Осечка на газе [Марк Арно] (fb2) читать онлайн

Марк Арно Осечка на газе

Пролог

В комнате было темно. В слабом свете, проникавшем сквозь ставни и занавески, едва различалась мебель.

От окна отделилась тень.

Она наклонилась, взяла под мышки неподвижное тело женщины и, приподняв его, подтащила к двери.

В кухоньке было чуть-чуть светлее. Можно было различить прямоугольник холодильника и мебель у стены.

Эмалированная плита и мойка слабо отражали свет. Тень положила тело женщины перед плитой, поднялась и подошла к окну. На мгновение она появилась на свету. На человеке были шляпа с опущенными полями, свободная куртка и брюки, все темного цвета. Лица не видно…

Рука в перчатке широко раскрыла окно.

Тень вернулась к плите и, выдернув газовый шланг, вытянула его. Короче, чем нужно.

К счастью, между плитой и мойкой было свободное пространство. Тень положила туда голову женщины. На этот раз длина шланга была достаточной.

Челюсти женщины были сжаты, и тени было нелегко засунуть конец шланга ей в рот. Но наконец тень справилась с этим. Она поднялась, наклонилась, чтобы открыть газ, и снова склонилась над лежащей в беспамятстве жертвой.

Газ шел, и его запах чувствовался довольно сильно. Одной рукой тень придерживала шланг во рту женщины, закрывая ей губы, насколько это было возможно, а другой зажимала ей ноздри.

Женщина никак не реагировала. Только дыхание и сердцебиение у нее несколько участились.

Через две минуты, когда, несмотря на раскрытое окно, запах газа стал невыносимым, тень вытащила из сжатых зубов жертвы шланг и закрыла конфорку.

Она подошла к окну и, несколько раз глубоко вдохнув, вернулась к телу. Даже не проверив, бьется ли еще сердце, она потащила свою жертву за руки в комнату. Впрочем, если женщина еще и была жива, то количество газа, которое она вдохнула, гарантировало, что она уже не очнется.

Тень положила тело на кровать, выпрямила ноги и опустила задравшуюся ночную рубашку. На мгновение тень застыла, как бы размышляя, не упустила ли она чего-нибудь.

Неприятно пахло газом. После минутной задержки тень вернулась на кухню, очень медленно шагая по совершенно темному коридору, чтобы ни на что не наткнуться. Она подошла к окну и рукой в перчатке тщательно его закрыла. Затем она вставила шланг на место, проверила, хорошо ли он вошел, и вновь открыла кран. Снова раздался легкий свист. Все остальные окна были тщательно закрыты еще раньше. Тень вернулась в комнату, где была кровать, дошла до двери. Там она подсунула под дверь газеты.

Она вышла в маленькую прихожую и бесшумно закрыла за собой дверь. Прямо напротив была дверь на площадку. Тень на цыпочках подошла к ней и прислушалась. В доме царила полнейшая тишина. Тень еще больше надвинула на лицо шляпу и подняла воротник куртки. Наконец она вышла и тихо закрыла за собой дверь.

1

Ральф Беркли немного подвинулся в кресле, вытянул свои длинные ноги под письменным столом и удобно прислонился к спинке. Кондиционер поддерживал в комнате прохладу, которая была особенно приятна по сравнению с жарой, вот уже несколько дней стоявшей в районе Сан-Диего. Продолжая потягиваться, Беркли с наслаждением вздохнул. Он чувствовал себя превосходно.

На письменном столе, между лампой и бюваром, его внимания ожидал стакан с виски. Два нерастаявших до конца кусочка льда плавали на поверхности жидкости янтарного цвета. Стенки стакана слегка запотели. Алкоголь, должно быть, достиг идеальной температуры. Беркли лениво вытянул руку, чтобы отпить глоток. Прекрасная вещь… Доносившийся из соседнего кабинета стук пишущей машинки свидетельствовал, что Пит Джиббс превращал свежеполученные данные в доклад клиенту.

Полуприкрыв глаза, Беркли улыбнулся. Пит не мог оставаться без дела больше двух минут. Его пороком была потребность все время что-нибудь делать. Можно подумать, что он не доверял секретарше, присутствие которой каждое утро украшало приемную, отделявшую два кабинета от коридора.

Беркли отодвинул льдинки и отпил еще глоток. Кроме других недостатков, Пит обладал еще почти маниакальной скупостью и следил за тем, чтобы частное сыскное агентство «Беркли энд Джиббс» не истратило ни одного доллара сверх самых необходимых расходов. Для того чтобы вырвать у него согласие нанять секретаршу, Беркли понадобились все его упорство и терпение. Беркли пришлось отвечать на возражения одно хлеще другого: удорожание жизни, угроза экономического спада, трудности, испытываемые долларом.

Неизменно возвращаясь к этому вопросу со всем возможным красноречием, Беркли доказывал, что все дамокловы мечи, нависшие над американской экономикой, имели мало общего с «Беркли энд Джиббс», широко известным и уважаемым сыскным агентством из Сан-Диего, штат Калифорния. Дебаты заняли несколько месяцев. В конце концов, поскольку счет агентства неуклонно продолжал увеличиваться, Пит все же признал, что присутствие секретарши сняло бы с них мелкие заботы и освободило бы время для более серьезных дел. Однако Пит все-таки согласился взять секретаршу только на полставки, утверждая, что ей нечего будет делать целый день. Он был совершенно не расположен вести дальнейшие переговоры по этому вопросу. Беркли понял, что, продолжая настаивать, он рисковал потерять все. Поэтому он согласился на компромисс, оставив за собой право вернуться к этой теме в подходящий момент.

Следующей проблемой стал выбор сотрудницы. Пит, суровый пуританин и верный супруг, хотел найти женщину в возрасте, желательно мать семейства с безупречным моральным обликом. В этом его поддерживала Манди, подружка Беркли, которая с неодобрением относилась к присутствию женщины на работе у того, кого она рассматривала исключительно как свою собственность. Беркли пришлось изворачиваться. Он заметил, что первый человек, которого видит клиент, — это именно секретарша. Поэтому она должна сочетать в себе шарм и улыбающуюся любезность, которую те надеялись встретить в агентстве. И, напротив, при виде старого дракона они могли обратиться в бегство. И здесь был достигнут компромисс. Манди, знавшая вкусы Беркли в вопросах женской красоты, сама назвала избранницу из числа претенденток. Ее звали Цинтия, двадцать шесть лет, помолвлена с инженером и отнюдь не казалась уродиной тем, кто был ценителем маленьких брюнеток. Очки придавали ей серьезность. Со своей работой она справлялась.

В своем кабинете Пит кончил печатать и убрал машинку. Оставив расслабленную позу, Беркли выдвинул один из ящиков стола и вынул папку, которую раскрыл, чтобы показать, что он изучал содержавшееся в ней дело. Через минуту Пит просунул в дверь голову.

— Я не слышал тебя, — заявил он, — и подумал, что ты прохлаждаешься.

Настоящий охранник! Беркли грустно улыбнулся:

— Как видишь, иногда бывает, что я работаю…

Пит был не очень убежден, и Беркли подумал, уж не положил ли он дело вверх ногами. Нет, к счастью, оно лежало нормально.

Компаньоны являли собой яркий контраст. Высокий, подтянутый и мускулистый Беркли был черноволосым, проницательный взгляд его черных глаз придавал лицу выражение сурового огорчения. Пит, напротив, был блондином, ниже среднего роста, его большие светлые глаза по-детски смотрели с наивного лица. Выражение, кстати, обманчивое. Те, кто имел с ним дело, замечали, что он мог быть опасным и энергичным в случае необходимости.

Между ними не было ничего общего. Беркли, всегда улыбающийся, держался непринужденно, тогда как Пит был подчеркнуто ворчлив и ребячески агрессивен. Манди уверяла, что у него был комплекс из-за его маленького роста, что было вполне возможно. Лишь в одном случае Пит таял, как масло под солнцем, — когда он находился рядом с женой и двумя ребятишками. Они от него добивались всего, чего хотели.

— Мне надо уйти, — заявил Пит, показывая приготовленный им конверт. — Мне надо в «Пассифик Инсюрансиз». Вернусь примерно через час. — Беркли кивнул головой. С того случая, как они помогли компании избежать уплаты нескольких сотен тысяч долларов, «Пассифик Инсюрансиз» числилась среди их лучших клиентов и при случае прибегала к их услугам.

— А ты? — осведомился Пит. Он считал, что один из них должен постоянно находиться в конторе, когда они не были загружены делами. А так как было чуть больше полудня, Цинтия еще не приходила.

— Я не собираюсь никуда уходить, — объявил Беркли. И на самом деле, подумав о том, сколько народу сейчас торчит на пляже, он не пожалел, что не может туда отправиться.

— Не переутомляйся чересчур, — иронически бросил Пит, направляясь к двери.

Беркли широко улыбнулся:

— Уж в этом плане можешь быть спокоен…

Первое, что сделал Беркли, едва его друг вышел, — положил дело обратно в ящик. Затем он серьезно задумался: стоит ли вставать, чтобы вынуть из спрятанного в стене маленького холодильника выпивку. В конце концов он решил не вставать. С одной стороны, ему больше не хотелось пить, с другой — он не хотел шевелиться.

Звонок вывел его из раздумий. Подавляя недовольство, Беркли решил не реагировать: позвонят и перестанут. Но, подумав, что это мог быть Пит, который забыл ключи и вернулся раньше обычного, заключил, что лучше было бы посмотреть.

Он встал, набросил пиджак и спрятал стакан в ящик. Затем, поправляя на ходу галстук, прошел в приемную Цинтии открывать.

За дверью стояла высокая блондинка, которой было чуть за сорок. Она улыбнулась.

— Я хотела бы повидать мистера Беркли или мистера Джиббса, — сказала она.

Приглядевшись к ней пристальней, Беркли понял, что она скорее всего была постарше, а так хорошо выглядела благодаря тщательному макияжу. Она была одета в светло-зеленый костюм и тщательно причесана. От нее исходил тонкий запах духов. Беркли решил, что все это сулит кругленькую сумму. Одна только сумочка в ее руке стоила больше, чем получала за неделю работы Цинтия.

— Я — Ральф Беркли, — представился он, пропуская ее внутрь. Он проводил ее в кабинет и усадил в одно из кресел, предназначенных для посетителей. Сам он сел за стол.

— Чем могу быть полезен? — поинтересовался он.

Посетительница окинула взглядом мебель и, кажется, заколебалась.

— Меня зовут Дороти Джиффорд, — заявила она наконец. — Я хочу, чтобы вы нашли моего мужа.

Беркли, внутренне вздохнув, сплел пальцы. По собственному опыту он знал, что истории с клиентами, потерявшими супруга, не доводят ни до чего хорошего. В девяти случаях из десяти достаточно установить существование третьего, и дело завершается копанием в грязном белье, слезами и зубовным скрежетом. Он и Пит старались избегать дел такого рода.

Он хотел вежливо объяснить ей, что их агентство в принципе не занимается историями с адюльтерами, но подумал, что может все-таки выслушать ее. Нажав коленом на кнопку «пуск» спрятанного в письменном столе магнитофона, он сказал:

— Я вас слушаю.

Дороти Джиффорд, вероятно, поняла, что дело его не увлекло, потому что уточнила:

— Давайте условимся, мистер Беркли. Я отнюдь не желаю добывать доказательства неверности моего мужа. Он обманывает меня уже много лет, и я была бы полной идиоткой, если бы не догадалась об этом.

По крайней мере она не строила иллюзий! Уже хорошо.

— Что же вы тогда хотите? — спросил он.

Дороти Джиффорд вновь заколебалась, как будто раздумывала, с чего начать.

— Я сказала вам, что мой муж меня обманывает много лет, — повторила она. — Происходящее сейчас не является для меня открытием. Это непостоянный человек, испытывающий потребность иметь других женщин, чтобы доказать себе, уж я не знаю что. Пусть психиатры дадут этому научное название. — Она махнула рукой, показывая, как мало значения она этому придает. — Я быстро поняла, что у него это как болезнь, и, пытаясь исправить его, я только рискую разрушить нашу семью, — добавила она. — Со своей стороны, мой муж всегда действовал с большой деликатностью, а большего я от него и не требовала. Для меня главное — сохранить внешние приличия, даже если наш брак не то, чем он мог быть.

Беркли счел эти слова мудрыми.

— При нашем социальном положении недопустимо, чтобы о нас болтали всякое. В нашей ситуации мы должны показывать, что мы — образцовая пара. — Прежде чем продолжить, она немного помолчала. — Кроме того, я не позволила бы открыто насмехаться над собой.

Беркли кивнул.

— Но, придя ко мне, вы рискуете, что ваши личные проблемы могут получить некоторую огласку, — заметил он.

Дороти Джиффорд нахмурилась:

— Я всегда считала, что настоящий частный детектив сродни исповеднику, и все, что ему доверяют, окружено профессиональной тайной. Надеюсь, я не ошиблась.

Беркли примирительно поднял руку.

— Давайте договоримся, — сказал он, — все, что вы можете мне сказать, становится профессиональной тайной, и речь идет не о том, что ее нарушу я. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Все же прежде, чем мы продолжим, я обязан вас предупредить, — добавил он, — что, если в ходе расследования вашего дела я столкнусь с фактом нарушения закона, я буду вынужден поставить в известность полицию. Кроме того, возможно, мне придется расспрашивать людей, которые могут сделать свои выводы.

С этим Дороти Джиффорд согласилась.

— Это само собой разумеется, — подтвердила она. — Однако я рассчитываю, что вы будете действовать с максимальным тактом и скромностью.

Беркли мог бы сказать, что он еще не согласился. Но раз уж он начал слушать, то надо было слушать до конца.

— Теперь расскажите мне, как исчез ваш муж…

Дороти Джиффорд открыла сумочку, вынула из нее пачку сигарет и золотую зажигалку и закурила.

— Моего мужа зовут Лайонел Джиффорд, в этом году ему исполнится пятьдесят два года, — объяснила она, выпуская клуб дыма. — Он является совладельцем многих предприятий в районе и заседает в административных советах полудюжины корпораций. В частности, в «Бальбоа Адветисин» ему принадлежат пятьдесят процентов, и он является одним из директоров.

Название было знакомо Беркли. Это было крупнейшее рекламное агентство Сан-Диего, и, стало быть, общее состояние Джиффорда было очень крупным.

— Его многочисленные обязанности заставляют его присутствовать на многих совещаниях и часто уезжать, — продолжала Дороти Джиффорд. — Однако я поняла, что часто его деловые поездки были только предлогом.

Беркли не счел нужным спрашивать, как она сделала это открытие. Рано или поздно ее муж совершил ошибку, а Дороти Джиффорд не производила впечатление дурочки.

— За эти годы я составила себе довольно четкое представление о его любовных похождениях, — продолжала она. — В общем их можно разделить на две большие группы: «совещания административных советов», затягивающиеся до ночи, и «деловые поездки», из-за которых он отсутствует по нескольку дней. — Она пожала плечами с равнодушием, родившимся от долголетней привычки. — В первом случае, как я полагаю, речь идет о случайных любовницах. Во втором — это, несомненно, женщины, с которыми у него более длительные связи и которых он увозит подальше, опасаясь скандалов.

Беркли оставил на ней ответственность за эти утверждения. Должно быть, ей нелегко было сообщать подобные факты незнакомому человеку, а потому не стоило требовать у нее деталей.

— Ваш муж догадывается, что вы в курсе? — спросил он.

— Я дала ему понять, что я не совершенная дура, но по-настоящему мы этой проблемы никогда не касались, — ответила Дороти Джиффорд. — Поскольку он всегда вел себя очень корректно, я не видела необходимости провоцировать разрыв. — Догадываясь, какой вопрос вертелся на языке у Беркли, она уточнила: — Мой муж полностью распоряжается нашим состоянием. Я была бы идиоткой, если бы рискнула развестись, — я бы все потеряла. Я предпочла закрыть глаза и не отказываться от материальных и светских преимуществ нашего брака.

По крайней мере, она была откровенна, что Беркли ей и сказал.

— Я хочу, чтобы вы знали, на что ориентироваться, — ответила она. — На содержание, которое он выплачивал бы мне после развода, я не могла бы жить так, как я живу сейчас, хотя в моей жизни есть и неприятные стороны. Надо быть реалисткой.

Беркли вернул разговор к цели ее визита:

— Может, мы поговорим об исчезновении вашего мужа…

Дороти Джиффорд затушила сигарету в пепельнице, стоявшей на полу между креслами.

— В пятницу он мне заявил, что должен уехать в Лос-Анджелес на весь уик-энд, чтобы встретиться с приехавшими с востока работниками рекламы, — пояснила она. — Это один из предлогов, регулярно применяемых им, и я не сочла нужным задавать ему вопросы. — Она теребила застежку своей сумочки с некоторой нервозностью. — Он должен был вернуться вчера вечером или сегодня утром, — заключила она, — сегодня понедельник, вторая половина дня, а от него никаких известий.

Было очевидно, что безразличие ее было чисто внешним и что она начинала терять самообладание. Ее тщеславие подвергалось суровому испытанию!

— Может, ваш муж просто «запаздывает», — сказал наугад Беркли.

Она решительно покачала головой, явно стараясь сохранить спокойствие.

— Невозможно! — ответила она. — Около полудня у него было одно совещание, а сразу после обеда — второе. Его секретарша дважды звонила нам домой и справлялась о нем. — Она сжала челюсти и резко захлопнула сумочку. — Вся эта история просто смешна! — взорвалась она. — Он мог бы по крайней мере позвонить или отправить телеграмму. А я даже не знаю, где он!

Беркли подумал, что это, может, и к лучшему для их будущих отношений.

— Ему случалось «забывать» возвращаться к назначенному сроку и не предупреждать вас? — спросил он.

Дороти Джиффорд сжала кулаки, ее взгляд был полон ярости.

— Никогда! — ответила она. — Такое с ним происходит впервые. — Она подалась вперед, агрессивная и патетическая одновременно. — И это еще не все, — продолжила она. — Послезавтра вечером у нас прием. Если он не вернется к тому времени, я стану посмешищем для всего города… — Она опустила голову. — Не могу же я отказать приглашенным без всякой причины!

— Еще не все потеряно, — заметил Беркли. — Остается еще два дня.

Дороти Джиффорд встала, вытащила из сумки чековую книжку и положила ее на письменный стол.

— Вы должны найти моего мужа как можно быстрее и убедить его вернуться! — произнесла она, вбивая слова. — Я готова не устраивать скандал, но я не хочу потерять лицо… — Она взяла одну из лежавших перед Беркли ручек и открыла чековую книжку: — Ваша цена?

Хорошо поставленным голосом Беркли предложил ей сесть. Она послушалась и села в кресло, готовая написать цифру, которую он ей скажет. Случай, которым не один поспешил бы воспользоваться…

— Пункт первый, — заявил Беркли. — Вполне возможно, что ваш муж вернется сегодня же или попытается связаться с вами, чтобы объяснить свое отсутствие. Судя по тому, что вы мне только что рассказали, он всегда так поступал. Нет причин, чтобы он поступил иначе на этот раз.

Дороти Джиффорд это не убедило.

— Пункт второй, — продолжил Беркли. — Вполне возможно, что с ним произошел несчастный случай, чем и объясняется его молчание. Тогда вам скоро об этом сообщат. — Он помолчал секунду, прежде чем вернуться к своим выводам: — Наконец, третья версия. Ваш муж решил насладиться любовью с другой женщиной, не думая о вас. В этом случае можно быть уверенным, что они прячутся в укромном местечке под чужими именами. — Он покачал головой, показывая, как он огорчен. — Только полиция располагает средствами, необходимыми, чтобы отыскать в такой короткий срок, как два дня, человека, особенно, если он покинул пределы штата…

Дороти Джиффорд окинула его яростно-презрительным взглядом.

— Я слышала о вашем агентстве много лестного, — прошипела она сквозь зубы. — Теперь я понимаю, что ошиблась адресом.

— Я в отчаянии, но предпочитаю, чтобы вы знали, на что рассчитывать, — заявил он. — Без малейшей детали, способной сориентировать нас в поисках, я, приняв ваш чек, совершил бы грабеж.

Дороти Джиффорд сделала усилие, чтобы вернуть спокойствие. У Беркли сложилось впечатление, что она знала больше, чем говорила. Видя, что она колеблется, он решил поставить ей ловушку.

— Если бы знать хотя бы женщин…

Она опустила голову, потом вдруг решилась:

— У моего мужа есть старый друг, с которым у него постоянные деловые отношения. Я почти уверена, что ему многое известно, — она остановилась, как будто не знала, как продолжить.

— Я обещаю действовать со всей необходимой ловкостью, — поспешил заявить Беркли. — Имя этого друга.

— Джеффри Максвелл, — ответила она. — Работает директором в «Бальбоа Адветисин». Мой муж знаком с ним достаточно давно, чтобы поделиться секретом, которым не делятся с женой… — Она вновь приблизилась к письменному столу и нервным почерком быстро заполнила чек, как будто боялась, что Беркли будет настаивать на своем отказе. — Вот задаток в полторы тысячи долларов, — сказала она, поставив на чеке свою подпись. — Разумеется, вы мне представите список ваших расходов.

Видя немного удивленное величиной суммы лицо Беркли, она закусила губу.

— Я знаю о пристрастии моего мужа к молодым женщинам, — добавила она. — Я достаточно догадлива, чтобы понять, что я уже не могу с ними состязаться… — Она сделала паузу и посмотрела в лицо Беркли. — Когда вы найдете моего мужа, я хотела бы, чтобы вы попристальнее присмотрелись к его любовнице, — сказала она. — Ну, скажем, я хотела бы знать, чего от нее ждать.

Она должно быть боялась, что та собирается ее заменить. Не в первый раз пятидесятилетний мужчина бросает семью, чтобы начать жизнь сначала с женщиной помоложе.

Дороти Джиффорд взяла из сумки визитную карточку и присоединила ее к чеку.

— Я должна вернуться домой. У меня в пять часов чай, и я не хочу опаздывать. Как только будут новости, звоните мне.

Беркли хотелось задать ей еще несколько вопросов, но он почувствовал, что ей совершенно не хотелось на них отвечать и что она сумеет этого избежать.

Он тоже поднялся.

— С вашей стороны, предупредите меня, если ваш муж даст о себе знать тем или иным путем. Возможно, я уеду, но аппарат будет соединен с автоответчиком. Вы сможете оставить для меня сообщение.

Дороти Джиффорд согласилась, и он проводил ее до двери.

Размышляя, он вернулся в кабинет, выключил магнитофон и, написав Питу короткую записку, приложил ее к чеку. В конце концов, если Лайонел Джиффорд вернется, что было вполне возможно, хорошая сумма была бы получена почти за так. Беркли подключил автоответчик и снял трубку. Затем он направился к двери.

2

Контора «Бальбоа Адветисин» занимала целый этаж в ультрасовременном здании на Бродвее. Выйдя из лифта, Беркли попал в холл, стены которого были обиты белым плюшем, на нем были развешаны авангардистские картины и одна кинематическая всех цветов радуги. Кроме полудюжины черных кресел, там стоял маленький стол, под которым были видны две соблазнительные ножки, прикрытые мини-юбкой. Остальные части тела сотрудницы были столь же высокого качества. Открытый донельзя корсаж обнажал великолепную грудь; ослепительная улыбка, очень светлые коротко остриженные волосы, огромные глаза лани, сильно подкрашенные, толстые очки последней моды. При виде этого экземпляра хотелось купить все остальное имущество фирмы. Прекрасная реклама…

— Что вы хотите? — проворковала она тем голосом, которым в аэропортах объявляют о вылетах и прибытии самолетов.

— Повидать мистера Джеффри Максвелла, — ответил Беркли. — Мне не назначено.

Прежде чем подняться, он позвонил и спросил Лайонела Джиффорда. Ему ответили, что его нет и неизвестно, когда он будет.

— Я боюсь, мистер Максвелл сейчас на совещании, — прощебетал небесный голос. — Я могу узнать у его секретаря. Напомните мне, пожалуйста, ваше имя.

Беркли назвал его. Взмахнув ресницами длиной с мухобойку, она нажала на кнопку телефона. Интимно-доверительным тоном она объяснила, что посетитель хочет поговорить с мистером Максвеллом, уточнила, что встреча ему не была назначена, что-то выслушала и улыбнулась с видом крайнего огорчения.

— Мистер Максвелл сейчас очень занят, и совершенно невозможно его беспокоить, — заявила она. — По какому вопросу вы хотели бы с ним встретиться? Может быть, его секретарша могла бы…

Беркли покачал головой.

— По личному. Это касается мистера Джиффорда, — ответил он. — Я уверен, что мистер Максвелл сможет уделить мне пару минут. Если у него действительно совещание, я могу подождать. Если нет, необходимо, чтобы он немедленно принял меня.

Сотрудница без изменения передала его слова и, подождав ответа, с чем-то согласилась и положила трубку.

— Прошу вас, садитесь, — сказала она. — Мистер Максвелл через минуту освободится.

Беркли поблагодарил и направился к креслам, но, к сожалению, ни одно из них не стояло напротив стола, за которым сидела молодая женщина, несомненно для того, чтобы посетителей не хватил удар. Беркли сел на ближайшее, с которого лучше всего были видны длинные ноги.

В то время как их владелица делала вид, что занята, перекладывая с места на место бумаги, он закурил сигарету и стал перелистывать брошюру, расхваливавшую достижения «Бальбоа Адветисин» в рекламном деле. Роскошные апартаменты и последние модели кухонных агрегатов чередовались с нижним бельем и полуголыми красотками.

Прошло десять минут, в течение которых мимо продефилировали с бумагами многие девушки, сложенные по образцу секретарши. Прошли еще несколько посетителей, двух из них просили подождать.

Наконец в холл вошла молодая женщина лет тридцати. На ней были строгая юбка и блузка, возможно, чтобы не отвлекать ее шефа от работы, дабы он не терял понапрасну своего драгоценного времени. По знаку секретарши она подошла к Беркли.

— Мистер Беркли? — спросила она с ослепительной улыбкой, являвшейся, наверное, непременным атрибутом фирмы. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Пройдя по нескольким коридорам, она подвела его к скромно обитой двери. Не постучав, открыла ее и отступила, чтобы пропустить Беркли.

— Мистер Беркли, — объявила она.

В кабинете сидел мужчина лет пятидесяти, среднего роста и полноты, с гладко выбритым лицом, начинающий лысеть. На нем были строгий костюм серого цвета, галстук и идеально свежая белая рубашка. Лишь дряблые черты лица портили его, будто сошедшего со страниц журнала мод.

— Джеки, будьте любезны проследить за тем, чтобы нас не беспокоили ни под каким предлогом, — серьезно сказал он.

Это была формула, которой встречают любого посетителя, подчеркивая важность его визита, чтобы не говорить ему, что он здесь нужен, как волос в супе. Беркли к ней давно привык.

Молодая женщина, кивнув, вышла, а Максвелл пошел навстречу пришедшему с радостной улыбкой, плохо сочетавшейся с холодным блеском его глаз.

— Рад с вами познакомиться, мистер Беркли, — уверил он, протягивая руку.

Рукопожатие было вялым.

— Садитесь, прошу вас, — произнес он, указывая на одно из двух огромных кресел, стоявших перед его письменным столом. — Итак, вы пришли поговорить со мной о Лайонеле Джиффорде.

Беркли подтвердил это и протянул ему свою визитку, где была указана его профессия: частный детектив.

Максвелл вздрогнул, читая ее, улыбка сошла с его лица, он нахмурил брови.

— Рано или поздно это должно было произойти! — сказал он сам себе, вздохнул и опустился в другое кресло. — Вас ведь направила Дороти? — заключил он.

Беркли выдумал славную историю, чтобы не говорить о жене пропавшего. Однако сейчас в ней не было нужды. Он открыл рот, чтобы ответить, но Максвелл остановил его жестом отчаяния.

— Я ведь предупреждал Лайонела, что наступит день, когда ей это надоест, — продолжал он. — Но он не хотел ничего знать. Он продолжал гулять и только умножал безумства. Чего конкретно хочет Дороти? Доказательств его измен, чтобы произвести развод по его вине?

Беркли понимал, что Максвелл высказал это предположение, чтобы вытянуть из него что-нибудь. С другой стороны, было бы глупо все отрицать и не клюнуть на удочку Максвелла.

— Поймите меня правильно, — добавил тот. — Я знаю Лайонела и Дороти несколько лет. Хотя они и не исповедовались мне, я в курсе многих событий. Как друг я хочу знать, можно ли еще спасти их семью или это действительно последняя капля, переполнившая чашу…

Исходя из опыта, Беркли не доверял слишком озабоченным друзьям. Он решил пока сохранять осторожность.

— Миссис Джиффорд не сообщала мне о своих намерениях, но, как мне кажется, она еще не приняла никакого окончательного решения, — заявил он. — Она просто поручила мне найти ее мужа.

Максвелл пожал плечами.

— Не ей одной этого хочется! — воскликнул он. — Я тоже хочу знать, что с ним произошло. Он не присутствовал ни на одном из двух совещаний, назначенных на сегодня, и даже не соизволил позвонить. — Он скривился. — Ему приходилось раза два продлевать свои «деловые поездки», — уточнил он. — Но он всегда вовремя предупреждал меня.

— Его секретарша позвонила ему домой, — сказал Беркли. — Именно после этого его жена и пришла ко мне…

Максвелл смутился.

— Судя по результату, я сделал большую ошибку, — признался он. — Это ведь я попросил секретаршу позвонить. Он мне говорил, что вернется сегодня, и я не беспокоился. Я только подумал, что поездка могла его немного… утомить…

Беркли наклонил голову. Никто не может выдавать секреты лучше, чем чересчур заботливые друзья.

— В каких отношениях вы с Дороти Джиффорд? — спросил он.

— Что вы этим хотите сказать? — сурово спросил Максвелл.

— Только то, что сказал. И хотел бы услышать ваши объяснения.

Максвелл, кажется, не знал, какую линию поведения выбрать. Наконец он заговорил:

— Дороти никогда не была моей любовницей. Не могу сказать, что эта мысль мне представлялась неприятной лет десять назад, но наши отношения не выходили за рамки дружеских. — Он немного помолчал, прежде чем продолжить. — Кроме того, я уверен, что она превосходная супруга и что она никогда ему не изменяла.

Беркли почувствовал, что он искренен, хотя в его голосе и прозвучала нотка сожаления. Он, несомненно, должен был попытать счастья.

— Вернемся к Лайонелу Джиффорду, — сказал он. — Вы действительно не представляете, где он может быть?

Максвелл развел руками, показывая свое абсолютное незнание.

— Ничуть, — ответил он. — В пятницу во второй половине дня он ограничился предупреждением, что уедет «по делам» на весь уик-энд. Я уже давно знаю, что это означает, и, должно быть, я ответил какой-нибудь шуткой. Он не счел нужным сообщить мне, где и с кем он проведет эти два дня.

Беркли несколько удивился.

— Неужели он никогда вам не говорил об этом? — поинтересовался он.

Максвелл наклонился, чтобы взять со стола пачку сигарет, открыл ее и протянул Беркли.

— Разумеется, он не скрывал от меня, что имеет любовниц, — ответил он. — Но он всегда был скуп на детали в таких делах. Он не из тех людей, которые похваляются своими победами. Он был вынужден ставить меня в известность о своих поздних «собраниях» и «административных советах», чтобы я не проговорился перед Дороти, но больше ничего. — Он взял золотую зажигалку, зажег и предложил Беркли. — По правде говоря, его трудно упрекнуть, — заключил он. — Он всегда действовал с большой осторожностью. Не удивлюсь, если станет известно, что он пользуется услугами исключительно профессионалок.

Беркли подумал, что это усложняет его задачу. Он не стал скрывать своего огорчения.

— Если мне придется допрашивать всех городских девушек по вызову, я не справлюсь с этим за сорок восемь часов! — громко заметил он.

Максвелл понял намек с полуслова.

— Дороти не стоит волноваться по поводу своего послезавтрашнего приема, — заявил он. — Разумеется, он вернется к этому времени…

Внезапно его, кажется, осенила идея.

— Подождите-ка, я сейчас припомню… — произнес он, сосредоточенно массируя подбородок. — Месяца два назад я его видел на Коронадо в машине. Я ждал автопаром, он съезжал с приплывшего с другой стороны. С ним была женщина…

Хмуря лоб, он несколько секунд кусал себе губы.

— Эту девицу мы нанимали для рекламной работы… Подождите, я вспомню.

Беркли не решился прерывать его размышлений. Внезапно Максвелл широко улыбнулся и щелкнул пальцами:

— Ага, вспомнил!

Он встал и обошел письменный стол, чтобы занять свое место.

— Секундочку, я проверю… — Он схватил адресную книгу в черном переплете, пролистал ее и поднял голову. — Так я и думал, — подтвердил он. — Девушку зовут Линн Симпсон. В то время она работала в «Гросмонт Компани». Эта контора поставляет временных работников и манекенщиц. Мы с ними иногда сотрудничаем… — Он потянулся к телефону. — Если хотите, я могу им позвонить, чтобы проверить…

Беркли жестом остановил его.

— Я предпочитаю лично заняться этим, — объявил он. — Если мы предположим, что с Джиффордом именно она, вряд ли она сегодня появилась на работе. Если вы попросите ее адрес, это может показаться странным.

Максвелл согласился.

— Вы правы, — сказал он и написал пару строк на вырванном из блокнота листе. — Конторы «Гросмонта» находятся на Маркет-стрит. Я тут указал их телефон. — Он снова поднялся и протянул листок Беркли. — Не знаю, будет ли это вам полезным, — сказал он. — Держите меня в курсе, пожалуйста. Со своей стороны, я еще подумаю…

Беркли понял, что беседа окончена. По привычке Максвелл говорил готовыми фразами, употребляемыми, когда хотят отпустить посетителя.

— Счастлив был познакомиться, — произнес он со стереотипной улыбкой. — Не стесняйтесь обращаться ко мне в случае необходимости…

Подавив улыбку, Беркли заверил, что он не преминет это сделать. Находясь в сложной ситуации, Максвелл действовал автоматически, экономя свои силы.

Как бы то ни было, Беркли показалось, что Максвелл понемногу пришел в себя и что ему срочно понадобилось выставить его из кабинета. Он вновь, как и вначале, почувствовал антипатию, родившуюся, как он заключил, из неестественного поведения Максвелла. Тот проводил его до дверей, продолжая уверять в полной своей готовности помочь детективу.

— Моя секретарша проводит вас…

— Не беспокойте ее, — поблагодарил его Беркли. — Я хорошо помню дорогу.

— В таком случае я оставляю вас, — сказал Максвелл.

Беркли подождал, пока за ним закроется дверь, и пошел по коридору в противоположную сторону. Он не понимал ясно почему, но эта беседа оставила у него чувство неудовлетворенности. Максвелл вспомнил о Линн Симпсон после своих заверений, что никогда не встречал Лайонела с женщинами, — и это выглядело фальшиво. Это выглядело так, как будто, совершив ошибку, тот попытался ее исправить пустой болтовней. В конце концов, он просто хотел покрыть друга, не понимая, что это бесполезно. А потом он поторопился выставить Беркли. Он мог бы сделать это столь же просто под предлогом встречи или совещания.

Вернувшись в холл, он поприветствовал сидевшую на приеме секретаршу, она ответила ему двойным взмахом бесконечных ресниц. К концу дня она, наверно, не могла двигать веками. Бросив последний взгляд на ее длинные ноги, он направился к лифтам.

Приехав на Найл-стрит, Беркли сумел припарковать машину в пятидесяти метрах от интересовавшего его дома. Какая удача! Он заглушил мотор, раздавил в пепельнице сигарету и вышел. Было жарко и душно. Опасаясь превращения машины в печь крематория к моменту его возвращения, он оставил окна открытыми. Тем более, что, кроме самого «форда», украсть в нем было нечего. Он направился к входу в дом, вошел в холл и просмотрел имена на почтовых ящиках.

Выйдя из конторы Максвелла, он позвонил в «Гросмонт Компани». Там ему сказали, что Линн Симпсон взяла отгул. Он без особого труда получил ее адрес. Сначала он хотел найти ее номер по справочнику и позвонить, чтобы убедиться, что она действительно у себя. Но потом решил поехать.

По ящику с фамилией Симпсон он определил, что ее квартира на четвертом этаже. Беркли поднялся на лифте, нашел дверь с ее именем на табличке и позвонил. Ему почти тотчас же открыли. Линн Симпсон была высокой брюнеткой спортивного типа. Ее волосы, рассыпанные по плечам, обрамляли лицо с прямыми чертами, тонкими, несмотря на несколько капель индейской крови, несомненно текшей в ее жилах. Ее большие карие глаза производили очень приятное впечатление.

На ней был пеньюар, под которым, видимо, не было ничего, так как она машинальным движением запахнула его, прикрывая длинные ноги.

— Мисс Симпсон? — поинтересовался Беркли.

Не переставая улыбаться, она кивнула головой с легким сомнением. Наверное, она приняла его за бродячего торговца, но не решилась сразу сказать, что ни в чем не нуждается.

— Можно войти? — спросил Беркли. — Мое имя Ральф Беркли. Я бы хотел, чтобы вы мне уделили несколько минут.

Она отступила, пропуская его, и закрыла дверь.

— Извините за такой вид, — сказала она. — Но я никого не ждала. Я собиралась уходить.

— Я не задержу вас, — уверил ее Беркли. — Я только хотел задать вам пару вопросов о Лайонеле Джиффорде.

Улыбка моментально исчезла с лица молодой женщины, в глазах мелькнула молния.

— Это он вас прислал? — холодно спросила она.

«А, значит, они все-таки знакомы!»

— Я — частный детектив, — объяснил Беркли. — Он пропал, и его разыскивают. — Он решил играть в открытую. В большинстве случаев это была наилучшая тактика с искренним собеседником.

Линн Симпсон насмешливо усмехнулась.

— И вы его разыскиваете у меня! — воскликнула она. — Да, у вас есть чувство юмора!

Беркли понял, что где-то совершил промах.

— Я подумал, что вы могли бы мне сообщить… — осторожно заметил он.

Молодая женщина сделала резкое движение, от которого распахнулся, открывая грудь, пеньюар.

— Хотела бы я знать, кто вам подкинул эту идею! — бросила она. Так как он не отвечал, она пожала плечами. — В любом случае это не имеет значения…

Она запахнула пеньюар.

— Несколько месяцев назад я была любовницей Лайонела Джиффорда, — заявила она, глядя ему прямо в глаза. — Я как идиотка верила всему, что он мне плел, и дала бы себя разрезать на куски ради него. — Она со вздохом покачала головой. — До того дня, когда я поняла, что одновременно он спал с моей лучшей подругой… — добавила она. — Эта дуреха ничего не знала, и я не могла на нее сердиться, тем более что она была искренне огорчена и именно она все мне рассказала…

Беркли мысленно вздохнул. Лайонел Джиффорд и впрямь был хороший кот. Не так уж ошиблась его жена, говоря, что у него это неизлечимо.

— Я не была столь жестока, чтобы все ей выложить, но все-таки намеками предупредила ее, — продолжила Линн Симпсон. — Мы чуть не поссорились. Она подумала, что я ревную… — Она с красноречивым выражением подняла глаза к потолку. — Что до него, на следующий день он явился с невинным видом. Хотя наша встреча была недолгой, я, однако, во всех деталях высказала ему все, что о нем думаю. С тех пор я его не видела…

Она махнула рукой, показывая, что эта история для нее — далекое прошлое.

— А ваша подруга? — спросил Беркли.

Линн Симпсон поморщилась.

— Мы больше о нем не говорили, но думаю, у них все продолжается, — ответила она. — Или он притих, или она еще глупее меня. В конце концов, это ее дело. — Она засомневалась: — Может быть, ей известно, где Лайонел. Если хотите, могу дать ее адрес.

— Хочу, — согласился Беркли. — Я даже собирался вас об этом попросить.

— Это на Линкольн Акрз, — пояснила она. — Вам написать?

— Не стоит, я запомню.

Линн Симпсон назвала точный адрес и имя своей подруги. Ту звали Сьюзен Оуэн. Беркли запомнил и то и другое и протянул молодой женщине свою визитку.

— Никогда не знаешь… — улыбаясь сказала она. — Надеюсь на скидку…

— Разумеется, — уверил Беркли. — Спасибо за адрес.

Она протянула руку, чтобы открыть ему дверь, и попросила.

— Позвоните, чтобы я была в курсе.

Видя вопрос на лице Беркли, она уточнила:

— Мне любопытно знать, вместе ли они еще или он и с ней сыграл ту же шутку, что и со мной. После всего, что произошло, она не станет мне рассказывать…

— Договорились, — согласился Беркли. — Но лично мне не хотелось бы обегать всех женщин Сан-Диего, чтобы отыскать его.

Линн Симпсон пожала плечами.

— В общем-то, плевала я на него, — заявила она. — Для меня это уже прошлое, на котором я поставила крест. — Она закрыла за ним дверь, и он вышел на улицу.

После относительной прохлады квартиры жара снаружи была совсем невыносимой. Несмотря на открытые окна, «форд» изнутри страшно нагрелся. Несколько секунд он чувствовал, как по его спине текут струйки пота. Он поспешил тронуться с места, чтобы его обдуло ветерком на ходу.

Линкольн Акрз находился на окраине Сан-Диего, между Нэшенел Сити и Бонитой. Он ехал по Монтгомери Фриуэй, пересекающей город и идущей до самой мексиканской границы. Дорога заняла у него четверть часа. Приехав, он стал разыскивать дом, указанный Линн Симпсон.

Это был обыкновенный, средний жилой дом, расположенный ближе к Сюитуотер Ривер. Первое, что заметил Беркли, были две полицейские машины и «скорая помощь», стоявшие у подъезда. Возле дома группа человек в десять что-то обсуждала. Нахмурившись, он поставил машину на свободное место на стоянке и подошел к ней.

У двери ему преградил путь полицейский в форме.

— Вы живете в этом доме? — спросил он, поднося руку к козырьку.

— Я приехал повидать кое-кого, — объяснил Беркли. — Мисс Сьюзен Оуэн.

Полицейский прищелкнул языком.

— Вы что, ее родственник? — спросил он с досадой.

Беркли покачал головой:

— Нет… А что?

Полицейский, кажется, успокоился.

— Мне это больше нравится, — заявил он. — Дело в том, что она разрядила в кого-то пушку, а потом отравилась газом…

3

Две долгих секунды Беркли стоял неподвижно. Теперь понятно, почему Лайонел Джиффорд «забыл» предупредить свою жену и Максвелла о продлении уик-энда! Однако оставалась маленькая надежда на то, что, если Джиффорд сыграл со Сьюзен Оуэн ту же шутку, что и с Линн Симпсон, та могла порвать с ним и взять нового любовника.

— Вам известно имя мужчины? — спросил Беркли, сам не веря в такую возможность.

Полицейский покачал головой.

— Понятия не имею, — ответил он. — Спросите у лейтенанта…

Только Беркли раскрыл рот, чтобы попроситьразрешения подняться в квартиру, как в парадном раздался глухой голос:

— Нет, это невозможно! Каждый раз, когда мы получаем паршивое дельце, можно быть уверенным, что встретишь вас…

На улице было ослепительно светло, а в холле царил полумрак. И все же Беркли узнал сержанта Сэмми О'Донелла из бригады по расследованию убийств. Он узнал бы его голос из тысячи. Только этого ему не хватало!

О'Донелл был высокий жизнерадостный парень, которого все, даже преступники, которых он «раскалывал», считали симпатичным. Плохо было то, что его почти всегда запрягали в дело вместе с неким лейтенантом Даггеттом, а тот крайне редко брался за дела типа убийства по страсти с самоубийством.

Сержант втиснул в дверной проем свою огромную фигуру и подошел к Беркли косолапой походкой, открывая в улыбке все зубы.

— Лейтенант чертовски обрадуется, когда узнает, что вы тоже занимаетесь этим делом, — радостно уверил он.

Эту фразу сержант сопроводил дружеским толчком в плечо, которым можно было своротить дуб. Беркли, давно знавший О'Донелла, предусмотрительно уперся ногами в пол, чтобы не отлететь на середину автостоянки.

— Вы, как всегда, в прекрасной форме, сержант, — сказал он, потирая плечо. — Когда-нибудь вы все-таки сломаете мне руку. — Он указал на холл дома: — Насколько я понял, какая-то девчонка покончила с собой?

О'Донелл протянул к нему свою огромную волосатую руку.

— А вы думаете, я приехал сюда мух ловить? — захохотал он. — Лучше скажите, что вам здесь нужно?

Беркли сделал вид, что не слышит.

— А этот тип и правда Лайонел Джиффорд? — спросил он.

— Он, собственной персоной, — отозвался сержант. — Мертв как Рамзес Второй… — Он слишком поздно заметил, что сболтнул лишнее, и посуровел. — Что, самый хитрый? — в его голосе слышался упрек. Он без церемоний положил на плечо Беркли свою огромную лапу. — Идите к машине, — сказал он, подталкивая Беркли.

Тот взглянул на наручные часы и попытался продолжить беседу:

— Если вы найдете возможным, сержант, то я бы хотел…

О'Донелл издал какое-то ржание.

— Она подождет, — категорически бросил он. — Лейтенант скоро освободится.

Он подтолкнул Беркли, заставляя его сесть на заднее сиденье машины, за рулем которой сидел полицейский в форме, рассеянно слушавший прорывавшуюся сквозь потрескивания радиопередачу.

— Располагайтесь, все сиденье в вашем распоряжении. — Затем сержант обратился к шоферу: — Не верь ему, если он предложит тебе сходить за свежим пивом. Он однажды попытался сыграть со мной такую шутку.

Полицейский машинально поднес руку к поясной кобуре. О'Донелл жестом остановил его.

— Он все-таки не Аль Капоне, — заметил он, — всего-навсего частный детектив, которому есть что рассказать лейтенанту.

Он широко улыбнулся Беркли и махнул ему рукой, прежде чем отойти к другой машине. Взяв микрофон, он секунд пятнадцать что-то говорил, но, должно быть, рация в машине, где сидел Беркли, была настроена на другую волну, потому что из нее доносилась та же передача.

Положив микрофон на место, сержант исчез в доме. Беркли закурил сигарету, а другую предложил шоферу. В конце концов, поиски Лайонела Джиффорда отняли у него не слишком много времени… Что же касается Дороти Джиффорд, то самое меньшее, что он мог ей сказать, это то, что ее послезавтрашний прием будет сорван! Зато скандал состоится.

Беркли хотел попросить у шофера разрешения сходить позвонить. Даже если работа не очень удалась, он должен оправдать список расходов, который Пит не преминет представить. Но потом он подумал, что раз полицейские установили личность убитого, то они сообщат его вдове… Да и после предупреждения сержанта шофер вряд ли позволит ему выйти из машины. Ему придется набраться терпения и ждать в машине, несмотря на адскую жару.

Через несколько минут из дома вышли два санитара, неся на носилках тело, накрытое простыней. Многие жильцы, слышавшие шум, высунулись из окон, а группа любопытных подошла поближе, чтобы лучше видеть. Охранявший вход полицейский заставил их отойти.

Носилки быстро исчезли в машине «скорой помощи». Санитары сели впереди, и машина отъехала, включив сирену.

Еще через пять минут вышел лейтенант Даггетт. Он сел рядом с Беркли.

— Чертова жара! — пожаловался он, захлопнув дверцу. Он приказал шоферу немного покататься, чтобы в машине можно было дышать, и повернулся к Беркли. — О'Донелл сказал мне, что вы здесь… — заметил он, когда машина тронулась с места.

Беркли кивнул:

— Я проходил мимо…

Полицейский недружелюбно посмотрел на него. В его светло-голубых глазах блеснул холодный огонек.

— Я не могу терять времени, — сухо произнес он. — Выкладывайте все начистоту.

Беркли знал его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не расположен шутить.

— Хорошо, — вздохнул он.

Лейтенант Даггетт был одним из тех, чья компетентность и эффективность в работе не вызывали сомнений. Когда расследование вел он, можно было быть уверенным, что он пойдет до конца и никакие соображения не свернут его с пути. Его честность и неподкупность принесли ему много друзей, и кое-кто уже видел в нем будущего начальника полиции.

— Ну так что? — Он уже начал терять терпение.

Беркли в деталях поведал ему о визите Дороти Джиффорд и рассказал, как он вышел на Сьюзен Оуэн. Впервые ему нечего было скрывать от полиции, выгораживая клиента. Он выложил все.

— Иначе говоря, — заключил Даггетт, когда он закончил, — Дороти Джиффорд могла сэкономить свои доллары, если бы обратилась к вам на три часа позже… — Он надул губы. — Есть люди, которым не сидится на месте! — пробурчал он. — Однажды я уйду в отставку и попрошу лицензию на право заниматься ремеслом частного детектива.

— Не забудьте дать знать нам, — сказал Беркли. — Мы впишем ваше имя огромными буквами на карточках агентства, и на нас станут навешивать все грязные дела…

Даггетт хмыкнул:

— А пока что на мне висят два трупа.

Машина доехала до Саут Бей Фриуэй и на средней скорости катила по направлению к Ла Преза и Сюитуотер Резервуар. Ветер, врывавшийся через все четыре окна, смягчал жару.

— Человек, которого вы поставили охранять дверь, сказал мне, что девчонка прикончила Джиффорда, прежде чем открыть газ, — небрежно сказал Беркли.

— Точно, — подтвердил лейтенант. — Вы можете придержать язычок и забыть о вашей дружбе с журналистами из «Таймс»? — с сомнением произнес он после короткой паузы.

Беркли посмотрел на него с великолепно разыгранным удивлением.

— Вы хотите, чтобы я поднял левую руку и принес присягу? — предложил он.

Полицейский не ответил.

— Как по-вашему, — спросил он, — девица, только что прикончившая своего любовника, может отравиться газом?

Беркли пожал плечами.

— У нее есть выбор, — ответил он, — или засунуть голову в плиту, или закрыть все окна, пустить газ и растянуться на кровати.

Лейтенант Даггетт несколько раз медленно покивал.

— Именно так все обычно и происходит.

Он повернулся к Беркли:

— Но только в нашем случае газовый кран был закрыт.

Беркли невольно подскочил. Теперь он понял, почему это дело поручили одному из лучших сотрудников отдела по расследованию убийств.

— Кроме того, — продолжал полицейский, — в квартире практически не было газа, тогда как, согласно первоначальному осмотру, она скончалась от асфиксии. — Он сокрушенно вздохнул. — Я еще никогда не встречал кран, закрывающийся сам по себе, — произнес он. — Следует предположить, что кто-то сделал это, когда она была уже мертва.

Опережая возражения Беркли, он пояснил:

— Дверь открыл вторым ключом сторож дома, чтобы снять показания счетчика горячей воды. Он — полицейский в отставке, и знает, что первый принцип в делах такого рода — ничего не трогать. Это именно он заметил, что газовый кран закрыт.

«В каком-то смысле, — подумал Беркли, — это неплохо. Если бы он позвонил в квартиру, наполненную газом, произошел бы взрыв».

— По предварительным данным, — продолжал Даггетт, — смерть наступила около тридцати шести часов назад. То есть все произошло в ночь с субботы на воскресенье. Джиффорд был убит двумя выстрелами в грудь, одна пуля, судя по всему, задела сердце. Пистолет нашли возле кровати, на которой он лежал.

Беркли нахмурился.

— Никто не слышал выстрелов? — поинтересовался он.

— На одной из подушек замечены два характерных отверстия, — объяснил лейтенант. — Если предположить, что его убила девчонка, то она должна была стрелять через подушку, чтобы заглушить звуки выстрелов.

— Как они были одеты?

— На нем были только пижамные брюки, а на ней — ночная рубашка, это подтверждает предположение о том, что все произошло ночью. — Полицейский помолчал пару секунд. — Это еще не все. Мы обнаружили короткую записку, напечатанную на машинке, на листе, еще вставленном в нее. Я скажу так, по памяти: «Лайонел решил меня бросить, а я не смогла этого перенести. Я убила его и сама покараю себя. Да простит меня Бог. Сьюзен Оуэн».

— Подводя итог, — заключил Беркли, — все было бы ясно, если бы не закрытый газовый кран.

— Не только, — сказал Даггетт. — Есть еще кое-что.

Он посмотрел на Беркли, как бы извиняясь за свою недомолвку.

— Эксперт обнаружил под волосами девушки подозрительные следы, которые могли быть следствием удара, вполне достаточного, чтобы ее оглушить. — Он опять предупредил возражения Беркли: — Разумеется, можно предположить, что их объяснение с Джиффордом было слишком бурным и он ударил ее. Однако это маловероятно, принимая во внимание место, куда был нанесен удар, — затылочная часть головы. Это больше похоже на неожиданное нападение.

Беркли не мог не удивиться тому, что полицейский сообщает ему эти детали, хотя его об этом никто не просит.

Тот, казалось, прочел его мысли и улыбнулся.

— Я вам открою еще кое-что, — добавил он, — на газовом кране мы обнаружили четкий отпечаток пальца. Как только мы его идентифицируем, мы зададим несколько вопросов его хозяину.

Беркли начал понимать.

— Но это может занять много времени, — продолжал лейтенант, — а мы не хотим, чтобы он смылся.

— Иначе говоря, вы просите меня держать язык за зубами, пока вы его не арестуете, — сделал вывод Беркли.

— Именно, — согласился Даггетт. — Наше заявление для прессы сделано в стиле театральной пьесы. История девушки, которую бросил ее любовник и которая, убив его, покончила с собой. Мы не будем говорить ни о кране, ни о следах удара.

— Вы надеетесь, что он попадется в вашу ловушку и не станет беспокоиться?

— Именно. А тем временем мы получим данные экспертизы и результаты вскрытия. Если повезет, мы с этим управимся за день-два, — он иронически усмехнулся. — После этого вы сможете предоставить информацию в исключительное пользование ваших друзей из «Таймс», чтобы получить от них ваш гонорар.

— Вы хотите получить проценты или что? — отозвался Беркли.

— Я только хочу, чтобы вы не вставляли мне палки в колеса, — ответил полицейский. — Я достаточно хорошо вас знаю, чтобы сделать вывод, что вы не упустите случая, если что-нибудь раскопаете. Я предпочитаю поставить вас в известность, чтобы заключить мир. — Он сделал знак шоферу, что можно возвращаться. — Согласны? — спросил он.

Беркли не видел причин для отказа. Дороти Джиффорд наняла его, чтобы найти мужа, что он и сделал, хотя полиция его немного опередила. С другой стороны, он чувствовал, что лейтенант вел игру без задней мысли, а поэтому он не хотел осложнять его задачу.

— Согласен, — сказал он.

Машина быстро вернулась в центр Линкольн Акрз и остановилась у дома Сьюзен Оуэн. Сержант О'Донелл и другой полицейский в форме стояли возле второй полицейской машины. Любопытные, видя, что больше ничего не происходит, разошлись.

— Я буду держать вас в курсе и дам знать, когда мы раскрутим дело, — заключил Даггетт, пока шофер въезжал на стоянку.

— Договорились.

Как только машина остановилась, Беркли вышел из нее, махнул рукой сержанту и другому полицейскому и направился к своему «форду».

Беркли затормозил в центре Нэшенел Сити у первого же телефона-автомата. Табличка запрещала стоянку в этом месте, но рядом легавых не было, так чего стесняться…

Оставив открытой дверцу кабины, чтобы не задохнуться, он опустил в прорезь монетку и набрал номер виллы Дороти Джиффорд. Логически рассуждая, полиция должна была уже сообщить ей, что она овдовела, но это был минимум, который он обязан был сделать, давая о себе знать. Хотя бы для того, чтобы убедить ее, что после полудня он занимался делом, а не разглядывал красоток на пляже.

Ему ответила служанка-мексиканка и сообщила, что миссис ушла после того, как ей сообщили «ужасную новость». В доме находился полицейский, который задавал ей вопросы о том, как она провела ночь, когда умер «бедный хозяин». Она не знала, куда миссис ушла и когда вернется.

Беркли поблагодарил и повесил трубку, размышляя, что лейтенант Даггетт, не теряя времени, послал кого-то к Дороти Джиффорд. В таких делах, как это, интерес к вдове вполне оправдан. Для расследования важно сразу отработать и отмести некоторые версии с самого начала, чтобы они не сбивали в дальнейшем.

Вытирая пот, выступивший на лбу за те короткие минуты, что он разговаривал по телефону, Беркли вышел из кабины и сел в машину. Полицейский дорожной службы с мрачным видом приближался к нему. Он быстро включил мотор и поехал по направлению к шоссе Монтгомери. Дом, в котором располагалось сыскное агентство, имел двухэтажный подземный гараж, что избавляло его жильцов от необходимости кружить по полчаса по соседним улицам, чтобы найти место парковки. Беркли поставил «форд» рядом с «шевроле» Пита и направился к лифту.

Переступив порог приемной, он первым делом снял пиджак и расслабил узел галстука. Шелест вентилятора звучал приятной музыкой.

— Это ты? — крикнул Пит из своего кабинета.

— А кто же еще? — отозвался Беркли, направляясь к стене, в которую был встроен холодильник. — Хочешь чего-нибудь выпить?

Пит ответил невнятным бурчанием и присоединился к нему.

— Что это еще за хренота! — сказал он резким тоном. — Достаточно мне было отлучиться на час, как ты уже впутался в историю с двумя трупами…

Беркли поднял брови, наливая стакан до краев:

— Даггетт уже прислал своих парней проверить, не прячем ли мы третий в корзине для бумаг?

Пит покачал головой.

— Дороти Джиффорд звонила минут двадцать назад, чтобы сообщить, что полиция нашла ее мужа и его любовницу, обоих мертвыми, — объяснил он. — Она хотела тебя предупредить, чтобы ты вошел в контакт с полицейскими.

— Что я уже и сделал, — прервал его Беркли и отпил большой глоток.

Пит наморщил лоб с брезгливым выражением, предвещавшим у него бурю.

— Чего это Даггетту там делать? — удивился он. — Судя по ее рассказу, девица застрелила ее мужа, а потом открыла газ. Там нечего делать бригаде по расследованию убийств, а уж Даггетту тем более!

Из рассуждений Пита Беркли сделал вывод, что полицейские не сочли нужным сообщать Дороти Джиффорд все детали. Хорошая работа.

Он рассказал Питу все, что знал, особенно о газовом кране.

— Маловероятно, что Сьюзен Оуэн воскресла, чтобы закрыть его, — заметил он. — Остаются две возможности. Или кто-то заходил в квартиру после происшествия, но не сообщил в полицию. Или же речь идет об убийце, совершившем ошибку, разрушившую его сценарий.

Пит с отвращением поморщился.

— У тебя просто талант откапывать грязные истории! — заключил он.

Беркли, правда, мог ему заметить, что именно дела подобного рода позволяли им вести почти безбедную жизнь.

— Чего она хотела еще? — поинтересовался он.

Пит изобразил что-то вроде улыбки.

— Она мне сказала, что мы можем сохранить чек, — заявил он. — Поскольку с ее мужем все ясно, она хочет получить сведения об этой девушке.

— Хотел бы я знать, что это нам даст, — заметил Беркли.

— Она этого не уточнила, а я не спрашивал, — ответил Пит.

Беркли посмотрел на него. Под своей невинной внешностью Пит скрывал безмерную скупость. Он скорее дал бы себя колесовать, чем согласился вернуть деньги Дороти Джиффорд.

— Ведь полиция теперь все равно займется этим делом, — лицемерно заметил он. — Нам будет достаточно попросить Даггетта передать нам эту информацию…

4

Беркли опустил штору, чтобы уберечь комнату от палящего солнца, уже высоко поднявшегося в небе, и принялся регулировать вентилятор. День обещал быть таким же жарким, как и накануне, и нужно было принять меры заранее.

В приемной со скоростью пулемета трещала машинка Цинтии. Беркли довольно улыбнулся. Им следовало нанять такую девушку, как она, уже несколько лет назад!

Он уселся в кресло и принялся просматривать письма, которые она, распечатав конверты, положила перед ним. С этим он покончил быстро. Кроме обычных проспектов, приглашающих совершить путешествие на Бермуды, предложений приобрести ультрасовременное устройство, позволяющее за восемь дней вырасти на пятнадцать сантиметров, и целой серии эротических журналов, в корреспонденции были только ничего не стоящие бумаги: уведомление о продлении контракта на найм им однокомнатной квартиры и письмо от маньяка, уверявшего, что его преследуют соседи, и просившего частного детектива для охраны.

Беркли сунул проспекты в мусорную корзину, а остальное сложил в стопку, чтобы и Пит мог ознакомиться с этим. Если ему будет скучно, он всегда сумеет развлечься, навестив маньяка. Кто знает, может, из него удастся вытянуть несколько долларов.

Покончив таким образом с почтой, Беркли захотел пойти поболтать с Цинтией. Но Питу, который мог ввалиться с минуты на минуту, это бы не понравилось. Он считал, что секретарше платят за работу, а не за болтовню. Не стоило его взвинчивать на целый день. Беркли открыл номер «Лос-Анджелес Таймс», который Цинтия положила ему на стол вместе с почтой. В эту минуту раздался звонок во входную дверь.

Послышались какие-то вопли, похожие на ругань, закричала Цинтия. Затем, прежде чем Беркли успел подняться, в его кабинет ворвался взбешенный лейтенант Даггетт.

— Я вам покажу, как плевать на меня! — набросился он на Беркли. — На всю жизнь запомните!

За ним вошла сокрушенная Цинтия.

— Он меня чуть не сбил с ног, — пожаловалась она. — Я хотела его задержать…

Беркли примирительно махнул рукой.

— Возвращайтесь к себе и не волнуйтесь, — успокоил он ее. — Лейтенант только с виду страшен.

Даггетт, стиснув зубы, сел у стола.

— Думаете перехитрить меня, — процедил он.

Как только молодая женщина предусмотрительно ретировалась, он швырнул, на стол перед Беркли две газеты, которые перед этим сжимал в руке.

— Каким идиотом я был, когда растрепался перед вами! Полюбуйтесь теперь результатами! — Он мрачно усмехнулся. — Сколько же вам за это отвалили? — презрительно произнес он.

Не поддерживая бесполезного разговора, Беркли взял одну из газет. Он понял все, едва взглянул на первую страницу.

«ПРЕСТУПЛЕНИЕ

ИЛИ

САМОУБИЙСТВО?

Таинственная смерть промышленника из Сан-Диего в квартире его любовницы!»

В другой было то же самое:

«ЛЮБОВНАЯ ДРАМА

ИЛИ ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО?

Любовница бизнесмена, убитого на Линкольн Акрз, не кончала с собой, а стала жертвой преступника, замаскировавшего убийство под самоубийство!»

Лейтенант Даггетт ткнул пальцем в газеты.

— Прочитайте обе статьи! — со злостью выговорил он. — И не говорите мне, что вы ни при чем! Я одному вам рассказал о газовом кране…

Беркли молча начал читать. Статьи не очень отличались друг от друга. Если в «Таймс» ограничились упоминанием того, что «среди полицейских, ведущих расследование, был замечен частный детектив», то другая газета сообщала его полное имя, хотя точнее его роль в расследовании не затрагивалась. Но авторы обеих статей перечислили все детали и предсказывали быструю развязку — один из способов подтолкнуть полицию…

Беркли медленно сложил газеты и посмотрел на лейтенанта.

— Вы ждете, когда я начну вас уверять, что я этого не делал? — со вздохом спросил он.

— Другим говорите! — крикнул лейтенант. Он взглянул на него яростно-угрожающе, в его бледно-голубых глазах блистали молнии. — Я пришел предупредить вас, чтобы вы не удивлялись, с сегодняшнего дня вам от меня поблажек не будет. Если раньше мне случалось закрывать глаза на ваши фокусы, то теперь с этим покончено. В следующий раз я без сожаления отобью вам почки.

Беркли, не отвечая, кивнул. Подвинув к себе телефон, он снял трубку и, протянув полицейскому параллельные наушники, набрал номер «Таймс».

— Сейчас сами убедитесь.

На другом конце провода ответили, и он попросил позвать Сэмюэля Портала. Это был один из редакторов газеты и друг Беркли, неоднократно защищавший его в своих статьях. Со своей стороны, Беркли давал ему исключительные права на использование добытой им информации. Через несколько секунд ему ответили, что Сэма Портала нет, и предложили соединить с другим знакомым журналистом. Беркли согласился.

— Не могли бы вы оказать мне маленькую услугу? — начал он свой разговор с газетчиком. — Мне хотелось узнать кое-что о деле на Линкольн Акрз. От кого вы узнали эту историю?

Журналист засмеялся:

— Первым зайца поднял Джек Брук из «Клериона». Он запасся парой бутылок «Олд кроу» и отправился на поиски сторожа дома, который обнаружил трупы и сообщил в полицию. — Он перевел дыхание и продолжал: — После двух стаканов тот готов был рассказать всю свою жизнь. Тем временем мы послали подкрепление — одного из наших парней со спиртным, — он снова засмеялся. — Когда они расстались, сторож настойчиво предлагал исполнить для них танец живота, — закончил он. — Во время войны он служил в военной полиции в Марокко, но для отставного легавого он довольно забавный…

Для проформы Беркли спросил его о деталях, касающихся самого дела. Потом он положил трубку и повернулся к лейтенанту Даггетту.

— Вы, разумеется, можете думать, что эту маленькую сценку мы разыграли специально для вас, — заметил он.

Полицейский положил наушники и пожал плечами.

— Согласен, я немного погорячился, — признал он. — Но ведь все факты были против вас…

Его ярость исчезла как дым. Теперь он был просто озадачен. Очевидно потому, что проболтался его бывший коллега.

— Садитесь, — предложил Беркли. — Поговорим пару минут.

Даггетт поднял газеты, сложил их и бросил в одно из кресел.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил Беркли.

— Спасибо, но если вы хотите, не стесняйтесь.

Беркли подумал, что было еще слишком рано, чтобы пить алкогольные напитки, но он не настолько сильно хотел пить, чтобы употреблять фруктовый сок.

— Полагаю, вы воспользуетесь этим случаем, чтобы вытянуть из меня информацию? — спросил полицейский.

Беркли сделал жест, означавший безразличие.

— Мы ведь договорились, что вы будете держать меня в курсе, разве нет? — парировал он. — Я никогда не сомневался в вашем честном слове.

Опасаясь, что Даггетт не поймет намек, он поспешил добавить:

— Но я не тороплюсь. Я могу подождать, пока вы закончите расследование…

Лейтенант поднял руку, останавливая его.

— Не трудитесь, — иронически произнес он, — а то я могу поверить, что вас это не интересует.

К нему вернулось спокойствие, из глаз пропал холодный блеск. Он выглядел устало, как если бы плохо выспался.

— Мы получили результаты вскрытия, — объяснил он. — С Джиффордом все ясно. Пули были выпущены из пистолета, найденного в комнате. Одна из них задела сердце, и смерть наступила мгновенно. — Прежде чем продолжить, он сделал маленькую паузу. — Что же касается девушки, с ней сложнее. Смерть действительно наступила от отравления газом, но эксперт обнаружил у нее в желудке следы барбитуратов. Доза соответствует одной-двум таблеткам. Это доказывает, что смерть наступила вскоре после того, как она их приняла.

Беркли подумал, что этот довод не противоречит версии о самоубийстве. Сьюзен Оуэн могла, открыв газ, выпить снотворное, чтобы не передумать.

— Это не все, — продолжал Даггетт. — Она была беременна. На четвертом месяце…

Это было более интересно… Что, если она сообщила новость Джиффорду, а тот решил просто-напросто порвать с ней? Или предложил ей избавиться от неудобного свидетельства их незаконной связи? В обоих случаях, если она дорожила им настолько, как это предполагает Линн Симпсон, она могла застрелить его, а потом покончить с собой. Не она первая…

— Но, увы, все упирается в этот злосчастный закрытый кран, — заявил лейтенант, как будто читая его мысли. — Раз это сделала не она, значит, там побывал кто-то еще…

Это-то уж просто очевидно!

— А отпечаток? — поинтересовался Беркли.

— Он не принадлежит ни ей, ни Джиффорду, — ответил Даггетт. — Мы отправили его в центральную картотеку ФБР в Вашингтон, но они еще не ответили. Если он фигурирует там, мы получим ответ в течение дня. — Он пожал плечами. — Посмотрим.

— О девице ничего интересного нет?

Полицейский поморщился.

— Ее родители живут в Колорадо, — сказал он. — Им сообщили, и они приедут к полудню. Узнать что-то еще просто не было времени. Жизнь у нее была достаточно спокойна, если не считать Джиффорда.

Или полиция и впрямь ничего не знала, или она не хотела делиться информацией.

— Линн Симпсон подтвердила нам то, что рассказала вам, — добавил лейтенант. — В ночь с субботы на воскресенье она была на вечеринке, где оставалась допоздна.

Беркли мысленно улыбнулся. Когда имеешь дело с Даггеттом, надо запастись безупречным алиби…

— То же самое и с Джеффри Максвеллом, — заявил тот. — Он принимал у себя друзей, которые тоже очень поздно разошлись.

Отсюда Беркли сделал вывод, что вскрытие позволило установить примерное время смерти любовников. Все же он спросил полицейского об этом.

— С Джиффордом никаких проблем, — объяснил тот. — Пищеварение едва началось. Тут все зависит от времени его ужина. Но, тем не менее, установлено, что он убит в промежутке между половиной десятого и половиной двенадцатого вечера. — Он опять помолчал, прежде чем продолжить. — Что касается девушки, эксперт не так уверен, потому что она почти ничего не ела. Но по трупу установлено, что она умерла практически одновременно с ним. Точнее, между двадцатью двумя и тремя ночи.

Беркли кивнул головой.

— Двое подозреваемых исключаются, — произнес он. — Тем более что вы проверили отпечатки пальцев Линн Симпсон и Джеффри Максвелла.

Даггетт улыбнулся, показывая, что понимает, куда клонит Беркли.

— Прибавьте к ним и Дороти Джиффорд. — сказал он. — Она провела вечер у телевизора, и в полночь, когда служанка вернулась из кино, была у себя. Она, следовательно, непричастна к гибели мужа.

Предупреждая возражения Беркли, он уточнил:

— Она действительно смотрела телевизор. В передаче дважды были срывы, и она вспомнила о них. Так получилось, что я смотрел ту же программу. Я задавал ей много вопросов на засыпку и могу засвидетельствовать, что она смотрела передачу от начала до конца.

Беркли улыбнулся, представив, как полицейский небрежно говорит, что в такой-то сцене актер такой-то был в клетчатой рубашке, и предвкушает, что она не поправит его. Дороти Джиффорд повезло: она не только не заснула у телевизора, но и сумела вспомнить все в деталях.

— Короче, все крутится вокруг закрытого крана и отпечатка пальца, — заявил Даггетт.

— И никакой догадки? — как бы невзначай сказал Беркли.

Лейтенант вздохнул:

— Не могу же я подшить догадки к делу в качестве доказательств. Я стараюсь оперировать фактами, поддающимися проверке.

Если предположить, что он все-таки что-то знает, то ясно, что делиться этим он не собирается. Беркли, правда, этому не очень верил. Если бы полицейский что-нибудь пронюхал, он бы не стал тратить время на разговоры.

— Я на вас рассчитываю.

Беркли пожал плечами.

— Я в этом деле не участвую, — заявил он. — Дороти Джиффорд нас просто попросила достать сведения о Сьюзен Оуэн. Я подозреваю, что Пит на нее немного нажал, чтобы не возвращать ей чек. — Он широко улыбнулся. — Надеюсь, вы нам сообщите, что узнаете о ней?

Даггетт посмотрел на него, стараясь понять, говорил ли он правду. Наконец он решил, что Беркли не врет.

— Я вам почти все рассказал, — ответил он, вставая. — Прошу извинить. Дела…

— Ваш приход всегда большая радость для нас, — серьезно уверил его Беркли. — Вам бы следовало почаще заходить к нам…

Полицейский нахмурился, поняв намек на свое бурное появление.

— Не надо поворачивать нож в ране, — воскликнул он. — Любой может ошибиться, да и вы сами не всегда такой честный, каким кажетесь. Я припоминаю, что в паре случаев я при желании мог бы вам устроить массу неприятностей.

— Вы что-то путаете, — иронически заметил Беркли. — Я слишком уважаю полицию и ее достойных сотрудников.

Они прошли в приемную, где Цинтия смерила лейтенанта осуждающе-недоверчивым взглядом. Тот сделал вид, что ничего не заметил, и одарил ее улыбкой, сопровождаемой галантным поклоном. Она покраснела и уткнулась в страницу, которую печатала.

— Не стоит на него сердиться, — заявил Беркли, закрыв за ним дверь. — Время от времени ему нужна разрядка. В таких случаях он проявляет особое расположение к частным детективам.

Звонок телефона помешал молодой женщине сказать то, что она думает.

— Я сам… — сказал Беркли, видя, что она тянет руку к телефону. Он вернулся в кабинет и снял трубку.

Звонил Джеффри Максвелл. Он только что прочитал статью в «Таймс» и хотел получить уточнения. Допрашивавшие его полицейские дали понять, что Сьюзен Оуэн покончила с собой, убив Джиффорда. Он ничего не понимал.

Беркли его уверил, что он сам только что раскрыл газету и знает ничуть не больше. Чтобы отделаться от Максвелла, пришлось пообещать ему держать его в курсе и сообщать новые детали.

Он едва успел положить трубку, как телефон опять зазвонил. На этот раз Линн Симпсон. Ее, казалось, потрясло, что Сьюзен Оуэн могли убить, а не она сама покончила с собой. Как будто это что-то меняло!

И ей Беркли поклялся всеми святыми, что ему ничего неизвестно, и пообещал позвонить, когда что-нибудь узнает.

Где два, там и три!

Не успел он раскрыть «Таймс», чтобы ознакомиться с новостями дня, как телефон зазвонил в третий раз. Ну, сейчас с просьбой дать ей разъяснения к нему обратится Дороти Джиффорд. Ан нет! С другого конца провода звучал незнакомый мужской голос:

— Мистер Беркли?

— Да.

— Мне необходимо вас повидать. Это касается Сьюзен Оуэн, — глухим голосом заявил неизвестный. — Это очень важно.

— Всю первую половину дня я буду у себя, — сказал Беркли, — приезжайте.

— Это невозможно, — ответил тот. — Нужно, чтобы вы приехали…

Беркли нахмурился.

— Вы можете объяснить, чего конкретно вы хотите?

— Не по телефону, — неуверенно произнес незнакомец. — Он помолчал. — Я не хочу, чтобы вы сообщили в полицию и чтобы они поджидали меня в вашей конторе…

— Если вы мне не доверяете, я не стану настаивать, — отозвался Беркли. — Могу дать вам адрес другого агентства…

— Не в этом дело, — поспешил заявить неизвестный. — Вы поймете, когда я вам все расскажу.

Беркли это стало надоедать.

— Колитесь, — сухо сказал он, — или отваливайте. Ну, или вы говорите, или я кладу трубку.

— Прошу вас, — прошептал незнакомец, — вы должны мне помочь… — В его голосе слышалась растерянность. Беркли молчал. Прошла долгая секунда. — Я могу засвидетельствовать, что Сьюзен Оуэн действительно покончила с собой… Но полиция меня арестует, если я это сделаю.

Беркли почувствовал интерес.

— Я буду ждать вас у центрального входа в Морской госпиталь, — произнес его собеседник. — Какая у вас машина?

Беркли понял, что нужно решать.

— Прошлогодний «форд» зеленого цвета, — ответил он.

— Жду вас в течение часа, — заключил незнакомец. — После чего, если вы не придете, я буду считать, что вас это не интересует…

5

Морской госпиталь находился в начале Парк Бульвара, главной артерии, пересекающей с севера на юг пятьсот гектаров парка Бальбоа в самом центре города. Съехав по развязке с автострады Хеликс, Беркли медленно подъезжал к бульвару. Строения госпиталя находились справа, отделенные от дороги широкими лужайками, засаженными деревьями.

Несмотря на то, что было еще рано, стояла невыносимая жара. Безжалостное солнце сверкало в бело-голубом небе. Но все равно на улицах было много народу. Туристы, приехавшие взглянуть на солнечный Сан-Диего, были полностью вознаграждены погодой.

Беркли все-таки поехал на встречу, назначенную таинственным незнакомцем. Вообще-то он должен был предупредить лейтенанта Даггетта, но он этого не сделал по двум причинам. Во-первых, ему было любопытно узнать, что хотел сообщить неизвестный. Если бы на место встречи нагрянула полиция, тот мог бы вообще не появиться. Во-вторых, он еще не забыл бурное вторжение лейтенанта в свой кабинет. А кроме того, возможно, это была плохая шутка, хотя Беркли так не считал. Он умел отличать настоящее волнение от хорошо разыгранного. И он чувствовал, что звонивший был взволнован по-настоящему.

Невзирая на запрет, вдоль тротуара и у входа в госпиталь выстроились машины. Метрах в тридцати впереди было свободное место, и Беркли, оглядевшись, нет ли рядом другого зеленого «форда» той же модели, припарковался там.

Прохожих было довольно много: туристы в ярких одеждах, моряки, входившие и выходившие из госпиталя. Подъехала флотская машина «скорой помощи» и дала короткий гудок, чтобы расчистить проезд. Закурив, Беркли стал наблюдать за улицей через лобовое стекло и зеркало заднего обзора. Прошло несколько минут. В «форде» не было вентилятора, и он начал задыхаться. Он протянул руку, чтобы открыть дверцу и выйти, но тут с противоположной стороны подошел молодой человек и просунул голову в окно.

— Мистер Беркли?

— Да, это я.

Подошедшему было на вид лет двадцать — двадцать пять. Он был одет в полотняные брюки, клетчатую рубашку и спортивную куртку. Лицо, как и у десятков тысяч его сверстников по всей Америке, без особых примет. Только выражение испуга и недоверия искажало его черты. Он лихорадочно огляделся, прежде чем открыть дверцу и упасть на переднее сиденье.

— Включайте мотор и поехали, — приказал он, забившись в угол машины.

Быстрым движением он засунул руку под куртку, вытащил оттуда маленький автоматический пистолет двадцать второго калибра и наставил его на Беркли.

— Я не хочу вам ничего плохого, — уточнил он. — Это простая предосторожность.

Беркли оглядел сначала молодого человека, потом его пистолет — обычная игрушка, которую можно купить в свободной продаже. Но заряжен он был настоящими пулями!

— Ну и что вы этим хотите доказать? — спросил он, указывая кивком на пистолет. — Что вы сильнее меня?

Тем не менее он держал руки на руле. Его пассажир был очень взволнован и по-прежнему держал его под прицелом. Если он испугается, выстрелит не раздумывая.

— Я хочу быть уверенным, что вы не захотите помешать мне уйти, — сказал он, бросив взгляд на заднее стекло. — Теперь поезжайте.

Беркли предпочел послушаться без рассуждений. Ветер освежил бы воздух в салоне и, кроме того, он не хотел, чтобы кто-то из прохожих заметил пистолет. Его пассажир мог совсем потерять голову.

Не делая резких движений, он завел мотор и вывел «форд» со стоянки. Пока он набирал скорость, незнакомец несколько раз посмотрел через заднее стекло машины, не преследует ли их другой автомобиль. Он немного расслабился.

— Поверните здесь, — он указал на одну из аллей, которая упиралась в зоосад.

Беркли выполнил и это требование.

— Может, теперь вы все-таки расскажете вашу историю? — предложил он.

Молодой человек в последний раз посмотрел через заднее стекло и упер ствол пистолета в бедро, не убирая пальца со спускового крючка.

— Меня зовут Генри Байнтер, — заявил он, переключив свое внимание на Беркли. Он замялся. — Это я закрыл газовый кран в квартире Сьюзен Оуэн.

Беркли ожидал чего-то в этом духе. Он продолжал невозмутимо вести машину. Ему совершенно не хотелось попадать в аварию. Генри Байнтера, казалось, такое отсутствие реакции разочаровало.

— Вам это не интересно? — спросил он.

Беркли пожал плечами.

— Ну разумеется, кто-то должен был сделать это, — заметил он. — Вы утверждаете, что это вы, что я и констатирую.

Байнтер помрачнел, открыл рот, но ничего не сказал.

— Вам бы следовало начать сначала, — сказал Беркли. — Мы бы сумели лучше разобраться.

Молодой человек заколебался.

— Сьюзен Оуэн была моей… подругой, — выдавил он, наконец, из себя признание. — Я надеялся, что она выйдет за меня замуж…

Беркли мысленно вздохнул. Вечная история — молодой воздыхатель и набитый долларами старый любовник.

— Вы знали о Джиффорде? — спросил он.

Байнтер беспомощно развел руками.

— Нет, но я подозревал, — ответил он. — Она тратила гораздо больше, чем зарабатывала, а я знал, что семья ей денег не посылает… — Он снова заколебался. — Бывали дни, когда она отказывалась меня видеть или запрещала мне приходить к ней. Несмотря ни на что, я любил ее и надеялся, что она изменится, — добавил молодой человек глухим голосом. — Я хотел сохранить свои иллюзии.

Беркли совершенно не интересовали его любовные огорчения.

— Объясните мне, что произошло, — перебил он его. — Когда вы попали в квартиру Сьюзен Оуэн?

Байнтеру потребовалось довольно много времени, чтобы ответить.

— Во второй половине дня в воскресенье Сьюзен сказала, чтобы я не приходил к ней в уик-энд. Значит, она была не одна. Я хотел в этом убедиться и объясниться.

Беркли подумал, что это было не слишком разумно. Молодая женщина просто выгнала бы воздыхателя раз и навсегда.

— У меня был свой ключ от квартиры, и я хотел зайти без звонка, чтобы застукать ее, если она была не одна, — сказал Байнтер. — Мне надоело такое положение, и я хотел очистить свою совесть. — Он устало пожал плечами. — Войдя в подъезд, я почувствовал запах газа, — продолжал он. — Но только открыв дверь квартиры и увидев их обоих, лежавших на кровати, я понял… — При этом воспоминании он прижался к дверце и опустил голову. — Я сразу понял, что они мертвые, — сказал он. — Не помню, что я сделал сначала — открыл окна, чтобы проветрить, или закрыл газовый кран на кухне…

Он замолчал. В горле у него стоял комок. Беркли заметил, что указательным пальцем он больше не касается спускового крючка пистолета.

— А дальше? — спросил он. — Что вы сделали дальше?

Молодой человек сделал неопределенный жест.

— Не помню, — ответил он. — Я как будто помешался. Помню, я прочел записку, которую она напечатала на машинке..

— Почему вы не сообщили в полицию?

Генри Байнтер покачал головой.

— Было ясно, что она давно умерла. Ей уже ничем нельзя было помочь, — ответил он. — А потом я подумал, что, позвонив в полицию, я рискую навлечь на себя неприятности. — Видя скептическое выражение лица Беркли, он добавил: — Теперь-то я понимаю, что должен был поступить иначе, но я был немного не в себе. Я думал только об одном: уйти и забыть обо всем…

Немного помолчав, он вновь заговорил:

— Кажется, я закрыл все окна и ушел…

— Оставив газ закрытым? — вставил Беркли.

Молодой человек бессильно махнул рукой.

— Я же вам сказал, что был немного не в себе, — выговорил он. — Я не отдавал себе отчета в том, что я делал. Сейчас я понимаю, что вел себя как последний идиот!

Беркли подумал, что его собеседник был недалек от истины.

— Что дальше?

— Я вернулся к себе и в стельку нализался, — объяснил Генри Байнтер. — Только вчера днем я проснулся и позвонил Линн Симпсон, и она мне сказала, что вы только что вышли от нее, чтобы пойти к Сьюзен…

— Вы знаете мисс Симпсон? — перебил его Беркли.

— Я много раз встречал ее вместе со Сьюзен и знал, что они были очень дружны, — ответил молодой человек. — Я хотел убедить ее пойти повидать Сьюзен, чтобы она обнаружила трупы. Когда она мне сказала, что на Линкольн Акрз направился частный детектив, я подумал, что в этом больше нет необходимости.

Беркли решил, что вся эта история выглядела правдоподобно. В конце концов, никогда нельзя предугадать реакцию человека. Вполне возможно, что у этого сдвинулись мозги, когда он увидел труп Сьюзен Оуэн.

— Я совсем забыл про газовый кран, — признался Генри Байнтер. — И только когда прочел в газете, что полиция обнаружила отпечатки… — Он снова пожал плечами. — Я понял, что рано или поздно они выйдут на меня и что я по уши влип в дерьмо.

— Почти что так, — подтвердил Беркли. — Если только у вас нет твердого алиби на ночь с субботы на воскресенье.

Генри Байнтер покачал головой.

— Я вернулся к себе, — сказал он, — лег пораньше и заснул.

— Один?

— Один, — подтвердил молодой человек.

Он неуверенно посмотрел на Беркли.

— Вы должны меня вытащить, — сказал он, — газеты пишут, что речь идет о двойном убийстве и что на голове Сьюзен нашли подозрительные следы, как будто ее оглушили. Полиция обвинит меня в том, что я убил Джиффорда, а потом прикончил и ее…

Беркли подумал, что это было более чем возможно. Если бы даже удалось отыскать свидетеля, видевшего Байнтера в воскресенье, полиция могла считать, что он возвращался, чтобы уничтожить доказательства, которые могли его разоблачить. Тот факт, что он не открыл вновь газовый кран и не стер отпечатки, будет не замечен на фоне остального.

Парень не так богат, чтобы нанять ловкого адвоката, способного убедить присяжных в его невиновности. И наоборот, все легко поверят, что он действовал под влиянием эмоций, а неловкость, проявленная им, послужит доказательством неумышленного убийства. В самом лучшем случае он отделается двадцатью годами…

— Я не купаюсь в золоте, но кое-какие сбережения у меня есть, — заявил Генри Байнтер. — Если хотите, я признаю все ваши расходы и буду много работать, чтобы выплатить вам… Теперь, когда Сьюзен больше нет, меня здесь ничего не удерживает. Я могу завербоваться на Аляску, на нефтяные разработки. Там хорошо платят…

Прежде чем Беркли сумел что-либо сказать, он добавил:

— Я следил за многими вашими расследованиями погазетам. Я уверен, что вы сделаете все возможное. Если кто-то может вытащить меня, так это вы…

В его словах было слишком много наивности, чтобы принять их за лесть, призванную добиться согласия. Засунув руку в карман, он вытащил оттуда две пятидесятидолларовые купюры.

— Вот, это в качестве аванса… У меня в банке еще больше двухсот долларов…

Беркли сделал ему знак убрать купюры обратно.

— Речь не о деньгах, — заявил он. — Во-первых, я хочу быть уверенным, что ваш рассказ — правда. Затем, может быть, мне не придется доказывать вашу невиновность. Если существует настоящий преступник, полиция его найдет. Я лично знаю лейтенанта, ведущего расследование, и могу вас уверить…

— Если легавые сцапают меня, они уже не будут искать дальше, — перебил его молодой человек с горечью. — У них прекрасное доказательство — отпечаток моего пальца и прекрасный мотив. — Он продолжал настаивать: — Мне никто не поверит. Да я и сам не поверил бы, если бы мне кто-то рассказал такое.

Именно это Беркли и хотел ему сказать. С одной стороны, это свидетельствовало в пользу Байнтера. Между смертью пары и обнаружением трупов прошло полтора дня. Если у него был ключ, он мог сто раз вернуться в квартиру и уничтожить все улики против себя. С другой стороны, это могло стать прекрасным применением для чека, столь щедро выписанного Дороти Джиффорд. Ее, несомненно, обрадует поимка убийцы ее мужа.

— Если вы откажетесь мне помочь, — заявил Генри Байнтер, снова хватаясь за свой пистолет, — у меня останется только один выход. Я помешаю вам предупредить полицию, а сам смотаюсь в Мексику. — Он решительно махнул рукой. — Я не хочу подохнуть в тюрьме из-за преступления, которого не совершал.

Беркли скептически поморщился:

— Что-то слишком быстро для невиновного вы хватаетесь за оружие.

— Мне нечего терять, — отозвался молодой человек. — Я не имею ничего против вас лично, но я не стану колебаться, если вы меня вынудите!

Беркли мог бы ему заметить, насколько нелогично он себя вел. Ему достаточно было сказать «согласен», убедить Байнтера вернуться домой и позвонить в полицию, когда парень не сможет ему угрожать.

— Вы ничего не выиграете, смотавшись в Мексику, — заметил он. — Рано или поздно вас арестуют и выдадут. — Видя смущение Генри Байнтера, он добавил: — Ваше бегство будет расценено как признание вины. Полицейские не станут искать дальше и навесят все на вас. А настоящий убийца будет разгуливать на свободе. — После секундной паузы он продолжил: — И наоборот, если вы сами пойдете в полицию, до того, как вас арестуют, это станет признаком доброй воли…

Байнтер покачал головой.

— Никогда! — заявил он тоном, не терпящим возражений. — Я не сдамся, поможете вы мне или нет.

Беркли понял, что убеждать его сейчас не имеет смысла.

— Вы не хотите облегчить мою задачу, — вздохнул он.

В глазах молодого человека блеснул огонек надежды:

— Значит, вы согласны?

Они подъехали к Олд Глоб Тиэтэр. Беркли притормозил и обернулся к своему собеседнику.

— Давайте договоримся, — сказал он. — Я не имею права скрывать изобличающие вас улики. Если я сумею найти доказательства вашей невиновности, тем лучше. И наоборот, если я обнаружу что-то, свидетельствующее против вас, я обязан буду поставить в известность полицию.

Генри Байнтер кивнул.

— Мне нечего бояться, — уверил он. — Я ведь не убивал. — Он замялся. — А об оплате…

Беркли остановил его:

— Поговорим об этом позднее. Если вы собираетесь скрываться, то прошу вас не исчезать совсем. — Он указал на пистолет. — На вашем месте я бы избавился от этой игрушки. Так у вас не возникнет желания пустить ее в ход. Она вам не поможет, наоборот.

Молодой человек согласился:

— Думаю, вы правы, но я, тем не менее, предпочел бы…

Он не успел закончить фразу. Неожиданно черная машина обогнала «форд» и прижала его к тротуару.

За секунду до столкновения Беркли успел заметить на заднем сиденье лицо одного из инспекторов бригады по расследованию убийств. Вот только этого не хватало!

Не раздумывая, он нажал ногой на педаль тормоза и одновременно бросился на Генри Байнтера. Нужно было во что бы то ни стало помешать ему наломать дров! К счастью, молодой человек поздно среагировал. Застигнутый врасплох резким торможением, он ударился головой о лобовое стекло. Беркли уже схватил его за запястье и повернул ствол пистолета вверх. Однако они ехали на малой скорости, и удар о стекло был недостаточно сильным для того, чтобы оглушить Генри Байнтера. Грязно выругавшись, тот попытался освободиться, стараясь ударить Беркли в лицо.

Миндальничать с ним было некогда. Беркли уладил проблему прямым ударом в челюсть. Зубы молодого человека щелкнули, и он перестал сопротивляться. Полицейские, выскочив из машины, наставили на них свои пистолеты. Беркли узнал инспектора. Его звали Морриссон. Он подошел к «форду». Так как он видел пистолет Генри Байнтера, Беркли из осторожности оставил руки на виду.

По причинам, известным одному ему, Морриссон питал к Беркли сильную неприязнь. Каждый раз, когда ему представлялся случай, он старался нанести ему удар ниже пояса. Он даже не скрывал своего горячего желания увидеть детектива в тюремной камере. В этой ненависти было что-то маниакальное, и Беркли старался не искушать судьбу.

— Лейтенанту Даггетту пришла в голову отличная мысль проследить за вами, — засмеялся Морриссон.

Он поднял Генри Байнтера, голова которого свисала на грудь.

— Мне кажется, что этот тип может многое нам рассказать.

Двое полицейских обогнули «форд», чтобы открыть противоположную дверцу. Инспектор достал пару наручников и с особым выражением посмотрел на Беркли.

— И вы тоже, кстати…

Беркли с мысленным вздохом протянул руки. Лучше было не возражать.

6

Только к вечеру Беркли смог, наконец, покинуть центральный комиссариат. Его терзал голод и еще сильнее ярость. На лейтенанта Даггетта он злился больше, чем на инспектора Морриссона. Даггетт даже не показался, предоставив своему помощнику вести допрос. Хорошо хоть, что к нему не применили «третью степень». Беркли ясно видел по глазам полицейского, что он поступил так не из-за отсутствия желания. Просто ему были слишком хорошо известны дружеские связи детектива с некоторыми журналистами. Нужно быть сумасшедшим, чтобы спровоцировать против себя кампанию в прессе.

По задававшимся ему вопросам Беркли сумел восстановить ход событий. Лейтенант не был полностью убежден в его непричастности к появлению статей в утренних газетах. Он заключил, что Беркли мог скрыть какой-нибудь козырь, и приказал Морриссону проследить за ним.

Случаю было угодно, чтобы Генри Байнтер появился именно в этот неподходящий момент! И после всего попробуйте доказать ошалевшему от удачи Морриссону, что все дело в почти невозможном стечении обстоятельств и что этого молодого человека он видит впервые. Случай был действительно уникальным, и полицейские прежде всего занялись сличением отпечатков пальцев Байнтера со следом на газовом кране в кухне Сьюзен Оуэн.

Прекрасно понимая, что убеждать инспектора в чистоте своих намерений бессмысленно, Беркли упорно молчал, открывая рог лишь для того, чтобы напомнить о конституционных свободах граждан.

Морриссон в конце концов сдался, если только лейтенант Даггетт не сказал ему, что на этот раз достаточно. Ведь у них в руках был превосходный обвиняемый — Генри Байнтер. Даггетт не был идиотом и не обвинял Беркли в соучастии в двойном убийстве. Ибо такова была теперь официальная версия.

Генри Байнтер действовал из ревности. Имея свой ключ, он проник в квартиру Сьюзен Оуэн. Оглушив молодую женщину, он убил Лайонела Джиффорда. Стремясь избавиться от нежелательного свидетеля, каковым она являлась, он отравил ее газом и напечатал на машинке «предсмертное письмо», надеясь создать видимость самоубийства. Его ошибкой было то, что он не открыл газовый кран и не подумал, что следы ударов, нанесенных Сьюзен Оуэн, будут замечены.

Беркли был вынужден признать вполне правдоподобной эту версию. Сказать по правде, он и сам не был полностью уверен в невиновности Байнтера.

Рядом с центральным комиссариатом, на Маркет-стрит и на соседних улочках, было много закусочных. В одной из них Беркли знали достаточно хорошо для того, чтобы приготовить ему бифштекс, несмотря на позднее время.

Во время допроса инспектор Морриссон и его подручные подкреплялись сэндвичами и прохладительными напитками, но они не предложили Беркли разделить их трапезу.

Отпив немного пива, Беркли закрылся в телефонной кабине и позвонил в агентство. Трубку снял Пит.

— Чем ты там занимаешься? — набросился он. — Все тебя ищут, а я не знаю, что отвечать. Мог бы позвонить!

Любезен, как всегда…

— Представь себе, мне этого очень хотелось, — огрызнулся Беркли, — но наш старый друг Морриссон подох бы, лишившись моего общества.

— Не хочешь ли ты сказать, что обнаружил новый труп!

— Еще не все потеряно, — иронически отозвался Беркли. — Сейчас только шестой час, и, если повезет, я могу до ночи найти даже парочку… — Он немного помолчал. — А на данный момент я наткнулся на убийцу, который пришелся Даггетту по вкусу…

— А ты не мог бы говорить пояснее? — Пит начал терять терпение.

Беркли рассказал ему о том, что произошло днем, начав с утреннего вторжения лейтенанта, и пересказал услышанное от Генри Байнтера.

— А теперь, если ты не возражаешь, я набью себе брюхо, — закончил он. На другом конце провода воцарилось молчание. Потом Пит заговорил притворно равнодушным тоном:

— А этот Байнтер, ты ведь не бросил его…

— Ты же меня знаешь, — перебил его Беркли. — Я не могу не защищать вдов и обездоленных.

Предчувствуя взрыв, он поспешил добавить:

— Я еще ничего не решил. Хотел поговорить с тобой.

— И так все ясно, — отрезал Пит. — Пусть он сам разбирается с Даггеттом!

Беркли предпочел не спорить.

— Ты говорил, меня спрашивали? — поинтересовался он.

— Прежде всего Дороти Джиффорд, — ответил Пит. — Она хотела узнать, раздобыл ли ты что-нибудь о девчонке.

Беркли вздохнул:

— Если позвонит еще, скажи, что я этим занимаюсь. Кто еще?

— Джеффри Максвелл, дважды, — сообщил Пит. — Сказал, что ты должен ему позвонить по делу огромной важности. Я понял, что он не хотел вдаваться в подробности по телефону.

— Постараюсь увидеться с ним, как только поем, — заверил Беркли.

— И еще Портал, — добавил Пит. — Ему передали, что ты звонил, и он хотел узнать подробности.

— Все?

— Да!

— Не знаю, сколько меня продержит Максвелл, — сказал Беркли. — Тебе не стоит меня ждать. Если завтра мне придется отлучиться из конторы, я оставлю тебе записку.

Пит, когда не занимался никаким расследованием, старался не задерживаться на работе. Он посвящал все вечера жене и детям. Он уверял, что отцовское присутствие необходимо, чтобы привить им чувство ответственности, не понимая, что те не очень слушались его.

— Не забудь, Максвелл не наш клиент, — заметил он. — Понял?

Беркли улыбнулся. Даже землетрясение не заставит Пита забыть о реальности.

— Прекрасно понял, — ответил Беркли.

Положив трубку, он высунул голову из кабины, чтобы спросить, готов ли его заказ. Но так как пришлось разжигать заново печь, он должен был подождать еще минут пять. Он закрыл дверь, набрал номер «Таймс» и попросил позвать Сэма Портала. Тот вскоре взял трубку.

— Вот как, занялся делами и забыл про друзей? — сказал он с иронией.

— Наоборот, — ответил Беркли. — Доказательством служит мой звонок. У меня имеется заголовок для завтрашней газеты. Есть чем записать?

— Момент… Давай!

— Это чуть длинновато, но ты выкрутишься, — заметил Беркли и начал: — «Драма на Линкольн-стрит. Подозреваемый, задержанный полицией, возможно, невиновен. Помешавший кровопролитию частный детектив задержан с превышением власти».

Журналист свистнул.

— Можно подумать, ты хочешь свести с кем-то счеты, — заметил он. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, и нам за это не набьют морду…

— Именно поэтому я и сказал «возможно», — заявил Беркли. — Если окажется, что это все-таки он убил, ты всегда сможешь изменить заголовок: «Подозреваемый действительно истинный виновник». Читатель просто подскочит.

Портал рассмеялся.

— Ты загубишь свой талант, — иронически сказал он. — Когда легавые отберут у тебя лицензию, можешь идти к нам. У тебя великолепные задатки репортера… — Он вновь посерьезнел. — Жду продолжения.

Беркли в общих чертах рассказал ему то, что знал, сообщил достаточное количество деталей, чтобы вышла связная статья. Портал остановил его, когда он дошел до описания допроса Морриссоном.

— Патрон не любит, когда мы рычим на полицию без достаточно серьезных причин. Если бы они тебя хорошенько отделали…

Беркли выругался.

— Таких друзей, как ты, надо беречь! — сказал он. — В следующий раз попрошу их об этом. Морриссон будет в восторге, если сумеет сделать приятное нам обоим.

И добавил:

— В любом случае вы ничем не рискуете. Если Байнтер невиновен, Даггетт и Морриссон и рта не посмеют раскрыть.

— А если он виновен?

— Я разрешаю тебе пасть на колени…

Журналист щелкнул языком, показывая, что его это не увлекает.

— Ты бы мог поохотиться и за другим зайцем, — подал совет Беркли, — ведь о пистолете, из которого убили Джиффорда, не было сказано ни слова. Ведь должен же он кому-то принадлежать. Вот и займись этим. Если бы Даггетт нашел владельца, ему не понадобилось бы отсылать отпечатки Байнтера в ФБР, чтобы найти ниточку.

— А может, это пистолет Джиффорда или девицы? — заметил Портал.

— Это подтвердило бы, что она покончила с собой, пристрелив Джиффорда, — объяснил Беркли. — Байнтер был бы признан невиновным, а его версия событий — правильной.

Портал вздохнул.

— Хорошо, я устрою из этого коктейль, — согласился он. — Держи меня в курсе и, если что узнаешь, звони, лучше до того, как номер будет набран.

— Договорились.

— Еще один маленький вопрос, — торопливо сказал журналист. — Насколько я понял, Джиффорд был хороший кот. На этом можно было бы сыграть, разыскав парочку его любовниц. Читатель любит пикантные истории…

Беркли вовремя вспомнил, что Дороти Джиффорд нанимала его именно с целью помешать огласке подобных фактов. Хотя Сьюзен Оуэн было невозможно скрыть, упоминать о Линн Симпсон, пожалуй, не стоило.

— Я не хотел бы, чтобы ты чересчур расходился на эту тему, — сказал он. — Если расследование затормозится, будет видно, а пока не надо…

— О'кей, — согласился Портал. — Придержим это к резерве. Твоих данных за глаза хватит на статейку…

Беркли повесил трубку и вышел из кабины.

Официант сделал ему знак, что бифштекс готов.

Секретарша в приемной «Бальбоа Адветисин» полностью соответствовала картине, которую Беркли хранил в памяти со вчерашнего дня. Те же длинные ноги, открытые мини-юбкой, те же глаза лани, окруженные накладными ресницами.

Хотя она разбирала документы, но одарила Беркли такой улыбкой, как будто весь день только и мечтала о новой встрече с ним.

— Мистер Беркли? — проворковала она с легкой вопросительной интонацией. — Мистер Максвелл предупредил меня о вашем приходе. Он ждет вас в своем кабинете.

Она взяла телефонную трубку рукой, ногти на которой были слишком длинными для настоящих, и просюсюкала несколько слов.

— Прошу вас подождать две минуты, — обратилась она к нему, закончив разговор. — Мистер Максвелл придет за вами.

По ее голосу Беркли понял, что в этом было нечто необычное. У патрона не было привычки лично встречать посетителей.

— Садитесь, — она указала на кресло.

Беркли поблагодарил и отошел на три шага, чтобы позволить ей, вынув из сумочки зеркало, проверить в порядке ли ее макияж.

Почти тотчас вошел Джеффри Максвелл, с широкой улыбкой протягивая руку.

— Я очень рад вас видеть, — радушно произнес он. — Вас труднее найти, чем президента «Дженерал Моторс».

— Меня на целый день задержали дела, — извинился Беркли.

— Неважно, — уверил Максвелл и фамильярно взял его под руку. — Главное — это то, что вы все-таки пришли.

Подойдя к двери кабинета, рекламный деятель впустил Беркли, закрыл за ним дверь и указал на кресло.

— Сигару? — предложил он.

Беркли отказался.

— Благодарю, я предпочитаю сигареты, — сказал он, доставая пачку.

Максвелл придвинул к нему пепельницу и сел напротив. Игривое выражение внезапно исчезло с его лица. Он посуровел.

— Я звонил вам потому, что у меня возникла проблема… — заявил он.

Беркли хотел сказать, что он так и думал.

— Если я смогу быть вам полезен…

Максвелл потер подбородок, как бы раздумывая, с чего начать.

— Так вот, — сказал он наконец. — Как большинство крупных фирм, мы ведем некоторые дела очень конфиденциально…

Кажется, он понял, что начало было нелепым, и поднял руку.

— Вы наверно удивились, что я не упомянул о Лайонеле Джиффорде, — сказал он, пожимая плечами. — Это был мой старый друг, и его смерть потрясла меня. Но мы все там будем, а кроме того, он ведь мог погибнуть и в автокатастрофе… — Он скривился. — Плача о нем, мы его не воскресим…

Он замолчал, а Беркли не решался нарушить молчание.

— Я вам сказал, что в некоторых случаях нам приходится действовать скрытно, — заговорил Максвелл, — чтобы улаживать деликатные вопросы или избежать появления в нашем офисе лиц, которых не должны здесь видеть.

Беркли не нуждался в подобных разъяснениях. Все корпорации имеют свои маленькие секреты от конкурентов или сотрудников налогового управления…

— В пятницу Лайонел Джиффорд унес несколько досье, — продолжил Максвелл. — Он должен был встретиться кое с кем в этот уик-энд.

Он помолчал.

— Эти досье исчезли!

Беркли нахмурился.

— С чего вы это взяли? — спросил он.

— Лайонел при мне положил их в свой портфель перед уходом, — объяснил Максвелл. — Как только я узнал новость, я созвонился с Дороти, чтобы поставить ее в известность. Полиция не обнаружила никаких документов в квартире на Линкольн Акрз.

Предупреждая вопросы Беркли, он уточнил:

— Это типично мужской портфель с инициалами Лайонела. Полиция, разумеется, говорила с Дороти. В той квартире нашли его вещи и составили список, чтобы передать ей. С другой стороны, он не мог совершить такую неосторожность, как оставить досье в машине, потому что туда мог забраться вор.

Беркли подумал, что было бы интересно спросить его о Генри Байнтере.

— Я бы хотел, чтобы вы приложили все усилия для розысков портфеля, — заключил Максвелл. — Эти досье имеют огромное значение как для «Бальбоа Адветисин», так и для тех, о ком в них идет речь.

— А почему вы решили, что Лайонел Джиффорд не встретился с ними и не передал…

— Я связался с этими людьми, — отрезал Максвелл. — Встреча должна была состояться в воскресенье, во второй половине дня. В это время Лайонел был уже мертв.

Беркли скептически улыбнулся.

— Вы в этом уверены? — спросил он. — Если это такие важные бумаги…

Максвелл снова прервал его категорическим жестом.

— Эти люди вне подозрений, — энергично заявил он. — Я имею все основания так думать. По этой же причине я не называю их имен. Я гарантирую, что они никак не замешаны в убийстве Лайонела.

Беркли понял, что, продолжая настаивать, он ничего не добьется. Потом он, может быть, вернется к этому.

— Простите, что я затрагиваю эту тему. Каково ваше положение после всего происшедшего? — спросил он.

Максвелл ответил сразу.

— Мы предвидели, что один из нас может внезапно умереть, — объяснил он. — На этот случай мы сделали взаимные распоряжения. Теперь я получу контрольный пакет, а Дороти унаследует все остальное. Я же обязан выплатить ей компенсацию в сумме, указанной в договоре.

Он пожал плечами:

— Смерть Лайонела пошла мне на пользу ровно настолько, насколько моя была бы выгодна ему. Мы хотели сохранить преемственность в ведении дел.

— Миссис Джиффорд в курсе?

— Разумеется, — ответил Максвелл. — Лайонел имел долю и в других предприятиях, и она не останется нищей. Состояние, которое она унаследует, будет больше, чем весь капитал «Бальбоа Адветисин».

Это совпадало с тем, что она рассказала Беркли.

— Дороти мне говорила, что поручила вам собрать сведения о Сьюзен Оуэн, — продолжил Максвелл. — Одновременно вы могли бы заняться поиском документов. Кроме того, у вас, кажется, есть знакомства в полиции.

После статьи, которую напишет Портал, его отношения с Даггеттом могли охладеть, но Беркли не счел нужным упоминать об этом.

— Кроме возмещения расходов, я заплачу вам две тысячи долларов, если вы отыщете документы, — сказал бизнесмен.

Предложение было соблазнительным, и Беркли вспомнил о рекомендациях Пита. Однако поведение Максвелла казалось ему неискренним. Он чувствовал, что тот пытается втянуть его в грязное дело.

— Я выдам вам аванс. Что вы думаете о…

— Предпочитаю пока не отвечать, — оборвал его Беркли. — У меня есть уже клиентка — Дороти Джиффорд, и я не могу браться за новое дело, не зная, сумею ли я вести оба одновременно.

— У вас ведь есть компаньон, если я не очень навязчив, — заметил Максвелл.

— Он тоже занят, — соврал Беркли. Но, увидев огорчение на лице Максвелла, он пошел на попятную: — Я не отказываюсь, просто не хочу давать обещание, не зная, смогу ли выполнить его.

Максвелл кивнул головой, показывая, что понимает.

— Я попытаюсь убедить Дороти, что бумаги важнее, чем девчонка, с которой можно подождать, — сказал он. — Вас это устроит?

— Это устроит, — согласился Беркли.

Он поглядел в глаза бизнесмену.

— Если полиция первой выйдет на портфель Лайонела Джиффорда, — предположил он, — что это будет значить для вас?

Максвелл поморщился.

— В досье нет ничего противозаконного, — ответил он, — но было бы лучше, если бы они не всплыли. Это могло бы помешать нашим делам.

Беркли спросил себя, должен ли он этому верить.

— А как продвигается полицейское расследование? — спросил Максвелл, меняя тему разговора. — В газетах пишут, что они напали на след.

Беркли совсем не хотелось говорить об аресте Генри Байнтера. Ему пришлось бы сообщать слишком много деталей. Скоро Максвелл и так все узнает.

— Следствие получило первые результаты, — заявил он, — но еще рано делать окончательные выводы. Внешние признаки часто бывают обманчивыми.

Максвелл понял, что Беркли не желает распространяться на эту тему, и отступил.

— Вам действительно не нужен аванс? — произнес он, засовывая руку во внутренний карман пиджака.

Беркли покачал головой:

— Спасибо, после решим.

Дважды за один день он отказывался от денег: сначала с Генри Байнтером, теперь с Максвеллом. Хорошо, что при этом не присутствовал Пит!

Он бросил взгляд на часы:

— Я должен возвратиться в контору.

Максвелл встал, показывая, что у него больше нет вопросов.

— Я постараюсь созвониться с Дороти, — сказал он, — и попрошу ее позвонить вам, чтобы подтвердить, что она уступает мне место.

— Договорились, — произнес Беркли, тоже поднимаясь.

Следуя за рекламным боссом, он направился к двери.

7

Беркли вошел в контору, когда Пит уже ушел. Однако на его столе был оставлен листок бумаги с двумя строчками, написанными рукой Пита:

«Звонила Линн Симпсон. Просила перезвонить ей домой».

Спрашивая себя, зачем он мог ей понадобиться, Беркли отыскал номер ее телефона и набрал его. Прозвучало полдюжины звонков, прежде чем молодая женщина сняла трубку.

— Мне нужно поговорить с вами, — заявила она. — Вы можете приехать?

— О чем идет речь? — спросил он по привычке.

Она заколебалась.

— Я бы хотела поговорить с вами лично, — ответила она.

Снова помолчав, она продолжила:

— Если вы свободны, я могла бы что-нибудь приготовить. Мы бы поговорили и поужинали…

Беркли засмеялся:

— Я свободен, но должен вам признаться, что встал из-за стола час назад и больше есть не хочу.

— Может, согласитесь выпить стаканчик?

Беркли подумал, что это был удобный случай задать ей несколько вопросов о Сьюзен Оуэн. Раз они были большими подругами, пока между ними не встал Джиффорд, она могла бы немало сообщить о ней. Это как раз данные на рапорт для Дороти Джиффорд.

— Хорошо, — согласился он. — Закончу одно дело и приеду.

— Жду.

Беркли положил трубку и некоторое время смотрел на аппарат, задумчиво потирая подбородок.

Вопрос о Сьюзен Оуэн уступал место поискам портфеля Джиффорда. Если Максвелл сказал правду, то очень вероятно, что бумаги пропали из квартиры, раз встреча была назначена на вторую половину дня в воскресенье. Вопрос — когда, в какой момент? Следовало ли считать это мотивом убийства Джиффорда? В этом случае «самоубийство» Сьюзен Оуэн было устранением опасного свидетеля. Но для этого нужно было знать содержание бумаг и имя человека, с которым Джиффорд должен был встретиться. Пока Максвелл не ответит ему на эти вопросы, поиски не могут ни к чему привести.

Пока Беркли мог попытаться допросить Генри Байнтера. Хотя тот уверял, что не помнит, что произошло в квартире Сьюзен Оуэн, он мог бы заметить там портфель. Если «да», то значит, кто-то проник в квартиру, чтобы взять его. Если «нет», то это ничего не значило, но полиция могла бы заинтересоваться портфелем. Если она не сумеет доказать, что именно Байнтер взял документы, это станет свидетельством его невиновности.

Идеально было бы поговорить с Байнтером без свидетелей, но Беркли сомневался, что лейтенант Даггетт окажет ему такую любезность. Оставался только один способ задать этот вопрос.

Беркли снял трубку и набрал номер адвоката, с которым советовался всякий раз, когда возникала необходимость в помощи юриста. Звали его Вернон Дэвис, и его кабинет находился в нескольких кварталах от агентства. Хотя он и не специализировался на убийствах, его знания и опыт были достаточными, чтобы прибегнуть к его услугам в подобном случае.

Вернон Дэвис был еще в своем кабинете и сразу ответил. Беркли в нескольких словах объяснил ему, чего он хотел.

Первое — убедиться, что Генри Байнтер еще не взял себе адвоката и что ему не назначали защитника в полиции. Если нет, он должен был назваться его адвокатом и задать вопросы, ответы на которые хотел знать Беркли. Если да, — войти в контакт с назначенным защитником и добиться того же.

Вернон Дэвис обещал заняться этим сегодня же вечером или самое позднее завтра. Он пообещал позвонить после встречи с Генри Байнтером. Тогда Беркли написал несколько слов для Пита на тот случай, если адвокат позвонит в его отсутствие. Он уже собрался уходить, когда раздался звонок. Это была Дороти Джиффорд.

— Мне только что позвонил Джеффри Максвелл. Он сказал, что попросил вас найти портфель Лайонела, — она сразу же перешла к делу. — Я согласна.

Беркли вспомнил, что у него не было случая выразить ей соболезнования и поспешил исправить свою небрежность.

— Благодарю вас, — сказала она. — Хотя мы и не были образцовой парой, смерть Лайонела — это что-то ужасное. Я никак не могу в это поверить, это ужасно…

Беркли показалось, что она хотела сказать нечто большее. Главным пострадавшим в этой истории оказалось ее самолюбие. Но, унаследовав от супруга солидное состояние, она утешится.

— Я глубоко вам сочувствую, — уверил он, соблюдая формальности. — Я…

Она не дала ему договорить.

— Самое худшее то, как это все произошло, — отрезала она. — Лучше бы он разбился на машине.

Беркли внутренне вздохнул. И она и Максвелл явно питали слабость к дорожным происшествиям. Но уж в чем можно быть уверенным, так это в том, что смерть Джиффорда вызвала не только сожаления!

— Вы что-нибудь узнали об этой… женщине? — осведомилась Дороти Джиффорд.

Беркли не понравился ее командный тон. Но она подписала чек…

— Я как раз собирался встретиться кое с кем по этому вопросу, — ответил Беркли, — но если вы считаете, что…

— Джеффри Максвелл объяснил мне, что найти досье, унесенные Лайонелом, гораздо важнее, — прервала она его. — Теперь для меня на первом месте интересы «Бальбоа Адветисин».

Умная женщина.

— Мистер Максвелл сказал вам, что в этих бумагах? — небрежно спросил Беркли.

— Я не спрашивала, — ответила она. — Я ему полностью доверяю.

Беркли поморщился — сорвалось!

— Что думает полиция об этой истории? — поинтересовалась Дороти Джиффорд. — Я прочла в газетах, что она оказалась не такой простой, как представлялось вначале…

Очень деликатно! Беркли счел, что она вправе претендовать на исчерпывающую информацию. Он пересказал ей всю историю ареста Генри Байнтера. Когда он закончил, она долго молчала.

— Вы думаете, что он невиновен? — спросила она наконец.

— Не знаю. Внешне все против него, но это не значит, что он виновен. Или надо признать, что он действительно потерял голову. Но не забудьте, что Сьюзен Оуэн умерла в ночь с субботы на воскресенье и у него было достаточно времени, чтобы вспомнить, что он закрыл газ.

— А полиция? Что думает она?

— Пока она удовольствовалась Генри Байнтером, но лейтенант Даггетт не такой человек, чтобы ограничиться внешними признаками. Он размотает до конца.

— Иначе говоря, — заключила Дороти Джиффорд, — не исключена возможность, что эта девка действительно покончила с собой после того, как убила Лайонела?

— Для этого прежде всего нужно доказать невиновность Генри Байнтера, — заметил Беркли. — Кроме того, остаются следы ударов, обнаруженные экспертом. Наконец, исчезновение документов вашего мужа.

— Это не доказывает совершение преступления. Нет доказательств того, что досье были у Лайонела, когда его убили.

— Теоретически это верно, — признал Беркли. — Но тогда где они?

— Вы не верите в самоубийство этой девки? — настаивала Дороти Джиффорд.

— Я его не исключаю, — ответил Беркли. — Но есть масса совпадений, которые трудно объяснить.

Он помолчал и добавил:

— Я поручил одному адвокату переговорить с Генри Байнтером о портфеле вашего мужа. Когда он это сделает, мы будем знать что-то определенное.

— Вы не считаете, что должны поговорить об этом с полицией?

— Я предпочитаю сначала узнать, что мне скажет адвокат.

У Беркли была еще одна причина, о которой он предпочитал ей не сообщать. После допроса у Морриссона у него не было никакого желания облегчать работу полицейским, заявив о существовании портфеля.

— С другой стороны, — продолжил он, — возможно, будет лучше, чтобы первым на портфель вышел я, а не полицейские. Джеффри Максвелл намекнул мне об этом.

— Вы правы, — признала Дороти Джиффорд и добавила: — Мне остается пожелать вам удачи.

Они обменялись еще несколькими общими фразами, и Беркли, пообещав держать ее в курсе, повесил трубку. Она не заговорила с ним о похоронах Джиффорда, и это было хорошо. Он не любил такого рода церемонии.

Подумав, он дописал в записке для Пита пару строк, в которых пояснял, что целью их поисков теперь становится портфель Джиффорда, и просил ничего не говорить Сэму Порталу без его разрешения. Потом он вышел из кабинета, запер дверь и направился к лифту, чтобы спуститься в подземный гараж за машиной.

Линн Симпсон встретила его в зеленом платье с довольно скромным декольте, но очень коротком: ее загорелые бедра были открыты на треть. Она заплела свои черные волосы в косу, спускавшуюся на плечо, и тонко подвела свои большие глаза. Шею ее украшало колье из металла с подвеской в стиле хиппи. Она оказалась между грудями, приятно натягивавшими ткань платья. Ее пальцы были унизаны дешевыми кольцами, какие еще можно найти в индейских резервациях. Очень красивая женщина.

— Вы восхитительны, — уверил Беркли, когда она впустила его. Она улыбнулась и поблагодарила его взмахом ресниц.

— Я счастлива, что вы смогли прийти, — сказала она.

Она провела его в скромно меблированную комнату. На стенах были развешаны репродукции абстрактных картин. Шторы защищали помещение от сильных солнечных лучей. На потолке играли красные блики.

— Садитесь, — предложила она. — Вы что-нибудь выпьете?

Она заранее установила на столике батарею бутылок и несколько стаканов.

— Виски, — выбрал Беркли.

— Секундочку, я принесу лед.

Он уселся в кресло и закурил, а она пошла на кухню. Он услышал звук открывающейся дверцы холодильника. Линн Симпсон скоро вернулась со стаканом, в котором лежали кусочки льда, и запотевшей бутылкой содовой и стала разливать.

— У вас уютно, — заметил Беркли, обводя рукой комнату.

Она засмеялась.

— Я тут ни при чем, — призналась она. — Все было так, когда я сюда переехала. Я только поменяла местами пару безделушек и немного переставила мебель.

Она подала ему стакан и села рядом на широкую банкетку. Машинально она одернула подол платья, чтобы не слишком открывать обзор. Беркли не был врагом прекрасного…

— Ну… — сказала она.

Они выпили.

— Вы хотели со мной поговорить? — напомнил Беркли.

Линн Симпсон немного помрачнела и уткнулась носом в стакан. После недолгого молчания она ответила:

— Так вот… Мне кажется, что я влипла в грязную историю…

Ну и денек выдался!

— То есть?

Она заколебалась.

— Я была у дома Сьюзен примерно в то время, когда она умерла, — объяснила она, глядя в глаза Беркли. — Рано или поздно полиция узнает об этом, и у меня могут быть неприятности…

— Что вы там делали?

Она пожала плечами.

— Это полный идиотизм, я понимаю… теперь, — заявила она. — Я была на вечеринке, и мне пришла в голову мысль найти Сьюзен и пригласить ее. Я смоталась на своей машине на Линкольн Акрз.

— А позвонить вы не могли?

Молодая женщина снова заколебалась.

— Честно говоря, я хотела узнать, у нее ли Лайонел, — призналась она. — Не знаю, почему я вела себя так по-дурацки, но я немного выпила и поддалась настроению.

— Вы заходили в квартиру?

Она покачала головой:

— Нет. Когда я приехала, я поняла, что это глупо и мне ничего не дает. — Она немного помолчала и продолжила: — В этот момент произошел странный эпизод. Из дома кто-то вышел, стараясь остаться незамеченным. Какая-то странная фигура в слишком длинной куртке и широкополой шляпе, надвинутой на глаза.

Беркли навострил уши.

— Тогда я не придала этому значения. Я подумала, что это мужчина, приходивший к женщине, живущей в доме, который не хотел, чтобы его узнали. Я села в машину и вернулась на вечеринку. — Она озабоченно сморщилась. — Теперь я почти уверена, что он специально маскировался, — закончила она. — Судя по тому, что я прочитала в газетах… Я спрашиваю себя, не был ли это именно убийца.

Беркли тоже спросил себя об этом.

— Почему вы не обратились в полицию?

— Я целый день думала, должна ли я сделать это или нет, — ответила она. — Я никак не могу решиться и поэтому хочу посоветоваться. — Она покривилась. — Если полиция глубоко копнет, как я провела ночь с субботы на воскресенье, то обнаружит пробел, — объяснила она. — А если мою машину заметили и узнали меня, станет известно, что я ездила на Линкольн Акрз… Отсюда до обвинения в двойном убийстве из ревности — один шаг.

— Не стоит драматизировать, — заметил Беркли. — Мне кажется, что вы там оказались случайно.

Молодая женщина отнеслась к его словам скептически.

— После того, как я рассказала, что все время была на вечеринке? — спросила она. — Наоборот, они подумают, что я делаю признание, пока они сами не вышли на меня.

Беркли признал, что в ее словах был резон.

— Вы не заметили у того человека портфеля?

Линн Симпсон подумала и отрицательно покачала головой:

— Кажется, нет, — произнесла она. — Я бы запомнила.

— Вы могли бы его узнать?

— По правде говоря, нет, — ответила она. — Было темно, и я не могла разглядеть его лицо. Только общие черты: это человек среднего роста, довольно худой, но это не точно из-за широкой одежды… И потом, я же на вечеринке выпила…

Беркли подумал, что все это очень-очень расплывчато. Как она сама сказала, это мог быть мужчина, приходивший к подруге, или просто один из жителей дома. Нужно проверить. Как бы то ни было, это еще одно совпадение.

— Он сел в машину?

Молодая женщина ответила, не сомневаясь:

— Он ушел пешком. Я хорошо помню, потому что подождала, пока он отойдет, чтобы вернуться в машину. Я совсем не хотела, чтобы меня заметили и чтобы Сьюзен узнала, что я за ней следила.

— Вы помните точное время?

Она показала мимикой, что нет.

— Не могу сказать точно, но что-то около часу ночи. Может, немного позже.

Это не очень-то продвинуло Беркли.

— Вы знаете Генри Байнтера? — спросил он.

Линн Симпсон улыбнулась.

— Он славный парень, и он сильно любил Сьюзен, — заявила она. — Мне кажется, он заблуждался на ее счет…

— Мог ли он быть тем человеком, которого вы видели?

Молодая женщина изумленно подняла брови.

— Почему? — спросила она. — Вы хотите сказать, что это он убил Лайонела и Сьюзен? Зачем вы приплетаете его к этой истории?

— Сначала ответьте на мой вопрос, — настаивал Беркли.

Раздумывая, Линн Симпсон сжала губы.

— Не могу утверждать, — сказала она. — Но теперь, когда вы сказали, мне кажется, что это, может быть, и он… — Она опять засомневалась. — Но я же вам говорила, что было темно, — повторила она, — я не могла бы присягнуть, что это был он. Если бы вы не назвали его имени, я бы о нем и не подумала.

Настаивать бессмысленно! У присяжных подобное свидетельство не имело бы значения. Ни в ту ни в другую сторону. Если обвинение пыталось бы использовать его против Байнтера, адвокату ничего не стоило бы доказать его хрупкость. Однако, если его умело преподнести, оно могло бы усилить недоброе отношение присяжных к Байнтеру.

— А почему вы спрашивали о Генри? — повторила Линн Симпсон.

Беркли ей объяснил.

— Но, — воскликнула она, когда он закончил, — это значит, что Сьюзен вправду покончила с собой!..

— Ничего это не значит. — Он объяснил ей, как и Дороти Джиффорд чуть раньше, что остаются следы ударов на голове Сьюзен Оуэн, происхождение которых хотела узнать полиция. А так как объяснить логически это она не могла, то это доказательство используют против Генри Байнтера. Кажется, его доводы не убедили молодую женщину.

— Насколько я его знаю, Генри не способен совершить хладнокровное убийство, — заметила она. — Он спокойный и уравновешенный парень. Даю голову на отсечение, что он сказал правду и Сьюзен он не убивал.

— Не впервые человек становится убийцей из ревности, — возразил Беркли. — Это как с быком, который видит красное.

Линн Симпсон упрямо покачала головой:

— В таком случае он обоих бы застрелил, а не душил ее газом. Он ее любил и мог потерять голову от ярости. Но он бы не смог убить таким способом.

Беркли признал, что это логично. Если дела Генри Байнтера не наладятся, нужно будет подкинуть эту мысль его адвокату.

Пару минут она молча глядела на него, морща лоб, потом спросила:

— А как же со мной? Мне вы что посоветуете?

Беркли пожал плечами.

— Разумнее всего было бы обо всем рассказать полиции, — заявил он. — Вас, разумеется, допросят, но не думаю, чтобы они причинили вам много неприятностей. А если вы будете выжидать, вам труднее будет оправдаться.

Молодая женщина подумала.

— В общем, мое свидетельство немного значит, — сказала она. — Достаточно рассказать об этом юристу, чтобы прикрыть себя на случай, если полиция обнаружит пробел в моем рассказе. Я смогу сказать, что старалась избежать шумихи вокруг себя, а заявление докажет, что я не пыталась скрыть правду от правосудия. — Она указала на него стаканом. — В этом случае вы могли бы стать моим свидетелем.

— Это выход, — признал Беркли. — Но проще было бы действовать по правилам.

Она остановила его жестом.

— Я напишу вам письмо, где все расскажу, — заявила она. — Если полиция захочет меня замести, вы его покажете… — Не дав ему времени согласиться, она села за маленький секретер. — У вас ведь есть знакомый адвокат, — добавила она. — Вы передадите ему письмо, не сказав, что в нем. И меня не в чем будет упрекнуть.

Беркли показалось, что все это она придумала заранее, а его мнение спросила для проформы. Это могло означать, что она не так невиновна, как хотела казаться. Может, она желала что-то скрыть? Вполне возможно. Но что? Пока не доказано обратное, у Беркли не могло быть никаких причин подозревать ее в прямой причастности к убийству Джиффорда и Сьюзен Оуэн. Однако у него осталось чувство, что она хотела использовать его в целях, ему неизвестных. Следовательно, в будущем надо было держаться с ней осторожно.

Линн Симпсон написала письмо, подошла к креслу, в котором сидел Беркли, и протянула ему листок.

— Что вы об этом думаете?

Беркли прочел. Все, рассказанное ему, уместилось в двадцать строчек. В конце она заявляла, что ее нежелание сообщить в полицию продиктовано страхом перед возможным раздуванием дела в газетах. После текста шло сегодняшнее число и ее подпись.

— Все правильно, — согласился он, — но сомневаюсь, чтобы это понравилось полиции.

— Посмотрим… — она вернулась к секретеру, положила письмо в конверт и отдала его Беркли. Тот положил его в свой портфель.

За разговором они допили виски. Линн Симпсон взяла его стакан, чтобы поставить его на столик.

— Вы все еще не хотите есть? — поинтересовалась она.

— Все еще, — подтвердил Беркли, — но если вы хотите поужинать…

— Я тоже не хочу, — уверила она его. — Я поздно пообедала на пляже.

Видя его удивление, она уточнила:

— Сегодня я не захотела работать. Позвонила им утром, сказала, что устала, и взяла отгул. Сейчас у нас не очень много работы.

Кажется, ее неожиданно осенила идея.

— Вы могли бы пригласить меня поужинать в Коронадо или на Мишен Бей, — сказала она. — Я знаю рестораны. которые открыты допоздна.

Беркли сделал вид, что раздумывает. Манди как раз гастролировала со своей труппой по побережью. До ее возвращения он мог проводить вечера по своему усмотрению.

— Это неплохое предложение, — отозвался он.

Он потер подбородок тыльной стороной ладони.

— Но отсюда туда…

Линн Симпсон засмеялась.

— Отсюда туда… — весело повторила она.

Она встала у него за спиной так, что ее коса касалась его щеки.

— Язнаю способ занять время… — прошептала она.

Беркли не нужно было спрашивать, что это за способ.

Он хотел встать, но она надавила ему на плечи, а потом провела рукой по его спине.

— Что вы о нем думаете? — спросила она грудным голосом.

Беркли чувствовал ее дыхание на своем затылке.

— Что я о нем думаю?..

Молодая женщина наклонилась и поцеловала его в губы. Ему достаточно было протянуть руку, чтобы обнять ее за талию. Она повалилась к нему в кресло, подол ее платья зацепился за поручень и обнажил ее бедра и черные кружевные трусики.

— Вы помнете мне платье, — прошептала она, прижимаясь к нему.

— Вы можете его снять…

Соединяя слово с делом, Беркли расстегнул «молнию». Мурлыча как кошка, она помогла ему, сбросив платье с плеч, обнажая высокие бронзовые груди.

— Вы что, никогда не носите лифчик? — иронически поинтересовался он.

— А разве я в нем нуждаюсь? — прошептала она, высунув язык.

Беркли был не в состоянии ей отвечать. Держа ее в объятиях, он поднялся и понес ее к банкетке…

8

Беркли вошел в свою квартиру, включил телевизор и разделся, чтобы принять душ.

Прошло уже два дня. Бригада по расследованию убийств продолжала держать Генри Байнтера за решеткой, добиваясь от него признания. С таким же упорством молодой человек настаивал на своей невиновности, утверждая, что все произошло так, как он рассказал. После вмешательства Вернона Дэвиса прокурор округа был вынужден предъявить обвинения, основанные на имевшихся доказательствах: ключ от квартиры Сьюзен Оуэн у задержанного, а также отпечаток его пальца на газовом кране. Предварительное слушание дела, на котором должно было быть решено, передавать ли его в суд, было назначено на начало следующей недели.

Кроме этого, не было никаких успехов. Полиции все еще не удалось установить происхождение оружия, из которого был застрелен Лайонел Джиффорд. Пистолет был продан лет двенадцать назад человеку, следов которого обнаружить не удалось. Принимая во внимание либеральность законов Соединенных Штатов в вопросе продажи оружия, трудно было надеяться на конкретный результат. Пистолет мог пройти через десятки рук и пропутешествовать по всем пятидесяти штатам, прежде чем всплыть в квартире на Линкольн Акрз.

После статьи в «Таймс», посвященной «неслыханному» поведению полиции по отношению к Беркли, лейтенант Даггетт передал ему, что разрешения на свидание с Генри Байнтером он не получит. Вернон Дэвис, таким образом, оказался посредником между ними. Молодой человек все-таки передал Беркли двести долларов, которые были у него в момент ареста, а тот отдал их адвокату в качестве аванса.

Генри Байнтер не вспомнил, видел ли он в квартире Сьюзен Оуэн портфель, но, учитывая его состояние в момент, когда он был в квартире, полагаться на его слова было трудно. В остальном расследование сводилось к заурядному сбору информации о Генри Байнтере и Сьюзен Оуэн. Результаты были ничтожными.

Соблюдая договоренность с Линн Симпсон, Беркли не сообщил о ее поездке на Линкольн Акрз в ночь убийства. Он лишь передал конверт адвокату, чтобы тот смог засвидетельствовать, что письмо было написано именно в тот день, дата которого была в нем указана. Однако, с другой стороны, казалось, не было никакой опасности. Судя по всему, полиция не подвергала сомнению ее рассказ.

По уже известной причине Беркли не смог поговорить с Даггеттом и о портфеле.

Последние два дня он провел в монотонных и бесплодных проверках. С прилежанием, достойным похвалы, он опрашивал жильцов дома Сьюзен Оуэн. Добрая половина их вообще отсутствовала в ночь с субботы на воскресенье. Другие не выходили из дома и не принимали гостей, похожих на человека, описанного Линн Симпсон.

Были возможны три варианта: первый — один из жильцов врал из личных мотивов; второй — молодая женщина выпила лишку, и ей это привиделось. Наконец, это действительно был убийца Из-за отсутствия более точных примет поиски вернулись к отправной точке.

С портфелем Лайонела Джиффорда было то же самое. Джеффри Максвелл по-прежнему отказывался назвать имя человека, с которым Джиффорд должен был встретиться, а потому продолжать поиски значило напрасно терять время. Однако, рассчитывая на порядочный гонорар, Пит воспротивился тому, чтобы Беркли послал Максвелла к черту. Он сам вел переговоры с директором «Бальбоа Адветисин» по финансовому вопросу, оставив за собой право прервать расследование, если Беркли сочтет, что оно не приведет к желаемому результату. Иначе говоря, речь шла о том, чтобы вытянуть из богача побольше денег, что должно было компенсировать затраты на Генри Байнтера.

С Линн Симпсон Беркли общался, сочетая приятное с полезным: занимаясь с ней любовью, он вытянул из молодой женщины все, что она знала о Сьюзен Оуэн. Из этих сведений он составил рапорт на четыре страницы, который и представил Дороти Джиффорд. Больше той ничего не было нужно.

Тут, подстегиваемый возможностью извлечь выгоды и предвкушая радость отпуска в кругу семьи, Пит заставил Беркли совершить поступок, граничащий со злоупотреблением доверием. Беркли как ни в чем не бывало сообщил Дороти Джиффорд, что Линн Симпсон тоже входила в число любовниц ее мужа. Заодно он рассказал ей под большим секретом, что молодая женщина была у дома Сьюзен Оуэн и видела человека, которого не узнала, возможного убийцу Лайонела Джиффорда. Но Дороти Джиффорд не раскошелилась. Она вполне справедливо сочла, что сумма, уплаченная ею агентству «Беркли энд Джиббс», с лихвой покрыла расходы на розыски. Для нее дело закончилось. Или Генри Байнтер — истинный убийца, как и предполагала полиция, или, если он был невиновен, речь шла об убийстве и самоубийстве, что было вполне логично. Беркли не стал настаивать.

Короче, у них оставалось два клиента: Максвелл, который, казалось, находил своеобразное удовольствие, усложняя их задачу отказом отвечать на вопросы, могущие продвинуть расследование, и Генри Байнтер, которому в данный момент штат Калифорния предоставлял стол и кров. В практическом же плане речь шла о двух аспектах одного дела. Один клиент платил и за себя, и за другого, так что Пит был полностью доволен.

Беркли вошел в ванную. Приятно принять душ после жаркого дня. Он оставался там минут двадцать, растираясь губкой, потом вытерся и набросил легкий халат. Вчера, как и позавчера, он навещал Линн Симпсон в ее квартире. Удовольствие, полученное им, выходило за рамки обычного. Линн Симпсон была здоровой девушкой без предрассудков. За свою жизнь она набрала солидный опыт в искусстве любви. Это было очень приятно…

В тот вечер молодая женщина сказала, что не сможет встретиться с ним, и Беркли не стал спрашивать почему. В каком-то смысле это было хорошо. Приятное начало их связи грозило незаметно перерасти в привычку. Беркли совершенно не хотелось заводить продолжительный роман, тем более что на следующей неделе должна была вернуться Манди, а он не любил осложнений. К тому же ночь здорового сна пошла бы ему на пользу.

Он прошел на кухню, налил виски и вернулся в комнату. По телевизору шел вестерн. Банда злых индейцев в боевой раскраске с громкими криками преследовала по заросшим кактусами холмам раненого ковбоя, скальпу которого угрожала серьезная опасность. Беркли покрутил переключатель. На других каналах было не лучше. По одному показывали обнимающуюся при лунном свете парочку. Сопровождавшая кадр слащавая музыка давала представление о том, чего можно было ждать в будущем. По другому показывали четверку волосатых обезьяноподобных музыкантов, зверски терзавших различные инструменты. Беркли предпочел вестерн. Храбрый ковбой прискакал к широкой пропасти, и, видимо, жить ему оставалось немного. Тут, несомненно, для того, чтобы дать лошади передохнуть, на экране возникло радостное лицо диктора, восхвалявшего паштеты для кошек.

Телефонный звонок отвлек Беркли от бесконечного перечисления витаминов, содержавшихся в чудо-продукте. Приглушив звук, он снял трубку. Звонил лейтенант Даггетт.

— Как поживаете? — иронически поинтересовался Беркли. — Уж не хотите ли вы мне сообщить об освобождении Генри Байнтера? Или вы получили ордер на мой арест за соучастие?

— Ни то ни другое, — мрачно ответил полицейский. — Но в ваших же интересах примчаться в центральный комиссариат. — Он добавил что-то, похожее на ругательство. — Только что Джеффри Максвелл убил Линн Симпсон.

9

Все страны имеют общие черты, не считая неисполненных предвыборных обязательств политических деятелей. Твердо установившаяся традиция требует, чтобы полицейские комиссариаты занимали самые отвратные дома в городах. Тот, что находился на Маркет-стрит, не был исключением из правил. Беркли, зайдя в него, в который раз заметил омерзительные стены серого цвета.

Лейтенанта Даггетта не было в его кабинете, но секретарь, печатавший на машинке, был предупрежден о визите Беркли. Он пригласил его сесть и попросил подождать. Через пять минут в кабинет просунул голову инспектор Морриссон. Увидев Беркли, он недовольно пробурчал что-то о «частниках, вечно сующих всюду свой длинный нос», и ушел, сказав, что отправляется на поиски лейтенанта.

Вскоре появился и Даггетт. Черты его лица обострились. Он был не в духе. Жестом отпустив секретаря, он уселся за письменный стол.

— Вы нам приносите несчастье, — вздохнул он. — Каждый раз, когда вы оказываетесь замешаны в дело, все идет наперекосяк.

Беркли привстал.

— Я не просил вас приглашать меня сюда, — заметил он. — Если вы боитесь меня, я не настаиваю…

Даггетт примирительно махнул рукой:

— Садитесь и забудьте то, что я сказал.

Он снова вздохнул.

— Уверен, что вы многое знаете, — продолжил он. — Но я также предполагаю, что вы ничего не скажете, пока я не расскажу, что произошло.

Беркли кивнул.

— Точно, — подтвердил он. — Особенно, что касается второго пункта.

Лейтенант вытащил пачку сигарет, взял одну себе, другую предложил Беркли.

— Как я сказал вам по телефону, Джеффри Максвелл только что убил Линн Симпсон в ее квартире. Пуля в голову. Патрульная машина задержала его, когда он пытался скрыться.

Он пожал плечами.

— Ему не повезло, — прокомментировал он. — Сосед убитой позвонил и сказал, что ему показалось, будто он слышал выстрел. Патруль находился за несколько улиц. Его предупредили по радио. Они приехали как раз вовремя и сцапали его.

Беркли нахмурился. Смерть молодой женщины явилась для него ударом, но он уже свыкся с этой мыслью, пока доехал до комиссариата. Однако он плохо понимал, зачем Даггетт вызвал его среди ночи.

— Если его взяли на месте преступления, то я не понимаю…

Полицейский прервал его.

— На первый взгляд все ясно, — сказал он. — Но Максвелл утверждает, что он невиновен, и рассказывает историю, в которой упоминает вас.

Беркли встретил его слова с недоверием.

— Даю вам слово…

— Не продолжайте, пока не узнаете, что он говорит, — отрезал Даггетт.

Он внимательно посмотрел на Беркли.

— Поручал ли вам Максвелл разыскать портфель Лайонела Джиффорда, в котором тот будто бы унес документы в пятницу, накануне своей смерти? — спросил он нейтральным голосом.

Беркли признал:

— Это правда. Но это мне не объясняет, как…

— Сообщаю вам, что, когда Максвелла задержали, при нем был черный портфель с буквами Л.Д., в котором лежали досье, содержавшие материалы о весьма сомнительных делах «Бальбоа Адветисин», — указал Даггетт. — Надеюсь, вам это что-то говорит.

Беркли не удержался и громко выругался. В то же время в его мозгу отдельные кусочки информации сложились в картину. Нечего говорить, Линн Симпсон слишком дорого заплатила!

— Мне кажется, вас кто-то одурачил… — сказал полицейский. — Ну ничего, скоро увидим.

Он помолчал, потом продолжил:

— Давайте закончим с Максвеллом. Он все отрицает. Наплел тут нам целый роман! Будто бы он ни в чем не виновен, его якобы завлекли в ловушку. А не позвонил он нам и навострил лыжи только потому, что хотел надежно спрятать документы. Если предположить, что он не убивал девушку, то эти бумажки задвинут его в тень на много лет.

— Может быть, вы начнете сначала? — заметил Беркли.

Лейтенант последовал его совету.

— Максвелл уверяет, что кто-то позвонил ему по телефону и предложил поехать к Линн Симпсон и забрать портфель в обмен на две тысячи долларов, — объяснил он. — Он пришел, но человек, открывший ему дверь, навел на него пистолет. Там было темно, и он не разглядел лица. Он утверждает, что заметил слишком широкую куртку и широкополую шляпу, закрывавшую лицо…

На этот раз Беркли сдержался и не выругался.

— Он утверждает, что этот человек приказал ему повернуться лицом к стене и оглушил его. Когда он очнулся, то увидел труп девушки и портфель. Единственной его мыслью было спрятать документы. Послушать его, он бы позвонил нам потом.

Выражение лица Даггетта красноречиво говорило о его отношении к этой версии.

— А пистолет?

— Лежал в портфеле под досье, — ответил лейтенант, — с его отпечатками. Разумеется, он утверждает, что преступник сделал их, пока он был без сознания.

Он убрал со стола руки.

— Думаю, здесь все ясно. Линн Симпсон завладела портфелем и шантажировала его, а он застрелил ее, чтобы вернуть документы и не заплатить. Возможно, у него были и иные причины.

Разумеется, представленное в таком свете дело не оставляло сомнений в виновности Максвелла. Однако Беркли был не совсем в этом уверен. С одной стороны, новое появление незнакомца, которого Линн Симпсон видела на Линкольн Акрз и о котором он не мог узнать ни от кого, разве что от нее самой. С другой, если портфель был у нее, вполне возможно, что его ей передал Джиффорд, а еще вероятнее, что она взяла его из квартиры Сьюзен Оуэн. В таком случае, вероятно, Линн Симпсон была убийцей Джиффорда и своей подруги. Тогда Максвелл оказывался ее сообщником. Они поддерживали между собой связь, иначе как он мог узнать о таинственном незнакомце, даже если тот был плодом воображения Линн Симпсон. Но тогда зачем молодая женщина рассказала обо всем Беркли? И зачем Максвеллу было поручать ему поиски портфеля? Были ли эти расхождения вызваны желанием каждого прикрыть себя в ущерб другому? Вполне возможно. Но мотивы были по-прежнему неясны. Кроме того, Джиффорд умер до полуночи, то есть значительно раньше того времени, когда Линн Симпсон подъехала к дому Сьюзен Оуэн. Неужели замаскированный как на карнавале незнакомец существовал в действительности? Слишком уж это сложно! Да, еще есть Генри Байнтер…

— А кто ему позвонил и пригласил к Линн Симпсон? — спросил Беркли. — Он не узнал голос?

Лейтенант покачал головой:

— Он говорит, что было плохо слышно или же его собеседник нарочно говорил через что-то, чтобы было невозможно узнать голос.

— А в квартире?

— Он утверждает, что незнакомец шепотом приказал ему встать к стене и оглушил.

Как бы то ни было, в этом преступлении Генри Байнтера нельзя было обвинить.

— Вы установили личность свидетеля, позвонившего вам?

Даггетт заколебался.

— Это единственное, что не сходится, — ответил он. — Многие соседи показывают, что слышали звук, похожий на выстрел, но никто не сказал, что позвонил он.

Он пожал плечами.

— Но это ничего не значит. Обычно люди не очень стремятся ввязываться в такие дела. Вполне возможно, что один из них позвонил, а теперь не хочет признаваться, чтобы не быть свидетелем.

Беркли прекрасно знал, что люди обычно охотнее разговаривают с частным детективом, чем с полицейскими.

— Если Максвелл утверждает, что его оглушили, — заметил он, — у него на голове должны остаться следы удара…

— Они у него есть, — согласился Даггетт. — Но это ничего не доказывает. Он мог сам себя ударить на всякий случай. Я мог бы вам привести полдюжины таких примеров.

Он замолчал, чтобы затушить сигарету в пепельнице, и продолжил:

— На всякий случай я отправил сотрудника к Дороти Джиффорд. Она весь вечер провела у телевизора. Кажется, показывали вестерн.

Беркли улыбнулся:

— Я в любой момент могу ее спросить, откуда скакал ковбой и удалось ли ему в конце концов перепрыгнуть через пропасть.

Видя удивление полицейского, он пояснил:

— Я как раз смотрел фильм, когда вы позвонили.

Даггетт поморщился:

— Вы счастливец — проводите вечера у себя дома!

Он холодно взглянул на Беркли:

— Теперь о вас…

Беркли подумал, что шутки кончились. Линн Симпсон умерла, Максвелл арестован, так что у него не было причин молчать.

— У Вернона Дэвиса есть письмо, переданное ему Линн Симпсон, — заявил он. — Содержание мне известно.

Он рассказал полицейскому все, кроме тех деталей, которые, как он считал, касались только его. Даггетта он, конечно, не обманул, но тот не стал спрашивать, чем занимались Беркли и молодая женщина.

— Иначе говоря, — заключил он, когда Беркли закончил, — вы располагали сведениями, которые могли помочь расследованию, и не сообщили их.

Беркли насмешливо посмотрел на него:

— После той шутки, которую вы со мной сыграли, отдав меня в лапы Морриссона, вы еще надеялись, что я побегу к вам? Тем более что Линн Симпсон очень просила меня ничего не говорить, а вам, надеюсь, известно, что такое профессиональная тайна.

Он с невинным видом пожал плечами.

— Я не хочу учить вас вашей профессии, — добавил он. — Но вы бы заметили пробел в ее распорядке дня, если бы захотели…

Даггетт стиснул зубы.

— А вам не пришло в голову, что она, может быть, была бы жива, если бы вы действовали иначе? — выкрикнул он.

— А что бы это вам дало? — ответил Беркли. — Вы бы записали ее показания, ну, может, побранили за то, что опоздала прийти к вам. Не забудьте, что у вас уже есть один обвиняемый — Генри Байнтер, и вы уверены в правильности своей версии.

Лейтенант ничего не сказал, но Беркли с удовлетворением заметил, что его доводы проняли полицейского. Тогда он добавил:

— Помешать Максвеллу убить ее можно было только, приставив к ним обоим круглосуточную охрану. Если бы она и пришла к вам, вы бы не стали ее охранять. И не говорите мне, что я неправ.

Даггетт попытался успокоить его.

— Согласен, — признал он. — Скажем, слова у меня опередили мысль.

Но признавать себя побежденным он не хотел.

— Но все-таки, если бы вы рассказали мне о портфеле…

— Это ничего бы не изменило! — прервал его Беркли. — Вы бы обвинили Генри Байнтера в том, что это он стащил портфель из квартиры Сьюзен Оуэн, и стали бы допытываться, что он с ним сделал.

Полицейский раскрыл рот, но ничего не сказал.

— Смерть Линн Симпсон причинила мне боль, — сказал Беркли. — Даже если ей было на меня наплевать, она не заслужила этого. Теперь вы говорите, что я виновен в ее гибели.

— Замнем это, — сдался Даггетт. — В любом случае уже поздно…

Он взял со стола карандаш и стал вертеть его в пальцах.

— С Байнтером все ясно. Еще день-два, и он расколется…

Беркли поморщился.

— А портфель? — заметил он. — Как вы объясните, что он был у Линн Симпсон?

— Ну, объяснить это нетрудно, — ответил Даггетт. — Во-первых, мы можем предположить, что она все еще была любовницей Джиффорда, хотя и заявила обратное. В этом случае он мог оставить портфель у нее, а после его смерти она, поняв, что из этого можно извлечь выгоду, попыталась шантажировать Максвелла.

Беркли признал, что это было вполне возможно.

— Вторая возможность, — продолжал лейтенант. — Портфель с Линкольн Акрз забрал Байнтер и передал его ей, из чего следует их сообщничество в попытке шантажа Максвелла…

На этот раз Беркли не согласился.

— Зачем это Байнтеру? — перебил он. — Если он действовал из ревности или мести, он не стал бы заниматься портфелем Джиффорда. Это противоречит обвинению, выдвинутому вами против него.

— Я анализирую все возможности, — заметил Даггетт, — и не утверждаю, что эта — самая вероятная. Но она объясняет их обращение к вам. Рассказывая о незнакомце, которого она якобы видела в ночь убийства, Линн Симпсон хотела навести вас на мысль, что портфель — истинная причина преступления. Тем самым она отводила подозрение от Байнтера и толкала нас на поиски несуществующего человека, выдуманного ей самой.

Беркли поморщился.

— Откуда же о нем узнал Максвелл? — поинтересовался он. — Ведь его описание совпадает с тем, что дала Линн Симпсон.

Полицейский отверг это возражение.

— Она рассказала ему об этом, когда связалась с ним, чтобы вернуть портфель, — заявил он. — Если только вы сами…

Беркли хотел было ответить «нет», но вовремя вспомнил, что по совету Пита упомянул о незнакомце в докладе Дороти Джиффорд, а та, в свою очередь, могла рассказать о нем Максвеллу. Но это была лишь деталь.

— Зачем Максвеллу было убивать? — задал он новый вопрос. — Если портфель был у нее, значит она была прямо замешана в убийстве Джиффорда. Ему было достаточно пригрозить ей, что он заявит в полицию, и она отдала бы документы. Соучастие в убийстве куда серьезнее шантажа. Перед таким выбором она наверняка уступила бы…

Даггетт покачал головой:

— Она, несомненно, подумала, что Максвелл предпочтет заплатить, а не садиться в тюрьму, пусть и ненадолго. Кроме того, она могла сказать, что портфель ей отдал Джиффорд и она непричастна к его смерти. Для человека богатого, каким является Максвелл, запрошенная ею сумма просто смехотворна.

— Справедливо, — снова согласился Беркли. — Но если она не собиралась его разорять, то ему тем более не было смысла ее убивать, раз она обещала отдать документы.

Лейтенанта это не убедило.

— Известно, как шантаж начинается, но никто не знает, как такие дела заканчиваются. Он боялся, что она увеличит свои требования, если он уступит в первый раз. Она бы его не отпустила.

Он пожал плечами.

— Пока еще не все ясно, но мы выясним, — заключил он. — Принимая во внимание, что Максвелла взяли почти с поличным, никакой состав присяжных не поверит в историю, которую он рассказал. Если у него есть хоть крупица здравого смысла, он признает себя виновным, упирая на шантаж как на смягчающее обстоятельство.

Беркли подумал, что дела у директора «Бальбоа Адветисин» неважные. Действительно, все доказательства были против него.

— Значит, вы не верите в существование типа, оглушившего его?

— Выдумки! — ответил полицейский, — Когда он понял, что попался, он решил использовать то, что вам рассказала Линн Симпсон, в надежде выкрутиться.

Беркли вспомнил о неприятном впечатлении, которое на него производил Максвелл. В общем-то все было возможно.

— А Байнтер?

Даггетт улыбнулся.

— Принесите мне доказательства его невиновности, и я с радостью выпущу его, — иронически заметил он.

В дверь постучали, и в кабинет зашел Морриссон. Бросив на Беркли неприязненный взгляд, он подошел к лейтенанту и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул:

— Хорошо, я вас догоню.

Пока инспектор выходил, Даггетт повернулся к Беркли.

— Сожалею, но я должен идти, — вздохнул он. — И в эту ночь мне не удастся выспаться…

Его лицо выражало решительность.

— И последнее, — сказал он. — Максвелл просил меня передать вам, что хочет, чтобы вы помогли ему выйти отсюда, — он насмешливо посмотрел на Беркли. — Я прощаюсь с вами и желаю приятно провести время…

— Можно сказать ему два слова? — спросил Беркли.

Даггетт изобразил глубочайшее сожаление.

— Боюсь, что сейчас это невозможно, — ответил он. — Вокруг него и так много народу…

Беркли не стал настаивать. Оба поднялись.

— Что ему сказать? Вы согласны или нет? — осведомился лейтенант.

— Скажите, что, прежде чем дать ему ответ, я должен подумать, — ответил Беркли.

Выйдя из здания, он закурил сигарету и пошел к стоянке, на которой оставил свою машину. Сев за руль, он вдруг подумал о Линн Симпсон, тело которой лежало в одной из морозильных камер морга. Вкус сигареты показался ему странным.

10

Беркли никак не мог уснуть. Лежа на кровати в своей квартире, в темноте, он уже два часа мучился без сна. Он сделал все, чтобы победить бессонницу: принял душ, чтобы расслабиться, выпил два стакана «Олд кроу» и прочитал страниц сорок из современного, совершенно идиотского романа. Никак! Едва он начинал забываться, к нему возвращались те же мысли, и он просыпался.

Лайонел Джиффорд, Сьюзен и Линн Симпсон, с одной стороны… Генри Байнтер и Джеффри Максвелл — с другой… Трое мертвых и двое живых, обвиненных в убийствах, но продолжавших утверждать, что они невиновны. Беременная женщина, покончившая с собой, убившая своего любовника, которая, может быть, не делала ни того ни другого…

Сотню раз Беркли прокручивал в голове это дело, прокручивал и так и эдак, строил различные предположения и сотню раз натыкался на ту же стену, на те же препятствия.

Перед его глазами стояли трое убитых и двое обвиняемых, осуждения которых судом присяжных будет добиваться полиция…

Беркли никак не мог заснуть. Слишком многое не сходилось. Ни одно из возможных объяснений, придуманных им, не было логически безупречным. Но как объединить разрозненные элементы? Как составить из них целостную картину? Невозможно! Беркли наконец задремал и вдруг проснулся, поняв все. Это было озарение, и он несколько раз кивнул головой перед этой очевидностью. Чувство это владело им несколько секунд. Потом появилась масса возражений, способных разрушить только что построенное здание. Он методически отбросил их одно за другим. На этот раз он вычислил верно! Он вскочил и начал быстро одеваться.

Еще не рассвело. На чернильно-черном небе сверкали звезды. Луны не было. С холма были видны огни вывесок и уличных фонарей, освещавшие четыре главные улицы и пересекавшие город автострады. Вдали на Порт Айленде маяк пронизывал своим лучом океан. В заливе между портом и выступающим языком Коронадо плавало несколько рыбачьих лодок. В небе летел самолет. Поднялся легкий бриз, несколько освежавший воздух и шевеливший листву деревьев.

Беркли оставил машину и пошел к перекрестку пешком. Почти все виллы были без света, в спящем квартале царил полный покой. Где-то вдалеке залаяла собака, другая, поближе, ответила ей.

Дойдя до перекрестка, Беркли повернул направо и прошел вниз еще метров пятьдесят. Он остановился под деревом, выступавшим над каменной стеной, и стал всматриваться и вслушиваться. Силуэт виллы возвышался над лужайкой, частично закрытый пальмами. Все было спокойно.

Беркли легко влез на низкую стену и спрыгнул с другой стороны. Собаки здесь не было, иначе она давно бы проявила признаки жизни. Напрягая все чувства, он, скрываясь в тени деревьев, подошел к вилле. Гул самолета затих, его заменило урчание мотора спортивной машины, ехавшей, видимо, к Фрайар Драйв.

Готовясь к визиту, Беркли взял пистолет, прихватил бутылочку масла, ломик из хромированной стали и отмычку, способную открыть большинство замков. Несколько лет назад один завязавший домушник, которому он оказал услугу, научил его обращаться с этим инструментом. Это было не очень трудно.

Как часто бывает в сильную жару, одно из окон террасы оставалось открытым. Осветив на мгновение комнату, чтобы не натолкнуться на какой-нибудь предмет, Беркли увидел, что он находится в салоне, пол которого покрыт ковром. Он остановился и прислушался.

Вилла была двухэтажной, следовательно, спальни находились на втором. Значит, на первом не должно быть ни души. Беркли, знавший, что нужно искать, быстро дошел до цели. Во втором салоне, кроме большого проигрывателя, в нише стоял телевизор. На полках помещалось до сотни дисков. Здесь же находились портативная телекамера и видеомагнитофон последней модели. На этажерке — масса видеокассет.

Беркли постоял секунду, созерцая оборудование. Его сердце бешено колотилось. Больше ему ничего не требовалось.

Он осторожно прикрыл дверь в салон, сожалея, что не может прокрутить кассеты. Но то, ради чего он пришел, он увидел.

Освещая себе путь короткими вспышками фонарика, он вернулся в первый салон, бросил последний взгляд на обстановку и вылез в окно. Снаружи все было по-прежнему спокойно. На небе появилась тонкая светлая полоска, возвещавшая приближение восхода. Он сел за руль. Теперь он знал, что заснет без труда.

Беркли поднес к уху параллельные наушники и услышал несколько длинных гудков. Сидевшая в кресле с трубкой в руке Цинтия была взволнована и нервно кусала губы. Пит смотрел на своих компаньонов недовольно-осуждающе…

Беркли подмигнул девушке, чтобы подбодрить ее. Они несколько раз прорепетировали разговор, она должна была справиться. Даже ее волнение пойдет на пользу.

Наконец трубку сняли.

— Алло? — произнесли на другом конце провода.

Беркли сделал Цинтии знак начинать.

— Я — подруга Линн Симпсон, — неуверенно начала она. — Она оставила мне письмо, вскрыть которое я должна была в случае ее смерти. В нем она все рассказала.

— Не понимаю, что вы хотите сказать, — ответил голос. — Кто вы и что вы хотите?

Беркли сделал Цинтии знак продолжать.

— Линн оставила мне письмо, где все написала, — повторила она. — Если вы не хотите, чтобы я отнесла его в полицию, приходите сегодня вечером к маяку Поэнт Лома. Я отдам вам его в обмен на десять тысяч долларов сотенными купюрами…

— Что вы хотите сказать? — перебил ее голос. — Кто вы?

На этот раз Беркли не пришлось подбадривать Цинтию.

— Десять тысяч долларов, сегодня вечером, в восемь часов, на Поэнт Лома, — повторила она. — Я сама подойду к вам. Учтите, я приняла меры на случай, если со мной что-нибудь произойдет…

— Но…

— Если вы не придете, завтра письмо попадет в полицию, — закончила Цинтия. — Не забудьте!

Беркли нажал на рычаг и широко улыбнулся девушке.

— Вы были великолепны, — уверил он, дружески положив ей на плечо руку.

Потом он обратился к Питу, только что выключившему магнитофон:

— Теперь нам остается только ждать…

11

Маяк Габрило, построенный испанцами на оконечности Поэнт Лома, — это исторический памятник, известный всем Соединенным Штатам. Его архитектура не представляет особого интереса, но там прекрасно сохранилась оптическая система, а уж панорама, открывающаяся с маяка, заслуживает того, чтобы полюбоваться ею. С высоты песчаного холма, на котором возвышается маяк, видны океан, большая часть залива Сан-Диего и весь город.

В этот час автостоянка была забита, и машины стояли даже на обочине. Огромное пурпурное солнце готовилось нырнуть в Тихий океан и заливало окрестности огненными бликами. Бесчисленные окна домов на другой стороне залива блестели в солнечных лучах. В узком входе в залив двигались два эсминца, вспенивая воду, переливавшуюся всеми цветами радуги к величайшей радости туристов.

Беркли достал сигарету и взглянул на часы. Без трех минут восемь… Сейчас все решится! Трезво рассуждая, он оценивал свои шансы на удачу в пятьдесят процентов. Если не получится этот маневр, другой придумать будет сложно. Неудача будет означать, что его ловушку раскусили, и теперь преступник будет начеку.

Нужно будет начинать все сначала, имея дело с предупрежденным противником, который постарается любой ценой избежать тюрьмы. В лучшем случае дело может остаться невыясненным до конца.

Еще несколько машин приехало на фейерверк солнечного заката. В небе появилась маленькая черточка — заходящий на посадку самолет. Именно в этот момент Беркли заметил белую машину, припарковавшуюся в запрещенном месте у мачты со звездно-полосатым флагом. Он почувствовал какое-то щекотание в желудке и пару секунд смотрел на нее. Получилось!

Дороти Джиффорд была одета в черный костюм, хорошо подходивший к трауру, свои светлые волосы она повязала темным платком и закрыла глаза большими солнцезащитными очками. В руке у нее была та же сумка, с которой она приходила в агентство.

Отойдя на несколько шагов от машины, она остановилась и стала разглядывать туристов. Беркли покинул свой пост и подошел к ней. Продолжавшая осматриваться Дороти Джиффорд стояла к нему спиной и почувствовала его присутствие, когда он был в нескольких шагах от нее.

— Вы пришли вовремя, — сказал он, когда она поворачивалась к нему. Она вздрогнула от неожиданности, черты ее лица исказились, но через секунду она овладела собой. Ей даже удалось почти естественно улыбнуться.

— Мистер Беркли… Какая неожиданность! Вы тоже приехали полюбоваться закатом? Надо признать, что зрелище того заслуживает.

Беркли покачал головой.

— Это моя секретарша позвонила вам и попросила прийти сюда, — заявил он. — Раз вы здесь… — он указал на сумочку, которую она держала в руке. — Деньги при вас?

Дороти Джиффорд замялась. Ее улыбка исчезла, а плечи немного опустились.

— Вы победили… — глухо сказала она. — Я вам заплачу…

С решительным видом она открыла сумочку и запустила в нее руку. Отскочив на два шага, она выхватила пистолет, держа его так, чтобы был виден только ствол.

— Садитесь в мою машину, за руль! — холодно приказала она.

Беркли спокойно наблюдал за тем, как оружие нацеливалось ему в грудь.

— Если вы выстрелите, вам не удастся убежать в такой толпе, — заметил он. — В ваших же интересах вести себя разумно.

Дороти Джиффорд стиснула зубы, но оружие не опустила.

— Мне теперь терять нечего, — сухо сказала она. — Если вы не подчинитесь или сделаете резкое движение, я пристрелю вас и в толпе.

Беркли опустил руки.

— Вы наверное думаете, что сумеете пересечь мексиканскую границу? — сказал он с иронией. — Надеюсь, вы позаботились перевести туда деньги. Вам нелегко будет найти работу…

Дороти Джиффорд отошла еще на два шага. Теперь она стояла рядом с капотом.

— Это мое дело, — ответила она, по-прежнему держа его под прицелом.

Стараясь избегать резких движений, Беркли обогнул машину и открыл дверцу. Дальнейшее произошло молниеносно. Из-за машины выскочил сержант О'Донелл, впервые одетый в штатское. Прежде чем Дороти Джиффорд успела повернуться, его огромная волосатая рука сжала ей запястье. Пистолет упал вместе с сумкой, из которой посыпались пачки зеленых банкнот.

Вскрикнув от боли и ярости, Дороти Джиффорд попыталась другой рукой выцарапать ему глаза, но сержант был гораздо проворнее, чем можно было предположить по его внешности. Он перехватил ее запястье на лету и спокойно завел ей руку за спину.

— Тихо, милашка… — произнес он, широко улыбаясь, в то время как она безуспешно пыталась ударить его ногой. — Все, тебе хана…

Опережая Пита и Сэма Портала, один из фотографов «Таймс», изображавший до этого туриста, подскочил, наставляя на нее объектив. Из-за маяка выбежали еще двое полицейских в штатском. Беркли подумал, что теперь можно, наконец, снять пуленепробиваемый жилет, сдавливавший его, как корсет, под которым он нещадно потел.

Как правильно заметил сержант О'Донелл, все кончилось.

Лейтенант Даггетт приказал принести сэндвичей и пива.

Они сидели вчетвером в его кабинете в центральном комиссариате: Пит, Сэм Портал и Беркли расположились на стульях, а полицейский — в кресле, лицом к ним.

— Пока что она отказывается отвечать на наши вопросы, — сказал он. — Она утверждает, что взяла пистолет потому, что при ней была крупная сумма, а вам она угрожала потому, что вы хотели ее обокрасть…

Беркли рассмеялся.

— А почему бы, собственно, и нет, — пошутил он. — Но раз уж она здесь, она могла бы вам объяснить, что она делала на Поэнт Лома с десятью тысячами долларов в сумочке.

Даггетт развел руками и отпил глоток пива.

— Ей дали прослушать запись ее разговора с вашей секретаршей, но она утверждает, что на пленке не ее голос, что это монтаж…

Он откусил кусочек сэндвича.

— Я согласился прикомандировать к вам О'Донелла и еще двух моих людей, не требуя объяснений, — продолжил он. — Результат кажется убедительным, но я хотел, чтобы вы просветили тупого фараона, каковым я являюсь. Начнем с того, что навело вас на мысль, что это была Дороти Джиффорд?

Беркли допил стакан и вытер платком губы.

— По здравом размышлении это представляется очевидным. Во-первых, она больше всех выигрывала от смерти Джиффорда. Кроме акций «Бальбоа Адветисин», контрольный пакет которых переходил Максвеллу, она наследовала все его состояние.

Он предложил своим собеседникам пачку сигарет, они отказались, а он закурил.

— Затем, если предположить, что Генри Байнтер и Максвелл говорили правду, после смерти Линн Симпсон не оставалось никого, кроме нее, — добавил он.

Сэм Портал усмехнулся.

— Если подумать, то твоя заслуга невелика, — заметил он, — любой бы мог додуматься до этого…

Намек был явно адресован лейтенанту, но тот сделал вид, что не слышит.

— С момента, когда я предположил, что виновна она, стало очевидно, что оба ее алиби вовсе не являются таковыми. Она уверяла, что смотрела телевизор…

Даггетт поднял руку, чтобы остановить его.

— Я ручаюсь, что она видела субботнюю вечернюю передачу, — уверил он. — Я сам смотрел то же самое и могу засвидетельствовать, что она до мельчайших подробностей рассказала перипетии сюжета. Она не могла это выдумать, а значит, она смотрела передачу с начала до конца… — внезапно он остановился, как будто в его мозгу мелькнула догадка. — Господи Боже! — воскликнул он. — Вы хотите сказать, что она…

Беркли кивнул.

— Именно, — подтвердил он. — Когда я ночью пробрался на виллу, я в одной из комнат увидел видеомагнитофон и телевизор, к которому его можно подключить.

Журналист щелкнул пальцами с красноречивым свистом.

— Иначе говоря, — закончил Беркли мысль, — Дороти Джиффорд действительно смотрела передачи, показанные в дни убийства ее мужа и Линн Симпсон, но посмотрела она их позднее, записанными на видеомагнитофон!

— Дьявольски изобретательно! — прокомментировал Сэм Портал с набитым ртом. — Как думаешь, уступит она нам исключительные права на публикацию своих мемуаров, если мы пообещаем ей…

— Ладно, — с нетерпением перебил его полицейский. — Об этом вы договоритесь после.

Ему, должно быть, было очень стыдно за то, что он так горячо защищал алиби Дороти Джиффорд, когда приходил в контору к Беркли.

— Она почти наверняка стерла записи. Но самое главное, она теперь не сможет доказать, что была у себя.

Даггетт кивнул головой.

— Ну а теперь расскажите, как, по-вашему, все произошло?

Беркли пожал плечами.

— Тут я вынужден вставлять свои гипотезы, — сказал он.

— Ну-ну…

Беркли выпустил дым сигареты.

— Первое. Вскрытие показало, что Сьюзен Оуэн была на четвертом месяце беременности, — заявил он. — Затем в разговоре со мной Линн Симпсон дала понять, что, по ее мнению, та действительно была влюблена в Джиффорда. Значит, можно предположить, что он хотел начать с ней жизнь сначала.

— Верно… — согласился Даггетт.

— С другой стороны, Дороти Джиффорд не заблуждалась по поводу своего мужа, но соглашалась закрывать глаза на его поведение, лишь бы только сохранить внешние приличия.

До сих пор Пит не произнес ни слова, спокойно поглощая сэндвичи и запивая их пивом, оплаченным муниципалитетом.

— Было бы странно, если бы она вела себя иначе. Ведь все состояние принадлежало ему, — вставил он.

Беркли заметил улыбку на лицах лейтенанта и Сэма Портала. В денежных вопросах Питу было что сказать.

— При разводе она теряла бы и положение в обществе, которое занимала благодаря ему, и преимущества, даваемые большим состоянием, — продолжил Беркли, — а то содержание, которое он бы ей выплачивал, было бы каплей по сравнению с тем, что она имела.

Даггетт кивнул:

— С мотивом согласен. Раз она не может избежать скандала из-за его твердого намерения порвать с ней, она решает взяться за оружие. Она убивает его и одновременно мстит сопернице, устранив и ее.

Он остановился, потом сказал:

— Хотел бы я знать, как она это сделала.

Беркли вздохнул:

— И здесь я могу только предполагать, но, кажется, я не слишком отклонюсь от истины.

— Когда она поймет, что ей не выкрутиться, она расколется, и мы проверим, — произнес полицейский.

Сэм Портал хотел что-то сказать, но передумал и сделал Беркли знак продолжать.

— Ночь с пятницы на субботу Джиффорд провел со Сьюзен Оуэн, — сказал тот. — Вечером в субботу он вернулся на виллу. Почему? Я не знаю. Портфель он взял с собой.

Он на мгновение замолчал, пожатием плеч показывая, что он все еще излагает свои предположения.

— Или он сообщил ей о намерении развестись с ней, и она потеряла голову от ярости, или она уже знала о беременности Сьюзен Оуэн и о том, что Джиффорд хочет на той жениться, бросив ее. Как бы то ни было, она убила его двумя выстрелами в грудь.

Он замолчал, ожидая возможных возражений собеседников, но те молчали.

— Дороти Джиффорд приняла меры предосторожности, включив видеомагнитофон, чтобы обеспечить себе алиби. Потом она положила тело Джиффорда в багажник своей машины и поехала на Линкольн Акрз.

— Возможно, — заметил Даггетт. — Они были примерно одного роста, и она достаточно сильна, чтобы перетащить его…

— Когда Сьюзен Оуэн открыла ей дверь, она оглушила ее, — продолжил Беркли. — Может быть, она даже связала ее, просунув под веревки тряпки, чтобы на коже не осталось следов…

— А как она узнала ее имя и адрес? — заметил инспектор.

— Это мог ей сказать сам Джиффорд, — ответил Беркли, — или, что более вероятно, она следила за ним. Именно поэтому я думаю, что она действовала не под влиянием эмоций, а заранее все обдумав.

— А тело? — спросил Даггетт.

— Она могла поднять его в квартиру сразу же. С лифтом это нетрудно. Однако было еще рано, и, хотя дом стоит в удалении, а жильцы в большинстве уехали на уикэнд, она могла с кем-нибудь столкнуться. Скорее всего, она привезла его во второй раз.

Переведя дыхание, он продолжил:

— Потом она отправилась на виллу, оставив машину Джиффорда на Линкольн Акрз. Когда служанка вернулась из кино, она смотрела телевизор, это подтверждало ее алиби.

Сэм Портал позволил себе иронически засмеяться по адресу Даггетта, который сделал вид, что ничего не видел.

— Позднее, когда служанка заснула, она уехала на Линкольн Акрз на своей собственной машине, которую предусмотрительно оставила на улице. Она оделась в одежду своего мужа и надела широкополую шляпу, чтобы ее не узнали.

— И только тогда она убила Сьюзен Оуэн?

Беркли кивнул.

— Та, должно быть, даже не пришла в себя, — сказал он. — Дороти Джиффорд дала ей две таблетки снотворного, чтобы быть уверенной, что она не очнется.

Сэм Портал вздрогнул.

— Лейтенант может тебе подтвердить, что это возможно, — ответил Беркли. — Достаточно положить таблетку под язык и налить в рот воды. Даже у спящего срабатывает глотательный рефлекс.

Даггетт кивнул.

— Тогда Дороти Джиффорд осуществила задуманную постановку. Она надела на мужа пижамные брюки, чтобы представить, что он спал в момент смерти, подсунула под дверь газеты, чтобы газ не уходил из квартиры, и напечатала на машинке предсмертное письмо. Разумеется, она была в перчатках, чтобы не оставить отпечатков. Для завершения картины она тщательно вытерла пистолет и вложила его в руку Сьюзен Оуэн, а кроме того, она привезла из дома подушку с пулевыми отверстиями.

Опережая замечание журналиста и Даггетта, он уточнил:

— Коль скоро ей пришлось прострелить ее, возможно, она сделала это на вилле. Подушку она прихватила с собой еще в первый приезд.

Видя, что у собеседников нет возражений, он продолжил:

— Наконец, она притащила Сьюзен Оуэн на кухню и накачала ее хорошей дозой газа, а затем перетащила ее назад в комнату и положила на кровать рядом с Джиффордом. Всунутое в Сьюзен снотворное избавило Дороти от проблем…

— А одежда Джиффорда? — заметил Сэм Портал. — Она же была перепачкана кровью…

— Или она раздела его на вилле, или унесла ее с собой, когда уходила, — ответил Беркли. — В любом случае, у Джиффорда там были вещи, а может быть, она привезла костюм и прочее, когда приехала во второй раз. Что же до одежды, запачканной кровью, она ее сожгла или уничтожила каким-нибудь другим способом.

— Мы сделаем на вилле обыск, может, что-нибудь обнаружим, — пообещал Даггетт. — Как бы то ни было, вполне возможно, что мы обнаружим пятна крови в багажнике машины.

— Потом она открыла газовый кран и ушла… — закончил Беркли.

Он со вздохом пожал плечами:

— Тут-то она наткнулась на Линн Симпсон, подъехавшую именно в этот момент, и та узнала ее, несмотря на маскарад…

— Необязательно, — заметил Даггетт. — Может, ее фигура заинтриговала Линн Симпсон, и она просто проследила за ней. Но это не имеет значения.

Журналист кивнул:

— Я только не понимаю, почему она пришла к тебе, а не стала ждать, пока обнаружат трупы?

— Она, разумеется, думала, что кто-нибудь почувствует запах газа и обнаружит их раньше, — ответил Беркли. — Она боялась, что все сорвется. С другой стороны, было логично, что она беспокоится по поводу исчезновения мужа. — Тут он развел руками. — Единственное, чего она не могла предусмотреть, было появление Генри Байнтера, который закрыл газ…

— А Линн Симпсон? — спросил Даггетт.

Беркли сделал жест безразличия.

— Классический шантаж, — ответил он. — Ей представился случай легко заработать много денег, но она была недостаточно осторожна, за что и поплатилась…

Лейтенант нахмурился.

— Зачем же она рассказала вам, что видела кого-то у дома на Линкольн Акрз? — заметил он. — К чему ей было рисковать?

— Думаю, для того, чтобы Дороти Джиффорд насторожилась, — объяснил Беркли. — Линн Симпсон знала, что я работаю на нее и что, если я ей расскажу, она поймет предостережение. Так оно и случилось.

Сэм Портал допил пиво и взялся за свой последний сэндвич.

— А почему она не заплатила?

— Она решила, что это никогда не кончится и мало-помалу ей придется отдать все свое состояние, — ответил Беркли. — Единственным выходом было устранить и Линн Симпсон тоже. Но в этом преступлении обвинить Генри Байнтера, коль скоро он сидел в тюрьме, было трудно. Тогда ей пришла в голову мысль использовать Максвелла. Заодно она избавлялась от портфеля Джиффорда, одновременно вводя его в дело. А раз так, мне уже не нужно было продолжать его поиски.

— Значит, это она позвонила Максвеллу и, изменив голос, назначила ему встречу у Линн Симпсон?

Беркли согласился:

— Та, возможно, велела ей прийти к ней с деньгами. Так что ей оставалось только согласовать часы. Остальное нам рассказал Максвелл. Дороти Джиффорд оглушила его, оставшись неузнанной из-за темноты. Он вполне мог принять ее за мужчину, если она спрятала волосы под шляпу и подняла воротник куртки, закрыв лицо.

— А потом она позвонила в полицию, сообщила, что слышала выстрел, и спокойно вернулась к себе досматривать телепередачу, — добавил Пит.

Сэм Портал потер подбородок:

— А пистолеты?

Беркли показал жестом, что этого он не знает.

— Нет ничего проще, чем достать огнестрельное оружие, — сказал он. — Может быть, они принадлежали ей самой или ее мужу.

Журналист кивнул головой в сторону лейтенанта:

— Наш будущий начальник полиции, разумеется, это установит…

Тот не соизволил ответить.

— Иначе говоря, — продолжил Портал, — вы должны поставить толстенную свечу за здоровье Генри Байнтера. Если бы он не закрыл газ, вы бы не раскрыли этого идеального преступления.

На этот раз Даггетт нахмурился. Он раскрыл рот, чтобы ответить, но сделать ему это помешал телефонный звонок. Он снял трубку, несколько секунд послушал, выругался и закончил разговор.

— Я вынужден просить вас покинуть помещение, — заявил он. — Кажется, Дороти Джиффорд намерена что-то сказать. Мне бы не хотелось, чтобы она передумала…

Портал взглянул на свои часы.

— Теперь мне надо ломать голову, как преподнести эту историю в статье… — он поднялся и, подмигнув Беркли, показал на Даггетта. — Пошли, — сказал он. — Полиция и без нас сумеет объяснить, как она распутала дело без посторонней помощи.

Оглавление

Марк Арно Осечка на газе

  Пролог

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11