Новый мир, 2003 № 05 [Борис Петрович Екимов] (fb2) читать постранично
Данный материал (книга) создан автором(-ами) «Дмитрий Львович Быков» выполняющим(-и) функции иностранного агента. Возрастное ограничение 18+
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Цвет фона черный светло-черный бежевый бежевый 2 персиковый зеленый серо-зеленый желтый синий серый красный белый
Цвет шрифта белый зеленый желтый синий темно-синий серый светло-серый тёмно-серый красный
Размер шрифта 14px 16px 18px 20px 22px 24px
Шрифт Arial, Helvetica, sans-serif "Arial Black", Gadget, sans-serif "Bookman Old Style", serif "Comic Sans MS", cursive Courier, monospace "Courier New", Courier, monospace Garamond, serif Georgia, serif Impact, Charcoal, sans-serif "Lucida Console", Monaco, monospace "Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif "MS Sans Serif", Geneva, sans-serif "MS Serif", "New York", sans-serif "Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif Symbol, sans-serif Tahoma, Geneva, sans-serif "Times New Roman", Times, serif "Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif Verdana, Geneva, sans-serif
Насыщенность шрифта жирный
Обычный стиль курсив Ширина текста 400px 500px 600px 700px 800px 900px 1000px 1100px 1200px Показывать меню Убрать меню Абзац 0px 4px 12px 16px 20px 24px 28px 32px 36px 40px
Межстрочный интервал 18px 20px 22px 24px 26px 28px 30px 32px
Елена Шварц
Невы пустые рукава
Шварц Елена Андреевна — известный петербургский поэт, эссеист, прозаик. Автор нескольких поэтических книг, вышедших в России и за границей (см., например: «Сочинения Елены Шварц». Т. I, II. СПб., «Пушкинский фонд», 2002).
* * *
Ангел-хранитель
Мук моих зритель,
Ангел-хранитель,
Ты ведь устал.
Сколько смятенья,
Сколько сомненья,
Слез наводненье —
Ты их считал.
Бедный мой, белый,
Весь как в снегу,
Ты мне поможешь.
Тебе — не смогу.
Скоро расстанемся.
Бедный мой, что ж!
Ты среди смертных
За гробом пойдешь.
Луна и даоский мудрец
Во вдохновении пьяном
Танцует в выси Луна.
Пахнет она
Несвежим бельем и тимьяном.
Все же нежна.
В болотистом мелком пруду
Болеет она чесоткой,
Пахнет китайской водкой,
Мучима, будто в аду,
Смертью короткой.
Из грязи быстро идет
И вешается на ветке,
Над пропастью вздернутой ветке,
Как покаянья плод.
Пьяный мудрец:
Это была не Луна,
Это был перевод
Луны на грубый наш план,
Из водопада миров
Принес ее ураган.
* * *
Тебе, Творец, Тебе, Тебе,
Тебе, Земли вдовцу,
Тебе — огню или воде,
Птенцу или Отцу —
С кем говорю я в длинном сне,
Шепчу или кричу,
Не знаю, как другим, а мне
Сей мир не по плечу.
Тебе, с кем мы всегда вдвоем,
Разбившись и звеня,
Скажу — укрой своим крылом,
Укрой крылом меня.
Психогеография
1
И я когда бреду по граду,
в нем сею то, что сердцу ближе, —
горсть океана, чуть Дуная,
тоска и юность, клок Парижа.
Моя тоска течет в Фонтанку,
и та становится темней,
я вытекаю из Невы,
мою сестру зовут Ижора.
Вот гроб стеклянный на пути —
туманный, ломкий — в красной маске
высокомерный в нем студент.
А солнце в волнах пишет по-арабски.
Гора хрустальная возносится
над Петроградом, а под ним
пещеры, Синай отчаянья, Египет —
в них человек неопалим —
В огне льдяном Невы сгорает,
в своих страданиях нетленный,
меняя психогеографию
Ингерманландии, Вселенной.
2
Эй, облака, айда, братва, —
в Невы пустые рукава —
насыпьтесь ватными комками,
рассыпьтесь пышными грядами,
как зеркала над островами.
Голландию сюда тащил
зеленый кот и супостат
за краснокирпичные ляжки,
да не донес.
Она распалась по дороге,
скользнет едва, лежит у врат.
И Грецию сюда несли…
И всякий, всякий, кто здесь жил,
пространство изнутри давил,
растягивал,
и множество как бы матрешек
почти прозрачных
град вместил.
3
(ветреный солнечный день на Фонтанке)
Землетрясенье поколений
мне замечать и видеть лень,
когда уносит пароходы
в каленье солнечное день.
И солнце ветром тож уносит,
но в воду сыплется, звеня.
Сквозь какие века
опьяняешь меня,
вся ломаясь, виляя, река.
С мармеладной слоистой густою волной,
с золотой сединой…
О русалка, аорта, Фонтанка!
Только больше аорта,
кормящая сердце водой,
и скотом своих волн в перебранке.
Елка с игрушкой, Игрушка с елкой
Как ниткой навощенною,
Игрушка с елкой связана,
Как смочены смолой они,
Как спутаны хвоей —
Так я к Тебе прикована,
Приклеена навек.
В глухую ночь последнюю
Тускнеет шарик елочный,
Закапанный свечой.
И в эту ночь так жалобно
Звенят игрушки смутные,
Зеленой тьмой окутаны,
А елка долу клонится,
И грех их разлучить.
На петельке игрушкиной
Висит обломок хвоистый
Куриной лапой, мертв.
На год игрушку в гроб кладут,
А елку — в серый снег.
Так с сердцем разлучается
И с Богом человек.
Под тучами
День волооких туч,
Набитых синим пухом,
Промчался, будто луч,
Ворча громами глухо.
Стремительные, синие,
К цветам припадая в полях, —
Как бархатные акулы
С большими глазами в боках.
Я, глядя в них с травы, была