мне нравится эта комната, — говорит он.
— Да, спасибо, очень вам признательна.
Слова сами вылетают изо рта. Одновременно приходит мысль: «Тьфу ты, ну и раболепство!»
— Значит, ты все-таки неплохо устроилась. — Мой свекор внезапно меняет тему. — А вот стоит мне о твоих родителях подумать — просто на душе отвратительно.
— О, вам не следует так себя чувствовать, правда. Они очень счастливы.
— Потому что они не знают!
Так, думаю. Начинается. Причина, которая привела к появлению второй медицинской справки: «Наши тесты установили, что вы ВИЧ-негативны».
По счастью, прикусываю язык раньше, чем успеваю ляпнуть что-то типа: «Действительно, мои родители не знают, но ведь и мы со своей стороны…» Трудно было бы толково объяснить ему, что счет, по сути, равный. Моя «эмоциональная нестабильность» хранилась в тайне.
— Семейная жизнь С НИМ? Это, наверное, все равно что воду между пальцами стараться удержать!
Он произносит это — и я немедленно ощущаю за спиной чужое присутствие — холодное, тихое. Не надо оборачиваться — и так ясно чье. И я говорю, громко и ясно, так чтоб и дереву было слышно:
— Да все в порядке. В любом случае мне секс никогда особенно не нравился.
Секунду-другую мой свекор выглядит совершенно ошеломленным, потом не может сдержать негромкий смешок.
Цепляюсь за возможность очистить атмосферу. Торопливо встаю. Спрашиваю:
— Может быть, музыку поставим?
Выбираю из коллекции Муцуки первый попавшийся диск и ставлю на плейер.
— Ваш чай остыл, — замечаю. — Позвольте налить вам свежего и горячего.
Громовые раскаты музыки врываются в разговор.
— Оперу любишь? — интересуется мой свекор, когда я возвращаюсь с чаем. — Ты действительно странная молодая женщина. Любопытно!
Может, громкость звука помогла, — в любом случае он очень скоро ушел и не пытался больше говорить ни о чем, кроме мелочей. Но его фраза про воду между пальцами… нет, эти слова впечатались в мое сознание намертво. Мой беспечный, удобный брак забавляет, точно детский игрушечный домик, но в результате платить приходится за все.
Настало воскресенье, причем совпало оно — ни больше ни меньше — с рождественским сочельником, но вместо отдыха Муцуки принялся натирать полы. Я хотела помочь, окна помыть, что ли… но Муцуки велел не беспокоиться.
— Не бери в голову, я попозже сам сделаю, — сказал он.
По воскресеньям Муцуки всегда вылизывает квартиру до блеска. Это его маленькое хобби.
— Секо, может, тебе пойти вздремнуть?
Чистота и порядок — пунктик Муцуки. Он не остановится, пока все в доме не будет сверкать, как хрусталь.
— А может, я лучше хоть туфли схожу почищу? — предлагаю, но Муцуки, оказывается, и с этим уже разобрался.
— Да в чем дело-то? — потрясенно вопрошает Муцуки, не понимая, с чего я стою рядом и не знаю, чем бы заняться. Иногда до него так дол го доходит — прямо фантастика. Правда, на этот счет мы сразу определились, с самого начала: утверждать, что домашняя работа строго делится на мужскую и женскую, — чушь и бессмыслица. Делать ее должен тот, у кого лучше получается, — не важно, уборка это, готовка или что-то еще.
Мне ужасно скучно, так что я достаю бутылку белого вина. Сажусь поодаль, напротив лилового человечка.
— Давай-ка мы с тобой выпьем, а? — говорю. — Только ты и я. И плевать нам на старого зануду Муцуки.
По лиловому человечку сразу видно — он в восторге от предложения.
— Секо. — Это произносится с тяжелым вздохом. — Нельзя тебе здесь сидеть. Я полы натереть пытаюсь.
Отпиваю немножко ледяного немецкого вина. А Муцуки — брюзга.
Податься мне некуда. Перебираюсь на диван. Решаю спеть лиловому человечку песенку. «Белое Рождество» Бинга Кросби. Единственное, что я умею, — петь по-английски. Сижу, потягиваю свое вино и напеваю свою песенку. Вино — обычное, дешевое, но вкус у него приятный, сладковатый.
Подходит Муцуки. Отнимает у меня бутылку.
— Пить из бутылки не принято, знаешь ли.
Внезапно мне становится ужасно плохо.
— Отдай! — говорю.
Муцуки исчезает в кухне — ставит бутылку обратно в холодильник.
В знак протеста стараюсь петь как можно громче — так, что горло саднит и в ушах звенеть начинает. Но Муцуки и бровью не ведет.
— Хватит вести себя как ребенок, — советует он.
Чувствую — прямо у меня за спиной кто-то смеется, издевается надо мной. Оборачиваюсь. Смотрю — ясно, это опять Древо Кона. И тут терпение мое наконец лопается. Хватаю первое, что под руку попалось, — пыльную тряпку и флакон с полиролью — и запускаю в дерево. Осточертели мне эти взгляды!
— Секо! — Муцуки подбегает, крепко обнимает меня.
Мне несказанно горько. Плачу в голос, взахлеб. Ничего не могу с собой поделать, не могу взять себя в руки. Пытаюсь сдержать слезы — вместо этого начинаю задыхаться. Муцуки на руках уносит меня наверх, укладывает в постель, утешает, уговаривает поспать — мол, сразу полегчает… но его добрый голос только раздражает и заставляет
