, что понимаю - не все так просто и легко решить.

Сойдя с трибуны, Саша организовал выдачу заранее напечатанных манифестов 'Воззвания к мусульманам Кавказа', которые на русском языке (в новой грамматике) смогла выпустить довольно значительным тиражом его московская типография. Он готовился не только к песням и пляскам.

Так что, спустя пару недель весь Кавказ буквально кипел, выясняя отношения и думая, что делать дальше. Саша же, понимая, что 'мавр сделал свое дело, мавр может уходить' отправился на Дон. В конце концов, ему не терпелось организовать дебют еще одной песни 'Каким ты был, таким ты и остался'. Ведь, согласитесь, кубанские и терские казаки не самая лучшая аудитория для восхваления донцев. Всему свое место и время. Да и продолжать турне в духе 'День выборов' по закипающему политической активностью региону было уже слишком опасно. Импровизация хороша, когда ты ее хорошо подготовил, но никто об это не догадывается. Если же приходится 'стрелять от бедра', то слишком велик шанс влипнуть в какую-нибудь нелицеприятную историю, что Александру было совершенно не нужно.

Примечательным эпизодом всей этой заварившейся каши стал краткий разговор цесаревича с наказным атаманом Кубанского казачьего войска Феликсом Николаевичем Сумароковым-Эльстоном, во время очередного смотра казачьих войск в одной из западных станиц.

- Ваше императорское высочество, вы позволите у вас уточнить одну деталь? - тоном заговорщика спросил буквально на ухо цесаревича стоящий по его правую руку наказной атаман.

- Конечно, Феликс Николаевич, спрашивайте свободно. Вас что-то волнует?

- Признаюсь, да. Ваше воззвание и выступление перед горцами совершенно меня, да и многих офицеров кубанского войска, выбило из колеи. Мы не знаем, что нам делать? Ведь Северный Кавказ буквально закипает. А теперь вы еще и аккуратно уезжаете, оставляя нас наедине с этими народами.

- Не переживайте Феликс Николаевич, так было изначально задумано. Понимаете, основа моего выступления лежит не в словах. Оно ведь, фактически, ультиматум, только скрытый. Подумайте, кому он адресован?

- Не ясно, все как-то очень размыто.

- Да ничего неясного в этом деле нет. Какие есть две вооруженные силы на Северном Кавказе? Казаки и абреки. О казаках в воззвании я вообще ничего не говорю, а абреков называю бандитами и фактически ставлю вне закона. То есть, воззвание ни к казакам, ни к абрекам. Кто еще остается в этих землях?

- Простые крестьяне из числа русских, но их немного, и местное население, что живет с честных доходов.

- Правильно. Как вы понимаете, малочисленное русское крестьянство в нашем вопросе тут ничего не решает. Отсюда, какой вывод?

- Но ведь у них нет никакой возможности открыто противостоять этим бандам!

- Правильно, Феликс Николаевич. Вы увидели самую суть. У честных горцев нет возможности противостоять абрекам, которые вымогают с них деньги, оружие и провиант, а то и просто грабят. Но ультиматум поставлен именно им. Так что, Феликс Николаевич, вам надлежит очень толково инструктировать своих людей, да и следить за ситуацией, так как смысл ультиматума всплывает только тогда, когда его надобно будет выполнять. У них нет сил. Абреки - враги, за связь с которыми можно будет получить 'по шапке', да так, что шапка может отвалиться вместе с головой. Рано или поздно местное население начнет договариваться с казаками. У них просто не будет другого выхода. Конечно, не все. Но этот процесс неизбежен. Я сделал то, что должен был сделать. Теперь шаг за вами. Сможете ли вы грамотным управлением кубанским войском произвести смычку интересов казачества и верноподданных горцев? Главное в этом деле начать позиционировать казаков как защитников просто населения, которые не только не грабят местных, но и живут с ним в мире, защищая от бандитов.

- Очень сложная задача… - Феликс Николаевич задумчиво потер затылок.

- Попробуйте находить решения через поощрение смешанных браков и совместных предприятий. Ведь если казаки будут защищать родственников жены от нападения бандитов, ни у кого это осуждения не вызовет? Я прав?

- Да, думаю, воспримут нормально.

- Но будьте аккуратнее. Я постараюсь помочь вам из Москвы, но пока мои возможности ограничены. Как и обещал, весной я произведу отгрузку обговоренной партии винтовок, револьверов и пулеметов с патронами к ним. Оплата будет производиться по факту получения. Но с местной региональной политикой - я вам не советчик. Да, и не забывайте - ключевым условием смешанных браков должно стать то, что они совершаются только по православному обычаю. Если какой клан или горское село хочет укрепить отношения с казачьей станицей, то предлагайте им браки на подобных условиях. Не все согласятся, но все нам и не нужны. Если вы все будете делать правильно, то через десять лет мне останется только для виду тут побряцать оружием, раздавив небольшие анклавы непримиримых. Теперь моя позиция ясна?

- Вполне, вполне. Сразу подобный замысел и не заметить. Кстати, а что делать насчет песен? Они понравились казакам.

- Да, это недоработка. Летом я пришлю вам небольшие брошюры с текстами песен и нотами к ним, так что сможете распространять по станицам. Все в новой грамматике, но, как вы заметили, манифест вполне нормально читался, так что, я думаю, разберетесь.

- А откуда вообще взялась эта грамматика? Зачем она?

- Кстати да, учебники по ней я вам тоже вышлю. Эта грамматика нужна для того, чтобы упростить и ускорить обучение чтению и письму - один из первых шагов на пути к всеобщей грамотности населения. Империи нужны подданные, которые сами умеют читать, писать и считать. Темнота - она до добра еще никого не доводила. Кстати, по счету я вам тоже вышлю учебники. Пока учебников будет немного, всего по три тысячи экземпляров, так как имеются затруднения с печатью, но позже наверстаем. В каждой станице, на каждом дворе должно будет быть по одному комплекту подобных учебников. Так, давайте пока прервемся, объясните, что это творится на плацу? Мне кажется или вон тот казак пьян?

Осень наступала решительно, и это чувствовалось даже на южных пределах Империи.

Эти дни из жизни цесаревича напоминали калейдоскоп. Он посетил Азов, Таганрог и ряд других городов Области Донского войска, но все мимолетно и бегом. Лишь в Новочеркасске пришлось задержаться на неделю из уважения к донским казакам, показывая им аэростаты, новое оружие и устраивая выступления ансамбля. Однако все это делалось уже 'на автомате', так как мысли цесаревича были заняты совершенно иными вопросами.

Предварительный итог турне по южным окраинам империи и радовал и печалил одновременно.

Состояние земель и транспортных коммуникаций было ужасающим. Можно было смело говорить о том, что дорог в этих местах не было, не считая рек и сезонных грунтовок. Совершенно дикий, запущенный регион, который, до рождения из него чего-то стоящего следовало очень долго развивать. В первую очередь транспортно - через строительство железных дорог, которые бы позволили оживить экономику здешних земель.

И это очень печалило, так как Саша помнил из прошлой жизни, что никакой серьезной экономикой Кавказ не обладал даже после того, как Советский Союз вложил в него гигантские средства. Эти земли были очень выгодными с точки зрения геополитики. А вот с точки зрения финансов - они представляли огромную черную дыру, которая готова была перемолоть любые бюджеты. Цесаревич вообще сомневался, что в ближайшие полвека у Империи получится сводить бюджет данного региона хотя бы 'в ноль'. Северный Кавказ являлся классическим примером дотационного региона, не имевшего никаких перспектив для развития.

Да, имелись определенные 'вкусные' объекты вроде потенциальных виноградников и чайных плантаций, но все они располагались на южных склонах. Да еще бакинская нефть, но та вообще лежала на отшибе.

В принципе, оставались варианты, связанные с тем, чтобы вообще 'забить' на развитие региона, ограничившись только военными дорогами и пограничными крепостями. Но в таком случае имелись все шансы, потерять эти земли при малейшем ослаблении державы. Нужно было как-то интегрировать регион в общеимперское пространство, сглаживая внутренние этнические, культурные и языковые противоречия, но как это делать, Александр не очень понимал. Пока не понимал.

Положительные же стороны поездки были вполне очевидны и не столь запутаны. В частности, цесаревич набрал очень много баллов в среде казачества, получив его широкую поддержку. Это позволяло в предстоящей борьбе за престол, которая с каждым днем становилась все более очевидной, иметь за спиной довольно лихое и мощное войско. Во всяком смысле, могущественней, чем текущая имперская гвардия. Хотя, конечно, Саша, не планировал доводить до глобальной гражданской войны, однако, перестраховаться было совсем не лишним. К тому же, зря ничего не бывает. Теплое отношение казаков к будущему императору есть вполне осмысленная и крайне полезная вещь. По крайней мере, вреда от нее точно не будет.

Помимо этого, Александр смог набрать себе добровольцев 'со взглядом горящим'. Причем не только из среды казаков. В этом деле и некоторые горские кланы да поселения подсуетились. То есть, из Новочеркасска вверх по Дону с ним выехала сборная солянка интернационального толка, в которой имелись и казаки, и осетины, и чеченцы, и черкесы, и многие другие, суммарным числом в семьсот тринадцать человек.

Глава 5

Бытовая

(23 ноября 1865 года - 26 февраля 1866 года)

Весь путь до Москвы Александр посвятил анализу собранной информации и общению с завербованными добровольцами. К большому сожалению цесаревича, часть из них с большим трудом говорила на русском языке, так как, после покушения многие уважаемые семьи из самых разных горских кланов 'возжелали' отдать по своему сыну Саше. В местных традициях это было очень похоже на дачу заложников, дабы продемонстрировать свое расположение, а потому, ряд удальцов, что ехали с цесаревичем в Москву в самом прямом смысле 'только спустились с гор' и были совершенной иной культурной и языковой традиции.

Впрочем, Александр, дабы занять время, медленно тянущееся в ходе размеренного движения довольно примитивных пароходов, что по его просьбе спустили вниз по Дону еще летом, лично занимался с ребятами. Он разбил их на учебные группы таким образом, чтобы все горцы были равномерно распределены среди казаков, и давал им общие задания, в которых нельзя было бы избежать участия. То есть, старался выстроить нормальные коммуникации и в ускоренном темпе обучить языку. Ключевым во всем это было, конечно, смешение. Александр старался представителей одной горской народной не включать в учебную группу числом более одного, а если в этом возникала потребность, то стремиться к тому, чтобы они были представители разных родов или хотя бы из разных поселений.

Дело в том, что в ходе турне первоначальная задача просто набрать доверенных людей из числа казаков отошла на второй план. Конечно, из этих семисот тринадцати человек Александр планировал набрать полсотни Его Императорского высочества комиссаров, а вот остальных он задумал использовать в качестве важных звеньев в будущей общеимперской интеграции. Для этого было решено расширить роту охраны Его Императорского высочества до батальона и включить туда этих молодцов, сведя в виде смешанных взводов. В ходе службы они должны будут пройти не просто обучение в военно-инженерной академии, но и прослушать обширные курсы гуманитарного толка, да и вообще активно привлекаться к решению задач в самых разных местах Империи. Их русский язык должен стать свободным, а знание истории и культуры России - отменным.

В ходе пяти-семи лет активной деятельности на решение задач государственного характера у молодых ребят шестнадцати - восемнадцати лет должно было измениться мышление, появиться знакомые, а то и друзья в разных частях империи. Да и с личной жизнью, Саша, хотел им помочь. Смешанные браки с девушками из самых разных уголков России должны были дополнить картину. А после верной службы в обозначенное время он собирался отпустить их домой (волнами), да не просто так, а чтобы они там набрали по два-три достойных юноши для замены. Конечно, быстро интегрировать Кавказ в Империю не получится, но возвращение незадолго до конца Октябрьского ультиматума этих людей в свои поселения должно было очень серьезно повлиять на успех борьбы с абреками и прочим этническим и религиозным бандитизмом.

В этом вопросе цесаревич придерживался старого и очень разумного принципе - 'нет негров - не расизма'. Конечно, некоторые узкие лбы трактуют этот подход очень примитивно, воспринимая как призыв к геноциду этой расы. Но все это глупости. На самом деле, решение лежит в плоскости полноценной ассимиляции, которая бы охватывала все уровни - от обычного смешения половым путем, до взаимной интеграции культурного наследия с целью унификации. Собственно проводит полноценную взаимно равноценную интеграцию народов с разным уровнем развития очень сложно, поэтому, Саша решил использовать принцип опорной культуры, которую дополнять и которую насаждать в качестве стержневой с постепенным вытеснением всего остального. Один язык, одна культура, один народ. А в будущем и религию нужно было бы унифицировать, но это очень далекая перспектива, к которой стоило бы потихоньку готовиться.

Как будто отреагировав на его мысли, незадолго до прибытия Александра в Москву слег митрополит Филарет с тяжелой формой простуды. Цесаревич смутно помнил, что Владыко должен был прожить еще несколько лет, но всерьез обеспокоился, испугавшись неожиданностей.

В развитие мыслей о новой, единой общероссийской религии, именно в эти дни Сашу посетила идея о создании 'наследия' Филарета, которое надобно будет опубликовать после его смерти. Само собой - сфабриковать, так как сам Владыко вряд ли одобрит желаемые реформы в русской православной церкви, интересующие цесаревича. Спешка в таком вопросе была неуместна, поэтому, Александр собрал небольшую группу в контрразведке, которой поручалось не только тщательно изучить почерк митрополита, но и его стилистику.

Работа это большая, не терпящая суеты, зато потом очень интересно аукнется весьма качественным уровнем фальсификатов, которые не стыдно будет показать даже тем, кто вел многолетнюю переписку с престарелым деятелем церкви. В конце концов, не зря же Саша велел тайно держать задержанных в княжестве фальшивомонетчиков, оградив их от правосудия в виде многолетних трудовых работ на строительстве дорог. Такие руки нужно было ценить и находить им куда более толковое применение. Тем более что по австрийскому императору Францу-Иосифу уже аналитическая группа трудилась, тщательно собиравшая все образцы почерка этого монарха, дабы в нужный момент выдать высококачественный фальсификат, на основании которого Россия сможет включиться в войну с Австрийской империей. О наличие casus belle нужно было позаботиться заранее, чтобы потом не мельтешить.

Однако подобные дела имели второстепенный характер, требующий внимания, но не особого применения сил. Гвоздем программы стало то, что в сентябре 1865 года было завершено комплектование четырех стрелковых и двух артиллерийских полков нового строя. То есть, ядро будущего корпуса уже имелось и требовало сведения его в единый организм, в первую очередь организационного. А также подготовки к учениям летом 1866 года, нужда в коих была острейшая. Цесаревич ожидал начало войны в Австрии уже поздней осенью 1866 года, в крайнем случае - весной 1867, и стремился успеть завершить подготовку. Конечно, к войне быть готовым никогда нельзя, но пробовать должно.

В общем счете, не считая штабов, а также отдельных частей, таких как аэростатный батальон, новый корпус насчитывал двадцать четыре тысячи человек личного состава, пять тысяч двести лошадей, почти по две сотни орудий и пулеметов, без малого двадцать тысяч винтовок и шесть тысяч триста револьверов. По меркам 1865 года - очень солидная сила. Для сравнения достаточно посмотреть на Датское королевство, в котором содержалась всего лишь в полтора раза большая полевая армия в ходе войны с Северогерманским союзом. Конечно, штабы и малые части усиления доводили численность корпуса до двадцати шести тысяч, но это было уже малозначительной деталью.

Параллельно с завершением комплектования частей корпуса подошел к концу этап окончательного вывода или расформирования старых имперских частей, находившихся ранее на территории Московского генерал-губернаторства. Впрочем, Александр, понимая, что одним корпусом потребность в войсках не ограничился, продолжив формировать, хоть и не так интенсивно, прочие части. Правда, на уровне отдельных рот и батальонов, которые в будущем пойдут на пополнение корпуса и отправятся в качестве экспедиционных сил в разные уголки мира, такие как Намибия, Бразилия, Аляска и прочее.

В ходе работы с такой массой единообразных войск, возникла куча проблем, как в различных организационных делах, так и в снабжении. В частности, Владимир (младший брат Саши) на свой страх и риск внес ряд дополнений в форму, несколько доработав китель и ряд иных элементов снаряжения. Так, например, был унифицирован головной убор, который в полевой форме у всех чинов и родов войск был представлен кепи с козырьком по горно-егерскому типу. Изменения претерпели и сапоги, изготавливаемые из более грубой кожи с набивными шипами и подковками, снижающими износ обуви и улучшающими ее эксплуатационные качества. Помимо этого, снабдить все двадцать шесть тысяч человек парадно-выходной формой Владимир, стоявший начальствующим лицом при комплектовании частей корпуса, не смог. Причиной этому были слабость московских мощностей по пошиву одежды.

Поэтому, Вова, находившийся уже около десяти лет под особым вниманием Саши, решил, что полевая форма намного полезнее парадно-выходной. А так как цесаревич кроме парадных комплектов ничего не утверждал, оставив на стадии эскизов, то поступал по своему усмотрению. Иными словами, он получил на выходе что-то вроде гармонической смеси германской полевой пехотной формы времен Великой Отечественной войны с формой РККА того же периода. Преимущественно перерабатывая заготовки старшего брата, делая упор на вопросах удобства, крепости и долговечности. Основным цветом летней формы стал хаки классического советского образца, уже примененный в свое время в учебном полку цесаревичем. Лишь в аэростатном батальоне был употреблен серо-зеленый оттенок, запомнившийся ветеранам по американской кампании.

Что же касается ремней, пряжек, фляжек, походных котелков, подсумков, малых пехотных лопаток, стальных шлемов и прочего имущества, выпускаемого предприятиями цесаревича, то подобного добра было в избытке. Получилось не только полностью снабдить части будущего корпуса, но и на складе большие запасы создать.

На роль командующего будущим корпусом изначально претендовал великий князь Владимир Александрович, но Саша не желал пока его ставить на такую должность, резонно опасаясь того, что семнадцатилетний парень просто не справится. О чем Вове и было сказано. Тот, вероятно, видя перед глазами Сашу, проецировал его успех на себя, но зря. Цесаревич отлично понимал, что семнадцать лет - это семнадцать лет и если в юноше не сидит сознание взрослого мужика, то и пытаться даже не стоит. Однако видя, что парень обиделся, не считая принятое решение справедливым, Саша был вынужден устроить достаточно серьезные штабные игры, в ходе которых брат сам отказался от своего желания, осознав, что не справляется.

Впрочем, если не лукавить, то там никто из участников с ними в полном объеме не справился, так как Александр слишком увлекся и стал вспоминать боевые операции времен Первой мировой войны, вместо того, чтобы выдумывать. Как понимает уважаемый читатель, до такого уровня военное искусство еще не развилось даже при активной помощи цесаревича, а потому сотрудники штаба практически постоянно не справлялись с поставленными перед ними задачами.

Подобное обстоятельство и необходимость готовить в будущем военных офицеров достаточно высокого уровня квалификации для командования всем спектром тактических и стратегических войсковых соединений от роты до фронта, потребовали от цесаревича того, чем он раньше никогда не занимался - написания военной доктрины.

К работе пришлось подойти очень основательно, так как предстояло серьезно переработать все уровни организации в войсках - от пехотного звена до штаба армии и фронта. Причем важным моментом было то, что к формализации армии в духе Фридриха Великого цесаревич не стремился, отдавая предпочтению осознанности каждого бойца на поле боя, вне зависимости от его звания и должности. Каждый участник этой военной машины должен был понимать свое место и роль в отведенном сценарии, даже если она явно не называлась. Само собой, это было бы невозможно без высокой выучки личного состава и полноценного взаимодействия всех родов войск, задействованных в операции, то есть, брал ориентир на общевойсковую операцию, как базовую философию в планировании и проведение любых наступательных и оборонительных мероприятий.

В условиях 60-х годов XIX века подобные вещи приходили в голову единицам, причем, как правило, не носящим погоны. Однако Астафьев, его нынешний ректор военно-инженерной Академии, к счастью, был одним из них, выступая в своих работах с аналогичными требованиями. А потому хорошо понял и оценил замысел цесаревича. Собственно он и занялся разработкой новой военной доктрины, так как Александр, имея огромную загруженность в других делах, мог лишь факультативно принимать участие в разработке, выступая скорее консультантом и советчиком, чем автором.

Отдельным вопросом шла артиллерия. На вооружение вновь сформированных частей Московского корпуса пока поступали 4-фунтовые нарезные медные пушки образца 1860 года конструкции Маиевского. Как раз те самые орудия, которые сопровождали Александра в его американском походе и так его расстроившие недостаточной мощностью снаряда и крайним неудобством эксплуатации. Настолько, что он выбил из правительства Конфедерации более совершенные, хоть и менее надежные полевые пушки Армстронга, заряжаемые с казны.

Поставки орудий Маиевского было вынужденной мерой, так как артиллерийским расчетам нужно было учиться стрелять из нарезных орудий. Собственно им вообще нужно было учиться стрелять, так как даже опытные артиллеристы, набранные по конкурсу из старых частей, обладали очень незначительными навыками подобного толка. Смешно сказать - прицельной стрельбе никто никого не учил, ограничиваясь смешными демонстрациями, вроде пальбы по огромным щитам с малой дистанции. Поэтому, Александр не стал кривиться от этого медного убожества и, быстро выделав их в нужном объеме, гонял расчеты в хвост и гриву.

Огневая подготовка непосредственно сводилась к двум упражнениям: стрельбе гранатой, как прямой наводкой, так и с закрытых позиций по корректировщику, в том числе и расположенному на аэростате. Причем интенсивность стрельб ограничивалась только лишь объемом производства достаточно сложных снарядов с цинковыми направляющими, изготовление которых легло лишним грузом на патронный завод 'Калибр'.

И все это проходило на фоне того, что с разработкой и наладкой выпуска перспективной полковой 93-мм гаубицы имелись серьезные и достаточно многочисленные проблемы. Начиная от качества и сортов сталей и закачивая обычной инженерной работой, связанной с конструированием тех или иных деталей. Гаубица такого калибра и массы никак не склеивалась, а посему, цесаревич принял вынужденное решение о временной приостановке разработки данного орудия и переходу к созданию, на базе уже существующих наработок, легкой короткоствольной пушки калибра 73,78-мм (то есть, в обиходе 74-мм или 4 новых дюйма). К слову сказать, калибры выбирались не абы как, а по составленной лично цесаревичем таблице периодических значений R20, выступающей очень важным элементом в вопросах стандартизации разработки и производства.

В сущности, все необходимые узлы и компоненты, необходимые для создания 74-мм короткоствольной полковой пушки уже имелись, так как были разработаны в ходе конструирования 93-мм гаубицы. Тем более что из-за серьезного снижения отдачи, вызванного уменьшением калибра, эти детали можно было даже облегчить, сохранив достаточную прочность и жесткость.

Легкий стальной лафет с трубчатыми раздвижными станинами позволял дать орудию угол горизонтального наведения в тридцать градусов, что решительно повышало оперативность так называемого 'маневра огнем'. Короткий ствол длиной всего двенадцать калибров и противооткатное устройство, состоящее из гидравлического тормоза и пружинного наката, позволяло не только уложиться в сто тридцать пять килограмм качающейся части, но и обеспечить очень приличный угол вертикальной наводки - до пятидесяти градусов. Вся эта конструкция была поставлена на стальные, штампованные из цельного листа колеса с бескамерным резиновым ободом. А соединялa их общая стальная ось, поставленная на баббитовые вкладыши, что серьезно повышало и прочность, и мобильность. А легкий щиток в стиле знаменитой немецкой противотанковой пушки Pak35, защищал расчет от всех существующих пуль стрелкового оружия. Завершало это технологическое решение оптическое прицельное приспособление, собранное в один узел с ручками горизонтального и вертикального наведения, что серьезно облегчало наведение орудие. В сущности, эта конструкция была технологическим прорывом для эпохи, опережая свое время на тридцать-сорок лет, а то и более.

Скомпоновать подобное орудие получилось очень быстро, из-за практически года работы двух талантливых инженеров-артиллеристов современности над схожим проектом. Так что уже двенадцатого января 1866 года получилось отстрелять первую серию выстрелов. Единственным недостатком с точки зрения современного читателя в новом орудие было раздельно-картузное заряжание с холостыми патронами от револьвера в качестве запалов и, как следствие, поршневой затвор. Подобное решение ограничивало максимальную скорострельность на отметке семь выстрелов в минуту. Однако и это для шестидесятых годов XIX века являлось откровением. В конце концов, семь шестикилограммовых осколочно-фугасных снарядов, начиненных тротилом, отправляемых на дистанцию до трех с половиной километров никто больше не мог выдать.

Время поджимало, а потому, после ста выстрелов, подтвердивших вполне терпимый уровень надежности, пушку, с боевой массой в четыре с половиной центнера было предписано к выпуску производственному предприятию 'Незабудка'. А на заводах 'Калибр' и 'Искра' заказали выстрелы с осколочно-фугасными снарядами мгновенного действия. Александр хотел расширить ассортимент еще и шрапнелью, но времени на наладку конструктивно сложных боеприпасов у него не было. Осколочно-фугасных бы снарядов успеть произвести в достатке, чтобы не оказаться в ситуации, аналогичной битве при Булл-Ране, когда к исходу дня оказалось, что пушкам стрелять особенно и нечем.

Как и следовало ожидать, столь сырая и неотработанная конструкция, принятая на вооружение как '4-дюймовая (1 новый дюйм = 18,5мм) полковая пушка образца 1866 года', требовала ручной подгонки запчастей и вообще, оказалась весьма трудоемка в изготовлении и ремонте. Но их требовалось всего сто сорок четыре штуки для срочной комплектации восьми дивизионов, так что можно было плюнуть на этот недостаток. Тем более что и Стефан Барановский, и Николай Маиевский заинтересовались получившейся пушкой, убедившись в правоте цесаревича, и активно работали над подготовкой ее к серийному производству. Конечно, увидев впечатляющую скорострельность нового орудия, Стефан стал продвигать идею унитарного заряжания орудия, но в итоге, был вынужден отступить, из-за невозможности в Российской империи в ближайшие годы наладить хоть сколь-либо серьезное производство гильз для артиллерийских выстрелов. То есть, новое 74-мм короткоствольное полковое орудие стало квинтэссенцией желаемого и возможного на тот момент. Да и особенно возникать у Стефана не получилось, потому как помимо отработки технологии производства 74-мм пушки перед ним и Николаем лежала очень сложная задача по разработке 93-мм гаубичной системы аналогичной конструкции.

Декабрь 1865 года выдался вообще очень активный. Настолько, что ближайшее окружение не смогло удержать цесаревича от личного участия в различных делах в качестве оперативного кризис-менеджера. Конечно, они не знали ни это словосочетание, ни этот смысл, но 'невместное' вмешательство Александра в затормозившие проекты оказалось просто необходимо. А посему, никто не лез к Саше, с напоминанием о том, что это не уровень управления цесаревича. В конце концов, должно же быть у человека увлечение. Из-за этого за зиму 1865-1866 годов Александр умудрился почувствовать себя загнанной лошадью.

Параллельно с консультациями в вопросах разработки новой артиллерийской системы, цесаревич в декабре проводил инспекцию Ярославской железной дороги, проложенной полноценно до Ростова, и строительным батальонам, оснащенным передовой паровой техникой. За период с мая по сентябрь включительно было уложено двести десять километров железнодорожного полотна. Правда, нужно отметить, что треть этого полотна реконструировалась, а не строилась 'с нуля'. То есть, начав 12 июня укладывать новое полотно, механизированные строительные батальоны смогли выдать по 1,2-1,3 км в рабочие сутки. Впрочем, изучая отчеты и журналы строительных работ, цесаревич заметил, что первоначально скорость прокладывания полотна не превышала пятисот метров в сутки, а в конце сентября, незадолго до сильных проливных дождей, прекративших строительный сезон, местами доходило до двух километров по ровным участкам. То есть, в будущем, 1866 году имелись все шансы уже к середине лета завершить ветку до Ярославля. При этом стоимость постройки одного километра полотна колебалась от двадцати пяти до тридцати пяти тысяч рублей (а реконструкция - порядка двадцати). Для сравнения, чтобы понять, насколько успешно действовал механизированный труд, достаточно взглянуть на то, что Московско-Троицкая железная дорога использовала только в 1862 году труд шести тысяч рабочих и выходила в пересчете за версту от сорока до девяноста тысяч рублей. Да и скорость постройки выходила шокирующей для тех лет. В общем, ставка на механизированные средства полностью себя оправдала.

Конечно, имелись определенные недостатки, в виде достаточно сильного износа техники, не рассчитанной на работу 24 часа в сутки в четыре смены. Но даже несмотря на то, что ночные смены были менее интенсивны из-за затрудненной видимости (керосиновые фонари, не могли все нормально осветить), работа шла вполне ударными темпами.

Так что, уже на третьей неделе декабря, цесаревич подписал распоряжение о формировании еще шести строительных батальонов, инструкторами для обучения которых, на время зимнего затишья, поступали уже опытные военные строители, отработавшие ударно на Ярославской железной дороге. Тем более что Морган по просьбе Александра продолжал скупать в САСШ и КША всю паровую технику, которую можно было использовать впрок. То есть, имелось и время на подготовку, и ресурсы и снаряжение.

Правда, на завод 'Гудок' падал просто титанический объем работы по ремонту уже имеющейся техники и приведения в порядок той, что будут ставить на баланс. По предварительным оценкам к началу строительного сезона 1866 года, в распоряжении строительной компании 'Российские железные дороги' будет числиться около пятисот паровых тракторов и экскаваторов. Невероятная по тем временам концентрация механизированных средств и техники!

Ничего не бывает просто так. Если бы перед цесаревичем не имелось каких-либо острых задач, то никто и не рвался бы. А так, уже в апреле, а то и в марте 1866 года (смотря по погоде), вся эта механизированная армада рванет в едином порыве строить железнодорожную линию Москва-Тула-Орел-Курск-Сумы-Киев. Само собой, цесаревич не питал иллюзий относительно возможности в столь краткий срок развернуть железнодорожное полотно протяженностью практически в тысячу километров, но отступать не собирался. Он упустил этот важнейший вопрос при подготовке летом к войне с Австрией, а теперь, когда уже было не успеть, сильно переживал по этому поводу, так как снабжать корпус по разбитым грунтовкам на фургонах через полстраны - не самая трезвая мысль. Конечно, от Киева до Венгрии тоже не ближний свет, но все проще будет.

Чувство досады и понимание, что он может серьезно промахнуться из-за одной непродуманной детали, привели к тому, что де-факто Александр уже на вторую неделю проработки вопроса стал относиться к строительству этой железной дороги, как к очень важной войсковой операции (кодовое название 'Каменный цветок'). Был учрежден единый координационный штаб. Началась разработка плана этой сложнейшей 'наступательной операции' в весьма подробных деталях. И прочее, прочее, прочее. Например, металлургический и рельсопрокатный заводы выжимали из оборудования все, что только можно было выжать. На оперативно разворачиваемые склады поступали рельсы, шпалы, фрагменты металлических ферм, крепежи, шанцевый инструмент, высококачественный кокс для паровых машин, разнообразная амуниция личного состава и многое другое. Прорабатывались схемы логистики. В частности, перешивать участок Москва-Тула на новую колею поручалось всего лишь одному строительному батальону, в то время как остальные, на имеющихся локомотивах перебрасывались на конечный участок путей и начинали активно строить. Причем не общей волной, как на сооружении полотна Ярославской железной дороги, а куда интересней. По заранее составленным картам батальоны выдвигались на позиции для выполнения поставленных перед ними задач. Например, сооружения моста. Конечно, везти на себе никто стальные фермы не будет, однако, соорудить каменные несущие опоры и подготовить прилегающий участок берега, было вполне реально.

Особую роль в этой большой авантюре решали две вещи. Во-первых, наличие военных топографических карт западной части Российской империи от 1848 года, без которых было бы просто немыслимо подготавливать 'план наступления'. А во-вторых, летняя поставка ста пятидесяти тонн амазонского каучука, пришедшего цесаревичу в качестве подарка от Бразильской империи. Его наличие позволило часть легких паровых тракторов 'переобуть' в более интересные колеса с широким ободом, покрытым бескамерной резиновой покрышкой. А также организовать для них тележки с подобными 'обутыми' резиной колесами. Смысл этой доработки сводился к тому, что получалось значительно снизить удельное давление на грунт за счет ширины обода и мягкости резиновой покрышки. Что это давало? Да ничего особенного - просто паровые трактора, которые должны были действовать в авангарде этой операции, получали достаточно высокую проходимость, позволявшую уверенно двигаться, в том числе, и по мягким почвам после дождя.

В общем, зима зимой, а Москва уже привычно кипела круглый год.

Однако проблемы имелись не только в вопросах железнодорожного строительства и производства артиллерийских систем. Их был много, очень много. Воистину - нет ошибок и проблем только у того, кто забивается в угол, в свою раковину и ничего не делает.

Первоначальный план застройки, так воодушевивший цесаревича минувшей весной, стремительно катился коту под хвост, просто потому, что для его реализации не было широкого спектра технических решений. Чего только лифты стоят или нормальное электрическое освещение. Безусловно, Александр от него не отказывался, но скрепя сердце пришлось признать, что даже подходить к полноценному проектированию еще рано. Поэтому, пришлось ограничиться обширными изысканиями розы ветров, почв и прочих крайне важных вопросов для реализации в будущем этого грандиозного строительного проекта.

Помимо этого очень остро встал вопрос об организации общегородской канализации, а также водопроводе, которого решительно не хватало ни столько для решения бытовых задач, сколько для муниципального хозяйствования и промышленных целей. Да и с дорогами в Москве имелась большая проблема - до сих пор большая часть улиц была либо грунтовой с посыпанным сверху песочком (видимо для смеха), либо гравийная. Брусчатка имела практически исключительно в Кремле, на Красной площади и небольшом числе ближайших к ним улиц. Что и говорить - весна и осень, да и просто сильный дождь очень серьезно затрудняли перемещение по столице промышленно-финансовой империи Александра. Введение большого количество предприятий круглосуточного цикла, каковыми были все тринадцать 'производственных объектов' цесаревича в Москве, поставили 'вопрос ребром' о необходимости вводить полноценное ночное освещение на главных улицах города. Хотя бы на них.

Николай Дмитриевич Баршман (начальник НИИ точной механики) докладывал, что поршневой насос, на который делал ставку цесаревич, хоть и вышел неплохим и дал прорыв в вакуумном деле, но он не позволяет достигать нужной разрежённости внутри колбы. Так что, с нормальных вакуумных ламп накала приходилось ждать непредсказуемое время, так как те, что получались, работали очень недолго. Аналогично обстояли дела с вакуумными диодами и вообще с целым сектором 'вакуумных' разработок. Конечно, Саша во время очередного увлекательного насилия над своей памятью, вспомнил, что где-то слышал о так называемых диффузионных насосах и даже, как выяснилось, имел представление об их устройстве, но, в отличие от поршневого насоса это направление оказалось совершенно новым. То есть, ждать каких-то вменяемых результатов в ближайшее время было бессмысленно. Да и с производством медных проводов, как в изоляции, так и без нее имелись серьезные проблемы - их до сих пор изготавливали практически исключительно в лабораторных условиях химическим способом из-за того, что получать медь нужной чистоты просто не получалось иначе.

Невозможность организовать электрическое освещение улиц и предприятий было полбеды. Поставки керосина были смехотворны. Его меньше десяти лет назад стали изготавливать и пока продавали по линии аптек - как медицинское средство. С соответствующими объемами. Причем поставки даже по этим каналам была настолько малы, что их едва хватало для самых важных дел, да и то, доходило до того, что приходилось отпускать под личную ответственность каждый литр. То есть, проблема освещения города тупо не имела никаких вменяемых решений в пределах двух-трех лет. Ведь нефтеперерабатывающая промышленность практически отсутствовала - нефть в Баку добывали обычными ведрами из колодцев, а перегонку осуществляли чуть ли не в домашних условиях в подобиях обычных самогонных аппаратов. Не говоря о том, что изученность этой отрасли науки и техники была очень слабая. Иными словами, перед Александром очень остро вставала проблема по созданию буквально с нуля нефтехимической промышленности. Хотя бы для удовлетворения собственных нужд.

И так далее, и тому подобное. У Александра просто голова шла кругом от огромного количества проблем самого разнообразного толка.

Чтобы хоть как-торазобраться с проблемами технологического характера, которые сыпались на голову цесаревича как спелые яблоки осенью, пришлось пойти на совершенно стандартный для конца XX века ход - объявить конкурс. И не один, а множество - по всем более-менее интересующим вопросам. Тем более что реализовывать все предложения никто обязан не был. К тому же, такой подход позволял не только переложить часть очень широкой рутинной работы на большое количество энтузиастов, но и начать активно искать талантливых самородков по всей Империи. Да и не только их, а просто деятельных и толковых людей самых разных мастей.

Результат не замедлил себя ждать, и уже 21 января 1866 года на прием к великому князю Московскому пришло два господина: Арманд Буке и Невель де Гольдсмид. Они предлагали цесаревичу поступить также как и в Санкт-Петербурге, то есть осветить улицы Москвы светильным газом. Эта идея Сашу заинтересовала, но он настоял на достаточно специфичных условиях контракта. Во-первых, завод светильного газа должен быть построен в пределах Великого княжества Московского. Во-вторых, количество иностранных рабочих на заводе не должно превышать пятнадцати процентов. В-третьих, компания Буке и Гольдсмида обязывалась по истечению первых пятнадцати лет контракта перевести весь личный состав своего Московского предприятия исключительно на местных специалистов путем обучения. Да вот собственно и все, никаких иных необычных моментов в контракте не обговаривалось. Три тысяч фонарей, горящих по установленному графику не меньше трех тысяч часов в год с яркостью не менее двенадцати спермацетовых английских свечей, каждая из которых сжигает по сто двадцать гран спермацета в час. Контракт предусматривал оплату вышеупомянутым Буке и Гольдсмиду в размере пятидесяти одной тысячи рублей серебром ежегодно. А также по семнадцать рублей серебром за каждый установленный фонарь, сверх количества, предусмотренного контрактом. Никаких особенно долгих обсуждений не последовало, так как Саша набросил пятьдесят копеек на каждый фонарь сверх запрашиваемой цены и англичанин с голландцем оказались согласны со всеми предложенными условиями. Завод, фонари и трубы заводчики обязывались поставить за свой счет. Так что, к 1 августу 1868 года все три тысячи газовых фонарей с силой тридцати шести тысяч качественных английских спермацетовых свечей должны были осветить центр Москвы - все ее ключевые улицы, переулки и площади.

Но это еще не все. В его княжестве возникли и законодательные проблемы. В частности, в ходе эксплуатации выявилась совершенное неудобство формы собственности, при которой вся земля принадлежала государству, которое ее лишь сдавало в аренду под те или иные задачи. Отголоски идеализма родом из детства прошлой жизни очень не своевременно дали о себе знать - как раз в тот момент, когда цесаревич разрабатывал земельный кодекс первой редакции. Поэтому, Александру пришлось перекраивать часть кодексов княжества. Причем уже совершенно без согласования с императором, который телеграммой подтвердил свое полное доверие цесаревичу.

Частная собственность на землю возвращалась. И государство становилось самым крупным землевладельцем, выступающим в качестве арбитра в делах своих младших собратьев.

Впрочем, вся эта чехарда с собственностью не прошла бездарно, превратившись в обычную бюрократическую волокиту. В ходе этой цепочки 'телодвижений' получилось сделать следующие вещи.

Во-первых, огромное количество бумажных дел привели к тому, что уже в августе 1865 года цесаревич передал заказ в НИИ точного машиностроения на проектирование механического 'печатающего устройство'. То есть, самую обычную печатную машинку. Никаких принципиальных трудностей в ней не имелось. Дело оставалось только за инженерной работой по компоновке и созданию рабочих чертежей, тем более что принципиальную конструкцию этого аппарата Александр хорошо знал, познакомившись со старыми машинками еще в детском доме. В качестве главного конструктора был привлечен Михаил Иванович Алисов, который уже работал в НИИ точного машиностроение под руководством Баршмана и проявлял интерес к полиграфической области. Работа над этим проектом шла достаточно успешно, поэтому, в первых числах февраля 1866 года на стол Александра прилетела 'первая ласточка', то есть, модель номер 1 пишущей машинки Алисова. В сущности - это был сырой и очень убогий аппарат, который предстояло еще длительное время доводить до ума, однако, он уже был. Поэтому, изготовив два экземпляра для широкого тестирования при канцелярии цесаревича, Алисов, получив массу замечаний и уточнений к своей конструкции, начал ее дорабатывать. Также, на него была возложена обязанность по разработке всей необходимой документации для серийного производства этого аппаратика. Саша планировал не только очень серьезно запатентовать в Европе и Америке пишущую машинку, но и начать осуществлять серьезные поставки по решительно завышенным ценам. Так сказать - снять сливки, сделав пишущую машинку в Европе чем-то вроде статусного аксессуара, который могли себе позволить только состоятельные люди и серьезные предприятия.

Во-вторых, большое количество расчетов, которое приходилось совершать в ходе бесконечного количества разнообразных операций по переоформлению и проверкам, привело к тому, что Александр стал закупать для деятельности своих чиновников французские арифмометры некоего Тома де Кольмара. Они были далеки от совершенства, однако, вариантов особых не было. Поэтому, к концу 1865 года, в администрации Великого княжества Московского их было уже двенадцать штук. Конечно, НИИ точного машиностроения было поручено заняться разработкой отечественного арифмометра, но Александр не питал иллюзий. Дело в том, в НИИ не было ни одного специалиста по этому направлению, а сам Саша ничего им подсказать не мог, так как понятия не имел о том, как устроен нормальный арифмометр. Конечно, кое-какие знания о компьютерах у него были, но спроецировать их на уровень механической техники не представлялось возможным. Впрочем, уже даже те двенадцать арифмометров Кольмара, что имелись в распоряжение княжества, позволяли серьезно облегчить и ускорить процедуру расчетов. Само собой, на местах повсеместно использовались обычные счеты и логарифмические линейки, используя арифмометры больше для аналитической деятельности и для серьезных расчетов. Тем более что в случае острой необходимости Саша мог забрать материалы 'для расчетов в секретной лаборатории', то есть, используя подаренный ему калькулятор. Таким образом, например, за лето 1865 года Александр смог создать довольно приличную по размеру логарифмическую таблицу. Да и не только ее.

В-третьих, в ходе проверок выяснились многочисленные нарушения практически во всех областях, касающихся административной деятельности. Самой большой печалью стало для целого спектра московских дворян и крупных землевладельцев то, что Саша занялся приведением в порядок вопросов, связанных с имуществом (в том числе, закладными и долговыми делами). Поэтому, всплыло большое количество фиктивных сделок, которые незамедлительно отправлялись на рассмотрения суда с неотложным исполнением его решений. К чему это привело? Не сложно догадаться: армия строителей дорог серьезно увеличилась в размерах за счет еще недавно респектабельных людей, а значительное количество дворянских усадеб и владений перешло в собственность Великого княжества Московского. Плюс, казну обрадовало довольно серьезное поступление штрафов, так как проще было сказать, кто не провинился через хищения и махинации, чем наоборот. Подобное обстоятельство привело к тому, что в распоряжение Александра образовалось семьдесят восемь довольно крупных земельных участков, владельцы которых отправились строить дороги. То есть, свои крестьяне (арендующие землю) и свои сельскохозяйственные угодья (обрабатываемые крестьянами-арендаторами) общей площадью порядка пятисот квадратных километров или полтора процента всей площади княжества.

По этой причине цесаревичу пришлось заняться сельским хозяйством. Надо сказать, что Саша всячески старался быть подальше от этой области экономической деятельности, так как она ему была невероятно чуждой. Да и работы там, по его представлениям, было непочатый край. Не ясно - с какого конца начинать, так как деревня в России по уровню своей организации мало ушла от той, какой она была тысячу лет назад.

Не было ровным счетом ничего. Ни технологий, ни селекционных баз, ни относительно современной сельскохозяйственной техники, даже прицепной для лошадей. Тишь да благодать вековая, поросшая паутиной. И голод. Вечный голод, который делал людей невероятно консервативными, суеверными и зашуганными. Казалось бы, что может быть лучше русской деревни? Но если не трогать оценки наших романтиков-идеалистов, которые смотрели на нее с крыльца барского дома или вообще из проезжающей кареты, то лучше может быть все что угодно. А главное люди - практически 'неолитяне', не умеющие ни читать, ни писать, ни считать, живущие, нет - выживающие 'по-старинке', потому как больше они ничего не знают. А если добавить сюда столетия близкородственных браков заключаемых преимущественно внутри общин, рождение детей неокрепшими женщинами подросткового возраста, сопровождаемые плохим питанием и полным отсутствием медицины, то ожидать от них 'русского чуда' не приходилось.

Конечно, все это очень красиво - обожествлять русского крестьянина. Патриотично и романтично. Деревня, мухи, варенье, красивая девушка поет песню, вороша сено, крепкий мужик, засучив рукава, колет двора с довольным видом. Идиллия просто. На практике все было совсем по-другому. В первую очередь из-за того, что от плохого питания крестьяне как на подбор славились избыточной худобой и физической слабостью. Доходило до того, что набрав рекрутов из деревень, в полках приходилось их тупо откармливать, ибо их состояние было неудовлетворительно и постыдно. Голодная жизнь, тяжелый, беспросветный труд и вечно депрессивное состояние не дают никаких иных результатов. Именно поэтому в свое время большевики сделали ставку на рабочих, куда более деятельных в силу значительно лучшего питания и образования, а не на крестьян.

Русский крестьянин середины XIX века был, наверное, самым плохим базисом для сельского хозяйства в Европе. И дело было не в том, что он ленился или пил. Нет, все это глупости либеральной пропаганды. Никто не ленился и никто не пил - не до того было. Как говориться, 'не до жиру, быть бы живу'. Да и с каких доходов крестьянам пить?

Дело заключалось в другом. Наш крестьянин той поры был невероятно религиозен и суеверен, а также совершенно не образован. Настолько, что просто не имел возможности воспринимать какие-то новые решения иначе, как 'на примере соседа'. То есть, ему надобно было своими глазами увидеть это новшество в действие 'у соседа', чтобы начать его копировать. Да и то - не сразу и не все в деревне начинали повторять. Иной раз могло и не один год пройти, прежде чем, удостоверившись в верности решения, крестьянин на него переходил. Да и то, каждый такой переход напоминал лотерею с совершенно необъяснимой мистической и суеверной подоплекой причинно-следственных связей. Помимо этого, настоящей трагедией было то, что ценность умственного труда и образования в глазах русского крестьянина середины XIX века была ничтожна. Для него человек, не работающий руками, был ничтожным трутнем и бездельником, слова которого не стоят и выеденного яйца.

Александр тихо обалдевал от подобной обстановки и просто не хотел в нее влезать, оставляя на откуп обстоятельствам. С кем там работать? Степень ужасающего бреда, который творился повсеместно в сельском хозяйстве Российской империи, в сознании цесаревича перекликался с такими вещами как общественное порицание использование тачек или повозок при транспортировке строительного материала при постройке церквей в Европе в 4-8 веках. Считалось вообще, что любое новшество, облегчающее труд - богопротивное дело и ересь. Отсюда и ассоциации с жителями неолита, возникающие повсеместно. Саша не был русофобом и любил свою страну, но то, что творилось в ее сельском хозяйстве с благопристойным попустительством, а то и поощрением помещиков и государственной администрации, вызывало ненависть, граничащую с яростью. Не только к помещикам и служащим, но и к самим крестьянам, которые не хотели ничего другого. Они, конечно, не знали, что можно иначе, но это, в глазах Александра, их не оправдывало. Он просто не мог спокойно со всем этим спокойно работать. В этих условиях и с этими людьми. Все это вызывало раздражение на грани маниакально-депрессивного психоза с острым желанием убивать.

Но нужно было что-то делать. Оставлять все как есть было неразумно и стыдно. Поэтому, Саша поручил в декабре 1865 года произвести тщательную перепись населения, их имущества и земель. Что и было проведено в кратчайшие сроки. На пятидесяти двух тысячах гектаров, которые достались в управление цесаревичу, проживало около двадцати тысяч крестьян. Из них от силы треть была дееспособна в силу возраста и здоровья. Конечно, на более чем миллионном фоне крестьянства Великого княжества Московского, эти двадцать тысяч совершенно терялись, но Александру их хватало за глаза.

Что делать с ними цесаревичу подсказало письмо от князя Голицына, который сетовал на недостаток рабочих рук, даже самых что ни на есть бездарных. Точнее нужно сказать так - Михаил Михайлович не просил у него крестьян на Дальний Восток, а просто жаловался, оправдывая скромные успехи. Впрочем, его жалоба оказалась очень своевременной. В сущности, она спасла этих бедных и несчастных людей от очень серьезной ломки сознания, которую первоначально планировал им устроить Саша, памятуя об успехе с Лизой. А тут получалось дать им шанс выплыть самим, без его пристального и предельно раздраженного участия.

Поэтому, в январе-феврале произошла серия собраний с крестьянами, на которых цесаревич присутствовал лично. На них будущим переселенцам показывали фотографии замечательных видов Дальнего Востока, которые были сделаны либо людьми Голицына, либо еще в ходе кругосветного турне самим Сашей, так как Кеппен до тех мест еще не добрался. Заодно им много рассказывали о том, какие это замечательные места.

Как ни сложно догадаться, выбор о переезде, конечно, Александр им предоставил, но несколько специфический. Он заключался не в принципиальном вопросе, класса ехать им или нет, а только лишь в выборе места, куда им предстоит переселиться. Соответственно, для каждого из предлагаемых вариантов были свои условия.

Первая категория переселенцев направлялась в Новоархангельск, то есть, в русское поселение на Аляске. Она получала подъемные деньги в размере двадцати рублей серебром на каждого члена семьи и 'броню' от любых налогов на пять лет с момента официальной регистрации у местного руководства. Вторая категория направлялась на знаменитый остров Цусима, который, по условию дополнительного соглашения с Японской Империей, заключенного Сашей, полностью освобождался от местного населения за счет правительства страны Восходящего Солнца. То есть, эти люди шли на укрепление небольшой колонии в три сотни казаков, что там обосновались по распоряжению Голицына. Эта крестьяне получали по десять рублей серебром подъемных на каждого члена семьи и аналогичное освобождение от налогов на пять лет. Третья категория заселялась в материковые земли русского Дальнего Востока, согласно насущной потребности. Им выплачивалось всего пять рублей серебром на каждого члена семьи, так как они шли в относительно обжитые земли. Ну и, само собой, на пять лет снимались все налоги.

Естественно, помимо подъемных средств, каждой крестьянской семье выдавался сельскохозяйственный и строительно-бытовой инвентарь в достаточном количестве. То есть, топоры, косы, пилы, серпы, вилы, струги и прочее. За все бралась расписка с обязательством в течение пятнадцати лет выплатить цену выданного им имущества - в рассрочку и без процентов. Невелика прибыль с забитых и зашуганных людей, но Александр имел в этом вопросе принципиальную позицию - ничего бесплатно давать нельзя. Поэтому действовал по правилу - 'если ты желаешь помочь голодающему, то дай ему работу, пусть заработает свой обед'. Если же ты просто так его накормишь, то он, в конечном итоге, станет думать, что люди обязаны кормить его просто так. Что, как вы, уважаемый читатель, понимаете, не способствует желанию трудиться и выкарабкиваться из той финансовой ямы, в которую человек упал. Даже более того - он в конечном итоге начнет предъявлять претензии к кормящему его добродетельному и милостивому человеку, дескать, тот мало ему дает. А оно надо нам, такое счастье?

В качестве небольшого бонуса - каждый крестьянин, переселявшийся на Дальний Восток, вне зависимости от пола и возраста, получал в подарок от цесаревича складной нож производства Московского ножевого завода - тот самый 'русский opinel' из углеродистой стали. Казалось бы, подобный шаг шел в разрез с описанной выше позицией? Ан нет. Все выходило куда интереснее. Саша использовал крестьян в качестве самоходной рекламы, особенно в свете того, что о подарке написали все крупные российские газеты, да и кое-где за рубежом.

Дело в том, что ножевой рынок России и Европы был очень беден, хоть и обладал большой неудовлетворенной емкостью, однако, о том, что в Москве делают классные ножи, знало очень мало людей не только в нашем Отечестве, но и в иных странах. А ведь Московский ножевой завод к 30 декабря 1865 года отбил двухсоттысячный номер на лезвии однотипного складного ножа из углеродистой стали с замком. И семьдесят процентов этого объема производства просто некуда было отгружать. Конечно, спешить Саше было некуда, но он желал вывести уже свои промышленные предприятия хотя бы по общему балансу в плюс. А не жить, на приход с награбленного и авантюр. Ведь каждый нож шел в магазинах по цене полтора рубля за штуку, а стоил в производстве - около двадцати копеек. И выработка этого товара нарастала. С этой же целью цесаревич произвел отгрузки сорока тысяч 9,5-мм револьверов МГ Р-59 и десяти тысяч 9,5-мм винтовок МГ В-58. По цене сорок и тридцать пять рублей соответственно. Причем с патронами Александр хитрил - отгружая их в незначительном количестве, но при этом, всячески вылавливая и пуская по миру дельцов, что пытались наладить их нелегальное производство. В итоге, высокая цена орудия, легкий дефицит патронов, которых с трудом можно было добыть числом более ста на 'ствол' (и, как следствие, ими спекулировали), создавали ажиотаж вокруг данного товара. Оно становилось элитным оружием, доступным только достаточно состоятельным людям. Прежде всего, охотникам-эстетам. Тем более что оружие Московского оружейного завода заметно превосходило все имеющиеся образцы, как на вооружение армии, так в частном пользовании.

Конечно, полный ассортимент товаров, да еще в полном объеме отгружать было нельзя и невозможно, но потихоньку это делать было необходимо. Не 'в стол' же ему работать?

Что это дало? Проданные ножи, винтовки, револьверы и патроны принесли Саше грязными больше двух миллионов семисот тысяч серебром, из которых чистой прибыли получалось около тридцати процентов. И это только за 1865 год. В будущем 1866 году Александр планировал увеличить доступный в розничной продаже ассортимент и объем продукции своих предприятий. Например, начать отгружать шанцевый инструмент, косы, серпы, топоры, котелки и прочее. Подобная продукция, в силу избыточного количества пехотных шлемов и малых пехотных лопаток, накопленных на складах, осваивалась на заводе МГ. Само собой, в качестве временного, побочного продукта - исключительно для того, чтобы цеха не простаивали. Учитывая высокую культуру производства и отменные свойства используемого материала, по предварительным оценкам, отгрузка подобного товара только в первый год должна была принести до трех миллионов рублей серебром чистой прибыли.

Впрочем, мы отвлеклись. Ситуация с переселением сложилось достаточно неоднозначная - крестьяне не знали, радоваться или горевать. Так как с одной стороны, в сознании большинства переселение в Сибирь и далее означало ссылку и прочие формы наказания. А с другой стороны, гарантом выступал наследник империи, да не просто выступал, а давал денег и имущества, что можно было рассматривать как награждение или поощрение. Это не считая земель. Московским крестьянским общинам такие наделы и не снились. Конечно, первой категории особого смысла от земель не было, так как сельское хозяйство на Аляске практически отсутствовало с точки зрения среднерусского крестьянина, но все же, землю давали и не малую. Лучше всего, конечно, было заселявшимся на Цусиму, так как климат там был самым благоприятным для земледелия. Впрочем, их обо всем предупреждали и обещали в случае необходимости помощи советом.

Для валовой переброски населения за один заход, Александр уже в феврале 1866 года зафрахтовал значительное количество судов торгового флота Конфедерации. Смешно сказать, но из-за острого недостатка заказов частники этой североамериканской страны откровенно боролись за право выполнить размещенный Сашей заказ. Тем более что в их глаза он был человеком надежным и всегда исправно оплачивающим свои заказы, без хитрости и лукавства. Поэтому, условия, на которых морем должны были переправиться двадцать тысяч крестьян с частью движимого имущества и частью живности, были очень мягкими в плане затрат. Хотя, конечно, цесаревичу это переселение 'влетело в копеечку'. Он только подъемных должен был заплатить без малого двести тысяч рублей. А общая 'цена вопроса' составила три с половиной миллиона серебром.

Впрочем, никаких особенных неожиданностей для цесаревича цена не представляла, так как он понимал, что переброска такого количества людей с имуществом практически на другой конец планеты в такие сроки дешево стоить и не может. Однако император, после того, как Саша рассказал ему о своей затее, пришел в ярость и назвав цесаревича сумасшедшим. В августейшей голове просто не укладывалось мысль о том, чтобы потратить на столь незначительную группу крестьян такие огромные деньги. Да и ради чего? Он этого не понимал и не одобрял. В конце концов, Александру пришлось выставить свою затею как прихоть и чуть ли не 'слезно просить Его Императорское величество дать благословление на столь глупую мальчишескую шалость своего сына'. В итоге император уступил, так как все расходы брал на себя Саша, но при этом обязал его оплатить все налоги, от которых цесаревич освобождал своей волей переселяемых крестьян, и дал высочайшее благословление в виде манифеста.

К слову сказать, манифест оказался очень интересным делом. Саша сразу подсуетился и опубликовал его в ряде серьезных государственных изданий, дабы ни сам Папа', ни государственные чиновники не вздумали творить препятствий. То есть, делая их заложниками общественного мнения.

Согласно этой небольшой бумажке, все указанные крестьяне, добровольно отправившиеся на поселение в Сибирь (а Дальний Восток тогда считался ее частью) освобождались от крепостной зависимости без выкупных платежей и переводились в категорию государственных крестьян. Также, им давалось послабление в налогах, через освобождение от них на пять лет. Кроме того, если кто из отправившихся на поселение крестьян имел какие долги, то их обязывался выплатить цесаревич из своих средств.

Впрочем, все оказалось не так просто. Саше на выходе требовалось усилить дальневосточное казачество, в том числе за счет зачисления мужиков кругом в казаки. Уж больно их там мало было. Поэтому, Александр подготовил депешу своему доверенному лицу на Дальнем Востоке - князю Голицыну, которому надлежало подготовить для этого почву. Просто так, через царский указ, конечно, можно было мужиков в казаки записать намного проще, что не раз уже и делалось, но они от этого таковыми не станут. Поэтому, Михаилу вменялось основательно пообщаться с казачьими сотниками, да и просто влиятельными особами, дабы те 'заинтересовались' вопросом максимальной интеграции прибывающих к ним крестьян в казацкую среду. В частности, интерес должен был выражаться и материально - через посулы поставок нового оружия, инструмента и прочего полезного скарба. Так же, предлагалось выборным от станиц прибыть в Московскую Императорскую Военно-Инженерную академию для обучения с последующим открытием курсов на местах для всех желающих казаков.

'Но и это еще не все', как говаривала навязчивая реклама 'зомбоящика'. Следующим шагом стало написание Сашей небольшой брошюрки - 'Империум' за формальным авторством, уже засветившегося перед американской экспедицией, отставного поручика Ржевского.

В этой небольшой книжице даже приводился портрет Дмитрия Ивановича, созданный со слов цесаревича и являвший собой фактически внешностью Александра Панкратова-Черного, одетого в мундир гусара времен Отечественной войны 1812 года. Причем по мундиру было совершенно невозможно судить о принадлежности поручика к тому или иному полку, так как портрет был сделан в виде одноцветной литографии да еще в упрощенной форме, что скрадывало множество деталей. Создание псевдонима с подобным иллюстративным сопровождением носило скорее каламбурный характер, так как все более-менее думающие люди совершенно ясно представляли себе, кто пишет под этим именем. И понимали, зачем Саша это делает. Дело в том, что он, как официальное лицо был серьезно ограничен в публичных высказываниях. А так, выступая де-юре инкогнито, он обладал возможность поделиться с общественностью своими мыслями о самых разных вопросах. Само собой - имея полное право в случае политической необходимость улыбнуться и 'похлопать глазками', недоумевающе смотря на попытку приписать ему авторство этих строк. Конечно, это было очень удачное решение ухода от ответственности в изложение своих мыслей. Но так было нужно поступить, так как сталкиваться лбами с 'политическими тяжеловесами' России, да и не только ее, Александру было не с руки. Как говорится 'думающий человек все поймет, а дураку и знать не стоит'.

В этой брошюре, которая задумывалась как что-то вроде условно-подпольного издания, Саша изложил свои мысли по целому спектру вопросов государственного строительства. В частности, он дал оценку имеющейся ситуации, высказался относительно крепостного права и его отмены и задал ориентиры, к которым стоит идти в общефилософском ключе. Собственно это 'стоит' совершенно четко и однозначно можно было интерпретировать как некую программу государственного строительства. Скорее даже не план, а вектор развития, выраженный через ориентиры. Как несложно догадаться, исходя из предыдущих поступков цесаревича, никакого идеалистического общества всеобщего благоденствия и покоя он не планировал. Его вообще мутило от идеи построить мир, в котором 'пони кушают радугу и какают бабочками'. Наивный детский лепет неисправимых оптимистов и романтиков раздражал до крайности.

В сущности, в первом номере спорадического журнала 'Империум' были заданы три основных социально-политических ориентира государственного строительства:

Во-первых, "Империя - единственная органичная форма государственного устройства России".

Во-вторых, "Смирение перед очевидным, мужество перед неизбежным, жертвенность перед необходимым".

В-третьих, 'Истинную Империю сможет создать только вооруженный, решительный и ответственный народ'.

В прошлой жизни, Александр много времени уделял размышлениям о том, как лучше устроить Россию, дабы она успешно развивалась и конкурировала с лучшими мировыми образцами. А потому прилично прочитал профильной литературы и прослушал многих ораторов. Что приводило к смешению в сознании самых разнообразных идей в какую-то общую, единую и непротиворечивую субстанцию. Гвоздем его мировоззренческого восприятия государства стал некий 'Империум'. То есть, некая идеальная Империя. Которая для него была олицетворением единого социального, экономического, политического, духовного и культурного пространства, в котором жил 'народ - воин'.

Впрочем, журнал, объемом в двести тысяч символов, выпущенный в новой грамматике русского языка, освещал не только общефилософские вопросы государственного строительства. Особой статьей, можно даже сказать, ключевым, стало несколько страниц так называемых 'слухов', где 'поручик Ржевский' отвечал на наиболее наболевшие вопросы, которые интересовали население. В чем ему очень сильно помогли созданные цесаревичем спецслужбы, зорко следящие за обстановкой и прекрасно понимающие то, чем живет народ. Собственно эта брошюра стала очень важным шагом на пути формирования толковой двухсторонней связи. Да, несколько неуклюжим, но от того не менее важным.

Тираж этой брошюрки составил двести тысяч экземпляров, а типография не обозначалась, хотя печать шла на мощностях издательства Московских комиксов. Изначально планировалось распространять журнал совершенно бесплатно, однако, довольно быстро выяснился огромный спрос на нее, особенно в студенческой и разночинской среде. Для такой страны как Российская Империя с ее без малого семьюдесятью миллионов населения, даже при ее смешной грамотности, подобный тираж оказался 'каплей в море', что практически сразу сформировал рынок перекупщиков и спекулянтов. То есть, брошюрами стали торговать как чем-то ценным и дефицитным. Поэтому уже через месяц после начала распространения, Александр принял решение об отгрузках в книжные магазины по фиксированной цене. А по итогам продаж - заключить договора и произвести дополнительные отгрузки дополнительного тиража. Таким образом, анонимность книги стала еще более прозрачной, впрочем, это только добавило ей популярности.

В ходе переселения образовывалось семь больших анклавов общей площадью пятьсот квадратных километров, лишенных всякого населения. Так как деревни выселили, а местные помещики и кулаки получили по 5-10 лет строительных работ с конфискацией имущества, то надо было с этими весьма приличными наделами что-то делать. Нужно пояснить, что словом 'кулак' на Руси обозначали не крепкого хозяйственника, как в конце XX века пытались заявлять некоторых персонажи, а обычного ростовщика-перекупщика, который жил за счет ограбления своих соседей. В большинстве случаев он даже хозяйства своего не вел, держа в фактически долговом рабстве всю или почти всю деревню-село, получая с них все необходимое продовольствие. Да не просто так, а с излишком существенным. В принципе, Саша был не против кулачества, так как кто-то этими вещами должен был заниматься. Убери этих ростовщиков и их место займут другие. Например, коммерческие банки. То есть, сложившаяся ситуация в общинах была непоправима без коренных изменений в обществе. Но смущало то, что зачастую местное население к кулакам относилось очень плохо в силу их решительной нечистоплотности в делах. Да и с криминалом они были на 'ты', то есть, нередко занимались обычным вымогательством и шантажом. К тому же, не было никакого смысла оставлять их в гордом одиночестве на опустевших землях. С кого им жить? Вот Александр и помог 'трудоустроиться товарищам'.

Поэтому, этих 'дельцов' под ручку отправили на строительство дорог Великого княжества Московского. Само собой, предварительно осудив за вполне объективные правонарушения. Поэтому никаких волнений не последовало - общественное мнение дало цесаревичу полный 'одобрямс'.

На потерявших же все свое население землях, Саша решил организовать опытные сельскохозяйственные предприятия. Особенно это стало актуально в свете того, что в Москве, по инициативе ряда активистов, шло учреждение сельскохозяйственной академии. Цесаревич в процедуру вклинился, перехватил управление, и уже в первых числах 1866 года при этом учебном заведение было организованно НИИ агротехники.

Конечно, никаких серьезных наработок для этой области научной деятельности не было, но начинать нужно было с чего-то. В частности, в качестве вводных материалов для изучения заводилась брошюра по сельскому хозяйству, которую Саша получил от демиурга. Ну, то есть, существа, ответственного за его переселение в этот мир. Само собой в виде анонимных разобщенных статей. Ради этого дела цесаревичу пришлось очень душевно потрудиться, переписывая самые актуальные разделы книги от руки и пуская далее в обработку. Уж очень ему не хотелось светить саму книгу.

Большой проблемой стало то, что практически никаких вменяемых ученых и агротехников в России не имелось, а те, что были в наличии, восторженными глазами смотрели на Запад, не желая самостоятельно думать. Поэтому практически все специалисты, которые были привлечены в НИИ, являлись либо химиками, либо инженерами, либо минералогами. Ректором академии стал, как и планировалось до вмешательства цесаревича, Николай Иванович Железнов. Директором НИИ был поставлен Иван Александрович Стебут, очень хорошо уже засветившийся в международной среде как толковый агротехник.

Безусловно, перед Академией и НИИ лежало 'непаханое поле' дел, которые предполагалось изучать во многом 'с нуля'. Агротехника, севооборот, почвоведение, сельскохозяйственная техника, удобрения и многое другое. Объем работ был колоссален. Впрочем, передав в ведение Николая Ивановича и Ивана Александровича эти пятьсот квадратных километров угодий разного плана, и выделив бюджет, цесаревич вздохнул легче. Теперь этот вопрос был их головной болью. К счастью, так как Саша не желал возиться с земледелием, просто понимая, что это не его дело и ничего хорошего не выйдет, если он туда полезет нос совать. Конечно, он будет подбрасывать им полезные материалы, и помогать чем может, но основной объем рутины теперь лежал на них. Кстати сказать, обрабатывать сами угодья планировалось силами наемного труда из числа безземельных крестьян и просто отхожих на заработок. Учитывая, что с этими товарищами заключались индивидуальные контракты, то получалось очень гибко ставить условия. Например, через дополнительные соглашения отправлять способных на обучение в Академию, или на курсы освоения локомобилей, дабы получать операторов этих непростых в управление машин.

Глава 6

17 мгновений весны

(1 марта 1866 года - 1 сентября 1866 года)

Очередной день рождения цесаревича прошел довольно обыденно. Поездка в Санкт-Петербург. Прием. Бал. Много лести. Флирт. То есть, совершенно стандартная форма бессмысленного и бесполезного времяпрепровождения. Кстати говоря, Елена осталась в столице, изъявив желание сменить обстановку - уж больно ее утомила московская суета. Да и к маме она собиралась съездить погостить сразу после вскрытия Финского залива ото льда. Впрочем, Саша и не настаивал, так как несколько от нее устал, нужно было немного побыть в одиночестве и соскучиться. Это не считая того, что вместе с ней уезжала та самая 'любимая служанка', за которой уже заметили излишний интерес к делам цесаревича. Заметили, но ничего предъявить не смогли, так как все письма уходили по личному дипломатическому каналу англичан, и без скандала их досмотреть было крайне сложно. Так что кроме подозрений в шпионаже у Саши не было ничего, а потому Александр даже настоял на том, чтобы Елена съездила домой, погостила у мамы, повидалась с родственниками, показала сына - Николая, которого она родила осенью прошлого 1865 года. Будущего наследника престола назвали в честь почившего прадеда и дяди по личной инициативе Саши, которую император разделил всемерно, так как Никсу он очень любил и сильно печалился о его гибели.

7 марта 1866 года. Москва. Николаевский дворец. Ранее утро.

- Ваше императорское высочество, - секретарь был немного встревожен, - к вам прибыл Алексей Петрович Путятин.

- Странно. Что ему понадобилось так рано?

- Не могу знать. Но он говорит, что дело не терпит отлагательств.

- Хорошо. Зови. И распорядись, чтобы принесли чая.

- Так точно.

Спустя минуты три начался очень интересный разговор. Оказывается некий Козьма Фомин, бригадир с завода взрывчатых веществ, обратился к Николаю Ивановичу Путилову. Дескать, к нему приходили странные люди и обещали большие деньги за информацию о веществах, которые на заводе изготавливаются.

- Давно обращался?

- Час назад. Как узнал, сразу к вам.

- Хорошо. Что думаешь делать?

- 'Наружку' я уже распорядился поставить.

- За семьей тоже?

- Конечно.

- Правильно. А дальше?

- Возьмем. Допросим. Разработаем связи.

- Это слишком банально. - Саша задумался. - А если воспользоваться им?

- Завербовать?

- Не думаю, что это получиться. Козьма им продаст документацию. Кадр засветится. Ребята не оплошают?

- Я поставлю самых опытных.

- Хорошо. Отследив его связи и канал передачи пакета с документами, мы выявим часть агентурной сети, посадив ее под колпак. А дальше уже дело разведки. Пообщайтесь с фон Валем, пусть готовится.

- Может быть, обойдемся без сдачи документации?

- Нет. Попросите Авдеева подготовить очень подробную, но предельно запутанную технологическую карту для получения гремучего ацетона. Да так, чтобы на выходе получилось килограмма два-три этого замечательного вещества. Причем необходимо будет особо указать в сопроводительной документации, что вещество очень флегматично и для детонации нуждается в сильном взрывателе.

- Но разве у заказчиков нет нормальных химиков?

- Вот и узнаем. По взрывам. - Александр улыбнулся.

Забегая вперед, стоит сказать, что спустя месяц, в Лондоне прогремел мощный взрыв, в котором погибло несколько химиков и Альберт - доверенный агент сэра Рассела. В конце концов, просушивать потоком теплого воздуха пять килограмм мощного взрывчатого вещества, которое детонирует от косого взгляда, не самая удачная идея. Причем, что особенно важно, во взорвавшейся лаборатории погибла и купленная у Фомина документация. Ее, конечно, перевели, но оригинал и переводчика все-таки оставили под боком, на случай каких-либо недоразумений. Кстати, переводчик тоже погиб.

Подобный инцидент навел Сашу на мысль о том, что пора провернуть несколько очень любопытных операций в Европе, которые он давно вынашивал в своей голове. Тем более что 'товарищи' не успокоились и продолжили лезть в его дела самым наглым образом. Операция получила название 'Шапокляк'.

Для ее подготовки и реализации пришлось задействовать не только все две сотни сотрудников первого управления (разведка) Комитета государственной безопасности (в которое свели все специальные секретные службы Александра), но и личную агентуру Моргана. Она получала два основных вектора или фронта деятельности.

Первый фронт, под названием 'Железный дровосек' заключался в выявлении всех более-менее деятельных ученых и инженеров на территории Европы с последующим привлечением или уничтожением. Цесаревич решил уравнять научно-технический потенциал ключевых конкурентов Российской Империи самым простым и незамысловатым способом. Зачем мудрить в простых вопросах? Технология привлечения состояла из трех основных стадий. На первом этапе, ученому или инженеру предлагалась работа на территории Российской Империи. Если он отказывался, то с ним вежливо прощались и переходили ко второй стадии, в ходе которой старались сделать его жизнь максимально невыносимой. Причем не сразу, а потихоньку, постепенно. Пожар в лаборатории по неаккуратности сотрудника, обострение финансовых затруднений, проблемы с семьей и так далее. Товарищу аккуратно делали черную полосу. После того, как кондиция клиента доходила до соответствующего уровня, переходили к третьей фазе, то есть, повторному предложению работы, но на менее интересных условиях. Само собой, с компенсацией всех долгов, которые он наделал. Если же товарищ не соглашался или вообще начинал вести неадекватно, то разговор с ним завершали, передавая дело ликвидационным командам, которые устраивали ему несчастный случай или самоубийство. Да, не красиво. Но Александр ясно осознавал, что сидеть в глухой обороне неразумно и если он желает выиграть в этой тысячелетней холодной войне, то ему необходимо атаковать.

Понимая, что некоторых ученых опекает агентура тех или иных правительств, Саша решил приглашать их официально, через создание кадрового агентства 'Альтаир', которое открыто и легально занималось привлечением квалифицированных специалистов в Россию. Причем ликвидационные команды действовали не сразу, а с некоторой, спорадической задержкой. То есть, ряд ученых и инженеров Европы могли, отказавшись от повторного предложения, переждать черную полосу и прожить еще несколько лет, как ни в чем, не бывало. Никто никуда не спешил. Тем более в таких делах. Впрочем, кадровое агентство действовало не только в интересах вектора 'Железный дровосек', но и самостоятельно - по своему профилю, занимаясь привлечением квалифицированных рабочих на долгосрочные контракты в Россию. Безусловно, как и в кадровом агентстве 'Sun', организованном Джоном Морганом, в 'Альтаире' все нанимаемые специалисты проходили курс изучения русского языка за счет нанимателя. Мало этого - знание языка или готовность его изучить являлось очень важным требованием.

Второй фронт работ, под названием 'Северный олень' заключался в ударе по финансовой системе Европы и ряду крупных банковских домов, в первую очередь, конечно, Ротшильдов. Этот вектор деятельности в свою очередь состоял из нескольких направлений и был значительно кропотливей и обширней 'Железного дровосека'.

Во-первых, силами агентуры Моргана, развернутой еще для решения предыдущих задач, начиналась процедура массового, просто тотального финансового и промышленного шпионажа. Цель была проста - собрать данные по всем ключевым компаниям в Европе. В этом деле Сашу интересовало все - от слабостей топ-менеджеров, до платежеспособности и логистических цепочек. Цесаревич на развертывание агентурной сети денег не жалел - только первый, стартовый счет, на который было дано 'добро' Моргану, составил семь миллионов рублей серебром. Эти сведения Александру требовались для того, чтобы заведомо отслеживать всю ситуацию на мировом промышленном рынке, дабы не упустить какие-то важные тенденции.

Во-вторых, силами разведчиков первого управления началось прощупывание в таких странах как Австрийская и Французская империи состояние дел по вопросам банковской деятельности. В частности, размещения банковских активов, то есть хранилищ, прежде всего золотых. Да и вообще, изучение состояния безопасности этих банковских учреждений. Помимо этого,цесаревича интересовали частные лица, обладающие солидными капиталами или какими-либо серьезными собраниями ценных вещей. Например, драгоценных камней.

В-третьих, на специально организованной базе, недалеко от подмосковной деревни Шатура, началась подготовка специальных групп - пять особых отрядов специального назначения, численностью до армейского отделения каждая. Ребят набирали из наиболее подходящих для этого дела сотрудников КГБ и активно занимались с ними не только боевой и тактической подготовкой, но и языками. Причем очень жестко. Французский и немецкий язык у них шел через день в весьма специфической форме - разрешалось общаться только на нем. Само собой, под наблюдением инструкторов - носителей языка, которые правили им произношение и акцент. Для отработки тактических навыков штурмовых операций, для бойцов даже строили деревянные муляжи наиболее типичных помещений. Помимо этого, все бойцы изучали основы медицины, а именно то, как оказывать медицинскую помощь раненым в бою товарищам. А по двое в каждом отряде занимались изучением вопросов, связанных со вскрытием замков и поиском тайников. Занятия шли по плавающему графику с асинхронным, неустойчивым сдвигом во времени, то есть, произвольный отряд могли поднять на тренировку и в три часа ночи, и в полдень.

Примерно в том же ключе обучались ликвидационные команды для вектора 'Железный дровосек', но численностью всего по три человека, правда, уклон у них был сделан в несколько другое русло. Они изучали историю медицинских курьезов и судебно-медицинскую практику, дабы наполнить свою память максимальным количеством заготовок для 'несчастных случаев' и 'самоубийств'. Ну и узкопрофильные вопросы, такие как точная стрельба из винтовки, метание ножа и рукопашный бой. Языками с ними тоже занимались, но менее усердно, так как для них устная коммуникация с местным населением была второстепенна. Хотя дни полного погружения им тоже устраивали.

Особенностью второго фронта работы заключалось в том, что Саша хотел иметь подробные карты размещения ценностей на территории противника. А также команды, способны привнести хаос в эти государства незадолго до войны. В первую очередь, через массовые грабежи банков и 'богатых буратино'. Да и потом, было бы очень неплохо 'прихватизировать' золотые запасы Австрии и Франции до того, как до них доберутся Ротшильды или кто еще. Кто будет серьезно искать банду грабителей в разгар войны, которые смогли обнести хранилище золотого запаса государства? Конечно, поищут и даже пошумят, но особенно будет не до них.

Впрочем, весна 1866 года была полна сюрпризов. Девятнадцатого марта наконец-то завершилась Датско-Прусская война через подписание мирного договора в Вене. Шлезвиг и Лауэнбург отошел в управление Пруссии, Гольштейн - Австрии. И собственно все. Причем Датское королевство пошло на заключение мира, не будучи полностью разбитым. По оценкам специалистов оно могло продолжать вполне успешно воевать еще от полугода до года. Но очевидность и неизбежность поражения, а также серьезность потерь вынудили правительство Кристиана IX уступить требованию германского союза. Самым важным моментом стало то, датская армия не только сохранялась как организационная единица, но и полностью оставалась вооруженной. Также поступили и с флотом, весьма неплохим по меркам Балтики. По крайней мере, даже русский Балтийский флот на тот момент имел солидные шансы проиграть датчанам в случае открытого боевого столкновения.

Такая тяжелая война для столь малого королевства превратилась бы буквально в финансовую катастрофу, если бы не большая предвоенная выплата за беспошлинный проход по датским проливам. Все тридцать пять миллионов марок просто испарились за эти неполные полтора года. Да еще и в государственный бюджет пришлось очень серьезно залезть. Впрочем, как уже понял уважаемый читатель, большая часть затраченных на войну денег осела в активах цесаревича, который через сторонние фирмы снабжал ее оружием и боеприпасами. Чистая прибыль Александра от торговли оружием и биржевой спекуляции в дни Датской войны составила шестьдесят два миллиона рублей серебром. Хотя, конечно, следует признать, что эти деньги были получены не только с Дании, но и с других участников конфликта, хоть и в существенно меньшей степени.

Как и предупреждал Бисмарк, Австрия решительно выступила против передачи Шлезвига и Гольштейна в наследное управление русскому цесаревичу. Поэтому, его устная договоренность с Александром была нарушена. Отто отчетливо понимал, что если он не сгладит сложившуюся обстановку, то в будущей войне с Австрийской империи Пруссия сможет обрести очень много проблем. А то и вообще - оказаться разбитой. Поэтому, уже в апреле он прибыл в Санкт-Петербург для бесед с императором об итогах датского вопроса (формально), и, не дождавшись приезда цесаревича, решил отправиться к нему лично, чтобы обговорить вопрос 'о закупке новых винтовок для прусской армии'.

Александр играл обиженного и даже не отвечал на письма Бисмарка. Но все имеет свои границы. Проигнорировать личный приезд канцлера в Москву Саша не мог.

- Любезный Отто, вы же понимаете, что я не желаю более иметь с вами дела? Вы дали слово и нарушили его. Как я могу вам доверять впредь?

- Ваше императорское высочество, я обещал, верно, но по причинам от меня независящим произошло это прискорбное событие. И я, и его королевское величество, совершенно положительно относимся к вашему желанию получить Шлезвиг и Гольштейн в наследное герцогство. Тем более что оно уже принадлежало вашим предкам. Но мы ничего не можем сделать. - Бисмарк раздосадовано развел руками. - Австрия фактически выиграла эту войну за счет удачного маневра Габлеца. Всего несколько дней и вчера еще очень слабый союзник, не способный ни на что влиять, на полном праве накладывает вето на это предложение.

- И вы теперь, желая исключить Австрию из германского союза, пожелаете моего участия? Кто в этот раз совершит 'решающий маневр' и заставит Пруссию плясать по свою дудку?

- Александр, вы позволите вас так называть?

- Извольте, я достаточно прохладно отношусь ко всей этой великосветской шелухе.

- Александр, я хотел бы, чтобы Российская империя приняла участие в войне Пруссии с Австрийской империи. Нейтралитета будет мало. Мне донесли, что проклятые французы потихоньку вооружают австрийцев, также как и до того датчан. Армия Пруссии обескровлена. Мы не сможем разбить австрийцев самостоятельно. Если только волею Провидения.

- Что вы готовы дать России за ее участие?

- Это зависит от того, как вы сможете выступить в этой войне.

- Когда вы ее планируете начать? Вы понимаете - мне нужно время для подготовки.

- А император?

- Россия будет участвовать силами московского корпуса, который уже сформирован в рамках Великого княжества Московского, полностью вооружен новейшими винтовками и активно тренируется. Это более двадцати пяти тысяч солдат и офицеров регулярных войск с очень хорошей подготовкой.

- Этого мало.

- Если Россия вступит в войну не сразу, а дав ей немного затянуться, то вполне достаточно. Дело в том, что я могу вам обеспечить участие Итальянской республики на нашей стороне. После того как вы начнете заварушку и оттянете на себя все войска Австрийской империи, я ударю им в тыл - в Венгрию. Для чего уже идут активные работы по возведению железной дороги на Киев - для быстрой переброски корпуса и снабжения. У них не будет шансов. Прекрасно вооруженный и обученный московский корпус пройдет как раскаленный нож сквозь масло через те ополчения, что Вена сможет против него бросить. Я понимаю, что вы хотели бы поступить иначе. Чтобы русские войска оттянули на себя силы противника. Но в данной ситуации, я думаю, торг неуместен. Мне дорог каждый мой солдат, в которого я вложил очень много денег и времени. Вы будете удивлены, но я трачу на одного своего рядового бойца - его обучение и содержание - больше, чем в Пруссии тратят на старшего унтер-офицера. Мои солдаты - мощная ударная сила, которую я очень ценю. Россия готова вам помочь, но только на своих условиях.

- Хм… - Бисмарк несколько погрустнел. - Насчет Италии вы уверены?

- Полностью. Гарибальди готовится, о чем писал. Он полон решимости и жаждет завершить начатое дело - объединить Италию. Поэтому, можно быть уверенным в том, что он будет нашим союзником не только в войне с Австрией, но и с Францией.

- Не боитесь восстания венгров?

- Нет, - Саша лукаво улыбнулся, Бисмарк хмыкнул и продолжил.

- Александр, я хотел бы просить вас о поставках новых русских винтовок для вооружения Прусской армии. Или хотя бы выдачи лицензии для их изготовления. Лучше конечно, сделать поставку. Хотя бы десять - пятнадцать тысяч штук. Мы просто не успеем их быстро изготовить. Дело в том, что у прусской армии большие затруднения с вооружением. На данный момент у нас нет даже штатной армейской малокалиберной винтовки для вооружения регулярной армии, не говоря уже о ландвере. Большие потери в войне с Данией сказались самым неблагоприятным образом на наших запасах. Да и затянувшаяся война показала, что винтовки крайне ненадежны и легко выходят из строя.

- Вы готовы их покупать по рыночной цене?

- Безусловно.

- Сколько вам нужно будет патронов?

- Хотя бы по три сотни на винтовку.

- Хорошо. Я думаю это реально. Итак, характер участия России вас устраивает?

- Да. В обозначенном сценарии есть все шансы на решительную победу. Долгую войну, пусть даже она продлиться всего лишь год, Пруссия не выдержит. У нас серьезные финансовые проблемы.

- Я в курсе.

- Хм. Даже так?

- Я любопытный человек и интересуюсь тем, что творится в мире. Впрочем, к делу. Что вы можете предложить России за ее участие?

- Галицию, я думаю, империя от нее не откажется.

- Галицию, Лодомерию и Буковину нам по итогам мирного договора отдаст Австрийская империя. Это будет их платой за их поражение. А что готовы предложить вы, чтобы Австрия проиграла войну? Ведь по большому счету Российской империи эта война не нужна, как и указанные территории Австрии. Для нас они только проблемы создадут, так как населены достаточно разношерстной братией, далекой от осознания себя подданными Российской Империи. Мы можем вполне ограничиться дружественным нейтралитетом. Для нас это будет самым разумным решением. Какой смысл нам тратить жизни своих людей и огромные деньги на участие в войне?

- Вы настаиваете на передаче вам Шлезвиг-Гольштейна?

- Дорогой Отто, его вы нам передадите и так, после разгрома Австрии. Ведь за вами долг. А долги нужно отдавать. Россия, в принципе, готова после его получения передать эти земли в долгосрочную аренду, если Германию это будет интересовать. Мы не вмешались. Нам пообещали плату за это, но не заплатили. Вспомните, Пруссия с Австрией с большим трудом одолели вооруженную хорошим оружием Данию. А если бы у датчан было русское оружие? Вы теперь понимаете всю своевременность моего предложения? Я бы с удовольствием освоил те тридцать пять миллионов марок, которые осели в кармане французов. Но нет. Я уступил по доброте душевной исходя из данного вами обещания. И вы меня обманули. Шлезвиг-Гольштейн перейдет во владения Российской короны само собой, это даже не обсуждается. От этого зависит - будем ли мы вообще с вами разговаривать. Это ясно?

- Что же тогда?

- Меня интересует город Кенигсберг. Само собой, со всеми прилегающими землями восточнее Вислы. Понимаю, что для Пруссии провинция Восточная Пруссия очень важна, но для России она так же будет иметь важное стратегическое значение.

- Это… хм… ваше императорское высочества, я не уполномочен давать такие обещания или хоть какие-то гарантии. Подобные вопросы может решать только король. Но, если честно, вы просите невозможного. Это что-то вроде того, чтобы у России попросить Киев.

- Тогда о чем нам разговаривать? Езжайте в Берлин. Согласуйте с ним все вопросы и возвращайтесь в Санкт-Петербург для официального заключения союзного договора. Подумайте, что вы можете предложить России, которая, по большому счету не имеет никаких интересов ввязывать в эту войну.

- У вас отменный аппетит.

- Вы правы, не жалуюсь.

- Мне страшно подумать, что вы, Александр, захотите получить за ваше участие во французской кампании. - Спросил с иронией Бисмарк, на которого больно было смотреть - столь раздосадованного человека нужно было еще поискать.

- Отчего же? Я могу вам сказать открыто. Это не секрет. Меня интересует денонсирование Парижского протокола по всем его статьям. Списание всех долгов России, которая та имеет перед иностранными кредиторами, как частными, так и государственными, с передачей их Франции. И благоприятное отношение Пруссии… нет уже Германской империи к последующей войне России с Османами. И, возможно поддержка войсками. Несколько немецких дивизий для прикрытия коммуникаций наступающих русских войск в турецкой войне будут очень кстати. Да и потерь они практически не будут нести, разве что от болезней да глупости. Плюс кое-какие нюансы, но они малозначительны и пока я их не могу озвучить в силу их неопределенности.

- Война с османами? Зачем она вам?

- Проливы.

- Любопытно.

- Безусловно. Взятие черноморских проливов есть ключ к безопасности русского черноморского побережья. Очень накладно там держать большое количество крепостей. Чисто экономический и стратегический ход. Впрочем, в идеологическом смысле захват Стамбула тоже не лишено смысла. Но это уже вторично.

- Это все?

- Да. Я прозрачно описал вам свои интересы.

- Хорошо. Я поговорю с Вильгельмом.

- Надеюсь, в этот раз Габлец нам не помешает? - хитро улыбнулся цесаревич.

- Я тоже на это очень надеюсь, - несколько смущенно сказал канцлер.

Пока канцлер и Вильгельм думали, стоит упомянуть о том, какая обстановка сложилась в Европе. Дания была побеждена, но не разбита. За ней осталось двадцать пять тысяч ветеранов, треть из которых прошла всю войну, которые вполне освоились с новым оружием. Американские инструкторы уехали, но навыки остались. Датская армия больше не ходила в атаки батальонными колоннами под шквальным огнем неприятеля. Конечно, до вменяемой тактики наступательного боя в рассыпном строю им было далеко, но держать оборону в окопах и траншеях они научились вполне терпимо. По крайней мере, от атакующих батальонных колонн точно. В любом случае, регулярная двадцатипятитысячная армия Датского королевства представляла собой очень серьезную военную силу в регионе, способную легко качнуть чашу весов в нужную сторону. Это не считая флота, который за всю войну вообще не потерпел ни одного поражения. Жажда реванша просто переполняла датчан. Они были сильно обижены на Германский союз и лелеяли планы на возвращение потерянных территорий. То есть, победа Пруссии и Австрии была совершенно иной, нежели в той истории, которую помнил Александр.

Пруссия победила, но понесла тяжелые потери. Однако открытое участие французов и косвенное англичан в снабжение Дании оружием и боеприпасами возбудили в населении этой страны что-то вроде спортивной злости и обиды. Все более-менее думающие люди понимали, что Пруссия не в состоянии выиграть войну против Франции и уж тем более Великобритании, чтобы отомстить, но внутри все кипело. При этом народом отдавалось должное самоотверженности короля и канцлера, которые смогли одержать победу даже в таких тяжелых условиях. Но это еще не все. В прусской прессе, благодаря анонимному письму цесаревича, появился острый интерес к некоторым телодвижениям, которые совершает Австрия. А именно к закупке вооружения во Франции. Александр попал очень точно в своем письме, напомнив прусской общественности о том, что в свое время Австрийская империя предала Россию, сразу после того, как та ей помогла подавить Венгерское восстание. Дескать, это государство в очередной раз обманывает и кидает своих вчерашних союзников. Этот шаг был сделан вполне осознанно, дабы Вильгельм и Бисмарк не вздумали отказаться от войны с Австрией. Но Александр даже немного перегнул палку, так как спустя неделю после публикации анонимного письма в ряде крупных северогерманских газет, прусский посол обратился с нотой протеста к правительству Австрийской империи. Пруссия требовала прекратить закупать оружие у Франции. В общем, потихоньку начиналось обострение, в которое постепенно втягивались самые разные германские государства.

Австрийская империя, будучи государством-победителем в Датской войне, находилась, как и Пруссия в довольно сложном политическом и экономическом положении. В частности, она просто не смогла свести бюджет 1865 года, провалив многие выплаты. Мало того, чтобы покрыть хоть как-то бюджет 1866 года она распустила почти всю армию, оставив тридцать тысяч в трех корпусах на границах с Пруссией, Россией и Италией. Помимо этого, ей пришлось пойти на взятие огромного займа у Французской Империи в объеме ста пятидесяти миллионов флоринов. Долг давался под гарантии - Австрия обязалась вступить в войну с Италией, если та нападет на Францию, требуя возвращения своих северо-западных территорий.

Оставшиеся тридцать тысяч солдат и офицеров, впрочем, были вполне боеспособны. Многие из них принимали активное участие в Датской войне и кое-чему научились у датчан. При этом к весне 1866 года уже шла активная процедура по перевооружению регулярной армии Австрии французскими 'табакерочными винтовками'. Ее, как помнит уважаемый читатель, осуществлял Морган по распоряжению цесаревича. Больше десяти тысяч табакерочных винтовок, переделанных из французских винтовок Минье, уже поступили на вооружение австрийских частей. И к концу года планировалось завершить эту процедуру. Впрочем, ополчение, как и прежде, вооружали заряжаемыми с дула винтовками, которых, кстати, тоже было не очень много. То есть, воспользоваться полноценно преимуществом в численности резервистов, Австрия была не в состоянии из-за недостатка вооружения. Ей было нужно, по меньшей мере, года три-четыре, чтобы покрыть этот стратегический дефицит.

Помимо этого, австрийцам было нужно хоть как-то восстановить флот, практически уничтоженный в ходе Датской войны, что тоже требовало денег и не малых.

Италия пребывала в состоянии некоторой эйфории. После взятия Рима в июле прошлого 1865 года, Гарибальди не только добился снятия отлучения с себя, но и сумел с Папой Римским договориться. Несколько рыцарей ордена Красной звезды, присланные на время в помощь Джузеппе, повторили с бедным Джованни Марией графом Мастай де Ферретти, то есть папой Пием IX, тоже, что они проворачивали с польской шляхтой. В частности, его задержали, заключили в небольшой отдаленный замок, и целый месяц содержали в очень любопытном режиме. Два-три дня (чтобы какую-нибудь болезнь кожи не подхватил) в маленьком каменном мешке, без света и отхожего места. То есть, ему приходилось спать в собственных испражнениях. А для пущего шарма к нему регулярно подсыпали каких-нибудь травоядных насекомых, дабы никакого вреда они ему не причинили, но ситуацию усугубили до крайности. Причем кормили обильно. Прямо в том же каменном мешке.

Потом его оттуда доставали. Отмывали. И держали несколько дней в довольно роскошных апартаментах. Впрочем, довольно специфично. Специально нанятые проститутки в одежде монашек (во фрагментах этой одежды) занимались его развращением. Человек он был уже не молодой и совершенно безопасный для них, но это было и не важно. На фотографиях этих добровольных оргий, подобного было не видно. Дорогая еда, прекрасные апартаменты, голые красавицы, соблазняющие уже престарелого папу, который рассекал в одной набедренной повязке - все это фотографировалось. Он поначалу сопротивлялся, но, перспектива вновь оказаться в каменном мешке 'острых ощущений' его довольно быстро стала пугать буквально до ужаса. А тут не только глаз радовался красавицам, но и ощущения были предельно приятные - ласки нежных женских рук заставляли его буквально раствориться в них.

После небольшого релаксационного периода в несколько дней, понтифика посреди ночи хватали под ручки и прямо в ночной рубашке, сонного вновь бросали в каменный мешок с его собственными испражнениями.

К слову сказать, народу Гарибальди заявил, что Пий IX заболел в ходе полученных потрясений и лучшие врачи, занимаются его приведением в чувство. Он не лукавил. 'Лучшие врачи' действительно его 'лечили', то есть, вправляли мозги, сколачивая фоном такой компромат, что он даже чихнуть, без спроса, не решиться. Если, конечно, будет желать сохранить не только пост, но и благочестие в глазах общества. Джузеппе был изначально против такой обработки понтифика, но после решительного отказа, брошенного 'с ядом' в глаза ему лично, подумал о том, что предложение Александра не лишено смысла. В конце концов, лидер Италии не может быть отлученным от церкви. То есть, ему нужно или понтифика менять, либо добиваться снятия отлучения у того, что уже имелся и наложил это самое отлучение от церкви. Причем последний вариант был сильно предпочтительней, дабы злые языки чего дурного не болтали. Сам наложил - сам снял.

В общем, когда через два месяца, ночью Пия вновь схватили и поволокли в выгребную яму он заорал от ужаса так, что затряслись стекла в окнах. Поняв, что 'клиент спекся', медбратья доставили его на беседу в небольшую комнату с двумя людьми, имеющими располагающую к себе внешность, добрые глаза и маленькие рубиновые значки в виде пятиконечной звезды в левой петлице кителя. Понтифик внимательно выслушал озвученное предложение и с радостью на него пошел, так как 'продолжения банкета' он не желал самым решительным и бесповоротным образом. По большому счету Пий IX был готов согласиться на любое предложение, только бы не возвращаться в этот ад.

Поздней осенью 1865 года, после своего 'выздоровления', за которое он прилюдно поблагодарил Джузеппе, 'не скупившегося на врачей и лекарства', Пия IX выступил перед большим скоплением народа на площади Святого Петра. В этой речи он объявил о снятие отлучения с Гарибальди и о том, что безмерно счастлив от того, что Рим, наконец-то, воссоединился с Италией. И благословил весь итальянский народ на трудовой подвиг, дабы он смог возродить величие своих предков. Так же, понтификом были сказаны слова о том, что 'некоторые части древних земель Италии находиться под гнетом захватчиков и это его печалит'. Иными словами - благословил продолжение дело Гарибальди.

После чего (и это был обговорено) Джузеппе выделил ему в правление Ватикан - как независимое государство примерно в его границах 20 века, которые сложились исторически и были обусловлены крепостной стеной. То есть, формально Папа Римский остался независимым в собственном светском правлении, но де факто - попал жестко под контроль главы Итальянской республики. Так что никакого кризиса веры в Италии не произошло. Поэтому там активно проходила процедура централизации и унификации государственного управления, и наводился порядок в финансовых и административных вопросах.

С деньгами у Итальянской республики дела шли очень не важно, поэтому, после завершения всех пертурбаций, она смогла оставить только двадцать тысяч ополченцев в качестве регулярных войск. На их вооружение стояли преимущественно заряжаемые с дула винтовки и старые бронзовые пушки. Лишь гвардия Гарибальди была вооружена русскими винтовками образца 1858 года. Никакой серьезной силы эта армия не представляла, однако, боевой дух ее был исключительно высок, особенно после того, как Пий IX благословил дело объединения Италии. Боевой дух был, наверное, самый высокий из числа европейских армий.

Интереснее обстояли дела с Францией. После решительной победы Конфедерации в гражданской войне 1861-1862 в Северной Америке, в которой Франция выступила на стороне северян, оказывая им политическое и экономическое содействие (в отличие от истории, которую помнил Саша, где Франция поддержала южан), последовал новый крах. В 1862 году в рамках доктрины Монро объединенная армия КША, САСШ и Мексики под командованием русского принца выступила к месту высадки французских войск и предотвратила ее без боя. Производить десантирование с боем против превосходящих частей хорошо вооруженного противника французские войска были не готовы ни физически, ни морально. Эти два серьезных поражения привели к тому, что поддержка Наполеона III внутри Франции очень сильно упала. Фактически, его власть держалась на одном честном слове, так как не было не только военных и внешнеполитических побед, но и реформ, которые так жаждали в широких массах населения.

Помимо этого, весь 1865 год шло восстание берберов в Алжире, что оттягивало на себя все силы Третьей Империи. Но это не сильно помогало. К началу 1866 года французскими войсками были рассеяны или уничтожены все крупные соединения повстанцев. Однако, после того как в марте, прибыв лично в эти места, Наполеон III произнес совершенно невменяемую речь, которая никак не коррелировалась с действиями французов, восстание вспыхнуло с новой силой. Император был вынужден спешно удалиться, а ряд французских частей в течение весны были разбиты в пустыне. Конечно, арабы не имели возможности встречаться с намного лучше вооруженной французской армией в открытых боях, поэтому они ее терроризировали легкими набегами и портили источники воды. Все части отправленные вглубь Алжира погибли или понесли сопоставимые с уничтожением потери. Повстанцы закрепились в Атласских горах и без устали терроризировали колониальную администрацию. Только за 1865 год, в боях с повстанцами, Наполеон III потерял больше тридцати тысяч солдат и офицеров убитыми, умершими в походах или просто пропавшими. Огромные потери! И это не считая очень большого числа раненых и заболевших. Конечно, арабам тоже досталось, потому как озверевшие от такого сопротивления 'лягушатники' убивали всякого, кого подозревали в помощи повстанцам. Это привело к очень серьезным жертвам не только у восставших, но и среди мирного населения. Сложно оценивать потери арабов, но за триста тысяч убитых и раненых они перевалили совершенно точно. Впрочем, это только подогревало и озлобляло их.

Императору пришлось совершенно сосредоточиться на делах Алжира, чтобы его не потерять, не отвлекаясь на разборки в центральной Европе. При этом его силы были сильно ограничены, так как приходилось держать в самой метрополии некоторые регулярные части, дабы не оголять границы и оберегать столицу от восстаний. Из-за чего, все операции в Алжире проводились силами оперативно формирующихся частей, на что уходило очень много ресурсов. При этом следует отметить, что табакерочные винтовки поступали на вооружение формирующихся частей в незначительном количестве из-за их острой нехватки, то есть, приходилось вооружать эти, в сущности, ополчения, старыми винтовками Минье, заряжаемыми с дула. Дошло до того, что были размещены заказы на эти уже решительно устаревшие стрелковые 'девайсы' в ряде частных компаний, так как они выходили дешевле и быстрее. И это только винтовки. Фактически, вся Франция работала на эту войну, выводя с трудом государственный бюджет в ноль. Конечно, частные коммерческие предприятия неплохо на ней зарабатывали, но, только они. Франция была не готова ввязывать в какие-либо военные операции в Европе. И когда она станет к этому способна, не имелось возможности даже предположить. Обострение приобрело такую силу, что во французской печати открыто стали призывать к полному геноциду коренного населения Алжира, которое никак не может принять 'цивилизацию', сопротивляясь ей всемерно. Эта мысль была довольно популярна как в среде народа, так и в среде государственной элиты.

В сущности, только затяжная война с повстанцами в Алжире и удерживало народ от восстания, так как эта земля считалась французами собственностью Франции. Легкий ажиотаж большой колониальной войны отвлекал от внутренних проблем и давал Наполеону III все шансы на удержания своей власти.

Великобритания чувствовала себя не лучше Франции. После успешной 'археологической экспедиции' цесаревича в Иран, в ходе которой, Афзула получил партию русского оружия и смог взять власть в Афганистане в свои руки, для Англии наступила 'веселые деньки'. Де-факто, на севере Пенджаба началась партизанская война. Малые группы по десять-пятнадцать человек, вооруженные заряжаемыми с дула винтовками, из засад обстреливали отряды английских колониальных войск и их союзников. Дав залп они, не вступая в бой, отступали в неизвестном направлении.

По отчету Андрея Кулебяки - русского офицера и рыцаря ордена 'Красной звезды', который находился инструктором при штабе повстанцев, дела англичан в Пенджабе были очень плохи. Уже через квартал подобной партизанской войны большая часть колониальных войск была выбита. При этом получилось парализовать почтовое сообщение, прекратить любое патрулирование и вообще - фактическая власть в регионе ушла из рук британской короны. Хотя формально, все было нормально. Да, процветал бандитизм, но Пенджаб признавал Индийскую империю (которая через личную унию была объединена с Великобританией), а лезть в это смертельно опасное болото англичане не желали. Тем более что попытка британской администрации восстановить фактический контроль над этими землями привела к тому, что через две недели пребывания в долине, пехотная бригада была вынужден отступить, по причине солидных потерь. Местные феодалы встречали англичан приветливо, в их домах было безопасно, а они сами, молили о том, чтобы королева ввела армию в долину, дабы защитить их от разгулявшегося бандитизма. Но вот за пределами их укрепленных поселений англичане гибли как мухи. Важным нюансом было то, что повстанцы всегда забирали с собой убитых и раненых, из-за чего создавался сильный мистический эффект. Поэтому, вице-король Индии сэр Джон Лоуренс, принимает решение о прекращение попыток восстановить контроль над Пенджабом. Тем более что тот де-юре не высказывал никакого неповиновения. Даже более того, присылал какие-то налоги, пусть и довольно скромные. О чем он и отписал в своем подробном докладе премьер-министру.

Из-за этого обстоятельства уже в январе 1866 года произошел съезд местных феодалов. К этому моменту, ни одного живого англичанина на территории Пенджаба уже не имелось.

Перед собравшими феодалами выступил майор русской армии, рыцарь ордена Красной звезды, Андрей Кулебяка, призвавший к восстановлению Сикхской империи. Ему возразили, что партизанская война - это хорошо, но открыто выступить у них нет никакой возможности. Подобный поворот был предусмотрен, а потому Андрей зачитал перед уважаемым собранием обращение цесаревича Российской империи, предлагавшим закупать у него оружие и обучать офицеров. Само собой, не бесплатно, но он заламывать цену не будет, так как стремиться помочь им возродиться в виде независимой и самостоятельной Сикхской империи.

Последовала очень ожесточенная перепалка, которая, в конечном итоге, завершилась десятком трупов и единогласным принятием предложения Андрея. Поэтому, уже в конце мая 1866 года в Москву вошел караван. Сто пятьдесят молодых отпрысков пенджабских феодалов в возрасте от шестнадцати до двадцати двух лет пришли в сопровождение небольшой делегации из тридцати умудренных годами мужей и приличного количества вьючных лошадей с подарками и платой.

Соответственно, вылазки повстанцев против англичан и сочувствующих им продолжились, только уже в соседних землях. Медленно, но уверенно Англия теряла власть над северо-западными землями Индии.

Помимо этого, серьезно обострились дела в Ирландии. Уровень бандитизма просто превзошел все известные границы. Настолько, что Великобритании пришлось даже вводить войска, чтобы защитить Дублин. Дело в том, что Александр не советовал устраивать террористические акты и политические убийства, чтобы не подставить под удар ирландский народ. Вместо этого Ирландский освободительный фронт занимался ограблениями британских банков и разбойным грабежом, нападая на отдельно стоящие поместья англичан. Ситуация настолько усугубилась, что к началу 1866 года все англичане, занимающие официальные посты в администрации Ирландии, просто боялись выходить из своих квартир. В самой 'Старой доброй Англии' дела обстояли сильно лучше, но, количество преступлений, было поразительным. Правительству потребовалось как-то с этим бороться, но пока все было бесполезно.

Также усиливалось брожение в Шотландии, где все громче звучали призывы к независимости или хотя бы широкой автономии, и Уэльсе, где осенью 1865 стали появляться листовки, объявлявшие англичан обычными грабителями и бандитами, которые не дают кельтам спокойно жить. Причем особой чертой стало то, что никаких официальных организаций, с которыми можно было урегулировать эти вопросы, не появлялось. А брожение в широких массах шло со все нарастающей силой. Правительство было в растерянности. Вводить войска и подавлять мятежи? Какие мятежи? Народ просто выражает недовольство, но даже на митинги не собирается. Ловить бандитов? Безусловно, было нужно, что только за 1865 год привело к росту расходов на работу Скотланд-Ярда в три раза. Однако организованная преступность была ему пока не по зубам. Кое-кого ловили, но каждый раз банды воскресали как птица Феникс. Но главная беда заключалась в том, что эффективность работы полиции падала с каждым днем, так как по совету цесаревича, значительная часть украденных сумм шла на подкуп разных чинов Скотланд-Ярда.

В сложившихся условиях внутренней нестабильности в Метрополии и очевидно назревавшего крупного восстания в Северной Индии, в чем и премьер-министра, и вице-король Индии были абсолютно уверены, не позволяли Великобритании вмешиваться в вопросы континентальной политики. По крайней мере, далее чем это было возможно на формальном уровне. То есть, начать войну, Англия была не в состоянии. Иными словами, в предстоящей войне складывались естественные коалиции Пруссии с Италией и Австрии с Данией. Датчане, конечно, не очень желали объединять свои усилия с Австрийской империей, но понимание, что их главным и общим врагом является Пруссия, позволило начать договариваться. Тем более что в случае победы Австрия гарантировала возвращение Датскому королевству Шлезвиг-Гольштейна в качестве полноценной провинции с выводом ее из Германского союза. Несколько противоестественный, можно даже сказать - вынужденный союз по расчету.

Франция и Великобритания оставались только в роли сторонних наблюдателей, так как своих проблем у них было по горло. Силы были примерно равны. И исход предстоящей войны, по всей видимости, зависел от того, как поведет себя Российская империя. В Австрии, из-за этого вопроса очень сильно переживали, так как у Санкт-Петербурга имелся 'зуб' на нее за поведение в Восточной войне. Поэтому, на Россию шло политическое давление со стороны Франции и Англии, направленное на умышленное примирение ее с юго-западным соседом. Западную Европу пугало решительно поражение Австрийской Империи, каковым оно будет, если в дело вступит Россия, и особенно, если этот вопрос будет курировать молодой и 'зубастый' цесаревич. Так как в этом случае развал этого крупного и хорошо предсказуемого игрока становиться очевиден и безальтернативен. Это понимали и в Вене, стараясь максимально сгладить противоречия со своим весьма опасным восточным соседом. Впрочем, император Александр II пока не делал никаких заявлений, будучи в курсе того, что Бисмарк с Сашей начали какие-то переговоры. В Лондоне об этом тоже знали. Как и о том, что железный канцлер уехал от цесаревича в совершенно расстроенных чувствах. В общем - игра бульдогов под ковром набирала обороты.

Бисмарк и Вильгельм медлили, поэтому, чтобы подлить масла в огонь, цесаревич предпринимает 7 мая официальную поездку в Будапешт к Андрашу. Само собой, как частное лицо и предприниматель, дабы продолжить переговоры об открытие оружейного завода в Венгрии. Достаточно быстротечная поездка, сопряженная с прогулкой по Дунаю и осмотром того, как Венгрия готовиться к наступлению русских войск. Цесаревичу показали подробные карты, которые он 'захватит' в небольшой пограничной заставе. Также он посмотрел на то, как спешно ремонтируют мосты по предполагаемому маршруту наступления. Взглянул на несколько продовольственных магазинов для 'Австрийской императорской армии', которые сооружали рядом с удобными для снабжения русских местами. В общем, Саша остался довольным. Венгерская аристократия и буржуазия, проникнувшись реальной перспективой получения независимости, рвала на себе 'последнюю бязевую рубашку', но старалась не упустить этого шанса.

Это не считая того, что потихоньку начались работы по формированию офицерских штатов новой армии, оную под предлогом организации антироссийского ландвера будут формировать в Венгрии в ходе предстоящей войны. Александр встретился с несколькими такими офицерскими собраниями: смотрел на настроения людей и высказывался в пользу независимой Венгрии, вызывая всеобщее одобрение. В Будапеште его застала телеграмма, в которой говорилось, что Пруссия готова продолжить переговоры. Видимо Бисмарк с Вильгельмом очень испугались того, что цесаревич сможет добраться до Вены. Ведь что мешало Францу-Иосифу пообещать Саше Галицию, Лодомерию и Буковину просто за то, что Российская империя будет тихо 'курить бамбук', наблюдая за войной в Центральной Европе?

Впрочем, прежде чем отбыть в Москву, а больше нигде Саша с Бисмарком для предварительных переговоров встречаться не собирался, произошел один небольшой эпизод в Будапеште, на котором стоит заострить внимание.

23 мая 1866 года в Будапеште произошла встреча Великого князя Московского и цесаревича Российской империи, Александра Александровича Романова и Альберта (Ансельма) Соломона Ротшильда, который являлся главой австрийской ветви этой во многом примечательной династии. Никакого особенного смысла в их встречи для сторонних наблюдателей не было, и она вряд ли бы состоялась, если бы цесаревич не пригласил Альберта личным письмом.

- Дорогой друг, я рад, что вы нашли время на встречу со мной, - Александр вежливо улыбнулся, чуть кивнул головой вошедшему банкиру, впрочем, не вставая, дабы подчеркнуть разницу в положении встречающихся сторон.

- И я счастлив вас видеть, ваше императорское высочество. Я прочитал ваше письмо, а потому, полон нетерпения узнать - что же вы хотите предложить мне?

- Присаживайтесь, Альберт Соломонович, в ногах правды нет, - Саша указал на специально поставленное подле него кресло. - Вы понимаете, тут такое дело… - он немного замялся.

- Я понимаю, - Альберт лукаво улыбнулся, чуть кивнул, - разговор останется сугубо между нами.

- Отлично. Я хотел с вами обсудить несколько вопросов и, если мы договоримся, провернуть ряд совместных дел. Вас это интересует?

- Мне сложно ответить, ваше императорское высочество…

- Александр, называйте меня просто Александр. Давайте обойдемся без этих излишних формальностей.

- Хорошо. Александр, я бы хотел услышать те предложения, которые вы хотели мне сделать, прежде чем ответить своим согласием или отказом на них. Вы же понимаете, в слепую играть нет никакого смысла.

- Понимаю. Хорошо. В сущности, у меня к вам три предложения, они звучат так: Австрия, Франция и Израиль. - Альберт удивленно поднял брови, но промолчал, а Саша продолжил. - Они будут реализовываться последовательно и к взаимной выгоде обоех сторон.

- Александр, вы интригуете меня. Нельзя ли по подробнее?

- Хорошо. Австрия. Дело в том, что Габсбурги меня порядком расстроили, когда предали Россию в Восточной войне. Я хочу вернуть им долг с очень большими процентами. То есть, вы, наверное, понимаете, что участие России в предстоящей войне дело решенное, как и то, на чьей стороне она выступит. Однако я хотел бы максимально минимизировать потери своих солдат. Да и австрийских тоже. Поэтому, мне нужна ваша помощь.

- И в чем она будет заключаться?

- После вступления России в войну в Вене должно произойти восстание. И образоваться обычная коммуна. Что будет с Францем-Иосифом и его семьей меня не интересует. Пусть хоть погибнут в пожаре восстания - это дело Австрии. - На слове 'погибнут' Александр сделал особый акцент и выдержал легкую паузу, вызвав легкую ухмылку на лице Альберта, который все понял. - Мне важно только то, чтобы Вена, к моменту подхода русских войск к ее пригородам, сформировала временное правительство, с которым можно будет вести переговоры. Хотелось бы избежать штурма и, соответственно, разрушения австрийской столицы.

- А что это даст Ротшильдам?

- Австрию во главе с марионеточным правительством. Само собой, падение Габсбургов приведет империю к развалу, но это неизбежно. Богемия и Венгрия отойдут совершенно точно. Сейчас, я думаю, это сложно обсуждать, так как тот хаос, в который погрузятся земли Габсбургов, носит довольно непредсказуемый характер. Конечно, Ротшильды получат не всю Австрийскую империю в фактически владение, а только ее часть, но это тоже не мало. Вам это интересно?

- Вполне. Какие сроки?

- Думаю, дело начнется не раньше весны следующего года. Успеете?

- Да.

- Отлично. Как вы понимаете, после Австрии будет Франция. По тому же сценарию. А потом Израиль.

- Но Израиля ведь нет. Это умозрительная страна, о которой мечтают некоторые евреи.

- Мечтают? Давайте воплотим в жизнь эту мечту. - Альберт посмотрел внимательно и очень подозрительно на цесаревича и спросил:

- А зачем вам это? - причем на слова 'вам' был сделан очень резкий акцент.

- Честно?

- Я на это надеюсь.

- Создание этой страны неизбежно. Рано или поздно она появиться. Поэтому я хочу сделать это и закрыть подобный вопрос, дав евреям России, которым не нравиться у нас жить, место, куда они смогут уехать. Вы ведь понимаете, что в Европе с каждым годом растет антисемитизм. Это объективный процесс, связанный с деятельностью вашей диаспоры и я с этим ничего поделать не смогу ни в России, ни где-то еще. Будут погромы. Будут грабежи. Будут убийства. Поэтому, я считаю разумным подготовиться заранее к худшему. В России много евреев. И я хочу, чтобы в случае нарастания напряженности им было куда уехать. Кровь в этом деле ни к чему хорошему не приведет.

- Если вы так печетесь о евреях, то почему бы вам не отменить законы их дискриминирующие? - Альберт продолжал подозрительно смотреть на Сашу.

- Проблема не в евреях, проблема в их диаспоре. С точки зрения государства и права ее можно квалифицировать как организованную преступную группировку. Не только еврейскую - любую. В России на данный момент есть только она и ее влияние велико. Если я, придя к власти, отменю законы, дискриминирующие евреев, то спустя некотороевремя большую часть важных постов в государстве будет занята представителями этой национальности. В первую очередь за счет помощи диаспоры. Тут есть одно важное 'но'. Дело в том, что заняв посты с помощью диаспоры, эти люди будут работать не на государство, а на диаспору. К чему это приведет? - Альберт криво улыбнулся. - Да, да. Именно к этому. Я ничего не имею против вашего народа, но это еще не значит, что я готов пойти на самоубийство Российской государственности. Я говорю открыто, чтобы между нами не было недопонимания.

- Это очень похвально. Впрочем, ответить хоть сколь-либо ясно на ваше предложение я пока не могу. Мне нужно посоветоваться.

- С родственниками, как я понимаю?

- Да.

- Как скоро вы сможете дать свой ответ?

- Два месяца вас устроит?

- Хорошо. Кстати, вы не спросили относительно того, где я хотел бы видеть Израиль?

- А это имеет смысл? Думаю, важен сам факт вашего желания помочь в создании этого государства. Меня только один вопрос волнует - вам про Израиль кто-то подсказал?

- Нет. Дело в том, дорогой Альберт, что его создание уже давно настолько очевидно, что только предрассудки правящих домов сдерживают факт его появления.

- Хм… - Родшильд задумчиво потер затылок и задумчиво посмотрел на Александра. - Необычный вы человек.

- Мне приятно это слышать. Впрочем, все вопросы, которые меня интересовали, мы обсудили. У вас есть по ним желание что-то уточнить?

- Мне нужно посоветоваться. И если мы примем ваше предложения, что очень вероятно, то можно уже будет обсуждать детали. А пока, к сожалению, я думаю, как говорят у вас в России, нет никакого смысла делить шкуру неубитого медведя.

Когда 2 июня Александр добрался до Москвы, несколько встревоженный Бисмарк его там уже ждал второй день.

…

- Ваше императорское высочество, мы очень хотим, чтобы Россия помогла нам в этой войне, но то, что вы просите мы не можем дать. Давайте говорить прямо - Пруссия выступает в качестве объединителя земель, населенных немцами. Как в таких условиях мы можем вам передать Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию? - Бисмарк развел руками, выражая свое непонимание. - Ведь если мы это сделаем, то потеряем всякую поддержку в глазах собственного народа, и войны с Францией не будет. Северные германские земли не поддержат Пруссию, которая так легко отдает свои коренные владения.

- Я рад, что вы стали говорить прямо. - Саша улыбнулся. - И что вы надумали?

- Вас заинтересует прусская провинция Позен, то есть, великое княжество Познаньское? Оно населено преимущественно поляками, и мы можем ее передать, 'дабы воссоединить польский народ в границах Российской империи'.

- Взамен вы хотите, чтобы Россия поддержала вас в войне против Австрии и предоставила пятнадцать тысяч винтовок при пяти миллионах патронов? Само собой, отказавшись от претензий на Шлезвиг-Гольштейн и Восточную Пруссию?

- Да. Именно так.

- А что с Данией?

- В каком смысле?

- Вы же понимаете, что она тоже примет участие в войне, попытавшись вернуть утерянное герцогство.

- Да, это очевидно.

- Вам что-то еще с Дании нужно?

- Нет. Пруссии от Датского королевства ненужно ничего.

- Хорошо, тогда я хотел бы расширить интересы Российской империи несколькими пунктами. - Бисмарк предельно сосредоточился на цесаревиче. - Во-первых, после разгрома Австро-датской армии, Российская империя хотела бы забрать датские колонии. Исключая, конечно, Фарерские острова и Исландию, за которые костьми ляжет Великобритания. Во-вторых, Германская империя должна будет предоставить России территорию под военно-морскую базу на побережье Северного моря в вечное владение. Желательно недалеко от предполагаемого места прохождения судоходного канала. Не думаю, что вам будет очень обременительно совершить подобный акт дружбы и взаимопомощи. В-третьих, Кристиан IX подпишет договор о совместной защите датских проливов совместно с Пруссией и Россией. Иными словами, предоставит территорию под создание военно-морских баз, необходимых для полноценной блокировки проливов в случае военной угрозы. Вас устраивают такие дополнения?

- По первому и третьему пункту возражений нет, особенно по третьему, который служит не только укреплению России на Балтийском море, но и Пруссии. А вот по второму предложению я вынужден отказать. Дело в том, что Пруссия не располагает землями на побережье Северного моря, которые можно было бы использовать в качестве военно-морской базой. То есть, мы рады бы вам их выделить, но нечего. Или вам будет достаточно просто обычной бухты для строительства порта, который толком и не укрыть от нападения эскадры противника?

- Так уж и нет?

- Поверьте мне на слово. Мы уже обследовали все западное побережье Шлезвиг-Гольштейна. Даже самим взять нечего.

- Хм… - Александр задумался, сфокусировав свой взгляд куда-то вдаль.

- Я предлагаю вот что. - Саша моргнул и сосредоточился на лице собеседника. - Пруссия может заключить с Российской империей договор, согласно которому, военные корабли России смогут находиться в любом порту королевства неограниченное время, а не только согласно регламенту, установленного международными соглашениями. Помимо этого, вы можете взять у Дании остров Бронхольм, он ей давно используется как морская база.

- Борнхольм? В принципе, на Балтике у нас достаточное количество баз, но остров действительно удобный. Хорошо. Я думаю, это интересная идея. Значит, по рукам?

- Да. - Бисмарк ответил сходу, не медля.

- Отлично. Совместными усилиями мы закроем Балтийское море от вездесущих англичан. Теперь же, нам надлежит не медля, выдвигаться в Санкт-Петербург, где и завершить наши переговоры через подписание двухстороннего договора.

- Может в таком случае, раз мы теперь официально союзники, цесаревич изыщет возможность поставить в Пруссию большее количество оружия?

- Это второстепенные детали, которые вполне решаемы. Теперь же нам важно завершить начатое дело и оформить наши отношения. Через три часа отбывает мой личный состав на Санкт-Петербург, вы успеете собраться?

- Да.

- Отлично. Тогда жду вас на Николаевском вокзале через три часа. В поезде у нас будет много времени, чтобы утрясти все детали, касающиеся предстоящей войны.

Весна 1866 года была очень насыщенной и напряженной.

Завершились переговоры в Санкт-Петербурге, в ходе которых князь Горчаков и Бисмарк подписали договор 'о вечной дружбе' с перечнем секретных статей, описывающих интересы этих стран в предстоящей войне. Причем уже в ходе переговоров, цесаревич личным курьером отправил письмо к Гарибальди, прося того прислать полномочного посла для заключения союза в предстоящей войне. Но тот поступил иначе и лично выехал в столицу России на довольно быстром паровом корвете. Об этом событии Саша незамедлительно известил Бисмарка, приглашая того присоединиться, дабы переработать уже заключенное соглашение в общий договор.

19 июня 1866 года состоялись трехсторонние переговоры. Официально обсуждались поставки вооружения. По Санкт-Петербургскому протоколу, подписанному 23 июня, Российская империя обязалась поставить двадцать тысяч винтовок и десять миллионов патронов Пруссии и десять тысяч винтовок и пять миллионов Италии. В Вене паниковали, хотя Россия продолжала держать публичный нейтралитет. Франция и Англия также не вмешивались, по крайней мере, официально, так как из Санкт-Петербурга не поступало сообщений о подготовке к войне - император лишь улыбался и вежливо объяснял, что Россия мирная страна и не желает ни на кого нападать. Впрочем, слухи о том, что цесаревич готовит решительный разгром Австрии по Европе ходили упорные.

О чем переживали не только Габсбурги. Британский парламент, озадаченный тем, что, по всей видимости, идет какая-то тайная подготовка к решительному и полному разгрому Австрийской империи, не мог сидеть в стороне. Так как это не входило в его планы вообще никак. По этой причине, уже в июле того же года в Триест перешла дежурная эскадра из пяти британских фрегатов. Помимо этого, для вооружения австрийских резервистов Великобритания направляла сорок тысяч винтовок Энфильда и до ста единиц разнообразных артиллерийских систем, правда, гладкоствольных. Кроме того, для решения основных финансовых затруднений Австрии, Англия предоставляла ей большой кредит в триста миллионов флоринов.

Франция, как и Великобритания, не имея возможности помочь войсками, активизировала работы по изготовлению переделочных, так называемых 'табакерочных винтовок' для Австрии, которые и без того вели ряд частных компаний. Впрочем, не желая отстать от своего северного соседа в вопросах 'финансовой оккупации', она довела свой кредит Габсбургам до трехсот пятидесяти миллионов флоринов. В итоге, это привело к тому, что Франц-Иосиф I имел уже к августу 1866 года около полумиллиарда флоринов бюджетного профицита, который был преимущественно сосредоточен в специальном военном фонде - его планировалось 'распечатывать' только в случае войны для острых государственных нужд. Ну и с оружием стало сильно легче. В общей сложности на конец лета текущего года, в армии Австрийской империи имелось уже около трехсот пятидесяти артиллерийских орудий самых разных систем, сорок пять тысяч 'табакерочных винтовок' и до ста десяти тысяч старых, заряжаемых с дула 'девайсов' трех разных видов: Энфильда, Лоренца и Минье. Так что, в целом Австрия была готова к тому, чтобы достойно встретить своих соперников. Это не считая того, что поставки 'табакерочных винтовок' продолжались.

Параллельно, Великобритания занималась укреплением боеспособности Датского королевства. В частности, за весну-лето 1866 года было произведено и поставлено в Копенгаген полторы сотни однотипных полевых двенадцатифунтовых пушек Армстронга и по сотне осколочно-фугасных выстрелов к каждой. При этом количество выстрелов росло с каждой поставкой. Плюс к этому, на деньги британского парламента, был сделан заказ на двадцать тысяч винтовок Шарпса модели 1859 года. Официально они закупались для вооружения английской пехоты, неофициально же - списывались на склады сразу после де-юре получения и направлялись в Данию. Выпуск боеприпасов к ним был налажен на самом Туманном Альбионе. Франция тоже помогала Дании, но не так серьезно, как Австрии. В первую очередь, конечно, за счет капитального ремонта кораблей ее флота.

Глава 7

Из жизни хомяков

(итоги 1866 года)

Осенью немного поутихли страсти вокруг предстоящей войны в Центральной Европе, так как всем стало ясно, что никто ее начинать до весны следующего года не будет. Ротшильды ответили согласием и стали готовиться к большой авантюре в Вене. Все-таки подготовить полноценное восстание не так-то просто, тем более управляемое. Вся Европа затихла - стала чинно готовиться к войне, накапливая оружие, боеприпасы, продовольствие и прочие, очень нужны для предстоящего дела вещи.

Елена не смогла выехать в Санкт-Петербург из Лондона, так как сильно простудилась. Из-за чего осталась в Великобритании до весны. Впрочем, Александр не горевал, так как приятно проводил время со своей тайной любовницей - баронессой Юлией Петровной Вревской, которая, будучи фрейлиной его мамы, использовалась ею для личной переписки с сыном. Из-за чего те виделись весьма регулярно и на вполне законных основаниях.

В свои двадцать четыре года эта женщина была весьма хороша собой, и кроме того - обладала приличными знакомствами в среде мировой творческой элиты. С ней было о чем поговорить.

Их связь завязалась незадолго до отъезда жены в Лондон и носила, поначалу, совершенно платонический характер - Юлия Петровна заинтересовалась цесаревичем как неординарной личностью. Но уже спустя месяц случилось так, что легкий флирт и заигрывания перешли в обычный секс прямо в кабинете. Конечно, Александр переживал, что их связь станет достоянием общественности, но, к счастью, баронесса оказалась умной женщиной, понимающей всю щекотливость ситуации. Ведь цесаревич держал марку крепкого семьянина и верного мужа, дабы подавать положительный пример не только остальному дворянству, но и просто своим последователям. Поэтому, их связь продолжала быть тайной - ни одна живая душа не знала о том, чем они занимаются во время приватных встреч. Тем более что подобная форма общения (приватные переговоры) была характерна для цесаревича вне зависимости от пола собеседника.

Впрочем, год прошел не только в политических играх и любовных интригах.

Железная дорогая на Ярославль была завершена еще до конца июня, после чего, тот строительный батальон, что ее достраивал, перебросили на южное направление в качестве усиления имеющихся там сил.

Киевская железная дорога на удивление успешно протянулась от Москвы до Льгова. Огромная работа! Четыреста километров построенного 'с нуля' двухколейного железнодорожного полотна и сто восемьдесят - перешитого и расширенного. Работы шли день и ночь, без выходных, сменными бригадами строительных батальонов с третьего апреля по девятое ноября включительно, то есть, двести двадцать четыре дня подряд. Даже с учетом дождей и прочих затруднений строительные батальоны смогли выдавать в среднем по 1,7-1,8 км железнодорожного полотна в сутки. Правда, за это пришлось заплатить тем, что сопутствующая инфраструктура оказалась совершенно не обустроена. Даже вокзалы и те оставляли на откуп местным властям. В сложившейся ситуации они не имели практически никакого значения - главное было успеть до начала войны провести железнодорожную ветку как можно ближе к театру боевых действий.

Александр, расставляя приоритеты, делал упор на главном. Потом, завершив развертывание основной линии, можно будет развивать получившуюся транспортную магистраль, имеющую серьезное стратегическое значение, как с военной точки зрения, так и с экономической. Почти девятьсот километров двухколейной железной дороги хорошего качества от Ярославля до Льгова - это для Российской Империи 1866 года было очень существенным достижением за те два года, что Саша занимался этим вопросом. Мало того, в 1867 году имелись все основания считать, что магистраль достигнет Киева и, как следствие, станет еще большей протяженности - до тысячи трехсот километров.

Впрочем, строительство железной дороги выходило недешево. Общие затраты с учетом закупки техники, издержек на приобретение или производство снаряжения и обучение персонала, изготовление всего необходимого имущества (например, рельсы Р50) вышли к концу 1866 года на отметку сорок миллионов рублей серебром. То есть, общая усредненная стоимость постройки одного километра железнодорожного полотна выходила в районе сорока двух тысяч рублей. И были все основания полагать, что в дальнейшем, можно будет снизить затраты до тридцати тысяч. Насколько это много? Как уже говорилось выше, на строительстве Троицкой железной дороги, образцовой для того времени по организации и экономии, каждый километр обходился в шестьдесят-девяносто тысяч рублей.

Почему получилось сделать дешевле в два с лишним раза? Тут была совокупность причин. Во-первых, конечно, валовая механизация, которая многократно ускорила труд. Во-вторых, использование строительных батальонов с прекрасной организацией, дисциплиной и мотивацией к труду (оплата, питание, медицина, форма, инвентарь). В-третьих, жесткий учет и контроль над расходованием средств, серьезно сокращающий хищения. Все это в совокупности привели к тому, что стоимость строительства железнодорожного полотна очень сильно упала, а скорость - возросла. Нигде в мире не могли строить так быстро, дешево, да еще и столь незначительными силами! Ведь всего на строительстве было задействовано девять механизированных строительных батальонов, каждый полной численностью по четыреста тринадцать человек - суммарно, без малого четыре тысяч. Да при 278 единицах паровой техники (не все 524 купленные единицы получилось подготовить к эксплуатации).

Впрочем, у того подхода к валовой механизации, что использовал цесаревич, всплыла негативная сторона. Точнее две. Во-первых, разношерстный парк паровой техники очень сильно затруднял вопросы организационного характера. Из-за чего замедлялось и, как следствие, удорожалось строительство. Да и снабжение запчастями было затруднительно. Во-вторых, в среде используемых агрегатов встречались разные модели, в том числе и весьма несовершенные. Это привело к тому, что к концу сезону из 278 первоначально задействованных 'паровиков' 53 было выведено из строя и требовало капитального ремонта.

Подобные, весьма неприятные факторы, привели к тому, что в ноябре перед главным инженером завода 'Гудок' Ипполитом Антоновичем Евневичем была поставлена задача - спроектировать отечественный паровой трактор на основе опыта двухлетних эксплуатаций самых разных моделей. Тем более что в КБ при Коломенском заводе паросиловых установок были завершены в целом исследования прямоточного V-образного парового двигателя. Что открывало очень широкие возможности для Ипполита Антоновича и его помощника - тридцативосьмилетнего Федора Абрамовича Блинова, который совершенно случайно прибился к заводу, устроившись туда обычным разнорабочим и за полтора года, поднялся так высоко исключительно за счет своей смекалки и трудолюбия.

По техническому заданию, которое выдал Евневичу цесаревич на 'Легкий трактор ЛТ-1' тот должен был получиться просто шедевром. Колесная машина со снаряженной массой не более шести тонн и мощностью силовой установки в тридцать лошадиных сил. По большому счету, подобное решение было на гране фантастики для 60-х годов XIX века, если бы у Саши не было 'в рукаве' прототипа прямоточного V-образного парового двигателя. Мало кто о нем знает. Да и Александр бы не узнал о подобной конструкции, если бы в свое время не увлекался историей.

Появился этот аппарат в 20-е годы XX века, когда в ходе весьма обширных исследований смогли разобраться в причинах низкого КПД паровых двигателей и придумать, как некоторые из этих недостатков компенсировать. Поэтому, уже у прототипа прямоточной паровой машины, который был сконструирован в КБ Коломенского завода к зиме 1866 года, при использовании конденсатора и расширителя получилось достигнуть 17% КПД. Это было чем-то невероятным! Так как большая часть паровых машин обладал всего 3-4%, редко поднимаясь выше (и то, только на кораблях, так как конденсаторы больше нигде толком и не использовали). Иными словами, шанс создать нормальный трактор на паровой тяге, был вполне реальный.

В ходе развития операции 'Каменный цветок' по строительству железной дороги от Москвы до Киева всплыла небольшая, но неприятная подробность. Дело в том, что высокая концентрация сил на участке приводила к снижению общей эффективности всего предприятия из-за того, что участники начинали друг другу мешать. Опыт показал, что, для поддержания самого высокого соотношения скорости строительства к затратам ресурсов, оптимальным является использование трех строительных батальонов. Этот вывод очень хорошо перекликался с тем, что Александр читал в свое время относительно египетских пирамид. Там получалась смешная вещь с точки зрения организации и логистики - увеличение численности сотрудников, конечно, повышало эффективность, но, достигну определенной отметки, обусловленной уровнем развития экономики, связи и транспорта, с каждым новым человеком начиналось падение КПД. То есть, просто согнать рабов и быстро построить пирамиду, можно было только в больной фантазии египтологов. И более того, полученный Александром вывод отлично коррелировался с еще не открытым в этом мире законом Парето, который гласит, что 80% всех доходов приносят 20% приложенных усилий, остальные 20% доходов, приносят оставшиеся 80% усилий.

Поэтому, в план операции 'Каменный цветок' на 1867 год были внесены серьезные коррективы. Батальоны сводились в три военно-строительных полка, которые разводили по трем основным векторам работы.

Первым направлением стал пресловутый Киев, на строительство дороги к которому был оставлен 1-ый военно-строительный полк под командованием Петра Антоновича Борейша. Перед ним стояла задача в минимальные сроки, после просыхание земли весной, завершить строительство железнодорожной ветки до Киева, то есть, оставшиеся без малого четыреста километров. Громко сказано 'в кратчайшие сроки', так как по предварительным расчетам весь 1867 год на это и уйдет.

Вторым направлением работ, согласно доработанному плану операции 'Каменный цветок', стал Нижний Новгород или Московско-Нижегородская железная дорога, протяженностью четыреста десять верст. Она была построена изначально с одной колеей, поэтому, в задачу Александра Аполлоновича Верховцева, командира 2-ого военно-строительного полка, входило расширение полотна, укладка второго пути и прошивка уже имеющегося нормальными рельсами. Само собой, в новом стандарте (1854-мм). Не самая простая работа, особенно учитывая тот факт, что предстояло модернизировать, а то и вовсе перестроить все имеющиеся мосты.

Заключительным вектором работ стало северное направление. Тут у цесаревича, поначалу имелась дилемма - или начинать перепрошивку Николаевской железной дороги, или продолжить строительство Ярославской далее на север, по направлению к Вологде. Колебался он не долго - ровно до того момента как произвел предварительные расчеты. Оказалось, что мощностей Московского металлургического и рельсопрокатного завода просто не хватит для того, чтобы обеспечить третье направление работы. Банально не было рельсов для этого. Поэтому был выбран совершенно иной вариант - обустройство инфраструктурой Ярославской железной дороги. То есть, строительство нормальных вокзалов, разъездов, сортировочных станций и прочего. Ведь Саша и эту дорогу гнал 'кавалерийскими темпами', проложив, но, не оснастив как следует.

Понятное дело, что данное затруднение, упиравшееся в недостаток промышленных мощностей, нужно было как-то решать. Поэтому 17 декабря 1866 года в Николаевском дворце прошло расширенное совещание центрального комитета Всероссийского промышленного общества (ЦК ВПО), Путилова, Аркаса и цесаревича. Обсуждались вопросы консолидации промышленных мощностей Москвы, Нижнего Новгорода и ряда других городов, а также, создание новых заводов.

В первую очередь, конечно, Александра интересовал Нижегородский механический завод в Сормово. Да и не только он. Ситуацию с московским промышленным анклавом необходимо было развивать, обвешивая его внешними связями с удаленными предприятиями через производственные цепочки. Например, Коломенский завод паросиловых установок 'Бобер' уже выпускал паровые машины высокого давления компаунд с тройным расширением. На полную, проектную мощности, он, правда, пока не вышел из-за недостатка квалифицированного персонала (его интенсивно обучали и нанимали), но восемьдесят процентов он уже выдавал. Единственным типом продукции данного завода пока являлись силовые установки для речных судов, которые по заказу Николая Андреевича Аркаса поставлялись на Нижегородский механический завод, где строились пароходы для Волги и Каспия. Однако Сормовский завод мог потребить от силы треть изготовляемой продукции. Еще пятнадцать процентов уходило на Дальний Восток, для нужд Голицына, а остальные паровые машины шли на склад. Это была проблема, которую нужно было незамедлительно решать. Тем более что емкость отечественного рынка речных пароходов была колоссальна. Бурлаки бурлаками, но один пароход давал в расчете на весенне-осеннюю навигацию ощутимо большую прибыль, чем баржа с бурлаками. И достаточно легко окупался в несколько навигаций. То есть, требовалось произвести серьезную модернизацию Сормовского завода. А вот это уже упиралось в элементарную технику безопасности, которая неукоснительно соблюдалось на всех производствах цесаревича.

Дело в том, что борьба с промышленным шпионажем, да и вообще диверсиями на производстве требовало строгих и достаточно жестких мер, связанных с работой спецслужб великого княжества. Александр не был готов делиться своими технологиями с конкурентами, поэтому, настаивал на вхождение своим капиталом (контрольным пакетом) в любой бизнес, который желал присоединиться к его корпорации. Да, именно корпорации. На открытие ежегодного Всероссийского промышленного съезда Саша впервые употребил это слово, обозначая им конгломерат своих предприятий.

В то же время, Дмитрий Егорович Бенардаки не желал передавать свой завод в фактически собственность цесаревича, так как тот, хорошо или плохо, но приносил ему прибыль. Впрочем, под давлением Путилова, Чижова, Аркаса и ряда других крупных предпринимателей, уступил и согласился на предложение Александра. Тем более что Саша не скупился и платил вполне неплохо за его долю в бизнесе. Однако основной причиной продажи стало даже не то, что на Дмитрия Егоровича давили, а то, что доходчиво объяснили обстановку. Нужно было решить проблему с реализацией паровых машин. Для этого Бенардаки должен будет произвести серьезную модернизацию производства, так как иначе нарастить выпуск пароходов у него не получиться. В противном случае рядом Александру придется заложить новый завод, необходимой ему мощности, и прекратить поставки силовых установок в Сормово. А так как денег на модернизацию Дмитрию Егоровичу было взять неоткуда, то он ясно понял, что или он сейчас продает бизнес и отходит в сторону с приличной суммой на кармане, или через несколько лет разоряется и остается у разбитого корыта. Перспектива последнего его не очень радовала. Да и обвинить цесаревича в умышленном разорении не было никаких возможностей, так как Аркас также требовал увеличить производство пароходов. Все так неудачно переплелось, что Дмитрию Егоровичу просто ничего не оставалось, как отказаться от своего пакета акций в пользу цесаревича. Впрочем, это только один из эпизодов.

25 декабря 1866 года на закрытие ежегодного Всероссийского промышленного съезда, всем участникам были розданы статистические отчеты по итогам работы и планы ЦК ВПО на будущий 1867 год. Смысл публикации планов сводился к тому, чтобы максимально синхронизировать и информировать участников о происходящих событиях. Они должны быть в курсе экономического развития региона и исходя из него - планировать свои действия. Так, например, опубликованная аналогичная брошюра в декабре 1865 года привела к тому, что у цесаревича в ближайший сезон имелся огромный выбор разных подрядных компаний, связанных, например, с добычей щебня.

Ключевым моментом во всей деятельности Александра на посту Великого князя Московского стала, конечно, организация Всероссийского промышленного общества и банка для него. К слову, этот банк невероятно быстро консолидировал в себе капиталы и увеличивал свое влияние. На конец текущего года уставной капитал Российского промышленного банка (РПБ) достиг трехсот пятидесяти миллионов рублей серебром. То есть, он и на момент основания был самым крупным банком Российской империи, а теперь и подавно, вырвавшись очень серьезно вперед - на мировой уровень. Причем, все его средства были задействованы либо в промышленности, либо в транспорте, либо в образовании. Фактически, вокруг этой структуры выстраивался совершенно обыкновенный для конца XX века финансовый конгломерат. Впрочем, были нюансы.

Основу уставного капитала составляли два крупных блока. Первый блок был представлен размещенными средствами цесаревича, который через банк проводил все операции по созданию промышленных предприятий, учебных заведений и строительство дорог. Этот блок на конец года достиг ста семи миллионов рублей серебром и продолжал динамично расти, так как Александр регулярно производил размещение капиталов через пополнение своего расчетного счета. То есть, отмыв через банк Моргана средства, полученные всевозможными махинациями, Саша обналичивал их и переводил в РПБ уже как чистые и легальные. Также, в банк шли поступления от алмазной промышленности Александра в Намибии, в которой к концу 1866 года работало уже две сотни человек при трех паровых экскаваторах и двадцати локомобилях. И так далее. Иными словами, Российский промышленный банк стал для цесаревича неким аккумулятором отмытых средств, к которым никто не мог предъявить претензии.

Вторым блоком стало размещение расчетных счетов и резервных фондов различных предприятий Российской империи. Единственное условие заключалось в том, чтобы капиталы были отечественного происхождения. Весьма солидные, кстати говоря, суммы, так как очень прилично самых разных предприятий и акционерных обществ перевели свои активы в этот банк. Все-таки прямое участие цесаревича практически исключало банкротство предприятия и серьезно снижало риски.

Отличительной чертой работы банка было то, что де-факто в его работе применялись хорошо известные Александру правила так называемого 'исламского банкинга', который возник в самом конце XX века. То есть, банк не выдавал никаких кредитов вообще и не предлагал никому открывать вклады под процентную ставку. Иными словами, не брал и не давал деньги в рост, таким образом, осуществляя табу на ссудные проценты. Так же он не проводил лотерей и практически не участвовал в биржевых торгах, стараясь максимально изолироваться от спекулятивных процессов.

Его основной деятельностью как банка стало так называемое проектное финансирование, как в форме постоянно или временного долевого участия в торговом или промышленном деле. То есть, разнообразные коммандитные товарищества и венчурное инвестирование. А учитывая тот факт, что банк постоянно накачивался новыми капиталами по самым разным каналам, то никакой насущной потребности в погоне за сиюминутной прибылью у Александра Агеевича Абазы, исполнительного директора РПБ, не было. Поэтому он вел весьма спокойную и взвешенную политику целевого проектного инвестирования, ориентируясь, по распоряжению цесаревича, на различные промышленные объекты 'полезные Отечеству' и сопутствующую инфраструктуру. Так, например, за 1865-1866 года на средства банка было открыто двести семьдесят три начальные школы и сорок восемь ремесленных училищ, которые размещались в таких городах как Москва, Ярославль, Нижний Новгород, Владимир и прочих, близлежащих к древней столице местах. Само собой обучение в них было исключительно бесплатно (за счет банка), но велся строгий отбор и незамедлительный отсев в случае нежелания учиться или неспособности.

Отличительной чертой ремесленных училищ было то, что завершивший обучение должен был 'со всем радением' отработать три года на предприятии по распределению, дабы подтвердить квалификацию и закрепить аттестат о полном среднем специальном образовании. В случае если человек вел себя на производстве плохо, либо уходил сам, то аттестат признавался негодным и аннулировался, а его самого заносили в списки отчисленных. Казалось бы - не очень красивая практика, направленная на возвращение денег, потраченных на обучение человека. Но это только если не вдумываться. Дело в том, что Александр, да и не только он, были совершенно убеждены - невозможно получить нормальное образование без работы по профилю и закрепления с осмыслением полученных знаний в ходе применения их на практике. Теоретики никому никогда были не нужны, особенно в значительном количестве. Поэтому, было решено, таким образом продолжать курс средне-специального образования, которое учащийся начинал получать в училище. Само собой, при строгом отборе и отсеве, а также бесплатной системе, сопряженной с профилактикой взяток вторым отделом КГБ, квалификация и способности выпускников были очень даже на уровне. Поэтому, их с удовольствием оставляли на заводах и фабриках, ведь в Российской империи на тот момент имелся острейший дефицит квалифицированных рабочих практически всех специальностей.

С Российским промышленным банком и его исполнительным директором был связан очень любопытный эпизод в жизни цесаревича, который укрепил веру в него императора. Дело вот в чем. Оставшись в 1847 году вдовой, Великая княгиня Елена Павловна организовала в Михайловском дворце любопытный кружок, в который входила элита Российского общества того времени, причем совершенно не обязательно занимавшая те или иные посты на государственной службе или относившаяся к 'свету' в целом. Так вот, во время своего долгого пребывания летом 1864 года в Санкт-Петербурге, сопряженным с целым рядом мероприятий, таких как свадьба, 'работа' цесаревичем, которого представляли послам и прочее, Александр был неоднократно приглашен в этот элитный кружок. Конечно, в высшем свете императорского окружения молодого цесаревича презирали за излишнюю проходимость, которую он явил миру в Американской кампании, умудрившись не только провести ее с изрядной хитростью, но и заработать с этого дела огромное состояние. Однако именно эта особенность цесаревича Елену Павловну и привлекала, ей нравился Саша за то, что он напоминал древнего викинга - сильного, решительного, умного и находчивого. В нем не было ни капли цивилизации, как бы он не старался ее продемонстрировать, и это завораживало.

Именно там и тогда Александру получилось познакомиться со значительным количеством разнообразных и очень интересных людей. В том числе и с Николаем Алексеевичем Милютиным - близким другом Елены Павловны и императора Александра II. Поначалу отношения у цесаревича и этого государственного деятеля не сложились. Николай Алексеевич приходил в исступление от Александра, впрочем, взаимно. Их перепалки о финансовых делах стали 'притчей во языцех', да и вообще - очень популярной темой для обсуждения в Санкт-Петербурге. Взрывной, подвижный и вечно мельтешащий Милютин, несущий скороговоркой свои реплики и спокойный, уверенный в себе цесаревич с очень экономными, плавными движениями, короткими, взвешенными фразами задающий министру вопросы, на которые тот не мог ответить. Каждая их встреча превращалась в главное развлечение салона, который увлеченно следил за их 'беседой', зачастую совершенно побросав иные дела. На ряде этих встреч присутствовал и император, так же с интересом наблюдавший дискуссии. Особая острота заключалась в том, что все присутствующие уже знали Александра как одного из самых успешных предпринимателей современности, капиталы которого плодились как мартовские кролики.

Потихоньку первоначальный накал дискуссий стал снижаться, ибо Николай Алексеевич с каждым таким разговором все более начинал уважать Сашу, переставая воспринимать цесаревича так, будто тот вздорный мальчишка. Поэтому разговоры пошли уже существенно интересней. Само собой, для узкого круга людей, так как места для феерий больше не оставалось. То есть, былые толпы они уже не собирали. В конце 1864 года цесаревич уехал в Москву, но на этом Елена Павловна не остановилась, продолжая вытаскивать его хотя бы раз в две-три недели, на собрание своего кружка. Подобное обстоятельство привело к тому, что уже в марте 1865 года на должность исполнительного директора Российского промышленного банка был назначен один из завсегдатаев этого кружка - Александр Агеевич Абаза. Да и с Николаем Алексеевичем отношения стали налаживаться. И вот эта деталь очень сильно помогла Саше в ряде вопросов. Ключом к выправлению отношений с Милютиным стал разговор цесаревича с его дядей и покровителем - графом Павлом Дмитриевичем Киселевым.

Ради этой встречи Павел Дмитриевич даже приехал из Европы, где проживал, уволившись с государственной службы из-за обиды на императора. Дело в том, что Великая княгиня Елена Павловна имела с Киселевым очень теплые дружеские отношения и фактически находилась под его влиянием, отлично представляя все чаяния старого графа. Поэтому, внимательно наблюдая за дискуссиями цесаревича с Милютиным, она пришла к закономерному выводу о том, что Александр имеет мысли о крепостном праве и его отмене, очень близкие к тем, что излагал Павел Дмитриевич еще в годы своей молодости и которым верен до сих пор. Описав свои наблюдения в письме, Елена Павловна буквально пробудила Киселева от ворчливой спячки - он примчался в Санкт-Петербург как мальчишка к возлюбленной. А дальше было дело техники. Долгая беседа цесаревича с престарелым графом осталась за кадром светской жизни, так как происходила анонимно, но они разошлись они очень довольным. После чего, Павел Дмитриевич заехал в дом к Милютину и имел с ним обстоятельную беседу, также без свидетелей. И уже на следующем собрании кружка Елены Павловны, отношения Николая Алексеевича и Александра Александровича сильно смягчились, перейдя в конструктивное русло. И совершенно стали приятельскими осенью 1865 года, когда Киселев переехал в Москву и стал помогать цесаревичу в его делах.

Такой маневр привел к тому, что укрепляемая методичными усилиями англичан и французов оппозиция понесла определенные потери. Александр открыто заявлял свои симпатии славянофилам, из-за чего многие интеллектуалы и технические специалисты империи, имеющие либеральные воззрения самых разных толков, потихоньку прибивались к партии Константина Николаевича. Однако переход в стан союзников цесаревича Милютина и особенно Киселева привел к тому, что значительное количество либерально настроенных представителей политической, научной, технической и экономической элиты Российской империи стали отходить от оппозиционных дел, переходя в лагерь сторонников Александра. То есть, партия Константина Николаевича из умеренно либеральной становилась с каждым днем все более очевидной формой консервативной реакции, теряющей одобрение общества. А это играло против оппозиции, собиравшей под свои знамена все больше ультраконсерваторов и разнообразных реакционеров, в том числе и религиозных. Само собой, желающих идти до конца, дабы 'возродить былое величие Российской империи'. В 'былом величии' они, конечно, ориентировались на эпоху Екатерины II Великой, когда дворяне получили фундаментальные на их взгляд права, без которых 'Россия бы не устояла'. Проводя аналогии, можно сказать, что оппозиционная группа стремилась к расширению дворянских прав в духе польских шляхтичей, времен расцвета Речи Посполитой. Туда же прибивались различные деятели и по религиозным убеждениям, не оценившие заигрывания цесаревича со старообрядцами и мусульманами. Особенно после речи, которую он произнес на Кавказе. Так что, оппозиционеров хватало, но их популярность в широких кругах падала, как и число наиболее прогрессивных и образованных сторонников, способных оказать серьезное сопротивление усиливающемуся Александру.

Впрочем, мы отвлеклись от насущных дел развития отечественной промышленности. Понимая, что пусть и великосветский, но фактически захват собственности крупного российского бизнесмена не останется незамеченным в имперском обществе, Александр решается на ход конем. Да и Александра Агеевича Абаса расстраивать не нужно, ведь он был женат на дочери Бернадаки, родившей ему ребенка.

Дело в том, что 27 ноября 1866 года цесаревич смог завершить долгий и сложный процесс по перехвату управления Восточно-Сибирским генерал-губернаторством. А именно, добился назначения на эту должность своего полномочного представителя на Дальнем Востоке Михаила Михайловича Голицына. Для этого пришлось потрудиться, так как сам по себе князь не обладал достаточным весом в Санкт-Петербурге, то есть, в дело были пущены компроматы, подкупы, угрозы. В результате чего император, 'под давлением общественности' назначал молодого и энергичного князя на столь ответственный пост. Даже не смотря на то, что пришлось серьезно повысить его в звании. Причем поводом для возни с назначением стала добровольная отставка действующего генерал-губернатора - Михаила Семеновича Корсакова, который, получив сто тысяч рублей серебром внезапно 'захворал' и подал императору прошение об отставке 'по состоянию здоровья'. Учитывая, что Александр Николаевич Корсакова особенно не жаловал, то никаких проблем с удовлетворением его просьбы не имелось. Само собой, произведение в чин генерал-лейтенанта императорской армии и назначение на должность Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, никак не отразилось на членстве Голицына в рыцарском ордене Красной звезды и личной присяги на верность цесаревичу.

Одновременно с этим шли и иные преобразования в тех землях. В частности, Аляска была оформлена в отдельную губернию, находившуюся в составе Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, с назначением туда Дмитрия Петровича Максутова, который и без того занимался руководством на месте. И, по отзыву Голицына, неплохо справлялся. По крайней мере, за три года он смог вывести дела убыточного предприятия в небольшой 'плюс'.

Что Голицын с Максутовым, что остальные ключевые персонажи в делах Восточной Сибири и Дальнего Востока, особенно в коммерческих вопросах не разбирались, поэтому, туда нужно было назначить ловкого и 'проходимого' бизнесмена, который бы давал толковые советы. Вот это цесаревич Дмитрию Егоровичу и предложил. А именно - бессрочный контракт на должность советника при Восточно-Сибирском генерал-губернаторе по вопросам финансов и коммерции. С годовым жалованием от Саши в пятьдесят тысяч рублей серебром и сложной системой премий, которая зависела всецело от финансового состояния генерал-губернаторства. Само собой, с зачислением в статские советники, и жалования по государственному ведомству.

То есть, Александр предложил Дмитрию Егоровичу совершенно стандартную схему слияния бизнеса, а точнее поглощения одной компании другой. Бернадаки предлагали интересный пост, хорошую зарплату и неплохие преференции, например, за ним оставалось по десять процентов акций всех заводов, которыми он владел до подписания договора. Правда, без права перепродажи.

Все это давало возможность греку всецело сосредоточиться на вопросах развития хозяйства во вверяемых ему территориях. Конечно, он был далеко не самым одаренным промышленником, но деловая хватка Остапа Бендера у него была на хорошем уровне, да и чутье на прибыльные дела имелось, что позволяло ему выступать в роли очень толкового советника у Голицына, который, прежде всего, был толковым офицером и администратором.

Сам же Дмитрий Егорович, конечно, не горел желанием пойти на службу к цесаревичу, но тот не оставил греку пространства для маневра. Вся операция получилась чем-то в духе рекламы МТС от Николая Валуева. И когда Бернадаки уже пришел в себя и все до конца осознал, то ехал по железной дороге в сторону Варшавы, дабы оттуда добраться до Венеции и на корабле двинуться в сторону своего нового предприятия. Александр умел грамотнодавить. Да и амбиции у грека взыграли, не говоря уже о том, что у него образовался счет в Российском промышленном банке с очень приличной суммой денег.

От Дмитрия Егоровича к цесаревичу переходил целый перечень различных предприятий и долей в компаниях, однако, самым ценным приобретением, кроме Сормовского завода стали следующие три комплекса. Во-первых, два Авзянопетровских завода, которые занимались производством железа и чугуна. Во вторых, три медеплавильных завода: Верхне и Нижне Троицкие и Усть-Ивановский - их грек пытался продать казне как убыточные, но общее экономическое состояние государства затрудняло всемерно этот процесс. И в-третьих, Александр получал долевое участие в золотодобывающих предприятиях Енисея, а также весь пакет документов по организации еще одной золотодобывающей компании на Амуре.

Золото - это, конечно, хорошо, но главное, конечно, это начало вхождения в уральский промышленный регион. Особенно вкусными для него были три медеплавильных завода, которые, конечно, требовали серьезной модернизации, но позволили бы ему в перспективе решить целый перечень задач, связанных с изготовлением гильз для боеприпасов и заложить инфраструктуру производства телеграфных и электрических проводов. Цесаревич был очень доволен. Он уже года два думал о том, что пора бы обзаводиться своей собственной добычей меди, но пока проблем было слишком много, чтобы так далеко от Москвы закладывать производства. Да и квалифицированных рабочих не хватало для этого. Очень своевременное приобретение. Правда, рабочие там практически все были неграмотные и неквалифицированные, но главное, появлялся плацдарм.

В 1867 году Московская промышленная корпорация должна была пополниться целым спектром предприятий. Судостроительным, вагоностроительным и металлургическим заводами в Нижнем Новгороде. Заводом крепежных материалов во Владимире. Шатурской коксовальной фабрикой. Троице-Сергиевой газовой фабрикой (светильный газ). Московскими кирпичными заводами №1 и №2. Московским рельсопрокатным заводом №2. Пушкинской шерстоткацкой фабрикой. Пушкинским медным заводом. Коломенским заводом малых паросиловых установок. Коломенским паровозостроительным заводом. Авязопетровскими металлургическими заводами №1 и №2. Троицкими медеплавильными заводами №1 и №2. Усть-Ивановским медеплавильным заводом. Клинским стекольным заводом. Александровским цементным заводом. И многими другими.

Всего же, в 1867 году планировалось серьезно модернизировать или построить 'с нуля' более четырех десятков различных предприятий, затратив для этого больше пятидесяти миллионов рублей серебром. А также удвоить количество начальных и средних специальных учебных заведений, готовящих рабочих для предприятий корпорации. Для чего требовалось больше учителей, да и квалификация имеющихся оставляла желать лучше, поэтому, было решено открывать Московское педагогическое училище, которое бы смогло заняться подготовкой преподавателей для начальной и средне-специальной школы по программам утвержденным ЦК ВПО. В общем, работы было запланировано много, причем сам Саша не был уверен в том, что ее получиться выполнить хотя бы на треть. Особым нюансом было то, что цесаревич, чем дальше, тем больше умудрялся выстраивать новый контур управления в государстве, практически не связанный с тем, что имелся на тот момент в Империи.

Впрочем, у динамично растущего промышленно-финансового конгломерата цесаревича появилось несколько довольно серьезных проблем.

Во-первых, это острая нехватка управленцев, в особенности нормально подготовленных. Во-вторых, отсутствие оперативной и защищенной связи. В-третьих, куцый финансовый инструментарий. Так что, цесаревичу пришлось принимать экстренные меры по закрытию этих угрожающе зияющих дыр в борту своего бизнеса.

Для подготовки управленцев была учреждена особая Высшая школа при ЦК ВПО, куда отбирали молодых людей как из Военно-Инженерной Академии, так и с улицы. Главным критерием отбора были исключительно личные качества (психика) и способности к организационной деятельности. Александр туда привел даже двух малолетних беспризорников, заметив, как толково они управляют своей 'стайкой'. Само собой, не просто так, а проведя не одну беседу, дабы выяснить степень адекватности. Ведь школа являлась секретным учебным заведением с присягой и весьма жестким уставом. Причем зачислить в эту школу в обход цесаревича было просто невозможно, тем более что поначалу почти все курсы читал там он лично. Программа обучения была поистине уникальна, настолько, что разглашение услышанного в Высшей школе ЦК ВПО, без прямого письменного согласия цесаревича, каралось смертной казнью. Причем об этом изначально предупреждали, еще до начала обучения. Общий и финансовый менеджмент, бизнес-планирование, маркетинг, управленческий учет, макро- и микроэкономика, социальная психология, психология власти, управление персоналом и человеческими ресурсами, технология управления и многое другое. Все что Александр когда-то изучал на своем высшем экономическом образовании и самостоятельно, прошедшее через фильтр бурной финансовой деятельности 'нулевых годов' XXI и середины XIX века преподавалось слушателям этой высшей школы. Учитель из цесаревича был не важный, поэтому много материалов подавалось излишне скомкано и неорганично, однако, вся информация шла только по делу и с многочисленными примерами или моделированием ситуаций. Причем важным фактором обучения стало то, что кроме изучения того спонтанного лекционного курса, создаваемого Александром, всем учащимся приходилось заниматься проектным моделированием и участвовать в постоянных бизнес играх. Само собой, фоном шли разнообразные командообразовательные тренинги и идеологическая прокачка, чтобы позже включить их в рыцарский орден Красной звезды. Да и вообще сформировать площадку для формирования мощного, но не многочисленного управленческого звена обновленной Империи.

Вопрос защищенной, оперативной связи был решен довольно обыденным методом - через организацию телеграфной компании, которая должна была в 'темпе вальса' проложить магистральные линии между ключевыми городами промышленно-финансового конгломерата. А также открыть там свои филиалы. Но это все было перспективой ближайших двух лет. Да и вообще - сеть телеграфных линий Империи была очень слаба, даже обычная, поэтому, работы предприятию хватит. Особенно учитывая тот факт, что цесаревич предлагал наладить при ней гражданскую коммерческую службу посылки телеграмм, чтобы повысить интенсивность информационного обмена населения. После чего двигаться на восток, дабы обеспечить надежную и быструю связь с Восточно-Сибирским генерал-губернаторством.

Что же касается развития финансовых инструментов, требующихся для серьезного повышения удобства расчетов и платежей, Александр пошел еще более простым методом - выделение филиалов, дополнительных офисов и отдельных кассовых узлов Российского промышленного банка. То есть, в каждом крупном городе, где присутствовал финансово-промышленный конгломерат цесаревича, заводился филиал этого банка. Все окрестные интересные объекты, вроде городов-спутников и особенно крупных деревень-сел, входящих в зону ответственности филиала, оборудовали либо дополнительными офисами, либо кассовыми узлами. Подобное решение позволяло не только решить собственные проблемы, но и привлечь еще больше юридических лиц, упрощая их собственные расчеты, такие, например, как перевод наличных средств на удаленный завод или фабрику для выдачи зарплаты. Впрочем, как и с телеграфной сетью, подобное решение было на перспективу и раньше чем через два-три года заработать не сможет просто потому, что нет достаточного количества людей, способных осуществлять всю работу на местах. Тех же операционистов.

Глава 8

Перед грозой так пахнут розы…

(события 1867 года)

Новый, 1867 год, Европа встретила насторожено и с пессимистичными ожиданиями. Назревала большая война с совершенно непредсказуемыми результатами. Также неясной осталась официальная позиция Санкт-Петербурга, который так и не обозначил свою сторону в предстоящем конфликте, избегая четких и однозначных формулировок. А это, совокупно с невозможностью открыто вмешаться в военный конфликт или подтолкнуть к нему Францию привело Джона Рассела и Генри Пальмерстона к началу большой авантюры. Им стало совершенно очевидно, что цесаревич имет огромное влияние на отца и определяет очень многие вопросы во внутренней и внешней политике. Попытка сформировать эффективную реакционную оппозицию завершилась провалом из-за перехода Милютина и Киселева в лагерь Александра, что самым беспощадным образом проредило ряды 'борцов за правду и справедливость' и порвало их влияние. Время начинало играть на Сашу и Пальмерстон с Расселом это ясно поняли. Скорее даже почувствовали. Нужно было что-то делать. Единственное, что им приходило на ум - это попытка устроить восстание в духе тех, которыми англичане регулярно меняли правящую верхушку во Франции после падения режима Наполеона, дабы она не могла чрезмерно усилиться.

Поэтому, уже в январе 1867 года в Санкт-Петербурге начались консультации с Петром Андреевичем Шуваловым - начальником штаба корпуса жандармов и управляющим III-им Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Учитывая тот факт, что он и ранее довольно охотно принимал у себя доверенных лиц сэра Рассела, то обсуждение предстоящего - дворцового переворота было воспринято им вполне нормально. Схема планировалась очень простая - необходимо было отравить императора, захватить власть в столицу и опубликовать манифест, в котором бы Александр Николаевич отрекался от престола за себя и свое потомство. Причем отравление обставить так, будто он сам с собой покончил, посчитав, что своим попустительством поставил Российскую империю на грань уничтожения. В связи с чем, следующим претендентом на престол становился лояльный Великобритании Константин Николаевич - второй сын Николая I, который ею будет признан и взойдет на престол как Константин I. Понимая, что за цесаревичем стоит реальная вооруженная группировка, способная создать серьезные проблемы, Рассел предложил Шувалову от имени Константина Николаевича начать вести переговоры с финнами и поляками, обещая им независимость взамен на военную помощь. Да и сам Константин I вполне мог совершенно спокойно обратиться к королеве Виктории за помощью в подавление антиправительственного восстания. И та ему поможет, попросив парламент отправить на оборону Санкт-Петербурга 'несколько закаленных полков'.

Расчеты Пальмерстона и Рассела заключались в том, что Российская империя не сможет быстро решить этот правительственный кризис и расколется на два лагеря на какое-то время. Причем начало гражданской войны с непредсказуемым исходом им казалось неизбежным.

Чтобы реализовать эту программу, было запланировано со вскрытием Балтики ото льда, начать организовывать поставки оружия 'на частные склады' в Финляндию, Царство Польское и Санкт-Петербург. И не абы какое оружие, а лучшее, что у них имелось, чтобы максимально сгладить военно-техническое преимущество цесаревича.

Наполеон III, конечно, старался помочь англичанам в 'столь благородном деле' как дворцовый переворот в Российской империи, готовый вывести ее из игры на несколько лет, а то и десятилетий, однако, и сам испытывал серьезные затруднения. Ситуация с Алжиром складывалась самая что ни на есть отвратительная. Если в 1865 году французским экспедиционным частям получилось разбить и рассеять большую часть берберских повстанцев, то уже 1866 те изменили тактику и перешли к партизанской войне. Мало этого, у них откуда-то появились английские винтовки Энфилда. Конечно, Наполеон III понимал, что это еще ни о чем не говорит, так как поставки мог обеспечить кто угодно, но на подсознательном уровне этот факт его сильно беспокоил и затруднял сотрудничество с британскими коллегами. В частности из-за него, он отгрузил только две тысячи 'табакерочных' винтовок для вооружения финских ополченцев в предстоящем восстании.

Кроме проблем с Алжиром, война в котором ему казалась бесконечной, начались серьезные экономические проблемы в самом государстве. Противостояние с берберами и огромный кредит, выданный Австрии подорвали и без того шаткое состояние финансов Второй Французской Империи, которая прибывала в торгово-промышленном застое. Настолько подорвало, что бюджет 1866 года был закрыт с двадцатипроцентным дефицитом. Произошли задержки по зарплатам государственных служащих, сорваны графики платежей государственных заказов и так далее. Он не знал что делать. Франция стояла на пороге катастрофы… или очередной революции, которая позволяла легко ликвидировать очень многие долги. Да что Франция - он сам - Шарль Луи Наполеон Бонапарт стоял на пороге грандиозного краха, который еще неизвестно чем закончиться. Вполне возможно, что и гильотиной.

Подобные обстоятельства вынудили его обратиться к Джеймсу Майеру Ротшильду за помощью. Во-первых, Наполеона III интересовала информация о том, кто снабжает берберских повстанцев оружием и деньгами. Во-вторых, ему требовался кредит. Очень большой кредит, потому как иначе бюджет расползется по швам и Империя, будучи и без того недовольной императором, поднимет восстание. Понимая, что Наполеон III неплатежеспособен, Джеймс потребовал в уплату за первую услугу произвести его в графское достоинство, что было сделано без особых проблем и позволило императору Франции узнать о том, что в Алжире ему вредит ближайший сосед - Испания. А точнее даже не она, а генерал Нарваес, который вынашивал планы перехвата колонии у Наполеона III после того, как тот будет там совершенно истощен. Как говорится - сам на ладан дышит, а туда же. Впрочем, если бы Испании удалось забрать у Франции Алжир, то облик, казалось бы, совершенно второстепенной державы очень серьезно улучшился на международной арене. Да и цена вопроса оказалась посильной даже раздираемой внутренними противоречиями Испании - всего пятнадцать тысяч старых винтовок, три сотни инструкторов и поставки боеприпасов. А дальше уже сами арабы сообразили, что в открытом бою им нечего противопоставить французам и стали их беспокоить набегами, параллельно строя в Атласских горах малые крепости и укрытия.

Вопрос информационного характера был решен быстро и просто. Однако запрос на кредитование оказался куда более сложным, ведь взамен кредита Наполеону III просто нечего было предложить Ротшильду. Вообще. Конечно, он мог ввести его в Государственный Совет, но это было Джеймсу не нужно. Точнее, это не стоило тех денег, которые просил Луи (полмиллиарда франков). Даже в предложении о передаче австрийского долга Ротшильдам было отказано, ведь 'никто не знает, что будет с Австрией в ближайший год'. Конечно, Джеймс был более чем в курсе, какая судьба ожидала империю Габсбургов, но не рассказывать же об этом бедному Наполеону? В общем, торговались они долго. Очень долго. Закончилось, как и водиться, полумерой - граф Джеймс Ротшильд был введен в Государственный совет, а его сын Майер становился пожизненным сенатором. Взамен банковский дом Ротшильдов предоставлял Французской империи пятилетний кредит на покрытие бюджетного дефицита под десять процентов годовых. То есть, Наполеон III получал небольшую отсрочку - он теперь мог заплатить государственным служащим и возобновить графики платежей по госзаказам. Однако по доброму совету Джеймса, который был дан бесплатно, ему надлежало прекратить эту бесполезную войну в Алжире и начать более рачительно вести хозяйство. Иными словами, к весне 1867 года Луи Шарль Наполеон III находился в тяжелой депрессии из-за череды неудач и безденежья, ломая голову над тем, как хоть как-то свести концы с концами.

Ситуация в Европе ухудшалась не только во Франции, но и в Австрии. Дело в том, что уже в январе цесаревич дал отмашку рабочим группам 'Северный олень', которые занялись ударными грабежами различных финансовых учреждений. Да, Франц-Иосиф I смог стабилизировать к концу прошлого года экономическое состояние государства и, посредством крупных кредитов даже подготовился к войне. Однако стабильность эта была очень зыбкой. А тут впервые в Европе пошли массовые ограбления банков, проводимые вполне толково и организованно. За январь-апрель 1867 года общая сумма украденных средств достигала семьдесят миллионов флоринов. Финансовые учреждения резко увеличили расходы на охрану, но это практически не помогало, так как группы бандитов действовали решительно, нагло и были отлично вооружены. Трон под Габсбургами вновь зашатался, из-за чего им пришлось залезать в 'Военный фонд' и вкладывать средства в создание крупных полицейских отрядов - для прикрытия крупных банков и инкассаций. Конечно, на это ушли далеко не все средства, но дело было сделано - фонд раскупорен. Так что, учитывая постоянную потребность в финансировании этой армии полицейских, дальше было делом времени.

В самый разгар грабежей в Париже произошел разговор двух братьев Ротшильдов. Они частенько ездили друг к другу, дабы повидаться, пообщаться и обсудить в приватной обстановке важные дела.

- Альберт, что у вас там твориться?

- Ты об ограблениях?

- Да.

- Подготовка к войне. Вполне разумная.

- Александр?

- А есть варианты? Бисмарк хитер, но это не его стиль.

- А цесаревич? Он разве так работает?

- Помнишь то сумасшествие, связанное с Индией и паникой на Лондонской бирже?

- Такое не забывается. Все-таки это цесаревич устроил?

- Я думаю, что да. Всплыл корабль, на котором грабили индийские банки, само собой, косвенно. Он сейчас служит в Тихоокеанском флоте Российской империи. А до того, его видели на Гавайях, незадолго перед прибытием туда Александра. Боюсь, что он и банки ограбил и с биржи маржу взял.

- Какой беспринципный молодой человек… - Джеймс с задумчивой улыбкой потер подбородок.

- Я тоже впечатлен. Также, по моим сведениям, он стоит и за североамериканской компанией МММ, которую на днях закрыли из-за банкротства. Я отследил с большим трудом несколько цепочек вывода средств - они все уходят в American Investment bank. Правда, доказать это будет крайне сложно.

- Но ты то поверил. Почему?

- Потому что, дорогой Джеймс, я уже посмотрел, как Александр ведет дела. К сожалению, он тщательно путает следы и часто уничтожает документы, то есть, многое уже сейчас можно только со слов узнать. Но даже этого мне хватило для вывода - этот мальчик очень опасен.

- Это верно. Ты в курсе, что Рассел сейчас готовит? Англичане его тоже сильно испугались.

- Рассел? - Альберт снисходительно улыбнулся. - Очередную 'гениальную' идею о том, как натравить полудохлую Францию на Пруссию?

- Нет. Намного интереснее. Англичане вместе с неким месье Шуваловым готовят государственный переворот в России с целью удалить Александра от власти.

- У них есть шансы?

- Сложно сказать. Но то, что рассказывал Лайонелл, говорит о готовности даже поддержать дело британскими войсками. Они хотят сделать подлог отречения Александра II за себя и своих потомков, совместив его с отравлением, после чего, предложить кандидатуру вполне управляемого Константина Николаевича.

- А они не бояться, что цесаревич сомнет Константина как яичную скорлупу? Я с Александром общался лично - он не уступит. Тем более что отречение за потомков, если мне память не изменяет, незаконно в Российской империи.

- Что мешает за Александра II признать цесаревича и всех его братьев не дееспособными?

- Да, это будет хорошим ходом. Впрочем, подробностей я не знаю. Только вот, не уверен, что подобное решение поможет. Какая сила будет за Константина?

- За него будут польские и финские ополчения, гвардия и несколько английских полков. Еще, я думаю, жандармы.

- Ты думаешь, они справятся?

- Не уверен. Гвардия ведь давно уже не та, а ополченцы цесаревичу не помеха. Хотя сражение будет без сомнения. И не одно.

- Надеюсь, Лайонелл там не замешан? Очень не хотелось бы сориться с Александром.

- Замешан. Он участвует в финансировании этого проекта. Альберт? Что ты так смотришь? Ты так уверен в победе Александра?

- Я с ним общался. Это быстрое, решительное, безмерно жестокое и очень умное животное. В описанном тобой деле нет никакой уверенности в успехе - риски проиграть очень высоки. И, если честно, я бы не хотел, чтобы цесаревич после похорон Константина узнал о том, что к гибели его родителя наша фамилия имеет хоть какое-то отношение.

- Да брось ты эту панику. Как он узнает?

- Не знаю, Джеймс, не знаю. Но боюсь. Ты же в курсе, что он нам заказал уничтожение Габсбургов в огне революции? Как бы мы сами в ней не сгорели.

- Мы ему нужны.

- Мы нужны, но совсем не обязательны. Он стремиться минимизировать свои потери в ресурсах, людях и времени, но это еще не значит, что он не справиться без нас. Пожалуйста, поговори с Лайонеллом, ты же к нему собирался в гости, предупреди, чтобы самым тщательным образом замел все следы. Ничто не должно нас компрометировать. Я боюсь Джеймс, что мы начинаем слишком опасную игру. Александр имеет все шансы переплюнуть лавры Наполеона. Не дай нам Бог ошибиться и промахнуться с выбором стороны. И еще - предупреди всех наших - пусть Лайонелл играет сам - на свой страх и риск, не дело подставляться всем.

- Ты паникуешь?

- Да. Паникую.

- Неужели он такой страшный?

- Джеймс… дело не в этом. Это предчувствие. Не верю я, что классический дворцовый переворот в лучшем духе XVIII века сможет его отстранить от власти. Поверь - он уже правит. За ним войска. За ним деньги. За ним поддержка в широких слоях общества.

- А ты не думал, что такой сильный игрок нуждается в ослаблении? Не угрожает ли он нашей семье самим фактом своего существования?

- Думал. Угрожает. Но пока он пытается договариваться. С ним вообще очень выгодно договариваться.

- Значит нужно помочь Лайонеллу.

- Что?!

- Да. Помочь. Александра нужно всемерно ослабить, а Константина поставить в такие условия, когда он не сможет пойти на примирение с цесаревичем, да и вообще будет вынужден сражаться до конца.

- Как?

- Я незамедлительно переговорю с Луи, ему уже терять особенно нечего. Так что проведу через него операцию по финансированию повстанцев. А заодно отправлю в Санкт-Петербург группу анархистов с заданием убить максимальное количество представителей августейшей семьи, как только начнется государственный переворот. Константин Николаевич не сможет отмыться от такого шага, да и даже перевести стрелки.

- Луи … ты так уверен в том, что он согласиться выступить проводником анонимного финансирования?

- Если ты прав и Александр действительно настолько опасен, то я готов пойти на определенный риск и простить Наполеону III долг, выданный на покрытие бюджетного дефицита. Это сильно укрепит его положение на троне, ведь отдавать ему не чем. Ради спасения своего положения он пойдет на такую мелочь.

- Как знаешь Джеймс, как знаешь. Я пока побуду в стороне.

- Трус.

- Я не трус, но я боюсь. Не зли медведя, в ярости он ужасен.

- Ты трус Альберт. Ничего он нам не сделает - руки коротки.

21 апреля 1867 года произошло переломное заседание Рейхстага Германского союза, по итогам которого Пруссия в лице Бисмарка демонстративно покинула зал, не дожидаясь окончания. Дело вот в чем. После целой череды официальных протестов против интенсивного вооружения Австрии, которая с конца зимы даже начала потихоньку формировать новые полки, готовясь к войне, Бисмарк принял решение вынести на Рейхстаг обсуждение этого вопроса. И призвать остальных участников к всеобщему порицанию Австрии. Ничего не вышло. Ганновер, Бавария и Саксония высказались за то, что описанное Бисмарком - личное дело Австрийской империи и что они вообще не понимают, зачем Пруссия лезет в эти вопросы. Как не сложно догадаться, посредством Ганновера говорила Англия, через Баварию - Франция, а через Саксонию - Австрия. Остальные же государства-участники, поняв, что 'дело пахнет керосином' постарались либо высказаться максимально расплывчато, либо вообще остаться в стороне. Никто не хотелось впрягаться в большую войну. На следующий день Пруссия объявила о мобилизации, а в ведущих северогерманских газетах появилось обращение канцлера к народу, согласно которому 'коварная Австрия' готовит нападение на Пруссию с целью подчинения своей власти, а потому, 'дабы подготовиться', Его королевское величество распорядился начать мобилизацию.

Буквально на следующий день последовал ультиматум от Австрии, но, как и следовало ожидать, Франц-Иосиф был послан далеко и надолго, а точнее полностью проигнорирован. Поэтому, уже 26 апреля в Австрийской империи объявляется о частичной мобилизации северных областей. На следующий день, Джузеппе Гарибальди обращается к народу Италии с призывом 'защитить Родину' от агрессии австрийцев. Дескать, те готовятся вернуть свои старые владения в Северной Италии. В итальянской армии призывную систему только ввели, а потому резервистов практически не было, что повлекло за собой приказ о переброске практически всех армейских соединений к австрийской границе и начало формирование десяти новых добровольческих полков. Франция и Великобритания засуетились, пытаясь дипломатически затянуть начало войны, но всем было плевать на их ноты протеста и предложения 'все спокойно обсудить'. Первого мая была объявлена мобилизация в Баварии, Саксонии и ряде других малых германских государств. Но пока все было спокойно - дальше бряцанья оружием никто не заходил.

Тем временем, цесаревич начал перебрасывать части корпуса под Льгов. Без какой-либо спешки и суеты. Со стороны даже толком было не ясно, что происходит, разве что к первому мая, весь личный состав Московского корпуса, во главе с цесаревичем, уже находился недалеко от Киева и участвовал в запланированных учениях. Оказывается, еще осенью император подписал приказ о проведение учений, но особенно его не афишировал. Переброска войск по железной дороге, форсированные марши, развертывание оборонительных рубежей, учебные стрельбы и многое другое. В общем - большая и насыщенная программа, которая шла в развитие малых учений 1866 года, которые были проведенных под Можайском. Впрочем, кроме Московского корпуса к границам Австрийской Империи никаких иных сил не перебрасывалось, поэтому, Франц-Иосиф I принял подобное действо за обычную перестраховку. Возможность решительного наступления на Австрию всего лишь одним корпусом казалось ему сумасшествием, а для полноценной концентрации сил русским нужно было время, за которое можно будет что-то выделить для прикрытия опасного направления.

3 мая 1867 года юго-восточнее Герлица прусский пограничный разъезд был обстрелян австрийскими войсками. Один человек погиб, трое оказались ранены. Причем повода для обстрела не было никакого - пруссаки ехали по своей территории, совершая стандартное патрулирование. Пруссия потребовала выдать виновных. Однако таковых не нашлось - ближайшая пограничная часть клялась, что не стреляла и вообще не имеет никакого отношения к случившемуся инциденту. Собственно так оно и было - провокацию устроила небольшая группа агентов Бисмарка по его прямому распоряжению и совету Александра. И именно по этой причине, слова австрийской стороны о том, что она разберется и виновных накажет, Вильгельма не устроили. Он потребовал незамедлительно выдать ему преступников, понимая, что, в принципе, любое затягивание играет против Пруссии.

7 мая в силу нежелания императора Австрийской империи выдать виновников 'подлого убийства', император приказывает Бисмарку силами прусской армии их задержать и предать суду. В тот же день австрийская застава была взята, а ее личный состав или погиб в ходе штурма, или был повешен по решению военно-полевого трибунала. И понеслось. Уже к 1 июня Пруссия, Австрия, Бавария, Италия и Дания были плотно втянуты в войну. Саксония и Ганновер, продолжали проводить мобилизацию, но в боевые действия не вступали, выдерживая нейтралитет. Англия и Франция 'кудахтали как наседки', но не совершали никаких агрессивных шагов. Санкт-Петербург также осуждал агрессию 'цивилизованных держав', которые 'как малые дети дерутся', не желая договариваться, но в дело не вступал. Лишь цесаревич получил от императора приказ выдвинуться к австрийской границе, дабы 'помочь пограничным частям в случае австрийского нападения'.

Боевые действия изначально приняли очень сложный позиционный характер для всех участников конфликта. Никто не мог предпринять решительного наступления ни по одному из направлений. Австрия, сосредоточив в районе Падуи десять тысяч регулярных войск и сорок тысяч ополченцев, смогла замедлить решительное наступление Гарибальди, который уже 3 июня был вынужден перейти к обороне. Армия Италии смогла продвинуться всего лишь на несколько десятков километров вглубь австрийских владений, связав боями или позиционными маневрами всю западную австрийскую группировку. Причем десятого июня на помощь к австрийским войскам, оборонявшим итальянское направление, подошел семнадцатитысячный баварский корпус. То есть, план первоначального наступления по линии Падуя - Линц совершенно сорвался, так как итальянские войска не могли сломить оборону противника - не хватало сил.

В связи с чем, согласно плану, согласованного еще в прошлом году в Санкт-Петербурге, началась подготовка десанта в совершенно не прикрытую войсками Хорватию. Гарибальди был уверен, что это совершенно излишне, считая, что итальянские войска легко сломят оборону австрийцев, поэтому не придавал этому запасному варианту никакого особенного значения. В связи с чем, к 3 июня десант готов не был. А каждый день промедления оборачивался для Италии тем, что Австрия мобилизовывала все больше и больше войск, что снижали шансы на успех итальянского оружия. К слову сказать, именно для хорватского десанта и начали формировать добровольческие полки - там могли легко справиться и необученные ополченцы.

Но нужно было тянуть время, стягивая все подкрепления на себя. Поэтому, Гарибальди пришлось проявлять высокую активность, выражавшуюся в постоянных, но аккуратных 'телодвижениях'. Ведь сплошной линии фронта не было - для нее не хватало войск, поэтому у частей имелся определенный простор для маневра.

Саксония в войну не вступала. Тянула. Из-за чего Богемская армия австрийцев, при попытке занять Силезию увязла в боях с тридцатитысячным корпусом регулярной прусской армии, который окопался южнее Бреслау под личным руководством Мольтке. Как раз тем самым, который был полностью вооружен русскими винтовками. Для сравнения - численность Богемской армии, наступавшей на него в тот момент, насчитывала более двухсот тысяч человек. Огромный перевес в силах! Однако использование датской оборонительной тактики, с которой Мольтке познакомился два года назад, позволило методично перемалывать все австрийские атаки, останавливая их на подступах к прусским позициям. Причем без особенных потерь в личном составе.

Второй прусский регулярный корпус, численностью в пятнадцать тысяч человек, окопался в Шлезвиге, сдерживая напор сорокатысячной датской армии. В сущности напора как такового и не было. Произведя несколько безуспешных, самоубийственных атак на прусские траншеи, датчане также окопались и стали ждать, в надежде на какие-либо успехи флота или австрийцев.

Остальные силы Пруссии были сосредоточены западнее Берлина и состояли только из резервистов. Подобная дислокация была вызвана странным поведением Саксонии, Ганновера и Баварии. Последняя, правда, в войну вступила, но никаких активных действий против Пруссии пока не предпринимала. А вот Ганновер с Саксонией чего-то ждали. Из-за чего Мольтке на полном серьезе опасался 'удара в спину'. К пятнадцатому июня 1867 ситуация на фронтах замерла. Австрия оказалась слишком хорошо подготовленной к войне, а Пруссия - слишком осторожной, имея за плечами весьма негативный опыт Датской войны.

Следующий шаг был за Александром и это понимали все. И Англия, и Франция, и Италия, и Австрия, и Пруссия и прочие страны. Цесаревич медлил. Очевидно, что ситуация была самая что ни на есть благоприятная. В Венгрии шло формирование ополчения в ходе мобилизации для армии независимого Венгерского королевства. Восточные славянские владения Австрийской империи не были отмобилизованы из-за очень плохого административного аппарата. Хорошо если во всей Галиции насчитывалось десять тысяч практически не вооруженных солдат. Итальянская и Прусская армии связали фактически все наличные силы Габсбургов, которые держали под Веной всего пять тысяч гвардейского корпуса. Да около пятидесяти тысяч ландвера, который занимался охраной правопорядка на территории германских земель империи. При этом в Вене Александр уже успел сосредоточить все группы, задействованные в операции 'Шапокляк', имевшие очень четкие инструкции по физической ликвидации всей верхушки Австрийской империи в ходе восстания и совершению грандиозного ограбления - похищения золотого запаса Габсбургов. Он, конечно, был небольшим, но все же не символическим. По крайней мере, Александру его приобретение точно не помешает.

Все было готово к вступлению в войну России, однако цесаревич опасался процессов, которые проходили последнее время в Санкт-Петербурге, Польше и Финляндии. Первый отдел КГБ докладывал, что идет подготовка к восстанию, причем не как в 1862, а гораздо серьезнее. Для будущих отрядов Финской национальной гвардии завозят даже полевые нарезные пушки Армстронга. Саша колебался. Ему было не ясно - на что рассчитывали повстанцы, так как шансов победить у них не было. Да и на агонию Австрии все происходящее было не похоже. Очевидно, что действовала Великобритания. Только вот каковы были ее цели? Все это Александру оставалось неясно. А потому, он сильно переживал из-за того, что придется играть вслепую. Очень уж Саша не любил так делать.

Однако медлить дальше было нельзя. Бисмарк был в ужасе - бюджет Пруссии таял на глазах и если Александр немедленно не выступит согласно договоренности, все может закончиться очень печально. Да и у Гарибальди дела обстояли не так хорошо, как хотелось. Поэтому, цесаревич принял решение о переходе к третьему этапу операции 'Буря в стакане'.

17 июня 1867 прусской разведкой на территории Богемии задерживается курьер, везущий письмо Иоганну Саксонскому, написанное рукой Франца-Иосифа I Австрийского. Бисмарк незамедлительно придает его огласке, передав копии в газеты. Поэтому уже на следующий день все крупные издания Германии публикуют его текст. Смысл предложения прост - Франц просит Иоганна уже принять чью-то сторону и помочь Австрии разбить Пруссию. Взамен он обещает отдать ему Прусский Позен и титул польского короля. Если с Позеном все было относительно нормально, то с титулом имелась проблема - его уже носил император России. Александр II незамедлительно потребовал объяснения. Вена их дать не смогла, так как сама не очень понимала, что происходит. Ее дипломатам Бисмарк продемонстрировал письмо. И они признали почерк Франца-Иосифа. Причем не только они, но и целый ряд других дипломатов таких стран как Франция, Великобритания и прочих. Саксония оказалась в шоке не меньше остальных. В общем, этот дипломатический скандал длился недолго. Не дождавшись официальных и внятных объяснений от Вены, 23 июня 1867 году император Российской Империи Александр II Николаевич объявил Австрии войну и приказал своему сыну - цесаревичу Александру 'перейти границу и действовать по своему усмотрению'. К моменту получения депеши от государя утром 25 июня, цесаревич со всем своим корпусом уже был полностью готов к броску, расположившись у Хотина. Его войска как раз отдыхали четвертый день после форсированного марша. А потому, выступить смог незамедлительно. Тем более что все для этого было готово.

Выдвижение всего одного русского корпуса к венгерской границе Австрийской империи не испугало Франца-Иосифа I, который считал, что имевшиеся сто пятьдесят тысяч ополчения вполне достаточно, чтобы остановить и отбросить наступающего цесаревича. По крайней мере, Андраш Дьюла его в этом заверил.

Русские войска продвигались легко и быстро. Подкупленные пограничные гарнизоны сложили оружие без боя. Мосты все были в отличном состоянии. Снабжение продовольствием шло отменное. Александр вез с собой большую команду фотографов, которые вели фотоотчет похода. Особенно они порезвились в Галиции, где было сделано огромное количество снимков класса 'встреча населением русских воинов-освободителей'. Да и в Венгрии тоже получилось очень неплохо отработать.

Наступление шло по плану - без единой задержки. Венгерские аристократы отлично понимали, что от успеха русской армии зависел исход войны и, как следствие, их независимость. Поэтому прикладывали все усилия к тому, чтобы корпус продвигался как можно быстрее и с как можно меньшими проблемами. Особенность этого рейда заключалась в том, что не было нужды вести какие-либо боевые действия. Перед частями корпуса ставилась только одна задача - максимально быстро добраться до Токая. Это вылилось в забавное технологическое решение - по всему трехсот пятидесяти километровому маршруту пешего пути были сосредоточены подводы, собранные силами местных администраций, в количестве, достаточном для погрузки всех пеших. То есть, фактически, весь корпус везли на телегах, фургонах, колясках и прочем. Никто пешком не шел. А лошади вместе с подводами менялись каждый дневной переход. В связи с чем, Московский корпус смог достигнуть Токая уже третьего июля, делая в среднем по сорок километров в сутки. И уже на следующий день погрузился на корабли (преимущественно пароходы), что были ими 'захвачены' и двинулся на Будапешт, в который первый транспорт с войсками прибыл девятого июля, а десятого - корпус полностью сосредоточился в столице Венгрии. Таким образом, от объявления войны, до входа русских войск в Будапешт прошло всего две недели.

Франц-Иосиф даже не сразу что понял, что происходит, почитая венгерскую кампанию русских войск совершенно бессмысленной или даже забавной. И известие о падении Будапешта повергло его в шок. Та скорость, с которой русские разбили венгерские ополчения, привела австрийского императора практически в панику. Вторым ударом по его психике явился итальянский десант в Хорватию, который стал угрожать флангу Южной армии австрийцев. Третьим ударом оказалась мобилизация Османской империи. Турки, конечно, уверяли Франца-Иосифа в том, что они хотят помочь, но его не оставляла мысль о том, что его южные соседи преследуют только одно желание - отхватить от империи хоть что-то. И беспокойство императора было не эфемерно. Дело в том, что с Османской империей сложилась очень непростая ситуация. Конечно, заключение союзного оборонительного союза и мобилизация войск было воспринято Веной положительно и позволило оголить все южные границы для усиления итальянского и прусского фронтов. Однако, несмотря на начало войны, османы границу перейти и помочь австрийским войскам не решились, так как формально из-за аккуратно организованной провокации получалось, что война для Австрии носит наступательный характер, а не оборонительный. И Османская империя не имеет юридических оснований в нее вступить. По этой причине итальянский десант, высадившийся в Хорватии, не встретил никакого сопротивления и стал угрожать Южной армии Австрии, занявшей прекрасные оборонительные позиции, окружением.

Поэтому, уже одиннадцатого июля он отдает приказ об отводе Южной армии к Вене, что серьезно оживило итальянский фронт. Оставшиеся для прикрытия отступления части сопротивляются, но все бесполезно - уже двадцать пятого июля русский и итальянский корпуса соединяются в пяти километрах южнее Вены и начинают готовиться к штурму. К счастью, в ходе отступления австрийцы понесли очень большие потери, прежде всего дезертирами, поэтому к столице смог дойти только двадцатитысячный корпус, причем сильно измотанный форсированными маршами. Общий штурм был назначен на двадцать седьмое июля, однако, он не состоялся - Вена взорвалась. Все прошло согласно договоренности, заключенной между Александром и Альбертом Ротшильдом. Венская коммуна разоружила оборонявшие город войска и начала переговоры с Сашей и Джузеппе о заключение мира. Само собой, побочным эффектом любого восстания подобного толка стали беспорядки, ведь организаторам приходиться обращаться к самым придонным слоям общества - люмпенам. Без них не проходит ни одна революция, так как тот человек, что хоть чего-то добился в этой жизни обычно не стремиться на баррикады. Зачем ему это? А вот люмпены, которым нечего терять, очень даже к этому делу пригодны. Но материал они сами по себе совершенно отвратительный, а потому территория, охваченная восстанием, непременно погружается в пучину хаоса и бандитского беспредела. А тут еще отряды русских диверсантов подливают масла в огонь, усиливая и без того разгулявшийся дурдом до совершенно необозримого уровня. В общем, Вене досталось.

Тем временем на северном фронте тоже все складывалось не в пользу Австрии. Бавария вывела свои войска из империи и заняла оборонительные позиции, так и не приняв участия ни в одном сражение. Даже корпус, посланный против итальянцев, и тот ни разу не выстрелил и сразу отступил в Баварию после создания угрозы Вене. Более того - понимая бесперспективность своего участия в войне, двадцать пятого июля Людвиг II Баварский, предлагает Пруссии перемирие, сопряженное с началом переговоров о заключение сепаратного мирного договора. Он мотивирует это тем, что не желает принимать участие в братоубийственной войне, которую развязал его южный сосед. Бисмарк благосклонно принимает это предложение.

В связи с чем, уже двадцать шестого июля Бранденбургская армия Пруссии начинает совершать марш-бросок через Саксонию, обходя Богемскую армию австрийцев с западного фланга, отрезая тем самым от снабжения. Впрочем, Иоганн Саксонский ситуацию сразу не понял и, вместо того, чтобы пропустить войска, не встревая в разборки, приказал армии остановить наступление Пруссии, покусившейся на суверенитет их Родины. Благое желание, только вот останавливать ему было не чем. Те двадцать три тысячи преимущественно ополчения, что у него имелось, даже квакнуть не успели перед наступлением двухсотпятидесятитысячной армии ландвера. Его армию смяли так быстро, что Иоганн едва успел бежать в Вену, дабы избежать пленения. Но король Саксонии был не в курсе того, что столица Австрии охвачена восстанием и, прибыв туда ночью,оказывается в плену у коммунаров. Да не просто так, а вместе со всей семьей, свитой и наиболее близкими родственниками. До обеда они не дожили, так как революционный трибунал приговорил их к смертной казни и немедленно ее привел в исполнение. Казнили всех, даже маленьких детей, что сопровождали родителей, развесив их вдоль Рингштрассе.

Таким образом, к первому августа ситуация на северном фронте стала для австрийцев совершенно бесперспективной - остатки Богемской армии спешно отступали через Южную Силезию в Галицию, постоянно неся серьезные потери и находясь под угрозой окружения значительно превосходящим противником. Саксония была смята и разбита. Бавария вышла из войны, толком в ней и не поучаствовав. А Ганновер, так и не приняв решение - на чьей стороне ему выступать, перешел к тактике Великобритании и стал заваливать дипломатические представительства Пруссии и Австрии нотами протеста и предложениями прекратить эту братоубийственную войну. То есть, дал понять, что воевать не будет.

Второго августа 1867 года, фон Мольтке, заключив кратковременное перемирие, пригласил фельдмаршала Людвига фон Габленца, последнего кадрового генерала в Богемской армии, выполняющего функции ее командира, на беседу, где сообщил много радостных известий. В частности о том, что в Вене восстание и провозглашена коммуна. Франц-Иосиф вместе со всей своей семьей и родственниками, что находились в тот момент в Вене, погиб. Иоганн Саксонский со своей семьей, попав в руки восставших, был ими повешен. Итальянские войска разбили Южную армию австрийцев и вместе с русским корпусом окружили Вену. Бавария вышла из войны, а Дания - де-факто в нее и не вступала. В общем, много чего интересного рассказал фон Мольтке Людвигу, а затем предложил ему не продолжать 'эту бессмысленную войну' и сложить оружие ради сохранения жизни вверенных ему людей.

В течение всего монолога фон Мольтке Людвиг угрюмо молчал, а после взял на принятие решение сутки - ему требовалось посоветоваться со своими офицерами. Дескать, сдаться он всегда успеет. На самом деле Габленц чувствовал себя преданным теми, кого он защищал и жаждал мести, а потому выступил с горячей речью перед офицерами и унтерами на общем собрании. Он донес до них обстановку на фронтах. И предложил отомстить тем, из-за кого они, практически выигравшие войну, оказались в столь позорном положении. Одобрение было полное и всеобщее. Поэтому, третьего августа фон Мольтке был глубоко шокирован предложением австрийца. Людвиг поклялся честью, что он и его люди сложат оружие, но только если им позволят совершить поход на Вену и раздавить своими руками то 'чудовище, что привело их отечество к позорному поражению'. Бисмарк, также присутствующий на этих переговорах одобрил эту идею. В конце концов, эту коммуну нужно было ликвидировать, и было бы очень неплохо сделать это руками австрийцев. Никаких оплотов революции в Европе он - Отто фон Бисмарк терпеть не намеревался.

Конечно, ради удовлетворения просьбы Людвига пришлось бы пойти на предательство коммунаров, которые разоружили оборонявшие город австрийские части, начали вести переговоры о капитуляции с итальянскими и русскими войсками. Но Отто был готов легко пожертвовать хоть всей Веной, чем 'принуждать к миру' силами прусских солдат сто пятьдесят тысяч озлобленных, обиженных и неплохо вооруженных австрийцев. Да и Джезеппе с Александром особенно не возражали. Единственное что сделал цесаревич - это предупредил Альберта Ротшильда о сложившей обстановке и договорился с Гарибальди о помощи в вывозе имущества банкира, которое вряд ли пережило нашествие разъяренных австрийских солдат. А заодно, под шумок, вывел свои группы вместе с честно награбленным. В частности, среди всего прочего, в фургонах за пределы Вены выехали все регалии Австрийской короны, которые позже Александр планировал 'спасти, выкупив втридорога из рук подпольных торговцев'. Да и так, по мелочи. Банкноты, конечно, никто не вывозил, а вот с золотом, серебром, драгоценными камнями, скульптурами, редкими книгами (в том числе древними рукописями) и картинами особенно не стеснялись. Фактически, под шумок, вместе с имуществом Ротшильдов получилось вывезти произведений искусства и драгоценностей более чем на семьсот миллионов рублей серебром. И это по очень скромным оценкам.

Чтобы быть подальше от подобных дел и не пятнать свое доброе имя, Александр десятого августа по железным дорогам начал перебрасывать свой корпус в Шлезвиг-Гольштейн, дабы поучаствовать в разгроме Дании, которая намеревалась повторить успех двухлетней давности, рассчитывая привести мирный договор, как минимум к состоянию статус-кво. Вот здесь-то цесаревича и настигло страшное известие из Санкт-Петербурга.

Эпилог

- Ваше императорское… - Александр поднял тяжелый, колючий взгляд на подошедшего Бисмарка и тот осекся. Впрочем, ненадолго. - Кхм. Александр, я соболезную вашей потере.

- Ненужно. Отто, это совершенно лишено смысла. Соболезновать, значит разделять боль, понимать ее и чувствовать всем своим существом также, как это чувствует другой человек. В остальных случаях, подобные слова это просто пустой звук, акт лжи и лицемерия. - Бисмарк еще раз осекся, в этот раз серьезно. Никогда прежде его не осаживали в таких ситуациях. - Пусть моя боль останется моей. Это только мои проблемы. Вы что-то хотели по делу?

- Да. Я хотел бы вас пригласить на совещание. Нужно завершать эту войну, которая уже потрясла Европу самыми невероятными ужасами. Нужно ее завершать…. Если честно, зная, чем она обернется, я бы ее не начал.

- Дорой Отто, не раскисайте. Есть замечательное правило: 'Делай, что должно и будь что будет'. Представьте себе шхуну, которая идет по бушующему морю. Погибнет она в волнах? Никто этого не знает, и знать не может. Но дело каждого члена экипажа - делать свою работу, быть на своем посту и стоять до последнего вздоха, ибо, если он струсит, запаникует или станет рассеянным в сложившихся обстоятельствах, то подведет остальных и корабль пойдет ко дну. Вся наша жизнь - это плавание по бушующему морю. Она сопряжена с потерями, иногда ужасающими. Мои агенты сфотографировали ту гирлянду из тел, что соорудили из Иоганна Саксонского, его семьи, родственников и свиты. Они все были обнажены, сильно избиты и висели на виду как какое-то жутковатое украшение со сногсшибательным сладковатым ароматом гниющей плоти. - Бисмарк перекосился. - Да, Отто, да. А ведь еще неделю назад ничто не предвещало беды. Великосветские дамы даже не подозревали, что с них сдерут одежду, изнасилуют толпой и отправят 'танцевать в петле'. Их вешали очень аккуратно. Да. С особым садизмом - чтобы нечаянно не сломать шею. Очевидцы говорят, что некоторые из них дергались в петле до десяти минут, корчась от удушья. Больше всего досталось детям, которые из-за малого веса задыхались дольше остальных. - Александр замолчал и задумался.

- Что вы намерены делать? - Вкрадчиво спросил Отто.

- Доводить начатое дело до конца. Нужно разбить Данию и поставить точку в этой войне. А потом я хотел бы заглянуть в Санкт-Петербург… вместе со всем корпусом, - улыбка, которая в этот момент перекосила лицо цесаревича, вызвала у видавшего виды Бисмарка легкий приступ ужаса.

- Странное решение. А почему вы сразу не желаете ехать в Россию, чтобы взять трон? Дания теперь беззащитна. Мы перегруппируем войска, и максимум через полгода, сможем сосредоточить на ее границах до трехсот тысяч солдат и офицеров, не считая орудий. Ее оборона будет смята решительным наступлением сильно превосходящих сил.

- В Северной Силезии Хельмут отлично показал австрийцам всю утопичность этого занятия. Прусский кадровый корпус легко держал их наступление. Так что дело не в численном превосходстве - этот ларчик открывается иначе. К тому же, тут есть определенной стратегический ход. Я должен дезинформировать Шувалова, чтобы он не совершил каких-либо глупостей. Конституцию там не провозгласили или еще чего. Он должен выйти на правильный курс, чтобы я потом не разгребал те горы проблем, что после него могут остаться. К тому же, я более чем убежден, что те несколько тысяч английской пехоты, что выступят по Николаевской железной дороге на юг, будут буквально растерзаны москвичами. А Шувалов отправит именно их и совершит очень важную стратегическую ошибку, которая приведет его к поражению. Я не хочу ему мешать в этом, так как иначе, с Великобританией после коронации у меня могут сложиться совершенно иные отношения. Это как с рыбалкой - нельзя сразу подсекать, надобно подождать, чтобы рыба заглотила наживку глубже. К тому же, основной ударной частью, несмотря на англичан, в руках Шувалова станут польские и финские националисты. Они отлично вооружены благодаря Лондону, но совершенно не обучены. Нужно время для того, чтобы превратить их хотя бы в подобие солдат. Ведь им придется побеждать не просто обывателей, а вооруженное по последнему слову техники ополчение, которое окопается на северной границе великого княжества. А без этого, короновать Константина Владимировича не получиться. Главное - максимально убедить Шувалова в том, что у него есть время, чтобы он не делал резких движений до того момента, как уже станет слишком поздно. Для этого нужно посидеть немного тут. А чего сидеть без дела? - Александр улыбнулся. - Тем более что датский орешек совершенно гнилой и раскусить его более проблематично в силу неприятности содержимого, чем крепости скорлупы.

- Англия?

- Конечно. Вонять станет так, что отголоски запаха будут еще долго витать по всему свету. Однако Шувалов, даст нам возможности снизить интенсивность этих ароматов до приемлемого уровня, поставив Великобританию в очень неудобное положение. Так же, взятие Копенгагена позволит нам заблокировать снабжение английских войск, - Саша посмотрел выразительно на Бисмарка и тот убедительно кивнул. - Да и помощь тем трем тысячам англичан в виде подкрепления не дойдет. А ваше обеспечение меня подвижным составом железнодорожного транспорта поможет мне в предельно короткие сроки оказаться под Санкт-Петербургом. Вы ведь уже заметили, что колея, идущая от него до Гамбурга одинакова на всей своей протяженности? - Саша злорадно улыбнулся.

- Безусловно, все указанное вами можно сделать. Я уже сейчас сделаю все необходимые распоряжения. Каковы сроки?

- Думаю, до конца августа будет прорван датский фронт, а дальше вы уже справитесь без меня. Хотя, по дипломатическим каналам будет продолжать поступать информация о том, что Александр продолжает добивать датчан. Ведь так?

- Конечно. Англичане должны спать совершенно спокойно. - Бисмарк улыбнулся в усы. А потом вдруг посерьезнел. - Скажите, неужели предвкушение мести так приятно?

- Безусловно. Понимаете, Отто, я не могу все произошедшее поправить и вернуть близких мне людей, погибших в огне дворцового переворота. Человек очень ограничен в своих возможностях. Поэтому единственное, что есть в моей власти, это стремиться к воздаянию.

- Александр, может вам нужно немного остыть и перегореть? Вы, случаем, не задумали вырезать весь город? Простые жители же ни в чем не виноваты.

- Милосердие. Христианская всепрощающая любовь. - Александр улыбнулся. -Боюсь, дорогой Отто, что мне придется на время почувствовать себя язычником и, призвав Одина или Перуна себе в помощь, попробовать сокрушить своих врагов силою оружия. Да, Отто, да… я не верю в Бога. Положа руку на сердце - я вообще ни во что не верю. Если Он и есть, то ему до нас нет никакого дела. Мы предоставлены сами себе, как подопытные мышки в лаборатории, которых заперли в одной клетке. Вы же сами рассказывали о том, какую мясорубку устроил австрийцам Мольтке в Северной Силезии. Сколько людей было убито и искалечено ради навязчивой идеи объединения Германии в единое государство. А сколько людей еще погибнет? Как до, так и потом, после объединения. Ведь молодой империи будет нужно 'место под Солнцем' и она начнет готовиться бороться за колонии, за мировое господство. Я не исключаю возможности того, что Германия набросится на Россию, позабыв все, что та для нее сделала. Без вас Отто, уже без вас, так что не смущайтесь. Вы ведете дела крайне прагматично, но те люди, что сменят вас, будут думать только лишь о каком-то безумном романтическом величии… вот они да, они смогут навредить и себе и миру. И безусловно, в этом будут замешаны англичане. Вспомните хоть одну в Европе за последние двести лет, в которой из-за гобелена не высовывал свой нос британский джентльмен? А тут юнцы с горящим взглядом, жаждущие лавров победителей, как этим не воспользоваться? - Саша слегка задумался, посмотрел куда-то вдаль, потом, как будто очнувшись из транса, посмотрел прямо в глаза Бисмарку своим спокойным холодным взглядом старика и продолжил, - Вы говорили о совещании? Поспешим. Этот акт мерлезонского балета нужно уже завершать. Он слишком затянулся.

Предыстория разговора была следующей. Практически сразу после вступления Российской империи в войну с Австрией довольно большая английская эскадра вышла из Лондона в Копенгаген, где встала на рейд 'для охраны свободной торговли в Балтике'. А далее, к Санкт-Петербургу отправилась малая группа из всего трех кораблей, на борту флагмана которой ехала цесаревна Елена с малолетним сыном. Внешне все выглядело довольно пристойно, поэтому Александр II не отказал англичанам в подобном желании. Этот шаг стал сигналом для Шувалова, который устроил отравление Александра 2 и выступил на экстренно созванном Государственном совете с фальсифицированным завещанием почившего императора, само собой, выдавая его за настоящее.

Ничто не предвещало такого поворота событий. Император - правит, цесаревич - успешно воюет, причем без вреда для бюджета, то есть, на собственные деньги. Все шло своим чередом. Да и вообще - слова царя, написанные в завещании, оказались людям сущим бредом - они отказывались в них верить. Смешно сказать, Александр II Николаевич просил прощение у народа за свое богопротивное поведение, которое колебало устои российской государственности, и отрекался от престола, так как занимать его был больше не в силах. Причем отрекается очень интересно - в пользу внука малолетнего Николая Александровича, обвиняя цесаревича Александра в 'потере дворянской чести и нечестивых занятиях'. К нему, согласно завещанию, приставляли цесаревну Елену в роли воспитателя и Великого князя Константина Николаевича - регентом.

Весь почтенный Государственный совет оказался в глубоком шоке от услышанной новости. Впрочем, так как Петр Андреевич хорошо подготовился, то шок вышел исключительно показным. Поэтому, в тот же день, новоиспеченный регент назначает на должность канцлера Шувалова, без отставки его с иных должностей, что концентрирует в руках Петра Андреевича огромную власть.

Впрочем, это было только начало трагедии. В связи с внезапно изменившейся ситуацией, в Санкт-Петербурге начинаются массовые обсуждения на улицах и трактирах, которые уже через два-три дня перетекают в стихийные драки между сторонниками подлога завещания, сторонниками Константина и прочими всякого рода группами. Всего около десяти более-менее устойчивых фракций. Полиция выводится на улицы для разгона 'гуляний', что только усугубляет обстановку. Народ возмущен. По всему городу начинаются митинги. Кое-где даже сооружаются завалы и баррикады. То есть, разгораются беспорядки. На их фоне и работают нанятые Ротшильдами банды анархистов, устраивая точечные погромы и убийства известных людей. То есть, подливая масла в огонь беспорядков.

Двадцать третьего июля погиб первый член царской семьи - карету великого князя Николая Николаевича и сопровождавший её конвой забросали бомбами с третьего этажа одного из разграбленных особняков. Никаких санкций не последовало, так как подкупленная жандармерия 'вела работу, но пока затруднялась назвать виновных'.

И пошло-поехало. К тридцатому июля 1867 года почти половина из рода Романовых, на свое горе съехавшегося в столицу на похороны императора, была истреблена. Остальные во главе с Константином Николаевичем поспешили укрыться в стенах Зимнего Дворца, охрана которого была усилена. Лишь Михаил Николаевич с детьми остался на неспокойном Кавказе, где был наместником. Из числа же Александровичей, то есть, сыновей усопшего Александра II, вне столицы оказались только два брата: Александр и Владимир. Саша был под Веной, а Владимир - в Москве, откуда из-за воспаления легких не смог выехать в столицу, что, в итоге, и спасло ему жизнь.

Но ситуация в городе не остановила своего развития - тридцать первого июля произошла катастрофа. Умер малолетний Николай Александрович, который усилиями Шувалова был провозглашен императором. Он простудился во время перехода морем, а врачи не смогли помочь. В первую очередь, конечно, из-за беспорядков. Да и самих врачей трижды приходилось менять из-за их гибели во время нападения грабителей. Елене от смерти сына стало очень плохо - она буквально потеряла связь с этим миром, ходя с заплаканными глазами по Зимнему дворцу, ничего и никого не видя вокруг. Эта деталь не замедлила сказать - в ночь с первое на второе августа она выпала из окна на каменную мостовую, там и скончалась спустя несколько минут. На нее было страшно посмотреть - падение было очень неудачным, а потому несколько открытых переломов сверкали обломками костей сквозь порванное ночное платье. Ситуация обострялась с каждым днем. Гибель Николая Александровича и его матери усилили беспорядки. Предпринимались даже попытки шествий.

С самого утра четвертого августа на окраинах Санкт-Петербурга неизвестные открыли стрельбу по прохожим. Запылали дома, на улицах лежали трупы. Город загудел от таких бесчинств, угрожая взорваться. В этот раз на подавление беспорядков были брошены все силы, которыми располагал канцлер: полиция, гарнизон Петропавловской крепости, даже часть внешнего охранения Дворца. Вывести из казарм гвардию не удалось, поскольку управление ею после смерти Николая Николаевича было утеряно. По крайней мере, именно так доложили Шувалову.

А в два часа пополудни толпа погромщиков, внезапно материализовавшаяся как из воздуха на подступах к Дворцовой площади, смяла немногочисленный гарнизон Зимнего дворца и ворвалась внутрь. Остановить их удалось лишь на самых подступах к покоям императора и его семьи, где по счастливому случаю находился и канцлер. Все остальные члены августейшей фамилии, жившие во дворце, погибли.

Таким образом, всего за неделю в огне восстания погибли практически все Романовы, оставив Империю фактически без правящей династии. Совершенно немыслимое событие! Шувалов и особенно Константин Николаевич отлично понимали, что вся мера ответственности за гибель Великих князей падет на них, а потому очень серьезно переживали. Особый ужас накрывал Константина, который, в отличие от Петра Андреевича, хорошо знал, любил и уважал племянника, не раз хваля его перед почившим братом. Шувалов просто опасался потерять ту иллюзорную власть, которую, как он думал, ему вручили англичане, в то время как дядя теперь до ужаса и дрожи в коленях боялся возвращения Александра. Он не верил в увещевания канцлера, которые ему казались просто детским лепетом. Ну коронуют они его… и что дальше? Он просто вспоминал лицо Саши с характерным взглядом, и заходился нервным смехом, вызывая полное недоумение у собеседника.

Понимая, что он выжил исключительно чудом, Константин Николаевич отбывает в Кронштадт, под защиту гарнизона. Одновременно с этим Шувалов по его просьбе обращается к сэру Генри Пэджету 2-ому маркизу Англси, который представлял интересы Великобритании, дабы английская эскадра помогла восстановить порядок в столице.

Уже седьмого августа десант 'красных мундиров' высадился в Санкт-Петербурге. Оказывается, все время с момента гибели Александра II они стояли не под Копенгагеном, а в Гангуте на бункеровке (заодно отгружая оружие повстанцам). Самым смешным в этом деле оказалось то, что на борту кораблей британского флота оказалось три тысячи солдат и офицеров. Что они там делали и куда плыли? Официальной позицией Лондона стала версия о том, что ими усилили экипажи эскадры, дабы защитить ее от датских абордажных команд. Совершенный лепет, но англичане его повторяли как мантру и слышать не хотели ничего о том, что это бред.

Восьмого августа 1867 года Константин Николаевич был отправлен в Гатчину, где решил ожидать наведения порядка под охраной батальона британской пехоты, дабы никто не покушался на его жизнь и здоровье. То есть, фактически оказался под домашним арестом, так как Шувалов и Пэджет решили не оставлять столь 'впечатлительного' человека без присмотра. А в столице остался официально заправлять всеми делами Петр Шувалов, получивший от Константина, как он заявлял, чрезвычайные полномочия. На улицы Санкт-Петербурга вышли армейские патрули, сформированные из британских солдат. Им вменялось в обязанности расстреливать на месте любого, кто будет только заподозрен в причастности к разбоям. И вновь полились реки крови, так как солдаты, получившие такие полномочия, очень быстро упали до совершенно беспредельного поведения, фактически став одной большой шайкой, которая грабила, насиловала и терроризировала столицу. То есть, заменили собой разрозненные банды, что действовали до того.

Шувалов отлично понимал сложившуюся политическую диспозицию. По дипломатическим каналам ему было известно, что цесаревич принял решение об участии в датской кампании, что, по мнению Петра Андреевича, задерживала его в германских землях как минимум на год. То есть, Саша должен был выдвинуться в Россию не раньше середины лета 1868 года. Зная упертый характер цесаревича, канцлер был убежден, что Саша не отступит, не завершив дела. А сроки дела Шувалову давал опыт Датской войны, когда небольшая армия скандинавов смогла остановить превосходившие силы германцев и проиграть лишь благодаря неудачному стечению обстоятельств. Исходя из понимания этой детали, Петр Андреевич и планировал все последующие шаги.

Уже формировались и выдвигались в сторону Санкт-Петербурга прекрасно вооруженные польские и финские (особенно) полки народного ополчения, при которых было полторы сотни отличных английских нарезных пушек. В Лондоне обещали транспорты, с еще десятью тысячами солдат и офицеров. И еще больше оружия. Да и гвардия более-менее приходила в себя, давая в перспективе несколько тысяч бойцов. Однако Владимир Александрович в Москве тоже не сидел без дела, даже несмотря на тяжелую болезнь (прогрессирующее воспаление легких). Его курьеры уже находились во Владимире, Нижнем Новгороде, Ярославле, Туле и Орле, созывая ополчения. Не забыл он и казаков, отправив на Дон, Кубань и Терек своих людей, дабы поднять полки. Но Владимир Александрович серьезно отставал по времени и не имел возможности атаковать Шувалова, прежде чем тот соберет достойную армию. Да и вообще, имелись все шансы на то, что Петр Андреевич сможет опередить великого князя и выступить на Москву, когда та еще не будет прикрыта войсками. Ведь казаки - основная ударная сила великого князя, смогут дойти до Москвы не раньше конца мая следующего года, так как погода уже стремительно портилась, и ничто не предвещало ее улучшения. Да и далеко они были.

Понимая, что в Москве нет никакой армии и медлить неразумно, Шувалов отправляет полторы тысячи британских пехотинцев, в надежде, что те смогут занять хотя бы Николаевский вокзал и депо. То есть, захватить подвижный состав железной дороги и обеспечить переброску подходящих польских и финских ополчений для развития успеха. Ради этого предприятия англичанам пришлось сооружать некое подобие конки - оперативно переделывались деревянные колеса телег, ставились на рельсы и в эту конструкцию запрягали лошадь. Что давало среднюю скорость хода полка около шестидесяти-семидесяти километров в сутки.

Однако под Клином их ждал сюрприз - наспех собранное московское ополчение под командованием Павла Дмитриевича Киселева поставило их в очень неудобную позу. Да, да, именно позу. Третий военно-строительный полк, усиленный добровольцами с заводов цесаревича, вооруженный до зубов винтовками, револьверами, механическими пулеметами и пушками, сумел подготовить блестящие оборонительные позиции. Из-за чего англичане попали под губительный перекрестный винтовочный и артиллерийский огонь, едва не уничтоживший их. В Санкт-Петербург смогло вернуться только триста двенадцать человек из ушедшего на Москву полка. Да и то, они были в таком ужасном виде, что назвать их солдатами у Петра Андреевича язык не поворачивался.

Взять Москву сходу не получилось, поэтому Шувалов решил не спеша подготовить весь необходимый подвижный состав, хоть немного обучить подходящие ополчения и уже в новом 1868 году выступить на Москву всеми силами.

А в это время Александр 'добывал славу русского оружия' в Европе.

…

- Александр, вы считаете, что способны взять позиции датчан с ходу?

- Именно так. Хельмут, вы сомневаетесь во мне?

- Ну что вы, мы в вас верим, но два года назад мы не смогли совершить то, что вы нам обещаете.

- Альбрехт прав. Как вы собираетесь смять оборону датчан?

- Друзья, давайте это станет для вас сюрпризом. Как говорится, видящий, да увидит.

- Подкуп? Как с Венгрией?

- Венгрию я не подкупал.

- В самом деле?

- Именно так. Я с ними договорился. Вы думаете, сто пятьдесят тысяч венгерского ополчения меня пропустили без единого выстрела из-за денег? Очень зря. Я убежден, что в венгерских частях много идейных солдат, которых просто так не сломить и уж тем более - не купить.

- Что же вы им предположили? - Альбрехт фон Роон посмотрел на цесаревича очень хитрым и заинтересованным взглядом.

- То, что они хотели больше всего - свободы. Я просто создал условия, в которых они смогут сформировать, вооружить и подготовить армию, чтобы потом объявить о независимости Венгрии. Как раз те самые сто пятьдесят тысяч бойцов. А учитывая тот факт, что я их еще и вооружал, то они встречали мои войска как армию освободителей. У меня осталось масса фотографий, где видно, что жители рады моему приходу. Их лица счастливы. Они дарят солдатам цветы. Они снабжают армию едой. Они знают, что я несу им независимость взамен на дружбу, а потому стараются от чистого сердца. Хм… по крайней мере до тех пор, пока не обретут то, что им нужно. - Александр улыбнулся.

- А потом? - Хельмут фон Мольтке протер подбородок.

- А потом они станут неблагодарными свиньями, которые поставят перед собой новые цели и будут искать способы их достижения. Если для этого им будет нужна Россия, то они продолжат целоваться в десны, если нет - то наши отношения резко охладятся. Как говорят в Северной Америке - 'it's only business'.

- Просто натура человека, - Мольтке со скучным видом констатировал этот прискорбный факт.

- Не без этого. Впрочем, мы отвлеклись. Господа. После прорыва линии обороны датчан, мне потребуется ваша помощь. Я сразу двину корпус в направление Тинглева. За мной в прорыв нужно будет ввести части прусской армии, дабы полноценно окружить наших противников. Мы должны их полностью разбить и разоружить, чтобы во время следующей войны они уже не помышляла о попытке ударить в спину. - Мольтке, Роон и Бисмарк понимающе покивали. - Сколько вы сможете войск ввести в прорыв?

- Сюда уже идет два корпуса ландвера, суммарно тысяч в тридцать бойцов. Плюс у нас в наличии Прусский корпус, который прекрасно зарекомендовал себя в Северной Силезии, но он сильно потрепан и там всего двенадцать тысяч строевых. Эти части смогут войти в прорыв в течение ближайших трех дней.

- Больше войск нет?

- К сожалению, Бранденбургская армия совершенно расстроилась после столь решительного марш-броска и не способна в кратчайшие сроки прибыть сюда. Еще сто пятьдесят тысяч ландвера мы перевели в Рейнскую область и Вестфалию, так как опасаемся оккупации их Францией. Остальные части у нас задействованы в Австрии, так как Людвига кто-то должен сопровождать.

- Не густо. По данным вашей разведки, какими силами обладают датчане?

- На начало войны у них в армии числилось сорок тысяч двести семнадцать человек. После они смогли поставить под ружье еще около двадцати тысяч. Севернее Эллунда у датчан около семи тысяч солдат и порядка сорока орудий.

- Отменно. Я думаю так. Сразу за мной должен войти Прусский корпус и занять Тинглев, который мои войска просто обогнут, дабы не отвлекаться. - В этот момент Саша выразительно посмотрел на Бисмарка и тот кивнул, поняв, что дальше ему придется уже самому крутиться, предоставив цесаревичу вагоны и локомотивы для скорейшего воссоединения с Родиной. - После занятия этого города и закрепления там, вводите два корпуса ландвера дальше на северо-запад - в направление на Рибе. Пусть занимают оборонительные позиции. Одновременно с этим на остальных участках фронта необходимо максимально связать части датской армии боем. Но это уже не моя забота как вы это сделаете. Главное заключается в том, чтобы они не могли легко отступать.

- Понимаете, Александр. Все сказанное вами, конечно, хорошо, только мы не верим в том, что вы сможете столь малыми силами прорвать оборону датчан. В Северной Силезии мы буквально месяц назад достаточно легко держали оборону при значительно большем численном превосходстве противника. - Мольтке скептически посмотрел на цесаревича.

- Хельмут, давайте не будем пререкаться. Вы сделаете свою часть работы, я свою. Я же не учу вас бриться или чесать за ухом? - Саша сделал паузу, смотря на то, как лицо фон Мольтке вытягивается и бледнеет от злобы. Впрочем, не давая развиться скандалу, Саша продолжил. - Когда Прусский корпус сможет войти в прорыв?

- Им нужно отдохнуть, они сильно расстроены после затяжных боев и маршей.

- Поэтому я и спрашиваю число, когда ВЫ сможете быть готовы.

- Двадцать первое августа вас устроит? - сквозь зубы процедил Хельмут.

- Вполне. Двадцать первого августа, утром Прусский корпус должен быть готов выступать сразу за мной. - Мольтке хотел что-то возразить, но Александр перебил его и давящим тоном сказал. - На этом и условимся. - После чего развернул лошадь и поехал в расположение своих войск, которые уже второй день отдыхали, после переброски их по железным дорогам из-под Вены. Предстояло подготовиться к серьезному наступлению.

Когда Саша удалился достаточно далеко, Хельмут не выдержал и грязно выругался, сетуя на то, что этот 'щенок ему приказывать вздумал'. На что Бисмарк только посмеивался в усы.

- Чего ты смеешься?!

- Понимаешь, дорогой друг, Александр - очень необычный человек. Почему я молчал весь разговор? Вот. Не понимаешь. А ведь дело в том, что я полностью уверен - он отлично осведомлен о том, как мы тут с тобой два года назад топтались. И абсолютно убежден в том, что у него есть какой-то козырь в рукаве. За время работы с ним я уже привык к этому. Не переживай. Он грубоват и достаточно нагл. Но он всегда выигрывает. Всегда. - Бисмарк выдержал паузу, подчеркивая это слово. - Перед тем, как принять его предложение и заключить союз на эту кампанию я очень тщательно изучил его жизненный путь. Лет в десять он ударился головой о косяк и изменился невероятно. Он один смог для России за десять лет сделать больше, чем мы все вместе за всю жизнь для Германии. Александр уникальный человек с совершенно отвратительным характером. Меня называют железным канцлером, но я по сравнению с ним - сливочное масло в жаркий день. Не злись на него. Это бессмысленно. Он все равно разобьет датчан - с нами или без нас.

- Ты что-то знаешь? - фон Мольтке подозрительно прищурился.

- Я знаю его и этого, дорогой мой Хельмут, вполне достаточно. Если бы не эти чертовы англичане, которые ударили по Санкт-Петербургу, то эта война прошла бы как по нотам. Его нотам. Он рассказал мне ее сценарий еще прошлым летом. Да, да. Александр просчитал все основные ходы и, ударив в нужном месте, в нужное время разрушил могучую империю так легко и непринужденно, как разрушают карточные домики. За время войны его армия не совершила ни единого выстрела, не потеряла ни одного солдата. Да, конечно, есть заболевшие бойцы, но это не в счет. Однако ее роль в войне колоссальна. Если бы не Александр, то мы так до сих пор так и топтались в Силезии, ожидая пока итальянцы разобьют Южную Армию австрийцев, усиленную баварцами. Боюсь, что мы ожидали бы этого больше года. И неизвестно чем бы вообще кончилась эта авантюра. Александр мне еще в июне писал, что Джузеппе слишком самовлюблен и глуп, чтобы высадиться в Хорватии сразу силами нескольких отборных полков. Он считает, что этот 'истеричный сброд' - итальянцы, смогут, как некогда римляне, сокрушать своих врагов. Как мы увидели - это не так. А если бы Джузеппе поступил так, как предлагал ему Саша, то вышло бы все сильно интереснее. Южная армия не смогла бы полноценно прикрывать два направления за счет необходимости в активном маневрировании. Ведь она состояла практически полностью из ополчения, а как оно ведет себя на марше, ты хорошо видел по Брандебургской армии. Австрийцам совершенно точно понадобилось бы отступать восточнее - под Линц. Что, в свою очередь, позволило бы итальянцам воспользоваться численным преимуществом своих необученных, но горячих солдат. И уже к августу, с боями, итальянцы подошли бы к Вене. Их наступление, в свою очередь, привело бы к отступлению Богемской армии, ее разделению и… - Бисмарк улыбнулся. - В общем, мы бы и без Александра разбили Австрию. Однако Гарибальди… горячий, смелый и решительный боец. Только вот с умом у него не все в ладах. Понимаешь Хельмут, Саша очень необычный молодой человек. Не злись на него, просто попробуй понаблюдать. Уверяю, он тебе понравится. Я ведь тоже от его наглости поначалу плевался. Вспомни тот эпизод перед Датской войной, о котором я тебе рассказывал. Потом, спустя время я понял все. Не злись, Хельмут, не злись. Такие люди как он всегда сложны в общении.

…

Двадцатого августа 1867 за два часа до полуночи началось первое сражение этой грандиозной европейской войны, в котором приняли непосредственное участие русские войска. По заранее разведанным расположениям датских батарей ударили пушки Александра. Дело облегчалось тем, что в местную практику еще не вошло ни окапывание, ни маскировка артиллерии, поэтому аэростаты легко смогли составить предельно точную карту расположения сил противника.

За каждой русской батареей были закреплены свои цели, а за каждым аэростатом - свой сектор наблюдения. Наблюдать в ночной темноте было, конечно, сложно, но взрывы, пожары и костры давали определенные возможности к этому. Так что всю ночь в штаб корпуса поступали данные о подавления тех или иных объектов, исходя из чего, оперативно корректировалась карта.

Александр воспользовался преимуществом в дальности боя свой артиллерии, а потому расположил войска и батареи за пределами поражения 12-ти фунтовых пушек Армстронга. Что позволило ему начать артподготовку, не опасаясь контрмер со стороны датчан. Да и определить позиции окопанных и замаскированных русских пушек в темноте на дистанции свыше трех с половиной тысяч метров было затруднительно. Фактически, артиллерия цесаревича била с закрытых и ненаблюдаемых врагом позиций по заранее рассчитанным квадратам. Огонь переносился на следующую цель только после подтверждения уничтожения текущей из штаба. Обычная, спокойная, размеренная работа, требующая высокой концентрации внимания, собранности и профессионализма делалась артиллеристами цесаревича прекрасно. Не зря он в свое время гонял расчеты до седьмого пота и тратил десятки тысяч рублей серебром на снаряды для обучения. Да и командиры батарей были неплохо подготовлены - для каждого орудия были произведены все необходимые вычисления, так что расчеты пушек, при переносе огня на новую цель, просто выставляли углы, согласно выданным инструкциям.

Ровно полшестого следующего дня по команде штаба корпуса стрелковые части стали выдвигаться, но совершенно необычно для наблюдателей. Роон и фон Мольтке даже сразу не поняли что произошло. Пехота не шла обычными колоннами. Она даже не шла новомодными цепями. Нет. На их взгляд - на поле происходила совершенная дикость. Дело в том, что солдаты пошли редкими, рваными цепями, причем сильно пригнувшись, практически ползком. Что делало их в предрассветных сумерках совершенно незаметными. Этот эффект усиливался формой русских солдат и травой на поле, которая в некоторых местах достигала пояса. Само собой, никаких криков и прочего шума не создавалось - стрелковые части двигались, сохраняя молчание и стараясь не привлекать к себе никакого внимания. Одновременно с началом движения, артиллеристы перенесли огонь на переднюю линию траншей.

В одиннадцать минут седьмого с востока пробился первый луч солнца и батареи замолчали. Пехота уже смогла подойти к позициям датчан примерно на семьдесят шагов и только и ждала, что сигнала к атаке. Поэтому, гнетущая тишина, которая образовалась в первые секунды после прекращение артиллерийского обстрела, длилась недолго. Уже секунд через тридцать до наблюдательного пункта донеслись отзвуки громоподобного 'Ура!' - это русские части, побежали в атаку, стремясь максимально сократить дистанцию с траншеями деморализованных датчан. Все сто сорок четыре стрелковых взводов корпуса приняли участие в этой атаке - все девять с половиной тысяч человек. С позиций противника практически не наблюдались выстрелы, так как люди еще не пришли в себя после нескольких часов плотного артиллерийского обстрела. Они вообще не понимали что происходит. Поэтому, спустя какие-то двадцать-тридцать секунд русские пехотные части ворвались на позиции датчан…

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

26.06.2012

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Эпилог