ЖИВАЯ ВОДА
Доктор исторических наук Георгий ФЕДОРОВ.
Молодой человек в прошитых белыми нитками джинсах и рубашке навыпуск легко перепрыгнул через забор и подошел ко мне. — Это база археологической экспедиции? — непринужденно спросил он.
— Да. Садитесь.
Молодой человек бросил на стол тощую сумку авиационного агентства "Сабена" и сел рядом со мной на один из брезентовых стульев, стоящих под деревьями возле нашего склада.
— Можно видеть начальника экспедиции? — так же непринужденно спросил он.
— Я начальник.
— Видите ли, — серьезно сказал молодой человек, — я ветеринар и нахожусь здесь на отдыхе. С детства интересуюсь археологией. Хочу принести посильную пользу. Может, у вас тут коровка заболела или лошадка, так я вылечу.
— Нет у нас ни коровок, ни лошадок. Но вот наши куры страдают мигренью, и это отражается на их вкусовых качествах. Если накормите их пирамидоном, сделаете большой вклад в науку.
Молодой человек отер пот со лба шелковым клетчатым платком и, улыбаясь, заявил:
— Да, вижу, что вас бесполезно разыгрывать. Я корреспондент... — тут он назвал известный московский журнал, — Григорий Турчанинов, — и показал удостоверение. — Приехал к вам, чтобы поработать в экспедиции и собрать материал для очерка. Какую работу вы мне можете предложить?
— Что ж, — покорно согласился я, — есть работа. Нам нужны здоровые рабочие руки. Вон видите там, на бугре, стоит высокий человек в очках? Это наш старший архитектор Барабанов. Скажите ему, что вы зачислены рабочим-землекопом. Он вам даст работу.
— А какие условия? — насторожившись, спросил Турчанинов.
— Восемь часов землекопной работы. Оплата — один рубль двадцать копеек в день. Воскресенье не оплачивается. Жилье и питание дает экспедиция.
— А другой работы, более квалифицированной, для меня не найдется? — осторожно спросил Турчанинов.
— Для другой надо быть археологом.
Саша Барабанов не любил пижонов. Оглядев Турчанинова и выслушав его, он угрюмо сказал:
— Возьми лопату. В двух метрах от забора, вон у того кола, выкопай яму метр на метр, глубиной два с половиной метра. Чтоб к обеду была готова. Покажи ладони. — Турчанинов показал. — Хм, — удивленно буркнул Саша, — греблей, что ли, занимался? Все равно бинтуй.
Турчанинов бинтовать не захотел и, положив на плечо лопату, отправился к колу. Он аккуратно повесил на забор рубашку и джинсы и, оставшись в одних трусах, стал копать. Непривычка и жаркое молдавское солнце вскоре взяли свое. Чтобы пот не заливал глаза, Турчанинов повязал лоб шелковым платком, что стоило ему еще одного презрительного взгляда Барабанова.
Я уехал по делам в Кишинев, а когда часа через три-четыре вернулся, Турчанинов все еще копал. Яма была уже такая глубокая, что Турчанинов умещался в ней целиком. Видны были только его руки и лопата, выбрасывающая на поверхность землю. Да из глубины доносился его приглушенный страстный голос, распевающий цыганские романсы. Время от времени Саша Барабанов подходил к яме и придирчиво промерял длинной рейкой отвесность стенок и глубину. Наконец Турчанинов, отсалютовав лопатой, доложил Барабанову:
— Товарищ начальник, работа закончена! Саша, еще раз промерив яму рейкой, сказал:
— Вон видишь то сооружение из камыша? Перетащи-ка его сюда и поставь над ямой, а то старая уже отслужила.
— Вы, кажется, имеете в виду ватерклозет? — дрогнувшим голосом спросил Турчанинов.
— Вот именно, ватер! — злорадно отбрил Саша.
"А, черт бы побрал этого Саньку, — с досадой подумал я, — что за штучки с новичками! А впрочем, дело-то ведь нужное. Все равно кому-нибудь надо его делать".
Турчанинов между тем, подойдя к сооружению, кряхтя, стал вытягивать опорные колья. Это, однако, оказалось не так легко. Тогда белобрысая Зина, студентка-практикантка, которая умудрялась одновременно окать и якать, оторвалась от описи керамики, которую она вела. Подойдя к сооружению, Зина стала окапывать лопатой один из опорных кольев и пробормотала:
— Ты все сам хочешь делать, как лорд Байрон?
Несколько озадаченный Турчанинов раскланялся.
— Сударыня, вы достойны вдыхать все ароматы Аравии, но не этот. Эта работа не для вас.
Однако Зину не так-то легко было сбить с толку, и она тут же изрекла: — Над плохим бурдюком не смейся, не зная, что в нем находится.
Турчанинов сквозь приступ смеха проговорил:
— Господи! Почему бурдюк?
— Это такая черкесская поговорка, — авторитетно заявила Зинка, наморщив свой и без того курносый нос.
Георге, который вместе со мной приехал из Кишинева и наблюдал эту сцену, не мог оставаться пассивным. Вскочив из-за стола, он подбежал к Зине и Турчанинову и закричал:
— А я вам говорю, нечего тут возиться! Сейчас обвяжем веревкой и вытянем.
Он действительно достал из полевой сумки крепкую тонкую нейлоновую веревку и принялся обвязывать сооружение. В это время подошел Саня Барабанов. Молча растолкав собравшихся, он без видимого
