помощник коменданта города.
— Что такое? — спросил он, делая вид, что не узнал Князева, и не суля ничего доброго тем, кто его задержал.
Старший доложил, в чем дело.
— Все ясно! Если я вам сказал, что надо действовать по всем правилам составленной мной инструкции, это не значит, что надо задерживать демобилизованного... Да еще и с ребенком!.. Женщины нам не простят этого. — Громов говорил громко, для публики.
— Их надо наказывать, их! — лезла к Громову какая-то старуха.
— И накажем! — Он обернулся к старшему патрульному, сказал строго: — Зайдите ко мне в девятнадцать ноль-ноль. Исполняйте свои обязанности...
Патрульные взяли под козырек и ушли. Толпа быстро рассеялась.
Громов разом погасил ее любопытство и желание защищать старшину с ребенком.
Князеву показалось, что все это ловко подстроено, что его задержали по наущению Громова.
— Долго еще здесь пробудешь? — наконец обернулся он к Князеву.
— Не знаю...
— Если задержат, ты сразу ко мне. Я помощник коменданта...
— Из авиатехников — в милиционеры, значит? — удивленно спросил Князев, беря испуганную девочку на руки. А он-то надеялся, что Громов после него примет ТУ-2.
Громов молча проглотил пилюлю и сказал тихо:
— Эх, Коля... Хотел и я ждать демобилизации, но надел как-то гражданский костюм и показался себе беспомощным, глупым... Я к армии так привык... И не всем служить технике. Слуги дисциплины тоже нужны... Заходи как-нибудь... Поговорим... С тобой-то мы вроде ладили...
— Уеду скоро...
— Если насчет билета будет трудно, ты звякни, мы быстро обеспечим, мы — военная комендатура...
На следующее утро Князев поехал с Наташей на аэродром.
Боясь, что девочка увидит мать и больше не вернется к нему, он остановил мотоцикл в кукурузе, усадил ее рядом, а сам пошагал своей раскачивающейся походкой. Дойдя до конца поля, Николай вернулся: не дело это — оставлять девочку в залог. Он объяснил Наташе, что надо делать, и девочка, сказав, что приведет маму, ушла... Князев сел на запасное колесо и закурил, глядя вслед Наташе...
Давно поджидала свою дочь Лена, с утра посматривала опять на дорогу. Николай видел, как возле домика она схватила девочку и стала целовать и гладить ее головку с черным бантиком. Но вот Наташенька встала на ноги и потянула мать к дороге...
А на стоянке все гремело, все ходило ходуном, все раскалывалось от гула. Рваное пламя вырывалось из сопел, опаляя горячим дыханием, стонал разорванный знойным вихрем воздух, слышался посвист острых, как ножи, крыльев. Уходили в полет, хранители советской земли и неба.
— Мамочка! Па-апа нас ждет... Пойдем скорей, мама! — торопила девочка, таща ее за собой.
Глазами, полными слез, Лена посмотрела на стоянку... Что же удерживает ее здесь? Не его ли она узнавала в темноте по походке? Не к его ли шагам прислушивалась вечерами? Так почему же она не может решиться? Неужели верная, тоскующая память сильнее новой любви? Или упрек слышится в этом громе, что доносится со стоянки? Или за эти годы она так припаялась душою к людям, хранящим покой на земле, что не в силах оставить их?
Наташенька прибежала к Николаю и сказала, что она с ним поедет, а мама — нет.
За всю службу он никогда не плакал. Он вытер слезы кулаком, поцеловал девочку, сказал, чтобы шла домой, и погнал по пыльной дороге свой мотоцикл, собранный собственными руками. Он был «технарь» до мозга костей; знаменитые летчики, ставшие теперь генералами, выпрашивали его друг у друга... Наташенька заплакала и побежала за мотоциклом.
И не выдержало сердце матери. Лена бросилась к шоссе и замахала рукой.
Примечания
{1}НИАС — наставление по инженерно-авиационной службе
{2}КЭЧ — квартирно-эксплуатационная часть.
{3}Вышак — расстрел (жаргон).
{4}БАО — батальон аэродромного обслуживания.
{5}ПАРМ — полевая авторемонтная мастерская.
{6}ШМАС — школа младших авиаспециалистов.
{7}РУ — ремесленное училище.
(обратно)
