КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Хозяйка ранчо [Джекки Мерритт] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джекки Мерритт Хозяйка ранчо

Пролог

— Ты хоть что-нибудь слышал раньше об этом? — спросил Кэш Саксон своего старшего брата.

Чанс отрицательно покачал головой:

— Ни словечка.

И, оглянувшись на братьев, прочел в их глазах ту же растерянность, что в глубине души испытывал сам. Они стояли среди толпы прохожих рядом с величественным зданием, в котором помещалась юридическая контора «Тил, Мак-Градер и Фитч».

— Пошли выпьем. Думаю, нам это сейчас просто необходимо.

В погруженном в полусумрак баре царила приятная прохлада, тихо звучала музыка. Пройдя мимо нескольких свободных столиков, братья сели за тот, что стоял в самом дальнем углу. Заказали напитки и молча подождали, пока не отойдет официантка.

— Спокойно. Без паники. Это еще не конец света, — подняв бокал и отпив большой глоток, суховато проговорил Чанс.

Две недели назад каждого из них вызвали телеграммой домой, в Манхэттен: «Срочно приезжайте, дед при смерти». Кэш в то время находился в Калифорнии, Раш — во Франции, а Чанс — в Австралии. Они еще успели застать деда в живых и проститься с ним, хотя тот вряд ли что-нибудь слышал.

И вот сегодня нотариус Роберт Тил огласил завещание. Прежде им ни разу не доводилось задумываться над вопросом, откуда берутся деньги; немудрено, что известие об их почти полном банкротстве повергло братьев в шок.

— От состояния Саксонов почти ничего не осталось. Уму непостижимо! — мрачно проговорил Кэш.

— Признаться, ребята, мы с вами приложили к этому немало усилий, — отозвался Раш.

Чанс вытащил из кармана пиджака пачку документов.

— Вот все, что у нас осталось, — три незаложенных предприятия: в Орегоне, в Монтане да в Неваде.

Братья были очень похожи друг на друга. Все трое темноволосы, стройны, с иголочки одеты. Старшему, Чансу, стукнуло тридцать четыре, Кэшу — тридцать два, Рашу — тридцать. Красоту они явно унаследовали от матери, а немного резкие, мужественные черты лица — от отца.

Правда, родителей они знали лишь по фотографиям. Дердра и Руперт Саксон погибли в авиакатастрофе, когда старшему исполнилось пять, а младшему всего годик, так что мальчиков воспитал дед. Он баловал их в детстве, ни в чем не отказывал и тогда, когда они повзрослели. Теперь, с его смертью, они лишились не только единственно близкого им человека, но и того образа жизни, который привыкли воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Держа в руке бокал, Чанс украдкой взглянул на братьев. Он не считался среди них безусловным лидером, ведь они оба обладали столь же сильным характером, как и он сам, — недаром в детстве братья дрались между собой, как зверята на площадке молодняка, зато стояли друг за друга горой, когда одному из них угрожала опасность и требовалась помощь, — но сейчас кому-то следовало взять инициативу на себя. Нельзя допустить бездействия и уж тем более растерянности.

— Хочу вам кое-что предложить, — заговорил он. Кэш и Раш одновременно посмотрели на него. В их глазах блеснула надежда. Чанс похлопал по небольшой стопке бумаг, лежавших перед ним на столе. — У нас осталось только это. Негусто, но для начала вполне достаточно.

— Не хватит даже на то, чтобы добраться до Западного побережья, — проворчал Раш.

— Вот именно. Но если мы будем сидеть сложа руки, то и эту малость потеряем в два счета.

— До сих пор не верится, что ничего не осталось, — вздохнул Кэш, — ни дома, ни яхты, ни лошадей…

Чанс горько скривился: потерю лошадей он воспринял особенно болезненно, как-никак вырос среди лошадей — и к тому же очень любил играть в поло.

— Не трави душу! И хватит мешать слезы с виски, — резко оборвал он брата и принялся перебирать бумаги. — Итак, что мы имеем: строительная компания в Лас-Вегасе, значит, в Неваде, — это раз, лесопилка в Каскадных горах в Орегоне — это два и, наконец, скотоводческая ферма у реки Кид в Монтане — три. Налетай, братва!..

— Ну, допустим, мы выберем! — не выдержал Кэш. — А дальше-то что? Мы ведь в этом бизнесе ни черта не смыслим.

Воцарилось тяжелое молчание. Братья лишь украдкой косились друг на друга. Каждому было ясно: хочешь не хочешь, а придется как-то подстраиваться под новую жизнь. Первым заговорил Кэш:

— Тил, как всегда, прав, будем смотреть правде в глаза. Что ж, я, пожалуй, сыграю эту партию. Ну, и кто куда отправится?

Снова наступила тишина. Решалась их дальнейшая судьба, и надо было тщательно взвесить все «за» и «против».

— Если уж на то пошло, — осторожно заговорил Раш, — я всегда предпочитал безлюдье.

— Вот и отлично, — тотчас отозвался Чанс, — значит, Невада. А ты, Кэш? Куда тебя больше тянет, в Орегон или в Монтану?

— Ты вроде бы у нас главный лошадник, тебе и ехать на ранчо. А мне остается Орегон.

— Ты серьезно?

— А что, мне нравится Западное побережье. Орегон так Орегон, — твердо заявил Кэш.

— На том и порешим. — Чанс жестом подозвал официантку. — Повторите заказ, пожалуйста. — А затем, сумрачно усмехнувшись, посмотрел на братьев. — Надо выпить за наше будущее. За удачу. Сдается мне, она нам пригодится.

Глава первая

Во время прощальной встречи, перед тем как разъехаться каждому в свою сторону, братья сошлись во мнении: на новое место лучше всего приехать без лишнего шума, не привлекая к себе особого внимания.

Прилетев в город Хелина штата Монтана, Чанс взял напрокат машину и отправился в путь, то и дело сверяясь по карте. Никогда прежде ему не доводилось слышать такого названия — Кид-Ривер: дед явно предпочитал не вдаваться в подробности, откуда и как берутся его деньги. Пока самолет летел на Запад, у Чанса было вдоволь времени впервые серьезно задуматься над тем, почему старик не захотел ввести их в курс своих дел. Он не жалел, однако, средств на образование внуков и дал им возможность объехать чуть ли не весь мир, а что в результате? Если они и могли чем-либо похвастаться, то лишь одним — всласть путешествовали и ни в чем себе не отказывали.

Честно говоря, Чанс волновался скорее за братьев, нежели за себя. С управлением ранчо он как-нибудь справится, а уж в лошадях, можно сказать без ложной скромности, он вообще дока. А что Кэш смыслит в лесопилках? Или Раш — в инженерных делах?

Притормозив на перекрестке, Чанс в очередной раз сориентировался по карте, а затем окинул взглядом окрестности. Июльское солнце нещадно жгло землю. Почти со всех сторон до самого горизонта простиралась бурая, тоскливая прерия, и лишь на западе возвышалась громада поросших лесом Скалистых гор. И куда ни посмотришь — ни дома, ни забора, ничего, что бы выдавало присутствие человека. По дороге, правда, ему попадались изредка то крохотные городки, то одиноко стоящие строения, судя по всему — ранчо, то пасшиеся без всякого присмотра стада, словно никому до них и дела нет, если не считать дорожных знаков, да и то раз-два и обчелся, что предупреждали о возможном появлении животных на дороге.

Чанс довольно долго жил в Австралии и теперь, глядя на окружающий его пейзаж, почему-то вспомнил недавнее прошлое, хотя вроде бы какое сходство может быть между Монтаной и Австралией?

Возможно, общим было непреходящее чувство новизны, предвкушение неожиданных событий, встреч, заставлявшее играть кровь. За те несколько месяцев, что Чанс провел в Австралии, ему довелось повидать немало замечательных людей, с ярко выраженной индивидуальностью и чувством собственного достоинства. Интересно, что его ждет в Монтане?

Снова сверившись с картой, он повернул влево на проселочную дорогу. Потом еще один поворот и еще, и вскоре Чанс увидел ранчо, свое ранчо — Кид-Ривер. Оно уютно расположилось на самой границе прерии с предгорьем. Ближайшие соседи — милях в десяти, не менее, а город — Чанс сделал в нем короткую остановку, — впрочем, какой там город — городок, «тезка» его ранчо, — и вовсе в тридцати.

Чанс заглушил мотор, захотелось немного постоять и поглядеть на свое новое жилище. Дом издали показался ему вполне даже ничего: высокий, каменный, крепко сбитый, но, похоже, немало повидавший на своем веку. Рядом — внушительных размеров сарай и несколько подсобных строений. Во дворе перед домом — машины. Чанс насчитал пять. Заметил новоиспеченный фермер и стадо в поле поблизости, но дали вокруг раскинулись так вольно, что оно ему показалось чересчур маленьким. А вот и лошади! Чанс даже прищурился, пытаясь разглядеть их получше, но тут же сокрушенно покачал головой: выглядели они неказисто и не шли ни в какое сравнение с теми грациозными животными, к которым он привык.

Озабоченно нахмурившись, Чанс вновь сел за руль и не спеша покатил к дому. Перед ним, словно нарисованные декорации, развернулись излучавшая удивительное спокойствие панорама гор, прерии и необъятное пространство синего неба.

Неужели этот огромный пустынный край и станет его родиной? Внезапно Чанс испугался: а готов ли он, способен ли принять этот вызов судьбы? Братья на прощанье договорились по мере возможности помогать друг другу, но и у Кэша, и у Раша наверняка будет своих дел по горло, так что лучше их не отвлекать и надеяться только на себя самого.

Чанс припарковался во дворе и вышел из машины. Хорош дом, ничего не скажешь; это, несомненно, одно из самых примечательных зданий, которые ему когда-либо доводилось видеть. Подойдя к нему поближе, он провел рукой по шероховатой поверхности стены, выложенной из необработанных камней — должно быть, из местной каменоломни.

— Его построили в тридцатые годы, — вдруг раздался сзади женский голос.

Чанс обернулся.

— Раньше в пяти милях отсюда, ниже по течению, находилась каменоломня. Около двух десятков таких каменных красавцев еще можно отыскать в округе.

Чанс быстро окинул взглядом незнакомку: старые потертые джинсы в обтяжку, просторная, мужского покроя, рубашка с закатанными рукавами, кожаные в складках сапоги… Из-под видавшей виды шляпы на висках выбивались золотистые пряди волос. Чанс отметил про себя и гладкую, загорелую, цвета свежего меда кожу и особенно — чистые, глубокие, ни дать ни взять горные озера, зеленовато-голубые глаза.

Он прочел в них вопрос и через секунду-другую услышал:

— Простите, кто вы? Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?

Ее неожиданно низкий и немного глуховатый голос непонятным образом волнующе подействовал на Чанса.

— Разрешите представиться: Чанс Саксон.

— Саксон? — изумленно воскликнула молодая женщина и протянула руку для приветствия. — А я Клео Норт. Очень рада вашему приезду.

Рукопожатие Клео было уверенным и не по-женски крепким.

— Вы тут поблизости живете? — задал Чанс первый пришедший ему в голову вопрос.

— Живу ли я поблизости? — переспросила она и, широко улыбнувшись, ответила: — Я — ваш ранчеро, мистер Саксон. Присматриваю за фермой.

— Вы? Ранчеро? Значит, моим ранчо управляет женщина?

— А вы не знали?

— Нет, не знал, — признался вконец растерявшийся Чанс. Он-то рассчитывал, что опытный управляющий поможет ему, новичку, быстро войти в курс дела, и вот на тебе. Девушка, да еще такая — длинноногая, с чувственным голосом! Его мысли сразу невольно заработали в другом направлении.

— Я уже пять лет как здесь работаю, — невозмутимо продолжила Клео. — Из них три года — в качестве управляющей.

Она еще явно не опомнилась от радостного удивления, в которое ее повергло столь неожиданное появление представителя знаменитого клана Саксонов. Хозяйство переживало серьезные материальные трудности, и приезд одного из членов семьи владельца сулил быстрое разрешение всех проблем.

Правда, Клео никак не ожидала увидеть молодого парня, тем более с такой внешностью — поразительно глубокие синие глаза и черные волосы, стройная, ладно скроенная фигура. И хотя одет он был обычно: джинсы, сапоги, ковбойка, все сидело на нем как-то особенно элегантно. Красивый парень этот Чанс Саксон, и почему-то подобное обстоятельство смутило Клео и вызвало в ее душе неясное беспокойство.

Однако она не подала виду, взглянула на его машину и, заметив номерной знак штата Монтана, сказала:

— Вижу, машину напрокат взяли. Знай я о вашем приезде, с удовольствием бы встретила вас, мистер Саксон.

— Спасибо, но мне никогда раньше не приходилось бывать в вашем штате, и я хотел немного осмотреться сам.

— Понятно.

Ей вдруг пришло в голову, что Саксон, возможно, и не собирается здесь засиживаться, в таком случае машина ему еще понадобится, чтобы добраться до города, а оттуда — в аэропорт.

— Вы не хотите внести в дом вещи? — проговорила она.

— Отчего же нет? Конечно! А кому принадлежит весь этот транспорт? — спросил он, обходя вместе с ней стоявшие во дворе машины.

— Синий пикап и черный «блэйзер» — ваши; серый фургончик — мой, остальные — моих подручных.

— Их, выходит, двое? Мужчины?

— Да. Джо Хиггинс, он хозяйничает на кухне и вообще мастер на все руки, и Пит Доласки, этот помогает мне управляться со скотом, — ответила Клео, понимающе и чуть насмешливо улыбнувшись.

— Как, всего один скотник? И он же конюх?

— Большего мы не можем себе позволить, мистер Саксон. Во всяком случае, пока. Вот к концу года, когда начнется самая работа, придется нанимать людей.

Чанс вспомнил, как нотариус Роберт Тил вручил ему портфель, битком набитый всевозможными документами и отчетами по ранчо; сразу ознакомиться с ними он не успел, но теперь решил заняться этим в первую очередь.

Когда Чанс отпер багажник и приподнял крышку, у Клео даже широко раскрылись глаза от удивления: он оказался загружен до самого верха. Вещи лежали и на заднем сиденье. И главное — клюшки для гольфа и теннисные ракетки — все сплошь в дорогих кожаных чехлах! — соседствовали с лыжами. Нет, если судить по багажнику, Саксон приехал надолго!

Любопытно, что он собирается делать со всеми этими клюшками для гольфа и теннисными ракетками? Лыжи еще куда ни шло, покататься тут есть где. Хотя до зимы и далеко, но вот ближайшие площадки для гольфа можно найти разве что в Хелине, столице штата, а уж про теннис и говорить нечего! Но тут Клео осенило: ну конечно же! Все объясняется проще простого: Чанс Саксон отправляется на отдых, а сюда, на ранчо, заехал случайно, мимо проезжал. Неужели Саксонам совершенно наплевать на собственное ранчо? И Клео обиженно поджала губы.

Тем временем Чанс принялся вынимать чемоданы. Заметив, что Клео подхватила два из них и собралась уже отнести в дом, он, недовольно нахмурившись, кинул ей:

— Оставьте! Не надо их таскать! Они для вас слишком тяжелые.

— Тяжелые? — удивилась Клео и взглянула на так неожиданно появившегося хозяина ранчо. — Думаю, это не тяжелее, чем ворошить сено, мистер Саксон.

Несколько мгновений Чанс смотрел ей вслед, а затем, словно очнувшись, сунул портфель под мышку, взял два чемодана и поспешил за ней. Что за черт! Чанс вдруг поймал себя на том, что не в силах отвести взгляда от девушки. Клео шла без малейшего кокетства, почти не покачивая бедрами, да и бедра были ничего особенного, и тем не менее ему никогда еще не доводилось видеть более волнующей женской походки. Легкая, наделенная естественным изяществом и — почему-то хотелось сказать — аккуратная. Как и вся она сама: прямая, красиво очерченная спина, джинсы в обтяжку — загляденье просто! И тонкая, подчеркнутая широким кожаным ремнем талия. Чем не воплощение женственности!

Чанс попытался взять себя в руки: разве дело предаваться игривым мыслям и столь бесцеремонно разглядывать своего… свою управляющую? Тем более, что ему даже не известно, замужем ли она, — полный абсурд! И хотя, что греха таить, он любил женщин и никогда не знал в них недостатка, слишком многое стояло теперь на кону, и осложнять и без того незавидное положение, в которое он попал, случайным романом было, мягко говоря, легкомысленно.

— Джо! — позвала Клео, войдя в дом.

— Что? — тотчас отозвался небольшого росточка, в кухонном переднике человек с обветренным лицом.

— Мистер Саксон, Джо Хиггинс, — представила мужчин друг другу Клео, и Чанс поставил чемоданы на пол.

— Значит, вы будете один из тех самых Саксонов? — простодушно спросил Джо, пожимая протянутую ему руку.

В ответ Чанс смущенно улыбнулся, и сердце Клео учащенно забилось. Этого еще не хватало! — рассердилась она на себя и постаралась сохранить невозмутимо-строгое выражение лица. Как-никак он ее работодатель!

— Наконец-то вспомнили о нас, — пробурчал Джо. — Давным-давно пора бы наведаться.

— Да-да, вы правы, — согласился Чанс.

Клео с опаской покосилась на него и многозначительно приподняла брови, от всей души надеясь, что Чанс поймет ее и простит Джо отсутствие должной почтительности: ведь найти в здешних местах человека, умеющего стряпать, далеко не просто.

— Идемте, — заторопилась она. — Я покажу вам комнату, где вы сможете переодеться.

Чанс с любопытством осматривался по сторонам. Необычно высокие потолки словно раздвигали стены и создавали впечатление широкого свободного пространства, и это чувство еще больше усиливалось благодаря удлиненным узким окнам. На полах из крепких, покрытых лаком досок кое-где были постелены ковровые дорожки. В гостиной ему бросился в глаза огромный камин, сложенный из тех же камней, что и стены.

В конце лестницы, по которой вслед за Клео поднялся Чанс, оказался коридор.

— Четыре спальни, и все свободны, — произнесла Клео, — так что выбирайте любую, какая понравится.

— А Джо?

— У Джо трейлер стоит на берегу реки, а Пит ночует в доме для рабочих.

— А я подумал, что вы здесь живете.

— Надеюсь, эта комната вам понравится. Из ее окна открывается самый лучший вид на окрестности, — словно не услышав его последних слов, ответила Клео. Но когда отперла дверь, добавила: — Вы не ошиблись, мистер Саксон. Я живу тут, на ранчо, только в другом доме.

Она внесла чемоданы в комнату, поставила их возле кровати.

— И живу не одна.

«Ах, вот как! Все-таки, значит, замужем!» — подумал Чанс, не сумев подавить разочарование.

— С дочкой Рози. Ей восемь лет.

— А муж? Он что, работает в другом месте? — осторожно спросил Чанс после того, как чемоданы поставил на пол, а портфель с бумагами бросил на голубое выцветшее покрывало кровати.

— У меня нет мужа, мистер Саксон. Нет и никогда не было. — Клео посмотрела гостю прямо в лицо.

Чансу понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать смысл сказанного, после чего он коротко кивнул и, подойдя к окну, сразу сменил тему:

— А мне здесь начинает нравиться. И насчет вида вы совершенно правы. Горы отсюда — просто фантастика!

— Мне тоже так кажется, — живо отозвалась Клео, довольная реакцией Чанса на ее ответ о семейном положении. Она всегда предпочитала при первом же знакомстве ставить все точки над «i», но, разумеется, не считала нужным откровенничать с первым встречным и рассказывать все обстоятельства появления Рози на белый свет.

Клео давно уже раз и навсегда решила отвечать именно так, как сейчас, чтобы никому и в голову не могло взбрести, будто она, незамужняя, стыдится иметь ребенка, тем более что Клео души не чаяла в дочери и готова была на все ради нее. С какой стати она должна испытывать чувство стыда из-за той, что стала для нее источником самого большого счастья в жизни?!

— Внизу вы что-то сказали насчет комнаты, где бы я мог переодеться, — произнес Чанс, повернувшись к девушке. — Я приехал сюда на постоянное жительство, Клео. Кстати, можно мне вас называть по имени?

— Да, конечно, — пробормотала она машинально. — Вы хотите сказать, что собираетесь жить здесь все время? — переспросила Клео, не веря своим ушам.

— Именно так, — подтвердил Чанс.

Он оглянулся: и обои, и мебель — все дышало стариной, ни тебе телевизора, ни стерео, ни телефона.

— В доме есть телефон?

— Да, внизу, в кабинете.

— А внутренний? — Он вдруг заволновался, а что, если здесь даже электричества никакого нет, но потом облегченно вздохнул, заметив настольную лампу возле кровати и люстру.

— Нет, — ответила Клео и, догадавшись, насколько он встревожен отсутствием привычных удобств, поспешила добавить: — Ванная в конце коридора, туалет рядом.

Она еще не вполне свыклась с мыслью, что он и впрямь намерен здесь поселиться. Несмотря на то что он был одет так, как принято здесь, на Западе, в нем чувствовался человек высшего общества. Лишь однажды ей доводилось встречаться с таким, это был отец Рози. От неприятных ассоциаций ее всю передернуло. Она давно дала себе зарок не поддаваться мужским чарам, а тут, как назло, ей свалился на голову этот Чанс Саксон, с которым хочешь не хочешь, а придется общаться каждый день чуть ли не с утра до вечера. Но тем не менее она все-таки обрадовалась его приезду. Ведь должен кто-то заботиться о финансовом положении ранчо, а кому, как не его владельцу, этим заниматься? В конце концов, право распоряжаться деньгами принадлежит семейству Саксон.

Им предстояло обсудить массу вопросов, однако если Чанс хоть немного ознакомился с ее бесчисленными отчетами, то, видимо, он уже в курсе той невеселой ситуации, в которой оказалось ранчо.

— Сейчас принесу остальные вещи, — сказала она и уже было направилась к выходу, когда Чанс неожиданно резко ее остановил:

— Ничего подобного вы делать не должны.

— Но это входит в мои обязанности, мистер Саксон, — спокойно возразила Клео.

— Вполне допускаю, но вы не вьючное животное. Свои вещи я принесу сам, — тоном, не терпящим возражения, заявил он. — И, пожалуйста, зовите меня по имени.

— Как вам будет угодно. Только не понимаю, почему я не могу принести…

— Мне неизвестно, что вы привыкли делать, а что нет, — прервал ее Чанс на полуфразе, — но твердо знаю одно: я не позволю вам таскаться по лестнице с тяжелыми чемоданами.

— На ранчо я выполняю всю работу наравне с мужчинами.

Она стояла перед Чансом, скрестив руки на груди, горделиво и упрямо вздернув голову, и Чанс вдруг испытал такой прилив страсти, что даже вздрогнул, будто его ударили. Никогда прежде на него не нападало столь острое желание, даже к тем женщинам, которых он хорошо знал, не говоря уж о тех, кого встречал впервые. Но при мысли о том, как здесь, в этой комнате, на стоящей рядом кровати, он стягивает с Клео туго сидящие на ней джинсы, его кинуло в жар и все тело налилось тягучим томлением. Внезапно вспыхнувший сладострастием взгляд его синих глаз не укрылся от Клео, и она невольно попятилась к дверям. Но больше всего ее встревожило другое: она в то же мгновение поняла, что чувственный порыв Чанса не вызвал у нее неприязни, скорее наоборот…

— Мне пора идти, у меня много дел, — пробормотала она.

— Конечно, я вас не задерживаю.

— Тогда до встречи. — Клео вышла из комнаты и остановилась. — Мы ужинаем в шесть.

— Вы с Рози приходите сюда?

— Иногда. Как правило, едим у себя.

— А вы можете сегодня составить мне компанию?

Клео собрала всю свою волю в кулак и, храбро взглянув ему прямо в лицо, решительно ответила:

— Если вы хотите обсудить дела, то лучше встретиться после ужина. Скажем, вечером у вас в кабинете.

— А Рози?

— Сейчас же лето, у нее каникулы, так что можно лечь попозже. Ничего страшного, побудет одна с собаками. Наш дом напротив вашего, его отсюда хорошо видно.

Чанс никак не мог опомниться: с момента их знакомства прошло каких-то двадцать минут, а они уже оба будто наэлектризованы желанием. Чанс с трудом поборол искушение прикоснуться к молодой женщине: вдруг она его неправильно поймет и их отношения, которые еще только-только начали складываться, сразу испортятся, а он так нуждался в ее знаниях, опыте, ведь пока он — словно рыба, выброшенная из воды. Конечно, ему будет трудно свыкнуться с мыслью, что его ранчеро — женщина, причем такая, что от одного взгляда дух захватывает, но загубить собственное будущее или пусть хотя бы на время поставить его под угрозу из-за мимолетной страсти — нет, это непростительная глупость. Веселая, беспечная пора его жизни миновала. И тут ничего не поделаешь!

— Договорились, увидимся вечером, — тяжело вздохнув, произнес он.

Клео намеренно медленно, ни разу не оглянувшись, спустилась по лестнице. Этот Чанс Саксон — опасный человек, подумала она. Если он когда-нибудь решится на то, что она прочла сейчас в его взгляде, ей придется отказаться от работы и покинуть ранчо. От одной лишь мысли об этом у нее защемило сердце. Клео успела полюбить и дом, и эти места, и к тому же приложила немало усилий, создавая здесь уют для себя и для Рози. Куда она повезет дочку?

Клео заглянула на кухню. Джо готовил печенье, но, судя по тому, как он оживился при виде нее, был не прочь ненадолго прерваться и поболтать.

— Ну и как вам Саксон?

— Я рада, что он приехал.

— Ясное дело, но что вы думаете о нем самом?

— Пока еще рано судить. Но я к вам только на минутку. Мне надо бежать. Счастливо, Джо, — быстро ответила она и, махнув на прощанье рукой что-то пробурчавшему повару, сбежала по лестнице во двор, перепрыгивая через ступеньки, и решительным шагом направилась к своему дому.

Между тем Чанс снова вернулся к окну. Он стоял и, озабоченно нахмурившись, смотрел на соседние строения. Беспокойство за завтрашний день — вот уж никогда доселе не испытанное им чувство. До недавнего времени если что от него и требовалось, так это лишь выбрать подходящее расписание авиарейсов да решить, как лучше провести июль: то ли поплавать на яхте возле Восточного побережья, то ли отправиться, допустим, в Канаду, в какое-нибудь укромное, райское местечко. Признаться откровенно, собственную страну он знал намного хуже любой другой — во всех частях света. Представляй он лучше штат Монтана, ему сейчас было бы куда легче.

Слегка прищурившись, Чанс следил за тем, как Клео стремительной походкой пересекает двор. Интересно, какая у нее прическа под этой старенькой шляпой — стрижка, а может быть, простой пучок? Но вот Клео подошла к небольшому каменному строению, огороженному деревянным забором. Навстречу ей выбежала девочка, а за той — два бежевой масти пса. Клео наклонилась, чтобы обнять ребенка, а после, взявшись за руки, обе скрылись в дверях. Так, значит, вот где они живут, мать с дочкой и две кудлатые собаки: в этом крошечном домике с выкрашенной белой краской деревянной оградой. Даже издали было заметно, как сильно привязаны друг к другу мать и дочь: ни малейшей фальши в их объятии не чувствовалось. Клео ничуть не походила на обделенную счастьем женщину. И прямодушное признание, что у нее нет мужа, было явно продиктовано не стыдом и не стремлением вызвать у него сочувствие, нет и нет. Похоже, его управляющая принадлежит к той редкой породе людей, которые хотят, чтобы их воспринимали такими, какие они есть на самом деле, или вообще их не трогали, оставили в покое.

Чанс задумчиво потер подбородок. Он может что угодно говорить и делать, но ничего теперь не изменишь: жить ему придется здесь. Он сам добровольно выбрал свой путь. Его среднему брату Кэшу достался Орегон, а младшему предстояло возглавить строительную компанию в Неваде. И кто знает, если они начнут преуспевать, может быть, им еще и удастся возродить империю Саксонов. А почему бы, собственно говоря, им не справиться? Их как-никак трое, а дед вообще начинал в одиночку, и то ему все удалось как нельзя лучше.

Чанс взглянул на портфель с документами, лежащий на кровати. Сегодня же, не откладывая на потом, он изучит все бумаги! А сначала нужно распаковать вещи и обойти ранчо. А с Клео ему, похоже, повезло, она работник ценный и дело знает. Следует зарубить это себе на носу и вспоминать каждый раз, когда в голову опять полезет всякая глупость: мол, хорошо бы бросить ее на кровать и стянуть джинсы.

Глава вторая

— Мне нужно сходить в усадьбу, обсудить дела с мистером Саксоном, — сказала Клео после того, как, поужинав, они с Рози вымыли посуду.

— Хорошо, мамочка. А можно я порисую, пока тебя нет?

— Конечно, можно. Сейчас я наберу тебе в чашечку воды, только постарайся не разбрызгать ее по всему столу.

— Хорошо, мамочка, я постараюсь, — серьезно ответила девочка.

У Рози был набор акварельных красок, и она обожала рисовать. На всех ее рисунках неизменно присутствовали лошади и радуга. Рози казалась Клео самым красивым ребенком на свете — впрочем, немудрено: сочетание вьющихся волос темного цвета и ясных голубых глаз делало ее похожей на прелестную куклу. К тому же она была доброй и привязчивой девочкой — вылитая Клео в детстве, пока суровая действительность не заставила ее трезво взглянуть на жизнь и не потребовала напряжения всех сил, душевных, а порой и физических. Розовые мечты годились разве что для девочки, но не для зрелой женщины, которой нужно растить дочь.

Клео поставила чашку с водой на стол, поцеловала дочь и на ее вопрос, когда она вернется, ответила, что долго не задержится.

— Включи радио, мам.

— Будет сделано! — откликнулась Клео. Радиоприемник в доме был всегда настроен на их любимую волну, передававшую музыку кантри. А телевизор в их местности без спутниковой антенны почти ничего не принимал. На большинстве соседних ранчо такие антенны поставили, но Клео легко обходилась без телевизора и к тому же полагала, что девочке вообще лучше без него. Даже водись у нее деньги — а откуда им взяться, если она копила на образование дочери? — все равно бы не стала обзаводиться телевизором.

Клео приняла душ и, как всегда по вечерам, надела полотняную юбку с блузкой. Тщательно расчесала волосы. Днем она обычно стягивала их лентой на затылке, чтобы не мешали работать, а теперь они свободно ниспадали чуть ниже плеч. Косметики Клео не употребляла и менять свои привычки не собиралась ни ради Чанса, ни ради какого-либо другого мужчины. Душиться тоже не стала — словом, постаралась выглядеть как обычно.

И все-таки… когда она шла по двору, у нее невольно возникло чувство, будто она идет на свидание. Это ее взволновало и в то же время озадачило. В округе всем было давно известно, что Клео Норт ни с кем не встречается и редко появляется на людях без Рози. Как решила, так и поступала. Ей много раз пытались назначить свидание, но она неизменно отказывалась — главным образом потому, что все местные мужчины были как две капли воды похожи друг на друга, а незнакомцы здесь не появлялись. До сегодняшнего дня.

В усадьбе стояла тишина. Джо, очевидно, уже ушел к себе в трейлер, Пит — в дом для рабочих, и во всем громадном старом доме оставался один Чанс.

Клео задержалась на кухне, тщетно пытаясь справиться с внезапно охватившим ее волнением. О семье Саксон ей почти ничего не было известно. Она прилежно отправляла им отчеты, а в ответ, кроме редких денежных счетов, не получала ни строчки. Да и чеки последние три месяца перестали приходить.

Клео вздохнула поглубже и, постаравшись придать своему лицу спокойное, деловое выражение, прошла к кабинету. Дверь в него была оставлена приоткрытой.

— Входите, пожалуйста! — воскликнул Чанс, поднимаясь из-за стола, чтобы выйти к ней навстречу.

— Благодарю, — ответила Клео и присела на стул с другой стороны письменного стола.

Чанс изо всех сил старался не пялить на нее глаза, что давалось ему с трудом: сидевшая перед ним девушка приковала бы к себе внимание любого. Ее красота была столь же естественна, как сияние солнца или свет звезд. К тому же — он готов был поклясться! — она не прилагала к этому ни малейших усилий, разве что вымыла и расчесала свои роскошные волосы — в этой сумрачной комнате, обшитой темным деревом, с потускневшей от времени обивкой кресел, они сияли подобно снопу света.

— Я вижу, вы изучаете мои отчеты, — проговорила Клео, заметив разложенные на письменном столе бумаги.

— Да, раньше никак не удавалось.

— Как так? — недоуменно протянула Клео.

— Понимаю ваше удивление, но я получил их всего неделю назад. А тут подготовка к отъезду, вот ничего и не успел просмотреть. Так что стараюсь наверстать упущенное. Плохи наши дела, не так ли?

— Именно так, — без колебаний ответила Клео. — Наличности почти никакой. И уже три месяца, как от мистера Тила не поступают деньги.

— И не поступят.

Клео показалось, что перед ней разверзлась пропасть.

— Почему? Объясните, пожалуйста, — с трудом проговорила она.

— Денег больше нет, Клео. Саксоны разорены.

— Как же так… — Она попыталась было что-то сказать и не нашлась, настолько потрясли ее слова Чанса.

— Я приехал сюда в надежде спасти то, что еще можно спасти. Одному мне не справиться, а то, что мой ранчеро оказался женщиной, честно признаюсь, не прибавило мне энтузиазма. Однако я нуждаюсь в вашей помощи, потому что сам абсолютно ничего не смыслю в разведении скота, а вы, судя по всему, разбираетесь в этом неплохо.

— Я выросла на ранчо. Мои тетя и дядя арендовали ферму, только их обоих уже нет в живых, — неуверенно проговорила Клео упавшим голосом.

Чанс Саксон без денег и без опыта явно не тот хозяин, в котором нуждалась ферма в ее теперешнем состоянии.

— А вы говорили, что проработали здесь пять лет.

— Верно. Раньше я жила в Биллингсе, служила менеджером в ресторане и растила мою маленькую Рози. Зарабатывала вроде бы неплохо, да вот беда: получалось, что Рози воспитывала не я, а приходящие няни. Однажды совершенно случайно узнала, что на ранчо Кид-Ривер требуется помощник. Вот я и приехала сюда, поговорила с тогдашним управляющим, Бадом Крокером. Он пообещал мне постоянную работу, а дела на ранчо, надо сказать, шли тогда лучше и не придумаешь. Дом, который я сейчас занимаю, прежде использовался как амбар. Мне удалось убедить Бада, что я способна выполнять такую же работу, как любой из его помощников-мужчин. А когда закончился испытательный срок, он разрешил мне перестроить амбар под жилье.

— Я тут немного прошелся вокруг и заметил, что помещение для поденщиков довольно просторное, там могут вполне разместиться человек двенадцать.

— Именно столько людей нам обычно и требуется в конце года, когда идет купля-продажа скота, и весной, в период клеймения.

— Вы сказали, что пять лет назад дела шли хорошо. Что же случилось потом?

— Через полтора года после того, как я приступила к работе, Бад Крокер ушел, а новый управляющий оказался самым обыкновенным жуликом. Так что еще через полтора года мы уже находились на грани краха. И едва не потеряли ферму. Именно управляющий обычно распоряжается деньгами, ему ведь надо оплачивать счета. И вот однажды этот Лайл исчез, а вместе с ним почти двести тысяч долларов.

— Вы шутите! — ошарашенно воскликнул Чанс.

— Увы, ничуть. И, насколько мне известно, вора так и не поймали. Удалось все-таки ему улизнуть. Одному Богу известно, где Лайл обретается сейчас, но бьюсь об заклад, деньги он давно спустил. Все, кто работал здесь, пребывали в полной растерянности. Ну тогда я отправилась в этот кабинет, где мы сейчас с вами находимся, разобралась в документации и стала отправлять отчеты к вам в фирму. Связалась с Тилом. Это он велел мне принять дела, что я и сделала. Но дела фермы с тех пор так и не поправились. Мистер Тил присылал деньги по мере необходимости, и хочу отметить, что в этом году мне уже потребовалась меньшая сумма, нежели в прошлом. Самым трудным, естественно, оказался первый год, и мне очень жаль, что он стоил вам больших денег.

— Ни в чем не вините себя. Можете мне поверить: та сумма, которую вы попросили, — пустяк по сравнению с той брешью, что пробили в семейном бюджете я и мои братья.

— У вас есть братья?

— Двое — Кэш и Раш. Судя по именам, наша мать была женщиной с юмором [1].

— Они тоже приедут сюда?

— У них теперь своих забот полон рот, — ответил Чанс, с горечью подумав о тех трудностях, с которыми наверняка приходится сталкиваться сейчас его братьям. Они ведь, как и он сам, не имели вначале ни малейшего представления о финансовом крахе, постигшем деда. Чанс поднялся и взволнованно зашагал взад и вперед по кабинету. — Три года — срок большой. Убежден, что вы правы, и деньги, украденные Лайлом, вряд ли найдутся, даже если его и поймают.

Он немного помолчал, собираясь с мыслями, и потом продолжил:

— Мне нужно время, чтобы освоиться. Изучить все бумаги. Постараться войти в курс дела. Вы продаете молодняк в конце года?

— Да, это обычная процедура. Впрочем, мы не только покупаем и откармливаем бычков на мясо, но также оставляем часть на племя и разводим свой собственный скот.

— А можно немного подробнее? — сдвинув брови, попросил Чанс. Было хорошо видно, как сосредоточенно и внимательно слушает он свою собеседницу.

— Большинство фермеров весной покупают бычков, откармливают, а осенью или на следующий год продают. Мы делаем то же самое, но помимо этого содержим и телушек.

— А сейчас найдется, что продать?

— Разумеется. В случае нужды на любой ферме всегда найдется, что продать. Но бычки, как купленные весной, так и выращенные на ферме, еще не принесут нам значительной прибыли, а продавать телок — самому в убыток потом обернется. Я предпочитала этого избегать.

— Но с другой стороны, мы бы таким образом могли сразу получать наличные деньги, — настаивал Чанс.

— Да, безусловно, — подтвердила, хотя и без всякого восторга, Клео.

— Полагаю, у нас есть собственные племенные быки?

Клео отрицательно покачала головой:

— Искусственное осеменение намного дешевле и более надежно.

— Боюсь, что телки, сумей вы их опросить, были бы иного мнения, — усмехнулся Чанс.

— Уверена, быки тоже, — сухо отпарировала Клео. — Однако с точки зрения воспроизводства скота такой метод считается наилучшим.

— И кто этим занимается?

Клео взглянула на него с иронией:

— Любой, кто работает на ферме в августе. Коровы вынашивают плод, как и люди, девять месяцев. Оплодотворение в августе, отел в мае. Арифметика тут нехитрая.

— Паршивая работенка, — протянул Чанс. — А вы этим занимались?

Клео не смогла сдержать улыбку:

— Конечно, можете не сомневаться. Надо же кому-то держать коровий хвост, чтобы не мешал, насмешливо и чуть ли не с вызовом сказала она. А потом уже серьезно: — Вы очень недовольны тем, что вашим управляющим оказалась женщина?

— Еще как, милая девушка!

Уловив в его голосе скрытый намек, Клео напряглась. Затем, сделав над собой усилие, встала и ровным голосом произнесла:

— Думаю, нам требуется все сразу прояснить, мистер Саксон. Мне здесь очень нравится, Рози тоже в восторге, и будет очень жаль потерять работу, но моя честь мне дороже.

Повисло напряженное молчание. Первым заговорил Чанс:

— Разве я сказал что-нибудь не то?

— Ну, не так чтобы особенно…

— Неужели вас оскорбило мое восхищение? Вы очень красивая девушка, Клео. И никогда не поверю, что вам этого никто не говорил.

— Во всяком случае, давно не приходилось слышать, впрочем, меня такое положение вещей вполне устраивает.

В глубине души она всегда считала свою внешность довольно заурядной и подобные комплименты воспринимала как заигрывание. Лучше всего дать понять Чансу Саксону раз и навсегда, что ее на эту удочку не поймаешь.

— Вы хотите сказать, что вы не… — новый хозяин ранчо с трудом подыскивал слова, — не ходите на свидания?

— Совершенно точно: именно это я и хотела сказать, — отрезала Клео.

Заметив неодобрение, мелькнувшее на его лице, она понимающе усмехнулась. Ей уже доводилось наблюдать подобную реакцию при разговорах на ту же тему.

— И это вас удивляет? Интересно знать, почему?

— Потому что это противоестественно человеческой природе.

— А вы сами женаты?

— Нет.

— Ну тогда ваши рассуждения чисто умозрительны, разве не так, мистер Саксон?

— Всего несколько минут назад вы обращались ко мне по имени.

— Верно, но, видимо, нам следует оставаться в рамках строго официальных отношений. Или вы собираетесь меня увольнять?

— Вы мне нужны, — холодно ответил Чанс, не сочтя нужным объяснять, что он под этим подразумевает.

— Вы хотите сказать, что я могу продолжать работать? — уточнила Клео.

Она достаточно ясно дала ему понять, на каких условиях согласна остаться, и у Чанса не было иного выхода, как согласиться. Одна мысль о том, что он может лишиться ее помощи, бросала его в холодный пот. Выбирать не приходится: пока Чанс не подыщет своей управляющей замену, ему придется плясать под ее дудку. Это обстоятельство никак не могло ему понравиться, как, впрочем, и все то, что произошло с ним в последнее время.

— Хотите, чтобы наши отношения были строго официальными? Ради Бога! — вновь устраиваясь за столом, сказал он сугубо деловым тоном. — Расскажите, какие работы ведутся в настоящее время на ферме.

Клео, нервно вскочившая со стула во время происшедшего между ними обмена колкими репликами, по-прежнему продолжала стоять. Ей бы следовало торжествовать, что Чанс принял ее условие, но вместо этого она почувствовала странную опустошенность. Стараясь избавиться от неприятного ощущения, она села и заговорила о работе:

— Сейчас самое спокойное время в году. В июле на ранчо чинят инвентарь, ремонтируют старые помещения или пристраивают новые. Через неделю на одном участке надо будет косить траву; обычно она там плохо растет, но в этом году прошли обильные дожди, и сено обещает быть очень хорошим.

— А зимой скот приходится подкармливать?

— Если выпадет больше шести дюймов снега, без дополнительного корма он начнет голодать. Прошлая зима выдалась теплой, но, если нынешняя будет суровой, придется прикупать сено — наших запасов не хватит. А это значит немалые расходы.

— Каковы обязанности Пита?

— Пит работает здесь уже два года, все знает и все умеет. Каждое утро он объезжает стада. Это недалеко, миль пять-шесть отсюда. А когда возвращается, то, в зависимости от времени суток, я поручаю ему еще какую-нибудь работу. Сегодня, например, он занят с сенокомбайном. Представляете, что это такое?

— Машина, которая срезает и пакует траву, — нетерпеливо ответил Чанс. Неужели Клео считает его полным недоумком? Ему не терпелось спросить у Клео, что она делает в свободное время, но он никак не мог решиться.

Словно прочитав его мысли, Клео принялась рассказывать о себе:

— Последние несколько дней я осматривала берег реки, мистер Саксон. Как я уже говорила, прошли сильные дожди; последний, три дня назад, вызвал резкое повышение воды, и в некоторых местах образовались вязкие ямы. Мы уже потеряли так несколько телят и теперь взяли за правило после ливней обязательно объезжать берег. Когда я увидела вашу машину, то как раз возвращалась из такой поездки.

— А кто присматривает за Рози в ваше отсутствие?

— Рози держится в седле, как профессиональная наездница, — откликнулась Клео с горделивой улыбкой. — Когда она не в школе и погодахорошая, она всегда меня сопровождает. Надеюсь, вы не будете возражать?

— А в плохую погоду?

— Остается дома, разумеется. Поверьте, мистер Саксон, дочь ничуть не мешает мне выполнять работу. Она у меня девочка умная и прекрасно понимает, что маме надо зарабатывать на жизнь.

— А с кем она играет? Поблизости где-нибудь есть дети ее возраста?

— Есть, и иногда они заезжают сюда, но далеко не бегают и под ногами у взрослых не путаются, так что на этот счет можете не беспокоиться.

— Напрасно вы так настороженно ко мне относитесь, — проворчал, нахмурившись, Чанс. — Если я и спросил, дружит ли Рози с кем-нибудь, то вовсе не из опасения, что дети могут помешать вашей работе. Мне просто захотелось узнать, не скучно ли такой малышке, как Рози, все лето прожить среди взрослых.

Клео даже порозовела от смущения.

— Извините, пожалуйста, — пробормотала она. — Я и сама понимаю, что чересчур оберегаю Рози. На самом деле я не столь подозрительно ко всему отношусь, как вам это могло, наверно, показаться.

— Но ради Рози вы готовы на любые жертвы?

— Да, — потупилась Клео. — В ней — моя жизнь.

Чанс не отрываясь смотрел на сидевшую напротив него во всех отношениях удивительную женщину. Ему хотелось бы задать ей множество вопросов: почему, например, она не вышла замуж за отца Рози и почему так категорично отказалась от общения с мужчинами из-за одной-единственной в жизни ошибки, если, конечно, Клео считала ошибкой рождение своего внебрачного ребенка. Но, похоже, она так не считала и, скорее, наоборот, гордилась дочерью и всеми силами стремилась ее защитить от любого зла.

Однако если Клео действительно полагает, будто бы живет исключительно ради ребенка, то либо она уже ни во что не верит, либо наделена незаурядной силой воли. Клео явно не из тех, кто склонен к самообману, а с ее упрямством он уже имел «удовольствие» столкнуться, так что, пожалуй, разумнее всего не развивать дальше эту тему. Чанс сделал для себя неожиданное открытие: Клео Норт ему нравилась по-настоящему, она его привлекала и как человек, и как женщина. Разумеется, деловые отношения были для них обоих оптимальным вариантом, но если выпадет случай, то Чанс обязательно рискнет и им воспользуется.

— И много еще женщин-ранчеро в этом штате, кроме вас? — шутливо спросил он.

Клео испугала ее собственная реакция на его улыбку. Как он хорош собой и как самонадеян! Она еще не была уверена, справится ли Чанс с управлением ранчо, но насчет его многочисленных побед над особами женского пола у нее не осталось ни малейшего сомнения.

— Есть, и немало, — стараясь не выдать своего волнения, ответила она. — Почти все женщины, которые владеют здесь ранчо, предпочитают сами ими управлять. Есть еще вопросы или можно идти?

— Вы торопитесь?

— Нисколько. Я в полном вашем распоряжении.

— Тогда, пожалуй, на сегодня все. Ах, да: нужно возвратить машину в аэропорт Хелины. Я ведь взял ее напрокат.

— Хорошо. Я скажу Питу, чтобы он утром этим занялся.

Клео подошла к дверям, но у порога обернулась и спросила:

— Вы ездите верхом?

— Что за вопрос? Конечно! — рассмеялся он. — А почему вы вдруг об этом спросили?

— Я подумала, может быть, вам захочется объехать ваши, так сказать, владения? Посмотрите утром на стада, что пасутся в предгорьях?

— Конечно, с большим удовольствием. Вы говорите — утром?

— Да, сразу после завтрака.

— А когда завтрак?

— В шесть.

Чанс удовлетворенно кивнул. Он привык вставать рано, так что это его вполне устроило.

— Да, кстати: где вы храните чековую книжку и все записи по текущим делам?

— В третьем ящике стола. Там все в полном порядке.

— Нисколько не сомневаюсь, — протянул Чанс и, не удержавшись, многозначительно добавил: — Вы — весьма знающая девушка, Клео.

— Я специалист, мистер Саксон, — сухо парировала Клео. — Мой пол тут ни при чем.

— С этим я бы позволил себе не согласиться, Клео. Итак, до завтра.

Когда она ушла, Чанс поудобнее устроился в кресле. Ему предстояла уйма работы, и чем скорее он за нее примется, тем лучше. Его самого поразило собственное стремление поскорее разобраться в делах, поскорее освоиться в этом новом для него деле. Правда, беглое знакомство с документацией оптимизма ему не прибавило, и тем не менее он почувствовал главное: здесь его дом, и иной судьбы он не хотел. Если у Кэша и Раша возникло аналогичное ощущение, то можно считать, они на верном пути. Что до него, Чанса, то он приложит все свои силы и способности к тому, чтобы все здесь наладить. Первые тридцать четыре года жизни он потратил на развлечения — ну и что с того? С той жизнью покончено, и особых сожалений по этому поводу он не испытывал. По правде говоря, ранчо Кид-Ривер сейчас представлялось самым захватывающим предприятием, в котором ему когда-либо приходилось участвовать. Вот только Клео Норт…

Обычно Клео засыпала, едва ее голова касалась подушки. Ничто, если это не было связано с Рози, — даже заботы о ранчо — не могло вызвать у Клео бессонницы. Однако сегодня ее глаза не желали закрываться, ей никак не удавалось лечь удобно и расслабиться. Клео выпрямляла и поджимала ноги, закидывала руки за голову, вытягивала их вдоль тела, поворачивалась с боку на бок — все напрасно, сон не приходил! Промучившись с полчаса, она наконец встала, накинула халат, пошла на кухню и включила свет. В маленьком доме стояла тишина. Рози крепко спала у себя в спальне. Стараясь не шуметь, Клео поставила чайник. В ожидании, пока закипит вода, Клео мысленно обратилась к событиям прошедшего дня. Надо смотреть правде в глаза: Чанс Саксон всколыхнул в ней чувства, которые, как она полагала, ей уже никогда больше не было суждено испытать. Уже несколько лет, по крайней мере с рождения Рози, ее не влекло ни к одному мужчине. Это Клео нисколько не смущало — скорее наоборот: она жила спокойной и счастливой жизнью — особенно с тех пор, как стала работать на ранчо Кид-Ривер. Приезд Чанса положил конец ее безмятежному существованию. Нельзя сказать, чтобы до его появления Клео вовсе не встречала привлекательных мужчин; однако до сих пор она с легким сердцем отвергала все их как робкие, так и откровенные приставания. Никому из них не удалось вызвать у нее сколько-нибудь серьезный интерес. Чансу это удалось сразу. Она с тревогой подумала, что из-за этого глупого чувства надо всем ее существованием и душевным равновесием, над будущим Рози неожиданно нависла угроза. И все оттого, что в ее жизни возник чересчур красивый и обаятельный мужчина. Клео обеспокоенно подумала, что у нее, по сути дела, выбор невелик: либо остаться на ранчо и что есть силы бороться с возникшим влечением, либо отказаться от места и уехать.

Но куда? В город? Тогда ей придется поступить на работу и поручить воспитание Рози посторонним людям. И хотя ее дочь вполне самостоятельна, даже более самостоятельна, чем другие дети ее возраста, но все-таки здесь ее окружают знакомые и любящие люди. Как она оставит девочку у чужих людей в новом для нее месте? И дело совсем не в том, что Рози росла нелюдимой. Напротив: она была очень общительной и ласковой и искренне верила, что все хотят ей только добра, хотя в школе детей постоянно предупреждали, мол, все это далеко не так. Просто Рози еще не приходилось сталкиваться со злыми людьми.

Клео прекрасно понимала, что все ее страхи продиктованы слепой любовью к дочери. Она не то чтобы отшлепать, даже голоса никогда на нее не повышала. И одна лишь мысль о том, что может случиться с Рози в незнакомом городе, пока она сама будет на работе, повергала Клео в трепет.

Чайник зашумел, и Клео, заварив себе чай, присела к столу. Она вдруг вспомнила собственное детство: ей девять лет, всего на год больше, чем сейчас Рози. В тот год их бросил отец. До этого родители часто ссорились, и однажды отец просто исчез — безо всяких объяснений и извинений. И Клео с тех пор больше никогда его не видела. На следующий год умерла мать, у нее оказалось больное сердце. Приехала сестра матери, тетя Мери, с мужем Эдом Грейвзом, они собрали вещи и забрали осиротевшую племянницу к себе на ранчо. Повзрослев, Клео узнала, что ранчо им не принадлежало и дядя и тетя брали его лишь в аренду. В целом они были очень добры к ней. Но хотя сами детей не имели, не требовали от нее горячей любви и были весьма сдержанны в проявлении собственных чувств. Все их физические и душевные силы отдавались ранчо, земле и лошадям. Клео исполнилось восемнадцать, когда Эд погиб в автокатастрофе. Почти тотчас был аннулирован контракт на аренду, и Мери с племянницей перебрались в ближайший городок — Биллингс. С трудом наскребли деньги на учебу Клео в местном колледже, девушка слушала лекции по коммерции, но, чтобы кое-как сводить концы с концами, подрабатывала в ресторане.

Все общение Клео с представителями противоположного пола сводилось к совместным посещениям спортивных соревнований или школьных праздников. Немудрено, что появление такого красавца и сердцееда, как Джейк Гановер, застало ее врасплох. Джейк работал помощником управляющего автодорожной компании и частенько забегал перекусить в ресторан, где работала Клео. Она приметила его сразу, но, естественно, не подала виду. Беда заключалась в том, что Джейк тоже положил на нее глаз, а поскольку в чем, в чем, а в робости по отношению к девушкам Джейка не смог бы упрекнуть никто, то он с ходу назначил ей свидание. У Клео даже живот скрутило от страха, но приглашение она все-таки приняла и после первого же вечера влюбилась в него по уши.

На четвертый или пятый вечер Джейк признался ей в любви, и Клео поверила ему. Он убедил ее отдаться ему с такой же легкостью, с какой ковбой отводит кобылу на водопой. Она ни в чем не могла ему отказать, да и не пыталась, честно говоря. Месяц спустя Клео все еще парила в облаках и мечтала о том, как станет женой неотразимого Джейка. Тетя Мери к тому времени уже была смертельно больна, хотя и тщательно скрывала свое состояние от племянницы. Когда у Клео произошла задержка месячных, она не очень встревожилась и тут же сообщила об этом Джейку. Клео до сих пор помнит, как тот побледнел. И отвел глаза. А потом произнес страшные слова: «Я уже женат, Клео. Тебе придется сделать аборт». Ее любовь улетучилась в тот же миг. Клео как-то сразу повзрослела. Холодно спросила:

— И где твоя жена?

— В Калифорнии.

— И у тебя есть дети?

— Трое, Клео, ты сделаешь аборт?

— Сделаю, — соврала она.

С тех пор Клео больше с ним не встречалась. Вскоре Джейк уехал, как она полагала, обратно в Калифорнию к своей семье. Он ничего не знал о рождении Рози и, как от всей души надеялась Клео, никогда не узнает. Однако она понимала, что не сможет вечно обманывать дочь, и поэтому, когда малышка в первый раз спросила про папу, сказала ей правду — конечно, в том виде, в каком ребенок способен был ее воспринять.

— Я и твой отец не были женаты, детка.

— А где он живет, мамочка?

— Кажется, в Калифорнии, но я не знаю его адреса.

Придет время, когда Рози захочется узнать больше о своем отце. И вполне возможно — отыскать его. Если такой день настанет, Клео расскажет Рози о том, что у Джейка есть жена и дети. Но в глубине души она надеялась, что этого никогда не случится.

Тетя Мери умерла вскоре после рождения Рози. Клео не оставалось ничего другого, как бросить учебу и окончательно уйти работать в ресторан. Место управляющего на ранчо Кид-Ривер Клео считала для себя почти таким же счастьем, как и рождение Рози. Неужели ей теперь придется распрощаться с этим местом лишь потому, что Чанс Саксон пробудил в ней такие же чувства, как некогда Джейк? Господи, неужели всякий черноволосый и голубоглазый мужчина непременно должен вызывать у нее слабость в коленках? Неужели мужчине достаточно иметь самоуверенный вид и проявлять настойчивость, чтобы тотчас вскружить ей голову?

— Это нечестно, это несправедливо! — возмущенно прошептала Клео, опуская грязную чашку, в которой Рози мыла кисточку, в раковину. Выключив свет на кухне, она в темноте прошла к себе в комнату. Но вместо того, чтобы сразу лечь, подошла к окну и раздвинула шторы. В спальне Чанса горел свет.

«Должно быть, читает документы», — подумалось ей. Как странно было ощущать, что рядом, в соседнем доме, живет еще один человек, который тоже не спит и изучает всевозможные бумаги, стараясь вникнуть в дела ранчо! И хотя Клео давно надеялась, что кто-нибудь из хозяев приедет и хоть чем-нибудь ей поможет, такого поворота событий она никак не ожидала. Не ожидала и того вихря чувств, что вызвал в ее душе приезд молодого Саксона. И уж тем более не думала, что хозяин ранчо заставит с такой остротой вспомнить прошлое и поставит под угрозу ее будущее.

С тяжелым вздохом Клео задернула штору, разделась и забралась в постель.

Глава третья

В половине шестого Чанс был уже на ногах. Он подошел к широко распахнутому окну и всей грудью вдохнул свежий воздух раннего утра. Чанс прекрасно выспался и чувствовал необычайный прилив сил. Да и открывшийся ему из окна вид: бесконечные просторы уходящей за горизонт прерии — наполнил его сердце радостью. Трудно отвести глаза от великолепия гор, тронутых золотом восходящего солнца!

Заслышав голоса, он посмотрел во двор. Клео и Пит торопливой походкой направлялись к загону для лошадей. Увидел Чанс и Рози: девочка закрывала калитку изгороди и собаки провожали тоскливыми взглядами юную хозяйку.

Чанс невольно улыбнулся. Представшая его глазам идиллическая семейная сцена была ему в новинку и почему-то растрогала его. Похоже, Клео собирается взять Рози с собой. Вот и прекрасно! Могла бы захватить и собак. Чанс отошел от окна и принялся быстро одеваться. Простая синяя рубашка, джинсы, высокие сапоги — кажется, все? Потом, вспомнив, что Клео ходила вчера в шляпе, надел похожую. Чемоданы он так до конца и не распаковал — впрочем, какой смысл забивать маленький шкаф дорогими костюмами, которые вряд ли когда-нибудь ему здесь пригодятся? Нет, надо будет все-таки положить их в гардероб одной из пустующих комнат: едва ли у него появится еще когда-нибудь возможность покупать столь же дорогостоящие вещи. Ему почему-то вдруг стало весело. Что за чудо? Ведь в его теперешнем положении не было ничего радостного, и уж конечно, не мизерный положительный баланс ранчо мог привести его в хорошее настроение.

Чанс сбежал вниз и бодро поздоровался с Джо. Тот кивнул в ответ и лаконично произнес:

— Завтрак скоро будет готов. Вы пока наливайте себе кофе.

— Спасибо, с удовольствием, — откликнулся Чанс. Он наполнил большую толстую кружку дымящимся напитком. — Как тебя угораздило стать поваром, Джо?

— Сперва меня угораздило подцепить ревматизм, из-за него, проклятого, я не мог больше объезжать лошадей. А кроме стряпни, ничего другого я не умел.

— Готовка еды — тоже весьма уважаемое занятие.

— Уважаемое или нет, не знаю, но только надо же кому-то и этим заниматься, — пробурчал Джо, выкладывая на тарелки с пылу с жару оладьи. — Да кому тут оценивать мою стряпню? Раньше, бывало, полный стол народу собирался, а теперь?..

— Ты здесь давно?

— Еще до того, как Саксоны купили ранчо. Давайте ешьте!

— Спасибо, — кивнул Чанс, кладя варенье на оладьи.

— Правда, в те времена я при лошадях находился.

— Воевал? — спросил Чанс. Похоже, у этого парня башка тоже варила неплохо, хотя многословием он явно не отличался.

— Нет, не довелось. Верхом поедете?

— Да, вместе с Клео.

— Рози тоже намылилась ехать с вами.

— Пусть едет. Я детей люблю.

— Рози хоть и маленькая еще, а девочка смышленая. Не мешается, одним словом, самостоятельная. Такую другую и не встретишь.

Вошел Пит, и Джо направился к плите за новой порцией оладий. Пит степенно поздоровался, повесил шляпу на гвоздь и присел за стол. Чанс решил, что ему, должно быть, уже под пятьдесят.

— Слышь, мы с тобой сейчас отправляемся в Хелину, — обратился он к Джо.

— Это еще зачем?

— Надо перегнать машину Чанса в аэропорт.

— Вот напасть какая! Ненавижу город, и Клео это отлично знает.

— Одному мне не справиться, Клео сама велела, чтобы мы с тобой вдвоем поехали, — отозвался Пит.

Чанс с улыбкой слушал их ленивую перебранку. Покончив с едой, он нахлобучил шляпу и вышел, так и не дослушав их спор о том, чью машину они возьмут, Пита или Джо.

Воздух был настолько прозрачен, что казалось, до гор рукой подать. Чанс постоял минуту-другую, любуясь видом и радуясь всему, что его окружало. Вечером он принял важное решение: часть скота все-таки придется продать. Немного — ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы справиться с неотложными финансовыми проблемами. Это отнюдь не означало, что всем их заботам разом придет конец, и потому его самого удивлял тот необъяснимый подъем духа, который он сейчас испытывал.

Продолжая улыбаться, Чанс направился к загону с лошадьми, но по пути передумал и повернул к домику Клео: ему захотелось рассмотреть получше собак Рози. Оба пса бегали за заборчиком и, казалось, были готовы вывернуться наизнанку, лишь бы понравиться незнакомцу. Чанс присел на корточки и, погладив их высунувшиеся между дощечками морды, проговорил:

— Привет, ребятки. Сейчас попробуем что-нибудь придумать и освободить вас. Несправедливо, когда такие отличные псы сидят за оградой, а вокруг столько всего интересного, правда?

Обе собаки, словно догадавшись, о чем идет речь, так и норовили лизнуть Чанса. Рассмеявшись, он выпрямился и тут же увидел подходившую к нему Клео.

— Доброе утро, мистер Саксон.

— Да забудьте вы об этом «мистере» хотя бы на сегодня! — шутливо воскликнул он, в тот же миг почувствовав, что ее вид возбуждает его столь же сильно, как и при первой встрече. На ней были все те же старые джинсы, простая мужская рубашка и — никакой косметики, зеленые глаза — прекрасные и ясные — сияли, как нынешнее утро, как струившийся с неба на простор лугов солнечный свет. От одного их взгляда его душу переполнила радость.

Клео вздохнула с облегчением: Чанс держался по-дружески и в его глазах не горел огонь желания, что так напугал ее накануне.

— Лошади оседланы, можно отправляться, — сказала она.

— Моя — тоже?

— Да, конечно. — Клео, хотя и выбрала для Чанса лошадь поспокойнее, все-таки тревожилась, сможет ли он держаться в седле. — Если она придется вам не по вкусу, то быстренько найдем другую…

— Сейчас поглядим, что за зверь, — отозвался он и с широкой улыбкой добавил: — Какое прекрасное утро!

— Да, но прогноз погоды неважный. Во второй половине обещают дождь. Правда, к тому времени мы постараемся вернуться.

Они подошли к лошадям, где их ждала Рози.

— Здравствуйте, мистер Саксон, — несмело произнесла девочка.

— Привет, Рози. А я ходил смотреть на твоих собак. Как их зовут?

— Тиск и Таск, — живо отозвалась девочка. — Мама мне их принесла совсем маленькими и сказала, что они оба страшные проказники.

— Так оно и было на самом деле, — вступила в разговор Клео. — Но теперь они поумнели и прекрасно ладят с Рози.

— Вы всегда их держите за оградой?

— Да, они у нас шустрые больно.

— Но не кусаются?

— Не беспокойтесь, Чанс. Кусаться они не кусаются, но вечно лезут куда не надо.

— Уверяю вас, Клео, мне они нисколько не помешают. Выпустите их, пускай побегают. — Чанс слегка понизил голос, чтобы девочка его не слышала, но Рози была полностью поглощена важным делом: она подтягивала подпругу на своей лошади. — Не терплю, когда животные в неволе. Даже в зоопарк из-за этого никогда не любил ходить.

Слова Чанса обрадовали Клео, она и сама всегда так считала. Кинув признательный взгляд на Чанса, Клео повернулась к дочери:

— Рози, милая, беги скорее, выпусти собак.

От удивления глаза Рози сделались круглыми-круглыми.

— Ты серьезно, мамочка?

— Вполне. Мистер Саксон не хочет, чтобы их держали взаперти.

— Но ты же говорила, что они нам будут только мешать.

— Мистер Саксон считает иначе.

Лицо девочки засветилось от счастья, и она бегом кинулась к дому. У Рози были такие же, как и у него, синие глаза и темные волосы. Джинсы, рубашка, как и у матери, и шляпа, болтавшаяся за спиной на резинке. «Какая миленькая, — подумал Чанс. — А ведь у меня вполне могла быть дочь ее возраста». Подумал и сам удивился: о чем, о чем, а уж о том, чтобы обзаводиться потомством, он никогда не помышлял.

— Ну вот, благодаря вам у нее сегодня один из самых счастливых дней за последнее время, — заметила Клео.

— А что нужно для счастья вам, Клео? — негромко спросил Чанс.

Клео тут же перевела разговор на другую тему:

— Посмотрите на эту серую кобылу. Если не нравится — подберем другую.

— На сегодня сойдет, а там видно будет. Сам себе и подберу. Только, пожалуйста, Клео, перестаньте меня бояться!

— А я и не боюсь, — соврала она.

— Вы словно в рыцарских доспехах, — шутливо пожаловался Чанс.

— Мы, кажется, договорились поддерживать наши отношения на строго деловом уровне.

— Чистая правда, договорились, — подтвердил он. И тут же воскликнул: — Поглядите-ка, что там творится!

Обернувшись, Клео не смогла удержаться от смеха: Тиск и Таск, обрадованные неожиданной свободой, кидались из стороны в сторону, что-то вынюхивали и возбужденно лаяли.

— Видите, как они радуются! — сказала немного запыхавшаяся Рози, подбежав к взрослым. — Спасибо вам, мистер Саксон!

— Не за что, малышка. И потом, если твоя мама не против, мне бы хотелось, чтобы ты звала меня просто Чанс.

— Ладно, мама?

— Да, да, конечно, — ответила застигнутая врасплох Клео.

— А какая из лошадок твоя? — спросил Чанс.

— Вот эта, пегая.

Разумеется, самая низкорослая.

— Значит, ваш — вороной? — обратился он к Клео.

— Да. Между прочим, я его купила на соседнем ранчо два года назад.

— Великолепный экземпляр, — одобрительно проговорил Чанс, похлопав по крупу животного. По всему было видно, что он знает толк в лошадях. Клео вдруг захотелось побольше узнать о Чансе, как он жил до приезда сюда и о чем думает теперь, оказавшись без гроша в кармане. Но она промолчала, понимая, что сейчас не время и не место для подобных расспросов.

Они вскочили в седла и выехали со двора. Чанс почти отпустил поводья и готов был петь от восторга. Вот она, настоящая жизнь: дорога, свежий воздух, красота кругом да приятные попутчики! Даже его неказистая кобыла не портила ему настроения.

— Как зовут лошадок? — весело спросил он.

— Вашу — Жемчужина, лошадь Рози — Лоскутик, а мою — Ночка.

— Ну что, Жемчужина, похоже, мы с тобой поладим, — сказал он, потрепав лошадь по холке.

От взгляда Клео не укрылась та непринужденная грация, с которой Чанс сидел верхом. Так держатся в седле только опытные наездники. Чанс сразу сделался ближе и понятнее Клео, хотя она сознавала всю опасность подобных сопоставлений. Что ни говори, но они принадлежали к совершенно разным мирам: Чанс, несмотря на теперешние финансовые трудности, привык к роскоши; Клео тяжким трудом добывала всегда каждый доллар.

Слушая, как Рози свободно общается со взрослым, почти незнакомым человеком, что расспрашивал ее о школьных делах, Клео не могла удержаться от горделивой улыбки.

Тиск и Таск не долго следовали за ними: едва они отъехали от ранчо, собаки развернулись и побежали назад.

— Ваши земли кончаются вон за той цепью холмов, — заговорила Клео. — Их южная граница проходит по той стороне реки, примерно в миле от берега; на севере их замыкают вон те два холма, а на востоке они доходят до Неттлтон-роад, по которой вы ехали сюда, когда свернули с шоссе.

«Мои земли», — тихо повторил Чанс. До этой минуты до него как-то не доходил смысл того, чем стало для него ранчо Кид-Ривер. Его земли. Его владения, хотя, разумеется, формально совладельцами являлись и его братья, так же как и он — их компаньоном в Неваде и Орегоне.

И все же… все же земля, по которой он сейчас проезжал, принадлежала лично ему. Сознание этого факта неожиданно для него самого переполнило его сердце чувством неведомой раньше гордости. Что, в самом деле, он мог назвать своим в прежней жизни? Огромный, роскошный особняк, где Чанс провел юность? Яхты? Лошадей для игры в поло? Все это принадлежало не ему — деду. Как, впрочем, и эта земля. Вся штука в том, что у него никогда не было ничего своего. Даже одежда, что сейчас на нем, приобретена на деньги деда.

Внезапно Чанса охватил такой острый стыд, что он даже покачнулся в седле. Почему до него не доходило раньше, какой паразитический образ жизни он вел?! Почему дед ни разу не сказал ему правду в лицо? И только сейчас, оглянувшись назад, Чанс понял простую истину: удовлетворяя каждый каприз внуков, дед стремился таким образом возместить им горькую утрату — смерть родителей. Именно поэтому он так баловал их и, по сути дела, своими собственными руками сделал ни на что не годными. Чанс понимал, что не вправе сурово осуждать старика за желание сделать жизнь внуков безоблачной. И все же ужасно, что лишь его смерть и почти полная потеря состояния наконец открыли им глаза. Во всяком случае, Чанс надеялся, что его братья испытывают те же чувства, что и он сам.

Погруженный в свои размышления, он только сейчас заметил, что Клео и Рози значительно опередили его. Издали мать и дочь выглядели очень похожими друг на друга. Когда Рози вырастет, она, скорее всего, станет столь же красивой и ладно сложенной, как и Клео. Да и в седле она держится ничуть не хуже матери и, если уж на то пошло, почти столь же непринужденно, как и он сам!

— Смотрите, Чанс! — крикнула Клео, указывая вперед. — Вон там стадо, видите?

Чанс, прищурившись, посмотрел вдаль и действительно различил на склонах холмов еле заметные точки.

— Можно я поеду вперед, мама?

— Можно.

Девочка пришпорила своего коня и, пригнувшись к луке седла, как профессиональный, взрослый наездник, пустила его в галоп.

— Хорошо ездит, ничего не скажешь, — заметил Чанс, догоняя Клео.

— Ей было всего три, когда мы здесь поселились. И уже через неделю я ее в первый раз посадила на лошадь, и, поверьте, это ей сразу пришлось по душе.

— Значит, вся в мать?

— Похоже, так.

— Милая девчушка.

Вид Рози всколыхнул воспоминания Чанса о собственных детских годах. Он не часто говорил об этом вслух, тем более с малознакомыми людьми, но тут вдруг сказал:

— Я потерял родителей, когда мне было пять. Они погибли в авиакатастрофе.

Неожиданное признание взволновало Клео, и она не нашла ничего лучшего, как коротко сказать, что ей очень жаль его.

— Спасибо. О нас позаботились. Дед взял нас к себе. А вы? Ваши родители живы, Клео?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет. Мама умерла. Об отце ничего не знаю. Он оставил нас, когда мне исполнилось девять, и с тех пор я его не видела.

Она настороженно посмотрела на Чанса: разговор принимал слишком личный оборот, и поэтому, предваряя дальнейшие расспросы, торопливо закончила:

— Я воспитывалась у тетки.

Невеселые воспоминания о прошлом угнетающе подействовали на Чанса, и он решил сменить тему.

— Я намерен продать часть скота.

Клео нахмурилась: заявление хозяина ранчо расстроило ее едва ли не больше, чем даже их предыдущая беседа о личной жизни.

— Неужели без этого не обойтись?

— Боюсь, другого выхода нет. А поголовье потом восстановим.

— Естественный прирост потребует немало времени.

— Как? Разве мы не сможем удвоить стадо уже на будущий год за счет приплода?

— Не все так просто, как вам кажется, — отозвалась Клео и пустилась в детальные разъяснения по поводу увеличения процента выкидышей, выбраковки слабых телят, продажи животных-производителей и обязательной кастрации части бычков в конце года. Чанс внимательно слушал, не переставая изумляться широкой осведомленности Клео во всем, что касалось разведения скота.

Они подъехали к пасущимся коровам. Большинство были черные или темно-бурые с белыми мордами.

— Что это за порода? — поинтересовался Чанс.

— У нас в основном херфордская, но не чистокровная. Хорошие животные, выносливые и сильные.

Они находились у самых предгорий. Чанс обернулся: волнуемое ветром зеленое море трав уходило вдаль, подступая к строениям ранчо. И снова, как незадолго до того, им овладело чувство гордости: именно он, Чанс Саксон, — владелец этой земли. Сейчас, конечно, трудно было загадывать далеко вперед, ведь с его приезда прошли всего лишь сутки, тем не менее он по-прежнему ощущал радостное волнение и смело смотрел в будущее. И вдруг ему совершенно неожиданно пришло на ум, что здесь, в этом плодородном, прекрасном крае, можно прожить спокойно и счастливо до конца своих дней. Что за нелепая, дикая мысль для человека, привыкшего к удовлетворению любой своей прихоти и имевшего всегда все только самое лучшее! А с другой стороны, подумалось Чансу, может быть, раньше он просто глубоко заблуждался насчет того, что следует называть «самым лучшим»?

Его взгляд снова вернулся к Клео.

— К этим местам как-то сразу привязываешься, не правда ли?

— Со мной так и случилось.

— Однако насчет меня вы, я вижу, сомневаетесь?

— Я в этом штате родилась, — уклончиво ответила Клео. — А для вас здесь все в диковинку.

— Полагаете, я тут ненадолго?

И хотя он угадал ее мысли, Клео ушла от прямого ответа:

— Пожалуй, пока воздержусь от каких-либо выводов.

— О чем вы сейчас думали?

— А зачем вам это знать?

— Затем, что вы пока единственное связующее звено между мною и делами ранчо. Я очень ценю ваш опыт и восхищаюсь вашими знаниями. Вам тут каждый бугорок знаком — разве не так?

— Так. И я с радостью готова передать вам все свои знания. Но мне кажется, лучше не привносить в наш с вами разговор ничего личного. Ибо это грозит в дальнейшем серьезным разладом.

— Разладом с вами? Уверяю вас, Клео, это самое последнее, чего бы мне хотелось. Вы мне очень нужны.

Клео вдруг стало трудно дышать. Ей почудился в словах Чанса иной смысл, не имеющий никакого отношения к делам ранчо. Или ей померещилось? Внезапно ее охватило смятение от близкого присутствия мужчины, давно уже она не ощущала ничего подобного, по крайней мере все восемь лет после рождения дочери.

Разозлившись на себя за столь глупые мысли и стараясь совладать с нервами, она с наигранной живостью воскликнула:

— Может, вам хочется взглянуть на реку поближе? Рози, мы едем к реке! — и, не дожидаясь ответа, пришпорила лошадь. Клео мчалась во весь опор. Она пыталась понять, что же с ней происходит. И находила лишь один ответ. Единственная надежда, что Чанс надолго здесь не задержится. Сегодня новые впечатления, красивые места и прекрасная погода его заворожили, но скоро он ко всему привыкнет, и флер очарования исчезнет. Ладно, предположим, он уедет, и что тогда станется с ранчо? И с ней самой, если она, как последняя дура, позволит снова увлечь себя уже другому бессовестному проходимцу — и все оттого, что он красив и ее к нему тянет? Нет, она перегибает палку и, может быть, возвела напраслину на человека: как у него обстоят дела с совестью, ей пока ничего не известно. Но можно ли довериться человеку, который приехал сюда лишь погостить и, мало того, за всю свою жизнь и пальцем не шевельнул, чтобы заработать хоть доллар?!

Чанс тем временем попридержал лошадь и подождал, пока Рози поравняется с ним.

— Мы едем к реке? — спросила девочка.

— Твоя мама предложила посмотреть на реку вблизи.

— Она красивая, наша речка. И мама даже иногда разрешает мне немножко поплавать. Правда, не везде, а там, где помельче.

— Ты хорошо плаваешь?

— Не очень, но на воде держусь.

— Знаешь, давай как-нибудь отправимся вместе на реку, и я научу тебя плавать кролем!

— Ой, правда? Вот будет здорово! А то мама тоже плохо плавает.

— Возможно, я ее тоже чему-нибудь научу, — медленно проговорил Чанс, неотрывно смотря вслед Клео: девушка по-прежнему скакала вперед, не оборачиваясь. Потом, спохватившись, поправился: — Я хотел сказать, научу ее лучше плавать.

— Спасибо, мистер Саксон.

— Не мистер Саксон, а Чанс. Мы же договорились, забыла?

— Спасибо, Чанс.

Некоторое время они ехали молча, а затем вдруг Рози, бросив на него робкий взгляд, спросила:

— А у вас есть дочка, Чанс?

— Нет, малышка, — ответил он и после небольшой паузы добавил: — Не все же такие везучие, как твоя мама: у нее есть ты!

Прежде Чанс никогда не задумывался над тем, что такое везение. Он не был по натуре игроком, все и без того доставалось ему шутя и играючи, зачем тогда волноваться и гадать, улыбнется ли ему госпожа Удача или обойдет стороной.

Но то было в иной жизни. А теперь, когда появилась Клео? Ей, можно сказать, повезло, и именно в тех вещах, о существовании которых Чанс прежде и не подозревал. Здесь, пусть даже на чужой, не принадлежащей ей земле, у Клео корни, и она имела все необходимое для счастья: дом, постоянную работа и любимое существо — дочь Рози. Не избежала Клео и сложностей, разочарований, иначе почему вся съеживалась и выставляла, словно ежик, «иголки» всякий раз, когда он пытался хотя бы на один шаг прорваться за грань официальных отношений?

На один шаг. Но и этого шага она не позволяла ему сделать. Чанс никогда не считал себя робким в отношениях с женщинами, не собирался отступать и теперь. Черт возьми, разумеется, он отдавал себе отчет в том, что близкие отношения с девушкой намного осложнят ему жизнь, но не мог ничего с собой поделать. Клео ему нравилась. Нравилась — даже не то слово: одна только мысль о Клео сводила его с ума. Походка, зеленовато-голубые глаза, стройные ноги в потертых сапожках, даже манера надевать перчатки — все будоражило его и возбуждало. Если он в ближайшие несколько недель не добьется взаимности, ему, ей-Богу, несдобровать. Никогда еще ни к одной женщине не тянуло Чанса с такой непреодолимой силой, как теперь к Клео! И подумать только: всего день назад он даже не подозревал о ее существовании! Нет, похоже, он спятил, не иначе. Так не бывает! Что за внезапная страсть, похожая на умопомрачение! Клео тысячу раз права, что так себя держит с ним. Конечно же, Клео права! А он-то хорош, ничего не скажешь, лезет напролом!

Сердито стиснув зубы, Чанс дал себе слово сохранять необходимую дистанцию в отношениях с Клео. Он поглядел на Рози, что ехала рядом с ним, негромко напевая что-то себе под нос. Какая ласковая девчушка! И непонятно, почему он так болезненно воспринял ее вопрос о том, есть ли у него дочь. Мысль о собственном отце ее явно нисколько не тревожила. Интересно, что же ей сказала Клео? Ему-то она ничего не объяснила. Наверно, влюбилась в того парня без памяти, иначе бы не родила Рози. А он небось бросил Клео с ребенком на руках и исчез, как ее собственный папаша? А может быть, хотел жениться, да Клео не согласилась? Похоже, что именно так все и произошло. А Клео, судя по всему, способна на такой поступок, характер у нее сильный. А за подтверждением далеко ходить не надо: девушка — и вдруг взялась за мужскую работу. И главное — зачем? Чтобы дочь не воспитывалась чужими людьми! Понравилось Чансу и то, что Клео никому себя не навязывала. Его никогда не привлекали женщины, легко соглашавшиеся на физическую близость. Может, именно из-за ее неуступчивости его так сильно тянет к ней?

Как бы там ни было, нужно держать себя в узде. И отныне никакого флирта! Неважно, что ему будет непросто с Клео. Преуспевание ранчо того стоит. Ему во что бы то ни стало необходимо добиться успеха. Другого пути нет. Для него это вопрос жизни и смерти.

Но уж в одном Клео точно глубоко заблуждается: он отсюда ни за что никуда не уедет!

Глава четвертая

Через три дня Чансу удалось договориться о перевозке пятидесяти голов скота для продажи на аукционе. По его расчетам, вырученных денег должно им было хватить, чтобы дотянуть до конца лета. Вместе с Питом, Клео и Рози он отправился в предгорье, чтобы отобрать животных, отогнать их от стада и затем перевезти в долину, где на Неттлтон-роад их будут ждать грузовые машины.

Ох, до чего же нелегким занятием оказалась перевозка скота, и уж тем более отбор животных на продажу! Пришлось немало помучиться, внимательно рассматривая каждую корову и быка, прежде чем они отобрали нужные пять десятков, тем более что Клео то и дело спорила с Чансом, убеждая его, что нельзя продавать телку, от которой можно ждать большого приплода.

— Неужели вы знаете каждое животное в стаде? — изумленно спросил Чанс на обратном пути.

— Более или менее.

— Потрясающе!

— Без этого практически невозможно вести дело. Некоторые ранчеро для этих целей даже обзаводятся компьютерами.

— А вам он не нужен?

— Я в них мало смыслю, — призналась Клео. — Но чем больше стадо, тем сложнее без него справляться.

— Запомню, пригодится.

Каждый раз разговоры Чанса о будущем невольно вызывали у Клео внутреннее сопротивление. Она никак не могла себя заставить поверить в то, что Чанс действительно намерен здесь остаться навсегда, хотя и была вынуждена признать, что тот не позволял себе бездельничать, вставал на рассвете и вместе с нею и Питом выполнял любую, даже самую черную работу. В заинтересованном отношении к своему труду, в сметке тоже нельзя ему отказать: Чанс обычно все схватывал на лету, а если нет, то засыпал ее бесконечными вопросами до тех пор, пока не понимал суть дела. И тем не менее представить, что Чанс еще долго будет жить рядом с ней, месяцы, а то и годы, было выше ее сил.

А между тем влечение, испытанное Клео в первый день их встречи, не только не проходило, но становилось все сильнее. Его обаятельная улыбка, мускулистое, гибкое тело, аристократическая манера носить, казалось бы, самую заурядную одежду — все помимо ее воли влекло к нему. И ей постоянно приходилось жить как бы в двух измерениях: она ощущала себя ранчеро, помощницей Чанса, и одновременно чувственной, жаждущей любви женщиной. Последнее она, конечно, старательно скрывала. Особенно — когда оставалась вдвоем с Чансом.

День уже клонился к вечеру, когда они наконец подогнали стадо к усадьбе.

— Джо обещал сегодня приготовить тушеное мясо, а сами знаете, как вкусно оно у него получается, — сказал Чанс, подъехав на коне к Клео. — Почему бы вам с Рози не составить нам компанию?

Клео чуть помедлила с ответом, обдумывая его предложение. Действительно, и она, и Рози порядком устали. А тут никакой тебе готовки: быстренько помылась — и можно садиться за стол ужинать. А Джо и впрямь хороший повар. Может быть, согласиться? А почему бы и нет?

— Спасибо, — наконец отозвалась она. — Приглашение принято.

Обрадовавшись, Чанс тронул поводья и поскакал назад, чтобы пригнать отставшую от стада телку. Ему нравился его новый чалый конь по кличке Молния. Он сам выбрал его, и, хотя, по правде говоря, конь не вполне соответствовал своему имени, скорость его бега Чанса вполне устраивала.

Они остановили стадо в полумиле от усадьбы — отсюда им было ближе вести его потом к назначенному месту погрузки на машины. Коровы сперва пугливо сбились в кучу, но потом успокоились и принялись мирно пощипывать траву. Чанс широко улыбнулся — его первый опыт в качестве настоящего ковбоя прошел вроде бы успешно.

— Йо-хоо! — закричал вдруг Пит и пустил своего коня галопом к усадьбе. Рози рванулась следом. Чанс услышал смех Клео и тоже расхохотался.

— Рози не оставляет надежды когда-нибудь обогнать Пита! — с доброй усмешкой заметила Клео. — Только этому никогда не бывать. У Пита — полудикий конь, почти что мустанг. Вам не приходилось их видеть? Они способны развивать потрясающую скорость — особенно на короткой дистанции. Любую лошадь запросто обойдут.

Разговор коснулся достоинств различных пород лошадей, и Чанс вспомнил про конюшню арабских скакунов, что когда-то была у семьи Саксон, а Клео в ответ рассказала о знаменитом конном заводе на юго-западе Монтаны.

Их беседа текла легко и непринужденно, как, впрочем, всегда, когда речь шла исключительно о делах. Чанс прилежно выбирал как можно более нейтральные слова и выражения, чтобы Клео, не дай Бог, не заподозрила его в «нечистых» помыслах. Что, впрочем, отнюдь не мешало Чансу их иметь — тут уж он был бессилен и искренне восхищался Клео. И не столько даже ее красотой, сколько необычайно глубокой натурой и своеобразным и сильным характером, какого ему не доводилось прежде встречать в женщинах. Особенно ярко он проявлялся в ее отношениях с дочерью. Клео никогда не повышала на нее голос, никогда не давила материнским авторитетом, и тем не менее Рози слушалась ее беспрекословно. А кроме того, кто знает, возможно, его так неудержимо влечет к Клео именно потому, что она будто не желает замечать возникшего между ними притяжения. Когда Клео и Чанс подъехали к конюшням, Рози уже успела расседлать свою низкорослую лошадку и теперь заботливо ее обтирала.

— Ну как, победила? — спросила Клео.

— Сегодня еще нет, — отозвалась девочка, но было видно, что сдаваться она вовсе не собирается.

Чанс спешился и удовлетворенно вздохнул: день удался на славу, и поработали хорошо, и Клео с Рози согласились ужинать вместе с ним. Расседлав лошадей и насыпав им овса, каждый занялся своим, делом. Клео и Рози отправились домой, Пит — к себе, в рабочий барак, а Чанс поднялся наверх, где принял душ, побрился и переоделся. Потом прошел в кабинет, решив, что пора позвонить братьям.


Они, как и Чанс, были все в заботах, но главное — в их голосах он уловил то же удовлетворение, что испытывал сам: радость от сознания того, что они заняты важным и полезным делом. После телефонных разговоров с братьями он с гордостью подумал о том, что перемена в судьбе пошла им всем троим на пользу. Спору нет, разорение стало для них жестоким ударом, но отнюдь не таким, от которого нельзя оправиться. Чанс вскочил на ноги: он вдруг понял, что страшно проголодался.

— Ну вот, теперь любо-дорого посмотреть! — сказала Клео, закрепив волосы Рози большой розовой заколкой. Девочка надела свой самый любимый наряд: белую в цветочек рубашку и розовую безрукавку.

— И ты тоже, мамочка, приоденься!

Щеки Клео вспыхнули. Юбка с блузкой, выбранные ею для сегодняшнего ужина, вряд ли кто счел бы элегантным туалетом, но они по крайней мере подчеркивали ее женственность. Для Рози приглашение на ужин стало настоящим праздником, и Клео не хотелось разочаровывать дочь. Напротив, она постаралась поддержать ее праздничное настроение и даже чуть-чуть подкрасила губы. Если Чанс усмотрит в этом желание понравиться, она найдет способ охладить его пыл, но пока ей не хотелось об этом думать.

— Чанс пригласил нас на ужин! На ужин нас Чанс пригласил! — распевала девочка, кружась по комнате.

— Он тебе нравится? — осторожно спросила Клео.

— Просто прелесть! — с сияющими глазами воскликнула Рози. — Правда, онпрелесть, мама?

— Да… Он человек добрый, — с трудом выдавила Клео.

Чанс действительно очень ласково вел себя с Рози, причем не прилагая никаких особых усилий, будто ему и вправду доставляло удовольствие весело болтать с ней. Да он и к собакам относился дружелюбно, недаром, стоило их выпустить, они следовали за ним буквально по пятам. Да, с Чансом нашей сестре, женщине, нужно держать ухо востро — иначе в два счета голову потеряешь. Если б ее уже раз жизнь не стукнула, вряд ли она сейчас устояла бы. То обстоятельство, что Рози так быстро и, главное, так сильно привязалась к Чансу, немало встревожило Клео. Девочке, видимо, не хватало отцовской ласки, хотя она никогда этого раньше не показывала. Что, если, вольно или невольно, Рози увидит в нем отца, а Чанс в один прекрасный день возьмет да исчезнет? Какой удар будет для девочки!

Когда они подошли к усадьбе, Клео уже была словно натянутая струна. Ситуация на ранчо лишь внешне выглядела нормально. А на самом деле сплошные заботы и тревоги. Неужели придется оставить работу? Покинуть единственное место, к которому Рози относилась как к родному дому? Нет, Клео все еще не могла об этом и помыслить. Напрасно она убеждала себя, что если Чанс вздумает избавиться от ранчо и уехать, то и в этом случае ей придется искать новую работу. Да и другим тоже. Но сама она первой ничего делать не будет, решила Клео, перед тем как войти в дом. Поживем — увидим.


Во время ужина Чанс вспомнил о своем обещании взять Рози на реку и научить ее плавать кролем. Он чуть было не сказал об этом вслух, но вовремя осекся, решив сперва обсудить это наедине с Клео. Как Чанс ни ругал себя, он был не властен над собой и во все глаза смотрел на Клео: с распущенными по плечам волосами, с чуть подкрашенными полными губами она была необыкновенно хороша. Клео упорно избегала его взгляда, из чего Чанс сделал вывод, что от нее не укрылось его восхищение.

Джо приготовил для них отменный ужин: тушеное мясо, свежеиспеченный хлеб и грушевый лимонад. Пока все с аппетитом ели, разговор вертелся вокруг неотложных хозяйственных дел. Потом Пит вышел покурить, и Джо стал убирать со стола. Зная по собственному опыту, как Джо не любит, чтобы кто-нибудь хозяйничал у него на кухне, Клео похвалила его стряпню и собралась уходить. Вслед за ней поднялся и Чанс:

— Я провожу вас. Нам надо кое-что обсудить.

Солнце скрывалось за горами, проливая мягкий свет на равнину, и длинные тени от строений ложились на землю. Чанс полюбил эти умиротворяющие тихие летние вечера, хотя у него почти не оставалось времени на то, чтобы любоваться ими. Он продолжал прилежно изучать записи и отчеты Клео и теперь мог сказать, что этап начального образования остался уже позади. Они неторопливо шли к маленькому домику — Чанс, Клео и Рози посредине, — когда Чанс произнес:

— Мне придется съездить в Хелину, в банк — у них еще нет образца моей подписи.

Его заявление не должно было явиться для Клео неожиданностью. Она понимала, что все финансовые дела и документация теперь автоматически перешли в ведение Чанса, и даже радовалась этому, потому что терпеть не могла возиться с бумагами. Однако лишь в эту минуту она поняла, что дни ее полной самостоятельности прошли. За три года Клео уже привыкла к тому, что любые ответственные решения исходят только от нее и все работники ранчо подчинялись непосредственно ей. Впервые до нее дошло, что положение коренным образом изменилось.

— Понимаю, — ответила она.

Чанс кинул на нее внимательный взгляд.

— Я хотел бы, чтобы все записи по-прежнему вели вы. Однако считаю, что банк должен иметь образец моей подписи.

— Разумеется. И не считайте, что вы обязаны щадить мои чувства.

— Ничего подобного мне и в голову не приходило.

Рози тем временем убежала вперед и принялась играть с собаками.

— Ваши знания, Клео, для меня поистине бесценны. Если вы, не ровен час, завтра решите уехать, я пропаду, — продолжал Чанс.

— Не думаю, — проговорила Клео, взглянув ему прямо в глаза. — Вы явно недооцениваете свои способности.

— Но вы же не собираетесь удирать? — настойчиво спросил Чанс.

Как неожиданно начался этот важный разговор. Едва Рози оставила их вдвоем, Клео сразу почувствовала, что вся ее внутренняя решимость сохранять дистанцию в отношениях с Чансом тает, как дневной свет при наступлении сумерек.

— Я уже говорила вам, насколько успела привязаться к этому месту, — произнесла она внезапно севшим голосом.

— Знаю, но за последнее время многое для вас изменилось. С одной стороны, вы довольны, что я здесь, а с другой — боитесь меня, вернее, того, что между нами может произойти. Я прав?

— Это не страх, просто разум подсказывает мне, что долго так продолжаться не может, — чуть громче проговорила Клео.

— Неужели вы не понимаете, что я кровно заинтересован в том, чтобы наши отношения протекали как можно спокойнее? Мне очень нужны ваши знания и опыт. Конечно, я стараюсь чему-то научиться, но потребуется еще уйма времени, прежде чем я начну разбираться в делах с той же легкостью, что и вы. Сто раз на дню я твержу себе об этом, но здравый смысл не имеет ничего общего с чувствами.

Клео прерывисто вздохнула, с трудом отвела глаза и сухо произнесла:

— Что вам, в конце концов, от меня нужно?

— Это не самый удачный вопрос, Клео.

— Нормальный вопрос, — упрямо отозвалась она, встряхнув волосами.

— Я ведь нравлюсь вам, правда, Клео?

— Никогда! Слышите? Никогда больше я не позволю себе увлечься, пока не буду полностью уверена как в чувствах мужчины, так и в своих собственных! — воскликнула Клео. Глаза ее засверкали.

— Вы имеете в виду отца Рози?

— Возможно. В любом случае это вас не касается.

— Зачем вы ставите знак равенства между ним и мною?

Чанс попытался взять Клео за руку, но девушка резко отстранилась.

— Позвольте мне судить, что я должна делать и как, ведь речь идет о моей жизни и о жизни моей дочери.

— И о моей тоже, Клео. Не забывайте об этом.

— Да. Но вы вольны в любую минуту изменить свою жизнь, для вас ни один путь не заказан!

— О Господи, Клео! — вырвалось у Чанса. — Неужели вы по-прежнему считаете, что я могу в один прекрасный день все бросить и уехать?

Клео и сама уже не знала, что она думает. Разговор застал ее врасплох, и ей не хотелось прямо сейчас признаваться в своих сомнениях и страхах. Ради них обоих она не хотела показаться излишне грубой. В конце концов, он ее хозяин и сам признал, что не заинтересован в том, чтобы создавать дополнительные сложности в их общей работе; что готов пойти на любые уступки, лишь бы не потерять ее.

«Не потерять ее…» Клео сдавило горло от волнения. Он явно имел в виду не ее деловые качества, или, во всяком случае, не только их. Скорее всего, у него на уме обыкновенная интрижка с неискушенной в светских делах провинциалочкой. Что другое может быть на уме у такого многоопытного мужчины, объездившего весь мир и наверняка имевшего бесчисленные встречи с умными, образованными и, разумеется, богатыми женщинами? Конечно, он думает лишь о том, как бы переспать с ней, не более того. Клео гордо выпрямилась и, постаравшись напустить на себя равнодушный вид, произнесла:

— Ваше будущее меня не касается. У вас своя жизнь, у меня — своя.

— Значит ли это, что у нас не может быть ничего общего?

— Почему же? У нас уже есть общее — ранчо. Вы им владеете, а я у вас работаю.

Чанс был вынужден признать, что она предельно четко ограничила их взаимоотношения. Внезапно им овладело безумное желание обнять ее и целовать до тех пор, пока она не признается, что не права. Если бы не находившаяся поблизости Рози, он точно не сдержался бы.

Клео чувствовала, как все дрожит у нее внутри. Вряд ли ей долго удастся хранить это каменное выражение лица.

— Вы о чем-то еще хотели поговорить? — отрывисто произнесла она.

— Да. Я обещал Рози взять ее на реку, но теперь…

— Когда это вы успели ей пообещать?

— В тот день, когда мы в первый раз ездили смотреть стадо. Мне бы хотелось сдержать обещание, если, конечно, вы не возражаете.

— Не знаю, право, — засомневалась Клео. — Мне не нравится, когда Рози ходит на реку без меня.

— Так поехали вместе.

— Когда?

— Хоть завтра, скажем, во второй половине дня, после того, как заберут скот.

— Завтра Рози занята. Ее пригласила подруга на целый день.

— Тогда поедем вместе в банк, — быстро предложил Чанс.

— Мне с вами ехать совсем не обязательно, — сказала как отрезала Клео и тут же поняла, что ошибается. Кроме нее, никто не мог подтвердить, что он действительно является Чансом Саксоном. Без ее письменного свидетельства его подпись не заверят.

— Хорошо! Завтра съездим и покончим раз и навсегда с этим делом.

— Благодарствую, — не без иронии произнес Чанс. — Пожелайте от меня спокойной ночи Рози.

Клео, стоя в дверях, смотрела ему вслед. Она раскаивалась, что рассердила его, но как соблюсти свои нравственные принципы и в то же время не нанести урона самолюбию Чанса? Неразрешимая пока дилемма. Почему все так сложно? Почему Чанс не найдет себе другой объект вожделений? Она ведь не дала ему ни малейшего повода думать, что ее легко соблазнить. Нельзя же, право, считать, что таким поводом стали подкрашенные губы да юбка вместо джинсов.

— Рози! — крикнула она. — Я ушла!

— Мам, а можно я еще немножко погуляю?

— Скоро совсем стемнеет, родная, — проговорила Клео смягчившимся сразу голосом. — Ну ладно, но только минут пятнадцать, не больше.

— Хорошо. А где Чанс?

— Спать пошел. Смотри не запачкай платье!

В ответ ей раздался смех Рози и радостный лай собак.

Не зажигая света в своей крошечной гостиной, Клео устало опустилась в кресло и снова задалась вопросом, что же все-таки происходит между нею и Чансом. Все шло прекрасно, пока тот не попытался преодолеть стену, которой она сама себя оградила. Если бы не это проклятое физическое влечение, они бы отлично сработались. Но оно существовало, и от этого никуда не деться. Что же ей предпринять? А главное, хочется ли ей что-то предпринимать?

Когда Клео в своих рассуждениях дошла до этой простой мысли, то у нее аж перехватило дух от переполнивших ее чувств. Никогда прежде она не задумывалась всерьез над тем, какую одинокую жизнь она ведет. Никогда прежде, пока не появился Чанс. С Джейком все ясно: болтун и подлец, каких мало, но именно благодаря ему она поняла, что такое страсть, физическая близость и как властно любовь меняет жизнь женщины. С той поры, правда, она обезопасила себя от любой возможности повторения того, что с ней случилось девять лет назад. И вдруг впервые за все это время целомудрие, на которое она себя добровольно обрекла, показалось ей лишенным всякого смысла.

Клео порывисто встала и принялась ходить по комнате. Хорошо, пусть Чанс ей не пара. Но зачем отталкивать от себя остальных? В конце концов, она молода, ей нет еще и тридцати, и почему бы ей не жить нормальной жизнью. Ее решимость провести остаток своих дней в одиночестве, вероятно, со стороны выглядит придурью, хотя до сих пор ей так не казалось. Надо, видимо, пересмотреть свои взгляды на отношения с мужчинами.

— Мама, тут темно! — раздался голос Рози.

Клео включила свет и пошла укладывать дочь спать.


Не успели грузовики со скотом скрыться за поворотом, как Чанс обратился к Клео с вопросом:

— Ну как? Вы согласны поехать в Хелину?

— Поехали, раз уж решили.

— Пит! Позаботься о лошадях! Нам нужно съездить в город!

— Все сделаю! — отозвался Пит.

Когда они спешились у конюшен, Клео попросила подождать ее, объяснив, что она должна сбегать к Джо узнать, не нужно ли привезти тому что-нибудь из города.

— Я уже спрашивал, и он ответил, что все закупил в тот день, когда они возвращали в аэропорт машину, — остановил ее Чанс.

— Хорошо, тогда я только приму душ и через несколько минут приду.

Чанс тоже поднялся к себе немного освежиться. Поскольку никакой грязной работы им утром выполнять не пришлось, он решил не переодеваться, а поехать как есть, в той же рубашке и джинсах. К тому же он не намеревался пускать пыль в глаза банкиру. Пусть все видят, что он простой фермер. Возможно, это даже поможет ему, коли речь зайдет о займе.

Через каких-нибудь пять минут он снова был внизу, возле машин. Да, «машины» — это было громко сказано. Что пикап, что «блэйзер» — сплошная рухлядь. Но Чанс бы это пережил, если бы их вдобавок ко всему не покрывал толстый слой пыли — и снаружи, и внутри. Чанс недовольно сдвинул брови. Если он что и ненавидел, так это грязные машины. Но терять сейчас время на их мытье тоже не хотелось. Рядом стояла Клео, сверкающая как новая монета.

— Все. Я готова, — раздался сзади ее голос.

— Не возражаете, если мы поедем на вашей? — обернувшись, спросил Чанс.

— Нет, конечно. Но почему? Чем вас не устраивают эти две?

— Да их год уже никто не мыл!

Явное преувеличение, хотя коврики действительно нуждались в чистке.

Содержание машин в порядке входило в обязанности Джо. Но Клео не стала оправдываться. В последнюю неделю было столько неотложных дел, что она просто забыла за этим проследить.

— Когда вернемся, я позабочусь, чтобы их привели в порядок. Пойду тогда схожу за ключами от машины.

Чансу подумалось, что роль хозяина ранчо имеет свои определенные нюансы. Он хотя и привык командовать, но только не людьми, находящимися в его непосредственном подчинении.

— Мне сесть за руль? — спросила, вернувшись, Клео.

— А как вы сами хотите?

— В любом случае решать вам.

Бог ты мой, теперь и впрямь все зависело от его решений — начиная от продажи скота и кончая такой мелочью, как сейчас! Стараясь не поддаться унынию от непривычного ощущения постоянной ответственности, он упрямо поджал губы и проговорил:

— Ваша машина — вам и вести.

— Отлично, — отозвалась Клео, садясь на место водителя. Чанс обошел машину и устроился на сиденье рядом с девушкой. Они тронулись в путь.

— Я заметил, вы куда-то утром отвезли Рози, — проговорил Чанс. — Далеко?

— К ее подружке, Дарси. Их ферма расположена в пятнадцати милях к северу, отсюда. Сегодня у девочки день рождения, вот отец и пригласил шесть ее подружек покататься на лошадях и попраздновать. Детишки все продумали заранее: сначала конная прогулка, потом пикничок; на ужин поджаренное на жаровне мясо, а затем дома — телевизор!

— Рози, наверное, обрадовалась?

— Что вы, она в полном восторге, едва дождалась сегодняшнего дня.

— И вы тоже устраиваете для Рози подобные праздники?

— Конечно, каждый год. Только день ее рождения приходится на январь, вот дома и справляем.

— Сказав про грязные машины, я вовсе не хотел вас упрекнуть, Клео.

— Указывать мне на недочеты и ошибки — ваше законное право. — Клео искоса посмотрела на сидящего рядом мужчину.

— Я же понимаю, у вас и без того дел невпроворот. Отныне я сам буду следить за их чистотой.

— Это ни к чему. Я же сказала, что распоряжусь.

— Расскажите-ка мне о банкирах, с кем мне предстоит иметь дело, — попросил Чанс.

— О банкирах? — рассмеялась Клео. — Да я с ними отродясь не встречалась! Счета либо отправляются по почте, либо их просто передают в специальное окошечко в банке. Вот и все мои связи с банкирами Хелины!

Ответ девушки навел Чанса на серьезные размышления. Он почему-то представлял, что ему придется иметь дело с руководителями банка. А оказывается, надо прежде добиваться такой встречи. По-видимому, ему все же стоило надеть приличный костюм? Да, штат Монтана совсем не походил на тот мир, где он жил раньше. И отношения с людьми строились иначе — придется привыкать! Интересно, что Клео думает о нем как о хозяине ранчо? Чанс украдкой взглянул на нее и мгновенно ощутил: кроме них двоих, вокруг ни души. Их никто не видит, на них никто не смотрит. Дорога абсолютно пустынна. Они одни!

Словно почувствовав взгляд Чанса, Клео повернула голову в его сторону.

— Хотите о чем-то меня спросить, Чанс?

— Да. Скажите, Клео, как вы развлекаетесь?

— Развлекаюсь? — удивленно переспросила она. — Что вы имеете в виду?

— Как — что? Ну чем вы занимаетесь в свободное время? Телевизора у вас нет. Так, может, вы читаете? Или вышиваете? Что вы делаете после работы? Каждый ведь как-то развлекается.

— А вы? Чем вы развлекаетесь?

— Сейчас мы говорим о вас.

— О подобной ерунде мне думать некогда.

— Неужели в самом деле вы относитесь к отдыху как к пустой трате времени?

Клео смутилась. У нее всегда хватало неотложных дел. Однако уборку и стирку вряд ли можно считать хобби.

Сам же Чанс увлекался многими вещами: любил играть в поло и гольф, читать, заниматься теннисом, ходить на лыжах. У него просто не укладывалось в голове, как можно обходиться без такого рода занятий. Во всяком случае, никто из его знакомых на такую жизнь не согласился бы, однако он решил оставить эту тему — не хотел, чтобы Клео показалось, будто он вмешивается в ее личную жизнь. Ведь им двигало, в конце концов, лишь праздное любопытство.

И все же образ жизни Клео немало его озадачил. Если верить ее словам, будто она ни с кем не встречается, значит, за все это время, за восемь лет, у нее не было ни одного мужчины.

Внимание Клео было целиком поглощено дорогой. Чанс осторожно скосил глаза. Может, именно мысль о том, что она никому не принадлежит, и делает ее столь желанной? Ведь должно же иметь хоть какое-нибудь объяснение такое неудержимое влечение к ней? Или просто чистая физиология? Но одного взгляда на ее длинные ноги и блестящие волосы оказывалось вполне достаточно, чтобы привести его в волнение.

«Как все это странно!» — думал он. Весь его опыт подобного рода страстей ограничивался в основном бульварной литературой, которую он, кстати сказать, не особенно жаловал. Иногда, правда, в компании приятелей ему доводилось слышать рассказы о внезапных порывах страсти. Но он испытывал к Клео нечто совсем иное, и существование этого непривычного, но вполне реального и серьезного чувства отрицать было невозможно.

Но как переломить ее настроение, когда Чанс даже не знает его причин? Очевидно, это как-то связано с отцом ребенка. Но с другой стороны, если подумать: какое отношение воспоминания восьмилетней давности могут иметь к нему самому?

Глава пятая

— Уже первый час. Может, перекусим, прежде чем двинемся обратно? — предложил Чанс, когда они вышли из банка.

— Самое время, — согласилась Клео. — Кафе как раз напротив.

Они перешли дорогу и устроились за свободным столиком.

Официантка поздоровалась с Клео как со старой знакомой.

Клео заказала гамбургер и кофе. Чанс, бросив беглый взгляд на меню, попросил то же самое.

— Вы отлично повели себя с Джоном Холби, — призналась Клео, когда официантка отошла. Действительно, уверенная манера Чанса при разговоре с банкиром произвела на нее сильное впечатление. Чанс не только легко добился личной встречи, но и за время краткого визита успел в точной, сжатой форме обрисовать возможности своего ранчо и, как следствие, заручиться кредитной поддержкой на будущее.

— Он вроде бы честный человек, — заметил Чанс.

— У него репутация опытного и весьма осторожного бизнесмена, особенно когда речь заходит о предоставлении кредитов.

— Однако мне показалось, будто он не против дать нам кредит, а?

Клео кивнула, хотя идея Чанса взять ссуду под ранчо ее испугала. Что угодно, но землю лучше не закладывать, считала она. Хотя и понимала, что последнее слово останется не за ней.

Чансу было чрезвычайно приятно сидеть за одним столиком с Клео, пусть даже в этом заурядном кафе, среди шумной толпы посетителей. Ему вспомнились модные рестораны и клубы, где столько раз доводилось бывать прежде, и он понял, что здесь, с чашкой кофе и простым гамбургером, он чувствует себя гораздо уютнее.

— Послушайте, — нерешительно проговорил он. — Ведь никаких срочных дел у нас сегодня на ранчо нет, верно? Почему бы нам не задержаться здесь до завтра и не осмотреть окрестности?

Клео охватило давно не испытываемое чувство радостного волнения, но усилием воли она тотчас его подавила. Только этого еще не хватало! Вечер наедине с Чансом!

— Пожалуй, нам лучше вернуться сегодня, Чанс. У меня дома много дел.

— Ну-ну! Здесь решаю я, разве нет? — с наигранным жеманством проговорил Чанс. — Я вам даю отпуск на полдня. При условии… при условии, — повторил он, озорно сверкнув глазами, — что вы покажете мне местные достопримечательности.

В городе и окрестностях красивых мест и впрямь было предостаточно. Взять хотя бы здешнее озеро: сколько там чудных крошечных островков… Однако мысль, что ей придется любоваться всеми этими красотами вдвоем с Чансом, заставила ее отказаться.

— Конечно, это было бы неплохо, но…

— Никаких возражений! — безапелляционным тоном воскликнул Чанс. — Рози под присмотром, а ранчо не развалится за время вашего короткого отсутствия.

Клео затихла и сидела, не поднимая глаз, пока официантка ставила на стол кофе. Поверх чашки Чанс взглянул на Клео, понимая, что она приняла его приглашение без малейшего воодушевления. Но какая разница: главное — он сумел оторвать Клео от ее постоянных забот. Разве он мог отказать себе в удовольствии побыть с ней наедине?! Она вечно была занята либо делами ранчо, либо Рози, и ему даже возразить было нечего. И пропустить такую редкую возможность? Ну, нет, ни за что!

— Ничего, ничего! Надо же хоть немного отвлечься, — проговорил он мягко.

Это слово, «отвлечься», заставило Клео вспомнить их разговор в машине и снова, как и тогда, с неожиданной горечью подумать о том образе жизни, который она вела. Все ее время было разделено между дочерью и работой. Не оставалось места даже для друзей, если не считать Джо и Пита. Если она и выезжала с ранчо, то либо по работе, либо по делам, связанным со школой, где училась Рози, либо, наконец, к подружкам дочери. Лично для себя она не оставляла ни минуты свободного времени, и такая жизнь казалась ей вполне нормальной. До сегодняшнего дня. Внезапно она почувствовала, как в ней нарастает внутренний протест: да что это она, в самом деле, не способна контролировать свои чувства и поступки? Допустим, Джейк Гановер сразил ее наповал как раз теми качествами, что она видела сейчас в сидящем напротив человеке, — мужским обаянием и красотой. Но ведь теперь-то она далеко не та наивная, доверчивая девчонка, какой была раньше, и Чанс Саксон уже не раз имел случай в этом убедиться.

«Ему не удастся ни на что меня подбить! — подумала она. — За один вечер ему ничего не добиться. Пусть и не надеется!»

— Хорошо! — решительно произнесла она. — И куда бы вам хотелось поехать?

— Да мне все равно. Выбор за вами, — с улыбкой ответил он. — Просто хотелось бы поближе познакомиться со штатом Монтана.

— Договорились. Тогда поехали на озеро.

— Вот и прекрасно.


Клео села за руль. Они выехали из города и сначала повернули на запад, а потом на север. Чанса интересовало все, что попадалось им на пути, и Клео рассказывала ему все, что знала о местных достопримечательностях: Лебединой Гряде, Змеиных горах, Утесе Миссионеров. Лента дороги бежала мимо маленьких городков и одиноких ферм. Людей они почти не встречали.

— Какой огромный штат! — заметил Чанс.

— Да. Сто сорок пять тысяч квадратных миль.

— О, что я вижу! У вас тут даже холодильник имеется? — воскликнул Чанс, оглянувшись.

Помимо холодильника, в фургоне имелась и двухконфорочная газовая плитка и раскладной диванчик.

— Я обзавелась всем этим хозяйством, чтобы устраивать Рози пикники. Не люблю спать на земле.

— Вот все-таки и нашлось у вас хобби, — не удержался Чанс.

— Да, мне нравится выезжать на природу.

— И чтоб со всеми удобствами, — поддразнил девушку Чанс. — А я-то полагал, что вы предпочитаете походную жизнь в чистом виде!

— Жаль, что я вас разочаровала.

— Нисколько. — Чанс медленно оглядел девушку с ног до головы. Мягко обрамлявшие ее лицо волосы были перехвачены сзади черной лентой. — А у меня идея, — смеясь, сказал он. — Почему бы вам не развязать эту ленту?

— Какую ленту? — недоуменно переспросила Клео. Она не сразу поняла, что имеет в виду Чанс, и тут же машинально поднесла руку к голове. Но не для того, чтобы снять ленту, а чтобы убедиться, что она на месте. — Меня и так вполне устраивает, — спокойно ответила она.

— А как же мое предложение?

Самое ужасное — она едва не сделала, как просил Чанс.

— Сверните здесь! — неожиданно приказал Чанс. Клео резко затормозила и съехала на обочину.

— Я никогда не ездила по этой старой дороге, — в замешательстве проговорила она. — Похоже, она ведет в горы.

— Вот и прекрасно! Давайте посмотрим, куда она ведет.

— Я думала, вам хочется на озеро.

— А теперь мне захотелось поехать по старой дороге! Ну что же вы, Клео! Неужели вам не интересно!

Взглянув на карту, Клео не нашла поблизости ни одного населенного пункта. Не было там и никаких особых указаний насчет примечательных мест для отдыха или рыбной ловли.

— Похоже, она никуда не ведет, — проговорила девушка нерешительно. — Может, раньше здесь было чье-нибудь ранчо? — Заметив, что Чанс продолжает упрямо молчать, Клео со вздохом произнесла: — Ладно, давайте поглядим. — Дорога оказалась всего-навсего широкой тропой. Сначала она шла по пустынной местности, поросшей высокой сухой травой, но вскоре их окружили деревья, и тропа резко пошла вверх.

В хвойном лесу было прохладно и тихо, и Клео невольно заулыбалась. Несмотря на первоначальное нежелание сворачивать в неизвестном направлении, ее тоже охватило радостное возбуждение, свойственное тем, кто любит приключения. Чанс сидел, крепко вцепившись в сиденье, поскольку машину все время подбрасывало на ухабах и корнях.

За одним из поворотов они увидели двух оленей. Восхищению Чанса не было предела.

— Мое любимое занятие в Австралии! Путешествовать по старым дорогам! — возбужденно воскликнул он.

— Вы были в Австралии?

— Недавно провел там целых два месяца.

— Наверное, весь мир объездили?

— Да, довелось побывать во многих местах. — Чанс оторвал взгляд от дороги: — А вы много путешествовали?

— Лишь до Биллингса, — упавшим голосом проговорила Клео. — Если точно, то путешествия мои ограничились тремя штатами — Вайомингом, Айдахо и Монтаной.

Впервые Чанс задумался над разницей в их воспитании и привычках. Разумеется, он и раньше догадывался об этом, но не придавал особого значения. Может, именно это и делает Клео такой настороженной, такой пугливой?

— А вам хотелось бы попутешествовать? — спросил он, желая развеселить ее.

— Никогда над этим не задумывалась. Может быть, когда-нибудь…

Она всегда была настолько погружена в свои повседневные проблемы, озабочена тем, как бы заработать хоть немного лишних денег, что мысли о путешествии ей в голову не приходили. Клео давно смирилась с этим. Только Чансу удалось хоть на миг заставить девушку мечтать о залитых лунным светом пирамидах или о плавании на роскошной яхте!

Увы, все это не для нее. Предел ее мечтаний — хорошее образование для Рози, ну, можно разочек когда-нибудь съездить, скажем, в Йеллоустонский национальный заповедник.

— Ой, взгляните! — невольно вскрикнула она, потрясенная открывшимся их глазам видом. Далеко внизу, окруженное лесистыми горами, лежало озеро. Кое-где в долине виднелись небольшие селения.

— Давайте постоим немного, — предложил Чанс и вышел из машины.

Клео заглушила мотор, подошла к Чансу и остановилась рядом.

— Потрясающая красота! — выдохнул он. — Жаль, фотоаппарата с собой не захватил. Как было бы здорово послать снимки с такой панорамой братьям!

— Вы всегда можете сюда вернуться, — тихо произнесла Клео.

— Да, конечно. — Чанс перевел взгляд на Клео. — А вы согласитесь приехать сюда еще раз со мной?

Вокруг стояла глубокая тишина. Молчал мотор, даже листья не шелестели на ветру. Согласившись на поездку, Клео не подумала о таких вот остановках… В машине она чувствовала себя более или менее спокойно, не то что сейчас. Как же ей успокоиться?

Она отвернулась, решив отойти от него хотя бы на несколько шагов.

— Куда вы? — произнес Чанс, взяв ее за руку. — Не убегайте от меня, Клео.

Ей почему-то не удавалось глубоко вздохнуть. Бешено колотилось сердце.

— Не смотрите на меня так, — прошептала она.

— Я смотрел не на вас, а на озеро, — поправил ее Чанс.

Ей не хотелось спорить. Сердце стучало все громче и громче, так как Чанс подошел совсем близко. Его пальцы уверенно обхватили ее руку. Она попыталась высвободиться, но тщетно: все силы куда-то ушли.

— Чанс, прошу вас, отпустите меня, пожалуйста! — прошептала она и сама не узнала своего голоса.

— Чего вы боитесь? — спросил Чанс, глядя на нее в упор.

— Мы уже все обсудили, черт возьми!

— Хорошо! На людях я буду с вами подчеркнуто вежлив, но сейчас мы одни.

Будто она сама этого не знала! Не только знала, но и ощущала их одиночество вдвоем всем телом, наверняка гораздо острее, нежели сам Чанс. Словно в полузабытьи она услышала пение птицы, почувствовала, как ветер осторожно играет прядью ее волос… А Чанс все держал ее за руку и неотрывно смотрел ей прямо в глаза. А она — Боже! — шевельнуться не могла! А ведь ни один мужчина за всю ее жизнь не смел и пальцем к ней прикоснуться без ее согласия. Пусть бы только кто-нибудь попробовал! Но сейчас всю ее решимость будто ветром сдуло. И она с ужасом и трепетом поймала себя на том, что неосознанно смотрит на его губы…

Свободной рукой Чанс нежно убрал с ее лица непослушную прядь и прошептал:

— У тебя глаза огромные, как небо. Ты знаешь, что я хочу тебя поцеловать?

— Да, знаю, — чуть слышно выдохнула она.

— А ты этого хочешь?

— Я… мы не должны этого делать, Чанс!

— Возможно, ты права. Но между «не должны» и «не хотим» — огромная разница. Признайся: я тебе нравлюсь?

И словно неведомая, неподвластная воле девушки сила вытолкнула из ее груди отчаянное слово — «да»!

И Чанс сразу отпустил руку и почти грубо прижал Клео к себе. Что-то первобытно-дикое прорвалось в их первом объятии. Они неистово и неловко искали губами друг друга, как если бы оба разом ослепли; через несколько мгновений его руки сами собой оказались у нее на бедрах.

Словно в горячечном бреду, Клео судорожно цеплялась за остатки здравого смысла и пыталась опомниться, остановиться, но ничего не могла с собой поделать. Нахлынувшая жаркая волна желания все быстрее и быстрее несла ее куда-то, заставляя отвечать на поцелуи Чанса, ласкать его и жадно требовать ответных нежных и крепких прикосновений.

Вот и блузка полетела на землю, и Чанс тотчас прильнул к ее обнаженной груди. Когда же Клео вдруг почувствовала между своих ног сквозь плотную ткань джинсов тепло его осмелевшей руки, с ее губ сорвался нетерпеливый стон, и, будто охваченная лихорадочной спешкой, она задвигалась в такт движениям Чанса.

Еще один поцелуй, и она больше не чувствовала под собой ног. Время перестало существовать; кто он, кто она сама, где они оба находятся, их прошлое и будущее — все вдруг сделалось неважным и лишилось всякого смысла. Она даже перестала думать о Рози, не говоря уже о тех нелепых запретах, что сдерживали ее все эти годы и отдаляли от мужчин.

Будто сквозь сон Клео услышала, как хлопнула дверца машины. А затем почувствовала, что Чанс укладывает ее на заднее сиденье. Пока он раздевался, она, прерывисто дыша, смотрела на него затуманенным взором, будучи не в силах оторвать взгляд от его красивого, мускулистого тела.

Чанс лег рядом с ней, привлек к себе и стал осыпать поцелуями — рот, шею, грудь… Она уже не помнила, как сама торопливо стянула с себя джинсы и всем телом подалась навстречу Чансу. Ей чудилось, будто с каждым мгновением она взмывает куда-то все выше и выше и все ближе к ослепительно белому солнцу… Не способная долее сдерживаться, она извивалась в сильных мужских руках, стараясь взлететь, взлететь, взлететь… Для каких-либо слов не хватало ни времени, ни воздуха в груди. И когда почувствовала, что Чанс наконец вошел в нее, то что есть мочи обхватила его ногами и руками. А потом они одновременно замерли… Какое-то время оба слышали биение своих сердец, потом все стихло.

Первой опомнилась Клео. Во рту пересохло, дыхание участилось. Она сразу вспомнила и Рози, и Джейка, и свой зарок никогда больше не попадаться на хитрости мужчин. А в следующую секунду ею и вовсе овладела паника: а вдруг она забеременеет?

— Пусти! — почти что крикнула она.

— Что такое? — удивленно отозвался Чанс, приподняв голову.

Ей хотелось осыпать его проклятиями, но, стиснув зубы, она сдавленным голосом проговорила:

— Дай мне встать.

Чанс, нахмурившись, соскользнул на сиденье. И тут уже осознал в полной мере, что произошло. Он потерял контроль над собой. Ведь собирался лишь поцеловать Клео.

Девушка подобрала разбросанную одежду и выскользнула из машины. Чанс растерянно провел рукой по подбородку. Такого с ним еще не случалось, он всегда умел вовремя остановиться. И у него ведь были с собой презервативы!

Ему еще ни разу не доводилось сталкиваться с такой страстной и горячей женщиной, какой оказалась Клео. Чанс начал медленно одеваться. Его и Клео с первой минуты знакомства потянуло друг к другу, а поэтому случилось то, что и должно было случиться.

Клео вернулась, когда он, уже одетый, стоял возле машины. Лицо девушки было бледно, волосы разметались по плечам. Ленточку она, конечно же, потеряла. Едва взглянув на нее, Чанс почувствовал, что готов немедленно повторить все еще раз с самого начала. Однако он решил не проявлять инициативы, а подождать ответного шага со стороны Клео. Будь его воля, он бы остался здесь хоть до утра следующего дня.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Так вот для чего понадобился мой фургон! — окинув его ненавидящим взглядом, проговорила Клео.

— Все было не так, — спокойно ответил Чанс. — И прости меня, что я забыл обо всем на свете, у меня ведь были с собой презервативы.

— Великолепно! — не скрывая сарказма, воскликнула Клео. — Значит, если подвернется какая-нибудь дура вроде меня, вы всегда наготове. Тогда какого черта вы забыли ими воспользоваться?

— Ты вовсе не дура, и я сам не понимаю, как я мог об этом забыть. Но мы оба потеряли голову, разве не так?

Клео не помнила себя от ярости.

— Поехали немедленно домой! Соберу вещи и уеду куда глаза глядят — только от вас подальше! — бросила она, садясь в машину.

— Перестань, Клео! Тебе совсем не обязательно из-за этого покидать ранчо.

— Не обязательно? — крикнула она, сверкая глазами. — Что это вы тут себе навоображали, Саксон? Неужели у вас хватает наглости думать, что я соглашусь днем работать на вас, а по вечерам прыгать к вам в постель?

Чанса такая перспектива вполне устроила бы, но он счел, что ему лучше промолчать.

— Мы будем вести себя так, как ты найдешь нужным, — сдержанно проговорил он. — Это не значит, что я жалею о случившемся, наоборот, я готов хоть сейчас доказать тебе обратное, но, если таково твое решение, я обещаю впредь до тебя не дотрагиваться.

— Ладно, поехали! — бросила Клео, с силой захлопывая дверцу машины.

Чанс не торопясь занял место рядом и, прежде чем Клео сообразила, что он задумал, невозмутимо вынул ключ зажигания.

— Сперва нам нужно поговорить, — произнес он. — Я хочу, чтобы ты знала: так, как с тобой, у меня еще не было никогда и ни с кем.

— Только, пожалуйста, без дежурных фраз! У тебя наверняка были сотни женщин!

— Сотни?! За кого ты меня принимаешь, в самом-то деле? Я вовсе не хочу сказать, что девственник. Но я правда забыл обо всем на свете. Ты сама не знаешь, какая ты потрясающая женщина, Клео. Во всяком случае, я так думаю. И почувствовал это с первой минуты, как тебя увидел.

Но на Клео его слова не произвели особого впечатления.

— Ну, и чего ты теперь от меня ждешь? — издевательски спросила она. — Чтобы я захлопала в ладошки, заулыбалась и рассыпалась в благодарностях? Дай сюда ключи!

— Не дам, пока ты не перестанешь кипятиться и пока мы спокойно все не обсудим. Слушай: ты мне нужна на ранчо, а тебе нужна работа. Ты не вправе срываться с места и увозить с собой Рози только из-за того, что боишься повторения сегодняшнего. Мы оба взрослые люди. Мы вполне способны сделать так, чтобы подобное больше не повторилось, если тебя именно это больше всего волнует.

— А рождение ребенка тебя не волнует? — выпалила она со злостью. — Или ты не знаешь, откуда берутся дети?

У Чанса потемнели зрачки от злости.

— Я тебя ни к чему не принуждал, Клео! — глухо ответил он.

— Но ты же начал!

— Я только хотел тебя поцеловать.

— Только поцеловать? По-моему, ты решился на нечто большее, или мне все это только померещилось?

— Но ты сама согласилась!

Клео закрыла лицо руками, будто он ее ударил. После недолгого молчания она проговорила:

— Да, черт тебя возьми! Вчера вечером я спросила, что тебе от меня нужно. Зря спросила. Мы оба прекрасно знали, что именно. Теперь ты получил сполна, что хотел. Но, думаю, для тебя это дело обычное — ты привык добиваться своего.

— А ты? Ты разве не получила, чего хотела? — хрипло произнес Чанс, с трудом сдерживая гнев. — Если я тебя не удовлетворил, то извини, дорогая, — я очень старался.

— Мерзавец! Отдай ключи! — закричала Клео и перегнулась через него, чтобы отнять их. Но Чанс успел выбросить ключи в окно, а Клео неожиданно для себя оказалась сидящей у мужчины на коленях. Его гнев тут же улетучился, уступив место желанию.

— Ну что? Мир? Ладно? — шепнул он. — Ты совсем не похожа на других, Клео. С тобой у меня все иначе.

— То же самое говорил и Джейк! — невольно вырвалось у нее.

— Отец Рози? Но я не Джейк!

Внезапно Чансу вспомнились длинные волосы и голубые глаза девочки, так похожие на его собственные, и, озаренный неожиданной догадкой, он спросил:

— Я тебе его напомнил? Мы с ним похожи!

— Нет, не похожи, но… — устало начала она и замолчала.

— Но все-таки я его тебе напоминаю. Чем? Цветом глаз? Оттенком волос? Голосом? Поведением? Чем, Клео? Скажи!

— Не желаю об этом говорить. Не держи меня на коленях, Чанс. Отпусти, пожалуйста.

— Чувствуешь? Ты меня снова возбудила, — прошептал он.

— Еще бы не чувствовать!

— Сама видишь, как ты на меня действуешь, — сказал Чанс и попытался ее поцеловать, но Клео дернулась, и поцелуй пришелся куда-то за ухо. — Если не хочешь, я не буду к тебе приставать. Но запомни: даже если ты уедешь, это ничего не изменит.

— Ты не будешь знать, где я.

— Узнаю, не сомневайся.

Чанс тяжело выдохнул воздух и потом вдруг сказал, выпустив ее руки:

— Если не хочешь, чтобы я снова потерял голову, живо перебирайся на свое место.

Клео не заставила себя просить дважды. Чанс вылез из машины и пошел искать ключи.


Чанс оказался не в силах выкинуть из головы то, что произошло между ними на заднем сиденье. Оставив тщетные попытки втянуть Клео в разговор, он вспоминал те минуты, когда она, обнаженная, лежала в его объятиях, прижималась к нему и сама жадно искала его губы. Немыслимо притворяться, будто ничего не произошло. Тем более, что женщина, которую ты по-прежнему страстно хочешь, находится рядом. Но для того, чтобы Клео на самом деле не сбежала, ему придется сделать над собой усилие, и главное — ему нужно убедить ее, что сегодняшнее больше не повторится. Если она все-таки решит забрать Рози и уехать, то разыскать ее будет совсем не так уж просто. Мир велик, и даже штат Монтана достаточно обширен, чтобы в нем можно было легко затеряться. А если она еще переберется в другой штат, то и говорить нечего…

— Клео, прости меня! Я очень виноват перед тобой, — произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более искренне.

Впрочем, в какой-то мере он действительно говорил то, что думал и чувствовал, потому что одна только мысль о том, что Клео и Рози могут исчезнуть из его жизни, наполняла его страхом.

Клео смотрела на него без прежней злобы, и это его приободрило.

— Знаю, я и раньше говорил, что не трону тебя, но сейчас я готов в этом поклясться, если хочешь.

Клео понимала, что ей не удастся быстро уехать. Во-первых, вся мебель в доме принадлежала ей, поэтому она не могла просто так собрать чемоданы и исчезнуть — поминай как звали. И потом — куда она уедет? Работа для женщин-ранчеро на дороге не валяется. Разумеется, у нее были кое-какие связи, но поиски нового места все равно потребуют немало времени. Она досадливо ударила ладонью по рулю: надо же во второй раз попасться в одну и ту же ловушку?! Ей не хватает только опять подзалететь, как в прошлый раз!

И она снова зло взглянула на улыбающегося Чанса.

— Небось перестанешь улыбаться, если… — сорвалось у нее с губ, но она тут же оборвала себя.

— Если что, Клео?

— Ничего.

Чанс сдвинул брови, пытаясь догадаться, что именно хотела сказать Клео. А та молча вела машину, глядя прямо перед собой.

— Если бы узнал, что ты забеременела? Ты это хотела сказать, да?

— Не болтай глупостей! — подозрительно быстро ответила она.

Чанс попробовал представить себе такую возможность. Он хотел бы надеяться, что это не так, но кто знает? А вдруг это произойдет, что тогда?

— Я никогда не брошу тебя одну, Клео, — спокойно и уверенно сказал он. — Ни при каких обстоятельствах. Не знаю, что там произошло у тебя с этим типом по имени Джейк…

От этих слов Клео вдруг сделалось нестерпимо больно, и она почувствовала, что разрыдается, если он тотчас не замолчит. И поэтому она заставила себя рассмеяться. Чанс меньше всего ожидал такой реакции и холодно спросил:

— Чем это я тебя сумел рассмешить?

— Ничем. Только помолчи, ради всего святого.

— Хорошо, я замолчу. Только вначале пообещай мне две вещи. Первое: выкинь из головы отъезд с ранчо. И второе: если что — обязательно сообщи мне.

— «Если что» означает «если забеременеешь», — догадалась Клео. «Интересно, почему он избегает сказать это прямо — из деликатности или из страха накликать на себя беду?» — Я принимаю твои условия. Только держись от меня подальше, — ледяным тоном проговорила она.

— Обещаю.

Клео могла ему верить или не верить — неважно: все равно у нее сейчас не было иного выхода, кроме как согласиться.

— Прекрасно. Значит, мы поняли друг друга.

— По-моему, отлично поняли.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что мы отлично поняли друг друга.

Глава шестая

В последующие дни все душевные силы Клео уходили на то, чтобы гнать от себя прочь неотступно преследовавшие ее воспоминания. Стоило ей издали заметить Чанса, как у нее перехватывало дыхание. А то, что она испытывала, когда оннаходился рядом, и словами невозможно передать!

Она старалась держаться гордо и невозмутимо, говоря себе, что скоро все забудется и пройдет. Но чувство вины не отпускало. И страх. Она с беспокойством ждала, будут ли месячные или нет.

К несчастью для нее, ее сексуальный опыт был столь невелик, что история с Чансом стала для нее значительным событием, которое она подсознательно, не решаясь в этом сознаться самой себе, не хотела забывать. Роман с Джейком казался ей теперь пустой забавой по сравнению с тем, что она испытала недавно. Может быть, оттого что стала за эти восемь лет зрелой женщиной, а может быть, в том виновато ее долгое воздержание. Но что не переставало ее мучить больше всего, что заставляло то и дело вспыхивать от стыда и не спать ночами, так это ее собственное полное отключение от реальности, ее собственная самозабвенная, жадная страсть. В объятиях Чанса она забыла обо всем, чем дорожила. Она и не подозревала, что способна вести себя таким образом.

Это было горше всего остального. Конечно, этот порыв слепой страсти больше не должен повториться, а Клео не очень-то склонна была полагаться на заверения Чанса, будто он до нее не дотронется. Так что по всему выходило, что теперь многое зависит от ее собственной выдержки.

Однажды утром она выглянула в окно конюшни и увидела выходившего из дома Чанса. Посмотрев повнимательнее, Клео заметила, что на нем городская одежда: прекрасно сшитый костюм, галстук, белая рубашка — все как полагается.

Сердце ее учащенно забилось. Ей никогда еще не доводилось видеть его таким, и надо признаться, он был сегодня красив, как никогда. Для чего это он так вырядился? Тем временем Чанс подошел к машине, та сверкала будто новая. Очевидно, Чанс сам вымыл ее и довел до зеркального блеска.

Стоя в дверях, Клео долго смотрела вслед отъезжавшей машине и вдруг почувствовала, что у нее как-то странно засосало под ложечкой. Еще не отдавая себе ясного отчета в том, что она собирается предпринять, Клео торопливо пошла к дому.

Она сразу прошла на кухню, поздоровалась с Джо и деланно равнодушным тоном спросила:

— Ты случайно не знаешь, где Чанс? Он мне нужен.

— Уехал, — как всегда, лаконично отозвался Джо.

— Надолго?

— Не знаю. Он не говорил.

— Мне… мне издали показалось, что он одет как-то необычно.

— Ну да. Обрядился в костюм.

— А куда поехал, значит, не сказал?

Вскинув брови, Джо бросил на нее довольно странный взгляд и неторопливо произнес:

— Нет, он только сказал «пока».

Чувство непонятной ей самой тревоги еще больше усилилось, но Клео сознавала, что дальнейшие расспросы могут вызвать у Джо нежелательное любопытство. И поэтому, небрежно кинув: «Ладно, в конце концов, выясню все у него потом», она повернулась и вышла из дома.

Только сейчас до нее дошло, что заставило ее помчаться сюда и приставать к Джо с вопросами. Что же это такое делается! Неужели она и впрямь окончательно тронулась рассудком? Откуда вдруг такой повышенный интерес к тому, куда отправился Чанс и чем он вообще занят?! Ей не должно быть до этого ни малейшего дела. Черт знает что!

Но от правды никуда не деться: да она просто-напросто ревнует! А ну как он нашел себе другую?

— Господи! — прошептала Клео, закрывая лицо руками. Ведь он вправе делать все, что ему заблагорассудится. При чем тут она? Но боль не утихала. Ей никогда еще не приходилось испытывать ничего подобного. Там, где дело касалось Чанса, здравый смысл покидал ее. Пора положить этому конец!

Клео распрямила плечи и зашагала обратно к дому.

— Я отправляюсь в путешествие, Рози. Хочешь со мной? — спросила она дочь.

— Сейчас, мама, только сапоги надену!


Чанс возвратился в пятом часу вечера. Он сразу же прошел к себе в кабинет, переоделся и сел за стол. На лице его играла довольная улыбка. У него сегодня выдался чрезвычайно удачный день. Он придвинул к себе блокнот, взял калькулятор и углубился в расчеты.

Вчерашний звонок банкира Джона Холби, а тем более приглашение на ланч явились для Чанса полной неожиданностью. Состоявшийся затем разговор открыл перед ним совершенно новые деловые горизонты.

«Я позволил себе навести о вас справки, Чанс. Надеюсь, вы не в обиде?»

«Разумеется, нет, Джон».

«В финансовых кругах у вашей семьи хорошая репутация».

«Это целиком заслуга моего деда».

«Вполне возможно. Но тем не менее с именем Саксонов считаются, им доверяют. Я хочу сделать вам деловое предложение».

«Я весь внимание».

И Джон принялся подробно объяснять, какого типа заем он предлагает Чансу. Естественно, деньги будут выделены под землю. Однако проценты будут начисляться не со всей суммы, а только с той, которая будет снята со счета на текущие нужды.

Чанс сразу сообразил всю выгоду такого предложения, и после ланча они вместе поехали в банк, чтобы подготовить необходимые документы. Такой заем предоставлял ему право в случае необходимости расплачиваться с кредиторами специальными чеками, которые предоставит ему банк. Таким образом, деньги будут тратиться только на реализацию конкретных планов, связанных с нуждами ранчо. Теперь можно было не тревожиться за нехватку средств в межсезонье и не идти на риск уменьшения племенного стада.

Чанс начал постигать тонкости бизнеса, и сами финансовые маневры постепенно стали захватывать его воображение. Как ни странно, неизбежный риск, связанный с денежными операциями, вызывал в нем скорее азарт, желание испытать себя, нежели чувство робости. Он начал понимать деда, который всю жизнь занимался подобными делами.

Джо крикнул, что ужин готов, и Чанс спустился на кухню. Во время ужина они с Питом вели ставшие уже привычными разговоры о текущих работах на ранчо, но мысли Чанса, как и всегда в последнее время, были целиком заняты Клео. Он жаждал повидаться с ней снова, и, разумеется, не в качестве управляющей ранчо. Ему приходилось постоянно напоминать себе о данном девушке обещании, в результате чего он обманывал и ее и себя, притворяясь равнодушным, между тем как продолжал испытывать к ней столь же непреодолимое влечение, что и прежде.

Проще говоря, Чанс хотел ее, он жаждал снова увидеть Клео такой, какой она предстала перед ним в тот памятный день, — самозабвенной в своей страсти. И проводил ночи без сна, сгорая от желания.

Дело заключалось еще и в том, что угроза Клео при новой попытке сближения со стороны Чанса немедленно покинуть ранчо постепенно стала утрачивать свою силу. Чанс осознал, что незаменимых людей не бывает; к тому же его уверенность в собственной компетенции крепла день ото дня. Конечно, он не был настолько глуп, чтобы полагать, будто все уже знает. Однако ранчо и без Клео не пропадет — тут все ясно! Его мучили сомнения совсем иного рода: сможет ли без Клео обойтись он сам.

Чансу хотелось пригласить ее в какой-нибудь ресторан, где можно было бы потанцевать и вкусно поесть. Он не мог пока позволить себе швыряться деньгами, но желание посидеть с Клео за столиком со свечами перевешивало расчетливость. Покончив с ужином, Чанс вслед за Питом вышел во двор. Пит зашагал к дому для рабочих, а Чанс задержался. Он стоял и смотрел на дом Клео, куда его еще ни разу не приглашали.

Он с тоской подумал о том, что, притворяясь, будто между ними ничего не произошло, они оба вынуждены мириться с фальшью. И, что еще хуже, делать вид, будто это никогда больше не повторится.

Он наклонился и ласково потрепал подбежавших к нему собак. Неважно, что Тиск и Таск не могли похвастаться породой. Рози в них души не чаяла, да и для Чанса они стали частью его новой жизни. На лицо упала тяжелая дождевая капля. Подняв глаза, Чанс увидел быстро собиравшиеся тучи. Небо потемнело. Вместо того чтобы вернуться в дом, Чанс подбежал к амбару и, прислонившись к косяку, стал смотреть, как дождевые капли били по пыльной земле. В воздухе повеяло свежестью, и он с наслаждением вздохнул полной грудью. Но вскоре темнота еще сильнее сгустилась, и начался настоящий ливень. Чанс принялся неторопливо обдумывать предстоящие банковские операции.

Внезапно он услышал, как кто-то бежит к амбару, и через секунду-другую увидел Клео. Чанс отступил вглубь, освобождая проход. Придерживая наброшенный на голову жакет, Клео другой рукой стала затворять тяжелые ворота.

— Давайте я закрою, — сказал Чанс.

Клео испуганно вскрикнула.

— Я вас не заметила. Что вы здесь делаете? — спросила она, еще не придя в себя от неожиданности.

— Смотрю на дождь.

Клео поплотнее запахнула жакет на груди, стараясь прикрыть тонкую ночную рубашку. Она принимала душ и услышала грохот ливня только тогда, когда завернула кран.

— Я всегда закрываю ворота во время таких ливней, — пробормотала она. — Но если вы сами сделаете, я пойду…

— Погоди. Задержись на минутку, — тихо проговорил Чанс.

Темные брюки и белая крахмальная рубашка напомнили Клео о муках ревности, терзавших ее поутру. Она тяжело вздохнула и застыла в дверях, придерживая жакет.

— Ну что? Тебе ведь тоже несладко приходится? — услышала она позади себя дрогнувший голос Чанса.

— Да, — упавшим голосом ответила она, даже не пытаясь делать вид, будто не понимает, о чем идет речь.

— Что тебя пугает во мне?

— Многое.

— Объясни.

— Не могу, Чанс. И вообще: ни к чему хорошему это не приведет. Мы… мы просто совершенно разные.

— Это мне и нравится.

— До поры до времени.

— Ты хочешь, чтобы я давал тебе какие-нибудь обещания?

— Сама не знаю, чего я хочу. Лишь в одном уверена точно: мне нравилась моя жизнь, пока в ней не появился ты. Я была… спокойна. Да, именно так: была спокойна.

— Самоограничение не может привести ни к чему хорошему, Клео. И такое спокойствие не может длиться вечно.

— Называй это как хочешь, — откликнулась Клео, обернувшись к нему, но почти не видя его лица из-за сгустившегося сумрака. — Важно то, что моя жизнь проходила раньше без всяких потрясений, спокойно и ровно. И Рози тоже была вполне счастлива.

— Ход жизни Рози я вообще никоим образом не нарушал. Мы говорим о тебе.

— Жизнь Рози во многом зависит от того, насколько благополучно живу я, — упрямо сказала Клео. — Отъезд может очень тяжело на ней отразиться.

— А на тебе? Он может серьезно повлиять и на твою судьбу.

— Да, конечно, — устало согласилась Клео. — Пять лет я считала это место своим домом. И для меня это очень многое значило. А теперь все изменилось.

— И все оттого, что я приехал?

— Нет, я не это имела в виду. На самом деле я обрадовалась твоему приезду. Я уже не знала, как быть дальше без денег, и никак не могла взять в толк, почему никого из вас не волнует судьба ранчо.

— Меня она волнует.

— Ты серьезно? Разве ты не устал от постоянного чувства ответственности? Тебе это разве все еще не наскучило?

«Не потому ли ты отправился сегодня куда-то?» — едва не добавила Клео, но вовремя сдержалась.

— Вот чего я здесь совсем не ощущаю, так это скуки, — протянул Чанс, стараясь разглядеть в темноте выражение ее лица. Он сделал шаг ей навстречу и уже собрался рассказать о беседе с Холби и том открытии, которое он сделал относительно себя и своего интереса к финансовым операциям, но в этот миг Клео снова накинула жакет на голову и собралась уходить.

Как бы помимо его воли рука Чанса обвилась вокруг талии Клео. Он притянул молодую женщину к себе и жадно поцеловал в губы. Потом стал целовать волосы, глаза, мокрые от дождя щеки и даже не сразу понял, что она не отталкивает его, более того: отвечает на поцелуи. Чанса охватила такая нежность к стоявшей рядом девушке, какой ему еще ни разу не доводилось испытывать. Чанс отбросил ее жакет и стал тихонько гладить ее спину.

— Что это на тебе надето? — шепнул он ей на ухо.

— Старая ночная сорочка. Перестань, Чанс, — произнесла она чужим, охрипшим голосом, прекрасно понимая, что он не удерживает ее и при желании она может тут же от него отойти. А он, не слушая ее, продолжал ласкать ей бедра, живот, грудь…

Клео чувствовала, что все ее благие намерения тают с каждой секундой. От него пахло дождем, а от тела исходило приятное тепло, передававшееся и ей. Она прикоснулась к его груди, а затем с любовью обвила руками шею.

— Боже! Ты можешь быть такой нежной, такой сладкой!

— И такой податливой? — проговорила она, запрокинув голову.

— Ну, нет! Податливой тебя никак не назовешь, — пробормотал он, ища вновь ее губы.

Клео не сопротивлялась. Вся во власти желания, она подумала о том, что в объятиях Чанса и умереть нестрашно. И она теснее прижалась к его груди, всем телом ощущая его требовательные жаркие прикосновения, тем более что ее тонкая, стираная-перестираная рубашка была слабой защитой от его настойчивых рук.

Клео слышала, как стучит его сердце и в ответ ему колотится ее собственное…

Мерный перестук капель притуплял сознание, душный воздух разжигал страсть. Она опомнилась лишь тогда, когда почувствовала, что он задирает на ней рубашку.

— Постой! — пролепетала она, хватая его за руку.

— Пойдем в дом, Клео! — нетерпеливо проговорил Чанс.

— Нет, нет! Там Джо… — запротестовала она, отступая на шаг.

— Он скоро уйдет, если уже не ушел. Ладно, приходи попозже.

Чанс минуту молчал, всматриваясь в ее лицо.

— Мы ничего плохого не делаем, пойми, наконец! А к тебе я не могу прийти, там Рози, поэтому приходи ты.

— Я же тебе сказала, что не сделаю этого.

Клео избегала смотреть на Чанса, боясь, что не выдержит его взгляда. Непокорное тело призывало ее сдаться без боя, согласиться…

Ей пришлось напомнить себе, к чему привела когда-то подобная доверчивость, а Чансу доверять она не могла, просто не имела права. Конечно, его нельзя сравнивать с Джейком. Тот был болтун и лжец, в чем она никак не могла обвинить Чанса. Если что и было между ними общего, так это лишь цвет глаз и волосы. А еще то, что Чанс также принадлежал к другому миру. С другим воспитанием, отношениями людей, привычками и манерой одеваться. А что она? Она для него всего лишь мимолетное увлечение. Еще бы — единственная на ранчо женщина! Скорее всего, она привлекла его своей непохожестью на тех красоток, с кем ему доводилось иметь дело прежде. Впрочем, один раз они уже рискнули, и она до сих пор не знала, обошлось ли все без последствий.

Что до Чанса, то он почувствовал вдруг полное опустошение. И не столько физическое, сколько моральное. Черт возьми! Ему снова не удалось достучаться до сердца Клео.

— Ты мне не доверяешь, — проговорил он, надеясь на то, что она ему станет возражать, но Клео промолчала. — Скажи, чем я виноват? Почему ты не хочешь мне довериться?

— Ты все равно не поймешь.

— Не пойму? А ты объясни. Так, чтобы я понял.

Клео устремила взгляд за ворота. Дождь хлестал по-прежнему, но она была готова скорее вымокнуть до нитки, чем продолжать разговор.

Для Чанса этот разговор был не просто мучителен, но и в высшей степени неприятен. Ему никогда прежде не приходилось унижаться перед женщиной, и долгое ухаживание за Клео начало уже действовать ему на нервы. Со времени своего приезда на ранчо он сильно изменился, и, как ему думалось, в лучшую сторону. Он стал сильнее — и физически, и морально; стал решительнее. И лишь в отношениях с Клео проявлял полную бесхарактерность.

Он наклонился, поднял упавший жакет и протянул его Клео.

— Я неправильно себя вел с тобой, Клео.

— В каком смысле? — удивилась девушка.

— А в том, что моя партия закончилась. Теперь любая инициатива будет исходить от тебя.

— Не дождешься! — вспыхнула Клео.

— Не дождусь? Ну что ж, значит, так тому и быть. Мне казалось, что между нами возникло нечто настоящее. Выходит, я ошибался. Ты, видимо, меняться не желаешь. Отныне я тебя беспокоить не стану.

Жесткий тон, которым он произнес последние слова, ошеломил Клео. Значит, он не остановит ее, вздумай она уехать! От сознания, что все теперь зависит только от ее собственного решения, у нее даже голова закружилась. Буквально на ее глазах Чанс разительно изменился. Она никогда еще не видела его таким жестким, почти равнодушным по отношению к ней. Боясь выдать себя непрошеными слезами, Клео в бессильной ярости, непонятно на кого направленной, сделала шаг к выходу.

— Мне нужно идти, — процедила она сквозь зубы.

— Пожалуйста, иди куда хочешь, тебя никто не держит, — услышала она холодный голос. — Иди и не позволяй никому посягать на твою добродетель. Наконец-то я тебя раскусил: тебя обидели, и ты возненавидела всю мужскую половину рода человеческого. Разучилась доверять людям, а это делает тебя опасной женщиной.

Клео даже задохнулась от возмущения. Как он смеет такое говорить?! Она — опасна? Надо же до такого додуматься!

— Прекрати свой спектакль! — задыхающимся голосом воскликнула она. — Ты просто разозлился из-за того, что тебе сказали «нет». А ты к этому не привык. Избалован настолько, что не представляешь, что в реальной жизни бывает не так, как тебе хочется.

— Ничего, я этому быстро учусь! — парировал Чанс. — Ты наполовину права: я действительно всегда имел все, что хотел, не прилагая к тому никаких усилий. Но вот чего ты не знаешь, милая моя: мне по нраву моя теперешняя жизнь, мне по нраву то, что я сам себе господин и никто не оплачивает мои прихоти. Все, что я отныне сделаю в жизни, будет моей личной заслугой. И друзья, если они у меня появятся, будут дружить со мной, а не с представителем клана Саксонов. Я не собираюсь никуда отсюда уезжать, и если ты не в силах с этим смириться, Клео, то тебе решать, как поступить.

Для нее это стало последним ударом. Ей захотелось тут же собрать вещи и уехать куда глаза глядят. Но, здраво подумав, она сообразила, что сейчас он всего лишь перефразировал то, что постоянно твердила она сама: если они не в состоянии поддерживать друг с другом сугубо деловые отношения, то ей лучше уехать.

— За эти слова я стала уважать тебя в десятки раз больше, чем раньше, — с трудом произнесла Клео. — Если хочешь, я останусь работать здесь в прежнем качестве. Ну как?

Теперь настала очередь Чанса удивляться. Стараясь сохранить бесстрастное лицо, он ответил:

— Я согласен.

Они стояли, гордо вскинув голову и смотря прямо в глаза друг другу. Быть может, впервые каждый из них высказал все, что думал. У Чанса возник соблазн продолжить этот честный разговор, придав ему более личный характер. Но он понимал, что время для этого еще не наступило, поэтому ответил сухо, по-деловому:

— Оставайся.

— Благодарю, — торопливо бросила Клео и, уже выйдя под дождь, вдруг обернулась: — Извини за резкие слова. Я погорячилась.

Чанс смотрел ей вслед и думал о том, что в его отношении к ней ровным счетом ничего не изменилось. Он все равно не перестанет страстно желать ее, хотя теперь скорее умрет, нежели первым заикнется об этом.

Чанс притворил двери сарая и медленно направился к дому. «Ливень охладит мой пыл не хуже ледяного душа», — усмехнулся он.

Глава седьмая

Внешне отношения между ними наладились, и они в полной мере ощущали этот сдвиг к лучшему. Вместе ездили по делам, обсуждали всевозможные вопросы, связанные с работами на ранчо, делали сообща что-то по дому. При встречах они намеренно подчеркивали чисто деловой характер своих отношений, словно такое поведение могло послужить преградой их сближению.

Большую часть времени на следующей неделе отняла заготовка сена. В течение двух дней на ранчо работал и местный кузнец, проверявший годность лошадиных подков к зимнему сезону. Подготовили и коров к осеменению.

Постоянно чем-нибудь занятая, Клео тем не менее чувствовала незнакомое ей прежде беспокойство. Раздражительность. Жизнь на ранчо заметно изменилась после приезда Чанса, и Клео не могла притворяться и делать вид, будто все осталось по-старому. По крайней мере, себя не обманешь!

Рози снова напомнила ей про давно обещанный пикник. Клео тем более охотно пошла навстречу желанию девочки, что ей нужно было расслабиться, сбросить с себя, хотя бы на время, напряжение последних дней.

— Давай в ближайшие выходные, хорошо, милая? Я поговорю с Чансом, чтобы он отпустил нас.

Вечером она отправилась в усадьбу, молчаливую и мрачную, как и всегда в это время.

— Чанс, ты где?

— В кабинете.

Клео проводила в кабинете немало часов — ведь все документы по ранчо находились в ее ведении. Довольно часто, садясь за единственный в комнате стол, она находила на нем оставленные Чансом бумаги. В первое время она их просматривала, но все эти цифры, которыми были исписаны страницы блокнотов, ничего ей не говорили, и в конце концов Клео стала сразу откладывать их в сторону, не заглядывая в них.

Войдя в кабинет, она заметила перед Чансом на столе один из таких блокнотов. Рядом стоял бокал с темно-янтарной жидкостью и кубиками льда.

— Тебе нужен кабинет? — Чанс поднялся.

— Нет. Я хотела поговорить с тобой, но ты, кажется, занят. Не буду мешать.

— Да у меня ничего срочного. — Чанс жестом указал на стул. — Садись.

Он взглянул на нее. Она была одета в белые джинсы и легкий вязаный свитер в красно-белую полоску. От постоянной работы под палящим летним солнцем ее кожа потемнела и обветрилась. Как всегда, когда на ней не было шляпы, ее медово-золотистые волосы были гладко зачесаны назад и стянуты лентой.

Когда она шла мимо стола, Чанс невольно отметил ее плоский живот и округлые линии бедер. Нет, что и говорить, джинсы идеально подходят таким стройным женщинам, как Клео. А их белый цвет делал девушку еще более привлекательной.

Он откашлялся и сел. Забавно: чем лучше сидела на Клео одежда, тем больше хотелось ему раздеть ее.

— Я хотела бы несколько дней отдохнуть, — сразу перешла Клео к делу. Если не считать разговоров, непосредственно связанных с ранчо, она и Чанс почти не общались друг с другом.

Чанс кивнул.

— Ты вольна распоряжаться своим временем, как считаешь нужным, Клео. Моего разрешения тебе не требуется.

— Я другого мнения.

Он глубоко вздохнул.

— Что же, считай, что разрешение у тебя есть.

— Спасибо. Мы с Рози отправляемся на пикник. Уедем в пятницу утром и вернемся в понедельник.

Слово «пикник» вызвало в Чансе целый поток воспоминаний о незабываемых минутах, проведенных в машине Клео. «Разве я заслужил эту вечную боль в сердце? — мрачно подумал он. — Почему, черт возьми, мне не удается забыть об этом раз и навсегда?»

— Гм… отлично. Я уверен, что Рози будет в восторге. И куда вы собираетесь?

— Скорее всего, на Чистое озеро. Это недалеко, и кемпинг там отличный.

Внезапно Клео умолкла.

— Ну вот и все, что я хотела сказать. Извини за беспокойство.

Она с любопытством взглянула на лежащий перед ним на столе блокнот с загадочными столбцами цифр.

Чанс перехватил ее взгляд.

— Я рассчитываю на увеличение поголовья в следующем сезоне. На этом ранчо могло бы разместиться раза в три больше скота, чем мы имеем сейчас.

Глаза Клео широко раскрылись от удивления.

— Земля-то прокормит и большее стадо, но…

Она снова замолчала. Финансовой стороной ведения хозяйства занимался Чанс, и она не имела к этому никакого отношения.

— Банковский заем, — коротко ответил Чанс.

При мысли о денежной ссуде, столь необязательной на ее взгляд, Клео содрогнулась.

— А земля пойдет под залог?

— Тебе эта идея, я знаю, не нравится.

— У меня нет права голоса в решении подобных вопросов.

Чанс прищурился.

— Я прошу тебя, будь со мной откровенной. Ты одобряешь мою идею увеличения стада?

— Увеличения стада… да!

— Есть только один способ добиться этого, Клео.

— Не так! Только один способ добиться этого быстро, — поправила Клео. — Сейчас твоей землей владеешь и управляешь только ты. Она в полной твоей власти. Обычному ранчеро лишь с большим трудом удается достигнуть такого положения.

— Я понимаю, что иду на риск, однако возможная выгода перевешивает все твои доводы. Я просчитал на бумаге десятки вариантов — вывод один. Положив заем на счет, можно было бы получить немалую прибыль от покупки и продажи коров. Чем больше будет поголовье стада, тем выше доходы.

Клео вновь уселась.

— А ты учел возможные колебания рынка? Нет никаких гарантий, что в следующем году ты сможешь продать говядину по такой же выгодной цене, как и в этом.

— Может быть, слишком поздно, но все же я усвоил одно важное правило: жизнь никогда и никому не дает никаких гарантий.

С этим Клео поспорить не могла, однако идея заложить ранчо ей пришлась не по вкусу.

— Клео, пойми, удачный год в любом бизнесе зависит от того, сколько раз удается провернуть каждый доллар, — спокойно продолжал убеждать ее Чанс. — Как раз об этом я и думаю. Мне нужен заем, чтобы весной прикупить молодых бычков. Осенью я их продам и расплачусь с долгом. Постепенно ранчо начнет само окупать собственные расходы, и займы будут уже не нужны.

— И коровы тоже?

Чанс на секунду помедлил с ответом. То, как он планировал работу на ранчо в будущем, слишком сильно отличалось от привычного здесь распорядка, и он опасался, что Клео не сможет, не захочет принять эти перемены.

— Я больше не собираюсь заниматься разведением скота. Прокорм коров в течение зимнего сезона обходится слишком дорого. Кроме того, ухаживать за ними приходится значительно больше, чем за бычками, особенно во время отела. Я уже не говорю о кастрации бычков весной и осеменении коров в августе. Пришлось бы привлекать людей со стороны. А если на ранчо не останется коров, мы, соответственно, избавляемся от лишних хлопот по уходу за ними, а значит, справимся со всей работой собственными силами.

— Ну что же, — прервала Клео слишком затянувшуюся после слов Чанса паузу. — Кажется, ты был занят.

Чанс посмотрел ей прямо в глаза.

— Я надеюсь, ты одобряешь мои планы?

А если нет? Он так быстро освоился с основными правилами ведения дел на ранчо, так уверенно и со знанием дела рассуждал о будущем… Перемены всегда давались Клео нелегко. За прошедшие пять лет она привыкла к повседневной, привычной рутине сезонных работ и жизни на ранчо. Торговала скотом — правда, немного. Однако самой большой радостью для нее было появление к весне телят и возня с ними.

— Да и ты будешь посвободнее, — вновь заговорил Чанс. — Тебе не нужно будет вести учет приплода.

— Для меня это было совсем не трудно, — холодно ответила Клео.

И сразу стало ясно, как она относится ко всем этим планам.

— Жаль, что тебе не понравилось. Я надеялся, ты меня поддержишь.

Ей хотелось возразить, что подобное решение не слишком продуманно и преждевременно, ведь у него еще недостаточно опыта в этом деле, однако она была наемным работником, а не партнером Чанса, и поэтому промолчала и, лишь глубоко вздохнув, поднялась со стула.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Надеюсь, что все пойдет так, как ты задумал.

Чанс вскочил.

— Ты сказала очень важное слово, Клео, — надежда. Пока, на бумаге, все выглядит просто и убедительно.

— Будешь продавать коров?

Чанс прокашлялся.

— Они уже проданы. Ты, вероятно, знаешь покупателя — это Джим Кэндлберри.

Ранчо Кэндлберри в их краях было известно каждому.

— Да, я его знаю. Он хочет забрать коров до осеменения?

— Он собирается свести наших коров со своими быками и просил, чтобы их перегнали в начале следующей недели.

Известие о продаже коров стало для Клео ударом. Теперь август, обычно самый хлопотный месяц в году, окажется заполненным лишь скукой и безмолвной пустотой загонов. Конечно, Чанс имел полное право поступать так, как считал нужным, однако Клео почувствовала себя задетой тем, что он даже не удосужился обсудить с ней свои действия.

Неожиданно ей пришло в голову, что с той ночи в хлеву они почти не разговаривали друг с другом. Почему бы, решила Клео, не воспользоваться удобным случаем и не сбросить еще один тяготивший ее груз?

— Кстати, могу обрадовать, — голос ее прозвучал глухо, бесцветно, — можно больше не думать о…

Слова застряли у нее в горле.

Чанс пристально взглянул на Клео, и ее щеки внезапно вспыхнули. Ей так хотелось произнести эти слова спокойно, безразличным тоном, но слишком живы оказались воспоминания о случившемся, слишком сильно ранили они ее чувства. Она не могла заставить себя произнести ни звука.

— Не думать о чем, Клео? — мягко спросил Чанс, уже догадавшись, о чем пойдет речь.

— Я… не беременна, — выдавила она из себя и потом, уже раскованней, добавила: — Уверена, ты вздохнешь с облегчением.

— А ты?

— Я? О да, конечно!

Она уловила какое-то странное выражение, мелькнувшее в глазах Чанса, но понять его не смогла и, внезапно смутившись, попятилась к двери.

— Ты можешь вновь вернуться к твоим… расчетам.

С каждым днем они все больше отдаляются друг от друга, подумал Чанс. То, что они работали вместе, ничуть не меняло ее отношения к нему. Он старался избегать слишком личных тем и говорил только о делах, но — вот незадача! — она не одобряла и его хозяйственные планы. И самое неприятное — даже не пытается выразить свое неудовольствие.

— Клео!

Та остановилась почти в дверях.

— Что?

Чанс обогнул стол и подошел к девушке. Ему мучительно захотелось сжать ее в объятиях. Дом был пуст и тих. Если считать, что единственное, чего им обоим не хватало, чтобы их отношения приняли естественную форму, — это уединение, то сейчас его было в избытке.

— Останься, и давай поговорим, — сказал он, тщетно силясь подавить растущее возбуждение. — О ранчо, о моих планах. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже приняла в них участие.

— Не криви душой. Тебе это вряд ли придется по вкусу. — Ответ ее прозвучал резко, едва ли не грубо.

— Ты не одобряешь мои действия?

— Одобряю или нет — какая разница: все равно ничего не изменится.

— Твое одобрение много значит для меня.

Его взгляд помимо воли скользнул по телу Клео.

— Ты очень нужна мне. — Голос его, изменившийся от проснувшегося желания, стал глуше, настойчивее.

Чанс шагнул вперед, заставив тем самым Клео отступить и прижаться спиной к стене. Пытаясь удержать его на расстоянии, она уперлась рукой ему в грудь.

Глаза Чанса затуманились. Он нервно облизнул пересохшие губы. Клео с испугом прислушалась к гулким ударам собственного сердца. Могла ли она предполагать, заходя в кабинет — кстати, зачем она сюда приходила, никак не вспомнить! — что ей придется выдержать новое испытание на крепость духа и воли.

— Я хочу тебя, — прошептал Чанс. — Я никогда и ни к кому не испытывал еще такого страстного желания. Ночью ты приходишь в мои сны, днем — властвуешь над моими мыслями и чувствами. По утрам, смешно сказать, приходится обливаться холодной водой. Пойми, я вовсе не пытаюсь во что-нибудь тебя втянуть, ведь я дал слово, что не прикоснусь к тебе, и сдержу его. Но ты, ей-Богу, сводишь меня с ума. Что со мной, Клео? Может, ты знаешь ответ?

«Это любовь», — мелькнуло в мозгу Клео, но она тут же отринула эту мысль. Не может быть! Заговори сейчас Чанс о любви, не поверила бы ни единому слову! Зачем ей выслушивать лживые признанья!

— Не знаю… — Голос ее звучал тихо и напряженно. — Дай мне пройти, мне нужно домой.

Клео, конечно, ошиблась, когда положила руку ему на грудь: Чанс крепко прижал ее к себе и теперь девушка ощущала волнующий жар его тела.

«Жизнь казалась такой простой, пока в нее не ворвался Чанс Саксон», — подумала она и тяжело вздохнула. Прежде ее ничто не волновало, ничто, кроме ее маленькой Рози, и она была счастлива, о Господи, как же она была счастлива! Так что пусть теперь сколько угодно обливается холодной водой! Так ему и надо!

Но что сильнее всего беспокоило Клео, так это она сама: что бы они ни говорили друг другу, оставшись наедине, она чувствовала, как в ней пробуждалось неподвластное ее воле желание. И она понимала: одно слово, одно неосторожное движение — и Чанс заключит ее в свои объятия. Возникшая в сознании Клео картина заставила ее вздрогнуть. По коже пробежал сладкий холодок, дыхание участилось.

А Чанс продолжал легонько поглаживать ей руку. В его глазах Клео читала мольбу: «Согласись, Клео! Разреши… Я хочу тебя!»

И она не смогла больше противиться их общему желанию. Клео закрыла глаза и медленно склонила голову на грудь Чанса.

Затаив дыхание, Чанс привлек ее к себе и робко поцеловал в губы. Затем, не совладав с порывом страсти, принялся покрывать поцелуями ее лицо.

— Клео… — Охрипший голос Чанса трудно было узнать.

Желание обладать стоявшей рядом женщиной поглотило все прочие чувства, ни одна женщина не возбуждала его так сильно. Нелепо рассуждать о самообладании, когда в его объятиях находилась Клео. Он не мог, да и не хотел сдерживаться.

На всякий случай Чанс решил запереть дверь. Услышав щелчок запора, Клео вздрогнула. Это произойдет сейчас и здесь, и она не в силах ничего изменить… Не может и не хочет…

Они начали поспешно раздевать друг друга. Чанс снял с нее через голову вязаный свитер; державшая волосы лента упала, и шелковистые пряди волос рассыпались по плечам, закрыли лицо. Чанс приподнял голову Клео и снова нежно поцеловал девушку в губы. Его язык проник во влажную глубину ее полуоткрытого рта. Застонав, Клео слегка приподнялась и обвила ногой его бедро, прижавшись к уже вздыбившейся ширинке его брюк.

На мгновение они оторвались друг от друга, чтобы раздеться, но тут же снова обнялись, забыв обо всем на свете. Клео успела лишь прошептать:

— Презерватив есть?

— Да, да… — Он нетерпеливым движением рванул джинсы. Вскоре он уже вновь прижимал ее к себе. Ни на секунду не прекращая целовать Клео, Чанс поднял ее и, когда она обхватила его бедра ногами, прижал к стене и со стоном наслаждения вошел в нее.

Клео уткнулась ему в плечо, стыдливо пряча лицо.

— Посмотри на меня, — выдохнул он, и до самого конца их любовной игры его горящие страстью глаза властно удерживали ее взгляд. Хотя Клео и ощущала сладострастную дрожь Чанса и слышала у своего уха тяжелое прерывистое дыхание, ее внимание было сосредоточено на охватившем все ее существо наслаждении, и с каждым движением Чанса они оба стремительно приближались к экстазу.

Стоны Клео перешли в непрерывное, идущее из самых глубин сознания счастливое бормотание:

— Чанс… Чанс…

Желание целиком захватило Чанса, неудержимо требуя выхода. Он еще выше приподнял Клео и мощными и частыми ударами бедер довел их обоих до оргазма. Сладкий восторг одновременно охватил тесно прижавшихся друг к другу мужчину и женщину, и от всепоглощающего чувства блаженства слезы потекли из их глаз. На миг они застыли, затем Чанс, ощутив внезапную слабость в ногах, опустился на колени, бережно поддерживая Клео.

— Ты победил… снова! — хрипло воскликнула она.

— Разве мы соперники? Взгляни на меня, Клео!

Она подняла на него полные слез глаза.

— Я не могу с тобой бороться. Бессмысленно…

— И не нужно бороться, Клео. Даже когда мы просто встречаемся друг с другом, в нас рождается желание. Я теряю покой и самообладание, едва завидев тебя. Ни одна женщина до сих пор не завладевала так моими мыслями и моим воображением.

Клео подавленно вздохнула, она испытывала то же самое, что и он. И как ни пыталась заставить себя не обращать на него внимания или даже вовсе не встречаться с ним, однако постоянно думала о нем, его теле, руках, губах…

Для душевного равновесия — поняла она — просто необходимо уехать на пикник, побыть одной и все обдумать. Рози ей не помешает.

— Перестань хмуриться, — мягко прервал ее размышления Чанс.

Стоило Клео только намекнуть взглядом ли, жестом, словом, и он был бы готов все повторить сначала. Уже не столь, возможно, бурно и страстно, а более спокойно и нежно. В его глазах вновь блеснул огонек желания.

— Давай переберемся на кровать. Я так хочу, проснувшись ночью, почувствовать тебя рядом.

— Что за фантазии! — Голос Клео сделался строже. — Рози осталась одна. Мне нужно возвращаться.

Так как Чанс продолжал молча смотреть на нее, она поспешно добавила:

— А если Рози придет сюда за мной?

Клео прекрасно понимала: Рози никогда не придет сюда без приглашения. Однако Чансу это было знать вовсе не обязательно. Клео просто испугалась, что снова уступит Чансу, ибо она, бесспорно, лучше других знала силу его убеждения и свою собственную слабость!

Имя Рози остановило Чанса. Он ни в коем случае не станет как-то влиять на отношения Клео и Рози, ибо всегда восхищался привязанностью и любовью Клео к дочери, поскольку сам вырос без матери.

— Да, — спокойно и уверенно поддержал он ее. — Ты должна идти.

Он в последний раз ласково, с безграничной нежностью поцеловал Клео в губы и, заметив ее удивленное лицо — она явно не ожидала такой податливости с его стороны! — растроганно улыбнулся.

— Теперь ты поверишь наконец, что небезразлична мне?

Но Клео по-прежнему была уверена лишь в одном: Чанс хочет заниматься с ней любовью и, пока она живет на ранчо, не оставит ее в покое. А поверить в то, что их отношения могут вырасти в нечто большее, чем просто секс, она не могла.

Клео молча освободилась из его объятий и, повернувшись спиной к Чансу, стала одеваться.

— Почему ты не ответила на мой вопрос?

Клео повернулась:

— Мне кажется, тебя интересует лишь одно.

— Объясни.

— Что тебе объяснить, Чанс?

— То, что ты сказала.

Клео натянула свитер и заправила его в джинсы.

— Хорошо, — резко ответила она. — Мне кажется, я похожа на кусок пластилина в твоих руках. Стоит тебе дотронуться, как я размякаю и веду себя как безмозглая шлю…

— Замолчи! — прокричал Чанс, обрывая готовое вырваться у нее грубое слово. — Черт возьми, неужели ты и впрямь считаешь меня сволочью?!

Клео собрала волосы в пучок и оглянулась в поисках ленты.

— Все вы готовы затащить первую попавшуюся женщину в постель, полагая, будто это свидетельствует о вашей мужественности и сексуальности. Все мужчины! — В голосе ее прозвучала горечь. — А как называют легкодоступных женщин, сам знаешь.

— Тебя нельзя назвать легкодоступной.

— Кто бы говорил! — цинично воскликнула она, вскинув брови. — И как ты тогда меня назовешь? Какое определение дашь женщине, что готова лечь с тобой, как только ты сожмешь ее в объятиях?

— Для тебя и я могу найти тысячи определений, но ни одно из них не будет оскорбительным. Красивая, чувственная, умная…

— Ну да, это я-то умная! Чудненько… — саркастически усмехнулась Клео и, отыскав ленту на полу возле одного из книжных шкафов, нервным движением затянула узел на затылке. — То, что здесь произошло, называется любовным приключением, Чанс. И не пытайся скрыть правду за красивыми словами.

— Все женщины, с которыми я встречался раньше, всегда предпочитали красивые слова.

Она метнула на него злобный взгляд.

— У меня нет ни малейшего желания слушать о твоих былых победах.

Внезапно Клео осознала, что Чанс все еще не одет. Так до сих пор и не застегнутые джинсы выглядели столь вызывающе привлекательно, что она стиснула зубы: почему, черт его побери, он не может привести себя в порядок!

Слово «победы» вызвало у Чанса кривую усмешку, он знал и других женщин, но к победителям себя никогда не причислял.

Заметив искорки веселья в его глазах, Клео вышла из себя:

— И что такого смешного я сказала? Поделись, посмеемся вместе.

— О чем ты говоришь, Клео! — уже с некоторым раздражением отозвался Чанс. — Ты слишком все драматизируешь. Мы с тобой обыкновенные мужчина и женщина, понравившиеся друг другу. Может быть, я излишне самонадеян, но, мне думается, ты тоже увлечена мной. А уж про меня и говорить нечего, хоть веревки вей!

— Не больно ты обыкновенный. Зачем прибедняться! Вряд ли сыщется здесь второй ранчеро с таким же прошлым, как у тебя. Да, пожалуй, и во всем этом чертовом штате! По крайней мере я ничего похожего не слышала.

Чанс, слегка прищурившись, посмотрел на нее.

— Откуда ты знаешь, кем я был до того, как приехал сюда. Не спорю, моя семья жила обеспеченно и ни в чем не нуждалась. Однако позволь мне кое-что тебе сказать, Клео. Ни единого цента, ни одной минуты своей жизни я не потратил на то, чтобы создать это богатство. Как, впрочем, и мои братья. Наш семейный капитал — заслуга деда. Так что мне нечем гордиться! Я презираю свое прошлое точно так же, как и ты свое. Наше отличие в том, что я — оптимист, а ты нет. Все мои вчерашние ошибки остались навсегда в прошлом, а я живу в настоящем, с надеждой на будущее. Бери с меня пример. Ведь все твои проблемы, страхи, комплексы сейчас и гроша ломаного не стоят!

Слова Чанса тяжелым камнем ложились на душу Клео, и больнее всего ее самолюбие ранило то, что он очень точно определил ее внутреннее состояние. Да, она действительно жила прошлым, до сих пор ощущая бремя вины за запретную любовь к женатому мужчине. И то, что она ничего не знала о брачных узах Джейка, ей не казалось достаточным оправданием — могла бы догадаться, могла бы узнать!

От внезапного смущения сдавило в висках, и Клео судорожно сжала их пальцами. Чанс прав: отвергать физическую близость с мужчинами после этой истории с Джейком ее заставлял не здравый смысл, как казалось ей раньше, а ощущение собственной греховности. Чанс сумел пробить стену, за которой она отгородилась от мира. Осталось теперь понять тайный смысл происшедшего. Одно из двух: либо природа потребовала своего, либо она просто устала жить в одиночестве и сделалась менее требовательной к себе и к окружавшим людям.

— Прости, Клео, — участливо проговорил Чанс: уж слишком потрясенной выглядела девушка. — Я не хотел тебя расстраивать.

Он подошел к ней, намереваясь взять Клео за руку, но та резко ее отдернула и бросилась к двери.

— Клео, постой!

Напрасный труд! Девушка даже не оглянулась.

Нахмурившись, Чанс выскочил вслед за ней в темный коридор.

— Когда же это кончится, Клео? Тебе не надоело от меня бегать?

Глава восьмая

Чтобы не испортить Рози радость от поездки, всю дорогу до Чистого озера Клео старалась выглядеть веселой. Они горланили любимые песни, дурачились, играли. Особенно нравилось Рози складывать цифры — кто быстрее! — на номерах проносящихся мимо машин, а еще придумывать всякого рода загадки.

Они набрали с собой вдоволь провизии, запаслись одеялами, сменой одежды и рыболовными снастями. Захватила Клео и несколько книг — для себя и для Рози. И, разумеется, не забыли о самом главном — о купальниках: Рози обожала купаться.

— Мы ведь остановимся на берегу, да, мам?

— Если получится, милая. Иногда там все места заняты.

— Хорошо, если бы отыскалось местечко: хочется выйти из машины — и сразу бултых в озеро!

Клео рассмеялась.

— Думаю, если придется слегка пробежаться — тоже ничего страшного.

— А ты предлагала Чансу поехать с нами?

Клео, на мгновениезабыв о дороге, удивленно взглянула на дочку.

— Нет. А что? Тебе хотелось бы, чтобы он поехал с нами?

Рози вздохнула.

— Понимаешь… у него ведь нет никого, с кем бы он мог поехать отдохнуть в кемпинг. Наверняка ему сейчас скучно и одиноко. Я уверена: он не отказался бы.

— Пит тоже не ездит. И Джо.

— Но они могут поехать вместе, разве не так?

Рози не беспокоилась ни за Пита, ни за Джо — вдруг совершенно ясно поняла Клео. Обаяние Чанса действовало неотразимо, как колдовские чары. Как на мать, так и на дочь.

— Давай-ка споем еще одну песенку, про лодку, а? — предложила Клео, стараясь переменить тему разговора.

— Только ты начнешь, — улыбнулась Рози.

К озеру они добрались к полудню. Выйдя из машины, Клео направилась в регистрационную контору, Рози увязалась за ней. Их встретил пожилой мужчина с приветливой улыбкой на лице.

— Здравствуйте, — заговорила первой Клео.

— Бьюсь об заклад, вы живете где-то в наших краях, — произнес он в ответ.

— Вы правы. Много туристов в этом году?

— Не очень. Вам нужно место для стоянки?

— Рядом с озером, если возможно.

Мужчина с понимающей улыбкой посмотрел на Рози.

— Сдается мне, кому-то очень хочется поближе к озеру. И похоже, этот кто-то — вы, маленькая леди?

Рози смущенно улыбнулась.

— Да, это я.

Мужчина расхохотался.

— Ну что ж, есть тут у меня совершенно случайно одно местечко, чуть подальше отсюда влево.

С этими словами он вытащил регистрационную карточку и положил ее на стойку перед Клео.

— Заполняйте карточку, и оно — ваше.

Пока мать оформляла документы, Рози молчала, но, как только они вышли из конторы, она вне себя от радости издала победный клич индейцев и вприпрыжку помчалась к машине. Смеясь, Клео поспешила за ней. Сев в машину, они отправились на поиски своего участка.

Он оказался даже лучше, чем они могли надеяться: много деревьев, почти у самой воды и достаточно далеко от других стоянок. Рози собралась уже надеть купальник и плюхнуться в воду, но Клео ее удержала:

— Вначале — дело.

«Дело» состояло в том, чтобы закрепить несколько колышков и натянуть на них полотнище палатки, а также сетку от насекомых. Сооружение называлось почему-то «аризонским домиком», хотя купила его Клео в Монтане вместе с машиной. Впрочем, какая разница, как и почему именно так, а не иначе назывался их разборный домик, главное — он был очень удобен для подобных поездок, как и для всяких неожиданных происшествий, которые порой случаются в дороге. В нем можно было не бояться ни нашествия насекомых, ни ветра. Он защищал от ночной сырости и дождя, в общем, создавал столь необходимые в походной жизни удобства.

Закончив сборку домика, Клео и Рози расставили внутри стол и стулья. Кузов фургона превратился в настоящую кровать. Клео проверила, как работает портативный холодильник. Убедившись, что все в порядке, она, желая подразнить немного Рози, спросила с деланным простодушием:

— Ну что, может быть, искупаемся?

С радостными криками Рози бросилась за купальником. Начался настоящий праздник!

Они ловили рыбу, барахтались в прохладной воде озера, бродили по берегу, лакомились конфетами и постоянно смеялись — целых два дня! К ночи Клео порядком уставала — и все же долго не могла уснуть. Рози уже мирно посапывала рядом, а Клео лежала в темноте и думала. О Чансе. О себе. О Рози. О ранчо. О своей жизни, о нынешней и прошлой. О Джейке. О родителях, дяде и тете. И снова о Чансе.

Все оказалось так просто, стоило лишь посмотреть правде в лицо, признать очевидное: она влюбилась. Все просто — и одновременно мучительно. Именно этого и боялась она больше всего с самого начала, с первого дня его приезда. Именно с этим она упорно боролась.

Правда показалась Клео довольно горькой: ее отношения с Чансом слишком напоминали то, что когда-то произошло у нее с Джейком, — секс, один лишь секс, лишенный будущего. Без всякой надежды на нечто большее.

Нет, она обязана уехать с ранчо. И чем скорее, тем лучше. Остаться — значит еще сильнее усложнить ситуацию. Все обещания Чанса оставить ее в покое — слова. Пустые слова. Вполне возможно, он и сам искренне верит в них, достаточно мимолетной встречи наедине, чтобы она тут же утрачивала всякую силу воли и способность к сопротивлению и полностью отдавалась его власти.

Ей придется действовать решительно. В понедельник они вернутся, и она объявит Чансу, что увольняется и уезжает. Если спросит куда, она что-нибудь придумает. Можно сказать — в Биллингс или в Миссулу, да в любое место! Для него вряд ли ее новый адрес будет иметь особое значение до тех пор, пока ему не захочется ее отыскать. Правда, она сомневалась, чтобы такое желание у него когда-либо возникло. «С глаз долой — из сердца вон», — с горечью и злостью думала она.

Утром Клео и Рози отправились прогуляться по берегу. Часам к двенадцати они вернулись обратно. Рози побежала играть с другими ребятишками, родители которых расположились неподалеку, а Клео занялась обедом.

Она делала сэндвичи, когда услышала крики Рози:

— Чанс! Ты приехал!

Клео нагнулась к одному из окошек и с замиранием сердца выглянула наружу. Какой-то человек шел к их дому, держа за руку Рози, его лица вначале видно не было, но потом, приглядевшись, она узнала — Чанс! Он и Рози оживленно болтали друг с другом и смеялись как старые приятели. Лицо дочери сияло, будто рождественская елка.

Клео стиснула зубы так, что, когда Чанс, пригнувшись, вошел в палатку, не смогла заставить себя даже поздороваться.

Однако Рози была любезна за десятерых.

— Садись, Чанс. Хочешь, на мой стул. Мама готовит обед. Ты можешь поесть с нами. А ты привез с собой что-нибудь, в чем плавать?

— Конечно, милая, — ласково ответил Чанс, поглядывая на Клео. — Привет!

— Здравствуй, — с трудом сумела выговорить Клео.

Голос ее прозвучал холодно, почти враждебно. Рози с изумлением посмотрела на мать, потом на Чанса, и снова на мать.

— Мама, разве ты не рада тому, что приехал Чанс?

Клео постаралась взять себя в руки.

— Конечно, рада. Садись, поешь с нами.

Она разложила сэндвичи на бумажные тарелки и разлила по стаканам лимонад. Рози тут же забыла о непонятном для нее поведении матери.

— Мы уже купались целых пять раз! — похвасталась она, полностью переключив внимание на Чанса. Схватив со стола тарелку и стакан, она решительно заявила ему, что сядет на пол, а он — на ее стул.

— Он может сесть и на мой стул, милая. Давай-ка садись за стол!

— Эй, вы о чем толкуете обе?! Если кто-то и сядет на пол, так это я! — вступил в разговор Чанс, так уморительно шевеля бровями, что Рози залилась смехом. Чанс подхватил тарелку, стакан и с довольным видом уселся на пол.

Клео никак не могла решить, что же ей теперь делать. То, что Чанс уселся на пол, почему-то так ее смутило, что она чуть не подавилась сэндвичем. Сделав большой глоток лимонада, она немного пришла в себя.

— А как ты нас нашел?

— Это было нетрудно. Ты сказала — Чистое озеро, а такое на карте только одно. — Он перевел взгляд на Рози. — Купались пять раз, да? А вода теплая?

— Просто божественная — парное молоко, — как-то по-взрослому ответила Рози.

Клео удивленно взглянула на дочку.

— Откуда ты набралась таких слов?

Рози растерялась.

— Не знаю.

— Не волнуйся, милая, все в порядке, я просто никогда не слышала раньше от тебя таких выражений, — поспешила успокоить девочку Клео.

Чанс хмыкнул, довольный.

— Если вода просто божественная, то не буду откладывать удовольствие, пойду поплаваю. Эй, лягушонок, — обратился он к Рози, кинув украдкой взгляд на Клео, — хочешь научиться плавать кролем?

— Да, да! — завопила Рози.

— Вот и отлично. Как только мама разрешит тебе искупаться, я покажу, как это делается.

— Ешь, Рози, и не отвлекайся. Кроме того, надеюсь, ты помнишь правило?

Рози вздохнула и покорно принялась доедать сэндвич.

— Мне придется подождать часик после обеда. — Во взгляде девочки мелькнула тревога. — Но ты ведь еще побудешь здесь?

— Обещаю, — кивнул Чанс.

Во время обеда и весь положенный час Рози не отходила от Чанса ни на минуту. Она была явно обрадована его приездом и болтала без умолку. В глазах Чанса Клео видела желание побыть хоть миг с ней наедине, но это желание не мешало ему целиком посвятить себя Рози.

Они бродили вдвоем по песчаному берегу, бросали плоские камушки, считая их «прыжки» по воде, беседовали о рыбалке, о чем угодно, что интересовало Рози. Краем уха Клео слышала, как Чанс рассказывал о ловле рыбы в Австралии, и не могла не отметить, что Рози ловила буквально каждое его слово.

Рози всегда была общительным ребенком, но Клео ни разу не видела, чтобы она когда-нибудь вела себя так оживленно в присутствии взрослых; хотя Клео и раньше замечала какую-то особую теплоту в отношениях Рози и Чанса, сегодня их привязанность друг к другу проявлялась настолько очевидно, что внутри ее все болезненно сжалось. Если она не порвет с Чансом, и как можно быстрее, то Рози придется испытать боль первой разлуки, с тревогой подумала Клео. Чем дольше она будет откладывать отъезд, тем труднее потом будет решиться на него.

Час прошел, и Чанс с Рози занялись изучением кроля. Клео вежливо отклонила приглашение присоединиться и уселась на берегу не раздеваясь, тогда как Чанс в черных плавках и Рози в своем розовом купальнике плескались в воде. Когда Рози удалось проплыть немного только что изученным способом, она пришла в такой восторг, что Клео, заразившись ее энтузиазмом, захлопала в ладоши.

Они плавали, играли, бегали в воде друг за другом и снова повторяли движения кроля. Вскоре Клео наскучило сидеть одной на берегу и любоваться на их возню. Она уже собралась надеть купальник и принять участие в их веселье, но в последнюю минуту передумала: одного Чанса в плавках вполне достаточно! Не хватало еще, чтобы она тоже появилась в полуголом виде — его фантазии и так зашли слишком далеко.

Около трех часов Клео принесла охлажденный напиток и печенье.

— Кто-нибудь хочет перекусить?

Разбрызгивая воду, к ней подошел Чанс.

— Выглядит совсем неплохо!

Немного позже к ним присоединилась и Рози.

— Ты видела, как я плавала, мам? — спросила она, растянувшись на песке возле матери.

— Конечно, милая. Просто здорово!

Передавая Чансу стакан содовой, она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты хороший учитель. Спасибо…

— Я сам получил огромное удовольствие, но все равно спасибо за комплимент.

Заметив чуть поодаль на берегу какую-то девочку, Рози вскочила.

— Это, кажется, Сюзи. Пойду расскажу ей, как я умею плавать. Мама, можно я схожу?

— Иди, иди.

— Она — чудесный ребенок, Клео, — проговорил Чанс, наблюдая, как Рози вприпрыжку мчится по берегу. Затем он перевел взгляд на Клео. — Видимо, оттого, что у нее чудесная мать.

— Мы с Рози понимаем друг друга.

— Это больше, чем простое понимание, Клео. Ты любишь ее, и она, зная это, отвечает тем же. Из тех детей, которых я встречал раньше, ни один не видел такой заботы и ласки.

— Да, я ее люблю.

— В мире не было бы столько так называемых «трудных» детей, если бы родители воспитывали их так же, как ты Рози.

— Может быть, — согласилась Клео.

Она оторвала взгляд от озера и посмотрела на Чанса.

— Я должна сказать тебе кое-что.

— И что же? — Чанса охватило какое-то тревожное предчувствие, и он весь напрягся.

— Я собираюсь уехать с ранчо.

— Клео… — в его голосе послышалась беспомощность. — Но почему?

— И ты еще спрашиваешь?! — рассердилась Клео. — Считай, что я официально прошу дать мне расчет; другими словами, работать у тебя на ранчо я больше не буду. Мне понадобится несколько дней, чтобы упаковать вещи и перевезти мебель, но я останусь здесь не дольше чем до конца следующей недели.

Пока Клео говорила, Чанс угрюмо смотрел на нее.

— Я этого не хочу. В твоем отъезде нет никакой необходимости.

— Ошибаешься. — Клео заметила, что печенье в ее руках начинает крошиться, и положила его обратно на тарелку. — Пит вполне может заменить меня. Управляющий тебе на ранчо не нужен — пустая трата денег. Используй их лучше на что-нибудь другое.

— Не пытайся свести весь вопрос к деньгам, Клео. Ты хочешь убежать потому, что напугана, и мы оба это знаем. Все меняется, и вокруг, и в тебе самой, и ты боишься этих перемен. Боишься настолько, что готова вести себя как последняя эгоистка. Ты подумала, что будет с Рози, если ты нарушишь привычный ход ее жизни?

— Ты ведь только что говорил, что я хорошая мать, — усмехнулась Клео.

— Ты действительно хорошая мать. Прости, мне не следовало упрекать тебя за твое решение. И куда вы поедете? — спросил он после секундной паузы.

— Ну… в Денвер.

— А почему ты выбрала именно Денвер? Что там хорошего?

Почему у нее с языка слетело «Денвер», Клео затруднилась бы объяснить и себе самой. Впрочем, эта ложь была ничем не хуже другой, и не его дело, в конце концов, куда они едут!

— Вот я как раз и собираюсь это выяснить, — резко ответила она.

— У тебя там есть знакомые?

— Хватит задавать вопросы, Чанс, — оборвала его Клео. — Куда я собираюсь и что я буду делать — мои заботы.

— Только не в Денвер. Я думаю, что ты просто собираешься исчезнуть, уехать куда-нибудь подальше, к черту на кулички, так ведь? — Чанс наклонился ближе. — Клео, ты можешь отправиться хоть на край земли, но это не изменит того, что произошло между нами. Ты даже сейчас думаешь об этом точно так же, как и я. Ты помнишь и тот день в машине, и ту ночь в кабинете.

— Да, помню, — вскипела Клео. — И именно поэтому уезжаю. Не пытайся убедить меня в том, что одна ошибка не может повлиять на всю жизнь. Ты не имеешь права судить, потому что ты моя вторая ошибка!

Чанс прищурился.

— Так, значит, я вторая ошибка? То есть после отца Рози у тебя никого не было?

— Я говорила совсем не об этом, но раз уж зашел такой разговор, то пожалуйста: да, это правда!

Чанс задумчиво потер подбородок.

— И почему я? Если ты обходилась без мужчин целых восемь лет, то что случилось на этот раз?

Клео почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. «Потому что я была настолько глупа, что влюбилась в тебя!» — пронеслось у нее в мозгу. Она отвела глаза.

— Представления не имею.

Слегка отодвинувшись от нее, Чанс о чем-то напряженно размышлял. Что-то безжалостно-неодолимое уже успело их крепко связать друг с другом, и, похоже, навсегда. Эта тяга к общению и безумное желание близости, может быть, и есть то самое чувство, которое заставляет мужчин предлагать женщинам руку и сердце?

Эта мысль привела его в замешательство, ведь он никогда не думал всерьез о женитьбе, хоть и бывал не раз на свадьбах у друзей и даже выступал на нескольких в качестве свидетеля.

Он поднялся, рассеянно пересыпая песок из ладони в ладонь. Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, но, подумал он, вдруг, скорее всего, такое поведение Клео объясняется тем, что она хотела бы иметь не любовника, а мужа? Он прокашлялся, пытаясь избавиться от какого-то странного кома в горле, и посмотрел на сидевшую в той же позе Клео.

— Мне бы хотелось, чтобы ты не торопилась с отъездом. Подожди, подумай еще.

— За эти дни я успела обо всем подумать, — холодно бросила ему в ответ Клео. — Это наилучший выход.

— Для кого?

Клео подняла голову и взглянула на Чанса.

— Для всех нас.

— И для Рози тоже?

В ее глазах вспыхнула злость.

— Пошел к черту! Прекрати впутывать в наши отношения Рози. Это касается только нас двоих, и больше никого, а ее — особенно!

В этот момент он хотел ее, как никогда за все время их знакомства. Ему с трудом удалось взять себя в руки и подавить желание подхватить ее на руки и отнести в машину. Она бы сразу смягчилась, оттаяла, как это уже случалось раньше. И через несколько секунд сама стянула бы с него плавки и стала бы целовать его тело. Она всегда жадно принимала ласки и сторицей возвращала их.

Однако сейчас был разгар дня и они находились в довольно людном месте. Совсем рядом играла с подружкой Рози. Бродили отдыхающие, смеясь и болтая друг с другом. Лаяли собаки. Слышались звуки радио.

— Когда вы возвращаетесь на ранчо? — холодно поинтересовался он.

— Завтра к вечеру.

— Ну, тогда и поговорим еще раз.

— Не стоит. Разговаривать больше не о чем.

«Как бы не так!» — подумалось ему, и в его глазах блеснула надежда.

— Поговорим завтра. Не забудь!

Чанс залез в машину, снял еще влажные плавки и оделся.

Клео сидела не двигаясь, обхватив поднятые колени обеими руками. Глаза и кончик носа щипало от невыплаканных слез. Она знала, что обрекает себя на душевную боль, которая еще долго не отпустит ее. Никакое расстояние не сможет вытравить чувство утраты того, что сделалось смыслом ее жизни. Ей придется жить с этой болью. Нигде, кроме этого ранчо, не ощутит она себя дома, куда бы ни завела ее дорога.

Чанс вышел и, не обращая внимания на Клео, направился по берегу к Рози.

— Я уезжаю, лягушонок. Увидимся завтра!

— А тебе очень нужно уезжать?

— Да, очень. Сегодня было здорово! Потренируйся еще — и когда-нибудь будешь участвовать в Олимпийских играх!

— Чего ты дразнишься! — засмеялась Рози.

Чанс опустился на колено.

— Я взаправду. Давай обнимемся на прощанье.

Когда Клео увидела, как ее дочка обвила руками шею Чанса и поцеловала его в щеку, ее сердце готово было разорваться на мелкие кусочки.

Чанс вернулся, и она встала.

— Спасибо за сегодняшний урок кроля.

— Не за что.

Чанс заглянул Клео в глаза.

— Зайди на минуту в машину.

— Зачем?

— Я хочу кое в чем убедить тебя.

— Нет! — прерывисто выдохнула Клео.

— Тогда завтра.

— Нет, — прошептала она ему вслед.

Клео поняла, что он имел в виду. Если не поторопиться с отъездом, она пропадет!

Ранним утром следующего дня Чанс и Пит начали перегонять коров в специально подготовленный загон у дороги на Неттлтон. В воскресенье вечером позвонил Джим Кэндлберри и сообщил, что будет ждать их там с машинами не позже одиннадцати.

Почти до самого рассвета Чанс не мог уснуть и поэтому находился теперь в довольно мрачном расположении духа. Его терзала мысль о том, что Клео сразу после возвращения начнет собирать вещи и готовиться к отъезду. Он решил, что не позволит Клео так просто уехать с ранчо, и пусть его обвинят в эгоизме, но слишком многое значила для него эта женщина.

По тому, как Клео вела себя в его присутствии, он понял, что тоже далеко не безразличен ей. В последний раз, раздраженно подумал Чанс, я ведь собирался вполне серьезно поговорить с ней о будущем, но почему-то не стал. Если будущее рисовалось Клео в виде семейной жизни — ну что же, он вполне согласен круто изменить свою жизнь.

В этот момент одна из коров отбилась от стада и устремилась в сторону от дороги.

— Я догоню ее, — крикнул Чанс, пришпоривая лошадь.

Корова бежала по полю, вдоль края еще не возделанного участка. Чанс так и не научился до сих пор управляться с лассо, как это умели делать опытные ранчеро, тем не менее решительно закрутил и метнул веревку.

Петля упала слишком далеко от коровы, и Чанс вполголоса выругался. Корова, не останавливаясь, резко повернула вправо, и Чансу вновь пришлось ее догонять. Краем глаза Чанс видел, как из травы то и дело взлетают какие-то маленькие птички, и даже узнал в них полевых куропаток. Внезапно стайка птиц вспорхнула прямо из-под копыт его коня, тот шарахнулся в сторону от неожиданности, а затем, громко заржав, встал на дыбы. Чанс не смог удержаться и упал на землю, сильно ударившись спиной.

Острая боль пронзила его между лопатками. Последнее, что он успел подумать, перед тем как потерять сознание, было: «Я не падал с лошади с 16 лет…»

Когда Клео въехала на ранчо, она сразу заметила отсутствие коров.

— Кэндлберри не теряет времени даром, — проворчала она.

— Что ты сказала, мама?

— Ничего, Рози, ничего.

Клео затормозила недалеко от дома. Перед тем как начать упаковывать вещи в доме, следовало разгрузить машину, вытащить накопившееся за эти дни грязное белье, перенести оставшиеся продукты в холодильник.

Она еще не говорила с Рози о своих планах, чтобы не огорчать ее раньше времени, но откладывать разговор надолго не стоило.

— Рози, погоди минутку. Мне нужно поговорить с тобой кое о чем.

Девочка в этот момент наблюдала через окно машины, как Тиск и Таск носятся вокруг, обрадованные их приездом.

— Смотри, как они довольны, что мы дома, — повернулась она к матери.

— Да, милая. Иди поздоровайся с ними, а потом…

— Клео!

Она повернула голову и увидела бегущего к ним через двор Джо. Так как он бегал только в исключительных случаях, Клео сразу не на шутку встревожилась. Она вылезла из машины и поспешила к нему навстречу.

— Что случилось, Джо?

— Чанс расшибся. Его конь взбрыкнул, и он упал на камень спиной.

Сердце Клео на мгновение перестало биться.

— Как он? Где?

— Пит отвез его в Хелину.

— Он в больнице?

— Да нет. Погоди, не перебивай, дай все рассказать по порядку. Доктор разрешил ему лежать дома, но прописал строгий постельный режим.

— Он ничего не сломал? Внутренних повреждений нет?

— Переломов нет. И не отбил вроде бы ничего, вот только со спиной нелады. Сейчас спит, врач дал ему обезболивающее. Проснется, сам тебе все расскажет.

— Мама? — дернула ее за руку Рози. Клео взглянула на дочь и увидела в ее глазах слезы.

— С ним все в порядке! Ты же слышала, что сказал Джо. Ему просто нужно отлежаться.

Клео перевела взгляд на Джо.

— Долго?

— Пока не станет лучше.

Добиться большего от Джо невозможно, поняла Клео.

— А где Пит?

— Чанс послал его к загону Кэндлберри. Что-то там с коровами.

Встревоженная Клео бросила взгляд на окна верхнего этажа дома. Ей необходимо было увидеть Чанса собственными глазами и удостовериться, что с ним не случилось ничего серьезного.

— Он спит, ты говоришь?

— По крайней мере несколько минут назад спал. Сходи посмотри сама, если хочешь.

— Я так и сделаю. Рози, мне нужна твоя помощь.

Надо найти для девочки какое-нибудь дело, чтобы отвлечь от случившегося, решила она.

— Ты не могла бы заняться разгрузкой фургона без меня? Начни с содержимого холодильника. На кухне где-то стояла пустая коробка. Принеси ее, сложи туда пакеты с молоком и другие продукты, а затем отнеси все на кухню. Договорились?

Рози кивнула.

— А можно я тоже навещу Чанса?

— Конечно, можно. Ему станет лучше, и я тебя к нему отведу. Может быть, даже сегодня вечером.

— Хорошо, мам.

Клео направилась к усадьбе в сопровождении Джо.

— Когда это произошло? — спросила она по дороге.

— Рано утром. Они погнали коров к загону, а его конь испугался внезапно взлетевших птиц и встал на дыбы.

— Это случается и с самыми опытными наездниками, — мрачно заметила она.

Расставшись с Джо, она вошла в дом и поднялась по лестнице в спальню. Стараясь не шуметь, открыла дверь и на цыпочках прокралась к кровати.

Чанс лежал на спине, без подушки. Одеяло было натянуто до пояса. Выражение лица Чанса было таким спокойным, что Клео показалось, будто он просто-напросто спит крепким, здоровым сном.

Чувства переполняли ее. Он был бесконечно ей дорог, этот лежащий перед ней человек, но она никогда до конца своих дней в том никому не сознается! Если она собирается уехать, то это следует сделать именно сейчас, пока он слишком слаб, чтобы удержать ее, уговорить остаться. Но вправе ли она бросать ранчо в такой момент? Конечно, работы в августе предстояло немного, тем более что коров уже угнали, всего-то докосить сено да время от времени загонять бычков в низину. Однако мысль о том, что Чанс останется здесь один, прикованный к постели, на неопределенно долгий срок, и будет пытаться сделать что-то по ранчо без ее помощи и совета, вызвала в Клео внутренний протест. Он так доверял ей! С ее помощью он сможет по-прежнему управлять ранчо, не покидая постели. Чанс должен быть уверен, что счета будут оплачиваться вовремя, что будет закуплено все необходимое, что стадо не останется без присмотра. Пит, конечно, тоже справится со всеми этими заботами, однако Чанс доверял именно ей. Ей, а не Питу.

Итак, решение принято. Она задержится на ранчо до тех пор, пока Чанс снова не встанет на ноги. Но ни на миг дольше, и да помогут ей в том небеса!

Глава девятая

Из-за сильнодействующих обезболивающих таблеток, которые Джо давал ему по предписанию врача, Чанс почти все время спал. Когда он пытался отказаться от их приема, Джо резко обрывал его:

— Это приказ доктора, Чанс. Ты вряд ли поправишься, если не будешь смирно лежать. Боли в спине — дело нешуточное!

А боли были сильные, Чанс ощущал их, несмотря на полунаркотический туман в голове. И тем не менее в те редкие моменты, когда сознание прояснялось, он страдал еще больше от ощущения полной беспомощности. «Как черепаха, упавшая на спину», — часто думалось ему. Любое движение — будь то ногой, рукой или головой — доставляло столько мучений, что он не раз с ужасом представлял себя сидящим в инвалидной коляске. Еще совсем недавно ездил по всему миру — и вдруг калека! Гнев, жалость к самому себе, раздражительность переполняли Чанса и то и дело выплескивались на окружающих.

Джо специально для него готовил жиденькие бульоны — словом, посадил больного на необходимую для ослабленного организма диету. А в результате Чанс постоянно испытывал острое чувство голода — в его измученном употреблением лекарств мозгу проплывали мучительные видения: сочащиеся кровью отбивные и с румяной корочкой поджаренные куры, — но при этом он не мог заставить себя съесть даже лишнюю тарелку бульона.

Болезненно-величественные картины пиршеств сменялись полугрезами-полувоспоминаниями. Иногда он снова представлял себя мальчиком: либо играл вместе со своими братьями, либо сидел на уроке. Иногда появлялся дед, иногда — страны и города, где он побывал, иногда — старые знакомые, о которых почти забыл.

Немалая часть видений была, конечно, связана с ранчо и с работающими на нем людьми, особенно с Клео. Внезапно очнувшись, он порой с удивлением обнаруживал, что лежит на кровати, а не скачет куда-то на лошади. Когда же в его сознании разыгрывались сцены между ним и Клео, он просыпался весь в испарине. Клео была такой уступчивой, такой соблазнительной. Она манила его к заваленной подушками постели, покрытой плюшевым покрывалом; а рассеянный свет и легкая дымка приглушали краски и делали расплывчатыми и манящими контуры ее тела.

Чанс не любил свои сны — они вызывали в нем лишь новые приступы раздражения. Реальность была слишком далека от подушек и интимных полутонов. Реальность состояла из длительного процесса выздоравливания, не вызывающей ни малейшего аппетита пищи и Джо, выносящего судно. По распоряжению доктора Фельдмана ему запрещалось ходить даже в ванную.

— Вы сильно растянули себе мышцы, мистер Саксон. Лично я предпочел бы оставить вас в больнице, однако вы так упорно сопротивлялись, что мы разрешили вам проходить курс лечения дома. При условии, что вы должны находиться только в постели. Я уже говорил и продолжаю настаивать на полной неподвижности.

Дважды в день заходила Клео, утром и вечером, часов в девять. Чанс приходил в себя и мог ее видеть, но иногда продолжал лежать в беспамятстве. В такие минуты он выглядел так беспомощно, что Клео начинала всерьез тревожиться за его здоровье и в ней возникало страстное желание самой ухаживать за ним. Однако Джо справлялся совсем неплохо, и вряд ли была необходимость вмешиваться. Кроме того, на ней лежало слишком много забот по ранчо.

Через несколько дней доза лекарства по указанию доктора Фельдмана была снижена, и мозг Чанса перестал балансировать на грани галлюцинаций и реальности. В то утро он с нетерпением ждал прихода Клео, но та, к его великому разочарованию, не пришла. Когда же она заглянула к нему вечером, он лежал, хмуро глядя в потолок.

Когда Клео поднималась по лестнице, Джо уже успел сообщить ей, что Чанс полностью пришел в себя, так что она нисколько не удивилась, увидев, что его глаза открыты и он поворачивает — очень осторожно — голову в ее сторону.

— Привет! Тебе лучше?

— Немного.

Щеки Чанса заросли щетиной. Клео хотела было предложить ему свои услуги в качестве брадобрея, но в последний момент передумала — малейшее движение навстречу друг другу каждый раз неизбежно влекло за собой физическую близость. Чанс, конечно, вряд ли был сегодня в состоянии думать о сексе, однако она нисколько не сомневалась: он запомнит ее порыв и через неделю-другую все будет в порядке.

— Я рад, что ты не уехала.

Клео присела на стул рядом с кроватью.

— Я останусь здесь до тех пор, пока ты не поправишься и не сможешь приступить к работе.

— Неплохой предлог болеть вечно. — На его губах мелькнула слабая усмешка.

— Не забывай, что никакие нагрузки во время болезни тебе не рекомендуются, — улыбнулась в ответ она.

— Когда я почти не могу пошевелиться, ты становишься очаровательно откровенна.

— Да, сейчас ты безопаснее младенца, — серьезно заявила она.

— Таким я нравлюсь тебе больше?

Сердце Клео учащенно забилось.

— Ну… скажем, сегодня в твоей спальне я чувствую себя в безопасности.

— А если бы я мог двигаться? — Чанс негромко рассмеялся. — Что же, твои страхи вполне обоснованны.

Что-то болезненно сжалось в ее груди.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Как дела у Рози?

— Она осаждает меня просьбами навестить тебя.

— Я тоже был бы рад увидеться с ней. Пусть придет завтра. Мне не хватает ее веселья и жизнерадостности. Что с почтой?

Клео вкратце пересказала ему все сообщения, полученные за эти дни, и отчиталась о проделанной работе.

— Пришло письмо от Джона Холби насчет твоей заявки на кредит. Он сообщил, что дела постепенно продвигаются и ты вскоре сможешь получить окончательный ответ. Все под контролем, Чанс. Не стоит зря беспокоиться.

— Я и не беспокоюсь. Пока ты здесь. Я вот что подумал — не стоит ли сообщить о том, что произошло, моим братьям?

— Ты хочешь, чтобы я им позвонила? Как неудобно, что в спальню не проведен телефон!

— Я еще подумаю. Для них сейчас тоже время нелегкое, может быть, и не стоит беспокоить их по пустякам.

— Хорошо. Как только надумаешь — скажи.

— А вообще ты права: неплохо было бы иметь телефон под рукой.

— Даже очень неплохо. Я, пожалуй, займусь этим.

— Да, пожалуйста.

Клео встала.

— Пойду я. Не хочу мешать тебе отдыхать. Если что-нибудь нужно, говори, пока я не ушла.

Чанс перевел взгляд на белые джинсы Клео, затем снова взглянул ей в лицо. Перед его глазами пронеслись картины их близости.

— Кое-что очень нужно. Но вот захочешь ли ты сделать это?

— Ты неисправим. — Щеки Клео вспыхнули.

— Ты действуешь на меня сильнее любого болеутоляющего лекарства, — раздались ей вдогонку слова Чанса.

Оставшись один, он впервые за все это время довольно улыбнулся, но почти тут же нахмурился. Ему еще долго придется спать одному!

Выздоровление Чанса шло медленно. К тому времени, когда доктор разрешил ему садиться, Клео и Пит уже закончили заготовку сена. Осень была не за горами. Ночи становились холоднее, и навещавшая Чанса Рози все чаще и чаще говорила о начале нового учебного года. Беззаботная болтовня с девочкой обо всем на свете стала для Чанса самым приятным временем в течение долгого дня.

Клео перестала заходить к нему днем и появлялась лишь вечером, чтобы рассказать о том, что произошло за день на ранчо. Она садилась поближе к кровати и подробно описывала, что и как сделали они с Питом. Второе письмо Джона Холби, в котором тот сообщал о положительном ответе на запрос о кредите, Клео передала Чансу, стараясь ничем не проявить своих чувств. Она вообще старалась избегать проявлений своего отношения к чему бы то ни было — реакция Чанса на любое окрашенное личным отношением слово или жест была столь же стремительной, как у кота, подстерегающего мышь.

Постепенно, шаг за шагом, Чанс восстанавливал былую силу и подвижность. Он начал передвигаться по коридору второго этажа, осторожно выверяя каждое движение. Попробовать свои силы на лестнице он еще не решался, но Клео ясно видела, что близится день, когда он окончательно встанет на ноги. Ей не очень хотелось, чтобы Рози пришлось прервать занятия в середине семестра, но и покинуть ранчо до полного выздоровления Чанса представлялось ей невозможным.

То, что он был более здоров, чем ей думалось, доказал один из вечеров августа. Чанс лежал такой худой, что издали его тела почти не было видно на кровати, и сердце Клео наполнилось щемящим чувством нежности.

Она сидела и рассказывала об осенних загонах для скота и о том, каких животных можно продать в этом году. Чанс лежал с закрытыми глазами. Должно быть, уснул, подумалось ей. Однако вместо того, чтобы тут же встать и уйти, она осталась сидеть, рассматривая его лицо. Теперь он уже мог бриться сам, и его щеки и подбородок стали гладкими и чистыми. «Какие необычайно длинные у него ресницы», — пришло ей в голову, наверное, уже в сотый раз с того момента, когда она впервые увидела его лежащим без сознания на кровати.

Она никогда не уставала разглядывать его лицо, малейшие его черточки, восхищаться им, особенно губами. Ни у одного из мужчин, которых она встречала в своей жизни, не было таких восхитительных и греховных губ. Темные волосы, казалось, были созданы для того, чтобы их ласкали женские руки, в чем она уже успела убедиться во время их прошлых бурных встреч.

Клео ощутила, как у нее внутри все внезапно напряглось, а затем словно обдало жаром. Тело под одеялом было телом мужчины, и она хорошо знала это тело, будь оно неладно, знала каждый его изгиб!

Клео тяжело вздохнула, но не смогла заставить себя оторваться от волнующего зрелища, прервать безумство разгорающегося в ее душе пьянящего желания. Забыв обо всем на свете, она поднялась со стула и подкралась на цыпочках к кровати. Потом нагнулась и поправила сбившееся одеяло.

Неожиданно его рука, скользнув вдоль одеяла, схватила Клео за запястье.

— Я думала, ты спишь! — вскрикнула она от неожиданности.

Он повернулся на бок и потянул ее за руку к себе. Она опустилась на кровать рядом с ним.

— Чанс!..

— Не дергайся! Ты же не хочешь повредить мне спину, а?

— Если бы ты хоть немножко думал о своей спине, ты бы не стал выкидывать подобные фокусы, — вскипела Клео. — Отпусти немедленно!

— Скажи, разве лежать рядом друг с другом не приятно? — насмешливо прошептал он и еще крепче прижался к ее спине.

— Тебе нельзя ложиться на бок, — так же твердо сказала она.

— Я уже по горло сыт всеми предписаниями врачей.

— Чанс, а вдруг сюда поднимется Джо?

— Не поднимется, не бойся. Джо так обрадовался, что я наконец-то могу сам добраться до ванной, что сбежал отсюда сразу же после ужина и вряд ли теперь покажется до завтрашнего утра.

Он прижался носом к ее уху и прошептал:

— Расслабься, дорогая. Я не сделаю ничего против твоего желания!

— Ты уже сейчас делаешь то, что я не хочу!

И почему она не надела, после того как приняла душ, джинсы! Именно сегодня, как назло, ей захотелось вдруг сменить джинсы, из которых она почти не вылезала все это время, на что-нибудь более свободное, просторное. Разве юбка — препятствие для Чанса? А с джинсами ему пришлось бы повозиться!

Его губы мягко щекотали ей щеку, и каждое их нежное прикосновение волновало Клео.

— Пожалуйста, — зашептала она, — не делай этого, Чанс. Я так старалась отгородиться от тебя.

— Установление любых границ в наших отношениях имеет смысл лишь тогда, когда мы не находимся рядом.

— Ты думаешь, я этого не знаю?

— Повернись ко мне. Дай я поцелую тебя по-настоящему.

— Чанс… — в голосе Клео послышалась мольба.

Чанс нежно целовал ее волосы.

— Ты могла бы давно уйти, если бы действительно этого хотела. Разве не так?

— Сделай я резкое движение, тебе стало бы больно. Или ты хочешь, чтобы мы сцепились с тобой, как борцы?

— О Господи, да, — простонал он. — За такую схватку я отдал бы половину ранчо, дорогая.

Его голос зазвучал глуше, опускаясь до шепота, в котором явно слышались отголоски бушевавшей в нем страсти, придающей словам завораживающе неотразимую силу.

— Взгляни на меня. Сделай это, потому что ты сама хочешь этого, потому что ты чувствуешь ту же страсть, что и я.

Эти слова подавляли ее волю к сопротивлению. С каждой секундой решимости бороться оставалось все меньше и меньше. Разве может женщина отказать любимому человеку? Даже если ему нужен только секс, несколько минут удовольствия и радость сознания новой победы.

Любовь — это пустая фантазия, это глина в умелых руках. Что дала ей любовь к мужчине, если не считать, конечно, Рози? Объяснение Чанса в любви ничего бы не изменило и не помогло бы им сблизиться. Она уже слышала подобное однажды.

Однако причинить ему боль ей тоже не хотелось. У нее хватило бы сил оттолкнуть его, и он, в его нынешнем состоянии, вряд ли сумел бы оказать ей сопротивление. Но это был риск, а риска Клео стремилась всеми силами избежать. Одно неосторожное движение — и все его лечение пойдет насмарку!

Повернуться и поддаться его соблазнительным уговорам? Никогда! Пусть держит ее хоть до рассвета, потакать ему она вовсе не намерена.

Руки Чанса тем временем сомкнулись на ее груди, а сам он прижался к ней. И когда слегка шевельнул бедрами, то застонал от возбуждения.

— Залезай под одеяло, — прошептал он.

— Я не собираюсь сдаваться, Чанс, и не мечтай об этом.

— Не собираешься? Вот как?!

Его рука скользнула вниз, к юбке, и начала медленно тянуть наверх легкую ткань.

— Чанс… Нет! — попыталась она остановить его.

— Позволь мне прикоснуться к тебе. Поцелуй меня, и борьба закончится. Один поцелуй — и ты выбросишь белый флаг!

— Я не намерена с тобой целоваться, — дрожащим голосом, собрав последнюю волю, ответила она.

Но его возбуждение уже передалось и ей. Но почему не чувствуется запаха лекарств и нет беспомощности, присущей больным? Почему, лежа рядом с ним, она ощущает лишь его силу и здоровье, так возбуждающие плотское желание? Ей-Богу, странно!

Клео перестала вырываться из объятий Чанса. Тот слегка приподнял голову.

— Решилась?

— Ты о чем это?

— Брось притворяться, ты все прекрасно понимаешь!

Чанс попытался заглянуть ей в лицо, но это усилие отозвалось такой мучительной болью, что он тут же откинулся обратно на подушку.

— Хорошо, будем играть по твоим правилам.

Его рука уже полностью подняла юбку и добралась до ее трусиков. Клео плотно сжала ноги, однако сердце заколотилось в бешеном ритме. Чанс сделал вид, будто не заметил, как напряглись мышцы ее бедер, и продолжал медленно поглаживать кончиками пальцев живот девушки. Снова провел рукой по ее бедру, а затем так же неторопливо начал играть с пуговицами на блузке, пока одна из них не расстегнулась. Он прикоснулся к ее груди.

— Я могу играть таким образом всю ночь, — разгоряченно дыша ей в волосы, зашептал он. — А ты?

— Ты насильно удерживаешь меня здесь, — отозвалась Клео.

— Что я делаю? — переспросил, приподнявшись, Чанс.

— Не валяй дурака, Чанс! Ты насильно меня здесь держишь!

Слова Клео явно задели Чанса, и его руки тотчас обмякли.

— Черт возьми! — пробормотал он. — Ты и впрямь делаешь из меня глупца. Поднимайся!

Клео с удивлением взглянула на него.

— Ты можешь заставлять меня желать тебя. Мы оба это хорошо знаем. Но после, когда все заканчивается, я жалею о том, что произошло, начинаю корить себя за слабость.

— Я не держу тебя больше. Что же ты не убегаешь? — В его голосе звучала досада.

Клео заметила, что он смотрит на ее обнажившиеся груди, но блузку застегивать не стала. Не собиралась она и убегать. Кровь ее кипела в жилах, разнося по венам жар возбуждения. Без единого поцелуя Чанс сумел пробудить в ней страсть, как она ни сопротивлялась, как ни боролась сама с собой, противопоставляя желаниям доводы рассудка. Слабый, больной, Чанс сумел-таки подчинить ее своей воле.

— Женщины не любят принуждения, — прошептала она. — Лучше постараться уговорить, чем изнасиловать.

Глаза Чанса потемнели.

— Извини… Приляг ко мне, Клео. Позволь лишь обнять тебя, почувствовать тепло твоего тела.

Ее раздирала страшная внутренняя борьба.

— Так не может дальше продолжаться, Чанс. Разве ты не понимаешь, что я вынуждена испытывать по твоей милости? Я решила остаться на ранчо до твоего выздоровления, чтобы помочь тебе управиться с делами, но у меня ничего не выйдет, если всякий раз, стоит мне только к тебе приблизиться, ты будешь пытаться затащить меня к себе в постель.

— Весьма сожалею, но я не смогу сдерживать себя, хотя, видит Бог, стараюсь изо всех сил. Клео, я подумал о нашей…

По непонятной ему самому причине выговорить слово «свадьба» так и не удалось. Клео сводила его с ума, но держала все время на расстоянии, то и дело придумывая новые отговорки. Она по-прежнему не доверяла ему, если вообще умела кому-то доверять, — а поэтому вполне могла просто рассмеяться в ответ на его слова. Заставить себя сделать предложение, да еще первый раз в жизни, женщине, которая, скорее всего, посмеется над ним, Чанс так и не смог, тем более что этой женщиной была Клео!

— Подумал о чем, Чанс?

Он раздраженно представил себе ожидавшую его впереди одинокую бессонную ночь, или по меньшей мере ночь, заполненную эротическими видениями, которым едва ли когда-нибудь будет суждено стать реальностью.

— Ничего существенного. Вероятно, тебе уже пора идти. Я устал.

— Да, конечно.

Клео застегнула пуговицы на блузке. И в следующее мгновение неожиданно для самой себя легла к Чансу и поцеловала его в губы.

Его руки тут же сомкнулись вокруг нее, прижали к груди. Жадно, неистово он поймал губами ее рот. Руки его заскользили вдоль спины и ниже, путаясь в складках юбки. Но едва Чанс прикоснулся к ее обнаженной коже, как Клео, еще не отдышавшись как следует после долгого поцелуя, резко его оттолкнула и вскочила с кровати.

— Прости. Мне не следовало этого делать. Спокойной ночи.

Она была уже в дверях, когда за ее спиной раздался все еще полный желания голос Чанса:

— Я и не предполагал, что ты умеешь так дразнить мужчин.

— А я и не умею, — повернулась она. — Или, вернее, не умела раньше. Я начинаю уже сомневаться, знала ли я себя вообще до встречи с тобой. Весь прошлый опыт потерял всякий смысл. Я хочу близости с тобой и одновременно пытаюсь придумать, как бы сделать так, чтобы больше никогда не встречаться с тобой. Скажи, Чанс, что все это значит?Неужели я влюбилась в тебя? Эта мысль не вызывает у меня радости.

— Почему?

— Да потому, что мы с тобой разные люди. И отличаемся друг от друга, как день и ночь. Наши отношения пугают меня, потому что такое бывает только между людьми, которые любят друг друга по-настоящему. Спокойной ночи, Чанс.

После того как шаги Клео стихли и дом погрузился в тишину, Чанс долго еще лежал неподвижно и размышлял о любви, свадьбе, Клео. Никогда ему не доводилось испытывать столь сильное желание близости, но стояло ли за этим желанием нечто более глубокое? Соответствуют ли его чувства тому, на чем основывается семейная жизнь? Как может Клео одновременно любить и отвергать его? Любовь не доставляет ей радости. Он — не для нее. Что же ей нужно? Чтобы рядом с ней был человек, не испытывающий к ней никакого сексуального влечения?

Вспомнив ее слова о насилии, о том, что он якобы принуждает ее к близости, он почувствовал вдруг угрызения совести. Возможно, он вел себя слишком настойчиво, добиваясь ее расположения? Это было для него серьезным обвинением, тем более что до сих пор ни одна женщина не говорила ему ничего подобного.

Однако ни одна женщина прежде и не вызывала в нем подобного желания. Да, он искал любой удобный момент, чтобы прикоснуться к ней, поцеловать ее, оказаться с ней наедине, но разве желание близости с женщиной можно считать преступлением? Особенно если все свидетельствует о том, что она тоже хочет этого?

На следующий вечер Клео вошла в спальню Чанса, стараясь не смотреть в его сторону.

— Как ты себя чувствуешь?

— Посмотри на меня, черт бы тебя побрал! — воскликнул он.

День тянулся так мучительно долго и ему настолько уже надоела эта комната, что он готов был спуститься самостоятельно по лестнице, независимо от того, позволит ли ему это сделать доктор Фельдман или нет.

— Ты, кажется, становишься занудой. — Она взглянула на него с вызовом.

— Я чувствую себя опустошенным, Клео. Подойди сюда, давай поговорим.

— Только о делах.

— У меня нет желания говорить о ранчо. Поговорим о нас с тобой.

Она задохнулась от внезапно охватившего ее возмущения.

— Мы собираемся повторить вчерашнее? Чанс, я не хочу говорить на эту тему.

— Я хочу узнать о Джейке. Об отце Рози. Что случилось восемь лет назад, Клео?

— Девять.

— Восемь, девять — какая разница? Скажи, что он с тобой сделал?

— Мне бы не хотелось об этом вспоминать.

— Конечно. Ты предпочитаешь делать скупые намеки, доводя человека до исступления. Клео, я думаю, что имею право все знать.

— Потому, что ты подписываешь мои чеки? — На лице Клео появилось выражение надменности.

— Можно обойтись и без саркастических выпадов.

— Что позволяет тебе считать, будто ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь? То, что я переспала с тобой?

— На мой взгляд, слово «переспала» определяет наши отношения не слишком точно. Так ты не собираешься рассказать мне о Джейке?

— Нет, не собираюсь. Эта часть моей жизни является сугубо личной.

— Он обидел тебя, — настойчиво продолжал Чанс.

— Мне кажется, об этом было нетрудно догадаться.

— Ты забеременела, а он сбежал, когда ты сообщила ему об этом?

— Чанс, я не намерена обсуждать это. Давай лучше сменим тему.

— Ты не присядешь?

— Я пришла ненадолго. Завтра приедет служащий из телефонной компании и проведет в твою комнату телефон.

— Долго же приходится его ждать, — угрюмо проронил Чанс. Однако его настроение слегка улучшилось. — Спасибо.

— Может быть, в понедельник доктор разрешит тебе передвигаться более свободно.

— Все, что он может сделать, — это дать мне очередную порцию лекарств и направление на физиотерапию. — Голос Чанса снова упал. — Я устал от этой рутины и безделья.

— По крайней мере он уже отменил постельный режим. Ладно, я пойду. Спи спокойно.

— Ты говоришь «спокойно»? А как это мне удастся?

Клео резко обернулась.

— Прекрати свои двусмысленные намеки. Вместо того чтобы жалеть себя, подумай лучше о том, что ты вполне мог бы разбиться насмерть при падении или стать инвалидом. Тебе еще крупно повезло — ты всего лишь растянул мышцы, а не отбил себе легкие или что-нибудь в этом роде.

— Кошмар, — простонал Чанс. — Тебе бы самой понравилось неделями валяться в постели?

— Я бы ее возненавидела, свою постель, — призналась Клео.

Она вздохнула, прекрасно понимая, как мучительно медленно тянулись для него дни, а ночи, должно быть, казались еще длинней в этом большом пустом доме.

— Вероятно, ты бы тоже немного пожалела себя, а?

— Возможно. Тебе что-нибудь нужно? Скажи, пока я здесь.

— Да. Мне нужна ты.

— Я скоро совсем перестану ходить сюда. Это становится невыносимо! Спокойной ночи!

Глава десятая

В понедельник Чанс отправился на прием к доктору Фельдману, и тот разрешил ему свободно передвигаться, но ни в коем случае не садиться за руль, не поднимать ничего тяжелого — максимум телефонную трубку, — не ездить верхом, а вдобавок обязал его три раза в неделю посещать терапевта. Большую часть дня он велел ему проводить в постели и обязательно надевать жесткий пояс, если захочется прогуляться или надо будет отправиться на лечебные процедуры.

Поскольку водить машину Чансу запретили, Пит, а чаще всего Клео с Рози подвозили его до Хелины и обратно. Клео все сильнее беспокоило то обстоятельство, что дружба между Чансом и ее дочерью крепнет день ото дня. Они легко находили общие темы для разговора, Рози нисколько его не стеснялась и вела себя с ним так же непринужденно, как и с матерью. Он всегда терпеливо выслушивал ее по-детски наивные и категоричные высказывания и относился к ее словам и поступкам со всей серьезностью.

Начался новый учебный год. Каждое утро Рози уезжала на автобусе в Кид-Ривер. Девочке очень понравилась эта большая и по-современному оборудованная школа, и она с восторгом встретила начало занятий. Довольна была и Клео, но по другой причине: занятия слегка отдалили Рози и Чанса друг от друга. Девочка и так слишком привязалась к человеку, с которым ей придется вскоре расстаться. Клео не хотела пока сообщать Рози о предстоящем отъезде, однако момент решающего разговора приближался. Как только Чансу разрешат водить машину, она тут же распрощается и с ним, и с ранчо.

По полупрозрачным намекам, манере поведения, оттенкам голоса Чанса Клео догадывалась, что его отношение к ней ничуть не изменилось. Но ее волновали не столько проявления чувств больного хозяина, сколько собственные мысли и желания. Слишком много было у нее своих проблем, требовавших скорейшего разрешения, чтобы выдерживать присутствие человека, который не только сам испытывал к ней влечение, но и вызывал подобное влечение в ней, пробуждал желание физической близости простым движением бровей, каким-либо жестом, улыбкой или даже звучанием своего голоса. Она старалась держать его на расстоянии, хотя скрывать свои чувства удавалось ей с большим трудом. Когда Рози начала ходить в школу, ситуация стала еще более напряженной. Пока Клео везла его в Хелину и обратно, Чанс не замолкал ни на минуту и, ничуть не смущаясь, затрагивал самые интимные темы.

— Мое воображение постоянно рисует тебя в обнаженном виде… — сказал он ей на этот раз.

— Что за нелепости, — подчеркнуто пренебрежительно отозвалась Клео, сердце которой, казалось, было готово выпрыгнуть из груди. — И этим ограничивается весь полет твоей фантазии? Придумай что-нибудь позанятнее.

— Какая фантазия, дорогая? Я видел наяву и изучил губами каждый сантиметр твоего великолепного тела, а на память я пока не жалуюсь.

— Уж на что ты точно не можешь пожаловаться, так это на свое больное воображение! Похоже, у тебя на уме одни лишь пошлости.

— Только в отношении тебя, Клео.

Пока Чанс принимал процедуры, Клео ходила по магазинам, присматривая что-нибудь для Рози или для ранчо, разглядывала обложки книг на прилавках книжных лавок или просто сидела в машине. Это была уже их четвертая поездка без Рози. Клео читала, ожидая Чанса, когда внезапно на город обрушилась гроза. Дождь хлестал в лобовое стекло, огородив машину непроницаемой стеной, ни один звук не мог проникнуть туда извне, заглушаемый дробным перестуком капель. До неба, казалось, можно было дотронуться рукой, оно провисало свинцовыми гроздьями туч, мрачное, угрожающее, то и дело озаряемое всполохами молний.

Время от времени Клео посматривала в окно и, когда сквозь стеклянную дверь больницы увидела Чанса, включила зажигание, решив подъехать поближе, чтобы он не вымок до нитки, пока добежит до машины.

Однако вместо того, чтобы привычно заурчать, мотор лишь глухо фыркнул. Нахмурившись, Клео повторила попытку, и он, к ее облегчению, завелся. Машина надежно служила ей несколько лет, и будет совсем некстати, если что-нибудь с ней случится так далеко от дома, да еще в такой ливень.

Увидев, что Клео разворачивает машину, Чанс остался стоять в холле больницы, а когда она остановилась у входа, он поднял воротник и поспешил, насколько ему позволял лечебный пояс, к машине. Захлопнув за собой дверцу, он благодарно улыбнулся Клео.

— Спасибо. И откуда только взялась эта гроза?!

— Я слушала прогноз погоды, и они обещали сильный дождь.

Машина тронулась с места. За стеклами неторопливо проплывали дома, скрытые серой пеленой дождя.

— Похоже, дождь собирается лить до вечера.

— Надеюсь, что нет.

Клео осторожно выехала на шоссе.

— Машина сегодня что-то не с первого раза завелась.

— А едет совсем неплохо.

— Да, — рассеянно ответила она.

По стеклам широкими размывами стекали струи воды. Дождь лил сегодня сильнее, чем в ту ночь, когда она вбежала в хлев и столкнулась там с Чансом. Может, было бы лучше переждать грозу в городе?

К тому времени, когда они выбрались за пределы города, гроза, как Клео и ожидала, стала стихать, однако дождь продолжал барабанить по крыше машины с прежней силой. На часах — начало третьего. Школьный автобус должен был привезти Рози в половине четвертого. Клео всегда старалась встретить девочку, если погода портилась, — все-таки от шоссе до их дома было не меньше четверти мили. Зачем Рози мокнуть? Если они нигде не будут задерживаться, то даже на такой скорости успеют как раз вовремя, успокоила себя Клео.

Однако, когда они уже свернули с шоссе на дорогу, ведущую к ранчо, мотор опять забарахлил. Ливень же, как назло, хлынул с новой силой.

— Надо выехать обратно на шоссе, — посоветовал Чанс. — Если машина заглохнет на этой дороге, на чью-нибудь помощь нам рассчитывать не придется.

Клео угрюмо кивнула и повернула назад.

Машина, натужно урча, рывками проползла еще ярдов 50. К счастью, можно было не бояться с кем-нибудь столкнуться, даже при такой плохой видимости, — дорога впереди была абсолютна пуста. Внезапно наступила тишина — мотор заглох. Клео попробовала завести его раз, другой — тщетно!

— Проклятье!

— Клео, погоди! Давай подождем немного.

Клео сделала еще одну, последнюю попытку, а затем выключила зажигание и откинулась на сиденье. И что теперь делать?

Она прижалась лбом к стеклу, надеясь разглядеть на дороге хоть какую-нибудь машину. Бесполезно!

— Мы можем просидеть здесь не один час, пока кто-нибудь появится, — с трудом сдерживаясь, процедила она и взглянула на Чанса. — Ты разбираешься в машинах?

— Не очень-то, — признался он.

«В любом случае это не выход, — подумала Клео. — Не хватало ему только копаться под дождем в моторе, да еще с его поясом. Одно неверное движение — и лечение можно будет начинать заново, а он ведь только-только стал поправляться. Даже сидеть долго и то ему вредно».

— Почему бы тебе не перебраться назад и не лечь, — обратилась она к Чансу. — Нам придется переждать, пока не кончится гроза.

— А ты ляжешь со мной? — Чанс посмотрел ей прямо в глаза.

— Прекрати!

Он по-прежнему не отводил от нее взгляда.

— А как ты хочешь, чтобы я выразил тебе свои чувства? Ты красивая, необыкновенная женщина, умная, эффектная. Прекрасный работник и великолепная мать. Все это вызывает во мне чувство глубокого уважения. Однако, Клео, все твои прекрасные качества не стоили бы для меня и выеденного яйца, если бы ты не привлекала меня как женщина. Ты отказываешься говорить об этом и каждый раз, когда я завожу этот разговор, встаешь на дыбы, как испугавшаяся лошадь. Я мог бы еще смириться с этим, если бы чувствовал отвращение или равнодушие с твоей стороны, но… Ты не испытываешь ко мне отвращения, и я не сказал бы даже, что ты равнодушна. Дело в чем-то другом. Я нравлюсь тебе больше, чем хотелось бы тебе самой, и мы оба знаем, насколько близки друг другу в наших желаниях. Ты права в одном, Клео. Пока ты живешь на ранчо, пока я буду знать, где ты, тебе от меня не отделаться.

Внезапно почувствовав слабость, Клео склонилась головой к рулю, уткнувшись в него лбом. Стук ударов сердца заглушил шум дождя, бьющего в стекла. Она выдержала уже не одну битву с собой, защищаясь от уверенных «наскоков» Чанса, но она была всего лишь женщиной и уже ослабела от этой постоянной борьбы. Ее собственное тело почти не подчинялось ей. Сколько раз за время его недомогания ее мучило ощущение какой-то странной пустоты и она была готова броситься в его объятия, ища утешения и поддержки. Разве не глупо подавлять свои чувства и желания в то время, когда человек, которого ты любишь, не только находится рядом, но и рад исполнить любую твою прихоть, о чем напоминает при каждом удобном случае?

Дождь, застрявшая машина, и они снова наедине друг с другом, как и тогда, вдали от ранчо и любопытных глаз. Собираясь в город, она оделась по погоде: джинсы, ботинки, рубашка, жакет на подкладке. Не слишком-то соблазнительный наряд, а он тем не менее назвал ее красивой и соблазнительной, и хотя лесть и комплименты никогда не трогали Клео, однако в словах Чанса угадывалась такая искренность, что она не могла остаться равнодушной.

Все еще прижимаясь лбом к рулю, она слегка повернула голову в его сторону. В темно-синих глазах она уловила некоторую настороженность.

— Ты хочешь, чтобы я признался тебе в любви? — с нежностью в голосе спросил он. — Это решит твои проблемы?

По ее спине побежали мурашки.

— Ты будешь говорить красивые слова и думать, соглашусь ли я с тобой лечь или нет.

— И что ты на это скажешь?

— А то, что твое единственное желание — продолжить постельные отношения. Любой ценой.

— Я просто хочу быть с тобой. А ты вечно вешаешь какие-то глупые ярлыки.

— Предположим, я соглашусь. И чем все это закончится?

— Ты ведешь себя так потому, что хочешь, чтобы я сделал тебе предложение? Ты этого хочешь?

Клео резко вскинула голову.

— Господи, у меня и в мыслях не было заставлять тебя делать мне предложение, да еще таким образом! С чего ты это взял?

Не на шутку разволновавшись, Клео поднялась со своего сиденья и перебралась внутрь фургона. Там, в маленьком холодильнике, у нее всегда хранился запас содовой.

— Хочешь пить? — нервно спросила она.

— Нет, спасибо.

Клео решила пока не садиться за руль и устроилась прямо рядом с холодильником на кушетке. Вскрыв банку, она жадно сделала большой глоток.

— Когда у тебя следующая встреча с доктором Фельдманом?

Чанс, морщась от боли, повернулся к ней.

— Примерно через неделю. А что?

— Как только он разрешит тебе сесть за руль, ты меня больше не увидишь. Я и подумать не могла, что мое поведение, мои слова и поступки покажутся игрой, цель которой — затащить тебя под венец! Так меня еще никто не оскорблял!

— Но я же не сказал, что это плохо.

Глаза Клео широко раскрылись от изумления.

— Свадьба? Опомнись, Чанс!

— Ты вообще не хочешь выходить замуж?

— Я об этом и не думаю.

— Но у тебя, должно быть, возникала эта мысль, когда ты повстречалась с Джейком?

— Это было слишком давно, — сжалась Клео.

Воцарилось тяжелое молчание. Наконец Чанс не выдержал:

— Ты все еще любишь его, Клео?

— Джейка? Господи, нет, конечно! Странные идеи возникают у тебя сегодня.

— У меня было много времени, чтобы все обдумать, тем более что человек, столь меня интересующий, отказывался отвечать на мои вопросы…

Он осторожно поднялся, но высота кабины не позволяла выпрямиться, и ему пришлось пробираться в глубь фургона в полусогнутом положении.

— Знаешь, пожалуй, я прилягу.

— Тебе больно? — Клео тут же пересела с кушетки на скамью, закрепленную с другой стороны фургона.

— Да, мне больно. — Голос Чанса звучал хрипло, глухо. По его тону Клео поняла, что он имеет в виду не только спину.

Он стянул с себя жесткий пояс и улегся на кушетку со вздохом облегчения. Клео сняла ботинки и, вместо того чтобы отставить их в сторону, продолжала сидеть, пристально их разглядывая и думая о том, что, возможно, зря вспылила. Рассуждения Чанса были, конечно, нелепы, но, с другой стороны, они уже дважды были близки, а она по-прежнему его избегала. Вероятно, эта неопределенность в их отношениях и ее вечные метания из одной крайности в другую и давали почву для появления у него таких идей.

— Как хорошо лежать, — прошептал Чанс.

Их взгляды пересеклись. Клео отпила еще один глоток содовой. Дождь барабанил по крыше, создавая ощущение ритмичной мелодии. Она отставила банку и сняла жакет. Чанс смотрел на нее не отрываясь.

— Что ты делаешь?

— Здесь становится жарко. Душно.

Кушетка располагалась как раз с подветренной стороны, и Клео, встав на краешек, потянулась к окошку.

— Как соблазнительно, — вновь зашептал Чанс, любуясь снизу очертанием груди, четко обозначившейся под рубашкой при ее движении. — Даже очень. Ты делаешь это специально?

Клео сверху бросила на него быстрый взгляд.

— Если я открою окошко с другой стороны, то дождь зальет машину.

Той ночью она бросила ему обвинение в насилии, когда он заставил ее лечь рядом, сейчас он мог бы ей сказать то же самое. Чанс застонал.

— У тебя все в порядке? — встревожилась Клео.

Его лицо исказилось.

— Ты хоть немного думаешь, что ты делаешь? Сколько ты будешь так стоять надо мной? Ведь только я дотронусь до тебя, как ты снова заговоришь о насилии, принуждении, развращенности. Ума не приложу, чем это все может кончиться!

Сквозь узкую щель приоткрытого окна в машину ворвался свежий воздух. Клео с наслаждением вдохнула его полной грудью и вновь присела на скамью.

— Я тоже не знаю, поверь мне, — проговорила она, прерывая затянувшуюся после его слов паузу.

Он лежал, по-прежнему не отрывая от нее взгляда. Не выдержав, Клео поднялась со скамьи и, перебравшись в переднюю часть машины, попыталась еще раз завести мотор.

— Ничего не выходит!

Несколько неудачных попыток окончательно испортили Клео настроение.

Гроза уже прошла, однако дождь, казалось, собирался лить весь день, а то и всю ночь. В это время года всегда много дождей, сказала она себе, стараясь успокоиться. Обычно за ночь земля покрывается тонкой корочкой льда, а к утру под лучами еще теплого солнца лед тает и под ногами снова хлюпают лужи.

Сегодняшний день выдался не слишком холодным, и поэтому, скорее всего, будет только дождь, без заморозков: размокшая земля, молчащий мотор и ни одного человека поблизости! Рози, должно быть, уже дома и промокла по дороге насквозь, если только Джо не сообразил все-таки съездить за ней. Какое-то безумие! Клео ощутила свою полную беспомощность и разозлилась.

Мало ей всех этих тревог и волнений, тут еще Чанс лежит на кушетке в глубине фургона и пробуждает в ней желание! Клео стиснула зубы. Судьба определенно не на ее стороне. Не упади Чанс с лошади, она давно бы уже уехала — и никаких проблем, не надо ничего решать, не надо бороться с собой. Она досадливо хлопнула по рулю. И почему эта чертова машина сломалась именно сейчас!

— Успокойся, — раздался за ее спиной голос Чанса. — Рано или поздно кто-нибудь проедет по этой проклятой дороге, тогда и посигналишь. Зачем так нервничать, все равно ничего не изменится!

— Оставь при себе отеческие советы, — огрызнулась Клео. — Я лучше тебя представляю всю ситуацию.

Чанс медленно сел на кушетке.

— Отеческие советы, говоришь? Я настолько старше тебя?

Клео утомленно провела рукой по лбу.

— Нет, конечно, нет. Но твои слова прозвучали слишком покровительственно… Я беспокоюсь о Рози. — И она рассказала ему про автобус и про то, что Рози пришлось, вероятно, добираться домой под дождем.

— Очень хочется помочь тебе, Клео, но здесь, более чем в двадцати милях от ранчо, я вряд ли смогу что-нибудь сделать.

— Я тоже, — вздохнула она и вернулась на скамью, поняв, что заставить заработать мотор ей не удастся. — Может, тебе все-таки лучше лечь?

— Ты права. — И Чанс снова растянулся на кушетке, устремив взгляд к потолку. — До этого несчастного случая я никогда так много не размышлял о том, что значит быть инвалидом, — спустя какое-то время заговорил он, казалось разговаривая вслух сам с собой. — Это очень нелегко: постоянно находиться под гнетом недуга, без надежды на выздоровление, если только не произойдет чуда. Представляешь?

— Некоторые люди переносят такую участь очень мужественно.

— Да, некоторым это удается.

— Может быть, у них характер лучше, чем у тебя? — улыбнулась Клео.

— Не скажи, я веду себя не так уж плохо, — усмехнулся Чанс в ответ. — Но ты, вероятно, во мне разочаровалась?

— Я думаю, что чемпионом среди несносных пациентов ты не стал. Однако второе место принадлежит тебе по праву.

Они замолчали. Внутри фургона было тепло и уютно. Клео, взяв свою банку с содовой, отпила еще глоток.

— Как быстро сегодня темнеет. Наверное, из-за дождя.

— Клео, не волнуйся, с Рози все будет в порядке. Скорее всего, Джо или Кит встретили ее, когда увидели, что ты до сих пор не приехала. Они не допустят, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Что-то в его тоне заставило Клео заволноваться.

— Ты ведь тоже о ней беспокоишься. Ты к ней привык, да? — Ее вопрос прозвучал как обвинение.

— А тебе этого не хотелось бы?

Клео заколебалась.

— Может, и так. Вы подружились. Из-за этого она может слишком близко к сердцу принять наш отъезд.

— Она никогда не видела своего отца?

— Как же она могла его видеть? Он думает, что я сделала аборт… — Клео остановилась, чтобы перевести дыхание.

Чанс снова сел.

— Ты уверила его, что собираешься сделать аборт? Но почему?

Вспышка молнии на мгновение осветила лицо Чанса, но Клео даже не взглянула в его сторону.

— Он… был женат, — выпалила она, уже не заботясь о том, как воспримет Чанс ее слова.

— Ничего себе!

— Не торопись делать выводы. Я и не подозревала об этом. Он рассказал мне о том, что у него есть жена и три дочери, которые живут в Калифорнии, только после того, как я сообщила ему, что беременна.

— Сволочь, — выдохнул Чанс. — Ты ведь любила его?

— Да, я его любила. Он посоветовал мне сделать аборт, потому что у него была семья и уходить от них он не собирается. Я пообещала, что так и поступлю. Больше я его не видела.

— И ты разлюбила его? Так?

— Да, — решительно подтвердила она.

— Ты расскажешь об этом Рози, когда она подрастет?

— Если попросит, расскажу. Она знает, что я и ее отец никогда не были женаты; и если ей захочется узнать всю правду, я не буду ничего скрывать.

— Поступок Джейка до конца жизни будет вызывать у тебя отвращение и недоверие к мужчинам, — спокойно рассудил Чанс. — И ты считаешь, что я тоже поступлю с тобой подобным образом?

— Да, если тебе угодно!

— Но разве ты не помнишь, что сказал я тебе в тот день, в фургоне? Когда ты испугалась, что можешь забеременеть?

— Что ты никогда не бросишь меня.

— Ты не веришь в это?

— Я не знаю, что ты этим хотел сказать. В любом случае это уже не имеет значения. Проблема в другом. В том, что… — она внезапно замолчала.

— В чем, Клео? Продолжай. В том, что…

Она смущенно закашлялась.

— Она во мне самой, а не в тебе. Я не хочу рисковать будущим Рози. У нас с ней все было хорошо, и пусть все останется так, как было прежде.

— Но ведь ей не всегда будет восемь лет, Клео. Она вырастет и покинет тебя, начнет самостоятельную жизнь. И что тогда? Какие планы на будущее ты строишь для себя, Клео?

— Мужчине в них места нет.

— Сомневаюсь, что стареть в одиночестве — очень веселая перспектива.

— Только для того, кто страшится такого конца.

Чанс опять улегся, положив руку тыльной стороной себе на лоб.

— А ты не хотела бы встретить старость со мной, Клео?

Она коротко рассмеялась.

— Думаю, тебе нужна не такая женщина, как я. Вокруг десятки, сотни молодых женщин, которым хотелось бы обеспечить себе жизнь и старость.

— И тебе это кажется забавным?

— Куда забавнее другое: что ты до сих пор остаешься в Монтане.

— Опять за старое? Мое прошлое… Ты никак не можешь понять, что мне здесь нравится. Что для меня эта жизнь не вечная мука или стихийное бедствие вроде наводнения. Постарайся усвоить, что теперь здесь мой дом. Ты можешь уехать и забыть о ранчо. А я — нет!

— Я не смогу забыть эти места, даже если уеду за тысячу миль отсюда! Все эти пять лет ранчо было моим домом. Сомневаюсь, что через пять лет ты сможешь сказать то же самое.

— Твое предубеждение против меня мешает тебе признать очевидное, — мягко упрекнул ее Чанс. — Почему ты предпочитаешь думать обо мне только самое худшее? Неужели из-за того, что раньше я был богат и ни в чем не знал нужды? Или из-за того, что у меня была возможность получить хорошее образование? Или потому, что я путешествовал и видел много такого, что тебе и не снилось? Поэтому, Клео, да? А ты знаешь, что думаю я? Все очень просто: я первый мужчина, которому удалось пробить брешь в той стене, которую ты возвела вокруг себя за эти годы. И ты не можешь себе простить того, что оказалась способна чувствовать что-то еще, кроме раскаяния за роман с женатым мужчиной, хотя твоей вины в том не было. Именно за это ты и не можешь простить меня. Ты, конечно, имеешь полное право ненавидеть Джейка. Он вполне заслуживает этого. Но не отталкивай меня из-за того, что сделал он.

— Красиво говоришь! — холодно отозвалась Клео.

— Тебе понравилось заниматься со мной любовью — вот истинная причина твоего раздражения и испуга. Ты не хочешь завязывать со мной серьезных отношений потому, что это заставило бы пробудиться твои чувства, снова вспомнить о Джейке. Мне кажется, что ты все еще думаешь о нем. И поэтому для других дорога к твоему сердцу закрыта.

— Неправда, — судорожно вздохнула Клео.

— Неужели?

— Нет! С тех пор прошло уже почти девять лет, и все позабыто.

— Тогда подойди ко мне и докажи это, — тихо сказал Чанс.

Она даже не шевельнулась, и он снова заговорил:

— Не можешь, да? Что происходит сейчас у тебя в голове, Клео? Ты смущена, поскольку именно любви тебе хочется сейчас? Больше всего на свете. Но ты боишься, что я окончательно нарушу твой душевный покой.

— Я не собираюсь тебе ничего доказывать.

— А самой себе?

Клео охватило смятение. Даже если со стороны Чанса это был всего лишь навсего способ добиться в очередной раз близости, он достиг желаемого. И столько наговорил всего странного: совместная старость, свадьба — видите ли, ему нравится эта идея, — совместная жизнь на ранчо…

Однако что окончательно выбило ее из колеи, так это неожиданное полуутверждение-полувопрос Чанса о ее чувствах к Джейку. Еще до рождения Рози она уверила себя раз и навсегда, что все связанное с отцом ее будущего ребенка исчезло в один миг. Разве могла она ошибаться так долго, и особенно теперь, когда поняла, что любит Чанса? Но вопрос возник, и ее мозг начали терзать сомнения.

Она медленно передвинулась на край скамьи. В фургоне стало совсем темно. Низко нависшие черные тучи окрашивали струи дождя во все более глубокие оттенки серого цвета, что создавало иллюзию сгущающихся перед наступлением ночи сумерек.

— Какое доказательство тебе нужно получить? почти неслышно прошептала она.

— А тебе?

Единственное, что ей хотелось, — это навсегда выбросить из памяти любое воспоминание о Джейке Гановере. Хотя, пожалуй, еще больше она стремилась разрушить все сомнения Чанса по этому поводу.

В отношениях с мужчинами она никогда не брала инициативу в свои руки — ей не хватало ни уверенности в себе, ни смелости. Ей одинаково претила как активная роль, так и пассивная. В ее беспорядочных, шиворот-навыворот, отношениях активную роль всегда брал на себя мужчина. Раньше Джейк, теперь — Чанс.

Она призвала на помощь все свое мужество и шагнула через проход, отделявший скамью от кушетки. Чанс подвинулся, и она присела на край. Несмотря на царивший в машине сумрак, они напряженно всматривались в глаза друг друга.

— Я никогда еще не ощущал между нами подобной близости, Клео. А ты? Тоже?

Она не была уверена в том, что их ощущения полностью совпадают, но что-то помешало ей ответить отрицательно.

— Дай я обниму тебя, — заговорил Чанс. — Ложись рядом со мной.

Она проронила короткое «да» и прилегла к нему так, что голова ее оказалась у него на плече, а правая рука — прижатой к его груди. Легкая дрожь, пробежавшая по его телу, сразу же отозвалась и в ней, и она засомневалась, ограничится ли это все простыми объятиями.

«Время борьбы прошло», — без особой радости осознала она. Теперь она стала пугающе уязвимой. Ни один мужчина, кроме Джейка, не был с ней так близок — ни физически, ни эмоционально. Понимал это Чанс или нет, но теперь он мог бы добиться от нее всего, чего бы ни захотел.

— Как мне хорошо, Клео, — зашептал он, и его пальцы заскользили по ее руке. — Скажи, что тебе тоже.

— Мне… тоже, — шепнула она в ответ.

Вот она лежит сейчас рядом с Чансом. Но доказывает ли это, думала Клео, что Джейк уже ничего для нее не значит? По-видимому, да, и свидетельством тому служило для Клео ее нынешнее состояние: учащенный пульс, ощущение нехватки воздуха и разливающегося по телу жара. Ощущала бы Клео все это, думай она о другом? Вряд ли!

Клео поняла, что зародившиеся в ней от слов Чанса сомнения не имеют под собой почвы. Теперь она твердо знала, что от прошлого защищена надежно. Приближавшийся миг наверняка станет одним из тех драгоценных воспоминаний, что так приятно время от времени доставать из памяти и как бы заново переживать, если вдруг становится одиноко и грустно. Это так, оказывается, чудесно: лежащий рядом человек, его тепло, дыхание, нежные прикосновения пальцев… Просто лежать с любимым — самое лучшее ощущение за всю ее жизнь, более сильное, чем страсть, более пьянящее, чем желание.

Была и страсть, но она таилась глубже, сдерживаемая слишком упоительным ощущением спокойной нежности и блаженной умиротворенности. А желание будоражило ее, заставляя быстрее бежать по венам кровь, сильнее биться сердце. Руки Чанса все крепче сжимали ее тело.

Она запрокинула голову, он склонился над ней. Их глаза встретились — его, потемневшие и просящие, и ее, зеленые, согласные на все… Он медленно провел по ее губам кончиком языка. По ее телу прокатилась волна сладостной истомы.

— Клео…

— Да… — прошептала она в ответ.

Чанс провел рукой по ее груди, а Клео вытянула его заправленную в джинсы рубашку, и ее рука скользнула под нее. Они целовались, наслаждаясь неторопливым соединением губ.

Он расстегнул пуговицу на поясе ее джинсов и одним движением раскрыл молнию. Пока она не спеша расстегивала его ремень, его рука уже проникла ей под джинсы. Их поцелуи становились все более жадными, страстными. Внезапно он застонал:

— Спина…

Она села.

— Лежи спокойно. Я все сделаю.

— С радостью, — ответил он, и в его глазах блеснула легкая ирония.

Она расстегнула его рубашку, ее губы прижались к его груди и медленно заскользили вдоль нее, слегка пощипывая кожу. Она мельком взглянула на Чанса: глаза закрыты, на лице написано блаженство.

Ей вдруг отчаянно захотелось ощутить полное слияние с ним. Сам он сделать этого, наверно, не сможет, но она ведь здорова! Клео поднялась с кушетки. Чанс открыл глаза и увидел, что она стягивает с себя джинсы.

В этот самый момент они оба услышали звук приближающегося автомобиля. Клео испуганно посмотрела Чансу в глаза.

— Кто-то едет!

Чанс мучительно застонал. Клео выглянула в окошко:

— Это Пит!

Она бросилась застегивать джинсы, пытаясь наскоро заправить в них рубашку. Надев жакет, она снова взглянула на Чанса. Ее сердце билось такими сильными толчками и она чувствовала себя настолько неловко, что, если бы выскочила из машины одна, Пит вполне мог бы что-нибудь заподозрить. Возбужденный вид и раздражительность Чанса и вовсе станут неопровержимыми доказательствами того, что здесь что-то — нетрудно догадаться, что именно, — произошло.

— Сделай же что-нибудь, — взмолилась она. — Хоть в порядок себя приведи!

Он сел и застегнул джинсы.

— Ты придешь сегодня вечером ко мне?

— Я… не знаю.

— Мы остановились на полпути, Клео. Давай не будем возвращаться к старому только потому, что нас прервали. Скажи, что сегодня ты придешь.

Краем уха она услышала, что машина Пита остановилась рядом с их фургоном.

— Сейчас не время говорить об этом. — Она подошла к боковой дверце фургона и распахнула ее. — Привет, Пит!

— Привет. Что с вами случилось? Мы с Джо просто извелись от волнения. А потом решили, что лучше всего будет поехать в Хелину и узнать, в чем дело.

— Мотор забарахлил. — Клео спрыгнула на землю. — С Рози все в порядке?

— Нормально. Джо ее встретил.

Клео посмотрела вверх, на висящие над головой тучи, и ей на лицо посыпались мелкие капли дождя. По сравнению с недавним ливнем эта изморось показалась почти насмешкой природы.

— Что с Чансом? — спросил Пит.

— Дремлет в машине. Чанс, поехали домой, — крикнула она, повернувшись к раскрытой дверце.

Глава одиннадцатая

Раздражение Чанса росло с каждым днем. Он испытывал недовольство, гнев, обиду. Клео старательно избегала его, обращаясь к нему только в случае крайней необходимости. После того, что произошло с ними во время грозы, он рассчитывал на большее, на дальнейшее сближение, а в действительности их отношения снова зашли в тупик.

Мысленно он то и дело переносился в заглохший посередине дороги фургон, где Клео начинала раздеваться, желая с ним близости. Его воображение дорисовывало то, что случилось бы дальше, не появись там так некстати Пит.

Ему настолько надоело постоянно контролировать каждое свое движение и подчиняться предписаниям врача, что иногда в нем вспыхивало страстное желание получить деньги и уехать куда глаза глядят, тем более что получить их и тем самым избавиться, хоть на время, от одолевавших его мрачных мыслей было проще простого: достаточно снять телефонную трубку и воспользоваться разрешением на кредит в банке Хелины. Правда, в этом случае пришлось бы составлять закладную на ранчо, а в результате он бы остался с теми же проблемами, да еще с долгом в придачу.

Чанс стоял у окна кабинета, печально взирая на открывавшийся его взору вид. Недавняя гроза обозначила перемены погоды к худшему. Температура уже не поднималась выше семи градусов тепла, даже когда солнце прорывалось сквозь плотно затянувшие небо тучи.

«Это и есть мое жалкое существование! — угнетенно подумал он. — Почти полное безденежье, поврежденная спина и отвратительная погода». Никогда раньше ему не приходилось сталкиваться вплотную с зимой и полным крушением надежд, — раньше у него всегда водились деньги, чтобы догнать лето и прогнать скуку. Деньги или какое-нибудь увлечение. Клео могла бы помочь ему справиться с этим, но в тот вечер она так и не пришла, хотя он сказал, что будет ждать. Ему оставалось только смириться и отбросить бессмысленные надежды. Клео делала один шаг вперед и тут же возвращалась на два шага назад. Мало кто мог бы выдержать эту постоянную смену настроений. Да, хорошо бы уехать в Неваду к Рашу или в Орегон к Кэшу! Это обошлось бы недорого, если бы он смог сам вести машину. Чанс поморщился. Когда же этот чертов доктор Фельдман даст ему разрешение сесть за руль!

— Чанс?

Он повернулся от окна, сохраняя на лице выражение безразличия, хотя, как это всегда случалось с ним при виде Клео, все внутри его напряженно сжалось.

— Да, слушаю.

— Пит отвезет тебя сегодня в Хелину на процедуры. Машина будет готова через несколько минут.

— Прекрасно, — холодно отозвался Чанс.

Ее машина была уже на ходу, просто засорился шланг. Клео могла бы и сама отвезти его, но, вероятно, решила перепоручить это Питу, чтобы не оставаться с ним наедине. Эта мысль окончательно вывела Чанса из себя. Он привел ей столько доводов в защиту своего утверждения, что они удивительным образом подходят друг другу, столько раз убеждал, что она хочет любви не меньше, чем он, а она в последний момент вела себя так, будто хотела доказать обратное. Он попал в довольно-таки незавидное положение: она то сгорала от страсти, то превращалась в ледышку.

Клео сделала несколько шагов вперед, затем повернулась, чтобы уйти, и снова остановилась.

— Ты помнишь, что Пит собирался на несколько недель уехать с ранчо? Я говорила тебе как-то об этом.

— Помню. И когда он уедет?

— На следующей неделе. Он хочет отдохнуть. Я просто решила тебе напомнить.

— Спасибо.

Клео с силой втянула в себя воздух. Она совсем не обрадовалась, когда Пит приехал за ними тогда, в грозу, но, может быть, так оно и лучше. Чанс, судя по его поведению, думал иначе. Клео уже решила, что она скажет Чансу, если он начнет расспрашивать ее. Обстоятельства, мол, заставляют людей иногда вести себя несвойственным им образом, им бы и в голову не могло прийти такое в нормальной ситуации. Гроза, волнение по поводу Рози, сломавшаяся машина — она просто потеряла голову, а он так уверенно, так внушительно говорил. Она не хотела, чтобы подобное повторилось еще раз. Если же Пит как шофер его не устраивает, то возить его может и Джо.

— У меня есть еще дела. Увидимся позже, — попрощалась она.

— Какие дела? — остановил ее Чанс.

— Мою свою кладовку.

— Да, от работы ты никогда не отлынивала.

— Тебя злит то, что я выполняю свои обязанности как полагается?

Сдерживать себя Чанс больше не мог:

— Злиться меня заставляешь ты. Удивляюсь, как это ты решилась вообще зайти сюда. Ты же стараешься как можно реже показываться мне на глаза!

Если Клео и была удивлена, то в основном тем, как подействовали на нее эти слова.

— Ты теперь, наверно, будешь рад, если я уеду?

Несмотря на подавленное состояние и злость на Клео, подобные мысли Чансу в голову не приходили, но в чем-то Клео, возможно, права. Она была для него постоянным источником раздражения. Ее длинные ноги в обтягивающих джинсах доставляли ему больше мучений, чем мышцы спины, а выражение ее зеленых глаз не раз «вдребезги» разбивало его мечты.

— Если хочешь — уезжай, — с наигранным безразличием бросил он. — Надоело.

Клео ощутила в душе резкую внезапную боль. Она столько раз грозилась уехать, но и представить не могла, что он способен отнестись к этому столь хладнокровно.

— Считай, что меня уже нет, — голос ее прозвучал тускло, устало.

Она вышла.

Чанс по-прежнему стоял у окна, испытывая ощущение леденящей пустоты внутри себя. Он машинально поднял руку и провел пальцами по волосам, отстраненно подумав, что надо бы подстричься. «Считай, что меня уже нет». Когда она уедет? Сегодня, завтра, на следующей неделе? В памяти всплыло личико Рози, и он внезапно осознал, что теряет не только Клео, но и ее дочку, малышку Рози.

Он выругался вполголоса, но со вкусом. От этой любви одни неприятности! На мгновенье мысль его ошеломила. Он любил Клео, черт побери, и глупо было спрашивать себя, откуда он это взял. Это было просто очевидно! Он любил ее, а разговаривал с ней так грубо, что, наверно, лишил себя всякой надежды на примирение. Теперь она может уйти из его жизни навсегда.

Несколько минут он стоял, раздираемый самыми противоречивыми чувствами. Он знал, что ведет себя правильно, настаивая на окончательном выяснении их отношений, но понимал и другое: каким пустым станет для него ранчо без Клео и Рози.

Так ничего и не решив, он схватил пиджак, висевший на стуле рядом с ним, и поспешил к выходу.

Смахнув слезы с ресниц, Клео направилась к хлеву и вошла в кладовку. Она осмотрелась по сторонам и тут же подумала, что убираться ей уже не нужно, как и вообще что-нибудь делать на ранчо. Боль переросла в гнев, и она с силой пнула седло, сбив его со стояка. Даже не удосужившись поднять седло, Клео вышла и, все еще ощущая запахи лошадей и кож, пропитывавшие кладовку, направилась к дому. Войдя в дом, она сняла шляпу и куртку, выдернула шпильки из волос и, отбросив волосы за спину, попыталась сосредоточиться и обдумать все, что произошло. Рози еще не вернулась из школы. Однако ей придется не только сегодня же сказать девочке об отъезде, но и уведомить об этом директора школы. Сборы займут два-три дня. Кажется, где-то на ранчо были пустые ящики. Нужно будет договориться о машине и нанять двух грузчиков — с мебелью ей самой не справиться.

Неожиданно входная дверь распахнулась. Оглянувшись, Клео застыла от изумления. Чанс! Она почувствовала прилив внезапной злости.

— И что тебе нужно? — вместо приветствия резко бросила она.

Он прикрыл дверь.

— Поговорить по душам.

— Мы уже это сделали, если не ошибаюсь?

— Мы с тобой лишь ругались, подшучивали друг над другом, что-то доказывали, наконец, получали удовольствие от близости. Однако ни разу за все это время не были до конца откровенны.

Она молча направилась в гостиную.

— И зачем нам это нужно сейчас? — донесся оттуда ее голос.

Не дожидаясь приглашения, Чанс вошел в комнату вслед за ней, оглядываясь по сторонам. «Как здесь уютно», — подумал он про себя.

— Я здесь впервые.

— А тебя никогда сюда не приглашали, — холодно ответила Клео.

Его присутствие заставляло ее нервничать. Он казался каким-то слишком большим для такой маленькой комнаты.

Он стал выглядеть гораздо солиднее с тех пор, как приехал, отметила Клео, но это явно не лишний жирок от вольных хлебов. Он стал каким-то другим с того дня, как она впервые столкнулась с ним у каменной стены большого дома. Отросли волосы, потемнела и огрубела кожа, выцвели джинсы, даже ботинки блестели не так, как прежде. Он выглядел сейчас как настоящий ранчеро, и выражение его необычайно синих глаз отличалось теперь какой-то сдержанной силой, силой человека слова и дела.

У Клео перехватило дыхание. Он был слишком красив, слишком притягателен для нее как мужчина. Она ощутила вокруг только ему присущий и такой возбуждающий ее запах.

— Мне больше не нужны никакие доводы! — воскликнулаона, нервно приглаживая рукой волосы.

— Я не буду ни в чем тебя убеждать. Я хочу лишь откровенно с тобой поговорить.

— Ты сказал, чтобы я уехала, и…

— Я передумал.

— Но я сама так решила.

— Теперь решать буду я.

Он сделал к ней шаг, другой. Она испуганно попятилась, ощущая себя загнанным зверьком, которого вот-вот настигнет безжалостный охотник, но вскоре уперлась в спинку дивана — отступать дальше было некуда!

— Я могу только догадываться, что ты затеял, но и думать об этом не хочу. Прошу тебя, уйди, пожалуйста.

— Ни за что! Ты помнишь наш последний разговор?

— Конечно, помню! Не думаешь ли ты, что моя откровенность дает тебе какое-либо право…

— Сначала я собираюсь доказать тебе кое-что, а потом мы спокойно обо всем поговорим.

— Нет, — задыхаясь, пробормотала Клео.

Он снял пиджак и бросил его на стул.

— Чанс…

Ее сердце бешено стучало. Она увидела, что на нем нет привычного уже пояса. Это означало, что он либо очень спешил, либо что-то задумал. Скорее всего, решила Клео, здесь было и то и другое.

— Джо непременно поинтересуется, что ты делал в моем доме. Да и Пит уже, наверное, разыскивает тебя.

— Это их проблемы. — Чанс положил руки ей на плечи. — Неужели ты думаешь, что мне есть дело до того, кто и что подумает, увидев меня здесь?!

Клео пристально взглянула ему в глаза. Грешник и святой уживались, неразрывно связанные друг с другом, в его душе, скрытые за внешней привлекательностью, но делающие его еще более неотразимым. Он постоянно испытывал Клео, то увлекая, выманивая за пределы, которые она же для себя установила, то загоняя обратно. Это была игра, и она лишала ее последних сил. Ноги Клео задрожали. Она почувствовала себя ослабевшей, размякшей: ее тянуло к нему и она ничего не могла с собой поделать!

В этот момент кто-то громко забарабанил в дверь, затем раздался голос:

— Чанс? Клео?

— Это Пит, — прошептала она. — Тебе же нужно ехать на прием к врачу.

— Скажи ему, пусть уйдет, — изменившимся голосом проговорил Чанс.

— Нет. Тебе нужно идти.

Он властно привлек ее к себе и поцеловал, крепко, горячо. Когда он отпустил ее, она пошатнулась — у нее закружилась голова. Он подошел к стулу и взял пиджак.

— Мы закончим наш разговор, когда я вернусь.

В дверях он на мгновение задержался, еще раз взглянул на нее, а затем решительно распахнул дверь.

— Я здесь, Пит. Подожди еще немного, мне нужно сходить в дом за поясом, а потом сразу поедем.

Клео опустилась на диван. Пора с этим покончить! — подумала она. То — уезжай, то — оставайся! Нет, ей во что бы то ни стало нужно прийти в себя и как следует спокойно во всем разобраться. Итак. Сегодня пятница. Как только Рози вернется из школы, они быстро соберутся и куда-нибудь уедут на все выходные. Когда Чанс приедет обратно, ее здесь уже не будет. Она не намерена встречаться с ним сегодня еще раз.

Заставив себя успокоиться, Клео встала и направилась в спальню. Она побросала в чемодан вещи, которые могли ей понадобиться в предстоящей поездке, и отправилась в комнату Рози, чтобы собрать все необходимое и для дочери.


То, что машины Клео нет на обычном месте, Чанс заметил еще до того, как Пит припарковал машину. Сначала он почувствовал горькое разочарование, затем на него накатила волна холодного гнева.

— Кажись, Клео куда-то уехала, — обратился к нему Пит.

— Да, — процедил сквозь зубы Чанс. Он вышел из машины и направился к дому.

— Джо, Клео не сказала, куда она собирается? — спросил он, зайдя в прихожую.

— Я даже не знал, что она уехала.

Великолепно, просто великолепно! Чанс поднялся на второй этаж — разболелась спина, и он решил прилечь. Сняв пояс, он растянулся на кровати, но, вместо того чтобы расслабиться, начал прислушиваться, в надежде услышать шум мотора.

Однако, кроме шагов Джо, ходившего по первому этажу дома, не было слышно ни единого звука.

«Ну, довольно с меня!» — решил он через какое-то время. Следует ли мужчине так долго бегать за женщиной? Он сделал все, что мог, и теперь пришло время подведения итогов. Клео, скорее всего, уехала с ранчо, чтобы он не смог выполнить того, что пообещал перед отъездом, — закончить начатый разговор. Отныне ей не нужно будет чего-либо опасаться. Пусть приходит, уходит, стоит на голове и вообще делает что хочет. Он не будет обращать на нее никакого внимания. И совсем не для того, чтобы это заметила она. Он и так слишком долго разыгрывал из себя шута.


Чтобы эти выходные запомнились Рози, Клео решила остановиться в мотеле с внутренним бассейном. Около часа они плавали и баловались в подогретой воде, а затем отправились в номер и заказали себе жаркое и гамбургеры. То, что выходные они собираются провести в мотеле, и особенно то, что мать разрешила ей смотреть телевизор во время еды, показалось Рози странным, но ломать голову над этим она не стала — что есть, то есть.

Пока Рози хихикала над шаловливыми проделками героев мультиков, Клео рассеянно ковыряла в тарелке вилкой. Когда программа закончилась, Клео встала и выключила телевизор.

— Потом еще посмотришь, милая, хорошо? Сейчас мне нужно с тобой поговорить.

— Конечно, мама. — Рози запихнула в рот последний кусочек жаркого с тарелки и вытерла губы.

Клео пересела на край кровати и пристально посмотрела на дочку, сидевшую за маленьким круглым столиком прямо напротив нее.

— Ты хотела бы жить в городе, малышка?

— В городе? — эхом откликнулась Рози. — В каком городе, мама?

— Ну, я еще не решила. Мы уезжаем с ранчо.

— Как это — уезжаем? — Рози посмотрела на нее широко раскрытыми глазами, в которых читалось удивление и недоумение.

— Есть несколько причин, — ответила Клео. — Взрослых причин. Рози, я никогда не считала тебя слишком маленькой и всегда отвечала и буду впредь отвечать на все твои вопросы так, чтобы ты могла понять правду. Однако объяснить, почему у меня появились причины уехать с ранчо, очень сложно. Сейчас ты вряд ли сможешь их понять. — Клео на мгновение замолчала, собираясь с силами, а затем снова заговорила: — Мы должны уехать, и я думаю, так будет лучше для нас обеих. Ты мне веришь?

Рози нахмурилась.

— А как же Чанс? А Джо и Пит? Мы будем приезжать к ним в гости?

— Ну… возможно.

— Мне кажется, что Тиску и Таску в городе жить не понравится, — мрачно заявила Рози.

Клео смутилась. О собаках она даже не подумала. Она так торопилась, что забыла попросить Джо присмотреть за ними. Обычно если она куда-нибудь уезжала, то оставляла Джо собачьи консервы, чтобы тот покормил любимцев Рози. Сегодня она об этом и не вспомнила.

Однако не только это заставило ее смутиться. Собаки могли стать проблемой. Если они уедут, им придется снимать дом, а Клео знала, что большинство домовладельцев возражают против собак, а тем более совсем еще молодых.

— Может, им лучше остаться на ранчо?

— Но им будет тоскливо без меня! — Вид у Рози был подавленный.

Клео расстроилась не меньше, чем Рози. И почему она не вспомнила о собаках раньше, до начала разговора с Рози! Вполне естественно, что Рози не хотела расставаться со своими лучшими друзьями. А ведь была еще и лошадь Ночка. Как это она упустила животных из виду!

Однако прежде всего необходимо было позвонить сию же минуту на ранчо и попросить кого-нибудь накормить собак. О лошади Пит и так позаботится — когда будет заниматься остальными, а вот с Тиском и Таском надо было что-то решать, и срочно.

Клео поднялась с кровати и, обняв Рози, поцеловала ее в щеку.

— Мы договорим позже. Мне нужно срочно позвонить. Ты посмотришь телевизор?

Рози согласно кивнула, однако Клео заметила, что оживление девочки, вызванное поначалу бассейном и цветным телевизором, почти угасло.

Клео включила телевизор и пощелкала переключателем программ, подыскивая что-нибудь подходящее для восьмилетней девочки. Наконец она выбрала какую-то комедию о семейных взаимоотношениях, а сама подошла к телефону, стоящему на тумбочке возле кровати.

Она поудобнее устроилась и набрала номер, надеясь в душе, что Джо все еще там и поднимет трубку. Однако из трубки раздался голос Чанса:

— Ранчо Кид-Ривер.

У нее сразу пересохло во рту.

— Чанс? Это Клео.

Ответом ей была полная тишина.

— Я звоню, чтобы попросить об одной услуге. Я уехала, забыв передать Джо консервы для Тиска и Таска. Их надо покормить. Только что об этом вспомнила, — проговорила она, с каждой секундой чувствуя все большее смущение.

— Я позабочусь об этом.

— Мне, конечно, очень неудобно. Я несу за них ответственность, а сама уехала, даже не…

— Я же сказал, что позабочусь об этом.

Его голос звучал совершенно равнодушно, будто он говорил с незнакомым ему человеком; он показался Клео таким отстраненно далеким, будто они находились на разных планетах и никогда не встречались друг с другом. Стиснув в руке телефонную трубку, Клео внезапно поняла, что она в конце концов получила то, чего так упорно добивалась, — его безразличие.

— Хорошо… Спасибо, — напряженно прошептала она в трубку. — До свидания.

— До свидания.

Она медленно положила трубку на место, двигаясь как во сне. Рози у нее за спиной весело смеялась над какой-то сценой фильма. Из телевизора то и дело раздавались новые шуточки и взрывы смеха, которым вторила Рози. Клео сидела, ощущая, как внутри ее растет и ширится какая-то гнетущая пустота. Она поднялась и дошла до ванной, чтобы глотнуть холодной воды. Встав перед зеркалом, Клео принялась внимательно всматриваться в собственное отражение, благо каждая черточка ее лица ясно высвечивалась яркими лампочками по обе стороны зеркала.

Чанс даже не спросил, где она или когда вернется, не отчитал за то, что она уехала, никого не предупредив, не обвинил ее в глупости. Его голос звучал ни зло, ни дружелюбно… всего лишь безразлично.

Клео зажала рот рукой, пытаясь сдержать подступившие к горлу слезы. Она получила то, чего так добивалась, но разве могла она подумать, что так расстроится. Она кашлянула.

— Рози! Я хочу принять душ…

— Хорошо, мам, — ответила та, увлеченная событиями фильма.

Клео закрыла дверь в ванную на защелку, включила на полную силу душ и разрыдалась.

Глава двенадцатая

Перед тем как в субботу уехать из Хелины, Клео набрала там картонных коробок столько, сколько вместилось в фургон. Вначале она собиралась вернуться на ранчо в воскресенье, но после разговора с Чансом по телефону настроение у нее вконец испортилось и отдых потерял всякий смысл. Всю дорогу Рози сидела тихо, упорно глядя в окно. Клео понимала, что столь необычная для девочки молчаливость вызвана предстоящим отъездом. Изо всех сил стараясь скрыть свою собственную тревогу и неуверенность, она попыталась развеселить Рози: то начинала напевать их любимые песни, то предлагала во что-нибудь сыграть, однако все ее усилия ни к чему не привели — Рози если и отзывалась, то с большой неохотой.

Как только они приехали, Рози выскочила из машины и подозвала к себе собак. Клео вздохнула. Мысль об отъезде мучила ее не меньше, чем Рози, но что ей оставалось теперь делать? При других обстоятельствах она попросила бы Рози помочь ей разгрузить фургон и перенести ящики в дом, но сегодня не решилась оторвать девочку от ее любимцев.

Клео начала перетаскивать ящики — по нескольку зараз — в дом и раскладывать их в гостиной. Вернувшись за третьей партией, она столкнулась с Джо, стоявшим возле фургона с недовольным выражением лица.

— Чем это, черт тебя побери, ты занимаешься?

Подняв две большие коробки, Клео остановилась.

— Разве Чанс ничего вам не сообщил?

— О чем?

— Я уезжаю, Джо.

На его лице появилось выражение человека, который среди ясного дня услышал раскаты грома.

— Ты уезжаешь с ранчо?

— Да. — Клео направилась к дому. Джо пошел следом. Девушка поставила коробки рядом с остальными. — Меня удивляет, что он вам ничего не сказал.

— Ты что, собираешься бросить свою работу?

— Боюсь, что так оно и есть, Джо.

— Ладно. А чего это вдруг тебе захотелось уехать?

Клео вздохнула.

— Это долгая история, Джо.

— Ну, это уж слишком, — угрюмо проворчал Джо. — Из Чанса сейчас и слова не вытянешь. Теперь еще твой отъезд.

— А он что, все время молчит?

— Он стал ворчливым, как медведь, у которого разболелись зубы.

Внезапно бледно-голубые глаза Джо сузились.

— Готов биться об заклад, это из-за твоего отъезда он ведет себя так!

— Сомневаюсь.

Клео пошла обратно к машине. Джо не отставал от нее ни на шаг. Забравшись в машину, она передала ему несколько коробок. Он отнес их в дом. Через десять минут с разгрузкой было покончено. Теперь гора коробок загромождала всю гостиную — было похоже, будто на дом неожиданно обрушилось стихийное бедствие.

— Даже сесть негде, — кинул Джо, оглядев с порога комнату.

— Да, пожалуй, — согласилась Клео. — Джо, когда Пит придет ужинать, скажи ему, что я хотела бы с ним завтра поговорить.

— Почему бы тебе не сделать это самой?

— Мне не хочется никуда выходить сегодня. Передашь?

— Передам, конечно. — Джо и не пытался скрыть свое неудовольствие. — Черт вас подери, вместе с Чансом! Сущее наказание с вами. Ты что же, собираешься сложить свои вещички и смыться, не сказав ему ни словечка?

— Ох… нет. Мне так или иначе нужно будет встретиться с ним перед отъездом.

У нее оставался еще какой-то платежный чек и целая связка ключей с ранчо. А кроме того, надо было что-то решать и с лошадью. Клео думала попросить Чанса на время оставить ее на ранчо — мол, найду себе место и заберу.

Джо наконец-то ушел, ворча что-то себе под нос и всем своим видом выражая неодобрение. Клео постояла в дверях, несколько минут наблюдая за Рози, которая возилась со щенками, и, вздохнув, вернулась обратно в дом.

Некоторое время она раздумывала, с какой же комнаты лучше начать, а затем решительно направилась в гостиную. Там она завернула и уложила в коробку несколько фотографий в рамках, стоявших на туалетном столике, и, подумав, что, с чего бы она ни начала, упаковывать придется все, стала заполнять коробку первыми попавшимися под руку вещами, заворачивая их в старые газеты.

— Мама, можно Тиск и Таск будут спать сегодня в доме? — спросила ее Рози после вечерней молитвы.

Присев на край кровати Рози, Клео мягко провела рукой по лбу девочки, убирая черные кудряшки.

— Им, я думаю, больше нравится спать в хлеву, милая.

— А почему ты так думаешь?

— Ты помнишь, как они вели себя, когда ты принесла их в дом — несколько недель назад? Как они бегали по всему дому и скреблись в дверь, чтобы мы их выпустили?

Рози зевнула.

— Они, наверное, ловят там мышей?

— Может быть.

— Мама, а мы оставим их здесь, когда уедем?

Клео глубоко вздохнула.

— Я долго думала о том, где им будет лучше. А ты что думаешь?

— У нашего дома в городе будет двор?

— Понимаешь, может быть, нам придется некоторое время снимать квартиру. Ты знаешь, что это такое?

— Это значит жить в большом доме, где есть много комнат.

— Где живут много разных семей, — улыбнулась Клео. — Я буду пытаться найти для нас дом, но это может оказаться нелегко.

— Тиск и Таск не смогут жить в квартире, да?

— Вот и я так подумала. Им будет лучше остаться здесь, где они привыкли и смогут спокойно бегать и играть.

— Чанс позволит им бегать везде, где они захотят?

— Конечно, позволит.

— Мама, а мы с тобой сможем жить в квартире?

Клео нагнулась и чмокнула дочку в щеку.

— Мы постараемся, хорошо? Спи спокойно.

— Спокойной ночи, мама. Увидимся утром.

Погасив лампу и тихонько прикрыв за собой дверь, Клео пошла на кухню. Там ее ждал полузаполненный ящик, стоявший прямо на столе. Дверцы буфета были широко открыты. Казалось, весь их маленький уютный дом был перевернут вверх дном, и Клео ощущала такой же беспорядок внутри себя.

Она с трудом подавила желание расплакаться, напомнив себе, что все уже решено и сейчас следует заняться делом. Однако, упаковывая кухонную утварь, она снова и снова вспоминала все то, что случилось на ранчо после приезда Чанса.

Во-первых, она оказалась совершенно не права, полагая, будто его пребывание на ранчо не затянется надолго: лето уже закончилось, а он продолжал здесь жить. Не могла она забыть и тот разговор, когда Чанс рассказал ей о своих планах на будущее. Эти планы не давали ей покоя — за все время, пока она работала на этом ранчо, здесь мало что менялось, а потом появился Чанс и решительно изменил всю их жизнь. Ранчо опустело без коров, хотя бычки, которых он оставил, составляли довольно внушительное стадо. Возможно, неуверенно подумала она, именно это и было нужно, чтобы сделать ранчо прибыльным. Ведь сколько они ни гнули спину раньше, оно едва-едва могло себя окупить.

Клео попыталась переключиться на какую-нибудь другую тему, менее для нее болезненную. Она вспомнила те времена, когда Чанса здесь еще не было и когда все в ее жизни шло своим чередом. Однако сквозь все эти воспоминания неуклонно пробивались другие — минуты встреч с Чансом, события последних месяцев. Что бы ни случилось с ней в будущем, куда бы ни забросила ее жизнь, с кем бы ни столкнула, она знала, что это лето, проведенное с Чансом, навсегда останется в памяти. Он заставил задуматься об истинных причинах ее поведения, отношения к окружающим и к себе и напомнил, что есть любовь и что она женщина. Слишком давно не тревожила она себя подобными вопросами, ибо полностью отгородилась от них. Как потом попыталась отгородиться и от того, кто осмелился нарушить ее покой. Страхи, рожденные прошлым, заставляли противиться любым попыткам сближения, которые предпринимал Чанс. Но, даже понимая это и дрожа при мысли о довольно туманном будущем, Клео оставалась непреклонной, упорно продолжая набивать коробки вещами, своими и Рози. Все это уже не имеет значения — Чанс стал к ней теперь равнодушен. Он достаточно ясно дал ей это понять во время их телефонного разговора, да и сейчас, когда вел себя так, будто и не подозревает о том, что они вернулись.

Расстроившись от всех этих мыслей, Клео завязала коробку и вышла из дома. Было уже поздно, около одиннадцати, и все вокруг скрывала тьма осенней ночи. Наступление осени ощущалось и в порывах пронизывающего ночного ветра. В темноте большой каменный дом был еле различим и казался похожим на какую-то мрачную крепость, за стенами которой притаилось что-то недоброе и опасное. Трейлера Джо вообще видно не было — он стоял, как знала Клео, в роще у реки, где-то в полумиле от основных построек ранчо.

Клео вышла на середину двора и посмотрела на небо, затянутое похожими на неразглаженное полотно полупрозрачными облаками, через которые ясно просвечивал остророгий полумесяц. Почти машинально она перевела взгляд на окна второго этажа большого дома. Может быть, Чанс стоит сейчас там, в темноте, и смотрит на нее?

Это была совсем уж глупая мысль. Рассерженная и встревоженная игрой своего воображения, Клео повернулась было, чтобы идти домой, но в этот миг она заметила над хлевом красный язык пламени. Она остановилась, чтобы разглядеть получше, что же это такое, и только тут до нее дошло, что это могло быть.

— Пожар! — пронзительно закричала она и рванулась к хлеву, продолжая кричать на ходу: — Чанс! Пит! В хлеву пожар!

Чанс открыл глаза. Кто-то кричал. Он с трудом стряхнул остатки сна и прислушался. Крики были громкими, но о чем кричали — разобрать сложно. Пытаясь понять, что же могло там случиться, он поднялся на кровати, почти автоматически используя тот способ смены положения тела, которому его обучил врач. Узнав голос Клео, он встал и поспешил к окну.

Он старался разглядеть ее, но на улице было слишком темно, чтобы можно было хоть что-то видеть. Однако ему сразу же бросились в глаза языки пламени над крышей хлева. Чанс включил свет и быстро оделся: джинсы, ботинки — с носками возиться было некогда, — рубашка, застегивать ее он не стал. Спустившись вниз, он бегом бросился на улицу.

— Клео!

Она тянула длинный пожарный шланг.

— Чанс! Я здесь!

Забыв о спине, он побежал к хлеву. Почти одновременно с ним там появился и Пит. Клео подсоединила шланг к крану одного из загонов. Пит схватил его и направил в сторону хлева.

— Включай воду! — крикнул он Клео.

Клео повернула ручку крана, и вода с шумом вырвалась из шланга. Заметив подбежавшего к хлеву Чанса, девушка окликнула его, но тот даже не обернулся.

— Он лошадей спасает! — отозвался за него Пит. — Там две лошади заперты в стойлах.

— Направь воду на дверь!

Дым валил изо всех щелей хлева, густой, едкий. За то время, которое прошло после первого крика Клео, огонь успел набрать силу и охватил уже все строение, как зверь завывая на ветру. Деревянные стены хлева затрещали под его напором. Никогда еще раньше не доводилось Клео слышать столь устрашающей какофонии звуков.

Чанс уже был внутри хлева. Клео стояла недалеко от входа, дрожа от страха.

— Мама! Мамочка!

Клео резко повернулась. Необутая, в одной ночной пижаме, к ней подбежала Рози и обхватила ее обеими руками. Клео на мгновение прижала дрожащую от холода и страха девочку к себе, но затем отвела ее руки и умоляющим голосом воскликнула:

— Беги домой, Рози!

— Но, мама…

Клео услышала, как Пит предупреждающе крикнул, что лошади на свободе.

— Осторожнее, Клео! Они напуганы, и сейчас с ними не справиться!

Клео легонько подтолкнула Рози в сторону дома, а сама продолжала неотрывно смотреть на дверь хлева. Она уже почти отчаялась, когда в дверях наконец показался Чанс. Забыв обо всем на свете, Клео даже не заметила, как Рози отпустила ее руку.

Девочка тут же бегом бросилась к Чансу.

— Чанс! Чанс! В хлеву остались Тиск и Таск!

— Нет, Рози! — опомнилась Клео.

Она подбежала к дочери, но та с плачем вцепилась в ноги Чанса.

Чанс осторожно разжал ее пальцы.

— Отойди-ка, Рози. Пит, полей на меня.

— Нет! — снова закричала Клео. — Ты не можешь идти туда!

— Сейчас не время спорить. Отойди. Давай, Пит!

Клео в исступлении оттолкнула Рози от бьющей из шланга струи. Уже в последнюю секунду, когда Чанс распахнул дверь хлева, она крикнула:

— Они в кладовке!

Пит, орудуя единственным на ранчо шлангом, делал все, что было в его силах, но Клео уже поняла, что хлев спасти не удастся. По ее лицу текли слезы. Рози, уткнувшись ей в бедро, плакала навзрыд. Клео старалась успокоить ее, нежно ероша волосы и бормоча слова утешения.

Однако всеми мыслями и сердцем она была сейчас в горящем хлеву с Чансом, который рисковал жизнью, чтобы спасти двух маленьких глупых щенят. Ее всхлипы сливались с рыданиями Рози, и она неистово молилась, взывая к милосердию Бога, и давала себе всевозможные клятвы.

Время, казалось, замерло, заполненное страхом и ожиданием. Она уже почти теряла сознание, когда на пороге хлева появился Чанс, прижимая к себе обеими руками щенков.

Рози радостно вскрикнула:

— Получилось, мама! Он спас Тиска и Таска!

Отойдя на безопасное расстояние от хлева, Чанс опустил собак на землю. Вымазанные сажей и копотью, они с радостным лаем бросились к Рози, которая, опустившись на колени, пыталась обнять их. Клео подбежала к счастливой троице.

— Забери их в дом, Рози. И не выходи оттуда, милая, хорошо? — После сегодняшней бурной ночи голос ее звучал безжизненно, слабой тенью прежнего, сильного и властного.

Чанс приблизился к ним. Его кожа и одежда были черны от копоти. Рози вскочила на ноги и подбежала к нему.

— Спасибо, Чанс, огромное спасибо!

— Ты вся вымажешься, малышка, если вздумаешь обнимать меня.

Клео почувствовала, какая страшная усталость сквозит в его голосе.

— Спасибо тебе, — внезапно охрипшим голосом проговорила она. — То, что ты сделал… Я никогда этого не забуду.

— Главное, что теперь все в безопасности. — Чанс повернулся к Питу: — Воду можно отключить. Хлев нам все равно не потушить.

Вскоре крыша хлева с оглушительным треском рухнула вниз, подняв гигантский сноп искр. Клео с трудом сдержала слезы. Но Чанс прав: все целы и невредимы, и это — главное.

Она взглянула на дочку.

— Возьми собак и иди домой. Ты вся дрожишь, и ноги босые.

— Хорошо, мама. Тиск, Таск, за мной! — позвала она собак и помчалась к дому.

Пит заговорил первым:

— Интересно, из-за чего это произошло?

— Кто его знает, Пит, — пожал Чанс плечами. — Пусть разбирается страховой агент.

Он подумал о предстоящих расходах и поблагодарил Бога за то, что в свое время хлев застраховали.

— Будем строить новый.

Сердце Клео забилось чаще. Чанс действительно собирался оставаться здесь надолго. Иначе разве стал бы он говорить о постройке нового хлева. Она так ошибалась в нем, так ужасно, безнадежно ошибалась. Сколько раз говорил он ей об этом, пытался убедить в своей искренности всеми доступными средствами. А она в ответ раз за разом отталкивала его, боясь поверить и принять, пока не добилась наконец своего — он стал к ней совершенно равнодушен.

Они стояли втроем и смотрели, как догорают остатки хлева. Постепенно огонь начал стихать, и холод ночи стал ощущаться все сильнее.

— Наверное, пора расходиться, чего стоять зря, — проговорил Чанс. — Спасибо, Пит. Ты мне очень помог сегодня.

После того как Пит ушел к себе, Чанс повернулся к Клео.

— Спасибо, Клео.

— Я-то почти ничего не делала.

— Ты сделала то, что смогла. Все мы делали, что могли.

— Но ты сделал несравненно больше, — взволнованно прошептала Клео. — Не каждый способен рискнуть жизнью ради спасения щенков, даже если кто-то их очень любит.

— Ну что же… Не мне об этом судить. Правда, я думаю, что любой другой на моем месте поступил бы точно так же. — Он посмотрел ей в лицо и заметил, как она бледна и какой усталой выглядит. — Все позади, Клео. Иди спать! На тебе просто лица нет. — Он коснулся ее руки. — Пошли. Я провожу тебя.

Она ощущала запах гари от его одежды, запах его пота, и его рука, нежно сжимавшая ее руку, казалась ей гарантией безопасности от любых бед. Если бы она могла все вернуть, переиграть все заново, с грустью подумала она. Почему человек начинает все понимать слишком поздно?!

У двери она снова поблагодарила его. Говорить больше было не о чем. Вновь вернулась тишина. О случившемся напоминали лишь дотлевающие на месте теперь уже бывшего хлева угольки. Она вошла в дом и прикрыла за собой дверь. Отпихнув коробки от окна гостиной, она, стоя за занавеской, смотрела, как Чанс медленно дошел до двери большого дома и скрылся внутри.

Она вполне заслужила свое наказание. Она вела себя глупо, а глупцы недостойны милостей судьбы. Почему всякий раз, едва Чансу удавалось пробиться к ее душе, затронуть ее чувства, она угрожала ему своим отъездом с ранчо? Зачем это было ей нужно? С самого момента его появления здесь и их первой встречи она думала лишь о том, как бы лишний раз продемонстрировать ему свое чувство собственного достоинства, гордость и независимость. Она приходила в ярость, когда ему удавалось вызвать в ней желание или заставить пересмотреть что-либо в ее жизни, но эти моменты сейчас оказались для нее единственным источником утешения, радости и надежды. Все остальное рождало ощущение краха, полного фиаско, слишком нелепого и комичного, с одной стороны, и слишком болезненного — с другой, чтобы сохранять при мыслях о Чансе хладнокровие и выдержку.

Когда все вокруг окончательно погрузилось во тьму и безмолвие, Клео направилась в комнату Рози. Девочка спала, прижав к себе Тиска и Таска, чумазых маленьких негодяев, нахально забравшихся на кровать. Обычно Клео строго запрещала пускать собак на кровать, однако сегодня она не только не рассердилась, но даже залюбовалась этой трогательной картинкой. Никогда не сможет она разлучить Рози с ее любимцами. Что бы ни случилось, Тиск и Таск должны оставаться с ней и Рози. Вздохнув, Клео пошла в ванную, чтобы ополоснуться перед сном.

Минут через десять, накинув ночную рубашку, Клео случайно посмотрела на часы и застыла от изумления. Всего лишь два часа прошло с того момента, когда она заметила первые языки пламени над крышей хлева, а казалось, что прошла уже целая вечность. Она содрогнулась при воспоминании о том, как Чанс входил в полыхающий хлев, да еще не один раз. Он мог пораниться, обгореть, а то и вовсе погибнуть.

Застонав, Клео выключила свет и забралась в постель. Несмотря на усталость, уснуть никак не удавалось. То и дело ее сотрясали новые приступы нервной дрожи. Она все время думала о Чансе, о том, как превратно истолковывала все его слова и поступки. Он долго не отступал, вплоть до последних выходных, когда она, в очередной раз, сбежала от обещанного им выяснения отношений. Неужели он и впрямь стал к ней равнодушен? Или он просто рассержен на нее за эти постоянные отказы и отговорки?

Сердце Клео забилось быстрее. Она еще встретится с ним до отъезда, нужно будет уладить несколько вопросов, касающихся ранчо. Но что, если она придет к нему прямо сейчас? Как он себя поведет? Он сам приглашал ее, и не раз, но сегодня ночью все было бы по-другому. Она придет уже без приглашения, даже без полной уверенности в том, что будет принята. Он может заявить ей, что не желает больше ее видеть, и попросить уйти или же подумать, что она пришла из каких-то корыстных побуждений…

А разве он не прав? Хоть немного? До завтрашнего вечера она успеет упаковать все необходимые вещи. В понедельник заберет из школы документы Рози. Все происходит слишком стремительно. Если она не поспешит с этим визитом, то очень скоро окажется за рулем своего автомобиля, уносящего ее от ранчо, и никогда уже не будет ей суждено встретиться с Чансом опять. Эта мысль заставила ее резко отбросить одеяло и вскочить с кровати.

И тут она вспомнила о Рози. Стук сердца отдавался во всем теле, но она легла обратно в кровать. Пойти сейчас к Чансу она не могла. На их глазах сегодня чуть не разыгралась трагедия, и она никогда не забудет, что Рози в это время оставалась в доме одна, хотя и спала, когда Клео вышла на улицу. А если Рози проснется сейчас? Нет, решила Клео, ей следует успокоиться, собраться с мыслями и только потом идти. Конечно, вряд ли что-то изменится, если она придет к нему сразу после душа. Может, она и не права, но разве повисшие пряди мокрых волос и темные круги под глазами помогали кому-нибудь в решении проблем? Клео встала и приняла две таблетки аспирина. С Чансом она встретится завтра.

На следующий день Рози с почти благоговейным страхом то и дело косилась в сторону обгоревших остатков хлева.

— Почти все сгорело, да, мама?

— Пожар — страшное бедствие, Рози. — Клео внимательно взглянула на дочку. — Слушай-ка, а ты не хочешь навестить сегодня свою подружку Дарси?

— Правда?! — Личико Рози засветилось от радости.

— Я позвонила ее родителям. Им нравится, когда ты приезжаешь к Дарси и играешь с ней. Я тебя отвезу.

— Прямо сейчас? — еле сдерживая восторг, спросила Рози.

— Прямо сейчас.

— Я возьму своих кукол, ладно?

— Беги собирайся. Я жду тебя в машине.

Клео прекрасно знала, как и где проводит воскресные дни Джо. Утром он приходил в большой дом, готовил завтрак, а затем засовывал в духовку ростбиф, окорок или индейку и включал ее на минимальную температуру, чтобы все приготовилось как раз к ужину. После этого он отправлялся с друзьями на берег реки играть в карты. С Питом было сложнее. Иногда он работал, иногда просто слонялся по двору, иногда куда-то уезжал. Одно можно было сказать определенно — между завтраком и ужином он заходил в центральный дом крайне редко. Поэтому Клео надеялась, что, даже если Пит никуда не уедет с ранчо, их с Чансом разговору он не помешает. Она не готовилась к этой встрече специально, однако какие-то мысли, слова извинения теснились в голове и ее переполняла решимость во что бы то ни стало постараться быть искренней с собой и Чансом, что заставляло Клео слегка нервничать.

Она отвезла Рози к подружке и где-то через час уже снова была на ранчо. Припарковав машину недалеко от своего дома, она поспешила зайти в него, чтобы еще раз собраться с мыслями и как следует подготовиться к встрече. Заранее распланировав все свои действия, она управилась с приготовлениями в считанные минуты. Приняв душ, уложила волосы и немного подкрасилась. Подумав, сбрызнула прическу духами. Одежду подготовила еще утром — черная прямая юбка, белая шелковая блузка и черные кожаные туфли-лодочки. Все это время Клео пыталась настроить себя на предстоящий разговор и от этого торопилась еще больше — чтобы успеть выйти из дома до того, как вся ее отвага исчезнет.

Ей хотелось бы надеть туфли на высоком каблуке, но в последний раз она покупала себе такие лишь перед выпускным балом. А у туфель, что на ней, каблук был средний. Юбка и блузка тоже выглядели не слишком нарядно. Однако, одевшись, Клео ощутила какое-то внутреннее беспокойство — слишком отвыкла она от таких нарядов. «Если Чанс рассмеется, — подумала она, начиная поддаваться панике, — я просто умру от стыда, провалюсь сквозь землю, и тогда у него будет уже не одна причина для смеха».

Не пройдя и нескольких шагов по двору, она внезапно остановилась, стиснув зубы. Просто смешно так расфуфыриваться! Для таких женщин, как она, лучшая одежда — это джинсы и ботинки. Прическа, косметика — ерунда, но с нарядом она явно переборщила.

Клео бросилась обратно в дом и, вбежав в спальню, сорвала с себя туфли, юбку, блузку, стянула и нейлоновые чулки. Ее захватил какой-то порыв, слишком волнующий и возбуждающий, чтобы выяснять, что к чему. В следующую секунду она сняла с себя и нижнее белье, натянув прямо на голое тело синий свитер и любимую хлопчатобумажную юбку. Оценивающе осмотрев в зеркале свое отражение, она заметила в глазах огонек надежды. На что она, собственно говоря, надеялась? Бог весть! Но, как бы ни повернулась предстоящая встреча, Клео была готова ко всему.

Глава тринадцатая

Чанс находился в кабинете, когда услышал, как кто-то зашел через заднюю дверь в дом. Он решил, что это явился Джо, хотя обычно тот редко появлялся так рано. Чанс рассчитывал часок-другой спокойно посидеть, отдыхая без своего пояса, а Джо наверняка захочет зайти поболтать. Разговаривать ему совсем не хотелось, и поэтому Чанс остался сидеть, прикрыв глаза, авось Джо подумает, будто он спит.

Чанс снова стал думать о том, как же ему жить дальше? Где — тут все ясно, его домом теперь стало ранчо. Ему не давало покоя другое — он был одинок. Вечно жить без женщины он не мог, но, впрочем, об этом можно не беспокоиться: будет нужно — найти труда не составит. Но это будет уже не Клео, и каждый раз, когда он думал об этом, острая боль ножом пронзала его сердце.

Он убеждал себя, что должен собраться с силами и успокоиться, перестать бороться с тем, что было достаточно очевидно. Клео не хотела иметь с ним ничего общего. Ни одна женщина не смогла бы доказать это с большей ясностью. Оставалось только утешаться тем, что она не захотела бы жить ни с одним мужчиной. Но все равно было больно. Он страдал от сознания собственного бессилия и унижений, которым она постоянно его подвергала. И чем чаще вспоминал он все свои попытки расположить к себе Клео, тем все более униженным себя ощущал.

Он открыл глаза, обвел печальным взглядом комнату, и уже через минуту голова его снова опустилась вниз и он невидящим взглядом уставился на свои ботинки. В этот момент из-за двери послышался голос:

— Чанс?

Он медленно повернулся в сторону двери. На его лице появилась маска холодного равнодушия, за которой он спрятал все следы переживаний последних дней.

— Да…

— Я могу с тобой поговорить?

Он жестом указал ей на стул.

— Конечно. Садись, если хочешь.

Несколько шагов от двери до стула показались Клео бесконечными. Она почти физически ощущала на себе его тяжелый, недружелюбный взгляд, а когда наконец уселась, то смутилась еще больше, чувствуя себя ужасно неуклюжей.

— В чем дело? — почти грубо спросил он.

Прежде чем начать, Клео глубоко вздохнула, собираясь с силами. У нее была одна вполне безопасная тема, и она решила ее использовать, тем более что сказать об этом считала необходимым.

— Я хотела бы поблагодарить тебя за то, что ты сделал этой ночью.

— Ты уже благодарила меня. Спасибо.

Что происходит? Она что, пришла, чтобы опять сказать ему «спасибо»? Его решение забыть Клео ничего не изменило в его отношении к ней. Сегодня она выглядела на редкость привлекательно, немного подкрасилась и завила свои отливающие золотом волосы. То, как она оделась, добавляло ей очарования, хотя это был обычный рабочий костюм, довольно непритязательный на вид. Однако ему очень нравились этот немного мешковатый, свободный свитер и эта юбка, нравилось, как они сидели на ней.

— Я знаю, что ты сердишься на меня, Чанс.

Вся та горечь, что скопилась в нем за эти дни, отразилась в его глазах. Лицо его омрачилось. Однако через секунду он снова взял себя в руки.

— Не уверен, что «сердиться» — подходящее слово. Скорее, здесь подойдет «винить себя за глупость»!

— Винить за глупость? — ошарашенно повторила Клео.

— Да. Я чувствую себя последним дураком.

— Но постой…

Странно. Каждый из них обвинял себя в глупости из-за того, что их тянуло друг к другу! Или из-за того, что не тянуло. Из-за того, что они оба вели себя как-то по-идиотски и никогда не находили нужных слов, не делали того, что должны были делать. По крайней мере так чувствовала себя Клео. Но, может быть, и Чанс?

— Ты вовсе не глупец, — решительно заговорила она. — Я никогда так не думала, да и никто другой на ранчо. — И, после небольшой паузы, неожиданно добавила: — Рози тебя очень любит.

— Чувства — вещь непостоянная, — жестко оборвал ее Чанс.

Клео почувствовала, как кровь отливает у нее от лица. Этот разговор с Чансом — столько раз раньше она прерывала его разговоры на эту тему и сопротивлялась любой попытке сближения — показался ей самым серьезным испытанием за всю ее жизнь. Она была, конечно, не права, что так долго избегала отношений с мужчинами, но никогда еще она не осознавала этого так ясно, как сейчас. Слова, чувства, какие-то образы вихрем кружились у нее в голове… но сказать хоть что-нибудь она не могла.

Чанса внезапно озарила почти безумная, если вспомнить все, что происходило до сих пор, идея: что, если Клео пришла сюда, чтобы все-таки поговорить об их отношениях? Может ли он надеяться на подобное? От волнения он даже закашлялся.

— А где Рози?

— Отвезла в гости к ее подружке Дарси. — Пальцы лежащих на коленях рук Клео нервно переплелись. — Рози очень испугалась пожара.

— Сейчас с ней все в порядке?

Клео почти заставила себя кивнуть.

— Да, все в порядке. И с собаками тоже.

И через секунду добавила:

— Все в порядке, благодаря тебе.

Чанс некоторое время смотрел на нее молча.

— А ты? — спросил он наконец.

Клео поняла, что повод найден, — этот вопрос может стать началом откровенного разговора, и она решила не упускать представившийся шанс.

— Я не очень. Дело не в пожаре, а в том, что…

Она крепко сжала дрожащие губы, сдерживая уже готовые излиться словами чувства. Чанс был чертовски красив: длинноволосый, с обветренной загорелой кожей, что еще больше подчеркивало синеву его глаз; она была уже не в силах смотреть ему в глаза и опустила голову.

— Клео, скажи, о чем ты думаешь? — обратился к ней Чанс.


Если бы она могла знать, что означает для него ее появление и эти попытки завести разговор, то, наверное, не колебалась бы ни минуты, не томила бы его очередной пыткой. Только не торопись, предостерегал он сам себя. Не стоит делать слишком поспешных, а возможно, и совсем неверных выводов. Клео так редко бывала с ним откровенной и раз за разом отвергала все его старания добиться какого-то сближения.

Однако никакое самое разумное предостережение не могло уничтожить надежду, появившуюся у Чанса. Клео не стала бы вести себя подобным образом, если бы этот разговор касался только ранчо. Зачем тогда ей нужно было краситься и даже использовать духи, слабый аромат которых уловил Чанс, как только она подошла ближе. Этот аромат будил его воображение, заставляя предполагать почти невозможное. Он наблюдал за ней и видел, как старается она что-то в себе побороть. И понимал: что бы ни происходило в глубине ее зеленых глаз, эта встреча была не случайной и, было заметно, давалась ей нелегко.

— Чанс, я хочу попросить у тебя прощения, — наконец заговорила она почти шепотом. — Я слишком долго жила прошлым, вороша старые обиды. Я думаю, что здесь, на ранчо, я попыталась спрятаться от жизни, от людей. Здесь мне было спокойно. Новые люди появлялись редко. Поэтому отшить кого-то, с кем приходилось сталкиваться, было совсем нетрудно. У меня была Рози, были Пит и Джо, и я искренне считала, что больше мне никто не нужен.

Все время, пока она говорила, ее рука нервно теребила пуговицу на юбке и сама она не отрывала от этой пуговицы взгляда. Затем она неожиданно перевела взгляд на Чанса.

— На тебя не действовала ни одна отговорка, ни один отказ. И я чувствовала себя растерянной, не зная, как мне относиться ко всему происходящему, то есть к тебе.

Чанс понимал, что удивление отразилось на его лице слишком явно, но ничего не мог с собой поделать. Слова Клео почти испугали его, никогда еще она не говорила таким образом: о себе — без едкого сарказма или наигранной самоуверенности, а о нем — без гнева и насмешек.

— Мы с тобой, Чанс, совершенно разные люди.

— Почему ты так в этом уверена?

Клео оставила пуговицу в покое.

— Ты — образованный человек, бывал… повсюду, — она сделала рукой какой-то неопределенный широкий жест. — Ты видел и пережил такое, о чем я могла лишь прочитать или услышать, а то и вообще не имела никакого представления.

Чанс был поражен. Значит, она действительно пришла сюда для того, чтобы поговорить о них, об их отношениях. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы подавить в себе внезапно вспыхнувшее желание облегчить ей этот разговор — подойти к ней, подхватить на руки, прижать к себе, чтобы дать понять, насколько важен для него этот разговор, насколько счастлив он услышать ее извинения.

— Только не надо говорить, что ты чувствуешь себя ущербной, менее полноценной, чем я. Нет ничего, что могло бы поставить одного человека выше другого. У каждого есть что-то свое, и не стоит считать себя неполноценным лишь потому, что у тебя нет того, что есть у других. А уж тем более того, что было у меня. Мне просто повезло, что кто-то смог заплатить за мое образование и обеспечивал деньгами мою кредитную карточку, пока я болтался по свету. Мы ведь говорили уже об этом. — Чанс немного наклонился вперед. — Это я смотрю на тебя снизу вверх, уважая твое знание этого края и его людей,опыт работы с животными. Если кто-то и должен чувствовать себя неполноценным здесь, так это я. Что знал я о том, как ведутся дела на ранчо, когда приехал сюда, чтобы управлять им? Что знал бы я сейчас, если бы ты не помогла мне?

Клео с задумчивой улыбкой лишь покачала головой в ответ.

— Вряд ли кто-нибудь другой смог бы узнать за несколько месяцев то, что успел узнать ты; сколько уже всего ты усвоил. У тебя есть деловая хватка и чутье, каких никогда не будет у меня. Ты способен поставить цель, разглядев дальнюю ее перспективу, и добиваться ее осуществления, даже идя на риск. Ты собираешься сделать то, что никогда не удалось бы мне. Готова поспорить с кем угодно, что в течение нескольких лет это ранчо станет прибыльным.

— Пожалуй, это может занять немного больше времени, чем ты думаешь, — усмехнулся Чанс. — Но я благодарен тебе за доверие.

Внезапно его улыбка потускнела, он вспомнил, что она собирается уезжать, а может быть…

— Клео, ты говоришь все это потому, что хотела бы остаться?

Она могла бы сказать ему даже больше, но только согласно кивнула.

— Да, я хотела бы остаться.

Нарастающее уже где-то в глубине возбуждение участило пульс Чанса. Она хочет остаться, в этом их желания совпадают. Но остаться в качестве кого? Управляющей прибыльным ранчо? Друга? Любовницы?

— Ты уже упаковалась?

— Да, — улыбнулась она. — В доме — полный бардак. Ногу поставить негде.

— Ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, — спокойно проговорил Чанс. — Мне никогда не хотелось, чтобы ты уезжала и жила где придется.

— Но ты же сам сказал, чтобы я уехала.

— Я лишь сказал, что можешь уехать, если захочешь. Нельзя заставить кого бы то ни было проработать всю жизнь на одном месте, особенно если человек считает необходимым сменить обстановку. И к чему привели все мои старания?

— Ну… ты пытался… что-то, но вряд ли, конечно, намеревался посадить меня на цепь.

— Давай не будем смешивать все в одну кучу, — предложил Чанс. — Я хотел, чтобы ты осталась на ранчо, исходя из пользы для ранчо. Это — главное. Я говорил себе, что только полный идиот может рассчитывать на успех в делах, поступая таким образом по отношению к самому ценному служащему, но все мои рассуждения оказывались бессмысленными. Я просто не мог заставить себя отказаться от тебя.

— А я не всегда могла противостоять. — Клео вздохнула.

Брови Чанса изогнулись от удивления.

— Ты думаешь, что теперь что-то изменится?

— Что я скажу «нет» раз и навсегда?

— Нет. Что я смогу себя сдерживать.

Она облизала внезапно пересохшие губы.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Ты… мог за это время изменить свое отношение ко мне.

Он откинулся в кресле, не в силах больше сдерживать свою радость. Их всегда что-то тянуло друг к другу: страсть, восхищение, уважение. Однако Клео поняла это только сейчас, а может быть, призналась в этом сама себе. Но что же произошло, гадал Чанс, почему она так резко изменила свое мнение?

— А ты знаешь, как ты красива? — нежно глядя на Клео, спросил он.

По телу Клео пробежала легкая дрожь, и она снова опустила глаза.

— Не преувеличивай, пожалуйста, — ответила она, разглядывая свои руки. — Я вовсе не красива.

Он покачал головой, ошеломленный тем, насколько она плохо представляет силу собственной красоты.

— Почему я должен соглашаться с тобой, если считаю иначе?

— Я… не знаю. Право, не знаю. — Она мельком взглянула на него. — Я слишком мало общаюсь с мужчинами.

«Да, если не считать Джейка, отца Рози», — подумал Чанс. Глупо было ревновать ее к Джейку, но он ревновал. Ведь Джейк был ее единственным мужчиной. Если бы у Клео были после него другие, Джейк не играл бы никакой роли в их отношениях. Она давно уже не любила этого человека, все осталось в прошлом и не казалось чем-то реальным. Однако связь Клео и Джейка, сколько бы она ни длилась и как бы давно ни кончилась, имела вполне реальные последствия, влиявшие на нее до сих пор. Слишком болезненный удар нанес ей Джейк. Чанс ясно представлял, какой красивой в своем предощущении любви была Клео в то время. Как доверчиво раскрыта для всего мира. Джейк принадлежал к тому наихудшему сорту людей, что готовы в любую минуту нарушить святые клятвы, преступить через священные узы ради собственного удовольствия! Клео вряд ли была его единственной жертвой…

Сейчас перед ним сидела другая Клео, другая, но та, которую он знал и любил. Любил! И мечтал разделить с ней все, что готовило ему будущее.

Он поднялся с кресла, подошел к ней и протянул ей руку. Клео молча наблюдала за ним. Взволнованно провела языком по губам. Затем робко вложила свою руку в его ладонь, подняла голову, и их взгляды встретились.

Слова любви переполняли Чанса, но он продолжал молчать. Клео сегодня была не такой, как обычно, но что скрывалось у нее за этими внешними изменениями, что лежало у нее на душе? Он ощущал глубоко его волновавшую, но слишком необычную для Клео теплоту, исходившую от нее, какую-то особую восхитительную нежность. Как хотелось ему поверить своим ощущениям, которые убеждали его в том, что эти перемены — не обман его чувств, не игра с ее стороны и не минутный порыв. Слишком долго ему приходилось видеть обратное, и сомнения подточили его веру, заставили вести себя более осторожно, выказывать больше благоразумия. Ему необходимо было выяснить, что же привело ее сюда, какие чувства испытывала Клео на самом деле, — только тогда он смог бы заговорить с ней о будущем.

Он потянул ее за руку, мягко, оставляя возможность отступить, если она будет сопротивляться. В голове Клео промелькнула мысль, что она могла бы сейчас выдернуть руку, снова оттолкнуть его своим «нет» и все же остаться на ранчо, продолжать работать, словно ничего и не произошло. Рози была бы счастлива, что ей не придется разлучаться со своими любимцами. Клео тоже вздохнула бы свободнее, разобрала бы уже упакованные коробки и выбросила, чтобы ничто не напоминало об этих безумных днях.

Разговор с Чансом на этот раз зашел дальше, чем когда-либо до сих пор, но та определенность, ясность, которой она подсознательно ожидала от него, так и не появилась. Она еще раз убедилась в том, что Чанс рад бы был продолжить их отношения, и это странным образом вернуло ей спокойствие и уверенность в себе.

Она тоже хотела быть с ним. Чанс заставил пробудиться спавшие в ней до этого эмоции и инстинкты. Он был прав, когда говорил, что разрушил те стены, которые она сама воздвигла вокруг своего сердца, вокруг собственных чувств. Ему удалось то, что не смог ни один из тех, с кем Клео сталкивалась раньше, — ему удалось доказать, что она женщина!

Пристально глядя ему в глаза, Клео жаждала любви. Но он молчал, а у нее завести такой разговор не хватало смелости.

Но одно было ясно и без слов: между ними существовало нечто совершенно особенное, необходимое обоим, как воздух и вода.

Не отрывая взгляда от Чанса, Клео встала. Глаза стоявшего перед ней любимого человека становились все темнее, глубже. Он продолжал медленно тянуть ее за руку к себе. Когда тела их соприкоснулись, она прислонилась щекой к его груди. Его руки сомкнулись вокруг нее, и она наконец расслабилась, блаженно вздохнув. Это был вздох ее согласия.

Чанс услышал его и понял, что он означает. И даже прикрыл глаза, чтобы до конца насладиться этим мигом, ощутить столь долгожданную, казавшуюся почти немыслимой совсем недавно близость. Никогда еще не было в их отношениях такой гармонии: он стал частью Клео, точно так же, как она — его продолжением. От подобного ощущения захватывало дух. Ему не доводилось ни разу слышать от мужчин, чтобы хоть кто-нибудь из них чувствовал себя с женщиной единым целым!

Он хотел спросить, чувствует ли она то же самое, но руки ее уже обхватили его талию, она всем телом прижалась к нему — и все мысли сразу исчезли. Мышцы напряглись. Кровь застучала в висках. С Клео он хотел играть в честную игру, но для полной откровенности ему еще не хватало уверенности. Требовалось время.

Но уже родилось ясное и радостное ощущение физической общности, чувственно-плотской гармонии. Пульсирующая кровь отдавалась гулом в ушах, разнося по всему телу ритм биения сердца. Движения тела Клео, казалось, были подчинены тому же ритму.

Чанс, приподняв лицо Клео за подбородок, нашел ее губы, и она тотчас ответила ему. Дрожь возбуждения заставила Чанса еще крепче сжать Клео в объятиях. Ему захотелось подхватить ее на руки и перенести в спальню, но в последний момент он вспомнил про лестницу и про то, что вряд ли боли в спине позволят ему подобные подвиги. Он бережно сжал ее голову в ладонях, смотря ей прямо в глаза.

— Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты осталась на ранчо, когда я упал с лошади, — прошептал он.

— Думаю… ты уже сделал это. Но это неважно. — Взгляд Клео блуждал по его лицу. — У тебя такие потрясающие губы.

Они никогда еще не целовались так спокойно, с той сдерживаемой страстью, которая и заставляет терять голову. Все, что обычно происходило между ними, было окрашено какой-то жадностью и стремительной неистовостью, рожденными страхом перед возможным отказом.

Сейчас, хотя внешне ничего не изменилось, осталась и жажда обладания и неистовость, но уже не было прежней спешки, излишней напористости. Нежность Чанса окончательно растопила лед в сердце Клео. Чанс действовал на нее как магнит, и так было с самого начала их знакомства. Она слишком хорошо знала его тело и силу удовольствия, которое он мог ей доставить. Физическая тяга переплеталась с любовью, с уважением, с восхищением и даже с каким-то благоговейным страхом. К желанию примешивались и воспоминания: о его дружбе с Рози, об отваге, с которой он бросился в горящий хлев, чтобы спасти двух беспомощных щенят, дорогих ее маленькой дочке.

Мысли эти придали Клео смелости, и она поцеловала Чанса со всей бурлящей в ней страстью, одновременно расстегивая на нем рубашку. Прижавшись губами к его обнажившейся груди, она ощутила ответную дрожь возбуждения. Его руки скользнули к ней под юбку, и она улыбнулась, увидев на его лице выражение изумления, которое появилось, когда он обнаружил, что под юбкой на ней ничего нет.

Он знал или по крайней мере догадался, что вовсе не в привычках Клео было ходить вот так, без нижнего белья. Значит, это было именно для него, и тотчас возбуждение Чанса достигло предела, еще бы: впервые за все время она сделала шаг навстречу их любви.

Клео тяжело дышала, ощущая, что земля начинает уходить из-под ног, слишком хорошо знали его руки, как доставить ей удовольствие. Ноги отказывались держать ее. Если они сейчас же не уйдут отсюда, то займутся любовью прямо здесь, на полу кабинета. И она прошептала:

— Может быть, поднимемся наверх?

Чанс взял ее за руку и вывел из кабинета. Они поднялись по лестнице и уже через минуту были в его спальне. Едва прикрыв за собой дверь, он повернулся к ней, и его сердце на мгновение замерло. Он увидел, что она уже стягивает через голову свой свитер. Он начал раздеваться сам, не в силах ни на секунду оторвать от нее взгляда. Как же любил он плавно-четкие линии ее худощавого тела, маленькие груди с гордо вздернутыми розоватыми сосками. Почему она считала себя некрасивой?!

Они приблизились друг к другу, и его руки жадно заскользили вверх и вниз по ее телу. Ласки вызвали у нее бурный прилив желания. Соски набухли и затвердели от возбужденного напряжения.

— Пойдем, — прошептал Чанс и, подведя Клео к кровати, свободной рукой откинул одеяло. Он так много времени провел здесь, что почти возненавидел эту комнату, и особенно кровать. Однако сейчас она показалась ему великолепной, широкой и длинной, словно созданной специально для прихотливых любовников.

Исчезли последние запреты, заставлявшие Клео вести себя сдержанно и не выходить за рамки благопристойности. Впрочем, большая их часть была разрушена задолго до того, как они подошли к кровати. И теперь она испытывала лишь легкость и возбуждение, появившиеся от сознания освобождения от прошлого, а главное — от пьянящих ритмов любовной игры.

Их ноги и руки переплелись, губы слились в поцелуе, сводящем обоих с ума. Внезапно Клео вспомнила о его спине.

— Не волнуйся, я забыл о ней. — Слегка наклонившись вперед, он поцеловал ее груди. — Ты лихорадишь мою кровь, Клео.

Ее глаза закрылись от пронзительного ощущения блаженства.

— А ты — мою.

Чанс провел языком по соску и застонал от избытка желания. Он поднял голову и прошептал:

— У меня такое ощущение, будто прошло уже лет десять с того момента, когда мы были вместе в последний раз. Я не хочу торопить тебя, но для меня с каждой секундой все более мучительно сдерживаться. Я хочу тебя, милая.

— Не сдерживай себя, если хочешь. — В ее голосе также чувствовалась неуемная жажда близости.

Подгонять Чанса не пришлось. Он уже почти изнемогал от страстного желания. Быстро надев презерватив, он вошел в нее, в истомленное ожиданием тело. Земля показалась ему раем в тот момент, когда они соединились. Он обхватил руками ее бедра и, в беспамятстве целуя ее лицо, отдался упоительному ритму движений, который диктовало его желание.

Ее приглушенные стоны звучали для него более возбуждающе, нежели любая самая эротическая музыка. Чувственность женщины — вот истинное сокровище, вбирающее в себя все радости и удовольствия, существующие на земле. Где-то на самом дне затуманенного страстью сознания Чанса промелькнула мысль о бесчисленных будущих днях и ночах, которые они с Клео проведут в этой постели. Ей придется полюбить его — у нее не останется другого выхода. Иначе ей не стоит оставаться здесь — он не вынесет, если она будет по-прежнему терзать его и унижать в его собственных глазах.

Он прислушался к ее нарастающим стонам и сразу убедился, что она не играет и тоже испытывает не передаваемое словами удовольствие.

Возбуждение Чанса достигло предела, и всем своим существом он стремился к высшей точке экстаза. Через секунду-другую он был уже не в состоянии контролировать себя и задрожал всем телом от толчков выходящего семени, моля Бога, чтобы его оргазм совпал с оргазмом Клео.

Так и случилось. Необычайной силы оргазм потряс Клео. Крепко прижавшись к Чансу, она растворилась в своих ощущениях, в охватившей ее неге влажно-горячего восторга.

Наслаждаясь полной расслабленностью, Чанс задумался о том, что же будет дальше. Они стали по-настоящему близки друг другу, хотя Клео никогда не признается в этом первая. Улыбнувшись, он приподнял голову.

— Кажется, насчет спины я немного ошибался, все-таки чувствую.

— Болит? — Клео взглянула на него с участием.

— Немного.

Он осторожно перевернулся на спину, продолжая смотреть на нее.

— Но любить мне ничто никогда не помешает, Клео.

Она оперлась на локоть.

— Ты уже настолько уверен, что я не оттолкну тебя больше?

Он откинул с ее щеки прядь золотистых волос.

— Да, уверен. Но как ты об этом догадалась?

— Понимание приходило постепенно, а события последних дней прояснили мои мысли и чувства окончательно.

Она заглянула ему в глаза, излучавшие теплоту и удовлетворение.

— Сейчас, наверное, кажется смешным и глупым то, что я так долго избегала тебя?

— У тебя были на то свои причины.

— Да, действительно были.

Чанс пригнул к себе голову Клео и, поцеловав, вновь ощутил соблазнительную притягательность ее губ.

— Черт побери, как ты сексуальна, — прошептал он.

Она неуверенно улыбнулась.

— Как и ты. Думаю, это и делает тебя столь неотразимым.

Он серьезно посмотрел на нее.

— Это правда, Клео, я неотразим? Ты поэтому и оказалась в моей постели?

Она, смутившись, резко отвела от него взгляд.

— Это… достаточно веская причина. Или ты так не считаешь?

Он ответил не сразу, что-то обдумывая для себя.

— Веская… да.

Неожиданно на его лице появилась озорная улыбка.

— Догадайся, чем мы займемся в ближайшее время?

Клео громко рассмеялась.

— Тут и гадать нечего, Чанс.

Он тоже засмеялся.

— Мы займемся с тобой любовью, дорогая моя, однако в первую очередь необходимо сделать кое-что другое.

— И что же?

— Я помогу тебе обжиться здесь заново.

— То есть распаковать коробки? — лукаво спросила она, не поверив, что он действительно станет возиться с коробками, забившими весь ее дом.

— Ну да, я думаю, можно сказать и так. Собирайся.

Клео с изумлением увидела, что он начинает подниматься, и отодвинулась ближе к краю кровати.

— Хорошо, если ты так настаиваешь, — проговорила она нежным голосом, все еще сомневаясь в его намерениях.

Они начали одеваться, то и дело отвлекая друг друга поцелуями. День казался Клео наполненным какой-то нежданной радостью. Нежданной и долгожданной одновременно, но к этой радости примешивалась грусть, и на душе у нее было неспокойно. Они так ничего и не решили, кроме того, что она остается на ранчо. Чанс по-прежнему хотел быть с ней, а она — с ним. Счастливые любовники. Мучило ее другое — смутное ощущение крушения каких-то надежд. Она твердо решила остаться здесь и работать, как и прежде, когда шла к Чансу. Но ей хотелось всецело принадлежать Чансу — она его любила и поэтому вела себя так, будто он уже надел ей на палец обручальное кольцо. Но кольца-то не было! Как не было сделано ни единого намека на то, что подобное когда-нибудь произойдет.

Вероятно, виновата была она сама. Ее постоянные отказы оставили глубокий след в его душе, наполнили недоверием к ее чувствам. Возможно, теперь он уже просто не мог заставить себя произнести слово «свадьба». Может быть, как-нибудь в другой раз, позже, успокаивала себя Клео. Они вошли в ее дом. Чанс окинул взглядом груду уже упакованных, полупустых и пустых коробок, занимавшую почти все свободное пространство дома.

— Могу сказать, что потрудилась ты на славу.

Клео не испытывала особого энтузиазма. Ее чувства к Чансу были глубоки и серьезны, любовь завладела всем ее сердцем и душой, но ей казалось, что его отношения к ней не выходят за рамки простого, хотя и искреннего интереса. Она ощущала себя опустошенной после недавнего буйства страсти в его спальне, ей никак не удавалось окончательно прийти в себя и снова посмотреть на вещи трезво.

— У меня возникла великолепная идея! — воскликнул Чанс. — Почему бы нам не перенести все эти ящики в большой дом и не распаковать их там?

— Я не могу сделать этого, — ответила Клео, испуганная и ошеломленная до глубины души. — Рози…

— Любит меня. Ты сама так сказала. — Чанс обнял ее за плечи.

— Послушай меня, Чанс. — Теперь она уже почувствовала раздражение, и ей стоило большого труда сдержать себя. — Никуда переезжать отсюда я не собираюсь, а особенно к тебе. Какие бы отношения ни связывали нас, нам следует соблюдать определенную осторожность.

— Ты что, думаешь, что мы будем встречаться, постоянно опасаясь, как бы нас, не дай Бог, кто-нибудь не увидел? — Чанс смотрел на нее с нескрываемым удивлением. — Будем пробираться друг к другу, только когда стемнеет и все уснут? Мы же не воры какие-нибудь, ты хочешь вечно придумывать предлог, чтобы уезжать куда-нибудь на твоей машине?

Клео вспыхнула.

— Нечто подобное я и имела в виду.

— Зачем скрывать то, что происходит между нами?

— Но все должно быть именно так! Рози еще слишком мала, и я не хочу, чтобы мои поступки отражались на ней.

— Я тоже этого не хочу, — мягко возразил ей Чанс. — Клео, неужели ты не догадываешься, что я тебя люблю?

От неожиданности Клео на миг потеряла дар речи. Его слова настолько поразили ее, что она так и осталась стоять с открытым ртом.

— Я тебя люблю, — повторил Чанс, не понимая ее ответной реакции. — Я хотел бы, чтобы ты переехала ко мне и стала моей женой.

— Боже мой! — прошептала она.

— Ты что, удивлена моим предложением?

— Я… совершенно сбита с толку. Я думала, что ты хочешь помочь мне разобрать коробки.

— Мне кажется, я сказал «обжиться заново». — И он погладил ее по волосам. — Клео, это ведь так просто. Ты меня любишь или ты меня не любишь?

Клео охватила нервная дрожь.

— Я… люблю тебя. Конечно, люблю! Но ты никогда даже не заикался о…

— Я намекал тебе об этом десятки раз. Вспомни! Разве я не предлагал тебе разделить остаток жизни со мной?

— Да, — согласилась она как во сне.

— Что ты сказала?

— Я сказала… — Слезы брызнули у нее из глаз, но на лице расцвела улыбка, и она, запрокинув голову и глядя ему прямо в глаза, громко повторила: — Да!

Чанс улыбнулся ей в ответ.

— Я так и подумал, что ты сказала «да». — Он, смеясь, прижал ее к себе. — Господи, как прекрасна жизнь!

Они оба вздрогнули, внезапно услышав стук в дверь. Взгляды их встретились.

— Кто это может быть? — спросил Чанс.

Клео широко раскрыла глаза, удивляясь вместе с ним, но потом память услужливо подсказала ей о назначенной встрече.

— Это Пит! Я совсем забыла, что попросила Джо передать ему, чтобы он зашел ко мне сегодня. Мне нужно было кое о чем поговорить с ним.

— Пит наделен отвратительным свойством. Он появляется в самое неподходящее время, — смешно растягивая слова, проговорил Чанс.

— И не говори! — вспомнив грозу, ответила Клео со смешком.

Выскользнув из объятий Чанса, она подошла к двери и приоткрыла ее.

— Привет, Пит.

— Джо сказал…

— Да, я знаю. Извини, Пит, это была ложная тревога. Все нормально.

— Так ты не уезжаешь?

В этот момент к двери подошел Чанс и встал у Клео за спиной, улыбнувшись Питу.

— Она изменила свое решение.

Пит с недоумением посмотрел на него, потом на Клео, и неожиданно на его лице расползлась широкая улыбка.

— Рад это слышать, Чанс, очень рад. Желаю счастья… вам обоим.

Когда дверь за Питом закрылась, Чанс обнял Клео:

— Я хотел было сказать Питу о нашей свадьбе, но подумал, что вначале ты захочешь рассказать обо всем Рози.

— Она должна узнать обо всем первой. — Глаза Клео радостно сверкнули, но затем она стала серьезной. — Чанс, твои сомнения насчет Джейка…

— Я сказал это потому, что совершенно по-глупому ревновал тебя.

— Не стоит ревновать к таким дурным воспоминаниям. Джейк ничего не значил для меня все эти годы, и тебе незачем волноваться об этом сейчас. Давай забудем его раз и навсегда, ладно?

— Хорошо! Давай забудем! Если когда-нибудь Рози спросит тебя об отце, ты расскажешь ей обо всем. Но до тех пор есть только ты, я и Рози.

Они поцеловались. И Чанс улыбнулся.

— Но есть еще два человека, которые много для меня значат, Клео, — мои братья. Нам не мешало бы встретиться.

— Когда скажешь! — прошептала Клео. Она заставила его наклониться и игриво промурлыкала, касаясь его губ своими: — Как насчет того, чтобы опробовать мою кровать, красавчик?

— Я готов и полон желания, дорогая, — засмеялся Чанс в ответ.

Уж в этом-то Клео нисколько не сомневалась. После всего того, что произошло между ними, они стали настолько близки друг другу, что уже ничто и никогда не могло разорвать соединившие их узы любви.

Примечания

1

Чанс (англ.) — зд.: успех. Кэш (англ.) — зд.: деньги. Раш (англ.) — зд.: натиск.

(обратно)

Оглавление

  • Пролог
  • Глава первая
  • Глава вторая
  • Глава третья
  • Глава четвертая
  • Глава пятая
  • Глава шестая
  • Глава седьмая
  • Глава восьмая
  • Глава девятая
  • Глава десятая
  • Глава одиннадцатая
  • Глава двенадцатая
  • Глава тринадцатая
  • *** Примечания ***