Уолтер Лакер
Черная сотня. Происхождение русского фашизма
Издано при поддержке Фонда «Открытое общество» (Фонд Сороса), Нью-Йорк.Перевод книги любезно предоставлен издательством «Проблемы Восточной Европы» (Вашингтон, округ Колумбия, США)
Предисловие к русскому изданию
Когда я писал эту книгу, а это было задолго до октября 1993 года и задолго до выборов, на которых партия Жириновского оказалась второй по силе, я, конечно, не знал, насколько злободневным станет предмет моего исследования. В Советском Союзе фашизм был абсолютно табуизированной темой — исключая разве что случаи политической декламации. А сейчас все внезапно заговорили о фашизме и необходимости с ним бороться, вспомнили о Веймарской Германии и о других аналогичных ситуациях. Я знал, что в России подготовлено поле для развития — в широком смысле — европейского фашизма 20–30-х годов. Это суждение отнюдь не разделяли многие наблюдатели в России и на Западе. Некоторые считали мою озабоченность крайними правыми неуместной, а мои предложения чересчур тревожными. В самом деле, рецензируя настоящую книгу, известный историк русской революции профессор Ричард Пайпс написал, что мирное продвижение России к демократии более или менее предопределено, — и рецензия его была озаглавлена «Ложная тревога». Я уверен, что очень скоро он будет испытывать трудности из-за этого заголовка.
Но должен признаться, что, работая над книгой, я не думал, что фашистское движение объявится на российской политической сцене так быстро и при такой поддержке избирателей. Русское издание книги необходимо сопроводить коротким пояснением. Нет нужды говорить, что это книга не о Жириновском. Речь идет об исторических обстоятельствах и движении политических созвездий, которые сделали Жириновского возможным. Я не пророк и не знаю, добьются ли эти силы новых успехов или бесследно распадутся — так же быстро, как и появились[1].
Но даже если я окажусь не прав, источники и опасность фашизма будут существовать еще долго.
Российским читателям следует помнить, что мое исследование было написано для западной аудитории. В книге для русского читателя я мог бы сократить определенные разделы, а некоторые темы развить более подробно. У меня не было намерения писать о русском патриотическом движении вообще, или о русских правых, или о консерваторах в целом. Это важные темы, но главной для меня была тема крайних правых — тех, кто в широком смысле стал наследниками традиций «черной сотни». Я намеренно говорю «в широком смысле», поскольку посткоммунистическая Россия 1994 года абсолютно не похожа на царскую Россию 1905 года. То обстоятельство, что крайние правые и необольшевики сблизились (не только в России, но сейчас и во Франции), не случайно. Радикальный популизм может сдвигаться влево или вправо с одинаковой легкостью, во всяком случае, старые ярлыки не имеют особого значения. В 1905 году черносотенцы и большевики убивали друг друга, сегодня их отношения куда лучше. Некоторые английские и немецкие рецензенты этой книги были удивлены тем, что автор целенаправленно писал книгу об идеях и людях, которые ему явно неприятны. Но у меня не было намерения писать полемическую книгу. Я изучал фашизм и знаю, что это не то движение, с которым можно сражаться и идеи которого можно опровергать разумными доводами. Антисемит не полюбит евреев, даже если он убедится, что множество евреев получили Нобелевскую премию и замечательно играют в шахматы и на скрипке.
Господина Сергея Бабурина как-то спросили, почему он не присоединился к Фронту национального спасения. Он объяснил — и это было одним из наиболее разумных его высказывании, — что находит затруднительным работать с людьми, которые не могут связать двух предложений, не проклиная жидомасонский заговор. Соответственно, я считаю неуместным на каждой странице книги напоминать читателю, что правый экстремизм — плохое лекарство и, придя к власти, крайняя правая ввергнет Россию в глобальную катастрофу. Пусть читатель сам делает выводы.
В этой книге я сосредоточился больше на идеях крайней правой, а не на ее составляющих. Есть несколько причин для этого, но основная та, что партии и секты постоянно меняются, они объединяются и раскалываются каждые несколько месяцев, возникают снова, меняют названия, поэтому анализировать это постоянное движение трудно, а зафиксировать в книге и вообще невозможно. Пока она издается, возникнут новые структуры, которых никто не мог предвидеть, и это будут не последние изменения.
Я без пессимизма смотрю на будущее России, мне трудно объяснить распространенное среди русских отчаяние, и я считаю его недостойным великой нации. Конечно, российская история последних двухсот лет полна пессимистических нот, но все же, по моему впечатлению, она не располагает к столь глубокому отчаянию. Русская
