ЧАЙ ДЛЯ ДВОИХ
(Если место действия рассказа Белград, то события разворачиваются на террасе ресторана «Вопросительный знак», улица Короля Петра, 6. Если же дело происходит в другом месте, то так, как указано в рассказе.)
Дорогой читатель, автор советует вам не браться за этот рассказ в среду и ни в коем случае не делать этого, пока не наступил май. А лучше всего рассказ читается вечером в постели. Вы сами поймете почему. И скажу сразу — в рассказе нет героев, единственные герои — это вы, читатели.
Я знаю, что, когда я все это пишу, мой левый глаз смотрит на бумагу как глаз моего отца, а правый — как глаз моей матери. Возможно, именно поэтому получается не рассказ, а что-то вроде любовного напитка, и строки становятся руководством для употребления этого эликсира.
Вы знаете, что различие между любовью и любовью может быть большим, чем различие между любовью и ненавистью. Быть может, поэтому каждая большая любовь начинается с трех маленьких обманов. Вот их-то, эти три маленьких обмана, и надо налить в рассказ, чтобы получилась основа любовного зелья.
Дорогие читатели, кем бы вы ни были, мужчиной или женщиной, и как бы вас ни звали, первым обманом станет ваше тайное, то есть ложное, имя. Итак, с этого момента имя читательницы рассказа будет Асенета, так звали жену Иосифа Прекрасного, а тайное имя читателя — Аристин, так звали одного писателя XII века.
Но вы, дорогие Асенета и Аристин, сможете воспользоваться предлагаемым любовным напитком, только пройдя своего рода инициацию, то есть только в том случае, если вам удастся стать героями этого рассказа. А это сможет сделать далеко не каждый из вас. Кроме того, следует учесть, что вы подвергаете себя опасности, так как превращение читателя в героя книги дает писателю возможность причинить ему вред или даже убить, написав всего лишь пару строк. Но наша цель не смерть, а любовь, и речь идет не о яде, а о любовном напитке. Поэтому храбро шагните вперед и выслушайте первые указания. Сначала все покажется довольно несложным — нужно, чтобы в ближайшем будущем вы три раза солгали, а в недавнем прошлом с вами кое-что случилось. Какое-нибудь на первый взгляд мелкое и незначительное происшествие, являющееся, тем не менее, условием, без которого любовный напиток получить нельзя.
Далее следуют указания — сначала отдельно для Асенеты, а затем особо для Аристина, ведь они различаются в зависимости от того, кому адресованы.
1. Дорогая Асенета!
Пусть ваши волшебные черные глаза разбрасывают душистые взгляды, а возможно, вы засеваете землю драгоценными тенями или, по выражению одной писательницы, писаете одеколоном, но все это не поможет вам стать героиней нашей книги. Стать ею сможет только та читательница, которая потеряла ключ незадолго до того, как однажды прилегла почитать этот рассказ. Любой. Ключ от шкатулки с косметикой, ключ от своей машины, ключ от чужой квартиры — значения не имеет. Если это случилось с вами, вы на правильном пути, и тогда только вас можно считать героиней этого рассказа, и только вам принадлежит ложное имя Асенета. Вам — и никому другому. Остальные читательницы могут бросить эту книгу, потому что к ним она больше не имеет никакого отношения.
2. Следующее, что вы должны сделать, дорогая Асенета, это увидеть один сон. Когда-то цареградские монахи лечили больные сны и своих собратьев, и других людей тем, что в одну из ночей все вместе видели один и тот же заранее описанный сон. Нечто в этом роде потребуется и сейчас. Только на этот раз вам будет предложен женский сон, и мы воспользуемся тем, который однажды приснился моей сводной сестре. Итак, читательница, которая взялась за чтение этого рассказа после того, как где-то потеряла ключ и тем самым получила право на тайное имя Асенета, должна увидеть во сне следующее.
Мне снится, что я иду ночью по пустынной улице. Поздно, темно, меня охватывает страх, и вдруг я слышу у себя за спиной шаги. Тяжелые шаги, которые становятся все быстрее. До дома еще далеко, я стараюсь идти быстрее, а потом в панике бросаюсь бежать. Тяжелые шаги все учащаются, незнакомец позади меня тоже бежит. Он преследует меня. На каком-то повороте мне удается краем глаза увидеть его. Мужчина, выше меня ростом, молча бежит в темноте все быстрее и быстрее. Потом улицы кончаются, но все вокруг застроено домами, мы бежим через дворы, взбираемся по старым лестницам, оказываемся то на галерее, то в прихожей какой-то заброшенной квартиры. И вдруг, как это обычно бывает во сне, ноги перестают меня слушаться. Я продолжаю бежать, но не двигаюсь с места, а передо мной зияет темнотой арка какого-то дома. Я цепенею от страха. Незнакомец приближается, его тень уже почти касается меня, но в последний момент преследование вдруг прекращается, он останавливается на углу, поворачивается лицом к стене и долго, долго мочится…
3. Утром, как только вы проснулись, дорогая Асенета, вам, разумеется, сразу стало ясно, что ничего у вас не вышло. Вы видели во сне не то, что было задано, а нечто совсем другое, бог знает что. Но не расстраивайтесь. Ничего страшного. Сон вам был задан вовсе не для того, чтобы вы его увидели (сегодня такое не сумел бы сделать никто), а для того, чтобы вы его хорошенько запомнили. Есть и еще одна причина, но все в свое время. Сейчас вам следует найти какую-нибудь вашу сережку. Безразлично какую. Понадобится вам только одна. Положите ее в сумочку.
4. В ближайшую среду вы должны прийти на террасу того ресторана в вашем городе, который находится ближе всего к собору (здесь, в Белграде, это улица Короля Петра, 6, терраса ресторана «Вопросительный знак»). Вам следует сесть на солнышке приблизительно в полдень и заказать чай. Пока будете его пить, положите на стол ту самую сережку. После этого вам больше ничего делать не нужно, остается только ждать. Ждать того молодого человека, который положит на стол перед вами ненарезанный ключ. Но ожидание — трудное дело. И хорошая школа… Следует, однако, иметь в виду, что на этом месте рассказ может перестать быть классическим любовным рассказом. Потому что одному Богу известно, кто в среду случайно окажется на террасе ресторана, чтобы встретить за чаем того, кого ему не хватает в жизни… А может быть, ни в эту, ни в следующую среду никто с ключом и не придет. Или окажется, что десяток девушек с сережками на столе будут ждать одного-единственного юношу с ненарезанным ключом. Так что рассказ может превратиться в магазин любовных напитков, но такое питье, как и все волшебные зелья, небезопасно.
На этом месте я вдруг прекратил писать, потому что в уме у меня с кристальной ясностью возник вопрос к самому себе: «Зачем ты ее обманываешь? Зачем ты обманываешь Асенету, прекрасно зная, что совершенно неизвестно, произойдет ли что-нибудь в ближайшую среду на террасе вышеупомянутого ресторана, а если и произойдет, то кто знает, что именно?»
Немного подумав, я себе ответил: «Затем, что каждая большая любовь начинается с трех маленьких обманов…»
1. Дорогой Аристин, возможно, у вас такие руки и такой голос, что у женщин начинают дрожать уши, возможно, ваши усы украшают вашу улыбку, а ваша улыбка украшает ваши усы, но все это не поможет вам стать героем нашего рассказа. Читатель с легкостью догадается, что истинным героем является он сам. Именно он и есть тот единственный мужчина, у которого все должно получиться, если вечером, стоит ему прилечь на кровать почитать этот рассказ, он вспомнит, что недавно нашел в траве или на улице потерянную сережку. Обычную женскую сережку, не обязательно дорогую. Это значит, что именно он — избранник. И только он имеет право носить тайное имя героя этой книги — Аристин. Остальные могут прекратить все дальнейшие попытки, потому что написанное в этом рассказе больше не имеет к ним никакого отношения.
2. Если в указаниях для Асенеты вы прочитали пункт номер 2, отнесите его содержание и к самому себе. Вам в тех же целях придется увидеть один сон, но теперь это будет мужской сон, и если его удалось увидеть мне, то, наверное, это получится и у вас, Аристин…
Мне снится, что я лежу в какой-то кровати. Надо мной деревянный потолок, а к нему прикреплен четырехугольный стол, накрытый к обеду. Кажется, что он приколочен гвоздями к вывернутому наизнанку дощатому полу. На столе стоят и не падают перевернутые тарелка с едой, вилка, ложка и нож, блюдо с хлебом и стакан ракии из чернослива. На тарелке сом, по всей вероятности, такой, как его готовят на день святого Николая — запекают на воде. Потолок низкий, и стол находится как раз на таком расстоянии от меня, что я могу, лежа в постели, выпить ракию и пообедать, пользуясь всем тем, что на нем стоит. Все это так легко, что я чувствую настоящее наслаждение, покой и счастье, неведомые на земле. Все как-то «естественно», все соответствует телу, некому астральному телу, связанному с моим земным телом через астральный пупок… а здесь, на земле, я иду через лес, и каждый листик причиняет мне боль. На самом деле человек вечный путник. Особенно во сне. Человек как улитка, он оставляет за собой невидимый и прозрачный след прошлого, а будущее тащит на плечах, словно домик. Он забирается в него каждый вечер, чтобы преклонить голову и переночевать. Куда он держит путь?
3. Вероятно, дорогой Аристин, вам не удалось увидеть описанный сон и съесть во сне святоникольского сома, запеченного на воде. Но не отчаивайтесь. Вы уже заглядывали в указания для Асенеты и знаете, что сон был предложен вам не для того, чтобы его видеть. Поэтому продолжайте идти вперед, то есть зайдите в мастерскую и купите там ненарезанный ключ.
4. В ближайшую среду пойдите на террасу того ресторана, который в вашем городе находится ближе всего к собору (здесь, в Белграде, это улица Короля Петра, 6, терраса ресторана «Вопросительный знак»). Вам надлежит прийти туда в полдень и найти особу женского пола, которая пьет чай, а на столе перед ней лежит одна сережка. Подойдите к ней, положите на стол ключ и спросите, можно ли сесть рядом. Если она скажет, что нет, представьтесь ей, скажите, что вас зовут Аристин. Если это Асенета, можно предположить, что в таком случае она предложит вам сесть, и тогда вы расскажете ей, что вам приснилось накануне. То есть тот сон, который вам задано было увидеть, но который вы в самом деле не видели. Расскажите его, как будто он вам действительно приснился, хотя это и не так. Если и она расскажет вам сон, который был задан ей и о котором вы узнали из этого рассказа, ваша цель достигнута, все условия соблюдены. А именно то, что каждая большая любовь начинается с трех маленьких обманов. Вы оба частично уже выполнили эту норму, сказав, что видели во сне то, что вам не снилось, и, сообщив о себе ложные сведения, то есть представившись ненастоящими именами. Это значит, что вы на правильном пути к тому, чтобы вкусить любовного напитка и стать героями рассказа о великой любви. Если, дорогой Аристин, Асенета вас спросит: «Почему именно ключ и почему именно сережка?» — вы ответите: «Ни ключ, ни сережка сами по себе совершенно неважны. Важно то, что мужчины обычно не слишком внимательны, поэтому достоин внимания тот, кто сумел заметить в траве или на тротуаре потерянную сережку. Девушкам же обычно недостает забывчивости, поэтому заслуживает внимания та, что может потерять ключ. Эти двое, по всей вероятности, могли бы стать гармоничной парой…»
На этом месте я во второй раз прекратил писать, потому что в уме у меня с кристальной ясностью снова возник вопрос к самому себе: «Зачем ты его обманываешь? Зачем ты обманываешь Аристина, если прекрасно понимаешь, что абсолютно ничего не известно? Ведь те, кто предпримет такую попытку, на своем опыте убедятся в том, что связь, установленная с помощью ненарезанного ключа и сережки, это не бог весть что. Может, к примеру, оказаться, что Асенета и Аристин просто не понравятся друг другу. Или, хуже того (и я уже думал об этом), может случиться, что Асенета или Аристин вообще не встретят никого, кто захотел бы выпить с ними чаю на террасе ближайшего к собору ресторана. Да кто его знает, что может произойти! Может зародиться дружба двух молодых людей, взаимовыгодное общение старика и девушки, разговор двух старушек, связь двух лесбиянок и вообще все, что угодно. Итак, зачем ты обманываешь Аристина?» — «Затем, что каждая большая любовь, — ответил я самому себе, — начинается с трех маленьких обманов…»
Однажды, почти через два года после того, как этот рассказ был написан и опубликован в одном журнале, у меня дома раздался телефонный звонок, и мужской голос сказал, что мы не знакомы, что он мой читатель и что он хочет сообщить мне кое-что необычное в связи с рассказом «Чай для двоих». Мы договорились встретиться на террасе ресторана «Вопросительный знак». В то время мне было уже за семьдесят, я вступил в XXI век и начал совершенно бессистемно забывать разные вещи — как стреляют по воронам, как бросают над водой камешки, чтобы они подскакивали, как пятясь задом выходят из двери и как называются дни недели в русском и во французском языках, при этом в памяти всплывали английские названия, хотя раньше я никогда толком не мог их выучить. Короче говоря, душа моя была уже в носу, а ведь каждое утро мне приходилось чихнуть. Правда, смеяться я еще не разучился. Я рассмеялся в трубку, он — нет, и мы встретились в «Вопросительном знаке». Он пил кофе и читал газету «Глас общества». Он был в самом расцвете сил, в возрасте, когда достоинства еще не начали превращаться в пороки. Весь в черном, хорошо одет, с тремя видневшимися друг из-под друга прозрачными лицами, каждое из которых было по-своему красиво. И с тремя видами волос на голове — щетиной, чем-то вроде перьев и короткой колкой травой на темени. Он мог взглядом заморозить воду в своем стакане… Я растерялся и сказал про себя: «Бог лечит, мы лишь бинтуем…» Рассказал он мне следующее.
«Прежде всего, скажу вам, что я не из тех, кто глотает книги. То, что я прочитал ваш рассказ, — это просто чудо, и вот как было дело. Однажды я гулял в Калемегдане, и вдруг, совершенно случайно, мой взгляд упал на какой-то блестящий предмет в траве. Я наклонился и обнаружил женскую сережку. Она немного погнулась, должно быть на нее наступили, я, поразмыслив, сунул ее в карман. И потом о ней забыл, ведь карман это лучшее место для забытых вещей. Надев через несколько дней тот же пиджак и нащупав в кармане сережку, я вначале даже не понял, как она там очутилась. Потом я пошел в торговый центр «Миллениум-базар» к ювелиру, моему школьному другу.
— Откуда у тебя эта штуковина? — спросил он меня.
— Нашел.
Рассмотрев сережку через лупу, он сказал:
— Золото, четырнадцать карат, с тремя бриллиантами. С тремя настоящими бриллиантами.
— И сколько это стоит?
Мой знакомый назвал приблизительную сумму, от которой у меня закружилась голова. Он продолжал внимательно разглядывать сережку под лупой.
— На сережке видна запекшаяся кровь. Ее сорвали с уха какой-то женщины. Поэтому она и погнулась… — Возвращая мне драгоценность, приятель задумался и сказал: — Я знаю, чья это сережка.
Я оторопел:
— Шутишь!
— Это каждый знает. Она принадлежала Ксении Калопер. Месяц назад про нее писали все газеты. Ее убили и ограбили в Калемегдане. Знаешь, как это делается. «Снимай, красавица, сережки, или отгрызу тебе ухо!» А она не послушалась. Если верить газетам, с нее сорвали сережки, сняли кольца с рук и одно кольцо с пальца на ноге, и все это было сделано очень грубо и быстро. Убийца спешил. Перстень с ноги был найден на месте преступления. Остальное не нашли…
— И что мне теперь с этим делать?
— Есть несколько возможностей, причем одна хуже другой. Можно обратиться в полицию, можно вернуть сережку семье покойной Ксении Калопер, можно продать ее мне, при условии, что я соглашусь ее купить, но во всех трех случаях тебе придется объяснять правоохранительным органам, откуда она у тебя взялась.
В отчаянии я положил сережку обратно в карман и решил опять про нее забыть. На некоторое время. Я уже выходил из магазина, когда приятель крикнул мне вслед:
— Во всем этом деле есть и хорошая сторона.
— Какая?
— Ты стал героем одного рассказа.
— Какого рассказа?
— Рассказ называется «Чай для двоих», и его героем становится тот, кто нашел сережку, причем все равно где. Я недавно прочитал этот рассказ в какой-то газете. Постой-ка… вот она.
Из вороха газет он извлек одну, с вашим рассказом, и протянул ее мне. Вот так ваш «Чай для двоих» оказался у меня, и я его прочитал. А потом я подумал, что и вправду могу пойти на свидание в «Вопросительный знак», и на всякий случай даже приобрел ненарезанный ключ. Но тут в моей жизни произошли перемены, которые воспрепятствовали осуществлению этих намерений.
Через две недели после того, как я прочитал «Чай для двоих», мне неожиданно предложили работу за границей, несколько месяцев меня не было в Белграде, я работал в Москве и не собирался уезжать оттуда, но внезапно, получив известие о смерти отца, был вынужден вернуться, чтобы похоронить его и вступить во владение его квартирой. После похорон отца, сделав остальные дела, я пришел в опустевшее отцовское жилище, набитое всякой рухлядью, которая утратила все свои прежние запахи и приобрела один общий для всех вещей дух. Я таращился на окружающие меня предметы и на самого себя в тусклое отцовское зеркало с дыркой и чувствовал, что в любой день человек хотя бы на миг может стать умным. Потому что ежедневно каждый из нас незаметно для себя оказывается в полумиге до своего рождения и в полумиге после своей смерти. Между двумя этими полумигами находится почти неуловимая капля мудрости… С такими мыслями я лег в постель, но уснуть не смог. Проворочавшись всю ночь и так и не сомкнув глаз, я встал поздно. Посмотрел в окно, понял, что близится полдень, что на дворе весна, и достал висевший в шкафу старый пиджак, который я давно не носил. В кармане я нащупал какой-то ключ, вытащил его, попытался вспомнить, что им можно открыть, и с удивлением увидел, что на нем нет резьбы. Тут я, разумеется, вспомнил, что это ключ, приготовленный для свидания в ресторане «Вопросительный знак», и что я так и не успел проверить, действует он или нет. В другом кармане, как вы догадываетесь, лежала золотая сережка с бриллиантами.
Вдруг мне пришло в голову, что столь необходимую мне в этот момент чашечку кофе я мог бы выпить как раз в ресторане «Вопросительный знак», и я направился прямо на улицу Короля Петра. Стояла теплая погода, терраса оказалась заполнена посетителями, не было ни одного свободного места. Я заметил девушку, которая сидела за столиком одна и пила чай. На ней были туфли — одна черная с белым каблуком, а другая — белая с черным каблуком. Рядом с ее чашкой лежала сережка. Золотая, с тремя сверкающими камнями. С тремя бриллиантами. Я оцепенел. Точно такая же лежала в моем кармане. Я подошел, положил на стол ключ и сказал:
— Добрый день, я Аристин, вы мне позволите сесть?
— Так я и поверила, — ответила девушка, — теперь таких имен не бывает. Думаю, что ты врешь, но можешь сесть, раз нет свободных мест. Пей кофе и топай отсюда.
Я сел, заказал кофе и сделал еще одну попытку. Я спросил ее:
— Хотите, я вам расскажу, что мне сегодня приснилось?
— Давай, если не лень. Все равно время даром тратим, — сказала она.
И тогда я начал рассказывать ей сон, который был описан в «Любовном напитке»:
— Мне снится, что я лежу в какой-то кровати. Надо мной деревянный потолок, а к нему прикреплен четырехугольный стол, накрытый к обеду. Кажется, что он приколочен гвоздями к вывернутому наизнанку дощатому полу…
— Опять ты врешь. Я по глазам вижу, что ты всю ночь не спал. А если ты не спал, то как мог видеть сон?
После этих слов я решил встать из-за стола, но тут она спросила:
— А где у тебя сережка?
— Что-что? — растерялся я, а сам стал шарить рукой в кармане, хотя понимал, что пока еще ни в коем случае нельзя показывать ей сережку. В конце концов, не зная, что сказать, я спросил:
— Какая сережка?
Не сомневаюсь, что, пока я расплачивался за кофе, на моем лице висела бумажная улыбка, но девушка не сдавалась:
— Что значит «какая сережка»? Та самая, которая является условием, чтобы стать героем рассказа «Чай для двоих» и прийти сюда. Поздравляю! Это твой третий обман за сегодняшний день. Ты соврал, даже не дочитав рассказ до конца! Ты даже не нашел сережку…
Я рассмеялся и снова сел за стол. С тех пор мы виделись каждый день. С утра, когда я уходил на работу, она оставалась в моей квартире одна. Нетрудно было заметить, что в мое отсутствие она шарит по ящикам. Ищет бриллианты. Позавчера я наконец показал ей сережку. Я сказал, что купил ее для своей сестры, которая будто бы всегда носит серьгу только в одном ухе. Я был уверен, что она и ее вероятный сообщник, убийца из Калемегдана, теперь выдадут себя какими-нибудь поспешными действиями, опасаясь, как бы только что обнаруженная у меня сережка не перешла в новые руки. Теперь я мог застать их врасплох и передать в руки закона…»
Вот что рассказал мне молодой человек. Мы сидели, пили кофе и молчали, и тут он показал рукой на девушку, поднявшуюся на террасу. Ее рот был накрашен черным блеском для губ, а пучок волос на голове украшала заколка с зеленым стеклянным шариком. Одна туфля была черная с белым каблуком, а другая белая с черным каблуком…
Белый шаг, черный шаг и снова белый шаг, черный шаг. А потом — совершенно особая тишина. Соленая тишина, если можно так выразиться. Он встал, они поцеловались, и, пока все смотрели на их поцелуй, она пожала ему руку, хотя в это время обе его руки обнимали ее за плечи. Потом она повернулась ко мне и представилась:
— Асенета. Видно, что в течение жизни вы выбросили больше шляп, чем я успела купить. Вы были правы. Этот ваш напиток действует. Каждая большая любовь начинается с трех маленьких обманов…
Потом девушка положила передо мной на стол коробку мужских конфет с виски «La Rochelle de Luxe».
— Это вам, — сказала она, — но у меня к вам два вопроса, профессор. Этот ваш любовный напиток, чай для двоих, он и на вас оказывает действие? И второй вопрос. Можно ли считать маленьким обманом то, что в будущем станет большой правдой?
— Безусловно, — ответил я.
— Почему бы вам тогда тоже не выпить немного того любовного напитка, которым вы нас так щедро угощаете?
Я засмеялся, они попрощались со мной и ушли в обнимку, а я вместо кофе заказал чай из мяты и тмина. Как будто я жду кого-то на чай для двоих. Я открыл газету «Глас общества», оставленную на столе Аристином, и прочитал, что в этот день, ранним утром, я умер.
Дорогая моя читательница и дорогой мой читатель, кем бы ты ни был, ты догадаешься, что мои слова в конце этой книги не что иное, как мое признание в любви к тебе. Мой третий маленький обман, который в будущем станет правдой.
Ведь каждая большая любовь начинается с трех маленьких обманов.
