Обнаженная с Копакабаны [Роберт Ллойд Фиш] (fb2) читать онлайн

Роберт Л. Фиш Обнаженная с Копакабаны

1

Полная луна спокойно пасла рассыпанные по небу стада овечек-облаков в их медленном пути на восток; внизу под её холодным взором в привычно беспокойной ночи раскинулись джунгли, ещё более мрачные от ливня, хлынувшего около полуночи. От плоского плато, где на давно заброшенной посадочной полосе сгорбился двухмоторный самолет, сплошные джунгли простирались до самого горизонта — зеленое тенистое море, над волнистой поверхностью которого возвышались таинственными островами, словно стоя на страже, пальмы и гигантские белые деревья цетиго.

С западной стороны освещенной площадки на фоне окружающей тьмы выделялась совсем черная полоса, обозначавшая бездонную пропасть, где глубоко внизу в каменистом ущелье струилась река; высокие стены каньона позволяли долететь наверх лишь слабому журчанию, почти неслышному на фоне ночных шумов неспокойной сельвы. В лунном свете тускло поблескивали конструкции моста, казавшиеся чуждыми в этой первозданной глуши. Величественное строение выглядело куда внушительнее, чем примитивные грунтовые дороги, которые уходили от него в дремучий лес. Надежно перекрывая глубокое ущелье, оно казалось непоколебимым памятником прогресса в джунглях, таких же древних, как само время.

Младший из двух мужчин, сидевших на корточках в тени самолета, собрал портфель, закрыл его и выбрался из-под крыла. Рядом с передним колесом шасси горел фонарь, конус света которого привлекал мириады насекомых. Молодой человек вяло отмахнулся от мошкары, но убедившись в бесполезности своих усилий, ухмыльнулся своему спутнику. Дружелюбная ухмылка, симпатичная и беззлобная, сделала его веснушчатое лицо совсем юным.

— Ну, — довольно протянул он, — не думаю, что остались хоть какие-то сомнения. Все правильно.

— Ты совершенно уверен?

— Как в самом себе. Конечно, как только мы вернемся к цивилизации, я ещё раз все проверю, — он покачал головой. — Просто удивительно, но такого со мной ещё не случалось. Знаете, вы просто счастливчик.

Второй задумчиво посмотрел на него.

— Счастливчик? — Казалось, мужчина какой-то миг размышлял, прежде чем медленно кивнуть. — Возможно. — Он тяжело поднялся, поправил пояс с кобурой, вздохнул и как-то печально покачал головой.

Молодой человек удивленно спросил:

— Что случилось? Ведь вы должны быть вне себя от радости. Почему такая унылая мина?

Мужчина постарше снова вздохнул.

— Потому что не каждому везет, как мне. — Он пожал плечами. — Тебе, например.

— Мне? — Младший повернулся, чтобы положить портфель на крыло, прежде чем взобраться в самолет. Вновь обернувшись, чтобы услышать объяснение загадочной фразы, он оцепенел. Его спутник держал в руке револьвер. Поза его оставалась все так же небрежной, выражение лица едва ли не сочувственным, но рука с револьвером ничуть не дрожала. Блики от фонаря на стволе револьвера только резче выделяли темный срез дула. Брови мужчины были немного приподняты, в глазах играли насмешливые искорки.

— Это что — шутка? К чему это?

— Тебе просто не повезло, — вздохнул мужчина и спустил курок.

Черная стена деревьев, окружавших посадочную площадку, вернула назад эхо выстрела, как будто джунгли отказывались от любой ответственности за это преступление; в подлеске затрещало и оттуда выбежал третий мужчина. Тяжело переводя дух, он замер, недоверчиво уставившись на распростертое безжизненное тело. Человек с револьвером как-то неохотно сунул оружие обратно в кобуру. Вновь прибывший уставился на него большими черными глазами, сдвинув большим пальцем назад пропотевшее кепи и машинально утирая пот со лба.

— Господь всемогущий! Что случилось?

— Несчастный случай, — печально вздохнул здоровяк и пожал плечами. — Прискорбный несчастный случай.

Темнокожий коротышка недоверчиво нахмурился, шагнул вперед и склонился над телом, но рука мужчины с револьвером грубо схватила его и рванула назад. Низкий голос стал жестким и угрожающим, сильные пальцы стиснули его руку.

— Я же сказал, несчастный случай! К тому же в братья милосердия тебя не нанимали! — он тряхнул коротышку, словно желая показать свою силу и одновременно требуя внимания. — Итак, что там?

Темнокожий коротышка высвободился и угрюмо буркнул:

— Но про убийство речи не было.

— Про убийство и сейчас речи нет, — судя по интонации, объяснения были излишни. — А что можно сказать о несчастном случае? Заранее всего не предусмотришь!

Здоровяк несколько секунд наслаждался ужасом в глазах напарника, а потом спокойно продолжил:

— Кроме того, мы ведь хотели обойтись без свидетелей, верно?

— Конечно. — Темное лицо немного прояснилось. — Это правда. Но все же…

— И не забывай, что он весит… весил… больше восьмидесяти килограммов. — Констатацией этого факта дискуссия закончилась. — Так что с мостом?

— С мостом? — Коротышка тряхнул головой и глубоко вздохнул. А ведь этот бандит прав: свидетели им не нужны, самолет сможет взять лишних восемьдесят кило груза. А парень все равно уже мертв, и тут ничего не поделаешь. Нет смысла ломать голову. Он вернулся к главному. — С мостом никаких проблем.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул здоровяк. — Можем начинать.

Он перешагнул безжизненное тело, открыл узкую дверь в фюзеляже и вытащил два ящика и моток кабеля; потом снял с кронштейна у сиденья пилота фонарь и прикрепил его к поясу. Оглядевшись напоследок, чтобы ничего не забыть, снова закрыл дверь и прихватил фонарь от колеса. Яркий конус света рассекал темноту у моста.

У края пропасти здоровяк направил луч света в ущелье, изучая извилистую тропу, которая вела в глубину мимо устоев моста. Затем луч скользнул вверх, к бетонным опорам, на которых покоилось основание моста, и вновь вернулся к фундаменту, врезанному в скалу. Мужчина кивнул и опустил свою ношу.

— Возьми фонарь, тебе понадобится, — он протянул его своему спутнику, снял карманный фонарь с пояса, включил его и положил рядом с ящиками. Потом присел на корточки, достал из кармана нож и принялся зачищать концы кабеля. Темнокожий мужчина безмолвно наблюдал за ним. Внезапно сидевший на корточках человек поднял голову и нахмурился.

— Ну?

Коротышка стряхнул оцепенение и поспешно схватил фонарь и моток кабеля. Конус света от фонаря исчез над краем круто обрывавшейся стены, бросил причудливо танцующие тени на плотную массу зелени и наконец погас. Кабель дернулся, потом стал разматываться медленнее и замер, явно за что-то зацепившись. Мужчина что-то проворчал и слегка дернул кабель. Потом дернул сильнее. Но прикинув длину оставшегося кабеля, вычел её из полной катушки и удовлетворенно кивнул. Отпустив кабель, он повернулся и положил руки на ящик.

— Все хорошо, дружище? — тихо спросил он самого себя. — Это мы сейчас увидим. Чао! — Белые зубы сверкнули в злобной ухмылке и, не колеблясь, он нажал ручку подрывной машинки.

Мост тихо крякнул и немного прогнулся в середине, словно протестуя против нарушения его дремоты. Внезапно снизу донесся грохот, волнами раскатившийся по ущелью. На какое-то мгновение мост застыл в воздухе, словно паря в лунном свете, затем, признав свое поражение, грациозно рухнул вниз, в реку, увлекая за собой немногие деревья, нашедшие опору на скалистых обрывах. Падение сопровождалось раскатистым громыханием, подобным отголоскам грома. Эхо этого низвержения многократно возвращалось, становясь все слабее, и, наконец, совсем смолкло. На несколько секунд дремучий лес, казалось, затаил дыхание, а затем будто взорвался, выразив свое недовольство устрашающим шумом в тысячах урчаний, рычаний и криков.

Мужчина медленно разогнулся, подошел к краю пропасти и осветил скалистые стены ущелья. Узкий луч света затерялся в поднятых взрывом облаках пыли, скрывших разрушенные опоры моста. Некоторое время здоровяк напряженно прислушивался, светя в разные стороны, затем, пожав плечами, вернулся к своему ящику, присел на корточки и начал дергать кабель. Тот какое-то мгновение сопротивлялся, затем остаток его высвободился и бесшумно заскользил вверх по скалистой стене. Поспешно намотав его на катушку, здоровяк закрепил концы и снова встал.

— Ты видишь, я был прав, — негромко бросил он, обращаясь к темнокожему коротышке, погребенному под тоннами камней. — Свидетели совершенно ни к чему.

Улыбнувшись этой мысли, он прикинул на руке вес ящика, словно раздумывая, швырнуть его в пропасть или взять с собой в самолет. Пожалуй, тот едва ли когда-нибудь найдут, и уж ни в коем случае не нападут на его след, но рисковать не стоило. Лучше всего выбросить его из самолета вместе с портфелем в каком-нибудь другом районе джунглей.

Рука здоровяка плотнее сомкнулась на ручке; он ещё раз взглянул вниз на разрушенный мост.

— Впрочем, хотя ты и был коротышкой, мой друг, — добавил он, усмехнувшись, — но шестьдесят кило ты все же весил.

Луч карманного фонаря раскачивался вверх и вниз, когда он, тяжело ступая, возвращался к самолету. Ящик при каждом шаге ударял по ноге, как комнатная собачонка, ожидавшая лакомства. Ночь выдалась напряженная, но верно спланированная, поэтому её успешный исход, в сущности, не стал неожиданным. Приходилось, правда, учитывать возможность осложнений с теми двоими… Но самом деле все прошло гладко. С темнокожим коротышкой, правда, можно было подождать, пока он не загрузит самолет, потому что теперь это придется делать самому, но при данных обстоятельствах рисковать не стоило. Малышу могли прийти в голову странные мысли; так было спокойнее. И труп под самолетом тоже надо бы убрать подальше, но это не проблема. Достаточно подтащить к обрыву и столкнуть вниз, к останкам темнокожего и моста, или оттащить поглубже в джунгли и оставить пожирателям падали. Даже если оставить тело на посадочной полосе, появляющиеся в небе с первым светом дня урубу быстро с ним расправятся. Хотя в этом случае пришлось бы его раздеть, но когда черные птицы — любители падали закончат свое пиршество, для опознания мало что останется.

Здоровяк добрался до самолета, поставил на землю ящик, повернулся, чтобы, пригнувшись, пройти под крылом, поднял фонарь и застыл на месте, не в силах перевести дух; ледяная дрожь пробежала по его спине.

Труп исчез!

В первое мгновение разум отказывался принимать этот факт, во второе попытался отнести исчезновение на счет лесных хищников, но эту мысль здоровяк отбросил так же быстро, как она и появилась, как недостойную человека, который так умно все спланировал, то есть его самого. Справившись с первым приступом паники, он молниеносно подскочил к люку самолета и, распахнув дверь, заглянул внутрь. Насколько он мог заметить, в маленькой кабине ничего не тронуто. Крупнокалиберное ружье оставалось на своем месте, а оружие стало бы, пожалуй, первым объектом поиска.

Нахмурившись, он вернулся к тому месту, где недавно лежало безжизненное тело, наклонился, посветил на пропитанную кровью землю и обнаружил неровный след из красных капель, тянувшийся к густым зарослям у края посадочной полосы. Сразу повеселев, здоровяк прошел по следу до его конца в плотном подлеске и крикнул в сторону джунглей:

— Дружище!

Его голос отражался от стены деревьев, но рука крепко сжимала оружие.

— Почему бы тебе не выйти, чтобы умереть без мучений? От быстрой пули? — Он говорил вполне серьезно. — Поверь мне, в джунглях смерть гораздо хуже.

Внезапно над ним, словно возражая, загоготала стая обезьян. Мужчина подождал ответа, пожал плечами и вернулся к самолету. В этой чаще трудно выжить даже человеку вооруженному и полному сил; если же ты не вооружен и тяжело ранен, лес быстро приберет тебя к себе. Здоровяк спрятал револьвер, ещё раз взглянул через плечо на негостеприимные джунгли и занялся погрузкой.

Когда он закончил, уже начинало светать. С минуту он постоял, тяжело дыша, мокрый от пота, затем с трудом забрался в кабину и пристегнулся. Пронзительно взревел мотор, за ним второй, вспыхнули прожектора, прорезав полумрак двумя конусами света. Мужчина дал моторам пару минут прогреться, проверил приборы, затем медленно потянул рычаг газа, отпустил тормоза и повел самолет к началу взлетной полосы.

Когда машина уже достигла точки старта, фары осветили край леса. Здоровяк дал полный газ, вновь покосился на приборы, снял ногу с тормоза и самолет помчался по неровной полосе. Машина подпрыгнула раз — другой, потом поднялась над дремучим лесом, взмывая к лунному свету и свежему воздуху. Руки здоровяка автоматически управляли самолетом, а сам он ещё раз оглянулся через плечо на оставшийся позади прямоугольник посадочной полосы.

Он сдвинул брови. Не то, чтобы раненый представлял какую-то опасность; если тот был в сознании, ему следовало принять предложение и умереть достойной смертью. Но это не важно. Просто он это не планировал. А таких обстоятельств здоровяк не любил.

— Не четко, — строго выговорил он себе и направил самолет на запад, в темноту.

2

Комиссар Жозе Мария Карвальо Сантос да Силва, шеф бразильского отделения «Интерпола», устало спрыгнул с крыла маленького самолета, доставившего его в аэропорт Галеа города Рио-де-Жанейро, и молча принял от пилота сначала туго зашнурованный рюкзак, затем свой старый чемодан. Проворчав слова прощания, которые были не в состоянии даже приблизительно выразить его досаду на полученное поручение, на пилотов, на самолет и на весь белый свет, он тяжело зашагал через бетонное поле к ожидавшему в тени здания управления ВВС полицейскому автомобилю. Четырехдневная щетина противно кололась, глаза жгло от недосыпания, в ушах гудело от шума в кабине, который за последние шесть часов убедил да Силву в том, что старый ящик, в котором он летел, согласно неумолимой логике должен развалиться в воздухе. Если и можно сказать об этом полете что-то хорошее, так самое лучшее в нем было то, что скрежет металла и вой мотора заглушал непрерывный развеселый треп пилотов.

Нестерпимый зной от раскаленного бетона вызывал удушье. Солнце, садившееся за горы, отбрасывало причудливые тени, превращая его тень в жуткое чудовище, и, наконец, занялось бухтой, покрыв золотым глянцем гладкой черной зеркало воды. Вдали выстроились в ряд белые небоскребы центра Рио, словно крошечные оловянные солдатики под бдительным оком Коркорадос и статуи Христа на ней. Окна верхних этажей перехватывали косые лучи и приветливо подмигивали, их отражая. Это зрелище обычно сразу поднимало настроение комиссара да Силвы при каждом его возвращении в свой любимый Рио-де-Жанейро, но сейчас ему хотелось только очутиться дома, снять грязную, пропотевшую одежду, принять горячую ванну и затем спать — спать не меньше недели.

За рулем полицейской машины восседала весьма привлекательная молодая дама. В любое другое время да Силва вытаращил бы глаза при виде такой красоты, но сейчас ему лишь с большим трудом удавалось их вообще держать открытыми.

Как и автомобиль, молодая красавица имела отношение к полиции. На ней были форменные юбка и блуза шоколадного цвета, как у всех женщин-полицейских, но ни её официальный вид, ни безликая одежда не могли скрыть яркую внешность. Ее каштановые волосы были густыми и мягкими; темные глаза блестели. Она лучисто улыбнулась, когда он подошел к машине.

— Добрый день, комиссар. Надеюсь, полет был приятным, — голос звучал с едва заметной хрипотцой; в любое другое время да Силва был бы ею просто очарован. — Примите мои наилучшие пожелания…

Да Силва сдвинул брови и перебил ее:

— Простите, как вас зовут?

— Астреа, комиссар. Астреа Пинхейро Алвес. И я желаю вам всего…

— Астреа, вы знаете, где Копакабана?

Большие карие глаза удивленно расширились.

— Разумеется, комиссар.

— А где я живу?

— Конечно, мне дали адрес…

— Хорошо. Постарайтесь как можно скорее доставить меня туда. — Он поспешно поднял руку, пресекая возможные возражения. — И как можно тише. Мои уши сегодня уже достаточно потрудились.

Да Силва заглянул в машину, швырнул багаж на заднее сиденье, сел на переднее и закрыл дверцу. Шофер сидела за рулем, покраснев и обиженно выпятив подбородок; запустив мотор, она рванула машину в сторону моста, ведущего к Авенида Бразил и к видневшемуся вдали городу.

Так, значит, это и есть знаменитый комиссар да Силва? Тот самый человек, о котором судачат коллеги за кофе во время перерыва? Этот… этот… этот неотесанный невежа! Ну и ну! Последний раз она его подвозит, это точно! А как она обрадовалась, даже пожертвовала своим свободным днем, чтобы получить это задание! Это лишний раз доказывает, как опасно поддаваться чужому мнению. И заодно — что ты глупая индюшка, гневно оборвала она себя и сосредоточилась на управлении машиной.

Пока они добрались до судостроительных верфей на Рио Корридо, солнце с внезапностью, свойственной тропикам, зашло. Астреа подалась вперед, включила фары и нажала на тормоз, когда в быстро сгущающейся темноте вспыхнул красный сигнал светофора. Плавно остановив машину, она покосилась на пассажира. Глаза закрыты, дышит глубоко и ровно.

И все же, — подумала она, чувствуя, что её праведный гнев несколько ослаб, — несмотря на дурные манеры, щетину и грязную одежду нельзя отрицать, что как мужчина он весьма привлекателен. По крайней мере в этом отношении она с другими женщинами их ведомства вполне согласна. Она окинула взглядом черные волнистые волосы, густые брови, типично бандитские усы, которые следовало срочно постричь, и кивнула.

Да, он выглядел неплохо, но то же самое можно было сказать и о многих других мужчинах. Причем многие другие были куда вежливее и внимательнее. На мгновение она задумалась, как бы она реагировала на этого мужчину, познакомься они при более благоприятных обстоятельствах. И чуть ли не огорченно подумала, что, вероятно, не иначе. Невежа всегда невежа.

Позади нетерпеливо засигналила какая-то машина. Комиссар испуганно открыл глаза и непонимающе уставился на нее. Она во весь опор рванула с места. Комиссар да Силва повернул голову, мельком глянул в окно, зевнул, откинулся назад и вновь закрыл глаза. Еще немного — и он опять ровно задышал.

Они проехали тоннель к Копакабане, свернули на Авенида Атлантика и остановились перед его домом на Посто, 3. Да Силва моментально проснулся, широко зевнул и покосился на наручные часы. Он поднял кустистые брови, видимо, удивляясь, как мало времени ушло на дорогу, хотя обычно к этому часу во всем городе уличное движение становится проблематичным. Затем с уважением взглянул на своего шофера.

— Очень хорошо, Астреа. Отлично, если точнее. Либо вы знаете какие-то короткие пути, о которых мне неизвестно, либо мои часы остановились. — Он посмотрел на роскошный подъезд многоквартирного дома и слабо улыбнулся. — Но лучше высадите меня у черного входа. Если портье меня заметит в таком виде, то вышвырнет вон, и я даже не смогу на него за это обижаться.

Астреа была твердо убеждена, что портье никогда не отважится вышвырнуть комиссара, о чем она, если как следует подумать, в сущности, жалела. Ведь главная причина их быстрого прибытия даже не приходила ему в голову! А ведь она была превосходным водителем. Вот уж, действительно, невежа!

С отсутствующим выражением лица она тронула машину, свернула за угол и остановилась перед въездом в подземный гараж. Комиссар да Силва вышел из машины, взял с заднего сиденья рюкзак и чемодан, придержал полуоткрытую дверцу и приветливо улыбнулся девушке.

Да, — сердито подумала она, — ты можешь выглядеть по-человечески, когда захочешь. Жаль, что твои манеры не того же качества, что твоя улыбка.

— Большое спасибо, Астреа.

На её лице не дрогнул ни один мускул.

— Не за что, комиссар.

— И за молчание тоже. — Короткий отдых, похоже освежил его, по крайней мере, отчасти. Он испытующе рассматривал чуть покрасневшее лицо девушки. — Послушайте, Астреа, вы ведь не замужем, верно?

Что это на тебя нашло? — зло подумала она.

— Нет, комиссар.

— Так я и подумал. И готов держать пари, что живете одна. Верно?

Она невольно широко раскрыла глаза.

— Да. Но я не понимаю, как вы догадались.

— Я криминалист, вы же знаете, — да Силва с умным видом кивнул. Семейных я сразу распознаю. Только человек, который живет один, может наслаждаться истинной прелестью молчания. Оно чудесно, но встречается слишком редко.

Внезапная молниеносная ухмылка сделала эту реплику совсем необидной; комиссар захлопнул дверцу, взмахнул рукой, одновременно и благодаря, и прощаясь, подхватил багаж и скрылся в подъезде. Астреа смотрела ему вслед со смешанными чувствами, среди которых не последним было смущение. Невежа, к тому же язвительный, но не глупый. И, как уже сказано, привлекательный, это без всякого сомнения.

Она нажала на педаль газа и медленно отъехала. Чертовски привлекательный…

Да Силва спустился в подземный гараж и ласково улыбнулся своему красному спортивному кабриолету «ягуар», стоявшему на обычном месте. Наклонное ветровое стекло довольно холодно ответило на его взгляд, как будто машина обижалась, что не участвовала в приключении, из которого вернулся хозяин. Да Силва виновато пожал плечами, подмигнул, поставил чемодан и нажал кнопку вызова маленького лифта.

На свой этаж он поднялся под привычный скрип тросов, довольный, что успел вернуться до отключения электричества. Открыл дверь в свою квартиру, включил свет и поставил чемодан там, где прислуга сможет его найти и уложить для следующей поездки. Рюкзак исчез в чулане, который комиссар сразу запер; эти вещественные доказательства слишком дорого обошлись, чтобы ими рисковать. Но тут же он огорченно признался, что темных пятен оставалось ещё немало, и все мысли вновь сосредоточились на рюкзаке и его содержимом. Как только с ним закончит полицейская лаборатория и доклад будет передан государственному секретарю в Министерство иностранных дел, появится достаточно времени заняться этим делом как следует.

Осмотревшись, комиссар обнаружил на кофейном столике стопку почты; но настроения копаться в ней не было. Кроме того, наверняка там большей частью счета. Вместо этого он прошел через гостиную и устало опустился на кровать, наслаждаясь её мягкостью и комфортом. Колоссальная разница с этими проклятыми гамаками, которые, похоже, подвешивают именно там, где собираются тучи насекомых и куда сбегаются все звери Мату Гроссо, чтобы получше рассмотреть пришельцев.

Он широко зевнул, нагнулся, чтобы снять тяжелые сапоги, и пошевелил затекшими пальцами ног. Сколько же часов он провел в проклятом военном самолете? В этом так называемом самолете? Шесть? Шесть часов в двухместной сигарной коробке с пропеллерами, ведущей свою родословную непосредственно от братьев Райт, и ими же отвергнутой за непригодность? К жалкой колымаге, управляемой не иначе как бывшим таксистом, который наверняка стал летчиком только потому, что его за безобразную езду лишили водительских прав.

Да Силва устало провел руками по лицу, прижал ладони к затылку, чтобы снять напряжение, и, наконец, стянул с себя клетчатую рубашку. В окно задувал легкий бриз, смягчая жару и хоть частично осушая пот на его плечах. Горячая ванна, долгий спокойный сон — и тогда он, может быть, снова почувствует себя человеком. А утром полчаса в кресле парикмахера — и он опять будет выбрит и подстрижен, как полагается в цивилизованном обществе. Комиссар вздохнул, разрываясь между манящими мыслями о ванне и тем неприятным обстоятельством, что для этого нужно было подняться с постели.

Покончил с этой проблемой телефонный звонок.

Да Силва озадаченно уставился на аппарат, покачивая головой. В джунглях Мату Гроссо по крайней мере не было этого чудовища с уродливым черепом, десятью глазами, извивающимся хвостом и пронзительным визгом.

На телефон такое сравнение впечатления не произвело, и он вновь разразился пронзительной трелью. С тяжелым вздохом да Силва протянул руку и взял трубку.

— Алло? Да?

— Зе? — В голосе слышались одновременно и раздражение и облегчение. — Где ты, черт побери, пропадаешь?

Да Силва ухмыльнулся и вздохнул. Звонил его старый друг Вильсон из американского посольства. Маленький незаметный человек, официально считавшийся сотрудником службы безопасности при посольстве США, в действительности представлял некоторые ведомства, о существовании которых даже его правительство едва ли догадывалось; ну и помимо всего прочего он был сотрудником «Интерпола». Они с да Силвой нередко работали вместе и стали близкими друзьями.

Да Силва откинулся на подушку, прижав к уху трубку.

— Меня не было, как бы ты заметил. Что нового в американской колонии в Рио? Ты все ещё занят поисками пропавших паспортов или жалобами на нехватку воды?

Вильсон, похоже, не склонен был поддерживать шутливый тон. Да Силва представил себе его пепельного цвета волосы, почти бесцветные глаза и непроницаемое лицо.

— Ты не ответил на мой вопрос. Где ты был? Я пытаюсь связаться с тобой уже четыре или пять дней. Даже письмо тебе написал. Или ты не читаешь свою почту?

Да Силва вспомнил о стопке на кофейном столике.

— Я ещё не до неё не добрался. Хотел приберечь на какой-нибудь скучный вечер…

— Я дюжину раз звонил в твое бюро. Но там были так неразговорчивы, что я уже опасался, не лишили ли тебя гражданских прав.

— Не говори такого даже в шутку, — возмутился да Силва, закинул ноги на кровать, удобно вытянулся и примял подушку. — В моем бюро, как ты выразился, люди неразговорчивы, потому что им за это платят. К сожалению, часто они не выдерживают. Но тебе я могу признаться, если ты уж так хочешь знать. Я был на охоте.

— На охоте? — подозрительно переспросил Вильсон. — Почему же твои люди от меня это скрывали?

Да Силва весело пожал плечами.

— Возможно, они все-таки чему-то научились. Согласно инструкции они должны держать в тайне даже мои походы в туалет. Но в данном случае проблема состояла в том, что я охотился не на зверей. Хотя в тех местах их предостаточно. — Он улыбнулся. — На этот раз я охотился на людей.

— О? — На короткое время воцарилась тишина. — Почему?

— Потому что они были невежливы. Ты понимаешь, что я имею в виду.

— И каковы результаты?

— Очень скудные, — печально протянул да Силва. — Я никого не поймал. — Он на секунду задумался и поправил себя, при этом его улыбка исчезла. — Это не совсем верно. Одного я частично поймал. Упакованный в целлофан и перлон, лежит в рюкзаке в моем чулане под замком.

— Аппетитно звучит, — вздохнул Вильсон. — Надеюсь, соседи не жалуются.

— Никаких проблем. Это же только до утра.

— А что скажут в институте судебной медицины, когда распакуют твою добычу?

— Это их проблема, — хмыкнул да Силва. — Кроме того, у них есть кондиционер, а у меня нет.

— Напомни мне, пожалуйста, чтобы я на следующей неделе не заходил в твой чулан, — попросил Вильсон. — Где же ты раскопал эти останки?

— Если я тебе и скажу, ты даже не сориентируешься.

— Попытаюсь.

— Ну ладно, — вздохнул да Силва. — Я ездил вглубь нашей прекрасной страны. Побывал в десяти милях от одного глухого местечка в Мату, которое там каждый житель — их человек десять, из них девять индейцы — знает как Санта Изабель де Агуа Бранка. Кроме них этого места не знает никто. До получения задания и я никогда о нем не слышал. На карте оно тоже не показано. Впрочем, оно не так велико, как можно было бы предположить по названию, во всяком случае, с воздуха его не видно. — Он слабо улыбнулся. Я тебе ответил.

На мгновение повисла пауза, потом Вильсон вздохнул.

— Ты прав, я все ещё ничего здесь не знаю. А судя по твоему тону, ты посвятишь меня в это дело только тогда, когда сочтешь нужным.

— Верно.

— Ну, ладно, главное, ты снова здесь, — сменил тему Вильсон. — Мне нужна твоя помощь. Встретимся у «Марио» за ужином. Я угощаю.

— Ужин? — Да Силва наморщил лоб — ведь это слово он уже когда-то слышал. Если как следует подумать, он ничего не ел с восьми утра, да и тогда лишь булочка да кофе под крылом самолета, пока рассеивался туман над посадочной полосой. Однако выбор между едой и сном был сделан в пользу последнего.

Его лицо посветлело.

— У меня есть идея получше. Почему бы нам не встретиться за завтраком завтра утром? Или даже послезавтра, посмотрим, сколько я просплю. Сил нет совсем. — Немного подумав, он подкрепил свою решимость не покидать квартиру: — Кроме того, я не могу сегодня выйти. Я небрит, а все парикмахерские закрыты.

— Естественно, — согласился Вильсон. — Сегодня ведь Рождество.

— Рождество? — Да Силва сдвинул брови. — Ты уверен? — Он выпрямился и озадаченно уставился на аппарат. — Так вот почему в городе не было пробок! — Он был поражен. — Так вот что она хотела мне сказать в аэропорту. Пыталась пожелать мне счастливого Рождества!

— Хотя ты и отклонился от темы, но это действительно так, — подтвердил Вильсон с некоторым удивлением. — Не знаю, кем была она, но, если поможет, сделаю это за нее. Счастливого Рождества. Все в порядке? — Вильсон сделал паузу. — На чем мы остановились? Ах, да. Мы говорили о парикмахерских. Ты можешь побриться и сам. Наверное, у тебя есть бритвенный прибор?

— Конечно. Опасная бритва. Прислуга пользуется ею, чтобы отрезать веревку или соскрести краску со стекла. — Да Силва покачал головой, пораженный невежеством Вильсона. — Где это видано, чтобы бразилец брился сам? Тем более бразилец с усами?

— Понятия не имею, — безмятежно признал Вильсон. — Но приму к сведению, если это так важно. — Внезапно он заговорил серьезно. — Приходи, Зе. Пожалуйста. Встретимся у «Марио». Это важно. Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомился.

— И для этого тебе нужна моя помощь?

— Проклятие, Зе, не будь таким упрямым.

— Я не упрямый, а усталый. — Да Силва доказал это продолжительным зевком. — Приводи его ко мне. Если Мария за время моего отсутствия не приводила гостей, то где-то здесь удастся найти выпивку.

— Это не он, — терпеливо поправил Вильсон. — Это она. И к тому же весьма привлекательная.

— И ты считаешь себя моим другом? — Да Силва вздохнул и покачал головой. — Когда я в лучшей форме, отдохнувший, вымытый и неотразимый, ты представляешь меня сенаторам, послам, духовным лицам и тому подобным. Когда же я настолько устал, что едва могу держать глаза открытыми, не говоря уже о том, чтобы блистать, ты хочешь представить меня обворожительной даме. Что это за система?

— В данном конкретном случае система в самый раз, — холодно заявил Вильсон. — Для меня даже лучше, если ты не будешь излучать свой убийственный бразильский шарм при этой юной даме.

Его интонация заставила да Силву удивленно поднять брови.

— А-а! Что я слышу? Верно ли подсказывает мне мой безошибочный инстинкт детектива? Не услышал ли я в твоем голосе намек на то, что непобедимый Вильсон, наконец, нашел женщину своей мечты?

Вильсон рассмеялся.

— Об этом я ничего не знаю, но могу сказать одно: если мы всю ночь проболтаем по телефону, она не увидит никого из нас. Во всяком случае, не в назначенное время. — Его голос вновь стал серьезным. — Итак, мы встречаемся с ней в восемь часов у «Марио». Ты придешь или останешься дома?

— Ты не оставляешь мне выбора. Я не могу упустить случай познакомиться с женщиной, которой, наконец, удалось преодолеть знаменитую сдержанность Вильсона, так ведь? Я приду, но не могу обещать, что не засну. — Да Силва ухмыльнулся аппарату. — Увидимся в баре. Кто придет первым, заказывает выпивку.

— Давай лучше у столиков на воздухе, — предложил Вильсон. — Я не хотел бы её упустить. Она плохо ориентируется в Рио.

— Согласен, — сказал да Силва. — Так даже ещё лучше. В последнее время я так часто ел на свежем воздухе, что в помещении могу заболеть клаустрофобией. Если ты сможешь обеспечить парочку москитов, я буду чувствовать себя совсем как дома.

— Придется удовольствоваться мухами, — сурово отрезал Вильсон. — Итак, в восемь.

— Ну ладно, — сдался да Силва. — Если увидишь крепко спящего — это я.

— Лишь бы бодрствовали твои мозги, — с неожиданной рассудительностью заметил Вильсон и положил трубку.

3

Ресторан «Марио» заслужил честь стать излюбленным заведением комиссара да Силва по многим причинам. Вот только самые существенные из них: он находился недалеко от его дома, еда была превосходной, обслуживание сносным — большего в Рио-де-Жанейро и требовать невозможно — а коктейль-бар с уединенными нишами способствовал, по мере надобности, как размышлениям в одиночестве, так и встречам вдвоем. Кроме того, и, собственно, важнее всего — позади длинной стойки бара из жакаранды располагалась лучшая во всей Бразилии коллекция коньяков, каждая бутылка в которой была тем, что бразильцы называют ligitima — то есть подлинность этикетки не подлежала сомнению. Уже одно это позволяло отнести ресторан к числу своего рода раритетов в городе, где добродетель никогда высоко не ценилась.

Комиссар да Силва, освеженный горячей ванной, удивленный и обрадованный тем, что чувствует себя таким бодрым, шагал по Авенида Атлантика, направляясь к знаменитому ресторану и радуясь, что Вильсон ему позвонил. Почти целая неделя пребывания в джунглях требовала вознаграждения, а что может быть лучше, чем час-другой в компании друзей, к тому же с хорошей выпивкой? За исключением, может быть, сна? Даже муки, которые он претерпел, соскабливая жесткую щетину опасной бритвой, которая прежде служила куда менее благодарным целям, не смогли испортить настроение. Ощущать на теле чистую одежду было верхом блаженства, и даже то, что тротуары оказались почти пусты — крайне редкое явление для этого района — тоже поднимало тонус. Справа от него пенистые языки волн четко ограничивали пространство человеческого существования, в то же время великодушно позволяя ощутить благотворность прохладного бриза.

Показались огни ресторана. Подойдя, комиссар увидел Вильсона за одним из столиков под окном бара. Занавеска не позволяла заглянуть внутрь. Остальные столики были свободны. Вильсон довольно наблюдал, как да Силва с улыбкой опустился в кресло.

— Привет, Зе. Ты, против обыкновения, пунктуален. Что случилось?

— Просто я должен был прийти сразу, пока не заснул, или не ходить вообще. — От улыбки на лбу да Силвы собрались морщины. — Я полагаю, выпивку заказывает первый?

— Я только что пришел…

— А где твоя спутница?

— Должна появиться с минуту на минуту, — Вильсон кивнул в сторону дверей. — Я только что звонил ей в отель. Она уже в пути.

Да Силва с сожалением покачал головой.

— Вильсон, дружище, тебе ещё многому нужно учиться. Джентльмен заезжает за дамой в её отель, а не уславливается о встрече невесть где. К тому же в чужом городе.

Вильсон в свою очередь покачал головой.

— Зе, дружище, тебе ещё многое предстоит узнать об этой юной даме. Если она говорит, что где-то с тобой встретится, потому что не хочет, чтобы ты за ней заезжал, то там ты с ней и встретишься.

— Ага! — Да Силва кивнул. — Упрямая, да? — Лицо его сделалось печальным. — Нехорошая черта, в этом ты убедишься.

— Не упрямая. Самостоятельная.

Да Силва пожал плечами.

— Самостоятельная, упрямая — один черт. — Он взглянул на часы. — Но слабость у них всех общая. Уже почти восемь.

— Она будет вовремя, — заверил Вильсон, взглянув на собеседника с оттенком превосходства. — Видишь ли, она не бразилианка, а американка. Так что придет.

Да Силва в упор взглянул на него.

— Неважно, из Бразилии она или из Америки, но она женщина! Во всяком случае, с твоих слов у меня сложилось такое впечатление. Вильсон, дружище, если ты насчет неё — или насчет любой другой женщины — питаешь серьезные намерения, позволь старому специалисту по этой части кое-что объяснить. Для женщины все, что связано со временем, значения не имеет. И от национальных особенностей это не зависит. Интернациональная черта…

— Ну кто бы говорил! Когда ты сам-то не опаздывал?

— Однажды было, — возразил да Силва. — Тогда мне было года четыре, и я ещё не знал часов…

Он откинулся назад и громко постучал в окно — у «Марио» это был признанный способ заставить официанта вспомнить о своих обязанностях. Занавеска на окне сдвинулась, появилось темнокожее лицо, оценило ситуацию и опять исчезло. Вскоре у столика появилась фигура в белой куртке, балансирующая подносом с двумя рюмками и бутылкой пятизвездочного «масьера»; вкусы обоих постоянных посетителей были здесь хорошо известны. Вильсон заботливо наполнил рюмки и придвинул одну из них другу. Да Силва поднял тост.

— Счастливого Рождества.

Вильсон кивнул, выпил и вздохнул.

— Знаешь, — медленно и задумчиво протянул он, — просто как-то не верится, что сейчас Рождество, когда видишь вокруг пальмы и теплое море. — Он взглянул на темнеющую морскую гладь. — Не знаю, привыкну ли я к этому климату, к Рождеству без снега, без мороза, без саней с колокольчиками…

— Сани с колокольчиками? — Да Силва насмешливо покосился на друга. Извини, ты слышал эти колокольчики по радио или видел по телевидению?

Вильсон ухмыльнулся.

— Возможно, в своей ностальгии я зашел несколько дальше, чем следовало. Но ты же понимаешь, что я имею в виду.

— Я знаю, что ты думаешь и что имеешь в виду, — спокойно кивнул да Силва. — На самом деле ты подразумеваешь, что в таком благоприятном климате не может быть Рождества, потому что не будет слякоти, мокрых ног, простуды…

— Я имел в виду вовсе не это. Я полагаю…

Да Силва покачал головой.

— Вы, люди северного полушария, должны бы избегать холодной погоды, как чумы. Но к этому времени года с вашим разумом как будто что-то происходит. Это относится и к европейцам и к американцам. — Он вновь покачал головой. — Такие рассуждения я уже слышал сотни раз, и большей частью с самой трагической интонацией. В Бразилии нет Рождества, потому что нет снега. — Он развел руками. — Нет снега, каково? Вы судите обо всем только по своему собственному опыту, а если что-то не по вашему, сразу отвергаете. Как слабоумный компьютер.

Вильсон вытаращил глаза.

— Я полагаю, у тебя есть конкретные возражения?

— Конечно. — Да Силва слабо улыбнулся, покрутил свою рюмку и поднял голову. — Если я не ошибаюсь, в тот день в Вифлееме вовсе не было снега. В тех местах его не бывает, и раньше тоже никогда не было. А на картинах с пастухами, наблюдавшими огромную звезду, на заднем плане всегда рисуют пальмовую рощу. В момент рождения Иисуса погода там была скорее как у нас, чем как у вас. — Его улыбка стала шире. — Я так и вижу трех мудрецов из Америки, пришедших в тот день к яслям. Внезапно один из них отступает назад и подозрительно качает головой. «Тут что-то не так, — говорит он двум другим. — Весьма сомнительно, что это настоящий Мессия. Нет снега.»

Вильсон рассмеялся.

— Мне давно пора бы знать, что с тобой бесполезно спорить, — он поднял свою рюмку. — За отсутствие снега.

— За это я выпью, — согласился да Силва.

Поставив рюмку на стол, он взглянул на часы и нахмурился.

— Я понимаю, что она женщина и так далее, и не хочу казаться любопытным, но где, собственно, находится отель твоей приятельницы? В Сан-Пауло?

Улыбка Вильсона исчезла. Он тоже посмотрел на часы и озабоченно встрепенулся.

— Ты прав. Она живет в «Миракопе», а это совсем недалеко отсюда. Давно должна быть здесь… Пойду ещё раз позвоню в отель; возможно, она что-то забыла и вернулась обратно.

Он направился в ресторан. Да Силва откинулся на спинку кресла, закурил, взял бутылку и вновь наполнил свою рюмку. Если бы не Вильсон, он с большим удовольствием остался бы дома и выспался. Он рад был снова видеть друга, отведать такого коньяка, кроме того, удалось кое-что разъяснил Вильсону насчет Рождества и снега, но пугала мысль о том, что придется за бифштексом битый час выслушивать историю обманутой любви. Он поставил рюмку на стол и широко зевнул. И тут из бара выскочил Вильсон.

— Зе! Мы уходим! Я уже расплатился!

Да Силва прервал свой зевок.

— Уходим! Мы ещё не поели. В конце концов, ты сам меня уговорил прийти сюда поужинать, а теперь…

— А теперь мне немедленно нужно в отель! — бросил Вильсон.

Он подошел к краю тротуара и нетерпеливо посмотрел в обе стороны.

— Проклятие! Где это дурацкое такси?

Да Силва пожал плечами, выбросил окурок и последовал за Вильсоном на улицу.

— Сегодня Рождество, — напомнил он. — Все сидят дома и смотрят по телевизору снег. С чего ты так взвился?

Пришлось Вильсону отказаться от тщетных попыток.

— Проклятие! Ну, тогда пошли пешком!

— Согласен, — кивнул да Силва и зашагал рядом с Вильсоном. — Я все равно не голоден. А так мы будем проходить мимо моего дома и я смогу пойти поспать.

— Ты пойдешь со мной, может, сумеешь спасти жизнь этому идиоту портье в «Миракопе»! — прошипел Вильсон. — Если я буду один, обязательно убью его! Идиот! Чертов шут! Сейчас он говорит, что прежде чем покинуть отель, она написала мне письмо и оставила ему для отправки почтой. А до того сказал только, что она уже ушла. И ни слова о письме! Этот слабоумный остолоп…

Да Силва улыбнулся. Он никогда бы не подумал, что Вильсон может так разволноваться из-за сорвавшегося свидания. Должно быть, девушка и в самом деле нечто особенное.

— И потому ты собираешься его убить? За то, что он не упомянул о письме?

— Не за это! — Вильсон в раздражении начал переходить на другую сторону улицы, даже не посмотрев по сторонам; к счастью, ни одной машины не было. Да Силва поспешил за ним. — Письмо у него на столе, но он утверждает, что должен сдать его на почту, потому что оно уже оплачено марками. Мне он его отдать не может. Можешь себе представить такого идиота? Если он действительно отправит письмо, я, получу его не раньше чем через год, и то если повезет! Или вообще не получу!

— Н-да, — озабоченно протянул да Силва, — юридически он прав.

— Это меня не интересует, — фыркнул Вильсон. — Ах, кретин! Если он опустит письмо в ящик до моего прихода, я засуну туда его самого! И, если потребуется, разорву его на части, чтобы просунуть в щель!

Улыбка сошла с лица да Силвы. Вильсона занимало только то, что его знакомая не явилась на свидание, как обещала; все остальное его не интересовало.

— Что за этим кроется? — спросил он.

Спутник глубоко вздохнул, не сбавляя шага.

— Если бы я только знал! Мне известна лишь половина этой истории. — Он задумался, затем продолжил: — Дня четыре назад Джилл — её зовут Джилл Хоуард — пришла в посольство, утверждая, что её брат, как она думает, пропал в Бразилии…

— Как она думает? Так она этого не знает?

— Она знает, что он пропал, и думает, что это случилось на территории Бразилии. Говорит, что брат ей что-то рассказывал, но она не слишком внимательно слушала…

Да Силва воздел глаза к вечернему небу.

— О Боже!

— Я знаю, — Вильсон пожал плечами. — Во всяком случае, её направили ко мне. Брат её — профессор геологии в университете Беркли. Кто-то попросил его прилететь в Южную Америку и посмотреть несколько образцов горной породы. Очевидно, предложение было заманчивым, к тому же поездка пришлась на то время, когда университет закрыт на Рождество. Следовательно, он мог располагать собой, и все это походило на некое большое приключение. Она сказала, что не может вспомнить фамилии пригласившего его человека. И даже не уверена, слышала ли её вообще. Во всяком случае, она проводила Дона на аэродром, где он сел в частный самолет, и больше его не видела. А теперь она озабочена. Хотя он и прежде выполнял подобные заказы и является крупным специалистом в своей области, но всегда объявлялся вовремя.

— Понимаю. — Да Силва посмотрел на друга. — О самолете она, конечно, ничего не знает, верно? Опознавательные знаки или что-то ещё в этом роде?

— Она обворожительна, но я подозреваю, что не в состоянии отличить реактивный самолет от планера, — вздохнул Вильсон.

— Но нужно было же представить план полета или нечто подобное.

— В аэропорту Беркли нет ни одного полетного плана с пересечением границы — на тот день, когда он вылетел. Я это сразу поручил проверить через комиссию гражданской авиации. — Он поднял голову и нахмурился. — Что само по себе уже подозрительно.

— Подозрительно? — Да Силва ухмыльнулся. — Чем же? Похоже, это был внутренний маршрут. С чего она взяла, что брат отправился в Бразилию?

— Она абсолютно уверена в том, что речь шла о Бразилии, но точнее вспомнить не может.

Да Силва покачал головой.

— Хорошую подругу ты нашел! Она думает, она уверена! Но ничего не может вспомнить. А брат её находится где-то между Сан-Франциско и Паго-Паго. Не говоря уже о городе Бразил в Индиане. — Он взглянул на Вильсона. — И чего же она ждет от тебя?

— Я должен его найти, — скромно потупился Вильсон.

— Ах, так? Ни больше и ни меньше? А как?

— Потому-то я и хотел привлечь тебя. Я могу действовать лишь в определенных границах, да ещё по линии посольства, но ты с твоими связями в состоянии проверить все аэродромы внутри страны и установить, принимали ли там самолет с двумя мужчинами из Штатов, и где они теперь.

— А не может быть так, что её брат просто захотел скрыться? — спросил да Силва. — Ты, как и я, отлично знаешь, что в девяти из каждых десяти случаев пропавшие без вести замышляют именно это.

— Об этом я тоже, конечно, подумал, — спокойно кивнул Вильсон. — И навел о нем справки, но пока ничего не обнаружил. Ему не предъявляли никаких обвинений, его не преследуют кредиторы — половина причин для бегства — и, по словам Джилл, он не женат, что исключает остальную половину.

Да Силва улыбнулся.

— Даже если допустить, что он прибыл в Бразилию, я на твоем месте не впадал бы пока в отчаяние. В Бразилии есть очень отдаленные посадочные полосы. А четыре дня — совсем не срок.

— Не четыре дня — возразил Вильсон. — Четыре дня назад в Рио прибыла она, чтобы искать его. А он покинул Беркли ещё десять дней назад и…

— Ты хочешь сказать, она так беспокоилась, что всего через неделю после его отъезда помчалась сюда?

— Она вспомнила, что на работу ему нужно было максимум два дня, — заметил Вильсон. — А десять дней — это не два. Он часто выполнял такие заказы и ещё никогда не запаздывал.

Он посмотрел на друга в упор.

— Если он прибыл в Бразилию, то не в аэропорт, — справки через таможню я уже навел. Если он приземлился на одной из посадочных полос в глубине страны, где есть современные средства связи, следовало бы предположить, что он попытается известить сестру. Он этого не сделал. Она встревожена. Я тоже.

От гор за Руа Тонелерос до побережья они добрались быстро: машин почти не было, пешеходы тоже куда-то попрятались. Перед ними возник отель с круглым освещенным козырьком над мозаичным тротуаром.

— И вот ещё что: я ведь обещал познакомить её с тобой, чтобы она сама могла все рассказать — а она не пришла. Оставила какое-то письмо — и исчезла!

— Не спеши! — улыбнулся да Силва. — Я могу смириться с тем, что ты делаешь из мухи слона, но когда муха превращается в динозавра, это уже не смешно. Она не исчезла, а решила не идти на встречу и потому оставила тебе письмо. Для этого у женщины найдутся сотни причин. — Он ухмыльнулся, на мгновение задумался и внезапно стал серьезным. — Если быть точным, я могу представить очень вескую причину нежелания знакомиться с бразильским полицейским.

— Знаю, о чем ты думаешь, — возмутился Вильсон. — Ты думаешь, что все это может быть заранее условленной игрой — исчезнувший брат и все такое. Ну, не говоря уже о том, что я имею некоторый опыт в таких делах, ты просто не знаешь Джилл. Согласен, она несколько взбалмошная, но самая чудесная…

Да Силва воздел глаза к небу и вздохнул.

— А если она получила известие о брате?

— И поэтому решила, что нет нужды терпеть мою компанию за ужином? — Вильсон покачал головой. — Нет. Знаю, ты очень легко воспринимаешь всю эту историю, но скажу тебе, что-то мне здесь совсем не нравится. Она меня не обманула, во всяком случае, не так, как ты себе это представляешь.

Да Силва раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Вильсон явно был не в том настроении, чтобы над ним подтрунивать. Они молча преодолели последние метры до отеля, поднялись по мраморным ступеням и прошли через стеклянные двери. Казенная улыбка сползла с лица портье при виде сверкающих от ярости глаз Вильсона. Кем бы этот человек ни был, он явно был взбешен, и это угрожало вылиться на его голову.

Да Силва протянул руку и удержал Вильсона.

— Предоставь это мне, — бросил он по-английски и заговорил с портье по-португальски, предъявив свое служебное удостоверение.

Портье наклонился вперед, чтобы рассмотреть его, и вновь выпрямился, осознав вдруг, что опасается подделки. Да Силва дружелюбно улыбнулся.

— Насколько мне известно, у вас есть сообщение от одного из ваших постояльцев — мисс Хоуард — для некоего мистера Вильсона, — он сделал небрежный жест. — Этот господин и есть мистер Вильсон.

Лицо портье просветлело. Так, значит, вот в чем дело! Мужчина, который так орал по телефону, привел полицию! Ну, полиция полицией, а он действует по инструкции.

— Да, комиссар, — самодовольно кивнул он. — Но получить его у меня он не сможет.

— Может быть, вы мне скажете, почему?

— Потому что письмо оплачено и маркировано. — В интонации портье сквозило явное порицание да Силвы за незнание закона. — Это собственность государства, и только соответствующие ведомства…

— Ах да! — кивнул да Силва. — Но, знаете ли, я тоже представляю государство. И если вы не можете выдать письмо мистеру Вильсону, вручите его мне, а я передам дальше.

— Но вы же представляете не почту, комиссар, — торжествующе воскликнул портье, уже представляя себе, как позже расскажет об этом разговоре друзьям, из которых лишь немногие были хорошего мнения о полиции. Какая будет первоклассная история! Но внимательно посмотрев в глаза комиссара, он вдруг усомнился, действительно ли она так первоклассна. Хотя комиссар и кивнул, но выражение его лица казалось что-то слишком уж любезным.

— Действительно, — вздохнув, согласился да Силва. — Должно быть, вы правы. Лучше всегда поступать точно по закону. Итак, вас с письмом доставят в Управление и там задержат, пока мы найдем нужные бланки и их заполним.

Портье побледнел. Если как следует поразмыслить, нет никакого смысла вообще упоминать об этом разговоре своим друзьям. Взгляд комиссара особой радости от пребывания в Управлении не сулил. И портье поспешил загладить недоразумение.

— Я, конечно, не имел в виду…

— Убежден, — сочувственно кивнул да Силва. — Могу себе представить, как вас иногда раздражают эти бюрократические порядки, и вы будете только рады случаю несколько их упростить. Не так ли?

— Конечно, комиссар, — беспомощно пролепетал портье и протянул письмо.

— Большое спасибо, — учтиво сказал да Силва, принимая конверт. Потом повернулся к Вильсону, вывел его из зоны слышимости портье и отдал письмо.

— Такие строгие типы мне нравятся, — заметил он. — За небольшие чаевые такой парень достанет все, что угодно: от марихуаны до девушек. Но отдать письмо, которое тебе адресовано? Нет, ни за что! Это незаконно! — Он с любопытством посмотрел на Вильсона. — Почему ты просто не предложил ему чаевые? Он отдал бы тебе все письма, которые только лежат в ящиках.

— Мне не понравился его тон, — отрезал Вильсон и вскрыл конверт. Бегло пробежав глазами письмо, он озадаченно поднял голову. — Зе! Послушай-ка! «Дорогой мистер Вильсон…»

— «Дорогой мистер Вильсон?» — Да Силва поднял свои кустистые брови. Должно быть, это настоящая любовь? Как же она обращается при простом знакомстве?

— Проклятие, Зе! Прекрати, в конце концов! — взгляд Вильсона опять обратился к письму. Он прочитал вслух:

«Дорогой мистер Вильсон!

Человек, который в Беркли нанял Дона, только что вошел с друзьями в бар, как раз в тот момент, когда я собиралась уходить на встречу с вами. Я спросила его, где Дон, но он сделал вид, что не понимает, о чем речь. Повел себя так, словно я сумасшедшая. Я так разозлилась, что готова была закричать! Теперь я всерьез беспокоюсь за Дона, и это бесит меня ещё больше. Когда он покинет бар, я пойду следом, и пусть он это увидит! Если он думает, что может объявить меня сумасшедшей, то он сам сумасшедший! Я совершенно точно знаю, что это тот самый человек! Во всяком случае, я почти уверена!

Я уже попросила портье заказать для меня такси и отправить письмо, с тем, чтобы вы его завтра…»

Вильсон поднял голову и сдвинул брови.

— Завтра?

Да Силва пожал плечами.

— Ну, у нас на доставку письма нужен не день, а от двух до четырех недель. Но откуда ей знать о порядках в нашем великолепном почтовом ведомстве? Читай дальше.

Вильсон кивнул.

«…завтра получили в посольстве. Не знаю, куда можно вам позвонить, кроме вашего кабинета, но если смогу выяснить, куда он отправиться, попытаюсь позвонить вам в ресторан. Я забыла его фамилию, но обязательно вспомню. Может быть, вы с комиссаром ещё там будете. Сожалею, что не смогла прийти.

Мне только что пришло в голову: в бар есть и второй вход, с улицы, так что я лучше подожду снаружи, в такси. А водителя попрошу по дороге непрерывно сигналить. Тогда посмотрим, кто здесь сумасшедший!

Джилл Хоуард».

Вильсон опустил письмо и с горьким торжеством посмотрел на да Силву; похоже, подтверждение его опасений разрядило атмосферу.

— Ну, вот — ты убедился?

— В том, что она — особа взбалмошная? Конечно, это я сразу понял.

— О Боже, Зе! Я имею в виду, что она оказалась в трудном положении.

— Вероятно, — согласился да Силва. — Чтобы быть точным, почти определенно. Каждый, кто не говорит по-португальски и садится в бразильское такси для поездки по городу, испытывает величайшие затруднения. Шофер запросит с него целое состояние. А если она попросит его непрерывно сигналить, можешь минут через пять ждать её возвращения. В сопровождении полицейской машины. — Он на мгновение задумался. — В Управление её, пожалуй, не повезут. Рождество, как-никак.

Вильсон не мог поверить своим ушам.

— Значит, ты ничего не предпримешь?

— Не совсем так, — возразил да Силва, бросив взгляд на часы. — Я ухожу домой. — Он холодно посмотрел на Вильсона. — Ты мне обещал и ужин, за который собирался заплатить, и встречу с прекрасной девушкой, но не сделал ни того, ни другого. Я же обещал самому себе длительный и крепкий сон, и, в отличие от тебя, могу сдержать свое слово.

Вильсон продолжал недоуменно таращиться на него.

— Значит, ты даже не поговоришь ни с барменом, ни с портье, чтобы узнать, что за парня она преследует? И не останешься здесь до её возвращения, чтобы услышать, что, собственно, происходит? Если, конечно, она вообще вернется.

— Вот именно, — кивнул да Силва и зевнул. — Ты ведь тоже детектив, верно? Ты поработаешь сегодня и дашь мне поспать, чтобы я смог работать завтра. У меня специальное задание Министерства иностранных дел, и госсекретарю не понравится, если я всю ночь проведу на ногах, разыскивая взбалмошную девицу, которая любит сигналить из машины, а потом окажусь слишком усталым, чтобы решать государственные проблемы.

Он увидел, как вытянулось лицо Вильсона, и смягчил тон.

— Не забывай, мы в Рио-де-Жанейро. Это большой город с хорошей полицией. Ее никто не похищал, она поехала по своей воле. Ее не затащат в какой-нибудь притон и не продадут в рабство. — Несмотря на свои добрые намерения, он не смог сдержать улыбку. — Не говоря уже о том, что ни один шофер в Рио её не отпустит, пока она с ним не расплатится; а ни один человек, если он в своем уме — неважно, хочет он её похитить или нет — не станет платить столько, сколько этот шофер потребует.

Вильсон с горечью смотрел на друга.

— Очень смешно!

Да Силва с минуту наблюдал за выражением его лица, потом вздохнул. Любовь, конечно, прекрасное чувство, но как она лишает разума!

— Ну ладно, — вздохнул он. — Послушай, мы встретимся завтра за обедом в «Сантос Дюмон», и ты сможешь рассказать мне все, что узнаешь. Если тебе все ещё будет нужна моя помощь, и я смогу для тебя что-нибудь выяснить, я охотно помогу.

— Благодарю! — холодно бросил Вильсон. — Какое великодушие!

Да Силва поморщился.

— Конечно, — ответил он так же холодно. — Я собирался завтра провести сиесту за письменным столом, а теперь вынужден этим пожертвовать.

4

Весело напевая про себя, комиссар да Силва сбежал по мраморной лестнице медицинского института, сел в свой красный кабриолет «ягуар», завел мотор и с восхищением прислушался к его мощному урчанию. Рюкзак с вещественными доказательствами, привезенный из командировки, был передан директору института, который обещал как можно скорее сообщить по телефону о результатах. Следующим пунктом его программы было посещение Паласио Итамарати — Министерства иностранных дел, где предстояло нанести визит госсекретарю, представить тому свой доклад, получить дальнейшие указания, а затем ехать в аэропорт «Сантос Дюмон» обедать с Вильсоном. Дел много, но интересных, а это главное.

Он усмехнулся, выруливая на улицу и пропуская несколько некстати подвернувшихся такси. Бедняга Вильсон! Он, кажется, по уши втюрился в эту взбалмошную девицу, а каждый, кто позволяет себе так увлечься женщиной, заслуживает только сострадания!

Да Силва сочувственно покачал головой, задавая себе вопрос, спал ли вообще этой ночью его американский друг, или скоротал её на жестком диване в вестибюле отеля. Да, — подумал он, — за обедом мне предстоит услышать печальную историю с мольбой о помощи, к тому же бесполезной. Но для этого ещё будет время; а пока нужно наслаждаться жизнью! Прекрасный денек, джунгли позади, и он опять в своем любимом Рио. Он тщательно выбрит, аккуратно подстрижен и сидел за рулем своего любимого автомобиля, причем на твердой земле, а не на высоте двух тысяч метров. Чего ещё желать?

Такое настроение ещё владело им, когда он достиг Пласа Республика и пересек её в направлении Авенида Гетулио Варгас, не обращая внимания на интенсивное движение транспорта. Оно исчезло, когда за зданием военного министерства комиссар въехал в ворота Итамарати и лишь крутой поворот рулевого колеса и резкое торможение спасли от удара лоб в лоб с выезжавшим оттуда автомобилем. С минуту он сидел на месте, как оглушенный, с трудом осознавая, что едва не разбил свою великолепную машину, затем взорвался, высунулся в окно и прорычал:

— Barbeiro! Дикарь!

Но даже это самое обидное для бразильских водителей оскорбление не принесло разрядки. Жестко прищурившись, он заглушил мотор, рванул дверцу и вышел, чтобы проучить этого идиота.

Второй автомобиль тоже затормозил буквально в нескольких сантиметрах от бетонного столба. Дверца распахнулась и появилась девушка, бледная от праведного гнева. Она открыла было рот, чтобы достойно ответить на смертельную обиду, но, узнав стоящего перед ней мужчину, медленно его закрыла.

— Комиссар да Силва!

Да Силва глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки. Он вспомнил, что некий Карвальо Сантос да Силва всегда слыл кавалером, поэтому должен оставаться им и сейчас.

— Добрый день, Астреа. — Какое-то мгновение он холодно её рассматривал, затем произнес самое учтивое из того, что пришло в голову.

— Я так и думал, что за рулем этой машины женщина!

Она стиснула зубы. Это уже слишком! Даже для законченного невежи просто перебор! Комиссар он или нет, он сам виноват, и она не видит причины, почему бы это не объяснить.

— Послушайте, комиссар да Силва! Вы понимаете, что ваше неумение водить машину едва не привело к аварии? Что вы едва не разбили мою машину, потому что рулите, как деревенщина?

Да Силва не мог поверить своим ушам.

— Я едва не разбил вашу машину? — Он уставился на нее, ошеломленный тем, как далеко может зайти женщина, чтобы избежать ответственности. — Вы можете мне объяснить, Астреа, почему женщинам, покупая себе права на толкучке, не заплатить хоть чуть побольше, чтобы купить подделку поприличнее?

— О! — Его тон полностью вернул Астреа самообладание. Значит, он хочет продолжать игру? Каков мерзавец? Тогда ему следует познакомиться с мнением специалиста! Она серьезно кивнула и снисходительно заметила:

— Думаю, знаю, где вы допустили ошибку, комиссар. Ворота устроены так, что в них одновременно одна машина может въехать и одна — выехать. При этом подразумевается, что каждая машина использует свою сторону проезжей части. Никто не мог предвидеть, что вам захочется проехать посередине.

— Ах, милая сеньора! Не хотите ли вы сказать, что я ехал не по своей половине? — Да Силва сверкнул глазами. — И что я тоже отчасти виноват в таком нелепом происшествии?

Астреа язвительно улыбнулась.

— Могу только подтвердить, сеньор — я хотела сказать, комиссар, — что вы влетели в эти ворота со скоростью, значительно превышающей установленную для таких проездов, что является нарушением параграфа двенадцать, абзац четыре правил дорожного движения; что вы недостаточно контролировали свой автомобиль, а это, если я не ошибаюсь, подпадает под параграф восемнадцать тех же правил, и не предприняли ни малейшей попытки удостовериться, не движется ли вам навстречу какое-либо транспортное средство. — Она сдвинула брови, как бы стараясь что-то вспомнить. — Не знаю точно, на какой параграф здесь сослаться. Вероятно, сразу несколько. — Астреа испытующе взглянула на него. — Когда мне встретится эксперт, я непременно уточню.

Да Силва с трудом сдержался, чтобы не взорваться.

— Сеньора! Не заставляйте меня…

— Пустить в ход руки? — Она осуждающе покачала головой. — Да, я убеждена, что это ваш любимый метод, комиссар, только на вашем месте я была бы осторожнее. В школе полиции я слыла лучшей по дзюдо и карате.

— Когда вы наговоритесь всласть и сможете послушать меня, я бы хотел спросить, не собираетесь ли вы проехать дальше, чтобы прекратить этот идиотский разговор, — процедил да Силва сквозь стиснутые губы. — Я последую вашему примеру.

— О, да, конечно, — она любезно улыбнулась. — Надеюсь только, что преступников вы ловите лучше, чем водите машину, комиссар.

— Сеньора!

— Будьте здоровы, комиссар. И если хотите, примите мои извинения.

Стандартные слова прозвучали так неискренне, что у да Силва отнялся язык. Вот, значит, благодарность за все его любезности от аэропорта и до дома? Вот награда за попытки оставаться галантным кавалером, несмотря на неслыханные оскорбления? Ну и ну!

Он смотрел, как Астреа садилась в машину, умело демонстрируя дивной формы ноги. Потом она ловко сдала назад, вывернула руль и промчалась мимо, насмешливо помахав рукой. Да Силва с каменным лицом влез в «ягуар», дал газ, влетел во внутренний двор и ударил по тормозам на стоянке для послов, не только заставив отчаянно завизжать ни в чем не повинные шины, но и нарушив, без сомнений, ещё множество параграфов.

Поднявшись по лестнице, он толкнул большую двухстворчатую дверь и бросил на бедную даму в приемной взгляд, заставивший её подумать, что комиссар да Силва по ошибке спутал её с кем-то из врагов народа. Она поспешила зарегистрировать его прибытие и отправила дальше, пока он не достал наручники или даже пистолет. Секретарша государственного секретаря при виде вошедшего тяжелой походкой комиссара тоже запаниковала и торопливо доложила о посетителе. Потом она поспешно распахнула перед комиссаром дверь и, когда тот вошел, ещё поспешнее её захлопнула.

Государственный секретарь Министерства иностранных дел поднялся, обошел свой гигантский письменный стол и с распростертыми объятиями шагнул навстречу. Он был седовлас и широкоплеч, одного роста с да Силвой, умные черные глаза прятались глубоко под высоким крутым лбом. Запоминающееся лицо состояло из резко очерченных плоскостей и заканчивалось угловатым подбородком. Он крепко и по-дружески пожал комиссару руку.

— А, комиссар да Силва! Давно не виделись. Несколько лет, я думаю. Со времени того скандала с вашим приятелем Бейли. Как поживаете?

— Хорошо, сеньор.

Проницательный взгляд испытующе сверлил лицо да Силвы.

— Ну, комиссар, не обижайтесь, но по вашему виду этого не скажешь. Что случилось? Вы выглядите раздраженным. Это связано с тем делом?

Да Силва покачал головой.

— Нет, это… это сугубо личное.

— Да? — госсекретарь вернулся к своему письменному столу, сел и предложил кресло да Силве. Пока гость устраивался, он откинулся на спинку кресла, сомкнул кончики пальцев обеих рук и улыбнулся. — Женщина, верно?

— Нет, всего лишь… — Да Силва вдруг расслабился и ответил на улыбку кривой ухмылкой. — Да, сеньор. Но не то, что вы имеете в виду.

— Я не сказал бы, что имел в виду что-то определенное, — госсекретарь ещё раз улыбнулся, подался вперед, убрал с лица улыбку и перешел к делу.

— Пожалуй, пока придется отложить ваши личные проблемы, комиссар. Что с мостом?

Да Силва сдвинул брови, вспомнив о цели своего визита.

— Могу я для начала задать вам несколько вопросов? У меня не было возможности поговорить с вами до отъезда.

Госсекретарь кивнул.

— Разумеется.

— Итак, первое: для чего вообще в этой дикой местности построили мост? Ближайший к нему форпост цивилизации — если можно так выразиться — это маленькая деревушка в десяти милях оттуда, даже не обозначенная на картах. Откровенно говоря, я и сам не знал, что там в дремучем лесу есть мост, пока не получил это задание.

— Вы не знали? — Госсекретарь спокойно взглянул на него. — Собственно, это не было особым секретом. Мы строим много мостов и посадочных полос в таких местах, где нет людей. — Он пожал плечами. — Для чего? А для чего мы построили новую столицу — Бразилиа или автомобильные дороги от Бразилиа до Белема и на юг? Именно потому, что там ничего нет, комиссар. И потому, что мы хотим там кое-что иметь.

Он повернулся вместе с креслом, посмотрел вниз на оживленный город и вновь вернулся в прежнее положение.

— Уверен, вы спрашиваете себя, какое дело до моста, лежащего в самой глубинке Мату Гроссо, нам — Министерству иностранных дел. Могу объяснить, комиссар. Вы знаете не хуже меня, что нашей стране нужно развивать внутренние территории. Мы не можем продолжать втискивать наше постоянно растущее население на узкую полоску побережья; мы ещё ухитряемся его прокормить тем, что используем наши немногочисленные экспортные товары исключительно для оплаты импортируемого продовольствия. И именно по этим причинам, в целях развития глубинных территорий были построены Бразилиа, дорога на Белем, новые аэродромы и многое другое.

Теперь, что касается конкретно этого моста, причины его постройки и связи с Министерством иностранных дел. Наше правительство заключило с японцами соглашение о размещении в этой части Мату Гроссо колонии переселенцев. Наши исследования показали, что земля там очень плодородна, нужно только расчистить её под пашню. Вопреки общему мнению, климат там вовсе не плохой, дождей выпадает достаточно, но не слишком много, а кроме того, там нет недоброжелательно настроенных индейцев. Животный мир доставит не больше проблем, чем в других, уже развитых областях. Реки на этой территории могут служить транспортными артериями и, в то же время, поставлять рыбу для пропитания. Мы полагаем, что заселив эти места и построив там дороги, сможем создать солидный сельскохозяйственный регион, который будет в состоянии не только прокормить сам себя, но и вносить немалый вклад в экономику всей Бразилии.

Мероприятия, связанные с переселенцами и их размещением, естественно, подпадают под нашу юрисдикцию. Когда они там окончательно укоренятся, ими, разумеется, будет заниматься другое ведомство.

Он сделал паузу, как бы желая понять, следить ли да Силва за его объяснениями, взглянул на лицо комиссара и, удовлетворенный, продолжал:

— Этот мост, так важен, потому что он пересекает — вернее сказать пересекал реку Аква Бранка, которая выше деревни Санта Изабель несудоходна. Построив мост, мы обеспечивали проезд по дороге от колонии переселенцев до Санта Изабель. Оттуда до Параны по реке могут пройти нужные строителям суда.

Госсекретарь вновь сделал паузу.

— Теперь понимаете, комиссар?

— Да, сеньор.

— Хорошо. Тогда вы наверняка понимаете, что мы весьма заинтересованы узнать, кто взорвал мост и из каких побуждений. Чтобы помешать прибытию переселенцев? Было такое намерение или нет, но результат взрыва именно таков. Придется отложить их переезд по меньшей мере на восемь месяцев, быстрее мост не восстановить. Или мост разрушили по совершенно другим причинам? И если да, то по каким именно?

Госсекретарь улыбнулся, но вышла скорее болезненная гримаса.

— Во всяком случае, это не выходка студентов. Такой удар стоит времени и труда. И денег. — Он вздохнул, проницательно вглядываясь в да Силву. — Ну, комиссар, я ответил на ваши вопросы. Теперь моя очередь их задавать. Кто? И почему?

— Прежде чем начать, я задам ещё один, последний вопрос, — медленно произнес да Силва. — Каким образом вы узнали о взрыве моста? Я имею в виду, так быстро?

— Это можно назвать везением, хотя я не верю в счастливые случаи, ответил госсекретарь. — Одному из пилотов, летевшему из Хуан Кабальеро в Парагвай, показалось, что он заметил в джунглях световой сигнал; он отклонился от курса, чтобы в этом удостовериться, и увидел разрушенный мост. Должно быть, световой сигнал был плодом его воображения или отражением от какой-нибудь стальной конструкции моста, но, во всяком случае, он увидел состояние моста и доложил.

Госсекретарь пожал плечами.

— Но мы и без того узнали бы. На той неделе туда собирались направить группу инженеров, чтобы начать прокладку канала от реки до поселения. Теперь с этим придется повременить.

Его тон стал официальным.

— Итак, комиссар? Что дали ваши поиски?

Да Силва закурил, использовав паузу для того, чтобы привести в порядок свои мысли. Бросив обгоревшую спичку в пепельницу на письменном столе, он недовольно нахмурился.

— Ну, честно говоря, очень мало. Мы знаем, что при взрыве моста присутствовали по меньшей мере двое.

— Почему?

— Потому что один погиб при взрыве. — Да Силва поморщился. — Я это знаю, потому что нашел и привез с собой части его тела.

Густые брови госсекретаря удивленно поднялись.

— Части?

— Да, сэр. Если точнее, ступню, оторванную на уровне щиколотки, с сохранившейся на ней обувью, и нечто вроде части его руки. Больше ничего найти не удалось. Да и эти останки лежали под бетонными обломками, куда не могли подобраться урубу или звери. Однако муравьи над ними уже поработали. Поэтому я не знаю, удастся ли их опознать. Исследования проводится в институте. Придется подождать результата. Может быть, какую-то зацепку даст обувь. Она в относительном приличном состоянии. Если повезет, мы сумеем определить изготовителя, а через него, смотря по обстоятельствам, даже узнать, где она была продана. Будем надеяться, Для тех мест это необычно. Там носят либо сапоги с высокими голенищами, либо ничего. А найденный ботинок скорее похож на рабочую обувь. — Он слабо улыбнулся. — Если это имеет какое-то значение.

Госсекретарь медленно кивнул.

— Но вы не верите, что это дело рук одного-единственного человека, который взлетел на воздух вместе с мостом?

— Нет, сэр, — решительно заявил да Силва. — Динамит для взрыва был доставлен к мосту с безопасного места в ста метрах, на краю ущелья. Я нашел куски изоляции, где зачищали провода перед тем, как подсоединить их к подрывной машинке. Точно такие же кусочки я обнаружил и на коре деревьев между этим местом и опорой моста, куда была заложена взрывчатка. Значит, туда тянули кабель. А подрывали с другого места.

Комиссар покачал головой и уставился на свою сигарету, как будто хрупкий столбик пепла мог дать ответ.

— Я полагаю, что там было несколько человек, но в данный момент мы ищем только одного.

— Почему только одного?

— Потому что у меня нет ни малейшего сомнения, что он сознательно взорвал мост, когда сообщник ещё не успел уйти с места установки заряда. Если мои рассуждения верны, он сделал это, чтобы устранить свидетеля. А если он устранил одного, логично предположить, что так же он поступил и со всеми другими, кто там был.

Он стряхнул пепел в пепельницу и вновь откинулся на спинку кресла.

— У меня, конечно, нет никаких доказательств. Смерть сообщника могла стать результатом несчастного случая. Возможно, контакт подрывной машинки оказался неисправен. Такое случается. Но я в этом сомневаюсь.

— Понимаю. — Госсекретарь нахмурился. — Предположим, вы правы. Что вам известно про этого человека, кроме того, что он абсолютно безжалостен?

— Если он убрался оттуда один, значит, он умеет управлять самолетом. Я провел там пять кошмарных суток, и из них целый день потратил на то, чтобы метр за метром обследовать посадочную полосу. Мне удалось найти место, где стоял самолет. Причем недавно. — Он пожал плечами. — Разумеется, речь опять идет лишь о гипотезе. Посадочной полосой мог воспользоваться какой-нибудь самолет, не имеющий отношения к взрыву, а человек, которого мы ищем, мог прийти пешком через джунгли и так же вернуться обратно. Впрочем, с грузом динамита, подрывной машинкой и всем прочим снаряжением…

Он покачал головой.

— В этом я тоже сомневаюсь. Пешком от Санта Изабель минимум десять миль, на что, по моей оценке, нужно два дня, пока там не построили дорогу. Но это только при условии, что для него не имеет значения, увидят ли его в деревне. В противном случае лишь один Бог знает, откуда он прибыл и куда исчез.

— Напрашивается вывод, что это был кто-то из местных, — заметил госсекретарь. — Быть может, кто-то недовольный нашим вмешательством в их жизнь…

— С самолетом? И с приятелем в рабочих ботинках?

— Насчет самолета мы точно не знаем.

— А динамит? А кабель? А подрывная машинка?

Да Силва покачал головой.

— Поверьте, сэр, я с удовольствием бы принял эту версию, ведь там живет не больше дюжины людей, и допросить их можно в два счета. Но, видимо, придется обыскать всю Бразилию.

Госсекретарь вздохнул, откинулся назад и призадумался.

— Итак, что мы имеем? Некий человек, умеющий управлять самолетом, прилетает туда из какого-то неизвестного нам места, как минимум с одним спутником, взрывает мост, убивая при этом своего сообщника, и улетает. — Он перевел взгляд на да Силву. — Куда? И — рискую повториться — почему он это сделал?

— Займемся сейчас этим «куда», — тряхнул головой да Силва. — Говоря откровенно, никакого оптимизма насчет скорой разгадки я не питаю. Судя по следам, которые удалось обнаружить, самолет был хотя и небольшой самолет, но достаточно мощный, чтобы без проблем долететь до Рио. Значит, он мог приземлиться на любом частном аэродроме, в любом частном аэроклубе и даже просто на ровном поле между тем местом и Рио-де-Жанейро.

Он кисло улыбнулся, подался вперед и загасил сигарету в пепельнице.

— Не люблю жаловаться, тем более при госсекретаре, но, хотя очень приятно, что по всей стране строятся аэродромы, чтобы развивать внутренние области, и прекрасно, что везде открываются аэроклубы, потому что для нас самолет — то же самое, что железные и автомобильные дороги для Европы и Соединенных Штатов, факт остается фактом, что наш контроль над парком частных самолетов слишком недостаточен. Вне крупных городов и основных аэродромов любой владелец или пилот частного самолета может взлететь и приземляться, где и когда ему хочется, без всякой регистрации полета. Во внутренних районах даже сами самолеты зачастую не регистрируют. Никто не знает, откуда они взялись, и никто этим не интересуется.

Он поднял руку, останавливая возражения.

— Вы это знаете не хуже меня. К тому же место в Мату Гроссо, где взорван мост, находится совсем неподалеку от Боливии и Парагвая. В обеих этих странах тоже нет никакого надзора за полетами частных самолетов. И что же получается? — Он нахмурился. — Нашим коллегам почти невозможно выяснить, где находился данный самолет в такое-то время.

Губы госсекретаря дрогнули, но он тотчас же опять стал серьезным.

— Я займусь этой проблемой, комиссар. Но, надеюсь, вы не хотите тем самым сказать, что не надеетесь на успех?

— Нет, сеньор госсекретарь. Я говорю только, что это будет нелегко.

Голос госсекретаря зазвучал жестче.

— Легко или тяжело, комиссар, но это преступление должно быть раскрыто. Мы должны узнать, кто уничтожил мост, и по какой причине. Мост взорвали не по какому-то капризу, а с определенным умыслом, который нам необходимо выяснить. Мы собираемся восстановить его, но вряд ли стоит этим заниматься, если кто-то готов взорвать его снова. На бесконечные проекты у нас нет ни времени, ни денег. Да и терпения тоже.

Да Силва вздохнул.

— Да, сеньор.

— Я верю в вас, комиссар, и убежден — вы найдете ответ.

Последовавший вздох был ещё глубже.

— Благодарю, сеньор.

— Итак, каковы ваши планы, комиссар?

Да Силва взглянул на собеседника. Глубоко посаженные глаза смотрели требовательно, не допуская отговорок и уверток. Несколько секунд мужчины напряженно смотрели друг другу в глаза, затем да Силва слабо улыбнулся.

— Мы постараемся, сеньор. Наведем справки об этом самолете, запросим все аэродромы, с которыми есть телеграфная или радиосвязь. Если институт по доставленным мной вещественным доказательствам сможет точнее определить время смерти, это может нам помочь. Хотя пока не знаю, как именно. Во всяком случае, в нашем распоряжении окажется хоть какой-то временной фактор. Сейчас, судя по результатам осмотра посадочной полосы и по докладу того пилота, можно считать, что мост взорвали где-то на прошлой неделе. Это моя оценка; возможно, после тщательного обследования разрушенного моста эксперты смогут определить точнее. А за неделю на бесчисленных аэродромах Бразилии взлетает и садится множество самолетов.

Он на мгновение задумался.

— Кроме того, мы, конечно, разберемся с обувью и посмотрим, что из этого получится.

Комиссар снова задумался, госсекретарь терпеливо ждал. Наконец комиссар поднял голову.

— Учитывая вашу информацию, проверим все группировки, которые критикуют нашу иммиграционную политике. Попытаемся установить, не состоят ли в этих группировках профессиональные пилоты, и нет ли среди них людей, имеющих дело со взрывчаткой. Многого тут не выудишь, но попытаться нужно. Я лично не рассматриваю это как организованную акцию — прежде всего, из-за ликвидации сообщника — но допустим и эту версию.

Он ещё раз задумался и посмотрел на госсекретаря.

— Вот ещё что: насчет идеи с переселенцами. Кому про это было известно? О колонии японцев в этом районе, я имею в виду? Об этом было объявлено официально? Пресса знала?

Госсекретарь многозначительно пожал плечами.

— Как и с мостом, из этого не делали тайны. С другой стороны, по таким поводам мы редко делаем официальные заявления. Подобные мероприятия слишком обыденны. Сомневаюсь, обратила ли пресса на это внимание и поместила ли хоть какое-то сообщение. В конце концов, мы уже переселили во внутренние штаты множество народу из Индонезии, да и несколько групп японцев, тоже в район Амазонки. Для нас в этом нет ничего необычного. — Он ненадолго задумался. — Но мы выпускаем ежемесячный бюллетень, в котором публикуем наши достижения для всех интересующихся. Его распределяют по библиотекам, посольствам и разным учреждениям. Я не уверен, комиссар, но, возможно, даже вы получаете несколько экземпляров, — сухо добавил он.

— Вполне возможно, — да Силва ухмыльнулся. — В последнее время я едва успеваю просматривать почту. Во всяком случае, мы сделаем все возможное, сеньор.

Госсекретарь встал и обошел вокруг своего письменного стола. Да Силва тоже поднялся. Госсекретарь положил руку ему на плечо.

— Уверен, вы постараетесь. И надеюсь, не станете тянуть. Если чем-то сможет помочь наше Министерство, сообщите.

— Да, сеньор, — да Силва улыбнулся и пошел к дверям. — Кое-что вы могли бы для меня сделать, сеньор. Пожелать мне удачи.

На лице госсекретаря не дрогнул ни один мускул.

— Я уже говорил, что не надеюсь на счастливые случаи, комиссар. Однако не хочу сказать, что я их недооцениваю. Удача всегда на стороне того, кто её добивается, — и он сухо добавил: — Уверен, что и вам перепадет.

Ты хочешь сказать, что я должен сделать все возможное, чтобы её добиться, — думал да Силва, глядя в проницательные, глубоко посаженные глаза. — Иначе переведут меня в какую-нибудь глухомань, где лишь змеи да аллигаторы желают друг другу доброй ночи.

— Да, сеньор, — невозмутимо кивнул он, открывая дверь.

5

Аэропорт «Сантос Дюмон», зеленым клином врезающийся в голубые воды бухты Гуанабара, являл воздушным путешественникам зрелище неповторимой красоты. С одной стороны на переднем плане, — крутые склоны Сахарной Головы, с другой — крошечные белые домики Нитеро и входящие в гавань океанские пароходы, оставляющие за собой длинные кильватерные следы. Помимо своих красот, «Сантос Дюмон» славился как самый легкодоступный аэропорт в мире — до него можно было добраться за пять минут.

Однако комиссара да Силва эти достоинства не интересовали. Красот хватало и в других местах, а что касается легкодоступности, будь его воля, он строил бы аэропорты не ближе десяти тысяч миль от крупных городов и запретил бы доступ в них под страхом смертной казни. Для да Силва единственным достоинством аэропорта было то, что в его ресторане можно было снять пиджак, развязать галстук и от души поесть — несмотря на случайные шквалы, сметавшие со столов скатерти, а иногда и тарелки, когда какой-нибудь самолет на взлетной полосе под открытыми окнами включал форсаж.

Он поднялся по широкой лестнице в главный зал и нахмурился, размышляя о разговоре с государственным секретарем. Предстояла большая работа, хотя, откровенно говоря, едва ли был какой-то шанс найти ответ на все эти простейшие вопросы: кто доставил себе хлопоты забраться вглубь джунглей, чтобы взорвать мост, который никуда не вел? И, если до конца цитировать госсекретаря, почему? Он вздохнул, медленно и тяжело ступая по лестнице. Может быть, у Вильсона появится какая-то идея, если рассказать ему всю историю? Вильсон был человеком весьма острого ума и мог оказаться очень полезным помощником, если бы удалось отвлечь его от новоявленной подруги.

С верхней ступени он окинул взглядом зал и удивленно приподнял густые брови. Вместо того, чтобы сидеть за столом в обеденном зале, Вильсон примостился на табурете в овальном баре, угрюмо уставившись в рюмку с коньяком. Да Силва подошел к нему и облокотился на стойку. Вильсон на мгновение вскинул голову, но потом снова уперся взглядом в рюмку.

— Привет, Зе.

Прежде чем ответить другу, да Силва бросил взгляд в обеденный зал.

— Почему здесь, в баре? Лучше занять столик, пока есть свободные.

— Я не голоден, — Вильсон, очевидно, пришел к заключению, что уже достаточно долго рассматривает свой напиток и настало время что-то предпринять. Он поднес рюмку к губам, торопливо опустошил её, схватил бутылку и внезапно замер. Похоже, он вспомнил о долге дружбы и поднял голову.

— Хочешь?

— 1942 год, — сказал да Силва, садясь на соседний табурет. — Август, если точнее.

— 1942 год?

— Тогда я последний раз отказался от выпивки, — объяснил да Силва и щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание бармена. Проследив, как Вильсон разливает, он поднял рюмку и сочувственно взглянул на друга.

— Не хочешь поделиться?

— А вот делиться совершенно нечем, — огорченно сообщил Вильсон, но тут же сам себя опроверг. — И слабоумный бармен, и идиот портье не знали, за каким мужчиной последовала Джилл… Я прождал в фойе её возвращения чуть не целый год…

— Ну, скажем, полчаса? — уточнил да Силва.

— Почти сорок пять минут. К этому времени мне пришла в голову блестящая идея вернуться к «Марио», ведь она может попытаться найти меня там…

— Если она запомнила название? Или твое имя, если уж на то пошло?

Вильсон сделал вид, что не слышит. Видимо, решил не расстраиваться ещё больше.

— Во всяком случае, у «Марио» для меня никаких известий не оказалось. И я отправился назад, к отелю.

Да Силва ухмыльнулся.

— Знай я вчера вечером, что ты караулишь на пляже, снял бы оттуда патрульного и нашел ему занятие получше.

Вильсон не обратил внимания на колкость.

— В отеле мне сказали, что она вернулась и легла спать, категорически запретив себя беспокоить. И никаких звонков. Портье утверждал, что она устала. — Он поднял голову. — Я едва не угодил в полицию, потому что хотел взломать её дверь, чтобы удостовериться, что она действительно там. Сначала пришлось бы разделаться с портье, разумеется…

— Но вовремя одумался?

— Да, — скромно признался Вильсон.

— Ну, слава Богу! — пылко воскликнул да Силва. — Иначе пришлось бы будить меня среди ночи, чтобы тебя выручать. — Он отпил глоток и отставил рюмку. — А дальше?

Вильсон пожал плечами.

— Дальше? Потом я поехал домой. Сегодня чуть свет я опять ей звонил. Но она уже встала, позавтракала и ушла.В восемь утра! — В его голосе слышалась горечь. — Ты можешь себе представить?

— Элементарно, — кивнул да Силва. — Она страдает бессонницей. Или не хотела упустить утренние газеты. Или в её номере хотели сделать приборку, а она не желала при этом присутствовать. Или…

— Очень смешно!

— Ну, да, — продолжал да Силва — я согласен, у вас, как у всякой пары влюбленных, появились затруднения, мешающие вам встретиться. Испытывай я подобное чувство, что было бы легче для тебя, я бы сказал, что путь истинной любви редко бывает гладким. Но, — поспешно добавил он, перехватив взгляд Вильсона, — обещаю, этого никогда не будет.

Насмешливое выражение сползло с его лица, как будто что-то пришло ему в голову.

— Однако я хочу тебе сказать, что собираюсь сделать. Говорят, лучший способ отвлечь человека от его проблем — это поставить перед ним другие. И у меня есть для тебя великолепный экземпляр.

Вильсон подозрительно покосился на него. Да Силва покачал головой.

— Серьезно. Вчера вечером ты хотел узнать, что я целую неделю делал в глухомани. Слушай, я веду одно дело, и ты, похоже, сможешь мне помочь.

Он на мгновение умолк, приводя в порядок мысли. Вильсон терпеливо ждал.

— В тех местах есть — или, вернее, был — мост через реку Аква Бранка. Река в точности соответствует своему названию. Белая вода — быстрое течение. Во всяком случае, этот мост вел из ниоткуда в никуда; он был построен из стали и бетона в джунглях, за миллион миль отсюда. Наше правительство собирается поселить в том районе японских иммигрантов, к мосту предполагалось проложить дорогу — сначала в виде просеки в лесу, позднее даже превратить её в автотрассу до Санта Изабель, а оттуда через реку к Паране.

Он поднял глаза на Вильсона.

— Если оставить в покое гипотезу, что кто-то хочет помешать переселенцам, можешь назвать разумную причину кому-то прилетать туда иначе просто не добраться — прихватив с собой динамит, заложить его в опоры моста и все взорвать? И при этом ещё убить человека?

Он подождал немного и повторил:

— Ну? Можешь назвать хоть одну разумную причину?

— Да, — без всякого выражения буркнул Вильсон. — И даже очень хорошую. То есть просто превосходную причину, почему я смог бы это сделать.

Глаза да Силвы сверкнули; он так и знал, что американский друг поможет. Комиссар заинтересованно подался вперед.

— И какова она?

— Отвел бы душу! — зло буркнул Вильсон. — Будь у меня вчера в «Марио» динамит, ты собирал бы по кусочкам останки этого засранца!

Да Силва пристально посмотрел на него, затем откинулся назад.

— Сердечно благодарю. Ты здорово помог. — Он вздохнул. — Н-да, после такого колоссального вклада в борьбу с преступностью нам, пожалуй, лучше позаботиться о столике, пока ещё есть несколько свободных. В конце концов, не все же мы работаем в американском посольстве. Некоторым из нас придется напрягаться в ожидании твоей поддержки. — Он запнулся и взглянул на Вильсона. — Что с тобой?

Тот вскочил с табурета и замер, напряженно выпрямившись, опираясь на стойку бара. Взгляд его, переполненный нескрываемой радостью, был устремлен поверх плеча да Силвы.

— Джилл!

Да Силва обернулся. Красивая блондинка, поднявшись по лестнице, искала глазами свободный столик. Вильсон устремился к ней.

— Джилл! Мы здесь! — Он на миг обернулся к да Силве. — Зе! Чего же ты ждешь? Позаботься о столике, пока все не заняли.

Да Силва беспомощно посмотрел на друга, пожал плечами и сполз с табурета. Бутылку он прихватил с собой, попросив бармена включить выпивку в их счет. С бутылкой в руке он прошел мимо парочки, подробно рассмотрев девушку, и направился в обеденный зал. Следовало отдать должное вкусу Вильсона: хотя он и потерял голову, но, по крайней мере, девушка была хороша, как картинка. Конечно, в противоположность темно-карим глазам Астреа у неё глаза были темно-синими, белокурые волосы коротко, по-молодежному подстрижены, в то время как у Астреа темные локоны падали почти до плеч. И лицо у Джилл породистее, нос прямее, щеки нежнее, чем у Астреа, у которой курносый нос и на одной щеке ямочка.

Но почему мне пришла в голову вся эта чушь насчет сеньориты Алвес? — спросил себя да Силва. — Я видел её только дважды. И в первый раз наполовину спал, а во второй, похоже, обращал внимание только на её шею, которую с удовольствием бы свернул. Видно, заметил краем глаза…

Не было никакого сомнения, мисс Джилл Хоуард вполне достойна одобряющего присвиста любого бразильца. Она заслуживала поклонения Вильсона, даже если и не могла конкурировать с Астреа. Другой вопрос, насколько она интеллигентна, но что-то в её энергичном подбородке и широко расставленных глазах наводило на мысль, что её не так просто сбить с толку, как можно было предположить по её поведению прошлым вечером. С другой стороны, она могла оказаться даже вдвойне пустоголовой; по виду женщины судить об этом слишком тяжело. Но это касалось только Вильсона, но не его.

Комиссар нашел свободный столик в углу, поставил бутылку и подождал, пока подойдет Вильсон, крепко державший девушку под руку, будто опасаясь, что та от него убежит. Глаза его сияли нескрываемым восхищением.

— Джилл, это Зе да Силва, тот самый, о котором я рассказывал… С которым мы собирались вчера вечером поужинать. — Гордый взгляд отвергал всякие сомнения да Силвы в его вкусе или в его праве влюбиться. — Зе, это Джилл Хоуард.

Они кивнули друг другу. Вильсон предложил девушке стул, подождал, пока она сядет и снимет с плеча сумочку, затем сел рядом, придвинув свой стул вплотную к ней. Да Силва сел напротив. Девушка серьезно посмотрела на него.

— Вы инспектор или лейтенант, или что-то в этом роде, верно, сеньор да Силва? Мистер Вильсон назвал мне ваше звание, но я уже не помню. Стоит ли мне обращаться к вам по званию, или можно просто называть вас сеньором да Силва? Зе — это имя вашей матери? Я никак не могу понять, каким образом люди в Южной Америке смешивают имена матери и отца. — Она вдруг осеклась, прикрыла рот рукой и смущенно извинилась: — Ах, простите. Я ведь даже не знаю, говорите ли вы по-английски. Вероятно, вы не поняли ни единого моего слова…

Вильсон ухмыльнулся.

— Ну что вы, Джилл, он говорит по-английски лучше нас с вами. Зе, это уменьшительное от Жозе. Имя матери тут не при чем, фамилия отца — да Силва. Бразильцы пользуются фамилиями родителей не как испанцы, а так же, как и мы. Зе — комиссар полиции. Теперь все ясно?

Она кивнула, но все ещё продолжала смотреть на да Силву испытующе.

— А как я должна к нему обращаться?

— Называйте его просто комиссар да Силва.

— Хорошо. Комиссар да Силва, вы всегда приходите в ресторан со своей бутылкой? И почему?

— Потому что моей любимой марки может не оказаться, — на полном серьезе заявил да Силва. — Кроме того, это гораздо экономнее.

Вильсон расхохотался.

— Он подловил вас на слове, Джилл. С ним нужно держать ухо востро.

— Вот как? — Джилл сдвинула брови. — Почему?

— Лучше оставим это, — Вильсона заговорил серьезнее, тяжело вздохнул и переменил тему. — Кстати, как вы нас здесь нашли?

— Я справилась в посольстве и узнала, что вы обедаете, причем обычно здесь, — она окинула взглядом заполненный зал. — Очень мило. Я люблю рестораны на свежем воздухе. Живи я постоянно в Рио, тоже стала бы обедать здесь. — Взгляд её вернулся к столу. — Здесь можно получить рюмку? Я бы не отказалась выпить. Что это у вас?

— Португальский коньяк, — Вильсон щелкнул пальцами, привлекая внимание официанта. Он попросил принести рюмки и снова обратился к девушке. — Джилл, что случилось вчера ночью?

Она как-то печально покачала головой и провела рукой по волосам.

— Я действительно сожалею, что так получилось со вчерашним вечером. Полная неразбериха, верно? Видимо, я вела себя очень глупо. — Она внезапно улыбнулась задорной улыбкой, осветившей все лицо. — В сущности, ничего не случилось. Шофер такси ехал так быстро, что мне показалось, он знает, о чем я думаю, и я даже немного волновалась, что бедняга угодит со мной в аварию. Мне было по-настоящему жаль его. И мне повезло: он не вышвырнул меня где-нибудь из такси, но был так любезен, что доставил меня обратно к отелю. Вероятно, счел его самым надежным местом, чтобы от меня отделаться.

— Куда вероятнее, что ему удалось содрать с иностранки крупную сумму под предлогом того, что он вас не понимает, — сухо бросил да Силва. — А как насчет сигнала? Он им пользовался?

— Я понятия не имею, как сказать по-португальски: «Сигнальте!» — Она на мгновение задумалась. — О, да! Он сигналил — каждый раз, когда проезжал перекресток на красный свет. Но не потому, что я его об этом просила…

Вильсон не дал ей уклониться от темы.

— А что с тем человеком, за которым вы гнались?

— Ах, этот? Бедняга! Он, должно быть, действительно принял меня за ненормальную. Я, конечно, не знаю, кто он, но он не может быть тем, кого я видела в Калифорнии вместе с Доном.

— Почему?

— Потому что тот, кого я видела в Калифорнии, был в темных очках и сидел в самолете, так что я не могла как следует разглядеть его лицо, — она объявила это так, словно считала неопровержимым доводом, и продолжала уже о другом; у неё это звучало почти логично. — Кроме того, он никак не мог быть тем человеком, потому что вернувшись в отель, я нашла телеграмму от Дона. Он закончил работу и на той неделе приедет в Рио, чтобы встретиться со мной. Пришлось провозиться дольше, чем он думал.

Она сияющим взглядом наградила обоих мужчин.

— Разве это не чудесно?

Вильсон нахмурился. Для него это было более чем чудесно; он находил сказанное весьма странным.

— И как же ему удалось разыскать ваш отель? И вообще узнать, что вы в Бразилии?

Она удивленно взглянула на него.

— Ну, когда я прибыла сюда, то сразу телеграфировала Дону в университет, чтобы он мог со мной связаться.

— По крайней мере, с этим все ясно, — да Силва улыбнулся девушке. Может быть, теперь Вильсон снова займется делом. — И где сейчас ваш брат?

— Понятию не имею. — Она пожала плечами. — В каком-то месте с длинным названием. Должно быть, телеграммы здесь особенно дороги из-за таких громоздких названий. — Она повернулась к Вильсону и сокрушенно посмотрела на него. — А с вами вчера вечером я обошлась очень дурно. Портье мне все рассказал. Ужасно жаль. Иногда я, пожалуй, немного импульсивна…

— Ничего страшного, — великодушно отмахнулся Вильсон.

Да Силва, тайком наблюдавший за другом, был прямо-таки озадачен такой переменой в его поведении. Как тот беспрекословно стерпел заявление Джилл насчет того, что она «немного импульсивна»? И это называется «немного»? Тогда убереги Господь от её настоящей импульсивности!

Вильсон отодвинулся в сторону, чтобы официант смог поставить на стол рюмки, подался вперед, наполнил их. Поднял свою и спросил:

— За что выпьем?

— Может быть, за то, чтобы, наконец, поесть? — предложил да Силва.

Джилл потупила глаза и огорченно вздохнула.

— Увы, не получится. Мне очень бы хотелось хоть отчасти загладить свою вину за вчерашний вечер, но просто нет времени. Мой багаж уже внизу. Не позднее, чем через двадцать минут нужно поймать машину.

Хорошее настроение Вильсона моментально улетучилось и он расстроенно отставил рюмку.

— Машину? Куда? Я думал, брат собрался навестить вас в Рио?

— Он так и сделает, — спокойно кивнула Джилл, пригубив коньяк. — М-м, коньяк хорош, но много пить его нельзя. Слишком крепкий. — Она ответила на взгляд Вильсона. — Я проведу несколько дней в Сан-Пауло. Все говорят, что нужно обязательно посмотреть этот город, а я не знаю, когда ещё раз попаду в Бразилию, поэтому нужно воспользоваться случаем, верно? Хотелось бы увидеть и новую столицу, но со временем не получается. Бразилиа — мечта любого туриста, вы не находите?

Несчастный Вильсон уставился на нее.

— Но я-то думал, мы сможем на неделе вместе осмотреть Рио. Я полагал, мы сможем лучше узнать друг друга и…

— Но мы уже достаточно знакомы, мистер Вильсон.

— И рассчитывал, что вы составите мне компанию на новогодний вечер, — он повернулся к да Силве. — Ты, кстати, тоже приглашен.

— Благодарю за честь, — вежливо кивнул да Силва.

Девушка глотнула ещё коньяка и кивнула.

— Да. Очень хорош, но от него быстро пьянеешь. К сожалению, я не слишком хорошо переношу спиртное. Но вкус изумителен. — Она улыбнулась Вильсону. — О, к Новому году я вернусь. Вы же мне говорили, где состоится вечер, и улицу, и номер дома. Там мы и встретимся.

Заметив недоверчивую мину Вильсона, она покачала головой.

— Нет, нет! На этот раз я все записала. — Она схватила свою сумочку и принялась было копаться в ней, однако новая мысль отвлекла её от этого занятия. — Один момент! У меня где-то здесь фотография Дона. После всех хлопот, которые я на вас обрушила, хочу её вам показать. Она должна быть где-то здесь…

Вильсон не позволил себя отвлечь.

— Думаю, лучше мне за вами заехать и привезти на вечер. Тем самым…

— Знаете, я не люблю, когда за мной заезжают, — довольно строго возразила она, продолжая копаться в сумочке. — О Боже, она должна быть где-то здесь. И зачем только мы, женщины, таскаем с собой столько хлама? Ну, ладно, это не так важно. Я просто подумала, что вам, может быть, захочется взглянуть на брата.

Она захлопнула сумочку, отодвинула стул и поднялась.

— Нет, вы, пожалуйста, сидите. Мне в самом деле нужно уходить. У меня билет на самолет. И свой багаж я уже сдала. Вы оставайтесь здесь с комиссаром да Силва и допивайте ваш коньяк. И остаток моего тоже. Вы мне налили слишком много. Рада была познакомиться, комиссар да Силва.

Она протянула руку через стол, и комиссар был удивлен крепостью рукопожатия.

— Мне в самом деле пора. Еще раз сердечно благодарю за все, мистер Вильсон. Увидимся на новогоднем вечере. Обещаю не забыть. Меня пропустят, если я окажусь там раньше вас? Ах да, наверное. Итак, до скорого свидания!

Она удалилась, с любезной улыбкой лавируя между столиками. Вильсон привстал, затем вновь опустился на стул и медленно покачал головой.

— Впечатляюще, верно?

— Да, — улыбаясь, согласился да Силва. — Пожалуй, можно так сказать. Ты должен радоваться, что она уезжает на несколько дней. Похоже, длительное с ней общение может привести к летальному исходу.

— Твоя проблема в том, что тебе неведомо чувство романтики, друг мой, — снисходительно заявил Вильсон.

— Моя проблема в том, что мой желудок пуст, — спокойно поправил его да Силва, подмигнул Вильсону и поднял руку, подзывая официанта.

6

В тот же день комиссар да Силва всерьез занялся делом по взрыву моста. Его личный помощник Руй усердно составлял список организаций и отдельных лиц, критически относившихся как к иммиграционной политике правительства в целом, так и к переселению японцев в частности. Лейтенант Перейра получил задание прочесать все многочисленные аэроклубы и незарегистрированные аэродромы на территории, которая, как понимал да Силва, была слишком велика, чтобы надеяться на точную информацию. Нужно было с чего-то начинать, хотя да Силва прекрасно знал, что это не лучший путь. Идеальный, по его мнению, метод заключался в том, чтобы вновь восстановить чертов мост, устроить поблизости засаду и дождаться, когда его опять взорвут, чтобы схватить преступников с поличным.

Сомнительно только, что госсекретарь сочтет это целесообразным.

При этой мысли он ухмыльнулся, закурил, откинулся на спинку своего вращающегося кресла, потянулся и зевнул. Ясно одно: либо нужно резко сократить потребление коньяка за обедом, либо впредь планировать себе каждый день продолжительную сиесту, потому что в теперешнем состоянии его мозг просто отказывается работать. Может быть, в отсутствии Джилл Хоуард к Вильсону вновь вернется разум и он окажется полезным?

Да Силва подался вперед, чтобы загасить сигарету, когда зазвонил телефон. Он опять зевнул, встряхнулся и снял трубку.

— Да?

— Комиссар да Силва? Звонит доктор Мартинс из института судебной медицины. Будете с ним говорить?

Да Силва выпрямился.

— Да, соединяйте.

Он ещё раз зевнул, потом попытался окончательно стряхнуть с себя сонливость и сосредоточиться. Может быть, удалось что-то выяснить по останкам? По крайней мере, те оставались единственным реальным материалом для расследования. К сожалению, слишком многого недоставало… В трубке щелкнуло.

— Алло, Зе?

— Жоао? Что есть для меня?

— Да разное, — голос врача звучал как-то странно, — но сначала один вопрос. Как это получилось, что моя приятельница так тобой заинтересовалась?

Да Силва потряс головой, чтобы разогнать послеобеденный туман, и удивленно поднял брови.

— Твоя приятельница?

— Ну, — замялся доктор Мартинс, — скажем, я хотел бы видеть её своей приятельницей. И до сегодняшнего дня верил в свой шанс, но, похоже, ты меня обскакал. Сегодня за обедом она говорила про тебя в таком тоне…

Да Силва наморщил лоб.

— Да о ком ты?

— Об Астрее Алвес, — удивился Жоао непонятливости собеседника. — Она везла тебя вчера из аэропорта.

Непонятно почему да Силва внезапно ощутил пробежавший по спине холодок. Значит, красотка все же понимает, кто был прав в том инциденте у Итамарати! Ну, тогда он, разумеется, готов её простить. Он попытался реагировать холодно и равнодушно, но не смог сдержать самодовольную улыбку. Все равно Жоао её не видел.

— Она говорила про меня?

— От «мартини» до вина и от вина до коньяка.

Да Силва самодовольно крутнулся в кресле и провел рукой по своим густым кудрям, пока что не подвластным возрасту.

— Вот как? И что именно она обо мне говорила?

Доктор Мартинс мгновение помедлил, пытаясь все вспомнить дословно и в верной последовательности, чтобы из-за какой-то неточности не заслужить обвинения в ревности, недопустимой между старыми друзьями.

— Ну, — наконец протянул он, — она говорила, что ты невежлив, неотесан, неучтив, необразован, невоспитан, некультурен и нахален. Говорила она ещё многое, но, как джентльмен, я просто отказываюсь это повторять.

Доктор ненадолго задумался, чтобы удостовериться, что ничего не забыл.

— Ах, да. Еще она утверждала, что ты не умеешь водить машину.

Самодовольная ухмылка несколько секунд сводила лицо да Силвы застывшей жутковатой гримасой. Затем, когда лицевые мускулы вновь начали ему повиноваться, она постепенно исчезла, уступив место привычно мрачному выражению.

— Ах, вот как? Тогда можешь передать от меня сеньорите Алвес, что уж если говорить о вождении машины, то она…

— Стоп! — Тон врача не оставлял возможности дискуссии. — Если вы хотите обсудить свои водительские способности, пожалуйста, не используйте меня в качестве посредника. На сегодня роль Купидона я с себя слагаю.

— Согласен! — холодно бросил да Силва. — А теперь, если смена темы не нарушит твоих планов, как дела с останками, которые я вам передал? Или ты был так занят перемыванием моих костей с приятельницей, что до сих пор не нашел времени за них взяться?

— О, мы, конечно, ими занимались, — буркнул Мартинс. — Если точнее, все ещё вылавливаем муравьев. Почему ты хотя бы не обтер свой ужасный сувенир, прежде чем упаковать его?

— Потому что считал муравьев прекрасной приправой, — заявил да Силва, к которому возвращалось хорошее настроение, и ухмыльнулся. — Ну и как?

— Ничего. В нашем деле привыкнешь ко всему. — Мартинс посерьезнел. — Хочешь услышать отчет?

— А как же! Жду уже целую вечность.

— Ну ладно. Плечо нам ничего не дало, разве что подтвердило силу взрыва. Вообще не знаю, зачем ты его притащил. Но с ногой и обувью — совсем другое дело. Судя по цвету кожи и анализу крови, человек несомненно был бразильцем. По росту — тоже, хотя это не имеет особого значения.

Если исходить из общепринятых пропорций, росту он был около метра шестидесяти семи сантиметров, весом примерно сто двадцать пять фунтов. Подошва стопы сильно отвердевшая. Я бы сказал, что ему приходилось ходить босиком так же часто, как и в обуви. Что в нашей стране, увы, не редкость. Так что все говорит о том, что он был бразильцем и, совершенно очевидно, не из высшего общества.

Да Силва придвинул блокнот и старательно записал услышанное.

— Полезная версия. А что с обувью? Можно что-то сказать?

— Да. Это довольно новый, тяжелый рабочий ботинок, изготовленный компанией «Сапатолан» в Лауриньосе. Фирма специализируется на таких моделях. Все внутренние надписи, к счастью, хорошо сохранились. Ты записываешь?

— Конечно. Дальше.

— Внутри указано название фирмы и — по неизвестной мне причине город, ниже — восемнадцать Д, это конечно, размер, а непосредственно под ним — число два-шесть-четыре-четыре. На другой стороне стоит только один номер — тридцать шесть. Я пытался связаться с фирмой, но ты же знаешь, какая у нас работают телефоны. Так что я позвонил в обувной магазин здесь, в городе. Там мне объяснили, что «Сапатолан» — небольшая фирма, которая шьет только рабочую обувь, и что, хотя разные фабриканты используют разные обозначения, но число два-шесть-четыре-четыре может обозначать только номер модели, а другой номер — порядковый. Если это так, и если на фирме аккуратно ведут документацию, ты сможешь установить, когда и куда эти ботинки поставили. Если они попали в какой-нибудь маленький магазинчик, возможно, даже удастся выяснить, кто их купил.

— Правильно, — Да Силва улыбнулся. — Если они попали в какой-нибудь крупный торговый центр, придется потруднее, но, во всяком случае, теперь можно начинать работу. Спасибо, Жоао. Полагаю, ты пришлешь подробный письменный отчет?

— Со всеми подробностями, но не сейчас. Я пока не готов. — Голос доктора Мартинса приобрел какую-то странную интонацию. — У ботинка есть ещё один отличительный признак, который может тебя заинтересовать.

— Вот как? — Да Силва приготовил карандаш. — И что же это?

— Ну, — протянул врач, — по какой-то странной причине он приводит в бешенство счетчик Гейгера.

— Что!?

— Ты не ослышался, — подтвердил Жоао, довольный эффектом. — Он вызывает у нашего маленького прибора прямо-таки истерику. Я думал, это тебя обрадует.

Да Силва несколько секунд, как зачарованный, таращился в голую стену, прежде чем перевел дух.

— Радость тут, пожалуй, не совсем подходит. Скорее уж недоумение. Радиоактивный ботинок? Как, черт побери, он стал радиоактивным? И где? — Он нахмурился. — Может быть, у тебя ещё есть несколько сюрпризов?

— Нет, — с сожалением протянул Жоао, — это все.

— Черт побери! Непостижимо! Во всяком случае, теперь есть информация для размышления, верно? — комиссар в подтверждение своих слов кивнул и сам себе ответил: — Да. Это у нас есть.

Он записал в блокнот громадными буквами слово «радиоактивность», дважды подчеркнул его и отложил карандаш.

— Большое спасибо, Жоао. Если я когда-нибудь докопаюсь, что все это означает, ты узнаешь об этом первым.

— Это обещание нужно записать на магнитофон, — заметил доктор Мартинс. — Я его слышу каждый раз, когда тебе помогаю. А потом, в один прекрасный день, прочитаю обо всем в газете, как и все прочие. Чао, Зе.

Он положил трубку. Да Силва медленно опустил свою на рычаг телефонного аппарата и откинулся назад, машинально нащупывая в нагрудном кармане рубашки сигарету.

Радиоактивный ботинок… Что бы это значило? Где можно подцепить эту гадость?

Комиссар достал спичку, некоторое время пристально смотрел на нее, словно не понимая, что это такое и зачем, вынул изо рта сигарету, отложил её и швырнул спичку на стол.

Радиоактивный ботинок… Неплохое название для какого-нибудь авангардистского балета, исполняемого под электронную музыку, ну а в жизни?

Куда обратиться, чтобы получить сведения о возможностях радиоактивного заражения обуви? Лучше всего в НКАЭ — Национальную комиссию по атомной энергии. У него даже где-то валялись информационные бюллетени этой комиссии.

Да Силва встал и подошел к книжному шкафу. К его удивлению, нужные документы стояли на полке под рубрикой «К». Он взял их, решив при случае поблагодарить Дону Долорес, свою заботливую секретаршу.

Разложив бумаги на письменном столе, он снова сел и взялся за один из отчетов. В этой области он вообще ничего не понимал, но это было совсем неважно: он открыл последнюю страницу, провел пальцем по списку фамилий, выпрямился и наморщил лоб. Доктор Жайме Николи… Не тот ли это доктор Николи, чья фазенда располагалась рядом с фазендой его дяди в Дуке де Каксиас? Если он не ошибается, того звали Жайме… Именно Жайме впервые взял его с собой в самолет и до смерти напугал фигурами высшего пилотажа. И теперь этот шутник стал членом НКАЭ? Ну, это легко проверить.

Комиссар заглянул на первую страницу бюллетеня, нашел там нужный номер телефона и снял трубку.

Как обычно, понадобилось немалое время, прежде чем он услышал высокий женский голос.

— Алло? Национальная комиссия по атомной энергии.

— Алло! — да Силва придвинул кресло поближе к столу. — Говорит комиссар да Силва из криминальной полиции. Не могли бы вы соединить меня с доктором Николи?

Высокий голос помедлил с ответом.

— Сожалею, комиссар, но доктор Николи только что вернулся с конференции в Вашингтоне и отдыхает в Терезополисе. Всю неделю, включая праздничные дни. Он будет только после Нового года. Может быть, вам поможет кто-нибудь другой?

— Хм… — Да Силва опять взял список и пробежал взглядом фамилии. Лучше бы поговорить с кем-то знакомым, но не хотелось ждать целую неделю. Раз нет доктора Николи, можно начать с самого верха. Он выбрал фамилию председателя. — Тогда я поговорю с доктором Жаиром.

— Искренне сожалею, — огорченно сообщил голос. — Его тоже нет на этой неделе. В Сантосе…

У да Силвы зародилось смутное подозрение.

— А есть в городе вообще хотя бы один член комиссии?

— К сожалению, нет!

Кого же она тогда имела в виду, предлагая помощь? — в ярости подумал он, ледяным тоном поблагодарил и положил трубку.

К кому ещё обратиться? Минутку… Вильсон как-то говорил, что в посольстве США теперь есть атташе по науке, специалист по минералогии. Хоть какой-то шанс. Он опять снял трубку, набрал знакомый номер и стал нетерпеливо ждать.

Наконец послышался голос Вильсона.

— Да?

— Привет, Вильсон! Это Зе. У меня проблема, можешь мне помочь. Не ты ли мне как-то рассказывал, что в вашем посольстве появился минералог?

— Верно. Уже несколько лет, если быть точным. Его зовут Джек Гренделл. А в чем дело?

— Можно договориться с ним о встрече? Если да, то прямо сегодня? У меня есть несколько вопросов, в которых он мог бы помочь.

— Я не знаю, где он. Он отдыхал на родине и, кроме всего прочего, собирался на встречу однокурсников в Колорадо Спрингс. А вот вернулся ли он обратно… Подожду у телефона, я узнаю.

В ожидании да Силва достал сигарету и с трудом прикурил её одной рукой. Вскоре Вильсон объявился вновь.

— В его отделе мне сказали, что он уже здесь, но эту неделю проводит в своем загородном доме в Петрополисе. У него ещё не кончился отпуск.

— Черт возьми! — вскричал да Силва. — Да вообще тут хоть кто-нибудь работает?

— Только мы с тобой, — успокоил Вильсон. — Но к концу недели Джек наверняка вернется. Именно он устраивает новогодний вечер, и уж там-то он появится.

Да Силва вздохнул.

— Ну что же, это лучше, чем ничего. Думаешь, он сможет уделить мне несколько минут? Ты ведь говорил, я приглашен, верно?

— Верно. Но на серьезный разговор на этом вечере я бы не рассчитывал. Там слишком живая обстановка, спиртное льется рекой. Тем более на Новый год.

— Вот как? Почему же это исключает разговоры? Думаешь, он напьется?

— Не он, — строго поправил Вильсон. — Ты.

Да Силва рассмеялся.

— Постараюсь воздержаться. Тем не менее, большое спасибо. Если не увидимся раньше, то до встречи там.

— Я заеду за тобой, — Вильсон глубоко вздохнул. — По крайней мере, хоть за кем-то я могу заехать. Кроме того, ты не знаешь, где он живет.

— Вообще-то знаю, — ухмыльнулся да Силва. — Джилл называла адрес. Но все равно можешь за мной заехать. До скорого!

Он положил трубку, и улыбка тут же погасла.

Проклятие!

Просто не следовало ожидать, что в рождественскую неделю люди будут сидеть за своими письменными столами. У кого ещё можно справиться? Университеты закрыты — каникулы. Пожалуй, не остается ничего другого, как дождаться вечеринки. Правда, есть ещё брат Джилл Ховард, этот Дон… Кажется, Вильсон говорил, что он геолог? Но и тот должен вернуться только через неделю…

Он собрался было позвонить Рую, чтобы сориентировать того на компанию «Сапатолан», как вдруг застыл на месте. Если в Бразилии на неделе между Рождеством и Новым годом университеты закрыты, то почему они не закрыты в Соединенных Штатах? А если закрыты, тогда кто там принял телеграмму мисс Хоуард с названием её отеля в Рио, чтобы передать потом адрес её брату? И почему телеграмму брата пришла не через университет, а из какого-то бразильского города с длинным непроизносимым названием?

И если брат знал, где она находится, почему не позвонил вместо того, чтобы давать телеграмму? Ведь где есть телеграф, там есть и телефон.

Комиссар пожал плечами. Слишком много вопросов, слишком много ответов. Может, в телефонной кабине было слишком жарко, или у брата не было мелочи, или же он пытался дозвониться, но не получилось, — в таких отдаленных местах для разговоров по телефону нужно запастись невероятным терпением.

Наверняка и на другие вопросы можно найти столь же логичные ответы, будь у него время ими заняться; но временем комиссар не располагал и потому нажал на кнопку, вызывая Руя.

7

Антон Свердлик, слывший в лесах Мату Гроссо охотником-профессионалом, часто возвращался на свою базу в Санта Изабель де Аква Бранка с редкой добычей, но никогда ещё с такой необычной, как этот раненный, о которого споткнулся один из его носильщиков в кустах неподалеку от разрушенного моста. Антон услышал громкий удивленный возглас, оставил в покое обломки моста и тотчас устремился в лес. Одного взгляда было достаточно. Он сбросил поклажу, отложил ружье и опустился на колени, чтобы осмотреть раненого, а вокруг с серьезными лицами застыли его носильщики.

Антон тут же понял, что находка создает для него проблему. Охотник не собирался возвращаться в Санта Изабель раньше, чем через неделю. Но ему было совершенно ясно, что раненному понадобится большее, чем его скудная аптечка. Санта Изабель не могла похвастаться ни больницей, ни хотя бы врачом, но несколько индианок, в том числе его собственная жена, очень неплохо разбирались в лекарственных травах. Кроме того, столь ограниченного запаса лекарств Антону должно было хватить ещё на целых четыре месяца, пока он не сплавит вниз по реке очередную партию мехов.

Поэтому он присыпал рану минимальным количеством драгоценного пенициллина, прикрыл пальмовыми листьями и туго перевязал своей запасной рубашкой. Затем передал свою поклажу и ружье одному из носильщиков и осторожно поднял не приходившего в себя человека. Десять миль через джунгли — нелегкий маршрут, даже если руки свободны; но если приходится оберегать раненого от толчков, он превратится в кошмарный сон. Но другого выхода не было, и чем быстрее, тем лучше. Обидно доставить своего подопечного в деревню уже мертвым.

В Санта Изабель, на своей собственной кровати, в своей собственной хижине, в присутствии многочисленных свидетелей — местных жителей, столпившихся у двери, Антон готовился к неизбежной операции. Прежде всего он дал горевшему в лихорадке раненому столько виски, столько тот смог выпить, а затем ввел содержимое одной из двух оставшихся ампул с морфием. При этом он решил внести в список очередных покупок флакон эфира. Затем с помощью простерилизованного охотничьего ножа ему удалось выковырять пулю из раздробленного плеча.

К счастью, в строении людей и животных немало общего, а в анатомии зверей Антон разбирался великолепно. Недавний расход пенициллина почти исчерпал его запасы, зато вселил надежду, что не разовьется губительная инфекция. Теперь он предоставил пациента заботам своей жены и двух женщин, помогавших при операции крепко держать раненого.

Антон сделал все, что мог, и был убежден, что в лечении от жены будет гораздо больше проку. Поэтому он снова вызвал носильщиков из их хижин, взвалил на плечи снаряжение и оружие и вернулся в джунгли.

Вернулся он только через неделю. Сбросил поклажу у двери, вошел в полутемную хижину, подождал, пока глаза привыкнут к темноте, затем, улыбаясь, подошел к кровати. Ему было приятно увидеть, что ни усилия, ни медикаменты не пропали даром; раненый смотрел на него спокойным, ясным взглядом. При виде Антона жена безмолвно поднялась со стула у постели, где отгоняла мух, подошла к двери, подняла тяжелый узел и понесла к реке стирать.

Высокий белокурый охотник сел на освободившийся стул и гордо улыбнулся мужчине в постели, радуясь, что нашел его живым.

— E como vai o senhor?

Раненый попытался сесть, но застонал от боли. Антон наклонился, помог ему приподняться и опять откинулся на спинку стула. Мужчина смотрел на него, наморщив лоб.

— Вы говорите по-английски? — В его голосе слышалось отчаяние. — Есть здесь кто-нибудь, кто говорит по-английски?

Антон понял суть вопроса скорее по тону, чем по самим словам. Он покачал головой и попробовал заговорить на своем родном славянском языке. Тотчас же выяснилось, что это тоже ничего не даст. Тогда охотник предпринял последнюю попытку.

— Parlez-vous fracais?

Лицо раненого прояснилось, он облегченно вздохнул и ответил на том же языке.

— Благослови Боже родителей, которые были достаточно старомодны, считая, что джентльмен должны владеть французским! А я-то всегда думал, что он нужен только чтобы произвести впечатление на официанта! — Он улыбнулся блондину. — Боже, как приятно, когда можно объясниться! У меня масса вопросов. Почти неделю назад я пришел в себя, лежу здесь и постепенно схожу с ума. Что произошло? И где я?

— Вы в Санта Изабель де Аква Бранка. — Антон пожал широкими плечами. — Что случилось? Мы нашли вас неподалеку от моста. Это вы его взорвали? На чьей совести это дело?

— Мост разрушен? — Раненый, похоже, попытался увязать это известие с запутанной ситуацией, в которой оказался, но только покачал головой. Почему?

— Почему разрушен? Или почему я спрашиваю?

Антон на мгновение заколебался, прежде чем сменить тему.

— Мы разбили стоянку в лощине, примерно в миле от моста вверх по реке. В это время года туда на водопой приходит пума.

Он заметил вопросительный взгляд.

— Я — охотник. Хотя у пумы и не лучший мех, но все же в Уругвае и Аргентине на него есть спрос. — У него появилось ощущение, что он удалился от темы. — Во всяком случае, мы услышали взрыв. Когда примерно через час рассвело, поднялись наверх, чтобы посмотреть. И случайно нашли вас. — Он испытующе взглянул на человека в постели. — Как вас подстрелили? Мы не нашли ни вашего снаряжения, ни оружия…

— Я… — человек в постели внезапно осознал, что разговаривает со своим спасителем. — Я даже не поблагодарил вас за то, что вы спасли мне жизнь.

Антон, улыбнувшись, махнул рукой.

— Не за что. Здесь каждый сделал бы то же самое. Приходиться полагаться друг на друга, ведь нас так мало. У нас один общий враг джунгли, они же — наш общий друг. — Он пристально посмотрел на собеседника. — Но вашим врагом, похоже, оказался человек. Или произошел несчастный случай?

Молодое веснушчатое лицо затвердело; в голосе прозвучал металл.

— Это не несчастный случай! Согласен, я оказался наивным дураком, но…

Он внезапно умолк, отбросив эту мысль ради чего-то более важного. Оглядел помещение, как будто искал выход, затем вновь устремил взгляд на Антона.

— Мне нужно выбраться отсюда. Или, по крайней мере, передать сообщение. Телефона здесь, наверное, нет? Или телеграфа?

Антон улыбнулся.

— Телефон? Телеграф? Здесь, в Санта Изабель? — Он тихо рассмеялся. — Вы ещё не выходили из этой хижины и, следовательно, ещё не знаете, как велика — или, вернее, — как мала наша деревня. Я сам дал ей это название, чем очень горжусь. До того, как начали строить мост и сюда прибыли люди, чтобы определить, где пройдет дорога, о нас, наверное, никто и не слышал. Мы не отмечены ни на одной карте, и в нашей столице — Бразилиа — пожалуй, и вовсе ещё не знают, что мы есть. С другой стороны, мы не платим никаких налогов, — деловито добавил он, как бы стремясь остаться беспристрастным.

На лице пациента появилась растерянность.

— Где же тогда ближайший пункт с телеграфной связью?

Антон сдвинул брови и задумался.

— Порто Итапура, я полагаю.

— Это далеко?

— Ну, отсюда до Рио Парана в хорошую погоду на каноэ два дня. Потом ещё дня три-четыре — а возможно пять — смотря по погоде. Если повезет, попадет какой-нибудь речной пароход в сторону Буэнос-Айреса. Много времени на этом, правда, не сэкономишь, потому что обычно они на ночь пристают к берегу, но силы сбережешь.

Он вдруг поднял громадную ладонь.

— Конечно, я не имею в виду вас. Вы вообще не в том состоянии, чтобы отправиться в путешествие. И вам ещё лежать, по меньшей мере, целую неделю.

Больной не пытался возражать. Он уставился на солнечное пятно перед дверью и задумался. Потом поднял голову.

— Вы полагаете, через неделю я смогу уйти отсюда?

Антон пожал плечами.

— Думаю, да. Мы ещё посмотрим ваше плечо, но я надеюсь.

— Ага. А мост — то место, где меня нашли — он близко?

Рослый охотник улыбнулся.

— Близко, по меркам Мату Гроссо. Близко для птицы, но не пешеходу. Не в этих джунглях. Понадобилось целых два дня, чтобы доставить вас сюда, но вас пришлось нести. Если вы сможете идти, времени уйдет меньше, но не намного.

— Два дня? И вы меня несли?

Раненый ошарашенно уставился на Антона, потом опять задумался. Для разговоров и благодарностей останется время, как только он получит возможность вернуться к цивилизации.

— Если бы кто-то из этого… Порто… как там дальше оно называется… смог бы отправить за меня телеграмму… Скажите, а у моста может приземлиться самолет, чтобы забрать меня? Через неделю — или дней через десять?

Антон, немного подумав, кивнул.

— Возможно. Но лучше рассчитывать на две недели.

— Остановимся на десяти днях. На худой конец, я могу подождать на посадочной полосе. Самое главное — добраться до телеграфа. Вы не могли бы…

— Съездить в Порто Итапура? — Блондин покачал головой. — Нет. Во-первых, это противоречит моим планам. Я по профессии охотник, а у животных есть привычки, так же, как и у людей. То есть у них тоже есть определенный сезон, как у людей, которые едут в Мар де Плата или на Ривьеру. Я не могу упустить эти две недели. Но ещё важнее то, что без меня вы не доберетесь до посадочной полосы.

Он улыбнулся, заметив разочарование собеседника.

— Но у нас в деревне есть человек, который охотно возьмется за это. И притом он гораздо лучше меня управляется с каноэ. За долгие годы, что я здесь провел, мне так и не удалось полностью овладеть этой лодкой. Когда мы плывем вниз по течению, это берут на себя мои носильщики. Вот этот человек и отправит вашу телеграмму.

— Телеграммы, — рассеянно поправил раненый и перевел взгляд на свою рубашку. — А где моя одежда?

— Все здесь. И ваш бумажник тоже, — заверил Антон. — Я заглянул в него, конечно, но узнать удалось немного. Ваши деньги для людей в деревне ничего не значат. — Он увидел, как нахмурился собеседник и верно истолковал его реакцию. — Не беспокойтесь. В Порто Итапура есть банк. Там можно обменять ваши деньги на крузейро для оплаты телеграмм.

— Прекрасно. — Раненый вздохнул и дружелюбно улыбнулся Антону. — У меня ещё миллион вопросов, например, что делает здесь, в дремучем лесу такой человек, как вы. И у вас наверняка есть свои вопросы. Например, что я делал в джунглях. А я не в состоянии как следует отблагодарить вас за все, что вы для меня делаете. Но…

Антон понял и встал.

— Понимаю, вы хотите, чтобы я пошел за Карлосом и поскорее отправил его в путь. — Он улыбнулся. — К счастью, Карлоса всегда легко найти — жена не отпускает далеко. Но ради меня она наверняка разрешит ему эту поездку. — Охотник подошел к двери. — Я скоро вернусь.

Мужчина на кровати улыбнулся.

— Я вас дождусь, — пообещал он, глядя вслед Антону, пока тот не скрылся из виду. А потом занялся текстом телеграмм, которые хотел отправить.

Для Карлоса Ренальдо Рибейро жизнь была весьма проблематичным делом. Откуда он мог знать, что, женившись на чудесной, застенчивой, кроткой девушке, спустя пять лет окажется прикованным к властолюбивой женщине со свирепым взглядом? И чтобы вовсе доконать его — с четырьмя детьми! Факт, который жена редко не позволяла ему забывать. Это было просто несправедливо!

Кроме Антона, которого можно было не считать, так как он иностранец, Карлос повидал свет больше, чем любой другой мужчина из их деревни. Холостяком он отваживался спускаться вниз по реке до Буэнос-Айреса и даже до Монтевидео. Человеку с таким жизненным опытом было обидно и смешно, когда жена обращалась с ним, как с пятым ребенком, да к тому же ещё не слишком смышленым и не внушающим доверия.

Проблема, как он понимал, состояла в том, что подозрения жены, будто он окучивает чужие грядки, были не лишены оснований. А что ещё можно поделать в таком местечке, как Санта Изабель? И не следует ли жене смотреть на вещи шире, не обращая внимания на такие мелочи? Прочие мужчины их деревни, похоже, не испытывали подобных трудностей, хотя, случалось, даже поколачивали своих жен. Возможно, отсюда и различие. Однако Карлос и мысли не допускал, чтобы действовать подобным образом. Во-первых, у него никогда не пропало ощущение, что женщины для этого слишком ценны, а во-вторых, жена намного превосходила его как габаритами, так и силой. Так что Карлос всегда предпочитал пойти на компромисс.

Хотя жена ему не доверяла, приятно было сознавать, что это делают другие. Поэтому, шагая за Антоном к его хижине, он поклялся быть оправдать доверие. Возможно, это станет переломом в его судьбе. И когда он себя покажет, даже жена поймет, что ему можно доверять. И, может быть, ослабит бдительность…

Антон и сам бы справился, но ему явно хотелось, чтобы Карлос сам услышал про важное задание, наверняка связанное с тем чужаком, которого он неделю назад принес из джунглей, с человеком, который не мог говорить, а лишь издавал странные звуки, и чьи волосы имели странный рыжеватый цвет.

Вслед за высоким блондином Карлос вошел в хижину, снял шляпу, пригладил пальцем тонкие усы и опустился на корточки у двери, наблюдая захозяином и гостем своими серьезными черными глазами. Они разговаривали на незнакомом языке; во всяком случае, это звучало как язык, гораздо лучше, чем звуки, которые издавал этот человек, когда Карлос на неделе проходил мимо.

Сидя на корточках у двери, он видел, как Антон порылся в ящике комода и вытащил оттуда стопку сложенных вещей. Мужчина в постели разобрал её, порылся по карманам, достал бумагу и карандаш и начал выводить слова. Исписав, проверив и сложив один лист, он принялся за другой. Когда был готов и этот, раненый взял из куртки бумажник и вынул из него бумажки, похожие на деньги, хотя Карлос таких денег в жизни не видел. Антон и мужчина, лежавший в постели, опять начали разговаривать, а Карлос безучастно ждал. Наконец Антон обернулся и посмотрел на него.

Карлос тотчас вскочил, прижав к животу свою шляпу.

— Сеньор?

— Твоя жена готовит одно из моих каноэ, — сказал Антон по-португальски, медленно и отчетливо выговаривая слова. — Моя жена ей помогает. Они положат туда все, что понадобится для поездки вниз по реке и обратно. Это моя лучшая лодка, так что обращайся с ней аккуратно. — Он протянул руку. — Здесь два листа бумаги и иностранные деньги. Бумаги ты должен отдать на телеграфе в Порто Итапура. Они отправят их по адресу. Ты знаешь, где Порто Итапура?

— Да. И я найду телеграф.

— Хорошо. Но сначала ты найдешь банк и поменяешь иностранные деньги на крузейро. Крузейро ты заплатишь человеку, который отправит телеграммы. Телеграммы на иностранном языке — на языке американцев, — но их нужно передать буква в букву, неважно, понимает он их или нет. А ты будешь ждать там, пока телеграммы не передадут. Понятно?

Карлос кивнул, Антона строго добавил:

— Эти телеграммы очень-очень важные. Я полагаюсь на тебя. И надеюсь, что ты не потеряешь деньги и не потратишь их ни на что другое. То, что останется, можешь взять себе. Все понял?

Карлос кивнул и откашлялся.

— Моя жена…

Антон сдержал улыбку.

— Твоя жена про эти деньги ничего не знает. Но если не исполнишь в точности все, что я сказал, она о них узнает.

Карлос выпрямился во весь свой рост — метр шестьдесят восемь сантиметров. Его черные глаза сверкали.

— Сеньор, даю вам слово!

— Ладно, тогда возьми эти бумаги и береги их как зеницу ока.

Карлос сунул бумаги в карман и застегнул его. Затем обратился к человеку в постели. Хотя он знал, что иностранец не поймет, но следовало соблюдать приличия.

— Ваши телеграммы будут отправлены, сеньор, можете на меня положиться, — произнес он со скромным достоинством, развернулся на каблуках, размашистым жестом нахлобучил шляпу и гордо зашагал на улицу.

Половина деревни — по меньшей мере, человек двадцать, включая его жену и двоих его старших детей, — собрались на берегу, чтобы его проводить. Хотя никто толком не понимал, в чем, собственно, состоит его миссия, в том, что это дело чрезвычайной важности, не было ни малейшего сомнения. Даже жена впервые за многие годы смотрела на него с гордостью, а дети, казалось, были просто ослеплены величием отца. Карлос долго рассматривал груз, уложенный в каноэ, затем удовлетворенно кивнул и сел в лодку. Услужливые руки оттолкнули каноэ от узкого песчаного мыса; он взял весло и умело направил лодку по течению. С безоблачного неба палило раскаленное солнце; он глубоко вздохнул, опустил весло в воду и начал грести.

Все-таки очень умно поступили, выбрав для этой миссии именно его Карлоса! Никто в деревне, даже сам Антон, не умел так замечательно управляться с каноэ, никто не знал эту реку так, как он! И не было в деревне человека честнее! Телеграммы попадут в Порто Итапура в нужные руки, и он, Карлос, лично проследит, чтобы их передали!

Путь пролегал мимо Качимбо де Фума, где он, естественно, собирался погостить дня три-четыре у двоюродного брата, тот в радиусе десятка миль знал всю готовую к услугам женскую часть населения. А если в ботеге в Куэймадуре ещё работает та смуглая малышка, которую он знал пять лет назад, то никому не повредит, если он и там задержится на пару дней. Но как только эти жизненно важные дела будут улажены, — сразу же в Порто Итапура!

Довольный составленным графиком и удовлетворенный всеобщим признанием своей порядочности, Карлос налег на весло. С берега его задумчивым взглядом провожал Антон Свердлик.

8

Из квартиры да Сильвы открывался вид с высоты на бескрайний пляж Копакабана, освещенный в жаркой ночи огоньками множества свечей. Мерцающие световые точки, образовывали небольшие окружности, разбросанные на разных расстояниях по обширной песчаной равнине. В них просматривались группы поющих людей — женщин в длинных белых платьях, мужчин в чистых рубашках и длинных брюках. Несмотря на всю красоту этого зрелища, от него веяло чем-то мрачным; дрожащие тени причудливо танцевали по песку.

Широкая Авенида Атлантика после захода солнца обычно пустела, но в ту ночь здесь повсюду кипела жизнь: наступал Новый год, и готовилась праздничная церемония — Макумба Иеманья. По мозаичным тротуарам прогуливались пары, останавливались, с любопытством наблюдая за происходящим; переполненные зрителями машины пристраивались в бесконечный ряд у края тротуара, другие медленно проезжали дальше, чтобы пассажиры могли насладиться прелестным зрелищем. В воздухе витало возбуждение, напряженное ожидание начала древней церемонии.

Вильсон, опершись на мраморный подоконник, ждал, пока да Силва переоденется. Глядя вниз, на эту суматоху, он её, в сущности, не замечал. Джилл вернулась из Сан Пауло. Он звонил в отель, чтобы в этом удостовериться, но её, как обычно, не оказалось. И никаких сообщений.

Оставалось надеяться, что она появиться на новогоднем вечере, не забудет адрес или не потеряет его даже вместе со своей сумочкой. Странно, что она никогда не позволяла заехать за собой или отвезти туда, где они могли бы оказаться одни, но приходилось надеяться, что со временем все уладится.

Ход его мыслей был прерван появлением из спальни да Сильвы с узким галстуком на руке.

Рослый бразилец подошел к окну и взглянул через плечо Вильсона вниз, на пляж.

— Впечатляющее зрелище, верно?

Вильсон кивнул.

— Странно, но за все годы, прожитые в Бразилии, мне ещё никогда не доводилось этого видеть. Либо я постоянно где-то чем-то занят, либо дома в отпуске. В полночь они спустят на воду плоты с цветами, я прав?

Да Силва подошел к зеркалу в прихожей, хмуро оглядел свое отражение и приступил к ритуалу завязывания галстука. Перерезавшие лоб морщины говорили о немалых трудностях.

— Иногда спускают плоты, иногда просто заходят в воду и опускают венки. Бывает, даже бросают в море отдельные цветки, — все зависит от того, насколько они приблизились к цивилизации.

Взглянув на кривобокий узел, комиссар в отчаянии вздохнул, развязал галстук и начал все снова.

— Черт бы побрал эти удавки!

Вильсон не обращал внимания: вопль этот он слышал слишком часто.

— Подходящее время для карманников, — эту мысль он тут же отбросил; сегодня не следует думать о таких вещах. — Я знаю, эта церемония — часть Макумбы, которую можно сравнить с культом Вуду, но больше мне, в сущности, ничего не известно. Знаю, что сегодняшняя ночь посвящается одному из ваших богов, но, к сожалению, не знаю, какому именно.

— Насчет Макумбы верно, и сходство с культом Вуду тоже имеется. Все из одного и того же корня — Макумба, Вуду, Умбанда, Квимбанда, Гамбе… Но эта ночь посвящена не богу, а богине. Иеманье.

Едва было произнесено священное имя, черный шелковый галстук, похоже, одумался. Да Силва поспешил воспользоваться случаем, тщательно расправил концы, осторожно опустил руки и подождал. Узел остался на месте. Он улыбнулся, взял белый пиджак, подошел к окну и тронул Вильсона за плечо.

— Пошли. Уже пробило десять, а я хотел бы несколько минут побеседовать с хозяином дома до того, как, по твоему выражению, слишком наберусь.

— Еще слишком рано, — возразил Вильсон. — Пока появится Джилл, пройдут часы. А до того там никого не будет. Сам Джек наверняка на пляже, наблюдает за подготовкой церемонии.

Но взглянув на мину да Сильвы, он вздохнул.

— Ну ладно, идем. Но я тебя предупреждаю, что ещё слишком рано. — Он отошел от окна. — Кто такая Иеманья?

— Богиня, о которой мы говорили. — Да Силва закрыл дверь квартиры и направился к лифту. — В религии Макумбо она занимает такое же место, как дева Мария у христиан. Кстати, интересно, что она также едина в трех лицах: Замби, Оксала и Ориксала. Большое сходство. — Он открыл дверь лифта, подождал, пока Вильсон вошел в кабину и нажал кнопку первого этажа. Иеманья — богиня моря и покровительница семьи, почему ей и приносят цветы в полночь, когда наступает Новый год. Чтобы заслужить её благосклонность.

Лифт рывком остановился в двух сантиметрах над уровнем пола. Да Силва открыл дверь, мужчины прошли через вестибюль и спустились на улицу. Перейдя её между медленно движущимися машинами, они неторопливо зашагали вдоль авениды и пляжа, наблюдая за танцующими и поющими людьми со свечами. Да Силва осторожно потрогал узел своего галстука и ухмыльнулся.

— Намного нужнее была бы богиня мужской моды, чтобы помогать завязывать галстуки.

Вильсон покосился на него.

— Должно ли это означать, что такой богини не имеется?

— Пожалуй, не хватает только её, — кивнул да Силва. — Вы создавали своих богов по образу наших святых, вероятно, рассчитывая, что тем самым ваша религия должна выиграть в наших глазах. А так как у нас никогда не было особого святого для мужской моды, у вас не оказалось для него образца. — Он посторонился, чтобы пропустить группу таких же, как они, зевак. — Да это и не нужно, — продолжал он. — В религии Макумба существует так называемый Эксус — он соответствует демону из Библии. Мне представляется, он занят исключительно тем, что запутывает узлы на галстуках.

Вильсон ухмыльнулся.

— Кажется, ты знаешь об этом все.

— В Бразилии Макумба играет большую роль, чем кажется, — объяснил да Силва. — И если служишь в полиции и постоянно имеешь дело с людьми, следует знать, что ими движет. А это значит знать много такого, над чем не приходится задумываться сотруднику посольства.

Вильсон не позволил сбить себя с толку.

— А как насчет богинь такси? Или приверженцы этой религии передвигаются только пешком?

Да Силва остановился и взглянул на часы.

— Если не возражаешь, пойдем пешком. Здесь недалеко, а ночь чудесная. — Он указал на пляж. — Кроме того, большинство таксистов наверняка там.

Мужчины неторопливо пошли дальше, наслаждаясь красотой ночи. На подходе к клубу «Маримба» стало тише, там пляж Копакабана кончался. За ним возвышались мрачные стены форта, безмолвные и угрюмые, охраняя подступы к городу со стороны моря.

В конце Авенида Атлантика они свернули на Руа Франсиско Отавиано; здесь уже не было прохожих, но из освещенных окон доносилась музыка и голоса. Они прошли дальше — до перекрестка. Вдали виднелись пляжи Ипанема и Леблон; там тоже мерцали огоньки свечей.

Немного задержавшись на углу, они свернули на Руа Франсиско Беринг, где жил Гренделл. Эта улица спускалась улицы вниз к маленькой бухте, скрытой острыми зубцами скал с одной стороны, и высокими контрфорсами южной стены форта — с другой. Вильсон остановился, посмотрел на темные окна дома, потом — на часы.

— Я же говорил тебе, что придем слишком рано. Еще нет даже одиннадцати. Вся компания наверняка наблюдает за церемонией где-нибудь на Копакабане или в Леблоне. — Он поднял глаза. — Спустимся к бухте, чтобы убить время.

Да Силва кивнул. Его всегда привлекала абсолютная уединенность этой крохотной бухты посреди кипящего жизнью города.

— Маленьким мальчиком я часто приходил сюда, — вздохнул он. — Мы лежали на скалах и пытались своими острогами добыть рыбу. Не припомню, чтобы мы хотя бы раз что-то поймали. — Он улыбнулся. — Мы были уверены, что в расселинах скал пираты спрятали немалые сокровища. Но, кроме пустых бутылок никогда ничего не находили.

Они приближались к бухте. Внезапно Вильсон остановился, напряженно всматриваясь в темноту.

— Этих парней там, внизу, наверняка исключат из профсоюза Макумбы. У них нет свечей. И женщин тоже. К тому же они слишком рано начали.

Да Силва очнулся от воспоминаний детства и поднял голову. На пляже в крошечной бухте, пригнувшись, трудились трое мужчин, подтягивая к воде маленький плот, уже прикрепленный к лодке. Даже на таком расстоянии было видно, что он составлен из тонких бревен и украшен множеством цветов. Казалось непонятным, почему мужчины с такой натугой одолевают последние метры, оставшиеся до воды. Да Силва вдруг насторожился, предупрежденный неким инстинктом, не предвещавшим ничего хорошего.

— В этой бухте никогда не спускали плоты. И лодок здесь не бывает. Она слишком уединенная, и здесь очень опасное течение. Тут что-то не так. Пойдем, посмотрим, чем занимаются эти молодчики.

Он поспешил к берегу, Вильсон за ним.

— Эй, вы там!

Мужчины обернулись, удивленно вглядываясь в темноту. Двое из них, на миг заколебавшись, вдруг бросили работу, отступили, внезапно развернулись и стремглав помчались к морю и спасительным скалам. Третий отнесся к делу серьезнее. Он с яростным криком бросился вперед, выхватив из-за пояса нож. Да Силва сжал зубы, остановился и отскочил в сторону. Длинное лезвие сверкнуло, пройдя мимо; мужчина пригнулся, опустил руку и начал новую атаку. Едва заметное промедление, достаточное, чтобы ввести в заблуждение противника, затем зубы мужчины блеснули, и он внезапно выбросил вперед руку. Да Силва выругался и перехватил запястье вновь промахнувшегося противника.

Резкий рывок, дикий вопль — и нож, описав крутую дугу, упал на песок. Да Силва размахнулся, чтобы показать этому мерзавцу, что значит бросаться с ножом на сотрудника полиции, но тот вырвался и помчался прочь, утопая в песке. Да Силва хотел догнать его, но поскользнулся. Беглец опередил своих приятелей, и все трое исчезли за скалами, шлепая по воде. Отдуваясь, Да Силва поднялся на ноги и посмотрел им вслед.

— Проклятые новые туфли! — Он стряхнул песок с пиджака. — Теперь их уже не поймать!

Вильсон отказался от напрасной попытки задержать одного из беглецов и опустился на колени перед плотом, чтобы определить, что же вызвало такое отчаянное бегству. И тут же, озадаченно присвистнув, посмотрел на да Силву.

— Черт побери! А я ещё говорил, что с ними нет женщины! Я ошибался! Посмотри-ка!

На плоту, замаскированная цветами, лежала обнаженная молодая девушка. Короткие белокурые волосы были опущены на лицо, чтобы скрыть его, да ещё сверху положен огромный букет. Руки девушки были скрещены на груди.

Да Силва присел рядом, наклонился и уловил слабое дыхание, еле слышное через завесу волос, а также знакомый резкий запах.

— Во всяком случае, она ещё жива. Ее накачали эфиром. Надеюсь, больше ничего с ней не сделали. — Он тяжело вздохнул и посмотрел на Вильсона. Давай заберем её отсюда.

Вильсон кивнул и, поискав, нашел на песке нож. Он начал разрезать веревки, которыми были привязаны к плоту голые ноги, и опять свистнул сквозь зубы.

— Неудивительно, что они с таким трудом тащили этот плот. К её ногам привязали, должно быть, несколько пудов железного лома.

Разрезав последнюю веревку, Вильсон поднял голову и, заметив странное выражение на лице друга, нахмурился:

— Что случилось?

Взгляд его скользнул по девушке на плоту. Да Силва убрал цветы и откинул волосы с её лица. У Вильсона перехватило дыхание.

— Джилл! — Холодная ярость превратило его лицо в застывшую маску. — Эти подлые, грязные…

— Потом, — коротко бросил да Силва. — Нужно её унести!

Он снял пиджак, обернул им обнаженное тело и легко, без напряжения поднял его. Он собирался направиться обратно к дороге, когда Вильсон решительно положил руку ему на плечо.

— Я возьму ее…

Да Силва кивнул и передал ему девушку. Вильсон с нежностью взял её на руки; в его некрупной фигуре скрывалась недюжинная сила, о чем догадывались немногие.

Они дошли до угла, где переулок пересекался с набережной. Да Силва подошел к краю тротуара и поднял руку, чтобы остановить одну из проезжающих мимо машин. Но, похоже, завидев его, водители, наоборот, прибавляли ходу. Как только они видели мужчину с безжизненной фигурой на руках, рты открывались, на лицах появлялось изумленное выражение, и водитель нажимал на газ, стремясь не впутываться в это дело.

Да Силва со свирепой миной оглянулся на Вильсона.

— Видишь, что делается! Сейчас я покажу тебе, как в этом городе останавливать машины!

Он внезапно сошел с тротуара на проезжую часть и властно поднял руку перед приближающимся автомобилем. Водитель резко свернул, едва не задев рослую фигуру. Тормоза сердито взвизгнули, машина остановилась у края тротуара. Из открытого окна высунулся возмущенный шофер.

— Эй, мачо! Ты с ума сошел? Что тут случилось? Жить надоело? Не возражаю! Тогда прыгай из окна! Но оставь меня в покое!

Да Силва шагнул к машине, нагнулся, и водитель увидел лицо, которое было вдвое злее, чем его собственное.

— Полиция! — Комиссар рявкнул так, чтобы отсечь все предыдущие и будущие вопросы. Одновременно рывком распахнул заднюю дверцу, сел и принял из рук Вильсона ещё не пришедшую в сознание девушку, пока тот садился и закрывал дверь, а затем опять передал её ему.

Потом нагнулся к онемевшему водителю:

— Живее в больницу!

— Нет, — голос Вильсона звучал спокойно, но настойчиво. — Едем ко мне. Она уже достаточно натерпелась. Эпитасио Пессо, на Лагоа. Мы покажем дорогу.

На лице водителя гнев уступил место страху. Один мужчина снаружи — это одно, но двое внутри — совсем другое дело.

— Послушайте, мистер, я не знаю, что там у вас случилось, но не хочу иметь к этому никакого отношения. У меня семья…

— Вперед!

Ни интонация, ни выражение лица Вильсона не допускали возражений. Да Силва тоже проявлял явное нетерпение. Машина моментально свернула на авениду и понеслась в нужном направлении. Перепуганный водитель косился в зеркало заднего вида.

— Несчастный случай? Она мертва?

Лицо да Силвы оставалось непроницаемым. Он сжал руку в кулак, поднял вверх большой палец и направил его ко рту — общепринятый среди бразильцев жест, обозначающий перебор спиртного. Водитель облегченно вздохнул, но тут же снова закатил глаза, когда он вспомнил, из чего состоит одеяние девушки. Страх вернулся с новой силой; его взгляд в зеркале впился в лицо да Силвы.

— Послушайте, сеньор, я не хочу иметь с этим ничего общего. Я уже говорил, у меня семья…

Да Силва устремил в зеркало мрачный взгляд. Водитель поперхнулся и сосредоточился на управлении машиной. Оставалась явно лишь одна возможность покончить с этой ситуацией, а именно — как можно быстрее доставить ненормальных пассажиров на место. Они обогнали едва ползущие машины и, визжа резиной, свернули на Жардин де Алла в сторону Эпитасио Пессо. Водитель снова нажал на газ. Он промчался мимо Кайсарас-клуба и хотел объезжать лагуну, когда да Силва наклонился вперед и положил руку ему на плечо.

— Помедленнее. Там, впереди…

Руль тут же повернулся вправо; в следующее мгновение завизжали тормоза. Да Силва распахнул дверцу ещё до того, как машина остановилась. Он выскочил, обошел машину кругом, помог Вильсону управиться с грузом, закрыл заднюю дверцу и наклонился к водителю.

— От всего сердца благодарю за помощь, сеньор.

Ответом был только косой взгляд, водитель рванул с места и умчался. Да Силва посмотрел вслед и печально покачал головой.

— Вот проблема нашего времени… Ни у кого нет хороших манер. — Он ещё раз покачал головой, вздохнул и последовал за Вильсоном в дом.

9

Они молча поднялись в маленьком лифте. У двери в квартиру Вильсон пропыхтел:

— Мой ключ. В кармане пиджака.

Да Силва послушно достал его и открыл дверь. Вильсон прошел вперед, вполголоса бросив через плечо:

— Ты остаешься здесь. Я отнесу её на постель. А ты тем временем начинай звонить врачу. — В его голосе слышалась горечь. — Дай Бог, чтобы сегодня вечером нам удалось его найти.

Он ушел в спальню, положил Джилл на свою кровать и снял пиджак, которым та была прикрыта. Потом наклонился и, чувствуя, как забилось его сердце, натянул одеяло до самого подбородка девушки, оставив открытой одну руку. Нащупал пальцами пульс; сейчас он, кажется, был нормальным. Он выпрямился, вглядываясь в любимое лицо. Что, если бы они с да Силвой появились у бухты через несколько минут? Если бы они остались на пляже наблюдать за церемонией? Где бы теперь была Джилл?

Отбросив пугающие мысли, он вернулся в гостиную.

Да Силва стоял у телефона с трубкой в руке, видимо, углубившись в свои мысли. Вильсон сдвинул брови.

— Ну? Как успехи?

— Я ещё никому не звонил. Я думаю…

— Что ты думаешь? — нетерпеливо спросил Вильсон.

— Что означает вся эта история. — Да Силва положил трубку, подошел к креслу рядом с низким столиком и поднял руку, предупреждая возражения. — Ее жизни опасность не угрожает, она лишь под действием наркотика. Выпьем что-нибудь и подумаем, не можем ли мы прояснить ситуацию, прежде чем вызвать врача или кого-то еще.

Он сел, достал из пачки, лежавшей на столе, сигарету и закурил. Вильсон некоторое время нерешительно его рассматривал, потом подошел к бару в углу комнаты и вернулся с бутылкой и двумя рюмками. Налил и одну протянул да Силве. Тот удовлетворенно кивнул, отхлебнул и откинулся назад, пристально глядя на Вильсона сквозь облако табачного дыма.

— Для начала — и прежде чем ты выйдешь из своего шокового состояния и начнешь говорить колкости: по-видимому, с моей стороны было ошибкой так легкомысленно воспринимать историю с мисс Хоуард и её братом. Должен сказать, эта мысль совсем недавно уже приходила мне в голову, когда я удивился, что телеграмма была подана здесь, а не из университета Калифорнии, где знают её теперешний адрес. Или почему брат не позвонил, вместо того, чтобы телеграфировать…

Лицо Вильсона помрачнело. Он сел и внимательно посмотрел на да Силву.

— Об этом я даже не подумал.

— Я подумал, но ничего не предпринял. Был занят делами поважнее, — с горечью сознался да Силва. Он опустошил свою рюмку, подался вперед и стряхнул пепел с сигареты. — Во всяком случае, теперь слишком поздно ломать над этим голову. Кто-то послал ей телеграмму, чтобы успокоить и получить возможность заполучить её в свои руки. Что и было сделано.

— Но почему?

— Очевидно, чтобы заставить её замолчать. Окончательно. Почему? Напрашивается ответ, что в какой-то связи с её братом. Например, человек, которого она, как ей показалось, узнала в баре отеля, и в самом деле тот, за кого она его приняла. А ему совсем не хотелось быть узнанным. Возможно, она сможет рассказать нам это, когда очнется. А мы тем временем должны попытаться разобраться в ситуации. — Он глубоко затянулся сигаретой и затушил её. — Вернемся к сегодняшнему вечеру. Ты, конечно, не узнал никого из тех троих малоприятных типов и не сможешь их потом опознать?

Вильсон покачал головой. Да Силва вздохнул.

— Я тоже нет. Было слишком темно, кроме того, все произошло очень быстро. — Он нагнулся, наполнил свою рюмку, посмотрел на просвет янтарного цвета жидкость и поднял голову. — Но я хочу задать тебе ещё один вопрос. Если ты платишь троим бандитам за то, что они привяжут некую девушку к плоту и затем столкнут его в море, чтобы она утонула, станешь ли ты полагаться на их утверждение, будто они действительно это сделали? Не забывай, если бы все прошло по плану, не было бы никакого всплывшего трупа, о котором можно прочитать в газете. Разве ты поверишь им на слово, что они выполнили твой заказ? — Он сделал паузу и посмотрел на Вильсона. — Тем более, когда речь идет о девушке, чье тело послужило бы для любого существа мужского пола поводом к тому, чтобы ещё раз основательно все обдумать?

Вильсон уставился на него, как зачарованный.

— Нет, я бы этого не сделал.

— И я такого же мнения. Если бы я нанял этих людей, то или настоял бы на письменном обязательстве, равносильном данному под присягой — правда, они вряд ли умеют писать — или находился бы где-то поблизости, чтобы наблюдать, что происходит.

Вильсон поднял рюмку и выпил, обдумывая слова да Силвы. Потом медленно поставил её на стол.

— А это означает, что заказчик нас видел. Следовательно, он мог последовать за нами сюда.

Вильсон покачал головой.

— Я не могу себе этого представить. Не верю, что кто-то нас преследовал. Я не видел ни одной машины за нами, и ни одной, которая бы нас обогнала.

— Не будем себя обманывать, — возразил да Силва. — Мы оба просто не подумали о такой возможности. Мы вообще не думали, и точка. Мы хотели только одного: увезти девушку в безопасное место.

— Мы ведь даже не знаем, была ли у него машина.

— Была, — решительно заявил да Силва. — В конце концов, раздели-то её не в вестибюле отеля.

— Это тоже вопрос, — нахмурился Вильсон. — Почему её вообще раздели? Разве только…

Да Силва покачал головой.

— Тут и раздумывать нечего. Ее раздели, потому что одежда часто отделяется от трупа, всплывает или её прибивает течением к берегу. И её нетрудно опознать.

Он вернулся к своей версии.

— Рассуждая логически, можно представить, что за нами наблюдали, а отсюда следует, что кто-то должен был сесть нам на пятки. Вероятно, наш недобрый друг или один из его таких же недобрых сообщников ждет сейчас около дома, когда один из нас уйдет.

Вильсон широко раскрыл глаза.

— Почему он должен этого ждать?

— Я не сказал, что он это знает — он только надеется. — Да Силва пожал плечами. — Что он ожидал от нас первым делом, как только мы сюда прибыли? Естественно, что мы вызовем врача. А когда придет врач, мы без колебаний откроем ему дверь. Наш приятель скорее отважился бы проникнуть в квартиру, если бы девушку мог защитить только один из нас. Одного можно захватить врасплох, но с двумя противниками это уже гораздо труднее.

— Согласен, — кивнул Вильсон. — Но почему один из нас должен уйти?

— По разным причинам. Может быть, чтобы купить в аптеке лекарство, пока придет врач. Может быть, потому что у одного из нас назначена какая-то важная встреча. Или даже для того, чтобы оставить другого наедине с красивой, обнаженной и признательной за спасение девушкой, — откуда ему знать, насколько мы благородны. Я мог бы назвать тебе дюжину причин. Но главное, что наш приятель ждет.

— Пусть подождет, — саркастически ухмыльнулся Вильсон. — Я научу его терпению. — Он опустошил свою рюмку и взялся за бутылку. — Похоже, он из того сорта людей, которым это не помешает.

Да Силва прикрыл ладонью горлышко бутылки. Вильсон удивленно посмотрел на него.

— Мы не заставим его долго ждать, — спокойно сказал да Силва. — Это было бы невежливо. Поэтому ты сейчас прекратишь пить и немедленно покинешь эту квартиру. — Он многозначительно посмотрел на Вильсона. — И причем так, чтобы это заметили.

Вильсон сдвинул брови.

— А ты один будешь изображать героя?

Да Силва ухмыльнулся.

— Я же не отправляю тебя в кругосветное путешествие. Собственно говоря, я предлагаю тебе спуститься вниз, помаячить на крыльце достаточно долго, чтобы тебя однозначно опознали. Потом быстро обойти дом, подняться наверх на грузовом лифте или даже по лестнице и войти в квартиру с черного хода.

Вильсон некоторое время обдумывал этот план и наконец, слабо улыбнувшись, кивнул.

— Идея мне нравится. За исключением одной мелочи. — Его улыбка погасла. — Я остаюсь здесь, с Джилл. А ты совершаешь прогулку.

Да Силва несколько секунд смотрел на него, затем согласно кивнул.

— Если ты настаиваешь… Свежий воздух пойдет мне на пользу.

Он встал, вышел на кухню, отодвинул внутреннюю задвижку, убедился, что дверь заперта, вставил ключ и вернулся в гостиную.

— Если засов будет задвинут, я буду знать, что Джилл пришла в себя, а над тобой взяли верх твои низменные инстинкты. — Он огляделся. — Как у тебя с оружием?

— Сейчас принесу.

Вильсон встал, прошел в спальню и посмотрел на лежащую без сознания девушку. Ее дыхание казалось нормальным, но кожа была белой, как мел. На мгновение он подумал, не следует ли отвергнуть весь план да Силвы и вызвать врача, но затем отбросил эту мысль. Во всяком случае, в данный момент Джилл, похоже, была вне опасности, а вернейший способ сохранения такого состояния мог быть только один — заманить в ловушку того сумасшедшего, который совершил это злодейство. Если только этот негодяй не сидит сейчас где-нибудь в баре в двадцати милях отсюда и пьянствует, — горько подумал он. Покачав головой, он достал из ящика прикроватной тумбочки пистолет, забрал с постели пиджак да Силвы и вернулся в гостиную.

Да Силва надел пиджак и сунул пистолет в карман. Потом передумал, снова достал его и засунул за пояс.

— Ничего страшного в том, что меня увидят уходящим, ничего, если я покажусь толстым, но он не должен посчитать меня настолько неряшливым, что я хожу с раздутыми карманами.

Он подмигнул Вильсону и пошел к двери но, увидев свое отражение в зеркале, невольно остановился. Несмотря на пережитые волнения узел галстука не пострадал, по-прежнему украшая его шею. Да Силва довольно ухмыльнулся и закрыл за собой дверь.

Вильсон, нахмурившись, посмотрел ему вслед, потом шагнул к бару, отодвинул в сторону висевшую над ним картину и открыл встроенный в стену сейф. Оттуда он достал револьвер, тщательно проверил его, снова запер сейф и подвинул картину на место, а сам подошел к столу, опустился в кресло и положил перед собой револьвер. Соблазняла бутылка с коньяком, но он покачал головой. В этот новогодний вечер придется воздержаться, по крайней мере, до тех пор, пока не прояснится это дело с похищением Джилл. Прискорбно, но ничего не поделаешь.

Из какой-то квартиры доносилась громкая музыка. Кто-то включил радио, с минуту послушал, потом убавил громкость. Он посмотрел на часы. 23. 45. Как быстро все произошло! Трудно поверить…

Он покачал головой и взял сигареты.

В двери кухни повернулся ключ, тихо скрипнули петли закрывающейся двери, затем послышался звук задвигаемого засова.

Вильсон ухмыльнулся, прикурил сигарету и бросил спичку в пепельницу. На да Силву можно положиться. Он времени даром не теряет. Может быть, не доверяет ему, оставшемуся наедине с девушкой! Ну, во всяком случае, приманка положена. Теперь посмотрим, пойдет ли крыса в западню.

Он повернулся, собираясь приветствовать друга… — и замер; ухмылка на его губах застыла и моментально исчезла. От входа в кухню ему дружелюбно улыбался невысокий толстяк с пистолетом в руке. Позади него в темной кухне угадывались неясные очертания ещё одного человека.

Незнакомец вошел в гостиную, острым взглядом окинул комнату, готовый к любым неожиданностям. Вильсон застыл в кресле, проклиная себя и да Силву. Их приятель должен обязательно воспользоваться парадным входом, да? Ибо какой же врач пойдет через черный? Очень хитро задумано! Приманка сработала, но в западню попал тот, кто её устроил. Проклятие! Засов не только исключил из игры да Силву, их дурацкая хитрость поставила Джилл в ещё худшее положение, чем прежде! Черт возьми! Ну и детектив!

Незнакомец, похоже, был удовлетворен обстановкой. Мрачный взгляд Вильсона его не смущал. Через плечо он бросил:

— Оружие на столе. Забери.

Худощавый мужчина безмолвно проскользнул мимо, схватил револьвер, быстро проверил, отошел в сторону и направил ствол на Вильсона. Его пухлый спутник гордо улыбнулся.

— Неплохо, верно? Вы заметили, как он это делает? Чико становится настоящим профессионалом — и это притом, что он у меня совсем недавно.

Он убрал пистолет и печально покачал головой.

— Что вы, собственно говоря, собирались делать с этим револьвером? Застрелить меня? — В его голосе слышалась насмешка. — Однако! Я на это совершенно не согласен!

У Вильсона свело судорогой нижнюю челюсть. В мыслях царила полная неразбериха. Он заставил себя говорить грубым, даже несколько агрессивным тоном.

— На что вы рассчитываете, ворвавшись сюда? Ограбить меня с больной женой на руках? Надеетесь найти здесь ценности? У меня в доме нет денег. Самое ценное — это мой револьвер, а он уже у вас.

— Очень трогательно, — огорченно кивнул толстяк. — Великолепное представление, но — увы — напрасное. Даме в соседней комнате, несомненно, плохо, с этим я согласен, но она ни в коем случае не ваша жена. — Он взглянул на часы, подошел к столу и сел напротив Вильсона. — Восемь минут до полуночи — именно столько вам осталось жить, имейте в виду. А если уж приходиться ждать, то лучше спокойно и с удобствами.

Вильсон промолчал, кипя от бешенства. Куда, черт побери, пропал да Силва? Он же мог хотя бы попытаться попасть в квартиру! Или эти двое ещё внизу его обезвредили?

Толстяк улыбнулся ему чуть ли не дружески.

— В эти восемь минут — впрочем, их осталось уже семь — произойдет следующее: вы разденетесь, а я тем временем включу радио на полную громкость. Затем мы идем в спальню, и вы ложитесь в постель к этой очаровательной девушке. И в тот момент, когда все добрые люди в Рио поднимут адский шум по случаю наступления Нового года, я застрелю вас обоих.

— Он просиял, словно надеясь на одобрение своего великолепного плана.

— Мужчина и женщина, оба голые, оба мертвые, в одной постели. Двойное самоубийство? Ревнивый супруг или любовник? Пресса будет в восторге! Для ваших друзей это станет тяжелым ударом.

Лицо Вильсона оставалось непроницаемым.

— Почему вы это делаете?

— Почему? — Толстяк пожал плечами. — Потому что мне за это заплатят. Вы работаете за деньги. Я тоже. Это моя профессия.

Лицо его несколько омрачилось.

— Согласен, те трое, которых я завербовал для операции с плотом, действовали очень неумело, добавлю также, что я лично вмешиваюсь неохотно, но что ещё остается? — Он покачал головой. — Фактически я покончу с вами бесплатно. Лично за вас я не получу ни крузейро.

— А если я заплачу вам больше, чем другая сторона?

Толстяк с отвращением поморщился.

— Но, милый мой! Ведь существует такое понятие, как честь, верно? Кроме того, при таком подходе долго заниматься этими делами просто невозможно.

Вильсон тяжело вздохнул.

— Удивительно! Ну, раз я через семь — или, точнее, всего лишь через пять минут буду мертв, не могли бы вы мне рассказать, в чем, собственно, дело? Кто вам за это платит? И почему?

— Ну, дорогой мой, — неодобрительно фыркнул толстяк, — вы насмотрелись слишком много фильмов. Если я расскажу, мне это никакой пользы не принесет, а вас только окончательно запутает. — Он вновь посмотрел на часы и встал. Думаю, следует приготовиться. Через две минуты будет включено радио.

Вильсон хладнокровно посмотрел на него.

— А если я откажусь подчиниться?

Толстяк пожал плечами.

— Тогда мы вас пристрелим прямо здесь, а уже после этого разденем. Это несколько неприятно, но результат тот же. — Он поднял палец. — Но я хотел бы указать, что в этом случае Чико наверняка захочет позабавиться с вашей милой приятельницей, прежде чем мы её устраним. Вряд ли следует на него обижаться. Если же вы подчинитесь, мы пристрелим её первой, даю честное слово. — Он улыбнулся. — Если уж не остается ничего другого, по меньшей мере, это облегчит вашу совесть.

Не оставалось ни малейшего сомнения, что толстяк говорил вполне серьезно. Вильсон оглянулся на безмолвную фигуру с его револьвером в руке. Как будто угадав его мысли, худощавый мужчина отступил за массивное кресло.

Никаких шансов для внезапной атаки, — с горечью подумал Вильсон, медленно поднимаясь.

Толстяк одобрительно кивнул и направился к радиоприемнику.

Несколько секунд тишины, затем приемник взорвался звоном колоколов и пронзительным воем автомобильных сирен; диктор ликующим голосом приветствовал новый год. На заднем плане были слышны приглушенные ритмы барабанов.

Прямая трансляция с пляжа, — промелькнуло у Вильсона в голове. — Я никогда ещё не видел эту церемонию, а теперь уже и не увижу.

Толстяк повысил голос, чтобы перекричать шум.

— Начинаем. Ведь этот шум не будет длиться вечно. Раздевайтесь…

Резкий голос перекрыл звуки радио.

— Руки вверх!

Тощий мужчина с револьвером быстро обернулся, пытаясь укрыться за креслом, и спустил курок, но неожиданность была слишком велика. Выстрел да Силвы прозвучал на десятую долю секунды раньше и попал в цель. Противник рухнул и остался недвижим. Толстяк сунул руку в карман, но пистолет достать не успел: Вильсон подскочил к нему, зажав рукой карман с оружием. В борьбе они упали на пол и, сплетя руки и ноги, покатились по комнате. Толстяк изловчился и выхватил оружие. В последний момент Вильсону удалось отвернуть от себя его руку. Раздался глухой треск. Толстяк обмяк.

Вильсон вскочил и, отдуваясь, уставился на да Силву.

— Этого нам только не хватало! — свирепо сплюнул да Силва. — Два покойника!

Вильсон, шатаясь, подошел к столу, схватил бутылку и поднес её к губам. Жадно выпил, поставил и сверкнул глазами на друга.

— Где ты столько пропадал?

Да Силва бросил пистолет на стол, подошел к радиоприемнику, выключил его и вернулся.

— Если бы только толстяк остался жив! — сокрушался он. — Со вторым у меня не оставалось выбора. А толстого мы бы заставили говорить. Ну, ничего не поделаешь.

— Если бы ты оказался здесь раньше… — начал было Вильсон, но тут же осекся. — А как ты вообще вошел? Когда я услышал, как в кухне задвигается засов, и обернулся, то решил, что все кончено.

Да Силва пожал плечами.

— Я хотел обойти вокруг дома, когда мне бросилось в глаза, что двое молодчиков подозрительного вида собираются сделать то же самое.

Несмотря на разочарование, вызванное потерей единственного источника информации, к нему вернулось чувство юмора.

— Зная слабость бразильских лифтов, я сказал себе, что нас троих он, пожалуй, не выдержит. Ключ от твоей квартиры остался у меня, поэтому…

— У тебя был ключ и, несмотря на это, ты все это время стоял снаружи, в коридоре?

Да Силва с минуту рассматривал побагровевшее лицо Вильсона и наконец покачал головой.

— Ты все ещё не оправился от шока. Если бы я вставил ключ в замок, пока эти двое стояли здесь, сейчас они обсуждали бы нас, а не мы их. Я нахожу, что так лучше. — Он улыбнулся. — Я подслушивал. Впрочем, дверям в этом доме далеко до звуконепроницаемых. Когда твой приятель объяснил, что шум новогодних приветствий будет очень полезен для его цели, мне пришло в голову, что мне он тоже не повредит. Так и получилось. — Он скромно кивнул. — Но теперь пора заняться нашими гостями.

Он опустился на колени рядом с толстяком. Вильсон тяжело вздохнул.

— Ты его знаешь?

Да Силва покачал головой.

— Нет.

— Профессиональный убийца ходит по улицам, а полиция его не знает?

— Если бы мы его знали, он не гулял бы на свободе, — сухо ответил да Силва, распахнул куртку убитого и осмотрел место, где была спорота этикетка изготовителя. Похлопал по карманам и обыскал их. Ничего. В карманах брюк, за исключением небольшой суммы денег, тоже ничего не оказалось.

Да Силва нахмурился.

— Да, это профессионал.

Он обыскал второго. Вильсон откашлялся.

— Тот называл его Чико.

— В Бразилии чуть ли не каждого второго называют Чико. Очень распространенное прозвище. — Да Силва вытащил бумажник, отложил его в сторону и продолжал обыск. Не найдя больше ничего, медленно встал, держа в руках бумажник. — Чико, очевидно, был не так опытен, как его босс. Но для гангстеров они явно несолидны.

— Что ты имеешь в виду?

Да Силва взглянул на него.

— Нет ключа от машины. Либо его оставили в машине, что в Бразилии неправдоподобно, либо… — Он подошел к окну и взглянул вниз, на улицу. Та была пустынна. — Если в деле участвовал третий, он давно исчез. — Он пожал плечами. — Посмотрим, что за бумаги таскал при себе этот Чико.

Комиссар открыл бумажник и просмотрел его содержимое.

— Проживает в Дукью де Каксиас… — Он поднял голову и задумался. Почему ему показалось, что название этого небольшого предместья должно о чем-то говорить? Где-то в последние дни всплывало это название. В связи с этим делом? Он покачал головой. Едва ли. Всего несколько часов назад оно ещё вовсе не было для него делом.

Он вновь занялся бумагами.

— Франческо Васконселлос — Картейра де Трабальо номер такой-то operario — то есть рабочий — копия квитанции за выплаченный аванс, в комплекте с оттиском большого пальца, и притом официальным, от строительной компании Каксиас… — Он показал головой и посмотрел на покойника.

— Чико, дружище, тебе следовало оставаться на стройке. Или за этой твоей ночной экскурсией скрывается нечто иное? — Да Силва пересчитал деньги в бумажнике. — Пять контос, триста крузейро. По нынешним временам — не капитал. — Он заглянул в другое отделение бумажника и закрыл его. — Так, а теперь позвоним коллегам. Не думаю, что тебе хочется долго терпеть этих двоих в своей гостиной.

— А что будет с Джилл?

Да Силва на минуту задумался.

— У заказчика нашего толстяка появятся сомнения, если он не получит никакого отчета. И если он, как я подозреваю, знает, куда направился толстяк, то может послать дублера. В чем бы ни состояло это дело, оно достаточно важно, чтобы организовать хорошо оплачиваемую операцию по ликвидации свидетелей. Во всяком случае, будет разумнее переправить девушку в более надежное место.

— И где же оно?

Да Силва ухмыльнулся.

— Думаю, такое место я знаю. Если нам повезет, конечно. В конце концов, сейчас Новый год, и редко кто сидит дома.

— О ком ты?

— О том, кого ты не знаешь. — Да Силва задумался и перестал улыбаться. — Если мы её найдем, то одним махом убьем двух зайцев.

Вильсон непонимающе смотрел на него.

— Кого ты, собственно, имеешь в виду?

— Ты ведь хочешь, чтобы ей занялся врач, не так ли? Если мы найдем девушку, которую я имею в виду, при ней наверняка будет врач. К сожалению, — добавил он к немалому удивлению Вильсона и с угрюмым видом направился к телефону.

10

Лейтенант Перейра, к своему неудовольствию, в новогоднюю ночь угодил на дежурство. Он согласен был, что кому-то дежурить нужно, но не вполне понимал, почему это должен быть именно он. Нельзя сказать, чтобы новогодняя ночь была слишком беспокойной. Напротив, он заступил на дежурство в одиннадцать, но до трех утра по настоящему серьезной работы не было. Поэтому лейтенант погрузился в журнал для мужчин и любовался особенно удачными экземплярами юной женственности, когда зазвонил телефон. Он вздохнул,отложил журнал и взял трубку.

— Да? Алло? Лейтенант Перейра слушает.

— Перейра? Комиссар да Силва…

Лейтенант удивленно поднял брови, но по долгу службы записал время звонка и фамилию звонившего.

— Да, комиссар?

— Два момента. Первый: вы ведь знаете, где живет мистер Вильсон, верно? На Лагоа. Хорошо. Пошлите туда машину для перевозки трупов. Нужно будет забрать двух покойников.

Брови лейтенанта Перейры поднялись ещё выше, но он ничего не сказал, а добросовестно записал поручение.

— Их нужно доставить в институт для идентификации. У одного никаких видимых примет, у другого только бумажник. В бумажнике — копия квитанции с оттиском большого пальца руки. Если этот отпечаток совпадает с его собственным, мы знаем, кто он. Другого институт может опознать в связи с каким-нибудь криминалом в Дукью де Каксиас, либо через контакт с первым. Или как угодно, лишь бы только нам узнать, кто он такой. Это ясно?

— Да, комиссар. Как они погибли?

— Их застрелили. Сообщите в институт, что оружие у меня. Нам нужны фамилии, адреса, прошлое — все, что можно установить. Понятно?

— Да, комиссар. — Перейра записал. — Вы говорили, речь пойдет о двух моментах.

— Да, — голос комиссара несколько смягчился. Не знай так хорошо Перейра своего начальника, мог бы принять это за признак смущения. — У вас есть список личного состава? С адресами и номерами телефонов?

— Да, конечно.

— Мне нужны два домашних адреса с телефонами. Жоао Мартинс из института и… — едва заметная пауза, да Силва откашлялся. — … Астреа Пинкейро Алвес. Она у нас недавно.

— Да, комиссар. Одну минуту. — Перейра протянул руку, придвинул к себе большую книгу, открыл её и провел пальцем вдоль списка. — Есть, комиссар. Доктор Мартинс живет в Леблоне, Руа Мело Франко, двадцать три. — Он назвал номер телефона и перелистал книгу назад. — Астреа Алвес — вот она. Руа Кинко де Жулио, шестьдесят один. Вы знаете этот район, комиссар?

— Я знаю, где это. А номер телефона?

Перейра продиктовал, да Силва записал.

— Спасибо, лейтенант. Труповозку пошлите немедленно, поняли? Я буду ждать, но не хочу просидеть здесь всю ночь.

— Да, комиссар.

— Хорошо. — Да Силва, похоже вздохнул. По крайней мере, гостиная Вильсона скоро освободится от трупов. Почти автоматически он добавил: — Есть новости?

— Нет, комиссар, — Перейра тут же поправился: — Одну минуту, здесь лежит для вас конверт. От Руя. Сверху надпись: «Обувь, доставленная комиссаром Д. С. Идентификация.»

Да Силва нахмурился. Сколько работы! Он пожал плечами.

— Слушайте внимательно, лейтенант. Сейчас вы положите трубку и займетесь отправкой машины. Потом позвоните мне на квартиру сеньора Вильсона и прочитаете вслух сообщение Руя. Я не буду ничем заниматься, пока не прибудут наши сотрудники, да и вы, вероятно, тоже, — заключил он с улыбкой.

— Комиссар! — смущенно воскликнул Перейра.

— Ну, все! Машину и сотрудников! — буркнул да Силва и бросил трубку. Потом обернулся и увидел Вильсона, с озабоченным видом выходящего из спальни.

— Как у неё дела?

Вильсон тихо прикрыл дверь и покачал головой. Он выглядел обеспокоенным.

— Собственно, как долго может продолжаться действие этого эфира?

— Понятия не имею. Я с этим ещё никогда не сталкивался.

Вильсон пожевал нижнюю губу.

— Пульс неритмичный, и выглядит она неважно. Мне это совсем не нравится. Нужно поскорее найти для неё врача или отвезти в больницу. Я приложил к её лицу холодный платок, но она даже не вздрогнула. Попытался слегка похлопать её по щекам…

Да Силва в притворном ужасе высоко поднял густые брови.

— Даже не обручившись? Что же тогда ожидает её после замужества?

— Черт побери, Зе! Если её жизнь окажется в опасности из-за того, что мы не вызвали врача…

Да Силва смягчился.

— Успокойся. Через несколько минут она будет в хороших руках. При некотором везении, разумеется.

Он заглянул в свои записи, снял трубку и набрал номер. Никто не отвечал. Да Силва подавил довольную улыбку.

— Ну, по крайней мере, она не у него.

— Что?

— Ничего. — Он нажал на рычаг и быстро отпустил его, дожидаясь гудка. Комиссар сам себе удивлялся, почувствовав, как перехватило дыхание, когда он набирал номер и слушал гудки.

Пора, наконец, повзрослеть! — увещевал он себя. — Ты звонишь по служебному делу, не забывай.

Но не мог объяснить, почему так разочарован, что никто не отвечает. Только он собирался положить трубку, как на другом конце провода наконец ответили.

— Алло!

Да Силва ухмыльнулся. Как же он мог забыть, как действует на него этот голос?

— Алло, Астреа? Это комиссар да Силва. Вы заняты?

Неслыханная дерзость вопроса почти лишила Астреа дара речи — почти, но не совсем.

— Дорогой комиссар да Силва! Должно ли это означать, что вы звоните мне в час ночи, причем новогодней ночи, только чтобы осведомиться, свободна ли я на этот вечер? Вы действительно думаете, что меня всерьез заинтересует предложение, даже если я ещё не занята? И от кого? От вас? В час ночи?

— Вы меня неправильно поняли…

— В этом мы, по крайней мере, единодушны, комиссар! Впрочем, мы с доктором Мартинсом только что вернулись с пляжной церемонии, только чтобы я могла освежиться и переодеться. Что я и сделала. А теперь мы снова уходим. С вашего милостивого разрешения.

Да Силва разозлился. Как он мог забыть, что этот хрипловатый голос очень быстро вызывает в нем ярость?

— Одну минуту, Астреа! Я сказал, что вы неправильно меня поняли. Дайте мне возможность сказать хотя бы слово. Речь идет об очень важном деле. Я привезу к вам домой одну девушку…

— О! — фыркнула она. — Мне бы следовало догадаться, что рветесь видеть не меня. Вам просто понадобилась моя квартира для ваших любовных интрижек, верно? — Она овладела собой и понизила голос, стараясь казаться безразличной. — Мне очень не хотелось бы мешать вашему роману, комиссар, но, к сожалению, придется отказать. А что с вашей собственной квартирой? Любопытные соседи?

— Да закройте же, наконец, рот! — почему для того, чтобы справиться с этой женщиной, ему приходится терять последние остатки самообладания? Дело касается полиции! Вы говорите, Жоао Мартинс у вас? Я хотел бы с ним поговорить.

— С удовольствием, комиссар. Не забывайте только, что мне решать, как поступить с моей квартирой.

Да Силва вздрогнул, когда трубка, брошенная, очевидно, с немалой высоты, ударилась обо что-то твердое. Мгновением позже он услышал голос Жоао Мартинса.

— Алло, Зе? Что я тебе недавно говорил? У неё действительно к тебе какое-то особое отношение — я ещё никогда не видел её такой разъяренной! Что же ты такое ей сказал? Она вне себя…

— Жоао! У меня нет времени! Нужна помощь, твоя и Астреа.

Да Силва вдохнул побольше воздуха и описал все происшедшее в тот вечер, от спасения в бухте до настоящего момента.

— Я хочу, чтобы ты осмотрел мисс Хоуард и определил, можешь ли ты для неё что-нибудь сделать. И, кроме того, её нужно охранять. Днем и ночью. Больница слишком открыта и слишком опасна для нее. Кто-то прилагает величайшие усилия, чтобы заставить её молчать. Нам нужна какая-нибудь служащая полиции с квартирой. Не только для того, чтобы её охранять, но и чтобы помочь… — он замялся.

— В ванной комнате и все такое прочее, — подсказал Мартинс. — Понятно. Когда вы будете здесь?

— Я только дождусь, пока заберут двух покойников. И позабочусь, чтобы на этот раз нас не выследили. Договорились?

— Со мной — да, — спокойно и хладнокровно произнес доктор Мартинс. Проводить время с девушкой, которая постоянно заводит разговор о другом мужчине, причем только для того, чтобы его оскорбить, все равно не удовольствие. Астреа я все объясню.

— Хорошо, — утомленно вздохнул да Силва, — увидимся позже.

Он положил трубку. Телефон тут же зазвонил снова. Он сдвинул брови и взял трубку.

— Алло?

— Комиссар? Это Перейра. — В голосе лейтенанта чувствовалась едва ли не обида. — Я давно пытаюсь вам дозвониться, но все время занято…

— Я знаю. Когда приедут наши люди?

— Они уже в пути. Теперь по поводу конверта, комиссар. Руй пришел несколько минут назад. Вероятно он сможет объяснить лучше, чем я. Передаю ему трубку.

После короткой паузы заговорил Руй.

— Комиссар? — В его голосе слышалось чувство глубокого удовлетворения. — По ботинку, который вы мне передали, мы сумели опознать человека, который его купил. Эту пару поставили в небольшой магазинчик «Сапатария Флумененсе», а там вспомнили, что именно эту пару продали некоему Беньямину Сампайо, вспомнили прежде всего потому, что она была очень маленького размера, и, кроме того, он заплатил наличными и сразу, а это с их покупателями случается очень редко. Большинство платят только малую часть, а остаток погашают в рассрочку еженедельно, такими же ничтожными долями. Я полагаю, это длится целую вечность.

— Не все богаты, — сухо буркнул да Силва. — Дальше.

— Да, комиссар. Мы поинтересовались этим Сампайо. По профессии он был подрывником.

Да Силва уставился на телефон.

— Что?

— Подрывником. Фирма, на которой он работал, специализируется на строительстве фундаментов, и во многих случаях нужно сначала взрывать скалы. Сампайо и был специалистом по этой части. — Руя озадачило удивление комиссара. — Собственно говоря, удивляться тут нечему. Он ведь, в конце концов, и погиб при взрыве.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо бросил да Силва. — Я просто не думал, что такой тип может иметь какую-то настоящую специальность. Что еще?

— Дальше мы пока не продвинулись. Мы займемся его прошлым основательнее после праздников, когда откроется эта фирма. Кстати, это строительная компания Каксиас, в Дукью де…

— Что?

— Каксиас, — повторил Руй, в недоумении уставившись на свой аппарат. — Что случилось, комиссар?

— Стой! Остановись! Я должен подумать.

Да Силва свирепо уставился в пол, пытаясь переварить эту новость. Возможно ли такое? Погибший у моста мужчина и гангстер, участвовавший в нападении на девушку, работали в одной и той же фирме… Случайность? Весьма сомнительно. Но что может быть общего между этими происшествиями? Только Дон Хоуард. Вот единственное связующее звено. Но каким образом?

Это должно иметь отношение к радиоактивным минералам, так как брат Джил — геолог, а эта ботинок оказался радиоактивным. Или Джил играла какую-то фальшивую роль, а взрыв моста организовал её брат?

Комиссар покачал головой. Плот с железным грузом не был надувательством! И как мог её брат связаться с этим Сампайо, если он никогда раньше не бывал в Бразилии? Или это не так? Хотя Джил Ховард и объявила, что никогда не бывала здесь, но из этого ещё не следует, что её брат тоже не был в Бразилии. Или они оба? И умеет ли Дон Хоуард управлять самолетом?

Да Силва чертыхнулся. Проклятие, почему тогда в «Сантос Дюмоне» он не расспросил девушку поподробнее? Почему он вообще не задал ей никаких вопросов?

— Комиссар?

Да Силва глубоко вздохнул и принял решение.

— Руй, слушайте внимательно. Это может оказаться чрезвычайно важным. Мне нужна подробная справка по строительной компании Каксиаса — дирекция, служащие, акционеры, если такие имеются, а также все рабочие, вплоть до последнего подсобника. Понимаете? Мужчины, женщины и дети! И причем немедленно!

— Да, комиссар, — Руй явно замялся. — Только одно, комиссар. Мой брат тоже работает в строительстве, и я имею о нем некоторое понятие. Эти фирмы, даже крупные, обычно имеют очень немного постоянных работников. Это инженеры, специалисты, несколько прорабов, конторский персонал, но рабочих нанимают по мере надобности. Главным образом, совершенно случайных людей.

— Это верно, — согласился да Силва. — Ладно, тогда сделайте вот что. Раздобудьте список всех заказов, которые эта фирма выполнила в прошлом, нет, за два предыдущих года, и список всех, занятых на каждом заказе. Нам, конечно, понадобятся и постоянные служащие. Ясно?

— Да, комиссар. Но на это потребуется время.

— У вас ровно два дня, — спокойно сказал да Силва. — Невзирая на праздники, всегда можно найти кого-то из дирекции. Разыщите его, вытащите, если нужно, из постели, поезжайте в Дукью де Каксиас и действуйте. Мне нужна информация, и причем срочно. Понятно?

— Да, комиссар!

— Хорошо. Принимайтесь за дело.

Да Силва бросил трубку и обернулся. Вильсон испытующе смотрел на него.

— Что случилось?

Да Силва задумался.

— Помнишь тот день в ресторане аэропорта? Когда мы встретили Джилл? Пока мы ждали, я ещё тебе рассказывал о взорванном мосте в глубине страны, при взрыве мужчина. Так вот, этот погибший раньше работал в строительной компании Каксиаса.

Вильсон вытаращил глаза и указал на труп худощавого бандита.

— Ты имеешь в виду ту самую фирму, в которой работал вот этот?

— Именно.

— И не считаешь это случайным совпадением, — это был не вопрос, а утверждение.

Да Силва покачал головой.

— Нет. Это было бы почти чудом, если учесть, что фирма наверняка небольшая и вряд ли принимает заказы вдали от Каксиаса. А если вспомнить, что брат Джил — геолог, пропавший где-то в глубине страны, и что ботинок погибшего у моста оказался радиоактивным…

— Что? Об этом ты мне ничего не говорил.

— Я многого тебе не говорил. Если точнее, я и от себя самого это скрывал. До сегодняшнего дня я вообще не мог обнаружить здесь никакой взаимосвязи.

В голосе комиссара слышалась горечь. Он встал и заходил взад — вперед. Труп толстяка преградил ему дорогу; он яростно сверкнул глазами.

— Куда, черт побери, провалилась эта машина?

Как по команде раздался пронзительный звонок в дверь. Вильсон открыл. Перед ним стояли двое мужчин в белом, с носилками. Да Силва довольно кивнул.

— Хорошо. Так, ребята, ваши клиенты здесь.

Он повернулся к Вильсону.

— А мы тем временем займемся подготовкой Джил. Эта машина может поехать следом за нами. У Кантагало они на некоторое время заблокируют дорогу, пока мы проедем тоннель. Тогда нас никто не сможет преследовать. Твоя машина в гараже?

Двое санитаров перекатили толстяка на носилки. Затем выпрямились, раздумывая, что легче: тащить обоих покойников сразу или проделать путь дважды. Вильсон направился в спальню, не разрешив заходить туда да Сильве.

— О Джил я позабочусь сам, — сказал он с гордостью собственника, но, заметив улыбку на губах да Силвы, тут же стал оправдываться: — Раз твоя голова наконец заработала, не стоит отвлекаться.

11

Пока остальные возились в спальне с так и не приходившей в себя девушкой, комиссар да Силва в одиночестве расхаживал взад — вперед по гостиной, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он непрерывно размышлял о весьма странных обстоятельствах этих совершенно различных, но, несомненно, связанных преступлений. Какой-то внутренний голос подсказывал, что ему известны все факты, необходимые для раскрытия этих дел, но продолжал утаивать, как выглядит разгадка и как он может к ней прийти.

Он остановился у широкого окна, посмотрел на пустынную улицу, повернулся и скользнул взглядом по комнате, будто надеялся найти там ответ. Плохо, во-первых, что он слишком мало знает о минералах и радиоактивности, вернее, совсем ничего. Во-вторых, ему мало что известно о Джилл. Даже если она, придя в сознание, выдаст какую-то историю, — можно ли ей верить? А самое главное затруднение состояло, конечно, в том, что он находился в дома у Астреа и ощущал её присутствие, хотя её здесь и не было.

Как бы в ответ на его мысли распахнулась дверь спальни. Астреа вышла молча и тихо прикрыла за собой дверь. Да Силва внезапно осознал, что впервые видит её без формы. На ней было тончайшее облегающее вечернее платье; волосы подобраны наверх, что ещё более подчеркивало её знойную красоту. Она подошла к столу, наклонилась, взяла сигарету и прикурила от настольной зажигалки, прежде чем да Силва успел предложить ей огня.

Выпрямившись, она осмотрела стоящего перед ней рослого мужчину, как бы пытаясь заново оценить его.

— Пожалуй, мне следует перед вами извиниться.

Да Силва поборол внезапное искушение заключить её в объятия.

Когда же это все произошло? — подумал он. — Я видел эту женщину только дважды, и оба раза она меня раздражала — однажды мне даже хотелось свернуть ей шею. Эту прекрасную шею…

Он с трудом заставил себя говорить о деле.

— Как дела у Джилл? Она пришла в себя?

— Нет. Жоао сейчас её осматривает.

Астреа села, тайком под длинной юбкой сбросила туфли и вытянула ноги. Ее большие карие глаза изучали лицо да Силвы.

— Она очень красива, не правда ли?

Да Силва не сводил с неё глаз.

— Вильсон так считает. — У него внезапно перехватило гортань; ему показалось, что следующие слова за него произнес кто-то другой. — Я же нахожу, что она вам в подметки не годится. Ни внешне, ни в чем-то другом.

На смуглых щеках проступили ямочки.

— Спасибо, комиссар. — Она манерно потупила взор. — У неё удивительно красивое тело. — Она подняла голову, в глазах плясали чертики. — Но тут, естественно, вам не с чем сравнивать.

— Да, — согласился да Силва с деланной грустью.

Внезапно оба рассмеялись, как малые дети. Да Силва опустился в кресло.

— Нам придется на некоторое время заключить перемирие, согласны? По крайней мере до тех пор, пока не закончится эта история. В конце концов, вы будете охранять девушку, а мне придется время от времени сюда заглядывать. Откровенно говоря, пререкания с вами отвлекают меня от работы. Кроме того, наша пациентка едва ли поправится, если постоянно будет слышать наши крики.

Астреа залилась теплым хрипловатым смехом. Она наклонилась вперед, затушила свою сигарету и опять откинулась назад, с явным удовольствием разглядывая его лицо.

— Ладно, заключаем перемирие. Но при одном условии: что вы действительно будете время от времени заглядывать. Иначе, насидевшись в одиночестве, я буду представлять себе, что именно вы делаете, а это меня только разозлит.

— Не в одиночестве, — поправил да Силва. — У вас здесь Джилл, да и Вильсон практически здесь поселится, пока мы не найдем разгадку и не сможем её забрать.

— Знаю. Но когда вижу их обоих рядом, представляю на его месте вас.

— Вам это было бы неприятно?

— Это было бы плохо, — просто ответила Астреа.

— Ладно, — самодовольно протянул да Силва, — я…

Дверь спальни распахнулась; доктор Мартинс и Вильсон вышли с озабоченными лицами. Да Силва поначалу задал было себе вопрос, что они тут делают и как посмели помешать ему в важном разговоре, но тут же вспомнил, почему все они здесь находятся. Он встал и, прежде чем заговорить с врачом, виновато пожал плечами, глядя на Астреа.

— Ну?

Доктор Мартинс задумчиво взглянул на него.

— Рискуешь, Зе? Ей явно дали сильное успокоительное, вероятно, барбитурат. И следовало сразу же передать её на попечение врачей. Состояние её очень неважное…

— Но пульс у неё был неплохой, и…

— Доза ещё не успела полностью подействовать. Скажу только, что сейчас её пульс ни к черту. Нет, мы, конечно, сумеем её спасти, но протяни ты ещё пару часов…

— Что будешь делать?

— Я позвонил в больницу. Пришлют кислородный аппарат, все нужное для инъекций. И медсестру, которая останется при ней. Астреа одна не справится. За Джилл нужно наблюдать днем и ночью.

— А разве в больнице ей было бы не лучше? — спросил Вильсон.

— Возможно. Но раз вы считаете, что ей там опасно, я могу получить все необходимое оборудование и установить его здесь. В наше время все, слава богу, транспортабельно. Будем надеяться, что пробки выдержат.

Да Силва нахмурился.

— Долго ещё она пробудет без сознания? Когда придет в себя настолько, что сможет говорить?

Жоао Мартинс долго пристально смотрел на него.

— Не знаю. Но какое-то время должно пройти. Конечно, если это вообще произойдет, хотя я твердо верю, что мы все сделали своевременно. Остается только ждать.

— Она должна очнуться, — решительно заявил Вильсон и посмотрел на да Силву. — Я остаюсь здесь, на всякий случай, пока не прибудет оборудование. И потом, вероятно, тоже. Что ты собираешься делать?

Да Силва покачал головой.

— Здесь от тебя не будет проку. Тут будут доктор Мартинс, медсестра и Астреа. Думаю, мы ещё успеем на вечеринку.

— На вечеринку? Сейчас? — Вильсон не верил своим ушам. — После всего, что произошло? Ты с ума сошел! Если хочешь выпить…

— Мне нужна информация! И я не могу ждать её целую неделю! Или хотя бы день!

Да Силва сознательно взял резкий тон, пытаясь вырвать Вильсона из подавленного состояния.

Астреа, молча наблюдавшая за этой сценой, решила про себя, что, хотя ей доставляло удовольствие время от времени немного позлить комиссара, но доводить его до настоящей ярости не стоит.

Да Силва пристально взглянул Вильсону в глаза.

— Министерство установило мне срок, до которого я должен закрыть это дело. Сидя здесь и рыдая над лежащей без сознания девушкой я не добьюсь абсолютно ничего, только время потеряю! Мне нужна от твоего эксперта короткая десятиминутная лекция по радиоактивности. И нужен ты, чтобы меня ему представить. Понял?

Вильсон тяжело вздохнул.

— Извини. Конечно, мы идем к Гренделлу. — Он взглянул на часы. Надеюсь только, что пока мы туда доберемся, все не упьются в стельку…

Да Силва улыбнулся.

— Тогда нам придется их догонять, чтобы разговор происходил на равных.

— Или чтобы позабыть про все это! — мрачно буркнул Вильсон и зашагал к выходу.

Когда они прибыли, вечеринка у Джека Гренделла была в полном разгаре; неширокую улицу, которая ещё три часа назад была пустынной и тихой, оглашала мелодия самбы. Вильсон заглушил мотор. Выйдя из машины, они взглянули наверх. В окнах мелькали фигуры с бокалами в руках. С улицы они казались безмолвными марионетками, раскрывающими рты под музыку.

Поднявшись на четвертый этаж в вибрирующем от громкой музыки лифте, они увидели распахнутую настежь дверь. Да Силва, улыбаясь, покачал головой. Видимо, пригласить пришлось и всех соседей, иначе кто-нибудь давно уже вызвал бы патрульную машину.

Вильсон ввел его в общество, расположившееся в большой гостиной, и они присоединились к громким разговорам под грохот музыки. Посреди комнаты клубилось плотное облако табачного дыма, которое, пренебрегая открытым окном, предпочитало окутывать гостей. Кругом стояли люди с бокалами и отчаянно пытались перекричать шум; официанты с полными подносами протискивались сквозь толпу.

Вильсон остановил первого попавшегося официанта, прокричал ему что-то в ухо и обернулся к да Силве.

— Здесь стандартный напиток — скотч с водой. Один Бог знает, почему, он ухмыльнулся. — Я попросил его принести нам приличного коньяка.

— И мы останемся стоять, пока он не вернется?

— Нет, — решительно заявил Вильсон. Вечеринка, похоже, разогнала его мрачное настроение. У него был такой вид, как будто он заставил себя забыть проблему с Джилл. — Он нас найдет. Не знаю, как они это делают, но всегда справляются. Должно быть, у них есть что-то вроде радара. — Ему удалось продвинуться на два метра вперед. — Вон там стоит Джек. Похоже, он попался. Подожди здесь. Я его приведу.

Да Силва остановился, наблюдая, как Вильсон пробивался сквозь толпу; ему явно помогал опыт, приобретенный участием в сотнях подобных мероприятий. Спустя несколько минут он вернулся, крепко держа за руку хозяина дома. Гренделл умудрился протиснуться сквозь толпу, не расплескав свой бокал. Коренастый мужчина лет за сорок с вьющимися, преждевременно поседевшими волосами и широким улыбчивым лицом дружелюбно кивнул рослому бразильцу.

— Привет, комиссар. Приятно, что вы здесь. Я о вас много слышал. И рад познакомиться. — Он огляделся вокруг и ухмыльнулся. — Отличная вечеринка, не так ли?

— Очень мило.

Ухмылка Гренделла стала шире.

— Если бы это услышала ваша мама, она бы вас отшлепала — потому что вы сказали неправду. В лучшем случае о такой компании можно сказать, что она шумная. Я никогда не мог понять, почему здесь, в Рио, устраивают вечеринки, не говоря уже о том, почему на них приходят. Просто обычай, я полагаю. — Он огляделся. — Принесу вам что-нибудь выпить. После нескольких бокалов здесь покажется совсем не шумно.

Да Силва рассмеялся.

— Вильсон уже кое-что заказал.

— Это хорошо. Ну, закуски вы найдете в столовой, если сумеете туда пробиться, а девушек… — Он сделал широкий жест. — Вот они, благослови их Бог, одни со спутниками, другие нет. Выбирайте. — Он опять поднял руку. Но не забывайте: я отвечаю только за выпивку и закуски.

Вильсон внезапно метнулся к подошедшему официанту и схватил с его подноса две рюмки с коньяком. Передав одну да Силве, он обратился к хозяину дома.

— Джек, нам бы нужно побеседовать… Сможете освободиться?

Гренделл поднял бровь и вопросительно взглянул на да Силву. Комиссар кивнул.

— Мистер Гренделл…

— Называйте меня Джек, — хозяин на миг задумался. — Если, конечно, вы не собираетесь меня арестовать за нарушение общественного порядка. Тогда будет уместнее «мистер Гренделл». В протоколе это будет выглядеть более пристойно.

Он огляделся.

— Освободиться мне нетрудно. Большинство гостей вряд ли знает, что я здесь. Или что этот вечер устраиваю я. Пойдемте со мной.

Он повел их в самое столпотворение, держа бокал в высоко поднятой руке, как вторая Орлеанская Дева, ведущая войска в бой. Сначала пробились в коридор. Здесь пришлось сражаться не меньше. Гренделл открыл какую-то дверь, заглянул внутрь и пригласил гостей войти. Когда он закрыл дверь за собой, тишина показалась жутковатой.

— Мой рабочий кабинет. Звуконепроницаемый, слава Богу! И свободен, как ни удивительно.

Гренделл ухмыльнулся и указал на массивные кожаные кресла, прежде чем сам опустился в одно из них. Потом отхлебнул из своего бокала и кивнул.

— Мне бы сразу следовало спрятаться здесь. До этого я даже не замечал, как шумно снаружи. Я даже не стану на вас обижаться, если вы арестуете меня за нарушение тишины.

Да Силва улыбнулся.

— Откровенно говоря, это следовало бы сделать. Но мы здесь не для того. — Улыбка сразу исчезла. — Мистер Гренделл… Джек… что мне действительно от вас нужно, так это срочная, короткая, десятиминутная лекция по радиоактивности.

Гренделл иронически покосился на него.

— Вы уверены, что не затратите и пятнадцати минут, чтобы усвоить полный, исчерпывающий курс? — Он, улыбаясь, покачал головой. — Я не смог бы одолеть эту тему за десять или даже двадцать часов. Причем я не веду речь о физических аспектах. На это вообще никакого времени не хватило бы, это не моя область. Существуют сотни книг на эту тему, каждая по какому-то определенному разделу. Что конкретно вас интересует? История радиоактивности? Что она из себя представляет? Где применяется? — Его улыбка становилась все шире. — Почему бы вам просто не задавать мне вопросы? И дать хотя бы небольшой шанс не показаться перед Вильсоном полным невеждой?

Да Силва повертел в пальцах свою рюмку и уставился в пол. Затем медленно поднял голову.

— Ну, что же такое радиоактивность?

Гренделл отставил бокал и сплел пальцы обеих рук. Казалось, он готовился к обстоятельному ответу.

— Она определяется как выделение энергии, а в принципе — как свойство определенных элементов — свободных или связанных — спонтанно излучать некую энергию вследствие распада ядер их атомов. Основные элементы, которые я имею в виду, это радий, уран и торий, хотя существуют и другие. — Он развел руками. — Механизм распада относится к области физики. Я больше знаком с конечным результатом этого процесса.

— Вы сказали — свободные или связанные?

— Да. Дело в том, что ни один из этих элементов в природе в чистом виде не встречается. Только в соединениях с другими, и их приходится довольно сложно выделять. Существуют буквально сотни таких радиоактивных соединений. Все галогениды, например — соединения солей таких элементов, как бром и хлор с этими металлами. — Он улыбнулся. — С химией мне тоже не стоит связываться. Учеба давно позади, а в практической минералогии от химии проку немного. — Он покосился на книжные полки. — Если захотите что-то уточнить, у меня здесь хватит материалов. А ещё больше — в моем бюро, в посольстве. Все в вашем распоряжении.

Да Силва криво ухмыльнулся.

— Главная проблема в том, что я, собственно говоря, не знаю, какие задавать вопросы. Я надеялся, что вы упомянете о чем-то, что наведет меня на определенные мысли. — Он задумчиво пригубил свой коньяк, отставил рюмку и подался вперед. — Тогда я спрошу следующее: может ли обычный предмет в результате контакта с радиоактивным материалом получить такую дозу радиоактивности, чтобы заставить реагировать счетчик Гейгера?

Гренделл пожал плечами.

— Я допускаю, что от радиоактивного вещества может что-то передаться обычному предмету. Он, конечно, должен обладать достаточной массой, и излучение должно быть достаточно мощным, но это возможно. — На мгновение он задумался и взглянул на да Силву. — Однако вам следует знать, что контакт кожи с такими веществами может быть чрезвычайно опасен.

— Я говорю не о непосредственном контакте, то есть не о контакте с кожей. Если точнее, речь идет об обуви…

— Об обуви?

— Да. Следующий вопрос. Если есть некая обувь, на которую реагирует счетчик Гейгера, можно ли путем её анализа определить, о каком именно радиоактивном веществе идет речь?

— Сомневаюсь. — Гренделл покачал головой. — Только если к ней пристало достаточное количество этого вещества, чтобы его можно было подвергнуть анализу. Даже при более крупном количестве разделение и анализ таких соединений довольно затруднительны. — Он улыбнулся. — Вероятно, проще установить, где работал этот человек, так как по радиоактивной обуви я сразу же предположил бы, что он с какого-то предприятия по обогащению радиоактивных материалов или что-то в этом роде. Редко бывает, чтобы кто-нибудь ходил по радиоактивным веществам и ничего не знал об этом.

— Будь все так просто, — вздохнул да Силва. — Нам неизвестно, знал он об этом или нет. — Он ненадолго задумался. — Давайте продолжим. Предположим, что удастся опознать истинный источник этой радиоактивности. Я имею в виду определенный минерал или соединение. Можно ли тогда будет точно сказать, откуда взят этот материал? В пределах Бразилии, если быть совсем точным?

Прежде чем ответить, Гренделл некоторое время размышлял, хмуря брови.

— Ну, во-первых, я почти исключаю возможность точной идентификации. Но, исходя из вашего предположения, и с очень большим «если» — если это вещество осталось в своем первоначальном состоянии, то есть не подвергалось обработке и разделению, пожалуй, можно было бы строить некоторые догадки о местах его вероятного происхождения. Я бы выразился так: можно будет с достаточной уверенностью сказать, где его не следует искать. — Он скептически улыбнулся. — Эти вещества и их соединения большей частью находят в совершенно определенных геологических условиях. У меня в бюро есть геологическая карта Бразилии, и, если бы удалось однозначно идентифицировать минерал, я бы смог кое-что вам подсказать. Но в любом случае, естественно, не может быть и речи о каком-то определенном месте.

Да Силва задумчиво кивнул.

— Полагаю, вы достаточно поколесили по Бразилии. Какие, собственно, у нас встречаются радиоактивные вещества?

Гренделл ухмыльнулся.

— Ну, я путешествовал не так уж много. Чтобы понять, почему, следует знать процедуру отчислений на подобные расходы в нашем посольстве. Но я достаточно основательно изучил геологические карты, чтобы ответить на ваш вопрос. Полагаю, никто не знает их полного перечня — не только здесь, в Бразилии, но и нигде в мире. Например, многие считают уран очень редким металлом, хотя на самом деле он встречается в земной коре намного чаще, чем такие обыкновенные элементы, как кадмий, висмут, серебро или даже ртуть. Сколько его здесь, в Бразилии? И в каких соединениях? — Он пожал плечами. — Трудно сказать. Тем более, что значительная часть страны ещё не исследована.

— А как обстоят дела с Мату — Гроссо? Насколько полны и совершенны геологические карты этого штата?

Гренделл наморщил лоб.

— Насколько я помню, в целом неплохо. Для освоенной территории и саванн — даже очень хорошо. Но в районах сплошных джунглей остались белые пятна. Большинство карт таких мест — не только геологических, но и физических, и не только Мату-Гроссо, но и штата Амазонас — составлены скорее на основании предположений, чем по результатам подлинных топографических съемок. У меня в бюро эти карты разложены по штатам и территориям, если хотите — заходите посмотреть.

— Не припоминаете окрестностей Санта Изабель в Мату-Гроссо? И насколько полны эти карты?

— Если не ошибаюсь, весь район Аква Бранка исследован плохо. Если вообще картографирован. Хотите, могу завтра посмотреть. — Он заметил пустые рюмки своих гостей и собрался встать. — Пойдемте, я постараюсь их наполнить.

— Нет, благодарю, — вздохнул да Силва. — Мои вопросы исчерпаны. Не смеем больше вас задерживать и отрывать от гостей.

Он встал. Гренделл, улыбаясь, последовал его примеру.

— Сожалею, что не мог толком помочь, но обращайтесь ко мне в любое время. Вильсон знает, где мое бюро. — Он указал на полки. — Хотите взять почитать? У меня достаточно книг и все отчеты соответствующих учреждений.

Да Силва скользнул взглядом по толстым томам. Представив себе, что все они напечатаны на тончайшей бумаге и очень мелким шрифтом, он медленно покачал головой.

— Если разгадка дела зависит от того, что я пойму все эти книги или хотя бы ничтожную их часть, можно сразу его закрыть. — Он протянул руку. — Еще раз большое спасибо.

Мужчины пожали друг другу руки. Вильсон выбрался из кресла, в котором сидел.

— Спасибо, Джек.

— Не стоит благодарности. — Их хозяину, кажется, пришла внезапная мысль. — А почему бы вам не остаться здесь? Скоро станет потише, тогда мы сможем всерьез приняться за выпивку.

— Нет, спасибо, — отмахнулся да Силва. — Я устал. — И только тут до него дошло, насколько это соответствует истине. И мысль вызвала непреодолимую зевоту. Он ухмыльнулся. — Вот видите?

— Убедительно, — усмехнулся Вильсон и направился к двери.

Вильсон остановил машину перед домом да Силвы и с минуту всматривался в лицо друга, пока мотор старого автомобиля давился астматическим кашлем.

— Зе, можно тебя кое о чем спросить?

— Пожалуйста. — Да Силва устало улыбнулся и провел рукой по лицу. Похоже, сегодня ночь вопросов и ответов. — Улыбка погасла. — Или все же вопросов?

— Ну ладно. Ты все время спрашивал, где могла облучиться эта обувь. Притом ты многое о ней знаешь — кому она принадлежала, где была куплена, где найдена. Тогда зачем эти расспросы?

— Я знаю, где её изготовили и где нашли, но из этого отнюдь не следует, что именно там она стала радиоактивной. Мало ли где бывал её хозяин? Может, он облучился здесь, в Рио…

— Тогда нельзя ли мне сделать гениальный вывод?

— В котором мы действительно нуждаемся.

— Хорошо. Я делаю вывод: ты надеешься, что она была облучена здесь, в Рио, просто чтобы не пришлось ещё раз отправляться в ужасную поездку в джунгли.

Да Силва ухмыльнулся.

— И ты прав!

— Делаю следующий вывод, — продолжал Вильсон, — вторая причина состоит в том, что тебе не хочется расставаться с новой подругой.

Да Силва открыл дверцу, вышел, наклонился и, улыбаясь, похлопал Вильсона по плечу.

— Дважды в самую точку. Если знаменитая интуиция Вильсона снова заработала в полную силу, успех не за горами.

12

Одна из главных проблем концов недели, продленных благодаря праздничным дням, по мнению комиссара да Силва состояла в том, что в отличие от полиции преступники себе каникул не устраивали. И в результате неустойчивое равновесие между преступлениями и наказаниями зачастую опасно нарушалось в нежелательную сторону.

Испустив вздох отчаяния при виде кипы бумаг на своем письменном столе, комиссар снял пиджак, ослабил галстук и погрузился в работу, в то время, как Дона Долорес, его секретарша, молча записывала под диктовку.

Прошел час, прежде чем резкий звонок телефона оторвал его от работы. Он взглянул на часы, с облегчением подался вперед и взял трубку.

Послышался женский голос.

— Комиссар да Силва?

— У телефона.

— Соединяю с Итамарати…

Облегчения как не бывало. Да Силва надеялся успеть разобраться с рутиной и собраться с мыслями, прежде чем объясняться с государственным секретарем, но это ему явно не удалось. Он прикрыл рукой трубку и хмуро глянул на секретаршу.

— От Руя ничего не было?

Дона Долорес покачала головой. Лицо да Силвы приобрело официальное выражение, он приготовился к неприятному разговору. Послышался знакомый низкий голос.

— Комиссар да Силва?

— Да, сеньор.

— Я рассчитывал кое-что от вас услышать.

Да Силва тяжело вздохнул.

— Пока ещё я не могу доложить ничего окончательного.

Госсекретарь не мог позволить отделаться такой ничего не говорящей формулой. Скептическая интонация в его голосе говорила о том, что ответом он не удовлетворен.

— А что есть неокончательного, комиссар?

— Я… — да Силва запнулся, стиснув зубы. Ну ладно, если ты этого так хочешь… — Ну, такого у меня хватает. Причина, по которой взорван мост… Кто за этим стоит… Какая тут связь с мисс Джилл Хоуард. И…

— Кто такая мисс Джилл Хоуард?

— Некая молодая дама, которую кто-то пытался убить из-за её связи с этим делом. Это наша версия, но и здесь пока ничего окончательно не установлено. Связь строительной компании Каксиас и её персонала…

— О чем вы?

— Строительная компания Каксиас специализируется на фундаментах. Такой предварительной информации у меня хватит на шесть отчетов. Но я жду, когда хоть что-то оформится окончательно…

После короткой паузы госсекретарь негромко хохотнул.

— Рад, комиссар, что вы не изменились. Еще я рад услышать, что вы интенсивно занимаетесь этим делом. — Внезапно его тон изменился. — И жду, что до конца недели некоторые из этих обстоятельств станут настолько окончательными, чтобы вылиться в отчет. До свидания, комиссар.

На другом конце провода положили трубку.

Да Силва последовал этому примеру и некоторое время сидел, уставясь на аппарат. Возможно, это очень неплохая идея — вернуться в джунгли и поискать там основательней, чем в прошлый раз, возможно, даже опросить местных жителей, установить, не находили ли они чего; а сюда вернуться только к концу недели. Тогда, по крайней мере, госсекретарь не достанет его по телефону. А если не найдется окончательный ответ, можно так там и остаться. Тем самым он избавит своих начальников от лишних хлопот.

Да Силва вздохнул и вновь повернулся к секретарше.

— На чем мы остановились?

Она перелистала свой блокнот, нашла нужное место, открыла было рот, но замолчала: телефон снова зазвонил.

— Проклятие! — фыркнул да Силва, схватил трубку и рявкнул: — Алло!

— Комиссар да Силва? — мужской голос звучал мягко и вежливо.

— Слушаю.

— Говорит доктор Николи из НКАЭ. Мне передали, что вы недавно звонили. Сожалею, я был в отъезде. Длинный конец недели, знаете ли, и эта жара в городе… Могу я вам чем-нибудь помочь?

Да Силва молитвенно воздел глаза к потолку. Сколько ещё идиотских перерывов он вытерпит? Почему бы в Рио-де-Жанейро, испытывающем столько проблем, не произойти забастовке работников связи? С тем, чтобы он, наконец, обрел покой, который так необходим, чтобы закончить дело?

Голос смущенно и кротко переспросил:

— Сеньор комиссар?

— Извините, — отмахнулся да Силва, — я задумался о другом. Нет, доктор, мне уже ничего не нужно. Требовалась кое-какая информация, но, к счастью, я смог её получить, не тревожа вас.

— Надеюсь, из-за моего отсутствия у вас не было особых проблем, — серьезно продолжал доктор Николи. — Ведь секретарша могла со мной связаться, если бы вы сказали ей, что это важно. А в чем, собственно, было дело, комиссар?

Да Силва уставился на секретаршу и в отчаянии пожал плечами.

— Ничего серьезного, доктор.

Тот ещё помедлил.

— Понимаете, комиссар, мы оба — в большей или меньшей степени работаем на государство. Поэтому, если я могу быть чем-то полезен…

— Прекрасно понимаю, доктор. И при необходимости охотно этим воспользуюсь. До свидания…

— Я должен снова уехать до конца недели, но сразу после возвращения буду в вашем распоряжении, комиссар.

— Да, сеньор. До встречи!

Да Силва бросил трубку и покачал головой. Пусть катится ко всем чертям!

Он посмотрел на секретаршу.

— Итак, продолжим. Черт побери, где мы остановились?

Виновником следующего перерыва оказался не телефон, а дверь, которая широко распахнулась и грохнулась о шкаф с картотекой. Да Силва раздраженно поднял голову. Перед ним стоял Руй с бумагами в руках. Густые брови да Силвы свирепо сдвинулись.

— Где, черт возьми, ты пропадал?

— В Дукью де Каксиас, комиссар. Вы же говорили…

— Я знаю, что я говорил! Почему так долго?

— Вы говорили о двух днях, комиссар. Я…

— Мало ли что я говорил! Нечего меня слушать!

Когда до сознания дошла невероятная глупость этой фразы, комиссар откинулся назад и ухмыльнулся.

— Прежде всего тогда, когда я несу подобную бессмыслицу. Что привез?

— Что вы хотели, комиссар. Список руководящего состава компании вместе с перечнем заказов за последние два года. Кроме того, персонал, участвовавший в отдельных проектах, фамилии и адреса конторских служащих. Последние два года они тоже сменялись довольно часто, но я думаю, что здесь все. Мне пришлось разыскивать старые ведомости на выплату зарплаты, которые валялись по всей конторе.

Передав да Силве бумаги, он гордо отступил назад. Комиссар освободил для них место на столе, раскрыл папку и просмотрел первую из многих страниц. Перевернул одну, другую…

— Выглядит солидно. Похоже, на эту фирму работала половина штата. Вы молодец, Руй. Нужно проверить всех этих лю… — Его палец замер на одной из строк.

— Что!?

Руй встревоженно нагнулся.

— Что такое, комиссар?

Да Силва, прищурив глаза, с отсутствующим выражением уставился на список. Руй с Дона Долорес растерянно наблюдали за ним. Наконец, да Силва, кажется, принял решение. Он медленно закрыл папку и встал.

— Я ухожу, — он надел пиджак, подтянул галстук и шагнул к двери. — Не знаю пока, когда вернусь.

Секретарша уставилась на него.

— А как же с работой?

— Большинство можно передать Рую, — комиссар взялся за ручку двери и посмотрелна своих помощников. — Если решите что-то отправить в корзину для мусора — не возражаю.

Дона Долорес осталась недовольна, что случалось с ней редко.

— А куда вы идете?

Да Силва испытующе посмотрел на неё и понизил голос почти до заговорщицкого шепота.

— Я иду к человеку, который задаст мне решающий вопрос. А я дам ему честный ответ.

Секретарша сдалась.

— А если вам будут звонить?

Он криво ухмыльнулся.

— Тогда вырвите эту штуку с корнем, — он закрыл за собой дверь, но через мгновение вновь распахнул её и просунул голову внутрь. — Разве только звонок будет от меня, разумеется.

Заведение, куда зашел да Силва, чтобы услышать свой решающий вопрос, именовалось «Вилларино», и там, как он и напророчил, к нему подошел человек и спросил:

— Что вам предложить, комиссар?

— Двойной коньяк, — искренне ответил да Силва.

Он закурил, положил пачку сигарет на стол, откинулся назад и сквозь пелену табачного дыма оглядел зал. Ясно было одно: ту информацию, которую он извлек из списка Руя, следовало основательно осмыслить, а пытаться сделать это в его кабинете, где постоянно звонил телефон, было безнадежно. Хотя после полудня «Вилларино» и слыл одним из самых людных баров Рио, но в половине одиннадцатого утра здесь можно было без помех и в одиночестве насладиться умиротворяющей нервы тишиной.

Принесли коньяк. Да Силва пригубил его и поставил рюмку на стол, чтобы полностью сосредоточиться на сути информации, которую доставил Руй из Дукью де Каксиас. Она действительно была едва ощутима, как крохотный стежок на плотной ткани; но если удастся ухватить кончик тончайшей нити и потянуть за него, все распуститься само собой!

Фрагмент за фрагментом отдельные части загадки складывались в единое целое, а ответы на неясные прежде вопросы приходили едва ли не сами собой.

Время шло, комиссар, подобно статуе, сидел за маленьким столиком в пустом баре, шевелясь лишь за тем, чтобы взять рюмку или достать из пачки сигарету. Теперь все дело представляло из себя довольно ясную картину, но оставался главный вопрос: как это доказать? А это требовало дальнейших размышлений и — естественно — ещё коньяка.

Он щелкнул пальцами, указал на пустую рюмку и встал. Несколько шагов все же следовало сделать.

— Жетоны, — бросил он, получил их у официанта и направился к телефонной кабине в углу бара. Опустил жетон в прорезь, набрал номер и услышал голос своей секретарши.

— Кабинет комиссара да Силвы. Но его здесь нет…

— Я знаю, — терпеливо произнес да Силва. — Дайте мне лейтенанта Перейру.

— Разумеется, комиссар. Одну минуту.

Последовала длительная пауза. Да Силва использовал её для того, чтобы собраться с мыслями и добавить ещё несколько деталей к тому плану, который, пока ещё туманно, начал вырисовываться у него в голове. Но тут его прервал голос Перейры.

— Алло, комиссар? Вы хотели говорить со мной?

— Да.

Да Силва обдумал первую часть плана и нашел её хорошей. По крайней мере, это ничему не повредит.

— Попрошу вас подъехать в отель «Миракоп». Там остановилась некая мисс Джилл Хоуард. Хотя сейчас она там не живет. Но её вещи ещё должны быть в номере. Мне нужна её сумка — большая коричневая кожаная сумка с наплечным ремнем. Уверен, что в ту ночь, когда её похитили, сумки при ней не было. Если при ней тогда вообще что-то было, то какая-нибудь маленькая вечерняя сумочка…

— Комиссар? — Перейра ничего не понимал.

— Ну ладно, я просто думал вслух. Во всяком случае, мне нужна эта сумка. И вот еще, лейтенант…

— Да, комиссар?

— Если портье вздумает вам мешать, я разрешаю вам как следует с ним разобраться. Главное, чтобы вы принесли эту сумку.

— Конечно, комиссар, — по интонации Перейры можно было понять, что нет такого портье, который отважился бы ему помешать. — Когда сумка будет у меня, что с ней делать?

— Доставьте её в мой кабинет. К тому времени я вернусь.

— Слушаюсь, комиссар.

В трубке щелкнуло. Да Силва вернулся к столику, опустился на стул и взял рюмку. Допустим, Перейра найдет сумку, этим проблема ещё не решается. Еще немало времени пришлось да Силве поломать голову, прежде чем наконец он пожал плечами, взглянул на часы, снова встал, вернулся к телефону, опустил жетон и набрал номер.

Американское посольство находилось как раз напротив, через авениду Президента Вильсона, но он не мог себе представить, что переходит улицу с рюмкой коньяка или отказываться от напитка, если с тем же успехом можно воспользоваться телефоном. Да Силва терпеливо ждал, пока в трубке, наконец, не послышался голос Вильсона.

— Привет, Зе. Как дела?

— Прежде всего: как там наша девочка?

— Все ещё без сознания. Мечется на постели, но в себя не приходит. Доктор Мартинс считает, что с ней все в порядке, но я в этом не уверен. С кислородным аппаратом и капельницей — жуткое зрелище, скажу я тебе! Мне очень хочется перевезти её в больницу, а там поставить солидную охрану, голос его звучал подавленно. — Сегодня утром по пути сюда я ненадолго зашел к ней. И охотно бы там остался, но после праздников всегда накапливается столько работы!

— Знаю, — сочувственно вздохнул да Силва, прежде чем без обиняков перейти к делу. — Не буду тебя задерживать. Я снова собираюсь обратно в Мату — Гроссо — хотя при одной мысли меня с души вернет — и ищу спутника, который разбирался бы в минералах. Как ты считаешь, могу ли я пригласить на пару дней Джека Гренделла? Счетчик Гейгера у него наверняка найдется? Можно это устроить?

— Ну, если Джек так же запаслив, как я, то вряд ли. О Боже! — возмутился Вильсон. — Мы в Бразилии. Можно сказать, на твоем поле. Неужели ты не можешь найти мальчика на побегушках среди своих?

— Будь у меня время, нашел бы наверняка, — хладнокровно ответил да Силва. — Единственный, кто мне пришел на ум, это один старый приятель из Дукью де Каксиас, но по известным причинам я не хотел бы привлекать его. И подумал…

— Минутку, — протянул Вильсон, — минутку! Ты летишь в эти чертовы джунгли? Добровольно? Зачем? Нащупал что-то новенькое!

— Конечно…

— Ты знаешь что-то про того типа, который стоит за всем этим делом? На того мерзавца, который в ответе за состояние Джилл?

— Верно.

Голос Вильсона угрожающе зазвенел.

— Кто эта сволочь?

— Эту сволочь мы должны целым и невредимым передать в руки правосудия, — сухо заметил да Силва. — В теперешнем настроении ты мне кажешься слишком взрывоопасным.

— Кто он?

— Кроме того, — словно не слыша его, продолжал да Силва, — у нас нет на него ничего, кроме нескольких косвенных улик, от которых лопнул бы со смеху любой первокурсник с юридического факультета. Нет, в этом милом, девственном, дремучем лесу с его москитами и прочими гадами я должен найти именно то, что затянет петлю на его поганой шее.

— И ты веришь, что это получится, если ты туда полетишь?

— С подобающей технической поддержкой — да.

— Тогда ты получишь не только Джека со счетчиком Гейгера, но и меня, — Вильсон понизил голос, но в нем все ещё слышалось отчаяние. — Зе, я не могу сидеть здесь и смотреть на Джилл, иначе я сойду с ума. Ты должен взять меня с собой.

— Прекрасно. Тогда у меня будет основание потребовать приличный пятиместный «бичкрафт» вместо той старинной мельницы, которую мне дали в прошлый раз.

— Хорошо, — сразу загорелся Вильсон. — Когда мы вылетаем? Сегодня? Завтра?

Да Силва задумался.

— Нет, завтра у меня слишком много дел. Скажем, послезавтра. В Галео, с той стороны, где военный аэродром. В пять утра, что бы ни случилось.

— Мы будем там.

— И прихватите оружие. Мы отправляемся в джунгли, не забывай.

— Все будет в порядке, я позабочусь. До скорого. — Вдруг Вильсон вспомнил. — Минутку… Когда сегодня я заглянул к Джилл, твоя приятельница намекнула, что рассчитывает на твое появление.

Да Силва слабо улыбнулся.

— Да я бы с удовольствием при первой же возможности. Но боюсь, случай представится не раньше, чем мы покончим с этой историей. Просто слишком много дел. Ладно, я ей позвоню, когда мы с тобой договорим.

— Уже договорили, — Вильсон повесил трубку.

Да Силва выловил из кармана очередной жетон, но не успел опустить его, как телефон зазвонил. Он машинально снял трубку.

— Алло?

— Комиссар? Я узнал ваш голос. Это Перейра. С портье проблем не было, но в номере две сумки, обе коричневые.

— Тогда забирай обе. И поторапливайся, — Да Силва внезапно запнулся и с подозрением уставился на аппарат. — Откуда ты узнал, где меня искать?

Было слышно, как лейтенант Перейра сглотнул.

— Ну, комиссар…

— Ладно, — бросил да Силва, — увидимся в управлении. И не вздумай по пути заглянуть в какой-нибудь бар!

Повесив трубку, он остался на месте, свирепым взглядом уставившись в стену. В одной из сумок должно находиться то, что он искал, а остальное было делом Руя. Он подошел к столу, забрал сигареты, допил рюмку, бросил на стол деньги и зашагал к выходу. Официант дружелюбно кивнул ему.

— До скорого, комиссар.

— Боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я снова сюда заявлюсь, — печально хмыкнул да Силва.

Официант испуганно воззрился на него.

— У нас что-нибудь не в порядке, комиссар?

Да Силва окинул взглядом такое знакомое ему пустое заведение и вздохнул.

— Он слишком хорошо известен, — загадочно бросил он и удалился.

13

Антон Свердлик сбросил с плеч ношу на землю, сел на нее, привычно потер плечи в тех местах, где в них врезались ремни, и перевел дух. Гигантские деревья, казалось, отступили от поляны, где остановились двое мужчин, давая возможность увидеть голубое небо; вокруг продолжали звучать характерные крики джунглей, но до этой маленькой прогалины они доносились лишь тихим музыкальным сопровождением, которое дремучий лес предоставлял как соответствующий фон для отдыха. Рослый охотник вытер со лба пот и поднял глаза на стоящего перед ним блондина.

— Присаживайтесь. Отдохните. До посадочной полосы идти ещё несколько часов. Как вы себя чувствуете?

— Очень хорошо. — Веснушчатый парень осторожно присел, потянулся и ухмыльнулся. — Вы здорово меня подремонтировали. Просто не знаю, как благодарить.

Антон покачал головой.

— Это я должен вас благодарить. Вы внесли весьма желанное разнообразие в наше монотонное существование в этих чертовых джунглях. Хотя такая монотонность мне, в сущности, нравится. И я думал, что ещё долго смогу ею наслаждаться… — отбросив эти мысли, он поднял голову. — Но мне будет не хватать наших разговоров и игры в шахматы.

Блондин подался вперед и, наморщив лоб, посмотрел на спутника.

— Почему вы здесь торчите? Ведь вы ученый, я знаю. Я просмотрел несколько ваших книг. Если причина в деньгах, убежден, вы могли бы найти что-нибудь получше…

Антон усмехнулся.

— В деньгах? Нет, мой друг, дело не в деньгах. Мой счет в Цюрихе многих привел бы в изумление. Но что такое деньги? Лишь средство, чтобы купить себе что хочется, чтобы позднее обнаружить, что получил совсем не то, чего хотел. — Его лицо стало серьезным, он пожал плечами, стряхнул мрачное настроение и перевел взгляд на плотную стену деревьев.

— Почему я здесь торчу? Потому что мне это нравится. Я люблю здешних людей, люблю уединение. Знаете, мост угрожал моему уединению. Только представьте, пройдет немного времени, и Санта Изабель станет небольшим городком, затем деловым и торговым центром, а потом? — Он развел руками, как будто демонстрируя гигантские размеры перенаселенной Санта Изабель. О, Господи! Все к этому идет. А мост… его построят снова, верно? Так куда отсюда? На Амазонку? А потом? — Он посмотрел на собеседника. — Почему я здесь остаюсь? Потому что предпочитаю эту жизнь той, которую вел раньше, потому что она мне кажется достойной того, чтобы её сохранить. Та жизнь, которая осталась позади, меня не устраивала. Я не хочу участвовать в убийственной конкуренции, которая сегодня правит миром, чтобы поддерживать некий стандарт, который, в сущности, ничего не стоит. Я не терплю ненависти, алчности…

Спутник прервал его.

— Ну, ведь не так все плохо.

— Нет? — Антон пытливо посмотрел на него. — Почему же тогда в вас стреляли? Ответ очень прост — алчность.

— Но не во всех стреляют…

— Нет, — согласился Антон. — Приличный процент составляют сами стреляющие.

— Вы образованный человек, привыкший к комфорту. Как вы живете в такой глуши без всяких удобств…

— Вы имеете в виду, что мне приходится прятаться за дерево, когда я хочу справить свои естественные надобности? — рослый охотник иронически ухмыльнулся. — Мой друг — мой юный друг, если позволите вас так называть, в жизни есть более важные вещи, чем ватерклозет. Конечно, мы в Санта Изабель живем довольно примитивно. Но в то же время мы живем порядочно, в истинном значении этого слова. — Он вздохнул. — Я так надеялся, что это будет продолжаться…

Его слова были заглушены нараставшим гулом в небе, над самыми их головами. Маленький самолет промчался на небольшой высоте, но слишком быстро для того, чтобы различить опознавательные знаки. Гул мотора заставил поляну содрогнуться, но сразу же замер, поглощенный гущей листвы.

Блондин торопливо вскочил и взволнованно взглянул на спутника.

— Это они! Телеграммы сделали свое дело! Скорее в путь!

— Они вас подождут, — спокойно бросил Антон, встал и набросил на плечи ремни рюкзака. Потом взял ружье, вздохнул ещё раз и зашагал вперед, в чащу.

Значит, Карлос все-таки отправил телеграммы, — думал он. — Странно, странно…

В этот момент Карлос Ренальдо Рибейро неохотно отталкивал свое каноэ от ветхого мостика, который позволял добраться от Рио Парана к маленькой деревушке Куэймадура. Маленькая смуглая девушка — теперь уже не такая маленькая и не такая робкая, но ничуть не менее желанная — печальными глазами следила за его отъездом.

Не будь Карлос человеком чести, можно было усомниться, что всего через три дня после прибытия он опять уедет: ведь приняли его так, как он не мог представлять даже в самых смелых мечтах. Однако слово мужчины всего дороже!

Он должен отправить телеграммы!

Глубоко вздохнув, сокрушаясь по поводу собственной порядочности, Карлос опустил весло в воду и погнал свою легкую лодку по широкой Паране в сторону Порто Итапура.

Под скошенными крыльями самолета мелькнули остатки опор моста, сначала ослепительно-белые на фоне коричневой почвы, затем, когда самолет снизился и пошел на посадку — серые рядом темной зеленью джунглей. Да Силва, сидевший стиснув зубы и судорожно вцепившись в спинку переднего сиденья, спрашивал себя — уже не в первый раз — что он ненавидит больше: взлет или посадку. Посадочная полоса вздыбилась, чтобы встретить набегающее шасси самолета. В момент касания они подпрыгнули, вновь опустились и, подскакивая на неровном грунте, покатилась в конец полосы на стоянку. Военный летчик, прежде чем выключить моторы, несколько секунд прогазовал. Затем снял темные очки, обернулся и довольно ухмыльнулся пассажирам. После трех часов непрерывного гула в кабине внезапно повисла оглушающая тишина.

Да Силва, поблагодарив его, выбрался первым и ждал, пока спутники со своим снаряжением тоже покинут самолет. Пилот остался на борту, недоуменно наблюдая за тремя мужчинами. Он не мог понять, почему они предпочитают безопасности его машины те невзгоды, которые, несомненно, поджидают их за этой зеленой стеной.

Солнце уже высоко поднялось в медно-красном небе, выжимая из земли влагу и насыщая воздух испариной.

Да Силва огляделся и решил, что тень от крыла — самое приемлемое место для совещания. Присев на корточки, он вытер пот со лба, ожидая, когда подойдут остальные. Пару раз глотнул, чтобы выровнять давление в ушах. И тут к нему пробились лесные шумы и шорохи. Он улыбнулся, опять почувствовав себя как дома, и посмотрел на двух других.

— Мы не можем слишком задерживаться. Хотелось бы сегодня вечером вернуться в Рио. — Улыбка погасла. — Жаль, что мы не смогли все обсудить в самолете, но этот гул…

— К тому же ты в самолете всегда не в лучшей форме, — добавил Вильсон.

— И это тоже. Но, если я верно все понимаю, нам нужно искать следы выработок. Причем на поверхности, так как я убежден, что сюда не дотащили бы буровое оборудование. Значит, если копали, то вручную.

Вильсон огляделся.

— Что тут искать? Это последнее место на земле, где я стал бы искать что-нибудь более ценное, чем обезьяньи шкуры.

— Как только мы обнаружим следы, надеюсь, Джек сможет нам сказать, в чем тут дело. Для начала нужно их просто найти.

Он скользнул взглядом по кромке джунглей и ухмыльнулся Вильсону.

— Раз ты сам сюда напросился, вполне можно тебя использовать. Если мы разделимся и пойдем в разные стороны…

— Разделимся? — Вильсон недоверчиво уставился на него. — Ты хочешь сказать, что каждый будет искать в одиночку? В этой чаще? Я не спорю, потому что вынужден подчиняться, но ты в здравом уме?

— То, что мы ищем, должно быть неподалеку отсюда, — настаивал да Силва. — Думаю, всего в нескольких сотнях метров. Если я не ошибаюсь, все найденное вывезли на самолете, причем в нем улетел один-единственный человек. Я твердо убежден: он не стал бы тащить тяжести по джунглям. И то, что мы ищем, должно броситься в глаза на какой-нибудь поляне.

— Но все же…

— Звери большой опасности не представляют. Самые крупные наверняка покинули эти места ещё во время строительства моста, а мелкие сами от тебя разбегутся, не беспокойся. — Да Силва покачал головой. — Если мы пойдем вместе, понадобится куда больше времени, а увидим мы не больше, чем поодиночке.

Он подождал. Спутники больше не возражали.

— Ладно, тогда я предлагаю, чтобы каждый взял на себя определенное направление. Вильсон пойдет на север, Джек на юг. Я осмотрю все в центре. Мы вооружены. Скажем, один выстрел, если найдем то, что ищем, или, по меньшей мере, что-нибудь похожее, и два выстрела, если кому-то понадобится помощь.

Гренделл ухмыльнулся.

— А сколько выстрелов, если заблудишься?

Да Силва принял эту реплику всерьез.

— Пожалуй, нет нужды углубляться дальше, чем на двести метров — в крайнем случае, на триста. У каждого есть компас. Если кто-нибудь решит, что уже не ориентируется, пусть выходит к реке и возвращается вдоль берега. Встречаемся здесь, скажем, через час. — Он глянул на наручные часы и поднял голову. — Если с первого раза ничего не найдем, посовещаемся еще. Годится?

Спутники кивнули. Да Силва встал и вышел из-под крыла.

— Ну, хорошо. Начали…

Молодой пилот наблюдал из кабины, как трое мужчин разошлись от посадочной полосы в разные стороны. Остановившись на опушке, они помахали друг другу руками и исчезли в густом подлеске. Пилот пожал плечами и выловил сигарету из кармана. Следопыты, — снисходительно подумал он. — А я пилот общества спятивших первопроходцев!

В душной и влажной тени участка, доставшегося Вильсону, джунгли, казалось, затаили дыхание, ожидая, когда пришелец предъявит свои права. Он остановился, выжидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Лесные запахи и шорохи, доносящиеся из сплетения лиан, перестали его пугать, напряжение медленно спало. Он не впервые оказался в джунглях с да Силвой, причем прежде в отрадной близости не было самолета, ожидавшего команды на возвращение к цивилизации.

Эта мысль ещё больше его успокоила. Он снял руку с револьвера и сосредоточился на поисках. Если да Силва прав — что для него было в порядке вещей — то где-то здесь, в чащах Мату Гроссо, лежал секрет опасности, грозившей его Джилл. Сильнее стимула быть не могло. Он глубоко вздохнул и двинулся вперед.

Да Силва на своем участке на такие размышления времени не тратил. Нетерпеливо переждав, пока глаза привыкнут к полумраку, он ринулся вглубь леса, протискиваясь через сплетения лиан и заросли бамбука. Большая прогалина заставила его ненадолго остановиться, но там не нашлось ничего интересного. Достав из кармана компас, он поспешил дальше.

Из всех троих меньше всех доверял джунглям Джек Гренделл, и продвигался он вперед осторожнее всех, не переставая задавать себе вопрос, что вообще здесь искать. Он не сумел вежливо отклонить просьбу Вильсона, но это ещё совсем не означало, что сейчас он должен сломя голову пробиваться сквозь чащу. Для этого у него, в сущности, не было никаких разумных оснований. Смешно искать здесь следы каких-то выработок!

Потея, он шел все дальше в поисках какой-нибудь прогалины, где можно было отдохнуть, пока пройдет условленное время, а затем спокойно вернуться к самолету и ждать следующего шага в их смехотворном предприятии.

Перед ним открылось что-то, похожее на поляну; Джека привлек ствол упавшего дерева, он опустился на него, передвинув револьвер в такое положение, чтобы можно было сразу выхватить, если появятся злодеи людоеды. Монотонное гудение тысяч насекомых усыпляло; благословенная тень и гнетущая жара этому способствовали. Он ощущал, как голова опускается все ниже, но вдруг рывком поднял её, внезапно очнувшись. Все его чувства обострились. Он был уверен, что кто-то звал его по имени.

Джек обернулся и, разинув рот, уставился на темную фигуру, полускрытую в тени деревьев.

Та, не двигаясь с места, повторила:

— Привет, мистер Гренделл!

Голос звучал приглушенно, почти беззвучно, но в спокойном веснушчатом лице и выгоревших вихрах не было ничего незнакомого. Челюсти Гренделла свело болезненной судорогой; он вскочил на ноги с револьвером в руке. Язык с трудом ему повиновался.

— Да как ты выжил, черт возьми?

Словно в кошмарном сне он поднял револьвер и выстрелил в фигуру перед собой. В самом сокровенном уголке мозга он вновь и вновь переживал все происшедшее и задавал себе вопрос, когда же это кончится, сколько придется ему стрелять, снова и снова видеть перед собой свою жертву, и вновь пытаться её сразить.

Едва успела молнией промелькнуть эта мысль, как он ощутил удар пули в грудь и рухнул на спину, потом услышал эхо выстрела и устремил неподвижный взгляд вверх, в переплетение ветвей, закрывших голубое небо. В ушах нарастал странный гул, глаза слипались от усталости. Над ним склонилось веснушчатое лицо все с тем же неживым и странным выражением. И тут внезапно нахлынула боль, вздымаясь до неистового крещендо. Сплетение ветвей расплылось в каком-то тумане, тени стали холоднее, но он принудил себя к последнему усилию.

— Да как ты выжил…

И тут мрак затопил его целиком, голова бессильно упала.

Человек, склонившийся над ним, приложил ухо к раскрытому рту Гренделла, затем медленно выпрямился. В зарослях послышался треск; он обернулся и увидел перед собой двоих мужчин. Тот, что повыше, целился в него.

— Бросайте оружие!

Безмолвная фигура недоверчиво уставилась на пришельцев, затем ничего не выражающая физиономия исторгла хриплый смех, рука уронила револьвер на землю.

Двое мужчин осторожно приблизились, и младший внезапно вздрогнул.

Он увидел своего двойника!

Да Силва снова рассмеялся, сунул большой палец под подбородок и, стянув с головы резиновую маску, вытер залитое потом лицо.

— Господи, ну и дела! Доктор Хоуард?

— Да, — взгляд молодого человека вернулся к телу на земле. — Не понимаю…

Да Силва сделал жест, как бы его представляя.

— Это был мистер Джек Гренделл. Думаю, вы его знали.

— Знал! — Лицо Хоуарда при воспоминании ожесточилось, затем глаза его подозрительно сощурились. — А вы кто?

— Меня зовут да Силва, я комиссар полиции. Если сомневаетесь, могу предъявить документы, да и самолет на посадочной полосе принадлежит военно-воздушным силам. У меня к вам, в свою очередь, есть множество вопросов. Но предлагаю вернуться к самолету, там будет удобнее.

Он оглядел мужчину с ружьем.

— Вы выглядите, как местный житель.

Антон не обратил внимания на его реплику и хмуро посмотрел на Хоуарда.

— Это те люди, которых вы ждали?

— Нет.

Охотник рассвирепел.

— Ну, Карлос! — Он испытующе взглянул на да Силву. — Но вы его заберете в Рио?

— Обещаю.

— Тогда я вам больше не нужен, — раскинув руки, он осторожно привлек Хоуарда к себе, стараясь не причинить ему боли. — Отправляйтесь с Богом.

Хоуард ответил таким же объятием и отступил назад.

— Знаете Антон, — протянул он, — пока мы шли, я на какое-то мгновение подумал, что вы… — он запнулся, — что вы, возможно, тут замешаны. Что, может быть, вы даже поручили Гренделлу…

Охотник свирепо сдвинул брови.

— Что поручил? Пристрелить вас?

— Нет! Я имею в виду мост.

— Взрыв моста ничего не решает. Так называемую цивилизацию остановить невозможно. Это эпидемия, от которой пока нет никакого лекарства. Перед ней можно лишь обратиться в бегство. Как раз только на это у меня ума хватает.

Вдали раздался крик, потом он повторился, и минуту спустя на поляну выбежал запыхавшийся Вильсон с револьвером в руке.

— Я слышал два выстрела… — Он вытаращил глаза, взгляд скользнул от неподвижной фигуры к двум незнакомцам. В голосе зазвучал металл. — Эй вы, с ружьем…

Да Силва тяжело вздохнул.

— Успокойся. Мы возвращаемся к самолету.

Прочитав немой вопрос в глазах Вильсона, он хрипло выдавил:

— Не смотри так на них. Гренделла застрелил я.

— Ты? Почему?

Да Силва поднял обвисшее тело, взвалил его на плечо и двинулся в обратный путь, коротко бросив:

— Он был нехорошим человеком…

14

Комиссар да Силва, напряженно выпрямившись, сидел перед знакомым письменным столом в Итамарати и разглядывал широкую спину государственного секретаря. Его не удивляло, что госсекретарю, даже отвернувшись, удавалось выразить свое неодобрение неподвижной линией массивных плеч и сплетенными за спиной пальцами.

Молчание затягивалось, госсекретарь, не отрываясь, смотрел в окно. Наконец он повернулся и снова занял место за письменным столом, сурово взирая на своего визави.

— И все же, комиссар, вам должно быть ясно, что вы убили сотрудника иностранного посольства, как бы вы не пытались это объяснить.

Да Силва смело выдержал его холодный взгляд.

— Я знаю, сэр. У меня вовсе не было намерения его убить. Я целился в бедро, но он спустил курок раньше меня и резко пригнулся.

Лицо госсекретаря оставалось непроницаемым.

— Факт остается фактом: он взорвал мост и при этом убил человека. Гражданина Бразилии. — Несмотря на всю серьезность момента, слабая улыбка тронула губы комиссара. — Правда, у нас никто бы его не хватился, но дело в принципе… Кроме того, он пытался убить американца, похитить американку, и думал, что добился своего. Не говоря уже о том, что он стрелял в меня.

— Надеюсь, вы сможете это доказать?

— Смогу. Он напоследок прохрипел: «- Да как ты выжил, черт возьми?» На мне была маска — одна из тех резиновых масок, с которыми в Соединенных Штатах грабят банки. У нас их надевают на карнавале. Я попросил её раскрасить по фото, найденному в сумке мисс Хоуард. Гренделл решил, что стреляет в человека, которого уже убил.

— Во-первых, я не знаю, о чем вы говорите, а во-вторых, хотелось бы надеяться, что вы найдете более веские доказательства, чем только ваша версия последних слов убитого, — нахмурился госсекретарь. — Может быть, попытаетесь для начала убедить меня?

— Едва ли в этом есть нужда, — самодовольно заявил да Силва. — Доктор Хоуард дал подробнейшие показания. И подписал их. Так что я убежден, с американской стороны проблем не будет.

Лицо государственного секретаря омрачилось.

— Знаете, комиссар, иногда вы меня просто удивляете! Слышать такое от человека, которого я считаю весьма интеллигентным! Читал я эти показания. Там сказано, что Гренделл пришел к Хоуарду в университет, предложил выгодное дельце на праздники, что Хоуард обрадовался и согласился, и так далее, и тому подобное… Ховард был предупрежден, что дело следует держать в тайне и никому о нем не говорить, даже своей семье. Потом там идет перечень минералов, которые хотел исследовать Гренделл, чтобы найти подтверждение своим оценкам. Потом вдруг — бах! — Гренделл невесть с чего внезапно выхватывает оружие и стреляет в Хоуарда. После этого Хоуарду удается добраться до опушки леса, где его обнаружил какой-то охотник, и снова и так далее, и так далее…

Госсекретарь тяжело вздохнул.

— Может быть, вы мне скажете, комиссар, где там говорится, что Гренделл взорвал мост? Или убил какого-то бразильца? Или совершил хоть что-то, что оправдало бы его убийство вами? Самое серьезное, в чем его можно обвинить — в покушении на жизнь человека, который остался в живых!

В суровой отповеди госсекретарь явно выплеснул большую часть своего раздражения и продолжал уже спокойнее.

— Позвольте кое-что сказать вам, комиссар. В политике не всегда решают факты. Сегодня, учитывая, что ваш друг Вильсон в посольстве все знает, и принимая во внимание дружественные отношения между нашими странами, это дело можно действительно трактовать именно так и считать закрытым. Завтра в Вашингтоне и Бразилиа могут прийти к власти новые люди, которые взглянут на него совершенно иначе. И снова вспомнят старые обиды. На такой случай рекомендуется иметь факты неопровержимые и однозначные.

Прочтя мораль, он улыбнулся.

— Ну, ладно, комиссар, вернемся к исходному пункту. Попытайтесь меня убедить.

Да Силва упрямо тряхнул головой.

— Я не знаю, как это сделать, если смотреть с вашей точки зрения. Никаких свидетелей взрыва нет.

— Свидетелей частенько не бывает, но преступников все-таки ловят. Я предлагаю вам хотя бы попытаться. С чего вы вообще заподозрили Гренделла?

— Будь у меня хоть капля разума, я все равно пришел бы к такому выводу при первой же с ним встрече, — откровенно ответил да Силва. — Начав его расспрашивать, я вскользь осведомился о геологических условиях в окрестностях Санта Изабель в Мату Гроссо, и он переспросил: «- В районе Аква Бранка?» Серьезный промах с его стороны, но ему повезло: мне пришлось прикинуться слепым — или, вернее, глухим. Рассуждал я следующим образом. Названия Санта Изабель нет ни на одной карте, в том числе и на геологической. Только люди, живущие там, и те немногие, кто там побывал, знают, как называется эта деревня!

— Имей я хоть малейшее понятие, о чем идет речь, комиссар, возможно, вам скорее удалось бы убедить меня, — спокойно заметил госсекретарь. — Или, по крайней мере, проинформировать.

— Да, сеньор, — Да Силва улыбнулся, но тут же снова стал серьезным. — Я расскажу историю с самого начала.

Начав со встречи с Вильсоном в рождественский вечер после своего возвращения с осмотра взорванного моста, он рассказал обо всем, включая нападение на Джилл Хоуард, её спасение и перестрелку в квартире Вильсона.

— Один из её участников работал в строительной компании Каксиас. Человек, погибший в джунглях, — его звали Сампайо — работал в то же самое время в той же самой фирме, и причем взрывником. Одним из объектов, на котором ему довелось потрудиться, был летний дом в Петрополисе для некоего мистера Джека Гренделла.

Да Силва сделал короткую паузу.

— Кроме того, Сампайо работал и на строительстве этого моста. Об этом мы узнали в компании, его сооружавшей.

Государственный секретарь внимательно слушал. Да Силва откашлялся.

— Имя Джека Гренделла стало для меня единственным связующим звеном между строительной компанией Каксиас и неким лицом, занимавшимся радиоактивными минералами, так что, естественно…

— Минералы? — Госсекретарь нахмурился. — Радиоактивные?

— Об этом я вам ещё не докладывал. Обувь, которую я привез с места взрыва и по которой мы сумели опознать Сампайо, вызывала сумасшедшую реакцию счетчика Гейгера. Она явно контактировала с радиоактивными минералами…

Государственный секретарь тяжело вздохнул.

— Надеюсь, в конце концов вы раскроете мне суть этой истории, комиссар.

— Я стараюсь, сэр, — обиженно буркнул да Силва. — Я уже говорил, что когда вышел на совершенно конкретную персону, многое объяснилось само собой. В то время, когда был установлен контакт с Хоуардом, Гренделл находился в Штатах. В числе прочих он участвовал во встрече однокашников в Колорадо Спрингс. Там находится училище ВВС. Значит, когда-то он был пилотом. Это очень важно, и мы выяснили, где он держал свой самолет — в летном клубе Петрополиса, совершенно открыто. Кстати, в грузовом отсеке и в кабине этого самолета счетчик Гейгера трещал, как бешеный.

Он когда-то закончил училище, прослужил несколько лет в военно-воздушных силах, а когда его по здоровью ушел в отставку, сумел получить место в Министерстве иностранных дел. На самом деле приличной квалификации по минералогии у него не было. Он был достаточно начитан, но и только. Потому ему понадобился Хоуард, когда удалось практически на блюдечке получить удивительные залежи одного из самых ценных редкоземельных элементов…

— Комиссар! — Госсекретарь безнадежно покачал головой. — Вы сказали, редкоземельные элементы? До сих пор вы о них не упоминали. Полагаю, в изложении событий следует придерживаться хоть какой-то логики!

— Да, конечно, я стараюсь, — Да Силва сдвинул брови, сосредоточился, перебрал в уме свои аргументы и кивнул.

— Я уже говорил, что мисс Хоуард привязали к плоту, чтобы спустить его на воду и она утонула. Мне пришло в голову, что раздели её в какой-то машине, и что из этой машины кто-то мог наблюдать за нами и проследить до квартиры Вильсона. Правда, машины мы тогда не заметили. Но, начав заниматься Гренделлом, я счел более логичным, что он просто доставил её в свою квартиру. Это было идеальное место для того, чтобы усыпить её, а потом наблюдать за происходящим. Он узнал Вильсона, значит, знал, куда мы направились, и не стоило нас преследовать.

Добавьте к этому его прокол с Санта Изабель, и понятно, что закулисный вдохновитель всего этого дела сразу бросается в глаза, как какой-нибудь политик в исповедальне…

Комиссар внезапно покраснел, осознав, что ляпнул. Госсекретарь слегка улыбнулся.

— Дальше, комиссар. — Его глубоко посаженные глаза весело искрились. — Надеюсь, ваш анализ более корректен, чем ваши сравнения.

— Да, сеньор. — Да Силва глубоко вздохнул. — Итак, я знал, что Гренделл был тем, кого мы искали, но не располагал никакими доказательствами. Все строилось только на предположениях. Не осталось ни единого свидетеля — тогда я ещё полагал, что доктор Хоуард погиб вместе с Сампайо. Показания мисс Хоуард, что она узнала человека, которого и в Штатах-то толком не разглядела, суд отклонил бы сразу. Кроме того, придя в себя, она заявила, что даже не видела тех, кто её похитил. Поэтому единственно возможный способ уличить его я видел в том, чтобы предоставить это ему самому. Пришлось заказать маску человека, которого он считал убитым…

— Ах, вот как… — госсекретарь кивнул. — Про неё вы уже упоминали. Следовательно, хоть какая-то взаимосвязь в вашем рассказе прослеживается; правда, я пока ещё не очень понимаю, с чем именно. Но вернемся к редкоземельным элементам. Что же повезло ему найти, что оправдывало бы все преступления?

— Лютеций, сеньор. И в невероятно высокой концентрации. По мнению Хоуарда, — как я выяснил, он крупный авторитетом в своей области, — эта руда самой высокой концентрации, которую он когда-либо видел или о которой слышал.

— Лютеций?

— Один из редкоземельных элементов. Хоуард известен тем, что разработал новые методы определения редкоземельных элементов в их соединениях. Он идентифицировал руду.

— И за труды его едва не пристрелили, — сухо заметил госсекретарь. — Значит, лютеций, о котором я до сих пор никогда ничего не слышал, настолько ценен, что ради него Гренделл пошел на преступление?

— Соединения лютеция — после обогащения, разумеется — стоят до пяти тысяч долларов за фунт, сэр. Не за килограмм, а за фунт.

— И где его нашли?

— Хоуард утверждает, что вдоль ущелья, после земляных работ под опоры моста. Помните, в них участвовал взрывник Сампайо? Скорее всего, он заметил необычную породу, вспомнил о знакомом геологе и прихватил образцы. Гренделл прилетел туда, чтобы убедиться лично, понял, что напал на золотое дно, но чтобы исключить всякое сомнение, решил привлечь настоящего специалиста. Он был знаком с бразильскими законами насчет использования подобных руд и знал, что частная добыча их запрещена. Но такие мелочи не могли удержать его от соблазна.

Да Силва подался вперед.

— В прошлый раз вы меня спрашивали, почему взорвали мост. Так вот, теперь я думаю, Гренделл хотел задержать расселение иммигрантов, пока не вывезет достаточно руды. И заодно пытался этим взрывом уничтожить следы своих выработок. О предстоящем переселении он наверняка знал.

— Но ему ещё нужно было продать эту руду. А для получения лютеция наверняка требуется специальное оборудование.

— Конечно, но, скорей всего, он продал её какому-нибудь посреднику, а тот перепродал её дальше, в какую-то из соседних стран. На свете хватает людей, которые не задают вопросов, когда речь идет о больших деньгах.

Государственный секретарь вздохнул.

— Тут, к сожалению, вы правы. М-да… — Он встал и подал руку. — Благодарю вас, комиссар. Разумеется, я должен все обдумать основательно, когда увижу ваш письменный отчет; возможно, за этой аферой кроется более глубокий смысл.

Да Силва тоже стал и пожал руку.

— Вы полагаете, я недостаточно ясно изложил суть дела?

— Отнюдь, отнюдь, — вздохнул госсекретарь. — Но я надеюсь, в вашем письменном отчете все будет изложено ещё яснее. Если придется передать эти материалы в международные инстанции, не стоит подвергать их тем же мучениям, которые пришлось пережить мне.

— Конечно, сеньор.

Государственный секретарь остановил его.

— Еще только один, последний вопрос, комиссар, и я хотел бы получить на него откровенный ответ, что бы ни было потом сказано в вашем отчете. Вы уверены, что застрелили этого человека случайно?

— Абсолютно, сэр, — кисло улыбнулся да Силва. — Обратно в Рио мы летели три часа, и все это время мне пришлось держать его у себя на коленях.

Он покачал головой.

— Труп — далеко не лучший собеседник. И удовольствию от полета подобное соседство отнюдь не способствует, можете мне поверить.

15

Комиссар Жозе да Силва легко взбежал по широкой лестнице в ресторан аэропорта «Сантос Дюмон», вошел в зал и, широко улыбаясь, поднял руку, радостно приветствуя знакомых. В алькове за столом сидели пятеро, и первой он узнал Астреа. Его воодушевления не охладил даже тот факт, что рядом с ней сидел доктор Мартинс. Напротив, по отношению к врачу комиссар испытывал чуть ли не сострадание.

Обидно терять такую девушку, как Астреа, — сочувственно подумал он…

Конечно, ни в малейшей степени его не удивило присутствие Вильсона и Хоуардов: он сам их пригласил. Да Силва пробрался к друзьям, лавируя между занятыми столиками, придвинул стул и сел. Набор бутылок на столе его поразил. Он рассмотрел этикетку и прозрачную, как вода, жидкость в одной из них и, изумленно подняв брови, взглянул на Вильсона.

— Пинка? Ничего лучшего друзьям ты не мог предложить?

— Это не для них, а для меня, — угрюмо буркнул Вильсон.

Да Силва удивленно уставился на американца. Из-за собственной радости при виде Астреа он не сразу заметил глубокую печаль на обычно непроницаемом лице друга.

— Что случилось?

Вильсон молча показал на кольцо, блестевшее на пальце Джилл Хоуард. Та сжала руку доктора Хоуарда и немного смущенно ему улыбнулась.

— Пожалуй, мне следует извиниться перед всеми, и прежде всего перед бедным мистером Вильсоном, но я подумала… — Она тряхнула головой. — Ну, если хотите знать правду, я подумала, что если бы он видел во мне только ревнивую жену, поспешившую в Бразилию на розыски блудного мужа, а не одинокую девушку, нуждающуюся в защите…

— Тогда стал бы я так безоговорочно рисковать ради вас своей жизнью? — с горечью спросил Вильсон.

— Примерно так, — согласилась она и поспешила заверить мужа: — Но я все это время вела себя безупречно, милый. В самом деле. Я даже не позволяла заезжать за собой и тем более… — Она вдруг покраснела. — Ну конечно, я была… ну… совсем голой, когда вы меня спасли, но я же тогда была без сознания, значит, это не считается, верно? Я же не сознавала, что на мне ничего нет, значит ничего об этом не знала, правда? А за исключением этого я держалась стойко.

За поддержкой она обратилась к Астреа.

— Ведь верно?

Дон Хоуард сочувственно улыбнулся Вильсону.

— Не делайте печальное лицо, мистер Вильсон. Согласен, она очень привлекательна, но поверьте, быть её мужем — задача не из легких.

Астреа улыбнулась Джилл.

— Вы были очень храброй. Поверьте, мне в подобных обстоятельствах пришлось бы не легче!

Она посмотрела через стол на да Силву и Вильсона.

— А вы… Тоже мне, детективы! На пальце Джилл отчетливо заметны кольца. Я это сразу увидела.

Теперь она ехидно ткнула пальцем в да Силву.

— Вы целый день копались в её сумке и не заметили, что все документы оформлены на миссис Хоуард!

— Вы забыли, что я джентльмен! — с наигранной гордостью заявил да Силва и ухмыльнулся в ответ. — Я взял из сумки только то, что было нужно. На остальное я закрыл глаза.

Он снова осмотрел бутылки на столе.

— А где коньяк? Я позову официанта. Что будете пить?

— Увы, ничего, — с сожалением покачал головой доктор Хоуард. — Через несколько часов наш рейс, а Джилл ещё нужно собрать вещи. Я так и на неделю опоздал на службу.

Он встал и помог подняться с кресла жене. Потом скользнул взглядом по лицам присутствующих.

— Не вставайте, пожалуйста. — Он мгновение помедлил, затем глубоко вздохнул. — Ну, вы прекрасно знаете, насколько Джилл и я всем вам обязаны, и знаете, что я это знаю. Поэтому не стану устраивать грандиозную сцену прощания. Скажу только: мы очень надеемся, что в один прекрасный день снова все увидимся. — Он приветственно поднял руку и улыбнулся. — Единственное слово, которое я знаю по-португальски: Чао!

Вильсон мрачно смотрел им вслед.

— Единственное слово по-португальски! — горько буркнул он. — Но это же итальянский!

— Не изображай покинутого юношу, — строго бросил да Силва. — Это тебе не идет.

И повернулся к Астреа и доктору Мартинсу.

— Повторяю вопрос: что будете пить?

Астреа медленно покачала головой, не сводя с него глаз.

— К сожалению, нам тоже нужно идти. Мы с Жоао обедаем в «Месбла», а столик заказан только на двоих.

Улыбка на губах да Силвы застыла, потом погасла.

— Вы с Жоао? Но я думал, мы…

Астреа спокойно его перебила.

— С тех пор, как вы сказали, что появитесь, и не появились, у меня былочетыре дня, чтобы спокойно подумать, — голос её звучал мягко, но в нем отчетливо слышался стальная решимость. — И я пришла к выводу, что не все нужно принимать, как само собой разумеющееся. По крайней мере, в таких серьезных делах. Или, по меньшей мере, насчет вас.

— Но…

— Мне очень жаль, — спокойно сказала она и встала.

Жоао Мартинс поднялся следом и взял её под руку.

Да Силва стиснул зубы и тоже встал. Его лицо окаменело.

— Если вы так считаете…

— Я так считаю, — просто ответила она и повернулась. — Пойдемте, Жоао.

Доктор Мартинс решил вмешаться в разговор.

— Знаешь, Зе, — заметил он, — я думаю, мне больше нравилось, когда она тебя ругала.

Да Силва посмотрел им вслед и тяжело осел на стул. Вильсон нагнулся к нему.

— Не изображай покинутого юношу, — негромко сказал он. — Это вообще никуда не годится. — И заглянул другу в глаза. — Как насчет коньяка? «Макера», пятизвездочный? Или хочешь последовать моему примеру и утопить горе в пинке?

Да Силва вышел из прострации и сделал знак официанту.

— Коньяк, — он криво усмехнулся. — Не следует слишком долго изображать из себя мученика.

В это самое время Карлос Ренальдо Рибейро достиг наконец цели своего путешествия и поздравлял себя, наблюдая, как человек за деревянным барьером медленно, буква за буквой, передает таинственное послание. Карлос презрительно ухмыльнулся, подумав о скептиках, не веривших, что он исполнит поручение. Но ещё больше, чем гордость за себя или презрение к маловерам, было его удивление тем колоссальным множеством крузейро, которые ему вернули в виде сдачи.

Он внезапно нахмурился, как будто встревоженный какой-то навязчивой мыслью, и уставился на стопку денег, которая все ещё лежала на барьере. Над подобной проблемой раньше ему задумываться не приходилось. Несколько крузейро на сигареты или бутылочку пинки — великолепно, но такая крупная сумма все усложняла. Вернуться с такими деньгами домой — жена их наверняка обнаружит. Он прекрасно знал, что не сможет утаить от её сверлящих, проникающих в самую душу глаз ни сами деньги, ни тот факт, что они у него есть. Может быть, вообще не возвращаться в деревню? С такими деньгами вполне возможно, но как быть с каноэ Антона? И — что ещё важнее — кто же тогда узнает, что он успешно справился с заданием?

Вот чертова задача! Израсходовать такую гигантскую сумму просто невозможно; он не имел никакого опыта в обращении с такими капиталами. А инстинктивно Карлос сознавал, что совершит грубейшую ошибку, дав деньги девушке, к которой собирался на всякий случай заглянуть на обратном пути: это бы создало такую ситуацию, которая никогда больше не повторится.

Пока он ломал голову над этой проблемой, телеграфист закончил передачу, встал и пошевелил уставшими от непривычной работы пальцами. Даже одна телеграмма была для Порто Итапура большой редкостью; две сразу передавать ещё никогда не приходилось.

— Готово, дружище, — улыбнулся он.

Карлос непонимающе смотрел на него, все ещё занятый решением своей дилеммы. Телеграфист откашлялся и негромко повторил:

— Ваши телеграммы отправлены, сеньор.

Внезапно Карлос решился и придвинул мужчине стопку денег.

— Еще раз, — распорядился он.

— Что?

— Я говорю, передайте их ещё раз!

Решение было настолько очевидное и верное, что Карлос Ренальдо Рибейро удивленно спрашивал себя, почему так долго не мог сообразить. Он терпеливо ждал, пока ошеломленный служащий отсчитает нужную сумму. Оставшиеся деньги Карлос убрал в карман. Теперь их сумма его вовсе не пугала. Вразвалку он покинул телеграф, где ещё долго тишина нарушалась треском аппарата, установившего в тот день непревзойденный для Порто Итапуры рекорд.

Нет, Карлос не обманывал себя: он знал, что многие могли быть достойны доверия Антона и отправили бы эти телеграммы. Но кто из них оказался бы настолько усердным, чтобы отправить их дважды?

Он решительно покачал головой. Никто; никто, кроме Карлоса Ренальдо Рибейро.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15