КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Озеро. Вас убивает Таймыр [Вадим Владимирович Денисов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Вадим Денисов Озеро. Вас убивает Таймыр

Роман-боевик с элементами фантастики и альтернативной истории
«Иногда человек ловит себя на том, что оказался в совершенно необычной ситуации. Пусть ты шел к этому постепенно и естественно; когда уже возврата нет, ты вдруг удивляешься: как это я ухитрился попасть в такое положение?»

Тур Хейердал «Экспедиция на Кон-Тики»


Глава первая У ОЗЕРА


Огромная туша транспортного вертолета Ми-6 летела ровно и уверенно. Полет позволял забыть о времени — машина шла над блестящими зеркалами озер. Лети себе с удовольствием! Маршрут отработан и проложен «по-представительски» — грамотно, красиво. Услада для глаз.

Машина летела прямо на восток, постепенно приближаясь к западному уступу плато Путорана, поднимающемуся морщинистой стеной над буровато-рыжей тундрой.

Вертолет не поднимался выше крутых скал, изрезанных стрелами водопадов, летящих вниз с красных гор плато. Можно себе представить, какие красоты таятся там, внизу! Как в надоевшей, но красивой и романтичной рекламе брэнда «Мальборо»: «Земля без границ, где у дорог нет названий…»

Рядом с Шефом (именно так все и называли невысокого плотного мужчину, устроившегося за маленьким складным столиком) сидели два члена экипажа. Молодые здоровые ребята в типовой летной форме. Столик специально приспособили для места, облюбованного начальством. На нем стояла изящно сервированная легкая закуска, бутылки с водкой, темным баварским пивом и неудобная термопластиковая посуда, изготовленная в стиле «походный набор для богатого охотника». Производители зачем-то окрасили кружки в камуфляж. Чтобы бегать за куропатками с комфортом…

Шум двигателя заставлял разговаривать повысив голос.

Шеф осмотрел сидящих на боковых сиденьях пассажиров, глянул еще раз в большой иллюминатор и сказал-крикнул, перекрывая шум двигателя:

— Сидя в Москве, таких красот не увидишь…

— Отсюда начинается не только настоящий Север, — авиатор, сидевший напротив, выделил слово «настоящий» соответствующей интонацией, — но и древний дикий Восток. В эти места в свое время откочевали слабые тюркские племена… — охотно пояснил он.

Шеф среагировал довольно резко:

— Ты специалист по ориенталистике?

— Нет…

— Вот и заткнись, — бросил в душный воздух: — Воды принесите.

Здоровенный белобрысый бугай подхватился, протопал вглубь салона к коробкам-ящикам, по дороге нечаянно смахнул с изящного столика Шефа стаканчик с салфетками, тут же «вмерз» в пол от растерянности. Но Шеф ничего не сказал, хотя про себя подумал, что наступают времена, когда большой удельный вес мускульной массы в его окружении начинает злить. Настроение испортилось, и это почувствовали все.

Больше никто не осмеливался поддерживать разговор, тем более, что хозяин этого и не потерпел бы. Ученые летели пассажиры…

А пассажиров в салоне вертолета было достаточно много. Основной состав — вполне конгруэнтные смахнувшему стакан недотепе крепкие бычки, недобро одинаковые в своей молчаливой самоуверенности, спокойствии и, увы, бестолковости.

Машина грузно преодолела очередной обрез горного плато, и ее ощутимо тряхнуло свалившимся с гор потоком холодного воздуха. Бутылки на столе, хотя и были надежно зафиксированы в специальных нишах, легонько подпрыгнули, звякнуло стекло. Шеф недовольно поморщился. Выпив разом маленькую рюмочку, закусил дорогую водку банально — кусочком бочкового огурца и, удостоив собеседников, а точнее, слушателей, колючим взглядом, спросил недовольно:

— И что, в вертолетах всегда так трясет?

— Всегда… На этот счет у авиаторов даже анекдот есть, — услужливо ответил другой летун, совсем еще молодой парень в новенькой синей форме.

— «Штурманок, что ли… Или механик? Да какая разница…» — устало подумал Шеф. Вести пустые беседы ему абсолютно не желалось, но и напрягать команду собственным молчанием тоже. Поэтому он соизволил:

— Какой анекдот? Расскажи-ка.

— Вот как-то на пьянке собирается вся наша авиационная братва. Ну там, пилоты, техники, в общем, спецы со всех видов и типов летательных средств. Тосты, все как положено, закуску по тарелкам разложили… Так вот, фишка вот в чем… Всем летунам наливают по половине стакана водки и лишь только вертолетчику полный…

— Почему? — не выдержал паузы Шеф.

— Все равно он по пути ко рту половину разольет! — уже начиная хохотать, пояснил летун.

— Почему это он прольет? — босс все понял, но снисходительно позволил анекдоту продолжаться.

— А у нас у всех от вечной вибрации и дома руки трясутся…

Шум двигателя вдруг изменил тональность, вертолет, чуть задрав нос, замедлял скорость, заходил на посадку.

— В чем дело? — нервно спросил хозяин.

— Прибыли на первую точку. Здесь посылочку и оставим… — доложил вышедший из кабины пилот.

— Хорошо… А отсюда до места долго лететь?

— Нет. Даже бутылка кончиться не успеет, — успокоил его один из летунов и пошел открывать дверь.

Через иллюминатор был виден ухоженный берег озера, ровная серая полоса мелкой гальки — прямо как в Сочи, только пляж чистый. Группа аккуратных домиков была выкрашена в ядовито-желтый цвет. Один большой бревенчатый из толстых древних стволов стоял чуть поодаль. Внушительный такой, двухэтажный. Стоял гордо, подальше от более поздних построек.

— Зэки строили. Зэка — на века! — заметив направление взгляда начальника, пояснил молодой летчик. Он произнес это громко и назидательно, словно экскурсовод. С такой гордостью, будто сам участвовал в этом, не так уж давно происходящем каторжном строительстве. Историк, мать его…

Возле склона крутой горы примостились яркие крыши коттеджей с верандами побогаче. Сразу видно — место отдыха бывшего партийного начальства. Шеф все это оценил, высказался одобрительно:

— Хорошо отдыхали, стервецы…

— А то!

— И в этом у них школа была…

Но самой вертолетной площадки нигде не было видно. Шефу показалось, что громадный корпус Ми-6 плюхнется прямо в холодную воду озера. И тут колеса мягко коснулись чего-то твердого. Сели.

Пилот двигатель не глушил — дело-то предстояло минутное. Шеф не торопясь утеплился, поправил куртку войск НАТО модной в этом сезоне расцветки «тростник» и, пригнувшись, осторожно спустился на землю. Точнее, на этакий дебаркадер, деревянную коробку на коротких лиственничных сваях, стоявшую частью на суше, частью у самого края берега. «В большую воду по весне эти сваи, наверняка, по самый спил в воде… Как же они сюда садятся? Спичечный коробок да и только! Неужели нельзя было нормальную площадку отсыпать? Нет, на Крайнем Севере живут сплошь чокнутые…» — подумал Шеф, нервно кутаясь в камуфляжную непродуваемую куртку.

Тот штурман (или механик) уже бегом бежал по дощатой тропинке навстречу неспешному человеку в пухлом сером свитере. Крашеные доски скрипели и прогибались под ногами, как пружины. Летчик быстро обменялся с подошедшим парой коротких фраз, а потом уже отдал запечатанный в полиэтилен пакет. Что-то прокричал на ухо. Ну, вот и славно! Одно важное дело уже сделано.

Вертолет взлетел почти строго вертикально, чуть наклонясь в сторону озера, быстро поднялся к вершинам плато.

Вообще-то в салоне было тесновато. Основную часть приличных размеров утробы крылатой машины занимало необычное, тщательно упакованное оборудование. Среди него ярким белыми торпедами выделялись пластиковые корпуса легких катеров. Тюки, коробки, складные алюминиевые шесты. И это не считая пассажиров. Весь антураж очень походил на набор хорошо снаряженной экспедиции. Правда, излишне богато оснащенной, не по нынешним временам.

Но и люди в салоне были тоже необычными для этих мест. Не геологи и не гидрографы-этнографы. Не было среди них веселых бородачей с выцветшими волосами, молодых балагуров-гитаристов в разноцветных туристических одеждах с заплатками. Никакого намека на «изгиб гитары желтой». Одинаковый, настораживающий нездешней тигровой расцветкой, камуфляж.

— Долго еще лететь-то? — все не мог успокоиться Шеф. Видно было, что он уже ощутимо устал от перелета. — Ким, я ведь тебя спрашиваю, в конце концов!

Тут же подскочивший к начальству по-кошачьему гибкий невысокий кореец быстро пояснил, показывая пальцем в загадочную мозаику цветовых пятен на карте:

— Нет, Шеф, уже не долго! Вот этот участок плато перевалим — и мы на месте…

Тот милостиво кивнул:

— Понятно. Все, значит, по плану идет… Что еще… Да! А ты Егорушку хорошо проинструктировал? Снаряжение там, экипировка, порядок связи… Ему ведь одному там торчать, нас ждать!

— Егор опытен и достаточно автономен, Шеф. Он справится. Но я еще раз с ним поговорю, перед тем, как он дальше полетит.

— Хорошо.

Вертолет разворачивался над горным озером, и Шеф опять навалился лбом на линзу иллюминатора. Через десять минут полета он насторожился, прилип к стеклу еще сильнее, даже нос сплющился. Далеко под ними, в небольшом заливчике на зеркальной воде поблескивало крошечное пятнышко лодчонки.

Шеф оглянулся на подчиненных:

— Оптику!

Ему услужливо подсунули мощный бинокль со встроенным стабилизатором изображения. Через сильные просветленные линзы с контрастными светофильтрами Шеф увидел, как там внизу муравьишка-человечек, стоя на коленях в резиновой лодке, тянет сеть. Места в «резинке» было только для того, чтобы расставить коленки.

Человечек услышал грохот громадного вертолета над своей головой и приветственно помахал рукой. Судя по всему, этот рыбак-самоубийца чувствовал себя в нелепом резиновом корыте так же уверенно, как Ален Бомбар в своей лодке.

Вертолет уже окончательно вознесся над плато и, круто заложив вираж, устремился на восток.

— Пролетая над гнездом кукушки… Нет, правильно говорят в Москве: в этих краях остаются жить только ненормальные… — повторил шеф, пробормотал еще что-то себе под нос и плеснул в рюмку немного водки.

* * *
Здесь береговая линия озера образовывала неожиданную и, что необычно для этих мест, вытянутую вглубь небольшого ущелья бухту. Случайному катеру или моторной лодке было бы трудно заметить с воды причудливый изгиб берега. Никаких внешних примет и особенностей в пейзаже не было. Как раз это-то и послужило основной причиной выбора места. Хорошего места. Удобного и уютного, закрытого от холодных ветров и чужих глаз.

Сергей Майер (для друзей — Сержант) отложил в сторону ножовку по металлу, взял напильник и глянул на часы. Семь часов вечера, а это значит, что скоро придет катер и его одинокой жизни в Форте настанет конец.

Прибытию друзей Сержант, конечно, радовался, но за эти две недели он уже привык жить один, вошел в ритм озерной жизни — и это ему понравилось. Именно этого он хотел давно — одиночества на Озере. Именно так, с малой толикой кафкианства, он называл озеро Лама. Просто Озером… С большой буквы… И одиночество не ощущалось вовсе, вопреки ожиданиям собственным и мрачным предостережениям друзей. Втайне явно завидовавшим ему…

Прохладными ночами Сержант сидел на тихом берегу и всматривался в темные горы, нависающие над Озером. За все время пребывания здесь он ни разу не увидел на пустынных берегах ни одного огонька, ни одной вспышки сигнальной ракеты. Лишь пару раз прошлепал вдалеке древний теплоход «Заря», забрасывая в окрестности на пару-тройку дней небольшие группы собирателей грибов и ягод. А недавно пролетел на восток пузатый, как налим, Ми-6, немало удивив Сержанта как способностью держаться в воздухе вообще, так и тем, что в эту сторону давно никто не летал.

Майер в это время вытаскивал из воды сеть, до ревматических болей морозя колени в старенькой надувной лодке. Ему показалось, что вертолет ненадолго завис над ним, и он решил помахать пилотам рукой.

Относительно недалеко находилась широко известная в узких кругах города и страны база эзотериков-уфологов, но нынче их что-то не было видно… Хотя Сержант изначально в неведомые летучие объекты не верил, все же, через три дня одиночества на Озере, уже сомневался в своих былых убеждениях. А уже через неделю он и сам, как заправский уфолог, с камерой в руках исправно отсиживал часок-другой на берегу, нацелившись в широкое ущелье реки Бучарамы, где по уверениям этих самых специалистов по НЛО находилась взлетно-посадочная площадка пришельцев.

Первые дни ему было немного страшновато. Особенно жутко было уже темными в августе вечерами. Но потом, незаметно для себя, он привык к этой тишине и сам влился в звуковое поле Озера. Полностью разведал окрестности Форта, и первобытные страхи постепенно отступили, оставив место лишь привычной, расчетливой готовности.

Да и старый друг Барсик, вопреки пренебрежительному мнению многих людей о кошачьих способностях, показал себя верным спутником. Ученый кот инструменты, естественно, не подносил и костер поддерживать не научился. Но зато, при малейшем звуке, вызванном движением любого живого существа (за исключением чаек и забавных полярных соек-кукш), вспрыгивал на плечо хозяина и с тихой злостью шипел в сторону источника звука, даже подвывал, предупреждая об опасности — чрезвычайно ценное качество. А большего от него и не требовалось.

Идея постройки стационарной базы вместо бесконечных и надоевших палаточных лагерей была давней и общей. А район Озера, где такой базе полагалось быть, они уже давно присмотрели. Гораздо труднее оказалось решить — какой она будет, база? Душа каждого хотела чего-то капитального, кондового.

Но мешала лень-матушка, привычно и тщательно выращенная и хорошо охраняемая всеми городскими жителями. Урбанизированному сердцу причиняла невыносимую мускульную и душевную боль одна лишь мысль о крупномасштабной стройке.

Были рассмотрены варианты использования для этих целей вертолета, чтобы с его помощью забросить морской двадцатикубовый контейнер. Рассматривался и вариант сооружения типа геологической палатки, закрепленной на дощатом проветриваемом фундаменте. А также абсолютно завиральная идея закупки шикарного финского домика, сделанного для них на заказ…

Но в одну из своих поездок группа наткнулась на браконьерскую самодельную баню, разграбленную и разрушенную голодным медведем. Медведи в этих местах мало отличались по размерам от слонов. И тогда в пытливые умы пришло понимание и возобладал вариант Сержанта — было решено строить хороший такой блокгауз, нормальную бревенчатую мини-крепость.

О чем-то подобном Сергей мечтал всю свою жизнь — после того, как прочел куперовского «Следопыта», где все приключения героев происходили на берегах Великих Американских Озер… Онтарио… или Мичиган…

Эдакое бревенчатое чудо среди Великих Озер Таймыра!

В прошлом году двумя рейсами на место стройки завезли брус для стен, так как изводить окрестные лиственницы никому и в голову не пришло.

В ноябре Капитан и Донцов ездили сюда на вездеходе, чтобы посмотреть картину снежных заносов и возможностей маскировки.

Всю зиму единственный в компании производственник Игорь Лапин, сняв с какого-то своего объекта двух плотников, делал полуфабрикаты крыши, дверей и окон с «повышенной степенью медведеустойчивости». Ближе к весне они стали собираться по пятницам — для подведения итогов этого необычного строительства у Игоря на участке, где в одном из ангаров и складировались деревянные части будущего Форта. Назвать базу по-американски Фортом предложила Фарида Гафарова.

Первый раз на место поехали все вместе и за неделю возвели стены и пристройку блокгауза. Тогда же Игорь обнаружил здесь следы чьей-то стоянки, очень старой, правда, не стационарной. Убедились лишний раз, что место выбрали подходящее. Потом всей компанией ездить уже не могли — работа не позволяла.

С начала июня в «стройотряд» ездили мужчины — по двое-трое. Сержант ездил всегда. Он находился в сумасшедше длинном северном отпуске за два года, который ему задолжало Государство Таймыр…

Сержанта, в миру Сергея Майера, одного из лучших травматологов города, давно уже прочили в заведующие отделением и вот, наконец, что-то стало происходить в темном начальственном омуте. Главврач вызвал-таки его и обрисовал перспективу, поминутно приговаривая, что «придется еще чуть-чуть подождать», что «надо произвести кадровые перестановки», но «наверху вопрос уже решен» и т. д.

Сергей прекрасно знал временные рамки этого «чуть-чуть» и потому сразу же отпросился в отпуск. Якобы набраться сил перед новыми трудовыми свершениями. Главврач пошел навстречу, тем более, что подчиненный отпускные немедленно и полностью не просил, бодро заявив, что готов ждать денег стандартные два месяца задержки. Деньги для Сергея не являлись большой проблемой. Жены и детей у него не было, а значит, не было и основной статьи расходов. Жил он не бедно. Сложившаяся традиция современной врачебной практики всегда давала, при желании, конечно, возможность для дополнительного заработка.

В этот раз Сержанта забросили одного, «на отделочные работы», как назвала эту командировку Ленка-Маленькая. Нужно было убрать мусор, сжечь обрезки и опилки, оборудовать летнюю кухню и сделать по возможности наиболее комфортабельный туалет. Всю программу первопроходца-квартирьера Сержант выполнил три дня назад и сейчас маялся от безделья. Правда, были три тома Фостера и радиостанция «Кенвуд». Но любимый Фостер на природе «не покатил», рация что-либо интересное захватывала крайне редко, да и аккумуляторы сажать без нужды не стоило. Для уверенного приема антенну нужно было ставить на высокой скале, но эта работа была под силу лишь альпинисту Игорю Лапину. Можно было заняться сборкой «лунохода», но негласный командир группы Андрей Донцов категорически запретил трогать это чудо техники без его присутствия. Одни «но»…

Первые дни Сержант с удовольствием рыбачил, но быстро выяснил, что одному мужчине средней комплекции и одному, пускай даже огромному, коту много рыбы не нужно. Одноместная древняя «резинка» с ледяным дном только злила, удобный и просторный «Зодиак» появится лишь с приездом ребят. Так, спиннингом изредка баловался с берега.

Спиннинг у него был знаменитый — телескопический «Чероки» канареечного цвета, модель для средних и тяжелых нагрузок. Но после третьего выловленного гольца и двух утопленных самых дорогих сердцу блесен надоел и он.

Сержантом друзья его прозвали за то, что он «не дослужил». Сергей Майер был наиболее милитарно готовым членом коллектива. Эдакий минитмен в русском варианте. Годы своей срочной службы в тогда еще Советской армии он вспоминал с удовольствием, ибо попал не в пресловутый стройбат или в желдорвойска, а в нормальную боевую мотострелковую часть, где служил сначала механиком-водителем, а потом — командиром фельдшерской БМП. Фельдшером он слыл хорошим, наверное, потому, что часто имел дело с травматологией военной, экстремальной. На армейских учениях много чего приключается, а именно пограничные, нестандартные ситуации ему и нравились.

После службы он выработал собственный взгляд на мужекую жизнь, своеобразную философию мирного солдата. С годами Сержант переигрывал все реже, ибо у каждой игры должны быть свои границы. Может быть, эти взгляды и помешали ему вовремя жениться и превратиться в добропорядочного доктора-мещанина типа Ватсона.

В тундре (а тундрой на Таймыре принято называть любую природу — и собственно тундру, и лес, и горы) он цеплял на пшеничные волосы зеленую повязку «а ля воин Ислама» и не вылезал из спецназовской разгрузки — разгрузочного жилета (вообще-то, это был боевой передник, но Сержант последнего слова стеснялся) со множеством отсеков и карманов для гранат, автоматных рожков и еще чего-то военного, добытого с большим трудом. Автоматных рожков у Сержанта, к его сожалению, не было и он заталкивал в нагрудные отсеки различные припасы и снасти, что являлось одно время предметом насмешек со стороны «групповых» женщин, которые со знанием дела называли эту хитро сшитую упряжь лифчиком.

Известная организационная беспомощность, свойственная холостякам, мешала быть последовательным, и он только в этом году, прозевав три драгоценных весенних месяца, решил стать охотником. Теперь его проверяли на безвредность по линии местного УВД.

В последний момент он придумал (с подсказки Игоря Лапина) обратиться за помощью к бывшему менту Донцову, имевшему связи в разрешительной системе. Тот включил форсаж, но было поздно — именно в этот момент Таймырская Республиканская Дума начала очередное обсуждение нового Закона об оружии, и все операции по вооружению населения негласно приостановили до полной ясности. В самый разгар сезона Сержант опять оказался безоружным и очень переживал. Особенно досадовал он из-за того, что Донцов, который мог абсолютно легально купить нарезной «Тигр», этого не делал, заявив, что оружие ему смертельно надоело на службе. Остальные члены группы тоже не выказывали особой тяги к огнестрельным предметам.

Правда, после созерцания разрушенной медведем бани Сержанту удалось вооружить Лапина и Диму Квеста ракетницами. Под свою ракетницу Сержант купил макаровскую кобуру и неизменно носил ее на поясе.

Ощущение войсковой неполноценности пропало сегодня.

Утром Сержант вспомнил, что на их базе нет ледника, который просто необходим при хорошем улове (солить рыбу в полевых условиях — не лучший метод ее сохранения), и отправился присмотреть подходящее место. Объевшийся белого сигового мяса Барсик на этот раз с ним не пошел, из-за чего Сержант всерьез обиделся.

Ледник в зоне вечной мерзлоты — дело нехитрое. Всего лишь и надо, чтобы он был правильно расположен — не очень далеко от воды, не слишком близко к жилью и подальше от глаз возможного рыбинспектора.

Подходящее место нашлось возле излучины маленького долинного ручейка. Густые заросли ивняка и невысокой северной березки надежно прятали его с трех сторон, заодно преграждая путь прохладным предгорным ветрам. Высохшая старица гарантировала, что вечная мерзлота залегает не глубоко, а разбросанные природой плиты песчаника были удобны для разделки рыбы. Одна из плит идеально подходила под рабочий стол. А рядом можно было рыть саму яму.

Сержант привычно воткнул штыковую лопату и по звуку понял, что это место определил не он первый.

— Вот трахома! — Майер применил ругательно звучащий медтермин, ибо только им он и смог выразить всю глубину неожиданного удивления открывшимися обстоятельствами — ледник уже был готов.

Правда, рыбы в нем не было. Видимо, именно этот факт спас нехитрое сооружение от песцов или росомахи.

В неглубокой яме, прикрытой лагами из лиственницы и листом оцинкованного железа, одиноко покоился сверток. Как египетская мумия. Грязно-песочный армейский брезент скорбно лежал на большом листе расслоившегося от времени рубероида.

Сержантово сердце пропустило пару ударов. Он уже сфантазировал, что там может быть…

На берегу, не торопясь, нарочито спокойно сел за дощатый стол и закурил. Все уже было ясно — еще когда он шел к Форту, руками нетерпеливо прощупал контуры и прикинул вес находки. Развернувшийся брезент явил взгляду аккуратно сложенный рулонный полиэтиленовый мешок, явно спертый с одного из комбинатовских заводов. Сержант резать еще вполне добротный полиэтилен не захотел — пригодится — бережно развязал горловину и вытащил на белый свет (так и есть!) необычно длинное одноствольное ружье. Удалив консервирующую смазку, которой хозяин («Бывший», — сразу решил для себя Сержант) для оружия не пожалел, он смог внимательно разглядеть находку.

Марка ЗКМ-1 сразу поставила его в тупик. Он-то считал, что знает все марки советских и российских ружей, благо, весь последний год занимался тем, что выбирал себе будущую покупку. Год выпуска 1955, г. Златоуст, 16-й калибр, курковка. Ну и ну! Древнекиргизский карамультук!

Обширная теоретическая подготовка не позволила Сержанту, к его стыду, сходу определить сверловку ствола. Ну, да ладно, здесь врать некому. Не знаешь, да не очень-то и надо.

Механика у ружья была, на первый взгляд, вполне в рабочем состоянии. Неладно было с другим — около дульного среза было безобразно вздуто. Сержант знал, что такое происходит, когда стреляют из случайно забитого снегом ствола.

Он отложил ружье в сторону и еще раз наклонился над свертком. Там же лежала металлическая коробка (в подобных когда-то рачительные хозяйки хранили крупы и сахар), а в ней, заботливо переложенные вощеной бумагой, пятнадцать латунных патронов и банка ностальгической абаканской тушенки. Сержант обалдел, когда разглядел на донышке дату выпуска. Дефицитное по тем временам мясное изделие было изготовлено в 1967 году! Теперь было ясно окончательно, что хозяин свертка уже не объявится. Что с ним случилось, можно было гадать бесконечно и безуспешно…

Дикие горы тысячеметровой высоты с белыми шапками вечных снегов в провалах ущелий, где рождается и слетает длинными водопадами кристально чистая вода, следили за продолжением одним им памятной истории, в которой люди появлялись и исчезали, что-то искали, находили, уходили домой или оставались здесь навсегда, вливаясь своими истлевшими телами в бесконечный круговорот живой и мертвой материи.

Люди если и жили здесь «всерьез и надолго», то очень много лет тому назад. Местные племена эвенков и нганасан считали районы озер «нехорошим местом» и никогда сюда не забредали. Этнографы так и не придумали подходящей для всех ученых причины. Коренные народы жили много севернее, в настоящей тундре. Последние шестьдесят лет лишь «белые люди» безудержно чудили на стерильных берегах, и горы, увы, насмотрелись всякого…

Обедая на скорую руку, Сержант хотел было открыть раритетную банку, но побоялся без сторонних наблюдателей.

Разобрав находку на столике летней кухни, он не торопясь отпилил дефектный кусок ствола, приговаривая: «А ненужное отнимем спецпилой…» — эту фразу он услышал у знакомого хирурга на последней пьянке. Зачистил заусенцы. Барсик сидел рядом, как принято у любопытного кошачьего племени, и внимательно наблюдал за работой.

— А вот теперь, кот, мы с тобой не просто местные жители, а местные жители с обрезом. А это уже совершенно другой авторитет среди наших непуганых соседей! Это — совсем другое дело! — такой итог своей работе подвел человек с ружьем и удивился собственному голосу. Даже тембр изменился!

Сержант глубоко вздохнул, стараясь вобрать в себя побольше волшебного озерного эфира.

Воздух Озера загадочен и опасен. Он заставляет человека, единожды его попробовавшего, записываться в туристы и бросать пить, расставаться с нелюбимыми и менять религии. Он принадлежит к высшим, нематериальным субстанциям, не нуждается в оценках и описаниях. Воздух Озера одновременно зовет и успокаивает тебя, каждый день молчаливо доказывая, что жизнь, в общем-то, прекрасна. Особенно когда она проходит здесь…

Кот лениво катнул толстой лапой обрезанный кусок ствола и смахнул его на землю. Сержант не стал поднимать, переломил ружье и тщательно вогнал в патронник старательно протертый латунный цилиндр. Прицелился одной рукой «в космонавтов», подержал его на весу, привыкая к прямой ореховой ложе, но стрелять не стал.

Со значением, медленно положил оружие рядом с собой. Мушки не было. Но все равно — здорово! Прерывая приятное занятие, на руке негромко просигналил о контрольном времени хронометр — через три часа, если все нормально, должен появиться катер. Пора было вытаскивать сеть, готовить сугудай на всю компанию, а потом включать угольного цвета «Кенвуд», выходить на связь с группой.

— Пойдем Барс, работать… У нас — работа, у них — романтика дороги, блин… — Сержант вдруг понял, что соскучился по ребятам, что добровольное одиночество ему смертельно надоело и что он все последние дни только и ждал их приезда. И непокативший Алан Дин Фостер, любимый писатель-фантаст, тут не при чем.

Его маленький товарищ махнул лапой по длиннющим усам и, переваливаясь мускулистыми полосатыми боками, неспешно пошел за любимым человеком — к маленькой резиновой лодке, лежавшей на берегу притихшего к вечеру Озера.

* * *
Прохладный воздушный поток, распоротый на тугие струи летящим по воде катером, не мог справиться с патентованной тканью «гортекс». Куртка по-фирменному снисходительно принимала воздушный удар, не пропуская внутрь ни единой молекулы воздуха. Тело ощущало импульсно-мягкое давление, немного похожее на массаж. Но курить в таких условиях было невозможно. Поэтому Андрей Донцов повернулся влево, опытно отгородившись капюшоном от сил природы, достал сигарету — и замер, ибо шевелить свое почти двухметровое стокилограммовое тело было лень.

— Неохота шевелиться… — озвучил он свои чувства.

Лежащий рядом Квест понимающе кивнул головой и тоже полез за сигаретой. При этом он хитроумно изогнул позвоночник, стараясь на время оторвать от крепко нагретой крышки моторного отсека спину. Двигатель катера работал на полной мощности, и без пенополиуретанового коврика, который не пропускал тепло, долго пролежать в одном положении было весьма непросто — можно было изжариться на крышке мотора. Но коврики доставать тоже было лень… Кайф с пыткой. Или пытка с кайфом.

Однако, все признавали полезность сей процедуры и даже ждали ее, так как проблемы с позвоночником для всех, многие годы проживших на Севере, были неминучими и более чем знакомыми. Кроме того, «прогревание спин» стало частью сложного и выверенного ритуала преодоления водной части маршрута, до мелочей отработанного за годы поездок на таймырские озера. Можно было с достаточно большой степенью вероятности предугадать те или иные действия членов группы по мере удаления от города. В этом была непередаваемо привлекательная стабильность давней традиции. Тем более, что продолжалось это только до момента высадки на берег. Чувство привычного спокойствия сложно переплеталось с ожиданием момента прибытия, создавало прелестное ощущение «удовлетворения образом жизни», как сказал Димка Квест в первую поездку, еще лет шесть назад.

Донцов достал наконец зажигалку и оба слаженно и с наслаждением закурили. Обычно в такие минуты Квест изрекал что-нибудь заумно-философичное, никак не связанное с происходящим вокруг. Так и произошло. Он положил пустую пачку-пепельницу на наметившийся к тридцати пяти годам и тщательно культивируемый животик (плата за успешный бизнес, как говорил он сам), затянулся и начал:

— Знаешь, Андрей… Правильнее всех прожил свою жизнь Жак Кусто… Пока все дрались и через эти драки помирали от дрянной водки, ожирения, повального мордобоя и всеразличных психических расстройств, он жил в своей собственной Мечте, которую сам же сумел превратить в реальность…

Квест немного помолчал, обдумывая дальнейшую мысль. Сказал вдруг совсем неожиданное:

— А это происходит потому, что у всех людей на Земле собственное торсионное поле закручивается направо и лишь у некоторых, немножко чокнутых, — налево… Это я в одной философской книге прочитал. Кусто был одним из этих некоторых, поэтому окружающий мир воспринимал особым образом, нам, дурням, не понятным…

— Значит, все мы — дурни? — Андрей Донцов спросил и понял, что так и не смог привыкнуть к сложным Димкиным ассоциациям.

— Не всегда.

— А когда же — дурни? — низкий голос Донцова приобрел ярко выраженную провокаторскую окраску. — Когда водку с пивом не мешаем? Или когда деньги в банк не вкладываем?

— Когда выдыхаем воздух! После выдоха торсионное поле человека на мгновение меняет знак… — изрек Квест веско — как последний патрон израсходовал — и, для завершения картины, глубоко затянулся, медленно так, задумчиво. И замер…

— Вот так… — медленно выдохнул.

Андрей удивленно покачал головой, встал и посмотрел вперед, на приближающийся берег. Среди желтеющих деревьев уже можно было разглядеть неясные пятнышки створных знаков. Сейчас увидеть их мог только человек с очень хорошим зрением. Глянув на рубку, Андрей понял, что Капитан заметил знаки одновременно с ним, — штурвал плавно, но сильно лег вправо. Катер среагировал с запозданием, как серьезный, знающий себе цену пароход. Створные знаки на берегу начали совмещаться, шипение подрезаемой одним бортом воды усилилось.

Две моторные лодки, мимо которых катер только что пролетел, завели двигатели и двинулись следом. Это была нормальная практика в опасных местах — судовой ход в начале и конце лета представлял собой узкую полоску приемлемой глубины среди бесконечных мелей, и не слишком опытные судоводители маломерного флота, не желая напрасно рисковать, пристраивались поближе к профессионалам.

А с профессионалами в таймырских акваториях дело было кислое… Когда-то, во времена оны, количество читателей журнала «Катера и яхты» в Норильском регионе было очень велико. Число только официально зарегистрированных катеров и лодок переваливало за две тысячи. Потом все изменилось. Перманентный российский политэкономический эксперимент поставил суда маломерного флота на прикол, а возможность отдыха на водах перевел в разряд дорогих и малодоступных забав. Самый отчаянный и самобытный лодочный мотор в мире — «Вихрь-30» — имел теперь цену, сравнимую с ценой подержанного автомобиля. Что уж говорить о массовой покупке речниками моторов «Ямаха»!

С другой стороны, на Таймыре возникла тонкая, но красивая прослойка владельцев катеров иного класса — пластиковых многоместных водометов со скоростью средств противовоздушной обороны (и такой же ценой), внутренней отделкой на уровне пятизвездочных отелей. Владельцы зачастую нанимали спецов старой школы, которых волнами-цунами, вызванными нелогичными решениями власти, пачками выбрасывало на берег. Все якобы считали деньги.

Некоторые из спецов создавали свою прослойку — как их Капитан — и, покупая суда, пробовали делать (и делали) свой собственный маленький бизнес, и весьма прибыльный. Другие сменили квалификацию, а большинство «стариков» медленно спивалось.

Створные знаки совместились, зрительно превратившись в один, и Капитан чуть сбавил ход, тактично предоставив возможность лодкам-прилипалам не отстать от папы.

У берега болтался на отмели облупившийся буек, обозначавший место поворота. Буек, как и створные знаки, поставили давным-давно сами капитаны. Никаких гидрографов здесь сроду не бывало. Их Капитан не нуждался в буйках, так как смог бы пройти поворот с закрытыми глазами.

Легко и уверенно повернув катер в одному ему известной точке, Капитан, одновременно с моментом выравнивания, включил ревун.

— Здравствуй, речка Лама… — тихо прошептал Донцов и оглянулся — не слышит ли кто? Ему на миг взгрустнулось. Жаль, что Ариши нет сейчас рядом… Как она там, в своей «республике Шкид»?

Арина Донцова нынешний «дамский» сезон вполне сознательно пропускала — собирала материал для очередной монографии. Что-то связанное с психологией подростков. Поэтому и уехала в летний детский лагерь. На две смены.

Квест тоже встал с раскаленного ложа и, как Андрей, зачаровано следил за мастерским выполнением этого далеко не простого маневра на довольно большой скорости.

— Эскорт у нас! — голос Димки наполнился ласковым превосходством богатого туриста, путешествующего на океанском суперлайнере. — Мученики из «малокалиберной» флотилии! И где только эти черти в наши дни ватники достают? Наворовали по молодости, что ли?

Мученики же себя таковыми не считали, в знак чего один из них что-то лениво крикнул, одной рукой вальяжно помахивая пассажирам катера, а другой безуспешно пытался перевести свою груженую «Сарепту» на глиссирование. Капитан еще сбавил ход.

Квест достал новую сигарету. Первый этап был позади.

Речка Лама — еще не озеро Лама. Но, то ли из-за названия, то ли оттого, что вода в реке была уже другая — чистая, создавалось впечатление, что пройдена невидимая грань между царством безобразно дымящей медно-никелевой цивилизации и резервацией дикой природы.

Донцов вернулся на корму и вынул из специального планшета набор больших цветных фотографий спутниковой съемки — плод сложных финансово-обменных операций (они с Квестом выменяли их у английской экологической экспедиции, работавшей на Ламе, по-честному — на высохшие и безнадежно испорченные рога снежного барана), выбрал из них нужную. Среди обширных отмелей, желтых на фотографии, ясно проступала тоненькая синяя ниточка фарватера на входе в речку. Фотографии по своей сути отличались от привычных карт — в них было что-то живое. Казалось, при желании можно было различить и их катер, медленно продвигающийся на восток. Донцов даже согнулся, наклонившись поближе и погладил пальцем глянцевую бумагу.

— Пойдем-ка вниз, девчонки уже накрыли, небось. Водку пить будем. Остыла, наверное… Как раз до нормы… Хорошо водку пить сегодня — на душе празднично! Двинули, Андрюха, в кубрик, а то всю колбаску съедят, как в прошлый раз, помнишь?

— Двинули, все равно смотреть пока нечего… — с поспешной готовностью откликнулся тот. С поспешной, потому что надо было скорей стряхнуть с себя грустные мысли — не думал Донцов, что так сильно будет скучать по жене.

И спустился следом за Димкой.

Внизу было тепло и уютно. Каюта располагалась позади и чуть ниже капитанской рубки и была идеально приспособлена для неторопливого отдыха. Фарида Гафарова с Леной Малышкой уже изрезали по возможности красиво мясо и зелень. Поджарый, но основательно медлительный Игорь Лапин, недавно состоявшийся муж Ленки, разливал холодную водку из бутылки ужасающего размера в высокие пластиковые стаканчики с лживой надписью «Кока-Кола». Рассаживались как обычно — очень долго. Два раза Игорь бегал на палубу к рюкзакам за забытыми кулинарными и столовыми тонкостями.

— Сразу чувствуется, что не хватает еще одних женских рук, — хитро подмигнула Фарида Донцову. Тот грустно улыбнулся, выказывая тем полное согласие.

Наконец, все мелочи обрели свое место. Ребята чуть-чуть ритуально помолчали, проникаясь важностью момента. Андрей по традиции произнес сакраментальное: «За экспедицию!», все выпили — и так хорошо стало, что, еще чуток, и все бы пассажиры разом нежно всплакнули.

Мягко рокотал мощный дизель, ветерок сквозь щели легко колыхал занавески, плавно покачивало тела на поворотах. Плавная жизнь-Капитану не наливали, знали, что сейчас пить не будет — фарватер на реке сложный.

— Как говорил главком Западной Группы Войск в Германии и нашего Сержанта — «между первой и второй… пуля не должна пролететь!» — Квест всегда хорошо чувствовал общее настроение.

Налили уже поменьше, да и куда им торопиться — столько прекрасных дней впереди! Тем сильней был кайф «удовольствия понемногу». Гедонизм! Мясо было не импортное, а закопченное на родном колбасном заводе, контрабандные минусинские помидоры блестели большими и сочными боками. Как всегда, «экспедиция» начиналась с хорошо организованного пикника. В городской жизни вся эта компания была малопьющей, но уж в начале каждой своей поездки на озера они позволяли себе расслабиться — «чисто русским методом».

Потом охотно выпили за молодоженов Лапиных, за удачу свадебного путешествия, за хорошую погоду.

— А наш бедный Сержант, небось, очи выплакал, на воду глядючи, нас ожидаючи, — распевно молвил уже чуть завеселевший Квест, пытаясь выловить из алюминиевой кастрюли с салатом хрустящий кружок крупно нарезанной редиски.

— Ничего он там не выплакал, на пиво глядючи… Сидит себе со своим котом ненормальным на лавочке, природу вдыхает да сугудай трескает с двух рук! — возразил Донцов.

Он Барсика не любил, как и вообще всех кошек. Боевой кот отвечал ему вполне адекватно. Однажды крепко разодрал левую руку почти до кости только за то, что Андрей слишком сильно похлопал поддатого Сержанта по плечу.

— Взял бы себе пса нормального, лучше всего — лайку… Нет ведь, делает все — черти как! Детский сад… Удивляюсь, как его в такой серьезной больнице завотделением ставят… Завалит он там всю лечебную работу своими выходками!

— Испортили тебе… ой!.. тебя органы, Андрюха! Выдул ты в свисток милицейский свою способность прощать мелкие людские слабости… — Фарида попыталась обнять Донцова за могучие плечи, не смогла — не хватило рук, и продолжила: — А наш Сержант молодец — джигит! Стильно живет… Вот только женить его нужно экстренно…

— Ну так и жени его на себе, восточная женщина, — прозрел Игорь. — Крепкие семейные пары нужны стране как воздух. Посмотри на нас с Ленкой или на Донцовых — сыр в масле! В смысле, душа в душу…

— Вот фигушки! Моя вольная профессия предполагает вольную жизнь. Я и не мечтаю вовсе… — легко соврала Фарида.

— Мечтает, — возразил жующий Донцов.

— Это с каких это пор журналисты стали вольными людьми? — Квест выловил уже весь редис и с обычной для него язвительностью включился в словесную игру-перепалку.

— Вы, буржуи, нас не купите… — Фарида томно повела в его сторону карими арабскими глазами. — Хотя, надо подумать… Сержант не то что ты, Димка, он к женщинам с уважением относится.

— Ага. К высококлассным медсестрам, да и то, если хорошо стреляют из «Калашникова».

Ленка тут же заступилась за подругу:

— Ты его не слушай, Фарида. Специалист нашелся! По медсестрам… Хотела бы я посмотреть на твою будущую!

— И не мечтай! — возмутился Квест.

Но Фарида обиды не проявила. Обычная легкая пикировка между женской половиной группы и Димой Квестом имела давнюю историю и воспринималась как этакий интеллектуальный кетчуп, не более.

Коротко тявкнул ревун. Капитан повернулся, сказал что-то неслышное за шумом работавшего на полных оборотах дизеля и улыбнулся. Он всегда улыбался в этот момент пути. Спаянный экипаж давно уже научился все понимать по губам и повалил в рубку и на палубу. Катер КС-100 входил в самое красивое озеро на свете.

Для того, чтобы успешно объяснить никогда не бывавшему на Таймыре человеку красоту озера Лама, необходимо, чтобы тот сначала побывал на Байкале и Рице, Женевском озере и норвежских фиордах. Если все это сложить и умножить на два — получится озеро Лама… По крайней мере, так говорят люди, побывавшие во всех этих местах.

Природа подарила жителям Норильска, обиженных солнцем, теплом и правительством, россыпь красивейших огромных озер, разбросанных средигорной страны Путорана. Со многих именитых путешественников слетал гонор и снисходительное пренебрежение матерых путешественников, когда они первый раз приезжали сюда с «материка». «Материком» северяне называли всю остальную часть земного шара, расположенную ниже полярного круга.

Аборигены заполярного города, где властвовал знаменитый флагман цветной металлургии, традиционно много путешествовали. Необходимость отдохнуть после долгой полярной ночи заставляла людей проводить каждый год свой немалый отпуск на «материке». Сначала по всей территории бывшего Союза, потом России, а в более поздние годы — и по всему миру. Таким образом формировался особый, северный, образ жизни. Даже тяжелые периоды экономических катаклизмов не поставили этому барьер.

Средний норильчанин знал Россию, а теперь и другие страны, не по карте на стене. Родня в различных городах и весях, санатории, туристические поездки, деловые командировки и «разведвыезды» для поиска предполагаемого места обустройства в старости — тактика менялась, но… С приходом каждого мая в городе начинался отпускной ажиотаж и самолеты трещали по швам, набитые счастливыми пассажирами.

После достижения определенного возраста, повидав и поколесив по миру, иной норильчанин прекращал искания и приходил к пониманию самоценности отдыха именно среди диких гор Таймыра. Он обращал свой взор на восток, к Путоранам, оставлял часть своего отпуска для отдыха на озерах. Ибо подобного уголка, как он самолично убеждался, на территории бывшего СССР больше не было. Процент таких людей среди местных практически не менялся. Правда, в последнее время ряд российских и западных глянцевых изданий «не для средних кошельков» вновь начал рекламу подобного отдыха — с валютной охотой на медведей и снежных баранов, сплавом на плотах по диким рекам.

Да и в самой молодой республике Таймыр постепенно вызревали идеи привлечения на сии красоты людей с хорошими деньгами. Для этих целей предполагалось восстановить национальный парк на Ламе и соседних озерах, из-за непредсказуемой политики центральных властей угробленный несколько лет назад. Начинался новый, пока непонятный и сумбурный, этап развития туризма в жизни Путоранских озер.

Экипаж катера состоял из людей, знавших о Ламе с детства, но всерьез заболевших Озером всего шесть лет назад.

Капитан входил в Ламу бережно, обходя по широкой дуге невидимую мель, сторожившую вход в другой мир. Катер встретили нагонные волны, обычные на этом участке пути — вплоть до первого поворота озера на восток. Плоскодонное судно сегодня неплохо держало волну, не зарываясь носом в воду по рубку, как это было в прошлый раз, во время сильного шторма. Тогда им пришлось почти сутки ожидать погоды на одном из бесчисленных крохотных островков, где Квест целый день, как дед Мазай, гонялся за зайцем, неизвестно как туда попавшим. Постепенно становилась все более заметна светлая полоса тихой воды, начинающаяся от устья реки Бытык. И вот Капитан потянулся, встряхнул руками, снимая напряжение, повернулся к Димке.

— Ну что, порули немного, я ноги разомну… — он встал с сидения и повернулся боком, пропуская Квеста.

— Есть, Кэп! — сменщик радостно протиснулся на место.

— Командуй давай… — разминка в понимании Капитана заключалась прежде всего в вылазке на палубу и проверки наличия воды в трюме. От природы осторожный, он не очень доверял аварийным датчикам, ибо теперь под катером глубины свыше трехсот метров. А до ближайшего берега — не меньше километра, да и не подойдешь к нему из-за коварных мелей.

Квест поглубже устроился в кресле, положив руки на подрагивающий штурвал. Он всегда поражался тому, как резко поверхность озера за этим поворотом превращалась в серебристое зеркало. Горы издавна преграждали дорогу ветрам, обеспечивая покой и тишину. Шум движения судна почти стих, превратившись в мягкий шелест, а водомет работал ровно. Катер вел себя заметно устойчивей, практически не сходя с заданного направления.

Ребята опять собрались за столом, на этот раз налив упущенное и Капитану. А Квест зачарованно смотрел вперед по курсу, загипнотизированный плавным скольжением судна. Он, оглянувшись на кубрик, в котором уже сидел Капитан, чуть стронул рычаг газа вверх правой рукой, добавляя оборотов двигателю. Рычаг откликнулся на команду, сразу и мощно подтолкнул катер вперед.

Полет!

Прямо перед носом парочка отъевшихся за лето гагар тяжело поднялась в воздух и низом, задевая воду кончиками больших крыльев, неохотно полетела в сторону берега. Горы, круто спадавшие лесистыми подошвами к кромке воды, постепенно приближались. Уже различимо белел плавник на полосе бесконечного галечного пляжа. Квест чуть довернул катер поближе к берегу.

Капитан сразу среагировал на столь явное нарушение «правил безопасности полетов»:

— Ди-има…

— Я чуть-чуть, аккуратненько, — Квест по-детски виновато улыбнулся, увидев признаки недовольства на физиономии Кэпа.

— Держись подальше от мыса, а то у меня рюмка виляет.

Из-за спины протянулась Ленкина рука и поставила перед Димкой возле ветрового стекла стаканчик с горячим кофе.

— Вот бы искупаться… — услышал Квест ее безнадежный шепот.

— Давай, маленькая! Сейчас вода нагрелась, градусов семь будет… — и, уже через спину: — Игорь, у тебя жена купаться собралась — ты ей не наливай больше ничего!

— Я вот ей покупаюсь! — донеслось из кубрика шутливое ворчание.

— Вы не представляете, ребята, какой это кайф — контраст температур! — Ленка три месяца ходила в какой-то клуб моржей (Игорь отказался сразу и категорически) и уже успела подхватить там, кроме простуды, толику клановой гордости.

Квест изобразил обиду:

— Отчего же не представляем… Холодная вода много дает. Но не всем. Во втором классе жил я зимой у бабки в Звенигороде, пропади он… Пошли кататься на лед с пацанами по весне, я и провалился… Как в газете, честное слово! — Квест говорил проникновенно, и понять, врет он или нет, было невозможно. — Дружки дернули в деревню за помощью, а ко мне подбежали двое городских ребят. Я ору, как резаный, барахтаюсь, ну прямо Папанин! Один из них разделся быстренько, подполз ко мне и кинул шарф. Длинный такой шарф у него был, как будто специально взял с собой… — Димка показал руками размеры шарфа. — А второй пацаненок, представляете, стоит и в книжку записную что-то пишет! Ну, первый меня вытащил мокрого, народ сбежался… Шоу! Так этому черту с шарфом медаль дали — «За спасение утопающих». Да… Потом он стал летчиком-космонавтом известным. А второй, в очках, был юнкором из «Пионерской Правды». Шрайбикус, блин… — Квест обреченно вздохнул, сменил тон: — Сейчас он на украинском телевидении заправляет чем-то. Он меня, паразит, потом для газеты сфотографировал. Да такую потерпевшую рожу мне сделал, что я больше в этот чертов Звенигород и не ездил. Вот так я в ледяной купели взрастил для Советской страны двух героев, а сам — торгую телевизорами на Крайнем Севере… — на этом Квест пригорюнился, вздохнул еще раз и стих…

Шутки шутками, а в Ламе, действительно, не искупаешься. Седой Таймыр исключил из перечня удовольствий возможность понежиться в ласковом прибое. Ледяная вода не дает человеку, права смывать с себя физическую и душевную грязь в девственную чистоту Ламы.

Игорь Лапин, правда, клялся и божился, что лично знал одного председателя профкома, который после третьего стакана рассекал водную гладь озера, аки приполярный Тарзан; другим такие аномальные люди не встречались. Ну, иной раз окунуться, конечно, можно на пару наносекунд, но вот поплавать сколь угодно долго…

Сейчас катер проходил мимо полуострова Каменного, на котором была расположена центральная когда-то турбаза, довольно оживленная в былые времена и пустующая ныне. У берега стояли маленькие деревянные домики, зачем-то окрашенные ядовитой желтой краской. Домики стыдились лиственниц-натуралок. Домикам было грустно из-за своего глупого вида, а также из-за полного отсутствия отдыхающих — горняков и металлургов, для которых они когда-то и строились. Это были последние, если можно их так называть, населенные места. Дальше, километров семьдесят на восток по озеру, людей практически не было.

Капитан вернулся на свой привычный пост, но Квест вниз не спустился, а глянув на проплывающий мимо берег, достал из футляра двенадцатикратный «Пентакс» и направил его в сторону турбазы. Белое пятнышко отделилось от серой полосы пляжа, быстро набирая скорость, направилось в сторону катера.

— Глянь-ка, что-то легонькое к нам торопится! Но не маломерка… — Квест протянул бинокль Капитану. — Рыбинспекция, что ли? На их «Амур» больно похоже…

— У инспекторов беда — основной пароход пробит, а «Амур» на берегу стоит, весь на части разобранный. И без двигателя. Запчастей нет. Злые, как звери. Они новую технику уже полгода дожидаются… А это — я знаю, чья техника. Это Симагин себе наконец-то катер поменял.

— Да ну! Молодец… Чего он хочет-то?

— Как чего? Ну, во-первых, скучно человеку пустую турбазу охранять… Потом, ясное дело, свою новую машину показать надо, похвастаться немножко перед людьми. Ну, и по мою душу гонит… Скорее всего, жену в город отвезти попросит на обратном пути, — Капитан передал тарелочку с закуской назад в салон и только сейчас взял протянутый Квестом бинокль (марку держал!), проверил свое знаменитое зрение. — Ну, все точно, это к нам пожаловал Олег Григорьевич самолично…

— Пойдем встречать…

Капитан слегка прибавил оборотов, отрываясь от визитера — так, для самоуважения, но потом стал быстро сбрасывать скорость, уже для вежливости. Квест усмехнулся и который раз подумал о какой-то древней правильности этой местной этики. При всей кулацкой самостоятельности капитанов всех плавсредств — от маленькой «Казанки» до самоходной баржи — дух общинности и взаимовыручки у них был силен. Последние осколки бывшего государственного речного флота на своей шкуре почувствовали, что теперь и на веки они никому не нужны, что теперь они — просто наемники у постоянно меняющихся недальновидных хозяев, на чью помощь вдали от родного причала рассчитывать не приходиться. Руководители старой школы ушли, а новые не умели ни командовать, ни отдыхать… Ну а владельцы личных судов ни у кого не просили запчастей и зарплаты. Они имели самое главное для любого капитана — право выбирать маршрут и обходиться без унизительного разрешения на выход даже в пробный пробег. Категории сравнялись.

«Амур» Симагина сначала пролетел в двух метрах от остановившегося катера, показал зрителям возможности двигателя. Игорь Лапин тоже вышел на палубу — захотелось полюбоваться скоростью пришельца и послушать эффект Доплера.

Затем хозяин «Амура», стоявший в катере как ковбой, легко выполнил эффектный разворот и мягко коснулся борта — прямо возле рубки. Все вышли на палубу поздороваться.

Симагин выглядел колоритно. В сером хэмингуэйевском свитере, с короткой седой бородой, волосы густым ежиком — морской волк, да и только. Сдержанно поприветствовав всех, молвил:

— Опять идете за тридевять земель… Останавливались бы здесь. Избу дам, баню затопим, в теннис поиграете… Голец идет хорошо у берега! Сын у меня вчера за час пять штук вытащил. Один голец — вот такой! — Симагин приложил правую руку к ремню, ладонью вниз: так на Крайнем Севере принято показывать размер достойной рыбы — от земли. Если меньше размер, то просто не показывают — это вам не «материк», руками махатьне принято.

— Не вру, — традиционно добавил.

— Спасибо, Олег Григорьевич, мы уж дальше покатим… Нa обратном пути к тебе заскочу, попаримся вместе — я готовлю небылицы, а ты — квас и веники, — ласково улыбнулся Капитан, с давних времен поддерживающий с Симагиным дружеские отношения.

— Вот и хорошо, а то мне женушку в город отправить надо. Сказали, что в конторе зарплату дают, премию за два месяца и материальную помощь на продукты… Ты когда назад пойдешь?

— Завтра утром и пойду.

— Вот и хорошо… — повторил Симагин. И без всякого перехода спросил, но уже другим тоном, со скрытой гордостью спросил: — Ну, как моя новая ласточка, а, Донцов?

— Хороша машина, жаль, верх открытый. Кабину сделай из дюраля, солидную, с люком на крыше!

— А чего ее закрывать, гостей надо катать с ветерком! — не обиделся Симагин и ласково похлопал рукой по пластику ветрового стекла.

— А девушек!

— Девушек на «Мерседесе» катай!

— Что-то не заметно у тебя гостей нынче, тихо ты, Симагин, жить стал… — заметил Донцов.

— Да не говори… Видать, в городе все спокойно — ни выборов, ни скандалов, ни смены власти… Как две недели назад уехали эти, ну… делегация правительственная из Якутии, так и нет никого, может хоть на выходные шефы мои приедут отдохнуть-расслабиться… Хочу, чтобы жена скорей разузнала. Не нравиться мне это затишье.

— Да тебе-то что печалиться, дальше от начальства — толще нервы! — Квест тем временем уже перелез на «Амур» и с любопытством разглядывал никелированную приборную доску, крутил руль. — Давно я думаю, купить, что ли, такой агрегат…

— Купи, купи, капиталист… Много ты понимаешь, Дима. У меня вся жизнь — на этой турбазе, — вздохнул Симагин. — Начнут все мимо ездить да и про меня забывать помаленьку. А тут еще вертачок прошел вчера…

— Куда он прошел? — заинтересовался Донцов.

— С начальством, небось, на Кете гольца гарпунить? — предположил Квест.

— Нет, на восток прошел, куда и вы. Похоже, на Аян полетел… — Симагин затушил окурок о каблук сапога и добавил: — Туда давно никто не летал… Кто сейчас заповеднику денег на Ми-шесть даст? Экспедиции зимой прилетают, они снегоходы любят… Явно не наши. Какое-то российское чудо с нукерами. Они остановились на полчаса у меня, посылку оставили, кто-то из важных забрать должен. Не военные и не пограничники — гражданский Ми-шесть…

Он помолчал, подыскивая место, куда деть окурок, сунул его в карман и продолжил:

— Вот я и думаю, почему меня начальники городские не предупредили заранее, мало ли что… — расстроено помолчал, раскачивая свой «Амур» с борта на борт. — Ладушки, завтра буду тебя ждать…

После вынужденной остановки Капитан дал полные обороты, стараясь до темноты обогнуть мыс. Немного поспорили из-за таинственного вертолета. Квест считал, что это все-таки москвичи, но Малышка, которая работала каким-то техническим секретарем при городском Совете и все знала, напрочь отвергла это предположение. Да и Фарида ничего не слышала в своем аккумуляторе сплетен о возможном приезде каких-либо высоких иностранных гостей. Тогда Игорь предположил:

— Рябята, а ведь больше всего нам не нравится то, что они полетели в наши угодья… Это просто ревность.

И тема была закрыта. Игорь налил по последней; бутылка кончилась, а значит скоро и конец пути. Донцов хотел было выйти на палубу, но выглянул из рубки и передумал — на ветру стало ощутимо холодней, чем днем. Закурив, сел в кресло радом с Капитаном. Небеса над озером темнели. Он вспомнил, каково им было в прошлые годы по осени разбивать в кромешной тьме береговой лагерь. То ли дело теперь, когда у них есть Форт…

Катер окончательно завернул за мыс и вышел на финишный перегон — прямой участок Ламы, протянувшийся с запада на восток. В надвигающейся темноте высокие горы нависали слева и справа, как бы выжимая судно вперед, гнали его к темному берегу, где под крутыми склонами спрятался в маленькой бухте пункт назначения. Величие каменного хаоса отодвигало воспоминания о денежно-машинной жизни в городе, где люди могли любоваться природой лишь в фильмах «Нэшнл джиографик», на фотообоях и «обоях» компьютерных мониторов. Следов человеческой деятельности на вытянутых берегах уже не наблюдалось.

Ни одного судна не было видно и на гигантской глади озера. Маломерные лодки сюда, как правило, не заходят. Больно много бензина нужно брать с собой, а заправочных станций Создатель не предусмотрел, вырезая из камня Ламские озера.

— Не пора? — Донцов кивнул на радиостанцию, закреп ленную на полке позади капитанского кресла.

— Да. Сержант-то ждет, — поддакнул Квест.

— Наверное, можно, — Капитан включил трансивер, взял микрофон и для начала проверил сканером весь Си-Би-диапазон.

— Кто меня слышит на озере, ответь «Кайману», прием.

Радиоволны молчали. Капитан еще несколько раз повторил на разных каналах и завел многолетнюю песню:

— Вот так зараза… Пузыри начнешь пускать на воде, так некому даже привет передать будет. Какой уж там спутник… Сотовые системы, параболы… Интернет-связь… У них только в рекламных объявлениях да видеороликах все гладко получается! А в жизни — хрен арктический с подливом! Что работает — диких денег стоит, а наши самоделыцики давно расстрелу подлежат. Уже десять лет эти рационализаторы собираются на хребте транслятор поставить, а все никак не соберутся, даже до Симагинской турбазы не достает…

Его грустный монолог неожиданно прервали какие-то щелчки, бормотания и пришепетывания, хорошо слышимые в пустом ночном эфире, подозрительно похожие на чуждые радиомиру матерные ругательства.

— Это Сержант опять мимо кнопок жмет, Кренкель хренов… — голос за спиной Донцова принадлежал Игорю:

— Восемь раз ему показывал, на бумаге все написал, все инструкции, весь порядок… — Лапин инструкции и порядок любил. Во всем.

Вся компания столпилась в тесной капитанской рубке и, глядя в темноту лобового стекла, вслушивалась в шипение динамиков. Итогов пока не было. Впереди несущегося катера не наблюдалось оговоренного заранее огня на берегу.

— «Берег», ответь «Кайману», — снова сказал в микрофон Капитан.

И наконец, почти сразу раздался взволнованный голос Сержанта:

— «Кайман», я — «Берег». Вы где, черти? Я тут не ту кнопку нажимал! У Лапина почерк, как у курицы!

— Проходим мимо реки Омон-Юрях… Ты уже должен слышать звук, мы идем на полных оборотах. Как дела, Серега?

— Ветер в вашу сторону и вас не опознать… Знаю я твои обороты — крадетесь во тьме, как партизаны…

Легкие шипящие щелчки.

— Я в норме, все у нас в порядке!

Слышно было, как облегченно вздохнула Фарида.

Да и всем остальным сразу стало легче. Осознание того, что их товарищ много дней живет один, на расстоянии в пятьдесят километров до ближайшего соседа, да еще без связи с ним и с городом, не давало покоя всей группе уже неделю.

Капитан передал микрофон Донцову.

— Серега, привет! Нас видишь?

— Ничего не вижу, но звук уже есть.

— Я не про звук…

— Визуально не наблюдаем.

— Сейчас увидишь, — Донцов еле кивнул Капитану и тот включил курсовой прожектор.

— Вот теперь вижу, — радостно донеслось из динамика. — Я сейчас от трансивера отойду. Мы бегом на берег… Сейчас фонари вам зажгу. Конец связи. До встречи.

Армстронг негромко пел про «удивительный мир», создавая в темной рубке ощущение уюта. Вскоре стал заметен огонь на берегу — там, где их ждали.

Капитан снизил скорость и начал поворачивать. Раньше им приходилось подходить медленно, осторожно промеряя глубину с помощью размеченного шеста, с которым кто-нибудь из них стоял на палубе, как карпатский плотогон. Сегодня в этом уже не было необходимости — место проверенное. Однако, все вышли наверх — уже не терпелось.

Дизеля почти не было слышно, тихо шелестели волны в темноте, берег быстро приближался. В тусклом круге света двух больших керосиновых фонарей темнел силуэт человека с сидящим на плече котом и какой-то палкой в руке. Сержант стоял понтово, ну прямо незабвенный герой Даниеля Дефо, только зонтика и шляпы из овцы не хватало для полноты картины.

Квест, стоявший на левом борту возле рубки с сигаретой, выдохнул последний дым и махнул рукой так, будто он не окурок выкидывал, а саблей в бой полки звал:

— Привет робинзонирующим сержантам!

— Здорово, волк-одиночка!

— Привет, ребятушки, как я по вам соскучился! — крикнул Сержант и тут же не удержался, а ведь хотел как-нибудь красиво обыграть, выждать момент: — Мужики, а я тут ружье нашел!

Донцов сплюнул и, обернувшись к Фариде, простонал:

— Ну все, нам — конец… Вот только этого и не хватало славному гвардейскому экипажу… Точно, детский сад!

— Но какой милый… — Фарида улыбнулась. — Сержантик, лапушка, сугудай-то готов?

Донцов только крякнул и пошел на нос ставить сходни.

Катер мягко и устало, словно выдохшаяся в утомительном беге гончая, ткнулся влажным носом, как в хозяйскую руку, в мелкую береговую гальку.

Ребята не торопясь принялись стаскивать рюкзаки и баулы к носу судна. Барсик сразу же залез на плечо к Фариде и слезать не торопился.

Все складывалось удачно. Легко добрались, погода прекрасная и время прибытия удобное. Можно успеть, пока не погасли костры, разобрать экспедиционное имущество да еще и поболтать перед сном.

Но хмурое, вопреки всему, лицо Андрея Донцова не могло остаться без внимания.

— Дончак, что тебя мучит-то? Вроде все нормально прошло… — тронул его за плечо Сержант, ничего еще не знавший о посещении турбазы Симагина.

— Ми-шесть пролетел на Аян…

— Да видел я его, даже рукой помахал. Ну, так что с того? Думаешь, на наше место пойдут? — Сержант помолчал. — Да мало ли мы в этих краях вертаков видали…

— То были другие времена, Сережа. Тогда летали все кому не лень, а сейчас в этих краях вертолет такого класса — большая редкость… Они все больше у геологов и газовиков. Так ими это плечо давно забыто. Какое-то серьезное дело затевается…

— Может, и затевается. Мы-то тут при чем?

Сергей Майер был полностью доволен жизнью и проблем не видел.

А Донцов промолчал.

* * *
На пустынном южном берегу вытянутого на север Аяна, на овальном большом мысу, образованном двумя заливами, сидел человек. Он расположился на кряжистом суке высохшего ствола лиственницы, что вынесло на берег весенним разливом и растрескало на солнце и свирепом морозе.

От воды тянуло вечерней прохладой, но человек ее не замечал. Он был одет в теплый свитер с широким «латышским» вырезом. На его голове, крепко стягивая волнистые черные волосы, была аккуратно затянута черная, почти «рэповская» косынка-бандана. Куском ветоши он неторопливо обтирал высокие рубчатые армейские берцы. Человек, казалось, не замечал окружающих красот озера.

А посмотреть было на что! К вечеру проблески в облаках над скалами плавной синей отмывкой спустились к воде, волнение на водах стихло. Зеркало древнего Аяна нарушали лишь мощные всплески играющей рыбы. Иная довольно высоко выпрыгивала хвостом вверх и с силой шлепала им о ледяную воду. Самый клев!

Рядом с человеком лежал короткий охотничий карабин и мощный черный бинокль. И рация в кожаном чехле. Маленький переносной трансивер «Иесу». Ни палатки, ни костра поблизости не было видно. Но слабый запах дыма указывал на то, что костер все же есть и спрятан где-то неподалеку, скорее всего в зарослях невысокого ивняка.

Закончив чистить обувь, человек медленно встал, с удовольствием потянул сильные мышцы и не спеша разделся догола. Так же неспешно вошел в ледяную воду озера. Старинный обычай, накрепко вбитый в него мудрыми стариками родного высокогорного аула, наставлял каждый вечер омывать в живой холодной воде тело, особенно гениталии. Неважно, занимался ты перед этим физическим трудом или нет. Простатита крепкий человек в косынке не боялся, скорее всего, он даже не знал, что это такое.

Физическим трудом он не занимался с молоду. Его ухоженные тонкие пальцы ни разу не держали мотыги или тяпки. Только ласковый рифленый приклад винтовки или черный пластик автомата. Он был воином от рождения и всегда гордился этим обстоятельством.

После купания человек тщательно растер обильно поросшее черным волосом тело и оделся, на этот раз накинув на себя еще и теплую просторную камуфляжную куртку с капюшоном.

Наступало время. Человек достал компас и карту, привычно стал определять кибла — верное направление на Мекку. Это очень важно — для молитвы.

Вдруг он услышал низкий гудящий звук.

Звук шел издалека, с северного конца озера. Человек быстро привстал и взял в руки бинокль, одновременно подкручивая резкость. Недолго посмотрев в направлении гула, он удовлетворенно хмыкнул, кивнул еще мокрой головой и положил бинокль на охапку сухой травы, специально собранной для этой цели. Не спеша взял в руки «Иесу», включил подсветку тастатуры, медленно и веско сказал:

— «Долина», это — «Гамзат». Как слышите, прием…

Повторив эту фразу несколько раз и добившись хорошего качества приема, он произнес главное:

— Вертолет уже сел. Ми-шесть. Да, место я засек довольно точно. Садились долго, площадку выбирали.

Выслушал вопрос.

— Да, улетел. Сразу же… Улетел, говорю!

Помолчал, со снисходительной усмешкой выслушал наставления и указания, после чего добавил:

— Не учи… Все спрятано. В общем, они прилетели, выгрузились, а дальше смотри сам… Я-то реально готов, ты же меня знаешь. Площадку я давно выбрал… Прежде чем вылетите за мной, дайте мне знать по рации, она всегда рядом… Ну все, конец связи.

После этого он ненадолго отошел в кусты, вернулся назад с двумя плоскими банками бараньей тушенки, с легким шелестом вынул из ножен боевой нож «Ка-Бар» — один из лучших в своем классе, с затемненным антибликовым лезвием. Ножны были плетеные матерчатые из черной Кордовы, прикрепленные к чуть спущенному на бедро ремню. Гамзат быстро перехватил концентрические кольца рифленой ручки, широкое острейшее лезвие ножа вошло в жесть обеих банок как в масло. А то! Сверхкачественная высокотехнологичная сталь.

Человек съел содержимое быстро, без хлеба, не разогревая — в животе согреется.

Только после этого, тщательно зарыв ребром ботинка пустые банки в мелкую гальку, повернулся поудобнее на бревне, оглянулся и снисходительно удостоил древнее озеро оценкой:

— Ий-эх… Красиво как! Почти, как на Кавказе…

Глава вторая РОЖДЕНИЕ АВАНТЮРЫ


Говорят, на ошибках учатся. Увы, в области общественного сознания это происходит редко, а применительно к России — крайне редко.

Факты ошибок, а порой и провалов в национальной и региональной политике всегда охотно и часто признавались. Но при полном отсутствии желания учиться на них. Знаменитые грабли, похоже, запомнили свою траекторию не хуже кометы Галлея, и взрыв произошел.

В начале было плохо.

Север огромной страны долго и терпеливо ждал, когда на него обратят внимание. Граница вечной мерзлоты пролегает по азиатскому материку, рассекая его по диагонали. Эта же граница делила великую страну и по другому признаку.

Большинство жителей центральных районов всегда считали Север непутевой и скандальной частью России. В их понимании, жизни в тех краях быть не могло. А люди, обитающие на Севере, ущербны уже тем, что их занесло на эти «кулички». Сибирь, Якутия и «все, что правее» — нужны. Как источник богатства. Но только не для самих себя. С Ломоносовыми в последние годы дело обстояло из рук вон.

И в двадцать первом веке властители упорно старались опровергнуть опыт предков. Постоянно заявляли о бесперспективности основательного освоения северных территорий. Не осваивали новые просторы, а разваливали обжитые. Не получалось у них, а винили дураков-северян, которые (до сих пор!), не удрали в теплые края. Государство только обещало деньги на не менее печальную перспективу — переселение людей в южные районы, перенаселенные, задавленные безработицей и нищетой, бомж на бомже. Никто уже даже не врал о «возможном возрождении»…

Главным аргументом были «трудности содержания инфраструктуры на Севере». Трудности нынешних правителей пугали. Еще одним доводом «против» стало наличие на югах личных огородов. В конце двадцатого века власти некогда могучей России предлагали всей стране черпать свое благосостояние в земледелии — как в средние века! «Вот поедете, заведете огородик…»

Все шло к тому, что население должно было окончательно разделиться на сытых и бедных. На москвичей (число которых к тому времени перевалило уже за два десятка миллионов) и нищих жителей вечно дотационных юга и центра России. Третьей частью населения, по мысли «гениев», должны были стать небольшие бригады шабашников-вахтовиков, заброшенных на север от линии Мурманск-Владивосток. Этим предстояло добывать природные богатства за нормальные, по южным меркам, деньги. Об экологии и потомках думать стало неприлично.

Верхом больной фантазии государственных мужей было создание добровольно-принудительных «резерваций» на охваченном безработицей юге Сибири. Там бывшие жители Севера могли доживать свои дни, сидя в типовых домиках, которые им не принадлежали и не могли быть переданы по наследству. Детям и внукам места в резервациях заведомо не было.

Демократия не помогала, а порой и вредила. Во всем Красноярском крае проживало только три миллиона человек — арифметика всегда была на стороне Москвы. И тогда начался бунт. На удивление спокойный.

Первой психанула Якутия. Этого не ожидал никто. Скандально громкие акции протеста были редки в этих краях. Железных дорог, а следовательно, и рельсов, на которых можно сидеть, здесь было мало — протесты и угрозы не имели должного антуража. Колоссальные богатства оставались лежать в земле или уходили за бесценок в нормальные страны. Города смывало паводками. Кризис следовал за кризисом, правительство за правительством. Москву уже никто не понимал. А главное — никто не интересовался тем, что происходит в пределах ВСКР — Великого Садового Кольца России… Сама Столица до сих пор думала, что в Якутии только и делают, что ездят на оленях.

Новый Президент оказался в заведомом проигрыше. Он не имел былых заслуг в области геополитики и госбезопасности, не владел практикой политэксплуатации бронетехники — ни на митингах, ни в Чечне.

Президент просил подождать. Увы, переходных периодов такой длительности не бывает. Кроме того, Дума, тридцать три раза ученая прежними главами государства, первым делом начала кроить Конституцию под новые реалии. Население центральных районов страны еще охотно участвовало в дискуссиях, но окраины уже угрюмо молчали.

Момент был очень удобный.

Запад, тот, который есть Воплощение Золотого Миллиарда Планеты, чрезвычайно обрадованный перспективой исчезновения с карты мира гигантской России, а из ума — вечной головной боли от неуправляемого соседа, обещал помощь всем подряд. Экономика уже не обваливалась — некуда было обваливаться. Похоже, Москва сама устала от акций шахтеров и земледельцев, постоянно ломающих свои каски и лопаты об асфальт. Там, «за кольцом», похоже, искренне считали, что так называемые провинции только мешают жить. Энтропия нарастала везде, но Якутия удивила всех, объявив о создании независимого государства.

И тогда всколыхнулась Сибирь. Идеи создания Сибирской Республики имели давние корни — к тому же, оказалось, что подготовительная работа шла давно. Конгломерат регионов, куда входили Хакассия, Новосибирск, Кузбасс и Алтай возглавил Красноярский край.

Гигантские пространства Васюганских болот, Тюменского Севера и полуострова Ямал — вотчин газодобывающих концернов, составили заранее богатую ЗСР — Западно-Сибирскую Республику, от России не убежавшую (на определенных условиях, там — труба\), но, на всякий случай, созданную. Тува вела переговоры с Монголией. Гордая, как Монте-Карло, Воркута создала такую же крошечную «неподлеглую» республику.

А на юге континента измученная Ичкерия выполнила, наконец-то, свою непонятную никому сверхзадачу и теперь, непривычно опустив обломки оружия, в недоумении озиралась в поисках исчезнувшего врага. Никто в кавказских республиках не понимал, почему им теперь нельзя запросто поехать в Краснодар и Ростов. Гигантской нефти на Каспии не оказалось, и про Северный Кавказ сразу же забыл весь мир.

Ни о каком наведении конституционного порядка не могло быть и речи. Сама Конституция находилась на операционном столе. Силовые структуры, чьи кадры выживали частным извозом, давно финансировались инъекциями местечковых магнатов и меньше всего собирались воевать за Москву. Казаки и никогда не умирающие коммунисты снова объявились везде, но народ густо плевал на политику. Все хотели успеть пожить хорошо.

Стычки шли в основном из-за зверей, точнее — права их изображения на флагах. Все хотели медведей, но их на всех не хватало.

В результате — политическая карта бывшей великой страны напоминала лоскутное одеяло. Россия стала квазифедеративным симбиозом центральных районов и не пожелавших отделяться Урала, ЗСР, Дальнего Востока, Камчатки и Чукотки. В центре спокойно ждали выздоровления психически больного независимые Татария и Башкирия.

Висящий над всей страной седой Таймыр первые месяцы этой смуты ошарашенно молчал. Раньше, при приближении любой избирательной кампании, среди северян традиционно всплывала идея об отделении — старая местная забава. Но, когда Красноярский край вошел в новое Сибирское государство, практичный Север отреагировал, как всегда, оппозиционно. И оказался в окружении самостоятельных соседей. Красноярский край отдавать без боя лакомый кусок не захотел и даже грозился прислать спецназы — для усмирения вассала.

Тогда местные власти заблокировали два единственно нормальных на полуострове аэропорта. Таймырские гарнизоны и подразделения милиции в тот же день получили все невыплачиваемые многие месяцы зарплаты — и сразу определились: «Да здравствует Таймыр!»

Резко прекратился унылый разгром частей противовоздушной обороны, оставшихся на территории еще со времен СССР.

Два сводных батальона каких-то полуказаков-полубандитов десантировались в Дудинке, но были связаны и отправлены на все лето ремонтировать грузовые причалы порта. Больше попыток интервенты пока не предпринимали и, на какое-то время, все успокоилось. Но напряженность осталась.

Таймырский полуостров стал государством со столицей в Норильске. Во вновь образованное правительство вошли те же люди, что и раньше — обыкновенные. Но гении и не понадобились. Главное было — не наломать дров.

И это получилось! Заводы продолжали работать и выпускать продукцию в составе прежних, но теперь уже транснациональных, корпораций.

Некоторые горячие головы предлагали свернуть представительства в столицах, но этого делать не стали — к великой радости Москвы. Вся схема сбыта осталась практически прежней, только денег стало ощутимо больше. А может, столько их и было всегда…

Рубль нравился всем, и его решили оставить. На медведя сумели не позариться и посадили на флаг краснозобую казарку.

Государство Таймыр быстро заключило с Россией договор, похожий на конфедеративный, и начало осматриваться в поисках перспективы.

Вообще-то, картина сложилась дикая. Житель полуострова мог без виз, по своему паспорту гражданина Республики Таймыр, свободно перемещаться по лоскутьям теперешней России, а вверх по Енисею дорога была закрыта: Якутия имела хотя и прозрачные, но все же границы. На юге рубеж был более жесткий, и ветер оттуда дул — жесткий.

Молодежь теперь направлялась для прохождения «срочной» в Бригаду северных егерей. Родители тут же успокоились — границы с «горячими» точками у Таймыра не было. Созданная пограничная служба организовала заставу — на стрелке у впадения реки Хантайки в Енисей — и зорко стерегла рубежи новой Родины.

Красноярское речное пароходство усиленно лоббировало в Сибирской Думе идею налаживания отношений с «неверным» северным соседом, а пока доставляло грузы полуконтрабандно. Возрожденные институты очень плотно занялись развитием производства на Норильском комбинате. Через год заложили строительство заводов по производству медного проката и высококачественных удобрений, а в Дудинке — судоверфь. Иностранцы, не увидев взрывов и пальбы, вернулись помогать грабить природу.

Прошло три года. У соседей дела шли по-разному.

ЗСР процветала и не ссорилась ни с кем. Сибирская Республика бурлила и постоянно кого-то выбирала. Ее новые деньги — «соболи» — не удались. Кроме того, в ней никак не могли разобраться со строем.

Холодный политический ветер с востока почти успокоился, но теперь Якутия не знала, что делать. Присоединяться хотела то к России, то к Сибири.

На далекой Чукотке, так и не дождавшейся благодарности столицы, было неспокойно. Этой осенью там должен был состояться референдум по вопросу «вхождения Республики в состав Соединенных Штатов Америки» и ей грозили войной все соседи. Америка пока молчала, побаиваясь ракет «Тополь-М», которые в итоге борьбы с Мировым Терроризмом теперь оказались уже у многих.

Таймыр закрылся от бесконтрольного въезда и стал спешно приспосабливаться к новым условиям. С руководителями везло. Жители начали зарабатывать не просто деньги, а деньги, позволявшие жить без страха за будущее. Задержки в зарплате еще случались, но только у бюджетников, да и то — редко.

Внешне жизнь почти не изменилась.

Но сами люди — стали немножко другими. Наверное, это было связано с тем, что уехали отсюда все, кто тяготился Заполярьем. Зато вернулись некоторые ветераны Севера (как правило, хорошие специалисты), решившие, что сделали когда-то роковую ошибку, покинув этот край.

Приезжали люди из других республик и принимали гражданство Республики Таймыр. Новое государство не собиралось заниматься переселениями и сразу говорило об этом новичкам. Взамен оно брало на себя обязательство обеспечить человеку достойную жизнь здесь, на Крайнем Севере. Эти условия отфильтровали население и оно оказалось не маленьким. Пророки ошиблись еще раз.

Северяне были похожи на всех остальных бывших соотечественников. Но в них было нечто особое. Они не связывали свое будущее с огородами и скудной пенсией, с враньем властей и поблажками в старости, они готовились всегда жить достойно. И жили активно. Так же ездили в отпуск — в Россию, в другую заграницу, покупали машины и недвижимость, учились, работали и отдыхали. Работали и учились одинаково неплохо — валить теперь было не на кого.

Отдыхали с размахом, но по-разному — в меру своей фантазии.

Так, постепенно, создавался этнос «новых людей Севера». Чувство патриотизма и этнической общности еще не окрепло, но уже возникло. Подданные нового государства по-прежнему отождествляли себя с Россией — многие ждали, когда этот массовый идиотизм закончится.

* * *
Время было позднее, красотами природы насладиться не вышло. После довольно долгой выгрузки снаряжения и обустройства группы в двух комнатах (мужской и женской) Сержант устроил обзорную экскурсию, совмещая ее с докладом о проделанной работе.

Интереснее всего было Ленке, которая была в Форте только один раз и то в самом начале строительства.

Вскоре все собрались за просторным столом в комнатке-зале, куда Сержант притащил большую кастрюлю с сугудаем — рыбным деликатесом.

Сугудай все люди готовят по-своему. Наверное, это блюдо отражает характер человека. По нему можно даже гадать и предсказывать судьбу.

В целом, это — нарезанная кусками маринованная рыба с добавлением определенных ингредиентов. Главное — рыба должна быть свежевыловленной.

Как и шашлык, сугудай — один из самых древних и самых вкусных кушаний. Приготовление сугудая, как и шашлыка, — сложный языческий ритуал, с песнями и водкой, со спорами и ревнивыми наблюдателями. Действо, в результате которого получается или сугудай, или никуда не годная туфта, подлежащая немедленной утилизации.

Нельзя сказать, что кто-то готовит сугудай лучше других. Его делают — по-разному.

И все же Сержант, специалист по анатомии Сергей Майер, готовил это чудо лучше всех! Он предпочитал употреблять в равных пропорциях белое мясо сига-валька и красноватое мясо молодых гольцов.

Лучшая посуда для сугудая — эмалированная. Размер кусков — в два пальца. Лук, как и в шашлыке, непременно — кольцами, хотя некоторые пропускают через мясорубку. Для маринада применяют различные окислители, от уксуса до сухого вина и коньяка.

Сержант смешивал уксус (считая, что его вкус должен присутствовать обязательно) со свежим лимонным соком. Вино он отвергал, заявляя, что культура виноградной лозы чужда северной природе. В ответ на «антилимонные» нападки он нагло утверждал, что еще два века назад казаки в Дудинке выращивали его в избах на подоконниках, причем — специально для сугудая (для чего же еще!).

Соль, черный перец добавлялись обязательно. Многие, и Сержант был в их числе, смягчали блюдо растительным маслом (лучше оливковым). Некоторые извращенцы добавляют чеснок.

После смешивания в посуде сугудай остается созревать, ферментироваться какое-то время и — на стол! Тонкости заключаются в пропорциях маринада, а также во времени выдержки — от пятнадцати минут — до трех часов, кто насколько сыроед.

В некоторых компаниях в ритуал входит постоянное потрясывание закрытой кастрюли в течение всего времени созревания, для чего участники сменяют друг друга, попеременно рассказывая анекдоты — для лучшей вибрации.

Всю эту красоту нужно есть не торопясь, выхватывая из общей посуды лучшие куски руками, красными от постоянных шлепков соседей по столу. Но самое основное — подготовка к сугудаю, которая начинается — с рыбалки… Главное — это непосредственно Рыба. После недолгих битв на кулинарном фронте полностью победил подотряд лососевидных…

Жители «материка» не знают, что такое сугудай — по причине того, что у них нет Рыбы. Карась, лещ, окунь и прочая уклейка не могут называться Рыбой, с них хватит и своих, вышеперечисленных названий. Их мясо дало толчок изобретателям синтетики. Все эти челюстноротые имеют одно свойство — они тем вкуснее, чем их дольше и изощреннее готовить — печь, вываривать, поливать майонезами. Самая вкусная «материковская» рыбешка — вяленая вобла. Не случайно то, что лежит на прилавках московских магазинов, уже не Рыба, ибо Рыба имеет одно важное кулинарное свойство — практически сразу же после освобождения от блесны или сетей она уже годна к употреблению. Посоли и ешь.

На материке такой фокус проходит только с форелью, ибо она тоже из славной семьи, она тоже Рыба. Черт занес красавицу нельму в самую неразбериху ледниковых периодов на Каспий! — там ее назвали белорыбицей и уважают очень. Все остальное (как пресноводное, так и морские гады) неприменимо для сугудая, в чем северянеубеждались самолично, пытаясь приготовить сие блюдо в гостях у родственников где-нибудь в Краснодаре или Твери.

В следующий раз они привозили Рыбу с собой, в результате чего становились объектами пожизненного пищевого шантажа со стороны родни.

Опытный Димка Квест, в силу своих коммерческих необходимостей чуть не каждый месяц ездивший в чужедальние Москву и Питер, неизменно прихватывал с собой особым образом перевязанный пакет, а то и несколько, с холоднокопченой и свежемороженой вкуснятиной — и успешно решал назревшие коммерческие вопросы.

Все сугудаевое богатство водится в бассейнах рек, впадающих в северные и восточные моря. Лосось, голец проходной и арктический, палия, семга, кумжа, горбуша, нерка, таймень — обладатели розово-красного мяса — по большому счету, все они из одной большой семьи, куда входят, кроме этих свирепых охотников-одиночек, и владельцы мяса белого, нехищного — сиги и чиры, муксуны и нельмы, омули и хариусы.

Рыба долго не хранится — теряет вкус, хотя и такая стоит в столицах бешеных денег. Зимой норильчанам приходится довольствоваться рыбкой свежемороженой, но на «материке» ведь не знают и такой. Дело в том, что свежемороженая Рыба прямой, как палка, не бывает. Вытащенная из сети зимой и брошенная тут же на лед, она замерзает в последнем танце и всегда упруго выгнута. Вот если ее дефростировать — несколько раз оттаивать и опять замораживать. А этого невозможно избежать при долгих перевозках и перевалках.

При всем вышесказанном поймать Рыбу на русском Севере несложно, ибо другой-то и не водится…

Водочка уже «подошла» на ночной прохладе, самое время было поговорить об Идее…

Всю эту, по большому счету, авантюру «зарядил» Игорь Лапин. На своем дне рождения.

Никто не мог подумать, что на такое способен самый спокойный в их компании и, по первому впечатлению, совершенно несклонный к авантюрам человек.

Хотя Донцов, побывавший с Лапиным как-то в юности на сборах альпинистов, утверждал, что видывал его совсем другим.

Зачатие Идеи случилось, правда, еще чуть раньше. В тот час, когда Димка Квест, после четырех дней пребывания группы в устье реки Омон-Юрях, после вечерней рыбалки и ужина подло укараулил благостное состояние компании у костра с кофе-чаем и заявил:

— Знаете, ребята, а ведь наши поездки на эти озера становятся все обыденнее и скучнее… Что-то пропадает аромат дикой жизни. А в последний год, мне кажется, все вообще происходит вяло, я бы даже сказал, туристически импотентно…

Далее этот новоявленный поп Гапон доложил, что все места на озерах, где может пройти катер КС-100, уже разведаны, а на всяких маломерных «лоханках» они плавать, конечно же, не собираются. И тогда предложил подумать над самой идеей. И не просто идеей их времяпрепровождения на природе, а над Большой Идеей.

Квеста привычно несло легким парусом собственной фантазии. Он изрекал даже такие перлы, как: «…поставить себе задачу, формирующую Большое Приключение». Причем, это не должно было ни в коей мере напоминать категорийный туризм, ибо всем подвигам полагается свой возраст, а сейчас им надо «жить в кайф, согласно законов гедонизма». И если уж доказывать себе и миру что-либо, то без надрыва позвоночника.

В конце спича Квест уже спокойно заметил, что у него в голове такой идеи покамест нету, но он очень надеется на светлые головы товарищества.

Сержант включился в игру сразу же. Он предложил в следующую поездку попробовать мыть какими-то подозрительными жестяными тазами платину в любой из окрестных горных речек, одновременно отстреливаясь от возможных бандитов.

Это дело критиковали целый час. Особенно Донцов, который хорошо помнил, как в ментовской молодости, будучи членом поисковой группы, вылетал на опознание двух местных золотоискателей. Концов тогда так и не нашли, но по всему выходило, что эти люди просто перерезали друг друга из-за презренного металла.

Арина Донцова предложила организовать экспедицию по наблюдению за неопознанными летающими объектами на Бучараме, но это дело забраковали сразу. В основном — из-за возникшей в коллективе стойкой аллергии на ширпотребовскую псевдоуфологическую эзотерику. А дальше — пошло-поехало…

Квест, перекурив, молвил, что он, как единственный из них «новый таймырский» (за что получил щелбан от Ленки, спешно добавил: «…патриот», — и получил второй) охотно спонсирует сей заманчивый проект, если он будет одобрен всеми присутствующими. И тут же сам предложил два, один хлеще другого.

Андрей Донцов меньше всех хотел каких-либо приключений. Он поначалу только злился на дурацкие разговоры друзей и жены и на свою же злость. Подначивал, язвил, но потом, сам незаметно для себя и окружающих, перешел от отрицаний к предложениям.

Только Игорь улыбался и помалкивал, тихо радуясь безмерной фантазии своих друзей да сопел любимой трубкой.

Еще были предложены:

1. Постройка парусного катамарана.

2. Пеший поход за доисторическими окаменелостями.

3. Массированный вертолетный десант на далекое и уже много лет манящее к себе озеро с красивым названием Кутарамакан, куда не добраться по воде.

4. Сплав на плотах до самой Хатанги.

5. Исследовательская экспедиция на разрекламированное своими тайнами озеро Хайныр, где по слухам еще со времен захватывающих публикаций в журнале «Техника-молодежи» водилась гигантская живность, якобы родственная лох-несской (Это вообще — бест! Но никто не знал, где тот самый Хайныр искать. К тому же, по слухам озеро располагалось на территории Якутии).

6. Ловля специальными ловушками снежного барана, а затем одомашнивание несчастного животного.

И еще всякий забавный бред.

В частности, проект весьма необычной и смелой экспедиции на север Таймыра. О ней Фарида говорила уже давно. Дело в том, что средняя часть полуострова Таймыр долго оставалась абсолютно белым пятном. Не так, в общем-то, давно Александр Миддендорф, естествоиспытатель, а позднее — российский академик, первым доставил научные сведения о срединном северном Таймыре. Фарида, по долгу службы, где-то раскопала эти сведения и не преминула о них доложить.

Осенью 1843 года совсем больной Миддендорф с четырьмя спутниками достигает некой пещеры, где столетие назад лежал больной Харитон Лаптев. Двадцать дней Миддендорф пролежал здесь один, пока спутники ходили за помощью. А в 1929 году в этой же пещере мистическим образом останавливался еще один великий русский ученый и исследователь Таймыра Николай Николаевич Урванцев, который и дал в своих отчетах пещере имя. Вот эту пещеру Фарида и предлагала найти и тщательно исследовать. Написать отчет-книгу. Пожать славу. Но друзья с ней не согласились. Слишком уж там пустынно и холодно.

Не в кайф это.

За разговором чай с помощью известного русского волшебства, называемого «одно мановение руки», плавно превратился в водочку. А после того, как уже изрядно датый Сержант изобразил снежного человека плывущего на катамаране и с окаменелостью в низко висящей левой руке, подозрительно напоминавшей совершенно другой предмет, все долго катались по земле, как раненые в живот, и хохотали до колик.

Игорь Лапин так и не предложил ничего, сказав, что для выработки Идеи у него еще вся зима впереди. На том тема была временно закрыта.

Некоторое время мысли группы вяло варились в собственном соку. А в декабре, на своем дне рождения, Лапин поверг всех в настоящий шок, предложив не просто Большую Идею, а полностью развернутую программу экспедиции, да какой!

Все завертелось неожиданно.

Поначалу шли типовые тосты за традиционно бесценное на всех днях рождения здоровье Игоря и за любовь к прекрасным дамам, а потом в процесс встряла уже изрядно захмелевшая, бесшабашно веселая Фарида, которая зачитала издевательский опус, якобы заметку в очередной номер местной газеты. Сразу же после чтения этого пасквиля, буквально заблокировавшего дальнейшее проведение мероприятия, мужики начали дружно возмущаться и как-то неуверенно заявлять, мол, они еще докажут…

И вот тогда тихоня Игорь предложил завязать с этими туристическими глупостями и… найти Ковчег.

Ни много ни мало!

Но сначала всем внимательно послушать его. Не совсем трезвое сообщество милостиво согласилось на предложение именинника.

Лапин вынул из стенки две пухлые папки с какими-то фотографиями, вырезками из газет и журналов, а также другими документами.

Читать вслух вызвалась Фарида, а остальные сгрудились вокруг, рассматривая карты и фотографии, которые Игорь последовательно вытаскивал из папки с надписью «Участнику профсоюзной конференции 1992 года» и передавал остальным для изучения.

В неярком свете старинного зеленого торшера и громадного экрана проекционного телевизора «Панасоник», где беззвучно проплывали кадры самодельного релэкс-фильма с красотами плато Путорана, в ароматном табачном дыму Игоревой трубки сухой текст документов звучал завораживающе.

«…до американского исследователя Почера Тейлора о имеющихся шпионских фотографиях турецкой горы Арарат, сделанных с самолетов-разведчиков. Якобы на этих фотографиях есть изображение загадочного объекта, внешне похожего на огромный корабль. Тейлор не мелочился, а сразу предположил, что это знаменитый Ноев Ковчег. Он сделал то, что до него никому не приходило в голову. Ссылаясь на закон Соединенных Штатов от 1974 года о свободе информации, ученый написал письмо одновременно в тринадцать организаций, которые имели какое-либо отношение к аэрофотосъемкам, включая министерство обороны и ЦРУ.

Поразительно, но ему ответили.

14 марта 1995 года из оборонного разведывательного управления США ему прислали снимки. И объяснили, что они сделаны в 1949 году. На них действительно виден некий удлиненный объект, получивший в разведывательных кругах обозначение «Араратская аномалия». Месторасположение — западный склон горы Арарат, на высоте около 5 тысяч метров над уровнем моря…

…до этого мало кто верил в истории, повествующие обэкспедициях к Ковчегу. Самые известные из них две. Писатель Чарльз Берлин в своей знаменитой книге «Потерянный корабль Ноя» приводит свидетельство армянина Георгия Хагопяна и уверяет, что лично беседовал с ним. В 1905 году (по некоторым данным, непроверенным, — в 1908-м) восьмилетний Жора Хагопян влез на гору Арарат вместе со своим дедушкой. Нашел Ковчег и побывал внутри. Жора припоминал, что на верхней палубе находились надстройки со множеством небольших окон. Мальчика поразили огромные размеры корабля и то, что его корпус был тверд, как камень. Дедушка несколько раз выстрелил из ружья — пули с визгом отскакивали от борта…»

«…в другой истории замешано много русских. Но рассказал ее лишь один из них — летчик царской армии, лейтенант Росковицкий. Интервью с ним появилось в тридцать девятом году в американском журнале «Нъю Эден».

Пилот уверял, что обнаружил Ковчег летом шестнадцатого года во время разведывательного полета на аэроплане.

После доклада Росковицкого царь Николай Второй снарядил на Арарат экспедицию — пятьдесят человек взбирались с одной стороны горы, сто человек — с другой. Они искали цель около двух недель. И якобы нашли Ковчег, похожий на баржу и на гигантский товарный вагон одновременно. Однако подробный отчет об экспедиции сгинул в революционном Петрограде…»

«…свидетельства многих очевидцев, видевших Ковчег. В 1955 из расщелины на склоне Арарата был извлечен остаток бревна, и анализ показал — возраст его до 1,5 тысяч лет. В 1960 году вновь поступило сообщение от американского пилота, пролетавшего над Араратом. В 1984 году один исследователь добрался до Ковчега и привез для Нью-йоркского музея несколько килограммов окаменевшего дерева. В 1997 году американская газета «Вашингтон пост» привела свидетельства очевидцев, видевших снимки ковчега, сделанные разведывательным спутником.

Но дело неожиданно запуталось. Появились другие снимки, и всплыла другая история. Проведя исследование, Тейлор выяснил, что 1959 году турецкий лейтенант А. Куртис обнаружил и сфотографировал на склоне горы Арарат остов судна длиной сто шестьдесят и шириной пятьдесят метров. В шестидесятом году к нему отправилась турецкая экспедиция. При помощи динамита удалось добраться до каких-то органических останков, предположительно сгнившего дерева. Останков было много, и их форма действительно походила на корабельную.

Самое интересное здесь то, что сгнивший корабль находился в двадцати километрах к югу от вершины горы Арарат и на высоте примерно двух с половиной тысяч метров. То есть турки нашли совсем не то место, о котором говорили Хагопян и Росковицкий. И раскопали из-под снега совсем не тот объект, который виден на снимках сорок девятого года… Мало кто обратил внимание на очевидную разницу в координатах. Многие исследователи списали ее на неточность измерений. Но есть и другие несоответствия. Таким образом, есть все основания утверждать, что на склонах горы Арарат лежат два разных ковчега…»

«…Летом 1949 года к вожделенному Ковчегу вновь отправились сразу две группы исследователей. Первая, четверо миссионеров во главе с американцем доктором Смитом, наблюдала на вершине лишь какое-то странное видение («Монд», 24.09.1949). Зато вторая — французская — сообщила, что видела Ноев ковчег… но не на горе Арарат, а на соседней вершине Джубель-Джуди, юго-восточнее Севана («Франс-Суар», 31.08.1949). Правда, согласно местным легендам, вблизи этого места часто наблюдались видения в виде корабля-призрака, покрытого слоем грязи. Там же два турецких журналиста впоследствии якобы видели судно (или призрак его?) размером 500x80x50 футов (165x25x15 метров) с костями морских животных, а рядом могилу Ноя. Летом 1953-го американский нефтяник Джордж Джефферсон Грин, пролетая на вертолете в том же районе, с высоты 30 метров сделал шесть весьма четких фотографий большого корабля, наполовину ушедшего в горные породы.

Грину впоследствии не удалось снарядить экспедицию к этому месту, а когда спустя девять лет он умер, исчезли все оригиналы его снимков. Зато в печати появились фотографии с ясно различимыми очертаниями судна, сделанные из космоса! («Дейли телеграф», 13.09.1965).

Одним из последних совершил пять восхождений на Арарат Том Кротсер. Возвратясь со своим трофеем-доской, он воскликнул перед представителями прессы: «Да там этого дерева 70 тысяч тонн, клянусь своей головой!»

Следом за вырезками про Ковчег Лапин передал Фариде другие — казалось, никак не связанные с темой Идеи.

«…Многие виды животных исчезли в одно и тоже время, когда по какой-то причине происходило интенсивное таяние ледников и необъяснимое изменение климата. Катастрофы изменили тогда даже формы жизни живого, изничтожили целые типы живых существ и воздействовали на многие пережившие виды так, как будто произошло внезапное эволюционное превращение. Кости этих утонувших животных находят в высоко расположенных горных пещерах и ущельях, там настоящие хранилища костей, повсюду на Земле на возвышенностях, где они пытались спастись от наступающих потоков воды. Доктор Д. В. Мансон, палеонтолог и зоолог, которая смогла основательно исследовать такие залежи костей, заявила о том, что это явление было распространено широко — когда девять тысяч лет назад погибло бесчисленное множество животных. В Девоншире, а также в некоторых районах Южной Англии находят на холмах могилы частично раздробленных костей гиен, бегемотов, слонов, белых медведей и других известных видов. На западе Европейского континента обнаружены целые кладбища древних животных. В скальных трещинах в горах Монт-Гири во Франции лежат кости носорогов, слонов, львов и первобытных быков; в Швейцарии, в Альпах, находят кости крокодилов, огромных страусов и белых медведей…

В штате Дакота (США) попадаются спрессованные в громадные блоки кости верблюдов и лошадей, перемешанные с костями не установленных видов животных. В штате Небраска найдены ископаемые остатки носорогов и громадных кабанов, а в Калифорнии обнаружены в пещерах кости крупных ленивцев, верблюдов, львов, павлинов и доисторических буйволов.

Ляховы острова, у северных берегов Сибири, настолько насыщены костями вымерших когда-то мамонтов, что раньше назывались Костяными островами. Скелетами различных типов животных заполнена почва не только островов. В море, на так называемых костяных банках (отмелях), тоже находят много останков животных, возможно утонувших при попытке доплыть до берега.

В своей книге «Взбунтовавшаяся Земля» известный американский учёный И. Великовский так объясняет внезапную гибель животных: «В ста пятидесяти-двухстах метрах над уровнем моря в холмистой местности возле Монреаля, а также в Нью-Гемпшире и Мичигане находят кости китов. Во многих местах земли в полном беспорядке погребены в земле кости морских животных, зверей из Арктики и различных представителей животного мира. В качестве примера можно назвать пещеры Кумберленда в Мериленде и, конечно, многонисленные костяные залежи в Германии и Дании. Находят кости бегемотов и страусов вместе с останками тюленей… От Арктики до Антарктики… на высоких горах, в глубинных впадинах океана — можно отыскать бесчисленные свидетельства гигантского катаклизма…»

Все время, пока Фарида читала, Игорь нервно вскакивал, заглядывал ей через спину, показывая погасшей трубкой в наиболее интересные и информативно емкие места. Чувствовалось, что ему не терпится дать ребятам столь необходимые пояснения.

«…Поскольку между Араратом и местом находки «засыпанного» ковчега в горах Акиаила всего семнадцать километров, можно считать, что ковчег на Арарате и «засыпанный» ковчег — это следы одного и того же корабля. А может быть, этот факт открывает перед нами захватывающую перспективу поисков следов двух кораблей (или ковчегов) в одной местности — один на Арарате, а другой — возле деревни под названием Махшер («День страшного суда»). Решение о том, какой из этих кораблей является действительно Ноевым ковчегом, осложняется и запутывается утверждением Корана, что Ковчег лежит на горе Аль-Джуд. В нём в конце описания всемирного потопа во второй суре однозначно говорится: «…и оно воскликнуло — о Земля, проглоти свои воды, а ты, Небо, возьми назад дожди. И мгновенно исчезла вода, и приговор был исполнен, и Ковчег прибыл на вечную стоянку на гору Джуд…»

Аль-Джуд по-арабски означает «Высший из высоких», поэтому многие толкователи ислама считают, что выражение относится к Арарату. Гора Аль-Джуд (по-турецки — Чуди-Дагди) лежит южнее озера Ван и имеет высоту всего 2300 метров.

Живущие там пастухи твёрдо убеждены: Ковчег находится на высоком месте в горной цепи Чуди, где его обломки находят до сих пор на самой высокой вершине Дагди. Немецкий писатель и горовосходитель Ф. Бергер писал в журнале «Космос» о том, как он с группой курдов в 1956 году совершил восхождение на Чуди-Дагди и «на вершине обнаружил обломки древесины».

Основополагающих фотографий Лапин припас две. Для полноты впечатления. Одна из них — снимок пятьдесят девятого года, где ковчег напоминал лунный кратер овальной формы, расположившийся на склоне горы. На фото сорок девятого года ковчег выглядел темным пятном в основании снежной шапки, практически рядом с вершиной. Был еще рисунок экспедиции Росковицкого — этакий гигантский сундук со ступеньками в торце и непонятными надстройками поверху, похожими на бараки в гитлеровских и сталинских лагерях…

Наконец, когда последняя вырезка была прочитана и отложена в сторону, Игорь взял слово, но начал не с ожидаемых пояснений, а сразу с самого главного:

— Я просто вспомнил! В том году моя Ленка купила книгу «Хроника тайн и сенсаций», и тогда я впервые прочитал про современные версии о Ноевом Ковчеге… А потом я и вспомнил… Ну вы же знаете, в восемьдесят пятом вы все в Сочи поехали, а я был в альплагере в Таджикистане. Ну и сидели вечером с ребятами, погоды хорошей ждали да байки травили всякие — про Пропавшего Альпиниста, про Вдову — как обычно… Я про автобус в горах рассказал, что с вертолетной подвески упал во время сильного ветра, помнишь Сержант?

— Да помню, помню… Продолжай давай!

Игорь промочил горло соком и продолжил:

— И тут Олег Линьков, он из Челябы, рассказал, как его друг набрел в приполярном Урале на остатки деревянной конструкции, типа корабля. Это на высоте тысяча четыреста метров!.. Ну, обычное вранье! А тут прочитал и подумал: а почему только два ковчега было? Если все ледники практически растаяли. Они ведь не сразу — бах, и — потоп… Не один же Ной на Земле такой умный оказался! Люди готовились к беде, целый народ готовился, это же общепланетная катастрофа. Как-то прогнозировали…

Еще помолчал; не привык так долго разговаривать.

— По библейским данным Ной плавал двести дней! Где его мотало все это время? Если хотя бы по пятьдесят миль за сутки дрейфовать… Плюс триста шестьдесят пять дней Ной жил на Арарате, ждал, когда вода спадет. Значит, второй ковчег дней триста плавал, а это почти предел автономки, и пристал к горе — на высоте две с половиной тысячи…

В комнате стало необычно тихо, ребята начали проникаться тем, что на их глазах, возможно, открывается что-то новое…

— Не тяни, — взмолилась Арина.

— Не перебивай! — прошипел Квест.

— Да не тяну я! — огрызнулся осмелевший Игорь. — Вот я и подумал, что выжившие люди, ну, те, что корабль построили правильно, от штормов ушли, друг друга не перебили и тому подобное, приставали ко всем вершинам на континенте высотой не меньше полутора километров. В том числе — и в Путоранских горах…

— Ой! — вырвалось у Фариды. Остальные затаили дыхание. А именинник продолжал:

— Ведь не на много южнее отсюда древнейшие стоянки человека находили. Некоторые даже предков арийцев отсюда выводят. Я всегда считал, что Гумилев прав — на Земле практически нет места, где человек когда-либо не жил. И вот тут Квест со своей Большой Идеей… — Лапин показал глазами на Димку. — Я сразу подумал, но решил проверить, и вам не сказал… Где еще в Азии искать? Ну, Гималаи и Тянь-Шань не берем, там, я думаю, все уже нашли да помалкивают… Забайкалье далековато. Современный Урал — завод на заводе. На Большой Кавказ и на Алтай теперь не сунешься. Да, кстати, в тех местах все уже тысячу раз открыто и обследовано, а где не открыто и экспедиции редко появлялись, там вечная резня происходит… А тут, у нас под носом — сплошь белое пятно!

Все слушатели сидели на местах совершенно обалдевшие, буквально парализованные свалившейся информацией. Фарида слушала профессионально — впитывала сенсационный материал. Квест с Сержантом одинаково по-детски приоткрыли рты. Андрей второй раз единолично наливал себе в рюмку, вздыхал и кряхтел. Арина, заслушавшись, не обращала внимания на мужа. Одна Ленка уже слышала эту фантазию.

Сержант был первым, кто нарушил тишину:

— Разговор преждевременен! Ты что, двадцать тысяч баксов нашел? Тут же снимки со спутника нужны! Сам сказал. Наш-то район никто не фотографировал с таким увеличением!

— Подожди, Сергей, не колготись… Пусть Игорь расскажет дальше, — Донцов медленно отложил в сторону фотографии. Он меньше всех хотел верить в услышанное и украдкой посмотрел на жену, которая (он понял) — уверовала. Но честно старался разобраться. — Ты что-то выяснил, так ведь? Давай продолжай.

— Я сначала думал о снимках… Когда Квест с Донцовым выменивали свои космокарты у профессоров, прикидывал, где их взять можно, только с нашими местами. Но тут рогами не обойдешься… Хотел Квесту про деньги сказать, но решил, что двадцать тысяч для него крутовато.

— Да уж! — крякнул Квест.

— Да и завирально все это звучит. Я же все понимаю… Просто случай помог… — Игорь перевел дыхание. — Я так прикинул — ведь здесь подходят все вершины Богатыря и Чая-Аян! Но самая перспективная из всех существующих — наша гора Камень, это же более полутора километров! Далее — ряд условий… Желательно, чтобы прямо у вершины было озерцо… Вот какой склон нужен! Я на карте присмотрел подходящее место. Чем черт не шутит! — Игорь немного помолчал, готовясь к следующему монологу. — Ведь никто и никогда толком не обследовал, да и не картографировал наши горы! Столько разночтений в картах! Визуальных наблюдений — ноль… В Интернете все поисковики перерыл, искал отчеты о прошлых экспедициях. Фотоинформации — минимум. А видео — вообще редкость. Так, случайный вертак пролетит… Категорийщики сейчас сюда приходят редко, да и маршруты у них совсем другие — рекламные — на Полюс! Ну, сейчас и для рекламы эти сборные команды стали приезжать раз в два года… Это тебе не Урал, где все уже вдоль и поперек излазили — и то находят всякое разное! А этой осенью, когда мы уже перестали ездить на озера, ребята киевские приезжали, летали в сторону истока Котуя — у них поход на снегоходах с французами весной намечался, меня с собой взяли — они со мной связь держат… Ну, я и попросил на обратном пути пилота облететь вокруг горы на высоте тысяча двести, да как можно ближе. И все это взял да и заснял своей «Сонькой»!

Арина тихонько ахнула. Игорь встал и в полной тишине вставил в видеомагнитофон кассету, недолго мотал, искал по индексу — видно, что готовился. И тогда все они увидели.

Сержант и Арина увидел именно Ковчег. Оба — по разным причинам — не сомневались в этом ни минуты.

Фарида увидела самую большую сенсацию в своей жизни, что бы это ни было.

Квест увидел просто приключение, а Ленка — своего мужа, карабкающегося без страховки по зыбким склонам, пока остальные сидят в теплом лагере…

Бывший опер Донцов увидел предстоящий конец своему привычно спокойному, размеренному бытию.

На экране телевизора Большая Идея выглядела не очень впечатляющим темным инородным пятном у берега крохотного озерца, разлившегося в начале ущелья ручья — притока реки Делогучи. Если специально не присматриваться, то ничего и не увидишь. Если не видеть предварительно араратских фотографий — не возникнет никаких ассоциаций. Если не искать — не найдешь… А Игорь взял, да и нашел. По крайней мере, в это очень хотели верить все.

Квест встал и вышел в коридор, откуда вернулся с огромной коробкой в руках. Вскрыл ее и достал темно-матовую бутыль коньяка «Мартель Супреме». Прошествовал через романтический полумрак комнаты молча, держа фигурную бутыль двумя руками. Налил в рюмки золотистую драгоценную жидкость.

— Вот! Хотел Игорю подарить — на похмелье, но теперь передумал… Я тебе еще больше куплю. Рождение такой Идеи нужно обмывать культовыми напитками.

Все выпили и заговорили одновременно. Вопросов было много, причем отвечали на них сами же, не дожидаясь ответов Лапина. В Интернете искал? А в библиотеках? Кто еще знает про это? Проводник нужен?

Вся привычная структура дня рождения, конечно, рухнула. Говорили только о предстоящей экспедиции. Донцов решил не проявлять особой активности. Он еще наивно думал, что все обойдется. Но Игорь снова и снова давал пояснения, убеждая друзей.

Донцов, глядя на Арину, почувствовал, что начал заводиться и сам. А чего там, черт возьми! В хорошей компании любая авантюра — в кайф… Но он же и поставил точку (в четыре часа утра), сумев не торопясь, холодно растолковать друзьям, что всем им предстоит в таком случае не болтовня, а серьезная работа — планирование, матобеспечение, разделение обязанностей… и, вообще, — много всякой рутины… Надо порционно мозги грузить.

После этого битый месяц обдумывали план действий.

Игорь отвечал за связь и альпинистское снаряжение (хотя сам утверждал, что оно им не понадобится). Сержант с Донцовым обязались вдохнуть жизнь в свой чудо-«луноход» (девчата в шутку называли его «ламоходом»), который они безрезультатно конструировали уже два года. В строительстве Форта, идея постройки которого отныне обрела признаки особой необходимости для этой экспедиции, участвовали все.

А посему решили экстренно достроить Форт — как место главного базирования (жаль, поздно Игорь все это выдал, построили бы в другом, более удобном для экспедиции месте), поставить радиостанцию с антенной на высоте, в первый поход дойти до озера Аян, где сделать закладку снаряжения и припасов, по возможности разведать подходы к Камню.

Квест слово купеческое сдержал, правда, потребовал обоснованную и утвержденную смету расходов.

Финансистом проекта сделали Ленку — в силу ее образования и природной аккуратности. Фарида, благодаря своим обширным связям, помогала доставать и изготавливать необходимое оборудование. Арина собирала дополнительную информацию об Араратских ковчегах, поддерживая участников авантюры морально. Сержант собирался вооружиться до зубов, против чего возражали все мирные члены экспедиции. Дело появилось у каждого «ковчегхантера».

В итоге, когда стал обрисовываться материальный каркас экспедиции, появился предстартовый мандраж, сладкое чувство нетерпения. Колени не зарубцовывались от ползанья по полу над картой. И чем ближе было лето, тем медленнее тянулось время.

В первый же выезд на Ламу Сержант, Донцов и Игорь предприняли разведвыход для «понимания процесса похода». Пройдя по ущельям Бучарамы и речки Неразведанной, они вернулись в недостроенный Форт уставшие, в полуобморочном состоянии и заявили, что кавалерийские методы тут не приемлемы. Подходить к проблеме нужно серьезно, желательно — технически. Слово «технически» Квест воспринял буквально и робко предложил друзьям не мудрить, а нанять вертолет и долететь куда надо. За эту мысль его чуть не убили. Бедный Квест оправдывался неделю. На фоне общих криков и негодования Сержант выразил общую мысль наиболее просто и доходчиво:

— Мы же не этнографы какие! Просто душа Приключения хочет! Если даже не найдем никакого Ковчега, все равно будет о чем вспомнить…

В этот год непросто было со свободным временем участников предстоящей экспедиции. Легче всего было Андрею Донцову. Первое время, уволившись из уголовного розыска, он весьма лениво подрабатывал таксистом на свежекупленой БМВ и находился в творческом поиске, раздумывая, по какой стезе направиться. Его постоянно звали — то в Бригаду, то в заново созданное КГБ… Наконец он соизволил остановиться на Бригаде и чувтвовал себя все еще достаточно вольно — не зря ведь столько уговаривали.

Арина, будучи директором профильной гимназии, еще прошлой осенью подвизалась на два сезона начальником в летний лагерь юных переводчиков за границу.

Фариде неравнодушный к ней очередной главный редактор городской газеты обещал «вольную» командировку, но чуть попозже. Димка Квест, как владелец фирмы, жил неожиданной и нервной жизнью, теоретически отлучаться мог по своему усмотрению, но предварительная организационная подготовка нужна была и ему. Правда, Игорь успокоил друга, заверив, что после установки антенны из Форта можно будет в любой момент связаться с городом в Си-Би диапазоне.

Хотя, по справедливости, вопрос надежной связи с городом поставлен был Сержантом. Когда вопрос касался его профессиональной деятельности, Сергей менялся в корне, возражений и насмешек не терпел. На нескольких примерах показал, что возможности медицинской помощи в полевых условиях у него будут весьма ограничены. Он потребовал предусмотреть экстренную эвакуацию, а соответственно — экстренную связь с внешним миром. В противном случае он обещал вырезать внезапно обострившийся у кого-нибудь аппендицит проспиртованным топором… Но и наличие связи не помешало ему собрать аптечку размером с чемодан.

Игоря с Ленкой каждое лето загоняли в жесткие временные рамки мечты о предстоящем десятидневном круизе по северу Европы — их давняя идея-фикс. Сейчас они хотели воплотить эту мечту в запоздавшее свадебное путешествие, на которое никто, конечно, не покушался… Но никто и не верил, что в этом году у молодоженов все получится… Исходя из вышеупомянутых заморочек, определили срок выхода первой экспедиции в начале августа, а основной — в первой декаде сентября. Кстати, самое некомариное время.

Единственная из компании Арина Донцова все-таки не успевала вернуться из лагеря к началу первого, «разведывательного» похода. Но она очень надеялась, что к началу второй экспедиции, видимо — основной, недельку из учебного графика все же выкроит…

Итак, долгожданный первый день экспедиции настал. После высадки ребята неторопливо наслаждались сугудаем и одновременного обсуждали все детали предстоящего выхода. Слово взял всегда подводящий итоги Донцов:

— Итак, окончательная схема такая. Завтра мы с Сержантом целый день доводим «луноход» до ума… К вечеру попробуем с ним прокатиться по берегу, проверим. Фарида с Еленой разбирают все имущество, складируют и заначивают все, что мы привезли.

Донцов повернулся к Лапину, посмотрел на него, многозначительно продолжил:

— После чего у них будут занятия по радиосвязи. Как в разведшколе НКВД. Экзамен сдаете Игорю. Потом Игорь с Квестом отправляются утром в гору по Сержантовой тропе — ставить антенну… Опробуют всю затею, если на этот раз ничего не сломают, вечером проведем пробный сеанс связи с городом. Вечером женщины готовят ужин, а мужики проверяют и грузят снаряжение. Выход завтра в семь утра. С этого момента у девчат начинается режим дежурства. Порядок связи определит Игорь. У меня все. Вроде бы ничего не упустил. Если нет вопросов, предлагаю всем хорошо выспаться. А посему — отбой!

После «отбоя» к курившему на ночь Донцову подошел Квест, сел рядом, тоже достал сигарету и, глядя на небо, тихонько спросил:

— Дончак, скажи честно, ты поверил в весь этот ковчег?

— Ни на секунду, — невозмутимо произнес Андрей. — Ну какой ковчег в наше время! Араратские дела… Так это я читал тысячу раз. Все одно и то же. Что же не нашли-то до сих пор?

— А что же ты…

— Поддержал всех?

— Ну да…

Донцов затушил сигарету, грустно посмотрел на друга и просто сказал ему, вставая:

— Так Арина же верит…

Глава третья PARABELLUM-1


Квест стоял на берегу озера Аян в позе сочинского курортника на второй неделе отдыха, уперев правую руку в бок и гордо вздернув к равнодушному небу подбородок.

Он изучал пейзаж.

Пейзаж изучал туриста.

Картина маслом…

От того места, где они сейчас находились, до Норильска было километров триста пятьдесят. Цивилизацией здесь и не пахло, ибо ее здесь никогда и не было… Безумно красивая дикая природа.

Но Димка Квест отнюдь не отдыхал, он работал: вес тела он полностью перенес на левую ногу, а правой, не очень артистично демонстрируя непринужденное изящество движений, нажимал на педальку ножного насоса. Гофрированный шланг соединял этот предмет, напоминающий экзотическую амазонскую лягушку (но зато — легкий и компактный агрегат) с аморфно лежащей на берегу надувной пластиковой лодкой «Фишхантер».

Зеленая гордость экспедиции не торопилась насыщаться чистейшим воздухом и приобретать пышные формы киношной красотки. И Квест не торопился. Он тихо пел в такт движениям им же сочиненную походную песню, исполнять которую публично стыдился.

За горами солнышко садится.
На вершине снега серебро
На привале дым костров клубится,
И на сердце тихо и тепло.
Пусть совсем истоптаны вибрамы,
Плечи стонут с лямок рюкзака…
Не такими нас рожали мамы,
Но мы не сваляли дурака!
Мы пройдем нехоженой тропинкой,
Мы откроем новые места.
Нас с тобой не вылечить дубинкой,
Мы с тобой такие неспроста.
По херам компьютеры и кресла,
Наступает странствия пора.
Оторвали от диванов чресла,
Мы идем в поход. Ура! Ура!
Лодку известной фирмы «Зодиак» приобрели за немалую сумму только в этом году и уже успели убедиться, что не ошиблись. Пять автономных отсеков, высокая прочность материала, широкие борта и прекрасная грузоподъемность разительно отличали ее от убогих отечественных уродцев мышиного цвета, покупаемых в основном самоубийцами.

Четыре весла, предусмотренные места для установки паруса и подвесного электрического мотора (!) — мечта туриста-рыболова.

Квест вспомнил знаменательный процесс покупки этой лодки. Самоуверенная продавщица долго и красочно (если это возможно проделать полуплачущим голоском молоденькой протеже концлагерной конституции) объясняла им достоинства и преимущества надувных отсеков:

— Эта модель усовершенствована по опыту эксплуатации старых. Когда вы случайно напоретесь на корягу и начнете тонуть, то даже четверых вот этот отсек выдержит, а когда он совсем порвется, то вот этот, — свои речи она сопровождала изящными движениями рук, как в пародиях на телепрогнозы погоды. — Ну, а в последний момент, вас будет удерживать это чудесное надувное дно…

Сопевший всю демонстрацию Сержант заметил:

— Рябята, вам не кажется, что мы покупаем себе надувной «Титаник». Про него примерно то же говорили… И отсеков у него тоже было много…

Но ее купили. Мужчины, как всегда, клюнули на самое главное — она была просто красивая. Лодка.

Лодка воспитывала в хозяевах поклонение принципам туристической эстетики, требовала уважения к себе, наличие чистой обуви и собственного имени. Ребята ласково и нежно называли ее Девочкой. Настоящие девочки не возражали…

Квест только начинал накачивать внешний, самый ёмкий и голодный отсек и с интересом осматривал грандиозную картину под названием «Горное озеро на Таймыре».

С тех пор, как они добрались из Форта сюда, на Аян, прошло два дня. Первый день пути оказался просто кошмарным. Дробно тарахтящий и периодически выплевывающий сизые клубы дыма трубчато-надувной трехколесный «луноход» оказался не таким простым в управлении и эксплуатации. Хотя свою задачу выполнил.

Еще на стадии карандашного проектирования, при определении технического задания, было решено, что сия самоходная машина будет предназначена для перевозки груза и личной поклажи членов небольшой группы. Но не самих членов. Однако, небольшое сиденье для водителя и одного пассажира в ней все же было предусмотрено. Конструкторы (в частности, Донцов) понимали, что создать кустарным методом полноценное транспортное средство для перевозки людей по летней тундре технически сложно, если вообще возможно.

Технику нужно применять для обеспечения более благостных условий похода! Медленно кативший «луноход» должен был тащить на себе весь груз. Ну а люди, случись чего, прекрасно пройдутся пешком. Чай, не баре… Оказалось — бурлаки…

Приноровиться к движению машины было не просто. Управление через четыре часа движения свелось к тому, что «эта подлюка» неторопливо тащилась сама по себе, а Игорь, наиболее легкий из «механиков», систематически вспрыгивал на нее, как голливудский ковбой, и судорожными движениями корректировал курс.

Поначалу приходилось часто останавливаться, особенно на подъемах. Путь все же был известен только по самодельным крокам. Боялись каменных осыпей, а особенно прокола огромных дутых колес, сделанных из автокамер, армированных ремнями и листовой резиной. Но давление колес-пневматиков на грунт было настолько маленьким, что страхи вскоре прошли и, после недолгой ночевки на плато, дела пошли несравненно лучше.

В целом, шли быстро — т. е. рассчитанным темпом.

Сама дорога никакой особенной радости искателям приключений не доставила. Димка безуспешно пытался на коротких, в основном технических, остановках подцепить на волосатую мормышку хариуса. Да еще неугомонный Сержант попытался открыть охоту со своим недоразвитым ружьем на одинокого канюка. Этот небесный король Заполярья со снисходительным любопытством следил с небес за беспокойными человечками, бредущими непонятно куда и зачем по его исконным владениям, среди древних красных скал Путоранских гор.

После второй стоянки в маленьком распадке они пересекли свежий медвежий след. Размером с хорошую тарелку. Когти сантиметров на восемь, хоть слепок делай! По глубокой осени вокруг брусничников медвежьих следов хватает, но это осенью… Для чего зверь забрел на плато? В каком он настроении, да еще и голодный? Вообще-то медведь животное осторожное. Но кто знает…

Честно сказать, пробираться к заветной цели нехоженными тропами не было никакой необходимости.

Ведь был, был опыт людской! Основная масса туристов в свое время добиралась до Аяна, сплавляясь по горной реке Большой Хонна-Макит.

Ох, эти времена повальной моды семидесятых-восьмидесятых годов на спортивный туризм, когда настоящим категорийным туризмом занимались единицы (имеющие целые сонмы обезьянничающих друзей-приятелей), самодельные огромные рюкзаки и анораки стираных цветов!

Для человека интеллигентного непреложным признаком хорошего тона было присутствие, а лучше — личное участие на всевозможных слетах, открытиях сезонов. А уж тем более — на вечерах туристической, позже самодеятельной, а еще позже авторской песни. Весь этот околотуристический антураж КСП с фатальным гнусавым песнопением в конце любого мероприятия: «Изгиб гитары желтой…»!

Но на таймырской земле еще осталось достаточно настоящих «ходячих» туристов, так и не выучившихся сносно играть на гитаре, несмотря на исправное посещение всех мероприятий клубов самодеятельной песни. Но зато без лишней рекламной болтовни, на своих двоих обошедших многие уголки Путоранского плато. При желании можно было найти такого прожженного консультанта и даже срисовать у него схемы и кроки. Или взять его в проводники. И знакомые были. Один чудак прошел в свое время к заветному озеру по плато. Не взяли его. Чужой человек, пусть даже трижды опытный, в группе был не нужен. Зачем взрослым людям объяснять кому-то мотивы своих неординарных поступков? Не надо мешать большим делать маленькие глупости, к тому же безобидные. Особенно, когда эти поступки не мешают никому жить…

Стремление человека сделать что-либо полностью самостоятельно интересно само по себе, оно пригодится ему потом. Ему самому и его детям, когда он в старости лет гордо скажет им:

— А я вот, помню, в ваши молодые годы не водку, блин, пьянствовал и дисциплину хулиганил, а в такие маршруты хаживал с ребятами вдвух тысяча лохматом…

Экспедиция «снизошла» только до рисованной от руки карты.

На плато они намучились изрядно, несколько раз меняли направление движения, возвращались назад, упирались в каменные преграды. Не всегда и не везде хорошо читались набитые оленьи тропы. Комаров водилось в достатке. Но и люди здесь бывали. И места для остановок выбирали практически те же. Вот здесь чинили изодранный катамаран, вот здесь…

Не все находки излучали позитивную энергию. Вот табличка с надписью: «…Иванов В. Л. Последний поход. Трагически погиб на работе. 1974 год».

Покуда шли вдоль русла горной речки, им еще хватало сил умиляться красотами плато. Потом возникла потребность поддерживать высокий моральный дух искусственно. На ровном участке русла Андрей Донцов вдруг вспомнил студенческие времена и завыл (голос у него был специфичный) в ритм строевого шага не совсем безопасную в далекие коммунистические времена песенку, которую они орали в стройотрядах.

Мы идем тропинкой очень узкой,
КГБ не сможет нас догнать…
Сэр Антонио, ну как это по-русски?
«Сэнкью вери мать…»
Спутники сразу вспомнили бурную молодость и с приличным драйвом подхватили:

Мы идем — лишь хлюпает трясина…
Самолетом выброшен десант.
И ведет нас рыжая скотина,
Этот старый белорусский эмигрант.
Он, подлец, посадит нас в кутузку,
Вместе с ним мы попадем в тюрьму.
Сэр Антонио, ну как это по-русски?
«Хауду ю ду»! Ну, так что ж…
Покажем «трясогузкам»,
Как американцы умеют умирать!
Сэр Антоиио, ну как это по-русски?
«Сэнкью вери мать!»
После трудного и не сразу удавшегося подъема на плато все четверо дико устали и окружающих красот как-то не замечали, хотя панорамы здесь открывались просто великолепные…

Ночью удалось чуток отдохнуть. И солнечным утром второго дня открылся вид на темно-синее зеркало горного красавца — заповедного озера Аян. Сердце каждого из членов экспедиции замерло от восторга!

Аян лежит гораздо выше над уровнем моря, чем озеро Лама, и воздух здесь прозрачней, и вода еще чище, если такое вообще возможно. Вид водной глади сверху сразу убил в путешественниках долго созревавшую эмоцию «какого черта мы сюда приперлись». Правда, им пришлось круто забирать вправо, чтобы спуститься непосредственно к озеру, а не к разливам вытекающей реки.

Согласно плана, «луноход» оставили наверху — пусть живет тут, до возвращения в Форт. Вниз спускались торопливо, но осторожно, по большой дуге совершая траверс к намеченному еще сверху месту — правее от того участка берега, где когда-то стояла база Института сельского хозяйства Крайнего Севера. Ныне от избы и бани ничего не осталось, и на эту, некогда обжитую и удобную площадку, вставать не захотели. Пошли дальше, предвкушая долгожданный отдых в обустроенном лагере на берегу, недалеко от устья небольшого ручья, тихо впадавшего в озеро.

К будущему лагерю подбирались очень тихо — но не из соображений безопасности. Просто сил уже не оставалось.

Квест остановился, попробовал рукой уже тугой борт, подкачал еще немножко, для верности, и уже спокойно, без прежнего понта приступил к заполнению двух продольных плавников-стабилизаторов, в просторечьи называемых «сиськами».

Скрежещущий звук за его спиной заставил обернуться. К нему подходил пыхтящий Сержант, тащивший по галечному пляжу проверенным бурлацким методом две высохшие лиственницы. Сержанту, как опытному пиротехнику, было доверено разведение костра и обустройство очага. Дойдя до Квеста, он бросил веревку, присел на камень и достал из кармана антикомариную мазь в черном продолговатом тюбике с умирающим комаром на этикетке. Посмотрел на Квестовы сапоги, улыбнулся одними глазами:

— Да хватит уже дуть… Сейчас костер воспламеню и поедем сетку ставить. Ты воды в ведро набери для чая, как раз к возвращению закипит, — поправил тыльной стороной руки зеленую эластичную повязку на лбу и улыбнулся в полный рот. Ему здесь нравилось.

— Пожить бы с месяцок тут…

— Но с телевизором, — съехидничал Димка.

— А погода-то какая… Как говориться, даже теща из земли вылезет!

Андрей с Игорем лениво переругивались из-за «синдрома колышек», ставшего классическим еще с легкой руки Дж. К. Джерома. Они ставили среди густой прибрежной растительности темно-зеленую капроновую палатку. Двухместное (так было написано в прилагаемой инструкции) детище туристической индустрии Италии почему-то легко вмещало четырех, отнюдь не миниатюрных путешественников. Вот что значит разница подходов к уровню полевого комфорта!

Закончив обустройство жилья, тоже подошли на берег.

— Я вот что подумал… Вы тут пока с сеткой будете возиться, я сбегаю на гору, попробую связаться с девчонками, — Игорь заботливо отбросил ногой острый камень в сторону, подальше от нежного тела Девочки — спаси господи, поранится! Повернулся к Майеру: — Сержант, тюбик не прячь — тоже нажусь…

У Квеста сама мысль о процедуре изнурительного карабкания по скалам — то, что Игорь называл «сбегаю», — приводила в трепет. Поэтому он робко спросил:

— А может, отсюда возьмет? Может, сигнал и здесь обо что отразиться, да и пройдет…

— Здесь только морды наши могут отразиться. От Аяна… Да я быстро. Вы меня все время видеть будете.

— Все правильно. Пусть сходит. Девчата уже волнуются, — Донцов не торопясь достал из кармана часы-луковицу еще старосоветских времен. — Как раз пора…

— Ракетницу не забудь! — Сержант бдительно следил за режимом безопасности каждого.

— Да на кой она мне! В скалах медведей не бывает.

— Бывают. А еще в скалах травмы бывают. Открытый перелом — и кровью истечешь раньше, чем я к тебе приду, — при обсуждении аварийных медицинских тем Сержант говорил резко, без малейшей доли такта. Не то чтобы запугивая, но прямо обозначая опасность момента. Никаких споров и возражений на эти темы он не принимал.

Игорь тихо вздохнул, подумал про себя, что прекрасно мог бы в таком случае просто крикнуть — эхо в горах, как студийный ревербератор, но не стал спорить, а снял с передней стойки палатки ремень с ракетницей и грустно сказал Сержанту:

— Умеешь ты, Сережа, настроить на победу…

На лодке поплыли вдвоем. Вест сидел на носовых веслах и медленно двигал зеркальную воду пластиком лопастей, а Сержант осторожно опускал в озеро тонкую самодельную светло-лазурную сеть из дорогушей японской лески. Мудрить не стали. Снасть решили приспособить прямо напротив палатки, рассудив, что в этом пустынном заповедном озере рыба есть везде. Полотно сети не было слишком длинным или мелким, но она была много раз проверена на аналогичных водоемах. Сеть почти сразу уходила в глубину, выстраиваясь в темных загадочных водах непривычного к такой браконьерской наглости Аяна кривой линией крохотных пенопластовых поплавков.

Сама же процедура выглядела неэстетичной. Сержант стоял на четвереньках — на корме лодки, своей же кормой — к Димке и, как говорящая коробка передач, сообщал ему требуемые режимы движения — потише… побыстрее… вперед-назад…

Закончив установку сети, друзья развалились на мягком и просторном надувном дне, положили головы на широкие бедра Девочки и закурили. Для таких моментов в кармане у Квеста был припасен стильный кожаный футляр с обоймой маленьких ароматных сигар «Упман». И крепких настолько, что друзья их называли «СС-20». Лодку время от времени мягко покачивало легкими пологими волнами, рожденными холодным восточным ветром. Он падал на воду из ущелья напротив через неровные промежутки времени.

Сержант достал бинокль из пятнистого футляра и навел его на горы. У него-то бинокль был получше Донцовского — залитая в камуфляжную резину «Минолта» с дальномером и повышенной светосилой. Он отлично видел Игоря, уже успевшего подняться на склон, и в очередной раз подивился той легкости, с которой Лапин одолевал сложный, почти вертикальный маршрут. А ведь уже не юноша… Вот что значит школа альплагерей Таджикистана! Потом Сержант обратил свой взор на берег и пристально, изучающе начал осмотр береговой линии.

Их палатка, которую было совершенно не видно среди кустарника, располагалась не так далеко от северной оконечности Аяна, в довольно обширной бухте. Южный мыс был еле заметен. Зато северный, холмистый и поросший лиственницами, довольно далеко вдавался в озеро. Можно было различить вход в залив Капчуг, где в былые годы стоял кордон российского заповедника.

В бинокль было видно, как Андрей Донцов, сев на лесину, достал свой любимый охотничий нож и вскрывал консервные банки. Сержант сглотнул слюну. Донцов на берегу поднес кончик ножа ко рту и неторопливо, как большой старый кот, слизнул с него приличный кусок такой вкусной тушеной говядины. Вот ведь паразит… Сержант тихо застонал, заглушая утробные звуки в животе. Физические упражнения на природе пробудили зверский аппетит.

Внезапно боковым зрением он заметил какое-то движение на северном мысу, отделяющем их бухту от соседней. Движение…

Движения в тундре бывают разные. Неожиданно выйдет из зарослей олень, отбившийся от стада, а то и лось, который временами заходит в эти края из эвенкийской тайги. С писком сорвется с места симпатичный лемминг. Бело-серый камень на берегу вдруг превратится в напуганного зайчишку. Выскочит из-за мыса, нервно вздрагивая на волне, давно некрашеная моторка одинокого рыбака-фанатика. Общеизвестный Хозяин тайги — господин Топтыгин неторопливо подойдет к речке попробовать себя в рыбалке. Коварная росомаха на мгновение покажется в тылу идущей группы, ожидая желанной ошибки до смерти уставших людей. В небе может появиться размытый след пассажирского самолета «Москва-Певек». В последнее время уже и американские, и китайские авиамаршруты, согласно новым контрактам Республики Таймыр, оставляют следы в голубом северном небе.

Так или иначе, все движения в тундре предсказуемы, а по вектору — горизонтальны.

Сержант заметил движение, которого не должно быть среди безлюдной красоты озера. Движение снизу-вверх. Моментально переведя бинокль чуть вправо, он к своему изумлению обнаружил, что из-за деревьев медленно поднимается длинный шест на растяжках с прикрепленной наверху странной веернотарельчатой конструкцией, которую он сразу определил как антенну направленного действия. И антенну мощную, крепкую, скорее всего — спутниковую, предназначенную для устойчивой и надежной связи. И не с соседним озером — с «материком».

Зрелище напомнило ему фрагмент из фильма «Лангольеры» по роману Кинга: на фоне вполне безмятежного лесного пейзажа вдруг начинают двигаться, как живые, неуместные здесь и потому чужие, техногенные конструкции.

Такой «фильм» требовал озвучивания, и Сержант его озвучил сакраментальным:

— Трахома…

До антенны, по дальномеру его «Минолты», было тысяча пятьдесят метров. И ничего не было слышно. Может быть, мыс своим лесистым холмом глушил звуки.

Посмотрев на вершину горы и вниз по склону Сержант увидел, что Игорь с пугающей быстротой спускается по расщелине, тем не менее стараясь обходить опасные участки — чтобы не вызвать камнепада и совершенно лишнего сейчас шума.

За несколько секунд Сержант испытал целую гамму чувств. Было чертовски обидно узнать, что пройденные по воде и суше немалые расстояния так и не избавили их от соседства с себе подобными. Было и мгновенное озарение, что таинственный вертолет летел-таки именно на Аян. Но самое главное — все его выращиваемые и лелеянные многие годы инстинкты, инстинкты человека, готового к развертыванию полномасштабных боевых действий в любой момент, помогли Сержанту с полной внутренней убежденностью, пока еще не объяснимой, осознать, что спокойная их жизнь подходит к концу и вскоре случится что-то нехорошее. Он молча положил бинокль на дно, тихо и спокойно сказал Квесту:

— Дима, быстро и без разговоров, давай жми к берегу. Полным ходом. Громко не разговаривай, вопросы потом. И постарайся не плескать веслами, я тебя умоляю.

— Что случилось?

Но Сержант продолжал пристально осматривать берег.

— Что там случилось-то, Сережа? — Квест не смог не переспросить, но уже скинул весла в воду и торопливо стал поправлять резиновые уключины.

— Ну чего ты там увидел?

— Соседи… И что-то мне не нравится. А что — не знаю… Игорь вон скачет по склону, как снежный баран. Давай греби. Зря мы вторую пару весел-то не взяли…

Андрей Донцов не любил огнестрельное оружие. Даже по молодости лет, когда он только начинал свою службу в органах, он не понимал коллег-сверстников, постоянно ноющих из-за того, что им еще не разрешено носить вожделенный «макаров». Даже работая в уголовном розыске, в «криминально сложном» городе Самара, старался не носить с собой боевой пистолет лишний раз, предпочитая ему газовый аналог. И уж тем более, никогда не вытаскивал его из оперативки без крайней необходимости. Хотя уж чего-чего, а оружия через его руки прошло немало. За время его нелегкой и неблагодарной службы старшим оперуполномоченным уголовного розыска бывало всякое. Плюс — несколько командировок в горячие точки.

После перевода в Норильск, куда затащила его первая, неудавшаяся и, по его тогдашнему мнению, последняя жена, оружие ему не пришлось применять ни разу. Норильск был не в пример спокойнее «материковских» городов, что всегда очень ценилось местными жителями.

А вот к холодному оружию, а именно — к ножам, Донцов испытывал давнюю и непреходящую любовь. Тут у них с Сержантом всегда было полное взаимопонимание. Дома у Андрея хранилась довольно обширная коллекция различных ножей, преимущественно скандинавского типа, развешанная по всей стене. Коллекцию эту он собирал много лет, причем далеко не всегда — законными способами. В походах носил с собой нож с хищной формой лезвия кизлярского типа, названный изготовителями почему-то «Викингом» — со светло-коричневой теплой рукоятью из наборной кожи. С этим «Викингом» был связан забавный эпизод. Когда Донцов привез его из очередной командировки на Кавказ, то долго рассказывал друзьям, какова твердость клинка по Роквеллу и как талантливый деревенский кузнец, потомственный кустарь-производитель, его создавал. Сержант все время рассказа крутивший дорогой (для Донцова) ножик в руках и внимательно его рассматривающий, до поры до времени молчал. Но когда воодушевленный Донцов дошел в рассказе до того места, как дед зарывал чудо-клинок в свежий навоз, чтобы подвергнуть его «природному азотированию», не выдержал:

— Путь неплохой, если бы он его еще и не вырыл…

Именно этим «Викингом» он сноровисто открывал банки с тушенкой, рассчитывая к моменту возвращения ребят сварить стандартный и всегда вкусный на свежем воздухе походный суп. Андрей работал и изредка посматривал на «Зодиак», с которого мужики мастерски ставили сеть — снасть, которая гарантированно даст им возможность спокойным вечерком запечь в фольге душистую рыбку и сделать желанный сугудай…

Открыв последнюю банку, Донцов сполоснул руки, встал и мощно, с хрустом потянулся. Раньше, в более молодые годы, его сильное тело постоянно требовало соответствующей нагрузки, и молодой опер много времени проводил в спортзалах — на тренажерах. Традиционно любимыми в ментовке околовосточными драками, правда, не увлекался. Андрей почему-то любил ручной мяч, про который сейчас практически забыли.

За последние годы сытый бывший милиционер разленился. И немножко распустился телом, позволив высококачественному жирку северного жителя закрыть когда-то весьма рельефные мышцы.

Вид гор на противоположной стороне озера впечатлял. Горный массив Камня — конечная цель их маршрута — громоздился на юго-востоке. Хотя Ковчег (явно «липовый» по твердому убеждению Донцова) находился с другой, невидимой отсюда стороны высоченных гор. До него от их лагеря было километров шестьдесят по прямой линии. Хотя, что такое «прямые линии» среди гор и озер? Так, геодезия…

Донцов смотрел на лодку, в которой Сержант, привстав на колени, разглядывал берег. Про себя профессионально подумал, что такой человек, как Сергей Майер, может стать чрезвычайно опасным для общества, если в один прекрасный день решит вдруг пойти по криминальному пути обустройства собственной жизни. Андрей неоднократно спорил с ним на эту тему, но оппонент уверенно отбивал все атаки противника. Майер даже придумал и обосновал собственную теорию «джигитизма», одним из постулатов которой являлась простая и известная истина: «Vis pasem — para bellum» — «Хочешь мира — готовься к войне».

С Сержантом по поводу его «воинственности» спорили все, кроме Квеста. Димка раз и навсегда объявил себя полным пацифистом. И в милитарных спорах никогда не участвовал.

Вдруг Сержант резким движением опустил бинокль и что-то быстро сказал развалившемуся в томной неге Квесту. Тот суетно заработал веслами, и «Зодиак» с приличной скоростью пошел к берегу. Донцов сразу же понял, что «главный боец» экспедиции увидел что-то необычное, более того — опасное… Не тот человек был Сержант, чтобы с такой скоростью драпануть с акватории при виде, к примеру, рыбацкой моторной лодки. Но пока Андрей почувствовал легкое беспокойство — не более. Ну что там могло такого случиться? Не пришельцы же…

Тут он увидел, как Сержант привстал и поднял левую руку вверх, а правую вытянул строго параллельно поверхности воды. Знак общепринятой внутри группы азбуки Морзе — «тире-точка-тире-точка-тире» — а точнее, его вариант при сигнализации руками: «Осмотритесь и прислушайтесь по указанному мной направлению».

* * *
Наверх Игорь шел легко. Руки и ноги ничего не забыли. Местные горы, старые и коварные, он знал хорошо и чувствовал себя уверенно. Это тебе не ледники Тянь-Шаня, где он поставил по молодости лет все свои возможные рекорды.

Начитавшись в юности воспоминаний Абалакова и Хиллари, он серьезно заболел альпинизмом и достиг на этом поприще, как считали все, определенных успехов. Большое влияние на него оказало в свое время и мимолетное знакомство со знаменитым горовосходителем — легендарным Балыбердиным — героем первой советской экспедиции на Эверест в 1982 году, которого он считал величайшим альпинистом всех времен и народов.

В альплагерях Таджикистана Лапин узнал, что такое настоящие горы, истинную и вечную цель всех альпинистов. На Таймыре горы не такие. Хотя и здесь требовалась определенная осторожность — осыпи были возможны где угодно. Но зато, в большинстве случаев, здесь вполне можно было обходиться без альпинистского снаряжения.

Маршрута, по которому они утром спускались с плато, Игорь повторять не стал по двум причинам. Во-первых, долго, а во-вторых, ему нужна была более высокая точка установки антенны — для уверенной связи.

Игорь всегда ходил в гору легко. В начале подъема его мозг, параллельно с оперативным «сканированием» маршрута, включался в сложные философско-этические размышления, которыми Лапин мало с кем мог поделиться. Для себя он называл их «рабочими отвлекалками».

У подножия плато он наткнулся на скелет снежного барана. Заповедный краснокнижный зверь не был убит заезжим валютным браконьером: главный трофей Путоран — красивые и уже испорченные рога — не унесли.

Игорь отчего-то вспомнил, как в одном пешем походе они увидели на окраине леса необычную картину. На довольно большом и лысом холме сидел на задних лапах заяц, который не торопился убегать при приближении туристов. Когда они подошли поближе, то увидели, что заяц очень старый и… мертвый. Неизвестно, сколько он находился в такой позе, но довольно долго, так как успел превратиться в маленькую трогательную мумию. Все, кто увидел эту картину, находились какое-то время в странном оцепенении. Самое поразительное, что местные хищники не тревожили его! Игорь тогда представил, как одинокий старый заяц решил, что ему уже пора. Спокойно выбрал место, с трудом взобрался повыше, сел, посмотрел в последний раз старческими глазами на остающуюся жить землю — и тихо умер.

С тех пор эта сцена не раз всплывала в памяти. Игорь чувствовал, что она чему-то учит его, но точно сформулировать не мог. А этой зимой взял из обширной библиотеки Фариды в кои веки отдельно изданный вечный Екклесиаст. И первое что прочитал, пролистывая на пробу страницы со странными столбцами по-мудрому скупого, но великого текста: «…Суета сует и всяческая суета…»

На спине у восходителя висел маленький горный рюкзак с лейбачком «Баск», плотно пристегнутый к телу мягким толстым поясом на тефлоновой пряжке. Там находилась переносная радиостанция-сканер «Иесу», небольшой моток медной проволоки и четыре маленьких и легких телескопических удочки — будущая антенна. Туда же Игорь кинул и ненавистную ракетницу в матерчатой кобуре. Поднявшись на понравившуюся скалу, он спрятался от ветра за спину небольшого «жандарма» — одинокого фигурного каменного столба, созданного многовековой северной эрозией. Чуть отдышавшись и глянув на часы, увидел, что время контрольной связи наступило. В эти часы Фарида с его Ленкой должны были обязательно сидеть в Форте, возле трансивера, ожидая возможного выхода ребят в эфир.

Антенну направленного действия — «двойной квадрат» — он ставил торопливо, растягивая скрутившуюся проволоку и сдвигая на нужное место тяжелые камни. Тихо матерился и нервничал из-за того, что не удосужился взять с собой несколько готовых растяжек.

Наконец все было готово для работы. Игорь накинул поверх вязаной шапочки наушники, набрал частоту и разборчиво сказал в эфир:

— «Берег», ответь «Группе», прием, — он повторил несколько раз и подумал: «Лишь бы девчата не сбили настройки».

Тишина в эфире. Ничего, поговорим еще…

— «Берег», «Берег»…

Инструкцию на двух листках картона он самолично повесил на гвоздь, прямо перед носом начинающих радисток Кэт, но надежды питал на нее слабые.

Тишина в наушниках раскололась нервным голосом Фариды, которую ребята назначили «старшей по общежитию»:

— «Группа», я — «Берег», слышим тебя на… — Игорь представил, как девчата смотрят на индикатор трансивера, впопыхах пытаясь оценить в баллах качество принимаемого сигнала, — …в общем, нормально слышу.

Пауза, шепот, тычки, щипки…

— Прием!

— Девчата, у нас все идет хорошо, — первым делом Игорь решил их успокоить. — Встали в намеченной точке, все здоровы, лагерь готов. Как у вас дела, прием.

— Все в норме, работаем по хозяйству, ждем вас!

— Хорошо. Завтра в это же время, на этой же частоте. Как поняли?

— Все поняли, прием. Мы все соскучились уже… А у нас тут олень был, хотел озеро переплыть, но передумал.

Игорь захотел попросить Фариду передать микрофон своей Маленькой, но почему-то растерялся — не знал, как можно говорить с любимой в открытом эфире. И вместо этого сказал:

— Вот и хорошо… Прием.

Но зато Ленка знала. Вырвала микрофон у Фариды и быстро и громко прокричала:

— Игорек, миленький, я тебя люблю! Жду не дождусь!

— Солнышко мое, я тоже тебя люблю! Все будет хорошо! — старый радист Игорь Лапин впервые нарушил правила радиообмена, но все-таки спохватился: — Ну все, звездочки, СК. Конец связи, — и улыбнувшись, добавил: — Восемьдесят восемь, — старая жаргонная фишка, общепринятая у радиопрофи, если говоришь с корреспондентом женского пола.

По окончании сеанса Лапин спрятал рацию в футляр, аккуратно снял точно выверенные проволочные квадраты с импровизированных шестов-удочек, но прятать их обратно в рюкзак не стал — чего зря таскать тяжести вверх-вниз по склонам.

Наконец появилась возможность поглазеть на окрестности лагеря. Игорь бинокли не любил. Его гордостью была маленькая подзорная труба, удобно прятавшаяся в нагрудном кармане анорака. Когда они спускались с плато, то шли по возможно более пологому, безопасному склону, и многие боковые панорамы озера, живописные распадки оказались закрыты скалами. Игорь не увидел родную зеленую палатку, спрятанную среди густых зарослей береговых деревьев, она совсем сливалась с растительностью, но «Зодиак» зеленым пятном выделялся среди голубизны залива и Донцов, бессовестно поедающий тушенку на берегу. Все это выглядело так красочно — хоть сейчас на художественную фотографию!

Но когда он посмотрел вдоль берега влево, то замер от неожиданности. В километре от их палатки раскинулся еще один лагерь, который они не увидели на спуске. Одна большая оранжевая палатка стояла на поляне, между двух лиственниц, а еще две, поменьше размером, — у самой воды. На берегу красовался белый пластиковый катер неизвестной Лапину модели с подвесным мотором. Еще два таких же судна стояли поодаль, неснаряженные. Людей поблизости было видно не много. Три человека возились с установкой антенны спутниковой связи, один, по внешнему виду и «бездельному» поведению явно начальник, сидел в раскладном кресле возле катера. Еще двое разводили огонь в самодельном, сваренном из листового металла (это здесь-то, на краю света!) большом мангале, готовя его под шашлыки. Все соседи по берегу были достаточно молодыми и крепкими и, насколько это можно определить через оптику подзорной трубы, неплохо подготовившимися к приезду сюда.

Но отнюдь не размах и оснащенность соседского лагеря неприятно поразили Игоря. Тот из «пришельцев» (Игорь сразу применил к ним такое слово, хотя эти-то «пришли» сюда явно раньше них), который бездельничал возле катера, небрежно вертел в руках автомат Калашникова. Еще два изделия гениального советского инженера стояли аккуратным рядком у толстого лиственничного бревна…

* * *
Не успел «Зодиак» коснуться берега, как Сержант быстро метнулся в палатку и вылез из нее уже с обрезом и «разгрузкой».

— По соседству спутниковую антенну ставят. Серьезные люди. Тот Ми-шесть их сюда и забросил, — не дожидаясь вопросов, начал Сержант. — Закурить дай… И мазь.

Крепко затянувшись, продолжил:

— Игорь что-то увидел сверху, драпанул как подстреленный. Значит, увидел что-то плохое по соседству. Сейчас он здесь будет, расскажет. Вот такие дела назревают, Донцов… — Сержант размял уже подкуренную сигарету и опять жадно затянулся.

— Кто это может быть? — волнение Сержанта передалось и Андрею.

— Черт их знает… Мы, вроде, уже все варианты с вертолетом прокрутили — не наука, не добытчики и не «шишки». У тех готовые турбазы есть… — Сержант неопределенно пожал плечами, продолжая подгонять ремни своего сложного жилета-разгрузки. — При любом раскладе нам нужно хорошо подготовиться. Это точно.

Затрещали кусты. Майер сплюнул и недовольно заворчал:

— Ломится, как медведь…

Пока Игорь рассказывал о том, что он увидел с высоты, все молчали. После рассказа Сержант уточнил кое-какие детали, в основном касающиеся диспозиции «чужих», да еще спросил:

— На стволах длинные набалдашники?

— Да вроде, нет.

— Точно, АКМ… А ему эти кусты — до фонаря…

Квест не выдержал. Ну, люди, ну, с автоматами. А они-то здесь причем! Можно подумать, красноярские агрессоры напали… Тоже мне! Раньше, когда они отдыхали на Ламе, никто не нервничал и не паниковал, если рядом оказывалась еще одна компания…

— Сержант, ты будто боевые действия надумал начинать. Мы мирные люди, давай исходить из этого, — Квест отбросил, наконец, в сторону весло, с которым так и стоял все это время. — Пообщаемся…

— Это как?

— Да вежливо пообщаемся! Раз-два и разойдемся по своим делам… Донцов, ну скажи ты ему!

Донцов посмотрел на оратора как-то странно и промолчал.

— Не мороси, Дима… Это не местные рыбаки. Плюс такое оружие. Ты сложи все вместе… Поэтому, если мы себя уже чем-то выдали, то они скоро придут. Посмотреть… — Сержант глянул на Донцова, тот согласно кивнул ему, и он продолжил: — Если появится катер, вы с Игорем тихонько линяете в кустики. Ракетницы не забудьте. И ножи тоже.

— Зачем это — в кусты? — не понял Квест.

— Чтобы не знали, сколько здесь человек находится, — пояснил уже Донцов, бросил сигарету в костер и повернулся к Лапину: — Ты, Игорь, давай-ка, свои мобилки-самоделки раздай, а потом уже кушать будем. И дальше думать. Крепко думать… Может, снимемся быстренько отсюда к чертовой матери, да и все дела…

Игорь молча встал и пошел к своей поклаже. Крохотные, меньше пачки сигарет, рации (их так называть-то язык не поворачивался даже у создателя), работающие на фиксированной частоте, главный радист группы приготовил специально для оперативной связи, не далее километра.

— Разбирайте. Тут все просто, две кнопки… Наушник не забывайте в ухо вставить — динамиков в этих игрушках нема.

Обедали — молчали.

От былого хорошего настроения не осталось и следа. После трапезы поговорить не успели: звук запускающегося двигателя был слышен далеко. Как только из-за мыса показался катер, Игорь с Квестом тихо растворились в зарослях. Донцов и Сержант продолжали сидеть по разные стороны костра, успевая потягивать чаек из железных кружек и внимательно рассматривать пассажиров катера.

Их было всего двое. Один на корме управлял подвесным мотором, другой сидел на носу, по-пижонски свесив ноги чуть ли не до воды. Бинокля на шее у него не было. Сержант подумал, что уж он бы, на его месте, прежде всего, обязательно сначала рассмотрел с помощью хорошей оптики незнакомый лагерь, да с приличного расстояния. Слабая бдительность пассажиров катера его немного успокоила. Он снял куртку, чтобы видна была разгрузка, и накинул ее на лежащий рядом заряженный обрез. Донцов, не в пример визитерам, не отрывал свой «Пентакс» от лица и внимательно, не стесняясь, разглядывал их.

— Автоматов не видно. Здоровые лбы. Бритое племя… Пехота.

Сержант понимающе кивнул.

— Не наши, не с озер…

Катер приближался быстро.

На подходе сидящий на корме резко сбросил скорость. Нос у катера был приподнятый. Конструкция оставляла впечатление, что эта машина была спроектирована скорее для путешествий в болотах южных штатов США, чем для озерных переходов. Классный мотор, «Джонсон», очень мощная модель. Явно московская игрушка.

Гости вылезли на берег метрах в двадцати, даже не подвытащив лодку (снесет в озеро — не сплаваешь). Еще один признак того, что они не из этих краев. Первый хлопчик, ростом под два метра, крепко набитый мышцами и молодым жирком, шел вразвалку. Правую руку он картинно положил на огромный нож для выживания типа «Умри, Рембо», висевший в сложных пластиковых ножнах справа на поясе. Такому ножу в тундре работы нет, он может пригодится разве что для геройских фотографий. Кроме того, на поясе же висела рация «Моторола». Второй, поменьше дружка по всем осям координат, шел позади. Не сбоку, а точно сзади, «сдваивая цепь», что недопустимо при возможном огневом контакте. Сержант оценивал поведение гостей непрерывно и уже только с позиции возможной схватки.

— Ну, сейчас понтов будет…

Донцов тоже определил, что это не местные. Родных городских «быков» из числа серьезных он, так или иначе, видел практически всех, а уж они его знали тем более.

С понтами было все нормально. Первый «слоник» искусством риторики владел слабовато. И, не подумав поздороваться, а сразу же пытаясь взять быка за рога, неожиданно детским, но с ярко выраженной хамской окраской голосом задал самый бесполезный из всех возможных вопросов:

— Кто такие?

— Жители… — Сержант старательно и неплохо смоделировал образ хитромудрого таежного обывателя из «Угрюм-реки», давно уже нигде не встречаемого в реальной жизни, но обильно разукрашенного и прописанного в красках литераторами-народниками, как умильный образчик глухой таежной жизни. Хлопчик блесну схватил, как и положено молодому глупому гольцу. Боевая раскраска Сержанта ему ничего не сказала.

— А че тут делаете, а?

— Гульбарий собираем… Ты много вопросов сразу-то не задавай. Сядь вот, отдохни. Людям отдыхать надо. Мы вот — отдыхаем, да мирно… А вы по нашим сетям летаете, рвете снасть. А она денег стоит! Так не делается… — Донцов тоже старательно играл роль махрового браконьера и это у него получалось хорошо. У любого местного получилось бы хорошо, так как все люди на этих озерах, теоретически, и были браконьерами.

Парень оглянулся назад, стараясь высмотреть сеть. Сеть он наверное, представлял себе в виде красивой, ровно плавающей цепочки ярких крупных поплавков, как показывают в научно-популярных фильмах про Тихий океан.

Наконец оба, подумав и переглянувшись, сели на бревно. Второй откинул полу куртки, якобы подальше от огня, и обнажил открытую кобуру со здоровенным блестящим револьвером. Модель — «на слонов».

Внутренне усмехнувшись, Донцов подумал: «Как петухи перед боем, перья друг другу показываем, у кого ярче…» Дурацкое действо тем временем развивалось.

— Мы тут рядом стоим, — сообщил им здоровый. — Решили вот чисто познакомиться с соседями, вдруг — люди

— Вот и хорошо, — пока нейтрально сказал Донцов.

— Рыбку таскаете?

— Да по-разному…

— А без байды?

Второй был взрослее и еще хамовитее. Не дожидаясь ответной реакции, требовательно дополнил вопрос:

— Вас тут реально сколько?

— А двое нас…

— Ну, тогда собирайтесь! Шеф хочет на вас посмотреть.

Донцов улыбнулся — ничего не понимают! Знающие люди всегда говорили: «В тундре самое опасное не зверя встретить, а человека. Разные люди тут ходят…» При встречах с незнакомцами полагалось вести себя вежливо, осторожно…

Андрей посмотрел на Сержанта. Тот больше не участвовал в разговоре, а тихо, незаметно для всех достал из кобуры ракетницу и теперь вертел ее в руках. Как будто не замечая посторонних, вставил патрон, затем медленно нагнулся и подобрал с земли крохотную щепочку. Не спеша принялся ковырять в зазорах, якобы вычищая скопившуюся грязь из защелки. Переломленный короткий ствол ракетницы по-импотентски висел, демонстрируя гостям желтое донце здоровенной гильзы.

Парни переглянулись еще раз, но не среагировали.

— А че на нас смотреть? Пусть сам приезжает. Мы сейчас рыбу доставать будем, уху сварим, сугудай сделаем. Вот и посмотрим друг на друга. Только водки пусть берет, в качестве взноса, — Донцов осторожно прощупывал степень наглости собеседников.

— Ты не разговаривай много! Разводишь тут… Сказали вам, конкретно — собирайтесь! Что, вас по-другому уговаривать надо?

— Что-то посвежело… — Донцов как будто не расслышал и посмотрел на небеса. — Коля, я твою куртку возьму?

Сержант, не поднимая глаз, кивнул и что-то промычал в знак согласия. Андрей легко наклонился вперед и поднял куртку-анорак, а с ней и обрез. Старший нервно вскочил со своего места, а его молчаливый напарник быстро положил руку на револьвер.

— Ты, кабан! Ствол положи! — парни явно заволновались, тактическая ситуация была для них неприятна.

— Какой ствол? — Сержант наконец поднял голову и удив ленно, как в первый раз увидел стоящих, резко спросил: — Этот? Замечательная вещь… Любому медведю сразу голову сжигает. Термитный заряд! — с этими словами он левой рукой резко поднял ствол ракетницы. Вышло так, что одновременно с громким щелчком черное дуло, толщиной чуть не в два пальца, уставилось прямо в лицо сидящему на бревне поклоннику тяжелых револьверов. — Вы, ребятки, себя неправильно ведете. Здесь вам не Москва. Здесь все — хозяева… И перестань за револьвер хвататься. Разговаривать мирно надо. Пушка у тебя хорошая, но пусть там и лежит, — сплевывая под ноги, Сержант говорил весело и миролюбиво, но бледно-голубые глаза мертво смотрели на «быков», не суля им ничего светлого.

Здоровый парень встал и, отойдя метров на пятнадцать в сторону, что-то тихо стал говорить в микрофон «Моторолы». Говорил он недолго, а Донцов успел подумать, что Игорь, наверняка, уже включил сканер и всю эту болтовню прослушивает. Наконец, здоровый подошел к ним и нехотя произнес:

— Аристарх Донатович хочет с вами поговорить.

Андрей бесконечно удивился такому имени-отчеству, но вида не подал, положил ружье на колено и взял протянутую рацию:

— На связи.

Аристарх Донатович правилами и этикой радиообмена пренебрегал и сразу же сказал:

— Вас как зовут?

— Олег, — Донцов не собирался с ходу расшифровываться.

— Олег, вы там на моих воспитанников не обижайтесь. Плоховато я их воспитываю, видно… Приезжайте-ка в гости, познакомимся. Я тут человек как бы новый, побеседуем. А то свои мне уже надоели до смерти…

Донцов чуть выждал паузу, оценивая на вкус московское «как бы».

— Хорошо, я приеду.

«Воспитанники» облегченно заулыбались и тот, что поменьше, закурил тонкую коричневую сигариллу с деревянным мундштуком — такие всегда в моде у начинающих бандитов. Донцов окончательно отложил ружье, и парни окончательно успокоились. Лица у них стали вполне нормальные. Хорошие такие молодые бандитские лица.

— Я поеду, Коля, а ты начинай рыбу вытаскивать, — Андрей сказал Сержанту явную чушь — никто в одиночку такую сеть не вытаскивает… — Вдруг Аристарх Донатович к нам захочет на сугудай…

— А он, че, не поедет с нами? — удивился «ковбой».

— Да пусть сидит, он ведь псих… Третий год в дурдоме лечится, мало ли что ему в голову взбредет… — не моргнув глазом, Донцов дочерна оболгал верного друга.

— Ну ладно, пусть тогда здесь посидит…

— Конечно, посидит, тебя не спросили.

— Спросите еще…

Сержант будто и не слышал обидных речей. Он уже прикидывал, как ему побыстрее добраться поближе к лагерю соседей, желательно на расстояние ружейного выстрела. Хотя какого, к черту, выстрела… Из этой пукалки попасть можно, максимум, с тридцати метров… Он уже стрелял из него. Это просто очень плохое ружье… Жаль, нет возможности с Андрюхой предварительно переговорить.

Катер был знатный. Белый пластик, непотопляемые отсеки, достаточно вместительный корпус. Андрей раньше таких не видел. Шли быстро. Катер моментально выходил на глиссирование и буквально летел над водой. Через несколько минут они уже обогнули мыс и опять входили в тихую воду соседнего залива. Лагерь таинственного Аристарха Донатовича был весь как на ладони. Все выглядело именно так, как им описал Игорь. Автоматы никто и не подумал спрятать. Но в добавок к этому Андрей увидел целый штабель желтых пластиковых контейнеров для оборудования и снаряжения; вещи нужные, но в этих краях невиданные.

Аристарх Донатович оказался весьма представительным седовласым мужчиной, на вид лет пятидесяти. Типичный образец племени Old New Russians. Такому место никак не в путоранских просторах, а скорее, как говорят усталые ведущие телевизионных новостей, в коридорах власти. Либо в банковских кабинетах. Донцов решил, что так оно и есть. Тем более, что и пятнистая полевая форма бундесвера не подходила к лощеному круглому лицу — в ней Аристарх Донатович выглядел проворовавшимся интендантом.

Вымуштрованная пехота притащила еще одно раскладное кресло, и хозяин радушно указал на него рукой:

— Прошу, — и в сторону: — Ребята, сообразите на стол основной набор.

— Добрый вечер, — ласково сказал Андрей.

— Извините… Здравствуйте… — поправился хозяин, смело поерзал в хлипком на вид кресле, пристально оценил комплекцию гостя. — Но, все-таки, садитесь — выдержит…

Донцов подивился прочности конструкции, но плюхнуться не рискнул и сел осторожно.

Немного поговорили о погодах и красоте местности. Аристарх Донатович оказался человеком тактичным, вежливым — не то что его войско. Донцов, представившийся инженером с обогатительной фабрики (чему хозяин поверил вряд ли), рассказал о том, что они тут «рыбалят помаленьку». Так сказать, привычный отдых.

Аристарх Донатович любезно сообщил, что тоже приехал сюда совершенно случайно (этому не поверил уже Донцов), отдохнуть, сплавать по Аяну. Надо успеть — отпуск скоро заканчивается. Из России, а точнее — из Москвы.

На вопрос гостя о способе добычи денег для пропитания Аристарх Донатович, в свою очередь, спросил:

— Вы телеканал «Столица России» теперь не смотрите?

— Нет у нас таких, — ответствовал Андрей смиренно.

— Жаль. Отчасти и мой канал. Так сказать, инвестиции…

— Понятно, — не удивился собеседник.

Выпили по дюйму «за инвестиции».

— Хау бизнес-то, Аристарх Донатович?

— Да как… Не успеешь у вас на красотах расслабиться, как уже три спины впереди тебя…

Помолчали.

— А вы тут — за добычей, или… спорт какой? — лениво бросил шеф. Мол, не очень-то и интересует.

— Не знаю, как вы, а мы любим сидячие виды спорта…

Опять помолчали, по молчаливому же предложению хозяина чокнулись. Наступало время перейти к основным вопросам.

— Скажите, Олег… Почему вы не испугались моих головорезов?

— Должны быть причины?

— Ну, визуально впечатляют.

— Да… Ребята у вас серьезные. Даже «Калашниковы» есть. «Частники» или свои?

— Свои… — Аристарх Донатович вяло махнул рукой. — Но я набирал из людей, как бы… проверенных, из разных «сред». И все-таки?

— А чего человеку взрослому да с оружием в тундре бояться-то?

— Оружие… В Москве с оружием через одного ходят. А город держат, ох, весьма немногие, поверьте… Одного оружия человеку мало, нужна готовность его применить по своему усмотрению. Да… Нужен полный нигилизм к абстрактной человеческой личности, а особенно — к так называемому Государству. Отсутствие страха перед ним. Вот у моих ребят его как бы и нет вовсе…

Мужчина одобрительно оглядел «пехоту».

— Увы, увы. Сейчас большой процент молодежи является в мир нигилистами. Правда, они, — последовал небрежный кивок в сторону «быков», — этого слова не знают…

Донцов понимающе кивнул.

— А вы, судя по всему, человек мирный, осторожный, — хозяин говорил спокойно, и Андрей, глядя в его умненькие глазки, так и не понял — скрыта ли угроза в его словах или тому просто хочется поговорить на отвлеченные темы. Хотя, кто знает, насколько они для него отвлеченные… В конце концов, отчего не поговорить?

Андрей наклонился к столику, плеснул в стаканы коньяку.

— Видите ли, Аристарх Донатович… На моей памяти на этих озерах и в этих горах утонуло, пропало, потерялось и так далее несметное количество людей… И всего лишь несколько раз наши геройские органы и спасатели обнаруживали трупы. Северные озера их неохотно отдают… Еще реже они находили концы-причины и выясняли истинные обстоятельства. В лучшем случае только памятник остается на берегу возлепредположительного места происшествия. И все.

— Ну а государство, власть…

— Власть сейчас в городах не может с преступностью разобраться. Вечное смутное время… — Донцов прервался, нарочито небрежно ухватил рукой сразу три тонко порезанных ломтя балыка и продолжил: — Чего уж говорить о местах безлюдных… Никакое государство тебе тут на помощь не придет. Но и разбираться чрезмерно дотошно не будет. Здесь нет и не бывает Власти. Плевать ей на эти земли, и наоборот… А потому просто нету тут ее запретов да законов. Есть только нормы собственной, а не общественной, морали. А они, согласитесь, у людей весьма разные…

— Волчьи?

— До зверья нам далеко. В большинстве случаев нормы общежития остаются теми же и здесь, в тундре. Но многие из пришедших сюда оставляют за собой право самостоятельно избирать методы и формы защиты своих интересов. Вот так. Самостоятельно, а не так, как предписывает ему государство своими пробандитскими законами… И наши люди, попадая в сии края, не боятся ничего и никого. Причем именно здесь, далеко от города, а не на загородном пленэре… Человек опытный знает — что бы он ни сделал здесь, в большинстве случаев здесь же и останется, среди этих гор… Впрочем, большинство из них и не собирается совершать что-то предосудительное. Максимум — браконьерство… Это просто возврат к более старым, но более жизнеобеспечивающим законам, что ли. Природа зовет…

Собеседник не прерывал монолог «Олега» и очень внимательно его слушал. А тот вдруг почувствовал, что излагает сейчас много раз оспоренные им же, Донцовым, взгляды Сержанта и теперь, в этой нештатной ситуации, не понимает сам — правду говорит или нет.

Андрей на секунду замолчал, прикурил, стараясь оправдать возникшую паузу, и продолжил:

— Что же касается основной заповеди, то здесь бывают люди, относящиеся к ней весьма и весьма философически… С чего ради я буду жалеть подонка, если он угрожает моей жизни или моим друзьям? Недаром говорят про законы тайги. Это ведь не абстракция. На дикой природе человек живет по законам нормальной анархии. Вы Кропоткина читали?

Аристарх Донатович двояко шевельнул головой.

— Ну, тогда должны понимать, что у ваших нукеров здесь нет никаких преимуществ! Это в городах они «бомбят» обывателей, «ботву». А те боятся государства до смерти, боятся всей гигантской репрессивной машины, от которой им никуда не спрятаться. И они знают, что в случае отпора их накажут с обеих сторон. А бандитов выпустят. Куда человеку спрятаться? А здесь… На любом этом склоне роту можно схоронить, — Донцов обвел вилкой окрест. — Ну, а о фанатичном отношении к государству говорить пока не приходится. Сами понимаете, здесь не Америка и не скоро будет что-то похожее…

— Это точно!

— Вы, Аристарх Донатович, со всей своей… — Донцов помолчал, подбирая необидное, — …командой вообще особый случай. Вы же из России к нам пожаловали. Может, вы все шпионы какие?

— Олег, но ведь еще нужно решиться выстрелить в человека! Живое существо! Кровь там, мозги вразлет. Вся эта натуралистика… Это — как?

— Какие там мозги! Вам когда-нибудь олешка разделывать пригодилось? Острым ножиком? А вы добивали его, чтобы он не мучился?

Хозяин покачал головой и взял вновь наполненную рюмку, приглашая рукой собеседника поддержать его. Донцов поддержал, в этот раз налегая на сочную буженину.

— Что же, Олег, я не ошибся, пригласив Вас к себе. Столько интересного Вы мне рассказали… В какой-то мере, можно сказать, глаза открываете…

Немного помолчав, он спросил опять:

— Ну, а другие факторы? Ведь людей у меня гораздо больше. Вас же только двое. Да и оружие у моих хлопцев самое разнообразное. Кстати, почти все оно — законно приобретенное. И к вам в республику также законно ввезено. Точнее, законно — по тем самым законам, по которым Вы только что так красочно прошлись…

«Он не уймется», — окончательно понял Донцов. Поставив на столик недопитую рюмку, той же рукой извлек из нагрудного кармана «мобилку», положил на стол маленький наушник, вывел регулятор громкости на максимум, нажал кнопку передачи и громко спросил:

— Коля, ты нас видишь? — протянул наушник собеседнику.

— Как на тарелке. Оптика прекрасная! Отодвинься назад чуть-чуть, на всякий случай — ветер боковой… — Сержант врал красиво, убедительно.

Аристарх Донатович слегка побледнел, но, к его чести, не дернулся, лица не потерял и явного страха не выказал. Молодец… Донцов успокаивающе махнул ему рукой и, наоборот, сел к хозяину поближе. Спрятав рацию, доверительно прошептал:

— Это — Коля, ковбойский человек! На восемьсот метров из «Тигра» в монету попадает. Редкий талант. Вы уж не обижайтесь, Аристарх Донатович, это просто штрих к моей болтовне. Зато мы теперь можем говорить на равных. Как положено.

Донцов немного помолчал, а потом неожиданно тихо рявкнул. Так, чтобы услышал только Аристарх Донатович:

— А то приехали ваши башибузуки, нахамили сходу: «…решили познакомиться с соседями, вдруг — люди…» Нарвутся когда-нибудь… За базар пострадают. По всем вашим понятиям так. Я ведь прав? Поймите, в этих краях другие люди живут. Потому и отделились от России. Хоть, может, и зря…

И уже вполне мирно:

— А мы ведь действительно рыбачим, черт знает сколько времени перли пешком через эти горы в долгожданную глухомань и вас здесь — ну никак не ожидали встретить… Да! А кто Вам сказал, что нас только двое тут? Вот возьмем и уйдем в партизаны…

Шеф замер, но Андрей спокойно предложил:

— Давайте выпьем, ей-богу, что мы все о войне да о войне, честное слово, вечер-то какой!

Хозяин оправился не сразу. Больше всего его поразило то, что никто из его персонала и не думал ничего предпринимать, никто не заметил странной бледности своего шефа. Все занимались своими делами.

Клятвенно пообещав своему гостю «всю херову банду разогнать по ларькам» при возвращении в Россию, он немного успокоился, и далее разговор касался исключительно географических и краеведческих тем. Аристарх Донатович весьма дотошно расспрашивал так и не опьяневшего Донцова о местной природе, погоде и животном мире. Как настоящий естествоиспытатель.

— А что, Олег, не согласитесь ли вы дать нам несколько консультаций? По снаряжению там, охоте, рыбалке… Меня, правда, экипировали столичные спецы, но, раз подвернулся такой случай… Стоите рядом. Присмотреть ненароком за окрестностями — вы ведь раньше нас все заметите… Понимаете, о чем я? И кулинарный вопрос! Сугудай этот таинственный! Наслышан о нем, наслышан… Чувствую я, Вы по рыбке здешней — ба-альшой специалист! Да и про ваши новые порядки интересно послушать. А я Вам из этого добра кое-что оставлю (последовал небрежный жест рукой). И немало. Все ведь назад не потащу, зачем оно мне! Так, как бы экзотика.

— Да о чем разговор! Вечерком сделаем сугудай, попробуете. Помогу, конечно, чего тут, невелик труд. А снаряжение нам, конечно, не помешает… — охотно согласился на предложение Донцов, еще не получивший всей нужной для анализа информации. Аристарх Донатович спокойно мог подобрать необходимого специалиста еще в городе, да не одного. Ведь опасается чего-то соседушка! Но не силовиков и не властей, это уж точно… Вот и путешествует инкогнито.

Дальше разговор продолжать не имело смысла, и Андрей вежливо собрался домой.

Гостеприимный хозяин не захотел отпускать его пешим ходом и, за неимением «Мерседеса», предоставил катер. Назад в лагерь его вез уже другой парень, раскосый, черненький, скорее всего, — кореец.

Донцов, по дурному заразительному примеру, сел на самый нос катера и свесил ноги. Так он и ехал назад, разрезая тугой набегающий воздух собственным телом и разглядывая окрестности. К вечеру заполярное солнце окрасило Аянские горы в особый, оранжево-красный цвет, такой характерный для этих широт. Тени сместились и зрительно изменили ландшафт. Массив Камня ненастойчиво напоминал ему о главной цели, первооснове их похода. Через день группе предстояло переправиться на тот берег и совершить пробный маршрут в предгорья.

На озере поднялось небольшое волнение.

— Расплескалося синее море… — продекламировал Донцов и мельком подумал, что стоящую в глубине сеть сейчас вытаскивать — не особое удовольствие. Он вдруг почувствовал, что стремительно хмелеет и что очень устал…

Проводив взглядом скрывшийся за мысом катер, Аристарх Донатович со своего места подниматься не стал. Налил себе еще одну рюмку коньяку, медленно выпил — не закусил. Только дольку лимона лизнул… Удовлетворенно раскинулся в кресле, опустившись пониже. Крикнул назад:

— Когда Ким вернется — ко мне!

Стоявший ближе всех «бычок» тупо подтвердил:

— Понял, Шеф.

Аристарх Донатович неожиданно внимательно посмотрел на своего подчиненного, спросил:

— Как тебя зовут?

— Александр…

— Саша, а вот выскажи мне сейчас мысль, хоть какую-нибудь. Хотя бы простую, как мычание.

— Ну… Это как?

— Понял. Иди. Хлебну я с вами…

«Реально хлебнешь…» — вторил внутренний голос. Шеф утолил досаду хорошим глотком минеральной воды. Успокоился. И опять стал неспешно наслаждаться божественными панорамами…

Собственно, именно они и привлекли его на Таймыр — пленили рассказы дружков-приятелей. Правда, когда он первый раз летел над тундрой на Ил-86, ужаснулся — куда его послали эти рассказчики! Серо-коричневая плоская пустыня в бесчисленных глазках черных озер. Взору не за что зацепиться! Плоскость. Бескрайняя мертвая зона. Потом — дорога по этой пустыни до Норильска, гигантские трубы, исправно выпускающие в небеса ровные и мощные шлейфы дымов.

И длинные отроги гор вдалеке, к северо-востоку.

А потом его вывезли на вертолете на плато Путорана — на озеро Собачье. Ыт-Кюель по-местному. И он понял все. Вот где кроются красоты бывшей Единой и Неделимой России! Вот что прошляпили! Не все тебе медь-никель. Не все еще поделили… Вот где надо было налаживать туристический бизнес! Хорошие деньги.

Несколько раз он прилетал именно за этой красотой. Отменный отдых! Обзавелся связями, проводниками, так сказать, обжился.

Кто же мог знать тогда, что все так обернется…

А ведь просто собирались посмотреть на жилье древнего аборигена…

Прибыли на место… Седой эвенк, как услышал имя и отчество Аристарха Донатовича, вдруг затрясся, торопливо, но долго рылся морщинистыми руками в каких-то шкурах и тюках и чуть ли не в земном поклоне передал ему обтрепанный летный планшет… Всё зафиксировали, всё на камеру снимали! Ким и снимал.

А в пакете…

До этого он только краем уха слышал про ленд-лиз. Ну, было что-то подобное во время второй мировой войны. Договор некий о военной и иной помощи. Продуктами союзники нам помогали, оружием всеразличным. Правда, в основном, — через порты Мурманска. Так он всю жизнь считал. Но чтоб вот таким вот образом…

Уже потом, прочитав об этом длительном, порой драматическом процессе во всех найденных справочниках и оценивая ленд-лиз с позиции дня сегодняшнего, Аристарх Донатович искренне завидовал легендарному и страшному дядьке Берии. Какой канал перекачки средств! Сейчас бы нечто подобное! Как еще это Резун-Суворов не раскопал?! Тут месяц голову ломаешь, как лишний бакс за границу легально перегнать… А ведь люди за тысячелетия не изменились… Как там Остап Бендер говорил в «Золотом теленке»: «Если в стране бродят денежные знаки, значит, есть люди, у которых их имеется много…» Такие люди, наверняка, были и тогда. В Партии ли, в Правительстве — не важно…

Придумать специальную, северную, линию ленд-лиза и по ней гнать специальные же грузы! Грузы не для всех. Судя по содержимому пакета, сплошь — секретчина шпионская! Хотя, по нынешнему времени, самое интересное из этого груза — только какой-то «индикатор»… Если судить по спискам пилота, что были в пакете… Как же! Доверили бы пилоту всё… Скорее всего, пилот вообще — «расходный материал»… Это ведь не только Борман перегонял золото РСХА в Аргентину. Наши тогдашние деятели тоже были не промах! Торговали взад-вперед полным ходом! И в этом самолете наверняка ценности есть. Но главное в подвернувшемся деле, а возможно, и промысле — зацепиться! А азарт-то какой! Не один ведь такой самолет перегоняли!

Плохо только, что утечка информации произошла.

Сам виноват! Хотя, как конкретно сказать, что сам… Слишком много народу было тогда, в тот памятный солнечный день возле чума старого эвенка. Каких уж нет, а те — далече… Здесь уже заслуга Кима — молодец, свое дело знает. И свою зарплату полностью оправдывает.

Но Седой узнал. Самая светлая голова во всей Сибирской группировке. А вот это уже очень плохо… Седой просто так ни одной информации от людей типа Аристарха мимо себя не пропустит. Все проверит, все вынюхает…

Аристарх Донатович тогда спьяну расфантазировался в бане — при одном мудаке — мол, алмазы, поди, грудами возили для Берии: конец-то этот черт чувствовал! Аукнутся теперь ему эти «алмазы для Берии»… Хоть про координаты, слава Богу, не протрепался, вовремя бумаги спрятал. Знает только он сам да Ким…

Правда, еще на резервном диске в Сочи есть описание.

А то, что Седой додумает… Пусть только попробует влезть сюда! Перед законом он крепко засвечен и хвост у него, как Гольфстрим! Ну, а его, Аристарха, так просто не достанешь, не возьмешь — не задушишь, не убьешь…

Сейчас отношения у Сибири с суверенной Республикой Таймыр пиковые. Идиоты. Десант казаков высылали — пытались силой присоединить назад, к Красноярскому краю! Вся Москва тогда смеялась. Чего дергаться было? Ты создай условия, тогда сами присоединятся. Уже почти вся страна перебесилась. Но может, хоть толковое что получится, когда заново организуются-сольются! А то…

Шеф вздохнул тяжело, вспоминая, сколько препонов ему пришлось преодолеть, пока он организовал эту экспедицию. Сколько бабок вбухал в сие предприятие! Одно только оружие сюда провезти чего стоит… Так что, Седой, даже если решится, то просто так, вдруг, из Сибири не заявится. У Аристарха на этот случай в каждом таймырском порту остался надежный информатор. Сразу же его предупредят и вовремя меры примут.

Егорку, опять же, заранее в район нужного места скинули — пусть осмотрится-обживется. Предупредит, если что…

И дезинформация наготове есть. Фальшивый диск, для откупа, приготовлен — на всякий пожарный случай.

Да и Ким с ним. Одно это уже придает спокойствие. Правда… Зря он все-таки доверился этому хваленому охранному бюро. С виду — бандюки, по сути — бакланы. Тут московские повадки не нужны. Рыбачок этот местный, Олег, как в воду глядел! Да и Ким был абсолютно прав. Нужно ему было поручить комплектование всей команды. Ну, да ладно. Теперь-то что сделаешь…

А вот разлюбезная моя… Что-то пронюхала, стервочка, крутит-вертит, выспрашивала — что да куда! Но Аристарх ничего с собой не смог поделать — любил он эту вздорную бабенку! Хорошо, хоть компьютеры эта колхозница на дух не переносит…

Где Ким-то?

А тот уже подходил к шефу. Аристарх Донатович лишний раз полюбовался легкой кошачьей походкой своего лучшего телохранителя и единственного друга.

— Садись за стол, отдохни.

Кореец спокойно сел, взял крупный кусок рыбы.

— Ну, как они?

— Не волнуйся — это, все-таки, «ботва». Обыкновенные рыболовы, хотя мужики и реальные.

«Обыкновенные…»

Аристарх налил себе еще полрюмочки. Киму пить не предложил, знал — не будет, хоть убей!

— А поподробнее… Впечатления каковы?

— Знаешь, Аристарх… В этих местах и не таких человеков встретить можно. Я много раз на Севере бывал, в разных городах-поселках. И могу точно сказать, что эти северяне в тундре или, как здесь, в горах — совершенно не такие люди, как в своем родном городе… Дикие немножко, что ли… И в дикой природе себя своими конкретно чувствуют.

— Потому и отделились от России. Но зря… Все равно вернуться… — озвучил свои недавние размышления Аристарх Донатович и, налив себе уже точно последнюю в этот вечер рюмку, произнес: — Это не они — другие, это мы, Ким, осметанились…

Телохранитель невесело улыбнулся:

— Вот из таких ребят команду подбирать надо, шеф. Подучить немного, спецподготовку и все прочее. И будет то, что надо…

— Ладно пилить… Что есть — то есть.

Помолчал немного.

— Охрану на ночь поставил, проинструктировал? Предупреждали ведь нас, что какая-то инспекция может нагрянуть. Типа — штрафануть за что-нибудь… Здесь, как в любой провинции, до чертовой матери охотников на наши бабки. А то начнут палить сходу! Да и… Враг не дремлет…

— Конечно, поставил. Но… Может, я всю ночь подежурю?

— Не дури! Ты мне завтра свежий нужен, — отмел толковое предложение Аристарх Донатович и спокойно допил коньяк.

Глава четвертая АПОКАЛИПСИС НА ВОДАХ


Было очень тихо…

Слабый звук, разбудивший сонное озеро, Квест услышал часов в шесть утра.

Димка не имел опыта несения службы в погранвойсках. Он вообще никакого воинского опыта не имел, так как был «комиссован» с рождения — по причине жутко плохого зрения. Родители поспособствовали, посуетились да и избавили его от нелегкой службы в неизбежном стройбате — в «приличные войска» его вряд ли взяли бы. Никто из друзей-знакомых его за это не осуждал, даже Сержант, который говорил, что армия должна учить воевать, а не строить гаражи прапорам.

Так что, солдатский или охотничий, опыт ему не помогал и не нашептывал.

В те далекие времена, когда его сотоварищи готовились поступать в институты или тренировались в намотке портянок, белобилетный Димка Квест увлекся рок-музыкой, работал в ресторанных оркестрах. Это позже он полностью ушел в компы — когда они появились и в рок-группах…

В начале этой деятельности у него происходили всякие недоразумения с фамилией. Квест — настоящая фамилия Димки — у «продвинутых» из компьютерного мира геймеров ассоциировалась со знаменитым классом игр, и все они воспринимали Димкину фамилию как кличку. Но это потом…

А тогда он здорово играл на гитаре — у него было богатое воображение и отменный слух. Пел, правда, слабовато. В «лабуховском» сообществе Димка быстро научился зарабатывать на безбедную жизнь перепродажей дефицитной тогда аппаратуры и получил первичное, еще весьма наивное, понимание коммерции. Позже, когда начался уже настоящий бизнес, Квест с ностальгией вспоминал те времена, досадуя, что бросил музыку. С высоты своего нынешнего опыта он был уверен, что смог бы делать деньги и на своем «Джипсоне де люксе».

Годы прошли, а слух остался.

Предосенними таймырскими утрами на озерах холодно.

Окоченевший Сержант лишь недавно разбудил его и пулей отправился в палатку — отсыпаться. Квест схватил термос с кофе и без особой радости заступил на «пост номер один» — импровизированный схрон на стыке леса и берега, из которого хорошо просматривались все подступы к лагерю. Этот шедевр засадного дела был создан накануне вечером из выбеленных морозами стволов и сучьев — из мертвого плавника, в большом количестве устилавшего озерный берег.

Сидя внутри этих кривых и гладких дров, напоминавших ему свалку скелетов доисторических животных, нахохлившийся Квест тихонько потягивал сигарету, несмотря на строжайший запрет. Он честно старался распускать дым по возможности конспиративно, вдувая его в переплетения тонких веток. Оправдывал себя тем, что дым помогает отбиваться от надоедливой мошки. Сезон всевластия этой мелкой бестии уже наступил, хотя и комары еще попадались в достатке.

На обилие кровососущих тварей все люди реагировали по-разному. Одни мазались через каждые полчаса, другие почти не обращали внимания — мол, ничего страшного. Лишь бы аллергии не было.

Мошку Квест переносил легко, а комаров ненавидел и боялся. Те, словно собаки, — будто чувствовали флюиды Димкиного страха. Основная масса комаров, слетающихся к лагерю, всегда клубилась именно над его головой. Лишь один раз он испытал к этим тварям теплые чувства — на берегу Или, в Казахстане. Сидел он с друзьями и подругами, ловили рыбу и кайф. Он уже два месяца гостил у родни, смертельно соскучился по Норильску и теперь намеревался угостить надменных алмаатинцев северным сугудаем. Вечером, когда жаркое солнце закатилось за стену каньона и все «хлопнули по первой за такую закуску», Квест услышал знакомый писк. Здоровый «зверь» по-братски уселся к нему на плечо, и Димка почувствовал, как у него по щеке скатилась слеза умиления… Как на милом и далеком Таймыре! Это была непростительная слабость, поэтому в родном аэропорту он решительно прибил первого же крылатого хама.

Ободренный воспоминаниями, Димка вытащил мазь, густо намазался и положил тюбик рядом с «мобилкой». По соседству лежал Донцовский бинокль и ракетница, которую он повернул стволом в сторону «границы». При взгляде на нее изрядно озябшему Димке на ум пришло много раз прочитанное в книгах: «…он взял пистолет, и знакомая рубчатая поверхность щечек приятно согрела его руку, придав уверенность…» Квест брал ракетницу и проверял писателей. Отвратительный лягушачий холод плохо обработанного пластика каждый раз повергал его в уныние. Последние молекулы уверенности грозили раствориться без следа в утренней прохладе.

Квест прекратил щупать оружие, затушил сигарету (как положено — о подошву), поворочался, устраиваясь на земле поудобнее и добросовестно начал нести службу.

Через полчаса он услышал звук. Тот самый — нарушивший тишину. И вскоре опознал его.

Еще два дня назад этот звук его бы только обрадовал, но сейчас, в свете последних событий, Квест напрягся и почувствовал, как пульс набирает темп. На тихом и почти необитаемом горном озере Аян становилось людно, как на Бродвее…

Вдалеке над озером в их сторону шел вертолет.

Сначала Квест хотел выскочить и побежать к палатке, но, вспомнив строжайший инструктаж, взял в руки рацию. Пост часовому покидать не полагалось.

— Донцов, подъем. Над озером вертолет, — часовой старался говорить шепотом, но ему казалось, что голос слышно на противоположном берегу Аяна.

Донцов отстоял охранную вахту первым и потому неплохо отдохнул. Проснулся легко и ответил почти сразу же:

— Все понял. Будь на месте, наблюдай.

— Хорошо… А вы скоро?

Выйдя из нагретой дыханием палатки, Андрей поначалу не услышал ничего, но Квесту верил. Все давно знали, какой слух у бывшего музыканта. Сержант уверял, что Димку можно смело поставить в одну линейку с Барсиком — по порогу слышимости.

Донцов было полез обратно в палатку за своим биноклем, но вспомнил, что «Пентакс» сейчас несет службу вместе с часовым; взял «Минолту» и, секунду подумав над категориями сострадания и жалости, разбудил крепко спящих ребят.

Хорошее дело — сильная оптика со светофильтром.

Точка вертолета приближалась к ним с юга, с совершенно неожиданной для этих мест стороны. Они, по очереди передавая бинокль, рассматривали медленно плывущий на фоне дальних склонов противоположного берега еле различимый силуэт. Теперь уже все слышали далекий монотонный рокот мощного двигателя.

Кое-как проснувшийся Игорь сообразил первым:

— Лодка! И костер тушить…

— В кусты!

Сержант с Донцовым кинулись на берег к Девочке, а Игорь, подхватив под мышки сгоряча сразу оба бревна — основы долгоживущего костра-нодьи, потащил их волоком поглубже в заросли. Бросил бревна в кустах и только тогда подумал об их неподъемном весе, оглянулся.

Мужики в ногу бежали по берегу (ну, прямо спецназ морской пехоты!), с двух сторон приподняв огромное тело «Зодиака-Фишхантера». В кустах сразу перевернули темным днищем вверх — уж больно красивые и хорошо различимые с воздуха надписи на бортах сделали изготовители. Все вместе забросали влажную от утренний росы лодку густыми ветками смородины, уже почти созревшей.

Тем временем вертолет заметно приблизился и превратился в хорошо заметный без бинокля силуэт «милевской» машины.

— Я — к соседям! — никто не понял, когда Сержант успел взять обрез. Он, не спрашивая, буквально вырвал у Донцова из рук свой бинокль и быстро добавил: — Игорь, хватай сканер и — за мной! Вертушка к ним летит… Да не спи, черт!

Донцов не знал, правильно ли поступает Майер, нужно ли их группе вникать в чужие дела? Импульсивному Сержанту проще. Он частенько действовал «автономно» от остальной компании, жадно искал острых ощущений. Найдет когда-нибудь на свою и их голову…

Андрей же всегда чувствовал ответственность за всю команду. И теперь не знал, как надо поступить ему. С одной стороны, внезапное появление вертолета могло быть результатом вполне обычной договоренности, визитом вежливости кого-нибудь из местных бонз или деловой встречей. Дополнительной заброской оборудования и припасов, в конце концов!

С другой — его никак не оставляла мысль, что рядом происходит что-то весьма интересное, необычное, о чем им, людям посторонним, знать, может, и не нужно. Но теперь уже придется узнать… Придется — из уважения к собственному чувству авантюризма, из-за того, что уже влипли, из какой-то глупой, но оказывается, ничуть не позабытой мальчишеской гордости, когда никто не сможет тебе сказать потом: «…а помнишь, ты тогда струсил, струсил…»

От злости, отчасти уже спортивной, Андрей ударил кулаком по каменному бедру и сказал в микрофон «мобилки» часовому, исправно продолжающему стоять на посту:

— Квест, будь на месте, я сейчас подойду.

Чрезвычайно встревоженный возней на берегу Димка спросил:

— Что там у вас?

— В «Зарницу», блин, играем!

Донцов видел, как Сержант, набравший приличную скорость, врубился в кусты на «пограничном» мысу. Игорь не на много отставал от товарища и бежал размеренно и плавно.

Когда Донцов быстрым шагом подошел к ожидавшему его Квесту, он сразу заметил, как изменились всегда спокойные и уверенные в обыденной жизни Димкины глаза. Он выглядел крайне встревоженным и нервно переминался с ракетницей в руке возле береговых «дров». На миг показалось, что уровень адреналина у приятеля зашкалил и он совсем потерял голову. Да и что тут удивительного! Бегают вокруг него с дикой скоростью дружки и ничего не объясняют.

Донцов с Квестом споро двинулись за Сержантом и Игорем, но не бежали.

Звук вертолета был теперь совсем рядом, впереди, но увидеть его мешал поросший лесом холм. Андрей шел впереди, не особенно выбирая дорогу. С треском ломал ивняк и нимало не беспокоился о производимом ими шуме. Показались кроны лиственниц, стоящих на береговом откосе соседней бухты. Еще немного — и они увидят лагерь соседей, узнают, что у них там новенького происходит.

Через секунду Донцов рухнул, как подкошенный, и шепотом проревел в покрытую ягелем землю:

— Твою мать!.. — он весьма ощутимо ударился дравой коленкой о лежащий на самом неподходящем месте корень полусгнившей березы.

Но не это было причиной падения. Серия гулких очередей ручного пулемета, стреляющего, как сначала показалось, прямо по нему, заставила ошарашенного Донцова буквально броситься на землю. Сердце бешено колотилось. Нельзя сказать, что он шибко испугался. За годы службы в милиции ему приходилось бывать в разных передрягах, а в их числе были и огнестрельные.

Уже через несколько секунд Андрей поднялся и, низко пригибаясь к поросшей брусникой земле, побежал вперед. Что делал в это время позади Квест, он не видел, но, к своей огромной радости, услышал хриплое дыхание ни на шаг не отставшего друга.

Сержант лежал на холмике рядом с лагерем, на том самом месте, откуда вчера наблюдал за диалогом. Он внимательно рассматривал сверху и сам лагерь, и приближающийся к нему вертолет, одновременно старательно восстанавливая дыхание по методу до сих пор любимого в народе Бутейко.

Средний транспортник Ми-8 прошел вдоль противоположного берега озера чуть севернее, и на какое-то время Сержант подумал, что вертолет пройдет мимо. Но теперь он разворачивался по пологой кривой и приближался к лагерю, разгоняя остатки утренней тишины уже слышным цикличным свистом лопастей. Не похоже, чтобы этот вертолет прилетел из города… Откуда-то с южных краев.

Но, опять же, дальность полета без дозаправки у машины такого типа от силы километров четыреста. Нигде на юг или юго-запад населенных пунктов в таком радиусе не существовало. Хотя… Мало ли раскидано по Путоранским озерам и рекам получастных минибаз, подготовленных для снятия непомерной усталости былых хозяев жизни. Никто не знает точно, сколько их в этих краях — действующих, а большей частью позаброшенных и позабытых.

И все равно, странно…

А если вспомнить наиболее скандальные публикации последнего года и предположить, что это — «Незваные гости из неуспокоившейся воинственной Сибири», как звучало в названии одной статьи?

Сержант представил еще один заголовок в местной газете крупным шрифтом: «Группа туристов распознала шпионов, но погибла в муках на месте. Вся…» Бред какой-то…

Тревожно.

Если вертолет — к их соседям, то почему его не ждали? Если это силовики таймырские пожаловали за странным московским гостем — почему на гражданской машине, да еще с юга?

Их вчерашние знакомые уже проснулись, но как ужаленные по берегу не бегали и особой тревоги, похоже, не испытывали. Явно не выспавшийся и недовольный Аристарх Донатович сидел уже на своем любимом месте в удобном кресле и угрюмо смотрел на приближающийся вертолет, прикрываясь от солнца правой рукой. Левой он держал белый пластиковый стаканчик, скорее всего, с горячим кофе. Сержант, тщетно пытающийся смочить слюной свое пересохшее горло, по-плохому позавидовал «новому русскому туристу».

Отхлебнув несколько глотков, Аристарх Донатович махнул рукой в сторону совсем уже близкого вертолета и что-то крикнул «пехоте». Трое парней, стоявшие ближе всего к шефу, бросились разбирать аккуратно стоявшие под тентом из полиэтиленовой пленки автоматы. Сержант тихонько присвистнул и прошептал себе под нос:

— Они его не ждали, и он им не нужен…

Игорь лежал рядом и манипулировал кнопками рации-сканера, пытаясь поймать возможные переговоры участников этой не внушающей ничего хорошего мизансцены. Пока ничего не было слышно — одни лишь атмосферные помехи. Он включил подавитель шумов и запустил на сканирование оба канала.

— Чего-нибудь есть?

— Вертушка молчит. Как думаешь, Донцов — где?

— Сейчас придет, не выдержит. Ему всегда сначала поду мать надо… Он к Димке сначала пойдет, заберет с собой.

Игорь кивнул и продолжил рассматривать вертолет.

— Сейчас сядет…

Расцветка МИ-8 оказалась ностальгической «аэрофлотовской». На подходе к лагерю машина зависла в воздухе и чуть развернулась боком. Пилот как будто высматривал пригодное для посадки, безопасное, а значит — свободное от деревьев и кустов место. Такое место было и совсем недалеко от палаток. Здесь, на облизанной весенними лавинами каменистой площадке, идеально приспособленной для посадки, их странные соседи и разгружали машину днями раньше.

Но пилот этого вертолета решил, видимо, приземлиться чуть в стороне, в устье полувысохшего ручья с широким галечным пляжем. Он садился, развернувшись левым бортом к лагерю. Мощные лопасти взбили спокойную воду залива, сгоняя ее в озеро концентрическими кругами. Было видно, как молоденький пилот приветливо помахал «аборигенам» рукой в коричневой перчатке-краге.

Машина уже коснулась галечника несоразмерно маленькими колесами, немного присела, но пилот обороты двигателя сбрасывать не торопился. Ми-8 стоял на земле, неуверенно покачиваясь, словно человек на болоте — весь какой-то напружиненный, готовый к действию.

Аристарху Донатовичу все это не нравилось и он еще раз скомандовал своим, теперь уже вооруженным, бойцам. Двое из них бросились вправо — к катеру на берегу, еще двое остались стоять возле командира, а тот, что привез Донцова вчера вечером, черноволосый, похожий на корейца или китайца, чуть пригнувшись, торопливо побежал к штабелю желтых пластиковых контейнеров. Что он там собирался делать, Игорь не видел — одним глазом смотрел на вертолет, а другим — на кнопки под дисплеем «Иесу», но услышал, как Сержант присвистнул еще раз. Игорь поднял голову от рации и увидел, как ближний к кабине пилотов иллюминатор сдвинулся назад вместе с дверью, открыв темный провал пассажирского салона. В проеме стоял, широко расставив ноги в шнурованных сапогах, высокий и крепкий мужчина в почему-то зимнем камуфляже. В руках этот человек, пренебрегающий маскировочными свойствами местности, держал пулемет ПКМ, с пристегнутым снизу зеленым патронным коробом. На миг представилось, как он сейчас начнет сходу садить веером по лежащей перед ним поляне — с пояса, как и положено в нормальных кинобоевиках.

Но это было не кино.

Мужчина неожиданно легко вскинул тяжелый пулемет к плечу, словно винтовку, и абсолютно спокойно начал прицельную (а это весьма непросто делать, держа тяжелый ПКМ на весу) стрельбу очередями. Скупо стрелял. Очередями небольшими — патронов по шесть-восемь. Через равные промежутки времени, за которые успевал скорректировать огонь и высмотреть очередную цель.

Игорь, оглушенный грохотом, сполз с холмика, уткнул голову и уже не видел дальнейшего развития событий.

Сержант воспринял начало боевых действий как должное. Он прекрасно фиксировал все намерения и перемещения участников драмы. Самым плохим было то, что они с Лапиным оказались на основном направлении стрельбы. А пулеметчик стрелял как Голливудом проплаченный. Первыми же очередями он положил двух бойцов, стоявших ближе всего к шефу. Тех самых «бычков», с которыми ребята познакомились при первой встрече на берегу. Здоровый упал молча и сразу. Маленький громко кричал и катался, скорчившись от боли, по остывшим угольям перевернутого пулями мангала. Сержант полностью сохранял способность мыслить отвлеченно и успел подумать: «Вот такие шашлыки…»

Аристарх Донатович упал за лежащие лиственничные стволы, но был, судя по всему, пока невредим. В руке он держал блестящий пистолет, хотя высовываться и вступать в перестрелку совсем не торопился.

Еще два охранника прятались за так и не расконсервированными белыми корпусами катеров. Они были отрезаны пулеметным огнем от своих автоматов, оставленных по разгильдяйству в «ходовом» катере, и находились теперь в незавидном положении.

Пулеметчик тем временем опустошил короб и отодвинулся в сторону. Из двери на землю мгновенно соскочили три человека с «Калашниковыми» и рассыпались по сторонам. Эти трое были безо всяких спецназовских атрибутов, в обыкновенных выцветших брезентовых штормовках. Почти в то же время вертолет взревел двигателем и начал подъем.

Один из десантников короткими перебежками двинулся прямо к берегу. Двое других, не прекращая частых одиночных выстрелов, заняли позиции напротив штабелей со снаряжением, спрятавших корейца.

Вертолет уже поднялся, но улетать не спешил, а завис над озером, сбоку.

Аристарх Донатович вдруг поднялся и попытался отбежать за большую палатку. Он даже не попробовал открыть огонь из своего, такого красивого, пистолета. Наверное, просто не выдержали нервы, и двигаться он начал не из тактических соображений, а подстегиваемый дикой паникой.

Он хотел добежать до корейца, но это ему не удалось. Его голова резко дернулась от удара тяжелой пули. Шеф повернулся вокруг своей оси и упал.

В той стороне, где стояли белые катера, раздалась длинная автоматная очередь, и Сержант прикинул, что с двумя разгильдяями наверняка тоже покончено. В «деле» оставался лишь кореец и, как оказалось, это был самый неприятный для десанта противник из всей свиты Аристарха.

Когда Андрей Донцов подполз к Сержанту, в наглую наблюдавшему за полем боя в бинокль, и резко дернул его за штанину, тот обернулся лишь на мгновение, чтобы молча показать двумя сомкнутыми пальцами правой руки в сторону озера. Андрей все понял, схватил за рукав все еще хрипло дышащего Квеста, чуть не убитого одышкой, и они вместе передвинулись метров на пятьдесят — по мысу вправо. Только там, спрятавшись за густо поросшим ивами небольшим гребнем, Донцов смог оглядеться.

Линия берега была всего метрах в пятнадцати. Отсюда плоховато было видно палатки, лагерь, и вообще все, что там происходило. Неважная позиция.

Судя по интенсивной автоматной стрельбе, оборона лагеря еще продолжалась. Но один фрагмент этой жуткой и неожиданной бойни Донцов успел увидеть во всех деталях.

Десантник добежал под редкими выстрелами корейца к береговому склону, не торопясь подошел к катерам и всадил очередь в безоружных людей, убив наповал одного и крепко ранив в ногу другого. Раненый, потеряв от страха и дикой боли рассудок, неуклюже поковылял прямо в холодные воды озера. Это происходило рядом с ними, и Донцов хорошо разглядел нападавшего. Немолодой, уверенный в себе мужчина, опытный боец, по внешнему виду походил на чеченца или аварца. Глядя на бегущего, спокойно улыбнулся в ухоженную черную бороду и с привычной быстротой перевернул сдвоенный рожок. От остальных воюющих он был прикрыт катерами и палаткой, поэтому ему никто не мог помешать. Бородатый это прекрасно понимал и поэтому не торопился. Передернув затвор, он сказал раздельно, с еле заметным, почти неразличимым акцентом:

— Эй, белявенький! По твою душу иду…

Стоявший чуть не по пояс в воде беспомощный человек обернулся и прикрыл обеими руками живот, будто надеялся этим ослабить удары летящих со сверхзвуковой скоростью пуль. Бородатый еще раз улыбнулся, все так же спокойно поднял вороненый ствол — и АКМ послушно выплюнул короткую очередь.

Истерзанное автоматными пулями и животным ужасом тело упало в волшебную чистоту Аяна…

Сержант высоко оценил поведение последнего из оставшегося в живых соседей — кореец отбивался продуманно. Он не катался кеглей под пулями, как любят показывать в боевиках и на всеразличных показательных шоу. Очень грамотно, маленькой быстрой тенью он передвигался от укрытия к укрытию, не давая поднять голову своим противникам прицельными очередями. Он даже успел стрельнуть в сторону третьего нападавшего — и, судя по вскрику, очень удачно. Сержант оценил и то, что на корейце, единственном из всей охраны, был такой же боевой передник «Пионер» последней модели — «дышащий» и на самосбросах, как у него самого. Только набит не блеснами и печеньем… Понятно было, что недостатка в боеприпасах кореец пока не испытывал.

Это был профессионал и действовал он соответственно. Когда огонь его автомата прекратился, два десантника одновременно предприняли попытку поменять свою позицию и подобраться к нему с той стороны, с которой у корейца не было никаких естественных укрытий. И это им почти удалось. Почти, потому что их противник каким-то образом сумел зайти сбоку, со стороны леса.

Все это время вертолет, зависший над озером, пассивно наблюдал за схваткой и не вмешивался в бой. Но когда кореец, в результате удачного тактического маневра, появился на фланге нападавших и длинной очередью уложил на землю обоих, роковая дверь Ми-8 открылась снова. Кореец, занятый войной на земле, опасности с воздуха вовремя не заметил. Человек в зимнем камуфляже снова поднял пулемет, сразу же нервно задрожавший в его руках. Стая горячих пуль влетела в правую часть тела корейца и развернула его к вертолету. Он упал, так и не выпустив из рук своего автомата.

И бой закончился.

Сержант сразу же положил бинокль и пригнулся пониже.

Тишины так и не наступило, так как проклятый вертолет продолжал молотить винтами воздух неподалеку.

Когда все это началось, Игорь не мог следить за развитием событий. Не потому, что струсил. Просто он хорошо понял важность той задачи, которую поставил перед ним Сержант — тот, непонятно как, смог предугадать развитие событий, предложив Игорю еще у палатки взять с собой сканер.

Когда Лапин сполз вниз, рация поймала какое-то бульканье, похожее на переговоры. Нужно было следить за эфиром. Этим он и занимался все время.

Сканер был сдвоенный — одновременно мог вести поиск в двух произвольно выбранных диапазонах. Игорь добавил на наушники громкость и закрыл голову руками, стараясь уменьшить шум пальбы. Хотя предполагал, что сейчас можно ждать разве что связи борта с какой-нибудь базой. Люди, стреляющие на берегу друг в друга, были заняты только этим и никаких переговоров вести не могли.

Меняя настройку одного диапазона, другую Игорь оставил постоянной, на наиболее вероятной для выхода вертолета в эфир полосе частот. Один раз он немного высунулся, но быстро понял, что так может прозевать эфир. Ведь только с помощью этого маленького прибора они могли получить информацию, проливающую хоть какой-то свет на историю ужасающей мясорубки.

Радиостанция вертолета молчала. Игорь посмотрел на лежащий рядом обрез, нелепый в этой насыщенной современным оружием драке, и подумал, что не испытывает особого страха. Он даже произнес шепотом: «Мне не страшно…» и вслушался в себя — врет или нет. Может быть, все слишком быстро происходило, а может, Сержантово «карканье», не прекращающееся в последнее время, уже успело каким-то образом настроить, подготовить. Пусть и не к такому, но всяко — к хреновому — варианту развития событий.

Но руки дрожали.

Внезапно стрельба прекратилась. Он тряхнул головой, отгоняя от себя жутковатые мысли об их дальнейшей судьбе, и почувствовал в плечо сильный толчок. Это Сержант привлекал к себе его внимание — прижимал один палец к губам, а другим стучал себе в ухо. Глаза у него были странные, пугающие. Они почти утратили свой синий цвет и стали практически белыми.

Игорь все понял, на секунду выглянул и понял еще лучше: стоявший на берегу бородатый человек держал в руках переносную радиостанцию. Теперь уже было проще. Быстро отсканировав полосу частот, «Иесу» цепко захватила переговоры бородача с бортом. Начало переговоров Игорь пропустил. Бородатый десантник уже успел что-то сказать и наушники выдали только конец фразы:

— …Алика зацепили в бок, по кожуре. Конкретно задели, шакалы. Так что нас всего двое. Остальные все — «груз двести»… Почему мне никто не сказал, что Ким с ними будет? Прием.

Ми-8 откликнулся низким голосом неизвестного руководителя всей этой кошмарной операции:

— Ладно. Главное сделали… Тогда оставайтесь вдвоем. Справитесь?

— Да чего тут справляться! Покидаем все в воду, и готово.

— Гамзат, вы хорошо почистите там… Хорошо чистите, понял? Прием.

— Да понял, понял… Все сделаем.

— Тогда завтра — в катер и уходитена юг… Вас заберут на днях. Послезавтра… Сильно не маячьте на берегу! Алик действительно сможет выполнить всю работу? Прием.

— Да у него уже и кровь не идет. Обижаешь… Лети.

— Все. До встречи. СК…

Все это время, что длился короткий радиообмен, Игорь Лапин сидел согнувшись и боялся пропустить хоть одно слово. Он уже зафиксировал частоту пилота в памяти радиостанции и теперь услышал, что ревущий звук двигателя вертолета-убийцы постепенно стал отдаляться. Стянул наушники, приподнял голову над насыпью и увидел, как Гамзат спрятал рацию в футляр на поясе, медленно подошел к продолжающему завывать раненному охраннику, поднял валявшийся рядом красивый пистолет Аристарха Донатовича и одним выстрелом в голову внес еще один кровавый вклад в рождение тишины.

Донцов облегченно вздохнул, когда «чертов геликоптер», быстро набирая скорость, двинулся на юг. Хотя особо радоваться было нечему.

Когда все закончилось, чернобородый убийца вернулся к лодкам, где его ждал еще один десантник — голый по пояс и натирающий себе правый бок какой-то жидкостью.

Когда кавказец говорил по рации с вертолетом, Донцов надеялся, что Лапин непременно должен слышать этот разговор. Только теперь он вспомнил о Квесте и оглянулся. Тот никуда не делся, лежал рядом с ним и держал в руках ракетницу. Лицо его было белым, как снежники в ущельях далекого Камня. Донцов почувствовал слабый запах рвоты и понял, что Димка отползал в кусты…

Что там поделывает Сержант?

Можно было сходить к нему, но Андрей подумал, что тот вскоре сам объявится и тогда они вместе придумают, как им быть дальше.

События этого солнечного утра развивались настолько быстро, дико, абсолютно иррационально для нормального человека и, в то же время, с такой пугающе естественной, обыденной вселенской жестокостью, что анализировать их, а тем более принимать взвешенные решения пока не получалось.

И вообще, думать совершенно не хотелось. Хотелось курить. Двое бандитов находились на дальнем краю поляны, довольно далеко и Донцов решил, что сейчас сладкий сигаретный дым их с Квестом не сможет выдать — дыма вокруг и так было в избытке.

Алик с Гамзатом почти не отдыхали. Наверное, они хотели сначала выполнить всю порученную работу, а уж потом расслабиться. На ходу перекурив, они стали привязывать длинной веревкой один из так и не успевших поплавать по Путоранским озерам катеров к другому, в целости и сохранности стоявшему у импровизированного причала-доски. После этого они стали стаскивать в оба катера тела убитых и их оружие. Делали это привычно, о чем-то переговариваясь и посмеиваясь.

Бородатый Гамзат попробовал рукой канат и что-то сказал напарнику. Тот ему согласно кивнул, и следующий труп (это был Ким — действительно, кореец) они понесли в «нижний» катер. На берегу оставался лежать Аристарх Донатович и убитый Кимом десантник.

Гамзат залез в катер, завел двигатель и постепенно начал добавлять обороты. Струя винта вспенивала воду. Здоровый, как медведь, Алик, упершись свободным от автомата плечом в транец, изо всех сил толкал белый пластиковый катафалк к воде. Канат натянулся, как струна. Дело у них продвигалось и вскоре уже оба катера качались на легкой волне. Алик присоединился к товарищу и вся эта сцепка неспешно выкатилась в залив. Недалеко, метров на сто пятьдесят. Да и зачем дальше… Уже в этом месте глубина Аяна была не меньше сотни метров, а холодная вода озер почти никогда не отдает принятые тела назад.

Блеснул на солнце хорошо видимый большой нож, Гамзат приподнял голову мертвого Кима, и Игорь, содрогнувшись, подумал, что они сейчас ее отрежут. Но нет. Голова осталась на месте. Труп перевалили через борт и он с плеском ушел в глубину.

С другим катером поступили еще проще — Алик, закатав испачканные кровью рукава штормовки, обмыл в озере руки, потом закурил и со вкусом всадил длинную, больше, чем на половину рожка, очередь из «Калашникова» в багровую полосу ватерлинии.

Сообразительные парни были Алик с Гамзатом.

Лапин, с досадой на самого себя, подумал, что называет этих подонков по именам. Ему захотелось поделиться этой мыслью с Сержантом и он посмотрел в его сторону. Сержанта не было на месте, не было и его обреза… Сердце Игоря мгновенно обдало космическим холодом: он вспомнил глаза друга, когда тот стучал по уху, призывая Игоря к вниманию. В них был азарт.

— Хорош… Туши, — прошептал Донцов Квесту, выкурившему подряд две сигареты и немного успокоившемуся.

Бандюки стаскивали груженый катер на воду.

Так или иначе, скоро все должно было закончиться. Квест лежал рядом и опять с ракетницей. Они оба смотрели на катера уже по инерции, безо всякого внимания. Донцов понимал, почему… Нервная система пыталась защититься от перегрузки и для этого старалась уложить организм в состояние какой-то полудремы, хотя бы на время. Он посмотрел на пустой теперь берег, расстрелянные палатки, перевернутый на бок мангал и два оставшихся мертвых тела. На мгновение ему показалось, что Аристарх Донатович пошевелил своей окровавленной головой и теперь с укоризной смотрит прямо на него, Донцова.

Оружие! Там должно оставаться оружие!

Он в смятении приподнялся на локтях. Вот он, ключевой момент! Время принимать решение…

Мысли побежали быстрой ищущей цепочкой. Где же этот Сержант? Что делать? Самый удобный момент! Для чего? Надо туда, к ребятам… Надо что-то решать! Время уходило…

В тишине грохотом, от которого уже успели отдохнуть уши, раскатилась автоматная очередь. Бандиты еще раз продырявили не желавший тонуть катер, перерезали канат и, тихонько дрейфуя к берегу, молча наблюдали, как белый красавец медленно набирает точеным пластиковым брюхом озерную воду.

Сейчас должно что-то произойти… Он, капитан Донцов, бывший мент, опер, должен что-то сделать!

Но сделал Квест.

Правда, сделал совсем не то, что нужно.

Он уронил ракетницу… Мокрые от нервного пота пластиковые щечки обманули руку, и ракетница скользнула вниз по гребню!

Что подумал в этот момент Квест, так и осталось тайной. Даже для него самого. Скорее всего, он вспомнил рассказы Сержанта, который главным военным преступлением считал утерю боевого оружия.

И ошалевший Квест… полез за ней…

Когда Донцов увидел, как Димка вдруг верткой гадюкой пополз через гребень, головой вниз, весь на виду у бандитов, то почувствовал, что отнимаются руки; во всяком случае попытка ухватить Квеста за штанину не удалась.

Димка, с треском ломая белый береговой сушняк, намытый штормами и весенним разливом, выкатился на гальку!

Бородач с дружком несколько мгновений удивленно смотрели на новое действующее лицо. А потом быстро начали действовать. Алик навскидку резанул из «Калашникова» по берегу. Стрелял он чертовски грамотно. Двумя короткими трехпатронными очередями. Пули кучно ударили в камни — почти у ног заоравшего Квеста и зло спели песню рикошета. Но их в рожке, к счастью, было мало, так как большую часть боезапаса Алик израсходовал на расстрел катера. Рожок был не сдвоенный, и Алику пришлось нагнуться за новым. Гамзат тем временем бросился на корму, к двигателю, и при этом споткнулся — не мудрено, ведь в катере разное было навалено.

Теперь уже Донцов не думал. Отдумались…

Пока Квест карабкался вверх по гребню, словно Маугли, спасаясь от легендарных рыжих собак (но, в отличие от героя Киплинга, не так успешно), Андрей Донцов поднял ракетницу Сержанта и тщательно прицелился, ожидая, когда выпрямится его цель. Однако бородач не торопился выпрямляться. Он все еще возился с заглохшим двигателем и никак не мог его завести. Скорее всего, вытянул все из аккумулятора на последних маневрах.

Но везение должно было кончиться. И Алик, наконец, выпрямился, держа в левой руке автоматный рожок, на этот раз сдвоенный, перевязанный изолентой. Синей мирной изолентой, такой знакомой с детства и ставшей теперь своеобразной траурной лентой — спутницей всех последних локальных войн.

Донцов уже почти утопил спуск ракетницы, когда вдруг услышал из глубины бухты знакомый голос:

— Аллах акбар, падлы!

У лагеря, на берегу стоял Сержант, широко расставив ноги, и наклонив голову с зеленой (!) повязкой к зеленой же пластиковой трубе одноразового гранатомета.

«Где он его взял!?» — мелькнула в голове Донцова совершенно неуместная сейчас мысль.

Сержант стоял на видном месте, освещенный ярким утренним солнцем и спокойно высматривал цель через планку прицела. Алик стал поворачиваться к нему. Поворачиваться направо ему было неудобно и он стал переставлять ногу, выискивая ей место на захламленном днище, одновременно пытаясь попасть рожком в гнездо «Калашникова».

И тут уже выстрелил Донцов, прикинув, что перезарядить тот не успеет. Ракетница коротко рванула воздух, посылая заряд горящего термита в сторону катера. Прицел Донцов специально взял немного ниже (лишь бы не перелет!), и светящийся мячик стукнулся о воду в трех метрах от борта катера. Заряд рикошетом отскочил от поверхности и маленьким злым болидом пронесся над головами «чистильщиков», заставив их резво упасть на дно.

Алик тут же поднялся, но было уже поздно.

— Лови, Кавказ!

Небольшая зеленая труба в руках Сержанта рявкнула оглушительно громко. Позади него реактивная струя вздыбила вихрем тучу мелких щепочек, скопившихся среди камней откоса. Сержант сразу же упал в сторону, спасаясь от возможного удара встречной очереди из автомата. И та незамедлительно последовала. «Калашников» Алика все-таки успел послать несколько пуль, которые ушли в сторону лагеря, прежде чем захлебнуться. Граната прочертила над водой дымный след и ударила точно в середину катера.

Донцов ожидал увидеть яркий пест кумулятивной струи, но вместо этого изумленно смотрел на разлетающийся брызгами огромный огненный шар, полностью поглотивший и катер, и людей в нем!

Апокалипсис now…

Андрей устало сполз на берег к так и не вскарабкавшемуся, но зато прекратившему надсадно орать Квесту. Димка нашел, наконец, свою ракетницу и теперь водил ею по сторонам, выискивая, куда бы выстрелить.

Катера на поверхности озера не было видно. Наступила настоящая тишина.

По берегу к ним шел Сержант, волоча за какой-то ремень уже пустой и ненужный «камуфляжный» контейнер. Почему он его не бросил? Наверное, потому, что это был символ их спасения. Контейнер противно дребезжал, подпрыгивая на крупной гальке.

Сержант улыбался во весь рот и, подходя к ним, радостно тряхнул выгоревшими на солнце длинными волосами, крикнул «суворовским» голосом:

— Хорошо воюем, братишки! — и добавил — цитатой из любимых им «Казаков» Толстого: — Эх, ловко с подсошек стреляют чеченцы!

Они сидели на нагретых солнцем камнях и по очереди пили водку из маленькой, но емкой поясной фляжки. Время обсуждения еще не пришло. Адреналин остатками плескался под ложечкой. Его нужно было нейтрализовать, разбавить широко известным народным средством. Все молчали. Только Лапина не было в этой компании. Он не торопился на берег, медленно ходил по разрушенному боевыми действиями лагерю, опасаясь, правда, подходить к трупам. Наушники рации опять висели у него на голове. Квест кивнул в его сторону:

— Не может от эфира оторваться…

— Это хорошо… — Донцов сделал еще один глоток, закусил водку печеньем, передал почти пустую фляжку Сержанту и добавил:

— Будем знать, если вертолет с ними на связь надумает выходить…

— Не-е… Их рация до вертолета уже не достала бы, — произнес Димка и, неожиданно для всех, стал раздеваться. — Кто говорил, что тут нельзя купаться?

— Не дури…

Но Квест уже отчаянно топил загорелое местами тело в холоднющей воде и барахтался на мелководье устья, поднимая тучу брызг. Напряжение и выпитая на голодный желудок водка пока сберегали его от переохлаждения, и Димка торопился смыть в Аяне все свои липкие страхи.

— Во дает! Квест, разотрись, а то простынешь в момент! — буркнул Сержант.

— Да ничего, Сережа, ему не будет. Сейчас вылезет, — успокоил друга размягший Донцов.

Сладко потянувшись, Сержант еще раз обвел глазами поле битвы и стащил с головы пропотевшую повязку. Сунул в карман, взамен вытащил носовой платок, вытер лоб. Задумчиво и тихо сообщил:

— Ничто не возбуждает так сильно, как предназначенная тебе пуля, которая пролетела мимо. Это Уинстон Черчилль сказал.

— Дурак ты, Серега… Фильмов насмотрелся.

— Дурак, а вовремя…

— Вовремя, это уж точно.

Квест уже вылез из воды погреться под солнышком. Заявил, обращаясь к Майеру:

— Блин, смотрю, а вода-то розовая! Я сначала не понял — оказывается где-то палец в горячке распорол!

Сержант быстро замотал узким бинтом палец пострадавшего героя-бойца. Стянул накрепко. Димка поморщился и спросил:

— Слушайте… У них что, катер взрывчаткой был набит, а? Я думал, что только в кино такие взрывы бывают… Не «Муха», а фугас какой-то…

— Какая там, к херам, «Муха»… Это был «Шмель». Огнемет одноразовый, РПО-А. Дикая вещь! Там капсула с какой-то смесью. Термобарический заряд, что ли… Я сам не ожидал, что так рванет! У нас таких не было, — Сержант сплюнул в сторону, сожалеюще вздохнул: — Только из РПГ-7 стрелял. Ну, из «Мухи» еще… — он прервался, бережно запаковал остаток бинта и сунул его в карман своего «лифчика». Назад руку вытащил уже с раздавленной и потерявшей форму пачкой ванильного печенья. Продолжил:

— Там еще две таких есть! Я их приметил, когда кореец контейнер открыл, а вот взять он их не успел. А если бы успел, вертак бы снял, только так… Слышь, Донцов, зачем им «Шмели» понадобились в этих мирных краях? Они что тут, воевать собирались?

— Бог его знает… Тут много над чем думать надо.

Остальные купаться не собирались. Больше всего хотелось есть, ведь они не успели позавтракать и желудки настойчиво просили своего. Еды в лагере, наверняка, было в изобилии. Но лежащие среди палаток трупы отбивали охоту к поискам съестного. Сначала нужно было решить, что с ними делать, а это требовало уже общего совета. И принципиального ответа на вопрос — какова будет их дальнейшая роль в этой истории.

— Ребята, давай сюда! Он живой! Шеф ихний! — голос Игоря был скорее напуганный, нежели радостный.

Оказывается, ничего еще не кончилось.

Друзья бросились к палаткам. Игорь стоял возле Аристарха Донатовича, не зная, что делать. Не убереженный охраной шеф тихо хрипел, на губах пузырилась кровь. Рана на голове выглядела просто ужасающей. Казалось, что голова лопнула и он умрет прямо сейчас, у них на глазах.

— Сергей, «аптеку» надо?

— Давай бегом, Игорь, что спрашиваешь!

— Бегу!

Сержант быстро сбросил свой жилет и наклонился над раненым. Кожа на правой стороне головы была частично содрана пулей, а оставшаяся стала синюшного цвета. Раненый почти не дышал. Быстро осмотрев голову, Сержант понял, что, хоть крови и натекло порядочно, эта рана для жизни не опасна. Он вытащил нож и разрезал одежду на груди Аристарха Донатовича. Проверил наполнение пульса, посмотрел на входное пулевое отверстие в груди и поставил предварительный диагноз:

— Легкое пробито. Пневмоторакс.

Донцов ничего не понял, но понимающе кивнул и присел на корточки рядом. Медик Сергей Майер продолжал колдовать над смертельно раненым человеком. Он понимал, что спасти его скорее всего, не удастся. Легкое было пробито и воздух из него попадал туда, где ему совсем не место — в грудную полость. В результате этого выросло внутреннее давление, не давая нормально работать легким и перекрывая приток и отток крови к сердечной мышце. Раненый задыхался без кислорода. Синяя венозная кровь уже окрасила его лицо в мертвенный цвет.

Стетоскопа у Сержанта не было и он выслушал грудь Аристарха Донатовича обгоревшим ухом. Потом залез пальцами ему в рот, проверил что-то, потрогал пальцами горло.

Затрещали кусты. Запыхавшийся Лапин положил рядом с Сержантом групповую аптечку довольно внушительных размеров.

— Дышать толком не может. Ему диафрагму давит. И ребра тоже…

— Может, ему искусственное дыхание сделать? — посоветовал Донцов и тут же умолк.

— Какое, блин, дыхание! Достань-ка желтый тубус, — нервно бросил Сержант Игорю и начал простукивать грудную клетку тремя пальцами.

Загадка этого выстукивания мучила Донцова всю его жизнь и он чуть не попросил Сержанта объяснить ее, но вовремя спохватился: сейчас не самое подходящее время для простого любопытства.

А доктор Майер что-то бормотал и кивал сам себе, ибо убедился в правильности диагноза. Звук был глухой и пустой. Как раз в тех местах, где скопился воздух. Еще немного — и раненый умрет. Мозг уже сейчас не получал требуемого количества кислорода.

Сняв крышку тубуса, Сергей вытащил большую салфетку, расстелил ее на земле и вывалил содержимое. Никелем блеснули на солнце скальпели, какие-то ножницы, лопатки и еще что-то ужасно-хирургическое. «Неужели он на нас все это железо собирался использовать! Ведь целый тубус припас!» — мелькнула мысль у зябко поежившегося Игоря.

Врач тем временем еще раз стукнул туго прижатыми к телу раненого пальцами, проверяя себя, и взял в руки страшный инструмент. Он был похож на блестящий стержень шариковой ручки с прикрепленной к нему пластиковой трубкой. Больше не сомневаясь, Майер воткнул в грудь Аристарха Донатовича здоровенную канюлю, толстую иглу со сквозным отверстием приличного диаметра.

Квест вскрикнул и отпрыгнул в сторону, ему опять стало плохо. Игорь остался, но отвел глаза. И лишь Донцов продолжал внимательно наблюдать за действиями друга — высококлассного медика.

Майер продолжал вводить иглу в неподвижное тело. Когда канюля опустилась достаточно глубоко, воздух с шумом рванулся через канал иглы наружу, покидая грудь раненого. Секунду спустя он первый раз вздохнул достаточно глубоко. Сержант понимал, что в грудной полости осталась кровь и воздух, но ему удалось сбросить избыточное давление.

— Как же он живым оставался все это время? — спросил Донцов.

— А он не все это время… — Сержант прикрыл инструменты краем салфетки. — Все это время он бы никак не выжил. Первой пулей его просто оглушило. Это последней очередью задело, когда черненький по мне саданул напоследок, — немного помолчал и уже с досадой добавил: — Надо же так! Мизерная вероятность… Так и лежал бы без сознания до конца боя. А тут… Таков расклад… Сейчас мы его оживим… — размышляя вслух, он одновременно достал несколько ампул, сломил им головы и быстро сделал несколько внутривенных инъекций.

Аристарх Донатович немножко ожил, пришел в себя и тихо произнес:

— Дышать… не могу дышать…

Сергей поправил ему окровавленную голову, до обработки которой еще не успел дойти, взял за руку, проверяя пульс, и как можно спокойнее сказал ему:

— Нормально все будет. Держись. Я уже все нужное — сделал…

Раненый приоткрыл глаза, узнал Донцова и с трудом выдавил вместе с хриплым свистом:

— Олег… Плохо совсем. Вы уходите отсюда. Только диск с собой возьмите. В палатке… В «Тошибе» он. Там все есть, — слова давались ему очень тяжело.

Сержант почувствовал изменение пульса — слишком уж много крови потерял раненый.

Аристарх Донатович с трудом продолжал:

— Они про этот диск не знают… Но узнают. Я им липовый оставил, у сторожа, на турбазе… Так что ты, Олег, осторожней… Вернуться могут… Они — из Сибири. Им диск сильно нужен… — раненый несколько мгновений жадно глотал воздух, потом повторил: — Они ведь думают, что у них оригинал… Еще адрес там… В Сочи… Ей помогите… Доигрался, а семьей — так и не обзавелся… И — молчите, мальчики, спаси вас Бог…

— Ты брось умирать! Сейчас отдышишься и понесем тебя, — Сержант опять доставал капсулы, другой шприц, быстро ломал тонкое стекло и одновременно успокаивал: — Наверх тебя понесем, слышишь? Помощь вызовем… Держись давай!

Но его подопечный уже ничего не слышал, опять потеряв сознание.

— Вытащим его? — Андрей чувствовал какое-то личное обязательство перед человеком, с которым только вчера разговаривал тет-а-тет.

Сержант внимательно посмотрел в глаза Донцову и еле заметно покачал головой. Со злостью сказал:

— Здесь капельницы нужны, кислород… Да куча всего! Стационар ему нужен! И прямо сейчас…

Одновременно Сержант продолжал опустошать шприц, и Донцов только теперь понял, что такое профессионализм настоящего врача. Понял и то, почему их Серегу хотят поставить завотделением.

Вздохнув, встал, наконец-то осознав, что ничем помочь не может. Сел на лиственницу — рядом с молчавшим Квестом и закурил. Игорь подошел к ним и спросил:

— Может, я на гору сбегаю, а? Девчата на Ламе поймают кого… Им-то проще. Я махом поднимусь…

— С кем ты свяжешься, Игорек… — Димка посмотрел на часы, — до времени связи, как до… Чего девчатам у аппарата сидеть заранее? Сам ведь говорил, чтобы не сажали батареи зря…

— Вдруг кто другой на связи?

— Вертолет Ми-восемь с пулеметом…

— О, черт!

Немного помолчали. Игорь вдруг что-то вспомнил и совершенно не к месту спросил Донцова:

— Ты нож у этого… Гамзата видел?

— Хороший нож — похож на «Ка-Бар»…

— Я думал, ему голову отрежут…

— Они, Игорь, ему уши отрезали. Я видел.

— Уши… — Игорь машинально дотронулся до мочки, даже не успев ошалеть. — Но зачем?!

— Мусульмане считают, что всевышний именно за уши тянет погибших в бою воинов в рай. Вот и отрезают уши у противников. Даже у мертвых… Чтобы, значит, не встретиться… — спокойно ответил Донцов.

— Уважали они этого бойца, корейца… — устало сделал вывод Лапин и стал разминать еще одну сигарету.

Они мрачно замолчали втроем, усевшись рядком на бревне, словно деревенские пацаны, потерпевшие неудачу в драке.

Так они и сидели нахохлившись, пока к ним не подошел Сержант с блестевшими холодной злостью глазами. Он присел на корточки, помолчал. Только идиоты думают, что у врачей нет сердца! Взял из рук Донцова недокуренную сигарету, сплюнул тягучую слюну на землю и просто сказал, как будто затянувшейся паузой воспользовался:

— Все! Сердце… Болевой шок.

В небе над ними высоко кружил орел-канюк, может быть, тот же самый, которого они встретили двое суток назад на плато. Орел опять непонимающе смотрел на людей и на их странные, ненужные в этих горах поступки…

Глава пятая ДОРОЖКА ОТХОДА


Внутри Форта было уютно. Стены приятно пахли свежим деревом. Большой стол, сколоченный из толстых сосновых досок, ребята просто ошкурили — и правильно сделали. Фарида сидела за столом, положив локти на нежную желтоватую поверхность. Сбоку тускло горела керосиновая лампа. «Ну почему даже керосинки и обогреватели мы покупаем у японцев. Здесь-то какие «технологии»?» — подумалось лениво.

Прямо перед взглядом черноволосой радистки матово светились зеленые огоньки мощного трансивера «Кенвуд». Эта суперсовременная радиостанция работала от двух здоровенных старинных автомобильных аккумуляторов.

Прибитые большими гвоздями коричневые листы картона с Игоревыми инструкциями — сплошь восклицательные знаки! Рядом на стене висела небольшая табличка, которую запасливый Лапин снял с какого-то списанного армейского радиоаппарата — времен начала той, еще первой «холодной войны». Металлический прямоугольник на стене грозно предупреждал Фариду: «ВРАГ ПОДСЛУШИВАЕТ!» Под табличку уголком была вставлена фотография — все их четыре мужика на берегу Ламы, с ракетницами и блестящими ножами в руках. Как дети.

Ленка лежала рядом, на широкой скамейке у окна, накрывшись сразу двумя спальниками, и уютно почитывала ободранный и измученный Сержантом томик Фостера.

Мягкая кошачья лапа легонько толкнула руку Фариды — Барсик лежал возле лампы и периодически требовал внимания.

Наушники висели на углу стола, звук Фарида вывела на маленький динамик от старой автомобильной стереосистемы. Любительская картина в гипсовом багете. В таком окружении суперсовременному «Кенвуду» явно не хватало старинного бакелитового корпуса — взамен глянцевого металлопластика.

Фарида оглядела наполненный уютной темнотой небольшой аил Форта. Ну, прямо штабная партизанская землянка в Белорусском Полесье! Сюда бы еще пару телогреек и автомат времен Великой Отечественной на гвоздь повесить…

Трансивер работал в поисковом режиме и поочередно захватывал появляющиеся станции. Знакомым голосом начала музыкальную программу спокойная и уверенная в себе Тюмень. Ее сменил мощный передатчик «РВС-плюс» (радио «Воркуты Сегодня») — стилизованный стук шахтерских касок об асфальт на фоне синтезированных музыкальных ветров. Аналоги былых и нынешних «голосов Америки» стали настоящей находкой для маленькой республики. Заполярные радиовещательные комплексы города-гордеца делали деньги, разоблачая все подряд во всех государствах и республиках, резали правду-матку на гигантской разделочной доске азиатских равнин. Эта резаная Правда позволяла воркутинским станциям размещать огромные массивы дорогой рекламы. Ссориться с ними было опасно — и не нужно никому. Воркуту слушали все — и все верили.

А вот и настоящий, вечный «Голос Америки». Особо сильный передатчик.

Прорывались рваные обрывки переговоров морских судов с базами — экипажи выходили на плановый сеанс связи с родными и близкими. Фарида представляла раскачиваемые штормами огромные, но беспомощные перед стихией усталые суда — где-то в Тихом океане. Абсолютно бытовые разговоры… Родилась дочка; заболела мама; скоро будем в Мурманске; задержусь на две недели… — стосковавшиеся моряки по очереди входили в радиорубку. Потом вычтут из зарплаты…

Много интернациональных разговоров Си-Би-радиопользователей. После распада Федерации резко возросло их количество во всех республиках — зажравшийся Интернет мятежные государства и территории пытался блокировать путем жесткого регламента телефонной связи и бешеного повышения тарифов. Радионарод узнавал друг у друга свежие новости и делился ими с журналистами. Фарида сама охотно пользовалась подобными источниками достаточно надежной информации — врали крайне редко. В Си-Би диапазоне вражды не было.

Вот радио «Сибирь» начало «отвечать на вопросы слушателей». Ответы показывали политически неграмотной аудитории главное — характер и нравы вероломных соседей (в том числе, и северных), которые виноваты во всех бедах…

Норильские частные радиостанции сюда не добивали — не хватало мощности. Только относительно богатый техникой «Таймырский эфир» из бывшей столицы Таймыра Дудинки рассказывал о подготовке к зиме, прогнозируемых итогах летней навигации и мировых ценах на никель и платину.

Раздвинув сильными усилителями пелену радиопомех, «родную» волну заняла московская радиостанция «Центр-А». Умнеющая столица России начала ежедневную, планомерную и далеко небезуспешную пропаганду всеобщего объединения «бывших россиян». Аргументы Москвы были серьезные и продуманные. Ничего не скажешь — профессионалы работают…

Фарида взглянула на стрелки древнего железного будильника. До связи с ребятами оставалось двадцать минут. Отхлебнула крепкого брусничного чая из большой алюминиевой кружки Сержанта. Ах, если бы он оставил ей эту кружку вдумчиво, как символ, как память! А то, мол, просто в рюкзак не влезала… Паразит…

Сбоку на столе лежали листки бумаги с писаниной Квеста, которую тот вручил ей перед отправлением на Аян. Они уже давно играли в эту игру-переписку. Квест любил забавные графоманские действа. Некоторое время он даже работал внештатником в одной из городских газет, но быстро устал от обязаловки. Дисциплины в Димке было мало, а критику со стороны незнакомых людей воспринимал с большим трудом.

Как-то бывший внештатник сообщил всей компании, а особо — Фариде, что современные журналисты разучились создавать милые маленькие шедевры. Почему-то решил, что он-то как раз может. С тех пор они и начали писать друг другу шутливые посвящения в псевдолитературной форме — то объяснительные записки, то докладные, то приказы по личному составу и т. д. Стили черпали из жутких образцов современного делопроизводства. Квест делал упор на «особенностях современного женского характера», а едкая Фарида безжалостно и профессионально выводила гипертрофированный образ «русского мужичка-капиталистика средней руки и кошелька».

Нынче была очередь Фариды писать ответ. Она отодвинула теплого кота, взяла листы Квеста и перечитала еще раз.

Когда они с Ленкой читали первый раз этот дурацкий документ, то ухохатывались обе. Но сейчас Фарида ни разу не улыбнулась, подумав, что Квест не так уж и заврался в своей писанине… Все три последние года глупые действия людей, череда непродуманных решений вкупе со случайными и, тем более, обидными ошибками настойчиво вели Азиатский материк к катастрофе.

Тихо вздохнула, обвела глазами бревенчатые стены, низкий потолок, закопченное стекло, в котором мерцал отраженный огонек свечи. Уселась поудобнее, подложив локоть под голову. И отложила листы, исписанные мелким, убористым почерком Квеста.

Ох, как жаль, что не Сержанта… Ей долгое время не давалось называть его по кличке. Доктор Сергей Майер… Так гораздо красивее. Но потом привыкла и тогда испугалась. Неужели смирилась?

Сидеть не хотелось. Фарида накинула на плечи непромокаемый анорак, подошла к открытой двери и, прислонившись к косяку, посмотрела на свинцовое небо над озером.

На Ламе шел дождь. Проливной предосенний ливень. Еще две недели — и таких дождей уже не будет. Их сменят затяжные, мелкие и холодные. Каждый год повторяется одно и то же.

Она зябко повела плечами.

Поверхность озера, взрыхленная крупными каплями, была непривычно матовой. Казалось, что вода загустела. Низко висящие хлопья тумана медленно поднимались вверх — на ее глазах рождались молодые облака. Горы и лес были мокрыми и грустными.

«Когда на Ламе кончается ночной шторм и поверхность озера покрывается чуть мутным серебристым зеркалом, на скалы спускается густой летний туман — и тогда кажется, что горы плачут, прощаясь с нашими палатками…» — придумала она фразу для своего будущего репортажа.

Хотя, какого репортажа… Размечталась! Описания этих красот надо было продвигать многими годами раньше — и не в местную прессу, а в бывшие столичные издания. Теперь уже поздно.

На нее нахлынуло острое чувство тоски и одиночества, внезапное впечатление ненужности никому.

Ночь подступила вплотную к Форту, проникла сквозь толстые бревенчатые стены, узкие окна и приоткрытую дверь, резко обозначив узкий круг тепла и уюта. Фарида зябко передернула плечами от этого ощущения. Неожиданно причудилось присутствие какой-то нечистой лесной силы. Она вернулась к столу и развернула сиденье так, чтобы за спину не подглядывала чернота окон. Снова засела за ответ на опус Квеста.

Ей почему-то вспомнилось, как в недалеком прошлом она всерьез заинтересовалась было балагуром Димкой, показавшемся ей наиболее привлекательным из всей компании. Вообще Фарида долго привыкала к сообществу этих парней. Поначалу со скепсисом воспринимала их начинания и безудержные мальчишеские фантазии. Удивляло то, что серьезные люди в серьезном возрасте все еще могут оставаться такими же романтиками, как и в студенческие годы. Только потом она поняла, что и с ней уже случилось непоправимое: привычная жизнь кончилась, исчезла, а вместе с ней навсегда исчезли устои привычного городского бытия. Она сама стала романтиком. Или — вовремя вернулась к этому состоянию.

В газетной работе ей это только помогало. Жалко было лишь невосполнимой потери прежнего круга общения. У нее осталась их компания, а все былые друзья, а тем более, подруги словно умерли — все разом, оставив ее совсем одну с новыми, теперь уже старыми, друзьями.

А поначалу было тяжеловато. Эти палатки, лодки, огромные рюкзаки, вечные костры…

И Сержант.

«Почему же мы не можем раз и навсегда выяснить свои отношения?» — подумала Фарида, не успев вытереть навернувшуюся слезу. Этот вечный воин, похоже, сам ничего не знает. От этой мысли Фарида вдруг успокоилась, решив, что просто нужно брать ситуацию в свои руки. Тут же перед ней открылась скорая перспектива помериться силами с неизвестной, но обязательно коварной женщиной — судя по характеру работы Сержанта и его тамошнему окружению. В мыслях рисовалась медсестра или врачиха в крахмально-белом халате, в избытке наделенная невероятной, неземной красотой и массой прочих необыкновенных качеств…

За короткое время Фарида успела ощутить полную смену настроений. Она подошла к зеркалу и стала внимательно изучать свое отражение, одновременно пытаясь представить, как может выглядеть пресловутая соперница-разлучница. Да, Сержант при расставании очень откровенно смотрел на нее… Но, по зрелости характера и наличии соответствующего жизненного опыта, Фарида хорошо знала, что подобные взгляды мужчин отнюдь не всегда выражают то, на что надеется слабый пол.

Молодая женщина снова чуть приоткрыла дверь и вернулась за стол.

Глухой стук тяжелых капель по рубероиду крыши усилился и перешел в ровный низкий гул.

До контрольного времени, в которое они должны были быть на заранее оговоренной частоте, оставалось несколько минут. Фарида выставила на зеленом прямоугольнике дисплея двадцатый канал и с удовольствием закурила. Каждый раз она, приезжая на Ламу, планировала бросить и каждый раз оправдывала себя достойной причиной. Повертела в руках кружку Сержанта.

Странные все-таки у нее с ним были отношения…

Не начавшиеся и не законченные.

Иногда весьма даже тепленькие — Сергей несколько раз ее целовал — публично, паразит… Но дальше этого его смелость не распространялась. А может, у него и желания нет? Но вчерашний прощальный взгляд говорил об обратном…

Она сама так и не смогла как-то обозначить свои помыслы. Пару раз Фарида пробовала закрутить случайные романы со случайными мужчинами, благо тех еще хватало. Это не помогло.

Черт непонятный…

Ленка, наконец, не выдержала:

— Что ты все мечешься от двери и назад…

— Да… Думки мои невеселые. Мутные.

— Вот окрутишь ты его, а потом бросишь… — прочитала ее тайные мысли Малышка. Мягко уселась рядом с подругой, закутанная в спальники, как куколка шелкопряда.

— Ох… Его окрутишь…

— Да ты и не пробовала! В молодости, небось, не медлила… И пикнуть твой Сержант не успел бы!

— А и сейчас не старуха…

— Что же тебе мешает?

— Сама не знаю… Кто у него на сердце? — Фарида положила голову на руку, смешно смяв щеку, и, с якобы веселым отчаянием, продолжила: — А тут еще этот тупой Квест… Он ведь как специально мне сердце рвет. Третий раз про этих медсестер рассказывает! Я уже одну свою знакомую, что в больнице работает, попросила разузнать осторожненько…

— Ты этого Квеста больше слушай! Мужиков не знаешь? Они разве думают, когда говорят что-нибудь… — Малышка схватила Димкин «Отчет», с негодованием потрясла им в воздухе, бросила обратно на стол и продолжила уже тихо:

— Я думаю, может, Андрюху попросить? Хоть этот умный… Оставить вас на недельку здесь — все и решится.

Увидев, что подруга растерянно развернулась к ней, Малышка быстро сменила тему:

— Фаридка! А давай сегодня пир закатим! Я ведь утром первого своего гольца на спиннинг вытащила — повод есть. При свечах, рыбу запечем. У меня во фляжке коньяк есть!

Фарида эту хитрость поняла, как и то, что к проклятой теме придется вернуться. Но она и сама хотела этого, а потому согласно кивнула.

Связь начиналась через две минуты.

* * *
На Аяне дождя не было. Небо было солнечным, лишь на западе плотные облака клубились над плато. Немного поспорили, идет ли на Ламе дождь, и сошлись на том, что — идет вовсю… Разговаривать больше было некогда. Отдохнули вроде, перекусили тем, что нашли, без всякого удовольствия. Теперь — работа.

Сержант уже хотел вставать, когда Игорь неожиданно сказал:

— Ты знаешь, я вот жду… Ты только не смейся… когда же придет этот самый синдром. Посттравматический, что ли… — он говорил медленно и неохотно, осторожно подбирая нужные слова. — Столько про него говорят по телевизору… После таких ситуаций, стрессовых. Как давеча. С ума люди сходят, порой спиваются к чертям. На наркоту садятся… Потом должны сны начать сниться всякие. Кошмарные. Мальчики кровавые. Я не знаю… Кошмары — это слишком сильно, конечно, но ведь надо как-то реагировать, верно? А я — почему-то спокойный, как проснувшийся слон!

Разговор происходил возле костра. Донцов уже работал и нужно было присоединяться к нему. Помогать. Времени было мало. Но Сержант опустил кружку с остатками кофе под ноги, опять устраиваясь поудобнее. Он понял серьезность этого разговора для Игоря, а потому не торопился, подумал и начал так же медленно:

— Синдром… Я, может быть, не прав, но, думается мне, нет никакого такого синдрома. Вернее, нет такой клиники — для всех общей, — он отхлебнул глоток и продолжил: — Средние века возьмем. Для примера. Люди дрались в иные периоды — как нам в магазин сходить. Что, все они назад психами возвращались? Нет ведь… Представляешь, приходит русское войско с Куликовской битвы — и все психи. Чушь все это! Как ты думаешь — что, всей Чечне столетиями одни кошмары снятся, а?

— Это вряд ли…

— Вот…

Сержант помешал длинной палкой уголья, продолжил:

— Представь себе, какими наши бойцы приходили с фронта в сорок пятом. Говорят, многие спивались, вытворяли непотребное — что в семьях, что на людях… А я думаю, не от того они спивались! Просто на Родине такое увидели… После Европы-то… Или семьи не было. У меня вот дед не спился и психом не стал. Да и ты мне про своих родственников тоже рассказывал… — Сергей на секунду о чем-то задумался. — От безысходности спиваются мужики. Или от бесцельности… Конечно, если послать на войну пацана восемнадцатилетнего, ничего еще про эту жизнь не знающего, да набить ему там морду капитально, оружие опозорить, а знамена просрать — у этого мальчика будут все синдромы! Мыслимые и немыслимые! Синдромы побежденного в войне солдата. Реабилитация… Какая реабилитация! Он ведь в позоре живет. И в злости — на отцов-командиров тупых! Думает постоянно: «…не смогли, не вышло, предали…» Вы дайте такому пацану возможность победить, да встретьте его с почетом, вот это — реабилитация… Тот же пацан, если победит в первом же бою, воином станет быстро… Последние, помнишь, какими орлами из Чечни пришли? Так то — пацаны! А нам легче, Игорь. Мы — взрослые люди. Нормальному мужику лишние рефлексии чужды. Чужды они ему. Это скулеж… А мы вполне нормальные. Плюс — повидали кое-чего за свою жизнь… Ты, Игорь, сколько раз срывы со скалы видел? А сам сколько раз висел кулем ушибленным на своей альпинистской ниточке? А замерзших насмерть снимал? Сам ведь рассказывал!

Игорь согласно кивнул — много раз было так. И не только так… Были и лавины-обвалы, и ампутации отмороженных до черноты конечностей, и реактивные воспаления легких, когда твой друг угасает как свеча, и истерики на настоящей высоте, когда человек становится совершенно неуправляемым…

А Сержант продолжал развивать свою мысль:

— Или возьми Андрюху! Ты себе представляешь, чего он насмотрелся за свои годы службы опером да в командировках? Поломай-ка ему психику за просто так! У меня молоденькие девчата работают сестрами. Только из училища. Все видят и слышат! Звуки-то порой страшнее кадра… Конечно, кто-то не выдерживает — ну, когда больной умирает, а мы сделать ничего не можем… Вот тогда они и ломаются. При проигрыше! При потере веры в себя и друзей. Зато, когда уж «вытащим»… Спирта накатил немножко и — вот он, праздник души! Ты смог! И снится тебе после этого не мясо в пороховой обсыпке, а хороший летний отпуск… Отпуск продолговатый такой, да на море, да с девчонкой классной…

— Ну, а Димка? Он же пацифист!

— Пацифист… С ракетницей! — Сержант уныло улыбнулся, зачерпнул из ведра воды, не торопясь выпил.

— Квест наш — он ведь тоже разное испытал в этой жизни. И бандитов московских, еще самых первых и самых страшных… И ментовский рэкет — запугай его… Я же помню, как он начинал! Хрен бы он свой бизнес сделал, если бы ночами одни кошмары разглядывал. Квест… Коммерческая жилка, если я что-то понимаю, не только азарт, но и общая… ну, не склонность, но полная готовность к риску. Здесь самое главное, Игорь, то, что мы победили! Без оружия, без шансов… Могли уйти в горы, спрятаться. Ребятки-то ведь уж очень серьезные попались! А мы выиграли. При самом кислом прикупе… Так что, ты, Игорек, никаких таких синдромов не жди. Ну, приснится разок ерунда всякая… Пока что — знамя у нас! А не будем расслабляться сверх меры — у нас и останется…

Игорь впитывал отрывистые фразы, постепенно сам заражаясь азартной уверенностью распалившегося друга. И в конце этого длинного Сержанотова монолога, только и смог сказать:

— Ну, ты — психотерапевт…

— Да уж… Думаешь, я схватился за «Шмель», чтобы погеройствовать? Я его схватил, потому что ближе ничего из оружия не было… Кусты там очень уж удобные — рядом со стеллажами. А когда наш Квест выкатился, как из лототрона… Тут уж выбирать не приходилось — только стрелять, наудачу фактически! Хорошо, Дончак помог. Это сейчас можно додумывать — что бы было, если то да это…

Сержант задумчиво оглядел небеса.

— У меня сейчас только один синдром — смыться отсюда и бегом! А смыться нельзя… Нужно все это месиво убрать оперативно — как будто эти хлопцы всю свою работу выполнили. Мало ли почему их катер не доплыл до своих! На воде, сам знаешь, всякое бывает — перевернулись джигиты на скорости, и спрашивай теперь у налимов! Тогда у нас есть шанс… Ладно, пойдем к Донцову — задания получать.

Имущества у Аристарха Донатовича было много. Его хватило бы не то что на коротенький отпуск среди живописных горных озер, а и на приличную двухмесячную диверсионную экспедицию по вражеским тылам, с выполнением самых серьезных и трудных боевых задач. А некоторая часть реквизита навевала мысли о какой-то полукриминальной подоплеке появления москвичей на этих глухих землях. Российский бонза готовился к любым неожиданностям. Мало того — он совершенно точно знал, какими они могут быть. Одни огнеметы чего стоили.

Компактные боевые «Шмели», предназначенные для самых современных способов убийства всего живого, что могло спрятаться за броню или бетон, лежали в особых гнездах пластикового контейнера. Прямо в общем штабеле, откуда Сержант иизвлек так вовремя один из них. Необычно было и наличие полевого металлоискателя. Не клад же они собирались искать, зарытый в мерзлоту долганами или ненцами!

Много было разного снаряжения и утвари — специальной одежды, складной мебели, отличных пуховых спальников из суперсовременных мембран, компактной (и не очень) посуды, а уж разного провианта — до Чукотки можно идти!

Спутниковый телефон (хотя Игорь не смог определить точно, что это за техника) у соседей был солидный, наверняка дорогущий, но совершенно негодный к дальнейшей работе — несколько пуль попали и в него. Игорь очень переживал, глядя на разбитый корпус, ведь о таком средстве связи он мог только мечтать. Его бормотания относительно возможностей починки чудо-техники на корню пресек Донцов, сказав, что все равно не разрешил бы сей аппарат использовать. Черт ее знает, эту хитрую игрушку, — а вдруг операторы сразу засекут точку выхода этого «ящика» в сеть или на спутник, как засекли в свое время генерала Дудаева.

А сам Донцов нашел деньги. Они были уложены не в банальный кейс, а в небольшой гортексовский рюкзак. Колоритно и практично. Тугие пачки были герметично упакованы в пленку и аккуратно сложены в отдельном внутреннем кармане с «молнией». Квест привычно, со скоростью хорошей банковской машинки перелистал портреты президентов в одной из них. Видно, ошибся. Бросил извиняюще:

— Отвык сам деньги считать… Кончилась злая базарная молодость… — пересчитал еще раз. Помусолил зеленую бумагу так и сяк перед глазами, буднично объявил результат: — Семьдесят пять тысяч долларей… Взрослая сумма.

— Ну, а кэш зачем ему понадобился на озерах? — Сержант повертел в руках пачку банкнот и вопросительно посмотрел на Квеста. В вопросах оборота черного нала тот был, естественно, главным экспертом группы.

— Нал есть нал. Сколько час полета вертушки стоит? Тысяча баксов. А если он хотел полетать с размахом, без диспетчера, по договору с пилотом? — вопросом на вопрос ответил Димка.

— В городе бы хоть часть оставил. В любом банке. Он же не дикарь…

— Кто знает… Может, он в город и не собирался возвращаться. Вызвал бы отсюда персональный вертолет по своей спутниковой технике, как такси, и — прощай, седой Таймыр!

А потом «посыпалось» оружие.

Сначала Донцов обнаружил возле раскладной кровати Аристарха Донатовича большой тефлоновый футляр-кейс с великолепной винтовкой «Манлихер» калибра 30–06 «Спрингфилд», явно штучной сборки. Такая серьезная вещь стоит бешеных денег. Рядом с ней на зеленом бархате лежал панкратический прицел «Цейс», латунные карандашики пристрелочных патронов в специальных гнездах и еще всякие принадлежности — все для ухода за этим произведением оружейного искусства. К нему даже прикасаться немытыми руками было неловко. На лощеном, ручной работы прикладе еще не было ни царапинки. «Манлихер» если и доставали, то перед друзьями и любовницами — похвастаться. Действительно, круто… И все-таки, это было прежде всего оружие. Идеальное для охоты на среднего и крупного зверя. Охота такая, судя по всему, Аристархом Донатовичем все-таки планировалась.

Все «участвовавшие в драке» АКМ Гамзат с Аликом утопили в озере. Тем не менее, в одной из маленьких палаток Квест нашел еще один «Калашников», но необычный — он был без приклада. Димка видел подобные не раз, когда в Москве его «Форд-Сьерру» с номерами независимого Таймыра останавливали дорожные патрули. Каждый раз тщательно обыскивали багажник и салон… Золото рассыпное искали, что ли?

Но это чудо… Автомат был ярко выраженным уродом в знаменитом семействе генерала-конструктора. Довольно древняя штука. На цевье у него прилепилась короткая, как пистолетная, но изогнутая внутрь, темная деревянная рукоятка — это при том что давным-давно все эти детали делают из углепластика. А на конце дула не было воронкоподобного дульного устройства, так часто глядевшего в наглые Димкины глаза при досмотрах. Да и сам ствол был не такой короткий, как у «разбойников с Большой Кольцевой Дороги».

— Сержант, посмотри, он самодельный, что ли?

— Показывай!

Майер взял странное оружие в руки и пропел:

— А-а… Сигуранца проклятая! Вот ведь экзотика! Это, Димка, румынский АКМ. Чудо враждебной техники. Да ты не смейся! Это у них такой оригинальный способ самовыражения и демонстрации своей военно-технической самостоятельности… Здесь еще складной приклад должен быть. Проволочный такой. Эти парни его сняли зачем-то… Игрушка сия с войны попала сюда. Или с сербской, или с молдавской, а может, с македонской. Такие модели в наших войнах, вроде бы, не использовались. Хотя — вру! Часть таких автоматов захватили чеченцы у грузин. Во время первой абхазской драки.

Сержант приложил автомат к плечу, повертел в руках и добавил поощрительно:

— Ты посмотри еще в палатке по баулам. Рожки там поищи к нему… — и направился к «своей» палатке, прихватив находку с собой.

Квест немножко обиделся в ответ на такую наглую экспроприацию, опять залез внутрь и сразу нашел красивый блестящий пистолет. На этот раз он наглого консультанта звать в помощь не стал. Все и так было написано: «Беретта-92».

Этот пистолет Димка узнал бы и без всяких надписей. У него дома был такой же, но только пневматический. Полная, как оказывается, копия — не врали проспекты.

Никелированная красавица мирно спала в кобуре из толстой плетеной черной синтетики. С карманами, в которых хранились еще две запасные длинные обоймы. И две пачки патронов рядом.

Димка сначала налюбовался вдоволь, а уж потом, картинно поигрывая «Береттой», подошел к безуспешно рывшемуся в мешках Сержанту. Тот чуть не задохнулся от шока и бегом кинулся в такую продуктивную палатку. Они шумели и толкали друг друга в сумеречной тесноте, пока рядом с ними не раздался громкий рык психанувшего Донцова:

— Вы прекратите или нет?! Как дети, ей-богу! Сержант, я ведь сейчас весь этот твой арсенал в озеро выкину, к налимам! Вы, что, ничего не понимаете? Искатели сокровищ хреновы… Чего вы там роетесь, выбираете? Сносите все это добро на поляну, на свет, там смотреть будем. Снимайте все палатки к чертям собачьим. И давайте-ка быстрее шевелитесь! Нам тут и так делов до хрена…

— Есть, шеф!

Мужики успокоились и продолжили работу. Действительно, втроем было не просто управиться с такой кучей снаряжения, ведь Игорь отправился на плато — ибо подходило время связи с Фортом.

Они долго думали, как сообщить девчатам о происшедшем. Океан радиоволн всегда загадочен и непредсказуем. Слои, ионосфера, отражения, проходимость… Подразумевая возможность перехвата, Лапин был категорически против любых прямых высказываний в эфире. Квест язвительно спросил его:

— Как же твоя направленная антенна, этот «тройной квадрат»?

— Двойной, — поправил его ничуть не обидевшийся Игорь. — Мало ли кто нас может услышать… Связь — дело тонкое. А намеки только напугают девчонок до смерти.

Квест предложил просто сказать, что, мол, все нормально, все здоровы, но вынуждены вернуться назад раньше срока — по техническим причинам. Это предложение было одобрено.

Донцов дополнил после всех:

— Ты там, наверху, когда работать будешь, поглядывай на юг… Для спокойствия. Хотя, какое тут, к черту, спокойствие! В общем, я «мобилу» возле себя держать буду…

В центре поляны выросла порядочная гора. Теперь надо было решить, что с ней делать. Вообще-то, решение уже было принято. После того, как из недвижимого ноутбука «Тошиба» Квест проволочкой вытащил DVD-диск.

Диск надо было либо выкидывать — и жить спокойно, либо читать — и полная неизвестность впереди. Всем было ясно, что на этом блестящем кружке пластика записано нечто такое, что проливает свет на цель последнего, рокового путешествия переоценившего себя Аристарха Донатовича.

Сомнения длились секунды. С молчаливого согласия остальных Квест попытался было «вытащить» с диска таинственную информацию немедленно, но оживить «Тошибу» не удалось. И до приезда в город не удастся. Вообще, было непонятно, зачем хозяин таскал компьютер с собой, ведь аккумулятора хватало часов на восемь работы.

Немножко знакомый с компьютерами Игорь робко предположил, что диск «стоит на каком-нибудь пароле», тем самым смертельно обидев Димку. Тот надул искусанные комарами щеки и заявил, что от его, Квеста, способностей все спецы генштаба Пентагона и Агентства Национальной Безопасности США могут заплакать как дети, а не только «какой-то Аристарх Донатович, царство ему небесное…» И в конце эмоциональной тирады бодро заявил «ни на сантиметр не продвинутым» в области компьютерного пиратства товарищам:

— Хакнем диск в момент!

— Не кажи гоп… — остудил его Донцов.

Желтые контейнеры решили себе не оставлять, хотя очень хотелось. Не бывало еще в городе такой специализированной экспедиционной тары — слишком заметная. Оставить решили только «вооружение всех типов» (Сержант аж побледнел, когда Донцов дошел до этого пункта — боялся за судьбу «Шмелей»), металлоискатель, «Тошибу» — типовым ноутбуком сейчас никого не удивишь.

И оставшийся катер. Он оказался немножко не таким, как первый, спущенный соседями на воду. Поменьше, да и полегче. Уцелевшему в баталиях красавцу иностранного производства предстояло неопределенно долгое время жить на безмолвном Аяне — пока его нужно было надежно спрятать от чужих глаз. Это была самая трудоемкая часть неприятной работы.

Катер отогнали на юг — за два километра от своей палатки, затащили легкий пластиковый корпус глубоко в заросли. Там катер перевернули, измазали землей и закидали валежником вместе с двумя моторами. Назад вернулись на Девочке, не успевшей «заревновать».

Все остальное решили топить. Внимательно следили, чтобы ничего не всплыло. Следы самого лагеря уничтожать не было никакой необходимости. Стояли люди, да ушли дальше путешествовать — это норма. А вот свой лагерь они вылизывали дочиста — Донцов требовал оставить за собой абсолютно стерильное место.

Тела погибших сначала хотели похоронить в озере. На берегу они все равно станут добычей хищников. Не привязывать же их к верхушкам деревьев, как принято у местных аборигенов. Но в холодную глубину невинного озера сбросить их рука не поднималась. Увезли на лодке к ущелью, круто спадавшему в озеро, уложили тела в холодную глубину расселины, недоступной хотя бы крупному зверю, заложили камнями. От переноски трупов уклонился только Димка, которому это было впервой. Зато он мужественно повытаскивал и забрал все документы Аристарха Донатовича, вместе с сумкой-барсеткой.

Когда вернулся Игорь, почти все уже было закончено. Лишь кучка непонятных предметов была оставлена для оценки. Пусть спец глянет… Главный радиотехник выбрал неработающую «Моторолу», но, по его словам, подлежащую починке, и странный металлический предмет, внешне похожий на небольшой закопченный котелок. Крышки в нем не было, как и внутренней емкости. Тем не менее, было видно, что «котелок» часто и надолго ставили на костер. Игорь с большим интересом поколдовал над ним — и обнаружил небольшую крышку, которая крепилась винтами под крестовую отвертку. Он тряс странный предмет возле уха, словно маракас, прикидывал его на вес и даже нюхал. Когда все уже устали смотреть на этот цирк, Донцов дружелюбно посоветовал:

— Ты его оближи…

— Да! Исследуй органолептически… — поддакнул Сержант.

Не обращая никакого внимания на лошадиное ржание, Игорь спокойно уселся на бревно с видом победителя, вытащил трубку из специального нагрудного кармана анорака, прикурил (все это в неторопливом молчании) и, наконец, сказал:

— Вы местные газеты слишком часто читаете. А поэтому — москвичей за дурачков держите… А они ведь снарядились по-серьезному — хоть на Марс отправляйся! Этот «котелок» я сейчас открыть не смогу. Отвертка специальная нужна, а ломать его глупо. Но, если я не ошибаюсь…

— Ну не тяни!

— Если я не ошибаюсь… — Игорь пыхнул трубкой, — это зарядное устройство! Вставляешь аккумулятор в контейнер — и на костер! Тут несколько ниш под разные типы батарей. Я думаю, там примитивный теплообменник есть, термопара врезана, электротехника минимальная… Все это дело кипит, кипит… — Лапин образно показал, взмахивая двумя руками, как оно кипит, и пояснял дальше: — Несколько часов, и… — аккумулятор заряжен! Потому он и взял с собой ноутбук. А ты, Димка, проволочкой «Тошибу» ковырял, насмехался. Чудо техники! По сути — это преобразователь энергии. Я от киевских ребят слышал про нечто подобное. У них в контейнерах была такая штука. Тоже портативная. Я не успел посмотреть. Конверсионное изделие! Применялось в последних наших экспедициях по Амазонке.

— Вот это, я понимаю, подход к комплектации! У них только полевого синтезатора «Мидаса» не было! — восхитился Сержант.

— Ладно, с этой штукой все ясно. Ее мы, конечно, запишем в трофеи… — констатировал Донцов, устало вздохнул и собирался продолжить. Но нетерпеливый Квест прервал его, радостно заорав:

— Так на костер этот котелок!

— Его еще открыть надо… Игорь, как думаешь, сейчас разбираться с этим агрегатом нужно?

— Не думаю, — покачал головой Лапин.

— Главный спец так не считает. Давайте дальше… — подытожил Донцов.

Димка непонимающе огляделся:

— Вы что, издеваетесь? Открыть надо… Все ножами обвешались, как самураи! Вскрой эту кастрюлю аккуратненько, потом заменим винты, или что там у нее…

— Нет, Дима. Я же не знаю, может, там герметичность нужна, еще чего-нибудь особенное, хотя… — Игорь было заколебался под напором Квеста, но привычка к дисциплине взяла свое. — Нет. Порвем прокладку, испортим прибор! Потерпи до Форта, там спокойно посмотрим…

— Какие прокладки! — рявкнул на них Донцов. — Вы еще клип тут начните снимать… Костер они палить удумали! Ты, Квест, соображай! А если вертолет вернется? Когда они должны забирать этих «чистильщиков», а? Их ведь искать будут и сюда прилетят обязательно! Уходить нужно. Самое время — скоро темнеть начнет!

Он сделал несколько нервных шагов вперед-назад по берегу и добавил уже спокойно:

— В темноте и пойдем — в пожарном порядке, резво — чтобы успеть до рассвета лагерь поставить… На плато мы будем как мишени на стенде для стрельбы, не спрячешься! А еще все упаковать надо! Арбайт!

С доводами бывшего опера нельзя было не согласиться.

Через четыре часа группа в последний раз присела у рюкзаков — на дорожку, готовая к тяжелому подъему — самому муторному этапу обратной и, судя по всему, не легкой дороги. После упаковки вновь приобретенного имущества стало понятно, что комфортные условия путешествия по плато уже не повторятся. Мало того, пришлось оставить в тайнике на Аяне свою проверенную палатку и всю посуду, кроме чайника. После этого Андрей Донцов объявил время последней сигареты — дальнейшее промедление на этом месте было просто опасным. Димка Квест достал по столь торжественному случаю три роскошные сигары (ретроград Игорь упорно смолил старую ирландскую, обкусанную до неприличия трубку из бриара) и напоследок тихо спросил, всех сразу:

— Как думаете, эти, на вертолете — кто такие?

— Не знаю — кто, но летели они подпольно, — Игорь ответил первым, и всем было ясно, что он долго думал над этой тайной. Самый молчаливый из них, он всегда долго и тщательно перепроверял свои догадки и выводы и редко говорил вот так — утверждающе, уверенный в своей правоте.

— Этот Аристарх добирался сюда абсолютно законно, думаю, что все документы у него были в порядке. И все нормы полета соблюдались. А вот Ми-восьмой партизанил…

— Из чего исходишь? — Донцов знал, что Лапина надо подгонять, иначе тот будет тянуть мысль, как свою трубку.

— «Восьмерка» от радаров пряталась. Погранцы на горе Кулгахтах еще год назад станцию поставили. Кулгахтах высоты-то имеет метров семьсот с лишним, но зато — «простреливает» весь Лонтокойский Камень и все плато! А эти ребята летели ущельями да каньонами… Они до конца Аяна летели понизу, от РЛС прятались…

Лапин традиционно помолчал, проверяя мысль.

— Думаю, так они и пошли дальше, на юг по долинкам и ущельям. И еще… Мне показалось, что у вертушки этой стоял впереди конус пассивного радара. У нас в Бригаде на машины такие же системы поставили. В Иркутске начали делать — их куда хочешь можно приспособить… Как антирадар у Донцова, только более мощный. Ну, а кто они, да откуда… Над этим Андрюха с Серегой пусть помозгуют.

— Я у этого последнего всю одежду обшарил, — нехотя буркнул Сержант, — искал бумаги, документы какие-нибудь… Ничего у него в карманах интересного не было, кроме «соболей» в бумажнике. Не шибко богато для современного бандита — штук двести-триста «хвостов»… Из Сибири они, ребята. Это я вам точно говорю!

На гору они поднялись, когда темнота уже стала заполнять гигантскую каменную чашу Аяна. Наверху было посветлее — солнце в это время года еще не заваливается за горизонт на долго. Так, на пару часов. Громада Камня с усмешкой победителя смотрела с востока на согнутые спины ковчегхантеров. «Луноход» на этот раз надежд членов группы не оправдал — не смог вместить весь новый груз.

Мечта пройти по плато налегке не осуществилась, и они пошли, медленно приучая организм к тяжелому режиму ходьбы в горах. Но обратный путь был все-таки чуть полегче. Маршрут уже известный — шли по своим ориентирам и не приходилось плутать по многочисленным ущельям маленьких ледниковых ручейков и бесчисленным распадкам. Восточный ветер постоянно давил мягким напором в набитые битком рюкзаки, подгоняя «частично моторизованный» отряд и сваливался в тянувшийся справа каньон Большого Хонна-Макита.

Через шесть ходовых часов группа остановилась на короткую стоянку для «чая попить». Сообща решили, что ночевать будут сразу после форсирования речки Гулэми-Икэн, а утром продолжат непрерывный марш-бросок — уже до самого Форта.

Шли спокойно, привычным темпом. На речке вода спала, но камни были скользкие и опасные. Андрей Донцов произнес: «Пусть мои ноги лучше будут мокрыми, чем сломанными», — и попер вброд. Никто не отставал, только Игорь на минуту-другую задерживался и быстро сканировал эфир. И тогда они оборачивались, пристально смотрели на юго-восток, с жутковатым азартом ожидая увидеть стремительно приближающуюся к ним черную точку вертолета-убийцы…

* * *
Ленка принялась за потрепанную книгу из Игоревой коллекции «загадочного и необъяснимого». Она читала вслух, и ее голос — такой же загадочный и необъяснимый — ощутимо добавлял мистики в освещенное пламенем камина пространство:

— «…По рассказам местных жителей и по сообщениям путешественников, в нем будто бы обитает таинственное чудовище, похожее на реликтового динозавра, которого много раз видели на шотландском озере Лох-Несс. «Якутская Несси»… Не так давно на озере побывала экспедиция газеты «Правда Сибири». Как пишут ее участники, им с помощью эхолота удалось зафиксировать перемещение в толще воды неизвестного крупного животного, напоминающего белуху… Даже из числа специалистов по народам Сибири мало кто знает, что истории о таинственном чудовище, обитающем в водах глубокого озера, распространены в фольклоре эвенов и эвенков — на всем огромном пространстве от правобережья Енисея до Камчатки. Обычно сюжет таков… Зимой кочевники-оленеводы едут на оленьих нартах по льду замерзшего озера. В одном месте они видят, что изо льда торчат огромные рога какого-то животного. Когда они начинают пилить эти рога, чудовище шевелится, лед на озере разламывается и почти все люди погибают…»

Фарида уже сорок минут слушала эти жутковатые истории, как будто смотрела фильм о кошмарных приключениях в тайге. Сначала саркастически комментировала опусы коллег, потом притихла.

Вечернее небо медленно покрывалось россыпью слабых северных звезд. Дождь давно кончился, листва деревьев подсохла и падающие с веток последние капли уже не отвлекали своим легким стуком от главного.

Внезапно чуть скрипнула дверь.

Кот резко вырвался из ее рук и метнулся в темный проем.

Сердце тревожно забилось.

Барсик замер в самой красивой позе — дикое животное, готовое к действию. Место ему не понравилось и он быстро переместился вправо, снова замер. Повел усами-вибриссами, но на больших расстояниях изменений влажности и температуры не поймать. И он превратился в слух. Мозг маленького хищника еще не успел отреагировать сознательно, но уши уже начали двигаться, автономно выбирая нужный пеленг на цель. Звуковые оси пересеклись — мохнатые локаторы замерли… Звук повторился, и Барсик сразу понял, куда перемещается слабый далекий шум.

Если бы умный кот мог говорить и мыслить человеческими понятиями, он бы с удовлетворением констатировал, что узнал самую главную для любого настоящего охотника, от голодной пантеры до летчика-истребителя, информацию — вектор движения объекта, главную характеристику цели. Напряженные глазки, в которых теперь все место занимали широко открывшиеся зрачки, уставились на срез темного каменного гребня.

Зубчатый венец закрывала мрачная тень соседней горы, да и небо уже было почти ночным. Различить контрасты и детали пейзажа в таких условиях, кажется, было не под силу никому. Но… Точка на линии скал чуть сдвинулась, отразив всего нескольких фотонов слабого света звезд. Они мгновенно достигли сверхчувствительной сетчатки кошачьего глаза — и этого оказалось достаточно, чтобы зверь оценил скорость движения. Теперь уже он точно знал — это человек. И, может быть, — Его Человек. Барсик быстро оглянулся.

Позади, в дверях Форта стояли две женщины, смотрели на него — и ничего не делали! Он понял, что они еще ничего не знают, и коротким негромким мявом пригласил этих глупых, совершенно неприспособленных к охоте существ, вслушаться.

— Неужели он что-то чует? Посмотри, Фарида, он же на гору смотрит! Это ведь какое расстояние! — восхищенно прошептала Ленка.

Барсик не понял слов, но еще раз убедился, что эти люди — не охотники. Разве можно так орать! Он мысленно плюнул по-кошачьи и опять замер. Вскоре характеристик звука стало вполне достаточно для кошачьих ушей, чтобы определить поступь, а значит — понять все. Далекий потомок саблезубых тигров крутанулся на месте от радости и заорал в полный голос песню приветствия.

Со склона с шумом скатился камень, отброшенный нетерпеливой ногой, громкий рев его верного друга и долгожданного хозяина гулким эхом отразился от береговых скал:

— Барсик!!! Ки-и-са! Папуля пришел!

Кот подпрыгнул на всех четырех лапах и ракетой проткнул кусты.

Фарида с Ленкой ожили, приветственно заулюлюкали, замахали руками в черноту склона. Треск веток усилился и на поляну вышел Сержант с двумя рюкзаками и… котом, висящем на «разгрузке». Видно, что смертельно устал, но держится молодцом, легко. Изображая этакого партизана, весело заорал:

— Эй, девка, белые на хуторе есть? — но дальше легкомысленного тона выдержать не смог: — Ленчик, золотце, лампы вытащи наружу, в лесу темно, как… — он сбросил рюкзаки, подошел к ним. — Привет, девчата! — Сержант легонько поцеловал Ленкину щечку и, неожиданно смело, Фариду — в губы.

Не отпуская ее плеч, глядя в глаза, быстро сказал:

— Я назад… Там наш «луноход» совсем сдох! Вот, блин, надо же так, прямо на гребне движок накрылся… А там у нас груза — куча! Трахома…

— Может, помочь? — спросила с надеждой.

— Не, мы скоренько, кофе ставь, солнышко!

Фарида посмотрела в его шальные ввалившиеся глаза, потрогала рукой левую щеку с кровавой полоской царапины — злой веткой порвал, торопился к ней… Ничего больше не смогла сказать, только коротко кивнула, послушно, как и подобает верной, стосковавшейся по непутевому мужу женщине…

Сержант посадил кота поудобней и усталой, но быстрой поступью пошел обратно. Метров через десять он вдруг неожиданно остановился и обернулся. Посмотрел на нее так, как никогда не смотрел, негромко повторил:

— Я быстро, Фарида! — и скользнул между темными лиственницами.

Ленка подошла к подруге и несильно толкнула ее в бок. Та ойкнула и только сейчас перевела дыхание и вышептала:

— Лен… А еще коньяк у тебя есть?

Глава шестая ЛЕНД-ЛИЗ ДЛЯ БЕРИИ


Самолет качнуло в воздушной яме и северное солнце на мгновение осветило приборную доску. Легкий истребитель-бомбардировщик, ночной разведчик «Москито-МК7» двигался на запад вместе со светилом.

Если бы скорость машины была в два с половиной раза большей, чем позволяли ее оба достаточно мощных двигателя, то движение солнца и самолета происходило бы с одинаковой скоростью. А сейчас солнце уверенно обгоняло неторопливо плывущий «Москито» и весело заглядывало в кабину, нагревало темные приборные панели.

Человек, сидящий за штурвалом, лениво подумал, что эти земли первый раз видят такую железную птицу. Он немножко гордился собой и своей миссией. Знай Пилот немного лучше историю того, как люди обживали эти места, он не впадал бы в эйфорию от своей «пионерности»!

Хотя — что правда то правда — эти земли и небеса, вообще-то, очень редко видели самолеты. Рекордные перелеты советских авиаторов происходили много раньше, в период начального освоения Заполярья. Впрочем, изредка летали и сейчас, но только для очередного испытания возможностей летной техники и крепости духа советских летчиков.

И снова перепад плотности воздушных потоков тряхнул машину, положив ее чуть на бок. Винты на мгновение нервно изменили звук. Летчик легким движением штурвала выровнял горизонт и посмотрел по сторонам. Небо было почти чистым. Только на севере, далеко от трассы полета, громоздились темные тучи, несущие дождь и непогоду. Под летящим над Севером СССР «Москито» проплывал уже привычный пейзаж — бесчисленные пятна больших и маленьких озер, черные извилистые речушки и — полное отсутствие всяких следов человека.

И это сороковые годы двадцатого века!

В аналогичных местах США и северной Канады дело обстояло совсем по-другому!

Высота полета была небольшая — летчик опасался обледенения. Через толстые боковые стекла кабины иногда можно было разглядеть большие стада северных оленей, ничуть не боявшихся рева двигателей. Уже не один, в этой глуши! Тогда он заваливал послушный «Москито» на бок и наслаждался красотой живой природы. Но ненадолго. Вздыхал, снова ложился на курс и неторопливо (двигатели не разрешалось разгонять до полной мощности — слишком новые) погонял самолет на закат.

Летчик уже привык к тому, что он — единственный человек километров на двести-триста вокруг. Но это привыкание происходило не легко. Сначала было чувство восторга и уверенности — в себе и в чудесной машине. Но оно скоро испарилось без следа, сменившись легкой унылостью. Не просто вести самолет, постоянно мучая мозги фантазиями о плохом. Пилот ни один раз в деталях представлял, что будет, если он совершит вынужденную посадку где-нибудь здесь, посреди необъятной безлюдной тундры. Его слабая бортовая радиостанция, поставленная на авиабазе в Нурвике взамен штатной радионавигационной системы «Гобой», наверняка не сможет докричаться до потенциального спасителя. Но с «Гобоем» канадские ВВС расставаться не желали — русским его изучать не нужно.

На первом этапе полета эта малочувствительная рация лишь один раз «схватила» запрос — в зоне «Чокурдах-контроль» давали пеленг какому-то военному самолету. А дальше — полное молчание в эфире. Да и кто будет здесь — среди озер и северных оленей — сидеть за рацией и караулить послание с небес! Аварийное последнее «прости»…

Приятно, что погода стоит хорошая, как говорят — звенит. На Чукотке бывало так, что в месяц выходило всего три летных дня.

Пилот достал из широкой кожаной сумки-планшета набор летных карт, которым его снабдили при особом инструктаже в заливе Креста. Да… По таким картам можно изучать вводный курс географии здешних мест, но только школьникам… Никакой тебе развитой сети радионавигации, радиопеленгов, частот и позывных — всего того, к чему он привык в Северной Америке. Чрезвычайно редки (или не все обозначены?) пункты контроля. Из дополнительной информации на карте были только предположительные места летних стоянок кочевых племен, да и то — «по состоянию на пять лет назад». Зато много откровенно «белых пятен» — лагерей НКВД.

Для того чтобы можно было ориентироваться по рекам, нужно было поднять машину гораздо выше, но тогда, помимо обледенения, подстерегала еще одна опасность — он мог не заметить специальных ориентиров. О нормальной предполетной подготовке нечего было и думать — в этой стране просто не хватало противообледенительной спиртовой жидкости. А на относительно малых высотах сильно мешали причудливые изгибы северных рек, никак не обозначенные на проклятых русских картах! Черт знает что! Обеспечение полетов было просто безобразным. По сути, он летел так же, как и пилоты авиации начала века.

В результате всего Пилот в одиночку вел бомбардировщик-разведчик, руководствуясь только солнцем, временем полета, скоростью своего «Москито» и компасом.

Один раз он смог поймать по радио «маячок» довольно близко расположенного речного поселка, имеющего нормальный аэропорт. Летчик очень хотел немного довернуть на юг и сделать посадку в человеческих условиях. Может быть, у них был душ и даже столовая, а если еще и кровать с белой простыней… Но он не сделал этого — категорический запрет полностью отметал саму возможность незапланированного отдыха в условиях хоть какой-то цивилизации.

А как же! Особо секретный груз за спиной… Именно поэтому Пилоту приходилось лететь много севернее от обычного маршрута, по которому поставлялись в СССР самолеты союзников.

Где вы, сносно оборудованные аэродромы основной линии? Киренск, Сеймчан, Уэлькаль… Хотя бы промежуточные и запасные — Алдан, Олекминск, Оймякон? Целую сеть построили, говорят, даже гостиницы для летчиков есть.

Когда Пилот жил в гостинице Уэлькаля и ждал своей машины для перегона, то из рассказов коллег узнал много интересного. Судя по словам начальника основной трассы, в мирное время для ее строительства потребовалось бы пять лет. Во время войны первая очередь от Аляски до Красноярска протяженностью более шести тысяч километров была построена за десять месяцев. «Северная Особая Сибирская Линия ленд-лиза».

По АлСибу (Аляска — Сибирь) почти всегда перегонялись бомбардировщики и фронтовые истребители. И лишь в особых, не подлежащих оглашению случаях, по особой северной ветке — другие крылатые машины, несущие спецгруз.

Его канадский «Москито» и был таким — «особым случаем».

Сам Пилот был русским, хоть и прожил в США долгие годы. Летчиком был опытным, с большим летным стажем, что и позволяло ему пилотировать отнюдь не крошечный самолет в одиночку. Он проходил специальную предварительную стажировку по одиночным полетам на Аляске, в Номе и Фербенксе, а также в Гренландии. Но сейчас только накапливался его первый опыт перелета по столь протяженному и неизвестному маршруту. Первый, но не последний…

Его непосредственный начальник — человек из резидентуры советской разведки на севере США, готовил его именно к такому заданию. Пилот подозревал, что его кандидатуру отбирали и проверяли долго и тщательно. Почему остановились именно на нем, он не знал. Вербовки как таковой не было. Все было предопределено. Родители Пилота, якобы репрессированные еще во времена первых концлагерей Троцкого, «сумели вырваться из ужасной страны» вместе с маленьким сыном, спокойно и богато жили в Америке. И успешно работали — на Кремль… Отец был высококлассным летчиком, его уважали, ценили. Сын пошел по его стопам. В том числе и по стезе спецагента НКВД.

Кроме того, Пилот подписал присягу-обязательство и с УСС — Управлением стратегических служб США.

Такой вариант был предусмотрен заранее. Избежать внимания американских спецслужб было невозможно. Сотрудники УСС на первый перелет дали ему задание несложное — просто закартографировать маршрут. Инструктаж советской разведки был куда более разносторонним, хотя главное сводилось к одному — методике надежной доставки стратегического груза.

Именно для этой операции в секретную часть договора ленд-лизовских поставок самолетов через Чукотку были включены канадские разведчики-бомбардировщики «Москито» — измотанным фронтам не очень нужные, но зато — способные перевозить специальный секретный груз.

Это чудо техники спроектировали в компании Де Хэвилленд осенью 1938 г. Самолет предполагалось использовать как бомбардировщик или разведывательный самолет, который может летать высоко и с большой скоростью. Так создатели рассчитывали уйти от защитного стрелкового вооружения. Силовая установка должна была состоять из двух двигателей «Роллс-Ройс Мерлин». С целью экономии стратегических материалов была выбрана цельнодеревянная конструкция. 25 ноября 1940 года опытный самолет «Москито-MK1» впервые поднялся в воздух.

Модель была представлена высокой комиссии. Все неверящие в успех самолично смогли убедиться, что новый бомбардировщик обладает маневренностью истребителя, скоростью почти в 650 км/час и демонстрирует плавные виражи при одном работающем двигателе и зафлюгерованном винте второго двигателя.

В июле того же сорокового года началось его серийное производство. Было построено три опытных самолета, в том числе и вариант разведчика, оборудованного фотоаппаратурой.

Следующим начал использоваться вариант бомбардировщика, названный «Москито-МК5». Пилоты этих машин сначала сомневались, что аппарат из фанеры сможет противостоять самолетам противника. Но вскоре выяснилось, что «Москито» имели огромную живучесть. Фюзеляж самолета имел обшивку типа «сэндвич» — фанера-бальса-фанера с каркасом из ели.

От Пилота не стали скрывать характер груза — решили, что дозированные знания должны обострить чувство патриотизма и собственной значимости для Родины. Тем более, что Пилот ничего толком и не узнал. Сказано было, что в фюзеляже «Москито» лежат образцы лекарств, стратегических материалов и непонятных приборов, какие-то обломки и осколки, словно подобранные на месте крупной аварии, тонкие тканевые пакеты с документацией, а также подшивки узкоспециальных газет и малотиражных научных журналов. На взгляд Пилота все это не представляло особой ценности, ведь явного оружия — такого, которое необходимо советским войскам на западе в первую очередь — среди груза не было.

Однако и в инструктаже, и в обучении Пилота особое место уделялось рассказам о чрезвычайной важности содержимого грузового отсека — результата труда многих и многих нелегалов. Были и прямые указания, как сделать так чтобы этот груз не увидели глаза непосвященного. И что надо делать, если все же увидели…

Все это разнокалиберное богатство Пилоту надлежало передать из рук в руки непосредственно встречающему — человеку Самого Главного Начальника НКВД в тыловом Куйбышеве, на пригородном военном аэродроме левого берега тихой реки Самары. После чего отдохнувшего Пилота снова перебросят на Аляску и он снова погонит очередную машину через всю страну и, если без груза, то уже с напарником. Ведь Пилот был инструктором союзников, призванным обучить «русского медведя» искусству летать на незнакомой модели.

За все время пути Пилоту так и не встретился ни один самолет. Ни попутный, ни встречный — никто из воздушных собратьев ни разу не порадовал взор, уставший от пустынного неба. Никто не развеял своим появлением на горизонте жуткое чувство абсолютного и фатального одиночества.

Пару раз Пилот замечал впереди по курсу похожие на самолет точки и даже прибавлял скорость, чуть менял курс. Но всегда это оказывалось одним и тем же — фантомами. Глаза, обманутые постоянным ожиданием признаков цивилизации, услужливо показывали то, что так хотелось увидеть.

Летчик взглянул на наручные часы. Еще немного, и ему надо будет пристально осматривать земную поверхность в поисках ориентира — места очередной посадки, так называемого «подскока». Кроме засекреченного груза он, как деревенский почтальон, вез собранные по дороге посылки. На этих самых площадках полученные.

Когда Пилот, окончательно доведенный до бешенства подготовкой, несовершенными полетными картами-пародиями, прямо спросил своего таинственного инструктора на специальном полигоне, расположенным между Заливом Креста и поселком Анадырь о том, как же все-таки ему исхитриться и найти среди бескрайних просторов очередные площадки «подскока», тот спокойно ответил, что «Москито» будет лететь по самым точным и древним ориентирам. По… дымам! Пилот усмехнулся, вспомнив, как он тогда оторопел в первый момент и даже сказал инструктору, что все это напоминает ему игру в индейцев. И даже пошутил, мол, отличается ли система сигнализации у североамериканских чилкутов от методики местных племен. Инструктор тоже обладал чувством юмора, правда очень специфичным, и сказал, что у местных племен будут те ориентиры, которые нужны… НКВД! Мол, племена здесь очень послушные. И предложил нанести на карту контрольные «индейские» точки.

Пилот окончательно понял его юмор только тогда, когда приземлился на первый после Анадыри «аэродром» подскока, заметив густой черный шлейф дыма, породивший приличных размеров грязную тучу, что нагло вторгалась в голубую чистоту северного неба.

Аэродромом эту площадку мог назвать только человек с очень буйной фантазией. Скорее — стоянка каких-то древних охотников. Правда, взлетно-посадочная полоса была неплохая — специальная составная сетка-решетка из железа, заботливо разложенная на относительно ровной поверхности. И еще — ровный штабель черных бочек под дощатым навесом. Один-единственный бревенчатый домик на краю большой выжженной поляны. На крыше хибары мерно колыхались невысокий прутик антенны и дряблый флаг, когда-то имевший гордый красный цвет. Встречать его вышли два человека. Больше Пилот не увидел никого, чему очень удивился.

С одной стороны эту площадку окаймляли редкие березки, с другой — берег довольно большого озера, покрытого мелкой рябью злых холодных волн. Из-за них поверхность воды казалась выше уровня берега — вот-вот перельется и затопит все вокруг!

Он посчитал бочки в штабеле и быстро выяснил, что здесь, на этом таинственном аэродроме, если и есть горючее, то только для его самолета. Неужели «они» сделали эту площадку только для того, чтобы заполнить сухие баки диковинного «Москито»?

И еще одна загадка. Когда он делал традиционный круг перед заходом на посадку, то обратил внимание, что рядом не было ни одной мало-мальски судоходной реки. Любая трасса любого перегона всегда держалась на воде, потому что все топливо, оборудование и оснащение доставлялись из Америки и российского материка водой. Морские суда шли через Северный Ледовитый океан к устьям великих сибирских рек. Там все это добро перегружали на баржи и тащили вверх по течению — доставляли до мест назначения. Но реки рядом не было. Значит, их забрасывали сюда самолетом?

Но как? Ведь полосы еще не было!

Заправляли его молча. И заправляли не те люди, которые вышли к «Москито», когда он удачно завершил пробег, напоминавший манипуляции канатоходца, и остановил двигатели. С ним вежливо, но холодно поздоровались, предложили показать документы. «Спасибо, годится…» — а затем увели в жарко натопленную избу. Там, все время пребывания на этом «аэродроме», щедро поили Пилота вкусным, но непривычным его языку и желудку чаем с экзотическим вкусом. Очень крепким, с запахом вот этих самых (как вскоре выяснилось), чуть не под колесами «Москито» растущих, неприхотливых северных растений. После у Пилота долго колотилось взбудораженное этим необычным стимулятором сердце.

Все происходило в тягостном молчании. Работать с самолетом сами обитатели избы и не собирались. Заправляли самолет три странного вида личности, которых назвать людьми Пилот бы не решился. На них не было армейской формы, как на командирах. Вообще никакой одежды не было — только жуткие лохмотья. Эта тройка людей-привидений появилась как-то неожиданно, словно из-под земли. Позже Пилот узнал, что действительно — из-под земли. Точнее, из не замеченной поначалу землянки, более похожей на погреб.

Повинуясь одному крику-команде человека в форме войск НКВД, привидения тяжело подкатывали черные бочки к самолету, готовили ручной насос и расправляли шланги. Пилот хотел пойти к ним — руководить заправкой, но старший, в звании старлея, спокойно сказал ему, что подчиненные прекрасно знают, что им, сволочам, делать, а наблюдать можно и из окна. Пилот устало согласился, но все равно немного нервничал, пока не убедился — офицер не соврал.

Привидения передвигались как им и положено — эфемерно, как-то растерянно, что ли. Даже обреченно. Но свое дело, надо заметить, знали неплохо.

Тогда Пилот постеснялся спросить своих временных хозяев, кто такие эти люди, как сюда доставляется бензин и как же они все тут выживают?

Или побоялся спросить.

Глаза у начальников, а особенно у лейтенанта, были прозрачные и безжалостные. И еще в них была холодная ненависть. Ненависть именно к нему, случайному летчику на случайном самолете.

В пропахшей шерстью и копотью избушке ярко горела большая печь, прогревая воздух до густой непривычной жары. В комнате стояли стол, нары и два больших шкафа-сейфа. На стене, рядом с портретом Сталина, висели автоматы ППШ (их Пилот узнал по учебникам-инструкциям) и двуствольное охотничье ружье. Плюнув на неуместные догадки и сомнения, он потратил время на плотный обед, состоящий из огромной миски разварного оленьего мяса, сдобренного какими-то пряностями и травами, — блюдо, ему не знакомое, но чрезвычайно вкусное и сытное. Ночевки ему никто не предлагал, да он и не согласился бы.

Разговора на этой «площадке подскока» не получилось. Единственное, что Пилот себе позволил — спросить, как им удается получить такой густой черный дым. На что ему снисходительно ответили, что жгут старые резиновые покрышки. Спросить, откуда здесь взялись шины, летчик не решился, и одной тайной стало больше. Хотя определенные, но еще неясные догадки уже блуждали в его голове.

Они окрепли и почти сформировались, когда странная аэродромная обслуга закончила все работы по заправке и уныло выстроилась в своих лохмотьях на продувном ветру, возле полосатого камуфлированного фюзеляжа «Москито». Старлей выглянул и рявкнул еще одну короткуюкоманду, усилив ее отборным матом. Мат понял и Пилот. Вся группа быстро потрусила к кустам и скрылась, как показалось Пилоту, прямо в холодном болоте. В избу их не пустили. Вот так.

Старший нехотя пригласил Пилота к самолету — принять работу, так сказать. Летчик очень внимательно осмотрел машину, особенно — заправочные люки и крышки, сел в кабину и включил датчики. На этой модели уже начали применять усложненные схемы сигнализации и диагностики. Все было в полном порядке — вопросов и замечаний к персоналу у него не возникло. Пилот хотел одного — побыстрее поднять свою привычно уютную машину в воздух и оказаться как можно дальше от этих странных и страшных людей.

Последнее, чем он все-таки поинтересовался, была следующая на его маршруте «точка» — какая там площадка и дополнительные ориентиры? На это ему было сказано, что командиры ничего не знают о своих соседях и понятия не имеют, что там творится.

У этих людей нет даже системы взаимооповещения!

Пилот удивился и ужаснулся.

«А если они не смогут вовремя дать черный дым? Ну, там эти дрова-колеса закончатся»?.. Должны же быть дополнительные ориентиры! «А даже если закончатся, — сказали ему, — черный дым все равно будет…» Потом ему вручили обшитый и опломбированный мешочек.

От земли он оторвался с чувством глубокого облегчения. Впервые за свою летную практику Пилот уходил от взлетной полосы, как от зараженного чумой места. Его не оставляло ощущение, что он прикоснулся к чему-то мерзкому, страшному, лежащему вне поля общепринятой человеческой морали. Он летел и думал, сопоставляя факты, анализируя увиденное и услышанное еще там, в тесной душной комнате летной гостиницы Уэлькаля и на базе в Фербенксе, по ту сторону пролива, где находился для предварительного знакомства с машиной.

Когда Пилот обнаружил следующий дымовой сигнал, на этот раз находящийся почти рядом с соответствующей отметкой на карте, он уже был внутренне готов увидеть еще более удручающую картину. Но понял, что ошибся, когда, кроме дымовой подсказки, неожиданно ожил эфир и ему услужливо помогли зайти на посадку.

На этот раз площадка уютно раскинулась среди довольно густого смешанного леса — широкого языка лесотундры, довольно далеко уходящего на север. Здешняя местность выглядела более приветливой, как и хозяева площадки.

Начальников было целых четверо, а сам аэродром почти соответствовал своему названию. Полоса не новая, но ухоженная. Рядом — река. По обилию пустых бочек было ясно, что «точка» работает давно.

Старшим был веселый толстый капитан, тоже из войск НКВД. Вопросов гостя не дожидался, а рассказывал сам — много и охотно. Вся «палубная команда» (когда капитан применил этот термин, Пилот сделал вывод, что его собеседник когда-то служил на флоте) состояла из зэков. Эти несчастные делали здесь все возможное и невозможное.

Выслушав короткий рассказ Пилота о посадке у восточных соседей, капитан долго смеялся и пояснил, что те — «восточники» — появились, наверное, недавно и еще не обжились. «Аэродромы подскока» часто меняют место. То полоса начнет проваливаться в болото, то просто место неудачное. Тогда высшее начальство прислушивается к мнению летунов, которые смогли дотянуть до места назначения. Он так и сказал: «…смогли дотянуть…»

Да, они жгут резину. Где берут? Вот эти зэки и доставляют — и бензин, и покрышки. Ему капитану, повезло — место здесь очень даже удачное. Настолько, что собираются делать постоянный аэродром. Плюс, река рядом — баржу можно, если что, загнать. Схема доставки не сложная и не особенно хлопотная. Не то что у других! Без реки плохо — расход зэков получается большой… Мрут, конечно, но что поделать…

Этим «восточникам», видно, не повезло. На таких вот неблагополучных точках (капитан небрежно махнул рукой на восток) и случается всякая ерунда. Иногда все люди пропадают, неизвестно куда… Перережут друг друга или с ума сойдут. Тут же капитан дружески посоветовал внимательно наблюдать после посадки за персоналом «аэродрома» и никогда не выходить из машины без оружия.

Пилот слушал его веселую трескотню и холодел душой. Он, конечно, слышал у себя, в Америке, всякое про современный Советский Союз. В том числе — и про гигантские концентрационные лагеря, разбросанные волей Сталина по огромным северным просторам. Будучи русским, Пилот очень внимательно следил за событиями последних лет, происходящих на исторической родине. Но к такому — был не готов. Представил, как однообразно и привычно страшно течет жизнь (если это слово применимо вообще) в этих крохотных островках-тюрьмах, где все зависит только от воли и настроения того самого старлея с холодными глазами…

Пилот расспрашивал и расспрашивал, справедливо рассудив, что подобных, «благополучных» площадок ему не много встретится на тяжелом и опасном перелете.

Рация? Это — не у всех. Точнее — не у всех работает. Ему, капитану, повезло — есть тут такой, зэк-радист. Большой специалист. Говорит, даже изобретатель-рационализатор, правительственные награды имел! Поэтому-то связь всегда в полном порядке. Единственный минус — плохо с аккумуляторами, поэтому в эфир выходят, когда надо сообщить о проблемах.

Капитан рассказывал Пилоту, что на «точку» заходят местные аборигены — якуты и юкагиры — поделиться сплетнями да поклянчить патроны… У него с ними хорошие отношения и юкагиры даже помогли ему поймать беглого зэка, который сдуру решил, что здесь ему жить слишком тяжело. Правда, местный молодой охотник перестарался и принес капитану только отрезанную голову несчастного. Но начальник не стал ругаться и говорить ему, что этого делать не нужно — он знал, что в южных факториях местным жителям говорят совершенно обратное. Но эту голову похоронили по-человечески — капитан не ссорился даже с зэками. Ему ни к чему враги, даже слабые.

Капитан жил здесь давно и знал многое. О «восточниках» ему рассказывали пилоты. Немножко знает и о «западниках» — охотники рассказывали ему о них. Судя по всему, там тоже все идет нормально, капитан передает им записки-приветствия, а один раз даже случайно вышли в эфир одновременно и немного поболтали. А вот на востоке… За год там меняется третья группа, если судить по описаниям летчиков. Несчастливое место, видать… Может, мрут от болезней, а может — режут глотки от нервов и тоски. Инспекций-проверок почти не бывает. Лишь тогда, когда число не долетевших до места назначения самолетов начинает зашкаливать за какую-то штабную установленную норму. Прилетает команда начальников из управления — опрашивать, журить. Но никто никого не наказывает. Порыбачат, постреляют — и домой… Само пребывание здесь уже и есть наказание. Как с ним и вышло — у капитана ушли в побег трое зэков, когда он еще был заместителем начальника охраны большого лагеря.

Ну, ушли и ушли! Куда они денутся? Но среди сбежавших попался один иностранец, какой-то Рауль, скандинав что ли, мать его… Начальство перетасовало весь командный состав лагеря. Начлага увезли в Москву, а начохраны просто и без проволочек расстреляли на месте. Беглецов быстро поймали юкагиры, получив обещанный чай и спирт. Всех, кроме иностранца! И хотя все лагерные спецы в один голос утверждали, что у одного человека, да еще иноземца, шансов на спасение нет никаких, пострадали многие. Он, капитан, отделался вот таким «легким испугом». Здесь показал себя неплохо, его заметили и хвалят. Да он и сам не торопился назад, в цивилизацию, справедливо рассудив (так ему, во всяком случае, казалось), что правильнее всего суровое время военных лет переждать здесь — благо у него никаких иностранцев Раулей, естественно, не могло быть в принципе. Так он и властвовал тут, на этой важной для страны точке — посреди безлюдной лесотундры Северной Якутии.

Пилот впитывал новые знания жадно, а усваивал их — накрепко. Путь впереди предстоял длинный и сложный и все эти мимолетные сведения вполне могли ему пригодиться. При определенных обстоятельствах. Особенно — совет капитана насчет оружия…

Никто из этих страшных наземных «специалистов по управлению воздушным движением» не знал о задачах перелетов (точнее — не о всех задачах), а уж тем более — о характере и назначении грузов, медленно и неуверенно плывущих (с их и божьей помощью) в стылом небе Севера. Но о чем-то догадывались, наверняка. Не глуп человек…

— А часто тут пропадают самолеты?

Капитан прекратил улыбаться, думал, как ответить. Он и не знает толком — ему ведь не сообщают. Разве что иногда приходит по радио целевой запрос. По каким-либо необычным машинам — «Либерейтор» или «Суперфортресс».

— Неужели и такие бывают?

— Да, я видел и «Каталины», и «Вентуру», и «Гарпун»! — солидно ответствовал бывалый капитан. — А вот если «Аэрокобра» или «Киттихаук» где-нибудь зароется — так их ни разу и не запрашивали.

Часто ли пропадают? Земля слухом полнится, да он и сам наблюдения имеет. Вообще-то — если не страшно услышать — частенько. Правда, в основном, истребители. Как они только летят на такие расстояния! Парни молодые, неопытные, самонадеянные — все такие! Бьются, чего там… А ищут или нет, про это ему неизвестно. Да и как их искать? И где?

Разговор закончился как-то сам собой. Эта площадка была для Пилота точкой обязательного донесения — ТОД — и он отправил зашифрованный сигнал: «Все в порядке». Только после этого он смог нормально отдохнуть.

Пилот с неохотой покинул гостеприимного хозяина чудесной спокойной площадки. Кто знает, будет ли дальше так благостно…

Теперь он начал внимательно вглядываться с высоты в подозрительные пятна на земле. Искал след пожара, ровную линию — «прочес» в пятнах перелесков, прорубленный винтами и крыльями падающей машины.

Один раз он увидел похожий след и был почти уверен, что не ошибся. Пилот рассказал об этом на следующем «подскоке», но энтузиазма своим сообщением ни у кого не вызвал. Видимо, таких рассказов за все время ленд-лизовых перелетов-перегонов тут наслушались сполна. Очередной командир, еще не окончательно потерявший остатки сердоболия, лишь пообещал попросить эвенков, если те появятся в ближайшее время, проведать указанное место. Если захотят отклониться ради разбитого самолета от привычных вековых путей-дорог. Вот такие экстренные меры.

Пилот понимал, что потери неизбежны — при подобной схеме доставки неприспособленных для марш-бросков легких самолетов. Эти потери, наверняка, безжалостно запланированы. Каждый пятый, или шестой летчик. Точно знали только «наверху».

Профессионалы-американцы, в совершенстве знавшие свою технику, гнали машины только до Чукотки, на советскую территорию путь им был заказан. Дальше машины передавались другим экипажам. Это были молодые парни, только что закончившие ускоренные курсы летных училищ и готовые летать на чем угодно и куда угодно — лишь бы взять в руки вожделенный штурвал настоящего боевого самолета! Выходит, что получавший свой истребитель на Чукотке был тоже «запланирован», то есть приговорен к смерти…

Истребители, в отличие от братьев-бомбардировщиков не имеющие навигационных приборов на дальних перелетах, летели знаменитым журавлиным клином; за вожаком — бомбардировщиком. Иногда еще один бомбардировщик летел замыкающим, но чаще его не было. Тогда, для наружного наблюдения за строем с одной стороны летел командир эскадрильи, а с другой — его зам. Экипажи бомбардировщиков называли летчиков-истребителей «смертничками»…

Пилота возмущало такое положение дел, но шла война, фронтам нужны были истребители и, в конце концов, все знали на что идут.

Радужные круги винтов взбивали ледяной прозрачный воздух, гнали обтекаемый корпус «Москито» вперед. Пилот вставил в планшет новую полетную карту — оставив справа Анабарские горы, он подлетал к каменному массиву северной части Среднесибирского плоскогорья. Впереди лежало плато Путорана.

Предстоял последний «подскок» — перед перелетом до следующей ТОД, уже в Норильске. Все следующие по маршруту ТОД были нормальными аэропортами. Осознание того, что впереди посадка в относительно обжитом месте, грело сердце. Согласно инструктажа, на аэродроме «Нежданный» Пилота должен был встретить человек, обеспечивающий секретность, безопасность, а главное — полноценный отдых уставшего спецлетчика. Этот сугубо технический работник ничего, кроме узко поставленной задачи «встретить, обслужить, замаскировать, проводить», не знал, но именно благодаря ей жил в лагере-комбинате относительно вольготно.

Карты для нового отрезка пути были несравненно точнее и подробнее. Окрестности стратегического объекта цветной металлургии явно исследовались для нужд военных и геологов, и неплохо. Даже изогоны — совсем свежей эпохи.

Чуть слева по курсу к небу поднимался тонкий шлейф уже привычного черного дыма. Это временный ориентир. Кроме места расположения взлетно-посадочной полосы, показывал и то, что ветра у земли практически нет. Очень хорошо. Боковой снос при заходе на узкую сетчатую ленту-решетку — серьезное препятствие.

После сладостных мечтаний о настоящем, цивилизованном аэродроме болотистое место последнего перед Норильском «подскока» Пилоту заранее не нравилось. Он даже прикинул, сможет ли его «Москито» дотянуть до Норильска без дозаправки? И даже хотел рискнуть. И почти решился. Но летная дисциплина все-таки перевесила молодой авантюризм, и летчик выпустил шасси, начал снижаться — быстро, уверенно, без предварительного облета.

Побыстрее начать и закончить неприятную (опять заранее, процедуру заправки и неизбежного общения с аборигенами!

Сноса действительно не было, а земля казалась сухой. Пилот мягко, без «козла», опустил машину прямо возле пустых белых бочек, обозначавших начало посадочной полосы. Сбросил обороты двигателей и начал торможение, одновременно стараясь не скатить машину на мягкий грунт. «Москито» развернулся в конечной точке пробега и замер.

Уставший летчик опустил на мгновение голову, отстегивая ремни, а когда поднял, увидел двух людей в форме, идущих к нему. Пилот не торопясь вылез из кабины и теперь стоял, расправляя глубокие складки летного комбинезона и оглядываясь по сторонам.

Обстановка — стандарт. Все то же, что и везде. И все-таки, что-то ему определенно не нравилось… Может — выбитые стекла в хижине-балке? Пилот всмотрелся еще раз, и… не увидел обязательного символа безраздельной власти НКВД — выцветшего красного флага. Он сплюнул в желтую траву и тоскливо подумал, что надо было лететь напрямую.

Встречающие подошли уже достаточно близко и он смог разглядеть их. Это были не офицеры! Многолетняя строевая служба накладывает неизгладимый отпечаток на лицо и походку человека. Лицо человека, облеченного пусть маленькой, но властью. А у этих походка была неуверенная, опасливая, походка людей, привыкших к неожиданному удару. «Хозяйскому удару — плеткой…» — мелькнула рожденная моментом озарения мысль, и Пилот сразу все понял! Это были зэки… Заключенные, переодетые в офицерскую форму. А где же бывшие владельцы этих кителей? А флаг? И окно разбито, скорее всего, в последней, кровавой драке.

Что-то страшное произошло на этой площадке, и теперь эти переодетые в чужое люди ждали очередной самолет. Не ушли в тайгу, не спрятались в ближайших горных ущельях. Зэки ждали его!

Пилот почувствовал, как адреналин горячей волной ворвался в сердце и оно, только что замороженное в лед паникой, мощно сжалось, посылая обогащенную кровь в голову. Тело моментально вышло из оцепенения и начало действовать.

Правая рука метнулась за пазуху, к кобуре. Рванула широкую медную «молнию» застежки и вынесла на уровень груди тяжелый «Кольт». После памятного разговора с веселым капитаном на последней ТОД Пилот уже не выходил из самолета без этого достаточно громоздкого, но как сейчас выяснилось, чрезвычайно нужного предмета. Он быстро дослал патрон и только тогда посмотрел на встречающих.

Они подошли уже довольно близко, метров на десять, и разделившись, настороженно остановились по обеим сторонам от него. Хотя, нет! Мелкими, незаметными движениями, они подбирались все ближе и ближе!

Пилот с благодарностью вспомнил наставления веселого капитана.

Эти двое не были идиотами. Сообразив, что маскарад не дал им тактического преимущества, они сходу поменяли сценарий — наверное, готовились и к такому повороту событий.

Тот, что стоял справа, высокий человек неопределенных лет с узким морщинистым лицом в оспинах, распевно произнес:

— Ну что ты, летунок, разволновался! Мы же не звери. Тут нас чуть не забили до смерти, еле убереглись. А теперь еще ты в живот волыну целишь, — он поднял обе руки повыше, но не сдаваясь, а призывая этим жестом Пилота к спокойствию. — Давай, ты нас послушаешь, а потом уж и решим, как тут нам быть, что поделывать…

— Говори быстро, — Пилот повел стволом пистолета вверх. — Где все офицеры?

— Там… Связали их, фуфлыжников, чтоб не брыкались… — сказал тот же. Руки его легко двигались, не давая Пилоту отвести взгляд.

— Ты не про них сейчас думку думай, ты на Сабитку посмотри…

Только сейчас Пилот глянул налево и пожалел, что сделал это поздно. Второй зэк, невысокий, похожий на башкира крепыш страшновато улыбался, показывая гнилые редкие зубы. В его глазах кипело бешенство психически больного человека, совершенно не боящегося смерти. Левая рука грязным большим пальцем демонстративно показывала на дыру свежего пулевого отверстия в нагрудном кармане кителя. Вот тебе и «связали мы их»… Но хуже всего было то, что в правой руке зэка-убийцы, прижатой к боку, блестел завораживающий вороненый металл готового к выстрелу револьвера!

В ту же секунду Пилот переместил кольт влево, целясь в голову этого жуткого Сабитки, и почувствовал, как неудобно держать руку с пистолетом таким образом — его противники правильно рассчитали, как расположиться для огневога контакта. Пилот же не был опытным стрелком-коммандос. Передвинуться в сторону или переложить пистолет в другую руку ему не пришло в голову. Он был просто отличный летчик и никогда не учился стрелять в человека с близкого расстояния.

Шорох справа оторвал на мгновение его глаза. Оказалось, высокий тоже достал оружие. Как и где он прятал до этого момента двуствольное ружье, Пилот так и не смог понять. А тот осторожно опустил ствол вниз и тем же напевом продолжил:

— Все-таки, давай поговорим… Дело-то, летунок, сопливое! Загрузишь нас двоих в свой трюм, или как это там у вас называется — отсек, и увезешь отсюда. А неподалеку от Енисея-батюшки высадишь. Самолет у тебя, хоть и не маленький, а юркий, как воробышек, я видел… Такой орленок где хочешь приземлится! А мы тебя не обидим, ты не бойся… Лети себе дальше, сокол ты наш сталинский! — и настойчиво повторил, скомкав и без того жеваное лицо в гримасу-улыбку: — Да не бойся же ты!

Пилот почувствовал, как дрожат колени — от страха и напряжения. Он на какие-то секунды полностью подчинился отчаянию и тупо глядел на зияющий зрачок ствола в обрамлении камор барабана. Пустых камор! Эта сволочь держит его в страхе незаряженным револьвером!

Больше он не думал и секунды. Страх исчез, уступив место стыду и ярости. Кольт резко ударил сильной отдачей в руку, и Пилот увидел, как пуля сорок пятого калибра попала в голову крепыша и отбросила его на траву. Второй выстрел! Эта пошла вниз — в уже упавшее тело.

Завертелся в воздухе револьвер-обманщик, поднятый ударом тупой двенадцатиграммовой пули. И сразу третий выстрел — в сторону длинного. Тот попытался передернуть затвор ружья, очевидно, давшего осечку, и быстро, передвигаясь зигзагом, побежал к домику. Пилот сделал по нему подряд три выстрела, но, похоже, неудачно.

Устало опустил горячий ствол. Ноги больше не дрожали, но двигаться он не мог еще несколько долгих секунд. Мысли возвращались медленно и были не радостными. Эти мерзкие люди собирались захватить его самолет! Еще чуть-чуть, и весь бесценный груз «Москито» попал бы в руки одичавших придурков, ни в коей мере не понявших бы его огромной ценности для Родины!

А заправка? На тех остатках топлива, что плескались на дне топливных баков после посадки, до Норильска ему уже не долететь… Значит, придется заправляться здесь.

Из домика никто не появлялся. А там — главная проблема. Если ее не решить, заправка будет невозможна.

Пилот медленно пошел к зданию, по дуге обходя сектор возможного обстрела — подальше от единственного окна. Он достал из внутреннего кармана две запасные обоймы. Быстро кивая головой сам себе, подсчитал произведенные выстрелы и выяснил, что в стволе кольта есть еще один патрон. На мгновение задумался, а затем прицельно выстрелил в хлипкую дверь — пусть длинный прижмется к грязному полу и не вздумает высовываться!

Он перезарядил пистолет и подошел к углу дома. Тактический замысел был предельно прост. Совершенно точно и правильно применить инструкции подготовивших его людей. Крадучись подошел к разбитому окошку и прислушался. Хриплое тяжелое дыхание больного человека. Представил, как этот «сморщенный» зэк ждет его появления, ждет затаясь, с огромным, остро наточенным ножом или даже с двустволкой.

Нет, с пистолетом соваться туда было просто опасно. Пилот переложил никелированный кольт в левую руку и вытащил свое «тяжелое вооружение», припасенное на особый случай. Вот он и представился.

Аккуратная граната «Бино» напоминала маленькое зеленое яблочко. С первого взгляда — детская игрушка, но по уверениям инструкторов-наставников, прекрасное средство для выхода из подобных ситуаций!

Выдернув большим пальцем левой руки кольцо, он вбросил гранату в проем окна. Взорвалось глухо и совсем неэффектно. Дыма почти не было. Пилот даже недовольно подумал, что его противник может остаться невредимым.

Быстро распахнул дверь и сразу же выстрелил пару раз в темноту — наугад. Как оказалось, стрелял зря: спецграната, разработанная для Управления Стратегических Служб США мгновенно превратилась в бесчисленный рой крошечных осколков, изрешетивших все вокруг. В том числе и зэка. А он действительно ждал его там, за дверью, с этим чертовым ружьем в руках и с единственным патроном в правом стволе.

Теперь можно было заправлять «Москито».

Пилот кантовал тяжелые грязные бочки, устанавливал их поровнее, приспосабливал штуцера к толстым шлангам. Перекачать в одиночку такое количество топлива — титанический труд! Он качал и качал до изнеможения слабый ручной насос с упорством человека, старающегося как можно быстрее убраться подальше от смертельной опасности.

Мысли о том, что захвативших площадку зэков могло быть больше, чем двое, придавали сил. Да и расчетная дальность предстоящего перелета до Норильска не требовала полной заправки бака.

Наконец, все было закончено. Пилот потерял еще немного времени, устраиваясь в кресле и поправляя лямки парашютной системы. Привычные запахи уютной кабины успокаивали. Он запустил двигатели для прогрева, привычно попробовал их работу на различных режимах. Глянул на системы, приборы, работу механизации крыла. Все было нормально и можно взлетать. «Москито» осторожно начал пристраиваться на середину полосы.

Пилот добавил оборотов и в последний раз выглянул в правую форточку, с ненавистью посмотрел на уничтоженную базу площадки. И вдруг заметил, что на расстоянии метров трехсот от взлетной полосы два человека, только что вышедшие из леса, бросили на землю красную тушу оленя и побежали к самолету. Пилот снова достал пистолет и не целясь, выпустил в их сторону весь остаток обоймы, заставив лечь мордами вниз — прямо в маленькое болотистое озерцо. Хватит с него пальбы! Решительно отжал сектор газа и отпустил тормоза. «Москито» резво побежал по сетке полосы, дробно постукивая колесами на стыках. Пилот еще успел увидеть, как один из бегущих поднимает винтовку, и оторвал машину от земли, быстро набирая спасительную высоту. Убрал шасси и начал выполнять пологий левый разворот — на запад.

Впереди мерцали снежниками горы Путоран. Пилот достал карту. Всего-навсего полтора часа полета — и он будет наслаждаться теплом и уютом специальной гостиницы для летного состава. На карте среди гигантского горного массива, окрашенного переливами коричневого цвета, яркой синей краской хвастались заманчивые пятна озер. Он хорошо представлял себе, что это такое — нагляделся подобного в Британской Колумбии. Ему безумно захотелось прекратить этот кошмарный перелет, остановиться здесь, отдохнуть среди этих красот, порыбачить в тишине ущелий! Вот бы нелетную погоду, да на недельку! Уговорить встречающего — наверняка тот знает места хороших рыбалок. Мечта!

От радужных мыслей его отвлек самый неприятный для человека летающего звук — левый двигатель простужено зачихал. Ему тотчас ответил правый — еще более громко и настойчиво. Пилот глянул на указатель расхода топлива и обмер… Баки «Москито» были практически пусты и сейчас топливный насос выбирал некачественное, загрязненное горючее почти с самого дна!

Значит в него все-таки попали!

Этот последний зэк, этот, чудом выживший в лагерях скот, умудрился продырявить топливную емкость!

Поставив механику на плавный набор высоты, он достал из-под сиденья планшет и еще раз, но уже по-другому, с особой, нервной внимательностью стал рассматривать карту.

«Вот теперь ты, летчик, точно порыбачишь…» — пронеслось в голове, как будто кто-то другой язвил над мечтами неудачника.

Впереди, прямо по курсу «Москито», извилистой змейкой разрезала Путоранские скалы зеленая долина — каньон реки Аян. Никакого другого места для потенциальной посадки не было.

Пилот быстро выровнял машину, мысленно прикидывая глиссаду снижения. Шасси он выпустил заранее: летчик специального назначения не собирался садиться на брюхо — прежде всего нужно сохранить ценный груз. Собственно, без этого груза его жизнь не стоила ничего…

Правый двигатель уже заглох и самолет ощутимо «уводило». Высота быстро падала. Но «Москито», конструктивно обладающий прекрасными летными качествами и маневренностью истребителя, давал ему немалый шанс на спасение. Настал тот момент, когда приближающаяся земля уже не кажется огромным искусно выполненным макетом, а проявляет все зловещие признаки твердой и опасной поверхности, решившей наказать дерзкого человека, вопреки воле богов оторвавшегося от нее.

Пилот, отчаянно пытающийся в борьбе за жизнь посадить хрупкую и теперь уже совсем ненадежную машину, угрюмо посмотрел на стаю тяжелых, жирных по осени гусей, так спокойно и размеренно плывущих на фоне красноватой поверхности скал. Вот кто не имеет проблем при приземлении…

«Москито» почти в полной тишине несся по каньону. Большие крылья позволяли ему планировать как птице, и Пилот неожиданно для себя почти успокоился — он поверил своей прекрасной машине. Выглянул в форточку, высматривая место посадки. Ущелье разбегалось многочисленными тенистыми распадками. Один из них, с левой стороны, начинался большой галечной полосой, уходящей в молодой лес.

Одной секундой позже Пилот уже принял решение. Довернул машину, сразу быстро выровнял и — бросил вниз, на крошечный пляж. Изломанная линия потрескавшихся гор резко качнулась вверх.

Пилот очень старался, но на этот раз без «козла» не обошлось. «Москито», оставляя на гальке ошметки резины, два раза тяжело подпрыгнул и это спасло его от встречи с пирамидой больших валунов, лежащих прямо на пути изодранных колес. Ремни больно впились в тело, летчика болтало в кресле. Он пригнул голову к коленям и обнял ее руками. Самолет врезывался в густые березовые заросли маленького темного ущелья. Раздался грохот ломающихся крыльев и визг отлетающих в разные стороны винтов! Крылатая машина неслась через девственный лес, как огромная пятнистая секира. Стойки шасси не выдержали и подломились.

Последние метры своей одиссеи израненный «Москито» уже полз на брюхе, упрямо зарываясь в гущу удивленных березок и молодых лиственниц.

Нелепо и обидно сломать ногу. Сломать, спрыгивая на желанную землю, когда весь кошмар аварийной посадки уже позади. Впору было подумать о вмешательстве в его судьбу каких-то высших сил, старательно препятствующих выполнению самого важного в жизни задания.

Положение было отчаянное. Радиостанцию «Москито» столь жесткое приземление вывело из строя.

Разбирая разгромленный грузовой отсек, Пилот снова воспрял духом: он обнаружил маленькую диверсионную «спасительницу» — образец английского переносного радиопередатчика МС-3. Рация внешне представляла собой коричневый кожаный чемоданчик с золотистыми замками и уголками жесткости. Диверсионно-разведывательное средство связи лежало в специальном деревянном ящике, щедро набитым крупными опилками, и ничуть не пострадало от сильных толчков и сотрясений. В конце концов, именно для таких условий приземления эту радиостанцию и конструировали. Хороший чемоданчик! Залог успеха в любой операции. Наверняка, этот МС-3 спас жизни многим бойцам спецподразделений, заброшенных в тыл врага.

Теперь и Пилот добивался помощи, а по большому счету спасения у этой проверенной и надежной техники. Все уже было подсоединено и настроено. И маленькие холодные наушники с витым матерчатым шнуром, и ключ Морзе на толстой пластине, и сухие батареи, до времени покоившиеся в отсеке с надписью «Запчасти». Комплектность и исправность была полная.

Не было только связи.

Пилот который раз отправлял свой позывной на специальной частоте, крутил ручку настройки, поправлял штекер выносной антенны. Все напрасно. Проклятые горы, так понравившиеся летчику с воздуха, сейчас превратились в смертельных врагов. Высокие стены каньона не захотели пропустить его отчаянные призывы о помощи.

Устало сняв с головы молчащие наушники, Пилот с беспомощной злостью смотрел на неоновый индикатор частоты, с трудом сдерживая желание обрушить тяжелый булыжник на эту бесполезную технику. Как оказалось, радость его была преждевременной. Для того, чтобы связаться с филиалом штаба перелета в Норильске, ему требуется выбраться наверх — на высокие скалы. Но это было невозможно!

Боль в ноге, поначалу незаметная, начинала занимать место, освобожденное стремительно таящим азартом скорого спасения. Пилот медленно начал осознавать, как сложно будет остаться в живых.

Но не впал в отчаяние — его готовили и к подобному варианту развития событий. Просто нужно собраться. В обоих смыслах.

С собой он взял только набор для выживания, планшет, в котором, кроме карт, лежали описи и сопровождающие груз документы, большую оранжевую ракетницу и кольт. Поврежденную ногу он, как смог, зафиксировал ящичными дощечками. Закрытый перелом стопы. В другой ситуации — разминка для врача! Но Пилоту лечиться было нечем и некогда. Гангрена неминуема…

Выпив сразу по одной таблетке из всех подходящих, какие он нашел в маленькой аптечке, добавил пилюлю бензедрина. По уверениям инструкторов на этом «горючем» он сможет продержаться достаточно долго.

Двигаться решил вдоль реки, по карте прикинув, что должен выйти на большое и, может, обжитое озеро. Самодельный костыль позволял двигаться со скоростью быстро бегущей черепахи, но сильный наркотик-стимулятор отгонял усталость и сон.

Так он шел весь день, спотыкаясь на валунах и ломая низкий прибрежный кустарник. Огромные свирепые комары тучей следовали за раненым. Иногда их милостиво отгонял очередной порыв холодного ветра.

Через шесть часов хода, когда он завернул за первый поворот ущелья, к нему привязалась росомаха. Она зигзагами кралась по кустам и ждала, когда человек споткнется окончательно. По его походке опытный хищник давно понял, что случилась беда и есть шанс.

Пилот не знал ее коварства и умения нападать неожиданно. Но и росомаха не знала, что такое пистолет, тем более — кольт сорок пятого калибра. Поэтому, когда он поднял дрожащую руку и, придерживая ее другой, тщательно прицелился, она только замерла на большом плоском камне и — упала, сброшенная с него экспансивной пулей.

А еще через шестнадцать часов ему почти повезло. Огромный костер из трех длинных стволов тлел на берегу, распространяя по ущелью удивительно приятный дым. Рядом стояло странное сооружение — небольшая геологическая палатка, для чего-то обшитая оленьими шкурами.

Когда Пилот почти по-пластунски подполз к большому чану, полог приоткрылся и из палатки-вигвама появился человек. Еще не старый эвенк в меховых штанах и красной фланелевой рубашке. Он с трудом держался на дрожащих ногах, но руки довольно крепко держали старое ружье Бердана с обмотанным алюминиевой проволокой цевьем. Абориген не мог долго стоять. Боком, опираясь треснувшим прикладом на землю, сел на бревно, у входа.

Обессиленный Пилот, прежде чем что-либо сказать, сунул в сухой рот еще одну пилюлю бензедрина. Потом открыл матерчатый контейнер набора для выживания. Половину содержимого коробки составляли сладкие брикеты витаминизированной пасты. Хорошая высококалорийная еда. Протянул один эвенку. Тот взял, попробовал, сморщился и полез в палатку. Вытащил две длинных полосы копченого мяса.

Все происходило в полном молчании.

Хозяин кое-как доковылял до костровой подвески и водрузил над огнем большой закопченный чайник.

Раненый, несмотря ни на что, помня о строжайших инструкциях, полез в планшет и достал специальную листовку, которой правительство США заботливо снабжало всех своих военных летчиков, летавших над советской территорией. Верхнюю половину листа занимал красочный звездно-полосатый флаг. Чуть ниже, крупными буквами, лист перерезала надпись на русском: «Я — американец», а еще ниже, уже мелким шрифтом, излагалась суть документа: «Пожалуйста, сообщите сведения обо мне в американскую военную миссию в Москве». Для начала полагалось разыграть роль союзника. Неизвестно, что за человек встретится…

Эвенк охотно взял листовку, пощупал пальцами край бумаги, затем чуть надорвал уголок, оценивая качество. Потом обратил внимание на головную надпись и долго, по буквам разбирал написанное. Результат вылился в первую фразу этого необычного знакомства:

— Тебя зовут Американ? А я — Хансута!

Летчик почувствовал, как отчаяние захлестывает сердце… Этот абориген ничего не понял!

Стало ясно, что никакая конспирация сейчас не нужна, и Пилот стал сбивчиво убеждать так неудачно неграмотного Хансуту в абсолютной необходимости как можно быстрее доставить его, Пилота, в Норильск. Красноречиво рассказывал о своей значимости, о выполнении важного задания. Но в ответ услышал то, что окончательно убедило его в космическом характере собственного невезения: эвенк был болен. Он не сможет двинуться с места раньше, чем через неделю. Тогда за ним придет брат, который ушел за помощью к родственникам. А его, Пилота, нужно будет здесь лечить… Нога сильно плохая. Хансута не очень хорошо лечит, но будет стараться… А потом — придут олени и увезут его на факторию. Там есть врач, рация и изредка садится самолет…

Пилот с трудом слушал нескончаемый спокойный монолог человека тундры, с трудом схватывая смысл слов остатком сознания. Главное, к своему ужасу, он уже понял. Ему не выжить. Никак не выжить. Слишком много везения нужно для этого…

Теперь он должен сделать все для того, чтобы груз все-таки попал по назначению. Без Пилота… Но как? Эвенка никуда не пропустят в этом городе! Достал из планшета лист бумаги и химический карандаш. Глаза уже плохо видели разметку листа, но он все писал и писал по-английски записку-прощание… Координаты места падения, обстоятельства, причины…

Уже теряя сознание от грызущей тело боли и потери крови, он как можно отчетливее сказал:

— Меня будут искать. Долго. Рано или поздно найдут. Бумаги, которые лежат у меня в планшете — в этой вот сумке, отдашь человеку, которого зовут Аристарх Донатович. Или человеку от него. Больше никому не отдавай! Как услышишь человека с таким именем-отчеством — найди его. Да он сам к тебе придет… Рано или поздно… Большие начальники тебя накажут, если документы пропадут… Если сможешь, найди среди летчиков Липатова. Запомни — Липатов! Он и к вам может прилететь. У него база в Норильске. Липатову скажешь про то, что и я разбился на самолете… А больше никто не должен знать. В бумагах польза большая… И для тебя польза будет, отблагодарят… — и уже шепотом добавил: — Но, если сможешь, лучше меня вылечи…

И обессилено выпустив из руки планшет, лег на спину. Эвенк тоже понял, что этот странный человек в странной одежде скоро умрет, и не торопясь стал собирать необходимое для выверенного веками ритуала.

Глава седьмая ВОЗВРАЩЕНИЕ


Капитан по традиции привез бутылочку-другую, но, вопреки устоявшемуся обычаю, пить никто не захотел. Почти все завалились спать прямо на палубе, среди рюкзаков, и лишь несгибаемый Донцов сидел в рубке и рассказывал о происшедшем Капитану. Рассказывал не все, еще не решив, стоит ли бросать в эту кашу и его, Капитанову судьбу…

Основное, о чем он рассказывать даже не собирался, так это то, что перед самым приходом катера Квест все-таки запустил лаптоп и довольно скоро смог взломать недалекий, по его словам, код, прочитать содержимое диска.

Донцов с грустью думал, что только сейчас в полной мере ощутил всю смысловую вместимость избитого выражения «все только начинается».

В двух словах вся история выглядела как краткая эпопея загадочного человека, много лет назад представшего перед туземцем-кочевником, плохо понимавшим про тогдашние стратегические задачи воюющей страны. Смертельно раненого человека, названного старым эвенком просто Пилотом. Все было изложено в виде стенограммы.

Видимо, весь базовый материал поначалу записывался на цифровую видеокамеру — рваный и путаный рассказ старого, почти выжившего из ума эвенка, чудом дожившего до наших дней!

Некоторые, довольно объемные фрагменты видеозаписи были в цифровом формате «закатаны» на диск, вероятно для того, чтобы запечатлеть, засвидетельствовать возраст и личность рассказчика. Неведомый оператор заснял и гостей туземца, приехавших за большие деньги поглазеть на диковины Севера, а заодно и на него — чуть ли не последнего представителя древнейшего человеческого племени.

Валютный туризм! Экзотика… Скупка раритетов каменного века. Натуралистические съемки быта северных реликтов. Бешено дорогая, но и невероятно престижная охота на снежных баранов.

Основным гостем семьи старого Хансута был… недавно убиенный знакомец с Аяна, капиталист-турист, очередной несостоявшийся покоритель Таймыра.

Вот в этой неожиданной встрече с Судьбой была реализована Невероятная Случайность! Надо же было так совпасть — и современный буржуйчик из Москвы, и загадочный, не появившийся вовремя агент, принимающий спецгрузы, которому Пилот поручил передать свои документы, имели одинаковое и столь невероятно редкое сочетание имени-отчества!

Какой шок должен был испытать сам Аристарх Донатович! Сколько времени ему нужно было, чтобы осознать всю значимость свалившегося на него, как снег на голову, этого Знака Судьбы… Он просто охренел, когда понял всю важность этой информации! И какая гигантская подготовительная работа была им проделана! Это же целая история. Один бог знает, что за драмы разворачивались в процессе подготовки решающей экспедиции Аристарха Донатовича!

Именно отсюда, с рассказа у старого аборигенского очага, началась для Аристарха Донатовича история с поисками засекреченного ленд-лизовского груза, а закончилась она на ласковом берегу красивейшего озера Аян.

«Ну, ничего, другие ребята за вами придут… — с сарказмом подумал Донцов и мысленно продолжил: — Придут веселые и романтичные, живые такие, а влипнут намертво…» Решение переключиться в другой сектор поисков, забыть про призрачный Ковчег и бросить всю энергию группы в новое русло было принято практически мгновенно. Один лишь он — Андрей Донцов — тихо стонал в углу в привычном нейтралитете.

Слава Богу, все понимали, что история эта в высшей степени криминальна. Единственное, что смог сделать рассудительный Донцов, это убедить всех своих горячих друзей, что встречи предстоят неожиданные и беспокойные, а может, — и весьма кровавые…

Чтобы этого избежать, Сержанту с Игорем (при почти полной поддержке женской фракции) нужно спокойно прикинуть — сколько же нужно для таких поисков подготовленных, снаряженных должным образом и готовых на все спецназовцев… И где, интересно, их взять? А не тренироваться в забрасывании потенциального противника шапками-ушанками…

Когда Димка Квест попытался в очередной раз привычно объявить про свой, всем известный и уже надоевший пацифизм, тут же нарвался на выразительную и образную речь Сержанта (видно, давно накипело), начавшуюся так:

— Давай-ка, друг Димон, буржуй околобандитный, оставим в стороне вопрос моральных оценок таких понятий, как «война», «насилие», «оружие». Пацифизма в чистом виде не бывает — как явления заметного. Я знал всего лишь одного похожего на настоящего пацифиста и то — не вижу и не слышу много лет. Не могу утверждать, что он остался так же непоколебим… Все, что тебе преподносят под этим термином, да и ты тут в уши дуешь — сплошь и рядом представляет неприглядную кашу из твоих комплексов и банальных страхов. А сие есть продукт разнеженного воспитания и полного падения уровня твоей, Димка, пассионарности… Пацифисты…

Секунду помолчал и запальчиво продолжил:

— В любом городе можно легко раскопать в сводках УВД такую историю: молодой хлопчик, удачно закосивший от армии и рассказывающий восхищенным подругам на светском рауте — на папиной даче — в честь окончания проклятого очередного призыва о своих пацифистских убеждениях, напивается от радости до изумления и с дружками до смерти избивает по дороге домой ни в чем не повинного прохожего (как вариант — подружку, дружка)… Так, Дончак?

Андрей Донцов был согласен с Сержантом. А тот продолжал:

— По крайней мере за все последние столетия умение пацифиствовать ни одному народу на Земле не пригодилось ни разу! Наверное, такая вот социальная идеология имеет право быть, ибо мир человеческой личности бесконечно велик в своих устремлениях!

Девчонки захлопали в восхищении!

— Пусть будут и такие мужчины, — палец в сторону «разбитого» Квеста, — и какие-то гарантированные права им в белы руки! Но вопросы существования этносов (во как!) будут решать и определять не они… Народы-пацифисты, падающие в обморок привиде крови, всегда исчезали с лица земли, и это абсолютно разгромно и убедительно доказано Гумилевым и другими умными людьми типа меня… Пацифиствовать можно крохотным обустроенным странам, находящимся в окружении сильных, но уставших соседей. Но тогда их начинают называть каким-то собирательно-ругательным названием Бенилюкс… Похоже на унисекс?

Тут можно было поспорить, но Донцов, как всегда, не захотел. Эта тема была не просто коньком, а прямо-таки боевым слоном Сержанта, и затевать с ним такие диспуты если и был резон, то только в спокойной обстановке и с двумя ящиками хорошего пива.

Вообще чувствовалось, что боевое крещение группы (на беду!) уже состоялось… Мужчины-победители. И у мужчин было моральное право немножко помахать после драки кулаками. И детская уверенность в императив — мы сможем!

И список. Список секретного груза, находящегося на борту затерянного где-то в ущельях Путоран «Москито».

А координаты? Примерный район поиска был ясен, при определенных умственных затратах можно приблизиться к месту падения довольно точно. Но абсолютно точные координаты находились далече, на резервном диске, оставленном на сохранение у какой-то женщины в славном российском городе Сочи…

Эх, хорошо сейчас там!

Обратная поездка походила на бегство. Погода была сумрачная, уже по-осеннему неприветливая. Мелкие частые волны, рожденные редким в этом месте западным ветром заставляли корпус катера мерно, с противной стабильностью вздрагивать от ударов. Противные холодные брызги захлестывали палубу с двух сторон. По мере приближения к горе Куранах ветер все больше стихал, а после поворота к турбазе поверхность озера почти совсем успокоилась. Место здесь было такое.

Вот вдали показались яркие строения турбазы. Катер, вместо того, что бы лечь на обычный для обратного пути курс — по диагонали через широкую часть озера, вдруг повернул направо и стал набирать скорость, чуть не выходя на глиссирование по спокойной, почти зеркальной воде. Игорь поняв, что Кэп неожиданно принял решение подойти к турбазе, поспешил в рубку, узнать, в чем дело. И Капитан, и Донцов рассматривали берег в бинокли, причем оба выглядели весьма встревоженно.

С трудом закрыв за собой тугой замок двери, Игорь быстро спросил:

— Что у нас плохого?

— Сплюнь. Что-то уже есть…

— А точнее?

Донцов ничего не ответил, а Капитан опустил бинокль и сказал:

— Катер пограничников стоит у причала… И «Индигирка» ментовская. Что-то случилось у Симагина… Ох, что-то приключилось…

В это время Донцов обернулся и добавил удивленно:

— Ребятки, а еще за ветряком у сторожки «стрекоза» стоит, их недавно для Бригады закупили. Хреново все это…

— Весь вольер хищников…

Капитан значительно присвистнул. Чего тут пояснять — произошло действительно что-то чрезвычайное, если учесть, что на турбазе собрались одновременно пограничники, милиция и вояки из Бригады Северных Егерей! Обычно «силовики» если и приезжали на турбазу, то только спаянными в ожидании предстоящего отдыха коллективами. Ехали расслабиться, так сказать в узком (или не очень), но родном кругу.

— Может, «ВИПок» какой прилетел, вот и обеспечивают… — предположил Игорь, — президент там чего-нибудь…

— А Бригада зачем? Им-то что тут делать? — возразил Донцов.

— Может, спецоперация…

Берег тем временем стремительно приближался. Люди в разномастных формах силовых структур, стоявшие группами неподалеку от домика сторожа, заметили катер Капитана. В бинокль Игорь увидел, как один из них быстро поднес к лицу руку, и тут же ожила рация в рубке катера.

— «Кайман», здесь Сорокин. Капитан, кто на борту? Подходи медленно. Если пассажиры есть, пусть выйдут на палубу — все! Если оружие — в левой руке вверх…

Пока Капитан настраивал рацию, запрос повторился:

— Кто на борту? Все на палубу!

На этот раз голос узнали уже все.

Игорь с Донцовым изумленно переглянулись. Подполковник Сорокин, командир спецназа Бригады, старый приятель Донцова, легендарный человек на Таймыре! На этой турбазе он находился, пожалуй, первый раз в своей жизни, как ни старался его вытащить сюда Донцов (пока не плюнул).

Капитан кашлянул в сторону и ответил в микрофон:

— Я «Кайман», здесь Донцов с ребятами. Все нормально…

Андрей не дал договорить, довольно бесцеремонно вырвал микрофон и продолжил:

— Костя, могу ракетницу показать, устроит? Чужих нет.

— Здорово, Дончак! И Сержант, небось, с тобой?

— Что случилось, Костя? — спросил Донцов вместо ответа.

— Сейчас увидишь… — произнес его собеседник мертвецким голосом, как будто вещал о скопище джиннов, вылезших из бутылок.

— Давай причаливай, бродяга, может, что знаешь…

Донцов не стал больше расспрашивать, тем более, что катер медленно подходил к причалу.

Первыми на борт запрыгнули два подросших щенка кавказской овчарки Найды. Облизали только что проснувшегося Сержанта, которому Игорь вкратце рассказывал суть дела. Кобелек попытался обнюхать Сержантова кота, но сразу получил когтистой лапой в уже не по-щенячьи свирепую морду и обиженно взвизгнув, соскочил с борта на пляж.

Только сейчас Игорь заметил огромную Найду, всегда весело встречавшую редкие ныне катера, а теперь горестно лежавшую возле шершавой дощатой стены берегового блокгауза, и начал смутно догадываться, в чем дело…

А на берегу творился целый парад. Или смотр родов войск. Бойцы из Бригады в темном горном камуфляже, с жуткими ножами на груди, косо подвешенными рукоятками вниз, и автоматами АН-94 «Абакан» за спиной; трое поджарых пограничников без каких-либо знаков отличия в специально бесформенных зеленых комбинезонах, сплошь обсыпанных мелкими маскировочными пятнами так, что с двух шагов не заметишь. И несколько мужчин в строгом штатском, судя по всему — хлопцы из УВД.

Все заметно оживились, когда на палубе эффектно и неожиданно появились Ленка и Фарида с живописно растрепанными волосами, в ярких малиновых анораках.

Фариду знали в лицо — она частенько выступала по телевизору. Целый образ, городская знаменитость. Ленка привлекала в принципе.

Спецназ подтянулся поближе, колеся грудью, поправляя подвески и чуть выше подворачивая рукава, демонстрируя накачанные предплечья. Не измученная постоянными физическими, и не просто, а адовыми нагрузками тактической подготовки, а потому и не так голодная до женщин милиция сдержанно кивнула головами.

Капитан и Донцов отошли в сторону вместе с Сорокиным и еще одним чином в штатском, которого не знали. Только тогда Сорокин просто, обыденно и, в то же время с плохо скрытой злостью, сказал страшные слова:

— Симагина убили. И троих моих ребят. С женами… — подполковник не выдержал и сорвался: — Суки! Порвал бы всех! Я этих ребят, как детей своих, годами ращу, бойцов из них делаю, а тут…

Но взял себя в руки сразу, профессионально. Стал рассказывать короткими рублеными фразами, не давая времени представить и оценить всю полноту кошмара, произошедшего в этом чудесном уголке природы.

Бойцы Сорокинские приехали к Олегу Григорьевичу Симагину хорошенько отдохнуть, закрепиться на денек-другой. Плановый отпуск, все закуплено, все согласовано. Видать, успели перед случившимся чуть попить-погулять. Все шло нормально. Потом прилетел вертолет Ми-8. Обычный, гражданский. Бойцы вышли посмотреть, кто такие, может, кто из знакомых… А это «гости» к Симагину.

Да и Бог с ними.

Потом услышали автоматную очередь. Минут через десять. И тут же эти сволочи ударили уже по ним. Прицельно и безжалостно. Выскочить из избы успел лишь один спецназовец, но его крепко задело. Он же по рации и сообщил о случившемся на базу гидрологов. Повезло, что гидрологи, пожилая семейная пара, именно в это время держали радиостанцию включенной.

Дальше — хлеще!

Передали информацию в город и погранцам. РЛС на Лонтокойском Камне засекла неизвестный вертолет. Но вместо того, чтобы организовать перехват, погранцы дождались момента, когда вертак сел на небольшой островок в устье Ламы, а на взлете развалили его первой же ракетой. Или поняли неправильно, или начсмены растерялся. Или захотели навсегда смыть возможный позор, что пропустили опасного нарушителя. Сейчас все инстанции разбираются. Зачем вертолет садился, пока так и не выяснили. Высаживал кого-то…

Пока все, кто можно, летели сюда, спецназовец ждал и терпел. Дождался, рассказал все и умер. Вот, собственно, и вся фактическая сторона дела.

Два вопроса прозвучали одновременно:

— Зачем ракетой-то?

— Твои были без оружия?

Вместо ответа Сорокин махнул приглашающе и пошел по дощатой тропинке в лес. Остановился и бросил сквозь зубы:

— Гафарову прихватите. Пусть сама посмотрит. Может, потом меньше в газетах понаврут.

Через две минуты ходьбы в воздухе стал ощущаться тяжелый запах гари. Группа подошла к тому, что недавно было уютной бревенчатой избушкой.

— Сожгли эти суки моих ребят одним залпом. Они же расслабленные были, — Сорокин словно оправдывал погибших спецназовцев.

Когда катер отчалил, Капитан посадил за штурвал Ленку, достал две бутылки водки, секунду подумал, спрятал их обратно в рундук, заменив на объемистую флягу со спиртом. За Симагина пили слабо разведенный спирт. Молча. Пить не хотел никто, но пили. И легко, как воду. И не пьянели. Потом все вышли проветриться на свежий воздух.

Путь близился к концу. Катер летел уже по озеру Мелкому, оставляя позади длинный бурун вспененной воды. Сержант передал сигарету Донцову и мрачно сказал в пустоту:

— Значит, диск фальшивый забрали — и концы в огонь. А возможных свидетелей и хозяина — в пепел… Крутые ребята… Следы заметают чуть не ядерной метлой!

— Торопиться нам надо, теперь уже с тропы не сойдешь, вычислят рано или поздно… — высказал невеселое соображение Донцов.

Казалось, ничего больше случиться уже не может. Есть определенная толщина у любой черной полосы. Теперь время белой. Просто по теории вероятности. Все плохое, что могло случиться, уже случилось. На этом и сошлись. Мозги уже не реагировали на негатив. Молча пошли пить-горевать дальше, решив оставить тягостные раздумья на потом.

Но они ошиблись.

Когда катер, медленно протискиваясь между плавсредствами различных типоразмеров, подошел к родному причалу, Димка Квест увидел спрятанный за длинным корпусом теплохода «Заря» белый пластиковый корпус катера. Точно такого же, что спрятали они в прибрежных зарослях озера Аян.

* * *
Откинувшись в удобном мягком сиденьи микроавтобуса, свободно положив руки на спинку переднего, Андрей Донцов тщательно старался отвлечься от всего произошедшего с ними на протяжении минувших дней. Он сосредоточился на видах, проносящихся мимо окон «Фольксвагена».

Неровный каменный абрис городских построек, обрамленный по краям дымящими трубами, появлялся на горизонте и вновь исчезал за поворотами дороги. Попутные и встречные машины, мелькание деревьев в боковых окнах, свет встречных фар. Эх, жизнь урбанская — хорошая ты вещь! Цивилизация…

Скоро движение микроавтобуса замедлилось. Дорога в этом месте вот уже который год реконструировалась. Строители расширяли полотно, и в него поспешно, но настойчиво врезались все новые и новые асфальтовые ленты боковых ответвлений-проездов.

Машины на дорогах… Как он по ним соскучился!

В попутном направлении автомобилей шло мало. Зато навстречу им мчалась плотная череда всеразличной техники — усталые горожане ехали после трудовой недели на природу. Основную массу обитателей дороги составляли владельцы и гости частных домов и коттеджей, в изобилии появившихся у придорожных озер за последние годы. Сбывались мечтательные разговоры друзей трехлетний давности. Люди обустраивались на Севере по-серьезному. «По-взрослому», как любит говорить Квест.

Много раз с самого раннего детства Донцову (как и всем северянам, любящим отдыхать в райских кущах Большого Сочи) приходилось пересекать пограничную речку Псоу, разделяющую Россию поначалу с Грузией, а потом с Абхазией. И каждый раз он испытывал с трудом сдерживаемую зависть, глядя на то, как мгновенно изменяется облик жилых построек за невидимой чертой. Когда автобус переезжал мост, полосатым знаком и легким шлагбаумом мелькал за окном тогда еще незаметный, без танков и бетонных блоков на дороге, пограничный пост. И взору представали радующие глаз своей солидностью строения — дома абхазов. Основательные, большие, многоэтажные, на века построенные мини-крепости (непременно из камня, зачастую облицованные дорогим мрамором). Уж очень резко контрастировали они с только что виденными на том (родном) берегу реки невзрачными, какими-то непрочными строениями — недолговечными хибарами или халабудами, другого слова подбирать не стоит, вечно обманутых собственной страной россиян…

Экскурсоводы, из года в год бубнили в хрипатый микрофон «Икаруса» одну и ту же (видимо, молчаливо утвержденную идеологическим отделом горкома КПСС) песню про мандариновые деньги абхазцев, употребляя интимный оборот «ну, вы же понимаете…» Причем, тут же рассказывали, что живут в тех домах большими семьями, а строят их долго и дружно, на многие годы, да из хорошего камня.

Интересно, что русские экскурсоводы разглагольствовали об этом с нотками назидательного хвастовства, просвещали дурней-северян — вот как жить надо! — будто они сами были членами абхазских семей…

Сейчас основательными домами-замками никого не удивишь. Что там Абхазия! Теперь под любой Пырловкой увидишь такие шедевры архитектуры — иному средневековому феодалу и не снились! Но все дело не в деньгах, имеющихся у населения, а во всеобщем, этнически воспитанном восприятии идеи долговечного фамильного строительства. «У нас всегда было по-другому…» — переживал про себя и вслух Андрей.

Родовые эпопеи с жилплощадью были удручающе одинаковы. Предки, едва накопив кое-какие деньги или заимев какой-то блат, второпях строили из подозрительных, порой и вовсе ящичных, дощечек домики-дачки, красили их добытой «со своей родимой стройки» масляной краской. И тут же, с радостным осознанием себя собственниками недвижимости, спешно заселялись в них, оставляя свои не менее убогие ветхие «хрущевки» своим детям…

Как правило, до момента полного становления потомков «на ноги» и ухода родителей в мир иной эти «дома» неизбежно рассыхались и разваливались на составные крупнопанельные части, из которых в лучшем случае строили гаражи. Детям приходилось все начинать заново.

Если отбросить в сторону все социальные причины такого порядка вещей (а они безусловно существуют), то главное здесь — вопрос фамильных устоев, семейных традиций.

Надо признать, что фамильное строительство на Таймыре-таки не обошлось без горцев Кавказа. Начало процессу положила семья молодых убыхов — представителей того самого реликтового народа, когда-то изгнанного в Турцию с территории современного Сочи. Глава семьи заявил, что отныне его Родина — здесь, на Таймыре! И начал строительство родовой башни в Хараелахских предгорьях, неподалеку от шоссе. Когда закончилось бурное, но глупое обсуждение этой выходки в местной прессе, выяснилось, что последователей у пионера оказалось довольно много. Причем, к Кавказу они не имели никакого отношения.

Горы, окружающие город с севера и юга, теперь стали рассматриваться не только как источник несметных богатств. Стали модными труды видных русских этнографов и, соответственно, псевдоэтнографические разговоры о возможном влиянии местного рельефа на рост территориального самосознания. Когда и эта волна болтовни схлынула, начались активные практические действия.

Поначалу скупили за бесценок бывшие турбазы и базы отдыха канувших в лету соцпредприятий, а потом и сами начали строить. Теперь стало престижно (и как оказалось — весьма удобно) иметь свой солидный дом на природе; озеро под боком и водный велосипед — обязательно.

Главный архитектор города со товарищи специально ездил в Финляндию и на Аляску. Опыта компетентная делегация, судя по всему, почерпнула немало, ибо ее скромные члены одними из первых выделили сами себе лучшие участки.

Примечательно то, что в большинстве своем владельцами этих домов были люди, совсем недавно принявшие гражданство Таймыра. Они не придерживались традиционных взглядов на образ жизни (а соответственно, и жилье) в Заполярье, смело внедряли материковский опыт — и у них вышло весьма неплохо. Как-то легко разрешились вопросы тепла и света, гаражей и подъездов к ним.

Стоило такое жилье не дешево. Сам Донцов копил деньги довольно долго и смог купить себе неплохую, но довольно скромную дачку в пятистах метрах от дороги. Правда, о комфортном житие там в зимние стужи говорить было рановато — еще работать и работать… Но вот что действительно вогнало в легкий шок его друзей — он уже вбил в землю рядом с дачей четыре железобетонные сваи под собственную родовую башню!

Хихикали, ругали, называли дурнем…

— Вот уж действительно, деньги в землю врыл…

Донцов отвечал в спорах насмешникам заученно уныло, но твердо, как лекцию читал:

— Боевые, или жилые, башни, распространенные не только на Кавказе, но и во многих европейских странах — феномен, заслуживающий самого пристального внимания. Поражающие воображение своей основательностью, строгой рациональностью, честностью идеи, они являют собой отнюдь не продукт движения человека по пути увеличения степени комфорта в повседневной жизни. Это результат поисков, раздумий и ошибок многих и многих поколений, направленных на одну цель — сохранение жизни и независимости, чести и достоинства… Чести не абстрактного и зачастую недостойного этого звания государства, но каждой конкретной личности.

Именно того, к чему просвещенный Таймыр только-только подходил. К культу семьи на своей земле…

Башни по непонятной причине входили в моду. Они импонировали северянам и на любой пьянке всегда заслуживали отдельного разговора.

Этим летом настырный Донцов уже собирался закончить крышу…

Правда, был один повод, по которому друзья не переставали его подначивать до сих пор. Дело в том, что когда Донцов только задумал затею с этим строительством, то всем сказал (а Фарида даже выпустила заметку на эту тему), что женится лишь после того, как «башня встанет на место». Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает…

Летом того же года, когда Андрей так опрометчиво высказался по поводу связи башни и женитьбы, он встретил Арину.

Они возвращались из очередного похода на таком же «Фольксвагене». Решение покинуть теплый комфортабельный салон пришло к Донцову совершенно неожиданно. Ему вдруг захотелось радикально повернуть весь сюжет обыденной поездки и выйти на первой автобусной остановке при въезде в город. С головой окунуться в атмосферу такого знакомого, привычного пейзажа — вечернего и дождливого Норильска, играющего бликами уличных фонарей на мокром асфальте.

Кроме того, рядом с этой остановкой был расположен ярко светящийся павильон круглосуточного просторного супермаркета, в котором Донцов решил купить припасов на вечер — пирожных из слоеного теста, особо желанных после смертельно надоевшей рыбы, а также приличный кусок сыра, названия которого он так и не удосужился запомнить. Ноздреватого, с черно-коричневыми вкраплениями вкусной плесени. Андрей чрезвычайно любил сей деликатесный продукт, и именно этот шедевр древней азиатской кулинарии был в последние дни путешествия воплощением всех его гастрономических мечтаний.

Наверняка, эти покупки можно было бы сделать гораздо ближе к дому, но Донцов, в силу своеобразия холостяцкой жизни, сеть городских магазинов знал плоховато и предпочел довериться привычке. Тем более, что именно сюда он постоянно приезжал шопинговать на своей БМВ.

Огромный рюкзак «Юкон» он оставил возле входа перед просторными зеркальными дверями, справедливо рассудив, что спереть его будет очень даже не просто, учитывая «неприподъемный» (это слово Донцов услышал еще во времена работы в самарском угрозыске, и оно ему очень понравилось) вес. Да и кому он нужен, такой тяжелый…

Уставшая, но вымуштрованно вежливая продавщица узнала его только через некоторое время, удивленно улыбнулась и, не задавая риторических вопросов, отвесила триста граммов вожделенного деликатеса. Традиция — великая вещь! Приятно чувствовать себя завсегдатаем… Донцов тоже вежливо оскалился, поблагодарил и, обдав продавщицу терпким запахом костра, не торопясь вышел на улицу.

На остановке стояла большая толпа людей. Андрей среди этой публики, одетой по вечерне-летнему стандарту, выглядел даже не белой вороной, а целым белым медведем, правда, полукопченым. Те из ожидающих, кто не был сгруппирован в уютные кучки идущих на вечеринки-пьянки, с интересом рассматривали колоритную фигуру в яркой тундровой одежде, вслух оценивая огромный выцветший рюкзак.

Мимо остановки шла типичная вечерняя толпа. Пятничная лихорадка. Работяги со смены шли устойчивыми компактными группками, в их взглядах и походке была целеустремленность и уверенность, что все получится как надо и скоро будет очень весело. А жены подождут. Молодежь разномастными стайками добиралась до мест постоянных тусовок. Немало туристов, рыболовов и грибников двигались в обратном направлении, к остановкам междугородного автобуса — поближе к тем местам, откуда только что приехал Донцов. Аморфные одиночки, бредущие неведомо куда, перегруженные сумками жены и матери. По-приятному редко попадались откровенно пьяные люди. Резко выпадал из предвыходной картины городской жизни контингент женщин, как говорил Квест, «вечно не приглашаемых на продолжение банкета». Эти несчастные шли максимум по две-три, унылые, но все еще на что-то надеющиеся.

Первым подошел автобус коммунальной линии. Ярко-желтый ЛАЗ специального северного исполнения являлся последним и первым материальным звеном в затеях новой Городской Думы.

Удивительно, но проект себя оправдал. Проезд на автобусах этой линии был бесплатным. Сидячих мест в нем было всего шесть, возле кабины водителя. Все остальное пространство обладало способностью поглотить огромное количество пассажиров. Точная цифра зависела от времени года и текущей моды на верхнюю одежду.

А хитрый ход в этом проекте заключался в надежде на всеобщую щедрость! Внутри салона установили несколько ящичков — небольших сейфов, в которые каждый мог при желании кинуть столько денег, сколько не жалко, В пятницу и субботу эти ящички, по слухам, прогибались под тяжестью накопившихся монет! Подвыпившие гордые мужчины, особенно если они находились в сопровождении особ женского пола, частенько проявляли спонтанно возникающие, но планируемые Гордумой, чудеса щедрости. Таким образом, каждый пассажир имел возможность в минуты душевной благости ощутить себя Крезом на минутку. Иной раз розовая пелена, павшая на глаза позднего горожанина в результате обильных возлияний, мешала различить ему достоинство национальной валюты и пожертвования оказывались просто царскими.

Впрочем, все это были только слухи — ведь проект считался социальным. Реально финансовую сторону вопроса знали немногие. Скорее всего, это были техники по обслуживанию салонов и кассиры. Хотя Донцов сам пару раз наблюдал подобные щедрые сцены. Другое дело, что автобусы коммунальной линии ходили довольно редко, а народу туда набивалось, как говорили сами водители, «под самый гидроцилиндр открывания дверей».

Донцов на автобусах ездил редко, большой привычки к этому виду транспорта не имел, но ему было без разницы, на чем проехать четыре остановки до дома. А уж от потрескавшегося бетонного козырька остановки с рекламой вечной «Кока-колы» до родного подъезда было всего метров пятьдесят.

В автобус ожидающие ринулись дружно, как на взятие Смольного. Андрей легко поднял свой рюкзак и, держа его сильными руками перед собой на весу, тараном втиснулся в уже переполненный салон. Поставив «Юкон» вплотную к задней стенке, он примостился поудобнее, стараясь никого не повредить, и стал с удовольствием осваиваться в обстановке.

Через слабые динамики автобусного салона сквозь шум и гам пробивались мелодии ранних песен некогда сверхпопулярной группы «Сплин». Мелодии выдавали с головой возраст водителя автобуса и вызывали приятные ностальгические воспоминания о моментах бурной юности у пассажиров-сверстников. У размягшего Донцова тоже.

К его правому плечу головой прижалась рыхлая огидропириченная дама, пахнувшая назойливыми турецкими духами. Она явно принадлежала к числу именно тех несчастных отверженных, кого сослуживцы и знакомые не пригласили в предвыходной вечер на продолжение пьянки.

Слева сопливил и упирался носом в дорогие кожаные ножны, висевшие на поясе Донцова, прыщавый пацаненок в вельветовой кепке.

Чуть ближе к окну стоял молодой тощий мужчина того возраста, который должен бы называться «почти зрелым»: пиджак расцветки, известной у старых автомобилистов под названием «горчичная-66», из модной до сей поры ткани (как писала в одной статье Фарида, из нее делали солдатские шинели еще для войск генерала Ермолова) спадал с острых плечиков бесформенными мятыми потеками. Мужчина был по-грустному безобидно пьян. Он уже не мог контролировать уставшие от обилии алкоголя в крови мышцы ног, стоявших ровно исключительно за счет узеньких коричневых джинсов. Бедолага крепко держался обеими руками за скользкий, отполированный сотнями рук поручень, но это не спасало. При каждом толчке перегруженного автобуса мужичок смешно приседал, начиная падать, но чудесным образом успевал в последний момент сохранить устойчивость краешком работающего на износ вестибулярного аппарата. При каждом таком «нырке» все пассажиры, кто мог это видеть, не зло хохотали.

Когда Андрею надоело смотреть на страдания бедняги, он повернулся и… увидел Ее.

Молодая шикарная женщина в сером вечернем костюме стояла перед ним, не зная, за что ухватиться в этой толчее. Светло-карие глаза посмотрели на Донцова, и тот за какую-то долю секунды напрягся, расслабился и вновь окаменел от сладкой истомы.

Короткая, нарочито небрежная стрижка пепельных волос.

Вот теперь он, Донцов, смог бы точно так же, как в свои далекие и забытые шестнадцать лет, уверенно ответить на вопрос, существует ли на свете любовь с первого взгляда.

Неведомое и никем так и неизученное поле взаимного притяжения двух совершенно незнакомых доселе людей мгновенно окутало их эфемерным силовым коконом, за пределами которого остались все звуки, запахи и толчки салона.

Возникшее рядом с ним чудесное воплощение женственности тут же добавило смятения в распахнувшуюся душу, проворковав колокольчатым голосом:

— Разрешите подержаться за вашу руку. Спасибо, — и тут же спокойно, глядя в глаза Донцова это совершенство продолжило: — Так забавно… — (Андрей, втягиваясь в глубину ее глаз, еще успел подумать, как необычно прозвучало здесь это слово) — …увидеть столь редкого для этого… — она секунду подумала, потом как-то ухитрилась покачать длинными ресницами по сторонам и решила: — …пятничного веселья мужчину. Вы как из другой жизни! Яркая одежда, рюкзак вон какой — меня вместит с головой! — она очаровательно вздохнула: — Как я вам завидую… Вы, наверное, турист? Из похода только-что? Или экспедиция?

Может быть, эта красавица чуть-чуть выпила в компании подруг, может, немного устала от обыденной серости жизни, может решила для себя что-то еще с утра, но она, так же как и он чуждая этому автобусу, неожиданно решила протянуть ему какую-то ниточку.

Почему не на такси? Такие женщины не ездят в автобусах!

Донцову мучительно захотелось ответить остроумно и складно, но слов и мыслей, подобающих моменту, он так и не нашел. Вместо этого «турист» по-мальчишечьи напружинил мускул на той руке, за которую аккуратно держалась прекрасная незнакомка. Понял, что глупит. И еще понял, что теперь все, что он будет говорить в последующее, еще неопределимое по длительности время, будет сплошь глупым и пошлым, за что он позже изругает себя последними словами.

Женщина скорее всего предугадала такую задержку реакции, мягко продолжала не спрашивать, а вспоминать; она тактично давала неуклюжему собеседнику опомниться:

— От вас чудесно пахнет чем-то забытым… Дымом, рекой… А лучше всего сказать — старой доброй туристской гитарой… — она еще раз прелестно качнула длинными ресницами, вспомнив что-то далекое и светлое.

«А еще лошадиным потом, и сырыми сельдями…» — горестно подумалось Донцову и он решил говорить без мучительных умственных исканий. Так, как получится. Квест всегда советовал в таких случаях примитивно «гнать понты» какое-то время, постепенно нащупывая нужную тональность.

Ну, и какие тут могут быть понты? Рюкзак вот есть — вонючий. Как назло, в этот, может, самый важный в его жизни момент рядом не оказалось ни блестящего БМВ, ни стильного летнего костюма в тон кузова цвета «стратосфера». Стоит он тут, грязный и дымный, как головешка, и на что-то надеется.

Так или иначе, Судьба послала ему Дар и Андрей уже реши II, что будет драться с любыми возможными помехами до последнего:

— Да мы с друзьями с озер только что приехали. Вот, домой еду… (верх красноречия! — теперь злой фальцет этого внутреннего комментария сопровождал каждую его фразу легким ударом невидимого резинового молоточка по отупевшему вдруг мозгу).

— Как здорово! Вы на Ламе были?

— Даже дальше… Ну, и там — тоже.

— А я вот так ни разу и не побывала. Всю жизнь живу в Норильске, а только восторженные разговоры про это озеро и слышу… Я вам так завидую. Говорят, там просто потрясающая природа! Так хочется съездить…

— Так в чем дело? Поехали… — просто и искренне сказал Донцов и, наверно, эта фраза решила все.

Женщина посмотрела на него уже по-другому, особо изучающе, чуть напряглась. Как говорится в Америке, за секунду решала — выходить за этого мужчину замуж или сразу кричать и призывать полицейского. Но тут же вновь потеплела взором, спросила тихо:

— Что, прямо сейчас?

— Ну зачем… Дня через три-четыре.

Наивный, но единственно правильный опыт дискотечных тусовок давних лет пробудился во взрослом мужчине. Он ему и помог. Лепи в лоб — и пусть будет, что будет. Собеседница, видимо, уже приняв отчаянное решение, продолжала удерживать инициативу в этой древней, как мир, игре:

— Простите, а Вас как зовут?

— Андрей… — Донцов смущенно выдавил собственное имя. По имени его называли крайне редко, в чем, отчасти, был виноват и он сам. Так уж повелось еще со времен его службы в роте охраны общественного порядка — Дончак или сержант Донцов. Тогда ему это очень нравилось. Звания менялись, а имя исчезало.

— Арина. И даже Родионовна! Родители девичье имя еще до моего рождения придумали — отец-то Родион… — Донцов, вместо того чтобы удивиться и порадоваться красоте, редкости, а главное — знаковости этого имени, мог думать лишь о том, что он с каждой секундой теряет свой далеко не маленький словарный запас, деградируя просто обвально.

Но самую страшную для себя, ключевую для дальнейших вариаций развития событий фразу он все же выдохнул:

— Знаете что, Арина… Я приглашаю вас в гости! Я не женатый и почти положительный… — дальше он заговорил торопливо и сбивчиво, стараясь отдалить момент ее отвергающего жеста, взгляда, слова… — Мы можем прямо сейчас позвонить дежурному по городу, и он вам подтвердит, что я… — что же это тот ей подтвердит?.. Опять — банг! — в голове отозвался очередным ударом злой ехидный молоточек. Андрей почувствовал, как у него, прошедшего огонь, воду, трубы и трубогибы мента, мелко и противно дрожат колени.

Тем временем, стоявшая вплотную к ним жертва перекиси водорода времени даром не теряла. Острое ухо чутким локатором извернулось по пеленгу такого интересного и такого перспективного для будущих сплетен разговора двух бесстыдников. Еще бы! Какой жуткий образчик гнусных современных нравов!

На свою беду соседка, пахнувшая турецкой парфюмерией, неосмотрительно взглянула на Донцова с явным неодобрением. Бешеный встречный взгляд потерявшего голову мужчины был сравним с ударом боевого лазера. Любопытствующая соседка тихо испарилась, словно переместилась, на зависть фантастам, в другое, параллельное пространство.

— Остановку-то мы еще не проехали? — услышал он вместо ответа и понял, что Бог на свете все-таки есть.

Донцов с трудом пригнувшись, глянул в окно.

— Сейчас будет моя… Наша.

Улица встретила их мелким прохладным дождем. Арина легким привычным движением руки открыла небольшой зонтик, которым попыталась укрыть и Донцова. Но тот легко вскинул рюкзак на плечи, превратившись в более чем двухметрового монстра, и длины маленькой женской руки уже не хватало.

Пустынную остановку оживлял тусклым светом типовой продуктово-мелочный павильон, смонтированный под одним козырьком, в котором Донцов экстренно решил докупить все необходимое и этой ситуации. Перечень еще нужно было вспомнить и додумать.

— А у меня и пакета нет, — зачем-то сказала Арина.

Но Донцов, уже надиктовав сонной продавщице необходимый перечень и рассчитавшись, провел руками по боковинам рюкзака — тефлоновые замки щелкнули, открыв верхний клапан «Юкона». Хоть один понт удался! Андрей присел и Арина, быстро оценив всю хитроумность приема, аккуратно сложила покупки в верхний отсек-контейнер.

Когда они дошли до ярко освещенного подъезда, женщина неожиданно остановилась и, секунду подумав, тихо рассмеялась, определившись уже окончательно:

— Мои подружки ни за что не поверят, если узнают, что я вытворила. Таких неожиданных поступков, Андрей, я не совершала лет десять!

— А я таких неожиданных женщин не встречал никогда…

Из-за закрепленного на боковой обвязке рюкзака длинного чехла со спиннингами Донцов в дверь пройти не смог и вынужден был весьма неэстетично согнуться в позе жертвы люмбаго. Женщина-швейцар, мерно жонглирующая спицами в своей клетушке на подступах к лифту, облику Донцова не удивилась. Привыкла. Но появление вместе с ним столь роскошной дамы! Спицы возмущенно замерли. Холостяк Донцов неоднократно бывал объектом тонко продуманных своднических проектов, в которых охотно участвовали и многие жительницы подъезда.

Лифт на этот раз работал. Обычно ремонтники составляли график техобслуживания так, чтобы именно в день приезда Донцова с озер дополнить впечатления измученного туриста восхождением на седьмой этаж.

Это очень, очень хороший день.

В квартиру Андрей зашел первым и, сразу сбросив рюкзак, не мешкая приложил большой палец правой руки к матовой панели настенного контроллера охранной сигнализации. Короткий проблеск зеленого глазка прокомментировал инертный голос с противным акцентом — квартира с сигнализации снята.

Однажды Донцов при высадке с катера основательно вымазал столь важный палец в древесной смоле, не придав этому никакого значения. И напрасно. По возвращении домой он упорно стучал кулаком по прибору, горевшему красным тревожным светом, пока подозрительно выглядевшего, неделю не бритого хозяина не обезвредил моментально прибывший наряд отдела охраны УВД.

— Я в душ, быстренько… Арина, ты пока оглядись, а если не лень — похозяйничай. Ну, там, холодильник, слева шкаф большой такой, бар… Я голодный, как зверь… — Андрей впервые позволил себе посмотреть и сказать чуть-чуть двояко, фривольно.

— Не волнуйся — все найду!

— Еще в кладовке…

— Все найду! — она уже смеялась.

— Да! Ты осторожнее, ножи очень острые…

— Острые ножи, Андрей, это извечная мечта любой женщины… Иди мойся. А я пока тут о тебе все вызнаю.

— Звони, конечно, — не понял Донцов, подумав, что она собирается звонить кому-то по телефону и метнулся в ванную.

Двухкомнатная квартира Донцова не сильно изменилась за последние полгода. С того самого времени, когда он сменял ее, в основном, из-за не прекращающегося давления друзей. В большом просторном зале одну стену занимал комплект домашнего кинотеатра с огромным плазменным телевизором во главе. Это чудо фирмы «Панасоник» привез другу Квест, но Донцов никогда не был киноманом и ему просто нравился сразу как-то сам собой образовавшийся интерьер. Мягкая мебель и пустой угол возле окна, куда хозяин уже второй год собирался поставить небольшой столик и компьютер. К этой технике у Донцова тоже особого пристрастия не имелось. Но теперь придется обзавестись — две недели назад, еще перед поездкой на Ламу, Донцов наконец-то внял веским доводам и уговорам (и собственному рассудку) и поступил на службу в Бригаду Северных Егерей.

Контрактом Донцову было определено служить в батальоне мотопехоты, заместителем командира по матчасти. Это обстоятельство должно вскоре существенно увеличить ежемесячно фиксируемое время фактической службы. Документации теперь будет куча, и без «компа» никак не обойтись. Но сейчас Донцову делать пока было нечего, так как БМП — боевые машины пехоты, недавно закупленные в России, еще не подошли, несмотря на самый пик осенней навигации. Тем более, что сначала в Норильск заводчане должны перегнать пробный образец, модифицированный южноуральскими мастерами под условия Крайнего Севера. Потом — испытания, доводка, переписка.

Тогда же, две недели назад, в одном из углов комнаты появился новый предмет — облитый шершавым тефлоном узкий сейф, продукт местного механического завода. Изобретатели стилизовали его то ли под шкафчик, то ли под уродливую стойку для цветов.

Дело в том, что Военизированная Бригада Республики Таймыр была организована по швейцарскому типу. Серый сейф в квартире являлся символом принадлежности хозяина к воинскому братству — оружие каждого бойца находилось у него дома, вот в таких стандартных сейфах. Штурмовая автоматическая винтовка ФАМАС, боеприпасы, штатная амуниция. Все это тщательно запертое смертоносное имущество было защищено электронной пломбировкой и произвольному извлечению, например, по прихоти хозяина — не подлежало.

В целом, на Таймыре просто переняли опыт. Трехгодовой контракт. Хорошая оплата. Ежемесячные однодневные сборы, еженедельные спецзанятия в спортзале и тире. Раз в квартал — штабные или тактические учения. Остальное время делай что хочешь. Но уж если что… Будь готов при необходимости сложить буйну голову за новую Отчизну.

И вот уже две недели Донцов состоял в боевом штате Бригады. Надо сказать, что решение это далось ему нелегко. Воевать он не любил. Но в конце концов, понял, что ему, всю жизнь посвятившему себя борьбе с всеразличной мерзостью, борьбе иной раз жестокой и кровавой, лучшего применения в этой жизни не найти. А на постоянную работу назад, в УВД… Уже нет сил ежедневно смотреть на мразь!

Други еще ничего не знали, и Донцов с ужасом представлял, как ему непросто будет отгонять от сейфа Сержанта, который сразу же предложит Квесту хранилище вскрыть, а ФАМАС испытать в деле.

В ванной Донцов провел гораздо больше времени, чем планировал. До красна натирал жесткой мочалкой дубленую кожу, как можно тщательней стараясь смыть недельную грязь. Брился быстро и ухитрился порезаться всего один раз.

Когда он вынырнул из густой влажности в просторной майке и белых тонких штанах, то первое, что почувствовал, был одуряющий запах жареной говядины, аппетитно заполнивший всю квартиру.

Арина колдовала на кухне быстро и уверенно.

— А мясо откуда? — молвил удивленный Донцов, потянувшись носом к большой сковородке.

— У тебя в морозильнике нашла. Ты и сам не знаешь, что там есть. В микроволновке разморозила… Что ты смотришь на меня, как на волшебницу…

— Волшебница! Кто же ты еще!

— Льстец…

— Нет… Голодный и счастливый мужик.

Сглатывая слюну, он сгреб в охапку выставленные на стол бутылки и тарелки с уже нарезанной закуской, бегом помчался в зал. Холостяцкая квартира чудесным образом преображалась. Еще ни один предмет не был передвинут или переставлен. Но появился какой-то таинственный эфир, безошибочно сигнализирующий, что в доме — женщина.

Арина поставила на журнальный стол большую тарелку с дымящимся мясом, блюдо с закуской (с любимым сыром), бутылку с коньяком — последний штрих застолья. Уловив предмет тягостных раздумий хозяина, безапелляционно перехватила мысль:

— У тебя здесь женщины не было давным-давно. Но для холостяка ты квартиру содержишь почти идеально. Это надо признать. Чистенько кругом… Даже удивительно.

— Не успеваю мусорить — то машина, то тундра…

— Неправда, мужчина мусорит даже во сне.

— Когда один спит — не мусорит.

Болталось легко, слушалось с удовольствием.

— За встречу…

Арина ела из вежливости. Донцов со вкусом поглощал жареное с луком мясо, как и положено проголодавшемуся мужчине — огромными кусками. Как говорится, наворачивал. Пили коньяк — маленькими порциями, не торопясь изменить ощущение действительности.

Андрей осмелел и успокоился настолько, что вполне был готов к светской беседе, но ему мешал процесс поглощения. Гостья, с удовольствием поглядывая на голодного мужчину, грела пузатенькую чашку в руке, другой перебирала кнопки пульта дискового проигрывателя, пробуя на слух трэки. Этих дисков у Донцова было навалом — тот же Квест натащил. Скомплектовал, называется. Но сам хозяин воспользовался до сих пор едва четвертью из них и теперь удивленно выслушивал, какие раритеты у него, оказывается, имеются в коллекции. Светский разговор, по крайней мере, на музыкальные темы, мог и не состояться.

— Ну, и что ты про меня выяснила? — отодвигая свою тарелку, еще не насытившийся Донцов решил поиграть в «угадайку».

— А что тут выяснять… Ты есть — капитан милиции Донцов. Сплошь положительный человек. А теперь еще и «бес»…

— Откуда ты…

— Узнала уж…

Давно уже Донцов не испытывал мгновенного удивления такой силы! Незнакомая женщина, с которой он всего час назад познакомился в автобусе, где ездит не чаще одного раза в год, знает про него даже то, что неведомо самым близким друзьям! «Бесами» в народе окрестили бойцов БСЕ — Бригады Северных Егерей, неправильно «вывернув» транскрипцию.

— Все очень просто… Ты расследовал дело, когда мою знакомую ограбили. Город у нас маленький, чего уж удивляться. Соседка очень лестно о тебе отзывалась. Уж не знаю, в каких смыслах… А это… — Арина встала и подошла к сейфу, провела рукой по фальшивым вензелям «самоварного золота», приклеенных для какой-то глупой маскировки, и грустно сказала: — У менябрат служил в Бригаде. Год назад его убили в Хатанге.

— Слышал про это…

Смутно вспоминая давнюю историю с контрабандистами и с приисковым золотом, где для задержании бандитских катеров с ворованным грузом редкоземельных металлов зачем-то привлекли не СОБР, а бойцов Бригады, Донцов нейтрально вздохнул, не зная, что тут еще можно сказать.

— Он в пехоте служил… А ты где? Если не секрет, конечно. Спецназ какой-нибудь?

— Да я еще и служить-то не начал толком. Недавно решил. То же самое — батальон мотопехоты…

Настроение испортилось. Милитарно-похоронная окраска складывающегося разговора ему совершенно не нравилась. В голове вертелась навязчивая фраза: «Нужно перезагрузиться». Как это сделать, он не представлял. Но Арина, похоже, не собиралась зацикливаться на грустном и удлинять возникшую паузу. Села рядом с ним, хитро прищурилась и перевела разговор легко, торжествующе сказав:

— А вот ты не знаешь обо мне ничего!

Умная женщина осторожно вела мужчину по тонкому льду первых часов знакомства, давая время опомниться и сгладить собственные просчеты, не проломить еще не окрепшую поверхность нагромождением несуразностей. Эта красавица прекрасно знала, что комплекс «неопытного пацана» вскоре пройдет сам собой и все будет хорошо.

Потом они немножко выпили. Потом танцевали, осторожно, как разведку вели. Донцову вдруг стало душно и он настежь открыл обе створки окна. Тихий шелест дождя органично влился в звуки блюза.

— Расскажи мне о Ламе, — попросила она его, когда тягучая музыка закончилась.

— Хорошо… Но мне будет проще, если будем смотреть фотографии, их у меня столько накопилось… Тут слов мало.

Он вытащил многотомник больших синих альбомов, покрытых фальшивым бархатом и открыл самый первый, с фотографиями их поездок на озера во времена оны.

Постепенно находились слова и образы, и Донцов с удивлением заметил, что рассказывает красиво и интересно. Так ему, во всяком случае, казалось. Очухался… Вон как запел, соловушка! Заслушаешься. Потихоньку и сам заразился воспоминаниями, всплыла память первых, самых ярких впечатлений.

Заметив, что Арина начала ерзать, согнувшись над альбомами в неудобной позе, весело посоветовал:

— Развались, как будет тебе удобно! Вон на креслах места сколько, залезай с ногами!

— С ногами?..

О возможных последствиях сего заявления Андрей не догадывался. И не мечтал… Арина решительно забрала из его рук альбом и вежливо положила фотоархив на пол. Затем так же решительно и естественно чуть сдвинула его колени и спокойно устроилась сверху, с очаровательной непосредственностью раскинув ноги. Серая узковатая юбка мешала волшебству происходящего. Женщина приподняла ее, на секунду показав темную полоску дорогого чулка и теперь, окончательно обустроившись, нежно обняла мощную шею теряющего сознание Донцова.

Странно, но одновременно с нарастающим возбуждением он чувствовал прилив необъяснимо приятного спокойствия и какого-то чувства… самодостаточности этого момента…

Но проклятое и желанное плотское преобладало… Донцов чувствовал тепло нежных женских ног, которому не был помехой тонкий и легкий хлопок его летних брюк. И еще одно, особо интимное и волнующее тепло, — из точки зарождения самой жизни… Но это лучше просто чувствовать. Думать о происхождении и месте возникновения этой теплоты просто опасно — можно взорваться…

Она наклонилась и одним легким касанием провела острым язычком по обветренным губам мужчины. Андрей как можно осторожнее обнял ее за талию, опустив руки ближе к бедрам. Он держал ее почти в полный охват, изо всех сил стараясь ничего не сломать огромными руками, ничего нежнее топора в последнее время не державшими…

— Не торопись, медвежонок… — прошептала Арина. Онамедленно отстранилась и зачем-то мягко поводила указательным пальцем по подбородку Донцова, как бы массируя маленькую ямочку. После чего вновь посмотрела на него как-то по другому, оценивающе — этот взгляд он уже видел там, в автобусе…

— И не надейся, я в такое время домой не поеду…

— А я и не пущу…

Донцову показалось, что вот сейчас он, как в знаменитом выражении, разденет ее глазами. Но не успел. Она его опередила…

Андрей встряхнул головой, очнувшись от воспоминаний. Печально вздохнул — нынче Арина так далеко. А тут такое творится…

Ну вот, опять… Он снова заставил себя переключиться на мелькающий пейзаж за окном микроавтобуса. И это ему удалось.

Вот проехали их с Ариной дачу, а по соседству с ними возвел шикарную усадьбу всемирно известный физик, лауреат Нобелевской премии, академик Анатолий Самохин. Да, в этих загородных домах, что проплывали мимо, жили люди не только богатые, но и солидные. Встречались и вовсе уникальные типажи.

Поначалу журналисты долго обсуждали неожиданное возвращение Самохина на Таймыр — в город, где он родился и вырос. Донцов смотрел эти передачи и вместе с ведущей недоумевал: как можно заниматься практической научной работой на шестьдесят девятой параллели, вдали от центров мировой цивилизации!

Все встало на свои места, когда именитый соотечественник стал его соседом «по поляне». Самохин (человек энергичный, удивительно молодой для академика) — кумир норильских студенток, больше походил на байкера-переростка, нежели на канонического ученого. Невероятно пикантное сочетание — «рокабили-физик»! Дела строительные он повел быстро, но продуманно. Кроме капитальных надворных построек, включивших в себя комплекс-лабораторию и маленькую уютную часовню, освящать которую приезжали из Москвы, он установил целый прайд низко наклоненных спутниковых антенн, больших серебряных тарелок, обеспечивающих надежную оперативную связь светила со всей плеядой себе подобных.

Как оказалось, в научном мире давно уже принято многие конференции, форумы и коллоквиумы проводить в Интернете, в видеорежиме. Здесь Сеть использовали не для скачивания игр и поиска музыкальных файлов. Современный ученый люд абсолютно не опасался несанкционированных доступов. К тому же беседы велись по большей части на какой-то, немыслимой физической латыни, сдобренной солидной порцией сугубо профессионального сленга. Несколько раз Донцовы гостевали у непростого соседа, который жизнь понимал правильно и материальных радостей не чурался.

На прямой вопрос Донцова о причинах перемены мест физик-байкер (в огромной черной майке со следом протектора «Харлея» поперек упругого пуза и надписью по-английски: «Мы еще зададим вам перцу!») лениво отмахнулся:

— Диван везде одинаков. Он мягкий. Знаешь, Принстон, Дубна, а тем более Париж, Москва — все маета и… суета… — (он немного не так сказал) — К сферической магнитной камере я всегда могу… — заметив немой вопрос в глазах Донцова, милостиво пояснил: — Аналог тороидальной камеры Токамак… — и продолжил, не обращая больше внимания на знания собеседника, — в любой день могу слетать. А на живой симпозиум в Америку из нашего порта быстрее добраться, чем из Москвы. Год-то какой на дворе, коллега! Двадцать первый век! Здесь я родился, и как выяснилось, самые светлые мои идеи здесь и рождались. А потом… отсюда, с высоты глобуса, так сказать, трезвее оцениваешь результаты всей этой мировой возни и сутолоки…

Что тут скажешь! Светило…

Ученых и исследователей разных наук и рангов хватало в этом мини-поселке. Одно время городские остряки-газетчики предлагали назвать сие поселение «Академгородищем».

Вот артистов, поэтов и прочих деятелей культуры было немного. Ничего не поделаешь — публичная жизнь требует обожания масс, постоянного восхищения толпы. А с толпами потенциальных поклонников на Таймыре пока было плоховато…

Андрей попытался развалиться в кресле так же удобно как Сергей Майер, но вскоре понял всю тщетность своих попыток. Мясная диета давала себя знать. Тулово-то — не то. Европейский стандарт не предусматривал комфортного размещения всей массы доброго русского богатыря.

Тогда Донцов закинул ноги на рюкзак — вышло очень даже недурно.

Скорее бы приехать домой! Окунуться с порога в привычную уютную атмосферу своей квартиры. Минуты расслабления в горячей воде, потом — включить телевизор, кофеварку, низкие бра, развалиться ленивым тюленем в мягких кожаных креслах… «Чресла — в кресла!» И вмазать приличную рюмку в меру прогретого в руке коньяку — чтобы почувствовать легкий приятный ожог слизистой рта, а потом ощутить, как секунд через тридцать расслабляются шейные и плечевые мышцы, сладостно занемеют уставшие руки.

Может, Арина позвонит из своей «республики Шкид». Она всегда его чувствовала…

Мысли опять вернулись к событиям последних дней. Все то, что с ними произошло, определила причудливо сцепившаяся череда случайностей.

Первой и главной бедой Донцов считал тот факт, что он, сверхосторожный и опытный мент, вообще согласился на эту авантюру! Говорил он, конечно, одно, не желая портить ожидание предстоящего отдыха, но сам ни на секунду не верил в существование какого-то Ковчега под самым боком у промышленного гиганта Севера. Другое дело — возможность отдохнуть среди абсолютно дикой природы, да еще и под лозунгом, с идеей! Это, как казалось ему поначалу, вполне безобидно… Да и Арина загорелась… Бороться и искать, найти и перепрятать… Хрен с ним, искать — так искать!

А вышло вон что…

Может, и хорошо, что именно в эту поездку его жена не смогла быть рядом? И все же так хочется именно сейчас приехать домой и говорить-говорить своей умнице из нормального мира ласковые слова. Искренне. Нежно трогать тонкий изгиб шеи. А позже, уже позже… сама собой придет ясность ума, проблемы наконец-то начнут формироваться правильно и последовательно, а потом и решаться. Сейчас же нужно подождать, не думать, не вспоминать… Все равно толкового анализа не получится. Слишком мало информации.

Но мысли Донцова даже в полудреме возвращались к событиям последних дней…

Надо же, они ухитрились выбрать именно те дни для старта, черт бы ее драл, «экспедиции», которые свели их нос к носу со злополучным Аристархом Донатовичем. Дальше — больше…

Обе группы искателей приключений благополучно вышли практически на ту же точку базирования. Если учесть, что москвичи добирались до Аяна вертолетом, то вероятность такой встречи была просто минимальная… Да и место не самое удобное и красивое…

Особняком в ряду случайностей стояли часы и минуты последнего дня пребывания группы на Аяне. Прилет бандитского вертолета, который проворонил соседство нежелательных самодеятельных норильчан-археологов. В результате — бандиты улетели, оставив в живых крайне опасных свидетелей расстрела.

А сам бой! Жуткий своей скоротечностью.

С содроганием вспоминая подробности стычки заново, Донцов готов был допустить, что все было заранее спланировано некими высшими силами. Вот Квест катится под горку… Сержант возникает, как из ящика Кио, ударные виды вооружения под рукой… Все в какие-то считанные секунды! И все получилось так, что победили в этой войне и выжили именно они, «случайные супермены»…

До въезда в город оставалось еще минут десять. Донцов еще раз отметил, как гладко идет первоклассный микроавтобус, игнорируя возмущенный ропот неровностей трассы.

Посмотрел в окно на небольшую группу любителей бегать трусцой и подумал, что отдыхать можно и без экстрима, да еще и недалеко от комфортной квартирки. И тоже, вроде, — природа… А так, как «отдохнули» они!..

Да пес с ними, с координатами и списком…

О чем он думал до этого? О женщине-гейше, женщине-мечте — о жене… С этой мыслью Донцов и уснул.

«Фольксваген» как утюг гладил дорогу. Здоровый, умный и красивый мужчина уснул безнадежно одиноким, одиноким даже во сне, совершенно не подозревая, как много женщин на этой планете захотели бы заснуть рядом с ним…

Глава восьмая БОГ ЛЮБИТ ПЕХОТУ


Игорь Лапин тоже спал. Он видел себя воином в простой холщовой одежде, устало бредущим по пыльной горной дороге рядом со своим измотанным крутизной подъема конем — воплощением вселенской скорби и страдания.

Игорь понимал, что все происходящее — только сон, и наблюдал все как бы с двух точек съемки одновременно. Такая форма сновидений была довольно обычна для него в последнее время, и он усматривал в этом первые признаки раздвоения личности. Но никак не мог ожидать, что ему может присниться сон, который должен бы по всем возможным психологическим критериям подойти бы Сержанту.

Он узнал это место. Последний раз Игорь проезжал здесь на «Икарусе», когда ехал в девяносто пятом году в альплагерь, на встречу с друзьями. В планах был интереснейший и многообещающий маршрут с заходом на озеро Рицу и конечной точкой в Красной Поляне, славном местечке под Сочи. Тогда еще можно было спокойно ходить через горы на Рицу, неуправляемые и неуловимые сваны не бегали подростковыми группами с автоматом в руках по Главному Кавказскому Хребту.

Одно время Игорь чуть не свихнулся на поисках дольменов, непременно монолитных, угробил на это дело три отпуска, в ущерб купанию в ласковом Черном море. Фотографию самого большого из них, что находится под местечком Солоники, вблизи Сочи, Игорь увеличил и повесил в рамке на стену в зале.

А сон развивался…

…В районе современного города Невинномыска древний караванный путь от Черного моря к Каспийскому пересекался с древним Великим Шелковым Путем. Шелковый Путь здесь разветвлялся. Одна дорога шла вверх по Кубани и Теберде — на сложный и опасный Клухорский перевал, другая, более оживленная, прижималась к Большому Зеленчуку и с опаской упиралась в перевал Сангаро.

По этому перевалу с обеих сторон двигались караваны, груженые восточными и византийскими товарами. Непосредственно перед переходом путешественники всех мастей отдыхали в предгорьях — успокаивали нервную систему. Хазары, этот загадочный народ, от которого открестились позже все — и евреи, и горцы, и казаки, делали свой вечный сверхприбыльный бизнес, ради которого и жили здесь: принимали у себя, на всей территории между Волгой и Тереком, вот такие усталые караваны. Они снабжали странников хорошей и свежей пищей, снаряжением, опытными и нежными женщинами, чинили дорогостоящее оружие и скупали за бесценок имущество тех, кто уже «сломался» и не хотел двигаться дальше.

Разноязыкая речь, диковинные одежды, непривычные лица — все это создавало необычную и колоритную картину. Брели паломники разных мастей и религий, вынужденные переселенцы, авантюристы и искатели приключений, послы разных государств, шпионы и гонцы — вестники хороших и плохих вестей.

Желающих поживиться ценными грузами в постоянно беспокойных Кавказских горах было более чем достаточно — в ключевых ущельях горские племена кормились исключительно грабежом. Но владельцы караванов и командиры различных отрядов в большинстве своем тоже были не новички в горах Большого Кавказа. Они жили тем, что всю жизнь проводили караваны через эти чертовы перевалы! Каждый владелец каравана, если в его планы входила цель выжить, имел хорошо вооруженную охрану, готовую (во всяком случае при заключении договора) ко всяким неожиданностям.

Охрана караванов набиралась из прекрасно подготовленных бойцов, у которых эти горы были далеко не первыми. Повидали всякого и повоевали со всеми на этом материке. Содержание серьезной охраны стоило больших денег, но куда денешься — слишком много поставлено на карту у купца.

Игорь входил в группу охранников довольно молодого, но опытного и предприимчивого купца из далекого Герата. Коллег по профессии он знал плохо и они ему не нравились. Профессионалов, как ему показалось, было маловато. Несколько курдов, один одноглазый убых в красной остроконечной шапке и странноватый таджик-суфий с огромной китайской саблей. Несколько вооруженных до зубов казаков-бродников, победителей печально памятной битвы при Калке — все больше пили и бахвалились.

Но все выше поднималась извилистая дорога, все большую часть неба занимали огромные горные хребты. И тем тише и скромнее становились их разговоры. Себя он ощущал опытным и бывалым воякой, чему сразу удивился «с другой точки съемки» этого необычного сна.

На ночь стали общим лагерем вместе с небольшим новгородским караваном, вдумчиво выделяли часовых. Караулы выставляли в нужных местах да так, чтобы огонь костров не слепил глаза наблюдателям. Оружие было наготове у всех. Никакой паники, вызванной внезапностью нападения быть не могло — слишком уж много опытных людей было в составе караванов и отрядов.

После ужина и стремительного наступления полной темноты все дорожные разговоры прекратились и отнюдь не сон сомкнул уста путников — люди тревожно вслушивались в ночную тишину. Лишь старый убых, бывший пастух Boxy, рассказывал соседям по костру очередную жутковатую горскую легенду про древних людей этих гор:

— И правда, так и было: приезжал тогда к ним человек на белом коне. Все у него было белое! И борода, и бешмет, и усы, и кинжал в простых ножнах, потертых до белизны. Подъехал он к большому дому Тарбы и, когда собрались старики, рассказал, что едет с той стороны гор, с Карачая, куда давным-давно переселились его родственники. Едет потому, что поклялся побывать до смерти своей на могиле предков и клятву не может нарушить. Странник говорил, но многие его слова с трудом понимали даже старики. А когда он, переночевав, уехал утром, старик Тарба сказал: «Вы видели последнего садза… Легче увидеть Бога Охоты, чем чистокровного садза. Их больше нет…»

После таких рассказов слушатели еще пристальней вглядывались в ночь, пересаживались спиной к костру.

Игорь откуда-то знал — случаи разграбления действительно крупных и, следовательно, богатых караванов были весьма редки. Ничего нового в разведке люди с тех пор не изобрели — агентурная работа существовала всегда и о передвижениях больших соединений джигитов купцы узнавали загодя — у хазар, у кровников, у обозленных соседей. И выбирали соответствующую тактику движения.

Другое дело — налететь свирепо и неожиданно, ухватив пару тюков и, прирезав того, кто оказался поближе к смертельным взмахам твоей сабли, быстрее ветра скрыться среди камней! Горцы хорошо знают — длинной погони за ними не будет. Для таких акций нужны не только великолепные физические данные, позволяющие вести скоростные тактические действия в горах, но и, что главнее, определенный моральный настрой. Ведь такой смельчак шел почти что на верную смерть от молнией пролетевшего в темноте кинжала-кама, смертельного гостинца засад-секретов, которых не различишь в двух шагах. Или, еще хуже, в плен заберут. Наемнику этого не надо.

А вот горцы были всегда готовы и к добыче, и к смерти. В каждом роду всегда находились самоубийцы, готовые рискнуть жизнью ради неизвестных ценностей двух-трех прихваченных при отступлении караванных баулов. И тогда прекрасная звездная ночь становилась для уставших путников и торговцев-караванщиков поистине кошмарной!

Бой начался неожиданно и необычно тихо. Криков почти не было. Костры разгорелись ярче — это погонщики, спотыкаясь, стали подкидывать вязанки хвороста в огонь, и в мерцающем красноватом свете, хрипя от ярости и боли, незнакомые люди, наконец-то увидев, убивали друг друга.

Битва сразу же развалилась на группу локальных и не всегда равноправных поединков. Игорь видел, как одноглазый убых, со свистом выдыхая через крючковатый нос, очерчивал пологие восьмерки двумя огромными, в два раза больше чем обычно, кинжалами.

Таджик, раненый в ногу — мышца уже рассечена, из артерии хлещет, — лежал на окровавленных камнях, но к нему никто не мог приблизиться. Своей необычной для этих мест саблей суфий очертил круговую линию и положил уже двух горцев, попытавшихся скопом навалиться на него.

У Игоря в руке была длинная секира-чекан, которая позволяла доставать противника даже за щитом. А противника он сейчас убьет, это уже ясно.

Правую руку, защищенную панцирным рукавом с толстыми стальными пластинами Игорь скользом, по касательной, подставлял под удары легкой кубачинской сабли горца, в глазах которого уже появилось понимание неминуемо близкой смерти. Но абрек ни за что не отступит, это Игорь знал тоже, и закончил побыстрее.

Через несколько минут короткой свирепой схватки из нападавших осталось в живых лишь небольшая группа абреков, которые укрылись за каменным завалом, в кармане скалы. Предчувствуя скорую смерть, они связались все вместе за пояса одной веревкой и запели смертную песню. Большинство караванщиков не понимало горских языков, но Игорь знал, кто это и о чем эта песня. Это были вайнахи.

«Не плачь, мать, у меня есть еще братья, а у тебя дети, а у нашего Рода — слава! А я скоро буду лежать в пыли, меч и сердце пополам…»

Один раз Игорь уже видел такое и поэтому громко сказал всем:

— Уйдем, пусть идут в аул, это достойные воины…

Но окровавленный убых зло возразил:

— Раз абреки Песню Смерти спели, их надо убить, сам знаешь…

Опираясь об утоптанную землю тропы самшитовой ручкой секиры, не торопясь помахивая правой рукой, по привычке восстанавливая в ней силу, Игорь медленно подошел к сидящему у костра в кругу караванщиков купцу и медленно сказал:

— Отпусти горцев, отдай им трупы, и мы спокойно пройдем перевал…

— Нет, они напали на меня и нападут еще раз! А трупы этих бешеных псов я прикажу бросить в пропасть! Давай, Базала! — крикнул гератец кровожадному убыху.

— Да делай, как знаешь, хозяин, но тогда жди мести… — Игорь плюнул под ноги себе, а заодно и молодому самонадеян ному торговцу, отошел в сторону и сел на краю обрыва.

В тот самый момент, когда Базала с толпой осмелевших караванщиков и наконец-то основательно рассвирепевших казаков-бродников ринулся приступом брать последний оплот абреков, тишину вечернего ущелья расколол тугой рокот вертолетного двигателя!

Из распадка вынырнула черная туша штурмового вертолета «Касатка», увешанная подвесными контейнерами. Игорь не удивился. В той другой, «наблюдательной» плоскости своего сна он давно ожидал чего-то подобного. Он скатился в каменную щель в тот момент, когда «Касатка», выйдя на прямую линию стрельбы дала залп сразу из всех кассет, висящих на скошенных вниз кургузых крыльях. Неуправляемые реактивные снаряды пыльным облаком вспахали горную дорогу, подняв в воздух то, что еще мгновенье назад было караваном. Лишь из-за камней слышались торжествующие хриплые голоса абреков: «Месть собакам! Месть!»

Вертолет развернулся, явно довольный выполненной работой, и прошел на малой скорости совсем близко от дороги, обдавая лучами прожекторов и свистящей воздушной струей редкие кустики.

«Вот ведь приснится же…» — в фоновом режиме подумалось Игорю, и он, сам не зная зачем, грозно помахал пилоту своей нелепой щербатой секирой. Лицо пилота было совсем рядом. Это был тот же молодой парень, который сидел за штурвалом Ми-8 там, на Аяне. Пилот повернул голову к Игорю, сидевшему у среза скалы и так же, как в тот день, приветливо махнул рукой. Пилот был в сером летном шлеме с прозрачным забралом. Различалась почему-то английская надпись: «Ты убит!» Нашлемный целеуказатель чутко среагировал на поворот головы и тут же передал команду на бортовой компьютер системы управления огнем. Подвешенная «на две степени свободы» к бронированному брюху вертолета автоматическая скорострельная пушка «Гейзер» чутко развернулась синхронно с головой пилота и уставилась туда же, куда смотрел летчик — на маркер целеуказателя и, соответственно, — прямо в переносицу замороженного увиденным Игоря. Пилот приветственно, как старому знакомому, кивнул головой и черный зрачок ствола повторил это движение.

«А теперь — клавиша Enter», — только и успел подумать Игорь, как мощная струя холодящего адреналина разбудила его, вырвав из кошмарного ожидания неминуемой смерти…

Пассажиры микроавтобуса продолжали спать. Лишь Фарида, сидевшая рядом с Сержантом на заднем сидении, курила, при этом стараясь выгонять дым в приоткрытую форточку. Как всегда, сигаретный дым не хотел подчиниться замыслу многоопытных заречных конструкторов и напрочь игнорировал всю аэродинамику-эргономику, вместе взятую.

— Водички попить хочешь? — Фарида уже заметила, что Лапин проснулся, и протянула ему рифленую пластиковую бутыль с минеральной водой. Пока тот большими, болезненными после короткого, но тяжелого сна глотками утолял жажду, она задумчиво смотрела на него, а потом молвила:

— Вы, мальчики, по очереди просыпаетесь, а глаза у всех одинаково дурные, словно один и тот же сон смотрите, тоже по очереди… А потом сидите этакими тупарями, вспоминаете… Сигаретку, Игорек?

Игорь хотел сказать: «Да», но вышло лишь хреново синтезированное хрюканье. Пока он откашливался и набирал воздух для ответа, Фарида все поняла и протянула, уже прикуренную. Игорь, чуть отодвинувшись от мирно спящей жены, жадно затянулся, откинул голову на кресло и решил традицию остальных «тупарей» не нарушать. Молчать и заново вспоминать все, что произошло после их бегства с Аяна и Форта.

Сержанту не снилась война.

Сны он почти всегда смотрел мирные.

…Он долго и старательно выбирал блесну. Достал весь комплект из специально приспособленной для хранения этих снарядов сумки и замер в тяжелой задумчивости. В былые времена они с друзьями делали блесна из столовых ложек. Лучше всего — из серебряных. Никто не мог толком объяснить, почему именно серебро обеспечивает хороший хват гольца. Одни говорили, что все дело в особом, тусклом блеске этого металла, другие в заслугу серебру ставили его тяжесть, позволяющую такой блесне вертеться правильно. Высказывались и такие сугубо научные предположения, как «переход в воду ионов серебра», своеобразного серебряного запаха, привлекающего хищников.

Дотошный Игорь Лапин однажды, как шпион НАТО, взял пробу воды с самой середины Ламы и отнес знакомой в химлабораторию комбината. Он заранее утверждал, что за годы рыболовных экспериментов Лама проглотила такое количество серебряных блесен-ложек, что содержание этого металла в озере должно существенно отличаться от нормы. Сколько фамильных серебряных столовых приборов было тайком от жен, безутешных от пропажи семейных реликвий, перепилено и переплавлено чокнутыми на рыбалке мужьями!

Результаты анализа Лапин зажилил.

Сержант сам утопил в озерах три штуки и еще две сейчас глядели на него тусклыми серыми боками в заботливо вырезанных из поролона ячейках коробки-контейнера. Жалости от вида обреченного на погибель серебра не было. Ему было проще — у него не было жены.

Так или иначе — «ложку» голец хватал часто — а это самое главное.

В последние годы стали распространяться финские, канадские, а то и австралийские фирменные блесна. «Иностранки» были хороши. Особенно «финки». Аккуратно выполненные на маленьких семейных фабриках, из качественного металла, крепко покрашенные спецкраской, красивые. Расчетные конструкции. Чуть не в аэродинамической трубе продутые. Но, как правило, эти блесны делались под определенную местность и рыбу. Норильская коммерция этого почему-то не учитывала — закупщики ориентировались на внешний эффект — и везли что попало. В магазинах стройными шеренгами лежали блесны ужасных ядовитых цветов. Одни имитировали каких-то водных гадов, совершенно чуждых этим водам, другие были напичканы хитрой электроникой, светились, пищали — только за рыбой не гонялись.

Вредным гольцам это было непривычно, а значит, и не нужно!

Сержант в прошлом году нацепил одну такую и попробовал подразнить добычу с лодки, на малой глубине. Он отчетливо видел, как наглая рыба подплыла к диковинному предмету, размерено подмигивающему светодиодом, но к уродцу близко не приближалась. Сержант два часа крутил спиннингом, заставляя блесну двигаться в различных режимах — все напрасно. Голец к страшной зеленушной мигалке не подходил, разглядывая ее издали хоть и с любопытством, но с опаской.

Больше Сержант при покупках не экспериментировал, а выбирал хорошо знакомые родной рыбе цвета и формы. Последним его приобретением стала серая красавица с огромными стеклышками под рубин — вместо глаз. Большая, сантиметров на пятнадцать, изогнутая лепестком-пропеллером, с грамотными мелкими точками по краям.

Ее он и определил во сне для первого заброса.

На катушке «Силстар» (фирменной, а не китайской!) стояла прочная зеленоватая леска «ноль сорок». Витой короткий поводок с карабинчиком и флюгерком — меры против закручивания лесы. Сержант не торопясь, с удовольствием собрал всю снасть воедино, попробовал качнуть спиннинг. «Чероки» принял новую блесну хорошо, упруго покачав сильной вершинкой в знак согласия. Рыболов уверенно взмахнул через бок и опустил новенькую на воду — недалеко от лодки. Катушка спокойно сбрасывала леску в глубину. Пусть будет метров восемьдесят.

Левой рукой Сержант чуть крутанул катушку, застопорил, и «Чероки» плавно прогнулся углепластиковым телом, принимая вес.

Человек несколько раз поднял и опустил спиннинг. Глубоко под ним блесна запрыгала в ледяной толще. Там, в темноте, рыба не могла ее увидеть издали. Весь расчет был на колебания воды, издаваемые при движении хитро просчитанного тела блесны.

Мощный и опытный спиннинг снисходительно кивал никелированными кольцами. Сержант не торопясь, плавно начал крутить рукоятку, поднимая блесну к свету. На глубине метров сорок он замедлил подъем и стал тянуть блесну по другому — мягкими рывками. Вверх — и чуть вниз.

Катушка постепенно заполнялась мокрой блестящей лесой, а рыбак, облизывая вдруг пересохшие губы, нагнулся над бортом лодки и стал смотреть вниз. Вскоре показалось слабое мерцание поднимающейся блесны, и он стал крутить еще медленнее. Блесна двигалась хорошо, вполне достоверно имитируя чуть подраненную рыбку. Беспорядочно трепыхалась в прозрачной воде, словно упущенный молодой чайкой сижок-тугунок.

На глубине около восьми метров он застопорил катушку и стал ждать.

Иногда голец выходил из глубины медленно, неохотно и довольно долго размышлял — нужна ему сейчас добыча или нет? Это всегда было самое красивое и волнующее зрелище. При спокойной зеркальной воде (а это на Ламе не редкость) можно было увидеть, как серебристая торпеда хватает краем зубастой пасти предательскую приманку. Это захватывающее представление довольно редко происходит на глазах рыбака, но зрелище стоило того, чтобы подождать, поманить…

Спиннинг нежно покачивал блесну. Сержант выжидал, внимательно всматриваясь в глубины. Потом обвел удилищем вокруг лодки. Нет, гольца поблизости не было… Он закурил, сделал три быстрые полновесные затяжки, затушил остаток кайфа о подошву, а окурок положил в карман — к двум предыдущим. Вздохнул и опустил дужку опять. Леса начала свой обратный бесшумный пробег. И тут рвануло.

Удар был — что надо! Не сиди Сержант так, что длинная рукоять спиннинга оказалась под ногой, улетела бы снасть к чертовой матери. Но хозяин не оплошал, ибо один раз такое с ним уже было. «Чероки» резко согнулся и лязгнул верхним кольцом о лопасть весла. Взревел заработавший тормоз катушки, и Сержант, отрегулировавший его на шесть килограммов, по звуку понял, что противник несравненно тяжелее. Леса под нагрузкой улетала вниз. «Хорошо, что поставил новую, без скруток…» — успел подумать человек.

Зеленая нить опасно давила скоростью и весом рыбы на пропускные кольца, но не резала — мешали внутренние керамические обоймы. На катушке было сто двадцать метров. Шестьдесят уже исчезли в воде, а рыба продолжала уходить вниз!

Сержант пристроился на корме присевшего «Зодиака» поустойчивее и наклонил спиннинг поближе к воде. Скоро будет ясно, какова его снасть в настоящем деле.

Когда лески на катушке осталось метров десять, он застопорил переключатель и приготовился упруго встретить рывок. «Чероки» сильно и резко прогнулся, разбрызгивая туманную капель желтым удилищем, и выдержал резкий изгиб — плавно погасил мощь движения рыбы. Но натяжение лесы не ослабло. Широкий борт лодки мягко подтолкнул Сержанта в спину и тот с восторгом и ужасом понял, что неведомый зверь потащил четырехметровую Девочку за собой… Вот это да!

Таких гольцов не бывает!

Неужели таймень!

Холодная вода озера вздыбилась лаковым блестящим бугром справа от лодки. Идеально сферическая пленка пробилась туго натянутой лесой. Внутри этого громадного колеблющегося пузыря, зажав драгоценную блесну в желтых прокуренных зубах, сидел гарантированно утопленный в Аяне… Гамзат!

Бандит был опутан неоново-оранжевыми ремнями акваланга, в правой руке утопленника покачивался американский многозарядный пистолет Барра для подводной стрельбы — из снаряжения американских подразделений «тюленей».

Ошалевший Сержант, почему-то начисто игнорируя это редкостное оружие диверсантов-подрывников, упрямо крутил катушку верного спиннинга. Гамзат пускал крупные пузыри, но дорогую блесну не отдавал… Похожий на мясорубку ствол пистолета медленно поднимался на линию огня…

«Леску рвать жалко!» — мелькнула идиотская мысль и тогда Сержант не выдержал напряжения этой «рыбалки» и… вынырнул из сна…

— Сладко спалось? — участливо спросил товарища уже проснувшийся Донцов.

Сержант буркнул что-то неразборчиво, вытер рукавом вспотевший лоб, поворочался в кресле, устраиваясь поудобнее и одновременно успокаивая недовольного сонного Барсика. Бессмысленным несфокусированным взглядом посмотрел в окно. Микроавтобус «Фольксваген» все так же плавно летел по блестящему от вечернего дождя асфальту пригородного шоссе, торопясь к манящим огням вечернего Норильска. Мягкая подвеска добросовестно сглаживала неровности дороги, так и толкала Сергея Майера ненавязчиво назад, в сон.

— Молодец, Сержант! Спишь себе спокойно, по-ангельски. Нипочем тебе вся эта история, аж завидно. Я вот всю дорогу обдумываю, а поделиться не с кем… Лапин дрыхнет, Квест дрыхнет.

— Да пошел ты, честное слово… — теперь уже вполне ясно продавил сквозь пересохшие губы приятель.

Впереди показался пост дорожной полиции. Игорь встрепенулся и срочно растолкал сладко спящего Квеста.

— Ди-ма, пост… Ты просил разбудить.

Тот очнулся и, еще не совсем проснувшись, хрипло крикнул вздрогнувшему водителю:

— Прижмись вправо, я выйду!

Двое полицейских на обочине дороги собрали под плохое настроение штук десять машин различных марок и поочередно, не торопясь подходили вразвалку, проверяли неизвестно что. Водитель неохотно стал выруливать в хвост обреченной очереди.

Удивленный Сержант спросил:

— Димка, а рюкзак? Ты куда собрался-то!

— Закинь к себе, я потом зайду. Тут знакомец хороший дежурит, а я на причале у ребят узнал номер машины, что хозяев этого «пластика» увезла. Сейчас через компьютер пробьем…

Неожиданно Фарида остановила Квеста нелепым вопросом:

— Квест, быстро ответь, что тебе снилось?

Димка широко улыбнулся и ответил сразу, не удивившись:

— Да чушь всякая… Будто наехала ни с того ни с сего налоговая полиция и закрыла мне оба магазина. Точнее, наехала на один, который на Ленинском, ну, новый мой… А тут мне приснилось, что я уже в продовольственном дела на полную катушку запустил. Магазин купил в самом центре, оборудовал, как положено. Уйму денег вложил в проект! Персонал набрал, менеджеров толковых… Размечтался… Да… Вот стою я во сне у прилавка, сам почему-то в пижаме, а продавчиха новенькая, молоденькая такая блондиночка лет двадцати, нарезает мне колбаску — тоненькими колечками. Вы представляете! Я ведь колбасу вареную ем два раза в год, а тут оторваться не могу. И, помню, во сне это называлось аттестацией рабочих мест…

Квест ткал путаную нить своего сна, стоя в крайне неудобной позе, согнувшись возле двери микроавтобуса, готовый открыть дверь и выпрыгнуть на улицу как только «Фольксваген» сможет приткнуться в очередь. Десантник, да и только! Но неэстетичная поза его не смущала, как и слушателей:

— Так вот, тут уже и публика начинает появляться, первые покупатели. Менеджеры в черных костюмах на меня показывают и типа рекламу делают, орут хором: «Видите, какая у нас продукция знатная, полезная — сам шеф всю ночь оторваться не может!» В общем, идиотизм полный… И вдруг все стекла на окнах взрываются и в зал впрыгивает спецназ! «Всем мордами вниз!!!» Но странный какой-то, весь в белых одеждах и масках, а за спиной на длинных шестах узкие знамена лилового цвета, как в фильмах про самураев… На груди красные надписи: «Налоговая полиция», а на спине — «Колбасный подотдел»…

Димка прервался, посмотрел на улицу, затараторил быстрее:

— Автоматы настоящие, правда стреляют какими-то хлопушками. Все кричат страшно. Продавцы-менеджеры на пол попадали со страху, а я стою и продолжаю эту дурацкую колбасу жрать… Тут главный налоговик подходит и говорит мне с кавказским акцентом: «Покажи документ на колбаса, брат, по какому праву жрешь!» Я говорю: «Моя, вот и кушаю…» Он не отступает, говорит, что колбаса эта уже государственная, а магазин опечатан будет навечно, как и аппаратурный! Я в полном шоке, а он маску с себя снимает. И вижу, что начальником у них тот самый кавказец, которого Сержант из своей базуки проткнул! Сильно я тогда опечалился — не видать мне патента и лицензии! А потом плюнул и проснулся… А если честно, то и рассказывать не хочется… Гадостный сон был.

Машина остановилась.

Квест на секунду призадумался, как бы стряхивая воспоминания, а затем плюнул в приоткрытую дверь и растворился в косом мелком дожде. «Фольксваген» выкатился из ряда, показывая полиции, что намерен опять двинуться к городу. Димка уже здоровался с капралом и тот милостиво махнул светящимся жезлом.

Лапин поправил спальник под головой жены. Спит малышка… Он перевел взгляд на Фариду, поняв, что она уже сочиняет свой очередной, выстроенный в уме рассказ. Или репортаж. Это подтверждало и то, что журналистка быстрым размашистым почерком черкала что-то в своем крошечном блокнотике. Игорю тоже захотелось определить для себя несомненно существующий момент общности впечатлений, закономерность событий, и еще — какую-то точку окончания первого этапа еще только назревающего приключения.

Какой-то символ.

И он вдруг решил, что последний мазок на безрадостную картину последнего дня этой экспедиции нанес невзрачный пьяненький мужичок, болтавшийся на причале. Пока они разгружались, мужичок вертелся вокруг, все хотел что-то спросить. Наконец, решился и обратился к Игорю — самому с виду мирному человеку в группе. Спросил с какой-то тоской и надеждой:

— Ну как там, на озерах?

Игорь посмотрел на него внимательно и понял, что это никакой не рыбак, а просто неудавшийся романтик, в хмельном порыве пришедший на причал прикоснуться душой к чужому приключению.

Игорь не хотел отвечать, но грустноглазый мужичок угадал и Лапин все-таки буркнул, милосердно приобщив неудачника на секунду к миру непосед:

— Да как всегда в пятницу вечером — двухстороннее течение…

* * *
Не успел Андрей вставить ключ в замочную скважину, как дверь открылась изнутри. На пороге стояла Арина. Такая домашняя, родная…

— Андрюша, у вас все на Ламе было хорошо?

— Арина… Ты же… Почему ты дома?.. Боже, как я рад! — Донцов ввалился в квартиру, сгреб в охапку жену, которую ни как не ожидал увидеть дома. Она ведь была со своими подопечными в летнем лагере! Должна была быть…

— Я что-то почувствовала… Я места себе не находила… все бросила… смену не доработала… в Норильск примчалась… — перемежая поцелуи и объятия короткими фразами, Арина стала потихоньку успокаиваться — муж жив-здоров, что еще надо!

Некоторое время спустя, уже окончательно устав от любовной игры, полностью опустошенный, Андрей наконец-то собрался с духом и, почему-то шепотом, рассказал жене обо всем, что случилось. Тонкая женская интуиция все-таки не обманула ее…

Заснули очень поздно. Вернее очень рано — под утро. И проснулись вместе. Уже вечерело.

Из приоткрытой форточки в комнату медленно струился холодный вечерний воздух. Донцов легко и радостно почувствовал, как его быстро охватывает особо приятное после сна сексуальное возбуждение, смешанное со сладким чувством — проснуться вместе с любимой женщиной. Его рука сама собой опустилась на теплое бархатное бедро Арины, а ее пальцы с готовностью легли сверху.

Андрей налил в высокие бокалы, так и стоящие с вечера на столике, прохладного шампанского. Будто ничего и не было.

Хрупкий мир рухнул под воздействием некой третьей силы, явившейся в облике телефонного аппарата «Эрикссон». Синтезированный женский голос негромко, но отчетливо произнес: «Звонок из белого списка…» Хитроумный аппарат программировался как на группы абонентов, так и на возможные периоды звонков, реагируя адекватно. Прозвучавшая фраза означала, что звонит кто-то из очень близких друзей. На беду, чета Донцовых не догадалась вчера вовремя дать указания автоответчику. Но, видит Бог, им было не до программирования, В конце концов, «Эрикссон» мог выдать сигнал и похуже.

Конструкция аппарата предусматривала абсолютно автономный режим работы — даже при обрыве телефонной линии и полной пропаже электричества. Что-то типа пейджера. Этот режим был зарезервирован только для нужд Бригады. Таким образом, хозяина могли выдернуть из постели и послать в бой при любых технических затруднениях у республиканских связистов.

Андрей, внутренне желая разбить белый корпус устройства о стену, все-таки понимал, что звонят не просто так. Виновато посмотрел на Арину. Она успокаивающе погладила его по щеке.

Звонил Квест. Бодро продолжая что-то дожевывать, друг для начала поинтересовался:

— Ну как, очухался-выспался?

Донцов зло сказал: «Ну…».

— Что ты «нукаешь», спишь что ли?

— Уже проснулся… Квест, излагай быстрее, я занят, — не много помолчал, пояснил: — Арина приехала.

— Как? Она же в лагере!

— А вот так! — почему-то огрызнулся Донцов.

— Ладушки… Значит, и баба твоя уже в деле. Нужно срочно встретиться и переговорить. Ты знаешь, о чем я… Два очень важных момента. Поэтому так… Одевайтесь парадно-венчально и — все валим в «Кавказ». Поверь, новости важные, так что не ленитесь. Заодно отдохнем по-вечернему… Все будут, кроме Ленки Маленькой — Игорь говорит, она что-то неважно себя чувствует… Так что через полчаса подъезжайте на своей тачке за мной.

Все времяэтого неожиданного выступления Донцов грустно молчал. Вообще-то, встречаться на следующий день после похода в ресторане — это была их еще одна маленькая традиция. Но… после всего, что произошло… На последнюю фразу Квеста Андрей, наконец, среагировал:

— На тачке не могу, я уже выпил…

— Ну и хрен с ним — бес ты или нет? — отмел довод Квест.

Донцов решил повести себя правильно — полностью по-мужски, а потому с Ариной советоваться не стал и доложил:

— Через сорок минут будем у дверей, — он положил трубку, только сейчас заметив, что «Эрикссон» был включен еще и в режиме интеркома — Арина все слышала. Ей ничего объяснять не надо. Только пожал плечами. Жена ободряюще подмигнула:

— Прорвемся…

Ресторан «Красноярские столбы», вечный, как столбы настоящие, неоднократно перекупался и перестраивался, один раз даже чуть не провалился в растаявшую мерзлоту. Отдельно стоящее здание в результате перепланировок приобрело вид архитектурного памфлета. Благодаря «Красноярским столбам» у местных средств массовой информации всегда было чем заняться — столько скандалов и разборок родились в недрах бывшего предприятия общепита. Но в определенный, статистически неизбежный момент времени несчастному зданию повезло. Нашелся толковый хозяин из новых, который смог сделать из вечной муниципальной проблемы один из самых престижных и комфортных ресторанов города.

Его зал пустым не бывал. Жители с деньгами, а таковыми являлись большинство горожан, ощущали приятную ностальгию, приводя сюда своих детей — посмотреть места боевой славы предков. Тем более в пятницу, да еще вечером, тут не случалось свободных мест. И вдобавок именно сегодня играла приезжая джаз-роковая группа из Москвы. На фоне обычного летнего затишья в гастрольной деятельности — сильный козырь для ресторана! Но Димка Квест не был бы самим собой, если бы эту проблему не решил. Их уже ждали, а стол в углу был зарезервирован.

Донцовы оделись так, как и повелел Квест, но с ним сравниться не могли. Одеваться Димка умел и любил. Дорого, красиво и не в ущерб стилю. Даже ничего не понимающий в одежде человек сразу догадывался, что этот пиджак стоит минимум тысячу зеленых.

Темноволосая, в красном с золотом платье Фарида счастливо сидела возле Сержанта, даже в такой ситуации не изменившему своему джинсовому стилю. Разве что вместо штанов «Ли Купер» он надел «Ли Джентльмен». Восточный шарм Фариды заметно привлекал внимание группы респектабельных кавказцев, сидевших неподалеку. Но командированные носители левантийского стиля поведения, явно гости Таймыра, вели себя весьма корректно. Здесь тебе не Россия.

Фарида и Арина кинулись в объятья друг другу. И, не обращая внимания ни на кого, повели быстрый женский разговор. Фарида расспрашивала подругу о проведенном лете, тут же предлагала к праздникам состряпать интервью с ней — как-никак Донцова Арина Родионовна была самым молодым в городе директором школы-колледжа. Арина с охотой поведала подруге о своей новой монографии, которую она в этом году хотела закончить. Фарида похвасталась участием во всемирном конкурсе журналистов — серию ее очерков направил в Москву главный редактор. Правда, результаты пока неизвестны…

Мужчины курили дорогие сигары, наслаждаясь мальчишеским ковбойством, пили, вкусно ели, вспоминали приключившиеся здесь ЧП в бурной молодости. Донцов напомнил, как они здесь же обмывали его новую — «бесовскую» службу. В тот памятный вечер больше всех волновался Сержант. Он долго произносил путаную, практически не воспроизводимую речь, где звучали напыщенные фразы про роль сухопутных войск в современной войне, про настоящих мужчин, живущих, естественно, только на Северах, про Сивашскую дивизию и про морально-патриотическое воспитание общества. К концу речи он устал, глупо раскланялся и, наконец, полез в карман, вручил Донцову королевский подарок.

Тот оценил презент сразу. Это было большое серебряное кольцо. Его Сержанту делали знакомые красноярские ювелиры — по заказу, давным-давно. Кольцо было довольно сложным. Небольшая прорезь овальной формы окаймлялась высококачественной молибденовой сталью — для открывания пивных бутылок. В нормальном положении прорезь прижималась к мизинцу и ее почти не было видно. Нижняя поверхность кольца, обращенная к ладони, представляла собой часть древнего и малоизвестного оружия — боевого кольца хевсуров — сатитени.

Хевсуры — маленький горский народ, живущий в горах Кавказа на территории Грузии, издавна сохранял и пользовал в поединках и быту особую школу драки с применением такого экзотического оружия. Их изготавливали кустарным методом, ковкой из железа (часто из старых подков) либо отливкой из латуни. В наши дни их стали делать также из металлических шайб, стальных спиральных пружин и прочих подходящих предметов. А носят кольца в нагрудном кармане рубашки или в боковом кармане брюк. Иногда подвешенными к брючному ремню на бечевке — с расчетом, что в случае необходимости можно быстро продеть большой палец в отверстие кольца и сорвать его. Перевернув сатитени одним движением, его владелец получал в свое распоряжение достаточно грозное, а главное — неожиданное для супротивника оружие. Боевая поверхность кольца состояла из стальных зубьев-шипов.

Красоту и шик кольцу придавала надпись на лицевой стороне: «Бог любит пехоту» — и напаянное под ней золото маленькой молнии. Серебро основы защищало хозяина от нечистой силы. Талисман «на семь бед».

Тогда охотно выпили за «…Бог любит пехоту…» и Донцов вконец растрогался. Сержант всегда носил это кольцо на среднем пальце правой руки. Донцов смог надеть только на безымянный левой. Повертел, попробовал, полюбовался тусклым блеском, спохватился:

— А как же ты?

На это запасливый, как атомный подводный ракетоносец, Сержант залез в другой карман и достал настоящий сатитени — стальной…

Андрей нащупал в кармане то самое кольцо — похоже оно так и лежало в пиджаке с тех самых пор. Вынул, повертел, зачем-то одел на палец.

Уютный ресторанный свет, анекдоты из последнего «Плейбоя», негромкий гул еще трезвого зала — сплошной кайф, веселый выпендреж.

И живой джаз-рок!

Москвичи играли сильно и профессионально. Имея в оснастке всю мыслимую электронику, музыканты во всю использовали акустику. Даже плоский монитор управляющего компьютера установили так, чтобы тот не бросался в глаза привередливой публике. Субтильная певица в нарочито академических очках напевала что-то про «синий плащ небес, меняющийся осенью» и «огни уставшего ночного города», про одиночество и ожидание счастья… Арина с Сержантом не выдержали и пошли танцевать. У них всегда получалось просто здорово. Поджарый и гибкий Сержант, плюс тоненькая валькирия в серебристо-сером костюме. Они двигались, как единый организм. Как две обнявшиеся кобры. Донцов, как обычно, почувствовал легкий укол ревности. Но одновременно залюбовался зрелищем — сам-то он танцевать не любил. Потому что не умел.

Глядя на слаженную пару, заволновалась и особенно рефлексирующая сегодня Фарида. Она попробовала пригнуть к себе шею Донцова. Не получилось. Тогда она привстала и громким, чтобы слышали все сидящие за столом, шепотом сказала ему на ушко:

— Если что, я тебе первому сулемы насыплю…

Они перебросились еще парой незначащих фраз.

Обстановка за столом была праздничная, и Донцову это очень не нравилось — явная прелюдия! Неужели этот баламут Квест их выдернул из теплых квартир только для того, чтобы вкусно поесть и попить? Честное слово, для этого можно было бы найти и более подходящее время. Не мешало бы еще денек повалятся в постельках, очухаться от путешествия. Андрей поковырял вилкой, посчитал в уме до десяти, стараясь сбросить внезапно возникшее раздражение и сказал:

— Не пора ли, Дима, посвятить нас всех в причину столь экстренного сбора?

На что Квест невозмутимо усмехнулся и заговорщицки подмигнул вернувшейся на свое место Арине:

— Всему свое время, Андрей. Успеем поговорить о наших делах. Мое сообщение хоть и важное, но короткое. Настроения оно не испортит, а вот поговорить придется… Так что, давайте пока просто отдохнем. И, коль возникла пауза, у меня есть крайне оригинальный тост!

— За болтунов! — вычислила Фарида.

Солидарные женщины первыми подняли рюмки.

— Рассказывай, рассказывай… — не унимался Андрей. — Держи, так сказать, отчет, гони объяснительную…

— Да он уже сдал объяснительную… Мне. Никак не хочет успокоиться. И на полном серьезе требует, чтобы я его литупражнения публиковала чуть ли не на первых страницах газеты! Ты хоть знаешь, сколько нам таких посланий присылают? Весь шкаф забит… — Фарида нарочито возмущалась, соблюдая не гласные правила старой игры.

Это только в благополучной Европе и богобоязненной Азии подобные выходы в «люди» заканчиваются благополучно. В американских кинобоевиках и в вечно разухабистой России и ее осколках подобные вылазки без приключений не обходятся. Увы, печальная статистика.

Позже никто так и не смог вспомнить, какой конкретно момент подтолкнул события к последующей развязке.

Компания молодых — быковатых и не очень — парней, сидевшая до поры до времени в дальнем конце зала, решила, что настало время «подышать свежим воздухом».

Как показали происшедшие уже позже разборки, кто-то из них, проходя мимо стола, сально брякнул опасные слова по адресу их женщин. И этого оказалось достаточно. Сержант, уже подогретый спиртным до нужного боевого духа, тут же кого-то ткнул, и довольно сильно, раскрытой ладонью — в лоб. Да так, что противник сел на пол ресторана.

Во всяком случае, Донцов застал ситуацию в той безнадежной стадии, когда Сержант уже крепко «зацепился», то есть тогда, когда ни один нормальный мужчина не может сделать шаг назад.

На улицу вывалили плотным злым гуртом. Поначалу даже нельзя было разобрать где свои, а где чужие. Выяснение отношений быстро решили перенести на задний двор ресторана, на асфальтированную площадку в окружении складских и хозяйственных помещений. Света двух ламп-неонок оказалось более чем достаточно.

Противников было человек семь. Обиженный Сержантом подвижный высокий хлопчик подбежал к нему первый, да не один. С ним были еще двое довольно здоровых поддатых парней. Сержант прижался спиной к стене и выставил обе руки ладонями вперед:

— Ну, что вы, ребятки, что вы… Тихо, тихо. Не торопитесь. Вот он я, тут! Весь ваш!

Бойцы на мгновение замерли.

— Все на одного-то не кидайтесь… Где тут мой обиженный, выходи-ка один на один, — Сержант говорил спокойным, холодным голосом.

От этого древнего предложения к поединку мужчины не отказываются, понимая его важность еще со времен Ледового побоища. Да куда там! Гораздо раньше. Так Мстислав выходил против вождя касогов Редеди, Пересвет против Темир-Мурзы, а позже — командующий кавалерией левого крыла Кавказской линии Бакланов выезжал на поединок с лучшим чеченским стрелком Джанемом. В поединке представителей войск (или банд) один на один перед строем своих и чужих есть какая-то великая правда, никогда не оспариваемая ни одной из сторон.

Смешанная орава своих и чужих тут же раскинулась напротив стены широким полукольцом. Что делать дальше, Донцов знал. Для начала он быстро нашел взглядом женщин. Арина с Фаридой стояли у стены слева от Сержанта. Игорь был с другой стороны. Это хорошо… А вот хитрый Квест куда-то пропал… Хотелось верить, что не напрасно.

— Ну что, баклан… Начали!

Сержант выдохнул:

— Да начали, начали…

И сделал легкий шаг вперед и в сторону. В этот же момент Донцов упругим кошачьим шагом быстро двинулся по окружности, перед лицами замерших в ожидании людей, нарочито злобно прорычав: «Кто дернется в круг — прибью, падлы!» Этот старый метод начала групповых драк был отработан у них с Майером еще с молодеческих времен студенческой поры и всегда себя оправдывал. Такой проход сотоварища вдоль толпы своих и чужих якобы выполнял функции рефери, но на самом деле преследовал двоякую цель — не допустить никого третьего в поединок, а также отвлекал врага злобным шипением за спиной.

Несмотря на выпитое, Андрей к драке расположен не был, на Сержанта злился и искренне надеялся, что все обойдется вообще без или малой кровью.

Противник Сержанта ожидания чистой рукопашной с явно сильным и опытным противником не выдержал и решился на запрещенный, но прогнозируемый прием — быстро вытащил из кармана нож. Нож-бабочка, как их называют в простонародье. На самом деле правильное название сего оружия — балисонг. Эти тонкие серебристые, все в дырочках-пунырочках складные ножи, широко разрекламированные посредством американских кинофильмов, где обкурившиеся травки хулиганистые негры до смерти пугают им девственниц и очкариков в подворотнях Гарлема, прижились и у местного хулиганья. В конечном итоге эти «ножекруты» всегда нарываются на Джеки Чана, или, что хуже — на милиционера. По большому счету, «бабочка» — довольно бесполезная игрушка в руках, незнакомых с филиппинскими боевыми традициями, тем более, что хождение имеют образцы сплошь китайского производства с безобразным качеством металла и шарнирных узлов. Искусство владения им сводится, как правило, к жонглированию крыльями «бабочки» в подъездных сборищах. Что владелец ножа и проделал — поблестел пару секунд крыльями ножа и открыл узкое хрупкое лезвие стилета самым примитивным способом. На свою беду, он не знал, что делать с балисонгом дальше.

Донцов, теперь уже не на шутку взволнованный, убыстрил шаг, чтобы успеть подойти поближе к дерущимся. Краем глаза заметил, как подобрался Сержант.

— А вот это ты, парень, зря… — Майер быстро провел рукой к поясу и обратно. Никто и заметить не успел, как в его руке раскрылось широкое и короткое лезвие «Эндуры» — складного тактического ножа фирмы «Спайдерко». Этот устрашающе хищный кусок высококачественной стали за счет своей до предела агрессивной формы и пилообразной насечки-серрейтора обладал еще и большой силой психологического воздействия. Выходить «биться на ножиках» против владельца такого оружия не хотелось!

Это только в кино ножевая драка длится по пять-семь минут, а противники, чудодейственным образом уворачиваясь от ужасных ударов, ловко парируют смерть верными клинками абсолютно зверского вида, попутно запрыгивая на шкафы и рояли.

В реальном ножевом бою все решается за три-четыре секунды, а выигрыш определяет один верный удар, одна ошибка. Умиляешься, слушая хриплые фразы мастеров рукопашного боя, с гордостью говорящих в телекамеру о том, что в их школе отработка комплексов против холодного оружия происходит с настоящим ножом. На самом деле всякий честный рукопашник скажет вам в честной мужской беседе, что работа против ножа есть главный кошмар любого учителя-сенсея! И самое главное в ней — не техническое совершенство и отточенность движений, а страх при виде реальной опасности хорошо отточенной полоски стали в умелой руке. Главное, что обеспечивает победу в ножевом фехтовании — в этой самой привычной смелости, которую дает постоянная подготовка. И главное — в такие минуты нельзя задумываться о смерти.

У Сержанта такая подготовка была.

Его противник был напуган, но, к чести, не отступил. Хрипло закричав, он принялся нервно размахивать хрупким балисонгом. Без всякой тактики и трезвого расчета. В его порывистых и торопливых движениях хорошо угадывалось желание как можно скорее закончить схватку, а точнее — избавиться от собственного страха. Донцову даже послышался треск разрываемой ткани и на секунду показалось, что Сержант задет. Но с товарищем все, вроде, было в порядке. Андрей на секунду остановился и, еще раз громко прошептав угрозу стоявшим рядом, дальше уже не пошел, смотрел во все глаза на поединок, зная, что вот сейчас все и решится.

Так и случилось.

Сержант никогда не любил опасные в реальном бою перебросы и переводы. Только перехваты. Широким вращательным движением он закрутил «Эндуру» и взял ее обратным хватом наружу. В ту же секунду, сделав длинный шаг вперед правой ногой, он из нижней четверти провел длинный рассекающий удар косо вверх по руке уже задыхавшегося противника. Грамотно, по отлогой кривой, с возвратом без мертвых точек. Короткий вскрик и звяканье выпавшего ножа известили толпу о том, что битва окончена. Пострадавший стоял на коленях и, всхлипывая, баюкал пораненную руку.

Казалось, все облегченно вздохнули и — ошиблись.

Стоявший рядом с Донцовым белобрысый «бычок» достал из кармана точно такую же «бабочку». Андрей еще успел подосадовать на водку и дурные русские традиции прежде чем большим пальцем развернул подаренное когда-то Сержантом кольцо в боевое положение. То самое, исправно дожидавшееся своего часа в кармане пиджака и которое незадолго до этого он зачем-то надел на левую руку. Резкий скользящий удар вниз, противный хруст разрываемой кожи — еще один пострадавший схватился за поврежденную кисть.

— Ну все, все… — только сейчас появившийся Квест в компании с невысоким черненьким пареньком, по виду и поведению явно лидером команды противника, вышли на середину круга.

Паренек негромко сказал:

— Все, братва! Заканчиваем поножовщину. Побесились и хватит! Вон, менты уже валят. Уведите быстро этих воинов подбитых.

Черненький главарь властно раздавал распоряжения, толпа быстро рассеялась, а хозяйственные пристройки навсегда запомнили еще одну «вест-сайдскую историю».

Хитрый и умный Квест в побоище не участвовал, а с самого начала вычислил главаря и обговорил с ним приемлемую коду.

Со знакомым милиционером Донцов вопрос решил быстро и подошел к Сержанту, все еще стоящему у стены в окружении как всегда невозмутимо спокойного Игоря и уже успокоившихся Арины и Фариды.

— Как я его, а, Дончак! Классика жанра! Вот только куртон мне пропорол, стервец! — Сержант курил нервно, но прошедший бой и свою эффектную победу в нем переживал бурно, с юношеским восторгом. Никто с ним не спорил. Повышенная степень неоправданного хвастовства после драки — явление далеко не новое.

— Не, ва-аще… вот что значит школа! А?

— Институт…

— Не, круто!

— Ой, Сережа, да у тебя же кровь! — взволнованно произнесла Фарида после того, как пальцем проверила степень повреждения любимого костюма. — Тебя же перевязать надо!

Быстро сняли с бойца безнадежно испорченную джинсовую куртку. Царапина, по сути, но Донцов распсиховался:

— Как это ты пропустил!

— Что пропустил?

— Железо!

— Да ты же видел, Дончак! Он в начале как с ума сошел! Ты видел, как я вертелся!

— Что ж не отвертелся-то?! Вертелся он… — буркнул Донцов.

Тихо, но настойчиво Игорь Лапин предложил всем вернуться в зал. Мол, Квесту, в конце концов, пора уже озвучить свое важное сообщение, ради которого, собственно говоря, он и выдернул всех в ресторан. Игорь и без того с большой неохотой пришел сюда — состояние жены, изрядно раскисшей после поездки, его сильно заботило. Он хотел как можно быстрее покончить со всем этим и вернуться домой.

Повторно заказали горячее и чуть-чуть коньяку. С удовольствием поели, как это обычно бывает после стремма, и выпили в честь удачно завершенной потасовки.

— Давай, Квест, колись… — дожевывая шашлык, вновь пробурчал Донцов. — Никто нас не услышит, все заняты своими столами… А то опять в какое-нибудь приключение влезем…

— А что тут колоться… Я выяснил, кто владелец той машины, что катерников увезла с причала. Недавно приехал, живет в гостинице. Думаю, что-то типа связного… В любом случае, скоро спохватится, начнет искать Аристарха… А тот в расщелине покоится… Торопиться нам нужно. А за этим, связным, не знаю… Может последить?

— Может, и последить… — Донцов отреагировал первым. — Вообще-то, я не знаю, как эту информацию можно применить… Подумать надо.

До сей поры молчавший Лапин нарушил возникшую паузу, сказав, может быть, самую главную новость вечера:

— Пока у Сержанта вся эта драка раскручивалась, я все на толпу глядел — мало ли, может, кто знакомый… — Игорь два раза пыхнул петерсоновской трубкой. — Знакомых никого не увидел, кроме одного… Чуть позади толпы паренек стоял, ну копия того самого пилота «восьмерки», которая всю «зондер-команду» на Аян привезла. Очень хорошо я его рожу запомнил, даже во сне приснился, гаденыш… Но ведь вертолет погранцы сбили! Значит, есть площадка подскока и запасной экипаж, а то и борт… И теперь я подумал: по всему выходит, что у них и здесь, в Норильске, нормальная база должна быть. Конечно, есть связи с местными группировками… Да и вертолет стоит где-то здесь, перегнать его в Норильск могли только официально, а значит, у нас есть хорошая возможность разузнать все поподробнее. Вот такие невеселые дела. Получается, в городе сейчас находятся представители обеих сторон и без дела они не сидят. Вопрос в том, когда догадаются, что в деле появился кто-то третий…

Выдав такую непривычно длинную для себя речь, Игорь смутился и снова замолчал.

— Догадаются… Когда хорошего следопыта на место привезут, — сказал Сержант.

Момент принятия решений неотвратимо наступил. И тогда «искатели приключений» начали распределять задачи и роли. Особо рассусоливать тему в ресторане желания ни у кого не возникло, но первые шаги определили.

Квест давно уже собирался в командировку — в Армавир и Невинномысск, по своим коммерческим делам. Он открывал продовольственный магазин (который ему уже чуть не прикрыли во сне), а для привлечения клиентов ставку решил сделать на экологически чистые кубанские продукты. Ему и забирать этот чертов диск. Самолет летит до Адлера, так что в Сочи на денек задержаться — дело не хитрое и во всех смыслах приятное. Под этим благовидным предлогом — нужно постоянно быть в городе, Квеста встречать — свою жену, Ленку Маленькую, Лапин решил полностью отстранить от экспедиции. Уж очень ему не нравилось ее состояние…

Сержанту и Фариде поручили проследить за действиями противника (или противников), выяснить как можно больше об их намерениях.

На Донцова легла основная тяжесть подготовки нового этапа экспедиции. В те места на катере не проедешь, так что верный Капитан им тут мало поможет. Нужна техника, вертолет, вездеход или иная самоходная машина, достаточно скоростная. Теперь все нужно было делать достаточно быстро.

Большинство склонялись в пользу вертолета, благо деньги были. Но Донцов, выслушав всех, широко провел рукой, отметая озвученные предложения — и разумные, и нелепые:

— Чего тут огород городить… Вертолетов раз-два… И все на контроле. На днях придет новая боевая машина с Урала. Мне ее готовить, а потом и испытывать. Вот и совместим первый пробег с нашими задумками. Предполагаю, что и маршрут предоставят выбирать мне. Во всяком случае, это я устрою… Давайте-ка, я все еще обдумаю, а потом соберемся еще разок у меня на даче, а вы пока кое-какие детали уточните…

Его заявление было абсолютно неожиданно, но совершенно разумно, и противников не нашлось. После этого друзья стали дружно препираться друг с другом из-за доли оплаты банкета, но победил Квест. Стали собираться по домам. Все уже изрядно устали. Сразу всего не обговоришь, а отработка всех деталей и нюансов еще впереди. И Квест пошел вызывать такси.

Арина наклонилась к мужу и, поцеловав его в губы, прошептала: «…Не только боги любят пехоту…»

Глава девятая КАВКАЗСКИЙ ЗИГЗАГ


Дмитрий Квест летать не боялся. Впрочем, как и большинство коренных норильчан. Сказывалась многолетняя практика.

Первый раз в самолете он оказался еще грудным ребенком — в возрасте трех месяцев от роду, когда его мать, побоявшись рожать дитятю на Крайнем Севере (ходили тогда всеразличные слухи среди молодоженов), везла его после родов «на материке» назад, в Норильск.

А первый раз в летное происшествие он попал тоже в «киндерах», лет этак в шесть. Тогда на стареньком четырехмоторном самолете ИЛ-18 вскоре после взлета из норильского аэропорта «Алыкель» задымился один из четырех двигателей. Пассажиры понять ничего не успели. Аварийный борт успешно посадили в Амдерме — маленьком городке, немножко порте, частенько — запасном аэродроме при нелетной погоде или необходимости дозаправки, а в основном — стратегической военной базе, расположенной на самом берегу Северного Ледовитого океана.

Вид стоящих на взлетных полосах настоящих боевых истребителей МИГ оказался для детской восприимчивости гораздо более сильным впечатлением, чем только что происшедший отказ двигателя во время полета. И негативные впечатления от несостоявшейся катастрофы стерлись у ребенка из памяти без следа. Хотя про это неприятное происшествие постоянно говорили пришедшие в себя и всерьез взволнованные взрослые пассажиры.

Второй раз Димка ощутил близость авиакатастрофы уже в более зрелом возрасте. Он с друзьями, в составе агитбригады, летал по поручению городской комсомольской организации по удаленным поселкам и стойбищам полуострова Таймыр с наивными пропагандистскими концертами. Выступали перед оленеводами и работниками звероферм.

У приданого им для этой цели городским комитетом партии полярного воздушного такси — «Аннушки» — отказал двигатель. Но легкий биплан за свою длинную летную жизнь повидал всякое и совсем не смущаясь уверенно спланировал чуть не до самой посадочной полосы, обозначенной двумя красными пустыми бочками из-под редкого тогда импортного масла «САЕ» на обледеневшей, в застругах, реке. Летчики тем временем спокойно перезапускали мотор.

В результате этого опыта накопивший приличное количество летных часов Димка раз и навсегда определил для себя, что вся летательная техника советского производства действительно достаточно надежна. А управляют этой самой техникой отнюдь не полупьяные водители. Открытых публикаций в средствах масс-медиа об авиакатастрофах в те славные времена почти не случалось, и Квест полюбил полеты.

Больше всего ему нравился момент взлета, тот самый отрыв от земли, когда самолет вначале как бы замирает на какой-то момент неподвижно, а затем под большим углом с заметным ускорением начинает протыкать низкие северные облака. В это время Дмитрий Квест обязательно разглядывал удаляющуюся землю в иллюминатор, пытаясь определить скорость подъема. Именно для этого, а не для геройских горных восхождений он приобрел часы-альтиметр-термометр «Беринг». Но чудо-часы себя не оправдывали. Принудительное давление в пассажирском салоне сводило на нет все усилия хваленой импортной электроники. Несмотря на то, что выходя на крейсерскую скорость, реактивные самолеты шли на высотах около десяти тысяч метров, давление в салоне соответствовало примерно полутора километрам высоты. Так работала автоматика микроклимата салона и так, по крайней мере, показывал вредный, но честный прибор.

На этот раз для полета в Сочи Квест выбрал компанию «Норд-АВИА», и не из чувства патриотичности, а вследствие грамотного воздействия рекламного обещания. Проспекты уверенно сулили суперкомфорт и качественное двухразовое горячее питание, да еще с выбором меню! А поесть Димка любил.

Хотя, что там скрывать, летать своей авиакомпанией вообще было приятно. Так необходимый в воздухе назойливый сервис. Полеты обслуживали люди, живущие в Норильске. Новые, ни разу не перекрашенные самолеты, удобные салоны.

Северяне, измученные годами кошмарного хамства аэробизнеса и перманентных переносов рейсов «по техническим причинам» после распада России, наконец-то дождались хороших машин и достатка топлива, создав собственную мощную авиакомпанию. А другого выхода у них и не было.

Место для себя он купил в экономклассе. Страсть к комфорту за дополнительные деньги при авиаперелетах он так и не изжил, но мест в бизнес-классе, увы, не хватило.

Соседкой Квеста по ряду оказалась остроносая черненькая девушка. Точнее, женщина того типа, который можно назвать «вечно молодая». В костюме от Гуччи, короткая модельная стрижка. Потенциальная собеседница, посмотрев пристально на Димку не более двух секунд, быстро приняла решение и неспешно устроилась рядом, легко кивнув ему. Их третьим соседом вознамерился стать рыхлый мужик в самовязанном зеленом свитере, но получил мгновенный отлуп, а точнее — вежливый отказ от черненькой («Извините, здесь уже занято…»). Для Квеста милостиво прозвучал комментарий:

— Этот человек не умеет себя вести.

— Как Вы это быстро определили!

— Опыт.

Димка очень удивился, ибо мужичок успел только произнести длинное «э-ээ…» и робко показать на свободное место похожим на вареную молочную сосиску пальцем. Квест сделал вывод, что уж сам-то он явно получил некий карт-бланш в высшее общество и недолго погордился собой.

Все пассажиры к тому времени расселись, так что третье место осталось свободным. Димка этому очень обрадовался, так как очень уж любил покурить в самолетах. Курительные салоны авиакомпании то заводили, то отменяли — по ходу смены у штурвала топ-менеджеров. В этом самолете горела невеселая надпись. А значит, ему придется часто бегать к туалетам. Принесенный заботливой стюардессой запечатанный горячий обед ему понравился. Ему вообще нравился весь этот процесс.

Все нужно проделывать размеренно, умещать свои движения в межкресельную тесноту. Не торопясь, вдыхая такие аппетитные в контраст специфическому амбре салона запахи, отвлекаясь от шума двигателей, сглатывая тягучую слюну. Целый ритуал. Как в поезде курица. А освобождение всяких минимизированных вкусностей от шелестящих целлофановых оков! Квест находил в таком «раздевании» что-то эротическое.

Соседка, судя по ее брезгливому выражению лица — нет. Но, к Димкиному сожалению и недоумению, так и не проронила ни слова за весь полет.

Низкая облачность простиралась чуть не до самой земли. Самолет садился быстро и ровно, не рыская и не проваливаясь в воздушные ямы. Пассажиры морщились, терли ладошками вдруг заболевшие уши. Закапризничали и заплакали малыши, запричитали успокаивающие их мамы. Димка давно научился вовремя сглатывать и позевывать и потому никакого дискомфорта от перепада давления опять не ощутил.

Москва, не по сезону, была серой и хмурой. Здравствуй, логово культуры и понтов!

Дозаправка и пополнение пассажирами.

Шереметьево встретило гостей прохладной дождевой взвесью. Времени хватило только на то, чтобы покурить на улице в окружении нагленьких, почему-то всегда злых на клиентов московских таксистов. И накупить целый ворох российских глянцевых журналов. Читать Квест их планировал только в отдельном номере сочинского санатория «Заполярье», до сих пор принадлежавшего Норильскому комбинату по договору с Россией. Войти, так сказать, в курс последних российских событий. В самолете ему не читалось. При том что Димка в самолете не спал. Он мог изредка вздремнуть, чуть-чуть. И, что является редкостью, умел дремать продуктивно, продумывая и просматривая в полусонном тумане весь накопленный за день материал, фильтруя мысли и впечатления.

На сей раз он размышлял о тех беспокойных местах, к которым неуклонно приближался самолет. А знал он о них немало, отчасти благодаря средствам массовой информации, а отчасти благодаря личному коммерческому интересу к южному району России. Да и опыт передвижения в этих краях какой-никакой был.

Впрочем, многие пассажиры думали о том же. Люди летели отдыхать на самый популярный теперь курорт в России и обстановка там их весьма волновала. Город Большой Сочи — только с виду курорт, а на самом деле это такой же кавказский регион, как и все остальные.

Люди летели и думали думку — как там сейчас, на Кавказе?

А на «сверхпогибельном» Кавказе за последние взбалмошные годы произошло немало плохого. Но никто так и не смог растрясти по-настоящему эти величественные горные гряды. Вечно упрямый Северный Кавказ опять доказал, что это вам не Саудовская Аравия, где все уже состоялось. Здесь шел сложнейший процесс уточнения веры и идеи, начавшийся много веков назад и который, благодаря специфическому мироощущению горцев, продолжался и поныне. Как в свое время у них закончился эксперимент с христианством, так сейчас проваливалась идея ваххабизма.

Южный сосед, ядро несостоявшегося Великого Турана, до сей поры мечтал о Чечне и Дагестане турецкого образца и даже получил там, уже после последней, разгромной для Чечни войны, некоторую поддержку в виде небольших восстаний. Но ничего из задуманного сделать не удалось.

Горцы Кавказа так и не стали, все как один, образцовыми отуреченными мусульманами — пример несчастных курдов и память о недавнем хозяйствовании иностранных наемников-террористов отпугивали. Попытки объяснить мотивы поведения горцев, характер людей, проживающих в этих местах, исламизацией опять не привели ни к чему. На беду, не только не растаял, а наоборот, укрепился в умах соседей облик джигита, который держит в одной руке Коран, в другой — окровавленный кинжал и этим же кинжалом показывает на Святую Книгу, приговаривая: «Разрешает!» — как сказал давным-давно генерал Уваров. Другой вопрос, что джигит устал. Чеченцам уже было лень даже воевать. Наиболее умные и предприимчивые нашли себя в большом бизнесе, базируясь в той же Турции.

Канонический, фундаментальный ислам у горских народов так и не прижился. Собственные, горские законы бытия оказались настолько сильны, настолько привычны и выверены тысячелетиями, что исламизации арабского типа на Северном Кавказе не произошло. Века горские народы Кавказа пели песни хором с прекрасным многоголосым разложением! Ну неужели только грузины умеют так завораживающе красиво петь? Шамиль, а за ним и другие, уже в двадцатом веке, не приветствовали хоровое пение, пытались запрещать любимую горцами лезгинку — и это не могло понравиться свободолюбивому народу с многотысячелетней культурой.

Ислам ваххабитов не велит поклоняться старейшинам — только Аллаху! Но опыт поколений подсказывал древним жителям Кавказа, что только благодаря бережно сохраненным стариками национальному самосознанию народы и выживают в кошмаре войн и ссылок. Из века в век. Из тысячелетия в тысячелетие…

Мусульманская вера запрещает изображать людей и животных, но попробуйте запретить свирепым чеченским абрекам (а они еще водились в изобилии) рисовать на знамени любимого ими волка!

После распада России некоторые кавказские республики тоже было отделились, но две уже вернулись обратно, третья подписывала федеральный договор.

Попытки разорвать Северный Кавказ на части опять не увенчались успехом.

Иногда казалось, что исламские идеологи сами устают от труднейшей миссионерской работы на Кавказе. Кровавых последствий их деятельности было много, но ничего толкового не вышло. По прошествии времени они стали понимать, что многовековая самобытность горских племен и, следовательно, их этническое самосохранение, требуют той самой золотой середины в вопросе о роли и месте религии. Некоего равновесия, соответствия, позволяющего этим народам сохранить привычный образ жизни.

Именно степень соответствия родовых либо племенных норм морали и определяет факт присоединения различных народов мира к тем или иным великим мировым религиям. Ибо «есть шариат, но есть и адаты…» — законы гор, вернее, тысячелетний, сублимат этических и поведенческих норм, определенных и установленных на века предками. Именно поэтому адаты более последовательны, целостны и пугающе рациональны в сравнении с законами любой религии, любых других сообществ, живущих не так, как северокавказские народы.

Многие просвещенные жители Кавказа не согласны с таким положением вещей, но пока что сделать ничего не смогли. Никто не даст гарантии, что любые другие законы существования помогут сохранить вековую самобытность этого народа еще тысячелетия так же хорошо, как это делали все предыдущие тысячелетия древние законы гор…

Самолет закладывал глубокий вираж над морем, целился носом на горные хребты Красной Поляны и заходил на глиссаду перед посадкой в международном аэропорту Адлер.

В Сочи традиционно царил тропический уют. Вечная всероссийская правительственная дача. Постоянное место отдохновения как государственных чинов, так и база отдыха авторитетов преступного мира. Своего рода нейтральная территория. Горячее дыхание постоянных кавказских страстей здесь чувствовалось слабо. И основным фигурантом средств массовой информации были не отряды ОМОН, а туристы-отдыхающие — главный и наиболее существенный источник доходов местного населения.

Развал страны поначалу поставил курортный город на грань катастрофы, но вот уже который год летом происходил резкий скачок числа приезжих. Туристов-альпинистов еще пугали дикие набеги сванов, которые скалолазами становились на второй день после рождения. Но пограничники уже поднимали заставы повыше и обещали надежно перекрыть границу с Грузией.

Кажущаяся благодать объяснялась отнюдь не удаленностью от «горячих точек» и хорошей работой милиции, не взаимными договоренностями и жесткими мерами силовых структур, ловкостью мэров и их подчиненных. Просто там всегда было относительно спокойно. Почему — не знал никто. А хотелось — вот так бы везде! Но многим было нужно ехать чуть дальше Большого Сочи, а это совсем другие краски.

Сервис начинал соответствовать запросам отдыхающих, а заработки — почти вполне — запросам местных жителей.

Жизнь налаживалась.

В этих краях у Димки было два дела. По линии собственной коммерции предстояло договориться на мясокомбинатах Армавира, а еще лучше — наладить контакты в паре крупных и богатых станиц. Ассортимент, условия и сроки поставки мясо-колбасной и молочной продукции для будущего оптового магазина. А также найти и отработать схему доставки продуктов в Норильск. Но это потом…

Главное — второе. Найти по известному адресу близкую знакомую Аристарха Донатовича и, сообщив ей нехитрый пароль, забрать заветный диск с точными координатами места падения таинственного «Москито». И сразу всю информацию о координатах, хранящуюся на диске (если таковая действительно имеется), просмотреть — для чего он и пер с собой кофр с трофейной, добытой на озере Аян, «Тошибой».

А затем переслать данные в Норильск — либо по факсу, либо е-майлом. Причем все нужно было делать быстро и осторожно, соблюдая специфические меры безопасности. На этот счет он получил самые исчерпывающие и достаточно жесткие инструкции от Донцова.

Окунуться в душную жару сразу после весьма и весьма умеренного климата Таймыра — тяжелое испытание для северянина. Даже привычный к подобным командировкам всепогодный Квест переоделся еще в самолете, максимально снизив площадь одежды на своем теле. Но все равно моментально покрылся липкой горячей испариной. Из ущелья горной реки Мзымты тянул слабый ветерок, но это помогало мало. Надо было поскорее добраться до санатория «Заполярье», где Димка останавливался каждый раз, приезжая в этот курортный город. Он честно пробовал останавливаться и в других санаториях и гостиницах, но вскоре прекратил искания. Знакомое лучше нового — так он считал.

Быстрей бы! Первым делом перевести дыхание, принять душ. А затем полноценно, со всеми необходимыми атрибутами хорошенько отдохнуть, так как все дела, кроме одного, были запланированы им на завтра.

Сочинские таксисты с годами не умнеют. Эта горькая правда мешает жить всем остальным несчастным жителям курортного города. Встречая тесной назойливой толпой каждого пассажира, выходящего из терминала аэропорта, они сразу и насмерть запугивают ни в чем не повинных людей гортанными криками — воплями о единственно приемлемой стоимости доставки до центра города.

Так как смертельно уставшие после долгого перелета пассажиры не находят в себе сил на поиск и ожидание рейсового автобуса, то большинство из впервые прибывших в этот город соглашаются на абсолютно кабальные условия по сути короткой поездки.

В Сочи же приезжают отдыхать, и надолго. Поняв из насмешек соседей по санаторской столовой, что их безжалостно обманули, многие дают себе настоящий рыцарский обет — никогда больше не пользоваться услугами местного сервиса и предпочитают сутками отрабатывать максимально дешевые способы передвижения по городу и добычи местных сувениров.

Да и для здоровья полезнее.

Живописные окрестности этого прекрасного города и вовсе остаются невостребованными — как до них туристу добираться? Как следствие, многочисленная прослойка сочинцев — таксистов и торговцев, кормящихся исключительно обслуживанием отдыхающих — униженно навязчивы и через это жалки. Но, ученые первой торжественной встречей в аэропорту, теперь уже опытные, отдыхающие безжалостно скидывают со своих обожженных солнцем плеч зазывно приветливые руки владельцев такси. Хотя поездки по городу, в общем-то недороги…

В Москве трюк с накручиванием цен в аэропортах проходит. В Москву человек обычно приезжает по делам-командировкам, на день-другой. Он живет на скорости…

Но… Все равно упрямые таксисты порой целыми сутками стоят без работы.

Самолет причалил к рукаву международного терминала. Таможенный контроль был недолгим, но достаточно глубоким и въедливым. Квесту особо декларировать было нечего, но… Всего лишь несколько лет назад все было много проще. Нынешние напряженные отношения Таймыра с Россией, а также привычное ожидание в этих краях возможного с любой стороны террористического акта давало о себе знать.

Для таксистов уроженцы иностранного и богатого Таймыра были особо лакомой добычей, и скопившаяся тучка черноволосых водителей на выходе из аэропорта была особенно плотна, беспокойна и по-левантийски нахальна и надоедлива. Квест был человек не жадный, но мудрый. Не дожидаясь пылких речей и веских уговоров горячих южан, он зычно крикнул:

— Кто везет до «Заполярья» за пять баксов?

И через минуту садился в вылизанную до блеска белую «Волгу».

У Димки, вообще-то, на счет таксистов была своя, оригинальная точка зрения. Этот ежедневный сбор возле стоянок был у них своеобразным автоклубом. Традиционное мужское место встречи, которое изменить нельзя. Подальше от надоевших жен и домашних проблем.

После обустройства в родном санатории Норильского комбината — на что ушел один час — и ностальгически жидковатого ужина в столовой, Квест с полчасика всласть повалялся на хрустящих простынях. Потом поразложил в ящикинемногочисленные вещи, пощелкал пультом маленького телевизора, обживая номер с видом на какие-то развесистые, но уже пожелтевшие кусты, а затем отправился к своей Тайне Номер Один.

Шествуя по знакомым с детства дорожкам санатория, Димка, как и во все прошлые визиты сюда, жадно впитывал так и не угасшую с годами новизну впечатлений. Все эти широколистные пальмы и магнолии, китайские и японские вишни и алоэ, суккуленты, мать их… После скупого на краски пейзажа северных земель контраст был просто разительный. От наших северных осин — да в их сакуры… А какие колера! Весь спектр предосенних позолот. Белый монолитный бетон красивых корпусов в декоре хвойных гигантов.

Неподалеку от бетонного забора, стерегущего территорию санатория, стоял блочный ряд типовых гаражей, один из которых принадлежал Димке. С удовольствием покурив с минутку возле своего бокса, а затем немного повозившись с достаточно сложным замком, отдыхающий Димка Квест с чувством собственника горного замка открыл хранилище и лицезрел стоящую на подпорках, в целости и сохранности, безмолвную хозяйку гаража — светло-зеленую жигулевскую «Ниву» (их модернизированный вариант вновь начали выпускать в Тольятти — на радость небогатым потребителям) с краснодарскими номерами. Вот она — Тайна! Друзьям про гараж и машину ничего известно не было. В свое время он задумал сюрприз — покатать всю компанию с ветерком по тихим уютным станицам, вместе погостить у матери, посмотреть на другие, не северные горы и половить на спиннинг другую рыбу.

Но жизнь заставила распорядиться техникой раньше и в иных целях.

Эти покупки Квест сделал в прошлом году, решив, что без транспортного средства здесь ему никак не обойтись. Из Москвы ездить на машине глупо и долго. Иномарку покупать не стал. Не Москва. Хитрый коммерсант предвидел возможные поездки по неважнецким станичным дорогам в поисках более выгодных поставщиков. А кроме того, на «Ниве» было куда проще добраться до тех заповедных уголков природы, которыми славятся предгорья Кубани и Ставрополья.

Он зарегистрировал свою легковушку в ставшей уже почти родной станице Отрадное — в ней с недавних пор жила Димкина мать, чуть позднее чем надо бы уехавшая с Северов. И почти успела адаптироваться к местному жаркому климату. Завела сад, огород, научилась выращивать картошку и разводить кур. Но к июльской жаре так и не смогла привыкнуть. Ее «сбитое» резкой переменой климата сердце постоянно пошаливало и встревоженный Квест всерьез предлагал ей приезжать на лето назад, в Норильск. Либо перебраться в Подмосковье.

Никакой необходимости в приобретении в Сочи жилплощади Димка не видел, справедливо рассудив, что его визиты в Краснодарский край будут недолгими. Но во время насыщенных неожиданных поездок во все стороны этого края куда проще останавливаться в санаториях или в гостиницах города, в котором есть международный аэропорт.

На подготовку новой машины к первой в этом сезоне поездке ушло не так уж много времени. За небольшую плату сосед по гаражному кооперативу, хороший знакомый Квеста, в прошлом — норильчанин, помогавший представителям исчезнувшей с политической карты Европы Югославии в строительстве санатория, присматривал за его машиной. По телеграмме Квеста он заправлял канистры бензином и заряжал аккумулятор.

В этот вечер основные заботы хозяина свелись к выкатыванию машины из гаража и придания ей соответствующего вида при помощи шланга, красивой специальной губки, а также дорогущих шампуней.

Убедившись, что техника приятно заблестела в закатных лучах, Димка сделал пробный круг — по тихим окрестным улочкам, хвастливо выпячивающим красно-кирпичные фасады особняков класса «экстра» и огромные сферы спутниковых тарелок. После поставил «Ниву» в гараж.

Посетив ближайший магазин, заправился продминимумом и отправился в номер, где с чистым сердцем принялся потягивать прекрасное пиво сочинского розлива и не спеша листать накупленные журналы.

На следующий день Квест проснулся пораньше. Спалось ему плохо. Ожидание предстоящего задания настолько отбило аппетит, что он даже не пошел в столовую завтракать. А ведь дал себе свирепый зарок — перейти на трехразовый режим питания маленькими порциями. Пузо-то сбросить не мешало бы…

Через полчаса Квест, закрыв ворота гаража, сидел в полностью подготовленной к поездке «ласточке».

Многие улицы в городе Сочи имеют чарующе прекрасные названия: Виноградная, Абрикосовая, Вишневая, улица Роз… Кажется, от самих названий пахнет экзотическими для северян цветочными и фруктовыми запахами, терпкими восточными пряностями. Переменится вдруг теплый ветер — и вот уже аппетитный запах свежих жареных шашлыков дразнит ноздри, вызывает резкие голодные спазмы желудка. Пройдешь мимо куста и на тебя повеет сладким медом. Как со страниц романов Паустовского…

А еще говорят, здесь водятся конфетные (!), мыльные и земляничные деревья. Вот бы посмотреть!

Счастливый Квест, высунув локоть в форточку, не торопясь катил среди всей этой южной красоты, с удовольствием впитывая впечатления. Ему нужна была улица Гладирлусов.

Вот ведь паразиты! Не Металлургов, не Заводская, не Рудная и не Горняков… — Гладиолусов, блин!

Сегодня город имел все признаки того, что в этой южной столице вновь происходит очередной судьбоносный брифинг. На каждом перекрестке стоял усталый милиционер, увешанный автоматическим оружием и спецсредствами. Он был призван в одиночку предотвратить возможное покушение на мир-дружбу высоких договаривающихся сторон. Ближе к важным офисам и дачам топтались гоблины охраны.

Квест постов не боялся. Его «Ниву» останавливали крайне редко. На заднее сидение он заранее поставил две коробки с недорогим моющим средством, создав таким образом привычный здесь образ не очень-то преуспевающего предпринимателя-челночника, привычно приехавшего в славный город Сочи на еженедельную ярмарку из какой-нибудь краснодарской или ставропольской станицы.

На первый взгляд задача сложной ему не казалась. Ну что тут хитрого — найти эту самую улицу Гладиолусов, забрать диск и поехать в Армавир по своим делам!

Поисковую часть мероприятия наглый Квест завершил после короткой беседы с гаишником, стоявшим на ближайшем съезде в переулок одной из правительственных дач. Вот вам и первая загвоздка! Улица Гладиолусов действительно имелась в городе Сочи. Формально — в Большом Сочи. А на самом деле — недавно построенная улица, состоящая из престижных коттеджей, находилась за много километров отсюда, на ныне всемирно известном горнолыжном курорте Красная Поляна. А это изрядный крюк, да по горной дороге… Но ничего, зато места там очень красивые. Жаль, Лапина с ним нет! Вот тот излазил здесь все вдоль и поперек — в поисках своих жутких дольменов.

До этого путешествия Квесту по столь извилистым и опасным дорогам ездить никогда не приходилось. Пусть сколько угодно кичатся своим чувством маневра привыкшие стоять в пробках московские водители, пусть пыжатся норильчане, постоянно пробирающиеся к заветной цели в кромешной темноте, а порой и в густом газовом тумане да еще и по чуть ли не круглогодичному гололеду! Здесь они — «отдыхают».

Для езды по горным дорогам нужна специальная школа, особый навык вождения. И еще особый южный шик, кураж.

Димка как-то ездил на Красную Поляну, еще по молодости, вместе с неугомонным Игорем. Тот безуспешно пытался приобщить его к горнолыжному спорту. Тогда они ехали на специальном автобусике «ПАЗ», затянутом сверху мелкой проволочной сеткой — от возможного падения камней на головы счастливых пассажиров. В тот раз что-то все-таки упало и рейс отменили. Игорь был очень расстроен. И вот теперь Димка ехал сам.

В некоторые моменты времени ему казалось, что правые колеса машины буквально висят над стометровой пропастью, так и норовя затянуть «Ниву» туда, где вспененной, закрученной струей уже миллионы лет пробивает себе дорогу к морю своенравная Мзымта. Правда, за последние годы, особенно сейчас, перед проведением на трассах Красной Поляны долгожданных Зимних Олимпийских Игр, большинство опасных участков дороги строители спрямили многокилометровыми тоннелями. Но старую Краснополянскую дорогу тем не менее оставили — для пеших прогулок и любителей экзотики.

Квест набрался мужества и робко поехал по старой дороге. В одном месте он не выдержал, припарковал машину в удобном «кармане» и подошел к краю пропасти.

Нависающие над ущельем Ахцу высоченные скалы подавляли и восхищали одновременно. Белая река струилась по дну ущелья в обрамлении ярких зеленых зарослей, росших вдоль извилистых берегов ущелья, уютных травянистых лужаек на излучинах. Вспоминались кадры знаменитого американского Гранд Каньона из передач бессмертного Сенкевича.

По самой стремнине реки, подпрыгивая на огромных бурунах, вертелось желтое пятно надувного плота-рафта. Четверо парней в блестящих касках и надувных жилетах очередной раз что-то пытались доказать миру. «Так же как и наша компания…» — подумалось Димке.

Прохладный воздух летел по ущелью. Восторженные эмоции переполняли возбужденного Квеста. Он сорвал с головы старенькую джинсовую панаму с широкими полями и, подпрыгнув повыше, помахал смелым самоубийцам. Тот из них, что сидел на рафте позади, резко выдернул из воды алюминиевое весло, подняв шлейф блеснувших на солнце брызг, и тоже приветственно махнул стоящему у обрыва ротозею.

— Настоящая жизнь пронеслась мимо, поблескивая серебряными веслами… — перефразировав фразу из романа Ильфа и Петрова, тихо прошептал потрясенный Димка. «Поставить бы здесь парочку палаток лагерем, да пожить с недельку вместе с ребятками…» — уже про себя подумал он и полной грудью вдохнул прозрачный горный воздух, тихо плывущий по расселинам.

Климат здесь уникальный — самые северные в мире субтропики соседствуют с вечными льдами Кавказского хребта. И притом — всего сорок километров от моря по прямой!

На знаменитой Красной Поляне он тогда так и не побывал, только постоянно выслушивал восторженные рассказы Лапина. Теперь осталось только безоговорочно признать, что повидавший виды товарищ был прав. Красота необыкновенная!

Красная Поляна открылась неожиданно и вся сразу. Гроздья уютных, маленьких домиков среди пышных садов, улочки, еле заметные из-за вековых деревьев. Нависающие справа и слева горные хребты, казалось, поддерживали ладонями этот чудесный уголок природы. Действительно, это была огромная поляна среди заснеженных гор. А вдалеке, за поселком, к северу — неестественно яркая, почти как в мультфильме — величественная рубленая панорама ГКХ — Главного Кавказского хребта.

Проезжая по тихому поселку в поисках нужной улицы, Квест не мог не обратить внимания на броскую вывеску стильно оформленного кафе-ресторана «Джонатан» и понял, что смертельно голоден. В небольшом зале с низким закопченным потолком, оформленным под старинную кунацкую, приятно мерцали углями два сложенных из грубого камня камина. Но жарко не было, так как все окна в ресторане были открыты. Из самого ближнего окна открывался вид на гору Аибга, название которой Квест услышал из разговора сидящих за соседним столиком мужчин.

Живописно смотрелась центральная усадьба лесничества и крохотный местный аэродром, на вертолетной площадке которого привычно паслись две пушистые козы, ничуть не мешая двум вертолетам в цветах МЧС — один из них раскручивал двигатель. Играла музыка:

Между гор пробился мокрый вертолет…
Над тобой склонился синий горный лед.
В опустевшем баре — кофе и коньяк,
Здесь с тобой затарим старенький рюкзак.
Чуть выше, на фоне зеленой Аибги, широкими плавными кольцами в восходящем потоке медленно набирал высоту горный орел.

«Просто фантастика!» — счастливо подумал путешественник, смачно вкушая хорошо пропеченный кусок пряного мяса дикого кабана, которое он попробовал первый раз в жизни. И мясо, и ресторан ему понравились.

Решив для себя, что поблизости дорожных патрулей нет, Димка милостиво позволил официантке налить себе большой бокал тягучего красного вина, которое, казалось, впитало в себя все эти нежные, альпийские запахи горных склонов. Расщедрившийся после великолепного обеда Димка не поскупился при расчете и, довольный собой, на улицу вывалился, как неожиданно досыта объевшийся сладкой малинки медведь.

На самодельных скамеечках возле ресторана сидели уютные местные бабушки, без всякой назойливости продававшие крошечные, разве что для котов, подстилки-ковры. Настоящие, ручной работы. В маленьких баночках — залитые каштановым медом орехи, а в больших, трехлитровых, — то самое вино, которое всю жизнь теперь будет у него ассоциироваться с жареной кабанятиной, наглыми козами и гудящими вертолетами спасателей.

Димка не удержался, купил две банки вина и зачем-то коврик, и все это бережно поместил на заднее сиденье.

Улицу Гладиолусов он нашел сразу. Большинство коттеджей, расположенных на ней, по стоимости, пожалуй, не уступали аналогичным в Малибу. Неплохой уголок подобрал себе Аристарх Донатович для заслуженного отдыха в старости!

Традиционных заборчиков-штакетников здесь не было. Их заменяли аккуратно подстриженные посадки специального колючего кустарника, привезенного не иначе как из самого Сан-Франциско. Выложенные маленькими бетонными (или это пластик такой специальный?) плитками дорожки, вечнозеленая не мнущаяся травка, декоративные фонари-светильники, живописно разбросанные по дворам усадеб, голубые фасолины бассейнов — как будто и не Россия вовсе.

В нужном ему доме, естественно, был домофон и видеоглазок.

Хозяйка вышла сразу. Видная блондинка в сиреневом спортивном костюме появилась в сопровождении здоровенной кавказской овчарки с обрезанными ушами. «Кавказец» профессионально шел слева, впиваясь злобными красными глазами в пришельца.

Квест прошел на два шага вглубь двора — через плавно откатившуюся в сторону калитку. Но дальше двигаться не стал. Вид полудикого и, Бог его знает, насколько хорошо прирученного зверя моментально вытянул из враз собравшегося организма винные пары.

Произнося выученную контрольную фразу, Димка не допустил привычной для него фривольности в тоне:

— Добрый день! Я к вам от Аристарха Донатовича… А ведь он был прав — самые красивые женщины живут именно в этом уголке планеты.

Все это Квест постарался воспроизвести без всяких эмоций. Вроде получилось… Фраза была нехитрая. А хитрая и не требовалась. Достаточно было упоминания имя-отчества хозяина. Вспомнился древний киношный пароль: «У вас продается славянский шкаф?»

Хозяйка, судя по всему, тоже не была склонна играть в шпионские игры и сразу перешла к делу. Своего имени не назвала.

— Проходите в дом.

И добавила, уже для пса:

— Рамзай, фу! — еще и погладила по мохнатой башке, давая понять собаке и гостю, что грызть того пока не нужно, повторила: — Проходите в дом, не бойтесь…

Квест хоть и удивился, что боевую собаку назвали рабочим позывным знаменитого советского шпиона Рихарда Зорге, но виду не подал. Судя по всему, хозяйке после фразы-пароля никакие другие разъяснения были не нужны.

Удалившись в соседнюю комнату, она быстро вернулась, держа в руках пластиковый контейнер с «лысым» компьютерным диском. Спокойно протянула его гостю. Тот взял вожделенный диск в руки, посмотрел на свет и спросил, не очень-то хитро пытаясь выяснить, знает ли хозяйка о содержимом этого куска пластика:

— А проверить у вас не на чем?

— Я подобную технику так и не завела, — улыбнувшись, отмахнулась хозяйка. — Кофе хотите?

— Нет, спасибо! Дел, знаете ли, много… — ответствовал Квест, а про себя подумал, какой классически банальный и сухой разговор у них выходит. А ведь как долго он репетировал предстоящую беседу! Моделировал фразы и ситуации, чуть не перед зеркалом тренировался! А вышло так просто.

— Да, и еще… Аристарх Донатович просил вам деньги передать.

— Ах, не может он без этого…

Квест вытащил из сумки довольно толстую пачку долларов и наигранно небрежно протянул ее женщине.

Об этой процедуре они заранее договорились с ребятами, именно так истолковав последнюю просьбу покойного. Правда сейчас, в таком интерьере, эта пачка смотрелась, мягко сказать, неуместно.

Но хозяйка, видимо, все же обрадовавшись такой посылке, решила продолжить светский разговор, причем уже в гораздо более теплых тонах. Скорее всего потому, что человек, гуляющий по Красной Поляне с пачками баксов, теоретически вполне мог входить в ее круг:

— А Вы надолго к нам? Я могла бы Вам посоветовать весьма приличное жилье неподалеку. Отдохнете немножко. Места у нас, сами видите, какие. Вы подумайте… А Аристарх Донатович все еще где-то на этих… на Таймырских островах? Остров Большевик?

Секундная пауза:

— А, может, все-таки, кофе? С коньяком?

— Рад бы, но дела не позволяют… Хотя, от кофе, пожалуй, не откажусь. Где можно умыться? Я с дороги, знаете ли… — Квест чуть не закашлялся от неожиданности. Эта женщина, что же, не знает почти ничего?! Думает, что ее покровитель находится совершенно в другом месте? Скрывал свою дислокацию даже от нее, старый хрыч!

— Я вас провожу.

Стройная фигурка поплыла впереди. «Хочешь подольше оставаться молодой и стройной — держись поближе к старым и толстым!»

Ванная комната хозяйки стоила столько же, сколько Димкина квартира в Норильске, а ведь у него хата не из бедных. Ну и габариты! Отделка в черных и серых тонах, толстенные зеркала, масса пневмо- и гидротехники — как на Братской плотине. Джакузи олимпийских размеров. Смесители на серебряных сенсорах-регуляторах…

Димка недолго поэкспериментировал с хитрой сантехникой и добился неожиданно мощной и шумной струи. Со страху сделал поток воды пожиже и с наслаждением умылся. Вытираясь белым пушистым полотенцем, кокетливо нажал локтем на центральный сенсор и шум воды моментально прекратился.

И тогда он услышал тихий разговор.

Хозяйка говорила с кем-то по телефону и разговор явно касался его, Квеста! Слышались фразы: «…Да, диск забрал… Судя по всему — не был… Да какая это машина!.. старинная такая развалина… «Нива» салатная… Да я и не собираюсь его здесь задерживать… Ну, пустила бы я его за компьютер — что, он еще раз мне эту дурацкую игру показал бы?.. Вот и последите… Где хотите, там его и колите, только не здесь, не в поселке… Вряд ли Аристарх теперь позвонит… а если и позвонит… Вот сам ему и скажи… Я не собираюсь все ему отдавать, держит меня за дурочку…» Секундная пауза и опять: «Я тебе постреляю… Мы ничего не знаем, что там на Таймыре произошло… Да?.. Ладно, я подумаю. А ты будь на месте, я позвоню тебе еще…»

У Димки онемели ноги. Вот оно, началось! Он сразу понял и понял очень многое. Но сейчас обдумывать все только что услышанное времени ну никак не было! Живым выбраться бы.

Квест еще немного постоял в ванной комнате, потом вцепился в какие-то никелированные декоративные обводы и пристально посмотрел в овальное зеркало с подсветкой. В одном дешевом домашнем лечебнике он как-то прочитал, что у человека со страху резко расширяются зрачки. Димка приблизил лицо, даже приподнял пальцем веко. Зрачки не расширились. Но то, что он стал совершенно белым, как мел, сомнения не оставляло! Еще раз включив воду, на этот раз горячую, он интенсивно растер кипятком лицо и добился нужного эффекта.

На ватных ногах, с распаренным лицом, Квест вышел в залу и сел в кресло. Спасало то, что хозяйка колдовала с кофеваркой. Димка взял со столика журнал и нарочито небрежно принялся перелистывать глянцевые страницы с передовой женской модой. Этих минут ему хватило, чтобы прийти в себя. Кофе он пил уже более-менее спокойно. Бесед не было. Расстались, просто: пока-пока…

В машине паническая реакция вновь было повторилась, но уже слабее. Наверное, срабатывало осознание того, что он находился в собственном замкнутом пространстве. Как в маленьком надежном коконе. Держа кожаную оплетку руля одной рукой и тщательно разминая пальцы другой, Димка медленно поехал по вдруг потерявшим для него всякую прелесть улочкам Красной Поляны.

Нужно обязательно посмотреть диск! И прямо здесь, сейчас. Во всяком случае, из телефонного разговора милой хозяюшки-злодейки следовало, вроде, что непосредственно здесь ему прямые и явные опасности не грозят. Хотя, может быть, он очень и очень ошибается, и тогда… идут последние минуты его славной жизни!

Свернув по полному бездорожью в какой-то проезд — благо широкая резина «Нивы» позволяла — спрятал машину за какую-то сарайку. Потом взял с заднего сидения мягкий кофр с «Тошибой», нервно расстегнул молнию и быстро привел ноутбук в рабочее положение.

На диске была всего лишь игра. Знаменитая культовая стратегия — «Герои Меча и Магии. Последний бой». Явно пиратский диск, без всяких надписей. И больше — ничего…

Но… В отдельном файле хакер, после типовых ернических пожеланий ребятишкам из команды создателей игрового шедевра и наглых смайликов, услужливо расположил коды доступа к уровням и характеристикам игры. Код «Полная победа в эпизоде и переход на другой уровень» был короче остальных, отличался по размеру и типу шрифта и состоял из символов, которые сказали Квесту все… Слишком уж много времени они с ребятами мечтательными вечерами проползали на карте района возможного падения «Москито»!

Код представлял набор цифр: 69,54,93,40. Это и были координаты искомой точки.

Стоявшая за озером у серого покосившегося сарая зеленая «Нива» была прекрасно видна с того места, где находился невидимый Димке человек с винтовкой, пристально наблюдавший за всеми его действиями. Димка слежки не замечал. Да и что бы он смог заметить, даже если бы очень захотел! Опытный наблюдатель-стрелок расположил свою позицию по всем правилам снайперского искусства, с привычным, наработанным годами соблюдением канонов маскировки. Лежа чуть ниже поросшего кустарником гребня, человек мог не беспокоиться, что его размытый силуэт может быть увиден на фоне неба или предосеннего золота альпийских лугов.

О профессионализме и навыке снайпера говорило все: и две рядом расположенные «лежки» (для ведения огня в разных секторах обстрела), и правильно выбранная дорожка отхода, расчищенная от зарослей высокой травы, и тонкий теплоизолирующий коврик. Стрелковая позиция удобно разместилась в переплетениях поваленных деревцев. Мимо него Квесту проехать было невозможно.

Этот человек никогда не служил в частях ФСБ и МВД России, а поэтому привык «работать» на длинных дистанциях — в шестьсот-восемьсот метров. По этой же причине он никогда не признавал внешне эффектную и порой неоправданно воспетую снайперскую винтовку «Винторез». В руках снайпера была старая добрая винтовка СВД с оптическим прицелом нового поколения переменной кратности — от двух до шестнадцати. Для успешного выполнения своей миссии хороший снайпер должен быть хорошо экипирован. Это означает, что его «джентльменский набор» не может ограничиваться винтовкой и армейским камуфляжем, а обязан включать средства ближней и дальней радиосвязи, карты, лазерный дальномер, бинокли нескольких типов, не говоря уже о различных прицелах. Простенький прицел ПСО-1 у него был давным-давно, но разжившись в процессе работы деньгами, он теперь мог позволить купить себе более качественную технику. Теперь эта просветленная система наведения, как в хорошем телевизоре, показывала картинку, где в кабине дешевой российской машины, которую совершенно не жалко дырявить тяжелыми оболоченными пулями, сидел взволнованный человек в нелепой джинсовой панаме и легкими движениями пальцев нервно касался клавиатуры переносного компьютера, пристально смотрел на крохотный монитор, временами замирал, о чем-то думал.

Стрелок отложил винтовку и взял бинокль. Такой же кратности, что и прицел — чтобы глаз не сбивать.

Вот пассажир задумался надолго, замер. Стрелок снова вывел ствол на директрису.

Моментов для выстрела уже было более чем достаточно. Четкое и ясное изображение головы водителя в перекрестье прицела абсолютно не дрожало, так как СВД была удобно отцентрована, как бы убаюкана на специальном валике. Оставалось только просчитать в уме и ввести необходимые поправки.

В горах всегда более прозрачный воздух, чем на равнине, поэтому (а огонь пришлось бы вести практически через небольшой распадок), необходимо учесть ошибку в определении расстояния до сидящей в машине цели. Здесь, в этих условиях стрельбы, цели кажутся немного ближе. Плюс факторы — холодный воздух, поднимающийся с поверхности небольшого озера и довольно высокая влажность непременно снизят траекторию полета пули. От использования в своем нелегком деле весьма популярных в свое время лазерных целеуказателей снайпер отказался давно. С тех самых пор, когда именно предательские красные огоньки лазеров помогли его злейшему врагу вовремя сменить позицию. Тогда, в пригороде Гудермеса. И уйти от праведной мести. Не дав выполнить личную клятву.

Лежащее рядом со снайпером на камне маленькое сотовое чудо компании «Моторола» молчало, а он не имел права принять окончательного решения на выстрел. Но молчал и двигатель салатной «Нивы», так что можно было и подождать.

Стрелок положил винтовку на бок и, достав из нарукавного кармана трофейной горной камуфляжной куртки, добытой еще во время первой войны в Абхазии, белый носовой платок, тщательно вытер им лицо. Потом вынул пластик жевательной детской резинки (он любил именно такую — меньше резких запахов), но передумал: при стрельбе выделившаяся слюна может помешать.

В этот момент сидящий в машине человек закрыл свой ноутбук и расслабленно откинулся на спинку с подголовником. «Принимает решение», — холодно определил снайпер и за долю секунды изготовился к работе. Сработанный хорошим московским мастером анатомический приклад с пористой резиной амортизатора буквально прилип к плечу. Возможный громкий звук выстрела его не пугал. Все-таки расстояние изрядное, а сейчас в горах полно охотников.

Послышался скрежет стартера, еще раз, а затем и звук заурчавшего двигателя. Ну, все… Теперь ждать больше нельзя. Рука уверенно подвела птичку прицела СВД точно к правому виску незадачливого водителя.

Снайпер не знал, на какой машине может приехать пришелец из Таймыра к его хозяйке. Вестник нелюбимого любовника… Но должен был приехать. Аристарх что-то нашел, а поделиться не хочет. Так не бывает…

А если этот вестник достаточно крут? Если в хорошем бронежилете? А вдруг на «шестисотом»? Кузов сто сороковой модели всемирно славился тем, что хорошо держит удар простой пули. Обойма его винтовки была снаряжена патронами с пулями, помеченными красным пояском и черным наконечником — бронебойно-зажигательными. Но форточка «Нивы» была приоткрыта. Так даже лучше: пуля, пробив цель, улетит еще на километр, спрячется в горы!

Человек-снайпер последний раз выдохнул и плавно потянул спусковой крючок.

В этот момент мягко тренькнул ослабленный сигнал сотового телефона. Услышав тихую, но властную команду, снайпер ничуть не расстроился. Медленно отвел ствол, по-кошачьи перекатился на бок и спокойно принялся упаковывать свои смертоносные снасти в специальный чехол.

В этот же момент времени ничего не подозревающий Димка Квест тоже вытащил носовой платок и утер внезапно выступивший пот. Несмотря на горную прохладу, почему-то стало жарко. Лишь неприятно холодило правый висок — наверное, из приоткрытой форточки надуло.

Вдруг неожиданная легкость опустилась теплой волной, прокатилась от плечей к ногам, и он подумал, что волноваться нечего. А тогда — поехали!

Назад он гнал почти как Шумахер! Совершенно не думая о сложностях дороги, на приличной скорости огибал кривые повороты, вплотную прижимаясь к скалам. Не обращал никакого внимания на проносящиеся мимо красоты и встречные машины. Он лихорадочно думал. Кто это такие? Какая еще сила вмешалась в их дела? Или любовницу Аристарха Донатовича крепко взяли в оборот убийцы ее патрона? Так сразу и не ответишь…

Нет! Уж больно властно говорила хозяйка по телефону со своим собеседником. На поведение подпрессованного человека это непохоже.

А может быть и так, что все произошедшее — обыденная интрига, итог затянувшегося адюльтера? Завела себе эта моложавая крошка куда более интересного любовника, да и решила, недолго думая, таким вот образом откорректировать свои жизненные планы. Отнюдь не оригинальным способом. И ее идея заключается в следующем — вылететь вовремя со своими кунаками на место находки, а там и разобраться что к чему. Ведь он же звонил ей с Таймыра! Наверняка. Что-то сказал, что-то — нет… Вот и досочинила недостающее.

Эх, люди… Грабь награбленное!

Но тогда бы выходило, что она и сама все знает про место катастрофы… А на это не похоже.

Но если она не знает самой сути экспедиции Аристарха Донатовича, то тогда у нее действительно есть смысл до поры до времени его, Квестушку, не трогать, а последить за ним. Или споймать где-нибудь на трассе да попытать как следует. А это можно выяснить только тогда, когда Димка выйдет на связь со своими, когда проявится с поличным, а еще лучше — именно в момент пересылки информации! А значит, е-майл исключается. Засекут следы. Друзей не подставишь…

Вот факс в этом отношении гораздо безопаснее. Значит, нужно пулей ехать в Сочи, искать где-то посреди ночи факс и отправлять ребятам координаты точки падения «Москито».

В первую очередь пришел на ум главпочтамт. Там-то услуги факса наверняка есть.

Не годится! Отпадает. Уж эти-то места они первым делом возьмут под наблюдение. Ладно, что-нибудь придумаем. А уж потом…

Хрен с ним, с колбасным бизнесом! Заехать к матери, переждать, пока с аэро- и желдорпортов снимут наблюдение — а потом тикать, что есть мочи, на родной Таймыр, к ребятам! Вот тогда-то и начнется самое интересное и, судя по всему, неприятное.

Всю эту операцию по драпанью требуется не только обдумать, но и тщательно запланировать, проложить маршрут. В аэропорту Адлера услуги факса тоже наверняка есть, причем круглосуточно. Но вот как раз туда ему лучше не соваться. Любые ошибки и промахи должны быть полностью исключены. Этим исключением возможных промахов он и займется в ближайшие часы. Знать бы только как.

За окном запестрело разномастными коттеджами село Молдовка. Здесь Димка на короткое время затормозил возле автомобиля-фургона с приклеенным бумажным листком, на котором было написано: «Хлеб, лаваш, пироги». Купил еще теплый лаваш, тонкий, как лист газеты, но ужасно вкусный. Жевал, не отпуская руль. За Молдовкой уже открывалась величественная панорама гигантского международного аэропорта «Адлер», который наконец-то достроили и пустили в дело.

Надо же! По прибытии ничего рассмотреть не успел — так в санаторий торопился!

Эх, был бы Сержант рядом, а лучше — многоопытный Дончак! А то не знаешь даже, как следы замести. В «Заполярье» этих друзей притащить за собой — смерти подобно. Говорили добрые люди — читай в юности Маринину!

— Будем крутиться по городу, отрываться от вражеской слежки, — вслух произнес Димка.

Звук собственного голоса успокоил, но не надолго. Отрываться… Но как это делается? Главное — успокоиться, Дима, надо.

Но вместо того, чтобы взять себя в руки и выработать какой-либо приемлемый план отрыва от этой самой возможной, а точнее, неизбежной слежки, Димка совершенно неожиданно и бездумно нырнул в узкие сочинские перекрестки и дворовые проезды, лишь чудом не цепляя лакированные бока дорогих автомобилей, в изобилии заполнивших летний курортный город.

Наверное, это ему и помогло.

Слежка за ним, если и была, то завязла в этом отчаянном, наивном, но плотном натиске новичка. Пока что Квест побеждал.

В гараж машину он ставил уже глубокой ночью, крадучись, предварительно вооружившись монтировкой. Вернувшись в такой уютный и родной номер санатория, со страху выпил две сонные таблетки, решив, что от пережитых волнений не уснет до утра. Но они и подействовать не успели. Лишь только его гудящая голова коснулась взбитой добросовестной горничной подушки, он тут же провалился в глубокий сон.

В четыре часа ночи молоденькую дежурную по центральному корпусу санатория «Заполярье» весьма нахально разбудил полусонный встревоженный человек. Он недолго извинялся, а потом, предъявив ядовито-желтую санаторно-курортную книжку и тем самым доказав свою социальную благонадежность, спросил:

— У вас факс работает? Мне срочное сообщение очень нужно послать в Норильск, в управление комбината. Добились серьезных итогов в переговорах с вашей местной администрацией… Целый прорыв!

— А утром нельзя?

— Время очень важно… Там уже утро.

— Пересылайте, коли такая срочность…

— Еще какая…

Квест собирался послать факс в секретариат администрации города, в один из кабинетов, где среди прочих бездельниц сидела и Ленка-Малышка Лапина. Она придет на работу как всегда, раньше всех и, таким образом, проследить судьбу документа будет очень затруднительно.

Дежурная немного удивилась полуночному времени окончания столь важных переговоров, но Квест был в парадном летнем костюме, подобающим образом помятом. Вспомнив о многочисленных ночных саунах, уже опытная дежурная на всякий случай ссориться не стала. Даже прониклась извечной женской жалостью к трудностям одинокой и полной разными беспокойствами жизни этих важных командированных мужчин. Потому и включила компактный серебристый «Панафакс». Только немного удивилась, почему этот мужчина после отправки столь важного производственного документа изорвал его столь быстро и тщательно и на столь мелкие кусочки, будто всю жизнь проработал технологом на фабрике конфетти.

Аппарат в далеком Норильске послушно включился и вскоре аккуратно выдавил перед собою лист бумаги.

Всю ночь шел проливной дождь и все дороги были блестящими и мокрыми. Квест выгнал машину из гаража ранним утром, даже кофе не попил. Настроение было под стать погоде — пасмурное.

Преодолев недолгий подъем, выехал на Виноградную, свернул налево и, набирая скорость, поехал по трассе. Машин было немного. Ранние таксисты, владельцы микроавтобусов лениво подкатывали к пустым остановкам, ожидая первых пассажиров. Но первые пассажиры относились в основном к числу тех, кто предпочитает экономить деньги и ездить на автобусах.

По пустынной трассе навстречу «Ниве» неслись огромные фуры-рефрижераторы, везущие в город свежие продукты. Стационарные посты, казалось, еще не торопились включиться в привычную рутинную работу по проверке нарушителей и всех прочих безвинных. Нестационарных, прячущихся с радарами за углами маленьких домиков, не было вовсе. Работники большой дороги еще делали сладкие баиньки.

Местный пейзаж Квест уже не замечал. Лишь после того, как миновал огромные корпуса Дагомыса и зеленые пятна забавных чайных плантаций, которые продолжали содержать уже просто для декорации, стал понемногу обращать внимание на окружающее.

Красиво и относительно чистенько. Летом и осенью придорожная растительность скрывала накопившийся за зиму и никем не убиравшийся мусор — куски пластика, бутылки и пачки из-под сигарет. Весной же картина была неприглядная.

Постепенно Димка совсем успокоился. У него почему-то появилась твердая уверенность, что в ближайшее время этого не произойдет. Но поглядывать в зеркала бокового обзора и заднего вида, тем не менее, не забывал. Даже, может быть, излишне часто.

Пару раз появившийся позади черный джип «Гранд Чероки» всколыхнул было ледяную волну подозрений. Но Квест заставил себя списать страх на стереотип. Во всех российских фильмах негодяи ездили именно в таких машинах. В обыденной жизни зачастую все происходило с точностью до наоборот. В криминальных хрониках и сводках УВД в числе «злодейских» машин фигурировали в основном старенькие российские модели, которые преступники после удачной пальбы по намеченной мишени бросали на самом видном месте без всякого сожаления. А в жизни в подобных джипах зачастую ездили весьма субтильные мужчины и женщины. Но, тем не менее, стереотип черного джипа остался.

Сразу за Дагомысом Димка почувствовал такой голод, что вынужден был остановиться — перекусить возле наспех оборудованной шашлычной. Довлеющий над ржавым мангалом молодой кавказец флегматично помахивал картонкой, разгонял аппетитный запах свиного шашлыка на много миль. От жадности Квест взял четыре порции и большой пластиковый стакан знаменитой сочинской приправы — с орешками. Часть съел сразу, а оставшееся поглощал уже медленно, двигаясь на малой скорости, разложив вкуснятину на пассажирском сиденье.

Через несколько километров он увидел автокатастрофу. Огромный «Вольво», тянувший за собой рефрижератор — длиннющий, зеркально-блестящий, полыхающий яркими импульсами мигающих фонарей и фар-прожекторов — сложился поперек дороги и опрокинулся на бок. Спецвоз был совсем новый, и мелкий дождь, тонкими струями терпеливо омывая его бока, покрытые свежим лаком, как бы жалел израненную технику. Народу вокруг было немного. Одна машина дорожной инспекции, какой-то ранний мотоциклист в черном и вышедшие поглазеть на катастрофу пассажиры старенькой «Волги». Один из милиционеров стоял чуть в стороне, по рации сообщал о случившемся. Другой гаишник монотонно помахивал палкой и повторял неизвестно кому:

— Проходите, проходите…

Квест тоже вышел из машины, подошел к месту аварии.

Точно так же, как и корпус, блестящая крыша трейлера была украшена крупной надписью «ТРАНСКАВКАЗ». То ли для патрульных вертолетов, то ли просто в качестве бесплатной рекламы. Наверное, эта надпись хорошо читалась на горных серпантинах. Скорее всего, просто молодая дурь водителя. А где водитель? Димка медленно прошел к кабине и, не доходя угловатого торца рефрижератора, увидел густой черно-красный ручеек сворачивающейся крови, сразу поставивший все на свои места.

Две огромные мохнатые собачищи выкатились откуда-то с обочины с гулким радостным лаем. И пока одна из них попыталась лизнуть в лицо влажным красными языком гаишника с рацией, другая спокойно принялась слизывать страшную кровяную лужицу. Зверя отогнали резиновой дубинкой.

Сдерживая позыв рвоты, Квест быстро нырнул в машину и в этот момент увидел позади черный «Чероки». Сердце екнуло. На этот раз он решил запомнить номера.

Надо ехать. Но сложенный пополам рефрижератор не оставлял места для проезда, полностью перегородив дорогу. Тогда Квест, прижав «Ниву» к обочине, кое-как протиснулся и вырвался на оперативный простор — отчаянно радуясь свободе, маленьким габаритам машины, а также тому, что страшный «Чероки» остался сзади. Враг не пройдет!

Возле маленького селения Чемитоквадже у него лопнуло колесо — пошло на выстрел. Хорошо, хоть скорость была невелика, а то — как раз поворот. Чуть не боком Квест подъехал к одиноко стоящему возле трассы магазину с надписью «Супермаркет».

Из-за магазина медленно вырулил открытый уазик. В кузове — четверо пограничников, пятый — за рулем. У всех автоматы.

Димка насторожился, но по инерции подошел к большой группе молодых местных мужчин, двое из которых играли в нарды, а остальные — человек десять — внимательно и не очень наблюдали за ними.

— Добрый день, вы не подскажете, где тут у вас шиномонтажка или автомагазин ближайший? — Квест старался говорить как можно спокойнее и доброжелательнее.

Местные на него посмотрели все сразу и молча. Никакой теплоты во взгляде аборигенов не чувствовалось. Только настороженное неприятие пришельца. По всему было ясно, что чужие здесь не ходят. Наконец, старший из них небрежно махнул рукой куда-то вправо и процедил сквозь зубы, как сплюнул:

— Вон в том доме Ашот живет. У него спросишь…

Спаситель Ашот с неохотой выслушивал рассказ Квеста, но узнав, что тот собирается просто купить новое колесо да еще за хорошие деньги, переменил свое отношение к клиенту и даже на прощание посоветовал:

— Друг, послушай совета… В следующий раз ты не говори сразу про такие деньги, торгуйся, да?.. А то не доедешь до места…

— Спасибо Вам большое! — пробормотал воодушевленный Квест.

Сразу за Чемитоквадже Димка заметил небольшой дорожный столб с названием поселка Солоники. Этот пейзаж он знал достаточно хорошо, так как однажды Игорь Лапин, нашедший именно здесь здоровенный дольмен, красиво разыграл всю компанию — сфотографировался на фоне этого указателя, уверяя всех, что дело происходило в Греции.

Ну, вот и Лазаревское. Затем сложный серпантин над поселком Шепси. Скоро Туапсе.

Уже на подъезде к городу уставший Квест все же сумел заметить в зеркале заднего вида зловещий черный силуэт! Нет, добром это уже не кончится! Видать, судьба… Нужно где-то немного отдохнуть, перекусить и решить, что делать дальше.

Димка решил, что этим местом его, может быть, последней релаксации станет заправочно-моечный комплекс на окраине Туапсе, и поехал к нему.

Жаль, напоследок на порт посмотреть не удалось! После того, как Туапсе, наряду с Новороссийском, стал основной базой российского флота, его расширенная и приспособленная к нуждам боевых кораблей акватория, по слухам, являла собой весьма впечатляющее зрелище.

С пожилой женщиной, заведующей моечной камерой, Димка решил завести осторожный, но нужный разговор:

— Не знаю, что и делать… Время поджимает, скоро должен быть в Хадыженске… Не подскажете, как лучше поехать?

— А что ж тут думать! Вот как Вы ехали, так и дальше — по этой же дороге. Через Джубгу, а потом на Горячий Ключ свернете, — охотно подсказала женщина.

Но Димка не сдавался, удивленно вскинув брови, он с выраженным неудовольствием сказал, для пущей вескости достав из кармана складную помятую карту:

— Это же какой крюк! Одного бензина уйдет… А если через перевал, как его там, сразу за Туапсе — направо…

— Гойтхский, что ли? Боже тебя упаси от этого, сынок… Там теперь даже государственные машины не ездят. Люди говорят, там сплошь грабят… Движения нету — перевал пустой, наши все боятся ездить там, — тягостно вздохнула, добавила для полной яркости картины: — Иногда военные бэтээр пошлют на патрулирование, да все без толку… Так что ты уж лучше проверенным путем езжай-ка…

— Ага… — якобы согласно кивнул Димка. — А что, неспокойно у вас здесь?

— Наши местные чеченцы говорят, что скоро устроят нам здесь очередную Чечню или Афганистан.Говорят, что им нужен постоянный и свободный выход к Черному морю, а побережье, мол, испокон было под контролем горцев… — женщина обреченно потерла лоб. — Знаете, мы всегда готовимся к худшему, к чему-то страшному…

— Да ну, ерунда, слухи все это. Чечня сейчас не то что к морю, к Тереку без своего ОМОНа не ходит, после того как у них забрали левобережные районы… Флот у вас под боком! Не будет такого никогда, не те времена теперь! Да и ваши мужики проснутся когда-нибудь, не дадут в обиду! Казаки же встрепенулись! — уверенно заявил Квест и в то же время подумал, что в процессе быстрого распада великой страны может произойти что угодно.

Сам же он решил ехать напрямую, через Гойтхский перевал, якобы битком набитый бандитами. А может, и правда — набитый. Но другого пути у него нет. Потому что ждать и брать его будут на выезде из Туапсе в сторону Джубги.

Перед тем как тронуться в столь волнительный маршрут, Квест решил заправить пустые канистры из-под бензина и разобраться со своей Тайной Номер Два. Настало время.

Еще при покупке Тайны Номер Один — машины — Квест отодвинул в сторону свой изрядно подпорченный Сержантом пацифизм. В результате такого морального усилия (а также — странного для любой спокойной страны, но прекрасно понимаемого в России своеобразного здравого смысла) его отрадненский дружок-браконьер уговорил Димку купить короткий обрез двенадцатого калибра. «Когда встанет вопрос: тебе жить, или им — поймешь…»

Возить эту вещь по дорогам не просто! До этого главным криминалом для Квеста было частичное сокрытие налогов — еще в пору дурной налоговой системы. И он от этого отвык. А тут… Требовался навык, пропади он пропадом! Опытный дружок, вечный нарушитель закона, знал, сколь часты в этих местах превентивные проверки транспорта. Хоть сто раз мимо них проезжай за день. Подойдет к машине орава омоновцев, приподнимет твой «Жигуль» — даже под днищем ничего не спрячешь! Обрез буквально зашили в поролон и пружины заднего сиденья. Но самое сложное в общении с патрулями — это не спрятать «криминал», а сделать при досмотре кристально честные глаза. Опыт у омоновцев в этом деле — как у иридодиагностов!

Сосед специально тренировал Квеста, заставляя проезжать по десять раз в день мимо патрулей и блокпостов с топором под ковриком, даже своеобразные лекции читал, пока не принял экзамен.

Перочинным ножом подпоров обивку сиденья вместе с поролоном, Квест убедился, что обрез на месте, как и два толстых красных патрона с медвежьей картечью. Один он тут же загнал в ствол. Пригнувшись к полику, проверил механизм. Все в порядке. Можно ехать.

Вскоре закончились рваные шахматные доски дачных поселков, а потом и селения местных жителей. Дорога, сплошь закрытая густой аркой склоненных деревьев, неуклонно поднималась вверх — на перевал. Двигатель работал достаточно тихо и посторонних звуков не было слышно вообще. В предгорной природе все происходит беззвучно. Еще нет водопадов, шумных горных ручьев, сходящих лавин. Вполне возможно, что в этом и выражается рациональность главного творения Господа — его нежелание тратиться на ненужные эффекты в тех местах, где их никто не оценит.

На одном из широких поворотов, там, где растительность позволяла хоть чуть-чуть осматривать окрестности, Квест вышел из машины, немного отдохнуть, размять ноги. Он встал у обрыва скалы, спускающейся к пологой, уходящей вдаль и вниз, равнине. У дальнего горизонта рваной стеной чернели горы Большого Кавказа, будто нарисованные знаменитым декоратором по сереющей бумаге вечернего неба. Рерих, да и только!

Треск хвороста привлек его внимание. На дорогу вывалилась стайка черных вертких свиней, все в серых яблоках. Димка видел таких же — по дороге на Красную Поляну. Их не кормят всякой гадостью, а выпускают пастись на крутые горные склоны, где они с удовольствием поедают свежие желуди. Потому и шашлыки в этих краях такие вкусные!

А вот машин действительно не было. Его «Нива» уже достаточно долго неслась по зеленому тоннелю, а на встречу попался лишь древний ГАЗ-69 с надписью «Почта». «Козлик» испуганно вильнул в сторону и прибавил газу.

Двигатель «Нивы» заработал ровнее и тише, скорость машины увеличилась. Похоже, высшая точка перевала была уже позади. Но как же здесь жутко, ей-богу! Так и кажется, что вот-вот из-за очередного поворота выйдет абрек в древней мохнатой шапке, да не с кинжалом Кама в зубах, а с самым современным «Калашниковым»…

Следующую остановку Квест сделал ввиду физиологической необходимости. Дорога переваливала через небольшой горный ручеек, некогда цивилизованно заключенный в толстую отводную трубу. Закончив минимальную процедуру, Димка удовлетворенно хмыкнул, оглядел окрестности и напряженно замер. В нескольких метрах слева из кустов виднелся обгоревший остов автомобиля. «Жигули». Такой же модели, как и его «ласточка».

Он медленно подошел поближе. Обошел остов кругом. Осмотр его совершенно не порадовал. Машина действительно когда-то горела, и капитально! Но самое неприятное заключалось в том, что ее просто сожгли — рядом на большом круглом ковре выжженной травы валялись неубранные цилиндрики автоматных гильз! И они были вполне свежие! Неубранные из-за лени и полной уверенности тех, кто это сделал, в собственной безнаказанности.

Багажник был вскрыт и пуст. Трупов и следов крови, естественно, не было. Огонь скрыл многое. Но смерть вполне могла поприсутствовать в этом жутком месте. Неподалеку в кустах валялся женский плащ и взломанный пластиковый чемодан «Самсонайт» солидных размеров.

Квест оглядывался вокруг и не узнавал природу! Только теперь он заметил, что и флора на этом чертовом Кавказе вблизи особенная — «абреческая», злая и мрачная. Могучие деревья и мертвая земля. Хорошо смотрится метров с пятидесяти. А как зайдешь внутрь… Казалось, сотни маленьких недобрых глаз наблюдали за ним. Сейчас вот та милая пичуга, которую Квест готов был задушить немедленно, взлетит и помчится докладывать своим хозяевам о приближении новой жертвы. Вот разбойный край! Сколько же всего гадского перевидали эти кустики!

Возникла дикая и неожиданная мысль. А что, если бросить машину, поломать все планы, к полной неожиданности врага, и двинуть пешим ходом? Выйти на ближайшую деревеньку… Стоп! И что сделают милые селяне? Хлеб-соль? Ага… В земляной яме.

Нет, надо ехать.

Димка быстро вернулся к машине. Постоял на дороге, вслушиваясь в шорохи деревьев. Потом, неожиданно для себя самого, опустился на колени и прислонился к полотну старого асфальта щекой. Старый древний способ. Дикое зрелище! Хорошо, никто не видит…

Или видит?

Ну и хрен с вами…

Он продолжал слушать. Асфальт шуршал, нервно дышал под ухом, но подозрительного гула вражеской погони следопыт не услышал. Хотя, как сказать об этом уверенно… Вот если бы кто-то показал ему разок этот фокус. «Слышишь? Это ЗИЛ идет…» Но такой школы у Квеста не было, о чем он сейчас горько жалел. Встал, отряхнул джинсы. Коленки мелко подрагивали. Наверное, от усталости…

В машине Квест закурил, восстанавливая хоть какую-то часть внутреннего спокойствия, и медленно тронулся дальше по мрачным серпантинам. «И помочь ведь некому, случись беда…» Он нащупал позади обрез, погладил рукой шершавый ствол. Откинул вперед спинку переднего сидения.

«Или помогут?» Димка чуть наклонился и переключил приемник, а на самом деле — довольно мощный сканирующий трансивер — на милицейскую частоту. Где сейчас ближайший к нему патруль? И что поделывает? Сканер начал пробежку по диапазонам. Машина катила навстречу неизвестному.

Через минуту приемник ожил, с шипением и треском прочистил динамики и разразился диалогом:

— …через перевал. Недавно, недавно… — нестерпимое шипение.

Снаряжение органов правопорядка на территории некогда единой страны было по-прежнему безобразным. Наверное, по традиции. Второго респондента не было слышно, но суть разговора была совершенно понятной, к полному ужасу Квеста.

— …зеленая «Нива». Он один…

Секунда тишины.

— …догонишь, догонишь… Но там брать нечего… Колхозник, похоже… Ну, смотри сам…

Опять пауза.

— …только «слякоть» не разводи без надобности, меру знай!

Они элементарно вычислили его! Достаточно иметь одного знакомого мента при выезде из города, и им стало понятно, куда он направился!

Нога Квеста вжала педаль. Вот где патруль! Вот что он поделывает! А ты останавливался по поводу и без! Рефлексировал… Вот дурак…

Подъем постепенно заканчивался. Пару раз он уже увидал внизу — в долинах — контуры селений. Скоро вокруг него будет спасительная цивилизация.

«Ну, все-таки будем надеяться, что эта пустынная горная дорога когда-нибудь выведет в более светлые места… А лучше бы — поскорее…» Надо еще прибавить в скорости!

Он снова включил частоту FM. Все веселее! «Oh, no… This is the road to hell!» — пропел ему Крис Ри из объемных динамиков салона.

Все случилось так быстро и так внезапно!

Позади раздался догоняющий рев сильной, чуть не корабельной, сирены, и вылетевший из-за поворота проклятый черный «Чероки» стал стремительно догонять Димкину «Ниву». Хотя водитель на ней был далеко не Ники Лауда — на повороте он совершил ошибку в маневре и монстра ощутимо занесло. Техники прохождения крутых участков у него явно недоставало.

Квест утопил несколько раз в полик педаль акселератора, разгоняя несчастную свою машину до предела. Чуть вдавило в кресло. Хорошо… Но на трассе у него шансов перед скоростным «Чероки» не было никаких! Вот если на бездорожье съехать!

Дорога постепенно выравнивалась, спускаясь в долину. Уже вечерело. Димка начал судорожно высматривать место, где бы ему свернуть на обочину. Всем известно про липовую проходимость парадно-венчального «Чероки». «Внедорожник для тех мест, где нет внедорог», — вспомнилось прочитанное. Тут его «Нива» «иностранцу» сто очков даст!

Вот вроде бы впереди и появилось что-то подходящее. Эх, совсем уже темно стало! Ну почему здесь нет так всем надоевших блок-постов!

Впервые Квест почувствовал, как он обожает милицию!

Не доезжая метров пятьсот до возможного съезда, Димка переключил обе фары на дальний свет и до упора нажал педаль акселератора. Заметив, что «Нива» стремительно уходит, «Чероки» вновь резко рявкнул сигналами и… дал отрывистую короткую очередь из автомата! Причем, стреляющий даже не высунулся из окна, просто опустил стеклоподъемник.

«Как по загнанному оленю бьют, сволочи!»

Квест от отчаяния застонал. В голове застыл собственный крик: «Сейчас!» Бросив руль, он резко повернулся, протянул правую руку назад. За обрезом. Уже лежащим наготове — прикладом к нему. Но прежде всего Димке попались на глаза злосчастные, так и не выпитые в милой сердцу компании зеленые трехлитровые банки с краснополянским, таким вкусным, вином.

«Друзей собирался угостить…»

«Сейчас!» — опять прозвенело в голове. Видно, бывает так, что в момент смертельной опасности в голове у полуобезумевшего от страха человека не остается никаких слов, кроме первоначально выбранного, своеобразного боевого древнего клича. Димкин крик от страха был не по-мужски завышен:

— Сейчас, сейчас вы получите!

Швырнул обе банки в окно с такой силой, что «Нива» даже не успела осознать мгновенный момент свободы без рук, до этого цепко державших мокрый от пота руль.

— Сейчас полетаете!

Мгновение — и повторился старый фантомасовский трюк. Банки со звонким грохотом вылетели на асфальт, разбрызгивая по дороге хорошо видимую, несмотря на вечерние сумерки, жидкость.

Бандиты, судя по всему, знаменитый фильм смотрели тоже. С оглушительным визгом покрышек монстр-«Чероки» клюнул носом и резко остановился. Из задней дверцы быстро выскочил человек, по запаху на асфальте сразу оценивший все коварство злого розыгрыша. Доброты и милосердия преследователям это совершенно не прибавило. «Чероки» вновь подпрыгнул от удара ногой по педали газа и мощным рывком почти поравнялся с «Нивой». Еще одна очередь вынесла изрядный кусок заднего стекла и с визгом ушла в открытую правую форточку. Тогда отчаявшийся, но уже решивший, что не сдастся, взбесившийся, проникшийся азартом боя бывший пацифист Квест опять тонко крикнул:

— Сейчас, суки!

Он мгновенно высунул обрез в окно и удачно всадил усиленный заряд медвежьей картечи в переднее правое колесо джипа. Отдача оказалась гораздо сильнее, чем он ожидал, но боли в руке не почувствовал. Времени на перезарядку не было, да этого и не требовалось — черный автомобиль косо влетел в заросли сочной травы и с грохотом врезался в одинокую старую чинару. Треск кузова, стекол и голов. Можно было уходить.

Но Квест резко остановил «Ниву». Щелкнул, переломившись, ствол. Эжектор легко выбросил стреляную гильзу. Димка быстрым уверенным шагом вышел из машины и, уже не боясь ничего и никого, весь накачанный злым холодным адреналином, спокойно вставил второй и последний патрон с надписью «Тайга» в полностью оправдавший себя обрез. И выстрелил с короткого расстояния в шикарный, с никелированным кенгурятником радиатор помятого красавца «Чероки».

На близком расстоянии удар картечи из ствола двенадцатого калибра страшен. Опытные охотники, не очень-то доверяя при охоте на медведя нарезному современному карабину, предпочитают покупать проверенные ружья старинного типа бюксфлинт, название которых произошло от одноименной фирмы. Комбинированные орудия убийства, рожденные кровавым опытом бесчисленных схваток охотников с крупным зверем. В этих конструкциях рядом с нарезным стволом соседствует гладкий «цилиндр» двенадцатого калибра. С близкого расстояния, если стойкий на рану медведь сразу не ляжет от пули из нарезного ствола, даже экспансивной, и все-таки пойдет на тебя, именно ствол двенадцатого калибра спасет охотника, посадит на задницу огромного зверя, даже в прыжке.

Огромный джип чуть вздрогнул от удара и задымился. Дым был серый, а может, это был пар. Но совсем неэффектный.

Внутри «Чероки» пока было тихо. Никто не собирался геройски выскакивать под пули. Бандиты не ожидали такого смелого отпора. Но смелость стремительно таяла. Запал боя пропадал.

Когда Димка, опустив обрез стволом к земле, уже начал отходить к своей машине, позади послышался противный скрип искореженной ударом, с трудом открываемой двери «Чероки». Лысый мужик в коричневой джинсовой куртке высунулся из салона почти по пояс. Как-то неудобно, боком. В руке он держал большой пистолет с длинным глушителем, ствол которого неумолимо поднимался на линию огня. Прямо на него…

Квест замер. Опять прозвучало в мозгу противное: «Сейчас…»

Он резко взмахнул ружьем, собираясь швырнуть его в противника.

Но роковой пистолет так и не выстрелил.

Потому что издалека, с другой стороны дороги, от ближайшего поворота, метров этак с пятидесяти до цели, глухо выстрелило нелепое большое оружие, похожее на прямоугольник с трубой на конце. Глушитель.

Оружие держала в руках худенькая маленькая женщина в темном комбинезоне и в светозащитных очках. Шлема на ней не было, только черная косынка стягивала волосы. Рядом стоял на подпорке мотоцикл, на котором эта незнакомка, видимо, и следовала все время за обеими машинами.

Пуля попала точно в затылок человеку из джипа, выплеснув из черепа красноватое облачко крови.

Мотоциклистка подержала ствол на весу, затем медленно убрала оружие куда-то за пазуху и не торопясь развернула мощный блестящий мотоцикл. Секунды, и она исчезла за поворотом, медленно поехав на перевал, в сторону Туапсе.

В облике женщины-вамп, пусть она и стояла достаточно далеко, Димке показалось что-то смутно знакомое. Как будто он неожиданно встретился с той колоритной соседкой по салону самолета «Норильск-Адлер»…

Озадаченный Квест продолжал спускаться к долине. Реакция всего организма на стресс началась резко. Руки затряслись и машина пьяно завихляла по пустынному шоссе. Дорога впереди по-прежнему была пустынна. В предгорной долине еще неяркими созвездиями замерцали огоньки поселков. Жизнь!

В зеркале заднего вида все сильнее дымящийся «Чероки» только что был виден, но после легкого поворота руля джип-убийца сразу пропал с трассы. Как кадр в фильме переменился. Его мучения кончились в том месте, где жирные следы торможения джипа почти совпали с корнями векового реликтового дерева.

У первой же горной речки Димка с наслаждением умылся ледяной водой, немного пришел в себя, подумал и глубоко зашвырнул бесполезный теперь обрез в воду. Все. Никакого Отрадного! Никакого Армавира! Прости, меня, мама и бизнес… С меня хватит…

Теперь только один девиз: «Дранг нах остен!» Теперь его цель — прямой авиарейс «Ростов-Норильск»…

Глава десятая НЕЗАКОНЧЕННЫЙ УРОК ФИЗИКИ


Сумерки за окнами, невеселая серость какая-то. На хорошую погоду похоже было мало. Сегодняшним вечером скупое полярное солнце жадничало. Светлее от его косых лучей в комнате не становилось. Чуть подвывал западный ветер и это было хорошо — не долетал удушливый сернистый дым заводских труб. Маленький домик землевладельцев Донцовых если и не вздрагивал от его порывов, то явно волновался. Тонкие оконные стекла дробно позвякивали. Иногда размытые ветром длинные тучи, неохотно сбрасывающие на землю мелкий дождик, чередовались длинными полосами-разрывами. Через эти разрывы в низко летящих тучах проблескивали просветы синеющего неба.

Они сидели вокруг толстого дощатого стола в холле недостроенной и не обустроенной дачи — сам хозяин «усадьбы», Сержант и с застывшим грустно-веселым выражением лица Игорь Лапин. Грустным, потому что состояние Ленки после поездки значительно ухудшилось, добавились тошнота и рвота, а веселым потому, что причиной этого состояния оказалась весьма банальная радость — семья Лапиных готовилась к прибавлению. Оставив бледную от непроходящего токсикоза жену дома, Игорь тем не менее периодически порывался звонить ей. После десятого раза, когда Ленка попросила его все же не заставлять ее все время поднимать трубку — и без того тошно — будущий отец наконец-то успокоился, но невольно все равно поглядывал на аппарат…

Арина с Фаридой во дворе чуть не ползком рассматривала и скептически оценивала итоги первого ботанического эксперимента мужа. Сама она в земле копаться не любила, а Андрей купился на пример неугомонных соседей. Он попробовал посадить на маленьких грядках со специально завезенной с теплиц землей петрушку, укроп и кинзу. Итоги у мичуринца были неутешительные. Растения не ценили нежности заботливых Донцовских рук.

В самом доме на столе, покрытом клеенкой и являющимся сейчас местом рождения смелых стратегических планов, рядом с уже изрядно помятой пачкой компьютерных распечаток мирно соседствовали пустые и полные бутылки «Таймырского» пива и крупно нарезанные куски нельмы горячего копчения. Когда разочарованные, но не подавшие виду дамы вернулись с «природы», компания вернулась к главному вопросу, в очередной раз отставив кружки с пивом в сторону.

Измельчив в мелкое крошево бог знает какую за этот вечер сигарету, очень серьезный Андрей Донцов отодвинул жестяную пепельницу и опять принялся внимательно изучать документы. Он расположил настольную лампу так, чтобы бумажные развалы были хорошо освещены и удобно читались и Сержантом, и женой, закутавшейся с Фаридой в один клетчатый плед. Игорь сидел с другой стороны стола и заглядывал в бумаги, выгибая шею.

Стопка документов, распечатанных на Димкином «струйнике» из найденных на диске Аристарха Донатовича файлов, была неоднородна как по форме так и по содержанию. Третий раз за эту неделю они собирались и разбирали-расшифровывали всю имеющуюся информацию.

А информация чрезвычайно разномастная. Основную часть хранящихся в сумке-планшете Пилота документов, как выяснилось, составляли перечни и технические сопровождения каких-то образцов и предметов, описи плановой порции-посылки. Этой колоссальной шпионской контрабанды, нераскрытой сенсации Второй мировой войны, находящейся до сих пор в трюмах-отсеках разбитого в горах Таймыра ленд-лизовского бомбардировщика «Москито», было очень много. Кроме перечней и реестров, хранились и целиком напечатанные автономные документы. Правда все — достаточно компактные.

Друзьям было совершенно непонятно, по какому принципу их отбирали неведомые комплектаторы этой, судя по всему, многолетней и тщательно проработанной акции. Но кем-то там, в Америке, очень тщательно определялось — что из всего этого нужно держать в отдельной папке и непременно при Пилоте.

Сейчас они просматривали отчеты. Большинство из них представляли собой сообщения о различных нештатных ситуациях, происшедших при эксплуатации (как боевой, так и в мирное время) исключительно военной и специальной техники — во всех родах войск стран-союзниц. Причем, иной раз абсолютно дурацкие. На первый взгляд. Упоминались только те происшествия, в которых все заканчивалось относительно хорошо, а люди оставались живы. Ну, это еще можно понять. Только дураки на собственном опыте учатся. Особенно на войне. Такие сведения очень продуктивно можно было использовать и для решения нештатных ситуаций в Советской армии. Благо, их во все времена в России было вдосталь.

Вот очередной документ:

«…декабрь 1942 года, зима. При достижении самолетом (тяжелым бомбардировщиком) высоты 2100 метров американский летчик-испытатель Сид Героу, согласно установленного плана, стал проверять работу бортовых систем и двигателей… Ему осталось проверить лишь специальный прицел для бомбометания, расположенный в носовой части самолета. Его напарник, канадец, инструктор-испытатель Гарри Гриффитс поднялся в прозрачную переднюю часть и лег там на живот… Стараясь осмотреть прицел, Гриффитс вдруг почувствовал, что дно под ним проваливается. Створка передней дверцы, на которой он лежал, внезапно отвалилась… Гарри Гриффитс что есть сил вцепился в прицел обеими руками, но мощный поток встречного ледяного воздуха вытолкнул его из самолета. Так, что испытатель уже наполовину находился снаружи, а его ноги и нижняя часть туловища были прижаты мощным потоком воздуха к фюзеляжу… Когда под напором воздуха из кабины выскользнула уже и голова, Гриффитс инстинктивно ухватился за деревянные переборки, расположенные непосредственно под прицелом. Температура за бортом была минус двадцать пять. Он отчаянно кричал и звал на помощь, но его крики уносили порывы ветра…

Героу не сразу понял, что произошло. А когда понял, то сделать ничего не мог. Если выпустить из рук рычаги управления и полезть за Гриффитсом, самолет непременно рухнул бы на землю… Взглянув вниз, Героу увидел, что в двух тысячах метров под ними, на замерзшей поверхности озера Святого Луи лед зеркально и ровно блестел на солнце. Настолько он был гладок. Как каток. Сид Героу снизился до минимальной высоты и начал сбрасывать скорость. Продолжая висеть под самолетом, Гриффитс наконец сообразил, что же ему нужно делать.

Когда скорость снизилась до ста шестидесяти километров в час, Гриффитс отпустил пальцы и через мгновение косо ударился об лед, а затем заскользил по нему. По инерции несчастный Гриффитс проехал по замерзшему озеру около километра…

Гриффитса немедленно доставили в больницу, где подвергли различным обследованиям. Оказалось, что, кроме синяков и обмороженных пальцев, у него нет никаких повреждений…»

Сержант выдохнул:

— Да… Наши бы эту информацию уж точно использовали бы как надо… В духе времени и идеологии. Представляете себе картинку — массовые десантирования на сверхнизкой высоте, без всяких парашютов? Ведь хватило бы ума! А, Донцов?

— А что… Здравая мысль.

— Какие там массовые десантирования… Вы хоть себе представляете, какую силу кистей нужно иметь для исполнения такого фокуса! — возразил Лапин.

Было еще несколько подобных документов. Описания рекордных падений с больших высот на обломках лопастей, вовремя и правильно организованные спасения полузадыхающихся людей из затонувших в океанских глубинах подводных лодок — с помощью специальных спасательных камер.

Несомненный интерес вызывали сообщения о необычных даже для нынешних технологий конструкциях.

Газета «Саут Уэльс Аргус» от 13 декабря 1944 года: «Немцы разработали секретное оружие словно специально к рождественским праздникам. Это новое оружие, предназначенное для воздушной обороны, напоминает стеклянные шарики, которыми украшают рождественскую елку. Их видели в небе над немецкой территорией, иногда поодиночке, иногда группами. Эти шары серебряного цвета и, по-видимому, прозрачные…»

Газета «Геральд Трибюн» от 2 января 1945, пресс-релиз агентства Ассошиэйтед Пресс: «Нацисты, похоже, запустили что-то новенькое в небо. Это таинственные шары — фу-файтеры («foo fighter»), несущиеся рядом с крыльями самолетов, вторгающихся на территорию Германии. Пилоты, выполнявшие полеты по ночам, сталкивались с загадочным оружием на протяжении месяца. Никто не знает, что это за воздушное оружие…»

«Дейли телеграф» от 2 января 1945 года: «Пилоты военно-воздушных сил Великобритании описывали их как странные оранжевые огни, которые преследовали самолеты, иногда занимая место в строю, и в конце концов отрывались и взмывали вверх… Возможно, фу-файтеры — секретное немецкое радиоуправляемое оружие, предназначенное для воздействия либо на систему зажигания, либо на психику пилотов…»

Но основную часть бумаг все-таки составлял список предметов. К некоторым из них неизвестный разведчик-комплектатор приложил тщательно нарисованные им же небольшие карандашные схемы. Впрочем, весьма емкие и достаточно много объясняющие.

Вот доклад о том, что в Штатах стала резко ощущаться нехватка латуни для снарядной промышленности. Были даже обращения к гражданам с просьбой сдавать латунь.

Описания методологии аэрофотосъемки войсками союзников. Массы шпионских приспособлений. Обувные стельки с тайниками, в которых была вложена даже золотая монета!

Интересно предположить, что было бы, если диверсант достал бы ее в России и предложил местному жителю!

Фонари в форме нелепого гриба — специальные приборы для ночного наведения самолетов. Карты-носовые платки, на которые перед использованием нужно помочиться. Модели новых поясных и плечевых кобур, а также образцы материалов, применяемых в войсковом снаряжении. Этих лоскутиков и обрезков в описи было особенно много.

Курительные трубки с тайниками. А вот и перчатка-пистолет образца 1939 года, созданная в Управлении военно-морской разведки США, такая знакомая с детства по шпионским фильмам! Кинжал-стилет, спрятанный в толстом карандаше. Фотография немецкой одноместной подводной лодки для проведения специальных операций «Бибер» и аналогичной итальянской подводной лодки «Маяле». Комплект снаряжения на десантный джип «Форд Виллис». Граната «Бино» для отрядов УСС (американского Управления Стратегических Служб), специальный набор холодного оружия и даже мощный складной арбалет, изготовленный для той же «фирмы»! Зажигалки со встроенным компасом, стаканчики для игральных костей (ох уж, эти американцы!) с таким же прибором. Замаскированные топографические карты в виде колоды обыкновенных игральных. От такого невероятного перечисления голова могла пойти кругом!

— Я теперь понимаю, откуда до сих пор берется реквизит для фильмов о моем любимом Джеймсе Бонде! — восхищенно изрек Сержант.

— Запасов этих диковинок хватит еще на сто серий… — подтвердила бедная Фарида, более всего сожалеющая о том, что подобный шокирующий материал ею, профессиональным журналистом, для которого подобная сенсация важнее жизни, пока не может быть использован!

Хватало и просто подшивок-вырезок из толстых научных журналов того времени. В основном солидных специальных изданий, касающихся проблем металлургии, ядерной физики, органической химии и технологий производства. По внешнему виду — совершенно мирная информация. Но все присутствующие у этого стола уже понимали, что основная, стратегическая удача советской разведки содержится, скорее всего, не в изобильно рассеянных по вражьим штабам постоянно рефлексирующих Штирлицах, а именно в этих пожелтевших подшивках.

Но было много и более смертоносных изделий. Абсолютно материальных «вещей в себе», бережно упакованных в специальные ящики. Магнитные мины с комплектами химических взрывателей, суперпробивные пули. И тому подобное.

Но все предметы (вернее, их описания) — достаточно компактного размера. Да это и понятно! Специфика перегоняемой техники… Настоящую здоровенную бомбу нового образца, даже если и украдешь, то вряд ли незаметно привесишь к крыльям ленд-лизовского «Москито».

А рефераты-монографии… Тут вообще — темный лес. Правда, можно было понять, что некоторые из них касаются разработок новых видов сталей, новых типов радиоламп, использования нестандартных присадок и добавок к танковым броням. Усовершенствования конструкций сонаров и береговых прожекторов — кладезь знаний для Главного управления советской разведки и всей советской промышленности!

Донцов неожиданно вспомнил, как в одной из газет прочитал, что секрет атомной бомбы был привезен в СССР буквально в трусах советских разведчиков!

Но один пункт описи не объяснял ничего. Ничего необычного. Кроме того, что именно он, и только он, был обведен жирным карандашным овалом. Да еще и с тремя восклицательными знаками. Рядом с лаконичной записью в пункте была яркая пометка — «…Принстон?.. надо проверить. Если это А. Э., то обратить особое внимание!»

Под пунктом шестьдесят один было просто написано: «Индикатор торсионного поля — 1 штука».

Все давно уже поняли, что загадка — именно в этой строчке. Но практически никаких материалов из имеющейся в их распоряжении справочной литературы они так и не нашли. Ради этого Игорь даже записался в техническую библиотеку, имеющую колоссальный фонд. Но и эта попытка не увенчалась успехом.

— Все. Самим нам тут не разобраться, — подвела итог бесцельному, по сути, разглядыванию этой документации Арина и потянулся к бутылке с холодным пивом.

Андрей с хрустом потянулся, встал и подошел к старинному телефону модели шестидесятых годов, который Лапин нашел у себя в кладовке и подарил Донцовым на Новый год — на недостроенную дачу и такой сойдет. Не торопясь набрал нужный номер.

— Салям, уважаемый господин Самохин, — сказал он. — Это я, Андрей Донцов. Важное дело есть. Нет, не пиво… И опять не угадал. Срочно требуется твоя научная консультация, как самого главного гения нашего полушария… Если ты не очень против общества двух прекрасных дам, то… — слышно было, как молодой академик что-то быстро и радостно проорал в трубку. Донцов подмигнул друзьям. — Ну-ну, не нервничай… Мы уже идем. Ты сигнализацию-то отключи по периметру, а то опять менты приедут… — теперь главный переговорщик полностью развернулся к компании и поднял большой палец. — И накрывай стол. Все, что найдешь, то и выставляй. У нас, знаешь, какие женщины… А мы с собой рыбки хорошей принесем. Какую ты любишь. В общем, если я понял правильно, ты не против? Ну, хорошо, через десять минут будем у тебя… А вообще… — Донцов оглянулся на негодующих женщин, делающих ему знаки, что им надо подкраситься! — через двадцать минут… Как откуда звоню? Да с дачи я звоню, разве ты не понял по шипению этого долбанного телефона!

Теперь уже явно было слышно:

— Давай, Андрей. Жду.

Донцов аккуратно повесил тяжелую трубку на место, усмехнулся и весело скомандовал:

— Гоу, пиплы! Девчонки — форма лица парадная! Самая боевая раскраска!

Сержант, все время разговора поглядывающий на Фариду, засунул руку в карман джинсов, вытащил «Эндуру», повертел ей и, рассмеявшись, шутливо пригрозил:

— Не-а… Самая боевая раскраска — только для меня.

К усадьбе знаменитого физика шли по узкой тропинке, мимо будущей родовой башни Андрея Донцова — именно Донцова, потому что Арина ею занималась только в интересующем ее историческом аспекте. К изумлению друзей, оказалось, что первый этаж этой экзотики уже выложен и даже начат второй. Солидно, силикатный кирпич. Правда дверей и окон на первом этаже не было и в помине. Все взаправду — по старинным горским канонам. Маленькие узенькие бойницы угадывались в незавершенных стенах второго этажа башни.

— Когда это ты успел? — удивился Сержант.

— Андрюша бича одного нанял на лето, вот и строит помаленьку… — небрежно махнула рукой Арина.

— А как же туда забираться? — удивился Игорь.

— По приставной лестнице, — ответила, опередив мужа Арина, напомнив ему и остальным, кто она по специальности и кто вообще-то консультирует строительство.

— Да какая лестница зимой! Я не чокнутый — снизу ход сделаю…

Сержант молча провел рукой по зарождающейся стене башни. Ему нравилась идея Андрея.

Усадьба Самохина действительно находилась рядом. Дверь-калитка, тщательно врезанная в тонкий железобетонный забор открылась автоматически. Зеленые посадки елей и лиственниц, яркие отблески антенн-тарелок. Знаменитая на весь Норильск часовня. Жилище академика-лауреата впечатляло. Современный урбанистический замок!

Навстречу гостям выбежали два огромных веселых пса, лохматых и ни разу не чесаных. Облизали Донцовых. А за ними на крыльцо вышел так же радужно настроенный хозяин, одетый в ту самую, трижды красочно описанную Ариной рокерскую майку-парашют. Объект подражания всех школьников и студентов на Таймыре, решивших свою жизнь посвятить физике.

Похоже, он был искренне рад гостям. Известный парадокс — всемирно знаменитый человек частенько бывает одинок.

Андрей и Арина представили тех, кого не знал хозяин.

Гости расположились в огромном полуовальном зале. Он же, судя по всему, являлся и рабочим кабинетом. Новомодных евроремонтов в цветах стерильных бинтов Самохин не признавал и свою умопомрачительную домину предпочел отделать натуральным деревом. При этом искренне считал, что так дешевле.

Камин с матово-мраморной, толщиной не менее десяти сантиметров, доской над ним. На каминной полке стояли изящные и не очень статуэтки и вазочки. «Награды», — догадалась Фарида.

За огромным фасолеобразным столом стояли и работали одновременно два мощных компьютера последней модели от фирмы «Сименс». На одном из них сглаживала суровый холостяцкий быт хозяина экранная заставка — в виде чередующегося ряда голых женщин.

А на огромном мониторе другого медленно, почти неуловимо для человеческого взгляда мерцало, меняло форму и цвет какое-то аморфное облако-медуза. Внизу медузы стремительно в маленьком прямоугольнике менялись ряды цифр. Там шел какой-то очень важный для науки и никому, кроме хозяина, непонятный процесс.

— Первый раз в жизни вижу, как компьютер занимается каким-то действительно важным делом! А то все игрушки… Ну, «инет» еще! — шепнул Игорь друзьям.

Система домашнего кинотеатра «Вадиа» работала на средней громкости, натурально озвучивая концерт «Криденс». Самохин сразу предложил всем называть его Анатолием, особенно дамам. Дамы, в свою очередь, робко предложили свою помощь в накрытии стола. Самохин тут же отмахнулся — мол, эта вся суета не стоит их красоты.

«Как он будет смешно выглядеть в роли домохозяйки, накрывающей легкий вечерний стол для неожиданных гостей», — подумала Фарида. И ошиблась. Неожиданно на сцене появилась еще одна достопримечательность усадебной жизни академика — молодая симпатичная девушка в цветастом переднике. Яркая блондинка. Она негромко поздоровалась со всеми присутствующими и неспешно принялась расставлять закуску. Мужчины понимающе кивнули и оценивающе переглянулись.

— Домохозяйка! — коротко молвил академик.

— Понимаем… — смиренно согласился Донцов.

Некоторое время понемногу угощались и острили. Потом Донцов перешел непосредственно к делу:

— Толик, слушай, нас интересует торсионное поле. Или как это звучит правильно?.. Ну, в общем просвети дурней, что это такое?

Академик задумчиво помолчал, удивленно оглядел гостей:

— Вот уж никак не ожидал услышать от вас подобный вопрос… Мы что, в Москве или в Дубне?

— Дело касается важного спора, Толик, и нам уж если и проигрывать его, то… хоть как-то зная предмет раздора. Вообще спор изначально касался боевой фантастики, как таковой, ну, затем пошли речи по возможным новым видам оружия… Это Квест — товарищ наш — затеял, а потом уже и Сержант ввязался… — не моргнув глазом наврал Донцов.

— Могли бы вы и попроще предмет найти, — задумчиво пробурчал в бороду хозяин. Внимательно оглядел гостей. — Сей предмет обсуждения таков, что, можно сказать, его и нет в том, материальном виде, из-за которого можно влезать в спор… — помолчал, спросил сочувственно: — Денег-то много вбухали?

Донцов неопределенно повел плечами, дескать, — ни копейки… Тогда Самохин встал, подошел к ряду широких дубовых полок, заполнявших целую стену, достал два тома, протянул Игорю:

— Я буду рассказывать, но, поймите, лектор из меня никакой. Ну, высшее образование, небось, у всех есть… Пояснять я ничего не буду — это глупо, так как займет слишком много времени и чрезмерно перегрузит беседу, как принято говорить, — и повторил, показывая на фолианты: — Если что надо уточнить — берите буквари, поглядывайте. И потом еще почитаете…

Снова немного помолчал, что-то вспоминая, и медленно начал, постепенно разгоняясь:

— Мы в бурной молодости, на факультете, да и позже — все немного переболели этой загадкой. Хотя сам феномен притягателен не чистой физикой, как таковой, а возможным взаимодействием торсионного поля с человеком, точнее — с его мозгом. Хотя… Если учесть, что даже Институт Мозга Человека не знает до сих пор, что это такое… Кстати, я слышал, что подобные попытки проводились не так давно в Красноярске. Не уверен, что вышло что-то доказательное, публикаций не было. Я думаю, именно это вас и интересует. Или этого вашего «фантаста». Но я физик, а не философ, хотя и люблю группу «Генезис»… Ладно, начнем. Но — уговор! Повторяю, разжевывать терминологию я вам не собираюсь. Меня это обижает. Сами потом разберетесь… — безапелляционно заявил физик.

Прожевав бутерброд с осетровым балыком и вытерев руки о чудо-майку, академик наконец начал:

— Чтобы было понятно, о чем вообще будет идти речь, вам следует иметь некоторое общее представление о торсионном поле и его свойствах… В начале века, кажется, году в тринадцатом, малоизвестный ученый Картан, который был математиком… Хотя уже тогда точки соприкосновения этих двух наук были таковы, что порой и различить невозможно было, кто есть кто… — пожевал, подумал. — Нет, не так! Этот Картан сформулировал некую фундаментальную физическую концепцию, и весьма оригинальную — в природе должны существовать такие поля, которые генерируют плотность углового момента вращения.

Фарида слегка поперхнулась, но промолчала.

— В двадцатые годы уже Альберт Эйнштейн тоже подошел к этой концепции, — усмехнулся. — Его-то вы знаете? В результате к семидесятым годам возникла новая подобласть физики — теория Эйнштейна-Картана, назовем ее ТЭК, представляющая часть теории торсионных полей, то есть полей кручения. Начнем с самого начала. Почему решили, что торсионное поле должно существовать? Теория японского ученого Утиямы. В самом упрощенном изложении суть вот в чем. Утияма предположил, что если частицы обладают набором независимых параметров, то каждому должно соответствовать свое поле. Заряду — электромагнитное, массе — гравитационное. Ну а спину, характеризующему вращение частицы вокруг своей оси…

— Чью спину? — уточнила слово Фарида.

— Физическую спину. Не перебивай. Итак, согласно многим современным научным и околонаучным мнениям, электромагнитные поля порождаются зарядом. Гравитационные поля, соответственно, — массой, а торсионные — генерируются спином, или угловым моментом вращения. Подобно тому, как и любой вращающийся объект в теории порождает торсионное поле. Любой. Пока понятно?

Все дружно закивали головами. Лектор внимательно оглядел аудиторию. Очень внимательно. Все понял и медленно продолжил:

— Все-таки начать надо с истории вопроса… Первые сообщения о торсионных полях в широкую печать просочились лет двадцать назад. Обильно говорилось о возможности создания на их основе принципиально новых источников энергии, двигателей, средств связи, материалов. Всяким шарлатанам идея эта пошла в масть. Действием ТЭК стали объясняться такие феномены, как экстрасенсорика, телепатия, биолокация и даже астрология. Всем было очень удобно. В то же время многие известные ученые утверждали, что торсионные поля — полная туфта! Хотя в исследованиях участвовали множество крупнейших организаций, предприятий и всяких разных государственных институтов. Ну, что мне сказать по поводу всего этого? У нас есть хреновые традиции: мы всем народом херили практически все новые глобальные начинания в науке двадцатого века. Вспомните генетику, кибернетику, голографию, квантовую механику… А если теория Утиямы верна, поле обязано быть, — лектор помолчал, прислушиваясь к тишине в комнате. — Что же представляет из себя торсионное поле, если оно существует? Каковы его особенности? В отличие от электромагнитного и гравитационного, имеющих центральную симметрию, у торсионного поля она осевая, то есть это поле распространяется от источника в виде двух конусов. Пока что нет однозначного ответа: как интенсивность стационарного поля зависит от расстояния? Есть версия, что никак. Еще одно свойство торсионного поля — оно не экранируется природными средами. Важнейший вопрос — скорость его распространения. Я наталкивался на предположения, что она намного больше световой. Исходный материал для такой гипотезы — эксперименты астронома Козырева. Как известно, в телескоп наблюдают звезды, а точнее — их следы, так как исследуемые объекты не в тех координатах находятся, где видны сейчас. Многие из них, возможно, уже и не горят вовсе, погасли… Так вот, Козырев стал следить за теми объектами, траектории которых хорошо вычислены, то есть он определил место, где они находятся в настоящий момент, направил туда радиотелескоп и… зафиксировал наличие небесного тела. Но такого не может быть, если, конечно, скорость сигнала равна скорости света!Луч ведь только отправился от звезды в путь. Это трудно объяснить иначе, как предположив неизвестное сверхсветовое излучение наблюдаемой звезды. Тем не менее, многие годы эти результаты всерьез не принимались. Однако, недавно появились сообщения в докладах академии наук России, что опыты повторены группой исследователей…

— Но как все это связано с торсионными полями?

— Понимаете, радиотелескоп специально закрывали экраном, отсекающим начисто любое электромагнитное излучение, и тем не менее сигнал все равно проходил через него.

— Здорово! Чем не доказательство! — Фарида явно торопилась поверить в сенсацию.

— …а как мы уже говорили (а вы слушали), торсионное поле, в гипотезе, природными средами не экранируется. Ну, что же… Значит, исследователям можно было предположить, что проявляется именно оно. Кстати, это обстоятельство позволяет объяснить эффект омагничивания воды, который заключается в изменении ее биологической активности. С традиционной точки зрения, воздействовать магнитом на воду, являющуюся диамагнетиком — дебилизм. Но если предположить, что на нее влияет торсионное поле, которое упорядочивает спиновую структуру, тогда суть явления становится понятной.

— Действительно, повезло всем эзотерикам мира. Железная база под любую лабуду, — скептически пробурчал Донцов.

— Уже существует много устройств, в которых используются сочетания различных генераторов. В частности, известны опыты, проведенные Цзень Кань Чженем из Хабаровска. Он, например, успешно выводил кур с лапками уток и иной тому подобный срам. Что же такое его генератор? Это емкость, внутри ее находится источник сигналов и несчастный объект, на который воздействуют на частоте порядка одиннадцати гигагерц. Сам автор считает, что эффект достигается за счет электромагнитного поля, но многие другие уверены, что все дело в его торсионной составляющей.

— И много ли явлений можно объяснить с помощью ТЭК? — Фарида срочно решила докопаться до самой сути вопроса.

— Кучу! Торсионные поля можно притянуть к чему угодно. Заявить, что они порождают единое поле Махариши. Эффект этого поля состоит в позитивном психофизическом воздействии на ход какого-либо социального явления, например, войны посредством коллективной медитации… Z-лучи Чижевского, все разновидности «магнетизма»… Перечень может быть бесконечным. Что же касается упомянутых Андреем экстрасенсов, то их любимое поле — торсионное.

— На сколько эта теория нова?

— Теория торсионных полей — это давняя забава… Вполне традиционное направление в теоретической физике, насчитывающее более ста лет. Как я уже говорил, в первой четверти двадцатого века француз Картан указал на возможность существования в природе физических полей, связанных с вращением тел, и создал математику для закрученных пространств. Эти работы Картана в шестидесятых годах использовал оксфордский математик Пенроуз. В начале восьми десятых годов московский физик Шипов обратил внимание на глобальную роль торсионных полей. Шипов, ни много ни мало, добавляет еще два состояния материи к уже имеющимся — «Абсолютное Ничто» и «Первичное торсионное поле (поле сознания)», обычно представляя это в виде следующей схемы… — Самохин взял лист бумаги, карандаш и начертал:

«1. Абсолютное НИЧТО. 2. Первичное торсионное поле. 3. Физический вакуум. 4. Плазма. 5. Газ. 6. Жидкость. 7. Твердое тело».

— Вот это да! А почему — поле сознания!

— Утверждается, что из элементарных структур информационного поля благодаря наличию взаимодействия могут формироваться сложные устойчивые информационные структуры, так называемые фантомы. Существует мнение, что эти информационные структуры могут быть саморазвивающимися в соответствии с законами развития мыслящей среды, что позволило и назвать информационное поле «полем сознания».

— А кто главный в этой теории?

— Все ученые никогда не творят в одиночестве. Даже Эйнштейн. Сказать невозможно.

— А личное отношение лектора? — настаивала на своем Фарида.

— Я все-таки думаю, что это пока не наука. В то же время известны противоречивые опытные данные, в которых проявляется дальнодействие неизвестной природы. И все эти непонятки вполне успешно удается объяснять в рамках теорий торсионного поля и спин-торсионного взаимодействия. Особенно это развито в так называемых паранормальными явлениях. Результаты экспериментов в этой области выглядят, как правило, фантастическими! И их хрен повторишь… Есть скептики, и есть оптимисты. Я — скептик. Доказательство ТЭК — в научной практике… А это дело долгое. Но… В общей теории относительности Эйнштейн показал взаимосвязь понятия кривизны пространства с проблемами гравитации. На это и обратил внимание Картан… Были интересные эксперименты! Сообщалось о специфическом действии растворов веществ на живые клетки без непосредственного химического контакта. Образец раствора биологически активного вещества в стеклянной ампуле. Запаянной. Он находился на расстоянии нескольких сантиметров от клеточной массы. И вызывал изменения! Пробовали экранировать. Ампулу помещали в железный или алюминиевый контейнер. Оказалось, что алюминиевый экран эффективен, а железный прозрачен. Авторы пришли к выводу, что они наблюдали полевое взаимодействие неизвестной природы…

— И телепатия!

— Да, есть, есть необъяснимые примеры дальнодействия! Известны и многочисленные данные о телепатической связи. И переданная информация зачастую бывает настолько большой, что ее передача последовательным двоичным кодом с разумными физическими параметрами потребовала бы столетий. В некоторых опытах участников изолировали друг от друга различными экранированными камерами. Информация проходила. Известны эффекты психокинеза — мысленного воздействия на физические приборы, ясновидения, ретровидения и предсказания будущего… Даже полтергейст вписали в «продукцию» ТЭК!

— Торсионное поле — это, все-таки, материя или идея?

— Ну… Мое личное… Пессимизм не позволяет говорить. С другой стороны, слишком много необъяснимого в мире. В таких случаях лучше ждать прояснения ситуации. Ведь я, несмотря на скепсис, недалеко ушел от церкви… Хотя, разработка ТЭК могла бы дать тогда неожиданные интерпретации различным религиозным сюжетам.

Самохин неожиданно замолчал. И так же неожиданно сменил тональность этой необычной лекции.

— Вы что тут, превратили мой тихий дом в зал симпозиума? Отдохнуть хотел, как человек!

— Ну еще чуть-чуть! — взмолилась журналистка.

Хозяин вздохнул и продолжил уже без пафоса:

— Допуски такие. Торсионное поле обладает рядом уникальных свойств. Прежде всего они могут генерироваться не только спином, но и геометрическими и топологическими фигурами, это и есть так называемый эффект формы. Они могут сопровождаться и всегда сопровождаются электромагнитными полями. Торсионным излучениям присуща высокая проникающая способность и они проходят через природные среды практически без ослабления. Я употребляю слово «практически» на всякий случай…

— То есть, они все-таки вездесущи? — робко спросил Лапин.

— Повторяю для плохо слушающих. Полагают, что эти поля невозможно экранировать природными, повторяю — природными материалами. Скорость торсионных волн во много раз больше скорости света. Я надеюсь, что для вас не является секретом, что подобные скорости уже получены в лабораторных условиях?

Лапин кивнул, остальные посмотрели на него с завистью.

— Тут старик Эйнштейн пенки дал. Ну, ладно… Потенциал торсионного поля для источника с излучением не зависит от расстояния. Ну, а дальше — то, что только предполагается… В отличии от электромагнетизма, где одноименные заряды отталкиваются, одноименные торсионные заряды притягиваются. Спиновые поляризованные среды и физический вакуум в результате действия торсионного поля образуют устойчивые метастабильные состояния.

Женщины одновременно полезли в словари. Самохин заметил это и использовал паузу с толком — протянул руку за очередным бутербродом.

— Теперь, так. В научных кругах существует неординарная концепция, исходящая из концепции квантово-волновой связи человека и всей биосферы. Поэтому я говорю, что наш разговор выходит за рамки чистой физики. Здесь уже присутствует философский момент… — Самохин картинно поднял к небу толстый волосатый палец — ну, прямо профессор Челленджер из романов Конан Дойля! — В рамках этой концепции человеческий организм рассматривается как одна из возможно сложнейших спиновых систем. Сложность его, человеческого, пространственно-частотного торсионного поля определяется громадным набором химических веществ в его организме и сложностью их распределения в нем, а также сложной динамикой биохимических превращений в процессе обмена веществ. Одним словом, внутри нас до хрена что вертится! Это вы себе представляете?

Все закивали головами.

— Итак, каждого человека вполне можно рассматривать как источник-генератор строго индивидуального, личного торсионного поля определенных характеристик. Человеческое торсионное поле вызывает спиновую поляризацию в окружающей среде конечного радиуса, оно несет информацию о нем и оставляет свою копию, которую еще называют «спиновой репликой». Что на одежде, что в физическом вакууме. Длина радиуса непонятна, но это — достаточно большая величина. Более того! Это вопрос напряженности поля. Ну, тут можно приплести индивидуальные качества, пресловутую энергетику. По мнению некоторых, это и определяет самобытность человека, если хотите, его самость в этом мире. Одно из кардинальных направлений торсионной парадигмы… Да не ройтесь! Так скажу, — шутливо рявкнул Самохин женщинам: — Парадигма — это исходная концептуальная схема, некая модель постановки проблем… Ну а смена парадигм — она всегда порождает научную революцию. И не только научную… Все немножко помолчали.

— Одно из ее направлений, — продолжил лектор, — касается единства человека и биосферы, своими корнями уходящего в историю космоса. Современные исследования показывают, что подавляющая часть рода человеческого обладает правым торсионным полем. А левое — примерно у одного из миллионов человек. Ну, это спорно… Торсионное поле человека имеет достаточно стабильную величину. Однако, задержка дыхания на выдохе меняет знак поля. Оно становится левым, в редчайших случаях — правым… Черт знает почему…

Донцов не выдержал и прервал его, заорав:

— Так это мне Димка Квест говорил, когда на Ламу ехали! А я думал, опять брешет, собака!

— Кто такой? Познакомь… — киношным голосом Верещагина повелел удивленный Самохин.

— Телевизорами торгует. Обязательно познакомлю. Продолжай, продолжай!

— Телевизорами? Неисповедимы дела Твои… Все это демонстрируется сенситивами (по вашему, по-мирски — «чувственниками»), отличающимися от обычного человека тем, что они могут вызывать у себя измененные состояния, при которых становятся источниками торсионного поля заданной, то есть такой, какой им нужно, пространственно-частотной структуры. Такой алгоритм, я думаю, например, у моего знакомого священника…

— И у колдунов, прочих экстрасенсов, если не липовые… — впервые подала голос Арина.

— У нашего директора комбината и у мэра… — поддакнула Фарида.

— Хорошо, девочки! Это многое объяснило бы… И большинство обладателей такого алгоритма об этом и не подозревает… Установленная торсионная природа действия сенситивов привела к моделям «спинового стекла», используемых для описания механизмов мозга человека. Предполагается, что человеческий мозг — аморфная среда, некое стекло, и эта среда обладает свободой в динамике своих спиновых структур… А вот тогда уже можно допустить, что в результате актов мышления сопутствующие им биофизические процессы порождают некие молекулярные структуры, которые являются в качестве спиновых систем источниками торсионного поля. Под воздействием внешнего торсионного поля в лабильной, функционально подвижной, неустойчивой спиновой системе, каковой является мозг, возникают спиновые структуры, повторяющие пространственно-частотную структуру этого поля.

Милостиво разогнал разом возникшее напряжение зала:

— Вот у мужа и жены эти поля со временем как бы и притираются…

— Понятно теперь… — открыла было рот Фарида, но одумалась.

Академик продолжил, не забыв отхлебнуть пивка:

— Эти возникшие спиновые структуры отражаются либо как образы или ощущения на уровне сознания, либо как сигналы управления теми или иными физиологическими функциями. Здесь заслуживает внимания то, что модели спиновых стекол, как показывают некоторые исследования, фактически фиксируют одну из граней биологических систем, в том числе — историю происхождения головного мозга человека и историю космоса вообще… Продолжение или дополнение, или часть филогенеза. И вот тогда мать вдруг чувствует, что с ее сыном-моряком, плывущим в этот момент где-то там, на другой стороне земного шара, произошло что-то неладное…

Возникшая тишина обострила ошарашенные лица друзей.

— Ну ты, Толян, даешь… — прошептал Андрей Донцов, переглянувшись с женой.

— А вы как думали, сограждане! Вся модель ТЭК обладает несомненным эвристическим потенциалом и когда-нибудь, помяните мои слова, станет одним из главных ключей к постижению наукой квантово-волновой связи человека и биосферы.

— Самохин, так ты за или против?

— Не скажу.

Тишина повисла в прокуренном зале-кабинете.

— Вот так, значит… — сказал Лапин, — будем считать, что очередная попытка ученых залезть в мозг человека близка к разгадке…

— Это полный шок! — констатировала потрясенная до глубины своего журналистского сердца Фарида.

— Меня ничто не шокирует — я ученый… — академик фразой Индианы Джонса отбил женскую рефлексию, как теннисный шарик.

На какое-то время все опять замолчали.

— До разгадки еще далеко… А теперь расскажите-ка мне о сути спора, — тоном, не терпящим возражений, заявил гениальный хозяин этого странного дома, где познаются первоосновы.

Тем временем принесли горячее. Настоящее харчо, остро пахнущее Кавказом и хорошим длинным отпуском. И пока остальные вкушали, не любивший поглощать пищу с пылу с жару Андрей приготовился умело врать. Он уже пришел в себя, придумал наиболее удобоваримую версию и излагал:

— Этот самый Димка Квест, ну, мы уже упоминали его, якобы вычитал в полуфантастическом рассказе, что американцы изобрели еще в семидесятых и создали индикатор этого самого торсионного поля… Напел нам черт знает что о его возможностях. Ну, мы и замазались всей компанией на одном сабантуе. Сошлись было на мировую, но Сержант влез. После этого мнения, как говорится, разделились — забились на бабки…

Самохин в гневе бросил серебряную ложку:

— Пусть он думает, когда пули льет! Вы себе хоть представляете, что это может означать! Вы себе представляете, что такое подобный индикатор! Или определитель… Назовите его хоть как! Да это проявилось бы на планете уже тысячу раз! Хрен с вами, пойдем по пунктам! — и отодвинул тарелку.

Подошедшая горничная быстро забрала Самохинский суп, поняв, что блюдо неизбежно остынет.

— Каждый человек имеет сугубо индивидуальное торсионное поле, которое можно зафиксировать таким прибором и описать его математически. А потом элементарно вывести на любой терминал. В виде сложного цифрового кода, например! Или аморфа… — кивнул на гигантский монитор с медузой. — И в любой момент времени можно знать, где находится искомый объект, жив ли он и что поделывает. Конечно, если прибор отработан до таких мелочей и обладает сумасшедшей чувствительностью… Но это сейчас не проблема.

Самохин немного помолчал, размышляя:

— Эта машинка гипотетическая еще в те далекие года изменила бы всю геополитику! Представьте себе проблему границ… Их бы просто не было в современном виде. Все эти проволоки, заборы, системы слежения… Вместо сонмища застав — один прибор с определенным радиусом действия! Это теоретически торсионное поле не ослабевает, а на практике все будет зависеть от чувствительности прибора. Или спасение потерявшихся в сибирской тайге, памирских горах людей… А поиск опасных преступников! Ведь достаточно еще при рождении человека зафиксировать его индивидуальный код, и все — никуда от правосудия не скроешься! Дактилоскопия отдыхает! Да масса, просто масса точек приложения! И все это было в тени все эти годы? Чушь! А международный терроризм? Он потерял бы всякий смысл, поставь во всех аэропортах и на важных объектах подобную штуковину…

Вдруг прервался на полуслове и заорал нарочито сердито:

— Харчо мое куда делось? Форварде!

Обновленный горячий харчо вновь появился перед Самохиным. А он продолжал как ни в чем не бывало:

— Нет, невозможно… Такое открытие уже проявилось бы… Правда, есть еще одна легенда. Вы знаете, что Альберт Эйнштейн всю жизнь работал над единой теорией поля. Я так и не могу уверенно сказать, насколько близко он к ней подошел…

— А ты свое мнение скажи, — нагло посоветовал Донцов.

— Хорошо… Так вот, ходили одно время такие разговоры… Что он полностью создал полную теорию торсионного поля, описал все досконально, а потом все бумаги сжег… А может, и образцы были… Просчитал все возможные последствия того, что может произойти, попади подобное открытие в руки озверевшего от крови человечества… И сжег все к чертовой матери! А так или нет… Бог его знает. Авторитет Эйнштейна был огромен. Одно только его письмо американскому президенту о возможностях и последствиях массового применения ядерного оружия переменило весь ход войны и последующего мира… Но вот он бы смог сделать такое! Переехал в Штаты, преподавал себе тихонько в Принстоне, лекции читал, переписывался… По его биографиям судить — вел замкнутую, тихую жизнь. Не творческий гений, а какой-то скучный зануда в окружении стервозных жен… Ерунда! Мне никогда в это не верилось… Воюющая Америка, Гитлер с ума сходит напоследок, Сталин поднимается на дыбы, а тут такой колоссальный мозг в распоряжении богатейшей страны… Знаем мы этот Принстон! Наверное, могли быть и спецлаборатории, и бешеные деньги по засекреченной статье, и штаты, и все что надо. Вот тогда…

Самохин взвесил все еще раз и решил:

— А потом взял, да и сжег! Прикинул, какие новые виды вооружения можно получить, и уничтожил все…

Академик подумал еще.

— Нет. Туфта это. Но интересная… Купил вас этот Квест с потрохами… А Сержант — дошкольник…

При слове «Принстон» все друзья с абсолютной ясностью поняли, что именно может являться предметом этой таинственной гонки — столь азартной заполярной охоты, в которой стало так много действующих лиц. Аристарх Донатович явно все (или очень многое) знал… Знают теперь и они. А другие? Ведь такая игрушка, действительно, вполне способна перевернуть современное мироустройство!

Всем хотелось еще и еще продолжать столь увлекательный разговор, но хозяину это, похоже, надоело, и он посчитал вопрос исчерпанным. Да и принесенное вновь харчо который раз остывало.

После того, как все наелись и напились, Самохин бесцеремонно вытащил их из-за стола и усадил в мягкие кожаные кресла. Площадь зала-кабинета, сравнимая с площадкой для гольфа, позволяла поставить аж восемь таких монстров.

Вскоре из полировано-стеклянного бара с изогнутой мини-стойкой, подсветкой и настоящими, с темно-красной кожаной обивкой, барными табуретами были извлечены многочисленные маленькие бутылочки — с различными аперитивами. Пришло время немного отдохнуть.

Сержант решил поддержать этот научный и в то же время, как ему представлялось, светский разговор, а потому спросил, небрежно кивнув на огромный монитор, в котором так и плавала, медленно меняя цвета, странная медуза:

— А это что за штука?

— А там у меня второй день математическая модель кварк-глюонной плазмы просчитывается, — легко ответил Толян.

— И что это за чудо?

— Это праматерия. Ее вообще не существует в природе…

И научный брифинг на этом закончился. Самохин после недолгих уговоров утащил обеих женщин и примкнувшего к ним Сержанта в соседнюю комнату — играть в бильярд, по дороге хвастаясь, что стол ему сделали в Голландии, на заказ.

Донцов подошел к многослойному окну.

Прояснилось. Солнце уже село, но прозрачные осенью сумерки, особо красивые на Крайнем Севере, глубоко подсинили прозрачный полярный воздух.

Облака рассеялись и дорога, скрывающаяся в редколесье лиственниц и берез, отлично просматривалась на пару километров в обе стороны с того холма, на котором стояла усадьба академика.

Безотносительно к созерцанию столь великолепного пейзажа Андрею неожиданно пришла в голову мысль, что дела могут обстоять еще хуже, чем они надеются, потому что упущен один весьма существенный момент — они потеряли очень много времени.

А весточки-то от Квеста так и нет…

Донцов повернулся к изобильному бару, подумал несколько секунд, но потом стойко крякнул и отрицательно помотал головой. Потом поудобнее уселся в мягком кожаном кресле. Обнаженные блондинистые девушки на скринсейвере незанятого математическими расчетами монитора сменяли друг друга слишком медленно, и Донцов хотел уже было подойти к столу и поменять скорость смены кадров — так интересней…

Неожиданно очередная красавица, только что начинавшая раздеваться, быстро исчезла с экрана. Вместо нее на синем фоне, тревожно меняя цвет, заструилась бегущая строка, которая сразу же была продублирована приятным женским голосом из всех восьми колонок домашнего кинотеатра:

— Предпринята первая попытка акустического прослушивания зала лазерным лучом по окну номер два. Предпринята вторая попытка прослушивания… — виртуальная тетенька не унималась. — Предпринята попытка фокусировки пилот-луча…

Андрей кинулся было в бильярдную, но хозяин уже сам поспешал навстречу. «Конечно же… Сигнал тревоги проходит сразу во все помещения», — догадался Донцов.

— А вот это у меня в первый раз… — задумчиво молвил Самохин, внимательно посмотрел на внушительных размеров экран, щелкнул пару раз по клавиатуре… Добавил для присутствующих, особенно для дам: — Не бойтесь, это не лазерный прицел, система определила бы…

Андрей кивнул, но легче ему не стало.

В зале Сержант и Игорь уже стояли наготове у двери, причем первый подозрительно держал руку за пазухой, что Донцову очень не понравилось.

— Калитку нам открой! — крикнул Сержант и вместе с Игорем вылетел в сумерки.

За окном мерно загудел механизм открывания чудо-калитки, стукнул электрозатвор замка. Негромко залаяли соскучившиеся по людскому обществу собаки, последний раз тявкнули вслед бегущим, смолкли. Теперь оставшимся в неприступной цитадели академика людям оставалось только ждать дальнейшего развития событий. Самохин вытащил из ящика стола маленький пузатый револьвер.

Сержант и Лапин, низко пригибаясь, быстро бежали к трассе. Множество холмиков помогали им передвигаться незаметно.

Злые, сытые и немного разогретые хорошим французским аперитивом, они легко перепрыгивали через низкие штакетники огородов и груды завезенных стройматериалов. В прошлые времена в этих местах располагался так называемый самострой. Всякое было. Особенно во времена оны… Люди на свой страх и риск строили — вопреки северной природе крошечные дачки и крошечные огороды, а извечно непонятные в своей тупости советские, а потом и «перестроечные» власти сносили их бульдозером.

Но зато теперь прятаться было легко. И очень хорошо, что уже почти стемнело. Если только у противника (или кто там есть) нет прибора ночного видения. Ну да, авось…

Дорога была уже почти рядом.

— Слушай! — сказал Сержант и указал рукой направление.

Игорь Лапин, прислушавшись, действительно сумел выделить из шума ветра в листьях невысоких деревьев низкий прерывистый гул — рокот мощного, но малошумного автомобильного двигателя, а потом и рассмотреть в вечерней мгле неяркий свет подфарников джипа «Ниссан». Боковое гнутое стекло было приоткрыто наполовину. Несмотря на сумерки и неудобный угол обзора, друзьям хорошо был виден зловещий прибор, похожий на длинную трубку направленного микрофона.

— Похоже, это как раз и есть тот гадский сыщик… — тихо прошептал товарищу Сержант голосом Жеглова. — Будем брать!

С этими словами он выдернул из внутреннего кармана «Беретту» и бросился к «Ниссану». Лапину ничего не оставалось делать, как материться и поспевать за Майером.

Но водитель машины не спал. Едва увидев бегущие из придорожных кустов злые резвые фигуры, он убрал прибор и стал быстро разворачивать машину на шоссе. Когда те подбежали к пустой и темной дороге, джип, быстро набирая скорость, стремительно удалялся в сторону городских огней.

Вот, черт! Сержант, ни секунды не размышляя, выскочил на дорогу, размахивая обеими руками. «Хорошо, хоть пистолет за пазуху не забыл спрятать!» — подумал Игорь.

Первой машиной оказалась новенькая серая «Волга». Загородное такси. Запрыгнули в машину, как в цирке обученные.

— Вперед! Заплатим втройне.

— Йес, шеф! — картинно согласился совсем молодой парень, нажимая на педаль.

— Видишь «Ниссан» впереди? Нам его догнать надо…

Водитель кивнул головой, но машина шустрее не поехала.

— Ты можешь ехать быстрее?! — взъярился Сержант.

— На сколько быстрее?

— Вот на столько! Ты давай, педалируй вопрос! — Сержант положил ему на колени две сотенные бумажки зеленого цвета. Он уже злился и водитель это понял.

«Кто бы мог подумать, что российская техника может быть такой прыткой», — говорил сам себе Сержант, когда «Волга» стала резко набирать первую космическую скорость. Игоря вдавило в кресло и он судорожно вцепился в верхний поручень салона.

Но «Ниссан-патруль» тоже не плошал. На полных газах летел, ухарь… Ни машины, ни головы не жалеет.

Вцепившись в подлокотник, преследователи с замиранием сердца ждали, что в следующую секунду «Волга» врежется в любую из машин, которые с не меньшей скоростью двигались по встречной полосе.

Но гонка продолжалась недолго. Ее прекратил вылетевший из-за поворота огромный пыльный КАМАЗ-цементовоз.

Дальний свет фар «Ниссана», видимо, заставил водителя чуть вильнуть рулем — огромная серая «сигара» сзади извилисто дернулась и начала выползать навстречу. И нервы владельца красавца-внедорожника не выдержали. А может, реакции не хватило… Толстенные трубы магистрального водовода легко выдержали удар джипа.

Стоя неподалеку от искореженного авто, у которого остановилось уже несколько машин, Игорь тихо спросил Сержанта:

— Ты что, Серега, пальбу уже открыть собирался?

Сержант ответил без секунды раздумий:

— Не только собирался, но уже и патрон дослал…

— Это был тот самый вертолетчик с Ми-восьмого, — так же тихо сказал Лапин, — я его еще у «Кавказа» приметил, во время драки. Все хотел последить. А он сам за нами следил…

Когда они вернулись на летнюю дачу Донцова, Сержант коротко описал все перипетии погони:

— Гнали мы его как зайца… Так он сам со страху под трубы влетел. От цементовоза уходил. Ну, мы подошли — типа поглазеть… Насмерть! — и добавил гордо: — Потерь в живой силе и технике не имеем!

— Всего ему хватило… У него реакции — как у нас всех, вместе взятых. Вертолетчик, все-таки… Думаю, нужно срочно придумать способ, чтобы снять нервное напряжение… — заметил Лапин.

Донцов, громко плюнув, взревел:

— Да мы закончим сегодня пить или нет!!! Вы знаете, что пока бегали там по кустам, как спаниели, Ленка позвонила? — сделал успокаивающий жест в сторону всколыхнувшегося Игоря и сказал главное: — Факс пришел от Квеста! А в нем координаты места. Ехать пора ребятки. Ехать!

Глава одиннадцатая ВПЕРЕД, К СОКРОВИЩАМ!


Полевое задание, полученное Донцовым от командира Бригады по своей сути было простым и относительно легко выполнимым. Ибо обеспечивалось пусть не самой современной, но достаточно надежной и испытанной годами эксплуатации российской бронетехникой. Сначала хотели закупить новые белорусские машины, да денег не хватило.

Модифицированные БМП-1С, то есть «в северном исполнении», должны были быть проверены в деле. Эти машины уже прошли первичную обкатку на специально подготовленном полигоне, неподалеку от города. Первые три только что полученные обладали повышенными разведывательными возможностями. Для них питерские специалисты обещали доставить за дополнительную плату небольшие радары.

«Северность» исполнения этой техники заключалась, в частности, в пенотефлоновом утеплении отсеков для экипажа и дополнительном автономном обогревателе под любое топливо. А также в увеличенном запасе горючего. Кроме того, на обновленной модели, согласно техническому заданию заказчика, были установлены какие-то новые гусеницы, более прочные и широкие, чем обычные. По замыслу уральских конструкторов: «…чтобы машина не вязла в вашей топкой тундре».

Теперь всем этим трем боевым машинам предстояло совершить пробные марши по лучевым маршрутам, с выходом в намеченные контрольные точки. Всем в разные стороны. Машине Донцова предстояло пройти восточным маршрутом — по северному предгорью Хараелахских гор, пересечь речки Таловая и Икон, а потом выйти к истокам реки Южный Абагалах. Отсюда дальнейший путь БМП лежал по предгорьям на выход к гигантскому каньону, руслу реки Калтамы.

Конечной точкой их маршрута (который хитрый Донцов сам предложил, обосновал, а потом, естественно, сам и напросился) было весьма определенное место этого большого каньона. Остановиться надлежало там, где маленькая речка Негу-Икэн впадает в основной поток Калтамы. По данным аэрофотосъемки, правда очень старой, неподалеку сохранилась группа небольших каменных строений, предположительно постройки сороковых годов. Командиру БМП надлежало выяснить, возможно ли их использовать как будущую базу для опорной точки Бригады и последующего патрулирования в этом районе. Если Донцов одобрит выбранное место, то вертолет, который привезет необходимое для обратной дороги топливо, забросит еще и отделение «бесов» — уже для постоянного обустройства.

Место было стратегически очень удобное, а главное — доступное для гусеничной техники. Еще геологи санно-тракторными поездами ходили в ту сторону. Хороший выход на север — в Пясинские тундры, а также быстрый выход на озеро Аян. Что и было нужно, в первую очередь, Донцову и всем остальным.

Потому что от этой предполагаемой «базы» до точки, определенной сочинскими координатами, которые отфаксовал Квест, было всего километров сорок на восток.

Новинки у давно проверенной в многочисленных локальных войнах техники очень не понравилась Сержанту. Он, судя по всему, не очень-то боялся вышеупомянутых болот, совершенно не собираясь по ним ездить. Гораздо больше его беспокоили скальные обломки речных каньонов. Печальные последствия аварийных выходов этих злосчастных гусениц и сложности их замены снились ему тревожными ночами, о чем он немедленно докладывал поутру Донцову. По телефону. В результате ЗИП, взятый ими в дорогу, — запчасти и приспособления — намного превышал штатный.

ПТУРСов к великому негодованию Сержанта не выдали! Как и штатных выстрелов к башенному орудию. А вот Андрей Донцов был этим счастлив. Но спаренный пулемет ПКТ был снаряжен полностью — на все положенные три тысячи выстрелов.

Донцов вытащил наконец-то из сейфа свой ФАМАС — удивительной формы штурмовую винтовку, а Сержант приготовил все незаконное трофейное вооружение, добытое ими на Аяне, включая «Шмели».

По поводу ФАМАСа Сержант ввернул:

— Барахло! В Иностранном Легионе на вооружении состоит. Я уже все выяснил. Плохие отзывы.

— Сам ты… А у тебя-то что есть! — взорвался Донцов, — обрез ржавый юрского периода?

— Сам увидишь…

Автомат и снайперский «Манлихер-спрингфилд» Майер бесцеремонно забрал себе, а автоматический пистолет «Беретта» милостиво вручил Игорю Лапину. Тот неохотно принял скромный арсенал, обращая больше внимания на радиооснащение машины. Радиостанция Р-113, древняя, как гагаринская ракета, повергала его в состояние «грогги» и поэтому он приспособил к бортовой системе свой проверенный домашний ресивер «Кенвуд».

Вообще, дотошный Сержант, вдобавок охваченный острой ностальгией, знакомился с машиной очень долго и придирчиво. Скрупулезно соотносил всю «комплектовку»: материалы и ЗИП с прилагаемой описью и толстенной книгой — инструкцией по эксплуатации. Наконец и он дал негласное «добро» на старт экспедиции.

Уговорить командира Бригады взять в пробный поход запасным (а по сути основным) водителем внештатника Сержанта не составило никакого труда. Его квалификация механика-водителя БМП первого класса была известна не только горвоенкомату, но и командирам Донцова. Ну а кадровики Бригады давно пытались прибрать перспективного военного врача к своим рукам.

Фарида поехала в пробег по заданию своей редакции, с трудом преодолев многочисленные препоны стремительно нарождающейся бюрократии военной машины Государства Таймыр.

Квест был где-то на югах.

Остальные ехали подпольно. На страх и риск Донцова.

Собственник Лапин был очень доволен тем, что его беременная жена не могла отправиться в эту экспедицию — все же не на пикник едут. Но чтобы «мамочка» не грустила, Игорь придумал ей «важную» роль — быть дежурной по связи. Вообще-то и Донцов искал всякие придумки, чтобы и свою жену оставить в городе, но встретив полные негодования укоризненные взгляды Арины и Фариды, сдался.

Уже перед самым стартом у Донцова состоялся продолжительный разговор с командиром спецназа Бригады Сорокиным, о содержании которого он до поры до времени ничего не рассказывал друзьям. Чтобы не нервничали заранее. А разговор был весьма неожиданным и длинным. Новости были не из приятных. При худшем варианте развития событий были вероятны большие сложности для группы в целом. Но, лучше бы этого не произошло, молился Андрей.

Выехали они ранним теплым утром.

Сержант уверенно занял место механика-водителя, попробовал регулировку высоты сиденья и высунулся из корпуса по пояс. На лбу у него фраерски сидели горнолыжные очки «Каррера». Донцов сел в башню. Свесил ноги вниз, руками взявшись за застопоренную в верхнем положении крышку бронелюка. Фариду посадили на командирское место, украшенное маленькой персональной крутящейся башенкой — «командиркой». Но Игорь Лапин сказал счастливой Фариде, что скоро он ее с этого места выгонит, ибо там находится его радиостанция. Арина уютно устроилась сразу за башней, открыв люк десантного отделения. Всем хотелось полюбоваться окрестностями.

Поначалу ехать было легко и приятно. Через час после выезда из базы бронированная машина миновала разбросанные вдоль гор Талнахские новостройки, участки закладочных работ новых рудников и выехала, наконец, за пределы Большого Норильского Промышленного Района. Следы активной работы геологов пока обильно попадались повсюду. Гусеницы вездеходов и тракторов, колеса кранов и вахтовок пробили в предгорьях сложную паутину дорог. Тут и там встречались запчасти и следы вынужденных остановок. Но пройденные километры постепенно стирали следы человеческой деятельности.

Сначала под гусеницами кончился асфальт, потом его фрагменты, а затем и довольно протяженный участок укатанной тяжелыми «БелАЗами» гравийной дороги. Вот исчезли из вида контуры гигантских башенных копров.

Грохот машинной цивилизации остался позади.

Лишь шум движения.

Арине нравилось слушать, как менялся грохот гусениц этой скоростной боевой машины в зависимости от того, по какому грунту мчалась БМП в данный момент времени. Впрочем, мчалась — слишком громкое слово. Скорее — бодро катила по бездорожью… Хорошо!

А вот это место она явно помнила! В дальней студенческой молодости бородатые и немножко ненормальные друзья-туристы как-то взяли ее с собой на ежегодный туристический слет. В программе были песни под гитару, различные дурацкие упражнения с подушками на бревнах и толстыми канатами, которыми обвязывали команды, заставляя несчастных играть в футбол. Разводили костры и ставили тяжелые брезентовые палатки на скорость.

А соревнования байдарочников! Кажется, вот именно на этих перекатах реки, белеющих сейчас сбоку, и перевернулся тогдашний ее друг, поджарый паренек, своей самоуверенностью чем-то похожий на вечного мальчишку Сергея Майера. Но какой-то, в отличие от последнего, лениво-женственный.

С прыщавым белобрысиком она рассталась после того, как этот горе-байдарочник решил в маленькой палатке несколько расширить романтические горизонты их отношений. В ее программу это не входило. Теперь ей нравился совсем другой тип мужчин.

Дорога шла к самому срезу склона, постепенно набирая высоту. Когда-то на этих склонах были тщательно вырезаны бульдозерами тропы-террасы, по которым могла уверенно ездить даже такая крупногабаритная техника, как автокраны. Завозили буровые вышки и балки для геологов и строителей. Тогда норильчане только осваивали гигантские рудные тела Талнаха. Сейчас многие из этих горных дорог полностью осыпались, но кое-где еще можно было проскочить — на гусеничной технике.

Но еще довольно долго навстречу попадались стоящие на обочине автомобили отдыхающих горожан. В основном это были вездесущие «Нивы». Особенно в дизельном исполнении. Некоторые из ошалелых отдыхающих, азартно собирающих в емкие ведра бесчисленные россыпи грибов и ягод даже успевали наспех сфотографировать бронированное чудо в пятнистой серо-зелено-коричнево-маскировочной окраске, невесть откуда взявшееся здесь. Но дальше пошли такие непроходимые, в основном из-за множества ручьев, места, что казалось просто невероятным, как очередная «Нива» сюда забралась. На руках несли, что ли?

Все ниже от уровня проложенного маршрута опускались невысокие столовые Хараелахские хребты, все дальше раздвигался прозрачный синий горизонт Норильской долины. Такие милые сердцу трубы, дымящие вдали…

Машина, по мере уменьшения крутизны склона, набирала скорость, постепенно все больше и больше подворачивая на восток.

Арина посмотрела на Фариду. В черном гортексовском облегающем костюме та было похожа на ведьму-милитаристку с картин Валеджо. Демоническая валькирия. Ощутила легкий укол здоровой женской ревности — на секунду, не больше. Делить нечего. У них были совершенно разные точки приложения знаменитых женских сил.

Но сидела Фарида красиво, чего уж там… Это ее Сержантик любимый посадил так — одна нога в люке, другая поверх брони. Боком Фарида изящно прилегла на башню, а правую руку небрежно закинула на такой эротический ствол БМП. Ярко красные ногти на зеленой краске короткого ствола пушки… Правда, Сержант этого слова не любил и заставлял всех называть смертоносную трубу уважительно — орудие «Гром».

Лапин сидел рядом с Ариной, в левом отделении для размещения пехоты — «десанте». Точнее, в открытом люке. Как заверил всех Сержант — Игорь сидел профессионально. Одна нога в люке, другая — на броне. Как и Фарида.

Она, кстати, поинтересовалась в чем сермяжная правда такой позиции на броне. Сергей Майер официально разъяснил, что именно с такой позиции легко нырять вниз — при внезапном обстреле с дороги, и так же легко спрыгивать с брони при внезапном подрыве на мине. Армейская кама-сутра.

Фарида искренне понадеялась, что внезапно прорезавшийся талант сидения Игорю не пригодится, тем более, что тот и сам не догадывался, насколько правильно изготовился к внезапной схватке в горных условиях.

Пару раз они видели вдали силуэты одиноких «КАМАЗов». Скорее всего — вездеходы браконьеров. Те, как правило, сразу срывались с облюбованного места и бодро улепетывали в направлении города. Еще бы нет! Такая бронепушечная техника могла состоять только на вооружении Бригады или пограничников, а пресечение браконьерства входило в перечень повседневных задач обеих силовых структур. Лапин ради собственного интереса перехватывал переговоры напуганных водителей и охотно пересказывал их маты Донцову.

— Они очень сексуально настроены!

За речкой Таловой вездеходная тропа почти пропала из вида и начиналась настоящая целина плато. Следующий этап пути. Точнее, сначала им предстояло преодолеть череду долинок — лайд, как их здесь называют. Машина неутомимо направлялась к точке предполагаемой базы Бригады, обходя гигантское плато с северо-запада. Отсюда начинались уже совершенно дикие места.

Пару раз они видели не так уж далеко от маршрута небольшие стада северных оленей. Иногда совсем рядом. Их за последние годы расплодилось совершенно немыслимое количество. Власти разрешили беспошлинный и безлицензионный отстрел в надежде хоть как-то приостановить бесконтрольное размножение животных. Это помогало мало. Экологи, свои и приезжие, говорили о надвигающейся экологической катастрофе и возможных вспышках забытых ныне болезней.

Каждый раз, завидев оленей, Сержант нервничал, даже бросал штурвал и в азарте хватался за оснащенный оптикой «Манлихер». Фарида напоминала ему о предстоящих массовых заболеваниях оленей. Донцов хохотал. Кричал Сержанту:

— Серега, изобрази ящура!

И все-таки придется властям тратиться на вертолеты и заброску крупных партий промысловиков.

А невзрачные по осени песцы порой буквально в последний момент выныривали из под гусениц машины!

Вскоре БМП начала плавно нырять, примерно так, как это проделывает легкий прогулочный катерок при подходе к Евпатории в небольшой шторм. Сержант крикнул Донцову, чтобы тот срочно залез в башню или забирался в «десант». А то получит по башке…

— Сейчас прилетит!

— Только попробуй! — рявкнул Донцов. И тут же длинная суставчатая антенна — многометровая зеленая шпага — гибко изогнулась на очередном выходе машины из глубокого нырка и с треском влипла ему в шлем. Арина ойкнула, а Андрей пулей юркнул вниз, зарекаясь впредь прислушиваться к советам бывалого друга.

Второй — правый — «десант» не был приспособлен для нахождения в нем бойцов. Уральцы установили в нем дополнительные баки для горючего, а также автономный многотопливный отопитель. Плюс расширенный ЗИП. Лишь возле самого края отсека, у бронедвери, являющейсяодновременно еще и топливным баком, было предусмотрено одно боевое место для стрелка-наблюдателя. Кроме стандартной закрывающейся бойницы с отверстием для крепления автомата и триплексом для наблюдения, это место было оборудовано выдвижным пятиметровым телескопом.

Арина небольшой участок пути попробовала посидеть и там, но ей это не понравилось. Уж больно укачивает. И она переселилась обратно к Лапину, хотя ей очень хотелось залезть в боевую башню, поближе к мужу, но… — место в башне было только одно. А единичный философ Лапин решил, что настало время попить горячего цейлонского чайку из термоса. Спустился вниз и прикрыл все верхние бронелюки, так как из под гусениц обильным дождем на сидевших полетели ошметки грязи. Начался глинистый участок дороги.

Шума гусениц и двигателя почти не было слышно — какой-то сплошной шелест. Но Арина понимала, что это — всего-навсего своеобразный слуховой контраст. Наверняка грохот от летящей БПМ стоял приличный! Недаром на всех членах экипажа были надеты знаменитые черные танковые шлемы, во встроенных наушниках которых изредка через ТПУ переругивались Донцов с Сержантом. Только так было возможно максимально продуктивно использовать ненормативную лексику при дамах.

Незаметно в «десантах» стало теплее, а после и вовсе жарковато. Арину немного разморило, а потом и укачало всерьез. Последнее, что она еще помнила — неподвижные облака пылинок в лучиках солнца, пробивающихся сквозь бортовые бойницы и размеренно покачивающееся зелено-серое лицо Игоря. Сержант эту проблему предусмотрел и вовремя остановил машину, не дожидаясь тяжелых последствий. Все медленно выбрались в тишину горной равнины.

Стоял почти полдень и солнце уже достаточно хорошо прогрело горный воздух. Двигатель был заглушён, в атмосфере воцарилась звенящая тишина. Казалось, лишь тонкие струи раскаленного воздуха, отрываясь от уставшего, горячего двигателя тихо гудят, поднимаются вверх, протыкая синий тундровый эфир.

После короткого отдыха (…ах, как было приятно поваляться на прогретой земле после многочасовой изнурительной тряски), раздались робкие призывы отобедать, да поосновательнее и пожирнее. Так хочет стая. Но безжалостные Сержант и Донцов решительно заявили, что группе именно сейчас предстоит экстремальное форсирование водной преграды. Перед этим смертельным трюком (по мнению большинства экипажа) Майер завел машину на пару подходящих для осмотра днища параллельных гребней-холмиков, после чего и снизу, и из «десанта» проверил плотность единственного отверстия в бронированном днище БМП — лючка зимнего пускового подогревателя.

Убедившись, что все нормально, командиры загнали экипаж внутрь, а БПМ, быстро набирая скорость, помчалась вдоль речки к пологому берегу довольно большого горного озерца. За несколько десятков метров до входа в воду Сержант поднял сложенный на остром носу машины волноотражательный щиток. БМП с громким плеском и целым взрывом брызг рухнула в прозрачную воду! Весь экипаж, как корабельные крысы, в панике полезли как можно выше, чуть ли ни на антенну башни.

Но машина не подвела, прекратила погружение ровно настолько, чтобы из воды, как оказалось, выступало лишь сантиметров десять корпуса. И башня с гордо поднятым, как у несгибаемого «Варяга», орудием.

Пофыркав, техника медленно поплыла на середину водоема, перемалывая воду гусеницами. Волноотражательный щиток гневно бодал ледяную воду, гнал перед собой маленькую волну-цунами. Вообразить, что тринадцатитонная бронированная машина не только не тонет, но еще и весьма уверенно плывет по воде, смог бы только сумасшедший или отъявленный элэсдэшник, что одно и то же.

Загнав БМП на самую середину встревоженного озера, Сержант спокойно заглушил двигатель и выбрался на броню.

— А теперь давайте снедать! — весело сказал механик-водитель.

— Прямо здесь? — изумилась Фарида.

— А чем плохо? Пока колбаску будете резать — вода успокоится. Вон она какая чистая. А после еды можно и порыбачить немножко. Здесь наверняка хариус должен водиться.

— Вы с ума сошли!

— Никуда мы не сошли!

Женщины не поверили в серьезность рыболовных намерений, и напрасно. Через несколько минут, достав складные спиннинги, мужики, как дети, увлеченно крутили катушки, методично забрасывали и выдергивали из воды пятнышки «мушек». Тихо бубнили себе под нос положенные рыбацкие заклинания. И, что самое удивительное, действительно поймали семь серебристых хариусов с роскошными верхними плавниками!

Несмотря на почти полное отсутствие ветра, что совершенно не пристало для погоды этих мест, маленькие волны незаметно, но упрямо прижимали машину к травянистому берегу. Лапин предлагал идти дальше — самые красивые стоянки были впереди. Однако сагитировать группу ему не удалось.

Выкатив БМП на сушу, Сержант отвел ее чуть подальше от кромки воды, открыл ребристый люк на носу и принялся с Донцовым пристально осматривать двигатель и систему подачи топлива. Игорь тем временем сразу и успешно установил связь со штабом Бригады. Небольшое количество растительности мешало скромному уединению участников похода для отправления насущных потребностей. Спасала броня машины.

Тем временем Игорь определил, что намечается маленький дождь. «Группа быстрого реагирования» поставила тент и развела костер. Дежурный занялся приготовлением еды на вечер. Дров не хватало, но рядом нашли корявую сухую лиственницу, которую быстро свалили двуручной пилой.

А подруги, чудом не попавшие в наряд, просто сидели на подушках, вытащенных из левого «десанта», и мирно судачили обо всем понемногу.

В предгорных просторах Путоранских отрогов можно встретить кого и что угодно. Природа тундры разнообразна, вопреки мнению дилетантов.

Одинокий полярный волк — профессиональный охотник на северного оленя — размеренным шагом пересекает широкую лайду. Кажется, зверь даже и не глядит по сторонам, но ничего не ускользнет от его хищного внимания.

А вот и сами олени, рогатые низкорослые красавцы. В последние годы стало совершенно непонятно: то ли они еще домашние, то ли уже дикие — столько их расплодилось на этих землях после развала совхозов и прекращения массовых заготовок деликатесного оленьего мяса для комбината. Заелись норильчане…

Сытые по осени, но всегда непредсказуемые, а потому опасные мишки. Не кадьяксие, конечно, но встретившему их для полного шока хватает…

А вот и след хитрой росомахи, постоянно крадущейся за кем-то. Пролетит в небе орел-канюк или красавец орлан-белохвост. Лемминги, эти смешные, полосатые и пушистые мышки Крайнего Севера, так и снуют под ногами. Крохотные пищухи переговариваются морзянкой среди камней. Самонадеянные сойки-кукши важно сидят на вершинах деревьев, охраняют свою территорию.

Немало и следов человека. Крайний Север страны обживался людьми долгие века и многие поколения разных племен и народов оставили так или иначе свои отпечатки.

Случайный путник, охотник или турист, неожиданно для себя посреди чиста поля вдруг натыкается на следы непонятных наземных разработок, исчезнувших, так и не родившись, построек — то ли охотничьих баз, то ли браконьерских схронов. Попадаются места временных стоянок вечных бродяг — геологов. Могильники скота и брошенная черт знает когда техника. Частенько путь пересекает накатанная вездеходная тропа, коричневыми полосами вьющаяся среди ягельного покрова тундры. Совершенно случайно можно найти целый ящик или контейнер с чем угодно, свалившийся с кузова машины в зимнюю метель на освоенной газовиками трассе.

Радостно встретит тебя небольшой рукотворный знак — символ человеческой цивилизации — репер, а то и целый триангуляционный пункт, добела потрепанный ледяными ветрами и морозами. А иной раз и поцарапанный когтями голодных медведей. Метили территорию…

Следов человека много.

В том числе и битые самолеты.

И лагеря.

Лагерей в этих краях тоже было предостаточно, и точного расположения лагерных пунктов, похоже, не знали никогда. В сталинские времена, страшные еще и тем, что слишком часто делали негласно, широко практиковались никак не зафиксированные в официальных документах и на топографических картах местности короткие и неожиданные базы экспедиций, посланных непонятно куда и неясно зачем.

Иногда забывчивый охотник, увлекшийся столь азартным собиранием грибов или ягод, спокойно вешает любимый ствол спасительного ружья на сук ближайшего дерева, да и забывает про него. А потом никогда уже не сможет найти, как не старается. Особенно часты стали подобные случаи в последние годы — после того, как в оружейную моду вошли камуфлированные охотничьи ружья в стиле милитари.

А порой в тундре случалось найти и вовсе экзотические экспонаты техногенного происхождения. Везли на вертолетной подвеске новенький автобус на Снежногорск, да и сбросили над тундрой! Более дикой сцены придумать трудно! Идет себе человек по лесу и вдруг — видит посреди буйных зарослей тонких северных осин абсолютно целый оранжевый «ЛиАЗ», прочно угнездившийся даже не на полянке, а прямо среди деревьев! Вот и думай, что хочешь…

А один раз Сержант с Донцовым совершенно случайно нашли в прибрежной рощице заповедного горного озера (они добирались туда вертолетом, по случаю) тщательно спрятанный и совершенно новый мотоцикл «Иж-Юпитер». Скорее всего — украденный, как сказал Донцов, работавший тогда еще ментом. Все бы ничего, но до ближайшего населенного пункта от места удивительной находки было не менее двухсот километров, сплошь через горные хребты.

Старых дорог и следов техники мало. Вопреки распространенному мифу о том, что след вездехода в тундре не зарастает сотню лет, через несколько годков уже почти ничего не видно. Природа Севера не так тупа, как думают некоторые.

А уж бродяги-золотоискатели здесь были во все времена. Они редко ставили стационарные долговременные избушки. Слишком опасно. А если и ставили, то ходили к ним каждый раз другой дорогой, чтобы не натаптывать предательски выделяющуюся белой пушицей тропу. Такие избы и не найдешь! Даже если совсем рядом проходить будешь. Чаще обходились недолговечными хибарами, рассчитанными на один, максимум — пару рабочих сезонов. Вот шурфы оставались надолго. Но всегда существовали и профессиональные охотники за искателями сокровищ. В тундре и в горах можно наткнуться и на человеческие кости…

Во все времена количество непонятых этим суетным миром романтиков не меняется. Они были и будут всегда. Эти люди уходили и уходят как можно дальше от себе подобных, занимаясь странными, только им нужными и понятными делами. Это вечные отшельники. Непонятые никем пленники собственного воображения. А так как все они предпочитают бежать от цивилизации исключительно в одиночку, то финал их странной и короткой жизни практически всегда предсказуем и трагичен. В тундре, вдали от городов и поселков, редкий человек может выжить один достаточно долго.

А гордые промысловики-добытчики, куперовские Следопыты местных полярных прерий! Для них принципов хваленой православной коммунальности не существует в любом виде. Всегда только сами!

Человек неопытный, впервые получивший в руки подробную карту Таймыра, двух- или даже пятикилометровку, изданную в генштабах, с изумлением обнаружит в самых неожиданных и труднодоступных местах плато Путорана еле различимые значки одиноких изб, махоньких былых поселков в два-три домика. Даже часовни! И никаких транспортных артерий поблизости! Кто жил здесь? Чем занимался среди бескрайних просторов? Как завершил свою жизнь? Зачем им все это?

А все просто. В мире всегда существовали те, кто решил уйти от людей подальше… Они появляются в городах и поселках раз в несколько лет, они не знают, что такое чипсы, видеомагнитофоны и кабельное телевидение. И что совсем удивительно, они совершенно не страдают от этого! Загадочное племя, живущее ближе всех нас к Космосу…

Одним словом, много удивительного можно встретить в Таймырских предгорьях.

Но наибольшая редкость все же — это сам человек.

А если человек, то весьма странный.

В последнее время чрезвычайно расплодились спонтанные экспедиции групп новоявленных сектантов-уфологов, по образу жизни больше похожих на почти позабытые нынешним поколением коммуны хиппи.

Но далеко от города «эзотерики» пока не забирались. Лиха беда начало.

Серьезные же охотники, настоящие промысловики, всегда базировались основательно, а их угодья были известны и помечены на картах. Крайняя редкость — изобретатели-самодельщики со своими забавными машинами на пневматиках низкого давления, типа того «лунохода», что сопровождал группу в первой экспедиции на Аян. Эти забирались куда угодно, но их почему-то становилось все меньше и меньше.

В последнее время, после отделения Таймырской Республики как от России, так и от ее зачастую непонятных законов, в небе над Путоранами стали появляться первые ласточки новой ступени технического прогресса в освоении Таймыра — частные винтовые самолеты «Цессна», привезенные из Британской Колумбии, что в Канаде. Власти Таймыра смотрели на это спокойно. Просто как на новое средство передвижения. Но пока это была полная экзотика.

Суровый Государственный Закон постоянно вмешивался в дикую жизнь северной природы. Следы Закона тоже были видны. Вернее, последствия его применения. Беглые солдатики с засекреченных «точек» и зэки всех времен и режимов, обреченные на самый жестокий и, может, несправедливый приговор преступники. Север не отпускает никого. Все их истлевшие кости лежат здесь, в этих суровых предгорьях, нганасанских тундрах, перелесках эвенкийской тайги.

В бескрайних просторах Таймырских тундр и горных массивов пропадали пропадом, исчезали самолеты и вертолеты, вездеходы и машины с грузом для вахтовиков, сбившиеся с зимников, моторные лодки рыбаков и охотников — этих целая флотилия наберется за все годы! По каким причинам? Поломки и аварии. Порой — преступления, а порой — абсолютно мистические происшествия! В этих краях через день поверишь во все, что угодно! Что-то находилось, что-то расследовалось. А часть этих пропаж, Бог знает какая, просто списывалась по акту.

Безутешные жены и дети сутками обивали пороги кабинетов суровых начальников и председателей профсоюзных комитетов. Частенько они пытались организовывать собственные поиски мероприятия. Донцову приходилось участвовать в нескольких таких. И лишь один раз им удалось найти пропавшего.

Ведь одиночки-охотники во все времена предпочитали одеваться сплошь в защитную маскировочную одежду — не то дичь спугнешь! Разве увидишь облаченное в такую одежду тело, неподвижно лежащее и умирающее на этой суровой бесплодной земле с таким трудом «выбитого» поискового вертолета, летящего на приличной скорости, пусть даже на возможно малой высоте.

Наибольшие шансы на спасение в таких случаях были у современных туристов-категорийщиков. Те одевались в современные комбинезоны и куртки-анораки из гортексов-полартеков. В одежды ярких, хорошо опознаваемых с высоты цветов, а потому хорошо заметных с вертолета. Такие же рюкзаки и палатки. Им плевать на дичь и охотинспекторов. У них другой интерес. Не от кого прятаться. Правильная эстетика у туризма.

Но быстрой полярной осенью, когда северная растительность стремительно краснеет, даже яркий малиновый пластик дорогих легких курток теряется среди такой же яркой растительности. И тогда от этих смелых людей через какое-то время остаются лишь красивые лоскутки ткани, растерзанные и растасканные многочисленными и всегда голодными хищниками.

А вот следы жизнеобитания местных, коренных народов Севера меньше всего чужеродны природе. В оставленных ими стоянках нет ржавого металла и не гниющего, а потому почти вечного пластика. Лишь незаметные, быстро зарастающие молодой травкой ямки от кольев.

Очень редко, почти невозможно, встретить в лесу родовое погребальное дерево, где в аккуратных оленьих свертках или в серых деревянных ящичках покоятся священные кости предков. А уж тем более трудно обнаружить тщательно спрятанных и охраняемых языческих божков, которым потомки до сих пор приносят кровавые жертвы.

В любом случае, встречи с людьми в далеких неосвоенных землях всегда неожиданны и непредсказуемы. И почти всегда есть немалый шанс, что ты им в чем-то помешал. Не ждут они тебя.

Поэтому, когда с башни БМП дальше всех видевший Донцов первым обнаружил одинокую крошечную хижину с короткой дымящейся трубой, стоящую на окраине небольшого лиственничного леска, то сразу же сообщил об этом Сержанту по внутренней связи. Машина поехала помедленнее, недоверчиво поводя по сторонам башней, как бы осматриваясь, недовольно фыркая двигателем и слегка загребая левой гусеницей, выходя на нужный пеленг.

Хижина. Невзрачная. Малозаметная. Типичный балок. Такие крытые лоскутной толью дощатые хибары не редкость в окрестностях Норильска. Все грузы, как правило, приходилось тащить на своих плечах, а потому материалы для строительства подбирались простые, компактные, относительно легкие в переноске. Но здесь, на самом севере плато, вдали от крупных рек и рыбных озер, в стороне от вездеходных троп, одинокая постройка удивляла и настораживала. Ну что здесь можно делать человеку? И места эти не лучшие из известных охотничьих угодий. Правда, хариус водится вдосталь в местных водоемах. И все же… Черт его знает. Может, какой беглый человечек годами скрывается от правосудия именно здесь, в диких краях?

На всякий случай по ТПУ прозвучала команда для всех членов экипажа. Спуститься вниз, спрятаться за броню.

Но опасения, похоже, были излишними.

Хозяин хибары уже давно заприметил шумно двигающуюся бронетехнику, прятаться, вроде, и не собирался. Напротив, он уверенно сидел на обрубке дерева, невозмутимо продолжая обрабатывать маленьким топором черенок какого-то инструмента. По-хозяйски сидел, напоказ.

И выглядел он красочно! Как уволенный за разгильдяйство матрос с мятежной «Авроры». Молодой невысокий парнишка лет двадцати-двадцати пяти в черной флотской тельняшке с многочисленными заплатками, с закатанными по плечи рукавами. Крепкие мускулистые руки работящего человека. Тонкая, но уже не раз перебитая в боях переносица. Поджатые губы. Короткая стрижка ежиком, а в синих открытых глазах космическое спокойствие и самоуверенность. Длинный охотничий нож с резной ручкой из оленьего рога в самодельных ножнах плотно прилип к широкому кожаному ремню с флотской же, гнутой по-дембельски, пряжкой.

Рядом сидела старая сибирская лайка довольно приличных размеров, лишенная, казалось, всяких реакций, присущих нормальной собаке при появлении чужих людей. Во всяком случае, при подходе столь необычной для этих мест техники (да и техники вообще, которая вряд ли появлялась в этом диком урмане), собака даже не встала. Однако чуть подобралась и внимательно следила за происходящим.

Сержант остановил машину, окончательно вылез из люка. Медленно спустился на землю и дружелюбно поприветствовал аборигена:

— Бог в помощь!

— И вам удачи вдоволь, — ответствовал крепыш.

Вышли все, потихоньку стали знакомиться. Хозяин с мужчинами поздоровался за руку, кивнул женщинам.

Аборигена звали Костей. Вполне подходящее морское имя. И он здесь просто жил.

Гости по очереди прошли с милостивого разрешения хозяина в хижину, чтобы умыться с дороги. Заодно мельком осмотрели нехитрый быт отшельника. Минутный совет, и решили остановиться для обеда на улице, за длинным дощатым столом.

Только тогда важная лайка, которую звали странновато — Миска, по очереди основательно обнюхала пришельцев, по древней собачьей традиции отметилась у гусеницы БМП и опять отошла в сторонку.

Константин вытащил из хижины приличных размеров старую чугунную сковороду. Ох, и хорошая была сковорода! Сейчас такую можно найти только в музеях. Это вам не тефлон. Экспонатом старинной кухонной утвари завладели женщины, которым поручили жарить молодую парную оленину — по части пропитания хозяин не бедствовал.

За неспешным разговором, сопровождающимся чаепитием, постепенно прояснился основной вопрос, вполне естественным образом мучивший гостей — что же Константин тут делает? Ответ был очень прост, короток и убийственно удивителен! Костя караулил снежного человека.

Когда в мясном дыму рассеялся туман первого изумления, все стали осторожно расспрашивать, что да как. Носителей подобных увлечений нужно расспрашивать с оглядкой. Необычный бзик тянет за собой необычный характер. Сами такие. Но осторожность была излишней. Хозяин и сам все охотно рассказывал.

Этим делом он занимается давно. Поиски вел в разных местах России и Таймыра. Первичную информацию в изобилии собрал в красноярском техникуме, где когда-то пробовал учиться сельскому хозяйству и где традиционно получали образование истинные аборигены Крайнего Севера — эвенки, долгане, энцы и нганасаны.

— В группе один из десяти были уверены, что встречали его. Еще у двоих-троих его видели или слышали родственники и знакомые. А все остальные просто уверены, что он есть. Устойчивая легенда. А значит, есть и весомая причина для ее появления.

У Константина была даже рукотворная карта предполагаемых путей сезонной миграции снежного человека, которого он называл просто — Мужик.

Перед поселением здесь он провел год по соседству, на севере полуострова Ямал, где, по его словам, «добился кое-каких результатов». Но наибольшие надежды возлагал именно на этот район Путоран. Потому что в прошлом году уже видел Мужика. Причем, именно на этом месте и именно в это время года!

К предстоящей встрече с Мужиком Костя теперь был полностью, как он считал, готов. Так как имел старенький фотоаппарат «Зенит-ТТЛ», надежный, как разделочная доска, и уже немолодую вертикалку «ИЖ-27Е» двенадцатого калибра.

За свою, в общем-то недолгую, жизнь Костя много где побывал и что испытал. Охотился на белку в глухой алтайской тайге, поработал недолго на лесосплаве, совался на золотой прииск. Даже пожил среди нелюдимых сибирских староверов. От них-то и услышал в первый раз о реальности существования снежного человека на необъятных просторах континентальной Азии. Жившие испокон веку в тайге староверы в этом ничуть не сомневались и сумели заразить своей уверенностью его, молодого, податливого на красивые авантюры парня.

Жены и детей у Кости в результате столь необычной жизни так и не случилось. Но зато он прочитал все книги, затрагивающие эту тему (благо, тема разрабатывалась плотно), и в данном вопросе разбирался досконально. Прожив столько времени в одиночку и в абсолютно диких условиях, он стал совершенно самостоятелен, никого и ничего не боялся. Но голову ему не повело. И речь у него была соответственная. Речь разумного человека, бесконечно уверенного в своей правоте.

— Он когда идет по своей тропе и причем в хорошем на строении, то есть когда не голоден и не болен, то и не злится ни на кого и обязательно свистит… Я так думаю — от радости жизни. Громко так свистит, протяжно… — Костя облизнулся, подобрал нижнюю губу и жутковато изобразил подобающий глухой посвист.

Все невольно оглянулись. Женщины вздрогнули и подвинулись к костру. Как-то темнее стало вокруг…

— Поначалу такой свист немного пугает… — продолжал хозяин, — а уже потом… Знаете, находишь в нем какую-то веселость, первобытную удаль, что ли… Ну, куражится Мужик. Нормально это. В такой момент он ведь не охотится и не обращает внимания ни на что живое. Я это на своей собаке проверил. Да… Думается мне, что поговорка: «Не свисти — денег не будет» произошла от встреч людей с Мужиком… Ну, поначалу, не денег, а имущества вообще. Придет на свист — не найдет подруги и разобьет все к чертям, разграбит… От сибирских староверов, наверное…

Константин важно передохнул, аккуратно вытер ложку громадным платком и заговорил снова:

— Когда Мужик идет в твою сторону, загодя понять можно. Всем телом напряжение чувствуешь. И все живое в округе замирает. А идет он быстро, скорость раза в два, а то и в три больше человеческой. Если молодой ельник у него на пути или кустарник невысокий, то его хорошо видать, издалека. Роста в нем метра три минимум, а то и больше — идет так, что только по пояс спрятан среди зарослей. Если взрослый… Да я детей и не видел. Даже следов молодняка. Их, видать, поздно в самостоятельное плавание отпускают, держат в специальных местах.

— А собака твоя? — спросил Игорь.

— Ого! Миска, как Мужика увидела, буквально с ума сошла! Обычно спокойная, сдержанная. А тут… Лает до хрипоты, пена белая из пасти валит, но близко подскочить боится! На людей и зверей лайки так не реагируют… А Мужик на нее даже и не посмотрел! Только тогда, когда Миска подобралась к нему уж слишком близко, Мужик на ходу оторвал вершинку молодой елки и бросил в ее сторону. Не глядя… И попал ведь по башке! Вот ведь ловкий какой… Хоть и снежный, а все же человек! А на Ямале он как-то раз ко мне в окно избушки заглядывал… Но искусственного света сильно боится. Только я со свечой к стеклу подошел — он так и отпрянул.

— А здесь? — Фарида указала рукой на балок.

— И здесь он к моей избе подходил. Правда, мы с собакой в это время на охоту ходили. Но ничего нам не поломал, не попортил. В отличии от медведя. Вот те, действительно, уроды! Видно, не злой на меня. Пока…

— А ты откуда знаешь, что к избушке именно Мужик подходил? Как определил? — спросил самый интересующийся вопросами безопасности Сержант.

Вместо ответа Костя неспешно встал, сходил в дом и вернулся уже с аккуратно свернутой квадратиком тряпицей. Медленно, бережно развернул хлопчатую ткань. Взору собравшихся предстали короткие пряди бело-серой свалявшейся шерсти, чуть похожей на мех ламы с воротника дрянной турецкой дубленки.

— С косяка двери собрал… Его волосики! Хотите, на собаке проверим? Да я и раньше их на деревьях находил. Мужик-то весь мохнатый, сплошь по телу вот такая шерстка белая…

Собаку пугать не стали. Поверили и так.

О конечной жизненной цели во всех этих поисках его тактично выспрашивать не стали. Может, просто сфотографировать хочет, а может, и голову добыть… Все равно правды Константин никогда не расскажет. Никому. А может, он не ведает ее и сам. Молодой парень в тельняшке как-то не представлялся в образе очередного чокнутого исследователя загадочного йети, упорно доказывающего свою правоту в белых кабинетах главных редакторов научно-популярных журналов.

«Он не знает, как делаются сенсации. И хорошо. Потому что он также не знает, как ему жить после этого» — подумала опытная журналистка Фарида Гафарова.

Через час тронулись дальше. Путь подходил все ближе и ближе к отрогам гор Ондодоми. Это был, пожалуй, самый сложный за все время участок маршрута. Многочисленные каменные осыпи, осыпи курумника, резкие подъемы и сложные спуски. Несколько раз Сержанту, после долгих поисков приемлемой дороги, приходилось объезжать совершенно неприступные участки, частенько делая лишний крюк. Но к радости механика, гусеницы машины с честью выдерживали нагрузку непростой дороги. Уральцы не подвели заказчиков. Но плеваться через левое плечо он не переставал.

В каньон выехали уже поздним вечером. Красные скалы, темные от причудливых теней провалы боковых ущелий широкого каньона делали пейзаж похожим на кадры культового фильма «Золото Маккены».

Теперь ехать было легко. Машина резво бежала по правому, галечному берегу реки Калтамы, повторяя ее немногочисленные изгибы. Впрочем, не все. Пару раз Сержант спрямлял путь, загоняя БМП прямо в стремнину и тогда прозрачная пенная вода реки весело омывала броню башни.

Когда до предполагаемого места будущей базы, указанного командиром Бригады, оставалось всего километров десять, Сержант перевел машину на совсем малый ход, стараясь максимально уменьшить шум двигателя. Бурное на широких перекатах встречное течение реки немножко помогало — глушило звуки движения машины.

Сверились по карте Донцова.

Вот и последний мыс, а на нем безлесный холм. Такие обычно прозывают лысой горой. Вот за этим ведьминым пристанищем и должны находиться те самые загадочные строения, ранее виденные спецами Бригады только на картах аэрофотосъемки.

Сержант подогнал машину к срезу гребня — так, чтобы за макушку не высовывалась даже башня. Лапин в это же время на ходу спрыгнул из левого десантного люка с «Манлихером» в руках, чуть поднялся и лег на вершинке, настроил оптику. После этого Сержант остановил БМП, заглушил двигатель, пересел в правый «десант» и поднял перископ. Сначала чуть-чуть, а потом выгнал трубу на все пять метров. Медленно принялся осматривать местность.

Перед его взором простиралась довольно широкая и вытянутая на восток долина реки Калтамы, русло которой распадалось на множество протоков, образующих небольшие живописные острова. Правда, их наверняка затапливало во время паводков. Там, где маленькая река Негу-Икэн впадала в основной каньон Калтамы, окружающие горы были пологими и относительно невысокими, с широкими лесистыми подошвами. А вот справа над долиной нависали тысячники. Вдали ущелье реки уходило на юг и скрывалось в тумане складчатых горных отрогов.

На правом берегу реки, сразу же за устьем Негу-Икэн, виднелись две постройки. Длинный одноэтажный дом, похожий на барак. Рядом стояло строение поменьше. Судя по наличию длинной черной трубы — котельная. Остатки невысокого дощатого забора. До них было всего километра два.

Через мощную оптику перископа отчетливо были заметны все детали. Потрескавшиеся остатки оконных рам, пустые дверные проемы. С уверенностью можно было сказать, что место это нежилое. Если бы не одно «но»…

Рядом с упавшим куском забора еле тлел недавно затушенный костер!

И все. Людей видно не было.

Сержант вылез из люка и подполз к Игорю, не отрывающемуся от оптического прицела винтовки. Тот тоже заметил еще дымящее кострище и не обнаружил вокруг ни одной живой души:

— Может, охотник какой останавливался…

— Охотник… Как бы не за нами.

— Не нагнетай раньше времени, — поморщился Лапин.

— Засаду нужно ждать всегда. Пойдем Донцову говорить.

Все вместе посоветовались и решили понаблюдать за округой еще с полчасика. Для этого согнали весь экипаж на землю и, определив для каждого хорошо замаскированные позиции, приступили к круговому наблюдению, по схеме. Игорь включил радиостанцию и установил режим сканирования сразу в двух диапазонах. Но эфир был совершенно чист.

— Андрей, наблюдение ничего не даст, — резюмировал Сержант, — надо подъезжать к этой халабуде на броне. Если кто-то там и есть, то он себя выдаст… — и добавил, чуть сомневаясь: — Гранатометов у них, надеюсь, нет.

Наконец, перестраховавшись еще минут десять, медленно двинулись к постройкам. Донцов сидел в закрытой башне и постоянно держал в прицеле пулемета подозрительные строения. Все люки БМП были закрыты. Игорю Донцов приказал развернуть командирскую башню налево и не спускать глаз с этого сектора. Фарида сидела возле перископа — в зону ее ответственности входил тыл и правая сторона.

И вот они уже рядом. Первым на землю спустился Сержант с румынским автоматом в руках под бдительным сопровождением ствола башни. Лапин спрыгнул на землю, держа в руке ФАМАС Донцова. Фарида еле выглядывала из башенки, больше «Беретту» показывала.

Никого…

Костер был затушен несколько часов назад, но гасили его небрежно, вот он и разгорелся вновь под стекающим с гор ветерком. Нехорошо это, дисциплины у людей нет, хоть бы пописали.

Женщин оставили внутри, а сами медленно обошли все постройки. Что это могло быть за сооружение, с ходу не определили. Но ясно одно — лагерная архитектура. Хотя в конце сороковых других и не было. Или партийный стиль, или гулаговский. Но не геологи.

— А может, на такие вот «аэродромы» и садились ребятки типа Пилота? — задумчиво спросил Донцов.

— А «взлетка» куда делась? — возразил Сержант.

— Ты представляешь себе, какая техника была в те времена! Какая им была взлетка нужна… Двести метров от силы. Вон там, на бережку чуть подровнять галечник — и садись…

В воздухе чувствовалось напряжение.

— А железо «полосы» потом в другое место перекинули…

— Тут что угодно предполагать можно.

Донцов еще раз внимательно осмотрелся. Серый камень прочного ленточного фундамента, почерневшие, хорошо проморенные стены из лиственницы, пустые глазницы видевших многое окон. Жутковатые остатки примитивной отопительной системы — обломки водогрейного котла в центре барака. Так и не понадобившиеся никому впоследствии старинные пружинные кровати. Но больше всего Донцова, впрочем, как и всех, потряс местный сортир!

— Досок у них не нашлось, что ли?

Неизвестный строитель, таланту которого могли бы позавидовать древние создатели знаменитых деревянных северных городищ, построенных без единого гвоздя, вывел настоящий маленький сруб! На это проектанты не пожалели целого леска некогда растущих поблизости лиственниц. Если учесть, что правильно употребленная в строительстве лиственница — материал практически вечный, стоять этому сортиру больше, чем Соловкам.

Но в нем была еще одна особенность: давно построенный, но не пользованный…

— Здесь никто никогда не жил, — сделал неизбежный вывод Донцов. «Или мы себя сами «накручиваем»?»

Уж больно тихо тут. Даже реки не слышно…

И птиц нет.

На первый взгляд все эти сооружения вполне еще можно было отреставрировать и приспособить под предстоящие нужды Бригады. Само же место ребятам активно не нравилось. Мрачное какое-то… Пейзаж плохой. Тяжелый… Но подробно все это хозяйство будет тщательно осмотрено ими на обратном пути. Ибо до конечной цели маршрута оставалось всего сорок километров по ровному каньону.

— Ребята! Посмотрите!

К ним опрометью бежали смертельно напуганные Фарида с Ариной, вылезшие-таки из машины… Эх, бедные женщины! Уж найдут, так найдут! В дрожащей руке Фариды лежал клок белой свалявшейся шерстки! Точь-в-точь такой, как показывал Константин…

— И тоже — на косяке двери… — прошептала Арина…

— Господи…

— Трахома! — прозвучал непривычно дрогнувший голос Сержанта.

— Свежая!

— Все в машину! Быстро! Лапин, живей! — выдохнул Донцов.

Через минуту БМП стремительно неслась по кромке берега, поднимая левой гусеницей длинный завиток воды. Отдышались, очухались. Кто-то хихикнул. Прозвучали первые отклики на происшедшее:

— Во драпанули!

— Да ну его… Жутко тут.

— Что все это значит-то? — спросил всех по ТПУ Лапин.

— На обратном пути разбираться будем, а сейчас смотри-ка ты повнимательней в перископ на правый задний сектор… Глаз не отрывай! И на склоны смотри. Попробуй только прозевай что… — торопливо скомандовал по ТПУ Сержант и добавил:

— И тебе, Андрей, башню назад развернуть не помешало бы… Впереди я и так все прекрасно вижу, да и Фарида посмотрит по сторонам через командирскую башню.

— Понял. Вперед, мазута!

Хрен с ними, с этими мистическими загадками. Скоро конец маршрута.

Добравшись до места, ребята оставили верную БМП на берегу реки, а сами разделились, чтобы обследовать ближайшие распадки. «Москито» был где-то рядом…

В первые несколько часов дальности «мобилок» хватало и они систематически переговаривались друг с другом. Но крошечные аккумуляторы сели слишком быстро, а запасные оказались не лучше. Более мощные, но гораздо более тяжелые и громоздкие радиостанции они решили из машины не брать. Вопрос-то им показался пустяковым — разделиться и хорошенько прочесать окрестности. Все возможные места падения самолета в этом квадрате они уже присмотрели. Ошибиться не должны. Даже траекторию посадки вычисляли.

Выйдя к руслу реки из ближайшего распадка, Игорь понял, что все-таки немножко заблудился. Уж больно однообразны были силуэты горных склонов и перекатов реки.

Сильно отклониться Лапин никак не мог, слишком опытным туристом он был для этого. От родной БМП находился ближе всех. Ничего страшного не произошло. Но уточнить местонахождение следовало.

У него не было таких часов, как у Квеста, которые автоматически бы указывали направление на магнитный полюс земли. А был обыкновенный, еще советский компас «Турист». И он подло врал. Скорее всего, виной тому были залегающие поблизости выходы рудной породы. Тут их немерено. Но общее направление он выбрал правильно и сейчас должен был находиться неподалеку от искомой точки.

Карабкаясь по мелкой опасной осыпи, спадающей к речушке, он изрядно подустал и решил передохнуть на берегу ближайшей излучины.

Река струилась мерно, неторопливо, не то что весной. Рядом нашлись жидкие заросли полузасохшего ивняка, и Игорь решил развести небольшой костер. Для полноценного отдыха требовалось просушить влажные носки и вскипятить в жестяной кружке, постоянно висевшей за поясом, крепкий тундровый чай. Заварить подсохшими листьями брусники.

«Интересно, как идут дела у Сержанта и Донцова», — лениво подумал Лапин. А может, и не нужно было делиться? Побродили бы все вместе, болтаючи, так оно и спокойнее… В БМП остались девчата. Рация у них мощная и антенна что надо… Да вот толку сейчас от этого мало.

Костер вскоре неохотно задымился, а затем заиграл вовсю синими языками пламени. Едкий дым потянулся по долине. Игорь снял тонкую капроновую куртку-анорак и ремень с чехлами под флягу и лопатку. Который раз помянул не злым тихим словом настойчивого Сержанта: кроме ракетницы, к присутствию которой Лапин постепенно привык, он всучил ему еще и тяжеленную кобуру с «Береттой», отобрав ее у Фариды. Лапин взял пистолет только в память о зловещем Мужике. Оружие, вместе с ножом, висело на другом ремне.

Как хорошо сидеть одному на поросшем мягкой травой пологом мысе горной долины! Глазам представляется удивительное зрелище слияния двух быстрых рек. Почему-то вода в них была разного цвета. И шум воды — разный. И его было много.

Но звук шагов медведя Игорь все-таки услышал.

Тот шел к нему не торопясь, прямо от кустов, через ручей. Шел мягко и пружинисто, переваливаясь лоснящимися боками, как громадный ласковый кот, только что досыта наевшийся сырой печенки и теперь желающий поиграть с хозяином. Впечатление одомашненности этого зверя было настолько сильным, что расслабившийся Игорь поначалу поддался ему, не поняв всей опасности.

По осени нормальные медведи не бывают голодными. Слишком уж густо, даже изобильно подрастает в этих местах сладкая северная ягода, а в речках всегда полно рыбы.

Этот медведь тоже не был голоден. Ягоды сегодня он уже объелся. Да и не так далеко отсюда, в неглубокой яме «дозревала» полутуша больного олененка, случайно отставшего от стада. Его медведь позавчера загнал в распадок и убил одним ударом могучей когтистой лапы. Дело было в другом…

Редкое и непривычное по осени отсутствие рыбы в нерестовых ручьях всегда его обижало. Но увы, рыбы в этом небольшом ручье никогда и не водилось. Именно это добавило злости огромному бурому хищнику, шедшему за человеком уже более четырех часов. Сильный зверь ухитрялся передвигаться практически бесшумно и глупый человек ничего не замечал. Впрочем, как и все эти люди.

Медведь был убийцей. Год назад группа городских охотников на вездеходах, а потом и на новомодных импортных снегоходах гоняла его по ущелью целый день. Охотники были подвыпивши и стреляли из своих «биатлонок» и «тигра» хоть и очень много, но из рук вон плохо. Поэтому подранили его всего два раза. В этот день в нем и проснулась смертельная ненависть к человеку. Горе-добытчикам медведь жестоко отомстил. Он даже не торопился зализывать раны. Спрятался неподалеку от небольшой семейки высоких лиственниц. Ночью один из охотников выбрался из кунга вездехода, где весь вечер обмывались итоги охоты, неудачной, но такой насыщенной стрельбой и похвальбой. Как и ожидалось умным зверем-убийцей, несчастный человек отправился по малой нужде именно туда — к лиственницам. Медведь напал быстро и тихо.

Человек даже не сопротивлялся и не кричал, пока хищник волок его за перекушенные ноги — подальше от вездехода. Закричать обреченный охотник попытался уже позже, когда очнулся от болевого и психологического шока. Медведю это не понравилось и он одним ударом мохнатой лапы, которой был способен переломить ствол молодой сосны, полностью снес кричащее лицо.

Тело человека еще подрагивало в конвульсиях, когда хищник уже начал пить теплую, чуть соленую кровь из разодранного горла. Он отволок еду довольно далеко и поедал еще два дня, прерывая таким образом свою неизбежную весеннюю диету.

Медведь слышал, как шумели двигатели снегоходов. Люди бестолково кричали, стреляли в воздух. Но метель скрыла все следы, а городские собаки, которые были у охотников, не захотели выходить из вездехода, даже под ударами прикладов.

Тогда он и пристрастился к человечине.

Своего второго медведь добыл уже летом, просто выкрав его из палатки. Стайка молодых ребят расположилась над обрывом возле красивого водопада. Но именно красоты этого водопада и убили одного из них. За шумом падающей воды люди не слышали ничего, а без этого акустического прикрытия медведь не смог бы тихо пробраться по разбросанному на берегу сушняку к палатке, к эфемерной тканевой преграде, в которой спал самый молодой и самонадеянный из группы человек — он расположил свое профессионально поставленное, но хрупкое полотняное жилище подальше от остальных.

Молодого паренька медведь достал с первого захвата, пропоров тонкую стенку и одновременно всаживая смертельные когти в горло жертве. Голова оторвалась сразу. Потому что медведь понимал, что больше ошибок совершать нельзя. Схватив дергающееся тело за плечо своей огромной пастью, медведь дальше действовал по уже проверенной схеме. В тот раз его даже не искали. Напуганные люди просто сняли свои смешные палатки и в полной панике покинули страшное место.

Потом приезжали охотники — искали его. Но хитрый зверь на время ушел с этих мест.

И вот теперь перед ним на излучине реки сидела третья жертва. У этого не было с собой ни ружья, ни палатки, ни собаки. Совсем один… Легкая добыча!

Медведь стал медленно пробираться в зарослях широким полукругом, пригибаясь как можно ближе к земле. На этот раз он торопиться не будет, можно и поиграть. Все равно помощи человеку ждать неоткуда.

Перейдя ручей, медведь остановился и чуть привстал на задние лапы. Помотал лохматойбашкой по сторонам, оценивая поле боя и проверяя — нет ли поблизости кого третьего.

Игорь тоже встал, судорожно расстегнул клапан кобуры. Быстро сглотнул подступивший к горлу комок страха. Хорошо, что все «тяжелое вооружение» висело на отдельном ремне! По-ковбойски Игорю свою «Беретту» выхватить не удалось — практики, как у Сержанта, не было. Но вот оружие уже в руке и готово к стрельбе.

Медведь совершенно не испугался вида блестящего предмета. Такие вещи не могут представлять опасности — не ружья. Это он знал точно из своего кровавого опыта. Но на всякий случай медведь не сразу бросился вперед, мгновенно переходя на длинные прыжки, а угрожающе зарычал и привстал еще выше.

Первые два раза Лапин зачем-то выстрелил в воздух. Наверное, сыграла свою роль привычка, вбитая по молодости свирепыми армейскими сержантами и Уставом караульной службы. «Стой, кто идет? Стрелять буду!» — запоздало пронеслась в голове нелепая мысль, наполненная издевкой над порядком применения оружия, здесь совершенно лишним и даже опасным. Потому что резкие отрывистые выстрелы-хлопки не произвели никакого впечатления на самоуверенного хищника. И тогда зверь, взбив землю лапами, мощными бросками рванулся к обреченной жертве. Практически — уже просто мясу.

Игорь свою ошибку понял сразу, громко выматерился вслух, что делал крайне редко. Следующие четыре пули с коротким интервалом покинули ствол пистолета и ушли в сторону приближающегося медведя.

Судя по всему, только одна из них попала в хищника, и то в плечо. Причем, скользом, так как зверь движения не замедлил, только нервно куснул шкуру — как будто отогнал надоевшего овода.

Несмотря на все сумасшествие происходящего, Лапин успел едким словом «похвалить» себя за столь меткую стрельбу. В магазине «Беретты» еще оставалось восемь патронов. Времени молить пистолет о надежности не было. Но заслуженная оружейная марка не подвела.

Пять пуль Игорь выпустил в грудь хищнику еще до того, как зверь начал подниматься во весь рост для последнего броска. Почему-то все медведи последний удар наносят стоя.

Сила, с которой придуманная для максимального разрушения мягких тканей пуля «Беретты» вонзается в препятствие, огромна! Но налитый тугим осенним жиром огромный зверюга почти выдержал групповой многотонный удар оболоченных пуль. Он лишь развернулся поочередно плечами назад, как бы падая на Игоря.

Последние выстрелы Лапин делал уже машинально, целясь в область сердца, по крайней мере туда, где ему должно быть место. Черт его знает, какова анатомия этого чудовища!

Медведь, натужно зарычав, рухнул прямо перед человеком и согнулся в судороге. Игорь отступил на несколько шагов назад, посмотрел на пистолет. Затвор находился в заднем положении. Все. Патронов больше нет. Куда он засунул запасную обойму, быстро вспомнить не мог. Скорее всего, в один из многочисленных, таких красивых кожаных карманчиков сбруи, которую неосмотрительно сбросил с себя на землю. Расслабился, идиот!

И в этот момент неожиданно оживший гигант, весь в крови, страшный в своей неуязвимости, легко встал с гальки и опять, упрямо зарычав, пошел на Лапина.

Мгновенно выступившая на лбу пленка холодного пота, порожденная страхом и безнадежностью, чуть не залила Игорю глаза. У него оставался лишь нож и ракетница, висевшая на правой ягодице. Он почему-то схватился за нож, легко вытянув его за ручку карельской березы из жестких ножен. Это был обыкновенный финский пуукко-илвес. Рабочий нож «Ярвенпаа» с длиной узкого лезвия в четырнадцать сантиметров меньше всего годился для рукопашной схватки с подобной тварью.

Медведь резко махнул сбоку правой лапой, утыканной когтями, каждый длиной не меньше лезвия ножа, стараясь достать лицо соперника.

Умный зверь уже понял, что легкой победы на этот раз не получилось. Его силы таяли. Что-то непривычное произошло в его разбойничьей жизни. Он неожиданно встретил достойного противника и в первый раз понял, как опасен бывает даже одинокий человек. Медведь присел и коротким загребающим движением лапы взрыхлил землю перед собой.

«Как плохо, что на пуукко нет боевого упора…» — отчаянно успел подумать Игорь перед тем, как взмахнуть блестящим лезвием из кованой стали навстречу смертоносной лапе. В последний момент хватило ума не держать нож жестко. Пуукко, лезвие которого создатели довели до совершенства лазерной заточкой, легко проткнул когтистую лапу, но тут же был выдернут из руки человека.

Посетителям зоопарков, с безопасного расстояния глазеющим на мирных «мишуток» через толстые арматурные прутья специальной клетки, черные пятна подушек милых медвежьих лап кажутся мягкими и нежными. Дети и взрослые любят пощекотать эти трогательные подушечки тонкой веточкой, свернутой газеткой, а то и просто — пальцем. На самом же деле — это толстенный пласт ороговевшей многосантиметровой кожуры, способный не рваться под весом тяжелого зверя на острых изломах каменистых скал. Но острая сталь справилась со своей задачей. Левая лапа медведя с хрустом наделась на лезвие. Когти успели задеть край свитера, разорвав рукав в клочья и чуть не вывернув локтевой сустав.

Медведь ощутил резкую боль в лапе, мгновенно долетевшую до мозга от перерезанного сухожилия, и ударил левой лапой по правой, стараясь вытащить страшный острый предмет. Скорость его движений постепенно снижалась. Дырявая грудь мощно отрыгивала кровь. Но он все еще был смертельно опасен, и знал это.

Взревев, зверь резко рванул лапы в стороны и нож улетел куда-то в кусты. В этот момент медведь раскрылся полностью и взору Игоря предстала совершенно развороченная тяжелыми пулями «Беретты» грудь людоеда. Он отчетливо увидел полуразвалившееся сердце, упрямо продолжающее посылать горячую кровь как в тело живучего хищника, так и наружу. Взращенный дикой жизнью и невзгодами Крайнего Севера, чрезвычайно стойкий на рану организм медведя-убийцы не хотел умирать!

Чудовище отскочило назад и абсолютно по-человечески сунуло разрезанную лапу в пасть. Мгновение передышки.

И только сейчас Игорь подумал про ракетницу.

Потом, много раз вспоминая этот случай, Лапин был бесконечно благодарен упрямому и нудному Сержанту, все-таки заставившему его, Игоря, взять ее тогда с собой.

Ракетницу он выхватил молниеносно! Медведь еще раз мазнул лапой по земле и пошел в последнюю атаку.

Со страшным, как показалось Игорю, грохотом выстрела решилась судьба поединка. Огромный красный шар, настоящая плазма раскаленного термита, влетела в широко раскрытую для последнего крика черную пасть хищника, попав, похоже, прямо в ревущее горло. Живое существо этого вынести не может! Зверь рухнул молча. Даже ни разу не вздрогнул от предсмертных конвульсий. Страшный хищник-людоед проиграл свой последний бой. Он моментально умер от болевого шока.

Игоря затрясло. Стойкий и многоопытный мужик, Игорь Лапин обессилено сел рядом и тихо заплакал. В этих слезах смешался жуткий коктейль из животного страха неизбежной смерти и противное чувство собственной неполноценности перед первобытным зверем. И еще — слабая, но стремительно нарастающая радость победы.

Услышав стрельбу в соседнем ущелье, подруги одновременно бросились к машине. Фарада не задумываясь завела ее (усвоились-таки уроки Сержанта) и, крепко взяв штурвал в руки, уверенно включила передачу ручкой, расположенной как на старой «Волге». Направила БМП в направлении выстрелов. Подъехав к безмолвно сидящему на прежнем месте Лапину, девчата спрыгнули на землю, увидели огромную тушу и все поняли…

И тут скорбную тишину долины нарушили поднявшиеся в небо подряд три выстрела красного цвета из ракетницы Сержанта, так как именно он направился в левый распадок. Все было ясно: Сергей Майер нашел «Москито».

Глава двенадцатая НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА


Сущее забавно контрастами. Чего только не происходит рядом с нами, когда мы обыденно перемалываем собственными нервами очередной день. И происходит рядом с нами, и касается нас лично…

Там, внизу, посреди дикой природы, люди примитивными способами пытались решить свои примитивные задачи.

А в космосе на околоземной орбите, над всем пространством северной и северо-восточной Азии, в том числе и над полуостровом Таймыр, находились четыре разведывательно-боевых спутника «Скиф-9», принадлежащих Военно-Космическим Силам России.

Каждому было уже около пяти лет — если вести отсчет от того времени, когда их всем скопом одним мощным носителем отправили на дежурство в ближний космос. Нельзя сказать, что их активная жизнь подходила к концу — ресурсы бортовой электроники, механики и вооружения были еще весьма значительны. Да и запасов топлива, которого для нормального функционирования и маневрирования на орбите было нужно не так уж и много, тоже было вдосталь. Кроме того, на каждом из спутников «Скиф-9» были установлены довольно мощные солнечные панели-батареи, служившие достаточно надежным источником питания бортовых систем.

Спутники по-прежнему исправно отслеживали и оценивали всю текущую обстановку. Как вокруг себя, так и на поверхности Земли, проплывающей под ними — в зоне ответственности каждого. И у каждого из спутников было по шесть цифровых телекамер, направленных во все стороны.

Энергия для передачи закодированного изображения непосредственно на Землю «Скифами» не тратилась. Вся разведывательно-боевая группа отсылала сигналы на геосинхронные — стационарные — спутники специальной связи, один из которых, работавший с этой группой в данный момент, неподвижно висел в пространстве над Индийским океаном. Уже через несколько секунд после получения информации этот спутник передавал изображения на Северный Центр Слежения, где их принимали и расшифровывали, а различные аналитические отделы и лаборатории классифицировали и соотносили по степени важности и срочности. И принимались соответственные решения.

Основная часть этих снимков передавала изменения в дислокации и действиях аналогичных военных спутников стран НАТО. В задачи наземного слежения «Скифов» входило наблюдение за всеми возможными видами носителей ядерного оружия.

Американо-английских космических роботов в этом секторе космоса интересовали в основном передвижения военно-морского флота России в Ледовитом океане, а больше всего — места нестационарного базирования и точек любого проявления их деятельности, например, всплытия подводных лодок.

Эти парящие в безмолвной пустоте электронные чудеса техники не испытывали никакой неприязни друг к другу. Просто умные машины…

Но системы «Скиф-9» всегда являлись еще и истребителями спутников-шпионов, а также баллистических ракет — возможных носителей ядерных зарядов. Этот шедевр российской науки был кошмарным сном для всех начальников космических сил стран НАТО. Эскадры русских спутников сводили на нет уже третью программу ПРО. «Скифы-9» могли двигаться по орбите, поражая вражеские цели лазерной пушкой — а это были в основном орбитальные спутники НАТО. Иногда из Центра им поручались подобные задачи — в целях проверки боеспособности…

Дело в том, что на многочисленных орбитах вокруг Земли постоянно, кроме объявленных и, соответственно, обозначенных на картах-схемах, четко определенных по принадлежности к конкретной стране или союзу спутников, постоянно болталось довольно большое количество неопознанных объектов, порой совершенно непонятного назначения. Ответственность за деятельность этих космических странников не желало брать на себя ни одно правительство Земли.

«Скифы» их периодически сбивали. Тренировались, так сказать.

Сбивали как со стационарной позиции, так и в режиме догона. Низкоорбитальные группировки таких «Nemo», как их называли, «Скиф» разносил в клочья гарантированно. Удар лазерного луча с большого расстояния если и не пережигал пополам беззащитные спутники без гражданства, во всяком случае полностью сжигал его бортовые микросхемы. Эти успешные операции русских хорошо охлаждали пыл любителей «звездных войн», которых было немало в альянсе НАТО.

И эти же удачные операции-расстрелы всегда обеспечивали наземному начальству очередные ордена, звания и рост в должности, а простым операторам управляющих центров — повышение квалификации.

Вот только денег Родина не платила…

А причиной для уничтожения могли стать как подозрительные действия внезапно пробудившихся от многолетней спячки неопознанных космических аппаратов, так и то, что подобный бесхозный мусор стал просто опасен. Особенно в последнее десятилетие. А для дальнейшего освоения околоземного пространства требовался чистый космос! Как для международной станции «Альфа», так и для необитаемой пока что станции «Мир-2». Новый «Мир» терпеливо ждал, пока соседи в Северной Азии договорятся, а потом и выделят должные финансы не на создание собственных гимнов, а на действительно полезное дело, которое все вместе и затевали.

Только что один из «Скифов», числившийся под порядковым номером «второй», разнес в клочья очередную бесхозную космическую игрушку, после чего на развороте начал фотографировать группировку спутников вероятного противника, висевшую под ним. Обычная задача. Три «американца», по одному индийскому и китайскому спутнику. Все они хорошо различались на фоне Земли. «Китаец» висел особенно низко — готовился в скором времени сгореть в верхних слоях атмосферы.

Момент был очень удобный.

Наземный оператор в московском ЦУПе, никому не нужный и не заметный в своей рутинной работе, пристально обвел взглядом операционный зал и быстро ввел поправку в компьютерную программу тактических действий «второго». После неизбежной временной задержки одна из телекамер «Скифа» довернулась на несколько минут, а потом и окончательно отцентрировала цель. Полуостров Таймыр.

Быстро началось цифровое увеличение — зуммирование, позволяющее на выходе получить цветные фотографии высокой четкости с потрясающим разрешением. Момент — и нужный оператору «левый» снимок сделан! Все. Задача выполнена. Оператор теперь получит свои пятьсот долларов. Сколько получит один из его начальников, он мог только догадываться.

«Скиф» снова развернулся в дежурную позицию, хищно поджидая более лакомую, чем космический мусор, добычу, которая может встретиться во время его короткой космической жизни боевого спутника.

Сигнал-импульс на этот раз пошел не на штатный спутник-передатчик Центра, а на обычный сингапурский спутник связи «Боло», в задачу которого, в основном, входило обслуживание различных телекомпаний нескольких стран, активно развивающих системы спутникового телевидения. Зашифрованная в коротком импульсе-сигнале «левая» спутниковая фотография была, что интересно, получена всеми владельцами спутниковых антенн в этом регионе. Но вот расшифровали импульс только в одном из Центров Слежения — под Красноярском. Это тоже стоило немалых денег.

Через час фотография местности, сделанная на высококачественной фотобумаге с максимально возможным разрешением, лежала на овальном столе в просторном светлом кабинете. Это был восьмой этаж высотного здания. Все окна выходили прямо на Енисей, незамерзающий в любое время года — после строительства проклятых плотин.

Хозяин этого кабинета, тучный невысокий человек с короткой седой стрижкой, стоял у окна, самого крайнего, и грустно разглядывал ненавистный смог, уже который год составляющий неотъемлемую часть городского пейзажа столицы Сибири. Гидростроители хреновы. Что же зимой будет…

Дышалось тяжело. Он медленно провел мокрой ладонью по поверхности огромного стекла с внешним зеркальным покрытием. Этот человек помнил другие времена — тогда ему дышалось легче. Во всех смыслах…

Тихо открылась дверь и к хозяину кабинета быстро прошел заместитель по общим вопросам. И по специальным тоже.

Седой шеф неторопливо сел в широкое кресло коричневой кожи, неохотно взял в руки цветную фотографию. По его поведению было видно, что он уже не первый раз разглядывает это достижение российских военно-космических технологий. Резко бросил заместителю:

— Ты мне можешь пояснить, в конце-концов… Что все это значит? Что ты мне факсы-майлы шлешь! Что, уже через приемную пройти лень? Что ты мне все новые занятия придумываешь? Секретник хренов! Ты еще курьеров начни ко мне посылать! Тебя бы протащить через годок партийной школы… — ностальгически вздохнул, успокаиваясь. — Это то, что нам нужно, или ты опять зря сбросил мои деньги на этих хреновых космонавтов?

— Это то, что нам нужно, шеф, — его заместитель, молодой полноватый человек в синем, стандартном и по покрою, и по соответствующей цене (для соответствующей должности), костюме, старательно пояснил: — Мы ведь только примерно знаем место падения «Москито»… И вот, посмотрите сюда… — заместитель аккуратно подвинул фотографию-карту к себе поближе, но только чуть-чуть, и показал золотым кончиком паркеровской ручки в конкретную точку.

— Это вездеход стоит… Скорее всего, марки ГАЗ. И вероятно, спецмодель: контур необычный. Так, во всяком случае, утверждает мой специалист. Судя по его силуэту и следу от гусениц… Вот размытое тепловое пятно от двигателя. Машина на ходу. И появилась только что. Мы ведь сделали несколько снимков до этого дня и…

— Да уж знаю я, — прервал его Седой. — Столько бабок вбухали, что можно было свой запустить!

Заместитель немного смутился, но повторил:

— Вездеход появился только что. Техника сюда никогда не ходит. Людям в принципе нечего делать здесь, кроме как искать этот самый самолет. Это не геологи и не браконьеры. Не те для них места… Никакого интереса там быть не может… В общем, мы все проверили. Это — или оставшаяся команда покойного Аристарха, или… его любовница начала действовать со своей командой…

Седой еще раз пристально посмотрел на фотографию:

— А это вот… Что это за точки?

— Судя по всему — заброшенные строения геологов… Я поэтому и говорю, что не они…

Начальник встал из-за стола, опять подошел к окну, по привычке молча матеря местный климат. Ладно, не впервой. Придется привыкать и к этому климату — лишь бы не к тюремному. Зло осадил сам себя. Раскаркался! Кончились дела в Москве. Теперь здесь будем разворачиваться…

Казалось, что удушающая влажность доносится и сюда, несмотря на беспрерывно работающие мощные кондиционеры, загоняющие в просторный кабинет потоки прохладного стерильного воздуха.

— Высылай-ка свой спецназ… Только вертолеты подбери поновее, чтобы не сломались, как в прошлый раз. Подготовься, в конце концов, как следует! Двигатель, видите ли, у них сдох… Вот нарветесь еще раз на шальную, как ты мне врешь, ракету погранцов… Сам ведь полетишь, только сменишь этот костюмчик на камуфляж… Не страшно? — Седой вздохнул, тяжело посмотрел на заместителя, постучал пальцем по столешнице, словно старый классный руководитель, школьный тиран. Буркнул: — А в Сочи что?

— Она выехала, по-моему, вчера.

— Как это — «по-моему»!

— Точно, вчера!

— Смотрите там…

— На этот раз проколов не будет.

— Хрена ли ты меня лечишь! Я-то знаю, что будет… Достало бы тебе умишки предусмотреть варианты, как ваши ляпы исправлять!

Седой внимательно посмотрел на помощника. Может, заменить?

— Не будет, говоришь… Людей уже потеряли? Потеряли! Один Гамзат скольких стоит… Он стоил — как все остальные ваши мамелюки… Где он теперь? Где таких бойцов брать? Это же штучный товар! У меня ведь их не табуны… И вообще. Вдумайся, какие деньги я вам всем плачу!

— Я представляю…

— А ты представь теперь, сколько в этом чертовом «Москито» алмазов! Там их набито столько, что вся Якутия год отдыхать может… Весь «Де Бирс» в больничку ляжет, если узнает! — внезапно седой начальник взъярился, закричал, не выдержал: — Это же была линия ленд-лиза для самого Берии! Для Берии, ты понимаешь!!! Лично для него сделанная — зэками, солдатами, чукчами, чертями, дьяволами, не знаю… Через весь Крайний Север страны! Там такое возили… Ты хоть понимаешь своей башкой, какие макли этот человек умел крутить? И крутил! Масштабы какие! И именно этот долбанный «Москито» алмазы и вез, информация у меня верная… — и внезапно успокоившись, добавил обыденно и страшно: — В общем, так. Если провалитесь, я тебя убью лично, а твою семью отдам черным. Все. Можешь идти, — и снова пошел за стол, к телефону — докладывать наверх.

* * *
Сержанту тоже не очень понравилось, что они разделились. Много времени благодаря этому решению не сэкономишь, а вот проблем… В одиночку обшаривать темные горные распадки, вблизи совсем не такие маленькие, как кажется из двигающейся машины — дело долгое и муторное. Тем более к вечеру, когда силуэты всех предметов начинают стремительно меняться. Да и без партнера гораздо быстрее устаешь, притупляется чувство опасности, а значит, несмотря на весь свои опыт, можно сделать ошибку.

Но решили — так решили!

Одиночного плавания он никогда не боялся, ибо всегда был по своей природе одиночкой. Одиночество его не тревожило. Напротив, неизвестность манила с огромной силой. Гораздо больше его беспокоили два других обстоятельства.

Первое — незатушенный костер возле строений предполагаемой базы. Один там побывал человек или нет — с ходу не определишь. Но, скорее всего, это был все-таки одиночка. Одиночка, остановившийся на часок-другой. Пикник на обочине. Любая группа людей расположилась бы более основательно, комфортно. Если уж не с мангалом для шашлыка, то хотя бы с примитивно оборудованным очагом. Готовить-то надо. И обогреться надо. А уж если ночевать — то без костра-нодьи не обойтись. Так что, если кто и был, то уж никак не команда — хрен ты обсушишься с таким слабеньким, без всякой защиты от постоянного ветра костерком.

Впрочем, это мог быть и разведчик, то есть часть целой группы. Но тогда — плохо подготовленный, а значит, и плохо предсказуемый в своих действиях. А непредсказуемый человек бывает весьма опасен.

То, что за всей их командой давно и тщательно следили — это было без сомнений! Только неизвестно вот кто…

Квест только языком трепать может! Следопыт… А враги потеряли Донцовскую группу из виду только тогда, когда они уже умчались в пробный пробег под эгидой Бригады. Для БСЕ все операции с боевой техникой если и не совершенно секретны, то уж никак не подлежат разглашению и разбалтыванию. Преждевременная реклама в этом деле не нужна. Особенно во время первых пробегов, после которых будет время подводить итоги. И не известно еще какие… Одобрят приобретение такой техники или забракуют? А ведь это немалые деньги. Еще полетят головы и звезды на погонах. А может, и наоборот! Все-таки — новая ступень в вооружении Республики Таймыр.

Хорошо, хоть тут их не проследишь. Разве что с вертолета. Но шума вертолетных винтов они не слышали не разу. В эфире тоже было пока тихо — Игорь постоянно прослушивал вероятные частоты. Да и за просто так вертолеты над маршрутом движения БМП не полетают. Донцову сразу бы сообщили об этом по радиосвязи.

Южным красноярским соседям, а точнее, их спецслужбам, наверняка было бы особо интересно полюбопытствовать, как и чем вооружается отколовшаяся от края своенравная Таймырия. Но при выполнении любых маневров, при слежении с юга, не миновать дозорных постов пограничников и прежде всего — радиолокационную станцию на массиве Лонтокойский Камень. А тамошние спецы, случайно или нет, уже показали всем, как умеют сшибать непрошеные вертолеты. Скандал был ужасный…

Все это так, если против них действуют официальные власти Сибирской Республики — бывшего Красноярского края. А если нет? Ни для кого не было большим секретом, что криминал на всех территориях Сибири уже настолько сроднился с местными властями, что порой было не понятно, кто руководит Сибирской Республикой — бандиты, сама Власть или превеликое множество политических партий и союзов, мелких и крупных, но в основном — экстремистских.

Сейчас возможны любые дикие провокации. Там, на юге, только что всем миром вступили в предвыборную гонку.

Если принять за истину, что вертолет Ми-8, расстрелявший экспедицию Аристарха Донатовича, был все-таки бандитский и подкрался именно с юго-восточной стороны, то ничего не мешает им совершить еще один подобный рейд. Ведь в прошлый раз они прошли-таки мимо погранцов. И ни локаторщики их не заметили, ни наземные посты.

Но разведчик-одиночка, если это именно он разводил костер, мог принадлежать как к серьезной криминальной группировке, достаточно хорошо оснащенной, так и к агрессивной политической шайке. А уж тем более — к силовой государственной структуре. То, что хлопец ошибся с костром, это — так, пустячок. Тут, по большому счету, не угадаешь. И у него есть должная подготовка, нечего надеяться. Иные сюда не доходят…

А если утечка произошла уже здесь, в городе? И за ними следит тоже одиночка, но только… профессиональный охотник до чужих богатств? Есть, есть они на Таймыре. Такому человеку абсолютно «до фени», какой-такой индикатор торсионного поля находится в трюме рухнувшего «Москито». А вот если там есть золотишко или иные вечные ценности… На все пойдет, всех перещелкает к чертям собачьим.

— Трахома…

Сержант машинально оглянулся, опасаясь почувствовать на своей спине бесстрастный взгляд оптического прицела…

Есть вариант, что этот костерок — след исканий Константина. Парень непонятный, если не больше… Но нет, не мог этот чудак-отшельник с такой скоростью вернуться от заброшенной базы к себе в хижину. Костер ведь затушили относительно недавно.

И еще — оставшаяся в живых команда самого Арисуарха Донатовича… Они-то знают почти все, кроме координат цели. Им просто достаточно следовать за БМП на вездеходе. Или просто ждать в точке, мимо которой группа Донцова пройти просто не сможет.

Сержант чертыхнулся, огляделся еще раз.

Ну что мешало им совершить старый, тысячу раз описанный в детской литературе про индейцев-ковбойцев трюк — сделать на бээмпэшке внезапный круг назад. Местность позволяла сделать такой маневр и посмотреть — нет ли позади погони? Не пылится ли дорога, не идут ли коварные хазары во след войску.

Вторым обстоятельством тревоги Сержанта был предмет исследований колоритного, но совершенно правого Константина. Снежный человек, йети, бигфут — называй как хочешь.

Довольно большую часть своей сознательной жизни в тундре Сергей Майер провел в одиночестве. И ему очень хорошо было знакомо то леденящее сердце чувство, когда затылком чуешь на себе внимательный взгляд из ближайшего леска. Не звериный и не человеческий. Зверь смотрит по-другому. Это проходили.

Сколько раз, когда он обустраивал лагерь, давило тревожное ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Бывалые охотники говорят — это медведь. Но тот страх и тот взгляд был иной. Сверхъестественное чувство близости неведомого. Эзотерика.

Сержант был уверен в том, что сталкивался с ним в этих местах, и не раз!

Был ли Сержант мистиком? Скорее да, чем нет. Так часто бывает. Если человек всю жизнь готовится к активным боевым действиям, сам ли, в спецлагерях ли каких-нибудь «беретов» — не важно, то в неминучей битве он готовится рассчитывать только на свои проверенные нервы и тренированные мускулы. На чистый, холодный расчет и знание тактики боя. Но на деле все профессиональные бойцы (как и все спортсмены) сплошь и рядом верят в заговоры и приметы, примитивные жертвы. И зачастую их фетиш — понятия «удача» и «судьба»…

В снежного человека Сержант верил как в проявление потусторонних сил. Другое дело, что сам он его не замечал никогда. Что поделать! Он не индеец из племени чилкутов и не Дерсу Узала.

Именно ожидание этой встречи с непонятным, а отнюдь не с медведем или росомахой, которых Сержант (может, и напрасно) не боялся, и привели его в свое время к мысли использовать в качестве надежного датчика возможных проявлений иного мира живое существо — любимого кота. Ведь говорят же, что только кошки способны увидеть и даже разговаривать с домовым. А после разговоров — играть с ним.

Сергей Майер-медик верил в то, что кошачьи видят духов и прочую нечисть, а уж снежного человека — обязательно заметят. Или хотя бы почувствуют его близкое присутствие…

Но сейчас любимого кота с ним не было: Сержант побоялся, что Барсик сойдет с ума от тряски при столь долгой езде на бронетехнике. И очень жалел о том, что верного маленького ушастика не было рядом.

Он медленно шел по берегу реки. Где весело, а где-то грозно Калтама шумела на бесчисленных перекатах, в заливчиках и круговоротах, в завалах из снесенных паводком деревьев. Местами течение было настолько сильным, что перекатывало по дну средних размеров камни. Это ощущалось по своеобразному рокоту, напоминающему цокот конских копыт. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не напороться на сучок или корягу.

К бою Сержант был готов постоянно, хоть и выглядел расслабленным. Нож и ракетница — всегда под правой рукой. Сдвоенный рожок румынского АКМ, обмотанный изолентой. Да и сам необычный автомат (он называл его просто «румынка») висит на левом плече — точно так, как носят ружья старые опытные таежные охотники. Не на правом плече, чему учат солдат в армии.

Ну, в армии всегда впереди были парадно-строевые ритуалы и вековая традиция, оставшиеся еще со времен штыкового боя. Но Сержант хорошо знал, что с левого плеча перевести автомат в боевое положение — секундное дело. Зато «рабочая» рука всегда свободна. Поэтому он шел, не как киношный «зеленый берет», держа автомат в обеих руках, и напряженно не вглядывался в зловеще шевелящиеся кусты обезумевшим от усталости и напряжения взглядом. Без толку особо глядеть по сторонам… Здесь, в этой дикой местности, все и всегда было подчинено законам маскировки. И никогда не выскочат к нему навстречу бандиты в малиновых или оранжевых куртках. Или экзотические мультипликационные дикие звери — как Розовая Пантера…

Гораздо большее значение при передвижении в дикой природе имел слух. Звери и птицы это поняли давно. И слух у Сергея Майера был что надо. С повышенной степенью избирательности — на необычные, лишние в этом первобытном мире, посторонние звуки, что достигалось годами долгих специальных тренировок, а также месяцами жизни в тундре.

В общем, Сержант шел спокойно, как спокойно ехал бы одинокий витязь по степи, в любой момент ожидая внезапного нападения.

Справа наконец-то открылся другой пейзаж — широкий, но короткий распадок, буйно поросший густым лесом. В этом месте было что-то, заслуживающее более пристального изучения. Внимание Сержанта привлекло то, что угол, под которым этот распадок врезался в ущелье реки Калтамы, был достаточно острым и удобным. Удобным для посадки самолета, летящего с востока…

Правда, деревьев в нем росло слишком много. Но зато крохотное русло ныне пересохшего ручейка образовывало с рекой широкий мыс, усеянный не настолько уж крупной галькой, чтобы стать препятствием при посадке, за исключением пары валунов.

В месте впадения ручья — крохотный островок. Он был метров восемь шириной и двадцать длиной. Небольшая куртина ольховника, а остальное — сплошь камни. Было ясно: стоит пройти дождю где-нибудь выше по течению и этот островок уйдет под воду. Не помеха. Правда, тормозной путь самолета «Москито» наверняка несравненно длиннее, чем эта полоса-площадка из гальки. А дальше нее — сплошные деревья да кусты.

И тут наблюдательный Сержант заметил, что целая полоса деревьев в распадке имеет меньшую высоту, чем стоящие поближе к каменистым, довольно крутым склонам скал. Как будто много лет назад весь здешний лес — на узкой полосе посреди распадка — срубили под самый корень! А на его месте под благодатно прогревающим поросль северным солнцем набрала силу, вытянулась к светилу растительная молодежь — березки и молодые лиственницы. И вот тогда Сержант все понял. Здесь!

— Трахома…

Именно здесь, в этих зарослях скорбно и тихо стоит дожидающийся много-много лет прохожего человека брошенный хозяином «Москито»!

Сергей легко скинул автомат с плеча, взяв его на изготовку, снял с предохранителя. И вот тут в нем проснулась дисциплина — все-таки нужно подстраховаться. Он вытащил Лапинскую «мобилку» — передать девчатам на БМП место своего нахождения и степень важности ситуации. Но севшая батарейка, или что туда запихал этот чертов радист Лапин, лишь укоризненно мигнула ему индикатором полного разряда.

«Полный разряд…» — «повторил» он за индикатором, и эта фраза хорошо пришлась взамен другой, хорошо известной, но совершенно неприличной. И Сержант вдвинулся в чащобу. Выстрелов «Беретты» он не слышал — далековато находился он от того распадка, куда направился Игорь.

Когда через несколько десятков метров, уже уставши продираться по возможности тише, Сержант обнаружил обломок крыла, то даже не разволновался. Просто лишний раз уверился в своей правоте.

Еще немного, и «Москито», а точнее — его остатки — предстали во всей красе.

В общем-то, это был один фюзеляж. Просто фюзеляж — и ничего больше. Остальное оторвало, снесло стволами деревьев при экстремальном приземлении. Единственное, что действительно потрясло до глубины души Сержанта в этот знаменательный миг — это то, как вообще Пилот смог остаться живым при такой посадке! Как специалист-травматолог, Сергей Майер сразу определил, что серьезные травмы были неизбежны.

Следов человека вокруг «Москито» не было. Это уж он смог определить точно. Последний раз облупившейся с годами дюралевой поверхности самолета касались только руки Пилота.

Сержант не стал играть в пионера и сразу же лезть в логово машины за открытиями. Он просто развернулся и медленно пошел назад, прислушиваясь и опять повесив «румынку» на левое плечо.

Только при выходе на берег реки он снова взял автомат на изготовку и, пригнувшись за большим камнем, находящимся как раз на линии последней пробежки несчастного «Москито» (как этот самолет смог перепрыгнуть через него!), несколько минут оглядывал тихое ущелье Калтамы.

Убедившись, что все в порядке, Сержант смело вышел на самый берег — к кромке воды, достал неразлучную ракетницу и не торопясь выпустил вверх, на свободу, три ракеты красного цвета. Грохот выстрелов раскатился по каньону, отразившись многократным эхо.

Баста. Можно и перекурить. Сейчас приедут ребята и начнется работа.

Он был доволен собой, но спокоен. Ведь готовился к этому всю жизнь — ему и быть открывателем. Но первую после находки и самую сладкую сигарету Сержант вытянул очень быстро, вовремя вспомнив, что хорошо бы еще успеть высмотреть удобные сектора обстрела — на всякий случай — и приглядеть на берегу место для будущей стоянки БМП.

Он все еще ждал войны.

Сергей Майер победно задрал голову вверх и выдал на все ущелье вопль — знаменитый боевой крик апачей. Мужчина-воин посылал древний вызов самому Космосу.

И сам не зная того, посмотрел прямо в бесстрастный зрачок всевидящего спутника «Скиф-9».

Щелк…

Навстречу БМП Сержант пошел заранее, уже обдумав свой план и прикинув порядок действий. Когда машина показалась из-за поворота, он поднял автомат правой рукой — буквой «Т», а левой показал как бы прижатую к земле ладонь. БМП остановилась.

Забираясь на место механика-водителя, Сержант коротко и гордо бросил:

— Нашел…

Далее последовали сумбурные разговоры, переполненные эмоциями, радостью, гордостью, когда все говорят одновременно и почти не слушают друг друга. Но Сержанту все же удалось расслышать короткое, но живописное сообщение Игоря о происшедшем. Майер деловито осмотрел раны друга, сделал что полагается медику, но никак не откомментировал битву с медведем — и это было для него необычно.

Когда же доктор водворил аптечку на место, вернулся к основному:

— Дальше поедем по реке, чтобы следов от гусениц не оставалось. Я там место для стоянки уже присмотрел. Свернем направо — и сразу в кусты. Там такие заросли, что нашу машину никто не приметит… Да и угол обзора подходящий.

Уже позже Фарида тихо спросила его:

— А что ты ничего не сказал по поводу Игоря и этого зверюги?

Сержант помолчал. Через силу, как будто признаваясь в чем-то постыдном, честно сказал ей:

— Первый раз позавидовал… Я бы так не смог.

И тут понял, что если бы это была не Фарида, он ни за что не признался бы… Никому не признался бы… Кроме… любимой женщины.

* * *
Димка прилетел в Норильск ранним утром. Толчея в аэропорту стояла страшная. После нелетной погоды — сильный боковой ветер — прибыло сразу несколько рейсов из разных городов.

Собственный водитель его не встречал, так как Дмитрий Квест, директор фирмы, прилетел совершенно внезапно для подчиненных. А на переполненных автобусах ехать уж очень не хотелось — давно отвык, буржуй. На такси не поехал из принципа: таких цен не бывает…

Но куда бы ему деться, если не везение: в порту Димка увидел своего давнего знакомого, которого встречали на машине.

Неизбежные разговоры в пути. Все подряд — про городские дела и новости, свежие сплетни и слухи. Все это было совершенно неинтересно уставшему Квесту. Он отстранение молчал, глядя в окно мчавшейся «Волги» на пустынный пейзаж тундры. Сейчас его волновали совершенно другие проблемы, но и о них думалось плохо.

По мере приближения стала разворачиваться панорама Норильска, в которой выделялись огромной высоты родные трубы металлургического комбината с уходящими далеко за горизонт шлейфами белого с ядовито-желтым оттенком дыма. Машина уже ехала по холмистым предгорьям, окружающим Норильск с юга. Вот и въезд в город.

Поначалу Квест решил в свою фирму не заезжать. Сразу же домой, звонить друзьям — сообщать итоги, узнавать новости. Но он глянул на часы и поменял свое решение. Его аппаратурный магазин был уже открыт — и он все-таки не удержался. Начальник должен проведать родной бизнес…

В магазине дела шли хреново. Период летних отпусков в Норильске — не самое лучшее время для покупок. Тем более, дорогостоящих. Жители собирают средства для отнюдь не дешевеющего с годами летнего выезда на «материк». Именно поэтому Димка и решил к лету открывать продовольственный — люди едят и летом, и зимой. Хотел мирно слетать в Краснодарский край, но вон оно как все вышло…

Димка, так и не воспрявший духом, наконец отправился домой.

В холостяцкой квартире было чисто и прибрано. Приходящая уборщица, пожилая женщина, присматривающая за любимым Димочкой с детства, регулярно приводила его довольно скромную для бизнесмена квартиру в божеский вид. А в отсутствие хозяина это было делать совсем просто и быстро. Наскоро искупавшись и перекусив, Димка «упал» на телефон.

Но — друзья как вымерли… Неужели поехали, не дождавшись его! Последний звонок Димка сделал домой к Игорю Лапину. Трубку сняла Ленка. Квест облегченно перевел дух — ну хоть кого-то застал дома — и радостно заорал в трубку:

— Привет, Ленчик! Вы куда все пропали-то? Ну ни до кого не могу дозвониться…

То, что услышал Димка потом, его одновременно опечалило и напугало. Ребятки действительно уехали не дожидаясь его. Да еще на боевой машине пехоты! Вот это был ход…

Ай да, Донцов, ай да, сукин сын!

Димка тут же хотел выложить Ленке все накопившееся за время его молниеносного транскавказского круиза, но поостерегся — все-таки не телефонный разговор. Правда, и высказывать-то — не бог весть… Что он подслушал разговор непонятный, сидя в ванной? Что любовница Аристарха Донатовича явно в деле? Невелика новость! И так догадаться можно было, чуть подумавши. А вот про смертельный поединок на перевале с голливудскими гонками и финалом надо рассказывать в красках! Это — да. Настоящее шоу! А еще девчонка из самолета, спасительница в черном, мать ее…

Но крайне важно было передать друзьям, что всей экспедиции угрожает нешуточная опасность, причем исходит она сразу с нескольких сторон, а наступить может в любую минуту. Вот это — другое дело. Это бы необходимо срочно сообщить уехавшим в дальний маршрут за «Москито». Что же ему делать-то теперь?

— Алло, Дима! Ты меня слушаешь?

Только сейчас Квест понял, что Ленка довольно продолжительное время ему что-то рассказывала…

— Извини, Ленчик… Я отвлекся тут, устал сильно после перелета, да еще с посадкой протянули… Повтори, пожалуйста.

Ленка охотно все повторила: тоже соскучилась по собеседнику…

— Они назад хотят полететь вертолетом. Ну, тем самым, что им горючее на обратную дорогу забросит… Точнее — полетят только Фарида с Ариной, Сержант и мой Игоречек. А Донцов погонит эту бронемашину назад, в город. Ну, ты же понимаешь, что они не могут везти все найденное назад в этом танке… Их ведь встречать будут целой комиссией, машину осматривать, ну и так далее. А вертолет, после того как доставит им топливо, отвезет их на Ламу — прямо к Форту. Они с летчиком уже договорились… Как только мне девчата с работы твой факс с цифрами передали, так все и закрутилось… Они все рассчитали. Решили, что так спокойнее будет…. Вот Андрей и сказал, чтобы ты нашел Капитана и отправлялся туда, в Форт — их дожидаться, да заодно и проверить все перед их прилетом. А Сержант еще сказал, чтобы ты обязательно Барсика захватил и не обижал его, а то он тебе голову обещал свернуть… Ну, это он так шутил, Дима, — успокоила Ленка психовавшего возле трубки Квеста, который все пытался ей намекнуть на «нетелефонный разговор». — И вот еще что, Димочка… — тут у Ленки блеснула замечательная идея: — Игорек сказал, чтобы я тоже с тобой поехала на Ламу. Я же тебе все передала и необходимость в оперативной связи уже отпала… Так что, как найдешь Капитана — пожалуйста, позвони, чтобы я успела собраться…

Всю эту тираду Ленка Маленькая выпалила на одном дыхании, словно человек, обрадовавшийся возможности наконец-то всласть поговорить после многогодичного тюремного заключения в одиночной камере…

— Ладно, собирайся по полной… — Димка ничего еще не знал об «интересном» положении Ленки и почему Лапин оставил жену «на связи», поэтому никакого подвоха не заметил.

Слушая короткие гудки отбоя, он медленно приходил в себя, переваривал только что услышанное. Затем так же медленно отключил кнопку радиотелефона. Вот так значит… Выходит, сами дернули к «Москито» — орлы! — а его используют, как сторожа последнего… Но подумав спокойно несколько минут, пришел к выводу, что ребята все сделали и рассчиталисовершенно правильно. А значит, так тому и быть.

Капитан был еще на причале и, в отличии от обычно долгого ожидания, тут же взял телефонную трубку. Видимо, диспетчер причала пила чай вместе с ним.

— Привет, Кэп. Это Квест звонит.

— Здорово, Димон! Каким ветром?

— Да вот, только из Сочей прилетел…

— Что, надоела Лама? У моря отдыхал? — съехидничал Капитан.

— Да какой у бедного коммерсанта отдых! Только в кино… Дела все, дела, — штатно отшутился Квест.

— Не прибедняйся, бизнесмен!

Димка решил, что приветствий-любезностей уже хватит и сразу перешел к основному вопросу:

— Капитан, скажи, у тебя в ближайшее время рейс на Ламу не намечается? Срочно нужно до Форта добраться…

— Всей оравой, как обычно?

— Нет, только я и Ленка, остальные позже прибудут.

Капитан немного подумал, что-то взвешивая, прикидывал свои планы, ближайшие раскладки.

— А что, вполне! Мне кое-какой груз туда надо доставить — пиломатериал для бани. Еще одну баньку всем флотом решили построить, небольшую, да неподалеку от входа в озеро… На случай шторма. Вот вас с собой и прихвачу попутно. Только рейс — сегодня вечером, так что смотрите, как вы там? В смысле, успеете собраться-то? Времени уже в обрез!

— Успеем, — с тоской подумал Квест, больше всего мечтавший сейчас о долгом глубоком сне. А тут еще кота этого ненормального брать… Поцарапает, гад. Хоть МЧС зови.

Свирепого Барсика Квест боялся забирать больше всего, памятуя, как неуправляемый и непослушный никому, кроме хозяина, зверь чуть не порвал на части Андрея Донцова. Но делать было нечего… Просьбу друга он не выполнить не мог. Ключ от квартиры Майера имелся.

Сержантову дверь Димка открывал осторожно, заранее ласково приговаривая в темноту:

— Барсик, солнышко… котик… твой дружок пришел — тебе кушать принес… — вареную колбасу Квест действительно купил заранее.

Но, вопреки всем его страхам, соскучившийся по людям кот с ласковым мявом сразу прыгнул на плечо. Немедленно признал и, ласково урча, не выказывая никаких признаков своей знаменитой свирепости, выгнул голову, начал тереться о дорогое твидовое пальто.

«Наговаривают на зверя, изверги», — подумал Димка.

Кот рвал колбасу — как леопард антилопу. Хотя сухого корма Сержант навалил бедному зверю с ведро.

У Барсика имелось собственное тундровое снаряжение. Оно включало в себя, кроме тонкой кожаной шлейки, еще и набор специальных кошачьих лекарств, а также теплую тужурку из ткани полартек, заботливо сшитую хозяином для своего любимца. Когда Квест принес небывало послушного кота в свой дом, познакомил с квартирой, в которой зверь до этого никогда не был, то удивился спокойной реакции животного. Видать, тот понял по своим шлейке и тужурке, что конечная цель предстоящего путешествия — отнюдь не хоромы Квеста, а свидание с хозяином.

Собственные сборы не были особенно долгими. Через пару часов он уже звонил Ленке, согласовывал время прибытия такси.

Отчалили поздно. Вся палуба катера КС-100 была загружена разнообразным строительным материалом, в основном — обрезной доской. Ленка и Квест на этот раз нежиться на горячих отсеках двигателя не могли, а потому сразу же спустились в кубрик. Но духота и утомляющая качка скоро выгнали Квеста наружу.

Нет шума и гама, веселого пьяного разгулья. Тишина и собственные философские (если способен, конечно) мысли…

Озеро Мелкое, ближе к глубокой осени, все больше наполнялось моторными лодками. Начался самый рыбный сезон. Многие судоводители только к концу лета наконец-то починили свою капризную технику и вышли на воду. На Ламе такой толчеи не будет. Туда эти лодки не доберутся. А пока — разноцветные «Сарепты», «Казанки» и «Обушки» весело обгоняли не очень-то торопившийся груженый катер, спешили к наступлению ночи встать на излюбленные места стоянок-схронов, а такие есть у каждого уважающего себя рыбака. Сеть там спрятать, а иные — ружьишко. Вот резким ревом предупредила о своем приближении быстроходная белая «Заря». На турбазу торопятся, отдыхающих везут.

При мысли о турбазе Димке взгрустнулось. Сейчас там уже хозяйствует совершенно другая семья. После гибели Симагина на турбазе появились новые люди, еще незнакомые…

Показался вход в речку Лама. Как все узнаваемо. Но Димка ощутил, что нет сейчас привычного при подъезде к этим местам эмоционального подъема. Насыщенные множеством ситуаций — драматических, а порой и трагических — все события последних недель напрочь выветрили из него наивную романтику, уступив место какой-то спортивной злости и азарту. И спокойствию. Квест чувствовал, что сильно изменился. Он не мог не измениться — столько всего произошло в последнее время. Поймал себя на мысли, что он, бывший пацифист, сейчас вспоминает место, куда именно в Форте Сержант заховал найденный им в тундре обрез…

Впереди, у одного из многочисленных островков, так щедро разбросанных по всей речке Ламе, стоял, воткнувшись в берег пластиковым носом, белый красавец-водомет, точно такой же, как на Аяне…

И тут его словно молния ударила! Эти синие полоски на бортах он заметил еще на причале, после первого рейса, когда проследить решил… Шерлокхомец, ятить твою мать!

Квест влетел в рубку со скоростью кометы, торопливо выдавил:

— Капитан, делай что хочешь, но вот этот белый глиссер-водомет у острова… В общем, это они причастны к убийству Симагина! Не они сами лично, но это они его подставили…

Квесту показалось, что Капитан тихо зарычал.

Владелец белого водомета, подъехавший к берегу спокойного островка по малой нужде, совершенно не был готов к такому развитию событий!

КС-100 резко изменил направление и почти на полной скорости врезался стальным носом в широкую фигурную корму, мгновенно превратив изящный водомет в безобразно смятую кучу дорогостоящего высококачественного пластика.

На берег соскочили одновременно. Ленка, ничего не поняв, смотрела ошалелыми глазами на все происходящее из окна рубки, только Барсика жарче к себе прижимала.

Хозяин разбитого катера, стоя со спущенными штанами, обалдело смотрел, как к нему огромными прыжками мчится, вытянув волосатые руки вперед, злой северный великан в голубой тельняшке, а за ним следом — невысокий парень с пушкой в руке, имеющей ствол диаметром с бутылку — со страху ракетницу сразу и не опознать…

— Тот самый! Это его я видел в гостинице! — жутким голосом заорал Димка, наставляя огромный ствол на несчастного.

Квест и не ожидал, какими крепкими окажутся у него нервы. Спокойно смотрел, как белый от злости Капитан готовит незнакомца к пытке — не торопясь подвесил, привязав за ноги, к невысокому суку одинокого деревца на берегу и терпеливо объяснял:

— Сейчас тебе в ноздри буду совать горящие спички! А ты рассказывай в перерывах… Смотри, не помри от боли!

Димка восхитился:

— Господи, Кэп, ты где такому научился?

— В армии, Димон, в армии… Меня как-то на учениях пытали, когда «синим» в плен попался.

Вот что значит суровая армейская школа! Квест только покачал головой и внятно сказал, чуть наклонив голову к уху несчастного:

— Говори про все, что касается нынешних дел Аристарха… И его любезной. Кто, где и что сейчас поделывает? Твои задачи? Ну!

И картинно махнул Капитану:

— Махмуд, поджигай!

— Ну, держись, пес, за яйца!

Коптить ноздри напуганному до смерти пленнику не пришлось. Он сразу и быстро выразил полную готовность помочь следствию и рассказать все. Хотя знал он весьма немного…

Их было всего двое, оставшихся из полностью уничтоженной команды Аристарха Донатовича. Так сказать — оперативный резерв Ставки в городе. А по совместительству — и наблюдатели. Старший этой маленькой группы глупо разбился (как позже выяснилось — в тот памятный день, когда знаменитый физик читал друзьям лекцию). Но Квест в это время в городе отсутствовал, и этот момент не смог сопоставить сразу. Но ясно было, что оба бойца занимались наблюдением в городе и на причале. Заодно — и за группой Донцова. Виноват в этом был только Димка, так бездарно осуществлявший слежку за противником. Тот, разбившийся в джипе «пехотинец», заметил наблюдение и принял соответствующие меры. Но что именно успел разузнать погибший напарник, пленник не знал.

Зато сам он хорошо знал все об отправке БМП по якобы засекреченному дальнему маршруту. Узнал, просто проследив за Донцовым и слегка подкупив одного прапорщика (ох, уж этот перманентный чирей всех вооруженных сил планеты!) из группы матобеспечения Бригады. Они не знали только месте назначения и конкретного объекта поиска.

Капитан не понимал, что происходит, о чем говорит этот человек и почему Квест озабоченно кивает…

А в задачу этого, так удачно пойманного вражеского агента, сейчас входило только лишь одно — ожидать прибытия в город, а после — соответствующих указаний от любовницы Аристарха, которую звали Антониной Петровной. Пленник знал, что та уже прилетела в Норильск со своими верными нукерами. Сколько их всего и на что ориентированы, «ламский пленник» не знал.

Но самое главное заключалось в том, что мини-группа поддержки, работавшая сначала на Аристарха, а затем на его безутешную любовницу, полностью подготовила материальное обеспечение той операции, ради которой неуемная Антонина Петровна, уже со своей бандой, и соизволила посетить дальний город за Полярным Кругом. Материальная часть бандгруппы состояла из недавно купленных Аристархом Донатовичем и пригнанных через Дудинский морской порт двух огромных джипов-вездеходов ХАММЕР. И не круизных лакированных поделок для богачей, а штатных машин вооруженных сил США. Это известие было самым важным и самым неприятным.

Пленника развязали и опустили на землю. Он лежал в грязи маленьким согнувшимся червячком, мелко дрожал всеми членами и слушал прощальную речь почти успокоившегося Капитана. Успокоившегося потому, что Димка клятвенно пообещал наконец-то рассказать ему историю их приключений. Или злоключений… Не всю, конечно…

— Дима, обшарь-ка его, может, «аусвайс» какой есть…

Квест неохотно поковырялся в карманах, нашел украинский паспорт. Теперь эта славная «страна свободного сала» — дальнее зарубежье! Дата временной регистрации в Таймырской Республике была давно просрочена.

— Теперь будем знать, что на могилке написать!

Пленный мелко затрясся и начал пятиться по земле назад, судорожно отталкиваясь сапогами от мокрой глины. Но Капитан сжалился и прекратил спектакль:

— Мы тебя убивать не будем, мы тебя здесь, на островке оставим… Поробинзонствуй немного… — Капитан отогнал от лица стаю свирепой мошки и задумчиво добавил напоследок: — Ты руками-то маши, а то съедят тебя мухи…

Капитан уже было повернулся спиной к пленнику, чтобы уходить, но остановился.

— Ага, как же, оставлю я его здесь! — и уже обращаясь к Квесту: — Ты, случайно, не знаешь, как с Сорокиным созвониться или с другими какими ментами знакомыми? Сообщу по рации, пусть его отсюда заберут в кутузку и там плотно пообщаются…

Квест уже открыл рот, чтобы назвать номер телефона, но тут же в голове пронеслись картины допросов, вызова свидетелей. Как, что да почему? А они ведь с ребятами еще не закончили свое главное дело! Рановато властям светиться…

— Кэп, поверь мне… Отдавать его ментам рано… Есть кое-какие обстоятельства… Я же обещал тебе все рассказать. Оставь его пока здесь. Потом разберемся…

Капитан внимательно посмотрел на Димку, секунду подумал и решил:

— Хорошо, но здесь я его не оставлю. Еще кто-нибудь сердобольный на моторке поганца подберет… Своим скину его до поры до времени. Пусть попарится… — и, хитро подмигнув, двинулся к затравленному человеку, разматывая на ходу веревку.

Квест понял, что Капитан решил забрать с собой пленника и передать на время своим ребятам — тем, кому вез стройматериалы для баньки. Действительно, хороший выход. Пусть их добыча «попарится» маленько.

Обреченно не сопротивлявшегося пленника, связанного по рукам и ногам, Димка с Капитаном втащили, как куль, на катер и пристроили на корме рядом с досками. Ленка-Малышка все это время даже нос из кубрика не казала, остервенело наглаживая Барсика.

С остатками водомета поступили просто. Кэп зацепил их тросом и выволок на глубину, где те и остались лежать на веки вечные.

КС-100 набрал скорость и вскоре выкатился в осенние отражения на зеркальной глади озера Лама. Горы, открывшиеся взору малочисленного на этот раз экипажа, как всегда, успокаивали и даже располагали к разговору. Квест рассказывал Капитану «историю невероятных приключений» очень осторожно, благо уж врать-то он умел. Забившаяся в кубрик Ленка подавлено молчала. Молчал и Капитан.

Закончив свое повествование, Димка оглядел золотую красоту приближающихся склонов и невесело подумал: «Никогда я еще не ехал по Ламе в таком диком трауре…» Хотя, если разобраться, пока ничего страшного не произошло.

Или произошло?

Итак, что у нас сегодня плохого? Все, что рассказал пленный — раз. Кушать хочется — смерть… Это — два. Холодно (или морозит…) — три. Кажется, начинается изжога — четыре. Нервы! Пять…

Ерунда все это.

Надо просто вовремя предупредить ребят, что за ними начинается (или уже началась) погоня на ХАММЕРах… Подумать только… Кино американское!

— Надо же, на «Хаммерах» собрались… — промолвил Квест, не отрывая взгляда от темнеющей поверхности озера. Помолчал, веско добавил: — «Хаммер» по-английски — молоток.

— Сам ты молоток… — буркнул Капитан.

— А что же?

— Аббревиатура… High utility maximum mobility easy rider. На их мове — многоцелевой высоко подвижный легкий вездеход.

Умыл! Его — энциклопедиста-интернетчика! Димка немного ушибленно помолчал, но вдруг вспомнил о главном и спросил нервно:

— Кэп, а твоя рация за реку Бучарама дотянется?

— Да ну, что ты… Там же хребты.

— Тогда подождем до приезда в Форт, — резюмировал Квест.

— Да тут осталось-то…

Во время короткой стоянки, куда Капитан вез стройматериал, Димка с Ленкой оставались на катере. Капитан сам спрыгнул на берег, коротко переговорил с тремя мужиками, ждавшими его приезда, а потом споро перетаскал вместе с ними весь груз на берег. Вместе с пленником. Его, Квест видел, заперли так и не развязанного, в небольшой сараюшке за кустами…

К Форту подошли уже поздно ночью. Капитан, хоть и торопился, но на время остался в бухте — поставил небольшую проверенную сеть — снабдить ребят свежей рыбкой. Собственного снаряжения у них на этот раз было явно маловато.

Пока Ленка готовила нехитрый ужин на троих, Квест достал из тайника тот самый обрез — бывшее златоустовское ружье ЗКМ-1 шестнадцатого калибра и с десяток латунных патронов, найденные Сержантом в старом леднике. Недоверчиво осмотрел древнее оружие. Не дай бог, пригодится…

Наскоро перекусив и кивком поблагодарив ребят за угощение, Капитан так же молча поднялся на свой катер. Отходя от берега традиционно просигналил на прощание. Как-то грустно просигналил…

Ладно. Главное сейчас — рация. С большим трудом вспоминая былые уроки Лапина, Квест с Ленкой подсоединяли антенну и питание трансивера, извлеченного из спрятанного ящика-сейфа. На пробу поймали наиболее мощные радиостанции. Ничего, все у нас получится! Помогали и картонки-инструкции, так и висевшие на стене.

Наконец, все было готово к работе в эфире. Теперь им предстояло всю ночь (а точнее — ее первую половину) ждать того момента, когда не изменяющий радиоделу Игорь Лапин по своему обыкновению включит бортовую рацию боевой машины и начнет лазить по миру — в поисках новых слухов и новых знакомых. Обычно это происходило часов в двенадцать пополуночи. Квест сбросил теплого Барсика с колен и вышел на улицу — подышать. Уютная обстановка вокруг Форта сегодня не успокаивала. Волнение не проходило.

Постоянно мерещился нарастающий гул вертолетных винтов.

* * *
Костя привычно вытащил веревку — высокопрочный альпинистский репшнур — и так же привычно завязал простой узел, стянув огромную охапку сушняка в пригодный для переноски пакет дров. Теперь можно спокойно тащить будущее топливо к избушке.

В привычно нелегкой жизни отшельника, кем бы он ни был и где бы он ни жил, все действия и движения выверены и отработаны до мелочей. И в коротком отдыхе и в нелегком труде. Непросто обеспечивать себе должный комфорт на отшибе планеты.

Ныне «домашний» день. Сегодня вечером он устроит для себя и для своей собаки нехитрую баню.

Все по нехитрому графику…

Перевесив ремень на шею так, чтобы ружье оказалось на груди, Костя взвалил всю эту гору хвороста на спину и медленно через полянку пошел на выход из леска. И только тут услышал надрывный звук. Вдали, за излучиной, ревели двигатели. Два. Бессовестно мощные и прожорливые, они не прятали свой рокот в лабиринтах хитроумных глушителей, стыдливо, как городские машины. Они давили своим громом всю окрестную тундру. И звук был отшельнику-исследователю совершенно незнакомым.

За свою жизнь в таежной и тундровой глуши Костя научился за километр безошибочно определять, что за техника к нему приближается. И быстро определять необходимую степень собственной готовности. А вот такой звук — не узнал, и именно это обстоятельство его и встревожило. Он ускорил шаг, потом пошел еще быстрее, затем бросил драгоценный хворост и побежал, сердцем чуя неладное…

Таких машин он никогда не видел! Уродливо квадратные гигантские джипы с огромным клиренсом и очень широкой колеей. Квадратная же кабина посередине. Необычайно низкая для таких габаритов высота. Два мрачных близнеца — детище современных армейских концепций. На последней машине — пара длиннющих прутов антенн, расположенных позади так, что они напоминали гигантские удочки (как для океанского фиш-хантинга), для чего-то крест-накрест воткнутые в крепления корпуса.

Чужие машины уверенно перли по руслу мирной северной реки, примерно там же, где давеча проходила скоростная бронированная техника с его новыми знакомыми. Сколько в этих двух машинах сидело людей, Косте издали видно не было, но они-то заметили его смешно подпрыгивающую фигурку, заулюлюкали издали, выставляя над опущенными стеклами кабин автоматы Калашникова. И это Константину не понравилось тоже.

Зря он оставил собаку возле хижины!

Машины уже подъезжали к его дому, но судя по всему, останавливаться и не думали. Только первая чуть замедлила скорость и, лениво вильнув в сторону Костиного дома, проехала прямо по небольшой резной скамеечке — тайной гордости хозяина, которую он, как проклятый богом Робинзон, строгал чуть не полгода, выравнивая дощечки набело… Теперь они, легко хрустнув под широкими колесами, взвились в воздух.

И тогда хозяйская лайка не выдержала прямого покушения на собственное имущество. Громко зарычав, она прыгнула навстречу железному монстру и наивно попыталась зубами проткнуть злое колесо.

— Миска, нельзя! — как можно громче закричал Костя, уже понимая, что не успевает.

И не успел. Из второй машины опять высунулся ствол автомата. Развернулся в сторону собаки.

Рожок нового «калаша» вылетает за три секунды.

Через три секунды Костя остался совсем один.

Глава тринадцатая PARABELLUM-2


Предмет столь долгих исканий многих людей — индикатор — хранился в небольшом желтом чемоданчике. Аккуратный такой чемоданчик. Вернее, его остатки. Из до сих пор добротной свиной кожи, судя по немногочисленным остаткам краски — некогда желтого цвета, с металлическими скругленными уголками из латуни. Приятное любому технарю ретро. Короткая пластиковая ручка на двух металлических креплениях. Не хитрый центральный замок, который Игорь Лапин легко вскрыл одним движением маленького шильца своего «Викторинокса».

Сам прибор был сделан из формальдегидной черной пластмассы. Той самой, из которой в России до сих пор делают надежные электрические розетки и тройники.

Внешне легендарный индикатор торсионного поля выглядел довольно странно и сложно. В верхнем левом углу квадратного корпуса была бережно упрятана необычная металлическая конструкция — маленький шар, собранный из ажурной сетки. Шар жестко прикреплялся к тонкой длинной ножке. Этот предмет до сей поры не поддался времени — ярко блестел сетчатой поверхностью. В центре корпуса имелось омедненное (а может — позолоченное) отверстие. Вокруг врезан прозрачный лимб — кольцо из стекла. Сюда, по логике всей конструкции, и предполагалось вставлять сетчатый шар на ножке. От самого исполнения прибора почему-то веяло, как сказал Лапин, забытыми итээровскими романами Снегова.

Видны были старинные резьбовые клеммы для аккумуляторного питания и еще какие-то гнезда для пальчиковых штекеров. Четыре круглые ручки настройки с мелкой, приятной на ощупь насечкой по краю. А по низу квадратного корпуса — длинный ряд крохотных стрелочных индикаторов. Как будто какой-то чудак вмонтировал от скуки в странный аппарат целую кучу старых наручных часов. Сворованный со студии «Мосфильм» кинореквизит шестидесятых… Несколько кнопок и тугих латунных тумблеров…

И лишь под одним подпись — «Power».

Вот и все чудо техники…

Хоть Лапину смертельно хотелось познакомиться с вожделенным прибором поближе, Донцов категорически запретил любые испытания, заявив, что сейчас у них есть дела и поважнее.

В общем-то, в грузовом трюме «Москито» для искателей сокровищ оставалось немного того, что могло бы представлять корыстный интерес. А уж тем более — из тысячу раз изученного списка Пилота. Почти все, некогда секретные, образцы — лоскутки тканей, документы, подшивки-вырезки и прочие легкие предметы с годами либо исчезли бесследно, либо истлели. Может, мелкое зверье растащило по своим нуждам, на гнезда… Безжалостное время взяло свое.

Правда, было несколько коробов, ящиков и ящичков, в которых вполне могло таиться что-нибудь заслуживающее внимания. Но ковыряться со всем этим в такой атмосфере… Заросли густых кустов полностью окружили фюзеляж разбитого самолета. Подойти-то к люку нелегко, не говоря уж о том чтобы выгружаться — просто некуда.

Сам корпус «Москито» выглядел жутковато. Все, что могло сгнить — сгнило, проржаветь — проржавело насквозь. Неподвластными времени остались самые стойкие — алюминий, латунь и редко встречавшаяся пластмасса приборов в кабине. Пулеметов и пушек на самолете не оказалось. На эту модель их не ставили. Видать, что встретившись на огромной высоте с аналогичными самолетами-разведчиками противника, пилотам приходилось только гневно раскланиваться крыльями.

Очень уж хотелось порыться основательно!

Но Донцов, как всегда, был прав:

— Сейчас уже темнеет и совершенно не время для этого, Игорь. Давай бегло осмотрим.

— Пожалуй, — кивнул Лапин.

Несмотря на несчастные глаза жены и ее подруги, которые умоляли взять их с собой в первый визит к самолету, Андрей Донцов настоял на своем — оставаться с Сержантом в машине, в разведку идут он и Лапин, ибо скоро стемнеет и вообще…

Женщины, конечно же, согласились, уговаривая сами себя, что несомненно, завтра днем все будет видно и они смогут поучаствовать в более тщательном и системном исследовании печальных останков некогда гордого боевого самолета, ночного разведчика и легкого бомбардировщика канадских ВВС.

— Игорь, посмотри какие огромные паутины висят по углам! Прямо как в мультфильмах-ужастиках рисуют… Некогда бы не подумал, что тут у нас, в тундре, такие пауки водятся…

— Где?

Игорь посмотрел — действительно, паутины по углам салона довольно внушительные. Он частенько замечал ползающих среди зарослей брусники и плантаций ягеля маленьких тундровых паучков. Неужели это они создали такие огромные тенеты? Нет… Слишком уж крохотные для таких творений. А больших экземпляров тут не водится. Хотя… Ведь здесь проходит северный край Эвенкийской тайги, и если сюда, в отроги Путоранских гор, заходят совершенно необычные для местной фауны лоси и рыси, то почему бы и таежным насекомым не перебраться посевернее? Особенно в последние годы, когда тенденция к изменению климата была хорошо заметна.

Потом уже Игорь вспомнил, что неоднократно видывал подобные паутины в старых заброшенных хибарах охотников, разбросанных по местным предгорьям. Правда поменьше. Вслух сказал только:

— Создают соответствующую атмосферу…

Дневного света уже было недостаточно. Практически стемнело, и исследователям приходилось пользоваться фонарями. Но недолго. Игорь заметил, что у Андрея уже начали садиться батарейки и сказал:

— Ладно, пожалуй, хватит на сегодня… Основное ясно. А завтра все тут рассмотрим поподробнее.

Он потушил свой фонарь и почти на ощупь выбрался наружу через боковую дверь. Донцов добавил:

— Там Сержант заждался, он нам десять минут дал.

— Да и мне пора на связь выходить, по эфиру полазить… — согласно кивал Лапин.

— Чего там лазить, тут город не поймаешь — скалы!

— На всякий случай… Этот Сержант всех заразил своей подозрительностью. Покручусь по диапазонам, ему и легче станет… Да и привычка. Ночью, знаешь ли, всегда самая хорошая проходимость. Закон. Для всех ушей и ртов, между прочим… — и заключил все сказанное древней, но абсолютно верной банальностью предков: — Береженого Бог бережет.

Донцов ответил так же банально:

— Утро вечера мудренее…

Встретив «разведчиков» возле поворота ущелья, машину Сержант прогнал прямо по стремнине горной реки, таким образом не оставив на берегу заметных на мелкой гальке следов гусениц. А потом резко свернул направо — задним ходом. В итоге этого нехитрого маневра БМП оказалось уютно упрятана посреди маленькой полянки — в окружении молодых березок, очень удачно «разбивавших» своими согнутыми ветрами и морозами стволами низкий силуэт машины.

Сержант был доволен местом дислокации БМП. Именно «местом дислокации», а не «расположением» или «местом стоянки». Встревоженный последними думками, он сейчас мыслил только военными категориями.

БМП — машина невысокая. Когда она летит по чисту полю — одна лишь башенка подныривает вверх-вниз. Для пущей маскировки в местах, указанных Сержантом, вкопали в землю где кусты, а где и целые деревья. Точнее — воткнули… Маскировке помогала и пятнистая окраска брони.

Сергей Майер удовлетворенно поглядел на машину, к которой уже так привык, будто это была его самоличная многолетняя собственность, семейная реликвия. Одобрительно хмыкнул:

— Правильно маскируете, бойцы! Молодца! Десятидневный отпуск домой вам обеспечен!

Он почему-то чувствовал, что возможность боевого столкновения более чем вероятна. В той или другой форме.

Майер залез в башню и покрутил ее — вручную, маховичками — по всем трем сторонам, проверяя через боковые триплексы и орудийный прицел обзор, а заодно и углы возвышения.

Машина стояла не совсем ровно, чуть наклонившись носом к реке — и это был не самый лучший вариант. Сержант еще раз посмотрел в прицел и убедился, что предельное возвышение пушки никак не дотягивает даже до середины темных скал каньона Калтамы. «Вот потому в Афганистане и заменили БМП-1 на БМП-2, уже с другой пушкой, более крутой в подъеме… Трудно стрелять вверх, по горам», — подумал он. Хотя вряд ли им придется палить по горным склонам. Да и, чем! Эти паразиты-бюрократы из Бригады не дали ни одного штатного выстрела к орудию. Только спаренный пулемет ПКТ. Эх, Донцов, Донцов. Организатор… Не мог выпросить у прапоров хоть пару штук — под предлогом испытаний!

В остальном позиция была весьма удобна и тактически грамотно выбрана. Из башенного пулемета хорошо простреливались оба входа в каньон, широкий с запада и поуже — с востока, а также все распадки, расположенные на той, противоположной стороне реки. Майер еще раз проверил все пеленги и прикинул дальности, наметил ориентиры, проверил систему управления огнем башни. После этого он зарядил длинную, на три тысячи патронов ленту в ПКТ, предварительно слегка ослабив крепление первого патрона — чтобы легче было в самом начале стрельбы правой рукой передернуть затвор из неудобного положения.

Бортовое питание в норме. Вручную — тоже смогем… Все. Теперь он полностью готов к возможному бою. Странное веселое спокойствие овладело им — сложная смесь мужских эмоций. Радостная уверенность в том, что все будет хорошо, гордость за самого себя, и… приятная ностальгия по годам службы в Сивашской мотострелковой дивизии!

Все ясно! Боевая подготовка проведена удовлетворительно. Друзья-соратники рядом. Вот они — сбоку и сзади… А все, кто впереди — злобный недруг! Мужчина не должен изменять своим принципам в зависимости от жизненной ситуации. В данном случае — убей врага, иначе он убьет тебя! Сержант был весь в этом.

Но что-то произошло. Среди всех этих чувств присутствовала лишь малая толика азарта, чему сам Майер-медик удивился. Ему впервые не хотелось боя, а хотелось явной и бескровной победы. Он даже немножко надеялся, что так оно и будет — уж больно был уверен в своих силах… Уже убедился. А теперь хватит, наигрался в войнушку. Его жизненной сутью теперь стало не просто желание повоевать, а желание не оказаться позорно слабым, когда придут черные времена.

А то, что такие времена придут, он не сомневался — ведь следили же за ними! Не могли не следить. И если уж что-нибудь случится, если и суждено вновь начаться кровавым событиям, то они начнутся именно здесь… В этой точке, где нежданно-негаданно пересеклись интересы столь многих людей. Серьезных людей.

А таинственный костер в заброшенном поселке? Это — вообще пока полная загадка… И пусть ребята, а особенно девчата, на него порой обижаются за несговорчивость, а порой и за безаппеляционность.

Первый урок, еще там, на Аяне, он усвоил накрепко — готовься тщательней, живей будешь. А при проведении специальных операций, чем они собственно и занимаются сейчас, тем более! И они готовы. А то, что ночь… Главное в диверсионном деле — не спи! Тогда не получится, как в хреновом кино — всегда братков берут спящими и тепленькими… Хрен вам! Сержанту опять захотелось прокричать боевой клич славного племени индейцев-апачей — как тогда, когда он нашел «Москито». Какая великая сила в тысячелетнем боевом кличе!

Но он сдержал себя. Покамест оторались… Сейчас — время полной тишины и готовности.

Сидя на башне и болтая ногами в люке, задумчиво поглядывая на уже едва заметные в ночной темноте стены каньона, Сержант вдруг услышал, как внизу Лапин неожиданно громко и быстро начал вести переговоры по своей радиостанции. Сергей мгновенно спрыгнул полностью в башню и как можно скорее натянул на голову танковый шлем с наушниками, переключил тангенту — чтобы тоже слышать разговор.

* * *
Мужчинам — война, а женщинам — работа у очага. Черт его знает, справедливо это, или нет. Так уж сложилось.

Но Арина обиделась…

Недавно Сержант в довольно резкой форме высказал ей замечание, если не больше, только за то, что она начала разводить костер прямо на берегу реки, то есть там, где было логично. А у него тактические интересы… Ему-то жирную посуду не мыть! Чего он так панически боится?

И после все этой публичной выволочки, от чего молодая, но опытная руководительница передовой гимназии давно уже отвыкла, самолично затоптал с таким трудом добытый огонь. Молча отойдя за камни и указав пальцем на место, где заново надлежит соорудить очаг, бесшумно испарился, ушел, наконец, к своей чертовой машине.

— Смотри, какой важный! — обиженно шепнула Фариде.

— Не обращай внимания. Ты же знаешь — все, что касается правил маскировки, для него — полный абзац! Пунктик, — и добавила, смеясь: — если бы твой Донцов был рядом, он бы, конечно, потише бы себя вел. Подожди, еще извиняться будет. Но только завтра…

— Как первоклассницу! А мы ведь с тобой, что, не делом занимались? — не унималась Арина, чуть не плача. Но исправно перетаскивала заготовленный сушняк.

— Мне он позже выскажет… А вообще, ты же знаешь, он хороший… — немного помолчала. — Другого я бы не полюбила…

— Ладно. Что готовить-то будем? — почти смирилась Арина.

Фарида предложила приготовить что-нибудь типа лагмана. Очень выгодное и сытное блюдо. И первое, и второе в одном флаконе. Тем более, что все необходимое для этого было, начиная с приличных размеров закопченного казана. Опытная Фарида загодя положила в большие картонные коробки с припасами помимо традиционных банок с тушенкой и круп еще кучу всяких восточных специй, которые прислала ее подруга из Астаны. В этих делах лучше всего — меньше советоваться. Пригодится в походе кинза, не пригодится… Не пешком идти, в конце концов! Отвезут, привезут. А поэтому у нее была припасена еще и высушенная домашняя лапша, которую Фарида загодя собственноручно и приготовила. Целый пластиковый пакет.

Итак, это будет лагман! Ну, по классическому рецепту была нужна еще и редька, лучше маргеланская. Но на Севере этот овощ днем с огнем не сыщешь. Пришлось заменить обыкновенной картошкой. Впрочем, для классики еще много чего нужно! Вся хитрость заключалась в том, чтобы приготовить еду как можно быстрее и по возможности — повкуснее. И чтобы была остренько-жирненькая. Уж вкусы «своих» мужиков они-то знали!

Когда Фарида достала из картонной коробки с припасами и небольшой тефлоновый дуршлаг, Арина поразилась:

— Вот это да! Ты в своем репертуаре! Неужели ты серьезно считаешь, что туристы с собой и такое таскают?

— Какие уж мы теперь туристы… Мы уже две недели как не туристы, а прямо спецназовцы какие-то… Мы теперь, судя по всему, готовы в любой момент драться со всей китайской армией!

Неизбежное влияние Сержанта многое поменяло в восприятии действительности у Фариды. Торсионные поля эти самые, что ли, притираются… Ей почему-то тоже казалось, что действительно произойдет нечто… серьезное.

— Да уж… — хмыкнула Арина.

Фарида невесело вздохнула, добавила, вспоминая бурную молодость, и постепенно прогоняя нахлынувшую грусть.

— А вообще — таскают… И не такое таскают! Вспомни, Игорь Лапин четыре дня при себе торт «Наполеон» носил — на стоянках прятал в воде, в герметической коробочке… И ведь никому не говорил!

— А аккуратненько так подвел к мысли, что у нас настоящий юбилей — годовщина первого совместного похода… — продолжила воспоминания Арина.

— Когда он его вытащил — помнишь? — какие у нас у всех были рожи! «Наполеон» в тундре! Тут бы печенюшку хотя бы… Помню, когда пешие походы затевали, апельсины брали только для того, чтобы сфотографировать их на снегу. Ведь граммы считали при упаковке рюкзаков! Вес сбивали…

— Вечный сильно пересоленный суп из пакетиков и пригоревшая вермишель с тушенкой, — это Арина уже свои студенческие походы вспоминала. — Молодые были…

— Хорошо все-таки, что на Ламу ездить начали. А раньше-то — все больше пешочком… Да порознь… — Фарида рассмеялась, окунувшись в приятные воспоминания, но варево помешивать не забывала.

— Кажется, это мой Андрюша во всем виноват. Он всех собрал и познакомил, — глаза Арины подернулись мечтательной дымкой. — С Серегой-то, с Сержантом, они издавна крутились вместе. А Игорь поначалу как-то в стороне был… Так, старый приятель… А откуда же Димыч взялся?

— А Димка Квест, кажется, через Лапина появился, — помогала вспоминать Фарида, — у них всегда были какие-то музыкально-электронные дела. Да, точно. Димка тогда еще не занимался бизнесом. А я в тундру вообще ходила редко — все учились… И только пешком — про озера и не ведали…

— Пеший туризм! — хохотнула Донцова. — Игорек Лапин всерьез хотел из Андрюши с Серегой категорийщиков сделать… Потом, Андрюша рассказывал, это измывательство им поднадоело. Ходили, так… за черту города — пивка попить…

— Лапин серьезно ходил в горы — на Памире, он ведь в сильных альпинистах числился. Я про него даже статью как-то писала… А вот уже позже меня как раз Димка «ввел в общество». Можно даже сказать, я сама напросилась, — тут Фарида ненадолго споткнулась, явно не желая развивать эту тему, для нее, судя по всему, щекотливую. Она несколько секунд помолчала, вспоминая что-то, и продолжила:

— А потом опять же твой Донцов вывез нас на Ламу… Всех сразу — раз! — и сбросили с катера в полную глушь, на неделю! Представляешь! Это был шок. Кто-то из нас бывал раньше на турбазе, кто-то в детстве был, с родителями… Но чтобы вот так… Кстати, его бывшая… — Фарида сделала многозначительную паузу, — так ни разу и не соизволила поехать с нами…

Арина понимающе улыбнулась и махнула рукой, мол, ну тебя к черту…

А Фарида продолжала вспоминать:

— С тех пор и начались наши поездки на озера. Вместе готовились долгими зимами, доставали, где только возможно, снаряжение. Ничего не было. Потом появился весь этот импорт… Традиции определенные! И принцип — ни одного человека, а уж тем более — жилья, километров хотя бы на семьдесят вокруг! Я поначалу такие статьи писала — Паустовский позавидовал бы… Но вскоре редактор меня понимать перестал. И правильно сделал, между прочим. Это уже болезнь… Всем ведь за тридцать стукнуло, а мы…

— Но ведь это же здорово! Это нормальная тяга здорового человека к… к ярким краскам жизни, что ли… Я когда Андрюшу в автобусе первый раз увидела, по мне не то что искра… Полный заряд всего каскада Таймырских ГЭС пролетел! Подумалось, вот живут же люди! А ты — вся в сером, и все в сером… Сама же знаешь, что не отпустит нас все это…

— Не отпустит, — просто подтвердила Фарида.

— А еще все эти события… Надо же, как я почувствовала!

— Это наша знаменитая женская интуиция! Я, конечно, обалдела, когда узнала, что ты раньше времени из лагеря своего сбежала…

— Да… Сердце у меня как бешеное стучалось — беда, беда… А теперь и не знаю, как ко всему отнестись… И страшно, и хочется… как девчонке! Вот взять, да и полезть на рожон! Назло собственному страху! А еще когда мужики надежные…

— Испытать Судьбу! — поддержала Фарида азартно.

— Не то что судьбу… а себя испытать. Сама знаешь — у нас сейчас тот самый период самооценки происходит… В карьере я всего достигла… Понимаешь, что-то нужно сделать. Уже не хочется жить по привычной схеме, как все нормальные люди.

«Ребеночка тебе пора заводить», — хотела пошутить Фарида, но вовремя спохватилась: эта тема у Донцовых была запретной. Что-то со здоровьем Арины связано было. Да и сама Фарида «в девках» задержалась. Если бы Сережа Майер… Тьфу ты, мысли мои скакуны… Облизнув «пробную» ложку, Фарида принялась развивать тему «Судьбы»:

— Ты знаешь… Разве мы теперь сможем жить, как все нормальные люди? Сидеть себе вечерами дома, воспитывать детей? — «ой, про детей-то не надо бы», — мелькнуло в голове и Фарида быстро перешла на другую тональность. — Отравлены мы навсегда этими горами и озерами. Это раньше было — все после бурной институтской жизни отдыхали, стремительно и жадно карьеру делали. Затем возникла привычка — тихо сидеть в городе и делать вид, что все вокруг нормально происходит… А ведь, вспомнить — нам всегда чего-то не хватало. Романтики, наверное…

— Сержант по молодости, Андрей говорил, вообще с ума сходил! Все искал себе точку приложения, даже на работе… Для чего и кидался, сломя голову, в любую подвернувшуюся авантюру, — поддакнула Арина.

— А теперь, как выяснилось, все мы готовы жить, понимаешь, жить! — в этой авантюре… — и снова заглубила длинную ложку в созревающий лагман.

По всему ущелью Калтамы расползался манящий аромат аппетитного варева. Казалось, что его даже можно увидеть, а то и пощупать. Арина, вдохнув запах лагмана, ехидно заметила:

— Вот это я понимаю — маскировочка!

Сейчас будет реакция, подумали обе женщины. И она последовала, но совершенно не такая, какую ожидали подруги.

* * *
Неожиданно для себя, Квест «поймал» Лапина сразу же.

Димка помнил, что у товарища есть какие-то собственные, так необходимые в радиомире позывные, где все буквы произносились именами, например, «У» — Ульяна и так далее. Но вспомнить все это Квест, естественно, не смог. Выход он нашел следующий. Откашлявшись и прислушавшись к чужим, пока еще редким переговорам, он бодро заявил:

— «Ковчег», ответь «Форту»… Прием.

Так он повторил несколько раз, пока не услышал абсолютно четкий голос Игоря. Такой чистый, как будто тот говорил по телефону из соседнего дома.

— Ульяна, Анна, ноль… — и еще что-то — быстро-быстро.

Лапин еще не успел переключиться с профессионального сленга на разговор с Квестом. Но понял все быстро:

— «Форт», я — «Ковчег», слышу хорошо, прием.

Умный все-таки у них Квест… Он начал осторожно:

— Ковчег, мы в Форте, прием.

— Понял, тебя. Вы в Форте.

— Ребята, есть очень важное сообщение, — Квест все-таки не выдержал правил радиорежима и прямо спросил: — Игорь, как передать?

— «Форт», я — «Ковчег». Дима, перейди на второй защищенный канал.

Дальше разговор у них пошел быстро и без всяких условностей.

— Как перейти?

— Видишь перед собой внизу тастатуру, ну, как на телефоне?

— Вижу.

— Нажми кнопку «Mode S», потом цифру «2».

— Понял.

Лапин, как любой уважающий себя радиопрофи, скрэмблеры имел, но еще ни разу ими не пользовался. Не правительственная связь ведь, в самом деле. Несколько секунд тишины, эфирного фона, а затем немного искаженный эхом голос Квеста:

— Алло, слышишь?

— Молодец, все правильно, говори спокойно.

— Во-первых строках, у нас все почти нормально, — Квест передохнул и продолжил, — Ленка жива, здорова, я — тоже.

— Ленка что — с тобой?! Я же ей велел не трогаться с места!

— А она сказала наоборот…

— Где она? Дай мне ее.

— Игорь, ты не прав… — даже сквозь эфирные помехи было слышно, что голос Димки звучит укоризненно.

— Куда она беременная поперлась? — не унимался Игорь.

— Кто беременная? — не понял Димка. — Ленка беременная? — он обернулся и увидел, как Малышка с большим опозданием пытается подавать ему какие-то знаки. — А так сразу и не скажешь…

— Дай мне ее, — настаивал разгневанный муж, но услышав голос жены моментально смягчился: — Леночка, солнышко, ну что же ты делаешь… Тебе ведь нельзя никаких стрессов сейчас…

— Игорек, зайчик, поверь, самый большой стресс — это сидеть дома одной в такой ответственный момент…

— Ладно уж, чего теперь… — голос Игоря совсем смягчился. — Чувствуешь-то себя как? Тошнит?

— Нет, все хорошо. Самочувствие просто отличное. Как вы?Нашли?

— Нашли… У нас тоже все нормально… Ленчик, ты… — Лапин замялся, не зная, что еще успокаивающее сказать жене, но тут Квест вырвал у Ленки трубку и затараторил:

— Все, потом телятничать будете. В Сочи был непредвиденный инцидент и весьма неприятный… В деле — та женщина, к которой я ездил забирать диск. Кстати, зовут ее Антонина Петровна. У нее на всю эту историю есть свои виды и планы. И своя команда. Что-то она знает, ко чуть-чуть. Один из двух оставшихся из команды этого Аристарха работал и на нее тоже. Мы по дороге в Форт, — (Игорь еще раз отметил Димкину осторожность — Форт, а не Лама), — достали на реке одного, последнего. Того, что на белом катере. Ну, Капитан и прижал его немножко…

— Все понял, Квест, не торопись, говори спокойно. Нас никто не может прослушать, — успокоил Игорь товарища, а про себя подумал, вот, мол, и Капитан влип…

— Я-то «не торопись», а вот вы… В общем, она за вами два ХАММЕРа послала. Знаешь, что это такое?

— Понял, знаю…

— Нет. Ты не понял. Это штатные модели НАТО, а не городские лакировки. А в них — весь ейный отряд башибузуков…

— Сколько их там, Дима? — вмешался в разговор Сержант, — и какое у них вооружение, знаешь?

— Не представляю…

— А когда?

Квест произнес до убийственности спокойно и обыденно:

— Да хоть сейчас. По времени — подходит… — но Димка не смог долго оставаться таким хладнокровным ковбоем и крикнул в микрофон, уже с долей истерики: — Нам-то что делать, Сержант!

И тут связь перехватил Донцов, до этого момента только слушавший весь этот быстрый диалог:

— Спокойно, Дима. Делать надо вот что…

* * *
Негромко звякнула крышка казана. Ароматный пар рванулся в небо. Фарида попробовала свое варево и решила, что оно вполне готово. Можно снимать с костра и нести к машине. Ребятки зверски проголодались…

Именно в этот момент из зарослей на берег быстрым шагом выскочил Сержант. Глаза у него были веселые, но какие-то бешеные. Фарида уже хорошо знала, что такие глаза обещают.

Быстро оглядевшись вокруг, он сказал Арине хрипловатым голосом, настолько нежным и извиняющимся, насколько он может быть у хирурга-травматолога:

— Ариночка, ты прости меня, что наорал…

— Ух, варвар…

Подруги торжествующе переглянулись, но насладиться этой маленькой победой не успели. Ибо Сержант тут же, но уже другим, тем самым, не терпящим возражений, тоном, приказал:

— А теперь — затушите все быстренько к чертовой матери! Еда хоть успела сготовиться? А, Фарида? И водой залейте намертво… — заметив шоковую реакцию, пояснил остолбеневшим от такой наглости женщинам: — Квест на связь вышел, из Форта! Игорь удачно его поймал, как чувствовал. Он там с Ленкой сейчас — нас ждут. С ними все нормально, прибыли недавно, вместе с Барсиком…

Сам тут же начал раскидывать тлеющие головешки, не забыв, впрочем, снять с огня бесценный казан и поставить его на камни.

— В общем, по нашему следу уже едут… — посмотрев в глаза девчатам, еще не понимающим всей важности сказанного, пояснил: — Погоня за нами… И взрослая погоня — на ХАММЕРах. Это вездеходы такие огромные. Армейские, натовские. Серьезные мужики едут. Скорее всего, тут вскоре небольшая война начнется. Если не сможем мирно договориться. Трахома… Так что обе — бегите к машине, прячьтесь там, а Донцов скажет, что делать…

— Что значит «бегите», «прячьтесь»? Вы что, нас за индюшек держите? — возмутилась Фарида, выливая ведро воды на огонь.

— Надо будет, повоюете, куда денетесь! Все — давай к машине!

Костер выбросил последнее облако пара и на них навалилась почти полная темнота.

Назад пробирались через кусты, ориентируясь только по тонкому лучику маленького фонарика Сержанта. Вот и зловещий силуэт БМП. Красивая машина и… страшная. Все-таки — военная техника. Для смерти предназначена.

Все собрались в левом «десанте», только Сержант в башне, уже пробует прибор ночного видения. Он хотел сразу начать совещание и распределение ролей в весьма вероятной схватке с противником, но его прервал Андрей Донцов, неторопливый, рассудительный и к тому же зверски голодный. Он рукой закрыл рот Майеру и ласковым басом спросил жену фразой из «Маугли»:

— Где бык-то, Багира?..

* * *
Жандармами в горах называют одинокие каменные скалы-пальцы. Ветровая эрозия и перепады температур творят чудеса, вытачивая порой фантастические силуэты. И действительно, издали путник легко может принять такую скалу за одиноко стоящего на гребне человека.

Тот жандарм, у которого располагалась позиция Игоря Лапина, был хороший. Именно так сказал ему Сержант, заранее самолично выбравший позицию. Хорош он был тем, что не выделялся на фоне крутых скал, почти нависающих над Лапиным и был практически незаметен, если двигаться по устью реки. Когда начнется бой, Игорю надеяться можно будет только на свое оружие да на мелкий окопчик. И еще на жандарм, который спасет его от пуль и осколков.

Тактику-стратегу Сержанту жандарм был нужен. Он хотел, чтобы Лапин мог прятаться от вражеских очередей, летящих с любой из трех предполагаемых сторон. Здесь была возможность маневра. Кроме того, сразу за ним — удобная дорожка отхода к машине. С такой позиции можно решать: завязывать перестрелку или дурака валять. Ведь главный военный закон партизан — стараться не принимать бой, когда этого добивается противник…

— Обычно возле таких ориентиров позиций не делают: может рухнуть, а это не есть полезно, — ободряюще пояснил Сержант Лапину. — Но такие страсти возможны при долговременных позиционных боях. А этот жандарм и не ориентир вовсе. И отсюда прекрасный обзор. И вообще — нормально. В горах действует проверенное правило: «Кто выше, тот и сильнее».

Но уходя Майер задумчиво произнес себе под нос с типичной для всех медиков безжалостностью:

— Хотя… Если из ручного гранатомета врезать по этому жандарму — обломками гарантированно, нахрен, накроет… Гранатомет увидишь — плюнь на эту позицию, прячься, если что, в кусты. А иначе может произойти гибель твоего организма.

Игорь Лапин знаниям друга поверил и теперь возлежал на отведенном ему месте, вглядываясь в темноту.

Он только что закончил обустройство своей позиции. Огляделся еще раз. А что, весьма комфортно! И живописно. Позади наклонившаяся стена скалы было щедро утыкана дырками, как хороший сыр — тоже эрозия-с. Теплоизолирующий коврик, пуховик, есть что поесть-попить. Справа снайперская винтовка — тот самый «Манлихер-спрингфилд» с мощным оптическим прицелом. Этот немецкий прицел не принадлежал к современному семейству приборов ночного видения. Он всего лишь обладал «повышенными возможностями наблюдения в темноте». То есть большой светосилой. Широкоугольная оптика прицела забирала в себя мельчайший кванты отсветов и как бы усиливала свет от предметов.

Три заранее приготовленные опоры под винтовку. На три стороны. Еще у него была «Беретта-92» — убийца медведей. А также неизменная ракетница и нож пуукко на поясе. Прямо комплект терминатора! В общем, Лапин считал себя достаточно вооруженным хоть для хунгузского набега.

Все происходящее он воспринимал спокойно и, как ему казалось, правильно. Что там нес про все эти гранатометы, сектора обстрела, маневр и дорожку отхода закадычный друг Сергей Майер, это не его дело. Он, Игорь, главное достоинство своей высоко расположенной позиции видел совершенно в другом — отсюда просто все видно. И далеко.

Прямо перед ним в темноту заполярного неба поднимались довольно небрежно сложенные Создателем гранитные скалы каньона. Справа и слева расстилалась змеистой равниной разветвленное на ручейки русло красавицы Калтамы, местами поросшее молодым березняком, кустарником и отдельно стоящими лиственницами — там, где не смывало паводком. Над всем этим пейзажем низко нависали еще не яркие вечерние звезды.

ХАММЕРы пойдут слева, с запада. «Угроза с Запада»… Вечная русская проблема. Но это хорошо, что слева. Потому что на восток Калтама заворачивала к северу гораздо ближе к лагерю.

Лапин проверил радиосвязь. Его позывной был очень прост — «Второй». «Третьего» не было, потому что все остальные сидели в машине. Так даже лучше. Меньше субъектов связи. На радиостанции БМП — Донцов, это тоже можно записать в плюсы.

Накрывшись пуховиком и, как можно удобней устроясь на коврике, Игорь стал ждать.

Он всегда обладал богатым воображением. Друзья отмечали, что байки и истории, которые рисовал, например, хохмогенный Квест, были веселыми, но приземленными. А Лапин вечно влезал своим воображением в сложную цепь неявных ассоциаций, в основном — исторических. Их он называл «генными воспоминаниями». Вот и сейчас он представил себя одиноким дозорным в предгорьях, но только где-нибудь в Карпатах и лет этак тысячу назад.

Допустим, на передовой пост в ночной дозор его послал вождь малочисленной дружины маленького племени мирных поселенцев, живших в этих местах издавна и промышлявших охотой и скотоводством. Все было так хорошо и спокойно!

И вдруг пришли вести, что на соседей уже напали какие-то страшные, неведомые воины неизвестного прежде в этих краях племени. Лютые и воинственные. Что соседей они уже вырезали — всех до единого, просто так. Только за то, что чужие. Никто не знал, чего ждать, когда и откуда. Знал только вождь и, почему-то, он, Игорь.

Они знали, что не победят. Они знали, что эта ночь для родного племени — последняя. Но… уходить некуда, их нигде не ждут, да им и не хочется уходить. И тогда они решили принять последний бой. Теперь Лапин, опять со щербатой секирой рядом, ждал появления врага, чтобы дать дымовой сигнал. Сигнал близкой смерти…

Нет. Так не пойдет. Здесь все ясно.

Мысль потекла немножко по-другому…

Например, одинокая семья переселенцев из рабской срединной России ушла в будущие ставропольские степи. Молодой сильный муж с красивой и верной женой счастливы — они вырвались из беспросветной бедности и постоянного унижения! Они обрели, наконец-то, долгожданный покой и счастье вот здесь, на пороге этих прекрасных гор. Уже построен маленький, но свой домик, разбит садик. В лесах много дичи, а в реке — вкусной рыбы. Название текущей вдоль гряды гор широкой реки — Терек — еще не известно переселенцам. Соседи далеко.

И вот появляется первый сосед, почему-то хмурый и удивленный. Игорь стоит босой, с мотыгой в руках, по инстинктивной многовековой привычке мужчины прикрывая свою женушку спиной. Вежливо, по всемирным законам гостеприимства предлагает гостю положенное с дороги — еду и кров. Но тот, не слезая с молодой лошади, которая мелким чертом вертится под ним, говорит Игорю хмуро:

— И ты построил дом здесь, пришелец?

— Да, и я счастлив. Тут хорошие места!

— Мы увидели дым из трубы. Ты, наверное, только что сложил печь?

— Все правильно… Но почему ты не сойдешь на землю?

— Уходи отсюда немедленно! Ночью придут чечены.

— Почему? Ведь я никому не мешаю… Здесь никем не занятая земля, нет полей и посадок. Я готов дружить с ними!

— Придут чечены, глупый! Они убьют тебя и заберут твою красавицу жену! Это — их разбойничьи угодья!

— Но здесь никто не живет!

— Их земли — везде, где может ступить боевой конь за пару ночных переходов. А ты — один! Один и без оружия! Ты не выживешь здесь. Переселяйся к нам, в станицу, станешь казаком, если тебя примут. И тогда твоя жена останется с тобой! И вы будете жить.

— Но я не могу бросить все это! И почему я тебе должен верить?

— Ну и черт с тобой! Но знай, у тебя совсем немного времени… — и всадник, крепко стегнув потный бок лошади короткой белой нагайкой, вмах развернулся и помчался прочь.

Игорь не поверил странному соседу. Но на всякий случай достал из сундука старую ржавую секиру, сделанную из обломка стрелецкой алебарды и, как мог, успокоил дрожащую жену.

А ближе к ночи он с ужасом заметил семь силуэтов, движущихся к ним от реки. Мрачно надвигающихся всадников с крашеными в красное бородами и в странных курчавых шапках. Когда они приблизились, Игорь увидел, что у всех — странные глаза. Глаза хищников, наконец-то нашедших свою добычу. Просто добычу. Причем здесь жалость?

Сверкнули необычайно длинные жуткие ножи.

Он опять прикрыл спиной жену. Опустил правую, державшую ущербную секиру, руку вниз, давая ей налиться кровью — для одного удара.

«Кто такие эти люди — казаки?» — подумалось ему напоследок.

И кому мы мешаем жить?

Игорь встряхнулся и невольно дотронулся до резного ложа «Манлихера». Сюжет не из лучших. Но сколько подобных было за всю историю человечества! До той поры, пока не прозвучала бессмертная Нагорная проповедь. Знаменитая еврейская мораль. Не убий.

А хуторянин в степи?

Двадцатые. Идет гражданская война. И где-то в лазоревой степной дали мчит к нему, ничего не подозревающему, банда какого-нибудь Лютого! А тут — обустроенная жизнь, где умиляешься голубкам и бабочкам. Был пулемет «Максим», но он променял его на молодого симпатичного телка.

«А ты, наивный, думал, что тебе не нужны ни белые, ни красные!»

Откуда в людях страсть к немотивированному убийству?!

Или пионеры Дикого Запада! Прекрасные плодородные земли, позади ужасающее рабство на галерах короля. Впереди — достаток, спокойная и достойная жизнь! Ты уже все обдумал. Вместе с соседями решили, как сформировать зачатки местной власти. По-умному, исходя из здравого смысла человека работающего. Но… Грохот копыт под вечер, страшные крики детей, дым пожара, гортанные возгласы. Свирепый воин-апач, на ходу разворачивая лошадь, вздергивает тугой лук и длинная, такая красивая, стрела с белым оперением забирает жизнь кормильца-фермера…

Кто прав?

Какая мораль! Защищайся! Умей, по крайней мере!

Да… Сержант все-таки прав. Хочешь мира — готовься к войне! И не будь один. Один — это, наверное, гордо, это — круто. Но так не прожить. Увы, даже в современном, до одури морализованном мире. Все масс-медиа говорят о морали, о духовности, о терпимости. Телевизор, радио, книги. Все делают вид, что Нагорная проповедь уже подействовала!

Игорь ушел из мира фантазий и обернулся к воспоминаниям.

Он с друзьями в стройотряде. В своем первом, самом тяжелом. Они что-то там строили, если эту неумелую возню с дрянными лопатами и некачественным бетоном можно было назвать строительством. А рядом посреди тайги протекала дивная Ангара и совсем недалеко от места дислокации стройотряда упал знаменитый Тунгусский метеорит. И именно здесь строилась очередная ангарская гидроэлектростанция. А пока был лишь поселок, в котором жили люди. Всякие.

У студентов, кроме порой глупого и бесполезного, но очень тяжелого труда, был еще и досуг. Тогда у них хватало сил на досуг. Даже танцы были. На поляне в ночной тайге!

И вот однажды ближе к вечеру приезжает к ним самый большой местный милицейский начальник. Единственный милиционер на много-много километров вокруг. Но зато — целый капитан… Человек в форме собрал в балке весь стройотрядовский актив и говорит так спокойно:

— Сегодня у вас танцы, да?

— Да… — ответствовал комиссар стройотряда.

— Так ждите гостей, хлопцы! В поселке опять этот одноглазый черт появился, известный бандит по прозвищу Циклоп. Отсидел пятнадцать суток в райцентре и вернулся к нам. Он взял автобус «Пазик» и к вам с братвой скоро заявится. И они все — с ножами! — помолчал немного, отгоняя комаров, и закончил: — Я вам ничем помочь не могу, несмотря на то, что у меня есть пистолет, на который Вы, товарищ комиссар, так пристально смотрите… Мне здесь жить, ребята. Так что, вот вам мой совет: нарежьте-ка себе арматурки. Сварочный-то есть, небось? Да и вооружитесь хорошенько. И — встречайте! Прорветесь. Вы же комсомольцы! — абсолютно дико завершил он свою речь и, запустив с первого раза надежный «Урал», уехал в даль светлую. Весь такой основательный, надежный.

Они тогда не испугались. И нарезали арматуры, и спрятали девчонок, и создали «засадный полк», и одели одинаковые стройотрядовские куртки с нашивками, одинаково закатав рукава — до плеч — чтобы отличать друг друга в темноте. И встретили тогда автобус этого непобедимого Циклопа, который безмерно удивился такой встрече. И была короткая битва.

И они победили!

И их девчата потом спокойно ездили в поселок. Но Игорь всю жизнь удивлялся, почему это произошло в самый пик «победы коммунизма»? Ведь их учили совсем другому. Тогда тоже много говорили о морали… Почему вообще это нападение стало возможно? И что бы они тогда делали, если бы не были готовой командой!

Он тогда не стал экзистенциалистом. Он не решил, что «весь мир против тебя одного». А Сержант решил! На Севере вообще много таких людей. Людей с повышенной требовательностью к собственным правам. Например, праву иметь оружие. И праву решать, когда и против кого его применять. Север слишком близок к Космосу, а Космос безжалостен.

Может, в этом — еще одна причина того, что Север решил жить самостоятельно?

Тогда, на Ангаре, Лапина больше всего потряс один момент. Его вместе с товарищем послали на маленькую сопку — наблюдать за таежной дорогой. И вот через час-другой в ночной темноте они увидели пляшущие лучики фар автобуса. Игорь хорошо помнил свои чувства. Сначала был короткий страх, а дальше — сплошной адреналиновый кайф. Он как раз недавно перечитывал Конан Дойля. Не его всемирно знаменитую классику, а маленькие исторические рассказы. В тот момент Лапин и вспомнил рассказ — тот, где одинокий отшельник, живущий в пещере вдали от так надоевших людей, одной ясной ночью вдруг увидел в степи перед своей пещерой море огней. Это были костры гуннов, идущих на Римскую Империю. Огни от горизонта до горизонта. И отшельник, плюнув на принципы и собственное упрямство, побежал к людям, крича что есть сил: «Спасайтесь! Гунны, гунны идут!»

Лапин отвернул крышку термоса и хлебнул горячего кофе. А когда он поднял голову, то снова вспомнил Ангару: по ущелью, еще далеко, медленно двигались огоньки фар.

Он протянул руку к несуществующей щербатой секире, но наткнулся на радиостанцию. Спокойно взял и спокойно сказал:

— Второй, гунны идут. Как слышишь? Прием.

Сержант стоял в башне, высунувшись по пояс. Он опробовал прибор ночного видения «Вампир» новосибирского производства. Новая «игрушка» ему нравилась. Хорошее приобретение! Отличная контрастность и даже без подсветки. Вся местность как на ладони.

Еще раз оглядев весь каньон, Сержант самодовольно сказал в темноту:

— А это — чтобы лучше видеть тебя, внученька.

Оторвал от лица прибор и протянул Донцову. Без всякой жалости. У него самого еще и не такой был — стационарный — на башне БМП.

— Андрей, держи. Дикая вещь!

Тот сидел на командирском месте. Молча встал, взял прибор, и сел на место. Сержанту показалось, что друг обиделся, и он поспешил извиняющимся тоном повторить ему:

— Дончак, ну ты ведь знаешь, что я из башни лучше сработаю! Я до полной автоматики руку набил в свое время. Это как на гитаре играть — на всю жизнь остается! И знаю тут все до винтика!

— Да брось ты… Ты лучше без моей команды не сработай! А то я тебя знаю.

— Перестань ворчать…

— Сергей, договариваемся железно — без партизанщины! Никому твои подвиги не нужны! О девчатах подумай.

— Чего ты опять заладил! Договорились же. Я и сам уже воевать не хочу. Хочешь верь, хочешь нет. Посмотрим вблизи на эти хваленые ХАММЕРы да, может, и разойдемся миром… — с большим сомнением сообщил Сержант командиру.

— Вот и хорошо. Ты подсветку ночника не включай. Если и у них приборы есть, то они его…

— Увидят, как прожектор… — продолжил Сержант.

— Именно. Света уже хватает для прибора.

Майер не мог удержаться от собственных замечаний.

— Андрей, а ты посматривай в сторону Лапина, я не смогу башню дергать, да еще вручную. А привод включать — услышат.

Донцов улыбнулся в темноте:

— Хорошо, Сережа. Посмотрим…

Диалог был лишним. Они уже тщательно все обсудили и распределили еще на всеобщем совете. Просто нервы требуют общения.

В башне быть Сержанту. И личного оружия у него на этот раз не будет. Кроме спаренного пулемета ПКТ. У рации, в командирской башенке — Донцов, вооруженный своей законной штурмовой винтовкой. Женщин разместили в левом «десанте», торжественно вручив «румынку», предварительно показав принцип стрельбы из бойниц Фариде, которая от гордости аж засветилась. Оба пятнистых «Шмеля» были извлечены из контейнеров и лежали там же. По первой необходимости Арина должна была передать эти чудовища мужчинам.

Этого вот момента Донцов и боялся больше всего…

Можно сказать, что все были спокойны. Допустим, приедут эти ребята бедовые, «конкретные»…

Или не приедут? Они ведь знают только конечную плановую точку пробега БМП — заброшенные строения. Хотя… Могут пойти по следу гусениц, если увидят. Сошлись на том, что прибор ночного видения у «спецназа» Черной Вдовы наверняка присутствует, а значит, почти наверняка увидят. Тогда будем ждать… Следы от гусениц они вскоре потеряют (молодец Сержант, пора звание повышать!) и будут вынуждены остановиться в темноте. А вот что они будут делать дальше — большой вопрос!

В идеале — классическая «стрелка»…

Ну, а при самом хреновом раскладе — дикая ночная поножовщина, которой очень хотелось избежать. Но надежда могла жить только до первого выстрела.

Самого течения боя Сержант с Донцовым не боялись. Случись серьезная заварушка — они просто передавят эти хваленые ХАММЕРы гусеницами своей тринадцатитонной бронированной машины. Заморские джипы-переростки не предназначены для ведения фронтального боя. Для этого у американцев есть другая техника — боевая машина пехоты «Брэдли». А ХАММЕРы предназначены только для транспортировки солдат к месту гибели.

Ну, пулемет у «гостей», положим, есть. Но это так — стуком пуль по броне наших женщин попугать. А вот если гранатомет!

Но на этот случай Сержант и посадил возле жандарма Лапина — их тактическую гордость! Засадный полк Боброка в одном лице. Целью «Манлихера», с оптикой которого не сможет промахнуться даже ребенок, и был потенциальный гранатометчик. Или — иной неприятный сюрприз зловещей Антонины. Ведь на что-то они надеются!

Вот такая диспозиция.

Перед боем хорошо думается. Бойко.

Донцов сделал просто: твердо решил, что сейчас он — просто боец Бригады, выполняющий секретное боевое задание, крайне важное для его командования. И если кто-нибудь попробует помешать ему это сделать, а тем более с оружием в руках, то он, Донцов, испытает наконец-то в бою свой ФАМАС.

Оружие в чужих руках он не мог спокойно воспринимать Устойчивый комплекс — еще со времен работы в угро. Особенно он обострился после командировки на Кавказ. Но, без всяких глубин души, он меньше всего хотел стрелять по живым людям. Пусть даже по бандитам и преступникам, напавшим на них, мирных, блин, туристов!

У все трех мужчин, зажавших в руках смертоносное оружие в темном каньоне Калтамы, был только один, но зато самый веский, неоспоримый аргумент для применения этого арсенала без всяких раздумий.

Защита своих женщин, своих друзей, своего маленького рода…

И они были к этому готовы.

* * *
Водитель первого ХАММЕРа по возможности мягко остановил более чем двухтонную машину. Но не по своей воле. Сидевший рядом рыжеволосый человек в камуфляже и с автоматом АК-107, зажатым между колен, с ненавистью поглядел в полную темноту и неохотно скомандовал:

— Здесь тормози…

Затем тяжело выпрыгнул из кабины. Все кости тяжело ныли. Да… Езда на ХАММЕРах по такому первобытному бездорожью — это тебе не на «Чероки» по трассе Баку-Ростов…

Рыжий повесил автомат на грудь и несколько раз тяжело присел, разминая затекшие ноги. После этого махнул рукой пассажирам второй машины, тоже остановившейся. Из нее медленно вылезли два человека.

Женщина, ныне предводительница недобитого «отряда команчей» покойного Аристарха Донатовича, как смогла, поправила на себе мешковатый комбинезон в рябую камуфляжную полоску и сползшую на живот формованную кобуру пистолета.

— Разве я давала команду останавливаться?

— Дальше двигаться нет смысла, Антонина… Уже совсем темно и они где-то здесь, в этой долине, — спокойно ответил ей рыжий.

Женщина помолчала, засунув руки в карманы и зябко подняв плечи.

— Ты уверен?

— Я в этом уверен. Надо или начинать поиски сейчас, или ждать утра, оглядываться и двигаться дальше. Иначе мы угробим машины, влезем на серьезные камни.

— ХАММЕРы угробим?

— Это тоже техника…

— Это американская военная техника!

— В ущелье перед нами берега крутые… Да не пойдут они дальше! Они на ночевку встанут — именно здесь! Место удобное.

— Ты хочешь сказать, что они нас ждали, а машину спрятали? Вы же все уже обшарили своей ночной техникой!

Они не боялись говорить так громко в звенящей тишине каньона. Да и чего бояться! БМП был без вооружения, а противников всего двое. А у них — семь хорошо подготовленных бойцов и оружия на роту. И ХАММЕРы — тоже не игрушки! Оснащенные наружными панелями баллистической защитой фирмы «AM Дженерал», они выдерживали попадание пуль с расстояния десяти метров! Лобовые и боковые безосколочные стекла толщиной в четыре сантиметра! Недаром предусмотрительный Аристарх купил их в свое время за бешеные деньги. Восемьдесят пять тысяч долларов каждый.

— Дальше на ХАММЕРах не пойдем.

— Ты мне предлагаешь пешком по кустам шляться?

— Я предлагаю выслать разведку, Тоня. Остальным «шляться по кустам» не имеет никакого смысла.

— Откуда такая уверенность, что они где-то тут?

Рыжеволосый крикнул в сторону второй машины:

— Егора ко мне!

Быстро подскочивший к рассерженному начальству человечек внешне походил на Афоню, стервозного героя одноименного фильма. Несмотря на несерьезный облик, это был лучший разведчик в группе. Точнее — в группах! Он всегда работал на Антонину.

По приказу несчастного Аристарха Донатовича этого двойного агента заранее закинули вертолетом в район заброшенного поселка. Он обследовал указанные ему окрестности на предмет обнаружения охотничьих и иных стоянок, следов человека в принципе. Правда, истинной цели экспедиции шпион не знал. Усердствуя в поисках, он нашел строения. И даже пытался ковыряться в развалинах. Он же и доложил по рации Антонине о появлении БМП, после чего стремительно смылся, не успев даже толком затушить костер.

— Думаешь, они рядом?

— Ночью они двигаться по ущелью не будут, хозяйка. Это чисто технический момент. Тут местность — не приведи, Господи!

— А если они все-таки продолжат движение и мы потеряем время? Отвечать кто будет маме?

Их спор прекратил третий. Тот самый снайпер, с пристальным вниманием отслеживающий в свое время все движения Димки Квеста в салоне «Нивы» на Красной Поляне. Винтовка СВД опять была при нем, но уже оснащена прицелом ночного видения ПОНД-12. Не бог весть. Старая модель. Но это лучше чем автомат. Последний раз он попробовал его, застрелив собаку местного придурка-отшельника. Весь рожок высадил. А из своей снайперки уложился бы в один патрон.

Он еще раз, уже через прицел, внимательно оглядел склоны каньона. Потянул носом прохладный ночной воздух. Сказал с легким, почти незаметным кавказским акцентом:

— Командир прав, хозяйка. Они здесь. Жаль, скала мешает. И деревья. Хотя… Можно огнем прощупать.

— Почему ты так думаешь, Азат?

— Вы разве не чувствуете? По запаху… Лагман готовят! Или шурпу. Или галнаш. Хорошо, если настоящий, как у нас в ауле делают… Все-таки, как тут похоже на мой Кавказ… — сказал, но тут же прервал свою напускную горскую сентиментальность. Уверенно заявил стоящим рядом:

— Командир, их здесь не двое.

— Почему так считаешь? — спросил Рыжий.

— Лагман, да с таким сильным духом — значит, вот в таком казане, — показал серьезный диаметр руками, не выпуская винтовки. — Да с кинзой… на двоих не готовят, командир! И там кто-то есть из моих краев.


Пилот транспортно-боевого вертолета Ми-8МТ выровнял машину после очередного поворота, слегка поправил на лице гигантские очки-капли — прибор ночного видения — и удовлетворенно сказал своему соседу:

— Ну, как тебе экспериментальная модель?

— Непривычно, но летать можно.

— Резинки наружу выверни. Воздух будет проходить, а не то запотеешь.

— Понял.

Этот специальный прибор, экспериментальный прототип универсальных ночных очков для летчиков, в деле испытывался впервые.

Винтокрылая машина медленно летела вдоль русла широкой реки Аян, всего лишь пару раз поднявшись выше стен извилистого каньона. Тогда вертолет с дрожью во всем огромном железном теле карабкался через красные отроги Путоран и сразу торопился спуститься ниже.

Временами геликоптер по-кошачьи приостанавливал полет и хищно осматривался, нацеливаясь на русло Аяна всем своим оружием. На удлиненных, усиленных пилонах были подвешены две кассеты с НУРСами — неуправляемыми реактивными снарядами. И пулеметная установка в носовой части кабины.

За Ми-8МТ на удалении одного километра, в точности повторяя его маршрут, следовала еще одна машина — раритет вертолетостроения России — Ми-14. Его фюзеляж был выполнен по типу «амфибия», с двумя поплавками бочкообразной формы по бокам. В свое время именно этот борт был поставлен по секретному договору в жаркую страну Ливию, где диковинная машина простояла без дела ровно столько времени, сколько понадобилось местным «специалистам», чтобы спереть некоторые блестящие приборы. После чего бедняга встала на последний прикол посреди пустыни. Там вертолет и увидели «новые российские специалисты», бартером скупавшие дешевые шмотки для отчизны. Они приобрели плавающий вертолет буквально за копейки, и началась долгая дорога домой. Попутным танкером «четырнадцатый» вновь вернулся на историческую родину, где плавно перешел в частные бандитские руки.

«Амфибия» претерпела не много изменений. Ее просто хорошо утеплили. На борту имелась внушительная наборка радиопередающей, а главное, пеленгационной аппаратуры. Современные спецоперации должны проводиться на соответствующем уровне!

Практически весь полет вертолетов с юга, сначала по рекам Курейка и Нерал, а затем вдоль озера Аян и по одноименной, вытекающей из озера, реке проходил на такой вот низкой высоте. Порой казалось, что винт вот-вот зацепит скалу и машина рухнет вниз.

И экипаж, и десант изрядно устали и мечтали о том, чтобы побыстрее добраться до намеченной точки маршрута. Но бдительности никто не терял. Засечь группу вертолетов могли в любое время. Но если даже и заметят, не все еще потеряно. Такой вариант развития событий был предусмотрен. И пусть до рези в глазах пялятся в свои мониторы таймырские пограничники на хваленой радиолокационной станции Лонтокойского Камня! Для борьбы с ракетами «земля-воздух» и на «восьмерке», и на «амфибии» имелись системы отстрела ложных тепловых целей-ловушек, а также генератор помех.

Мощные звуковые волны, срывавшиеся с невидимых от гиперскорости кончиков вертолетных лопастей, разбивались о гранитные скалы. Местность, расположенную перед собой, пилот видел отлично, только в других цветах. Ну, может, чуть хуже, более размыто.

Проблем в пилотировании особых не было. Встроенный дисплей дублировал прямо на стекла очков показания основных приборов. Но все равно… В такой теснине лучше лететь помедленней! Да и шума меньше. А кроме того, по всем расчетам, сейчас им предстоит резкий разворот на запад — в месте впадения реки Аян в небольшую горную речку Калтама. А там — будем искать…

Ожила бортовая радиостанция. Голос радиста «амфибии» сообщил:

— Активный радиообмен! Судя по всему, ретранслятор, или антенна на скале. Передатчик находится в предполагаемом районе.

Пилот Ми-8 секунду подумал и быстро скомандовал:

— Переместись и точно запеленгуй второго респондента!

— Приказ понял, выполняю.

Через несколько минут пилот, уже по внутреннему переговорному устройству, раздельно сообщил для всего десанта:

— Внимание, подлетаем к расчетной точке! — и включил мигалку салона: он заметил, как уже почти догнавший их Ми-14 начал медленно сбрасывать высоту, выискивая место для посадки.

По плану он должен был сесть у широкого мыса, в точке слияния Аяна и Калтамы. За ним — страховка первого десанта и обеспечение связи с Красноярском.

Радиообмен между машинами больше не вели — все было оговорено заранее. Ми-8МТ медленно развернулся к каньону Калтамы и двинулся вперед.

Вот и первый поворот, а за ним и второй. Как только вертолет прошел левым бортом скалу, закрывающую обзор, и неторопливо вплыл в небольшую долину, летчики, к своему полному изумлению, отчетливо увидели два вездехода ХАММЕР как-то растерянно вставших по самой середине! А ближе, в перелесках распадка, неясно видную странного вида машину, похожую не на обещанный геологический вездеход, а на настоящий танк.

— Ни хрена себе!

— Вижу БМП!

Пилот, сидевший справа, возбужденно крикнул командиру десантников, но услышали опять все:

— Три цели на земле! Одна — первой категории — слева! Похоже на БМП! Десант — к высадке!

Соседу:

— Да тут целый гараж! — покрутил головой, осматривая место. — Давай вниз! После выгрузки — вправо-вверх и зависни!

После этого он полностью переключился на оживление всей системы управления бортовым вооружением, защелкал многочисленными, подсвеченными зеленым тумблерами.

Пилот зря пугал командира десантников своим нервным вскриком. Тот уже стоял позади летчиков и через тактические очки пристально рассматривал будущее поле боя, прикидывая порядок действий группы на земле. Увиденное внизу, в каньоне, ничуть его не огорчило, а тем более — не напугало. Не такие задачи решали! Молнией рванулся в салон.

Машина уже зависала в метре над каменистой поверхностью. Все десантники были наготове. Командир еще раз цепко оглядел личный состав. Скомандовал:

— Разбегаемся по третьей схеме. Связь держать!

И весело заорал:

— Ну… Вперед, обезьяны!!! Или вы собираетесь жить вечно?!

Глава четырнадцатая КАНЬОН СМЕРТИ


Ночи еще были относительно короткими. В каньоне уже понемногу начинало светать, когда иноземные уродцы-ХАММЕРы медленно вползли в ущелье. Неуверенно как-то заходил враг, настороженно. Это не есть хорошо. Вползли, гады, и почти сразу остановились. Один впереди другого. В красноватом отсвете скал камуфляж вездеходов себя не оправдывал и поэтому Игорь достаточно отчетливо видел силуэты тяжелых машин.

— Первый, аларм! Они приехали! Вижу ХАММЕРы. Две единицы. Остановились на входе в ущелье.

— Понял тебя. Продолжай наблюдать.

Переключив тангенту на внутреннюю связь, Донцов «порадовал» свежими новостями Сержанта. Тот от волнения поперхнулся, но быстро выгнал кашель торопливой тихой руганью и бодро закрутил маховичками привода башни. Однако, желаемого результата не добился и обиженно заявил Донцову:

— Черт… Выступ скалы мешает! Андрей, передай, чтобы глаз не сводил с них! Может, мне на броню вылезти?

— Сиди тут. Не хуже тебя разберется.

Прослушивания со стороны противника они не боялись. Игорь настроил «мобилки» на частоту, не используемую в обычной практике радиообмена. Похоже, и врага не стоило подслушивать. Вряд ли две машины, находящиеся буквально рядом, будут активно использовать рации.

— Андрей, может, выйти на связь с городом?

— Ну, и что я им скажу? Что увидел два боевых джипа новых русских и очень через это испугался? Нормально… для специалиста Бригады! Ведь никакой агрессии нет. Пока нет.

— Это точно.

— Тогда ждем.

А Лапин тем временем разглядывал в прицел своего «Манлихера» двоих людей (одна из них — женщина), о чем-то оживленно разговаривавших. Вскоре к ним присоединился третий. Все были вооружены. Водитель головного ХАММЕРа выключил бортовые огни, но дальняя машина продолжала освещать мощными галогенными лампами первый джип и излучину Калтамы. «Ничего не боятся», — подумал Игорь.

А и действительно, чего им бояться? Они же твердо знают, что мы не начнем стрелять первыми, исподтишка. Человек с криминальными наклонностями и такими же устремлениями никогда не боится человека обыкновенного, мирного. В этом и есть его главное преимущество! Всегда. Как они нас называют? Терпилками? Ну, посмотрим, посмотрим…

Экипажи тем временем выбрались из вездеходов. Все, кроме водителей. Те включили мощные фары-искатели, расположенные на специальных поворотных кронштейнах. Сильные лучи начали методично обшаривать каньон. Вполне ожидаемое действие, но неприятное и нервическое для засадников.

Один раз, когда луч пролетал совсем рядом, Игорь едва успел спрятаться за непоколебимого жандарма, не забыв втянуть за камень и винтовку. После этого он сильно не высовывался. Уроки Сержанта, а особенно — его впечатляющие рассказы о возможностях приборов ночного видения третьего тысячелетия, не прошли даром.

Правда, на таком расстоянии даже галогенки бесполезны — тут, скорее, был бы уместен береговой прожектор пограничников из фильмов про пионеров и диверсов.

В наушниках опять раздался голос Донцова. Холодный, спокойный такой.

— Второй, экипажи где? Прием.

— Уже вышли из машин, стоят, совещаются.

— Внимательно сосчитай всех, Второй.

— Вслух? — от волнения Лапин сглупил.

— Да!!! Как тот козленок, что умел считать до десяти! И если хоть один отойдет в сторону, сразу дай знать. Прием.

* * *
— «Ожидается внезапный сход снежной лавины…» — Ленка произнесла эту фразу еще раз, уже язвительным шепотом, немного подумала и вынесла окончательный вердикт. — Полный бред!

— Бред, — охотно согласился Квест, — но именно это нам и нужно.

Малышка встала со скамьи и подошла к столу, за которым Димка возился с трансивером.

— Но ведь это полная чушь и бессмыслица! Каким это образом можно ожидать внезапный сход снежной лавины? Да и какие такие лавины могут быть в это время года!

— В том-то все и дело! — «радист» пояснял снисходительно, словно малому ребенку. — Полностью исключена возможность, что кто бы то ни было запустит подобную ерунду в эфир. Фраза-опознаватель.

Ленка фыркнула и пошла к печке, на которой медленно закипал алюминиевый чайник. Она разогревала его второй раз, так как вечернее чаепитие не получалось — слишком уж бурно развивались события.

Во время сеанса связи с ребятами Квест получил задание — экстренно соединиться со штабом Бригады на условленной частоте. Сам Донцов решил в эфир пока не выходить, боясь расшифровать себя.

Всего-то делов! Настроить трансивер и передать диспетчеру ключевую фразу, из-за которой так возмущалась Ленка. Именно по этому сигналу должен был вылететь вертолет боевой поддержки. Как раз об этом Донцов договаривался с командиром спецназа Бригады Сорокиным. Перед самым выездом на маршрут. Задумал подстраховаться. На крайний случай.

Этот самый случай наступил.

— Дима, чай с лимоном будешь?

— Буду! — не повернул головы Квест.

Слишком много кнопок! Каждый раз приходилось сверяться с инструкцией. Одно дело — работать на фиксированной частоте, которая настроена заранее. Этому он уже научился. Совсем другое — самостоятельно настраивать достаточно сложный прибор. Без всякой предварительной практики. Так… Вот она, эта кнопка… «Пуш даун» ее! Вроде получается.

На другом конце невидимой радиоволны женщина-оператор подтвердила прием, и тогда Квест торжественно изрек:

— Ожидается внезапный сход снежной лавины! Прием!

— Вас не поняла, где и что ожидается? — женщина ответила вяло, будто ей помешали создавать неповторимый маникюр.

Квест ошарашенно повернулся к Ленке. Вот тебе и на! Вот тебе и условная фраза-опознаватель! Чего-то хреново ее опознают. Ему даже стало стыдно, словно он радиохулиган.

— Вас не слышу, повторите еще раз, повторите еще раз, — разносился в помещении уже настойчивый женский голос.

Ничего не оставалось делать и Квест обреченно произнес проклятую фразу. Правда, погромче и позлее.

На этот раз почувствовалось, что диспетчер осознал важность момента. В эфире понеслись щелчки и шипение. В разговор включали начальство.

Далее с Димкой разговаривал мужчина, который представился как оперативный дежурный штаба Бригады. Ему Квест и сообщил необходимые подробности, правда, в тех пределах, которые определил ему Донцов.

Затем пошли вопросы.

— Выходила ли группа еще раз на связь?

— Не знаю, плохо я владею аппаратурой, может, и выходили еще раз, я настраивался на вашу частоту.

— Когда выйдут следующий раз на связь?

— Не знаю, конкретной договоренности у нас не было.

Слышно было, как оперативный дежурный тяжело вздохнул, после чего сообщил Димке, что вертолет вылетает, а Квесту необходимо постоянно быть на связи и не прозевать момент возможного выхода группы в эфир. Если это произойдет, немедленно сообщить в Бригаду.

— Мы какие-то… совсем беспомощные, — прошептала над ухом Ленка. Она незаметно подошла и тоже наклонилась над столом.

Димка отчаянно пожал плечами. Действительно, они ничего толком не знают и ничего не могут предпринять. Может быть, в ущелье уже идет бой! Страшно представить.

— День эмоционально насыщен… — мрачно констатировал Квест и вышел на воздух.

Об этом они и говорили с Ленкой, сидя на бревне под скатом крыши с большими кружками чая в руках. Оба мрачно глядели на озеро.

Фантазировалось нехорошо. Гадостные мысли лезли в голову. Квест старался избегать необдуманных фраз, но Ленку утешить не смог — слишком уж сам был взволнован. Говорил ей что-то про надежность и испытанность боевой машины, навыки Сержанта, опыт Донцова, надежность Игоря. При упоминании мужа Ленка заплакала. Говорил ей: «А Игоря уж точно запрут в броне, ему с рацией рядом надо быть». А сам точно знал, что тот наверняка выпросит для себя самое опасное место.

Долго говорить в таком ключе не было сил и они замолчали. Слышно было, как шумит не снятый с печки чайник и тихо шипят динамики трансивера. Тревога нарастала.

И тут ее прибавил приближающийся низкий звук двигателя. Кто-то на приличной скорости подходил к берегу.

Поставив недопитую кружку на бревно, Квест отошел на несколько шагов влево, чтобы лучше видеть залив. Из-за мыса неожиданно выскочил катер «Амур». И быстро направился к ним.

— Леночка, будь добра, принеси мне,пожалуйста, обрез. И патроны, — с несвойственной ему вежливостью произнес Квест. Ободряюще улыбнулся. Улыбка получилась натянутой, но лучшего он изобразить не мог.

Ленка опрометью метнулась в двери. Тем временем, катер резко свернул к берегу, не доходя метров ста до середины залива. Из него на берег спрыгнул человек. Он коротко взмахнул рукой и катер тут же взбаламутил воду, резво отошел от берега, разворачиваясь в сторону озера. Незнакомец подобрал с земли легкую сумку, накинул ее на плечо и медленно направился по берегу в их сторону.

— На, держи, Димочка… Только осторожно, я его зарядила, — Ленка уже была рядом и передавала Квесту обрез. За спиной.

Тот медленно взял оружие и тоже спрятал за спину. Наверное, они смотрелись глуповато. Два взрослых человека стоят на виду и у обоих руки за спиной… «Здравствуйте, гости дорогие, мы вас ждем не дождемся!»

— Ты раньше времени ружье не показывай, — сказала Ленка. — Если что, опять мне незаметно передашь.

— Да знаю, не маленький, — нервно отреагировал Димка. — Только сейчас всего можно ожидать… Еще посмотрим, что это за мэн.

Незнакомец подошел совсем близко и тогда удивленные Квест с Ленкой обнаружили, что это не «мэн», а вовсе даже «вумэн». Женщина сбросила с головы капюшон камуфляжной куртки и оказалась той самой таинственной незнакомкой, с маршрутами которой тяжелые Димкины пути пересекались уже два раза! Соседка в салоне самолета, валькирия на мотоцикле, черная женщина-вамп с пистолетом!

«Сочи-Норильск-Лама Транзит! Далее — везде!» — в духе американских боевиков подумалось потрясенному этой встречей Квесту. От этого рандеву ничего хорошего ждать не приходилось.

Зловестница сбросила легкую сумку с плеча на траву и одновременно вытащила из нее руку. И тогда выяснилось, что в этой руке она держала пистолет. Скорее всего, тот самый, что так успешно показал свою работоспособность на горной дороге под Туапсе. Вот это было уже совсем плохо…

Но ничего страшного не произошло. Рука женщины поднялась. Пистолет демонстративно был спрятан в боковой карман куртки. Взвизгнула застегиваемая молния. Хозяевам было ясно показано, что в ближайшее время доставать оружие женщина не собирается.

— Здравствуйте. Для начала я предлагаю всем разоружиться, а затем я все объясню, — голос был тот самый, знакомый Димке еще с памятного полета в Сочи. От этого голоса в груди у Квеста тревожно, но вместе с тем сладко заныло.

— Мы согласные! — с этими словами Квест за спиной (ведь так было условлено!) передал обрез Ленке, а та — наоборот, открыто вскинула его на плечо, ну, прямо — оловянный солдатик! На страже интересов Семьи. Для Ленки это была просто незнакомая женщина.

— Мы Вас очень внимательно слушаем, — по возможности спокойно сказал Квест.

— Дело в том, что я Вероника — дочь Аристарха Донатовича.

— Очень приятно, — произнес Квест и сам не знал, врет он или нет…

* * *
Вертолет влетел в ущелье абсолютно неожиданно. Для всех. Влетел и тут же остановил полет, медленно спускаясь вниз. С места Игоря было хорошо видно, как из чрева ревущей машины метнулись к земле две длинные веревки и по ним с приличной скоростью заскользили черные фигурки десанта. Относительно узкий и мощный поток воздуха отбрасывался винтом вертолета далеко вниз и там разбивался о камни и песок.

Игорь, уже не скрываясь, перекинул ствол винтовки в новом направлении, пытаясь подробней разглядеть все детали появления на сцене третьего действующего лица. Но было поздно. Десант мгновенно разбежался черными муравьями в стороны и, видимо, залег.

Все происходило очень быстро. Шестеро нападавших, рассеявшись в редкую цепь, перебежками двигались по кустарнику. Наступали. На кого?

Вертолет вел себя слишком воинственно, а сброс десанта указывал на не просто агрессивные, а именно воинственные намерения.

Вооруженный десант изготовился к бою. И у кого-то, скорее всего, просто не выдержали нервы. Со стороны ХАММЕРов гулко отстучала длинная автоматная очередь, до полного опустошения рожка. Боезапас у стрелявшего был проочередован патронами с трассирующими пулями: в сумраке ущелья распустился и погас веер рикошетов. Никаких преимуществ для корректировки стрельбы нетерпеливый автоматчик не получил, но зато полностью раскрыл свое местоположение.

Рассредоточившийся десант не замедлил этим воспользоваться. Широким фронтом из-за кустов и камней полыхнули вспышки коротких очередей и одиночных выстрелов. На место, где стоял первый ХАММЕР, обрушилась туча горячего свинца. После этого на секунду бешеная пальба прекратилась, и Игорь услышал, как жутко прозвучал крик раненого. И еще что-то. Громкая ругань. Или команды.

Нападающие пока молчали и, наверное, зря. А может, у них и были веские причины. Могло получится и так, что длинная первая очередь не прошла мимо целей.

Остальные бойцы Антонины уже сумели оправиться от первого шока и приступили к активной обороне. Частично цели были засечены и можно было воевать. По сути, все преимущества внезапного нападения были уже реализованы. Дальше предстоял бой практически на равных. Две вооруженные группы примерно одинаковой численности в плотном огневом контакте среди кустов и обломков скал.

Правда, у отряда Антонины были ХАММЕРы. Сами по себе — уже укрытия. Во всяком случае, при использовании легкого стрелкового вооружения. Мощным стуком заголосил пулемет; пламегаситель бросал отсветы на песок.

Но у нападавших был вертолет. И он не замедлил проявить себя. Чуть прижался (и довольно опасно) к правому краю ущелья и двинулся вперед. Крутанувшись над пятачком ровной земли, Ми-8 нацелился на место стоянки джипов.

«Пижон», — подумал Лапин.

«Это уже плохо», — думал Донцов.

Пулеметчик из-за ХАММЕРа моментально перенес огонь на вертолет, но… То ли стрелять ему было не с руки, то ли подвижность мишени помешала верному прицелу. Так или иначе, это не нанесло вреда крылатому чудовищу. В ответ на обстрел вертолет накренился, прицеливаясь, и произвел пуск НУРСов по первой машине. Гром и молния появились на том месте, где только что стоял бронированный автомобиль.

После этого «восьмерка» выровнялась, одновременно чуть разворачиваясь поперек ущелья Калтамы. Игорь со своего места увидел, как блеснули стекла кабины. Но он не оценил маневр летчика.

Донцов все понял раньше других. К тому моменту, когда вертолет стал уже явно разворачиваться в их сторону, Андрей завел двигатель. Грохоту в ущелье добавилось.

Рывок бронированной машины назад и пуск неуправляемой ракеты в сторону БМП произошли одновременно.

* * *
Костя сначала попробовал применить лопату. Мерзлая земля и обломки скальных пород не пропускали мягкое лезвие вглубь. Вгрызался кайлом и ломом в твердый грунт, изредка прерываясь для короткого отдыха. Долбил. Ругался матом. Снова долбил. Еще десяток сантиметров. Могила не получалась. Вечная мерзлота не могла надежно спрятать тело убитого друга.

Просто присыпать камнями и дерном? Не годится! Крупные и мелкие хищники растащат тело по кускам, за два дня и следов не останется!

В отчаянии Костя бросил лопату с такой силой, что послышался хруст треснувшего черенка.

Было темно. Одинокий человек сел прямо на раскоп, достал сигарету и горестно задумался, не торопясь прикуривать. Забылся, заплутал в суматошных мыслях и черных эмоциях.

Нужное решение пришло само собой. Пусть необычное, а может быть, диковатое. С точки зрения многих. Но способ этот проверенный, можно сказать, выстраданный поколениями коренных жителей Севера. Чтобы тело умершего родственника не съели дикие звери, нет ничего лучше и надежнее, чем разместить его на дереве, на достаточной высоте. Тело вымерзало зимой и сохло коротким летом. Год-два — и готова мумия в обвязке из оленьих шкур и тонких дощечек из вечной лиственницы.

Для погребения Костя приспособил большой старый ящик из-под гвоздей. И такой же старый брезент. Нужное ему дерево нашлось неподалеку. На прочной веревке он поднял последний приют бедной собаки наверх, залез сам и прочно закрепил саркофаг на двух толстых ветках.

Он еще вернется сюда. Обязательно вернется, чтобы вновь встретить своего товарища по долгим и трудным путешествиям.

Вдалеке раздавался гром. Костя не смог предположить, что это звуки боя, что это — месть. Услышал и отложил эти звуки в сознании. Потом подумает, сообразит.

Ну, вот и все… Можно сесть и передохнуть. Собраться с остатками мыслей.

Передохнул с помощью маленькой фляжки. Всего два глотка. За упокой. Собраться с мыслями оказалось совсем нетрудно. Мысль была всего одна. Мысль-пожелание неизвестному убийце собаки:

— Чтоб тебя Мужик задрал! Вот чтоб встретил и задрал!!! Одного! В лесу! И чтоб ты орал, падла, под Его зубами! Чтоб ты еще жил, когда он тебе печенку разрывать станет!!!

* * *
НУРС — неуправляемый реактивный снаряд. Или НАР — неуправляемая авиационная ракета. Так их чаще называют военные летчики. Но, как говорится, «это, батенька, — один хрен…» НУРС — вещь чрезвычайно серьезная. Его воздействие на мишень аналогично разрыву артиллерийского снаряда такого же калибра. Если угол «встречи» окажется подходящим, этот боеприпас вполне может пробить броню современного тяжелого танка.

Высокотехнологичные куски металла со злым шипением понеслись навстречу БМП, и не сдай Донцов машину в последний момент назад, было бы совсем плохо. Но он-таки успел принять правильное решение. В результате — один снаряд ушел в сторону, а другой врезался в землю в нескольких метрах впереди машины, с грохотом разорвался, разлетевшись нарой крупных и мелких осколков. Часть из них устремилась к броне, но успешно экранировалась отрицательными углами острого бронированного носа.

Звук, тем не менее, был впечатляющим! Рассыпчатый грохот ударил по ушам экипажа, заставив кого-то вздрогнуть в ожидании разрыва брони и неминуемой смерти, а кого-то — метнуться к днищу в надежде спастись. Но уже через несколько секунд Сержант очухался и теперь пытался, поочередно заглядывая то в прицел, то в передние триплексы, разглядеть картину на поле боя и понять происходящее. Пыль и дым от разорвавшихся ракет еще не осели и сильно мешали обзору. Внизу слева громко матерился Донцов. Машина ревела двигателем, но механик не мог ее подать назад ни на метр! Груда поваленных деревьев и камней, в которую БМП уперлась задними десантными люками, не давала машине отступить.

Донцов ругался, рвал рычаг переключения передач, погонял двигатель, но все напрасно. Движок не выдержал столь хамского и бесцеремонного обращения и, к великому ужасу всех членов экипажа, внезапно заглох.

Тогда Донцов чертыхнулся и полез назад, за девчатами, чтобы вместе с ними выбираться из машины. Пролезая через командирское место, громко крикнул в башню:

— Сержант, ты что-нибудь видишь?

— Ни хера я не вижу! Дым мешает! — Майер продолжал вертеть головой и подергивать башней из стороны в сторону.

— Ты лупани по ним из пулемета! Из пулемета ударь!

— Куда я ударю, если не вижу ничего?!

— Да куда угодно! Заставь их заглохнуть на секунду. Выбираться будем из машины!

— Зачем выбираться? — зло крикнул другу Сержант.

— Все! Мы теперь — мишень!

— Хрен там! Мишень… — в это время Сергей Майер через осевший наконец-то дым ясно увидел силуэт вертолета.

Тот и не думал больше стрелять в их направлении, видимо посчитав, что сделал свое дело и победил в дуэли. Сержант быстро навел перекрестье прицела на вертолет и резко надавил дрожащей от напряжения боя левой рукой кнопку электроспуска пулемета. Тот радостно задрожал, забарабанил, отбрасывая стреляные гильзы вниз, в специальный поддон.

— Ага! Поклюй, птичка вражья, мать твою!

Но радость стрелка была преждевременной. Пулемет ПКТ — не лучшее оружие против вертолетов. Теоретически, им можно подбить крылатую машину, всадив в нее достаточное количество пуль. Какая-то из них да пробьет жизненно важные магистрали и узлы. Но это — когда пуль много. А их было не много. А точнее, пять штук. Проклятый пулемет благополучно захлебнулся, словно захотел предоставить хозяину возможность далее разбираться с противником в рукопашную. Осечка.

В таких случаях полагается подлезть в довольно неудобном положении к пулемету поближе и передернуть затвор вручную. Выбросить осеченный патрон и дослать новый.

Эту процедуру Сержант и принялся проделывать, цепляясь за различное выступающее железо своим огромным «лифчиком». Кое-как дотянулся до затворной рукояти, резко дернул ее на себя, но ничего не вышло. Такое редко, но бывает. То ли гильза была не калибрована, то ли набивка длинной ленты с помощью специальной машинки, похожей на мясорубку, загнала злосчастный патрон слишком глубоко в звено ленты, но… Перезарядка Сержанту не удалась.

Еще раз! И еще! Все напрасно… Майер плюнул на пулемет и приник к триплексу. Вертолет, как огромный летающий хищный зверь, не среагировал на жалкие комариные укусы со стороны поверженного (как он полагал) противника. Его экипаж был занят огневой поддержкой своего наступающего по кустам десанта. Боковая дверь была открыта (знакомая методика!) и пулемет вел неприцельный беспокоящий огонь по береговым зарослям, где предположительно и засел основной противник. Сергей увидел, как с земли навстречу вертолету прочертили красную дорожку две очереди трассирующих пуль, пытаясь зацепить висевшую в двадцати метрах над землей ревущую машину. Неизвестно, попали пули в цель или нет, но командир вертолета напугался, рывком отодвинул машину влево, ближе к БМП. Тогда Сержант принял единственное и, как ему казалось, правильное решение. Протянув руку, он схватил закрепленный в конвейере для снарядов «Шмель» и решительно открыл бронелюк. Выбраться на башню было секундным делом.

Он спокойно сел на броню, уже привычно вскинул пятнистый контейнер огнемета на правое плечо, изготовился к стрельбе и начал спокойно выискивать наиболее выгодную точку прицеливания.

Именно в это время неожиданную опасность слева заметил кто-то из экипажа вертолета. МИ-8 стал плавно разворачиваться в сторону стрелка. Вот он уже почти повернулся. Сержант, конечно, сразу потерял намеченную точку удара, но дальше выжидать было нельзя. Он выдохнул, открыл пошире рот и уверенно нажал на спуск, целясь в основание винта. «Где-то там должен быть таинственный автомат перекоса», — успел подумать Сержант перед выстрелом.

Уу-ооуу!!! Вой одновременно с грохотом, вполне сравнимым с ударом по голове телеграфным столбом.

Капсула с активным составом объемного взрыва рванулась навстречу воздушной мишени в сопровождении длинного дымного шлейфа. Майера качнуло вперед. От волнения, грохота и дыма взгляд не фокусировался, но он успел увидеть момент сближения трассера с основанием винта вертолета.

В этот момент МИ-8, уже объятый пламенем с разлетающимися в разные стороны несущими винтами, успел выпустить свою парфянскую стрелу — последний НУРС. Увидев вспышку старта на подвесной кассете вертолета, Сержант резво отшвырнул пустой контейнер и стремительно провалился в башню, захлопывая крышку в миллиметре над своей головой.

Последний, отчаянный НУРС, выпущенный хоть и не прицельно, нанес гораздо более существенный урон, повредив крупным осколком правую гусеницу БМП.

Пришедшие в себя после грохота взорвавшегося вертолета друзья с восторгом и ужасом смотрели на грязное, искаженное азартом боя лицо Сержанта, который просунув голову в левый «десант» радостно и зло заорал:

— А вот теперь, Донцов, мы точно — мишень! Вот только достойного противника у нас нет! — и жизнеутверждающе подмигнул друзьям.

— Молодец, Сержант! Прапором назначим… А теперь все на выход! Пешими воевать будем! Девочки, сразу назад, за броню! — пересохшим горлом выдохнул Донцов и, прихватив ФАМАС, первым полез из машины.

Со своего места Игорь Лапин прекрасно видел всю панораму происходящего. Вертолет надрывно гудел недалеко от него.

Так как он завис примерно на той же высоте, на какой был расположен его жандарм, то создавалось впечатление, что кабина пилотов находится совсем рядом.

Впрочем, скоро Игорь практически перестал обращать на них внимание. Гораздо больше его тревожило происходящее в русле реки.

Плотная перестрелка двух групп пехотинцев продолжалась. Основные силы криминальной вдовушки сосредоточились на левом берегу. Заросли там были пониже, но зато погуще: верба, можжевельник, причудливо изогнутые морозами карликовые березки.

Против них воевал вертолетный десант, засевший за большими валунами. Стрельба поначалу велась густо, настильно. Затем первая горячка боя у воюющих прошла и огонь пошел другой — более скупой, прицельный. Потери десантников были весьма ощутимы.

Внимательно разглядывая местность, Игорь понял, что это результат грамотной работы снайпера, который прятался в зарослях на небольшой возвышенности неподалеку от сгоравшего ХАММЕРа. Несчастная машина горела как-то вяло, неуверенно. Серии мощных, красочных взрывов не получилось. Останки армейского джипа выпускали маленькие язычки пламени, тусклыми всполохами озарявшие ближайшие валуны. Зато дыму было вдосталь. Переменчивый ночной ветерок и сильные турбулентные потоки от винта висевшего вертолета закручивали сизый дым, разбрасывали его по густому кустарнику. Эта неожиданная завеса и помогала снайперу в его кровавой работе.

Один раз Лапин ясно увидел перемещение стрелка к другим кустам. Увидели это и десантники, которые тут же открыли шквальный огонь в направлении замеченного движения. Но, судя по всему, торопливая стрельба успеха не принесла.

Двое человек, не меньше, остались неподалеку от второго, уцелевшего ХАММЕРа на том берегу, где находилась позиция Лапина и стояла их БМП. Соседство было опасное и Игорь частенько поглядывал в ту сторону. Признаков приближения противников не было, но спокойнее от этого не становилось.

Где сейчас находится вдова, Игорь не имел ни малейшего представления, хотя и подозревал, что атаманшу накрыло еще в начале боя, при прямом попадании в головной ХАММЕР.

Начало дуэли вертолета и БМП он прозевал, так как в это время началось активное передвижение обеих сторон у излучины реки. Направо он взглянул только тогда, когда услышал резкий грохот вышибного заряда «Шмеля». Дымная траектория шпагой проткнула сумерки ущелья и соприкоснулась с вертолетом. Ошарашенный происходящим, Игорь опустил оптику и во все глаза глядел на стремительно летящие в его направлении тяжелые обломки лопастей. Он даже не успел пригнуть голову.

Кусок лопасти врезался в жандарма, и Лапину показалось, что древняя скала задрожала от силы удара. Вниз посыпались осколки.

Схватив винтовку, Игорь змеей отпрянул в сторону и упал, закрыв руками голову, подогнул ноги. Вопреки ожиданию, сверху на него ничего не свалилось.

Вот на этот раз эффектный взрыв получился!

Вокруг стало совсем светло. Когда, подстегнутый жестокой необходимостью следить за полем боя, Игорь вновь поднес прицел к глазам, то изумился резко изменившейся картине. Тени от всех предметов переместились в разные стороны. Все было контрастным и хорошо заметным. БМП стояла, зарывшись в кусты и камни кормой. Ребята быстро выскакивали через верхний люк и поочередно прятались слева от машины. Первым вылез высокий Донцов и, расположившись за башней, выставил свой ФАМАС в сторону ближайших кустов, прикрывая выход остальных. Потом полезли девчата. «Господи! Какое счастье, что Ленчика здесь нет!» — успел подумать. Перевел взгляд правее от машины и вздрогнул.

Он увидел то, что не мог видеть со своей позиции Андрей. Метрах в ста от них пятнистый десантник с гранатометом на плече с колена целился прямо в ребят!

Винтовка Лапина была загодя взведена и снята с предохранителя. Ему оставалось только подвести марку прицела под цель. Цель была в пределах дальности прямого выстрела, а значит, и не требовала внесения каких-то поправок. Он просто потянул спусковой крючок.

«Манлихер» резко гукнул, выплюнув пулю, и больно лягнул Игоря в плечо. Ему показалось, что рассмотрел полет пули. Во всяком случае, результат ее воздействия на тело человека виден был прекрасно: гранатометчик мешком повалился лицом вниз, но «шайтан-трубу» из рук не выпустил. Более того, в предсмертном падении он выстрелил и граната воткнулась в землю практически перед ним. Результат был ужасен…

Но подробно разглядеть последствия Лапин не успел. Выстрелом из-за скалы он выдал противникам свое месторасположение. В камень над его головой тупо ударила тяжелая пуля снайперской винтовки и с противным визгом ушла рикошетом вверх. Ввязываться в затяжную и смертельно опасную для него снайперскую дуэль Лапин не имел ни малейшего желания, да и возможности. Против выступал снайпер-профессионал, а Игорь уж никак к таковым не относился.

Он решил позвать подмогу. Вытащив свою «мобилку» (слава Богу, целую!), вызвал на связь Сержанта и практически сразу получил ответ. Под звуки вялотекущего боя говорить можно было достаточно громко, не особо скрываясь.

— Ну, вы как там, все целы?

— Мы-то целы? — донесся голос Майера, запыхавшийся, но бодрый. — Ты там как, живой? Что там у тебя?

— У меня тут всеобщая резня. Хуже всего то, что по мне снайпер работает! Настоящий снайпер, Сережа, я с ним тягаться не смогу.

— Примерное место его знаешь?

— Откуда-то с того берега стреляет. Кусты возле сгоревшего ХАММЕРа. Последний раз там был!

На секунду в эфире повисла тишина. Затем, после щелчка, вновь раздался голос Сержанта:

— Сделаем так. Ты, Игорек, сейчас вызови его на дуэль.

— Смерти моей хочешь, Серега?

— Не боись, Лапин, своих не выдаем! Мне его засечь надо. Я его, паразита, из башни сниму. Не хрен с ним сусолиться! Мы ему сейчас за такое хамство лапти-то сплетем…

— Понял тебя, понял. Что надо делать? — разговаривая, Игорь помаленьку успокоился и, боясь высовываться в сторону долинки, поглядывал вдоль своего берега.

— Ты выстави ствол в его направлении и отстучи ему Спартака…

— Какого-такого Спартака? — ничего не понял Лапин.

— Да гимн «Спартака». Та-та-татата! Так у них принято. Это значит — ты его типа вызываешь на дуэль. Только сам-то не высовывайся!

— Все понял, — невесело вздохнул Игорь. — Уж не высунусь… Все! Начинаю действовать.

«Мобилка» отключилась. Несмотря на то, что неподалеку глухо щелкали одинокие звуки выстрелов из различных видов оружия, у Лапина возникло ощущение тишины. Обманчивой, смертельной.

Ствол винтовки он положил перед собой на камни и начал постепенно поднимать приклад, удерживая «Манлихер-спрингфилд» двумя руками. Затем, стараясь соблюдать необходимые интервалы, отстрелял знаменитое футбольное приветствие. «Та-та-татата», — послушно отстучала винтовка.

Игорь стал ждать реакции противника. И она не запоздала. Раздались три группы выстрелов по два патрона, из чего Лапин заключил, что вызов принят и сейчас начнется знаменитая снайперская дуэль. «Самое время рвать когти», — пришла в голову светлая мысль. Но совсем оставить свой пост он не имел права, поэтому спрятался за большие валуны возле жандарма, выбрав себе позицию так, чтобы хорошо видеть влево и вправо от себя. И в то же время, быть гарантированно защищенным от метких пуль профессионала.

Сержант, который опять устроился в кресле оператора-наводчика, серию ответных выстрелов снайпера засек сразу. К этому времени он уже переставил пулеметную ленту и дослал патрон в ствол. Однако, стрелять пока не стал. Ему было ясно, что снайпер тотчас же переместится на другую позицию, более удобную для него. Поди его потом, достань… А какая позиция более выгодна в данном случае? Сам бы Майер передвинулся правее. С этого места гораздо лучше обстреливать площадку, на которой затаился Игорь. «Почему бы и нет», — пожал плечами Сержант и заранее передвинул ствол чуть в сторону.

Он почти угадал. Вспышка первого пристрелочного выстрела снайпера сверкнула совсем рядом с прицельной маркой. Сержант мгновенно довернул башню и выпустил длинную очередь. Патронов пятьдесят ушло, не меньше. После этого еще более длинной очередью прочесал все кусты поблизости от предполагаемой лежки противника.

Решив, что пора сосредоточить силы в другом месте, Андрей Донцов перебрался к Лапину. Они начали массированный обстрел бойцов вдовушки.

Справа выстрелов уже не раздавалось, было понятно, что вертолетный десант либо полностью выбит, либо отступает к выходу из ущелья.

Досыта постреляв, Андрей с Игорем стали пристально рассматривать теперь уже безжизненную излучину реки и только тогда, к своему немалому изумлению, обнаружили, что второй ХАММЕР как ветром сдуло! Кто-то сбежал с поля боя, воспользовавшись уцелевшей вездеходной техникой!

А Сержант остался в БМП, раз за разом пытаясь связаться с Фортом на Ламе. Но ничего не получалось.

Командир красноярского десанта, видя совершенно немыслимые потери своего личного состава, уже понял, в какую кашу попал. Сейчас надо было только отступать, выбираться из этого кошмара, по возможности уводя с собой оставшихся в живых бойцов. Но он не мог просто так уйти. Он имел твердое задание и прекрасно знал, какова будет кара за неразумность поступков.

Удобно спрятавшись за плотным завалом выбеленных лиственничных стволов, он торопливо передавал данные о происшедшем экипажу второго вертолета-амфибии, который находился у слияния двух рек, неподалеку.

Приняв доклад от командира, пилот вертолета связался со штаб-квартирой Седого в Красноярске и, стараясь не искажать, повторил все услышанное.

Хозяин огромного кабинета с видом на Енисей в гневе разнес вдребезги телефонный аппарат, после чего вызвал к себе юркого помощника. Нужно было срочно собирать совещание и думать, что делать дальше.

Совещание было собрано мгновенно и длилось недолго. Решение было принято, да такое, что узнай о нем команда Донцова — содрогнулась бы от ужаса, а Лапин — так и вовсе грохнулся бы в обморок.

— Шеф, командир амфибии на связи!

Седой торопливо прокричал в тонкий белый микрофон:

— Алло, пилот! Тебя как зовут?

— Роман… — донеслось неуверенно.

— Значит так, Рома, слушай сюда… Ты точно засек то место на Ламе, которое они «Фортом» называли?

— Да, довольно точно. Два раза менял позицию. Они плотно вели радиообмен. По треугольникам пеленгов высчитывается. Ну, может быть, есть небольшая ошибка…

— Не надо ошибки, родной… Ты реально скажи, — нервничая, Седой зло посмотрел на начальника собственной службы безопасности.

— В любом случае, когда подлетим ближе, я с воздуха все точно увижу, не ошибусь.

— Я тоже думаю, что не ошибешься, — с усталой угрозой выдохнул Седой. — Там должны быть какие-то строения — недаром они это место «Фортом» называют… Поэтому вы сейчас стартуете туда, всех там вяжете, забираете все мало-мальски интересное и — ракетой на юг! Вас сколько человек?

— Трое, — ответил пилот.

— Мало, зараза… — бросил в сторону помощника Седой. — Какой идиот так силы распределил! Ладно, это потом, — и, уже в микрофон: — Ну, Рома, думаю, что у вас силы хватит. Сделаешь все, как надо — награжу достойно.

— Все сделаю.

— Ну, с Богом!

* * *
Вдову убило в самом начале боя. Остальные полегли в нелепой затяжной перестрелке с неизвестным десантом. Вышло так, что из всей группировки Антонины в живых остался один Азат — тот самый снайпер, которого Лапин «вызывал на дуэль». Снайперской винтовки у него уже не было. Любимую СВД Азата вдребезги разбила одна из пуль, в избытке выпущенных пулеметом Сержанта. Тот напрасно надеялся, что задел снайпера — Азат был слишком опытен. Выбирая позицию для снайперской дуэли, он всегда предусматривал вероятность ответного удара и сразу после первого выстрела спрятался за ближайший камень.

Но дальше воевать он уже не мог, да и не хотел. Свой аул лучше соседского, как ни дружи.

Окружным путем, перебежками он добрался до дальнего ХАММЕРа, который стоял целый и невредимый. Так как из этой машины никто огонь не вел, то и противоположной стороне не пришло в голову просто так расстреливать пустой джип. Азат быстро развернул машину, вздымая из-под колес фонтанчики мелкой гальки, и уверенно направился в обратный путь.

О наличии в джипе запасов еды и снаряжения он не беспокоился, так как привык выживать в любых экстремальных условиях. Оружие у Азата было. Тяжелый автоматический пистолет Стечкина плюс две запасные обоймы к нему. Скоро он доберется до обжитых мест, а там ищи его…

ХАММЕР уверенно двигался по собственным следам назад, к цивилизации. Автоматическая коробка передач выбирала темп движения. Вот уже скоро появится убогое жилище этого придурка — охотника-одиночки. Есть ведь на свете чудаки! Русские только кичатся своей цивилизованностью. Этот охотник — яркий пример дикаря! И собака у него была такая же дикая. Азат улыбнулся, вспомнив, как он пристрелил злобно лающего пса, заодно лишний раз поупражнявшись в прицельной стрельбе из движущейся машины.

Поначалу ХАММЕР бежал бодро, уверенно демонстрируя суровому миру Путоранских гор полное превосходство западной автомобильной мысли. Жалко, зрителей здесь не было. Лишь пару раз тяжелый джип спугнул двух зайцев и поднял большую полярную сову. Самоуверенная птица не ухала, не хмыкала и вообще не очень-то напугалась. Перелетела на дерево по соседству и нахально уставилась тяжелыми неподвижными глазами вслед зеленому джипу.

Быстро промелькнуло слева убогое жилище одинокого охотника. Этот придурок стоял недалеко от линии движения и спокойно смотрел на приближающуюся машину. Конечно, он услышал мощный звук двигателя ХАММЕРа уже давно.

«Ждет свою судьбу», — с усмешкой подумал Азат, неторопливо поглядывая в открытую форточку.

— Зачем ты мне такой нужен… — спокойно бросил он в пустоту огромной кабины и пистолет доставать не стал.

Но проехав дальше, все еще чувствовал на себе колючий, усиленный ненавистью взгляд этого сумасшедшего.

«Еще сглазит…» — подумал Азат, склонный, как все горцы, к мистическому восприятию окружающего мира.

И точно. Все неприятности начались с этого места.

Сначала треснуло и осыпалась, не выдержав долгой тряски, толстое лобовое стекло, поврежденное случайной тяжелой пулей. Осыпалось не полностью, но хрустальные обломки и мелкая паутина разломов сильно затруднили обзор. Азат вынужден был остановить машину и высадить остатки стекла большой сучковатой палкой, подобранной рядом. Стряхнув осколки ветошью, он уселся на сиденье и продолжил путь.

Окрестный пейзаж мало интересовал снайпера, он только по привычке поглядывал по сторонам в поисках возможной угрозы.

Его мысли были далеко от этих мест. Планы, мечтания… Они хороши тогда, когда подкреплены солидной пачкой зеленой наличности. Таких пачек у Азата теперь будет немало. Кроме своего солидного гонорара, он получит еще вполне приличный денежный запас вдовы, оставленный в Норильске. Теперь только он один знал о его существовании. Надо будет немного отдохнуть, обжиться, а там можно будет подписывать следующий контракт.

Денег стало больше, но важнее то, что больше стало боевого опыта. А это весьма высоко ценится в определенных кругах. Азат знал такие круги, а там всегда помнили о существовании снайпера-профессионала.

Суровая действительность прервала мечтания. Мощный двигатель неожиданно взревел на повышенных оборотах, резко изменив звук. Несмотря на это, машина стала резко останавливаться, хотя Азат и не думал прикасаться к педали тормоза. Поминая черта, он выбрался из машины и начал осмотр, благо, в автомобильной технике разбирался, как и во многом другом. Выводы были неутешительны. Вышла из строя коробка передач! Ну кто придумал ставить на ХАММЕРы проклятые автоматические коробки. Это же военная техника!

Поостыв, Азат решил, что его все-таки сглазили. Не должен американский джип так просто ломаться на ровном месте! Наверняка в его судьбу вмешались дьявольские силы!

Он целый час возился с машиной, пока не понял, что самостоятельно починить эту технику ему не по силам. Самое обидное было то, что мощный двигатель был цел и невредим, работал как часы! Но это уже не имело значения.

И тогда Азат отправился дальше пешком. Быстро собрав объемистый натовский вещмешок, он торопливо тронулся в путь.

От хижины охотника ХАММЕР успел отъехать километров на двадцать. Но назад Азат возвращаться не стал. Смысла нет. Вот если бы там был транспорт… А сейчас нужно было уходить дальше. Не исключено, что эти ребятки с бронетехникой наведаются к охотнику. Необходимо как можно быстрее спрятаться в дебрях цивилизации.

Та самая природа, которая из кабины двигающегося ХАММЕРа казалась лишь малозначимой частью окружающего мира, стала совсем другой. Срезанные по вершинам красноватые горы, широкие, желтеющие по осени долины-лайды, свинцовые озера с рябью маленьких злых волн… Все казалось враждебным. Все казалось вместилищем тех самых злых сил, которых он так боялся. В темных ущельях, глухих распадках, заросших невысокими деревьями и густым кустарником, вполне могли водиться мифические демоны гор — дэвы. А в мрачных водах холодных озер запросто мог притаиться злой дух воды — вишап.

Через час он полностью принял новый способ движения. Сказывалась практика. Привычные к лазанью по горам ноги уверенно шли по ровной долине.

Ему не нравилось то, что заросли тундрового кустарника постепенно переходили в низкорослый перелесок, а дальше шел вполне нормальный густой лес. Азат как ни вспоминал, не помнил этих мест! По дороге сюда ничего похожего, вроде бы, не встречалось.

Он сверился с компасом, вмонтированным в электронные часы. Все верно. Каковы здесь магнитные склонения, он не знал, да и не было никогда необходимости в этом разбираться. Боевики всегда жмутся поближе к населенным пунктам. В чащобах их нет. В глуши боевику не выжить. Им надо грабить, собирать дань, захватывать заложников для выкупа. Никакой отряд не будет держать при себе подсобное хозяйство.

Вскоре стало ясно, что все же он заблудился. Но ничего страшного! Сейчас просто нужно найти удобное место для ночлега, а завтра он спокойно заберется на плато и скорректирует маршрут.

Конечно, хорошо было бы набрести на какую-нибудь избу, на любое жилье человека. Там есть все готовое. Забирай и пользуйся! В своих силах Азат был абсолютно уверен.

Его размышления неожиданно прервал резкий, протяжный свист, негромким эхом донесшийся с востока.

«А вот и люди!» — обрадовался Азат. Наверное, еще один охотник свистом подзывает к себе непослушную собаку, вздумавшую ослушаться. Собака есть собака… А может, это семья старого эвенка сгоняет поближе свое крошечное стадо оленей. Это было бы еще лучше. Вдоволь свежего мяса!

Азат торопливо пошел в направлении свиста. Вот резкий звук раздался еще раз, теперь уже гораздо ближе к нему.

Продираясь сквозь заросли кустов, Азат краем сознания отметил, что деревья стали выше, а света стало меньше. Краски потеряли былую яркость, все стало серым и мрачным.

Неожиданно он вышел на хорошо протоптанную тропу, и явно не оленью. Смыкающиеся ветки были обломаны выше человеческого роста. Тропу пробил крупный зверь. Азат считал так. Ведь на острых обломанных сучках деревьев, на грубой коре лиственниц то и дело встречались пучки серого, почти седого короткого меха.

Услышав загадочный свист третий раз, совсем близко от себя, Азат остановился как вкопанный. Только сейчас он понял, что такой звук человеческое горло издать не может! Он вдруг затрясся всем телом, мистический ужас охватил его. Хотел повернуться и броситься назад, но тренированные ноги на этот раз подвели, словно вросли в густой, влажный мох.

Азат с отчаянием обернулся и с тоской посмотрел в ту сторону, где стоял спасительный, еще теплый от неостывшего двигателя ХАММЕР. А когда он опять посмотрел в сторону тропы, то было поздно. Что-то огромное, серебристо-серое, с глухим ревом стремительно приближалось к нему. По своей тропе это нечто двигалось гигантскими прыжками на задних лапах. Или на ногах. Почти как человек. Но не человек.

Пистолет Азат достать не успел.

Страшное проклятие Кости-отшельника сбылось.

* * *
Подполковник Сорокин стоял возле БПМ и с безграничным удивлением рассматривал разбитую гусеницу машины, переворачивал ногой обломки НУРСов. Группы спецназовцев в полном вооружении рыскали на местах прошедшей баталии, высматривали раненых, собирали оружие и снаряжение сторон.

Их командир выспрашивал Донцова. Арина и Фарида стояли поодаль, причем Фарида продолжала крепко сжимать румынский автомат, так ни разу и не выстреливший. Сержант, напротив, стоял рядом и скромно опускал очи долу, когда Донцов подходил к самым живописным местам своего рассказа. Сорокин недоверчиво качал головой, словно отказываясь верить в случившееся. В конце концов, переполнявшие его эмоции взяли свое и он разразился коротким спичем:

— Ну надо же так случиться! У меня постоянно под рукой целая банда классно подготовленных головорезов, выдрессированных именно для такого случая, а все происходит здесь, с гражданскими лицами, при полном отсутствии… — он на секунду смолк, упершись тяжелым взглядом в Сержанта и поправился, — почти при полном отсутствии специалистов!

— Ну вот, так вышло… — сокрушенно произнес Донцов.

— Ну ты же мог раньше радировать!

— Как смог, так и радировал. Не кипятись, все произошло совершенно внезапно…

— Вот врешь ведь! Врешь! Что-то ты заранее предполагал… Вижу по глазам. И мне намекал перед отправлением!

Тут Донцов ответно разозлился:

— Видит он! Ты лучше скажи, как могли два боевых ХАММЕРа попасть сюда, да еще с кодлой вооруженных бандюков! «Воздушные ворота на замке…»

— Не кипятись, с этим еще будем разбираться. Узнаем, кто и за сколько этот замок снял.

— А вертолет, да еще с НУРСами?! Пограничники смотрят куда-нибудь? Это же анекдот какой-то! Только недавно про них хвалебную передачу показывали! «Новый подход к охране границ». Герои застав…

— Да… — смутился подполковник, — с вертолетом вышло уж совсем некрасиво. Будем разбираться.

— Что ты все «будем разбираться»!

— Не кипятись…

— Вот и нечего удивляться, что гражданские лица участвуют в боевых действиях!

Его прервал подбежавший с трубкой в руках лейтенант связи, спутниковая станция которого расположилась неподалеку от жандарма, нацелившись в небо параболической антенной.

— Что там у тебя случилось?

Лейтенант сразу не отвечал, переводил сбившееся дыхание, поправлял укладку разгрузочного жилета. Наконец протянул Сорокину трубку:

— «Ангара» на связи! Они говорят, что этот вертолет был не один!

Все присутствующие остолбенели.

Первым пришел в себя Сергей Майер и спросил всех сразу:

— Как так — не один?!

Вместо ответа Сорокин вопросительно посмотрел на связиста. Тот сказал:

— Вы сами поговорите с «Ангарой». Сейчас, соединяю.

Подполковник повернул голову к друзьям и уверенно произнес:

— Все проясним.

Лейтенант тем временем отошел чуть в сторону и начал нажимать комбинации клавиш на тастатуре трубки, после чего негромким голосом стал произносить какие-то ключевые слова, пароли. Командир спецназа Бригады не выдержал ожидания.

— Да говори при всех! Все равно каждый день пароли меняешь. А то зашифровался, чекист…

Лейтенант, радостно подошел к командиру:

— Есть связь! — и отдал трубку начальнику.

— «Ангара», здесь Сорокин. Докладывайте, что там произошло.

Дальше он молча слушал, что ему сообщала загадочная «Ангара», никак не комментируя услышанное. Только многозначительно поглядывал в сторону друзей, правда, значение этих взглядов оставалось пока непонятным.

Наконец, связь закончилась. Сорокин отдал трубку связисту, но его от себя не отпустил. Из этого становилось ясно, что новости действительно хреновые и могут потребовать экстренной связи и быстрого принятия решений.

Покачав от избытка чувств головой, подполковник промокнул камуфляжной косынкой выступившие на лбу капельки пота и начал пересказывать услышанное:

— Дела на этот момент такие. В общем-то, этого не мог предугадать никто. Вертолетов было два. И шли они в связке с юга по ущельям… Один тут лежит, — он махнул рукой в направлении груды обломков, лежавших возле маленького островка на излучине, — а другой, скорее всего, базировался где-то неподалеку. Может, в этом ущелье, а может, на плато стоял. Тот, второй, похоже, был без десантной группы… — подполковник задумался, перепроверяя сам себя и продолжил: — Конечно — пустой! Иначе бы он высадил бойцов здесь же. Знаем это потому, что локаторщики только что засекли его на взлете. Хоть в этот раз не облажались…

— Куда летит, спросил? — быстро задал вопрос Донцов.

— Конечно, спросил. Прет уверенно, не сворачивая. Судя по всему, идет на Ламу или дальше, в район озера Собачьего.

Услышав это, Лапин вскочил с поваленного ствола и подлетел к Сорокину. Обычно сдержанный, на этот раз он был переполнен эмоциями.

— Там же Ленка моя осталась!

— Какая такая Ленка? — вопросительно вскинул глаза на Донцова подполковник.

— Это жена Игоря, — вмешался в разговор Сержант. — И Димка Квест там.

Сорокин понял, что время сегодняшних сюрпризов еще не закончилось.

— Вы что, думаете, что этот второй вертолет к вам в избу полетел?

Сержант довольно резко поправил его:

— Не «в избу», а в Форт! Но к нам — это точно…

— Но почему? — не понял командир.

Вздрагивая от напряжения, Лапин схватил свою «мобилку», показал сначала на нее, потом на БМП, потом на верхний обрез скал:

— Да потому что мы с ними связь держали, и довольно долго! Второй вертолет спокойно брал пеленги… Короче, они довольно точно знают месторасположение Форта!

— И уверены, что там может быть что-то ценное для них, — тихо вставил в разговор Донцов и уже специально для Сорокина сказал: — А может быть, хотят взять заложников.

Лапин в гневе крикнул:

— Ну, и что вы тут стоите, все такие умные? Дончак, надо поднимать вертолет — и быстрее туда!

Тогда командир спецназа положил руку на плечо Игоря и резонно заметил:

— Пока будем прогревать двигатель, пока поднимемся… — он поднес руку к глазам и посмотрел на светящийся циферблат наручный часов. — Мы никак не успеваем, ребята. Нам уже их не догнать. По всем моим прикидкам, и если это так, как вы считаете, они будут на Ламе минут черезпятнадцать-двадцать!

Опять все замолчали, обдумывая услышанное. Фарида грустно и как-то обреченно спросила этих сильных, всегда уверенных в себе мужчин:

— Так что же делать-то, ребята?

Те продолжали молчать.

— Товарищ командир, разрешите…

К ним опять подошел лейтенант-связист, который все это время продолжал с кем-то переговариваться в эфире, уточнять какие-то взаимодействия, принимать и отдавать распоряжения.

— Разговаривай, — повернулся к нему Сорокин.

— Здесь ракетчики на связи. Они спрашивают, будете ли вы их догонять и вязать? Если нет, то они дают команду на поражение!

Сорокин буквально вырвал трубку из рук связиста и возбужденно заорал в нее:

— Никого мы не будем догонять! Не успеваем мы никого догонять! Валите их, ребята! Хорошо валите, сразу и прочно!

Послушав ответ, удовлетворенно мигнул ребятам и добавил в трубку:

— Да, можете считать, что получили официальное согласие.

Друзья оживленно переглянулись. Появился неплохой шанс на благополучный исход. С веселой злостью Сержант пинком отправил пустой контейнер «Шмеля» в кусты и заорал:

— Ну все, теперь им хана!

— Подожди радоваться, Сережа, — остудил Донцов пыл товарища и взял за руку Лапина.

— Игорек, лезь в башню, устанавливай связь с Фортом и срочно сообщай ребятам обо всем. Чем черт не шутит…

Сорокин тем временем устало сел на бревно, сказал, успокаивая себя и всех остальных:

— А вы боялись… Снимут его на подлете, как миленького! Никуда не денется.

На что Донцов язвительно ответил;

— В прошлый раз они уже показали свое мастерство, сбили, когда никто не просил. Не приведи господи и в этот раз какой облом приключится.

При этих словах Лапин побледнел.

— Попадут, как в статичную мишень! — заверил подполковник.

— Как же… У них ракеты сплошь старье. Неужели нет денег закупить 1С-ЗАО или «Тунгуску» какую… Ведь были же нормальные противовоздушные части! — подлил масла в огонь Сержант.

— Вот с тех пор и остались ракеты. Что имеем… Вполне надежная техника, — оправдательно заметил Сорокин. — Все сразу купить — это никаких денег не хватит.

Пока они так препирались, из башни БМП медленно вылез озабоченный Лапин и зло крикнул:

— Ничего не получается.

— Чего там у тебя не получается? — откликнулся Сорокин. — Брось ты свою рацию. Сейчас дам моего связиста, свяжешься через спутниковую систему.

Игорь устало заметил:

— Да хоть с помощью самого спутника. Хоть заберись в этот спутник всем составом. Что толку-то…

— В чем проблема, Игорь? — настороженно спросил его Донцов.

— Проблема в том, что Димка трансивер отключил!

— Как? — спросили сразу несколько человек.

— Да так! Как обычно! Аккумулятор бережет… В общем, пока у нас с ними связи нет…

* * *
— Так ты можешь мне внятно сказать, что тебе стало понятно из перехвата? Сколько можно эфир слушать? — нетерпеливо спросил командир «амфибии» бортового оператора следящего комплекса.

— Мы одновременно контролируем два канала связи. На первом — вся группа из ущелья переговаривается с неким Центром в городе.

— О чем говорят? — прервал его командир.

— Сейчас уже неизвестно. Сначала работали в открытую, а потом включили скрэмблер, зашифровались.

— А на втором канале?

— А на втором ждем активности. Поначалу был радиообмен, толком ничего не понятно. Будем ждать следующего сеанса.

— Понял, — закончил командир, одновременно плавно поворачивая ручку управления.

МИ-14 зашел в довольно крутой вираж, обходя скальный выступ плато. Выше командир вертолета подниматься не собирался. И так слишком опасно. Вся эта заваруха в ущелье не могла оставаться незамеченной при таком обилии средств радиосвязи у противника. Сейчас было необходимо спокойно, но осторожно выполнить задание Седого и побыстрей отвалить к родным местам. А для этого хорошо бы знать, предпринимаются ли против них какие-либо действия.

— Значит, считаешь, что нас засекли? — опять спросил он оператора.

— Уверен.

Вертолет прибавил скорости. Штурман, ежеминутно сверявшийся с картой, постоянно докладывал командиру об их местоположении.

Они стремительно приближались к цели. А через стекло кабины мелькало одно и то же — безжизненное рыжее плато с серыми пятнами ледников и глубокие одинаковые ущелья, в которых разлеглись черные змейки рек.

На природу командиру вертолета было наплевать. И не такое видел. Всякую работу приходилось выполнять за долгие годы летной карьеры. Он летал на Андами и Кордельерами, перевозя грузы наркоторговцев, высаживал десанты в дебрях буша Намибии, убегал от вертолетов пограничников над песками Гоби. Что пейзаж — он был и будет. Если будешь жить. А жить будешь, если выполнишь задание Седого.

— Командир, — раздался искаженный ларингофонами голос оператора, — есть сеанс между штабом пограничников и РЛС Лонтокойского Камня.

— Слушай, — приказал командир.

Штурман сбоку протянул ему карту и пальцем показал точку на плато. Уже совсем скоро они будут на Ламе!

Пилот не успел обрадоваться. Вновь раздался голос оператора, на этот раз встревоженный, даже испуганный:

— Командир, они приняли решение на запуск ракеты! Что делать?

— Всем пристегнуться! — довольно спокойно ответил пилот.

В разговор включился штурман:

— Может, свалим, командир?

— Некуда нам сваливать. Не бойтесь… Оператор! Ну, теперь гляди в свои приборы в оба глаза!

Старта ракеты, естественно, никто не увидел. Место старта было далеко от них. Зенитная ракета семидесятых годов прошлого века уверенно сошла со стапеля, набирая высоту. Наземные операторы повели ракету к намеченной цели над плато. Настал момент и самонаводящаяся головка ракеты захватила цель. Тут же оператор нервно доложил:

— Командир, мы в захвате!

— Всем держаться.

Это очень неприятно — лететь и знать, что ты уже цепко захвачен всевидящей ракетой, которая стремительно приближается к тебе, чтобы убить. Для того, чтобы в такой обстановке спастись, требуется боевая практика, выучка всего экипажа и, конечно, специальные технические средства. Все это было на МИ-14.

Командир развернул машину влево и вверх. И отчетливо увидел дымный хвост приближающейся убийцы. Он тут же предпринял ряд сложных маневров, двойной ступенькой бросив машину к скальным осыпям плато. В этот же момент начал автоматически работать постановщик помех, а из-под брюха «амфибии» частым рассыпчатым бисером разлетелись в разные стороны ослепительно сверкающие инфракрасные ловушки.

Этот сложный комплекс мер возымел успех. Приближающаяся ракета словно растерялась. Чуть рыскнула в одну сторону, в другую и… Выбрав себе в качестве цели наиболее яркую из тепловых ловушек, устремилась прямо на нее. Позади вертолета раздался мощный взрыв и стая поражающих стреловидных элементов бесполезно пробуравила холодный воздух над горами.

Расслабиться и передохнуть они не успели. Показался обрез плато и огромное озеро за ним. Штурман опять протянул карту, показывая место. Карта была в мокрых пятнах пота.

— Это — Лама.

Пилот резко бросил вертолет в крутое пике, стремясь опуститься как можно ниже. Вместо вопроса он молча кивнул штурману на карту. Тот понял, но к карте не обратился. Он наклонился к лобовому стеклу и показал пальцем на заливчик в береговой линии. Пилот вытащил из футляра бинокль и выровняв вертолет, внимательно посмотрел на берег. Ясно просматривалось невысокое строение, следы хозяйственной деятельности, тропинка к берегу.

Машина довернула на необходимый угол. Сейчас вертолет летел над самой водой, почти касаясь двумя бочкообразными поплавками «барашков» на воде, поднятых усиливающимся ветром. Берег приближался.

— Приготовить оружие и камеру! Работать быстро, не раздумывая! Времени в обрез, — отдал командир последнее распоряжение в воздухе.

Глава пятнадцатая ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ


Ох уж эти длинные, задушевные разговоры на берегу спокойного горного озера, возле затухающего костра! Паузы, во время которых готовится терпкий, с дымком чай и подбрасываются ветки в огонь. Задумчивые взгляды на ландшафт. Искренние мысли и слова. Понимание правды и вечности…

Опытный Квест мало надеялся на что-то подобное. Внешний вид и репутация Вероники не предполагали ничего подобного. Тем большим было его удивление, когда в разговоре выяснилось, что она — нормальная общительная девушка, без лишних понтов и претензий, способная критически оценивать себя и свои поступки.

Димка собирался больше слушать, чем говорить. Поначалу так оно и было.

Как выяснилось, мотив действий Вероники был простой и древний, как мир. Месть.

Месть за своего отца. Хотя отношения с ним у дочки были непростые, как оно чаще всего и бывает во времена перемен. Богатый папа, непослушное дитя… Сложно было говорить о великой дочерней любви. Трепета перед папой Вероника не испытывала. Порой злилась, даже ненавидела его за некоторые поступки и решения. Она никогда не считала его жизнь образцом для подражания.

У нее был свой путь, свое дело. Мелкий туристический бизнес, собственное турагентство. На жизнь хватало, даже с избытком. Но самостоятельность не мешала ей ценить отцовские уроки и заботу. А внутренний семейный конфликт не помешал взяться за оружие тогда, когда она посчитала это необходимым.

Вероника знала все связи и знакомства Аристарха Донатовича, как и все (или почти все) деловые и личные проблемы. Так что следить за событиями ей было относительно легко. Свирепый мир, в котором вращался ее отец, научил и ее решать проблемы любыми способами, порой жестокими и беспощадными.

Она сидела на лавочке и спокойно рассказывала Квесту с Ленкой о своих последних действиях.

Оказывается, Вероника не сразу догадалась, что ребята отнюдь не соучастники преступления, не противники отца, а всего лишь случайные свидетели происшедшей трагедии. Но все-таки поняла это.

Она отслеживала перемещения Квеста по югу России, а когда понадобилось — выручила его без лишней саморекламы. Сейчас она поняла и то, что все ее дальнейшие действия, требующие полного выяснения обстоятельств смерти отца, уже невозможны без нормального контакта с Квестом и его друзьями.

За спасение на горной дороге Димка сдержанно поблагодарил Веронику и начал очень избирательно рассказывать о приключениях группы. Начинал скромно, сдержанно, но постепенно «понесло» и он принялся разбавлять повествование красочными подробностями, из которых вытекало генеральное влияние его, Димкиных, талантов на весь ход событий.

Хоть и сидели возле костра, неподалеку от берега, чай решили делать в Форте, на печке — так быстрее и удобней. Да и Барсик, свернувшись клубком у порога как будто приглашал всех зайти в теплое и уютное помещение. За эту мысль и зацепилась Ленка, которой уже надоело слушать хвастливый Димкин треп.

Но, к его чести, он четко представлял себе, какой пласт событий можно описывать Веронике, а какая их часть — священное табу. Еще поглядеть надо попристальней, да и с друзьями посоветоваться. Что-то скажет стая…

Громкий Ленкин крик, донесшийся из открытой двери Форта, прервал мирную беседу на природе. Квест вскочил, готовый к любым неожиданностям. Из дверей вылетела Ленка и бросилась к ним.

— Ребята! Ребята! Я на всякий случай включила трансивер и сразу связь началась! Там Донцов кричит, матерится!

— В чем дело, Лена, расскажи без крика, — уверенным то ном Квест старался перешибить предистеричное состояние Маленькой.

— К нам вертолет летит! С бандитами! Там, оказывается, два вертолета было… Один ребята сбили, а второй к нам направился! И ребята вылетают, к нам на помощь. Андрей просил продержаться! — сбивчиво рассказывала она.

— Сколько там человек? — спросил Димка о самом важном.

— Андрей сказал, что двое или трое… В общем, только экипаж. Еще и успокоил меня… Сказал, что серьезного оружия у них, вроде бы, нет. Но у нас-то вообще никакого!

— Почему никакого? — довольно спокойно возразила ей Вероника. — У меня очень серьезный «Хеклер-Кох».

Димка поддержал ее:

— И ружье есть!

— Этот обрезок?

— Не обрезок, а обрез! Слышал бы тебя Сержант… — обиделся Димка. — Я сейчас пойду и сам с Донцовым поговорю…

— Мы уже вряд ли успеем с кем-то поговорить, — закричала Вероника, хватая Димку за рукав — в запале разговора тот не услышал приближающийся шум винтов.

Вертолет необычной формы летел низко над водой и постепенно заворачивал, целясь носом в бухту.

Вероника упала на колени и начала быстро рыться в объемной походной сумке, вышвыривая ненужное прямо на траву. Наконец, нашла то, что искала и протянула Ленке крошечный, совсем игрушечный, черный пистолетик.

— Лена, возьми и держи стволом вверх. Он уже взведен и снят с предохранителя. Стреляй по необходимости, в нем всего пять патронов.

Ленка схватила лилипутский пистолет и со страхом глядела чуть ли не в ствол. Тут Квест понял, что пора и ему, единственному мужчине, показать свои командирские способности во всей красе.

— Вероника, ты спрячься за баню, а мы с Ленкой залезем вон за ту кучу дров, — он показал рукой на напиленные загодя поленницы. — У тебя патронов побольше, ты и откроешь огонь первой. Ну, а уж дальше — как получится…

— Дима, может, убежать? — безнадежно промямлила Ленка, вдруг с новой силой почувствовавшая приступ токсикоза. Впрочем, виду старалась не подавать.

— Не набегаешься, с воздуха догонят и расстреляют. Пусть лучше на берег выйдут!

Но вертолет не стал зависать над ними, а спокойно сел прямо на воду озера и резво подплыл к берегу, уткнулся в гальку пляжа. Только тогда Квест понял, что это какая-то редкая плавающая модель.

Секунды не прошло, как на берег спрыгнули два человека в черных комбинезонах. В руках более молодого был небольшой автомат «Кипарис». Они быстро побежали по берегу к Форту. Метрах в двадцати нападавшие остановились. Тот, который постарше, что-то крикнул автоматчику, но из-за шума винтов слов было не разобрать. Молодой кивнул, вскинул автомат и выпустил добрую половину рожка в открытый проем двери.

Много позже Квест понял, что за эту очередь они все должны быть благодарны Барсику: он видел, как кот сначала встал на пороге, выгнул угрожающе спину, а потом метнулся в глубь Форта. Это движение и привлекло внимание автоматчика.

Даже в грохоте выстрелов Димка услышал, как вскрикнула в страхе Ленка. И понял, что пора действовать. Никаких мирных решений нападавшими не предусматривалось.

Вероника не спешила открывать огонь, и Квест обреченно решил, что начинать придется ему. Он выскочил из-за поленницы и выстрелил из Сержантова обреза в сторону нападавших. Урона агрессорам этот выстрел не причинил. Но один из них залег, а второй, с автоматом, переместился ближе и в сторону так, что Веронике его было уже не достать.

Но та не собиралась мириться с такой диспозицией. Девушка, держа тяжелый пистолет двумя руками, спокойно вышла из-за угла бани и так же спокойно всадила три пули в лежащего на земле старшего из бандитов. Услышав выстрелы, автоматчик стал разворачиваться в сторону баньки. А Квест к этому времени все никак не мог перезарядить «обрезок». Все происходило очень быстро, в доли секунды.

Спасла положение Ленка, которая, отбежав в сторону, два раза выстрелила в автоматчика из своего пистолетика. Тот растерялся, оказавшись, в прямом смысле, меж двух огней. Но быстро среагировал и выстрелил короткой очередью в сторону Ленки, стоявшей совершенно открыто. Та вскрикнула и упала. Квест моментально похолодел. Целый рой мыслей одновременно пронесся в голове.

Обрез уже был готов к стрельбе и Димка не замедлил этим воспользоваться. На удивление спокойно сделал два шага навстречу противнику, чтобы попасть наверняка. Как на дуэли.

И попал. Автоматчик ничего не успел сделать. В последний миг его тело заполнил страх, мешавший двигаться и принимать быстрые решения. Ведь он не был подготовленным бойцом, он был просто хорошим летчиком, выловленным когда-то из перестроечной неразберихи криминальными ребятами.

Но Димке было уже не до него. Бросив сделавший свое дело обрез, он подбежал к стонавшей на земле Ленке. Крови натекло изрядно. Похоже, серьезное ранение в бедро. И что теперь делать?

Сзади похлопали по плечу. Вероника стояла рядом.

— Пусти меня, Дима. Дай, я посмотрю… Леночка, ты давай, держись! Совсем немного потерпеть осталось. Скоро организуем для тебя персональный санрейс!

«Какой санрейс, откуда?» — подумал Димка.

Вероника склонилась над раненой, одновременно говоря Квесту:

— Там, у бани, еще один живой сидит… С камерой на берег вышел, снимать для отчета… Я потому и запоздала, что его заметила. Трус, сразу в плен сдался. Говорит, давно хотел уйти, да возможности не было.

Димка медленно направился к третьему, сидевшему возле стены баньки. Без оружия. С одной свирепой злостью.

— Ты кто, падла?

— Я штурман, Николай… Я ничего не сделал, я не воюю!

— Вот и лежи мордой вниз, Коля! — и отвесил трусливому штурманку хорошего пинка между ног.

Вернулся к девчатам. Вероника уже перетянула раненой Ленке ногу, пытаясь остановить кровь, одновременно отгоняла ошалевшего от грохота, запаха пороха и крови кота. А Ленка наоборот старалась ухватить Барсика поудобнее, чтобы притянуть к себе. Ее лицо резко побелело и как бы высохло.

— Дима, помогай! У вас аптечка есть? Где она находится?

— Я не помню, но сейчас найдем!

— Если нет, то в вертолете наверняка есть.

Тут Ленка очнулась и, пытаясь подняться, сказала хриплым, ослабшим голоском с укоризной:

— Вечно ты ничего не помнишь, Дима. За рацией, на стене висит, чуть ниже стола… — закончить она не успела, так как рвавшийся наружу приступ тошноты перегнул ее пополам.

— Сейчас будет! — Димка скоренько побежал в сторону избы.

Нарастающий грохот вновь разрушил такую желанную после боя тишину. И Квест опять вздрогнул от шума вертолетного двигателя. Но…

Это был свой, «хороший» вертолет. Он зависал над поляной, распуская к земле черные гирлянды гибких лестниц. А по ним спешили спуститься на землю люди в беретах с черно-золотыми кокардами.

Привет, ребятки!

Мы живы, мы продержались!

* * *
Лететь в «амфибии» было намного комфортнее, чем в «восьмерке»! Мест, конечно, меньше, но это были не просто места — удобные, мягкие кресла, как в пассажирском самолете. И даже иллюминаторы были расположены так, чтобы пассажирам было приятно разглядывать, как говорят военные летчики, подстилающую поверхность.

Еще на берегу было решено, что захваченный на Ламе МИ-14 погонят на аэродром Базы с помощью плененного летчика, к которому, в качестве кураторов, приставили двух огромных спецназовцев совершенно жуткого вида.

Ленку разместили сразу на двух сиденьях, рядом с ней находился санитар Бригады, а неподалеку разместился подполковник Сорокин, о чем-то беседующий с лейтенантом связи.

Игорь сидел в кресле впереди, нежно держал жену за руку, то и дело поправляя капельницу. В конце концов санитар ему сделал замечание и только тогда он немножко успокоился.

Еще минут десять, и покажется синяя свечка многоэтажной городской больницы. Садиться они решили прямо на небольшое озеро вблизи дороги. Сержант еще с Ламы позвонил по спутниковому телефону кому надо и объяснил ситуацию. Теперь их ждала машина скорой помощи.

Бледная Ленка ласково смотрела на мужа и слабо улыбалась. Несмотря на страдания, она была счастлива.

А Лапин иногда опускал руку вниз и осторожно касался рукой облезлого желтого чемодана, в котором хранился загадочный прибор, найденный в разбившемся «Москит». С ним еще предстоит разбираться, и никому не известно, какие тайны откроются тогда.

В спецназовском вертолете все обстояло иначе. Салон был набит под завязку различными грузами — как своими, так и найденными на месте катастрофы ленд-лизовского самолета. Плюс многочисленный скарб «Ковчеговой» экспедиции.

Подбитую БМП оставили в ущелье. К ней придется вернуться позже, чинить, потом гнать назад. Ничего с ней не сделается. Постоит… Как говорится, чужие здесь не ходят! Хотя, в свете последних событий, в этом можно усомниться. Поэтому с машины сняли рацию и пулемет.

Вертолет уже набрал высоту. Усталые люди сидели в разных местах салона, устроившись, кто как может. Сергей Майер положил всклокоченную голову на колени Фариде. Арина прильнула к могучему плечу мужа. А Андрей пристально смотрел вниз через толстое стекло, пытаясь выглядеть места, где они не так давно хаживали.

Вот место ночевки на плато… А вот здесь они начали спускаться к Аяну. Под брюхом вертолета промелькнуло последнее место стоянки Аристарха Донатовича. Вон на том изгибе Квест выпал на берег, чуть не угробив всех остальных…

Андрей обернулся и посмотрел на товарища. Димка, пристроившись в самом хвосте салона среди мешков и ящиков, что-то увлеченно рассказывал Веронике.

А вертолет летел.

Но он летел не на запад, по направлению к Норильску, а совершенно в другую сторону — на восток. Немалых трудов стоило Донцову с Сержантом уговорить уставшего от происшествий подполковника Бригады Северных Егерей Сорокина разрешить им занять минут сорок казенного летного времени. Тот так и не понял, чего от него добиваются. И дал свое согласие только тогда, когда ему твердо пообещали все (ну, почти все…) рассказать по приезду в город.

Они летели к горе Камень. Они продолжали искать Ковчег.

По мере приближения к цели, все стали чаще поглядывать в иллюминаторы. Лишь четверо спецназовцев спали мертвым сном, набегавшись по ущелью, где собирали трофеи и вещдоки.

Вот и Камень. Сержант отправился в кабину пилота, чтобы показать, где и на какой высоте облететь гигантскую гору. Вертолет начал заходить на вираж, прижимаясь довольно близко к старым, потрескавшимся скалам. И настал момент истины.

И тогда все они увидели.

Сергей Майер увидел именно Ковчег. Он не сомневался в этом ни минуты.

Фарида Гафарова увидела самую большую сенсацию в своей жизни, что бы это ни было.

Бывший опер Донцов увидел предстоящий конец этого приключения и начало нового.

Арина Донцова увидела школьный календарь и количество «академических» дней, которые она может выкроить для нового приключения.

Дмитрий Квест увидел просто темное пятно сложной формы на горе.

А Вероника представила Квеста, карабкающегося без страховки по зыбким склонам, пока остальные сидят в теплом лагере…

Большая Идея действительно выглядела не очень впечатляющим темным инородным пятном у берега крохотного озерца, развалившегося в начале ущелья ручья, притока реки Делогучи. Если специально не присматриваться, то ничего и не увидишь. Если не видеть предварительно араратских фотографий — не возникнет никаких ассоциаций.

Если не искать — не найдешь. А они взяли, да и нашли. По крайней мере, в это очень хотели верить все.

И они еще вернутся сюда.


Оглавление

  • Глава первая У ОЗЕРА
  • Глава вторая РОЖДЕНИЕ АВАНТЮРЫ
  • Глава третья PARABELLUM-1
  • Глава четвертая АПОКАЛИПСИС НА ВОДАХ
  • Глава пятая ДОРОЖКА ОТХОДА
  • Глава шестая ЛЕНД-ЛИЗ ДЛЯ БЕРИИ
  • Глава седьмая ВОЗВРАЩЕНИЕ
  • Глава восьмая БОГ ЛЮБИТ ПЕХОТУ
  • Глава девятая КАВКАЗСКИЙ ЗИГЗАГ
  • Глава десятая НЕЗАКОНЧЕННЫЙ УРОК ФИЗИКИ
  • Глава одиннадцатая ВПЕРЕД, К СОКРОВИЩАМ!
  • Глава двенадцатая НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
  • Глава тринадцатая PARABELLUM-2
  • Глава четырнадцатая КАНЬОН СМЕРТИ
  • Глава пятнадцатая ВСЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ