Мельниченко, если он никогда не учился на капитана и по природе не является капитаном…
Откуда информация, с кем общается Мельниченко, если у вас с ним разошлись пути? В аннотациях к книжке вы писали, что Мельниченко недавно в Баден-Бадене общался с Левочкиным и Ляшко. Кто вам об этом сказал? Левочкин? Ляшко? Мельниченко?
Я же с Мельниченко там был. Даже сфотографировал их, когда они встречались, и слушал разговор. Все встречи, которые Мельниченко имел в Европе, происходили благодаря моим друзьям, или мне. То есть, мы помогали Мельниченко, сколько могли. Но когда он дошел до того, что начал продавать Левочкину и Ляшко записи, это уже перешло все границы.
Он решил тупо скрывать правдивую информацию после исчезновения Гонгадзе. Мне хорошо известно, какие записи есть, а каких нет. Он сказал тогда, когда его толкнул на это Мороз, что у него есть запись, когда докладывают Кучме на третий день после исчезновения Гонгадзе, что он мертвый. А это неправда. Такой записи у него нет, так как ему не давали эти записи. Вы поймите, я не могу согласиться с тем враньем, которое имеет место. И если начинаются спекуляции над горькой судьбой Гонгадзе, я, например, под этим никогда не подпишусь.
Ситуация выглядит так, что, критикуя действия Мороза и Мельниченко, вы “отбеливаете” президента. Вам так не кажется?
Я никогда не стремился отбеливать Кучму. Я никогда не защищал его, когда он был президентом. Но что касается будущего Украины без Кучмы, то хотелось бы избежать “варианта Лазаренко”. Сейчас оказывается, что будто бы все плохое в Украине – дело рук Павла, и что он – заказчик всех резонансных преступлений. После смены власти, которая состоится вследствие выборов президента, возможно, кто-то захочет повесить все на Кучму. Какой Виктор это сделает, не имеет значения. Хотелось бы избежать такого подхода. Украина для меня была с Кучмой и без Кучмы.
Где сейчас пленки с записями разговоров в кабинете президента после 16 сентября, то есть после исчезновения Гонгадзе? Ведь в них может быть реакция Кучмы на исчезновение Гонгадзе, на то, как силовые структуры расследовали это дело. И многое оказалось бы более ясным.
Весь архив записей, которые вывез Мельниченко, есть в Европе.
В Европе? Это у кого конкретно – у вас, или у кого-то другого? Кто распоряжается архивом?
Я не один распорядитель этого архива.
Есть ли на пленках реакция Кучмы после 16 сентября? И будет ли эта реакция отображена в книжке, которую вы пишете?
Абсолютно. Информация, которая у нас есть, близка к тому, что Кучма не знал, что Гонгадзе мертв. Единственное, что не оглашен разговор Кучмы с Кравченко, который Николай обещал. Предполагается, что, например, Кучма мог Литвина, Волкова, Деркача обманывать, что он не знает о Гонгадзе, а с Кравченко говорить другое. Но тогда пусть скажет Кравченко или Кучма. Так как из того, что предано огласке Жиром, видно, что Кучма не знал. Остается еще разговор с Кравченко. Николай говорит, что у него есть такой разговор, и что он хочет его в суде показать. Мы не можем ждать суда. Надо говорить до суда. Есть досудебное следствие, оно легитимно, оно важно, и под давлением журналистов, общественности последуют более активные действия и прокуратуры, и досудебного следствия. Я думаю, что на сегодняшний день Николай действует неадекватно, он действует под заказ определенных политических сил.
Как так произошло, что архив начал множиться, делиться?
Он не множится и не делится. Есть архив целостный, и есть группа лиц, которая может прийти к какому-либо решению, только проголосовав вместе. Это три человека. Я не могу сказать, что архив мой личный, или архив принадлежит кому-то из моих компаньонов. Если принимаются решения единодушно – значит, что-то делается. Если не принимается – архив остается дальше в банке. Сегодня все копии этого архива есть и у Мельниченко, поэтому у него есть возможность сделать достоянием гласности все. Предавать огласке пленки – это не мое дело, и я этого никогда не делал.
То есть, в число этих трех людей Мельниченко не входит?
Не входит, нет. Теперь уже не входит.
Вы утверждаете в своей книжке, что соучастников записи в кабинете Президента было несколько. Почему эта информация раньше не всплывала на поверхность? Очевидно, что это был бы существенный аргумент для власти, тогда бы версия о патриоте-одиночке сразу бы отпала, как и о цифровом диктофоне…
Власти не выгодно сегодня говорить правду о кассетном скандале. По одной из версий, кабинет записывался по заданию самого Кучмы. Представляете, президент мог сам собирать компромат на людей, которые бывают в его кабинете. Для того, чтобы об этом узнать, надо, чтобы заговорил или Мельниченко, или его соратники, которых мы знаем и называем в книжке. Никогда об этом не скажет власть, так как ей не выгодно об этом говорить.
А что касается самих записей, их расшифровки, то в этом не заинтересован никто.
Вы убеждены, что все пленки, которые вывез
