Владимир Гандельсман родился в 1948 году в Ленинграде. Окончил Ленинградский электротехнический институт. Автор десяти поэтических сборников и записных книжек “Чередования” (СПб., 2000). Переводчик англо-американской поэзии. С 1991 года живет в Нью-Йорке и Санкт-Петербурге.БинокльМеня бинокль привлёк,и я купил бинокль.Далёкий мотылёк,ты так же одинок ль?Ты так же близорук ль,когда, надев очки(твой взгляд — горящий угль!),глядишь в мои зрачки?Простая сила линз —и мы с тобой ужене плоть, и желчь, и слизь,но тихий гимн душе.МышьТо не зверь кричит, не птаха,проклиная бытиё,то орёт приманка-плахамышью, влипшейся в неё.— Вороти, судьба, оглобли! —так кричит, кто мал и сир.— Друг, ты слышишь эти вопли,сотрясающие мир?— Слышу, вижу, чьё-то лихосмотрит с плахи на зарю. —С омерзением, но тиходверь в кладовку притворю.ПричастиеНебеснейшее помню дуновеньев трамвае на Литейном, ясным днём —я совершенно умер в то мгновенье,но вспыхнул свет — и я очнулся в нём.С тех пор в тоске я замираю частои думаю, что этот чудный сбой —есть первый миг продлённого причастья,когда душа прощается с тобой.ФотоЯ вынул фотографию, портреттого, которого на свете нет.Потом убрал. Тень лампы колыхнулась,и мне почудилось, что в ящике столаотображенье задохнулось.Как странно скорбь меня подстерегла!Ходасевич в столовойЛюдей узор необязательный —старик, две дамочки, семья...Второстепенный, описательныйсвой дар на них потрачу я.Они снуют вблизи с подносами,несут еду, потом едят,дыша кухонными отбросами,вдали работники галдят.Как серенько, как посетительно,рука запуталась в плаще,беспомощно, неубедительно,бездоказательно, вотще!Зажмурясь, откажу творению,распорядившись видом дняпо собственнному усмотрению...О, пиршествуйте без меня.ИспугУже развязку в этой драметоропит похотливый стыд,уже разряд между шарамиголов сверкает и шипит,уже горячей лавой в лонолетит шальная булаваи оползнями на два склонаомертвевают оба два...Но полно! Что это такое?Какой корёжит их недуг?Какое зверство половоесношение! Какой испуг!СтарикСтарик встаёт, кряхтя.Накинувши халат,сластёна и дитя,он ищет мармелад.На ощупь, в темноте,он ищет и дрожит,но он не помнит, гдеон, собственно, лежит.И явь настолько сони чёрное трюмо,чтоктоздесь этот “он”,ему неведомо.СловоНаивным словом приголубленным,с доверчивым однообразием,последуем за миролюбиемвещей, за чистым их согласием,за их судьбою незапятнанной,за музыкой касаний умною, —они тоской по жизни спрятаннойза это заплатили, думаю.Кудесникам, поверхность гранящим,оставь искусство потешания.Мир дышит не превратно правящим,но тихим словом послушания.СчастьеЯ вынимаю монпансье.Ты помнишь их на вкус: лимон,малина, вишня, — эти всегремушки? Да? Не удивлён!А круглый домик жестяной?Взял в руки, повернул, чуть сжав,открыл... Ты всё еще со мной?О россыпь с пряностью приправ!Весна. Флажками шапитотрепещет в парусной красе.Демисезонное пальто.В кармане банка монпансье.СтрижкаТам, за окном, как бы за сценою,с небес слетает снег живой,а здесь — охота за бесценною,неповторимой головой.В зеркальном озере, как лилия,она плывёт, а дальше чутьгорит береговая линия —асфальтовый кремнистый путь.Плывёт, вдыхая, щурясь, нюхая,покуда бритвенный приборжужжащею прицельной мухоюснимает стружку, вёртко-скор.Забавен мир своими тельцами,их прихотями что ни миг.Паренье ножниц над пришельцамии распыленья быстрый пшик.ЗавтракБывает день, не день — свечение,воспеть ли мне душой отрадноюяйцба в кастрюльке кипячениезимой январской аккуратною,воспеть ли малость невзначайную:треск наледи от шага пешего,постукиванье ложкой чайноюпо скорлупе яйца