Превратности судьбы [Энн Мэтер] (fb2) читать онлайн

Мэтер Энн Превратности судьбы

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Нет, не надо было мне сюда приезжать».

Джейми все больше укреплялась в этой мысли, пока ждала в красивой комнате, совсем не похожей на рабочий кабинет.

Однако это действительно был кабинет, пусть высокие окна и затенялись волнами ниспадавших занавесок из шифона. Тот самый кабинет, в котором Катриона Реддинг написала свои знаменитые романы…

Джейми подавила нетерпеливый вздох.

Один письменный стол здесь стоит целого состояния. Столешница из полированного дуба завалена книгами и папками, а вот неплохая коллекция карандашей и ручек… Джейми слышала, что Катриона предпочитает, сочиняя, писать от руки. Ну что ж, ее дело. В такой уютной комнате шелест компьютера воспринимался бы как чужеродный. Да и дадут ли ей, Джейми, на нем работать?

Джейми совсем не была уверена, что ее кандидатура будет одобрена. Взяли бы хоть на две недели испытательного срока… Агент Катрионы Реддинг провел с Джейми собеседование в Лондоне, и теперь ей предстояло говорить с писательницей лично. С самого начала девушке дали понять, что последнее слово — за этой дамой.

И хотя Джейми уже прилетела сюда, на Бермуды, будущее ее все еще висело на волоске…

Джейми огляделась, недоумевая, почему ее держат здесь так долго. Господи, что я тут делаю? — размышляла она. Неужели я на самом деле хочу стать секретарем Катрионы Реддинг, даже на короткий срок? В Англии я преподавала в университете, черт побери! И давным-давно отвыкла от того, чтобы кто-то мной командовал.

В глубине души Джейми, конечно, на самом деле хотелось познакомиться с этой женщиной и выяснить, почему Катриона Реддинг в свое время сделала именно то, что сделала. А секретарство — единственный… естественный способ во всем разобраться.

Кажется, я поняла, откуда моя нервозность, решила девушка. Проводя отпуска, как правило, в Европе, я не привыкла к смене временных поясов. И хотя сейчас здесь солнечный вечер, по моим биологическим часам уже почти полночь. Я устала после перелета через Атлантику. Как следует высплюсь — и ко мне вернется привычный оптимизм.

Вдруг Джейми услышала всплеск воды в саду за окном. Наверное, кто-то прыгнул в бассейн.

Захотелось встать, подойти к окну и посмотреть, что там происходит, но было неудобно подглядывать. Страх перед мадам Реддинг удержал девушку в кресле.

И все же глаза ее были прикованы к окну — она от души завидовала тому, кто имеет право плескаться в этом бассейне. Потому что, хотя в комнате и работал кондиционер, теплый воздух все же проникал сквозь приоткрытые окна. По спине у Джейми текла струйка пота. Да и нервы напряжены до предела.

За окнами промелькнула тень: видимо, тот, кто плавал, вышел из воды. Судя по силуэту, это был высокий мужчина. Он с неторопливой грацией вышагивал по кафельному бортику бассейна. Джейми смутно видела мужчину со спины, а когда он наклонился, чтобы взять полотенце со спинки стула, поняла, что он плавал нагим.

Джейми беспомощно заморгала, во рту у нее пересохло. Должно быть, Катриона близко знает этого человека, раз он позволяет себе такое. А мне и в голову не приходило, что у нее может быть мужчина, подумала Джейми. Впрочем, довольно глупо с моей стороны: преуспевающие женщины выбирают любовников, каких хотят.

Катрионе, однако, сейчас где-то под пятьдесят, а мужчина явно молод. Хотя трудно разглядеть сквозь шифоновые занавески. И все же у него такая легкая походка…

Кем бы он ни оказался, совсем ни к чему, если он вдруг войдет в кабинет через одну из балконных дверей. Может, встать и закрыть их, пока он ее не видит? А если, заметив ее сквозь стекло, он решит, что она за ним подглядывает? Джейми сама не понимала, откуда возникло непреодолимое желание избежать встречи с незнакомцем. Впрочем, он вскоре ушел, и ей стало легче.

Звук внезапно открывшейся двери напомнил Джейми, зачем она здесь. Девушка вскочила с кресла и через секунду уже вглядывалась в лицо вошедшей женщины.

— Мисс Харрис? — Рукопожатие было официальным, как и следовало ожидать. Фамилия Джейми ни о чем не говорила возможной работодательнице, и длинные красивые пальцы, украшенные кольцами (обручального нет, заметила Джейми), едва прикоснулись к ее руке. — Пожалуйста, садитесь. — Хозяйка дома опустилась в обитое серой кожей кресло за письменным столом. — Удачно долетели?

Слова застряли у Джейми в горле: она никак не ожидала, что эта встреча произведет на нее такое впечатление. Почему я так нервничаю, думала она, в конце концов, я окончила университет с отличием и вот уже пять лет преподаю юнцам, способным запугать кого угодно. Но язык все же не слушался — девушку поразила внешность Катрионы.

Облако шелковистых волос платинового цвета (возможно, подкрашенных) окаймляло лицо, на котором годы не оставили следа. Синие глаза, опушенные черными ресницами, блестели над четко очерченными скулами. Очаровательный носик оттенял красоту слегка припухлого рта. Кожа, гладкая и прозрачная, без единого пятнышка, была лишь чуть тронута загаром.

Джейми толком не знала, что именно ее так поразило. Казалось бы, чему удивляться — она не раз видела портреты Катрионы на суперобложках книг. И, однако, реальная Катриона оказалась гораздо привлекательнее.

— Что-то не так?

Джейми сжала пальцы в кулаки, стараясь успокоиться.

— Простите, — быстро заговорила девушка, — для меня такое… такое удовольствие… видеть вас воочию. Я… я читала все ваши романы, мисс Реддинг. — Это было правдой. — И они приводили меня в восторг. — А это уже неправда.

— В самом деле? — Судя по ледяной улыбке, у писательницы и не было сомнений на этот счет. — И какой ваш любимый роман? Мне всегда хочется знать, какие из них затрагивают за живое моих читателей.

Джейми сглотнула: на секунду все названия вылетели у нее из головы, она не могла вспомнить ни одного. Потом способность соображать вернулась, но ей было трудно выбрать какую-то конкретную книгу из тех двадцати, что она проглотила за месяц.

— Я думаю… что «Бессердечная» — лучше всех. — Джейми назвала книгу наугад, хотя, возможно, отец ее сказал бы, что название как нельзя лучше характеризует саму писательницу. Впрочем, сейчас не время сосредотачиваться на пустяках.

Слава Богу, ответ как будто бы удовлетворил даму. Она произнесла несколько ничего не значащих фраз, внимая которым, Джейми смогла получше рассмотреть хозяйку дома. Не знай она примерно ее возраст, наверняка решила бы, что мадам Реддинг нет еще и сорока. Эта женщина была из тех, что неподвластны времени. К тому же внешность ее выгодно оттенял прекрасно сшитый деловой костюм.

— Я слышала, что вы живете в Лондоне, мисс Харрис, — произнесла Катриона, и Джейми вспомнила, зачем она здесь. Ну же, подстегнула она себя, ни к чему показывать, что тебе позарез нужно это место.

— Гм… да, — сказала Джейми, отметив, что и ее рассматривают предельно внимательно. — Я… работала младшим научным сотрудником в университете.

— Понимаю. — Катриона открыла папку, которую взяла со стола. — Высокая квалификация. Слишком высокая для будущей секретарши. Не поясните ли, зачем вам это нужно?

Джейми набрала воздуха в легкие и стала излагать причину, придуманную заранее:

— Какое-то время назад я стала сомневаться в том, что правильно выбрала профессию. Поэтому еще до защиты диплома я поступила на курсы секретарей и девять месяцев проработала в небольшом издательстве. Как раз там я прочла ваши книги, и они мне понравились. Одна из сотрудниц дала мне прочесть «Полную луну», и… я, мисс Реддинг, стала вашей почитательницей.

— Неужели любовь к моему творчеству заставила вас бросить работу в университете? — Вопрос прозвучал скептически.

— Отчасти это так, — осторожно ответила Джейми. — Но я уже сказала, что моя работа перестала мне нравиться. Копаться в древних языках порой надоедает, мисс Реддинг. Захотелось чего-то другого. И когда я увидела в газете ваше объявление, я решила, что это судьба.

— Ясно.

Катриона продолжала разглядывать ее с легкой подозрительностью, и Джейми подавила желание поправить волосы или достать зеркальце и проверить, не размазана ли губная помада. Не может же Катриона знать, что я не совсем младший научный сотрудник, что мои бумаги составлял руководитель и он же хороший друг, а поэтому все чуточку преувеличил.

— Расскажите о себе, — предложила мисс Реддинг. — Мой агент в Лондоне ознакомился с вашими документами, но мне хотелось бы знать о вас больше. Ну, например, о вашей семье.

Джейми облизнула пересохшие губы.

— У меня нет семьи как таковой, мисс Реддинг, — ответила она. — Отец умер несколько месяцев назад, а других близких родственников нет.

— А как насчет мужа? Я поняла из вашей биографии, что вам уже около тридцати. Разве вам не хочется замуж?

— В настоящее время — не хочется.

Джейми показалось, что вопрос не очень уместен. То, что Катриона пишет романы о страстной любви и о взаимоотношении полов, не дает ей права влезать в чужую личную жизнь. Если бы не тайные соображения по поводу этого места, она бы отказалась отвечать: слишком ясно, что Катрионой движет обыкновенное женское любопытство.

— Но вы же захотите в один прекрасный день выйти замуж? — вновь поинтересовалась Катриона, а Джейми удивилась: может, она ищет старую деву, которая на мужчин даже не глядит? Или здесь другая причина?

— Возможно. Но моя прежняя работа не оставляла времени для общения.

— Надеюсь, — Катриона нахмурилась, — что вы не рассчитываете найти здесь что-то вроде дома отдыха? Работать со мной довольно тяжело: я пишу помногу часов без перерыва и сама себе устанавливаю жесткие сроки.

— Я не ищу легкой жизни, мисс Реддинг, — поспешила заверить ее Джейми. — Возможно, вы подозреваете, что я приехала сюда ради райской природы, но вы ошибаетесь. Конечно, здесь красивее, чем в Лондоне, но пышные декорации — не главное для меня. И если вы дадите мне возможность это доказать, вы не разочаруетесь.

— А может, вы приехали сюда в поисках богатого мужа? — Прежде чем Джейми успела возмутиться, Катриона продолжила: — Подобные случаи не так уж редки. И доказательством тому — история с моей последней секретаршей. Мне пришлось ее уволить. Однако на первый взгляд вы кажетесь более разумной девушкой. Кристин была кокеткой и слишком много думала о своей внешности.

Хочешь сказать, что я дурнушка, подумала Джейми. Как может женщина, пишущая чувствительные романы, сама быть такой бесчувственной? Джейми прикусила губу, чтобы не сказать какую-нибудь резкость: собеседование оказалось гораздо тяжелее, чем она предполагала.

— Нет, я не пытаюсь поймать мужа, мисс Реддинг, — твердо проговорила соискательница. — Я совершенно уверена, что по этой причине вам не придется меня увольнять. Просто мне нужно сменить обстановку. И вообще мне очень хочется работать с вами.

Видимо, ее искренность (хорошо сыгранная) убедила писательницу: получалось, что Джейми готова работать с ней, даже живи она в снегах Аляски или в трущобах Калькутты.

— Ну что ж, прекрасно. — Катриона поднялась, неторопливо и грациозно подошла к высоким окнам. Отодвинув легкую штору, она стала смотреть на бассейн. Наверное, что-то увиденное там ей понравилось, потому что, когда она обернулась, выражение ее лица было более приветливым. — Прекрасно, — повторила Катриона. — Мой агент предупредил вас, что я предоставлю вам двухнедельный испытательный срок. Естественно, вы сможете прервать наше сотрудничество, так же как и я. Мы быстро поймем, устраиваем ли мы друг друга. — Катриона помолчала. — Договорились?

Она меня берет!

Джейми взволнованно выдохнула:

— Договорились. — И добавила то, чего от нее ждали: — Благодарю вас.

— Хорошо. — Вернувшись к письменному столу, Катриона нажала кнопку внутренней связи. — Софи? — Ожидая ответа, Катриона пояснила девушке: — Это моя экономка. — И снова проговорила: — Софи, я решила предоставить место мисс… гм… Харрис. Она приступит к своим обязанностям завтра. Пожалуйста, покажите ей, где она будет жить.

Жилье секретарши, расположенное в пристройке, соединялось с главным домом переходом, увитым диким виноградом. Здесь даже сейчас, вечером, царил цветочный аромат. Из-за угла дома виднелся уже знакомый Джейми бассейн. Под тенистым сводом из винограда сонно ворковали голуби.

Совершеннейшая идиллия, подумала Джейми, все еще радуясь своему успеху. Настроение портила только экономка — с ее лица не сходило выражение превосходства.

Слава Богу, комнаты секретарши закрывались на ключ, это понравилось Джейми. Однако сейчас они были не заперты, и Софи распахнула дверь безо всяких церемоний.

— Вы найдете здесь все нужное для себя, — изрекла экономка, — у мисс Спенсер не было жалоб, ей все очень нравилось.

Очевидно, мисс Спенсер — та самая Кристин, которую хозяйка дома выдворила отсюда, чем Софи, наверное, недовольна и поэтому так недружелюбно настроена ко мне, подумала Джейми.

Гостиная, которую Софи осветила несколькими лампами, щелкнув выключателем, была образцом уюта. На самом видном месте, на журнальном столике, стояла ваза с экзотическими цветами — пунцовые, оранжевые, они ярко выделялись на фоне темно-зеленых, словно восковых листьев. Джейми пришла в восторг, как только их увидела.

— Цветы прекрасны. Это вы составляете букеты?

— Нет, не я. У мисс Реддинг постоянная договоренность с цветочником в городе Гамильтон, — сурово ответила Софи, открывая дверь в другую комнату. — У вас есть ванная и туалет, вход через спальню.

— Спасибо. Это очень удобно.

Экономке так и не удалось испортить девушке настроение, и она, бросив последний взгляд вокруг, направилась к двери.

— Завтра утром, за завтраком, мисс Реддинг расскажет вам, когда и как вы будете питаться. Что касается ужина, Сэмьюэл принесет его через пятнадцать минут.

Джейми решила было сказать: «Спасибо, я не голодна». Но поскольку она явно сразу не заснет, то можно и поужинать.

— А… мой чемодан?.. — начала Джейми, в ответ на что экономка одарила ее презрительным взглядом.

— Ваш чемодан уже в спальне, Сэмьюэл давно его внес. Даже если бы мисс Реддинг отказала вам от места, ночлег вам бы все равно предоставили.

Джейми осознала свою недальновидность:

— Благодарю.

— Благодарите не меня, а мисс Реддинг, это ее указание. Спокойной ночи, мисс Харрис.

С чувством облегчения Джейми закрыла за экономкой дверь. А потом еще раз осмотрела свои апартаменты. Жить она будет в комфорте, сколько бы это ни продлилось.

Уже почти стемнело: здесь сумерки были несравненно короче, чем в Англии. Прежде чем задернуть шторы, Джейми полюбовалась открывавшимся из окон видом.

Сразу под окнами, на веранде, она заметила столик со стеклянной столешницей и два плетеных кресла. Потом перевела взгляд на будивший воображение изящный изгиб залива за кустарником: вода его в этот вечерний час светилась золотом.

При зашторенных окнах комната показалась Джейми еще уютнее. Напротив мраморного камина стояли два диванчика, их обивку украшали розы. Между диванчиками помещался низкий длинный стол с тем самым букетом экзотических цветов. По стенам стояли несколько полированных шкафчиков, в один из которых был встроен телевизор. Стол из красного дерева, на одной мощной ножке, окружали стулья, тоже из красного дерева, с бархатными сиденьями.

В гостиной пол покрывал огромный пестрый китайский ковер, а в спальне ноги ее сразу погрузились в мохнатый, кремового цвета. Сбросив туфли, Джейми наслаждалась мягкостью ковра и думала о том, что ее предшественнице, вероятно, было жаль расставаться со всей этой роскошью.

В спальне главным предметом меблировки являлась огромная кровать в колониальном стиле, покрытая шелком того же цвета, что и шторы на окнах; покрывало, так же как и шторы, украшали рюши. Цветовая гамма, выдержанная в кремовых с золотом тонах, перекликалась с полосатым рисунком обоев, а маленький платяной шкаф и комодик из красного дерева являли собой восхитительный контраст.

Чемодан Джейми дожидался ее на мягкой оттоманке у подножия кровати. Но не успела Джейми щелкнуть замками, как услышала стук в дверь. Ужин принесли, подумала девушка, как ни ядовита экономка, а обязанности свои знает.

В самом деле, высокий негр (возможно, муж Софи) внес на подносе ужин. Вид у мужчины, в отличие от его супруги, был дружелюбным. Поставив поднос на круглый обеденный стол, Сэмьюэл подробно рассказал ей, что таится в тарелках под серебряными крышками, и только после этого пожелал приятного аппетита и удалился.

Закрыв за ним дверь, Джейми на секунду прислонилась к ней; почему-то после ухода Сэмьюэла ей стало очень одиноко в этом доме. В конце концов, я же не виновата, что Кристин уволили, думала девушка, но я благодарна судьбе за то, что нахожусь здесь вместо нее.

Лишь распаковав чемодан, Джейми села за ужин. Особого голода она не чувствовала, но ложиться в постель еще не хотелось, да и креветки под острым соусом оказались превосходными. Холодную, тонко нарезанную телятину она не доела, зато с удовольствием отведала пирожка с клубникой, хотя и пожурила себя за то, что на ночь наедается сладкого.

Вместе с ужином Сэмьюэл принес маленькую бутылочку вина. И еще до душа Джейми, перелив содержимое бутылочки в бокал, вышла с вином на веранду. Волны залива уже полностью скрыла темнота, но шум их был слышен. Облокотившись на перила, Джейми вдыхала мягкий, пропитанный запахом моря воздух. Боже мой, я здесь, на Бермудах! Девушка не верила своему счастью. Я буду работать у Катрионы Реддинг! Прости меня, папа, но я должна понять, что она за человек.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Доминик проснулся утром с противным привкусом во рту и головной болью. Нечему удивляться, ведь он почти опорожнил бутылку виски накануне вечером.

Но и пил-то он по одной причине… Катриона, черт бы ее побрал, портила ему жизнь настолько, что иногда он думал: угораздило же моего отца на ней жениться! И умереть так рано, оставив меня в этом двусмысленном положении. Отбросив простыню, Доминик сел и облокотился на подушки. Если бы отец, Лоренс Реддинг, был жив, все было бы куда проще.

Доминик не без труда поднялся и, мысленно давая себе клятву больше не доходить до такого состояния, направился к окну.

Сквозь легкие жалюзи он увидел, что крыши кабинок, окружавших бассейн, позолотило солнце. Пышная, роскошная зелень радовала глаз, и Доминик с удовольствием подумал, что все-таки здесь он в родном доме.

Дальше, позади бассейна и садов, протянулась полоса пляжа с белым песком. Еще дальше виднелся залив Копперхед, превосходно завершавший эту декорацию. Волны лениво лизали берег, оставляя в углублениях песка лужицы, в которых отражалось небо. Отец строил виллу с учетом того, чтобы пейзаж был виден во всей красе, и Доминику никогда не надоедало им любоваться.

Отец… Он женился на Катрионе, когда Доминику исполнилось шестнадцать. Кто же знал, что не пройдет и двадцати лет, как отца не станет.

Может, освежиться в бассейне, размышлял Доминик и тут увидел, что из-за угла дома появилась женщина. Высокая, в брюках и спортивной рубашке, с толстой рыжей косой, перекинутой через плечо. Весь ее вид говорил о том, что она толком не знала, куда ей направиться.

Ага, сказал себе Доминик, новая секретарша моей мачехи, вчера прилетевшая из Англии. Катриона скрыла, что поручила своему агенту в Лондоне приискать ей секретаря вместо уволенной Кристин. Умолчала о том, что уволила Кристин, пока он был в Нью-Йорке…

Губы его дрогнули от жалости к прежней секретарше: ему бы следовало предупредить ее, что Катриона ревнива. Судя по виду этой новенькой, мачеха на сей раз предпочла красоте деловые качества.

Я становлюсь циником, недовольно подумал Доминик. Прежде всего виновата Катриона, ну а я виноват в том, что поддаюсь ее влиянию. Может быть, если бы мне больше, чем отцу, повезло с женитьбой, я бы вел себя тверже. Но я стал смотреть на все глазами мачехи и, если не остановлюсь, буду так же, как она, брать от жизни все, что хочется, не задумываясь о последствиях.

Интересно, что заставило эту молодую женщину оставить совсем неплохую работу в Лондоне и приехать сюда, на Бермуды? Конечно, сначала привлекает экзотика, но вполне возможно, что по прошествии какого-то времени новенькая — как это случилось с Кристин — начнет искать, чем бы развлечься. Усадьба находится в двенадцати милях от города Гамильтон, и здесь практически нечего делать, кроме купания и пребывания на пляже. Местные жители ежегодно проводят отпуск либо в Англии, либо в Штатах. Я хорошо знаю, думал Доминик, что, если бы мне пришлось жить здесь круглый год, я очень скоро спрыгнул бы с катушек.

Катриона упомянула, что новая секретарша — поклонница ее таланта, что оставила приличную должность в университете, чтобы работать с ней, любимой писательницей. Но Доминик не очень в это поверил.

Наконец Доминик оторвался от окна и направился в ванную; холодный душ освежал, чего сейчас не дала бы морская вода. Вытершись насухо жестким полотенцем, Доминик провел рукой по подбородку. Не мешало бы побриться, но заниматься этим было лень. Надев обрезанные у колен, обтрепанные джинсы и черную майку, Доминик вышел из своей комнаты.

В доме царила тишина. Мачеха редко вставала раньше восьми, хотя, как правило, много работала. В отличие от Доминика сон у нее был крепкий, несмотря на случавшиеся неприятности, и она всегда появлялась из спальни с сияющим лицом.

Спустившись по витой лестнице в холл с мраморным полом, Доминик пересек примыкавшую к кухне маленькую столовую, открыл балконную дверь и вышел во внутренний дворик.

Отсюда хорошо просматривался бассейн, и, глядя в ту сторону, Доминик, к своей досаде, обнаружил, что незнакомка исчезла. Да зачем она мне? — одернул он себя. Доминик знал, чем кончается его интерес к секретаршам мачехи. Впрочем, его интриговала лишь причина, побудившая девушку взяться за эту работу.

Вздохнув, Доминик взглянул на часы: было всего лишь семь утра, и если не считать телефонного звонка в офис — что может подождать, — надо как-то убить целый день. Перспектива эта не очень радовала Доминика, и он снова пожалел о том, что согласился приехать по просьбе Катрионы на Бермуды, чтобы восстановить силы после болезни. Какая-то паршивая простуда, которую он запустил, перешла в воспаление легких, и Доминику пришлось уехать из Нью-Йорка в самое горячее для деловых людей время года.

Катриона пригласила его как раз тогда, когда настроение у него было хуже некуда, и он согласился, не думая о последствиях. Прошло уже больше года со дня смерти его отца, и Катриона сочла, что вполне можно снять траур по умершему мужу.

В дальнем конце бассейна мелькнула какая-то тень: значит, я ошибся, подумал Доминик, девушка оставалась возле бассейна, просто ее скрывал полосатый тент над шезлонгом, в котором она сидела. Теперь она встала. И явно смутилась, увидев его, о чем говорила ее поза.

Доминик колебался: самое простое сейчас — повернуться и уйти в дом, чтобы избавить ее от всяких объяснений. Однако непонятная причина — видимо, все же любопытство — удержала его. Он двинулся навстречу, чтобы не дать ей убежать.

— Доброе утро, — произнес Доминик, засунув руки в карманы своих импровизированных бермудов, так как хотел избежать формальностей, обычных при знакомстве. — Прекрасная погода, не так ли?

— Вы правы, — ответила девушка как-то неохотно. И, видимо считая, что она помешала, добавила: — Простите, если я вас побеспокоила.

— Да что вы, нисколько. — Что-то в ее внешности показалось ему странно знакомым. Она была явно не первой молодости, впрочем, обладала приятными чертами лица. — Вы — мисс Харрисон?

— Харрис, — тут же поправила она. — Меня зовут Джейми Харрис. — Она подняла руку к шее, и соскользнувший рукав обнажил локоть красивой формы. — А вы — мистер…

— Реддинг, — ответил он. — Доминик Реддинг. Катриона — моя мачеха.

— Ах так? — произнесла она с некоторым облегчением. Или ему только показалось? — Как поживаете?

Боже, до чего официально!..

— В основном неплохо, — ответил он, усмехнувшись. — А вы?

— Я… ну в общем, ничего. — Джейми смущенно облизнула губы, а Доминик с удивлением понял, что довольно внимательно изучает ее лицо.

В первом впечатлении он не обманулся: она, конечно, старше, чем Кристин, и ведет себя сдержаннее. Но есть какое-то очарование в этих серых, широко расставленных глазах, избегающих его взгляда, в губах, явно чувственных, при всей ее нервозности.

— Вы здесь живете, мистер Реддинг?

— Иногда, — сказал он уклончиво.

— Иногда? — эхом повторила она. — Значит, это не ваш дом?

— Это был дом моего отца, а я живу в Нью-Йорке. — Он решил, что пора удовлетворить свое любопытство. — Скажите, мисс Харрис, почему вы, имея ученую степень и постоянную работу в Лондоне, бросили все ради того, чтобы наняться секретаршей к моей мачехе?

Она растерялась, но ненадолго.

— Ну… мне очень нравятся ее романы. И это был для меня просто счастливый случай. — Сказано было с излишней горячностью.

Неужели на самом деле нравятся?..

Доминик помолчал. С одной стороны, почему бы ей не говорить правду? С другой — что-то мешает поверить в ее объяснение. Однако что за причина привела ее сюда, если не эта? Господи, да почему нужно ее в чем-то подозревать? — одернул себя наконец Доминик.

— Ну что ж, пусть ваши надежды оправдаются, — сказал он, желая положить конец разговору. Какое ему до всего этого дело? Катриона ее наняла — по крайней мере, на время. А он через несколько дней улетает в Нью-Йорк.

— Спасибо.

Она повернулась и направилась в сторону своей квартирки.

Доминик начал было стягивать через голову майку, намереваясь искупаться, но вдруг услышал ее вопрос, донесшийся издали:

— Вы сказали, ваш отец умер?

Доминик снова дернул майку вниз и повернулся к девушке. Глаза его сердито блеснули.

— Вы меня о чем-то спросили?

— Простите, но вы сказали: «Это был дом моего отца». Значит, мисс… или миссис Реддинг — вдова?

— Хорошая догадка, — бросил он. — А что?

— Да нет, ничего. — Легкая улыбка мелькнула на ее губах. — Пожалуй, я пойду: пора одеться к завтраку.

А я наконец… Рука Доминика потянулась к молнии на джинсах-бермудах. И тут он вспомнил, что не надел плавки. Дело не в застенчивости: он давно вышел из того возраста, когда боятся обнажить свое тело. Просто ему не хотелось купаться голым, когда в доме появилась она. Что-то в ней было такое, что нарушило его покой.

Настроение упало. Доминик повернулся и зашагал назад к дому. Резко открыл входную дверь и лицом к лицу столкнулся с мачехой.

— Черт побери, Кэт, что ты делаешь здесь в такую рань? — пробормотал он, отшатываясь от нее, протянувшей к нему руки.

Мачеха внимательно оглядела его. Шелковый халат кораллового цвета делал ее стройной и элегантной, а грим был легким, но безукоризненным, несмотря на ранний час.

— Я услышала голоса, дорогой, — объяснила она, легко касаясь его руки. — Это что же, Софи опять шпионит?

— Нет. — Доминику не хотелось отвечать на вопрос, но он знал, что Катриона ни за что не отстанет. А врать было бы опасно. — Просто я встретил твою новую секретаршу.

— Мисс Харрис? — Катриона сжала подкрашенные губы, и Доминик приготовился к защите. — И что же ты о ней думаешь? Полная противоположность Кристин, правда? А как старомодна! Неужели все университетские крысы таковы?

Доминик почувствовал странное желание заступиться за девушку, но удержался. Пусть Катриона считает ее уродиной: по крайней мере, мисс Харрис не останется без работы. Сам-то он теперь думал, что новенькая секретарша Катрионы не лишена сексапильности.

— Кто знает, — проговорил Доминик в ответ. — Она в самом деле восхищается твоим творчеством.

— Ммм. — Катриону, казалось, больше всего сейчас занимали губы пасынка. Она облизнула свои. — Скажи мне «доброе утро», поцелуй меня, дорогой. Я прикажу Софи накрыть для нас стол на террасе. Мы так редко остаемся наедине в это время дня.

Наклонившись, Доминик коснулся губами ее щеки, но, как только попытался выпрямиться, Катриона удержала его в кольце своих рук.

— Еще, — пробормотала она, покусывая его ухо. — А знаешь, приятнее будет, пожалуй, позавтракать в постели.

Доминик разомкнул ее объятие.

— Не сегодня, Кэт, — сказал он, хотя кровь ускорила бег в его жилах. Он давно желал ее, всегда желал, но находил немыслимым предавать память отца, сделав ее своей любовницей.

— Почему же — нет? — надулась Катриона. — Когда ты наконец поймешь, что мы и так слишком долго ждали? Мики, твой отец скончался уже больше года назад!

Чтобы избежать ее недовольного взгляда, Доминик принялся стягивать майку. Дьявол, подумал он, я не хуже тебя знаю, когда мы похоронили отца. И какая же мешанина царит в моей голове с тех пор!

— Пожалуй, я начну думать, что ты меня больше не любишь, — сказала Катриона. — Ты нужен мне, Мики, я хочу быть с тобой. Я надеялась, что и ты чувствуешь то же самое.

— Так оно и есть.

Доминик сжал челюсти; желание отбросить сомнения и заключить ее в объятия почти что победило здравый смысл. И все же еще слишком рано. Он должен отцу гораздо больше, чем формальные двенадцать месяцев траура.

— Так в чем же дело?

— Ну ладно, позавтракаем вместе, — сухо сказал Доминик. — А для такого разговора сейчас неподходящее время. Я отдам распоряжение Софи, а ты пойди и оденься. Кстати, ты упоминала, что будешь завтракать с секретаршей. Не обижать же ее.

— Зато меня можно обижать, — огрызнулась Катриона, затягивая поясок халата потуже на тонкой талии. — Ты жестокий тип, Доминик. Я часто думаю — за что я тебя люблю?

— Кэт… — вздохнул Доминик.

— Помолчи, — прервала его Катриона, направляясь к двери с высоко поднятой головой. — И не заботься о нашем совместном завтраке: для меня моя работа, а в данном случае секретарша, на первом месте.

Лицо его исказила гримаса. Но Доминик остался доволен, что настоял на своем, хотя и знал, что позже за это поплатится. За последний год его отношения с мачехой развивались слишком стремительно, и он понимал, что пора бы замедлить ход событий.

Странно, но он так ясно помнил дни их первого знакомства, словно это случилось вчера. Мать его погибла, катаясь на лыжах, когда ему было всего шесть лет. Отец спасался от тоски, с головой уйдя в работу. Издательство, основанное еще дедом Доминика, всегда требовало неусыпного внимания, а Лоренсу Реддингу не приходило в голову перепоручать дела кому-то еще.

Катриона Маркхем, как ее тогда звали, была начинающей писательницей из Англии. К тому времени Катриона произвела на свет два-три довольно бледных детективных романа, их не взял ни один издатель, и тогда ее агент выслал последнюю рукопись в Нью-Йорк, в издательство «Голдман и Реддинг», — в надежде пробиться на выгодный американский рынок.

Доминик так и не узнал, решил ли его отец, что рукопись Катрионы достойна публикации, или, познакомившись с писательницей лично, был ослеплен ее красотой. Так или иначе, через полгода она стала миссис Лоренс Реддинг, а еще через полгода вышел ее первый любовно-исторический роман, и имя под ним стояло — Катриона Реддинг.

Для Доминика не было тайной, что романы ее стали пользоваться успехом только благодаря его отцу: первой книге жены Лоренс Реддинг обеспечил шумную рекламу. К тому же она блистала красотой на каждом ток-шоу, передаваемом по телевидению на всю страну. Как не прославиться при таком натиске! Доминик прекрасно понимал, что книга далеко не всегда попадает в списки бестселлеров благодаря своим достоинствам. Книги же Катрионы одна за другой завоевывали читателя и наконец стали настольными в каждой семье. Катриона-писательница нашла свою нишу, удачно выбрав жанр любовно-исторического романа.

Отношение Доминика к тому факту, что он приобрел мачеху, было неоднозначным. Прежде всего, Доминик с самого начала считал, что Катриона слишком молода для его отца. А потом, в свои шестнадцать, он сознавал, что она его привлекала. Впрочем, в этом он винил ее, потому что Катриона, оставаясь верной мужу, ни в коей мере не отталкивала пасынка.

Будучи на десять лет старше Доминика, она всегда давала понять, что у них больше общего, чем у нее с мужем, и только в присутствии последнего вела себя с Домиником как мачеха.

Положение несколько исправилось, когда Доминик поступил в колледж и уехал. Избавившись от влияния мачехи, он стал обращать внимание на других женщин и в возрасте двадцати двух лет женился на сестре своего товарища. Мэри Бет была покладистой и мягкой по характеру, то есть обладала чертами, отсутствующими у Катрионы. И хотя на свадьбу мачеха все-таки приехала, в скором времени она заявила, что не желает видеть невестку в своем доме на Бермудах.

Вместо того чтобы совершенно справедливо обвинить во всем Катриону, он обвинил жену. Убедил себя в том, что жена плохо относится к мачехе. И Мэри была вынуждена поставить вопрос: или она, или его семейство…

Конечно, Мэри не была соперницей Катрионе. Влечение Доминика к мачехе перевешивало чувства к жене. И мачеха всегда это знала.

Смерть Лоренса Реддинга от инфаркта в возрасте шестидесяти четырех лет очень многое изменила. Прежде всего, Катриона могла поступать теперь, как ей заблагорассудится. Всего лишь через три месяца после похорон она дала понять пасынку, что всегда признавала свой брак с Лоренсом ошибкой, но у нее, слава Богу, еще много времени на то, чтобы ошибку исправить.

Когда зачитали завещание, оказалось, что отец оставил Доминика фактически главой фирмы «Голдман и Реддинг». Юноша попал в настоящую западню. Ведь он никогда раньше не испытывал желания работать в фирме отца. Что до чувств его к Катрионе, они не ослабли, Доминик желал ее, как и раньше. Но он не позволил бы себе оскорбить память отца, залезая в постель к его жене, когда, как говорится, покойник еще не остыл.

Оставались, однако, соображения собственности. Катриона унаследовала дом на Бермудах, где писала свои бестселлеры, и большую часть денежных вкладов мужа. Издательство же Лоренс завещал сыну. И хотя Доминик был по специальности не издателем, а адвокатом и работал в процветающей конторе в Бостоне, он счел своим долгом подчиниться воле отца и перебрался в Нью-Йорк.

Наверное, это была величайшая ошибка моей жизни, думал он сейчас, задумчиво глядя на воду бассейна. С одной стороны, Катриона в роли моего клиента, с другой — в роли возможной любовницы… Но если Катриона станет отдавать свои романы в какое-нибудь иное издательство, положение «Голдман и Реддинг» пошатнется.

Однако что он, Доминик, мог сделать? Не нарушать же завет отца! Лоренс Реддинг вручил ему бразды правления фирмы и хотел, чтобы сын печатал произведения Катрионы так же, как до тех пор — он сам. Боже, неужели отец не подозревал о наших чувствах? Или устроил все нарочно, как бы благословляя нашу любовь?

От этой мысли лицо Доминика исказилось. Ну что ж, пожалуй, нет смысла противиться неизбежному. Катриона права: прошло больше года со дня смерти отца, значит, никто и ничто не должно мешать нашему счастью. Итак, почему бы не подняться к ней в спальню и не заняться тем, чего они оба жаждут?

Однако Доминик остался на месте — может, потому, что чьи-то все понимающие серые глаза возникли перед его мысленным взором. А как, интересно, отреагировала бы на мои размышления эта девица с серьезным лицом? — подумал он. Пришла бы в восторг, представив меня с Катрионой? Или переполнилась бы ужасом, осознав кроющийся за этим факт кровосмешения?

Конечно, последнее… И решимость исполнить желание мачехи покинула Доминика.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Вы умеете водить машину?

Поскольку Джейми работала в наушниках, она не сразу осознала, что кто-то к ней обратился. Лишь каким-то шестым чувством ощутив, что она не одна в комнате, девушка подняла голову и сняла наушники. Все послеобеденное время она расшифровывала письма, надиктованные Катрионой на магнитофон, и теперь объяснила усталостью свою замедленную реакцию.

У примыкавшей к кабинету Катрионы каморки, где помещалась секретарша, прислонившись к дверной раме, стоял Доминик. Вид его говорил о том, что он только что занимался физическим трудом: серая майка пропиталась потом, хлопчатобумажные шорты прилипли к телу, обрисовав упругие мышцы бедер. Даже на расстоянии разделявших их нескольких шагов Джейми ощущала запах его тела, отнюдь не отталкивающий… Поймав себя на этой мысли, девушка залилась краской.

— Извините, о чем вы спросили?

Она не видела Доминика со вчерашнего утра, когда он неожиданно подошел к ней у бассейна. И даже думала, что Доминик покинул остров. Ведь пасынок Катрионы упоминал, что живет в Нью-Йорке. В конце концов ему могло надоесть общество мачехи.

— Я спросил, умеете ли вы водить машину, — повторил Доминик.

Джейми поняла, что смутилась не зря: со времени ее раннего девичества никто не действовал на нее так, как этот человек. Но, Боже мой, подумала Джейми, я же работала в университете среди множества мужчин. Что со мной такое происходит?

Доминик заговорил снова, и она сделала усилие, чтобы сосредоточиться на его словах.

— Есть машина, которой моя мачеха пользуется очень редко. А поскольку завтра суббота и, видимо, ваш выходной, я подумал: может, вы захотите ознакомиться с островом?

— Да.

— Что «да»? Да, вы умеете водить машину? Или хотите осмотреть остров? Если вы неуверенно ездите, в машине есть ограничитель скорости до двадцати миль в час.

— Я езжу уверенно. — В свое время Джейми возила по Лондону отца, но сейчас ей не хотелось вдаваться в подробности. — Я езжу… ну, в общем, несколько лет.

— Замечательно. — Прядь мокрых волос упала Доминику на лоб, и он нетерпеливо ее отбросил. — Так как вам нравится идея? В Гамильтоне совсем неплохие магазинчики.

Джейми не снимала рук с клавиатуры принтера. Очень мило с его стороны, что он пытается ее развлечь. Два дня работы на Катриону убедили ее, что хозяйка дома никогда не предложит ей ничего подобного. Более эгоистичного человека Джейми еще не встречала.

— Звучит заманчиво, — ответила Джейми. — Но я не уверена, что мисс Реддинг даст мне выходной.

— О'кей. Если захотите, чтобы я к вам присоединился, дайте знать. Тут есть еще один автомобиль — на четверых, с открытым верхом.

— Спасибо.

Джейми была благодарна уже за то, что он заставил ее прервать работу. Девушка печатала почти целых два часа без отдыха, а это не такое простое дело для человека, больше привыкшего редактировать учебные тексты. Постоянное мелькание компьютерного экрана утомляло, возможно, ее глаза покраснели. Что он подумает о ее внешности? Но Джейми тут же убедила себя, что ей решительно все равно.

— Пожалуйста.

В тоне Доминика слышалась ирония, но Джейми не успела найти этому объяснение: дверь в каморку резко распахнулась, и на пороге появилась хозяйка.

— Ради Бога, мисс Харрис, неужели я должна напоминать… О! — Тон ее изменился. — Доминик! Ты искал меня?

— Я знаю, где тебя искать, — ответил пасынок. — Если говорить прямо, я искал твою секретаршу. Предложил ей воспользоваться «тойотой».

— В самом деле? — Губы Катрионы сложились в жесткую складку. — Что-то я не помню, чтобы ты спрашивал на это разрешения.

— Не вижу необходимости… — Он сощурил глаза от раздражения.

— Ты так думаешь?

— Да, я так думаю. Машина без дела стоит в гараже.

— И тем не менее…

— Тем не менее, она твоя — ты это хочешь сказать? — со злостью в голосе прервал Доминик мачеху и выпрямился во весь рост. — Ну ладно, забудем про «тойоту», то есть я возьму ее сам. Но «Харли-Дэвидсон» все еще мой, так ведь?

— Ладно-ладно, — торопливо сказала Катриона. Джейми с удивлением заметила что-то похожее на слезы в глазах мадам. — Мне… не нужна сейчас «тойота». Пусть берет… ее. Прости, я вела себя как последняя стерва. У меня плохое настроение.

Осознав, что секретарша стала невольной свидетельницей их ссоры, Доминик скорчил веселую мину:

— Я иду в душ. — И, обратившись к мачехе, добавил: — Мы закончим нашу дискуссию позднее. Распорядись, чтобы Софи прислала мне парочку пивных банок. О'кей?

— Но пиво же есть у меня в холодильнике! — воскликнула Катриона, указывая на свой кабинет. — Я жажду услышать, как ты провел утро. Сэмьюэл сказал, что ты был в бухте…

— Это потом, — оборвал ее Доминик, взглядом включая в разговор и Джейми. — Ты же не хочешь, чтобы я снова заболел. А вентилятор в твоем кабинете заморозит кого угодно.

Катриона не решилась возражать из боязни новой ссоры, и, кивнув девушке, Доминик скрылся за дверью.

Оставшись вдвоем с работодательницей, Джейми снова уставилась на экран компьютера, от которого так рада была отвернуться еще несколько минут назад. Джейми молчала, понимая, что любое замечание породит поток возражений со стороны хозяйки. Катриона, конечно же, захочет на ней отыграться.

— Вы что же, еще не закончили? — спросила Катриона, и Джейми пришлось взглянуть на нее.

— Я закончила ваши литературные заметки, но, — Джейми показала на диктофон, — не знаю, сколько еще писем осталось на пленке.

Катриона сделала глубокий вдох-выдох.

— А вам это интересно? Я говорю о моем творчестве. — У них впервые завязался разговор на эту тему, поскольку предыдущий день ушел на организационные вопросы. — Мнение моей прошлой секретарши я, как правило, выслушивала. Бедная Кристин, — мадам скривила губы, — не ей, конечно, было судить.

— Я считаю очень интересным все, что вы пишете, — ответила Джейми, пытаясь не попасть в капкан. Катриона явно желала скандала. Но ничего у нее не выйдет. Джейми не собиралась рисковать своим положением.

Катриона провела пунцовым ногтем по пальцам Джейми, лежавшим на клавишах.

— Вы такая тактичная, — заметила она, — такая расторопная. — Она выдержала паузу. — Надеюсь, вы не оправдаете общепринятое суждение: «Так хороша, что даже не верится».

— Надеюсь, что нет, — ответила Джейми, до боли прикусив губу, чтобы не сказать лишнего. — Распечатать для вас уже расшифрованные тексты?

— Это не срочно, — проговорила Катриона и тут же переменила решение: — Впрочем, пожалуй, распечатайте их. И проверьте написанное. А потом уж передадите мне. Я жду от вас тексты без единой ошибки. Будем надеяться, что больше вы не будете отвлекаться.

Джейми задержала дыхание. Ясно: Катриона ждет объяснений, чтобы потом как-то оправдать свое поведение.

— Мистер Реддинг зашел ко мне просто мимоходом, — сказала наконец Джейми и тут же об этом пожалела, наткнувшись на осуждающий взгляд Катрионы.

— Что значит«мимоходом»? Вы знали, откуда и куда он направлялся?

— Разумеется, нет. — Джейми попала как раз в ту ловушку, которой старалась избежать. — Он пробыл здесь всего несколько минут.

— Мне совершенно точно известно, сколько он здесь пробыл, — холодно возразила Катриона. — Я заметила время, когда вы перестали печатать и начали с ним флиртовать.

Джейми ахнула от неожиданности.

— Я… я не флиртовала с ним, — начала она, чувствуя, как щеки ее заливает краска, свидетельствующая как раз об обратном. — Он… спросил меня, умею ли я водить машину. Только и всего.

— В самом деле? — Катриона изучала ее пристальным взглядом. — Ну что ж, в таком случае вы — первая женщина, у которой не возникло желания флиртовать с моим пасынком.

— Сожалею, но это так. — Джейми пожала плечами.

— Пожалуйста, не сожалейте, — бросила Катриона нетерпеливо, противореча всему сказанному раньше. — Но Доминик — очень привлекательный мужчина, разве не так? Или у вас другое мнение?

Джейми в недоумении уставилась на Катриону.

— Простите, о чем вы?

— О чем?.. Какой возраст вы указали в своих бумагах? Двадцать восемь лет?

— Двадцать девять.

— Ну вот, видите. — Катриона развела руками. — И вы до сих пор не замужем. Значит, мой вопрос правомерен?

Джейми хотелось хлестнуть работодательницу по лицу, но она слишком ясно предвидела последствия.

Она же не знает, кто я такая, уговаривала себя Джейми. А если бы знала, все было бы иначе. Сейчас я для нее — еще одна женщина, которая намерена приставать к Доминику.

— Не беспокойтесь, миссис Реддинг, — сказала Джейми вслух. — Я не посягаю на вашего пасынка.

— Мисс Реддинг, — раздраженно поправила Катриона. — Пожалуйста, запомните. Мисс ^[1] Реддинг. И я никогда не считала Доминика своим пасынком. Он — мужчина, а я — женщина. Понятно?

Джейми ощутила противную тошноту. Господи, на что она намекает? На то, что они с пасынком — любовники? Но это немыслимо: она как минимум на двадцать лет старше его!

— Может, я вас шокирую?

Джейми поняла, что мачеха получает удовольствие от разговора. И, выдав свою неприличную тайну, рассчитывает, что дальше Джейми это не пойдет… Катриона ждала реакции… восхищения: в конце концов, Доминик — красавец, и Катриона гордилась тем, что он был в ее власти.

— Это не имеет ко мне никакого отношения, — пробормотала Джейми, желая, чтобы Катриона ушла. Девушка чувствовала себя словно мышь в когтях у кошки. Она никогда не предполагала, что может оказаться в таком положении.

— Вы ошибаетесь, — настаивала Катриона, — это имеет к вам отношение. Ведь вы теперь почти что член семьи. И мне хотелось бы, чтобы вы знали, почему я недавно была так расстроена.

Значит, Катриона только хотела предупредить секретаршу, что, если у нее возникнут какие-то виды на Доминика, она об этом очень пожалеет. Так же, как Кристин, подумала Джейми.

Изобразив невозмутимость, Джейми перешла к делу:

— Вы хотите прочитать то, что я расшифровала, сегодня вечером, мисс Реддинг? — спросила она. — Думаю, что смогу отдать вам тексты в готовом виде примерно через час.

Смысл услышанного ею днем гораздо сильнее подействовал на Джейми в тот вечер.

Когда Сэмьюэл принес ее ужин, она забрала поднос с едой на веранду и удобно устроилась в одном из плетеных кресел с подушками. Еще накануне Катриона сообщила ей, что, хотя они иногда будут вместе завтракать и обедать, ужинать она всегда будет в своих комнатах. В этом для девушки не было ничего нового: она много читала о том, как обращаются хозяева с наемными служащими.

Сегодня вечером, однако, девушка с трудом сохраняла выдержку, которая помогла ей прожить первые два дня на вилле. Самые противоречивые чувства владели ею с тех пор, как Катриона со всей откровенностью сообщила о своих отношениях с Домиником. Джейми испытала шок и не знала, стоит ли ей вообще оставаться в этом доме.

На расстоянии все казалось так просто.

После смерти отца Джейми нашла кое-какие газетные вырезки, пролившие свет на ее происхождение. А потом ей вдруг попалось объявление Катрионы о том, что она ищет секретаря. Вот тогда и возникла безумная идея наняться к Катрионе на работу.

Чем плохо, если это удастся? — думала Джейми. Работа будет временной. Нужно только оформить двухнедельный отпуск в университете, затем начнутся долгие летние каникулы…

Куда же делось чувство радости, испытанное ею, когда она получила-таки место? Все стало вдруг каким-то бесцветным. Джейми, конечно, догадывалась, в чем дело.

Как только Катриона одарила Джейми своей холодной улыбкой, девушка поняла, что совершила непоправимую ошибку.

Что меня больше всего смущает? Тот факт, что у Катрионы — роман? Но в конце концов, какое мне дело до ее сексуальных привычек? Я приехала сюда совсем по другому поводу, напомнила себе Джейми. И потом, вполне естественно, что Катриона имеет любовника, — она красивая женщина.

Почти совсем не зная Доминика Реддинга — и не имея никаких надежд ему понравиться, — Джейми считала, что его роман со вдовой родного отца выходит за рамки приличий.

Может быть, я ханжа? — думала она. Может, у меня отсталые взгляды? Университетский мир, в котором я до сих пор вращалась, несколько изолирован от остального мира.

Как бы там ни было, она призналась себе, что летела сюда с радужными надеждами и что они рассыпаются в прах. Впрочем, чего было ждать от женщины, двадцать семь лет назад покинувшей мужа и маленького ребенка? Нет, Кэтрин Майклз, как ее тогда звали, мертва. Оживлять идолов, на которых когда-то молился, — неблагодарное дело.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лежа на волне, Доминик позволил ей донести себя почти до самого берега, а потом встал и шагнул на белый песок. Вода струилась по его волосам, прилипшим к затылку и шее; подняв руку, он небрежно отбросил со лба мокрые пряди. Стоило бы постричься, прежде чем я вернусь в офис, подумал он с некоторой досадой.

Доминик подобрал с песка полотенце, брошенное им до купания, и стал яростно растирать тело. Вода была холодной в такое раннее утро, но процедура эта всегда отлично на него действовала.

Во всяком случае, так было раньше, подумал он. Сегодня он сбежал к океану, чтобы оттянуть решение вопроса о том, когда следует уехать. После произошедшего вчера вечером отъезд не стоило откладывать надолго.

Накануне Катриона была особенно несносна. Даже не пытаясь войти в его положение, она обвинила его в том, что он ее избегает, не желает обсуждать их будущее. Спросила даже, не считает ли он новую секретаршу хорошенькой. Как будто это имеет значение! Он поморщился. Неужели Катриона думает, что его может заинтересовать Джейми Харрис? Бог ты мой, он просто вежлив с девушкой, и только. А вечные придирки мачехи по поводу его отношений с женщинами иногда просто смешны.

Доминик застегнул молнию на джинсах, оставив верхнюю пуговицу без внимания. Дьявол, думал он, насухо вытирая волосы, что за жизнь будет у нас с Катрионой, если она мне не будет доверять? А ведь со дня развода с Мэри Бет у меня ни с кем не было ничего серьезного…

Повесив полотенце на шею, Доминик неторопливым шагом двинулся к дому.

Какая-то тень мелькнула около дюн, полого спускавшихся к пляжу, и Доминик остановился. Опять эта девица, подумал он с досадой, как ее там… Джейми Харрис?

Судя по всему, девушка тоже не жаждала с ним встречаться. Доминик решил сделать вид, что не заметил ее. С другой стороны, почему бы не поговорить с ней? Может, тогда он забудет о собственных проблемах.

Жизнь здесь, на острове, видимо, не показалась ей раем. День-деньской трудиться, а вечера проводить в одиночестве — не такое уж удовольствие.

Доминик знал, что девушка не воспользовалась «тойотой», несмотря на его предложение. Вероятно, Катриона загрузила ее работой: когда мачеху охватывала творческая горячка, она не считалась ни с кем, кроме себя самой.

— Доброе утро, — произнес Доминик, неторопливо приближаясь к ней.

— Простите, всегда получается, что я оказываюсь на вашей территории.

— Ничего, мы в свободной стране, — добродушно улыбнулся он, отметив про себя, что говорит она довольно сухо. Неужели обижается на то, что я к ней пристаю? — мелькнула мысль. Не смущает же ее мой полуголый вид!

— Я вижу, вы уже искупались, — сказала Джейми.

Доминик понимал, что ей хочется улизнуть, но она соблюдает вежливость. Это его позабавило: так не похоже на поведение других…

Он вдруг поймал себя на том, что смотрит на нее внимательнее, чем раньше. Первое впечатление было слишком поверхностным, а сейчас он заметил в ее глазах ум и проницательность.

Великолепные ноги, подумал Доминик, скользнув по ней взглядом. Слава Богу, сняла те жуткие брюки, и теперь шорты подчеркивают изящную форму голеней и щиколоток. Впрочем, шорты, конечно, не писк моды. С такой талией, как у нее, шорты должны быть на пояске вместо резинки и должны быть сшиты из шелка, а не из хлопка. Доминик представил себе девушку также и в шелковой майке, подобранной в тон шортам, вместо этой мешковатой футболки, и картина его удовлетворила.

— Я уже возвращаюсь, — пробормотала Джейми, и легкое смущение в голосе выдало то, что она заметила его оценивающий взгляд.

Слишком ты застенчива для человека, работавшего среди мужчин, подумал Доминик. И ведь решилась покинуть семейный очаг, наняться на работу в совершенно чужой стране!..

— А вы не хотите поплавать? — неожиданно для самого себя услышал он свой вопрос.

Она ответила удивленным взглядом.

— Поплавать?

— А почему бы и нет?

Джейми выпрямилась и вскинула голову.

— Нет, мне не хочется.

— Вы не умеете плавать?

— Разумеется, умею. Просто не захватила с собой купальник.

— Не привезли на Бермуды?.. — В его глазах прыгали смешинки.

— Да нет же, не принесла на пляж. И… в отличие от некоторых, я не купаюсь обнаженной.

— То есть в отличие от меня?

— Я этого не сказала, мистер Реддинг.

— Зато подумали. — Его начал забавлять этот разговор. — А вам не приходило в голову попробовать? Уверяю вас, ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Я верю вам на слово. — Она поджала губы.

— Может, все-таки решитесь?

— Мне пора. — Джейми повернулась, собираясь идти.

Доминик понял: она сдерживается изо всех сил, чтобы не надерзить. Кто я для нее? — думал он. Пасынок работодательницы? Ее же друг? Любовник? Во всяком случае, не станет девушка рисковать потерей места, какие бы ни строила догадки.

— Вам непременно. нужно идти? — спросил он резко, и хотя девушка отошла уже на пять-шесть шагов, она обернулась.

— Мистер Реддинг…

— Да называйте меня Доминик. — Двумя широкими шагами он сократил расстояние между ними. — Послушайте, я же знаю, что вам некуда спешить. Составьте мне компанию! Побродите со мной по пляжу. Я покажу вам Испанскую бухту.

— Не думаю, что это будет правильно. — Она глубоко вздохнула.

— Правильно? Странное слово в данном случае.

— Разве? — На миг она прикусила губу. — Я не хочу потерять работу, мистер Реддинг.

— При чем тут это? — Он нахмурился и покачал головой. — Я же не предлагаю вам потратить на меня все утро. Вы вернетесь задолго до завтрака с Катрионой. Она, как правило, встает не раньше восьми.

— Я знаю, когда она встает. — Девушка неохотно взглянула ему в глаза. — И вы прекрасно меня понимаете. Просто считаете, что секретарши вашей мачехи — легкая добыча.

— Что?! — Несправедливость ее слов задела Доминика за живое. — Но это же совсем не так! — Боже, на что она намекает? На то, что Кристин Спенсер потеряла работу из-за него?

Джейми явно смутилась, осознав, что преступила черту дозволенного.

— Это Катриона вам сказала? — решительно спросил Доминик, преграждая ей дорогу, и, к собственному удивлению, схватил ее за локоть. — Так как же?

— Ну… нет. Таких слов не было, но…

— Какие же были? Я должен знать.

Девушка вздрогнула, и эта дрожь передалась ему через руку.

— Может быть… возможно, я ошиблась… — пробормотала она. — Мне больно, мистер Реддинг, отпустите меня…

— Не так сразу. Здесь два варианта: либо Катриона в чем-то меня обвинила, либо нет.

— Я не говорила, что она вас обвиняла в чем-то… Просто та, другая секретарша уволилась так внезапно, что…

— Что вы решили: всему виной я. — Он поморщился. — Но вам-то я что сделал? Проявил дружелюбие, только и всего. Вы не допускаете, что Кристин уволилась просто потому, что была некомпетентна?

— Все может быть…

— Но вы этому не верите?

— Я уже не знаю, чему верить, — подавленно сказала девушка. — А если я вас каким-то образом обидела, простите меня.

— Н-да. В самом деле, обидели. — Он все же отпустил ее руку. И добавил: — Ну ладно, идите. Не смею задерживать. Вопреки всеобщему мнению, не такой уж я бабник.

Лицо ее вспыхнуло при этих словах. На носу явственно проступили веснушки. И Доминик почувствовал угрызения совести: уж очень она смутилась.

Все-таки странное она существо, подумал он: иногда очень уверена в себе, иногда — совсем наоборот. Вот сейчас, например, ясно, что Катриона предупредила ее: держись от моего пасынка подальше.

— Вы не… — начала Джейми, потирая руку, на которой остался след от его пальцев, — вы не скажете мисс Реддинг? Ну… что я проболталась. — Девушка метнула на него быстрый взгляд. — Не скажете?

Доминик провел рукой по волосам. Ну это уж слишком, подумал он, она же втягивает меня в заговор! Однако проблема в том, что чем больше я говорю с ней, тем больше она меня интригует. И как ни пытаюсь я убедить себя, что мною движет лишь любопытство, я все больше попадаю под обаяние этой глубоко чувствующей женщины.

— Нет, — пообещал он сухо и в ответ получил улыбку.

— Спасибо, — сказала Джейми с искренней радостью, забрасывая за плечо рыжую косу. — А теперь — хорошей вам прогулки.

После этого их противостояния у Доминика совсем пропало желание совершить прогулку. Он ощутил злость и… странное разочарование.

Катрионе удалось увидеться с пасынком только вечером.

Вместо того чтобы вернуться с пляжа в дом, он вывел из гаража свой мотоцикл и помчался к бухте Уэбба, где провел остаток дня. В бухте, рядом с мостом Сомерсет, в уголке, который считался самым красивым на острове, располагалась лодочная станция и причал, причем самый известный среди местных жителей, оставлявших здесь свои яхты, ялики и лодки.

Еще ребенком Доминик мечтал, что, когда вырастет, день напролет будет катать туристов и показывать им острова. Однако отец довольно скоро положил конец его мечтам. Не мог он позволить наследнику стать береговой обслугой, Доминику было уготовано совсем другое будущее…

Впрочем, Лоренс Реддинг тоже увлекался парусным спортом, хоть и не мог часто выходить в море — из-за занятости. Когда Доминику исполнилось пятнадцать, отец подарил сыну парусную лодку и научил ею управлять. С тех пор Доминик поменял много разных посудин, чему способствовало развитие техники, наконец отменившей необходимость присутствия команды на судне. Сейчас у Доминика была настоящая яхта, которая служила ему убежищем, — там можно было скрыться в минуты меланхолии. А в последнее время, как он замечал, приступы меланхолии случались у него все чаще. Ему казалось, что чем старше он становится, тем больше возникает у него проблем.

Итак, в тот день все послеобеденное время он провел в трудах праведных: промасливал паруса, надраивал медь на приборах. Яхта «Ночной бриз» явно похорошела в результате его стараний, но рано или поздно нужно было, оставив эту психотерапию, возвращаться на виллу у залива Копперхед.

Между тем владелец лодочной станции, грузный толстяк по имени Макс Эрскин, подошел засвидетельствовать свое почтение, и Доминик получил настоящее удовольствие от их беседы. Приятно было поговорить о рифах, приливах и отливах, о пользе парусного спорта для здоровья. Однако, когда Макс упомянул о его отце, Доминик почувствовал себя предателем. Можно ли с чистой совестью вспоминать отца, когда мечтаешь улечься в постель с его вдовой?

Доминик подъехал к дому около шести вечера и уже готовился принятьу себя душ, когда в дверь постучали.

— Так вот ты где! — воскликнула Катриона, войдя в комнату, захлопнув дверь и привалившись к ней спиной. — Все утро и после обеда я тебя искала. Мог бы сообщить мне, что ты куда-то уезжаешь.

— Не надо за мной присматривать, Кэт.

Доминик застегнул верхнюю пуговицу на джинсах, как бы выразив этим протест. Доминику не нравилось, что Катриона приходит к нему без приглашения, не нравилась ее уверенность в том, что она имеет на него какие-то права.

— А кто же будет за тобой присматривать? — Ее губы сложились в недовольную гримасу. — Как ты думаешь, зачем твой отец оставил мне этот дом? Лоренс надеялся, что ты будешь часто приезжать, а я стану за тобой присматривать.

— Я знаю, кому он оставил дом, — холодно ответил Доминик. — Тебе стоит только намекнуть, и я отсюда уеду. Мне все равно нужно лететь в Нью-Йорк на этой неделе, так что в какой именно день — это уже детали.

— Детали?! — Мгновенно сбросив маску обвинителя, Катриона пошла от двери к пасынку. — Дорогой мой, мне кажется, ты меня не понял. Ведь я о тебе беспокоюсь! Ты исчез с самого утра, и никто не мог сказать, где ты.

Так. Значит, мисс Харрис не сказала ей, что видела меня на пляже. Ну что ж, этого следовало ожидать, девушка боится потерять место.

— Я был на причале, — снизошел до ответа Доминик, сделав вид, будто не замечает, что Катриона гладит его по руке. — У меня там кое-какие дела, и я не думал, что всегда должен докладывать о своих планах.

Катриона поджала губы.

— Но мы же договаривались вместе позавтракать.

— Разве?

— Ты знаешь, что это так. — Катриона делала страшные усилия, чтобы не выдать свою злость. — Мне же пришлось довольствоваться компанией мисс Харрис. — Мачеха помолчала. — Кстати, я не уверена, что наша договоренность останется в силе.

— Какая договоренность? — Доминик внутренне напрягся.

— С этой мисс Харрис. — Катриона отпустила руку пасынка и сложила ладони. — Что-то в ней есть такое… Я не убеждена, что ей можно доверять.

— Отчего же нет?

— Ты и сам, видимо, заметил, — мачеха метнула на него нетерпеливый взгляд, — что она уж слишком покладиста. Трудно поверить, что это не притворство.

— Господи Боже мой! — воскликнул пасынок. — Не хочешь ли ты сказать, что это вторая Кристин? Девушка добросовестна. Что же в этом плохого?

— Я не говорю, что она похожа на Кристин. — Катриону его слова как будто позабавили. — Та была хорошенькой, даже я это видела. Мужчины проявляли к ней интерес, и она это чувствовала. Привыкла к восхищению мужчин. У мисс Харрис, по-моему, нет подобных амбиций.

— Ты так думаешь?

Как только эти слова вылетели у него изо рта, Доминик пожалел о них. А ляпнул он их потому, что обидно стало за девушку, которой мачеха напрочь отказала в привлекательности.

— Да, я так думаю. — В тоне Катрионы появилось раздражение. — Ты хоть раз посмотрел на нее внимательно? У нее же веснушки на лице! А волосы — Боже, что за цвет! А уж одевается она… Интересно, где она покупает это барахло? Наверняка ей все равно, как она выглядит.

— Возможно, она считает более важным что-то другое, — ответил Доминик, усугубляя свою прежнюю ошибку. — Мне она кажется привлекательной. Я, например, нахожу, что сложением она напоминает тебя.

— Меня?!

Катриона явно пришла в ужас. И хотя Доминик сказал такое просто из желания уязвить, его вдруг потрясла мысль, что он недалек от истины.

В самом деле, Джейми чем-то похожа на Катриону.

Он задумался. Сходство не бросается в глаза, видимо, по этой причине такая мысль до сих пор не посетила его. Разумеется, у них разный цвет волос. Кроме того, Катриона умеет подчеркнуть свои достоинства, а Джейми не умеет. Их сходство трудноуловимо, оно проявляется в каких-то деталях, в жестах. Походка у обеих не лишена грации, что необычно для высоких женщин. И обе одинаково — как-то вопрошающе — наклоняют голову.

Доминик не смог бы сказать, что еще у них общего, но ему стало понятно, почему при первой встрече с Джейми она кого-то ему напомнила. Нет, они не были знакомы раньше. И не встречались в предыдущей жизни. Все было проще: она ему напомнила его мачеху.

— Но ты, конечно, шутишь! — Катриона была вне себя.

— Я только хотел сказать, что у вас один и тот же рост. И фигура, — ответил он. — Кроме того, я не считаю веснушки таким уж страшным недостатком.

— Да, но сказать, что мы похожи… — Катриона смотрела круглыми от возмущения глазами. — Как можно быть таким жестоким!

— Я этого не хотел, — вздохнул Доминик. — Просто поделился впечатлением. — И, поддаваясь немой мольбе в глазах женщины, он привлек ее к себе.

— Впредь не делись такими впечатлениями, — сказала Катриона, обнимая его за шею. — Дорогой мой, если бы ты знал, как ты мне нужен! Когда же мы наконец будем вместе?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Джейми положила ладонь на темя, чувствуя, что солнечные лучи, проникая сквозь ее густые волосы, начинают жечь кожу головы. Боже, какая жара! Следовало бы спрятать свою гордость подальше и попросить у хозяйки дома «тойоту», как предлагал в свое время Доминик. Не попросила. И вот стоит теперь на Саут-Роуд, дожидаясь автобуса, который возит до города Гамильтон.

От ворот усадьбы Катрионы до автобусной остановки было всего-то минут десять ходьбы, но, пока Джейми шла, ее шорты и футболка успели прилипнуть к телу. Вдобавок ко всему она почувствовала легкую головную боль.

Разумеется, Джейми не надеялась освободиться сразу после обеда. Такого ни разу не случилось за ту неделю, что она работала на писательницу. Катриона редко меняла распорядок дня: утром, как правило, Джейми расшифровывала написанное Катрионой за день до этого или перепечатывала с магнитной ленты ее ответы на письма многочисленных почитателей. После обеда они обычно обсуждали проделанную работу, и Катриона вносила необходимые поправки.

Конечно, случались и отклонения от установленного порядка, но при всем том Джейми редко освобождалась раньше четырех часов дня. И какие бы у нее ни возникали желания, их всегда подавляла воля Катрионы. Джейми не протестовала, потому что все еще не знала, захочет ли остаться надолго. Зачем создавать проблемы?

Сегодня все было иначе. Хозяйка отослала ее еще до обеда, посоветовав прогуляться в город. Джейми понимала, что ее просто хотят выставить из дома. А это означало только одно: Катриона жаждала остаться наедине с пасынком. Они вдвоем проведут время до вечера, и свидетели им не нужны.

Джейми нисколько не возражала против прогулки. Девушка и в самом деле предпочитала находиться подальше от дома, где те двое будут наслаждаться друг другом. Застенчивость помешала ей попросить «тойоту». Что же касается Доминика, то Джейми не хотела видеть его снова, хотя прошло уже четыре дня со времени их последней встречи на пляже.

Он, казалось, тоже избегал встреч с ней. Такое подозрение зародилось у Джейми еще в то утро, когда она увидела его выходившим из воды. Похожий на языческого бога, он был совершенно обнажен. Осознав, что на нем нет плавок, Джейми пожелала, чтобы земля разверзлась у нее под ногами.

Боже! При этом воспоминании она вздрогнула, несмотря на адскую жару. Доминика совершенно не тронуло, что она застала его в таком виде. Наоборот, он пригласил ее поплавать вместе… нагишом.

Аморальный тип. Любовник собственной мачехи. Нудист.

Все это не способствовало спокойствию души, и Джейми потратила много времени на то, чтобы как-то примириться с обнаруженными фактами. Вдобавок ко всему Катриона явно отвергала попытки секретарши наладить хоть какие-то отношения. Катриона ее невзлюбила. Джейми боялась, что начнет отвечать неприязнью на неприязнь.

Так почему же я все еще здесь? — думала она сейчас.

Она нетерпеливо встряхнула головой, вглядываясь туда, откуда должен был появиться автобус.

Чтобы как-то отвлечься, Джейми стала думать о романе, который перепечатывала все эти дни. Хотя писательница не слишком далеко продвинулась в сюжете после ее появления, Джейми казались знакомыми все его повороты.

Это был новый для Катрионы жанр. Если раньше она писала исторические романы, то последний сюжет разворачивался в наши дни. Роман повествовал о том, как разоренный бизнесмен сбежал от кредиторов на далекий остров, где встретил женщину, которой стал помогать. С помощью нового друга героиня превратила полученный в наследство обшарпанный отель в процветающее заведение. Казалось бы, вполне занимательная история. Но Джейми чувствовала, что дело кончится полным провалом для Катрионы.

Как правило, у нее получались первоклассные диалоги: ее исторические герои, как правило, блистали остроумием. Однако современные персонажи изъяснялись на языке давно ушедших лет, и это несоответствие, как заметила Джейми, печатавшая роман, не возмещалось даже мастерством Катрионы-повествовательницы.

Мимо проехала машина, подняв тучу пыли, и Джейми подумала: сколько же еще времени мне здесь стоять? Сэмьюэл упоминал, что езды до Гамильтона почти час, — нет, это недалеко, но рейсовый автобус останавливается через каждые пять шагов, высаживая и принимая пассажиров…

Может, вернуться назад? — размышляла Джейми. Проберусь на цыпочках к себе и проведу оставшиеся полдня в постели. Хочется есть, но это поправимо: в гостиной стоит ваза с фруктами, и мне хватит одного яблока или манго.

Услышав шум еще одного автомобиля, Джейми отвернулась от дороги: это был явно не автобус, у которого мотор тарахтит, а ей уже надоело следить за всеми проезжавшими мимо машинами. Хотя слово «проезжать» подходило далеко не всем: некоторые тащились как черепахи.

— Какого черта вы здесь? — вдруг услышала она донельзя знакомый голос Доминика.

Джейми повернулась с большой неохотой и увидела молодого мужчину на переднем сиденье «тойоты» с открытым верхом.

— Я… ммм… жду автобуса, — промямлила она, сожалея о том, что не сказала: «Не ваше дело». Какого черта она здесь! Не стоит же просто так, ради удовольствия!

— Влезайте, — распорядился Доминик, открывая для нее дверцу рядом с местом водителя. — Разве Кэт не сообщила, что я вернусь только к обеду? Машина была все утро свободна.

— Не важно, — ответила Джейми, поколебавшись. И тут же увидела автобус, которого ждала. — Вот он-то мне и нужен. Сэмьюэл говорит, что по пути в Гамильтон я смогу прекрасно рассмотреть весь остров.

— Сэмьюэл здесь родился, — сказал Доминик, закрывая тему. — Влезайте, если не хотите упасть в обморок. Вы бледны как привидение.

— Я в полном порядке, — возразила Джейми и двинулась к задней части машины, намереваясь посигналить автобусу, чтобы он остановился.

— Ни в каком вы не в порядке! — зарычал Доминик. Прежде чем она успела опомниться, он выскочил из машины и схватил ее за руку. — Не будите во мне зверя. Если уж вам так надо в Гамильтон, я вас довезу.

— Не стоит беспокоиться, — попыталась сопротивляться Джейми, но он с такой силой сжал ее локоть, что она смирилась.

Пока Джейми препиралась с Домиником, автобус проехал мимо.

— Черт, — процедила девушка сквозь зубы.

— Ого, как вы умеете ругаться, — хмыкнул Доминик, ведя ее к передней дверце. — Чего вы беспокоитесь? Я доставлю вас в город намного раньше, чем эта колымага.

— А может, я не хочу раньше, — проговорила она, но втиснулась на сиденье. — Вы что, ехали за мной?

— Очень нужно… — Доминик показал рукой направление, откуда он появился. — Я побывал в «Саутгемптон принсесс». Меня пригласил приятель, который с подружкой остановился там недели на две.

Джейми поджала губы, твердо решив никак не реагировать, но любопытство взяло верх:

— «Саутгемптон принсесс»?

— Это отель, — пояснил Доминик, включая зажигание. — Один из лучших на острове. Там есть все — магазины, рестораны и даже инструктор, который учит нырять в маске. Вам непременно нужно там побывать.

Джейми не проявила интереса потому, что не знала, сколько вообще она здесь пробудет. Если бы Катриона увидела ее сейчас, в компании пасынка, вряд ли бы обрадовалась.

— Итак, в Гамильтон? — спросил Доминик. Но девушка вдруг почувствовала невероятную усталость. Настроение упало.

— Не знаю. Честно говоря, у меня… разболелась голова. Мне лучше, наверное, вернуться домой и просто немного полежать…

— В одиночку?

Она понимала, что он дразнит ее, и все же почувствовала приятное возбуждение, пробежавшее по позвоночнику.

— Если бы вы догнали автобус и выпустили меня…

— Позвольте, у вас ведь болит голова?

— Не очень сильно. — Джейми облизнула губы. — Наверное, в Гамильтоне все пройдет. Может, мне нужно выпить чего-то прохладительного.

Доминик упрямо смотрел вперед и вдруг, не говоря ни слова, притормозил и сделал полный поворот на 180 градусов. Вместо Гамильтона они помчались в обратном направлении — по Саут-Роуд, ведущей, как Джейми знала из путеводителей, к районам Саутгемптон и Сомерсет.

— Куда это вы? — воскликнула Джейми. Она не то чтобы испугалась, но почувствовала себя как-то неуютно. — Едете к дому? — И, увидев указатель с надписью «Копперхед-бей», спросила: — Разве нам не здесь поворачивать?

— Нет.

— Но вы, кажется, сказали… Разве Кэт… мисс Реддинг не ждет вас? Она будет беспокоиться. Ведь уже половина второго.

— Катриона никогда не беспокоится ни о ком, кроме себя самой.

Джейми подавила стон. Нет, такой поворот событий совсем ни к чему, подумала она, я не хочу лишиться места.

— Пожалуйста, — взмолилась девушка. — Отвезите меня домой.

— Зачем же? Ведь вы сказали, что голова не очень сильно болит.

— Да, так и есть. — Действительно, на свежем ветерке кровь перестала пульсировать у нее в висках.

— Ну вот и хорошо. — Доминик крутанул руль, и машина повернула еще раз. — Как вам нравится вид? Этот заливчик называется УэстУэйл. Местные жители очень любят здешний пляж.

Джейми огляделась вокруг: пейзаж был в самом деле великолепен. Саут-Роуд поднималась в гору, и внизу открылись взору маленькие бухты и заливы, изрезавшие побережье. Мысы и мысики, выступавшие в море, зеленели, кое-где покрытые даже лесом. А между заливчиками тут и там возвышались темные скалы, поросшие мохом. Океан был зеленый на отмелях и темно-синий — на глубине.

— Куда вы меня везете? — спросила Джейми. Господи, какое безумие, думала она. Ему же не хочется быть со мной. Все это он делает назло Катрионе. А я не хочу участвовать в их играх.

— Ну, поскольку вы не особенно рвались ходить по магазинам, я решил пригласить вас пообедать со мной, — ответил Доминик. — Между прочим, мы едем по мосту Сомерсет. Я уверен, что вы о нем слышали.

— Не может быть! — У Джейми перехватило дыхание.

— Может. Это в самом деле мост Сомерсет, одна из самых больших достопримечательностей.

— Да нет, я не о том. Вы хотите пообедать со мной? Но ведь мисс Реддинг ждет вас дома. И потом… я хотела попасть в Гамильтон. Мне нужно купить кое-какие вещи.

— В деревне Сомерсет тоже есть магазинчики.

— А как же насчет мисс Реддинг?

— Мисс Реддинг? В порядке исключения ей придется самой себя развлекать. Я не ее собственность.

— В самом деле?

Эти слова вырвались у Джейми невольно, и он повторил, задумчиво взглянув на нее:

— Нет, не собственность. Даже если вы слышали совсем другое мнение на этот счет… Так что же в конце концов, хотите вы обедать или нет?

Джейми знала, что она должна ответить, но они проезжали мимо бухточки — такой красивой, что она не стала упираться.

— Ммм… да, я хочу есть. А где вы собирались обедать?

— Мы можем поесть здесь, в Сомерсете, — лицо его прояснилось, — а можем купить кое-что из продуктов и пообедать прямо в море. — В ответ на ее удивленный взгляд он пояснил: — У меня есть яхта, стоит на причале в бухте Уэбба. Мы проехали мимо нужного поворота всего минуту-другую назад.

— Ну а что бы вы предпочли?

— Яхту, конечно. — Доминик кивнул на толпу туристов, заполнившую узкие улочки деревни. — В это время года в ресторанчиках слишком многолюдно.

К тому же вы рискуете встретить знакомых, подумала со свойственной ей проницательностью Джейми. Впрочем, среди владельцев лодок и яхт тоже найдутся люди, которые его знают. Но не стоит волноваться по этому поводу. Она уже сделала выбор, и нечего идти на попятный.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Полчаса спустя Доминик припарковал машину на берегу небольшой бухты с причалом для лодок и яхт. Владельцы толпились возле мужчины — видимо, хозяина причала. В воздухе стоял запах морской воды и водорослей, а также стойкий дух керосина, масляной краски и прочих составов, нужных для ремонта судов.

В небольшом супермаркете по дороге они купили салат с креветками, свежий хлеб, сыр и стаканчик сливочного масла. А еще Доминик выбрал свежую клубнику (таких крупных ягод Джейми в жизни не видела) и сочные, спелые плоды манго на десерт.

Джейми окончательно выбросила из головы мысль о том, что Катриона будет недовольна. Мы не делаем ничего плохого, убедила себя девушка. Обед с молодым мужчиной на яхте — не такой уж смертный грех. А если работодательница думает иначе, тем хуже для нее. Да не боится Джейми ее, черт возьми!

— Доминик! — окликнул ее спутника мужчина, о котором Джейми решила, что он хозяин причала. Оставив группу людей, он двинулся навстречу Доминику и Джейми. Это был крупный мужчина, неимоверно широкий в кости и толстый. — Не ожидал увидеть тебя сегодня, — сказал он Доминику, а глаза его то и дело останавливались на Джейми. — Познакомишь меня со своей подружкой?

— Естественно, — сказал Доминик, улыбнувшись и довольно фамильярно взяв ее за руку повыше локтя. — Джейми, это Макс Эрскин. Макс не просто хозяин этого причала, он еще любит знать, что происходит вокруг.

Джейми натянуто улыбнулась: во-первых, Доминик назвал ее только по имени, а во-вторых, слишком крепко сжал ее руку.

— Здравствуйте. Очень приятно познакомиться.

— Взаимно, — твердо произнес Макс, пронизывая девушку черными глазами. А потом обратился к ее спутнику: — Завидую тебе, Мики, такие красавицы тебя окружают!..

Никакая она не красавица, подумала Джейми, никогда не питавшая иллюзий по поводу своей внешности. Джейми говорили, что лучшее у нее — это глаза и кожа лица свежая, но никто не называл ее даже хорошенькой. Внешность ее была приятной, да и то в удачные для нее дни.

— Плохих не держим, — ответил Доминик, а Макс провел рукой по широкой лысине.

— Везет же некоторым, — сказал он с искренней улыбкой. — Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать. — Лукавый взгляд Макса снова остановился на Джейми. — Хотя тебе будет не до яхты.

Доминик с Джейми направились к маленькой моторке, чтобы добраться на ней до стоявшей на якоре в море яхты. Заводя мотор, Доминик пояснил:

— Хотите верьте, хотите нет, но Макс считает себя любимцем женщин.

Джейми понятия не имела, как на это ответить, а поэтому отвернулась и стала гадать, какая из яхт принадлежит Доминику. Здесь были и довольно крупные, и помельче. О парусных судах Джейми знала мало, впрочем, ей было известно, что у яхты обязательно должна быть мачта.

Однако, когда Доминик подвел моторку к сверкавшему борту судна, Джейми увидела сразу несколько мачт. Боже милостивый, но я же не влезу на такую высоту, испугалась она, глядя на поднимавшийся в небо свежевыкрашенный корпус.

Впрочем, это оказалось совсем просто: подведя моторку вплотную к борту, Доминик помог девушке перебраться в небольшую люльку, висевшую почти у самой воды. А потом из люльки, управляемой лебедкой, они ступили на палубу яхты…

— Добро пожаловать на борт.

— Как яхта называется? — спросила Джейми.

— «Ночной бриз», — ответил он и жестом пригласил ее следовать за ним.

— У вас красивая яхта. Давно вы ею владеете?

— Давно. И я привык к ней. Хотя яхты, как женщины, непредсказуемы.

— Ну конечно же, — заметила Джейми, — мужчины считают, что могут командовать яхтами и женщинами.

— А вы феминистка, мисс Харрис, — сказал Доминик, подходя к лесенке, ведшей с палубы вниз, в каюты. — Вам помочь — или спуститесь сами? Если споткнетесь, мне придется подхватить вас, и вы скажете, что я все подстроил.

— Как-нибудь справлюсь, — ответила Джейми, поджимая губы. Если раньше ей удавалось соблюдать какую-то дистанцию, то теперь она должна была признать, что его чувство юмора заразительно. И она невольно улыбнулась.

— Вот так-то лучше, — сказал он.

К этому моменту они уже спустились вниз, и Джейми решила, что сегодня нет никакого смысла держаться с ним настороженно.

— Ну как, нравится? — спросил Доминик, приглашая ее оглядеть помещения. — Это главная каюта, это камбуз. А там — еще две маленькие каюты, в каждой — туалет с душем.

— Там — это в носовой части? — спросила Джейми и вызвала у него снисходительную улыбку. На миг ей показалось, что приближаются отношения, которых она побаивалась.

— Именно это я и хотел сказать, — ответил мужчина, бросая пакет с продуктами на стол в маленьком камбузе. — Знаете, Джейми, вы нравитесь мне гораздо больше, когда вы не такая ершистая.

— Я не… ершистая, — возразила она, — просто…

— Что «просто»?

— Ну… — Раздумывая, она поглаживала полированную поверхность привинченного между двумя скамьями стола из тикового дерева. — Просто я думаю, мисс Реддинг не одобрила бы того, что… я отнимаю у вас время.

Прислонившись к разделочному столу с мраморным верхом, Доминик какое-то время разглядывал ее.

— Почему-то мне кажется, что вы совсем не это имели в виду, — произнес он. — Уже второй раз за сегодняшний день вы высказываетесь в том смысле, что у Катрионы какие-то исключительные права на меня. Что вы вообразили о наших отношениях?

О Господи! Джейми почувствовала, что залилась краской.

— Ваши отношения меня не касаются…

— Правильно, не касаются, — согласился он. — Так что давайте оставим мою личную жизнь в покое, договорились?

— Договорились. — Джейми нервно сглотнула.

— Вот и хорошо. — Повернувшись к шкафчикам, Доминик достал из холодильника бутылку вина. — Выпьем за начало новых свершений! О'кей?

— О'кей.

Джейми изо всех сил пыталась вернуть самообладание и вести себя так, как, по мнению Доминика, и подобает держаться в подобной ситуации. В конце концов, мне следует гордиться тем, что ему захотелось меня развлекать, думала она. Если бы я была девушкой, соответствующей его стандартам, то не позволила бы мыслям о его отношениях с мачехой мешать моим собственным удовольствиям. Конечно, факт внезапного увольнения Кристин мог бы послужить предостережением, но та, воображаемая девушка, вероятно, была бы опьянена вниманием Доминика и возомнила бы, что справится с ситуацией.

— У вас слишком серьезное лицо, — заметил Доминик, наливая вино в бокалы и протягивая ей один. — Скажите, вы вообще не любите мужчин или только я вам не нравлюсь?

— Не понимаю, о чем вы.

Джейми показалось, что Доминик гораздо проницательнее, чем она предполагала.

— Прекрасно понимаете. Может, вы меня боитесь?

— Боюсь, когда вы рассуждаете вот так.

Джейми подумала, что, возможно, своей нервозностью все портит и, главное, упускает возможность узнать побольше подробностей о Катрионе. Но поведение Доминика заставляло ее забывать, зачем она вообще явилась на Бермуды.

— О'кей. — Чокнувшись с ней, мужчина словно бы смягчился: — Я буду хорошим, обещаю. — Он широко улыбнулся. — Почему бы вам не расставить посуду, пока я буду извлекать продукты из пакета? Вон в тех шкафчиках — все, что нужно.

Почувствовав себя свободнее, Джейми стала доставать тарелки и раскладывать на полотняных салфетках тяжелые серебряные ножи и вилки. Картинки на салфетках, выполненные вручную, изображали живописные уголки острова.

— Какие красивые, — сказала Джейми, радуясь тому, что можно высказаться о чем-то нейтральном.

— Да. Автор этих рисунков живет в городе Сент-Джордж. — Доминик достал из холодильника лимон. — Это на другом конце острова. Хорошо бы вам с ней познакомиться.

— С ней? — Джейми отпила из своего бокала.

— Ну да, ее зовут Джилл Джексон, и она, представьте, замужем. — Джейми прикусила язык, а Доминик тем временем поставил на стол две тарелки вкуснейшего салата с креветками. — Вон там майонез, если хотите. Хотя, к сожалению, не домашний. Тот, что делает Софи, всегда очень свежий, но я не мог предвидеть, что он понадобится.

— Все хорошо, — сказала Джейми, садясь на указанную им скамью. Взглянув на салат, Джейми, у которой потекли слюнки, сбрызнула его лимоном, между тем как Доминик резал на сосновой дощечке хлеб. — Спасибо вам большое, — добавила она, — сегодня все равно слишком жарко ходить по магазинам.

— Зачем же вы это придумали? — На ломтик хлеба, лежавший на его тарелке, Доминик щедро намазал свежего сливочного масла.

— Ну… идея принадлежала мисс Реддинг. Она сказала, что я не нужна ей после обеда и, возможно, мне захочется побывать в городе…

— Ясно. — Доминик снова наполнил вином бокалы, потом уставился в свою тарелку. — Что ж, значит, я появился вовремя.

— Да. — Она взглянула в иллюминатор. — Бухта такая красивая. Я бы так и не узнала о ее существовании, если бы вы не привезли меня сюда.

— Верно.

Ответ его был достаточно сдержанным, и Джейми заволновалась по поводу того, что он думает на самом деле. Может, сожалеет, что какой-то импульс заставил его пригласить ее сюда? Или просчитывает реакцию Катрионы, когда она узнает об этом?

— А как… насчет мисс Реддинг? Она… она любит плавать на яхте? — спросила Джейми, решив, что любой вопрос лучше, чем попытка отгадать его мысли. — Просто я подумала: плавала ли она с вашим отцом? — поспешно добавила Джейми, испуганная его пронзительным взглядом.

— Нет, — сказал он наконец, отложив нож в сторону и накалывая кружок помидора на вилку. — Нет. Кэт никогда не плавает. Она боится воды, так же как и ее тезки ^[2].

— Ах так. — Джейми удалось улыбнуться, после чего она сосредоточилась на содержимом своей тарелки. Мысль о том, что Катриона не спала со своим пасынком здесь, вдохновляла.

— Отец, к сожалению, тоже очень редко выходил в море, — продолжал Доминик. — Он был из тех людей, которых называют «трудоголиками». Вот я не такой, а он совершенно не умел перекладывать работу на кого-то другого. Но ведь без этого в наши дни в бизнесе не обойтись.

— А ваши… родители прожили вместе… сколько? Я хочу сказать — до того как умер отец.

— Моя мать умерла, когда мне было шесть лет. Отец женился на Катрионе, когда мне исполнилосьшестнадцать, но я никогда не считал ее настоящей заменой.

— Понимаю. — Джейми почувствовала, что краска снова приливает к лицу. — Значит, они были женаты порядочный срок. А… как они познакомились?

— Вам в самом деле интересно? Или вы задаете вопросы, чтобы как-то занять время?

— Мне правда интересно. — Джейми покраснела до корней волос. — Мне хочется знать, когда мисс Реддинг начала писать.

— Ну что ж. — Сделав глоток вина из бокала, Доминик снова стал неотрывно смотреть ей в лицо. — Они познакомились, когда лондонский агент Катрионы переслал одну из ее рукописей в фирму моего отца. Вы, может, слышали о фирме «Голдман и Реддинг»? Ее основали в 1922 году два дельца — мой дед Лоренс Реддинг, тезка отца, и некий Стэнли Голдман.

— Как романтично! — воскликнула Джейми, на самом деле усмотревшая здесь повод съязвить. — Разумеется, ваш отец опубликовал ее книгу, и она сразу прогремела!

— Не совсем так. — Доминик поставил бокал на стол. — Собственно говоря, первая рукопись так и не была напечатана. В те времена Кэт, известная как Катриона Маркхем, писала детективы. А отец посоветовал ей переключиться на исторические романы.

— Катриона Маркхем. — Джейми сглотнула. — Боюсь, что я никогда не слышала о такой.

— В этом нет ничего удивительного, — поморщился Доминик. — Те три детективчика, что она написала, так и не увидели света. Именно поэтому ее агент и послал следующую рукопись в «Голдман и Реддинг». В надежде, что американской фирме она подойдет.

— Они ее взяли?

— Нет, к сожалению. — Доминик помолчал. — Однако отец, видимо, нашел в ней какие-то достоинства, потому что запросил агента, нельзя ли встретиться с автором. Ровно через полгода отец и Катриона поженились.

У Джейми перехватило дыхание:

— Ну и ну.

— Угу. — Доминик пожал плечами. — Это было двадцать лет назад, если вам интересно. Сейчас мне тридцать шесть, а ей почти сорок пять.

— Почти… сорок пять?

Джейми с трудом выговорила эти слова, но Доминик, конечно, превратно истолковал ее замешательство.

— Да, она не выглядит на свой возраст, — уточнил он, отрезая себе еще ломтик хлеба. — Она была намного моложе отца.

Не намного — хотелось вставить Джейми, но она прикусила язык. Как бы там ни было, теперь их взаимоотношения стали яснее, ведь Доминик считал Катриону скорее своей ровесницей, чем ровесницей отца.

Чувствуя, что Доминик наблюдает за ней, Джейми сосредоточилась на вине. Сорок пять! Невероятно.

— Первую историческую вещь она написала, уже когда они поженились, — продолжал Доминик, не дождавшись комментариев. — Кэт любит повторять, что отец указал ей правильное направление.

Джейми кивнула, пытаясь оставаться спокойной. Доминик должен считать, что именно эти подробности ей любопытны: следует помнить, что она назвалась почитательницей таланта Катрионы. Интерес к Катрионе должен выглядеть естественным.

— И ваш отец посоветовал ей писать любовные романы?

— Я бы ответил вот как: отец служил прообразом для романов Кэт — до него в ее жизни было мало любви.

— Она так и говорит? — похолодела Джейми. И, опасаясь, что выдает себя, добавила: — Ведь она, наверное… была замужем до него?

— Даже если и так, я никогда об этом не слышал. — Доминик, хмурясь, разглядывал ее. — Насколько я знаю, до того как Катриона познакомилась с отцом, она работала няней. Что с вами? Вы вдруг побледнели… Только не ссылайтесь на морскую болезнь — качка незначительна.

Джейми сделала над собой усилие:

— Да нет… — Она отпила вина из бокала. — Голова закружилась на минуту, но теперь все в порядке.

— По вашему виду не скажешь. Здесь душно. Может быть, допьем вино на палубе?

— Хорошо.

Джейми была готова идти куда угодно, лишь бы иметь возможность успокоиться и переварить услышанное. Интересно, думала она, сказала ли Катриона правду хоть раз в жизни? Ведь ясно, что она скрыла факт своего первого замужества, тем самым замалчивая само существование Джейми.

На палубе было жарко, но солнце затеняла чужая яхта, стоявшая рядом, а ветерок с моря все же несколько освежал. Доминик принес подушки, разложил их на скамейках на корме и поднял тент. Джейми забралась на скамейку с ногами и обхватила руками колени. Несмотря на расстроенные чувства, она не могла не наслаждаться прекрасным видом.

— Ну как, вам лучше? — спросил Доминик, усевшись рядом. Джейми одарила его благодарным взглядом.

— Намного лучше, — ответила девушка, перебрасывая косу через плечо. Взяв свой бокал из его рук, она с удовольствием глотнула вина. — Но мне уже пора собираться назад.

— Почему?

Рука Доминика лежала на спинке скамейки, рядом с ее плечом, и девушка всеми клеточками своего тела чувствовала ее близость.

— Ну… мы же не можем оставаться здесь до самого вечера.

— А я и не думал об этом, — сказал он. — Я предлагаю обогнуть мыс на яхте и войти в залив Спайни. Вы когда-нибудь плавали в маске, с трубкой? Если нет — очень рекомендую. Подводные картины гораздо лучше тех, что на земле.

— Но… у меня нет купальника, — выдавила она, заранее краснея от его вероятного предложения. Не оголяться же перед ним, отбросив всякий стыд!

— Нет проблем. — Доминик поднялся со скамьи. — Мы купим купальник у Макса в лавке. Оставайтесь здесь, я скоро вернусь.

Джейми даже не успела возразить, как Доминик прыгнул в лодку и завел мотор. Она пришла в ужас: что делать, если он не вернется?

Ей не пришлось долго волноваться: Джейми только отнесла бокалы вниз, в камбуз, и сполоснула их водой, когда шум моторки послышался снова. Яхта слегка закачалась, оповещая о том, что Доминик прыгнул на палубу. Сердце Джейми по непонятной причине забилось. Прогрохотав вниз по лестнице, Доминик появился в камбузе и бросил на стол пластиковый пакет.

— Пойдите примерьте, — сказал он. — Я привез вас сюда не в качестве судомойки: вы должны развлекаться.

— А сколько стоит купальник? — заколебалась Джейми. Она взяла пакет в руки, но не заглянула внутрь.

— Сначала примерьте, потом скажу. — Он подавил нетерпеливый вздох. — Это можно сделать в одной из маленьких кают. А я пока что посмотрю, сколько у нас горючего.

— Но… — Джейми захлопала глазами. — Ваша яхта… Я думала, она — парусник.

— Разумеется, — снисходительно улыбнулся Доминик. — Дело в том, что из бухты легче выбраться на моторе. Вот увидите, я еще сделаю из вас моряка.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Доминик снова поднялся на палубу, потом яхта слегка задрожала: это заработала машина. Сообразив, что он вернется не скоро, Джейми с купальником в руках направилась в одну из маленьких кают, видимо, предназначенных только для сна.

Однако каюта ничем не уступала большой. Девушка увидела удобную двуспальную койку и вделанные в стены шкафчики со множеством ящичков. А кроме всего прочего здесь была целая туалетная стенка с зеркалами.

Хотя Джейми предполагала, что Доминик купит ей бикини — одно из тех, что состоят из двух лоскутков и открывают гораздо больше, чем прикрывают, — в пакете лежал цельный черный купальник. Плечи, правда, были открытыми, без бретелек, но по сравнению с тем, что она ожидала увидеть, купальник казался почти старомодным.

Нет, она сошла с ума, говорила себе Джейми, натягивая поверх купальника шорты и футболку. Она же приехала сюда для того, чтобы получше узнать Катриону Реддинг, а вовсе не ее пасынка. Правда, за сегодняшний день Джейми узнала больше о своей работодательнице, чем за все остальные дни пребывания на острове, и однако… однако она здесь не для того, чтобы наслаждаться жизнью.

И все же она наслаждалась…

Как раз это ее и пугало.

Она всегда знала, кто она такая, что делает и чего хочет. Ей не нравилось, что сейчас события выходят у нее из-под контроля. Я справлюсь с этим, убеждала она себя. Нет, не так: я должна справиться. В конце концов, я же не застенчивая девочка-подросток, я имела дело с мужчинами и раньше.

Трудно было описать выражение лица Доминика, когда он увидел ее все в той же одежде, а не в купальнике.

— Не тот размер? — спросил он, когда она присоединилась к нему в рулевой рубке.

— Тот, — успокоила его Джейми. Но сама разволновалась, заметив, что он снял рубашку и стоит полуголый, и, чтобы скрыть смущение, она изрекла: — Да мы, оказывается, уже вышли из бухты.

Доминик между тем поднимал паруса. Для Джейми, которая видела парусные суда только в кино, процесс был захватывающим. Паруса разворачивались так плавно, так послушно наполнялись воздухом и так горделиво трепетали у нее над головой! Набирая скорость, яхта скользила по воде, будто готовясь взлететь, как птица.

Джейми забыла все на свете. Она завороженно смотрела, как нос яхты разрезал волны, ни на что больше не хотелось смотреть. И только когда Доминик резко свернул и корпус чутьчуть наклонился, девушка крепко вцепилась в какую-то снасть. Нет, не нужно, чтобы Доминик заметил, что на миг она испугалась. Джейми незаметно вытерла потные ладони о шорты.

Всего лишь несколько минут понадобилось для того, чтобы подойти к заливу Спайни, и не успела Джейми понять, что происходит, как яхтсмен уже убрал главный парус, чтобы войти в залив на малых. Взору открылся пляж, покрытый белым песком, а дальше, словно театральные декорации, возвышались поросшие лесом холмы. Доминик бросил якорь на некотором расстоянии от берега.

И вот убраны все паруса… Наступила такая тишина, что в ушах зашумело. Джейми слышала только скрип мачт под ветром да чмокающие звуки волн, лизавших борта яхты.

— Ну как, понравилось? — спросил Доминик.

Прежде чем ответить, Джейми облизнула пересохшие от волнения губы.

— Потрясающе, — честно призналась она, не придумав более оригинального ответа. И вдруг осознала, как далеко они от людей, от привычного ей мира. Вдвоем…

— В самом деле прекрасно, — сказал Доминик. Потом подошел к борту и глянул на воду. — Кстати, этот заливчик кишит рыбой. Сообщаю на тот случай, если вы опять проголодались. Кажется, у меня внизу есть рыболовные снасти.

Джейми поняла, что он шутит. Она тоже встала и подошла к борту.

— А вы часто здесь бываете? — спросила она.

Губы мужчины тронула улыбка.

— Бываю, когда чувствую потребность, — ответил он как-то загадочно.

Ей не понравился его ответ. Однако, взглянув на Доминика, Джейми подумала, что на него нельзя обижаться: в конце концов, он так добр и относится к ней гораздо лучше, чем она того заслуживает. Доминик не виноват в том, что она все время настороже: ведь он даже не знает, кто она такая.

— Вам не интересно, что я имею в виду? — спросил он через минуту, и ей снова пришлось взглянуть на него.

— Но ведь ко мне это не относится, — проговорила Джейми, завидуя его уверенности в себе. Намекает на то, что ему тяжело со вдовой своего отца? Неужели будет искать во мне сочувствия? — подумала Джейми. Я презираю его за этот роман, я их обоих презираю! И все же хотелось бы узнать, как давно это у них началось.

Джейми старалась подавить в себе любопытство, но Доминик высказался прямо:

— Вам не нравится моя… моя дружба с мачехой, разве не так? Не могу понять почему.

— Не потому, о чем вы думаете, — автоматически ответила Джейми и тут же пожалела о своих словах. — Я вообще не хочу об этом говорить, мы же условились не касаться личной жизни.

— Личной жизни? — Тон его снова стал насмешливым. — Какое провоцирующее выражение! — Он подвинулся к ней чуть ближе. — А у вас бурная личная жизнь, Джейми? Меня с первого дня заинтересовало ваше серьезное лицо. Даже интригующее. В вас удивительно сочетаются невинность и опыт.

— Мистер Реддинг…

— Доминик.

— Доминик, пожалуйста, перестаньте меня дразнить.

— Дразнить? — К ужасу Джейми, он поднял руку и погладил ее по щеке. И хотя девушка понимала, что должна отодвинуться, она стояла как вкопанная. — Разве я вас дразню? — Он легко прошелся пальцем по ее губам. — Никогда не встречал женщину с такой нежной кожей… краснеющую от каждого пустяка.

— Это вы уже говорили. А может, нечто похожее. — Джейми пыталась иронизировать. — То, что я краснею, свидетельствует о незрелости. Как и веснушки, которые я ненавижу всю жизнь.

— А мне они нравятся, — сказал мужчина и снова погладил ее по щеке. Джейми вспыхнула как маков цвет. А у него вырвалось: — Вот видите! С вами очень легко: всегда знаешь, чем вас поддеть.

— Я бы на вашем месте не торопилась с выводами. Вам явно доставляет удовольствие насмешничать надо мной. Не думаю, что мисс Реддинг позволяет вот так над собой смеяться.

Доминик вдруг стал серьезным, и она поняла, что сказала это зря.

— Вы правы. Кэт не понимает моих шуток. — Он отодвинулся от нее. — Простите, я вышел за рамки. Забудьте.

Если бы можно было забыть…

Джейми на мгновение закрыла глаза, желая вычеркнуть последние минуты из этого дня: до сих пор они с Домиником ладили. Это было не просто, но они ладили. И хотя вряд ли стали бы друзьями — сегодня ей с ним было легко.

— Хотите вернуться домой?

Вопрос Доминика застал ее врасплох, и она вдруг с ужасом поняла, что совсем этого не хочет.

— Я… нет. Но, может, вы хотите? — Джейми поняла по его взгляду, что сморозила глупость.

— Конечно, нет. — С этими словами Доминик открыл одну из скамеек-сундуков и вытащил резиновые ласты, маску для подводного плавания и трубку. Потом снисходительно оглядел девушку: — Вы так и будете плавать — в шортах и футболке?

— Нет. — Джейми стащила футболку через голову. Затем быстро — чтобы не успеть почувствовать стыд — расстегнула шорты и сняла их. — Я готова.

Его взгляд как будто бы ничего не выражал, и все же Джейми смутилась. Не могу я ему понравиться, подумала она, хотя во мне нет лишнего веса, и я неплохо сложена. Таких, как я, у него, вероятно, было много, а вот такие, как Катриона, — редкость. С его положением у него уйма поклонниц, молодых и в то же время умудренных опытом, имеющих с ним общие интересы и чувствующих себя совершенно свободно в такой обстановке, как эта.

— Вы так и не сказали, сколько я вам должна. — Джейми пыталась вновь установить дистанцию. Доминик насмешливо приподнял брови. — Ну за купальник, — добавила она поспешно, пока он не сказал чего-нибудь ехидного. Впрочем, все равно заметила это ехидство у него во взгляде.

— Значит, вы не хотите считать купальник подарком от меня? Вижу, что не хотите. — Доминик подумал. — Ну ладно, допустим, двадцать долларов. Можно заплатить потом. А теперь начнем урок подводного плавания.

— Да купальник наверняка стоит дороже, — Джейми потрогала шелковистый эластик. — Но я могу себе такой позволить, ваша мачеха мне хорошо платит.

— Вы заслуживаете, — сказал он. — Ну так как? Начнем с этого?

Доминик протянул ей пару резиновых ластов. Пристроившись на палубном поручне, Джейми надела их. Потом Доминик учил Джейми надевать подводную маску, дышать через трубку и наставлял, как работать ногами, чтобы свободно перемещаться в воде.

— Руками совсем не нужно двигать, — добавил Доминик, после чего, надев свою пару ластов, прыгнул в воду и показал на примере. Поднял повыше голову, смахнул со лба мокрую прядь волос и прокричал: — Вы будете плавать совсем близко от поверхности и получать через трубку достаточно воздуха, чтобы дышать.

Джейми не терпелось влезть в воду и самой все испробовать, но она была далеко не такой бесшабашной, как Доминик. С минуту она болтала ногами в ластах, сидя на краю люльки, потом набрала побольше воздуха и, наконец, прыгнула вниз.

Вода освежила ее разгоряченное тело, ласкала его, будто мягкий шелк. Девушка переполнилась радостью жизни. Доминик был прав: ласты на ногах освобождали ей руки, даже самый ленивый толчок ногами продвигал ее вперед, и Джейми плыла, наслаждаясь движением, пробуя свои силы.

— Вам, наверное, тоже нужна трубка? — спросила она, подняв голову и вынув трубку изо рта.

— Мне и так хорошо, — сказал Доминик и проделал под водой сальто-мортале — видимо, чтобы ее убедить. А вынырнув, широко улыбнулся: — Я умею плавать под водой и без трубки. Теперь вы готовы отправиться вон к тем скалам?

Следующие полчаса пролетели совершенно незаметно. В маске, защищавшей глаза, Джейми разглядывала подводный мир, изобиловавший растительностью и живностью. И когда Доминик сделал знак, что пора возвращаться, она упрямо затрясла головой…

Только забираясь назад в люльку, Джейми поняла, как же она устала. Девушка сняла маску, забросила ее на палубу, но чувствовала, что не в силах туда подняться. Ноги дрожали и подкашивались: видимо, сказывалось отсутствие тренировки.

Когда Доминик показался из воды, она все еще размышляла, что ей делать. Он безо всякого труда взобрался на борт яхты, поднял из люльки Джейми и поставил на палубу рядом с собой.

— По-моему, вы перестарались. Это я виноват: забыл, что вы в этом деле новичок.

— Вы совершенно не виноваты, — запротестовала Джейми, когда смогла отдышаться. Сидя на скамье, она отжимала воду из своей косы. — Мне самой не хотелось вылезать, я думала, что могу плавать еще долго. Глупо, конечно, но Боже ты мой, какое же это удовольствие!

— Вам понравилось? — Доминик стоял рядом, глядя на нее.

Джейми подняла на него глаза и увидела, что с его потрепанных, самодельных бермудов стекает вода, что они прилипли к его ногам словно вторая кожа, что ноги эти стройные и мускулистые…

— Очень понравилось, — ответила Джейми, отведя от него взгляд. Господи, подумала она, как он на меня действует! Если он сейчас прикоснется, я растаю, как сливочное масло, и потеку к его ногам.

Смутив ее до предела, он сделал нечто худшее — присел на корточки напротив. Теперь она видела натянутый шов джинсов у него между ногами и не знала, куда девать глаза.

— Вам бы стоило распустить волосы, — заметил Доминик, — они не скоро высохнут, заплетенные. Вам помочь?

— Я… я справлюсь сама, — пробормотала Джейми, — если вы считаете это нужным…

— Считаю, потому что вы забрызгаете мне всю машину.

Джейми пришла в ужас. Уже возвращаться? От этой мысли пересохло во рту: как она может вернуться на виллу в таком состоянии? Ноги ее не будут слушаться. Как она взглянет в глаза Катрионе?

Не теряй рассудок, приструнила она себя. Трепещешь как школьница лишь потому, что успела привязаться к Доминику Реддингу. Он же не разделяет твоих чувств! И ничего дурного не сделал — всего-навсего провел с тобой полдня. Дурное — только в твоих мыслях, и нужно поскорее от них избавиться. А в качестве противоядия напоминать себе, что он завел роман со вдовой своего покойного отца.

Правда, трудно вообразить, чтобы кто-то мог навязать Катрионе свою волю.

— Вас что-то беспокоит? — спросил Доминик; девушка настолько ушла в свои мысли, что забыла о нем. На лбу его залегла морщинка.

— Нет, я… — она решилась солгать, — я думаю о волосах. Они не скоро высохнут.

Интересно все-таки, а как долго Катриона мечтала об этом молодом мускулистом теле? Как долго она добивалась пасынка? Джейми не могла представить себе, чтобы все начал Доминик. Впрочем, что она на самом деле о нем знает? В душу к нему ведь не влезешь.

Она скользнула по нему взглядом. Какие сейчас на него права у Катрионы? Может ли она трогать его, ласкать, когда захочет? Расстегивать, например, эти джинсы-обрезки, стягивать их вниз по ногам, а потом…

— Кстати, у меня есть фен, там, внизу, — отвлек ее Доминик. — Кроме того, вы можете принять душ, если хотите смыть с себя соль. А я обещаю вам, что в другой раз не стану вас дразнить.

— В другой раз?

Джейми в недоумении уставилась на него. Ее распущенные волосы лежали на плечах как мокрое покрывало, их медный цвет стал темнее от воды, но там, где солнечный луч падал на отдельные пряди, они загорались огнем.

— Ну да, — ответил он рассеянно, созерцая эту безмерно соблазнительную девушку. — Зачем вы их прячете? — спросил он, взяв в руку прядь ее волос и намотав на палец. — Носите волосы всегда распущенными, как сейчас.

Ей бы следовало отстраниться. Она бы так и поступила, если бы не сексуальные видения, затуманившие мозг в тот момент. Она была не в силах его остановить.

Он потерся губами о ее волосы, а Джейми сидела не шевелясь, застыв в ожидании чего-то. Она никогда не думала, что простая ласка может вызвать у нее подобное волнение. Но это произошло: прикосновение его губ породило в ней такую бурю ощущений, что Джейми чуть не застонала. Он догадался обо всем — она прочла это в его глазах.

— Какие красивые, — произнес он хрипло, и Джейми заставила свой мозг проснуться.

— Мокрые, — сказала она. — А где фен?

— В одной из маленьких кают, — ответил мужчина, даже не собираясь от нее отодвигаться. — Но с этим незачем спешить — как вы думаете? Всего-навсего пять часов.

— Пять часов!

Джейми пришла в ужас: при таком развитии событий они окажутся дома не раньше шести. Что же она скажет работодательнице? А он — считает ли он, что она должна рассказать его мачехе всю правду?

— Не смотрите так испуганно. — Голос его стал более звучным, и это ее обрадовало. — Мы не сделали ничего дурного. — (Джейми вздрогнула: он угадал ее мысли!) — Хотя, должен признаться, вы соблазнительны. Очень даже соблазнительны.

— Мне так не кажется. — Джейми протянула руку, чтобы забрать у него волосы, но — попала в ловушку: Доминик схватил ее за запястье. — Мистер Реддинг…

— Ради всего святого, перестаньте меня так называть! — зарычал он.

Она подавила вздох.

— Ну хорошо, Доминик. Отпустите меня. Мне нужно высушить волосы.

— Будете снимать купальник? — Свободной рукой Доминик провел по краю лифа, граничащего с ее кожей, и палец его словно ненароком ушел внутрь. — Разрешите вам помочь. Вам одной из него не выбраться.

Купальник и в самом деле стал ей как-то маловат. Может, потому, что откровенно сладострастный взгляд Доминика заставил ее груди напрячься, а соски — затвердеть?

— Доминик…

У нее задрожали губы, а дрожь, возникшая в ногах, поползла выше, куда-то к животу. Боже, как хочется, чтобы он меня трогал… Сейчас нет более жгучего желания, чем это: чтобы он гладил руками мою кожу.

— Джейми, — произнес Доминик в ответ. Рука его скользнула от ее запястья к плечу, а потом выше — к затылку. — Джейми, — сказал он снова, схватив пальцами ее голову, и губы его впились в ее рот.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Между прочим, Кэт, я завтра уезжаю.

Доминик стоял к ней спиной, сосредоточенно наливая вино из графинчика в бокал. Катриона не видела выражения его лица, когда он произносил эти слова, и он тоже не видел ее лица, хотя вполне мог предположить, что оно выражает.

— Уезжаешь! — Катриона с шумом втянула воздух, показывая, как она возмущена. Мгновение помолчав, она спросила: — И когда же ты это решил?

Через пять минут после того, как поцеловал Джейми Харрис, подумал он. Но ответил иначе:

— Сегодня после обеда. — Взяв бокал в руки, Доминик повернулся к мачехе. — Я так и планировал — и ты это знаешь.

— Но не в пятницу же! — воскликнула Катриона, барабаня по ручке кресла длинными пальцами с ярко-красными ногтями. В раздражении она скрестила ноги, потом поменяла их положение. — Почему бы тебе не уехать в понедельник? Мы бы провели вместе уик-энд.

Прислонившись к полированному шкафчику, Доминик поднес бокал к губам.

— Невозможно, — ответил он спокойно, отпив вина. — Во-первых, уик-энд нужен мне для того, чтобы прочесть накопившуюся почту и разобраться в происходящем. Во-вторых, у меня свидание с агентом Томаса Эйткина в понедельник утром.

— Томас Эйткин? — имя писателя, в свое время получившего премию Пулитцера, произвело впечатление, и Катриона на миг представила себе свои книги на полке рядом с его книгами. Но тут же, вспомнив, как она огорчена, уставилась на пасынка с упреком во взгляде: — Ты даже не сказал мне, что у вас назначена встреча.

— Потому, что и сам не знал этого до сегодняшнего вечера, — честно признался Доминик, утаив однако, что время встречи назначил он сам. — Его агент уже разослал рукопись в несколько издательств, но Эйткин в свое время обещал отцу предоставить нам первым право выбора.

— Ну да, если ты предлагаешь более высокий гонорар, — проговорила Катриона, не скрывая цинизма. Доминик же был готов обсуждать эту тему сколько угодно, лишь бы не касаться личных вопросов.

— Естественно. Мы не должны ждать от него каких-то уступок. Однако он не забыл, что именно мой отец нажал на кнопки — и он получил работу. Это было начало его пути в журналистике. Эйткин не сразу пробился в «Нью-Йорк таймс», ты же знаешь.

— Да, знаю. — Катриона тоже отпила из своего бокала. — И все же думаю, что ты мог поручить все это Полу Риверзу. Это же всего-навсего предварительный разговор.

— Может, и так, — ответил Доминик. — Однако я уже потерял уйму времени зря.

Катриона сверкнула глазами:

— Ах вот как ты смотришь на вещи? Твой приезд сюда, то, что ты провел эти несколько дней со мной, — все это потеря времени?

— Я так не сказал. — Доминик едва сдержался, чтобы не выругаться. — Но ты же согласишься с тем, что я выздоровел? Значит, нет никакого смысла мне здесь болтаться.

— И мои чувства тоже не имеют никакого смысла? — обиженно спросила Катриона. — Мики, я иногда задаюсь вопросом: сколько еще я смогу это терпеть? Тебе не приходит в голову, что, когда ты уезжаешь, я остаюсь здесь в полном одиночестве?

— Ты не в одиночестве. — Доминик подавил стон — так ему надоели эти разговоры.

— Разве?

— Конечно, нет. У тебя здесь много друзей, я уж не говорю о Софи и Сэмьюэле. И потом… — он помолчал, — есть еще мисс Харрис.

— Эта?! — Катриона словно плеснула кипятком — такой у нее был тон. Доминик почувствовал тошноту. Черт бы ее побрал, она не смеет сбрасывать Джейми со счетов. И ведь Джейми очень дорожит мнением своей работодательницы.

Доминик смотрел в бокал, жалея о том, что вообще упомянул имя девушки. Катриона наверняка заинтересуется, почему он о ней вспомнил.

— Ты, конечно, думаешь, что мне стоит с ней подружиться?

Доминик понял, что совершил большую ошибку. Похоже, Катриона собирается сделать из девушки очередного козла отпущения.

— Просто я считаю, что ты преувеличиваешь, говоря о своем одиночестве, — начал он осторожно. — Во-первых, тебе незачем все время сидеть на острове. Квартира отца всегда в твоем распоряжении. Я уверен, что Дженнингс будет рада снова кого-то обслуживать.

— А ты, конечно, надеешься, что, приехав в Нью-Йорк, я притащу с собой эту мисс Харрис?

Катриона явно себя накручивала, и Доминик знал, что далеко не впервые случались у них такие споры, однако на этот раз он чувствовал за собой вину, что совсем не помогало делу.

— Мне плевать, привезешь ты с собой мисс Харрис или нет, — ответил Доминик. Возможно, и лучше было бы, если бы она оставила Джейми здесь, на Бермудах, тогда он смог бы понять, что происходит у него в душе.

Допив вино, Доминик отвернулся от мачехи, чтобы снова наполнить бокал. Черт меня дернул, подумал он, приставать к Джейми. В конце концов, не такая уж она красавица. И не флиртует, как Кристин. А ведь я настолько потерял голову, что дело едва не кончилось постелью.

Но если вспомнить, в те минуты это казалось так естественно. Она была воплощением соблазна. Сама она, конечно, не осознавала этого, но, прикоснувшись к ней, он ощутил дрожь во всем теле. Джейми сидела и смотрела на него снизу вверх так лукаво… Она раздевала его своим взглядом, и это его зацепило.

Ни одной женщине до сих пор не удавалось возбудить его до такой степени всего лишь взглядом! Доминик считал, что вполне может совладать со своими чувствами. Даже те, что он питал к Катрионе, всегда подчинялись рассудку.

— Дорогой мой, твое отношение ко мне… оно меня обескураживает. — Катриона подошла к нему сзади вплотную, подняла низ его черной шелковой рубахи и прижалась изо всех сил к его спине. — Я не хочу с тобой ссориться. Особенно если учесть, что ты завтра уезжаешь.

Доминик устало прикрыл глаза. Он ощущал соблазнительное тело женщины, которая прижималась к нему. Отбросив в сторону полу длинной юбки с разрезом, Катриона просунула свою ногу между его ногами.

Ну что ж, иронично подумал Доминик, когда его возбуждение прошло, — хоть что-то из этого получилось. Катриона жадными пальцами впилась в пуговицу на поясе его джинсов. Он не сомневался, что она добьется, чего хочет. Однако сегодня ласки мачехи его только раздражали. Мысли Доминика витали далеко — в заливе Спайни…

— Мики, ты меня не слушаешь, Мики!

Внезапно он понял, что она с ним говорит, и, подавив раздражение, обернулся к ней лицом и освободился от ее цепкого объятия, но она тут же прильнула к нему спереди.

— Ты не слушал меня, сознайся, — жалобно добивалась ответа Катриона. — О, Мики… — Глаза ее наполнились слезами. — Я не понимаю, что между нами происходит…

«Я тоже не понимаю», — подумал он. И сказал твердо:

— Ничего между нами не происходит. — Взяв ее за запястья, Доминик спросил: — О чем ты говорила? Что не надо ссориться сегодня?

— Это само собой, — фыркнула мачеха. — Но ты же знаешь, что я не могу жить в Нью-Йорке. Я не могу там работать.

Доминик испытал облегчение. Раньше близость мачехи его возбуждала, теперь же он чувствовал в себе странную заторможенность. Он все еще был не прочь жениться на Катрионе, но теперь совершенно твердо знал, что с этим надо повременить.

Однако для чего тебе отсрочка? — спросил его внутренний голос. Чтобы отдаться новому увлечению?

Воспоминания снова овладели им: он видел, как пряди рыжих волос струятся сквозь его пальцы, как он ищет губами ее рот. Он не хотел ее отпускать. Он хотел заниматься с ней любовью прямо на прогретой солнцем палубе.

Доминик не знал, позволила бы Джейми дойти до самого конца, однако, когда его язык проник к ней в рот, она не стала сопротивляться. Она обхватила его шею горячими руками, обжегшими ему кожу. В его чреслах заполыхал пожар.

Тогда было безумно трудно от нее оторваться. Кровь бушевала у него в жилах, нервы натянулись как струны. Отодвинуться, отпустить ее? Пытка… Но ему удалось убедить себя, что не Джейми он желал, а просто женщину. Просто жаждал секса… Ему показалось, что события развиваются слишком стремительно. Вот почему он решил не откладывая уехать в Нью-Йорк.

— Когда же ты вернешься? — продолжала давить на него Катриона; губы ее жадно раскрылись, голодный взгляд впился в лицо пасынка. — По крайней мере, назови срок. Я буду ждать тебя с нетерпением. Хотелось бы, чтобы мы поженились еще до Рождества.

Рождество!

У Доминика пересохло во рту. Пятнадцатого декабря будет как раз полтора года со дня смерти его отца. Они уже довольно откладывают, а ведь Катрионе к Рождеству исполнится сорок пять.

— Ну ладно, — сказал Доминик, решив, что нынешнее его увлечение скоро пройдет. Все-таки Катриона — та женщина, ради которой он разрушил свой брак. И он знал по меньшей мере с десяток мужчин, которые были бы счастливы оказаться на его месте.

— Ты серьезно? Мы поженимся к Рождеству?

Она явно не ждала, что он так легко согласится. Доминик подавил желание ее помучить.

— А почему бы и нет? — решительно сказал он. — Мы могли бы устроить двойной праздник. — И в ответ на ее вопросительный взгляд добавил: — В конце ноября у тебя день рождения, не так ли?

— Да, да, конечно. — Лицо Катрионы просветлело, руки ее снова обвились вокруг его шеи, пальцы погрузились в волосы на затылке. — Мики, ты меня осчастливил. Я, может, даже выберусь в Нью-Йорк на несколько недель. Нужно же купить мне обручальное кольцо.

Доминик улетел на следующий день утренним рейсом.

Вопреки своему обещанию проводить пасынка Катриона не появилась из спальни ко времени его отъезда. Может, надеялась, что он сам зайдет к ней попрощаться? Но Доминик этого не сделал. Он вообще с трудом встал после перепоя, который опять себе устроил, несмотря на решение бросить дурную привычку.

Джейми он не видел с того момента, как они расстались на пирсе. У них вышла размолвка, он сел в машину и уехал. Разозлился на Джейми за то, что она так запутала его жизнь.

Она не виновата, убеждал он теперь себя, глядя на острова, раскинувшиеся внизу, под крылом огромного реактивного самолета. Еще до того, как Джейми появилась на вилле в роли секретаря Катрионы, он чувствовал какое-то неудовлетворение. Просто девушка заставила Доминика задуматься о его жизни.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В то утро Джейми не сразу решила, чем заняться в первую очередь. Но пока она размышляла, появилась Катриона и заявила, что собирается в Нью-Йорк — навестить Доминика.

— Он пристает ко мне с этой просьбой с тех пор, как уехал, — самодовольно заявила хозяйка.

Облизнув пересохшие от волнения губы, Джейми подняла голову от машинки.

— Когда же вы уезжаете?

— Завтра, — твердо ответила Катриона. — Будьте добры, свяжитесь с аэропортом и закажите мне билет на утренний рейс. Я позвоню Доминику и сообщу, когда прилетаю. Вероятнее всего, он захочет меня встретить, так что не беспокойтесь о машине для меня в Нью-Йорке.

— Хорошо, мисс Реддинг, — сказала Джейми. И, помолчав, поинтересовалась: — Вы хотите, чтобы я ехала с вами?

— В этом нет необходимости, — не задумываясь ответила Катриона. Вместо облегчения, которое она, казалось, должна была бы испытать, Джейми почувствовала унижение. — Пока я буду с Домиником, мне ни к чему секретарша, — добавила Катриона. — Это не деловая поездка.

— Понимаю.

Джейми не была уверена, что Катриона уловила в ее ответе нотку осуждения, но следующие слова уже звучали нотацией:

— Я отдыхаю, когда хочу, мисс Харрис. Кроме того, — писательница провела ногтем по рукописи на столе у Джейми, — я переживаю некий творческий спад. Мне нужен… стимул, чтобы подновить сексуальный опыт, так сказать…

К радости секретарши, Катриона после этой фразы ушла к себе кабинет. Очевидно, собралась позвонить своему пасынку, решила Джейми. По крайней мере, не будет стоять над душой, заглядывая в текст…

Однако после отбытия хозяйки Джейми почувствовала какую-то неприкаянность. Естественно, ей было чем заняться в отсутствие Катрионы. Каждый день приходило множество писем — в ответных надо было рассылать фотографии писательницы с автографами. Осталось также несколько страниц рукописи, которые следовало перепечатать. Кроме всего прочего, Катриона намекнула, что Джейми могла бы привести в порядок картотеку писем: расположить карточки в алфавитном порядке, чтобы было легче вести переписку.

Девушка провела утро, расшифровывая записи с диктофона, после чего пообедала в маленькой столовой. Джейми предпочла бы, чтобы Софи пригласила ее поесть с ней и Сэмьюэлом на кухне, но экономка, видимо, не желала допускать подобной фамильярности.

Хотя завтраки и обеды с Катрионой не были таким уж удовольствием, Джейми поняла, что страдает от одиночества. Уж лучше было бы слушать разглагольствования хозяйки о том, как много и тяжело она работает и что никто этого не ценит, чем сидеть в четырех стенах и не иметь возможности ни с кем словом перемолвиться.

После обеда Джейми вернулась в свою рабочую каморку, но, увидев за окном пальмы, чуть качавшиеся от ветерка, захотела выйти на воздух.

По выложенной щебнем дорожке она добежала до своей квартирки, быстро стащила с себя блузу с юбкой, которые надевала для работы, и сменила их на хлопчатобумажные шорты салатового цвета и майку к ним в тон, а волосы завязала хвостом на макушке.

Осмотрев себя в зеркале во весь рост, девушка пришла к выводу, что выглядит гораздо лучше, чем в первые дни после приезда. Кожа приобрела золотистый оттенок; под загаром даже проклятые веснушки стали не так заметны.

Наверно, мне больше идет такая одежда, подумала Джейми, чем платья и юбки, которые я, как правило, ношу в Англии. Девушка вздохнула, вспомнив, что красивый купальник, подаренный Домиником, засунут в ящик комода. Может, мне следует больше думать о своей внешности? — размышляла она. Пожалуй, дома я одевалась скорее как студентка, чем как преподаватель.

Разглядывая себя в зеркале, Джейми отметила, что у нее есть-таки привлекательные черты. Глаза, чуть широко расставленные, смотрели прямо и честно; плохо, конечно, что ресницы, достаточно длинные, на концах светлые. Женщина, следящая за собой, наверняка подкрашивала бы их тушью.

Руки у нее неплохой формы, ноги стройные. Но вот на мать она не похожа. В сравнении с ошеломляющей красотой Катрионы ее внешность можно было назвать неброской.

На пляже песок уже нагрелся, но ветерок с океана приятно освежал кожу. Джейми не боялась обгореть, поскольку, выходя из дома, предусмотрительно нанесла защитный крем на руки и ноги. Время от времени Джейми плескала на шею соленую морскую воду, набирая ее в сложенные ковшиком ладони. Настроение постепенно поднималось.

Девушка все еще не решила, что будет делать, когда ее работодательница вернется из Нью-Йорка. Дня через два-три закончится ее испытательный срок, и хотя, возможно, ее попросят остаться — какой в этом смысл? Конечно, в университете ей нечего делать до осени, но это не уважительная причина для того, чтобы задерживаться здесь.

Давно скинув босоножки, Джейми брела по кромке воды и высматривала крабов. Сырой песок забивался между пальцами, и это было приятно. Она засекла несколько маленьких крабов, но все они мигом зарылись в песок. Вот и я так же, как эти крабы… как пресловутый страус, прячу голову в песок, чтобы ничего не решать, думала Джейми.

Вернувшись на виллу, Джейми удивилась: какая странная царит здесь тишина. Да ведь Катриона не любила шумных компаний, даже когда была дома…

Джейми решила заняться картотекой переписки. Мне сейчас это будет весьма кстати, подумала она: работа требует времени, а у меня его предостаточно.

Весьма трудоемкая работа, призналась себе Джейми какое-то время спустя — обнаружив, что часть писем уже почти невозможно прочесть. Некоторые, правда, были написаны невообразимым почерком, но на многих паста шариковых ручек настолько выцвела, что девушке приходилось призывать на помощь всю свою фантазию, чтобы догадаться, что же там написано.

К тому же ей стало жарко. Час назад, войдя в кабинет Катрионы, где был включен кондиционер, она почти замерзла и поэтому его выключила. Теперь, поняв свою ошибку, Джейми встала, чтобы снова включить его. И тут заметила на ковре возле шкафа маленький золотой ключик.

Подняв с пола вещицу, Джейми повертела ключик в руках. Обычный ключик, который должен подходить к шкафчику или к ящику письменного стола. Скорее всего к ящику, размышляла Джейми. И Катриона обронила его, торопясь уйти из кабинета. Другой вопрос — зачем ей понадобилось что-то запирать в доме?

Достаточно изучив Катриону, девушка сомневалась, что та станет хранить на вилле деньги или ценные бумаги. Что же тогда? Оплаченные счета? Квитанции? Личную переписку? От последней мысли у Джейми пересохло в горле.

Подойдя к письменному столу, она села. До этого дня девушке не приходило в голову, что она способна рыться в бумагах матери, чтобы узнать что-то из ее прошлого. Но сейчас соблазн узнать хоть что-нибудь из ранней биографии Катрионы был слишком велик. Кроме всего прочего, я ее дочь, подумала Джейми, и всегда упорно иду к своей цели, так же, как и она.

Два-три ящика письменного стола были заперты, как Джейми и предполагала, но, к ее удивлению, ключик не подошел. Открывать же ключом полированный шкафчик не было нужды: он был не заперт, и в нем лежали компьютерные распечатки уже готовой части рукописи.

Теперь, начав поиски нужной замочной скважины, Джейми не могла остановиться. Должен же что-то запирать ключик! Иначе как бы он оказался на полу именно в этой комнате? А может, Катриона оставила его здесь нарочно — чтобы в чем-то уличить ее и обвинить?

Задумавшись, Джейми покусывала нижнюю губу. Кроме стола, в кабинете стояло отделанное ценным деревом бюро, к которому ключик тоже не подходил. Холодильничек и бар Катриона никогда не запирает…

На этом Джейми, вероятно, оставила бы всякие попытки решить задачу, если бы взгляд ее случайно не упал на одну из картин на стене. На картины она обратила внимание еще в день приезда. Джейми повидала за свою жизнь достаточно детективных фильмов и знала, что в стенах позади картин иногда скрываются сейфы. Может быть, и здесь так?.. Хватит ли у нее бесстыдства это проверить?

Взглянув на часы, Джейми решилась: шестой час, то есть время, когда Софи уже вряд ли принесет ей вечерний чай. И потом, молчаливая экономка всегда заваривала чай лишь в том случае, если Джейми сама об этом просила.

Сделав глубокий вдох, Джейми поднялась и подошла к картине, висевшей ближе всех. Уже взявшись за нее, девушка сообразила, что здесь может быть отдельная сигнализация.

Сигнализации не оказалось, но, проверив по очереди все картины, Джейми признала свое поражение. Она наморщила лоб, размышляя… Виллу строил отец Доминика, который наверняка бы учел, что кабинет на первом этаже просто создан для воров. Значит, сейф в другой комнате.

В спальне!

Джейми захлопала глазами — настолько эта простая мысль ее поразила. И действительно, сейф должен находиться в спальне Катрионы, в той самой спальне, которую она делила с Лоренсом Реддингом до самой его смерти.

Потом девушкой овладели сомнения.

Она плохо представляла, где именно расположено несколько комнат, занимаемых Катрионой. Искать нужные апартаменты наугад было бы глупо.

И все же…

Убедив себя, что, кроме двоих слуг, ей некого опасаться, Джейми вышла из кабинета Катрионы, прошла через свою рабочую каморку и очутилась в просторном переходе, выложенном итальянским кафелем. Переход привел ее в главный вестибюль, откуда можно было попасть на второй этаж по красивой лестнице с витыми перилами.

Облизнув пересохшие губы, Джейми подошла к лестнице…

На втором этаже окруженная балюстрадой площадка повторяла очертаниями нижний вестибюль; от площадки уходили два коридора — один направо, другой налево. Какой-то вел к спальне хозяйки… За массивными двустворчатыми дверьми были комнаты либо Катрионы, либо Доминика. Сказав себе, что она ничего не теряет, Джейми пошла правым коридором.

Пол в коридоре покрывал толстый ковер, наверняка заглушавший шаги тех, кто мог бы случайно побеспокоить почивающих здесь хозяев. На обитых красивым шелком абрикосового цвета стенах картин было гораздо больше, чем на первом этаже.

Ох как Джейми хотелось вернуться назад! Она нервничала, несмотря на все доводы, которые приводила сама себе. Ну что… что мне грозит? — думала она. Даже если Софи будет искать меня и найдет тут, я скажу, что давно мечтала осмотреть личные апартаменты Катрионы.

Ивсе же ладонь, поворачивавшая ручку двери, сделанную из оникса, была мокрой от пота. Джейми слышала стук своего сердца. А что, если ее примут за воровку? Что, если ее заподозрят в том, что все это она спланировала еще до приезда?

Джейми ступила в просторную гостиную: здесь было прохладно благодаря полузадернутым шторам. В комнате, выдержанной в пастельных тонах, царил мягкий сумрак.

Слава Богу, в комнате никого нет, подумала Джейми и тут же посмеялась над собой: кого же она ожидала встретить? Тень своей матери? Или дух Лоренса Реддинга?

Затаив дыхание, Джейми осторожно закрыла за собой дверь. Нет причин чего-то бояться, твердо сказала она себе. Кстати, то, что я собираюсь сделать, не займет много времени.

По интерьеру нельзя было понять, кому принадлежала комната. Добросовестная служанка, Софи ни за что не оставила бы валяющимся какой-то предмет одежды или журнал. Здесь стояли роскошные диваны, обитые полосатым полотном, с полированными ручками. О содержимом шкафов, также полированных, можно было только догадываться.

Как и предполагала Джейми, стены тоже были увешаны картинами, в большинстве своем изображавшими дворики с цветочными клумбами, с садовой плетеной мебелью, а вдалеке виднелся океан…

Она проверила стену позади двух картин и взялась было за третью, как ее остановил чей-то окрик:

— Что, черт возьми, вы здесь делаете? Что вам надо?

Голос был так резок и груб, что картина выскользнула у нее из рук и повисла на бечевке, прикрепленной к гвоздю.

Увы, это был Доминик. Хмурясь, он стоял на пороге двери, ведущей, видимо, в его спальню, с полотенцем вокруг бедер. Вода ручьями стекала с его мокрых волос.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Гнев, обуявший Доминика при виде девушки, было трудно описать. Прежде всего, Доминик считал, что внезапно прилетел назад, на Бермуды, повинуясь каким-то чарам… какому-то странному влечению к Джейми, которое она на него оказывает. Но, увидев ее здесь, в его гостиной, почему-то снимающей картины со стен, поддался неприятным подозрениям.

Джейми окаменела, увидев Доминика. На лице ее был написан ужас — это Доминик разглядел сразу. Но, дьявол, куда смотрит Катриона? Почему ее секретарша бродит по вилле? И даже зашла на его личную половину…

— Я… Мне…

Ее жалкое заикание не умерило его ярость. Прилетев на Бермуды, он надеялся, что сможет без помех принять душ и отдохнуть до того, как придется пускаться в длинные объяснения с мачехой. Теперь он подумал: уж лучше бы я объявился сразу. Это предотвратило бы нынешнюю неловкую ситуацию.

— Так что же? — зарычал он, потуже затягивая полотенце вокруг голых бедер и входя в комнату. — Я задал вам вопрос: что вы здесь делаете? Имейте мужество ответить.

Доминик видел, как Джейми сглотнула слюну, и решил дать ей время подумать. Хотя он плохо представлял себе, что она придумает. Факты, как говорится, были налицо.

— Когда… когда вы прилетели? — спросила Джейми.

Доминик хмыкнул: как это по-женски — ответить, но ничего не сказать!

— Час назад, — рявкнул он, боясь смягчиться. — Итак, может, вы скажете наконец мне, что вы здесь делали? Или стоит вызвать полицию?

— Полицию? — переспросила она тоненьким голоском, и в душе его шевельнулась жалость. А потом он заметил, как женственно она выглядит в коротких шортах и маечке, какие длинные у нее ноги. Он припомнил пышную грудь…

— Ну да, полицию, — повторил Доминик уже с меньшей уверенностью. — Я застукал вас в моей комнате, где вы шарили как обыкновенная воровка. Вы как работаете — в одиночку или с сообщником, притаившимся в кустах?

Джейми испуганно ахнула:

— Вы не можете так думать…

— Почему? Грабители способны принимать любой облик. Вы полагаете, что ваше невинное личико вас спасет?

— Я не воровка!

Она защищается довольно энергично, решил Доминик, хотя, с другой стороны, что ей остается? Он все еще пытался сохранить в душе злость. Вина ее очевидна, а он теряет время, убеждая себя, что это не так…

— Так что же вы здесь делали? Не притворяйтесь, что искали меня: вы знали, что меня тут нет.

— Я не искала вас. — Джейми прижала руки к животу, пытаясь унять спазмы. И, словно это могло ее оправдать, добавила: — Я думала… что это комнаты Катрионы.

С него все еще стекала вода, и он переступил на сухое место на ковре, но Джейми, как-то панически ахнув, отшатнулась, словно Доминик хотел ее ударить. Джейми наткнулась на дверь и одной рукой стала нащупывать ручку у себя за спиной. Он знал, что если она откроет дверь — только ее и видели. И он ничего не сможет объяснить мачехе. Катриона же раздует из этого целую историю…

Доминик рванулся вперед, забыв про полотенце, обмотанное вокруг бедер. Рука его уперлась в дверь у затылка Джейми, и в тот же миг полотенце скользнуло на пол. Когда Доминик прижался к Джейми, он почти почувствовал ее теплое мягкое тело под тонкой одеждой.

Ощущение было необыкновенно возбуждающим. Девушка, слегка шевельнувшись, заставила все его существо полыхнуть огнем, и Доминик еще плотнее прижался к ее груди.

Какую-то минуту оба молчали, Доминик слышал ее дыхание, такое же лихорадочное, как и у него. Он тщетно пытался подавить возбуждение, которое только усиливалось оттого, что она, работая руками и ногами, старалась вырваться. Она чувствовала сокращение каждого его мускула. А он… чем больше он пытался уйти от этих ощущений, тем больше возбуждался.

Но, Боже мой, как приятно чувствовать ее тело под тяжестью своего собственного! Сколько ночей ему это снилось, а теперь реальность была лучше любого сна. Он знал, что вот-вот может потерять контроль над собой. Он так хотел ее, что желание превращалось в физическую боль.

— Не надо… — слабо выдохнула она, и ее дыхание защекотало ему шею. На лице Доминика появилась гримаса: неужели глупышка думает, что он ее отпустит? Она не представляет себе, какое это наслаждение — чувствовать ее руки на своем теле… Он хотел бы сдвинуть их пониже, туда, где пылала его плоть…

Джейми не могла поверить, что все это происходит с ней, и притом — наяву. Она уже видела Доминика обнаженным — в то утро, когда он, искупавшись, появился из воды как языческое божество. Господи, что же делать? Что она может сказать такого, что заставило бы его отпустить ее? А сердце ее было готово выскочить из груди…

— Вы так и не ответили мне, — сказал Доминик.

Джейми едва не расхохоталась. Не может же он ожидать разумного ответа, втиснув свое волосатое бедро у нее между ногами?

— Не знаю, какого ответа вы ждете от меня, — сказала Джейми, изо всех сил стараясь избежать его упорного взгляда. — Говорить… в таком положении?.. Если бы вы меня отпустили…

— Если я вас отпущу, вы сбежите. — Он хрипел от волнения. — Ну так в конце концов, что вы здесь делали? Не важно, чьи, вы думали, это комнаты — мои или Катрионы. Вы ничего не объяснили.

Джейми молчала. Несмотря на его агрессивный тон, она не могла не чувствовать, что он все теснее прижимается к ее животу, что его возбуждают ее попытки вырваться. Она втянула воздух: мысль, что он хочет ее, наполняла девушку радостью. И однако разумная ее половина ужасалась всему происходящему.

— Я… хотела посмотреть, кто написал картину, — промямлила Джейми. — Меня вообще интересует живопись.

— Почему же вы не спросили у Кэт? — осведомился он строго, и Джейми поняла, что он не знает об отсутствии мачехи. А что я выиграю, если сообщу ему? Ничего. Не дай Бог, он догадается, что мы в доме одни, и тогда…

— Вы… вам бы лучше меня отпустить, — сказала Джейми. Слова ее звучали предупреждением, и в его глазах мелькнул знакомый огонек.

— Разве? — проговорил он с вызовом. — И как же вы мне отомстите, если я вас не отпущу? Пожалуетесь Кэт? Хотел бы я послушать, какими словами.

— Вам бы стоило что-нибудь надеть, Доминик, я уже промокла…

— Ну и что? — Он слегка отодвинулся и смотрел на девушку сверху вниз, а у нее вдруг затвердели соски от этого оценивающего взгляда. — А впрочем… вам, наверно, неудобно. — Он пошевелил бедром, и она почувствовала, как запылали ее щеки. — К тому же мне было бы жаль, — продолжал Доминик, — испортить ваш наряд. Может, вы тоже все с себя снимете?

— Вы с ума сошли!

Джейми испугала ее собственная реакция на его слова: желание вспыхнуло в ней как костер. Ей так захотелось отдаться во власть Доминика!

— Нет, — сказал он, а она поняла: он догадался о ее состоянии. — Но я, вероятно, ошибался: вы действительно могли забрести сюда, разыскивая меня. Если это так, то у вас больше выдержки, чем я предполагал.

Лицо Джейми покрылось румянцем: ее в жизни никто так не смущал. Получается, он — ее добровольный партнер в том, что они делают. Какой стыд! Ведь Доминик — любовник своей мачехи! И они — в ее собственном доме! Где у Доминика совесть? Развратник! Или он надеется, что она чем-то скомпрометирует себя, а он потом донесет ее матери?

Катриона!..

Видимо, придется рискнуть… сообщить, что Катриона далеко отсюда, — и будь что будет. Теперь уже ясно: она не предупредила пасынка о том, что едет к нему. Возможно, хотела застать его в неблаговидной ситуации. Но того, что происходит, даже она не могла бы вообразить. Боже мой, подумала Джейми, неужели я подстроила эту сцену? А ведь Катриона именно так и решит. Доминик же скажет, что слегка возбудился, что он никогда и не притворялся святым…

При всем том, думала Джейми, я не могу отрицать, что он мне нравится. Как бы я ни презирала собственные чувства, я не могу их игнорировать. Так приятно ощущать его теплую кожу, исходящую от него силу… его восставшую плоть… Джейми вздрогнула: запах этого мужчины заставлял ее кровь стучать молотом в висках.

— Вы ошибаетесь, — наконец-то ответила Джейми, испугавшись, что сама поддастся проснувшемуся в ней инстинкту. Порядочность по отношению к Катрионе было трудно соблюсти при том натиске страсти, которому она пыталась противостоять. Джейми поняла, что попала в опасную ситуацию и, чтобы он ее отпустил, надо сказать правду. — Я не думала, что вы вернетесь.

— А я об этом догадался. — Его губы были влажными и дразнящими. — Но мне хотелось бы знать, где все-таки Катриона. Почему вы столь уверенно бродили по моим — или, как считали, по ее — комнатам? Она уехала ненадолго в город?

— Да… вроде того, — промямлила Джейми, несчастная оттого, что приходится врать.

— Что ж, это очень кстати, — прохрипел Доминик. И Джейми поняла, что невыясненная причина ее путешествия по комнатам отошла в его сознании на задний план.

Джейми еще раз попыталась воззвать к собственному разуму, но, как только Доминик легонько лизнул ее губы, а потом просунул язык между ее зубами, она сдалась. Память о том, как он целовал ее на борту яхты, и о страсти, которая их обуяла, была еще слишком свежа. И Джейми уступила… под напором чувственности.

— Дьявол, как я тебя хочу, — произнес он у самого ее рта, еще теснее прижимаясь к ней мускулистым телом. Тепло его тела проникало сквозь ее влажные шорты и майку. Колени у нее задрожали. А свидетельство того, как он ее хочет, давило ей на живот.

— Не надо, — прошептала Джейми, прекрасно сознавая, что слова — пустой звук для него. И когда он стал расстегивать на ней шорты, она только перевела дух.

— Почему же? — грубовато спросил он. — Мы оба этого хотим, тебе незачем притворяться. Никто не узнает.

— Никто… — простонала Джейми, понимая, что он имел в виду Катриону. Теперь Джейми была в ужасе не столько от его поведения, сколько от своего собственного. Она всего-навсего удовлетворяет его нужду… Мужчине захотелось секса, а она — рядом… только руку протяни. — Отпустите меня! — воскликнула Джейми.

— Нет, — ответил Доминик, поглаживая ее рот большим пальцем. — Я уже свалял дурака, отпустив тебя там, на яхте. Но ошибка не повторится.

Отвращение сменилось в ее душе апатией: если уж Доминик решил ее изнасиловать, он это сделает. Джейми попыталась рассуждать практически: он ведь не первый мужчина у нее. И хотя предыдущие опыты убедили в том, что она легко может обойтись без секса, что она теряет в конце концов? Да, но… есть еще одно обстоятельство.

«Собственное достоинство», «самоуважение» — эти слова утратили всякий смысл перед тем фактом, что она вот-вот предаст женщину, когда-то давшую ей жизнь. Если Доминик ею овладеет, она уже будет не та, что раньше.

— Отпустите меня, — повторила Джейми. И в отчаянии крикнула: — Моя… ваша… Катриона может вернуться в любую минуту!

— Мне плевать, — пробормотал он, все так же хрипя от волнения и зарывшись носом в ее душистую шею. — Представляешь, увидев тебя впервые, я подумал: что за пугало огородное? До чего же я ошибался!

Девушку пронзила дрожь.

— Я и есть пугало, — сказала она, чувствуя, как его пальцы пробираются к ней между ногами. — Боже, Доминик, что вы делаете! Вы обращаетесь со мной как с бессловесным животным!

Он усмехнулся, не то забавляясь, не то иронизируя.

— Разве я посмею? Джейми, не цените себя так дешево. Вы — сама женственность. Если кто-то из нас — животное, так это я.

У нее уже не было слов. Несмотря на угрызения совести, на предчувствие беды, она собой больше не владела. Еще ни один мужчина не пробуждал в ней такое желание. Она его хотела! Это было ново, но ее горевшее тело не оставляло в этом никакого сомнения.

Доминик сдвинул вверх ее майку, обнажая полные груди и жадно в них вглядываясь.

— Какая красота, — пробормотал он и захватил зубами торчащий сосок. — И ты еще скажешь, что равнодушна ко мне?

Она уже не могла этого отрицать. Страсть взяла верх над разумом.

Время то ли остановилось, то ли помчалось вскачь — было трудно определить. Джейми только знала, что голова у нее кружится, а тело прижимается к его телу, шероховатому из-за покрывавших кожу волос. А вдруг кто-то их застанет? Кто же? Катриона — за тысячи миль отсюда, а Сэмьюэл или Софи вряд ли станут вмешиваться. Впрочем, Джейми уже была уверена, что не хочет никакого вмешательства. Только бы не прекращалось то, чего она ждала всю жизнь.

Каким-то образом — Джейми не поняла как — она оказалась на полу и прижалась спиной к густому, прохладному ворсу ковра. Ворс приятно щекотал кожу, но внимание ее было поглощено тем, что собирается делать мужчина, который, стоя на коленях, раздвинул ей ноги, а затем проник между ними ладонью.

От ласки на секунду закружилась голова, а потом Джейми осознала, что выгнулась дугой. Она инстинктивно стремилась вновь пережить это головокружение, хотела, чтобы он продолжал ее ласкать и… усмирил ее бунтующую плоть.

— Вот видишь, — произнес Доминик, глядя на нее из-под отяжелевших век; он явно был доволен тем, как она реагирует на его ласки. Теперь он нагнулся и прижался лицом к чувствительной точке, которую нащупал его палец, а она рванулась ему навстречу, не в силах с собой совладать.

— Н-нет, не вижу, — прошептала Джейми, когда снова обрела дар речи, а он как-то довольно хохотнул.

— Думаю, тебе хорошо. — Он взял ее руку в свою и поцеловал костяшки пальцев. — Мне… мне тоже хорошо. Ты что — девственница? — успел спросить он. Но уже миг спустя проник в нее, а Джейми не решилась возразить.

И все же в эти первые несколько мгновений она призналась себе, что боится. Когда же он стал двигаться, ногти Джейми вонзились ему в руку. Горло у нее сжалось, стало трудно дышать, и на секунду она испугалась, что потеряет сознание.

— Расслабься, — сказал Доминик ласково, стараясь унять ее страх. Взглянув туда, где их тела соединились, он остался очень доволен. — Мы созданы друг для друга, — добавил он.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Придя в себя, Доминик увидел, что Джейми выбралась из-под него и пытается одеться. Вид ее длинных, стройных ног, влезающих в шорты, показался ему весьма соблазнительным. Встав на колени, он схватил ее за узкую лодыжку.

— Что за спешка? У нас же весь вечер впереди. Ты сама сказала, что Кэт не знает, где ты.

— Не в этом дело, — ответила Джейми. Изловчившись, она высвободилась. — Тебе не стыдно? — Она стала натягивать майку. — Неужели ты совсем не думаешь о Катрионе, о ее чувствах?

Это обвинение разозлило его больше, чем ее попытка сбежать и бросить его. Доминик собирался доказать, как оно неуместно. Ведь Джейми отдавалась ему с такой же страстью, как и он — ей, хотя теперь она об этом сожалеет.

Пусть она сопротивлялась вначале, но не будет же она отрицать, что они оба повинны в том, что в конце концов произошло. Ей не следовало шнырять по дому и что-то вынюхивать… А когда он ее застукал, она растаяла у него под руками, как снежинка.

— Разумеется, я думаю о Катрионе, — ответил Доминик, чувствуя, что это звучит неубедительно. Ведь, оставаясь рядом с Джейми, он каждый раз ломал голову над тем, что же такого он нашел в Катрионе.

Подавив недовольное рычание, он поднялся на ноги. Джейми снова отшатнулась от него. Боже милостивый, почему она меня так боится? Думает, что я ее ударю? Желание отыграться на ком-то за сумятицу в чувствах было, он не мог этого отрицать. Но не делать же из Джейми козла отпущения!

Поднимая с ковра полотенце, Доминик заметил, как что-то блестящее выскользнуло из мокрых складок. Доминик автоматически наступил на предмет ногой, когда Джейми наклонилась за ним. Снова обмотавшись полотенцем, Доминик подобрал… ключик. У него самого такого ключика не было, значит, его хозяйка — Джейми, подумал он. Наверно, выпал из кармана ее шортов.

— Это твой? — спросил Доминик, зажимая ключик в кулаке.

— Нет… То есть да, — промямлила девушка, вызвав этим его подозрения. Черт побери, почему она так нервничает? Почему не сказала сразу, что ключ — ее?

— Что-нибудь одно: либо «да», либо «нет», — проговорил Доминик, даже не думая отдавать ключик. — Какой маленький! — Он повертел его в руках.

Джейми затаила дыхание. Доминик заметил, что взгляд ее заметался, — девушка, наверно, соображала, как отнять ключ. И тут Доминика осенило: такой ключик может быть только от шкатулки с драгоценностями. Ну да, видимо, от шкатулки, принадлежащей Катрионе… Боже, неужели Джейми его украла?

Он помолчал, размышляя. Джейми действительно сказала, что приняла эти комнаты за владения Катрионы. Впрочем, не ясно, почему она снимала картины. А может быть… Он снова взглянул на вещицу. Может быть, она думала, что это ключ от сейфа?.. Плохо же она знает Катриону, если считает, что та держит драгоценности дома.

— Я его нашла, — сказала вдруг Джейми, прервав размышления Доминика. — Нашла… в кабинете, на первом этаже. И собиралась вернуть.

— Когда? — сухо спросил Доминик. — Хотела вставить его в замок, чтобы там моя мачеха его и обнаружила?

— Не понимаю, о чем ты.

Джейми вздернула подбородок и посмотрела на него чистыми серыми глазами. Глаза блестели — возможно, от подступивших слез. Доминику сразу захотелось ей поверить, но он запрезирал себя за то, что так легко сдается.

— Ты думала, что это ключ от сейфа, — продолжал Доминик, считая, что, если она сама расскажет все мачехе, та сочтет виноватыми их обоих. А я? — подумал он. Я мог серьезно поплатиться за полученное минутное удовольствие. Нельзя ставить под угрозу свое будущее или будущее компании только из-за желания быть с ней.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что ты стащила ключ у Кэт. Но не могу себе представить, как ты собиралась смыться.

— Смыться… с ключом?

Она явно пыталась выиграть время, но он знал, что перехитрит ее.

— Смыться с тем, что ты украла бы у Кэт. Ты забыла, что мы на острове, отсюда не убежишь. И негде спрятаться.

Она ахнула от возмущения:

— Я не воровка!

— Неужели? — Он подбросил ключик на ладони. — В таком случае расскажи, что ты собиралась с ним сделать.

— Я уже говорила…

— Хотела вернуть? Плохо придумано. И если я перескажу эту выдумку мачехе, она тоже не поверит.

Джейми смертельно побледнела, и на секунду-другую ему стало жалко девушку. Впрочем, ситуация незавидная не только для нее — для них обоих, подумал он. Хотя в своей вине признаваться не хотелось.

— Я не собиралась ничего красть, — твердо проговорила Джейми, — и не важно, веришь ты мне или нет, но это правда.

— Джейми, ты что-то искала в этой комнате, — Доминик подавил вздох, — искала совсем не имя художника на обороте. Ты сказала, что Кэт в городе…

— Она не в городе, — Джейми вздернула подбородок.

— Но ты сама так сказала.

— Нет. Ты спросил, не поехала ли она в город, а я ответила: да, вроде того.

— Хватит играть словами! — Доминик нахмурился. — Ты же знаешь, о чем я спрашиваю: если она не в городе, то где же, черт возьми?

— В Нью-Йорке.

— Кэт полетела в Нью-Йорк? — Он был ошарашен. — Но зачем?

— Зачем? — Теперь недоумение появилось на лице девушки. — А ты как думаешь — зачем?

В ответ он только выругался.

— Что с тобой? — Секунду она наслаждалась чувством победы. — Догадываешься, что тебе придется пережить, когда она обнаружит, что ты летал на Бермуды? Может, я испортила тебе вечер?

— Что это значит, черт возьми? — Он считал, что она говорила не думая, но ее лицо вдруг залилось краской.

— Прости, — произнесла Джейми натянуто. — Меня совершенно не касается то, с кем ты спишь, так ведь?

— Ты совершенно права. Не касается. — А потом Доминик, сам не зная зачем, добавил: — Кстати, я не сплю с Кэт, если это тебя интересует.

Разумеется, она ему не поверила, а у него появилось желание рассуждать так же, как и она. Он и сам себя часто спрашивал, чего он так долго ждет.

— Однако не скажу, что мне этого не хотелось, — продолжил он, почти оправдываясь. — Такой женщиной любой хотел бы обладать. Но дело в том, что отец умер всего лишь год назад.

— Не надо мне все это объяснять, — презрительно бросила Джейми, и Доминик понял, что неожиданно они поменялись ролями.

— Верно, не надо! — рявкнул он. — А вот тебе придется объяснить, откуда у тебя ключ. И доказать, что ты не воровка.

Лицо Джейми потускнело.

— Как я могу это доказать? — воскликнула она, моля Бога, чтобы Доминик отодвинулся от двери. — Я сказала правду: я нашла ключ в кабинете. Работая над картотекой, я заметила его на полу, у шкафчиков.

— Что совершенно не объясняет твоего появления здесь, наверху. — Доминику начал надоедать этот бесполезный разговор. — Скажи уж, что ты проверяла, где что лежит. А ведь в отсутствие Кэт тебе не следует подниматься на второй этаж. Не важно, в чьи комнаты — ее или мои.

— Хорошо. — Джейми издала усталый вздох.

— Что именно — хорошо?

— Хорошо, я проверяла. И что ты намерен делать по этому поводу?

— Не знаю. — Доминик нахмурился.

— Великолепно.

— Мне нужно подумать! — огрызнулся он. — Разобраться, что бы ты стала делать, выяснив, что именно открывает этот ключ. Кстати, я беру назад сказанное раньше: ты могла, стащив что-то ценное, удрать с острова еще до возвращения Катрионы.

— Ради Бога…

— Так и случилось бы, но тут подвернулся я и…

— И что? — резко перебила она. — Поймал меня с поличным? Скорее уж изнасиловал.

— Я тебя не насиловал.

— А как же ты это назовешь?

— Просто я довел до конца то, к чему мы оба стремились. Мне давно казалось, что тебя разочаровало мое бездействие там, на яхте.

Зачем я это ляпнул? Зачем сказал то, что так старался забыть? Сболтнул как дурак, проклинал он себя.

— Скотина, — произнесла Джейми, в упор глядя на него. — Скотина! — Она презрительно фыркнула. — У меня есть идея: я все расскажу Катрионе.

— Ну-ну.

Прищурившись, Доминик стал размышлять о том, что скандал неминуем. Еще минуту-другую назад казалось, можно было покончить со всей этой историей. А теперь, похоже, выхода нет.

— Ты, конечно, надеешься, что она мне не поверит? — Джейми вскинула голову. Доминику понравилось, что она пришла в себя. И он стал осознавать, что ее очарование снова на него действует. Как глупо, думал он, учитывая, что он все-таки увлечен Катрионой.

— Какое имеет значение, на что я надеюсь? — спросил Доминик. — По-моему, сейчас неподходящее время и место для подобной дискуссии. Давай сделаем передышку.

— Но я останусь при своем мнении. — В ее голосе появилась истеричная нотка, и он из жалости решил: пусть поступает, как хочет.

Боже мой, да чего она добьется, запугивая меня? — подумал он.

Он никак не ответил на ее выпад. И, выбрав линию наименьшего сопротивления, направился в ванную, где на крючке на двери оставил рубашку и шорты. Почему-то ему стала мешать его нагота.

— Тебе разве все равно? — В ее возгласе было отчаяние, и Доминику стало интересно, что она скажет дальше.

— Если ты все расскажешь мачехе, то потеряешь работу — это прежде всего, — выговорил он. — Ты ведь и сама понимаешь…

Уже закрывая за собой дверь в ванную, он услышал ее возмущенный возглас:

— У тебя совсем нет совести! Ты, очевидно, так же поступил и с Кристин — изнасиловал ее для начала?

— Что касается Кристин, — я к ней даже не прикоснулся, — рявкнул Доминик, снова приходя в ярость. — На твоем месте я бы не стал бросаться такими обвинениями. Ты никак не докажешь, что мы были близки. А у Катрионы — суд скорый, когда речь о другой женщине.

— Уж тебе ли этого не знать.

— Джейми, я предупреждаю тебя…

— Вот как? — Она смело шагнула ему навстречу, словно желая его раззадорить. — Вы что, угрожаете мне, мистер Реддинг? Наконец-то я наступила вам на мозоль… Ну что ж, может, ты и умен, но есть вещи, которые тебе неизвестны. Их знаю только я.

— Например?

— Например? — повторила она, но в голосе послышалось сожаление о сказанном. — Что ты хотел бы услышать?

— Ты только что сказала, что есть вещи, которых я не знаю. Я думаю, ты просто уводишь меня от вопроса, зачем ты поднялась сюда, на второй этаж. Так что не морочь мне голову.

— Ну что ж. — Джейми помолчала, потом пожала плечами — казалось, снова изменила тактику. — Может, ты и прав.

То, что она сдалась, было так же необъяснимо, как ее атака незадолго до этого.

— Значит, ты признаешь, что до сих пор морочила мне голову? Иначе говоря, врала?

— Что ты вообще знаешь? — огрызнулась Джейми. — Впрочем, в одном ты прав: я действительно кое-что искала. Доказательство кое-какого кровного родства.

— Что… что ты хочешь этим сказать? Я и Кэт… мы не родственники.

— А я и не утверждаю этого. — И снова она смутилась, словно сказала лишнее. — Послушай, отпусти меня. У меня там целая гора писем, которые надо разобрать.

— Ничего не выйдет. Не отпущу, пока ты не объяснишь свои слова насчет кровного родства. Не хочешь же ты сказать, например, что ты — сестра Катрионы, которую она давно потеряла из виду? Это слегка усложнило бы обстановку. — Его сарказм привел ее в ярость, и на лице ее появилось выражение, увеличивавшее сходство двух женщин. — Бог мой, вы действительно похожи… Не зря это мне уже приходило в голову.

— Она мне не сестра! — с гневом воскликнула Джейми.

Он уставился на нее в недоумении.

— Тогда кто же?

— Мать! — выкрикнула Джейми. Потом застонала: — По крайней мере… это вполне вероятно. У меня есть такие подозрения.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Боже мой, зачем я это сказала?

Джейми беспокойно ходила из угла в угол в своей гостиной, пытаясь как-то примириться со случившимся. Прежде всего, я разрушила любые возможные отношения между мной и матерью, думала она. Хотя, наверно, это и неважно после того, что было у меня с Домиником.

Сейчас все, произошедшее после того, как она нашла ключик, ей стало казаться кошмаром. Джейми не верилось, что с Домиником все было наяву, и что она выдала тайну своей матери таким бессовестным образом.

Очевидно, меня оскорбило его легкомысленное поведение сразу же вслед за тем, как мы занимались любовью, думала Джейми. И впервые в жизни она тогда почувствовала желание отомстить. Однако же открыть ему, что Катриона — ее мать, все равно неблаговидный поступок.

Джейми вздохнула. Пусть бы он продолжал думать, что ей нельзя доверять, — у нее был бы повод уехать еще до возвращения Катрионы. А так — придется смириться с тем, что ей нанесен моральный ущерб, и только. Было бы гораздо хуже, если бы он вызвал полицию.

Я же знала, что ничего не добьюсь, когда произносила эти слова, думала она. Он разозлил меня, а теперь я буду расплачиваться за невыдержанность. Придется как-то уговорить его, чтобы он ничего не рассказывал мачехе.

Если бы только, повторяла она беспомощно, если бы только я не нашла ключик, не пошла бы искать комнаты Катрионы, если бы Доминик был все еще в Нью-Йорке…

Видимо, дорога в ад вымощена не одними лишь благими намерениями, но и такими вот «если бы». И так же, как благие намерения, эти «если бы» не приносят плодов.

Но Доминик, безусловно, прав в одном: не очень-то она сопротивлялась его домогательствам. Никак его не расхолаживала, даже наоборот. А уж если совсем честно — она ни разу еще не желала мужчину так, как Доминика.

Однако это не оправдывает моего предательства по отношению к матери, продолжала корить себя Джейми. Я поступаю как девчонка, а не как взрослая женщина. Джейми покачала головой: с тех пор как она оказалась на Бермудах, она вообще себя не узнавала.

Подойдя к окну, Джейми посмотрела на океан, темной полосой простиравшийся на горизонте; океан пока еще сверкал, хотя темнота сгущалась. Потом Джейми взглянула на часики на запястье: через пятнадцать минут Доминик будет ждать ее, чтобы вместе ужинать. Джейми вздрогнула. Через пятнадцать минут они будут сидеть за одним столом, как будто ничего не случилось! Джейми впала в панику.

Когда Доминик отпустил ее из своих комнат, она была рада передохнуть, уйти хоть ненадолго. Он и настоял на продолжении разговора позже, за ужином. Джейми ничего не оставалось, как согласиться.

Снова взглянув на часы, она увидела, что времени у нее уже нет. Доминик потребует объяснений. Но что она ему скажет? Никакой выдумке он не поверит.

На ужин она все же опоздала. Их приборы были поставлены по разные стороны на краю огромного стола в обеденном зале, и когда, извиняясь за опоздание, Джейми появилась с еще мокрыми после душа волосами, Доминик уже сидел на своем месте.

При появлении девушки он встал, соблюдая вежливость, впрочем, лицо его было суровым, как и раньше. Вероятно, он провел все это время, размышляя о ее возможном признании. Однако по выражению лица нельзя было сказать, к каким выводам он пришел.

— Извини, — сказала Джейми, усаживаясь, и Сэмьюэл, до того в выжидательной позе стоявший у двери, выскользнул на кухню, чтобы сообщить Софи, что пора подавать кушанья. — Боюсь, я вообще забыла про время. — Джейми нервно облизнула губы. Она старалась не рассматривать Доминика, облаченного в шелковую рубашку цвета бутылочного стекла и черные брюки. Пожалуй, он был еще привлекательнее, чем обычно.

— Не очень-то похоже, — ответил ей Доминик иронически и, не глядя на девушку, налил в ее бокал вино. Она заметила, что свой бокал он выпил еще до ее прихода и теперь наполнил его снова — до краев.

— Нет, это правда, — повторила девушка и отпила из своего бокала. — Ммм, как вкусно. Как называется вино?

— «Шато Ротшильд», — ответил Доминик. Он отпил еще глоток, потом стал вглядываться в ее лицо. — Я учел, что случай особенный. Не каждый день узнаешь, что у твоей невесты есть взрослая дочь.

У Джейми перехватило дыхание, но сказать ему что-либо она не успела, поскольку Софи принесла закуску.

Салат из брынзы с грушей с добавлением клюквы и ореховой крошки был хорош до умопомрачения. Хлеб из овсяной муки, посыпанный тмином, они намазывали только что сбитым сливочным маслом.

Несмотря на все треволнения, Джейми ела с волчьим аппетитом. Поданный после закуски жареный ягненок с гарниром из картофеля несколько успокоил ее, а огромный кусок вишневого пирога заполнил желудок настолько, что она поняла, что значит утолить свое горе едой.

Что касается Доминика, Джейми заметила, что он очень мало ел и много пил, с явным нетерпением ожидая конца ужина, когда смог бы задать ей интересующие его вопросы. Отказавшись от кофе, он открыл еще одну бутылку вина.

Джейми приняла чашку кофе из рук Сэмьюэла, потому что жаждала оттянуть начало следующей стычки. После подачи кофе слугам больше незачем было появляться в столовой, тем более что Доминик успел поблагодарить экономку взглядом за прекрасный ужин.

— Итак, — сказал Доминик, когда были зажжены свечи, — может, у тебя появилось желание что-то объяснить? Каким образом Кэт оказалась твоей матерью? Она была, видимо, школьницей, когда ты родилась.

Не совсем, злорадно подумала Джейми. Но вслух сказала:

— Я не утверждала, что она мне мать… Я сказала, что это возможно…

— А я припоминаю другие слова, — сухо возразил Доминик. — И мне нужно знать, почему тебе вообще пришло такое в голову. Ты это с кем-нибудь обсуждала?

— Нет.

— Нет? — Доминик удивленно поднял брови. — Даже с самой Кэт?

— Нет.

— А почему?

— Ну… я не уверена…

— Невероятно. — Он смотрел на нее злыми глазами. — Самый естественный на свете способ все выяснить — это задать определенные вопросы.

— Ну да, в обычных условиях. — Джейми нервно сглотнула. — Но я же говорила, что не уверена. Может, остановимся на этом?

— Нет, не остановимся. — Джейми заметила, что веки его покраснели: видимо, он пил не только за ужином, но и раньше. — Если ты сомневаешься, тебе вообще не следовало об этом говорить.

— Я знаю.

— Ну… и?

— Ты меня вынудил.

— Я? Вынудил?!

— Да. Ты угрожал, что расскажешь все Катрионе, и она меня уволит. Просто ты уверен, что можешь пользоваться людьми… женщинами, а они будут молчать.

— Я не пользовался тобой. — Он поморщился.

— Разве? — Она вложила в это слово всю иронию, на какую была способна.

— То, что произошло, — он помолчал, — не должно было произойти. И вообще, что бы ты обо мне ни думала, я не способен…

— Насиловать женщин?

— Н-ну, скорее обманывать тех из них, кого я люблю.

— Поверю на слово.

— Да уж, поверь. — Он отпил еще вина из бокала. — Однако мы отвлеклись от темы разговора.

— А я думала, это и есть наша главная тема. — Джейми попыталась сострить, но вышло несмешно.

— Наша главная тема — выяснить, почему ты считаешь Катриону своей матерью. Ты приехала сюда — возможно, под вымышленным именем — и поступила к ней секретаршей. Зачем все это было нужно, если у тебя нет никаких доказательств?

— Не знаю. — Джейми вздохнула. — Может, мне захотелось сменить обстановку.

— Может быть. А может, разозлившись на меня, ты все это выдумала. Джейми, ради Бога, почему бы тебе не сказать правду?

— Я и говорю правду: ты меня разозлил.

— Настолько разозлил, что ты придумала эту легенду? Но что же я сделал плохого? Просто доказал, что ты меня хотела не меньше, чем я тебя.

— Нашел оправдание! Что касается меня, я бы от всей души желала никогда не видеть этого проклятого ключа.

— Я бы тоже этого желал. — Он снова отпил вина. — Добавлю, если тебе интересно: это ключ от шкатулки, в которой Катриона хранит драгоценности. Ох, черт меня дернул улететь из Нью-Йорка!

— Ну да, — Джейми скептически поджала губы, — сейчас бы ты наслаждался обществом Катрионы вместо моего!

— Да нет, жизнь не стала бы вдруг такой запутанной, — возразил он; на лице его появилось выражение крайней усталости. — Ну ладно, все это не имеет никакого значения. Ты, конечно, хочешь, чтобы я забыл сказанное тобой о Кэт?

— Так было бы легче нам всем, — ответила Джейми. — Не хочешь кофе? В кофейнике еще полным-полно…

— К дьяволу кофе! — Он смотрел на нее не отрываясь. — А что ты думаешь о сходстве между вами?

— Н-ну… — протянула она, — я и сама удивлялась… Мать бросила меня, когда я была еще грудным ребенком. И мне всегда хотелось знать, что же с ней стало. А увидев фото мисс Реддинг на обложке одного из ее романов, я вдруг подумала: хорошо бы, чтобы это была она.

— И ты хочешь меня убедить, что, увидев фото, ты бросила отличную работу и примчалась сюда в надежде все выяснить?

— Может быть.

— А когда я застукал тебя в комнатах, которые ты считала принадлежащими Катрионе, ты играла в детектива — искала какую-то зацепку. Так?

— Возможно.

— Почему же ты мне ничего не объяснила? Чего ты боялась? Решила, мне не понравится, что у Кэт есть незаконная дочь? — Но, заметив, как она побледнела, Доминик продолжал: — Джейми, ты меня совсем не знаешь. Если… когда мы с Кэт будем вместе, я и думать не стану о том, что с ней было, прежде чем она вышла за моего отца.

Джейми онемела. Ей не приходило в голову, что он может считать, будто ее родители были не венчаны… Но, наверно, это к лучшему. То, что Доминик не будет интересоваться у Катрионы, есть ли у нее свидетельство о разводе… с первым мужем.

— Так что ты теперь скажешь? — Он снова смотрел на нее в упор, и Джейми постаралась изобразить на лице невозмутимость. — Все еще лелеешь надежду, что твое предположение верно?

— Я… не…

— Могу тебя утешить: Кэт всегда сожалела, что в браке с моим отцом у нее не было детей.

Джейми не хотела больше слышать о Катрионе ни слова. Ей хватило того, что родная мать все эти годы замалчивала сам факт ее существования. Не хотела девушка слышать и о той лжи, которой Катриона потчевала отца Доминика.

Джейми отпила вина; крепкая жидкость потекла в желудок, согревая и принося чувство комфорта. Тепло побежало еще ниже, к ногам, и Джейми решила не думать больше о том, что только что узнала. Ни покойный отец Доминика, ни он сам не виноваты, если Катриона им лгала. На несколько лет убавила свой возраст. Какая, в сущности, чепуха по сравнению со всем остальным, что она от них утаила!

Пламя в свечах слегка колебалось, создавая в комнате особый уют. Джейми даже уловила сочувствие в глазах Доминика.

Какие красивые у него глаза, думала Джейми и… презирала себя за эти мысли. Учитывая все, что между ними произошло, она не должна бы находить в нем никаких приятных черт. Но все равно находит…

— Ну так… что же? — проговорил Доминик.

Он еще чего-то от нее ждал.

— Как ты уже сказал… — начала она неуверенно, — с моей стороны это была дурацкая затея. — Джейми отпила вина. — Мне кажется, самое умное, что я могу сделать, — это немедленно уехать. Мой двухнедельный испытательный срок закончился, и я все равно не создана для секретарской работы.

— Ну уж нет! — У него даже ноздри раздулись от возмущения.

— Что значит «нет»? Когда мисс Реддинг меня нанимала, было оговорено, что в конце этих двух недель…

— Я хочу сказать… — рука Доминика, лежавшая рядом с тарелкой, сжалась в кулак, — хочу сказать, что ты не уедешь, пока не вернется Кэт. В данных обстоятельствах это необходимо. В конце концов, она может задержать тебя, пока не подыщет замену.

Как бы не так, со злостью подумала Джейми. Она ни в коем случае не останется здесь дольше, чем предполагал ее договор. Чтобы не видеть Катриону и Доминика — вместе.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Доминик проснулся с ощущением, что вчера сильно перебрал, мучила также мысль, что события ему больше не подчиняются. Четкие планы на будущее рушились. Неожиданно даже все то, что он думал о самом себе, приходилось подвергать проверке.

С появлением Джейми Харрис все изменилось. Не к лучшему — к худшему. И если честно себе признаться, это из-за нее он вернулся на Бермуды, никак не из-за Катрионы. Чувствуя, что отношения двух женщин не продлятся долго, он спешил увидеть Джейми до ее отъезда.

Но ради чего? — спросил он себя и нахмурился. В последнее время он так часто хмурился, что на лбу залегла морщина. Вернулся, чтобы завершить то, что началось на яхте. И убедиться, что девушка не такая чувственная, какой ему показалась.

Если мне позарез нужна женщина, думал он, почему я избегаю Катриону? Ведь она умоляет меня стать ее любовником. И все это время я нахожу предлог увильнуть…

Больше всего Доминика бесило то, что он стал жертвой нелепого случая. Никогда не посмел бы он прикоснуться к Джейми, если бы она не забрела в его комнаты… Если бы он не был наг как новорожденный младенец. Я мог бы мечтать о встрече с ней, говорил он себе, но мне слишком нравится Катриона, приставать же к ее секретарше — значило бы играть с огнем.

И все же…

Он несколько раз с силой стукнул пяткой по постели, пытаясь прогнать воспоминания. Ведь его тогда не остановило даже сознание того, что Катриона в любой миг может войти в комнату. Его одолевала похоть, удовлетворить которую могло только молодое тело Джейми, он даже не потрудился отнести ее в кровать. Опрокинул на пол как дешевую проститутку…

А как отнестись к нелепой басне, что Катриона, возможно, ее мать? Неужели она в это искренне верит? Даже если и так, ему от этого не легче… За несколько минут наслаждения с женщиной, явно его презирающей, он, можно сказать, пожертвовал всем, что ему было дорого раньше.

Доминик вдруг осознал, что солнце стоит высоко, и взглянул на часы на прикроватной тумбочке. Дьявол! Одиннадцать утра. Его биологический будильник не сработал, потому что его притупил алкоголь. После того как он расстался с Джейми, Доминик пил до полуночи.

Потом он вспомнил, что Катриона должна сегодня вернуться из Нью-Йорка; вероятнее всего, она заказала обратный билет сразу же, как только убедилась, что пасынка там нет. Это еще счастье, что она не прилетела на сутки раньше…

Доминик наконец встал и побрел в ванную, где принял холодный душ. Вода здесь никогда не бывала ледяной, как в Нью-Йорке, но все же освежила его; натянув черную футболку и свои любимые обрезанные у колен джинсы, он спустился вниз.

Доминика не удивило, что Софи не разбудила его пораньше. Он много раз орал на нее, когда она пыталась это сделать, и теперь, если уж хозяин выпивал, она… проявляла такт. Доминику, конечно, было стыдно, но последние две недели он жил в нервном напряжении — приходилось удерживать Катриону на расстоянии. Вот этим он себя и оправдывал.

В холле Доминик увидел Сэмьюэла; тот прилежно протирал мокрой щеткой мраморный пол. На какое-то мгновение Доминик позавидовал простой, бесхитростной жизни этого человека. И тут же здравый смысл подсказал ему, что на самом деле его мучают угрызения совести.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, — ответил Доминик и заглянул в гостиную. — Не знаете ли, где может быть мисс Харрис? Не в кабинете мисс Реддинг?..

Сэмьюэл ответил не сразу. Прекратив работу, он оперся на щетку обеими руками, согнулся и положил на руки подбородок. Это насторожило Доминика, и все же ответ слуги его ошеломил:

— Она уехала, сэр. — Сэмьюэл смущенно пожал плечами. — Уехала сразу после завтрака. Разве вы не знали?

Доминик вовремя прикусил язык: было ясно, что Сэмьюэл догадывается, что хозяин только что встал, и в душепосмеивается над ним.

— Нет, я не знал, — ответил Доминик. — Она не сказала, куда направляется?

— В Англию, насколько мне известно, — ответил женский, слишком хорошо знакомый Доминику голос. — Впрочем, я особенно не интересовалась. Доброе утро, дорогой. Ты, видимо, слишком устаешь, я уже говорила тебе раньше — не следует так много работать…

Самолет из Атланты приземлился в лондонском аэропорту Гатвик чуть позже семи утра. Джейми чувствовала себя совершенно измотанной: она провела в воздухе, с пересадкой, почти сутки. Перелет через Атлантический океан изобиловал воздушными ямами, отчего она никак не могла заснуть, не говоря уж об общем взбудораженном состоянии.

Выйдя из здания аэропорта, она подумала, что утро обещает быть приятным: пока еще холодновато, но небо очищается от облаков. Как только она окажется дома, сразу откроет все окна и проветрит квартиру. Потом пойдет в супермаркет: хотя в холодильнике и оставалось кое-что из еды, но все равно нужен свежий хлеб и еще что-нибудь посытнее.

Везший ее в город таксист дружелюбно заметил:

— А вы загорели. Отдыхали на курорте?

— На Бермудах, — с улыбкой ответила Джейми. — Вы бывали там?

— Не довелось, — сказал таксист грустно. Потом нахмурился: — Но мне показалось, что вы сошли с самолета, прибывшего из Атланты?

— Да. Пришлось сделать крюк. — Джейми поняла, что краснеет, но не объяснять же шоферу, что она улетела первым самолетом, на который нашлось свободное место.

В ее квартире на Эллисон-Роуд стояла духота. Какая-то вонь шла из кухни, и Джейми, обследовав помещение, обнаружила открытый пакет молока, который забыла выбросить перед отъездом.

Джейми вылила прокисшее молоко в туалет и почувствовала тошноту. Впрочем, не вонь была причиной — ее подташнивало еще до того, как она вошла в дом.

Наверно, это потому, что мне хочется есть, подумала Джейми и, снова войдя в кухню, наполнила кофеварку молотым кофе. Пока кофе варился, девушка поднялась наверх, чтобы открыть там окна и распаковать вещи. Наконец-то я дома, сказала она себе. Я сделала то, что планировала, а теперь можно жить дальше.

Очень скоро я забуду и Катриону, и Доминика, в моей жизни для них нет места.

Потом Джейми вновь отправилась на кухню. В буфете нашлась нераспечатанная пачка печенья, и чашка кофе с печеньем прогнали тошноту. Следовало позавтракать в самолете, подумала она, но мой организм жил еще по бермудским часам, и есть не хотелось.

Бермуды…

Губы ее задрожали, но Джейми упрямо их сжала. Она переживет… Нет, она не могла сказать, что ей совсем не нравился Доминик, но она знала, что Катриона ее невзлюбила. А папки, оставленные в беспорядке в кабинете писательницы, могли стать прекрасным поводом для того, чтобы Катриона выгнала ее вон.

Да, черт возьми, я же сама решила уехать, напомнила она себе. Как можно было остаться после того, что произошло между ней и Домиником?

В то утро, увидев за завтраком Катриону, Джейми испытала шок. Она понятия не имела о том, что хозяйка вернулась, и, увидев ее за столом там, где ожидала увидеть Доминика, почувствовала, что краска жаркой волной заливает лицо.

— Не понимаю, что вас так смутило, мисс Харрис, — произнесла хозяйка тоном, таким же теплым, как воздух Арктики. — Разумеется, вы не ожидали моего возвращения. Я же, со своей стороны, никак не ожидала, что вы будете безобразничать в моей комнате.

— В… вашей комнате? — ослабевшим голосом переспросила Джейми. Рот ее приоткрылся от удивления.

— Да, именно в моей, — резко повторила Катриона. — Не стойте с таким глупым видом. Вы расшвыряли папки с письмами по всему моему рабочему столу. Как вы думаете, могу я писать среди этого развала?

— Ах да, папки! — с облегчением воскликнула Джейми. И тут же поняла, что своей радостью может себя выдать.

— Значит, было еще что-то?.. — рявкнула Катриона; глаза ее, вперившиеся в девушку, напоминали два холодных родника. — Может, вы сломали электронный редактор? Это настолько дорогая программа…

— Я ничего… не ломала, — промямлила Джейми; ее смущал пронзительный взгляд хозяйки. — Вы сами велели мне работать с письмами, и поскольку вас не было, я посмела воспользоваться вашим столом. В конце концов, все папки хранятся в вашем кабинете.

— Как раз там им и место, — изрекла Катриона. — Но вы могли принести их в свою комнату — на время моего отсутствия. А вы устроили в моем кабинете бедлам! Это никуда не годится, мисс Харрис, никуда не годится.

— Вы правы.

Джейми терпела выволочку с достоинством. При других обстоятельствах девушка защищалась бы с большим жаром, но теперь решила дать писательнице возможность прогнать ее.

— И это все, что вы можете сказать? — Катриона явно ждала другой реакции. — Не кажется ли вам, что следует извиниться? Между прочим, я вам доверяла. А вы, как мне кажется, рылись в моих бумагах.

— Я не рылась в ваших бумагах! — с жаром возразила Джейми. — Я… делала то, за что вы мне платите. Может, вам наговорили…

Тонкие брови Катрионы взметнулись вверх.

— Наговорили? Кто наговорил? Софи? Ничего подобного.

— Не Софи, — возразила Джейми. — Вам мог что-то сказать Доминик. — Она покраснела оттого, что поторопилась назвать его просто по имени.

— Доминик?

Повисшая тишина подсказала девушке, что она совершила тактическую ошибку.

— Мистер Реддинг, — поправилась Джейми. — Он был очень раздосадован, узнав, что вы уехали.

— В самом деле? — Губы Катрионы сжались в тонкую струнку. — И когда же он… прибыл?

— Вчера после обеда. — У Джейми пересохло в горле. — Я… была уверена, что вы об этом знаете.

— Как видите, я не знала. — Хотя Катриона произнесла фразу вежливо, Джейми поняла, что внутри у нее все кипит. — Да, я могла бы догадаться, поскольку в Нью-Йорке не нашла его в издательстве…

— Значит, вы не сообщили ему, что собираетесь в Нью-Йорк? — Джейми облизнула пересохшие губы.

— Я хотела сделать ему сюрприз. — Катриона внутренне сжалась. Потом изобразила улыбку: — Как выяснилось, напрасно старалась.

Джейми не знала, как реагировать, а Катриона решила продолжить атаку:

— Вы могли бы позвонить мне — вам не пришло это в голову? У вас был номер телефона в моем отеле. Почему вы не позвонили? Вы поступили бы весьма разумно!

Возможно, подумала Джейми, однако обстоятельства, при которых я наткнулась на вашего пасынка, не позволяли мне рассуждать разумно.

— Я не догадалась, — сказала Джейми вслух. — А когда вы вернулись? Сегодня утром?

— Скорее вчера поздней ночью. — Катриона разглядывала секретаршу безо всякой симпатии. — Впрочем, вас это не касается. Мисс Харрис, я думаю, мы друг друга не устраиваем. Советую вам организовать свое возвращение в Англию. Естественно, я оплачу вам дорогу домой.

Джейми подавила глубокий вздох. Теперь, когда ее поставили перед фактом увольнения, оказалось, что она не так уж этого жаждет. Явившись сюда, чтобы узнать, что за человек ее мать, она вынуждена уехать, так и не открыв Катрионе, кем ей приходится на самом деле.

— Вы, разумеется, можете позавтракать.

Добившись того, чего хотела, Катриона как бы подобрела. И хотя в тот момент Джейми не могла думать о еде, она подвинула свой стул и села.

— Спасибо, — сказала девушка, когда Катриона указала ей на кофейник. И тут она увидела на руке Катрионы кольцо, от вида которого у нее захватило дух.

Кольцо, украшавшее безымянный палец женщины, было не слишком дорогим, но очень изящным: маленький сапфир, окруженный крошечными брильянтами. Кольцо было знакомо Джейми, слишком хорошо знакомо: она видела его фото, которое долгие годы хранил отец.

Если бы я добралась до ее шкатулки с драгоценностями, подумала девушка, я бы сразу получила ответ на мучивший меня вопрос. Увы, вмешательство Доминика не дало ей такой возможности.

Катриона, заметив смущение девушки, пытливо изучала ее, и Джейми поняла, что выдает себя. Но, черт возьми, я не уеду так просто, ничего не сказав, решила она. Особенно после того, как я узнала это кольцо.

— Видите ли, я хочу кое-что обсудить, — начала Джейми, чувствуя, как заливаются краской ее лицо и шея. Но, прежде чем успела продолжить, Катриона ее перебила.

— Надеюсь, я не услышу чего-то нежелательного для меня, — изрекла женщина, прищурив от злости глаза. — Я уже упоминала, что вы ничего не потеряете из-за этого увольнения, но если вы вздумаете меня запугивать…

— Запугивать? — выдохнула Джейми. — Не понимаю, о чем вы…

— Прекрасно понимаете, — фыркнула писательница. — Кристин тоже пугала меня — запаслась… изобличениями. Ее шокировала моя личная жизнь… Предупреждаю: меня трудно запугать. Я то же самое сказала Кристин: хотите рассказать всему миру, что я сплю с Домиником, — ради Бога.

Джейми опешила:

— Я не об этом…

Если Доминик говорил правду, подумала она, то у него с Катрионой совсем не такие отношения. Пока что. Ах, как хочется в это верить…

— Во всяком случае, — продолжала ее мать, словно Джейми не произнесла ни слова, — он все равно уже сделал мне предложение, и скоро мы объявим об этом официально. Мы планируем свадьбу на Рождество. Наконец-то я стану честной женщиной в глазах света.

— А вы были… — Джейми запнулась.

— Ну конечно, мы были любовниками. — Катриона с вызовом посмотрела на Джейми. — Мисс Харрис, вы меня удивляете. Я же ясно намекнула на это в самом начале. — Она вздохнула с таким видом, словно ей приходилось разговаривать с умственно отсталым ребенком. — Мы с ним любовники уже несколько лет. Доминик от меня без ума.

И тогда Джейми поняла, что с нее хватит. Признаться в том, что она дочь этой наглой эгоистки, невозможно. Да и что толку? Если уж Кэтрин, или Катриона, отказалась от нее, когда она была ребенком, вряд ли она нужна ей теперь, когда стала взрослой женщиной.

Кофе в ее чашке остыл, но все же Джейми заставила себя его выпить. Бесполезно желать, чтобы мать признала ее. А после того, что произошло между ней и Домиником, вряд ли стоит надеяться, что они с Катрионой смогут иметь хоть какие-то отношения.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Стоя у окна своего номера в отеле «Ритц», Доминик смотрел на мокрые деревья в парке Грин. Слева улица Пикадилли тянулась до самого угла Гайд-парка, справа открывалась площадь Пикадилли-Серкус, самое сердце театрального района Лондона.

Бывая в Лондоне, Доминик часто останавливался в этом отеле. Считал его оазисом покоя, несмотря на его расположение в оживленном месте города. К тому же отсюда Доминик мог пройти пешком ко всем нужным ему по делу фирмам. Он давно уже понял, что ездить по Лондону — трудная задача.

Сегодня он не планировал пешей прогулки: ему объяснили, что район Чизик находится далеко от Пикадилли, настолько далеко, что придется брать машину напрокат. Причем ехать он собирался без шофера.

Доминик тяжело вздохнул, пытаясь избавиться от странной тяжести в груди. Какое-то напряжение и нервозность не покидали его в последнее время. Дьявол, а что, если она вообще не захочет меня видеть? — размышлял он. Неужели я затеял все это долгое путешествие зря?

Он с шумом втянул воздух. Нет, не может быть. Но сомнения терзали его еще на Бермудах, именно поэтому он решил не предупреждать Джейми о том, что приедет. Все, что она захочет сказать, она скажет ему в глаза, раз уж на то пошло.

Он знал Джейми, а потому не был уверен, что, увидевшись, они сразу решат все проблемы. Ведь она презирала его за то, как он с ней обошелся…

Доминик снова вздохнул. Если бы она относилась ко мне иначе! — подумал он. Если бы в тот злополучный вечер, ложась спать, я мог представить себе, что утром она исчезнет! Или что явится Катриона и будет сидеть в засаде, поджидая меня! В то утро я меньше всего хотел видеть мачеху.

— То есть как это — Джейми уехала? — взорвался он в ответ на известие Катрионы. Она сощурила глаза: вопрос этот не был для нее неожиданным.

— Уехала, и все. — Женщина злорадно улыбнулась. — Я думаю, ты согласишься, что мы с ней так и не настроились на одну волну. А увидев, что она натворила в моем кабинете, я просто разъярилась.

— Когда она уехала?

Катриона явно не ожидала такой реакции. И инстинктивно тянула с ответом.

— Не знаю… Час или два назад. А что, разве это имеет значение? Мы больше ее не увидим. Я ведь могу что-то решать…

— Не можешь!

Сейчас он вспомнил этот миг с удивлением — он не подозревал, что способен на такую решительность. Не дожидаясь ответа мачехи, он выбежал из дома, прыгнул в «тойоту» и помчался в аэропорт в надежде, что помешает Джейми сесть в самолет.

Разумеется, он опоздал. И мог только догадываться о причине, заставившей Джейми улететь утренним рейсом в Штаты, не дожидаясь прямого рейса в Англию.

Впрочем, на ее месте он сделал бы то же самое. Но, может, она боялась, что он пустится вдогонку? Или же просто желала поскорее покончить с приключением, связанным с розысками матери?

Однако Катриона не позволила пасынку слишком долго строить догадки. Она встретила его почти на пороге, и по выражению ее лица было ясно, что она не позволит себя унижать. Сейчас Катриона впервые в жизни выглядит на свой возраст, подумал Доминик.

— Какого черта ты себе такое позволяешь? — воскликнула мачеха. Она смотрела мимо Доминика, вероятно ожидая увидеть Джейми, входящую следом за ним. — Куда ты вдруг умчался?

— Я был в аэропорту, разумеется. — Он смотрел на Катриону угрюмо, слишком расстроенный, чтобы разговаривать с ней по обыкновению вежливо. — Но Джейми уже не было там. Что ты, черт возьми, сказала ей такого?.. Что заставило ее улететь утром в Штаты, не дожидаясь лондонского рейса?

— Так она все-таки улетела?

— Да, улетела. — Он сунул руки в карманы обрезанных джинсов. — Скажи же мне — из-за чего?

— Дорогой, я тебе уже все объяснила. — Теперь, зная, что Джейми больше ей не мешает, она решила быть покладистой. — Мы не сошлись характерами. И почему ты так разгорячился, милый? Я думала, она тебя мало интересует.

Доминик набрал в легкие воздуха.

— А если не мало?..

— Что? — Катриона уставилась на него широко распахнутыми глазами, делая вид, что не понимает его слов.

— А если я скажу, что она меня интересует? — твердо добавил Доминик. — Ты попросишь ее вернуться, если мне это нужно?

Выражение лица его мачехи сменилось несколько раз, пока она наконец не выбрала маску легкого кокетства:

— Перестань, дорогой, я знаю, что ты шутишь. Мне жаль, если ты сочтешь меня вздорной, но эта женщина действительно меня раздражала. А я не могу работать с человеком, который мне не нравится.

— Почему же она тебе не нравилась? — Губы Доминика сжались в упрямую линию. — Мне она казалась обаятельной.

— Что ж, возможно. — Голос Катрионы стал злым. — Но это была вторая Кристин! Ее гораздо больше интересовал ты, чем работа.

— Я?! — Теперь Доминик во все глаза уставился на нее. — Не верю.

— Но это так. — Катриона притворилась более терпимой. — Эти девицы все одинаковы. Делают вид, что им нужна работа, а сами только и думают, как захомутать мужика.

Доминик задохнулся от возмущения.

— Так ты за это ее и уволила?

— Уволила за то, что она, кроме всего прочего, самоуверенна, — ответила Катриона, понимая, что слова ее звучат не очень убедительно. — Во всяком случае, она тоже согласилась с тем, что мы не сошлись характерами. И как только я ей заплатила, она моментально исчезла.

— И ничего… не сказала? — Он тяжело дышал.

— О чем, например? — Катриона чувствовала, что терпение ее иссякло. — Черт возьми, Мики, что она могла мне сказать?

Шумно выдохнув, Доминик прошел мимо мачехи в залитую солнцем гостиную и остановился у окна.

— Она не рассказывала тебе, что произошло вчера? — спросил он через плечо. — Не рассказывала о том, что я видел, как она что-то искала в моих комнатах?

— Нет! — Изумлению мачехи, шедшей за ним следом, не было предела. — В твоих комнатах?! Господи, конечно же, нет! А она знала, что ты дома?

— Думаю, не знала. — Лицо его исказила гримаса. — Если честно, то я ее до смерти напугал.

— Но что она там делала?! — Катриона пришла в ярость. — Если она что-то украла…

— Ничего она не украла. — Голос Доминика стал бесстрастным. — Она даже объяснила, что считала эти комнаты твоими. Значит, не представляла себе планировку дома.

— Моими?.. — Катриона уставилась на пасынка. — Но зачем ей было обыскивать мои комнаты?

— Она сказала, что ей нужно что-то найти, — ровным голосом произнес Доминик. — Я предполагал, ты знаешь, что именно.

У Катрионы вытянулось лицо. Доминик, шагая взад и вперед по ковру, хотел понять, о чем она думает. Она явно была в замешательстве, хотя и пыталась это скрыть. Доминик не удивился, когда Катриона увильнула от ответа:

— Надеюсь, ты поставил ее на место. Она не имела права подниматься на второй этаж и что-то вынюхивать там. — Мачеха перевела дух. — Я подозревала, что она себе на уме, и оказалась права. Значит, не напрасно я ее недолюбливала.

— И ты понятия не имеешь о том, что она могла искать?

— Нет, — ответила Катриона. Но через секунду спросила: — А что? Как она это объяснила?

— Как объяснила? — Доминик передернул плечами. — Я с самого начала подозревал, что вы знакомы. То есть знали друг друга давно, до ее приезда на Бермуды. Я заметил между вами определенное сходство. О чем и сказал тебе.

Катриона ахнула от неожиданности.

— Значит, девчонка что-то тебе наплела? Теперь я понимаю, в чем дело. Сочинила слезливую историю, а ты и поверил.

Доминик замер.

— Слезливую… историю? О чем, например?

— Не знаю. — Катриона явно не собиралась раскрывать карты. — Просто ты так говоришь, дорогой, что я начинаю чувствовать себя виноватой.

— А ты виновата на самом деле?

— Нет. — Катриона гордо вскинула голову. — Не знаю, на что ты намекаешь. Если тебе есть что сказать — скажи.

Доминик вздохнул, подумав, что у него только догадки.

— Мне нечего сказать.

— Ну вот и хорошо. — Катриона, видимо, собрала всю свою волю, чтобы совершенно успокоиться. — Значит, все в порядке? — Грациозно опустившись на тахту, она похлопала по месту рядом с собой: — Иди сюда, сядь поближе. Мне показалось, что ты отсутствовал гораздо больше недели.

Доминик даже не шевельнулся. Больше того, он рассматривал мачеху, не понимая, что такого особенного видел в ней раньше. Бессердечная эгоистка. Наверное, я еще мальчишкой был сражен ее красотой, думал он. Но как я мог не разглядеть ее позже, уже взрослым?

— Мне нужно переодеться, — проговорил он, сознавая, что не может оставаться здесь с такими мыслями и чувствами.

Издав возглас протеста, Катриона вскочила с тахты, подбежала к пасынку и обхватила его за талию.

— Дорогой… милый, — выдохнула она, прижимаясь к нему и зарываясь лицом в его плечо. — Не уходи — мне назло. Я так сильно скучала по тебе.

— Кэт…

— Нет, не говори ничего, — хрипло прошептала она. — Просто побудь со мной минуту. Мне даже не верится, что скоро мы будем вместе — навеки.

— Кэт… — Он пытался вежливо отстраниться от нее. — Я не знаю, как это сформулировать, но мне кажется… у нас с тобой нет будущего. — Он перевел дух, сознавая, что на лице у нее написан ужас. Однако продолжал: — Прости меня. Я понимаю, что предаю тебя, и я… я не хотел. Но видишь ли, с тех пор как умер мой отец, наши отношения изменились…

— Это неправда! — Отстранившись, Катриона смотрела на него глазами, полными недоверия. — Боже мой, еще каких-то три недели назад ты так же сгорал от нетерпения, как и я. И лишь твоя любовь к отцу мешала нам соединиться.

— Да, но…

— Именно так и было. А теперь… Я не верю тебе, просто не верю. Что-то должно было случиться! Ты не мог изменить своих намерений безо всякой причины.

— Ну ладно, — сказал Доминик, решив быть откровенным почти до конца. — Возможно, ты и права. Возможно, кое-что и случилось, но я не хочу об этом говорить. Просто прошу тебя: поверь мне.

— Это все из-за нее, да? — Катриона возвысила голос, и теперь он знал свой приговор: она потребует говорить правду и только правду. Как бы ни хотелось скрыть от мачехи свои чувства, придется рассказать ей о них. Но чувства к Джейми еще так новы, так хрупки… А Катриона смотрит так враждебно…

— Ты не поймешь, — начал он.

Но мачеха его перебила:

— Разве? Ты меня недооцениваешь, Доминик. Я, кажется, начинаю прекрасно все понимать. Джейми всему причиной, не так ли? Это она натравила тебя против меня.

— Никто меня не натравливал! — Он буквально зарычал от досады.

— Так уж и никто? Прости, но я тебе не верю. — Катриона сжала кулаки. — Я предвидела, что она попытается меня очернить, но не до такой же степени…

— Послушай, Кэт…

— Нет, это ты меня послушай! Доминик, она обозленная женщина; пока она росла, ей внушали, что я какая-то ведьма, и теперь она явилась сюда, чтобы отомстить. Она не понимает простой вещи: то, что я сделала, было лучше для нас всех. Если бы я осталась с Робертом, я бы уже давно сошла с ума!

— Роберт? Кто такой Роберт? — Доминик слышал это имя впервые.

— Мой первый муж, разумеется! — Катриона заломила руки и прокричала: — Пожалуйста, не делай вид, что Джейми тебе не говорила о нем. Его звали Роберт Майклз. И у нее фамилия совсем не Харрис!

Доминик на миг растерялся.

— Значит, она — твоя дочь?

— Не притворяйся! Она наверняка тебе рассказала.

— Я этого не знал. — Он все еще не верил в то, что поведала ему Джейми.

Мачеха нисколько не смутилась.

— Ну, хорошо. Ты же не разрываешь нашу помолвку только потому, что она наговорила обо мне всяких гадостей?

— Джейми ничего мне не говорила, — упрямо повторил он. — Во всяком случае, ничего оскорбительного для тебя. А то, что ты врала мне и, кстати, моему отцу тоже, мало что меняет.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас поймешь. Если бы я тебя по-прежнему любил, меня совершенно не трогал бы тот факт, что когда-то в далеком прошлом ты уже была замужем, и у тебя был ребенок. Я бы только удивился тому, что ты это скрываешь. Я все понимаю, Кэт: люди иногда ведут себя не так, как хотелось бы, и я бы все простил. Вспомни: я порвал с первой женой только ради тебя. И вряд ли я придрался бы к тому, что ты рассталась с первым мужем. Но прими вещи такими, каковы они на самом деле, Кэт. Речь не о твоем прошлом. Речь о нашем с Джейми будущем.

— Ты и Джейми? — Мачеха смотрела на него с ужасом. — О чем ты говоришь, Доминик, ты же ее совсем не знаешь!

— Я знаю ее, — ответил он, не собираясь рассказывать, насколько хорошо знает. — Я люблю ее, Кэт. До встречи с ней я даже не догадывался о том, что такое любовь. И не подозревал, как сильно мне нужна Джейми, пока ты не сообщила, что она уехала.

— Не верю ни одному слову. — Катриона презрительно хмыкнула.

— Придется поверить.

— Но… — она развела руками, — ты всегда клялся, что любишь меня.

— Я ошибался. Потом понял, что это было просто увлечение. Сначала ты мне нравилась, потому что я был мальчишкой, а потом — из-за того, что была недоступна.

— Но тебе я могла быть доступна!

— Знаю. Ты никогда не задумывалась о том, почему я тебя не домогался? Если бы я был уверен так же, как и ты, что мы предназначены друг для друга, вряд ли я смог бы держаться от тебя на расстоянии все эти годы.

— Именно это ты сказал ей? — фыркнула Катриона.

— Джейми? Ну да. Она знает, что мы с тобой не были любовниками. Я объяснил, что когда умер отец…

— А я сказала ей, что мы были любовниками, — злорадным тоном сообщила Катриона, перебивая пасынка. Увидев смущение на его лице, она довольно улыбнулась. — Знаешь, мы славно поболтали как раз перед тем, как за ней приехал таксист и повез ее в аэропорт. Мне было интересно, выскажется ли она перед тем, как мы расстанемся?

Доминик похолодел:

— Как давно ты об этом знала?

— О чем?

— Разумеется, о том, что она — твоя дочь.

— А-а. — Катриона пожала плечами. — Я знаю об этом со вчерашнего дня. У меня, конечно, возникли подозрения, когда ты заметил, что между нами есть что-то общее. Имя «Джейми» тоже не так часто встречается. Но именно наше сходство не давало мне покоя. Лично я его не замечала, однако решила все проверить.

— И проверила? Каким образом?

— Ну, естественно, с помощью частного детектива, дорогой. Не могла же я отправиться в Англию сама.

— Поэтому ты и решила лететь в Нью-Йорк?

— Не умаляй своих достоинств, милый, — промурлыкала мачеха. — Конечно, я хотела видеть тебя, но при этом смогла бы убить двух зайцев.

— Ты встречалась с детективом в Нью-Йорке?

— Да. Он, кстати, выяснил, что девица не увольнялась из университета. Так что она врала и мне, и тебе. Явилась сюда, на Бермуды, чтобы покопаться в моем грязном белье.

Доминик подавил вздох:

— У нее было на это право.

— Ты так думаешь? — Катриона усмехнулась. — Знаешь, когда я впервые все о ней узнала, у меня появилось желание вызвать ее на разговор. Черт возьми, она жила в моем доме, ела мою пищу…

— Она все это отработала, — перебил Доминик, но мачеха пропустила его слова мимо ушей.

— Я имела право на то, чтобы выслушать ее оправдания. И чтобы ее проверить, даже надела вот это кольцо — его подарил мне ее отец к свадьбе. Мне было интересно: хватит ли у нее смелости заговорить о кольце? — Губы Катрионы скривились. — Нет, не хватило.

— Мне нужно ее увидеть. — Доминик упрямо сжал рот.

— Зачем? Чтобы она сказала тебе «Проваливай!» прямо в глаза? — Катриона издала издевательский смешок. — Согласись, Мики, теперь она тебе ни в чем не поверит. Я уже сообщила ей, что мы поженимся на Рождество, и не собираюсь открывать, каким дураком ты был все эти годы.

Щека Доминика нервно задергалась, и он рассеянно ее потер. Прошла почти неделя после того разговора с мачехой, и все это время он занимался приведением в порядок своих собственных дел. Он настоял на том, что поедет в Англию, чтобы повидаться с Джейми, несмотря на все стенания Катрионы. Мачеха предупредила, что, если он это сделает, ее дом будет для него закрыт. И даже заявила, что будет печататься в другом издательстве. Но угрозы не подействовали: Доминику давно надоело подчинять свою жизнь ее капризам. Пускай уходит из фирмы «Голдман и Реддинг», нам для рекламы хватит одного имени Томаса Эйткина, решил он. Катриона Реддинг — не такая уж это большая потеря…

Несколько дней Доминик потратил на то, чтобы вывезти свои вещи из виллы на берегу залива Копперхед. Всей душой он стремился поскорее сесть в самолет и лететь в Англию, но разум подсказывал, что нельзя подчиняться порывам. Нужно дать Джейми время прийти в себя. Да и ему самому это не помешает. Доминик не желал признаваться себе, что просто боится этой встречи после того, что Катриона наговорила девушке.

И вот он здесь, в Лондоне, уже третий день. Успел навести справки в университете, где работает Джейми, и узнать, что на работе она не появится до начала учебного года, то есть до осени. Значит, нужно навестить ее дома, адрес у него есть. Доминик молил Бога, чтобы ему удалось поправить все то, что испортила своим лживым языком Катриона.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В дверь позвонили как раз в тот момент, когда Джейми выходила из-под душа. Провозившись все утро с уборкой — она вычистила дом от подвала до крыши, — девушка решила освежиться перед тем, как отправиться на ленч с коллегой по университету. С тех пор как она вернулась в Англию, Джейми отказывалась от приглашений, но, проведя последнюю неделю отшельницей, все же согласилась пойти с Айаном Гастингсом в бистро недалеко от их факультета.

— Дьявол, — выругалась Джейми, решив, что звонит соседка. Эта старушка вознамерилась опекать ее с тех пор, как умер отец, и каждый Божий день приходила то с пирожками, которые только что испекла и якобы не может одолеть, то с чем-то еще. Джейми была ей благодарна за доброту, но иногда все это было утомительно.

Звонок прозвенел более настойчиво, и Джейми подумала, что миссис Нейпир, видимо, знает, что она дома, а значит, сочтет ее невоспитанной. Она набросила на себя старенький розовый халат и стала спускаться по лестнице, на ходу завязывая пояс. Девушка надеялась, что не придется прятать принесенное соседкой в холодильник. Там и так уже целая полка занята остатками пирогов, принесенных доброй старушкой еще на прошлой неделе…

— Извините, — сказала Джейми, открывая дверь, вода с мокрых волос стекала ей за шиворот, — я только что из-под душа и…

— Как это кстати.

Джейми потеряла дар речи. Только подумала: вид же у меня… А вообще-то, какая разница? Вряд ли он приехал для того, чтобы мной любоваться.

— Может, ты все-таки впустишь меня в дом?

В голосе его слышалось смущение.

И как же ему не смущаться — после того, что он ей солгал?

— А зачем? — благожелательно поинтересовалась Джейми. — Дело в том, что я только что из душа и ухожу через пятнадцать минут.

— Ну, пожалуйста…

В глазах Доминика светилась мольба, и Джейми поняла, что готова уступить. Боже милостивый, ну зачем он явился именно теперь, когда я уже начинаю его забывать? Как это жестоко! Я надеялась больше никогда с ним не встречаться…

— Что тебе нужно, Доминик? — спросила она строго, понимая, что если прогонит его, то никогда себе этого не простит.

— Но мы не можем разговаривать вот так, через порог, — сказал он. — Ты простудишься. И я тоже. — Он показал на свой мокрый от дождя кожаный пиджак.

— Но я не просила тебя приезжать. — Джейми упрямо сжала рот.

— Я знаю, — вздохнул Доминик. — Но я не мог не приехать. Джейми, ради Бога, мне нужно с тобой поговорить. По крайней мере, выслушай меня — хотя бы из вежливости.

Зачем? — чуть не слетело у нее с языка. Однако, пожав плечами, она отодвинулась от двери, и Доминик вошел в дом.

Она и забыла, какой он большой: в холле сразу стало тесно, и Джейми жестом пригласила мужчину в гостиную.

— Я вернусь через минуту, — сказала она, взявшись за перила. — Налей себе чего-нибудь выпить, а я пока оденусь.

— Спасибо, — сказал он, а Джейми, кивнув, стала подниматься по лестнице.

Джейми побаивалась, что он поспешит за ней. Вытирая голову полотенцем, она решила не тратить времени на фен. Девушка прислушалась к звукам на лестнице. Потом натянула леггинсы и надела мешковатый свитер. На лестнице было тихо. Поскольку волосы были еще мокрыми, Джейми закрутила голову полотенцем словно чалмой и спустилась вниз.

Она нашла Доминика на том же месте, где и оставила. Он стоял у окна, засунув руки в карманы, глядя на нескончаемый дождь. И не налил себе выпить. А услышав шаги Джейми, как-то нервно обернулся.

— Типичное английское лето, — сказал мужчина. — Много дождей, поэтому здесь такая пышная зелень.

— Мы к этому привыкли, — сухо ответила Джейми. — А ты давно в Англии? Катриона… тоже здесь?

Она старалась быть вежливой, делала вид, что его появление для нее — не такое уж событие. Возможно, он думает, что она уехала столь внезапно, потому что боится его. Но хотя это отчасти и в самом деле было так, она никогда в этом не сознается.

— Нет, — запоздало ответил Доминик. Джейми подумала: стоит ли ему напомнить о том, какие он давал мачехе обещания? Но если он приехал один, то, может быть, надеется на продолжение их отношений?

Если бы так. Она чуть не задохнулась от этой мысли.

— Я приехал один, — продолжал Доминик. Он явно нервничал. — Прилетел дня два назад. Остановился в отеле «Ритц».

— Замечательно, — сказала Джейми, пытаясь не выдать голосом своих чувств. — Ты здесь надолго?

— Разве тебе не все равно?

Прямота вопроса застала Джейми врасплох. Какое-то мгновение она смотрела на него, не веря своим ушам. Потом гордость и недовольство собственной наивностью взяли верх. К Джейми вернулся здравый смысл.

— Послушай, — сказала девушка, видя, что он явно ждал ответа, — я понятия не имею, зачем ты приехал, но если это как-то связано с тем, что произошло на Бермудах…

— Конечно, связано! — перебил он. — И прежде чем ты начнешь убеждать меня, что все, произошедшее там, тебя совершенно не волнует, я тебе скажу, что меня это волнует черт знает как!

— В самом деле? — Она ничуть не верила ему.

— Именно так.

— Тебя это взволновало до или после того, как о событиях узнала Катриона? — спросила Джейми с горечью. — Все дело — в Катрионе. Видимо, поэтому ты здесь.

— Да нет, черт возьми, все не так! — с жаром ответил Доминик. — У тебя, наверно, сложилось определенное мнение обо мне. Кажется, я теряю время понапрасну.

— Возможно. Катриона ведь знает, что произошло, не так ли?

— Только не от меня, — бросил он. — Может, ты ей сказала?

— Я?! — выдохнула девушка. — Я ничего ей не говорила!

— Вот именно. Ты даже не пыталась узнать, действительно ли она тебе мать. У меня для тебя новость: это так и есть.

— Я знаю, — вздохнула Джейми.

— Знаешь?!

— Конечно. — Джейми кивнула и тут же об этом пожалела, потому что полотенце, скользнув с влажных волос, упало ей на плечи. — Послушай, может быть, я кое-что и утаила от тебя… Я была почти уверена, что она — моя мать, еще до отъезда из Англии.

— Значит, не только фотография послужила основанием для твоих предположений?

— У меня было фото, — Джейми нерешительно покусывала губы, — но не на обложке ее книги. Я нашла снимок среди бумаг отца… после его смерти.

— Фото Катрионы?

— Ну да, она вместе с отцом. — Лицо Джейми погрустнело. — Там же были и газетные вырезки: он собирал все интервью, которые она давала в течение многих лет.

— Значит, ты знала, что она — твоя родная мать, с самого начала?

— Почти что так. — Как не хотелось Джейми сознаваться, что она питала большие надежды, отправляясь на Бермуды! — Я желала познакомиться с ней лично. Я подозревала, что отец относился к ней предвзято. И думала проверить, не ошибался ли он.

— И что же — ошибался?

— Не знаю. До сих пор не знаю. — Даже сейчас Джейми не могла обвинять во всем только мать. Неизвестно, какие отношения связывали ее родителей. Она была еще слишком мала, когда они жили вместе. — Как бы там ни было, — начала Джейми, осознав, что она и Доминика, возможно, понимает не до конца, — если ты приехал сюда только ради этого, мне жаль твоего времени.

— Да? — Вынув руки из карманов, Доминик на миг запустил пальцы в густую шевелюру. — Но ты так и не спросила, зачем я приехал.

— Я думала, что…

— Что я здесь для выяснения отношений? — Глаза его потемнели от возбуждения. — Ну что ж, в какой-то мере это так и есть. Однако дело не в Кэт. Речь обо мне.

У Джейми образовалась странная пустота в желудке. Пусть даже его мачехи нет рядом, где гарантия, что он действует не по ее указке?

— Она… знает, что ты здесь?

— Да, — сказал он сухо. — Узнав, куда я направляюсь, Катриона пришла в ярость. Но я вряд ли стал бы ее слушаться.

— Не понимаю, о чем ты.

— Слышала такое выражение — «пошла к черту»?

— Но ты не мог… с ней так… — Шокированная, Джейми прижала руку к губам.

— Не мог? А я рассуждал иначе.

— Но Катриона сказала, что…

— Что именно? Интересно было бы узнать.

— Н-ну, что ты… просил ее… выйти за тебя замуж. Что у вас свадьба на Рождество. — Джейми нервно облизнула губы.

Доминик потер затылок.

— Честно говоря, однажды я действительно предложил ей выйти за меня замуж. Именно на Рождество. — Сердце Джейми упало. — Но пойми меня правильно: я сказал ей это, просто чтобы от нее отвязаться.

Джейми вздернула подбородок:

— Как ты мог?..

— Как? — Он скривил губы. — В тот момент это казалось мне неплохой мыслью. После того, что было у нас с тобой на яхте, я испытывал… замешательство. Я бы сказал ей что угодно, чтобы убедить себя, что ничего не изменилось.

— Выходит, ты просто уступил… поддался Катрионе?

Уже задав этот вопрос, Джейми подумала: зачем я так докапываюсь? Он признал, что делал мачехе предложение. Если Катриона не лгала в этом случае, значит, не лгала и о том, что они — любовники.

— Д-да. — Доминик виновато взглянул на нее. — Можно сказать, что поддался.

— Точно так же, как и раньше, — презрительно проговорила Джейми. — Когда же ты начал спать с ней: после смерти твоего отца или еще до того?

— Дьявол! — Глаза Доминика потемнели от душевной боли. — Хочешь верь, хочешь — нет, но я никогда не спал с Катрионой. Не могу сказать, что я этого не желал. Или — что не было такой возможности. Была, причем много раз. Но что-то — точно не знаю, что именно, — останавливало меня. Наверно, я боялся увязнуть в этих отношениях. — Губы его скривились. — Возможно, я всегда предчувствовал, что меня ждет что-то лучшее… настоящее.

— Догадываюсь, — Джейми отступила на шаг. — Сейчас ты будешь утверждать, что это лучшее — я.

— А почему нет?

— Почему? — Джейми как-то нервно всхлипнула. — Доминик, я не такая опытная женщина, как Катриона, но даже я могу отличить правду от лжи.

— Ты считаешь, я лгу? — У Доминика на лице появилась усталость.

— А что еще я должна думать? — резко спросила Джейми. — Ты набрасываешься на меня… потом…

— Насилую тебя? — подсказал он.

И она ухватилась за это слово:

— Да, насилуешь. Что-то я не слышала ничего похожего на предложение руки и сердца.

— Только потому, что я был в растерянности, — признался он. — Черт побери, Джейми, последние двадцать лет я убеждал себя, что люблю Катриону, что только ее и хочу. И не так легко понять в конце концов, что это было всего лишь увлечение.

— И как же ты догадался? — Джейми откинула со лба прядь мокрых волос.

— С тобой я испытал нечто настоящее! — воскликнул он сердито. — Джейми, ну зачем, как ты думаешь, я сюда прилетел?

— Наверно, чтобы рассказать мне о моей матери.

— И за этим тоже. Но это — не единственная причина.

— Значит, ты поссорился с Катрионой, когда узнал, что она… моя мать? — Джейми не верилось.

— Ты что, не слышала, что я сказал? — В два прыжка он оказался рядом с ней. — Какое мне, черт побери, было дело до того, как Катриона вышла за моего отца? Она взрослая женщина, у нее мог быть десяток мужей до него. Правильно?

— Ну, если ты так считаешь… — Джейми кивнула. Она не собиралась сообщать Доминику, что его мачеха в действительности гораздо старше, чем утверждала.

— Да, я так считаю. Однако есть один факт, с которым я не могу смириться: то, что ты ей все простила. Впрочем, это твое дело, не мое.

— Что именно простила? — растерялась Джейми.

— То, что она бросила твоего отца вместе с тобой. Не приняла тебя, увидев взрослой девушкой. — Он пожал плечами. — Но я думаю, она от этого проиграет, ведь верно?

Джейми опустила голову, чтобы скрыть слезы, щипавшие глаза.

— У нее были свои причины.

— Правильно. И все сводится к эгоизму, — заметил он бесстрастным тоном. — О, Джейми, поговорим лучше о нас!

Он схватил ее за плечи, и она почувствовала запах мокрой кожи его пиджака, смешанный с ароматом его тела.

У нее перехватило дыхание, когда Доминик, наклонившись, лизнул ее губы языком.

— Пожалуйста, не надо. Ты не должен этого делать…

— Должен… должен. — Она слышала, что голос его дрожит, и сама затрепетала. — Мне нужно было разобраться в моих отношениях с Катрионой, но это не все. Я понял, что едва не разрушил настоящие чувства.

— Доминик…

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя. — Он взял ее лицо в ладони и стал ласково гладить ее губы большими пальцами. — Боже мой, Джейми, если бы ты знала, как я боялся ехать к тебе! Боялся, что ты не захочешь меня видеть… говорить со мной… не дашь мне объясниться. Ты вполне могла сказать мне: «Убирайся!» Возможно, именно этого я и заслуживаю.

Джейми глубоко вздохнула:

— Я бы не так сказала.

— Да, ты гораздо терпеливее меня. После того, как я с тобой обошелся в наш последний вечер там, на острове, ты имела право не поверить моим словам.

— Но ты разозлился на меня…

— Я был в отчаянии. Понимал свои чувства, но не мог их принять. Так сразу. — Доминик запустил пальцы в невысохшие пряди ее волос и притянул ее к себе так близко, что она почувствовала, как он дрожит. — Я люблю тебя, Джейми, — произнес он хрипло. — Я хочу, чтобы мы были вместе. А если ты — именно ты — хочешь, чтобы я помирился с мачехой… я помирюсь.

Теперь и Джейми дрожала с головы до ног.

— О, Доминик…

— О, Джейми, — шутливо передразнил он ее. — Ты меня простишь? Это для меня самое главное. Остальное — детали.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Джейми стала под душ и ахнула — вода, упавшая на разгоряченную кожу, показалась слишком холодной. Но нервная дрожь уже прошла, больше не было чувства смятения или вины за то, что они совершили. Хотя она все еще пребывала во власти недавно испытанных сексуальных ощущений. Да ведь я влюблена, подумала Джейми, не веря сама себе.

— Доминик…

Имя невольно слетело с ее губ, и Джейми охватила себя руками, чтобы сохранить внутри то радостное возбуждение, которое вызвала мысль, что он тоже ее любит. Она и не представляла себе, что человек может быть настолько счастлив.

Доминик все еще спал. Уходя, Джейми видела его завернутым в простыню. Худощавое лицо его казалось моложе, чем когда-либо раньше. Как же ты обессилел, подумала девушка сочувственно, вспомнив те горячие ласки, которыми они одаривали друг друга, и вновь переполнившись желанием их повторить. Страсть, которую любовник возбуждал в ней, была ненасытна.

Она не узнавала себя в той ненасытной женщине, в какую превращалась. Не представляла, что сможет так необузданно реагировать на его желание. До того как появился Доминик, ни один мужчина не сумел разбудить ее. Но теперь потребности Доминика стали для нее еще важнее, чем ее собственные.

Доминик — совершенно особенный мужчина, подумала Джейми. Он инстинктивно знал, чего именно ожидало ее тело. Иногда ласки его были быстрыми и резкими, но это не мешало ей ощущать его нежность, щедрость по отношению к ней. Он крепко держал себя в узде, стараясь прежде всего удовлетворить ее.

Если секс — это сила, думала теперь Джейми, то любовь — сила не меньшая. Это она заставила Доминика примчаться в Англию…

Вдруг, почувствовав, что кто-то обнял ее за талию, Джейми вздрогнула. Она была так занята своими мыслями, что не заметила, как отворилась стеклянная дверь, и Доминик встал под душ позади нее.

— Почему ты меня не разбудила? — спросил он, притягивая ее к себе, и Джейми снова поразило то, как быстро она загорается в его объятиях.

— Не хотела тебя беспокоить, — ответила Джейми, тут же сообразив, что ответ не очень удачный. При чем тут беспокойство, когда он так возбужден?

— Это невозможно, — выдохнул Доминик, охватывая ее груди своими ладонями. — Я теперь не знаю, что такое покой.

— Ты возражаешь?.. — спросила Джейми, прижимаясь затылком к его плечу.

— Ненапрашивайся на комплименты, — мягко приказал Доминик и положил ее ладони себе на бедра. — Лучше скажи мне, зачем тебе сейчас мыться? Я могу предложить нечто гораздо лучшее.

— Но уже полпятого, — сказала Джейми. — Нам нужно поесть.

— Зачем? — Он издал смешок. — Я уже сыт. Тобой.

— Я не это имела в виду.

— Я понимаю. — Оставив ее руки на своих бедрах, Доминик стал ласкать ее груди. — Так, где мыло? Я сам тебя вымою.

У Джейми перехватило дыхание.

— Но ты не можешь…

— Почему же? — Отняв у девушки флакон геля для кожи, он стал смазывать ей живот скользкой жидкостью. — Видишь, я вполне с этим справляюсь.

— Нет… — Джейми чувствовала, как возбуждается, как дрожат ее колени. — Доминик… — Она повернулась к нему лицом.

Это было ошибкой: она сразу ощутила его плоть у себя между ногами, и в тот же миг все аргументы за и против исчезли из головы. Стоило Джейми заглянуть ему в глаза, как она отключилась, и единственное, на что была способна, так это обвить его шею руками. Она чувствовала, как он поднимает ее повыше, прижимает к себе…

Доминик резко в нее вонзился, а она охватила его талию ногами, отдаваясь невероятным ощущениям, разгоравшимся внутри. Я люблю его, пронеслась мысль, люблю так, что все остальное не имеет значения. Что бы ни таило для нас будущее — я всегда буду помнить эти минуты.

Час спустя Доминик и Джейми сидели за маленьким столом у нее на кухне. Хотя Доминику и не хотелось вылезать из постели, в конце концов, он признался, что голоден. Джейми приготовила на скорую руку салат и бифштексы. Поев, они не спеша потягивали вино — Джейми обнаружила начатую бутылку в холодильнике. Оба были полуодеты: на Джейми был старенький розовый купальный халат, Доминик накинул синее японское кимоно, купленное девушкой когда-то для отца. То, что отец ни разу его не надел, не казалось странным ни Джейми, ни Доминику. Судя по тому, что она рассказала об отце, это был человек простых привычек, не носивший ничего экстравагантного. Доминик тоже не пришел в восторг от кимоно, но в данную минуту оно устраивало его больше, чем промокшие джинсы и рубашка.

В квартире Джейми Доминик ощущал умиротворение, а это чувство не посещало его уже очень давно. Пока был жив отец, Доминик убеждал себя, что вилла в заливе Копперхед и есть его родной дом. Но с тех пор как Катриона стала там полноправной хозяйкой, Доминик перестал так думать.

Когда он был женат — впрочем, брак длился недолго, — Доминик временами испытывал состояние душевного покоя. Однако любовь к Мэри Бет не могла противостоять влиянию, которое оказывала на пасынка Катриона. Только теперь Доминик понял, что этот брак был обречен с самого начала.

Его любовь к Джейми была чувством совсем иного рода. Ему было даже чуть жаль Катриону: он сомневался в том, что ей когда-нибудь доводилось испытать эмоции, подобные тем, что он испытывал сейчас к ее дочери. Катриона всегда стремилась повелевать, всегда брала, не давая ничего взамен, а Джейми…

Сидя за столом, он смотрел на нее, и глаза его теплели. Как пуста была его жизнь, пока он ее не встретил! Она отдает себя всю целиком, а он рад быть рядом, чтобы отдавать себя взамен.

— Ну так расскажи мне, что ты делаешь в университете. Преподаешь?

— Да, английский язык, — сказала Джейми с легкой гримасой. — Не очень это интересно, зато хватает на жизнь.

— А с твоим отцом ты жила тоже здесь?

— Да, пока папа не умер. У него был рак. Бабушка всегда ворчала по поводу того, что он слишком много курил.

— Ясно. И, значит, когда он умер, ты узнала про Катриону?

— Про Кэтрин, — грустно поправила его Джейми. — Так звали мою мать, прежде чем она… сбежала. Кэтрин Майклз. Потом она стала Катрионой Маркхем. Выйдя замуж за твоего отца, сделалась Катрионой Реддинг.

— А когда же развелись твои родители?

— Не знаю. — Джейми покраснела.

— Как не знаешь? — Он нахмурился. — Разве среди бумаг твоего отца не было свидетельства о разводе? Люди, как правило, берегут такие вещи. Уж я-то знаю.

— Разве ты был женат? — Джейми удивленно взглянула на него.

— Да, когда мне было двадцать с небольшим. Причем очень недолго, — сказал он сухо. — Но Катриона невзлюбила мою жену по вполне понятным причинам, и брак распался.

Джейми нервно облизнула губы.

— Ты ее любил?

— Кого — Мэри Бет? — Доминик с минуту раздумывал. — Я хорошо к ней относился, но присутствие Катрионы делало невозможным нормальное общение с другой женщиной. А чтобы развязать этот узел, пришлось бы втянуть отца. — Доминик скривил губы. — Звучит вроде так, будто я сваливаю вину на него, но все гораздо сложнее. Узнав, почему Катриона постоянно понукает невестку, отец очень бы расстроился. И был бы уязвлен.

— Ты когда-нибудь встречался с ней после развода?

— С Мэри Бет? Да, встречался. Она вышла замуж во второй раз, за парня, с которым училась в колледже. По моим расчетам, у них уже двое детишек. Думаю, она с ним гораздо счастливее, чем была со мной.

Джейми с трудом скрыла волнение.

— И ты не жалеешь?

— О чем? О том, что мы с ней разошлись? Или о том, что я так поздно осознал, каким был дураком? — Он подавил тяжелый вздох. — По совести говоря, нужно было сразу понять, что наш брак не имеет будущего. Я был слишком молод, слишком неопытен и, видимо, женился ради того, чтобы излечиться от своего увлечения Катрионой. — Глаза его потемнели. — С другой стороны, если бы всего этого не произошло, я никогда бы не встретил тебя. Мне кажется, я всегда подозревал, что в моих отношениях и с Мэри, и с Катрионой не хватает чего-то важного. Я понял, что это, только познакомившись с тобой.

Джейми зарделась.

— Ты уверен?

— А ты что, сомневаешься? — Протянув руку через стол, Доминик сцепил ее пальцы со своими. — Никогда не был в чем-то уверен больше, чем в этом. Я люблю тебя, Джейми, и хочу жениться на тебе. Я ответил на твой вопрос?

— Я тоже тебя люблю. — Джейми прерывисто дышала.

— Это хорошо. — Его пожатие стало сильнее. — Но не смотри на меня так: секс на сытый желудок вреден, ты же знаешь.

Джейми рассмеялась. Доминика одолевало желание, но он решил быть благоразумным.

— Итак, продолжим. Значит, ты не знаешь, когда именно твои родители разошлись?

— Нет. — В глазах девушки было сомнение. — Я даже не знаю, виделась ли Катриона с моим отцом после своего ухода, писала ли. Если бы это было так, бабушка бы мне рассказала.

Доминик был заинтригован. Он понял, что если Катриона не развелась со своим первым мужем официально, то ее брак с Лоренсом Реддингом недействителен. А если так, то и завещание, оставленное его отцом, тоже недействительно.

— Что с тобой?

Джейми встревожилась, и, прежде чем ответить, Доминик ласково сжал ее пальцы.

— Просто я подумал, как все неудачно сложится для Катрионы, если у нее нет свидетельства о разводе с твоим отцом. И прежде всего речь пойдет о том, что она унаследовала от моего отца.

— Понятно. — Джейми смотрела на него не мигая. — Что же ты намерен делать?

Доминик молчал так долго, что она усомнилась, слышал ли он ее вопрос. Наконец он протянул:

— Ни-че-го. Ничего я не буду делать. Вот только если мачеха все-таки выполнит свою угрозу и откажется публиковаться у меня, — он улыбнулся, — тогда я, возможно, наведу кое-какие справки.

Полтора месяца спустя Джейми и Доминик поженились.

Венчание состоялось в скромной маленькой церковке в Чизике. Приглашенных было немного, в основном коллеги Джейми по университету. Двое-трое друзей Доминика тоже прилетели на церемонию. К немалому удивлению Джейми, прибыли также Софи и Сэмьюэл.

— Софи всегда была ко мне неравнодушна, — Доминик подмигнул Джейми. — И постоянно возмущалась тем, что Катриона вмешивается в мою личную жизнь.

У Джейми округлились глаза:

— Тогда почему со мной она обращалась как с незваной гостьей?

Доминик, склонившись, подарил ей мимолетный поцелуй.

— Потому, что возлагала большие надежды на Кристин, — ответил он с хохотком. — Софи, видимо, считала, что ты — не в моем вкусе.

Джейми пожала руку мужа, на которую опиралась.

— А я-то думала, что она во всем союзница Катрионы. И не понимала, почему она так подобрела ко мне в последний вечер перед моим отъездом.

— Наверно, обрадовалась, что ты уберешься с острова. Но ты, по крайней мере, получила ее благословение.

Молодожены провели медовый месяц на Гавайях. Это были три недели блаженства — купание, белый песок на пляжах Кауаи, острова, сплошь поросшего садами. Отель, маленький, но роскошный, располагался в стороне от туристских троп и прекрасно подходил людям, стремящимся к уединению.

Джейми так и не вернулась на работу в университет: ей удалось получить временную должность в одном из нью-йоркских колледжей. И они с Домиником стали подыскивать жилье на Лонг-Айленде. А пока искали, довольствовались холостяцкой квартирой Доминика на Манхеттене, где Джейми расцветала в лучах его любви.

Катриона так и не отказалась печататься в издательстве «Голдман и Реддинг».

Она сообщила об этом в официальном письме, пришедшем вслед за факсом, в котором она поздравляла молодых с рождением дочери. Катриона сообщила также, что оставила работу над современным романом и снова взялась за историческую вещь, поскольку осознала свои возможности, как она скромно написала. Писательница выражала надежду, что ее сотрудничество с издательством продлится еще много лет.

— Думаю, это только начало, — тихо сказала Джейми, прочитав письмо.

Муж ответил иронической улыбкой.

— В один прекрасный день, — проговорил Доминик, любуясь новорожденной дочерью, — Катриона захочет почувствовать себя бабушкой. А пока что вы обе — мои.

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Примечания

1

«Мисс» — обращение к незамужней женщине. Деловые женщины, даже замужние, предпочитают, чтобы их называли именно так. — Здесь и далее примечания переводчика.

(обратно)

2

cat — кошка (англ.).

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

*** Примечания ***