Чужое терзанье [Вэл Макдермид] (fb2) читать онлайн

Вэл Макдермид Чужое терзанье

Посвящается

Лесли, Сандре, Джулии, Джейн, Марии, Мел, Маргарет, Никки, Дженни, Мэри, Джулии, Пауле, Джей, Диане, Стелле, Шелли, Дафне и Банти-Ол — моему личному женскому «полку».

Они вынесли меня, раненную, с поля боя и ухаживали за мной, пока я не пошла на поправку.

С любовью и благодарностью.

То чужое терзанье — самодовлеющий опыт,

Не изношенный частыми воспоминаньями.

Люди меняются и улыбаются, только мучения вечны.

Т.С. Элиот. Четыре квартета

Как все вокруг таинственно и странно,

Тревожно и зловеще. Силы неба,

Молю, отсюда выведите нас!

Уильям Шекспир. Буря

Часть первая

Ты слышишь голоса? Ну и что с того? Это еще ничего не значит! Ты не сумасшедший. И пусть даже ты натворил такое, что присяжных прямо выворачивает от отвращения, все равно у тебя-то самого хватает мозгов, чтобы понимать — это вовсе не означает, что ты чокнутый. Всем известно, голоса слышат самые разные люди. Взять, к примеру, телик. Когда ты его смотришь, ты ведь веришь в реальность тех ужасов, что творятся на экране, хотя все знают, что это чистая туфта. И самое главное, ведь кто-то всю эту фигню придумал, но не оказался тут, где сейчас находишься ты. Ясное дело.

В общем, и тебе нечего особо дергаться. Ну да, тебя назвали ненормальным. Судья произнес твое имя — Дерек Тайлер — и прилепил ярлык сумасшедшего. Но хотя этот ублюдок в мантии и считается умным, ему неведомо главное — план действий, способ избежать пожизненного, которое он и ему подобные всегда навешивают на парня, когда он делает то, что сделал ты. Заставишь их поверить, что у тебя съехала крыша, когда все это творил, тогда получится, что преступник не ты, а тараканы в твоей башке. А раз ты чокнутый, значит, тебя можно вылечить. Ясное дело. Вот почему тебя упрячут в психушку, а не в тюрягу. И пускай тогда доктора роются в твоей голове и ищут там лопнувшую пружинку, пока сами не свихнутся.

Конечно, если у тебя все пружинки на месте, рот лучше держать на замке. Для тебя это сейчас самое выгодное. Не подавай виду, что ты такой же нормальный, как и они. Позже, дождавшись подходящего момента, ты заговоришь. Прикинешься, будто они совершили чудо и превратили тебя в человека, которого можно без боязни снова выпустить на улицу.

Все казалось совсем несложным, когда Голос объяснял тебе, что делать. Ты уверен на все сто, что понял его правильно, ведь Голос повторял это вновь и вновь столько раз, что ты можешь воспроизвести всю бодягу, стоит лишь закрыть глаза и проговорить: «Я Голос. Я твой Голос. Все, что я велю тебе, ты делаешь для своего блага. Я твой Голос. Вот план. Слушай очень внимательно». Вот в чем штука. Вот в чем. В механизме, который прокручивает в твоей башке эту запись с приказом. Приказ все еще там, он глубоко вплавлен в твои мозги. И по-прежнему полон смысла — ты в этом уверен, правда?

Вот только времени много прошло. Не так-то просто молчать день за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем. Хотя ты гордишься тем, как ловко тебе это удается. Ведь разные помехи постоянно заглушают Голос. Сеансы групповой психотерапии, когда тебе приходится сопротивляться тому, через что проходят настоящие умалишенные. Консультации, где доктора пытаются заманить тебя в словесную паутину. Не говоря уж о воплях и визге при разборках между обитателями дурдома. Да еще постоянный шум от телевизора и музыка, гремящая в палате с утра до ночи.

Со всем этим тебе помогает бороться только Голос, его обещание, что слово явится само, когда наступит нужный момент. Тогда ты выйдешь отсюда и вернешься в мир, чтобы делать то, что у тебя, как выяснилось, получается лучше всего.

Мочить шлюх.

***

Не отыщешь их в первые шесть часов, будешь потом искать трупы. Не отыщешь их в первые шесть часов, будешь потом искать трупы.

Инспектора Дона Меррика терзала эта полицейская мантра о пропавших детях. Он-то, опираясь на свой предыдущий опыт, считал, что тут и шестнадцати часов будет мало. Родители Тима Голдинга тоже считали — каждую из минут, все дальше уносивших их от последнего мига, когда они видели сына. Меррик старался не думать о том, что сейчас с ними творится: он сам был отцом и хорошо представлял ту внезапную вспышку гнева, маскирующую приступ невероятного ужаса, которую испытываешь при виде вернувшегося чада; помнил леденящий холод под ложечкой, если ребенок вдруг, не предупредив, исчезает; если его нет там, где он должен быть. Обычно этот лед тает спустя несколько мгновений после того, как ребенок появляется вновь, живой и невредимый, и весело смеется над родительской паникой. Тем не менее где-то в глубине, в костном мозге, этот ужас остается навсегда.

Но иногда облегчение не наступает. Иногда кошмар длится и длится. Меррик знал, что боль будет терзать супругов Голдинг, Аластера и Шелли, пока его группа не разыщет их сына. Живого или мертвого. Знал еще и потому, что стал свидетелем этой муки в жизни Джерри и Пам Лефевр — их сын Гай числился пропавшим вот уже больше пятнадцати месяцев. Полицейские обшарили канал, обошли все парки и пустыри в радиусе двух миль, но никаких следов Гая не обнаружили.

Меррик принимал участие в том расследовании, и вот теперь ему поручили дело Тима Голдинга. Профессиональный опыт позволил обнаружить очевидные совпадения между двумя случаями, да и интуиция подсказывала: тот, кто похитил Гая Лефевра, завладел теперь второй жертвой.

Инспектор оперся локтями о крышу своего автомобиля и осмотрел в бинокль длинную дугу железнодорожного откоса. Все свободные сотрудники были там, прочесывали невысокую траву в поисках каких-либо следов восьмилетнего мальчика, пропавшего накануне вечером. Тим с двумя своими друзьями играл в какую-то замысловатую игру, где фигурировал супергерой, которого, как смутно припомнил Меррик, совсем недавно обожали и его собственные сыновья. Друзей Тима позвали матери, а Тим решил пройти по насыпи и посмотреть на грузовые составы, возившие строительный камень из карьера, расположенного на окраине города.

Две женщины — одна направлялась к автобусной остановке, другая поиграть в бинго — припомнили, что вроде видели его канареечно-желтую футболку с надписью «Брэдфилд Виктория»: она мелькала между деревьями, которые растут на верху крутого откоса, спускающегося вниз к путям. Было это приблизительно без двадцати восемь. Больше мальчишку никто не видел.

Его лицо уже отпечаталось в памяти Меррика. Школьное фото, похожее на миллион других, но инспектор узнал бы в какой угодно толпе песочные волосы Тима, открытую улыбку и голубые глаза, прищурившиеся за очками, — как у Гарри Поттера. Так же, как узнал бы и Гая Лефевра. Волнистые каштановые волосы, карие глаза, россыпь веснушек на носу и щеках. Высокий для своих семи лет. В последний раз его видели, когда он шагал к опушке Даунтаун-парка, примерно в трех милях от того места, где сейчас находился Меррик. Тогда был сырой весенний вечер, около семи часов. Гай попросил у матери разрешения погулять еще полчаса. Он отыскивал птичьи гнезда и с увлечением отмечал их на схематическом плане этой скудной рощицы. Скомканный план нашли через два дня в дальнем конце рощи, в двадцати ярдах от заброшенного канала, который когда-то соединял железнодорожную станцию с давно закрытой шерстяной мануфактурой. С тех пор о Гае Лефевре не было ни слуху ни духу.

И вот теперь еще один мальчик словно растворился в воздухе. Меррик вздохнул и опустил бинокль. Все они лелеяли слабую надежду, что, возможно, Тима сбила машина, он где-то лежит, тяжело раненный, и не может даже позвать на помощь. Однако эта надежда почти умерла, ей на смену спешило разочарование. Пора перестать рассчитывать на то, что причиной исчезновения стал обыкновенный несчастный случай. Понимая, насколько мала вероятность, что они отыщут хоть малейшие следы, Меррик пока все же не мог остановить поиски.

Он достал мобильный и позвонил сержанту Кевину Мэтьюзу.

— Кев? Это Дон. Приступай к проверке извращенцев.

— Значит, никаких следов?

— Никаких. Я даже заставил одну из групп пройти полмили по рельсам через туннель. Без шуток. Так что пора тряхнуть клетки с нашими порочными птичками.

— В каком радиусе?

Меррик снова вздохнул. Сфера компетенции полиции Брэдфилда распространялась на территорию в сорок четыре квадратных мили, где жило около девятисот тысяч человек. Согласно последним официальным оценкам, это означало, что в данном регионе насчитывалось приблизительно три тысячи активных педофилов. Менее десяти процентов от этой цифры числилось в списке лиц, совершивших преступления на сексуальной почве. Пожалуй, это меньше, чем вершина айсберга, однако никакой иной информацией полицейские не располагали.

— Давай начнем с радиуса в две мили, — ответил он. — Эти мерзавцы ведь действуют в зоне комфорта, верно? — Говоря это, Меррик болезненно поморщился: он прекрасно понимал, что в наше время, когда люди ездят на работу издалека, когда почти не осталось магазинов, куда можно дойти пешком, зона комфорта для многих жителей значительно расширилась, став намного больше, чем, скажем, для поколения их родителей. — Нужно ведь с чего-то начать, — добавил он глуховатым от отчаяния голосом.

Инспектор выключил телефон, прикрыл ладонью глаза от солнца, заставлявшего сверкать каждую травинку и листья на деревьях, и обвел взглядом откос. Яркий свет облегчал поиски, это верно, но казался сейчас неуместным, словно погода намеренно нарушала траур Голдингов. Дело это было для Меррика первым после его повышения в должности, но он уже сейчас, в самом начале расследования, подозревал, что не сумеет добиться результата, который устроил бы всех. Или хотя бы его самого.

***

Доктор Тони Хилл распахнул дверь деканата. В его руке болтался потрепанный портфель, под мышкой было зажато несколько грозящих рассыпаться папок. До семинара еще оставалось время — сейчас он просмотрит свою почту и выбросит все ненужное. На звук открывшейся двери в приемную вышла секретарша отделения психологии.

— Доктор Хилл! — произнесла она с непонятным торжеством в голосе.

— Доброе утро, миссис Стиррэт, — пробормотал Тони и, потянувшись к своей ячейке, уронил на пол папки и портфель. При этом у него мелькнула мысль, что никогда еще он не встречал женщину с такой подходящей для нее фамилией: недаром в ней сочетаются слова «стир» — мешать и «рэт» — крыса. Может, ради фамилии она и выбрала себе мужа?

— Декан вами недоволен, — сообщила Дженин Стиррэт, скрестив руки на пышной груди.

— Да? С чего бы это? — поинтересовался Тони.

— А разве вы не должны были присутствовать вчера вечером на приеме, устроенном для руководства Союза фармакологов?

Стоя спиной к секретарше, Тони пожал плечами:

— Я слишком увлекся работой. Просто забыл.

— Вы главный куратор программы поведенческой психологии, — отчитывала его миссис Стиррэт. — Они хотели встретиться с вами.

Тони схватил свою почту и кое-как запихнул в портфель.

— Я уверен, что они и без меня великолепно оттянулись, — буркнул он, подхватил с пола папки и стал отступать к двери.

— Декан вправе рассчитывать на участие всех сотрудников факультета в изыскании финансовых средств, доктор Хилл. Вы могли бы уделить пару своих личных часов, не так уж это и много…

— Ради удовлетворения пустого любопытства чиновников от фармакологии? — поинтересовался Тони. — Честно говоря, миссис Стиррэт, я уж лучше подожгу свою шевелюру и погашу огонь деревянной колотушкой. — Надавив локтем на дверную ручку, он выскользнул в коридор, не дожидаясь, когда ее физиономию перекосит гримаса оскорбленной невинности.

В тихой гавани своего кабинета, куда еще не докатились волны начальственного недовольства, Тони рухнул в кресло и уставился на экран компьютера. Какого дьявола он тут делает? Вот уже несколько лет он преподает в университете шотландского городка Сент-Эндрюс, даже от самого себя скрывая, насколько он не удовлетворен мирным течением преподавательской жизни. Ему прекрасно удавалось бы и дальше себя обманывать, если б не та короткая, но страшная поездка в Германию. Там ему пришлось ненадолго вернуться к прежней профессии, и с той поры он никак не может успокоиться. К тому же теперь Тони окончательно убедился, что был приглашен в Сент-Эндрюс главным образом для того, чтобы его имя служило приманкой в рекламных проспектах университета, и это усугубляло его недовольство. Студенты записывались на его семинар из любопытства, чтобы поглазеть на человека, разоблачившего несколько зловещих серийных убийц, а спонсоры, скорее всего, желали получать вуайеристский кайф от леденящих душу историй, которые рассчитывали от него услышать. В общем, хотя не все здесь было так уж плохо, Тони все отчетливей понимал, что не создан для роли лицедея и, какими бы талантами он ни обладал, тупая дипломатия не входит в их число.

Эта неприятная встреча с Дженин Стиррэт переполнила чашу его терпения. Тони подвинул к себе клавиатуру и принялся сочинять письмо.

*

Тремя часами позже его легкие разрывались от нехватки кислорода. Он взял слишком быстрый темп и теперь расплачивался за это. Выдох, наклон, жесткая трава под ногами, сухая, можно прилечь. Колени подогнулись, он без сил рухнул на вершине Ларго-Лоу, древнего вулкана, и лежал, пока не унялся бешеный стук в груди. Тогда он сел и с наслаждением взглянул на открывшийся пейзаж. Перед ним под августовским солнцем сверкал залив Ферт-оф-Форт, за ним отделенный милями радужно-синей воды маячил конический Бервик-Лоу, доисторический близнец его пункта наблюдения. Тони привычно отметил местные ориентиры: округлый Басс-Рок, смутное пятно Эдинбурга вдалеке, остров Мэй, будто мирно плывущий горбатый кит. В этом уголке графства Файф говорят так: «Если виден Мэй — к дождю, если Мэй не виден — значит, дождь уже идет». Сегодня дождя не ожидалось. Небесную синь нарушали лишь мягкие мазки облаков, похожие на полоски пышного воздушного крема или на сердцевину свежего рулета. Пожалуй, он будет скучать без этих далей, когда уедет отсюда.

Впрочем, никакие, самые привлекательные виды не могли оправдать измену самому себе, своему истинному призванию. Ведь у него никогда не было академической жилки. Он прежде всего врач-клиницист, а еще — судебный психолог, профайлер. В общем, он доведет семестр до конца и уйдет из Сент-Эндрюса. Так что у него есть еще пара месяцев на размышления о дальнейшем жизненном пути.

Недостатка в предложениях не было. Хотя в прошлом его действия не всегда вызывали одобрение Министерства внутренних дел, последнее расследование, над которым он работал в Германии и Голландии, помогло ему заткнуть рты британским бюрократам. Теперь немцы, голландцы и австрийцы жаждали заполучить его в консультанты. Не только по серийным убийствам, но и по другим преступлениям, перешагнувшим национальные границы. Предложение соблазнительное, дающее гарантированный денежный минимум, достаточный для безбедной жизни. При этом у него появится возможность вернуться к клинической практике, пускай даже и почасовой.

Ну и Кэрол Джордан, конечно. Как всегда при мысли о ней, его рассуждения утрачивали свою железную логику. Надо каким-то образом поддержать ее после того, что с ней случилось, но так, чтобы она не поняла, что он пытается ей помочь.

И пока что он совершенно не представляет, как это сделать.

***

Второй день. И по-прежнему никаких следов Тима Голдинга. Как ни тяжело, однако Меррик должен был признать, что мальчика уже нет в живых. В то утро он побывал у супругов Голдинг, Аластера и Шелли, и его больно кольнула мимолетная вспышка надежды, мелькнувшая на их лицах, когда он вошел в аккуратный викторианский коттедж. Как только они осознали, что он ничем не может обрадовать, их глаза потухли и остекленели. Страх, разъедавший душу, не оставил ничего, кроме бесплодной надежды.

Меррик покинул несчастных родителей, испытывая уныние и опустошенность. Выйдя на улицу, он с грустной иронией подумал, что Тим Голдинг в известном смысле стал жертвой повысившегося благосостояния. Харриестаун, где жили Голдинги, когда-то был рабочим пригородом, но потом предприимчивые молодые пары, озабоченные поиском недорогого жилья, стали покупать и реставрировать обветшавшие дома террасной застройки. В результате район преобразился, похорошел, но при этом полностью утратил общинный дух. Алчных адептов телепрограмм «Домашний фронт» и «Как обновить комнату» интересовала лишь собственная жизнь, проблемы соседей их не волновали. Еще десять лет назад Тима Голдинга знали бы все жители с его улицы, а он их. Тогда летним вечером на улице бывало полно народу, кто-то шел из паба, другие с садового участка, третьи переговаривались друг с другом, стоя на пороге и любуясь последними лучами солнца. Само присутствие соседей послужило бы защитой для мальчика, и они непременно заметили бы незнакомца, запомнили время его появления и проследили, куда он держит путь. Теперь же обитатели Харриестауна либо корпели в своих новых шикарных кухнях над каким-нибудь экзотическим рецептом, услышанным по телевизору, либо, отрезанные от соседей высокой стеной, сооружали на заднем дворике средиземноморский сад, устанавливали греческие урны, чтобы вырастить в них петрушку и базилик. Меррик хмуро посмотрел на стандартные двери и чисто вымытые окна, глядевшие на улицу, и затосковал о былых временах.

Измученный, загнанный в угол, он вернулся в отдел по расследованию особо тяжких преступлений. Группа работала всю ночь, снимая показания со всех известных живущих неподалеку педофилов. По-прежнему ни единой зацепки, способной продвинуть следствие. Позвонили несколько человек с сообщениями о белом фургоне «форд-транзит», который примерно в те же часы, когда пропал Тим, медленно разъезжал по узким улицам района. Кто-то случайно запомнил номер, почти все цифры, так что появилась возможность пробить автомобиль по Национальному полицейскому компьютеру. Нашли полдюжины местных фургонов, и это вызвало у сотрудников прилив энергии.

Однако через несколько часов потухла и эта искорка надежды. Третий «форд-транзит» из списка принадлежал компании, развозившей заказы с экологически чистыми овощами. Шофер ехал медленно, потому что был новичком и не знал расположения местных улиц. Конечно, одного этого было недостаточно, чтобы снять его с крючка, но главное — вместе с ним в машине была его пятнадцатилетняя дочь, помогала ему, зарабатывая карманные деньги.

В общем, и тут облом. Меррик сунул руки в карманы брюк и уставился на доску, куда по традиции прикалывали все новые данные. Она была удручающе пустой. Обычно на раннем этапе поисков пропавшего ребенка информация течет ручьем. Во всяком случае, так было в деле Гая Лефевра, хотя впоследствии все сведения оказались пустышкой. Почему-то на этот раз им доставались лишь скудные крохи. Разумеется, были и нелепые звонки — кто-то видел Тима в экспрессе «Евростар» с женщиной азиатского вида, в «Макдоналдсе» городка Таунтон с седым мужчиной, кто-то сообщил, что мальчик покупал на его глазах компьютерные игры в Инвернессе. Меррик знал, что эти так называемые свидетельства не стоят и гроша ломаного. Кто бы ни похитил Тима, он наверняка не станет водить его по улицам у всех на виду.

Меррик вздохнул. Теперь, когда он закрывал глаза, он видел не мальчугана, игравшего с друзьями, ему представлялись то неглубокая могила в лесу, то пятно желтой футболки на краю поля в высокой траве, то худенькое тело в дренажной канаве. Господи, он ощущал себя никчемным тупицей, непригодным для серьезной работы.

Он ломал голову, пытаясь придумать какой-то иной, необычный подход к проблеме, вспоминал своих предшественников, прикидывал, как бы они поступили в данной ситуации. Попей Кросс наверняка заявил бы, что похититель — кто-то из тех, кого они однажды уже брали на заметку. Он рыл бы землю, полный решимости вырвать признание у любого, кто окажется в его руках. Меррик ничуть не сомневался, что Кроссу удалось бы добиться каких-нибудь результатов. Правда, его группа никогда не станет так давить на подозреваемых, как это практиковал Попей. В те дни каждый следователь действовал на свой страх и риск. Сейчас суды не церемонятся с полицейскими, которые наезжают на слабонервных подозреваемых.

Потом он подумал о Кэрол Джордан и потянулся за сигаретами. Вот она бы точно придумала какую-нибудь хитроумную обходную атаку — в этом он не сомневался. Ее мозг работал непостижимым для него образом, работал иначе, чем у него, и он даже за миллион лет не пришел бы ни к одному из ее остроумных решений. Впрочем, есть один ход, который Кэрол непременно бы сделала. Он по силам и ему.

Меррик глубоко затянулся и снял трубку.

— Босс у себя? — спросил он у секретарши и выслушал ответ. — Мне надо переговорить с ним насчет Тони Хилла.

***

Джон Брэндон доехал до станции метро «Барбикан» и теперь поднимался по ступенькам к выходу. Грязноватые желтые кирпичи, казалось, сочились липким потом, и даже цементный пол был горячим. В лондонском воздухе витали всевозможные человеческие запахи. В общем, не самая удачная прелюдия к разговору, который, как он подозревал, окажется не самым легким.

Сколько Джон ни пытался приготовиться к встрече с Кэрол Джордан, на самом-то деле он не имел ни малейшего представления о том, что увидит. Уверен он был лишь в двух вещах: во-первых, что он даже приблизительно не представляет, как ей удалось пережить страшное испытание, выпавшее на ее долю, и, во-вторых, что работа станет для нее спасением.

Известие о провале затеи с внедрением агента, итогом которого стало жестокое насилие над Кэрол, потрясло его до крайности. Коллега, сообщивший ему об этом, делал упор на пользе, которую принесла деятельность Кэрол, как будто это могло компенсировать нанесенную ей травму. Однако Брэндон раздраженно отверг рациональные доводы. У него существовал свой взгляд на обязанности руководителя. Всю свою сознательную жизнь он отдал службе в полиции и добрался до иерархических вершин, не растеряв большинство своих принципов. Один из них гласил: ни один сотрудник никогда не должен подвергаться чрезмерному риску. Разумеется, опасность была частью их работы, особенно в последние годы, когда оружие стало таким же элементом имиджа в некоторых социальных группах, как смартфоны в других. Но риск бывает приемлемый и неприемлемый. Кэрол Джордан подвергалась недопустимому, неадекватному риску. Брэндон просто не желал верить, что существует результат, способный оправдать такие средства.

Впрочем, бессмысленно злиться на то, что ушло в прошлое. Виновники были недоступны даже для начальника полиции, и Брэндон не мог никак повлиять на их жизнь. Зато мог помочь Кэрол вернуться к профессии, которую она любит. Пожалуй, она была лучшим сотрудником среди всех, кто когда-либо работал под его началом. Интуиция подсказывала ему, что ей очень важно снова оказаться в «упряжке», что в этом ее спасение.

Он обсудил это с женой Мэгги, изложив ей свои планы.

— Как ты считаешь? — спросил он. — Ты ведь знаешь Кэрол. Согласится она или нет?

Мэгги нахмурилась, задумчиво помешивая кофе:

— Лучше задай этот вопрос Тони Хиллу. Он психолог, а не я.

Брэндон покачал головой:

— Тони последний, кого я могу спросить про Кэрол. К тому же он мужчина и не может понять всех последствий насилия.

Мэгги криво усмехнулась, признавая его правоту:

— Наша Кэрол — могучая тетка, ей палец в рот не клади. И все равно мне трудно представить, что с ней теперь творится. Некоторые женщины разваливаются после такого испытания на куски. Для других это самое яркое в жизни событие. Третьи выбрасывают все из памяти и делают вид, что ничего не случилось, но это сидит в них как бомба замедленного действия, может взорваться в любой момент и проделать в их жизни дыру. А кто-то находит способ преодолеть этот ужас и жить дальше. Если уж тебя интересует мой прогноз, то Кэрол либо заставит себя все забыть, либо справится с этим как-то еще. Если она задвинет пережитое подальше, то неизбежно попробует вернуться к серьезной работе и доказать себе и остальному миру, что она не слабого десятка. И станет после этого чем-то вроде взбесившейся пушки. Тебе это сейчас нужно? Впрочем… — Она помолчала. — Если она ищет пути возвращения к нормальной жизни, ты сумеешь ее убедить.

— Ты думаешь, это ей по силам? — В пытливом взоре Брэндона промелькнула тревога.

— Знаешь, такой вопрос обычно про политиков задают. И выясняется, что те люди, которые сами вызываются на трудную работу, на практике оказываются последними, кому ее можно доверить. Не могу ничего тебе ответить, Джон. Думаю, ты сам все решишь, когда ее увидишь.

Мысль эта его не утешила, но вскоре он получил поддержку с неожиданной стороны. Не далее как вчера к нему явился инспектор Меррик и попросил дать добро на подключение Тони Хилла к расследованию по делу Тима Голдинга. Когда они обсуждали ситуацию, Меррик произнес почти с тоской:

— Я не могу отделаться от мысли, что мы продвинулись бы намного дальше, если бы в нашей группе работала старший инспектор Джордан.

У Брэндона полезли брови на лоб:

— Инспектор, у вас что, кризис с самооценкой? Вы перестали верить в свои силы?

Меррик покачал головой:

— Сэр, я уверен, что мы все делаем правильно. Просто Джордан смотрит на вещи не так, как все, с кем мне доводилось работать. А в таких делах, как это… ну, появляется ощущение, что, даже если мы выполнили все, что полагается по инструкции, этого явно недостаточно. Нужен какой-то иной подход…

Брэндон понимал, что Меррик прав. Так что он тем более обязан сделать все, что в его силах, и вернуть Кэрол Джордан к нормальной жизни… Он расправил плечи и вошел в бетонный лабиринт, в центре которого его ждала Кэрол Джордан.

Джон Брэндон был потрясен тем, как переменилась Кэрол. Когда он вышел из лифта, в дверях квартиры, поджидая его, стояла незнакомая женщина, непохожая на ту, что запечатлелась в его памяти. На улице он, не узнав, прошел бы мимо. Совсем другая стрижка — короткие виски, зачесанная набок тяжелая челка — меняла форму лица. Но причина была не только в новой прическе. Черты лица Кэрол заострились, выражение его стало жестким. Живой интерес, интеллект, светившиеся прежде в ее глазах, сменились настороженностью и даже опаской. Вместо уверенности в себе появилась напряженность. Несмотря на теплый летний день, Кэрол была одета в бесформенный свитер с высоким воротом и мешковатые брюки, а Брэндон привык видеть ее в приталенных, элегантных костюмах. Он остановился в двух шагах от нее.

— Рад видеть вас, Кэрол, — сказал он.

Ни тени улыбки в ответ, лишь чуть-чуть вздрогнули уголки рта.

— Заходите, сэр, — пригласила она и шагнула в сторону, открывая доступ в свое жилище.

— К чему такие формальности? — пробормотал Брэндон, стараясь сохранять между собой и ею приличную дистанцию. — В данный момент я не ваш босс.

Кэрол, ничего не ответив, прошла к диванам, которые стояли под прямым углом друг к другу и были обращены к огромному, от пола до потолка, окну с видом на старинную церковь в центре Барбикана. Подождала, когда он усядется, и спросила:

— Кофе? Чай?

— Чего-нибудь холодненького. Жарковато сегодня, — ответил Брэндон, машинально расстегивая пиджак, и тут поднял глаза: Кэрол смотрела на его движущиеся пальцы со странной смесью отвращения и страха. Он неловко остановился на третьей пуговице и кашлянул.

— Минералка или апельсиновый сок?

— Лучше водички.

Вернувшись с минеральной водой, Кэрол поставила стакан, по стенкам которого все еще бежали пузырьки газа, возле Брэндона и села как можно дальше от него.

— Ну, как вы? — поинтересовался Брэндон.

— Уже лучше. — Кэрол пожала плечами.

— Я был в шоке, когда услышал. И очень огорчился. Мы с Мэгги… Ну, я знаю, что испытывал бы, окажись на вашем месте она или мои дочери… Кэрол, я не представляю, как вы справляетесь с таким потрясением.

— Дело даже не в этом, — резко ответила Кэрол и впилась в него злыми глазами. — Меня изнасиловали, Джон. На свете нет ничего ужасней, чем насилие, разве что смерть. Но никто за это не ответил. До сих пор те, кто втянул меня в эту авантюру, остаются на своих местах.

— Не думаю, что они предполагали такой оборот дела, — возразил Брэндон.

Кэрол тяжело вздохнула:

— Я наделала ошибок, это верно, но настоящий вред причинили те люди, которые затеяли эту операцию, по сути ни разу не обговорив со мной детали, ничего толком не объяснив. Как ни печально, но не все начальники так тщательно прорабатывают операции, как вы. — Она отвернулась к окну и положила ногу на ногу, крепко прижав их одну к другой. — Так вы хотели что-то обсудить со мной? — продолжила она, резко меняя тему.

— Точно. Я не знаю, насколько вы в курсе недавних перемен, произошедших на севере.

Кэрол отрицательно покачала головой:

— Я как-то не слишком интересовалась.

— Ясное дело, вам было не до этого, — мягко сказал он. — Просто наши умники в министерстве решили, что полицейский участок Восточного Йоркшира слишком мал и его нужно слить с одним из соседних. В результате укрупнения я остался не у дел: мой участок оказался меньшим.

Кэрол проявила первые признаки оживления:

— Мне жаль это слышать, Джон. Вы были хорошим начальником полиции.

— Спасибо на добром слове. Надеюсь, что останусь таковым и дальше. Я вернулся на свою старую площадку.

— В Брэдфилд?

Брэндон отметил, что Кэрол слегка расслабилась, и мысленно похвалил себя — значит, ему удалось пробиться сквозь тяжелый панцирь, в который она пряталась.

— Да. Мне предложили командовать полицией Брэдфилда. — Его сумрачное лицо осветилось улыбкой. — И я согласился.

— Я очень рада за вас, Джон. — Кэрол пригубила воды. — Вы наведете там порядок.

Брэндон покачал головой:

— Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать комплименты, Кэрол. Пришел я потому, что вы мне нужны.

Кэрол потупилась, потом устремила взгляд на серые камни церковной стены.

— Нет, Джон, вы ошибаетесь.

— Выслушайте меня. Я не прошу вас сидеть и скучать за письменным столом. В Брэдфилде мне требуется нечто иное. Я намерен развернуть там операцию по борьбе с тяжкими преступлениями на общенациональном уровне. Для этого я создаю пару постоянных особых групп, которые будут заниматься только крупными делами и действительно опасными преступниками, настоящими «плохими парнями», а в периоды затишья прорабатывать безнадежные «висяки».

Она повернулась к нему и смерила его задумчивым острым взглядом:

— И вы полагаете, что я тот сотрудник, который вам требуется?

— Кэрол, я хочу, чтобы вы возглавили одну из этих особых групп. В этой области вы сильней многих. Ваш козырь — сочетание интеллекта с интуицией и солидный стаж работы в полиции.

Она потерла шею ладонью, в которой только что держала стакан, — ладонь оказалась приятно прохладной.

— Может, когда-то я и была сильней многих, — возразила она, — но не думаю, что сохранила свои качества.

Брэндон покачал головой:

— Такие навыки не утрачиваются. Вы самый лучший детектив из всех, кто у меня работал. Даже если временами вы подходили к черте допустимого и были готовы переступить через нее, в итоге вы всегда оказывались правы. Так что мне нужен сотрудник с таким, как у вас, уровнем квалификации и чутья.

Кэрол уставилась на яркий иранский ковер габбе с длинным ворсом, расстеленный на полу, словно надеялась прочесть на нем ответ.

— Вы забываете, Джон, что теперь у меня появился довольно неприятный багаж.

— Подчиняться вы будете непосредственно мне. Никакой мелочной бюрократии. В группу войдут некоторые ваши прежние коллеги, знающие вас, помнящие, как вы блестяще работали, не склонные к скоропалительным выводам, основанным на сплетнях и полуправде, — Дон Меррик и Кевин Мэтьюз, люди, которые вас уважают.

Невысказанная мысль повисла в воздухе: нигде больше она не сможет рассчитывать на такой же прием. Это понимали они оба.

— Джон, это великодушное предложение. — Кэрол взглянула на него, в ее глазах читалась огромная усталость. — Но, по-моему, вы заслуживаете лучшей участи. К чему вам проблемы со мной?

— Позвольте мне решать самому, — довольно резко заявил Брэндон — из-под мягкости, которую он проявлял до сих пор, внезапно проступила его врожденная властность. — Кэрол, работа всегда была немалой частью вашей жизни. Мне понятно, почему вы не хотите возвращаться в информационный отдел — на вашем месте я бы тоже не приблизился к этим мерзавцам на пушечный выстрел, — но ремесло полицейского у вас в крови, это точно. Простите, если я позволю себе бестактность, но, на мой взгляд, вы не справитесь со своими проблемами, пока снова не окажетесь в седле.

Кэрол задумалась, прищурив глаза. Брэндон подумал, не зашел ли он слишком далеко, и уже ожидал получить заряд язвительной иронии, как прежде, хотя тогда он и был ее начальником.

— Вы уже обсудили это с Тони Хиллом? — неожиданно спросила она.

Брэндон не смог скрыть удивления:

— С Тони? Нет, я давно с ним не общался… больше года. Почему вы спрашиваете?

— Он говорит мне то же самое, — тихо пояснила она. — Вот я и подумала, что вы сговорились.

— Нет, это моя собственная идея. А ведь Тони неплохой психолог.

— Возможно. Только никто из вас не может знать, каково мне пришлось в эти дни. Я не уверена, что смогу и впредь жить по прежним правилам. Джон, я не могу принять решение прямо сейчас. Мне надо подумать.

Брэндон допил минералку.

— Думайте столько, сколько считаете нужным, — сказал он, вставая с дивана. — Если захотите обсудить детали вашей будущей работы, позвоните мне. — Он достал из кармана визитную карточку и положил на стол. Кэрол взглянула на нее так, будто ожидала, что кусочек картона мгновенно воспламенится. — В общем, дайте мне знать о вашем решении.

Кэрол слабо кивнула:

— Хорошо, Джон. Только до этого не включайте меня в свои планы.

***

В спецгоспитале «Брэдфилд Мур» никогда не смолкает назойливый гул. Правда, тебе не всюду разрешается ходить, но все фильмы и телешоу, которые ты смотрел, наводят на мысль, что, вероятно, тут есть и обитые мягкой тканью камеры, куда не проникает ни звука, вот только тебе придется приложить все свои актерские способности, чтобы туда попасть. Вопли, пена у рта, может, даже драка с санитаром — все такое. Впрочем, как ни заманчива мысль о тихом месте, где тебя ждет долгожданный покой и ты сможешь нормально слышать Голос, ты прикидываешь, что подобная выходка не улучшит твоих шансов на досрочное освобождение.

В первое время ты пытался заснуть, как только скрежет повернувшегося в замке ключа сигналил, что тебя заперли на ночь, но слышал вовсе не Голос, а лишь приглушенные разговоры, иногда вопли и рыдания, шарканье ног в коридоре — и больше ничего. Ты накрывал голову тощей подушкой, чтобы отгородиться от шума. Иногда помогало, но редко. Тебя пугал этот безликий шум, ты ждал, что дверь внезапно распахнется и к тебе войдет хрен знает кто. От недосыпания утром ты вставал раздраженным, глаза воспалялись и становились красными, руки дрожали, как у какого-нибудь алкаша. Но хуже всего было то, что в таком измотанном и вздрюченном состоянии ты уже не мог настроиться на Голос, отвлечься от постоянного шумового фона.

Прошло несколько недель, жутких, просто адских, однако в конце концов твой неповоротливый мозг сообразил, что нужно стараться плыть по течению. Теперь, когда гас свет, ты лежал на спине, размеренно дышал и уговаривал себя, что все шумы — безобидная фоновая трескотня и не стоит обращать на них внимания. Тогда рано или поздно они пропадут, как статический треск в радиоприемнике, и оставят тебя наедине с Голосом. Ты повторял его послание, беззвучно шевеля губами, и переносился из палаты куда-то… в какое-нибудь хорошее место.

Это прекрасная штука. Ты можешь медленно проигрывать в мыслях постепенное восхождение на самые высокие пики в твоей жизни. Вот они — все перед тобой. Выбираешь жертву. Торгуешься насчет цены. Следуешь за ней к тому месту, которое намерен преобразить пролившейся кровью. Их тупое доверие — мямля Дерек безопасный клиент, его нечего бояться. И то выражение в их глазах, когда ты поворачиваешься к ним, держа в руке их самый страшный кошмар.

Одна беда: сколько ни пытайся вспомнить все точь-в-точь, никогда не дотягиваешь до финала. И все из-за их глаз! В тот миг, когда до них наконец-то доходит весь ужас, они делаются белей молока, а твоя рука туже сжимается на перце. Ты выгибаешь спину, бедра сами подаются вперед, губы растягиваются в оскале, наступает извержение. А потом ты слышишь Голос, торжественный и звучный, он хвалит за твою роль в очищении Вселенной.

Это самый высокий момент в твоем маленьком, съежившемся мире. Возможно, другие люди смотрят на это по-иному, но ты ведь знаешь, как тебе везет. Сейчас тебе нужно только одно — выбраться отсюда, снова вернуться к Голосу. И больше ничего.

Часть вторая

Десять недель спустя

Он не помнит, когда впервые услышал Голос. Теперь ему стыдно, что тогда он не сразу его узнал, ему с трудом верится, что на это у него ушло столько времени. Ведь этот Голос отличался от других, звучавших вокруг каждый день. Не издевался над ним. Не сердился на его медлительность. Не обращался с ним как с несмышленышем и тупицей. Голос говорил с ним уважительно. Такого с ним еще не бывало; вот почему, вероятно, он так долго не воспринимал смысл послания. Понадобилось время, прежде чем он сообразил, что ему предлагают.

Теперь он уже не представляет себя без всего этого. Это как с шоколадом, алкоголем или травкой. Конечно, можно прожить и без них, но разве это будет жизнь? Порой он точно знает, что сейчас услышит Голос: в новостном сервисе на мобильном телефоне, на неожиданно включившемся мини-дисковом плеере в кармане куртки или глубокой ночью, когда он лежит в постели, один. Но иногда Голос является ниоткуда. Мягкое дыхание на шее — и вот уже звучит послание. Он чуть не обгадился, когда это случилось впервые. В общем, лажанулся! Но с тех пор кое-что понял. Теперь он знает, как реагировать на Голос, если слышит его в публичных местах, никто из окружающих не замечает ничего необычного.

Делает ему Голос и подарки. Другие люди тоже дарили ему подарки — правда, всякую никчемную дрянь. А вот Голос — другое дело. Голос дает ему то, что надо. Купленные и оплаченные вещи, упакованные в коробки или пакеты, а не стыренные. MD-плеер. Джинсы «Дизель». Зажигалка «Зиппо», на ней медная бляшка — череп и кости, очень приятно трогать большим пальцем. Видео, пробуждающие в нем мысли о том, что он сделает с уличными шлюхами, которых видит каждый день.

Когда он поинтересовался, за что ему такие подарки, Голос ответил — просто потому, что он достоин их. Он не понял. Ну не понял — и все тут. Голос сказал, что он еще отработает эти подарки, но не уточнил как. Пожалуй, в том, что он не понял сразу, была и его вина. Он медленно соображает. Ему требуется много времени, чтобы понять какие-то вещи.

Ему нравится угождать. Насколько он себя помнит, он всегда умел это делать. Вызывать у людей улыбки, давать им то, что они хотят, — заодно и побоев избежишь. Поэтому он внимательно слушал, когда Голос стал учить его жизни, так как знал: если Голос будет им доволен, то больше шансов, что он останется. А ему хотелось, чтобы Голос остался, ему с ним хорошо. Нечасто ему бывает так хорошо.

Так что он слушает и старается понять. Теперь он знает про яд, которым шлюхи заражают улицы. Он знает, что даже те, которые говорили с ним ласково, становились такими уже после того, как что-то получали. Это ему понятно. Он помнит, сколько раз они пытались заболтать его ласковыми словами, выманить у него побольше баксов и как злились, когда он все же настаивал на своем. Он знает, что теперь надо очистить мир от мерзких сук и что он станет участником такой чистки.

Это случится скоро. Каждую ночь, когда он гасит свет, Голос шепчет ему в тишине, как все произойдет. Вначале его это пугало. Ему было жутковато, казалось, что с ним говорят стены. Еще он сомневался, что сможет выполнить требование. Но теперь, слушая в полусне адресованные ему слова, он думает, что, пожалуй, справится. Шаг за шагом, ты постепенно доберешься туда, где хочешь быть. Вот что говорит ему Голос. В самом деле, если так смотреть, не на все в целом, а на маленькие кусочки дороги, то в ней нет ничего сложного. Во всяком случае, поначалу.

Прежде он не делал ничего подобного. Но зато смотрел видеофильмы, много раз. Ему нравилось, было приятно. А Голос говорит ему, что сделать это в реальной жизни приятней во много раз. И он верит, потому что подтверждалось все, что до сих пор говорил ему Голос. И вот время пришло. Сегодня та самая ночь.

Он с трудом сдерживает нетерпение.

***

Кэрол Джордан швырнула сумочку на пассажирское сиденье и села в серебристый седан среднего класса, который выбрала специально за его безликость. Сунула ключ в зажигание, повернула, но мотор не завелся. Господи, что она делает! Ее руки стали липкими от пота, а в груди теснилось беспокойство. Как она сможет появиться в группе и зарядить энергией своих подчиненных, если во рту пересохло так, что язык прилипает к зубам?

Она взглянула на окна, расположенные под потолком подземной стоянки. Мимо них торопились люди, вернее, их ноги в брюках, джинсах, черных леггинсах или прозрачном нейлоне. Она разглядывала лакированные мокасины, шлепанцы, босоножки на высоких каблуках и лодочки. Жители центра шли по своим делам, кто-то совершал утреннюю прогулку. Почему она не может сделать то же самое?

— Ну держись, Джордан, — пробормотала она вполголоса и решительно повернула ключ зажигания — на этот раз успешно. Что она так волнуется? Ей же предстоит встреча со знакомыми людьми. Группа совсем небольшая, к тому же она и Брэндон сами ее формировали. Со многими она работала прежде и не сомневалась, что они ее уважают. Раньше-то точно уважали… Так, может, это чувство у них сохранилось и оно переборет в них искушение жалеть ее?

Кэрол выехала из гаража на улицу. Все здесь было таким знакомым и одновременно все изменилось. Прежде, когда она жила и работала в Брэдфилде, квартира в мансарде перестроенного магазина, занимавшего целый квартал, была ее домом, высоким гнездом, позволявшим ей ощущать себя сторонним наблюдателем и одновременно частью города, который был вверен ее заботам. Переехав в Лондон, она продалаквартиру брату и его подружке. Теперь она вернулась в те же стены, но на этот раз в роли кукушки в гнезде, свитом Майклом и Люси. Они поменяли там почти все, отчего Кэрол чувствовала себя еще более чужой. Но она все-таки преодолела это отчуждение, убедила себя, что ее настоящий дом — это работа, и теперь опасалась, что и в полиции окажется такой же посторонней, как и за ее пределами.

Даже сам Брэдфилд предстал перед ней знакомым незнакомцем. Прежде, когда Кэрол тут жила и работала, она старалась лучше узнать город. Много раз заходила в местный музей, пыталась понять, как за столетия Брэдфилд превратился из деревушки, населенной пастухами и ткачами, в значительный коммерческий центр, в соперника Манчестера в борьбе за титул северной столицы викторианской империи. Она узнала о его упадке в послевоенные десятилетия и о новом взлете, вызванном волнами иммиграции в конце минувшего столетия. Изучала архитектуру, научилась различать итальянское влияние в старинных постройках, пыталась разузнать, на месте каких построек в шестидесятые годы двадцатого столетия выросли отвратительные бетонные коробки офисов и унылый торговый центр. Она просматривала карту города, гуляла в свободные дни по улицам, путешествовала на машине по окрестностям и вскоре уже могла мгновенно представить себе конкретное место, когда слышала адрес очередного вызова на место преступления.

Но в это утро Кэрол показалось, что она все забыла. Она рассчитывала доехать до полиции на автомате. Однако в ее отсутствие появились дороги с односторонним движением и новая разметка. Это заставило ее сосредоточиться на вождении, на дорогу ушло вдвое больше времени, чем когда-то. Так что Кэрол испытала облегчение, когда наконец-то свернула на служебную парковку и въехала на предназначенное для нее место, довольная тем, что по крайней мере это обещание Джона Брэндона уже выполнено: на одной из немногих свободных ячеек читалась свежая надпись — «Старший детектив-инспектор Джордан».

Войдя в здание полиции, она на мгновение ощутила эффект дежавю. Вот где ничего не изменилось! В вестибюле все так же витал слабый аромат сигаретного дыма, а из расположенной в подвале столовой поднимались запахи нехитрых блюд. Какие бы косметические перемены ни предпринимались, никакой декор не мог придать помещению благообразие. Стены были все того же серого «индустриального» цвета, доска объявлений покрыта желтыми записочками, теми же самыми, — Кэрол могла бы поклясться! — что висели в предыдущие годы. Она подошла к окошку дежурного и кивком приветствовала сидевшего там констебля.

— Старший инспектор Джордан явилась в группу по тяжким преступлениям.

Мужчина средних лет провел ладонью по коротким, с проседью волосам и улыбнулся.

— Добро пожаловать, — сказал он. — Лифт в конце коридора. Ваш кабинет номер триста шестнадцать, на третьем этаже.

— Спасибо. — Кэрол выдавила слабую улыбку, повернулась и, когда зажужжал открывшийся замок, толкнула дверь. Затем, бессознательно развернув плечи и вскинув подбородок, прошла отрывистым шагом по коридору под любопытными взглядами местных коллег.

Третий этаж отремонтировали уже после ее ухода. Нижняя часть стен приобрела цвет лаванды, верх остался белый. Старые деревянные двери сменили на новые, из стали и стекла, с матовыми средними секциями, так что случайный посетитель не мог видеть, что творится в кабинетах. Какое-то рекламное агентство, а не полиция, подумала она, подходя к своему кабинету.

Набрав в грудь воздуха, распахнула дверь. На нее взглянуло несколько пар глаз, потом на лицах появились приветливые улыбки. Первым вскочил Дон Меррик, ставший недавно инспектором. Он был ее помощником во время расследования первого из серийных убийств, доказавшего тем, кто разбирался в подобных вещах, что Кэрол обладает всеми необходимыми для сыщика качествами. Солидный, надежный Дон, с благодарностью подумала она, глядя, как он пересекает комнату и протягивает ей руку.

— Замечательно, что вы вернулись к нам, мэм! — Когда они обменивались рукопожатиями, Дон взял ее под локоть свободной рукой. Хотя над ней нависла его огромная фигура, Кэрол с удивлением отметила, что это ее не угнетает. — Я ужасно рад, что мы снова будем работать вместе.

Прямо за Мерриком стоял сержант Кевин Мэтьюз. Несколько лет назад он совершил фантастическую глупость, едва не стоившую ему карьеры. И хотя сама Кэрол была в числе сотрудников, разоблачивших его предательство, она тем не менее с радостью отметила, что он, очевидно, вернул себе доброе имя. Он был слишком хорошим сыщиком, чтобы тратить свои силы на тупую рутину патрульно-постовой службы. Еще она надеялась, что его не слишком заденет то, что когда-то они были равными по званию.

— Кевин! — приветствовала она его. — Давно не виделись.

Его бледная веснушчатая кожа порозовела.

— Добро пожаловать в Брэдфилд, — отозвался он.

Их уже обступили остальные.

— С прибытием, шеф! — проговорил за ее спиной женский голос. Повернув голову, Кэрол увидела улыбающееся лицо хрупкой молодой женщины, констебля Полы Макинтайр. Пола на памяти Кэрол работала в группе, отыскавшей психа, который убил четверых брэдфилдских парней. Тогда она была лишь стажером, но Кэрол запомнила ее внимание к деталям и корректное обращение со свидетелями. По словам Брэндона, теперь она считается одним из лучших в городе специалистов по опросу очевидцев. Кэрол хорошо знала, насколько важно это качество при расследовании тяжких преступлений, где все идет против всяких правил. Детектив, умеющий убедить людей, чтобы те вспомнили все, что знают, может сберечь драгоценное время на том этапе, когда ценой человеческой жизни становятся минуты и секунды.

Пола подтолкнула вперед стоявшего рядом с ней смуглого парня.

— Это детектив-констебль Ивенс, — представила она. — Сэм, это старший инспектор Джордан.

Кэрол протянула ему руку. Ивенс пожал ее как-то нерешительно, не глядя в глаза. Кэрол смерила его быстрым, оценивающим взглядом. Он был чуть выше, чем она сама, вероятно, с трудом прошел по росту. Тугие завитки волос, подстриженных очень коротко, тип лица скорей кавказский, чем африканский, кожа цвета жженого сахара. Курчавая бородка, отпущенная «для солидности», не сочеталась с мягкими юношескими чертами лица. Ей вспомнились слова Брэндона: «Парень тихий, но не боится открыть рот, когда ему есть что сказать. Неглуп, ловко группирует информацию и умеет извлечь из нее смысл. Не любит стоять в стороне, хоть и тщательно это скрывает, стремится участвовать во всем. Это означает, что он вытащит для тебя все колючки». Похоже, она может поверить этой оценке босса.

Позади всех с застывшей неуверенной улыбкой на лице стояла детектив-констебль Стейси Чен. В группе ее почти не знали. На современном этапе при расследовании требуется сотрудник, владеющий новейшими информационными технологиями. Кэрол попросила Брэндона порекомендовать кого-нибудь. Не прошло и суток, как он предложил кандидатуру Стейси: «Она магистр по компьютерам, знает их досконально и вообще дока. Держится обособленно, но понимает важность участия в команде. И очень амбициозна».

Кэрол знала не понаслышке, что такое амбиции. Они покинули ее в Берлине вместе с сознанием собственного достоинства, но она до сих пор помнила острый зуд от желания перескочить на следующую ступеньку лестницы. Обойдя Ивенса, она протянула руку Стейси:

— Привет. Вы ведь Стейси Чен, верно? Я рада видеть вас в группе.

Карие глаза Стейси неотрывно смотрели на Кэрол.

— Признательна за возможность работать с вами, — проговорила она с отчетливым лондонским выговором.

Кэрол оглядела свою группу.

— Кого-то нет? — спросила она.

— Да, — подтвердил Меррик. — Отсутствует сержант Крис Девайн. Вчера она прислала сообщение: у ее матери обнаружен рак в последней стадии. Крис попросила разрешение на отпуск. Шеф дал согласие.

Кэрол слегка расстроилась:

— Вот это новость. Мы в неполном составе, хотя даже не приступили к работе. — Тут она впервые окинула оценивающим взглядом кабинет: полдюжины столов, каждый с компьютером, на стене — доски из пробки и белые, для фломастеров, над ними проектор. Ламинированная подробная карта города занимала почти все пространство у двери. Окна на противоположной стене, из которых открывался обширный вид на Брэдфилд, были загорожены вертикальными жалюзи, выхватывающими фрагменты из городской панорамы. Окна ей понравились: не слишком узкие, но и не настолько широкие, чтобы появилось чувство незащищенности. Нормально, решила она.

— Дон, где мой кабинет?

Меррик показал в дальний конец помещения, где виднелись две двери.

— Выбирайте. Оба пустые.

И ни один не дает уединения, промелькнула у нее мысль. Она выбрала кабинет с видом на город и вошла в него вместе с Мерриком.

— Позвоните в хозотдел. Пускай повесят жалюзи на внутреннее окно.

Дон усмехнулся:

— Не хотите, чтобы мы видели, как вы раскладываете «Солитер»?

— Вообще-то я предпочитаю «Косынку». Так, сейчас мне нужно полчаса, чтобы собраться с мыслями, а потом устроим совещание.

— Хорошо. — Пригнув голову, он вышел, оставив Кэрол одну.

Какое облегчение, подумала она. Включила компьютер. Через несколько секунд увидела Ивенса, он шел к ней с высокой стопкой папок. Она вскочила и придержала дверь:

— Что это?

— Незавершенные дела — самые последние. Принесли нам вчера в конце дня. Будем работать с ними, пока нет ничего более серьезного.

Кэрол ощутила волнение. Наконец-то у нее появится занятие, на котором она сможет сосредоточиться. Возможно, это успокоит ее внутренних демонов. Или заставит их хоть ненадолго уняться.

***

Эйден Харт с некоторой опаской рассматривал сидящего напротив него мужчину. Харт знал, что его, тридцатисемилетнего, многие из коллег считают слишком молодым для должности главного врача психиатрического спецгоспиталя «Брэдфилд Мур», но он был уверен в себе, в своей квалификации и списывал их неодобрение на обычную зависть. Эйден понимал, что в профессиональном плане они ему не соперники.

А вот его нынешний собеседник — дело другое. За доктором Тони Хиллом закрепилась репутация блестящего и неудобного человека. Из всех правил он соблюдал только те, что его устраивали. Не был он и командным игроком, разве что сам выбирал команду под себя. У тех, с кем работал, он вызывал в равной мере уважение и преданность либо откровенную злобу. Когда Тони Хилл обратился к Харту с просьбой взять его на половину ставки в Брэдфилдский спецгоспиталь, первая реакция Эйдена была — отказать. В Брэдфилде есть место только для одной звезды в области психиатрии — для него самого.

Потом он передумал. Если Хилл будет приходить лишь на несколько часов в день, его работу можно направлять в нужное русло. Разумеется, со всей осторожностью. Успешные действия Хилла обернутся тогда неограниченным кредитом доверия к самому Харту, прозорливому администратору, сумевшему укротить вольного стрелка. Вырисовывалась соблазнительная перспектива. Ведь он мог выставить себя человеком, убедившим птицу высокого полета вернуться к клинической практике. И если пациенты выиграют от приложения к ним знаменитых методов доктора Хилла, его дара эмпатии — способности к сопереживанию, сочувствованию с больным, то наибольший выигрыш, в этом он был уверен, достанется ему, Эйдену Харту. Его намерения укрепились еще больше при личной встрече с Хиллом. Эйден Харт в совершенстве владел искусством одеваться для создания подобающего имиджа, а вот у Хилла этот навык явно отсутствовал. Сидевший в кресле напротив Харта худой человек с небрежной стрижкой, в коричневых ботинках и черных брюках, зеленоватом твидовом пиджаке с обтрепанными обшлагами явно не собирался пускать рябь в том пруду, где плавал Харт. Казалось, Хилла смущает громкая известность, результат его сотрудничества с полицией, он всячески подчеркивал, что не намерен снова когда-либо оказаться в свете прожекторов. Чем бы он ни занимался в будущем, это будет проходить за закрытыми дверями. Нетерпеливое желание Хилла вернуться к клинической практике, к ее острейшим проблемам было почти трогательным.

Поначалу Харт был доволен собой: конечно, он не упустит своего шанса и сделает ставку на Тони Хилла. При встрече от него почему-то ускользнули ум и проницательность в глазах собеседника, яркая харизма, которую этот человек носил, словно хорошо сшитый костюм. Харт так и не понял, как Хиллу удалось его провести, разве что доктор нарочно несуразно оделся — для маскировки. Мысль эта была Эйдену неприятна. Ему нравилось считать себя аналитиком. Он испытывал недовольство собой при мысли, что на этот раз, пожалуй, его переиграл более опытный мастер, в совершенстве владеющий искусством чтения человеческого поведения. Харт невольно задался вопросом, не оказался ли он сам новым объектом изучения для этих поразительно голубых глаз — они, казалось, впитывали каждый нюанс языка его тела. Эйдену не нравилась мысль, что в присутствии нового сотрудника ему отныне придется контролировать каждое свое слово, каждый жест. У Харта имелись свои секреты, и он не хотел, чтобы Тони Хилл подобрался к ним слишком близко.

Харт не считал себя параноиком, но Хилл находился в здании госпиталя всего около часа, а уже переигрывал его. Доктор выведал у Эйдена про недавно поступившего пациента и теперь сидел, небрежно положив ногу на ногу, и высказывал неоспоримые предложения о начальных методах подхода к нему. Случай с этим пациентом был один из тех, что ведут к публикациям в престижных корпоративных изданиях. Хилл уже посягал на территорию, которую Харт застолбил для себя.

— В общем, так, — заявил Хилл, — поскольку у нас новый пациент, я его и возьму. Таким образом, я не перейду никому дорогу и никто из лечащих врачей не будет на меня в претензии.

— Случай весьма экстремальный, — напомнил Харт, подчеркивая свою озабоченность. — Стоит ли вам начинать именно с него? Ведь вы на какое-то время отошли от практики.

Тони скривил губы в легкой улыбке:

— Эйден, экстрим — моя зона комфорта, и у меня в самом деле накоплен непосредственный опыт работы с людьми, совершившими преступления по мотивам, которые обычно принято списывать на безумие.

Харт поерзал в кресле и развел руками, словно снимая с себя ответственность:

— Пусть будет так. Я жду от вас первых результатов.

***

Кэрол прислонилась к доске и ждала, когда рассядется ее новая группа. Потом шагнула ближе и присела на краешек стола.

— Прежде чем перейти к нашим делам, я должна вам кое-что сказать, — заявила она, стараясь изо всех сил, чтобы ее слова прозвучали непринужденно и легко. — Я знаю, как быстро распространяются слухи в нашем ведомстве, и уверена, что все вы слышали одну из версий моей недавней истории. — По тому, как скромно потупились мужчины, она поняла, что попала в точку. Дон Меррик уставился в пол.

— Сплетни тут никого не интересуют, — пробормотал он. — Только результаты работы. А ваше досье говорит само за себя.

По лицу Кэрол мелькнула тень улыбки.

— Спасибо, Дон. Тем не менее, коль скоро нам предстоит совместная работа, атмосфера в группе должна быть здоровая, открытая и честная. Случившееся со мной как раз и было результатом лжи и секретности. Я не намерена работать в такой же обстановке. — Она оглядела коллег, увидела внимание на их лицах и продолжила: — Меня выбрали на роль агента для секретной операции. Я оказалась в трудной ситуации и, поскольку не получила исчерпывающей информации от своих боссов, не сумела как следует прикрыть спину. В результате была изнасилована. — Она услыхала чей-то резкий вздох, но не смогла определить его источник. — Я не рассчитываю на особое отношение к себе, так как не нуждаюсь в нем. Тот гнусный эпизод не повлияет на мою работу. Разве что теперь я стала вдвойне чувствительной к вопросам преданности делу. Наша группа сможет функционировать лишь при условии, что мы все станем единой командой. Мне не нужны охотники за славой. Так что, если у кого-то из вас с этим проблемы, сейчас самое время попросить о переводе в другое место. — Она снова обвела взглядом группу.

Стейси и Ивенс смотрели удивленно, зато остальные с готовностью кивнули.

Кэрол выпрямилась и взяла верхнюю папку со словами:

— Итак, пока у нас нет серьезных эпизодов, нам велено взяться за незакрытые дела: два убийства, изнасилование, два вооруженных грабежа, серийные поджоги и два случая похищения детей. Я прошу каждого из вас просмотреть в ближайшие дни по три папки. Дон, проследите, чтобы во время обмена ни одно дело не выпало. Включите и меня — поскольку мы все одна команда. Я пронумерую папки. По каждой из них составьте список предложений, как сдвинуть расследование с мертвой точки. Затем мы сядем все вместе, сравним наши предложения и определимся с наиболее перспективными делами. Вопросы есть?

Кевин поднял руку:

— Курить у нас в кабинете можно?

— Кевин, в этом здании вообще запрещено курить, — простонала Пола.

— Да, но это еще не значит, что у нас не может быть мест для курения, верно? И вообще, какой толк в кондиционере, если он не может убрать дым?

— Табачный дым вреден для компьютеров, — вступила Стейси.

— Мы устроимся в углу, — пообещал Ивенс, — под кондиционером.

Дискуссия продолжалась. И тут Кэрол впервые почувствовала: она возвратилась домой. Дело было даже не в адреналине, взбодрившем ее нервы при знакомстве с новыми людьми, а в этом споре — он сообщил ей, что она вернулась на свое место. Именно такие бессмысленные стычки по мелочам делали жизнь сносной — отличительный признак полицейской службы.

— Сами разбирайтесь, — решительно заявила она. — Мне все равно. Я просто могу закрыть дверь. О Сэм, у меня тут есть для вас работа…

Он удивленно поднял голову:

— Мм?

Он сел чуть боком — бессознательное движение военного человека, оценивающего ситуацию и прикидывающего, драться ему или бежать.

— Сходите и купите нам чайник, кофейник и дюжину кружек. — Взгляд Сэма все больше твердел. — Еще чай и немного приличного кофе, молоко и сахар. Да, и печенья. Не будем тратить время в очередях в нашей столовой и состязаться в популярности среди коллег — они могут счесть это за наш проигрыш. Лучше окопаемся здесь.

— Может, купим «Эрл Грей»? — В словах Стейси Чен прозвучал скорей приказ, чем просьба.

— Почему бы и нет, — согласилась Кэрол и пошла в свой кабинет. Она уже кое-что узнала. Ивенс не любит задания, которые, на его взгляд, ниже его способностей. Либо он считает, что это женская работа. Кэрол припасла эту информацию на будущее. У самой двери ее настиг недовольный голос Меррика.

— Мэм, вам известно, почему здесь оказались дела по Тиму Голдингу и Гаю Лефевру? — воскликнул он.

Кэрол резко повернулась:

— Что?..

Она заметила, что в кабинете неожиданно стало тихо. У Полы во взгляде появилась настороженность, а у остальных выражение лиц менялось от удивления до недоверия.

Меррик нахмурился:

— Тим Голдинг — восьмилетний мальчонка, пропал три месяца назад. Гай Лефевр — за пятнадцать месяцев до этого. Мы перевернули весь город. Даже попросили Тони Хилла составить на всякий случай психологический профиль похитителя.

Тут уж удивилась Кэрол. Тони ничего не говорил ей о своем сотрудничестве с полицией, тем более с брэдфилдской. Когда они обсуждали по электронной почте, стоит ли ей принять предложение Джона Брэндона, Тони был до странности спокоен, что необычно для него. Он считал, что Кэрол следует согласиться, но после того как она сообщила ему о своем решении, его письма сделались какими-то пустыми и неконкретными, будто он намеренно подталкивал ее к самостоятельности.

— Не понимаю, Дон. Почему вы заговорили об этом?

— Я вел дело Тима Голдинга, — сердито пояснил он. — И непосредственно участвовал в поисках Гая Лефевра. Так что я знаю точно: мы сделали все, что могли, и сделали правильно.

— Что ж, готовьтесь к тому, что из нашей группы постоянно будут делать козлов отпущения, — мягко сказала Кэрол. — В нашем ведомстве найдется еще с полдюжины умников, которые спихнут на нас висяки и станут довольно посмеиваться. Я не удивлюсь, если дело Тима Голдинга подсунули нам нарочно, чтобы жизнь раем не казалась. Поэтому, хоть я и уверена на все сто, что вы все сделали правильно, нам все-таки придется пересмотреть эти два дела, как и все остальные.

— Но как же так, мэм!.. — расстроился Меррик.

— В этом здании некоторые только обрадуются, если мы поскользнемся. Дон, если вы будете злиться из-за этого, вы лишь сыграете им на руку. — Кэрол одарила его самой теплой улыбкой. — Я доверяю вам, иначе вас не было бы в этом кабинете. Однако каждый из нас может что-нибудь прозевать, не важно, насколько тщательно велись поиски. И я не хочу, чтобы другие члены группы во время пересмотра этого дела держали при себе свои мысли из опасения, что вы обидитесь. Я уже сказала: никакой лжи и никаких секретов.

Ответа Кэрол ждать не стала. Она вошла к себе в кабинет, оставив дверь открытой. Что это? Первый сигнал, что кто-то копает под ее группу и, если смотреть шире, под нового начальника полиции? Она понимала, что, пожалуй, чересчур подозрительна, но лучше подстраховаться, проявив излишнюю осторожность, чем жить в счастливом неведении, когда тебе вставляют палки в колеса. В конце концов, если кто-то на самом деле строит против тебя козни, паранойя тут ни при чем.

Не успела она сесть за стол, как в дверях появился Дон Меррик с папкой.

— Мэм, можно вопрос?

Кэрол кивнула на стул. Дон сел, прижимая папку к груди.

— По поводу Тима Голдинга… — начал он.

— Я слушаю, Дон. Ну, выкладывайте, что там у вас.

Он прижал папку еще крепче:

— Не могли бы вы…

— Понятно. Раз уж кому-то предстоит сунуть нос в ваше дело, пускай это буду я, а не кто-то из новых коллег. — Кэрол протянула руку.

Дон, привстав, неохотно отдал ей папку.

— Мы больше ничего не могли сделать, — снова стал объяснять он. — Просто бились лбом о стенку. Даже не сумели дать Тони Хиллу достаточно материалов для профиля. Он сам сказал, что это пустая трата сил. Но я больше не смог ничего придумать. Вот почему дело пришлось недавно сдать в архив.

— Странно. По-моему, слишком рано его списывать.

Дон вздохнул. Его большие, печальные, как у лабрадора, глаза старались не встречаться с ее глазами.

— Верно, но нам больше нечего было с ним делать. Пара констеблей по-прежнему отслеживает его, отвечает прессе, когда там о нем вспоминают, а ничего нового нет уже по крайней мере месяц. — Дон казался воплощением отчаяния: плечи поникли, в глазах застыла вина.

Кэрол стало его жалко:

— Я посмотрю папку, Дон, но не думаю, что увижу там что-то, чего не заметили вы.

Он встал со стула и произнес с неловкой улыбкой:

— Дело в том, мэм, что, когда я работал над этим делом, мне очень вас не хватало. Поэтому я не мог не показать его вам. Ведь у вас замечательная способность смотреть на вещи под необычным углом.

— Как это говорится, Дон? Не желай чего-то слишком сильно: не ровен час — его-то и получишь.

***

Тони Хилл подался вперед, неотрывно глядя в окно скрытого наблюдения. В привинченном к полу кресле сидел спеленатый мужчина, опрятный, с наметившейся лысиной. Очевидно, ему было уже около пятидесяти, однако лежащая на его лице печать безмятежности разгладила возрастные морщины. В сознании Тони промелькнул внезапный образ: детский леденец, туго завернутый в целлофан.

Сидящий был противоестественно неподвижен. Обычно пациенты с трудом переносят обездвиженное состояние. Они извиваются, ерзают, теребят пальцами одежду, непрерывно курят. Какая уж там безмятежность! А этот — он заглянул в записи — Том Стори спокоен, как дзен-буддистский монах. Тони еще раз освежил в памяти записи, прочитанные накануне вечером, и покачал головой, сердясь на глупость некоторых коллег-медиков. Потом захлопнул папку и пошел в комнату для бесед.

Он ощущал подъем сил, даже походка стала стремительной и упругой. Брэдфилдский спецгоспиталь вряд ли кто-то счел бы приветливым местечком, а вот Тони, находясь здесь, испытывал настоящее удовольствие. Он вернулся в свою стихию, в мир искривленных мозгов, вернулся туда, где его настоящее место. Несмотря на постоянные попытки завести несколько масок, которые прикрывали бы его истинное «я», помогали вписаться в окружение, Тони сознавал: он остается чужим в том мире, что начинается за угрюмыми госпитальными стенами. Неутешительное ощущение, которое ему было недосуг анализировать слишком пристально. Способность проникать в чужое мышление — вот что давало смысл его существованию. Ничто не могло сравниться с тем моментом великолепного озарения, когда механизмы чужого мозга вдруг открывались для него и позволяли постичь искаженную логику чужого сознания, — поистине ничто!

Он вошел в дверь и уселся напротив своего пациента. Том Стори остался неподвижен, только его глаза встретились с глазами Тони. Правой рукой он бережно поддерживал забинтованный обрубок, где еще несколько дней назад была кисть левой руки. Тони наклонил голову и надел на лицо маску сострадания.

— Я Тони Хилл. Сочувствую вашей утрате, — произнес он.

Глаза пациента удивленно расширились.

— Утрате руки или детей? — хмыкнув, хмуро поинтересовался он.

— Ваших сына и дочери, — сказал Тони. — Утрату руки вы, вероятно, воспринимаете как благословение.

Стори промолчал.

— Я знаю, что это такое — синдром чужой руки, — пояснил Тони. — Он был впервые описан еще в тысяча девятьсот восьмом году, тогда же родился и термин. Настоящий подарок для сценаристов, сочинявших фильмы ужасов. В тысяча девятьсот двадцать четвертом году на экраны вышла лента «Руки Орлака», где Конрад Вейдт сыграл пианиста, исполнителя классики, которому руки пересадили от убийцы, после того как он потерял свои собственные при крушении поезда; в сорок шестом — «Зверь с пятью пальцами», опять о пианисте; в восемьдесят седьмом появился фильм «Мертвое зло, два», там герой отрезает бензопилой свою взбесившуюся руку, которая нападает на него. Все это дешевые триллеры, не стоящие внимания. Но вот когда дело касается собственной руки, от этого уже не отмахнешься, правда? Ведь когда вы пытались объяснить, каково это, никто не принимал ваши слова всерьез. Я угадал? Вас не воспринимали всерьез, да, Том?

Стори поерзал в кресле, однако рта не открывал и явно не терял самообладания.

— Терапевт давал вам транквилизаторы. Стресс, вот что он вам сказал, верно?

Стори чуть наклонил голову. Тони ободряюще улыбнулся:

— Лекарства не помогали, так? Они вызывали сонливость и отрешенность. А с такой рукой, как у вас, вы не могли себе позволить крепкий сон. Мало ли что тогда могло произойти. Как это было у вас, Том? Вы просыпались среди ночи от удушья, потому что рука сдавливала вам горло? Или она била тарелки о вашу голову? Не давала класть в рот пищу? — Вопросы Тони звучали почти ласково, а голос был полон сочувствия.

Стори откашлялся и заговорил:

— Она швыряла все, что ей подвернется. Например, мы все сидели за завтраком, я схватил чайник и бросил в жену. Или мы были в саду, и я, как сейчас помню, стал брать камни из горки и кидать в детей. — Он откинулся на спинку кресла, устав от долгой тирады.

— Представляю, как это было страшно. Что же ваша жена?

Стори закрыл глаза:

— Она хотела уйти от меня. Забрать с собой детей и больше не возвращаться.

— А вы любили своих детей. Адская дилемма! Вам нечем было ответить. Жизнь без детей теряла всякий смысл, но жизнь вместе с детьми означала для них постоянную опасность, так как вы не могли остановить свою руку и она вытворяла что хотела. Да, простого ответа тут нет. — Тони сделал паузу, и Стори снова открыл глаза. — Вероятно, вы были в страшном смятении.

— Зачем вы ищете для меня оправдание? Я чудовище, урод! Я убил своих детей, что может быть хуже? Лучше бы я истек кровью! Зачем они спасли меня? Я заслуживаю смерти. — Слова полились из него раскаленной лавой.

— Вы не чудовище, Том, — возразил Тони. — И на мой взгляд, ваши дети не единственные пострадавшие в этой печальной истории. Мы обследуем вас. Возможно, у вас мозговая опухоль. Понимаете, человеческий мозг состоит из двух половинок. Импульсы из одной половины попадают в другую через такой мостик, пласт нервных волокон, он называется corpus callosum — мозолистое тело. Если оно повреждено, правая рука человека действительно не ведает, что творит левая, — это поистине ужасная вещь. Я не виню вас за то, что вы дошли до такой точки отчаяния и решили: единственный способ обезопасить ваших детей от вас — это убить их.

— Вы обязаны меня осуждать, — настаивал Стори. — Я был их отцом. Мой долг — защищать их, а не убивать.

— Но вы не доверяли себе. Вот и решили прервать их жизнь самым гуманным образом, на какой были способны, — размозжить им голову, когда они спят.

Глаза пациента наполнились слезами, он опустил лицо.

— Я поступил неправильно, — произнес он сдавленным голосом, — но никто меня не слушает. Никто мне не поможет.

Тони протянул руку и дотронулся до забинтованной культи:

— Теперь мы вам поможем, Том. Обещаю. Мы вам поможем.

***

Кэрол выпрямила спину и пошевелила плечами, крутанулась на кресле и выглянула в окно. На другой стороне улицы стояло белое здание из портлендского камня с изящным неоклассическим портиком. Раньше, она хорошо это помнила, в здании размещался бинго-холл. Теперь там был ночной клуб «Афродита», буквы вывески, стилизованные под греческие, горели холодным неоновым светом. Мимо с дребезжанием проезжали автобусы, увозя рекламу фильмов и игровых приставок. Инспектор дорожного ведомства важно шагал к платной парковке, держа, как дубинку, переносную кассу-автомат. Мир, изолированный от разных мерзостей — они были уделом ее профессии, — занимался своими делами. Она уже прочла материалы по Гаю Лефевру и дочитывала дело Тима Голдинга. Строчки начинали расплываться перед глазами: она читала весь день, не считая получасового перерыва на ланч. И не одна она. Всякий раз, поднимая голову от материалов, она видела, что ее сотрудники глубоко погружены в работу. Занятно: язык тела рассказал намного больше об их личности, чем напряженная и осторожная беседа за ланчем — сандвичи Стейси притащила из столовой.

Дон сидел, сгорбившись за своим столом, загородив рукой листки, словно школьник, не желающий, чтобы кто-то списывал его задачки. Из коллег Кэрол он был не самым сообразительным, но это компенсировалось его упорством и полнейшей преданностью команде. И если уж она могла рассчитывать на чью-то верность без всяких сомнений, так это на верность Дона. В прошлом он не раз доказывал свою надежность, однако до нынешнего утра она не сознавала, насколько ей важно это знать.

Спортивный, подтянутый Кевин сидел на стуле прямо, аккуратно разложив перед собой бумаги.

Время от времени он делал паузу и, глядя в пустоту, выкуривал сигарету. Потом записывал что-то в лежавший тут же блокнот и продолжал чтение. Кэрол вспомнила, что он и всегда был таким педантичным, — тем трудней понять: как это он сошел с рельсов? При этом, подобно многим людям, которым приходится совершать насилие над собственной личностью, нарушив правила, он повел себя безоглядней, чем самый отчаянный авантюрист, что и привело его к измене. Кэрол убеждала себя, что он больше никогда не сделает такой ошибки, но сама не очень этому верила и надеялась, что он не сможет прочесть это в ее глазах.

Сэм Ивенс сгорбился в кресле напротив Кевина. Его пиджак висел на плечиках, зацепленных за ручку картотечного ящика. Рубашка была белая и накрахмаленная, с тщательно заглаженной складкой на рукаве. Он и Кевин заняли «курилку» в углу, подальше от Стейси и ее компьютеров. Стиль чтения Ивенса казался почти небрежным, словно он листал воскресные газеты. Его лицо ничего не выражало. Время от времени он извлекал из кармана брюк мини-дисковый диктофон, бормотал в него что-то и убирал на место. Кэрол подумала, что от его внимания ничто не ускользнет.

У Полы уже через полчаса стол был завален стопками заметок. Несмотря на кажущийся беспорядок, она явно хорошо в них ориентировалась: не взглянув на бумаги, она уверенно брала следующий листок и складывала его в определенную стопку. Пола как будто держала в голове план всех материалов. Интересно, подумала Кэрол, неужели так же она обрабатывает и результаты опросов свидетелей, помещая каждый клочок информации в нужную ячейку, пока не прослеживаются связи и, словно лампочка в замкнувшемся контуре, не зажигается истина?

Манерой работы, как и внешним видом, Стейси решительно не походила на остальных. Если Пола предпочитала свободный стиль — футболку и джинсы, то на Стейси офисный костюм сидел так, будто сшит на заказ, а тонкий свитер с высоким воротом показался Кэрол похожим на кашемировый. Недешевая одежонка для обыкновенного констебля! С бумагами Стейси обращалась так, будто их ненавидела. Папку с материалами пристроила на выдвижном ящике, а не на столе, чтобы она не мешала взаимодействовать с компьютером. Все ее внимание было направлено на сдвоенные мониторы. В папку она лишь мельком заглядывала, а пальцы летали над клавиатурой. Вот она наклонила голову, провела левой рукой по блестящим черным волосам и кликнула мышью. Реальности она явно предпочитала виртуальный мир, подвластный ее манипуляциям.

Ну что ж, подумала Кэрол, в группе собрались люди с различными навыками и качествами, которые могут помочь, будем надеяться, в любой ситуации. Вот только сумеет ли она создать из них сплоченную команду? Иначе они будут представлять собой меньше, чем сумма ее составляющих. Уже в ближайшем будущем Кэрол неизбежно придется проводить с сотрудниками ночные операции. Будут ли ребята на высоте? Это важно, поэтому ночных походов она побаивалась. Честное слово, она предпочла бы провести день в зубоврачебном кресле без анестезии! После возвращения из Германии она почти не ходила по городским улицам, даже не могла заставить себя пойти с друзьями в знакомый ресторан. Ее тошнило при одной лишь мысли о шумных пабах, набитых посетителями.

— Справишься и с этим, — сердито пробормотала она и вернулась к делу Тима Голдинга.

Еще раз пробежала глазами показания развозчика экоовощей. Боже, как переменился Харриестаун всего за несколько лет после ее отъезда! Прежних его обитателей экоовощи могли заинтересовать лишь в качестве потенциальных метательных снарядов. Кэрол так углубилась в чтение, что резкий стук костяшками пальцев о дверной косяк заставил ее вздрогнуть и выпрямиться с заколотившимся сердцем. Листки, которые она держала, спланировали на стол. Вот еще новости, подумала она. Прежнюю Кэрол Джордан не так легко было напугать.

— Простите, я не хотела к вам подкрадываться. — В голосе женщины, стоявшей в дверях, звучала скорей усмешка, чем извинение.

У Кэрол давно выработалась привычка — составлять описание человека, которого видела впервые, так, словно регистрировала детали внешности для базы данных Эн-си-ай — Информационного отдела криминальных расследований. Средний рост, фигура спортивная, как у самой Кэрол. Прямые плечи, полная грудь, узкие бедра, волнистые каштановые волосы. Пышная прическа была в моде несколько лет назад, но женщина не сменила ее, поскольку она шла к ее лицу херувима, неожиданному в этих стенах. Казалось, она вот-вот улыбнется. Выдавали ее только глаза — долгий, тяжелый взгляд полицейского, уставшего от человеческих пороков и бед. На вошедшей были черные джинсы, черный шелковый свитер и кожаный пиджак кремового цвета. Кэрол точно знала, что никогда не видела ее прежде.

— Я слишком заработалась, — пробормотала она, вставая из-за стола.

— Что ж не поработать, раз дело идет. — В глазах женщины зажглась смешинка. Она шагнула в кабинет и протянула руку: — Сержант Джен Шилдз. Я работаю в Темпл-Филдз.

— Старший инспектор Джордан, — представилась Кэрол, пожимая теплую, сухую руку, и лукаво улыбнулась. — Так вы из «Отдела нравов»?

— Ой, перестаньте! Проклятый сериал! Наш отдел назывался так добрых пару десятков лет назад. Старый ярлык прилип, и все продолжают думать, что ни сам отдел, ни наши проблемы нисколечко не изменились. Будто мы так и живем в тысяча девятьсот пропащем году… Вот почему помещение нашего отдела давно просит ремонта, а у вас тут настоящие хоромы. И как вы, инспектор, себя в них чувствуете?

Кэрол пожала плечами, недовольная приятельским тоном коллеги, младшей по званию, хотя и ровесницы.

— Спасибо, хорошо, — довольно сухо ответила она. — Это светский визит, сержант Шилдз, или у вас ко мне какое-то дело? Я могу вам чем-то помочь?

— Думаю, это я могла бы вам помочь. — Джен помахала тонкой папкой-скоросшивателем, а в ее улыбке промелькнула насмешка.

Кэрол удивленно подняла брови и вернулась за стол:

— Вы меня заинтриговали!

— Ваша группа ведь работает по висякам, пока нет свежего джекпота?

— Да, мы пока просматриваем незакрытые дела.

— И одно из них — по Тиму Голдингу?

— Вы хорошо информированы, сержант.

Джен пожала плечами:

— Сплетни летят быстрее пули, сами знаете.

— А о нас сейчас сплетничают все, ведь мы — самая горячая новость. — Кэрол села. Ей хотелось произвести впечатление уверенности. — Так что у вас?

— Вообще-то это долгая история. — Джен кивнула на свободный стул. — Можно? — Она села и небрежно закинула ногу на ногу.

Кэрол слегка подалась вперед:

— Ну, выкладывайте.

— В те годы, когда вы работали здесь, я была прикомандирована к группе из министерства, которая вместе с ФБР работала по педофилам, использующим Интернет. Вероятно, вы слышали про «Операцию «Руда»?

Кэрол кивнула. В то время журналисты набросились на «Операцию «Руда» с жадностью голодных койотов, попавших на мясокомбинат. Были выявлены тысячи потенциальных «клиентов» полиции по обе стороны Атлантики — люди, которые обшаривали сеть и покупали по кредитным карточкам доступ на сайты с детской порнографией. Впрочем, количество выявленных «клиентов» заставило эту операцию пасть жертвой собственного успеха. Кэрол слышала оценку коллег: даже если задействовать всех, какие ни на есть, сотрудников полиции, понадобится девять с половиной лет только на опрос людей, попавших в список, и это без оценки и анализа их мотивов.

— Так вы участвовали в той операции?

— Да, в самом начале. Здесь я уже два с лишним года, и мое основное занятие — выявлять настоящих педофилов в нашем списке. Конечно, это не считая нашей обычной бодяги на улицах. За последние шесть месяцев у нас обозначились главные кандидаты. Процедура у нас такая: вышибаем дверь и берем под арест компьютерное оборудование. После предварительной беседы обычно отпускаем владельца под залог до тех пор, пока не будет завершен анализ.

— На что уходит, вероятно, несколько недель?

Джен криво усмехнулась:

— В лучшем случае. Вчера я получила кучу материалов от спецов из технической группы. Они сняли жирную пенку с мужика, которого мы выдернули пару месяцев назад. — Она покачала головой. — Каждый раз новые сюрпризы. Он старший инспектор Национального комитета здравоохранения. Вам надо поставить новое колено или заменить бедренный сустав? Здесь, в больнице «Брэдфилд Кросс»? Так вот этот тип виноват в том, что люди годами стоят в очереди на такую операцию. У него респектабельный особняк в пригороде, жена-учительница, двое детей-подростков. А компьютер этого говнюка похож на сточную канаву. Я бродила по уши в этом дерьме и наткнулась вот на что… — Она не без театральности раскрыла папку, извлекла распечатку цифрового снимка, увеличенного почти до формата А4, и протянула его Кэрол. — Я узнала мальчишку, о котором сообщалось в СМИ.

Кэрол взглянула на фото. На заднем плане виднелось живописное нагромождение скал. Тонкие ветки берез перечеркивали угол снимка. В центре стоял сгорбившись худенький мальчик, совсем голый. Волосы песочного цвета, очки под Гарри Поттера. За долгий день она успела запомнить его лицо. Сомнений не оставалось: это Тим Голдинг. Она почувствовала, как на нее со свежей силой нахлынул знакомый азарт, и устыдилась его. Повода для радости не было. Сейчас она понимала это как никогда.

— Что-нибудь еще нашли? — спросила она.

Джен покачала головой:

— Больше ничего. Я как раз закончила просматривать архив.

— А другой пропавший мальчик — Гай Лефевр?

— Увы. Только этот. К тому же еще не факт, что мой подопечный — тот самый преступник, которого вы ищете. Эти ненормальные ублюдки все время щелкают фотоаппаратом. И то, что снимок мальчишки только один, заставляет предположить, что его сделал кто-то другой, после чего снимок как-то попал к моему фигуранту.

— Пожалуй, я согласна с вами. Тем не менее я хочу с этим вашим подопечным побеседовать. — Кэрол твердо взглянула на Джен. — Сейчас мне нужно посмотреть его дело, а завтра утром встретиться с ним самим — в кабинете для допросов. Мне нужно улаживать это с вашим шефом?

— Все уже в порядке. Мой босс согласен, чтобы вы первыми взялись за это дело. Вы держите банк, вам и карты в руки.

— Спасибо, сержант. Я признательна вам. — Кэрол протянула снимок Джен. — Не знаете, где это может быть? — Она ткнула пальцем в живописные скалы.

Джен пожала плечами:

— Без понятия. Я девушка городская. Если удаляюсь от ближайшего кафетерия «Старбакс» дальше чем на пять миль, меня начинает бить озноб.

— На мой взгляд, место вполне типичное. Таких скалистых уголков сколько угодно по всему побережью Англии, от Лендс-Энд до Джон-о-Гроутс.

— Уголков-то сколько угодно, а вот Тим Голдинг там только один.

Кэрол вздохнула:

— По-моему, вы употребили не ту грамматическую форму.

— Что?

— Пожалуй, правильней сказать: «Тим Голдинг был там только один».

***

У него вспотели ладони. Они скользят, несмотря на тонкий слой талька, насыпанный в резиновые перчатки. Это затрудняет подготовку. Честно говоря, единственное, что он раньше делал действительно тщательно, так это скручивал косяки. Он больше ничего и не умеет. Когда нож неожиданно выскальзывает и ранит его сквозь перчатку, он громко чертыхается при виде капель крови, выступивших из пореза. Хорошо, что Голос не узнает, как он облажался! Да, кстати, а ведь у него имеются инструкции и на такой вариант развития событий. «Собери все, на что попадет хотя бы мельчайшая капля твоей крови. Замени и начни сначала. Там должна быть только одна кровь, вот что нам надо. Только одна кровь». Слова эхом звучат в голове, и он делает так, как велено. Отрывает лист от вечерней газеты и кладет на негоокровавленное лезвие. Стягивает с рук перчатки и кладет их туда же. У него нет с собой пластыря, поэтому он отрывает уголок газеты и неловко заклеивает порез. Потом достает из ящика новую пару перчаток. И начинает все сначала.

Он очень хочет все сделать правильно. Он знает: если выполнит все правильно, то это будет самое лучшее, что он сделал в своей жизни. Так сказал ему Голос. А все, что говорит Голос, всегда бывает правильным.

Весь день он думал о том, как все произойдет. Весь день его разум был в смятении. Как ни старался он это скрыть, люди заметили, но они не ожидали от него ничего особенного, поэтому не придали значения и тут же забыли. Всю жизнь над ним смеялись, а некоторые даже видели в его медлительности и тугой соображалке повод для более серьезных издевательств. Он уже привык к этому. Так было довольно долго, пока не появился Голос и не сказал ему, что он заслуживает лучшего. Он был деревом, на которое каждый кобель задирал ногу, таким ничтожеством, по сравнению с которым все остальные выглядели достойно.

Сегодня он докажет всем, что они ошибаются. Сегодня он совершит такое, на что не осмелится ни один из них. И сделает это правильно.

Или нет?

***

Стоянка располагалась в тени, за высокими кирпичными стенами, увенчанными колючей проволокой. Когда ее строили, никто не предполагал взрывного прироста автовладельцев. Она всегда была переполнена, часто машин оказывалось больше, чем мест, — постоянный источник раздражения для ее пользователей.

Стоянка была надежно защищена: мощные металлические шлагбаумы перекрывали въезд и выезд, а специальный сотрудник тщательно отслеживал каждого въезжающего. Но мужчина, стоявший возле одной из машин, знал, как обойти самую строгую систему. Он загодя познакомился с некоторыми сотрудниками охраны, догадываясь, что, возможно, наступит момент, когда ему понадобится попасть сюда без необходимого разрешения.

Нынешним вечером такой момент настал. Мужчина прошел на стоянку, облокотился на капот серебристого седана и стал терпеливо читать бумаги, извлекая их из портфеля. При этом он отслеживал боковым зрением всех, кто выходил из высокого здания. Быстро смеркалось, в воздухе явственно ощущалось колючее дыхание близкой зимы. Ждать становилось все неуютней. Мужчина взглянул на часы. Начало седьмого. Еще полчаса он продержится, а потом ускользнет в ночь. Ему не хотелось стоять в темноте — по ряду причин.

Через несколько минут он увидел ту, кого ждал, и выпрямился. Сунув бумаги в портфель, сделал пару шагов, отрезая доступ к рулю.

В это время она прощалась с кем-то из коллег, а когда повернулась, он был от нее всего в нескольких футах. Замешательство и удивление разом отразились на ее лице, она застыла как вкопанная. Рот открылся для возгласа, но из него не вырвалось ни звука.

— Привет, Кэрол, — небрежно произнес Тони. — Хочешь карри?

— Господи! — выдохнула она, опуская плечи. — Ты меня чуть до инфаркта не довел. Какого черта ты здесь делаешь?

С преувеличенно невинным видом он развел руками:

— Я же сказал: пришел, чтобы пригласить тебя поесть карри.

— Чтобы дурачить меня — это более вероятно. Что ты делаешь в Брэдфилде? Ты ведь должен сейчас быть в Сент-Эндрюсе.

Он предостерегающе поднял палец:

— Об этом потом. А сейчас открой машину. Я замерз.

Удивленная Кэрол покорно открыла замки и стояла, глядя, как он идет вокруг машины к пассажирскому месту. Потом невольно улыбнулась, приходя в себя. Нет, все-таки Тони Хилл неподражаем, другого такого не найдешь.

Через двадцать минут они отыскали сравнительно спокойный угловой столик в дешевом и веселом бангладешском кафе на краю Темпл-Филдз, городского района, где, несмотря на беспокойное соседство с кварталом красных фонарей, селились геи. Завсегдатаями кафе были студенты и личности, склонные искать любовь в самых неподходящих местах. Кэрол и Тони открыли это заведение давно, когда впервые работали вместе по горячему делу в Темпл-Филдз, и оно стало для них знаковым, поскольку там зарождалась их взаимная приязнь.

— Глазам своим не верю: ты здесь, — проговорила Кэрол, когда официант удалился, чтобы принести заказ — пару бутылок пива «Кингфишер».

Тони протянул руку:

— На, потрогай меня, можешь даже ущипнуть. Я настоящий.

Она наклонилась вперед и легонько толкнула его в плечо:

— О'кей, ты не призрак. Но почему ты здесь?

— Я перебрался сюда, Кэрол. Там я был словно рыба, выброшенная на берег. Мне захотелось вернуться к работе, в которой я знаю толк. Я получил кучу предложений со всех концов Европы. Но когда Джон Брэндон сообщил мне, что ты возвращаешься в Брэдфилд, я списался со здешним психиатрическим госпиталем и попросил работу на полставки. — Он усмехнулся. — И вот я здесь.

— Так ты вернулся в Брэдфилд из-за меня? — Лицо Кэрол застыло, превратившись в каменную маску. — Тони, я не нуждаюсь в твоей жалости.

— Жалость тут ни при чем. Ты мой самый лучший друг. Кэрол, я немного догадываюсь, как тебе тяжко. И хочу быть рядом, если тебе понадобится моя помощь.

Кэрол дождалась, когда официант поставит пиво на столик, и ответила:

— Я справлюсь, ведь я коп со стажем. Я умею ловить негодяев и без твоей помощи.

Тони отпил большой глоток индийского пива, размышляя, как перебороть ее упорное нежелание понять его.

— Я не для того приехал, чтобы помогать тебе в работе. Я приехал потому, что так всегда поступают друзья. — Он лукаво улыбнулся. — И вообще, мне тут неплохо. Видела бы ты психов, которых держат в госпитале. Для такого извращенца, как я, это просто золотоносный Клондайк!

Кэрол прыснула со смеху, забрызгав пивом бумажную скатерть:

— Вот гад! Нарочно дождался, когда я стану пить, и насмешил.

— А ты как думала? Я отлично натренировался провоцировать разнообразные реакции у пациентов. Ну, где ты поселилась?

— Пока что в свободной комнате у Майкла, а вообще я хочу снять квартиру, подыскиваю что-нибудь подходящее. — Кэрол изучала меню.

Тони прикинулся, что делает то же самое, хотя уже знал, что закажет рыбную пакору и цыпленка биряни.^[1] Решение Кэрол снимать квартиру говорило о неуверенности в себе. Она не хотела продавать лондонскую квартиру и покупать здесь жилье. Намеревалась оставить пути для отступления. Его это огорчило.

— Вероятно, у тебя странное ощущение, — сказал он. — Ведь прежде это была твоя квартира.

— Да. Вариант далеко не идеальный. Не думаю, что Люси рада моему появлению. Ведь она, если ты помнишь, адвокат. Ее дело — защищать преступников, которых я ловлю, и поэтому она вечно смотрит на меня, как хозяин курятника на лису. — Вернулся официант, и они сделали заказ. Когда он удалился, Кэрол заглянула в глаза Тони. — Ну а как ты? Где живешь?

— Мне повезло. Я продал дом в Селлардайке практически мгновенно и уже купил дом тут, почти там же, где жил. Старый, викторианских времен особняк. Три спальни, две гостиные. Комнаты большие, приятные. Много света.

— Здорово.

Официант со стуком поставил перед ними блюдо с хрустящими лепешками и поднос с острыми закусками. Тони воспользовался этим, чтобы перевести дух, потом продолжил:

— Дело в том, что в особняке есть полуподвальный этаж. Он изолирован от остальных помещений. Две большие комнаты, разумеется, светлые. Туалет и душ. И маленькая кладовка, которую ты легко можешь переоборудовать под кухню. — Он поднял голову. В его глазах застыл вопрос.

Кэрол озадаченно посмотрела на него, не уверенная, что правильно его поняла. Потом слабо улыбнулась:

— Зачем мне кухня?

— Тоже верно. Тогда там можно поставить стиральную машину.

— Ты серьезно? Предлагаешь мне там жить?

— А что? Это решит твою проблему с жильем. Да и я окажусь в выигрыше: буду чувствовать себя в безопасности, охраняемый копом на ближних рубежах. — Он ухмыльнулся. — А самое главное — твой Нельсон разгонит там мышей.

Кэрол возила вилкой по тарелке кусочек лимона.

— Ну не знаю. Там есть отдельный вход? — спросила она.

— Я же говорю — это изолированный этаж. Я не собираюсь тебя компрометировать. По ступенькам можно подняться в садик позади дома. Внутренняя дверь ведет наверх, но на нее нетрудно поставить замок. — Он улыбнулся. — Если хочешь, даже пару задвижек к нему.

— Ты все обдумал заранее, да?

Тони пожал плечами:

— Когда я осматривал дом, мне показалось разумным кое-что там переделать — для большего удобства. Тогда ведь я не знал о твоих планах. Вчера строители приступили к работе. Что до меня, я бы предпочел, чтобы там поселилась ты, а не кто-то чужой. Знаешь, тебе не надо давать ответ прямо сейчас. Подумай. Все взвесь. Спешки ведь нет. — Наступило неловкое молчание: оба пытались найти другую тему для разговора. — А как прошел твой первый рабочий день в старой упряжке? Над чем вы работали? — поинтересовался Тони, уводя беседу подальше от щекотливого вопроса о жилье.

— Пока нет ничего серьезного, мы рассматриваем пачку незавершенных дел. — Кэрол взглянула на официанта, который принес закуски.

— Вероятно, нудное занятие.

— Поначалу оно таким и было, но, представь себе, к вечеру все переменилось. — Кэрол потянулась к тарелке с жареной картошкой, щедро сдобренной специями. — Коллега из другого отдела случайно наткнулась на новую информацию. Я невольно увидела в этом добрый знак.

— Замечательное начало.

На лице Кэрол отразилось сожаление.

— И да и нет. Ты помнишь Дона Меррика? Теперь он инспектор, работает в моей группе. Беда в том, что эта информация касается одного из его неудачных дел. Поэтому он чувствует себя весьма скверно.

— Не Тима ли Голдинга?

Кэрол кивнула:

— Да. Он даже к тебе вроде обращался. Спасибо, Тони, что сообщил мне об этом, — добавила она с иронией.

Он смутился:

— Говоря по правде, я боялся говорить, пока ты размышляла, стоит ли тебе возвращаться в Брэдфилд. Мне не хотелось никоим образом влиять на твое решение.

— О, ты думаешь, что твое присутствие в Брэдфилде стало бы для меня мощным магнитом? — улыбнулась Кэрол.

Он положил на тарелку кусочек пакоры, который уже поднес ко рту.

— Что ж, скажу тебе правду. Я боялся, что если ты узнаешь о моих намерениях, то не захочешь сюда перебраться.

***

Дон Меррик сумрачно глядел в пинту ньюкастлского темного эля, в его глазах лабрадора сменялись печаль и злость.

— Черт побери, Пола, перестань искать во всем только хорошее, — проворчал он. — Потому что там его нет, ясно тебе?

Пола водила пальцем по запотевшему боку бутылки «Смирнофф Айс». Она и Дон все еще сидели в пабе после междусобойчика, который группа решила устроить по поводу знакомства со старшим инспектором Джордан. Впрочем, праздник как-то не удался. Стейси и Сэм отбыли после первого раунда, а Кевин прилип к бильярду в обшарпанной задней комнате паба. Ни Пола, ни Меррик не возражали. Они достаточно долго работали вместе, чтобы отбросить в нерабочее время оковы субординации.

— Дон, да ладно тебе…

— Этот снимок у меня перед глазами стоит! Я все время думаю о том, что пришлось вытерпеть мальчишке перед смертью. И ты даже не пытайся мне возражать, — продолжал он, выставив перед собой руку. — Мы с тобой знаем, те подонки, что похищают и насилуют детей, не оставляют свидетелей. Они убили Тима Голдинга, но перед тем увезли незнамо куда и вытворяли с ним невесть что. Похитили его вечером, а снимок сделан при дневном освещении. Значит, на следующее утро он еще был жив. Именно это меня и терзает. Если бы я выполнил свой долг до конца, мы бы его нашли.

Пола протянула руку и вытащила сигарету из пачки Меррика:

— Раз уж ты пустился в сантименты, мне надо покурить.

— Ты ведь бросила вроде.

— Бросишь с вами! — Она с жадностью затянулась. — Все это дерьмо собачье, что ты сейчас несешь. Мы проработали то дело до конца. Хватит бить себя в грудь, Дон. Кроме всего прочего, ты нам нужен нормальный, не трехнутый. У нас уже есть трехнутая руководитель группы. Еще не хватало, чтобы был и трехнутый инспектор.

Меррик удивленно взглянул на нее:

— Ты думаешь, что Кэрол Джордан трехнутая?

— Конечно. Ее изнасиловали, Дон. И случилось это из-за того, что для своры наших боссов она значила так мало, что они отдали ее на заклание, как библейского агнца. Как ни крути, сейчас она не играет в полную силу. Ее профессиональная дееспособность скомпрометирована.

Меррик покачал головой:

— Не знаю, Пола. Мне она показалась такой же, как прежде.

— Говорить всякие правильные слова легко, когда на тебя не давят, но я не уверена, что она сможет работать по-настоящему.

Меррик с сомнением посмотрел на нее:

— Слишком рано делать такие выводы. Кэрол Джордан — самый лучший шеф, с каким я когда-нибудь работал.

— Когда-то я тоже так думала. Но теперь… — Пола проглотила остатки спиртного. — Поглядим, как ты запоешь через полгода. Ну а что ты думаешь о наших новобранцах?

— Рано еще делать выводы. — Меррик пожал плечами. — Вот то, что Стейси хорошо разбирается в компьютерах, это факт.

— Я тут поймала себя на мысли, не робот ли она. — Пола хихикнула. — Она не такая, как все, это точно. Я несколько раз пыталась поболтать с ней о том о сем — ни хрена. Стейси вообще не умеет общаться.

Меррик усмехнулся:

— Да уж, не могу себе представить, чтобы она сплетничала в туалете про мужиков или обсуждала косметику. Зато она быстро врубается в суть дела, когда требуется помощь с компьютером.

— А что Сэм? Что скажешь о нем? — спросила Пола.

— По-моему, нормальный парень. Не болтун.

— Я в нем не уверена, он какой-то мутный, — призналась Пола. — Одна моя знакомая работала с ним в Даунтауне и так о нем и сказала — мутный. Он никогда не говорит много, но не упускает шанса выскочить впереди других. И всегда поразительно хорошо осведомлен о всех и каждом. Явно любит выставиться перед начальством, этот наш Сэм.

— Ну и что такого? Мы все любим, — возразил Меррик.

— Но не обязательно за счет своих коллег. Да, еще она сказала, что он все время напрягался, когда оставался наедине с ней и другими женщинами из их отдела. И считала, что он, возможно, тайный сексист.

Меррик расхохотался:

— Пола, нынче нам только и дозволяется быть тайными сексистами, иначе вы, бабы, наедете на нас как паровой каток!

Она шутливо шлепнула его по руке:

— Ладно тебе… Ты ведь понял, о чем я… — Взглянув на пустую бутылку, добавила: — Повторим?

— Мне домой пора, — нерешительно отозвался Меррик.

Пола встала усмехаясь:

— Значит, еще порцию темного эля?

***

Эти улицы он знает как свои пять пальцев. С детских лет он по ним ходил, работал на них, ему известны места, где определенных людей можно встретить в определенное время дня и ночи. Прежде он не придавал значения такому знанию — ну есть оно и есть. Но Голос заставил его уразуметь, что знание — это сила, и то, что ему известно, делает его королем улицы.

Он тащится по тротуару, как обычно, изо всех сил стараясь выглядеть так же, как всегда, в любую другую ночь. Так велел Голос. Поэтому, когда полиция начнет задавать вопросы, люди поместят его в число обычных фигур, делающих обыденные дела.

Но вот приближается тот миг. Он знает, где ее искать. Она всегда стоит там, когда уже обслужила клиента и ждет следующего. Он прокашливается и идет к ней. Она смотрит с удивлением и насмешкой, как будто глазам своим не верит. «Учти, никаких скидок для скотоложцев», — заявляет она. Он краснеет и ежится. Ему неприятно, что она называет его так. Ведь то, что делают скотоложцы, не имеет никакого отношения к тому, что он собирается с ней сделать. Но откуда ей знать, что у него на уме! Она видит лишь то, что ожидает увидеть: клиента, который чувствует себя не в своей тарелке.

Он говорит, что хочет пойти с ней в ее комнату. Он знал про ее комнату еще до Голоса. Никому и в голову не придет, как много он знает о том, что творится вокруг. Быстро взглянув через плечо, он идет за ней за угол, в развалюху, где находится ее комната. На них никто не обращает внимания. А если бы даже кто и стал наблюдать, так напрасно бы время потратил: здесь слишком темно. Торговцы наркотиками бьют уличные фонари так часто, что городские власти перестали их заменять. Короче, если и отыщется кто-то с кошачьим зрением, не страшно. Ведь любой подумает, что он просто работает, а не ее хочет заставить работать на него… то есть с ним.

Она поднимается впереди него по лестнице — короткая юбка обтягивает задницу. Удивительно, но от этого зрелища у него напрягается плоть. Миллион раз он видел этих девок, они часть улицы, их просто не замечаешь. Однако в эту ночь, глядя на крутые бедра Сэнди, он возбуждается. И тут смутно припоминает, что должен сделать, достает цифровик и щелкает ее. При вспышке она резко останавливается и поворачивается к нему.

— На хрена ты это делаешь? — спрашивает.

Он машет ей фотоаппаратом.

— Хочу снять тебя на память, — говорит он.

Отрепетированные слова гладко льются с его губ.

Секунду она хмурится, потом смеется:

— Ладно, согласна. За дополнительную плату.

Он делает еще один снимок:

— Я могу себе это позволить.

Она поднимается дальше, он за ней. Возле двери она оборачивается.

— Дай-ка глянуть, какого цвета у тебя деньги, — говорит. — Раз ты хочешь меня связать, плати вперед.

Он вынимает пачку денег, которые Голос оставил ему вместе с инструкциями, и отшелушивает несколько купюр. Сэнди выхватывает их и сует в сумочку.

— Видно, у тебя дела идут лучше, чем мои, — говорит она. В ее голосе горечь, как у кофе из кафе «У Стэна». Затем открывает дверь. — Ну заходи. Раньше ляжем, раньше встанем.

Он улыбается. Она бы так не говорила, если бы знала, что он ей приготовил. С другой стороны, если он выполнит то, что ему велено, она больше ничего не скажет. Никогда.

***

Темпл-Филдз не переменился за последние два года, подумала Кэрол, когда они возвращались к ее седану. Тот же мусор вдоль водостоков, та же смесь из неловких искателей того, что принято считать удовольствием, и тех, кто уже нашел его и утратил все запреты. Ее мозг полицейского фиксировал их на ходу: хрупкие на вид мальчики на час, скучающие шлюхи, изворотливые торговцы химическими иллюзиями, гуляющие среди них лохи, выделяющиеся наигранной самоуверенностью. Женщина, притаившаяся под оболочкой копа, дрожала от страха при таком скоплении человеческой плоти и инстинктов. Ей не хотелось думать о том, что будет твориться на этой квадратной миле к утру. Кэрол казалось, будто с нее содрали кожу. Интересно, сколько уйдет времени на то, чтобы выросла новая?

— Все по-старому, как всегда, — устало проговорила она. — Ты только взгляни на них: они уверены, что заключили сделку с кем-то, кто позаботится об их безопасности, и даже не подозревают, что их жизнь, возможно, висит на волоске.

— Они не могут себе позволить думать об этом, — возразил Тони, глядя на уличную толчею, политую кричащим неоновым светом.

Они молча брели по улице.

— Тебя подвезти? — предложила Кэрол, когда они остановились у машины.

— Нет, поезжай. Я лучше пройдусь.

Кэрол подняла брови:

— Хочешь что-то обдумать?

Тони кивнул:

— Сегодня я разговаривал с одним человеком, обещал сделать для него кое-что, и мне нужно поразмыслить, как это выполнить.

— Что, новая благотворительная акция? — улыбнулась Кэрол. — Благородный идальго оседлал Росинанта?

Тони удивленно посмотрел на нее:

— Вот, значит, как ты представляешь мою работу?

— По-моему, ты и сам так к ней относишься. Рыцарь — посланник сил добра, борец со злом.

Он пожал плечами:

— Если бы все было так просто… Ну что, может, заглянешь ко мне завтра вечером? Посмотришь дом?

— Да, я заеду. И со временем, возможно, пойму, что мне хочется стать сумасшедшей теткой из подвала. Привезти пиццу?

Он склонил голову набок, обдумал ее предложение.

— Китайскую, — сказал он наконец.

— О'кей. — Она взялась за ручку дверцы. — Спасибо за вечер, Тони, и за то, что ты тут, в Брэдфилде.

Он искренне удивился: где мне еще быть? Все, что мне нужно, сейчас здесь. Правда, вместо того чтобы высказать свои мысли вслух, он неловко похлопал ее по плечу:

— До завтра.

Она села за руль и поехала. В зеркале заднего вида отражался Тони. Он стоял и глядел ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Кэрол понимала, что его привело сюда чувство вины. Когда-то это разозлило бы ее и внесло напряженность в их отношения. Но теперь она была другой, и эта другая женщина научилась быть благодарной за добро, в какой бы странной упаковке оно ей ни преподносилось.

***

Сэм Ивенс осторожно приоткрыл дверь офиса и заглянул внутрь. Там было темно. Он отворил дверь шире, проскользнул в нее и плотно прикрыл, повернув замок. Зажег свет. Флюоресцентные трубки мигнули и залили ровным светом офис группы по особо тяжким преступлениям. Сэм обвел глазами столы и двинулся прямиком к рабочему месту Полы Макинтайр.

Он сел в ее кресло и запомнил положение бумаг на столе. Дело, над которым она корпела, перейдет к нему. Он осторожно просмотрел каждую стопку, пытаясь понять резоны выбранного ею порядка. Раскрыл ее блокнот и прочел список намеченных пунктов. Некоторые из них показались ему весьма толковыми, и он отложил их в памяти — пригодятся, когда придет его очередь изучать дело.

Он выдвинул поочередно все ящики стола, с помощью карандаша, чтобы не оставлять отпечатков, переворошил их содержимое. Всегда полезно знать, что люди убирают с видного места, но держат под рукой. Почти на дне одного из них он нашел фотографию Дона Меррика: обняв за плечи женщину, он сидел в каком-то клубе или пабе. При ближайшем рассмотрении Сэм с удивлением понял, что эта женщина — Кэрол Джордан. Ее волосы были длинней, лицо круглей, но это была она, вне всяких сомнений. Они оба как будто произносили тост фотографу, подняв бокалы с шампанским. Очень интересно, хмыкнул он. И наверняка еще пригодится.

Он задвинул последний ящик и перешел к столу Кевина Мэтьюза, где повторил то же самое. Недаром говорится: ты должен знать своих врагов. Сэм Ивенс был также уверен, что полезно знать и своих коллег. Как заметил Джон Брэндон, он был полон амбиций. Однако он не просто хотел быть первым, он хотел быть уверенным, что его никто не обскачет. Никто и никогда.

Знание — сила. И власть. А Сэм знал, что никто и никогда еще не отдавал власть просто так, в подарок. Ты должен хватать ее каждый раз, когда можешь и где можешь. Если ее приходится красть у кого-то — кради. Если люди не в состоянии ее удержать, значит, так им и надо, значит, они просто слабаки.

Так он и поступал.

***

Он сравнивает картину, которую видит перед собой, с той, что создали в его сознании Голос и видеофильмы. Сэнди лежит, распростершись на дешевой сосновой кровати, ее запястья прикованы наручниками к каркасу, ноги привязаны веревками: ножные оковы не доставали до спинки.

Уже неправильно, но иначе не получалось. Он еще раз с благодарностью вспомнил Голос: ведь это он посоветовал ему захватить веревку на случай, если кровать окажется нестандартная.

Ему досадно, что комната такая неприглядная, но тут уж ничего не поделаешь. Ну ладно, хотя бы свет неяркий, и то неплохо. Можно не обращать внимания на следы от игл на руках Сэнди и на ее слишком костлявую фигуру. А так — она почти как красотка из видео. Подбритый треугольник таит в себе секреты, которыми он скоро овладеет.

Он отворачивается от нее и натягивает резиновые перчатки.

— Давай, — говорит она. — Чего копаешься? У меня нет времени.

Только он знает, сколько правды в ее словах. Он лезет в рюкзак и извлекает из него кожаный кляп. Тут на ее лице появляется беспокойство. Он идет к ней. Она поднимает крик:

— Подожди минуту, мать твою! Мы так не договаривались… — Фраза обрывается — он затыкает ей кляпом рот и, рывком приподняв голову, закрепляет его на затылке. Она пытается кричать, глаза ее лезут из орбит, но не слышно почти ни звука.

Он вспоминает, что нужно стереть отпечатки пальцев с наручников, потом берет видеокамеру, укрепляет на небольшой треноге и наводит так, чтобы была видна вся кровать. Долго возится с ноутбуком и веб-камерой. Сэнди отчаянно бьется в оковах.

Он достает сверток, закутанный в кухонное полотенце. Делает шаг в кадр и медленно его разворачивает. Сэнди видит, что у него в руках, и на ее шее вздуваются вены. Воздух наполняется запахом мочи. Он сладко улыбается. Сейчас у него хорошая эрекция, лучше, чем при просмотре видео. Но он не должен терять над собой контроль. Ему надо, чтобы Голос им гордился, а это означает — никаких улик.

Он набирает полную грудь воздуха и выдыхает, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Он вспотел, пот течет по шее и спине. Он крепко сжимает свое орудие. Лезвия остро и зловеще блестят при свете лампы.

— Я надеюсь, Сэнди, что ты готова меня принять, — нежно говорит он — в точности так, как велел ему Голос.

Потом приступает к делу.

***

Кэрол разглядывала сквозь прозрачное с ее стороны стекло мужчину, приведенного в комнату для допросов. Рональд Эдмунд Александер никак не соответствовал распространенному представлению о педофилах. Не был ни щуплым и юрким, ни потным, ни неряшливым. Он выглядел так, как ему и полагалось, — средней руки чиновник, который живет в пригороде с женой и двумя детьми. Вместо забрызганного грязью плаща — скромный черно-серый костюм фабричного пошива, бледно-голубая рубашка, вишнево-красный галстук в тонкую серую полоску. Аккуратная стрижка, никаких бесплодных усилий скрыть наметившуюся лысину. Он огорченно протестовал, когда двое полицейских привели его в комнату для допросов. Они не имели права, горячился он, никакого права врываться в его офис в «Брэдфилд Кросс», словно он какой-то уголовник. Ведь он согласился на добровольное сотрудничество, разве не так? Им было достаточно лишь позвонить по телефону, и он тут же явился бы сам. Не было вообще никакой необходимости так компрометировать его на работе.

Кэрол смотрела на Александера из соседней комнаты наблюдения и пыталась определить, за что она ненавидит его сильней: за те поганые картинки в его компьютере или за то, что он воплощал в себе всех бюрократов, которые когда-либо доводили ее до бешенства своими мелочными придирками. Ей хотелось войти к нему прямо сейчас, но — увы — его адвокат опаздывал.

До приезда адвоката его пришлось перевести в камеру, также оборудованную для наблюдения. Он держался на удивление спокойно, отметила она. Интересно, какой вывод сделал бы Тони по поводу такой манеры поведения. Александер оглядел помещение и спокойно сел на койку, широко расставив ноги, скрестил руки на груди и уставился на стену. Дзен и умение владеть собой, кисло подумала Кэрол.

Наконец дверь открылась, заглянула Пола:

— Пора, шеф. Прибыла его адвокат.

— Кто такая? — поинтересовалась Кэрол, с трудом оторвав взгляд от Александера.

— Бронвен Скотт.

Кэрол помнила эту даму еще по своей предыдущей работе в городе. В отличие от многих защитников, Скотт одевалась в костюмы «Дольче & Габбана» и туфли соответствующего цвета и предпочитала сумочки от Прада. Блестящие черные волосы до плеч и безупречные ногти всегда пробуждали у Кэрол чувство стыда за свою неопрятность: ей начинало казаться, будто ее только что вытащили из постели и не дали привести себя в порядок. Все бы ничего, но вот только безупречный внешний вид Скотт дополняли острота ума и агрессивность. Всем своим видом она словно предупреждала: если ты можешь позволить себе взять в адвокаты Бронвен Скотт, считай, твое дело в шляпе.

— А, ну-ну… — промямлила Кэрол, направляясь к двери.

Выйдя в коридор, она столкнулась нос к носу с адвокатом.

— Инспектор Джордан, какой сюрприз! Я думала, что вы покинули нас ради более эффектных подмостков, — холодно и удивленно протянула Скотт.

— Старший инспектор, если уж быть точной. И вы знаете лучше чем кто бы то ни было, что в расследованиях, которые мне приходится вести, нет ничего эффектного. Пойдемте?

Скотт покачала головой:

— Нет-нет. Я не знаю, где вы скрывались все это время, старший инспектор, но тут, в Брэдфилде, защитникам по-прежнему дозволено говорить с клиентами приватно. До этого мне хотелось бы получить от вас объяснение о причинах задержания моего клиента.

Ничего неожиданного, подумала Кэрол, а вслух произнесла:

— Когда ваш клиент был арестован, мы конфисковали его компьютерное оборудование и подвергли его анализу. Среди прочих материалов у него обнаружена фотография, имеющая непосредственное отношение к серьезному расследованию, которое я веду в настоящее время. Именно об этом снимке я и намерена с ним поговорить.

— Что за снимок?

— Я буду рада поговорить об этом на допросе и покажу копию вам и вашему клиенту.

Скотт покачала головой:

— Вы действительно все забыли, не так ли, старший инспектор? Для содержательной беседы с моим клиентом мне необходимо знать, о чем вообще идет речь.

Наступило долгое молчание. Кэрол кожей ощущала взгляд Полы, выжидательный и оценивающий. По сути, сейчас не было резона делать из фотографии секрет. Непохоже, чтобы Рон Александер мог оказаться серьезным подозреваемым в исчезновении Тима Голдинга. Если она откажется рассказать Скотт о фотографии, то на допросе они устроят игру в молчанку, это уж точно, и закон оставляет за ними такое право. Если предъявит фото лишь на допросе, Скотт просто возьмет тайм-аут для обсуждения ситуации с клиентом. Кэрол задумалась. Ей необходимо сотрудничество Александера в деле Тима Голдинга. И наплевать, как это скажется на расследовании, заведенном против педофила.

— Что ж, можно ускорить события, — согласилась она. — В компьютере вашего клиента обнаружен снимок Тима Голдинга, восьмилетнего…

— Я в курсе, кто такой Тим Голдинг, — нетерпеливо перебила Скотт. — Но ведь вы сами разослали фотографии ребенка по всей стране, поэтому едва ли можно счесть серьезной уликой то, что она оказалась в компьютере мистера Александера.

— Зато улика становится крайне серьезной, если на снимке испуганный голый ребенок. — Кэрол резко повернулась и зашагала прочь. — Дайте знать, когда вы будете готовы к допросу, — бросила она через плечо. Пола шла за ней.

— Как я вижу, Бронвен Скотт не помягчела с годами, — заметила Кэрол.

— Жалко, что вы сообщили ей так много, — сказала Пола. Теперь она шла рядом с Кэрол.

— Вы ведь знаете положения закона, Пола. Если они требуют объяснить причины ареста, мы обязаны это сделать.

— Но разве вы не могли назвать прежние мотивы, шеф? А уж потом, во время допроса, ошарашить его?

Кэрол остановилась и задумчиво посмотрела на Полу:

— Вы считаете, что я дала слабину, не так ли?

— Я не… — испуганно стала оправдываться та.

— Уступка — еще не признак слабости, Пола. Держать снимок в тайне не было никакого смысла. Я знаю, как работает Скотт. Александер просто ушел бы с допроса, не сказав ни слова. Теперь же она, возможно, увидит в этом нашу готовность к сделке. — Кэрол двинулась дальше, ощущая напряжение в плечах. Возможно, ее подчиненные доверяют ей не в той мере, как ей казалось.

***

Он долго спит. Просыпается только в полдень и даже тогда с трудом поднимает веки. Он чувствует себя так, словно кто-то нашпиговал его мозги валиумом: в голове какая-то муть, он не сразу соображает, где находится. Лишь потом до него доходит, что он дома, в своей постели, лежит, свернувшись калачиком, как ребенок. Правда, в это утро внутри его тела живет уже совсем другой человек.

Он больше не тот недоделанный ханурик, над которым все смеются. Он выполнил приказ. Выполнил в точности так, как надо. Так, как велел ему Голос. И получил вознаграждение — деньги. Хоть и объяснял, что старался не ради них. Не деньги позволяют ему испытывать удовлетворение, а то, что Голос его хвалит. Да еще понимание, что он сделал такое, на что вряд ли решится кто-либо другой. Нечто особенное.

Слава богу, он сумел скрыть, что испытывал в действительности, когда дошел до главного момента. До этого были восторг, возбуждение — до такой степени, что он едва не кончил в штаны, как подросток. Но когда дошло до главного, когда ему пришлось совать в нее ту штуку снова и снова, у него все опало. Остались лишь кровь, испуг и ужас. В самом конце ему было совсем не до восторга. Его сменили печаль и ощущение нечистоты, грязи.

Однако Голос этого не знает. Голос знает, что он сделал то, что от него требовалось, и сделал правильно.

Окончательно проснувшись, он ощущает волнение в крови. Гордость и одновременно страх. Теперь его будут искать. Голос обещал, что все будет хорошо. А вдруг… вдруг Голос ошибся?

Может, Голос не такой умный, как ему казалось?

***

Том Стори смотрел в окно. Листья срывались с деревьев и кружились на резком ветру, который усилился к полудню. Сидел он неподвижно, поддерживая здоровой рукой забинтованную культю. Тони наблюдал за ним через окошечко добрых десять минут, но Стори так и не шевельнулся.

Затем Тони прошел в палату Стори и увидел лиловый синяк на его щеке. По словам санитара, впустившего Тони в отделение, Тома Стори ударил во время групповой терапии другой пациент. «Даже эти сумасшедшие ублюдки презирают детоубийцу», — прокомментировал он.

Тони подвинул стул и сел рядом с пациентом.

— Понимаете, Том, в любом из нас живут две личности, — начал он. — По одной на каждое полушарие головного мозга. Из них одна — босс, она повелевает другой личностью, более слабой. А у вас повреждены дипломатические связи между ними, и трудно сказать, что начнет вытворять слабая личность, когда войдет во вкус власти.

Стори, не изменив позы, произнес:

— Я это чувствую. Внутри меня словно поселился злой дух и не оставляет меня в покое. Допустим, вы выясните, что у меня опухоль мозга, и, допустим, она меня не убьет. Значит, безобразия в моей голове продолжатся и дальше?

— Я не стану вам лгать, Том, — сказал Тони. — Вашу ситуацию невозможно исправить быстро. Понимаете, у вас доминантная левая сторона мозга. Она отвечает за чтение, письмо и счет. А правая сторона мозга неграмотная, зато воспринимает музыку и форму. Я подозреваю, что она испытывает фрустрацию, так как не может выразить себя обычным путем человеческого общения. Вот почему она срывается с катушек, когда левая сторона ослабляет свою хватку. Но это еще не конец истории.

— Зато конец для Тома Стори. — В голосе пациента звучала горечь.

— Не обязательно. У нашего мозга поразительное строение. В случае повреждения какого-то участка он задействует другие, и они выполняют работу, которую делал пострадавший участок. Кроме того, мы сами можем кое-что предпринять для реабилитации взбунтовавшейся части вашего мозга. Я могу вам помочь в этом.

Стори тяжко вздохнул:

— Но вы не можете вернуть моих детей. Верно?

Тони посмотрел в окно на метель из золотых и пурпурных листьев:

— Нет, не могу. Зато я в силах помочь вам жить дальше без них.

Слезы брызнули из глаз больного и потекли по щекам.

— Зачем вам это надо?

Потому что это единственная вещь, которую я хорошо делаю, подумал Тони, а вслух сказал:

— Потому что вы этого заслуживаете, Том. Определенно заслуживаете.

***

Кэрол вошла в комнату для допросов, излучая уверенность, которой на самом деле не ощущала. Уже много месяцев она не проводила таких бесед со свидетелями или подозреваемыми и опасалась, что эта пауза скажется на профессионализме. Ее тревожило и сознание того, что сама она постоянно находится под пристальным критическим взглядом Полы. Рон Александер казался уже не таким безмятежным, как до этого. Он прятал глаза, непрестанно крутил на пальце обручальное кольцо.

— Я старший детектив-инспектор Джордан, а это детектив-констебль Макинтайр, — проговорила Кэрол, садясь в кресло. — Как вам, вероятно, объяснила ваш адвокат, мы ждем от вас, мистер Александер, помощи в другом расследовании, не связанном с тем, по которому вы были арестованы. Мы будем признательны вам за сотрудничество.

— Почему я должен вам что-либо говорить? — выпалил Александер. — Вы исказите все, что я вам сообщу, и состряпаете против меня дело.

Бронвен Скотт положила ладонь на его плечо:

— Вы имеете полное право молчать, Рон. — Она твердо смотрела на Кэрол. — Мой клиент озабочен тем, что любая его попытка сотрудничества в дальнейшем обернется против него.

— Между прочим, миссис Скотт, — обратилась к ней Кэрол, — не мы завели против него дело, а Королевская прокуратура, но я готова при необходимости обратиться к ним с ходатайством.

— Этого недостаточно.

Кэрол пожала плечами:

— Это все, что я могу сделать. Впрочем, пусть ваш клиент рассмотрит и альтернативный вариант. Если он не поможет нам в таком щекотливом деле, никто не станет делать ему в дальнейшем никаких поблажек.

— Это угроза, старший инспектор?

— Нет, констатация факта, миссис Скотт. Ведь вам прекрасно известно, какие страсти бурлят, когда дело касается пропавшего ребенка. Да и в тюрьме с насильниками не церемонятся. Так что решайте, мистер Александер. — Кэрол в упор посмотрела на подследственного, и он беспокойно заерзал на стуле. Тогда она раскрыла лежавшую перед ней папку и вынула снимок. Положила перед ним. — Мы нашли это в вашем компьютере. Вы знаете этого ребенка, мистер Александер?

Он бросил взгляд на фотографию и отвел глаза, потом уставился на стену, словно надеялся найти там ответ.

— Да, — сказал, точнее, прошептал он.

— Вы можете мне сказать, кто это?

— Его имя Тим Голдинг. — Он схватил ручку адвоката обеими руками и сдавил ее, будто хотел разломить пополам. — Его фото было во всех газетах. И его показывали по ТВ.

— Оттуда у вас этот снимок? Когда он у вас появился? — Кэрол слегка наклонилась вперед и с трудом изменила тон — добавила тепла и задушевности.

Александер взглянул на Скотт, та кивнула.

— Точно не помню. Кажется, несколько недель назад. Прибыл с электронной почтой, приложением. Я был потрясен, когда открыл его.

— Вы были потрясены тем, что узнали мальчика, Тима Голдинга?

Он кивнул:

— Да, и тем… тем, как он выглядел.

— Вы не привыкли получать снимки голых испуганных детей?

— Не отвечайте, Рон, — тотчас вмешалась Скотт. — Старший инспектор, если вы собираетесь продолжать беседу, я буду настаивать, чтобы вы воздержались от вопросов, ответы на которые могут повредить моему клиенту.

Кэрол тяжело вздохнула: да, верно. Достала из папки еще одну фотографию.

— Вы узнаете этого мальчика?

Александер наморщил лоб:

— Это не тот ли, который пропал в прошлом году? Его зовут Гай или как-то похоже.

— Гай Лефевр, — уточнила Кэрол. — Вам никогда не присылали фотографии Гая Лефевра?

— Нет. — Глаза Александера бегали из стороны в сторону.

Кэрол не могла определить, паникует он или лжет, но при Бронвен Скотт, контролирующей каждый ее вопрос, давить на подозреваемого было бесполезно.

— Что вы сделали, когда узнали Тима Голдинга?

— Я тут же стер снимок, — ответил Александер. — Не хотел, чтобы он у меня оставался.

Кэрол выбивалась из последних сил, стараясь заставить свой голос звучать сочувственно:

— Вам не пришло в голову сообщить об этом в полицию? Вы могли распечатать снимок и анонимно послать нам. Рон, у вас ведь есть дети. Как вы думаете, если кто-то из них пропадет, что вы будете чувствовать? Вероятно, будете надеяться, что найдутся люди, располагающие информацией, которая может помочь следствию, и они передадут ее полиции?

На его лбу выступила испарина.

— Возможно, — согласился он.

— Еще не поздно это исправить, — напомнила Кэрол. — Кто прислал вам фотографию, Рон?

Он шумно выдохнул:

— Не знаю. Люди не используют настоящих фамилий, общаясь по электронной почте. И вам это известно.

Кэрол это знала. Все пользуются никами и комбинациями из букв и цифр, даже те люди, которым нечего скрывать. Ее собственный электронный адрес состоит из имени и последних четырех цифр ее предыдущего телефона, потому что первый вариант — «кэролджордан» — оказался уже занят ее тезкой.

— О'кей. Вы не знаете фамилию отправителя. Тогда сообщите его электронный адрес.

Он развел руками:

— Не помню. Не обратил внимания. Просто стер все вместе, письмо и приложение.

— Вероятно, это был человек, присылавший вам снимки и прежде?

— Я не советую вам отвечать, Рон. — Скотт опять дотронулась ладонью до его плеча.

Кэрол сверкнула на нее глазами:

— По-моему, миссис Скотт, вы упускаете из виду, о чем идет речь: о серьезном преступлении. Пропал ребенок. Мы обе знаем, насколько велики шансы, что его уже нет в живых. Я пытаюсь выяснить, что с ним случилось, вот и все.

— Весьма похвально, старший инспектор. А моя главная забота — интересы моего клиента. И я не стану спокойно сидеть и смотреть, как вы втягиваете его в неблагоприятную ситуацию, вынуждая на потенциально опасные признания.

Кэрол взяла себя в руки и опять обратилась к Александеру:

— Рон, вы можете вспомнить что-либо, что приведет нас к человеку, приславшему снимок?

Он потряс головой:

— Честное слово, если б я знал, я бы сообщил вам. Честное слово, я хочу помочь.

— О'кей. Тогда подойдем к вопросу иначе. Как вы думаете, почему он прислал вам снимок? Почему он решил, что вам захочется взглянуть на подобную вещь?

— Я не считаю… — начала Скотт.

— Все в порядке, — перебил ее Александер. — Я не знаю ответа на этот вопрос. Любой пользователь получает нежелательную почту. Не помогают и блокаторы спама. — Он выпрямился, явно успокаиваясь — сообразил, как вести игру.

В душе Кэрол росло раздражение.

— Ладно. Раз вы выбрали для себя такую линию поведения, мистер Александер, мы поступим так. — Она резко отодвинула кресло. — Наша беседа окончена, но я уверяю вас, что мы проверим каждый байт на вашем жестком диске, мы проследим ваши маршруты по Сети. Вы думаете, что очистили свой компьютер, но наши техники докажут, как вы ошибаетесь. У вас был шанс, мистер Александер, и вы только что упустили его.

Кэрол вышла из комнаты для допросов и направилась в свой кабинет, даже не потрудившись взглянуть, идет ли за ней Пола.

— Стейси! Зайдите ко мне, — сказала она, проходя через помещение группы. Пола и Стейси появились вместе.

— Что мы получили от спецов по компьютеру Рона Александера? — спросила она у Стейси, жестом приглашая обеих садиться.

— Не так много, как они рассчитывали, — ответила Стейси. — Люди ведь такие темные. Александер думал, что он все стер с харда. Вероятно, запаниковал, когда прочел в газете информацию про «Операцию «Руда». Но, как и многие, был уверен: если просто сотрет материалы и опустошиткорзину, то дело в шляпе. И, как многие, он не потрудился переформатировать жесткий диск или хотя бы дефрагментировать.

— Дефрагментировать? — переспросила Пола.

Стейси с досадой закатила глаза:

— Это когда…

— Не важно, — перебила ее Кэрол. — Значит, информация там все же осталась?

— Ну да, конечно. Фрагменты, даже целые файлы. Например, фото Тима Голдинга.

— Можем мы выяснить, откуда пришел снимок?

Стейси покачала головой:

— Никаких следов. Это «орфан».

Пола открыла рот, но прежде чем успела что-то спросить, Кэрол торопливо произнесла:

— Не важно, Пола, мы поняли суть — это письмо без адреса. Вот это удар, Стейси. — Она потерла пальцами переносицу. Наметившийся ход расследования, так много, казалось, обещавший еще вчера, завел в очередной тупик. — А как насчет его провайдеров? Могут они помочь? Есть шансы?

Стейси передернула плечами:

— Зависит от того, когда Александер получил ту почту. Они ведь не настоящие спецы, эти провайдеры, просто бобы считают, — пренебрежительно заявила она. — Их интересует только биллинг — сколько ты в Интернете насидел, а не записи трафика. Большинство сохраняют детальные записи всего неделю, другие — месяц. Если Александер получил тот аттач больше месяца назад, шансов у нас нет. И вообще, чтобы нам передали информацию, нужно решение суда.

— Значит, полный облом. — Унылая заключительная реплика Кэрол повисла в воздухе.

Стейси заправила за ухо прядь волос. Ее самодовольная улыбка и темные миндалевидные глаза придавали ей сходство с кошкой.

— Не обязательно. Такие картинки… В них больше информации, чем видит глаз. В буквальном смысле. В них нередко бывает закодирована другая информация.

Кэрол чуть не подпрыгнула.

— Например, подробности об отправителе? — с надеждой спросила она.

Стейси вздохнула, на ее лице отразилось почти отчаяние.

— Ну, не так буквально. Зато можно прочесть серийный номер фотоаппарата, сделавшего снимок или регистрационный номер софта, которым пользовался фотограф для электронной обработки картинки. Потом остается наладить контакт с изготовителем или держателем лицензии на софт. Возможно, они дадут нам интересную информацию.

— Какой ужас, — пробормотала Пола.

— Чертовски хорошая новость, — поправила ее Кэрол. — Так чего же мы ждем?

Стейси встала.

— На это уйдет время, — предупредила она.

— Ну не вечность же? — Кэрол откинулась на спинку кресла. — Стейси, скажите, что вам понадобится. Пола, выясните, что за провайдеры у Рона Александера и что они могут нам сообщить. Пора вернуть Тима Голдинга домой.

***

Раздался долгожданный звонок в дверь. Тони с облегчением отодвинул в сторону сложную философскую статью по проблеме «разум-тело», которую читал для разминки мозгов, и торопливо пересек холл.

Открыв дверь, он увидел Кэрол, прислонившуюся к стене. В руке она держала основательно нагруженный пластиковый пакет.

— Пиццу заказывали? — спросила она.

— Что-то вы не торопитесь. Я поместил заказ двадцать два часа назад, не меньше, — сказал он, пропуская ее в дом. — Кухня прямо по курсу.

Кэрол осмотрелась на кухне, задержавшись глазами на сосновых шкафчиках и столике для завтрака с керамическим верхом.

— Слишком уж в духе восьмидесятых, — заметила она.

— Правда? Что ж, может, поэтому я купил дом так недорого.

— Возможно, — улыбнулась она. — Впрочем, тут симпатично.

— Все ящики выдвигаются, и это определенный прогресс по сравнению с моими прежними обиталищами. Ну что, перекусим или сначала осмотрим владения?

— Я бы с удовольствием глотнула вина. День был поганый.

— О'кей. Вина так вина. — Он достал открытую бутылку австралийского «Шираз каберне» и наполнил два бокала. — Вот, держи… Ну, за что выпьем?

— За то, чтобы больше не было разочарований. У нас обоих.

Тони поднял бокал и чокнулся с Кэрол:

— Согласен. Значит, за конец разочарований.

Он исподволь наблюдал, как она пьет, и отметил темные круги под глазами и осторожность в движениях. Подумал, что она еще нескоро станет той, прежней Кэрол.

— Ну, хочешь взглянуть на подвал… извини, теперь принято говорить — цокольный этаж.

— Почему бы и нет? — улыбнулась Кэрол.

Вслед за Тони она вернулась в холл. Он открыл под лестницей дверь посудного, как показалось Кэрол, шкафа. Вместо полочек она увидела ведущую вниз крутую узкую лестницу, освещенную голой лампочкой. Они спустились и попали в просторную комнату с удивительно высоким потолком. Высоко от пола находилось два широких окна.

— Здесь очень много естественного света. Еще можно вставить стекла в наружную дверь, а у основания лестницы ради безопасности соорудить маленькую площадку, — добавил он, жадно следя за ее реакцией. — Я уже предложил это рабочим. Конечно, это трудно себе представить, пока тут голые кирпичи, но все будет отделано сухой штукатуркой, а полы будут деревянными. Так что получится очень мило.

Просторно, подумала Кэрол, места много, тесниться не придется. Спальня почти такая же просторная, как и гостиная, с поразительно большим эркерным окном. Она огляделась, и уголки ее рта растянулись в улыбке.

— Знаешь, тут неплохо. Я могу себе представить, как просыпаюсь и гляжу на это окно.

Неожиданно смутившись, Тони опустил глаза.

— Ну и отлично, — отозвался он. — Так что подумай.

Когда они возвращались наверх, он показал ей туалет и ванную, уже законченные. Белые кафельные стены ярко блестели под светом маленьких потолочных ламп.

Все чистое, свежее, незапятнанное, подумала Кэрол в приливе восторга. Новое. Без призраков.

— Мне и думать не надо, — заявила она. — Когда мастера планируют закончить ремонт?

Тони сиял как мальчуган.

— Они говорят — через три недели. Ты выдержишь столько? Майкл потерпит?

Кэрол оперлась на столик для завтрака:

— Я выдержу что угодно, если буду знать, что все скоро закончится. А вот ты уверен, что выдержишь мое вредное соседство?

— Да, если пообещаешь, что у тебя всегда будет молоко в холодильнике. — Он скорчил лукавую физиономию. — У меня оно постоянно кончается.

Кэрол улыбнулась:

— Я запасусь стерилизованным.

***

Ждать всегда непросто. Особенно когда точно знаешь, чего ждешь. Выходя на улицу чуть позже обычного, он не сомневался, что увидит полицейскую ленту, перегородившую переулок, где работала Сэнди. Что в толпе прохожих, собравшихся на углу, будут говорить об убийстве, совершенном с особой жестокостью, об изувеченной жертве. Что копы в форме и с блокнотами будут опрашивать людей, где они были и что делали минувшей ночью.

Он помнил, как все было в прошлый раз. Весь Темпл-Филдз походил на обкурившегося фраера. Все без умолку тарахтели как заведенные, даже самые отстойные чмоцы, которых обычно вообще никто не слушал. Пока не появились легавые. Тогда наступила тишина, словно каждую голову накрыли одеялом.

Вот чего он ожидал. Но когда вошел в кафе «У Стэна» и заказал, как всегда, бекон и чай, все было так, как в любой другой день. Несколько девчонок, из тех, что работают, облепили неопрятные столики, давая на полчаса отдых ногам. Двое парней из голубых ласкали ладонями чашки с кофе. Множество глаз уставилось на него — принес ли он дурь. Когда он отрицательно помотал головой, клиенты разочарованно отвернулись. Ему еще предстоит получить взбучку от Большого Джимми, когда тот явится собирать сегодняшний навар. Джимми вздует его за опоздание. Ведь он надеялся, что оправданием ему послужит переполох на улице, а там все тихо.

Так что он доел завтрак и похилял к Большому Джимми, домой к нему, за товаром. Повезло — громилы дома не оказалось, пришлось говорить с этим недоделанным чудиком Друмом, у него не все дома, и ему наплевать, кто там когда приходит. Через полчаса он снова вернулся на асфальт — делать бизнес — и надеялся, что никто не заинтересуется тем, где он провел все утро. Дьявол, да большинство из них, вероятно, сами долго дрыхли.

Вот уже вечер, но на улицах так все и остается без перемен. Ему не по себе. В душе он уже сомневается, не приснилось ли ему все. Его так и подмывает пойти на пятачок, где обычно стояла Сэнди, и посмотреть, не стоит ли она на своем обычном углу, так, будто не случилось ничего такого.

Ему хочется, чтобы немедленно явился Голос и объяснил ему, в чем дело. Но после выполненного задания он больше его не слышит. Он начинает подозревать, что, может, Голос его бросил, что все его обещания тоже были сном.

Подозрения мучают его уже не в первый раз.

***

Тони поднял бокал и протянул его над руинами китайского кулинарного шедевра.

— Выпьем за одну из наших редких небогослужебных трапез. — Они чокнулись.

— Небогослужебных? — не поняла его Кэрол.

— Ну пусть будет просто «неслужебных». Мы с тобой сейчас нарушаем установившийся у нас порядок: обычно мы едим вместе в середине очередного расследования. — Он подцепил кусочек пиццы. — Плоть моя истинно есть пища. — Он прожевал тесто и снова поднял бокал с шутливым видом. — Кровь моя истинно есть питие для вас.

Кэрол кивнула, включаясь в церемониал:

— Вот только исповедь у нас последует за причастием.

— Только если мы будем в здравом рассудке.

Она состроила скорбную гримасу:

— Будем здравыми и везучими.

Забрав бокал из его руки, Кэрол пригубила вино с противоположного края и вздрогнула, будто все тело ее пронизал электрический разряд. Вернуть бокал она не успела, интимность момента вдребезги разбил настойчивый сигнал ее мобильного телефона.

— Проклятье, — пробормотала она и потянулась за сумочкой.

— Вот оно, наше везение, — фыркнул Тони.

— Старший инспектор Джордан слушает, — сказала Кэрол в трубку.

У ее уха раздался знакомый голос Меррика:

— У нас труп. Думаю, вы захотите на него взглянуть.

Кэрол подавила вздох:

— Как вовремя!.. Только пришлите за мной машину. Я пила вино.

Тони встал и принялся сгребать в пластиковый пакет лотки из фольги.

— Нет проблем, мэм. Вы у себя?

— Нет, Дон, я у доктора Хилла. — Она поймала удивленный взгляд Тони, пожала плечами: мол, что тут скрывать? — и назвала адрес.

В трубке были слышны приглушенные переговоры, затем снова раздался голос Меррика:

— Я попросил водителя вас забрать.

— Пока, Дон. — Кэрол отключила трубку, проглотила остатки вина и сообщила: — Тони, обнаружен труп. Вести дело будет наша группа. Поверь, я не ожидала, что наш вечер закончится так быстро. — Она встала.

Тони собирал грязную посуду.

— Что ж, пожалуй, для нас разумней всего заниматься тем, что каждый из нас умеет делать по-настоящему хорошо.

*

В Темпл-Филдз огни рекламы увеселительных заведений расплывались за завесой осеннего дождя. Автомобильные шины шипели на булыжнике, которым была вымощена пешеходная зона в сердце квартала. Водитель свернул в узкий переулок. Обветшавшие дома из красного кирпича: внизу витрины жалких лавчонок, небольшие офисы, наверху съемные каморки. Вскоре машина остановилась. Проезд блокировали два полицейских автомобиля. За ними, горбясь под дождем, мелькали смутные фигуры. Кэрол тяжело вздохнула и, пригнувшись, вылезла из салона.

Подходя к заграждению, она увидела полицейскую ленту, натянутую поперек маленькой улочки. Желудок Кэрол тоскливо сжался в ожидании того, с чем ей предстояло сейчас столкнуться Господи, лишь бы не преступление на сексуальной почве!.. Она нырнула под ленту, назвала себя и свою должность полицейскому, охранявшему доступ к месту преступления, и заметила Полу — та стояла возле обшарпанной двери, ведущей на внутреннюю лестницу. При виде Кэрол та прервала разговор с полицейским и сообщила:

— Это наверху, шеф. Надо сказать, зрелище не для слабонервных.

— Спасибо, Пола. — Кэрол задержалась у входа, натягивая на руки резиновые перчатки. — Кто обнаружил труп?

— Уличная девица — Ди. Она пользовалась той комнатой на паях с убитой — принимала там клиентов.

— Значит, Ди пришла туда с клиентом?

Пола мрачно усмехнулась:

— По словам Ди, как только тот понял, что там пахнет криминалом, его словно ветром сдуло. Сбежал, будто крыса с тонущего корабля.

— Где сейчас эта Ди?

— Ее повезли в контору для дачи свидетельских показаний. Сэм повез.

Кэрол удовлетворенно кивнула:

— Молодцы.

Она протиснулась мимо эксперта-криминалиста, снимающего отпечатки пальцев с узких перил, и поднялась наверх по крутой голой лестнице. Из распахнутой двери на площадку падал прямоугольник бледного света. В воздухе висела интенсивная смесь медного запаха крови и темной, тошнотворной вони человеческих экскрементов. Хотя она приготовила себя к чему угодно, теперь ей казалось, что она скользит в свое недавнее прошлое. У нее едва не подогнулись колени. Впрочем, при виде экспертов, невозмутимо делающих свое дело, она прогнала вереницу картинок, грозивших лишить ее самообладания, и вернулась к реальности. Вперед, приказала она себе.

Встав в дверном проеме, она заметила, что Меррик и Кевин как-то странно посмотрели на нее. Для начала она сосредоточилась на второстепенных деталях, постепенно готовя себя к тому, чтобы взглянуть на жертву, лежавшую в центре комнаты. Обстановка в комнатушке была более чем спартанская, единственным украшением была грязноватая наборная картинка из дерева, когда-то изображавшая магнолию. Кровать с дешевым сосновым каркасом, пара кресел, будто найденных на помойке, раковина, карточный столик и еще какие-то незатейливые предметы. Так, теперь надо собраться и посмотреть на… труп.

Женщина была привязана к кровати, ноги и руки раскинуты в жуткой пародии на экстаз. Остекленевшие голубые глаза смотрели в потолок. На лице застыло выражение паники и боли. Короткие волосы, осветленные перекисью, прилипли к голове, их пропитал пот страха, а время высушило, превратив в застывший шлем. Жертва была одета, окровавленная юбка прилипла к бедрам. Кровавая жижа покрывала нижнюю часть тела и пропитала тонкий матрас. Кэрол кашлянула и шагнула ближе.

— Откуда столько крови? — пробормотала она.

— По словам полицейского хирурга, она истекла кровью, — сообщил Меррик. — Он предполагает, что она умерла не сразу.

Кэрол боролась с нахлынувшими эмоциями и с трудом вспоминала, что нужно делать.

— Он уже ушел?

— Да, так получилось, что он ужинал тут по соседству, в Квинсбери. Мы и сами приехали сюда недавно.

— Что нам известно? — спросила она.

Меррик заглянул в блокнот:

— Сэнди Фостер, двадцать пять лет, проститутка, обвинялась в приставании к мужчинам и мелких кражах. Но… прежде чем перейти к деталям… Мэм, это преступление идентично другим четырем убийствам. Серия имела место два года назад, вскоре после вашего отъезда.

— Жертвы тоже были в одежде, как и эта?

— Я же говорю, точь-в-точь.

— Ну, может, на этот раз нам удастся раскрыть дело.

Меррик и Кевин переглянулись. У Кевина был слегка виноватый вид.

— В том-то и дело, шеф. Мы раскрыли его уже тогда.

— Что? — недоуменно спросила Кэрол.

Меррик сунул руки в карманы, не сняв перчатки.

— То дознание проводили мы с Кевином. Виновным был признан Дерек Тайлер. Теперь он парится в психиатрическом спецгоспитале.

— Может, вы не того арестовали?

Меррик покачал головой и упрямо выпятил нижнюю губу:

— Там все было чисто, никаких сомнений. Его пригвоздили эксперты — ДНК, отпечатки пальцев, — улик набралось немало. Дерек Тайлер даже сделал признание: мол, голоса в голове приказывали ему так поступать. Как только его взяли под арест, убийства прекратились. Короче, доказательств даже с избытком. Его заперли в Брэдфилдском спецгоспитале, позже он вообще отказался говорить про убийства.

— А вдруг Тайлера уже выпустили? Мы можем это проверить? — спросила Кэрол.

— Я уже проверил. Только что. Тайлер лежит в постели и спит крепче, чем имеет на это право. Так что это не он.

— Вероятно, мы что-то упустили в прошлый раз.

— Но ведь эксперты все подтвердили, — настаивал Меррик.

— Неплохо бы поговорить с доктором Хиллом, — вмешался Кевин. — Он-то умеет видеть суть вещей, ведь так?

— Здравая мысль, Кевин, — одобрила Кэрол.

Тони всегда сокрушался, что при расследовании запутанных преступлений его никогда не зовут вовремя, всегда слишком поздно. Она вышла из комнатки и набрала номер мобильного телефона

Брэндона. Когда тот отозвался, она кратко описала обстоятельства.

— В общем, ситуация непонятная, — заключила она. — Мне бы хотелось привлечь для консультации доктора Хилла.

— Не рановато ли? — засомневался Брэндон.

— Обычно я соглашаюсь с вами, сэр, но тут не исключена возможность, что перед нами двойник. Думаю, что доктор Хилл быстро разберется. Как в тот первый раз, когда мы работали вместе.

— Что ж, действуйте. Подробнее поговорим утром.

Закончив разговор, Кэрол посторонилась, пропуская на место происшествия носилки из морга.

— Доктор Вернон поставлен в известность? — спросила она.

Санитар, шедший сзади, кивнул:

— Да, он сделает вскрытие утром. Сейчас у него какая-то конференция или типа того. Он велел передать вам, что готов приехать к семи, если надо.

Меррик и Кевин тоже вышли за Кэрол на площадку, освобождая санитарам место для маневра, чтобы они могли переложить труп в мешок.

— Кевин, у женщины, обнаружившей убитую, снимает показания Сэм. Я прошу вас поехать со мной в управление. Послушаем, что она говорит. Вы работали над тем, похожим делом, так что, возможно, уловите что-то такое, чего не знает Сэм. Дон, вы с Полой организуйте местный опрос. Надо поговорить со всеми здешними женщинами и парнями, какие нам попадутся, с работниками баров, клиентами и прочими. Узнайте, где работала Сэнди Фостер. Не исключено, что кто-нибудь видел ее вместе с убийцей. — Она стащила перчатки и сунула руки в карманы, бессознательно ссутулив плечи. — И давайте не будем спешить с выводами. Постараемся отнестись к этому делу непредвзято.

*

Подходя к комнате для допросов, Кевин увидел Сэма Ивенса: тот стоял, прислонившись к стенке в коридоре.

— Как дела? — поинтересовался Кевин.

— Как хорошо, что вы пришли! — простонал Ивенс. — Эта баба — настоящая расистка. Ей-ей, ребята, я не преувеличиваю: она обозвала меня негритосом!

Кевин поморщился:

— Давай я тебя сменю, хочешь?

— Милости прошу! — Ивенс сделал широкий жест в сторону двери. — Я не могу выудить из нее ни слова. Пойду покурю.

Он сунул Кевину папку и отошел. Кевин раскрыл ее: на листке бумаги были написаны лишь фамилия, возраст и адрес свидетельницы.

— Эй, Сэм, что за шутки? — спросил он вслед Ивенсу.

Не получив ответа, Кевин заглянув в глазок и увидел крашеную блондинку в коротком черном платье, обтягивающем фигуру. Согласно Сэмову листку, ей было двадцать девять лет, но на расстоянии она выглядела на девятнадцать. В комнате для допросов было прохладно, она потуже запахнула узкий жакет. Женщина курила, и, судя по густому дыму, сигарета была далеко не первая. И это в здании полиции, где Брэндон вообще запретил курить! Кевин вспомнил первый день, когда это распоряжение вступило в силу. Подозреваемый, которого он тогда допрашивал, пригрозил: если ему не позволят курить, он направит жалобу в Комиссию по правам человека и обвинит полицейских в применении особо жестоких и изощренных методов следствия. Кевин не собирался требовать от Ди Смарт, чтобы она погасила свою цигарку. Пока что она была единственным полезным свидетелем, а случай был слишком важный, чтобы так рисковать.

Он вошел в комнату и одарил Ди сочувственной улыбкой.

— Ну, слава падишаху, — буркнула она. — Хоть одно человеческое существо появилось.

— У вас какие-то проблемы с моим коллегой? — осведомился Кевин, не убирая с лица улыбку.

— Меня жуть берет при виде его, — пробормотала она. — Терпеть не могу это цветное рэперское отребье! «Это потому, что я черный?» — изобразила она Сэма. — Нет, парень, потому что ты хрен с горы. Кто-то ведь должен ему сказать, что даже проститутки стоят выше в пищевой цепочке, чем это говно на ботинке. Да еще пыжится тут, разговаривает через губу!

— Вы правы, навыков социального общения ему слегка не хватает.

— Вот то-то и оно. — Она выпустила струйку дыма и нахмурилась. — А ты будешь со мной лучше обращаться?

Через двадцать минут их беседа приобрела едва ли не задушевность. Кружки с чаем, которые он принес для разрядки ситуации, уже опустели. Позади осталась и наиболее трудная часть дознания — история о том, как Ди обнаружила труп.

— Давно вы договорились с Сэнди насчет комнаты? — небрежно спросил Кевин.

Ди пожала плечом:

— Вроде месяца три назад. Раньше она делила эту комнату с другой девочкой, Мо, но та перебралась в Лидс. Тогда Сэнди позвала в долю меня. — Ди приоткрыла пачку и сумрачно посмотрела на три оставшиеся сигареты. — Если мы будем сидеть тут и дальше, тебе придется искать автомат с сигаретами.

— Об этом не беспокойся. Расскажи мне, как вы умудрялись не сталкиваться в этой комнатушке? — Кевин одарил ее своей самой лучезарной улыбкой.

Ди нахмурилась, и тонкие морщинки на лице обозначились резче, прибавив ей лет.

— Сэнди не работала допоздна. Обычно она закруглялась уже к десяти вечера. У нее ребенок, мальчик, Шон. За ним смотрит ее мать. Сэнди предпочитала вовремя являться домой, чтобы нормально выспаться и отвести его утром в школу. С половины одиннадцатого комната уже моя.

Кевин старался не думать, что испытает Шон, когда проснется утром и узнает, что его мать убили. Вместо этого он сосредоточился на словах Ди.

— Как же получилось, что ты не обнаружила ее еще вчера? — спросил он.

— Вчера я не работала. — Она заметила удивление на его лице. — Если хочешь знать, я от унитаза не могла отойти, дристала. Видно, съела чего-то тухлого. В общем, была в таком состоянии, что ни на что не годилась.

Кевин ей поверил. Даже проститутка может заболеть.

— Значит, ты ни о чем не догадывалась? Когда поднималась с клиентом наверх, то рассчитывала, что комната пуста?

Ди зажмурилась и содрогнулась от жуткого воспоминания:

— Угу.

— А ты вообще видела в тот вечер Сэнди?

Ди покачала головой:

— Нет. Как я могла ее увидеть, раз я не работала? Мы с ней не так уж часто встречались, она ведь к десяти уже уходила. Обычно я пропускала перед началом работы пару стаканчиков в «Нагс Хед», но с Сэнди почти не пересекалась.

— Где она всегда стояла?

— В конце Кэмпион-бульвара. Прямо за мини-каруселью.

Кевин мысленно прошелся по той части квартала. Не больше пятидесяти шагов по переулку — и Сэнди уже в своей «рабочей» комнатке.

— А были у нее постоянные клиенты? — спросил он.

Ди неожиданно потеряла самообладание. Ее глаза набухли слезами, а в сдавленном голосе послышались истерические нотки:

— Не знаю я! Слушай, мы делили с ней комнату и плату за нее, но не влезали друг к другу в душу. Я не знаю, что там у нее с кем было!

Кевин потянулся через стол и взял ее за руку. Она даже рот раскрыла от удивления. Раздражение вмиг улетучилось.

— Прости, — сказал он. — Просто мы должны проработать все версии. Ведь нам нужно поймать убийцу, поймать любой ценой.

Ди презрительно фыркнула и выдернула руку:

— Слушай, можно подумать, что убита почтенная мать троих детей, а не уличная шлюха!

Кевин грустно покачал головой:

— Где ты набралась этих дискриминационных идеек, Ди? Для нас не бывает важных или никчемных жертв. Мой шеф не одобряет такого разделения.

Ди растерянно посмотрела на него:

— Ты серьезно?

— Абсолютно. На все сто процентов. А теперь, Ди, я попрошу тебя подняться со мной на другой этаж и взглянуть на кое-какие фотки. Ты не против?

— Пошли, — согласилась она.

Трудно сказать, кто из них был больше удивлен началом такого странного сотрудничества.

*

После полуночи флюоресцентные трубки в кабинете стали казаться неуместно яркими. Лицо Кэрол в их свете приобрело сероватый оттенок. Она читала немногочисленные материалы по Дереку Тайлеру, когда открылась дверь и в проеме показался Тони.

— Знаешь, все это чушь, — заявил он с порога.

Кэрол, привыкшая к его неожиданным высказываниям, приветствовала Тони с улыбкой:

— Спасибо, что пришел. Какую чушь ты имеешь в виду?

— Про двойников. Такого не бывает. Их не существует, во всяком случае, в преступлениях на почве секса. — Он сел на стул возле ее стола и вздохнул.

— Тони, о чем ты говоришь? Что Дерек Тайлер ухитрился быть одновременно в двух местах?

— Я ничего не знаю про Дерека Тайлера и должен сначала прочесть материалы по его делу. Но я точно знаю, что тот, кто совершил последнее убийство, вовсе не копировал Тайлера.

Кэрол пыталась осмыслить его слова:

— Но если почерк преступления тот же самый?

— Тогда перед вами тот же самый убийца. — Тони улыбнулся, как бы извиняясь, и пожал плечами.

— Этого не может быть. Я говорила с Доном, прочитала материалы дела и уверена: нет ни малейших сомнений в выводах судебных экспертов. Однако Дерек Тайлер-то находится за решеткой!

Тони резко подвинул стул и поставил локоть на стол. Его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее.

— Что такое преступление на сексуальной почве? — спросил он тоном экзаменатора.

Кэрол знала правильный ответ:

— Удовлетворение сексуальной потребности в извращенном виде.

— Так-так, — сказал он, подвигаясь еще ближе. — Сколько у тебя было любовников?

Смутившись, Кэрол потупилась:

— Какое это имеет отношение к делу?

— Не один? Больше? — настойчиво допытывался Тони.

Кэрол поежилась от чувства неловкости.

— Больше, — призналась она.

— И кто-нибудь из них вел себя в постели точно так же, как другой? — спросил Тони и в нетерпении сжал пальцы в кулак, словно ее ответ мог разрешить важный спор.

Кэрол стала догадываться, куда он клонит:

— Нет.

Яркие голубые глаза Тони гипнотизировали ее. Она ощутила, что, сама того не желая, заволновалась: он был так близко от нее — в любую секунду мог ее коснуться. Почувствовал он это или нет, но вида не подал.

Тони заговорил негромко, доверительно, почти ласково:

— Мои потребности можно удовлетворить только с помощью особого ритуального действа. Мне нужно, чтобы ты лежала в постели связанная, мне нужно, чтобы ты была одета, чтобы твои крики заглушал кожаный кляп, мне нужно, чтобы ты была в моей власти, и мне нужно уничтожить проявление твоей сексуальности. — Он тяжко вздохнул и отодвинулся. — Каковы шансы, что найдутся два мужика, которые хотят в точности одного и того же?

Лицо Кэрол озарилось пониманием. Теперь, когда нарушилось ощущение интимности, она расслабилась:

— Да-да, ты рассуждаешь верно. Но мы все-таки имеем идентичные преступления. И это для меня загадка.

Тони откинулся на спинку стула, Кэрол заметила, что его голос изменился. Теперь он размышлял вслух, свободно высказывал предположения и делал предварительные выводы. Ему потребовалось время, чтобы преодолеть разделявшую их преграду и даже позволить себе некую рискованную игру, но сейчас, в момент этой словесной эскапады, он, казалось, чувствовал ее почти что частью самого себя.

— Если, конечно, кому-то не захотелось избавиться именно от Сэнди и он решил нас перехитрить, заставить метаться как обезглавленных цыплят в поисках немыслимого кровожадного убийцы.

— Я допускаю и такую возможность, — задумчиво согласилась Кэрол.

— Короче, если бы не предыдущая история, не сходство с той серией убийств, данный инцидент не стал бы из ряда вон выходящим. Экстремальным — да, но не экстраординарным.

— Господи, Тони! — возмутилась Кэрол. — Неужели ты не считаешь экстраординарным то, что он с ней сотворил?

— Отдели свою личную реакцию от профессиональной, — спокойно ответил он. — Ты видела вещи и похуже. Намного хуже. Тому, кто это совершил, нужно еще учиться и учиться сексуальному садизму.

— Я и забыла, насколько ты далек от нормы, — буркнула она.

— Вот поэтому-то я тебе и нужен, — заявил он. — Пожалуй, единственный действительно интересный вопрос — почему она не разделась. Ведь если мужчина решается потратить денежки и идет с проституткой в ее комнату, по-моему, он обязательно захочет, чтобы она разделась. Сам я поступил бы именно так. Иначе можно все сделать быстрее — и дешевле! — на заднем сиденье машины или у любой неосвещенной стены.

— И какой ты делаешь вывод?

— Это изнасилование. — Слово повисло между ними в воздухе. Много месяцев оно было табу и не произносилось, а сейчас прозвучало открыто. Тони пожал плечами, как бы извиняясь за бестактность.

Кэрол изо всех сил удерживала себя в профессиональных рамках.

— С чего ты взял? Ведь признаков сопротивления нет. Вероятно, Сэнди согласилась, чтобы ее связали. Возможно, они договорились об этом — за дополнительную плату.

— Правильно, скорее всего, так и было. Но на самом деле ему хотелось чувствовать себя насильником, быть может, на подсознательном уровне. Вот он и не велел своей «даме» раздеться. Так он себя обманывал.

Теперь была озадачена Кэрол:

— Что же получается? Он хочет разыграть из себя насильника, да? Однако потом убивает жертву. Так какого черта он с самого начала не разыгрывает из себя убийцу?!

Тони вздохнул:

— Вот этого я пока не знаю.

***

Как это ни нелепо, но теперь, когда на улицах полно копов, он почти успокоился. Этого он ожидал, а ведь есть что-то утешительное в сознании, что случилось то, к чему ты готов, даже если ситуация — из рук вон. Зато теперь он понимает, что могло быть еще хуже.

Он занимался своим бизнесом в кафе «У Стэна», в туалете, когда увидел сквозь матовое стекло синее марево от полицейских мигалок. Одна тачка могла ехать куда угодно, но сразу три — точно к Сэнди. Он не ударился в панику — и гордится этим. До появления Голоса он бы задергался, куда-нибудь рванул, просто из принципа. Но теперь продолжал отсыпать крэк нервному черному парнишке и даже разыграл удивление, когда тот задергался, услышав коповы сирены, и хотел поскорей закруглиться.

Только-только парнишка выкатился из сортира, как он вновь услышал слова.

— Они нашли ее, — тепло и ласково сообщил Голос. — Сегодня ночью они перевернут весь Темпл-Филдз. Они будут говорить с каждым. И с тобой тоже. Это хорошо. Очень хорошо. Ты ведь знаешь, что скажешь им, верно?

Он нервно покосился на дверь:

— Угу. Знаю.

— Порадуй меня. Дай-ка я послушаю еще раз, — попросил Голос.

— Я ходил всюду, как обычно. Был в «Стэне», потом выпил пару кружек пива в «Червонной даме». Сэнди не видел весь вечер. Иногда я вижу ее в конце Кэмпион-бульвара, но прошлым вечером не встречал.

— А если тебя спросят насчет алиби?

— Я просто прикинусь тупым. Типа — я не могу отличить один вечер от другого. Всем известно, что я медленно соображаю, так что они не придадут этому значения.

— Правильно. Неопределенность — это правильный ход. Неопределенность — то, чего они ждут от тебя. Прошлым вечером ты сделал великое дело. Великолепная съемка. Когда ты придешь сегодня домой, тебя будет ждать маленькая награда.

— Зачем, не надо! — искренне запротестовал он.

— Ты заслужил. Ты особенный парень.

В его груди разлилась теплая волна. Тепло сохраняется там и сейчас. Никто, кроме Голоса, никогда не называл его особенным.

И вот теперь он шляется по кварталу, как обычно. Он замечает копов, в форме и без — из криминальной полиции. Они идут по обеим сторонам улицы. Он может вернуться в «Стэн» и ждать их там, а может двинуться им навстречу, как лох, которому нечего скрывать.

Одного из полицейских, здоровенного Джорди,^[2] он помнит по прошлому разу, когда пару лет назад они поставили на уши весь Темпл-Филдз. Он меняет угол движения, чтобы подойти ближе к Джорди и бабе, его напарнице. Они беседуют с каким-то лохом, но тому нечего сообщить, и он явно мечтает поскорей слинять. Вероятно, он дал им липовую кликуху и адрес и хочет исчезнуть, пока его не взяли за задницу. Вот он уже семенит куда-то вбок, будто краб.

Коп обводит взглядом улицу, замечает его, напрягается, пытаясь припомнить, где его видел, но не может. Он глупо ухмыляется копу и говорит: «Привет». Джорди сообщает, что он детектив-инспектор Меррик.

Он мысленно повторяет имя пару раз, чтобы запомнить как следует. Знает, что Голос захочет знать все подробно. Он сообщает копу свое имя и адрес чуть ли не до того, как его спрашивают, а напарница все записывает. На вид она ничего. Правда, слишком костлявая, но он пытается любить и таких. Коп спрашивает, слышал ли он про Сэнди, и он отвечает: «Да, все только о ней и говорят». Потом выдает слова, которые Голос загрузил в его мозг. Все путем.

Его спрашивают, не видел ли он кого-нибудь, кто вел себя странно. Он громко ржет, подкрепляя свою репутацию идиота из квартала геев.

— Тут все ведут себя странно.

— Не придуривайся, — бросает баба-коп. — Скажи, кто-то может засвидетельствовать твои действия в прошлый вечер?

Он озадаченно хлопает глазами.

— Кто тебя видел? — объясняет мистер Меррик. — Кто может подтвердить, что ты был там-то или там-то.

Он удивленно таращится.

— Не знаю, — говорит он. — Прошлым вечером все было как всегда, понимаете, мистер Меррик? Поэтому я плохо его помню.

— Но ведь ты вспомнил, что не видел Сэнди, — вклинивается баба.

Умная, гадюка.

— Только потому, что все о ней говорят, — отвечает он. По его позвоночнику уже течет струйка пота. — Это большая вещь, не маленькая, типа кто там сидел в кафе или пабе в такой-то час.

Мистер Меррик похлопывает его по плечу. Достает из кармана карточку и сует ему в руку.

— Если что-то услышишь, звякни мне, ладно? — И они ползут дальше, готовясь поболтать с новым лохом.

Ни грамма сомнения. Ни грамма подозрения. Он их обдурил. Вот копы — поговорили с убийцей и не догадались. Так кто теперь круче?

***

Кэрол осторожно прикрыла дверь, чтобы не разбудить Майкла и Люси. Она прекрасно знала, что даже самый слабый шум гулким эхом отдается под высоким потолком мансарды. Она сбросила туфли и зашлепала по квартире на кухню. Над столом горели встроенные в полку флюоресцентные полоски и бросали свет на разлегшегося там кота — Нельсон наслаждался безнаказанностью. При виде хозяйки он пошевелил ушами и издал негромкое урчание, которое при желании можно было интерпретировать как приветствие. Кэрол почесала кота за ухом и вдруг заметила под его боком листок бумаги. Игнорируя его недовольство, вытащила бумагу.

«Привет, сестрица.

У Люси на завтра и на четверг запланировано ограбление двух банков. Еще мы купили недорогие билеты в Оперу, и я останусь сегодня у нее. Увидимся вечером в четверг.

С любовью. М.»

Кэрол скомкала бумажку и швырнула в корзину, позволив себе на миг тоскливую зависть: ведь брат проведет вечер в Опере, да еще в приятной компании. Это получше, чем ночевать одной в пустой квартире. Открыла холодильник, чтобы достать начатую баночку с кошачьей едой, — и тут ее рука сама собой потянулась к дверце, к бутылке «Пино Гриджо». Кэрол вынула вино и баночку и покормила кота, глядя на бутылку.

В стремлении обрести себя прежнюю Кэрол упорно противилась нехитрому утешению, которое приносил алкоголь: ее не устраивал такой легкий рецепт забвения последствий насилия. Она убеждала себя, что ей не к лицу брести по жизни как во сне, она хотела активно сопротивляться и вновь вернуть себе более-менее сносную форму. Но сегодня ей требовалось многое стереть из памяти. Ее терзала мысль, что, закрыв глаза, она вновь отчетливо увидит картину убийства. Без снотворного точно не заснешь. А если не выспится, какой из нее детектив? Разве она может эффективно искать убийцу Сэнди Фостер? Порывшись в ящичке для столовых приборов, она нашла штопор и торопливо откупорила бутылку. С полным бокалом в руке облокотилась на стол и запустила пальцы в кошачью шерсть, с наслаждением ощущая, как бьется маленькое сердце Нельсона.

До вчерашнего вечера у нее, кроме пола, не было с Сэнди ничего общего. Однако то, что случилось с этой проституткой, придавало им сходство и побуждало Кэрол искать убийцу. Они обе были жертвами, обе виноваты только в том, что родились женщинами в мире, где многие мужчины убеждены, что имеют право на насилие. Сэнди заслужила страшную участь не больше, чем до нее Кэрол.

Она пила вино, доливая его в бокал, когда он пустел наполовину. Ей был знаком тот ужас, который охватил Сэнди, когда она осознала, что не сможет уйти от убийцы. Кэрол и сама не так давно пережила и крайнюю беспомощность, и беспредельный страх, какой испытывают мирная птица или травоядное животное, когда не могут спастись от хищника. Правда, в каком-то жестоком смысле, как бы извращенно это ни звучало, Сэнди повезло больше, чем Кэрол. Сэнди не придется мучительно искать возможность жить дальше после того ужаса, что ей пришлось испытать.

*

Тони стоял возле Кэрол, пристально разглядывая лицо мертвой Сэнди Фостер. Честно говоря, он был заинтригован действиями судебно-медицинского эксперта, ему было интересно наблюдать за тем, как доктор Вернон, склонившись над убитой, станет раскрывать информацию, содержащуюся в трупе. Тони тоже читал трупы, но его текст был другим. Объединяло их с Верноном то, что они оба получали сообщение от убийцы через жутковатый канал передачи информации — через его жертву.

Убитая лежала в круге галогенного света, а окружающее пространство казалось коллажем из теней. Особенно тяжелое впечатление производил бросавшийся в глаза контраст. Ниже талии тело было по-прежнему покрыто запекшейся кровью — этюд в багровых тонах. Выше талии оно выглядело нетронутым, эту иллюзию усиливали надетые на руки пластиковые мешки, скрывавшие кровоподтеки на запястьях.

— Плохо питалась, — сообщил Вернон. — Чересчур маленький вес для ее роста. Признаки употребления наркотиков… — Он показал на следы иглы на руках. — Он открыл ей рот: — Легкие травмы на слизистой. Вероятней всего, от кляпа, который мы уже вынули. Некоторые признаки продолжительного увлечения амфетамином.

— Я знаю, вы очень не любите, когда мы торопимся, — сказала Кэрол, — но вы можете хотя бы намекнуть о причине смерти?

Вернон повернул к ней лицо и одарил холодной улыбкой:

— Как я вижу, Кэрол, за те годы, которые вы провели вдалеке от нас, терпению вы так и не научились. Пока что я не вижу ничего, что противоречило бы очевидному. Смерть наступила вследствие кровопотери от вагинальных травм. Ткани в той области иссечены буквально в лохмотья. Врагу не пожелаешь такой смерти.

— Так она умерла не сразу? Не быстро? — спросила Кэрол.

Тони чувствовал исходящее от нее волнение. Уловил он и слабый запах перегара в ее дыхании. Сам он сумел поспать лишь четыре часа. Бог знает, какие крохи сна Кэрол ухитрилась втиснуть между бутылкой и покойницкой. Судя по лиловым кругам под глазами, их было явно недостаточно.

Вернон покачал головой:

— Нет. Кровотечение не артериальное. Она медленно истекала кровью и, по-видимому, прожила, мучаясь от ужасной боли, еще час или больше.

Все надолго замолчали, оценивая информацию. Тони надеялся, что Кэрол не примет страдания Сэнди слишком близко к сердцу. Потом мысленно одернул себя. Нельзя думать только о Кэрол. Он должен делать свое дело, ему за это деньги платят. А если сумеет при этом помочь Кэрол и в ее расследовании, и в ее героических усилиях собрать осколки ее разбившейся вдребезги личности, что ж, значит, жизнь удалась.

Понять, как мыслит убийца, — задача не из простых, и непозволительно упустить нынешнюю удобную возможность для проникновения в его сознание. Эта женщина приняла страшную смерть — долгую, медленную, мучительную.

— Он наблюдал, как она умирала, — тихо произнес Тони.

Кэрол резко повернула голову:

— Что?

— В этом суть затяжного убийства. Убийца желает смаковать содеянное. Возможно, он еще и снимал это. Допустим, на видео. Не мешает проверить ту комнату — нет ли там камер. Не исключаю, что он хотел понаблюдать, как обнаружат труп.

— Выходит, он оставался там, пока она не умерла?

Тони кивнул:

— Риск велик, но он уверен в себе, этот тип. Он достаточно хорошо знал Сэнди и ее распорядок дня и понимал, что ему никто не помешает. Вероятно, он и раньше пользовался ее услугами, так что у него была возможность все распланировать. Возможно, с сексуальной сферой у него не все было в порядке, зато он говорил с ней, расспрашивал о жизни. Не мешает поинтересоваться у ее регулярных клиентов, может, она упоминала о каком-нибудь клиенте-чудике.

Кэрол старательно размещала информацию в памяти: пригодится для предстоящего расследования. Вернон снял с рук Сэнди пластиковые мешки и начал делать соскобы из-под ее ногтей.

— У вас есть предположения о времени смерти? — спросила Кэрол.

— Что касается времени, то наша наука лишена точности, — сухо ответил Вернон. — При всем желании могу лишь назвать промежуток от полуночи до восьми утра.

— Вероятно, никак нельзя определить, был ли у нее перед смертью половой контакт? — спросила Кэрол.

— Никаких шансов. Повреждение окружающих тканей настолько велико, что невозможно сказать, были ли там первичные травмы. Если это как-то вас утешит, скажу, что я не вижу явных признаков грубого анального проникновения.

Не успела Кэрол задать следующий вопрос, как за их спиной открылась дверь. Тони оглянулся через плечо. Ему хватило одного взгляда, чтобы определить, что вошедшая женщина была сотрудницей полиции — по ее характерной властной манере держаться. Одета она была в длинное кожаное пальто черного цвета с поднятым из-за непогоды воротником, отчего выглядела так, будто пробовалась на роль в феминистской версии «Матрицы». Мельком взглянув на лежавший на столе труп, она подошла к Кэрол.

— Доброе утро, старший инспектор Джордан, — поздоровалась она. — Мистер Брэндон сказал, что я найду вас здесь.

Кэрол попыталась скрыть удивление, но Тони знал ее достаточно хорошо и успел заметить чуть расширившиеся глаза и легкий взлет бровей.

— Сержант Шилдз, — проговорила она. — Что привело вас сюда?

— Мистер Брэндон вам не позвонил? — На лице Джен отразилось недоумение.

— Нет.

— А-а-а. Вероятно, он оставил сообщение в вашей голосовой почте. Я и сама пыталась до вас дозвониться, но обломалась. Брэндон направил меня в вашу группу для усиления на время расследования. Он сказал, что у вас некомплект — нет одного сержанта — и вам, возможно, понадобится сотрудник, знающий обстановку в этом квартале.

— Так, понятно. — Голос Кэрол был холоден как лед. Вотуже и Брэндон, кажется, отступил от своего обещания предоставить ей свободу действий. Не понравилось ей и то, что он принял решение за ее спиной.

— Мистер Брэндон был уверен, что я вам пригожусь, — сказала Джен и повернулась к Тони: — А это, должно быть, тот самый доктор, который умеет читать мысли.

Тони поморщился: он слишком часто слышал в свой адрес подобные слова.

— Только если вы серийный убийца с сексуальной мотивацией, — ответил он.

Джен улыбнулась:

— Тогда мои секреты в безопасности. — Она протянула руку: — Я Джен Шилдз.

Тони пожал, ладонь оказалась теплой, рукопожатие — сильным и энергичным, такого он и ожидал от женщины, только что ненавязчиво подчеркнувшей уверенность в собственных силах.

Джен снова повернулась к Кэрол:

— Что, еще одна отбросила копыта, а?

— Причем крайне неприятным образом, — угрюмо ответила Кэрол.

Джен передернула плечами и подошла ближе, чтобы удобнее было наблюдать за действиями Вернона.

— Такое уж у них ремесло: ввязался в него — приходится рисковать, — равнодушно сказала она.

— Похоже на ремесло полицейских, — отозвалась Кэрол. — Правда, когда умирает кто-то из нас, о нашей смерти говорят более уважительно.

Джен виновато улыбнулась:

— Прошу прощения. Мои слова прозвучали цинично, но это я не нарочно. Когда проработаешь в полиции нравов столько, сколько я, начинаешь воспринимать всех этих тёлок как какую-то говорящую протоплазму… даже пока они еще бьют копытами.

Тони слова Джен ничуть не удивили. Он встречал слишком много полицейских — и психологов-клиницистов — с душой на грани выгорания, не испытывающих ни крупицы сочувствия к людям, защищать которых их обязывала профессия. Он отвернулся от Джен и шагнул ближе к столу.

— Два года назад убитых осматривали тоже вы? — спросил он.

— Я, — подтвердил Вернон.

— Каков ваш вывод?

— Если бы я не знал всей истории, то сделал бы заключение, что эта женщина стала жертвой того же маньяка. Рисунок ран весьма характерный. Уникальный, можно сказать. Прежде я их видел один раз, когда работал с телами женщин, убитых Дереком Тайлером. Но ведь он осужден…

— Что он использовал? Какой-то особый нож?

— Насколько мне помнится, Тайлер так и не признался, что это за орудие. Я почти уверен, что он сделал его своими руками, — ответил Вернон. — Раны определенно не соответствуют ни одному орудию убийства, с какими мне доводилось сталкиваться. Я даже обратился к своему коллеге, эксперту по следам от орудий преступления. Спросил его мнение.

— Так что же это за самоделка? — вмешалась Кэрол.

Вернон уставился на лезвие скальпеля:

— Трудно сказать наверняка. Раны нанесены узким, гибким лезвием. Скорее бритвой, чем острым ножом. Но ведь там дюжины, сотни порезов. Единственное объяснение, которое мы с коллегой сумели найти, — это предмет, формой напоминающий латексный фаллоимитатор с множеством бритвенных лезвий.

Кэрол прерывисто вздохнула, и ее вздох услышали все.

— Господи! — чуть ли не простонала она.

— Уносите ноги, психи вышли на тропу войны! — с горечью отозвалась Джен. — Так ведь, доктор Хилл?

Тони хмурился. Ничего не понятно. Ничего не складывается. Если убийца — не Тайлер, если полицейские схватили не того человека, тогда настоящий убийца отозвался бы новыми жертвами. Убийцы с сексуальной мотивацией не любят, когда их деяния приписывают другим. Однако ждать два года, чтобы нанести новый удар?.. Нет, тут что-то не клеится. Это требуется обсудить.

— Кэрол? — негромко окликнул он.

Ее мысли были где-то далеко, она кивнула Тони, не глядя на него, и обратилась к Шилдз:

— Джен, доктор Хилл предположил, что наш маньяк был знаком с Сэнди. Вы можете выявить круг ее общения, узнать, не упоминала ли она клиента, который снимал ее лишь для того, чтобы поговорить? Не исключено, что у него проблемы с эрекцией.

Джен фыркнула:

— Это вряд ли сузит круг поисков! Вы поразитесь, сколько клиентов оказываются бессильны, когда доходит до дела. Одни ноют и оправдываются, а вот другие озлобляются — и давай проститутку метелить!.. Но вы правы, я попробую, может, и сумею что нарыть. — Она поглубже запахнула ворот пальто. — Тогда я линяю. До встречи.

Тони дождался, когда за ней закроется дверь, и лишь потом подошел к Кэрол. Она стояла, молча наблюдая, как доктор Вернон, позвякивая металлом, меняет хирургические инструменты.

— Кэрол, я еще раз повторю свои слова: такой сценарий просто невозможен. Если Дерек Тайлер в самом деле совершил те убийства, за которые его осудили, то абсолютно невероятно, что кто-нибудь еще мог получать удовлетворение от точного воспроизведения его преступлений. Это противоречит психологической правде. Кто-то режиссировал все убийства, создавая картину, которую мы должны были увидеть.

— Но ведь эксперты…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — перебил ее Тони. — Кэрол, вашей группе нужно проверить, не закралась ли в те материалы ошибка, и, если обнаружите ее, вам придется разыскать пациентов или осужденных, выпущенных из тюрьмы или психиатрического госпиталя после двухлетней отсидки. Это единственное объяснение такого перерыва. Я готов рискнуть своей репутацией и заявляю, что тот, кто убивал два года назад тех женщин, убил и Сэнди Фостер.

Кэрол уставилась на него, и где-то в уголке ее сознания забрезжила неясная догадка.

— Тони, а что, если наш убийца сделал ставку именно на это?

— Не понимаю. — Он озадаченно посмотрел на нее.

Кэрол торопливо заговорила, слова будто пытались опередить друг друга:

— Что, если человек, убивший Сэнди Фостер, как раз и пытался убедить нас в судебной ошибке? Сэнди — случайная жертва, а истинные намерения убийцы — добиться отмены приговора Дереку Тайлеру?

Тони склонил голову набок, размышляя:

— А это может сработать? Ты могла бы построить на этом апелляцию? Несмотря на все супервеские улики против Тайлера?

— Ну, если очень сильно постараться… Да еще если в свидетелях окажется кто-то вроде тебя и поставит на кон свою солидную репутацию — тогда это возможно.

— А-а-а, — протянул Тони. — Значит, ты, как я понимаю, не хочешь, чтобы я кричал об этом на каждом углу?

— Особенно в том случае, когда рядом бродят юристы или журналюги, — уточнила Кэрол. — Но все же — как ты считаешь? Достаточна ли, на твой взгляд, такая мотивация?

— Трудно сказать. Это должен быть некто, страстно болеющий всей душой за Дерека Тайлера и достаточно умный, чтобы знать, за какую ниточку дернуть, чтобы мы запрыгали. Такое развитие событий не кажется мне достаточно правдоподобным, однако чего не бывает на свете! — Он улыбнулся. — Теперь я знаю, почему наше сотрудничество такое успешное. Ты мыслишь как сыщик, а я — как сумасшедший.

*

Вернувшись из морга в спецгоспиталь «Брэдфилд Мур», Тони испытал что-то вроде облегчения. Охранник на входе сообщил ему, где искать Дерека Тайлера. Поскольку тот не числился буйным, ему позволялось ходить в столовую вместе с другими тихими пациентами.

Впервые оказавшись в столовой, Тони кисло подумал, что если пациенты, попав сюда, еще не страдали от депрессии, то скоро она у них начнется. Это было помещение с низким потолком, где витали запахи прогорклого жира и тушеной капусты. Стены были выкрашены в два цвета — индиго и желтый — согласно канонам цветотерапии, которую Тони считал в душе лженаукой. Любой положительный эффект от такого декора сводили на нет царапины и пятна, покрывавшие стены от пола до потолка. Сквозь небьющиеся оконные стекла виднелись чахлые кустики рододендронов и лавра.

Он попросил санитара показать ему Тайлера, поставил на поднос гороховое пюре и макароны с сыром и выбрал столик в стороне, откуда было удобно наблюдать за человеком, виновным в смерти четырех проституток, за больным, который обвинял во всем Голос — мол, тот звучал в его голове и побуждал совершать убийства. Некоторые пациенты исподволь поглядывали на Тони, другие открыто таращили глаза, но никто не пытался к нему подойти.

Тайлер оказался нескладным, тощим парнем лет двадцати пяти. Как скупец над золотом, он сгорбился над яичницей с колбасой и жареной картошкой, а голову наклонил так, что Тони видел лишь его бритую макушку и татуировку на костлявых руках.

Тони рассеянно проглотил ланч и запил безвкусную пищу крепким чаем. У Тайлера он не заметил психических тиков, характерных для больных с неврозом навязчивых состояний. Тайлер ел медленно, противоестественно медленно. Тони решил, что это вполне удачная и разумная стратегия, помогающая коротать время.

Тайлер почти до конца подчистил тарелку, и тут на стул рядом с Тони присел Эйден Харт.

— Я не ожидал, что увижу вас здесь сегодня, — сказал он.

— Все в порядке, я не потребую оплаты сверхурочных, — улыбнулся Тони.

— Между прочим, в ресторане для персонала кормят намного лучше.

— Знаю. Мне хотелось взглянуть на пациента.

Харт кивнул:

— Дерека Тайлера? — Заметив удивление Тони, он добавил: — Мне только что сообщил об этом охранник. Чем вызван ваш интерес?

— Брэдфилдская полиция обнаружила прошлой ночью жертву убийства. Меня попросили консультировать следствие по части психологии преступника.

При упоминании полиции Харт встрепенулся, в его глазах вспыхнул интерес. Тони решил, что был прав, когда, опираясь на первое впечатление, уверенно поместил Эйдена Харта на полку с табличкой «карьерист». Как раз то, что ему нужно. Врачом ему будет проще манипулировать, чем профессиональными политиками. Правда, придется контролировать каждое слово и не сболтнуть лишнего, ведь тема скользкая.

— На первый взгляд это убийство выглядит копией тех, которые совершил Дерек Тайлер, — объяснил он.

Харт погладил чисто выбритый подбородок:

— Интересная ситуация.

— О да, безусловно. — Тони допил чай. — Для подобных преступлений он кажется слишком молодым.

— Я полагаю, что иногда возможны отклонения в ту или иную сторону от средней нормы, — моментально возразил Харт.

— Вот почему я всегда предупреждаю копов, что наша наука далека от точности. Что вы можете сказать о нем?

Харт искоса взглянул на Тайлера: тот все подчистил и теперь смотрел в пустую тарелку.

— Очень мало. Он у нас числится среди наиболее замкнутых пациентов. Он не агрессивный, как раз наоборот, абсолютно пассивный. В каком-то смысле он вообще не доставляет хлопот, при этом совершенно не поддается лечению: не принимает лекарств, отказывается от всех процедур. Не желает общаться с окружающими. Он не кататоник, сознание у него не отключено — просто предпочитает этого не делать.

— С ним случались эксцессы?

— Лишь однажды. В палатах есть радио. Пациенты могут слушать любую из дюжины настроенных станций, а мы используем эту систему для трансляции внутренних объявлений. Дерек никогда не пользовался приемником, но однажды радио внезапно заговорило само собой и не выключалось. Дерек Тайлер вышел из себя: разгромил все в палате, бросался на сиделок. Пришлось сделать ему укол. Пока не унесли приемник, он отказывался войти в палату.

Тони слабо улыбнулся.

— Интересная ситуация, — сказал он. Если Харт и заметил «цитату», то не подал вида. — Но не очень понятная.

Харт никак не отреагировал на этот комментарий. Он не собирался делиться своими мыслями с кем бы то ни было, и уж меньше всего с человеком, к которому испытывал инстинктивное недоверие.

— Что известно о том, каким он был до убийств?

— Мало что, — ответил Харт после небольшой паузы. — Вернее, ничего особенного. По сообщениям его терапевта, он старался всем угодить, был крайне внушаем, а также страдал легкой формой невроза навязчивых состояний. Ничто не указывало на то, что он готовится к карьере серийного убийцы. Впрочем, что они знают, наши терапевты? — Он улыбнулся доверительно, как один посвященный другому. Тони понял, ради чего тот старается: рассчитывает наладить между ними союз, — и инстинктивно воспротивился. Харт откинулся на спинку стула. — Вы хотите встретиться с Дереком?

— Буду признателен, если вы сможете это организовать. Лучше всего, если бы я сумел побеседовать с ним в его палате.

Харт, казалось, удивился:

— Такая встреча выходит за рамки принятых у нас правил. Обычно мы общаемся с пациентами в одной из комнат для бесед.

— Знаю, но мне хотелось бы взглянуть на него в привычной для него обстановке и сделать так, чтобы он почувствовал: от него кое-что зависит. К тому же ведь вы сами сказали, он не буйный.

Тони видел, как Харт взвесил все аргументы за и против и предпочел не начинать военных действий.

— Хорошо, — согласился он. — Я подстрахую вас во время беседы. Только вы зря потратите время, уверяю вас. Он никогда ни с кем не разговаривал с того дня, как появился у нас.

Пока Харт говорил, Тони не отрывал глаз от Дерека Тайлера. Еле слышно он пробормотал:

— Вы любите Голос, не так ли, Дерек? Вы любите его слушать, вам нестерпимо, когда что-то заглушает его. Что же я должен сделать, чтобы вы захотели слушать меня?

*

Кэрол проснулась через три часа после того, как рухнула в постель. Остаток ночи она маялась бессонницей, обвиняя во всем свою депрессию. Однако теперь, когда она явилась на службу, ей стало ясно, что на самом деле ее мучает похмелье. Ей казалось, будто мозг нарезают ломтиками, словно сыр, под лампой мощностью в несколько сотен ватт. Впрочем, ступор от недосыпа был для нее едва ли не благом, так как не подпускал близко кошмарные картины смерти Сэнди Фостер. Кэрол глотнула воды из бутылки и обвела взглядом свою группу. Подчиненные выглядели посвежее, чем она. Кэрол вышла из-за стола и встала возле белой доски, которую уже украшали фото Сэнди, живой и мертвой.

— Доброе утро, — бодро проговорила Кэрол, изображая энтузиазм, которого не ощущала. — Время смерти Сэнди — от полуночи до восьми утра вторника. Так что, по-видимому, она подверглась насилию в промежутке от десяти вечера в понедельник до четырех утра во вторник. Учитывая, что она обычно прекращает работу в десять вечера, мы можем предположить, что до этого она находилась в обществе убийцы. По заключению доктора Вернона, она умерла от кровопотери, все это продолжалось как минимум час. Доктор Тони Хилл, помогающий нам в расследовании, считает, что убийца, скорее всего, оставался возле нее и наблюдал ее мучительную агонию. Так что будем искать мужчину, у которого нет алиби на эти два-три часа. — Она повернулась к доске и записала время. — Предварительные результаты экспертов неутешительны. Отпечатков множество, но на наручниках и на кровати нет ни одного: все тщательно стерты, — продолжила она. — Верх столика обит зеленым сукном, так что для нас это пустышка. Остальные пальцы оставлены, вероятней всего, случайными клиентами. Тем не менее, когда и если мы получим какие-либо данные, придется поработать и по ним. Пока мы не обнаружили ни следа спермы. Эксперты пытаются найти кровь, не принадлежащую Сэнди, но шансы невелики.

Кэрол присела на краешек стола, приводя в порядок свои мысли:

— Я знаю, все вы видите сходство между этим преступлением и серией убийств двухлетней давности. Однако нет никаких оснований предполагать, что обвинение против Дерека Тайлера было необоснованным. Я прочла материалы, и даже без его собственного признания вины ясно, что там все в порядке. В общем, пока мы будем рассматривать убийство Сэнди Фостер как единичное, не относящееся к серии, допустив, что у Дерека Тайлера нашелся фанат. Нездоровый ублюдок, который счел своим долгом копировать преступления Дерека. Не исключаю даже, что кто-то таким образом пытается вызволить Тайлера из психушки: имитирует связь между убийствами, создавая видимость судебной ошибки.

— Мэм, не кажется ли вам, что это предположение слишком далеко от реальности? — вмешался Дон Меррик.

— Дон, на этом этапе я не хочу исключать ни одной версии, какими бы далекими от реальности они ни казались. — Кэрол заметила, что Пола обменялась взглядами с Мерриком и чуть заметно покачала головой.

Что Пола хотела этим сказать? — подумала Кэрол. Что их шеф растеряла свои хваленые способности? А может, у меня начинается паранойя и мне повсюду мерещится недоверие? Или Пола поступила так из солидарности и осудила Дона за то, что в присутствии остальных подчиненных он ставит под сомнение суждения шефа?

Кэрол прокашлялась и продолжала:

— Всем понятно, что это не простое убийство — из-за его сходства с предыдущей серией, и я настаиваю, чтобы никакая информация не выходила за стены нашего офиса. С прессой никто не общается, предоставьте это мне и мистеру Брэндону. Подведем итоги: что у нас есть?

Немного, сокрушенно думала Кэрол, слушая, как ее сотрудники перечисляли свои пока еще скудные результаты. Никто не сообщил, что кто-то видел Сэнди с клиентом после девяти вечера. Убитая горем мать не знала никаких подробностей об уличной жизни дочери. Между ними было условлено: то, как Сэнди зарабатывает деньги, в доме не обсуждается. Единственная новая ниточка: видели, как Сэнди села в черный «Фрилендер 4x4» около половины девятого, одна из проституток запомнила три последние цифры номера.

— Так, — вздохнула Кэрол. — Кевин, займитесь автомобилем. Вполне вероятно, что водитель — вовсе не наш объект, но, если мы выясним, где он ее высадил, сузятся временные рамки для нашего убийцы. Дон, Пола, прошу вас сопоставить все данные ночного уличного опроса. Поработайте со Стейси и составьте схему, где и когда кто был. После этого станет ясно, с кем нужно поговорить еще раз. Стейси, я прошу вас также продолжить работу по компьютерным файлам Рона Александера. Не будем забывать, что у нас есть и другие дела. Джен, вы останетесь при мне. Сэм, проследите известные нам знакомства Дерека Тайлера. Остальных прошу поработать на улицах Темпл-Филдз — прочешем их частым гребешком. Надо опросить всех, кто был там вечером в понедельник.

Кабинет наполнился гулом голосов, детективы решали, кому какая часть работы достанется. Джен Шилдз пробралась между людьми и столами и догнала Кэрол, когда та уже входила в свой кабинет.

— Что вы задумали? — словно продолжая разговор, спросила она, проходя вслед за Кэрол.

— Кевин замечательно поработал с Ди Смарт, но я подозреваю, что она сказала нам не все. Никогда не мешает испробовать другой подход. И я подумала, что вы, вероятно, знаете, как с ней разговаривать.

Джен прислонилась к косяку:

— Конечно. Может, мы зря потратим время, но ведь ничего не предугадаешь заранее.

— Это лучше, чем топтаться на одном месте. — Кэрол выдвигала ящик за ящиком в поисках парацетамола. Где же она его бросила? Не видно. Придется выживать без него.

— Вы вправду считаете, что кто-то пытается снять с крючка Дерека Тайлера? — спросила Джен.

Кэрол подняла голову:

— Не уверена. Но если честно, эта версия более правдоподобна, чем все остальные.

*

Тони постучал в незапертую дверь и подождал. Тишина. Попробую еще, подумал он, не удивившись, что его тактика не сработала. Он заглянул в дверь. Дерек Тайлер сидел на кровати, обхватив руками колени.

— Можно войти? — спросил Тони.

Тайлер не шевельнулся.

— Тогда я сочту ваше молчание за согласие. — Тони вошел в маленькую палату, не отрывая глаз от Тайлера. У него еще будет достаточно времени для ее осмотра, так, чтобы пациент не почувствовал, что его жилище тщательно изучают. — Я присяду, ладно? — продолжал Тони, шагнув к единственному деревянному стулу, придвинутому к голому столу.

Он вытащил стул, повернул его, чтобы сидеть под углом к Тайлеру, и намеренно выбрал расслабленную позу, открытую, лишенную угрозы. Тайлер повернул голову к стене, убирая Тони из поля зрения. Лицо у пациента было костлявое, с бледными, глубоко посаженными глазами. У Тони складывалось впечатление, что Тайлер безусловно способен на контакт, но предпочитает его избегать.

— Я Тони Хилл, — представился он. — Работаю тут, в госпитале. А еще сотрудничаю с полицией. Вот почему мне надо с вами поговорить. — Он ждал, неторопливо осматриваясь. Комната аскетична, будто келья монаха. Ни книг, ни семейных фотографий на стенах, ни красавиц из журналов. Единственный личный предмет — большая черно-белая фотография в рамке — Темпл-Филдз, вид на пешеходную улицу и канал.

Через несколько томительных минут Тони решил, что пора приступать к работе. Стратегию выбрал самую примитивную, но в данном случае оптимальную: с ее помощью он сможет быстро наладить контакт с пациентом, с которым до этого ни разу не встречался.

— Я понимаю, почему вы не хотите об этом говорить. Потому что никто даже и представить себе не может, что это такое: делать то, что совершили вы.

Тайлер чуть пошевелился, но его худое лицо по-прежнему было решительно повернуто к стене. Тони заговорил тише. Тон у него был сочувственный.

— И даже не это главное, верно? Досадней всего, что, когда вы начинаете говорить, все сразу хотят что-то сказать в ответ. А тогда вы не можете слышать Голос, не так ли, Дерек?

Тайлер мгновенно повернул голову, на его лице вспыхнуло удивление. И тут же отвернулся. Тони даже засомневался, не померещилось ли ему.

— Ведь он все еще здесь, да? — спросил он. Прождав добрых пару минут, заговорил снова: — Вы сможете его услышать, если я заткнусь, так?

Никакой реакции. Правда, тот единственный взгляд сказал Тони, что он выбрал нужное направление.

— Но Голос говорит вам только о том, что уже прошло. Он не может сказать, что творится сейчас там, в городе. Можете мне поверить. И знаете почему? Знаете, почему все затихло? Потому что ваш Голос разговаривает теперь с кем-то еще.

Тайлер стремительно повернулся к Тони. Теперь он весь превратился в слух. Из-под тяжелых бровей смотрели его пронзительные серо-голубые глаза. Тони развел руками, изобразив сожаление:

— Увы, Дерек, такова жизнь. Вы заперты здесь и больше не нужны. Я уже сказал вам, что сотрудничаю с полицией. Причина, почему я пришел сюда, в том, что кто-то другой делает в точности то же, что и вы. И это оттого, что Голос больше не разговаривает с вами. Теперь он разговаривает с тем человеком.

В глазах Тайлера сверкнула злость. Сплетенные пальцы еще крепче сжались, на тонких руках, словно провода, выступили вены. Интересно, подумал Тони, провоцировал ли кто-нибудь из команды Эйдена Харта в Тайлере эту туго скрученную ненависть? Сомнительно. Если бы они видели сейчас его взгляд, они бы поняли, что этого психически больного человека нельзя выпустить из госпиталя в многолюдный город.

— Дерек, я это не придумал, — медленно и внятно проговорил Тони. — Голос бросил вас и выбрал кого-то другого. А вам остались лишь воспоминания.

Тайлер резко вскочил и прошел мимо Тони к двери. Нажал на кнопку вызова и для пущей убедительности несколько раз ударил по двери кулаком.

Тони продолжал говорить как ни в чем не бывало:

— Я ведь прав? Голос к вам больше не является. Так что вам пора перестать отказываться говорить с людьми.

В коридоре появилась сиделка в белой униформе, за ней маячила фигура Эйдена Харта. Тайлер смирно стоял у двери.

— Что такое? — спросила сиделка.

Тони улыбнулся:

— Мне кажется, Дерек хочет прогуляться и обдумать все, что я сказал ему. Не правда ли, Дерек?

— У вас все в порядке, док?

— Да. Я сегодня в прекрасной форме и в голосе.

Сиделка смотрела то на Тони, то на Тайлера, не понимая, что происходит.

— Тогда пойдемте, Дерек. Мы отведем вас вниз, в общую комнату, — сказала она и взяла Тайлера за руку.

В коридоре Тайлер обернулся и прорычал заржавевшим от долгого бездействия голосом:

— Ты не тот Голос! Ты никогда не будешь тем Голосом.

Эйден Харт разинул рот и, онемев, смотрел, как Тайлер шел по коридору, гордо вскинув голову и развернув плечи. Тони встал и придвинул стул к столу, на место.

— Итак, начало положено, — весело сообщил он и бодро прошагал мимо своего нового босса.

***

Кафе «У Стэна» не значилось ни в одном путеводителе по Брэдфилду. Даже независимые сайты Интернета, хвастливо обещающие своим читателям настоящие впечатления, доступные лишь местным, брезгливо сторонились грязной забегаловки, в которой обитали в основном наркоманы, мальчики с панели, бездомный люд и мелкие торговцы наркотиками. В отличие от других дешевых кафе, сюда никто не заходил поесть. Завсегдатаи прятались тут от холода и дождя. В девяностые, когда Темпл-Филдз обрел известность как Деревня геев, владельцы баров стали разборчивей в отношении клиентов и не особенно привечали тех, кто растягивал маленькую бутылку пива на несколько часов. А вот жирный Бобби, который владел «Стэном», разборчивостью не отличался: ему было наплевать, кто сидел на треснувших и липких виниловых стульях, раз они покупали у него пиво, закусон и сигареты.

В то утро было занято полдюжины столиков. Над тостами с яйцом сгорбились два молодых азиата, между ними лежал бархатный ювелирный планшет с крадеными часами. Явно братья, с похожими резкими чертами лица, с одинаковыми дряблыми губами, испачканными томатным соусом. Пережевывая тосты, они спорили о ценах и наваре. Долговязый парень прислонился к игральному автомату и хмуро созерцал, как крутятся и останавливаются барабаны, когда коренастый парень, на вид классический «черный ирландец», кормил «однорукого бандита» монетами.

— Ты ведь все равно не выигрываешь? Почему не бросишь тратить деньги? — спросил наблюдатель.

— А если не буду играть, то точно не выиграю, э? — ухмыльнулся игрок. — Отвали, ты отпугиваешь удачу.

Ди Смарт сидела за угловым столиком возле туалетов, спиной к двери, и курила сигарету. Ее веки опухли и отяжелели, рот был горестно сжат. Она с тоской глядела в серую кофейную чашку. Из туалета вышел неуклюжий юнец с безвольным подбородком, увидел ее и сел напротив.

— Грустишь из-за Сэнди? — спросил он.

У него были проблемы с дикцией, слова слипались в тягучую жвачку.

Ди затянулась сигаретой и вздохнула. Джейсон Даффи был сейчас ей нужен меньше всего.

— Угу, Джейсон. Я грущу из-за Сэнди.

Он неловко похлопал ее по руке:

— Может, снимешь стресс, а? У меня есть отличная дурь.

— Сейчас это не ко времени, Джейсон. Я на работе — жду клиентов, — устало ответила Ди. — К тому же ты знаешь, что у тебя я не покупаю.

— Тогда пока. — Джейсон скривился, вскочил со стула и едва не оступился. Не оглядываясь, он торопливо двинулся к двери.

Долговязый оставил свой пост у игрального автомата и, переместившись к стойке, заказал чай. Дверь на улицу резко распахнулась, и Джейсон Даффи в спешке едва не налетел на Кэрол Джордан. Та пропустила его, а когда вошла внутрь, ее желудок буквально взбунтовался от запахов подпорченной еды и сигаретного дыма, к которым примешивалась вонь прогорклого свиного жира и уксуса. Она еще раз пожалела о последнем лишнем бокале вина, выпитом накануне. Джен следовала за ней, отыскивая глазами Ди Смарт.

— Вон она, — сказала Джен, кивнув в сторону Ди. — Хотите кофе?

Кэрол сморщила нос:

— Вы шутите?

— Минералки они не держат, — язвительно проговорила Джен. — Выпейте коки. Может, у вас желудок успокоится.

— Простите, не поняла? — буркнула Кэрол, пытаясь скрыть удивление.

— Вы все утро сегодня бледная, как простыня. Оно и понятно — побываешь на вскрытии, так и сна и отдыха лишишься. — Джен направилась к стойке, лавируя между столиками.

Кэрол шла за ней, разглядывая убогую обстановку. Она казалась себе невидимкой, хотя на нее исподтишка поглядывало много пар глаз. Всякий раз, когда она прямо смотрела на кого-то из аборигенов, их взгляды ускользали от нее — так скатывается вода с вощеной бумаги.

— Расскажите мне, кто тут кто, — попросила она.

Джен обвела глазами кафе:

— Парень, что торчит у автомата, Тайрон Донелан. Угоняет автомобили.

Ирландец, как будто услыхав ее слова, глянул через плечо и направился прямиком к двери туалета.

— Два азиата — Тарик и Замир Икбал. Снимают часы, тырят дивиди — все такое. Папаша их — профессионал в области подделок. Кажется, около года назад получил срок и отсидел три месяца.

Братья внезапно утратили интерес к пище, сгребли часы и поспешно удалились.

— А тот юнец, который чуть не сбил меня с ног, когда мы вошли?

— Джейсон Даффи, мелкая сошка в наркоторговле. Торгует чем попало — дурью, кокаином, героином, но так, на дозу-другую. Больших партий у него сроду не бывало. С головой у бедняги не все в порядке. Хвастается, что его мать была в Брэдфилде первой, кого арестовали за продажу крэка — знаете, это дешевый кокаин, его курят, а не нюхают. — Она кивнула на долговязого парня. — Вот еще один экземпляр — Карл Маккензи. Толкает товар уличным девицам, посолидней, чем Джейсон, но не намного умней. Пока что от всех, кого мы видим, пользы ни на пенни.

Кэрол кивнула:

— Спасибо.

Неспешным шагом она подошла к Ди и уселась напротив. Ди подняла голову и смерила ее оценивающим глазом. Кэрол отметила крашенные хной длинные тонкие волосы и усталые, настороженные глаза.

— Вы кто? — поинтересовалась девушка.

— Привет, Ди, — сказала Кэрол. — Извините, я не смогла встретиться с вами вчера. Я старший детектив-инспектор Джордан. Кэрол Джордан. — Она улыбнулась и протянула руку.

Явно застигнутая врасплох, Ди переложила сигарету в другую руку и ответила на рукопожатие.

— Ладно, — сказала она. — Мне представляться не надо, вы знаете, кто я.

— Мне жалко Сэнди, — сказала Кэрол.

— А уж как мне жалко! Побольше вашего.

— Естественно. Ведь она не моей подругой была. Но я хочу вас заверить, что буду искать ее убийцу так, словно она была моей лучшей подругой.

Искренность в голосе Кэрол растопила ледяную корку, которой от горя и страха обросло сердце Ди, и она с удивлением проговорила:

— Тот мужик мне тоже так сказал. Что вы серьезно относитесь к этому убийству.

Джен подошла к столику, держа в руках две банки коки. Со стуком поставила их на стол и плюхнулась на стул между двумя женщинами.

— Ди, это… — начала Кэрол.

— Я знаю, кто это, — буркнула Ди, снова ощетинившись.

— Привет, Ди. Как дела? — спросила Джен.

— А вы как думаете? — Она слегка отодвинулась от Джен.

Кэрол открыла банку коки и отпила глоток. Сода и кофеин и вправду почти сразу принесли облегчение.

— Я знаю, сейчас тебе нелегко, но нам нужна твоя помощь.

Ди вздохнула:

— Слушайте, я уже сказала, когда вы позвонили: все, что я знала, я сообщила вчера тому мужику из ваших.

Джен покачала головой:

— Ди, всегда можно вспомнить что-нибудь еще. Мы это точно знаем. Есть вещи, которые кажутся тебе мелочами или, наоборот, слишком важными, чтобы болтать о них… У кого она отоваривалась?

На лице Ди отразился панический испуг. Ее глаза стрельнули в сторону стойки, где с кружкой в руке стоял Карл Маккензи и беседовал с молодой барменшей.

— Не знаю, — пробормотала она.

— Все ты прекрасно знаешь. — Джен проследила за взглядом Ди и успела увидеть, как Карл двинулся к двери, нервно покосившись в их сторону. — Что это Карл Маккензи вдруг заторопился?

— У меня нет глаз на затылке. А если бы и были, что с того? У нас пока еще свободная страна, верно? Человек может выпить чашку кофе и идти себе по своим делам, ведь так?

Ди слишком много говорит, подумала Кэрол. Джен явно была того же мнения.

— Сэнди отоваривалась у Карла, да?

Ди презрительно хмыкнула:

— Сэнди была не такая дешевка. Не знаю, у кого она покупала, но уж точно не у Карла, ясно? Он безобидный, не цепляйтесь к нему.

— Чего ты так затрепыхалась? Потому что сама у него покупаешь, да? — лениво протянула Джен.

— Отстаньте вы от меня! Слушайте, кажется, она иногда брала товар у Джейсона Даффи, но это все, что я знаю.

— У нее был сутенер? — спросила Кэрол.

Ди покачала головой:

— Тут, в Темпл-Филдз, меньше сутенеров, чем вы думаете. Вон они позаботились… — Она ткнула большим пальцем в сторону Джен.

— Недавно мы тут вычистили много сутенеров, — пояснила Джен. — Намекнули им, что подведем их под закон о криминальных доходах. — Она повернулась к Ди: — Я-то думала, что ты и твои коллеги прям в объятиях нас станете душить, ведь мы сняли с вашей шеи этих кровососов.

— Мы бы, мать вашу, в ноги вам от благодарности кинулись, если б вы заодно с сутенерами наших клиентов не распугивали! — с горечью сказала Ди. — Вы загоняете нас в переулки, а там творятся страшные дела.

Кэрол заметила, что установившийся было контакт исчезает.

— Мы сделаем все, чтобы это прекратить, — пообещала она.

— О'кей, вроде бы я сообщила вам все, что знаю. — Ди отодвинула стул.

Кэрол сделала последнюю отчаянную попытку:

— Может, вы вспомните что-нибудь еще, Ди? Путь даже мелочи! Они могут пригодиться нам. Мы ведь хотим вам помочь.

Ди раздраженно фыркнула:

— У вас плохо получается. Если я буду сидеть «У Стэна» и разговаривать с ищейками, это не поможет мне заработать на жизнь. Я пошла.

Она схватила со спинки стула короткую джинсовую курточку и двинулась прочь. Кэрол посмотрела ей вслед, озадаченная и сытая по горло такой экзотикой.

— Вчера с Кевином она была намного откровенней, — вздохнула она.

Джен пожала печами:

— Может, она предпочитает мужчин.

— Кажется, она занервничала из-за Карла Маккензи.

Джен только отмахнулась:

— Он снабжает ее наркотой. Поэтому она не хочет, чтобы мы убрали его с улиц. Он безобидный. Мозги, как у десятилетнего ребенка. Девицы обращаются с ним как с котенком.

— Вы думаете, Ди сказала правду? О том, что Сэнди не общалась с ним?

Джен задумалась, катая между ладонями баночку коки:

— Возможно. Если Сэнди покупала наркоту у Джейсона, она явно не обращалась к Карлу. Они оба работают на одних и тех же барыг. И какой смысл Ди врать насчет этого?

— Может быть, как раз затем, чтобы мы не загребли Карла, раз она у него отоваривается, — объяснила Кэрол.

Джен скорчила недоверчивую гримасу, отчего стала похожа на надувшего губы херувима с дешевой распродажи.

— Мне что-то сомнительно. Если хотите, я просмотрю еще раз ночной опрос, проверю, попался им Карл или нет.

— Хорошо. Если с ним еще не говорили, то, может, вы попробуете? — Сама она просматривала результаты этим утром, но не могла вспомнить детали. — То же касается и Джейсона Даффи.

Кэрол понимала, что хватается за соломинку, так бывает, когда в расследовании нет надежных версий и подозреваемых. Ее начинали терзать неприятные предчувствия насчет убийства Сэнди Фостер: оно все больше походило на дело, которое вскоре зайдет в тупик. Если они не добьются ощутимых результатов, группа Кэрол, на которую возлагались блистательные надежды, быстренько превратится в отстойник для неудачников. Отличный профессиональный результат! Вот только этого ей на данном этапе жизни и не хватает.

***

О нем во всех газетах написали! На первой полосе — вот такими буквами! Читает он не шибко хорошо, но крупные заголовки разбирает. Он и не ожидал, что окажется в центре внимания, ведь Сэнди обыкновенная шлюха.

Должно быть, копы ссут кипятком. Громкие заголовки про убийство для них — нестерпимый позор.

По тому, сколько ищеек высыпало на улицы, как они опрашивают каждого, кто им попадается, он делает вывод, что они не знают, где искать. Они рьяно роются там, где ничего нет. Он знает это, ведь он выполнил все точно так, как ему было велено.

Он гордится собой. Он даже не может припомнить, испытывал ли прежде такое чувство. Возможно, было время, когда он делал что-то правильно, что-то, чем мог похвастаться. Но когда он роется в своей хреновой памяти, то ничего не находит.

Голос это понимает. Голос тоже им гордится. Ведь прошлым вечером в комнате, на телике (отличный телик с видеоприставкой!), лежал подарок — маленький сверток в блестящей бумаге с широкой золотой лентой. Такой красивый, что даже не хотелось портить это чудо и его открывать. Ему захотелось похвастаться, чтобы люди поняли, какой он классный парень, раз получает такие подарки. Но, конечно, удержался. Понимал, что это глупо. А в эти дни он изо всех сил старается не делать глупостей.

И вот он целую вечность сидел на кровати и крутил сверток в руках, рассматривал со всех сторон. Потом все-таки решил развернуть и посмотреть, что внутри. Вообще-то он догадывался, но хотел убедиться. Сначала развязал, заставив свои неловкие пальцы постепенно справиться с узлом. Не стал перегрызать ленту зубами или резать швейцарским армейским ножом. Аккуратно свернул бумагу и ленточку и убрал в ящик.

Да, он угадал правильно! Внутри лежала видеокассета. Вспотевшими руками он сунул ее в щель, взял пульт и включил телик. И увидел все — во всем великолепии. Свою первую миссию, свою первую акцию по очистке мира от скверны.

На этот раз эрекция его не подвела.

Часть третья

Три недели спустя

В детстве ему снились кошмары. Они прекратились, только когда он начал ширяться. Теперь уж и не вспомнить, когда в последний раз он ложился в постель, не зафигачив в вену хотя бы одну дозу, и с криком просыпался от страшного сна, дрожащий, мокрый от пота, запутавшись в сбившихся простынях. И все-таки он до сих пор не забыл, как огромная фигура стояла над ним, открывая и закрывая пасть, и изрыгала слова ненависти. Он съеживался от ужаса, а орущая фигура разбухала, будто жуткий монстр из японского комикса манга. Слов он никогда не мог разобрать, но они будто сдирали с него кожу, и он чувствовал себя беспомощным и истекающим кровью.

Еще хуже то, что, когда он просыпался, никто его не успокаивал. У него не было утешительных воспоминаний о доброте и ласке, которые могли бы противостоять оглушительной ярости его кошмаров.

Даже трудно поверить, как все переменилось. Теперь он засыпает, убаюканный завораживающим ритмом Голоса. Он мог бы поклясться, что, даже если бросит колоться, все равно будет спать как младенец. Впрочем, проверять он не собирается. Ему слишком нравится жизнь без кошмаров, чтобы рисковать.

Сегодня вечером он строит планы. Голос звучит в его голове, говорит, что пора сделать еще один ход. Что наступает время для нового урока, для следующей главы. Голос говорит, что пора продолжить очищение мира.

Завтра вечером, когда он вернется домой, на кровати будут аккуратно лежать его инструменты. Завтра вечером он получит инструкции, как и в прошлый раз. Он не должен думать об объекте как о человеческом существе. Тогда в голову не полезет разная там чепуха, как в предыдущий раз, с Сэнди, когда в конце он начал сомневаться, стоит ли забирать у нее жизнь, и все у него перепуталось, и только память о Голосе заставляла его продолжать акцию возмездия.

На этот раз он не должен думать о ней как о существе с именем. Пускай лучше представит себе, что она мерзкая гадюка, которую нужно уничтожить, чтобы она не отравляла мир, в котором ему еще жить и жить. Тогда он поскачет на белом коне к славе, как те герои в кино. Кровь и слава. Кровь и слава. И Голос.

***

Когда-то респектабельные люди могли приобретать секс-игрушки только одним путем — заказывать по каталогам то, что было застенчиво обозначено как «беспроводной массажер для шеи». Но в первом десятилетии двадцать первого века почти в любом городе Соединенного Королевства процветала по крайней мере одна крупная торговая точка, специализировавшаяся на удовлетворении всех мыслимых сексуальных фантазий. Поначалу это были убогие лавчонки с витринами из затемненного стекла, их регулярно пикетировали протестующие всех мастей: от евангелистов до женских комитетов, ратующих за исправление нравов. Однако очень скоро секс-шопы превратились в манящие яркими огнями дворцы торговли, а на их полках можно было теперь найти что угодно, от эксцентричных наручников, подбитых искусственным мехом, до орудий, чье назначение, к счастью, ускользало от понимания большинства покупателей, стремившихся лишь весело провести ночь.

Вокруг таких мест царило беспрестанное веселье. Секс-шоп «Пылающее О», типичный образец подобных заведений, находился на менее фешенебельном конце торговой улицы Динсгейт в Фирнхеме, одном из шести городков, окружающих Брэдфилд. По иронии судьбы, он занимал помещение бывшего игрушечного магазина. Витрины секс-шопа были закрашены пронзительно-розовой краской, чтобы не шокировать тех жителей, которые упорно не проявляли интереса к специфическому товару. Если учесть, что большая часть торговых заведений в этой части Динсгейт не могла похвалиться долгожительством и прогорала через год-полтора, а «Пылающее О» преуспевало уже четыре года, напрашивался вывод, что в городе находилось достаточно людей, чьи моральные нормы отступали на задний план под натиском излишне живого интереса к неизведанным берегам секса.

Разумеется, к вечеру воскресного дня в «Пылающем О» не было недостатка в покупателях. Несколько девочек-подростков недоверчиво хихикали при виде огромных фаллоимитаторов, но полдюжины других посетителей уделяли серьезное внимание различным кольцам для члена, наборам для анального секса, оковам для рук и ног, резиновым куклам и помпам для пениса.

Когда девчонки перешли к ассортименту стимуляторов для клитора, их место у витрины с дилдо занял некий покупатель, перед тем просматривавший стойку с видеофильмами. Рука в черной перчатке потянулась к одной из выставленных моделей — огненно-красной латексной имитации пениса. Сильные пальцы проверили его упругость и удовлетворенно вернули на полку. Рука взяла упакованный в коробку экземпляр и понесла к прилавку, прихватив по дороге пару наручников и оков для ног.

В оплате выбранного товара не было ничего зловещего, ничего, что заронило бы хоть на миг подозрение в голове у продавца — того гораздо больше интересовали перспективы брэдфилдской «Виктории» в вечернем отборочном матче, чем какая-то там сексуальная жизнь покупателей. В известной мере он был прав: мысль о том, что через сорок восемь часов его товар станет орудием убийства, наверняка лишила бы его спокойствия.

Выйдя из секс-шопа, покупатель свернул в переулок, ведущий к оживленному супермаркету. Через четверть часа равнодушная, усталая кассирша пробила чек на положенные в корзинку товары. Нарезанный батон цельнозернового хлеба. Полдюжины свиных сосисок. Четыре рулона туалетной бумаги. Бутылка водки. И четыре пачки бритвенных лезвий.

Голос подготовился.

***

Кэрол смотрела на гору картонных упаковок, и ее хорошее настроение постепенно улетучивалось. Пару дней назад она решила заказать мебель для нового жилища через Интернет — ради экономии. Теперь перед ней лежали две дюжины плоских коробок, а значит, ее ждали долгие вечера сборки, обломанные ногти и сдержанные проклятия. Все же онанадеялась, что ее усилия себя оправдают. Строители неплохо поработали и превратили полуподвал в симпатичную квартиру. В воздухе еще висел едкий запах краски, но это была приемлемая цена за обретение личного пространства.

Она вытащила пробку из бутылки «Вионье», плеснула вина в бокал и с наслаждением смаковала его прохладную свежесть. Это стало для нее привычным ритуалом в конце дня. Когда Майкл и Люси ложились спать, она садилась у окна, а Нельсон пристраивался на коленях. В компании бутылки и бокала она обдумывала итоги дня и пыталась не вспоминать о том, что таилось в темных закоулках ее души. Она понимала, что попадает в чересчур большую зависимость от такого нехитрого утешения, но единственной альтернативой была бы только возможность выговориться, а Кэрол не надеялась, что сможет найти врача, которого будет уважать настолько, чтобы довериться ему. Конечно, она могла бы поговорить с Тони, но слишком ценила его дружбу, чтобы превращать его в личного психоаналитика.

Она допила бокал и подлила еще вина, потом взялась за работу. Прежде всего ей нужна кровать — чтобы рухнуть куда-то, когда ей надоест вкручивать шурупы в деревяшки.

Незнакомый звук нового дверного звонка раздался в тот момент, когда Кэрол, напрягая все силы, пыталась установить на место доски каркаса. Она усмехнулась. А ведь они договаривались не нарушать жизненное пространство друг друга!.. Она прошла в гостиную и открыла дверь. Тони стоял у подножия лестницы с бутылкой шампанского.

— Я пришел бы с цветами, — сказал он, — но не знал, найдется ли у тебя ваза.

Она отступила назад и махнула ему — заходи.

— Их даже две. Они на кухне, с лилиями, чтобы заглушить запах краски.

Он вручил ей шампанское:

— Пусть тебе хорошо здесь живется!

Кэрол положила руку ему на плечо и чмокнула в щеку. И чуть было не отпрянула в смятении: знакомый запах его кожи пробудил давно забытые чувства.

— Спасибо, — тихо сказала она. — Ты даже не представляешь, как много для меня значит твое внимание.

Тони неловко похлопал ее по руке:

— Это ты делаешь мне одолжение. Соседство с тобой, надеюсь, не позволит мне превратиться в эксцентричного затворника.

Кэрол постаралась незаметно отодвинуться от него, напуганная волнением, которое вызывала его близость, и с улыбкой сказала:

— И я на это надеюсь, но не даю никаких гарантий.

Тони взглянул на прислоненные к стене упаковки.

— Что ж, приступим. — Он закатал рукава теплой рубашки. — Только предупреждаю, что в сборке мебели я такой же специалист, как Джордж Буш в философии языка.

— Ну и ладно. Тони, я знаю, это против твоей натуры, но все, что от тебя требуется, — это следовать инструкциям.

За два часа они собрали всю мебель для спальни, два книжных шкафа и три стула. После чего повалились в изнеможении на эти самые стулья, сжимая в натруженных пальцах бокалы с шампанским.

— Господи, у меня все мышцы болят, я уж забыла, как это бывает, — простонала Кэрол. — Я все никак не нарадуюсь, что снова буду жить отдельно. Майкл очень милый, но ведь так утомительно, возвращаясь домой с работы, болтать о всякой ерунде.

Тони поморщился:

— Ты — и болтала о ерунде? Это уж точно из ряда вон выходящая жестокость.

— Болтала. Или выслушивала рассуждения Люси о том, какая у нас некомпетентная, тупая и жестокая полиция.

— Да уж. Не совсем то, что тебе сейчас нужно, — согласился Тони.

— Особенно если в душе признаешь, что, пожалуй, она права. Моя группа, якобы ударная, сейчас ведет два дела и в обоих ни на шаг не продвинулась. По Тиму Голдингу полный тупик. Стейси ухитрилась определить по снимку серийный номер фотоаппарата, но человек, который его купил, заплатил в бирмингемском торговом центре наличными и не стал заполнять гарантийный талон. По Гаю Лефевру тоже ничего нового. Спецы из «Операции «Руда» просмотрели все, что было, в надежде наткнуться на другие снимки обоих мальчиков, но, по их словам, это все равно что искать иголку в стогу сена. Завтра утром мне предстоит докладывать по делу об убийстве Сэнди Фостер, и это будет кошмар. Что мы можем предъявить после тяжелой трехнедельной работы, после огромной траты сил и средств? Так, чепуху. Множество тупиковых версий и ни одной свежей идеи. Опросы в Темпл-Филдз и поиски возможных контактов Дерека Тайлера ни к чему не привели. Толковых данных от экспертов-криминалистов нет. — Кэрол положила ногу на ногу и скрестила руки на груди. — Мы опросили Джейсона Даффи, дилера, у которого она покупала наркотики. Он утверждает, что дня два ее не видел, и не удалось найти ничего, что указывало бы на их встречу в ту ночь. Так что еще один тупик. Мы надеялись на ту тачку, что увезла Сэнди вечером, но у клиента прочное алиби начиная с девяти часов.

Кэрол ужасно хотелось добавить, что упомянутый клиент — это Эйден Харт, новый босс Тони, гламурный хлыщ от психиатрии. Учитывая, что он входил в ограниченный круг людей, имевших полный доступ к деталям преступлений Дерека Тайлера, Кэрол в какой-то захватывающий дух момент решила, что обнаружила убийцу. Но его алиби исключало такую версию. Пока Сэнди Фостер умирала в адских мучениях, Эйден Харт ужинал в дорогом ресторане с высокопоставленным чиновником и членом парламента. По словам Сэма Ивенса, беседовавшего с ним, главный врач Брэдфилдского психиатрического спецгоспиталя едва не наложил в штаны, когда осознал, что женщина, которой он заплатил за интимные услуги, — та самая жертва, убийцу которой помогает искать Тони Хилл. Но это была конфиденциальная информация, делиться которой Кэрол не имела права.

— Очень жаль, что я не могу составить внятный психологический профиль, — вздохнул Тони, вторгаясь в ее мысли.

— Это не твоя вина. Для работы тебе нужны данные, а в одном-единственном деле их недостаточно.

Тони вскочил со стула и забегал по комнате:

— Увы! Это одна из самых скверных сторон моей работы! Чем чаще преступник выходит из тени и проявляет себя, тем проще бывает вычислить важнейшие элементы его преступлений. В единичном эпизоде невозможно отделить фон от главного. Чем чаще он убивает, тем больше информации я могу извлечь из его действий. Я чувствую себя каким-то чудовищем, потому что единственный оказываюсь в выигрыше, когда убийца вновь наносит удар. Не случайно кое-кто из твоих коллег смотрит на меня как на прокаженного.

— Может, он больше никого не убьет, — без всякой уверенности сказала Кэрол.

— Кэрол, он не остановится. Хоть я и определил это убийство как одиночное, на самом деле оно числится под номером пять.

Она покачала головой:

— Тони, я просмотрела материалы. Дерек Тайлер виновен — в этом нет ни малейших сомнений. Как нет и никаких признаков того, что он действовал не один. Ты мне сам говорил: во всех случаях, где убийцы действуют парой, присутствует высокий уровень взаимозависимости и близости. Они всегда неразлучны. В жизни Дерека Тайлера никого подобного не было. Сэм Ивенс детально ее изучил. Тайлер рос в приюте. Жил один. У него не было подружки или близкого друга, даже приятеля. Что, кстати, предполагает, что на воле никто не переживает за него настолько, чтобы воспроизвести его преступления и вызволить его из психушки по пересмотру дела.

Тони прислонился к стене:

— Я внимательно тебя выслушал, Кэрол, и не могу сказать ничего утешительного. Я вообще не понимаю, что происходит. Нет ни одной приличной версии, которая не разлеталась бы вдребезги при обращении к опыту психологии убийц на сексуальной почве.

— Значит, у тебя не появилось никаких свежих мыслей?

Он пожал плечами:

— Самое лучшее предположение — то, что я высказал тебе в самом начале. Ваш убийца исходит из идеи о насилии, но хочет произвести насилие за рамками самого акта. Он видит себя неким эталоном насильника, желает, чтобы всех, кто последует за ним, сравнивали с ним в том, что касается насилия и злобы, а не простого сексуального удовлетворения.

— Как будто убийство на сексуальной почве бывает простым! — хмыкнула Кэрол.

Тони экспансивно взмахнул руками и плеснул себе на рукав шампанское. Смутившись, нетерпеливо потер расплывшиеся темные пятна.

— Оно простое, Кэрол. Все зависит от работы фантазии. Убери фантазию — и получишь главную причину преступления. В девяноста девяти случаях из ста фантазия первична и помогает одолевать препятствия. Но в этих убийствах есть кое-что еще — попытка преступника утвердить свою абсолютную власть и силу. Он хочет доказать, что даже и нами может манипулировать: контролировать наши реакции и оказывать давление на все судопроизводство.

Он замолк, внезапно утратив нить рассуждений. Кэрол предпочла не вмешиваться и молча потягивала шампанское.

— Кое-что в этом психологическом профиле не дает мне покоя. — Тони оттолкнулся от стены и опять заходил по комнате. — Типологию насилия описал еще в семидесятые американский психолог Николас Грот, и, хотя впоследствии к его теории добавились кое-какие положения, в главном она не изменилась. Так вот, если бы напавший на Сэнди Фостер не убил ее, его можно было бы отнести к классическому типу личностей, самоутверждающихся через насилие. Он тщательно планирует преступление, использует наручники, так как это повышает успешность его нападения. Он хочет, чтобы его жертва не оказывала сопротивления. Вместо того чтобы искать жертву на улице, наш парень использовал проститутку и заплатил ей, чтобы разрешила себя сковать. У такого типа насильников не бывает прелюдий, поцелуев, ласки. Готов поклясться, что в этом случае было именно так. Он просто срезал с нее часть одежды, чтобы она не мешала ему выполнить задуманное, — вот и вся его прелюдия. Нет никаких признаков того, что он взял что-то на память, хотя, как я подозреваю, он снимает свои действия на видео. Пока все по классике. Но потом он ее убивает, что абсолютно нетипично для самоутверждающегося насильника. Все, что мы знаем о таком типе преступников, говорит нам, что они используют силу лишь для достижения своей цели. Они не садисты. И это первая проблема.

Он прекратил беспокойную ходьбу, допил вино и продолжил:

— У самоутверждающегося насильника высокая самооценка. Он уверен в своей мужской силе, действует в зоне комфорта и убежден, что сумеет заманить обманом свою жертву в ситуацию, где сможет проявить свою силу. Речи о вероятности нет, тут виртуальная определенность. — Он устремил на Кэрол магнетический взгляд голубых глаз. — Походит ли это на Дерека Тайлера?

Кэрол откинула со лба светлые волосы:

— Ты сам знаешь, что нет. Но такой аргумент не убедит ни одного судью. Как ты считаешь, не стоит ли тебе еще раз попробовать поговорить с Дереком Тайлером?

Тони плюхнулся на стул:

— Я пытался, но он больше не проронил ни слова, как будто научился меня не замечать. Если хочешь, я попробую еще раз. Только не жди, что я непременно добьюсь успеха.

— Ты моя единственная надежда, Тони.

***

Констебль Пола Макинтайр медленно ехала по незнакомой улице, высматривая паб «Пенни Уистл». По сторонам теснились ряды домов постройки шестидесятых и еще более старых, со всеми издержками приватизации бывшего муниципального жилфонда — безобразными, кое-как сляпанными верандами, угрюмыми дешевыми дверями, разномастными окнами с ромбическими стеклами. Еще пару лет назад для поездки в Кентон у Полы мог быть лишь один повод — очередная перестрелка в ходе бушевавшей в пригороде нарковойны. Теперь Кентон постепенно избавлялся от дурной славы — не столько из-за усилий полиции, сколько благодаря соседству с университетом и больницей «Брэдфилд Кросс». Его колонизация свершилась на удивление быстро: район захватили молодые врачи — ординаторы, практиканты и заботливые родители, постаравшиеся, чтобы их драгоценный отпрыск-студент не тратил время на поиски жилья в отдаленных респектабельных кварталах.

Но даже сейчас Кентон оставался районом, куда Пола могла поехать, разве что подчиняясь служебной необходимости. У нее было несколько приятельниц, которые купили тут жилье, однако не настолько близких, чтобы поехать к ним в гости. Дон Меррик, разумеется, тоже бывал здесь нечасто, вот почему, когда он попросил ее встретиться с ним и выпить, она больше удивилась выбору места встречи, чем телефонному звонку.

Хотя возникшая между ними дружба выходила за рамки служебных отношений, они редко встречались специально и не делились друг с другом подробностями личной жизни. После работы они порой ненадолго заходили в пабы, поскольку у обоих было много забот, отнимавших большую часть их свободного времени. Поэтому, когда Дон позвонил и предложил выпить, первой мыслью Полы было отказаться. Она рассчитывала посидеть с подругами в загородном ресторанчике. Но голос Меррика звучал как-то необычно, это насторожило ее, и она согласилась. Теперь, подъехав к безобразной конуре постройки шестидесятых, которая именовалась пабом, она уже жалела об этом.

Она открыла дверь «Пенни Уистл», и в нос ударила волна запахов: сигаретного дыма, пива и мужского пота. Только в одной кабинке сидели три женщины, которые, несмотря на все старания принарядиться, выглядели замученными бедностью и детьми. Несколько мужчин стояли у барной стойки. Один из них, которого приятель двинул локтем в ребра, обернулся и посмотрел на нее.

— Иди сюда, крошка! — окликнул он.

— И не мечтай, урод, — пробормотала Пола.

Она заметила Меррика: тот понуро сидел в угловой кабинке, угрюмо уставившись в начатую кружку. Его плечи печально поникли. В пабе звучала музыка кантри, смешиваясь с электронной какофонией джекпота. Пола подошла к стойке, игнорируя жалкие попытки выпивох привлечь ее внимание, и купила пару бутылок.

Меррик даже не поднял голову, когда ее тень упала на столик. Пола поставила бутылку нью-кастлского темного эля рядом с его стаканом.

— Это тебе, — сказала она, усаживаясь рядом с ним.

— Спасибо, — вздохнул он.

Пола потихоньку пила «Смирнофф Айс» и гадала, в чем дело.

— Ну, так что произошло? — не выдержала она наконец.

Меррик скрестил руки на груди. Казалось, он не знал, с чего начать.

— Почему обязательно должно что-то произойти? Неужели мы не можем встретиться и выпить в свободное время?

— Конечно, можем. Но этот паб во всех отношениях далек от обычного нашего кабака, и ты тут сидишь с физиономией, похожей на дождливый понедельник. Поскольку я детектив, эти два факта мне кое о чем говорят. Так что выкладывай, что стряслось. Или будем штаны просиживать в этой дыре и дальше? — Она протянула руку и выудила сигарету из его пачки. Зажигалка осветила ее крашеные светлые волосы, и они заблестели на фоне темного дерева кабинки.

— Линди меня выставила, — выдавил он.

Пола застыла, не успев сунуть в зубы сигарету. Ох, черт, подумала она, этого еще не хватало.

— Что?

— Сегодня днем я возил детей в бассейн, а когда вернулся, она уже собрала два чемодана. Сказала, что не хочет больше меня видеть.

— Ничего себе! — ужаснулась Пола. — Крутовато она с тобой.

— Вот именно. Я даже не мог с ней спорить, при детях-то. Им она сказала, что папа уезжает на несколько дней по рабочим делам. И такое лицо у нее было, вроде как она ожидала, что я стану ее уговаривать.

Пола покачала головой, пытаясь представить себе, каково пережить такое, и не смогла.

— Что же ты сделал?

— Схватил чемоданы и ушел. Сел в машину и немного поколесил по окрестностям. Никак, понимаешь, не могу прийти в себя. Пытался звонить Линди — не берет трубку. Потом припарковался и бродил по центру, а потом позвонил тебе. — Он схватил стакан и залпом опрокинул его содержимое.

— Сочувствую тебе, Дон. Даже и не знаю, что еще сказать.

— Да что тут скажешь, Пола. — Он взял новую бутылку и аккуратно налил пива в стакан, глядя, как оно светлеет и пенится.

— Ты знаешь, почему она так поступила?

Он негромко кашлянул:

— А то ты не знаешь!

— Работа, — угрюмо констатировала Пола.

— Работа, — подтвердил Меррик. — Как я получил повышение, так все и пошло кувырком. Не мне тебе рассказывать, как нам доставалось в последние недели. Мы работали как проклятые, потом пропускали пинту для разгрузки, потому что требовалась передышка. Ведь нельзя являться домой, пока немного не отойдешь от работы, иначе притащишь в семью все это дерьмо. А дома тебя ждет ледяной прием или упреки: тебя никогда нет дома, ты совсем не видишь детей, даже не представляешь, каково мне справляться со всем одной, я, как мать-одиночка…

— Ты не пытался с ней поговорить?

Меррик уныло скривил губы:

— Понимаешь, Пола, я не мастак говорить о своих чувствах. Я пытался объяснить, сколько у меня своих проблем, но она все переворачивала с ног на голову. По ее словам, для меня работа важней, чем она и дети. В общем, это все постепенно назревало, а нынешнее дело стало последней каплей. Линди обвинила меня в том, что я предпочитаю говорить со шлюхами, а не с ней.

Пола дотронулась до его плеча:

— Если все так, как ты говоришь, тебя не за что осуждать. Слушай, а если тебе пойти к консультанту по проблемам семьи? Ты не думал об этом?

Меррик запрокинул голову и уставился в потолок:

— Видишь ли, Пола, я не очень уверен, хочу ли вернуться к Линди. Я уже не тот парень, который на ней женился. Я шел в одну сторону, Линди в другую. У нас не осталось почти ничего общего. Знаешь, что она задумала? Хочет вернуться почасовиком в колледж, преподавать психологию обучения. Представляешь? По-моему, единственная психология, основами которой она владеет, — это как втаптывать меня в грязь.

— Может, ты задерживался в пабе дольше обычного? — Пола не понимала, куда дело клонится и хочет ли она в этом участвовать.

— Пожалуй. Но что бы ни происходило между мной и Линди, я не хочу терять детей. Я люблю своих парней. Ты это знаешь.

— Знаю, Дон. Но если ты уйдешь от Линди, это еще не значит, что ты потеряешь сыновей. Ты останешься их отцом, даже если не будешь жить с их матерью. Будешь водить их на футбол, в бассейн, забирать на выходные.

— Получится ли у меня — с такой-то работой? — хмыкнул Меррик. — Часто ли мы уходим с работы в положенное время?

— Теперь ты инспектор. Не работаешь посменно, тебе не надо, как раньше, брать сверхурочные. Неужели ты не сможешь выделить время для детей? У тебя все получится, Дон, если ты очень этого захочешь.

Он жалобно посмотрел на нее:

— Ты так думаешь?

— Да. — Пола перевела взгляд в угол бара, где кучка двадцатилетних парней громко спорила о футболе. Она приняла мгновенное решение и надеялась, что впоследствии о нем не пожалеет. — В общем, дело дрянь. Тебе есть где жить?

Он отвел глаза:

— Пока поживу в отеле.

— Ты в своем уме? Если вы с Линди подадите на развод, тебе понадобятся все твои деньги. Можешь пока что занять мою свободную комнату, — ворчливо предложила она.

— Ты серьезно? — Казалось, он искренне удивлен.

— Если только пообещаешь, что будешь помогать мне гладить белье, которого вечно целая куча.

По лицу Меррика пробежала тень улыбки.

— Разве ты не знаешь, что я потрясающе ловко глажу?

— Отлично. И еще уговор: не пользуйся моей бритвой, о'кей?

***

Сэм Ивенс приоткрыл окно в машине, чтобы выходил дым. Чем удобно вести наблюдение в кварталах красных фонарей — никто не обращает внимания на одинокого мужчину за рулем. Никто, кроме работающих девиц. Они попытались заговорить с ним, но тут же отвалили, когда он махнул своим удостоверением и сообщил, что они его не интересуют.

Алиби Эйдена Харта, возможно, и показалось Кэрол Джордан достаточно надежным, но Сэм Ивенс в процессе беседы с психологом почувствовал, что тот что-то скрывает, и задумался, что это может быть и нельзя ли это обстоятельство обернуть в свою пользу. Ведь если ему удастся включить Эйдена Харта в число подозреваемых в убийстве, его карьере это принесет ощутимую пользу.

В общем, Сэм решил следить за Хартом при любой возможности. Вскоре ему стало ясно: Харт и его жена живут, по сути, каждый своей жизнью, то ли по обоюдному согласию, то ли так уж сложилось само собой. Харт приезжал домой только ночевать. Днем — госпиталь, а вечера он обычно проводил в барах и ресторанах, пил и ел с мужчинами, похожими на него — благополучными, ухоженными и самодовольными.

Однако была в жизни Эйдена Харта и другая сторона, неизвестная, как подозревал Ивенс, его сотрапезникам. В те вечера, когда он не обстряпывал свои карьерные дела и не крепил мужскую дружбу, он снимал проституток для плотских утех. Шок, который Харт испытал, когда Ивенс явился к нему для беседы, не приглушил его аппетиты. Он просто сменил место охоты — вот и все.

Вместо того чтобы искать жриц любви в Темпл-Филдз, он стал выбирать места подальше. Маннингем-Лейн в Брэдфорде, Уолли-Рейндж в Манчестере и вот теперь Чейпелтаун в Лидсе. По наблюдениям Сэма, он выбирал женщин, с которыми мог пойти в их комнатки, и никогда не использовал для быстрой любви свой блестящий черный автомобиль. В двух случаях он вернулся уже через считаные минуты и поужинал в индийском ресторане.

Ивенс не осуждал явное пристрастие Харта к проституткам: он и сам, случалось, прибегал к их услугам. Однако тайная слабость доктора заставила Ивенса задуматься: что творится у того в голове? Почему его влекут эти отнюдь не аристократические утехи? В любом случае сведения о Харте давали в руки Ивенса козыри, которые, возможно, когда-нибудь сыграют. Всем известно, что сексуальные маньяки часто наведываются к проституткам, а люди некоторых профессий — в частности, психиатры — страдают некоторыми личностными отклонениями. Короче, Харт вызывал явные подозрения, хотя Кэрол Джордан исключила его из списка подозреваемых.

Ивенс был решительно настроен на то, чтобы его работа в группе Кэрол Джордан стала лишь очередной ступенькой карьерного роста. Даже если ему придется для достижения цели выставить старшего инспектора в невыгодном свете, чтобы все усомнились в ее профессиональной пригодности. Пусть будет так.

В конце концов, он располагает собственной информацией. А знание — сила.

***

В дверь кабинета постучали. Персонал госпиталя, пока еще плохо знакомый с новым доктором, старался соблюдать формальности.

— Войдите! — крикнул Тони.

Заглянула сиделка:

— Вы хотели поговорить с пациентом тут? Не в комнате для собеседований?

— Верно.

Сиделка скептически подняла брови, будто снимала с себя ответственность за любые последствия.

— Тогда я пойду за ним.

В ожидании ее возвращения Тони прикидывал, какую выбрать стратегию. Он привык мыслить нестандартно, но обычно не применял свои смелые идеи к уязвимым людям. Однако сегодня решился на это. Аргументы противников своих методов он помнил наизусть: это непрофессионально, потенциально опасно для пациента и противоречит всем принципам лечения — просить больного сделать то, что не связано непосредственно с его лечением. Но в нынешней ситуации у Тони была веская причина: возможность спасти человеческие жизни, по его мнению, перевешивала все остальные соображения. Пациенту не будет грозить физическая опасность, потому что тут, в госпитале, все под контролем. К тому же он, Тони, может помочь этому конкретному пациенту повысить самооценку, поставив перед ним посильную цель. Конечно, насколько она посильна — вопрос спорный, но ведь это последний шанс…

Для дальнейших размышлений не было времени. Сиделка распахнула дверь и впустила больного. Том Стори сделал пару неуверенных шагов и остановился. Как отметил Тони, он все сильнее сутулился. Стори огляделся, на его безмятежном лице появилось легкое удивление. Серые глаза пробежали по полкам, уже забитым до отказа книгами, картотечными ящиками и пухлыми конвертами с надорванными углами. Остановились они на Тони, который крутанулся на стуле, оказавшись спиной к заваленному бумагами столу и лицом к двери.

— Заходите, Том, — пригласил он, вставая, и показал на два низких кресла в углу. — Присаживайтесь.

Стори нахмурился.

— Обычно мы встречаемся не здесь, — неуверенно проговорил он.

— Не тут, — подтвердил Тони.

— Это означает, что вы собираетесь сообщить мне плохие известия?

Тони на миг задумался: операбельная опухоль мозга — хорошая или плохая новость для человека в таком состоянии, как Стори?

— У меня есть для вас новости, верно. Но мы встретились тут еще и потому, что мне нужна ваша помощь. Ну, садитесь, Том. — Он взял больного под руку, подвел к креслу, а сам сел в другое. — Как ваши дела?

Стори отвел глаза и взглянул туда, где когда-то была кисть его руки. Толстая повязка сменилась более легкой, казалось, что на руку надета старая кукла в вылинявшем до белизны платье.

— Вы были правы. Мне сказали, что у меня опухоль. — Он покрутил головой, словно разминая затекшую шею. — Забавно, но еще недавно это показалось бы мне самым страшным диагнозом на свете.

— Утешительным такой диагноз не назовешь. А как вы отнесетесь к тому, что ваша опухоль операбельна?

Слабая испарина выступила на лысине Стори. Он грустно посмотрел на Тони:

— Я скажу, наверное, ужасную вещь, но мне хочется сделать операцию. Я хочу жить. Мне больше не для кого жить, чаще всего я думаю именно так, и все равно хочу воспользоваться шансом.

Тони испытывал невольную жалость к этому пациенту и его загубленной жизни. Так все нелепо и бесповоротно! Ситуация усугублялась тем, что Стори был человек умный и понимал свое положение.

— Вы чувствуете себя виноватым, ведь так, Том? Помимо всего прочего вас терзает вина за то, что вам хочется жить.

Стори подтвердил это кивком, на его глазах блеснули слезы.

— Я трус, — пробормотал он. — Я… я не могу приговорить себя к тому, что сотворил с ними.

— Том, вы не трус. Смерть — вот действительно выход для труса. А жить со своим горем дальше — это требует мужества. Вы не можете вернуть назад то, что забрали, но зато вы можете достойно прожить оставшуюся жизнь.

— Значит, опухоль операбельная? Ее могут удалить?

Тони кивнул:

— Так говорят хирурги. Я предупреждал вас, операция не восстановит то, что нарушилось в вашем мозгу, но мы поможем вам с этим справляться. Вы обратили внимание, что вам теперь дают другие лекарства?

— Да, и я чувствую себя намного спокойней и лучше себя контролирую, — отозвался Том.

Как раз то, что нужно для осуществления моего плана, подумал Тони.

— Положительная динамика сохранится, — пообещал он, — а операция даст вам будущее. Я уверен, что вы сможете правильно его использовать, Том. Я искренне так считаю.

Стори утер глаза тыльной стороной здоровой руки:

— Но ведь меня все равно отсюда не выпустят?

— Пока трудно сказать. Многое зависит и от вас, и от нас.

— Как я догадываюсь, вы хотите написать обо мне? Сделать себе имя, вылечив меня? Я этим должен вам помочь? — Голос пациента зазвучал неприязненно.

Застигнутый врасплох, Тони отругал себя за самонадеянность: он поверил, что завоевал доверие Стори. Оказывается, нет.

— Нет, я совсем другую помощь имел в виду. Жаль, что вы так думаете. Мы не собираемся эксплуатировать вашу боль и беду, — сказал он, пытаясь вернуть расположение Тома.

— А разве вы, врачи, не так делаете карьеру? Изучаете таких, как я, под лупой и потом строчите свои статьи и книги?

Тони пожал плечами:

— У меня другие методы. Да, иногда я действительно описываю случаи из своей практики, но не ради профессиональных амбиций. — Он обвел рукой свой кабинет. — Взгляните, похожа ли моя берлога на резиденцию человека, озабоченного своей карьерой?

Стори еще раз огляделся, на этот раз более внимательно. На стенах ни дипломов, ни подтверждений ученых степеней, на полках не видно книг с фамилией хозяина кабинета, специально выставленных на обозрение. Ничто не указывало на то, что Тони пытается произвести впечатление на посетителей своим положением в науке.

— Пожалуй, нет, — признал он. — Так зачем вы с нами возитесь и пишете о нас, если не для того, чтобы завоевать известность?

— Потому что это позволяет мне и моим коллегам — ведь каждый из нас читает то, что написали другие, — успешнее лечить людей, обратившихся к нам за помощью. И если я когда-нибудь напишу о вас — а пока я этого не планирую, так как не знаю, как сложится ваше лечение, — то расскажу про наши методы и динамику вашего состояния, чтобы следующий Том Стори получил необходимую помощь быстрее, чем вы. — Тони говорил искренне и со страстью.

После его слов Стори заметно расслабился:

— Тогда что же вы имели в виду, когда сказали, что вам требуется моя помощь?

— Я присматривался, как вы общаетесь с другими пациентами. У вас очень хорошо получается. Вы умеете налаживать контакт с теми людьми, которые не доверяют персоналу госпиталя.

— Я всегда легко сходился с людьми, до того как… — Стори замялся.

— До того как заболели? — подсказал Тони.

— Вы хотите сказать — до того как сошел с ума. Почему не сказать прямо? Здесь никто не называет вещи своими именами. Никто не зовет нас психами, сумасшедшими, даже пациентами — редко. Вы все ходите вокруг да около, будто мы не знаем, почему оказались тут.

Тони улыбнулся, пытаясь снять раздражение больного.

— Неужели вам было бы приятней?

— Так честней. Вы ждете от нас честности во время сеансов психотерапии, а сами обволакиваете все в эвфемизмы.

Тони воспользовался моментом. Раз уж он решил переписать правила госпиталя, то сейчас самое время для этого.

— Ладно, попробую говорить без обиняков. Вы прекрасно ладите с психами. Они вам доверяют. Вы им нравитесь. Они смотрят на вас, как на своего, не воспринимают вас как угрозу.

— Потому что я один из них, — уточнил Стори.

— Но большую часть времени вы все же тот человек, каким были, пока вас не предало собственное тело. И я рискую предположить, что вы таким образом можете мне помочь. — Тони вздохнул и откинулся на спинку кресла. — Я работаю не только здесь. Еще я помогаю полиции, анализирую поведение правонарушителей и пытаюсь давать рекомендации, которые помогут задержать преступников, прежде чем те совершат новые злодеяния.

— Так вы, значит, судебный психолог? Профайлер? Как в том сериале, где играла Элли Уокер?

Тони поморщился:

— Ну, на Элли Уокер я, как видите, не похож. Так же как и на Джоди Фостер. В том, что я делаю, нет ничего выдающегося. Но я действительно профайлер. Сейчас работаю с брэдфилдской полицией. Мы должны поймать убийцу, прежде чем он заберет новые жизни.

— А я тут при чем? — озадаченно спросил Стори.

— Один из здешних пациентов был осужден два года назад за убийство четырех женщин. В его вине нет никаких сомнений. Ее подтвердили эксперты-криминалисты, да и сам он признался в содеянном. Но недавно точно таким же образом была убита еще одна женщина. Убийца знал досконально о преступлениях двухлетней давности, включая подробности, которые никогда не разглашались.

— И вы считаете, что здешний пациент невиновен? Вы хотите, чтобы я помог это доказать? — Лицо Стори оживилось, в голосе зазвучало волнение.

— Я не уверен, Том, что он невиновен. Знаю только, что в его голове есть информация, которая, возможно, позволит нам остановить череду убийств. Но со мной он не станет говорить. Он ни с кем не хочет общаться. За все время, проведенное здесь, он не сказал почти ни слова. Мне надо, чтобы вы убедили его поговорить со мной.

Стори растерялся:

— Я? Думаете, он станет говорить со мной?

— Не знаю. Я перепробовал все известные мне приемы, чтобы заставить его открыться, и все зря. Поэтому хочу попробовать еще и такой способ, какой бы безумной ни казалась моя идея.

— Безумной — подходящее слово, — хмыкнул Стори. — Сумасшедшие начинают руководить лечебным процессом в дурдоме.

Тони тоже усмехнулся:

— Может, и не всем процессом, но частью — это уж точно… Как вы смотрите на мое предложение? Попробуете?

***

Кэрол сунула ладони под струю холодной воды, пытаясь — в буквальном смысле — охладить пыл после совещания у Брэндона, где она докладывала о результатах работы группы. Она всегда считала Брэндона разумным начальником, который хорошо понимает, как в сложных случаях работают его подчиненные — на пределе сил, из кожи вон лезут. Но сегодня она приуныла: шеф был разочарован и нисколько этого не скрывал. Впрочем, иной реакции Кэрол и не ожидала: она и сама была разочарована и недовольна собой.

И все же ей удалось убедить Брэндона, чтобы он не сокращал финансирование и не локализовал расследование по делу Сэнди Фостер. То есть при необходимости она могла позволить себе привлечь дополнительные силы — за пределами своей маленькой группы. Как горько было видеть разочарование Брэндона и сознавать, что она не способна предложить направление, которое спасет следствие. Кэрол знала: одна из причин ее былых успехов крылась в умении мыслить широко, находить решения, которые никому бы не пришли в голову. А вот сейчас, имея на руках дела Тима Голдинга и Сэнди, Кэрол не могла выбраться из колеи стандартного мышления.

Отчасти это произошло из-за того, что еще один ее талант превратился в проклятие. Прежде Кэрол прекрасно владела искусством разговорить собеседника. Она мастерски проводила допросы, умела заманить свою жертву в ловушку ее собственных слов. Но теперь… теперь в мозгу постоянно крутились мысли, не имевшие отношения к тому, над чем Кэрол работала. Она так старалась не обращать внимания на эти мысли, возникающие в голове против ее воли, что у нее не оставалось места для тех экспромтов, которыми она славилась и которые, вполне возможно, помогли бы сейчас продвинуть следствие.

Кэрол прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза. Она дорого заплатила бы сейчас за бокал вина.

Дверь туалета со стуком распахнулась, и на пороге появилась Пола. Кэрол резко выпрямилась, успев заметить в зеркале удивленное лицо своей подчиненной.

— Привет, Пола, — устало проговорила она.

На сегодняшней утренней летучке в группе Пола держалась еще более отчужденно, чем всегда. Кэрол старалась не принимать это близко к сердцу и убедить себя, что Пола не только с ней — ни с кем не ладит, но ей это не удавалось.

— Шеф, — нерешительно спросила Пола, остановившись на полпути к кабинке. — Как прошло совещание у начальства?

Кэрол подобралась и вернула на лицо привычную маску холодной властности, необходимую, по ее убеждению, для того, чтобы ее не списала со счетов эта хитрая баба.

— Как и следовало ожидать. Никого не обрадовало явное отсутствие прогресса в двух расследованиях, которые недешево обходятся налогоплательщикам. Спасибо еще, что группу пока не собираются расформировать! — Она дала Поле пройти и шагнула к выходу, но Пола ее остановила.

— Я еще раз просмотрела материалы по Тиму Голдингу, — сказала она, оборонительным жестом скрещивая руки на груди.

— Вам что-то бросилось в глаза? — Кэрол старалась говорить как можно безразличней.

— Да все тот снимок, шеф. Я не слишком разбираюсь в скалах и прочей геологии, но фон мне показался весьма характерным, и я подумала, нельзя ли убрать фигуру мальчика и попросить журналы, посвященные отдыху и туризму, напечатать снимок? Может, кто-нибудь узнает место?

Кэрол кивнула. Прежде она бы и сама додумалась до этого. Теперь же ее мыслительный процесс затуманивают навязчивые воспоминания о пережитом ужасе.

Вино в таких количествах тоже не способствует ясности мысли, ехидно шепнул тонкий голосок в ее голове.

— Прекрасная мысль, Пола. Попросите Стейси подработать фото, а потом попросим наш отдел по связям с общественностью как можно скорее разослать его по журналам. — Кэрол уже сделала несколько шагов к двери, но тут в ее голове пробудилось смутное воспоминание: — Пола, а вы что-нибудь знаете про судебную геологию?

Пола озадаченно посмотрела на нее:

— Судебную геологию? Никогда не слышала, шеф.

— А я что-то слышала по радио пару месяцев назад. Так, краем уха, но речь определенно шла о судебной геологии. Интересно, сумеет ли какой-нибудь специалист-геолог догадаться, что за скалы на снимке? Может, он нам поможет? — Кэрол скорее размышляла вслух, чем разговаривала с Полой, как вдруг увидела, что лицо констебля-детектива осветилось пониманием, и даже слегка растерялась. Вроде бы наступил момент, которого она ждала несколько недель, ей бы радоваться, что она наконец-то рассеяла сомнения, недвусмысленно демонстрируемые ее подчиненной. А Кэрол, наоборот, стало грустно от сознания того, насколько она еще далека от своего прежнего «я».

— Блестящая идея, шеф, — сказала Пола, поднимая большой палец.

— Пожалуй, надо попытаться, — не ответила на похвалу Кэрол. — Насколько я поняла из передачи, те ребята делают то же, что и Шерлок Холмс: изучают грязь на брюках и определяют, в какой географической точке она попала на ткань. Попробуем.

Она направилась в группу, убеждая тонкий осуждающий голосок, что белое вино не до конца погубило клетки ее головного мозга.

— Сэм, — окликнула она, проходя через комнату. — Загляните на сайт Би-би-си и посмотрите, что там есть по судебной геологии.

Сэм поднял голову от бумаг, удивленный незнакомыми нотами торжества в голосе Кэрол.

— Простите, не понял?

— Сайт Би-би-си, судебная геология, — пояснила через плечо Кэрол. — Распечатайте все, что найдете там полезного, потом разыщите какого-нибудь местного специалиста. На факультете наук о Земле в нашем университете должны работать ученые, которые смогут нам помочь. — Она закрыла за собой дверь, спрятавшись от подчиненных за недавно установленными жалюзи. Рухнула в кресло и уронила голову на руки, ощущая под пальцами липкий пот. Господи, как долго оно не приходило, это благословенное озарение, пусть и небольшое! Его, конечно, недостаточно, чтобы изменить ситуацию, но все-таки начало положено, и у нее появилась хоть какая-то возможность перевести дух.

***

Он смотрит на выложенные перед ним инструменты, принадлежности его нового ремесла. Наручники, оковы для ног. Кожаный кляп. Эластичный фаллоимитатор из латекса. Бритвенные лезвия. Резиновые перчатки. Видеокамера. Ноутбук. Мобильник. Теперь остается лишь вставить лезвия в дилдо и завернуть его в кухонное полотенце, чтобы не оставлять своих отпечатков.

Он нажимает на клавишу, и из плеера снова льется Голос. Он знает все наизусть, ему не нужно напоминать о том, что предстоит сделать, но ему нравится слушать. При звуках Голоса он испытывает особое удовольствие — никогда раньше он ничего подобного не испытывал. То, что он делает взамен, кажется ему очень малой ценой за такую радость.

Голос говорит ему, кого нужно выбрать, облегчает его задачу. Не оставляет ничего на волю случая. Сегодня вечером он найдет ее за углом дешевого отеля, прямо рядом с Беллуитер-стрит, где такие, как она, снимают комнаты с почасовой оплатой. Может, она будет ждать его в комнатке, а может, будет стоять, прислонившись к большому чугунному контейнеру для мусора. Она, наверно, удивится, когда он скажет, чего от нее хочет. Женщины привыкли, что взять с него нечего, ну разве что кроме хорошей наркоты. Для них он просто часть пейзажа. Пустячная деталь, не заслуживающая внимания.

Но сегодня вечером она обратит на него внимание. В последний раз в своей жизни. И оно будет целиком направлено на него, а это уже кое-что.

***

Уличные огни висели в тонкой дымке раннего вечера, как светящиеся леденцы. За годы, проведенные Тони вдали отсюда, брэдфилдские часы пик разбухли, как желудок у человека среднего возраста. Но в тот вечер он, не замечая бурлящей толпы, шел через город от госпиталя к своему новому дому на автопилоте. Из плеера лилась музыка, что-то убаюкивающее, повторяющееся, минималистское. Он не имел представления ни об авторе, ни об исполнителе. Запись этой композиции дал ему один из его студентов еще в Сент-Эндрюсе. Тони уже не помнил зачем — кажется, в доказательство какой-то своей гипотезы о влиянии музыки на деятельность мозга. Композиция нравилась ему, потому что перекрывала шум улицы, гул машин на дороге, приглушенный рев городской жизни.

Тони думал о задаче, которую поставил перед Томом Стори. Не много ли он требует от человека с глубоко поврежденной психикой? Вдруг Стори почувствует, что врачи пытаются на него давить, и опять взорвется? Маловероятно, но в таких вещах никогда не угадаешь наверняка. На этот раз Тони вышел за принятые рамки и знал, как скверно будет у него на душе, если его просьба повредит Стори.

Тут ему пришло в голову, что в случае провала неприятности не ограничатся его личными угрызениями совести. Эйден Харт придет в бешенство, если узнает, что сделал Тони. Он грубо нарушил хрестоматийную схему взаимоотношений доктора с пациентом, описанную во всех ученых трудах по психологии и психиатрии. Хотя, на взгляд Тони, труды эти написаны людьми, у которых проблем поболее, чем у тех, кого они призваны лечить. Он, честно говоря, и сам из их числа. Его собственные сложности с межличностными отношениями всякого рода, неуверенность в себе, мучившая его большую часть взрослой жизни, неспособность проявить свои чувства к Кэрол — все говорит о том, что сам-то он недалеко ушел от тех психически неполноценных личностей, которых пользует в качестве врача-клинициста.

Правда, именно поэтому он и способен помогать своим пациентам с некоторой претензией на компетентность. Сочувствие и понимание их трудностей позволяют ему выбирать эффективные методы лечения. А тревожащее ощущение, что ему и самому не мешало бы подлечиться, — это ерунда, приемлемые издержки.

Вот чего он действительно никак не может перебороть в своей душе, так это чувство вины перед Кэрол. Исцелить ее душевную травму в нынешней ситуации может лишь успешный ход расследования. И ключ к успеху — молчащий Дерек Тайлер! Желание помочь Кэрол в какой-то мере оправдывало в глазах Тони ту интригу, в которую он вовлек Тома Стори.

— Ох, Дерек, Дерек! Ты жаждешь тишины, молчишь, потому что надеешься услышать Голос, — произнес он вслух, продолжая разговор, который вел сам с собой по дороге из госпиталя. — Что делает Голос? — Тони сделал паузу, размышляя и напрягая свои эмпатические способности, а затем ответил: — Он подбадривает тебя, Дерек, говорит — то, что ты сделал, хорошо. Если бы ты не мог слышать Голос, ты, возможно, задумался бы, сообразил, что совершил скверное дело. Так что тебе необходимо слышать Голос. Вот ты и молчишь — ведь так, как Голос, с тобой не говорит никто. Так кто же такой этот Голос?

Тони свернул в переулок и замедлил шаги. Черт, здесь же должна быть парковочная площадка!.. Он не сразу сообразил, что пришел не к тому дому. Автопилот привел его в другую часть города, на улицу, где Тони жил в прошлые годы.

***

ДжекиМайалл вошла в холл отеля. Впрочем, отелем его можно было назвать только с большой натяжкой; вот и холл напоминал скорее обыкновенную комнату с нишей, отделенной от остального помещения высокой стойкой из грязноватого пластика. На лежащий на полу ковер наступать было рискованно: подошвы прилипали к свалявшемуся, грязному ворсу.

— Это Джеки! — Она старалась перекричать доносившийся из маленькой комнатушки слева от входа шум футбольного матча, транслируемого по телеканалу «Скай Спорт». Джеки оперлась на стойку и потянулась за ключом. — Я взяла двадцать четвертый.

— О'кей, — послышался голос. — Сейчас десять минут седьмого. Я записываю, чтобы потом не было ля-ля.

— Еще бы ты не записал, — пробормотала она, поднимаясь по стертым ступенькам узкой лестницы на второй этаж. Вошла в знакомый до омерзения номер, стараясь не замечать его убогости. Это было самое неаппетитное место для секса, какое только можно вообразить, — живая иллюстрация к словарным определениям «неряшливый», «запущенный», «заросший грязью». На продавленной кровати лежало вытертое голубое покрывало. Дешевый шпон туалетного столика облупился и свисал безобразными струпьями. У грязной раковины притулился одинокий стул с покосившимися ножками.

Джеки посмотрелась в мутное пятнистое зеркало. Скоро опять придется краситься, темные волосы у корней отросли уже на два пальца. Ладно, плевать на волосы, зато на ней классный прикид: короткая юбка, топик с высоким горлом, сапоги до колена. Пошикарней, чем у других девчонок! Потому она и берет с клиентов дороже и приводит их сюда, а не трахается в темных переулках у стенки и не прыгает на заднем сиденье авто. Может себе это позволить. Она нетерпеливо швырнула сумочку на кровать и присела на краешке, прикидывая, снять ли ей сапоги сейчас или клиент захочет сделать это сам. В конце концов, ведь он платит ей хорошие деньги, так что заслуживает услуг по высшему разряду.

Нерешительный стук заставил ее вскочить. Она с силой дернула на себя дверь, которая всегда застревала, и с насмешливым удивлением смерила клиента взглядом с ног до головы.

— Давай заходи. Счетчик включен, — сказала она, повернулась к нему спиной и пошла к кровати. — У меня нет времени на мужиков, которые возятся всю ночь.

***

Войдя в дом, Тони сразу набрал номер Кэрол.

— Кто же такой этот Голос, Дерек? — пробормотал он, рассеянно слушая гудки в трубке.

— Кэрол Джордан у телефона.

— Кто же такой этот Голос, Кэрол? — начал он без всякого вступления. — Тут что-то не так. Случай довольно небанальный.

— Я тоже рада тебя слышать, Тони, — отозвалась она с усталой усмешкой.

— Понимаешь, здесь есть аналогия с путешествием в прошлые жизни.

— Что-что?

— Видишь ли, люди, которые считают, что пережили погружение в прошлые жизни, никогда не рассказывают, что были конюхами или подмастерьями. В прошлом они непременно видели себя либо Клеопатрой или Эммой Гамильтон, либо Генрихом Восьмым. То же самое и с людьми, якобы слышащими голоса. Они слышат голос не какого-нибудь пекаря или женщины, каждое утро сидящей позади них в автобусе. Нет, это не иначе как Дева Мария, Джон Леннон или Джек Потрошитель.

— Трудно, конечно, вообразить, чтобы обычный пекарь давал подробные инструкции по убийству на сексуальной почве, — сухо ответила Кэрол.

Тони помолчал и спросил с улыбкой:

— А Дева Мария, получается, может?

Тони услышал ее сдержанный смешок и испытал мгновенный прилив гордости. Он совершил великое дело — заставил ее смеяться. Он почти забыл, как ему нравится ее смех, ведь он так давно его не слышал.

— Короче говоря, — продолжал он, вновь переходя на профессиональный тон, — в головах психически нестабильных людей живут исключительно голоса выдающихся людей. Они звучат независимо от окружающей обстановки, не боятся шума, они просто звучат, когда это удобно для человека, слышащего Голос. И не всегда удобно для окружающих, — поспешно добавил он.

— Так ты считаешь, что Голос Дерека Тайлера не такой?

— Вот именно, не такой. Дерек боится его потерять, боится, что Голос замолчит совсем или пропадет на время в фоновом шуме. Я ни разу не сталкивался ни с чем подобным в моей практике или в специальной литературе. Это похоже на… — Он в недоумении покачал головой. — Надо еще поискать. Может, все-таки найду какие-нибудь упоминания в статьях, исследованиях… Если только мы не наткнулись на совершенно новое явление. — Он замолчал.

— Тони?

— Я позвоню тебе потом. Мне надо подумать. Спасибо, что выслушала меня.

Не дожидаясь ответа Кэрол, он положил трубку. Никогда он не встречал ничего похожего на то, что происходит с Дереком Тайлером! Если случай Тайлера ломает все правила, может, пора и ему сделать то же самое? Вместо того чтобы оперировать вероятными данными, пора перейти к рассмотрению невероятных? Тони направился наверх, в свой кабинет, бормоча слова Белой Королевы из кэрролловской «Алисы в Зазеркалье»:

— Шесть невозможных вещей перед завтраком.

***

Сержант Кевин Мэтьюз стоял с блокнотом в руке за стойкой администратора в отеле «Вулпэк». Места было мало, это означало, что он оказался в неприятной близости к сомнительному типу, который представился как Джимми де Соуза, ночной портье. Несмотря на витавшее вокруг портье амбре из пота, табака и несвежей пиццы, Кевин предпочел его зрелищу наверху, в двадцать четвертом номере. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что опрос этого де Соузы, обнаружившего труп, займет немало времени. Зато здесь, внизу, не было ничего более неприятного, чем вонючий ночной портье и сновавшие взад-вперед криминалисты и копы.

Де Соуза был коренастый малый с объемистым животиком, который круглился под несвежей белой майкой и поясом нейлоновых штанов. Его черные волосы, образующие на лбу острый треугольник, были гладко зачесаны назад, а небольшой рот над круглым пухлым подбородком придавал лицу капризное выражение.

— Слушайте, я ведь уже объяснил, — бубнил он, и сквозь его брэдфилдский акцент пробивался слабый след какого-то южного говора, — я выхожу лишь тогда, когда кто-то нажимает кнопку вызова. Постояльцы не любят, когда на них пялятся или нарушают их уединение. Они за него платят.

— Почасно, — язвительно добавил Кевин.

— Ну и что? Закон не запрещает сдавать комнаты на час, верно? Раз людям нужно. — Де Соуза сунул было палец в нос, но передумал, заметив, что Кевин скривился от отвращения.

— Когда вы сдали номер двадцать четыре? Назовите точное время.

Де Соуза показал на толстый ежедневник, лежащий открытым на полке под стойкой:

— Вот. В шесть десять.

Кевин взглянул на запись. Время и имя были нацарапаны неуклюжей рукой.

— И кому вы его сдали? Я догадываюсь, что это была не Маргарет Тэтчер. Поправьте меня, если я ошибся.

— Девка назвалась Джеки. Тощая такая, блондинка крашеная. Несколько раз приходила вечерами.

— Фамилию ее знаете?

Де Соуза хмыкнул:

— Шутите? Кого это интересовало?

— С кем она была?

— Не знаю. Я был у себя, футбол смотрел. Она крикнула, что берет ключ, и я просто записал время. Она всегда платила на выходе. Я предоставляю постоянным клиентам небольшую отсрочку.

— Так вы не видели, кто был с ней? — спросил Кевин.

— Да она, может, вообще одна притащилась! Мужики иногда только через несколько минут приходят, чтобы их, значит, никто с проституткой не видел! Девицы заранее говорят им, в какой номер зайти.

— Очень удобно, — с горечью заметил Кевин. — А что заставило вас туда подняться?

— Ее время вышло. Обычно она выходит примерно через полчаса. Тут она, как я уже сказал, платит, а я иду и меняю простыни. Когда матч кончился, около восьми это было, я гляжу — ключ висит на крючке. Я разозлился, решил, что она меня кинула. Вот и пошел глянуть, не оставила ли она деньги там. Поднялся на этаж, вошел в двадцать четвертый и… — На лице портье впервые появилось выражение беспокойства. — Не скоро теперь я смогу заставить себя опять заглянуть в этот номер, клянусь всем святым!

Кевин поглядел на него так, будто хотел врезать ему по зубам.

— Мое сердце прямо кровью обливается от жалости. — Он снял с помощью ручки ключ от злосчастного номера, положил его в бумажный конверт для вещественных доказательств и убрал в карман. — Ключ мы заберем на некоторое время. Вы сами сказали, что в ближайшее время он вам не понадобится.

От этих слов в душе ночного портье взыграла жадность:

— Так это ж сколько времени мы не сможем работать?!

Кевин любезно улыбнулся:

— Столько, сколько понадобится. Теперь это место преступления, приятель.

Пока он говорил, входная дверь открылась и вошла Кэрол Джордан.

— Куда мне идти, Кевин?

— Второй этаж, шеф. Номер двадцать четыре. Там сейчас Дон, Пола, Джен и эксперты.

***

Том Стори не преувеличивал, сказав, что умеет ладить с людьми. На службе — он был чиновником в отделе жилищных льгот — ему не раз доводилось сталкиваться с угрозой насилия, словесного и физического. Начальство ценило Стори именно потому, что он был способен уладить любой конфликт. Так что задание, полученное от Тони Хилла, показалось Тому не обузой, а вполне посильной и увлекательной задачей.

Заточенный в психиатрический госпиталь, страдающий от груза страшной вины и страха перед неизвестной болезнью, съедающей его мозг, Стори старался отвлечься, наблюдая за другими пациентами. Когда ему было на чем сосредоточиться, он лучше себя контролировал. Его окружали больные, которым дозволялась некоторая свобода передвижения: считалось, что они не представляют опасности, то есть не станут бегать друг за другом по коридорам с острой вилкой. Невротики; вялые, напичканные таблетками шизофреники; пациенты с маниакально-депрессивным синдромом, сидящие на психотропных средствах вроде лития. Они вызывали у Тома больший интерес, чем буйные: он легче понимал, как и почему они выбились из нормальной жизненной колеи. При этом он старался не обращать внимания на социопатов: на службе он стольких повидал, что этих впечатлений хватило ему на всю жизнь.

Когда Тони описал Дерека Тайлера, Стори тут же понял, о ком речь. Он уже давно заметил тихого, безмолвного парня еще и потому, что таких тут было немного. Дергались даже те, кто был до макушки накачан лекарствами. Но Тайлер, казалось, обитал в маленьком оазисе покоя, хотя в нем самом никакого покоя не было. От него исходило напряжение, вызывающее опаску у окружающих.

Тайлер ни с кем не общался. Отличало его и другое — он не проявлял никакого интереса к окружающей действительности. А пассивное сопротивление любым попыткам привлечь его к сеансам групповой психотерапии даже вызывало уважение, тем более что, по оценке Стори, умом Тайлер вовсе не отличался.

Наблюдения Стори позволили ему без труда понять личность Дерека Тайлера, но не облегчали подход к нему. Так что Тони Хилл возложил на Тома непростую задачу. Большую часть дня при любой возможности Том незаметно наблюдал за Тайлером, пытаясь сообразить, как преодолеть его защиту, и ничего не мог придумать.

Под вечер, когда большинство «тихих» пациентов смотрели телевизионные сериалы, он увидел, что Тайлер сидит в одиночестве за столиком в углу общей комнаты. Не теряя времени Стори взял с книжной полки коробку с пазлами и сел, не спрашивая разрешения, за тот же столик. Долго возился с коробкой, пытаясь ее открыть единственной рукой, все-таки открыл, выложил кусочки картона, гадая вслух, сколько тут уцелело от пятисот пятидесяти штук и все ли от этой картинки.

Никакой реакции. Казалось, Тайлер замкнулся еще больше, но Стори заметил, что глаза его соседа невольно поглядывали на цветные фрагменты, и стал сортировать их, отыскивая края картинки и небо.

— Самая легкая часть, потом самая трудная, — рассуждал он. — Сложишь небо, а там уж дело пойдет.

Тайлер ничего не ответил. Молчание тянулось, пока Стори выкладывал рамку. Это был альпийский пейзаж — зеленые склоны, снеговая вершина и ползущий на гору фуникулер. Он нарочно пару раз ошибся, но Тайлер не реагировал. Поэтому Том все исправил и продолжал складывать картинку.

— У меня сегодня удачный день, — сказал он, стараясь смотреть только на пазлы. — Мне предстоит операция, но после нее, надеюсь, я со временем выйду отсюда. — Он взглянул на Тайлера: — Ты ведь знаешь, что я натворил, правда? — Догадка была правильная. Несмотря на все усилия персонала прекратить сплетни среди пациентов, новости гуляли по госпиталю, как ночные крысы. — Я убил собственных детей. — Тут он не смог сдержаться, на глаза навернулись слезы, и он нетерпеливо их смахнул. — Я думал, что это конец, что я никогда уже не выйду отсюда. Если честно, я был с этим согласен. Ведь как можно мне доверять? Как я могу доверять сам себе? Раз я отнял жизнь у самых дорогих мне людей, могут ли другие быть в безопасности рядом со мной?

Тайлер никак не показал, что слышит его слова. Стори продолжал — что еще ему оставалось?

— По тому как со мной обращались врачи, я видел, что при всем их профессионализме они считали меня безнадежным. Они привыкли иметь дело с больными людьми. Но меня они, по-моему, считали особенным: от всех остальных людей меня как пропастью отрезало. Ведь убийство родных детей не прощается никогда и никому. В общем, я так думал, пока не познакомился с тем новым доктором. — Стори улыбнулся. — Доктором Хиллом. Он не такой, как другие. Он пытается людей отсюда вызволить. Он убедил меня, что я еще могу исправиться, выйти отсюда и начать новую жизнь. Поверь мне, если ты хочешь выбраться из этой ямы, он — именно тот, с кем тебе надо поговорить.

Тайлер нерешительно протянул палец и подтолкнул к картинке кусочек пазла. Серый, от ледника на левой стороне. Стори попытался скрыть свой восторг.

— Спасибо, друг, — небрежно поблагодарил он и молча играл еще несколько минут. — Господи, вот если бы я встретился с доктором Хиллом несколько месяцев назад! — произнес он наконец, на этот раз от всего сердца. — Он сразу понял бы, что со мной творится. Если бы мой терапевт не кормил меня дурацкими пилюлями, а направил на консультацию к настоящему специалисту, меня бы здесь не было. Мои дети были бы живы, и я был бы с ними.

Тайлер заерзал на стуле и отвернулся. Стори понял, что теряет контакт с этим молчуном.

— Но с доктором Хиллом вот какая штука… он заставляет меня осознать, что моя жизнь еще не кончилась, что я смогу вернуться в мир и начать все сначала. И уж впредь я буду умней. Смогу жить правильно… вероятно. С его помощью я смогу все наладить.

Стори так и не понял, что сработало — его слова или что-то другое. Тайлер повернулся к столу. Всмотрелся в кусочки картона, выбрал один и положил на нужное место. Его глаза встретились с глазами Стори, и в них промелькнула какая-то неопределенная эмоция. Он медленно кивнул и встал. Прошел мимо Стори, чуть задержался, похлопал его по плечу, и его безмолвная тень выскользнула из комнаты в коридор.

Стори откинулся на спинку стула, на лице появилась смущенная улыбка. Он не был уверен, что его тактика оказалась правильной, но догадывался, что заработал несколько фишек у человека, который мог его освободить как из Брэдфилдского спецгоспиталя, так и из тюрьмы собственных мыслей.

***

Едва взглянув на место преступления, Кэрол позвонила Тони. И вот он уже стоял возле кровати, почтительно склонив голову. Кэрол даже почудилось, что он не видит ярко-красного потока, унесшего жизнь девушки, так сосредоточенно глядел он на ее лицо с кляпом во рту. Сама же Кэрол не позволяла себе такую роскошь — предаться печали и состраданию. Труп на кровати казался ей личным вызовом, расчетливым напоминанием, что она и ее группа не сумели ответить на предыдущий вызов, брошенный убийцей. Рассудком Кэрол понимала, что не права: мужчин, которые творят такие вещи, меньше всего интересует реакция окружающих, они слушают лишь свою больную голову. Но все равно чувствовала себя так, будто получила пощечину.

— Нет никаких сомнений, верно? — вполголоса сказала она.

Тони взглянул на нее. При слабом свете лампочки в шестьдесят ватт, горевшей внутри пыльного бумажного колпака, она не могла разглядеть выражение его глаз.

— Никаких. Тот, кто убил Сэнди, убил и ее.

Кэрол обратилась к Джен и Поле, ожидавшим ее распоряжений:

— Известно, кто она?

Джен кивнула:

— Джеки Майалл. Проституткой стала сравнительно недавно. Наркоманка, сидела на героине, но была пока что более-менее в разуме.

— У нее был сутенер?

— Теперь уже нет. Когда начинала, то работала на Ли Майерсона. Он схлопотал пятерик за то, что толкал герыч. Когда мы дернули его, то пустили весточку, чтобы его братва оставила в покое девушек, если не хочет получить такое же лекарство. После того как мы помахали Законом о преступных доходах, многим мелким сутенерам пришлось продать свои шикарные тачки.

— Понятно. Значит, Джеки работала одна. Но у нее, вероятно, были приятельницы. Джен, я прошу вас с Полой походить по кварталу. Поговорите с женщинами, выясните, кто еще пользуется этой ночлежкой. Кто тут был в эту ночь. Кто видел Джеки до убийства. Были ли у нее постоянные клиенты. В общем, сами знаете.

Сотрудницы пошли к двери.

— Пола, где Дон? — крикнула вслед Кэрол.

Пола удивленно оглянулась.

— Не знаю, шеф, — ответила она, а на настороженном лице читался вопрос: «Почему вы меня-то спрашиваете?»

— Он был здесь недавно, — сообщила Джен. — Велел Кевину потолковать с ночным портье, а нам с Полой проверить другие номера. Разумеется, никто ничего не видал и не слыхал, языки не развязались, даже когда мы пригрозили сообщить их женам. А после того как полицейский хирург сделал предварительное заключение, Дон, вероятно, пошел с Сэмом на улицу, поспрашивать там.

Кэрол с трудом скрыла раздражение. Если Дон Меррик хочет, чтобы его принимали всерьез как детектива-инспектора, он должен и держать себя соответственно. Топтать улицы — работа для младшего офицерского состава. Он должен находиться здесь, координировать работу группы, по крайней мере до приезда Кэрол, а не мчаться куда-то в ночь.

— Он должен присутствовать на вскрытии, — распорядилась она. — Пусть свяжется с командой доктора Вернона.

Тони отошел от кровати, освобождая место судебным экспертам для совершения их таинственных мистерий. Кэрол встала рядом с ним, близко, но стараясь его не касаться.

— Похоже, что из нее вытекла вся кровь до капли, — сказала она. — Преступник уже не контролирует себя.

— Это не отсутствие контроля. Он перестарался, верно, но не потому, что так старательно убивал. Тут дело во власти. Превышение власти, возведенное в энную степень.

— Он не остановится, — мрачно заключила она.

— Тут нет сомнений. Он слишком упивается своей властью и, думаю, обретает уверенность в себе.

Кэрол недовольно поморщилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Помнишь, Вернон сказал, что Сэнди умирала как минимум час? А тут он устроил все это в номере, который сдается в почасовом режиме. Могло и не хватить времени. По-видимому, он был уверен: раз ему необходимо это сделать, то все у него получится.

Кэрол покачала головой:

— Но ведь увеличивалась опасность, что его увидят. Это же чертовский риск!

— Пожалуй, — согласился Тони. — Но не думаю, что ему нравится рисковать. Помнишь, я тебе рассказывал, что насильники склонны к самоутверждению через сознание своей власти, силы? При этом они стараются свести опасность к минимуму. Так что он рискует не из любви к искусству, а от полной уверенности в своей безнаказанности.

Кэрол прерывисто вздохнула:

— Мне это ужасно не нравится.

— Но тебе придется это учитывать.

— Кого я должна искать, Тони? Что ты можешь сказать?

Тони нахмурился:

— Белый мужчина, от двадцати трех до тридцати пяти. Он не социопат, но считает, что общество его недооценивает. Если и работает, то у него пестрый послужной список. Скорее всего, работает не в коллективе, квалификация невысокая. Порой устраивается на службу, но никогда не задерживается надолго, так как считает, что заслуживает лучшего. Близких друзей-мужчин нет, но есть круг знакомых. Связь с женщиной весьма маловероятна. — Тони поморщился. — Он импотент, за исключением таких вот моментов. — Он пожал плечами. — Увы, это пока все.

— Что ж, мне уже есть от чего оттолкнуться, — сказала Кэрол. Она хорошо помнила, как раньше, поймав лишь самый кончик нити, с помощью Тони умудрялась распутать весь клубок. — Господь свидетель, в данный момент я никакими сведениями не намерена пренебрегать.

***

Сегодня вечером он доволен собой. Он сдержал данное себе обещание. На этот раз все сработало. Он был сильным, и он был мужчиной. Теперь он сидел в баре и делал вид, будто для него это обычный вечер, а на самом деле лелеял в душе свой секрет, зная, что суматоха на улице — из-за него.

Эту они обнаружили быстрее, как и планировал Голос. Сэнди-то нашли не сразу, и задержка даже сыграла ему на руку: прошло время, все свидетели рассеялись на четырех ветрах, остались лишь местные, которые его просто не замечают. Но каких нервов ему стоило тогда ожидание! На этот раз дожидаться не пришлось. Он знал, что Джимми де Соуза помчится наверх, как крыса по водостоку, как только усечет, что ключ на месте, а денежки не заплачены. Жадный паразит. Так ему и надо, пускай полюбуется на картину — жрать не будет неделю. Он помнит, как де Соуза издевался над ним пару лет назад. Приятно поквитаться. Убил двух зайцев одним выстрелом.

Но как страшно было, когда она истекала кровью в номере «Вулпэка»! Ему казалось, это тянется целую вечность. Конечно, это его возбуждало, и все же он чувствовал себя в опасности, не так, как тогда, с Сэнди. В отеле находились другие люди. Внизу сидел жадный Джимми. Но Голос научил его, что делать, если застукают.

Ему не нравилась мысль, что он вытащит нож и воткнет его в чье-то брюхо. Это выходило за рамки их тщательно спланированной чистки. Но Голос объяснил, что когда-нибудь это может понадобиться, и он сказал себе, что готов к этому, способен на это.

Он поглядывает на улицу сквозь витрину паба. Вон они, трудятся, вытащили блокноты, записывают имена и адреса и все такое. Опрашивают людей, что те видели, где были. Спрашивают алиби, выискивают свидетелей, ищут убийцу, который сидит у них под носом. Но они не могут его учуять и схватить — руки коротки. Он сидит, живой и здоровый, в пабе с кружкой пива. Смеется и вспоминает детский стишок:

Никто, никто его не догонит. Имбирный колобок — это он, да, это он.

***

Джен и Пола решили начать прямо от места происшествия — с двух баров на Беллуитер-стрит, неподалеку от узкого входа в отель «Вулпэк». Продрогнув от сырого ночного воздуха, Джен натянула перчатки.

— Собачий холод сегодня, — посетовала она. — Девушкам, которые работают на улице, несладко.

— Ужасная у них жизнь, — с чувством проговорила Пола и подняла воротник, спасаясь от цепких стылых пальцев тумана.

— Ну а у тебя какая жизнь с Доном Мерриком? — как бы невзначай поинтересовалась Джен.

Пола удивленно блеснула глазами:

— Быстро разносятся новости!

— В тюрьме не бывает секретов, — усмехнулась Джен.

— Тогда ты должна знать, что я не живу с ним в библейском смысле, — резко ответила Пола. — Он ночует в свободной комнате в моей квартире. До тех пор пока не решит, как ему жить дальше.

Джен засмеялась:

— Тогда он задержится у тебя надолго. Ладно, Пола, я знаю, что ты не трахаешься с Доном.

От ее тона Поле стало не по себе:

— Вот и хорошо. Тогда просвети всех остальных на этот счет.

— Ты хочешь этого? Ты вправду хочешь, чтобы я всем рассказала, почему я уверена, что ты не делишь с Доном свою постель и микроволновку? — Теперь в ее голосе появились игривые, насмешливые нотки.

Пола резко остановилась.

— Как прикажешь тебя понимать? — спросила она, ощущая холодок под ложечкой.

Джен повернулась к ней. Улыбка придала ее ангельским чертам выражение невинности.

— Помнишь танцпол клуба «Рейнбоу-Флеш» в Лидсе? Кажется, играли дэнс-микс из композиций Бет Ортон с ее старого альбома «Сентрал Резервэйшн». Твоя партнерша была очень славная. Метиска. На плече татуировка — змея.

Пола постаралась скрыть пробежавшую по телу дрожь.

— Не понимаю, о чем ты, — машинально заявила она и двинулась дальше, даже не сообразив, что этим наблюдением Джен выдала свою собственную ориентацию. — У тебя, очевидно, больше свободного времени, чем у меня, раз ты ходишь по клубам, — добавила она, пытаясь осмыслить заявление Джен. Вот черт! Случилось как раз то, чего она так давно опасалась. До чего же скверно на душе!..

— Не переживай, Пола, я никому не скажу, — пообещала Джен, подстраиваясь под ее шаг. — Сама подумай: мне есть что терять, как и тебе. Мы обе знаем: что бы ни говорило начальство, простые копы нас не одобрят, если все вскроется.

— Мне нечего скрывать, — резко заявила Пола. Необдуманно было сразу откликаться на неожиданно предложенную дружбу, ведь она мало знала Джен и не могла ей доверять. Она торопливо направилась через улицу, даже не взглянув, идет ли Джен за ней. — Вон какая-то женщина стоит. Похоже, поджидает клиента. Давай проверим.

Джен пошла следом. Ангельская улыбка все еще играла на ее лице.

***

Наутро туман сгустился, в его унылой завесе бледно-серые краски смешались с сернисто-желтыми. Автомобили ползком пробирались по улицам, а ведущий утренней радиопередачи сетовал на то, что транспортная тема вытеснила все прочие. Обычно Тони не волновался из-за пробок: ему всегда было о чем подумать, но в это утро ему не терпелось попасть на работу.

Вернувшись вчера домой из отеля «Вулпэк», от ужасной картины в двадцать четвертом номере, он обнаружил на автоответчике сообщение Эйдена Харта. Тони перезвонил шефу и был немало обескуражен его сварливым тоном.

— Доктор Хилл, Дерек Тайлер хочет вас видеть, — сообщил Харт.

— Тайлер? Он сам попросил о встрече?!

Что же такое сделал Том Стори, чтобы Тайлер нарушил обет молчания? — подумал Тони.

— Попросил, но не в устной форме, если вы это имели в виду. Он передал одной из сиделок записку: «Я хочу видеть доктора Хилла». Вот и все. Сиделка сочла это успехом в лечении и позвонила мне на мобильный, — недовольно добавил он.

— Сожалею, что вас побеспокоили вечером, — сказал Тони, даже не потрудившись изобразить раскаяние. — Новость замечательная. Спасибо.

— Я назначил вашу встречу на девять утра, — продолжал Харт.

Кэрол, неужели нам повезло? — подумал Тони, а вслух сказал:

— Отлично. Я приеду.

— Приходите в комнату для бесед, — распорядился Харт. — Я буду в соседней комнате, за зеркальным стеклом. Хочу наблюдать за вашим разговором.

*

Тони проклинал погоду и пробки и жалел, что не знает в Брэдфилде путей объезда, чтобы свернуть с магистрали и сократить дорогу. Он обязательно опоздает. То-то обрадуется Эйден Харт такой непунктуальности!

Внезапно, без видимой причины, передние автомобили рванулись вперед почти на пределе допустимой скорости. Тони тоже нажал на газ, вознося благодарственную молитву богу, ведающему беспорядочным транспортным потоком. Зловредный паршивец, подумал он без всякого почтения.

В госпиталь Тони приехал без семи минут девять. Даже не стал заходить к себе в кабинет, направился прямиком в наблюдательную комнату. Свернув в коридор, наткнулся на сиделку.

— Извините, — пробормотал он, чуть не потеряв равновесие.

Сиделка поддержала его под локоть:

— Ничего, док. Вы ведь приехали для беседы с Тайлером?

— Верно. Он еще не передумал? — Тони внезапно охватило нехорошее предчувствие.

Сиделка пожала плечами:

— Кто его знает? Тайлер, как всегда, молчит. Ваш босс толковал с ним вчера вечером и ничего не добился.

— Доктор Харт беседовал с ним вчера?

Сиделка кивнула:

— Приехал сюда, как только получил известие, и сказал Тайлеру, что тот сможет сэкономить всем время, если поговорит не с вами, а с ним.

Проклятый карьерист! — с горечью подумал Тони. Его интересует только возможность сорвать лавры: как же, разговорил молчуна Тайлера!

Он с невинным видом развел руками и открыл дверь наблюдательной комнаты. Харт был уже там — небрежно развалился на стуле, положив ногу на ногу.

— Рад, что вы не опоздали, — проговорил он.

— Пробки, — пояснил Тони. — Туман.

— Да, я порадовался, что выехал на четверть часа раньше обычного, — лукаво сообщил Харт. — Ну, мы оба здесь, приступим к осуществлению наших планов. Я-то думал, Тайлер в прошлый раз поставил вас на место. А он, оказывается, мечтает вам что-то поведать. Как вам это удалось? — Он выпрямился и подался вперед. Ему и в самом деле хотелось это знать. Однако Тони, узнав о вечерней попытке Харта опередить его, решил ничего не объяснять.

— Природное обаяние, Эйден, природное обаяние, — сказал Тони, улыбнулся и вышел в комнату для бесед.

Недолгое время спустя дверь отворилась и вошел Дерек Тайлер. Он горбился и выглядел старше своих лет. Бугристый череп блестел под огнями лампочек. Когда Тайлер сел напротив Тони, тот ободряюще кивнул:

— Привет, Дерек. Рад видеть тебя снова.

Молчание. Но на этот раз Тайлер по крайней мере смотрел на доктора, не делал вид, будто, кроме него, в комнате никого нет. Тони вытянул ноги, сложил одна на другую и сцепил пальцы на затылке. Это была самая открытая и непринужденная поза, какую ему удалось принять на жестком пластиковом стуле.

— Так о чем ты хотел поговорить?

Молчание.

— Хорошо, — сказал Тони. — Тогда начну я. По-моему, ты уже готов сдаться. Ты хранил веру, был предан Голосу, но теперь ты сомневаешься, есть ли в этом смысл. В прошлый раз я сказал тебе правду: кто-то другой делает теперь твою работу. То, что делал ты. И он умней тебя, потому что пока не попался.

Тайлер несколько раз моргнул, приоткрыл рот, облизал губы кончиком языка. Однако продолжал молчать.

— По-моему, Голос отказался от тебя.

Тайлер прищурился и потер друг о друга кончики пальцев.

— Потому что ты больше не можешь ему служить, да, Дерек? Ты больше не можешь убирать с улицы шлюх.

Тайлер покачал головой. У него был разочарованный вид. Потом его рот открылся, и оттуда посыпались слова; голос звучал сухо и надтреснуто:

— Я вижу, чего вы пытаетесь добиться. Вы не хотите мне помочь, вы хотите, чтобы это я вам помогал. Но вы не можете забрать у меня Голос. Он мой. Я делаю только то, что он мне велит. И пока Голос не скажет мне, что я могу говорить с вами, я не буду. — Он резко отодвинул стул и вскочил. Подошел к двери и постучал, требуя его выпустить.

Тайлер не оглянулся. Иначе он увидел бы, как по лицу Тони медленно расползалась улыбка.

***

Кэрол прислонилась к стене морга, наблюдая, как доктор Вернон производит первичный осмотр трупа Джеки Майалл. Вонь едких химикалий смешивалась с трупным запахом, и у Кэрол заломило виски. Во всяком случае, именно этим она объясняла свою головную боль. Вернон брал соскобы из-под ногтей убитой, когда в дверь влетел Дон Меррик, взволнованный и слегка взъерошенный.

— Простите, мэм, — пробормотал он и виновато глянул на нее. — Кошмарные пробки. Туман…

— Один на всех этот туман-то, — проворчала Кэрол.

— Да, но… — Он замолчал. Ведь не мог же он объяснить, что не рассчитал время, потому что плохо знает район, где живет Пола, — тогда придется много чего рассказывать.

— А вчера вечером? — продолжала Кэрол, понизив голос, чтобы медики не слышали, как она устраивает выволочку подчиненному. — О чем вы думали? Вы, старший офицер на месте происшествия, бросили все и ушли делать работу, для которой отряжают сержантов и рядовых! Когда я приехала, Пола и Джен стояли как манекены, не зная, то ли им обходить улицы, то ли ждать меня.

— Я велел им опросить всех в отеле, — оправдывался Меррик.

— Это не отняло у них много времени, ведь заняты были лишь два других номера, да еще людьми, которых интересовали собственные занятия, а не то, что творится по соседству. Дон, вы уже не сержант. Я должна знать, что в мое отсутствие вы держите ситуацию под контролем. Вы не должны просто так уходить с места убийства, рассчитывая, что за вас все сделает кто-то другой.

Меррик повесил голову:

— Простите, мэм. Больше не повторится.

— Смотрите. У меня проблем по горло и без вас, а я должна беспокоиться, как прикрыть вашу задницу.

Меррик вздрогнул от резкого тона. Он надеялся, что информация, которую он принес, как-то обелит его в глазах Кэрол.

— Мы узнали адрес убитой, — сообщил он. — На это потребовалось время, но мы нашли ее комнату в Комб-Моссе. В три часа ночи вытащили хозяина из постели и перевернули там все вверх дном.

Суровое лицо Кэрол чуть смягчилось.

— Что удалось выяснить?

— Джеки Майалл приехала в Брэдфилд года полтора назад. Сама она из Хайфилда. По дороге я дозвонился в тамошний участок и переговорил с одним из копов. Обычная история: четверо детей, родители безработные, перебиваются случайными заработками. В шестнадцать она бросила школу, подрабатывала на фабрике, но на полный день устроиться не удалось. Очевидно, пунктуальностью не отличалась. Подсела на героин, потом занялась проституцией, чтобы платить за наркоту. Хайфилд — городок маленький, там все показывали на нее пальцем, вот она и перебралась сюда. Хозяин квартиры говорит, он знал, что жиличка на игле сидит, но не беспокоился, так как она не доставляла ему хлопот. И я вам скажу, ее комната была самой опрятной и чистой, какую я когда-либо видел у наркоманов.

У Меррика эта комната до сих пор перед глазами стояла: аккуратно убранная двуспальная кровать, пара дешевых кресел с яркими накидками, скрывавшими потертую обивку, чистейшая кухонька с начищенной до блеска плитой, аккуратно развешанная на перекладине одежда, телевизор и видео без пылинки и полдюжины книг в бумажной обложке на камине. Печальная имитация нормальной жизни за облупленной дверью в беднейшем районе города. Действительно грустно.

— Она еще и жизни-то не видела, — вздохнул он.

— Пусть даже так, это была ее жизнь, — сказала Кэрол. — А потом явился какой-то мерзавец и отнял ее. — Она прокашлялась и шагнула к столу. — Как вы считаете, док? Тот же убийца?

Вернон взглянул на нее:

— Она убита тем же способом. Только травмы более серьезные. Полагаю, что на этот раз убийца использовал более длинный инструмент. Внутренние повреждения более глубокие. Вероятно, она протянула не так долго, как Сэнди Фостер. Боль, по-видимому, была адская, и она могла вскоре потерять сознание от болевого шока. Кэрол содрогнулась:

— Что за урод способен на такое?

— Вопрос к доктору Хиллу, не ко мне. Я сообщаю лишь о том, что совершил преступник, но не о том, почему он поступил так или иначе. Разве что в данном случае могу добавить: он определенно получает от этого сексуальное удовлетворение.

— Для нас это не новость, — пробормотал Меррик.

Вернон взглянул на него:

— Я руководствуюсь фактами, инспектор, а не теориями. Я знаю, что он испытал оргазм, потому что на животе Джеки Майалл имеются следы спермы.

***

Запотевшие окна кафе «У Стэна» всегда создавали иллюзию, будто в Темпл-Филдз над каналом висит туман. Сержант Кевин Мэтьюз толкнул дверь и вошел с холода в теплый чад. Еще неизвестно, что хуже: дрожать как собака или пытаться тут научиться дышать жабрами, пронеслось у него в голове. Достав из кармана сложенный лист бумаги, он сел за ближайший к двери столик. Скучающий парень в курточке с капюшоном, уже сидевший там, удивленно вытаращил глаза, словно Кевин нарушил какое-то неписаное правило. Кевин развернул листок, там оказалась компьютерная распечатка фотографии Джеки Майалл, которую Меррик нашел в ее комнате. На фото Джеки поднимала перед камерой бокал, а ее светлые волосы казались от вспышки совсем белыми. Меррику пришлось повозиться со снимком, чтобы убрать эффект «красных глаз». В результате зрачки получились большие, неестественно расширенные.

— А по-моему, так почти нормальные, — буркнул Сэм, когда забирал копию.

Сэм пошел вместе с Кевином в обход. Они разделились. Сэм выбрал хозяйственный магазин и бургер-бар за углом.

— Как дела, друг, в порядке? — спросил Кевин.

Парень заинтересованно кивнул:

— Да. Все о'кей. Я Джейсон.

И у тебя не все шарики на месте, подумал Кевин и заговорил самым дружеским тоном:

— Привет, Джейсон. Я Кевин, полицейский. — И показал ему фото Джеки.

Джейсон взглянул на снимок, поднял глаза на Кевина:

— Почему у тебя фотка Джеки? Она твоя подружка? Она что, сбежала от тебя?

— Ты знал Джеки?

— Почему — знал? Знаю. Джеки приходит сюда и пьет горячий шоколад.

— К сожалению, Джеки больше нет. Ее убили прошлой ночью.

У Джейсона отвисла челюсть.

— Не может быть! Неправда. Джеки очень милая. Это какая-то ошибка. Ты ошибся.

Кевин покачал головой:

— Какая уж там ошибка! Увы…

— Ничего не понимаю. Джеки была очень милая, — повторил Джейсон.

— Ты с ней общался?

Джейсон немного смутился:

— Ну, не так чтобы общался… Мы просто здоровались — «привет» да «как дела».

Прежде чем Кевин успел задать следующий вопрос, от игровых автоматов отошли двое юнцов и уселись за их столик.

— Ты коп? — спросил один из них.

Кевин кивнул:

— А вы кто?

Тот, что пониже, расправил плечи в смешной пародии на мужественность и представился:

— Я Тайрон Донелан.

— Как успехи, Тайрон? — спросил Кевин, стараясь, чтобы вопрос прозвучал без тени сарказма.

— Как успею, так и успехи! — Он загоготал собственной шутке. — Я механик, — сообщил он. — Если что интересует насчет тачек, обращайся ко мне.

Особенно насчет угонов, цинично подумал Кевин и спросил:

— А твой приятель кто?

Донелан кивнул на второго парня:

— Это Карл. Карл Маккензи. Поздоровайся с симпатичным полицейским, Карл.

Маккензи что-то буркнул, отвел глаза и стал чертить на крышке стола линии по рассыпанному сахару.

— А ты чем занимаешься, Карл? — поинтересовался Кевин.

Маккензи скривил губы, как будто не очень понял, чего от него хотят, и нехотя процедил:

— Так, всем понемногу.

Кевин подвинул к ним фотографию:

— Знакома вам Джеки Майалл?

Не успели они ответить, как дверь кафе распахнулась и вошла Ди Смарт. Она окинула взглядом кафе, заметив Кевина, пошла прямиком к нему и остановилась, сверкая глазами. Увидев ее, парни, казалось, повеселели.

— Это Ди. Это Кевин. — Джейсон произнес это как ребенок, гордый только что усвоенными социальными навыками.

— Я знакома с Кевином, — угрюмо сказала Ди, пригвоздив того суровым взглядом. — Помнится, ты говорил, что сильно печешься о нас. Что мы не какой-то там отстой. — Ее громкая тирада привлекла внимание посетителей у соседних столиков.

Кевин густо покраснел, а его веснушки потемнели.

— Ты не ошиблась, — спокойно ответил он.

— Тогда как получилось, что еще одна из нас лежит в морге? И почему ты сидишь здесь и пугаешь невинных парней? Лучше оторви задницу от стула и ищи того, кто убивает моих подруг! — Ди резко повернулась и зацокала каблуками к стойке.

На лице Джейсона застыла улыбка, Карл хихикнул.

— Кевин, по-моему, ты не нравишься нашей Ди, — злорадно заметил Тайрон.

Кевин огляделся по сторонам: множество враждебных глаз смотрело на него.

— Подозреваю, Тайрон, что не ей одной. — Он устало поднялся, понимая, что, раз уж Ди в плохом настроении, в кафе ему делать нечего.

***

В то утро полицейские в Темпл-Филдз так и кишели. Тони отметил нескольких сотрудников в штатском, пока шел по улицам и переулкам. Туман медленно таял, оставляя причудливые завихрения, которые проглатывали прохожих. Его не покидало ощущение, что погода подобрана умышленно, чтобы соответствовать зловещей атмосфере, повисшей в темном сердце большого города.

Наконец Тони добрался до нужного места. Витрина была ярко освещена, а выставленные в ней безобидные товары как бы говорили: секс всего лишь забава, исключительно приятное развлечение. Он толкнул дверь и вошел в секс-шоп. Он давненько не бывал в таких заведениях, и теперь его неприятно поразила будничность обстановки: негромкий пульс техно-музыки где-то в глубине магазина; ассортимент, без застенчивости выложенный перед покупателями и как бы подразумевающий, что, чем бы взрослые люди ни тешились в приватном порядке, это их право.

Он прошелся по залу, приглядываясь к товарам. Тут были изделия, о назначении которых он мог лишь догадываться. Он даже расстроился немного: ведь это его область, какой же он тогда, к дьяволу, эксперт? Тони остановился возле полок с оковами на любой вкус. Там лежали горки цепей, наручников, кляпов, зажимов для сосков и всевозможных арканов — как овощи в супермаркете. Тони взял комплект кожаных оков для ног, похожих на те, что были на Джеки. Взглянул на цену, и у него поползли на лоб брови.

— Кто бы ты ни был, ты не бедняк. Насилие имеет свою цену, и ты готов платить, — проговорил Тони тихо, но не настолько, чтобы не привлечь внимания человека за прилавком.

Продавец вышел в зал и подошел к Тони:

— Я могу вам чем-то помочь, сэр?

Тони поднял глаза. Перед ним стоял высокий, поджарый тип в кожаной жилетке на загорелом татуированном торсе. По краю каждого уха мерцал ряд бриллиантовых гвоздиков.

— Много продаете такого добра? — поинтересовался Тони.

— Больше, чем вы можете себе представить. Люди любят добавлять перчика в любовные игры. — Взгляд, которым он смерил Тони, казалось, намекал, что и его любовную жизнь не мешает поперчить.

Тони, машинально поглаживая наручники, пробормотал:

— Возможно, я ошибался именно в этом. — А потом спросил погромче: — Что за люди их покупают?

— Самые разные. — Продавец поглядывал на него уже с опаской.

Тони прикинулся ягненком.

— У меня чисто профессиональный интерес. Я психолог-клиницист, — сообщил он, будто оправдываясь.

Продавец закатил глаза, будто слышал такие объяснения ежедневно:

— Да говорю же, самые разные. И домохозяйки из пригорода, и явные садо-мазо — пирсинг, черная кожа и все такое.

— Секс — большой плавильный тигель. Спасибо. Я куплю вот это. — Он отдал продавцу оковы для ног и металлические наручники. — Исключительно в исследовательских целях. — Он пошел к кассе и оглянулся на продавца.

Тот смотрел ему в спину с презрительным недоумением. Тони не впервые ловил на себе подобные взгляды, но не считал их оскорбительными, напротив, людская проницательность его даже радовала.

Похожу, конечно, на человека, подумал он, но не всегда, далеко не всегда.

Через несколько минут, шагая по улице, он лениво размышлял, сможет ли возместить свои затраты, выставив счет брэдфилдской полиции. Поразмыслив, решил даже не пытаться. Возможно, Кэрол и поймет, зачем он это приобрел, но, как он подозревал, у сотрудников бухгалтерии непременно возникнут вопросы. Особенно если они узнают — а они наверняка узнают, — где теперь живет Кэрол.

Тони направился к своему автомобилю. Завернув за угол, увидел Джен Шилдз. Та разговаривала с девушкой в донельзя короткой юбчонке. Судя по выражению лица ночной феи, беседа отнюдь не доставляла ей удовольствия. Заметив Тони, Джен отпустила свою жертву, и красотка прытко удалилась.

Когда он подошел ближе, Джен ткнула пальцем в его пакет:

— Кто же ваша счастливая избранница?

Тони вопросительно поднял брови. Потом перевел взгляд на пакет и увидел на нем логотип секс-шопа. Он нехотя объяснил:

— Игры для ума. Мне необходимо понять правила, которыми руководствуется убийца. Иногда помогает, если поиграть в те же игрушки.

— Вы называете это игрой? Женщин убивают, как свиней на бойне, а вы считаете это игрой? — В тоне Джен слышалась скорее насмешка, чем возмущение.

— Для убийцы это, безусловно, игра. Не забывайте, что некоторые люди очень серьезно относятся к своим играм. Особенно если они касаются жизни и смерти. Так говорил Билл Шенкли, легендарный тренер футбольного клуба «Ливерпуль», а уж он-то знал толк в этих делах.

Джен кивнула, соглашаясь:

— И ваша задача — обыграть его на его же поле?

Тони обдумал ее слова и ответил:

— Нет. Мое дело — вычислить правила игры. А уж сыграть эндшпиль — ваша задача. Вы понимаете?

Она покачала головой:

— Не очень. Дело в том, что нам необходим счастливый поворот ситуации. Ведь должен же был кто-то увидеть хоть что-нибудь. Мы должны как можно скорее найти свидетелей и сдвинуть расследование с мертвой точки. На шаг опередив убийцу.

Тони с удивлением взглянул на нее. Смотри-ка ты, да эта Джен Шилдз — настоящий стратег!

— Пожалуй, вы правы, — медленно проговорил он. — Нужно торопиться. Уверен, он готов к новым убийствам.

***

Надо же, какая дрянная забегаловка, подумала Пола, открывая дверь заведения под названием «У Оскара», хуже не придумаешь. Да еще с этой нелепой претензией на стиль!.. Все ясно с первого взгляда и при тусклом освещении. Вроде и отремонтировано недавно, а все равно смердит дешевкой. Лак, скупо нанесенный на сосну, тщетно пытается придать ей вид дорогого дерева. По стенам реклама: «Специальные предложения на пиво и крепкие напитки! Невероятные скидки!»

Пола обвела бар глазами, отыскивая цель. Прочесывание улиц пока что принесло лишь единственную небольшую удачу. Одна из девиц, работавшая в сауне на краю Темпл-Филдз, сообщила, что Джеки Майалл иногда крутила трюки на пару с девчонкой по кличке Хани, Милашка. «В это время дня вы наверняка найдете ее в «Оскаре». Сразу узнаете. В красном платье в обтяжку и вечно с бутылочкой «Бакарди Бриз», — сообщила девушка, испуганно озираясь — не видит ли кто, что она разговаривает с копом.

Под это описание в точности подошла девчушка, сидевшая за угловым столиком. Она пила коктейль прямо из бутылки. Среди темных волос пестрели пряди того ярко-красного цвета, который одна из подруг Полы, когда ее домашняя попытка покраситься обернулась катастрофой, как-то назвала «проституткин багрянец». У Полы вдруг сердце дрогнуло от жалости: господи, но ведь Хани совсем малолетка! Ей даже этот слабоалкогольный коктейль по закону не имели права продать, это точно. Пола прошла к стойке, где полдюжины ранних выпивох угрюмо поглощали свои пинты. Взяла минералку и бутылку «Бакарди Бриз» и направилась к столику. Поставила бутылки и села. Удивление в глазах Хани быстро сменилось настороженностью.

— Ты коп, — фыркнула она.

— Не всякий коп купит тебе «Бакарди».

— Думаешь, я такая гребаная дешевка? — зло усмехнулась Хани.

Пола вздохнула:

— Не затевай склоку, детка. Я не ругаться сюда пришла. Я пришла, потому что убита твоя подружка.

Хани уколола ее взглядом, полным откровенной ненависти:

— Да тебе насрать на нас! Для таких, как ты, мы куча дерьма — как бы не наступить ненароком! Джеки была бы жива, если б вы, бесполезные жопы, нормально делали работу, за которую вам деньги платят, и защищали нас так же, как защищаете богатеньких в их красивых домах.

— Мы бы вас даже лучше, чем богатеньких, защищали, если б вы тут круговую оборону не заняли: к кому ни обратимся — наталкиваемся лишь на молчание и ложь. Я именно за тем и пришла, детка. Пытаюсь защитить тебя и твоих коллег. Вот почему мне нужна твоя помощь.

Девчонка скривилась:

— Коллег? Девочки просто опухнут от счастья, когда узнают, что проституток теперь называют «коллегами»!

Пола нагнулась над столом, так что ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Хани, и впилась глазами в ее глаза:

— Так и знай: не получится у тебя давать и нашим, и вашим. Нельзя сначала пинать нас за то, что мы якобы относимся к вам, как к куче дерьма, а потом снова пинать, когда выясняется, что мы пытаемся вас защитить. Для меня ты — человек. Уверена: ты не заслужила такой жизни. Дерьмом я считаю тех подонков, которые пользуются вами и вас же унижают. А мерзавца, который убил Джеки, хочу упрятать за решетку до конца его жизни. Так что давай рассказывай.

Страстные слова Полы задели какую-то струнку в душе Хани. Она спрятала глаза и пробормотала:

— Что ты хочешь узнать, коп?

— Можешь звать меня Пола. Когда ты начала работать с Джеки на пару?

— Кто тебе сказал? — Это был последний, формальный взбрык. Пола видела, что девчонка сдалась.

— Это не государственная тайна.

Хани поскребла ногтем этикетку на бутылке:

— Как вышла в первый раз на улицу, полгода назад, так и начала. Она взяла меня… ну типа под свое крыло, понимаешь? Я ничего не знала, я только включалась в дело, была еще полной дурой, и она старалась меня оберечь.

— Так вы стояли вместе на улице? А после… работы? Она тоже заботилась о тебе?

— Ты на что намекаешь, твою мать? Она не была лесби!

Пола подняла руку:

— Да я ничего такого не имела в виду!

Хани подозрительно прищурилась:

— И я тоже не лесби.

— Меня это не колышет. — Пола вздохнула. — Джеки помогала тебе привыкнуть к городу, разобраться, что к чему?

Хани обхватила руками узкие плечи:

— Она нашла мне комнату в том же доме, где жила сама. Была мне как старшая сестра, вот и все. Нам с ней было весело, понимаешь?

— А когда вы работали вдвоем? Как это было?

Хани покосилась на нее, соображая, что можно сказать, а что нет.

— Знаешь что? Ты мне ее чем-то напоминаешь, — сказала девочка.

Эта отвлекающая тактика сработала. Пораженная Пола чуть не опрокинула стакан с минералкой:

— Что? Я похожа на нее?

— Немного. Но дело не только во внешности. Я даже не знаю, как объяснить. Дело в том, как ты меня слушаешь… не обращаешься со мной как с малолеткой…

Пола не очень верила в искренность юной проститутки, но, если та не врет, ей, Поле, это только на руку: легче будет заставить девчонку раскрыться.

— Так расскажи мне, как вы работали вдвоем.

Хани достала сигарету из пачки и прикурила:

— Ну, иногда, если какой-нибудь клиент хотел… типа попробовать любовь втроем и готов был хорошо заплатить, мы вели его в отель. Туда, в «Вулпэк», знаешь, где она… умерла.

Пола постаралась скрыть волнение: наконец-то она подобралась к чему-то, что может навести полицию на след.

— Среди таких клиентов были постоянные?

Хани как-то робко улыбнулась. С нее слетел весь уличный цинизм, и она казалась сейчас девочкой-подростком, какой, вероятно, была еще недавно, пока улица не прибавила ей годков.

— Угу, некоторые приходили много раз. Мы отлично трахались, понимаешь?

— Грубость, жестокость — это бывало?

— Как без этого, — ответила Хани, помрачнев. — Тут уж никуда не денешься.

— А кто-нибудь особенно отличался?

Хани пожала плечами:

— С такими Джеки по второму разу не связывалась.

— Мы считаем, что мужчина, убивший Джеки, бывал у нее и раньше.

— Думаешь, это сужает круг? — Хани усмехнулась. — Она была классная, понимаешь? Клиенты очень часто к ней возвращались.

— И один из них, возможно, ее убил. Надо попытаться их отыскать. Посмотрим, не числится ли кто-либо из них на учете за насилие над женщинами. Давай заглянем к нам в участок и посмотрим несколько фотографий, согласна?

— Я? Чтобы я пошла к вам? Шутишь? Ты хочешь, чтобы я вышла сейчас вместе с тобой? Хочешь совсем сломать мне жизнь? Мне и говорить-то с тобой не следовало. А уж если пройду с тобой по улице, то на мне можно ставить крест.

Наркотики, подумала Пола, девчонка беспокоится, что дилер увидит ее с копом и перестанет поставлять наркоту.

Мысленно пожалев свои ноги, она сказала:

— О'кей. Ты знаешь стоянку в Кэмпион-центре?

Хани кивнула, подозрительно щурясь.

— Встретимся через полчаса на верхнем этаже. Я отвезу тебя к нам, потом доставлю обратно. Никто тебя не увидит. Как тебе такой вариант? — предложила Пола.

Хани подумала и с неохотой согласилась:

— Ладно, только ты сдержи слово, Пола. — Имя она произнесла как ругательство.

Пола любезно улыбнулась:

— Я всегда держу свое слово, Хани. Этим знаменита.

Хани смерила ее проницательным взглядом:

— Готова побиться об заклад, что ты славишься не только этим. Я уже сказала, что ты напомнила мне Джеки.

Пола заморгала и встала. Намеки зашли слишком далеко.

— Значит, парковка в Кэмпион-центре, верхний этаж. Через полчаса, — строго напомнила она.

Направляясь к двери, она чувствовала на себе пристальный взгляд Хани. Ощущение было не из приятных.

***

Вернувшись на службу, Кэрол застала только Стейси Чен.

— Недавно сюда заглядывал шеф, искал вас, — сообщила Стейси, оторвав глаза от компьютера. — Приказал позвонить ему, когда вы придете.

— Спасибо. Сообщите ему, что я здесь, — отозвалась Кэрол. Разговор с Брэндоном, надо надеяться, поможет избавиться от стоящих перед глазами картин вскрытия тела Джеки Майалл. — Доктор Хилл был тут сегодня?

— Не видела, а я сижу здесь все утро.

— Если у вас найдется свободная минутка, попробуйте его отыскать.

— Начну звонить прямо сейчас. А, вот еще что: Сэм оставил вам записку насчет геолога.

Мало мне и без геолога забот, устало подумала Кэрол. Она закрыла за собой дверь, села за стол и порылась в верхнем ящике, пока не нащупала флакон духов от Пако Рабана. Побрызгала на шею и запястья, пытаясь заглушить запах, который, как ей казалось, прилип к ней. Она не хотела, чтобы во время разговора с Брэндоном тот учуял, что от нее воняет моргом… и перегаром.

Потом взяла со стола записку, покрытую убористым почерком Сэма.

«Побывал на факультете наук о Земле университета. У них есть преподаватель, который уже выполнял экспертизы для полиции, но он специализируется только по образцам почв, поэтому не очень нам полезен. Зато он дал мне телефон д-ра Джонатана Франса — вероятно, это тот, кто нам нужен: говорят, он знает об известняке буквально все. Живет он в Шеффилде, но сегодня днем приедет в Брэдфилд, и я попросил его заглянуть к нам в три часа. Хотите, чтобы я встретился с ним, или примете его сами?»

Кэрол на миг задумалась. Никогда не лишне польстить экспертам — дать им почувствовать свое значение. Кроме того, это знакомство может пригодиться в каком-нибудь другом деле. Она включила компьютер и отправила письмо Стейси:

«Сообщите Сэму, что я сама встречусь с доктором Франсом».

Едва она отправила письмо, как дверь кабинета без стука отворилась и на пороге возник Брэндон. Кэрол удивилась. За все годы ее работы с Джоном Брэндоном ни разу не случалось, чтобы он забыл о хороших манерах. Его появление сказало ей ясней всяких слов, что на него давят, а кто — она могла лишь догадываться. Он швырнул ей на стол вечернюю газету. «Убита еще одна городская проститутка!» — кричал заголовок. И шрифтом помельче: «Того ли поймала полиция два года назад?»

— Он смеется над нами, Кэрол. Два убийства за три недели, а у нас результатов — ноль.

— Сэр, вы сгущаете краски.

— Вот как? А что, у вас появился подозреваемый? Вы знаете, где его искать? — Длинное лицо шефа застыло в гримасе разочарования.

— На теле второй жертвы доктор Вернон обнаружил сперму. Она смешалась с кровью жертвы, но он уверен, что в лаборатории сумеют извлечь ДНК. — Кэрол старалась говорить спокойно, но ее сердце бешено стучало, а по шее поползли щекочущие капли пота.

Брэндон нетерпеливо фыркнул:

— Если ее не окажется в базе данных, нам мало от этого пользы, пока не появится серьезный подозреваемый. Что еще у вас нового?

Кэрол встала, чтобы сократить между ними дистанцию:

— Мы пытаемся проследить как можно больше контактов убитых женщин, но это нелегко. Мужчины неохотно признаются, что ходят к проституткам.

Брэндон схватил газету и помахал ею:

— Нас публично выпороли в прессе! Нас открыто спрашивают, правильно ли мы посадили два года назад Дерека Тайлера. Мне уже звонили телевизионщики, хотят, чтобы я выступил с сообщением в вечерних новостях. Кэрол, нам необходимо сделать решительный шаг вперед.

— Доктор Хилл работает по моей просьбе над профилем, — сообщила она, отчаянно пытаясь найти что-нибудь такое, что успокоит Брэндона.

Он покачал головой:

— Этого недостаточно. Нужно действовать на опережение. Думаю, мы должны его перехитрить, заманить в ловушку. Кому-то придется сыграть роль подсадной утки.

Кэрол не верила своим ушам. Не иначе как Джон Брэндон лишился рассудка! После всего, через что ей пришлось пройти, она ни за какие коврижки не согласится задействовать кого-то из своих сотрудников в рискованной операции по внедрению агента-«живца» в среду ночных бабочек. Она была готова накричать на него, обвинить в том, что он ничуть не лучше тех людей, от которых, как он говорил, хотел бы ее спасти. Она была готова ударить его, чтобы привести в сознание: неужто он мог забыть, каковы были последствия такой вот операции для нее самой?! Но Кэрол кое-как сдержалась и лишь заметила:

— По-моему, пока еще слишком рано идти на подобный риск.

— Слишком рано? На его счету уже две жертвы, Кэрол. И это при условии, что нынешние убийства никак не связаны с теми четырьмя, за которые судили Дерека Тайлера. Мы не можем сидеть сложа руки и ждать, когда он снова ударит, не можем надеяться, что он проявит беспечность и оставит нам улики, которые нас на него выведут!

— Мы можем усилить охрану в Темпл-Филдз. Больше патрулей, больше видеокамер.

Брэндон с отчаянием потряс головой:

— Кэрол, вы не хуже меня понимаете, что это все полумеры. Если в квартале Темпл-Филдз станет слишком горячо, убийца начнет искать жертву в другой части города. Вот почему Йоркширский Потрошитель перешел на так называемых «невинных» жертв — полиция слишком осложнила ему охоту в кварталах красных фонарей. Я не намерен брать на свою совесть очередное убийство. — Он распахнул папку, которую держал в руках, и разложил на столе фотографии. С увеличенных снимков на Кэрол смотрели шесть женщин, они казались гораздо счастливей, чем позволяли их ремесло и образ жизни.

— Вот они, — сказал Брэндон. — Взгляните на фото. Он выбирает определенный тип. Тот же, что привлекал и Дерека Тайлера.

Кэрол оторвала глаза от фотографий, горюя об этих женщинах, об оборванных жизнях, которые она и ее коллеги не сумели сохранить, и на мгновение ее обожгло воспоминание о той страшной минуте, когда и ее жизнь висела на волоске.

— Я не спорю. Но… — начала она.

Брэндон резко прервал ее:

— У нас есть сотрудница, которая подходит под этот тип.

Пола, мгновенно сообразила Кэрол, крашеная блондинка, короткая стрижка, стройная фигура, голубые глаза.

— Детектив-констебль Макинтайр, — тихо произнесла она.

— Верно. Она идеально подходит.

У Кэрол аж все внутри перевернулось. Ощущение дежавю затопило ее с головой.

— Сэр, у меня есть опыт в таких вещах, — проговорила она предельно деловым и веским тоном. — Мы подвергнем ее чудовищной опасности.

Брэндон, казалось, взял себя в руки, словно вспомнив, с кем говорит.

— Именно ваш опыт вселяет в меня уверенность, что на этот раз проколов не будет, — твердо сказал он. — Я полагаю, вы способны свести риск к минимуму. И я думаю, если мы правильно подготовим констебля Макинтайр, она не упустит свой шанс и поможет упечь этого мерзавца за решетку.

Совсем как я, подумала Кэрол, а вслух сказала:

— Я уверена, она справится. Она предана работе. Вот только я не уверена, что нам стоит задействовать ее в таком деле. Именно из-за преданности работе ее оценки будут лишены объективности.

Брэндон раздраженно собрал фотографии:

— Вы можете предложить кого-то еще?

Предложить было некого, и они оба это знали.

Она ощущала себя загнанной в угол.

— Мы должны быть полностью уверены в успехе операции. Думаю, следует привлечь доктора Хилла, — обреченно произнесла Кэрол.

— На этапе планирования? Конечно, — согласился Брэндон.

— Нет, сэр, нам необходимо предварительно проконсультироваться с доктором Хиллом. Прежде чем подвергать риску жизнь сотрудника, хорошо бы понять, стоит ли игра свеч.

*

Тони знал, что каждый убийца действует согласно своей внутренней логике. Найди логику — и ты сумеешь отыскать убийцу. Единственная проблема — распутать клубок, выделить символы и разгадать их значение. Разгадка — в фантазиях убийцы, а всякая фантазия коренится в искаженном видении реальности. Иногда Тони удавалось найти дорогу через такой лабиринт с помощью слов, иногда для этого требовалось что-то более конкретное.

Он принес домой покупки и теперь прорабатывал свою версию игры убийцы. Привязал щиколотки кожаными ремешками к кухонному стулу и сел, положив на колени наручники. Закрепил одно кольцо на запястье и проверил его прочность.

— Свяжи меня, свяжи по рукам и ногам, — бормотал он. — Вот так, делай то, что тебе говорят. Вот что мне нужно от тебя. Контроль без согласия — власть.

Он поиграл вторым наручником, надел на запястье, но не защелкнул. Тут зазвонил телефон. Тони вскочил, и, прежде чем он смог что-то сообразить, его пальцы судорожно стиснули металлическое кольцо и замкнули защелку.

— Черт! — воскликнул он, когда включился автоответчик.

Он услышал собственный голос:

«Сейчас я не могу вам ответить, оставьте сообщение после звукового сигнала».

Длинный гудок, потом голос Кэрол:

— Тони, позвони мне, как только услышишь это сообщение. Мне срочно нужно поговорить с тобой. Даже если я буду несвободна, попроси, чтобы меня безотлагательно позвали к телефону.

Он удивленно посмотрел на телефон и расхохотался:

— Если ты будешь несвободна?

Тони уныло уставился на ключ, валявшийся на столе в нескольких футах от него. Как до него добраться? Он начал раскачиваться на стуле, пытаясь передвинуться по скользкому кафелю ближе к столу. Его ноги едва касались пола. Через несколько минут, обливаясь потом и клокоча от злости, он все-таки добрался до цели и схватил правой рукой ключ. После шести попыток вставил его в замок. Повернул ключ и, услышав щелчок, потянул за кольцо — чудесным образом его левая рука освободилась.

Увы, ключ освободился тоже. Пролетел через кухню и со звоном упал в раковину. Звякнул несколько раз и — о ужас! — издал уже другой, глухой звук.

— Ох, нет! — простонал Тони. — Этого еще не хватало! Упал в сточную трубу!

Он поскорей развязал кожаные ремешки на щиколотках и бросился к раковине. Ключ исчез. Зияющий зев стока дразнил его своей жадностью.

— Старался бы — точно не смог, — буркнул он и сверкнул глазами на телефон. — Уж эти мне женщины!

Тони поднял трубку и набрал номер Кэрол:

— Ты хотела поговорить?

— Да, но не отсюда.

— Ладно. Как насчет сквера в Темпл-Филдз?

— Почему именно там?

— Мне надо зайти в секс-шоп, — сообщил он. — При встрече объясню. Жду тебя через полчаса.

*

Выйдя из кабинета Кэрол, Брэндон решил задержаться в общей комнате ее группы. Никогда не мешает показать подчиненным, что он следит за их работой. Он двигался от стола к столу, находил для каждого подходящие слова, интересовался их текущими делами и совершенно не замечал обращенные на него глаза Сэма Ивенса.

Когда он повернулся к столу Ивенса, констебль с увлечением колотил по клавиатуре компьютера.

— Как идут дела, Сэм? — спросил Брэндон.

— Медленно, сэр.

— Над чем сейчас работаете?

Ивенс смущенно заерзал на стуле.

— Я… хм… — забормотал он.

Брэндон шагнул так, чтобы видеть экран.

— Вы ведете наблюдение за Эйденом Хартом? — удивленно спросил он.

Ивенс прокашлялся:

— Неофициально, сэр.

— Объясните, — потребовал Брэндон суровым голосом.

— Ну, мы выяснили, что доктор Харт был с Сэнди Фостер в тот самый вечер, перед ее смертью. Но после девяти вечера у него алиби, а доктор Вернон оценил время нападения как более позднее. Поэтому старший инспектор Джордан решила, что Харта можно снять с крючка.

— А вы не согласны?

— Я занимаюсь этим в свое свободное время, сэр, — начал оправдываться Ивенс. — Я просто чувствую, что он не такой уж чистенький, каким хочет казаться.

Брэндон нахмурился:

— Почему вам так кажется?

— Он бывает у… у проституток, сэр. По крайней мере раза два в неделю. Но теперь уже не в Брэдфилде. Ездит в другие большие города.

Брэндону хотелось похвалить Ивенса за упорство, но ему не слишком понравилось, что парень продолжал слежку вопреки распоряжениям Кэрол. И она тоже хороша: так легко отказалась от потенциального подозреваемого! О чем она только думает!

— При первой же возможности доложите об этом старшему инспектору Джордан, — строго приказал он и добавил: — Молодец, Ивенс. Следовать своей интуиции всегда полезно.

Даже если у меня от вашей интуиции одни проблемы, подумал Брэндон.

*

Когда Кэрол приехала на заросшую кустарником площадку, которая именовалась городским сквером, Тони кормил голубей шоколадом и растирал запястье. Она немного понаблюдала за его занятиями, потом подошла и тронула за плечо. Он вздрогнул и резко обернулся.

— Я понимаю, что ответ меня огорчит, но что тебе понадобилось в секс-шопе? — спросила она и, обойдя скамейку, села рядом с Тони.

Он с юмором описал свое приключение, и, когда дошел до того, как вернулся в секс-шоп, она уже невольно хихикала.

— Так вот, я вошел, парень за прилавком с интересом на меня посмотрел. У него прямо на лице было написано: я надеялся, что никогда тебя больше не увижу, а ты опять тут! Ручаюсь, он не поверил моей истории. Правда, в конце концов он согласился распаковать еще один комплект наручников и освободил меня. — Тут Тони вытащил злосчастные наручники и поболтал ими в воздухе.

— По-моему, профайлинг становится опасным делом.

— Ты права. Ну, о чем ты хотела со мной поговорить?

Сразу посерьезнев, Кэрол встала:

— Пройдемся?

Тони пошел за ней по дорожке в сторону улицы. Кэрол молчала, и тогда заговорил он:

— Нас окружают радиоволны. Воздух полон звуков, которые мы не слышим. Почему убийца слышит один голос и не слышит другие? Какое устройство в башке помогает ему слышать мир иначе, чем ты или я? Мы, например, смотрим на этот сквер как на место для прогулок, а насильники как на место, где можно урвать порцию секса. Что заставляет их делать именно такой выбор?

Кэрол зябко поежилась:

— В эту минуту я тоже делаю выбор. В пользу кафе — потому что замерзла. Только не в Темпл-Филдз. Тут слишком много моих сотрудников. Давай зайдем в «Старбакс» на Вулмаркет.

Через десять минут они сидели в тихом уголке кафе. Перед ними стояли кружки с экзотическим кофе.

— Помнишь те времена, когда кофе был просто кофе? — с тоской проговорил Тони. — Уверяю тебя, если я приведу сюда моих пациентов, у них случится нервный срыв, когда они увидят в меню эти десятки названий. И тут проблема выбора…

— Брэндон хочет, чтобы мы выманили убийцу на живца, — неожиданно прервала его Кэрол.

У Тони отвалилась челюсть. Он давно знал Джона Брэндона, но никогда бы не подумал, что тот способен на такой цинизм.

— Он требует, чтобы ты отправила на улицу кого-то из своих? — удивленно спросил он.

Кэрол тяжко вздохнула:

— Да, он считает, что Пола относится к тому женскому типу, который раз за разом выбирает убийца.

— Боже сохрани нас от умственных усилий нашего начальства!

— Так тебе тоже эта идея не представляется удачной? — Глаза Кэрол молили о помощи.

— Психологически это может сработать, но мы с тобой знаем, что такое стратегия риска. И знаем цену провала — помнишь фиаско в деле Уимблдонской общины? Нашим британским профайлерам потом десять лет пришлось доказывать, что они не знахари, а ученые. Убийца Рейчел Никкел до сих пор гуляет на свободе… А что касается моей личной точки зрения, так тебе прекрасно известно: я с недоверием и опаской отношусь ко всему, что пахнет обманом и подставой.

Кэрол покачала головой:

— Ты с недоверием относишься, а вот прокуратура возражать не станет. Ведь это не часть операции, нацеленной на конкретного подозреваемого.

— Значит, такую акцию не сочтут обманными действиями?

— Ты насмотрелся американских драм, где действие происходит в зале суда. С точки зрения закона тут все чисто. Меня беспокоит моральная сторона. Зная то, что знаю я, имею ли я право так подставлять Полу?

От жалости у Тони защемило сердце. Он понимал ее позицию, но так же хорошо представлял реальное положение дел.

— Кэрол, если Брэндон действительно решается на такое, его не переубедят ни твой злосчастный опыт, ни твои взгляды. Операции будет дан ход.

— А если ты скажешь ему, что ничего не получится? — Она двигала кружкой, пряча от него глаза.

— Не поверит, — убежденно заявил Тони. — Ты сама знаешь не хуже меня: если возникают разногласия по поводу операции, мнение психолога учитывается в последнюю очередь.

Кэрол пригладила волосы.

— Черт побери! — воскликнула она. — Неужели они не поняли на моем примере, что невозможно держать под контролем войну, если она ведется на вражеской территории?

— Они всегда считают, что уж их-то операция пройдет как по нотам, — сказал Тони. — К тому же я почти уверен, что и Пола не откажется от этой опасной игры. Вряд ли можно на это надеяться.

— Ну и что же делать? — печально спросила Кэрол, и в ее голосе прозвучала покорность судьбе.

Тони взял ее руки в свои:

— Нам надо постараться не сесть в лужу.

Не успела Кэрол ответить, как у нее зазвонил мобильный.

— Кэрол Джордан, — нетерпеливо отозвалась она.

— Это детектив-констебль Чен, — раздался в трубке голос Стейси. — Пришел доктор Франс, геолог.

Кэрол с досадой закатила глаза:

— Через десять минут я буду, Стейси. Извинитесь перед ним, ладно? — Она вскочила, так и не допив кофе. — Мне надо вернуться. Меня ждет геолог из Шеффилда.

Тони удивился.

— Еще одно из проявлений загадочной женской натуры! — воскликнул он, следуя за ней. — Может, захватишь меня с собой? Я хочу потолковать с Брэндоном по поводу его идеи с подсадной уткой.

Она с благодарностью взглянула на него:

— Спасибо. Только никакой жалости, запомнил?

— Никакой, — согласился он.

*

Кэрол никак не ожидала, что доктор Джонатан Франс окажется таким. Высокий, худощавый, лет тридцати с небольшим. Темно-синий кожаный комбинезон байкера с расстегнутой на груди молнией являл взгляду белую футболку, под которой угадывался восхитительный рельеф грудных мышц. Геолог непринужденно, будто у себя дома, сидел в кабинете Кэрол. Густые прямые волосы были коротко острижены и торчали, как щетина на обувной щетке, в уголках темно-синих глаз лежала сеточка тонких морщин. Впервые за долгие месяцы Кэрол почувствовала в присутствии привлекательного мужчины интерес, а не настороженность. Собственная реакция так поразила ее, что она немедленно укрылась за строгой маской полицейского.

— Я старший детектив-инспектор Джордан, — представилась она сухо и протянула руку.

Рука утонула в его ладони — большой и теплой. Кэрол невольно отметила длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями.

— Рад познакомиться. Я Джонатан Франс, — сказал он.

Голос тоже приятный, подумала Кэрол, уловив легкий призвук лондонского акцента.

Геолог с нескрываемым интересом огляделся по сторонам.

— Не совсем то, что я ожидал увидеть, — признался он.

— Вы про меня или про кабинет? — поинтересовалась Кэрол.

Боже, помоги мне, я флиртую! — панически мелькнуло у нее в мозгу.

— В первую очередь про вас, — весело ответил он. — Я и не представлял себе, что детектив-инспектор Джордан окажется…

— Женщиной? — перебила она, с трудом стараясь сохранять официальный тон.

Он улыбнулся:

— Я собирался сказать — такой молодой. Жуткая банальность, верно?

Окруженная с флангов и обезоруженная, Кэрол поскорее спряталась за свой стол:

— Доктор Франс, что вам успели рассказать о деле, заставившем нас к вам обратиться?

— Почти ничего, — ответил он. — Я знаю, что существует какая-то фотография и я должен взглянуть на нее и определить место съемки.

Кэрол раскрыла папку Тима Голдинга и достала увеличенное фото. Прежде чем передать его, спросила:

— Вы когда-нибудь раньше сотрудничали с полицией?

Он помотал головой:

— Никогда.

— В таком случае я должна вас предупредить, что все наши разговоры на данном этапе носят конфиденциальный характер. Никому нельзя сообщать даже тот факт, что вы с нами работаете. Расследование не завершено, и мы не хотим давать преступнику ни малейшего намека, в каком направлении оно движется. Какие бы догадки вы ни выдвинули, все останется между нами. Вас устраивает?

Он нахмурился:

— Не исключаю, что мне нужно будет посоветоваться с кем-то из коллег. Впрочем, я могу это сделать и без лишних объяснений.

— Было бы неплохо. Конечно, если мы произведем арест и дело дойдет до суда, вам, возможно, придется выступить свидетелем, тогда станет известно, что вы сотрудничаете с полицией. Вас это не пугает?

— Нисколько! — Он жестом показал на свой кожаный байкерский прикид. — Я переоденусь во все чистое, умоюсь и с радостью использую шанс, чтобы показать миру, что геология — совсем нескучная наука.

Не знаю, как насчет геологии, а вот тебя-то уж точно никто скучным не сочтет! — пронеслось в голове у Кэрол.

— Пожалуйста, расскажите о своей научной карьере, доктор. Это для протокола.

— Учился на факультете наук о Земле в Манчестере, потом работал год в Карлсбадских пещерах, это на западе США. Докторскую защитил в Мюнхене, после чего вернулся в Шеффилд на преподавательскую работу. Сейчас читаю лекции по геологии. Моя специализация — кальциты, известковые шпаты. Этого достаточно?

Кэрол подняла глаза от записей:

— Конечно. Звучит впечатляюще. — Она снова взяла фотографию. — Мальчика зовут Тим Голдинг. Он пропал около четырех месяцев назад. Все наши усилия ни к чему не привели, единственная зацепка — этот снимок. Если вы нам поможете уточнить место, где сделана фотография, возможно, мы хоть немного продвинемся и выясним, что с ним случилось.

Он взял из ее пальцев снимок и стал изучать, держа под углом к свету.

— Это ведь цифровая фотография, верно?

— Она была послана по электронной почте.

— Значит, у вас есть электронная версия? — Он говорил рассеянно, то поднося снимок близко к лицу, то вытягивая руку.

— Да.

Он посмотрел на нее и улыбнулся:

— Хорошо. Можете прислать снимок на мой адрес? У меня есть замечательная программа, специально предназначенная для обработки снимков геологических образцов. С ее помощью я смогу точней определить тип породы.

— Значит, вы сможете нам помочь? — Голос Кэрол зазвенел: она ведь почти забыла, что такое надежда.

Он склонил голову набок, размышляя.

— Не исключено, — ответил он наконец и выпрямил спину. — И даже вполне возможно. Давайте встретимся сегодня вечером в ресторане.

Кэрол удивилась:

— У вас уже будут результаты? Так скоро?

Он засмеялся тепло и волнующе:

— Боюсь, что нет. Но даже старшие детективы-инспекторы должны иногда ужинать. Что вы предпочтете? Пиццу, карри, китайскую кухню? Выбор за вами.

— Вы приглашаете меня поужинать? — Кэрол не сумела скрыть изумления.

Он развел руками:

— Почему бы и нет? Я молодой, свободный и одинокий, а вы, если не хотите или не можете пойти, просто откажитесь.

Кэрол не смогла бы объяснить почему, но в Джонатане Франсе было что-то очень располагающее, неопасное. Мысль о том, что она будет сидеть против него в ресторане, совершенно ее не пугала. В первый раз после пережитого страшного шока она почти поверила, что и в ее жизни еще возможны нормальные человеческие отношения.

— Я пока не знаю, когда освобожусь, — упорствовала она, боясь довериться инстинкту.

Он выудил визитную карточку из внутреннего кармана:

— Нет проблем. Сегодня у меня намечена еще пара встреч, потом я просто включу свой ноутбук и поработаю, пока вы не освободитесь. — Он положил карточку на стол. — Киньте мне эсэмэску, когда будете свободны. — Он встал, раскованный и уверенный в себе.

Кэрол проводила его до двери.

— Спасибо за помощь, — поблагодарила она.

— Для меня это удовольствие.

Стейси оторвалась от монитора:

— Шеф хочет вас видеть, инспектор. У него доктор Хилл.

Кэрол рухнула с небес на землю. Пола! Нужно решить, что делать с Полой. И как ей, ради всего святого, объяснить Тони свое решение пойти ужинать с Джонатаном Франсом?

*

Тони прошел прямо в кабинет Джона Брэндона, не обращая внимания на попытки секретарши его остановить. Начальник полиции сидел за столом и, держа в руке цифровой диктофон, что-то тихо бормотал. Он остановился на середине фразы и с недоумением уставился на Хилла.

— Тони! — воскликнул он. — Я не ожидал…

— Ясное дело, ты не ожидал! — рявкнул Тони.

Пока Кэрол везла его в полицию, в нем закипала ярость, хотя он старался ее не проявлять. За годы профессиональной деятельности он научился подавлять свои эмоции. Но чем больше размышлял о затее Джона Брэндона, тем сильнее злился. Тони пересек кабинет и туго сжатыми кулаками оперся на крышку стола:

— Джон, о чем ты думал, черт бы тебя побрал совсем, когда велел Кэрол направить ее сотрудницу на эту твою секретную операцию?

Брэндон встал:

— Ты забываешься, Тони, лезешь не в свои дела. Мои служебные распоряжения тебя не касаются.

— Не прячься за инструкции, Джон. Ты мне платишь за то, чтобы я своими рекомендациями обеспечивал тебе преимущество в работе. Именно это я сейчас и делаю. Кэрол Джордан швырнули на растерзание волкам полицейские шишки, у которых в хозяевах были те же муниципальные чиновники, что и у тебя сейчас. Я понимаю, их ничего на свете не интересует, кроме как не потерять свои тепленькие местечки на следующих выборах, так что ты находишься под постоянным административным давлением. Желание любой ценой получить результаты побудило тех мерзавцев отправить Кэрол в Берлин. Разве ты не понимаешь, что в ее глазах становишься таким же, как ее прежние боссы? Ты предложил ей эту работу как спасение от шока и теперь, нате вам, вынуждаешь ее поставить младшего офицера в ситуацию, в которой сама Кэрол уже побывала! — Слова лились из уст Тони гневным потоком.

Лицо и шея Брэндона над белоснежным воротничком рубашки побагровели от гнева.

— Тони, говорю тебе, ты забываешься!!

— Нет, я просто тебя предостерегаю. Ты нанесешь серьезную психическую травму одной из твоих лучших сотрудниц, если заставишь ее руководить этой операцией.

Брэндон выпятил губы:

— Так ты не против самой операции? Ты недоволен тем, что я прошу Кэрол ею руководить?

Тони в отчаянии развел руками:

— Операция сама по себе тоже вызывает сомнение. Она сработает лишь при условии, что ты бросишь соответствующую наживку в СМИ. Но мое главное возражение, ты правильно меня понял, — потенциальная опасность для старшего инспектора Джордан.

— Да я все это знаю не хуже тебя! — воскликнул Брэндон. — Честно говоря, у меня уже появляются сомнения насчет ее уверенности в себе. По-моему, это влияет на ее решения.

Тони ужаснулся:

— Что ты имеешь в виду?

Брэндон отмел его вопрос:

— Ничего из того, что я готов обсуждать с тобой. Но представь себе, каков будет удар по самолюбию Кэрол, если я поставлю во главе операции кого-то другого? Это ее расследование, Тони, и она отчаянно стремится доказать, что на многое способна. Она держит в своих руках все нити по этим преступлениям. Если я поручу операцию по внедрению кому-нибудь еще, она подумает, что я ей не доверяю. А что еще хуже, ее сотрудники будут думать то же самое. Нет уж, если мы решим ловить убийцу на живца, Кэрол должна быть за рулем. Меня это не радует, но у меня нет иного выхода.

Тони ударил ладонями по столу:

— Так и не затевай ничего! Дай Кэрол и ее группе добиться результата обычными методами. А я попробую вытащить что-нибудь из Дерека Тайлера. Он почти созрел и вот-вот выдаст мне что-нибудь, я это знаю.

Брэндон покачал головой:

— Тайлер молчал два года. С чего это вдруг он заговорит?

— Он говорил со мной сегодня утром, — сообщил Тони.

Брэндон вскинул голову:

— Что-что?

— Он говорил со мной.

— Что сказал?

Тони слегка растерялся. Сообщить правду? Однако тогда Брэндон не поверит в возможность получить серьезную информацию от Тайлера. Но ложь рано или поздно создаст новые проблемы.

— Он сказал, что не может говорить со мной, пока Голос не разрешит ему, — вздохнув, признался он.

— Ну вот! — торжествующе произнес Брэндон. — Едва ли это прогресс.

— Конечно прогресс, — настаивал Тони, понимая, что проиграл. — Я дожму его, хотя признаюсь, на это уйдет время.

— Время означает новые жертвы. Мы не можем позволить себе такую роскошь. И ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было, — отрезал Брэндон. — Так что хочешь не хочешь, операцию придется начинать. Ну, какой психологический крючок забросим при помощи СМИ?

Тони потер лицо ладонями, словно пытался стереть гнев и страх. Поглядел в пол. Когда заговорил, голос его был профессионально холоден и бесстрастен.

— Убийца — преступник, самоутверждающийся при помощи силы. Гордится тем, что предусматривает все до мелочей, все варианты сценария. Поэтому вам нужно сообщить прессе, что второе убийство дало следствию несколько ценных улик, что убийца не такой аккуратный, каким себя возомнил, что, по вашему мнению, вы найдете его, прежде чем он нападет на очередную жертву. Тогда вы заденете его самолюбие. Он захочет доказать, что вы ошибаетесь. Ваша уловка с подсадной уткой быстро сработает. — Он выпрямился и посмотрел в глаза Брэндона. — Это как раз то, что тебе нужно, не так ли, Джон? Чистый, быстрый, положительный результат.

Брэндон отвернулся и нажал на кнопку селекторной связи:

— Попросите старшего инспектора Джордан подняться ко мне, хорошо? — Стоя спиной к Тони, он ответил: — Да, Тони. Мне нужно именно это. Чистый, быстрый, положительный результат. И я думаю, что Кэрол сумеет его достичь с помощью моей секретной операции.

— Надеюсь, что ты прав. Ради ее блага.

*

Меррик вошел в офис группы, держа в руке пластмассовую кружку с чаем, на которой балансировал сандвич. Рабочий день заканчивался. Кроме Стейси, в комнате никого не было. Меррик поприветствовал ее, услышал в ответ невнятное бурчание и прошел к своему столу. Он был рад тишине. Перед этим он заглянул в комнату дежурных офицеров, увидел, что там полно народу, и решил написать отчет об уличных опросах у себя в офисе. Он прихлебывал чай и тер глаза. Спал он плохо, и виной тому была вовсе не хлипкая запасная кровать Полы. Его сердце глодала тоска, он скучал по сыновьям до физической боли. Хотя и прежде он, случалось, не видел их по нескольку дней, но сознание того, что теперь ему не позволено встречаться с ними, причиняло настоящие мучения.

А вот без Линди он не скучал, и это его даже смущало. Как же он не заметил, что их любовь постепенно растаяла, сошла на нет? И дело было не в том, что место жены в его сердце заняла другая женщина. У него даже мысли не возникло заподозрить, что Пола, предложив пожить у нее, имела на него какие-то виды — она ни разу не дала ему повода думать, что он интересует ее иначе, чем друг. Хотя, честно признался себе Меррик, он не отказался бы рассмотреть такой вариант утешения, ведь мысль о том, что любовь между ним и женой умерла, заставляла его ощущать странное сиротство.

Меррик вздохнул, вывел компьютер из спящего режима и только начал печатать отчет о нулевых результатах уличных опросов, как вошла Пола.

— Привет, Стейси, привет, Дон! — весело сказала она, устраиваясь на уголке стола Меррика. — Как дела?

Меррик поморщился:

— Да никак. Утром я дал ребятам задание продолжать опросы и сам поболтался по улицам — с таким же успехом мог сидеть здесь и читать газету. Сейчас запишу результаты, потом покопаюсь в отчетах дежурных. — Он полистал блокнот. — А, был у меня и забавный эпизод. Я поговорил с тем парнишкой, Рентом, помнишь его? Он сказал: «Я слышал, что девчонки отказываются играть с клиентами в игры с наручниками. Как вы думаете, может, мне тоже не соглашаться?» Я чуть не прыснул. Нет, говорю, ты не в его вкусе, сынок.

— У тебя хоть было над чем посмеяться, — сказала Пола, — а я просидела больше часа с девчонкой по кличке Хани. Она иногда работала в паре с Джеки. Мы просматривали с ней фотки. Я надеялась, что она укажет на кого-нибудь из их постоянных клиентов, но не тут-то было. Беда в том, Дон, что это закрытый мир. Джен говорит, что они заставляют себя ничего не помнить и в конце концов вообще перестают что-либо замечать.

— Уж ей ли этого не знать, королеве Порока, — кисло заметил Меррик.

— Тебе она не нравится? — спросила Пола.

— Больно уж себе на уме. Таких, как она, хитрожопыми называют, — ответил он. — А ты знаешь поговорку?

— Хитрожопых никто не любит, — хором проговорили они.

Пола встала:

— Ну ладно, пойду поработаю.

Не успела она добраться до своего стола, как в дверях появилась Кэрол, за ней шел Тони. При виде Полы они быстро переглянулись.

— Пола, — обратилась к ней Кэрол. — Зайдите ко мне, пожалуйста. Надо поговорить.

Когда Кэрол и Тони скрылись за стеклянной дверью, Пола обернулась к Меррику, закатила глаза, демонстрируя недоумение, и вошла в кабинет. Тони стоял,прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Кэрол села и жестом пригласила Полу последовать ее примеру. Пола ощущала повисшее в комнате напряжение и гадала, в чем дело. Она не нервничала, ведь ей не о чем было беспокоиться. Единственный секрет в ее жизни Кэрол Джордан вряд ли стала бы обсуждать на работе, особенно в присутствии Тони Хилла.

Кэрол играла ручкой, избегая смотреть Поле в глаза.

— Пола, у Брэндона появилась идея. Он попросил, чтобы я поговорила о ней с вами.

И тут в голове Полы будто выключатель щелкнул и все встало на свои места. Слова Хани. Неловкость на лице Кэрол. Присутствие Тони.

— Вы хотите, чтобы я стала приманкой, — выпалила Пола.

Кэрол резко подняла голову. Боковым зрением Пола уловила изумление на лице Тони.

— Откуда вы знаете? Кто вам сообщил? — строго спросила Кэрол.

— Никто, сама вычислила. — Пола для убедительности энергично покивала головой. — Одна из девиц, с которой я беседовала, сказала мне, что я похожа на Джеки, и мне вдруг пришло в голову, что я в точности подхожу для такой игры. Обычные методы расследования не дали результата. Когда вы сказали, что у мистера Брэндона появилась идея, я просто сложила два и два — вот и все.

— Ну и как вы относитесь к такому заданию? — спросила Кэрол. — Все зависит от вас, Пола. Операция опасная, риск огромный. Не соглашайтесь, если чувствуете хоть капельку неуверенности.

Пола не сумела сдержаться и широко улыбнулась: ведь у нее появилась возможность блеснуть, показать свои возможности. Даже озабоченность на лице Тони не смогла погасить ее энтузиазм.

— Шеф, я считаю, идея блестящая. Когда приступим?

***

Он глядит на улицу. Вечер. День был тяжелый. Непросто зарабатывать на жизнь, когда повсюду снуют копы, но покупатели нуждаются в его товаре, так что, худо-бедно, дело идет. Чтобы не вляпаться в неприятности, он приспосабливается, полагаясь на интуицию, которая до сих пор ни разу его не подводила.

А вообще, сейчас ему даже приятно ходить по знакомым улицам. Он никогда не думал, что в силах изменить окружающий мир, а ведь смог. Люди иначе движутся — торопливо, с опаской озираясь. Он ловит нервные взгляды прохожих. Они не знают, ходит среди них убийца или нет. Им страшно.

Ему хочется встать посреди улицы и крикнуть: «Это я! Это меня вы все боитесь!» — просто чтобы, разглядеть недоверие в их глазах. Потому что он знает: он не тот, кого они ожидают увидеть. Он не чудовище. Он даже не страшный — самый обыкновенный.

Важно то, что у тебя внутри, а они даже не представляют, что у него в голове. Они никогда не слышат Голос. Это они обыкновенные! А вот он — он стал необыкновенным. И это только начало.

***

Низкий рокот мотоцикла ворвался в вечернюю тишину улицы. Джонатан уверенно вел мощную машину даже на малой скорости. Кэрол, обхватив его обеими руками, сидела позади. Она похлопала его по плечу, когда они поравнялись с домом Тони. Мотоцикл остановился, двигатель затих, оставив в голове вибрирующее эхо. С учащенно бьющимся сердцем Кэрол слезла с седла и сняла защитный шлем, который Джонатан дал ей, когда они вышли из итальянского ресторана.

Джонатан стоял рядом, положив свой шлем на мягкое кожаное седло.

— Ну как, надеюсь, было не очень страшно? — спросил он.

— Я сто лет не ездила на мотоцикле, — проговорила она, возвращая ему шлем. — Совсем забыла, как это замечательно.

— Поэтому-то байкеры — самые счастливые люди в мире! — С этими словами он решительно шагнул к Кэрол. Инстинктивно она уперлась рукой ему в грудь, ощущая под пальцами грубую шерсть куртки. Она трепетала, как натянутая струна, все ее чувства обострились до предела. Она вдыхала запах надвигающейся зимы, теплый мужской запах, исходивший от кожи Джонатана. Он обнял ее, и его руки жгли ее тело даже сквозь одежду.

— Спасибо за приятный вечер, — отрывисто сказала Кэрол. — Мне было хорошо.

— Мне тоже, — отозвался он и наклонился для поцелуя.

Кэрол увернулась, и губы Джонатана лишь задели ее щеку. Сердце билось в горле, во рту пересохло. Картины, мелькавшие перед глазами, не были связаны с Джонатаном Франсом. Она убеждала себя, что нынешняя ситуация ей абсолютно ничем не угрожает, и все же не могла сбросить груз прошлых страхов. Кэрол понимала, что ее поведение выглядит по меньшей мере странным: она рванулась от его губ, как робкая девочка-подросток, а ведь совсем недавно шутила с ним и довольно откровенно флиртовала. Он решит, что она конченая идиотка, и будет прав!

Он почувствовал ее состояние и отодвинулся, озадаченно подняв брови.

— Я что-нибудь не так сказал? — спросил он с улыбкой.

Кэрол обнаружила, что неосознанно затаила дыхание, и теперь выдохнула воздух.

— Дело не в тебе, — пробормотала она, глядя на его рукав. Вместо лихого байкера перед ней стоял приятный мужчина в чуть старомодной твидовой куртке, потертых джинсах и свитере с высоким воротом. Джонатан еще в ресторане объяснил, что всегда возит с собой смену одежды: кожаные байкерские доспехи годятся не на все случаи жизни.

— Что такое, Кэрол? — мягко и деликатно спросил он.

— Извини, я… — Она не знала, что ей сказать, кроме правды, но не представляла, как ее сообщить. Его руки все еще обнимали ее, и Кэрол понадобилась вся сила воли, чтобы терпеть их на теле и не вырываться.

Он разжал объятия, словно почувствовав, что они ей неприятны. Ее рука осталась лежать на его груди, и он нежно накрыл ее пальцы своими.

— Ничего, не стоит извиняться. И так бывает, — шепнул он. — Сейчас я уеду. — Он шагнул назад, все еще не отпуская ее руку.

Кэрол закрыла глаза.

— Меня изнасиловали, — наконец с трудом сказала она.

Слова будто повисли между ними в воздухе. Его пальцы не дрогнули. Она открыла глаза, ожидая увидеть гнев, сочувствие или жадный интерес, но прочла на его лице лишь участие. Их взгляды встретились, и он осторожно сказал:

— Тогда ты проявила невероятную смелость, поехав со мной ночью. Спасибо тебе за доверие.

Слова застигли Кэрол врасплох. Она и вообразить не могла, что найдется мужчина, способный так отреагировать на подобное сообщение.

— Не знаю, как насчет смелости, — ответила она, — но не думаю, что поступила с тобой честно.

Он тряхнул головой, и в его густых волосах искрами блеснули отсветы уличных огней.

— Не ругай себя, не надо. После того что случилось, ты в первый раз куда-то поехала с мужчиной?

Кэрол кивнула:

— С незнакомым — в первый. — Она вздохнула, тяжело и прерывисто. — Семь месяцев прошло, а я все равно каждую ту минуту помню ярче, чем события сегодняшнего дня.

— Тогда тебе нужно гордиться собой. Я бы никогда не догадался, как тебе тяжело. — Джонатан улыбнулся, глядя на нее с высоты своего роста. — Ну что ж, спокойной ночи. — Он отпустил ее руку. — Можно я позвоню тебе?

— Да, я буду рада. — Повинуясь внезапному порыву, она потянулась к нему, чтобы поцеловать. Его губы были сухие и холодные, и он даже не попытался ее обнять. Они стояли, чуть смущенные, и улыбались. — Спокойной ночи, — ласково сказала она.

Сегодня ей повезло. Этот человек не пренебрег ею, как попорченным товаром, не стал возмущаться и говорить о мести, не отшатнулся с плохо скрытым отвращением. Он не выказал жалости или негодования, не поинтересовался, как такое могло случиться с женщиной-полицейским. В общем, она впервые после насилия столкнулась с мужской реакцией, не оскорбившей ее достоинство. Ей казалось, что именно так отреагировал бы Тони, если бы не терзался чувством вины.

— Спокойной ночи, Кэрол. — Джонатан потянулся за шлемом. — Я подожду, пока ты войдешь в дом, — сказал он, оседлав могучую машину.

Она открыла калитку и пошла по дорожке, только сейчас обратив внимание, что на верхнем этаже, в прежней спальне хозяев, которую Тони превратил в кабинет, горит свет. Сердце Кэрол екнуло. Она понадеялась, что он не видел маленькой драмы, только что разыгравшейся под его окнами.

*

Тони сидел за письменным столом, уставившись перед собой, и переживал увиденное. Он заметил Кэрол и этого высокого парня по чистой случайности. Хотя умение наблюдать и составляло основу его профессиональной деятельности, обычно он не сидел у окна и не шпионил за соседями. А уж если работал, погруженный в чтение, записи или обдумывание проблемы, требовалось нечто большее, чем рокот мотоцикла, чтобы вывести его из сосредоточенности.

Но в этот раз, когда Джонатан Франс свернул на его улицу, Тони как раз стоял возле эркерного окна и перебирал книги, отыскивая нужную. В этом беда постоянных переездов: как бы тщательно ты ни упаковывал книги, на новом месте они всегда стоят вкривь и вкось.

Так что, когда мотоцикл остановился у калитки, Тони не пребывал в привычном состоянии отрешенности от окружающей действительности. Он взглянул в окно и увидел, как Кэрол сняла шлем и тряхнула светлыми волосами. Его первым побуждением было отойти, не подсматривать, но тут она протянула руку к высокому мужчине, который спрыгнул с мотоцикла, и Тони обнаружил, что не может сдвинуться с места. Он пытался уверить себя, что наблюдает за ними лишь из опасения за Кэрол, и понимал, что это ложь. Чудовищная буря пугавших его самого эмоций клокотала в душе Тони. Вот он и смотрел, как она уклонилась от первого поцелуя, смотрел, как мужчина отступил на шаг, они обменялись несколькими фразами, и Кэрол неожиданно потянулась к нему.

Корчась от стыда, Тони неодобрительно фыркнул и шагнул в тень, когда Кэрол пошла к дому. Потом рухнул в кресло и сидел, закрыв лицо ладонями. Через какое-то время поднял голову и сморгнул непрошеные слезы.

Он ревновал так, что чувствовал в горле вкус ревности, горький, как желчь. Он любил Кэрол, любил уже давно, но теперь, похоже, возникшую между ними пропасть преодолеть уже невозможно.

Он старался как мог, но Кэрол выбрала собственную дорогу к спасению. И на этой дороге ему не было места.

***

Создавалось впечатление, что воздух в офисе вибрирует от тревожного ожидания и негромкого гула разговоров — детективы гадали, для чего старший инспектор Джордан собрала их вместе.

— Мне все равно, зачем мы здесь, лишь бы не беседовать под дождем со шлюхами, — сердился Сэм Ивенс. — С ними общаться — все равно что с деревянными обезьянками фэн-шуй: не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле.

— От Джордан с ее сумасшедшими идеями вечно не знаешь, чего ожидать, — сообщил Кевин.

— А они работают? — поинтересовался Ивенс. — Ее нестандартные идеи?

Кевин смахнул с брюк пылинки, видимые только ему одному, и ответил:

— Она заставляет их работать. Порой она выдавала идеи, которые даже Тони Хилл считал «негабаритными». А потом она оказывалась в выигрыше.

— Да, но после того, что с ней случилось… Может, она потеряла уверенность в себе и боится рисковать, — предположил Ивенс.

— Я бы не стал на это рассчитывать, — буркнул Кевин.

Ивенс поморщился. Его ночные набеги на столы коллег не добавили ему информации о Кэрол Джордан. Как видно, она мало доверяла бумаге, а еще меньше компьютеру. Для достижения своих целей ему требовалось понять ход ее мыслей, но у него никак не получалось. Пока он ухитрялся следить за Хартом, не ставя ее в известность. Он рассчитывал, что Брэндон при случае сообщит Джордан о его подозрениях — это будет славный щелчок ей по носу. Эх, посмотреть бы тогда ее физиономию!..

Шум в офисе усилился. Он оглянулся и увидел, что Кэрол, здороваясь, пробирается сквозь плотные ряды сотрудников. За ней шел Дон Меррик. Кевин обратил внимание, что она выглядит лучше, чем в последние недели: глаза блестят, кожа посвежела.

Кэрол остановилась возле доски с фотографиями Сэнди Фостер и Джеки Майалл, вгляделась в их лица, поклялась про себя отыскать убийцу, потом повернулась к коллегам. Она приехала на работу к семи утра, долго обдумывала детали предстоящей операции, пытаясь избавиться от собственных страхов, но до сих пор чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Расставшись с Джонатаном, она тут же легла спать и проснулась в шесть часов от звонка будильника. Это была первая за долгие месяцы ночь без кошмаров и сбившихся простыней. И почти без спиртного. Три бокала вина в ресторане не шли в расчет, если вспомнить ее аппетиты в последнее время. Кэрол не тешила себя мыслью, что скоро все наладится, однако решила, что начало этому уже положено.

— Доброе утро, — бодро приветствовала она коллег. — Хочу поблагодарить всех за упорную работу. Никто не виноват, что она почти не принесла результатов. Мы имеем дело с умным и осторожным убийцей, поэтому нам и не удается пока добиться успеха. Настала пора сменить тактику.

Послышались возгласы одобрения, сотрудники ее группы дружно закивали. Она прогнала свои сомнения и страхи и сообщила:

— Нам предстоит весьма рискованная операция, всем придется выложиться по полной, но я не сомневаюсь, что операция сдвинет дело с мертвой точки и мы наконец добьемся успеха.

Кэрол открыла папку, которую принесла с собой, достала фотографии четырех жертв Дерека Тайлера и прикрепила их к доске.

— Как вы знаете, в СМИ активно обсуждается возможная связь между двумя последними убийствами и серией двухлетней давности. Вина Дерека Тайлера несомненна, но ясно и другое: человек, ответственный за два последних преступления, взял за образец убийства Тайлера. Гадать о причинах бессмысленно, приходится признать, что это действительно так. Что это нам дает? Представление о типе женщин, который выбирает убийца. У них короткие светлые волосы, все они стройные, примерно одинакового роста и сложения. — Кэрол обвела глазами присутствующих. — Вот почему мы решили провести агентурную операцию, чтобы спровоцировать убийцу. Одной из наших коллег придется сыграть роль наживки, подсадной утки. — Поднявшийся шум едва не заглушил слова Кэрол, и она продолжила уже громче: — Первая часть плана осуществлена вчера начальником полиции в ходе брифинга. Его комментарии по делу были составлены на основе рекомендаций доктора Хилла и предназначены для того, чтобы подтолкнуть преступника к активным действиям. — Она посмотрела на Полу, та встала. — Тем, кто не знает, представляю: это констебль Пола Макинтайр. Ей поручается это ответственное задание.

Пола весело улыбнулась коллегам. У Кэрол защемило сердце. Она не забыла это чувство энтузиазма и слишком хорошо помнила, что потом произошло. Ей было невыносимо думать, что кому-то еще, может быть, предстоит пройти через ее ад. Но сейчас она лично проследит, чтобы у Полы было надежное прикрытие — то, без чего самой ей пришлось обходиться.

Почувствовав радостное возбуждение сотрудников, вызванное сообщением, что в ходе расследования наконец-то наметится перелом, она немедленно постаралась погасить его:

— Повторяю: операция крайне рискованная. На территории придется дежурить большому количеству полицейских в штатском, чтобы обеспечить безопасность нашего агента — это главное условие успеха. В случае угрозы для жизни Полы операция прекращается. Я хочу, чтобы вы это накрепко запомнили. — Она взглянула на Полу. — А сейчас нам нужно добиться, чтобы Пола выглядела соответственно ее роли.

— Эй, Пола, ты только смотри не увлекайся там! — выкрикнул Кевин.

— Сержант Мэтьюз, приберегите свой подростковый юмор для другого случая, — устало отмахнулась Кэрол. — Сержант Шилдз, прошу вас поехать с Полой в Манчестер, в секс-шоп, и выбрать там подходящую одежду. У местных покупать не стоит, чтобы не засветиться. Сегодня вечером при полной страховке мы выпустим Полу на улицу. Дон, доложите о технической стороне операции.

Меррик шагнул вперед:

— Пола получит портативную рацию. Будут установлены дополнительные камеры видеонаблюдения в незаметных местах по главной улице в Темпл-Филдз и внизу Кэмпион-бульвара. Одна группа — в машине наблюдения, на улице — наши люди в штатском. Мы будем поддерживать непрерывный радиоконтакт с Полой и постараемся, чтобы ребята в других машинах постоянно были в курсе происходящего.

Снова заговорила Кэрол:

— Еще раз напоминаю: самое главное — безопасность Полы. Весь риск падает на нее. Она должна быть уверена, что все мы будем ей помогать. В шесть состоится короткое совещание. Тех, кто занят текущими делами, и группу, обслуживающую систему ХОЛМС,^[3] прошу вернуться к работе. Остальные свободны до шести часов. Инспектор Меррик сообщит каждому о его месте в операции. — Кэрол обвела присутствующих напряженным взглядом. — Возможно, это наш единственный шанс схватить негодяя, прежде чем он совершит новое убийство. Я рассчитываю на вас.

Она не стала ждать вопросов или комментариев. Все, что ей нужно знать, передаст Меррик, глаза и уши Кэрол среди тридцати с лишним членов команды. Она постаралась добраться до своего кабинета прежде, чем улетучится ее уверенность в успехе.

Не успела Кэрол укрыться за опущенными жалюзи, как в дверь постучали.

Если опять этот проклятый Брэндон, я просто закричу, мелькнула у нее мысль.

— Войдите, — смиренно пригласила она.

Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и показалось лицо Джонатана Франса.

— У тебя найдется минутка?

Вспыхнув от удивления, Кэрол ответила:

— Да. Заходи.

Он тихо прикрыл за собой дверь.

— Вот уж не ожидала увидеть тебя так скоро, — пробормотала она. — У тебя уже готовы результаты?

— Нет, — сказал он, — еще нет. — Он извлек из кармана куртки пластиковый пакет. Кэрол разглядела товарный знак местного книжного магазина. — Я подумал, что это тебя заинтересует.

Кэрол с любопытством взяла пакет, достала книгу Элис Сиболд «Счастливая» и озадаченно подняла глаза на Джонатана.

— Воспоминания о пережитом ею самой насилии, — объяснил Джонатан. — Не хочу быть бестактным, но мне кажется, что книга тебе поможет. — Он неуверенно улыбнулся. — В ней нет ни пошлости, ни сентиментальности, ни сенсаций, а написана очень неплохо.

— Ты читал? — спросила Кэрол. На самом деле ее это не очень интересовало, просто нужно было заполнить неловкое молчание.

— Только не говори моим коллегам-геологам. — Он вновь улыбнулся. — Моя сестра — чиновник от искусства — всегда подсовывает мне новинки. Я люблю книги, заставляющие думать.

Кэрол перевернула книгу, прочла аннотацию на суперобложке и поблагодарила:

— Спасибо. Я обязательно прочту.

— Не за что. — Он попятился к двери. — Ну, я ухожу. Нам обоим надо работать. Позвони мне, ладно?

Тронутая больше, чем могла позволить себе выразить, Кэрол кивнула:

— Позвоню.

— А я сообщу о результатах по фотографии. — Он еще раз улыбнулся и вышел.

Кэрол долго смотрела на дверь, пытаясь разобраться в своих чувствах. Джонатан — замечательный, добрый человек, в его отношении к ней нет и малейшего намека на покровительственный тон. Ей нравится его общество, он очень привлекательный мужчина, почему же она так равнодушна? Может быть, она просто не готова или он не тот, кто ей нужен?

Стук в дверь прервал ее раздумья.

— Войдите, — со вздохом разрешила она.

В дверях показался Сэм Ивенс с бесстрастным лицом.

— Можно с вами поговорить? — спросил он.

Она показала рукой на стул:

— Прошу.

Он сел, приняв уверенную и небрежную позу.

— Я подумал, что лучше сам сообщу вам, до того как вам скажет об этом мистер Брэндон, — начал он.

Кэрол нахмурилась:

— Сэм, вы о чем?

— Об Эйдене Харте.

— Не понимаю. Я что-то пропустила?

— Я знаю, что вы исключили Эйдена Харта из числа подозреваемых, потому что у него твердое алиби, но у меня возникли кое-какие сомнения, и я решил проследить за ним. — Ивенс встретился с Кэрол взглядом и скривил губы в подобии извиняющейся улыбки. — В свое свободное время.

— Что? — недоверчиво переспросила Кэрол.

— Когда я беседовал с ним, у меня появилось ощущение, что он не так чист, как казалось. И оказался прав, — добавил он. — Харт испытывает неодолимое пристрастие к ночным феям. Наведывается к ним два-три раза в неделю.

Кэрол с изумлением смотрела на него, не зная, как реагировать на его слова. Она убить его была готова за самовольные действия, однако и сомнений в ее душе было достаточно: не слишком ли быстро она сбросила Харта со счетов? Неужели утратила чутье? Она нетерпеливо отбросила в сторону эти мысли.

— При чем тут мистер Брэндон? — спросила она.

Ивенс пожал плечами:

— Он увидел, как я забиваю в компьютер результаты наблюдения, и спросил, почему я веду слежку за доктором Хартом. Вот мне и пришлось ему объяснить.

У Кэрол похолодело все внутри.

— Вы сообщили начальнику полиции, что продолжаете линию расследования, которую я прекратила? — спросила она сухо и строго.

Он попытался вывернуться:

— Я представил дело не так. Не совсем так.

Вот ублюдок! — выругалась она про себя. А в голове эхом отдалось страшное слово — предательство. Она с трудом выдавливала из себя слова.

— Представьте мне полный отчет о ваших действиях, — приказала она. — Чтобы через час он лежал на моем столе. Я не допущу впредь ничего подобного. Здесь вам не Дикий Запад, а вы не героический шериф. Вы или работаете в команде, или не работаете вообще! Если бы вы хоть раз обмолвились о ваших сомнениях, я бы, может, не стала снимать Харта с крючка. Я не потерплю в своей группе никаких самовольных действий. Считайте это предупреждением, констебль Ивенс. А теперь вон с глаз моих!

Он встал и вышел с гордо поднятой головой. Кэрол не видела улыбки, приподнявшей уголки его губ.

***

Неяркое солнце пробилось сквозь серую дымку и озарило бледными лучами улицы в Темпл-Филдз. В других частях города кипела жизнь, а здесь в десять утра будничного дня было безлюдно. Те, кто тут жил, ушли на работу, а те, кто тут работал, пытались прийти в себя после минувшей ночи. Лишь мужчина в деловом костюме быстро шел вдоль канала с бультерьером на поводке, полы его плаща развевались в такт шагам. Две женщины в джинсах и кожаных пиджаках гуляли под ручку, окутанные коконом чопорного самодовольства. А Тони Хилл стоял на углу, листая справочник «Брэдфилд от А до Я» и что-то записывая на клочке бумаги.

Надо было сделать это дома, с досадой думал он, пытаясь выстроить логическую последовательность, следуя которой он собирался посетить шесть адресов, — он наметил их, когда в его голове впервые вырисовался план действий Дерека Тайлера и его имитатора. Тони просматривал страницы, отыскивал места преступлений и старался запечатлеть их на мысленной карте района в надежде, что таким образом он сумеет почувствовать, каким видит свой мир преступник. Ведь тот выбирал жертв, следуя определенному принципу. Можно предположить, что территория, где он убивал, была ему знакома, он держал ее в памяти. Каждый человек обладает собственной топографией того клочка города, который считает своим. Этот район исчерчен его личными маршрутами, ограничен его надобностями.

Поглощенный собственными делами, он может не замечать некоторые части города прямо у себя под носом. У имитатора Тайлера тоже наверняка имеется «свой» Темпл-Филдз, и, если Тони сумеет вычислить ареал обитания убийцы, тогда он с большой степенью вероятности сможет понять, что представляет собой этот человек. Или, напротив, каким он быть не может.

В это утро Тони просто необходимо было чем-нибудь заняться. Хотя он знал, что Кэрол предстоит провести важное утреннее совещание по поводу намеченной операции, он не смог себя заставить встретиться с ней и подбодрить. Он плохо спал: перед глазами постоянно всплывали досадные картины — Кэрол снимает шлем, верзила-мотоциклист обнимает ее, Кэрол его целует. Тони злился на себя, даже презирал за такую вспышку чувств и не хотел, чтобы выражение лица выдало его при встрече с Кэрол.

Постепенно в его голове созрел маршрут. Тони ринулся в лабиринт улочек, переулков, пронизывающих окраины Темпл-Филдз. Свернув в очередной переулок, остановился возле двери. Он глядел на угрюмое строение из красного кирпича, пытаясь угадать, за каким окном истекала кровью первая жертва Дерека Тайлера. Согласно материалам следствия, Лорен Маккаферти часто приводила мужчин в свою комнату. Она считала, что там безопасней, чем в автомобилях клиентов, ведь в соседних комнатах находятся жильцы, которые услышат крики о помощи, если возникнет непредвиденная ситуация. Она не подозревала, что встретит убийцу, который не даст ей и рта раскрыть, не то что позвать на помощь.

Тони постоял еще немного, давая волю фантазии, затем направился к следующей точке намеченного маршрута. Через полчаса, обойдя еще четыре места, он остановился возле отеля «Вулпэк».

— Что же в них общего? — тихо проговорил он. — Эти адреса — часть твоих тропинок, невидимых для большинства людей, которые наведываются в Темпл-Филдз выпить или найти партнера для секса. А тебе тут комфортно. Может, ты тут живешь или работаешь? Может, ты доставляешь покупки? Или ты курьер? Почтальон? Места преступлений расположены рядом с оживленными улицами, но не на них. Ты любишь уединенные места, но хочешь, чтобы твоих жертв быстро обнаружили. Ты остаешься возле них, пока они не умрут, а потом уходишь, зная, что они недолго будут одни. Тебе невыносима мысль об их одиночестве?

Он медленно брел по переулку к Беллуитер-стрит, забитой в это время дня покупателями и теми представителями городского дна, которые считали вереницу крытых торговых площадок своими родовыми охотничьими угодьями.

— Нет, не то, — бормотал он. — Тебе наплевать на них. Для тебя они не женщины, а товар одноразового пользования. Ты хочешь, чтобы мы видели трупы, пока они свеженькие, и восхищались твоим искусством. Просто не повезло, что Ди как раз устроила себе выходной и мы не сразу нашли Сэнди. — Его лицо озарилось сияющей улыбкой. — Ты хвастаешься, вот оно что! Тебе невыносимо тяжело скрывать свой талант. Ты тычешь нам в нос свою силу, жаждешь признания, славы, хочешь их получить как можно быстрей.

Тони прошел вниз по Беллуитер-стрит до Вулмаркет, сел на скамью и принялся рассматривать оживленную площадь. Угадать в действиях убийцы скрытый смысл — только первый шаг, но шаг необходимый. Тони должен двинуться глубже, расшифровать этот смысл. Лишь тогда он сможет догадаться, как глубинные мотивации формируют социальное поведение человека, совершившего жестокие преступления. Пока он не справится с этой задачей, Кэрол от него мало толку. Так же как и будущим жертвам убийцы.

— Ты всегда жаждал похвалы. — Тони говорил тихо, чуть шевеля губами. — Но никогда не получал ее столько, сколько хотел, не так ли? Тебя никогда не ценили за то, за что тебе хотелось бы. Ты жаждал власти над обожающей тебя толпой, но никогда не получал ее. Так как же ты зарабатываешь на жизнь? Вероятно, ты выбрал деятельность, позволяющую тебе властвовать над всеми нами. Может быть, тебе по душе вооруженные силы, полиция либо работа в пенитенциарной системе, но, подозреваю, у тебя проблемы с дисциплиной. Так, может, ты охранник? Вышибала в ночном клубе? В Темпл-Филдз их полно. Какие еще бывают занятия, где ты мог бы применять физическую силу? — Он поднял глаза и стал рассматривать широкий ассортимент представителей рода человеческого, спешивших каждый по своим делам. На дальнем конце площади стояла женщина в темно-синей полицейской форме и с полосатым жезлом. — Может, ты сотрудник автоинспекции? — прошептал Тони. — Они тоже хорошо знают улицы.

Он нетерпеливо вскочил. У него не было ощущения, что он хоть немного продвинулся. По какой-то причине мышление этого убийцы казалось ему скользким, как мокрые осенние листья, которые расползаются в руке, до того как успеешь их разглядеть. У него не получалось ухватить главную нить, которая провела бы его через лабиринт. Никогда прежде он не испытывал такого бессилия и не мог понять, почему это происходит теперь, в этом расследовании. Или дело в том, что он чересчур сосредоточился на своей вине и желании как-то обезопасить Кэрол? Или в этом убийце было что-то такое, что ставило его отдельно от других искривленных мозгов, с которыми Тони привык иметь дело?

Он слишком много лет работал с серийными преступниками: насильниками, убийцами, поджигателями и педофилами, чтобы рассматривать их как однородную группу. Некоторые были людьми с высоким интеллектом, другие, вроде Дерека Тайлера, казались не настолько сообразительными, чтобы совершать свои преступления. Кто-то обладал поверхностными социальными навыками, от поведения других у нормальных людей еще за сто шагов вставали волосы дыбом. Одни были почти что рады попасть за решетку и с облегчением сбрасывали тяжелый груз преступлений, другие процветали в лучах славы, которой их упорно одаривала извращенная медиакультура. Но всем им было присуще одно общее качество: их действия несли уникальную печать индивидуального склада ума, и это всегда была дорога, по которой Тони мог путешествовать вместе с ними.

На этот раз все оказалось не так. На этот раз у него ничего не получалось.

***

Секс-шоп с игривым названием «Грешки» прятался на одной из тихих улочек с односторонним движением в обновленной части городского центра Манчестера, в Северном квартале, где вследствие экономической политики лейбористов магазины недорогой готовой одежды постепенно вытеснялись бутиками, ателье и жилыми домами. На улицах с узкими тротуарами теснились дома из красного кирпича, перестроенные викторианские монолиты и творения современной архитектуры. Джен Шилдз уверенно, словно местная, указывала сидевшей за рулем Поле, куда ехать.

— Да ты все тут знаешь! — удивилась Пола, когда, слушая инструкции Джен, одолела трудный перекресток.

— Я много лет делаю в Крафт-Вилидж рождественские покупки, — объяснила Джен. — Приятно дарить людям что-нибудь такое, чего они не могут приобрести в Брэдфилде. К тому же тут есть парочка приличных ресторанов, можно после шопинга расслабиться. — Она показала маленькую платную стоянку, где для них нашлось место.

Поездка через Пеннинские горы прошла спокойно. Джен почти непрерывно обменивалась с кем-то эсэмэсками, вызывавшими у нее приступы веселья. С Полой она не делилась прочитанными шутками. Единственная заинтересовавшая обеих тема касалась Кэрол Джордан — тянет она на своей должности или нет. Из командного духа Пола защищала шефа. Одно дело — усомниться в способностях Кэрол в разговоре с Доном, другое — с Джен Шилдз, человеком со стороны. Убедившись, что Полу не переубедить, Джен махнула рукой и вернулась к своим забавам с мобильным.

На подъезде к «Грешкам» она повернулась к Поле.

— Сейчас оттянемся по полной, — сообщила она. — Ничто так не улучшает настроения, как игра в переодевания.

— Тебе хорошо веселиться, — пробормотала Пола. — Ведь не ты будешь стоять на углу и морозить задницу, да еще общаться с грязными шлюхами.

Джен хихикнула:

— Нет, я буду лишь любоваться этим зрелищем. — И она толкнула дверь.

Интерьер в «Грешках» был не такой шикарный, как в брэдфилдском «Пылающем О». Света меньше, ассортимент не такой богатый. Из-за кассовой стойки на них взглянула женщина лет сорока; разноцветные пряди ее волос с помощью геля были уложены завитками и острыми сталагмитами. Как ни странно, на ней был кардиган буроватых тонов, более уместный на хозяйке магазина трикотажных изделий. Пола заподозрила, что эксцентричная прическа должна была отвлекать внимание от лилового родимого пятна на лице, выглядевшего так, будто по щеке кто-то провел кистью, обмакнув ее в черничный шербет.

Джен огляделась и повела Полу в глубину магазина к стойке с одеждой, порылась среди выставленного товара и вытащила обтягивающее черное мини-платье:

— Эй, крошка, все попадают замертво, когда ты прогуляешься в этом наряде по Рейнбоу-Флеш.

— Не думаю, — высказала сомнение Пола, пытаясь отстоять свою независимость под напором Джен Шилдз. — И вообще для сегодняшнего вечера оно не годится: как я под ним буду рацию носить?

Джен ухмыльнулась с неожиданным для ее ангельского лица злым коварством:

— Констебль, под таким платьем вообще ничего не носят.

Она повесила его на место и еще раз прошлась вдоль стойки. На этот раз ее выбор пал на ярко-красную мини-юбку из искусственной кожи.

— Ну вот, это другое дело. Для Темпл-Филдз — самое то! Дон Меррик захлебнется чаем, когда тебя в ней увидит.

Пола хмыкнула:

— Мы ведь не для Меррика стараемся? — Тем не менее взяла юбку и приложила к бедрам.

— Надень, — посоветовала Джен. — Я должна оценить, как она на тебе смотрится. Самой ведь трудно судить.

Пола устремила на нее ледяной взгляд.

— По-моему, это лишнее, — заявила она, заподозрив в словах Джен неприятный подтекст. Потом сняла с вешалки серебристый топик с люрексом. — Смотри, он идеально подходит к юбке.

Джен насмешливо вскинула брови:

— Констебль Макинтайр, главное, что все это идеально подходит тебе!

От бесстыдно заигрывающей интонации Пола вспыхнула. Ей показалось, что в голосе Джен прозвучала нотка искреннего восхищения, и в голове Полы промелькнула непрошеная мысль: а что, если бы им как-нибудь вместе провести свободный вечер?

— Я всегда серьезно подхожу к выполнению поставленной задачи, — отрезала она, подавив в зародыше фривольные мысли. Первая заповедь копа — не трахайся на работе: это всегда оборачивается неприятностями. Кроме того, Джен Шилдз — не ее тип. Вот если бы Кэрол Джордан… Пола отвернулась, коря себя за то, что почти забыла, для чего они сюда приехали.

— Ты у нас молодец, кто спорит? Но когда все закончится, может, ты устроишь небольшой показ модной коллекции? Специально для меня? — Джен исходила нежностью, теплое дыхание щекотало шею Полы.

— Честное слово, Джен, ты такая же приставучая, как все мужики, — устало отмахнулась Пола.

— Поверь мне, Пола, я лучше, чем любой из них. — Джен положила ей руку на плечо и улыбнулась, заметив, как поморщилась коллега. — Примерочные вон там. — Она кивнула на занавешенные кабинки за стойками с одеждой и посторонилась, позволив Поле пройти, не касаясь ее.

Через две минуты Пола уже разглядывала себя в зеркале. Господи помилуй! Да ведь ее не узнают даже лучшие подруги! А если она наложит макияж и нацепит соответствующие туфли… Тогда ее не узнает родная мама. Пола была обескуражена: значит, можно превратиться в другого человека, всего только сменив одежду? По телу побежали мурашки от недобрых предчувствий, она поскорей сняла яркие тряпки и с радостью натянула черные джинсы и белую рубашку, став прежней Полой. Дернув в сторону занавеску, она подняла покупки над головой:

— Годится.

Джен протянула ей куртку-бомбер из того же материала, что и юбка.

— Вот, для комплекта, — сказала она. — Сегодня вечером обещали собачий холод.

Пола с сомнением взглянула на куртку военного образца с многочисленными накладками и карманчиками:

— Джеки и Сэнди ходили без курток. По сценарию я должна выглядеть максимально похожей на них. Вот что мне действительно нужно, так это туфли на шпильке типа «трахни меня».

— Куртка тоже понадобится, — настаивала Джен, — спрятать рацию, а она не очень маленькая, и проводок к микрофону — он пройдет по спине.

— Ты права, об этом я не подумала. — Пола отнесла покупки к кассе и вынула кредитную карточку. Как хорошо, что никто из тех, с чьим мнением она считается, не увидит ее финансовый отчет за этот месяц.

— Боже, какие жуткие штуки! — поразилась Джен, с любопытством глядя на витрину с наручниками и прочими обездвиживающими приспособлениями.

— На любой вкус! — с гордостью заявила продавщица.

Джен смерила ее холодным взглядом:

— Что ж, о вкусах не спорят. — Она пошла к двери. — Пола, я жду тебя на улице.

Когда Пола вышла из секс-шопа, Джен стояла, прислонившись к стене, и сворачивала сигарету.

— Не знала, что ты куришь, — удивилась Пола.

— Только когда на душе кошки скребут, — ответила Джен.

— А я думала, ты душишь своих кошек смехом. Ты же всегда такая веселая!

Джен лизнула бумажку и ловко завершила работу:

— Тебе так кажется? Попала пальцем в небо, Пола. В том-то и дело, что не всегда. — Выражение ее лица не изменилось, но голос звучал непривычно мягко и взволнованно. — Сегодня вечером тебе предстоит опасная работа. Пожалуй, самая страшная для копа.

Пола вздохнула:

— Спасибо за заботу, конечно. Я пытаюсь себя убедить, что бояться нечего — все вы меня подстрахуете.

Улыбка Джен выглядела натянутой.

— Подстрахуем, не сомневайся, однако бывают моменты, Пола, когда разумней бояться. И сегодняшний вечер — один из них.

***

День двигался к вечеру под тревожное тиканье часов. В комнате дежурных офицеров на столах зиккуратами высились стопки бумаг, которые Кэрол могла бы бегло проглядеть и сама, но для этого существовали другие сотрудники. Референты, читающие всевозможные сообщения и заявления, в обязанности которых входило заполнять формуляры по фактам, заслуживающим внимания; детективы, работающие по поступившим к ним материалам и выдающие на-гора новые бумаги для референтов; Дон Меррик, который обобщал самое важное, о чем она должна знать. Объем материалов по делу приводил Кэрол в ужас. Правда, пока, как ни печально, от них не было ровно никакого толка.

Секретная операция подкрадывалась к ней, будто лиса к цыпленку. Любая ее подробность оживляла приглушенные воспоминания о собственном загубленном задании. А тут еще и Сэм Ивенс! Кэрол не могла понять, то ли он обычный честолюбец, то ли намеренно пытается копать под нее. В любом случае он, пожалуй, заронил у Брэндона сомнения в самый неподходящий момент.

Кэрол не хотелось, чтобы босс гадал, не повлияет ли ее печальный опыт на сегодняшнюю операцию. Кэрол старалась гнать от себя эти мысли, но не получалось. И она сдалась. Раз уж она не в силах избавиться от своего прошлого, тогда, может, ей нужно попытаться противостоять ему и смело взглянуть правде в глаза. Она взяла со стола книгу, которую принес Джонатан, и осторожно открыла. Кэрол никогда не была большой любительницей чтения, разве что изучала специальную литературу, а после насилия умышленно избегала заглядывать в разные брошюрки типа «Помоги себе сам». Несмотря на предубеждение, Кэрол увлеклась сюжетом, который, разумеется, не совпадал с ее страшным личным опытом, однако книга будто разговаривала с ней о том, о чем ни с кем на свете Кэрол говорить бы не стала.

На сороковой странице она отложила книжку. Руки дрожали, в глазах стояли слезы. Душа жаждала спиртного, но Кэрол решила не поддаваться искушению. Впервые за долгие месяцы она поняла, что теперь уж точно выживет, и нет сомнений, что новая Кэрол Джордан справится со своей проблемой. Она будет совсем другой, но снова сама собой. Обожженной, но не сгоревшей. Надтреснутой, но не разбитой. Она пожалела, что рядом сейчас нет Тони, и не оттого, что хотелось поговорить об этом, а потому что знала: он увидит в ней перемену и, возможно, почувствует начало ее освобождения от прошлого.

Словно в ответ на ее мысли раздался стук в дверь.

— Войдите! — Быстрым движением она спрятала книгу под бумаги.

Но это был не Тони. Вернулся Джонатан Франс с папкой под мышкой.

— Второй раз за день — это многовато, — проговорила Кэрол. — Пойдут разговоры. — Она сама себе удивлялась: его неожиданный приход очень ее обрадовал.

Он сел, откинулся на спинку стула и вытянул длинные ноги.

— Как бы мне ни нравилось твое общество, этот визит чисто деловой, — сообщил он. — У меня появились для вас новости. — Он был доволен собой и напомнил Кэрол ретривера, несущего хозяину намокшую под дождем газету.

Кэрол заинтересовалась. Она уже не думала о своих чувствах к нему, сейчас в ней заговорил профессионал:

— Ты определил местность?

Он кивнул:

— Увидев фотографию, я почти сразу догадался, где она сделана. В общих чертах, разумеется. А когда пропустил снимок через программу, уверился окончательно. — Он открыл папку и извлек две распечатки — увеличенные фрагменты скальной породы.

Кэрол непонимающе уставилась на них. На ее взгляд, там были запечатлены обычные камни, серые, чуть красноватые, а по ним бледно-серые вкрапления, чуть мельче или крупней.

— Ну и что это? — спросила она и тут же пожалела об этом. Уж ей ли не знать, каково общаться со специалистами, приглашенными на роль экспертов! Сейчас он прочитает ей лекцию — коротенько, минут на сорок, причем каждое третье слово окажется ей совершенно неведомым.

— Это строматолиты, — с волнением сообщил Джонатан, — одна из неразгаданных загадок девонского периода. Проще говоря, это плотные слоистые образования в толщах известняков и доломитов. Насчет того, как они возникли и что собой представляют, мнения расходятся. Видишь, как эта структура похожа на структуру кораллового рифа? Некоторые геологи считают, что это копившиеся тысячи лет результаты деятельности древних спонгиоподобных, то есть губок, которые называются строматопороиды. Это основной строительный материал рифов. Вода заполняла полости и щели, и под давлением формировались строматолиты. Другие полагают, что строматолитообразователями были миксомицеты — бесхлорофильные грибообразные организмы. Третьи думают, что образование строматолитов связано с жизнедеятельностью колоний нитчатых цианобактерий — их еще называют синезелеными водорослями. — Он усмехнулся. — А сторонники теории о божественном происхождении всего сущего считают, что строматолиты поднялись из глубин океана во время Ноева потопа.

— Все это увлекательно, но… — Кэрол постаралась придать своему лицу заинтересованно-вопросительное выражение.

— Понятно-понятно: ближе к делу, ты об этом? — с сожалением проговорил Джонатан. — О'кей. Такие образования имеются в известняках в Национальном парке «Пик Дистрикт», в Северной Англии. Обычно они не встречаются поодиночке. Еще есть несколько мест в Уайт-Пик — скалолазы вроде меня изучили там каждый дюйм. Увидев увеличенные снимки, я подумал, что могу назвать конкретное место, но все же решил проверить. Поэтому поехал туда, после того как вышел от тебя. И оказался прав. Это часть известнякового рифа неподалеку от Чидейл.

Кэрол не сумела скрыть восторга:

— Ты определил место? Ты уверен?

Джонатан кивнул:

— Это вполне характерный…

Не успел он закончить фразу, как открылась дверь, вошел Тони и сразу заговорил, не обратив внимания на то, что Кэрол не одна:

— Я думаю, что он работает в Темпл-Филдз, в одном из клубов или баров. Скорее всего, охранником или вышибалой.

— Тони, — остановила его Кэрол и предостерегающе кивнула на Джонатана — тот был почти не виден за открытой дверью.

— Ох, извините! Я не заметил. Зайду позже, — сказал Тони довольно приветливо, однаковсе его оживление как рукой сняло.

Он что-то видел накануне вечером, догадалась Кэрол. Но уж она-то его знает: он и намеком себя не выдаст, по крайней мере не здесь и не сейчас. Возможно, и никогда, учитывая умение Тони избегать напряженных ситуаций.

— Ты нисколько не помешал, — заторопилась она. — Входи, пожалуйста. Это доктор Джонатан Франс. Геолог. Джонатан, это доктор Тони Хилл. — Джонатан встал со стула — он оказался на голову выше Тони — и пожал протянутую руку. — Тони — психолог-клиницист. Мы очень часто работаем вместе.

— Так вы геолог, — протянул Тони, отошел подальше от Джонатана и примостился на углу письменного стола. Кэрол заподозрила, что он поступил так намеренно, демонстрируя их союз и отводя таким образом Джонатану роль третьего лишнего. — Должно быть, приятно иметь дело с объектами, которые веками стоят на месте, а если перемещаются, то со скоростью, не заметной глазу. На такой работе не запыхаешься.

Джонатан вернулся на свой стул:

— Вот только она гонит меня из дома.

Тони улыбнулся:

— Мои пациенты похоже говорят о своем психическом состоянии.

Джонатан казался слегка озадаченным, будто не был уверен, подкалывают его или нет.

— Только не те, что страдают агорафобией, вероятно, — возразил он.

Тони обдумал возражение, но, прежде чем успел сказать еще что-нибудь язвительное, вмешалась Кэрол:

— Джонатан определил место, где был сфотографирован Тим Голдинг.

Тони немедленно забыл о личных обидах.

— Правда? — спросил он заинтересованно. — Расскажите подробнее.

— Я как раз объяснял, когда вы вошли, что на заднем плане снимка имеются весьма характерные геологические образования. Строматолиты, известняковые скалы. Я не раз там бывал и их осматривал.

— Что за место? — спросил Тони. — Люди там бывают?

Джонатан извлек из папки и положил на стол еще один листок:

— Я сделал фотокопию карты данного участка. — Он нагнулся и стал водить пальцем по карте, иллюстрируя свои слова. — Вот долина Чидейл, ее промыла в песчанике река Уай. — Он показал на карте извилистую ленту. — Как видите, по долине идет пешеходная тропа. Это довольно популярный маршрут, так что администрация Национального парка даже установила что-то вроде каменных ступеней, чтобы было удобней ходить в тех местах, где река после дождя выходит из берегов и заливает тропу. — Он ткнул в карту длинным пальцем. — А вот это — долина Суиндейл. Вход в нее очень узкий — легко не заметить, зато потом, когда пройдешь через узкую горловину, долина становится шире и поднимается вверх примерно на четверть мили. Там нет пешеходной тропы, и я готов поспорить, что девяносто девять человек из ста даже не подозревают о существовании этого местечка.

— Там и находится этот строма… как его там? — спросил Тони, внимательно разглядывая карту.

— Да, примерно в середине долины, с левой стороны.

— Значит, место весьма уединенное? Люди туда на пикники не ходят?

Джонатан покачал головой:

— Нет, разве что вам нравятся грязь, колючие кусты ежевики и отсутствие красот. В этом-то и особенность парка «Пик Дистрикт»: там масса укромных мест. На Троицын день туда съезжается не меньше четверти миллиона человек и все-таки каждый может найти возможность уединиться.

— Но кто-то же заглядывает в Суиндейл? — поинтересовалась Кэрол.

— Геологи, профессионалы и любители. Как-то я видел там троих альпинистов, хотя это не самое лучшее для них место, по соседству есть скалы поинтересней. Пожалуй, и все. Как я сказал, красот там особых нет.

— Значит, тот, кто привез туда Тима Голдинга, мог быть вполне уверен, что его не спугнут, — рассуждал Тони, — стало быть, хорошо знал долину. — Он поднял глаза. — Насколько близко туда можно подъехать на машине?

— Парковка примерно в миле, у старой станции «Миллерс-Дейл».

— Нелегкое дело — добраться до долины, если жертва сопротивляется, — тихо сказал Тони. — А вы можете сказать, в какое время дня сделан снимок?

Джонатан достал из папки копию фотографии:

— Это зависит от времени года. Когда пропал мальчик?

— Во вторую неделю августа, — ответила Кэрол, не заглядывая в записи.

Джонатан всмотрелся в фотографию:

— Эта часть долины обращена на восток. Солнцу требуется время, чтобы осветить скалы, оно должно подняться довольно высоко. Я полагаю, около девяти или десяти утра.

Тони порывисто вскочил и отвернулся, сжав голову ладонями, словно внезапно его настиг приступ головной боли.

— Кэрол, возьми группу экспертов-криминалистов и поезжай. Ищите могилу. Может, даже две.

— Ты думаешь, Гай тоже может там быть?

Тони уронил руки:

— Да. Очень высока вероятность, что Тима и Гая похитил один и тот же преступник. Мы оба это понимаем. У него хватило наглости выставить фото второго мальчика в Сети, на мой взгляд, именно потому, что он уже совершил в той долине убийство и оно сошло ему с рук.

Кэрол, взглянув на Джонатана, уловила на его лице смятение и растерянность. Она давно забыла, какое впечатление оказывают на обычных людей те ужасы, с которыми полицейские имеют дело постоянно. У человека, не участвующего в борьбе со злом изо дня в день, нет защиты от грубой реальности, с которой она и Тони сталкивались чаще, чем хотелось бы.

— Ты торопишься с выводами, — медленно проговорила она, понимая, однако, что Тони прав.

Тони, бледный и подавленный, резко повернулся к Кэрол. Не обращая внимания на Джонатана, уперся кулаками в стол и заглянул ей в глаза:

— Он приехал на парковку на рассвете. Тим почти наверняка был накачан седативными препаратами и потому не сопротивлялся. В таком состоянии он притащил мальчика в Суиндейл. Там сделал свое дело, сфотографировал мальчишку. Что потом? Он не собирался рисковать и идти по людной тропе с изнасилованным ребенком. Он убил его, Кэрол, и где-то там закопал. Мелкая могила под кустами ежевики, про которые рассказывал Джонатан. — Он закрыл глаза и пробормотал что-то неразборчивое.

— Что?

— Я сказал, что теперь ты наконец сможешь привезти мальчика домой.

Долгое молчание. Лицо Джонатана исказилось, как от боли, глаза сузились в щелки, как будто он не желал видеть ужасную картину, которую описал Тони.

Перепугал ты моего эксперта, Тони! — подосадовала про себя Кэрол.

— Пока это только ваше предположение, доктор Хилл. — Она отодвинула кресло и встала. — Джонатан, сегодня мы уже не успеваем в Суиндейл. Темнеет. Но необходимо проверить ваши сведения как можно скорее. Я понимаю, мы и так отняли у вас слишком много времени, но нельзя ли попросить вас съездить завтра в ту долину с кем-нибудь из моих сотрудников и показать им место, где сделан снимок?

— Я… я не знаю, смогу ли. — Его глаза расширились: он все еще переживал услышанные ужасы.

— Вам не нужно присутствовать при наших поисках, — успокаивающе сказала Кэрол. Она подошла к Франсу и положила руку на его плечо. — Главное — приведите туда криминалистов, покажите место, где сфотографирован мальчик, и можете уезжать. Мы не слишком вас задержим.

— А сами вы поедете в Суиндейл? — бесстрастно осведомился Джонатан, но Кэрол почувствовала: ему очень хочется, чтобы она была там с ним рядом.

Ну что ж, не такая уж великая просьба, если учесть, что благодаря ему дело Тима Голдинга сдвинулось с мертвой точки.

— Обещать не могу, — ответила она. — Я веду еще одно серьезное дело. Все зависит от того, как сегодня вечером будут развиваться события. Возможно, мы произведем арест, тогда я понадоблюсь здесь. В противном случае… да, я буду в Суиндейле. Если вы приедете сюда завтра к восьми утра, мы все и решим.

Он кивнул и встал, заключив по ее голосу, что разговор окончен.

— Спасибо, Кэрол, — поблагодарил он.

— Это вам спасибо, Джонатан. С вашей помощью мы совершили первый настоящий прорыв с тех пор, как пропал Тим. Если мы привезем его тело домой, родителям, то это полностью ваша заслуга. — Она похлопала его по руке. — До завтра.

В дверях Джонатан задержался и со слабой улыбкой проговорил:

— Рад был познакомиться, доктор Хилл.

Тони вежливо кивнул.

— Я уж потерял счет, сколько раз слышал подобную ложь, — буркнул он, когда за геологом закрылась дверь.

Кэрол покачала головой — с нежностью и отчаянием.

— Тебе все-таки пора научиться себя сдерживать и не пугать ни в чем не повинных людей.

— Я всегда получаю удовольствие, когда обращаю в бегство противника.

— Если мы найдем тела, можешь осмотреть место преступления? — спросила Кэрол.

— Если ты считаешь, что это поможет расследованию.

— Спасибо.

Кэрол помолчала, размышляя, стоит ли ей сообщить об имеющихся подозрениях касательно Эйдена Харта. Тони бесцельно побродил по кабинету и снова устроился на уголке стола. При этом он сдвинул стопку бумаг, из-под нее выглянула книга Элис Сиболд. Тони нахмурился, взял ее в руки:

— Ты это читаешь?

— Нет, использую вместо пресс-папье, — огрызнулась она. — Что скажешь о содержании?

Он поднял брови:

— Полагаю, ты найдешь ее полезной.

— Ты читал?

— Кэрол, я прочел, по-моему, все серьезные книги о насилии. — Когда она открыла рот и хотела что-то сказать, он поднял палец, останавливая ее: — Нет, не из-за тебя. По работе.

— Раз ты считаешь, что «Счастливая» могла мне помочь, почему ты не предложил ее мне? — Кэрол понимала, что ведет себя агрессивно, но ей было все равно.

— А ты послушала бы меня? — спросил Тони. — Разве не послала бы куда подальше? Не сказала бы, чтобы я не лез не в свои дела?

— Мне дал ее Джонатан, — глядя ему в глаза, сообщила она. — Он не побоялся, что я его пошлю.

Тони резко откинул голову, словно уклоняясь от надвигающегося удара.

— Ты рассказала Джонатану, — медленно произнес он.

Выбрала самый неподходящий момент, с сожалением подумала Кэрол.

— Да, я рассказала Джонатану.

Тони кивнул:

— Впрочем, так легче. Он посторонний. Никакого багажа воспоминаний. Прости, Кэрол, я ошибся. Если бы я знал, что ты не откажешься, я бы посоветовал тебе «Счастливую». — Внезапно он соскочил со стола. — Ладно, мне пора.

— Ты не придешь на совещание? Не собираешься взглянуть на разработку операции с Полой?

Он покачал головой:

— Какой смысл? Это твои дела, не мои.

— Может, подскажешь что-нибудь, — сказала Кэрол.

— Сегодня ты уже выслушала мое мнение. Я полагаю, что убийца работает в Темпл-Филдз. Он охранник, вышибала, а может, и сотрудник дорожно-транспортной полиции. Больше мне пока нечего тебе предложить. — Он положил ладонь ей на плечо.

Тут же в ее груди вспыхнула паника, тугой кулак выдавил воздух из легких.

— Ты мог бы помочь Поле.

— Не думаю, Кэрол. В данном случае я со своими мозгами тебе не нужен. Это ваши полицейские дела. Нет ничего убедительней, чем опыт. И ни у кого нет более сурового опыта работы внедренного агента, чем у тебя. Ты в самом деле обойдешься без меня.

*

Пола нашла Дона Меррика в столовой управления за кружкой чая. Она села напротив и взглянула на его сумрачное лицо.

— У тебя такой вид, словно ты катал на себе ослика Иа-Иа, — заметила она.

— Я получил письмо от Линди — принес ее адвокат. Она требует развода.

— Господи, не поторопилась ли она?

Меррик тяжело вздохнул:

— Вообще-то она права. Мы оба понимаем, что все прошло. Считается, что мужики — существа сильные и не знают жалости, но, когда дело доходит до разрыва отношений, вы, бабы, дадите нам сто очков вперед.

— Не все, — возразила Пола, вспомнив собственное несчастливое прошлое. Две связи за последние шесть лет, и за обе она цеплялась дольше разумного. На ум пришли строчки из некогда прочитанного стихотворения: любовь — это воздушный змей, который ты не можешь отпустить, пока кто-нибудь не даст тебе взамен другой, лучший… Меррика ей было очень жалко, а вот его жене Пола позавидовала: хорошо тем, кто обладает умением так легко расставаться с прошлым.

Впрочем, Меррик был слишком погружен в собственные горести, чтобы заметить печаль в голосе Полы.

— По крайней мере, если мы узаконим нынешнее положение вещей, я буду иметь возможность встречаться с сыновьями, — пробормотал он. — Если у меня вообще когда-нибудь появится свободное время при такой жизни.

— Если нам повезет сегодня ночью, станет полегче, — сказала Пола, стараясь не думать о том, что это означает лично для нее.

Ее слова попали в цель. Меррик поднял на нее грустные глаза, и в них промелькнула искорка интереса.

— Ты сама-то готова? — спросил он.

Пола покрутила пальцем прядь волос.

— Я чуточку нервничаю, — призналась она.

— С тобой не должно случиться ничего плохого, — заверил ее Меррик.

— Ты думаешь? Но ты ведь пострадал, когда гнался за убийцей-гомосеком, — язвительно заметила Пола.

Этот случай произошел давно, она была тогда стажером, однако отчетливо помнила тюрбан из бинтов на голове Меррика, заработанный, когда его операция по внедрению вышла из-под контроля.

Меррик, казалось, смутился:

— Я сам виноват, подставился. Решил, что справлюсь своими силами, и просчитался. Так что учись на моих ошибках: не рискуй, не полагайся на везение. Если сомневаешься — лучше не делай. Черт с ним, с убийцей. Пусть мы его упустим, лишь бы с тобой все было в порядке.

Его искренне взволнованный голос заставил Полу слегка поежиться:

— Да я за себя не очень беспокоюсь. Я уверена в вашей поддержке. Сам подумай, ведь Джордан, после того как провалилась сама, не оставит меня без надежного прикрытия. В случае чего она даже готова свернуть всю затею, лишь бы я не пострадала.

— Но я ведь вижу: тебя что-то гложет.

— Может, это глупость, — сказала Пола, — но я не уверена, смогу ли убедительно сыграть свою роль. Я боюсь провалить операцию. Не убеждена, что мне хватит воображения.

Меррик нахмурился:

— Что-то я тебя не понимаю.

— Дон, я коп до мозга костей. Я вижу мир в черно-белых красках. У меня нет ни капли сочувствия и понимания, в общем, той хренотени, о которой все время бухтит Тони Хилл. Я не ловлю преступников, подстраиваясь под их мышление. Я ловлю их, потому что они тупые, а я умная. Потому что я на стороне закона, а они нет. И как же может такая женщина, как я, стоять на углу и стараться, чтобы какой-то там гребаный психопат поверил, будто я и в самом деле проститутка? — со злостью выпалила Пола.

Меррик задумался, подыскивая ответ, и сказал:

— Ну, ты ведь оденешься соответственно…

— Да, у меня есть прикид, — уныло согласилась она. — Шилдз знает в этом толк. Но я чувствую себя как ребенок, играющий понарошку. Ты знаешь, как иногда бывает, если идешь куда-нибудь отдыхать. Нацепишь на себя что-то экстравагантное и думаешь, глядя в зеркало: да-а, кто же я сегодня такая?

Меррик посмотрел на нее так, будто она говорила по-гречески.

— Не очень понимаю, о чем ты… — озадаченно сказал он.

— Поверь, так бывает. Когда я надеваю эти шмотки, в моей голове только одна мысль: «Не хочу быть такой». Я не боюсь, что вы меня подведете, мне страшно, что у меня не получится.

*

Кэрол нашла Брэндона в конференц-зале, босс что-то обсуждал с сотрудником из отдела по связям с общественностью. Когда она вошла, он поднял голову и кивнул ей:

— Кэрол, мы как раз говорим про Тима Голдинга и Гая Лефевра. «Брэдфилдз Сан» опубликовала анонс: они планируют напечатать в выходные большую статью на эту тему. — Он вздохнул. — По их тону всякий решит, что мы тут сидим и в носу ковыряем.

Кэрол выдавила улыбку:

— Сэр, пожалуй, я могу вам сообщить кое-какие новости. — Она вкратце пересказала информацию, полученную от Джонатана.

Мрачное лицо Брэндона просияло.

— Это отличная новость, Кэрол! Чья идея насчет геолога?

— Моя, сэр.

Черт возьми! Она не собиралась отказываться от своего пока что единственного достижения.

— Молодец! Обязательно держите меня в курсе. И писак тоже. — Он встал.

— Можно вас еще на пару слов, сэр? — спросила Кэрол, отводя его в сторону.

— Выкладывайте, — с некоторым удивлением произнес Брэндон.

— Как я поняла, констебль Ивенс сообщил вам, что ведет несанкционированную слежку за доктором Эйденом Хартом.

— Да. И должен сказать, мне показалось странным, что вы закрыли данное направление. У вас что — избыток подозреваемых по делу об убийстве проституток? Я знаю, что у Харта работает Тони, но…

— Тони не имеет никакого отношения к моему решению, сэр, — перебила его Кэрол. — Я исключила доктора Харта из разработки, потому что у него алиби на то время, когда, по свидетельству патологоанатома, была убита Сэнди Фостер.

Брэндон развел руками:

— Этого недостаточно, Кэрол. Мы все прекрасно знаем, что точное время смерти определить очень трудно.

— Тем не менее сроки не стыкуются. Харт посадил Фостер в свою машину в половине девятого. Ну ладно, до ее комнаты всего несколько минут езды. Но потом он должен был успеть ее привязать, нанести многочисленные раны, вернуться к машине, проехать через весь город, отыскать место для парковки и войти в ресторан ровно в девять — без единой капли крови на одежде. Это просто невероятно, что бы там ни говорил Сэм Ивенс.

— В таком случае, старший инспектор Джордан, — нахмурился Брэндон, — вам надо учиться держать своих подчиненных в крепкой узде. А теперь, уверен, вам пора готовиться к вечерней операции.

Он вышел. Кэрол терзало жгучее чувство протеста против несправедливости его замечаний. Неужели она ошибалась в Брэндоне? Теперь, когда на него давят и требуют результатов, чем он отличается от тех, кто послал ее в Берлин практически на смерть? Одно она знала точно: когда все закончится, в ее группе обязательно произойдут изменения. А пока ей пришлось усмирить свою гордость и вернуться к работе.

*

Кэрол всей душой понимала разочарование, появившееся на лицах Кевина Мэтьюза и Сэма Ивенса. Сегодня вечером предстоят первые после создания их якобы элитной группы реальные действия, а она отстраняет их от участия и отправляет по домам, спать! Однако, если Тони прав насчет того, что их ждет в Суиндейле, для поездки в долину ей нужны люди, готовые к любому развитию событий. Они не должны пропустить важные улики, оттого что устали и не выспались или, наоборот, чувствуют себя излишне самонадеянно после успешного завершения другой операции.

Вызывая Кевина и Сэма к себе, она знала, что они ожидают от нее какого-нибудь специального задания на сегодняшний вечер. Оба демонстрировали нетерпение, напоминая охотничьих собак, которых вот-вот спустят с поводка. Она постаралась осадить их без обид, но подсластить горькую пилюлю было нечем. Они хотели быть там, в субботнем городе, стоять плечом к плечу с товарищами по группе, а не лежать в постели, отдыхая перед утренней работой, какой бы серьезной она ни была. Когда наступает время активных действий, копы конечно же хотят быть в гуще событий, а сегодня это значит — в Темпл-Филдз.

— Я думал, в операции с подсадной уткой будут задействованы все — ведь чем больше наших выйдет на улицу для страховки, тем лучше! — запротестовал Ивенс, прежде чем она успела приступить к инструктажу.

— Сэм, я не сомневаюсь в вашей готовности сунуть голову в пекло. — Кэрол говорила сухо, подчеркивая нарушение им субординации, и очень старалась, чтобы в голосе не зазвучала личная неприязнь. — Но такого рода решения принимаю я. На мой взгляд, выяснить, что случилось с Тимом Голдингом, не менее важно, чем поймать преступника, убившего Сэнди Фостер и Джеки Майалл.

— Значит, ради попытки найти трупы в Суиндейле вы готовы подвергнуть риску живого человека, вашего коллегу? — Совершенное предательство, по всей видимости, вызвало у Ивенса желание копать под Кэрол и дальше.

Кэрол было необходимо обуздать его наглость здесь и сейчас, прежде чем возникнут проблемы с остальными подчиненными.

— Поверьте мне, детектив-констебль, ваше отсутствие не увеличит риск для Полы Макинтайр ни на йоту. Вы не такой незаменимый, каким себя мните. Вечерняя группа полностью укомплектована, а мне требуется уверенность, что завтрашняя операция будет обеспечена не менее надежно, — отчитала его Кэрол ледяным голосом.

Ивенс смотрел на носки ботинок и что-то бормотал — она была готова счесть это за извинения.

— Шеф, а что завтра за пикник? — спросил Кевин, жалея коллегу и пытаясь погасить раздражение Кэрол.

— Доктор Франс, геолог-эксперт, полагает, что обнаружил место, где была сделана последняя фотография Тима Голдинга. Это труднодоступная часть долины Суиндейл в Дербишире, не очень далеко отсюда. Доктор Хилл считает весьма вероятным, что Тим был убит и захоронен именно там. Так что я посылаю вас не на пикник. Возможно, эта поездка станет первым значительным успехом за последние месяцы. Вы отправитесь туда с бригадой криминалистов и осмотрите долину с соблюдением всех формальностей — как место преступления. Очень важно не упустить ни единой улики, которая могла бы помочь нам узнать, что случилось с Тимом, и найти преступника. Так что мне необходимы для этого сотрудники вашей квалификации.

— Местные ребята знают, что мы приедем на их делянку? — спросил Кевин.

— Да, я переговорила с дербиширским управлением полиции. Стейси сообщит вам детали и имена: с кем связаться в случае чего. — Она встала. — Я понимаю, вы оба разочарованы из-за нынешнего вечера, но я выбрала именно вас, так как уверена: если в Суиндейле что-то есть, то вы это отыщете. Так что хорошенько выспитесь, поезжайте завтра туда и докажите мне, что я права.

Кэрол сумрачно посмотрела им вслед.

Ты теряешь их, думала она, стараясь не впадать в панику, ты не можешь с ними справиться… и они знают почему.

***

Правила изменились. На этот раз они будут другими, потому что так ему сказано. Он не устанавливает правила — всего лишь им следует. Если они меняются, значит, так надо. Его не волнует, что он не знает причины. Да он, наверное, и не поймет ее, даже если услышит. А Голос понимает. Так что все о'кей, даже если на этот раз правила будут другие.

Из-за того, что все будет не так, как раньше, из-за того, что ему придется освоить новые действия, Голос дает ему на подготовку больше времени. Надо затвердить сценарий, последние инструкции. Ему даже велено надеть новую куртку, чтобы выглядеть иначе.

У него есть смутное предчувствие, что эти перемены грозят опасностью. Придется рисковать, и это напугало бы его, если бы Голос не вселял в него уверенность. Вот отчего сегодня вечером он сидит дома, повторяет задание, — чтобы не задумываться потом, когда наступит время действовать, — слушает успокаивающий Голос с мини-диска, который еще раз перечисляет, что нужно делать. Раскурил косяк хорошей дури, которую приберегал на особый случай.

Когда в его мозг падают слова, излучая тепло и покой, он понимает, что был прав, свернув этот косяк. Ведь этот случай и вправду особый, самый крутой в его жизни.

***

Тони сидел в бледном круге света, очерченном лампой под потолком, в своем кабинете в «Брэдфилд Мур». Как и почти весь остальной инвентарь спецгоспиталя, лампа никогда не отличалась эффективностью, а теперь и подавно. Сейчас она функционировала лишь в двух режимах: либо самом ярком, либо слишком тусклом. Впрочем, в данный момент Тони Хилл не только лампу, он ничего вокруг не замечал.

Убийца, бестелесный Голос, который был недоступен его слуху, но мог дергать за нити, управляя другими, по-прежнему ускользал от него, Тони не удавалось его почувствовать. Что представляет собой этот убийца, Тони понимал сейчас не лучше, чем в то первое утро после смерти Сэнди Фостер, когда он разговаривал с Кэрол о насилии, убийстве и власти.

Он пытался еще раз поговорить с Дереком Тайлером, однако тот отказался выйти из палаты. Тогда Тони пришел в палату сам, а Тайлер свернулся в клубок и лежал на кровати лицом к стене — поза более чем недвусмысленная. Так что Тони вернулся в свой кабинет и стал просматривать дело: Кэрол наконец прислала ему файл. Она была права. В отношении вины Дерека Тайлера не было никаких сомнений, разве что у него был близнец с одинаковой ДНК. Но в деле не упоминалось, что у Тайлера вообще есть братья или сестры, не говоря уж о брате-близнеце.

— Зачем тебе это нужно? — спросил Тони, откинувшись на спинку стула и глядя в потолок. — Зачем ты подражаешь чужим преступлениям? Что тебе от этого?

Тони уже начинал сомневаться в том, что всегда считал нерушимой аксиомой: в сфере сексуальных преступлений у двух человек никогда не бывает одинаковой реакции на одинаковый стимул. А если в данном случае он столкнулся с исключением, подтверждающим правило?

Как-то раз он участвовал в научной конференции, в которой принимали участие юристы и криминалисты, и приглашенный гость, некий выдающийся автор детективов, произнес на банкете речь. Тони вспомнил, как тот небрежно опирался на кафедру, а валлийский акцент делал его речь невнятной и лишал изюминки. Тони не обладал способностью Кэрол воспроизводить позже речь от первого слова до последнего, но помнил суть, так как она оказалась созвучной его собственным мыслям. Писатель рассказал: читатели часто задают ему вопрос — беспокоит ли его, что кто-нибудь воплотит вымышленные им преступления в реальность? Нет, ответил писатель, эта мысль не нарушает его сон по двум причинам. Во-первых, ничтожно мала вероятность того, что у какого-то индивида окажутся идентичные с героями книги мотивы преступных действий. Во-вторых — если даже произойдет такая невероятная вещь, автор не несет за это ответственности. Человек, совершающий преступление, должен иметь для этого не заимствованные, а собственные основания. Обвинять писателя в преступлении, совершенном убийцей, все равно что обвинять хлебный нож за то, что он проткнул супругу или супруга в разгар домашней ссоры.

Но вдруг ошиблись они оба, писатель и Тони, и точное повторение преступлений не так невероятно, как всегда считали психиатры? Что, если кто-то в городе под впечатлением «подвигов» Дерека Тайлера понял, что единственный для него путь к осуществлению мечты о совершенстве — это действовать, опираясь на свои фантазии, столь точно совпадающие с блистательными выдумками Дерека?

Впрочем, это он лишка хватил. Коллеги засмеют. Тони представил себе ухмылку на лице Эйдена Харта: наконец-то Тони Хилл проиграл вчистую.

Более того, все эти теоретические построения не увязывались с реальной жизнью. Тайлер признался в своих преступлениях, все улики признаны судом неопровержимыми, однако из-за того, что преступник был признан mad and not bad — безумным, но не преступным, — полная история его преступлений не оглашалась на судебных заседаниях. Некоторые детали преступлений не фигурировали в деле, их знал только сам Тайлер, полиция и юристы с обеих сторон да еще те, кто занимался его лечением. Нельзя исключить, думал Тони, что кто-то из профессионалов мог перейти на сторону Зла, но с таким предположением вряд ли согласятся Кэрол или Брэндон.

Да он и сам не верил этому своему выводу. Примерять его к действительности — лишь доказать, что теория его шита белыми нитками.

Тони отодвинул назад стул и, оказавшись за пределами светового круга, уткнулся затылком в книжную полку. Неужели он действительно утратил свое знаменитое чутье? Неужели слишком долго находился вне игры? Неужели теперь он ничем не лучше тех самодовольных идиотов, которые только компрометируют идею профайлинга?

Такая мысль его испугала. Если он потерял единственное, в чем был силен, что же у него осталось? Он не мог утешаться тем, что использовал свои способности для поддержки Кэрол. Не он, а какой-то посторонний парень, который всю жизнь только и делал, что глядел на камни, понял, в чем она нуждается, и действительно помог.

Он предавался грусти еще несколько минут, потом резко выпрямился и громко произнес:

— Слезливая жалость к себе — занятие для слабаков!

Тони вовсе не хотел считать себя слабаком и к тому же понимал, что именно это слезливое чувство подталкивает его к поступкам, которыми он едва ли может гордиться. Вот и от сегодняшней операции полиции он увильнул не оттого, что искренне считал себя неспособным предложить что-то полезное, а из чистой вредности и — одновременно — острого ощущения поражения. Он подвел самого себя. Но, что гораздо страшней, возможно, подвел и Полу Макинтайр. И если Кэрол когда-нибудь сумеет простить ему роль, сыгранную в ее собственном несчастье, то, случись что-нибудь с Полой, этого уж точно не простит никогда.

Тони вскочил со стула и схватил куртку. Какого дьявола он так разнюнился?! Возможно, еще не поздно оградить Полу Макинтайр от надвигающегося на нее кошмара.

*

Кэрол смотрела, как сотрудники выходили друг за другом из конференц-зала, их голоса сливались в приглушенный шум. Для прикрытия Полы на улицы направили более тридцати полицейских — мужчин и женщин. Большинство из них станут неторопливо прогуливаться, пытаясь слиться с постоянными обитателями Темпл-Филдз. Кто-то будет сидеть в автомобилях на подъезде к главной улице, не видя Полу, но поддерживая радиосвязь с машиной наблюдения. Другие разместятся в лабиринте переулков, готовые пресечь всякую попытку к бегству. Сама Кэрол будет сидеть в машине наблюдения вместе с Доном Мерриком, Стейси Чен, Джен Шилдз и парой спецов, глядя на экраны камер видеонаблюдения, покрываясь испариной от волнения, напрягая слух, чтобы расслышать, что передает рация Полы.

Кэрол пыталась убедить себя, что не сомневается в благополучном исходе операции. Людей достаточно. Если копов будет больше, они станут слишком заметны. Важно ничего не менять на улицах. Ведь убийцы, особенно такие, как этот, обычно тонко чувствуют обстановку и могут почуять неладное. Это она узнала от Тони за годы совместной работы. Сейчас он тоже был бы ей полезен. Не то чтобы она не верила в свои организаторские способности, скорее ей требовался иной взгляд на тщательно составленный план, а Тони умел смотреть глазами добычи, а не охотника. Поле предстоит сыграть роль приманки, и Кэрол не хотела, чтобы она оказалась жертвенным агнцем, но в равной степени не хотела, чтобы волк, понюхав воздух, испугался и убежал.

Тони странно себя ведет, решила она. Вспоминая заботу, которой он окружил ее после возвращения в Брэдфилд, она ожидала, что сегодня вечером он не отойдет от нее ни на шаг. А его нет. Видимо, это его специфический способ выражать обиду, не делая упреков вслух.

Из зала вышли последние сотрудники. Кэрол бросила прощальный взгляд на доску, где было наглядно изображено развитие предстоящей операции. Пора идти к Поле, поддержать ее.

Молодого констебля она нашла в своем кабинете вместе с Джен Шилдз. Пола уже переоделась и была готова ехать. Она выглядела до странного жалкой в своем крикливом наряде. На голых ногах, покрывшихся не то от холода, не то от страха гусиной кожей, красовались туфли-шпильки с переплетенными ремешками. Джен нашла их в дешевом ларьке на ярмарке. Лицо Полы скрывал толстый слой косметики: глаза густо подведены черным, губы накрашены ярко-красной помадой — типичная боевая раскраска проститутки. Чувствовала себя Пола ужасно, немногим лучше, чем белая мышь в коробке со змеями.

Кэрол оглядела ее с головы до ног:

— Ради бога, не обижайся, но ты выглядишь как раз по своей роли. По крайней мере, с некоторого удаления. Хотя вблизи кажешься слишком умной и здоровой.

— Спасибо, шеф, — иронически отозвалась Пола.

Кэрол взяла ее за плечо, ощутив под пальцами жесткую и холодную искусственную кожу.

— Мы будем рядом постоянно. В машинах, на улице. Будем наблюдать за тобой. Тебе уже наладили связь?

Пола кивнула, крутанулась на стуле и приподняла на спине бомбер. Переливающийся серебристый топик не доходил до поясницы, но куртка была длиннее и скрывала проводок, который шел от микрофона, помещенного между грудей, по лифчику и вниз по спине к рации, закрепленной чуть ниже пояса юбки. Проводок не стали приклеивать липкой лентой к коже, он висел свободно — иначе мог случайно оторваться, когда она наклонится к сидящему в машине клиенту.

— Когда она стоит или ходит, ничего не заметно. Мы проверяли, — сказала Джен.

— Хорошо, — одобрила Кэрол. — А наушник так и не приспособили?

Пола покачала головой:

— Спецы говорят, невозможно, слишком короткие волосы.

— Не боишься? Ведь мы не сможем говорить с тобой.

Пола пожала плечами:

— Ничего, переживу.

— Если мы примем решение об отмене операции, кто-нибудь из нас пройдет мимо тебя. Остальное тебе ясно? — спросила Кэрол.

Пола уныло кивнула:

— Когда я подцеплю клиента, то зайду с ним за угол и выясню, чего он хочет. Если он обычный любитель клубнички, суну ему в нос свое удостоверение и скажу, чтобы проваливал, пока его не арестовали.

— Все правильно. Сегодня вечером нас не интересуют всякие там садо-мазо. Оставим их для коллег Джен.

— Спасибо, — с сарказмом отозвалась та.

— А если мне попадется клиент, который захочет немножко поиграть наручниками, я пойду с ним.

Кэрол видела, что Пола отчаянно храбрится, но она знала по своему опыту, какие тревожные ожидания терзают молодую женщину. Знала, потому что страшные воспоминания оставались с ней до сих пор.

— Да, — подтвердила она. — Выяснишь, что у него на уме. Хочет ли он пойти к тебе, или у него другие планы. В случае чего мы вмешаемся и либо пугнем, либо задержим. Короче говоря, мы будем постоянно держать ситуацию под контролем, незаметно, чтобы не сорвать операцию, но так, чтобы гарантировать твою безопасность.

Пола чуть приободрилась:

— Ведь все пройдет нормально. Правда?

— Правда, — раздался в дверях мужской голос. Три женщины повернулись и увидели начальника полиции. — Я полностью уверен в вас и в вашей группе, старший инспектор Джордан. Вы в самых надежных руках, констебль Макинтайр. Я уверен, что мы добьемся успеха. Если не сегодня, то очень скоро.

Кэрол заметила, как вздрогнула Пола: видно, ей и в голову не приходило, что операция может затянуться.

— Спасибо, сэр, — поблагодарила Кэрол без энтузиазма.

— Я хотел бы поговорить с вами, старший инспектор Джордан, — сказал Брэндон.

Джен и Пола направились к двери.

— Мы будем ждать вас в конференц-зале, — обернулась Джен, закрывая дверь.

— Как дела, Кэрол? — спросил Брэндон, озабоченно морща лоб.

— Все в порядке, сэр. — Она отвечала отрывисто и сухо. После предыдущих бесед ей уже не верилось в его искреннюю заботу. — Ведь сегодня не я иду на риск.

— Нет, но вам наверняка непросто посылать свою подчиненную на такое задание. После того, что вы…

— Это моя работа, сэр, — перебила его Кэрол. — Если бы я поняла, что мое эмоциональное состояние может помешать операции, я попросила бы вас освободить меня от руководства ею.

Брэндон, казалось, смутился:

— Я не это имел в виду, Кэрол. Я хотел сказать, что эта операция может оживить у вас в памяти непрошеные воспоминания, и я это пойму.

Кэрол с трудом сдержала поднявшуюся в ее душе волну разочарования и гнева:

— Извините, сэр, но воспоминания — это мое личное дело.

Брэндон отвернулся, проглотив упрек:

— Ну как знаете. Тони здесь?

— Нет, сэр. Доктор Хилл считает, он сделал все, что мог, и принятых мною мер достаточно.

Он-то действительно сделал все — в отличие от вас, с горечью подумала Кэрол. Внезапно до нее дошло, что Тони не пришел не потому, что обижен на нее. Возможно, так он хочет показать, что ей больше не нужна его помощь, она справится сама.

Если это правда, он очень сильно ошибается. Давно Кэрол не испытывала такой тревоги, однако она скорее умрет, чем позволит Брэндону это заметить.

— Простите, сэр, но сейчас я должна быть рядом с констеблем Макинтайр, — заявила она, нацепив на лицо дежурную улыбку. — Нам пора начинать.

Брэндон посторонился, пропуская ее вперед.

— Удачи, Кэрол, — сказал он.

Она резко повернулась:

— Сэр, если мы его поймаем, это будет не удача, а хорошая работа полиции.

*

Темпл-Филдз в будничный вечер. Холодный ночной воздух с едкой примесью городских выбросов щекочет горло. Два поколения назад основным компонентом был дым от тысяч угольных топок. Теперь ему на смену пришли выхлопы от тысяч автомобилей и гнилые испарения сотен торговых точек, от бургер-баров до бистро «Боллингер». Яркий неоновый свет превращался на экранах видеонаблюдения в расплывчатые пятна. Четыре камеры, направленные на Полу под разным углом и с разного расстояния, подавали изображения в машину наблюдения, показывая ее на фоне уходящей под гору оживленной улицы, где всякий желающий мог найти удовольствие себе по вкусу. Люди делали покупки в небольшом магазинчике на углу, заходили в пабы, кафе и рестораны. Труженики секса обоего пола и различной сексуальной ориентации стояли на тротуарах, оглушая себя время от времени алкоголем или наркотиками. Автомобили медленно плыли по улицам в поисках то ли места для парковки, то ли развлечений. Люди за рулем не подозревали, что каждый номер записывался еще одним комплектом камер, размещенных на главных путях подъезда к этому месту. Если убийца не проявит себя, каждый из этих автомобилистов окажется под подозрением, подвергнется долгой и тщательной проверке, каждому придется доказывать свою невиновность. Возможно, после этой вечерней операции даст трещину не один брак.

Кэрол Джордан это не волновало. Она знала цену, которую иногда приходится платить за риск, и не испытывала сочувствия к тем, кто рисковал ради продажных утех. Она наблюдала за Полой, не отрывая глаз от экранов. Та застолбила себе место на углу возле мини-карусели. Она быстро обучилась повадкам и стилю поведения, переняв их у других девиц, и теперь, как и остальные, разгуливала взад-вперед — несколько шагов в одну сторону, призывное движение бедром, сумрачный взгляд на поток машин, и назад, на свое место.

Когда Пола заняла эту позицию, на нее обрушилась с бранью проститутка, на чью территорию она вторглась. Быстрый взмах удостоверением обратил бы ее в бегство, но мог все загубить. Так что Пола пошла на сделку, и конкурентка отступила в обмен на бумажку в двадцать фунтов. Не столь уж большая сумма, но Пола присовокупила к ней такие угрозы, что девица ретировалась в боковую улицу без дальнейших возражений. На Кэрол это произвело впечатление: если учесть, что еще совсем недавно Пола нервничала, получится ли у нее войти в образ, сейчас ее действия заслуживали высшей похвалы.

— Отлично сыграла, — одобрила Джен. — И как удачно, что мы вычистили с улиц сутенеров. Еще недавно, проделай она такой трюк, через пять минут к ее горлу был бы приставлен нож. Девицы, конечно, не решаются на такие крутые действия, а вот их сутенеров не надо было бы просить дважды!

— Разве девицы не помогают друг другу? — спросила Стейси, отрываясь от компьютера, — она работала с номерами машин, поступавшими с других камер, — прогоняла их по базам данных Национальной компьютерной службы полиции.

— Бывает, и помогают. Но это же вам не профсоюз, — с иронией ответила Джен.

С точки зрения проституток, вечер нельзя было назвать удачным: клиентов было мало. Правда, еще рано. По словам Джен, после десяти народу прибавится, пик наступит между полуночью и часом ночи. Кэрол уже решила завершить операцию в полночь. Все жертвы убийцы, две или шесть — как считать, — были сняты на улице между шестью и десятью. Этот убийца явно не любит работать в ночную смену.

До половины девятого к Поле так никто и не подошел. Команда в машине наблюдения проследила около дюжины сделок — тихий разговор, и парочка удаляется в темный переулок, — однако ни одна из женщин даже отдаленно не соответствовала типу, облюбованному убийцей, и копы не стали вмешиваться.

Внезапно Джен показала на один из экранов.

— Так-так-так, — пропела она. — Глядите, кто к нам пожаловал.

Подняв воротник и пригнув голову, вниз по улице в сторону Полы шел невысокий мужчина. Это был Тони Хилл. Кэрол приникла к экрану и внимательно следила, как он прошел мимо Полы, даже не взглянув на нее, и свернул в первый же паб. Какого черта он задумал? Сознание Кэрол раздирали противоречивые порывы: одна его половинка хотела выскочить из машины и побежать за Тони, но другая, умная, понимала, что должна сидеть как сидела. Если что-то начнется, ее место здесь, она должна управлять этой опасной игрой, а не бегать по улицам и требовать ответа от Тони. Кроме того, это нарушило бы все правила наблюдения: нельзя выходить из спецмашины, привлекая к ней внимание.

И тут возле Полы остановился автомобиль.

— Внимание, клиент! — воскликнул Меррик.

Напряжение в машине ощутимо сгустилось.

Пола наклонилась к окошку. Машина отбрасывала тень на ее лицо, но камера за спиной фиксировала ее действия, а рация через треск, но достаточно внятно доносила слова беседы.

— Работаешь, милашка?

— Смотря чего ты хочешь, — отрезала Пола, жесткость ее тона различалась даже сквозь помехи.

— В очко берешь? — спросил мужчина.

— Это будет стоить тебе дороже, чем ты сможешь заплатить. Вали отсюда, извращенец! — рявкнула Пола.

— Сука драная! — огрызнулся мужчина, тронул машину и поехал дальше.

Пола отошла от бордюра.

— Не все можно купить за деньги, — философски пробормотала она.

— Молодчина, Пола! Продолжай в том же духе, — с одобрением сказала Кэрол.

Все перевели дух и позволили себе чуть-чуть расслабиться.

— Он сидит у окна, — сообщила Джен.

— Что? — Кэрол все еще прокручивала в голове разговор Полы с клиентом.

— Доктор Хилл. — Джен ткнула в один из экранов. Там за стеклом широкого окна ближайшего паба угадывалось лицо Тони, можно было даже различить кружку на столике перед ним. — Он выбрал место, откуда удобно наблюдать за улицей.

— Тони в своем репертуаре, — пробормотала Кэрол.

Следующие четверть часа прошли без происшествий. Потом Меррик сказал:

— Вон тот мужик прошел мимо уже три раза. — Он ткнул ручкой в лысого мужчину средних лет, коренастого и чуть сутулого. — Он пялит глаза на Полу, глядите.

Дон был прав. Приближаясь к Поле, мужчина замедлял шаг, вертел головой, будто оценивал ее сбоку и сзади. Вот он миновал ее, перешел на другую сторону улицы, на углу повернул назад, прошествовал в сторону Полы, затем, поравнявшись с ней, снова пересек улицу и ускорил шаг.

— Ага! — вырвалось у Джен, когда он прошел, чуть не задев Полу, ей даже пришлось посторониться.

— Давай займемся делом, детка. — Голос мужчины громким рыком звучал в наушниках.

— Чего надо? — спросила Пола, попятившись, потому что он надвигался прямо на нее.

— Хочу, чтоб ты отсосала, — заявил он и, продолжая наступать, теснил Полу в узкий переулок между домами, ведущий на задние дворы.

— Группа А, напозицию! — выкрикнула Кэрол.

Тут же четверо, казалось бы, бесцельно слонявшихся по улице мужчин двинулись к Поле.

Теперь она и лысый оказались вне досягаемости видеокамер и, что происходит в переулке, видно не было. Наблюдатели услыхали звук удара, потом протестующий крик Полы:

— Эй ты, подонок, перестань!

— Заткнись, сука! — рычал мужик.

— Группа А, приготовиться! — приказала Кэрол.

Четыре фигуры достигли переулка. Кэрол слышала шум борьбы, вопль боли. Потом голос Полы произнес:

— Это удостоверение, козел!

— Какого хе…

— Да, я коп. — Слышалось жесткое и учащенное дыхание Полы. — Теперь ползи отсюда, гнида, пока я не повесила на тебя попытку изнасилования!

Кэрол громко расхохоталась:

— Группа А, отставить!

Мужик выскочил из темного переулка и сразу перешел на неровную рысь. Он едва не споткнулся, когда глянул через плечо. На его лице читалась паника. Потом на свет вышла Пола, поправляя юбку.

— Молодец! Хороша, — оценила Джен.

Кэрол вытерла пот с верхней губы:

— Очень хороша. Будем надеяться, что убийца тоже так думает.

*

Тони почти донес кружку до рта, когда на его плечо легла рука. Он вздрогнул от неожиданности и плеснул пиво на рубашку.

— Черт! — вскрикнул он, выпрямился и стал бессмысленно отряхивать расползавшееся пятно. Потом поднял глаза. — Ты откуда взялась?

Кэрол кивнула на недра паба:

— Вошла через заднюю дверь. — Она поставила на столик две бутылки пива «Стелла».

— До смерти меня перепугала, — посетовал Тони, взял бутылку и налил пива в свою почти пустую кружку.

— Это моя обязанность — пугать людей, ведь я коп. — Кэрол села и сделала глоток пива. — Как видишь, мы свернули операцию. Машина высадила меня за углом.

— Я заметил. А я как раз допивал бутылку и собирался на автобус.

Кэрол усмехнулась:

— Твои причуды не перестают меня удивлять. Чем тебе плохо такси?

— В автобусе лучше изучать психов. Там самые отборные особи. И я среди них как свой, меня просто не отличить.

Она не стала спорить:

— Почему ты здесь? Мне казалось, ты решил отстраниться, не хочешь участвовать в операции.

— Я не говорил ничего подобного, сказал только, что пока не могу дать полезных рекомендаций. — Он смерил ее проницательным взглядом. — А теперь, кажется, могу.

Она вопросительно подняла брови.

— Ваша ловушка не сработает, Кэрол, — грустно сообщил Тони.

Услышь она эти слова от кого-нибудь другого, она бы оскорбилась, но Тони она слишком хорошо знала и не сомневалась в его проницательности.

— Почему? Ты не веришь, что затея Брэндона поможет ускорить события?

Тони поморщился:

— Задумано было неплохо. Проблема в наживке.

— Что, Пола не похожа на проститутку? Мне казалось, Джен хорошо поработала над ее имиджем. Или ты думаешь, что она недостаточно близка к типу, который выбирает убийца?

— Она выглядит как проститутка, и она его тип. Пола — то, что надо. Проблема не в этом, Кэрол. Для убийцы Темпл-Филдз — дом родной, это его территория. Как я уже говорил, скорее всего он здесь работает. Значит, знает эти улицы, знает девиц, которые тут гуляют. И если сегодня вечером он увидел Полу, то сразу понял — новенькая. И как она при этом себя вела?

Кэрол на миг задумалась:

— Как уличная девка.

Тони со стуком поставил кружку:

— Нет, Кэрол. Она не пошла ни с одним клиентом. Как проститутка она потерпела полное фиаско. И если наш убийца наблюдал за ней, то наверняка смекнул: либо она переодетый коп — и в этом случае у нас провал, либо она новенькая, поэтому чересчур разборчивая — тогда он решил не рисковать.

Кэрол закрыла глаза. Она многому научилась у Тони, в частности умела поставить себя на место противника. Почему она не подумала об этом? Потому что ее больше занимали собственные чувства. Ее заботой была безопасность Полы, а не старание сделать заманчивой сладкую ловушку.

— Так что мне теперь делать? — открыв глаза, устало спросила она.

— Вернуться сюда всем завтра вечером, подослать к Поле несколько ложных клиентов: пару парней в тачках, пару пешеходов. Пускай все выглядит так, будто она перестала привередничать. Она должна работать, а не торчать на виду, как сыр в мышеловке. — Он улыбнулся. — Вот и все, что я хотел сказать. Ну, подбросишь меня домой или мне топать к психам на автобус?

***

Дождь уныло сеял с голубовато-серого неба, смывая с пейзажей Дербишира все краски. Маленькая кавалькада выехала из Брэдфилда навстречу нарастающему приливу утреннего часа пик и в начале десятого прибыла на парковку возле развалин старой железнодорожной станции «Миллерс-Дейл». Ее бурые стены из песчаника, казалось, источали слезы. Кэрол повернулась к бледному Джонатану Франсу, сидевшему возле нее на заднем сиденье.

— Ну как вы? — спросила она.

По дороге они почти не разговаривали. Кэрол погрузилась в свои мысли: обдумывала следующий этап операции, Джонатан тоже не проявлял особого стремления к беседе: неотрывно смотрел прямо перед собой, словно завороженный взмахами дворников. Да и присутствие Сэма Ивенса, который вел неприметную служебную машину, не способствовало оживленному общению.

— Я готов, если вы на это намекаете, — ответил Джонатан с тяжким вздохом. Он схватил непромокаемую куртку, лежавшую между ними на сиденье, открыл дверцу и вышел.

Кэрол присоединилась к нему.

— Я очень признательна тебе за помощь, — сказала она, снова перейдя на «ты». — Как только ты покажешь нам место, я прикажу кому-нибудь из ребят отвезти тебя в Брэдфилд.

Он кивнул.

— Не понимаю, как ты изо дня в день занимаешься такими ужасами, — признался он. — Меня бросает в дрожь, как только я о них подумаю.

— Тони называет это — хранить верность мертвым. — Кэрол огляделась. Криминалисты привычно натягивали белые комбинезоны, Кевин и Сэм боролись с застежками, бормоча проклятия.

— Нам тоже надо переодеться, — сказала Кэрол и отошла к машине криминалистов за комбинезонами. Там, воспользовавшись моментом, обратилась к Кевину и Сэму: — Я не планировала приезжать сюда, но доктор Франс чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Это ваша операция, я здесь лишь наблюдатель и надолго не задержусь.

Кевин принужденно улыбнулся:

— Спасибо, шеф.

Когда все было готово, они двинулись в путь по железнодорожной насыпи, превращенной в туристическую тропу. Идти по крупному щебню было нелегко. Кэрол подумала, что когда-то, в эпоху паровозов, люди совершали здесь захватывающие дух поездки. Даже угрюмым зимним утром, при тусклом свете и плохой видимости ландшафт впечатлял своей живописностью. Над путниками нависали полосатые монолиты и утесы, местами из трещин пробивались пучки травы. К небесам тянулись отвесные скалы, испещренные бесчисленными серыми пятнами (оттенков она не могла и сосчитать), казалось, они стремились сомкнуться над головой. Кэрол старалась не думать о том, какими страшными они казались Тиму Голдингу.

Через некоторое время они свернули с тропы и спустились по крутому склону вниз, на луг. Кучка промокших овец уныло щипала чахлую траву, а остальное стадо сгрудилось в небольшой рощице под голыми деревьями. Теперь под ногами была сплошная глина, и ботинки Кэрол заметно потяжелели.

Еще минут через сорок, которые показались всем долгими и утомительными, группа подошла к устью долины Суиндейл и остановилась перед расщелиной шириной не больше четырех футов. Кэрол вспотела в комбинезоне, а ноги, наоборот, замерзли. Даже добротные ботинки не защищали от воды, когда пришлось переходить большие лужи. Она повернулась к Джонатану:

— Первыми пойдут криминалисты. Они отметят лентой узкую тропу. Ходить нам всем можно будет только по ней. Может, ты пойдешь прямо за ними и направишь их к нужному месту?

Он кивнул, расстегнул молнию комбинезона, извлек увеличенную фотографию скал (он успел заламинировать ее — разумная мера при такой погоде) и направился следом за криминалистами сквозь узкую горловину. Кэрол шла за ним. Вскоре крутые склоны разошлись и образовали долину шириной примерно пятьдесят футов. Жесткая растительность на дне кое-где редела, открывая неширокую тропу. Полицейские шагали по ней, Джонатан иногда направлял их скупыми указаниями.

— Вон там, справа, — сказал он наконец.

Кэрол посмотрела на часы: восемь минут ходьбы от горловины. Она сверила снимок с открывшейся перед ней скалой. На ее неопытный взгляд, места для сомнений не оставалось, но Джонатан все-таки указал характерные участки на фотографии и скале, заметив при этом, что двух идентичных строматолитовых образований в природе существовать не может.

Кэрол попросила фотографа сделать серию снимков, потом обратилась к одному из сотрудников:

— Брайан, отвезите доктора Франса в Брэдфилд и возвращайтесь за мной. Я буду ждать вас в час на стоянке. — Она повернулась к Джонатану и взяла его под локоть. — Еще раз напоминаю: никому не говорите об этом.

Он страдальчески улыбнулся:

— Постараюсь.

Она повернулась к Кевину: тот уже взялся за работу.

— Движемся в ряд от этого места, держим дистанцию, — приказал он своей группе. — Вы знаете, что мы ищем — нарушения почвенного покрова, выдернутые с корнем растения… Вперед!

Полицейские медленно двинулись вперед, путаясь в ежевике, которая оплела густой подлесок. Кэрол осталась там, где была, в нескольких ярдах от места съемки, и попыталась найти укрытие под скалой. Достала телефон и принялась звонить, давая указания по поводу сегодняшнего вечера. Она только-только закончила разговор с Полой, как с правого края цепочки послышался чей-то крик:

— Нашел!

Все замерли. Двое экспертов-криминалистов, державшихся до этого позади, бросились к кричавшему, они тянули за собой ленту, чтобы наметить еще один узкий коридор доступа, и через несколько томительных минут уже изучали то, что привлекло внимание полицейского. Один из них повернулся к Кэрол и поднял вверх большой палец.

Она подошла туда почти одновременно с Кевином. Оба присели на корточки, чтобы лучше разглядеть место. Под ежевикой валялись полусгнившие листья папоротника, неумело пытавшиеся скрыть отчетливый бугорок мелкой могилы. С одной стороны земля была подрыта лисой или барсуком. На первый взгляд казалось, будто кто-то рассыпал горсть коротких сероватых палочек, но Кэрол знала: так выглядят фаланги пальцев.

Она встала, не отрывая взгляда от могилы. Дождь хлестал ей в лицо. Похоже, они нашли Тима Голдинга или Гая Лефевра. Или обоих.

***

Полночь. Кэрол потерла глаза, уставшие от долгих часов неотрывного наблюдения за экранами, и вздохнула. Они выполнили все, что предлагал Тони, но не продвинулись ни на йоту по сравнению с тем днем, когда Брэндон настоял на начале операции. Кэрол гадала, надолго ли хватит его терпения: ведь эта операция обходилась очень недешево. Сейчас у ее группы два дела по особо тяжким преступлениям. Если пресса пронюхает, сколько сотрудников брошено на поимку убийцы проституток, поднимутся вопли: надо прежде всего ловить педофила, спасать детей, а не продажных девок! Хотя, на ее взгляд, сейчас логичней уделить главное внимание Темпл-Филдз, поскольку этот убийца явно активен, тогда как педофил пока что затаился. Однако логика всегда страдает первой, если пресса вонзает свои остро наточенные зубы в расследование. Им нужен быстрый результат как для поднятия морального духа, так и для того, чтобы все видели, что на поиски убийцы Тима Голдинга брошены все силы. Если результата не будет, то именно Кэрол будет отмечена печатью неудачницы в глазах коллег и подчиненных: не такого старта они ожидали от этой якобы элитной группы. А многие, подозревала Кэрол, будут и злорадствовать.

Она нажала на кнопку рации и сообщила:

— Все группы, отбой. «Танго Чарли два, три», заберите констебля Макинтайр. Полный инструктаж завтра в четыре.

Из кафе, находившегося прямо за машиной наблюдения, вышел мужчина, сел за руль и повез группу назад. Все молчали, усталые и подавленные. Возле полицейского управления все повыскакивали из автомобиля. Остались лишь Кэрол и Меррик.

— Мы, наверное, ничего не добьемся, — сказал Меррик.

Кэрол передернула плечами:

— Бр-р! Хоть дождь перестал, и то слава богу. Мы делаем все возможное.

— Надо бросить основные силы на поиски убийцы Тима. Если его не обезвредить, он пойдет на новые преступления — ясное дело. Я не хочу стать виновником смерти еще одного ребенка.

— Тот, кто убил Сэнди Фостер и Джеки Майалл, тоже не остановится, Дон. И временной промежуток между его убийствами короче. Женщины заслуживают защиты не меньше, чем дети. Мы не имеем права решать, кого раньше защищать, кого позже. Вот пресса об этом точно позаботится. Для нас все равны, и мы направляем ресурсы туда, где более вероятен результат.

По лицу Меррика она поняла, что он не согласен.

— Мы не можем болтаться в Темпл-Филдз бесконечно!

— Если Тони прав, ждать осталось недолго. Когда наш объект поверит, что Пола новенькая, он клюнет. — Кэрол говорила уверенно, но в душе и сама сомневалась.

Меррик набычился:

— А до этого будем держать Полу на улице?

Кэрол взяла куртку и встала:

— Это ее выбор. Если она хочет выйти из игры, ей достаточно лишь сообщить об этом.

— Она никогда этого не скажет! — взорвался Меррик. — Она хочет отличиться, быть на хорошем счету. На выход из операции она смотрит как на свой личный провал.

— Вы, мне кажется, хорошо осведомлены о том, что думает Пола, — заметила Кэрол. — Сама-то она говорила, что хочет отказаться от задания?

Меррик смутился:

— Вообще-то нет, но я и так вижу.

Кэрол вздохнула. Порой она невольно приходила к выводу, что Меррик слишком высоко шагнул по служебной лестнице. Он был великолепным сержантом, а стал посредственным инспектором.

— Дон, поймите, мы не имеем права вмешиваться в ее жизнь. Ее попросили это сделать — заметьте: попросили, не приказали, — и, пока Пола не скажет, что не может больше продолжать, она заслуживает того, чтобы мы не ставили под сомнение ее храбрость. Так что пускай все идет как идет, до тех пор пока ей не грозит непосредственная опасность.

Темные глаза Меррика помрачнели.

— Как скажете, мэм.

— Да, Дон, пускай продолжает. А сейчас я хочу домой — спать. День был тяжелый, а завтра утром первым делом я должна провести инструктаж для группы по Тиму Голдингу. — Кэрол мысленно выругала себя, как только произнесла эти слова.

— Я как раз хотел попросить вас, мэм, — начал Меррик, — поставьте меня на Голдинга.

Кэрол отрицательно покачала головой:

— Нет, Дон. Вы нужны мне в городе. Тут необходимо координировать все действия и отслеживать поступающую информацию. Кто-то должен владеть полной картиной…

— Поставьте кого-нибудь еще, — нетерпеливо перебил он. — Голдингом занимался я. И исчезновением Гая Лефевра тоже. Никто не потратил больше сил на поиски этих мальчишек. Я ночи не спал, работал до обморока. Я знаю те дела наизусть. Знаком с семьями, и они меня знают. Другим придется начинать все заново. Это будет уже новое дело.

Кэрол хотела было как-то смягчить отказ, но передумала — слишком устала. К тому же с Мерриком это лишь пустая трата времени.

— Одна из главных причин, почему я не ставлю вас на Голдинга, инспектор, заключается в том, что сейчас требуется свежий взгляд на расследование, поэтому я хочу, чтобы дело без предвзятости вел кто-нибудь другой. — Меррик отшатнулся, словно от пощечины, но Кэрол продолжила: — Другая причина в том, что в операции с подсадной уткой все время что-то меняется, появляются новые детали. Если ставить кого-то вместо вас, придется посвящать его во всю кухню, знакомить с тем, что уже сделано, а он должен будет к тому же постоянно держаться в курсе новых планов и идей. Это нелегкая задача. — Она запоздало попыталась сгладить впечатление от своих резких слов. — Дон, я знаю, что вы очень близко к сердцу приняли оба исчезновения, — это вам в заслугу, вы делали все возможное и невозможное. Но сейчас у вас другие задачи. У Сэнди и Джеки тоже есть семьи, они заслуживают внимания не меньше, чем Голдинги и Лефевры. И мне без вас не обойтись.

Меррик хотел было возразить, но потом молча встал, пригнувшись, чтобы не удариться головой о потолок минивэна.

— До завтра, мэм, — с горечью сказал он и ушел, оставив ее грустно размышлять об очередном коллеге, с которым она испортила отношения.

— Что за распроклятый день! — бормотала она, идя к своему седану.

С утра она стояла над детской могилой, потом съездила к Голдингам домой и сообщила, что, по всей вероятности, останки принадлежат их сыну.

Ей пришлось сообщить это известие и Джонатану, прежде чем он услышит его по радио или ТВ. Вечером проторчала в напряженном ожидании четыре часа в машине наблюдения. Теперь обидела своего главного помощника. Ее нервы на пределе. Надо выпить, много и поскорей.

Когда Кэрол остановила машину возле дома, она с ужасом поняла: финальные аккорды этого патетического дня еще впереди. Возле дверей, притулившись на своем мотоцикле, ее поджидал Джонатан. Она бросила быстрый взгляд на окна Тони и с облегчением увидела, что света в них нет. Подавила стон досады и вышла из машины. При виде ее Джонатан слез с седла, выпрямил спину и размял затекшие во время долгого ожидания ноги. Она невольно залюбовалась им.

— Какой сюрприз, — без особой радости сказала она.

— Извини, — сказал он. — Не думал, что ты так задержишься. Я тут уже целый час… — Он беспомощно развел руками.

— Мне нечего тебе сказать, Джонатан. Результатов идентификации пока нет, причина смерти не установлена.

— Я приехал не за этим, — уверил ее он. — А потому… ну, просто не мог успокоиться. Вся эта история так и крутится в голове, и я подумал, что тебе, должно быть, еще тяжелее… Хотел поговорить, может, это поможет нам обоим… — Заметив недовольство на ее лице, он сделал шаг назад, отступая к мотоциклу. — Очевидно, я ошибся.

— Нет-нет, — торопливо проговорила она. — Твое появление настолько неожиданно… Я не привыкла к тому, что… — Ее голос прервался.

— Что в полицейских кто-то видит людей?

— И беспокоится об их душевном покое. Раз уж ты здесь, может, зайдешь? Выпьем?

Он растерялся:

— Поздно, ты, наверное, хочешь спать.

— И то и другое верно, но первым делом я собиралась налить себе большущий бокал вина. Приглашаю тебя присоединиться.

— Думаешь, стоит?..

Кэрол покачала головой с насмешливым отчаянием:

— Чем тратить драгоценное время на разговоры о выпивке, лучше взять да и приступить к делу.

Потолок в квартире раньше казался Кэрол сравнительно высоким, но Джонатан почти скреб по нему затылком. Войдя в гостиную, он поскорее сел, огляделся по сторонам и улыбнулся:

— Ты тут недавно, верно?

Кэрол наморщила лоб:

— Что, комната выглядит нежилой?

— Нет, дело не в этом, просто здесь нет безделушек, всяких пустяков, а порядок какой — даже страшновато становится! Мое жилье через три дня приобретает такой вид, будто в нем произошло «Крушение «Гесперуса».^[4]

— Я не очень люблю безделушки, к тому же все мои личные вещи хранятся в лондонской квартире. — Она пошла к холодильнику. — Белое вино или пиво?

— Лучше вино. А ты планируешь продавать ту квартиру? — крикнул он ей вслед.

Кэрол вернулась с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Еще не знаю. Пока я окончательно не определилась и не хочу торопиться. — Она протянула Джонатану бокал и налила вина. Включила проигрыватель — пьесу Арво Пярта «Алина» — и села рядом с Джонатаном. Между ними оставалось достаточно места, так что ее поступок не казался многозначительным намеком. Звуки фортепиано и скрипки располагали к разговору.

— Как ты справляешься с этим? — спросил он.

— Открываю рот и проглатываю, — пошутила Кэрол. — Неплохое вино, верно?

— Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду. О'кей, давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Извини. Я так привыкла на работе к грубоватым шуткам и черному юмору, что иногда не могу остановиться. Ты столько ждал на холоде, что заслуживаешь серьезного ответа. Вот только у меня его нет. Каждый справляется с повседневным ужасом нашей работы как может: некоторые копы много пьют, другие сосредоточиваются на ловле преступника, намеренно забывая о жертве. Кто-то идет домой и общается с детьми или лупит жену. А кто-то смеется.

— А ты? Что делаешь ты?

Кэрол уставилась в бокал:

— Я стараюсь превратить гнев и ненависть в жизненную энергию. Стараюсь подпитываться ею, использую, чтобы доводить себя до изнеможения.

— Помогает?

У Кэрол блеснули на глазах слезы.

— Не знаю. Я перестала понимать многие вещи. А ведь раньше думала, что они у меня в крови. Теперь они иногда кажутся мне сказками, которые я рассказывала сама себе в детстве, когда боялась темноты.

Он протянул руку и обнял ее за плечи. Не колеблясь, она подвинулась к нему.

— Тебе это только кажется. Ты хороший человек и хороший коп.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел тебя сегодня за работой. Ты отдавала распоряжения, но никто не замечал, что ты приказываешь, при этом ты нашла время успокоить меня, и вот сейчас ты опять бесконечно добра ко мне.

Кэрол глубоко вздохнула — из самой глубины души.

— А тебе не приходит в голову, что я проявляю доброту только к себе самой? Джонатан, сегодня ночью мне не хочется быть одной, — повинуясь порыву, сказала она и почувствовала, как напряглось его тело.

— Ты о?..

Снова тяжелый вздох.

— Да, я об этом. Но, Джонатан… — Она отодвинулась, чтобы видеть его лицо. — Только если ты абсолютно точно не влюблен в меня.

***

Всю ночь Тони пытался заснуть, задремывал и, вздрогнув, просыпался, измученный мыслями о Тиме Голдинге. И о Гае Лефевре, почти забытом в горячке расследования. В начале шестого он прекратил неравную борьбу с бессонницей. Днем Кэрол надиктовала на его автоответчик сообщение о находке в долине Суиндейл. Она не просила его помощи, но он уже пообещал ей взглянуть на место преступления и чувствовал себя должником брэдфилдской полиции. Он составлял психологический профиль этого педофила еще по просьбе Дона Меррика. Тони расстраивался, что смог наметить его лишь в самых общих чертах, правда, его вины тут не было: он с самого начала говорил, что для толкового инсайта^[5] ему требуется больше данных. Теперь информации прибавилось, и поездка в Дербишир может помочь ему — профиль получится более детальный.

Он лежал на спине, подложив руки под голову. В комнате было темно. И хорошо — чтобы думать, света ему не требовалось. Он перебирал в уме предположения касательно человека, который похитил Тима Голдинга и убил его. И вероятно, сделал то же самое с Гаем Лефевром. Это мужчина. Тут сомнений до ничтожного мало, хотя они есть. Не надо поддаваться стереотипам, ведь природа сексуального насилия весьма своеобразна и не настолько изучена, чтобы можно было создать убедительную статистическую базу.

И все же это мужчина. Возраст от двадцати с лишним до сорока: требуется время, чтобы созреть для такого преступления. Подростки и молодые люди до двадцати часто бывают сексуальными хищниками, но редко доходят до точки, откуда нет возврата. Иногда насильники становятся убийцами почти случайно, когда, стремясь ограничить свободу жертвы, слишком далеко заходят. Если им нравятся возникающие при этом ощущения, тогда в следующий раз это будет уже не случайность, и на улице появится еще один серийный убийца. Первое убийство чаще бывает ненамеренным. Так что разумно допустить более высокий стартовый возраст, чем для сексуального насилия или посягательства на него. Верхняя граница тоже плавает. К сорока неуемная страсть молодости затухает или заглушается алкоголем. Если к этому времени мужчина не начал убивать, то, скорее всего, он никогда уже этого не сделает.

Тяжелое детство тоже в той или иной степени служит роковым фактором. Конечно, можно пройти в нежном возрасте все муки ада и не породниться со злом. Тони знал это слишком хорошо. Почти любой человек, заглянув в свое детство, может найти поступки, которые для кого-то стали бы первыми шагами на мучительном пути к психопатии. Не был исключением и Тони, но для него они послужили основой для понимания тех, кто свернул с правильной, нормальной колеи.

Тони не мог точно сказать, когда миновал эту критическую жизненную развилку, но в итоге он превратился в охотника другого рода. Подобно тому как серийного убийцу ведет за своими жертвами уверенный инстинкт, так и Тони был наделен шестым чувством, позволяющим ему выслеживать добычу. Несмотря на публичные заявления, что он опирается в своих действиях на научные методы, он прекрасно сознавал, что его самые важные озарения черпались непосредственно из кладезя интуиции. Он привык скрывать это, и, пожалуй, Кэрол была единственной, кто понимал и прощал его.

Что конкретно он мог сказать о похитителе Гая Лефевра и Тима Голдинга? Пол, возраст. Возможно, холостяк, возможно, обладает поверхностными социальными навыками, но не умеет налаживать более глубокие межличностные связи. На природе чувствует себя как дома, хорошо знает долину, настолько безлюдную, что она может служить местом для убийства. Знает и прилегающие территории, потому смог без опасений оставить машину на парковке и вести мальчишку целую милю по пешеходной тропе. Вероятно, он был совершенно уверен, что ранним утром никого там не встретит. Впрочем, он и в городе не испытывает дискомфорта: ведь предполагается, что он похитил Тима в городе днем.

Тут мысли Тони запнулись. Предположение еще не факт. Свидетелей не нашлось. Копам пришлось поверить, что так оно и было и никто ничего не видел. Впрочем, подобные случаи бывали и раньше. Печально известный убийца детей Роберт Блэк похитил по крайней мере двух своих жертв прямо с улицы, и никто этого не заметил. Но что, если все происходило не так?

Тони перебирал в памяти известные ему обстоятельства. Гай ушел в лес искать птичьи гнезда. Его больше не видели, хотя у канала обнаружили смятую бумажку с планом расположения гнезд. Тим сказал друзьям, что пойдет к железнодорожному откосу смотреть на товарные поезда. Женщины, стоявшие на автобусной остановке, видели между деревьев его желтую футболку. Что, если убийца был не в машине на улице, а на откосе или в роще? Ждал, приготовив какую-нибудь историю, которая привлечет внимание мальчишки и заставит добровольно пойти с ним? Может, про гнездо редкой птицы или что-нибудь про паровозы? Примечательно, что оба района исчезновения детей имеют транспортное сообщение с Дербиширом, до Суиндейл там всего-то миль пятнадцать, хотя убийца, конечно, не стал бы пользоваться общественным транспортом. Канал тянется до железной дороги, уходящей в долины Дербишира, а та конкретная ветка ведет на окраину парка «Пик Дистрикт», в карьер.

Взбудораженный этой мыслью, Тони соскочил с постели, схватил халат и бросился в кабинет. Он хотел записать выводы, конкретизировать их и передать Кэрол еще до утреннего совещания. Они обсудят их за кофе, перед тем как она уедет на работу.

Дожидаясь, пока загрузится компьютер, он сбегал вниз и сварил кофе. С кружкой в руке вернулся в кабинет и подошел к окну — взглянуть на небо, а сам в это время уже мысленно подбирал формулировки.

Но не облака притянули как магнит его взор. Тони машинально отметил какую-то неправильность в уличной картинке, ставшей уже привычной. Там появился мотоцикл — между седаном Кэрол и соседским минивэном, — заявляя о своем присутствии со всей наглостью танка на улицах Багдада. Тони внезапно показалось, будто из него выкачали весь воздух.

Потом нахлынули эмоции, неукротимые и болезненные. Не просто ревность — острая боль терзала его, как железные орлиные когти. Сам виноват. Ты не мог дать ей то, в чем она нуждалась. Потому что ты всего лишь жалкая пародия на мужчину. Потому что ты привел ее в волчье логово, а спасти не сумел. Потому что любовь только тогда чего-то стоит, когда слова подкрепляются делами.

Тони в сердцах швырнул кружку о дверь и забрызгал бурыми пятнами свежую краску и стоявшие неподалеку книги.

— Мать твою! — заорал он, после чего плюхнулся на стул и рывком подтянул к себе клавиатуру.

***

Дон Меррик курил вторую сигарету за утро, когда Пола открыла дверь кухни. Ее волосы торчали дыбом, глаза припухли от сна, а на синем халате виднелась клякса зубной пасты.

— Как это тебе удается выглядеть с утра таким аккуратным? — буркнула она, берясь за чайник.

— Хвала бритве, — ответил он. — Даже если на душе хреново, когда побреешься, становится немного легче.

— Когда-нибудь я тоже попробую, — пробормотала Пола.

— Ты плохо спишь? — спросил Меррик.

Пола, кашляя, залила кипятком растворимый кофе.

— Нет, я плохо просыпаюсь. Да ладно, очухаюсь, но на это потребуется время. — Она шмыгнула носом, добавила молока в кружку и сгорбилась на стуле напротив него. Потянулась было к его сигаретам, но он проворно отодвинул их подальше.

— Катишься по наклонной плоскости, Пола. Начинаешь смолить с утра пораньше. Не успеешь оглянуться, как будешь выкуривать по две пачки в день. — Он погрозил ей пальцем.

— Р-р-р, — зарычала она, оскалив зубы. — Не знала я, что пустила к себе жить свою мамашу.

— Твоя мать не курит. Тебе не у кого было бы стрелять сигареты. Ну, какие у тебя планы на сегодня?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Может, схожу в бассейн, поплаваю, сделаю массаж. Мне надо вернуть себе доброе отношение к своему телу после двух вечеров пытки.

— Ты ведь можешь отказаться.

Пола покосилась на него:

— О чем это ты?

— Ты можешь сказать, что устала. И все.

Пола фыркнула:

— Да, конечно! Просто отлично для моей карьеры.

На лице Меррика смешались озабоченность и сочувствие.

— Джордан поймет. Она-то знает, каково это, ведь ей пришлось еще хуже. Она не затаит недовольства против тебя.

— Предположим, ты прав — в чем я, между прочим, сильно сомневаюсь, — но, видишь ли, Джордан не единственный на свете старший инспектор. Если я выйду из игры, меня навсегда запишут в неудачницы.

— Это лучше, чем в итоге оказаться затраханной, как Джордан. — Меррик уставился на стол. — Я никогда себе не прощу, Пола, если с тобой что-нибудь случится.

Пола распрямилась на стуле:

— Брось ты, Дон, это твои заморочки, не мои. Я продержусь, я сильная. — Она отодвинула стул, его ножки проскрежетали по кафелю. — Не строй из себя доблестного рыцаря: мир ты не спасешь. Лучше постарайся спасти себя самого. — Вставая, она взглянула на часы. — Тебе не пора ехать? В девять совещание по Тиму Голдингу.

— Я не приглашен на бал, — проворчал Меррик. — Джордан хочет, чтобы я остался на убийствах проституток, а по Голдингу работал человек со свежим взглядом.

Пола посочувствовала ему. Она знала, сколько сил он вложил в поиски мальчика.

— Мне жаль, Дон. Хотя, может, это и к лучшему. То дело слишком глубоко залезло тебе в душу, — сказала она.

Он с обидой посмотрел на нее:

— Ты тоже думаешь, что я его провалил?

— Нет, конечно. Если сейчас его и доведут до конца, то только с помощью твоих материалов. Может, Джордан права, может, нет, но я твой друг и рада, что ты не влез опять в это дело с головой. — Пола подошла к нему и обняла, ее груди прижались к его рубашке, и она тут же поспешно отпрянула, смущенная неожиданной вспышкой интереса на его лице. — Ладно, пока. Увидимся в четыре на инструктаже.

Меррик поглядел ей вслед, отметив, как соблазнительно раскачиваются под халатом ее бедра. Все это время он одергивал себя, не позволяя замечать ее тело, и в зародыше душил эротические мыслишки. Однако теперь задумался: стоит ли ему терять такой шанс и что означает предложение Полы пожить у нее — дружескую поддержку или нечто большее? Мысль ему понравилась, ее можно было унести с собой в мрачный офис отдела по расследованию особо тяжких преступлений.

***

Кэрол впорхнула в здание полиции, сознавая, что ее настроение не соответствует здешней атмосфере и всему тому, что ждет ее днем, но сейчас ей было на это наплевать. Ночью она могла сдвинуть горы, повернуть земной шар на оси и собиралась наслаждаться этим чувством как можно дольше. Не то чтобы Джонатан оказался самым замечательным любовником из всех, что у нее были, нет, он был чересчур осторожен, старался не спешить, слишком неуверенно вел свою партию в ритуальном танце. В ее голове мелькнула циничная мысль: вероятно, он почерпнул свои хрестоматийные ласки из той самой книги, которую ей дал. Но если даже и так, это не имело значения. Важно было то, что Кэрол пересекла незримую, неосязаемую черту, которая отделяла ее от важнейшей части ее самой. Нет, она не избавилась от последствий насилия, она перешагнула через них. Ее тело снова принадлежало ей.

Джонатан уехал в начале седьмого, и Кэрол без сожаления проводила его. Он было заикнулся о новом свидании, однако она осторожно уклонилась, сославшись на работу. Он ей нравится, но она не собирается очертя голову бросаться в длительные отношения с ним. Он отличный парень, но совсем не тот человек, с которым она хочет быть вместе. Просто она всегда знала, что не должна рассчитывать на Тони: он не сможет вернуть ее к сексуальной жизни. Такую прогулку ей придется совершить без него, зато после этого для них откроются возможности, которые сошли на нет после Берлина.

Одолевая враз по две ступеньки, она поднялась по лестнице и вошла в кабинет, лучась добродушием и уверенностью в себе. При ее появлении Стейси оторвала глаза от компьютера, а потом так явно застыла от удивления, что было даже забавно.

— Доброе утро, Стейси, — весело поздоровалась Кэрол.

— Доброе утро, мэм, — откликнулась потрясенная Стейси.

— У меня сегодня хорошие предчувствия, — сказала Кэрол. — Так иногда бывает: чувствуешь, что вот-вот наступит перелом и мы получим то, что нужно, чтобы двинуться вперед.

Стейси кивнула.

— Доктор Хилл прислал вам сообщение, — доложила она, не зная, как реагировать на беспочвенный оптимизм начальства. С компьютерами она была на «ты», но люди ее удивляли: они все время пытались проявить такую же власть, какой она без усилий добивалась в виртуальном пространстве.

Услышав имя Тони, Кэрол мгновенно опомнилась:

— Что в нем?

— Он составил психологический профиль по убийце Тима Голдинга. Я распечатала. Он у вас на столе.

— Спасибо. — Кэрол уже бежала в свой кабинет.

Она схватила распечатку и впилась в нее глазами, попутно стаскивая куртку, узнавая обязательные вводные оговорки.

От: д-р Тони Хилл

Кому: СДИ Кэрол Джордан

Тема: Похититель Тима Голдинга

Нижеследующий профиль преступника должен рассматриваться в качестве ориентировочного психологического портрета и не может служить фотороботом. Соответствие преступника данному портрету и любым его деталям абсолютно условно. Все утверждения отражают вероятностные понятия, а не твердые факты.

При совершении преступлений сексуальный насильник использует определенные сигналы и метки. Все, что он делает, является — на сознательном или бессознательном уровне — частью определенной схемы. Выявление этой схемы раскрывает логику убийцы. То, что кажется нам нелогичным, для преступника является единственно верным. Его извращенное сознание реагирует не на прямолинейные, а лишь на неординарные ловушки. Поскольку каждый серийный убийца уникален, такими же должны быть методы его задержания, допросов и воспроизведения его действий.

Это дополнение к тому наброску психологического профиля, который я выполнил раньше по просьбе инспектора Меррика. Повторюсь: преступник, вероятнее всего, мужчина в возрасте от 27 до 42 лет, живет в одиночестве. Возможно, обладает поверхностными социальными навыками, но вряд ли способен устанавливать близкие отношения с лицами обоего пола. В данном случае, учитывая возраст жертвы, я считаю маловероятным, что у него когда-либо были сексуальные контакты со взрослыми людьми. Ему свойственны навязчивые идеи, потому он может иметь определенного рода хобби, например трейнспоттинг,^[6] филателия или наблюдение за птицами. Возможно, он обладает достаточным уровнем интеллекта и работоспособности, но не умеет работать в команде. Он предпочитает роли, предполагающие как минимум иллюзию автономии, и с удовольствием проводит большую часть дня в одиночестве.

Я полагаю, что тот же преступник ответственен за похищение и вероятное убийство Гая Лефевра. Однако с учетом того, что пока обнаружен лишь труп Тима Голдинга, я ограничиваюсь рассмотрением его дела.

Очевидно, что убийца хорошо знает место преступления. Он был уверен, что автостоянка будет пустой в то время суток, которое он выбрал, и потому он сможет беспрепятственно привезти Тима Голдинга в Суиндейл. По-видимому, досконально знает долину и находится в курсе того, что в это время года она практически непосещаема. Приведя Тима Голдинга на конкретное место, убийца подает нам сигнал, что это его суверенная территория. В ходе отбора подозреваемых, при просмотре их домашнего/рабочего компьютера почти наверняка будут обнаружены фотографии или рисунки долины. Я предложил бы опросить университеты — не проводят ли они экскурсии по долине Суиндейл, а также членов местных геологических клубов, скалолазов, любителей старинных железных дорог и, конечно, рейнджеров и прочих сотрудников Национального парка «Пик» — эти люди смогут указать, какие группы часто посещают Чидейл и Суиндейл. Я бы также рекомендовал просмотреть путеводители и другие краеведческие публикации. Если такой поиск не даст результатов, это подтвердит подозрения о том, что предполагаемый преступник хорошо знает Суиндейл.

Возможно, убийца и раньше пытался заманивать в Суиндейл детей. Я бы рекомендовал связаться с местной полицией — не зарегистрированы ли там сообщения о том, что незнакомый мужчина приставал к местным детям. Убийца мог использовать естественное любопытство ребенка к окружающей природе, чтобы заманить его в долину (см. ниже).

Я уже высказывал свои соображения о способах похищения Тима Голдинга. Учитывая отсутствие свидетелей, которые поддержали бы версию, что он похищен прямо с улицы, и тот факт, что, как мы теперь знаем, преступник чувствует себя на природе как рыба в воде, я бы предположил, что убийца установил контакт с жертвой ПОСЛЕ того, как Тим Голдинг ушел с улицы и направился к железнодорожному откосу. Если преступник хорошо знаком с местностью, он мог привлечь мальчика, пообещав ему что-то показать: лисью или барсучью нору, гнездо птицы. (Еще вероятней это в случае Гая Лефевра, который до своего исчезновения искал птичьи гнезда.) Либо, сыграв на интересе мальчика к поездам, он мог представиться знатоком или работником железной дороги и пообещал показать ему что-то особенное. Если идти по колее, дальше есть несколько мест, где легко увести ребенка в сторону, к припаркованному автомобилю, без риска быть замеченным. Пути от Брэдфилда идут в сторону парка «Пик Дистрикт». Его терминал находится всего лишь в дюжине миль от Суиндейла. Железнодорожный путь идет от территории, где, как мы теперь знаем, совершено преступление, до района, где жил Тим Голдинг. Эту связь не стоит игнорировать. Поэтому нам следует рассмотреть и возможность того, что преступник может быть железнодорожным рабочим или энтузиастом трейнспоттинга, в частности, потому, что путь, по которому он предположительно вел Тима Голдинга, — бывшая железнодорожная ветка.

Более вероятно, что преступник живет ближе к месту захоронения трупа, чем к месту похищения Тима Голдинга. Он комфортней себя чувствует в сельской местности.

Кроме того, у преступника должен иметься личный доступ к компьютеру. С учетом того, что снимок Тима Голдинга оказался в компьютере известного педофила, имеет смысл связаться с полицейскими подразделениями, занимающимися детской порнографией в Интернете. Вполне возможно, что у них в разработках есть дела против лиц, также видевших фотографии Тима Голдинга. Не исключено, что эти лица согласятся раскрыть свои источники в обмен на какие-либо поблажки. Не исключено также, что в огромном объеме информации по «Операции «Руда» среди еще не обработанных материалов есть и имя нашего преступника. Возможно, имеет смысл поискать в базе данных «Операции «Руда» имена, которые фигурируют в деле Тима Голдинга.

Наконец, вернусь к исчезновению Гая Лефевра. Как указывалось ранее, я полагаю весьма вероятным, что тот, кто ответственен за похищение Тима Голдинга, похитил и Гая Лефевра. Поэтому я считаю вероятным, что труп Гая Лефевра тоже находится в долине Суиндейл. Убийцу явно устраивало это место, и он без риска привозил туда своих жертв, проверив свои возможности во время похищения Гая. Когда останки Тима извлекут из могилы, я предлагаю продолжить раскопки. При отсутствии результата рекомендую расширить территорию поисков на всю долину.

Кэрол еще раз перечитала профиль.

— Спасибо тебе, Тони, — с нежностью сказала она.

Его верные догадки всегда помогали следствию. Теперь она могла пойти на утреннее совещание с некоторыми предложениями. Когда следственная группа получает новую информацию, это всегда улучшает качество ее работы.

Единственное, что не давало ей покоя: почему он решил прислать профиль по электронной почте, а не принес его сам, не обсудил свои предположения вместе с ней? И он не упоминает о своем предполагаемом визите на место преступления. У нее испортилось настроение, на душе стало неспокойно.

Кэрол прогнала сомнения и взялась за телефон:

— Стейси, вы можете выяснить, кто командовал экспертами-криминалистами, с которыми мы работали в Дербишире? Необходимо, чтобы они вернулись в Суиндейл и поискали еще одно тело.

***

Ивенс был доволен собой.

— Согласись, что начало положено! — ликующе заявил он.

Они с Кевином сидели в чайной в Тайдесуэлле. На блюде перед ними лежала кучка горячих сдобных булочек и два ломтика лимонной меренги. Кевин приехал из Суиндейла первым. Он руководил дальнейшими раскопками на месте захоронения тела Тима Голдинга. Копать долго не пришлось: всего на пятнадцать дюймов глубже были найдены другие человеческие останки. Кэрол Джордан попала в точку, подумал Кевин, довольный, что его шеф явно возвращается к своей прежней форме.

Теперь в долине полным ходом шли тщательные поиски. Две дюжины копов в белых защитных комбинезонах ползали на четвереньках по кустам. Кевин решил, что заслуживает награды, после того как простоял два часа под дождем, ловя на себе ненавидящие взгляды местныхкопов, присланных в помощь группе полицейским управлением Дербишира.

Ивенс, казалось, не замечал выставленных лакомств.

— Расскажи, что там у тебя, — попросил Кевин.

— Я отыскал одного из трех рейнджеров, работающих на том участке. Некий Ник Сэндерс. В начале лета кто-то из туристов сообщил ему об эксгибиционисте, который бродил в этом конце Чидейла, возле входа в долину Суиндейл. Они видели, как он обнажался перед горсткой детей, и погнались за ним, но вскоре потеряли, он словно сквозь землю провалился. Конечно, можно предположить, что он укрылся в Суиндейле. Они дали Сэндерсу описание того мужика. — Ивенс открыл блокнот и прочел: — Тридцать с лишним, рост пять футов и восемь-девять дюймов, стройного телосложения, лысый. На нем была рубашка «Лидс Ринос», голубые джинсы и кроссовки.

— Да, дело пошло. — Кевин потянулся за меренгой. — Но только не найдем мы его по такому описанию.

— Мы его размножим, вдруг кто-нибудь узнает.

Кевин скептически поморщился:

— А Сэндерс сообщил об этом в местную полицию?

Ивенс презрительно скривил губы:

— Нет. Говорит, собирался, но потом вылетело из головы.

— Тупицы. Чертовы идиоты.

— Он описал этот случай в дневном отчете. Обещал выслать мне, когда вернется на базу. Еще пришлет фотографии, сделанные рейнджерами в июле в долинах Суиндейл и Чидейл.

— Что они там снимали?

— Да они снимали всю долину Уай. Ему и двум другим рейнджерам, которые отвечают за эту часть заповедника, предложили подправить пешеходную тропу, и они решили запечатлеть проделанную работу. Плюс места, где ее еще требовалось сделать. Он сообщил мне, что в мае в той части долины работала группа добровольцев из общества по охране окружающей среды. Фамилии он не знает, но говорит, что администрации «Пик-парка» они наверняка известны.

— Толковый парень твой Ник Сэндерс, — сказал Кевин. — Вот бы те чурбаны, которых нам прислал Дербишир, так же хорошо делали свое дело. А то получается как в анекдоте: «Драку заказывали?..»

— Мне показалось, что Ник расстроился, узнав про Тима и Гая, — заметил Ивенс. — Переживает, что кто-то напакостил в его драгоценном парке.

— Молодец, Сэм. А с двумя другими смотрителями ты говорил?

Ивенс взглянул на часы:

— С одним встречаюсь через полчаса в месте под аппетитным названием Уормхилл.^[7] У третьего сегодня выходной. Поговорю с ним завтра.

— Давай перекусим. На сытый желудок и работать веселей.

Ивенс взял сдобу:

— Вот бы раскрутить это дело! В качестве компенсации за нулевой результат в операции на Темпл-Филдз.

Кевин фыркнул:

— Тоже мне, операция! Самая большая трата времени и денег после дела Йоркширского Потрошителя. Кладбище для нашей карьеры — вот чем это обернется, попомни мои слова. Кладбище для карьеры.

***

— Жуть как холодно, — прозвучали в наушниках Кэрол слова Полы.

Кэрол сочувствовала девушке. Да, ночку похуже этой нарочно не придумаешь! Морозный туман висел над каналом, протягивая ледяные щупальца на улицы Темпл-Филдз. Морось, слишком мелкая, чтобы именоваться дождем, сочилась из туч. Волосы Полы намокли и слиплись. Немногочисленные прохожие торопливо шагали по улице, пригнувшись и раскрыв зонтики. Кэрол не собиралась держать Полу на улице четыре часа — в десять она даст команду закругляться.

— Надо было меня послать, — пробормотала Джен Шилдз.

— В мини-юбке Пола смотрится лучше, чем ты, — заметил Меррик.

— И в миллион раз лучше, чем ты, Дон, — вмешалась Кэрол. Вдруг она хихикнула. — Эй, помнишь, как вы по делу Торп обложили лесби-клуб? Дон, из тебя получилась такая сладкая кожаная красотка!

— Ладно, ладно, намек понял, — буркнул он.

— Глядите-ка, похоже, что-то намечается, — сообщила Джен.

Вниз по улице шел мужчина; капюшон его парки был накинут на голову, скрывая лицо. В такую ночь в этом не было ничего подозрительного. Приблизившись к Поле, он замедлил шаг и подошел к ней сбоку. Вероятно, она не слышала его шагов. Он протянул руку в перчатке и прикоснулся к ее пальцам.

— Твою мать! Ты меня чуть до инфаркта не довел! — раздался голос Полы, громкий и внятный. Она повернулась лицом к мужчине.

— Работаешь? — Голос был еле слышен, будто мужчина говорил сквозь шарф.

— Разве не похоже?

— Мне нужно кое-что особенное. Ты как, можешь?

— Смотря что у тебя на уме.

— Я заплачу вперед. — Он вынул руку из кармана. На экранах было трудно разглядеть, что он держит.

— За хорошие деньги ты можешь купить много необычного. Но ты так и не сказал, чего тебе надо. Да, знаешь что? Ты все равно наденешь резинку.

— Нет проблем. Слушай, у меня тут поблизости есть комната. Ты дашь мне себя связать. Плачу две сотни. Прямо сейчас.

У Кэрол пересохли губы. Она нажала на кнопку микрофона и прохрипела:

— Все группы! Внимание! Орел летит. Повторяю, все группы, внимание!

Пола все еще торговалась, будто не решаясь.

— Две сотни? Вперед? — переспросила она.

Даже при нечетком изображении было понятно, что мужчина достал купюры и отдал ей.

Кэрол уткнулась носом в самый экран, но все же не могла различить ни одной детали во внешности мужчины.

— Дьявол! Лица не видно!

— Похоже, это он, — возбужденно сказала Джен.

— Всем группам! Перейти на позиции захвата. Перейти на позиции захвата. Окружить место. Повторяю, окружить место. — У Кэрол бешено колотилось сердце, кровь громко стучала в ушах. На экранах Пола шла за угол, рука мужчины поддерживала ее под локоть. Вот их заслонили прохожие… Должно получиться… Помоги нам Бог, должно получиться…

*

Адреналин бурлил в крови, дыхание Полы участилось, сердце стучало как барабан. Когда они зашли за угол, мужчина оттеснил ее в узкий переулок между домами.

— Куда мы идем? — спросила она.

В ответ он обнял ее за талию и грубо схватил за грудь. Поле было так больно, что она не заметила, как острые кусачки перерезали проводок, идущий от микрофона к рации.

Пола оттолкнула его со словами:

— Эй! Вроде ты говорил, что у тебя есть куда пойти?

Он дернул ее за руку:

— Мы почти пришли.

Мужчина открыл дверцу в стене, такую старую, что она была почти неразличима на почерневшей кирпичной кладке. Он толкнул Полу внутрь и, быстро закрыв дверцу, задвинул щеколду и повел свою пленницу к задней двери дома.

Пола нервничала, но не особенно тревожилась о своей безопасности. В полной уверенности, что ее слова слышат в машине наблюдения, она с сарказмом проговорила:

— Хм, какой симпатичный задний двор! Кто бы подумал, что за незаметной калиткой в стене прячется такое интересное место? Значит, мы идем в этот дом? Ты о нем говорил?

— Да, — ответил мужчина. — Давай пошевеливайся. У нас мало времени.

*

Кэрол вскочила:

— Пола молчит. Ничего не слышно. — Она обратилась к двум сотрудникам из службы технической поддержки. — Неполадки у нас или у нее?

Тридцать секунд невыносимого ожидания. Потом один из спецов покачал головой;

— Это ее микрофон вырубился.

У всех сдали нервы, начался настоящий хаос. Кэрол кричала в микрофон:

— Внимание! Повторяю, внимание! Орел сел. Все группы, начинаем преследование! Быстрее!

— Мать твою, твою мать, мать твою! — повторял Меррик как мантру, распахивая боковую дверцу минивэна. Он выскочил на улицу. Кэрол сорвала с головы бесполезные наушники и бросилась за ним, Джен не отставала. Стейси глядела им вслед, открыв рот, не зная, то ли ей оставаться и держать связь, то ли бежать следом. В итоге закрыла дверцу и подобрала наушники. Кто-то ведь должен быть в курсе всего, что происходит. Пусть это будет она. Тот, кто контролирует технологии, держит под контролем мир, сказала она себе. Гораздо более интересная опция, чем бегать по улицам. Там не произойдет ничего, о чем бы она не знала здесь.

Кэрол мчалась по тротуару, в ее голове вспыхивали кошмарные картины.

— Нет! Нет! Нет! — задыхаясь, повторяла она, пока не одолела двадцать ярдов до угла, где в последний раз видела Полу. Завернув за угол, она врезалась в спину полицейского, потеряла равновесие, но устояла на ногах. Протиснулась мимо него и увидела других копов, толпившихся в узком переулке, где скрылась Пола с неизвестным мужчиной. Кэрол пробилась сквозь толпу и пробежала до конца переулка. Он выходил на другую улицу, с другими переулками, проездами на задние дворы. Бесконечный лабиринт.

— Рассредоточиться! — крикнула Кэрол. — Обыскать территорию. Они не могли уйти далеко. Черт!

— Настоящие кроличьи норы… Они могут быть где угодно, — пробормотал Меррик. Его лицо осунулось, голос дрожал.

— Нечего рассуждать попусту, начинайте поиски. Кто-нибудь пусть откроет калитку, — добавила она, постучав кулаком по дверце в стене. — Поглядите, куда она ведет, и обшарьте там все! — Кэрол провела рукой по волосам. Острая боль расползалась от затылка. Как могло такое случиться?

Меррик взволнованно говорил в рацию:

— Всем группам! Приступайте к осмотру прилегающей территории. Пропал полицейский. — Он взглянул на Кэрол: — Будем прочесывать квартал?

Она кивнула:

— Джен, возьмите это на себя. И начните со двора, что за этой дверцей. — Кэрол отвернулась, подавляя гнев.

Когда ее сотрудники рассеялись в разных направлениях, она на миг задумалась: что еще можно сделать? И — черт бы побрал ее тупую голову! — ничего не смогла придумать. Ничего.

*

Вот эта останется в живых. Он не знает почему, но должно быть именно так. Решения принимает Голос. Голос все знает и никогда не оставит его в беде.

Она выглядит как все остальные, как проститутка, но она коп. Мысль об этом его пугает, но ему все-таки удается сделать то, что нужно. Он до сих пор удивляется, как легко и просто все получилось. В точности как Голос и говорил. Ведь Голос сказал, что она пойдет с ним, покорная, как ягненок, и она пошла.

Он без труда уводит ее с улицы. Это даже проще, чем было с другими, потому что с ней он не знаком. Он ведет ее в переулок и там перекусывает проводок, ловко так, ведь он полдня тренировался. Снип-снап — и все. Она и не заметила.

Во двор, в дверь, вверх по лестнице. Она не замолкает ни на минуту, все время бубнит, уверенная, что ее слушают, указывает дорогу до комнаты, которая приготовлена для нее. Она не колеблется перед двойной дверью, которая выглядит как стенной шкаф с полками, правда, описывает ее, думая, что передает это по рации. Она подчиняется, когда он велит ей лечь на кровать и раскинуть руки и ноги. От нее исходит беспокойство, это заметно, но она пока еще не боится, пока не испугана по-настоящему. Вот уже и наручники надеты, и все же он видит: она ждет, что в дверь ворвется полиция и ее освободят. Она даже не брыкается, когда он привязывает ее лодыжки.

Но когда он запихивает в рот кляп, ей это точно не нравится. Она таращит глаза. Краска стыда и ужаса ползет от ее полных, круглых сисек, заливая шею и лицо. До нее доходит, что игра идет не так, как задумано. Что контроль в его руках, не в ее, а ей остаются лишь сопли и слюни. Тогда он улыбается ей — спокойной, торжествующей улыбкой победителя.

— Они не придут, — говорит он, наклоняется, лезет рукой ей под юбку и вытаскивает рацию. Пошарив у нее за пазухой, выдергивает микрофон. Машет перед ее носом перерезанным проводком и усмехается. — Ты говорила сама себе, твои дружки ни хрена не знают, где ты. Ищи-свищи тебя по всему Темпл-Филдз. Ты хотела переиграть меня, но ошиблась. Ты проиграла, полицейская сука.

Он отворачивается, не обращая внимания на мяуканье, которое раздается из-под кляпа. И вынимает дилдо. Ярко сверкают острые края бритвенных лезвий. Прикольная штука — эта смертельная машинка. Он проворно поворачивается к ней. Когда она видит дилдо, кровь отливает от ее лица, а шея покрывается безобразными пятнами. Он делает шаг, задирает ей юбку и стаскивает трусики. Он машет дилдо перед ее лицом и ухмыляется.

Тогда-то из нее и хлынула моча. Это его раздражает, ведь в комнате будет вонять. Неприятно. Потому что вот эта — останется в живых.

Часть четвертая

Некоторые книги способны изменить жизнь человека — это всем известный факт. Если меня кто-то спросит, была ли у меня такая книга, пожалуй, он будет очень удивлен ответом. Но я до сих пор помню впечатление от «Трех заложников» Джона Бушана.

Тем летом родители взяли меня с собой в отпуск в Норфолк-Бродз, красивейший уголок Центральной Англии, славящийся своими реками и каналами. Вроде бы мои предки — люди неплохие, но мое и их представления об отдыхе не совпадают. Другие люди отправляются куда-нибудь на лодках, открывают для себя новое и осваивают образ жизни, полностью отличающийся от их привычного распорядка, — шлюзы, заболоченные протоки, живущие у воды птицы, странное ощущение нереальности, когда после нескольких дней в лодке ноги ступают на твердую землю. Мои родители не понимали прелести водных путешествий. Они арендовали автофургон на площадке, где сотни металлических коробок стояли тесными рядами вдоль невысокого обрыва, под которым плескались волны Северного моря. Однако из окон нашего автофургона не было видно и этого. Мы наблюдали лишь другие фургоны. Внутри было не лучше. Даже в муниципальных домах с двумя спальнями можно найти больше простора и уединения, чем в этой тесной жестяной бочке. Во мне бурлила ненависть к фургону, зависть к другим детям, наслаждавшимся нормальными каникулами. Ничего не оставалось, как считать часы, когда же мы поедем домой.

Погода тоже не спасала ситуацию. Типичная летняя английская неделя — серая изморось чередовалась с водянистым солнцем, и тут уж все обитатели лагеря десантировались на каменистый пляж, обнажались до плавок и купальников и, прыгая с ноги на ногу, пробирались по острым камням к воде. Там орали, обожженные холодной волной, поворачивали и, дрожа, прыгали обратно к своим полотенцам, термосам с горячим жидким кофе и сандвичам с яйцом.

Как-то к вечеру, когда дождь припустил особенно сильно, родители решили поиграть в бинго в тамошнем баре, который помещался в здании, построенном в виде приземистого бетонного куба. Мне тоже пришлось пойти, потому что двенадцатилетним подросткам по закону нельзя оставаться без родительского присмотра. А родители всегда были законопослушными до безобразия. Страдая и негодуя, бурча и ненавидя все и вся, пришлось тащиться за ними. Мне хотелось поболтать с Амандой, красивой белокурой девочкой из фургона через ряд от нас, а не глядеть, как кучка стариков играет в бинго.

Отец купил мне колу и пакет чипсов, махнул рукой в сторону стола для пинг-понга и велел никуда не уходить и развлекаться пару часов самостоятельно. Как малому ребенку. У меня аж лицо перекосилось от злости. В комнате для пинг-понга было шумно, дети смотрели на меня, как на пришельца из космоса. Зато в дальнем углу там стояла полка с потрепанными книжками. Первые две меня не привлекли, зато следующей оказалась книга «Три заложника», и с первой страницы, с описания совершенно чуждой мне социальной среды, жизнь моя повернула в новое русло.

До той поры мне и в голову не приходило, что можно добиться полного подчинения воли другого человека. «Три заложника» рассказали мне о двух вещах, которые мне нравятся больше всего: абсолютном превосходстве и о доступе в мир власти и успеха. Последнего мне не достичь — социальное происхождение не то, но если я овладею первым, то смогу добиться чего-то столь же привлекательного.

«Три заложника» стали для меня первым шагом на долгом пути к тайнам чужого мозга. У меня никогда не было сомнений: контроль над личностью возможен, и я сумею его достичь. Но вот смогу ли я его использовать так, чтобы изменить мир вокруг меня, — еще вопрос. Мне все же казалось, что у меня должно получиться.

Путеводной звездой на этом пути была и остается информация, мне пришлось прочитать и изучить все, что только возможно, про гипноз, измененное сознание, промывку мозгов и контроль над личностью. И чем дальше, тем все сильнее мне хотелось продемонстрировать свои способности, похвалиться — хотя бы перед собой. Объектами тренировки были мои одноклассники, партнеры по сексу, а позже даже сослуживцы. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что мои знания и навыки не столь уж выдающиеся. Иногда результаты бывали вполне примечательные, но чаще меня ждало фиаско. В большинстве случаев чужой мозг оставался за пределами моей власти и пробиться к нему никак не удавалось.

Тогда-то и обнаружилось, что существует категория людей, которые почти не защищены от вмешательства моей воли: ей подчиняются те, кого окружающие считают туповатыми. Конечно, это не тот эффект, какой мне грезился, но все-таки он открывал определенные возможности.

Затем встал вопрос, что я буду делать с силой и властью, которые мне предстояло применять. Как смогу умножить то, что уже было в моих руках?

Ответ пришел из ниоткуда. Сила удвоится, если людей будет двое.

***

Если знание дает человеку власть, то умение этим знанием правильно распорядиться дает ему блестящую возможность манипулировать своими ближними. Сэм Ивенс был из тех ловкачей, которые всегда стараются, заплатив не больше пенни, набрать товару на шиллинг. Он даже удивлялся, с какой готовностью люди распахивают перед тобой душу, если думают, что ты с ними откровенен. Взять хоть Кевина. В обмен на кое-какие мелочи о прошлом Стейси Чен он выложил Сэму кучу сведений про Дона, Полу и себя самого. Именно таких, что могут оказаться полезными. Знать такие вещи — все равно что разбираться в болевых точках человеческого тела: надавил на нужную — и твой противник валяется на земле, в пыли и грязи.

Они сидели в деревенском пабе в нескольких милях от долины Суиндейл и подзаряжались заслуженной пинтой пива после долгого и бестолкового дня, в течение которого они проводили скрупулезный опрос свидетелей и участвовали в мелких местных склоках. Им полагалось наметить план действий на завтра, но они единодушно решили, что хватит с них отрицательных впечатлений, связанных со смертью детей. Гораздо приятней перемыть кости своим коллегам.

На полуслове Кевина перебил мобильный — звякнул, извещая о поступившем текстовом сообщении. Кевин недоверчиво уставился на дисплей.

— Она что, спятила? — воскликнул он и повернул трубку так, чтобы Ивенс мог прочесть.

Под надписью СТЕЙСИ МОБ шел текст: «Убйц похтл Полу. Она исчзл».

Ивенс покачал головой:

— Это не Стейси. Не ее стиль.

Кевин уже набирал номер. Как только установилась связь, он спросил:

— Как это убийца похитил Полу? Что ты имела в виду? Что за дурацкие шутки?

— Я не шучу, на такие темы не шутят! — Стейси говорила возбужденно и с обидой. — Я серьезно. Он утащил Полу в проулок между домами, и оба как сквозь землю провалились. Когда туда прибежали наши, там даже никаких следов не оказалось. Это было полчаса назад.

— Черт! — выругался Кевин в сердцах. — Мы выезжаем. Будем в течение часа. — Он повернулся к Ивенсу: — Она серьезно. Пока мы тут сидели и лакали пиво, наши хреновы коллеги хлопали ушами — Полу утащили прямо у них из-под носа. — Он вскочил. — Едем в Брэдфилд.

Ивенс, оставив на столе едва начатую кружку, двинулся к двери.

— Как это случилось? — спросил он на ходу.

— Не знаю, — ответил Кевин. — Ведь Кэрол Джордан была уверена, что все предусмотрела.

Ивенс по дороге к машине обдумывал ситуацию: раз с Полой что-то случилось, для Кэрол Джордан это означает — прощай карьера. Он радовался, что не участвовал в провальной операции, а работал над делом, которое наконец-то сдвинулось с мертвой точки. В этом мире каждый должен заботиться прежде всего о себе. Тот, кто считает иначе, становится добычей хищников. А добычу, как известно, съедают. Лично он не собирался попасть в чей-то желудок.

***

Кэрол поехала домой в четвертом часу утра. Полу Макинтайр разыскивали уже без малого шесть часов. Каждая дверь в Темпл-Филдз была открыта в ответ на громовой стук, каждый человек опрошен. Полиция перетрясла все массажные салоны и бордели, опросила проституток обоего пола, перерыла бары и ночные клубы, не говоря уж о вторжении в магазины, офисы, квартиры, меблированные комнаты… Копы сделали все, что могли, но Полу и ее похитителя словно корова языком слизнула. Поиски в лабиринте улиц, улочек, переулков и задних дворов не дали ничего. Джен Шилдз провела одну из групп через калитку в здание, служившее в основном складом местной типографии. Их поиски тоже не дали результатов — казалось, там давным-давно никто не бывал.

Наконец Кэрол объявила отбой. Некоторые полицейские протестовали, они были готовы продолжить поиски, но Кэрол проявила власть: нет, решительно заявила она, теперь до рассвета все равно ничего не сделать. Лучшую услугу они окажут Поле, если выспятся. Никто не решился ей возразить, все были уверены, что уже опоздали.

В гробовом молчании Кэрол прошла к машине вместе с Джен Шилдз и Доном Мерриком. Вдруг Джен остановилась и сказала:

— Я не поеду с вами. Мне надо поговорить с некоторыми людьми. Вы бы удивились, какие темные элементы оказываются на нашей стороне, когда проходит слух, что пропал коп. Эти ребята хотят все уладить не меньше, чем мы.

— Неблагоприятный фон для бизнеса? — кисло поинтересовался Меррик.

— Да, что-то в этом роде. — Джен подняла повыше воротник мягкой кожаной куртки. — Пока. Увидимся на совещании.

Кэрол не пыталась ее задержать. Она смотрела ей вслед, пока фигура Джен не скрылась в тумане.

— Я ей говорил сегодня утром, чтобы она отказалась участвовать в операции, — произнес Меррик.

Кэрол ощущала его враждебность, но слишком устала, чтобы спорить.

— Значит, это был ее выбор, Дон. — Она распахнула дверцу и села в машину. — Поеду домой и высплюсь. Советую тебе сделать то же самое, а не гоняться за своим хвостом остаток ночи. — Ответа она не стала ждать. Через двадцать секунд — Дон все еще стоял в задумчивости — она захлопнула дверцу и приказала водителю ехать к зданию управления полиции.

Кэрол поблагодарила Стейси за то, что та оставалась все это время на связи, и попросила спеца прокрутить запись встречи Полы с роковым клиентом. Пока ехали, они просмотрели ее шесть раз, но никто не смог разглядеть ничего нового. На месте она приказала сотрудникам службы технической поддержки сделать все возможное, чтобы улучшить звук и картинку. Потом побрела к своей машине, еле волоча ноги и чувствуя себя старой развалиной.

Кэрол дрожала от отчаяния и усталости, когда остановила машину возле дома, и невероятно обрадовалась, увидев свет в кабинете Тони. Она жала на кнопку звонка, как будто в ней было ее спасение. Тони в спортивных брюках и футболке открыл дверь.

На лице его было написано такое удивление, что она заговорила, отвечая на незаданный вопрос:

— Он схватил Полу. — Каждое слово Кэрол пришлось вытягивать из себя клещами.

Тони шагнул к ней и обнял. Ее плечи были как каменные, но вот она уткнулась ему в грудь и заплакала. Тони молчал. Он поддерживал ее, чувствуя, как вздрагивает ее тело, когда она дала волю своему горю.

Постепенно буря улеглась. Кэрол слегка отодвинулась и встретила его озабоченный взгляд.

— Не беспокойся обо мне, я в порядке, — слабым голосом сказала она.

— Не похоже. — Тони провел ее в дом и усадил на диван. — Хочешь выпить?

Кэрол кивнула, утирая слезы:

— Да, пожалуйста.

Он пошел в кухню. Через минуту вернулся с двумя бокалами белого вина, вручил один Кэрол и сел рядом с ней.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Кэрол сделала глоток вина и не почувствовала вкуса, словно вкусовые рецепторы отказывались ей служить.

— Тони, назови это сублимацией, если хочешь, но я не могу говорить про Полу, пока не буду знать, как ты себе представляешь наши отношения.

— Тогда расскажи мне то, о чем я не знаю.

Кэрол глотнула еще вина. На этот раз у него появились едва знакомый вкус и аромат.

— После того как меня… изнасиловали, мне казалось, будто мое тело мне не принадлежит. Я не сразу поняла, что, если хочу доказать себе самой, что я по-прежнему нормальная женщина, мне необходим сексуальный опыт. Попросту говоря, мне нужно было с кем-то переспать, с кем-то таким, кто мне безразличен, так что близость не создаст ни мне, ни ему никаких проблем, никаких сложностей. — Кэрол приложила ладонь к спине Тони, ощущая сквозь рубашку тепло его тела.

— И я не подходил ни по одному параметру, — фыркнул он, прочитав согласие в ее полуулыбке.

— И вдруг появляется Джонатан. Понимающий, великодушный, привлекательный — и абсолютно не тот человек, в которого я могла бы влюбиться. Вот я и использовала его. У меня нет повода для гордости, а у тебя — причин для ревности. Каждый день ты получаешь от меня больше, чем я позволила получить ему.

— Я все равно ревную, потому что для него это так легко, а для меня трудно.

— Я пытаюсь сделать это проще для нас обоих.

— Знаю. Но нам еще не скоро станет легко друг с другом, верно?

Она никогда не слышала такой печали в его голосе.

— Не знаю, — уныло ответила она. — Я просто знаю, что я…

— Не говори ничего, — резко перебил он. — Я ощущаю то же самое. Да и как можно загадывать? Между нами вечно что-то стоит, отдаляет нас друг от друга, отвлекает наше внимание. Сейчас это Пола. Расскажи мне, что произошло.

Кэрол описала вечерние события.

— Она погибла. И я допустила это. — Голос Кэрол задрожал — вот-вот сорвется. — Уж я-то лучше всех понимала, что в такой операции все может пойти не по плану, и все-таки это допустила.

Тони вскочил и забегал по комнате:

— Не думаю, что она умерла. Этот убийца хочет, чтобы его жертвы были найдены, причем как можно скорее. Полу найти не удалось, так что логика подсказывает, что она, вероятно, еще жива.

Кэрол засомневалась:

— Почему это он вдруг изменил своим привычкам?

— Справедливый вопрос. Может, потому, что понял: Пола — коп. Если помнишь, я сказал тебе в вечер начала операции, что он может об этом догадаться.

— Даже если так, какая ему разница?

— Он любит власть. Возможно, он держит ее живой, потому что это дает ему еще большее наслаждение своей силой: еще бы — в его руках полицейский! Это дает ему власть как над ней, так и над нами. Он режиссер, он дирижер оркестра. И если мы хотим вернуть Полу живой, нам придется плясать под его дудку.

Кэрол нахмурилась:

— Как это — плясать под его дудку?

Тони нетерпеливо махнул рукой:

— Я пока еще не знаю. Он даст понять это сам, или мы вынуждены будем вычислить. — Он снова забегал по комнате, потом резко остановился и посмотрел на Кэрол: — Кстати, как он узнал, что на ней рация с микрофоном?

— Ты меня спрашиваешь? Вероятно, до него дошло, что она подставное лицо, и догадался насчет микрофона. Вот почему он стал ее лапать, как только затолкнул в переулок.

— Это слишком сложно для Дерека Тайлера, — пробормотал он.

— Вчера там был не Дерек Тайлер. Он сидит в «Брэдфилд Мур».

— Да знаю! Но ведь преступления идентичны, за ними угадывается один и тот же разум — и не Дерека Тайлера: он недостаточно умен, недостаточно собран. — Тони взглянул на Кэрол, и у него внезапно загорелись глаза.

— Человек, стоящий за этими преступлениями, манипулирует не только нами, но и убийцей.

Кэрол упрямо покачала головой:

— Не верю. Люди убивают не из-за того, что их кто-то попросил об этом. Так поступают лишь наемные киллеры. А если это наемный убийца, тогда он работает по заказу кого-то, кто хочет послать Дереку Тайлеру известие: тебя скоро выпустят. Мы должны еще раз порыться в его биографии и выяснить, кому и зачем это нужно.

— Ты ошибаешься, Кэрол, — со вздохом сказал Тони, — но если уж ты решила заняться изысканиями в этой области, тогда тебе, пожалуй, стоит поинтересоваться биографиями его жертв, а не самого Дерека.

Кэрол допила вино и встала:

— Почему?

— Если бы я любил человека, а его убили и если бы убийца не получил пожизненное, а был отправлен в госпиталь для психов, то есть имел бы возможность рано или поздно освободиться, я бы не согласился с приговором суда. Я бы решил добраться до убийцы и отомстить. Не исключено, что ты найдешь кого-то, кто любил одну из его жертв и теперь в состоянии нанять убийцу и воспроизвести те преступления, рассчитывая, что Тайлера выпустят. — Он пожал плечами. — В этом тоже есть логика.

Кэрол уставилась на него, приоткрыв рот.

— Логика? — пробормотала она.

— Нет, Кэрол. Это чушь. Если в том, что я предположил, есть зерно истины, то человеку, нанявшему киллера, проще было послать к Тайлеру адвоката, чтобы подтолкнуть его написать прошение о пересмотре дела. Но этого не произошло.

— Подождем еще, — сказала она. — Может, он попытается использовать Полу как разменную монету в переговорах.

— Кэрол, если вы получите от убийцы требование: Пола в обмен на признание, что Дерек Тайлер осужден по ошибке, я буду кормить тебя обедами целый год.

— По рукам, — согласилась она.

Он допил вино:

— Теперь надо поспать. У нас с тобой много важных дел завтра. — Тони взглянул на часы и простонал: — О боже, уже через несколько часов!

— Я еще не поблагодарила тебя за помощь в деле по Тиму Голдингу, — спохватилась Кэрол, стоя на пороге. — Ты нам очень помог.

— Я рад. А то я мучился, что не отрабатываю деньги, которые вы мне отстегиваете.

— Может, ты все-таки съездишь на место преступления?

Он беспомощно развел руками:

— Я собирался туда завтра, но теперь, раз похитили Полу…

— Конечно, это подождет.

— Кто ведет дело о похищении?

— Кевин и Сэм. Еще Стейси: она копается в материалах той группы, что занимается педофилами. Заниматься делом просился Дон, но я, честно говоря, не уверена, что он потянет. Когда вся эта катавасия закончится, я, пожалуй, попрошу Брэндона перевести его из моей группы в другое подразделение. Может, к тому времени объявится Крис Девайн. Она будет хорошим инспектором. — Ее лицо помрачнело. — Господи, если вспомнить, как я ждала этой должности! Я думала, что она станет для меня спасением, а теперь кажется последним гвоздем, вбитым в мой гроб.

***

Стейси Чен любила свою работу. В конце восьмидесятых, когда компьютерные технологии стали общедоступны, ее родители приняли их с восторгом. Они владели сетью китайских супермаркетов, и их восхищала способность машин отслеживать все сделки и запасы товара. Стейси не могла и припомнить, когда в ее жизни не было компьютеров. Единственный ребенок, она получала в подарок новинки «Майкрософта», как другие дети книжки или куклы Барби. Разочарованная ограниченными возможностями первых домашних компьютеров, Стейси изучила программирование и начала писать свои собственные игры — не такие скучные, как ей дарили. К тому времени, когда она стала изучать информатику в Институте наук и технологий Манчестерского университета, она уже зарабатывала достаточно, чтобы купить себе мансарду в центре города, — благодаря программе, которую продала гигантской американской корпорации, обезопасившей при ее помощи свою операционную систему от потенциальных программных сбоев. Преподаватели пророчили Стейси стремительную карьеру в мире электронного бизнеса. Они просто ушам не поверили, когда она объявила, что планирует поступить на службу в полицию.

Для Стейси это решение было абсолютно логичным. Она любила рыться в системах других людей и в полиции могла заниматься своим хобби, не вступая в противоречия с законом. При этом у нее оставалось достаточно свободного времени для преследования собственных коммерческих интересов без неминуемых конфликтов, которые были бы неизбежны, работай она в какой-нибудь компании программного обеспечения. Не важно, что ее жалованье в полиции было ничтожным по сравнению с деньгами, которые Стейси зарабатывала в свободное время. Работа давала ей законные основания для вторжения в чужие секреты, и это ей очень нравилось.

Чтобы залезть в чужие данные, ей не нужно было сидеть в офисе. Она установила дома систему, открывавшую ей доступ ко всем компьютерам группы по особо тяжким преступлениям, и гуляла по ним, как бизон по прерии. Поэтому она знала о пристрастии Кевина к сайтам мягкого порно, куда он наведывался анонимно, знала про интерес Дона Меррика к американскому бейсболу, про любовь Полы к новостным веб-сайтам и привычку Джен заказывать книги в Йорке, в женском книжном интернет-магазине. Ее интриговала осторожность Кэрол Джордан в обращении с компьютером, пока она не нашла информацию, что у старшего инспектора брат — компьютерщик. А раз так, значит, Кэрол отлично понимает, какие следы оставляет в компьютере любая деятельность и с какой легкостью прочтет их настоящий профессионал.

Знала Стейси и про вечерние происки Сэма Ивенса. Она сидела дома, отмечая его работу на клавиатуре, наблюдала, как он пытается залезть в файлы коллег и каждый раз терпит фиаско, наталкиваясь на барьер пароля. Ей бы почувствовать в Сэме родственную душу, но вместо этого она презирала его за некомпетентность. С его-то скоростью — и претендовать на славное имя хакера! Господи, какие чудные эти копы!

Но сегодня в системе Стейси была одна. Сэм не шастал по офису, пытаясь что-нибудь спереть у остальных, да и вообще ничего интересного найти ей не удалось. И тогда она решила разобраться, что же произошло в Темпл-Филдз в тот день, когда была похищена Пола. Несколько команд с клавиатуры, пара кликов мышью — и к компьютеру Стейси подсоединились видеокамеры.

Стейси налила из термоса новую порцию кофе и приготовилась к долгому наблюдению.

***

Пола не знала, сколько она пролежала в этой ужасной комнате, где свет голой лампочки отчетливо обрисовывал унылые предметы обстановки. Поначалу она испытала огромное облегчение, даже радость, что еще жива. Почему? Ведь предыдущие жертвы умерли в мучениях почти сразу, как только убийца уводил их с улицы. Когда ее похититель извлек ту отвратительную штуку, она не сомневалась, что ее ждет та же участь. Нет. Он повернул Полу перед камерой так, что открылись все самые интимные части ее тела, размахивал перед ней смертоносным дилдо и смеялся. Потом проверил ее оковы и отступил, щупая свой член сквозь ткань мешковатых джинсов. Она думала, что он собирается ее изнасиловать, но опасение не подтвердилось. Несколько минут он пожирал ее голодным взглядом, гладил свой возбужденный орган, будто ручную крысу. Удостоверился, что видео- и веб-камера работают, и ушел.

Пола осталась одна. Попыталась было освободиться, но вскоре оставила эти попытки, поняв, что лишь зря потратит силы, которые ей, возможно, еще пригодятся. Она пробовала кричать, звать на помощь, но кляп не пропускал никаких звуков, кроме тихих стонов. Ей ничего не оставалось, как лежать, дрожа от холода и страха. Лужа мочи под ней расползлась, пропитала тонкий матрас, отчего Поле стало еще холодней.

Она убеждала себя, что за ней вот-вот придут и освободят, что Кэрол Джордан никогда не бросит ее в беде. Раз она все еще жива, рассуждала Пола, значит, коллеги идут по пятам убийцы. Потому-то ему и пришлось уйти, бросив ее в этой комнатенке. Но время шло, и она стала терять уверенность. Как-то ей почудились еле различимые шаги и голоса, потом звуки затихли. Пола могла только гадать, действительно ли слышала их или у нее разыгралось воображение.

Во всем виновата она сама. Как она не заметила, что он перекусил провод от микрофона? Если бы она была более внимательна, сосредоточена на задании, а не пищала от боли, когда он сжал ей грудь, она бы засекла момент, когда осталась без связи. Потом, очутившись в этой комнате и увидев разложенные на столе зловещие инструменты — подтверждение его намерений, — она еще могла бы застать его врасплох и арестовать, но дала слабину — сосредоточилась на своих чувствах, а не на работе и теперь расплачивается за это.

Правда, она все-таки жива, и есть надежда на спасение. Кэрол Джордан откроет все двери в Темпл-Филдз. Она понимает, что значит оказаться брошенной на произвол судьбы своими боссами, и ни за что не допустит, чтобы то же самое произошло с Полой. Что бы там ни было, а Кэрол ее найдет.

Тянулись мучительные минуты. Пола в изнеможении то впадала в беспамятство, то выплывала из него, но заснуть не могла. Когда открылась дверь, она сначала не поняла, мерещится ей это или нет. У нее учащенно забилось сердце: наконец-то ее нашли…

Надежда моментально улетучилась, как только перед ней обозначилась знакомая фигура ее похитителя. Он сменил парку на легкую куртку с капюшоном, вероятно, чтобы его не узнали.

— Это всего лишь я, — сказал он. — Веб-камера что-то барахлит, поэтому требуется еще и видео. Чтобы наблюдать за твоими страданиями.

Если б она приподняла голову, то увидела бы, как он подошел к видеокамере, вынул кассету и положил ее в карман, затем нагнулся и что-то сделал с веб-камерой.

Ухмыляясь, он произнес:

— Я не должен тебя трогать. Голос говорит, что я должен ждать, пока не придет время, но ведь Голос знает не все.

Он подошел к ней, массируя себя рукой. Неловко влез на кровать и тяжело навалился на Полу. От него пахло застарелым дымком конопли и кисловатым пивом. Молния на куртке царапала ее голый живот. Внезапно она поняла, что гладкий латекс проталкивается в глубь ее тела, напряглась, задергалась.

— Только хуже себе сделаешь, сука бестолковая, — буркнул он.

Она пыталась вывернуться, но напрасно. Ее узы были крепки, а он — слишком тяжелый.

Он задергался, запрыгал на ее бедре, а его пальцы грубо двигались внутри нее. Она чувствовала, как затвердел член под одеждой. Пола впилась зубами в кляп и еле сдерживала слезы, чтобы не показать свое отчаяние. Она старалась мысленно отстраниться от того, что делалось с ее телом, но это не удавалось.

Хорошо еще, что все быстро закончилось. Он в последний раз вонзил в нее руку и ускорил движения, вдавив ее бедро в матрас. Запрокинул назад голову и завизжал, как щенок, получивший пинок. Его пальцы выскользнули из ее истерзанного тела, он перекатился через Полу и буркнул:

— Тугая сука. Мне нравится. Будет еще лучше, когда я тебя отдеру.

Он слез с кровати, поправил куртку, прикрыв мокрое пятно на штанах. Вставил новую ленту в видеокамеру, снова включил веб-камеру и пошел к двери.

— Еще увидимся, красотка! — крикнул он и махнул рукой.

Дверь захлопнулась. Только после этого Пола зарыдала.

***

Кэрол сидела в своем кабинете и намечала главные вопросы для утреннего совещания. В дверь постучали, и на пороге появились Кевин и Сэм.

— Шеф, разрешите с вами поговорить? — спросил Кевин.

Она кивнула и жестом пригласила их сесть. Этого можно было ожидать: еще один неприятный разговор, после которого она будет чувствовать себя как слепец, побывавший на состязании лучников.

— Вы тоже хотите искать Полу? Я угадала?

— Она наша коллега, шеф. Вы ведь сами говорили, что мы должны быть единой командой. Одна из нас попала в беду, и нам кажется неправильным, что вы переводите меня и констебля Ивенса с этого дела на другое.

— Я понимаю ваши чувства, — ответила Кэрол, — однако я должна быть уверена, что расследование по Голдингу и Лефевру ведут мои лучшие сотрудники. Вероятно, вы уже видели утренние газеты — журналисты знают, что обнаружены два трупа. Вы представляете их методы: истерия против педофилов нарастает со скоростью цунами, и мы на ее пути. Надо, чтобы все видели, что мы направили на поимку убийцы лучшие силы.

— Да ведь дети мертвы, а Пола, возможно, еще жива, — запротестовал Ивенс.

— Эти, увы, мертвы. Но не исключено, что их убийца уже выбирает себе новую жертву.

— Шеф, мы понимаем, насколько важно это расследование, — возразил Кевин. — Сэм имеет в виду, что это дело сейчас менее срочное.

— Да. Ничего не случится, если мы отложим его на день-два, пока ищем Полу, — вмешался Ивенс.

— Мы не можем его отложить, как бы вы этого ни хотели. — Кэрол постучала пальцем по лежащей на столе папке. — Тела идентифицированы, это Тим Голдинг и Гай Лефевр. Причина смерти в обоих случаях, скорей всего, удушение руками. Нам не удастся скрыть это от прессы. Вы уже начали работать с рейнджерами парка и группами, посещавшими Суиндейл. Преступник, если он не слепоглухонемой, узнает, что мы его ищем. Я не хочу дать ему время опомниться, мы не должны ослаблять хватку. Так что, ребята, не взыщите. Вы занимаетесь делом о похищении и убийстве детей.

Оба детектива с сомнением хмурились.

— Но, шеф… — начал было Кевин.

— Самое лучшее, Кевин, что вы можете сделать для Полы, это как можно раньше получить результат по вашему делу. Вы ведь знаете, как это поднимет боевой дух, поможет всем поверить, что мы привезем Полу домой целой и невредимой и поймаем ее похитителя. Для того чтобы барабанить в двери и просматривать записи, не требуется особой квалификации — а именно этим мы занимались сегодня утром. Пожалуйста, используйте свои способности и дайте нам результаты. — Кэрол сама себе удивилась. Такие привычные аргументы она использовала не раздумывая в предыдущие годы. То, что сейчас ей это удалось так легко, чуть восстановило в ней уверенность в своих силах, утраченную было ночью.

Кевин попался на приманку. Он заметно приосанился, купаясь в лести начальницы.

— Мы приложим все силы, — пообещал он, вставая со стула.

Ивенс взглянул на него, потом на Кэрол, недоверчиво качнул головой и направился следом за Кевином. Когда они вышли, Кэрол услышала его слова: «Не могу поверить, что ты купился на такую чушь…»

Кэрол вскочила и подошла к двери.

— Ивенс! — крикнула она. — Вернитесь! Немедленно.

С удивлением на лице тот повернул назад.

— Кевин, я забираю у вас Ивенса. Не подведите меня. — Она сверкнула глазами на Ивенса. — В мой кабинет. Живо!

Кэрол закрыла за собой дверь.

— Мы все сейчас нервничаем, но это не повод для нарушения субординации, Ивенс. Я не хочу, чтобы мои сотрудники работали спустя рукава. Мне ясно, что вы не готовы отдавать все силы ради облегчения страданий родителей, потерявших маленьких сыновей.

— Неправда. — Глаза Ивенса горели гневным несогласием.

— Отставить пререкания, констебль! — приказала Кэрол, выговаривая каждое слово с ледяной отчетливостью. — Если хотите остаться в этой группе, постарайтесь понять, что меня не интересуют ваши личные предпочтения, когда речь идет о служебных задачах. Кажется, я уже объясняла вам это. Я выбираю для выполнения конкретных задач тех, кто, на мой взгляд, наиболее для этого подходит. Ивенс, вы талантливый сыщик, но это не значит, что вы имеете право ставить под сомнение мои решения, тем более в моем присутствии. Я перевожу вас в группу, работающую по делу Темпл-Филдз. Но не думайте, что вы выиграли. Сейчас вы стоите под первым номером в моем черномсписке и должны совершить нечто из ряда вон выходящее, чтобы я вычеркнула вас оттуда.

На лице Ивенса появилось выражение надменности.

— Вам не придется долго ждать, мэм, — заявил он.

Кэрол с отчаянием тряхнула головой:

— Пора вам повзрослеть, Ивенс. Теперь убирайтесь с глаз моих, пока я не отправила вас регулировать уличное движение.

Она посмотрела ему вслед и вздохнула. Шаг вперед, два шага назад. Пора сменить танец, с горечью подумала она. Пора уловить нужный момент и расколоть это трудное дело, этот крепкий орешек.

*

На гигантском телеэкране Пола снова стояла в тумане на углу улицы. Одетый в парку мужчина подошел к ней сзади и дотронулся до руки. Загрохотал диалог, все еще с помехами, но уже более внятный, чем в наушниках Кэрол накануне ночью. Пола и мужчина скрылись за углом, экран погас. Звуковая дорожка продолжилась еще немного и оборвалась — резко, как пощечина. Зажегся свет. В офисе царило угрюмое молчание. Все сотрудники казались подавленными.

Соберись, детка, приказала себе Кэрол. Она расправила плечи и пошевелила пальцами, как пианист перед концертом.

— Это последние кадры с Полой, — обратилась она к группе. — Больше мы ее не видели. Наша задача — ее отыскать. Доктор Хилл считает, что она жива. Убийца, как мы знаем, старается, чтобы его жертвы были найдены быстро, так сказать, свежими. Раз мы до сих пор не обнаружили Полу, значит, она еще жива. Мы должны ее отыскать, пока не поздно! Вы узнаёте голос преступника? Встречали этого мужчину? Вот вопросы, которые мы будем всем задавать. У нас есть фотографии Полы, стоп-кадры — вы их получите — и несколько плееров с записью голоса. Походите с ними по Темпл-Филдз, может, кто-нибудь вспомнит этот голос. Чуть позже нам привезут еще несколько плееров.

Я разделю вас на три группы. Инспектор Меррик останется здесь — для анализа информации по мере ее поступления от референтов и операторов поисковой системы ХОЛМС. Сержант Маклеод из группы усиления возглавит людей, которые займутся просмотром муниципального налогового реестра, куда внесены все до одного владения в Темпл-Филдз. Сержант Шилдз и ее группа будут опрашивать владельцев и арендаторов, сверяясь с информацией от ребят Маклеода. От нас зависит жизнь нашей коллеги. Переверните каждый камень! Мы не бросим Полу в беде. — В голосе Кэрол звучала убежденность, которой сама она не ощущала, но такова ее работа — заставлять их шевелиться, и она решила не проявлять слабости. Когда все выходили, она окликнула:

— Инспектор Меррик, сержант Шилдз и констебль Чен! Задержитесь, пожалуйста. — Сотрудники подошли к ней. — Вы работали с Полой. Есть у нее родственники? Партнер? Нужно кому-то сообщать о случившемся?

— Ее мать и отец живут в Манчестере, — сказал Меррик. — Адрес я узнаю. Прикажете поехать к ним?

— Нет, Дон. Узнайте адрес, я сама этим займусь. — Пусть уж обрушат свои эмоции на меня, подумала она. — Так что же? Только родители? Друга нет?

— Подружки в данный момент у нее нет, — неторопливо произнесла Джен.

Меррик сердито повернулся к ней:

— О чем ты говоришь? Какая еще подружка?

Джен с сочувствующим видом взглянула на Меррика:

— Любовница, близкий человек, называй как угодно. Та, что играет женскую роль в паре с Полой.

— Чушь какая! — взорвался Меррик. — Пола не лесбиянка.

Джен расхохоталась:

— Живешь с ней под одной крышей и не замечаешь, что она лесби? Тоже мне, сыщик!

Кэрол с запозданием узнала две вещи. Ее инспектор живет в квартире у одной из ее подчиненных, которая при этом, оказывается, еще и лесби? И она ничего об этом не знает? В группе серьезные недоработки по части сплетен. Надо будет срочно поправить дело, как только они разыщут Полу и обстановка вернется — вернее, приблизится — к норме. Кэрол нисколько не интересуют пустые пересуды, однако для исправной работы группы она должна ориентироваться в отношениях подчиненных.

— Вам это приснилось, Шилдз. Несете всякую ерунду, — с презрением заявил Меррик.

Джен покачала головой. На ее ангельском личике появилась насмешка.

— Не собираюсь переубеждать вас, инспектор.

Расстроенный Меррик зло сверкнул глазами. Стейси, взиравшая на эту перепалку, как уимблдонский судья, внезапно вмешалась:

— Какая разница, с кем ей нравится или не нравится спать? Ее похитили не потому, что она лесби, а потому, что она коп. Мы сунули ее туда — делать за нас грязную работу. Я отправляюсь к компьютеру и приложу все силы, чтобы как-то помочь. Мэм? — Она взглянула на Кэрол.

— Я не могла бы сформулировать лучше, Стейси. Ради Христа, вы оба, приступайте к выполнению задания. Делом надо заниматься, делом!

***

Тони смотрел на парня, свернувшегося калачиком на кровати лицом к стене. Тайлер опять отказался прийти в кабинет Тони или в комнату для бесед. Но на этот раз Тони решил не отступать и вытащить хоть крупицу информации. Если Пола Макинтайр не вернется живой из этой переделки, Кэрол придется навсегда уйти из полиции. И хотя его такая перспектива устраивала — Тони считал, что полицейская служба вытягивает из Кэрол последние душевные силы, — он понимал, что не сможет сидеть сложа руки и отстраненно наблюдать, как рушится карьера Кэрол и она лишается работы, которая определяла ее самооценку в течение почти всей взрослой жизни.

Тони подвинул стул ближе к кровати и наклонился вперед, поставив локти на колени. Собрался с мыслями и заговорил как можно более непринужденно:

— Неприятно, Дерек, верно? Неприятно знать, что тебя сбросили со счетов, выбрали вместо тебя кого-то другого? — Тайлер не пошевелился. — По-моему, раз вы слышите Голос, то все-таки рассчитываете, что он сохранит вам верность. Не вышвырнет вас, как старую кастрюлю, просто потому, что вы больше не можете приносить пользу. — Тайлер дернул ногой. — Я ведь вижу, что это вас огорчает. И понятно почему. На вашем месте я бы тоже расстроился. Дерек, вас бросили на произвол судьбы. Ведь вы наверняка верили, что этот ваш Голос вызволит вас отсюда, верно? Поэтому вы разыгрывали из себя психа, но тихого, потому что Голос велел вам не открывать рта. Так что, когда вы в один прекрасный момент заговорите, мы решим, что вылечили вас. — Тайлер пошевелился, подтянул колени ближе к подбородку, плечи напряглись.

Тони продолжил:

— Забавная штука, но за многие годы работы с людьми, которые слышат Голос, я заметил, что нередко они используют его в качестве самооправдания. Скажем, я, даже если б мне показалось, что Дева Мария велит мне убивать проституток, все равно не сделал бы этого, потому что у меня нет затаенного желания их убивать. А вот человек, который в душе считает проституток злом, может использовать Голос как позволение делать то, что ему кажется правильным. Как, к примеру, оправдывал себя Питер Сатклиф, когда пытался представиться «тихим психом». — Тони заговорил потише, с сочувствием. — Но я не думаю, Дерек, что у вас было так же. Не думаю, что вы использовали Голос. Думаю, это Голос использовал вас. А теперь использует кого-то другого. Признайте это, Дерек, вы не такой незаменимый и необыкновенный, каким себя считали.

Внезапно Дерек вытянулся во весь рост, перевернулся на другой бок, рывком сел на край кровати. Теперь его лицо находилось лишь в нескольких дюймах от лица Тони. Тот старался сохранить выражение заботы и сочувствия. Пора пускать в ход все козыри.

— Вы хранили верность Голосу, и это довело вас до беды. Поэтому вы и гниете здесь. Он нашел для своих целей нового помощника. Он предал вас, Дерек. Так что вы вправе ответить ему тем же.

Молчание надолго повисло между ними. Потом Тайлер придвинул лицо еще ближе. Тони ощутил на коже жар его дыхания.

— Я ждал вас, — прохрипел пациент.

Тони ласково кивнул:

— Я знаю, Дерек.

Больной так широко раскрыл глаза, что радужная оболочка стала казаться кружочком конфетти на белом фоне, и медленно выговорил:

— Меня считают заторможенным, а все доктора думают про себя, что они умники, но так ничего и не поняли.

— Я знаю.

— Все они думали, это Голос Бога или типа того. Но я не сумасшедший, ясно? Может, и тормоз, но не сумасшедший.

— Это я тоже знаю. Так чей же это был Голос?

Тайлер скривил губы в торжествующей усмешке:

— Крипера.^[8]

— Крипера? — Тони пытался не показать своего разочарования. — Кто такой этот Крипер?

Тайлер отодвинулся на несколько дюймов и похлопал пальцем по носу:

— Раз ты такой умный, сообрази. — Одним движением он перекатился лицом к стене и снова свернулся в позу зародыша.

***

Для криминальной публики Брэдфилда это был судный день. Все сотрудники полиции вышли на улицу и работали в калейдоскопе встреч и лиц.

На углу возле секс-шопа, отпугивая потенциальных покупателей, констебль Дэнни Уэллс спрашивает:

— Вы видели в течение последних суток эту женщину? — Фотография Полы, улыбающейся в объектив, на «девичнике» с ее коллегами. — Вы узнаете этого мужчину? — Стоп-кадр видеозаписи. Вообще-то тут ничего не разобрать, думает Дэнни, это может быть кто угодно. — Послушайте этот голос. Узнаете его? — Звук, стоп, перемотка назад.

В магазине, где продают книги, журналы и свежую прессу, ниже по улице от угла, где стояла Пола, вопросы задает сержант Джен Шилдз. У сидящего за прилавком азиата вид человека, пылающего праведным гневом.

— Вы видели эту женщину? — Фото Полы ложится на пачку утренних газет.

Продавец отрицательно трясет головой.

— Вам знаком этот мужчина? — Стоп-кадр занимает место рядом с Полой.

Продавец пожимает плечами:

— Откуда я знаю? Это может быть кто угодно. Даже вы, — мрачно говорит он.

— Вы владелец этого помещения?

— Нет, я просто арендую торговую площадь.

— Только магазин? А верхние этажи?

— Там квартиры. Не имею к ним никакого отношения.

— О'кей. Мне нужны имя и контактные телефоны владельца этой недвижимости.

Хозяин магазина хмурится:

— Это вам зачем? Разве это в вашей компетенции? Есть проблемы?

— Да, проблема есть, но, вероятно, не ваша. Могу я взглянуть на вашу подсобку?

Его неприязненный тон внезапно меняется на тревожный:

— Зачем вам это нужно? Там обыкновенный склад.

Джен, не тратя времени на споры, опирается на прилавок и говорит:

— Слушайте, мне плевать, если там у вас от стены до стены натолканы ящики с контрабандными сигаретами. Я ищу не это. Просто дайте мне взглянуть, о'кей? И я уйду. Иначе я, приятель, сейчас же вызываю сотрудников таможенного управления.

Он косится на нее, потом откидывает прилавок:

— Я сейчас все объясню…

В офисе Брэдфилдского муниципального совета во главе группы из пяти человек у стола инспектора налоговой службы стоит сержант Фил Маклеод. Женщина за столом сдвинула брови.

— Сегодня мы закрываемся в двенадцать — суббота, — с раздражением говорит она.

— Сегодня так рано не получится. Это расследование по поводу убийства.

Она смущается и мямлит с испугом:

— Я… я не знаю, чем могу помочь.

— Нас интересуют документы на собственность в Темпл-Филдз. — Сержант Маклеод достает список улиц.

— Я вызову начальника.

— Как угодно. Только шевелитесь! — рявкает Маклеод.

В доме, переделанном из бывшего викторианского великолепия в скопление меблированных комнатушек, констебль Лора Блайт стучит в очередную дверь. Никакого ответа. Она проходит по коридору, ощущая запах карри и капусты, и стучит в следующую. Открывает парень с недовольным лицом, одетый лишь в майку и трусы-боксеры. Блайт показывает удостоверение:

— Детектив-констебль Блайт, полиция. Ведется розыск похищенной женщины. Позвольте заглянуть в вашу квартиру.

— Что-что? — Удивление на лице.

— Я должна убедиться, что ее тут нет.

— Вы думаете, я кого-нибудь похитил? — Крайнее удивление и смущение.

— Нет, но она пропала очень близко отсюда. Моя задача — исключить из расследования невиновных людей. Ну, так я могу взглянуть?

— У вас есть ордер?

Блайт переходит к угрозам:

— Не стоит вынуждать его выписывать. У меня очень тяжелый день. — Она достает фото Полы. — Меня интересует только она. Больше никто.

Он удивленно встряхивает головой и распахивает настежь дверь, за которой обнаруживаются невероятный хаос и грязь.

— Мне такие не нравятся, милая, — иронически замечает он.

*

Кэрол стояла на пороге кабинета Тони в спецгоспитале «Брэдфилд Мур». Кабинет, хотя Тони начал пользоваться им совсем недавно, выглядел так же, как все предыдущие, — завален книгами и бумагами настолько, что невозможно разглядеть ни столов, ни стен. Тони напоминал белку, строящую себе год за годом одинаковые гнезда.

— Ты оставил сообщение на моем телефоне. Мне показалось, что дело срочное.

Он поднял глаза от компьютера и улыбнулся:

— Спасибо, что пришла. Я думал, ты ограничишься звонком.

— Я заехала к тебе по пути, направляюсь к родителям Полы. — Она прошла в кабинет и села.

— А-а-а.

— Взяла на себя эту печальную миссию. Ну, что у тебя нового?

— Тайлер заговорил.

— Не может быть! — воскликнула она.

— Только радоваться нечему. — Он пересказал разговор с Тайлером и выжидающе посмотрел на Кэрол.

— Крипер, говоришь? В нем все дело?

Тони взволнованно кивнул:

— Я говорил тебе, что у Дерека Тайлера не хватит мозгов, чтобы самостоятельно совершать тщательно продуманные преступления. Замысел этих убийств принадлежал не Тайлеру. И сценарий тоже.

— Значит, ты снова вернулся к версии, что некий кукловод дергал за веревочки, управляя Дереком Тайлером, и теперь взялся за свои старые трюки?

— Думаю, он нашел такого же внушаемого парня, как Тайлер, а это непросто. Но может, последние два года он собирался с духом, чтобы делать это самому.

— Господи! — простонала Кэрол. — Ты сам-то понимаешь, насколько неправдоподобно все это звучит?

— Понимаю, но это единственная версия, которая складывается из имеющейся у нас информации. Либо кукловод нашел кого-то нового, кем он может манипулировать, либо делает это сам.

Тревожная мысль закралась в голову Кэрол.

— Каким же должен быть человек, способный до такой степени управлять другим? — спросила она.

Тони нахмурился:

— Надо искать сильную личность, человека, умеющего очаровывать людей, залезать им в душу. Он должен владеть множеством методов промывки мозгов. Возможно, у него развиты навыки гипноза.

— В общем, кто-то наподобие тебя? — Кэрол пыталась произнести эти слова шутливым тоном, но ей не удалось.

Тони странно посмотрел на нее.

— У таких людей больше социальных навыков, чем у меня, — иронически возразил он. — Но в принципе — да, практикующему психологу-клиницисту, пожалуй, это по силам. — Он наклонил голову. — Кэрол, ты что-то скрываешь от меня?

— Нет. — Она нервно засмеялась. Ей казалось несвоевременным упоминать о том, что Ивенс упорно следил за Эйденом Хартом. Прежде ей хотелось разобраться и понять, что она сама об этом думает. — Нужно найти связь Крипера с Тайлером. Кто бы он ни был, они должны были как-то соприкасаться. Я направлю на улицы группы — пусть поспрашивают, не слышал ли кто-нибудь про Крипера.

Тони пристально посмотрел на Кэрол, осмысливая ее слова, и неторопливо взялся за куртку.

— Мне нужно подумать. Пойду погуляю в тех местах, где пропала Пола. — Сделав несколько шагов, он остановился. — Она еще жива, Кэрол. Я убежден в этом.

*

Следующая картинка в калейдоскопе: у стойки гей-паба — констебль Сэм Ивенс. На верхних этажах здания находятся гостиничные номера. Владелец заведения — лет тридцати с небольшим, бритая голова, кожаная жилетка на обнаженном торсе и кожаные штаны — полирует полотенцем стаканы. Вопросы, фотография, запись голоса. Парень пожимает плечами:

— Никаких звоночков, приятель.

— Сколько у вас номеров?

— Восемь двухместных и два одноместных.

— Я хочу в них заглянуть.

— Четыре сейчас заняты. — Хозяин кладет на стойку полотенце.

— Те, что заняты, меня особенно интересуют.

Хозяин ухмыляется:

— Вуайеризмом балуешься, котик?

Ивенс наваливается на стойку, смерив парня ледяным взглядом:

— Когда истекает срок вашей лицензии, сэр?

*

А в пятидесяти ярдах от паба на кровати лежала Пола с остекленевшим взглядом — муха, попавшая в паутину. Во рту так пересохло, что губы приклеились к кляпу. Похититель вернулся снова, чтобы переменить кассету, но на этот раз не трогал ее, лишь помахал дилдо перед ее лицом. Еще никогда в жизни она так не боялась. Ее мозг уже начинал соскальзывать в ирреальность: мелькали странные мысли, перегоняя друг друга. Что, если это наказание за то, что она сомневалась в Кэрол Джордан? Что, если это наказание за то, что она лесби? Все прежние ценности утратили смысл. Теперь она мечтала лишь об одном: чтобы открылась дверь и вошел не этот урод, а кто-нибудь другой.

А на улицах, расходившихся нитями паутины вокруг несчастной добычи паука, жизнь не остановилась, она прорыла себе глубокие тайные ходы, и ее не могло изменить даже присутствие большого количества полицейских. Люди вели себя осторожней обычного, но продолжали заниматься своими привычными делами. Ди уже нашла себе новую «трахплощадку», где развлекала клиентов. В тот день она рассеянно прыгала на менеджере по продаже офисной мебели. Пока он блаженно похрюкивал под Ди, его жена вела домой из школы двоих детей. Хани взяла у Карла Маккензи под запись дозу героина. Она прекрасно понимала, что сейчас наводнившим улицы копам плевать на всех и всё — пусть даже это будет кило чистейшего китайского белого.

А убийца болтался по улицам Темпл-Филдз, окутанный презрением к копам и сознанием собственной неуязвимости.

*

Стейси Чен, сидевшая в одиночестве, увидела, что поступила почта. Она проверила аттач своим личным антивирусником и, удовлетворенная результатом, открыла его. Письмо было от Ника Сандерса, рейнджера из «Пик-парка», и содержало июльскую запись в его рабочем журнале и пару дюжин снимков из Чидейла и Суиндейла. Пока она их просматривала, активировалась другая программа. Стейси установила ее для анализа каждого фото-файла, поступавшего в компьютер, и классификации их по серийному номеру фотоизображений. Она намеревалась предложить эту программу подразделению, занимающемуся педофилами, чтобы сортировать по тематике файлы, полученные из разных источников, — тогда прояснятся возможные связи между отдельными подозреваемыми. Сейчас она обкатывала программу и устраняла возникающие дефекты.

Когда Стейси вернулась к прерванной поступлением почты работе, пришел один из экспертов-криминалистов.

— Старший инспектор Джордан тут?

— Она уехала в Манчестер. А что у вас?

Он небрежно швырнул папку на ее стол:

— Нам удалось вытащить ДНК из загрязненного образца по Джеки Майалл. ДНК немного деградировала — недостаточное качество для того, чтобы прокрутить ее по национальной базе данных, — но вполне годится для исключения подозреваемых. По ней нельзя отыскать вашего парня, однако она послужит вам приличной уликой, если вы задержите того, кого нужно.

— Замечательно. Я обязательно покажу ей сразу, как только она вернется, — рассеянно пообещала Стейси, пребывая мыслями уже в своей работе.

Она была удивлена, когда, снова взглянув на экран, увидела появившееся в центре новое окно, которое извещало: «Идентичная фотокамера». Она вздохнула. Вероятно, тот же старый глюк, над которым она бьется уже с неделю. Вместо того чтобы анализировать единым списком группу фотоизображений, пришедших из одного источника, программа рассматривала каждый снимок индивидуально и сообщала, что он идентичен снимку, уже имеющемуся в системе. Стейси надеялась, что уже исправила ошибку, но теперь ясно, что ошиблась. Сейчас программа сообщит ей, что отдельное изображение в аттаче сделано тем же фотоаппаратом, что и все остальные. Невелика новость, так что придется еще подумать, прежде чем предлагать свою разработку. Без особой надежды она кликнула в окно, да так и застыла, не веря своим глазам.

— Ничего себе! — пробормотала она, уже хватая телефон.

*

Тони добирался до Темпл-Филдз дольше, чем рассчитывал. На выходе из спецгоспиталя он столкнулся с Эйденом Хартом, который потребовал собрать консилиум для обсуждения состояния одного из пациентов Тони.

— Не сейчас, Эйден, — нетерпеливо отмахнулся Тони.

— Нет, Тони, сейчас. В конце концов, сегодня один из дней, в которые ты, согласно контракту, должен находиться здесь, — неумолимо напомнил Харт.

— Ты знаешь, что это чистая формальность. Я отрабатываю свои часы — черт побери, намного больше часов, чем оговорено в контракте, — тогда, когда удобно мне и моим пациентам.

Харт постарался примиряюще улыбнуться:

— Что же у тебя за важное дело, если не может подождать пару часов?

— Убийца проституток, — нервничая, ответил Тони. — Он похитил сотрудницу полиции. Думаю, она пока еще жива.

— Но ведь это работа полицейских. Не рассчитывают же они, что ты, врач, станешь искать ее? — заметил Харт, добавив в вопрос изрядную долю иронии.

— Нет. Но я кое-что узнал от Тайлера и должен теперь осмыслить, как это может продвинуть следствие.

Харт был ошеломлен:

— Тайлер говорил с тобой?!

— Да, сказал несколько слов. Я знаю прозвище убийцы, а может, человека, стоящего за убийцей.

Харт вытаращил глаза:

— И какое же прозвище?

— Эйден, я не могу сообщить его тебе. Это конфиденциально.

Харт облизал пересохшие губы:

— Хорошо-хорошо. Но что ты подразумеваешь под словами «человек, стоящий за убийцей»?

Тони нахмурился:

— Сейчас у меня нет времени, Эйден. Мне необходимо в город.

Харт положил руку ему на плечо:

— Извини, Тони. Ты мне нужен на консилиуме. — Он подтолкнул его назад, к коридору. — Так что там насчет «человека, стоящего за убийцей»?

— Это лишь предположение. Я не готов пока говорить, — уклончиво ответил Тони, озабоченный тем, что Харт настойчиво вторгается в его профессиональную жизнь, не имеющую отношения к госпиталю.

Однако ему пришлось смириться. Внутренне кипя, Тони присутствовал на консилиуме, из чувства долга поддерживая своего пациента.

Под конец он все-таки улизнул, вернулся на улицы Темпл-Филдз и там прошагал по пути похитителя Полы, пытаясь вычислить, откуда тот мог появиться. Тони шел, почти беззвучно шевеля губами, не замечая удивленных взглядов прохожих. Дважды его останавливали полицейские, совали ему фото Полы, а потом смущенно извинялись, когда Тони объяснял, кто он такой и что делает.

— Так где же она? Почему ты не отдал ее нам, как всех остальных? Почему не отдаешь Полу? Мы знаем, что ты сильный. Что ты пытаешься доказать? — бормотал он себе под нос, выписывая круги по улицам и переулкам.

Завернув за очередной угол, Тони едва не столкнулся с Джен Шилдз и Сэмом Ивенсом — те что-то горячо обсуждали под навесом букмекерской конторы.

— Крипер — вам это говорит что-нибудь? — с ходу спросил он, не тратя времени на пустые слова.

— Крипер?^[9] Бротхел-криперы?^[10] — уточнил Ивенс.

Джен покачала головой:

— Понятия не имею. Похоже на прозвище, только я ничего такого не слышала.

— У сутенеров ведь есть клички?

— Да, у некоторых есть. Но, как я уже говорила, здесь их почти не осталось, — ответила Джен.

— Поспрашивайте у местных, может, кто-нибудь слышал? — попросил Тони.

— Конечно. А зачем? — поинтересовался Ивенс.

Тони пошарил глазами вокруг, будто ответ мог притаиться в каком-то из соседних домов.

— Тони? — подтолкнула его Джен.

— Я предполагаю, это человек, которого знал Дерек Тайлер, — ответил Тони, очнувшись от размышлений. — Некто, способный пролить свет на эти убийства. Хотя бы немного.

— Я не помню в его истории болезни ссылок на какого-то подобного человека, — сказал Ивенс.

— Да там их и нет. Он сам сказал мне о нем. — Тони по-прежнему водил глазами по стенам домов, его мысли были где-то далеко.

— Вы разговорили Тайлера? — не веря своим ушам, переспросил Ивенс.

Тони рассеянно наморщил лоб.

— Пока еще не очень, — пробормотал он. — И я не рассчитываю, что он поделится со мной чем-то еще, пока я не докажу ему, что заслуживаю этого.

Он двинулся прочь, не замечая их изумленных взглядов. Добрался до конца улицы и свернул в улочки и переулки. Наконец вышел на место, где Полу слышали в последний раз.

— Мне кажется, здесь какой-то заколдованный круг, — проговорил он и прислонился к калитке, совершенно не догадываясь о ее роли в этой истории. — Ты любишь присылать нам известия. Так почему ты растворился в воздухе? Ты Крипер. Ты любишь звучание собственного голоса. Так почему ты больше не говоришь с нами? Мы что-то не то сделали? Не то сказали? Или наоборот — не сделали или не сказали? — Он застонал и спрятал лицо в ладонях. — Как мне хочется понять, вычислить, что же тут происходит, черт побери!

*

Когда совершенно расстроенная Кэрол вернулась из Манчестера и вошла в кабинет, ее уже ждал Кевин. Встреча с родителями Полы была тяжелой. Отец, электрик, владелец маленькой мастерской, запаниковал уже после просьбы Кэрол о встрече. Он не сомневался, что она привезет известие о смерти дочери. Миссис Макинтайр сидела застыв, словно пыталась остановить время, плохо понимая, что говорит Кэрол.

Когда Кэрол объяснила ситуацию, страх отца, как и следовало ожидать, сменился на гнев. Он требовал ответов, которых Кэрол не могла дать, и жаждал найти виновных. Кэрол выдержала бурю их эмоций, успокаивала как могла опечаленных родителей и выскочила из скучноватого одноквартирного дома рядовой застройки, дав обещание держать их в курсе поисков.

Встреча оставила в ее душе опустошенность и чувство вины. Вскоре их еще больше усилил недолгий восторг, который она испытала после новостей от Стейси. Как могла она чему-то радоваться, если Пола находится в руках безжалостного убийцы, который слишком явно наслаждается видом смерти, чтобы оставить ее в живых?

Мало того, ей не давала покоя мысль, что делать с Эйденом Хартом? Если прав Тони с его экстравагантной гипотезой и опытный манипулятор побуждал кого-то силой психического внушения совершать вместо него преступления, она не могла больше оставлять без внимания сведения, которые Сэм Ивенс собрал про директора спецгоспиталя «Брэдфилд Мур». Никто не мог лучше Харта знать любую деталь преступлений Дерека Тайлера, он бесспорно побывал в Темпл-Филдз перед убийством Сэнди Фостер и уж точно обладал теми навыками, которые Тони считает необходимыми для контроля над чужим разумом.

Она знала, что должна доложить о подозрениях Брэндону, но пока не могла предоставить ему никаких фактов и поэтому опасалась: вдруг это все-таки ошибка. Ей хотелось обсудить ситуацию с Тони, но кое-что ее останавливало. Сама она никогда не встречалась с Хартом и мало знала об отношениях Тони с его боссом. Вряд ли они дружили: у Тони вообще почти не было близких друзей, кроме нее. Она не хотела ставить его в неловкое положение, если он симпатизировал Харту, уважал его.

Поэтому она обрадовалась, увидев Кевина. Это означало, что у нее появилось конкретное дело и оно не оставит места для неприятных размышлений.

— Вот это новость! — сказала она, бросив куртку на картотечный шкаф.

— Стейси — просто клад для нас, — ответил Кевин. — Я бы никогда до такого не додумался.

— Я тоже. Кстати, а где она?

— Пошла за вазой. У нас тут не нашлось.

Кэрол насторожилась:

— За вазой?

— Ну… это такая высокая банка… для цветов, понимаете? — улыбнулся Кевин.

— Спасибо за объяснение. А зачем нам нужна высокая банка для цветов?

— Потому что вам принесли букет, — сообщил он, явно наслаждаясь ее неведением.

— Мне? Букет? — повторила она, ничего не понимая. — Где он?

Он указал большим пальцем в сторону офиса.

— Стейси пока поставила букет в корзинку для мусора.

Кэрол, хлопнув дверью, вышла из кабинета. Обойдя стол Стейси, она остановилась перед огромным ворохом роз и лилий, прислоненным к столу.

— Ах ты, мать твою! — прошептала она, протягивая руку к карточке, приколотой к целлофану.

Когда она прочла: «С возвращением в мир. Ты необыкновенная. С любовью Д.», ее сердце ухнуло вниз.

— Черт! Черт! Черт! — выругалась она, смяла карточку и чуть не бросила в корзину, но в последний момент спохватилась и сунула в карман.

Кэрол вернулась в кабинет с напряженной улыбкой на лице:

— Итак, что у нас?

— Ну, у вас — цветы, — ответил Кевин, не уловив, что ее настроение переменилось, и не в лучшую сторону.

— Хватит про цветы! Показывайте, что там у вас, — приказала Кэрол.

Кевин выложил на стол распечатки, которые подготовила Стейси, разделив их на четыре стопки.

— Вот снимки, которые прислал нам Ник Сэндерс. Они выполнены четырьмя разными фотоаппаратами. Нас интересуют вот эти… — Он показал на три снимка, на которых Кэрол сразу узнала Суиндейл. — По данным программы Стейси, они сделаны тем же фотоаппаратом, что и снимок Тима Голдинга, обнаруженный в компьютере Рона Александера.

Медленная, довольная улыбка расползлась по лицу Кэрол.

— Значит, возможно, что один из тех трех рейнджеров сфотографировал Тима?

— Похоже, что так.

— Как вы планируете действовать дальше? — спросила Кэрол.

— Учитывая, что данный фотоаппарат, как нам известно, приобретен за наличные в Бирмингеме, маловероятно, что он принадлежит администрации «Пик-парка». Так что я намерен просить Дербишир произвести одновременный обыск в домах и офисе этих рейнджеров, привезти все фотоаппараты, которые найдутся, и посмотреть, нет ли среди них того самого.

Кэрол обдумала его предложение.

— Слишком много остается возможностей, чтобы выкрутиться, — сказала она. — Мы насторожим убийцу, дадим ему время договориться об алиби или даже исчезнуть. Нет. Узнайте их домашние адреса, поезжайте с тремя группами в Дербишир, берите их за задницу и одновременно везите всех сюда. Арестуйте по подозрению в убийстве. Потом допросим их здесь, а Дербишир произведет обыск. Надо напугать этого мерзавца, чтобы он потел от страха и не мог собраться с мыслями.

— Откуда мне взять три группы? — спросил Кевин.

— Ступайте к инспектору Меррику, поговорите с ним. Передайте ему, что я разрешила взять пятерых сотрудников. — Она подняла палец: — Только не Сэма Ивенса.

Кевин нахмурился:

— Но ведь это он договорился с Сэндерсом, что тот пришлет нам снимки.

— Верно, — согласилась Кэрол. — Тем не менее, Кевин, держите его подальше от завершающего этапа дела о похищении. Может, хоть это научит его уму-разуму. — Она понимала, что поступает слишком сурово, но хотела помочь Сэму Ивенсу научиться работать в команде. Кэрол хорошо его понимала, у нее в начале работы в полиции возникали такие же трудности. Очень хорошо сидеть в одиночестве на ветке, но ведь надо учиться отличать крепкое дерево от гнилого. Она подозревала, что Ивенсу еще далеко до такого знания.

***

Признаться, я наслаждаюсь каждой минутой: копы носятся кругами по улицам, потому что похищена одна из их баб. Крупный заголовок на первой полосе вечерней газеты и колонка редактора долбят копов и их руководство за то, что те направили сотрудника на риск, не обеспечив нормального прикрытия. Конечно, копы потеряли Полу Макинтайр не по причине своей некомпетентности, а из-за моего превосходства. Но я прощаю журналюгам их ошибку, потому что их писанина делает полицию еще бессильней. А сила — как энергия: если ее кто-то теряет, то другой приобретает. В данном случае — я. У меня есть сила манипулировать ими, вгонять их в отчаяние, морочить им голову.

Моя сила проявляется во всем, что меня окружает. Даже когда я нахожусь в своем доме, чудеса современной технологии дают мне мгновенный доступ к Поле с ее ужасом и болью. Моя ученая обезьяна регулярно приносит мне цифровые видео. Я могу видеть ее, униженную и беспомощную, на экране ТВ или компьютера, когда лежу на софе, раздевшись догола и наслаждаясь своим триумфом. Что бы мне ни захотелось с ней сделать, я могу это осуществить. Я глажу свое тело, воображаю, как его касаются ее губы, делая все, что я ни прикажу, как на меня устремлены ее глаза, как они жаждут мне угодить. Фантазии часто бывают лучше, чем реальность — та обычно разочаровывает. Нет, я не отказываюсь от наслаждения, когда оно само идет ко мне навстречу. Я всегда умею заставить женщину делать то, что хочу, — у меня талант. Но по сравнению с полным подчинением воли другого человека это просто легкая закуска для возбуждения аппетита. Скоро лезвия рассекут ее вагину, хлынет кровь и останется лужей меж ее ляжек, а тело будет выгибаться и дергаться от мучительной боли…

Иногда я прокручиваю одно из тех видео, где запечатлен весь процесс с начала до конца, но от них я слишком быстро кончаю, зато потом начинаю все сначала, наслаждаясь Полой.

Единственное, что меня беспокоит, — как мне добиться еще большей остроты ощущений.

***

После ухода Кевина Кэрол обнаружила, что не может успокоиться. Она пыталась дозвониться Тони — его не было дома. Вместе со Стейси она выпила кофе, похвалила ее за хорошую работу и настояла, чтобы та взяла себе букет Джонатана. Полчаса провела в отделе по расследованию особо тяжких преступлений вместе с Доном Мерриком, все больше расстраиваясь от количества человек, которых копы, работавшие на улицах, предлагали в качестве подозреваемых. В конце концов она решилась на то, за что критиковала перед этим Меррика, — выйти на улицу и почувствовать, что она занята чем-то более действенным, чем контроль за работой других.

Сначала она просто бродила по Темпл-Филдз, разговаривала с сотрудниками, которые по-прежнему стучались во все двери и опрашивали прохожих. Всегда полезно поддержать подчиненных хотя бы словом, показать им, что ты рядом с ними. Болтая с молодым копом, одетым в форму, она заметила, как Ди Смарт юркнула в ярко освещенную дверь кафе. Кэрол похлопала парня по плечу и, перейдя через улицу, зашла в кафе «У Стэна».

Ди уже сидела одна за столиком с кружкой чая и сигаретой. Кэрол села напротив и улыбнулась:

— Привет, Ди.

Путана закатила глаза:

— Слушай, я тебе уже все сказала, ты знаешь обо мне больше, чем мой экс-супруг. Ты мешаешь мне работать, понимаешь?

— Я признательна тебе за помощь, Ди, но мы выяснили кое-что, вот я и решила спросить у тебя. Сэнди когда-нибудь упоминала клиента по прозвищу Крипер?

Ди уставилась на нее, открытый рот демонстрировал неаппетитный набор дешевых пломб и порченных кариесом зубов.

— Крипер?

Кэрол пожала плечами, как бы извиняясь:

— Я понимаю, это довольно неожиданный вопрос, но все же, может, Сэнди говорила когда-нибудь про клиента с таким прозвищем?

Ди покачала головой, на ее лице отражалось недоверие:

— Ты спрашиваешь меня про Крипера?

Кэрол насторожилась. Не такой реакции она ожидала. Удивление Ди было вызвано не прозвищем, а самим фактом, что Кэрол задала этот вопрос.

— Так ты знаешь, о ком я говорю, — сказала она, уже зная, что права.

— Думаешь, я скажу тебе? — фыркнула Ди. — Именно тебе?

Это уж было совсем непонятно.

— Ты о чем? Что значит «именно тебе»?

Ди не ответила и тихонько отодвинулась, словно подчеркивая дистанцию между собой и Кэрол. Кэрол не сдавалась — просто не могла:

— Ди, если ты что-нибудь знаешь, лучше скажи. Речь идет о жизни и смерти, я не из любопытства спрашиваю. Если мне, чтобы добиться ответа, нужно будет арестовать тебя, я это сделаю.

Ди раздавила сигарету и встала:

— Думаешь, ты напугала меня своими угрозами? Слушай, коп, есть люди, которых я боюсь гораздо больше, чем всего, что ты можешь мне сделать. Я вообще не понимаю, о чем ты?

Кэрол вскочила, пытаясь преградить Ди дорогу к двери, но та оттолкнула ее и ускорила шаг.

— Ди! — крикнула Кэрол.

В кафе стало тихо, все глаза устремились на них.

— Отвали! Мне нечего тебе сказать, — отчаянно выкрикнула Ди через плечо и выскочила за дверь.

Кэрол густо покраснела, осознав, что оказалась в центре внимания. Кто-то дотронулся до ее руки. Она резко повернулась, готовая двинуть в ребра любому, кто посмеет ее лапать.

— Тони? — воскликнула она, застигнутая врасплох. — Я тебя не заметила. Ты следил за мной? — В какой-то безумный момент она решила, что он выполняет специальную миссию — охраняет ее.

— Нет, Кэрол, я ходил и думал. — Он повел ее к угловому столику в глубине кафе, где не спеша пил кофе и пытался почувствовать атмосферу этого места. — Ты не заметила меня, потому что смотрела только на женщину, с которой разговаривала.

— Это Ди Смарт.

— Та самая, которая делила комнату с Сэнди?

Кэрол скрестила на груди руки:

— Да. — Она выпятила губы, злясь на себя. — Я все испортила. Как только я упомянула о Крипере, она испугалась. Ди что-то знает о нем, но явно не собирается сообщать нам об этом.

— Что она сказала?

Кэрол закрыла глаза и призвала на помощь свою феноменальную память:

— Она сказала: «Думаешь, я скажу тебе? Именно тебе?» А потом добавила: «Думаешь, ты напугала меня своими угрозами? Слушай, коп, есть люди, которых я боюсь гораздо больше, чем всего, что ты можешь мне сделать».

— Интересно, — протянул Тони.

— Что это значит?

— Пока точно не знаю. Я кое о чем начинаю догадываться, — медленно проговорил он.

Кэрол понимала, что торопить бессмысленно. Если даже его предположения иногда звучат как бред сумасшедшего, он никогда не озвучивает их, если не уверен в их состоятельности. Ей придется ждать, когда он созреет, как бы ни было это тяжко, поскольку речь идет о жизни Полы.

— Поскорей бы, — буркнула она.

— Ты хочешь, чтобы я поговорил с Ди?

Кэрол задумалась. Пожалуй, неплохая мысль.

— Ты считаешь, что мог бы чего-то добиться?

Он развел руками и скромно потупился:

— Ну, я не коп. И не женщина.

Она не удержалась и съязвила:

— Я заметила.

— Может, Ди тоже заметит. — Он отодвинул стул.

— Тони… — начала Кэрол.

Он вопросительно посмотрел на нее:

— Да?

— Нет, ничего, — вздохнула она. — Потом поговорим. Здесь не место.

Он окинул взглядом грязную забегаловку:

— Я тебя понимаю. Ладно, потом так потом.

Она смотрела ему вслед, раздумывая, когда же выдастся подходящий момент, чтобы сказать Тони, что его босс, возможно, серийный убийца.

***

Сэм Ивенс не верил в удачу. В нее верят простаки и молокососы. Он верил в упорную работу, когда долго готовишь почву и ждешь удачного момента. В этом разница между ним и остальными: он способен на поступок, другие же не могут свернуть с колеи, ведущей в никуда. Для этого он был постоянно начеку: высматривал нечто, что даст ему преимущество над другими. Именно это Ивенс и делал весь день. Он отчаянно стремился, чтобы Кэрол Джордан вычеркнула его из черного списка. Сам он был не прочь ее подсидеть, но не хотел, чтобы она испортила его карьеру. Кроме того, хоть он и жаждал внимания боссов, но только не такого. Надо было исправить положение, и поскорей. Несмотря на однообразную процедуру опроса, он был настороже: пытался уловить что-то необычное. Сообщение Тони Хилла о Крипере вселило в него надежду: хорошо бы отыскать того, кто подходил под это прозвище.

На улицах Темпл-Филдз стало темно и холодно, а он так и не услышал ничего, что помогло бы ему приблизиться к цели. Тут, уже почти утратив надежду, он внезапно ощутил, как мурашки приподнимают волосы у него на голове: ему показалось, что он напал на след. Он остановил молоденькую проститутку с затуманенными глазами и сунул ей под нос фото Полы. Она подозрительно быстро отвела глаза и вздрогнула. Ивенс готов был поклясться, что не из-за холодного ночного воздуха.

— Пойдем выпьем, — предложил он, взял ее под руку и повел в ближайший паб. К счастью для него, паб был довольно захудалый, так что можно было не беспокоиться о неподобающей компании. Он нашел столик в глубине и спросил свою спутницу, что она хочет пить.

Когда он вернулся с бутылкой «Бакарди Бриз» и пинтой «Гиннесса» для себя, она была еще там.

— Откуда ты знаешь Полу? — спросил он.

Она хлебнула из бутылки и вытерла рот тыльной стороной ладони. На вид ей было чуть больше двенадцати.

— После смерти Джеки она отнеслась ко мне по-человечески. Знаешь, она мне ее напомнила. Ну, типа такая же добрая. Не дерьмо.

— Да, Пола — хороший человек. Как тебя звать? — Он прижал ладонь к своей груди. — Меня зовут Сэм.

— Привет, Сэмми. Я Хани. Так, значит, он добрался до Полы? Тот шиза, который убил Джеки? — Она выудила из пачки сигарету и предложила ему.

— Похоже, что так.

— Так вы теперь в самом деле должны его найти?

— Мы и тогда его искали. Думаю, Пола говорила тебе об этом.

Хани дернула худеньким плечиком:

— Говорила. Только вряд ли вы собирались надрываться из-за пары мертвых просей.

— Значит, ты знала Джеки?

Хани вздохнула и выпустила колечко дыма:

— Ну да, поэтому Пола и стала со мной разговаривать. Чтобы выяснить, не знаю ли я, кто ее грохнул. Она даже показывала фотки каких-то шиз, но я никого из них не знала.

Ивенс не собирался отступать:

— После этого у тебя было время подумать. Не помнишь, может, Джеки боялась кого-нибудь?

Хани обдала его презрением:

— При нашей работе если ты не полная дура, то боишься всего до потери пульса.

— Может быть, Джеки кого-нибудь особенно не любила? — Ивенс покачивал стаканом, взбалтывая пиво, белая пена оседала на стенках.

— После того как я поговорила с Полой, я вспомнила, что Джеки как-то раз предупредила меня насчет одного клиента. Я уже садилась в его тачку, так она вытащила меня оттуда. Сказала, что он трахнул ее однажды и выкинул, не заплатив.

Дверь бара открылась. Вошла Джен Шилдз. Ивенс заметил ее боковым зрением и покачал головой. Либо она не заметила его сигнала, либо у нее было что-то неотложное. Она направилась прямо к ним.

— Что за тачка? — быстро спросил Ивенс.

— Большой черный джип, полноприводной.

В голове Ивенса будто искра проскочила. Этот чертов Эйден Харт! — подумал он. Значит, он прав, а Джордан нет. Если Харт окажется тем самым Крипером, который, по расчетам Тони Хилла, причастен к убийствам, то никакое алиби ему уже не поможет.

— Ты не знаешь, какая марка? — возбужденно спросил он. — Какая модель?

Хани закатила глаза:

— Сэмми, я похожа на человека, который разбирается в тачках?

Джен подошла к столику и села. Хани подскочила, будто ее хлестнули кнутом, схватила сигареты и стала потихоньку сползать со стула. Джен протянула к ней руку, останавливая:

— Все в порядке, Хани. Сегодня я не потвоей части работаю, — успокаивающе произнесла она.

Хани нырнула у нее под рукой:

— Ну, мне надо зарабатывать на жизнь. Пока, Сэмми.

— Черт! — выругался Ивенс, когда Хани скрылась в лабиринте улиц. — Я рассчитывал, что кое-что у нее выведаю.

Джен виновато посмотрела на него:

— Извини, приятель. Моя прежняя работа в отделе нравов имеет не только плюсы, но и минусы. Как дела?

Ивенс отодвинул от себя стакан с остатками «Гиннесса». Он не собирался ни с кем делиться своими догадками.

— Медленно ползу в никуда. А ты? — поинтересовался он.

— То же самое. Никто и никогда не слышал про этого Крипера. Он не проститутка, не сутенер, не клиент. По-моему, мы напрасно тратим время.

Ивенс встал:

— Значит, ничего нового. Что ж, пойдем. Попугаем еще прохожих.

Они шли рядом.

— У меня перед глазами все время лицо Полы, — сказала Джен. — Она меня как будто преследует. Будто я ей очень нужна.

— Как ты думаешь, есть шанс найти ее живой?

Джен прикрыла глаза, словно от острой боли:

— Честно?

— Да.

— По-моему, Тони Хилл — полное фуфло. Думаю, она уже мертвая.

***

Кевин прикрыл за собой дверь кабинета для допросов. Он только что пробыл сорок минут с последним из трех рейнджеров из «Пик-парка», арестованных по подозрению в убийстве. Он решил допросить всех троих сам, несмотря на жалобы их адвокатов по поводу излишне долгого ожидания. Он так и не обнаружил в их показаниях ни одной несообразности, за которую мог бы зацепиться. Ник Сэндерс, Кэллем Доналдсон и Пит Сайверайт отрицали, что делали снимки в долине Суиндейл.

Они охотно признали другие снимки, но в один голос заявили, что не фотографировали тайную долину. Все они отрицали, что когда-нибудь видели Тима Голдинга или Гая Лефевра, разве что в СМИ. Их рабочий график, говорили они, докажет, что в день похищения Тима они не могли быть в Брэдфилде. Алиби, правда, довольно ненадежное: они заканчивали работу в шесть, а оба мальчика пропали после семи. Куча времени на то, чтобы добраться от «Пик-парка» до Брэдфилда.

Бронвен Скотт вышла из кабинета вслед за Кевином. Адвокат выглядела омерзительно свежей и бодрой.

— Вы ничего не можете предъявить моему клиенту, — заявила она. — Я направлю представление сержанту охраны. Кэллем Доналдсон должен быть освобожден.

Кевин прислонился к стене. Он побледнел, как всегда, когда уставал, а веснушки на молочной коже выделялись как крошечные стигматы.

— Никто никуда не пойдет, пока не поступят результаты обыска. Его проводит по нашей просьбе дербиширская полиция.

— Это может занять несколько часов! — возмутилась она.

— Так отправляйтесь домой. Мы вам позвоним, — сказал он, не скрывая неприязни. — Один из этой троицы похитил и убил двух мальчиков, так что ваши удобства, мисс Скотт, стоят в моем списке далеко не на первом месте.

Она подняла брови:

— Я надеялась, что старший инспектор Джордан заведет новые порядки и научит всех вежливости. Видимо, ошиблась. — Она прошествовала мимо него к камерам предварительного заключения. Когда она подошла к двери, ее в это время распахнул сержант охраны.

— Кевин! — крикнул он. — Тебе звонят из Бакстона.

Кевин побежал по коридору. Бронвен Скотт обернулась. Ее губы скривились так, как будто она съела лимон. Кевин с удовольствием улыбнулся ей, проходя мимо.

— Похоже, вам не придется долго ждать. — Он схватил трубку и назвал себя. Пару минут он слушал кивая, наконец сказал: — Назовите мне изготовителя, марку и серийный номер еще раз. — Взял бумагу и ручку и записал подробности, потом поблагодарил: — Спасибо, дружище. За мной бутылка. Пришли поскорей все бумаги. — Кевин положил трубку, повернулся и одарил Бронвен Скотт ослепительной улыбкой. — Дербиширская полиция только что сообщила, что найден фотоаппарат, которым сделаны фотоснимки в Суиндейле и фотография Тима Голдинга, — совпадает серийный номер. Угадайте, где его нашли?

Скотт презрительно скривилась:

— Продолжайте, сержант.

— Его нашли в спальне вашего клиента. — Он оперся на конторку и скрестил руки. — Как я догадываюсь, мисс Скотт, теперь вы уже никуда не торопитесь?

***

Когда едешь по Темпл-Филдз ночью на автомобиле, ощущение совсем другое, чем от пешей прогулки, отметил Тони. Видишь все в другом ракурсе. Если идешь пешком, ты видишь проституток, но на них нетрудно не обращать внимания. Если ты за рулем, секс на продажу так и бьет тебе в глаза: предложение рассчитано на автомобилистов, не на пешеходов.

Проезжая по улице в первый раз, Тони настолько погрузился в особую атмосферу Темпл-Филдз, что пропустил Ди. На втором круге он увидел ее на углу: она стояла боком к бордюру, расставив ноги. Он замедлил ход и остановился рядом с ней. Когда он опустил стекло, она нагнулась, предлагая на обзор все, что помещалось в вырезе ее топика.

— Какие желания?

— Ты Ди?

— Точно. Меня кто-то порекомендовал тебе, да, котик? Ну, ты нашел то, что тебе надо. Чем будем заниматься?

Тони слегка смутился. В реальности все оказалось гораздо сложней, чем ему представлялось.

— Я не клиент, Ди. Я просто хотел с тобой поговорить.

Она отошла на шаг, не переставая демонстрировать свой вырез.

— Ты коп? — подозрительно спросила она.

Он развел руками:

— Неужели похоже? Нет, я не полицейский.

— В таком случае разговор тоже будет стоить бабок.

Тони кивнул. Разумно. В конце концов, чтобы пообщаться с ним, люди тоже платят деньги.

— Годится. Я плачу. Садись.

Через десять минут он остановился возле аккуратного кафе на краю финансового квартала. Ди пыталась начать разговор в машине, но он попросил ее подождать.

— Я не умею одновременно вести машину и говорить, — сказал он. — Мы с тобой отправимся на тот свет.

Они подошли к входу, где, к явному изумлению Ди, Тони распахнул перед ней дверь. Около них немедленно появился квадратный вышибала.

— Постойте-ка, куда это вы? — грубо спросил он.

— Тебе-то что, боров жирный? — огрызнулась Ди.

— Тут нам такие не нужны!

Тони поторопился вмешаться:

— А какого типа женщин вы предпочитаете?

— А ты не лезь, приятель, — посоветовал ему вышибала.

— Эта леди со мной. Мы пришли, чтобы спокойно выпить, — вежливо сказал Тони.

— Только не здесь.

Ди тронула его за плечо:

— Да ладно, Тони. Пойдем в другое место.

Он похлопал ее по руке:

— Нет, Ди, мы останемся. — Он повернулся к охраннику, весь — лед и сталь. — У вас нет никаких оснований для отказа. Моя знакомая одета не более вызывающе, чем другие женщины в этом зале. Она не навязывает никому свой товар, не то что вон те пройдохи менеджеры в баре, а также, в отличие от многих ваших посетителей, она не собирается использовать ваш туалет для приема наркотиков. Поэтому, если вы не приведете нам убедительные доводы, почему мы не имеем права войти, мы сядем за столик, закажем выпить и поговорим. — И вежливо кивнув ему, он провел Ди мимо него.

Озадаченный вышибала проводил их взглядом, будто бык, который не сумел подцепить матадора на рога. Тони выбрал столик, выдвинул кресло для Ди и сел напротив.

Она улыбнулась:

— Как это тебе удалось?

Тони изобразил на лице обиду:

— Я от рождения обладаю мощной харизмой.

Ди засмеялась басовитым горловым смехом, который говорил о большом количестве выпитого горячительного и работе по ночам.

— Яйца стальные — вот что у тебя от природы.

— С этим у меня давно уже проблемы.

Тони поднял глаза на подошедшую официантку, которая со стуком поставила на стол блюдо с японскими рисовыми крекерами. Он заподозрил, что ее скорое появление вызвано желанием взглянуть на ловкача, обставившего вышибалу. Тони лучезарно улыбнулся:

— Добрый вечер. Моя подруга заказывает… — Он вопросительно посмотрел на Ди.

— Ром-энд-Блэк, — сказала Ди.

— Ром с черной смородиной. А мне, пожалуйста, бокал «Каберне Шираз». Благодарю вас. — Официантка удалилась, бросив на них напоследок еще один любопытный взгляд.

Ди повертелась в кресле, наслаждаясь комфортом:

— Ну, о чем ты хотел со мной поговорить?

— По-моему, ты догадываешься.

Ди откинулась на спинку и вздохнула, изобразив на лице выражение «я знала, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой».

— Это о чем меня спрашивала та баба-коп?

Тони не ответил, лишь выжидающе смотрел на нее.

Ди подалась вперед и положила локти на столик:

— Для чего это тебе? Зачем ты делаешь за них грязную работу, если ты не коп?

— Я психолог.

— Психолог-хренолог! Ты положишь меня на кушетку и расспросишь про мое тяжелое детство? — презрительно фыркнула она.

— Тут нет кушетки.

Ди лукаво улыбнулась:

— А жаль. Я бы не прочь улечься для тебя на кушетку.

— Жизнь полна разочарований, Ди. Почему ты так боишься Крипера?

— Кто сказал, что боюсь? — Вызов в ее голосе был таким фальшивым, что звучал почти комично.

— Тогда почему ты отказываешься нам сообщить то, что знаешь, тем более речь идет о человеческой жизни? Не думаю, что ты хранишь обет молчания из преданности.

Ди отвела глаза:

— Зачем мне высовываться из-за какого-то там копа? — Она нетерпеливо заерзала. — Вы ведь не имеете представления, с кем связались, верно?

— Кто бы он ни был, мы защитим тебя, Ди. Так кто же этот Крипер?

Тут она взорвалась, прикрыв свой страх бешеной злостью:

— Ты не понимаешь, да? Может, ты не коп, но из ихних. Вы думаете только о себе. Да, я боюсь, и у меня есть основания для этого, что бы вы мне там ни обещали! — Она внезапно вскочила и схватила свою сумочку.

— Постой, Ди! — окликнул Тони. Она не оглянулась. — Ты даже не выпила свой… — Официантка приближалась, держа поднос на уровне плеча. — Коктейль, — со вздохом договорил он.

Тони долго сидел один, глядя в бокал с вином, иногда переводил взгляд на ром с черной смородиной. В его мозгу вспыхивали и исчезали мысли — он пытался выстроить в логическую цепочку то, что знал, и то, о чем догадывался. Дневные посетители разошлись, бар почти опустел, чтобы снова заполниться после девяти. Когда он остался в одиночестве, достал телефон и набрал знакомый номер.

— Кэрол Джордан, — услышал он.

— Это я. Мы можем поговорить?

— Я на работе. Ты хочешь зайти?

Последнее место, где я хотел бы вести именно этот разговор, подумал он и ответил:

— Не стоит. Ты можешь прийти ко мне?

— Пока не могу, я занята, — сообщила она. — Похоже, мы почти раскрыли дела Тима Голдинга и Гая Лефевра.

— Прекрасная новость, но мне очень нужно поговорить с тобой, и не в офисе.

В трубке послышался вздох:

— Дай мне полчаса. Увидимся у тебя. И… Тони…

— Что?

— Хорошо бы, чтобы от этого был какой-то прок.

***

Под давлением адвокатов, представлявших интересы Ника Сэндерса и Пита Сайверайта, Кевин освободил обоих. Он не мог поступить иначе: против них не было никаких улик. Бронвен Скотт заявила, что она готова присутствовать на допросе Кэллема Доналдсона. Кевин ожидал, что Скотт посоветует клиенту не отвечать на вопросы, и рисковать не хотел — отложил допрос на несколько минут, чтобы успокоиться.

Кевин ощущал бурлящий восторг в жилах — он испытывал такое чувство всегда, когда был близок к результату, уже мог дотянуться до него рукой. В эти дни каждый удачный арест, каждое успешное действие казались ему еще одним шагом к реабилитации. Словно та его ужасная ошибка была бранной надписью, вроде тех, какие малюют баллончиками с краской уличные хулиганы, а все, что приближало к успеху, — очередным мазком, закрашивающим непристойность. В один прекрасный день пятно на его биографии исчезнет, и Кевин сможет без стыда смотреть в глаза коллегам.

Кэллем Доналдсон был, на его взгляд, точным попаданием. Он идеально подходил под психологический профиль: жил без семьи в уединенном доме между Чейпелен-ле-Фрит и Кастлтоном, любил наблюдать за птицами, часто водил школьные экскурсии по «Пик-парку» и рассказывал детям о жизни пернатых. Хорошо разбирался в технике — у него был классный компьютер и пейджер, который сообщал ему о появлении в Великобритании редких видов птиц. В ходе предварительного допроса Кевин обратил внимание на его поведение: Доналдсон чувствовал себя некомфортно, смущался. Если бы Кевину пришлось выбирать убийцу из этой троицы, то он указал бы именно на него.

Кевин собрал бумаги и вошел в кабинет для допросов. Но как только он включил диктофон и произнес формальное вступление, Бронвен Скотт сказала:

— Мой клиент хочет сделать заявление.

Кевин не сумел скрыть удивления. Улыбнулся, подумав: неужели все закончится так просто?

— Прекрасно. Давайте послушаем.

Скотт нацепила на кончик носа очки без оправы, кашлянула и прочитала:

— «Мое имя Кэллем Доналдсон, я работаю рейнджером в Национальном парке «Пик». Я хочу сделать заявление по поводу цифрового фотоаппарата «Кенон-Эльф», находящегося в настоящее время в моей собственности. Я приобрел этот фотоаппарат приблизительно в середине сентября у моего коллеги Ника Сэндерса. — Скотт сделала паузу и подняла глаза. Кевин понял, что она желает насладиться зрелищем его поражения, и усилием воли заставил себя сохранить невозмутимость. Она выдавила скупую улыбку и продолжила: — Я выписал ему за фотоаппарат чек на сто пятьдесят фунтов. Сделка состоялась в Литтоне, в пабе «Красный лев», при этом присутствовали Дэвид Адамс из Литтон-Милл и Мария Томлинсон, также из Литтон-Милл. Для подтверждения этой сделки я готов открыть доступ к моим банковским счетам, и я уверен, что Дэвид Адаме и Мария Томлинсон вспомнят тот случай, так как мы все делали в тот вечер снимки тем самым фотоаппаратом». — И Скотт передала ему заявление, написанное ее аккуратным почерком с наклоном вправо.

— Подписано и засвидетельствовано надлежащим образом, — сказала она. — Когда вы освободите моего клиента?

Кевин тупо уставился на листок бумаги, понимая, что можно распрощаться с мечтами о спокойном ночном сне. Он знал, что все равно должен задать приготовленные вопросы, но у него не осталось времени на это: они могли не успеть.

— Мне нужно поговорить со старшим инспектором Джордан… Допрос закончен в девятнадцать сорок три, — торопливо добавил он, встал и поспешно вышел.

Он сбежал вниз к камерам предварительного заключения.

— Когда вы отпустили Сэндерса? — спросил он у сержанта.

— Как только вы приказали — около сорока минут назад.

— Кто повез его домой?

— Они оба отказались от нашего предложения. Заявили, что достаточно насмотрелись на нас за день и вернутся домой сами.

— Мать твою! — взорвался Кевин.

— Какие-то проблемы?

— Еще какие! Мы отпустили не того! — прорычал Кевин. Он схватил телефонную трубку. — Мне надо поговорить с полицейским отделением Бакстона, — сообщил он на коммутатор. Когда ему ответили, он назвал себя и сказал: — Мне нужен констебль Том… Что такое, ушел домой? — После долгого разговора поочередно с тремя сотрудниками он наконец получил обещание пойти в дом Ника Сэндерса в Челлмортоне и повторно его арестовать, когда он там появится. При условии, что Кевин сумеет получить на это «добро» от вышестоящего начальства.

Перепрыгивая через ступеньки, он взлетел по лестнице и застал старшего инспектора в ее кабинете — она подписывала целую стопку документов. Кэрол вопросительно взглянула на него, зная, насколько он был уверен в результате. Он спешно обрисовал ей ситуацию.

— О господи! — воскликнула Кэрол, стараясь не показать недовольство. — Тут не твоя вина, Кевин, но… О господи! Ладно, я поговорю с Дербиширом. А ты освободи Доналдсона под поручительство, иначе Бронвен Скотт начнет размахивать у нас перед носом чертовыми правами человека.

Глядя на уходящего Кевина, она подумала, что виновата-то, в общем, она. Им нужно было дождаться от полиции Дербишира результатов обыска и уж после этого допрашивать трех рейнджеров. Но Кевин рвался к цели и боялся, что Дербишир затянет с обыском просто из вредности. Из-за сроков, установленных полицией и законодательными актами, они имели право удерживать подозреваемых только тридцать шесть часов, после чего те должны предстать перед судом. А судьи, скорее всего, не поймут запутанных улик, касающихся фотоаппарата, и отклонят запрос о продлении задержания. Кевин сообщил ей, что в Дербишире, прямо скажем, не горят рвением: тамошние сотрудники считают, что городские хотят свалить на них всю черную работу. Так что, вопреки здравому смыслу, ей пришлось разрешить допросы.

Кэрол сжала пальцами переносицу. Она наделала слишком много ошибок. Это ее напугало, ведь так можно повредить Поле. Ошибки плохи сами по себе, но боязнь их совершить могла заронить в ней неуверенность, а это еще хуже: нерешительность часто опаснее, чем неправильное решение. Она вздохнула и позвонила в Дербишир. Потом потянулась к куртке. Пора пойти и узнать, на что так загадочно намекал Тони. Может, она избавится хоть от одной из проблем.

Она задержалась в отделе по расследованию особо тяжких преступлений, где Меррик все еще просматривал результаты опросов. Глаза у него покраснели, плечи поникли. Когда она вошла, он поднял на нее взгляд и тряхнул головой. Кэрол подошла к нему, положила руку на плечо.

— Мы найдем ее, Дон, — сказала она. — Ступай домой и выспись.

Его лицо болезненно сморщилось.

— Домой? Мэм, я живу в ее доме. Если пойду туда, будет еще хуже. — Слова прозвучали упреком.

Кэрол отругала себя за бесчувственность и вслух спросила:

— А ты не можешь вернуться к Линди и детям? На пару ночей?

— Теперь уже не могу. Линди даже разговаривать со мной не хочет.

Кэрол сдавила его плечо:

— Возьми номер в отеле, запишешь на счет следственных мероприятий. Тебе нужно отдохнуть. Пожалуйста.

Он криво усмехнулся:

— С вашего позволения я так и сделаю, мэм.

— Договорились. Я сейчас ненадолго выйду, Дон, а ты отправляйся спать.

Она шла по коридору, погруженная в размышления, когда впереди показалась знакомая фигура в комбинезоне — Джонатан Франс. Она так и застыла на месте. Он улыбнулся и пошел ей навстречу, не замечая недовольного выражения на лице Кэрол.

— Что ты здесь делаешь? Как ты сюда прошел? — сердито спросила она.

Он замедлил шаги, на его лице появилась неуверенность.

— Я хотел тебя видеть. Парень на проходной вспомнил меня и пропустил… Я думал, что ты мне обрадуешься, — обиженно добавил он.

В ответ Кэрол открыла ближайшую дверь, за ней оказался пустой конференц-зал.

— Пошли, — кивнула она.

Он подчинился, все еще не веря ее недовольству и надеясь, что она хочет с ним уединиться.

Кэрол закрыла дверь и зло сверкнула глазами:

— Что ты делаешь? Зачем прислал цветы?

Его лицо застыло в удивлении.

— Я думал, они тебе понравятся.

— А нельзя было доставить букет домой?

— Ты никогда там не бываешь, — ответил он, пожав плечами.

— Рассыльный мог оставить у соседей. Тебе не приходило в голову, что полицейский участок — это фабрика сплетен? Что теперь моя личная жизнь стала темой для пересудов везде: от столовой до кабинета начальника полиции?

— Я не думал…

— А зря, — перебила его Кэрол. — Я веду сейчас два крупных дела, и последнее, что мне сейчас надо, это такие развлечения.

Уязвленный, он вскинул голову:

— Развлечения? Вот, значит, как…

Кэрол пожала плечами, на щеках выступили два ярких пятна.

— Ты использовала меня. Ты просто хотела вновь почувствовать себя женщиной после того страшного случая.

Она подняла брови:

— Ты тоже получил, что хотел, — утвердился в образе сильного, все понимающего спасителя. Но этого тебе показалось мало, да? Ты пожелал стать частью моей жизни, главным мужчиной. Не получится, Джонатан, ты никогда не займешь место в моем сердце, потому что оно уже занято.

Как часто случается в разгар эмоциональных разговоров, он ухватился за менее важное утверждение:

— Ты ведь сказала в тот вечер, когда мы были в ресторане, что ни с кем не встречаешься.

Кэрол стиснула кулаки:

— Да, я ни с кем не встречаюсь. В том смысле, на какой ты намекаешь. Но ведь нельзя судить о человеческих отношениях по правилам спортивной игры.

— Ты вела себя нечестно, — с горечью заявил он. — Ты не испытывала никаких чувств ко мне.

Она яростно тряхнула головой:

— А я и не обещала. Ты сам все придумал. Видел то, что тебе хотелось, а остальное придумал.

— Я этого не заслужил, — произнес он с дрожью в голосе.

Гнев Кэрол внезапно улетучился, оставив после себя пустоту и усталость.

— Нет, конечно, не заслужил. — Она открыла дверь. — Я не хочу быть неблагодарной, Джонатан, и мне бы хотелось, чтобы мы остались друзьями. Но, извини, сейчас я очень занята.

Он шагнул в дверь:

— Не завидую я тому, кого ты любишь.

— Это первая разумная мысль, которую ты сегодня высказал, — печально сказала Кэрол. — Пока, Джонатан.

Она смотрела ему вслед, чувствуя, как ее покидают последние силы. Господи, что еще ждет ее сегодня?

***

Тони сидел за письменным столом, глядя в окно на городские улицы, которые стекали вниз по холму к центру Брэдфилда. Вдали на башнях финансового центра светились уже не все окна, напоминая незавершенную игру бинго на приморском пляже.

— Ты где-то там, — тихо проговорил он. — Планируешь действия, прикидываешь, как заставить нас играть в твою игру, решаешь, что делать с Полой. — В его голове уже вырисовывался образ человека, стоящего за этими преступлениями. Это была лишь попытка постичь сумрачный мир кукловода, но сейчас он по крайней мере сумел соединить отдельные фрагменты, постепенно извлекая смысл из груды информации, скопившейся в его голове. Убедить Кэрол будет гораздо трудней.

Увидев ее машину, он побежал вниз открывать дверь. Ее измученный вид — бледная кожа, ввалившиеся глаза — напугал его.

— Ты доконаешь себя, — посетовал он, впуская ее в дом.

— У меня облом по Тиму Голдингу. Похоже, мы после допросов выпустили преступника и удерживали не того, кого надо. Кевин думает, подозреваемый уверен, что провел нас, и поедет домой, где мы его и арестуем. Я сомневаюсь в этом. Поиски Полы тоже ни к чему не привели. Дон и Джен едва не вцепились друг другу в глотки, когда Джен сказала, что Пола лесбиянка. Сэм Ивенс считает себя умней всех. Единственная, кто не засирает мне мозги, — это Стейси, и то потому, что она общается только с компьютером. — Она стащила с себя куртку и бросила на столик у подножия лестницы. — Куда пойдем?

— Хочешь выпить? Или ты все еще на работе?

— Да и еще раз да. Хочу. Я жду известий от Кевина, но пока побуду дома, если только что-нибудь не прояснится с Полой.

— Тогда пошли на кухню. Я открою бутылку.

Пока Тони возился с вином, Кэрол присела к столу.

— Я только что послала Джонатана куда подальше, — сообщила она.

Тони стоял к ней спиной и был этому рад, потому что она не увидела вспыхнувшее в его глазах торжество.

— И как ты себя чувствуешь?

Кэрол рассмеялась:

— Ох, Тони! Чертов ты докторишка!

Он глянул на нее через плечо:

— Это был не вопрос психиатра, а вполне дружеский.

— Я разозлилась на него за то, что он загнал меня в угол. Прислал мне на работу нелепый букет цветов, а сегодня вечером заявился сам. Если бы он не дергался, мы бы остались друзьями. Скорее всего. И почему у мужчин такое трафаретное мышление?

Тони поставил бокалы на стол:

— Типа «Ты спала со мной, так как же ты можешь меня не любить»?

— Абсолютно точно. И знаешь, как я вела себя, когда оказалась загнанной в угол?

Он поморщился:

— Не имею ни малейшего представления.

— Я говорила с ним ужасно грубо, — призналась она. — Не хотела, чтобы остались какие-то иллюзии. У меня сейчас нет ни времени, ни сил. — Она с удовольствием глотнула вина. — Остается надеяться, что не потеряла его как эксперта.

— Не думаю. Судя по его поведению, он захочет поразить тебя своим великодушием. А еще, конечно, он будет надеяться, что ты когда-нибудь поймешь, какое сокровище упустила. Не волнуйся, Кэрол, он вернется. — Тони поднял бокал.

— Иногда я тебя ненавижу, — простонала она.

— Ты возненавидишь меня еще больше, когда услышишь, до чего я тут додумался.

— Непременно, — ответила она. — Для этого я и приехала. Давай выкладывай.

Он никогда не умел эффектно подать информацию, всегда говорил прямо, грубо, без прикрас. Даже ради Кэрол он не мог прибегнуть к дипломатии.

— Настоящий преступник — коп или кто-то близкий к полиции — криминалист, например, что-то вроде того.

Рука Кэрол замерла, не донеся бокал до рта. Она аккуратно поставила его на стол:

— Жуткое предположение!

— Но наиболее реальное. Я уверен, что недалекий Дерек Тайлер не мог планировать те преступления. Он упрямый, но внушаемый. Если бы он сам решил убить проститутку, это произошло бы на улице, с помощью ножа или кирпича. В тот же вечер его бы отправили за решетку. Он совсем не такой изощренный игрок, как наш убийца. Этого как-то не учли во время расследования. Перед нами неопровержимый психологический факт: Дерек Тайлер не мог придумать те убийства. Это чья-то чужая фантазия. За ниточки дергал кто-то другой — некий Крипер.

— Что, если это сам Тайлер дергает за нитки? Заставляет кого-то еще совершать убийства, чтобы выйти из заключения? — Она понимала, что должна сообщить ему о Харте, но решила посмотреть, куда приведет его собственная логика, не замутненная ее подозрениями.

Тони покачал головой:

— Поверь мне, Кэрол. Я провел с ним много времени. У него не хватит на это мозгов.

— Но если за всеми убийствами стоит этот самый Крипер, почему он ждал два года, чтобы начать все заново?

Тони закрыл глаза, положил на стол ладони:

— Потому что я осторожный и хочу, чтобы улеглась пыль, к тому же требуется время, чтобы подыскать другого Дерека Тайлера, ведь свои руки я пачкать не хочу. Потому что я испытываю радость от применения удвоенной силы, то есть власти не только над жертвой, но и над убийцей. А на этот раз и власти над полицией. — Он открыл глаза. — Но больше всего — потому что я не хочу быть пойманным. Для того чтобы обезопасить себя, требуется время.

— О'кей. Вполне убедительно, — проворчала Кэрол. — Только я не вижу никакой связи с копами.

— Сегодня вечером я разговаривал с Ди.

— И что?

— Она не хочет говорить про Крипера. Не хочет, так как не верит, что мы сможем ее защитить. Это подразумевает, что речь идет либо о копе, либо о ком-то, кто связан с полицией. О ком-то из команды…

Кэрол покачала головой:

— Нет, извини, я не принимаю эту версию. Не менее вероятно, что Крипер — это некто, кого она считает достаточно влиятельным, способным преодолеть любую защиту, которую мы ей предоставим. Не обязательно коп. Это могут быть сутенер, наркоторговец.

— У нее нет сутенера. Джен утверждает, что их убрали с улиц. И почему наркоторговец способен пробить защиту для свидетелей?

Кэрол взглянула на него как на ребенка:

— Потому что все считают, что копы из наркоконтроля состоят в доле с торговцами, что невозможно стать крупным дилером без поддержки полицейских.

Тони нахмурился: он не смог ее убедить, впрочем, не особенно и рассчитывал, что она оценит его усилия.

— Все же сделай одолжение, держи это в памяти, — произнес он.

Она допила вино и потянулась за бутылкой:

— Я оценила твои версии, в самом деле оценила, но считаю, что тебя куда-то не туда занесло. Все логично, Тони. Я считаю, что звучит убедительно, но там, куда ты тычешь пальцем, ничего нет.

Озадаченный, он замер, не донеся бокал до рта:

— Чего же я не учел, на твой взгляд?

— Человека, владеющего навыками промывки мозгов. Того, у кого есть доступ к Дереку Тайлеру, кто в силах сделать так, чтобы тот никогда не сказал того, что знает. Того, кто был в Темпл-Филдз в тот вечер, когда убили Сэнди Фостер.

Тони вытаращил глаза:

— О ком ты говоришь, Кэрол?

— Эйден Харт подходит под твой психологический профиль больше, чем любой коп.

Тони расхохотался:

— Эйден Харт? Ты шутишь?

— Харт занимался сексом с Сэнди Фостер в тот вечер, когда она была убита. Мы нашли его по номеру автомобиля, и он во всем признался. На время убийства у него алиби, вот я и оставила его в покое, но Сэм Ивенс продолжал слежку и обнаружил, что Эйден Харт посещает проституток два-три раза в неделю. Я и в этом не увидела основания для подозрений. Но если ты прав и один и тот же человек направлял обе серии убийств, его алиби утрачивает силу и все детали приобретают иное значение.

Тони тряхнул головой, пытаясь осмыслить слова Кэрол:

— Нет, не может быть. Харт — пустышка. Он самовлюбленный карьерист, на преступника никак не тянет.

— Или очень ловко прикидывается, — возразила Кэрол.

Тони отпил вина и задумался, хмуря лоб:

— Нет, Кэрол. Не согласуется с тем, что говорила Ди. Не вижу причины, почему она должна знать, кто такой Харт, и уж тем более до чертиков его бояться.

— Нет? Что мы знаем о ней и ее психическом здоровье? Человек, обладающий возможностями Харта, может записать ее в сумасшедшие, упрятать за решетку.

Тони усомнился:

— Не знаю… — Он вскочил и забегал по кухне. — Подожди минуту, — торжествующе сказал он. — Два года назад, когда осудили Дерека Тайлера, Харт был не здесь, а еще в Рэмптоне. Эту должность он занимает меньше года. Он не мог стоять за преступлениями Дерека Тайлера. И если ты признаешь, что Дерек не мог задумать те убийства самостоятельно, тебе придется признать и то, что за обеими сериями стоит один и тот же человек. Что исключает Эйдена Харта.

Кэрол пристально посмотрела на него:

— Ты уверен? Он не мог?

— Я уверен настолько, насколько вообще могу быть уверенным. Ты же без труда можешь проверить факты. — Тони состроил гримасу сожаления. — Прости, что увел у тебя из-под носа подозреваемого. Даже если оставить в стороне практические детали, я просто не представляю Харта в этой роли. Просто не думаю, что у него хватит ума.

Она вздохнула, не согласившись до конца, но и не находя новых возражений.

— Черт! Ну да ладно, по крайней мере не буду выглядеть дурой перед Брэндоном. — Она допила вино. — Мне надо хоть немного поспать. День был кошмарный.

— Держи меня в курсе, ладно? — Он проводил ее до двери.

На пороге она обернулась и поцеловала его в щеку:

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился он.

— Ты психолог, вот и догадайся, — усмехнулась она.

Потом она ушла, а он продолжил свое путешествие по темным пространствам чужого разума.

***

Утро для разнообразия выдалось солнечным; тупые копы наверняка видят в этом добрый знак. Вот в чем фокус с предрассудками: кретины, верящие в них, никогда не учитывают, что предзнаменование-то всегда одно для всех. Они смотрят из окна спальни и видят радугу удивительной красоты, аркой повисшую над полями, и думают, что это означает для них удачу, не соображая, что она то же самое означает и для их заклятого врага — соседа.

Я снова смотрю на веб-камеру. Качество изображения не ахти какое, но все же позволяет мне наблюдать за Полой в реальном времени. Кроме того раза, когда этот раздолбай нажал на кнопку «пауза». Хорошо хоть заметил попозже и включил до ухода. Больше он не будет ничего делать в спешке. Я даю ему почувствовать свое недовольство и превращаю его в жалкую медузу, отчаянно стремящуюся вернуть мое расположение.

Вот она, распростертая так, как я люблю. Возбуждение зреет во мне, но сейчас нет времени, и я заставляю себя думать о более насущных вещах. До сих пор мне еще не приходилось держать баб живыми так долго, отчего возникли кое-какие проблемы. Я знаю, что без пищи она обойдется, но не знаю, сколько протянет без воды. Пусть валяется в беспамятстве, лишь бы не сдохла сама собой. Я лично назначу срок, и, когда он настанет, она умрет так, как решу я, а не из-за особенностей физиологии. Надо поискать информацию об этом в Сети, когда будет свободная минута.

Проблема, как дать ей воды. Если он вынет кляп, она начнет орать. Можно налить ей воду в рот и так, но нет уверенности, что ученая обезьяна справится с таким деликатным делом. Возможно, напоить ее придется мне. И это мне не нравится. Не оттого, что она доживет до спасения и расскажет про меня, нет. Просто исчезнет мистический покров тайны, если она меня увидит.

Кончик языка непроизвольно скользит по губам, когда я наблюдаю за ней. Аппетитная бабешка.

Еще одну свою фантазию я откладываю на потом. Сейчас надо заняться делом.

***

Пола не видела этого рассвета. В ее ярко освещенной тюрьме не было ни дня, ни ночи, только бесконечный свет. Когда она прикрывала глаза, лампочка просвечивала красным пятном сквозь веки, напоминая ей лужу крови под Сэнди Фостер и Джеки Майалл. Болела голова, тупая боль начиналась у основания черепа и ползла кверху, усиливаясь, пока мозг едва не взрывался от мук.

Она больше не поспевала за своими мыслями: они возникали в голове и тут же ускользали или неузнаваемо менялись. Воспоминания проносились, сливались одно с другим. Люди появлялись в местах, где, как она знала, никогда не бывали, произносили что-то, чего никогда не говорили. Любовницы превращались в коллег, школьные подруги, мерцая и колеблясь, принимали облик незнакомок. Все это ее пугало.

Порой она с трудом вспоминала, кто она и как тут оказалась. Руки и ноги отяжелели, будто принадлежали кому-то другому, массивному и рыхлому. Но самым мучительным были судороги, скручивающие конечности с непредсказуемыми паузами.

Единственная четкая мысль, которую Пола все еще ухитрялась держать в сознании: за ней обязательно кто-нибудь придет. Она не знала, кто это будет, но была уверена, что рано или поздно, так или иначе, но все закончится.

***

Тони вышел из дома и с минуту стоял, с наслаждением подставив лицо под теплые солнечные лучи. Он спал лучше, чем ожидал, но ему не хотелось думать о причине этого. Тут он вспомнил о Поле Макинтайр, и радость от хорошей погоды мгновенно улетучилась. Он отчаянно надеялся, что чутье его не обманывает и она еще жива.

Он сел в машину и повернул ключ зажигания. Мотор закашлял, засипел, будто восьмидесятилетний старец с эмфиземой легких, и сдох. Тони нахмурился и повторил попытку. Щелчок — и ничего.

Он оглядел салон, словно мог найти в нем ответ. И нашел. После того как Кэрол ушла спать, он съездил в китайскую лавку и забыл выключить фары.

— Идиот! — злобно выругал он себя.

Даже если бы он мог воспользоваться членской карточкой общества автомобилистов, ему некогда было ждать, когда явится техпомощь и заведет мотор. А Кэрол уже уехала.

Злясь на себя, он вылез из машины и зашагал к автобусной остановке. Он знал, что один из автобусов идет мимо госпиталя, но посетители жаловались, что он останавливается в миле от ворот.

Через сорок минут автобус высадил его в неизвестном месте. Тони постоял с минуту, пытаясь сообразить, куда ему идти, потом зашагал по дороге. Избавившись от липкой духоты автобуса и неприятной публики, он позволил себе свободно поразмышлять над проблемой.

— К власти, то есть силе, тянутся и те, кто обладает ею, и те, кто не обладает, — бормотал он на ходу. — С этого и начнем. Власти нет обычно у людей не очень умных, или им не очень-то ее и хочется, или они не очень организованные. Вот как я сам. — Он помолчал раздумывая и продолжил: — Допустим, ты властью обладаешь. Допустим, ты коп, правда, Кэрол думает, что я ошибаюсь. У власти есть такая особенность — ее хочется все больше и больше. Абсолютная власть морально разлагает. Если ты коп, то ты кривой коп, без чести и совести. — Он немного постоял, прокручивая в голове, проверяя сделанные выводы. — Вот почему Ди так боится тебя. Потому что она знает, что ты играешь не по правилам.

Из раздумий его вывел большой черный внедорожник, затормозивший рядом с ним. Тонированное стекло со стороны пассажира поползло вниз, и Тони увидел перед собой самодовольное лицо Эйдена Харта. После того что он узнал от Кэрол про сексуальные утехи Харта, он с трудом удержался от замечания на этот счет, которое навсегда стерло бы улыбку с губ директора.

— Ради удовольствия прогуливаешься или подвезти? — спросил его босс.

Тони усмехнулся:

— Меня устраивают оба варианта. Хотя, впрочем, я лучше пройдусь.

***

— Это уже становится почти традицией, — проговорила Кэрол, входя вместе с Кевином в свой кабинет. — Пойдут разговоры.

Кевин устало улыбнулся:

— Они вас не скомпрометируют как женщину, разве как начальницу. Все знают, что я слишком прижимистый, чтобы посылать дорогие букеты цветов.

— Кевин! — строго одернула она.

— Простите, шеф. — Он виновато улыбнулся.

— Так что у нас с подозреваемым?

— Сэндерс так и не объявился дома. Он как сквозь землю провалился. По словам Сайверайта, Сэндерс сказал ему, что зайдет в Брэдфилде к приятелям, и ушел пешком. Нам известно, что через десять минут после того, как мы его выпустили, он снял деньги в банкомате на Вулмаркет. Мы говорили с его сослуживцами, я разослал предупреждения в аэропорты и морской порт, но все безрезультатно.

— Черт! — с досадой воскликнула Кэрол. — Надо срочно размножить листовку с фотографией. Мы должны его поймать, Кевин. Еще не хватало, чтобы он затаился в нелегальной сети педофилов. У него наверняка есть такие знакомства — люди, которые его спрячут, предоставят жилье, дадут машину, деньги.

Кевин не успел ответить, как в дверь постучали.

— Войдите! — раздраженно крикнула Кэрол.

На пороге возникла Стейси:

— Простите, что помешала, но у меня новость по Нику Сэндерсу. Решила, что она вас заинтересует.

Кэрол жестом пригласила ее войти.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы знаете, где он, — полушутя попросила она.

Стейси нахмурилась, не понимая, всерьез ли говорит шеф:

— Я не знаю, зато у меня есть чем подкрепить наши обвинения. Вы в курсе, что он прислал свою июльскую запись о замеченном эксгибиционисте?

— Он старался быть нам таким полезным, — с иронией добавил Кевин, изобразив в воздухе причудливую фигуру.

— Я покопалась чуть-чуть. Знаете что? Запись была изменена в течение часа после первых сообщений прессы о найденном в долине Суиндейл трупе. Он подделал запись, чтобы отвести от себя подозрения. — Стейси сияла, довольная собой.

— Спасибо, Стейси, это существенный факт. Молодец. — Когда Кэрол говорила это, в дверь заглянул Дон Меррик. В руке он держал листок бумаги.

— Можно? — спросил он. Кэрол кивнула. — Вообще-то я ищу Кевина. Мы получили анонимный звонок от какого-то типа, который назвался бывшим приятелем Ника Сэндерса. Их дружба закончилась, потому что он застал Сэндерса, когда тот фотографировал его маленького сына в ванне. Тогда он не заявил на него — не хотел подвергать ребенка стрессу: допросы там, расследование, — но когда знакомый, работающий в «Пик-парке», сообщил ему, что Сэндерс подозреваемый и скрывается, он решил позвонить. Он считает, что Сэндерс подастся куда-нибудь на природу. Несколько лет назад Сэндерс работал инструктором на молодежной турбазе в Сатерленде, на северо-западе Шотландии, залив… — он заглянул в бумажку, споткнувшись о незнакомое название, — Ачмелвич. Это уж потом он подался в рейнджеры. По словам звонившего, Сэндерс упоминал, что там есть какой-то Замок отшельника. Подробностей он не знает, помнит только, что какой-то парень из Лондона построил его на мысе и прожил там год, ни с кем не общаясь. Сооружение напоминает бетонную коробку для пилюль. Так что Сэндерс мог отправиться туда. По-моему, нам не мешает проверить, — закончил Меррик.

— Далековато, — засомневалась Кэрол.

Кевин предложил:

— Можно попросить местных ребят туда заглянуть.

— Если он там работал, то, вероятно, знает местных в лицо, — сказал Меррик. — Пусть туда Кевин слетает. Рейс на Инвернесс в полдень.

Кэрол задумалась, потом покачала головой:

— Это слишком неопределенная информация. Кевин, поговорите с местной полицией, попросите проверить. Только тихо, ладно? Если они обнаружат следы Сэндерса, тогда и мы подключимся. Лучше мы сейчас дадим информацию по стране о розыске преступника. А теперь извините — мне надо подготовиться к совещанию.

Увы, на утреннем совещании Кэрол могла сообщить мало нового. И все это понимали. Надежды предыдущего дня сменились отчаянием. С каждым часом таяли шансы найти Полу в живых.

— Мы продолжаем работу по данным муниципальной налоговой службы, — сказала Кэрол, стараясь говорить энергично. — Мы должны поговорить с каждым владельцем и арендатором в пределах обозначенной территории. Я понимаю, что это займет много времени, но, пока у нас нет ничего более конкретного, мы будем делать для спасения Полы что можем. Полный список назначений на сегодня — у инспектора Меррика. Кроме того, я прошу интересоваться у каждого опрашиваемого, слышал ли он про человека по прозвищу Крипер. — Она заметила оживление среди слушателей. — Я понимаю, это звучит странно, но информация надежная. До того как сказать об этом, Дерек Тайлер молчал два года. Хотя не исключено, что он просто морочит нам голову, но доктор Хилл считает, что у него не хватит на это мозгов. Так что помните и об этом. Хорошая новость от криминалистов: мы располагаем ДНК убийцы. К сожалению, качество не такое хорошее, чтобы идентифицировать образец по Национальной базе данных. — Послышались возгласы разочарования. — Однако, — повысила она голос, — достаточное для исключения подозреваемых, к тому же образец может представлять ценность как улика. — Она повернулась и показала на крупномасштабную карту Темпл-Филдз. — Пола где-то здесь. Так что продолжим поиски.

Когда совещание закончилось, сотрудники потянулись к Дону Меррику, он выглядел так, будто не спал всю жизнь.

— Сэм! — окликнула Ивенса Кэрол сквозь гул голосов. Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее. — На минутку.

Он стал пробираться к ней против течения.

— Да, мэм? — мрачно спросил он.

— Я прошу вас принести из архива папки по делам двухлетней давности.

— По Дереку Тайлеру?

— Да. Когда Тайлера арестовали, следствие прекратилось. Нам с вами предстоит очень скучное утро: мы пройдемся по материалам и поищем то, что было намечено, но не выполнено.

Ивенс постарался изобразить энтузиазм — вышло неубедительно. Не успела Кэрол что-то добавить, как увидела Джона Брэндона, направлявшегося к ней.

— Ступайте, Сэм, — твердо сказала она.

Брэндон подошел и отвел ее в сторону:

— Кэрол, Тони принимает участие в расследовании?

— Да, сэр.

— Мне нужен от него хотя бы номинальный психологический профиль. В полдень у меня пресс-конференция. Мне нужно сунуть им что-нибудь в зубы, что выглядело бы так, будто мы продвигаемся вперед. Особенно сейчас, когда мыпроворонили Ника Сэндерса, — едко добавил он.

Она постаралась не заметить его сарказма и сказала:

— Может, они посмотрят видеозапись? Вдруг кому-нибудь покажется знакомым силуэт этого типа.

— Можно. Почему бы и нет? Вот только заинтересует ли их это? Судьба сотрудника полиции волнует журналистов гораздо меньше, чем нас. Им не дает покоя серийный убийца, а не спасение констебля Макинтайр.

Роняя ободряющие слова, Брэндон двинулся прочь, в относительный покой своего кабинета.

Кэрол пошарила глазами, высматривая, кто из ее сотрудников находится поближе к ней.

— Джен! — окликнула она.

Джен оторвалась от стопки бумаг и подошла:

— Что-нибудь нужно?

— Вы можете отыскать доктора Хилла и попросить его приехать сюда?

— Конечно. У вас есть номер его мобильного?

Кэрол нацарапала на листке телефон:

— Впрочем, он, наверное, откажется или не ответит. На всякий случай я запишу его домашний адрес. Кажется, он говорил, что утром будет дома.

— А если его там нет?

Кэрол пожала плечами:

— Тогда загляните в госпиталь.

Джен улыбнулась:

— То есть я должна заманить его сюда, потому что вашим чарам он не в силах сопротивляться. Так?

Кэрол нахмурилась: сама она могла бы позволить подобное замечание в разговоре с Тони, но она его друг, а от младших по званию слышать такое было неприятно.

— Сержант, он нам нужен больше, чем мы ему. Давайте не забывать об этом. Вот так.

Джен пожала плечами, как бы извиняясь, и ушла. Меррик подошел к Кэрол, посмотрел на нее ввалившимися глазами, кружка чая подрагивала у него в руке.

— Меня не покидает ощущение, что нам надо сделать что-то еще, — сказал он осипшим от усталости голосом.

— И мне так кажется, но я не могу сообразить, что именно. Если вы доведете себя до ручки, Дон, это делу не поможет, — сочувственно добавила она.

В его глазах вспыхнула злость.

— Пола не только моя подчиненная, — сумрачно заявил он. — Она мой друг. Я знаю, многим кажется странным, как могут дружить мужчина и женщина, но это так.

При этом ты не знал, что она гей, подумала Кэрол. Впрочем, это скорее говорит об осторожности Полы и о недогадливости Меррика.

— Я верю вам, Дон, — сказала она, — и понимаю, что вам тяжелее, чем остальным.

— Неужели? — Он покачал головой. — Она не помнила себя от счастья, когда попала к вам в группу, вы знаете об этом? Она была в восторге, оттого что работает с вами. Вы были ее кумиром еще с дела Торп. Она хотела обратить на себя ваше внимание — почему и согласилась на роль подсадной утки, хоть и боялась, — хотела доказать, что может то же самое, что делали вы.

Его слова задели Кэрол за живое, но она понимала, что Меррик таким образом выплескивает собственное чувство вины за провал операции.

— Дон, я думаю, она это делала ради себя самой, не для того чтобы поразить меня, а чтобы остаться верной своему идеалу копа, — возразила она. — И еще: какими бы ни были мотивы у Полы, не нужно обвинять окружающих. Лучше сосредоточимся на том, чтобы ее найти.

— Да никого я не обвиняю… Знать бы, на чем сосредоточиться. На улицах сотни клоунов, и все несут одинаковую чушь. Она словно растаяла в воздухе.

— Мы сужаем круг поисков, уже проверили около трех четвертей домов в Темпл-Филдз — это по вашим же данным. Все дело во времени — успеем ли.

Он вздохнул:

— Да я знаю. Так устал, что уже мысли путаются. Знаете, мэм, если вы не против, я пойду немного посплю где-нибудь в мотеле. Несколько часов.

— Конечно, Дон. Когда выспитесь, все уже не будет казаться таким безнадежным.

Он молча повернулся и зашаркал прочь. Было лишь полдесятого утра, а Кэрол казалось, что она проработала весь день. Когда она согласилась возглавить особую группу, она и не догадывалась, как трудно и утомительно будет изо дня в день держать в узде полицейских, чьи несомненные способности делали их такими же неудобными и жесткими, как она сама в молодости. Порой она ловила себя на мысли, что работать регулировщиком движения — куда как более завидная доля!

***

На территорию госпиталя «Брэдфилд Мур» никогда не заглядывали ландшафтные дизайнеры, но этим зимним утром, когда с деревьев уже облетели последние листья, сквозь металлическую сетку забора можно было наблюдать незабываемый вид: все видимое пространство занимали вересковые пустоши, город было невозможно разглядеть. Прогулки с пациентом по территории не приветствовались администрацией, но Тони решил, что Тому Стори не помешает недолгая передышка от давящей обстановки больницы. Они пробыли на воздухе без малого час, обсудив самые неотложные проблемы Тома.

Они стояли в маленькой березовой рощице, почти у ограды, и смотрели на долину, где блестело под солнцем небольшое озеро. Тони взглянул на часы:

— Пожалуй, нам пора. Через четверть часа у меня назначена другая встреча.

Бросив последний взгляд на зимний пейзаж, они повернули назад, к безобразной викторианской готической глыбе.

— Я рад, что вы сегодня пришли, — сказал Стори.

— Мы ведь договорились.

— Я думал, вам может помешать работа в полиции.

— Мои пациенты всегда стоят для меня на первом месте. Я сотрудничаю с полицией, но это еще не дает им власть диктовать мне, что я должен делать.

Стори странно посмотрел на него:

— Интересная формулировка.

— А что? Так и есть. Я сегодня все утро размышляю о силе и власти.

Они молча прошли пару минут, потом Тони спросил:

— А вы что думаете о силе и власти, Том?

Между бровями Стори залегли две вертикальные складки. Он пытался облечь в слова свои мысли, чувствуя, что удается это все с большим трудом.

— Ты хватаешь ее, как только находишь, — ответил он. — Все зависит от обстоятельств. Сила одного означает горе другого.

Тони резко остановился. Он не знал точно, каким образом, но что-то в словах Тома Стори подтолкнуло его к новой идее. Он заговорил так тихо, что его пациенту пришлось напрячься, чтобы расслышать:

— Взгляни на притесненного, оттуда прямая линия к притеснителю… — Тони поднял кверху лицо. — Найди нить — и ты найдешь убийцу. — Он повернулся к Стори и блаженно улыбнулся. — Спасибо вам, Том. Спасибо за эту замечательную мысль. Кажется, я начинаю видеть свет.

Со светом, правда, пришлось подождать. Как Тони сказал, ему еще предстояла встреча с другим пациентом, чей психоз требовал от него полнейшего внимания. Через час он наконец вышел из кабинета, опустив голову и не замечая, что творится вокруг. Он лишь смутно отмечал проходящие мимо силуэты и дошел до конца коридора, когда понял, что обратились именно к нему. Он остановился и нахмурился, нетерпеливо оглядываясь вокруг, когда чей-то голос повторил слова Багза Банни.^[11]

Джен Шилдз стояла, прислонившись к стене возле его кабинета.

— Я сказала: «Ну как дела, док?»

На секунду его сердце сжалось от нехороших предчувствий, но он тут же успокоил себя. Если бы что-нибудь случилось, она бы не стала изображать из себя клоуна.

— Вы решили поменять место работы? — спросил он, возвращаясь к ней. — Не советую.

— И не думаю. Мне моя работа слишком нравится.

Он остановился перед ней:

— Что-то случилось?

Она оттолкнулась от стены:

— Мистеру Брэндону потребовался психологический профиль, чтобы бросить в зубы этим крокодилам — журналистам. Я приехала за вами. Пойдемте? — Она кивнула в сторону главного коридора и пошла рядом с ним.

— Откуда вы узнали, где я? И что я без машины?

Она подмигнула ему:

— Я ведь сыщик.

— Конечно, не секрет, где я работаю. Вы спросили у Кэрол?

Джен улыбнулась:

— Ваша тачка стояла возле дома, а вас не было. Тогда я позвонила Кэрол. Она сказала, что вы, вероятно, забыли выключить фары или у вас кончился бензин. Вот я и явилась сюда.

На стоянке, к удивлению Тони, они направились не к невзрачному седану, а к двухместному спортивному «японцу» с низкой посадкой.

— Приятно видеть, что Брэдфилдская криминальная полиция заботится о своих сотрудниках, — сказал он, наклоняясь, чтобы сесть на пассажирское место.

— У вас странное чувство юмора, доктор Хилл, — нахмурилась Джен.

— Просто Тони, пожалуйста. — Он ахнул, когда она вдавила в пол акселератор и помчалась по узкой дороге.

— Ну и что вы нашли там хорошего? — поинтересовалась Джен, увеличивая скорость.

— Где это — там? — переспросил он.

— У психов в «Брэдфилд Мур». Зачем вам они? Вы прекрасно могли бы жить, занимаясь профайлингом и преподавательской работой. Зачем возиться с чокнутыми и зарабатывать гроши?

Он задумался и ответил:

— Видите ли, я хорошо умею «возиться с чокнутыми». Когда сознаешь, что делаешь что-то лучше, чем большинство коллег, получаешь удовлетворение. Вы согласны?

Она заложила крутой вираж, и его швырнуло к дверце.

— Спасибо за скрытый комплимент, — сказала она. — А психи помогают вам в составлении профилей?

Он усмехнулся:

— Я больше доверяю собственным суждениям. Хотя, конечно, иногда они подталкивают к озарению, к инсайту.

— Как у вас сегодня с инсайтом? Сподобились?

Тони покачал головой:

— Мой пациент очень вовремя напомнил мне, что следует более внимательно приглядеться к жертвам и понять, что их связывало.

— Это несложно. Все они проститутки.

— Кроме Полы.

Джен подъехала к главной дороге и, воспользовавшись остановкой, смерила его озадаченным взглядом:

— Но она выглядела как проститутка.

— Это не столь важно. У жертв есть и другие общие черты.

— Какие?

— Если миссия убийцы — очищать улицы от скверны, он может решить, что для общества избавляться от копов так же полезно, как и от проституток. Правда, это имеет смысл, если Пола — неправильный, коррумпированный коп…

— Или женщина, избравшая неправильный путь… Есть много способов свернуть с пути истинного.

— Ах да, я слышал, как вы изрекли это откровение. Дон Меррик, кажется, был немного выбит из колеи.

На этот раз в улыбке Джен не было тепла.

— Непросто осознать, что такая симпатичная девчонка могла стать лесбиянкой.

— Для вас это не было ударом, — сказал Тони. — Полагаю, вы, в отличие от Меррика, не столь уж и удивились.

— Это еще почему?

— Чтобы знать, надо уметь. По-моему, так говорится в пословице?

Она взглянула на Тони:

— Что дает вам повод думать, что я лесби?

— Разве это секрет?

Джен презрительно поморщилась:

— Психоаналитические фокусы. Ответьте на вопрос: что дает вам повод думать, что я лесби?

То, как ты держишь себя с Кэрол, подумал Тони, но не сказал, ибо выдал бы себя. Он помолчал, подыскивая слова.

— То, как вы держите себя с мужчинами.

— Думаете, я их ненавижу? Что за банальность!

— Я не это имел в виду. Вы относитесь ко всем мужчинам с одинаковой смесью насмешки, кокетства и пренебрежения. Не важно, привлекательные мы или безобразные, умные или глупые, вы нас не различаете. За рамками ваших профессиональных контактов мы вас не интересуем. Конечно, не исключаю, что вы одна из тех, кого вообще не интересует секс, но я не думаю, что это так. Я чувствую исходящую от вас сексуальность. Ну как, ответил я на ваш вопрос?

Она сбросила скорость и покосилась на него:

— Спасибо за внимательное отношение к моей скромной персоне. В общем, вы правы, а я права насчет Полы.

— На ваш взгляд, честно было раскрывать ее секрет? — поинтересовался Тони скорей из любопытства.

— Вы же сами сказали, что надо внимательно изучить все особенности жертв. Разве вы не считаете важным, что она лесби?

— Я пока не думал над этим. Мне это никогда не казалось существенным, — равнодушно ответил он.

— На улице любое отличие может повысить вашу уязвимость, если вы не сумеете обернуть его в свою пользу. Жертвой можно стать не только из-за того, что ты «неправильной» сексуальной ориентации, но такие из-за цвета кожи, какого-то физического недостатка…

В процессе попыток Тони проникнуть в сознание, понять мышление преступника наступал момент, когда какой-то решающий элемент становился на свое место и тогда вся картина обретала смысл. Этого бы не произошло, если бы он все утро не думал о природе силы и уязвимости. Наконец-то он, кажется, все понял. Правда, он знал, что нет никакой надежды убедить в своем мнении Кэрол или кого-нибудь другого. Не желая, чтобы Джен заметила его радость, он отвернулся и посмотрел в окно.

— Пожалуй, вы правы. Вероятно, у Ивенса и Чен тоже возникают некоторые трудности, — небрежно проговорил он.

— Не знаю, я никогда их не спрашивала.

— Что, среди меньшинств нет солидарности? — усмехнулся Тони.

— Я ничего против них не имею, но и общего у меня с ними ничего нет. Не стала бы на них рассчитывать в трудную минуту.

— Резонно. Значит, Брэндону понадобился психологический профиль? Поэтому за мной и послали?

— Да. Расследование остановилось. Кэрол даже решила проглядеть вместе с Сэмом дело Дерека Тайлера, нет ли там каких-нибудь непроверенных версий, за которые можно ухватиться. — Она включила сиди плеер, и Бонни Райт запела о любви, что не ведает гордости.

— Как вы думаете, удастся привезти родителям живую Полу? — спросил Тони.

— Честно?

— Да.

— Я думаю, она уже мертва. Преступник играет с нами.

Ее слова поразили Тони. Ничего страшней он давно не слышал — в его сердце будто вонзилось ледяное копье.

***

Ивенс отметил место пальцем и поднял глаза:

— Старший инспектор Джордан, Полы нет в списке сотрудников, участвующих в расследовании.

Кэрол задумалась ненадолго:

— Ну правильно. Она была стажером и работала с нами по делу Торп, но это было за шесть месяцев. К тому времени она, вероятно, уже перешла в другое подразделение. Вам кажется, что это важно?

— Может быть, не знаю… — ответил он. — Я просто цепляюсь за соломинку. — Они молча продолжали работать, внимательно просматривая горы бумаг.

Через полчаса их оторвал от этого занятия судебный эксперт.

— Вы — старший инспектор Джордан? — спросил он.

— Да. — Кэрол уже устала от напрасных ожиданий и подавила зажегшийся было огонек надежды.

— Мы просматривали мусорные баки по вашему заданию и обнаружили микрофон и рацию констебля Макинтайр.

Кэрол встрепенулась:

— Ну и?.. — Сосредоточившись на сообщении эксперта, она почти не обратила внимание на прибывших Джен и Тони.

— Проводок от микрофона к рации перерезан кусачками. На рации два неясных отпечатка пальцев. Сейчас мы работаем с ними. Скоро выясним, числятся ли они в АФИС.^[12]

Тони молча стоял в стороне, а Джен швырнула куртку и сумочку на свой стол и подошла ближе.

— Почему вы так долго искали? — возмутилась Кэрол. — Чем вы вообще занимались два дня?

Судебный эксперт обиделся:

— Эти вещественные доказательства оказались в сотнях ярдов от того места, где Макинтайр видели в последний раз. Пришлось перерыть горы мусора.

— Потому что работаете с девяти до пяти и ни минутой больше. Джен, посмотрите, кто не занят, и идите на улицы. Расширьте район поисков, ориентируясь на место, где нашли рацию. Сэм, вы тоже отправляйтесь.

Джен немедленно направилась в отдел по расследованию особо тяжких преступлений за подмогой. Ивенс закрыл колпачком авторучку «Кросс», сунул ее во внутренний карман и пошел за Джен. Тем временем Тони небрежно сел за стол Джен, как бы дожидаясь, когда Кэрол обратит на него внимание.

— Сколько нам ждать результатов из АФИС? — спросила она.

Тони огляделся исподлобья: никто не смотрел на него. Он открыл сумочку Джен, сунул туда руку, нащупал связку ключей и незаметно положил ее в карман.

— Трудно сказать, — ответил эксперт. — Зависит от того, насколько они загружены.

— Пойду выпью кофе, — негромко сказал Тони, вставая.

Кэрол небрежно кивнула и с нетерпением задала эксперту следующий вопрос:

— Можно как-то ускорить?

— Я уже это сделал.

Тони услышал слова эксперта, когда выходил из офиса. Он торопливо сбежал вниз и вышел в холл, задержавшись у окошка дежурного.

— Не знаете, где тут поблизости можно сделать запасные ключи? — спросил он.

Сотрудник в штатском на секунду задумался:

— Зайдите в мини-маркет за углом, там и найдете… На цокольном этаже, в глубине.

Тони припустил рысью и ворвался в мастерскую, тяжело дыша. К счастью, других заказчиков не было. Он положил ключи на прилавок. Кроме автомобильных там были ключ с бородкой типа «Chubb Mortice», два йельских и два маленьких ключа.

— Сделайте дубликаты всех ключей, кроме автомобильных, — сказал он. — И пожалуйста, побыстрей. Я очень спешу.

Парень быстро осмотрел ключи:

— Нет проблем. Десять минут — вас устроит?

— Замечательно. Я сейчас вернусь.

Он поспешно вышел из мастерской и пробежал мимо магазинчиков к кафетерию. Тут ему тоже повезло — никакой очереди.

— Двойной кофе-эспрессо с собой, пожалуйста.

Он нетерпеливо барабанил пальцами по прилавку в ожидании, когда ужасно медлительная барменша справится с его заказом. Схватил картонный стакан и быстро вернулся в мастерскую.

Пять минут спустя он небрежно подошел к спортивному «японцу» Джен. Поставил на асфальт кофе, открыл дверцу и сунул ключи в гнездо зажигания. Потом, притворяясь рассеянным чудаком, у которого на уме нет ничего важней, чем его кофе и психологический профиль серийного убийцы, вернулся в офис группы.

Когда он вошел, Джен как раз высыпала на стол содержимое своей сумочки. Она повернула к нему растерянное лицо:

— Не видели, куда я дела свои ключи?

Тони почесал голову и нахмурился, словно старательно вспоминал.

— Знаете, я не помню, закрыли вы машину или нет, — сказал он.

— Черт! — Джен сгребла все в сумочку, схватила куртку и выскочила из офиса.

Ивенс проводил удивленным взглядом Тони, неторопливо последовавшего за ней.

Проходя мимо Ивенса, Тони пожал плечами:

— Что я могу поделать? Так уж я действую на женщин.

***

Хани — настоящее ее имя было Эмма Твайт, это теперь она стала называть себя Хани, Милашкой, — уже привыкла к своей новой жизни. Прежде она жила в Блэкберне в дрянной муниципальной квартирке. Ее мать все дни просиживала в пабе, пила с мужиками, потом приводила их домой и трахалась на кушетке в гостиной. Прошло лишь несколько месяцев с того дня, когда она покинула дом, чтобы не отвечать за воспитание троих младших братьев, а Хани казалось, что после этого она прожила целую жизнь. Она уже с трудом помнила, какой была тогда.

Она понимала, что ей очень повезло, когда оказалась под крылом у Джеки. Она наивно верила, что за это время, будучи в относительной безопасности, достаточно всему научилась и теперь могла работать одна. Но несколько прошедших дней показали, что это не так. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь занял место Джеки, помог ей справиться со страхом и одиночеством.

В тот день, когда она вошла в кафе «У Стэна», ее потянуло к столику, где в одиночестве сидела Ди Смарт, курила и смотрела в окно.

— Хай, Ди, — сказала она. — Хочешь еще чашку?

Ди смерила ее взглядом, будто прикидывала, что Хани может потребовать взамен.

— Угу, давай, — согласилась она со вздохом.

Хани зацокала на высоких каблуках и вернулась с двумя кружками чая и двумя шоколадными бисквитами.

— Вот, пожалуйста. — Она села напротив Ди, сдирая обертку со своей порции бисквита.

Ди по-прежнему смотрела на улицу.

— Ублюдки копы, шныряют повсюду, только клиентов распугивают, — мрачно заметила она.

— Чем скорей они поймают того, кто это делает, тем лучше для нас, — сказала Хани.

Ди презрительно махнула рукой:

— Это случится нескоро.

— Ты думаешь? — Хани старалась не показать свою тревогу.

— Не думаю, а знаю. Что, по-твоему, Крипер не дергает за ниточки?

Этот вопрос застал Хани врасплох. Ей никогда не приходило в голову связать это прозвище с преступлениями, которые сделали ее мир трудным и опасным.

— Ты думаешь, это как-то связано с Крипером? — спросила, она.

— Конечно, — нетерпеливо ответила Ди. — Копы достали меня своими вопросами. Слыхала ли я про Крипера? Знаю ли я, кто это? Знаю ли я того, кто затаил злобу на Сэнди? Бла-бла-бла.

— И ты ничего им не сказала? — Хани не могла понять, почему Ди молчала о таких важных вещах.

Ди прищурилась:

— Ты ненормальная, что ли? Думаешь, я хочу стать следующей жертвой?

Хани наморщила лобик. Она сознавала, что на титул Мозга Британии не потянет, но слова Ди показались ей нелогичными.

— Но ведь не будет никаких жертв, если Крипер сядет за решетку, — сказала она.

Ди стряхнула пепел с сигареты и закатила глаза, изобразив безграничное отчаяние.

— Когда ты наконец повзрослеешь, Хани! Никто Крипера и пальцем не тронет.

— Все равно…

Ди яростно тряхнула головой:

— Даже и не думай об этом. Иначе тебя похоронят, дуреха! — Она оттолкнула от себя чай, словно решила, что слишком обяжет себя, если его выпьет. — Я-то думала, ты набралась ума-разума на примере Джеки. Если не хочешь кончить тем же, не суй нос в дела Крипера.

Хани смотрела вслед уходящей Ди. Она печалилась, что так и не успела поделиться своими горестями, но сейчас ее озадачила скорей причина, чем сам факт. Может, Ди права и лучше не высовываться и не раскачивать лодку?.. А если Ди ошибается?

***

Дон Меррик понял, что Северо-Шотландское нагорье ему не нравится. Никогда в жизни он не видел таких безотрадных мест. Когда-то, еще до рождения детей, они с Линди ездили в Сахару на сафари. Так там просто бурлила жизнь по сравнению с этой серой пустыней. Когда он выехал из аэропорта Инвернесса, несколько миль были еще туда-сюда, но после того как он свернул с основной дороги на запад, он очутился посреди абсолютной пустоты. На карте дорога обозначена категорией «А», но самом деле она смахивала скорей на узкие грунтовки в «Пик-парке».

Тут и свихнуться недолго, решил он. Ничего, кроме серого камня и буро-зеленой растительности. Нет, не так. Ничего, кроме серого камня, буро-зеленой растительности и буровато-серых болот. Временами серый камень принимал вид унылых развалин — прежде они были домом или амбаром. Признаки человеческого присутствия встречались редко. Единственными живыми существами были овцы. За час езды он встретил две машины: лендровер и красный мини-автобус с надписью «Почта» на боку, обе ехали навстречу ему. Может, кто-то и любит величие и покой этих мест, решил Дон, но ему милее городская суета.

Сверившись с картой, он подумал, что через несколько часов сможет взглянуть на предполагаемую нору Ника Сэндерса, арестует беглеца и тогда опять сможет себя уважать. Успех оправдывает нарушение дисциплины. Кэрол будет вынуждена признать его способности, если он еще до темноты доставит в Брэдфилд педофила Ника Сэндерса.

Но темнота в этих широтах наступала рано. Считаные часы прошли после полудня, а уже сгущались сумерки. Хорошо, если он доберется при свете дня до залива Ачмелвич, а вот вернуться назад точно не успеет. Он пожалел, что не захватил с собой фонарь. Если ему встретится какой-нибудь очаг цивилизации, он сделает остановку и запасется всем необходимым.

Интересно, продается ли тут шоколад?

***

Тони не без причины сел за стол, который обычно занимал Кевин Мэтьюз, — чтобы Кэрол из своего кабинета не видела, что он делает. Она все еще разговаривала по телефону, а он листал телефонный справочник. Осторожно поглядывая на дверь, Тони водил пальцем по колонке фамилий. Господи, все трудней читать мелкий шрифт, подумал он. Пора дать глазам отдых.

Похоже, Кэрол заканчивала разговор.

— Да, я понимаю, все считают свой запрос безотлагательным, но у меня убийца похитил сотрудницу… — Пауза. — О'кей. Я понимаю…

В это время он нашел, что искал, нацарапал адрес на обрывке бумаги и сунул в карман. Кэрол вышла из кабинета.

— Джен сказала тебе? — спросила она.

— Джен? Сказала? — эхом отозвался он.

— Брэндону требуется психологический профиль. На пресс-конференции он уже сообщил, что обратился к профайлеру. Разумеется, местные журналисты знают, что это ты.

— Ах, ты об этом! Да-да. Она мне что-то говорила, — рассеянно ответил Тони, обдумывая дальнейшие действия. — Я догадываюсь, ты не захочешь сейчас продолжить разговор, который мы вели прошлой ночью? — спросил он, рассчитывая, что отвлечет ее внимание и она не заметит ничего необычного в его поведении.

Кэрол подняла брови:

— Нет, если ты хочешь, чтобы Брэндон всерьез относился к твоим словам.

— А ты думала об этом?

Кэрол пригладила волосы. Она выглядела усталой и расстроенной.

— Да, но, по-моему, это нам не поможет. Извини, Тони. Если сейчас у тебя нет ничего конкретного, все остальное потом.

Он встал:

— Ладно. Я понял. Поеду домой. Там мне лучше работается.

— Хорошо, потом поговорим, — машинально отозвалась она. Приложив к уху трубку, она уже набирала номер.

Тони вышел на улицу и поймал такси. Достал из кармана бумажку, назвал водителю адрес, сел на заднее сиденье и уставился в окно. Он так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как начал говорить вслух. Не замечал он и пристальных глаз таксиста в зеркале заднего вида. Его занимал лишь процесс, происходящий в голове убийцы.

— У тебя никогда не было того, что хотелось, — бормотал он. — Злая волшебница дала тебе при крещении незавидную долю и мозги, чтобы сознавать, насколько она незавидна. Так что ты постепенно учился использовать силу, прятать уязвимость, мстить за обиды, учился скрывать слабость за демонстрацией силы. Но невозможно без неудач, и вот ты теряешь уверенность в себе и ищешь возможности подкрепить ее, способ увеличить свои силу и власть. Ты становишься Голосом. — Он удовлетворенно кивнул.

В этом был смысл. Натянутая, но все-таки логика.

— Поначалу ты черпаешь силу в чужой слабости, — негромко продолжал Тони. — Находишь благодарного слушателя в Дереке, заставляешь его выполнять приказы и контролируешь каждое движение своей марионетки. Дерек проваливается, и ты остаешься ни с чем. Требуется время, чтобы вылепить из другой воли то, что тебе нужно. Ты находишь еще один податливый мозг, над которым можешь господствовать, еще одну голову, в которую можешь залезть, — и все начинается сначала. И вдруг появляется шанс заполучить жертву — ровню тебе, и ты не можешь устоять против такого искушения, верно?

Его монолог прервал обеспокоенный таксист:

— Эй, приятель, у вас все в порядке?

Тони подался вперед:

— Пока нет. Но надеюсь, скоро все наладится.

***

Секрет моего успеха — в моей способности применять планы к меняющимся обстоятельствам. Эту обезьяну пришлось дрессировать довольно долго, и у меня появилась надежда, что так же долго ее можно будет заставлять на меня работать. Но не тут-то было: выяснилось, что недоумок подловат, — а это риск, который я не могу себе позволить. В Тайлере можно было не сомневаться, он хранил верность, поскольку вкладывал много личного в задачу, поставленную мной. Этот же предаст меня, даже не сознавая, что делает.

Я подъезжаю к дыре, где он живет, и ставлю тачку за углом. Темнеет, все слишком торопятся попасть в тепло, чтобы обращать на меня внимание. Гляжу в зеркало заднего вида, не следит ли кто за мной, достаю из бардачка пушку — она приятно ложится в ладонь.

Когда вокруг пустеет, вылезаю из машины и, пригнув голову, быстро дохожу до нужного подъезда. Ключ у меня есть. Я взбегаю по ступенькам до первой площадки. Там две грязные зеленые двери. Рукой в перчатке стучу в одну из них, с намалеванной четверкой.

Сердце учащенно бьется. Мне еще никогда не приходилось делать это вот так, лицом к лицу, и мне любопытно, как это бывает. Идут секунды, дверь приоткрывается на пару дюймов, Карл глядит в щелку, на нем мятая майка и драные шорты. Морда заспанная, неприветливая.

— Хай, — узнав меня, говорит он, и его толстые губы расползаются в ухмылке. — Вот уж не ждал.

Он впускает меня в затхлую, запущенную комнату. Неубранная постель, ворох одежды, на стене постер с Бритни. Воняет потом и спермой — придурок занимается мастурбацией. Всякий раз, приходя сюда, я впадаю в депрессию при мысли: и это самое лучшее, что мне удалось найти.

Карл что-то бубнит, но мне сейчас не до болтовни: надо быть совсем в другом месте. Вытаскиваю пушку и с удовольствием смотрю на его рожу — недоумка охватывает паника. Даже он способен сообразить, что предвещает дуло у виска. Тесню его к постели.

— Я делал все, что приказано. Я никому не говорил, — скулит он. Натыкается, пятясь, на кровать и падает. Ползет, рыдая, к изголовью. — Клянусь, я не сдам тебя.

Сосредоточиваюсь и нахожу внутри себя Голос — тот, которому он привык подчиняться: «Ляг, Карл, ляг, и все будет хорошо. Я Голос. Я твой Голос. Что бы я ни приказывал тебе делать, все для твоего блага. Я Голос, Карл. Ляг».

Это срабатывает. Его подсознание берет верх над паникой, он покорно подчиняется. Дрожит, потеет, но подчиняется.

Я беру подушку — в глазах этого урода надежда, — накрываю ему голову, приставляю к подушке дуло.

«Я Голос, — напоминаю я. — Я твой Голос». И нажимаю на спусковой крючок.

***

Кэрол подняла голову от материалов, которые читала: в офис кто-то вошел. Она узнала судебного эксперта.

— Мы получили результат из АФИС, — сообщил он.

— Кто это? — Она вскочила и взяла из его рук заключение. — Карл Маккензи. Двадцать шесть лет. Хранение конопли, экстази, появление в общественном месте в непристойном виде…

— Я знаю его, он мелкий пушер, — сказал Кевин. — Ошивается в кафе «У Стэна».

— Последний адрес: Брэдфилд, Гроув-террас, дом семь, квартира четыре, — прочитала Кэрол. — Пошли, Кевин, возьмем его. — Она протиснулась мимо эксперта и позвала Меррика.

— Он отправился вздремнуть, — напомнил ей Кевин. — Сейчас позвоню ему на мобильный.

— Не нужно. — Кэрол покачала головой. — Стейси, одевайтесь!

Эксперт стоял в дверях кабинета, наблюдая за их сборами.

— Спасибо за упорную работу, ребята, — с сарказмом произнес он, напоминая про свои труды, но Кэрол, Кевин и Стейси уже бежали по коридору

— Поедем на моей машине, — крикнул Кевин. — У меня есть мигалка.

Через пару минут Кэрол, порывшись в бардачке, достала синюю мигалку, ухитрилась подключить ее к гнезду прикуривателя, открыла окно и прилепила к крыше.

Они ехали по улице, запруженной транспортом. Кевин непрестанно сигналил, свет мигал, автомобили уступали им дорогу, но все равно — продвигались они ужасно медленно.

Кэрол в отчаянии грызла ногти.

Господи, прошу Тебя, помоги нам найти Карла Маккензи. Прошу Тебя, пусть он выведет нас на Полу, молилась она про себя.

***

Тони расплатился с таксистом и долго рассматривал дом — современное здание из кирпича, часть удручающе однообразной застройки довольно далеко от центра. Он стоял в конце тупика, из его окон был виден каждый автомобиль, въезжающий с улицы. Тони ничуть не удивился: Крипер хочет контролировать все вокруг.

Дом Джен Шилдз был лишен какой-либо индивидуальности: белые стены, белая входная дверь, белые гаражные ворота, скучная тротуарная плитка, аккуратный газон с кустиками через равные промежутки и хвойными деревцами по углам, все подстрижено с удручающей педантичностью. Взгляду просто не на чем задержаться.

Тони прошел по дорожке и попробовал открыть один из двух замков ключом с бородкой. Получилось не сразу, но Тони пошевелил, подергал, и замок поддался. Первый йельский ключ не подошел, второй легко провернулся — дверь открылась, и тут же настойчиво запищала сигнализация. Тони пошарил глазами вокруг и увидел контрольную панель. Пока ему везло — система охраны отключалась с помощью ключа, а не электроники. Мгновенно вспотевшими руками он повозился с двумя маленькими ключами, всунул один из них в паз и повернул.

Стало тихо. Обеими ладонями Тони вытер пот с лица и приступил к обследованию дома, который считал логовом Крипера, хотя его убеждение пока не подкреплялось доказательствами, которые могли бы устроить полицейских. Он представил себе Кэрол. «Все дело в презрении Шилдз к слабым, в том, как она говорила насчет силы и уязвимости», — сказал бы он и непременно заметил бы на лице Кэрол борьбу между желанием поверить ему и пристрастием копа к осязаемым доказательствам. Было, конечно, кое-что еще, но тоже из области теорий. С самого начала Тони не давал покоя перерезанный проводок рации. Если бы Пола это заметила, она бы пнула своего похитителя и скрылась — это она может. Значит, все было выполнено тихо и грамотно. Чтобы провернуть все так ловко, похититель, кто бы он ни был, должен был знать, а не полагаться на случай. Из этого следовало, что круг подозреваемых сужается до членов группы Кэрол.

Поначалу Тони заинтересовали Чен и Ивенс, которые из-за иной расовой принадлежности могли чувствовать себя аутсайдерами. Нетрудно вообразить, как с годами в них накапливалось недовольство, как они ощущали бессилие перед организацией, которая неумолимо контролировала всех и вся. Чен показалась ему особенно вероятной кандидатурой — из-за ее одержимости техникой. Ей было непросто общаться с людьми, и это, будь она убийцей, могло вызвать у нее искушение действовать чужими руками. В Ивенсе тоже сквозили холодок и отстраненность, говорившие о том, что он мог использовать в своих целях других людей.

Позже он догадался, что Джен тоже аутсайдер, к тому же у нее есть кое-что общее с Полой, поэтому он так построил утреннюю беседу с Джен, чтобы она подтвердила его предположения. Получилось. Еще он вспомнил, что Джен, по словам Кэрол, ездила с Полой выбирать одежду для вечерней «роли» и помогала той одеваться. Никто лучше Джен не смог бы расположить проводок в удобном для похитителя месте — на спине. Вот почему Тони, руководствуясь только своей интуицией, проник в дом Джен.

Он зажег в холле свет. Риск, конечно, но много ли он сумеет найти в темноте? Всюду, куда падал взгляд, пол был покрыт толстым кремовым ковролином. Чистый, без единого пятнышка, он уходил в гостиную, поднимался по лестнице. В доме ни детей, ни животных. Тони посмотрел на свои грязные ботинки и увидел у входной двери шлепанцы. Ничто из внешнего мира не имело права загрязнять это жилище.

Он прошел к дверям гостиной и остановился: большая комната, через арку видна столовая. Две больших кремовых софы, на каждой по четыре положенных через равные промежутки подушки цвета бургундского вина. Перед одной — кофейный столик из стекла и дерева, на нем свежая утренняя газета и «Радио Таймс», безукоризненно выровненные. Стены чуть темней, чем ковер. Над декоративным камином репродукция в раме — геометрическая композиция Мондриана.^[13] Угол занимал телевизор с плоским экраном, под ним дивиди- и видеоплееры.

Сбоку от камина в стену были встроены книжные полки. Тони направился было к ним, но его внимание привлек ноутбук на обеденном столе. Пройдя в арку, он открыл его и включил. Пока тот загружался, Тони вернулся к книжным полкам.

— Здесь что-нибудь должно быть, — пробормотал он.

На нижних полках лежали видеокассеты, на верхних — книги. Большинство на лесбийскую тематику, от дешевого чтива до более серьезных авторов, таких как Сара Уотерс, Али Смит и Жанетт Уинтерсон, и — довольно неожиданно — полдюжины триллеров Джона Бьюкена в потрепанных твердых обложках. На верхней полке юридические и полицейские справочники. Он наклонился, читая названия видеокассет. Преобладали американские коп-шоу вроде «Закона и порядка», но была и лесбийская классика: «Связанные» и «Покажи мне любовь». Он наугад вытащил пару коробок — их содержимое соответствовало названию.

— Что-нибудь должно быть, — повторил Тони и вернулся к ноутбуку. Какая жалость, что он не силен в технике и знает лишь те программы, с которыми работает! Сюда бы Стейси Чен, подумал Тони и сам себя перебил: — Нет, в компьютере ты ничего лишнего держать не станешь. Для этого ты слишком умна. Ты знаешь, что умеют такие, как Стейси. Ты наверняка нашла место, откуда легко доставать заветные записи, чтобы не оставлять следов в компьютере.

Он оглядел комнату. Нет, тут ничего не спрячешь. Где бы кукловод ни хранил записи своих упражнений, но только не здесь.

Тони двинулся к лестнице. Он не беспокоился, что хозяйка застанет его: все сотрудники Кэрол работали сейчас круглые сутки. Джен не явится сюда еще несколько часов. Времени у него полно.

*

Три копа ринулись вверх по тускло освещенной лестнице дома номер семь на Гроув-Террас, чуть не сбив с ног студента, который открыл им и теперь орал вслед:

— Эй, какого хрена!..

На площадке, возле двери в четвертую квартиру, они едва не налетели друг на друга. Кэрол забарабанила кулаком в дверь:

— Полиция! Откройте! — В ее голосе звучали гнев, страх и разочарование последних дней.

Никакого ответа. Кевин протиснулся к двери и двинул по ней так, что треснула деревянная панель.

— Открывай, Карл! Игра окончена.

— Вышибай! — приказала Кэрол.

Кевин отошел и бросился плечом на дверь. Она задрожала, но не поддалась. Он снова попятился, и тут вмешалась Стейси:

— Дайте-ка я попробую.

— Ты? — Кевин чуть не расхохотался.

Стейси не обратила на него внимания, встала боком к двери и сделала глубокий вдох. Казалось, она свернулась в кольцо, через мгновение ее нога будто выстрелила в дверь рядом с замком. Полетели щепки, дверь распахнулась.

— Ничего себе… — только и мог сказать Кевин.

Кэрол озадаченно посмотрела на Стейси.

— Жизнь полна неожиданностей… — пробормотала она, заходя внутрь. Открывшаяся перед ними картина заставила их забыть обо всем. Карл Маккензи лежал на постели, в правой руке зажат пистолет, одеяло и стена забрызганы кровью и ошметками мозга. В воздухе ощущался густой медный запах крови.

— Огнестрельная рана правого виска. Оружие в руке, — автоматически проговорила Кэрол.

— Господи, не может быть! — воскликнул Кевин. — Долбаный ублюдок, почему ты не мог сначала вернуть нам Полу? Долбаный эгоист и ублюдок!

— Похоже на самоубийство, — сказала Стейси.

Кэрол наклонилась к трупу:

— Вот только я не вижу ожога вокруг раны. — Она дотронулась тыльной стороной ладони до руки Маккензи. — Еще не остыл. Да-а, удобно, конечно…

Стейси нахмурилась:

— Что и для кого?

— Самоубийство — для того, кто пытается нас убедить, что Карл Маккензи был достаточно умен, чтобы спланировать серию убийств и похищение полицейского.

— Не понимаю. Его отпечатки найдены на рации Полы. Вы имеете в виду, что он работал не один, а с кем-то?

Кэрол вздохнула:

— Не с кем-то, Стейси. На кого-то.

*

Это было неплохо. Не так клево, когда заставляешь других, но все же круто. Сила, чтобы решиться отнять жизнь, и выдержка, чтобы выполнить задуманное, — разве бывает что-нибудь лучше?

Интересно, долго ли протянет сценарий суицида? Зависит от того, найдут его случайно или целенаправленно, когда станут искать за убийство. Если это будет ледяная блондинка со своей сворой, то они быстро сообразят, что Карл умер не в одиночестве и не сам. Жаль, что мне пришлось использовать подушку, но у меня не было глушителя. Важней было тихо слинять, чтобы какой-нибудь любопытный сосед не засек меня на выходе, — не до мелочей.

Может, попробовать версию, что опрашивала его, а он занервничал, внезапно схватил пушку и расколол себе тыкву? Я бы даже попала в герои дня. Нет, слишком рискованно, а я не люблю риск без нужды. Я всегда и на всем набирала себе очки. Вот как с дрессированными обезьянами: сначала я делала их своими должниками, а потом дергала за веревочки и заставляла работать на себя. У Дерека — улики по изнасилованию, которые я тихо ликвидировала, у Карла — наркотики.

Теперь пора избавиться от улики. Я замечаю то, что мне нужно, проезжая по узкой улице в паре миль от дома Карла: в глубине переулка — контейнер, в нем старые доски, сломанная мебель и прочий хлам. Подъезжаю и прячу простреленную подушку под листом фанеры. Через минуту я уже снова за рулем.

Мне пора вернуться на сцену, но прежде хочется ее увидеть. Я до боли скучаю по ней, с утра прошло много времени, а Карл больше уже не принесет мне видео. Позже я пойду туда, сменю видеокассету. Самой мне кончать ее этим дурацким искусственным фаллосом с бритвенными лезвиями вовсе не в кайф. Заставлять кого-то еще — не время, но и пачкать руки мне не стоит. Это не входит в правила моей игры.

Впрочем, другого выхода у меня нет. Если ей не «помочь», она умрет еще не скоро. Возможно, ее успеют до этого найти. И хотя против меня у них ничего нет, лучше уж пускай она будет мертвой, чем вернется к ним.

Конечно, будет очень классно, если она выживет… Я стану наблюдать, как она борется с травмами, которые ей причинила моя сила, смаковать детали. Возможно, со временем я подыщу себе еще одну обезьяну и обучу ее.

Да. Пожалуй, в этот раз будет забавней побыть милосердной, но сначала я хочу еще немного полюбоваться на ее страдания.

*

Безупречный кремовый ковролин закрывал пол и на втором этаже. Комната перед лестницей явно была главной спальней, хотя вполне годилась и на роль гостиной — никакой одежды, оставленной на стульях, постель аккуратно застелена, на туалетном столике такой же порядок, как на лотке с хирургическими инструментами в лаборатории доктора Вернона, — это было совсем не то, что он ожидал. Несмотря на эффект стерильности, комната, несомненно, была задумана как будуар. Кремовые и персиковые шторы, постельное белье такого же цвета, а уж бахромы и оборок больше, чем Тони когда-либо видел за пределами отдела постельных принадлежностей магазина «Идеи для интерьера».

— Кем ты себя здесь представляешь? — спросил он вслух. — Кого ты приводишь сюда? Ты пытаешься убаюкать их ложным ощущением безопасности? Пытаешься внушить им, что ты не акула?

Он подошел к комоду и, чувствуя себя сексуальным извращенцем наподобие своих пациентов, выдвинул верхний ящик. Он был забит женским нижним бельем, какое Тони видел лишь в дорогих бутиках, и то случайно. Но даже тут царил порядок.

Лифчики с одной стороны, боди — с другой. Смущаясь, он пошарил среди кружев и шелка. Ничего постороннего его пальцы не нащупали.

В следующем ящике лежали аккуратно сложенные сорочки, многие из них шелковые, и большое количество трусиков. Нижний ящик был наполнен свитерами. Он задвинул и его, не найдя ничего, кроме одежды.

Он поглядел на кровать. Огромный металлический каркас, тоже кремовый. Тони подумал, что теперь никогда не сможет смотреть на такую кровать, не вспоминая об оковах, и это его вклад в извращения. По обе стороны от кровати — по прикроватному столику с лампой. Невозможно определить, с какого края спала Джен.

Он проверилящик ближайшего к двери столика. Пусто. В другом лежала пара книг с лесбийской эротикой, дилдо и маленький анальный зонд — ничего примечательного.

— Конечно, я мог и ошибиться насчет тебя, — прошептал он, — хотя маловероятно. Если это так, будет очень неловко. — Он задвинул ящик и внимательно огляделся вокруг.

Одна стена, казалось, состояла из дверей. Тони заглянул в первую и оказался в маленькой душевой. Никаких удобных мест, где можно что-то спрятать. Следующая дверь вела в гардеробную, которая тянулась на оставшуюся длину комнаты. Он медленно прошел вдоль вешалок. Костюмы, брюки, жакеты, блузы, пара строгих вечерних платьев. Все чистое и отглаженное, некоторые вещи в упаковке химчистки. Он встал на колени, чтобы заглянуть в обувь. У Джен была, как сказала бы Кэрол, удручающая склонность к ковбойским сапогам.

Он пошарил среди обуви, и его пальцы ощутили холод металла. Это оказалась металлическая коробка, задвинутая в нишу.

— Ого! — воскликнул он, извлек коробку на свет и попробовал открыть оставшимся ключом.

Замок легко открылся — видно, им часто пользовались. Ожидая увидеть новую порцию порнухи, Тони открыл крышку.

*

В доме на Гроув-Террас на лестничной площадке стояла Кэрол и наблюдала, как судебные эксперты занимаются своим кропотливым колдовством. С верхнего этажа до нее доносился голос Стейси:

— Вы хорошо знали Карла Маккензи?

— Не могу сказать, что знала, — ответила женщина. — Мы здоровались при встрече, вот и все. У него, бедняги, с мозгами было не в порядке.

— Вы видели, чтобы к нему кто-нибудь приходил?

— Нет. Этот Карл был настоящий Билли-без-друзей. Услужливый, правда, но не из тех, кого приятно встретить темным вечером.

— А сегодня вы что-нибудь слышали?

— Нет, милая, я смотрела телесериал.

Кевин поднялся с нижнего этажа, качая головой:

— Никто ничего не видел и не знает.

Кэрол вздохнула:

— В самом деле не знают или не хотят с нами сотрудничать?

— Думаю, они говорят правду, — с отчаянием ответил он. — Этажом ниже живет старая леди, она наверняка была бы счастлива хоть что-нибудь увидеть. Готов поклясться: со времен Англо-бурской войны в ее жизни не произошло никаких ярких событий.

— Знаете, Кевин, если Карл Маккензи действительно застрелился, я попрошу, чтобы меня поставили регулировать уличное движение. Направьте сотрудников, пусть обыщут мусорные контейнеры.

— Контейнеры? А что искать?

— Взгляните на постель. Что тут не так?

Кевин посмотрел, но ничего не увидел, кроме трупа, остывающего на грязных простынях. Он пожал плечами.

— Нет подушки, Кевин. Вы можете спать без подушки?

Дошло наконец!

— А-а, искать подушку с дырой посредине.

*

Сэм Ивенс был уже сыт всем по горло. Джен Шилдз опять направила их вшестером на Темпл-Филдз — пройти там, где они уже дорожки протоптали. Было приказано еще раз прочесать места, прилегающие к контейнеру, где обнаружена рация. Они двинулись каждый по своему маршруту, и с тех пор он Шилдз не видел. Он стучался в двери, задавал те же самые вопросы, выслушивал те же отрицательные ответы.

Он решил ненадолго заглянуть в кафе «У Стэна». Кофе, конечно, был там жуткий, но атмосфера менее удручающая, чем у них в полиции. Шагая по улице к забегаловке, он увидел на тротуаре Хани, ожидающую клиентов.

— Эй, детка, как поживаешь? — спросил он.

— Хай, Сэмми, — отозвалась она. — Хреново, вообще-то. Вы нам весь бизнес порушили.

— Хочешь кофе? — В прошлый раз ему показалось, что маленькая путана собиралась что-то сообщить, но при появлении Джен Шилдз испугалась. Может, сейчас ему удастся ее разговорить.

— Угощаешь?

— Угощаю.

— В таком случае я рассчитываю на сытный завтрак.

Ивенс усмехнулся: всегда ценил кураж.

— Ну пошли.

Через несколько минут Хани с жадностью голодной собаки уплетала чудовищную порцию яичницы с колбасой.

— Классно, Сэмми! — прошамкала она с набитым ртом.

— Эта гадость тебя когда-нибудь прикончит, — произнес он тоном наставника. — Забьет артерии холестерином, отложится жиром.

Она помотала головой:

— Да на мне ни фунта лишнего.

Ивенс смерил ее циничным взглядом:

— Интересно, с чего бы это?

Она подмигнула:

— Ежедневные упражнения…

— Не говоря уж о наркоте в промежутках между ними…

Она разочарованно поморщилась:

— Эх, Сэмми, вечно ты все испортишь!

— Я коп, Хани. Ничего не могу поделать. — И подкрепил свои слова печальной гримасой. — Помнишь, мы с тобой недавно болтали? — продолжал он. Она кивнула. — У меня осталось впечатление, что ты собиралась мне что-то сообщить, но вошла сержант Шилдз, и ты слиняла.

Хани жевала яичницу, оттягивая время, размышляя. Проглотив, она сказала:

— Не любит она меня, эта Шилдз.

— Она только делает свою работу. Как и я, — пожал плечами Ивенс.

Хани покосилась на него:

— Теперь это так называется?

Девчонка пыталась увести разговор в сторону, но Ивенс был терпелив, особенно если рассчитывал положить новую информацию в свою копилку.

— Ты о чем?

Хани закатила глаза:

— Ладно тебе, Сэмми. Только не говори, что ничего не знаешь про отдел нравов и тамошнюю халяву?

Поначалу он не понял, о чем речь:

— Ты хочешь сказать, что Джен Шилдз берет взятки?

Она выудила кусочек свиной шкурки из мелких неухоженных зубов:

— Да, но не деньгами. — Она понимала, почему он притих. Ему требовалось, чтобы она назвала все своими именами, как будто от этого ему будет легче поверить. — Она берет взятки сексом. Заставляет некоторых девочек заниматься с ней сексом.

Ивенс не очень любил Джен, однако считал ее хорошим копом. Ведь именно она обнаружила фото Тима Голдинга и изо всех сил старается отыскать Полу. Ему не хотелось видеть ее такой, какой ее изображала Хани.

— Ладно тебе выдумывать, — запротестовал он. — На нее просто наговаривают…

Хани положила вилку и нож. Вид у нее был одновременно серьезный и жалкий.

— Она отымела меня. Грубо. Лицом вниз на стол положила. Я несколько дней еле ходила. В другой раз засадила мне в задницу бутылку. Знаешь, как страшно, когда тебе втыкают стекло? Вот что обожает ваш драгоценный сержант!

Услышав эти слова, Ивенс почувствовал в них правду, но не мог ее принять:

— Хани, мне трудно в это поверить.

Она горько скривила губы:

— Вот почему она все время выходит сухой из воды. Вы, копы, не любите слушать такое дерьмо про кого-нибудь из ваших.

— Ты могла написать заявление.

— Да, могла! Как будто кто-нибудь поверит, что такая приятная леди-коп связалась со шлюшкой вроде меня. — Она взяла вилку и нож, с новым азартом атаковала ломтик хлеба, макнула его в яичный желток и сердито захрумкала.

— Такое бывало и с другими девочками?

— Только с некоторыми, насколько я знаю. Она разборчивая. А мы умеем держать язык за зубами, чтобы не получить по башке. Мы все ее ненавидим. Она слюнявая и при этом заставляет с ней целоваться. Мы с клиентами такого не делаем, понимаешь? Противно. И еще: никогда не знаешь, когда она появится за добавкой. Прямо из воздуха возникает, неожиданно. Раз — и тут. — Она искоса поглядела на него, собираясь выложить главный козырь. — Вот почему мы зовем ее Крипер.

Он открыл рот и вытаращил от ужаса глаза.

— Вот видишь, я знала, что ты мне не поверишь, — проговорила она с каким-то печальным торжеством.

— Как… как вы ее… зовете? — Ивенс с трудом выдавил из себя эти слова.

— Крипер. Так зовут ее девочки, которых она трахает.

Теперь Ивенс смотрел на проститутку жестким взглядом полицейского.

— Лучше, чтобы это оказалось правдой, Хани, — заявил он, отодвигая стул.

— Зачем мне врать, Сэмми? — важно сказала она.

Ивенс вскочил на ноги и бросил на стол несколько купюр:

— Ну-ка, Хани, вставай. Пойдешь со мной. — Он потащил ее к двери, не обращая внимания на протесты и вытаскивая на ходу мобильный телефон.

*

Сначала Тони извлек из коробки тонкую пачку фотографий. Верхнюю он узнал сразу — Джеки Майалл лежала, умирая, на кровати, но крови было не так много, как ему запомнилось. На двух следующих снимках крови прибавилось. На последних фотографиях по краям виднелась полицейская лента; на одной у кровати стоял судебный эксперт с рулеткой в руке. У Тони едва не вывернуло желудок, когда до него дошло, на что он смотрит. На официальные фотографии с места преступления… и любительские…

Тони с отвращением отложил их в сторону и продолжал перебирать снимки с Сэнди Фостер. Опять то же самое. Под снимками он нашел несколько компакт-дисков.

— Сувениры, — тихо сказал он.

Он оказался прав. Он долго шел к этому, слишком долго, но его правота подтвердилась. Тони хотел было позвонить Кэрол, но перевесило желание узнать все точно. Сложив фотографии в коробку, он спустился вниз, к обеденному столу.

Он сел перед ноутбуком и уже собирался вставить один из дисков, когда ему пришло в голову проверить, какие сайты у Джен самые посещаемые. Ее банк. Сайт Би-би-си. Amazon. Нечто под названием lesbiout.co.uk. И еще один, обозначенный просто «webcam».

— Ох, черт! — воскликнул он. Торопливо проверил, подключен ли ноутбук к телефонной сети, и кликнул иконку выхода в Интернет. Под низкое гудение модема разложил на столе фотоснимки. Бодрый голос произнес: «Добро пожаловать. У вас новая почта».

Подавив желание взглянуть на поступившие письма, Тони кликнул на связь с веб-камерой. Экран погас. Потом его заполнило нечеткое изображение, однако через несколько секунд картинка улучшилась и на экране с детальной четкостью появилась Пола Макинтайр.

— Ни хрена себе! — воскликнул Тони.

Поначалу он не мог понять, жива она или нет.

Крови не было — уже хорошо. Хмурясь, он глядел на экран и пытался сообразить, как контролировать картинку, можно ли ее приблизить, есть ли возможность определить, откуда она передается. Он так сосредоточился на этом, что совершенно не заметил, как по тупику к дому проплыли огни фар и в нескольких ярдах от входной двери затих мотор.

*

Джен поняла, лишь только свернула на свою улицу, что дело пахнет серьезными неприятностями. Оба этажа ее дома были залиты светом. Правда, никаких машин, кроме соседских, знакомых, видно не было. Сначала она решила бежать, чтобы выиграть время. План на случай подобной экстренной ситуации у нее имелся, однако Джен рассудила, что, если бы по ее душу прибыли коллеги, она услышала бы по связи что-нибудь необычное, а полицейская волна в ее машине весь день сообщала обычный вздор — ничто не настораживало. Она отметила вызов подкрепления, когда был обнаружен труп Карла, и порадовалась, что заблаговременно от него избавилась — раньше, чем поступило заключение об отпечатках пальцев. Кроме того, если бы она уже находилась под подозрением и ей грозил обыск, то Джордан, ледяная дева, наверняка бы отправила ее под каким-нибудь предлогом совсем в другую часть города.

В общем, если в ее доме не копы, тогда Тони Хилл. Она что-то почувствовала уже утром, когда ехала с ним в машине, но тогда решила, что у нее паранойя. Значит, она была права. Внезапно ее осенило. Это он украл ее ключи и сделал дубликаты. Она их не забывала в машине. Он перехитрил ее. Она ощутила, как внутри закипает злость, и поняла, что никуда не побежит. Еще никто не одерживал над ней верх. Никто!

Если это Хилл и он там один, она успешно решит проблему. Избавится от него, перенесет свои сувениры в надежное место, где их не найдут, а сама разыграет страшное сожаление по поводу убийства психолога, которого она в темноте ошибочно приняла за взломщика. Тогда ей светит от силы два года.

В тридцати ярдах от дома, как обычно, она выключила фары, заглушила мотор и подъехала к двери накатом. Вышла из машины, как можно мягче закрыла дверцу. Из темноты ей была хорошо видна вся гостиная.

Вот он, нахальный ублюдок. Сидит за ее обеденным столом перед ее ноутбуком, будто он Златовласка, а она три медведя. Что ж, теперь у нее не осталось сомнений. Надо действовать решительно.

Джен потихоньку прокралась на задний двор, пригнулась, поравнявшись с окном столовой. Прижалась к стене возле задней двери, порылась в сумочке, нашла ключ — она всегда держала его отдельно, как раз на случай, если потеряет остальную связку. Она всегда все тщательно планировала. И как это она не догадалась, что Карл был не единственной ее проблемой?

Она сунула ключ в скважину и повернула его с величайшей осторожностью. Услышала щелчок задвинувшегося язычка. Сбросила туфли, надавила на ручку и потихоньку приоткрыла дверь. Шагнула и замерла прислушиваясь. Мозг работал на удивление четко, в венах бурлила кровь. Джен возбуждало сознание того, что она владеет ситуацией, а этот докторишка и не подозревает об опасности. Сквозь полуоткрытую дверь столовой доносился стук клавиш.

Она так напряглась, что вздрогнула, когда в тишине прозвучал его голос:

— Где ты?.. Ну скажи мне… Где ты, Пола?

Сердце успокоилось, только когда Джен осознала, что он обращается не к ней, а к картинке на мониторе.

Она перевела дух. В тусклом сиянии городских огней, сочившемся в кухонное окно, она оглядела свою опрятную, стерильную современную кухню. Одна из немногих женщин, которую она привела домой, заметила, что кухня выглядит так, будто только что обработана в микроволновке. Во второй раз Джен ее уже не пригласила. Возле плиты стояла подставка для ножей. Ее содержимое использовалось редко, поэтому они еще сохранили заводскую заточку. Она тихо вынула разделочный нож с длинным лезвием и бесшумно двинулась к двери столовой.

*

Кэрол оперлась рукой на стену, невольно пошатнувшись от ужасной новости, которую услышала по телефону.

— Вы уверены, Сэм? — спросила она, уже понимая, что он прав, и Тони тоже был прав, и это наихудший из всех возможных сценариев для Полы Макинтайр. Она осмысливала сведения и находила ответы на вопросы, тревожившие ее столько дней.

— Абсолютно, — мрачно произнес Ивенс.

— Где она сейчас? — спросила Кэрол с такой обреченностью в голосе, что Кевин, шедший к лестнице, остановился, встревоженный.

— Не знаю. Я не видел ее несколько часов.

— Надо ее разыскать. Ступайте на улицы, поспрашивайте о ней. Только ни слова по радио, понятно?

— Ясное дело.

— Молодчина, Сэм. — Кэрол нашла в себе силы поблагодарить парня. А вообще-то ей хотелось свернуться калачиком и завыть от отчаяния. Но она это сделает потом.

— Шеф, что-то случилось? — озабоченно спросил Кевин.

— Сэм узнал от одной из уличных девиц, кто такой Крипер, — отозвалась она.

На лице Кевина вспыхнула радость.

— Это ведь хорошая новость!

— Нет, плохая, — упавшим голосом ответила Кэрол. Она не нашла сил договорить до конца, повернулась и побежала вниз по лестнице. — Стейси! — позвала она. — И вы, Кевин. За мной, быстро!

Кевин догнал ее у машины. Стейси тоже не отставала.

— Кто это? — спросил он. — Кто?

Кэрол сморщилась, как от боли:

— Джен Шилдз.

Кевин отпрянул, недоверчиво рассмеялся.

— Розыгрыш, не иначе, — заявил он. — Либо кто-то сводит счеты.

— Сэм уверяет, что нет, — вздохнула она. — Надо мне было послушаться Тони, — добавила она. — Поехали, Кевин?

Ошеломленный, он открыл машину, они уселись.

— Стейси, позвоните, узнайте домашний адрес Джен Шилдз, — бросила через плечо Кэрол. — Черт, надо было слушать Тони.

— Неужели он говорил, что это Джен Шилдз? — недоверчиво спросил Кевин.

— Он говорил, что за всем этим стоит коп, но я не хотела ему верить.

— Куда ехать? — повернулся Кевин к Кэрол, которая пристраивала проблесковый маячок на крышу.

— На Миклфилд-эстейт, — отозвалась Стейси с заднего сиденья.

— Пока что мы опираемся только на показания проститутки, — сказал Кевин, пробираясь вперед в потоке транспорта. — Не вижу смысла.

Кэрол вздохнула, будто на ее плечи легла вся тяжесть мира:

— Это первая информация, которая вообще имеет смысл, после того как закрутилась вся эта чертова карусель.

*

Тони нажал еще на одну клавишу, надеясь, что она подскажет ему, где расположена веб-камера. Он больше не мог смотреть на экран, его душу терзала беззащитность Полы. Слава богу, что она еще жива! Пора звонить Кэрол. Стейси Чен больше, чем он, подходит для решения таких задач.

Едва он достал из кармана мобильный, как за его спиной раздался негромкий голос, от звука которого он похолодел:

— Вы грабитель. Я вправе защищать свою жизнь и имущество.

Он медленно повернулся. За его спиной стояла Джен Шилдз. Ее рука почти небрежно держала сверкающий нож. Глаза холодно взирали на него, весь ее облик излучал тщательно сдерживаемую ненависть.

— Телефон на пол! — приказала она.

Тони выполнил приказ, ни на миг не сомневаясь, что она без колебаний ударит его ножом, если он не подчинится.

— С силой не спорят — неразумно. Да и вообще, всем известно, что я слабак.

Ее губы презрительно скривились.

— Мне это безразлично. Зато мне нравится, что никто не знает, что вы здесь, в моем доме.

— Кэрол знает. — Он сказал это небрежно, стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительней.

Джен покачала головой:

— Сомневаюсь. Она всегда придерживается инструкций, наша милая Кэрол. Она никогда не позволила бы вам явиться сюда и действовать самостоятельно. Так что вы мой, доктор Хилл, моя законная добыча.

Она привыкла властвовать, подумал он, единственное спасение — забрать у нее власть. Теоретически — великолепно. Проблема лишь в том, как это осуществить на практике.

— Это не ваш стиль, Джен, — попробовал он для начала.

Его слова почему-то ее развеселили:

— Неужели?

— Слишком конкретная работа. Вы ведь привыкли, чтобы грязную работу за вас делали другие.

Она вскинула брови:

— Вы намекаете на то, что я имею какое-то отношение к этим убийствам? — спросила она. На ее ангельском личике появилось выражение оскорбленной невинности.

— Убийцы — ваши подручные, Джен. Вы должны гордиться этими людьми, они весьма занятные экземпляры.

— Все это ваши домыслы, они не имеют ко мне никакого отношения, доктор Хилл. На счету Дерека Тайлера четыре женщины, а дебил Карл Маккензи убил еще трех, но сегодня днем покончил с собой в приступе раскаяния. Вот о чем говорят факты.

О господи, она убила его собственными руками — эта мысль поразила Тони как грозовой разряд. Он понял, что шансы выжить у него минимальные, но все равно надо продолжать сопротивление:

— Ладно вам, Джен. Сейчас незачем лгать. За Карлом Маккензи не три убийства. Пола Макинтайр еще жива.

— Очевидно, вы знаете об этом больше, чем я. Может, именно вы и стоите за этими убийствами, а меня подставили. Может, вы тот, кто подбросил мне все эти омерзительные материалы.

Он покачал головой, изображая разочарование:

— Придумайте что-нибудь более убедительное: Кэрол Джордан слишком хорошо меня знает, чтобы поверить вашему утверждению.

— Обязательно придумаю. Когда вы умрете и я отвечу на все вопросы, кто послушает вашу любимую блондинку? Все понимают, что она проиграла дело. А вы, доктор Хилл, — просто мыльный пузырь, согласитесь.

*

Кевин свернул на Миклфилд-эстейт и остановил машину в конце улицы, где жила Джен Шилдз.

— Что теперь? — спросил он. — Здесь тупик. Если она смотрит в окно, то увидит нас в ту же секунду, как только мы въедем туда.

— Твоя машина довольно неприметная, если снять мигалку. Мы сразу свернем к соседнему дому. Освещение здесь слабое, вряд ли мы привлечем внимание.

Кевин медленно въехал в тупик. Почти сразу он заметил яркий автомобиль Джен.

— Похоже, она дома, — сказал он.

— Действуйте по плану, — ответила Кэрол. — Поезжайте направо. Дом загородит нас, если мы встанем около него.

— Что теперь? — спросил Кевин. — Мы можем арестовать ее и произвести обыск.

Что-то беспокоило Кэрол:

— Кто-нибудь знает, где Тони?

— Он сказал, что поедет домой — составлять психологический профиль, — напомнила ей Стейси.

Кэрол взяла трубку и нажала кнопку быстрого набора. Несколько гудков — и включился автоответчик. Она дождалась сигнала и сказала:

— Тони, это Кэрол. Если ты дома, возьми трубку. Дело срочное. — Она ждала полминуты, потом отключилась. Позвонила на мобильный, но тоже не получила ответа. — Ох, черт! — воскликнула она, охваченная ужасным предчувствием.

— Нет никаких причин предполагать, что он там, — тревожно заметил Кевин.

— Кроме той маленькой пантомимы с потерянными ключами Джен. — Кусочки пазла скользнули на свои места и сложились в цельную картину.

— О чем вы?

— Джен искала ключи. Тони разыграл из себя рассеянного профессора и сказал, что не помнит, заперла ли она свою машину. — Она нахмурилась. — Он там, Кевин, вместе с ней.

— Еще неизвестно, — сказал он.

— Так надо выяснить. Оставайтесь здесь, — приказала Кэрол и, не обращая внимания на протесты коллег, вышла из машины. Пройдя до угла дома, она осторожно выглянула. Ей была видна часть гостиной, пустая. Окно наверху было ярко освещено. Если бы кто-то смотрел оттуда, она бы заметила. Ну что ж, пора.

Она быстро пробежала вдоль фасада дома, перепрыгнула через низкую зеленую изгородь, пересекла соседский садик и очутилась на подъездной дороге Джен, рядом с ее машиной. Из большого окна лился свет на дорожку, выложенную плиткой, и стену гаража. Она прикинула: если доберется незамеченной до окна, то под прикрытием гаража сможет заглянуть в него.

Пригнувшись, она прошла за машиной, перебежала к дому и прижалась к стене. Потом снова пригнулась, пробралась под наличником и, оказавшись вне светового пятна, выпрямилась. Набрав в грудь воздуха, за пару секунд перескочила к гаражу.

Теперь, стоя в густой тени, она смогла выпрямиться, посмотрела в окно столовой и сразу увидела Джен, а чуть в стороне от нее — затылок Тони. У Кэрол тревожно забилось сердце. Какого черта ты мне не позвонил? — раздраженно подумала она. Пока она смотрела, рука Джен поднялась кверху. Издалека ее жест мог показаться обычным и неопасным.

Вот только в ноже, который зловеще сверкнул в воздухе, не было ничего безобидного. Кэрол показалось, что он вонзился прямо ей в сердце.

*

Настойчивое треньканье мобильного телефона Тони прекратилось так же внезапно, как и началось. Джен одобрительно кивнула:

— Хороший мальчик, даже не пытался ответить.

— Как раз то, что вам нравится, ведь так? Момент силы, контроль над окружающим. Мир покорен вашей воле.

Она наклонила голову набок:

— Вы так считаете?

— Уверен. Идея была замечательная — работать с восприимчивыми, психически неполноценными людьми, превращать их в свое слепое орудие. Удвоение силы: вы контролируете их, а они, согласно вашему замыслу, контролируют жертву. Снимаю шляпу перед вами: нужно было сильно постараться, чтобы заставить их вызубрить ваш сценарий.

Она улыбнулась:

— Я понимаю, что вы пытаетесь делать. Не получится. Нет смысла тянуть время, раз никто не знает, где вы находитесь.

Он встал:

— Я не тяну время.

— Сядьте! — приказала Джен.

— Ни к чему, — не согласился Тони. — У вас безвыходное положение.

Она прищурилась:

— Я уже вам сказала: изображу дело так, будто вы пытались подбросить мне улики. Я поймала вас за этим, возникла борьба, вы погибли.

— Недооценка противника — ошибка, которая губит людей чаще, чем все другие.

Она презрительно фыркнула:

— Вы себе льстите! Мы оба знаем, на чьей стороне сила. Я коп. А вы? Вы просто недомерок со странностями, который пудрит людям мозги.

— Нет-нет, вы неправильно меня поняли. Ваша проблема не во мне. Видите ли, я вообще-то не прочь умереть. Нет, ваша проблема — Кэрол Джордан. Я сообщил ей о своих подозрениях. Правда, она только рассмеялась. Но если со мной что-нибудь случится, она до вас доберется.

Джен презрительно отмахнулась:

— Кэрол Джордан мне не страшна.

— Именно это я имел в виду, говоря о недооценке противника. Вы должны ее опасаться, потому что она не боится запачкать руки, что бы вы ни думали о ней. Она не станет прятаться за убогими личностями, вроде Дерека Тайлера и Карла Маккензи. Она доберется до вас, и тогда не ждите пощады.

— Я все-таки рискну.

Он отвернулся:

— Не верю. Вы слишком привыкли загребать жар чужими руками.

— Эй, ты куда? — заорала она, внезапно разозлившись.

Он оглянулся на нее:

— Надоело болтать. Я иду домой. С вами уже все ясно.

Джен рванулась вперед, схватила его за руку и повернула к себе — в воздух, сверкнув, взметнулся нож.

*

При виде ножа Кэрол поняла, что медлить нельзя. Она бросилась к задней двери дома и надавила на ручку. К ее удивлению, дверь легко поддалась, и Кэрол с разбега ввалилась в кухню. Ее глазам стоп-кадром предстала картина: силуэт Джен и Тони, раскрывший рот в крике.

— Брось нож! — отчаянно вскрикнула Кэрол и в три прыжка пересекла кухню.

Услышав ее крик, Джен замешкалась, и Тони успел отшатнуться от смертоносной дуги ножа. Джен оглянулась на Кэрол и снова ненавидяще уставилась на Тони.

В считаные мгновения Кэрол одолела последние футы, в прыжке сшибла Джен с ног, обе рухнули на пол, завязалась борьба. Кэрол не знала, где нож, и пыталась прижать к полу запястье Джен.

— Отпустите меня! — кричала Джен. — Мне больно!

— Брось нож! — рычала Кэрол — ее лицо было лишь в нескольких дюймах от лица Джен.

— Я уже бросила! — Джен злобно выплевывала слова. — Немедленно отпустите меня. — Ее тело извивалось под Кэрол. Внезапно Тони бросился на подмогу и придавил коленями плечи Джен. Из руки, прижатой к груди, у него текла кровь.

— Нож на полу, Кэрол.

Она откинулась назад, тяжело дыша и прижимая своим весом к полу ноги Джен.

— Вы совершаете непростительную ошибку, — задыхаясь, проговорила Джен.

— Я так не считаю, — ответила Кэрол. — Джен Шилдз, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство…

— Вы что, слов не понимаете?! — заревела Джен.

— Приберегите силы для допросов. Сейчас вас никто не спрашивает…

— Кэрол, послушайте, — сказала Джен, стараясь говорить тоном приказа. — Я жертва. Вы должны меня выслушать…

***

Дон Меррик никогда в жизни не замерзал так, как сегодня. Он уже не дрожал — впал в ступор, все тело онемело и налилось тяжестью. А Ник Сэндерс все не появлялся.

Еще по пути сюда Меррику встретилась бензоколонка, там он купил тяжелый фонарь с резиновым корпусом, несколько банок колы, пару пачек бисквитов и немного чипсов. Прихватил уродливый свитер ручной вязки — для защиты от холода, но свитер не очень-то помогал.

По пустынной дороге, которая шла над узкой полосой морского залива, он успел приехать в Ачмелвич засветло. Редкие деревья, попадавшиеся ему, были согнуты, свидетельствуя о силе и направлении ветра, под углом в девяносто градусов.

Ачмелвич едва ли тянул даже на то, чтобы называться поселком: молодежная турбаза, закрывавшаяся на зиму, и несколько низких домиков на каменистом мысе, полого спускавшемся к морю. Свет горел только в одном окне. Меррик хотел было спросить дорогу, но потом решил, что сам разыщет Замок отшельника.

Разумеется, все оказалось сложнее, чем он ожидал. Около часа Дон лез по камням в неподходящей обуви, спотыкался о валуны, в одном месте чуть не сорвался в море. Добравшись наконец до места назначения, едва не прошел мимо.

Усталый и замерзший, весь в синяках, он осветил фонариком крошечное бетонное сооружение, угнездившееся в расщелине скалы: серая коробка высотой около семи футов с узким дымоходом, торчащим, как хвост, над крышей. Дверной проем без двери вел в узкий коридор, который шел вокруг постройки, очевидно, для защиты от ветра и дождя. Он заканчивался крошечной комнаткой шириной футов шесть. Вдоль одной стены — бетонная скамья, служившая, видимо, койкой, напротив — открытый очаг. Вот и все. Никуда не спрячешься. Меррик не представлял, как тут можно прожить даже один день, не то что год.

Меррик вышел наружу и посветил вокруг фонариком. Оставалось только ждать. Он назначил себе срок — до десяти. Потом уйдет. Если Ник Сэндерс явится сюда позже, все равно никуда до утра не денется. Но появится ли он?

Неподалеку Меррик нашел среди камней подходящее укрытие и устроил засаду. Шум моря, бьющегося о скалы, завораживал. Порой Меррик задремывал, но тут же просыпался, потому что, расслабившись, ударялся об острые каменные выступы. В голове крутились мысли о Линди и сыновьях. Именно ради них он приехал сюда.

Да, основная причина, по которой он был полон решимости лично передать правосудию убийцу Тима и Гая, была именно в них. Это станет неким символическим действием, талисманом, который избавит его от опасения потерять своих мальчишек и смягчит чувство вины перед Полой. Его мучило, что он не участвует в ее поисках, будто он бросил ее.

Шел восьмой час, когда однообразие плеска и грохота волн нарушил посторонний звук. Сомнений не было — подъехал автомобиль. Меррик переменил позу, растирая застывшие руки. Либо это возвращался обитатель одного из домиков, либо явился Ник Сэндерс, чтобы затаиться в месте, где, по его расчетам, его никто не отыщет.

Минуты тянулись медленно, как часы. Потом среди скал возникла яркая точка. Она становилась все ярче и отчетливей, и, когда обогнула выступ скалы, стало ясно, что это луч мощного фонаря. Меррик пригнулся еще ниже, хотя знал, что его трудно разглядеть на фоне черных камней.

Луч описал круг и осветил Замок отшельника. Поначалу Меррику не удавалось разглядеть державшего фонарь, но, когда свет переместился, обозначилась фигура мужчины с рюкзаком на спине. Комплекция и рост его, насколько мог судить Меррик, соответствовали описанию Ника Сэндерса.

Меррик сосчитал до шестидесяти, встал, размял затекшие ноги. Он проверил наручники, открыты ли, готовы ли замкнуться на запястьях негодяя, взял фонарь. Пробрался в темноте меж камней и шагнул в дверной проем. Он старался идти как можно тише и слышал за стенкой звуки шагов, звяканье банок, шорох пластиковых пакетов. Войдя в комнатку, Меррик увидел при свете фонаря мужчину, присевшего на корточки у бетонной скамьи. Последние сомнения рассеялись: это тот самый человек, чья фотография прикреплена к доске в их офисе.

По лицу Меррика расплылась медленная, удовлетворенная улыбка.

— Ник Сэндерс, вы арестованы по подозрению в убийстве, — проговорил он, смакуя каждое слово.

Однако расслабился он слишком рано. Сэндерс прыгнул на него, сбил с ног и попытался убежать, но Меррик рванул его за ногу, Сэндерс врезался в стену, опрокинулся навзничь и ударился головой о бетонную скамью.

Он захрипел и обмяк. Меррик с трудом поднялся и шагнул к нему. Тот, к разочарованию инспектора, еще дышал. Меррик перевернул педофила на бок и с некоторым злорадством поглядел, как на его лбу набухает рубец. Потом отвернулся, чтобы взять наручники. Внезапно Сэндерс вскочил, схватил тяжелый фонарь и с бешеной силой запустил им в голову полицейского. Удар пришелся в висок. В глазах Меррика будто вспыхнул огненно-красный взрыв, а затем навалилась тьма.

***

Кэрол недоверчиво уставилась на Джен Шилдз:

— Вы жертва? Чушь! Где Пола?

Джен заговорила с располагающей теплотой:

— Представления не имею, Кэрол. Почему бы вам не спросить у доктора Хилла? Как я сказала, я тут жертва. Заглянула на минутку домой и обнаружила, что он незаконно проник ко мне, наблюдала, как он что-то набирает на моем ноутбуке. Схватила кухонный нож — для самозащиты. Я не имею представления, сколько времени он тут находится и какие улики мог мне подбросить.

— Неплохо, Джен, — через силу сказал Тони. — Кэрол, тут выход на веб-камеру. Пола еще жива.

— Можно определить, где она?

— Не знаю. Может, Стейси сумеет что-нибудь найти.

Джен продолжала, обращаясь к Кэрол:

— Я понятия не имею, о чем он говорит.

— Заткнись! — яростно посоветовала ей Кэрол, откинулась назад, чтобы дотянуться до телефона, и набрала номер Кевина: — Быстро сюда через заднюю дверь! Возьми с собой Стейси. Вызови, пожалуйста, неотложку, судебных экспертов и группу поддержки.

— Вы будете выглядеть на редкость глупо, Кэрол, — сообщила Джен с улыбкой сожаления. — Уважаемый сотрудник полиции, с поощрениями от ФБР за храбрость и умение, защищалась в собственном доме от незаконно вторгшегося лица, тот человек намеревался обвинить ее в убийстве исключительно ради поддержания пошатнувшейся репутации любимой женщины… Суду понравится, вы не находите?

Кэрол хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ядовитых слов, слетавших с коварных уст Джен Шилдз.

— Я уже советовала — приберегите силы для допросов. Надеюсь, вы отложили денег на черный день. Бронвен Скотт обойдется вам в кругленькую сумму.

Джен засмеялась:

— Пожалуй, я смогу себе позволить несколько часов ее внимания, это недорого мне обойдется. Мистер Брэндон поймет, что все ваши обвинения в мой адрес — чудовищная ложь, и догадается, кто стоит за всем этим.

От дальнейших тирад Джен Кэрол была избавлена: в гостиную вбежали Кевин и Стейси. Она подозвала их:

— Кевин, наденьте на нее наручники и глаз не спускайте. Пока что у меня «подозрение в покушении на убийство», можно до кучи добавить «сопротивление при задержании». Тони, можешь отпустить ее плечи. — Кэрол дождалась, когда Тони отойдет, а Джен возьмут в клещи Кевин и Стейси, и лишь после этого слезла с ног преступницы.

— Мне жаль, ребята, что вас заставили участвовать в этом фарсе, — заявила Джен. — Я заверяю Кэрол, что я тут жертва, но у нее имеются собственные причины, чтобы верить Тони, не так ли? — Она хитро ухмыльнулась и кивнула на Кэрол.

— Уберите ее с глаз моих! — рявкнула Кэрол и подошла к Тони. — Как только появится группа поддержки, прикажу увезти ее в отделение и держать в камере, пока не найду времени ее допросить. — Тут она заметила, как он побледнел, и подвинула к нему стул. Он сел, зажимая рану окровавленной рукой.

— Сильно плохо?

— Болит страшно, и кровь все течет. — На его лбу выступили капли пота.

Кэрол метнулась на кухню и сорвала с крючков пару посудных полотенец. Сложила их несколько раз и велела Тони крепко прижать к длинному порезу на плече.

Через несколько долгих минут в окне замигали синие огни.

— Неотложка, — сообщила Кэрол. — Попробуй встать.

Пока Тони грузили в «скорую», Кевин сопровождал Джен в полицейскую машину. Стейси собралась было отправиться с ними в отделение, но ее позвала Кэрол:

— Стейси, вы мне нужны! Ноутбук соединен с веб-камерой, которая показывает Полу в режиме реального времени. Постарайтесь выяснить все, что возможно.

Компьютерщица кивнула.

— Лучше я заберу его в офис, — предложила она. — Там у меня вся диагностика.

— Хорошо. Только поторопитесь. Пола еще жива. Ясно, что Джен не собирается ее отдавать, поэтому нам нужно поскорей найти ее, — решительно сказала Кэрол. Она наблюдала, как Стейси возится с ноутбуком, в голове теснились невеселые мысли. Она не могла припомнить в своей практике такого запутанного и сложного окончания расследования. Ей бы испугаться, но это, наоборот, придавало ей силы. Она определенно возвращалась в прежнюю форму. — Да, Стейси, когда вернетесь, позвоните на мобильный Дону Меррику и сообщите, что он нужен мне здесь. Чуть позже я поеду в больницу к Тони, а Дон пусть проведет тут обыск.

Перед отъездом она обратилась к группе экспертов-криминалистов и детективов:

— Необходимо выяснить, где Пола. Здесь, в доме, обязательно должно быть хоть что-то: договор на аренду квартиры, счет на оплату электричества… Действовать надо быстро, но четко. Не мне вам объяснять, что это жизненно важно. Делайте все, что нужно: поднимайте ковры, вспарывайте подушки… Пусть после этого дом будет выглядеть как поле боя, но нам нужно найти Полу. — Она повернулась к старшему в группе — Прежде чем приступить к допросу Шилдз, мне нужно поехать в больницу и взять показания у доктора Хилла. А вы немедленно звоните мне, как только что-нибудь найдете. Мой телефон будет включен — к черту предупреждения кардиологов! — На пороге она задержалась и еще раз повторила: — Я знаю, что могу на вас рассчитывать. И Пола тоже знает.

*

Тони сидел на краю кушетки в смотровой больницы «Брэдфилд Кросс А&Е». В левой руке он держал пластмассовую кружку с неопределенного цвета жидкостью. Когда его сюда привезли, медики не тратя времени осмотрели его и констатировали большую кровопотерю. Сделали местную анестезию, наложили восемь швов и выразили осторожное предположение, что нерв не задет и рука после заживления раны полностью восстановится.

Занавески, отгородившие его кушетку, шевельнулись. Появилось лицо Кэрол.

— Привет, — сказала она и скользнула внутрь. — Как дела?

— Жить буду, — ответил он.

Кэрол присела рядом:

— Я должна снять показания.

Он улыбнулся, устало и грустно:

— Что тебе нужно знать?

— Что произошло между тобой и Джен. Все предыдущее — как ты туда проник, какие черти тебя туда занесли и зачем — отложим на потом. Но я хочу знать, как все происходило.

— Мне нужно было как-то убедить тебя, вот я и решил найти веские улики, — пояснил он и сделал глоток из кружки. «Вроде чай, — подумал он, хотя я бы не поручился… Впрочем, какая разница!» — В металлической коробке, которая была спрятана в глубине гардероба, я обнаружил пачку снимков и несколько дисков. Все это снимки жертв, сделанные до того, как они были обнаружены полицией. Вероятно, снимал Карл Маккензи.

— Ты знаешь про Карла?

Он кивнул:

— Джен упомянула о нем. — Он продолжил рассказ до того момента, когда он повернулся и хотел уйти. — Она явно намеревалась отправить меня к праотцам и, на мой взгляд, вполне могла это провернуть. Мне нужно было, чтобы она утратила инициативу, почувствовала себя слабой. Для меня это был единственный шанс: найти щель в ее броне и выйти живым из ее дома. — Он улыбнулся. — И в этот момент появилась ты.

— Она так и не проговорилась?

— Увы, нет. — Он покачал головой. — Она твердо придерживалась той же линии, что и теперь.

— Ничего, — успокоила его Кэрол. — Мы ее расколем.

— А что с Полой? — спросил Тони.

— Ищем. И найдем.

Тони увидел на ее лице былую уверенность в своих силах, расслышал ее и в голосе Кэрол. Несмотря на тревогу за Полу, душа Тони возликовала.

***

Ник Сэндерс пнул ботинком безжизненное тело. Чертов коп, видно, из старательных. Порушил все его планы. Ведь все было так четко. На неделю-другую он намеревался залечь в берлогу, пока не улягутся вопли, потом переехать на пароме в Ларн, оттуда перебраться в Ирландию и раствориться. Теперь же все рассыпалось в прах из-за этого настырного копа. Придется залечь где-нибудь в глубинке и не соваться в людные места. По его наблюдениям, детоубийца исчезал с первых полос газет уже через неделю, а вот убийца копа оставался «врагом номер один» до самой поимки. А поимки Сэндерс, естественно, рассчитывал избежать.

Он снова собрал рюкзак, вытер с фонаря кровь о свитер Дона Меррика и зашагал по каменистой тропе назад, к тому месту, где оставил машину, — между последним домом и каменистым плато в конце узкой бетонки, которая вела в поселок Ачмелвич. Тяжелые тучи лишили местность последних отблесков небесного света. Сэндерсу пришлось зажечь фонарь, чтобы не поломать ноги на камнях, усеивавших путь к свободе.

Сэндерс торопливо шел по узкой тропинке между огромных валунов, дыхание на холодном воздухе вырывалось белыми облачками, спина взмокла. До машины оставалась лишь пара футов, когда его ослепил мощный свет фар, вспыхнувший сразу в нескольких местах. На землю легла неровная тень его высокой фигуры.

Совсем рядом раздался звучный голос местного копа:

— Полиция, сэр. Хотим задать вам несколько вопросов.

Сэндерс не стал мешкать — повернулся и побежал вниз по тропе к морю. При звуках погони за спиной его охватила паника. Он свернул с тропы и стал карабкаться на скалы, но не успел одолеть и дюжины ярдов, как вокруг него заплясали мощные лучи фонарей, заставив на несколько секунд замереть. Потом он ринулся вперед, но у его преследователей было два преимущества: свежие силы и возможность видеть, куда они идут.

Все завершилось в считаные секунды. Двое крепких полицейских надели на Сэндерса наручники и поволокли назад, к ожидавшей их машине.

— Что такое? В чем дело? — бормотал Сэндерс.

— Это ты нам сам расскажешь. Невиновные люди, как правило, не убегают от полиции, — ответил полицейский постарше.

— Я испугался, — ответил Сэндерс. — Поначалу не разглядел, что вы из полиции, решил, меня хотят ограбить.

— Да-да, рассказывай нам сказки. — Они засунули его на заднее сиденье и включили свет в салоне. — Ну и фонарь у тебя на лбу! — заметил один из копов. — С таким и в темноте не страшно, мистер Сэндерс. Мы поджидали тебя, но думали, что ты пойдешь к Замку отшельника, а ты почему-то удираешь оттуда.

Сэндерс не ответил, только слеза выкатилась из уголка глаза и поползла по щеке.

Старший полицейский распорядился:

— Констебль Мэнки останется здесь, а я поднимусь погляжу, что там творится у Отшельника.

***

Тони отпустили из госпиталя, наивно полагая, что он отправится прямиком домой, в постель. Вместо этого он попросил таксиста отвезти его в полицию. Он устал, болела рука, но нужно было довести дело до конца. Он понимал, что единственное, чем он может помочь Поле, — это рекомендовать Кэрол методы допроса, которые пробьют умелую оборону Джен Шилдз, так что об отдыхе в постели он и не думал.

Приехав, он застал Кэрол в разгар неприятного разговора с Джоном Брэндоном. Джен Шилдз отказалась от помощи адвоката и молчала на полагающемся по закону предварительном допросе. Брэндон, как ни удивительно, испытал явное облегчение при виде Тони.

— Как дела? — заботливо спросил он.

— Сэр! — предостерегающим тоном проговорила Кэрол.

— Знаю, Кэрол, знаю. Позволь мне хоть минутку поговорить с ним.

— Сэр, на доктора Хилла совершено нападение, он ранен, устал и, вероятно, напичкан болеутоляющими, — пыталась она оградить Тони.

— Мне сделали только местную анестезию, — сообщил Тони. — Я отказался от обезболивающего. Решил, что мне еще понадобятся мозги, когда придется отвечать на вопросы насчет подкинутых улик и незаконного проникновения в чужое жилище.

Кэрол закатила глаза:

— Сейчас не время и не место…

— Тони, у нас крайне необычная ситуация, — все же продолжил Брэндон. — Как вам известно, Джен Шилдз находится под арестом и отказывается разговаривать с кем-нибудь, кроме вас. Она заявила, что согласна на допрос со звукозаписью лишь при условии, что вести его будете вы. В противном случае она отказывается отвечать навопросы.

— Запись допроса — достаточная улика для суда? — спросил Тони.

Брэндон пожал плечами:

— Не знаю. Надо тряхнуть юристов. Но меня сейчас больше всего волнует, как вернуть живой Полу Макинтайр. Если права Кэрол, то Шилдз знает, где она. Я готов закрыть глаза на то, в чем Шилдз будет обвинять вас, если это поможет вернуть Полу. Что скажете?

— Тони, она собирается морочить тебе голову! — вмешалась Кэрол.

— Возможно, ты права, — согласился он, — но прав и Джон. Если есть хоть какие-то шансы спасти Полу, я их использую.

*

Тони в последний раз пробежал глазами запись беседы с Хани, которую передал ему Сэм Ивенс, тяжело вздохнул и вошел в кабинет для допросов. Джен Шилдз сидела за столом и держалась так спокойно, будто вести допрос намеревалась она сама. Пока Тони шел через комнату, она не отрывала от него глаз.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы пришли, доктор Хилл, — сказала она. — Я не сомневаюсь, что мы скоро поменяемся с вами ролями, как только удастся убедить следователя — другого, не старшего инспектора Джордан, — изучить улики. Нет, я не утверждаю, что вы вступили в сговор, я полагаю, что вы действовали на свой страх и риск, но ради Джордан, и я уверена, что теперь она считает себя обязанной вас поддерживать.

— Вы можете повторить свои слова для протокола, — добродушно начал Тони, нажал на «запись», сообщил в микрофон число, время и имена участников допроса и обратился к Джен: — Вы можете пояснить обстоятельства этого допроса?

— Разумеется. Я отказалась от адвоката и от общения с сотрудниками полиции и просила о возможности поговорить с вами, доктор Хилл. Смысл моих действий в том, что мне хотелось поговорить лично с человеком, который незаконно проник в мой дом и подбросил улики с целью очернить меня перед законом.

— По-моему, я еще не встречал ни одного человека с таким выраженным стремлением к власти, как у вас, — будто не слыша ее слов, сказал Тони. — Когда это началось? Когда вы поняли, что жизнь вас обделила, а власть никто добровольно не отдает и ее приходится отбирать? Как вы поняли, что можете манипулировать сознанием других людей и красть их силу? Как вы освоили методы гипноза и применили их к Карлу и Дереку? Уверяю вас, Джен, теперь вам придется несладко. Ведь для вас такая власть как наркотик? Вы уже не можете от этого отказаться. Даже теперь, когда вы понимаете, что все кончено, вам все же хочется поиграть: кто сильнее, я или он?

— Доктор Хилл, это ваша карьера закончена. Вы незаконно проникли в мой дом.

Тони с сожалением посмотрел на нее:

— Вы сами дали мне комплект ключей.

— Зачем мне давать вам ключи?

— Я попросил у вас видеокассету с записью сериала «Полиция Нью-Йорка», а вы не знали, когда освободитесь, ведь сейчас у вас много работы. — Он отодвинулся вместе со стулом. — На любую вашу выдумку я могу предложить свою. При этом на моей стороне правда, против которой вы бессильны.

— Я так не считаю, — усмехнулась она.

— Что ж, посмотрим. Для начала поговорим о сексуальных притеснениях проституток.

Тони показалось, что он уловил тревогу в ее глазах, но Джен быстро взяла себя в руки:

— Вероятно, вы меня с кем-то путаете. Я не плачу за секс.

— А я не утверждаю, что платите. У нас есть письменное заявление от молодой женщины, обвинившей вас в том, что вы склоняли ее к грубому сексу, угрожая в противном случае арестом.

Джен с облегчением рассмеялась:

— Вы что, вчера родились? Доктор Хилл, при работе в моем подразделении злонамеренная клевета — неизбежный риск. Я назову вам имена женщин, с которыми у меня был сексуальный контакт, и не грубый, а по взаимной склонности. У меня нет необходимости склонять к этому уличных проституток. Я уверена, что любой суд поверит слову копа, сделавшего неплохую карьеру и удостоенного благодарности за хорошую работу, а не какой-то драной шлюхе.

— Ну что ж, тогда перейдем к другим пунктам обвинения, — не терял спокойствия Тони. — Например, к тем веским уликам, которые я нашел в вашем доме. Это не только компьютер, Джен. Я обнаружил ваш тайник с фотографиями и дисками. На всех имеются отпечатки ваших пальцев.

Она вздохнула и потупилась:

— Тут вы меня поймали, доктор Хилл. Я думаю, будет проще, если я сразу скажу все начистоту. Да, у меня хранились материалы, о которых вы сейчас упомянули, но я виновна лишь в сокрытии улик. Эти материалы были присланы мне анонимно, по почте. Может, вы знаете, кто их отправил? Безусловно, мне следовало ознакомить с ними следствие, но… — Обезоруживающим жестом она развела руками: — Мне нечем гордиться. Я хотела прославиться, раскрыв это преступление. Да, мне следовало передать фотоматериалы старшему инспектору Джордан, но мне хотелось славы. — Она заглянула ему в глаза, на ее лице появилась ангельская улыбка. — Мне очень жаль.

Тони в очередной раз восхитился ее выдержкой. Он никогда еще не видел человека, который бы так великолепно держался. Он беседовал с огромным количеством отъявленных психопатов, но ни разу не встречал такого самообладания.

— Должен признаться, я не понимаю, как вам это удалось. Вероятно, было адски трудно заставить Дерека и Карла с такой точностью выполнять ваши команды. За свою жизнь я повидал немало гипнотерапевтов, но сомневаюсь, чтобы кто-либо из них мог добиться такого контроля над сознанием и поступками другого человека.

Она с сожалением покачала головой:

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.

— Нет? А я-то думал, вы захотите поделиться секретами вашего успеха. Вы могли бы заработать кучу денег, обучая психологов-клиницистов, как добиваться полного контроля над другими людьми. Даже если это лишь жалкие личности вроде Карла и Дерека. — Бесполезно. Ни одна мышца на ее лице не дрогнула. Тони попробовал другой подход: — Какое несчастье, что умер Карл Маккензи, я уверен, ему было что рассказать.

— Я тоже так думаю. И пожалуй, для меня это еще большее несчастье, потому что он мог бы меня оправдать. Если убийц кто-то направлял — в чем я, кстати, не уверена, — Карл мог бы вас заверить, что это была не я.

— Интересная мысль, Джен. Но есть человек, который может просветить нас на этот счет. Когда он осознает, что его Голос вовсе не всемогущее существо, каким себя изображал, когда узнает, что вы арестованы, Дерек Тайлер заговорит. Дерек жив, и он заговорит, это я вам гарантирую.

На этот раз в ее усмешке проскользнула жестокость, а глаза потемнели от злорадства.

— Я отнюдь не уверена ни в одном из ваших утверждений.

Внезапный холод проник в сердце Тони. В памяти вспыхнула картинка: Джен прислонилась к стене возле его кабинета в спецгоспитале «Брэдфилд Мур». Сколько времени она ждала его там? Не побывала ли она у Дерека Тайлера? Не воспользовалась ли случаем, чтобы активировать силу внушения?

— Что такое, док? — поинтересовалась Джен, явно наслаждаясь смятением, которое прочла в его глазах. — Вы что-то припомнили?

Тони вскочил на ноги и бросился к двери. В тот же момент из комнаты наблюдения вышла Кэрол. Они встретились в коридоре.

— Она приезжала за мной в «Брэдфилд Мур», — встревоженно сказал он, вынул телефон и набрал номер спецгоспиталя. — Это доктор Хилл, мне нужно поговорить с дежурной сиделкой. — Он взглянул на Кэрол: — Вам нужно туда поехать. Привезите сюда Дерека Тайлера, держите его под надзором круглые сутки, пока я не сумею убедить его сделать заявление. Его нельзя оставлять одного. Возможно, она запрограммировала его на самоуничтожение. — Он переключил внимание на телефон: — Винсент? Это Тони Хилл. Очень важно. Как вел себя сегодня Дерек Тайлер?

— Странно, но он был бодрым, даже почти веселым. Как всегда, молчал, но был более оживленным, чем обычно.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Примерно час назад. Кажется, сейчас у него уже погашен свет. Зачем его снова проверять?

Черт! — ругнулся про себя Тони.

— Винсент, можете выполнить мою просьбу? Сходите, посмотрите, что с ним, пожалуйста. Прямо сейчас, хорошо?

Сиделка удивленно хмыкнула:

— Конечно, но…

— И позвоните мне, как только это сделаете. — Он закончил разговор. — Кэрол, почему ты еще здесь? Надо привезти Тайлера, пока не поздно. Я должен с ним поговорить.

— Не лучше ли, если ты поговоришь с ним в госпитале?

Он возразил:

— Нет. Суицидный надзор в госпитале означает, что пациента контролируют через каждые четверть часа. А ты можешь приказать кому-нибудь находиться при нем круглые сутки. Только так мы можем сохранить его в живых, поверь, Кэрол.

Секунду поколебавшись, она согласилась:

— О'кей, будь по-твоему.

Она быстро пошла по коридору, а Тони шагнул в комнату наблюдения и посмотрел через зеркало на невозмутимую Джен Шилдз. Потрясающее самообладание! Она не пустилась в бега, даже когда узнала, что ее прозвище известно полиции, а стала устранять потенциальные проблемы, прежде чем те делались опасными. Тони больше всего пугало то, что она почти заставила его поверить в свою неуязвимость. Казалось, что у нее на все вопросы заготовлены убедительные ответы. Он опасался, что она и присяжных сможет очаровать настолько, что они ей поверят. Или, по крайней мере, простят преступления.

Шло время, Тони беспокоился все сильней. Чем дольше он ждал, тем больше опасался самого худшего. От поста сиделки до палаты Тайлера четыре минуты ходьбы, ну, пять. Минута на проверку — и назад. Десять минут — максимум. Через десять минут Винсент позвонила бы ему, будь все нормально.

Десять минут, пятнадцать, двадцать минут ожидания. Когда наконец зазвонил телефон, Тони едва не уронил трубку, когда второпях схватил ее левой рукой.

— Алло? Винсент?

— Это я, — ответила Кэрол.

Эти два коротких слова сообщили Тони все, что ему нужно было знать.

— Черт! — выругался он.

— Я приехала пять минут назад, — сказала она. — Тут все на ушах стоят. Дерека Тайлера только что нашли мертвым в его палате. Кажется, он проглотил язык.

— Не могу поверить! — простонал Тони.

— Придется, — мрачно заявила Кэрол. — Дело разваливается на глазах. Полу мы тоже не можем найти. Я готова завыть от бессилия.

— Я тоже.

— Сейчас я вернусь. Тони, не входи до этого к Джен, хорошо?

— Ладно. Нам нужно обдумать, куда двигаться дальше. Если только еще осталось куда двигаться.

*

Отделение полиции, куда Стейси вернулась, не было похоже на то, из которого она уезжала. Ничто не распространяется быстрей, чем плохие вести, внутри такого учреждения, как полиция, вся работа которого основана на получении информации. Уже несколько дней все только и говорили о похищении Полы Макинтайр: кто-то шумно возмущался, кто-то критиковал действия группы — у каждого было свое мнение, но известие о возможном предательстве Джен Шилдз вызвало среди полицейских шок. Атмосфера напоминала состояние после взрыва, когда из эпицентра с огромной мощью выносит воздух, создавая вакуум. Голоса в коридорах звучали глуше, жесты сделались осторожней, лица сотрудников были сердитыми и ошеломленными.

Войдя в отдел по расследованию особо тяжких преступлений, Стейси ощутила на себе неприязненные взгляды, словно участие в аресте Шилдз превратило ее в соучастницу тяжелого удара по престижу мундира. Она знала, что скоро сотрудники начнут переписывать историю: кто-то попытается оправдать Шилдз, ее коллеги постараются откреститься от нее, другие скажут, что она всегда им казалась какой-то скользкой. Последствия в любом случае будут неприятными и болезненными.

Вернувшись за свой стол, Стейси проглотила, не запивая, две капсулы парацетамола и взялась за работу. Она быстро определила, что от картинки на мониторе до места, где установлена веб-камера, дорога непростая. У нее екнуло сердце при виде полуобнаженной Полы, и она мысленно дала ей слово, что постарается, чтобы эта картинка навсегда исчезла из всех компьютеров, как только Пола будет спасена. Чтобы до нее не добрались никакие мерзавцы. Чтобы Пола не стала ночным развлечением для подонков из числа копов. Или кого-нибудь еще.

Сотрудник из группы ХОЛМС обшаривал на жестком диске ноутбука все доступные файлы и пока что не нашел ничего, кроме удручающего количества жесткого порно.

Стейси не интересовало то, что лежало на поверхности. Она понимала, что такой умный преступник, как Джен Шилдз, не оставит компромат на виду: благодаря своей причастности к расследованиям по педофилам она, вероятно, научилась регулярно чистить жесткий диск своего компьютера.

Это не означало, что ничего нельзя найти, а Стейси горела решимостью помочь, и после часа интенсивной работы ей удалось выделить три разрозненных фрагмента файла. На первый взгляд они могли показаться тарабарщиной, но в распоряжении Стейси были инструменты, многолетний опыт, и у нее не заняло много времени, чтобы перевести непонятные значки в обрывки слов и фраз.

Первый фрагмент не дал ничего интересного. Он выглядел как остатки аттача, вероятно, одной из тысяч шуток, циркулирующих по шарику: «… вать в пруду», «пока что…» и «… из рыбы».

Второй фрагмент оказал на Стейси действие, будто ударная порция водки, даже голова закружилась.

«… аренда…..лата налич…..омната в!%…..трон-Лейн, Темп…..рл Макке…», — прочла она. Пока со стонами оживал принтер, она сбегала по коридору в отдел расследований, где на стене висела крупномасштабная карта Темпл-Филдз. Поводила по ней пальцем, отыскивая подходящую улицу. Вот она — Ситрон-лейн. Переулок возле той улицы, где исчезла Пола.

В приподнятом состоянии, предчувствуя удачу, она вернулась к компьютеру. Значки «!» и «%» — это «1» и «5» в верхнем регистре. Готово!

*

Кэрол села в машину, без сил склонилась к рулю и почувствовала, как боль от напряженных мышц судорогами расползается по плечам. Из головы у нее не шла Джен Шилдз. Сколько еще времени эта мерзавка будет уворачиваться от предъявленных улик? Она умело использовала свой опыт работы для оправданий и объяснений по поводу каждого обвинения.

Кэрол могла бы смириться с тем, что Джен не удастся посадить надолго, если бы им удалось найти Полу, но такое предположение казалось не более вероятным, чем день или два назад.

Устало выпрямившись, она завела мотор, и тут зазвонил телефон.

— Кэрол Джордан, — мрачно назвалась она.

— Это Стейси. Кажется, я нашла.

— Что нашла? — Кэрол боялась верить своим ушам.

— Место, где держат Полу. Комната на Ситрон-Лейн, пятнадцать, в Темпл-Филдз. Снята на имя Карла Маккензи. В ту ночь мы обыскивали дом, но группу возглавляла Джен Шилдз. Она-то и сказала, что там никого нет.

У Кэрол от волнения перехватило голос.

— Спасибо, Стейси, — с трудом выдавила она и сглотнула. — Я еду туда немедленно.

Она тут же набрала номер Меррика, тот не отвечал. Куда он делся? У нее не было времени на повторный звонок, она намылит ему шею, когда он объявится. Мысленно ругая Меррика, она позвонила Кевину. Тот сразу отозвался.

— Кевин, Ситрон-лейн, пятнадцать, Темпл-Филдз. Ждите меня там. Захватите группу. Не предпринимайте ничего, повторяю, ничего, пока я не приеду. Ясно? — Она нажала на газ и потянулась к рации.

— Старший инспектор Джордан на связи. Бригаду врачей срочно на Ситрон-Лейн, пятнадцать, Темпл-Филдз. Повторяю, срочно «скорую» на Ситрон-Лейн, пятнадцать, Темпл-Филдз. Прием.

Рация прохрипела подтверждение.

— И пусть кто-нибудь захватит кусачки, — вспомнила она.

— Вы сказали «кусачки»?! — переспросил оператор связи.

— Да, чтобы снять наручники.

*

Комната была на третьем этаже. Как сказала Стейси, именно Джен Шилдз постаралась, чтобы в доме, куда вела калитка в стене, никого не нашли. Но даже если бы ей не удалось возглавить ту группу, в спешке полицейские могли и не заметить комнату, потому что в свое время кто-то установил там потайную дверь. Когда не посвященный в этот секрет человек открывал входную дверь с лестничной площадки, он видел небольшую кладовку с пыльными полками, однако при внимательном рассмотрении под одной из полок можно было заметить замочную скважину и ручку. Дом числился в списке недвижимости, арендаторов которой пока не успели проверить. Так что еще день, не больше, — и полицейские выяснили бы, что комнату снимал Карл Маккензи.

Кевин Мэтьюз и Сэм Ивенс ударили по внутренней двери. Она поддалась, полетели щепки, поднялось облако пыли. Кэрол вбежала в комнату первая. Сначала ей показалось, что они опоздали: Пола лежала неподвижно, с закрытыми глазами. В комнате висел густой запах пота и мочи.

— Снимите с нее наручники, — приказала Кэрол, а сама с усилием выдернула простыню из-под Полы, чтобы прикрыть ее наготу. Ивенс пробежал мимо нее с кусачками.

— Господи, Пола! — причитал он, пока возился с наручниками.

Появились медики и потребовали освободить им место. Кэрол наклонилась над Полой и погладила ее по щеке. Кожа пленницы была теплой, и у Кэрол отлегло от сердца: жива! Она отошла, уступая место врачам.

— Как она? — с волнением спросила Кэрол, когда медики приступили к осмотру.

— Жива, но очень слабая, — сообщил один из них.

— Только посмейте ее не вытащить! — сказала Кэрол, выходя на лестницу. Достала телефон и позвонила Тони. Он немедленно поднял трубку. — Тони, мы нашли ее. Нашли Полу.

— Она жива?

— Да.

— Слава богу! — выдохнул он.

На лестнице Кэрол окружили радостные сыщики, все поздравляли друг друга. Ликование было всеобщим. В поднявшемся шуме Кэрол не сразу расслышала звонок мобильного. Она прошла в комнату, где Полу уже перекладывали на носилки, чтобы поговорить без помех.

В трубке прозвучал незнакомый голос:

— Старший инспектор Джордан?

— Да. С кем я говорю?

— Это инспектор Макгрегор из Ачмелвича.

— Вы арестовали Ника Сэндерса? — Кэрол почти не надеялась на это, хотя не видела другой причины, почему полицейский в должности Макгрегора находится в забытой богом дыре в такое позднее время, если не ради ареста Сэндерса. Но это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Они отыскали Полу, арестовали Джен Шилдз и вот теперь поймали человека, подозревающегося в убийстве Тима Голдинга и Гая Лефевра.

Пауза. Потом Макгрегор сдержанно произнес:

— Да. Сэндерс у нас в руках.

— Какие-то проблемы? — спросила она, отходя в сторону, чтобы пропустить медиков с их ношей — она успела погладить Полу по руке.

— Старший инспектор Джордан, — сказал далекий голос, — в вашем подразделении работает инспектор Меррик?

Ужасное подозрение закралось в голову Кэрол.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Очень жаль, мне трудно это произнести, но Меррик убит, мэм.

У Кэрол подогнулись ноги, и она сползла по стене. Слишком много событий обрушилось на нее за последние несколько часов.

— Нет, — прошептала она, — не может этого быть. Он ведь должен быть здесь, в мотеле. Не может быть!

— Мэм, тут нет места для сомнений. Мы обнаружили у него удостоверение. Похоже, он устроил засаду и поджидал Сэндерса. Преступник оказал сопротивление и нанес ему черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью. Утром мы будем располагать большей информацией. Я действительно очень и очень сожалею, мэм.

Кэрол машинально сунула мобильный в карман и закрыла лицо руками. Затем с трудом поднялась. Сейчас не время горевать, надо работать.

Она медленно, будто пьяная, побрела к двери, с трудом передвигая ноги, прерывисто вздохнула и произнесла как могла отчетливо и громко:

— У меня плохие новости.

*

Тони все еще стоял в комнате наблюдения. Он понимал, что должен радоваться известию о спасении Полы, но чувствовал лишь горечь поражения. Наконец-то он встретил достойного противника — преступника, который без труда мог противостоять его многолетнему опыту психолога. Методы контроля над чужим сознанием, которые Джен создала, позволяли ей удивительно эффективно держать в узде собственные нервы. Он мог бы, конечно, со временем сломать ее защиту, но подозревал, что у него не будет такой возможности. Когда дело дойдет до суда, она будет очаровательной и красноречивой и, скорее всего, ее признают невиновной. Даже если ее вину докажут и она окажется в психиатрическом отделении, Тони был готов поклясться, что это будет не его госпиталь.

Конечно, огромное утешение, что Пола жива — лучшего и желать нельзя, но это не уменьшало отчаяния, которое он испытывал, глядя на спокойствие и безмятежность Джен Шилдз.

Он не знал, сколько прошло времени. Из невеселых раздумий его вывел стук в дверь. На пороге появился констебль в форме.

— Простите, что помешал, доктор Хилл. Только что для вас передали вот это. — Он протянул Тони маленький коричневый конверт. — Принесла сиделка из спецгоспиталя.

Тони поблагодарил и, закрыв дверь, рассмотрел конверт. На нем корявыми буквами была выведена его фамилия. Почерк был незнакомый. Он вскрыл конверт и вытащил тонкий листок дешевой писчей бумаги. На нем все тем же корявым почерком было написано:

«ДОРОГОЙ ДОКТОР ХИЛЛ. ДЕТЕКТИВ-СЕРЖАНТ ДЖЕН ШИЛДЗ — ЭТО КРИПЕР. ДЖЕН ШИЛДЗ ЗАСТАВЛЯЛА МЕНЯ ЭТО ДЕЛАТЬ. ОНА ЗАПИСЫВАЛА ДЛЯ МЕНЯ УКАЗАНИЯ НА ДИСКИ. ОНИ ЗА ЦИСТЕРНОЙ НА ЧЕРДАКЕ В ДОМЕ НА РОМНИ-УОЛК, 7, ГДЕ Я СНИМАЛ КОМНАТУ Я НЕ ЖАЛЕЮ О ТОМ, ЧТО МЫ ДЕЛАЛИ, НО НЕ ХОЧУ НЕСТИ ВЕСЬ ПОЗОР ОДИН».

Внизу неумелая подпись «ДЕРЕК ТАЙЛЕР».

Тони не верил своим глазам.

***

Похороны были торжественными. Коллеги Меррика в парадных мундирах, члены семьи и друзья, оглушенные горем, приняли участие в печальном обряде прощания. Кэрол стояла во главе своей группы, вскинув подбородок, глядя прямо перед собой, с головным убором, зажатым в руке. Джон Брэндон зачитал написанную ею прощальную речь в память Дона Меррика. Сыновья покойного жались к матери, единственному знакомому человеку в этом непривычном представлении.

Тони стоял в стороне, поглядывая на Кэрол и стоящую рядом с ней Полу, исхудавшую, с ввалившимися глазами. Когда он показал Кэрол письмо Тайлера, та помчалась в дом, где на первом этаже снимал комнату преступник. Все ее горе и ярость от гибели Меррика вылились в непреклонную решимость доказать вину Джен Шилдз.

Диски все еще лежали там, тремя этажами выше, в щели между водяным баком и скатом крыши. Их леденящее душу содержание было неопровержимым доказательством вины. Единственной, кто не признал этот факт, была сама Джен. Это, впрочем, уже не имело значения. Теперь ее не оправдает ни одно жюри присяжных. Тони заранее жалел администрацию тюрьмы, в которой окажется такая заключенная. Вот уж не повезет бедолагам.

Последние несколько недель стали для Кэрол чем-то вроде боевого крещения, думал он. Бывали минуты, когда он опасался, что она не выдержит, сломается, но она доказала, что он ошибался, и он был этому рад.

Брэндон закончил прощальную речь и склонил голову. Над кладбищем грянул салют из двадцати одного ствола. Кэрол повернула голову и встретилась взглядом с Тони. Они кивнули друг другу, почти незаметно. Кэрол выстояла и опять стала прежней, подумал он. А больше мне ничего и не нужно.

Примечания

1

Блюда индийской кухни: рыба с овощами, жаренная в жидкой панировке, и цыпленок с соусом карри.

(обратно)

2

Джорди (Geordie) — презрительное прозвище уроженцев Ньюкасла.

(обратно)

3

HOLMES (Home Office Large Major Enquiry System) — Центральная справочная система МВД Великобритании.

(обратно)

4

Намек на балладу американского поэта Генри Лонгфелло (1807–1882) о крушении шхуны, во время которого погибают экипаж, капитан и его дочь.

(обратно)

5

Инсайт (от англ. insight — проницательность, проникновение в суть) — понятие, введенное в гештальтпсихологию в 1925 г. В. Келером. Обозначает внезапное озарение, усмотрение сути проблемной ситуации.

(обратно)

6

Трейнспоттинг (букв.: отслеживание поездов) — вид хобби, энтузиасты которого записывают серийные номера локомотивов и поездов с целью увидеть все локомотивы, а по возможности и вагоны, курсирующие в стране.

(обратно)

7

Червяков холм (англ.).

(обратно)

8

Криперс Джиперс — чудовищный крылатый демон из американских фильмов ужасов (первый выпущен в 1939 г., ремейки — в 2001 и 2003 гг.).

(обратно)

9

Creeper (англ.) — самоперемещающаяся компьютерная программа, которая, когда на удаленном компьютере запускалась новая копия Крипер, прекращала свою работу и печатала: «Я КРИПЕР, поймай меня, если можешь».

(обратно)

10

Модные в 50-е годы «бесшумные» ботинки на толстой резиновой подошве.

(обратно)

11

Багз Банни (англ. Bugs Bunny) — мультипликационный кролик. Придуман в 1938 г. режиссером и художником Чаком Джонсом на студии «Уорнер Бразерс». Во время своих приключений всегда задает вопрос: «Как дела, док?», грызя морковку.

(обратно)

12

AFIS (Automated Fingerprint Identification System) — автоматическая система идентификации отпечатков пальцев.

(обратно)

13

Мондриан Пит (1872–1944) — нидерландский художник.

(обратно)

Оглавление

Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Часть четвертая

*** Примечания ***