КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Мечтают ли андроиды об электрических овцах? [Филип Киндред Дик] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Филип К. Дик Мечтают ли андроиды об электрических овцах?

1

Легкий бодрящий электрический импульс, посланный автоматическим будильником стимулятора настроения, разбудил Рика Декарда. Он с неизменным чувством удивления — каждый раз он удивлялся, осознав, что проснулся вдруг безо всякого предупреждения. — поднялся с кровати, не поправляя пижамы, и потянулся. В этот момент его жена Ирен, спавшая на другой кровати, открыла серые невеселые глаза, моргнула и, застонав, снова их зажмурила.

— Ты настраиваешь свой «Пенфилд» на слишком низкий уровень, — сказал он ей. — Давай я настрою его заново, ты проснешься и…

— Не прикасайся к моей настройке. — В ее голосе прозвучали резкие нотки. — Я вообще не хочу просыпаться…

Рик присел на краешек ее кровати, наклонился и начал терпеливо объяснять:

— Если ты установишь достаточно высокий уровень импульса, то сразу обрадуешься тому факту, что проснулась. В этом все дело. На отметке «С» он преодолевает порог подсознания, как, например, у меня.

Он дружелюбно — регулятор его «Пенфилда» был поставлен на «D», и Рик чувствовал расположение ко всему окружающему миру — погладил ее по бледному обнаженному плечу.

— Убери свои кривые лапы, легавый, — буркнула Ирен.

— Я не легавый.

Теперь и он почувствовал раздражение, хотя не настраивал регулятор на недовольство.

— Ты еще хуже, — сказала жена, по-прежнему не открывая глаз. — Ты — убийца, нанятый легавыми.

— За всю свою жизнь я не убил ни одного человека!

Раздражение росло и переходило в открытую вражду.

— Да, только этих бедных анди, — сказала Ирен.

— Но я не заметил, чтобы ты хоть раз испытывала муки совести, тратя премии, которые я получаю. Тебе сразу хочется что-нибудь приобрести.

Он поднялся и направился к пульту своего стимулятора.

— Мы бы давно могли купить настоящую овцу вместо электрической подделки, которая стоит там, наверху, если бы откладывали деньги. У нас всего лишь электрическая овца, и это при том заработке, которого я добился за эти годы!

Стоя перед пультом, он колебался, не зная, что выбрать. Ручка таламуса погасила бы чувство гнева, но, может быть, следует усилить действие, чтобы победить в споре?

— Если ты усилишь интенсивность, я сделаю то же самое, — неожиданно произнесла Ирен. Теперь она открыла глаза и следила за ним. — Я поставлю на максимум, и ты получишь такой скандал, по сравнению с которым все наши прежние ссоры — просто чепуха. Ну давай набирай, набирай, попробуй.

Она быстро вскочила с постели, подбежала к пульту своего стимулятора и остановилась, не отводя от мужа яростного взгляда и ожидая, что он предпримет.

Вздохнув (угроза возымела действие), он сказал: — Я наберу то, что стоит у меня в расписании на сегодня.

Сверившись с расписанием, он увидел, что ему требуется деловое настроение.

— Послушай, если я наберу по расписанию, ты поступишь так же? — спросил он.

Имея достаточно опыта в разговорах с Ирен, он знал: нельзя что-либо решать, не получив ее согласия.

— Мое расписание включает шесть часов депрессии с уклоном в самобичевание, — ответила Ирен.

— Как? Зачем ты составила такое расписание?

— Это полностью сводило на нет само значение стимулятора.

— Я даже не знал, что его можно так настраивать, — сухо заметил он.

— Однажды я сидела перед телевизором, — объяснила Ирен, — и, само собой, смотрела Бастера Дружби с его Дружелюбными Друзьями. Только он объявил, что сейчас сообщит грандиозную новость, как вдруг передача прервалась рекламой, знаешь, которые я особенно ненавижу, — об этих свинцовых гульфиках фирмы «Скалистый Берег». Поэтому я выключила на минутку звук и услышала… все это здание. Я услышала… — Она сделала движение рукой.

— Пустые квартиры, — заключил за нее Рик.

Иногда ночью он тоже слышал тишину. По шкале плотности населения многоквартирный дом, наполовину занятый, ценился очень высоко. В районах, которые перед войной составляли пригороды, то и дело можно было встретить совершенно пустые здания. Во всяком случае, до него доходили такие слухи.

Как и большинство других людей, он обычно довольствовался информацией из вторых рук, но хотел проверить ее сам.

— В тот момент, — продолжала Ирен, — когда я включила звук телевизора, я была в настроении номер триста восемьдесят два. Я выбрала его незадолго до передачи. Сначала я ощутила прилив благодарности — как хорошо, что мы можем позволить себе стимулятор «Пенфилда». Но потом поняла, насколько это неестественно и противоречит здоровой реакции — никак на реагировать на отсутствие жизни вокруг. Ты понимаешь меня? Наверное, нет. Когда-то отсутствие ощущений считалось симптомом психического заболевания. Поэтому я не стала включать звук, а села к пульту и, поэкспериментировав, нашла комбинацию для отчаяния.

На ее смуглом лице отразилось удовлетворение, как будто она действительно добилась чего-то дельного.

— Я вставляю эту комбинацию в свое расписание два раза в месяц. Думаю, этого вполне достаточно: испытать в разумных пределах безнадежное отчаяние. Ведь мы остались на Земле, тогда как все нормальные люди с головой на плечах уже давно эмигрировали. Ты согласен со мной?

— Но в таком настроении, — ответил Рик, — можно пребывать долго и даже не пытаться набрать другую комбинацию. Ведь отчаяние способно длиться неограниченное время.

— В мое расписание введена автоматическая перенастройка каждые три часа, — сказала жена. — Четыреста восемьдесят один — открытые для меня в будущем новые возможности, новая надежда…

— Я знаю, что такое четыреста восемьдесят один, — он сам не раз набирал эту комбинацию и очень доверял ей.

— Послушай, — продолжил он, присев на постель, взял ее за руки, обнял. — Даже с автоматическим переключателем очень опасно подвергать себя депрессии любого рода. Забудь о своей настройке, а я забуду о своей. Мы оба наберем сто четыре, вместе насладимся, потом я запрограммирую себе обычное деловое настроение, проведаю нашу овцу и отправлюсь на работу, зная, что ты не сидишь мрачно у телевизора.

Он отпустил ее длинные узкие пальцы, встал и вышел из просторной спальни в гостиную, где еще сохранился запах выкуренных вчера вечером сигарет. Наклонившись к телевизору, чтобы включить его, он услышал голос Ирен из спальни:

— Я не переношу телевизора натощак.

— Набери себе восемьсот восемьдесят восемь, — ответил Рик, пока телевизор нагревался. — Это — желание смотреть телевизор, независимо от того, что передают.

— Мне вообще не хочется что-либо набирать, — сказала жена.

— Тогда набери тройку.

— Я не могу настраивать стимулятор на возбуждение коры мозга. Это вызовет желание набирать новые комбинации. А если я вообще ничего не хочу набирать? Даже не хочу прикасаться к пульту! Набирать комбинации сейчас — самое худшее, что я могу придумать! Я хочу просто сидеть в кровати, не поднимая головы!

В ее голосе прорезались тоска и безнадежность.

Он все-таки включил телевизор, и в комнате, заполняя ее, загудел голос мистера Бастера Дружби.

— Ха-ха, парни! Теперь пора коротенько рассказать о погоде на сегодня! Спутник «Мангуста» докладывает, что радиоактивные осадки достигнут максимума к полудню, а затем их уровень начнет понижаться. Так что, ребята, если кто из вас собирается отправиться нарядом с Риком появилась Ирен, шурша волочащимся по полу подолом ночной рубашки. Она выключила телевизор и выпалила:

— Хорошо, сдаюсь. Я наберу все, что ты захочешь. Экстатический сексуальный порыв… Мне так плохо, что я даже такое готова выдержать. Какая, к черту, в конце концов разница?

— Я поставлю стимулятор для нас обоих, — предложил Рик и повел ее обратно в спальню; там он набрал на пульте ее стимулятора пятьсот девяносто четыре: радостное принятие первенства мудрого мужа в решении вопросов любого рода. На собственном пульте он накрутил нестандартный и творческий подход к работе, хотя в этом едва ли была необходимость. Он всегда относился к своей работе именно так, даже не прибегая к помощи стимулятора.

После спешного завтрака — он потратил на споры слишком много времени — Рик в полном облачении для выхода из дома, не забыв свинцовый гульфик модели «Аякс» фирмы «Скалистый Берег», поднялся на крышу, где «паслась» его овца. Это чудо техники со стимулированным удовольствием пощипывало траву, втирая очки остальным жильцам дома.

Конечно, у некоторых соседей животные тоже были электрическими, хотя внешне это не было заметно, но Рик никогда не совал нос в чужие дела, и остальные соседи не слишком интересовались, какая у него овца.

Было бы верхом бестактности спросить: «У вас настоящая овца?» Даже хуже, чем усомниться в натуральности зубов, волос или внутренних органов соседа.

Запах утреннего воздуха, загрязненного радиоактивной пылью, заметно ослаблявшей солнечный свет, поразил обоняние Рика, и он громко чихнул, избавляясь от этого запаха смерти.

«Ну, это слишком сильно сказано», — подумал он, пробираясь к собственному участку почвы на крыше, которым он владел вместе с чересчур большой для него квартирой. Последствия Мировой войны значительно сузили для переживших ее область возможностей и желаний. Те, кто на смогли пережить пылевые сумерки и радиоактивные осадки, умерли много лет назад и давно забыты.

Теперь поредевшая пыль в атмосфере сражалась с выжившими, сумевшими ей противостоять. Она воздействовала на сознание и наследственный генетический код.

Несмотря на свинцовый гульфик, эта пыль наверняка попадала в его организм, добавляя каждый день — поскольку он все еще не решился эмигрировать — новую порцию смертоносной грязи, хотя до сих пор все медицинские обследования относили Рика к разряду «регуляров» — людей, имеющих право воспроизводить свой род в рамках существующих достаточно снисходительных законов. Но в любой момент такая проверка, проводимая врачами Департамента полиции Лос-Анджелеса, могла показать обратное — из-за всепроникающей радиоактивной пыли у регуляров продолжали рождаться «специалы». И самым популярным лозунгом момента, благодаря рекламе, звучащей с экранов телевизоров, кричащей с плакатов, был такой: «Эмигрируй или дегенерируй! Выбирай сам!»

«Очень правильно сказано», — подумал Рик, отпирая калитку, ведущую на его личный маленький лужок. Он подошел к своей овце. «Но из-за моей работы я не могу эмигрировать», — ответил он себе.

Его приветствовал сосед по дому, владелец ближайшего пастбища Билл Барбур.

Он, как и Рик, был одет в рабочий костюм, но остановился по дороге на работу посмотреть, как поживает его животное.

— Моя лошадка, — сияя объявил он, — забеременела!

Сосед показал на крупного першерона, задумчиво уставившегося в пространство.

— Что вы на это скажете?

— Скажу, что скоро у вас будут две лошадки, — ответил Рик.

Он подошел к овце. Та лежала, пережевывая жвачку, не спуская с Рика внимательных глаз на случай, если он вдруг принес ей лакомый кусочек. Эта модель овцы имела специальный встроенный контур, так что при виде овса в любом виде она бы очень натурально вскочила и поспешила к хозяину.

— А от чего она забеременела? — спросил Рик Барбура. — Ветром надуло?

— Я специально купил порцию спермы самого высокого качества, какую только смог достать в Калифорнии, — сообщил Барбур, — через моих друзей в Департаменте животноводства. Помните, как на прошлой неделе ветеринарный инспектор приходил осматривать Джуди? Все очень хотят получить жеребенка. Джуди у меня — высший класс!

Барбур с любовью потрепал лошадь по шее, и она наклонила к нему голову.

— Вы не хотите продать ее? — спросил Рик.

Боже, как ему хотелось иметь лошадь или вообще какое-нибудь настоящее животное! Владеть подделкой и ухаживать за ней — это постепенно деморализует человека. Он понимал, что по своему социальному положению не может владеть настоящим животным и ему приходилось довольствоваться электрическим. Но если ему и было бы все равно, оставалась еще жена, для которой очень важно, какое у них животное.

— Продать лошадь, — выпалил Барбур, — аморально.

— Тогда продайте жеребенка. Иметь двух животных еще более аморально, чем ни одного.

Озадаченный Барбур ответил:

— Почему? Очень многие имеют по два, по три и даже по четыре животных, а вот у Фреда Ушборна, владельца завода хлореллы, — вообще пять. Вы не читали в «Хронике» статью про его утку? Считается, что это самая большая и упитанная утка на всем Западном побережье!

Глаза Барбура заблестели, как только он вообразил себе такое сокровище. Он постепенно погружался в транс.

Порывшись в кармане плаща, Рик вынул помятый и зачитанный чуть не до дыр экземпляр «Каталога животных» Сидни и Фаула. Он заглянул в указатель, нашел в слове «Жеребенок» отсылку на слово «Лошадь» и проглядел цены по всей стране.

— Жеребенка першерона у Сидни можно купить за пять тысяч долларов, — громко изрек он.

— Нет, не купите, — сказал Барбур. — Обратите внимание, название напечатано курсивом, значит у них нет сейчас ни одного свободного экземпляра. А цена — это на случай, если они появятся.

— Допустим, — предложил Рик, — я бы платил Вам по пятьсот долларов каждый месяц. Десять месяцев — и полная стоимость по каталогу.

Барбур возразил с жалостью:

— Декард, вы ничего не понимаете в лошадях. Почему у Сидни нет на продажу першеронов? На то есть причина. Жеребята першеронов не меняют владельцев, даже по цене, указанной в каталоге. Они слишком редкие, пусть и не слишком хороших кровей. — Он облокотился на изгородь, разделяющую их участки. — Джуди у меня уже три года, и за все это время я не встречал жеребенка першерона равных с ней достоинств. Чтобы купить ее, я летал в Канаду и сам вез домой. Привезите такое животное куда-нибудь в Колорадо или Вайоминг — и вас живо пристукнут, а животное уведут. И знаете почему? Перед последней Мировой войной имелись буквально сотни…

— Однако, — прервал его Рик, — если у вас будут две лошади, а у меня ни одной, это разве не будет противоречить всем теологическим и моральным основам учения о сострадании?

— У вас же есть овца! Черт побери, если бы у вас не было овцы, в вашей позиции еще имелась бы какая-то логика. Само собой, если бы у меня было два животных, а у вас ни одного, я бы тем самым лишал вас истинного слияния с Сострадающим. Но в этом доме у любой семьи — их примерно пятьдесят, каждая третья квартира занята — есть какие-нибудь животные. У Грейсона — цыпленок. Вон он. — Барбур указал на север. — Сукс и его жена владеют большой рыжей собакой. Она постоянно лает по ночам. — Барбур задумался. — По словам Эда Смита, у него есть кот, которого он держит в квартире и никому не показывает. Хотя, возможно, он просто врет.

Рик подошел к овце, наклонился и начал перебирать ее густую шерсть, пока на нашел то, что искал — замаскированную контрольную панель. На глазах Барбура он рывком открыл ее, обнажая механизм.

— Видите? — спросил он. — Теперь вы понимаете, почему мне так нужен жеребенок?

После длительного молчания Барбур проронил:

— Эх, бедняга… И так вы все время?

— Нет, — ответил Рик. Он снова закрыл панель своей электрической овцы и обернулся к соседу. — Сначала у меня была настоящая овца. Нам ее отдал свекр, когда собрался эмигрировать. Потом, примерно год назад, — помните, я возил ее к ветеринару, вы как раз стояли наверху — я вышел на крышу и увидел, что овца лежит на боку, не в силах подняться.

— Да, я помню, вы подняли ее и поставили на ноги, — подтвердил Барбур, кивая, — но, сделав пару шагов, она снова упала.

— У овец странные болезни, — сказал Рик. — Точнее говоря, у овец множество болезней, но их симптомы одинаковые. Овца не может подняться, и трудно определить, насколько серьезно заболевание: растянута ли связка на ноге или она умирает от столбняка. С моей случилось последнее.

— Здесь? — удивился Барбур. — На крыше?

— Сено, — объяснил Рик. — Я не снял с охапки всю проволоку, и Груччо — так я звал ее — поцарапала ногу и заразилась столбняком. Я отвез ее к ветеринару, и там она умерла. Я долго думал о случившемся, а потом отправился в одну из мастерских, отдал им фотографию Груччо, и они изготовили вот это. — Он показал на эрзац-овцу, которая продолжала трудолюбиво пережевывать, поглядывая на хозяина и все еще не теряя надежды найти что-нибудь овсяное. — Отличная работа. Я трачу на нее почти столько же времени, сколько и на Груччо, но… — Рик пожал плечами.

— Это совсем не то, — закончил за него Барбур.

— Да. Ведь за ней тоже нужно ухаживать столь же внимательно, как и за настоящей, потому что такие животные ломаются, и соседи могут узнать. Эту я возил в починку шесть раз — правда, в основном были мелкие неполадки. Но, например, однажды что-то произошло с магнитной лентой, и овца начала блеять без остановки: сразу можно было определить, что сломался механизм, а не что-то произошло с живым существом. Вы, конечно, понимаете, что мастерская имеет соответствующую вывеску: такая-то клиника для животных. На водителе белый халат, как на настоящем ветеринарном враче. — Он бросил взгляд на часы, вспомнив про время. — Мне пора на работу. Увидимся сегодня вечером.

Рик отправился к своему кару, а Барбур поспешно крикнул ему вслед:

— Я никому ничего не скажу!

Остановившись, Рик хотел поблагодарить его, но потом какое-то безразличие и отчаяние, от которых страдала Ирен, коснулось и его; он пробормотал:

— Не знаю. Возможно, это не имеет никакого значения.

— Но они все будут смотреть на вас сверху вниз. Не все, но некоторые. Вы же знаете, как люди относятся к заботе о животных. Не иметь животного — это считается аморальным и антиэмпатическим. Правда, юридически это не преступление, как было сразу после войны, но общественное мнение на сей счет сохранилось до сих пор.

— Боже! — воскликнул Рик.

Он в отчаянии взмахнул руками.

— Но ведь я хочу иметь животное. Я стараюсь купить что-то подходящее, но на мое жалованье простого государственного служащего…

«А вдруг, — подумал он, — мне снова повезет, и я смогу отправить на покой четырех анди за этот месяц. Знал бы тоща, что Груччо умрет… Ведь два года назад мне удалось взять четверых…»

Но это было еще до появления злосчастного двухдюймового куска проволоки, похожего на обломок иглы шприца, до столбняка.

— Вы могли бы купить кота, — предложил Барбур, — кошки недорогие, проверьте по каталогу.

— Мне не нужен комнатный зверек, — тихо промолвил Рик. — Я уже сказал, что мечтаю иметь большое животное. Овцу или корову, если удастся собрать денег, или лошадь, как у вас.

Он вдруг осознал, что премия за пять уничтоженных анди позволила бы ему осуществить его мечту. «По тысяче долларов за штуку сверх моего жалованья. Потом где-то и у кого-нибудь я бы раздобыл то, что мне нужно, пусть даже в каталоге Синди они и значатся курсивом. Пять тысяч долларов. Но, — подумал он, — пятерым анди нужно сначала добраться до Земли с одной из колонизированных планет. Это от меня не зависит. Я не могу заставить пятерых андроидов бежать сюда и даже если бы мог, то ведь есть и охотники из других полицейских агентств. Анди нужно было бы устроить резиденцию в Северной Калифорнии, и старшему охотнику за андроидами в этом регионе Дейву Холдену пришлось бы либо умереть, либо уйти на пенсию».

— Купите сверчка, — шутливо посоветовал Барбур, — или мышку. Слушайте, за двадцать пять долларов вы можете купить взрослую мышь.

— Ваша лошадь тоже может умереть, как Груччо, — сказал Рик. — Вы придете домой с работы, а она лежит на спине, всеми четырьмя ногами вверх, словно жук или сверчок, которого вы только что назвали.

Рик зашагал прочь, сжимая в руке ключ от аэрокара.

— Извините, если обидел вас, — нервно произнес ему вслед Барбур.

Рик Декард молча открыл дверцу кара. Ему больше нечего ответить соседу. Его мысли уже были заняты работой, наступающим рабочим днем.

2

В пустой комнате заброшенного гигантского многоэтажного дома, где жили раньше тысячи людей, один телевизор продолжал работать.

До последней Мировой войны эта ныне не принадлежащая никому руина была ухоженным, оберегаемым и любимым многими людьми домом.

Тогда здесь был пригород Сан-Франциско; до самого города легко добирались монорельсовым экспрессом.

Весь полуостров пел и шумел жизнью, словно усаженное птицами дерево, но ныне жители его или умерли, или эмигрировали на одну из планет-колоний.

Люди исчезли, потому что война обошлась слишком дорого, несмотря на залихватские прогнозы Пентагона и его самодовольного научного вассала, корпорации Рэнд, которая к тому же находилась неподалеку от этих мест. Как и владельцы квартир, корпорация, чтобы спастись, переехала в другое место. Ни одна живая душа по ней не скучала.

Теперь уже никто не помнил, почему началась война, и кто, если вообще кто-нибудь, одержал победу. Пыль, заразившая всю атмосферу планеты, возникла как бы ниоткуда, и ни один из противников на предполагал, что она может появиться.

Сначала, как это ни странно, вымерли совы. Тогда такое событие казалось почти забавным — толстые, в белом пуху перьев птицы валялись тут и там, во дворах и на улицах. Обычно они вылетали из своих убежищ только после наступления темноты и редко попадались на глаза людям. В Средние века эпидемии чумы появлялись так же — сначала погибали крысы. На этот раз чума спустилась сверху.

За совами последовали остальные птицы, но к тому времени загадка уже была решена. Программа колонизации планет потихоньку разрабатывалась еще до последней войны, но теперь, когда солнечные лучи больше не падали на зеленую поверхность, колонизация вступила в новую фазу. Поэтому новейшее орудие войны, Синтетический Борец за свободу, было переконструировано.

Способный функционировать в условиях другой планеты гуманоидный робот — иными словами, андроид из органических материалов — превратился в мощный двигатель всей программы колонизации. По принятому ООН закону, каждый эмигрант автоматически становился владельцем андроида, тип которого он выбирал сам. Разнообразие андроидов превзошло всякие разумные пределы, подобно разнообразию моделей автомобилей в Америке 60-х годов XX века.

Это было лучшим стимулом эмиграции — слуга-андроид в качестве пряника и радиоактивные пыль и осадки в качестве кнута. ООН позаботилась о том, чтобы эмигрировать стало легко, а оставаться — трудно, если вообще возможно.

Промедление с переселением означало угрозу для наследственности человеческой расы. Если на гражданине закреплялся ярлык «специал», он, даже добровольно приняв стерилизацию, выпадал из истории. По существу он больше уже не был частью человечества. И все же то тут, то там кое-кто отказывался эмигрировать. Данный факт даже для профессионально занимавшихся этой проблемой оказался непостижимой иррациональностью.

Рассуждая логически, все нормально мыслящие люди должны эмигрировать. Но, очевидно, даже в искалеченном обличье Земля оставалась слишком привычной, чтобы от нее можно было так легко отказаться.

Или, возможно, оставшиеся надеялись: смертоносный пылевой чехол постепенно рассеется.

Во всяком случае, тысячи людей продолжали оставаться на Земле, по большей части они скапливались в больших городах, где могли видеть друг друга и находили в этом поддержку. Они были в общем-то относительно здравомыслящие индивиды.

Однако, в покинутых пригородах стали селиться всякие необычные типы.

Один из них — Джон Исидор, который как раз брился в ванной комнате, а телевизор в пустой квартире продолжал вопить и стонать в пустоту.

Джон забрел в эти места еще в первые послевоенные дни, да так и остался. В те мрачные времена никто толком не знал, что делать. Все пришло в движение: толпы, сорванные с насиженных мест, люди в одиночку и группами скитались из однойместности в другую. В тот период радиоактивная пыль выпадала нерегулярно и неравномерно. Некоторые штаты были от нее почти свободны, а другие уже просто задыхались. Сорванное с насиженных мест население кочевало в соответствии с выпадениями радиоактивной пыли. Полуостров к югу от Сан-Франциско был сначала почти свободен от пыли, и многие спешили поселиться здесь. Когда появилась пыль, некоторые умерли, остальные уехали. Джон Р. Исидор остался.

Телевизор не умолкал.

— …воссоздавая безмятежную атмосферу южных штатов послевоенных и предвоенных лет! В качестве личного слуги или неутомимого помощника в работе, сделанный по индивидуальному заказу андроид, приспособленный специально для ваших личных, уникальных нужд, для вас и только для вас, вручается вам по прибытии совершенно бесплатно, в качестве подарка, полностью экипированный в соответствии с вашими указаниями, отданными перед отлетом с Земли. Он станет вашим верным спутником, разделит трудности величайшего и отважнейшего приключения, на которое человечество отважилось впервые за всю свою историю…

Телевизор продолжал в том же духе нескончаемо.

«Не опоздал ли я на работу», — думал Исидор, скребя подбородок. У него не было исправных часов. Обычно он сверял часы с сигналами времени по телевизору, но сегодня, судя по всему, был День планетного праздника. Во всяком случае, как утверждали дикторы, наступила пятая — или шестая? — годовщина основания Новой Америки, главного американского поселения на Марсе, а неисправный телевизор Джона Исидора принимал только один канал, национальный правительственный, национализированный в дни войны и оставшийся без изменений по сей день.

Таким образом, Исидор был вынужден регулярно слушать официальную программу правительства в Вашингтоне, посвященную успехам колонизации ближайшей к Земле планеты Солнечной системы.

— Послушаем миссис Мегги Клюгмен, — предложил Джону диктор на экране.

Но Джону гораздо больше хотелось узнать, который час.

— Миссис Клюгмен, совсем недавно эмигрировавшей на Марс, в записанном на пленку в Нью-Йорке интервью был задан следующий вопрос: «Миссис Клюгмен, как вы считаете, сильно ли отличается жизнь на зараженной радиацией Земле от жизни здесь, на новой планете, открытой для любых перспектив?»

Последовала пауза, потом прозвучал усталый, хриплый голос женщины средних лет:

— Меня и нашу семью из трех человек больше всего поразило… достоинство.

— Достоинство, миссис Клюгмен? — переспросил диктор.

— Да, — ответила миссис Клюгмен, новосел Марса. — Это трудно объяснить. Иметь слугу, на которого можно положиться в эти беспокойные времена, — я нахожу, что это очень ободряет.

— А на Земле, миссис Клюгмен, в прошлом, вы не опасались оказаться в числе классифицируемых как… «специалы»?

— О, мы с мужем страшно беспокоились, просто ужасно. Конечно, сейчас, когда мы эмигрировали, все эти волнения позади и, к счастью, навсегда.

«И для меня они исчезли навсегда, — кисло подумал Джон Исидор. — Мне даже не понадобится эмигрировать». Он числился в специалах уже более года, и не только вследствие генных нарушений, которые он носил в своем теле.

Он не справился с тестом на минимум умственных способностей, что причислило его, говоря простыми словами, к недоумкам.

В результате на Джона Исидора низверглось презрение трех обитаемых планет; несмотря на это, он все еще существовал.

У него была работа — он водил фургон фирмы по ремонту искусственных животных «Ваннессовская ветеринарная лечебница». Его мрачный молчаливый босс Ганнибал Слоут относился к нему как к нормальному человеку, за что Джон был ему очень благодарен. «Жизнь полна сомнений, не вызывает их только смерть», — любил иногда говорить мистер Слоут. Исидор, хотя и слышал это неоднократно, смутно понимал смысл. В конце концов, если недоумок способен разбираться в латыни, то он перестает быть недоумком.

Сам мистер Слоут признал истину, когда ему было указано на данное обстоятельство.

А кроме того имелось множество куда более глупых недоумков, чем Джон Р. Исидор, вообще не способных работать и постоянно обитавших в специальных закрытых заведениях с причудливыми названиями вроде «Американского института особых трудовых навыков». Слово «особых», как обычно, намекало на характеры обитателей заведения.

— …но ваш муж не чувствовал, — говорил диктор на телеэкране, — что, одевая дорогой и неудобный свинцовый гульфик, он надежно предохраняет себя, не так ли, миссис Клюгмен?

— Мой муж… — начала миссис Клюгмен.

В этот момент, завершив бритье, Исидор вошел в комнату, где стоял телевизор, и выключил его.

Тишина навалилась на него со стен, потолка, поломанной мебели. Она смяла его всей своей ужасной мощью, словно питаемая гигантским генератором безмолвия. Она поднималась от пола, от серого вытертого ковра, покрывавшего весь пол от стены до стены. Ее выпустили на волю поломанные кухонные принадлежности, мертвые предметы бытовой техники, которые не работали уже тогда, когда в квартире впервые появился Джон Исидор. Негоревшая лампа-торшер в гостиной тоже источала тишину, которая смешивалась с тишиной, спускавшейся с потолка. Тишине удавалось излиться из любой вещи, словно тишина подменяла собой все материальные предметы.

Поэтому тишина атаковала не только уши, но и глаза Исидора. Стоя рядом с безмолвным телевизором, он не только слышал, но и видел тишину. Он и раньше подобным образом ощущал ее присутствие — когда тишина приходила, она врывалась сразу, без церемоний, явно не собираясь ждать. Безмолвие мира не в состоянии было совладать с собственной жадностью, больше не было сил терпеть, когда оно практически победило.

«А другие, — спрашивал себя Исидор. — те, которые тоже остались на Земле, как они воспринимают пустоту? Или здесь все дело в особенностях моей биологической структуры, в недостатках моего сенсорного аппарата? Это интересный вопрос». Но с кем бы он мог поговорить?

В этом слепом и глухом доме с тысячей незанятых квартир он жил один как перст, чувствуя, что дом, подобно своим собратьям, день за днем превращается в безмолвную и безнадежную жертву тени мировой энергии — энтропии. В конечном счете и дом, и все его содержимое превратятся в однородную безликую массу, в пудинг из бесполезного хлама, который заполнит все комнаты от потолка до пола, а потом и сами побежденные дома превратятся в бесформенную массу, погребенную под всепроникающей пылью.

К тому времени он сам, конечно, умрет. Это тоже было довольно интересным с точки зрения развития явлением, которое занятно было предчувствовать, стоя в пустой гостиной один на один с мертвой, всепроникающей тишиной.

Наверное, лучше было бы снова включить телевизор, но вся эта реклама, предназначенная еще оставшимся нормальным людям, вызывала у него чувство страха. Она напоминала о путях и возможностях, закрытых для него, специала. Он никому не нужен. Он не смог бы эмигрировать, даже если бы и захотел.

Так зачем все это слушать? К черту их всех вместе с колонизацией! Хоть бы там, в колониях, началась война! Теоретически такое возможно. Тогда там все кончится, как и на Земле. Все эмигрировавшие станут специалами.

«Ладно, — подумал он. — Я иду на работу».

Он толкнул дверь. Перед ним открылся неосвещенный коридор. И тут же Рик отпрянул назад, лишь бросив взгляд на безмолвную пустоту, в которую был погружен дом. Да, эта сила, которую он явно чувствовал, ждала его в засаде. Она заполняла и его квартиру. «Бог мой!» — подумал он и захлопнул дверь. Он еще не подготовился к долгому путешествию по гулким лестницам на пустую крышу, где его не будет ждать животное и где навстречу ему раздастся только эхо собственных шагов, эхо пустоты.

«Пора взяться за рукоятки», — сказал он себе и прошел в гостиную к черному эмпатическому ящику.

Включив его, он почувствовал запах озона, распространяющийся от блока питания. С радостью вдохнув его, он ожил. Ожил и прибор. Засветилась катодная трубка, на экране появился казавшийся беспорядочным узор цветных полос, линий и фигур.

Пока рукоятки свободны, узор не имел никакого смысла. Джон вздохнул и ухватился за рукоятки эмпатического генератора.

Перед ним возникло изображение: он вдруг увидел перед собой знаменитый пейзаж — коричневый склон старой горы, уходящий вверх. Высохшие скелетообразные стебли бурьяна вытягивались к сумрачному, бессолнечному небу. Вверх по склону поднималась одинокая фигура, похожая на человека, в балахоне такого же унылого цвета, как и небо.

Этот человек, Вилбур Сострадающий, потихоньку двигался вперед. Сжимая рукоятки, Джон Исидор мало-помалу ощущал, что образ гостиной, в которой он находится, постепенно исчезает. Старая мебель и стены отодвинулись в никуда; он больше не воспринимал их. Как всегда, он оказался в другом мире, с унылым серым небом и грязно-коричневой землей. Он перестал быть зрителем карабканья старика — теперь его собственные ноги медленно переступали по гравию и камням. Теперь он чувствовал под ногами острые грани камней, вдыхал едкую дымку местного воздуха, неба этого чужого мира, который с помощью эмпатического ящика охватил его восприятие.

Он перенесся туда привычным и в то же время загадочным путем. Произошло его физическое и ментальное слияние с Вилбуром Сострадающим. Это случилось со всеми, кто сейчас держался за рукоятки своих эмпатических генераторов на Земле или одной из колонизированных планет. Джон Исидор ощущал присутствие всех этих людей, и в его сознание влился поток их мыслей.

Их — и, разумеется, его — занимала одна единственная цель — слияние сознаний. Слияние направлялось сценой на склоне холма, подъемом и его необходимостью. Шаг за шагом, почти неощутимо, но путь к вершине преодолевался. «Выше и выше, — думал Джон, а под ногами шуршал гравий. — Сегодня мы поднялись выше, чем вчера, а завтра…» Он, составная часть Вилбура Сострадающего, поднял голову, измеряя взглядом оставшееся расстояние. Конца не видно, нет, это слишком далеко. Но вершина будет покорена.

Брошенный в него камень ударил в руку, и он почувствовал боль. Он повернулся; мимо пронесся еще один камень, не попав в него. Камень ударился о другой камень, и звук заставил его вздрогнуть. Кто это? Он всматривался назад, в пройденный путь, стараясь отыскать обидчика.

Старый противник постоянно держался на краю его поля зрения. Он, или они, преследует его и до самой вершины не оставит в покое.

Он вспомнил вершину, неожиданно выровнившуюся тропу. Кончился подъем, началась другая часть пути.

Сколько раз это уже бывало с ним? В памяти сливались прошлое и будущее. Все, что он уже успел испытать, и все, что в конечном счете испытает, — все сливалось и превращалось в момент настоящего, когда он стоял и потирал ссадину на руке. «Боже, — устало подумал он. — Разве это справедливо? Почему я должен стоять здесь и меня что-то мучит, а я не могу понять, что или кто это?»

В следующий момент всеобщий хор голосов внутри него, всех тех сознаний, что слились с ним, развеял ощущение одиночества.

«Вы тоже почувствовали», — подумал Джон.

— Да, — ответили голоса. — Камень ударил нас по левой руке. Было чертовски больно.

— О'кей, — сказал он. — Надо подниматься вверх.

Он снова двинулся вперед, и все присоединились к нему. Джон вспомнил: когда-то, задолго до проклятия, в первой, счастливой жизни все было по-иному. Его приемные родители, Френк и Кора, обнаружили его плавающим на резиновом спасательном плотике у берегов Новой Англии. Или это было на побережье Мексики у города Тампико? Сейчас он не помнил таких подробностей.

Детство его было безмятежным. Он любил животных, и одно время даже мог оживлять мертвых зверюшек. Он жил в окружении жуков и кроликов. Было ли это на Земле или в колониях — Джон забыл. Но он помнил убийц, они арестовали его как урода, отклонившегося от нормы больше, чем любой специал. После этого все изменилось.

Местное законодательство запрещало использовать способность возвращения жизни. Они предупредили его об этом, когда ему исполнилось шестнадцать. Он еще целый год втайне занимался этим, заходя в еще сохранившиеся леса, пока какая-то старуха, которую он даже не знал и никогда не слышал о ней, не выдала его.

И они — убийцы — без согласия родителей облучили радиоактивным кобальтом уникальное образование в его мозгу, и он погрузился в другой мир, о существовании которого и не подозревал. Это была глубокая яма, заполненная трупами и костями, и у него ушли годы, чтобы выбраться оттуда. Исчезли ослики и лягушки, самые милые ему существа, остались только расчлененные трупы: здесь — безглазая голова, там — обрывок руки.

Наконец, птица, попавшая в тот мир умирать, объяснила ему, где он находится. Он погрузился в мир мертвых и не сможет выбраться оттуда, пока все останки вокруг не станут вновь живыми — животными и людьми. Джон стал частью круговорота веществ этого мира, так что пока они не воскреснут, ему тоже не выйти отсюда.

Сколько времени длилась эта часть круговорота, он не знал. Собственно, ничего не происходило, потому что время измерять было нечем. Но в конце концов на костях наросла плоть, пустые глазницы заполнились хрусталиками глаз.

Защелкали восстановившиеся клювы; у новых ртов, глоток и пастей прорезался голос.

Возможно, причиной тому был он сам.

Вероятно, восстановился экстрасенсорный узел его мозга, быть может, шел какой-то естественный процесс. Теперь он вместе со всеми начал путь наверх, но потерял их из виду и теперь бредет один.

Но одновременно он ощущал их присутствие в себе; как — этого он не мог понять.


Исидор сжимал рукоятки генератора эмпатии, испытывая незабываемое ощущение: будто в свое тело он вобрал все живые существа. Потом он нехотя отпустил рукоятки. Как всегда, «это» должно было кончиться. К тому же рука болела и кровоточила — камень оставил глубокую ссадину.

Он осмотрел руку и неуверенным шагом направился в ванную, чтобы промыть ее. Исидор уже не впервые получал раны, находясь в слиянии с Вилбуром Сострадающим. Некоторые люди, особенно пожилые, даже умирали, достигнув вершины холма. «Смогу ли я еще раз пережить все это? — спросил он себя, промывая ссадину. — Может случиться сердечный приступ. Лучше бы я жил в центре города, там есть доктора и эти электрические машины, а здесь, в пустынном месте, слишком рискованно».

Но он знал, что снова пойдет на испытание. Так всегда бывало и раньше. Так поступали почти все люди, даже пожилые и слабые физически.

Он вытер ранку бумажной салфеткой и вдруг услышал приглушенный звук включенного телевизора.

«В доме есть кто-то еще», — испугался Исидор. Это было настолько дико, что он не мог поверить. «Но это чужой телевизор, я ясно чувствую вибрацию пола, а мой выключен. Телевизор стоит на нижнем этаже. Я больше не один».

Джон Исидор осознал, что в доме появился новый жилец, занявший одну из пустующих внизу квартир совсем близко к той, в которой жил сам, — второй или третий этаж, не ниже. Он начал лихорадочно размышлять.

Что нужно делать, когда появляется новый жилец? Зайти как бы случайно и что-нибудь спросить? Он не мог припомнить ничего похожего, с ним такого еще никогда не случалось. Люди уезжали, эмигрировали, но никто никогда не приезжал!

Джон решил, что нужно ему что-нибудь отнести: стакан воды или еще лучше молока, да — молока или муки, а хорошо бы яйцо, точнее его заменитель.

Заглянув в холодильник, он отыскал пачку маргарина сомнительной свежести и, захватив ее, испытывая радостный подъем, ощущая, как лихорадочно бьется сердце, направился вниз. «Надо сохранять спокойствие, — убеждал себя, — чтобы никто не догадался, что я недоумок. Если он увидит, что я ненормальный, то не станет со мной разговаривать. Так было всегда. Интересно, почему?»

Он быстро зашагал по коридору.

3

По дороге на работу Рик Декард вместе с толпой остановился поглазеть на витрину одного из самых крупных в Сан-Франциско зоомагазинов. В центре застекленной витрлны длиной в целый квартал, в прозрачной клетке с подогревом содержался страус. Рик смотрел на страуса, а страус глядел на него. Табличка свидетельствовала, что птица недавно прибыла из зоопарка в Кливленде. Это был единственный страус на Западном побережье.

Полюбовавшись на страуса, Рик еще несколько минут мрачно изучал ценник, а потом продолжил путь к зданию Дома Правосудия на Ломбард-стрит и обнаружил, что опоздал на работу на четверть часа.

В тот момент, когда он отпирал дверь своего кабинета, его окликнул инспектор полиции Гарри Брайант, его начальник, рыжеволосый, с оттопыренными ушами, в плохо сидящей форме, но всегда замечающий все вокруг, что имело хоть какую-то ценность.

— Встретимся в девять тридцать в кабинете Дейва Холдена. — Одновременно он пролистал пачку скрепленных зажимом листков тонкой бумаги.

— Холден, — сообщил он, — лежит в госпитале «Маунт Сион». — Он снова зашуршал бумагами. — Ему пробило позвоночник выстрелом лазера. Парень будет лежать там, по крайней мере, месяц, пока не приживется органопластическая секция позвоночника.

— Что же с ним случилось? — воскликнул пораженный Рик.

Еще вчера главный охотник за андроидами из их департамента был абсолютно здоров и в конце рабочего дня, как всегда, помчался на аэрокаре домой, в престижную густонаселенную часть города в районе Ноб-хилла.

Брайант что-то пробормотал насчет сбора в полдесятого в кабинете Холдена и ушел, оставив Рика у двери.

Войдя в свой кабинет, Декард услышал голос секретарши, Энн Марстен.

— Мистер Декард, вы знаете, что случилось с Дейвом Холденом? Его подстрелили! — Вслед за Риком она вошла в душный маленький кабинет и включила кондиционер.

— Да, — рассеянно подтвердил он.

— Должно быть, это один из тех сверхумных анди, которых начала выпускать компания Розена, — продолжала мисс Марстен. — Вы читали брошюру и информационную листовку? Мозг типа «Узел-6», который они устанавливают в этих моделях, способен осуществлять выбор между двумя триллионами вариантов, а это десять миллионов независимых нейронов. — Она понизила голос. — Вы пропустили звонок по видеофону сегодня утром. Мне рассказала мисс Вилд. Ровно в девять его транслировали через общий коммуникатор.

— Звонили к нам? — спросил Рик.

— Нет, от нас, — сказала мисс Марстен. — Мистер Брайант звонил в Россию, в их Главное управление милиции, и спрашивал, согласятся ли русские поставить подпись под совместной жалобой на руководство компании Розена. Мы пошлем это послание их представителям в нашем полушарии, а они — в своем.

— Гарри все еще требует, чтобы «Узел-6» убрали с рынка? — Он не был удивлен. С тогомомента, когда появилась первая информация об испытаниях и характеристиках этой модели в августе 1991 года, большая часть полицейских отделений, имеющих дело с андроидами-беглецами, подняла шум. — Русские не могут ничего сделать, что не можем мы, — сказал он. — С юридической точки зрения производители андроидов с мозгом типа «Узел-6» подчиняются законодательству колоний, поскольку их головное предприятие размещается на Марсе. Нам лучше примириться с этим фактом. Так было всегда, когда на рынок выбрасывали новый тип мозга. Я помню, какой поднялся крик, когда парни Сандермана выставили напоказ свой старый Т-14, — это произошло еще в восемьдесят девятом. Не было такого полицейского управления в Западном полушарии, которое не утверждало бы, что ни один тест не поможет установить истинную природу такого мозга в случае нелегального проникновения андроида на Землю. И надо признать, тогда они были правы.

Насколько он мог вспомнить, более пятидесяти андроидов типа Т-14 тем или иным путем проникли на Землю, и им удавалось в течение года оставаться необнаруженными.

Но потом Павловский институт в СССР разработал тест на эмпатию, и ни одному из Т-14 не удалось проскочить через него.

— Хотите знать, что ответили русские? — спросила мисс Марстен. — Я специально узнавала.

Ее веснушчатое лицо сияло.

— Мне рассказал Гарри Брайант, — ответил Декард.

Внутридепартаментские слухи его раздражали, потому что правда всегда оказывалась прозаичнее. Усевшись за стол, он принялся демонстративно рыться в ящике, ожидая, пока мисс Марстен не поймет намек и не выйдет из кабинета.

Он извлек из ящика старый потертый конверт из плотной коричневой бумаги, откинулся на спинку кресла новейшей модели и принялся перебирать содержимое конверта, пока не отыскал нужные ему данные по устройству мозга типа «Узел-6».

Потребовалось лишь несколько минут, чтобы слова мисс Марстен получили подтверждение. Эта модель действительно обладала более чем двумя триллионами элементов плюс способностью выбирать из десяти миллионов возможных вариантов деятельности мозга. За сорок пять сотых секунды оснащенный таким мозгом андроид мог бы выбрать и принять одну из четырнадцати базовых реакций.

Нет, тест на умственные способности такого анди не расколет. Уже многие годы андроиды успешно преодолевали тесты на умственные способности, начиная с семидесятых годов, когда исследователи перестали пользоваться неуклюжими, примитивными моделями первого поколения.

Рик был убежден, что андроид с мозгом такою типа, как «Узел-6», даже превосходил по умственным способностям некоторых людей-специалов. Другими словами, андроид с подобным мозгом, если исходить в оценках из прагматических и деловых соображений, уже превзошел своими возможностями пусть и не самую выдающуюся часть человечества. Хорошо это или плохо, но слуга уже стал в некоторых отношениях совершеннее господина. Теперь же появились новые критерии оценки мозга, например, эмпатическая шкала Войта-Кампфа. Любой, даже самый одаренный андроид неспособен понять то слияние, которое происходило во время эмпатических сеансов у всех последователей Сострадающего, что легко удавалось человеку, хотя бы и недоумку.

Рика, как и большинство людей, занимал вопрос — почему андроид проваливает любой тест на измерение эмпатии. Эмпатия — сопереживание, сочувствие — присуща только человеку, в то время как проблески интеллекта легко обнаружить в той или иной степени у любого живого существа — скажем, у пауков. Очевидно, эмпатия связана с чем-то вроде группового сознания. Одиночная же особь, вроде паука, в ней не нуждалась; более того, такое качество только уменьшило бы шансы особи на выживание — ведь эмпатия вынуждала бы его сознавать, что он выживает за счет жертвы. В результате осознания данного факта все хищники, включая и высокоразвитых, пожалуй, умерли бы от голода.

Когда-то Рик сделал для себя вывод, что эмпатия должна ограничиваться только травоядными или, по крайней мере, всеядными существами, которые способны обходиться и без мясной пищи, иначе размывалась бы грань между охотником и его жертвой, между победителем и побежденным. В слиянии с Сострадающим все вступившие в эмпатический контакт поднимались к вершине, а потом, завершив очередной цикл, погружались смиренно в загробный мир. В итоге дар эмпатии оказывался своего рода биологическим предохранителем, хотя и обоюдоострым. Если одно существо испытывало радость, то и для всех остальных существ это было возможностью получить свою долю радости. Однако, если какое-либо существо страдало, то и остальные не могли избежать таких же страданий. Стадное, или общественное, существо вроде человека получало тем самым дополнительные возможности для выживания. Сова или кобра погибли бы, имей они аналогичный инстинкт.

Гуманоидный робот представлял собой тот самый случай одинокого хищника.

Рик предпочитал судить об андроидах именно в таком ключе. Это делало его работу более терпимой. Отправляя на покой, то есть попросту убивая андроида, он не нарушал Закона Жизни, провозглашенного Вилбуром Сострадающим. «Ты должен убивать только убийц», — сказал им Сострадающий в тот первый год, когда эмпатические генераторы появились на Земле.

По мере того, как чувство сострадания перерастало в логическое учение, до крайности усложнилось понятие убийства убийц. В теории сострадания это считалось абсолютным злом, цепляющимся за жалкий плащ старого человека, взбирающегося по склону, поскольку никогда не удавалось понять, что это или кто это — представляющий зло. Сострадающий только чувствовал присутствие зла, но не осознавал его природы. Иными словами, Сострадающий ощущал присутствие убийц везде, где это казалось ему вероятным.

Для Рика Декарда бежавший андроид, убивший своего хозяина, обладающий искусственным интеллектом, превосходящим интеллект многих людей, равнодушный к животным, лишенный способности испытывать совместную радость или делить горе с себе подобными, — такой робот символизировал убийство и зло.

Размышляя о равнодушии анди к животным, Рик вспомнил о страусе, которого он видел сегодня в витрине магазина. Он отодвинул в сторону документацию на «Узел-6», взял немного нюхательной соли «Сидоне», принадлежавшей мисс Марстен, втянул ее носом. Сверившись с часами и прикинув, что у него еще есть немного времени, он поднял трубку настольного видеофона и сказал секретарше:

— Соедините меня с зоомагазином «Счастливый пес» на Саттер-стрит.

— Сейчас найду номер, сэр, — сказала мисс Марстен, раскрыв телефонный справочник.

«Нет, — подумал Рик, — не могут же они просить такую сумму за страуса. Наверняка они должны сбавить. Так было всегда, особенно в старые времена, когда торговали подержанными машинами».

— Зоомагазин «Счастливый пес», — объявил бодрый и жизнерадостный мужской голос. На видеоэкране Рика появилось веселое лицо говорившего. Слышно было, как лает собака.

— Этот страус, которого вы выставили, — сказал Рик, играя стоящей перед ним керамической пепельницей. — Сколько я должен внести за него сразу?

— Одну минуту, — ответил продавец зоомагазина. Он приготовил карандаш и бумагу. — Сразу выплачивается одна треть. — Он начал считать. — Позвольте спросить, сэр, вы собираетесь покупать?

Рик ответил сдержанно:

— Я еще не решил.

— Допустим, мы заключим тридцатимесячный контракт, — продолжал продавец, — с очень низким комиссионным процентом — всего шесть процентов в месяц. Тогда ваш месячный взнос после разумного аванса составит…

— Вы должны снизить цену, — прервал его Рик. — Сбавьте две тысячи, и я вношу все наличные сразу.

«Дейв Холден сошел со сцены, — размышлял Рик. — Это может означать очень многое, если иметь в виду, сколько заданий будет у меня в этом месяце».

— Сэр, — воскликнул продавец, — наша цена и так на тысячу долларов ниже указанной в каталоге Синди. Проверьте по вашему экземпляру, я подожду. Я хочу, чтобы вы сами убедились — мы запрашиваем справедливую цену.

«Боже, — возмутился Рик, — они и не думают уступать». Ради интереса он вытащил каталог и отыскал раздел «Страусы». Страус, запятая, самка — самец, молодой — старый, больной — здоровый, бывший в употреблении — новый. Рик сверил цены.

— Не бывший в употреблении, самец, молодой, здоровый, — сказал продавец. — Тридцать тысяч долларов. Наша цена на тысячу меньше каталожной. Итак, ваш первый взнос…

— Я подумаю, — отрезал Рик, — и перезвоню вам.

Он хотел уже повесить трубку, но продавец с готовностью продолжил разговор:

— Ваше имя, сэр?

— Френк Мерривел, — назвал Рик.

— Ваш адрес, мистер Мерривел, на случай, если меня здесь не будет, когда вы позвоните.

Рик назвал вымышленный адрес и повесил трубку. «Такие деньги, — подумал он. — Однако люди покупают. У некоторых, видимо, имеются такие суммы». Он снова поднял трубку и сердито произнес:

— Дайте мне город, мисс Марстен. И не подслушивайте! Это секретный разговор. — Он свирепо посмотрел на нее.

— Да, сэр, — сказала она. — Прошу вас, набирайте.

Мисс Марстен отключила свой видеотелефон, оставив Рика лицом к лицу с реальностью мира.

Он набрал по памяти номер магазина, где покупал свою электрическую овцу. На маленьком экране появился человек, одетый в белый врачебный халат.

— Доктор Мак-Ре, — представился он.

— Это Декард. Скажите, сколько стоит электрический страус?

— Гм, я сказал бы, что можно подобрать приличного страуса долларов за восемьсот. Когда его вам доставить? Нам пришлось бы сделать его специально — не так много заказов поступает на…

— Я позвоню вам позже, — перебил его Рик.

Бросив взгляд на часы, он увидел, что уже девять тридцать. Надо было спешить.

Рик опустил трубку, поднялся и вскоре уже стоял перед дверью кабинета инспектора Брайанта. Он прошел мимо первой секретарши, молодой и привлекательной, с серебристыми косами до талии, потом миновал вторую, далеко не молодую, а скорее напоминающую чудовище из болот юрского периода. Ни одна женщина не заговорила с ним, и он молча прошел дальше. Открыв дверь, он кивнул своему начальнику, занятому разговором по видеотелефону. Присев, он вытащил документы по мозгу «Узел-6», которые предусмотрительно взял с собой, и еще раз перечитал их, пока инспектор разговаривал.

Рик чувствовал растерянность.

Неожиданное исчезновение со сцены Дейва вызывало у него одновременно и радость, и настороженность.

4

«Возможно, — думал Рик Декард, — меня беспокоит, что со мной может случиться то же, что и с Холденом. Достаточно сообразительный анди, умеющий обращаться с лазером, может с таким же успехом разделаться со мной». Но, пожалуй, дело все же было не в этом.

— Я вижу, ты притащил документацию на этого нового андроида? — спросил инспектор Брайант, кладя трубку.

— Да, — ответил Рик, — до меня уже дошли слухи. Сколько же здесь замешано анди и как далеко продвинулся Дейв?

— Вначале их было восемь, — уточнил Брайант. Он сверился со своими записями. — Холден успел уложить двоих.

— Оставшиеся шесть находятся здесь, в Северной Калифорнии?

— Насколько нам известно, да. Дейв считал именно так. Вот его записи, они взяты сегодня из ящика его стола. Прочти, здесь собрано все, что стало ему известно.

Брайант постучал по стопке листов, лежащих на столе, но пока не подал их Рику. Он продолжал листать их, хмурясь и облизывая языком губы.

— У меня никаких дел сейчас не предвидится, — поспешно начал Рик. — И я готов заменить Холдена.

— При испытании подозреваемых, — задумчиво протянул Брайант, — Дейв использовал тест Войта-Кампфа. Вы понимаете, Декард, тот тест не рассчитан на новую модель мозга. Такого теста вообще пока нет. Мы располагаем только шкалой Войта, три года назад улучшенной Кампфом.

Он помолчал, размышляя.

— Дейв считал, что тест оправдывает себя. Возможно, он прав, однако я бы предложил, перед тем как ты возьмешься за проверку, сделать следующее.

Он снова постучал по пачке бумаги.

— Слетай в Сиэтл и поговори с людьми из компании Розена. Пусть они дадут тебе на проверку один из экземпляров нового андроида с мозгом типа «Узел-6».

— И я проведу его испытания по Войту-Кампфу? — спросил Рик.

— Это легко только на словах, — пробормотал себе под нос Брайант. — Но…

— Простите?

— Пока ты будешь в пути, я переговорю с представителями компании Розена. — Он некоторое время молча смотрел на Рика. Потом вздохнул и продолжил: — Я хочу обсудить с ними возможность включения в тестирование вместе с андроидами нескольких человек. Но вы не будете об этом знать. К моменту вашего прибытия все уже будет подготовлено.

Внезапно он ткнул пальцем в Рика.

— Первый раз вы будете действовать как старший охотник. Холден знал многое. У него накопились годы и годы опыта.

— У меня тоже, — подчеркнул Рик.

— Ты получал только те задания, которые оставались после заполнения графика Дейва. Он всегда сам решал, какие задания передать тебе, а за какие взяться самому. Но теперь у тебя целых шестеро анди, которых он собирался отправить на покой лично. Один из них ухитрился убрать его самого. Вот этот. — Брайант протянул Рику пачку листков, развернув их, чтобы Рик мог рассмотреть фото получше. — Макс Полоков, — уточнил он. — Так он, во всяком случае, сам себя называет. Конечно, мы будем считать, что Холден прав. Все наши предположения основаны на том, что тест правилен. Кроме того, тест был применен только к троим из них. Двух Дейв отправил на покой, а потом этот Полоков едва не прикончил его самого. Все произошло во время тестирования — Полоков неожиданно выстрелил в Дейва из лазера.

— Что доказывает правоту Дейва, — сказал Рик. — У Полокова на было других мотивов покушаться на жизнь полицейского?

— Отправляйся в Сиэтл, — повторил Брайант, — но ничего им не говори. Я все устрою сам. Послушай… — Он встал из-за стола, подошел к Рику и остановился перед ним с самым серьезным выражением лица. — Если при проведении теста кто-нибудь из людей его не пройдет…

— Этого не может быть, — сказал Рик.

— Несколько недель назад я разговаривал с Холденом точно так же, как сейчас с тобой, и на ту же тему. Он думал примерно то же, что и я. Я получил меморандум от русских. Он был разослан всем полициям мира и планет-колоний. Группа психиатров из Ленинграда предложила следующее. Они рекомендуют использовать новейшие методы исследования и составления психопрофиля личности — то есть, другими словами, тест Войта-Кампфа — к группе тщательно отобранных лиц шизоидных и шизофренических типов, их пациентов, а именно: тех, кто имел симптомы аффективных растройств. Вы об этом слышали.

— Это то, что включает наш тест, — сказал Рик.

— Тогда тебе понятна и озабоченность ленинградских ученых.

— Проблема не нова. Она возникла сразу, как только мир впервые столкнулся с проблемой андроидов, выдающих себя за людей. Полиция опирается на вывод известной работы Лури Кампфа «Ролевое блокирование у шизофреников последней стадии». Кампф сравнивал снижение способности к сопереживанию у душевнобольных с внешне сходной, но в основе своей…

— Ленинградские психиатры, — резко перебил Рика Брайант, — пришли к выводу, что некоторые больные люди не смогли бы пройти тест Войта-Кампфа. Так что при рутинных полицейских испытаниях их приняли бы за андроидов.

Это была бы ошибка, но пока ее обнаружат, все они будут убиты.

Он замолчал, ожидая ответа Рика.

— Но все эти люди, — начал Рик, — находятся…

— Да, в специальных учреждениях, — согласился Брайант.

— Они не смогли бы находиться в обществе нормальных людей, не смогли бы скрыть того, что серьезно больны психически. Однако болезнь обостряется внезапно, и никто не обратит на это внимания. Вот что может случиться.

— Один шанс из миллиона, — сказал Рик.

Но он понимал, куда гнет Брайант.

— Дейва особенно беспокоил этот новый тип андроидов — «Узел-6», — продолжал Брайант. — Как известно, Розен уверял нас, что усовершенствованные андроиды типа «Узел-6» могут быть выявлены с помощью стандартной процедуры психотестирования. И мы в это поверили. Теперь нам необходимо независимо проверить правильность данного заключения. Этим ты и должен заняться в Сиэтле. Пойми, что неудача чревата двумя тяжелыми последствиями. Если нам не удастся выявить всех гуманоидных роботов из представленных на испытание, то, значит, у нас нет надежного инструмента для анализа, и мы никогда не разыщем тех, кому уже удалось бежать. Если же тест идентифицирует испытуемого человека как андроида… — Ледяная улыбка застыла на лице Брайанта.

— Ситуация сложится щекотливая, даже если люди Розена не разгласят эту новость. Тебе придется сидеть сложа руки и как долго — неизвестно. Мы, конечно, проинформируем русских, те сообщат в Ленинград. В конечном итоге эти сведения просочатся в печать. Но к тому времени мы, возможно, разработаем более совершенную шкалу тестирования.

— Итак, за дело! Возьми служебный кар и заправься на нашей станции.

Он снял трубку видеофона. Поднявшись, Рик спросил:

— Могу ли я взять с собой записи Холдена? Я хотел бы еще раз просмотреть их в дороге.

— Давай подождем до испытаний, — ответил Брайант.

Тон его был лишен сочувствия, и Рик Декард отметил такую деталь.

Когда он посадил аэрокар департамента полиции на крышу здания компании Розена в Сиэтле, то обнаружил, что его встречает молодая женщина — стройная брюнетка; глаза ее были закрыты модными пылезащитными очками. Она подошла к кару, глубоко засунув руки в карманы яркого полосатого пальто. На лице ее застыло выражение сердитого отвращения.

— Что случилось? — спросил Рик, выйдя из кара.

— Ничего особенного, — уклончиво сказала встречавшая. — Нашим не понравился тон, с которым с нами говорили по телефону. Ну ладно. — Неожиданно она протянула руку. Он машинально пожал ее.

— Меня зовут Рейчел Розен. А вы, кажется, мистер Декард?

— Это была не моя идея, — поспешил оправдаться он.

— Да, инспектор Брайант упоминал об этом. Вы официально представляете департамент полиции Сан-Франциско, который не верит, что наша организация служит общему благу.

Она внимательно смотрела на него из-под длинных черных ресниц, видимо, накладных.

— Гуманоидный робот подобен любой машине — он очень быстро превращается из блага для человека в его опасность. В качестве блага он не входит в сферу наших интересов, — пояснил Рик.

— Но как опасность, — продолжила его мысль Рейчел Розен, — сразу привлекает ваше внимание. Это правда, мистер Декард, что вы охотник на андроидов?

Он молча пожал плечами и кивнул.

— Значит, вы рассматриваете андроида просто как неживой материальный предмет и с легкостью, как принято у вас говорить, «отправляете его на покой».

— Вы уже отобрали для меня группу испытуемых? — спросил он. — Я бы хотел…

Он замолчал, потому что вдруг увидел животных, принадлежащих компании.

Он подумал, что, конечно, богатейшая корпорация может себе это позволить. Более того, где-то в глубине души он ждал, что увидит здесь целый зоопарк. Поэтому первой его реакцией было не удивление, а любопытство. Сразу позабыв о девушке, он тихо подошел к соседнему вольеру. Чем ближе он подходил, тем резче чувствовал запах различных животных, которые стояли, сидели или, вот как этот енот, спали.

Рик никогда в жизни не видел настоящего енота. Он был ему знаком только по стереофильмам, которые показывало телевидение. Почему-то радиоактивная пыль оказалась почти столь же пагубной для енотов, как и для птиц, из которых почти никто не выжил, за исключением очень немногих видов. Рик машинально выудил из кармана свой затрепанный экземпляр каталога Сидни и отыскал раздел «Енот».

Цены, естественно, были напечатаны курсивом. Подобно першеронам, в данный момент на рынке не имелось свободных для продажи экземпляров ни за какие деньги; каталог Сидни просто регистрировал цену последней продажи енота. Цифра была астрономической.

— Его зовут Билл, — послышался из-за спины голос девушки. — Билл-енот. Мы приобрели его в прошлом году у одной дочерней компании.

Она показала на охранников, которых только сейчас заметил Рик. Глаза охранников, вооруженных легкими скорострельными автоматами марки «Шкода», неотступно следили за Риком с той секунды, как он посадил на крышу свой кар. «А ведь на каре, — подумал он, — стоят опознавательные знаки полиции».

— Крупнейший производитель андроидов, — пробормотал он задумчиво, — вкладывает прибыль в животных.

— Посмотрите на сову, — сказала Рейчел Розен. — Сейчас я разбужу ее для вас.

Она направилась к небольшой клетке, стоявшей несколько в стороне: в центре ее возвышалось засохшее, но ветвистое дерево.

«Совы не существуют, — хотел поправить Рик, — так нам говорили до сих пор».

В каталоге она числилась как «вымершая» — мелкий шрифт, значок-буква «В» на всех страницах. Пока девушка шла к клетке, он проверил — нет, не ошибся.

«Сидни никогда не ошибается, — сказал он себе, — и нам это известно. Ведь нам больше не на что надеяться».

— Она искусственная, — процедил он сквозь зубы.

Рик вдруг понял, в чем дело. Разочарование было нестерпимо острым.

— Нет, — ответила она и улыбнулась.

Он увидел, что у нее мелкие ровные зубы, черные глаза и волосы.

— Но Сидни… — слабо возразил он.

Он попытался показать ей каталог, чтобы доказать свою правоту.

— Мы у Сидни ничего не покупаем, — пояснила девушка, — и у других зооторговцев тоже. Все, что мы приобретаем, мы покупаем у частных охотничьих обществ, и цены не оглашаются. Кроме того, у нас есть собственные натуралисты. Сейчас они работают в Канаде. Там еще остались довольно обширные — относительно, разумеется, — леса, достаточные, чтобы уцелели мелкие животные, а то и птицы.

Рик долго стоял, рассматривая сову, которая дремала на ветке.

Тысячи мыслей пронеслись в его голове, тысячи мыслей о войне, о тех днях, когда начали падать с неба совы. Он помнил… Он был еще мальчишкой, когда обнаружилось, что все животные начинают вымирать — вид за видом. И газеты сообщали об этом — сегодня утром вымерли лисы, на следующий день — барсуки. Пока люди не перестали читать эти бесконечные сообщения о гибели все новых и новых животных.

В нем еще раз проснулась инстинктивная неприязнь к электрической овце, о которой ему приходилось заботиться, как будто она была живая. «Тирания вещи, — подумал он. — Она не знает, что я существую. Как и андроиды, она лишена способности ценить существование других». До этого мысль о сходстве анди и электрических животных не приходила ему в голову. «Электрическое животное, — подумал Рик, — можно считать подвидом андроидов и разновидностью очень примитивного робота. Или, наоборот, андроида можно рассматривать как высокоразвитое электрическое животное». Оба вывода показались Рику одинаково неприятными.

— Если бы вы продавали свою сову, — спросил Рик Рейчел Розен, — сколько бы вы хотели получить за нее и какую часть нужно было бы внести сразу?

— Мы никогда не продадим нашу сову.

Она смотрела на него со смешанным выражением жалости и удовольствия.

— Даже если бы мы продавали ее, вам едва ли под силу за нее заплатить. Какое животное у вас дома?

— Овца, — сказал Рик. — Черноголовая саффолкская порода.

— Ну, вы, должно быть, довольны.

— Да, — ответил он. — Просто я всегда хотел иметь сову еще до того, как они вымерли, попадали мертвыми с деревьев. — Он поправился: — Все, кроме вашей.

— Сейчас наша первоочередная задача — добыть еще одну сову, чтобы Скреппи могла дать потомство, — сказала Рейчел.

Она показала на дремлющую сову. Птица на секунду приоткрыла глаза — желтые щели, потом перья на груди поднялись и опустились, сова глубоко вздохнула и снова погрузилась в сон.

Оторвав взгляд от зрелища, которое вместе с горечью вызывало и робость, и желание, Рик произнес:

— Теперь я хотел бы приступить к тестам. Спустимся вниз?

— Мой дядя разговаривал с вашим начальником и сейчас, наверное…

— Вы родственники? — перебил ее Рик. — Такая большая корпорация — и семейное предприятие?

Не обращая на него внимания, Рейчел продолжала:

— Дядя Элдон, должно быть, уже подготовил группу андроидов и контрольную группу. Пойдемте.

Она пошла к лифту, снова глубоко засунув руки в карманы яркого пальто. Она не оглядывалась, и Рик немного помедлил, испытывая раздражение, прежде чем поплелся следом за ней.

— Почему вы разговариваете со мной таким тоном? — спросил он ее, когда они спускались.

Рейчел помедлила, прежде чем ответить, словно этот вопрос был для нее неожиданностью.

— Ну, — сказала она наконец, — вы просто мелкий служащий полицейского управления, вдруг попавший в необычное положение. Вы понимаете меня?

Она бросила на него косой, угрожающий взгляд.

— Какая доля вашей продукции оснащается в настоящее время мозгом типа «Узел-6»? — спросил Рик.

— Все.

— Я уверен, что шкала Войта-Кампфа для них вполне подойдет.

— А если нет, то нашему предприятию придется изъять с рынка все модели с этим мозгом. — Ее черные глаза вспыхнули, и она сурово посмотрела на Рика. Она не отводила от него взгляда до самого конца спуска, пока кабина лифта не остановилась и они не вышли. — И только потому, что ваше управление не смогло справиться с таким ничтожным делом, как выявление жалкой группки бежавших андроидов с мозгом этого типа.

К ним подошел худощавый, элегантно одетый мужчина и протянул руку. На его лице проступала озабоченность и поспешность, словно последние часы ему приходилось страшно торопиться.

— Элдон Розен, — представился он Рику.

Они пожали друг другу руки.

— Послушайте, Декард, вы ведь понимаете, что здесь, на Земле, мы ничего не производим, верно? Мы не можем просто снять трубку и попросить прислать с фабрики пару образцов продукции. Конечно, это не означает, что мы не хотим с вами сотрудничать. Но я сделал все, что мог.

Его рука, чуть дрожа, пробежала по редеющим волосам.

Рик показал свой чемоданчик и сказал: — Я готов.

Нервный тон Розена-старшего помог ему обрести уверенность. «Они боятся меня, — вдруг с удивлением осознал Рик. — Все, даже Рейчел Розен. Видимо, я все-таки могу заставить их прекратить производство андроидов с мозгом типа „Узел-6“. То, что я собираюсь проделать в течение ближайшего часа, безусловно, серьезно повлияет на торговые операции фирмы, а может быть, и определит судьбу компании Розена — здесь, в США, в восточной части планеты или на Марсе».

Два члена семьи Розенов внимательно наблюдали за ним, но за их вежливыми манерами он чувствовал страх — он пришел и принес угрозу экономической смерти. Корпорация Розена стала одним из столпов индустрии и была так тесно связана с программой колонизации, что если первая исчезнет, то и второй тоже не жить. Компания прекрасно понимала, что ей грозит.

Элдон Розен был явно занят именно этой проблемой — с момента звонка Гарри Брайанта.

— Я бы на вашем месте не стал мне мешать, — сказал Рик, пока они шли по широкому, ярко освещенному коридору. Сам он чувствовал полное удовлетворение. Никогда он не был так доволен своим положением. Вскоре прояснится, на что способен его прибор, а на что — нет. — Если вы не доверяете шкале Войта-Кампфа, — наставительно произнес он, — то ваша компания могла бы разработать собственный тест. О, спасибо.

Розены провели его в уютную комнату с коврами, веселенькой меблировкой, красивыми светильниками, модными столиками и последними выпусками журналов на них. Он сразу заметил февральский выпуск приложения к каталогу Сидни, который он сам еще не видел; собственно, это приложение должно выйти в свет только через три дня. Да, корпорация Розена явно имела серьезные связи с компанией Сидни.

Он раздраженно схватил выпуск каталога.

— Это покушение на общественное доверие. Никто не должен первым узнавать цены, получая преимущество перед остальными. Вообще-то говоря, нарушен федеральный закон. — Рик попытался припомнить соответствующую статью, но не смог. — Я забираю это с собой, — сказал он, засовывая каталог в свой чемоданчик.

Последовала пауза, потом Элдон Розен устало произнес:

— Послушайте, офицер, не в наших правилах — упрашивать…

— Я не офицер, — отрезал Рик, — я охотник на андроидов.

— Он извлек из чемоданчика аппарат Войта-Кампфа, уселся за ближайший столик розового дерева и начал собирать тестирующее устройство. — Можете пригласить первого испытуемого.

Элдон Розен выглядел все более изможденным.

— Я тоже хочу посмотреть, — обратилась к нему Рейчел. Она присела на кресло. — Я никогда не видела, как проводятся тесты на эмпатию. Что измеряют эти штуки?

— Вот это…

Он поднял диск с клейкой поверхностью и сеткой из проволочек.

— Эта штука измеряет степень расширения капилляров в коже лица. Следующая —. первичную рефлекторную реакцию, так называемую краску смущения или стыда на морально шокирующее раздражение. Такая реакция не поддается волевому контролю, подобно проводимости кожи, частоте дыхания или пульса. — Он показал ей на другие приборы, в том числе и на излучатель света. — Этот прибор регистрирует с помощью тонкого луча изменения напряжения глазных мышц. Обычно вместе с феноменом покраснения кожи регистрируется слабое, но заметное движение…

— У андроидов этого не бывает, — прервала его Рейчел.

— Биологически такая реакция существует, но корреляция с вопросами-стимулами не наблюдается.

— Испытайте меня, — попросила она.

— Зачем? — озадаченно спросил Рик.

За нее ответил хриплым от волнения голосом Элдон Розен:

— Мы избрали ее в качестве первого испытуемого. Возможно, она — андроид. Мы надеемся, что вам удастся это определить.

Как-то странно передвигаясь, судорожно и отрешенно, Розен сел, закурил и принялся внимательно наблюдать за манипуляциями Рика.

5

Прямо в левый глаз Рейчел бил тонкий, как карандаш, луч света. К ее щеке был прикреплен диск с проволочками. Она казалась совершенно спокойной.

Усевшись так, чтобы ему были видны показания двух шкал на панели аппарата Войта-Кампфа, Рик Декард пояснил:

— Сейчас я опишу несколько ситуаций, с которыми вы можете столкнуться в жизни. Вам необходимо выразить свою реакцию как можно быстрее. Разумеется, время засекается.

— И, конечно же, — задумчиво сказала Рейчел Розен, — мои слова не играют роли, значение имеет только реакция глаз и капилляров кожи, не так ли? Но все равно, я буду отвечать. Я хочу пройти через это.

Она замолчала.

— Начинайте, мистер Декард.

Рик остановил свой выбор на вопросе номер три:

— На день рождения вам подарили кошелек из телячьей кожи.

Стрелки немедленно перепрыгнули в красный сектор шкалы, заметались, но потом успокоились.

— Я откажусь, — ответила она, — и сообщу в полицию о человеке, который хотел преподнести мне такой подарок.

Сделав пометку, Рик продолжил, перейдя к восьмому вопросу теста:

— У вас есть маленький сын. Он показывает вам свою коллекцию бабочек, а также банку для усыпления насекомых.

— Я отведу его к психиатру, — негромко, но твердо сказала Рейчел.

Стрелки отклонились, но уже не так сильно. Рик снова сделал пометку.

— Вы сидите перед телевизором, — продолжил он, — и вдруг обнаружили, что на вашей руке оса.

— Я бы ее убила, — сказала Рейчел.

На этот раз стрелки не отклонились вообще, лишь слабо вздрогнули. Он отметил это и обратился к следующему вопросу.

— Читая журнал, вы встречаете фотографию обнаженной девушки на весь разворот.

— Вы что, проверяете мои склонности к лесбиянству или не являюсь ли я андроидом? — съязвила Рейчел.

Стрелки не шелохнулись. Рик продолжал:

— Вашему мужу фотография понравилась.

Никакой реакции.

— Девушка лежит ничком на большом красивом ковре из медвежьей шкуры.

Стрелки не сдвинулись. Рик сказал себе, что это — типичная реакция андроида, она не обратила внимания на самое важное в вопросе, сосредоточившись на второстепенных элементах.

«Она» или «оно»?

— Ваш муж решил повесить эту фотографию на стене в своем кабинете, — закончил он комплекс вопросов. На этот раз стрелки пошли вправо.

— Я не разрешу ему.

— Ладно, — сказал Рик, неторопливо кивая. — Теперь представьте себе следующую ситуацию. Вы читаете роман, написанный еще до последней войны. Герои посещают рыбацкие причалы в Сан-Франциско. Проголодавшись, они заходят в морской ресторан. Один из них заказывает омара, и шеф-повар бросает омара в кипящую воду, а герои наблюдают, как он варится.

— Боже! — вскрикнула Рейчел. — Это ужасно! Они действительно это делали? Это не просто жутко! Это извращение! Вы хотите сказать, что это был живой омар?

Но стрелки приборов застыли на месте. Формально реакция правильная, но симулированная.

— Вы снимаете домик в горах, в том районе, где еще сохранились леса. Такой старый охотничий домик с большим камином.

— Понятно, — нетерпеливо поддакнула Рейчел, кивнув.

— На стенах развешаны старые снимки, карты, а над камином укреплена голова оленя — крупного самца с ветвистыми рогами. Ваши друзья восхищены внутренним убранством домика, и вы все…

— Только не той головой, — сказала она.

Стрелки слабо качнулись, но не вышли за границы зеленого поля.

— Вы забеременели, — продолжал Рик, — от человека, который обещал на вас жениться, а потом сбежал с вашей лучшей подругой. Вы делаете аборт и…

На этот раз обе стрелки устремились в красный сектор.

— Я не могла бы сделать аборт, — сказала Рейчел. — Это невозможно. Полиция следит за этим. Пожизненное заключение за попытку.

— А откуда вы об этом знаете? — спросил Рик.

— Это все знают.

— Создастся впечатление, что вы говорите на основе собственного опыта. — Он напряженно следил за индикаторами. Стрелки сделали еще один взмах. — Еще один вопрос. Вы пришли на свидание с мужчиной. Он пригласил вас домой и предложил выпить. Держа в руке стакан, вы случайно заглядываете в спальню. Она украшена литографиями и снимками, изображающими бой быков. Вы входите, чтобы рассмотреть их поближе, а он следует за вами, закрывая дверь. Обняв вас, он говорит…

— Что такое «изображение боя быков»?

— Рисунки, обычно изображающие матадора с плащом, шпагой и кинжалом, а также быка, пытающегося поднять человека на рога.

Рик был озадачен.

— Сколько вам лет? — спросил он. — Возможно, в этом все дело.

— Восемнадцать, — ответила Рейчел. — Итак, этот мужчина закрывает дверь, обннмает меня и говорит… Что он там говорит?

— Вы знаете, чем заканчивалась коррида?

— Кажется, кого-то убивали.

— Почти всегда убивали быка.

Он подождал немного, но стрелки только подрагивали — настоящей реакции не было.

— Последний вопрос, — сказал он. — В двух частях. Вы смотрите по телевизору старый фильм, еще довоенный. Идет банкет. Все едят сырых устриц.

— Гм, — протянула Рейчел.

Стрелки качнулись.

— В качестве первого блюда, — продолжал Рик, — подали вареную собаку, нафаршированную рисом.

На этот раз стрелки качнулись больше, чем когда речь шла об устрицах.

— Устрицы для вас более приемлемы, чем вареная собака?

Он опустил карандаш, отключил световой луч и отклеил с ее щеки диск с проволочками.

— Вы андроид, — заключил он. — Таков результат теста.

Он сообщил это не ей, а скорее себе и Элдону Розену, который наблюдал за Риком с нескрываемым беспокойством. Лицо старика передернулось.

— Я прав, не так ли? — спросил Рик.

Оба Розена молчали.

— Послушайте, — начал Рик. — Наши интересы совпадают. Для меня важно, чтобы тест Войта-Кампфа действовал как полагается. Для вас это не менее важно.

Старший Розен произнес:

— Она не андроид.

— Я не верю этому, — отрезал Рик.

— Зачем ему лгать? — с жаром обратилась к нему Рейчел. — Нам было бы выгоднее обмануть вас в другом отношении.

— Я требую анализа костного мозга, — возразил Рик. — Таким путем можно установить, андроид вы или нет. Да, анализ занимает довольно много времени, и это несколько болезненно, когда речь идет о живом человеке.

— По закону, — прервала его Рейчел, — вы не можете заставить меня принудительно согласиться на такой анализ. Это суд уже установил. Кроме того, для живого человека — а не трупа убитого андроида — на этот анализ уходит много времени. Но одно вы сказали правильно — тест рще не закончен.

Она поднялась со своего места, отошла в сторону и повернулась к Декарду спиной, оперев руки в бока.

— Вопрос не в законности анализа ткани костного мозга, — начал Элдон Розен. — Суть в том, что ваш тест оказался по отношению к моей племяннице несостоятельным. Я могу объяснить вам, почему результаты тестирования такие же, как и у андроида. Рейчел выросла на борту «Саландера-3». Она родилась на космическом корабле и провела четырнадцать лет, зная о Земле только то, что ей рассказывали девять членов экипажа и что содержалось на пленках корабельной библиотеки. Как вам известно, корабль повернул назад, преодолев лишь шестую часть пути к Проксиме Центавра. Иначе Рейчел вообще никогда бы не увидела Землю — во всяком случае, до самой старости.

— Вы бы отправили меня «на покой», — через плечо пробормотала девушка. — Я была бы убита полицейскими. Я знала это еще четыре года назад, когда вернулась сюда. Я уже не раз обвинялась и не первый раз подвергаюсь обследованию по системе Войта-Кампфа. Вот почему, откровенно говоря, я редко выхожу из дому. Риск слишком велик. Полиция устраивает проверки на дорогах и в воздухе, отыскивая незарегистрированных специалов.

— И андроидов, — уточнил Элдон Розен. — Широкой публике, естественно, об этом не сообщается. Людям не следует знать, что андроиды проникают на Землю и скрываются среди них.

— Я не уверен, чтобы им это удалось. Я думаю, что полицейские организации здесь и в Советском Союзе уже ликвидировали их всех, — сказал Рик. — Население теперь достаточно малочисленно, и любой житель рано или поздно пройдет проверку.

— Какие указания вы получили на тот случай, если при тестировании перепутаете человека с андроидом? — спросил Элдон Розен.

— Это служебная тайна, — ответил Рик, укладывая аппаратуру и прикрывая крышку чемоданчика. Оба Розена молча следили за ним. — Само собой, — добавил он, — мне было приказано прекратить дальнейшие испытания в случае ошибки, что я и делаю. Если тест не сработал хотя бы один раз, какой смысл продолжать? — Он защелкнул чемоданчик.

«Брайант был прав, — подумал он. — Слава богу, что мне не придется выходить на задание с этим тестом».

— Проблема, — сказал он, — заключается в методе вашего производства, мистер Розен. Никто на заставлял компанию доводить гуманоидных роботов до такого совершенства, что…

— Мы делали только то, что требовалось колонистам, — перебил его Элдон Розен. — Мы следовали испытанному принципу коммерции. Если бы мы не занимались совершенствованием андроидов, то это сделала бы другая фирма. Мы знали, на какой риск шли, создавая «Узел-6». Но ваш тест показал свою несостоятельность еще до появления на рынке андроидов этого типа. Другое дело, если бы вам не удалось опознать андроида модели «Узел-6», если бы вы обращались к нему как к человеку. Пусть вы ошиблись, тогда было бы другое дело, но этого не произошло. Итак, — его голос стал резким. — Весьма вероятно, что ваше управление и лично вы отправили на покой немало людей вместо андроидов только потому, что у них не была достаточно развита эмпатическая способность. Например, как у моей невинной племянницы. С моральной точки зрения ваша позиция, мистер Декард, до крайности незавидна. Ваша, а не наша.

— Другими словами, — с горечью подытожил Рик, — вы не дадите мне возможности проверить тест ни на одном андроиде с мозгом типа «Узел-6».

Он начинал понимать, что происходит.

— Вы специально напустили на меня эту девицу!

«Мой тест провалился, — подумал он. — Не нужно было этого делать. Но теперь уже поздно».

— Вы в наших руках, мистер Декард, — спокойно и деловито сказала Рейчел Розен. Она обернулась к нему, улыбаясь.

Но даже сейчас Рик не мог понять, каким образом компании Розена удалось так ловко провести его.

«Да, — с горечью понял он, — это действительно знатоки. Гигантская корпорация с огромным опытом. Она располагает своего рода знаниями многих мозгов. Элдон и Рейчел — всего лишь выразители идей этого гиганта». Очевидно, в том и состояла его ошибка — он воспринимал их как индивидуумов. Будь он проклят, но повторять такой ошибки не должен.

— Ваш начальник, мистер Брайант, — сказал Элдон Розен, — будет очень озадачен, узнав, как легко мы доказали несостоятельность вашего теста. По сути дела еще до начала настоящей проверки. — Он показал на потолок. Рик увидел блестящие линзы телекамеры. Его непростительные ошибки, спровоцированные Розенами, записаны на пленку. — Думаю, что сейчас всем нам следует сесть вместе, — пригласил Элдон Розен и сделал дружелюбный жест, — мы можем что-нибудь придумать. Нет причин волноваться. Андроиды типа «Узел-6» — уже реальность. Мы, компания Розена, считаем именно так, а теперь, надеюсь, и вы тоже.

Рейчел, наклонившись к Рику, спросила:

— Вы хотели бы получить сову?

— Я сомневаюсь, что когда-нибудь буду ее иметь.

Он понимал, что она имеет в виду, какую сделку хочет совершить компания. Рик почувствовал, как напряглось все его тело — такого с ним не случалось еще никогда. Напряжение взорвалось внутри него и затопило гневом целиком.

— Но ведь сова, — сказал Розен-старший, — это именно то, что вы хотите? — Он вопросительно посмотрел на Рейчел. — Мне кажется, он не понимает…

— Он все прекрасно понимает, — возразила Рейчел. — Он отлично знает, к чему мы клоним. Не так ли, мистер Декард?

Она снова наклонилась к нему, на этот раз поближе. Он почувствовал тепло ее тела и легкий аромат духов.

— Мистер Декард, ведь вы уже овладели собой?

Она повернулась к Элдону Розену:

— Он — охотник на андроидов. Не забывайте этого. Он получает не только жалованье, но и премии. Правильно, мистер Декард?

Рик кивнул.

— Сколько андроидов убежало на этот раз? — поинтересовалась Рейчел.

Рик помолчал немного и откровенно ответил: — «Всего восемь. Двое уже отправлены на покой, но не мною, а другим охотником».

— И сколько вы получаете за одного андроида? — спросила Рейчел.

Он пожал плечами:

— По-разному.

— Если у вас нет настоящей методики длятестирования, то вы не можете обнаружить андроида, — сказала Рейчел. — А если так, то вы не получите премию. Поэтому, если шкала Войта-Кампфа будет отброшена…

— Ее заменит новая шкала, — прервал ее Декард. — Это уже бывало раньше.

«Если быть точным, трижды, — подумал он. — Но раньше новая, более тонкая разрабатывалась заранее. На этот раз все обстоит сложнее».

— Разумеется, в конечном счете шкала Войта-Кампфа устареет и выйдет из употребления, — согласилась Рейчел. — Но до этого еще далеко. Мы довольны, что она способна выявлять андроидов до последней модели, и нам хотелось бы, чтобы вы продолжали свою работу.

Скрестив руки на груди и покачиваясь на стуле, она пристально смотрела на Рика, пытаясь определить его реакцию.

— Скажи ему, что он может получить сову, — проскрипел Элдон.

— Вы можете взять сову, — подтвердила Рейчел Розен. Она все еще не спускала с него глаз. — Ту, что на крыше. Скреппи. Но мы бы хотели, если найдем самца, спарить их и получить потомство, правда, оно будет принадлежать нам.

— Выводок будет поделен, — решил Рик.

— Нет, — тотчас ответила Рейчел. — Здесь не может быть компромиссов. И еще одно. — Она оглянулась на Элдона, который согласно кивал. — Вы не будете иметь право передавать сову по наследству. В случае вашей смерти она возвратится в корпорацию.

— Получается, — пробормотал Рик, — что-то вроде приглашения отправиться на покой. В любой момент ваши люди явятся и прикончат меня, чтобы вернуть сову. Я не согласен. Это слишком опасно.

— Но ведь вы — охотник, — настаивала Рейчел. — Вы умеете держать в руках лазерный пистолет. Вы и сейчас вооружены. Если вы не в состоянии защитить себя, то как вы собираетесь отправить на покой шестерых андроидов? Они ведь куда сообразительнее старых моделей типа В-4, которые выпустил концерн Грозза.

— Но ведь в этом случае я охочусь на них, — сказал он. — А когда же вам понадобится сова, жертвой буду я.

Получить дыру в шкуре он не хотел. Действие лазерного луча он уже наблюдал на андроидах. Даже в их сознании мысль о том, что их кто-нибудь преследует, вызывала заметные изменения поведения.

— Ладно, — пошла на попятную Рейчел. — Мы уступим. Вы можете передать сову по наследству. Но потомство должно принадлежать нам. Если же и это вам не подходит, отправляйтесь к своему начальнику в Сан-Франциско и расскажите, что шкала Войта-Кампфа — по крайней мере в ваших руках — не позволяет отличить человека от андроида. А потом ищите другую работу.

— Дайте мне немного времени подумать, — попросил Рик.

— Хорошо, — кивнула Рейчел. — Мы оставим вас здесь, в уютной обстановке.

Она посмотрела на часы.

— Полчаса, — предупредил Элдон Розен.

Они Рейчел направились к дверям. Рик вдруг понял, что они выложили свои карты. Все зависело только от него.

Когда Рейчел уже закрывала дверь, он бросил ей вдогонку:

— Вам удалось загнать меня в угол. Мой промах записан на пленку. Вы знаете, что моя работа зависит от достоверности шкалы Войта-Кампфа. И у вас есть эта проклятая сова.

— Твоя сова, милый, — пропела Рейчел. — Не забыл? Мы привяжем к ее лапке твой домашний адрес и отправим в Сан-Франциско. Оно там тебя встретит.

«Оно», — подумал он. — Она сказала «оно», а на «она».

— Одну секунду, — попросил он.

Задержавшись в дверях, Рейчел спросила: — Вы решились?

Рик открыл чемоданчик:

— Я хочу, — бодро сказал он, — задать вам еще один вопрос из теста. Присядьте, пожалуйста, еще раз.

Рейчел бросила взгляд на дядю.

Он кивнул. Она пожала плечами, вернулась и села за тот же столик, что и раньше.

— Зачем вам это? — нетерпеливо спросила она.

Рик с присущей ему профессиональной наблюдательностью заметил, как напряжена ее мускулатура — Рейчел смотрела на него с явным отвращением, чуть прищурив глаза.

Через минуту он снова направил ей в глаз луч света, а к щеке уже был прикрепляя диск с проволочками. Рейчел неподвижно смотрела на луч света, сохраняя выражение отвращения на лице.

— Симпатичный у меня чемоданчик, — сказал Рик. Он выуживал из него листки с вопросами. — Государственная собственность хороша, не правда ли?

— М-да, — неопределенно промямлила Рейчел.

— Детская кожа, — сказал Рик. Он погладил кожаную крышку чемоданчика. — Стопроцентная натуральная кожа ребенка.

Он увидел, как отчаянно метнулась стрелка на индикаторе. Но только после заметной паузы. Реакция имела место, но слишком поздно. Период реакции был известен Декарду до долей секунды. Никакой паузы быть не должно.

— Благодарю, мисс Розен, — кивнул он и стал собирать свою аппаратуру. Повторное испытание было закончено. — Это все.

— Вы уходите? — спросила Рейчел.

— Да, — подтвердил он. — Я удовлетворен результатами.

Рейчел спросила с опаской: — А как же с девятью другими испытуемыми?

— В вашем случае шкала вполне оправдала себя. Я могу сделать свой вывод уже на основании этого опроса. Тест сохраняет эффективность.

Он повернулся к Элдону Розену, который, стоя у двери, угрюмо молчал.

— Она знает?

Иногда испытуемые и сами не знали, кто они — люди или роботы. Им вводилась ложная память, всегда с ошибочной надеждой, что это поможет изменить ход теста.

— Нет. Мы полностью ее запрограммировали. Но, кажется, в последнее время она начала подозревать.

Элдон обратился к девушке:

— Когда он попросил еще одну попытку, ты догадалась?

Побледнев, Рейчел утвердительно кивнула.

— Не бойся его, — сказал Розен-старший. Ты ведь не сбежавший андроид, нелегально вернувшийся на Землю. Ты — собственность корпорации, используемая как часть торговой рекламы для привлечения будущих колонистов.

Он подошел к девушке и успокаивающим жестом положил ей руку на плечо. Его прикосновение заставило ее вздрогнуть.

— Он прав, — подтвердил Рик. — Я не собираюсь отправлять вас на покой, мисс Розен. Всего хорошего.

Он направился к двери, потом остановился на миг. Обернувшись к Рейчел и Розену, он спросил:

— Ваша сова — настоящая?

Рейчел бросила быстрый взгляд на Элдона.

— Он все равно уходит, — кивнул тот. — Это уже не имеет значения. Нет, сова искусственная. Живых сов больше нет.

— Гм, — буркнул Рик, выходя в коридор.

Он стоял в коридоре. Они смотрели ему вслед. Все уже сказано, и поэтому все молчали.

«Так вот как, значит, действует главный производитель андроидов», — подумал Рик. Это было коварство такого типа, с каким он раньше не сталкивался. Скрытый, сложный, небезопасный тип личности. Недаром органы правопорядка обеспокоены появлением роботов типа «Узел-6».

«Узел-6»… Теперь он понял. Ведь Рейчел… Она, видимо, и есть «Узел-6»!

«Я впервые встретился с одним из них, и они едва не обманули меня. Они были готовы к тому, чтобы скомпрометировать тест Войта-Кампфа — единственный надежный метод, которым мы располагаем. Компания Розена неплохо поработала и подошла к дели очень близко, и к тому же… чтобы защитить производимый на ее предприятиях товар. А мне предстоит иметь дело с шестью, — размышлял Рик. — За каждый цент премии придется изрядно попотеть. Конечно, если я выйду из этой переделки живым».

6

Телевизор грохотал. Спускаясь на нижний этаж по лестнице огромного брошеного дома, покрытого многолетней пылью, Джон Исидор слышал голос так хорошо знакомого ему Бастера Дружби, который просто истекал весельем. Бастер болтал со своей безграничной всесистемной аудиторией зрителей.

— Х-ха, парни! Тук-тук! А теперь пора сделать краткое сообщение о погоде на завтра. Сначала Восточное побережье США. Спутник «Мангуста» информирует, что осадки будут особенно сильными к полудню, затем интенсивность их снизится. Поэтому вам, ребята, придется подождать, если вы действительно собрались выйти прогуляться около полудня. Кстати, насчет того, чтобы подождать. Осталось всего десять часов до того момента, когда я сообщу вам потрясающую новость. Это настоящая сенсация. Возможно, вы думаете, что как всегда…

Но стоило Исидору постучать в дверь, телевизор тут же замолчал, канув в небытие. Он не просто замолчал. Он перестал существовать, до смерти перепуганный стуком Исидора.

Но сквозь закрытую дверь Исидор чувствовал, что кроме телевизора за дверью присутствовала жизнь. Была ли это просто игра его воображения, или он на самом деле ощутил страх, безмолвный испуг, притаившийся за дверью, пятившийся от нее, будто кто-то пытался забиться в самый дальний угол квартиры, стремясь избежать встречи с Исидором.

— Эй, — позвал он. — Я живу на верхнем этаже. Я услышал, что у вас работает телевизор. Давайте познакомимся, идет?

Он подождал, прислушиваясь. Ни звука, ни движения.

— Я принес вам пачку маргарина, — сказал он.

Исидор подошел вплотную к двери, стараясь, чтобы его голос проник сквозь ее толщу.

— Меня зовут Джон Исидор, я работаю у известного ветеринара, мистера Ганнибала Слоута; вы ведь слышали о нем? Я вполне приличный человек, у меня есть работа — я вожу фургон у мистера Слоута.

Дверь приоткрылась, и он увидел за дверью фигуру девушки, которая старалась не попасться на глаза Исидору, одновременно держась за дверь, как за опору.

Страх придавал ей больной вид. Она выглядела так, как будто кто-то переломил ее, а потом кое-как выпрямил.

Ее огромные глаза неподвижно смотрели на Исидора, а губы пытались сложиться в какое-то подобие улыбки.

Внезапно осознав, что произошло, он сказал:

— Вы думали, что в этом доме никого больше нет? Вы думали, что он пуст?

Кивнув, девушка прошептала: — Да.

— Но, — сказал Исидор, — всегда приятно иметь соседа, черт побери. Пока вы не появились, у меня вообще не было соседей. И это совсем не весело, бог тому свидетель!

— Так кроме меня вы единственный жилец?

Теперь она казалась менее робкой. Тело ее выпрямилось, и она провела ладонью по волосам, поправляя их. Он увидел, что, хотя девушка миниатюрная, фигурка у нее прелестная, а глаза притенены длинными черными ресницами. Явно застигнутая стуком врасплох, она была одета только в пижамные брюки, и больше на ней ничего не было.

Глядя мимо нее, он увидел, что в комнате царит беспорядок.; Разбросанные и открытые чемоданы, содержимое которых вывалилось на пол, пыльный и замусоренный. Ничего удивительного в этом не было, ведь она только что приехала.

— Я здесь один, — подтвердил Исидор, — и я не буду вам мешать. — Он чувствовал себя подавленно. Его гостинец, напоминание о добром обычае довоенных времен, не был принят. Девушка явно не понимала, зачем он принес маргарин, или просто не заметила, что у него в руках. Исидор не сомневался, что она растеряна и беспомощно барахтается в постепенно расходящихся волнах страха.

— Старина Бастер, — спросил Джон, — он вам нравится? — Он старался как-то снять напряжение, сковывающее девушку. — Я смотрю его передачи каждое утро и вечером тоже, когда возвращаюсь с работы. Смотрю, когда ужинаю, и потом весь вечер, пока не лягу спать. Вообще-то так было до тех пор, пока не сломался мой телевизор.

— Кто… — начала девушка.

Она оборвала себя, сильно прикусив губу, словно сама на себя рассердилась.

— Бастер Дружби, — пояснил он. Ему показалось странным, что девушка никогда не слышала о самом великом комике Земли. — А откуда вы приехали? — спросил он с любопытством.

— Какая разница? — она бросила на него быстрый взгляд и что-то отметила про себя, — это сразу уменьшило ее страх. Она заметно расслабилась. — Я буду рада вашему обществу, — сказала она, — но позже. Я должна немного освоиться здесь. Сейчас об этом не может быть и речи.

— Почему? — он терялся в догадках. Эта девушка поставила его в тупик. «Возможно, — подумал он, — я слишком долго живу в одиночестве. Я изменился, и теперь уже не такой, как все». Эта мысль еще больше усилила его подавленность. — Я мог бы помочь вам распаковать вещи, — предложил он. Дверь почти захлопнулась перед его носом. — И вашу мебель.

— У меня нет мебели, — отрезала девушка. — Все эти вещи… — она показала на комнату. — Они уже были здесь.

Он сразу определил, что мебель уже ни на что не годна. Стулья, ковер, столы — все сгнило и развалилось, погрузилось в братскую могилу вещей, вырытую временем и заброшенностью. В этой квартире никто не жил много лет, и он не представлял, как девушка собиралась жить в таких условиях.

— Слушайте, — если мы обыщем дом, то, может, найдем что-нибудь получше. В одной квартире лампу, в другой — стол и так далее.

— Я так и сделаю. Сама. Спасибо.

— Вы одна пойдете по всем этим пустым квартирам? — он не мог поверить.

— А почему бы и нет?

Она снова нервно вздрогнула, поняв, что сказала что-то не то.

— Я однажды попробовал один и теперь стараюсь сразу возвращаться к себе и не вспоминать об этом доме. Сотни пустых квартир, и там еще полно вещей, которые остались от людей, когда-то живших здесь. Те, кто умерли, конечно, ничего не могли забрать с собой, а тот, кто эмигрировал, не хотел брать ничего. Весь дом, кроме моей квартиры, пришел в упадок.

— А что..? — не поняла она.

— Ну, я это так называю. Мусор, бесполезные мелочи, вроде старых конвертов или спичечных коробков, оберток жевательной резинки, старые газеты… Когда поблизости нет людей, мусор начинает размножаться, как живой. Если вы ложитесь спать, оставив в комнате немного мусора, то наутро его станет вдвое больше. Назавтра еще вдвое больше…

— Я понимаю, — сказала девушка. Она неуверенно смотрела на него, не зная, верить ли его словам. Она не понимала, серьезно он говорит или шутит.

— Имеется Первый Закон мусоризации, — продолжал Исидор. — Мусор вытесняет чистоту. В тех квартирах, где давно никто не живет, некому воевать с мусором.

— И он победил, — закончила за него девушка. — Теперь я поняла.

— Эта ваша комната, — сказал он, — квартира, которую вы выбрали, слишком замусорена, чтобы в ней можно было жить. Но мы можем понизить уровень мусоризации, если поищем в других квартирах вещи… Но… — Он замолчал.

— Но?

— Но мы никогда не победим мусор, — закончил Джон Исидор.

— Почему?

Девушка вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Сложив руки и стыдливо прикрыв ими свои маленькие твердые груди, она стояла перед Исидором, всем видом выражая стремление понять его. Или так ему только показалось? По крайней мере она умела слушать.

— Никто никогда не победит мусор, — говорил он. — Выигрыш может быть только временным и локальным, в каком-то отдельном месте, например в моей квартире. Мне удалось создать нечто вроде стабильного равновесия между наступлением мусора и стремлением к чистоте. Но в конечном счете либо я умру, либо уеду отсюда, и мусор возьмет верх. Этот закон универсален и действует во Вселенной. Вся наша Вселенная движется к состоянию полной мусоризации — не считая, конечно, Вилбура Сострадающего и его пути наверх.

Девушка недоуменно смотрела на него.

— Я не вижу связи.

— Но в этом состоит смысл сострадания. — Он был озадачен. — Разве вы не участвуете в сопереживании или у вас нет генератора эмпатии?

Осторожно, после паузы, она ответила:

— Я не взяла его с собой. Я думала, что здесь найдется свободный прибор.

— Но ведь генератор, — возбужденно сказал он, — это вещь первой необходимости, он должен быть у каждого! Это, так сказать, продолжение вашего тела, способ, которым вы соприкасаетесь с эмоциями людей, тем самым прекращая одиночество. Да вы и сами знаете, это же всем известно. Сострадающие позволяют даже таким, как я… — Он замолчал, но было поздно, он проболтался, и по вспыхнувшему на ее лице отвращению он понял, что она его раскусила. — Я почти прошел этот тест. Тест на умственные способности. Я — умеренный специал, совсем не такой, как все остальные, и Сострадающему это неважно…

— Что касается меня, — сказала девушка, — то я считаю это главным недостатком Сострадающих.

Она просто констатировала факт своего отношения. Факт своего отношения к недоумкам.

— Я пойду к себе, — решился он.

Исидор направился к лестнице, сжимая размягченную теплом руки пачку маргарина.

Девушка смотрела ему вслед с бесстрастным выражением лица. Вдруг она позвала: — Подождите!

— Зачем? — спросил он, останавливаясь.

— Вы мне нужны. Надо подыскать мебель в других квартирах. Вы же сами говорили.

Она гордо подошла к нему. Обнаженная верхняя половина тела была стройной — ни грамма лишнего жира.

— В какое время вы обычно возвращаетесь с работы? Вы не против мне помочь?

— А вы не смогли бы приготовить ужин для двоих, если я принесу кое-что из продуктов? — спросил он.

— Нет. У меня слишком много дел.

Девушка отмахнулась от его предложения, даже не пытаясь обдумать его. Теперь, когда исчез страх, Исидор заметил, что в поведении девушки стало проявляться что-то иное, непонятное и пугающее — холодность, словно дыхание вакуума, заполняющего пространство между обитаемыми планетами. Суть была не столько в том, что она говорила, а в том, что она НЕ делала и НЕ говорила.

— Как-нибудь в другой раз, — смягчила она отказ.

Она направилась к своей квартире.

— Вы не забыли, как меня зовут? — сказал ей Исидор. — Джон Исидор. Я работаю…

— Вы уже говорили мне, где вы работаете.

Она на минуту остановилась у двери, открыла ее и сказала.

— У какого-то типа по имени Ганнибал Слоут, который, как мне кажется, существует только в вашем воображении. Меня зовут… — она бросила на него холодный взгляд. — Рейчел Розен.

— Из компании Розена? — спросил он. — Самого крупного производителя гуманоидных роботов в Системе?

Странное выражение на ее лице вдруг исчезло.

— Нет, — ответила она. — Я ничего не знаю об этой компании. По-видимому, это еще одна ваша фантазия недоумка. Джон Исидор и его персональный генератор эмпатии. Бедный мистер Исидор.

— Но, судя по вашему имени…

— Мое имя — Прис Страттон. Это мое имя по мужу и прошу вас пользоваться только этим именем. Можете называть меня Прис. — Она немного подумала и продолжила: — Нет, лучше обращайтесь ко мне как к миссис Страттон, потому что мы друг друга почти не знаем. По крайней мере, я вас не знаю.

Дверь за ней захлопнулась, и Исидор остался один в пыльном коридоре, погруженном в полумрак.

7

«Да, такие вот дела, — подумал Джон Р. Исидор, сжимая в ладони размякшую пачку маргарина. — Возможно, она еще передумает и разрешит мне называть ее Прис, и, может быть, мне удастся раздобыть банку довоенных овощных консервов для ужина. Хотя, вероятно, она не умеет готовить, — вдруг подумал он. — Ну, ничего, я ей покажу — конечно, если она захочет, — как нужно готовить еду. Пожалуй, если я научу ее, она наверняка захочет стряпать сама. Большинство женщин, даже молодые, любят кухарничать. Это важный инстинкт».

Поднявшись по темной лестнице, он вернулся в свою квартиру.

«Она какая-то неконтактная, — думал он, натягивая белую рабочую униформу. — Даже если поспешить, я все равно опоздаю на работу, и мистер Слоут рассердится. Ну и что? Она, например, ничего не слышала о Бастере Дружби, это просто невероятно. Бастер — самая важная персона из всех живущих, кроме, разумеется, Вилбура Сострадающего, но ведь Сострадающий — не живой человек, это явно явление природы, сошедшее со звезд, по космическому шаблону наложенное на нашу цивилизацию. Так, по крайней мере, говорят. Так же считает мистер Слоут, а он уж знает, что говорит.

Странно, однако, что девушка слишком непоследовательна, называя свое имя. Возможно, ей необходима помощь. Могу ли я ей помочь? Специал, недоумок, что я понимаю в этом? Я не имею права жениться, не имею права на эмиграцию, и радиоактивная пыль в конце концов прикончит меня. Мне нечего ей предложить».

Одевшись, он вышел из своей квартиры и поднялся на крышу, где был припаркован видавший виды аэрокар.

Час спустя он сидел за рулем служебного аэрофургона, приняв первое за этот день вышедшее из строя животное. Это был электрический кот. Животное лежало в пластиковой корзине в конце фургона и тяжело дышало.

«Да, — отметил про себя Исидор, — его вполне можно принять за настоящего». Он направлялся к ветеринарной лечебнице Ван Несса — громкое название, а на самом деле карликовое заведение, едва сводившее концы с концами в условиях жесткой конкуренции в области ремонта эрзац-животных.

Кот громко застонал.

«О, господи, — подумал Исидор, — такое впечатление, будто он и вправду умирает. Наверное, закоротило батарею с десятилетним зарядом, и перегорают все контуры, один за другим. Солидный ремонт. Мастеру ветлечебницы придется изрядно попотеть. Я не назвал владельцу цену за ремонт, — с ужасом подумал Исидор. — Парень просто сунул мне кота и сказал, что неполадки начались ночью, а потом сам куда-то улетел, кажется, спешил на работу. Во всяком случае, разговор был прерван довольно неожиданно — владелец вдруг с ревом умчался в небо в новеньком, сделанном на заказ аэрокаре».

Кота Исидор спросил:

— Сможешь продержаться до мастерской?

Кот не умолкал.

— Ладно, я сам попробую тебя перезарядить, — решил Исидор.

Он посадил фургон на ближайшую свободную крышу и, не выключая мотора, пробрался в хвостовую часть кабины, где открыл пластиковую защитную корзину для перевозки животных, которая вместе с его белым комбинезоном и названием на фургоне должна была создать полное впечатление настоящего ветеринара в настоящем ветеринарном пикапе.

Электрический механизм, заключенный в совершенно натурального вида серую шкурку, булькал и хрипел. Его видеолинзы остекленели, металлические челюсти были крепко! сжаты. Что всегда поражало Исидора, так это симптомы болезни, встроенные в поддельных животных. Механизм, лежащийна коленях Исидора, устроен так, что при выходе из строя какого-либо основного компонента вся конструкция не просто ломалась, а приобретала вид естественно заболевшего животного. «Даже я мог бы ошибиться», — подумал Исидор, тем временен шаря по меховому покрытию живота, отыскивая крышку контрольной панели — очень маленькую деталь у электрических животных, где находились разъемы для экстренной перезарядки батареи. Он никак не мог ее найти, а времени у него не было — механизм явно переставал работать. «Если дело действительно в коротком замыкании, — подумал он, — то стоит попытаться отключить блок питания совсем. Тогда механизм не получит серьезных повреждений, а потом в мастерской Милт снова подсоединит батарею».

Он пробежал пальцами по псевдопозвоночнику. Провода должны были находиться где-то здесь. Чертовски тонкая работа — имитация оказалась совершенной. Проводов не было заметно даже при самом близком и тщательном осмотре. Должно быть, производство Вилбрайта и Карпентера — они выпускают самые дорогие и самые совершенные модели.

Он сдался. Кот совсем перестал функционировать. Очевидно, причина действительно в замыкании — запас энергии полностью истощился. «Починка обойдется недешево, — пессимистически подумал Исидор. — Сразу видно, что хозяин не производил очередного профилактического осмотра. Что ж, это послужит ему уроком, пусть печальным, но необходимым».

Он снова влез в водительское кресло, перевел рычаги в положение «вверх» и взмыл в воздух, направляясь к мастерской.

Во всяком случае, теперь не приходилось слушать выводящие его из себя вопли и стоны сломанного механизма.

Он расслабился. «Забавно, — подумал он, — хотя я и точно знаю, что это всего лишь поддельное существо, а во мне все равно сердце сжимается от жалости. Если бы я мог найти другую работу, не провали я тест на умственные способности, то не опустился бы до такого занятия со всеми его моральными издержками. С другой стороны, имитированные страдания поддельных животных не волнуют Милта Борогова и его шефа — Ганнибала Слоута. Поэтому, видимо, дело во мне. Вероятно, когда личность деградирует, как это происходит со мной, когда она погружается в мир мертвых, все это отражается на психике. Что ж, в этом случае стоит вообще оставить даннук мысль и не развивать ее слишком далеко».

Ничто так подавляюще не действовало на Исидора, как состояние его нынешних умственных способностей посравнению с тем, что он представлял собой когда-то.

С каждым днем он терял понемногу остроту восприятия и жизненную энергию. Как и тысячи других специалов на Земле, он все ближе подходил к огромной куче праха, конечной стадии живого мусора.

Чтобы как-то скрасить одиночество, он щелкнул клавишей радио и настроился на радиопредставление Бастера Дружби, которое, подобно телевизионной версии, продолжалось непрерывно двадцать три часа в сутки. Оставшийся час был отведен религиозной службе, после чего следовал дссятиминутный перерыв — и все повторялось сначала.

— Рад снова видеть тебя, — говорил Бастер Дружби. — Итак, Аманда, прошло уже целых два дня с тех пор, как ты в последний раз побывала у нас в гостях. Работаешь над новой лентой, дорогая?

— Да, я собиралась начать ленту еще вчера, но только они сказали, чтобы я начинала в семь…

— В семь утра? — вмешался Дружби.

— Да, именно в семь утра!

Аманда Вернер засмеялась своим знаменитым искусственным смехом, почти таким же поддельным, как и смех Бастера. Аманда Вернер и несколько других прекрасных и элегантных леди, прибывших неизвестно из каких стран, да плюс несколько так называемых юмористов составляли стандартный набор гостей в шоу-представлениях мистера Бастера Дружби. Женщины, подобные Аманде, никогда не снимались в фильмах, не появлялись в телевизионных сценах. Они жили только в призрачном мире передач с участием Бастера, в его бесконечных шоу, проводя на телеэкранах, как верно подметил Исидор, по семьдесят часов в неделю.

И как это Бастер находил время записывать все свои теле- и радиошоу? Эта мысль не давала покоя Исидору. Каким образом Аманде удается быть у него в гостях чуть ли не каждый день недели, причем каждую неделю, месяц за месяцем, год за годом? Как им удается разговаривать часами без перерыва? Они никогда не повторялись, во всяком случае Исидор этого ни разу не замечал. Их реплики всегда остроумны, свежи и отнюдь не выглядели заученными. Волосы Аманды блестели, глаза сияли, зубы сверкали. Она никогда не задерживалась с ответом, никогда не казалась усталой, легко отвечала на бесконечный поток шуток, острот и замечаний Бастера Дружби. Шоу Бастера Дружби на теле- и радиоволнах, передаваемое по спутниковой связи на всю территорию Земли, изливалось и на эмигрантов в колониях всех населенных планет.

Была произведена пробная передача в направлении Проксимы Центавра на случай, если колонизация успешно распространится и в такую даль. Если бы «Саландер-3» достиг своей цели, то путешественники обнаружили бы, что там их уже поджидает Бастер Дружби. И они были бы этим обрадованы.

Но кое-что в Бастере раздражало Исидора — правда, всего одно обстоятельство. Очень тонко, почти незаметно, Бастер высмеивал тех, кто пользовался генераторами эмпатии. Он делал это постоянно, а не от случая к случаю. Собственно, он и сейчас был этим занят.

— Камешками в меня не швыряют, — сообщил он Аманде Вернер. — И если я отправляюсь вверх по горному склону, то обязательно прихвачу с собой пару бутылочек пива — лучше всего «Будвайзер».

Находящиеся в студии зрители засмеялись, и Исидор услышал звуки аплодисментов.

— И потом я сообщу вам, наконец, мою грандиозную новость. Это произойдет ровно через десять часов с настоящего момента!

— И я тоже, дорогой, — выдохнула Аманда. — И когда они швырнут в тебя камни, я заслоню тебя!

Аудитория снова восторженно завопила, и Джон Исидор ощутил, как его затылок и шея деревенеют от бессильного гнева.

Почему Бастер постоянно подкалывает Сострадающего? Больше никто не делает этого. Даже ООН относится к нему положительно. Органы правосудия в Марике и восточных полушариях публично заявили, то сострадание способствует снижению стрессов, делая человека более добрым, сочувствующим ближнему. Это сказал Титус Корнинг, Генеральный Секретарь ООН, и повторил данное утверждение неоднократно. Исидор подумал, что Бастер, вероятно, попросту завидует Вилбуру Сострадающему, поскольку они в некотором смысле являются конкурентами.

Но зачем им конкурировать?

«Для того, чтобы расширить и усилить воздействие на наше сознание, — решил Исидор, — они сражаются за сферы влияния и контроля над нашими душами. С одной стороны — генераторы эмпатии, с другой — Бастер Дружби со своим ржанием и импровизированными остротами. Нужно будет сказать об этом Ганнибалу Слоуту. И спросить, что он сам об этом думает. Он-то уж должен знать наверняка».

Джон Исидор припарковал фургон на крыше лечебницы Ван Несса и быстро спустился в кабинет Ганнибала Слоута, захватив с собой пластиковый футляр с неподвижным электрическим котом. Мистер Слоут оторвал взгляд от страницы, которую читал, и его серое морщинистое лицо исказилось. Ганнибал Слоут был слишком стар, чтобы эмигрировать, и был обречен провести остаток дней на Земле, хотя он не был специалом. За все эти годы радиоактивная пыль подействовала на него, словно едкая ржавчина. Черты его лица, как, впрочем, и мысли, приобрели серый оттенок. Его ноги превратились в палочки, походка стала неуверенной, и на мир он взирал в буквальном смысле слова сквозь запорошенное пылью стекло. По какой-то причине Ганнибал Слоут никогда не протирал стекла своих очков, будто сдавшись и принимая пыль как неизбежное зло. Она уже многие годы все плотнее отгораживала его от окружающего, и через некоторое время пыль должна лишить его и остальных связей с миром, оставив всего лишь птичий голос, а потом замолчит и он.

— Что там у тебя? — спросил мистер Слоут.

— Кот. У него замыкание в системе питания.

Исидор поставил футляр с котом на письменный стол шефа, заваленный бумагами, бланками, документами и брошюрами.

— Зачем ты его сюда притащил? — недовольно осведомился мистер Слоут. — Неси его вниз, в мастерскую к Милту.

Тем не менее он задумчиво открыл коробку и вытащил испорченное животное. Он сам когда-то был мастером по ремонту животных и к тому же очень хорошим.

— Мне кажется, — сказал Исидор, — что Бастер и Сострадающий борются за власть над нашими душами.

— Если это и так, — ответил Слоут, — то Бастер побеждает.

— Он побеждает в данный момент, — не унимался Исидор, — но в конечном итоге все равно проиграет.

Слоут поднял голову и посмотрел на него.

— Почему?

— Потому что Вилбур Сострадающий постоянно возрождается. Он вечен. Его низвергают с вершины холма, но все равно он восстает из загробного мира и поднимается наверх. Он вечен, а вместе с ним вечны и мы.

Исидору было очень приятно, что он вот так рассуждает. Обычно в присутствии мистера Слоута он очень смущался.

— Бастер столь же бессмертен, как и Сострадающий. Между ними нет никакой разницы.

— Как это? Он же простой человек.

— Не знаю, — сказал мистер Слоут, — но это именно так. Конечно, сам он об этом не распространяется.

— Так вот почему Бастеру удается записывать по сорок шесть часов передач каждый день?

— Верно, — подтвердил Слоут.

— А Аманда Вернер и все остальные?

— Они тоже бессмертны.

— Кто же они такие — высшая форма жизни из другой звездной системы?

— Мне пока не удалось выяснить это точно, — ответил мистер Слоут.

Он снял очки с пыльными линзами и принялся рассматривать невооруженными глазами полураскрытую пасть кота.

— Что же касается Вилбура Сострадающего, у меня есть веские доказательства, — чуть слышно закончил он.

И вдруг выругался, извергнув поток сквернословия, длиной целую минуту. По крайней мере именно так показалось Исидору.

— Этот кот, — сказал наконец мистер Слоут, — не поддельный. Я знал, что когда-нибудь это случится. Он просто мертв.

Он посмотрел на труп кота и снова выругался.

В дверях возник Милт Ворогов — дородный, но с сероватой кожей лица, в своем обычном фартуке из голубой парусины.

— Что случилось? — спросил он.

Он подошел поближе и поднял животное.

— Этот недоумок, — сказал Слоут, — привез кота.

Он впервые так выразился в адрес Исидора.

— Если бы он еще был жив, — сказал Милт, — мы могли бы отправить его к настоящему ветеринару. Интересно, сколько он стоил? У кого-нибудь есть каталог Сидни?

— Но ведь… ведь страховка учитывает вероятность такого случая? — пролепетал Исидор.

Ноги его ослабели, и он ощутил, что все предметы в комнате начинают приобретать мрачный темно-вишневый оттенок с зелеными искрами.

— Да, конечно, — сказал мистер Слоут. — Просто мне жалко кота. Еще одним живым существом меньше. Неужели ты не мог отличить его от подделки, а, Исидор? Ты что, не замечаешь разницы?

— Я думал, что это просто очень хорошая модель, — выдавил Исидор, — что он… ну… как живой. Я думал…

— Я уверен, что Исидор не смог бы заметить разницы, — мягко проговорил Милт. — Для него все они живые, даже электрические. Он, наверное, попытался спасти его. — Милт повернулся к Исидору. — Ты хотел перезарядить батареи или обнаружить замыкание?

— Да, — признался Исидор.

— Кота, наверное, все равно не удалось бы спасти, — сказал Милт. — Недоумок не виноват, Ган. В одном он прав. Эти новые электрические животные чертовски похожи на настоящих, со всеми симптомами болезней, которые они имитируют. А настоящие животные действительно умирают. Простой риск, на который идут их владельцы. Мы не привыкли к этому, потому что имеем дело только с эрзацами.

— Еще одно настоящее животное погибло, — повторил Слоут.

— Как говорит Сострадающий, — заметил Исидор, — все живое возвращается. Это замкнутый цикл, и для животных тоже. То есть мы поднимаемся вместе с ними, восходим, потом умираем и…

— Расскажи это владельцу кота, — посоветовал мистер Слоут.

Исидор, не поняв, говорит ли хозяин серьезно, спросил:

— Что, я должен позвонить ему? Но вы всегда делали это сами…

Он испытывал болезненный страх перед разговором, и вызвать незнакомого человека для Исидора было практически выше его сил.

Мистер Слоут это знал.

— Не заставляй его, — сказал Милт. — Я сам позвоню. — Он протянул руку к трубке. — Какой номер.?

— Он где-то у меня есть, — Исидор начал шарить по карманам.

— Я хочу, чтобы позвонил этот недоумок, — настаивал Ганнибал Слоут.

— Я не., не… не могу позвонить по видеофону, — запротестовал Исидор. Он почувствовал, как заколотилось его сердце. — Я такой грязный, заросший, сутулый, и зубы у меня с дырками, и от радиации я вообще скоро умру. Я чувствую себя все хуже и хуже.

Милт улыбнулся и сказал Слоуту:

— Если бы я так думал, то тоже не стал бы пользоваться видеофоном. Ну, Исидор, поторапливайся. Если ты не дашь мне телефон владельца, я не смогу позвонить, и говорить с ним тебе придется самому. — Он ободряюще протянул Исидору руку ладонью вверх.

— Звонить будет недоумок, — отрезал Слоут, — или я его вышвырну вон.

Он не смотрел ни на Исидора, ни на Милта. Его взгляд был устремлен вперед.

— Да ладно, брось, — пытался успокоить его Милт.

— Я не люблю, когда меня называют недоумком, — сказал Исидор. — Пыль действует и на вас, только не на мозг, как у меня, а на что-то еще.

«Я уверен, — подумал он, — что не смогу набрать номер».

И тут он неожиданно вспомнил, что владелец кота умчался на работу.

— Кажется, я могу попробовать, — еле выговорил он, выудив из кармана бирку с номером владельца кота.

— Видишь? — обратился мистер Слоут к Милту. — Если его прижать, то, оказывается, он может.

Усевшись перед видеофоном, Исидор набрал номер.

— Ага, — сказал Милт. — Но не стоило его принуждать. И он прав — пыль сильно подействовала и на тебя. Ты уже почти ничего не видишь, а через пару лет и слышать не будешь.

— До тебя она тоже добралась, Ворогов. Кожа у тебя цвета собачьего дерьма, — отрезал Слоут.

На экране появилось ухоженное лицо европейской женщины. Волосы ее были стянуты в тугой узел.

— Да? — ответила она.

— Миссис П… Пильзен? — спросил Исидор.

Он пришел в ужас. Конечно, он не подумал, что у владельца может быть и жена, которая, естественно, была дома.

— Я х… хочу поговорить с вами о вашем… — он замолчал и потер подбородок. — О вашем коте.

— Да, вы забрали Горация, — подтвердила она. Это действительно пневмония? Мистер Пильзен говорил, что это так.

— Ваш кот умер, — сказал Исидор. — О боже, нет!

— Мы заменим его, — продолжал Исидор. — У нас есть на этот случай страховка. — Он бросил взгляд на мистера Слоута. Тот, кажется, не возражал. — Владелец нашей фирмы, мистер Ганнибал Слоут… — он замялся.

— Нет, — вставил Слоут, — мы выпишем чек. Цена по каталогу Сидни.

— …Он лично подберет вам кота взамен погибшего, — услышал Исидор собственный голос. Начав невыносимый для себя разговор, теперь он уже не мог остановиться. Ворогов и Слоут недоуменно уставились на него. — Мы хотели бы знать ваши особые пожелания: цвет, пол, разновидность — персидский, абиссинский, сиамский…

— Гораций умер, — повторила миссис Пильзен.

— Его сгубила пневмония, — утешал ее Исидор. — Он умер по пути в госпиталь. Наш старший терапевт-ветеринар мистер Ганнибал Слоут уверен, что на данной стадии заболевания кота не удалось бы спасти. Но разве это не замечательно, что мы можем заменить его? Разве я не прав?

Миссис Пильзен, на глазах которой уже появились слезы, ответила:

— Другого такого кота, как Гораций, уже больше не будет. Еще когда он был котенком, он любил смотреть на нас, как будто что-то спрашивал. Мы никогда не могли понять, что же он хочет нам сказать. Теперь, наверное, он знает ответ. — Она заплакала. — И мы, конечно, тоже когда-нибудь узнаем ответ…

На Исидора снизошло вдохновение.

— А что бы вы сказали насчет точной электрической копии вашего кота? Мы могли бы снабдить вас великолепной моделью фирмы Вилбрайта и Карпентера, которая соответствовала бы оригиналу даже в мельчайших деталях?

— О, это ужасно! — запротестовала миссис Пильзен. — О чем вы говорите? Боже мой, только не предлагайте этого моему мужу, он сойдет с ума! Он любил Горация как никого другого, и у него с детства всегда жили коты.

Взяв трубку у Исидора, Милт предложил:

— Мы можем выписать чек по каталогу Сидни или, как предлагал мистер Исидор, выбрать для вас нового кота самостоятельно. Нам очень жаль, что ваш кот умер, но, как отметил мистер Исидор, у него было воспаление легких, а для котов это почти всегда означает летальный исход.

Голос его звучал с профессиональной уверенностью. Из них троих Милт лучше всех умел разговаривать с клиентами.

— Но как я все это расскажу мужу? — спросила миссис Пильзен.

— Хорошо, мэм, — решил Милт, — мы сами ему позвоним. Не могли бы вы дать нам номер его рабочего телефона?

Он пошарил рукой в поисках блокнота и ручки. Мистер Слоут пододвинул ему письменные принадлежности.

— Послушайте, — начала миссис Пильзен. Кажется, она уже овладела собой. — Возможно, этот джентльмен прав. Наверное, мне следует заказать электрический дубликат Горация, но это нужно сделать так, чтобы мой муж ничего не знал. Можно ли сделать такую копию, что он не заметит подлога?

— Да, если хотите, — с сомнением сказал Милт. — Но по нашему опыту известно, что владельца животного никогда не удается провести. Разницы не заметят лишь случайные наблюдатели — соседи, например. Понимаете, если тщательно за ним понаблюдать…

— Эд никогда особенно не возился с Горацием, хотя и очень любил его. Это я о нем заботилась — песок меняла и так далее. Я думаю, стоит попробовать сделать электрического кота, а если ничего не выйдет, то мы купим взамен Горация настоящего нового кота. Но только я не хочу, чтобы муж знал об этом.

Он не перенесет смерти Горация. Когда кот заболел, Эд запаниковал и слишком долго не вызывал вас. Слишком долго… — она кивнула, на этот раз сумев сдержать слезы. — Сколько вам понадобится времени?

Милт прикинул и ответил:

— Будет готово через десять дней. Мы доставим копию днем, когда ваш муж будет на работе.

Он попрощался и повесил трубку.

— Ее муж догадается, — сказал он Слоуту, — через пять секунд. Но, кажется, она не хочет ничего другого.

— Владельцам, которые по-настоящему полюбили своих животных, — мрачно пояснил Слоут, — приходится очень нелегко. Поэтому я даже рад, что мы не имеем дела с настоящими животными. Ты представляешь, каково приходится настоящему ветеринару, когда он звонит владельцу животного.

Он повернулся к Исидору.

— Пожалуй, Джон Исидор, кое в чем ты не так уж глуп. Ты неплохо справился с этим звонком, хотя Милту и пришлось пойти к тебе на помощь.

— Он отлично все сделал, — сказал Милт. — Боже, ну и денек.

Он поднял со стола мертвого кота.

— Я отнесу его вниз, в мастерскую. Позвони Вилбрайту, пусть пришлют своего представителя для измерения и фотографирования. Потом я лично сравню оригинал и копию.

— Я думаю, пусть позвонит Исидор. Он все это затеял, и после разговора с миссис Пильзен он справится и с беседой с Вилбрайтом.

— Только не разрешай им забирать оригинал, — предупредил его Милт. — Они будут настаивать, потому что им так легче работать, но ты не уступай.

— Гм-м, — согласился Исидор. — Ладно, идет. Видимо, нужно звонить им немедленно, пока не началось разложение. Трупы ведь разлагаются, не так ли?

Он чувствовал необыкновенный подъем.

8

Припарковав скоростной служебный аэрокар с двигателем повышенной мощности на крыше Зала Правосудия Сан-Франциско на Ломбард-стрит, Рик Декард подхватил свой чемоданчик и спустился в кабинет Гарри Брайанта.

— Ты просто метеор, — сказал Брайант. Он откинулся на спинку кресла и взял щепотку специальной смеси номер один, которую поднес к ноздрям.

— Я сделал то, за чем меня посылали, — ответил Рик.

Он сел, поставив рядом чемодан.

Только теперь, вернувшись в кабинет, он почувствовал страшную усталость. Он не знал, сможет ли вообще сегодня работать.

— Как там Дейв? — спросил он. — С ним можно поговорить? Я хотел бы перекинуться парой слов, прежде чем приняться за этих анди.

— Первым ты должен убрать Полокова, — начал Брайант.

— Того, кто ранил лазером Дейва. Лучше сразу возьмись за него: он знает, что охота началась.

— До разговора с Дейвом?

Гарри протянул руку за плохой копией какого-то листка, напечатанного на машинке.

— Полоков сейчас работает уборщиком мусора, в городском управлении.

— Разве эту работу выполняет кто-то, кроме специалов?

— Он как раз и выдает себя за сильно отклонившегося специала. Вот что подвело Дейва — Полоковисключительно хорошо изображает недоумка, который не умеет считать до трех, и Дейв об этом забыл. Ты теперь уверен насчет шкалы Войта-Кампфа? Убедился в ее правильности, когда был в Сиэтле?

— Да, — коротко ответил Рик, не вдаваясь в подробности.

— Я верю тебе на слово, — отчеканил Брайант. — Но мы не должны допустить ни одной ошибки.

— Во время охоты на андроидов не было ни одного случая сбоя. Что изменилось?

— Появился «Узел-6», вот что.

— Я уже обнаружил одного, — сказал Декард. — Да, Дейв отыскал двоих, даже троих, если считать Полокова. Ладно, сегодня я отправлю на покой Полокова, вечером или завтра с утра поговорю с Дейвом.

Он протянул руку за листком с расплывчатыми буквами плохой машинописной копии. Это были данные на андроида Полокова.

— Еще одно, — предупредил Брайант. — Представитель советского отдела ВПО находится на пути к нам. Пока ты был в Сиэтле, я говорил с ним по видеофону. Он на борту ракеты Аэрофлота, которая приземлится через час на гражданском аэродроме. Его имя Шандор Кадальи.

— Что ему нужно?

Представители Всемирной полицейской организации очень редко — если вообще был такой прецедент — показывались в Сан-Франциско.

— ВПО очень заинтересовалась этим новым мозгом. Они попросили, чтобы с тобой действовал их человек. Если можно, он будет тебе помогать. Тебе решать, возьмешь его с собой или нет. Но я уже дал ему разрешение сопровождать тебя.

— А как насчет премии? — не удержался Рик.

— Ну нет, делить тебе ее ни с кем не придется, — сказал Брайант и скрипуче рассмеялся. — Это было бы просто несправедливо.

Рик не испытывал ни малейшего желания делить свою премию с парнем из ВПО. Он принялся за изучение листка-досье Полокова. Там имелся словесный портрет и его адрес в настоящий момент. Местом его работы был район Залива. Он работал в компании по уборке мусора, контора которой находилась в Геари.

— Ну что, будешь дожидаться советского полицейского из ВПО?

— Я всегда справлялся сам. — Рик недовольно нахмурился.

— Конечно, вам решать, но я хотел бы встретиться с Полоковым сразу же, не дожидаясь прилета Кадальи.

— Хорошо. Действуй, как знаешь, а когда придет время заняться следующим — это будет некая мисс Люба Люфт, вот ее досье, — возьмешь с собой на операцию Кадальи.

Сунув листки в портфель, Рик вышел из кабинета шефа и поднялся на крышу. «Нанесем визит Полокову», — сказал он про себя и погладил дуло карманного лазера.

Начиная охоту, Рик прибыл в главную контору компании по уборке мусора в районе Залива.

— Я разыскиваю одного из ваших служащих, — обратился он к седоволосой, сурового вида женщине, сидевшей за столом коммутатора.

Здание конторы произвело на него благоприятное впечатление: большое, современное, с изрядным количеством хорошо оплачиваемых служащих. Толстые ковры, дорогие столы из натурального дерева — все это напоминало о том, что уборка мусора превратилась в важнейшую отрасль мировой промышленности после окончания войны.

Земля стала превращаться в гигантскую мусорную кучу, и, чтобы поддерживать ее хотя в сколько-нибудь приемлемом для обитания остатков населения состоянии, необходимо было периодически избавляться от мусора. Иначе, как любил шутить Бастер Дружби, Земля будет погребена не под слоем радиоактивной пыли, а под слоем собственных отбросов.

— Обратитесь к мистеру Акерсу, — сказала Рику женщина.

— Он заведует отделом кадров. — Она указала на массивный стол из дуба, правда, поддельного, за которым сидел невзрачный индивидуум в очках с толстыми стеклами, погрузившись в бумаги.

Рик предъявил свое удостоверение.

— Где сейчас находится ваш служащий Полоков? Он на работе или дома?

Без особого энтузиазма, сверившись с бумагами, мистер Амерс сказал:

— Полоков должен быть на работе. Он занят на прессовке старых аэрокаров и сбрасывании их в Залив. Однако… — он сверился с еще одной бумагой, а потом снял трубку и вызвал кого-то из своих сотрудников.

— Значит, нет, — уточнил он, опустив трубку. — Сегодня Полоков на работу не явился. Он не представил никаких объяснений по этому поводу. А что он натворил?

— Если он появится, — попросил Декард, — не говорите ему, что я интересовался им. Вам понятно?

— Да, я понимаю, — сердито проворчал Амерс, словно его глубокие познания в полицейском деле подверглись явному сомнению.

Следующим пунктом в маршруте Рика стала квартира Полокова в Тендерлейне. «Нет, — сказал себе Рик, — теперь его будет трудно взять. Брайант должен был послать меня сюда до того, как я побывал в Сиэтле. Они с Холденом явно промедлили. Лучше всего было приехать сюда вчера вечером, сразу после того, как он вывел из строя Дейва».

Направляясь по крыше к лифту, он подумал: «Какое угрюмое место». Брошенные вольеры для животных, покрытые, как корой, многолетними наслоениями пыли. В одной из клеток — мертвое электрическое животное — цыпленок.

Он спустился на этаж, где жил Полоков. Холл не освещался и напоминал пещеру подземелья. Пользуясь специальным полицейским фонариком со скрытым лучом, Декард осветил холл и еще раз заглянул в досье Полокова.

Результаты теста Войта-Кампфа уже были известны, так что препятствий к немедленному применению процедуры ликвидации андроида не было.

Лучше всего сначала вывести его отсюда. Рик порылся в сумке, извлек всенаправленный излучатель Пенфилда и настроил его на каталепсию. Сам он был защищен компенсирующей волной.

«Теперь они все застыли, — подумал он, выключая передатчик. — Люди и андроиды реагируют одинаково, если попадают в рабочую зону излучателя. Никакого риска. Мне остается войти и направить на него луч, если только он у себя в квартире, но это маловероятно.»

Пользуясь универсальным ключом-отмычкой, Рик вошел в квартиру Полокова, держа лазер наготове.

Квартира оказалась пустой. Вокруг полуразвалившаяся мебель, пыль и мусор. Никаких личных вещей в квартире не было. В ней сохранился только мусор, который Полоков унаследовал вместе с квартирой, поселившись здесь, и который он, покинув ее, оставил будущему жильцу — если такой когда-нибудь появится.

«Так и должно быть, — подумал Декард. — Вот тебе и первая тысяча долларов ускакала куда-то за полярный круг. Полокова отправит на покой другой охотник. И он получит мои деньги. Ладно, пойдем к другим, может, еще не вспугнутым анди. К Любе Люфт, если я не ошибаюсь».

Вернувшись наверх, на крышу, он доложил по телефону из аэрокара Брайанту:

— С Полоковым мне не повезло. Вероятно, он скрылся после того, как стрелял в Дейва. — Рик взглянул на часы. — Может, мне заехать за Кадальи в аэропорт? Я хотел бы заняться Любой Люфт поскорее.

Он уже вытащил ее досье и принялся перелистывать его.

— Отличная идея, — ответил ему шеф. — Только мистер Кадальи уже здесь. Корабль Аэрофлота прибыл, как обычно, раньше назначенного времени. Сейчас. — Последовало невидимое совещание. — Он возьмет аэрокар и встретится с тобой в том месте, где ты сейчас находишься. А пока почитай досье на Любу Люфт. Это оперная певица, якобы из Германии. Сейчас она работает в Опере Сан-Франциско.

Декард задумчиво кивнул. Все его мысли были заняты изучением досье нового объекта охоты.

— Должно быть, у нее хороший голос, — сказал он, — если она так быстро заключила контракт. Что ж, я буду ждать здесь мистера Кадальи.

Он сообщил Брайанту свои координаты и повесил трубку.

«Я представлюсь любителем оперы, — подумал Рик, читая досье. — Я был бы не прочь послушать ее в партии донны Анны в „Дон Жуане“. В моей коллекции есть записи оперных звезд, таких, как Элизабет Шварцкопф, Лотта Лекманн и Лиза делла Каса. Это даст мне повод для разговора, пока я буду настраивать аппаратуру для теста».

Он закрыл досье и тут же услышал вызов видеотелефона.

— Мистер Декард, — проговорила телефонистка полицейского управления, — вас вызывают из Сиэтла. Мистер Брайант приказал принять вызов. Это из компании Розена.

— Ладно, — сказал Декард, — соединяйте.

Он присел подождать. Что им нужно? По опыту он чувствовал, что от Розенов ничего хорошего ждать не следует. Вряд ли что-то изменилось за прошедшие несколько часов.

На крохотном экранчике видеотелефона появилась Рейчел Розен.

— Здравствуйте, Декард. — Тон ее был мирным, и это насторожило Декарда. — Вы заняты, или с вами можно поговорить?

— Давайте, — отозвался он.

— Мы в правлении компании обсудили ваше положение в связи с ситуацией с «Узлом-6». Учитывая, что этот тип мозга мы пока знаем лучше всех, руководство решило, что у вас будет больше шансов на успех, если кто-то от нас станет работать в паре с вами.

— Каким образом вы собираетесь это организовать?

— Один из нас будет сопровождать вас, когда вы приступите к поиску.

— Зачем? Что мне это даст?

— Любой «Узел-6» насторожится, если почувствует присутствие человека. Но если в контакт с ними войдет другой «Узел-6», то…

— И это будете вы?

— Да. — Она кивнула, не моргнув глазом.

— Я уже и так получил от вас больше помощи, чем ожидал.

— Но я действительно уверена, что смогу помочь вам.

— Сомневаюсь. Но я подумаю и, если вы понадобитесь мне, я вас вызову.

«В отдаленном будущем, — усмехнулся он. — А точнее, никогда. Этого мне еще не хватало: Рейчел Розен, путающаяся под ногами на каждом шагу».

— Едва ли вы позвоните мне, — сказала Рейчел. — Но вы не представляете, насколько может быть проворен сбежавший «Узел-6». У вас нет никаких шансов. Нам представляется, что теперь наш долг — помочь вам.

— Приму к сведению, — ответил Рик и хотел было отключиться.

— Без моей помощи, — торопливо проговорила Рейчел, — они прикончат вас раньше, чем вы причините им хоть какой-то вред.

— Будьте здоровы, — пробормотал он и положил трубку. Что же это за мир: андроид звонит человеку и предлагает помощь в убийстве своего собрата. Он вызвал телефонистку полицейского управления.

— Больше меня с Сиэтлом не соединяйте, — попросил он.

— Да, мистер Декард. Мистер Кадальи уже нашел вас?

— Нет еще, но я жду его. Лучше ему поторопиться, поскольку долго просиживать штаны я не намерен. — Он снова повесил трубку.

В тот момент, когда он снова погрузился в досье Любы Люфт, на крышу спланировал аэрокар-такси и приземлился в нескольких ярдах от машины Рика.

Из такси вышел краснолицый, веселого вида человек лет пятидесяти, в дорогом сером пальто русского покроя. Улыбаясь, он подошел к Декарду и протянул руку:

— Мистер Декард? — спросил он. У него был явный славянский акцент. — Охотник за андроидами из Управления полиции Сан-Франциско?

Такси взлетело, и прилетевший проводил его взглядом.

— Меня зовут Шандор Кадальи, — сказал он, открывая дверь и влезая в машину следом за Риком.

Когда они пожали друг другу руки, Декард обратил внимание на то, что представитель ВПО вооружен необычного вида лазерным пистолетом. Такого он еще никогда не видел.

— Ах, это… — заметил Кадальи. — Любопытно, правда? — Он вытащил оружие из кобуры. — Я раздобыл его на Марсе.

— Мне казалось, я знаю все типы пистолетов, — пояснил Декард. — Даже те, которые производят, изготовляют и используют только в колониях.

— Такие мы делаем сами, — сказал Кадальи. От него излучалось веселье, как от русского Деда Мороза.

— Нравится? Вся особенность заключается в том, что… Вот, возьмите. — Он передал пистолет Рику, который принялся со знанием дела рассматривать его.

— Чем же он отличается? — наконец спросил Рик. Он не мог понять.

— Нажмите на спуск.

Направив оружие в окно машины, Рик нажал на спуск. Ничего не произошло. Озадаченный, он повернулся к Кадальи.

— Дистанционный пусковой контур, — сказал тот. — Он остался у меня. Вот, видите? — Он раскрыл ладонь и показал миниатюрный блок. — Я могу направлять луч вне зависимости от того, куда нацелен лазер.

— Вы не Кадальи, — произнес Декард. — Вы Полоков.

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что вы не из советской команды. Вы — Полоков-андроид.

Носком ботинка Рик нажал кнопку сигнализации на днище кара.

— Почему мой лазер не стреляет? — спросил Кадальи-Полоков, включая и выключая свое миниатюрное устройство, направив его на Декарда.

— Нейроволна, — спокойно ответил Рик. — Она нарушает когерентность лазерной накачки и превращает луч лазера в обыкновенный свет.

— Тогда придется свернуть вам шею, — сказал андроид.

Отбросив свое устройство, он с рычанием схватил Рика за горло.

Когда пальцы робота уже смыкались на шее Рика, он выстрелил из старомодного пулевого револьвера, который всегда носил в кобуре на плече. Пуля тридцать восьмого калибра ударила в голову андроида, и мозговая коробка взорвалась.

Мозг типа «Узел-6» разлетелся на тысячи кусков, которые, подобно радиоактивной пыли, осыпали кабину, а останки андроида свалились на Рика, так что ему пришлось с трудом выбираться из-под скорчившегося мертвого андроида.

Дрожащей рукой он набрал номер Дворца Правосудия.

— Докладываю, — рапортовал он. — Передайте Гарри Брайанту, что с Полоковым покончено.

— Вы покончили с Полоковым. Он поймет?

— Да, — подтвердил Рик.

Он положил трубку. «Еще чуть-чуть, — подумал он, — и… Нет, я недооценил противника и предупреждение Рейчел Розен. Я не прислушался к ее словам и едва не поплатился за это. Ну ладно, так или иначе с Полоковым покончено».

Постепенно сердце перестало стучать, дыхание успокоилось, но дрожь в руках не проходила.

«Во всяком случае, — твердил он себе, — я только что заработал свою тысячу долларов. Значит, дело того стоит. И у меня реакция быстрее, чем у Дейва Холдена. Конечно, печальный опыт Дейва помог мне, в этом нет сомнений. Ведь Дейва никто не предупреждал».

Он снова поднял трубку видеотелефона и набрал номер своей квартиры. Дрожь начала проходить, и он уже смог сунуть в рот сигарету.

На экране появилось лицо жены, на котором остались следы шестичасового периода самобичевания.

— А, Рик, привет!

— А где же номер пятьсот восемьдесят четыре, который я набрал тебе, когда улетал? Радостное признание…

— Я переменила комбинацию, как только ты ушел. Что ты хочешь? — В голосе ее зазвучало привычное уныние. — Я так устала, и у меня совершенно нет никакой надежды на будущее. И наша с тобой жизнь, и то, что ты можешь в любой момент оступиться и тебя достанет какой-нибудь из этих анди… Ты это хотел сказать мне, Рик, — что, до тебя добрался анди?

За ее спиной шумел Бастер Дружби, заглушая ее слова. Рик видел, как шевелятся ее губы, но не слышал слов — они заглушались грохотом телевизора.

— Послушай, — попросил он, — ты меня слышишь? Кажется, я набрел на жилу! Это новый тип андроида, с которым могу справиться только я. Уже отправил на покой одного, и для начала это великолепно. Знаешь, что будет у нас еще до того, как я покончу с остальными?

Ирен смотрела на него невидящим взглядом.

— О! — промычала она.

— Но я еще ничего не сказал!

Но он мог и не рассказывать. На этот раз ее депрессия оказалась столь глубокой, что она уже не слышала его. Он говорил с пустым местом.

— До вечера, — закончил он с горечью.

«К черту Ирен, — подумал он. — И какой же прок в этом риске для жизни, которому я подвергаю себя? Ее не волнует, будет ли у нас страус. До нее уже ничего не доходит. Нет, нужно было уйти от нее еще два года назад, когда мы собирались развестись. Но и сейчас еще не поздно».

Он наклонился и мрачно стал собирать с пола машины смятые листки своих записей, включая и досье Любы Люфт. «Никакой поддержки, — повторил он про себя. — Большинство андроидов обладают куда большим запасом жизненной энергии и желанием жить, чем моя жена. Она ничего не сможет дать мне».

Это напомнило ему о Рейчел Розен. Ведь ее советы относительно психологии «Узла-6» оказались верными. Если она не намерена забрать себе часть премии, то, пожалуй, ее услугами можно воспользоваться.

Включив двигатель аэрокара, он по плавной дуге направил машину к старому зданию Оперного театра, в котором, как следовало из заметок Холдена, он должен был найти Любу Люфт.

Теперь он подумал и о ней. Некоторые андроиды-женщины казались ему привлекательными, и к кое-кому он даже ощущал физическое влечение. Это было странное чувство. Умом он осознавал, что это всего лишь машины, но инстинкт твердил свое.

Например, Рейчел Розен. Но, пожалуй, она слишком худа — никаких выступающих округлостей, особенно груди, — фигура ребенка, плоская и не возбуждающая желания. Он смог бы выбрать кое-что и получше.

Сколько лет Любе Люфт? Он разгладил листок и отыскал графу «возраст». В досье было указано «двадцать восемь лет». Единственное, на что обращаешь внимание, когда имеешь дело с анди, — это внешний вид.

«Хорошо еще, — подумал Декард, — что я знаю кое-что об опере. И в этом мое преимущество перед Холденом. У меня более широкий кругозор. Сначала я попробую справиться еще с одним анди, а уж потом решусь попросить помощи Рейчел Розен, если мисс Люфт окажется особенно крепким орешком.»

Но интуиция подсказывала ему обратное. Трудно было только с Полоковым, а остальные не подозревают, что за ними идет охота; их прихлопывают словно мух.

Снижаясь к крыше Оперы, он громко напевал попурри из арий, сочиняя по мере надобности псевдоитальянские слова. И без стимулятора настроение у него было прекрасное; он был полон оптимизма. И еще одно чувство владело им: алчное ожидание.

9

В огромном, подобно чреву кита, зале старинного здания Оперы, построенного из камня и стали, Рик Декард застал репетицию в самом разгаре. Он узнал музыку — репетировали «Волшебную флейту» Моцарта, шла финальная сцена первого акта. Рабы — другими словами, хор — вступили чуть раньше, и это свело на нет ритм волшебных колокольчиков.

Какая радость! Ему очень нравилась «Волшебная флейта». Рик сел в кресло в ложе бельэтажа — кажется, никто не заметил его появления — и устроился поудобнее. Как раз в этот момент Папагено в своем фантастическом наряде из птичьих перьев присоединился к Памине, чтобы спеть слова, всегда вызывающие у Рика слезы:

Всякий храбрый человек
Счастья добивается.
А его ближайший друг
Помешать старается.
«Нет, — подумал Рик, — никаких волшебных колокольчиков в реальной жизни не существует. И ничто не заставит твоего врага бесследно исчезнуть. А жаль. Моцарт умер вскоре после завершения „Волшебной флейты“ от болезни почек в возрасте меньше сорока лет. Как странно — предчувствовал ли Моцарт, что у него нет будущего, что его время прошло и его вскоре похоронят в безымянной могиле для нищих. Возможно, я тоже предчувствую что-то похожее».

Он следил за ходом репетиции.

«Репетиция кончится, кончится представление, а в конечном счете исчезнет последний листок партитуры, да и само имя композитора пропадет в веках, и прах окончательно победит, если не на этой планете, так на другой. Мы лишь можем ненадолго отсрочить конец. Как и анди — пусть какое-то время они могут прятаться, но все равно их настигнут: либо я, либо другой охотник. В некотором смысле я тоже часть разрушающего процесса энтропии. Компания Розена создает, а я уничтожаю их творения. Во всяком случае, так это выглядит со стороны.»

Папагено и Памина начали диалог на сцене. Рик прервал свои размышления и прислушался.

— Дитя мое, что же нам теперь сказать? — пел Папагено.

— Правду, вот что скажем мы, — отвечала ему Памина.

Наклонившись вперед, Рик пристально вглядывался в Памину, одетую в тяжелое, с оборками платье; с чепца на лицо свисала вуаль. Потом он сверился с досье и удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

«Вот и третий андроид, — осознал он. — Это Люба Люфт». Ее сценическая роль заключала в себе некоторую иронию.

Сам андроид, полный жизни и симпатичный, вряд ли мог сказать правду, во всяком случае о себе.

Люба Люфт запела, и Декард был поражен чистотой ее голоса, не уступающей голосам знаменитостей в его коллекции записей певцов. Компания Розена потрудилась на славу.

Рик снова представил себе, что он — разрушитель того, что сейчас видел и слышал. «Вероятно, чем лучше оно функционирует, а следовательно, чем лучше поет, — подумал он, — тем больше общество нуждается во мне. Если бы андроиды оставались достаточно неуклюжими и непохожими на человека, как древние К-40, производившиеся компанией Дерана, проблемы бы не было, и не понадобились бы охотники на андроидов. Когда же мне начать? Вероятно, как можно скорее. В конце репетиции, когда она придет в свою уборную».

По окончании первого акта репетиция была остановлена, и дирижер сообщил, что она возобновится через полтора часа — это объявили на английском, французском и немецком языках. После этого дирижер покинул зал, за ним удалились музыканты. Рик встал и прошел за сцену, туда, где располагались уборные артистов. Он медленно двигался за последними участниками репетиции, оттягивая момент ареста. «Да, так будет лучше, — размышлял он, — ликвидировать сразу, как только тест даст положительный результат. Вдруг Дейв ошибся? — задал себе вопрос Декард. — Может быть, но едва ли». До сих пор полиция не допускала ошибок.

Остановив проходившего мимо статиста, он узнал, где находится уборная мисс Люфт. Статист, на котором были грим и костюм египетского копьеносца, показал ему дорогу.

Рик подошел к двери с надписью: «МИСС ЛЮФТ. ГРИМЕРНАЯ» и постучал.

— Войдите.

Он вошел. Певица сидела у гримерного столика, держа на коленях раскрытую потрепанную партитуру и делая пометки шариковой ручкой. Она не сняла костюма и грима, не считая вуали, которая лежала на столике.

— Да? — удивилась она, подняв голову. Ее большие, подчеркнуто увеличенные гримом глаза пристально смотрели на Декарда. — Вы видите, я очень занята.

Ее английский был безукоризнен.

— Вы вполне прилично поете даже при сравнении со Шварцкопф, — начал Рик.

— Кто вы?

В ее голосе слышались холодная отчужденность, недружелюбие и та ледяная бесстастность, которую он всегда замечал у андроидов. Мощный интеллект и бездушие, что ли… Ему это не понравилось, но без данной особенности выявлять андроидов было бы много труднее.

— Я из полиции Сан-Франциско.

— О? — в огромных глазах орехового оттенка не проскользнуло ни искорки, ни намека на ответную реакцию. — И что же вам нужно?

Странно, но тон ответа казался снисходительным.

Усевшись в ближайшее кресло, он расстегнул молнию служебного чемоданчика.

— Мне поручили произвести стандартный тест на психопрофиль личности. Он не займет более нескольких минут.

— Это так необходимо? — она показала на партитуру. — У меня много работы.

Только в ее тоне стали заметны нотки какого-то предчувствия.

— Да, необходимо.

Декард достал приборы и начал собирать комплект.

— Тест на умственные способности?

— Нет, на эмпатию.

— Мне придется одеть очки.

— Если вы читаете партитуру и делаете пометки без очков, то сможете пройти и тест. Я покажу вам несколько картинок и задам вопросы.

Он поднялся, подошел к девушке и приложил к ее сильно нагримированной щеке липкий диск датчика.

— Теперь свет, — сказал он и направил на лицо тонкий луч света.

— Вот и все.

— Вы думаете, я андроид? Да? — голос ее стал почти неслышен. — Я не андроид! Я никогда не была на Марсе и никогда не встречала андроидов! — ее удлиненные ресницы порывисто затрепетали. Он видел, как она изо всех сил стремится сохранить самообладание. — Вы получили сведения, что в труппе скрывается андроид? Я была бы рада помочь вам. А если бы я была андроидом, разве я стала бы вам помогать?

— Андроид, — объяснил Декард, — равнодушен к судьбе других андроидов. Это одна из характерных черт, по которым мы их выявляем.

— Тогда, — сказала мисс Люфт, — вы сами должны быть андроидом.

Он удивленно поднял на нее глаза.

— Потому что, — продолжала она, — это ваша работа — убивать их. Вы… Как это называется?… — она старалась вспомнить.

— Охотник за андроидами, — подсказал Рик. — Но я не андроид.

— А вы сами проходили такой тест?

— Да, — кивнул он. — Давным-давно, когда я начал работать в Управлении.

— Вероятно, это явление ложной памяти. Ведь у андроидов бывает ложная память, не так ли?

— Мое начальство знает о результатах теста. Это обязательное условие.

— Возможно, когда-то и существовал человек, выглядевший, как и вы, но вы убили его и заняли его место. А ваше начальство не догадывается об этом.

Она улыбнулась, как бы приглашая его согласиться.

— Лучше начнем тестирование, — предложил он, вынимая из чемоданчика листки с вопросами.

— Я пройду испытание, — сказала она, — если только вы сами пройдете его сначала.

Он уставился на нее, сбитый с толку.

— Разве это не будет справедливо? — спросила она. — Тогда я буду уверена, что вы не андроид. А сейчас я просто не знаю, кто вы. Вы такой странный и ведете себя так необычно.

Она вздрогнула, а потом с надеждой улыбнулась.

— Вы не сможете провести тест по шкале Войта-Кампфа, поскольку процедура требует значительного опыта. Так что лучше слушайте меня внимательно. Вопросы будут касаться социальных и психологических ситуаций, в которых вы могли бы оказаться. Мне требуется от вас утверждение — реакция, что бы вы сделали в том или ином случае. И реакция должна быть быстрой. Один из регистрируемых параметров — это время задержки, если она происходит.

Он задал первый вопрос.

— Вы сидите в кресле, смотрите телевизор и вдруг обнаруживаете, что на вашей руке сидит оса.

Он засек время, а потом взглянул на показания приборов.

— Что такое оса? — спросила Люба Люфт.

— Кусающееся насекомое с крыльями.

— О, как необычно. — Ее глаза расширились, как у ребенка, будто Рик открыл ей тайну мироздания. — Они еще существуют? Я никогда их не видела.

— Они вымерли. Пыль убила их всех. Вы действительно не знаете, что такое оса? Осы еще существовали, когда вы родились. Это всего…

— А как это называется по-немецки?

Он попытался вспомнить, но не смог.

— Ваш английский звучит превосходно, — с упреком прервал он.

— Это только произношение, — ответила она. — Для партий Персали, Уолтон и Виллиамс. Но словарный запас у меня невелик.

Она застенчиво посмотрела на него.

— Веспе, — сказал он, вспомнив немецкое слово «оса».

— Ах да, айн веспе!

Она засмеялась.

— Какой там был вопрос? Я уже забыла.

«Попробуем другой, — подумал он. — Теперь добиться толкового ответа уже невозможно».

— Вы смотрите по телевизору старый фильм. Показывают банкет.

Он решил пропустить часть вопроса.

— Коронное блюдо — отварная собака, фаршированная рисом.

— Но кто станет убивать и варить собак? — удивилась Люба. — Они же стоят целого состояния. Может, это была ее имитация, но имитация состоит из проводов и механизмов, а их есть нельзя.

— Это довоенные времена, — попробовал поставить ее на место Декард.

— Но тогда я еще не родилась.

— Но вы видели по телевизору старые фильмы.

— Фильм был снят на Филиппинах?

— Почему на Филиппинах?

— Потому что на Филиппинах было принято готовить фаршированных собак, — сказала Люба Люфт. — Я читала об этом.

— Но ваша реакция! Мне нужна ваша реакция на этот фильм — социальная, психологическая, моральная!

Она задумалась.

— Я бы переключила телевизор и посмотрела бы Бастера Дружби.

— Почему?

— Потому, что если вам нравится смотреть старые фильмы, действие которых происходит на Филиппинах, то это странно. Что в них там интересного?

Она с негодованием воззрилась на него. Стрелки на приборах закачались из стороны в сторону.

После паузы он осторожно спросил:

— Вы сняли домик в горах?

— Да, — она кивнула. — Продолжайте.

— В районе, не подвергшемся влиянию пыли.

— Простите? — она приложила к уху ладонь. — Что это значит?

— Там все еще растут кусты и деревья. Домик сколочен из сосновых досок. Имеется большой камин. На стенах кто-то развесил карты местности и картины Каррмера и Айвса. Над каминной полкой — большая оленья голова — самец с большими рогами прекрасной формы. Люди, приехавшие с вами, восхищаются убранством комнаты и…

— Я не понимаю… Каррмер и Айве, украшения?… — сказала она. Казалось, что она хочет разобраться в смысле вопроса. — Подождите.

Она подняла руку.

— Это как с рисом и собакой? Каррмер — это такая острая приправа? Она делает рис острее. По-немецки это карри.

Декард не мог понять, является ли словесный туман, в котором заблудилась мисс Люфт, случайным, или она намеренно водит его за нос.

Он решил задать еще один вопрос. Что ему оставалось делать?

— Вы назначили свидание мужчине, и он приглашает вас к себе. Пока вы там находитесь…

— О, найн, — перебила его Люба. — Я не буду там находиться. Это легкий ответ.

— Но это еще не весь вопрос!

— Вы задали не тот вопрос? Но я понимаю, о чем вы спрашиваете. Почему в таком случае это не вопрос? Разве не подразумевается, что я должна понимать вопрос?

Она нервно провела рукой по щеке и отсоединила липкий диск датчика, вроде бы случайно. Диск упал на пол и закатился под гримерный столик.

— Ах, майн готт, — пробормотала она.

Она нагнулась, стараясь отыскать его.

Послышался звук рвущейся ткани — ее дорогое платье не выдержало.

— Я подниму, — сказал он.

Рик занял место Любы, отодвинувшейся в сторону. Став на колени, он пошарил рукой под столом, пока не нащупал сетку диска.

Когда он поднялся, то увидел, что ему прямо в лицо смотрит дуло лазерного пистолета.

— Ваши вопросы, — сказала Люба Люфт прокурорским тоном, — начали касаться секса. Я так и думала, что дойдет до этого. Вы не из полиции. Вы сексуальный маньяк.

— Можете посмотреть мое удостоверение.

Он потянулся к карману пиджака и заметил, что рука его начала подергиваться, как при встрече с Полоковым.

— Если дотронетесь до кармана, — сказал она, — я вас убью.

— Вы в любом случае так сделаете.

Он подумал о том, что зря не послушался совета Рейчел Розен и не взял ее с собой. Но сейчас сожалеть об этом было бессмысленно.

— Так, посмотрим на остальные вопросы.

Она требовательно протянула руку, и он нехотя передал ей листки.

— «В журнале вы встречаете большую цветную фотографию обнаженной женщины…» Так, ясно. «Вы забеременели от мужчины, который обещал на вас жениться. Этот человек начинает ухаживать за другой женщиной, вашей лучшей подругой. Вы делаете аборт». Система ваших вопросов совершенно очевидна. Я вызываю полицию.

Не выпуская Рика из-под прицела лазерного пистолета, она пересекла комнату, сняла трубку видеотелефона и набрала номер дежурного оператора.

— Соедините меня с управлением полиции, — попросила она. — Мне нужно вызвать полицейского.

— Вы делаете как раз то, — с облегчением сказал Рик, — что я сам бы выполнил с удовольствием.

Однако действия Любы Люфт показались ему странными. Почему она просто не убила его? Как только явится патрульный, у нее не останется шансов, и все будет так, как скажет он.

«Наверное, она считает себя человеком, — решил он. — Не знает, кто она на самом деле».

Несколько минут спустя, в течение которых Люба Люфт не выпускала его из-под прицела лазера, явился полицейский — здоровенный бык в голубой форме, с пистолетом и звездой.

— Ладно, — сказал он Любе, — уберите эту штуку.

Она опустила лазер, и полицейский сразу же проверил, заряжен ли он.

— Так. Что тут происходит? — спросил он.

Еще до того, как Люба успела ответить полицейскому, он повернулся к Рику.

— Кто вы такой?

— Он вошел ко мне в уборную, — начала мисс Люфт. — Я его никогда раньше не видела. Он сделал вид, что проводит какой-то опрос или что-то в этом роде. Собирался задавать вопросы. Я подумала, что тут нет ничего удивительного. Но потом он начал задавать неприличные вопросы.

— Покажите документы, — сказал полицейский.

Он требовательно протянул руку.

Вынимая свое удостоверение, Рик пояснил:

— Я охотник на андроидов, работаю в управлении.

— Я знаю всех охотников в управлении Сан-Франциско, — возразил полицейский.

— Мой начальник — инспектор Брайант, — пояснил Рик. — Я взял дело Дейва Холдена, потому что тот сейчас в больнице.

— Я сказал, что знаю всех охотников, но никогда не слышал о вас.

Он вернул удостоверение Рику.

— Вызовите инспектора Брайанта.

— Никакого инспектора Брайанта не существует, — отрезал полицейский.

Рик понял, что происходит.

— Вы тоже андроид, как и мисс Люфт.

Подойдя к видеотелефону, он поднял трубку.

— Я вызову наше управление.

— «Насколько далеко они позволят мне зайти?» — подумал Рик.

— Номер управления… — подсказал полицейский.

— Я знаю наш номер, — прервал его Рик.

Рик набрал номер и почти мгновенно связался с оператором управления.

— Дайте мне, пожалуйста, инспектора Брайанта, — попросил он.

— Кто вызывает?

— Это Рик Декард.

Он стал ждать. Тем временем бык-полицейский записывал показания Любы Люфт.

Оба почти не обращали на него внимания.

После паузы на экране показалось лицо Гарри Брайанта.

— Что такое? — спросил он. — Что случилось?

— Небольшие неприятности, — объяснил Рик. — Один из андроидов из списка Дейва вызвал сюда так называемого полицейского. Этому полицейскому я не в силах доказать, кто я такой. Он говорит, что знает всех охотников, но никогда обо мне не слышал. И о вас он никогда не слышал.

— Дайте с ним поговорить, — приказл Брайант.

— Инспектор Брайант хочет с вами поговорить.

Рик протянул трубку полицейскому. Тот прервал свой допрос и подошел к видеофону.

— Сержант Грамс, — отрывисто представился полицейский. Последовала пауза. — Алло! — Он прислушался, еще несколько раз повторил «алло», подождал и повернулся к Рику:

— На линии никого нет.

Он показал на экран, и Рик увидел, что экран пуст.

Взяв у полицейского трубку, Рик с тревогой спросил:

— Мистер Брайант?

Он подождал, потом снова набрал знакомый номер. Послышались гудки, но никто не отвечал. Гудок следовал за гудком.

— Дайте мне, — сказал сержант Грамс.

Он взял из рук Рика трубку.

— Вы, видимо, ошиблись номером.

Он начал крутить диск.

— Нужно набрать восемьсот сорок два…

— Я знаю номер, — раздраженно ответил Рик.

— Вызывает сержант Грамс, — сказал полицейский в трубку. — Имеется ли среди сотрудников Управления некий инспектор Брайант?

Последовала короткая пауза.

— Так, а агент по имени Рик Декард?

Снова наступила пауза.

— Вы уверены? Может быть, он только недавно… Так, ясно. Хорошо, спасибо. Нет, все нормально, я сам.

Сержант Грамс повесил трубку и повернулся к Рику:

— Но он же был на экране, — сказал Рик. — Ведь вы видели, я говорил с ним, и он сказал, что хочет с вами поговорить. Это какая-то неполадка, произошло недоразумение. Неужали вы не видали… на экране появилось лицо Брайанта, потом пропало.

Он был совершенно сбит с толку.

— Я записывал показания мисс Люфт, Декард, — сказал сержант Грамс. — Так что поедем в Зал Правосудия, чтобы я мог составить протокол.

— Ладно, — сказал Рик.

Любе Люфт он пообещал:

— Я очень скоро вернусь. Я все же не закончил тест.

— Он маньяк, — со страхом сказала Люба Люфт сержанту. — Один вид его вызывает у меня дрожь.

Она передернула плечами.

— Какую оперу вы репетируете? — поитересовался сержант Грамс.

— «Волшебную флейту», — вмешался Рик.

— Я не вас спрашиваю. Я спросил ее.

Полицейский недружелюбно взглянул на Рика.

— Я хотал бы побыстрее добраться до Зала Правосудия, — сказал Рик. — Нужно разъяснить это недоразумение. — Он направился к двери, сжав ручку чемоданчика с приборами.

— Стойте!

— Сначала я вас обыщу.

Сержант Грамс ловко ощупал Рика и отобрал служебный лазер и пулевой револьвер. Он внимательно осмотрел их, потом понюхал ствол револьвера.

— Из него недавно стреляли, — констатировал он.

— Я буквально только что отправил на покой одного андроида, — сказал Рик. — Останки по-прежнему наверху, в моем каре.

— Ладно, — согласился Грамс. — Поднимемся на крышу и поглядим.

Они направились к двери уборной.

Мисс Люфт проводила их до порога.

— Ведь он не вернется, не правда ли, сержант? Я очень его боюсь, честное слово. Он… такой странный.

— Если у него в каре тело убитого гражданина, — сказал Грамс, — то сюда он уже не вернется.

Он подтолкнул Рика к двери, и они поднялись на крышу здания Оперы.

Открыв дверцу аэрокара Рика, Грамс в молчании осмотрел тело Полокова.

— Это андроид, — объяснил Рик. — Я на него охотился. Он едва не прикончил меня, выдав себя за…

— Показания вы дадите в Зале Правосудия, — перебил его сержант Грамс.

Он подтолкнул Рика к своему аэрокару.

Уже в кабине он по радио какому-то полицейскому передал указание забрать останки Полокова, затем дал отбой.

— Ладно, Декард, — пробормотал он. — Поехали.

Патрульный кар, в кабине которого находились только они, взвился в небо и взял курс на юг. Здесь что-то не так, отметил про себя Рик. Сержант Грамс выбрал неверное направление.

— Зал Правосудия, — сказал Рик, — находится на севере отсюда, на Ломбард-стрит.

— Это старый зал, — пояснил Грамс. — Новый построен на Медисон-стрит. Старое здание начало разваливаться. Теперь это руины, там больше никто не работает уже много лет. Вы что, так давно не были в полиции?

— Тем не менее отвезите меня на Ломбард-стрит, — потребовал Рик.

Теперь он все понял, теперь он видел, чего добивались андроиды, работая сообща.

Он не доживет до завершения полета. Для него это конец, почти как у Дейва.

— А эта девчонка первый класс, — заметил сержант Грамс. — Правда, из-за костюма не оценить фигуры, но я бьюсь об заклад, что с фигурой все в норме.

— Признайтесь все-таки, что вы — андроид, — попросил Рик.

— Зачем? Я не андроид. Вы шныряете по округе, собираете досье на людей и потом убиваете их, считая, что это андроиды.

Теперь я понимаю, почему мисс Люфт испугалась. Хорошо, что она успела выхватить лазер.

— Тоща отвезите меня в Зал Правосудия на Ломбард-стрит.

— Как я вам уже говорил…

— Это займет всего минуты три, — взмолился Рик. — Я хочу увидеть собственными глазами. Я каждое утро приходил туда на работу, делал отметки. Я хочу убедиться, что здание вдруг превратилось в руины, как вы утверждаете.

— Возможно, вы андроид, — сказал сержант, — и у вас встроена память, ложная. Вы об этом не думали?

Он холодно усмехнулся и повел кар на юг.

Понимая свой провал, Рик откинулся на спинку сиденья и начал с волнением ждать, что будет дальше. Что бы ни задумали андроиды, теперь он был в их руках.

«Одного я все-таки отправил на покой, — размышлял он, — Полокова. А Дейв прикончил двух».

Зависнув над Мэдисон-стрит, полицейский аэрокар Грамса начал снижаться на посадку.

10

Здание Зала Правосудия на Мэдисон-стрит, на крышу которого спускался аэрокар, вздымалось к небу несколькими шпилями в стиле барокко. Сложная современная архитектура здания поразила Рика Декарда. Оно показалось ему красивым и приятным для глаз, странным было одно — он никогда раньше его не видел.

Полицейский аэрокар приземлился.

Несколько минут спустя Рик обнаружил, что с него уже снимают показания.

— 304, — доложил Грамс сержанту, сидевшему за письменным столом.

— 612 дробь 4. Что еще?

— Присваивает себе звание служащего полиции.

— 406 дробь 7, — сказал сержант за столом.

Он заполнял бланки. Писал он лениво, будто скучая. Рутина — так свидетельствовали выражение его лица и поза. Ничего важного. Мелкая рыбешка.

— Сюда, — показал Грамс и провел Рика к белому столику, где сержант-техник оперировал знакомыми Рику приборами.

— Снимем вашу энцефалограмму для установления личности.

— Знаю, — огрызнулся Рик.

В былые дни, когда он сам служил упрямым патрульным быком, он часто приводил подозреваемых к такому столу — правда, не совсем похожему.

После того, как сняли его энцефалограмму, Рика отвели в комнату, тоже показавшуюся знакомой. Он уже начал перечислять в уме свои ценные вещи, чтобы переслать их жене. «Но это бессмысленно, — подумал он. — Кто эти люди? Если эта организация существовала раньше, почему же мы о ней не знали? И почему они не знают о нас? Два параллельных полицейских агентства, наше и их. И они, насколько это было известно Рику, никогда не вступают в контакт. Или, может быть, вступали? Не исключено, что это не первый случай. Трудно поверить, что ничего не было раньше, если перед ним действительно аппарат Управления полиции».

К Рику приблизился человек в штатском костюме. Он подошел неспешным, размеренным шагом, с любопытством глядя на Рика.

— Кто этот человек? — спросил он Грамса.

— Подозрение в убийстве, — ответил Грамс. — Мы нашли труп в каре.

Он утверждает, будто это андроид. Сейчас в лаборатории делается анализ костного мзга, так что мы это скоро выясним. Кроме того, он выдает себя за офицера полиции, агента по борьбе с андроидами. Под этим предлогом он пробрался в уборную певицы в оперном театре и задавал ей двусмысленный вопросы. Она начала сомневаться в том, что он действительно тот, за кого себя выдает, и вызвала нас.

Отойдя в сторону, Грамс сказал:

— Будете заниматься им до конца, сэр?

— Хорошо, — ответил старший чиновник в штатском костюме, голубоглазый, с узким хищным носом и бледными невыразительными губами.

Он посмотрел на Рика, потом протянул руку к его служебному чемоданчику.

— Что у вас там, мистер Декард?

— Материалы, относящиеся к тесту Войта-Кампфа, — сказал Рик. — Я тестировал подозреваемую, когда сержант Грамс арестовал меня.

Он смотрел, как полицейский роется в содержимом чемоданчика, осматривая каждый предмет.

— Я задавал мисс Люфт стандартные вопросы теста Войта-Кампфа, напечатанные на…

— Вы знаете Джорджа Глисона или Фила Реча? — спросил полицейский.

— Нет, — ответил Рик.

Оба имени он слышал впервые.

— Это агенты по выявлению и ликвидации андроидов, работающие в Северной Калифорнии. Оба закреплены за нашим управлением. Возможно, вы с ними здесь встретитесь. Вы андроид, Декард? Я спрашиваю потому, что мы уже несколько раз имели делос бежавшими анди, которые выдавали себя за охотников из других штатов и прибыли к нам в погоне за подозреваемыми.

— Я не андроид, — сказал Рик. — Хотите провести тест Войта-Кампфа? Я уже проходил его и готовпройти еще раз, но я знаю результаты. Могу я позвонить жене?

— Вы имеете право на один звонок. Вы желаете позвонить именно ей, а не своему адвокату?

— Я позвоню жене, — повторил Рик. — Она сама может вызвать адвоката.

Полицейский чиновник в штатском вручил Рику монету в пятьдесят центов и показал рукой.

— Видеофон там.

Он проследил взглядом, как Рик направлялся через комнату к видеофону, потом вернулся к исследованию содержимого чемоданчика Рика.

Опустив монету, Рик набрал свой домашний номер. Он долго ждал ответа. На видеоэкране появилось женское лицо.

— Алло, — сказала женщина.

Это была не Ирен. Он никогда раньше не видел этой женщины. Он повесил трубку и медленно вернулся к столу.

— Неудачно? — поинтересовался офицер. — Ну что ж, разрешаю позвонить еще раз. В этом отношении мы придерживаемся довольно либеральной политики. Я не могу позволить вам вызвать поручителя, потому что под залог мы вас отпустить пока не можем, но когда вы уже будете привлечены…

— Я знаю, — оборвал его Рик. — Эта процедура мне знакома.

— Вот ваш чемоданчик, — сказал офицер.

Он вернул его Рику.

— Пройдите в мой кабинет. Я хотел бы продолжить нашу беседу.

Он направился по боковому коридору, показывая путь. Рик шел следом. Потом, обернувшись, офицер сказал:

— Меня зовут Гарланд.

Они пожали друг другу руки.

— Садитесь.

Гарланд распахнул дверь кабинета и тяжело опустился на стул за большим письменным столом, заваленным бумагами.

Рик сел лицом к столу.

— По поводу теста Войта-Кампфа, — начал Гарланд, — который вы упоминали.

Он указал на чемоданчик.

— Весь этот набор представляет собой аналитический инструмент для выявления андроидов?

Он набил трубку, раскурил ее и выпустил облачко дыма.

— Это наш базовый тест, — начал Рик. — В настоящее время мы пользуемся именно им. Только данный тест способен выявить андроидов с новым мозговым блоком типа «Узел-6». Разве вы не слышали об этой методике?

— Я знаю несколько тестов психопрофиля, которые используются при обнаружении андроидов, но о таком никогда не слышал.

Он продолжал внимательно следить за Риком. В его лице появилось что-то чуждое. Декард не мог определить, о чем сейчас думает Гарланд.

— А вот эти грязные бумажки, — продолжал Гарланд, — которые лежали у вас в чемоданчике… Здесь Полоков, Люба Люфт — ваши подозреваемые. Следующим в списке иду я.

Рик вздрогнул, уставился на Гарланда и схватился за чемоданчик. Мгновение спустя он уже разложил перед собой листки с досье. Гарланд не проронил ни слова, только нервно прокашлялся.

— Это очень неприятное ощущение, — сказал он наконец, — обнаружить, что за гобой гонится охотник на андроидов. Это было для меня совершенно неожиданным. Если только вы действительно охотник, мистер Декард. — Он нажал кнопку настольного интеркома и приказал: — Пришлите мне сюда одного из наших охотников. Все равно, кого. Хорошо, спасибо.

— Он повернулся к Рику. — Через минуту здесь будет Фил Реч, и я хочу вначале взглянуть на его список подозреваемых, прежде чем мы продолжим нашу беседу.

— Вы думаете, что в этом списке действительно вы? — спросил Рик.

— Возможно. Через минуту мы все узнаем. В таких вопросах лучше быть уверенным заранее. Не стоит полагаться на случай.

Он указал пальцем на копию досье:

— В этом листке я фигурирую как страховой инспектор, а не как полицейский, но все остальное сходится точно — описание внешности, привычки, домашний адрес. Да, это я, ошибки быть не может. Убедитесь сами.

Он подтолкнул страницу в сторону Рика, который схватил ее и пробежал глазами.

Дверь кабинета открылась, и в комнату вошел высокий, очень худой мужчина с резкими чертами лица, в очках в массивной роговой оправе и с вандейковской бородкой. Гарланд поднялся и указал рукой в сторону Рика.

— Фил Реч. Рик Декард. Знакомьтесь: вы оба — агенты по борьбе с андроидами.

Когда они пожимали руки, Фил Реч спросил:

— К какому городу вы прикреплены?

За Рика ответил Гарланд:

— Сан-Франциско. Вот, взгляни сюда.

Он протянул Речу листок, который рассматривал Рик. Тот взглянул на него и сказал:

— Слушай, Гар, а ведь это ты.

— Это еще не все, — сообщил Гарланд. — У него есть досье на Любу Люфт, оперную певицу, и на Полокова. Помнишь Полокова? Он мертв. Его убил этот агент, или андроид, или кто он есть на самом деле. Сейчас лаборатория делает анализ мозгового среза на предмет установления его природы…

— С Полоковым я сам разговаривал, — сказал Фил Реч. — Это самый большой Санта-Клаус из советской полиции. — Он задумался, теребя свою всклокоченную бороду. — Я думаю, это хорошая идея — сделать анализ костного мозга.

— Почему? — спросил Гарланд. Он был явно раздражен.

— Потому что так можно снять с этого человека обвинение в убийстве. Это будет всего лишь отправка на покой андроида. Полоков поразил меня — он был крайне холоден, рассчетлив и отчужден. Он казался весьма необычным человеком.

— Таких среди советских полицейских, — сказал Гарланд, — сколько угодно.

— Любу Люфт я никогда не видел, — продолжал Реч, — хотя слышал записи арий в ее исполнении.

Он повернулся к Рику:

— Вы ее тестировали?

— Я начал тест, — объяснил Рик, — но довести до конца не смог. Она вызвала патрульного, и на этом все кончилось.

— А Полоков?

— Его мне тоже не удалось протестировать.

— Насколько я понимаю, — словно самому себе сказал Реч, — инспектора Гарланда вы тоже на сумели проверить?

— Конечно, нет! — воскликнул Гарланд. Лицо его сморщилось в гримасе негодования.

— Каким тестом вы пользуетесь? — спросил Фил Реч.

— Шкалой Войта-Кампфа.

— Я такой шкалы не знаю.

Оба, и Реч и Гарланд, явно о чем-то напряженно размышляли, хотя и не об одном и том же. Это тоже было заметно.

— Я всегда говорил, — сказал Реч, — что андроиду лучше всего пристроиться где-то в большой полицейской организации, вроде ВПО. После первой же встречи с Полоковым мне хотелось его проверить, но подходящий случай так и не представился. Да, пожалуй, он и не представился бы никогда. Это одно из преимуществ, которое дает андроиду подобное место работы.

Медленно поднявшись, инспектор Гарланд посмотрел прямо в лицо Филу и спросил:

— Вы и меня тоже хотели бы испытать?

Губы Фила сложились в едва заметную ухмылку. Он хотел что-то ответить, но лишь пожал плечами и промолчал. Похоже, он совсем не боялся своего начальника, несмотря на явное негодование последнего.

— Я думаю, вы понимаете, какая сложилась ситуация, — заключил Гарланд. — Этот человек или андроид — Рик Декард — представляет мифическую полицейскую организацию, которая якобы располагается в нашем старом здании на Ломбард-стрит. О нашем управлении он никогда не слышал, а мы, в свою очередь, никогда не слышали о едхэ конторе. Он пользуется тестом, о котором нам ничего не известно. Список, которым он руководствуется, не список андроидов, а перечень живых людей. И он уже убил одного из этого списка — по крайней мере одного. Если бы мисс Люфт не успела вызвать полицию, он убил бы и ее, а затем занялся бы мной.

— Гм-м, — протянул Реч.

— Гм-м, — передразнил его Гарланд. Он был в ярости. Казалось, еще немного, и его хватит удар. — Вы что, ничего больше сказать не можете?

Ожил интерком. Женский голос произнес:

— Инспектор Гарланд, лабораторный анализ трупа Макса Полокова готов.

— Думаю, нам стоит послушать результат, — сказал Реч. Гарланд бросил на него испепеляющий взгляд и нажал кнопку интеркома.

— Сообщите, пожалуйста, мисс Френч.

— Анализ костного мозга показал, — докладывал женский голос, — что мистер Полоков был гуманоидным роботом. Если вам нужен подробный…

— Нет, этого достаточно.

Гарланд опустился на стул и начал мрачно рассматривать стену напротив.

— Что лежит в основе вашего теста? — спросил Реч у Декарда.

— Эмпатические реакции на набор социальных ситуаций. Большей частью они касаются отношения к животным.

— Наш тест проще, как мне кажется, — перебил Реч. — Реакция по рефлекторной дуге, связанной с верхними ганглиями спинного мозга, у андроидов на несколько миллисекунд длительнее, чем у людей.

Он придвинул к себе блокнот Гарланда и набросал схему.

— Мы используем звуковой сигнал или вспышку света. Испытуемый нажимает кнопку, а мы измеряем время задержки. Оно различно для людей и роботов. После серии из десяти проб получаются вполне надежные результаты. А в случае необходимости, как, например, с Полоковым, окончательным подтверждением служит анализ костного мозга.

Наступило тягостное молчание, которое прервал Рик:

— Можете испытать меня, я готов. Конечно, я хотел бы испытать и вас, если можно.

— Естественно, — согласился Реч.

Сам он, однако, следил за инспектором Гарландом.

— Я уже сто лет твержу, — сказал он задумчиво, — что тест с рефлекторной дугой Бонелли должен регулярно применяться среди полицейского персонала, и чем выше пост, тем чаще. Разве я не говорил этого, инспектор?

— Это ваше право, — отрезал Гарланд. — Я возражал на том основании, что так легко повредить моральному климату в нашем управлении.

— Но теперь, я думаю, вы не станете особенно возражать, принимая во внимание результаты лабораторного анализа тела Полокова, — ответил Рик.

11

— Не стану, — согласился Гарланд. Он ткнул пальцем в сторону Реча: — Но вас я предупреждаю — результаты теста будут вам не по вкусу.

— А вы что, знаете, какие будут результаты? — спросил Фил Реч.

— Почти на сто процентов, — ответил Гарланд.

— Ладно, — кивнул Реч. — Пойду принесу прибры. — Он подошел к двери кабинета, открыл ее и сказал: — Я буду через три-четыре минуты.

Дверь за ним закрылась.

Сунув руку в ящик стола, инспектор Гарланд извлек из него лазер и направил дуло в сторону Рика.

— Это вам уже не поможет, — сказал Рик. — Реч проведет лабораторный анализ моего трупа, как это было с Полоковым, и по-прежнему будет настаивать на проверке как его самого, так и вас с помощью… Как это у вас называется? Дуга Бонелли?

На проверку быстроты реакции у всех сотрудников отделения, включая и вас.

Дуло лазера осталось в той же позиции. Инспектор Гарланд сказал:

— С самого утра это был плохой день. Особенно когда я увидел, что сержант Грамс привез вас сюда. У меня появилось нехорошее предчувствие, и поэтому я вмешался.

Он медленно опустил лазер.

Затем он положил оружие в стол, запер его, а ключ опустил в карман.

— Что же должен показать этот тест применительно к нам троим?

— Этот болван Реч… — Гарланд фыркнул. — Он не знает, что происходит в действительности, иначе не мог бы работать как охотник на андроидов. Едва ли это подходящая для андроида работа. С этим могут справиться только люди. — Он показал на листки машинописных копий. — Все эти ваши остальные подозреваемые…

Он помолчал.

— Я знаю их всех. Мы прилетели с Марса на одном корабле. Но Реча с нами не было, он задержался на неделю, пока ему вставляли синтетическую матрицу памяти.

Гарланд погрузился в молчание. Правильнее сказать, она, вещь замолчала.

— Что же он сделает, когда узнает правду? — спросил Рик.

— Не имею ни малейшего представления, — рассеянно ответил Гарланд. — С научной точки зрения его реакция представляет интерес. Он может убить меня, себя, даже вас. Он может начать убивать всех, кто попадется ему под руку — людей, андроидов… Я слышал — такие случаи бывают, когда андроид с ложной памятью считает себя человеком.

— Значит, ложная память — это рискованное предприятие?

— Это в любом случае риск, когда бежишь на свободу и добираешься до Земли, где к тебе относятся хуже, чем к животному, клоп или червяк желаннее всех нас, вместе взятых.

Гарланд раздраженно кусал губы.

— Ваше положение было много легче, если бы Фил Реч выбрал тест Бонелли, поскольку в этом случае испытанию подвергался один я: и я стал бы еще одним анди, который пробрался в управление и которого нужно как можно быстрее отправить на покой. Поэтому вы, Декард, находитесь в столь же неприятном положении, как и я. Знаете, где я ошибся? Я не знал, что Полоков — андроид. Видимо, он прибыл сюда гораздо раньше нас и совершенно с другой группой. Это очевидно. С ними у нас не было контактов. Когда я прилетел на Землю, Полоков уже внедрился в ВПО. Я пошел на риск лабораторного анализа, а этого как раз делать не стоило. Грамс, конечно, тоже зря затеял проверку.

— Полоков едва не прикончил меня, — признался Рик.

— Да, в нем было что-то жестокое. Не думаю, что его мозг того же типа, что и мой. Его мозг явно подвергался дополнительной обработке. Получилось что-то уникальное и очень совершенное. Даже слишком уникальное.

— Почему я не смог связаться с женой, когда пытался дозвониться домой? — спросил Рик.

— В этом здании все видеотелефонные линии замкнуты сами на себя. Любой вызов в пределах этого здания направляется в другую комнату этого же дома. Здесь, Декард, мы находимся внутри гомеостатического механизма. Мы — замкнутая область, отрезанная от остальной части Сан-Франциско. Мы знаем о вас, но вы и не подозреваете, что существует еще одно управление. Иногда, конечно, сюда забредает случайный человек, его доставляют — и для самозащиты мы…

Судорожным движением он указал в сторону двери:

— А сейчас подойдет наш ретивый молодец Фил Реч со своим портативным аппаратиком для маленького, скоренького теста. Правда, он славный парень? Сейчас он прикончит меня, вас, а может, и себя.

— Вы, андроиды, — сказал Рик, — не очень-то стоите друг за друга в стрессовых ситуациях.

— Вы правы, — подтвердил сквозь зубы Гарланл. — Похоже, что нам не достает этой способности, которой обладаете вы, люди. Кажется, это называется эмпатией?

Дверь кабинета открылась. На пороге появился Реч, держа в руках приборы с волочащимися проводами.

— А вот и мы, — сказал он.

Он закрыл за собой дверь, сел и подключил прибор к розетке на стене.

Вытянув правую руку, Гарланд указал на Реча. В этот момент Рик и Реч скатились со своих стульев на пол. Одновременно Реч выхватил свой лазер и в падении выстрелил в Гарланда.

Луч, направленный с точностью, выработанной годами тренировок, прожег голову инспектора Гарланда. Тело его дернулось, миниатюрный лазерный излучатель выпал из рук и покатился по столу. Потом труп качнулся, подался вперед и мешком грузно сполз на пол.

— Он забыл, — сказал Реч, — что это моя работа. — Он поднялся с пола. — Я могу почти точно предсказать, что будет делать андроид в той или иной ситуации. Вы, я полагаю, тоже.

Он спрятал лазер, нагнулся и с любопытством осмотрел труп своего бывшего начальника.

— Что он вам говорил, когда меня не было?

— Что он — оно — был андроидом. И вы… — Рик замолчал.

Мысли его лихорадочно прыгали, рассчитывая варианты.

Потом он решил немного изменить фразу. — И вы, в конечном счете, выявили бы его. Всего через несколько минут.

— И больше ничего?

— Все это здание заполнено андроидами.

Реч задумчиво сказал:

— Тогда нам будет трудновато выбраться отсюда… Правда, я имею право свободно покидать здание, когда захочу, и могу сопровождать арестованного.

Он прислушался, но в коридоре было тихо.

— Я думаю, они ничего не знают. Видимо, здесь нет «жучков», хотя и странно. — Он с воодушевлением ткнул носком ботинка труп Гарланда. — Нет, просто замечательно — наша профессия вырабатывает шестое чувство! Еще не открыв двери, я знал, что он собирается в меня выстрелить. Честно говоря, я был удивлен, что он не пристрелил вас, пока я был наверху.

— Он собирался, — сказал Рик. — Он угрожал мне лазером. Он взвешивал, стоит ли убивать меня, но его волновал не я, а вы.

— Куда бежит андроид, — безо всякой улыбки сказал Реч, — туда идет и охотник. Вы понимаете, что вам надо как можно скорее лететь в Оперу, чтобы заняться Любой Люфт? Ее, вернее, его, ну андроида, одним словом, могут предупредить. Вы как их называете — «оно» или «он — она»?

— Иногда через «оно», — признался Рик. — Поступаю так, чтобы успокоить память, и защищаю ее тем, что думаю о них в среднем роде, как о неодушевленных предметах, о машинах. Но теперь мне это не потребуется. Ладно, я полечу в Оперу, если вы поможете мне выбраться отсюда живым.

— Так. Я предлагаю следующее. Гарланда, я думаю, мы снова посадим на стул, — сказал Реч.

Он подтащил тело андроида обратно к столу, посадил его и придал рукам и ногам естественное положение. Если не очень присматриваться, то издали поза Гарланда покажется вполне обычной, если кто-нибудь заглянет в кабинет. Нажав кнопку на интеркоме, Фил Реч сказал:

— Инспектор Гарланд просит не беспокоить его в течение ближайшего получаса. Он занят важной работой и не хотел бы, чтобы ему мешали.

— Да, мистер Реч.

Отпустив кнопку, Фил Реч обратился к Рику:

— Пока мы находимся внутри здания, вы будете скованы со мной наручниками. Как только мы поднимемся в воздух, я вас освобожу.

Он извлек пару наручников, один из которых защелкнул на руке Рика, а второй — у себя на запястье.

— Пошли, нам пора выбираться.

Он расправил плечи, сделал глубокий вдох и распахнул дверь в коридор.

Со всех сторон их окружали полицейские в форме, которые занимались своими делами, не обращая никакого внимания на фила Реча, который вел Рика через холл к лифту.

Открылись двери лифта, из них высыпала группа мужчин и женщин, спешащих по своим делам. У всех были невыразительные лица полицейских служащих. Каждый громко стучал подошвами по паркету.

Когда двери лифта закрылись, Реч сказал:

— Чего я опасаюсь, так это того, что у Гарланда имеется горловой аварийный детектор на случай гибели. — Он пожал плечами. — Сейчас бы ему уже давно пора сработать.

Он придавил кнопку самого верхнего этажа, и лифт начал подниматься.

— Как вы думаете, ваше управление возьмет меня на работу? — спросил Реч Декарда. — Ведь теперь я в лучшем случае безработный.

— Я думаю, причин для беспокойства нет, — осторожно ответил Рик. — Правда, у нас уже есть два охотника.

«Я должен сказать ему правду, — мучительно думал он. — Это жестоко и неэтично. Он андроид. Он вытащил меня отсюда, и вот благодарность. Оказывается, он — то же самое, что мы оба ненавидим и призваны уничтожить, — андроид».

— Уму непостижимо, — продолжал Реч, — просто невозможно. Три года я работал под началом у андроида. Почему я ничего не замечал — и ничего не предпринимал?

— Возможно, это случилось недавно, и они только в последнее время заняли все здание.

— Они контролировали управление с самого начала. С самого начала, все эти три года, моим начальником был Гарланд.

— Если верить тому, что оно мне рассказало, — сообщил Рик, — на Землю прибыла целая команда. Это произошло не три года назад, а всего несколько месяцев.

— Значит, существовал и настоящий Гарланд, — задумчиво произнес Фил Реч, — и в какой-то момент его подменили. — Его акулье лицо исказилось. Он пытался разобраться. — Или в меня встроена матрица ложной памяти, и мне кажется, что я работал с Гарландом уже три года. Но…

Лицо его исказилось еще больше, раздираемое волнением.

— Но ведь только андроиды способны носить в себе ложную память! По отношению к людям эта система неэффективна.

Лифт остановился, двери открылись, и перед ними оказалась пустая крыша, занятая полицейскими аэрокарами. Это была посадочная площадка полицейского управления.

— Вот моя машина, — указал Реч.

Он отпер дверцу стоящего неподалеку аэрокара и быстрым взмахом руки поторопил Рика войти в кабину.

Сам он сел за управление и запустил двигатель. Секунду спустя они поднялись в небо и, повернув на север, направились к старому зданию Оперы.

Фил Реч вел кар почти машинально. Его одолевали мрачные мысли.

— Послушайте, Декард, — вдруг обратился он. — После того, как мы устраним Любу Люфт, я хочу, чтобы вы… — Его охрипший голос прервался. — Вы понимаете. Чтобы вы провели меня через тест Бонелли или через ваш тест по шкале эмпатии. Я хочу знать, кто я.

— Об этом можно позаботиться и позднее, — уклончиво произнес Рик.

— Вы не хотите этого? — он бросил взгляд на Декарда. Я подозреваю, что вы знаете результаты. Видимо, Гарланд сказал вам что-то, о чем вы не хотите со мной поделиться.

— Любу Люфт будет тяжело убрать даже вдвоем. С такими, как она, мне одному не справиться. Давайте пока не будем отвлекаться на другое.

— Дело ведь не только в системе ложной памяти, — продолжал Рич. — У меня ведь есть животное, и не электрическое, а настоящее — белочка. Я очень люблю ее, Декард. Каждое утро я кормлю ее и меняю подстилку — такую бумагу, знаете, которую кладут на пол клетки. А вечером, когда я возвращаюсь с работы, я выпускаю ее на волю, и она прыгает по всей квартире. В клетке у нее есть колесо. Вы когда-нибудь видели, как белка крутится в колесе? Она бежит и бежит, а колесо крутится, и она остается на месте. Баффи это, кажется, нравится.

— Я думаю, — сказал Рик, — белки не очень умные животные.

Дальше они летели в молчании.

12

В Опере Декард и Реч узнали, что репетиция закончилась и мисс Люфт уехала.

— Она не сказала, куда собирается? — спросил Фил Реч у рабочего сцены.

Он показал свое удостоверение работника полиции.

— Вроде, в музей. — Рабочий рассматривал удостоверение. — Она сказала, что хочет успеть на выставку Эдварда Мунка. Завтра она закрывается.

«А Люба Люфт „закроется“ сегодня!» — подумал Рик. Пока они шли к зданию музея, Реч заявил:

— Готов держать пари, что ее уже нет.

— Может быть, — ответил Рик.

Они вошли в здание музея, выяснили, на каком этаже находится выставка, и поднялись туда. Вскоре они уже бродили среди картин и деревянных статуй. На выставке было довольно много людей, в том числе присутствовал целый класс школьников. Пронзительный голос учительницы разносился по всем уголкам выставки. Рик подумал: «Вот так должен звучать голос анди, и выглядеть он должен, как эта учительница, а совсем не так, как Люба Люфт, или Рейчел Розен, или как человек, вернее, машина, стоящая рядом».

— Вы слышали когда-нибудь, чтобы у анди было домашнее животное? — спросил у Рика Фил Реч.

По какой-то необъяснимой причине Рик стремился быть с Речем честным до жестокости и ответил:

— Мне известны всего два случая, когда анди владели животными и заботились о них, но это бывает крайне редко. Могу заверить вас, что анди, как правило, не держат животных. Животные требуют тепла и ласки, кроме насекомых и рептилий, конечно.

— А белка? Ей ведь тоже нужны тепло и ласка. Баффи живется прекрасно. Я расчесываю ее каждый день.

Фил Реч остановился рядом с картиной, выполненной масляными красками, внимательно рассматривая ее.

На картине было изображено безволосое страдающее существо с головой, похожей на перевернутую грушу, с прижатыми от ужаса к ушам ладонями, с открытым ртом. Искаженные, судорожные волны мук этого существа, словно эхо крика, расходились в воздухе вокруг его головы. Этот мужчина — или женщина — казался втиснутым в свой собственный вопль и зажал уши, чтобы не слышать его. Существо стояло на мосту, где больше никого не было.

Оно мучилось в полной изоляции от людей, отделенное от них, несмотря на крик.

— Потом он сделал еще гравюру, — пояснил Рик. Он прочитал табличку, прикрепленную к стене ниже картины.

— Вероятно, — медленно протянул Реч, — вот так должен чувствовать себя андроид. — Он изобразил в воздухе вибрации видимого на картине крика существа. — Но я не чувствую себя подобным образом, значит, я скорее всего не…

Он замолчал, потому что как раз в этот момент в зал вошли несколько человек, которые подошли к картине.

— Вот там стоит Люба Люфт, — сказал Рик, показав в ее сторону, и Фил Реч на время отвлекся от своих мрачных раздумий.

Размеренным шагом они направились к андроиду, стараясь не показать спешки. Самое главное — не нарушить атмосферу будничности. Другие люди, не подозревающие о присутствии андроида, не должны подвергаться опасности, даже если ценой окажется потеря намеченной жертвы.

Держа в руке каталог выставки, Люба Люфт стояла перед одной из картин, завладевшей ее вниманием. На певице были переливающиеся брюки, суживающиеся у щиколотки, и золотистый зеркальный жилет.

Картина изображала юную девушку, сидящую на краю кровати. Руки ее были плотно сжаты, а на лице застыли удивление и робость.

— Хотите, я куплю ее для вас? — негромко спросил Рик, обращаясь к Любе Люфт.

Он остановился рядом, легко сжав ее локоть, давая понять, что она уже в его власти. С другой стороны Фил Реч положил ей руку на плечо, и Рик видел, как под пиджаком проступает кобура лазерного пистолета.

Реч не собирался рисковать еще раз. С него было достаточно инспектора Гарланда.

— Она не продается.

Люба бросила на Рика беглый взгляд. Узнав его, она побледнела, и краска сбежала с ее лица, мгновенно превратившегося в лицо мертвеца, словно тело уже начало разлагаться, будто вся ее жизненная сила отхлынула в какой-то глубоко спрятанный сосуд, превратив тело в автоматически движущийся прах.

— Я думала, вы арестованы. Почему они вас выпустили? Или это означает, что вам снова удалось сбежать?

— Мисс Люфт, — обратился он, — познакомьтесь, это мистер Реч. Фил, это весьма известная оперная певица Люба Люфт. — Он снова повернулся к ней.

— Тот патрульный, который арестовал меня, был андроидом, таким же, как и его начальник. Вы знаете, вернее, знали инспектора Гарланда? Он сообщил мне, что вы прибыли с Марса на одном корабле с ним. То полицейское управление, в которое вы звонили, представляет собой прекрасно организованный центр андроидов, через который члены вашей группы связывались между собой. Они были настолько уверены в себе, что нанимали людей для охоты на андроидов…

— Вас? — отшатнулась Люба Люфт. — Вы не человек. Вы еще меньше человек, чем я. Вы тоже андроид.

После некоторой паузы Фил Реч тихо, но твердо заявил:

— С этим, я думаю, мы разберемся чуть позже. — Он повернулся к Рику: — Отведем ее в мой кар.

Шагая по обе стороны певицы, они повели ее к лифту. Люба шла явно нехотя, но сопротивления не оказывала. Она словно отключилась от внешнего мира. Рику уже приходилось сталкиваться с подобным поведением андроидов. В критических ситуациях при слишком больших нервных перегрузках искусственная жизненная сила, управляющая их поведением, как бы надламывалась. Это было не со всеми, но с большинством андроидов.

Но эта сила могла в любой момент возродиться неожиданной вспышкой ярости.

Однако, как знал Рик, типичным поведением андроида было стремление не выдавать себя, поэтому в музее, в окружении посетителей, Люба ничего не стала бы предпринимать. Настоящее столкновение, решающее для нее, видимо, произойдет в каре, где их никто не видит. Оказавшись в кабине машины, она может совершенно неожиданно отбросить маску отреченности. Рик напрягся, готовя себя к схватке. О Рече он не думал. Как сказал сам Реч, проблема будет рассмотрена позже.

В конце коридора, рядом с лифтами, было устроено нечто вроде небольшого киоска. Там продавались репродукции и книги по искусству. Люба остановилась у прилавка.

— Послушайте… — она повернулась к Рику. Краска частично вернулась к ее лицу, и она снова — пусть ненадолго — казалась живой. Купите мне репродукцию картины, которую я смотрела, когда вы меня встретили. Ту, где девушка сидит на кровати.

Помолчав, Рик спросил продавщицу, неуклюжую женщину средних лет:

— У вас есть репродукция «Зрелости» Мунка?

— Только в этом сборнике, — ответила продавщица.

Она показала на альбом в блестящем пластиковом переплете.

— Двадцать пять долларов.

— Я беру.

Рик полез за бумажником.

— Наш департаментский бюджет даже за миллион лет не растянуть на… — начал Фил Реч.

— Я плачу свои, — прервал его Рик.

Он передал продавщице банкноты, а книгу вручил Любе.

— Теперь вниз, — обратился он к ней и Филу.

— Это очень мило с вашей стороны, — сказала Люба.

Они вошли в кабину лифта.

— В вас, людях, есть что-то странное и трогательное. Андроид никогда бы так не поступил. — Она бросила на Реча ледяной взгляд. — Ему бы это и в голову не пришло. Как он сказал, и за миллион лет.

Она не спускала взгляда с Реча. Теперь взгляд был полон отвращения и ненависти.

— Нет, я в самом деле не люблю андроидов. С тех пор, как я прилетела с Марса, я только и занимаюсь тем, что имитирую женщину, говорила и поступала так, как человек. Я имитировала высшую по отношению к нам форму жизни. Я так считаю.

Затем она обратилась к Речу:

— Разве с тобой не было такого, Фил Реч? Разве ты не пытался…

— Я больше не могу, — почти крикнул Реч и сунул руку под пиджак.

— Нет, — остановил его Рик, схватив за руку. Тот подался назад, пытаясь освободиться.

— Сначала тест, — повторил Рик.

— Оно же призналось, что оно андроид, — сказал Реч. — Чего же мы еще ждем:

— Не стоит делать этого только потому, что оно тебя уязвило, — сказал Рик. — Дай сюда…

Он попытался выхватить трубку лазера из пальцев Фила, но это ему не удалось. Реч сделал шаг назад, не спуская глаз с Любы Люфт, и поднял лазер.

— Ладно, — согласился Декард. — Устраняй. Стреляй сразу, сейчас. Докажи это твое право.

Он увидел, что Реч собрался так и сделать, и попытался хоть немного оттянуть конец:

— Постой…

Реч выстрелил. В то же мгновение Люба Люфт в ужасе дернулась в сторону, пригнулась. Луч прошел мимо, но Реч повел ствол вниз, и луч прожег узкую полосу в животе Любы. Она закричала. Она лежала, скорчившись, прижавшись спиной к стене кабины, и кричала.

«Как на той квартире», — подумал Декард. Он выхватил свой лазер, и крик Любы прервался. Тело перевернулось лицом вниз и замерло.

Рик тщательно сжег лучом альбом репродукций Мунка, который купил несколько минут назад. Он сжигал старательно и молча, пока весь альбом не превратился в пепел. Фил Реч пораженно смотрел на него.

— Вы ведь могли оставить его себе, — удивился Реч. — Он ведь стоил кучу денег…

— Как вы думаете, у андроидов есть душа? — перебил его Рик. Наклонив голову, Реч недоуменно посмотрел на него.

— Я могу позволить себе потратиться на эту книгу, — пояснил Рик. — Я уже заработал сегодня три тысячи долларов, а еще не закончил и половины дела.

— Вы имеете в виду Гарланда? — спросил Реч. — Но его убил я, а не вы. Вы просто лежали на полу. И Любу Люфт тоже я убил.

— Но вы не можете получить этих денег, — огрызнулся Рик. — Ни в своем управлении, ни в нашем. Когда мы доберемся до вашей машины, я проведу тестирование по методу Бонелли или по шкале Войта-Кампфа, как хотите, тогда и посмотрим. Хотя в моем списке вас нет.

Трясущимися руками он открыл чемоданчик и переворошил бумаги.

— Нет. Вас действительно здесь нет. Следовательно, по закону я не могу получить за вас премию.

— Вы уверены, что я андроид? Это вам донес Гарланд? Верно?

— Да, это донес Гарланд.

— Возможно, он просто соврал, — попытался сопротивляться Реч, — чтобы посеять между нами недоверие, как сейчас. Мы просто болваны, если позволим ему разделить нас. Вы были совершенно правы относительно Любы Люфт. Мне следовало держать себя в руках. Стал слишком чувствительным. Для охотника это недопустимо. Но ведь мы все равно должны были отправить ее на покой, так что полчаса роли не играют. Она не успела бы даже посмотреть купленный вами альбом. И я по-прежнему считаю, что зря вы его сожгли. Это глупо и нерационально. Я не могу понять ваших мотивов, они иррациональны.

— Я бросаю это дело, — сказал Рик.

— И чем же вы станете заниматься?

— Чем угодно. Страхованием, чем, возможно, занимался Гарланд, а может, эмигрирую. Да.

Он кивнул.

— Улечу на Марс.

— Но кто-то же должен этим заниматься, — заметил Фил.

— Пусть используют андроидов. Так будет лучше. Я больше не могу. С меня хватит. Она была замечательной певицей, и она была нужна Земле. Все это просто безумие.

— Это необходимость. Не забывайте — чтобы бежать на свободу, каждый из них убил человека! И, если бы я не вывел вас из здания на Мэдисон-стрит, они бы убили вас. Этого и хотел от меня Гарланд, за этим он и вызвал меня в кабинет. А Полоков? Разве он едва не покончил с вами? А Люба Люфт? Мы просто защищаемся. Они явились на нашу планету, эти чужаки, маскирующиеся под…

— Полицейских, — закончил Рик. — Под агентов по борьбе с андроидами.

— Ладно, давайте проверяйте меня. Гарланд мог и соврать. Я уверен, что он так и сделал. Таких хороших систем ложной памяти не бывает. Ну, а как насчет моей белки?

— Да, ваша белочка, я и забыл…

— Если я андроид, — сказал Реч, — и вы убьете меня, то можете взять ее себе. Вот я напишу завещание, в котором передаю ее вам.

— Андроиды не имеют права писать завещание. У них нет собственности, которую они могли бы завещать.

— Тогда просто заберите ее, — предложил Реч.

— Возможно, так и будет, — согласился Декард. Лифт достиг первого этажа, двери открылись. — Оставайся с ней. Я вызову патрульную машину, чтобы доставить тело во Дворец Правосудия для экспертизы костного мозга.

Он увидел телефонную кабину, вошел, бросил монету в прорезь и дрожащими пальцами набрал свой служебный номер. Тем временем группа людей, ожидавших лифта, окружила Фила Реча и тело Любы.

«Она действительно была выдающейся певицей, — сказал сам себе Рик, закончив разговор и вешая трубку. — Я не понимаю, как такой талант мог быть помехой для нашего общества! Но дело не в таланте, дело в ней самой. Фил Реч тоже является точно такой же угрозой, и, значит, я не могу просто уйти сейчас».

Он вышел из кабины, пробрался через толпу к лифту Кто-то уже накрыл тело пиджаком, но сделал это не Фил Реч. Подойдя к Речу, — тот в стороне жадно курил маленькую серую сигару — Рик сказал:

— Я молю бога, чтобы вы оказались андроидом.

— Вы действительно ненавидите меня, — удивился Реч. — Но там, на Мэдисон-стрит, когда я спас вам жизнь, вы относились ко мне по-другому.

— Простите, теперь я понял систему! То, что вы убили Гарланда, а потом Любу… Вы даже убиваете не так, как я, вы даже не пытаетесь… Проклятье! — воскликнул Рик. — Я понял, в чем дело. Вам просто нравится убивать, и вам нужен только повод. Если бы у вас был повод, вы бы и меня убили. Вот почему вы так ухватились за предложение, что Гарланд был андроидом. Это давало вам повод убить его. Интересно, что вы будете делать, если не пройдете тестов? Застрелитесь? Иногда андроиды делают это, хотя и нечасто.

— Не волнуйтесь, я сам о себе позабочусь, — заверил Фил Реч. — Вам ничего не придется делать, кроме теста.

Прибыл полицейский аэрокар, из кабины выпрыгнули двое полицейских и немедленно проложили себе путь через скопление людей. Один из них, узнав Декарда, кивнул ему. «Значит, теперь мы можем уйти. Наше дело сделано», — вдруг понял Рик.

Когда они шли к зданию Оперы, на крыше которого стоял кар Реча, тот предложил:

— Я отдам вам свой лазер, чтобы вас не беспокоила моя реакция на результат тестирования и ваша личная безопасность.

Он протянул Рику свое оружие, и тот взвесил его на ладони.

— А как же вы покончите с собой без лазера? — поинтересовался Рик. — Если не пройдете тест?

— Я задержу дыхание.

— Боже праведный, — воскликнул Рик. — Это невозможно.

— В нервной системе андроидов есть автоматическое устройство для остановки дыхания, — пояснил Реч, — в отличие °т людей. Разве вас этому не учили? Меня научили много лет назад.

— Но умереть таким образом… — запротестовал Рик.

— Это не больно. А что тут такого?

— Это… — Рик пошевелил пальцами, силясь подобрать нужные слова.

— Я не думаю, что придется это делать, — успокоил его Реч.

Они поднялись на крышу Оперы и сели в машину Реча.

Закрывая дверцу, Реч повторил:

— Я хотел бы, чтобы вы провели тест Бонелли. Именно Бонелли.

— Я не могу — я не знаю, как считывать показания.

«Ведь мне пришлось бы полагаться на его интерпретацию показаний приборов, — вдруг подумал Рик, — а это отпадает».

— Но вы скажете мне правду, хорошо? — спросил Реч. — Если я андроид, вы ведь скажете мне, да?

— Конечно.

— Я хочу твердо знать. Я должен знать.

Фил Реч заново зажег свою сигару, устраиваясь поудобнее, чтобы подчеркнуть свое спокойствие. Это ему явно не удалось.

— Вам действительно понравилась та картина, которую смотрела Люба Люфт? — спросил он Рика. — Мне не очень. Я не люблю реализм, я предпочитаю Пикассо.

— «Зрелость» датируется 1894 годом, — коротко ответил Рик. — Тогда ничего, кроме реализма, не существовало.

— Но та, вторая, где человек зажимает уши и кричит, не слишком типична для реализма.

Открыв чемоданчик, Рик вынул приборы для теста.

— Тонкая работа, — заметил Реч. Он наблюдал за сборкой прибора. — Сколько вопросов нужно задать, чтобы сделать правильное заключение?

— Шесть-семь.

Он протянул Речу диск-сетку датчиков с липкой поверхностью.

— Приложите к щеке. Плотнее. Теперь свет… — он нацелил луч. — Он сфокусирован на вашем зрачке. Не шевелитесь, старайтесь, чтобы глаз был как можно более неподвижен.

— Флуктуация рефлекса, — определил Реч. — Но стимул не имеет физической природы. Вы, например, измеряете расширение капилляров после постановки определенных вопросов. То, что мы называем непроизвольной реакцией.

— Думаете, вы сможете ею управлять?

— Нет. Правда, со временем можно научиться, только не начальной амплитудой. Она не поддается контролю. Если бы не… — он замолчал. — Начинайте, пожалуйста. Я волнуюсь и поэтому слишком много болтаю.

— Можете говорить сколько угодно.

«Говори, говори всю дорогу к могиле, — подумал Рик. — Если тебе это нравится». Рику было все равно.

— Если тест покажет, что я — андроид, — пробормотал Реч, — то ваша вера в человека будет возрождена, но, поскольку такого результата не предполагается, советую вам начать формулировать философские основы…

— Первый вопрос, — начал Декард.

Все было готово, прибор работал, и стрелки на шкалах подрагивали.

— Главное — время реакции, поэтому постарайтесь отвечать как можно быстрее.

Он по памяти прочел первый вопрос, и тест начался.

Когда тест был закончен, Рик некоторое время сидел молча, а потом начал собирать приборы, засовывая их в чемоданчик.

— Ответ я уже знаю по выражению вашего лица, — сказал Реч. Он вздохнул с облегчением. — Ладно, можете отдать мне мой лазер.

Он стоял, протянув руку ладонью вверх.

— По-видимому, вы правы насчет мотивов Гарланда, — признал Рик. — Он хотел посеять между нами вражду и поэтому солгал.

Он чувствовал себя опустошенным и физически, и морально.

— Вы уже сформулировали какие-то выводы, — поинтересовался Реч, — которые объяснили бы мое существование как части человеческого рода?

— В вашей эмпатической способности, — сказал Рик, — должен быть какой-то дефект. Дефект, который не регистрируется нашим тестом, а именно — ваши чувства по отношению к андроидам.

— Естественно, этот параметр не проверяется.

— Я думаю, его следовало бы ввести.

Раньше это не приходило Рику в голову. Он не ощущал никакого сочувствия к ликвидируемым андроидам. Он всегда был убежден, что андроиды — это всего лишь машины, пусть и умные, но по сравнению с Филом Речем ощущалась заметная разница. Инстинктивно Декард понимал правоту Реча. «Сопереживание с искусственной структурой, которая только делает вид, что живет? — спросил он себя. — Но Люба Люфт казалась действительно живой. Симуляцией здесь и не пахло».

— Но вы осознаете, — тихо сказал Фил, — что произойдет, когда вы включите андроидов в ваш спектр эмпатической способности наравне с животными?

— Мы не сможем защищаться.

— Совершенно верно. Этот новый тип, «Узел-6», они подавят и уничтожат нас. Между ними и человечеством стоим мы — вы и я, другие охотники на андроидов. Мы — барьер, который охраняет четкое различие между роботом и человеком. Тем более… — он замолчал, заметив, что Рик снова начинает расставлять приборы. — Я думал, тест уже кончился.

— Я хочу задать вопросы самому себе, — пояснил Рик, — и хочу, чтобы вы назвали мне показания стрелок. Я сам вычислю результаты, только считайте показания.

Он приклеил к щеке диск и настроил излучатель света.

— Вы готовы? Следите за циферблатами. Временной интервал значения не имеет, только величина отклонения стрелки.

— Конечно, Рик, — с готовностью ответил Реч.

Рик громко произнес:

— Я спускаюсь в лифте вместе с пойманным андроидом, и кто-то посторонний убивает его без предупреждения.

— Никакой особой реакции, — сообщил Реч.

— Что показали стрелки?

— Левая — 2,8, правая — 3,3.

— Речь идет об андроиде-женщине, — продолжал Рик.

— Теперь 4,0 и 6,0 соответственно.

— Довольно много, — сказал Рик, снимая со щеки диск и отклеивая его. Он выключил световой карандаш.

— Это — эмпатическая реакция. Именно такие результаты показывает испытуемый человек в большинстве случаев, за исключением самых экстремальных, тех, которые касаются использования человеческой кожи для обивки и так далее. Чисто патологических вопросов.

— И что из этого следует?

— Что я способен сопереживать судьбе по крайней мере некоторых андроидов. Не всех, но одного-двух могу. «Например, Любы Люфт, — сказал он себе, — значит я ошибался. В реакции Фила Реча не было ничего необычного или нечеловеческого. Моя реакция такая же».

«Интересно, кто-нибудь из людей ощущал что-то подобное по отношению к андроидам? Конечно, в моей работе это не исключено и может быть просто аномалией, чем-то минутным, связанным с моим восхищением „Волшебной флейтой“ и голосом Любы, ее карьерой как замечательной певицы. Безусловно, раньше я ничего подобного не испытывал ни по отношению к Полокову, ни к Гарланду. Если бы Фил Реч оказался андроидом, я хладнокровно убил бы его, особенно после смерти Любы. Вот и все, что касается различий между истинными людьми и человекоподобными движущимися роботами. В лифте и музее я находился с двумя существами — человеком и андроидом, и чувства мои были заведомо противоположны естественно рефлекторным, тем, к которым я привык и которые должен был испытывать».

— Ты в беде, Декард, — тихо сказал Реч.

Казалось, это его забавляло.

— Что я должен сделать? — спросил Рик.

— Секс, — пояснил Реч. — В этом все дело.

— Секс?

— Да, половая любовь. Она, или оно, была физически привлекательна для тебя. С тобой этого никогда не было? — Филзасмеялся. — Нас учили, что это — проблема номер один при борьбе с андроидами. Разве ты не знаешь, Декард, что колонисты имеют любовниц-андроидов?

— Это запрещено, — сказал Рик.

— Конечно, это запрещено законом. Но закон запрещает и большинство извращений, и тем не менее люди ими занимаются.

— Но если это не секс, а любовь?

— Любовь — второе название секса.

— Любовь к Родине? К музыке?

— Если любовь к женщине, она неотделима от секса, так что это то же самое. К женщине или к ее имитации. Проснись и посмотри в лицо действительности, Декард. Ты хотел лечь в постель с андроидом-женщиной — ни больше и ни меньше. Когда-то я тоже испытал нечто подобное, тогда я только начал заниматься охотой. Не позволяй себе расслабляться, и это пройдет. Все дело в том, что была нарушена обычная последовательность событий. Ты убил ее — и почувствовал влечение. Надо делать наоборот.

Рик пристально посмотрел на него.

— Сначала лечь в постель, а потом…

— А потом убить ее, — отрезал Реч. На губах у него играла жесткая улыбка.

«Ты чертовски хороший охотник, Реч, — подумал про себя Рик, — и твое отношение к андроидам-женщинам это доказывает. Ну а я?»

Внезапно, первый раз в жизни, он почувствовал острое сомнение.

13

Словно огненный луч мчался Джон Исидор в небесах после трудового дня. «Там ли она еще? — спрашивал он себя. — Неужели она по-прежнему сидит в этой старой, замусоренной квартире и смотрит Бастера Дружби, и вздрагивает от страха каждый раз, когда ей мерещится, что кто-то идет по коридору».

Он успел остановиться по дороге у бакалейного магазина, около которого гудел черный рынок. На сиденье кара у него лежали такие деликатесы, как банка соевого творога, спелые персики, добрый мягкий сыр, зрелый и пахучий. Все это елозило по сидению, когда он разгонялся или тормозил.

Сегодня он чувствовал волнение и поэтому вел машину рывками. Кар дрожал и фыркал. «Проклятье!» — подумал он.

Кабину заполнял запах персиков и сыра, приятно щекотавший ноздри. Все эти деликатесы, на которые он истратил двухнедельную зарплату, взятую авансом у мистера Слоута, дополнялись спрятанной под сиденьем бутылкой «Шабли». Это была величайшая редкость. Он держал ее в сейфе в «Бэнк оф Америка», не желая продавать ее, какую бы цену ему ни предлагали, на случай, если в его жизни однажды появится девушка. Это сейчас и произошло.

Замусоренная, безжизненная крыша дома, как всегда, действовала угнетающе. По пути от кара до лифта он старался полностью подавить свое периферийное зрение, сосредоточив внимание на драгоценной сумке и бутылке, которые он нес в руках, и на том, чтобы не споткнуться и не свалиться в яму экономического падения.

Когда спустилась кабина скрипучего лифта, он поднялся не на свой этаж, а на этаж ниже, где теперь жилаПрис Страттон. Вскоре он стоял перед ее дверью, барабаня в створку бутылкой и чувствуя, как колотится сердце.

— Кто там? — голос девушки был приглушен дверью, но все Равно звучал четко, волнующе, хотя и испуганно.

— Говорит Джон Исидор, — быстро ответил он. Джон воспользовался новым ощущением самосознания, приобретенным с помощью видеофона мистера Слоута. — Здесь у меня кое-что очень вкусное, и я думаю, что можно было бы соорудить отличный обед.

Дверь приоткрылась. Свет в квартире горел, из прихожей на него смотрела Прис.

— Вы изменились, — усмехнулась она. — Стали взрослым.

— Да, сегодня на работе мне удалось уладить несколько дел. Вполне обычных. Если бы вы меня впустили…

— Вы бы рассказали мне о ваших делах.

Тем не менее она приоткрыла дверь, чтобы он мог войти. Потом, рассмотрев его ношу, она не смогла сдержать восклицания, но почти сразу радость ее погасла, и на лицо наползла горечь.

— Что случилось? — спросил он.

Он отнес пакет и бутылку на кухню и поспешил обратно.

— Вы напрасно потратились, — безразлично сказала Прис.

— Почему?

— О…

Она пожала плечами и медленно пошла прочь, сунув руки в карманы своей плотной, несколько старомодной юбки.

— Когда-нибудь я скажу вам, — она подняла глаза. — Но все это очень мило с вашей стороны. Теперь я хотела бы, чтобы вы ушли. У меня такое настроение, что мне никого не хочется видеть.

Она пошла и приоткрыла дверь в холл, казалось, силы совсем оставляют ее.

— Я знаю в чем дело, — попытался продолжить разговор Исидор.

— Да?

— У вас нет друзей. Сейчас вам гораздо хуже, чем утром, когда я видел вас в первый раз. Это потому, что…

— У меня есть друзья, — в ее голосе появилась твердость, к ней явно возвращалась былая живость. — Или были. Семеро.

Сначала их было семеро, но у охотников хватило времени для охоты, поэтому они, быть может, умерли.

Она побрела к окну и выглянула в темноту, где светилось несколько огоньков.

— Не исключено, из нас восьми осталась я одна. Так что, пожалуй, вы правы.

— О каких охотниках вы говорите?

— Все правильно, вы не должны знать, кто они. Охотник — это профессиональный убийца, которому выдают список тех, кого он должен убить. За каждого убитого ему платят, насколько я знаю, тысячу долларов. Обычно он заключает с городом контракт, поэтому получает еще и жалованье, но оно небольшое, так что ему приходится стараться.

— Вы уверены? — поразился Исидор.

— Да, — она кивнула. — Вы спрашиваете, уверена ли я, что он старается? Да, он активен, и он обожает это занятие.

— Я думаю, — возразил Исидор, — что вы ошибаетесь.

Он ни разу не слышал ни о чем подобном. Бастер Дружби, например, никогда об этом не упоминал.

— Это не соответствует этике сострадания сегодняшнего дня. Вся жизнь едина. «Человек — это не остров», — как говорил в добрые старые времена Шекспир. Джон Исидор возбужденно махнул рукой.

— Я ничего об этом не слышал. Разве вы не можете вызвать полицию?

— Нет.

— И они охотятся за вами? Они придут сюда, чтобы убить вас? — Теперь он понимал, почему она так напугана. — Немудрено, что вам никого не хочется видеть.

«Все это — заблуждение, — подумал он. — У нее, вероятно, психоз, мания преследования, возможно, из-за воздействия пыли на мозг. Тогда она тоже специал».

— Я покончу с ними раньше, чем они успеют причинить вам вред, — пообещал он.

— Каким образом?

Она слабо улыбнулась, показав свои маленькие белые ровные зубы.

— Я куплю лицензию на лазерный пистолет. Здесь, в заброшенных районах, ее получить легко. Полиция этот район не патрулирует, каждый должен сам заботиться о своей безопасности.

— А когда вы будете на работе?

— Я возьму отпуск за свой счет.

— Это очень мило с вашей стороны, Джон Р. Исидор, — сказала Прис, — но только если охотники покончили с остальными, с Максом Полоковым, Гарландом, Любой Люфт и Рой Бейти…

Она вдруг замолчала.

— Рой и Ирмград Бейти. Если они мертвы, тогда все усилия бессмысленны. Они мои лучшие друзья. Черт побери, почему от них нет никаких известий?

Она сердито чертыхнулась.

Вернувшись на кухню, Исидор снял с полок покрытые пылью, давно немытые стаканы, тарелки и чашки.

Он начал их мыть в раковине, подождав, пока ржавая горячая вода на сменится чистой. Вскоре появилась Прис и села у стола. Он откупорил бутылку «Шабли» и разделил поровну персики, сыр и соевый творог.

— Что это за белая масса? Может быть, сыр? — она показала на творог.

— Это приготавливают из соевых бобов. Если бы у меня было немного…

Он запнулся и покраснел. Обычно его ели с говяжьим бульоном.

— Андроид, — пробормотала Прис. — Такие оплошности допускает только андроид. Это его и выдает.

Она подошла к Исидору, потом, к большому его удивлению, прижалась к нему на секунду, обняла его за талию.

— Я попробую ломтик персика, — мечтательно протянула она.

Она весело схватила толстый сочный оранжевый ломтик длинными пальцами. Потом, когда ела этот ломтик, Прис вдруг заплакала. Слезы покатились по ее щекам и закапали на грудь, на платье. Он не знал, что делать, и продолжал делить еду.

— Проклятье, — крикнула она. — Ладно…

Прис отодвинулась от него и начала медленно, короткими шажками ходить по комнате.

— Понимаете, мы жили на Марсе. Вот почему я знаю об андроидах.

Голос ее дрогнул, но ей удалось сдержаться, и она продолжала. Ей явно было необходимо выговориться.

— И на Земле вы знаете только своих друзей, бывших эмигрантов, — догадался Исидор.

— Мы были знакомы еще до отлета. Мы жили в поселке неподалеку от Нью-Йорка. Рой и Ирмград держали аптеку. Он был фармацевтом, а она занималась рекламой косметических средств, кремов и лосьонов. На Марсе люди пользуются большим количеством этих средств. Я…

Она колебалась.

— У Роя я доставала разные лекарства, они были необходимы мне, потому что, во-первых, это жуткое место. Все это чепуха.

Она обвела рукой вокруг, указывая на заброшенную квартиру.

— Вы думаете, я страдаю от одиночества? К черту! Марс — вот где одиноче£тво гораздо хуже, чем здесь.

— А разве с вами не было андроидов? Я слышал рекламу…

Он сел за стол и начал есть.

Она тоже взяла стакан и равнодушно отпила глоток.

— Официально объявлено, что андроиды должны были помогать вам там, на Марсе.

— Андроиды, — сказала она, — тоже страдают комплексом одиночества.

— Вам нравится вино?

Она поставила стакан на стол.

— Превосходное.

— Это единственная бутылка, которую я видел за последние три года.

— Мы вернулись сюда, — продолжала Прис, — потому что туда нам и не следовало соваться. Марс — не обитель жизни, по крайней мере, в ближайшие миллион лет. Он слишком древний. Это чувствуется по всему, даже по виду камней. Жуткий возраст. Сначала я брала у Роя медикаменты. Я жила благодаря новому обезболивающему средству, силенизину Потом я встретила Хорста Хартмана, который в то время держал лавку почтовых марок. Он продавал редкие почтовые марки. Там столько незанятого времени, что просто необходимо иметь какое-то хобби, которое помогло бы избавиться от скуки. Хорст заинтересовал меня беллетристикой доколониального периода.

— Старыми книжками?

— Да, рассказами о космических полетах, написанными еще задолго до начала космической эры.

— Но как могли быть рассказы о космосе до…

— Писатели, — объяснила Прис, — просто все это выдумывали.

— На чем они основывались?

— На воображении. Как выяснилось позже, они очень часто ошибались. Например, когда изображали Венеру в виде джунглей со страшными чудовищами и женщинами-воинами в металлических нагрудниках, блестящих, как зеркало.

Она посмотрела на него.

— Вам это интересно? Большие женщины с длинными золотистыми косами, с грудями величиной с дыню.

— Нет, — сказал он.

— Ирмград — блондинка, — продолжала Прис, — но она маленькая и изящная. Во всяком случае, на контрабанде доколониальной беллетристики, книг, журналов и фильмов на Марсе запросто можно сколотить состояние. Нет ничего более увлекательного, чем читать о городах и гигантских промышленных предприятиях, о действительно удавшейся колонизации, воображать, как все это могло быть на самом деле, как должен был бы выглядеть Марс. Каналы…

— Каналы?

Он смутно припомнил, что читал где-то об этом. В прошлом многие люди верили в существование каналов на Марсе.

— Да, пересекающие планету вдоль и поперек, — пояснила Прис, — и существа с других миров, обладающие бесконечной мудростью. И рассказы о Земле, действие которых происходит в наше время и даже позже, о Земле без всепроникающей радиоактивной пыли.

— Наверное, — предположил Исидор, — от таких рассказов становится еще хуже.

— Нет, — коротко ответила Прис.

— А вы не захватили с собой ничего из этих доколониальных материалов? — спросил он.

— Тут они ни к чему, потому что на Земле интереса к ним нет. Кроме того, их здесь очень много в библиотеках. Оттуда мы и получали наше чтиво. Оно выкрадывалось из библиотек на Земле и автоматическими ракетами забрасывалось на Марс. Вы ночью выходите в пустыню и вдруг видите вспышку света, и вот уже упала ракета, расколовшись, как яйцо, и из нее высыпались старинные фантастические журналы, целое состояние. Но, конечно, прежде чем продать, вы их читаете. — Она все больше воодушевлялась, рассказывая свою историю. — Как правило…

Во входную дверь постучали.

Лицо Прис стало пепельным, и она прошептала:

— Я не могу. Не шумите, сидите неподвижно.

Она напряглась, прислушиваясь.

— Вы заперли дверь? — спросила она едва слышно. — Боже, надеюсь, что…

Ее расширившиеся глаза замерли на Исидоре, словно умоляя ответить утвердительно.

Из холла послышался голос:

— Прис, ты здесь?

Голос был мужской.

— Это Рой и Ирмград. Мы получили твою открытку.

Прис встала, вышла в спальню, потом вернулась, неся карандаш и клочок бумаги. Снова сев за стол, она поспешно набросала: «ПОДОЙДИТЕ К ДВЕРИ».

Исидор нервно взял у нее карандаш и написал: «ЧТО Я СКАЖУ?» Прис со злостью нацарапала: «ПОСМОТРИТЕ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ОНИ?»

Встав, он с мрачным видом вышел в прихожую. «Как же я определю, кто они?» — спросил он себя. Он открыл дверь.

В тускло освещенном холле стояли двое: невысокая женщина, симпатичная, похожая на Грету Гарбо, с голубыми глазами и желто-русыми волосами, и мужчина, который был более плотного сложения и выше ростом, с умным взглядом голубых глаз, но с плоскими монголоидными чертами лица, что придавало ему жестокое выражение.

Женщина одета очень модно: в высокие блестящие сапоги и брюки. На мужчине — помятая рубашка и покрытые пятнами брюки, что создавало впечатление почти намеренной вульгарности. Он улыбнулся Исидору, но его маленькие глаза остались холодными.

— Мы ищем… — начала блондинка.

Потом взгляд ее устремился за спину Исидора. Лицо расцвело в улыбке, и она ловко скользнула в промежуток между Исидором и дверью, воскликнув:

— Прис! Ну как ты?

Исидор обернулся. Женщины обнимались.

Он отошел в сторону, и в прихожую вступил Рой Бейти, строгий и большой, улыбаясь кривой непроницаемой улыбкой.

— Мы можем говорить? — спросил Рой, указывая на Исидора.

Прис, которая вся светилась радостью, ответила:

— Да, тут все в порядке, до определенной степени.

Исидору она сказала:

— Извините нас.

Она отвела в сторону Бейти, и некоторое время они о чем-то шептались, потом все трое встали перед Исидором, который чувствовал себя не в своей тарелке.

— Познакомьтесь, это мистер Исидор, — представила Прис. — Он заботится обо мне.

В ее словах был какой-то злой сарказм. Исидор заморгал.

— Видите? Он принес мне немного натуральной еды.

— Еды? — как эхо повторила Ирмград Бейти и с любопытством прошла на кухню.

— О, персики! — воскликнула она.

Схватив чашку и ложку, она стала есть, глядя на Исидора. Она улыбалась, делая быстрые глотки, словно кролик. Улыбка ее отличалась от улыбки Прис: в ней чувствовалось просто тепло, никакого спрятанного, придавленного второго дна. Она сразу понравилась Исидору.

Войдя вслед за ней, он начал разговор:

— Вы с Марса?

— Да, мы бросили это дело.

Голос у нее был высокий, какой-то птичий, ясные, голубые глаза ее искрились.

— Какой ужасный у вас дом. Здесь больше никто не живет, Да? Мы не заметили нигде освещенных окон.

— Я живу наверху, — отозвался он.

— О, я думала, что вы с Прис живете вместе.

В ее тоне не было ничего неодобрительного. Просто она констатировала факт.

Продолжая улыбаться той же неприятной улыбкой, Рой произнес:

— Они прикончили Полокова.

Радость, появившаяся было на лице Прис, сразу исчезла.

— Кого еще?

— Убили Гарланда, — перечислял Рой, — Андерса и Гитчела. А сегодня и Любу Люфт.

Он говорил так, как будто получал извращенное удовольствие, сообщая Прис эти новости.

— Я думал, что Любу им не накрыть. Помните, я всегда был уверен, что до нее они не доберутся.

— И где же остальные… — пробормотала Прис.

— Нас трое, — с мрачным предчувствием сказала Ирмград.

— Вот почему мы здесь. — В голосе Роя зазвучало неожиданно появившееся тепло. Чем хуже становилась ситуация, тем больше, казалось, она его радовала. Исидор абсолютно не понимал его.

— Боже! — прошептала Прис.

— У них есть, следовательно, охотник, как они его называют, — прошептала Ирмград, — по имени Дейв Холден.

Это имя казалось каплей яда, упавшей с ее губ.

— Полоков едва не убил его.

— Едва не убил, — повторил Рой.

Улыбка расплылась по его лицу.

— Теперь этот Холден в больнице, — продолжала Ирмград. — Очевидно, список они передали другому охотнику, которого Полоков тоже едва не поймал. Но в конце концов охотник отправил Полокова на покой и затем добрался до Любы Люфт. Мы знаем об этом, поскольку ей в критическую минуту удалось связаться с Гарландом, и он послал кого-то из подчиненных задержать этого охотника и доставить в центр на Мэдисон-стрит. Люба вызвала нас сразу, как только агент Гарланда и охотник ушли. Она была уверена, что все обойдется, и Гарланд убьет его, но, видимо, что-то не сработало. Мы не знаем, что именно, и скорее всего, никогда не узнаем этого.

— У этого охотника есть список наших имен? — спросила Прис.

— Да, дорогая, думаю, что есть, — ответила Ирмград. — Но он не знает нашего метонахождения. Мы с Роем не вернемся в нашу квартиру. Мы набили кар вещами и решили, что найдем квартиру в одном из брошенных домов.

Исидор набрался храбрости.

— Благоразумно ли это — всем вам находится в одном месте? — спросил он.

— Ну, со всеми остальными они уже покончили, — деловито сказала Ирмград. Она, как и ее муж, тоже казалась отрешенной несмотря на внешнее возбуждение.

«Все они, — подумал Исидор, — очень странные». Он чувствовал, что они чужие, но не был в силах дать себе отчет, что это все означает. Словно какая-то глубокая отрешенность от реального мира пронизывала их мышление и психику. Кроме, может быть, Прис. Она была искренне и глубоко перепугана. Она казалась почти естественной, но…

— Почему бы тебе не переехать к нему? — спросил Рой. Он указал на Исидора. — Он мог бы в какой-то степени охранять тебя.

— К недоумку? — усмехнулась Прис. — Я не намерена жить с недоумком.

Ее ноздри нервно задрожали.

— Мне кажется, что в такой момент просто глупо быть снобом, Прис, — быстро возразила Ирмград. — Охотник не будет медлить. Он может попытаться покончить с нами еще сегодня вечером. Возможно, за выполнение задания в определенный срок получают дополнительную премию…

— Надо закрыть дверь в холл, — предложил Рой.

Он быстро подошел к двери и одним ударом ладони захлопнул ее, защелкнув замок.

— Я думаю, Прис, тебе стоило бы поселиться с мистером Исидором. И мне кажется, что нам с Ирмград следует находиться неподалеку. Тогда мы могли бы помогать друг другу. У меня в каре есть кое-какое электронное оборудование — всякий хлам, который я снял с корабля. Я собрал переговорное устройство, так что мы сможем общаться друг с другом. Кроме того, я готов установить систему тревожной сигнализации. Ее сможет включать и выключать любой из нас. Очевидно, систематические матрицы личности не удались даже Гарланду. Конечно, он сам сунул голову в петлю, приведя этого охотника на Мэдисон-стрит. Это ошибка и Полокова; вместо того, чтобы держаться от полиции подальше, он полез на рожон. Мы не станем повторять ошибки и спрячемся здесь.

В голосе Роя не чувствовалось ни малейшего беспокойства.

Тревожная ситуация явно порождала у него уверенность в себе и энергию.

— Я считаю…

Он громко вздохнул, так что все присутствующие в конце концов, включая Исидора, невольно обратили на него взгляды.

— Я считаю, что мы трое все еще живы неспроста. Если бы он догадался, где мы находимся, то был бы уже здесь. Основной принцип охоты — действовать быстро, иначе он ничего не заработает. Вот в чем суть.

— Если он станет ждать, — согласилась Ирмград, — мы можем ускользнуть от него еще раз. Да, Рой абсолютно прав — у него есть наши имена, но нет информации о нашем местонахождении. Бедняжка Люба — работать в старой Опере, на самом виду… Ее нетрудно было найти.

— Что ж, — высокопарно заметил Рой, — она сама того хотела. Она считала, что так безопаснее — быть на виду у всех в качестве известной певицы.

— Но ты же предупреждал ее, — сказала Ирмград.

— Да, — согласился Рой. — Я говорил ей и Полокову, который вздумал выдавать себя за агента ВПО. И Гарланда я предупреждал, что кто-нибудь из его охотников обязательно доберется до него самого. Что, видимо, и случилось.

Рой покачивался на каблуках с умным видом.

— Как я п… п… понял из того, что у… у… услышал, мистер Бейти является вашим неформальным лидером, — сказал Исидор.

— О, да, Рой — наш руководитель, — подтвердила Ирмград.

— Он организовал наше путешествие с Марса на Землю, — продолжила Прис.

— Тогда, — решил Исидор, — вы должны п… п… поступать так, как он предлагает. — Голос его прервался, не выдержав внутреннего напряжения и надежды. — Думаю, б… б… было бы здорово, Прис, если бы ты действительно поселилась у меня. Я мог бы пару дней не ходить на работу — у меня скоро отпуск. Я проследил бы, чтобы все было в п… п… порядке.

«Возможно, Милт, который очень изобретателен, — подумал Исидор, — мог бы сделать для меня какое-нибудь оружие, с его помощью я уничтожил бы всех охотников, кем бы они не были».

На секунду ему представилось нечто безжалостное, с лазером в одной руке и напечатанным на листе списком жертв в другой, движущееся с машинной точностью к своей цели — узаконенному убийству за зарплату. Существо, лишенное эмоций и даже самоголица, существо, которое в случае гибели немедленно заменяется другим и так далее, пока не будут убиты все живые.

«Невообразимо, — подумал он. — И полиция ничего не предпринимает — я не могу поверить в такое. Эти люди, с которыми я говорю, вероятно, совершили что-то незаконное, возможно, эмигрировали обратно на Землю нелегальным путем. Каждый день нас предупреждают по телевизору о необходимости сообщать о любой посадке космического корабля вне правительственных космопортов. Очевидно, полиция старается пресечь незаконную иммиграцию. Но даже если есть что-то незаконное, то ведь теперь за преступление против закона не наказывают смертью. Это противоречит самой идее сострадания».

— Я нравлюсь этому недоумку, — ухмыльнулась Прис.

— Не называй его так, — резко сказала Ирмград.

Она взглянула на Исидора теплым, сочувственным взглядом.

— Только подумай, как он мог бы назвать тебя.

Прис промолчала. На ее лице появилась понятная ей одной гримаса.

— Я устанавливаю переговорное устройство, — сказал Рой. — В этой квартире мы с Ирмград. Ты, Прис, идешь вместе с мистером Исидором.

Рой направился к двери, делая шаги с поразительной для человека с таким весом легкостью. Секунду спустя он исчез за дверью, которая с грохотом захлопнулась.

У Исидора перед глазами вдруг возник образ металлического корпуса, платформы с проводами, рычагами, батареями и электронными контурами. Потом картина исчезла, и перед ним вновь возникла неряшливая фигура Роя Бейти будто изображение на проявляющемся фотоснимке. Исидор почувствовал желание расхохотаться. Он с трудом подавил смех.

— Человек действия, — прозвучал голос Прис. — Очень плохо. Тем более, что он не умеет обращаться с инструментами и механизмами.

— Если мы и спасемся, — сурово и сухо произнесла Ирмград, — то только благодаря Рою.

— Не знаю, стоит ли пытаться спастись, — прошептала Прис как бы сама себе. Она пожала плечами, а потом кивнула Исидору: — Итак, мистер Р. Исидор, я переезжаю к вам. Можете меня охранять. — Исидор покраснел от радости и гордости и тотчас же поправил ее: — Я буду охранять вас всех.

Ирмград Бейти торжественным тоном провозгласила:

— Я хочу, чтобы вы знали, мистер Исидор, как высоко мы ценим вашу помощь. Кажется, вы первый человек на Земле, которого мы можем назвать другом. Мы очень вам благодарны. Остается только надеяться, что мы сможем вам отплатить тем же. — Она близко придвинулась к Исидору и погладила его по руке.

— У вас не осталось доколониальной беллетристики? Мне хотелось бы почитать что-нибудь, — попросил он.

— Что такое? — Ирмград Бейти вопросительно поглядела на Прис.

— Старые журналы, — ответила на реплику Прис.

Она уже собрала вещи. Исидор взял у нее из рук узел, чувствуя внутри какое-то сияние, возникшее от сознания достигнутой цели. Прис продолжила: — Нет, мы ничего не взяли с собой, почему — это я тебе уже рассказала.

Он вышел в холл и предложил:

— Завтра я пойду в библиотеку и возьму несколько книг, чтобы вы могли п… п… почитать и ожидание не казалось вам слишком долгим.

Он провел Прис в свою квартиру — темную, пустую, душную и неуютную. Отнеся ее вещи в спальню, Исидор включил свет, отопление и телевизор с его единственным работающим каналом.

— Мне здесь нравится, — заявила Прис всетем же холодным и безразличным тоном. Она прошлась по комнатам, сунув руки в карманы юбки. На ее лице застыло выражение отвращения.

— Что случилось? — спросил он, выкладывая ее вещи на кровать.

— Ничего.

Она остановилась у окна-картины и отодвинула занавески, уставившись на изображение.

— Если вы считаете, что они выслеживают вас… — начал Исидор.

— Это все галлюцинации, — засмеялась Прис, — вызванные наркотиками, которые мне дал Рой.

— П… п… простите?

— Вы действительно думаете, что эти охотники существуют?

— Мистер Бейти сказал, что они убили ваших друзей.

— Рой Бейти такой же ненормальный, как и я, — отчеканила Прис. — Наше преступление заключалось не в побеге с Марса, а в побеге из психиатрической лечебницы на Восточном побережье. Мы все — шизофреники с дефектами в эмоциях… Сглаживание аффекта — вот как это называется. И у нас случаются групповые галлюцинации.

— Мне кажется, что это неправда, — возразил он с облегчением.

— Почему?

— Она резко повернулась и пристально посмотрела на него. Так пристально, что Исидор вспыхнул.

— П… п… потому что такие вещи, как вы рассказываете, не бывают. П… п… правительство никогда не убивает людей. И сострадание… Нет такого преступления, за которое назначалась бы смертная казнь.

— Но понимаете, — сказала она, — если вы — не человек, тогда дело полностью меняется…

— Неправда. Даже животные, даже угри, суслики, змеи и пауки — даже они священны.

Прис, все еще не отрывая от него напряженного взгляда, спросила:

— Вы говорите, даже животные священны? Всякая жизнь, все органическое, все, что прыгает, летает, ползает, откладывает яйца, или…

Она замолчала, заметив вошедшего Роя Бейти, который тянул за собой пару проводов.

— И в особенности — насекомые, — добавил Рой. — Это вообще святая святых.

Он нисколько не был смущен, хотя и подслушал их разговор.

Сняв со стены картину, Рой прикрепил к гвоздю небольшое электронное устройство, потом сделал шаг назад, осмотрел его и повесил картину на место.

— Теперь сигнализация готова.

Собрав волочившиеся по полу провода, он присоединил их к сложному прибору, который принес в комнату к Исидору и Прис. И все время странная улыбка не сходила с его лица.

— Это сигнализация. Провода идут под ковром. Они служат в качестве антенны, которая улавливает присутствие… — он колебался — …думающего существа, — туманно пояснил он, — отличающегося от нас четверых.

— Ну, понятно, и при этом звонит звонок, — сказала Прис. — И что тогда? У него ведь пистолет, а напасть на него и искусать до смерти мы не можем.

— В это устройство, — перебил ее Рой, — вмонтирован излучатель Пенфилда. Когда сигнализация сработает, прибор начнет излучать волну паники в направлении нападающего. Никакой человек не вынесет и секунды рядом с этим излучателем. Природа паники такова, что она вызывает смятение и острое желание бежать без оглядки. Это даст нам возможность прикончить противника. Конечно, кое-что зависит и от его ловкости.

— А на нас излучение не подействует? — спросил Исидор.

— Верно, — сказала Прис. — Она подействует и на Исидора.

— Ну и что? — пробормотал Рой.

Он снова занялся проводами.

— Они оба выбегут отсюда. Это даст нам время на реакцию. Исидора убивать они не станут — его нет в списке охотника. Вот почему он полезен нам, как прикрытие…

— А получше ты ничего не можешь придумать, Рой? — резко спросила Прис.

— Нет, — ответил он, — не могу.

— Я смогу д… д… достать оружие, — заикнулся Исидор.

— А ты уверен, что присутствие Исидора не включит сигнализацию? — уточнила Прис. — Ведь он… Ты понимаешь…

— Я ввел компенсацию на излучение его головного мозга, — объяснил Рой. — Чтобы вывести систему из равновесия, необходимо появление еще одного человека!

Он нахмурился и бросил косой взгляд на Исидора, сообразив, что сказал что-то не то.

— Вы — андроиды, — сказал Исидор. Но ему было все равно. Для него это было совершенно безразлично. — Теперь я понимаю, почему они хотят вас убить. Вы ведь на самом деле неживые.

Теперь он все понял. Теперь все сходилось: охотники, убийство их друзей, перелет на Землю, все эти предосторожности.

— Да, когда я произнес «человека», я совершил ошибку, — согласился Рой Бейти.

— Совершенно верно, мистер Бейти, — подтвердил Исидор. — Но какая, собственно, разница? Ведь я специал, и со мной они тоже не очень-то церемонятся. Например, я не имею права на эмиграцию.

Он почувствовал, что его понесло.

— Вы не можете вернуться на Землю, а я…

После некоторого молчания Рой Бейти лаконично ответил:

— На Марсе вам бы не слишком понравилось. Так что вы ничего не потеряли.

— Мне было очень интересно узнать, — обратилась Прис к Исидору, — сколько тебе понадобится времени, чтобы догадаться. Мы не такие, как люди, да?

— На этом, видимо, как раз и споткнулись Гарланд и Полоков. Они были так чертовски уверены в себе, что пытались выдать себя за людей, — сказал Рой. — Люба тоже.

— Вы интеллектуальны, — сказал Исидор.

Он почувствовал подъем духа от того, что смог понять и сделать правильный вывод.

— Вы мыслите слишком абстрактно, и вы не…

Он пошевелил пальцами, не в силах подобрать слова, которые опять стали налезать друг на друга.

— Если бы у меня был такой же коэффициент умственного развития, тогда я прошел бы тест и перестал быть недоумком. Мне кажется, что вы выше меня в духовном развитии, и я мог бы у вас многому поучиться.

Рой Бейти помолчал и сказал:

— Я закончу настройку сигнализации.

Он возобновил работу.

— Он еще не понимает, — резко заметила Прис. В ее тоне чувствовалась какая-то надломленность, но слова прозвучали как удар грома. — Он не понимает, каким образом мы бежали с Марса и почему нам пришлось это сделать.

— Да, — прохрипел Рой, — мы не могли иначе. — В проеме открытой двери он заметил Ирмград, которая все это время стояла у открытой двери. Ее заметили, только когда она заговорила.

— Я думаю, нам не стоит беспокоиться относительно мистера Исидора, — уверенно заявила она.

Она подошла к Исидору и заглянула в лицо.

— Они с ним тоже плохо обращались, по его словам, и он не интересуется тем, что мы совершили на Марсе. Он нас уже знает, и мы ему нравимся, а эмоциональное восприятие для него — самое главное. Может быть, трудно это осознать, но это именно так.

Исидору она шепнула:

— Вы можете заработать кучу денег, если выдадите нас полиции. Вы это понимаете?

Она снова стояла очень близко и смотрела в лицо Исидору, потом повернулась и обратилась к мужу:

— Видишь, он понимает, но все равно ничего не скажет.

— Вы выдающийся человек, Исидор, — согласилась Прис. — Вы делаете честь вашей расе.

— Если бы он был андроидом, — с жаром начал Рой, — он донес бы на нас уже завтра утром, еще до полудня. Он бы отправился в полицию, и с нами было покончено. Я не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение им.

Тон его невозможно было определить. Во всяком случае Исидору это было не под силу.

— И вы воображали, что в этом мире у вас не найдется ни одного друга, что вы встретите планету врагов! — он засмеялся, словно залаял.

— Я совершенно спокойна, — улыбнулась Ирмград.

— Твоей душе, — сказал Рой, — следовало бы поискать Утолок в пятках.

— Давайте голосовать, — предложила Прис. — Как на корабле, когда возникали разногласия.

— Что ж, — согласилась Ирмград, — если мы откажемся от этой возможности, то не думаю, что нам удастся найти другого человека, который бы стал нам помогать. Мистер Исидор, вы… — она попыталась найти подходящее слово.

— Аномальный случай, — подсказала Прис.

15

Голосование происходило в торжественной обстановке.

— Мы останемся здесь, — твердо сказала Ирмград, — в этой квартире, в этом здании.

Рой Бейти заявил:

— Я голосую за то, чтобы мы убили мистера Исидора и спрятались в другом месте.

Он и его жена в ожидании смотрели на Прис. Исидор сделал то же самое.

— Пожалуй, нам лучше остаться здесь, — тихо произнесла Прис. — И громко продолжала: — Думаю, ценность помощи, которую предложил мистер Исидор, перевешивает ту опасность, которую он представляет, узнав, кто мы. Мы можем жить среди людей, не опасаясь, что нас быстро обнаружат. Это уже погубило Полокова, Любу, Гарланда, а также двух других.

— Возможно, они делали то же, что собираемся делать мы, — сказал Рой Бейти, — возможно, они доверились кому-то, поверили какому-то человеческому существу, которое казалось отличным от остальных, как здесь выразились, аномальным случаем.

— Мы этого не знаем, — возразила Ирмград. — Все это — не более, чем гадание на кофейной гуще. Я думаю, дело в том, что они…

Она взмахнула рукой.

— Что они не пытались держаться подальше от посторонних глаз. Особенно Люба. Она выступала на сцене и пела. Мы доверяем… Я скажу тебе, Рой, чему мы доверяем и что нас губит — это вера в превосходство нашего разума!

Она гневно посмотрела на мужа, ее маленькая высокая грудь быстро поднималась и опускалась.

— Мы все такие умные, Рой. Вот, например, ты, Рой, в данный момент…

— Кажется, Ирмград права, — присоединилась Прис.

— Таким образом, мы вверим наши жизни нестандартному, деградирующему… — начал было Рой.

Потом он сдался.

— Я устал. Это был долгий путь, Исидор, и трудный. А здесь мы, к сожалению, совсем недавно.

— Я надеюсь, — радостно сказал Исидор, — что могу хоть частично сделать ваше пребывание на Земле приятным.

Он был уверен, что сможет. Происходящее казалось ему кульминацией всей его жизни. Успех, достигнутый благодаря той уверенности в себе, которую он обрел сегодня после разговора по телефону.


После окончания рабочего дня Рик Декард отправился через весь город в район зоомагазинов.

Магазин крупных дельцов занимал несколько кварталов.

Незнакомая и оттого еще более страшная депрессия, придавившая его несколько часов назад, все еще не прошла, и посещение зоомагазина казалось ему единственным светлым пятном в окружающем сером тумане. Он пытался изгнать депрессию, ощутив запах животных и хотя бы косвенно участвуя в крупных сделках. Во всяком случае, это всегда оказывало на него сильное воздействие. Возможно, ему удастся добиться того же и сейчас.

— Слушаю, сэр, — приветствовал его молодой продавец.

— Вы подобрали что-нибудь подходящее? — спросил его Другой продавец в безупречном фирменном костюме, когда Рик с несколько простоватым видом рассматривал витрины.

— Я многое хотел бы купить, — признался Рик, — но меня беспокоит цена.

— Сэр, назовите мне только, какого уровня покупку вы хотели бы сделать и что вы желаете приобрести. Я справлюсь у нашего управляющего и получу «добро».

— У меня есть три тысячи наличными, — сказал Рик. Управление в конце дня выплатило ему премию, — сколько стоит вон та семья кроликов?

— Сэр, если у вас есть три тысячи наличными, вы могли бы стать владельцем чего-либо более интересного, чем пара кроликов. Как насчет козы?

— Никогда не испытывал к козам особого интереса.

— Простите, не могу ли я узнать, является ли покупка такого уровня обычной для вас?

— Обычно я не хожу каждый день с тремя тысячами в кармане.

— Я так и подумал, когда вы спросили о кроликах, сэр. Дело в том, что кролики очень распространены. Я хотел бы, чтобы вы перешли в более почетный класс владельцев, например, коз, где, как мне кажется, ваше настоящее место. Честное слово, для меня вы — истинный владелец козы.

— В чем же их преимущество?

— В том, что козу можно научить бодать всякого, кто попытается ее украсть.

— Но только не в том случае, когда в нее выстрелят наркотиком, а потом поднимут на канате в парящий аэрокар.

Продавец невозмутимо продолжал:

— Коза лояльна по отношению к своему хозяину. Это свободная душа, которую не способны ограничить никакие клетки. И еще одно. Очень часто, вложив в животное деньги и доставив покупку домой, вы обнаруживаете в один прекрасный день, что животное съело какую-нибудь радиоактивную отравленную дрянь и умерло. Козе нестрашна зараженная субпища, она способна потреблять такие дозы, какие свалили бы корову, лошадь и тем более кота. В качестве долгосрочного вложения козлы, а в особенности козы, имеют особые преимущества.

— А это коза?

Рик заметил большое черное животное козлиного рода, спокойно стоящее в центре клетки. Рик двинулся в том направлении, сопровождаемый продавцом. Животное показалось Рику просто прекрасным.

— Да, это самка. Черная нубийская порода, отличный образец, гвоздь сезона на рынке этого года. И мы предлагаем ее по очень низкой цене.

Вытащив потертый экземпляр каталога, Рик посмотрел цену на черную нубийскую козу.

— Целиком наличными? — спросил продавец. — Или часть платы внесете в виде использованного животного?

— Наличными, — пробурчал Рик.

На листке бумаги продавец нацарапал цену и быстро, почти украдкой, показал ее Рику.

— Слишком дорого, — сказал тот.

Он взял листок и написал свою цену.

— Мы не можем отдать козу за такую сумму, сэр, — запротестовал продавец. Он начертал новую цену. — Этой козе нет еще и года. У нее очень высокая продолжительность жизни.

Он показал бумажку Рику.

— Идет, — согласился тот.

Он подписал контракт на рассрочку, заплатил три тысячи долларов в качестве первого взноса — всю свою премию — и вскоре уже стоял рядом со своим аэрокаром, наблюдая, как служащие магазина грузят в него клетку с козой. «Наконец-то я владею настоящим животным, — удовлетворенно подумал он, — живым животным, а не электрической подделкой. Второй раз в жизни».

Цена козы и долговое рабство контракта пугали его, он чувствовал, что тело охватывает дрожь. «Но я должен был это сделать, — успокаивал он себя. После столкновения с Филом Речем я должен вернуть веру в свои силы, иначе я не смогу продолжать работу».

Немеющими руками он направил кар в небо, спеша домой. «Ирен будет рассержена, — подумал он, — потому что ее испугает ответственность».

Он снова расстроился. «На ее долю достанется куча работы по уходу за животным, потому что она целый день дома».

Когда Рик посадил аэрокар на крышу, то некоторое время оставался сидеть неподвижно. В уме он уже сочинял убедительную версию. «Этого требует мой разум, моя работа, — пытался он убедить самого себя, — и в конце концов престиж. С электрической овцой жить уже невозможно, это угнетает меня. Вероятно, такой вариант все же удовлетворит и жену».

Выбравшись из кара, он вытащил клетку с козой и с пыхтением установил ее на крыше. Коза, всю дорогу беспомощно скользившая копытами по дну клетки, проницательно взглянула на него большими глазами, но не издала ни звука.

Он спустился на свой этаж и подошел к двери квартиры.

— Привет, — сказала Ирен. Она была занята на кухне. — Ты сегодня поздно.

— Поднимись на крышу, — попросил он. — Я хочу тебе кое-что показать.

— Ты купил животное!

Она сняла фартук, машинально поправила волосы и последовала за ним к лифту.

— Не нужно было покупать без меня, — вздохнула Ирен. — Я тоже хотела бы участвовать в этом, тем более, что речь идет о самом важном приобретении, которое…

— Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Ты сегодня заработал неплохую премию, — убежденным тоном сказала она.

— Да, — коротко ответил Рик. — Я убрал трех анди.

Он вошел в кабину лифта, подождал жену, и они двинулись на крышу.

— Мне необходимо было это сделать, — оправдывался он. — Со мной сегодня что-то произошло. Если бы я не купил животное, я не смог бы больше работать охотником.

Лифт остановился. Вместе с Ирен Рик вышел в вечерние сумерки, подошел к клетке и включил лампы, установленные обитателями дома. Он указал на козу, молча ожидая, какие чувства выразит жена.

— Боже мой! — тихо простонала она.

Ирен подошла к клетке, заглянула в нее, потом обошла клетку, рассматривая козу со всех сторон.

— Она действительно настоящая? Не электрическая?

— Абсолютно настоящая, — кивнул он, — если только меня не надули.

Это случалось крайне редко, поскольку штраф за подделку достигал астрономических величин: две с половиной рыночной цены животного.

— Нет, меня не надули.

— Коза, — еще не верила Ирен. — Черная нубийская порода.

— Да, коза, — подтвердил Рик. — Возможно, в будущем нам удастся свести ее с самцом, тогда у нас будет молоко, из которого можно делать сыр.

— А ее можно выпустить? Куда мы ее посадим? К овце?

— По крайней мере пару дней она должна оставаться в клетке.

— Жизнь моя — любовь и наслаждение, — вдруг сказала Ирен.

У нее страшно изменился голос.

— Это старая-старая песня Иоганна Штрауса. Помнишь, как мы познакомились? — она нежно опустила руку ему на плечо, прижалась и поцеловала его. — Много любви и много наслаждения.

— Спасибо, — сказал он и обнял ее.

— Давай побежим скорее вниз и поблагодарим Сострадающего, потом вернемся наверх и дадим ей имя. Ей необходимо какое-то имя. И ты, может быть, отыщешь какую-нибудь веревку, чтобы привязать ее.

Ирен направилась к лифту. Их сосед, Билл Барбур, чистивший скребницей свою лошадь Джуди, окликнул Рика:

— Эй, мистер Декард, у вас отличная коза! Поздравляю! Добрый вечер, миссис Декард. Возможно, у вас появятся козлята. Я бы мог обменять жеребенка на пару козлят.

— Спасибо, — поблагодарил Рик.

Он пошел следом за женой.

— Твоя депрессия прошла? — спросил он у нее. — Я, кажется, вылечился.

— Да, эта покупка меня вылечит, — согласилась Ирен. — Теперь мы можем не скрывать, что нашаовца — поддельная.

— В этом нет необходимости, — возразил он.

— Но теперь ведь это можно, — настаивала Ирен. — Теперь нам нечего скрывать. Теперь у нас есть настоящее животное. Это просто прекрасный сон!

Она снова поднялась на цыпочки и поцеловала мужа. Ее неровное, возбужденное дыхание коснулось щеки Рика. Потом она протянула руку и ткнула кнопку вызова.

Что-то внутри Рика вдруг тревожно кольнуло его — будто предупреждение, и он произнес:

— Давай не будем пока спускаться. Я хочу посидеть наверху. Просто посидеть и посмотреть на козу. А может быть, нужно покормить ее? В магазине мне дали для начала мешок овса. И мы могли бы просмотреть руководство по уходу за козой. Это мне тоже вручили бесплатно. Мы назовем ее Ефимией.

Но лифт уже подошел, и Ирен зашла в кабину.

— Ирен, погоди! — позвал он.

— Это было бы просто аморально, — строго сказала она, — если бы мы сейчас не слились с Сострадающим. Сегодня я уже подключалась к генератору эмпатии, и это немного облегчило меня, но только чуть-чуть, совсем не так, как теперь. Но все равно в меня каким-то образом попал камень.

Она продемонстрировала ему запястье и маленький синяк на нем.

— Я постоянно думала о том, насколько лучше, когда с нами Сострадающий, и как нам плохо было бы без него. Мы испытываем физическую боль, но духом мы едины с ним. Я чувствовала присутствие всех людей — их всех, по всему миру, которые были слиты вместе с ним в этот момент.

Она не давала двери лифта захлопнуться.

— Заходи, Рик. Это всего лишь минута. Ты ведь почти никогда не участвуешь в слиянии. Я хочу, чтобы ты передал то настроение, в котором находишься, всем остальным. Оставлять это себе одному — аморально.

Она, конечно, была права. Он вошел в лифт и вернулся в квартиру.

Когда они вошли в гостиную, Ирен быстро щелкнула выключателем эмпатического генератора. Лицо ее осветилось живой радостью, как полумесяц молодой луны.

— Я хочу, чтобы все знали, — сказала она ему. — Со мной это уже случилось — вошла в слияние и поймала эмоции какого-то человека, только что купившего животное. А в другой раз…

Лицо ее на секунду потемнело, удовольствие исчезло.

— Однажды я почувствовала боль человека, потерявшего свое животное. Но мы делили с ним наши радости — хотя у меня лично их не было совсем. И ты знаешь, это его немного ободрило. Мы даже могли бы предотвратить потенциальное самоубийство — то, что мы испытываем, чувствуем…

— Они получат нашу радость, — согласился Рик, — но сами мы ее потеряем, обменяв на то, что чувствуют они. Наша радость исчезнет.

На экране генератора проносились потоком какие-то бесформенные цветные полосы. Затаив дыхание, Ирен сжала рукоятки.

— Нет, мы не потеряем ничего из того, что чувствуем, стоит только удерживать эти ощущения в себе. У тебя разве нет навыка слияния, Рик?

— Кажется, нет, — пробормотал он.

Сейчас он впервые начал понимать, какое значение для таких людей, как Ирен, имеет сострадание. Возможно, общение с Речем и их совместная охота что-то изменили в его сознании, какое-то нервное окончание трансформировалось, какой-то нейрон стал передавать другие импульсы, и в его мозге началась цепная реакция изменений.

— Ирен! — настойчиво позвал он и оттащил жену от генератора эмпатии.

— Послушай! Я хочу рассказать тебе о том, что случилось со мной сегодня.

Рик отвел ее к дивану, посадил и сам сел рядом.

— Я познакомился с другим охотником, которого раньше никогда на видел и даже ничего не слышал о нем. Ему нравится уничтожать андроидов. И вот после того, как я провел охоту вместе с ним, я по-другому взглянул на анди. Раньше я относился к ним примерно так же, как и он, хотя и по-своему.

— Разве с этим нельзя подождать? — спросила Ирен.

— Я выбрал один из вопросов текста и провел эксперимент, — сказал Рик. — Все сошлось — я действительно начал испытывать симпатию к андроиду. Сегодня утром ты сказала «бедные анди». Поэтому ты должна понять, о чем я говорю. Из-за этого я и купил козу. Я никогда еще не чувствовал ничего подобного. Возможно, это было что-то вроде депрессии, как у тебя. Теперь я понимаю, как ты страдаешь. Я всегда был уверен: тебе просто нравится твоя депрессия и ты можешь вырваться из нее в любой момент, если только захочешь, пусть даже не сама, но хотя бы с помощью стимулятора. Но теперь я понял, что в подобном состоянии тебе уже все равно. Апатия, потому что потеряно чувство цены. Ничто ничего не стоит, и нет смысла чувствовать себя лучше, потому что, если потеряно это ощущение…

— А как же с твоей работой? — резко прервала она его.

Ее тон словно ударил Рика. Он помолчал.

— С твоей работой, — повторила она. — Сколько мы должны вносить в месяц за козу?

Она протянула руку. Рик вытащил контракт зоомагазина и машинально отдал ей.

— Сколько?! — протянула она тонким голосом. — А проценты!.. И ты это сделал только потому, что почувствовал себя подавленно, а вовсе не потому, что хотел сделать мне сюрприз.

Она вернула ему документы.

— Что ж, это неважно. Все равно я очень рада, что ты купил ее. Я уже люблю козу. Но это такое бремя!

Она помрачнела.

— Я могу перейти в другой отдел, — сказал Рик. — У департамента десять или одиннадцать отделов. Заняться, например, похищением животных. Меня бы взяли.

— Но твои премии! Они необходимы нам, иначе магазин просто заберет козу.

— Я перепишу контракт с тридцати шести месяцев на сорок восемь.

Он достал шариковую ручку и начал писать на обратной стороне листа.

— Получится на пятьдесят два доллара пятьдесят центов меньше в каждом месяце.

Зазвонил телефон.

— Если бы мы остались на крыше, а не спустились сюда, — сказал Рик, — то мы бы не услышали звонка.

Он чувствовал сожаление.

— Чего ты боишься? Они еще не собираются отобрать у тебя козу, — сказала Ирен, подходя к аппарату.

Она протянула руку к трубке.

— Если это из департамента, — успел предупредить Рик, — скажи, что меня нет дома.

Он направился в спальню.

— Алло, — взяла трубку Ирен.

«Еще три андроида, — подумал Рик, — которых мне следовало выследить, а не отправляться домой». На экране появилось лицо Гарри Брайанта, и теперь уходить было уже поздно. На негнущихся ногах Рик вернулся к экрану.

— Да, он здесь, — подтвердила Ирен. — Мы купили козу. Заходите к нам, мистер Брайант, посмотрите на нее.

Последовала пауза. Она прислушалась, а потом протянула трубку Рику.

— Он хочет что-то тебе сказать.

Быстро вернувшись в кресло, она снова схватилась за ручки генератора эмпатии и почти мгновенно была поглощена слиянием. Рик ясно осознал, что ее душа уже отсутствует в комнате и остро ощутил свое одиночество.

— Алло, — ответил он в трубку.

— Мы посадили хвост на двух оставшихся андроидов, — сказал Гарри.

Он звонил из своего кабинета. Рик видел хорошо знакомый ему стол, заваленный бумагами, документами и прочим мусором.

— Они явно встревожены. Они съехали с того старого адреса, который дал тебе Холден. Теперь их можно найти… минуточку…

Брайант принялся перебирать бумаги, отыскивая нужные сведения. Рик машинально нащупал ручку. Он разгладил на колене контракт и приготовился писать на оборотной стороне.

— Жилой блок 3967-С, — диктовал инспектор. — Отправляйся туда как можно быстрее. Мы предполагаем, что они узнали о том, что мы убрали Гарланда и Любу Люфт. Поэтому они сбежали.

— Незаконное бегство, — сказал Рик, — чтобы спасти свои жизни.

— Ирен сказала, что вы купили козу, — поинтересовался Брайант. — Сегодня, после того, как ты уехал из управления?

— Да, по дороге домой.

— Когда ты покончишь с остальными андроидами, я приеду взглянуть на нее. Кстати, я только что говорил с Дейвом Холденом. Я рассказал, как тебе трудно пришлось с этими андроидами. Он поздравляет тебя и советует удвоить осторожность. Дейв предостерегает: «Узел-6» оказался более сообразительным, чем он предполагал. Он вообще с трудом поверил, что ты отправил на покой троих за один день.

— Троих достаточно, — сказал Рик. — Я больше не могу. Мне нужно отдохнуть.

— Но завтра их может уже не быть здесь, — настаивал Брайант, — и они окажутся вне зоны нашей юрисдикции.

— Не так быстро. Они все еще будут поблизости.

— Ты поедешь туда сегодня, — приказал Брайант, — пока они еще не окопались. Они не ожидают, что ты среагируешь так быстро.

— Наоборот, — возразил Рик, — они будут меня ждать.

— Поджилки трясутся? Из-за Полокова, который…

— Ничего у меня не трясется, — обиделся Рик. — Ладно, я полечу туда. — Он хотел положить трубку, но Гарри сказал:

— Дай мне знать, как только будут результаты. Я останусь у себя в кабинете.

— Если я устраню их, — решил Декард, — я куплю овцу.

— У тебя ведь есть овца, насколько я вас знаю, у вас уже давно есть овца, — сказал Брайант.

— Она электрическая.

Он повесил трубку. «На этот раз овца будет настоящая. Она мне необходима, чтобы успокоиться».

У черного ящика генератора эмпатии скорчилась его жена с восхищенным, отрешенным лицом. Некоторое время Рик стоял рядом с ней, положив руку ей на грудь. Он чувствовал, как ее грудь поднимается и опускается в такт приливам и отливам жизни в ее теле. Она не замечала его, как и всегда, поглощенная слиянием с Сострадающим.

На экране виднелась облаченная в балахон фигура Сострадающего, который медленно взбирался вверх по склону. Мимо пронесся кусок скалы. Глядя на него, Рик вдруг подумал: «Боже мой, но в моей ситуации есть нечто худшее, чем его положение. Сострадающему не приходится совершать что-то чуждое его природе. Он страдает, но по крайней мере может не насиловать собственную сущность.»

Нагнувшись, он осторожно убрал пальцы с черных клавиш. Потом он занял ее место. Первый раз за несколько недель.

Это было сделано импульсивно. Он не хотел этого. Все произошло внезапно и неожиданно.

Перед ним простирался пустынный пейзаж, пустырь, покрытый сорняками. В воздухе пахло цветами. Это была пустыня, где не бывает дождя, и цветы сорняков пахли, как пыль.

Перед ним стоял человек. Его глаза казались усталыми и полными боли.

— Сострадающий, — произнес Рик.

— Я друг твой, — отозвался старик. — Но продолжай свой путь, словно меня не существует. Ты понимаешь меня?

Он развел ладони.

— Нет, — запротестовал Рик, — не понимаю. Мне нужна помощь.

— Но как я могу спасти тебя, — удивился старик, — если я не в состоянии спасти себя? — он улыбнулся. — Разве ты не видишь? Спасения нет.

— Тогда зачем все это? — зло спросил Рик. — Зачем тогда нужен ты?

— Чтобы показать тебе, — ответил Вилбур Сострадающий, — что ты неодинок, что ты со мной и что я всегда останусь с тобой. Продолжай исполнять свой долг, если даже ты знаешь, что поступаешь плохо.

— Но почему, почему я должен исполнять свой долг? — спросил Рик. Я брошу эту работу и эмигрирую.

— Куда бы ты ни отправился, везде от тебя потребуют поступать плохо, — пояснил старик. — Таково фундаментальное условие жизни — совершать насилие над собственной сущностью. В какой-то момент любому живому существу приходится поступать так. Это неизбежная тень, проигрыш Создателя, проклятие, наложенное на его творения, то проклятие, которое питает жизнь во всей Вселенной.

— И это все, что можешь мне сказать? — спросил Рик.

Мимо него просвистел камень. Он пригнулся, но другой камень ударил его в ухо. Он тут же выпустил рукоятки генератора и снова оказался в собственной гостиной, стоящий рядом с женой и коробкой генератора. Голова раскалывалась от удара. Подняв руку, он обнаружил, что по щеке стекает струйка крови.

Ирен прижала к его уху носовой платок.

— Наверное, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты меня освободил. Я не переношу, когда в меня попадает камень. Ты принял удар на себя.

— Мне нужно идти, — сказал Рик.

— Работа?

— Целый три анди.

Он взял у нее платок и пошел к выходу. Голова все еще кружилась. Теперь он чувствовал и тошноту.

— Удачи, — пожелала Ирен.

— Ничем мне этот черный ящик не помог, — признался Рик. — Сострадающий со мной говорил, но помочь не может. Он знает не больше моего. Это просто старик, взбирающийся на гору навстречу своей смерти.

— Но разве это не откровение?

— Это откровение я уже пережил. До свидания.

Рик открыл дверь в холл. «Жилой блок 3967-С, — прочитал он пометки на обороте контракта. — Это в пригороде, в брошенном районе. Там легко спрятаться. Выдать могут огни вечером. Вот на что я буду ориентироваться. Окна. Как бабочка. Эти трое будут последними. Сострадающий прав: нужно исполнить свой долг. Но едва ли я смогу. Сразу троих — это уже Не проблема морали, а технический вопрос. Вероятно, я смогу отправить их на покой. Я слишком устал, за этот день случилось чересчур много всего. Возможно, Вилбур знал это и предвидел все, что должно произойти. Но я знаю, где мне найти помощь, которую мне уже предлагали и которую я отверг».

Он вышел из лифта на крышу и минуту спустя сидел в темноте кабины аэрокара, набирая номер на диске видеофона.

— Компания Розена, — ответила дежурная.

— Рейчел Розен, — попросил он.

— Простите, сэр?

— Позовите мне Рейчел Розен, — повторил он.

— Если мисс Рейчел Розен ожидает…

— Я уверен, что да, — ответил он и стал ждать.

Десять минут спустя на экране появилось миниатюрное смуглое лицо Рейчел Розен.

— Здравствуйте, мистер Декард.

— Вы сейчас заняты или мы можем поговорить? — спросил он. — Насчет того, что вы мне предлагали.

Казалось, что этот разговор был не сегодня, а много поколений назад. Много поколений родились и рассыпались в прах с тех пор, как он последний раз говорил с Рейчел Розен.

Вся тяжесть происшедшего за это время заполнила его тело. Он ощущал физически бремя времени. «Это, наверное, из-за камня», — подумал он, прижимая платок к кровоточащему уху.

— У вас разбито ухо, — выпалила она. — Как вам не стыдно.

— Вы действительно были уверены, что я больше не позвоню вам? — спросил Рик.

— Я уже предупреждала вас, — объяснила Рейчел, — что без моей помощи один из новых андроидов прикончит вас раньше, чем вы успеете отправить его на покой.

— Вы ошиблись.

— Но вы звоните мне. Вы хотите, чтобы я прилетела в Сан-Франциско?

— Да, сегодня.

— О нет, уже слишком поздно. Лететь нужно целый час, так что я буду только завтра.

— Мне было приказано покончить со всеми делами еще сегодня вечером, — нерешительно настаивал Рик. Он помолчал и добавил: — Из всех остались только трое.

— Судя по вашему голосу, вам здорово досталось.

— Если вы не прилетите сегодня вечером, — сказал он, — то я отправлюсь искать их в одиночку, и мне не удастся с ними справиться. Я буквально только что купил на премию за трех первых анди козу.

— Эх вы, гомо, — засмеялась Рейчел. — Козы воняют.

— Это только самцы. Об этом написано в руководстве, которое мне дали в магазине.

— Вы действительно выглядите усталым, — посочувствовала она после паузы. — У вас голова не кружится? Вы уверены, что сознаете, на что идете, пытаясь убрать еще трех андроидов типа «Узел-6»? Еще никому не удавалось устранить столько андроидов за один день.

— Франклин Пауэро из Чикаго, — возразил Рик, — отправил на покой в прошлом году семерых.

— Но это были устаревшие модели типа Макмиллан У-4, — напомнила ему Рейчел. — Это совсем другое дело. — Она задумалась. — Рик, я не могу. Я еще не ужинала.

— Но вы мне необходимы, — настаивал он. «Иначе я погибну, — подумал он про себя. — Я знаю это. И Сострадающий знал. Уверен, Рейчел Розен это тоже знает. Я зря трачу время. Нет смысла просить сострадания у андроида. У него просто нет такого чувства».

— Извини, Рик, — повторила она, — но сегодня это невозможно. Завтра.

— Месть андроида?

— Что?

— Потому что я раскусил вас во время теста.

— Вы так думаете? В самом деле?

— До свидания, — сказал он.

— Послушайте, — быстро спохватилась Рейчел. — Подождите немного, подумайте.

— Вы так говорите, словно андроиды вашего типа умнее людей.

— Нет, вы просто не хотите меня понять! — Она вздохнула.

— Я ясно вижу, что вы не хотите заниматься этим сегодня. Точнее, вы вообще не хотите браться за это дело. Вы уверены, что вам нужна моя помощь для устранения трех оставшихся андроидов? Или же вы хотите, чтобы я убедила вас не начинать?

— Прилетайте в Сан-Франциско, — попросил он. — Я сниму комнату в отеле на двоих.

— Зачем?

— Сегодня я кое-что узнал, — признался он хриплым голосом, — об отношениях между человеком-мужчиной и андроидом-женщиной. Прилетайте в Сан-Франциско, и я оставлю в покое трех остальных. Мы займемся другим делом.

Она посмотрела на него, потом вдруг решилась:

— Хорошо, я прилечу. Где мы встретимся?

— У «Сан-Франсиса». Это единственный приличный отель во всей округе.

— И пока я не прилечу, вы ничего на предпримете?

— Я буду сидеть в отеле и смотреть по телевизору Бастера Дружби. В последние три дня его гостьей была Аманда Вернер, а она мне нравится. Я мог бы смотреть на нее до конца жизни. У нее такие груди, что, кажется, они улыбаются.

Он повесил трубку и некоторое время сидел неподвижно, ни о чем не думая.

Наконец холод в кабине заставил его действовать. Он повернул ключ зажигания и секунду спустя летел в сторону центра города, направляясь к отелю «Сан-Франсис».

16

В огромном и роскошно обставленном номере отеля Рик Декард принялся изучать напечатанное на машинке досье на андроидов, в частности на Роя и Ирмград Бейти. К этим двум страницам досье были приложены стереоснимки, сделанные с помощью телескопического объектива. Снимки были очень невыразительные.

Он решил, что женщина довольно хороша собой, а вот ее муж довольно опасен.

Рик прочитал, что на Марсе Бейти выдавал себя за фармацевта и использовал это как крышу, выражаясь языком профессионалов.

На самом деле Рой, видимо, был чернорабочим, но мечтал о чем-то более значительном. «Разве андроиды мечтают? — вдруг пришло ему в голову. — Очевидно, да. Вот почему они иногда убивают своих хозяев и бегут на Землю — чтобы жить без рабского труда на свободе, чтобы петь, как Люба Люфт в „Дон Жуане“, а не трудиться сутками в каменистом поле на непригодном для жизни Марсе.»

«Рой Бейти, — информировало Рика досье, — умеет создавать впечатление агрессивной, напористой и авторитетной натуры. Этот андроид, предававшийся мистическим занятиям, предложил группе совершить побег, оправдывая это якобы священным характером жизни андроида. Вдобавок он похитил ряд наркотических и психотропных веществ и экспериментировал с ними, а когда его поймали с поличным, заявил, что надеялся вызвать у группы андроидов ощущения, аналогичные тем, которые испытывают приверженцы Великого Сострадания во время слияния. Он утверждал, что иначе подобные ощущения окажутся недоступными для андроидов».

Во всем этом было что-то жалкое. Хладнокровный, расчетливый, грубый андроид стремился испытать нечто, изначально недоступное для него. И все из-за намеренно встроенного в его мозг дефекта.

Но особого сочувствия к Рою Бейти Рик не испытывал. Заметки Дейва говорили об отталкивающем впечатлении, которое производил этот андроид. Он попытался вызвать у себя ощущение слияния, а потом, когда попытка не удалась, организовал убийство нескольких людей, после чего последовал побег на Землю.

Теперь, когда все это произошло, от группы в восемь андроидов откололась эта тройка, верховодившая в ней, но и она тоже была обречена: даже если Декарду не удастся отправить их на покой, это сделает кто-то другой.

«Таков бег времени, — подумал Рик, — цикл жизни. Здесь он закончится. Последние сумерки, которые опустятся еще до того, как придет смерть. Здесь он познает совершенную, независимую Микровселенную.»

Дверь номера распахнулась.

— Ну и полет, — воскликнула Рейчел Розен.

Она вошла и перевела дыхание. На ней были длинный чешуйчатый плащ, шорты и в тон им — лифчик. Кроме дорогой сумки, в руках бумажный пакет.

— Милая комната, — проворковала она.

Рейчел посмотрела на циферблат своих ручных часов.

— Менее часа. Отличное время для такого расстояния. Вот. — Она протянула Рику пакет. — Здесь бутылка. Коньяк.

— Самый опасный из восьмерых еще жив. Тот, кто все это организовал.

Он протянул ей смятый листок папиросной бумаги с материалами о Рое Бейти. Рейчел поставила сумку и взяла в руки листок.

— Вы его уже обнаружили? — спросила она, прочитав досье.

— Мне сообщили номер блока в пригороде, где никто не живет, кроме нескольких микроцефалов и недоумков.

Рейчел протянула руку:

— Я должна знать, кто остальные.

— Оба — женского пола.

Он передал ей листки с досье.

— Ирмград? Ирмград Бейти и второй андроид, именующий себя Прис Страттон?

Бросив взгляд на последний листок, Рейчел вскликнула: — О!

Она выронила листки и подошла к окну, всматриваясь в панораму ночного Сан-Франциско.

— Последний, вероятно, тебя и накроет. Хотя, может, и нет. Впрочем, тебе все равно.

Она побледнела, голос ее дрожал.

— О чем это ты собственно? — Рик нагнулся над листками, пытаясь понять, что так расстроило Рейчел.

— Давай откроем коньяк.

Рейчел внесла в ванную пакет и вернулась с двумя стаканами. Она по-прежнему держалась неуверенно и отчужденно, словно ее мысли были заняты чем-то другим. Он чувствовал волнение, оно отражалось на ее лице.

— Ты умеешь открывать бутылки? — спросила она. — Ведь это стоит целое состояние, знаешь? Это не синтетическое виски. Коньяк еще довоенный. И настоящий.

Рик взял у нее бутылку, открыл и налил коньяк в стаканчики.

— Так что же случилось? — спросил он.

— По видеофону ты обещал, что если я прилечу сегодня, ты откажешься от этих троих андроидов. «Мы займемся другим делом» — так, кажется, ты сказал? Ну вот, я здесь…

— Расскажи мне, почему ты расстроилась, — попросил Рик.

— Лучше объясни, чем именно мы будем заниматься вместо того, чтобы забивать голову тремя анди.

Она расстегнула плащ и повесила его в шкаф в прихожей. Голова ее с роскошной гривой волос казалась очень большой, в то время как из-за совсем маленьких грудей ее тело производило впечатление почти детского. Но ее глаза, большие, с Длинными ресницами, могли быть только глазами взрослой женщины. На этом ее сходство с подростком кончалось. Рейчел покачивалась на носках, ее руки, согнутые в локтях, были опущены. Это поза осторожного охотника или, может быть, человека из расы высоких и ловких охотников, кроманьонского человека — ни грамма лишней плоти, плоский зад, живот маленький и маленькие груди. Моделью для Рейчел явно служил кельтский тип, пусть анахроничный, но тем не менее сохранивший красоту. Ноги, чуть прикрытые короткими шортами, имели слишком нейтрально-анатомический вид. Тем не менее было ясно, что это девушка, а не женщина.

Рик потягивал коньяк. Его вкус, запах и крепость оказались для него почти незнакомыми. Он почувствовал, что пьет с трудом. Рейчел, наоборот, пила его, глотая как воду.

Присев на край кровати, Рейчел с отсутствующим и мрачным выражением лица разглядывала покрывало. Рик поставил стаканчик на стол и устроился рядом с ней.

Кровать просела под его весом, и Рейчел немного отодвинулась.

— Что случилось? — повторил он.

Он протянул руку и взял ее ладонь в свою. Она показалась ему холодной, жесткой и чуть влажной.

— Что с тобой?

— Это все из-за последнего анди в твоих досье, — с трудом выговорила Рейчел. — Она той же модели, что и я.

Рейчел опустила глаза, отыскала на покрывале нитку и начала двумя пальцами скатывать ее в шарик.

— Разве ты не заметил по описанию? Это же мои приметы. У нее, возможно, другая прическа или парик, и одета она не так, как я. Но когда ты увидешь ее, ты поймешь, о чем я говорю…

Она едко рассмеялась.

— Хорошо, что компания призналась, что я андроид, иначе ты бы, наверное, сошел с ума, столкнувшись с Прис Страттон. Тебе бы показалось, что это я.

— Почему это тебя так беспокоит?

— Проклятье, ведь я буду с тобой, когда ты отправишься ее устранять!

— Может, и нет. Возможно, я ее не найду.

— Я знаю психологию «Узла-6», — сказала Рейчел. — Именно поэтому я здесь. Я могу тебе помочь. Они сейчас сбились в кучу — все трое. Главный у них — тот, который называет себя Роем. Он сейчас бешеными темпами организует оборону во имя спасения своей руководящей особы.

Губы ее скривились.

— О, боже, — прошептала она.

— Ну, ладно, выше голову, — сказал Рик.

Он взял в ладонь ее маленький подбородок и поднял ее голову так, чтобы она могла его видеть. «Как можно чувствовать себя, целуя андроида?» — подумал он. Наклонив голову, Рик поцеловал ее в сухие губы. Никакой реакции не последовало. Рейчел оставалась спокойной, словно ничего не почувствовала. Однако, его реакция была обратной. Возможно, он принимал желаемое за действительное.

— Если бы я знала, что ты это сделаешь, я бы сюда не прилетела, — сказала Рейчел. — Ты хочешь слишком многого. Понимаешь ли ты, какие чувства я испытываю к этому андроиду по имени Прис?

— Сочувствие?

— Нет, чувство воплощения. Передо мной — еще одна я! Боже, наверное это и случится — в суматохе ты убьешь не ее, а меня, а она вернется в Сиэтл и начнет жить моей жизнью. Я еще никогда не испытывала ничего подобного. Мы ведь действительно машины, отштампованные, как пробки от бутылок. Мое личное существование — всего лишь иллюзия, я только один из экземпляров определенного типа, сошедших с одного конвейера.

Она содрогнулась.

Рик подумал, что это плохо, но поведение Рейчел его забавляло. Андроид, испытывающий мрачные предчувствия.

— Но ведь муравьи тоже физически идентичны, — сказал ОН, — но они ничего подобного не ощущают.

— Муравьи… у них нет чувства времени.

— Тогда близнецы. Они…

— Но их не отождествляют друг с другом. Насколько я знаю, они эмпатически связаны между собой.

Она подошла к бутылке немного нетвердыми шагами, наполнила свой стакан и быстро выпила. Некоторое время она ходила по комнате, потом, словно случайно, опустилась рядом с ним на кровать, облокотившись на пышные подушки и вытянув ноги.

— Забудем об этих троих. — Голос ее был усталым. — Я так измоталась. Наверное, из-за полета и всего того, что я узнала за этот день. Я просто хочу спать.

Она закрыла глаза.

— Если я умру, — пробормотала она — то, наверное, снова воскресну, когда компания запустит следующую серию модели моего типа, но с новым мозгом.

Она открыла глаза и посмотрела на Рика.

— Ты хоть понимаешь, почему я прилетела? Знаешь, почему Элдон и другие подлинные члены семейства Розенов хотели, чтобы я работала вместе с тобой?

— Чтобы наблюдать за мной, — сказал Рик, — и выяснить, какой параметр «Узла-6» выдает его при проведении теста Войта-Кампфа.

— И тест, и вообще все, что выдает в нем андроида. Потом я должна представить компании доклад, и она внесет модификации в режим биореакторов, в структуру синтетической ДНК, так получим «Узел-7». Когда этот тип андроидов тоже научатся распознавать, мы вновь внесем изменения и в конце концов получим гуманоидного робота, неотличимого от человека по любым параметрам.

— Ты знаешь о тесте с рефлекторной дугой Бонелли? — спросил он.

— Над специальной ганглией уже работают. Наступит день, когда тест Бонелли сдадут в архив и о нем все забудут. — Ее беззаботный смех резко контрастировал со словами. Рик не мог понять, насколько серьезно она говорила.

«Она говорит о вещах, которые могут потрясти мир, совершенно несерьезно. Возможно, это манера всех андроидов, — подумал Рик. — Отсутствие эмоциональности, отсутствие понимания действительного значения сказанного — всего лишь формальные, выхолощенные определения различных, не связанных друг с другом понятий».

Но этим не кончилось. Рейчел начала поддразнивать его, перейдя от оплакивания своего положения к высмеиванию его дел.

— К черту и тебя тоже! — крикнул он.

Рейчел рассмеялась.

— Я пьяна и не могу идти с тобой. Если ты уйдешь… — Она сделала прощальный жест рукой. — Я останусь здесь отсыпаться. Расскажешь потом, что там произошло.

— Одна маленькая деталь, — прервал ее Рик, — до этого дело не дойдет. Рой Бейти прикончит меня.

— Но теперь я все равно не смогу тебе помочь, потому что напилась. Во всяком случае, правда тебе и так известна. Жестокая, неизменная, голая правда! Я всего лишь наблюдатель и не пошевелила бы и пальцем, чтобы спасти тебя. Мне все равно, прикончит тебя Бейти или нет. Меня волнует, не прикончит ли он меня.

Ее глаза стали большими и круглыми.

— Боже, я эмпатически реагирую на угрозу собственному существованию? Видишь ли, если я полечу с тобой в этот заброшенный жилой блок в пригороде, то… — она протянула руку, поиграв пуговицей рубашки Рика, а потом начала ее расстегивать. — Я просто не осмелилась бы туда соваться, потому что мы, андроиды, не испытываем дружеских чувств друг к другу. Я знаю, что проклятая Прис Страттон пристрелила бы меня, а потом спокойно заняла бы мое место. Понимаешь? Сними пиджак.

— Зачем?

— Чтобы мы могли лечь в постель, — рассмеялась Рейчел.

— Я купил черную нубийскую козу, и теперь мне необходимо отправить на покой еще трех андроидов. Мне нужно покончить с этим и вернуться домой к жене.

Он встал, обошел кровать, взял бутылку коньяка и аккуратно налил себе вторую порцию. Он заметил, что у него дрожат руки. Очевидно, от усталости. «Мы оба устали, — подумал он.

— Слишком устали, чтобы охотиться на трех андроидов сразу, самых опасных из восьмерки».

Он вдруг понял, что боится этого руководителя восьми андроидов. Все началось из-за него, и он с самого начала был опасен больше других.

До этого момента он сталкивался со все более зловещими воплощениями Роя Бейти и всех отправил на покой. Теперь предстояла встреча с ним самим. Чем ближе Рик подходил к неизбежности столкновения не на жизнь, а на смерть, тем больше его охватывал страх.

— Я не могу идти туда без тебя, — сказал он Рейчел. — Даже отсюда я не могу уйти один. Полоков едва не прикончил меня, да и Гарланд был к этому близок.

— Ты боишься, что Рой Бейти будет тебя искать? — спросила она.

Поставив пустой стакан, Рейчел изогнулась и расстегнула лифчик. Потом ловко стянула его и встала, пошатываясь, и сама засмеялась тому, что не держится на ногах.

— У меня в сумочке, — сказала она, с трудом поворачивая языком, — лежит устройство, которое наш завод на Марсе изготавливает как предохранитель. — Лицо ее перекосилось.

— Его вставляют, когда новые андроиды проходят последнюю проверку. Вытащи его из сумки, оно похоже на раковину.

Рик принялся копаться в ее сумке. Как и у обычной женщины-человека, в сумочке Рейчел лежали самые разнообразные предметы. Рик понял, что быстро ему предохранитель не найти.

Рейчел тем временем сбросила сапожки и расстегнула молнию на шортах. Балансируя на одной ноге, она зацепила большим пальцем смятые шорты и швырнула их в угол комнаты. Потом она упала на кровать, перекатилась, дотянулась рукой до стакана, но столкнула его на ковер.

— Проклятье, — пробормотала она.

Покачиваясь, Рейчел снова поднялась на ноги. Она постояла в одних трусиках, глядя, как Рик копается в сумочке.

Потом она аккуратно откинула покрывало и залезла в постель.

— Это оно?

Рик держал в руках круглый металлический предмет с выступающей кнопкой.

— Эта штука обезвреживает андроида, — сказала Рейчел. Глаза ее были закрыты. — Она на несколько секунд задерживает работу его дыхательной системы — твоей тоже, но вы, люди, способны существовать без дыхания пару минут, а у анди нерв, находящийся…

— Я знаю.

Рик выпрямился.

— Автономная нервная система андроида реагирует на включение и выключение не настолько гибко, как наша. Но ты ведь сказала, что оно действует несколько секунд, самое большее пять-шесть?

— Этого достаточно, — пробормотала Рейчел, — чтобы спасти тебе жизнь. Понимаешь… — Она села и опустила глаза. — Если вдруг сюда ворвется Рой Бейти, то, имея при себе это устройство, ты сможешь вывести его из строя на несколько секунд. И когда он замрет на месте, ты успеешь пристрелить его из лазера.

— У тебя тут в сумочке лазер, — удивился Рик.

— Это подделка. — Она зевнула и закрыла глаза. — Андроидам запрещено пользоваться лазерами.

Он подошел к кровати.

Рейчел повернулась на живот, уткнувшись носом в простыню.

— Какая чистая, приличная, девственная постель, — сказала она. — Только очень чистые и приличные девушки, которые…

Она задумалась.

— У андроидов не бывает детей, — констатировала она. — Разве это потеря?

Он раздел ее до конца, обнажив бледный, холодный изгиб спины и маленькие полушария ягодиц.

— Разве это так важно? — повторила Рейчел. — Я не знаю. Как я могу судить, что это такое — иметь ребенка? И что значит — иметь ребенка? Ведь мы не рождаемся, не растем, не умираем от болезней, а просто изнашиваемся, как муравьи. Снова муравьи… Вот кто мы! Не ты, а я. Хитиновая рефлекторно реагирующая машина, которая на самом деле не живая.

Она повернула голову и громко произнесла:

— Я НЕ ЖИВАЯ! И ты ложишься в постель не с женщиной, так что не рассчитывай на многое, идет? Ты когда-нибудь раньше спал с андроидом?

— Нет, — признался он, стягивая рубашку и галстук.

— Как я понимаю, мне говорили… впечатление удовлетворительное, если только не подходить так серьезно. Но если все время думать о том, что делаешь, тогда, конечно, легко сойти с ума, но уже по чисто психологическим причинам.

Наклонившись, он поцеловал ее обнаженное плечо.

— Спасибо, Рик, — сказала она слабым голосом. — Но не забывай: главное — не думать. Просто делать что положено и все. Никаких пауз и философии, потому что с точки зрения философии это будет на редкость тоскливо для нас обоих.

— А после я все же отправлюсь искать Роя Бейти, — начал он снова. — И я хочу, чтобы ты была со мной. Я ведь знаю, что лазер в твоей…

— Думаешь, я помогу тебе отправить на тот свет одного из андроидов? А не тебя?

— Я верю тому, что ты мне сказала еще раньше: ты обещала мне помочь. Иначе ты бы не лежала здесь.

— Я люблю тебя, — призналась Рейчел. — Если бы я вошла в комнату и обнаружила, что кушетка покрыта твоей шкурой, то по шкале Войта-Кампфа у меня оказался бы очень высокий показатель.

«Сегодня вечером, — подумал Рик, гася свет, — я отправлю на покой андроида типа „Узел-6“, который будет выглядеть в точности, как эта обнаженная девушка. Боже милостивый, я сделаю все так, как советовал Фил Реч. Сначала лягу с ней в постель, а потом пристрелю ее».

— Я не могу, — крикнул он, пятясь от кровати.

— Очень жаль, — сказала Рейчел. Голос ее дрогнул.

— Но не из-за тебя, а из-за Прис Страттон, из-за того, что мне придется с ней сделать.

— Но я и она не одно и то же. Меня не волнует Прис Страттон. Послушай…

Рейчел зашелестела простынями, садясь. В полумраке комнаты ее силуэт проступал перед Риком.

— Ложись со мной и тогда я устраню Страттон. Согласен? Потому что я не выдержу, дойдя до…

— Спасибо, — тихо произнес он.

Внутри него — несомненно, благодаря коньяку — поднялась волна благодарности, сжимая горло.

«Два, — подумал он, — остаются только двое. Только Бейти. Сдержит ли Рейчел слово? Очевидно, да. Такова ее природа, природа андроидов». Хотя он сам никогда не сталкивался с этим.

— Проклятье, да ложись наконец, — сказала Рейчел.

Он лег в постель.

17

Потом они наслаждались небывалой роскошью. Рик вызвал горничную и заказал кофе. Он долго сидел в глубоком, мягком кресле, покрытом чехлом, разрисованным зелеными, золотыми и черными листьями, и потягивал напиток, размышляя над тем, что предстояло ему в следующие несколько часов.

В ванной плескалась и напевала Рейчел, голос ее заглушался шумом воды.

— Ты не прогадал, заключая со мной сделку, — усмехнулась она, выключая душ.

Она возникла, нагая и розовая, в дверном проеме ванной, стягивая лентой мокрые волосы.

— Мы, андроиды, не умеем сдерживать плотскую страсть. Наверное, ты это знал. По-моему, ты просто воспользовался мною.

В ее голосе, однако, не чувствовалось гнева. Во всех отношениях это была такая же жизнерадостная девушка, как и любая знакомая Рика.

— Мы действительно должны отправиться за этими тремя сегодня ночью?

— Да.

«Двое на меня, один на тебя», — подумал Рик.

Как сказала сама Рейчел, договор был заключен.

Завернувшись в гигантскую купальную простыню, Рейчел спросила:

— Тебе понравилось?

— Да.

— Ты бы лег спать снова в постель с андроидом?

— Если бы это была девушка и напоминала бы тебя.

— А ты знаешь, какова продолжительность жизни гуманоидного робота? Такого, как я? — спросила Рейчел. — Я существую уже два года. Как, по-твоему, сколько мне еще осталось?

После некоторого размышления он ответил:

— Еще года два?

— Эту проблему компания так и не смогла решить. Я имею в виду обновление клеток — автоматическое или полуавтоматическое. Самовоспроизведение клеток. Вот такие дела.

Она начала яростно растираться.

— Извини, — сказал Рик. — Мне очень жаль.

— Черт, я виновата, что заговорила об этом. Во всяком случае, это удерживает людей от побегов с андроидами.

— Это относится и к типу «Узел-6»?

— Проблема в обмене веществ, а не в устройстве мозга.

Рейчел начала одеваться. Он тоже оделся. Они молча поднялись на крышу, где припаркованные кары стояли под наблюдением симпатичного служащего в белой униформе.

Когда кар взял курс на Сан-Франциско, Рейчел вздохнула:

— Какая хорошая ночь.

— Моя коза, наверное, уже спит, — вспомнил он. — А может, козы ведут ночной образ жизни? Некоторые животные никогда не спят. Сова, например. Я по крайней мере этого не мог заметить. Всякий раз, когда на нее смотришь, она отвечает взглядом и ждет, когда ты ей дашь что-нибудь вкусное?

— А какая у тебя жена?

Он не ответил.

— Ты…

— Если бы ты не была андроидом, — перебил ее Рик, — и я мог на тебе легально жениться, я бы обязательно женился.

— Или мы жили бы в грехе, если бы я была живая.

— Юридически ты неживая, но на самом деле — живая биологически. Ведь ты не собрана из транзисторов, электронных контуров и батарей, как животные. Ты органическое существо.

«И через два года, — подумал он, — ты умрешь, потому что до сих пор не решена проблема регенерации клеток. Так что да иное обстоятельство не играет большой роли — живая ты или нет. Как охотник я кончился, — думал он. — После этих двух Бейти я уже не смогу убивать андроидов».

— У тебя грустный вид, — сказала Рейчел.

Он погладил ее по щеке.

— Ты не сможешь больше охотиться на андроидов, — спокойно произнесла она. — Так что не грусти.

Он смотрел прямо на нее.

— Еще ни один охотник не брался за прежнее, — продолжала Рейчел, — после того, как побывал со мной в постели. Кроме одного очень циничного человека по имени Фил Реч. Кроме того, он немного тронутый — работает сам по себе.

— Понимаю, — сказал Рик.

Он чувствовал растущую глухоту и онемение во всем теле.

— Но это время не пропадет даром, — продолжила Рейчел.

— Ты познакомишься с удивительно одухотворенным человеком.

— Роем Бейти? — спросил Рик. — Ты их всех знаешь?

— Да, я знала их всех, когда они все еще были живы. Теперь только троих. Мы пытались остановить тебя сегодня утром, до того, как ты получил список Холдена. Я попыталась еще раз сама перед тем, как к тебе прорвался Полоков. После этого мне оставалось только ждать.

— Пока я сам не выдержал и не позвонил тебе.

— Я и Люба Люфт были близкими подругами почти два года. Она тебе понравилась?

— Да, понравилась.

— Но ты убил ее.

— Ее застрелил Фил Реч.

— О, значит он составил тебе компанию, когда ты отправился в театр? Мы об этом и не знали. Наши контакты прервались примерно в это время. Мы узнали только, что Люба убита и предположили, что это сделал ты.

— Согласно записям Холдена, — сказал Рик, — мне кажется, что я смог бы отправить на покой и Роя Бейти, и Ирмград Бейти. «Но не Прис Страттон, — подумал он. — Даже теперь, когда я все знаю».

— То, что произошло в отеле, — начал он, — было всего лишь…

— Наша фирма, — прервала его Рейчел, — добивается воздействия на охотников и здесь, и в России. Избранный способ оказался эффективным по неясным для меня причинам. Это опять наша слабость, как мне кажется.

— Я сомневаюсь, что он действует так безотказно, как вы считаете, — возразил он упавшим голосом.

— Но с тобой получилось.

— Это еще надо посмотреть, как говорят у нас в управлении.

— Я знаю, — возразила Рейчел. — Когда я увидела на твоем лице скорбное выражение. Именно этого я и ждала.

— Сколько раз ты уже проделывала этот трюк с охотниками?

— Не помню. Раз семь или восемь? Нет, кажется, девять. — Она или, вернее, оно кивнуло. — Да, девять раз.

Отдав от себя руль управления, Рик перевел машину в планирующий спуск.

— Идея устарела, — сказал он.

Пораженная Рейчел пробормотала:

— Что?

— Такой она мне представляется. Я пристрелю тебя, — сказал он, — а потом в одиночку расправлюсь с Роем, Ирмград и Прис Страттон.

— Поэтому ты и снижаешься?

Затем она голосом, в котором нарастала дрожь, заявила:

— За это тебе грозит большой штраф. Я являюсь собственностью нашей фирмы. Я не сбежавший с Марса андроид. Я совсем не то, что остальные.

— Но, — настаивал он, — если я убью тебя, то смогу убить и их.

Рука ее метнулась к сумочке. Она стала лихорадочно рыться в ней, а потом с яростью отбросила ее:

— К черту этот мешок! Никогда ничего не могу в нем найти! Ты убьешь меня так, чтобы мне не было больно? Сделай это тщательно. Хорошо? Обещаю, что не буду сопротивляться. Ты согласен?

— Теперь я понимаю, почему Фил Реч рассказал мне обо всем. Он не циник, просто он слишком многое узнал, пройдя через все уловки. И это изменило его, — пробормотал Рик.

— Но он изменился не в ту сторону, в которую следовало бы, — ответила Рейчел.

Теперь она казалась более собранной, но все равно отчаяние не покидало ее. Однако пламя жизни уже гасло и силы покидали ее. Рик уже не раз наблюдал подобное у андроидов. Классический случай смирения и покорности судьбе, механическое восприятие того, что живой организм с его двумя миллиардами лет борьбы за существование, побуждающей жить вопреки всему, никогда не принял бы как абсолютную неизбежность.

— Не выношу вашу манеру сдаваться, — грубо выкрикнул Рик. Кар уже почтиснизился, и Рику пришлось резко взять руль на себя, предотвращая катастрофу. Затормозив, он со скрежетом посадил аэрокар, выключил двигатель и вынул лазер.

— В основание черепа, в затылочную кость, — попросила Рейчел, — пожалуйста.

Она повернула голову так, чтобы не видеть луча лазера. Она хотела умереть, не видя смертоносного луча.

Медленно спрятав лазер, Рик сдался:

— Я не могу. Не могу сделать то, о чем говорил Фил Реч.

Он включил двигатель, и они снова взлетели.

— Если ты собрался убить меня, то убивай сейчас, — настаивала Рейчел, — не заставляй меня ждать.

— Я не буду тебя убивать.

Он снова направил кар к городу.

— Твой кар остался в отеле, не так ли? Я высажу тебя там, и ты вернешься в Сиэтл.

Ему больше не хотелось разговаривать, и он молча повел машину.

— Спасибо, что сохранил мне жизнь, — вздохнула Рейчел через некоторое время.

— Черт возьми, ты же сама заявила, что тебе осталось жить всего два года! А мне еще лет пятьдесят. Я проживу в двадцать пять раз больше тебя!

— Но ты ведь презираешь меня, — сказала она, — за то, что я сделала. — К ней вернулась уверенность, голос вновь обрел силу. — Ты поступил так же, как и остальные до тебя. Они каждый раз приходили в ярость, угрожая убить, но когда подходил решающий момент, никто из них не сумел сделать этого. В точности, как ты.

Она закурила сигарету и с наслаждением вдохнула дым.

— Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли? Это значит, я права: ты больше не сможешь убивать андроидов, не убьешь ни обоих Бейти, ни Прис Страттон. Так что лучше отправляйся домой, к жене и немного отдохни.

Она вдруг резко взмахнула рукой, стряхивая что-то с плаща.

— Ой, я уронила горячий пепел!

Затем снова опустилась на сиденье.

Рик промолчал.

— Эту козу, — сказала Рейчел, — ты любишь больше меня, вероятно даже больше, чем жену. Номер один — коза, потом жена и в самом конце… — Она невесело рассмеялась. — Что еще остается, кроме смеха?

Он опять не ответил. Некоторое время они летели в молчании, потом Рейчел включила радио.

— Выключи, — попросил Рик.

— Что? Выключить мистера Бастера Дружби с его дружелюбными друзьями, с Амандой Вернер и Оскаром Скрагсом? Как раз наступил момент, когда он должен сообщить нам свою грандиозную новость. — Она нагнулась, всматриваясь в циферблат часов. — Почти наступил. Ты уже слышал? Он последнее время только об этом и говорит, нагнетая напряжение.

— Я только хочу сообщить вам, ребята, что я сижу тут с моим другом Бастером и мы болтаем очень весело, ожидая, когда же будет самое значительное объявление, — разносилось по радио.

Рик выключил приемник.

— Оскар Скрагс, — сказал он. — Голос интеллигентного человека.

Рейчел протянула руку и снова включила приемник.

— Я хочу послушать, несмотря ни на что. Это очень важно — все, что собирается сказать нам сегодня вечером Бастер Дружби.

Из динамика опять донесся голос идиота. Рейчел Розен устроилась поудобнее, уголок ее сигареты пылал в темноте кабины, как жук-светлячок: настойчивое, неумолимое доказательство победы Рейчел Розен. Ее победы над ним.

18

— Принеси сюда мои вещи, — приказала Прис Джону Р. Исидору, — и обязательно телевизор. Я хочу послушать сенсационное сообщение Бастера Дружби.

— Да, — отчужденно согласилась Ирмград Бейти. — Телевизор нам необходим. — Глаза ее горели. — Мы так ждали этого вечера, и скоро все должно начаться.

— Мой собственный телевизор хорошо принимает правительственный канал, — пояснил Исидор.

Рой Бейти, устроившийся в углу гостиной с таким видом, словно собирался оставаться в кресле до конца жизни, рыгнул и умиротворенно сказал:

— Но мы хотели бы посмотреть Бастера Дружби и его друзей, Ис. Или мне лучше называть тебя Джон Р.? Теперь, когда мы сидим в одной лодке, мы можем говорить тебе «ты». Ты понял? Тогда будь добр, иди и принеси телевизор.

Исидор в одиночестве спустился на соседний этаж. Он впервые за всю жизнь испытал чувство глубокого удовлетворения, знал, что он кому-то нужен.

«Теперь от меня зависят другие, — восторженно думал он, перешагивая покрытые пылью ступени. — И будет неплохо посмотреть передачу Бастера Дружби еще раз, вместо того, чтобы слушать его по радио в фургоне. Да, совершенно верно. Бастер должен сообщить сегодня вечером свою сенсационную новость, основанную на длительном и тщательном расследовании. И вот, благодаря Прис, Ирмград и Рою, я увижу самую важную за последние несколько лет передачу».

Кривая жизни Джона Р. Исидора явно шла на подъем.

Он вошел в бывшую комнату Прис, отключил телевизор от сети и отсоединил антенну. Вдругон почувствовал, как тишина пронизывает буквально до костей. Он ощущал, что все его мускулы словно парализованы. В отсутствие Роя, Прис и Ирмград он сам словно выцвел, будто не телевизор, а его самого отключили от сети. «Нужно непременно находиться среди людей, — подумал он. — Если вообще хочешь жить. Пока их здесь не было, я еще мог вынести тишину и одиночество, но теперь все изменилось. Назад дороги нет. Тот, кто когда-либо жил среди людей, больше не сможет жить один. Теперь я буду зависеть от них, и слава богу, что они решили остаться здесь».

Унести все вещи за один раз было невозможно. Он решил сначала отнести телевизор, а потом вернуться за другим чемоданом и одеждой. Несколько минут спустя он уже шел, поднимаясь наверх с телевизором.

Чувствуя, что руки уже занемели от тяжести, он опустил телевизор на кофейный столик в гостиной. Прис и Бейти бесстрастно наблюдали за ним.

— В этом здании хороший прием, — пыхтел он, подключая питание и кабель антенны. — Когда я еще смотрел Бастера Дружби…

— Включи телевизор, — попросил Рой. — И немного помолчи.

Исидор сделал, как его просили, потом поспешил к двери.

— Еще раз, — объяснил он, — и я перенесу все, что осталось. — Он оттягивал момент, согреваясь у Очага их присутствия.

— Превосходно, — тихо произнесла Прис.

Исидор снова отправился на нижний этаж. «Кажется, — думал он, — они меня эксплуатируют». Но ему было все равно.

«Хорошо иметь друзей», — успокаивал он себя.

Внизу он собрал все вещи девушки, запаковал в чемоданы, а потом потащил вверх по лестнице.

На верхней ступеньке что-то шевелилось в пыли.

Он тут же бросил чемодан и вытащил пластиковый пузырек из-под лекарства, который, как и все остальное, носил с собой на всякий случай. Это был живой, хотя и невзрачный на вид паук. Дрожащей рукой он загнал паука в пузырек и аккуратно закупорил его. Крышечка имела несколько проткнутых иглой отверстий.

Наверху он остановился у дверей, чтобы перевести дыхание.

— Совершенно верно, друзья. Время пришло. Говорит Бастер Дружби. Он надеется и верит, что вы с нетерпением ждете, когда же я поделюсь с вами открытием, справедливость которого, между прочим, была подтверждена опытными исследователями, посвятившими этой работе длительное время. Итак, внимание!

— Я нашел паука, — сообщил Исидор.

Все три андроида подняли на него глаза, оторвавшись от телевизора.

— Дай посмотреть, — попросила Прис, протягивая руку.

— Не мешайте смотреть Бастера, — сказал Рой Бейти.

— Я никогда не видела паука, — оправдывалась Прис. Она держала пузырек двумя руками, рассматривая существо внутри. — Сколько у него ног! Зачем ему так много, Джон Р.?

— Все пауки такие, — ответил он. Сердце его колотилось, он тяжело дышал, — восемь ног.

Поднимаясь с кресла, Прис сказала:

— Знаешь, что я думаю, Джон Р.? Мне кажется, ему столько ног ни к чему.

— Восемь? — спросила Ирмград Бейти. — Но разве он не сможет передвигаться на четырех? Отрежь ему четыре лишних, и мы посмотрим, что получится.

Она энергично раскрыла сумочку и, достав миниатюрные ножницы, протянула их Прис.

Исидора охватил непонятный ужас.

Отнеся пузырек с пауком на кухню, Прис села за столик. Она сняла крышечку и вытряхнула паука.

— Наверное, он уже не может бегать так быстро, — обрадовалась она, — но здесь ему все равно нечего ловить. Он умер бы в любом случае.

Она потянулась за ножницами.

— Пожалуйста… — сказал Исидор.

— Он что, дорого стоит?

— Пожалуйста, не увечь его, — умоляюще выдохнул он.

Прис отрезала одну из ножек паука.

Бастер Дружби в другой комнате произнес:

— Взгляните на увеличенный кадр изображения, на котором вы все узнали знакомое небо. Одну минуту, сейчас Эрл Пармметр, глава моей исследовательской группы, объяснит вам смысл моего потрясающего открытия!

Прис отрезала еще одну ножку, придерживая насекомое пальцем. Она улыбнулась.

— Кадры видеоизображения, — заговорил из гостиной новый телеголос, — после тщательного исследования в лаборатории свидетельствуют, что серый задний фон неба и дневная луна, на фоне которых действует Сострадающий, не только не являются земными, они вообще искусственные.

— Прис, ты все пропустишь! — громко позвала из комнаты Ирмград Бейти.

Она примчалась на кухню и замерла в дверях, увидев, чем занята Прис.

— Таким делом можно заняться и позже! — умоляюще сказала она. — Это очень важная передача. Все, что говорится, доказывает, что наши надежды, все, во что мы верили…

— Заткнись, — прервал ее Рой Бейти.

— …истинно, — закончила Ирмград. Голос в телевизоре продолжал:

— «Луна» просто намалевана. В увеличенном кадре видны мазки краски. Имеются также доказательства, что сорняки, каменистая почва и камни, бросаемые в Сострадающего невидимыми преследователями, — все это такие же подделки, как и «небо» с нарисованной «луной». Вполне возможно, что камни сделаны из мягкого пластика и не наносят настоящих ран.

— Другими словами, — задал вопрос Бастер, — Вилбур Сострадающий вовсе и не страдает?

Шеф исследовательской группы ответил:

— Нам удалось, наконец, найти человека, мистер Дружби, когда-то бывшего специалистом по кинематографическим трюкам в Голливуде. Это мистер Бойд Кортотт, и он, опираясь паевой многолетний опыт, прямо утверждает, что Сострадающий — это всего лишь простой актер, марширующий по площадке для комбинированных съемок. Кортотт пошел дальше и заявил, что сцена ему знакома. Она находится в павильоне, который когда-то принадлежал одной из мелких кинофирм, неоднократно пользовавшихся услугами Кортотта.

— Следовательно, свидетельство Кортотта, — резюмировал Бастер Дружби, — не оставляет сомнений?

Прис успела отсечь уже три ноги.

Паук дергался и елозил по кухонному столу, тщетно пытаясь освободиться. Напрасно.

— Мы, естественно, проверили показания Кортотта, — сказал шеф исследовательской группы неизменным педантичным тоном, — и потратили массу времени на изучение снимков актеров, когда-то работавших на прекративших свое существование предприятиях Голливуда.

— И что вы обнаружили?

— Вы только послушайте! — крикнул Рой Бейти.

Ирмград, словно загипнотизированная, не отрывала взгляда от экрана. Прис прекратила мучить паука.

— Среди многих тысяч старых снимков мы нашли фотографию пожилого человека, очень похожего на Сострадающего. Этого человека зовут Ал Джарри. В нескольких довоенных фильмах он играл маленькие роли. Мы послали группу экспертов в Ист-Хармон, Индиана, где находится дом Джарри. Сейчас один из членов бригады расскажет, что они там обнаружили.

— Дом, стоящий на окраине города, — заговорил после некоторой паузы новый, но столь же бесцветный и словно высушенный голос, — имеет крайне запущенный вид. В нем живет один только Ал Джарри. Он пригласил нас войти. Когда мы расселись в гостиной, где пахло чем-то затхлым и было довольно грязно, я телепатически просканировал сознание Ала Джарри в поисках правды.

— Слушайте, слушайте! — крикнул Рой Бейти.

Он балансировал на самом краешке кресла, словно приготовившись прыгнуть на свою жертву.

— Я обнаружил, — продолжал техник, — что этот старик действительно снимался в серии коротких пятнадцатиминутных видеофильмов, заказанных менеджером, которого он сам никогда не видел. Подтвердилась и наша теория относительно «камней». Как мы выяснили, камни были изготовлены из резиноподобного пластика, «кровь» имитировалась с помощью кетчупа, и…

— Техник хихикнул. — Единственное страдание, которое довелось пережить мистеру Джарри, состояло в том, что он целый день не имел во рту ни капли виски.

На экране снова возникло лицо Бастера Дружби.

— Ал Джарри, — сказал он, — человек преклонных лет, который даже в свои лучшие годы едва ли уважал сам себя. Ал Джарри создал скучный короткометражный фильм, вернее целую серию фильмов. Для кого — он до сих пор сам не знает. Поклонники Сострадания часто говорят, что Вилбур Сострадающий не является человеческим существом, а представляет собой личность высшей расы, появившуюся из другой звездной системы. Что ж, в некотором смысле это верно. Вилбур Сострадающий — не человек и вообще не существует на самом деле. Тот мир, в котором он совершает свое восхождение, в действительности лишь дешевая голливудская студия, которая рассыпалась в прах много лет назад. Кто же в таком случае произвел этот грандиозный обман? Подумайте об этом, друзья!

— Может быть, мы никогда не узнаем, — пробормотала Ирмград.

— Может быть, мы никогда не узнаем, — повторил Бастер Дружби, — и никогда не проникнем за занавес надувательства. Да, да! Сострадание — это надувательство!

— Кажется, мы знаем, — возразил Рой Бейти. — Сострадание возникло…

— Но подумайте вот над чем, — продолжал Бастер Дружби. — Спросите себя: что главное в Сострадании, что оно дает? Если верить последователям данного течения, оно способно слить…

— Вот она, та эмпатия, которой обладают только люди! — произнесла Ирмград.

— …мужчин и женщин по всей Солнечной Системе в одну чувственную единицу. Единицу, которая, однако, поддается влиянию телепатического голоса так называемого Сострадающего. Заметьте, политический деятель с амбициями, этакий новоявленный Гитлер мог бы…

— Нет, это все эмпатия, — с жаром сказала Ирмград.

Сжав кулаки, она вошла в кухню и остановилась рядом с Исидором.

— Разве это не доказательство, что люди способны на то, чего нам не дано? Потому что, не испытав этого слияния, мы должны верить вам на слово? Как там поживает паук?

Она наклонилась, заглядывая через плечо Прис. Та отрезала еще одну ногу.

— Теперь осталось четыре, — показала она.

Кончиком ножниц она подтолкнула паука.

— Не хочет. А он еще мог бы двигаться?

В дверях появился Рой Бейти. Он глубоко дышал, на его лице светилось удовлетворение.

— Готово. Бастер наконец произнес это громко и ясно. И его слышал почти каждый человек в системе. Сострадание — надувательство. Все эти эмпатические сеансы — обман.

Он подошел к столу, с любопытством глядя на паука.

— Он не хочет ползти, — удивилась Ирмград.

— Я его заставлю.

Рой Бейти вытащил спички, зажег одну и поднес пламя к пауку, все ближе и ближе, пока покалеченное существо не поползло в сторону.

— Я была права, — сказала Ирмград удовлетворенно. — Онможет ходить и на четырех ногах.

Она выжидающе посмотрела на Исидора.

— Что случилось?

Она тронула его за локоть.

— Вы ничего не потеряли? Мы заплатим за паука по… как это называется? По каталогу Сидни. Не смотрите так мрачно. Может, вы расстроились из-за передачи? Из-за этого расследования? Ну, отвечайте же!

Она энергично подтолкнула Исидора.

— Он расстроился, — сказала Прис, — потому что у него тоже есть генератор эмпатии. Он стоит в другой комнате. Ведь ты пользуешься им, Джон Р.?

— Конечно, пользуется, — ответил за Исидора Рой Бейти. — Все они пользуются или пользовались им. Возможно, теперь они задумаются, стоит ли это делать.

— Я не верю, что эта передача станет концом культа Сострадания, — заявила Прис. — Но в данную минуту многим из людей совсем не весело. Мы ждали этого разоблачения многие месяцы, — обратилась она к Исидору. — Мы знали, что Бастер когда-нибудь разыграет козырную карту.

Она замолчала, а потом добавила:

— А почему бы и нет? Ведь Бастер — один из нас.

— Андроид, — пояснила Ирмград. — И об этом не знает ни один человек.

Прис отрезала ножницами еще одну ногу пауку. Неожиданно Исидор оттолкнул ее в сторону и осторожно взял покалеченное насекомое, отнес к раковине, погрузил в воду. Вместе с пауком Исидор утопил и все свои надежды.

— Он действительно расстроен, — сказала Ирмград. — Отчего вы так смотрите? Отчего вы молчите, Джон Р.?

Она повернулась к Прис и мужу.

— Нет, когда он просто так стоит рядом с раковиной и молчит, меня это выводит из себя. Он не сказал ни слова с того момента, когда включил телевизор.

— Дело не в телевизоре, — пояснила Прис, — а в пауке. Не так ли, Исидор? Ничего, пусть преодолевает депрессию.

Ирмград направилась в гостиную, чтобы выключить телевизор.

Рассматривая Исидора с любопытством, Рой заметил:

— Все позади, Ис. Я имею в виду — для Сострадания. — Пальцами он выудил из раковины мертвого паука. — Возможно, это был последний живой паук на Земле.

Он задумался.

— Если это так, значит, и для пауков все кончено.

— Я плохо себя чувствую, — прошептал Исидор.

Он достал из кухонного шкафа чашку и некоторое время стоял, держа ее в руке. Потом он обратился к Рою Бейти:

— Значит, небо позади Сострадающего не настоящее, а нарисованное?

— Ты видел на экране кадры. Увеличенные, — сказал Рой Бейти. — Там видны мазки краски.

— Сострадание не погибло, — не унимался Исидор.

С тремя андроидами было что-то не так, их что-то мучило. «Паук, — подумал Исидор. — Возможно, как сказал Рой Бейти, это был последний паук на Земле. Теперь его больше нет, как нет и Сострадающего. Пыль и мусор покроют всю землю».

Он отчетливо слышал, как приближается мусоризация, конечное искажение всех форм, отсутствие порядка, и ему предстояло сдаться им. Искажение подступало, а он все стоял, держа в руке фарфоровую чашку. Кухонные шкафы заскрипели и пошли трещинами, он почувствовал, как подался под ногами пол.

Он протянул руку и ткнул стену.

С трухлявой поверхности стены на пол посыпались мелкие обломки серой штукатурки, словно радиоактивная пыль, падающая с неба на землю. Он сел за стол, и ножки стула, как поникшие стебли, подкосились.

Исидор вскочил и попытался выправить ножки стула, но тот рассыпался в его руках, и по полу покатились шурупы и крепления. Он увидел, что поставленная на стол чашка треснула, покрылась паутиной микротрещин, а потом от ее стенки отскочил кусочек, обнажая грубую неглазурованную поверхность.

— Что он делает? — донесся издалека голос Ирмград Бейти. — Он же разрушает все вокруг! Исидор, стойте!

— Это не я, — ответил он.

Нетвердыми шагами вышел в гостиную, чтобы остаться одному. Остановился у сломанной кушетки и уставился на желтую стену в темных пятнах от когда-то раздавленных на ней клопов и пауков.

Он снова вспомнил о мертвом четырехногом пауке. «Все пришло в негодность. — Ему это было ясно. — Все начало разрушаться очень давно, и теперь упадка не остановить. Мертвый паук победил».

В провалах, образовавшихся из-за просевшего пола, показались части тел мертвых животных: голова вороны, мумифицированные руки, которые, вероятно, когда-то были лапами обезьяны. Неподалеку стоял ослик, внешне словно живой. Он еще не начал разлагаться. Исидор направился в ту сторону, ощущая, как хрустят под ногами хрупкие, будто высохшие кости мертвых животных. Не успел он добраться до ослика — любимого им животного, — как иссине-черный ворон слетел откуда-то сверху, устроившись прямо на носу беззащитного ослика.

— Не надо! — громко крикнул Исидор, но ворон быстро выклевал ослику глаза.

«Опять, — думал Исидор. — И это снова произошло со мной. Я еще долго не выберусь отсюда, как в прошлый раз. Это всегда бывает долго, потому что здесь, внизу, ничего не меняется и даже не разлагается».

Зашелестел пересохшей кучей костей ветер, и кости стали рассыпаться. «Даже ветер способен разрушить их, — подумал он. — Наступил этап, предшествующий концу времени. Если бы я только знал, как отсюда выбраться…»

Подняв голову, он увидел, что схватиться ему не за что.

«Сострадающий, — громко крикнул он, — где ты? Это мертвый мир, и я снова здесь, но на этот раз тебя нет со мной».

Что-то ползло по его ноге. Он наклонился, всматриваясь, и обнаружил искалеченного паука, рывками передвигающегося на еще оставшихся ножках. Он поднял его и положил себе на ладонь. «Поворот произошел, — подумал он. — Паук ожил. Сострадающий, видимо, был неподалеку».

Снова подул ветер, кроша оставшиеся обломки, но Исидор уже ощущал присутствие Сострадающего. «Приди же, — позвал он его, — поползи по моей ноге или найди другой путь, но приди ко мне, Сострадающий!» Он громко произнес:

— Сострадающий!

По всей равнине наступали сорняки, ввинчиваясь в щели руин, оплетая разрушенные стены, пока не превращались в семена. Семена лопались, посылая вперед новые стебли, покрывавшие осколки стали и обломки бетона на том месте, где раньше были стены.

Когда стены исчезли, осталось опустошение. Все вокруг стало пустым, кроме фигуры Сострадающего. Старик стоял перед Исидором с безмятежным выражением лица.

— Небо действительно было нарисованным? И на увеличенном снимке действительно видны следы кисти? — спросил Исидор.

— Да, — подтвердил Сострадающий.

— Но я не вижу мазков.

— Ты стоишь слишком близко, — сказал Сострадающий. — Нужно уйти подальше, к андроидам. У них лучшая перспектива.

— Поэтому они и утверждают, что ты — подделка?

— Я подделка. Они говорят правду. С их точки зрения. Они все добросовестно исследовали. С их точки зрения я всего лишь отставной актер по имени Ал Джарри. Все, что они открыли, истинная правда. Они взяли у меня интервью, и я рассказал им все, что они хотят знать, всю правду.

— Даже насчет виски?

Сострадающий улыбнулся.

— Даже это правда. С их точки зрения, разоблачение Бастера Дружби выглядит убедительно. Но им трудно понять, почему же тогда ничего не изменилось, почему я всееще здесь, с тобой.

Описав рукой полукруг, Сострадающий указал на опустошенные холмы хорошо знакомой местности.

— Я поднял тебя из мертвого мира и буду поднимать до тех пор, пока ты не отступишь. Тебе придется перестать искать меня, но я никогда не перестану искать тебя.

— Мне не нравится твое заявление насчет виски, — сказал Исидор, — это унизительно.

— Это потому, что ты — высокоморальный человек, а я — нет. Я не берусь судить даже тебя.

Сострадающий протянул руку вперед ладонью вверх.

— Чтобы не забыть… Это тебе.

На его руке покоился паук, но теперь у него все восемь ног были целы.

— Спасибо.

Исидор взял паука. Он хотел сказать что-то еще…

И тут зазвенел сигнал тревожной сигнализации.

— В доме охотник! — гаркнул Рой Бейти. — Выключить все лампы! Оттащите его от генератора эмпатии. Он должен стоять наготове у двери. Тащите его скорее!

19

Опустив глаза, Джон Исидор увидел собственные руки, сжимающие рукоятки генератора эмпатии. Пока он непонимающе смотрел на них, комната погрузилась во тьму. Он увидел, как Прис метнулась к настольной лампе, чтобы выключить ее.

— Послушайте, Джон Р., — хрипло прошептала она ему на ухо. Ирмград стояла рядом. Она схватила его за плечо, ногти впились ему в кожу. Она, казалось, не сознавала, что делает. В смутном отблеске окна ее лицо исказилось и стало асимметричным, плоским, как тарелка, с жалкими, трусливыми, маленькими глазками, лишенными век.

— Ты должен подойти к двери, — прошептала она, — когда он постучит, ты покажешь ему свои документы и скажешь, что в этой квартире ты один. Потребуй у него ордер на обыск!

Прис, стоявшая с другой стороны, наставляла:

— Не позволяй ему войти, Джон Р. — Тело ее судорожно дернулось. — Сделай, что угодно, только останови его. Ты понимаешь, что сделает охотник, если прорвется сюда? Ты понимаешь, что будет с нами?

Отодвинувшись от двух андроидов-женщин, Исидор ощупью добрался до двери.

Пальцы его нащупали ручку, и он остановился, прислушиваясь. Он чувствовал, что холл за дверью оставался таким же, каким он был до него всегда: пустой, гулкий и безжизненный.

— Что-нибудь слышно? — спросил Рой Бейти, нагнувшись к нему. Исидор ощущал неприятный запах страха, который исходил от андроида. — Выйди и посмотри.

Открыв дверь в коридор, Исидор посмотрел в оба конца сумрачного холла. Снаружи воздух казался свежим, несмотря на запыленность. Он все еще держал в руке паука, которого ему дал Сострадающий.

Был ли это тот же паук, которому отрезали Прис и Ирмград Бейти ноги ножницами для ногтей? Возможно, и нет. Он никогда не узнает правды. Но в любом случае это был живой паук. Он ползал внутри кулака и не кусал Исидора.

Как и у большинства маленьких пауков, его жвалы не могли пробить кожу руки.

Исидор достиг конца холла, спустился на крышу и вышел наружу, где раньше находилась терраса-балкон с садом. Сад исчез во время войны, а балкон был весь в трещинах. Но Исидор знал каждый уголок. Он миновал часть фасада здания и подошел к единственному клочку зелени в округе — квадратному ярду земли, поросшей засыхающими, покрытыми пылью сорняками.

Здесь он выпустил паука. Он чувствовал щекотку, когда паук сползал с ладони.

Итак, с этим покончено.

Внезапно вспыхнул луч фонарика и выхватил из темноты куст сорняков. В ярком луче их стебли приобрели какой-то зловещий вид. Теперь Исидор видел паука — тот отдыхал на листке.

— Что вы делаете? — спросил человек с фонариком.

— Выпускаю паука, — ответил Исидор. Он удивился, разве этот человек не видит сам? В свете желтого луча паук казался крупнее, чем был на самом деле.

— Зачем?

— Чтобы он мог убежать.

— Почему бы вам не забрать его с собой и не посадить в банку? Поданным январского выпуска каталога Сидни, почти все пауки подскочили в цене на десять процентов. Вы могли бы выручить за него около сотни долларов.

— Если я отнесу его обратно, — пояснил Исидор, — она разрежет его на части, кусочек за кусочком, чтобы посмотреть, что он будет делать.

— Так поступают только андроиды, — сказал мужчина с фонариком. Он сунул руку в карман пальто, вытащил удостоверение, раскрыл его и сунул под нос Исидору.

В неверном свете фонарика охотник казался самым обыкновенным человеком, круглое лицо, бритый подбородок, обычные черты — простой клерк в какой-то фирме. Держится свободно, но вовсе не полубог, каким его представлял Исидор.

— Я следователь департамента полиции Рик Декард.

Мужчина захлопнул удостоверение и сунул его обратно в карман.

— Они там, наверху? Все трое?

— Понимаете, дело в том, — сказал Исидор, — я за ними присматриваю. Двое из них женщины. Они последние, остальные члены их группы погибли. Я перенес телевизор из комнаты Прис, чтобы они могли посмотреть Бастера Дружби. Дружби доказал без всяких сомнений, что Сострадающий не существует.

Исидор был возбужден тем, что ему было известно нечто важное, о чем охотник наверняка не Знает.

— Пойдем наверх, — пригласил Декард.


Он внезапно направил на Исидора ствол лазера, потом нерешительно отвел в сторону.

— Ты ведь специал, не так ли? Недоумок?

— Но у меня есть работа. Я вожу фургон доставки… — Он с ужасом обнаружил, что забыл название лечебницы. — Больницы Ван Несса, которой владеет Ганнибал Слоут.

— Вы покажете мне, в какой они квартире? — спросил Декард. — Здесь более тысячи квартир. Вы сберегли бы мне массу времени.

Голос его был негромким от усталости.

— Если вы убьете их, то никогда больше не сможете сливаться с Сострадающим, — сказал Исидор.

— Значит, не покажете? На каком этаже? Назовите только этаж. Я сам разберусь, где они.

— Нет, — отрезал Исидор.

— По государственному и федеральному законодательству… — начал Рик. Потом замолчал, решив больше не продолжать допроса недоумка.

— Спокойной ночи, — пробормотал он.

Он ушел прочь, вверх по ступеням, фонарик бросал луч на размытую световую тропу.


Войдя в здание, Рик выключил фонарик. В свете редких лампочек на потолке он двинулся по холлу, размышляя. «Недоумок знает, что они — андроиды. Он знал это до того, как я ему сказал. Но он не понимает разницы. А кто понимает? Может быть, я? Понимаю ли я? И один из них будет копией Рейчел. Возможно, с ней жил специал. Интересно, она ему понравилась? Возможно, это как раз тот андроид, который, как боялся специал, мог покалечить паука. Я бы вернулся и забрал паука. Я никогда еще не находил настоящее дикое животное. Ведь это должно быть фантастическим зрелищем — смотреть и видеть что-то движущееся. Быть может, когда-нибудь нечто подобное произойдет и со мной, как это случилось с ним».

Он захватил с собой аппаратуру для подслушивания, установил ее на пол — вращающийся тупорылый детектор с маленьким экраном. В тишине холла экран был пуст. «Не на этом этаже», — сказал он себе. Рик переключил детектор на вертикаль. По вертикальной оси тупая морда датчика принимала слабый сигнал. Итак, они наверху. Он собрал приборы, взял чемоданчик и перебрался на следующий этаж.

В тени таилась фигура, ожидавшая его появления.

— Если ты шевельнешься, я отправлю тебя на покой, — пригрозил Рик.

Это был андроид-мужчина, и он ждал Рика. Лазер в руках Рика стал тяжелым, он не смог бы его даже поднять и прицелиться. Он был застигнут врасплох.

— Я не андроид, — ответил человек в тени. — Меня зовут Сострадающим. — Он вышел в освещенную зону. — Я обитаю в этом доме из-за мистера Исидора, специала, у которого был паук. Вы разговаривали с ним там, снаружи.

— Разве я теперь вне Сострадания? — спросил Рик. — Так мне сказал недоумок. Из-за того, что собираюсь сейчас сделать.

— Мистер Исидор выступает от своего имени, а не от моего, — заявил Сострадающий. — Я уже говорил вам. Вы делаете то, что должно быть сделано.

Подняв руку, он указал за спину Рика:

— Я пришел сюда, чтобы предупредить вас. Один из них притаился у вас за спиной ниже этажом, но не в квартире. Это самый трудный андроид из трех, и вы должны убрать его первым.

Усталый старческий голос вдруг обрел тон пожарной сирены:

— Быстрее, мистер Декард! На лестнице!

Выставив перед собой ствол лазера, Рик развернулся на полусогнутых ногах, оказавшись лицом к лестничному проему.

Вниз по ступенькам плавно сбегала женщина. Он узнал ее и опустил лазер.

— Рейчел, — едва вымолвил он.

Рик был поражен. Неужели она последовала в своем каре за ним и выследила его? Но зачем?

— Возвращайся в Сиэтл, — приказал он. — Оставь меня в покое. Сострадающий сказал, что я должен сделать это!

Но тут он понял, что это не Рейчел.

— Ради всего, что мы значили друг для друга, — умолят андроид. Он приближался к Рику, протягивая к нему руку.

«Одежда другая, — подумал Рик, — но глаза те же. И она не одна такая, их может быть целый легион. И у каждой свое имя, но все как две капли воды похожи на Рейчел Розен. Рейчел — один из прототипов, используемых компанией для производства остальных копий».

Он выстрелил в нее почти с жалостью, когда псевдо-Рейчел уже была почти рядом. Андроид словно взорвался изнутри, куски разлетелись во все стороны. Рик закрыл лицо и голову руками, а когда отнял руки, увидел, как по ступеням катится лазерный излучатель андроида. Металлический цилиндр, подпрыгивая, катился со ступеньки на ступеньку, и звук становился все слабее и слабее. «Самый опасный из трех», — повторил Сострадающий. Рик оглянулся по сторонам, всматриваясь, не стоит ли тот там. Но старик исчез. «Они могут преследовать меня с помощью Рейчел Розен до тех пор, пока я не умру или пока этот прототип морально не устареет. Интересно, что произойдет раньше? Теперь остальные. Сострадающий указал, что один был вне квартиры. Он оберегает меня! Он явился и помог мне. Они — андроиды — прикончили бы меня, если бы не он. Теперь я справлюсь с остальными. Самое трудное позади. Она была убеждена, что я не смогу этого сделать, но я смог, и теперь все позади. Я сделал невозможное. Бейти я могу выследить стандартным способом. Это будет нелегко, но я справлюсь».

Он стоял один в пустом коридоре.

Сострадающий покинул его, потому что исполнил свой долг.

Рейчел, вернее Прис Страттон, лежала на ступеньках в виде отдельных кусков и частей тела. Он остался один.

Но где-то в здании его ждали супруги Бейти. Они понимали, что произошло. Они, конечно, заметили, что он тут наделал. Возможно, они уже испугались. Все, что произошло, было их реакцией на его вторжение в дом. Попыткой, которая удалась бы, если бы не Сострадающий. Теперь им пришел конец.

Он понимал, что нужно как можно быстрее заканчивать задание. Он пробежал вдоль холла, и детектор тут же зарегистрировал наличие энцефалографического поля. Значит, он нашел нужную квартиру. Теперь детектор ему больше не нужен. Он отбросил чемоданчик и забарабанил в дверь.

Из-за нее донесся мужской голос:

— Кто там?

— Это мистер Исидор, — ответил Рик. — Пустите меня, потому что я за вами присматриваю, и двое из вас — женщины.

— Мы не откроем дверь, — послышался женский голос.

— Я хочу посмотреть Бастера Дружби по телевизору, Прис. — настаивал Рик. — Теперь, когда он доказал, что Сострадающий не существует, очень важно всегда смотреть его передачи. Я вожу фургон в ветеринарной лечебнице Ван Несса. Ею владеет Ганнибал С… С… Слоут. — Он начал подделываться под Исидора. — Эт…т…то моя квартира.

Он подождал, и дверь приоткрылась.

Внутри было темно, и смутно проступали два силуэта. Одна фигура, ниже ростом, произнесла женским голосом:

— Сначала вы должны произвести тесты.

— Слишком поздно, — отреЗал Рик.

Высокая фигура попыталась закрыть дверь силой, одновременно включив какое-то электронное устройство.

— Нет, — настаивал Рик. — Я должен войти.

Он подождал, пока Рой Бейти выстрелит. Луч прошел мимо Увернувшегося Рика.

— Теперь вы потеряли законное право на тест, — сказал Рик. — Вы первые выстрелили в меня. Сначала вам нужно было заставить меня провести тест по шкале Войта-Кампфа, но теперь уже не имеет значения.

Бейти снова выстрелил, но промахнулся, бросил лазер и побежал куда-то в глубь квартиры, возможно к другому электронному устройству.

— Почему Прис не убила вас? — спросила миссис Бейти.

— Прис не существует, — сказал он. — Есть только Рейчел Розен, снова и снова Рейчел.

Он заметил блеск ствола лазера в ее руке. Оружие передал Рой Бейти, надеясь заманить Рика в квартиру, и Ирмград застрелила бы его сзади в спину.

— Простите меня, миссис Бейти, — извинился Рик.

Он выстрелил в нее. В соседней комнате Рой Бейти взвыл от бессильной ярости — у него больше не было оружия.

— Ладно, ты любил ее, — сказал Рик. — А я любил Рейчел, а специал любил Прис — вторую Рейчел Розен.

Лазерный импульс достиг Роя. Большое мужское тело рассыпалось, словно набор отдельных предметов, ткнулось в кухонный столик и рухнуло на пол вместе с тарелками и прочей утварью. Рефлексные контуры заставили тело еще несколько раз дернуться. И наступил конец.

Рик не обратил внимания на убитого андроида. Он равнодушно повел взглядом мимо еще одного тела у двери, трупа Ирмград Бейти. «Я покончил с последними, — осознал он вдруг. — Шесть за один день. Почти рекорд. Теперь все кончилось, и я могу идти домой, к моей Ирен и нашей козе. На некоторое время у нас будет достаточно денег».

Он присел на кушетку. Через некоторое время в дверях показался мистер Джон Р. Исидор, специал.

Рик все еще продолжал сидеть неподвижно посреди пустой квартиры.

— Лучше не смотрите, — сказал он.

— Я видел там, на лестнице, Прис…

Специал плакал.

— Не принимай это близко к сердцу, — посоветовал ему Декард.

Он с трудом поднялся с кушетки. Голова шла кругом.

— Где у вас тут телефон?

Специал не ответил. Рик сам отыскал аппарат и набрал номер Гарри Брайанта.

20

— Отлично, — сказал Гарри Брайант. — Теперь тебе нужно отдохнуть. За телами андроидов мы вышлем патрульный кар.

Рик Декард повесил трубку.

— Андроиды тупы, — с яростью объяснял он специалу. — Рой Бейти не мог отличить меня от вас, поэтому он и открыл дверь. Полиция все здесь уберет. Может быть, вам следует перейти в другую квартиру, пока они не закончат. Едва ли вам будет приятно оставаться здесь…

— Я уезжаю отсюда, — решил Исидор. — Я хочу жить б…6…ближе к центру, где мало людей.

— Я думаю, в моем жилом блоке найдутся свободные квартиры, — сказал Рик.

— Я не х…х…хочу жить рядом с в…в…вами, — выдавил, заикаясь, Исидор.

— Выйдите в холл, — предложил Рик, — или на крышу. Не нужно оставаться здесь.

Специал тянул, не зная, что делать.

Лицо его отражало целую гамму чувств.

Потом, повернувшись, он ушел, оставив Рика в одиночестве.

«Что за работа! — подумал Рик. — Я — наказание, посланное небом, как голод или чума. Куда бы я ни направился, за мной следует древнее проклятие. Как сказал Сострадающий, мне приходится делать плохие дела. Все, что я делал, с самого начала было плохо и неправильно. Что ж, в любом случае пора отправляться домой. Возможно, там, с Ирен, я смогу забыться».


Когда он вернулся домой, на крыше блока его встретила Ирен. Она выглядела странно и необычно. За все годы супружества он никогда не видел ее такой.

Обняв ее за плечи, Рик сказал:

— Все позади, и я подумал, что Гарри Брайант мог бы перевести меня в другое отделение.

— Рик, — жалобно произнесла она, — я должна тебе кое-что сообщить. Мне очень жаль, но наша коза погибла.

Почему-то он даже не удивился, только почувствовал себя хуже — к давлению, навалившемуся на него со всех сторон, прибавилась еще одна весомая доля.

— Кажется, в контракте есть пункт о гарантии. Если в течение девяноста дней животное…

— Она не заболела. Кто-то… — Ирен закашлялась и хрипло продолжила: — Кто-то проник сюда, вывел козу из клетки и подтащил к краю крыши.

— И столкнул вниз?

— Да.

Ирен кивнула.

— Ты видела, кто это сделал?

— Да, я очень хорошо ее рассмотрела. Мистер Барбур в этот момент все еще возился со своей лошадью. Он позвал меня. Мы вызвали полицию, но она уже улетела. Невысокая молодая девушка с темными волосами, большими черными глазами, очень тонкая, одетая в черный чешуйчатый плащ. У нее была сумка через плечо, вроде хозяйственной. Она даже не очень пряталась, словно ей было все равно.

— Да, ей было все равно, — сказал Рик, — Рейчел было наплевать, увидишь ты ее, или нет. Возможно, она даже хотела, чтобы я знал, кто это сделал. — Он поцеловал жену. — Ты все это время ждала меня здесь, наверху?

— Всего полчаса. Это случилось всего полчаса назад.

Ирен нежно вернула ему поцелуй.

— Как это ужасно и бессмысленно.

Рик подошел к своему кару, открыл дверцу, и сел за руль.

— В этом есть смысл, — сказал он. — Она считала, что у нее есть причина.

«Так считал андроид», — подумал он про себя.

— Куда ты? Разве ты не пойдешь со мной домой? Только что по телевизору мистер Бастер Дружби сделал просто ужасное заявление. Он утверждает, что Сострадающий — надувательство. Что ты думаешь об этом, Рик? Это правда?

— Все правда, — ответил он. — Все, что когда-то придумал человек.

Он резко повернул ключ зажигания.

— С тобой будет все в порядке?

— Я скоро вернусь, — ответил он.

И подумал: «И я умру. Оба утверждения одинаково верны». Он захлопнул дверцу, махнул Ирен рукой и умчался в ночное небо.

«Когда-то я бы увидел звезды. Но это могло случиться только много лет тому назад. Сейчас везде висит пыль и никто давно уже не видел звезд, по крайней мере, с Земли. Может быть, я отправлюсь туда, откуда можно видеть звезды».

Он летел все быстрее и быстрее и поднимался все выше. Он быстро удалялся от Сан-Франциско, направляясь к безлюдному северу, туда, куда не стремится ни одно живое существо. Пока оно не почувствует приближение своего конца.

21

В свете раннего утра перед ним, насколько хватал глаз, простиралась бесплодная серая равнина. Валуны величиной с Дом накатились друг на друга и так и замерли. «Это похоже на склад, — думал Рик — когда все грузы отправлены и остались только ящики, коробки и контейнеры, сами по себе ничего не значащие. Когда-то здесь были поля, паслись животные. Да, именно так — паслись животные! Просто не верится, что здесь могло что-нибудь расти».

Он снизил кар и некоторое время летел параллельно земле.

«Что бы сказал обо мне в такой момент Дейв Холден? В каком-то смысле я сейчас величайший охотник за всю историю нашей профессии. Еще никому не удавалось отправить на покой шесть андроидов типа „Узел-6“ в течение двадцати четырех часов, и никто, вероятно, не сможет это повторить».

Впереди плавно поднялся покрытый пылью и камнями склон холма. Когда земля угрожающе приблизилась, Рик взял руль на себя.

«Нельзя так много летать, — подумал он. — Усталость. Надо вызвать Дейва Холдена».

Он включил зажигание, некоторое время плавно скользил вниз и посадил кар. После нескольких прыжков среди камней заскрежетало шасси, и кар замер.

Подняв трубку видеофона, он набрал номер коммутатора управления.

— Дайте мне госпиталь в Маунт-Сион, — попросил Рик.

На экране появилась новая телефонистка.

— Госпиталь в Маунт-Сион.

— У вас лежит больной по имени Дейв Холден, — сказал Рик. — Могу ли я поговорить с ним? Как он себя чувствует?

— Минуту, сэр, я проверю.

Экран погас.

Рик вдохнул щепотку нюхательной смеси доктора Джонсона. Стало холодно после того, как он выключил отопление.

— Нет, сэр, — покачала головой оператор. Она снова возникла на экране. — Доктор Коста считает, что состояние мистера Холдена не позволяет ему говорить по видеофону даже в чрезвычайных случаях.

— Дело касается управления полиции, — настаивал Рик. Он поднес к экрану карточку удостоверения.

— Одну минуточку, сэр.

Оператор снова исчезла. Время шло.

Рик зябко повел плечами. Без отопления в кабине температура начала быстро падать. Он взял еще одну щепотку табака. Ментол с утра имел отвратительный вкус. Он опустил окно в каре и выбросил на кучу битой гальки маленькую жестянку с порошком.

— Доктор Коста говорит, что мистер Холден не может…

— Ладно, — перестал настаивать Рик.

Он повесил трубку. И в воздухе стоял какой-то отвратительный запах. Декард вновь поднял стекло.

«Дейв действительно вышел из игры, — подумал он. — Как это они не прикончили меня? Наверное, я действовалбыстро, а они этого не ожидали. Все за один день. Гарри Брайант был прав».

В кабине кара стало холодно. Он открыл дверцу и вышел наружу. Неожиданный порыв ветра проник сквозь одежду. Рик стал ходить, потирая замерзшие руки.

«Но мне было бы приятно поговорить с Дейвом. Я уверен, что он поддержал бы меня, оценил бы мои действия. Но он понял бы и другое, чего, как мне кажется, не понимает и Сострадающий. Для Сострадающего все легко, потому что он принимает все, как есть. Ему ничто не чуждо. Но то, что я сделал, чуждо мне самому. Собственно, я теперь весь пропитан ложью и противоестественностью. Мое „я“ теперь мне чуждо».

Он шел дальше и дальше вверх по склону холма, и с каждым шагом рос груз, который давил на его плечи.

«Я слишком устал, — подумал он, — чтобы еще карабкаться на этот холм».

Остановившись, он стер с лица пот и соленые слезы, которые, казалось, текли изо всех пор его страдающего тела. С гневом и призрением, полный ненавести к самому себе, он плюнул на голые камни. Затем продолжал свое восхождение по пустынной и незнакомой местности вдали от остального мира.

Здесь был только он, и больше ничего живого.

Жара.

Неожиданно он почувствовал, что стало жарко. Видимо, прошло немало времени. Рик почувствовал голод. Ведь он уже бог знает сколько времени не ел. Жара и голод объединились — наступило ощущение поражения, полного жизненного краха.

«Да, — подумал Рик. — Так оно и есть. Как ни странно это звучит — я потерпел поражение, потому что убивал андроидов. Или потому, что Рейчел убила мою козу». Он не знал ответа.

По мере того как он продвигался вперед, его сознание мутнело, и все вокруг окутывала дымка галлюцинаций. Вдруг Рик обнаружил, что стоит в шаге от края пропасти. Падение в нее было бы смертельным. Он не представлял себе, как это могло получиться. «Беспомощное падение вниз и только вниз, — подумал он. — И нет никого поблизости, кто бы мог момочь».

Вокруг не было никого, кто мог бы оценить и глубину его падения как личности, и мужество, которое он мог проявить. Мертвые камни, покрытые пылью сорняки ничего не замечали, ничего не могли заметить ни в нем, ни в себе.

В это мгновение первый камень — отнюдь не из резины или мягкого пенопласта — ударил его в пах.

Боль, первое достоверное доказательство одиночества и глубокого страдания, достигли его с неприкрытой жестокостью.

Он остановился, но потом, побуждаемый чем-то недоступным пониманию, продолжил подъем.

«Качусь, как камень. Я двигаюсь без участия собственной воли. Но это ничего не значит».

— Сострадающий, — выдавил он, задыхаясь.

Декард остановился и замер. Впереди проступала смутная фигура.

— Вилбур Сострадающий, это ты?

«Боже, — понял вдруг Рик, — ведь это моя тень. Мне надо выбраться отсюда. Вниз, по склону…»

Он повернул назад.

Один раз он упал, и облако пыли затянуло все вокруг. Он бросился бежать — прочь от этой пыли, спотыкаясь на ненадежных обломках. Впереди он увидел свой кар.

«Я вернулся, — повторял он себе. — Я спустился с холма».

Он отворил дверцу и втиснулся в кабину. «Кто же бросил в меня камень? Никто. Почему же тогда я это почувствовал? Со мной уже случалось подобное во время слияний, когда я пользовался генератором эмпатии. Ничего нового. Ничего? Но ведь на этот раз я не пользовался генератором — я был один».

Дрожа, он извлек из отделения для перчаток новую банку нюхательной смеси. Откупорив ее, он взял большую щепоть порошка. Рик отдыхал, сидя наполовину в каре, наполовину снаружи. Ноги его стояли на пыльной высохшей земле.

«Не стоило сюда соваться», — подумал он.

Он почувствовал, что слишком устал, чтобы лететь домой.

«Если бы я только мог поговорить с Дейвом, со мной было бы все в порядке. Только бы я смог выбраться отсюда, вернуться домой и лечь в постель. У меня по-прежнему есть работа и электронная овца. Будут новые андроиды, и я отправлю их на покой. Моя карьера еще не закончена — я еще не отправил на покой последнего анди на Земле. Возможно, в этом-то и все дело. Я боюсь, что их больше ни одного не осталось».

Он посмотрел на часы, было девять тридцать. Сняв трубку видеофона, он набрал номер Дворца Правосудия, на Ломбард-стрит.

— Мне нужно поговорить с инспектором Брайантом, — сказал он телефонистке управления, мисс Уайлд.

— Инспектора Брайанта нет на месте. Он вылетел в своем каре, но его видеофон в данный момент не отвечает. Видимо, он покинул машину.

— Он не сказал, куда направляется?

— Что-то насчет андроидов, которых вы отправили на покой прошлой ночью.

— Тогда дайте мне моего секретаря, — попросил он.

Секунду спустя на экране появилась мисс Марстон.

— О, мистер Декард, мистер Брайант пытался вас найти. Кажется, он собирается представить вас начальству в списках отличившихся, поскольку вы этих шестерых…

— Я знаю, что я сделал, — прервал ее Рик.

— До сих пор это еще никому не удавалось. Ах, да, мистер Декард, еще вам звонила ваша жена. Она спрашивала, все ли с вами в порядке. У вас все в порядке?

Рик ничего не ответил.

— Во всяком случае, — рассудительно заметила мисс Марстон, — вам следует ей позвонить. Она просила передать, что будет ждать вас дома.

— Вы слышали, что случилось с моей козой?

— Нет, я даже не знала, что у вас есть коза.

— Они забрали мою козу, — сказал Рик.

— Кто? Похитители животных? Мы только что получили донесение — новая крупная банда, преимущественно подростки, действуют в районе…

— Похитители жизни, — ответил он.

— Я не понимаю вас, — удивилась мисс Марстон. Она внимательно посмотрела на него. — Мистер Декард, у вас ужасный вид. Вы такой усталый, и… боже, у вас течет кровь!

Подняв руку, Рик заметил кровь. Видимо, в него попал не единственный камень.

— Вы выглядите, — сказала мисс Марстон, — как Вилбур Сострадающий.

— Да, — ответил он, — я и есть Вилбур Сострадающий, я соединился с ним и теперь не могу разъединиться. Я нахожусь где-то в районе границы со штатом Орегон. Сижу и жду, когда меня отделят от него.

— Выслать кого-нибудь? Я вызову патрульный кар, он подберет вас.

— Нет, — сказал он. — Я больше не работаю в управлении.

— Мистер Декард, — мягко сказала секретарша, — вы переутомились. Вам необходимо лечь в постель и отдохнуть. Вы — наш лучший охотник, мистер Декард, самый лучший охотник за все время существования управления. Я передам инспектору Брайанту, что вы отправились домой, отдыхать. И немедленно позвоните жене. Она ужасно волнуется, честное слово, мистер Декард.

Вы оба в ужасном состоянии.

— Это все из-за козы, — пояснил он. — Это не из-за андроидов. Рейчел ошиблась: мне не было трудно устранить их. И специал тоже ошибся, что я не смогу больше сливаться с Сострадающим. Единственный, кто был прав, это только сам Вилбур.

— Вам бы лучше вернуться сюда, в Сан-Франциско, мистер Декард, поближе к людям. Там, в Орегоне, — настоящая пустыня, не так ли? Вы ведь там совершенно один?

— Как странно, — сказал Рик, — у меня было абсолютно реальное ощущение, что я сам превратился в Сострадающего и в меня швыряют камни. Но только это было совсем не то чувство, которое испытываешь, держа рукоятки генератора. Тогда кажется, что ты рядом с Сострадающим. Но на этот раз рядом никого не было. Я был действительно один.

— Теперь говорят, что Сострадающий — надувательство.

— Нет, не надувательство, — ответил Рик. — В противном случае сама реальность — надувательство.

«Холм, — подумал он, — пыль и камни — все это совершенно разное».

— Я боюсь, — сказал он, — что теперь не смогу разъединиться от Сострадающего. Стоит только начать, и отступать будет поздно.

«Неужели мне снова придется карабкаться на холм? — подумал он. — Вечный подъем, как это делает Сострадающий. Пленник вечности».

— Всего хорошего, — попрощался он и хотел уже повесить трубку.

— Вы позвоните жене? Обещаете?

— Да. — Он кивнул. — Спасибо, Энн.

И повесил трубку.

«В кровать, отдохнуть. Когда я в последний раз видел постель? Когда был с Рейчел. Нарушение закона. Любовь с андроидом. Строго запрещено и здесь, и в колониях. Сейчас, наверное, она вернулась домой, в Сиэтл. Вместе с другими членами семейства Розенов, настоящими и андроидами. Если бы я мог отомстить тебе за то, что ты сделала со мной! Если бы я убил тебя прошлой ночью, моя коза была бы жива. Вот когда я принял неправильное решение! Да, все началось с этой ошибки, и потому, что я лег с тобой в постель. Но ты, Рейчел, была права в одном отношении: я действительно изменился, но не так, как ты считала.

Все получилось гораздо хуже.

Но мне это безразлично. После того, что случилось при восхождении к вершине холма, я больше не волнуюсь. Интересно, что произошло бы, если бы я стал подниматься дальше и достиг бы вершины? Именно там, кажется, умирает Сострадающий? Там, наверху, замыкается огромный круг. Но если я действительно Сострадающий, я никогда не умру. Пусть даже пройдут тысячелетия. Сострадающий бессмертен!»

Он снял трубку, чтобы позвонить жене, и оцепенел.

22

Он положил трубку на рычаг. Глаза его не отрывались от одной точки.

По серой пыльной земле что-то двигалось: маленькое вздутие, холмик между валунами.

«Животное, — сказал он себе. Сердце его бешено заколотилось, когда он осознал происходящее. — Я знаю, что это. Я видел их только в старых фильмах, которые показывают по правительственному каналу. Но ведь они вымерли!»

Он быстро вытащил свой помятый экземпляр каталога Сидни и дрожащими пальцами принялся листать его.

ЖАБЫ (буффониды) — все разновидности вымерли.

Они вымерли много лет тому назад.

Это самое любимое Вильбуром Сострадающим существо, и еще ослы. Может быть, лягушек и жаб он любил больше, чем ослов.

«Мне нужна коробка!» — Он порылся на заднем сиденье, но ничего не нашел. Рик вышел из кара, открыл багажник и нашел масляный насос, запакованный в картонную коробку. Он вытряхнул его, положил в коробку немного ветоши и начал подкрадываться к жабе. Она сливалась с окружающей пылью.

Возможно, она эволюционировала, приспособившись к новому климату. Если бы она не двигалась, он бы никогда ее не заметил. А ведь он сидел всего в двух ярдах от нее. «Если вы находите животное, — подумал он, — которое считается вымершим, то что? Это случается очень редко. Нашедшему вручается что-то важное, вроде серебряной медали, звезды от ООН, и премия, награда до миллиона долларов. К тому же ему удалось найти существо, самое дорогое для Сострадающего! Боже, этого не может быть! Наверное, радиация добралась и до моего мозга, и теперь я — специал? Со мной происходит то же, что с Исидором, этим недоумком, и его пауком. Или все это подстроено Сострадающим? Нет, я сам нашел эту жабу, потому что смотрел на нее глазами Сострадающего».

Он присел рядом с ней на корточки.

Она выкопала в земле углубление, своего рода укрытие, и теперь снаружи были только верхняя часть головы и глаза. Обмен веществ в ее теле, видимо, приостановился, и она оцепенела. Жаба не ощущала присутствия человека.

«Она умерла от жажды!» — в ужасе подумал Рик.

Но жаба шевелилась, он опустил коробку и начал осторожно сметать с жабы пыль. Она, казалось, ничего не имела против. Вероятно, животное не осознавало, что происходит.

Подняв жабу, Рик ощутил ее необычную холодность. Тело ее казалось сморщившимся и сухим и таким холодным, будто она жила под землей, в миле от поверхности, куда никогда не проникало солнце.

Жаба заворочалась. Она вяло попыталась освободиться. Инстинктивным движением.

«Какая крупная, — подумал Рик. — Взрослая, опытная жаба, способная выжить там, где, кажется, уже никто не живет.

Интересно, где она находит воду, чтобы отложить икру? Вот что может сделать Сострадающий — жизнь там, где ее не видит никто, жизнь, тщательно зарывшуюся в труп мертвого мира в самом пекле Вселенной. Сострадающий способен различать даже самые неприметные искры жизни. Теперь я понимаю это. Посмотрев глазами Сострадающего на мир, уже не смогу смотреть по-другому. У моей жабы никакой андроид не отрежет ногу, как это случилось с пауком недоумка».

Он положил аккуратно запакованную коробку на сиденье кара и сел за руль. «Я словно вновь стал ребенком, — подумал он. — Давящая усталость исчезла. Погодите, вот узнает об этом Ирен…»

Он схватил трубку, начал набирать номер и вдруг остановился.

«Я не буду говорить заранее, — заключил он. — Всего тридцать или сорок минут, и я буду дома».

Он запустил двигатель и через секунду, свечой взмыв в небо, полетел к лежащему в семи сотнях миль к югу Сан-Франциско.

Ирен Декард сидела рядом со своим стимулятором Пенфилда, касаясь пальцами циферблата настройки, но ничего не набирала.

Она чувствовала себя больной и безразличной, неспособной что-либо желать. Дорогу в будущее закрывало тяжкое препятствие, отсекая путь ко всем возможностям.

«Если бы здесь был Рик, он заставил бы меня набрать „3“, — подумала она. — И тогда бы мне самой захотелось набрать что-то важное и радостное или просто „888“ — желание смотреть телевизор вне зависимости от передачи. А что, собственно, сейчас по телевизору?»

Потом она стала размышлять, куда пропал Рик.

«Может, он уже летит домой, а может, и нет». Суставы и кости ее, казалось, окаменели от старости.

В дверь постучали.

Отложив руководство по эксплуатации стимулятора Пен-филда, она вскочила, подумав: «Теперь мне не нужно набирать, я уже выбрала — если это прилетел Рик». Она подбежала к двери и широко распахнула ее.

— Привет, — сказал Рик.

Он замер на пороге. Щека его была разбита, одежда разорвана и покрыта пылью. Даже волосы, казалось, пропитаны пылью. Его руки, лицо, кроме сияющих, как у мальчишки, глаз, были покрыты пылью.

«У него такой вид, — подумала Ирен, — словно он целый день играл на улице и вот теперь пришел домой отдохнуть, умыться и рассказать о всех чудесах прошедшего дня».

— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.

— Я кое-что принес.

Он держал в руках картонную коробку, как будто в ней было что-то хрупкое и слишком ценное, чтобы выпустить из рук. Он не выпускал ее ни на секунду.

— Я сварю тебе кофе, — предложила она.

На плите в кухне она нажала нужную кнопку и минуту спустя поставила на стол его большую чашку.

Продолжая бережно держать коробку, он уселся, и удивление не сходило с его лица. За долгие годы совместной жизни она еще никогда не видела его таким. Что-то произошло с тех пор, как она видела его в последний раз прошлой ночью.

Там, в коробке, видимо, и была причина перемен.

— Я хочу спать, — объявил он, — я буду спать целый день. Я звонил Гарри Брайанту, и он дал мне день отдыха. Именно этим я и займусь.

Он осторожно поставил на стол коробку, взял чашку кофе и послушно — потому что так хотела Ирен — выпил ее.

Сев напротив, она спросила:

— Что у тебя там, Рик?

— Жаба.

— Можно посмотреть?

Она смотрела, как он разматывает ветошь и открывает коробку.

— Ой! — вскрикнула она. Увидев животное, Ирен испугалась. — Она не укусит?

— Возьми ее, она не кусается. У жаб нет зубов.

Рик вытащил животное из коробки и подал ей. Подавив отвращение, Ирен взяла жабу.

— Я думала, они все вымерли.

Она перевернула жабу, с любопытством рассматривая ножки. Они казались ей почти бесполезными.

— А жабы могут прыгать, как лягушки? Она может выпрыгнуть у меня из руки?

— У них слабые лапки, — сказал Рик. — Это главное различие между жабами и лягушками. И вода. Лягушкам нужна вода, а жаба может жить и в пустыне. Эту я нашел на границе Орегона, там, где все давно вымерло.

Он протянул руку, чтобы забрать жабу, но Ирен заметила что-то необычное. Продолжая держать ее животом вверх, она поковыряла живот жабы и ногтем открыла миниатюрную контрольную панель.


— О нет! — лицо Рика помрачнело. — Вот оно что. Ты права. — Подавленный, он посмотрел по сторонам, потом на искусственное животное. Он взял жабу у Ирен. Задумчиво поиграл ее лапками, словно не зная, что делать, потом аккуратно положил псевдоживотное обратно в коробку.

— Как же она попала в самую пустынную часть Калифорнии? Я не понимаю, кто мог ее там оставить? И зачем?

— Мне, наверное, не нужно было показывать тебе, что она электрическая.

Ирен коснулась его руки. Она чувствовала себя виноватой, заметив, как он изменился.

— Нет, — возразил Рик, — я рад, что узнал правду. — Он вздохнул. — Да, я предпочитаю знать… — Он помолчал. Затем пробормотал: «Всегда лучше знать приговор… Всегда».

— Хочешь, я включу стимулятор, чтобы ты почувствовал себя лучше? Ты всегда получал от него больше, чем я.

— Со мной все в порядке.

Он покачал головой, словно собираясь с мыслями, все еще не оправившись от ошеломившего его открытия.

— Паук, которого Сострадающий дал недоумку Исидору, тоже, вероятно, был ненастоящий. Но это неважно. У электрических существ есть своя жизнь, какая бы жалкая она не была.

— У тебя такой вид, будто ты прошел сотню миль, — сказала Ирен. Он кивнул.

— День был трудный и длинный.

— Ложись в постель и отдохни.

Он посмотрел на нее, словно пораженный громом.

— Значит, все кончено, да?

Он ждал ее ответа так, как словно именно она должна была сказать ему об этом. Будто себе он уже не верил. Его собственные слова становились реальными, только когда их подтверждала она.

— Да, все кончилось.

— Боже, это не задание, а какой-то марафон, — сказал Рик. Стоило только начать, а остановиться уже не было никакой возможности. Меня несло вперед, пока я не покончил с Бейти. И вдруг, совершенно неожиданно, мне стало нечего делать. И это… — Он помолчал, словно удивленный тем, что сам же хотел сказать. — Это было хуже всего. Закончив дело, я не мог остановиться. Ты была права сегодня утром, когда заявила, что я всего лишь грубый полицейский с кривыми руками.

— Я больше так не думаю, — прошептала она. — Я страшно рада, что ты вернулся. — Она поцеловала его, и он, казалось, был рад этому.

Лицо его просветлело.

— Ты думаешь, все, что я сделал сегодня, было неправильно? — спросил он. — Я не должен был так поступать?

— Нет, не думаю.

— Сострадающий сказал, что это неправильно, но я обязан это сделать. Смешно, не правда ли? Оказывается, иногда лучше сделать что-нибудь неправильное, чем правильное.

— Это проклятие лежит на нас, — вставила Ирен, — то, о котором говорит Сострадающий.

— Пыль? — спросил он.

— Убийцы, настигшие Сострадающего, когда ему было шестнадцать лет. Они твердили, что запрещено пускать время вспять и возвращать к жизни мертвое. Теперь он может двигаться вместе с жизнью в ту сторону, куда движется она сама — к смерти. А убийцы бросают камни. Это они все еще преследуют его. И всех нас. Это они поранили тебе щеку?

— Да, — еле слышно пробормотал он.

— Может, теперь ты приляжешь? Я поставлю стимулятор на шестьсот семьдесят.

— А что это будет?

— Заслуженный покой.

Он с трудом поднялся. Рик чувствовал себя так, как будто побывал в вихре битв, продолжавшихся многие годы. Потом начал почти на ощупь двигаться к спальне.

— Ладно, — сказал он. — Давай заслуженный покой. — Он вытянулся на кровати. С волос и одежды на белые простыни посыпалась серая пыль. Ирен поняла, что в стимуляторе нет нужды. Она нажала кнопку, и окна спальни стали непрозрачными. Серый свет дня исчез.

Через минуту Рик уже спал.

Она некоторое время стояла рядом, убедившись, что он не проснется, не сядет вдруг рывком, как это бывало иногда ночью, когда ему снились кошмары.

Потом она пошла на кухню и села за стол. Рядом в коробке возилась и шуршала электрическая жаба.

«А что она ест? — подумала Ирен. — И какие у нее могут быть неполадки? Наверное, она ест искусственных мух…»

Открыв телефонную книгу, она отыскала раздел «Электрические животные», потом набрала номер и, когда ей ответили, спросила:

— Могу ли я заказать у вас фунт искусственных мух, которые могли бы летать и жужжать по-настоящему?

— Это для электрической черепахи, мэм?

— Нет, для жабы.

— Тогда я могу предложить вам большой ассортимент ползающих и летающих насекомых, включая…

— Мух будет достаточно, — прервала Ирен. — Вы доставите на дом? Я не хочу выходить. Мой муж спит, ему нужно как следует отдохнуть.

— Для жабы я порекомендовал бы также лужицу с автоматическим наполнением, — посоветовал продавец. — Если только это не рогатая жаба. В последнем случае мы могли бы предложить вам набор из песка, разноцветной гальки и кусочков органического мусора. Если вы собираетесь кормить ее, то наш отдел выполняет работы по регулировке языка. Для жабы это жизненно необходимо.

— Прекрасно, — сказала Ирен. — Я готова сделать все, чтобы жаба работала идеально. Мой муж очень к ней привязан.

Она сообщила адрес и повесила трубку.

Теперь она почувствовала себя лучше и наконец могла приготовить себе чашку горячего черного кофе.

Конец

Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 15
  • 16
  • 17
  • 18
  • 19
  • 20
  • 21
  • 22