КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Загадка Мистери Майл [Марджери Аллингхэм] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Марджори Эллингем Загадка Мистери Майл

1. Еще одна попытка

— Держу пари на кругленькую сумму в пятьдесят долларов, — сказал американец, сидевший ближе всех к двери в роскошном салоне возвращавшегося на родину «Элефантина», — что не пройдет и двух недель, как вот тот человек будет убит.

Его сосед, англичанин, взглянул через ряды стульев на красивого старика, за которым они наблюдали.

— Десять фунтов, — сказал он. — Прекрасно, я поймаю вас. Вы не представляете себе, до чего безопасное место Англия.

Медленная улыбка расползлась по лицу американца.

— Вы не представляете себе, до чего опасен старина Кроуди Лобетт, — сказал он. — Если ваша полиция собирается присматривать за ним, ей придется держать его в стальной камере, и я не позавидую их работе. Мне почти жаль брать ваши деньги, хотя мои условия лучше, чем могла бы предложить любая страховая компания в Штатах.

— Все это для меня звучит нереально, — сказал англичанин. — Но мы встретимся через две недели и прокутим всю ночь. Устраивает?

— Двадцать второго, — сказал американец, делая пометку в записной книжке. — Это своего рода язычество — праздновать над трупом старика. Тем более что он — великий старик…

— Вы хотите сказать, что мы выпьем за его здоровье, — сказал англичанин с иронией. — Скотленд-Ярд весьма проворен в последнее время. Это напоминает мне, — добавил он весело, — что я должен повести вас в один из наших ночных клубов.

В другом конце корабельного салона болтливый турок, так надоевший пассажирам с момента отплытия из Нью-Йорка, атаковал свою очередную жертву.

— Очень смело с его стороны прийти на концерт, — говорил он. — Знаете, он стал знаменитостью. Четыре убийства среди домочадцев за последний месяц, и каждый раз он чудом избегал смерти!

Жертва турка — бледный молодой человек, который, казалось, пытался спрятаться за огромными очками, — очнулся от задумчивости, в которую он впал, как только разговорчивый житель Востока принялся за него, и совиным взглядом окинул своего преследователя.

— Не о том ли милом старом джентльмене с седыми волосами идет речь? — спросил он. — Четыре убийства в его доме за месяц? Полагаю, он знает об опасности?

Поскольку это было первое замечание, которым молодой человек удостоил его, турок сделал поспешный вывод, что беседует с психически неполноценным человеком. Он не мог вообразить, что кто-нибудь не слышал о знаменитых «Неудавшихся Убийствах», как назвала их пресса, и сообщениями о которых были заполнены нью-йоркские газеты последние четыре недели.

— Но кто этот старик, вызывающий такие бури? — спросил молодой человек.

Его собеседник посмотрел на него с удовольствием, которое испытывает сплетник, встретив неинформированного слушателя. Его тяжелое красное лицо оживилось, и он проворно повернул к молодому человеку свою странную грушевидную голову, которая одна уже выдавала его национальность.

— Этот красивый старик — типичный образец стойких жителей Новой Англии, — начал он риторическим шепотом, — не кто иной как судья Кроуди Лобетт. Именно он был предполагаемой жертвой необыкновенной серии преступлений. Я не могу понять, как вы пропустили сообщения об этом!

— О, я уезжал в Небраску для поправки здоровья, — сказал молодой человек. — Знаете, он — настоящий мужчина, мужчина до мозга костей, — добавил он своим слегка срывающимся голосом.

Старый турок согласно кивнул и продолжал:

— Сначала был застрелен его секретарь, сидевший в кресле хозяина. Затем отравился его дворецкий, очевидно, после употребления шотландского виски хозяина. Вскоре его шофер попал в невероятно таинственную аварию и, наконец, на голову человека, шедшего рядом с ним по улице, упал кусок карниза, — он откинулся назад и почти победно посмотрел на собеседника. — Что вы скажете на это? — спросил он.

— Ужасно… — проговорил молодой человек. — У кого-то очень плохой вкус. А также никуда не годная меткость, — добавил он после некоторого раздумья. — Полагаю, теперь судья путешествует ради здоровья, как и я?

Турок наклонился ближе и перешел на еще более конфиденциальный тон.

— Ходят слухи, — пробормотал он, безуспешно пытаясь говорить тише, — что молодой Марлоу Лобетт сделал все, чтобы заставить отца навсегда уехать в Европу. Но каков старик! Меня всегда восхищают люди, которые не боятся того, что с ними будет…

— О, да! — откликнулся молодой человек. — А этот изящный представитель современной молодежи, сидящий рядом со старым джентльменом, я полагаю, сын, о котором вы говорили?

Турок кивнул.

— Верно, а девушка, сидящая по другую сторону, — его дочь. Эти очень черные волосы придают обоим своего рода оригинальность. Странно, что парень такой большой, а девушка — такая маленькая… Знаете, она пошла в свою мать, одну из Эдвардсов из Теннеси.

— Когда начинается концерт?

Турок улыбнулся. Он почувствовал, что пришло время представиться.

— Меня зовут Барбер, — сказал он. — Али Фергюссон Барбер — довольно глупая шутка со стороны моих родителей, как я всегда думал.

Он вопросительно посмотрел на собеседника, надеясь на взаимное доверие, но не был вознагражден. Молодой человек, казалось, совсем забыл о нем и вскоре, к совершенному отвращению жителя Востока, вытащил из кармана куртки маленькую белую мышку и начал ласкать ее. В конце концов, он протянул ее мистеру Барберу.

— Довольно хорошенькая, не правда ли? — сказал он. — Ее дал мне на время один юнга. Он держит ее, чтобы она напоминала ему о его брате Хэйге. Он назвал ее Хэйгом в честь брата.

Мистер Барбер повернул свой огромный нос к маленькому созданию и отпрянул.

Молодой человек не сказал больше ничего, так как золотоволосая дама в пенсне уже кисло исполняла Шестую венгерскую рапсодию.

Ее исполнение было встречено со слабым энтузиазмом, и турок, преодолев свою антипатию к мышонку, наклонился к молодому человеку и сообщил, что на пароходе путешествуют несколько эстрадных звезд и программа, несомненно, должна улучшиться. Со временем его оптимизм, однако, не был вознагражден.

Наконец суетливый молодой человек с волосами песочного цвета, который вел представление, объявил, что всемирно известный японский маг Сатсума сегодня покажет один из своих наиболее прославленных фокусов, и попросил публику потерпеть, пока будет готовиться сцена.

Собеседник мистера Барбера, казалось, впервые заинтересовался происходящим и с энтузиазмом присоединился к аплодисментам.

— Я неравнодушен к фокусникам, — заметил он дружелюбно. — Думаю, что Хэйгу это тоже понравится. Интересно, как это подействует на него?

Мистер Барбер снисходительно рассмеялся.

— Вы шутите, — сказал он.

Молодой человек метнул на него быстрый взгляд из-под очков.

— Я сам немного фокусник, — продолжал он доверительно. — Я был знаком с человеком, который всегда мог вынуть из старого цилиндра несколько картофелин или полбутылки «Басса». Однажды он таким путем добыл немного шампанского, но оно было невысокого качества, не марочное. Алло! Что там происходит?

Он уставился на сцену с неподдельным интересом.

Несколько энтузиастов-любителей с помощью электромонтера были заняты установкой аппаратуры мага. Пианино пришлось отодвинуть, чтобы освободить место для большого ящика, и публика с любопытством наблюдала, как соединяли кабели и размещали различные ярко раскрашенные шкафы и коробки.

Маг сам руководил операцией из-за ширмы. Когда последний рабочий сцены ушел, он вышел и церемонно поклонился.

Он был высок для японца, темнокож, с умным маленьким лицом.

Мистер Барбер слегка подтолкнул молодого человека.

— Старый Лобетт не позволяет своим неприятностям помешать ему развлекаться, не так ли? — заметил он, взглянув туда, где человек, являвшийся предметом многочисленных пересудов, сидел, подавшись вперед, на своем стуле. Его живой интерес и волнение были почти детскими, и вскоре неудовлетворенный тем, как ему видно сцену, он оставил свое место и прошел в первый ряд. Собеседник мистера Барбера никак это не прокомментировал. Он, по-видимому, был поглощен своей любимой мышкой и поднял ее, очевидно, с тем, чтобы позволить ей наблюдать представление.

Маг начал с одного или двух жонглерских трюков, сопровождая каждый номер короткими репризами.

— Очень умно, очень умно, — прошептал мистер Барбер своим зычным голосом. — Говорят, эти трюки переходят по наследству из рода в род, от одного поколения к другому. Думаю, я и сам мог бы проделать нечто подобное с помощью зеркал…

Его сосед не ответил. Он сидел, выпрямившись, пристально глядя на сцену через свои сильные очки.

Тем временем Сатсума с удивительной ловкостью «произвел» уток, золотых рыбок, голубей и даже пару японок.

Ему восторженно аплодировали, а старый Лобетт был явно очарован.

Наконец маг подошел к краю сцены и сделал объявление, которое всегда предшествовало его наиболее знаменитому фокусу:

— Леди и джентльмены, — начал он, — исключительно благодаря любезному содействию электриков корабля я могу показать вам этот трюк — наиболее замечательный из тех, что я когда-либо делал.

Он отступил на шаг или два и слегка постучал по огромному ящику, который занимал большую часть сцены, дотронулся до кнопки, скрытой в лепном украшении, и ящик осветился, засиял, пламенея в пересекающихся лучах света.

Японец лучезарно улыбнулся публике.

— С помощью этого ящика, — сказал он, — я заставлю исчезнуть не только одного из моих ассистентов, но любого из вас, кто выйдет и поможет мне, — он сделал паузу, чтобы смысл сказанного полностью дошел до публики. — Я заставлю их исчезнуть и снова появиться, — продолжал он. — И если после опыта кто-нибудь из них сможет объяснить, как было совершено чудо, тогда, — с торжественным жестом сказал он, — я брошусь в море!

Он подождал, пока затих вежливый смех, и затем оживленно продолжал.

— Кто подойдет первым? Вы, сэр, вы? — добавил он, указывая на мистера Барбера, который был наиболее бросающейся в глаза фигурой.

Турок покачал головой и засмеялся.

— О нет, мой мальчик! Нет, я слишком стар для таких приключений!

Японец улыбнулся и отошел. Однако бледный молодой человек в очках вскочил.

— Я исчезну, — сказал он. — Думаю, Хэйг тоже хотел бы, — шепнул он восточному человеку.

Он стремительно пошел вперед, но остановился, так как возникла какая-то заминка. Судья Лобетт, несмотря на явное неодобрение сына, был уже на ступеньках, ведущих на сцену. Завидев молодого человека, он остановился тоже, и теперь оба стояли в нерешительности. Маг, выйдя вперед, позвал их обоих на сцену.

— Один за другим, — непринужденно сказал он. — Тот, кто пришел первым, будет обслужен первым.

Он помог судье подняться на сцену, но бледный молодой человек не отступал.

— Послушайте, — нервно сказал он, — может быть, вы не станете возражать, чтобы мой мышонок был первым?

Он протянул вперед белую мышь, а публика, думая, что это заранее подготовленная комическая вставка, благодушно хихикала.

Сатсума также улыбнулся; но, видимо, его английский не позволил ему понять эту ситуацию, и он, не обращая внимания на молодого человека, повел судью Лобетта к ящику.

— Хэйг, — громко заявил молодой человек, — будет более чем разочарован, если ему не разрешат пойти первым. Сегодня его день рождения, и ему было обещано все самое лучшее! Конечно, сэр, — продолжал он, обращаясь к старику, — вы не захотите лишить моего юного друга удовольствия в день его рождения?

Судья Лобетт удовлетворился тем, что смотрел на молодого человека в течение нескольких секунд с медленной холодной улыбкой, но тот казался ничуть не смущенным.

Тем временем Сатсума под туш оркестра дотронулся до ящика своим жезлом, и двери распахнулись, обнаружив похожую на сейф обшитую изнутри металлом кабину, чьи решетчатые стенки сияли в ярком свете.

— Теперь, леди и джентльмены, — сказал маг, поворачиваясь к публике, — я приглашу этого джентльмена, — он указал на судью, — войти сюда. Затем я закрою двери. Когда я раскрою их снова, его не будет, он исчезнет. Вы сможете обыскать весь корабль, леди и джентльмены, сцену, под сценой — вы не найдете его нигде! Затем я закрою двери еще раз. Еще раз они распахнутся, и этот джентльмен снова будет в кабине, целым и невредимым. Более того, он не сможет рассказать вам, где находился. Теперь, сэр, будьте любезны.

— Что? — воскликнул неугомонный молодой человек, устремляясь вперед с выражением ужаса в глазах. — Неужели Хэйг не будет первым? Вы собираетесь разочаровать его?..

Публика начала беспокоиться, и Лобетт обратился к назойливому молодому человеку слегка раздраженно:

— Я не знаю, кто вы, сэр, — сказал он низким голосом, — но вы надоедливы. Я по-настоящему заинтересован в этом эксперименте и, думаю, остальные тоже. Идите и играйте с вашей мышкой на палубе, сэр.

Он повернулся и направился к кабине, двери которой были широко открыты. Человек, который к этому моменту рассматривался всеми как источник раздражения, казалось, вдруг потерял всякое чувство приличия. Со злобным восклицанием он оттолкнул локтем судью и, прежде чем маг смог остановить его, бросил мышонка на сверкающий пол кабины.

Затем он резко отступил назад. Раздалось тонкое шипение, однако достаточно громкое, чтобы быть слышным публике: отвратительный, ужасный звук.

На какой-то момент все в салоне затаили дыхание. Конвульсивно извиваясь на полированной стальной решетке, мышь чернела и съеживалась прямо на глазах.

Зрители оцепенели.

Значение этого чрезвычайного происшествия медленно прояснялось. Мужчины на сцене, к которым происходящее имело непосредственное отношение, одеревенели от ужаса.

Марлоу Лобетт пришел в себя первым. Одним прыжком он оказался на сцене рядом с отцом, глядя на обугленное тело на полу кабины.

Именно в этот момент бледный молодой человек в очках, очевидно, впервые осознав ситуацию, издал вопль горя и изумления:

— О, мой бедный Хэйг! Что с ним случилось? Что с ним случилось? — он наклонился вперед, всматриваясь в кабину.

— Осторожнее, дурак! — голос судьи Лобетта был неузнаваем, когда он схватил молодого человека за воротник и дернул его назад. — Вы что, не видите? Эта кабина находится под напряжением. Ваш мышонок казнен на электрическом стуле!

Эти слова ужаснули всех.

За кратковременным молчанием последовал возбужденный шепот. Затем раздался женский крик.

Организаторы концерта и служащие корабля поспешили на сцену. Туда же ринулась обескураженная, напуганная толпа.

Судью Лобетта и его сына окружили взволнованные люди.

Сатсума возбужденно что-то говорил на своем языке.

Бледный молодой человек в очках, казалось, был на грани обморока. Даже благодушный мистер Барбер потерял свою обычную приветливость. Его тяжелая челюсть отвисла, сальные глазки стали пустыми и невыразительными.

Все это время кабина продолжала сиять теперь уже каким-то дьявольским светом, причудливым и страшным, игрушка, ставшая орудием террора…

Прибытие Чифа — старшего помощника капитана — увеличило всеобщее оцепенение. Это был худощавый ирландец из Белфаста, рыжеволосый, со впалыми щеками и глухой, как тетерев. Он отдавал распоряжения громоподобным голосом:

— Макферсон, очистите помещение! Я не хочу, чтобы оставался кто-либо, помимо лично имеющих к этому отношение! Что-то случилось с осветительной аппаратурой, — успокаивающе объяснил он взбудораженной толпе, которую вежливо, но твердо уговаривали покинуть комнату энергичный молодой шотландец и его помощники.

— Что-то не в порядке с изоляцией вашего ящика, — продолжал он, сурово обращаясь к японцу. — Это очень опасная вещь. У вас прежде никогда не было таких неприятностей?

Сатсума отчаянно протестовал, но его английский, напоминающий птичье чириканье, был бы непонятен старпому, даже если бы он мог слышать.

Между тем, прибывшая группа электриков принялась за работу. Чиф вступил с ними в обсуждение непонятных технических вопросов, и их возрастающее удивление и испуг более откровенно, чем что-либо другое, говорили об ужасной трагедии, которая могла бы случиться, если бы не вовремя принесенный в жертву несчастный Хэйг.

Невозможно было не посочувствовать японцу, который выглядел глубоко несчастным. Он вертелся вокруг электриков, отчасти в ужасе от случившегося, а отчасти из страха за свою драгоценную аппаратуру.

Марлоу Лобетт, чье волнение постепенно ослабевало, подошел к старпому и стал кричать ему в ухо:

— Я не знаю, слышали ли вы, — начал он, — но некоторое время назад в Нью-Йорке на жизнь моего отца было совершено несколько покушений. Это происшествие очень похоже на еще одну попытку. Я был бы рад, если бы вы могли внести ясность в вопрос о том, кто несет ответственность.

Чиф повернулся к нему.

— Дорогой сэр, — сказал он, — не может быть вопроса об ответственности. Все это просто несчастное совпадение, случайность. Видите этот кабель на полу? — он указал на часть кабеля, лежащего на паркетном полу сцены. — Если бы при передвижении пианино ящик не сдвинули так, что при этом он коснулся места, где стерлась изоляция, этого никогда бы не случилось. В то же время, если бы не произошло совершенно случайное короткое замыкание, не возник бы другой контакт… Но, — продолжал он, устремив на американца взгляд живых голубых глаз, — вы ведь не допускаете, что кто-то устроил все это в расчете заманить сюда вашего отца? — он был озадачен значительно более, чем осмеливался признать. Но поскольку никакого ущерба не было нанесено, он не хотел вдаваться в подробности, оберегая репутацию корабля.

Старый судья Лобетт положил руку на плечо сына.

— Сейчас не время обсуждать это, мой мальчик, — сказал он. — Кто-то знал, что я не смогу устоять перед фокусником. Но я не думаю, что следует обсуждать это здесь.

Говоря это, он быстро огляделся вокруг, и Чиф, следуя за его взглядом, неожиданно увидел бледного молодого человека в очках, который с горестным видом все еще стоял возле кабины.

— Я отдал приказ освободить помещение, — сказал старпом. — Могу я спросить, сэр, что вы здесь делаете?

Молодой человек вздрогнул и покраснел.

— Это была моя мышь, — пробормотал он. Прошло некоторое время, прежде чем Чиф понял сказанное, но это его не смягчило.

— Все равно, мы можем справиться без вас, — резко сказал он.

Было ясно, что молодого человека просят удалиться, и он нервно засмеялся и смущенно извинился. Затем сполз со сцены, сам похожий на мышь, и уже почти достиг двери, когда Марлоу Лобетт догнал его. Смуглое лицо и пронизывающие глаза придавали ему почти свирепое выражение, и у бледного молодого человека в очках создалось впечатление, что он был переполнен энергией, имеющей не только физическую природу.

— Я чрезвычайно благодарен вам, — сказал молодой американец, протягивая руку. — Я очень вам обязан, но совершенно не понимаю, откуда вы здесь взялись. Каков ваш замысел? Наконец, кто вы?

Молодой человек выглядел еще более глупо, чем прежде, если это было возможно.

— Мой замысел? — сказал он. — Что вы имеете в виду?

Марлоу Лобетт пристально смотрел на него.

— Это более важно для меня, чем для вас, — сказал он. Бледный молодой человек вдруг сильно покраснел.

— У меня где-то есть визитная карточка, — он вытащил из кармана пиджака массу всяких бумажек и, выбрав визитную карточку, протянул ее Марлоу. — Моя профессиональная карточка, — сказал он, — если я чем-нибудь смогу быть вам полезен, позвоните мне. Я не думаю, чтобы мы встретились снова на борту корабля. Мы, кондукторы автобусов, чувствуем себя здесь не на месте.

Весь разговор занял не более десяти секунд. Так и не решив, был незнакомец искренен или нет, молодой Лобетт взглянул на карточку. На ней была безупречная и красивая гравировка:

Мистер Алберт Кэмпион

Дела аккуратно доводятся до конца

Ничего грязного, вульгарного, плебейского

Предпочтительны серьезные случаи

Полиция возражений не имеет

На обратной стороне был небрежно приписан номер телефона:

Регент 01300

2. Легенда о Симистере

После получасового знакомства с причудами лондонской телефонной службы Марлоу Лобетт смог услышать гудки, прозвучавшие где-то далеко, в одной из комнат большого города, который, казалось, теснился вокруг его отеля, как бы стараясь выжать из него жизнь.

Наконец, раздался желанный щелчок на другом конце провода и хриплый голос ответил:

— Говорит фирма «Афродита». Работы по склеиванию.

Марлоу Лобетт разочарованно вздохнул.

— Мне нужен Регент 01300, — сказал он.

— Правильно, — сказал голос. — Что-нибудь не так?

Молодой человек взглянул на карточку, лежавшую перед ним. Он надеялся, что может доверять человеку, который спас его отца на борту «Элефантина», а оказалось…

— Нет, все в порядке, — сказал он. — Я только хотел поговорить с мистером Албертом Кэмпионом.

— О? — голос стал доверительно-конфиденциальным. — Пожалуйста, ваше имя, сэр?

Совершенно озадаченный, Марлоу Лобетт назвал себя. Голос стал еще более почтительным.

— Слушайте внимательно, сэр, — прошептал он. — Вам нужен полицейский участок на Боттл Стрит. Вы знаете, где это, не так ли? Возле Пикадилли. Боковая дверь слева. Прямо наверх по лестнице. Когда подойдете, увидите нужное вам имя. Нет, никакой связи с полицейским участком — это просто квартира над ним. До свиданья, сэр.

Раздался второй щелчок, и его отсоединили. Девушка, сидевшая рядом, посмотрела на брата вопросительно.

— Ты застал его? — спросила она обеспокоенно. — Я боюсь, Марлоу. Больше боюсь, чем дома.

Юноша обнял ее.

— Все будет хорошо, детка, — сказал он. — Конечно, упрямство старика не облегчит нашу задачу. Я возлагал надежды на этого парня, Кэмпиона, но теперь не знаю, что и думать. Во всяком случае, попытаюсь найти его.

Девушка приникла к нему.

— Будь осторожен. Ты никого не знаешь здесь. Это может быть ловушкой…

Марлоу покачал головой.

— Полагаю, что нет.

— Я пойду с тобой.

— Я не хотел бы, — сказал он. — Это может быть погоней за неосуществимым. Оставайся и следи за отцом. Не разрешай ему выходить, пока я не вернусь.

Изабель Лобетт кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Но поспеши.

Дорога на такси от Стрэ до Пикадилли не длинна, и Марлоу оказался в узком тупике около полицейского участка быстрее, чем ожидал. Дверь налево, решил он, это, должно быть желтый тамбур, через открытые двери которого виднелась отскобленная добела деревянная лестница. После первого пролета он вступил на ковер, после третьего — на стенах появились картины, и у него возникло ощущение, что он по ошибке попал в какой-то частный дом, когда вдруг остановился перед украшенной резьбой дубовой дверью, на которой была латунная табличка с четко выгравированной надписью:

МИСТЕР АЛБЕРТ КЭМПИОН, коммерсант

БЫСТРАЯ ПОСТАВКА ТОВАРОВ

Прочитав ее, он понял, насколько безнадежна его затея, и постучал в дверь несколько сильнее, чем следовало.

Дверь немедленно открылась. Перед ним стоял знакомый молодой человек в очках с роговой оправой. На нем было что-то вроде купального халата, изумительное изделие из пестрой турецкой махровой ткани.

— Привет, — сказал он. — Осматриваете Лондон? Я всегда считал себя следующим по важности после Тауэра. Входите.

Через крохотный коридор он провел своего посетителя в комнату и усадил в глубокое удобное кресло у камина. Приготовляя для гостя коктейль, он перескакивал с предмета на предмет, не позволяя тому вставить ни слова.

— Я вынужден жить над полицейским участком. Это великолепная защита от моих весьма сомнительных клиентов.

Несмотря на волнение и важность своей задачи, Марлоу не мог не заметить необычность комнаты, обставленной со вкусом, почти роскошно. Здесь были одна или две восхитительные старинные картины, офорт Рембрандта на бюро, кошка Стейнлена, пара оригинальных карикатур и прелестный маленький Гиртин.

Но среди всего разбросанного наиболее замечательной была коллекция трофеев. На каминной полке стояло нечто, состоящее из двух скрещенных отмычек, увенчанных парой наручников и шапкой каторжанина сверху. На столике у стены лежал прекрасный итальянский кинжал, который, по-видимому, использовали как нож для бумаги. Его лезвие имело удивительный зеленовато-голубой оттенок, а рукоятка была инкрустирована старинными неограненными драгоценными камнями.

Кэмпион взял его.

— Это кинжал Блэка Дадли, — сказал он. — Бедняга был им заколот, и все думали, что это сделал я. Надеюсь, вы уже осмотрели большую часть достопримечательностей Лондона, — продолжал он. — А это моя двоюродная тетка Эмили. Я часто намеревался совершить вокруг нее поездку в экипаже…

Марлоу Лобетт не улыбнулся.

— Простите меня, — сказал он, — но может быть, мы прекратим дурачиться? Я пришел к вам, как к последней надежде, мистер Кэмпион…

Серьезность юноши была очевидна, но его неугомонный хозяин продолжал свою болтовню.

— Конечно, все, что я могу… — сказал он любезно. — Я на днях уже предпринял кое-что… Но ничего подлого, нечестного… — говорил он, подавая гостю опасный на вид коктейль. — Исключительно мое собственное произведение! Содержит почти все, кроме чая. Итак, молодой человек, что я могу сделать для вас?

Марлоу принял напиток.

— Послушайте, — сказал он, — вы всегда так разговариваете?

Кэмпион выглядел смущенным.

— Почти всегда, — сказал он. — Люди со временем привыкают. Я ничего не могу поделать, это такая болезнь, вроде заикания. Мои друзья делают вид, что не замечают этого. Что вам сказали в полиции сегодня утром?

Последний вопрос был задан так внезапно, что Марлоу Лобетт не смог скрыть удивления.

— Откуда вы знаете, что я был в главном полицейском управлении сегодня утром? — спросил он.

Мистер Кэмпион торжественно и осторожно снял с пальто своего посетителя маленький кусочек ворса.

— Полицейский ворс, мой дорогой Ватсон, — сказал он. — Я заметил его, как только вы вошли. С этого момента мой мозг работал… Полагаю, они уклонились?

Марлоу взглянул на него.

— Они не могут гарантировать безопасность моего отца.

Кэмпион покачал головой.

— Я не осуждаю их. Ведь и ваша собственная полиция в Нью-Йорке не давала каких-либо гарантий, не так ли?

— Нет, — сказал Марлоу. — Это основная причина, по которой я привез старика сюда. Наш главный полицейский сказал мне, что, по его мнению, преступники играют с отцом в кошки-мышки и достанут его, где бы он ни был, когда захотят. Понимаете, — воскликнул он взволнованно, — старик сам во многом виноват! Он не хочет соблюдать никаких разумных ограничений, не позволяет полиции присматривать за ним. Понимаете, он никогда не боялся, — он поколебался и добавил слово «их» со странной интонацией, — и не собирается. Он не сумасшедший. Просто он придерживается таких взглядов. Вы понимаете, чего я от вас хочу?

— Не совсем, — сказал мистер Кэмпион задумчиво. — Как это случилось, юноша? С чего началось?

Марлоу уставился на него с удивлением.

— Вы хотите сказать, что не знаете? — воскликнул он. — Я совсем вас не понимаю, мистер Кэмпион. Когда вы спасли моего отца на «Элефантине», у вас наверняка было хоть какое-то представление о том, что происходит?

— Ну, естественно, — сказал Кэмпион беззаботно, но не очень определенно. — На борту корабля у меня был один старый знакомый, и он указал мне на парня, который очень подружился с магом. Как любой профессионал, я заинтересовался техникой фокусника и просто одолжил Хэйга на случай какой-нибудь неожиданности. Вы знаете, я верю, что мышка полюбила меня. Я рад, что смерть ее была мгновенной… Между прочим, — продолжал он, — могу я спросить, вы сегодня пришли ко мне из-за того моего идиотского появления на сцене?

Марлоу Лобетт колебался.

— Не совсем, — произнес он. — Когда сегодня утром я беседовал с главным инспектором Дэдвудом в Скотленд-Ярде и понял, что они не смогут защитить старика, то попросил назвать человека, к которому мог бы обратиться.

Мистер Кэмпион хихикнул.

— Мило с его стороны, — сказал он. — Вы, конечно, знаете, кто «они»? — спросил он вдруг.

Марлоу Лобетт уже привыкал к этим быстрым переходам в темпе разговора и настроении. Он покачал головой, его проницательные темные глаза уставились на очки, которые скрывали от него серьезность Кэмпиона.

— Симистер, — он произнес это слово очень тихо, почти шепотом. Кэмпион молчал какое-то время, и Марлоу Лобетт наклонился вперед в своем кресле.

— Мистер Кэмпион, — сказал он, — вы можете рассказать мне о Симистере? Кто он? Гангстер? Мошенник? Это конкретный человек? В Нью-Йорке говорят, что дела Симистера уходят на сто лет в прошлое и что такого человека не существует, а мощная банда использует это слово как торговую марку. Скажите мне, — продолжал он, — он существует?

Кэмпион засмеялся.

— Мой дорогой, где-то на этой земле очевидно есть человек по имени Симистер. Он может быть дьяволом или кем угодно, и он действительно олицетворяет власть дьявола, как наркотик. Я все это говорю не для того, чтобы охладить ваш юношеский пыл, — продолжал он, — но самое опасное — это недооценивать врага. Вот все, что я знаю о нем. Я разговаривал с мошенниками и с полицейскими, я даже говорил с членами его банды, но я никогда не встречал никого, кто бы видел его. Это может быть голос по телефону, тень на дороге, рука в перчатке, которая выключает свет… О нем есть тысячи свидетельств, и ни в одном нет и намека на то, как он выглядит. Говорят, никто еще не сумел уйти от него.

Марлоу поежился в кресле.

— Я слышал это и поэтому пришел к вам… Вы — наш последний шанс, простите, что я так говорю. Вы сможете мне чем-либо помочь?

Алберт Кэмпион посмотрел на него совиным взглядом, но не ответил.

— Есть одна вещь, которую я не могу понять, — сказал он, — почему именно ваш отец?

Марлоу Лобетт встал и прошелся по комнате.

— Это меня тоже беспокоит. Я ничего не знаю, но это похоже на месть.

Кэмпион кивнул.

— Понимаю, — сказал он мрачно. — Что-нибудь еще?

— Я не уверен, — с сомнением сказал Марлоу. — Видите ли, я обнаружил это не сразу… Это длится довольно долго. Когда я был ребенком, то не имел представления, чем занимается мой отец. Только недавно мне удалось кое-что вытянуть из него. Но признался он в очень немногом, даже мне. Очевидно, старик боролся с бандой Симистера всю свою жизнь. Он не был несправедливым, вы понимаете, он просто становился жестким, когда дело касалось их. Но он ничего не достиг. Совершенно неожиданно — это было после суда над Стейнвэйном (он не принимал в нем участия, а только давал советы: это было уже после его отставки) — за ним началась охота… Мы живем в страхе в течение шести месяцев, — закончил он тихо.

— И это все? — мрачно спросил Кэмпион. Марлоу Лобетт заколебался.

— Ну, остальное только догадки.

— Давайте их, — сказал Кэмпион. Марлоу закурил.

— Вы должны понять, — начал он нерешительно, — мой отец ничего не рассказывал мне. Я не знаю ничего определенного, но из нескольких событий, случившихся в последнее время, я сделал вывод, что у отца есть что-то конкретное против банды Симистера. «Консультативная работа» — такой расплывчатый термин… Я не могу отделаться от чувства, что он целиком посвятил себя расследованию преступлений Симистера. Возможно, он не признается в этом, не желая пугать нас. Но я пришел к выводу, что старик нащупал что-то… Мне кажется, что он нашел какой-то ключ для опознания самого Симистера…

Алберт Кэмпион снял очки и рассматривал посетителя с откровенным удивлением.

— Я надеюсь, ради вашего же спасения, что это не так! Если, как вы уже сказали вначале, банда Симистера охотится за вашим отцом из-за мести — это одно. Тут есть надежда. Но если то, что вы сейчас предположили, правда, — тогда я боюсь, что огромные суммы, уплаченные за услуги мистера Кэмпиона, будут пустой тратой денег. Я говорю вам совершенно откровенно, ваш единственный шанс — это упрятать старика в Брикстонскую тюрьму, и это не смешки!

Марлоу Лобетт поднялся.

— Понятно. Я уже сказал вам, что вы — моя последняя надежда.

Кэмпион колебался.

— Мне бы хотелось сделать что-нибудь с Симистером, — сказал он.

Молодой американец быстро повернулся к нему.

— Ну, вот и наш шанс, — сказал он. — Возможно, это очень слабый шанс, но, в конце концов, рискнуть стоит.

— Мой дорогой молодой оптимист, — сказал Кэмпион предостерегающе, — в запале вы говорите мне: «Вот прекрасная война, пойдем и завязнем в ней».

От дальнейших комментариев его отвлек стук в наружную дверь.

— Час тридцать, — сказал Кэмпион, — извините меня. Он вышел из комнаты и вернулся с газетой в руках.

— Теперь я могу одеться, — объяснил он радостно. Его глаза пробегали по газетным столбцам. Вдруг он замер и через минуту сунул газету своему посетителю.

«Чудное спасение известного американца» — гласил заголовок.

«Судья Кроуди Лобетт, известный американец, чудом избежал несчастного случая, когда такси въехало на тротуар около отеля, где он остановился, и врезалось в витрину магазина. Это случилось сегодня в двенадцать часов. Никто не пострадал».

— Мой бог! — Марлоу Лобетт бросился к дверям. — Они не знают, где я! Я не оставил им адреса! Изабель будет ужасно напугана. Я должен бежать к ним сейчас же!

Кэмпион исчез в своей спальне, которая была рядом.

— Подождите меня, — крикнул он, — я буду готов через минуту.

Марлоу Лобетт появился в дверном проеме.

— Я не совсем понимаю вас…

— Я с вами, — сказал Кэмпион.

3. Мистери Майл

На болотистом побережье Саффолка, в пятнадцати милях от железнодорожной станции, соединенной с материком только узкой полоской твердой земли, была расположена деревушка Мистери Майл, окруженная непроходимыми грязевыми низинами и серо-белыми солончаками.

Название произошло от дымки, которая и летом и зимой опоясывала маленький холм, на котором стояла деревня. Подобно большинству деревень Саффолка, она более напоминала поместье, чем деревню. Полдюжины домов, почта и дом священника окружали Мэйнор Хауз — обиталище владельцев поместья.

В старые времена, когда земля была более плодородной, сквайр без особого труда содержал свою большую семью. Если не считать времени правления Джеймса I, когда сжигали ведьм и почти треть населения пострадала за то, что якобы занималась колдовством и прочими недозволенными делами, маленькое местечко имело долгую мирную историю.

Многие переженились, и теперь были почти одной семьей.

Отец теперешнего сквайра Джайлса Паджета оставил сыну и дочери дом, землю и немного денег, чтобы все это поддерживать. Двадцать или тридцать селян тоже рассчитывали на их помощь.

Мэйнор Хауз, почти невидимый из-за плотного кольца вязов, окружавших дом, освещался только одной лампой, свет которой был виден за большими окнами. Это было длинное, низкое здание с остроконечной крышей, построенное, вероятно, около 1500 года и содержащееся в хорошем состоянии.

В библиотеке у камина сквайр Джайлс Паджет и его сестра Бидди беседовали со священником.

Двадцатитрехлетние Джайлс и Бидди были близнецами. Когда они сидели вместе, то выглядели еще более молодыми на фоне комнаты, обставленной старинной мебелью из темного дуба.

Джайлс был светловолосый юноша крепкого сложения с квадратным, не очень красивым лицом, но с очаровательной улыбкой.

Бидди, необычайно изящная для деревенской девушки, высокая, как брат, с мальчишеской фигурой, обладала более практическим взглядом на жизнь, чем кто-либо из семьи Паджетов в течение столетий.

Их посетитель, Преподобный Свизин Каш, священник Мистери Майл, смотрел на них с улыбкой. Он был уже старым человеком с крючковатым носом и глубоко посаженными черными глазами, окруженными сетью морщинок. Когда его длинные шелковистые волосы спускались на воротничок, Бидди подстригала их. Одет он был в старый костюм с заплатами на коленях и локтях. Белоснежный воротничок — единственная уступка общественному мнению, которую он делал в своей одежде. Его гордостью было большое кольцо-печатка с гелиотропом, которое тускло сияло на его пальце. Вот уже почти пятьдесят лет он крестил, венчал и хоронил людей в округе. Деревня была консервативной, если не сказать — средневековой, по своим религиозным взглядам, и старая библия в маленькой церквушке поздненорманского стиля, была единственной книгой законов, которую здесь признавали.

Предметом обсуждения у камина в библиотеке была бумага, которую Джайлс Паджет держал в руке.

— Свизин может взглянуть на телеграмму, — сказала Бидди, называя священника домашним именем, — первую в Мистери Майл с того времени, когда Джайлс выиграл забег. Я не знаю, как Алберт собирается попасть сюда, Джайлс! Водители такси не любят ездить сюда ночью.

Священник взял телеграмму и прочитал ее вслух, держа у огня:

«СЛУШАЙТЕ РЕБЯТКИ ДЯДЯ БЕРЕТ ДОМ ВНАЕМ ТОЧКА ЗВОНИТЕ В КОЛОКОЛА ТОЧКА ЦВЕТОВ НЕ ПРИСЫЛАТЬ ТОЧКА ПРИБЫВАЮ В ДЕВЯТЬ ТРИДЦАТЬ ТОЧКА БУДУ ЖДАТЬ ЕДЫ И ВИНА ТОЧКА ВАША ЕВА БУС».

— Если я хоть немного знаю Алберта, — сказал священник, — он прибудет на помеле.

Бидди вздохнула.

— Подумайте только, он сдал дом! — сказала она. — Я никогда не думала, что он воспримет нас всерьез. Я надеюсь, мы получим хоть что-то за это. У третьей дочери Кадди в сентябре будет ребенок. Нужен подарок. Эти древние обычаи порой так тяжелы для бюджета…

— Бог милостив, — сказал священник, — я очень верю в Алберта.

Бидди хихикнула.

— Сант Свизин, — сказала она, — у Алберта подозрительный характер, и он не подходит для церкви.

Старик улыбнулся ей, и его маленькие черные глазки засияли в свете огня.

— Дочь моя, — сказал он, — и от дьявола исходит добро. Почему бы нам не посидеть в тени лаврового дерева, пока оно цветет. Наш друг Алберт — истинный сын церкви. Во времена Ришелье он несомненно был бы кардиналом. Его приятели не одни только преступники. Посмотрите на нас, например.

— О нет, — сказал Джайлс, — он не мошенник. Не совсем, я имею в виду, — добавил он, немного подумав.

— И он также не сыщик, — сказала Бидди. — В действительности, он разновидность Универсальной Тетушки, не так ли? О, я люблю Алберта!

Джайлс ухмыльнулся.

— Я знаю, что любишь, — сказал он. — Она приготовила для него угощение в соседней комнате, Сант Свизин. Думаю, она запрет нас в доме и убежит с ним.

Бидди рассмеялась, а затем внимательно посмотрела на них своими карими глазами.

— Я не могу, он несерьезно относится к женщинам, — она вздохнула.

— Он вообще несерьезен, — сказал Джайлс. — Я не рассказывал вам, Сант Свизин, что когда я в последний раз видел его, мы встретили пятерых его знакомых, включая виконтессу и двух епископов? Они остановились и приветствовали его как старого друга. И каждый из них назвал его… другим именем.

— Эдлпейт будет рад видеть его, — сказала Бидди, поглаживая каштановую голову собаки, которая положила морду ей на колени. Услышав свое имя, собака посмотрела на нее с чувством собственного достоинства и завиляла обрубленным хвостом.

Джайлс повернулся к священнику.

— Алберт говорил, что когда-то он пытался натренировать Эдлпейта на задержание преступников, но оставил эту затею и привез его к нам. Он сказал, что плоть собаки хотела, но разум не желал. Я этого никогда не забуду, — продолжал он, затягиваясь трубкой. — Когда мы были в Кэмбридже, я слышал, как Алберт, возвратившись после полуночи, объяснял швейцару, что он оборотень, который совершал свою ночную прогулку и неожиданно вернулся в свою обычную форму.

Звук автомобильного сигнала прервал его.

— Вот и он! — Бидди вскочила и выбежала, чтобы самой открыть дверь. Мужчины последовали за ней.

Вглядываясь в темноту, они разглядели очертания двухместной машины, из которой вышел Алберт. Он приветственно поднял руку и в следующее мгновение уже стоял на ступенях.

— Ну-ну, малыши, как выросли! Кажется, только вчера, Сант Свизин, вы баюкали этих младенцев-прихожан на своих коленях.

Когда он сел за стол в столовой, они столпились вокруг него как дети. Эдлпейт, поняв, кто приехал, бился в истерике в зале, пока не присоединился к ним.

Никто не упоминал о деле, Кэмпион болтал обо всем на свете, пока они не расселись у камина в библиотеке.

Кэмпион сидел между Джайлсом и Бидди. Огонь отражался в его очках, скрывая глаза. Джайлс откинулся на стуле, попыхивая трубкой. Девушка сидела рядом с гостем, поглаживая собаку, а старый священник напоминал гравюру Рембрандта, когда пламя камина высвечивало его лицо.

— Итак, насчет нашего дела, — сказал Кэмпион. — У меня кое-что для вас есть, ребятки, — его тон был необычайно серьезен. — Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал он. — Вы интересуетесь, откуда дует ветер. Поясню. Так случилось, что мне понадобился дом в деревне в отдаленном месте, для работы, которой я сейчас занимаюсь. Увидев ваше объявление о сдаче дома внаем, я подумал, что мы вместе очень хорошо поработаем. Джайлс, старина, я хочу, чтобы ты помог мне. Бидди, не можешь ли ты уехать, моя дорогая, и провести с тетушкой или еще с кем-нибудь примерно недельки две?

Девушка с удивлением посмотрела на него.

— Ты серьезно?

Он кивнул.

— Серьезнее, чем когда-либо.

Бидди откинулась на стуле.

— Тебе придется все хорошенько объяснить.

Кэмпион торжественно взял руку Бидди.

— Женщина, это мужская работа! Тебе лучше держать свой курносый носик подальше от этого. Совершенно серьезно, — продолжал он, — это не то, чем ты должна заниматься, моя дорогая.

— Предположим, что ты не болтаешь вздор, — сказал Джайлс, — тогда давай, излагай факты. Ты настолько серьезен, что это уже интересно.

Кэмпион поднялся на ноги и начал ходить по комнате взад-вперед, его шаги гулко звучали на дубовом полу.

— Теперь, когда я здесь, — сказал он вдруг, — я вижу вас, дорогие мои птички, в родимом гнезде, у меня приступ искренности. Мне не следовало бы делать этого, но, видимо, будет лучше, если я вам все разъясню.

Все уставились на него.

— Послушайте, — продолжал он, снова усаживаясь в кресло, — я расскажу вам. Вы читаете газеты, не так ли? Хорошо! Вы слышали о судье Лобетте?

— Судье, которого пытаются убить? — спросил Джайлс.

— Да.

— Помните, я показывал вам сегодня утром, СантСвизин? Ты занимаешься этим делом, Алберт?

Тот мрачно кивнул.

— Я в нем увяз по горло. Вы примерно знаете содержание дела, не так ли? Старый Лобетт потревожил осиное гнездо в Америке, и совершенно ясно, что «осы» последовали за ним сюда. Думаю, что они не собираются убивать его, а только стараются напугать до смерти. Но судья — крепкий орешек. Я работаю на его сына — Марлоу Лобетта, — очень достойный молодой человек, он всем вам понравится, Джайлс, — он сделал паузу. — Вы все поняли? — они кивнули, и он продолжал: — Старик не терпит полиции. Наша основная трудность — он сам. Но совершенно случайно я столкнулся с одной чертой его характера, которая может быть нам очень полезна. Старикан любит фольклор и все, связанное с древними английскими обрядами. Марлоу представил ему меня как гида по сельской Англии. Сказал, что познакомился со мной на борту корабля, когда они плыли из Америки. Итак, я снял для него этот дом. Его владелец носит титул лорда Мэйнора, не так ли?

Джайлс взглянул на него.

— Что-то в этом роде, да, Сант Свизин?

Старик утвердительно кивнул и улыбнулся.

— В церкви есть документ, подтверждающий это. Но я не знаю, какой толк от этого сейчас.

— Старый судья Лобетт любит подобные вещи, — сказал Кэмпион. — Титул придает месту средневековый аромат. Но об этом позже. Дело в том, что старикан будет платить четырнадцать фунтов в неделю. И если бы он знал столько, сколько знаю я, то понял бы, что это очень дешево.

Джайлс поднялся.

— Ты ожидаешь неприятностей?

Кэмпион кивнул.

— Не вижу, как мы сможем их избежать. Я должен вывезти старика из города и привезти сюда, потому что здесь, если какой-то незнакомец стучится в дверь, об этом знают все. Послушай, Джайлс, ты мне будешь нужен.

Джайлс ухмыльнулся:

— Я с тобой, — сказал он. — Пора чему-нибудь случиться здесь.

— И я тоже буду с вами, — сказала Бидди, и в уголках ее рта появилось то выражение решимости, которое все хорошо знали.

Кэмпион покачал головой.

— Сожалею, Бидди, — сказал он, — я не могу этого позволить. Ты не знаешь, во что можешь быть замешана. Я сам затронул только маленькую часть огромного дела.

Бидди фыркнула.

— Я остаюсь, — сказала она. — У судьи Лобетта есть дочь, не так ли? Если она будет здесь, то и я тоже. Кроме того, что вы, три дохлых рыбы, сделаете без меня? Мы переедем в Довер Хауз.

Кэмпион повернулся к священнику.

— Повлияйте на эту упрямицу, отец Свизин. Скажите ей, что здесь не место для слабого пола.

Старик покачал головой.

— Я остаюсь нейтральным, — сказал он. — Я всегда подчиняюсь ей.

— Вы создаете мне проблемы, — сказал Кэмпион. — Я бы никогда этого не сделал, если бы знал, что ты, Бидди, будешь замешана.

Девушка положила руку ему на колено.

— Не будь дураком. Ты, глупышка, я с тобой до смерти. И ты знаешь это.

Кэмпион покраснел и какое-то время молчал. Священник вернул его к разговору.

— Давайте займемся делом. Без сомнения, у вас, Алберт, есть свои секреты, но что требуется от нас?

Кэмпион начал излагать детали своего плана.

— Прежде всего, нам надо привезти старика сюда. А это значит, что мы должны его заинтересовать. Отец Свизин, что касается археологии и всего такого, я полагаюсь на вас. Покажите ему свои средневековые реликвии, оставшиеся после сожжения ведьм. Сделайте так, чтобы все это было очень ярко и заинтересовало его. В гостиной висит сомнительная работа Ромнея, узнайте его мнение. Он очаровательный старик, но упрямый, как осел. Но чем он действительно интересуется, — продолжал он после паузы, — так это фольклором и предрассудками. Нет ли у вас деревенского парня, который знает старые шутки, песни, поверья и прочее?

— Их предостаточно, — сказал Джайлс. — Я сегодня послал Джорджа срезать засохшие колючки на выгоне за домом. Когда я спросил его: «Как дела, Джордж», он ответил: «Прекрасно, мистер Джайлс, я могу срезать их быстрее, чем они вырастают». Мы продемонстрируем его как «Старину — Который — Сам — Все — Видел».

— Это то, что нужно, — согласился Кэмпион, — но предупреждаю вас, будьте осторожны. Старик не глуп. Это его хобби. Вы будете удивлены, как много «обычный американец» знает об Англии.

Преподобный Свизин Каш сухо кашлянул.

— Здесь достаточно того, что может заинтересовать истинного любителя, — сказал он. — Как долго он здесь пробудет?

— Я не знаю, — сказал Кэмпион. — Я разрекламировал это место, но он может приехать, взглянуть разок и уехать домой, и тогда прощайте Албертовы четырнадцать пенсов в час и, может быть, жизнь старого Лобетта… О, я забыл. Он будет здесь послезавтра. Сможешь все приготовить к этому времени, Бидди?

Девушка вздохнула:

— Конечно, — сказала она, — я устрою что-то вроде лагеря в Довер Хаузе.

Они просидели до полуночи, обсуждая свои планы. Наконец, старый священник поднялся со стула:

— Вы все должны лечь спать, если хотите встать завтра.

Они смотрели ему вслед, пока он не скрылся в темноте — худая одинокая фигура, с непокрытой седой головой.

Когда они вернулись в полутьму зала, Кэмпион вздохнул.

— Славный старина отец Свизин. Вы знаете его с тех пор, как были младенцами, не правда ли?

Бидди кивнула.

— Да. Он стареет. Элис — его домоправительница — говорит, что он забыл за последнее время все иностранные языки. «Он стал как клуша», — сказала она.

— Ему, должно быть, лет сто, — улыбнулся Алберт. — Есть идея! Мы можем его самого выставить в качестве образчика старины: «Сант Свизин собственной персоной».

— Пошли спать, — сказала Бидди. — Всем нужен отдых.

Наверху в спальне со стенами, затянутыми ситцем, дубовым полом, скошенным в одну сторону, прохладный воздух был пропитан запахами лаванды, туалетного мыла и воска. Кэмпион не сразу лег в постель, постоял некоторое время у окна, вглядываясь в темноту. Наконец он достал маленькую записную книжку и нацарапал «О». Некоторое время задумчиво смотрел на эти буквы и добавил вопросительный знак.

4. «Лорд Мэйнор»

— Хотя вы иностранец, здесь ничего не поделаешь, и вряд ли вы сможете придерживаться наших обычаев, мы все равно приветствуем вас. Мы надеемся, что вы будете жить согласно старым правилам и сделаете для нас все возможное.

Оратор остановился и отер бородку цветастым платком.

— Теперь давайте споем гимн, — добавил он в заключение.

Он стоял один у входа в свой коттедж, лицо его было повернуто к лугу, который тянулся вплоть до серого солончака. Затем он повторил свою речь слово в слово, закончив неожиданным «Доброе утро, сэр», увидев молодого человека в очках с роговой оправой, появившегося с другой стороны изгороди.

— Доброе утро, Джордж, — сказал Кэмпион.

Джордж Вилсмор — угловатый старик, с потемневшей от времени кожей, был похож на подстриженную иву. Складки на его лице были как бы проложены временем. Как старейший член семьи, каковой являлась деревня, он считал себя чем-то вроде мэра, и теперь его сельская гордость росла по мере того, как он произносил свою речь. Он задумчиво посмотрел на пришедшего.

— Вы пришли ко мне неожиданно, — сказал он. — Я готовил несколько слов, которые собираюсь сказать сегодня днем.

— Действительно? — Кэмпион, казалось, заинтересовался, — вы собираетесь произнести приветственную речь, Джордж?

— Что-то вроде этого. Мы со священником обсуждали это сегодня. Он был за пение. А я хоть и церковный сторож, думаю, что будет правильнее, если я произнесу речь. Он иностранец и может не понять других.

— В этом что-то есть, конечно, — сказал Кэмпион. Джордж продолжал.

— Я специально оделся так, чтобы выглядеть шикарно. Я удивительно шикарный старик, вы не считаете?

Он повернулся, чтобы Кэмпион смог его осмотреть. На нем были обтянутые вельветовые брюки, когда-то коричневые, а теперь застиранные до белизны, яркая синяя рубашка без воротника и белый жилет покойного хозяина, который висел на нем как на вешалке. Его соломенная шляпа, надетая как панама, была отделана черной лентой и перьями сойки.

— Ну как? — допытывался он с плохо скрываемой гордостью.

— Очень шикарно, — согласился молодой человек. — Все равно я бы не выступал с речью на вашем месте, Джордж. Я спустился к вам, чтобы поговорить об этом деле. Есть какие-нибудь обычаи, вроде Майского дерева, или еще что-нибудь, подходящее для этого дня!

Старик сдвинул на затылок шляпу, обнаружив лысую голову.

— Не произносить речь? — сказал он разочарованно. — Ну что же, сэр, я думаю, вам виднее. Но я бы все равно ее произнес. Я всегда был очень силен в разговоре. Время Майского дерева прошло, а День Фарисеев еще не наступил.

Молодой человек вздохнул.

— И никакой из этих… э… праздников нельзя сдвинуть? — спросил он безнадежно.

Джордж покачал головой.

— Нет, день менять нельзя. Ни для кого, — добавил он решительно.

— Джордж, — сказал Кэмпион, — последуйте моему совету и попытайтесь. Будет неплохо, если вы сможете придумать какую-нибудь церемонию. Вы же сообразительный человек, Джордж!

— Да, — сказал старик с готовностью и некоторое время молчал, погруженный в мысли.

— Нет, ничего нет, — сказал он наконец, — ничего, кроме, возможно, Семи Свистунов.

— Семи Свистунов? — заинтересовался Кэмпион. — Что это? Кто они?

Старик какое-то время внимательно изучал свою шляпу, а затем ответил:

— Семь Свистунов, сэр. Никто не знает, кто они, может быть, привидения… как гласят легенды. В это время года вы можете слышать, как они пролетают над вами и свистят. По крайней мере, вы слышите только шесть из них. Седьмой — это только звук, похожий на крик совы, но ужасный для того, кто его услышит, так как тогда наступает конец света. Никто еще не слышал его.

— Это подходит, — сказал Кэмпион. Неожиданно хитрое выражение появилось в лице старика.

— Было время, когда старый сквайр давал бочку пива в день Семи Свистунов. Как раз в это время года, я теперь припоминаю, — он замолчал и с надеждой посмотрел на Кэмпиона.

— Пиво для Семи Свистунов? — с сомнением спросил молодой человек.

Старик начал с жаром объяснять.

— Да, только они, Семь Свистунов, никогда не приходили пить его, поэтому приходилось его выпивать беднякам, чтобы оно не прокисло.

— Понятно, — сказал Кэмпион, который начал оценивать обстановку. — Бедняками были, я полагаю, все жители деревни?

— Да, — Джордж помолчал и добавил после некоторого раздумья: — Мистер Джайлс и мисс Бидди, по всей вероятности, ничего не знают об этом, если вы их спросите. Без сомнения, они слышали о Семи Свистунах, но не о пиве. Вы понимаете меня, сэр?

— Прекрасно, — сказал Кэмпион. — Мне кажется, Джордж, что мы с тобой хорошо поладим. У тебя есть чутье. Кажется, у тебя имеется брат, не так ли?

— О, Энри? — сказал Вилсмор с презрением. — Я умный. Энри — нет. Я — человек, подходящий для вас, сэр.

— Полагаю, что да, — сказал Кэмпион. Некоторое время они беседовали.

Когда молодой человек возвращался обратно, он чувствовал себя гораздо лучше, чем прежде. Приблизившись к дому, он увидел длинную черную машину у двери дома и прибавил шагу. Бидди встретила его в холле.

— Алберт, а он милашка, — сказала она. — Разговаривает в библиотеке с Джайлсом. Я искала тебя везде. Они здесь уже около часа. Я показала им весь дом, и они просто в восторге от него. Молодой человек ужасно симпатичный, ты так не считаешь?

— Вздор! — сказал Кэмпион. — Ты бы видела меня с усами. Последний писк моды, моя дорогая. Только десять шиллингов три пенса. Но маме не надо знать об этом.

— Ревнивец! — сказала Бидди. — Пойди и поздоровайся с ними.

Он последовал за ней по выложенному камнем коридору, туда, где была открыта дверь библиотеки.

Судья Лобетт стоял, глядя на луг. Солнце играло на его лице, на картинах и на стаканах с шерри на столе.

— Чудесное место, — сказал он, поворачиваясь, когда вошли Алберт и Бидди. — Доброе утро, мистер Кэмпион. Я поздравляю вас с вашим выбором, — он повернулся к молодым людям. Бидди стояла возле брата, и была на него очень похожа. — Кажется, я выгоняю вас из вашего дома, — сказал судья резковато. — Вы уверены, что хотите сдать дом?

Бидди улыбнулась ему.

— Очень мило с вашей стороны, но мы вынуждены сдавать. Алберт предупредил вас, что вы возьмете на себя большую половину ответственности за деревню? Мы себе не можем этого позволить, как делал это папа перед войной. У нас нет таких денег. Быть сквайром в Мистери Майл все равно, что быть отцом всей деревни.

Старик улыбнулся ей.

— Мне это будет по душе, — сказал он. Бидди вздохнула.

— Вы не представляете, какое это облегчение знать, что новый владелец дома действительно его любит.

Судья Лобетт обратился к своей дочери, стройной, маленькой, закутанной в меха.

— Если ты не считаешь, что здесь слишком спокойно?..

Изабель взглянула на него, и слабая улыбка тронула ее губы.

— Слишком спокойно? — спросила она со значением и вздохнула.

Тем временем Марлоу Лобетт подошел к Кэмпиону.

— За вами не следили? — спросил Кэмпион спокойно. Марлоу отрицательно покачал головой.

— Ваши полицейские ехали в машине позади нас. Шофер, которого вы наняли, просто гений. Мы моментально выбрались из города. Если кто и преследовал нас, то у него была тяжелая работенка.

Голос Бидди прервал их беседу.

— Мы оставляем вас сейчас. Миссис Вайброу все приготовила, она чудесная домоправительница. Вы обещали прийти к нам пообедать вечером, не так ли? — продолжала она, поворачиваясь к Изабель. — Довер Хауз как раз через парк. Священник будет с нами. В своей воскресной одежде, я надеюсь. Вам следует познакомиться с ним.

Изабель протянула ей руки, когда они прощались. После ужасных последних месяцев этот приятный старый дом с его молодыми радушными владельцами казался очень уютным.

— Я так рада, что я здесь, — взволнованно сказала она. Бидди бросила на нее понимающий взгляд.

— Не беспокойтесь, — прошептала она. — Ведь с нами Алберт…

Кэмпион и Паджеты спустились вниз по дороге и прошли зеленую лужайку по направлению к Довер Хаузу. Высокий тисовый забор совсем закрывал его от лужайки, и большинство окон выходило на другую сторону дома, в старый сад.

Кэмпион казался беззаботным.

— Слава богу, старая птица попала в дом! — сказал он. — Естественно, я не мог заставить его согласиться жить здесь какое-то определенное время, пока он не увидел все собственными глазами. Что ты думаешь о нем, Джайлс?

— Прелестный старик, — ответил Джайлс. — Похож чем-то на нашего губернатора, только американец. Такой же прямой взгляд, та же манера говорить все, что приходит ему в голову. Я не имел возможности много общаться с молодым Лобеттом, но, кажется, он нормальный парень. А какая девушка!

Бидди и Кэмпион обменялись взглядами.

— Молодость! Молодость! — сказала она. — Мне девушка понравилась, вот только слишком нервничает…

Джайлс кивнул.

— Я думал об этом. Надо кому-то присмотреть за ней.

— Вот это правильно, — сказал Кэмпион и добавил с неожиданной серьезностью. — Бидди, я хочу, чтобы ты уехала. Старая Кадди прожила в Довер Хаузе так долго, что она сможет присматривать за нами без всяких трудностей.

Бидди затрясла головой.

— Ты все еще ждешь неприятностей?

Кэмпион кивнул:

— Мы не можем их избежать. Уезжай, пожалуйста, моя дорогая!

Но Бидди была тверда.

— Найди другую тему для разговора. Эта бессмысленна. Как я уже сказала, я буду рядом до самой смерти.

Кэмпион не улыбнулся.

— Лучше бы ты этого не говорила, — сказал он. — Все эти бесконечные разговоры о смерти!.. Где бы я ни видел белый цветок, я тотчас думаю: Алберт, возможно, это для тебя.

— А какие у нее глаза: синие, карие или, может быть, пестрые? — спросил Джайлс.

5. Семь свистунов

Гостиная Довер Хауза, маленькая, уютная, отделанная белыми панелями, была в тот вечер освещена только свечами. Их мерцающий свет хорошо гармонировал с выцветшими розовыми гобеленами и индийским ковром, который когда-то был гордостью пра-пра-прабабушки Бидди. Огонь полыхал в старинном камине, и от этого комната выглядела особенно привлекательной, когда они вошли туда после обеда.

Свизин Каш и судья Лобетт оживленно беседовали. Молодые люди следовали их примеру, рассматривая старинные кузнечные поделки, найденные во время раскопок.

Благодаря настойчивым просьбам Бидди, священник был в своем воскресном одеянии, и черно-зеленый древнего покроя пиджак подчеркивал его патриархальный вид.

Два старика обсуждали Королевское Письмо, которое давало право владельцу усадьбы носить титул лорда Мэйнора.

Бидди и Изабель сидели рядышком на кушетке, а трое молодых людей беседовали у камина.

— Между прочим, — сказал Марлоу, — нам сегодня нанесла визит депутация из двух стариков — представителей деревни — с требованием выдать им бесплатно пиво, что, видимо, обычно делалось в это время года. Говорилось что-то о Совиной Пятнице, насколько мы вообще могли разобрать.

Бидди и Джайлс переглянулись.

— Бьюсь об заклад — это был Джордж, — сказал Джайлс. — Вот старый попрошайка!

— Верно, — сказал Марлоу. — Джордж и человек, которого, по-моему, звали Энри. Но Джордж был главным.

Бидди начала извиняться.

— Они ужасны, — сказала она беспомощно. — Неисправимые попрошайки. Я надеюсь, вы отослали их прочь?

Марлоу отрицательно покачал головой.

— Старику они понравились, — сказал он. — Они даже, вроде бы, подружились и толковали о старых обычаях почти весь день. Говорил Джордж. Комментарии Энри — не в счет.

— Отец считал, что Джордж слегка не в себе, — сказала Бидди.

Беседа постепенно затихла, все умолкли, наслаждаясь покоем и благополучием.

И вдруг откуда-то издалека, с болот, донесся почти неслышный, растворяющийся в воздухе звук — мягкий протяжный свист.

Никто, кажется, не слышал его, но глаза Кэмпиона блеснули за очками, и он слегка подвинулся на своем стуле, повернувшись к окну.

Через несколько секунд свист прозвучал снова, немного ближе и более громкий. Никто не произнес ни слова, но атмосфера безопасности исчезла. Снова раздался свист. Теперь он был гораздо ближе.

Изабель подняла глаза.

— Сова, — сказала она. — Вы слышите?

Джайлс прислушался.

— Да, вот опять, — сказал он. — Они здесь летают, — добавил он, когда звук раздался вновь, теперь уже в саду.

Кэмпион поднялся, подошел к окну, но так, чтобы его не было видно снаружи, что не ускользнуло от взгляда Бидди. Свист прозвучал в шестой раз… А затем раздался внезапный, холодящий кровь вопль.

— Господи, сохрани мою душу! — приподнимаясь, сказал Свизин Каш. — Что это?

Кэмпион отвернулся от окна.

— Если я не ошибаюсь, к нам посетитель.

Едва он произнес это, как раздался звон колокольчика, гулом прокатившийся по всему дому. Никто не шевельнулся и не произнес ни слова. В наружном холле они услышали звук шагов, и кто-то отпер дверной замок. Затем раздались негромкие голоса: один — мягкий, вкрадчивый, другой — с явным саффолкским акцентом. Затем дверь комнаты отворилась и в дверях появилась возбужденная Кадди. Это была опрятно одетая, в черном фартуке поверх ярко-красного шерстяного платья, старая дама, с круглым красным лицом и множеством гребешков в волосах. Пройдя через комнату, она вручила Бидди карточку на маленьком медном подносе. Девушка с удивлением взяла ее и прочла вслух: «Мистер Энтони Датчет, гадание по руке».

6. Человек во фраке

— Энтони Датчет? — повторил Кэмпион, читая через плечо Бидди. — В списках гостей такого нет. Я лично проследил за всеми приглашениями. Не может же он приехать в такое позднее время, чтобы гадать по руке.

— Гадальщик по руке! — сказал Джайлс. — Это интересно. На прошлой неделе я встретился с Гаффи Рэнделом, и он рассказывал мне о нем.

— Предсказатель будущего? — спросил судья Лобетт, — очень любопытно. Цыган?

— О нет, сэр! — нарушила свое молчание старая Кадди. — Он джентльмен. У него такая же большая машина, как ваша, сэр.

— Он — выдающаяся личность, — сказал Джайлс. — Появляется после обеда в загородных домах и раскрывает прошлое и будущее пятерым людям за раз. По крайней мере, что-то в этом роде. Довольно забавно: он сказал Гаффи Рэнделу, что «прекрасное создание» собирается бросить его, и тот был серьезно этим огорчен, не ездил на охоту в течение двух недель. И только когда Розмари Ватерхауз разорвала их помолвку, он понял, что имел в виду этот гадальщик, и вздохнул с облегчением.

Марлоу Лобетт рассмеялся.

— Давайте впустим его, — сказал он и посмотрел на Кэмпиона вопросительно.

— Так как Совиная Пятница в этом году выпадает на среду, — сказал Кэмпион, — и это, как я понимаю, означает неприятности в любом случае, мы можем посмотреть на него и услышать худшее.

Он кивнул Кадди, и та торопливо вышла. Затем дверь с выцветшими портьерами открылась, издав довольно неприятный звук. Внезапный сквозняк из холла прошелся по комнате.

В дверях, улыбаясь, стоял человек. Неясное чувство опасности, которое охватило их, когда они услышали крики над болотами, теперь еще более обострилось, хотя во внешности незнакомца не было ничего, что могло бы вызвать тревогу.

Маленький, хрупкий, одетый во фрак хорошего покроя, он мог быть любого возраста, а рыжая вьющаяся борода, редкая и шелковистая, образовывала два завитка на конце подбородка, губы были тонкие, резко очерченные, открывающие зубы. Лицо это могло быть даже привлекательным, если бы не глаза — маленькие, слегка выпученные, неопределенного цвета с почти незаметными зрачками. Незнакомец вышел вперед.

— Я так рад, что вы решили принять меня, — сказал он, и впервые они ясно услышали его голос — низкий и мягкий, с особыми интонациями.

Кэмпион внимательно, в упор рассматривал гостя.

— Возможно, мне лучше представиться более полно, — продолжал незнакомец. — Мое имя Энтони Датчет. Я странствующий гадальщик по руке. Я предсказываю будущее за небольшую плату, — он замолчал и оглядел комнату, его глаза остановились на Джайлсе. — Буду очень рад, если один или двое из вас позволят мне погадать. Я могу обещать вам одну вещь — Правду. Он все еще пристально смотрел на Джайлса.

Молодой человек поднялся и подошел к нему. Он не был загипнотизирован; не ощущалось никаких признаков транса, и все же, казалось, он был в полном подчинении у незнакомца.

Джайлс протянул руку.

— Скажите мне.

— Конечно, — сказал незнакомец. — Подойдите туда, в тот конец комнаты. Я не люблю гадать при свидетелях, — объяснил он, улыбаясь. — Это мешает мне быть откровенным до конца.

— Единственный человек, который когда-либо предсказывал мне будущее, был сборщик налогов, — сказал Кэмпион.

Незнакомец повернулся к нему.

— Он вам рассказывал о Семи Свистунах? — спросил он.

Хотя Кэмпион ничем не выдал себя, но выражение его лица в ту минуту было довольно глупым. Затем гадальщик отошел к Джайлсу и начал изучать его руку.

Кэмпион уселся рядом с Бидди на ручку кушетки, как раз между предсказателем и судьей Лобеттом.

— Настало время, — начал он, — когда наши гости должны услышать мою лучшую коллекцию старых поговорок, острот и крупиц мудрости. После многих лет исследований, я могу продемонстрировать вам, леди и джентльмены, одну или две маленькие жемчужины. Вот послушайте:

Злится вьюга, крут мороз,
Старый Парсон весь промерз,
На пальто надел пальто.
Вот уж славно, вот тепло!
Это верная примета —
Быть с овсом нам нынче летом.
— Оцените простоту этого шедевра! — продолжал он с полной серьезностью. Немного морали и некий дух предсказания выражены в одной фразе.

Все засмеялись, ощущая, как спадает напряжение последних минут. В дальнем конце комнаты был слышен шепот предсказателя.

Кэмпион болтал без умолку, когда вернулся Джайлс. Его лицо выражало изумление.

— Поразительно! — сказал он. — Этот человек, кажется, знает все обо мне, вещи, о которых я не говорил никому!.. Бидди, пусть он и тебе погадает.

Ощущение натянутости, которое овладело всеми присутствующими с тех пор, как приехал странный посетитель, начало исчезать. Но все равно ни у кого не было большого желания узнать свое будущее.

Именно в этот момент внимание всех сосредоточилось на священнике. Он не двинулся, не произнес ни слова, но что-то изменилось в его внешности. Бидди, взглянув на него, была поражена, какой он старый. Она не замечала этого прежде. Челюсть немного отвисла, щеки стали серыми и дряблыми.

К всеобщему удивлению он поднялся и пошел к предсказателю, который, казалось, ждал его.

Когда тихий шепот возобновился, Джайлс возбужденно заговорил:

— Он удивительный парень!

— Что он тебе сказал? — спросил Кэмпион.

— Меня прямо проняло, когда он сказал, что я думаю выставить лошадь на скачки в следующем месяце. Но, допустим, это нетрудно где-нибудь и услышать. Но он сказал мне, чтобы я не посылал мою любимую кобылу, что я как раз и собирался сделать. Вот это действительно удивительно: я заходил посмотреть на мою Сиреневую Леди только перед обедом и подумал, что вряд ли смогу привести ее в должное состояние за оставшееся время. Он также предостерег меня от злых языков и прочее, намекал на какой-то скандал. Я не понял. Интересно, что он говорит старому Свизину?

Они взглянули туда, где сидел предсказатель судьбы. Пламя свечей бросало причудливые тени на его необычное лицо. Он говорил так тихо и монотонно, что невозможно было разобрать ни слова.

Они не видели лица священника. Он наклонился вперед, держа руку перед незнакомцем.

— Он, кажется, заинтересовался, — сказал Марлоу. Бидди засмеялась.

— Неужели? Наверное, он обещает ему множество приключений, ведь тот прожил такую спокойную жизнь.

— Я сомневаюсь, что это его интересует, — сказал Джайлс. — Спокойствие всегда было главным для отца Свизина.

— А что еще нужно человеку здесь? — судья Лобетт вздохнул.

— Ну вот, они закончили, — сказал Марлоу, увидев, что священник и предсказатель вместе идут к ним. Предсказатель улыбался, Свизин Каш выглядел задумчивым.

Бидди повернулась к нему, улыбаясь.

— Какая же удача вас ждет, отец Свизин? — спросила она.

Старик положил руку на ее плечо.

— Моя дорогая, я слишком стар, чтобы загадывать что-то на будущее, — сказал он и, достав свои старые часы, добавил:

— Я должен лечь спать. Надеюсь, вы не будете против, — он повернулся к судье Лобетту: — Мы в деревне рано ложимся спать.

Он произнес эти слова, как бы не ожидая ответа, и пока другие окружили предсказателя, наклонился к девушке:

— Спокойной ночи, моя дорогая, передай Джайлсу, что я его люблю.

Она посмотрела на него с удивлением. Он часто говорил неожиданные вещи, но сейчас она увидела его глаза и испугалась.

Старик удалился, захватив фонарь, который дала ему в холле Кадди, хотя ночь была ясная, светила луна.

Предсказатель стал главным действующим лицом в комнате, и на уход священника никто, кроме Бидди, не обратил внимания. Спокойным, ровным голосом гадальщик произнес:

— Я и не представлял себе, что уже так поздно! Дорога сюда была длиннее, чем я ожидал. Я смогу сделать только еще одно предсказание. На этот раз буду говорить вслух, чтобы вы все могли слышать. Пусть это будет кто-то, кому я могу предсказать только счастье, — он повернулся к Изабель: — Вы позволите мне погадать вам?

Девушка смущенно посмотрела на него, а потом кивнула.

Предсказатель взял ее за руку, и в этот момент все с удивлением увидели, что его собственная кисть была почти без складок, — с гладкой кожей безо всяких линий.

— Я был прав, — сказал он, разглядывая маленькую ладонь девушки. — У вас были неприятности; они закончатся, хотя не так, как вы ожидаете. Вы будете любить и вас будут любить. Я вижу вас в странной компании, по крайней мере, дважды в вашей жизни. А сейчас скажите мне, что это за сцена, которую вы очень четко помните, — продолжал он настойчиво. — Вы лежите на чем-то из толстого меха, а на стене — голова зверя, глядящего на вас. Это так?

Судья Лобетт и его дочь обменялись удивленными взглядами, а Марлоу издал легкое восклицание. Джайлс и Бидди смотрели на своих гостей вопрошающе; после некоторого замешательства Изабель объяснила:

— Когда я была ребенком, мы проводили отпуск в горах, и я потерялась. Охотник нашел меня и привел в свой домик. Я находилась там несколько часов, пока не пришел отец. Охотник велел мне лежать, и я отдыхала на груде шкур у огня. На стене висела шкура медведя. Я не могла оторвать глаз от нее. Она была ужасна… Это один из моих ночных кошмаров… Я не знаю, как вы узнали об этом… — закончила она, глядя на предсказателя, и ее глаза расширялись по мере того, как она понимала необычайность случившегося.

Предсказатель улыбнулся и продолжал.

— У вас будет свой темный час, но он пройдет, — он указал на одну из линий ладони. — Вот здесь — безмятежность. Вы остерегаетесь незнакомцев, но все-таки не выйдете замуж за кого-то из своего окружения. Ваши имения будут обширны, и вы узнаете успокоение и мир. Вот ваша судьба. Жаль, что я не могу обещать такой же всем остальным.

Он произнес последние слова мягко, и хотя его тон не изменился, неприятный осадок остался.

Сразу после этого он попрощался. С ним расплатились, дав ему ту мизерную сумму, которую он назначил. Джайлс, Марлоу и Кэмпион вышли проводить его.

Когда его машина отъехала, в саду снова раздался свист, который сопровождал ее прибытие. Семь раз прозвучал он один за другим, все отдаляясь.

— Семь, — сказал Джайлс. — Семь Свистунов. Это означает конец света, как говорят.

— Это означает, что он уехал, — сказал Кэмпион с облегчением. — Мои уважаемые друзья Джордж и Энри и пятеро их сыновей успешно продемонстрировали свое искусство слежки. Никто в будущем не проедет по Страуд ночью так, чтобы мы об этом не узнали… Эти чертовы парни расставлены через каждые пятьсот ярдов вдоль дороги. В тот момент, когда незнакомец проезжает мимо одного из них… но сегодня Совиная Пятница. Нарушитель будет остановлен, вы увидите.

Они вернулись к дому, смеясь. Бидди встретила их у дверей. Судья Лобетт и его дочь стояли позади ее, а рядом — растерянная старая женщина, экономка отца Свизина.

Бидди была бледна, и ее карие глаза, казалось, кричали.

— Джайлс, посмотри… Элис только что принесла это…

Молодой человек взял у нее листок бумаги и большое старомодное кольцо. Оно лежало, сверкая на его руке. «Пусть Джайлс и Алберт приходят одни», — прочел он медленно. Ужас вдруг появился на его лице.

— Сант Свизин! — выдохнул он неслышно. — Его кольцо! Он бы никогда не расстался с ним, если бы…

Он не досказал из-за звука, который они ясно услышали через открытое окно. Это был выстрел.

7. При свете фонаря

Старая женщина пронзительно вскрикнула. Ее лицо, словно вырезанное из красного песчаника, исказилось, а маленькие черные глаза расширились от ужаса. Она ринулась к двери.

Кэмпион положил руку ей на плечо.

— Подожди, Элис, — сказал он. — Джайлс и я пойдем первые.

— Дайте мне уйти, — взмолилась старуха, — дайте мне уйти!

Бидди подошла к ней.

— Оставайся здесь, Элис, — сказала она мягко. — Оставайся здесь. Сант Свизин сказал, что они должны придти одни.

Элис нехотя позволила увести себя в комнату. Судья Лобетт стоял с непроницаемым лицом. Изабель прижалась к нему. Марлоу был готов прийти на помощь при первой необходимости.

Кэмпион дотронулся до плеча Джайлса:

— Пошли, — сказал он.

Дом священника находился на другой стороне лужайки, к нему вела дорога, по обе стороны которой росли высокие деревья и кустарники. Когда они приблизились, то увидели, что дом не освещен, но дверь открыта.

Кэмпион повернулся к Джайлсу.

— Я войду первым, — сказал он тихо. — Никогда не знаешь, что может случиться.

Джайлс не возражал. Кэмпион вошел в темный дом один.

Через минуту он вновь появился на крыльце.

— Войди, малыш, — сказал он тихо, и Джайлс уже знал ответ на вопрос, который готов был сорваться с губ.

Двое мужчин вошли в дом. Кабинет старого священника был единственной освещенной комнатой. Рассеянный свет от фонаря, который отец Свизин принес с собой из Довер Хауза, падал на предметы, находившиеся в большой прямоугольной комнате с камином в одном конце и окном — в другом. Книжные полки закрывали стены. Стол стоял параллельно камину, в котором едва тлели поленья, и кресло священника с кожаным сиденьем было отодвинуто, как будто он только что встал.

Джайлс беспокойно огляделся.

— Где?… — начал он, и Кэмпион молча указал на дверь, ведущую в крошечную комнату для переодевания, из-под которой вытекала тонкая струйка крови.

Джайлс открыл дверь. Он зажег спичку и высоко поднял ее. Мерцающий свет на мгновенье осветил чулан и погас. Рука Джайлса упала. Затем он осторожно закрыл дверь и повернулся к Кэмпиону. Он был очень бледен.

— Его старое ружье…

Кэмпион кивнул.

— Прямо в рот — привязал веревку к курку… Обычный способ… — Джайлс рухнул в кресло. — Самоубийство, — сказал он. — Мой Бог!..

Кэмпион стоял, уставившись на закрытую дверь.

— Почему? — спросил он. — Самое непонятное здесь — почему?

Шаги в холле заставили их вздрогнуть. Элис появилась на пороге. Ее черные глаза смотрели на них вопросительно.

— Он застрелил себя? — закричала она. — Я видела, что старое ружье исчезло, но я не могла подумать!.. О, мой Бог, спаси его душу! — Она упала на колени и закрыла лицо руками.

Джайлс и Кэмпион подняли ее на ноги и усадили в кресло у стола, но она вскочила с него, как испуганная птица.

— Нет, нет! Я не сяду в его кресло, кресло мертвеца!..

Суеверие, которое оказалось сильнее горя, поразило их.

Они усадили ее в кресло у камина, где она и сидела, потихоньку всхлипывая.

Кэмпион начал действовать.

— Послушай, Джайлс, — сказал он. — Нам нужен врач и полиция. У вас в деревне их нет, конечно, не так ли?

Джайлс покачал головой.

— Нет. Нам придется вызвать старого Виллера из Херонхое. Ближайший полицейский тоже там. Кэмпион, это ужасно! Почему он сделал это? Почему он сделал это?

Кэмпион указал на письмо, лежащее под чернильницей на письменном столе, возле лампы. Адрес был написан в старомодной манере, характерной для священника: «Генри Топлису, эсквайру».

— Кто это? Следователь?

Джайлс кивнул.

— Еще одно подтверждение преднамеренности его поступка, — сказал он. — Я не могу понять этого. Может быть, предсказатель…

Кэмпион предостерегающе поднял руку. В холле раздались шаги.

Первой вошла Бидди, за ней остальные. Ее лицо было белым. Она оглядела комнату, и ее взгляд упал на закрытую дверь. Вскрикнув, она подошла к ней. Кэмпион взял ее за руку и отвел назад.

— Нет, моя дорогая, не входи, — сказал он нежно. — Ты ничем не поможешь.

Рука, которую он держал, была холодной, пальцы стиснули его руку. Кэмпион обнял ее. Изабель Лобетт усадила Бидди на стул у огня.

Джайлс вкратце объяснил ситуацию судье Лобетту и Марлоу.

— Это ужасно! Ужасно! Я… — судья, казалось, лишился слов и стоял молча некоторое время, как в шоке. Но постепенно он пришел в себя.

— Изабель, — сказал он ласково, — уведи мисс Паджет обратно в Довер Хауз и оставайся с ней, пока мы решим, что предпринять.

Кэмпион подошел к молодым людям.

— Джайлс, — сказал он, — если вы с Марлоу возьмете машину и привезете из Херонхое доктора и полицию — это будет самое лучшее, что мы можем сделать. Я отведу Элис домой. И затем, если вы не возражаете, сэр, мы подождем их здесь, — сказал он, обращаясь к старому Лобетту.

Молодые люди торопливо вышли.

Изабель и Бидди отправились в Довер Хауз. Бидди не плакала, но ее лицо сохраняло выражение отчаяния, которое появилось, когда она вошла в дом священника.

Неожиданно появился Джордж. Старик услышал выстрел, находясь в хозяйском саду, и последовал за судьей Лобеттом в дом священника. Держа в руках шляпу, он с испуганными глазами выслушал объяснения Кэмпиона.

— Священник умер… — хрипло сказал он, — умер… — он снова и снова повторял эти слова, и ужас, который он испытывал, отражался на его лице.

— Я заберу Элис, — сказал он, наконец. — Она моя сестра. Жена позаботится о ней. Сестра так долго служила у священника, что случившееся для нее, наверное, слишком…

Он помог старой женщине встать на ноги и увел ее.

— Спокойной ночи, спокойной ночи, — бормотал он. Кэмпион поспешил вслед за ним.

— Джордж, — сказал он, — не поднимай шум в деревне, хорошо?

Старик повернулся к нему.

— Да, сэр. В такое время лучше держать рот закрытым, пока не приедет полиция.

С этими словами он, тяжело ступая, пошел прочь. Кэмпион вернулся в кабинет.

Судья стоял около камина. Кэмпион зажег свечи в железных подсвечниках на полке, сел по другую сторону камина и вытащил сигарету.

— Дела плохи, — вдруг сказал Лобетт. — Дела ужасно плохи. Смерть будто следует за мной, как чайки за кораблем…

Кэмпион ничего не ответил. Он подбросил в огонь немного дров, и треск горящего дерева был единственным звуком в большой тускло освещенной комнате. Маленькая струйка крови на коричневом линолеуме казалась черной.

— Надеюсь, вы не сомневаетесь, — продолжал судья, — что я не дурак. Я знаю, что Марлоу нанял вас, чтобы вы привезли меня сюда. Я ничего не сказал, так как мне нравится жить в таких местах. Но, если бы я мог только помыслить, что буду причиной трагедии, подобно этой, ничто не заставило бы меня приехать сюда. Здесь такие милые люди. Я чувствую, что это не может быть совпадением, — добавил он резко, — и в то же время нет сомнений, что это самоубийство.

Кэмпион заговорил спокойно.

— Это самоубийство. В этом действительно нет сомнений.

Он оставил письмо следователю.

— Неужели? — старик посмотрел на него пронзительным взглядом. — Значит, он готовился… У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?

— Ни одной, — сказал Кэмпион угрюмо. — Это наиболее поразительная вещь, которую я когда-либо переживал. Если бы я не видел письма, я бы сказал, что это буйное помешательство.

Кроуди Лобетт сел на стул напротив молодого человека.

— Мне хотелось бы, чтобы мы с вами лучше поняли друг друга, прежде чем двинемся дальше. Конечно, я помню вас на корабле. Я вам очень благодарен за тот поступок… Но я чувствую, что достаточно долго следовал вашим инструкциям, не зная, куда иду. Я бы с вами поговорил сегодня, даже если бы не произошло это ужасное событие. Марлоу нанял вас оберегать меня. Я это хорошо знаю. Но вы же не полицейский, так ведь?

— Едва ли, — сказал Кэмпион. — Хотя я был рекомендован вашему сыну в Скотленд-Ярде, — добавил он со слабой улыбкой. — Я не совсем частный детектив. Думаю, что вы прибыли сюда, так как считали, что здесь вы в большей безопасности, чем где-либо, и что ваша семья подвергнется меньшему риску.

Судья Лобетт в упор посмотрел на него.

— Вы не можете понять, почему я позволил себе втянуть Изабель во все это, не так ли? Но где еще она была бы в большей безопасности, чем там, где я сам могу оберегать ее?

Кэмпион промолчал.

— И как же много вы знаете? — спросил судья Лобетт.

— Я знаю достаточно, чтобы понять: это не просто месть, — сказал Кэмпион. — В Нью-Йорке они пытались напугать вас. Это подтверждает то, что у вас есть что-то против них, — он замолчал и вопросительно посмотрел на судью. Лобетт сделал ему знак продолжать. — Затем они решили убить вас. Вы избежали смерти. Первое, что вы сделали по прибытии в Лондон, было посещение Макнаба, эксперта по шифрам. Это их подхлестнуло еще больше. Вначале они узнают, что именно у вас есть, затем захотят покончить с вами. От себя хочу добавить, что у вас, по-видимому, есть ключ от шифра одной из банд Симистера, который вы пока не можете разгадать. Я прав?

Лобетт смотрел на него с удивлением.

— Не могу не признаться, мистер Кэмпион, что, увидев вас впервые, я посчитал вас не самым умным человеком на свете. Но теперь я начинаю думать, что вы нечто вроде телепата… — Он наклонился вперед. — Да, вы правы, Макнаб, увы, не помог мне, — но он был первым человеком, кому я поверил и разрешил увидеть то, что у меня есть. А вообще, я не верю в вас, молодых.

Решительное выражение его лица и жесткие складки у рта сразу же убедили Кэмпиона в том, что, по крайней мере, в этом вопросе судья будет упрям, как осел.

— Вы намереваетесь, я полагаю, — сказал он, — оставаться здесь, пока не найдете решения своего кроссворда?

Судья Лобетт кивнул:

— У меня есть идея. Но после того, что произошло здесь сегодня вечером, не знаю, что и сказать. — Он взглянул на Кэмпиона. — Послушайте. Как вы думаете, что произойдет, если я останусь здесь?

— Вы в Англии, и вряд ли вашему другу Симистеру удастся легко провести какую-нибудь широкомасштабную операцию, — ответил Кэмпион. — Он не сможет вывезти и половины своих людей из Америки, и уж, конечно, не будет делать эту работу сам. В этом случае, я сомневаюсь, что кому-нибудь, кроме вас, угрожает реальная опасность.

— Возможно, так оно и есть, — сказал он, — но что вы скажете об этом?

Судья Лобетт кивнул на закрытую дверь позади молодого человека.

Кэмпион помолчал какое-то время, его руки были засунуты глубоко в карманы.

— Я думаю, — сказал он, как бы взвешивая каждое слово, — что это странное самоубийство. Бедный старик!

8. Конверт

Атмосфера гостиной в Довер Хаузе резко изменилась. Уют, ощущение покоя исчезли. Огонь в камине догорел, оставив несколько красных и серых головешек, свечи оплыли в подсвечниках, и комната стала холодной и как бы необитаемой.

Две девушки устроились на подоконнике. Бидди не плакала: она сидела сжавшись, опершись на деревянную ставню. Лицо ее выражало глубокое внутреннее страдание.

Изабель сидела рядом с ней, положив руку ей на плечо.

— Это непостижимо! Невероятно! — вдруг вырвалось у Бидди. Она произнесла это очень тихо, как бы боясь, что их услышат. — Это так не похоже на него. Я даже не предполагала, что у него в этом мире есть большая забота, чем храм и посещение воскресной школы… Почему он сделал это?

Изабель промолчала.

— Только подумай! Он должно быть уже знал, когда прощался со мной. Он пошел туда специально, написал письмо мистеру Топлису, послал сюда Элис с запиской и затем зашел в эту крошечную комнату…

Она откинулась назад и закрыла глаза. Изабель погладила Бидди по плечу.

— Я тебя понимаю, — сказала она. И скорбное выражение появилось на ее лице. — В течение последних шести недель я жила в атмосфере горя и утрат… Сначаласекретарь отца, которого я знала с детских лет. Его нашли в папином кресле с простреленной головой… — она содрогнулась. — В него, должно быть, стреляли из дома напротив. С тех пор началось — один за другим. Уилс — дворецкий; затем наш новый шофер и затем доктор Витерби, который шел по улице рядом с отцом. Я очень испугалась… И потом — на борту корабля и в нашей гостинице в Лондоне, я была в таком страхе, думала, что сойду с ума. А когда мы приехали сюда, казалось, это убежище… — Она вздохнула. — Тот ваш дом на другом краю парка и этот — они были такие спокойные, не тронутые столетиями и казалось, что ничего страшного не может здесь произойти. Но теперь мы принесли вам этот ужас. Иногда я чувствую, — ее голос опустился до шепота, — что мы вызвали дьявола. Какая-то чудовищная дьявольская сила преследует нас, что-то, чего невозможно избежать…

Она говорила совершенно серьезно, и ее голос, отражавший трагическое настроение, овладевшее всем ее существом, повлиял на другую девушку.

— Но, — сказала Бидди, стараясь рассуждать здраво, — наш священник сам убил себя! Это совершенно ясно… Если бы его убили, это не было бы так ужасно… Ох! Скорее бы Джайлс вернулся.

Тихий стук в дверь заставил их вздрогнуть. Старая Кадди появилась с подносом. Руки ее дрожали — она уже знала о случившемся.

— Я принесла вам по чашке какао, мисс Бидди, — сказала она.

Она поставила поднос возле них и молча принялась разводить огонь в камине и менять свечи. Девушки выпили какао с благодарностью. Оно подействовало на них благотворно, и они почти успокоились, но тут показались отсветы фар и послышался шум подъехавшей машины. Страх снова овладел ими.

— Кто это? Доктор или шериф? — нервно спросила Изабель.

— Думаю, что это доктор Виллер и Пек, полицейский из Херонхое, — сказала Бидди и, отвернувшись к окну, всхлипнула.

В доме священника доктор Виллер — низенький, толстый, пожилой мужчина — со значительным видом поставил свой чемоданчик на письменный стол и снял пальто.

Пек, констебль из Херонхое, краснолицый и потный от сознания легшей на него ответственности, лихорадочно листал свою записную книжку.

Джайлс и Марлоу прошли за ними в комнату и теперь мрачно стояли в дверях.

Джайлс представил судью Лобетта и Алберта Кэмпиона.

Доктор сухо кивнул им.

— Плохо, — сказал он, — ужасно! Не похоже на старика. Я только на днях видел его. Он казался вполне жизнерадостным. Где тело?

Джайлс указал на дверь чулана.

— Мы оставили его в таком положении, как он лежал, сэр. Ничего не трогали. Он… он почти снес себе голову.

— Да, — ответил доктор. — Нам понадобится свет. Пек, принесите лампу, пожалуйста.

Дверь открыли, и доктор вошел, стараясь не наступить на кровь; констебль шел следом за ним с высоко поднятой лампой.

Через несколько минут они вернулись, и ужас представшей перед ними картины передался всем.

— Невероятно… — тихо сказал доктор. — Смерть должна была наступить мгновенно. Надо его увезти отсюда. Нам нужна простыня и что-то вроде носилок. Джайлс, как Кадди? Она в Довер Хаузе? Перед отъездом я зайду к ней.

Джайлс объяснил, что с ней сейчас Изабель, и доктор, знавший брата и сестру с детства, казалось, успокоился, Кэмпион и Марлоу вышли во двор и, сняв дверь мастерской с петель, принесли ее в дом. Джайлс пошел наверх за простыней.

Констебль держал лампу, тело положили на импровизированные носилки, и доктор накрыл его стихарем, висевшим на стене.

Пек заметил, что не хотел бы тревожить Паджетов и их друзей, но ему необходимо провести допрос, и с виноватым взглядом снова достал свою записную книжку.

— Я хочу задать вам только один или два вопроса, — казал он, откашливаясь. — Вы сказали, что покойный сам выстрелил?

— Несомненно, — доктор надевал пальто, поданное Джайлсом. — Пек, вы поедете к мистеру Топлису? Скажите ему, что я позвоню утром.

— Мистер Каш оставил письмо Топлису, — сказал Кэмпион, указывая на большой желтый конверт на письменном столе. Полицейский взял его.

— Я надеюсь, что это письмо упростит дело, — сказал он. — Я боялся, что возникнет много вопросов к вам, но это письмо, возможно, повлечет за собой только формальный допрос.

Констебль опустил письмо в карман.

— Я сразу же поеду к мистеру Топлису, — сказал он. — Но есть одна вещь, которая меня интересует. Где были все вы, когда услышали выстрел?

— Мы все сидели в гостиной в Довер Хаузе, — сказал Джайлс.

— Понятно, — сказал Пек, старательно записывая. — А домоправительница, миссис Брум, где была она?

— Она была с нами, — ответил Джайлс. — Она принесла записку от Сант Свизина, я имею в виду мистера Каша.

— Да? — заинтересовался констебль. — И что там было?

Джайлс протянул клочок бумаги, и полицейский прочел: «Пусть Джайлс и Алберт приходят одни».

— Алберт — это вы, сэр? — спросил он, поворачиваясь к Кэмпиону.

— Да. Как только мы получили послание, раздался выстрел.

— Понятно. И это произошло, когда вы все были в Довер Хаузе? Все это выглядит очень логично, не так ли, сэр? — сказал Пек, поворачиваясь к доктору.

— Да, думаю, что это было сделано преднамеренно, — сказал доктор выразительно.

— И это вы, джентльмены, нашли тело? — Пек с облегчением приближался к концу допроса. Услышав утвердительный ответ, он спросил, обращаясь к Джайлсу: — А были ли причины для такого поступка, сэр?

— Совершенно никаких.

— Письмо мистеру Топлису объяснит все, будьте уверены, — сказал Виллер, натягивая перчатки. — Я пойду к вашей сестре, Джайлс.

Надо было решить, кто останется с телом священника. Джайлс и Кэмпион сели у камина, отвергнув предложение Марлоу остаться с ними, но тут вошла Элис.

Она преодолела первый приступ горя и теперь снова была той сельской женщиной, которая примиряется со смертью и рождением так же, как с приходом весны и лета. Ее красное лицо было решительно.

— Идите и ложитесь спать, мистер Джайлс, — сказала она. — Я остаюсь. — Она отмахнулась от его протестующих жестов. — Я ухаживала за ним при жизни и присмотрю за ним после его смерти. Он старый. Ему никто не понравится, кроме меня. Спокойной вам ночи.

Они согласились уйти.

Кэмпион уходил последним. Ему было не по себе от мысли, что женщина останется одна, и он прошептал ей несколько слов.

Она посмотрела на него с удивлением.

— Я не буду его бояться. Что из того, что здесь кровь? Это его кровь, не так ли? Я ухаживала за ним много лет, еще с тех пор, как была молодой. Но спасибо вам за заботу… Спокойной ночи.

Он последовал за остальными. В молчании они пришли в Довер Хауз, где доктор пытался успокоить двух девушек.

Старый Лобетт подошел к Кэмпиону.

— Я заберу мою девочку в Мэйнор, — сказал он. — Думаю, нам больше не следует надоедать вам. Полагаю, что мисс Паджет надо лечь. Ничто так не помогает, как сон. Утром будет время для разговоров.

Когда Лобетты, доктор и Пек ушли, Джайлс обратился к Кэмпиону.

— Во имя создателя, что все это означает?

Бидди тоже повернулась к Кэмпиону:

— Что все это значит, Алберт? Как это случилось? Ты знаешь его почти так же хорошо, как и мы. Почему он сделал это?

Кэмпион достал из кармана желтый конверт и вручил им.

На нем было написано: «Для Джайлса, Бидди и Алберта Кэмпиона», и в углу — пометка «Лично».

— Это лежало на письменном столе рядом с письмом для следователя, — сказал он. — Я подумал, что лучше не показывать его, пока мы не останемся одни. Открой его, Джайлс.

Молодой человек дрожащими пальцами разорвал конверт и вынул содержимое. Там был второй конверт, помеченный «Джайлсу», сложенный листок для Бидди и что-то твердое, завернутое в бумагу, для Кэмпиона.

Бидди взглянула на послание. Там было только две строчки. Почерк священника был неуверенный и почти непонятный:

«Расскажи Алберту о нашей самой долгой прогулке. Бог с тобой, моя дорогая».

Она отдала листок Кэмпиону.

— Он, наверное, внезапно лишился рассудка, — сказала она. — Ужасно!

Кэмпион взял послание из ее рук и медленно перечитал его.

— Он не сошел с ума, Бидди. Он пытался сказать нам что-то. Что-то, чего не должны были знать остальные, возможно, это поможет нам.

Он начал разворачивать маленький сверток, адресованный ему. И вдруг возглас удивления сорвался с его губ? На ладони лежала шахматная фигура из слоновой кости — красный конь.

9. В случае неприятностей…

— Что это означает? — Бидди приподнялась в кресле, ее глаза были устремлены на фигурку из слоновой кости.

Джайлс тоже удивился.

— Я узнаю его, — сказал он. — Это конь из лучших его наборов… Что ты думаешь, Алберт?

Кэмпион опустил шахматную фигурку в карман пиджака.

— Может быть, ты прочтешь свое письмо? — спросил он.

— Конечно, — ответил Джайлс и разорвал толстый конверт. Ко всеобщему удивлению он вынул два мелко исписанных листа. Судя по чернилам, письмо было написано довольно давно. Джайлс прочел его вслух.

«Мой дорогой мальчик!

Если ты когда-нибудь прочтешь это письмо, значит, я совершил преступление, тяжесть которого полностью осознаю. Если, однако, дело дойдет до этого, я прошу тебя верить, что я сделал это потому, что предпочитаю умереть в сознании, чем влачить мучительное существование и быть обузой для всех вас.

В течение долгого времени я знаю, что неизлечимо болен, страшусь того, что болезнь поразит не только мое тело, но и мозг. Я прошу тебя и Бидди простить меня. Я оставлю следователю письмо, которое освободит вас от мучительного судебного разбирательства. Однако..».

— Здесь подчеркнуто, — сказал Джайлс.

«…в случае каких-либо серьезных неприятностей, которые возникнут сразу же после моей смерти, пошлите Алберта Кэмпиона к моему старому другу Аларику Ватсу, викарию Кепесака в Саффолке, который подскажет, как правильно действовать в этой ситуации».

— Что-то вычеркнуто здесь, — заметил Джайлс. Слово «этой» вписано позже. Насколько я вижу, сначала было написано «в такой ужасной ситуации». Затем идет продолжение:

«В любом случае я прошу вашего прощения и ваших молитв. Искушение было велико. Я поддался ему. Я очень люблю вас, мои дети.

Сант Свизин. Р.S. Мое завещание в моем письменном столе».

— Это все, — вздохнул Джайлс.

Бидди нарушила тишину. В ее глазах стояли слезы, но голос звучал твердо:

— Алберт, все это какая-то ошибка! Это неправда!

Кэмпион посмотрел на нее задумчиво.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, — голос Бидди зазвенел, — что Сант Свизин был не больнее меня. Он прячет что-то или скрывает кого-то!..

Кэмпион взял письмо у Джайлса и разгладил его на столе.

— Оно было написано давно, до того, как мы услышали про Лобеттов. Вскоре после смерти твоего отца, я полагаю.

Бидди сидела выпрямившись, ее глаза сверкали.

— Это ничего не меняет. Сант Свизин никогда в жизни не болел. Я ни разу не слышала, чтобы он жаловался даже на простую головную боль. Он был не в настроении последнее время, немного странный, но не больной. Кроме того, почему он выбрал такое время для самоубийства? Сразу же после того, как этот гадальщик побывал здесь…

Брат и сестра взглянули на Кэмпиона.

— Мои дорогие птички, — сказал он. — Я его не знаю. Ты говорил, что слышал о нем, Джайлс?

— Да. По всей стране о нем говорят. Я рассказывал тебе о Гаффи, и человек, который живет около Хэдлейна, говорил о нем. В течение, примерно, семи лет он разъезжает по стране. В Мэплстон Холле он появился на Рождество и пользовался большим успехом. Тогда Гаффи и видел его.

— Мэплстон Холл? Не там ли был какой-то шум Примерно с месяц назад? Я, кажется, что-то читал об этом.

Джайлс кивнул.

— Дело о клевете, и вообще, что-то подозрительное. До Гаффи дошли какие-то слухи.

Бидди положила руку на руку Кэмпиона.

— Алберт, этот человек убил Сант Свизина.

— Но, моя дорогая, — запротестовал он мягко, — у нас были наблюдатели вдоль всей дороги и мы ясно слышали семь свистков. Кроме того, это очевидное самоубийство. От этого никуда не уйдешь…

— О, я знаю, знаю! Я не говорю, что Сант Свизин не застрелился, но в действительности этот человек вынудил его сделать это. Ужасный человек с маленькой рыжей бородой… Пока мы все здесь сидели и смеялись, он сказал ему что-то, что заставило Сант Свизина пойти и убить себя. Я знаю это, я уверена в этом!

Кэмпион заколебался.

— Это недоказуемо, — сказал он.

— Ты думаешь, что он обычный предсказатель? — настаивала Бидди.

Кэмпион покачал головой:

— О нет! Я в это ни на минуту не верил. Он — птица высокого полета, а отнюдь не обычный цыган-предсказатель. Он владеет также секретами телепатии. Такой человек может заработать целое состояние. А что он получил в Мэплстон Холле в прошлое Рождество? Конечно, не пятьдесят фунтов стерлингов. И что он получил сегодня вечером? Я не могу избавиться от подозрения, что он приезжал, чтобы разведать ситуацию, — он улыбнулся Бидди через очки. — Думаю, что наш дорогой Сант Свизин был слишком незначительной личностью для него.

— Тогда веришь ли ты этому? — Бидди кивнула на письмо, лежащее на столе.

Некоторое время Кэмпион молчал.

— Не совсем, — сказал он наконец. — Где находится Кепесак, Джайлс?

— Примерно в двадцати милях от Бэри. Это маленькая деревушка в поместье Ларкслей. Я помню старого Ватса. Он, бывало, приезжал сюда и даже служил иногда. Большой авторитет по истории церкви. Очень приятный старикан.

— Я думаю, — сказал Кэмпион, — что визит необходим. «В случае серьезных неприятностей» звучит зловеще.

— А красный конь? — спросил Джайлс.

Алберт достал фигурку из слоновой кости и поставил ее на стол. Она была маленькая, прекрасно вырезанная, слегка необычной формы, голова более реалистична, чем у большинства. Конь был окрашен в ярко-красный цвет и стоял на полированном столе, живой и прекрасный. Джайлс взял его, повертел и взвесил на руке.

— Он слишком легкий, чтобы иметь что-то внутри. Кроме того, я боюсь, Бидди, что у старика была какая-то болезнь, поражающая мозг, и он внезапно сошел с ума.

— Нет, — сказала Бидди, — если бы Сант Свизин действительно думал, что болен, он пошел бы прямо к доктору Виллеру. Он верил в докторов. Когда у него на ноге появилась шишка, и он подумал, что это подагра, то через час поехал в Херонхое.

— Откуда ты знаешь, что он не был у Виллера? — возразил Джайлс.

Бидди взглянула на него с удивлением.

— Как же мог он съездить так, что мы этого не знали? Я бы его повезла в таком случае. А если бы Виллер находился хотя бы на расстоянии мили от дома священника, то вся деревня знала бы об этом. Тот человек, тот человек с ужасной рыжей бородой, я уверена, что он — объяснение всего. И шахматный конь что-то означает. Ведь не просто так он послал его Алберту!

Джайлс посмотрел на Кэмпиона.

— Ты думаешь, что этот предсказатель приезжал сюда из-за судьи Лобетта?

Кэмпион кивнул.

— Это не кажется мне невероятным…

— И все же, ты сам сказал, что он блестящий человек. Неужели он обычный шпион? Я никогда не слышал, что предсказатель, о котором говорит Гаффи, носит рыжую бороду. Кэмпион, а не мог ли это быть сам Симистер?

Кэмпион поднял голову. Лицо его оставалось бесстрастным.

— Шанс есть всегда, не так ли? — тихо произнес он, поднялся, подошел к камину и поправил прогоревшее полено. — На сегодня все. Насколько я понимаю, больше нечего делать. Хотя, — он быстро обернулся, — я совсем забыл. Конечно! Возможно это самое важное: письмо к тебе, Бидди. Что оно значит?

Какое-то время она смотрела на него невидящим взглядом: она забыла о последнем из трех посмертных посланий. Наконец достала листок бумаги и прочитала: «Расскажи Алберту о нашей самой длинной прогулке. Бог с тобой, моя дорогая».

— Твоя самая длинная прогулка? Где это было? Куда вы ходили?

Девушка сосредоточилась, пытаясь вспомнить.

— Мы так часто ходили на прогулки… Мы обошли вместе всю округу. Однажды мы заблудились на солончаках. Наступила ночь. Элис вышла с фонарем встретить нас. Должно быть, это было тогда, — сказала она вдруг, — мы прошли не менее пятнадцати миль.

Кэмпион покачал головой.

— Это нам ни о чем не говорит. Что тогда случилось? Где вы были?

Девушка прилагала все усилия, чтобы вспомнить.

— Мы пересекли Страуд и пошли к дальним солончакам. Мы прошли много миль, пока не подошли к трясине. Я теперь вспомнила. Небо было серым и вода тускло-коричневая, грязного, почти красного цвета. Это была большая трясина. Тогда мы повернули обратно. И все.

— Думай, Бидди, — сказал Кэмпион, — думай, моя дорогая. Это было все? А как вы узнали, что это трясина?

— Там была дощечка, — она запнулась, и на лице ее появилось выражение ужаса. — О, теперь я понимаю! На доске было написано: «Опасность!»

10. Безумие Свизина Каша

Джайлс, судья Лобетт и доктор Виллер шли по длинной дороге, ведущей от трактира «Собака и Фазан», вниз к лужайке возле Довер Хауза.

Было еще рано. Опрос занял едва ли полчаса, и деревня горячо обсуждала случившееся.

Утро было очень солнечным, хотя и холодным для конца мая. Последние майские цветы трепетали на ветру.

Виллер говорил с удовольствием. В лице судьи Лобетта он нашел отличного слушателя.

— Экстраординарный случай, — говорил он. — Как правило, я не люблю сельских жителей — слишком узок их кругозор. Но Свизин Каш был совершенно другим. Я знаю его с тех пор, как приехал сюда тридцать лет назад. А навещал его только однажды, как мне помнится. Что-то было у него с ногой. Я никогда не встречал более здорового и жизнелюбивого старика. И вот он вбивает себе в голову глупую мысль, воображает различные вещи, а затем идет и стреляется!

Судья Лобетт искоса посмотрел на доктора.

— Значит, не было никаких следов болезни?

— Совершенно, сэр. Так я и сказал Топлису в суде. У Каша не было причин, чтобы не прожить еще двадцать лет. И все же это одна из наиболее распространенных маний. Я всегда обращал внимание на тот факт, что чувство страха действует на пищеварительную систему сильнее, чем на другие. Если человек однажды вообразил, что у него злокачественное заболевание, нужно провести множество исследований, чтобы убедить его в обратном. Жаль! Кашу стоило только прийти ко мне, и я сумел бы его разубедить. Бедная Бидди! — продолжал он… — Ей это нелегко… Они были большими друзьями, она и старик.

— Он сделал все, чтобы заменить ей отца, — вздохнул Джайлс.

— Моя дочь сейчас вместе с ней в Довер Хаузе, — сказал судья Лобетт. — Они хорошо поладили. — Он взглянул на собаку, бегущую впереди. — Удивительно, какая глупая эта собака, — сказал судья, — что-то она вынюхивает на дороге…

— Его зовут Эдлпейт, — заметил доктор. — Я лично не верю в его прославленный нюх, не верю, что он может найти вещь по запаху.

Лобетт засмеялся.

— Это собака Кэмпиона, не так ли?

Доктор кивнул:

— Говорят, какая собака, таков и хозяин, — ответил он сухо. У ворот Довер Хауза они увидели маленькую машину Кэмпиона и его самого, наклонившегося над открытым капотом. Марлоу, Бидди и Изабель стояли рядом.

— Привет, он вернулся! — сказал Джайлс и поспешил к машине, около которой уже валялся Эдлпейт, болтая в воздухе всеми четырьмя лапами.

В это время они заметили, что к ним спешит крупный бледнокожий мужчина со светлыми волосами, подстриженными так коротко, что он казался лысым.

Это был Кетл, деревенский «иностранец», как его называли, потому что он родился не в Саффолке, а где-то далеко в Ярмуте, в целых сорока милях отсюда. Его подчеркнутая вежливость и нескрываемое чувство превосходства сделали его самым непопулярным человеком в деревне. Он жил вместе с дочерью — молодой женщиной с кислым выражением лица, белесой, как и он сам, и владел не только почтой, но и единственным в радиусе шести миль магазином.

Со значительным видом он остановился в нескольких шагах от судьи и доктора.

— Письмо, сэр, — сказал он, обнаруживая норфолкский акцент. — Только что пришла вторая почта. И я сказал своей дочери: это для нового сквайра, — он сделал ударение на последнем слове — его попытка втереться в доверие была совершенно прозрачной.

Он снова вздохнул и заторопился:

— И моя дочь, сэр, она сказала: «Отнеси ему письмо, папа». И я так и сделал.

Он протянул белый конверт судье.

— У нас очень хороший маленький магазин здесь, сэр, и в любое время, что бы вы ни захотели в Мэйнор Хаузе, сэр, мы будем счастливы прислать вам это, — произнес он угодливо.

Судья, который с некоторым удивлением слушал эту речь, полез в карман, привыкнув в Европе к общению с большим количеством людей и усвоив правило: «Когда находишься в сомнении — дай на чай».

Но Кетл отказался от монеты.

— О нет, сэр, — сказал он. — Мы только будем очень счастливы сделать что-нибудь для вас! В любое время дня и ночи, сэр! — И, повернувшись, побежал через высокую траву, размахивая руками на бегу.

Судья присоединился к остальным. Они сгрудились вокруг Джайлса.

— Да, самоубийство на почве временного помешательства, — говорил он. — Топлис был очень добр. Вся процедура заняла немного времени. Элис была там, она совершенно без сил, жена Джорджа увела ее домой. Я привез доктора на ланч, Бидди. Как давно вернулся Алберт?

— Примерно десять минут назад, — ответ прозвучал из уст самого Кэмпиона. — Я буду через минуту. У меня что-то с машиной. — И он снова принялся копаться в моторе.

Джайлс наклонился к нему и прошептал:

— Ты его видел — Аларика Ватса, я имею в виду?

— Да, — ответил Кэмпион, выпуская небольшой фонтанчик бензина из карбюратора, — но здесь ничего не светит. Он очень горевал по поводу смерти своего старого друга, и это все. Он знает не больше, чем мы с тобой.

— Значит, Сант Свизин был действительно безумен, когда он писал нам?

— Да, — сказал Кэмпион задумчиво, — или это, или то, — он взглянул на друга поверх очков, — что «серьезные неприятности» еще не начались.

Джайлс не ответил.

— Джайлс, — вдруг сказал Кэмпион, — тебе нравится американский парень?

— Марлоу? Чрезвычайно нравится. Мы с Бидди разговаривали о нем сегодня утром. Она восхищается таким типом мужчин, ты знаешь.

— Я так и думал, — сказал Кэмпион. — Теперь, если бы я собрался отращивать бороду, — продолжал он серьезно, — какой цвет ты бы предложил? А форму? Что-нибудь соблазнительное и чтобы закрыть почти все лицо? Пошли в дом. Я не люблю, когда без меня что-нибудь происходит.

Они вошли в комнату, где уже приступили к аперитиву.

— Я действительно очень сожалею об этом, — говорил судья Лобетт, — совсем забыл о своем письме этой фирме. Картина заинтересовала меня, и по совету мисс Бидди я просил их прислать эксперта. Ответ пришел накануне той ночи, и я, конечно, забыл обо всем… — Он положил на стол лист бумаги с отпечатанным текстом. — В письме говорится, что эксперт прибудет сюда на машине завтра днем. Думаю, нужно отослать его обратно. Вряд ли он будет кстати здесь в такое время.

— Это относительно псевдо-Ромнея? — спросила Бидди. — Если да, то, пожалуйста, не отсылайте его. Сант Свизин никогда не поступал нелюбезно ни с кем, и, я знаю, ему бы это не понравилось.

Она говорила так убежденно, что старый судья не решился возразить ей.

— Это правда, — сказал Джайлс, — Бидди права в отношении Сант Свизина. Мы ничего не можем сделать, так давайте же постараемся забыть этот кошмар, если возможно.

Марлоу взял письмо.

— Здесь написано: «Известный международный эксперт, мистер А. Фергюссон Барбер».

— Что? — воскликнул Кэмпион. Бидди повернулась к нему с интересом.

— Ты его знаешь?

Кэмпион вздохнул.

— Я встречался с ним. Он был на «Элефантине». Что касается картин, то, возможно, он большой знаток, но во всем остальном он ужасен!

Марлоу ухмыльнулся.

— Он что, очень скучный человек?

— Скучный, — сказал Кэмпион. — Он хуже, чем исповедь звезды экрана.

11. Лабиринт

На следующий день они пили чай на лужайке. Судья Лобетт настоял, чтобы его «хозяева», как он называл их, присутствовали, когда приедет эксперт. Старик делал все возможное, чтобы рассеять мрачную атмосферу, которая нависла над Довер Хаузом, и так как Джайлс сам выразил желание вести себя как ни в чем не бывало, старался помочь.

Кэмпион, конечно, сопровождал близнецов, а Эдлпейт сопровождал всех троих.

Они долго сидели за чаем, и было уже почти шесть часов, когда они поднялись. Солнце опускалось за дом, последние лучи освещали сад, золотя листву и придавая теплоту бледно-коричневым стволам деревьев.

— Не правда ли, это чудесно? — сказала Изабель. Кэмпион проследил за ее взглядом, которым она обвела широкую, засаженную кустарником лужайку, высокие деревья парка.

— Очаровательно! — сказал он. — Хотя я знавал человека, который говорил, что для него сельская местность немыслима без бумажных пакетов и прочего мусора. Он стал миллионером, вложив все свои деньги в производство желе, и купил большое поместье в Суррее, но не совсем был им доволен. Слуги были потрясены, когда однажды туда привезли полтонны апельсиновой кожуры, шелухи от орехов и массу бумажных пакетов. Это преобразило местность, и мой приятель с тех пор живет там очень счастливо. Все дело в идеалах, не так ли?

Судья Лобетт поднялся со стула.

— Как насчет прогулки? — спросил он. — Джордж говорил мне, что в восточной стороне парка есть зеленый лабиринт.

— Правильно, — сказал Джайлс. — Но думаю, он не в очень хорошем состоянии. Его не подстригали в течение последнего года.

— И, тем не менее, он есть, — сказала Бидди. — Пойдемте, посмотрим.

Они пошли по лужайке к узкой мощеной дороге, которая вела через парк ко второму, большему по размеру саду. В дальнем конце среди высокой травы росли фруктовые деревья, и сразу же за ними они увидели лабиринт — большой квадрат из плотных тисовых кустов.

— Он довольно большой, — сказала Бидди, — тянется о края поля, где проходит дорога. Мы часто играли здесь, когда были детьми.

Она обернулась и обнаружила, что разговаривает только Кэмпионом. Судья Лобетт прошел вперед. Джайлс и Изабель шли позади.

Выражение ее лица изменилось. Она обняла его.

— Ты больше ничего не выяснил о красном коне?

Кэмпион сжал ее руку:

— Бидди, обещай мне никогда, никогда, никогда никому не говорить о красном коне! Никогда! Обещай мне!

Она посмотрела на него со страхом. Он улыбнулся ей ободряюще.

— Не беспокойся, моя дорогая. Не надо бояться. Но должна дать мне это обещание.

Он не пытался скрыть серьезность своего тона.

— Я обещаю, — сказала она, — а Джайлс?

— Тут все в порядке, он умный парень. Он не упомянет об этом даже среди своих. Послушай, Бидди, ты сможешь простить меня за то, что я втянул тебя в это дело?

Она взглянула на него вопрошающе.

— Значит, ты думаешь, что Сант Свизин замешан в этом… в этом другом деле?

Кэмпион не взглянул на нее.

— Разве он мог? — сказал он. Но в голосе его не было уверенности.

— Это выход? — Крик судьи Лобетта заставил их вздрогнуть. Судья стоял у тисовых кустов, его светлый фланелевый костюм ярко выделялся на темном фоне.

— Да, — прокричала в ответ Бидди. — Боюсь, вам придется продираться сквозь кусты в некоторых местах. Вы хотите знать ключ?

— Нет, я сам найду дорогу, — и он исчез за зеленой стеной. — Это довольно легко, — донесся его голос.

Джайлс, подойдя вместе с Изабель, крикнул:

— Мистер Лобетт, вы нашли центр?

— Я как раз на нем, — прозвучало из середины квадрата тисовых кустов. — Здесь кусты не очень высокие и должно быть много птичьих гнезд.

— Птицы не любят тис, — заметила Бидди.

— Вы идете? — раздался голос судьи.

— Сейчас, — ответил Джайлс. — Но ключ есть, поверните налево, где будет возможно.

Вдруг Бидди воскликнула:

— О, посмотрите, он приехал.

Они обернулись и увидели идущего к ним Марлоу и рядом с ним улыбающегося и болтающего без умолку мистера Фергюссона Барбера.

— О, я вспомнила его теперь, — воскликнула Изабель. — Он сидел за нашим столом на «Элефантине» и был таким надоедливым. Посмотрите на Марлоу!

Все улыбнулись. Отвращение молодого американца к собеседнику было очевидным. Он не делал попыток прервать поток слов, который извергал Барбер. Эксперт нес большой футляр для картин, который, однако, не ограничивал свободу его жестикуляции.

— Ну вот, — пробормотал Кэмпион, — он привез несколько картин для продажи. Бьюсь об заклад, что он утверждает, будто они принадлежат кисти Котмана…

К этому времени Марлоу и эксперт подошли к ним. Барбер поклонился дамам и, узнав Кэмпиона, приветствовал его как брата.

— Мы встречаемся вновь, мой друг! Вы думаете, я не помню вас, — зарычал он, — но я никогда не забываю ни лиц, ни имен. Ничего не ускользает от меня! Нет, нет, не напоминайте мне! Вы назвали мне ваше имя перед самым уходом, я помню. Ах, да, я вспомнил — мистер Пантеон — Алберт Пантеон.

Все посмотрели на Кэмпиона. Но он, казалось, совсем не был озадачен.

— Вы ошиблись. Мое имя Кэмпион. Алберт Кэмпион.

Все были несколько смущены.

Барбер посмотрел на них с подозрением. Бидди покраснела и обратилась к нему, пытаясь снять напряжение.

— Вы хотите видеть судью Лобетта, не так ли? Он исследует лабиринт. Я позову его.

Турок, казалось, заинтересовался.

— Лабиринт? — спросил он. — Ах, да, я теперь вижу! Он в кустах, как говорят австралийцы.

— Ну, мы все немного в кустах сегодня, — сказал Кэмпион.

Марлоу представил Барберу остальных, и Джайлс вежливо спросил, хорошо ли доехал посетитель.

— Великолепно! Правда, я не предполагал, что это так далеко. Вот почему я немного опоздал. Затем, что очень странно, я был задержан полицейским патрулем на дороге, в самом начале маленькой деревенской дороги, которая никуда не ведет. Хотя, конечно, я понимаю: они здесь, чтобы защитить судью Лобетта, — ухмыльнулся он.

Произнеся эту фразу, Барбер понял, что ему не следовало этого говорить. Он открыл было рот и собрался усугубить положение, принеся извинения, но Кемпион спас ситуацию.

— У вас есть разрешение? — спросил он. — Если нет, — заплатите нам, — продолжал он совершенно серьезно. — А для нас сейчас каждый фунт или два имеют значение, — добавил он многозначительно.

Барбер разразился смехом.

— Какая шутка, какая шутка! Со мной все в порядке, я тоже люблю пошутить, — добавил он с гордостью.

— Ну, где же отец? — сказал Марлоу. — Хватит ему уже бродить по лабиринту. Эй, пап!

Его голос гулко прозвучал над залитым солнцем садом и отозвался эхом. Ответа не было.

— Он заблудился, — сказала Изабель.

— Давайте пойдем в лабиринт и вытащим его, — предложила Бидди. — Я уверена, он не нашел центра.

— Он должен был найти. Я сообщил ему ключ к нему. Позови его снова, Марлоу, — сказал Джайлс.

— Сюда, папа! Серьезно, — голос Марлоу стало громче, — здесь тебя ждет посетитель. Выходи!

И снова только эхо прозвучало в ответ. В глазах Изабель появился испуг:

— Я думаю, с ним ничего не случилось?

Ее тревога передалась другим. Улыбка исчезла с лица Кэмпиона, и он побежал к лабиринту.

— Мистер Лобетт, — прокричал он, — ответьте нам, пожалуйста. Вы пугаете нас!

Они прислушались с беспокойством. Ощущение опасности росло.

— Он не отвечает, — сказал Барбер с идиотским видом. Бидди бросилась вперед.

— Пошли, Джайлс! Мы можем найти дорогу! Я пойду прямо к центру, ты — боковыми проходами!

Она исчезла в зелени, Джайлс последовал за ней. Остальные собрались у входа в лабиринт, прислушиваясь. Вдруг Изабель пронзительно закричала:

— Папа! Папа! Ответь мне!

Марлоу побледнел и обнял сестру.

— Это какое-то сумасшествие… Он должен быть там… Оттуда нет другого выхода, ведь так? — сказал он.

— Не думаю, — Кэмпион говорил с необычной для него серьезностью. — У лабиринтов никогда нет второго выхода.

Голос Бидди заставил его замолчать.

— Я здесь, в центре. Его здесь нет, Джайлс.

— Подожди минутку, — ответил молодой человек. — Попробуй тот фальшивый вход с центра.

Поиски продолжались в тишине. Алберт Кэмпион, который стоял у входа в лабиринт, повернулся к Марлоу и Изабель.

— Вы идите в ту сторону, а я пойду в эту. Может быть, он нашел какой-то выход.

— А мне что делать? — спросил Барбер.

— Вы оставайтесь здесь и дайте нам знать, если кого-нибудь увидите, — сказал Кэмпион и направился к восточной стороне лабиринта. Время шло. Кэмпион встретил Марлоу на дорожке, окаймлявшей четвертую сторону лабиринта. Выражение их лиц говорило само за себя.

— Это абсурд, — сказал Марлоу, как бы отвечая на незаданный вопрос. — Кусты по периметру лабиринта крепкие, как ледяная стена. Есть только один вход, в который он вошел, и выйти можно только через него. Он должен быть там, внутри. Он дурачит нас. Неужели он не понимает, как мы волнуемся за него?

Кэмпион был поражен.

— Давайте подойдем к другим. Возможно, он с ними, — сказал он.

Легкие шаги заставили их обернуться. К ним шла Бидди. Она была бледна, карие глаза потемнели.

— Алберт, — сказала она задыхаясь, — его нет. Мы прочесали весь лабиринт, Джайлс и я, нет даже следа его. Он как провалился сквозь землю…

12. Мертвое дерево

— Бесполезно прочесывать лабиринт дальше, — сказала Бидди беспомощно. — Его там нет…

Она и Изабель стояли у входа в лабиринт. Кэмпион ушел, чтобы переговорить с полицейским патрулем в дальнем конце Страуда. Джайлс продолжал обыскивать каждый угол лабиринта с собачьей настойчивостью, а Марлоу рассматривал почву, пытаясь найти следы. Барбер, крайне удивленный, сидел на земляном стуле на лужайке, не понимая, что происходит.

Изабель за последние десять минут еще больше побледнела, черты ее обострились, глаза расширились.

— Но это невозможно, — волнуясь сказала Бидди, — Он не мог выйти. Это какое-то чудо!

Изабель беззвучно шевелила губами. Казалось, она с трудом пыталась выдавить из себя слова.

— Они преследуют нас и здесь. Я знала, что мы не сможем уйти от них. Я знала…

Она вытянула руки, словно защищаясь от чего-то, и Бидди, взглянув на нее, бросилась к ней и успела подхватить ее, прежде чем она потеряла сознание.

Положив Изабель на землю, а голову ее себе на колени, Бидди крикнула Джайлсу, чтобы он вернулся из лабиринта.

Джайлс тотчас подбежал к ним и ужаснулся, увидев Изабель лежащей на траве.

— Боже мой, она ведь не умерла?

— Конечно, нет, дурачок! — сказала Бидди. — Подними ее и отнеси в дом. Она только потеряла сознание. Бедный ребенок, она так напугана. И я тоже, Джайлс. Где, черт побери, он может быть?

Джайлс отнес Изабель в дом и уложил ее в постель, где и оставил под присмотром своей сестры, затем вернулся обратно в лабиринт.

Он снова вступил в темные кусты и шел по узким тропам, снова и снова проходя те места, где уже был. Вдруг он остановился, рассматривая живую изгородь. Одно из деревьев было мертвым. Здесь, у самой земли, темнела дыра, ведущая в канаву, окаймлявшую поле. Он попытался пролезть через нее; это оказалось сравнительно легко. Открытие в какой-то степени облегчило его душу, оно позволило не думать о «чуде», что для его реалистического ума было непосильной задачей.

Канава, в которую он попал, оказалась сухой и чистой. Он осмотрелся по сторонам: слева проходила дорога, а справа, на расстоянии примерно двухсот ярдов, кончалось поле. Траву здесь давно пора было косить: она закрывала его с головой. Несколько человек вполне могли спрятаться в сухой канаве так, чтобы их не видели с дороги, но следов борьбы не было.

Неудовлетворенный, Джайлс вернулся в лабиринт тем же путем. И тут он услышал голос Кэмпиона:

— Эй! Кто-нибудь есть?

— Это я, — ответил Джайлс. Есть новости?

— Никаких, — сказал Кэмпион. — Это самое темное дело, с которым я когда-либо встречался. А что у тебя?

— Я не знаю… Спускайся в канаву, которая идет по краю поля, и я покажу тебе.

Он пролез через отверстие и повел Кэмпиона и Марлоу по канаве обратно к дыре.

— Видите это? Только здесь кто-то мог войти или выйти из лабиринта, не считая входа, насколько я понимаю. А я прочесал весь лабиринт. Вопрос в том, как кому-то удалось вытащить судью отсюда так, чтобы он не издал ни единого звука? Вы видите, нет никаких следов борьбы, и мы ничего не слышали.

— Мы не рассказали тебе еще о другом, — сказал Марлоу, — там стоят двое полицейских, и они поклялись, что ни пешеход, ни какая-либо машина не покидали Мистери Майл с четырех часов дня. И это не все. Я был у брата Джорджа — Энри. Он сидел все это время возле постоялого двора и клянется, что не видел ни души, кроме мистера Барбера, который остановился, чтобы спросить дорогу, и, кажется, произвел на него большое впечатление.

— Тогда он должен быть в усадьбе, — сказал Джайлс, и эта мысль, казалось, принесла ему облегчение. — Не мог же он потерять память? Он когда-нибудь прежде уходил так?

Новая идея приободрила их. Марлоу ухватился за нее с надеждой:

— Но, предположим, что у него помутнение сознания? То, что он пережил за последнее время, могло повлиять на него. Он вполне мог уйти бродить сам по себе. Не можем ли мы поднять деревенских и организовать поиски? Думаю, что в таком случае его скоро найдут, ведь место небольшое.

— Конечно, — сказал Джайлс медленно, — рядом устье реки. Не могли ли они вывезти его на лодке?

— Это не трудно будет выяснить, — сказал Кэмпион. — Два или три человека, да еще ведущие захваченного, были бы замечены. Когда прилив, Джайлс?

— Я как раз об этом думаю… Прилив был около пяти. Вода была еще достаточно высока, когда он исчез. Мы опросим деревенских. Они должны были видеть каких-нибудь незнакомцев. У нас только шесть лодок с веслами. И потом до воды очень далеко, надо идти через солончаки, — и вдруг добавил: — Вам не кажется, что лучше все это рассказать Изабель? Она потеряла сознание минут двадцать назад, и я отнес ее в дом. Если мы можем приободрить ее хотя бы немного, то должны это сделать.

Они вышли из лабиринта и повернулись к дому.

— Люди обыскивают место, — сказал Марлоу, — новости могут быть каждую минуту.

Только теперь они поняли, в каком напряжении находится Марлоу.

— Что-то должно проясниться, — сказал Кэмпион ободряюще, но в его глазах была тревога.

Они нашли обитателей дома в большом волнении. Бидди выбежала им навстречу. Они рассказали ей о своем открытии, и она согласилась, что сейчас ничего больше сделать нельзя.

— Я собрала кое-какую холодную еду на столе. Вам лучше поесть. Я пытаюсь заставить поесть Изабель тоже. Возможно, за столом вы сможете придумать что-нибудь.

Когда они вошли в столовую, улыбающийся мистер Барбер учтиво встал.

— О! — сказала Бидди. — Я совсем о вас забыла! Простите…

— Ничего, — ответил Барбер. — Я подожду, пока мистер Лобетт сможет повидаться со мной. Видите ли, у меня есть кое-что, что, я думаю, заинтересует его, — он многозначительно постучал пальцем по кожаному футляру. — Работы Котмана только сейчас начинают оценивать в полной мере. Но с тех пор, как их ценность возросла, образцы его гения стали раритетом. Я убежден, что открытие до сих пор неизвестной картины, относящейся к периоду Грета, — событие, которое трудно переоценить. Теперь, — с торжественным видом сказал он, открывая серебряные застежки, — вы сами сможете это оценить.

Удивление присутствующих сменилось чувством, граничащим с возмущением, когда они поняли, что турок думал только о картинах, которые привез с намерением продать.

— Простите, — Марлоу подошел к Барберу, — я думал, что вы поняли. Мой отец таинственно… — он как бы споткнулся о слово «исчез». — Я имею в виду, мы не можем найти его.

Барбер улыбнулся и развел руками.

— Это не имеет значения. Я подожду, — сказал он. Марлоу потерял терпение.

— Вы что, не понимаете? Мы не знаем, где он.

Ослепительная улыбка Барбера не исчезла.

— Я приехал оценить картину. Я не буду принуждать его покупать моего Котмана. Я подожду, ведь я так далеко ехал.

Это жизнерадостное неприятие фактов было выше их сил. Джайлс едва подавил желание накричать на турка. Марлоу беспомощно отвернулся.

— Тогда ждите, — сказал он.

Барбер поклонился и снова сел, поглаживая свой бесценный футляр.

Они вздрогнули от громкого лая Эдлпейта, который требовал впустить его. Джайлс открыл дверь. Никто не посмотрел на собаку, когда она вбежала, виляя хвостом. Они ели механически, почти в полной тишине,

— Лежать, дорогой, лежать! — раздраженно сказала Бидди, когда Эдлпейт лизнул ей руку.

— Ах, — сказал Барбер, — собака понимает по-английски!

Джайлс взглянул на собаку и замер: через кольцо ошейника был продернут листок бумаги. Прежде чем Джайлс обрел дар речи, Кэмпион тоже увидел записку и подозвал собаку. Все наблюдали, как он разворачивает листок и расправляет его на скатерти.

На страничке из записной книжки были нацарапаны несколько слов, как будто писавший делал это с трудом. Марлоу прочитал послание дрожащим голосом: «Я в безопасности, если синий чемодан не потерян».

— Я не совсем разобрал последние слова, — сказал Марлоу. — Бумага измялась. О, подождите минуту, да, теперь я вижу: «Держите полицию подальше от этого. Безопаснее без нее».

Они обменялись взглядами.

— Это почерк твоего отца? — спросил Джайлс.

— Да, это его рука. Листок вырван из его записной книжки, — Марлоу поднял глаза и осмотрел всех с выражением крайнего изумления на лице. — Никого не было на дорогах, нет следов посторонних в усадьбе и вдруг прямо из воздуха — это, — сказал он хрипло. — Я чувствую, что схожу с ума.

13. Синий чемодан

Уже почти рассвело, когда желтые фонари, которые ночью появлялись то тут, то там на солончаках и в Мистери Майл, потянулись по дороге через парк и сгруппировались у кухонной двери позади дома. Их было десять — по числу всего мужского населения деревни, если не считать стариков, прикованных к постели, и нескольких маленьких мальчиков.

Люди устали после целой ночи поисков, но на их красных лицах читался неподдельный интерес к происходящему.

Кадди, которая пришла из Довер Хауз, чтобы помочь миссис Вайброу, домоправительнице Мэйнора, готовила чай или подогревала пиво для каждого вновь пришедшего.

Наружная кухня, где они все собирались, была одной из тех каменных пристроек, стоявших вплотную к основному зданию, без которых ни один дом в Восточной Англии не может считаться законченным. Столы на козлах стояли на каменном полу вдоль побеленных стен и образовывали полукругвокруг большого кирпичного камина, в котором гудел огонь.

Миссис Вайброу была хозяйкой старой школы. Копченые окорока ее собственного изготовления свисали с центральной балки потолка. Бочонок с пивом находился здесь же, как и огромные чайники с кипящей водой.

Домоправительница и Кадди были родными сестрами; обе они поступили на службу в семью Паджетов еще девочками и считали себя членами этой семьи, впрочем, как и остальные слуги. Сейчас, торопливо снующие туда-сюда с большими белыми кружками пива и ломтями домашнего хлеба и желтого сыра, они были удивительно похожи друг на друга: обе с проседью в волосах, в плотных, облегающих фигуру фартуках, потрескивающих при движении.

Джордж и Энри сидели рядышком. Энри был моложе на год или что-то вроде этого. Он значительно меньше гордился собой, чем брат, а его угрюмость в соединении с природным косноязычием делала его человеком-тайной для деревни. Лицо с козлиной бородкой, добрые карие глаза и какая-то медленная улыбка делали его привлекательным.

Почтмейстер Кейтл, который пришел позднее всех, сидел в отдалении с видом крайней усталости. Он пил пиво из стакана, что, по его мнению, свидетельствовало о более высоком умственном уровне и образованности. Он носил котелок и длинный шарф в серо-белую полоску.

— Он похож на барсука, — заметил Джордж тихо, но так, чтобы Кейтл мог слышать.

Реакции не последовало.

Один из Брумов, огромный парень со светлыми волосами и пробивающейся бородкой, разбросанной по подбородку подобно золотому песку, повторил высказывание, и вся компания расхохоталась, к удовольствию Джорджа, считавшего чувство юмора сильной стороной своей натуры.

— Если ты узнал что-то еще об иностранце, то лучше расскажи об этом мистеру Джайлсу, — сказала Кадди резко. — Я слышала, что он и мистер Марлоу пришли только что.

Люди помрачнели, вновь оказавшись перед нерешенной проблемой.

— Я взял с собой собаку, — заметил один из Брумов, здоровый косоглазый парень с рыжими усами. — Она никого не нашла и привела меня обратно к дому.

— Твоя собака идет по твоему запаху, — сказал Джордж презрительно, и снова все рассмеялись.

Кадди поставила глиняную кружку на стол, ее доброе старое лицо побледнело от гнева.

— Мне стыдно за всех вас, — громко сказала он. — Неужели никто из вас не понимает, что иностранец потерялся? А вы сидите здесь и ржете и выглядите еще глупее, чем вы есть.

— Он не иностранец, — возразил Джордж, — он разговаривает так же, как и я.

— Тот, кто не родился здесь, — иностранец, ясно? — сказал рыжеусый, поглядывая на Кейтла.

— Другой джентльмен, который приехал днем, был настоящий иностранец, — вставил Энри. — Он с трудом понял, что я сказал ему. Я едва удерживался от смеха, разговаривая с ним.

— Вот идут хозяева, — сказала Кадди быстро. Ее острый слух уловил голоса в проходе, и разговор замер. Когда Джайлс, а следом за ним Марлоу вошли в комнату, там стояла полная тишина.

Молодые люди были бледны и встревоженны — они тоже провели в поисках всю ночь.

— Есть о чем рассказать? — голос Джайлса был ниже обычного, в нем появился небольшой деревенский акцент. — Если кто-нибудь видел что-нибудь необычное, говорите!

В комнате было тихо. Люди мялись, посматривая друг на друга.

— Мы ничего не видели, — сказал Джордж, — это удивительно…

— Неудивительно, что вы не нашли его, Джордж, — рассердился Джайлс, — но ведь он не мог испариться в воздухе. Должны же быть хоть какие-то следы!

— Я бы нашел его, если бы хоть что-нибудь мог, — сказал Джордж. — Но ни я, ни Энри, мы ничего не видели.

— Боюсь, что он прав, сэр, — раздался голос Кейтла из угла. — Я сам осмотрел все возможные выходы из поместья и не нашел никаких следов. Как вы знаете, сэр, мы живем практически на острове, только еще более отрезаны, если так можно выразиться, из-за грязи во время отлива. Вы можете быть уверены, что мы сделали все возможное. Я лично вышел на поиски в восемь часов, сэр.

— Да, да, я знаю. Это очень мило с вашей стороны, — сухо сказал Джайлс. Он не любил Кейтла, как и все в деревне. — Но вопрос в том, видел ли кто-нибудь незнакомца здесь, в поместье, со вчерашнего утра?

В кухне снова воцарилась тишина, и вдруг Энри заволновался. Он покраснел, с трудом выдавливая из себя слова.

— Я видел его. В машине с большими красными колесами. Он остановил меня и спросил: «Где большой дом?», и я сказал ему подозрительно: «А зачем он вам нужен?» и… и…

— Ты говоришь о мистере Барбере, — сказал Джайлс. — Мы знаем о нем, Энри. Он сейчас в соседней комнате.

— Ты дурак, Энри, — пробормотал Джордж, укоризненно качая головой. Энри сконфуженно опустил глаза.

— А как насчет лодок? Кто-нибудь видел лодку с веслами или какую-нибудь еще вчера между шестью и семью вечера? — спросил Джайлс.

— Нет, сэр, — это был голос Джорджа, и остальные согласились с ним. — Мы были дома в это время, сэр, — объяснил один из Вилсморов. — Мы в это время пьем чай.

— Ты был на улице, Джордж, — сказал Энри. Джордж кивнул, соглашаясь.

— Я был на улице. Я был внизу, около туманного туннеля, мистер Джайлс, сидел и глядел на воду. И я ничего не видел, никакой лодки или еще чего-нибудь. Я шел туда со стороны нижних лугов, и если бы там была лодка, я бы не мог не видеть ее. Нет, сэр, — закончил он, — я сомневаюсь, что вчера ночью там была лодка.

— Подожди минутку, — сказал Марлоу. — Что это за туманный туннель?

— Если так можно выразиться, — ответил Джордж, — там как бы карман. Небольшой уклон. И всегда лежит туман. Летом и зимой, он всегда там. Прекрасное место для западни.

— И ты говоришь, что был там? — спросил Марлоу, — и не видел ни души?

— Никого, — сказал Джордж. — Никого нигде.

Он молча протянул свою кружку Кадди, и она положила ее в раковину.

Старик встал со своего места и подошел к ней.

— Это не для мытья. Я разговаривал с мистером Джайлсом, и этот разговор совсем высушил мне горло.

Марлоу повернулся к Джайлсу.

— Это никуда не годится, — сказал он. — Они ничего не знают. Давай лучше вернемся к остальным.

Они вышли из кухни и вернулись в библиотеку, где Бидди дремала в кресле. Она вскочила, когда они вошли.

— Есть новости? — спросила она с надеждой. Их лица явно выражали отсутствие новостей.

— А где остальные? — Джайлс оглядел комнату.

— В саду. Как только рассвело, Изабель захотела снова идти на поиски. Алберт не пустил ее одну. Мистер Барбер пошел спать. Это лучшее, что он мог сделать.

Джайлс подошел к окну. Уже совсем рассвело. Над землей висела дымка, воздух был свежим и сладким. Он увидел Изабель и Кэмпиона, идущих среди деревьев к дому. Кэмпион наклонился к девушке, и Джайлсу показалось, что она смеется. В этом не было ничего необычного — большинство людей смеялись, находясь в обществе мистера Кэмпиона, и все же Джайлс удивился. В ситуации не было ничего смешного…

Они вошли спустя две или три минуты. Изабель была мрачной, как и прежде, но досада Джайлса на Кэмпиона не проходила. Кэмпиону удалось ободрить девушку, тогда как сам он потерпел в этом неудачу.

— Послушайте-ка, — сказал Марлоу, — ситуация становится все более странной. Конечно, наши помощники весьма ординарные личности, но они обыскивали собственные сады, которые знают, как свои пять пальцев, не так ли? Они не видели ни одной лодки, и ни одна лодка не пропала из деревни.

Вдруг Бидди сказала:

— Вы знаете, а ведь мы совершенно игнорируем записку, которую принес нам Эдлпейт. Есть три предположения: или мистер Лобетт был похищен и ему удалось нацарапать эти несколько строк, или же он сошел с ума и написал их, потому что ему так все видится, или же кто-то еще написал это, чтобы запутать нас.

— Бидди права, — сказал Марлоу. — Но записку написал отец, это точно. И на листке из своей записной книжки. Мне бы хотелось верить, — продолжал он медленно, — что отец писал, находясь в здравом уме и твердой памяти, даже если это означает, что он попал к ним в руки. Но как быть, если нет никаких следов чьего-либо пребывания? Чужак не мог остаться незамеченным в таком месте. Группа людей, достаточно сильных, чтобы схватить и увести отца, несомненно вызвала бы подозрение. Отец, должно быть, выбрался из лабиринта сам, засунул записку за ошейник собаки — бог знает когда! — и затем исчез, словно провалился в зыбучий песок…

Мистер Кэмпион и близнецы обменялись взглядами. Никто из них не упомянул о том объяснении, которое пришло им на ум во время поисков. Как во многих других местах на восточном побережье, здесь, в болотах, окружающих деревню, было много трясин. Человека могла засосать трясина в течение пяти минут…

Никто не осмелился высказать это предположение. Марлоу вытащил записку судьи из кармана.

— Синий чемодан, — сказал он. — Он ведь в полной сохранности, не так ли, Изабель?

Девушка кивнула.

— Да. Мы с Бидди принесли его сюда, вниз. Мы думали так будет надежнее. Я не завидую тому, кто попытается украсть его: он весит, наверное, сто килограмм. Он там, в углу, — она указала в дальний конец комнаты, где около книжного шкафа стоял чемодан в синем матерчатом чехле.

— Это он, — сказал Марлоу. — Это именно тот чемодан, о котором отец беспокоился все путешествие. Я думаю, нам лучше открыть его.

Изабель с сомнением посмотрела на него.

— Я не думаю, что ему это понравилось бы, Марлоу.

— Но я просто не могу удержаться, — воскликнул молодой человек. — Я должен знать, что там внутри!

Он попытался поднять чемодан, но не смог и с трудом подтащил его на середину комнаты. Когда он снял чехол, все увидели стальной ящик, обтянутый кожей.

— Конечно, ключа нет. Отец всегда носил его с собой, — вздохнул Марлоу.

Джайлс и Бидди посмотрели на Кэмпиона, который скромно стоял позади всех.

— Нужен слесарь или мошенник, чтобы открыть его, — констатировал Марлоу горько.

И снова брат и сестра посмотрели на своего друга вопросительно. Он вышел вперед, вид у него было слегка рассеянный.

— Такие вещи, конечно, ужасны, — сказал он. — Обычно я это никому не показываю…

— Вы хотите сказать, что можете открыть его? — взгляд Изабель, полный изумления, заставил Кэмпиона покраснеть.

— Возможно, если вы все повернетесь спиной, — пробормотал он, доставая из кармана маленькую проволочку и перочинный ножик.

— Неужели можно открыть вот этим?! Но там только два лезвия! — сказала Бидди, с любопытством разглядывая нож.

— Два лезвия и приспособление для вытаскивания гвоздей из подков, — сказал Кэмпион. — Где бы я ни видел подкову, я достаю свой маленький инструмент и… — Говоря это, он наклонился над замком, его тонкие пальцы ловко двигались, — и я дергаю, — продолжал он, — и дергаю и — хоп! — гвоздь выходит. Вуаля!

Раздался щелчок, и замок открылся. Марлоу поднял крышку. Под слоем газет лежали детские книжки, самые известные сказки, адаптированные для детей, сорок или пятьдесят штук, словно приготовленные для вручения наград в начальной школе.

Марлоу вытащил одну из них с таким видом, как будто она могла взорваться. Книжка была озаглавлена «Робинзон Крузо» в пересказе для детей. Они доставали одну книгу за другой и перелистывали страницы.

Это были маленькие зеленые томики, все в одинаковых переплетах с позолотой, некоторые совсем новые, другие подержанные. Каждую обложку украшала иллюстрация из книжки.

Они перелистали их все, пытаясь найти хоть какую-нибудь пометку на полях или на форзаце, и, наконец, в изнеможении откинулись назад и вопросительно посмотрели друг на друга. Изматывающее обследование дало только один результат: книги почти не отличались одна от другой.

Марлоу беспомощно посмотрел на Кэмпиона.

— Какой вывод можно сделать из всего этого?

Кэмпион бессильно опустил руки:

— Мои дорогие птички, я просто не знаю, что сказать…

14. Кэмпион начинает действовать

Кэмпион сидел в кресле времен королевы Анны в гостиной Довер Хауза, его не было видно за высокой спинкой, поэтому Бидди не заметила его, когда вошла в гостиную.

Только когда она увидела его длинные худые ноги на каминном коврике, то поняла, что он здесь, и тут же набросилась на него.

— Алберт, если ты не избавишься от мистера Барбера сегодня, у меня будет нервный припадок. Я его не могу выносить!

Он повернулся в кресле и усмехнулся.

— У тебя не будет нервного припадка. Твои нервы крепче, чем у всех нас вместе взятых.

Бидди не улыбнулась. Она продолжала пристально смотреть на него.

— Ты чудовище, Алберт, — сказала она. — Я тебя всегда любила. Но я никогда не видела тебя в работе. Теперь я считаю, что ты бессердечный, ужасный человек!

В голосе ее слышались слезы.

— Изабель и Марлоу почти больны от горя и беспокойства о своем отце, а ты только и делаешь эти два дня, что организуешь какие-то глупые поиски по всему острову и советуешь не звать полицию! Ты так мало предпринимаешь действий, что этот идиот Барбер даже не верит, что мистер Лобетт исчез…

Кэмпион не отвечал. Он сидел в своем кресле и смотрел на нее сквозь очки.

— Ну, и что же ты намерен делать? — Бидди зло взглянула на него.

Он поднялся и, подойдя к ней, внезапно обнял ее за плечи и поцеловал. Она задохнулась от неожиданности.

— Что… что ты делаешь?.. — закричала она, отбиваясь.

— Да, очень грубо, — ответил Кэмпион и вышел из комнаты. В дверях он остановился и посмотрел на нее. — Ты пожалеешь, когда увидишь меня с красной бородой, — сказал он.

Все еще удивленная и рассерженная, она наблюдала, как он пересек лужайку и вошел в ворота парка. Когда Кэмпиона уже не могли видеть из Довер Хауза, плечи его опустились, он замедлил шаг и позволил себе расслабиться, а на лице появилось мрачное выражение.

В Мэйнор Хаузе его ждал Марлоу.

— Я все устроил, как мы договорились вчера вечером, — сказал он. — Но есть одно «но». Мистер Барбер намерен ехать с нами. Он сделал несколько фотографий с картины Ромнея и хочет получить мнение о них от второго лица. Он настаивает на том, чтобы довезти нас. Что делать?

Кэмпион, казалось, совсем не был расстроен услышанным.

— Это хорошо. Возможно, мы потеряем его в городе. Не знаю, как Изабель, но Бидди его просто ненавидит.

— Изабель тоже очень настороженно к нему относится, — сказал Марлоу. — Им приходится общаться с ним больше, чем нам. Ты уверен в необходимости нашей поездки в город?

— Все зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «уверен», — сказал Кэмпион. — Я действительно чувствую, что у нас больше шансов разобраться в ситуации, проведя тщательное расследование в городе, чем сидя здесь и ожидая, что еще случится. Если мы поручим Джайлсу, он присмотрит за девочками так же хорошо, как мы сами. Вдобавок, если мы избавим их от мистера Барбера, это будет большим для них облегчением.

— Джайлс знает все детали? — спросил Марлоу. Кэмпион кивнул утвердительно.

— Я положил ему на нос кусочек сахара, сказал «доверяю» и вышел.

Марлоу засмеялся.

— Они чудесные люди. А перед Бидди я просто преклоняюсь…

Он замолчал, но Кэмпион никак не отреагировал на его слова. Казалось, он их не слышал.

В этот момент мистер Барбер появился в дверях, как всегда шумный и улыбающийся. Он указал на машину, которая ждала у дверей. Под мышкой у него был кожаный футляр.

— Друзья мои, я заставил вас ждать, — сказал он извиняющимся тоном. — Надеюсь, вы убедили мистера Кэмпиона составить нам компанию, мистер Лобетт. Я первоклассный шофер, смею вас уверить. Я вожу, как дьявол. Я доставлю вас в Лондон, отвезу, куда вы захотите, а в шесть или семь часов буду готов привезти вас обратно.

— Но я полагал, мистер Барбер, что вы уже посмотрели все, что касается работ Ромнея? — пробормотал Марлоу.

Пушистые брови мистера Барбера поднялись.

— Нет. Я только начал. Кроме того, вы должны помнить: я работаю на вашего отца. Пока я не увижу его, я не могу считать, что выполнил свою работу. И еще, — он таинственно постучал пальцем по своему футляру, — у меня тут есть кое-что, что должно заинтересовать вашего отца.

Марлоу с отчаянием взглянул на Кэмпиона, который только вздохнул, и ничего не сказал. Все трое сели в машину. Бидди увидела, как она пронеслась мимо Довер Хауза, и чувство обиды на Кэмпиона охватило ее.

Мистер Барбер действительно водил машину великолепно. Хотя они выехали поздно, но были в Лондоне как раз к ланчу, и Барбер, у которого были свои представления о том, какое место в Лондоне является самым престижным, остановил машину у «Симпсона».

Ланч с мистером Барбером оказался более трудным делом, чем поездка в его компании. Освободившись от положения гостя, он повел себя более игриво. Так, он бросил кусочек хлеба в человека, который сидел через несколько столов от них, говоря, что это его старый знакомый, и был очень удивлен, когда обнаружил, что ошибся. Затем он положил себе в карман вилку «в качестве сувенира», что вызвало ужас у Кэмпиона, но Барбер только подмигнул ему. И так — все время. Когда они вышли из ресторана, Кэмпион обратился к Барберу:

— Между прочим, который сейчас час?

Турок опустил руку в карман жилета, чтобы достать свои золотые часы, и лицо его неузнаваемо изменилось, рот открылся, а глаза чуть не вылезли из орбит.

— Мои часы… мои часы… они пропали, — только смог сказать он. — Я должно быть уронил их там! — Он повернулся и побежал в ресторан с резвостью, странной для такого полного человека.

Кэмпион наблюдал, пока он не скрылся, а затем повернулся к Марлоу со вздохом облегчения.

— Теперь он долго будет их искать. Я положил их под скатерть. Пошли.

И прежде чем Марлоу понял, что случилось, Кэмпион остановил такси.

— Я думаю, что у тебя сложилось странное впечатление от моей квартиры, когда ты посетил меня впервые, — говорил Кэмпион, поднимаясь по лестнице.

— Ты что, просто выходишь и захлопываешь дверь? — спросил Марлоу с интересом. — Я не заметил привратника.

— О, ты не видел мою семью. Они оба будут дома.

Он открыл дубовую дверь, и Марлоу проследовал за ним в уже знакомую комнату. Здесь никого не было.

Однако молодой американец почувствовал, что кто-то наблюдает за ним с большим интересом. Он ощущал на себе чей-то взгляд. Нервно обернувшись, он очутился нос к носу с огромной галкой, которая сидела на спинке стула и рассматривала посетителя, склонив голову на бок.

— Это Аутоликус, — представил птицу Кэмпион. — Мой священник. Прекрасный парень, но подобно нашему другу Барберу — клептоман. Но где же мой мажордом?

Он подошел к двери и крикнул:

— Лаг!

Раздались тяжелые шаги, и в следующий момент огромное и мрачное существо появилось в дверях. Это был человек-гора, почти лысый, с большим меланхолическим бледным лицом, которое напоминало морду бультерьера. На нем было что-то, напоминающее робу заключенного. Очевидно, он надевал это как рабочую одежду поверх обычного костюма.

Кэмпион подмигнул ему.

— Все еще в своем блейзере?

Мужчина не улыбнулся в ответ.

— Я думал, вы одни, сэр, — ответил он замогильным голосом. — Я надел это, когда чистил клетку, сэр, — пояснил он Марлоу. — Вас может заинтересовать, сэр, — обратился он снова к своему хозяину, — но пока вас не было, он снес яйцо.

— Неужели ты поверил, Лаг? Он стащил его у голубя, чтобы обмануть тебя. Я знаю Аутоликуса уже много лет. Это птица не такого рода… — Он повернулся к Марлоу. — Аутоликус и я, мы все время пытаемся подбодрить Лага благодаря маленьким сюрпризам, подобным этому. А теперь, Лаг, приготовь нам коктейль и расскажи новости. Между прочим, Марлоу, вы уже общались с Лагом. Он звался тогда «Фирма „Афродита“. Работы по склеиванию», но это была просто шутка. Лаг, — продолжал он уже серьезно, — мне нужна информация об одном или двух людях. Один из них — предсказатель, который гадает по руке, разъезжая по сельской местности. Он вызвал мой интерес. Что скажешь, Лаг?

— На вашем месте я обратился бы к Тосу Кнэпу.

Бледное лицо Кэмпиона вспыхнуло.

— Пусть меня повесят, если я обращусь к нему, — сказал он с жаром. — Есть люди, с которыми даже я не хочу иметь дело. Я тебе уже говорил, Лаг, мы не сотрудничаем мистером Кнэпом.

— Что я вам говорил? — сказал мистер Лаг, неожиданно поворачиваясь к Марлоу. — Он не хочет моих советов! Держит меня за домашнего зверька.

— Я знаю! — вдруг сказал Кэмпион. — Наш старый друг Станислаус. Соедини меня со Скотленд-Ярдом.

Лагу ничего не оставалось делать, как взять трубку набрать магический номер. Он говорил конфиденциальным тоном:

— Мистер Аш, мистер Тутлс Аш на проводе. Мне нужен инспектор-детектив Станислаус Оатес, пожалуйста. Хэллоу, сэр, да, сэр, это я, сэр. Очень хорошо, сэр, спасибо, тоже очень хорошо, сэр. Снес яйцо, сэр. О нет, сэр. Мистер Тутлс здесь, сэр.

Мистер Кэмпион взял трубку.

— Привет, Станислаус, — сказал он бодро. — Как сын? Еще один зуб? Чудесно. Послушай, Станислаус, ты что-нибудь знаешь о человеке по имени Датчет? — его лицо отвердело. — Это он! Мужчина с вьющейся рыжей бородой… Шантажист? Почему ты его не забрал? О, я понимаю… Конечно, он был замешан в этом деле в Мэплстон Холле, ты должен знать об этом… Да, хорошо, разузнай все о нем и возьми его. И тогда порасспрашивай его о преподобном Свизине Каше… Я не знаю; вот это я и хочу выяснить. Всего наилучшего. Пока. Он повесил трубку.

— Ну, это уже что-то, — сказал он. — Я полагаю, что получить краткую историю этой темной лошадки — неплохая идея. А человек, который сможет рассказать о нем больше, чем кто-либо, — лучший Шерлок Холмс — старый В. Т.

Через несколько минут он уже с легкостью болтал по телефону.

— Привет, это ты, В. Т.? Хьюз говорит. Прости, что побеспокоил тебя, но вспомни, в твоей, полной приключений, юности не встречал ли ты человека по имени Фергюссон Барбер? Он американец или турок. Он, должно быть, торговец… О, кто он? Даже в юности? Ты его хорошо помнишь? Клептоман? Я об этом догадался.

Голос старого детектива так громко звучал в трубке, что отдельные слова были слышны Марлоу:

— Украдет обязательно что-нибудь, что не имеет большой цены, — говорили на том конце провода. — У него пристрастие к хлебу…

После оживленной, продолжительной беседы Кэмпион повесил трубку и вздохнул.

— Кажется, Барбер — старый негодяй. В. Т. встречал его на банкете у лорда мэра. Воровать ножи и вилки в ресторане — это ерунда, но брать в качестве сувениров вещи из Мэншн Хауз — это уже не шуточки. Занимается любой торговлей и коллекционированием. В. Т. сказал, что у него гарем, рассеянный по всему свету. Но сейчас, — продолжал он озабоченно, — обратимся к самой главной проблеме — ваш отец. Лаг, кто может нам рассказать что-нибудь о банде Симистера?

Лаг поднял глаза, в которых был ужас.

— Я предупреждаю вас, сэр. Я предупреждаю вас. Вы не знаете того, что знаю я. Вы не знаете. Это отвратительная компания, оставьте их в покое! Ваша собственная мама не дала бы вам лучшего совета.

— Я не желал бы слышать ее советов по этому вопросу, — сказал Кэмпион. — Давай, соберись. Что мы можем сделать?

— Из-за вас я надену черную ленту на шляпу, — продолжал Лаг. — Похоронные карточки будут стоить дорого, если на них указать все ваши имена.

— Что ты выставляешь себя на посмешище, трясясь от страха, — сказал Кэмпион. — Может быть, нам следует переговорить с мистером Ван Хустоном.

— Хорошо, сэр. Он называет себя «Омер», фотограф. — Лаг достал записную книжку и открыл на нужной странице.

Кэмпион набрал номер и начался длинный разговор на каком-то непонятном языке — очевидно, это был французский жаргон.

Закончив разговор, он обратился к Марлоу.

— Это звучит многообещающе, но едва ли подбодрит нас. В определенных кругах наблюдается большая активность. Я думаю, мы на правильном пути. Лаг, кто-нибудь из нужных нам людей отсутствовал в последнее время, исключая обычные причины?

Лаг подумал.

— Я только вчера говорил об этом в клубе. В последнее время отсутствует несколько действительно неприятных субъектов — обычных посетителей клуба. Икеу Тод, например, это очень примечательно, я полагаю.

— Очень, — сказал Кэмпион. — Ты слышал еще какие-нибудь забавные истории в этом клубе?

— Ну, еще я слышал, что Ропи вернулся в страну.

— Ропи? — спросил Кэмпион, и выражение отвращения проступило на его лице. — Не тот ли это человек?..

Лаг кивнул.

— Тот самый. Вы знаете его.

— Да, я знаю, — ответил Кэмпион. Марлоу посмотрел на них с подозрением:

— Я почти ничего не понял из вашего разговора…

Подумав, Кэмпион ответил:

— Мы пролили свет на один или два интересных вопроса. Во-первых, теперь известно, кто такой мистер Датчет. Он шантажист, но что он мог сказать старому Свизину Кашу? Я думаю, в свободное время он шпионил. Затем кое-что мы узнали о мистере Барбере, хотя это нам ничего не даст. И, наконец, самое важное, мы узнали, что началось движение среди тех джентльменов, которых нанимают на какую-нибудь действительно подлую работу. Итак, Симистер не ограничивается только своими людьми. Очевидно, это своего рода тактика: еще одна цепочка людей, чтобы запутать следы. Ребята, которые будут делать дело, не блещут, но я не знаю, кто стоит за ними. А в целом, все не так мрачно, как я ожидал.

В дверь постучали, и Лаг пошел открывать.

— Скажи, что я уехал в Бирмингэм по состоянию здоровья, — крикнул ему вдогонку Кэмпион.

Лаг вернулся, держа в руке оранжевый конверт. Он вручил его Кэмпиону, который вскрыл его. Резкое восклицание сорвалось с его губ, и, побледнев, он молча передал телеграмму Марлоу. В ней говорилось:

«ПРИЕЗЖАЙТЕ НЕМЕДЛЕННО ТОЧКА НАЙДЕНО ТЕЛО ТОЧКА

БИДДИ».

15. Находка мистера кейтла

Бидди встретила их на станции в большой машине судьи Лобетта.

— Я надеюсь, вы не будете меня ругать за то, что я приехала на ней, — сказала она, обращаясь к Марлоу, когда они шли через станционный двор.

— Нет, не буду, моя дорогая девочка, но взамен я хочу знать все. Где они нашли его? — спросил Кэмпион.

Бидди уставилась на него.

— Я не понимаю, — сказала она.

— Мы говорим о теле… Ты ведь телеграфировал нам…

— Я телеграфировала, но никаких следов самого Лобетта нет!

Тогда Марлоу подал Бидди телеграмму. Она прочитала, и щеки ее запылали.

— Это все Кейтл! Его дочь нашла одежду, и он так возбудился, что почти сошел с ума. Моя телеграмма была следующего содержания: «Приезжайте немедленно. Важный ключ. Встречаю поездом четыре тридцать».

Марлоу вытер пот со лба.

— Теперь об этой находке, — сказал Кэмпион. — Что это? Что нашла дочка Кейтла?

— Одежду мистера Лобетта! — ответила Бидди, — костюм, в котором он был в день исчезновения. Костюм разорван, весь мокрый, на нем кровь… Но ведь это не значит, что мистер Лобетт мертв, Марлоу!

— Не обязательно, конечно.

— Но где же мисс Кейтл сделала это интересное открытие? — раздраженно спросил Кэмпион.

— В устье реки. Я телеграфировала вам сразу же. Мы были очень напуганы — Изабель и я. Сейчас она в порядке. С ней Джайлс. Я даже представить не могла, что Кейтл пошлет такую телеграмму!

— Я думаю, что почтмейстера ждут серьезные неприятности из-за этого, — сказал Марлоу.

— Они у него будут, — мрачно подтвердил Кэмпион. — Мне что-то подсказывает, что они у него обязательно будут. А ты сама заполняла бланк, Бидди?

— Нет, я только написала текст на листке бумаги. Возможно, мой почерк виноват. Ты знаешь, как я пишу, когда взволнованна, — она устало улыбнулась Кэмпиону. — Ты не представляешь, как был смущен Кейтл. Ведь он только глупый старик, Алберт.

Кэмпион промолчал, но выражение его лица было озабоченным.

Они сели в машину и поехали домой.

В комнате, куда они вошли, на столе лежал костюм, весь пропитанный морской водой. Марлоу взглянул на Кэмпиона.

— Это его костюм, я уверен, — сказал он. Кэмпион кивнул.

— В карманах ничего нет? — спросил он.

— Нет, совсем ничего, — ответила Изабель. — Одежду должно быть обыскали, прежде чем мисс Кейтл ее обнаружила. Все карманы были вывернуты.

— Смотрите-ка! — воскликнул Марлоу и поднял жилет. Он показал на небольшую неровную дыру, вокруг которой были темные пятна. Кэмпион подошел к столу.

— Что это значит? — прошептала Бидди.

Его ответ заглушил шум, донесшийся из холла.

— Добрая женщина, — услышали они протестующий голос Кейтла, — моя добрая женщина, впустите меня немедленно. Я там нужен, и у меня есть причины полагать, что меня там ждут с нетерпением.

— Я никого не впущу без разрешения мистера Джайлса. Вам должно быть стыдно, Кейтл, врываться таким образом в дом! Они не хотят вас сейчас видеть, — ответил ему голос Кадди.

— Мне пойти и прогнать его? — спросила Бидди. Кэмпион взглянул на Марлоу.

— Если вы не возражаете, — сказал он, — было бы неплохо расспросить старого Кейтла.

Марлоу кивнул.

— Конечно, если ты думаешь добиться этим каких-то результатов, — согласился он и открыл дверь. — Входите, мистер Кейтл.

Почтмейстер бросил торжествующий взгляд на разозленную Кадди и вошел в комнату с величественным видом.

— Я здесь, сэр, — сказал он Марлоу. — Я увидел, как машина поворачивает на дорогу, схватил шляпу и побежал сюда, сэр. Я знаю, вы ждете правду. Моя дочь, сэр, она нашла останки, если так можно выразиться, — его глаза были влажными и губы тряслись от возбуждения.

— Ваша дочь здесь? — прервал его Кэмпион.

— Нет, сэр, — ответил Кейтл. — Подумайте, сэр, как я мог снова подвергать бедную девочку этому страшному испытанию, которое превратило ее из здорового человека, сэр, в настоящую развалину.

Несмотря на всю серьезность ситуации, его риторика, театральные жесты и экзальтация несколько смягчили трагизм происходящего.

— Нет, сэр, ее здесь нет, — продолжал он. — И я должен добавить, сэр, что она была в таком беспомощном состоянии, сэр, в таком состоянии, сэр, что я оставил ее присматривать за почтой и пришел сам. Но я должен упомянуть, сэр, — добавил он, уставившись на Джайлса, — что, хотя я и предложил свои услуги в качестве посыльного, никто еще не послал за полицией. Это будет выглядеть очень подозрительно, сэр, когда они приедут. Хотя вы и являетесь сыном покойного, сэр, это будет выглядеть подозрительно…

— Какой покойный, — спросил Кэмпион, выходя вперед. — Вы нашли тело?

— Я, сэр? О нет, сэр! Но чем скорее мы его отыщем, тем быстрее узнаем, кто его убил.

— Интересно… — проговорил Кэмпион. — И как же он был убит?

— Кинжалом, сэр. — Кейтл сделал это заявление шепотом.

— А как вы об этом узнали? — спросил Кэмпион. Кейтл оперся рукой о стол и принял позу лектора.

— У меня ум детектива, сэр. Я вырабатываю свои собственные теории, и они действуют.

— Это довольно мило… Я тоже, видимо, последую вашему примеру…

Кейтл не обратил внимания на это замечание.

— Для начала, давайте вспомним обстоятельства обнаружения этого вещественного доказательства. — Он махнул рукой в сторону стола. — Моя дочь, сэр, невинная девочка, ничего не подозревая, пошла прогуляться, сэр. На побережье. Почему бы ей не пойти погулять туда?

— Нет никаких причин, — сказал Кэмпион.

— Итак, она шла вдоль пляжа. Представьте себе ее, беззащитную, одинокую…

— Не тяни кота за хвост, — сказал Джайлс. — Расскажи нам, что случилось.

— Я говорю о своей дочери, сэр, — сказал Кейтл с достоинством.

— Ты также говоришь об отце этой леди, — сказал Джайлс. — Давай выкладывай, что знаешь, и уходи.

Презрение отразилось на лице мистера Кейтла.

— Вы умный человек, сэр, — сказал он. — Я буду свидетелем на допросе, не забудьте об этом. Это будет очень важно, уверяю вас.

— Я не сомневаюсь, — ответил Кэмпион. — Ну-ка, расскажите нам о вашем дедуктивном методе.

Почтмейстер успокоился.

— Мои знания основаны на фактах, сэр, — сказал он. — Посмотрите на эту неровную дыру в жилете как раз в районе сердца. Сделана она ножом или нет? Ножом, сэр. Посмотрите на эти пятна вокруг? Если вы не знаете, что это, я могу сказать вам. Это кровь, кровь из сердца, сэр, — он сделал многозначительную паузу и продолжал: — О чем это говорит, сэр? Жертва была заколота до смерти ножом. Затем, обратите внимание — вся одежда пропитана морской водой. О чем это говорит?

— Что она была в море, — предположил Кэмпион.

— Точно, сэр. Мистера Лобетта затащили в лодку, убили ножом и выбросили в воду.

— Где он и разделся, — продолжил Кэмпион, — не забыв снять подтяжки. Я думаю, что ваша логика безупречна, но есть несколько вещей, которые должны быть обсуждены и объяснены прежде, чем мы позвоним в Скотленд-Ярд. Во-первых, этот удар ножом. Довольно любопытный разрез. Маленькая дырочка, сделанная ножницами и затем расширенная при помощи ножа. И затем эти пятна крови. Бедняга, кажется, истекал кровью, орошая снаружи свою одежду. Потому что внутри она совершенно чистая. Кровь снаружи — это просто сенсация!

Кейтл присел на край стула. Кэмпион продолжал:

— Во всем этом есть что-то сомнительное — очень много сомнительного. Кто-то делает из нас дураков.

— Мне нужно вернуться на почту, — Кейтл поднялся, взял свою шляпу и тихо вышел из комнаты.

Кэмпион повернулся к Изабель и Марлоу.

— Простите, что заставил вас слушать все это. Но я вынужден был так поступить, чтобы выяснить, что именно знает местный Шерлок.

— И к каким же выводам ты пришел? — Марлоу кивнул на мокрый костюм.

— Кто-то чрезвычайно грубо работает, — сказал Кэмпион. — Я никогда не видел более непрофессиональной работы. Это, конечно, не ваши нью-йоркские друзья: очень похоже на продукт домашнего изготовления.

— Но костюм принадлежит отцу! — сказал Марлоу.

— Я знаю. Это — главное, что меня интересует. Если вы не возражаете, я пойду в деревню и проведу дополнительное расследование.

— Ты собираешься снова говорить с Кейтлом? — с любопытством спросила Бидди.

— Едва ли, — улыбнулся ей Кэмпион. — Он не единственная интересная личность в Мистери Майл.

16. Колеса продолжают крутиться

Джайлс и Изабель, держась за руки, сидели в комнате.

Солнечный свет заливал их, и все вокруг выглядело так, будто ничего страшного не случилось. Они были одни. Бидди осталась в Довер Хаузе, а Кэмпион отправился в деревню расспрашивать людей.

Шум колес на дороге заставил молодых людей вздрогнуть. Изабель, которая увидела машину с крыльями, выкрашенными в малиновый цвет, в замешательстве повернулась к Джайлсу.

— О, мой дорогой, он вернулся! — сказала она.

— Кто? Твой отец? — воскликнул Джайлс.

— Нет! Мистер Барбер!

Молодой человек вскочил.

— Сейчас я выброшу его!

Он ринулся к двери, но она уже открылась, и вошел Барбер. На лице его сияла улыбка.

— Мистер Паджет, — сказал он, протягивая руку, — разрешите, я первый поздравлю вас.

Джайлс, совершенно сбитый с толку, покраснел и недоумевающе посмотрел на Изабель.

— Мой мальчик, — продолжал турок, — у меня есть доказательства, убедительные доказательства — вещь не поддельная. Мне бы хотелось обговорить с вами условия продажи.

Только сейчас Джайлс понял, что Барбер говорил совсем не о том, чем была занята его голова. Изабель взяла его за руку.

— Это он о картине, дорогой.

— Конечно, я говорю о картине, — сказал Барбер. — Пойдите и посмотрите сами, — он выскочил из комнаты, направляясь в гостиную.

Портрет висел над камином: давно умершая мистрис Паджет улыбалась из огромной позолоченной рамы. На голове ее был прозрачный шарф, через который просвечивали золотистые волосы, а одна рука гладила маленькую белую собачку, сидевшую у нее на коленях.

Барбер был явно взволнован.

— Как только я увидел эту картину, я сказал себе: вот звездный час твоей карьеры, Барбер! Это неизвестный Ромней, лучший из тех, что я видел. Я должен повидать судью Лобетта немедленно! Боюсь, что мой Котман теряется рядом с таким мастером.

— Послушайте, — Джайлс воспользовался паузой, — это все очень интересно, но вы не поняли, что мистер Лобетт исчез? Мы ничего не можем решить, пока не найдем его.

— Исчез? — спросил Барбер. Этот факт, кажется, впервые дошел до его сознания.

— Да, — сказал Джайлс раздраженно. — И вчера нашли его одежду, запачканную кровью.

Эти слова произвели на Барбера сильное впечатление. Рот его открылся, глаза чуть не вылезли из орбит, он опустился на стул, словно у него подкосились ноги.

— Я вам не поверил. Я думал, вы разыгрываете меня. Многие люди хотят отделаться от человека, который пытается продать им картину. Я думал, что мистер Лобетт уехал с визитом к кому-нибудь. Кэмпион так часто шутит. Но это ужасно, ужасно! Где же полиция?

Джайлс заколебался, но затем сухо сказал:

— Мы решили, что в настоящее время в этом нет необходимости.

Барбер удивленно поднял брови.

— О, тогда вы знаете, где он. Вы полагаете, что для него лучше на какое-то время исчезнуть?

— Конечно, нет, — сказал Джайлс. — Но у нас есть… э… частный детектив, который расследует это дело.

— О, я понимаю, — сказал Барбер. — Но, при сложившихся обстоятельствах, на кого же я работаю? Я имею в виду, — добавил он беспомощно, — каково мое положение здесь?

— Все будет в порядке. Я думаю, вам лучше вернуться в город завтра и прислать список ваших расходов! — бодро ответил Джайлс.

— А как же Ромней? — вскричал Барбер.

В Джайлсе вдруг проснулся потомок длинного ряда независимых землевладельцев, и он встал под картиной, с суровым видом сдвинув брови.

— Эта картина висит здесь более ста лет и останется здесь еще год или дольше, если необходимо, — сказал он. — Я уже говорил вам, сэр, что излишне меня беспокоить сейчас по этому поводу.

— Но она стоит целое состояние, — возразил Барбер.

— Не имеет значения, сколько она стоит, — упрямо сказал Джайлс. — Я буду ждать, пока все не уладится. Я напишу вам. Вас это устроит?

Барбер посмотрел на него, как на сумасшедшего.

— Простите мою настойчивость, — сказал он с достоинством, — не позволите ли взять картину на комиссию?

— Пусть меня повесят, если я сделаю это, — ответил Джайлс раздраженно.

— Тогда разрешите сделать еще несколько фотографий. Столько людей заинтересовано! Я уже договорился о продаже… Я уверен, что вы позволите мне это сделать.

— О, делайте что хотите, — сказал Джайлс. — Только не двигайте картину.

Он взял Изабель под руку, и они уже выходили из комнаты, когда увидели Марлоу. Его смуглое лицо было серьезнее, чем обычно.

— Вы видели Бидди? — спросил он.

— Она в Довер Хаузе, — ответил Джайлс. — Я чем-нибудь могу помочь?

— Нет. Все в порядке.

Пятнадцать минут спустя в парке Марлоу встретился с Кэмпионом. Тот шел задумчиво, насвистывая что-то себе под нос.

— Послушай. Я только что придумал стихотворение, — начал Кэмпион бодрым голосом.

Марлоу, казалось, не слышал его.

— Ты не видел Бидди? — спросил он. Кэмпион обиделся.

— Никого не волнует высокое искусство, — пробормотал он. — Нет. Я ходил по деревне и кое-что разузнал. Но ты меня не слушаешь, — упрекнул он.

— Нет… Прости, Кэмпион, я не хочу поднимать панику, но я нигде не могу найти Бидди. Она исчезла.

— Исчезла?

Кэмпион посмотрел на него в упор. Его лицо исказилось.

— Вздор, — сказал он. — Как давно ты ее ищешь?

— Все утро, — ответил Марлоу. — Дело в том, что она обещала встретиться со мной. Мы собирались прогуляться. Но она исчезла. Я тебе точно говорю, я был везде. Я спрашивал у всех. Ее не видели с утра. Кадди сказала, что в последний раз она видела ее после завтрака, когда Бидди пошла в гостиную писать письма.

— Письма? — быстро повторил Кэмпион. Глаза его за стеклами очков сузились и стали жесткими. — Ты уверен?

— Да, конечно. Кадди сказала, что она села за свой письменный стол.

— Пошли, — сказал Кэмпион, направляясь к деревне. Они почти бежали.

— Я не мог предполагать, что они будут действовать так быстро, — сказал Кэмпион, задыхаясь. — Это все плохо… Давай заглянем в Довер Хауз. Может быть, Кадди ошиблась…

Они поспешили через лужайку в Довер Хауз, где в холле увидели Кадди. Старая женщина была расстроена.

— Вы не видели мисс Бидди, сэр? — спросила она Кэмпиона. — Она должна была зайти на кухню в двенадцать часов. Я жду ее. Она хотела дать мне указания, что готовить, и духовка горячая с тех пор, а ее все нет.

— Я тоже ищу ее, Кадди, — сказал Кэмпион. — Так когда же ты видела ее в последний раз?

Марлоу прошел в гостиную. Кадди посмотрела ему вслед.

— Я уже сказала мистеру Лобетту, — ответила она, — примерно сразу же после завтрака. Похоже, что вы не собираетесь терять свой шанс, — доверительно добавила она. — Будьте серьезнее. Никогда не знаешь, что может понравиться девушке.

Кэмпион не улыбнулся.

— Пусть выиграет лучший, Кадди, — ответил он.

— Я боюсь, что выиграет он… Когда увидите мисс Бидди, скажите ей, что я больше не могу ждать.

Кэмпион поспешил за Марлоу.

— Она, должно быть, писала здесь, — сказал Марлоу. — Посмотри, — он указал на открытую чернильницу, листы бумаги и пустую книжку для марок. — Кэмпион, если что-то случится с этой девушкой, я совершу убийство!

17. Человек на велосипеде

Магазин Кейтла, который служил также почтой в Мистери Майл, был похож на любой другой деревенский магазин в Англии. Он занимал чуть более десяти квадратных футов. Это маленькая низкая комната, в которую покупатели попадали, сойдя с садовой дорожки на несколько дюймов вниз.

Широкий прилавок разделял помещение на две половины. В одной с пола до потолка были навалены разнообразные продукты: бекон, хлеб, сладости, бакалейные товары. В другой — отгороженной проволокой — размещалась почта.

Открытая дверь в глубине магазина позволяла увидеть маленькую опрятную комнату, обклеенную обоями серо-зеленого цвета, пару горшков с азиатским ландышем и фигурку белой лошади, рекламировавшую виски.

Именно в эту дверь вышел Кейтл навстречу Кэмпиону и Марлоу. Он был бледнее обычного, а в глазах проскальзывало беспокойство.

— Чем могу быть полезен вам, джентльмены? — спросил он, пытаясь овладеть собой.

Марлоу облокотился о прилавок и внимательно смотрел на него. Кэмпион ответил:

— Мисс Паджет оставила здесь свой кошелек, мистер Кейтл. Кстати, а это все придется разобрать! — и он показал на товары, лежащие в беспорядке. — А вдруг пожар? Большую опасность представляет этот завал. Так где же кошелек?

— Она ничего здесь не оставляла, сэр, — ответил Кейтл.

— Она все еще в доме? — Кэмпион наклонился к Кейтлу, и, хотя тот опустил глаза, Марлоу вдруг ощутил, что почтмейстер буквально дрожал от ужаса. Кэмпион наклонился поближе и мягко повторил свойвопрос:

— Она все еще в доме?

Тонкая струйка слюны вытекла из угла рта Кейтла. Кэмпион продолжал:

— Не будьте глупцом, Кейтл, — сказал он резко. — Мы только сдадим вас в полицию. Лучше поберегите себя и отдайте ее сами.

Эффект от этих слов был неожиданным. Кейтл отпрянул от них.

— Правильно! Вызовите полицию! — зло воскликнул он. — Обыщите дом! Переверните весь магазин! Суйте свой нос в каждую дыру и в каждый угол! И когда вы закончите, тогда я кое-что скажу полиции. Где мистер Лобетт, а? Кто организовал самоубийство священника? Почему вы не показали им одежду? Вы не осмелитесь позвать полицию! Вы…

Он замолчал так же неожиданно, как и начал, и некоторое время стоял, тупо уставившись на них.

Кэмпион продолжал, как будто Кейтл не промолвил ни слова.

— Это будет полиция не из Херонхое, — сказал он. — Я думаю, что они заинтересуются вами.

Кейтл упрямо продолжал:

— Я не боюсь никакой полиции. Мне здесь нечего прятать.

— Хорошо, — сказал Кэмпион. — Теперь мы лучше понимаем друг друга, чем прежде. Вы продаете бисквиты, мистер Кейтл? — его вопрос казался совершенно нелепым, и Марлоу взглянул на своего друга вопросительно, но тот смотрел на почтмейстера в упор.

Поведение Кейтла изменилось — он в страхе посмотрел на Кемпиона.

— Вот идет милая пожилая леди, Кейтл, — продолжал он. — Возьмите себя в руки. Ее надо обслужить. Ни одна уважающая себя женщина не купит даже марку, если вы будете так выглядеть.

Едва он успел закончить, как Элис Брум вошла в магазин. Она кивнула молодым людям и обратилась к Кейтлу:

— Соду, пожалуйста, — сказала она. — После дождя очень хорошо на улице, не так ли? Как ваши ноги сегодня? — она была настроена поболтать, и Кэмпион подхватил разговор.

— Я говорил мистеру Кейтлу, что он не очень хорошо сегодня выглядит. Что вы думаете по этому поводу, Элис? Беспокойство не приносит пользы здоровью.

— Я не знаю, почему он беспокоится, — сказала она. — Вчера я попросила его оставить мне коробку для гренок с сыром, но он не сделал этого, а сегодня утром я видела, как в машину грузили упаковочные коробки одну за другой.

Кэмпион повернулся к Марлоу.

— Еще один старый английский обычай специально для вас. Мы получаем бисквиты, упакованные в коробки.

Элис покачала головой.

— Он смеется над вами, сэр. Бисквиты привозят в консервных банках. Да, в консервных банках.

Она повторила эту фразу с каким-то удовлетворением и вышла из магазина.

Кэмпион снова обратился к Кейтлу.

— Итак, бисквиты привозят в консервных банках. А мистер Кейтл возвращает пустые коробки. Это очень интересно. Я не удивлюсь, если узнаю, что за ними прислали специальную машину из Лондона.

Кейтл провел языком по пересохшим губам.

— Я ничего не знаю… — начал он с отчаянием. Кэмпион ухмыльнулся.

— Может, мы войдем в ту маленькую комнатку и обсудим наше дело мирно и не перебивая друг друга?

Кейтл не шевельнулся и не запротестовал, когда Марлоу поднял откидную часть прилавка и двое молодых людей вошли во внутреннюю комнату.

— Входите, — пригласил Кейтла Кэмпион.

Тот молча последовал за ними. Кэмпион закрыл дверь.

— Вам бы следовало открыть окна, — заметил он. — Какая оплошность, Кейтл! Еще ощущается запах хлороформа. Я думаю, что он сохранится в течение нескольких дней, — он наклонился к Кейтлу и раздельно произнес: — Если с ней что-нибудь случилось, я убью вас, Кейтл! Ну, а теперь рассказывайте нам все.

Кейтл сидел, глядя прямо перед собой.

— Давайте, — сказал Кэмпион. — Мы знаем практически все. Покончим с этим.

Но Кейтл молчал. Марлоу шагнул к нему.

— Вы расскажете нам все здесь и сейчас же, или я превращу вас в лепешку.

— Нет необходимости, — сказал Кэмпион. — Я могу рассказать все не хуже Кейтла. Начнем с самого начала. Вам в руки попал костюм Лобетта, и вы решили, что не упустите этот шанс. Но, подняв шум вокруг него, вы насторожили не только нас, но и ваших грязных хозяев. Мне казалось, что я осознаю меру вашей тупости, но все же не оценил ее до конца. Это же надо — рассказать самому всем в деревне! Я был не готов к такому саморазоблачению и не рассчитал время. Затем вы получили приказ выкрасть первого из нас, кто войдет в ваш магазин. Вы вместе с вашей драгоценной дочерью должны были усыпить его, а остальное было просто.

По выражению лица почтмейстера было видно, что Кэмпион близок к истине.

— Поймав Бидди, — продолжал Кемпион, — вы позвонили в Херонхое или туда, где вашего сообщения ждали. Машина, развозящая продукты, не вызвала подозрения у полицейских на Страуде. Вы погрузили в нее коробки, в одной из них находилась бедная девочка. Ну, а теперь говорите, куда они ее повезли?

— Не знаю, — Кейтл готов был расплакаться: в его искренности не было сомнения. — Никогда не видел никого из них прежде. Я получал команды по телефону, закодированными. Я бы этого не делал, если бы мог. Я должен был подчиняться им.

— Я верю ему, — сказал Кэмпион мрачно. — Я думаю, самое худшее, что мы можем ему сделать, — это оставить наедине с его неразговорчивыми приятелями.

— Я бы сказал вам, — запричитал Кейтл. — Я бы сказал вам, если бы только знал!

— Верю, — сказал Кэмпион. — Разумеется, они держат вас в неведении. Они не дураки, чтобы не понимать, с кем имеют дело. Пошли, Марлоу. Он будет молчать ради своей же безопасности.

Когда они шли по лужайке, Марлоу посмотрел на своего спутника с любопытством.

— А что, ты уже знал про Кейтла, когда мы вошли в магазин? — спросил он.

Кэмпион нахмурился.

— Не так много, как следовало бы, — горько сказал он. — Я недооценил идиотизм Кейтла. Я знал, что они не могли начать действовать одновременно с нами, когда мы нашли одежду. Это могло произойти только в одном случае: если бы они узнали об этом тогда же, когда и мы; и это случилось, потому что наш друг Кейтл сам рассказал им об этом. И они начали действовать.

— Значит, это Кейтл привел костюм отца в такое состояние?

— Разумеется. Правда, лишь небесам известно, как он достал эту одежду. Но в настоящий момент меня интересует только Бидди, — продолжал Кэмпион. — Надо сначала вернуть ее и тогда уже продолжать.

— Я готов, — твердо сказал Марлоу. — Что будем делать?

Кэмпион пожал плечами.

— Бог знает… Мой утомленный умственный механизм, кажется, отказывается работать.

Войдя в дом, они услышали высокий голос миссис Вайброу, разговаривавшей с кем-то в наружном холле.

— Мистер Кэмпион? Я не знаю, дома ли он, но я передам ему ваше имя, если вы скажете.

Резкий мужской голос, с акцентом, выдававшим уроженца лондонских окраин, самоуверенно произнес:

— Не нужно никакого имени. Просто поднимитесь к нему и шепните на ухо: «Джентльмен на велосипеде».

18. Неподражаемый Тос

Стоя во внутреннем холле, Кэмпион некоторое время молча прислушивался к разговору.

— Кто это? — спросил Марлоу. Кэмпион снял очки и протер их платком.

— Это мой невезучий друг, — сказал он мрачно, — Неподражаемый Тос. Тос Кнэп.

— Разве это не мой славный Берти, — раздался голос уже ближе. — Я чувствую твою трубку даже отсюда, мой дорогой!

Одновременно с этим заявлением мистер Тос Кнэп собственной персоной появился в дверях, глядя на них яркими, острыми, как у воробья, глазами. Это был маленький человечек с перебитым носом и развязными манерами. На нем был фиолетовый костюм фантастического покроя, на ногах красовались узкие ярко-желтые туфли.

Кэмпион рассматривал его некоторое время.

— Очень симпатичный малый, не так ли? — обратился он к Марлоу.

Кнэп снял с головы что-то похожее на шляпу — плоское, большое, сделанное из бычьей кожи, и улыбнулся, обнажив неровные зубы.

— Рад видеть тебя, Берти. Я приехал, чтобы переговорить с тобой по частному делу. У тебя здесь милое местечко. И добрался я сюда довольно быстро на моем велосипеде. Я оставил его снаружи. Надеюсь, он в безопасности? Мне пришлось взять его напрокат, иначе я бы сюда вообще не добрался. Удивительно спокойное место. Его неплохо было бы зарисовать.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросил Кэмпион.

— У меня есть свои источники информации, Берти, — ответил Кнэп, — и, повернувшись к Марлоу, сказал:

— Я могу узнать, с кем имею честь?

Кэмпион кивнул.

— С ним все в порядке, он — один из нас.

— В самом деле? — Кнэп обменялся рукопожатием с Марлоу.

— Он представляет американскую сторону, — объяснил Кэмпион. — Но все же хочу знать, как ты нашел меня?

— Не суетись, — сказал Кнэп игриво. — Вообще-то, Лаг направил меня к тебе. И правильно сделал. У меня есть факты, которые заинтересуют тебя, Берти.

— Прости Кнэппи, — сказал Кэмпион, — но меня не интересует ничего, что не связано с моей теперешней работой.

— Ну, ты хорош! — возмутился Кнэп. — Как ты думаешь, для чего я сюда приехал? Пятнадцать миль на разваливающемся велосипеде! Вы здесь что, не пьете?

Марлоу ухмыльнулся.

— Проведи его в кабинет, Алберт. Я принесу пиво, — сказал он, и Кнэп посмотрел на него с одобрением.

Когда Марлоу вышел, Кнэп сказал:

— Приятный парень для совместной работы. Тебе всегда везло, Берти. Красивое место, приятные люди, еды и выпивки сколько хочешь. Это везение, вот что это!

— Выкладывай, — сказал Кэмпион. — Какая информация? Но помни, если это один из твоих трюков, я тебя выброшу отсюда.

— Хорошо, — сказал Кнэп. — Я случайно услышал кое-что, связанное с тобой и этим делом Лобетта, вот почему я проделал этот путь.

Кэмпион заинтересовался.

— Ну, давай, давай! Начало звучит многообещающе.

— А что я тебе говорил? — сказал Кнэп. — Мы с тобой работали вместе, Берти. У нас один стиль. Мы понимаем друг друга.

Голос Марлоу, приглашавший их в библиотеку, где на большом дубовом столе в красивых бокалах пенилось пиво, прекратил словоизвержения Кнэпа. И пока он не влил в себя добрую половину бокала, из него нельзя было вытянуть ни слова.

— Вот теперь хорошо, — сказал он, вытирая рот. — Когда я буду умирать, я вспомню тебя, Берти, — он подмигнул Кэмпиону. — Мы не будем посвящать незнакомцев в технологию моих методов, но вчера днем я случайно подслушал очень любопытную беседу.

— По телефону? — спросил Кэмпион.

— Естественно. Частные телефонные линии — вот чем я интересуюсь. Совершенно новая линия, только недавно начала работать, — он вынул небольшую потрепанную записную книжку. — Я не слышал начала беседы. Разговаривали двое: один — своим голосом, а другой так, как будто хотел быть неузнанным, с нарочитым иностранным акцентом. Этот, последний, кажется, хозяин. «Тот человек дурак, — сказал он, — надо избавиться от него. Кто послал одежду?» Другой парень ответил: «Там не было никакого сообщения, только ярлык с адресом». Затем «хозяин» сказал: «Кто этот Алберт Кэмпион?» Другой ответил: «Я разузнаю о нем». Конечно, я заинтересовался, но, к сожалению, они недолго разговаривали. «Хозяин» приказал: «Если это был почерк девчонки, доставьте ее сюда! Вы можете организовать это? Она должна кое-что знать. Как только услышите что-нибудь, свяжитесь со мной обычным путем». И повесил трубку.

Марлоу взглянул на Кэмпиона, но глаза были скрыты очками, а лицо ничего не выражало.

— Послушай, Тос, — спросил Кэмпион, — где ты слышал все это?

— Прежде чем мы двинемся дальше, я хочу знать, насколько ты заинтересован в этом, и как мы договоримся?

Кэмпион вздохнул.

— Тос, ты меня обижаешь. Сколько ты хочешь?

Кнэп встал.

— Я вот что тебе скажу. Я буду джентльменом. Я тоже могу быть хорошим парнем. Мне часто хотелось снова поработать с тобой, Берти. Ты помнишь?

— Не будем говорить об этом сейчас, — сказал Кэмпион. — Я хочу кое-что уточнить. Пока ты не узнаешь, откуда говорили эти люди, твоя информация ничего не прибавляет к тому, что мы уже знаем.

— Потерпи немного, — сказал Кнэп. — Подожди. Этим я сейчас и занят, а когда закончу — сделаю тебе джентльменское предложение. Как я понимаю, кого-то из вашей компании собираются схватить. Речь шла о молодой девушке…

Марлоу опередил Кэмпиона.

— Дело в том, что мисс Паджет уже исчезла.

— Хо? — воскликнул Кнэп, и его глаза заблестели. — Я поступлю с тобой по-честному, Берти. Пятьдесят фунтов за адрес и еще пятьдесят, когда мы получим девушку обратно. Я помогу тебе в память о старых временах. Он спас мою жизнь однажды, — Кнэп повернулся к Марлоу. — Запихнул меня в канализационную трубу и держал там, пока опасность не миновала. Я никогда не забуду этого.

— А теперь я дам тебе информацию за твои первые пятьдесят, — сказал Кэмпион.

— Какую информацию? — заинтересованно спросил Кнэп. — Я тебя слушаю. Это о моем старике?

— Совершенно верно. Ты ведь наследник, не так ли? — сказал Кэмпион.

— Давай выкладывай!

— Они следят за домом. На твоем месте, я бы поселил деда в другом месте.

— Как я узнаю, что ты не надуваешь меня?

— Ты можешь понаблюдать и все выяснить, — сказал Кэмпион. — В конце улицы появился новый торговец цветами, а на балконе дома напротив инвалид проводит почти все время в кресле на колесах.

— Я понимаю, — сказал Кнэп задумчиво. — Я понимаю. О, мой Бог!

Кэмпион вернул его к действительности:

— Итак, адрес?

— Беверли Гарденс, 32, Кенсингтон, В8. Это приятный маленький домик. Я осмотрел его. Три этажа и подвал. К входной двери ведет лестница. Самый лучший вход через крышу. Я все написал для тебя.

Он вырвал листок из своей записной книжки. Кэмпион и Марлоу склонились над ним.

— Вот это, — сказал Кнэп, тыча указательным пальцем в какие-то иероглифы, — план. Одной стороной дом выходит прямо на Беверли Гарденс. Если мы устроим штаб в моей квартире — я живу на верхнем этаже, — мы с легкостью доберемся до их крыши. Они и не думают следить за крышей, но когда я проходил мимо, то видел двух парней, наблюдающих за домом, и подозреваю, что еще дюжина находится в доме. Я также знаю план дома…

Его перебил вошедший Джайлс.

— Надеюсь, вы знаете, что ланч ждет уже полчаса? — сказал он. — Где Бидди? Я думал, что она с вами, Марлоу.

Он замолчал, увидев Кнэпа.

— Послушай, старик, — сказал Кэмпион. — Нам нужно отправляться в Лондон как можно скорее. Не поднимай шум, но они схватили Бидди…

Прошло какое-то время, прежде чем Джайлс пришел в себя. Кэмпион объяснил ему все, что знал об ее исчезновении.

Гнев вспыхнул в глазах молодого человека.

— Кто-то заплатит за все, — сказал он. — Я изобью этого подонка Кейтла так, что он запомнит на всю жизнь.

Кэмпион нахмурился.

— Мой дорогой друг, не надо горячиться. Нам понадобится много сил, чтобы все преодолеть. Прежде всего, надо вернуть Бидди обратно. Наш друг уже много сделал для нас. Между прочим, — обратился он к Кнэпу, — надеюсь, у тебя есть все необходимые инструменты?

— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Кнэп. — Мне все досталось в наследство от моего дядюшки, когда его пришили. Что нам нужно? — он начал загибать пальцы. — Пару отмычек, небольшая лестница и полдюжины охранников подходящих размеров. Ха-ха! Хорошее, вышедшее из моды снаряжение!

— Как ты думаешь, кто они? — спросил Кэмпион.

— Откуда я знаю, кто они, — ответил Кнэп. — Но я ничуть не удивлюсь, если это окажется новая компания шантажистов. Парень с рыжей бородой предсказывает судьбу.

— Энтони Датчет?

— Он так себя называл? — скептически произнес Кнэп и добавил: — Но зачем он влез в это дело?

— Я не могу понять, — прервал их Джайлс, — почему они взяли Бидди? Мы все были вместе — почему выбор пал на нее?

— Она посылала по почте посылку с одеждой. А они хотели узнать все об этом, — сказал Кнэп.

— Одежду? — спросил Джайлс. — Он имеет в виду одежду судьи Лобетта? Костюм, который, как сказал Кейтл, он нашел? Бидди отсылала его по почте? — он тяжело опустился в кресло и посмотрел на остальных.

— Я отказываюсь обсуждать этот вопрос, — сказал Марлоу. — Сначала найдем ее.

19. Вход через продуктовый лифт

Мирное течение «военного совета» Кэмпиона было прекращено Джайлсом. До сих пор он оставался сравнительно спокойным, но последнее сообщение Кнэпа вывело его из себя.

— Послушайте, — едва сдерживаясь сказал он. — Боюсь показаться невежливым, но мне кажется очень подозрительным, что в тот момент, когда исчезает моя сестра, появляется мистер Кнэп с планом ее освобождения, разработанным во всех подробностях. Как знать, может быть, он один из тех людей?

— Успокойся, успокойся, парень, — сказал Кнэп. — Не прерывай меня, Берти! Этот джентльмен задал мне прямой вопрос, ему нужен такой же прямой ответ. Это действительно выглядит подозрительным, — он подошел к молодому человеку и взял его за лацкан пиджака. — Лаг и я, мы были друзьями в течение многих лет. Союз оков, если так можно сказать, — он подмигнул Кэмпиону со значением. — На прошлой неделе он пришел ко мне и сказал: «Наш друг Берти влез в неприятное дело. Он не сказал мне ничего, но ты должен держать ухо востро». Что я и делаю.

Он отвернулся от Джайлса, как будто его слова должны были развеять все сомнения молодого человека. Джайлс, однако, продолжал:

— Это все очень хорошо, но что вы можете сделать?

— О, я много чего могу, — Кнэп заговорил более доверительно. — Возможно, мне лучше представиться. Я раньше работал на правительство по ремонту телефонов. Затем мы с генералом-почтмейстером немного повздорили, и я ушел с государственной службы. Когда я ушел, то подумал, что могу использовать свои познания в телефонизации и начал искать личные связи. Вы, наверное, не знаете, но в Лондоне сотни частных телефонных линий. И очень легко прослушивать разговоры, если знаешь, как это делается. Чего только я не наслышался!

Джайлс молча посмотрел на Кэмпиона, который не мог сдержать улыбки.

— И вот, — продолжал Кнэп, — я случайно услышал нечто интересное и поспешил сюда, чтобы помешать тем… собеседникам. Но события сложились так, как они сложились, и мы пытаемся сделать все возможное. Последуй моему совету, парень, перепоручи всю организацию Берти — у него ум подходит для этого. Я помню, как однажды…

Кэмпион прервал его.

— Держи свои воспоминания при себе, — сказал он. — Теперь послушайте. Дело обстоит, очевидно, так…

— Если известен адрес этого дома, почему бы не позвонить в полицию? — спросил Джайлс.

— Потому, что мы не знаем, там ли Бидди, во-первых, и, во-вторых, у них наверняка есть превосходное алиби. Они выйдут сухими из воды. Если мы выясним, что ее там уже нет — будем искать.

— Хорошо, я согласен, — после паузы проговорил Джайлс. — Что вы предлагаете?

— Нам надо быть очень осторожными, — сказал Кэмпион. — По словам Кнэпа, Датчет и его компания знают все относительно… Алберта. Если они узнают о моих других именах, то подойдут к нам очень близко. Возможно, даже кто-то будет наблюдать за нами прямо здесь. Я думаю, что Кейтл им больше не понадобится, но некто обязательно будет находиться на дороге, следя за проезжающими по Страуд. Поэтому нам лучше себя не проявлять. Я думаю обратиться к нашей Темной Лошадке, то бишь, Барберу, который еще здесь. Они его не заподозрят. И если мы убедим его отвезти нас на квартиру Кнэпа, то будем в безопасности. Изабель придется поехать с нами. Оставлять ее здесь нельзя. Лучшим местом для нее будет моя квартира — она находится над полицейским участком. Я сам отвезу ее в своей машине, и те, кто наблюдает за нами, будут знать только то, что мы с Изабель уехали, а Барбер вернулся в Лондон.

— Значит, они решат, что остальные остались здесь? — спросил Джайлс.

Кэмпион кивнул.

— Правильно. Конечно, они могут и не вести наблюдение, но мы должны принять все меры предосторожности. Согласны, Марлоу?

— Я с вами. Мы с Изабель полностью отдаем себя в ваши руки.

— Спасибо, — сказал Кэмпион. — Но есть еще одно препятствие — это наш маленький эксперт по картинам…

— Я думаю, мне удастся уговорить его, — заверил Марлоу. — Мне бы также хотелось взглянуть на Изабель.

Он вышел из комнаты. Остальные продолжали разговор.

— Я понял твою затею, Берти, — Кнэп с сожалением отодвинул от себя кружку с пивом. — Ты берешь девушку в безопасное место, а я занимаюсь этими ребятами. Я не люблю работать с непрофессионалами, но ничего не поделаешь. Моя старушка будет дома. Она приютит нас и прикроет при необходимости. Она очень много знает.

Кэмпион скептически посмотрел на него, но ничего не сказал. В комнату вошли Марлоу и Барбер.

— Конечно, я подброшу кого надо в Лондон, — сказал Барбер.

— Я на это надеялся, — пробормотал Кнэп. — Думаю, чем раньше мы отправимся, тем лучше. Так что подтяните свои носки, ребята, и поехали.

Миссис Вайброу получила подробные инструкции от Джайлса. Она не должна ходить в деревню, чтобы никто не догадался, что их нет в доме. Она была сообразительная женщина и внимательно все выслушала.

Кэмпион усадил Джайлса, Марлоу и Кнэпа на заднем сиденье.

— Надеюсь, полиция не будет останавливать машину, едущую по Страуд в сторону Лондона. Мистер Барбер, мы будем вам очень благодарны.

Барбер наклонился к нему и доверительно заговорил:

— Мой дорогой сэр, если вы сможете убедить мистера Паджета разрешить мне организовать продажу этой картины, то я буду вам очень благодарен…

Машина уехала, и Кэмпион вернулся к Изабель. Хотя было лето, она ждала его, закутавшись в меховое манто. Она выглядела очень маленькой и испуганной. Ее бледное лицо выделялось на фоне пушистого мехового воротника.

Он улыбнулся ей.

— Страшно? — спросил он.

— Нет, уже нет. У меня уже не хватает сил бояться.

Он нахмурился.

— Плохо… Ты сможешь помочь мне? Я хочу, чтобы ты вела машину отсюда по Страуду. Я лягу на пол. В деревне не должны знать, что я уехал.

Она кивнула, соглашаясь.

— Почему нет, конечно.

Кэмпион согнулся в три погибели на дне машины.

— Ее очень легко вести, — прошептал он. — Я пользуюсь только одной рукояткой. Остальные даже не трогаю.

Путешествие от Мистери Майл до дороги на Ипсуич прошло без приключений, и Кэмпион поднялся.

— Теперь поведу я, — сказал он. — Ты управляла машиной превосходно. Я не помню, чтобы ее когда-либо вела женщина. Кажется, я даже ревную.

Изабель, казалось, не слышала его.

— Мистер Кэмпион, — сказала она. — Вы не говорите о том, что случилось с Бидди, так как не хотите пугать меня. Но не думайте об этом, пожалуйста. Я хочу сделать все возможное, чтобы помочь. Марлоу влюблен в нее, вы это знаете. Я думаю, они полюбили друг друга с первого взгляда.

Машина шла по главной магистрали, движение было интенсивное, и молодой человек не отрывал взгляда от дороги.

— Вы думаете, они хотят пожениться?.. — спросил он.

— Я так думаю. Не правда ли, это забавно, что он и она испытывают те же чувства, что и…

Она внезапно замолчала, а Кэмпион не продолжил диалог. Откинувшись на спинку сиденья, она смотрела вдаль. Взгляд ее темных глаз был задумчив.

— Я полагаю, — заговорила она снова, — что никто не знает о красном коне, не так ли?

— Не забудьте о своем обещании. Никто в мире не должен знать об этом!

Изабель затаила дыхание.

— Простите, но иногда мне все-таки страшно…

— Не беспокойся. Я верну Бидди, даже если это будет последнее усилие в моей жизни.

Он припарковался на восточной стороне Регент Стрит.

— Боюсь, что тебе придется войти в мою квартиру через продуктовый лифт. Скорей всего за парадным входом следят. Ты останешься в моей квартире, — сказал Кэмпион. — Это единственное безопасное место для тебя в Лондоне. Внизу полицейский участок. Только мы пройдем через черный вход, чтобы никто тебя не видел. Мне не нужны овации населения.

Они перешли через улицу, завернули в переулок на противоположной стороне и вошли в маленький, но дорогой ресторан. Пройдя через зал, они очутились в небольшой комнате. В ней никого не было. Кэмпион подошел к служебной двери и открыл ее.

Изабель осмотрелась. Справа за открытой дверью была огромная кухня, слева — узкий проход, ведущий, очевидно, в контору управляющего. Когда они вошли, навстречу им поднялся седоволосый иностранец, приветствуя их. Было ясно, что он узнал Кэмпиона, но, к удивлению Изабель, не заговорил с ним. Он молча провел их во внутреннюю комнату и широко открыл дверцу шкафа.

— Я пойду первым, — сказал Кэмпион. С таинственным видом иностранец кивнул и открыл дверцу лифта, который использовали для подъема продуктов. Одна из полок была убрана, и Кэмпион вскарабкался на нижнюю.

— Сначала идут англичане, — провозгласил он, нажал на кнопку и исчез.

Изабель открыла рот, но иностранец приложил палец к губам. Через минуту лифт снова появился, на дне его лежала большая синяя шаль.

Таинственный иностранец помог девушке влезть в кабину. Путешествие было не таким неудобным, как казалось.

— Великолепно, — сказал Кэмпион, помогая ей выйти из лифта и провожая в столовую своей квартиры. — Старина Родригес — замечательный парень. Он владелец этого ресторана — старый разбойник! Он позволил мне пользоваться этим лифтом как входом, зная, что от этого иногда зависит моя жизнь. У него тайная тяга к приключениям, и мои приходы и уходы через черный ход волнуют его. Теперь посмотри сюда, — продолжал он, вводя ее в другую комнату. — Тебе здесь будет хорошо. Лаг, я полагаю, уже на месте событий, но тебе составит компанию Аутоликус. Только придется внимательней следить за своими драгоценностями, вот и все. Если ты проголодаешься, вызови лифт. Если тебе будет страшно, кричи в окно. Если кто-нибудь позвонит в дверь — не открывай. Особенно старику в шляпе и в черных гетрах. Это мой порочный дядюшка. Ты сможешь увидеть любого, кто входит, в зеркале на обратной стороне двери. Оно работает по принципу перископа.

— Мистер Кэмпион, — прервала его Изабель поколебавшись, — не позволяйте Джайлсу делать глупости. И Марлоу тоже, конечно, — поспешно добавила она. — Вы за ними присмотрите?

— Как если бы они были мои сыновья, мадемуазель, — сказал Кэмпион, почтительно поклонившись. — Оба молодых джентльмена будут под неусыпным наблюдением.

Она засмеялась, но в ее глазах было беспокойство.

— Вы не знаете, сколько переживаешь волнений, когда влюблен, — сказала она, вдруг покраснев.

Кэмпион подошел к лифту. Он с достоинством влез в него и уселся. Вид у него был комичный: колени под самым подбородком.

— Надеюсь, вы в точности выполните мои инструкции, юная леди, — сказал он и задернул занавеску.

20. Профессионалы

Былая слава улицы Педигри Мьюз исчезла навсегда. Даже дети не играли на ее неровной каменной мостовой. Заброшенная и угрюмая улица образовывала прямой угол с аллеей, которая заканчивалась тупиком и называлась Беверли Мьюз с одной стороны и Вишворт Стрит с другой. Опасное и гнетущее место.

Номер 12А оказался угловым домом. Кэмпион посмотрел направо и налево. Не видно было ни души. Он толкнул дверь и вошел в проход. Пахло сыростью и кошками. Перед ним белело пятно света. Это был малюсенький, крайне запущенный дворик. Он остановился у грязной узкой лестницы. Здесь запах был еще более сильным и смешивался с другими, не менее отвратительными. Кэмпион осторожно поднимался по лестнице, стараясь не касаться перил. Когда он добрался до верхнего этажа, то услышал голос, который невозможно было не узнать. Это был голос Тоса Кнэпа.

— Мама, освободи кровать для мистера Барбера. В углу он не смотрится счастливым.

Кэмпион подождал и тихонько свистнул. Дверь открылась сразу же, и навстречу ему вышел Лаг. Он был еще более мрачен, чем прежде, и глядел на Кэмпиона оценивающе.

— Думаешь, что ты очень умный, если ввязываешься в такое грязное дело? А кого ты держишь около себя? Двух здоровенных непрофессионалов и кого-то из магазина по продаже ковров. Парень, ты должен понимать, что здесь будет происходить… Не опирайся о стену, — торопливо добавил он. — Это мне приходится следить за твоей одеждой, не забывай.

— Послушай, — мягко сказал Кэмпион. — Ты смотришь за мной, как за малым ребенком, и это действует мне на нервы. Зачем ты связался с Кнэпом, когда я приказал тебе не делать этого.

— Я связался с ним до того, как ты сказал, — без тени смущения парировал Лаг. — Давай позовем лучше Тоса и поговорим в соседней комнате. От твоей уверенности, что все идет прекрасно, меня тошнит.

Не дожидаясь ответа, он просунул голову в дверь и издал нечленораздельный звук. Тотчас появился Кнэп.

— Привет, Берти, — радостно сказал он. — У нас здесь хорошая компания. Моя старая Ма говорит, что ей кажется, будто все её сыновья собрались вокруг нее.

Лаг поднял руку:

— Хватит трепаться! Пошли в другую комнату, Тос, надо поговорить.

— Хорошо, — Кнэп открыл дверь второй комнаты. — А здесь моя мастерская. Приятное местечко, не так ли?

Комната, в которую они вошли, была примерно в десять квадратных футов, с низким потолком и такая же грязная, как и подходы к ней. Два длинных стола были завалены наушниками, проводами, электрическими розетками, самодельными выключателями и еще множеством всякой всячины, связанной с хобби Кнэпа.

— Вот, пожалуйста, — сказал он, обводя рукой вокруг. — Все это дано мне правительством как признание моей добросовестной службы. Здесь есть даже старый телефон с колокольчиком — интересная реликвия.

— Прекрати свои воспоминания, — сказал Лаг. — Ты то? Адмирал в отставке? У нас дело, и я ожидаю неприятностей. У тебя дом номер 12А. На самом деле должен быть номер 13.

— Заткнись! — неожиданно вспылил Кнэп. — Тринадцатый номер вверх по улице.

— Я слышал, что в соседней комнате Барбер, — сказал Кэмпион. — Какие у тебя виды на него?

— Я притащил его сюда, так как полагаю, что его машина может пригодиться, если нам надо будет смываться. Когда имеешь дело с джентльменом, самому приходится быть джентльменом, поэтому я познакомил его с мамой, и чувствует себя не очень счастливым, но под маминым присмотром будет вести себя тихо. Мама у меня…

— Да прекрати ты, — сказал Лаг. — Кого, черт возьми, это интересует?

Кнэп снова вспылил, но взял себя в руки.

— Залезай на эту скамейку и посмотри в окно, — обратился он к Кэмпиону. — Ты видишь, где мы находимся? Нет? Это угол дома на Беверли Гарденс. Теперь посмотри дальше, только осторожно. Отклонись назад, чтобы тебя никто не заметил. Теперь ты видишь дом с синими портьерами на верхнем этаже? Вот этот дом нам и нужен. Туда не трудно влезть. Вон видишь выступ снаружи, по нему мы дойдем до того места, где можно влезть на плоскую крышу. Мама проделывает это с легкостью, значит, вы тоже сможете. Кроме того, я захвачу лестницу. Надо только надеть резиновую обувь. У нас ее достаточно.

— Я принес свою обувь, — сказал Лаг, доставая из коричневого бумажного пакета пару странного фасона башмаков.

Кнэп посмотрел на него с насмешкой.

— Ты собираешься надеть это старье? Я таких не видел с тех пор, как сосал соску!

— Считаешь себя очень умным, да? — спросил Лаг. — Они перешли ко мне по наследству, вот какая это вещь!

Кэмпион отвернулся от окна.

— Когда начнем? — спросил он. — Как только стемнеет? Примерно около половины одиннадцатого?

— Да, примерно, — ответил Кнэп.

— Я думаю, нам лучше присоединиться к леди, — сказал Кэмпион. — Вот что я скажу тебе, Кнэп. Эти два парня в соседней комнате очень заинтересованы в девушке, поэтому не позволяй им делать глупости.

— Само собой, — сказал Кнэп. — Но, судя по их реакции на мой план действий, они показались мне вполне разумными. Не впервой нам обделывать такие дела, Берти! Лаг, ты помнишь тот дом в Чизвике?

Лаг издал звук, похожий на хрюканье, а Кэмпион направился в другую комнату.

С первого взгляда было понятно, что атмосфера благополучия, на которую намекал Лаг, была кажущейся. Несмотря на жару, окна были закрыты, а на газовой плитке что-то кипело в кастрюле. Комната была полна табачного дыма. Разбросанное грязное белье ожидало стирки. Большая металлическая кровать занимала целый угол, кровать поменьше частично загораживала дверь, а весь гардероб матери и сына был развешан вдоль одной из стен.

Среди всего этого беспорядка восседала миссис Кнэп — обширных размеров дама с багровым лицом и многочисленными подбородками, усеянными волосатыми родинками. Она сидела на кровати, а рядом с ней — растерянный Барбер.

Джайлс и Марлоу приветствовали Кэмпиона с облегчением.

— Слава богу, ты пришел! — сказал Марлоу. — Не пора ли начинать?

— Мои дорогие, я вас прекрасно понимаю, но бесполезно начинать при дневном свете, мы ведь не доберемся туда. Придется подождать.

— Черт побери, — сказал Марлоу, — бедная девочка, кто знает, что они там с ней делают. Это сводит меня с ума!

— Спокойно, друзья, и давайте сыграем в карты. — Кнэп старался изо всех сил приободрить их. — Еще слишком светло. Мы ничего не можем сделать.

— Выйти сейчас — это самоубийство, — добавил Лаг уверенно. — Мы профессионалы, мы знаем.

Джайлс с удрученным видом сидел на газете, постеленной на скамье, подняв колени к подбородку.

— Господи, хоть бы скорее! — сказал он.

Лаг торжественно произнес:

— Мы сделаем это сегодня ночью, у меня такое предчувствие.

Миссис Кнэп посмотрела на Лага и обрушила на него такой поток ругательств, что все вздрогнули.

— Мама суеверна, — сказал Кнэп. — Она не любит предчувствий.

Высказавшись, леди улыбнулась своим беззубым ртом. Именно в этот момент Барбер поднялся.

— Я не хочу показаться невежливым, но думаю, мне лучше уйти. Полагаю, я вам больше не нужен.

Мать и сын Кнэпы одновременно повернулись к нему.

— Сиди, где сидишь. Если ты сейчас уйдешь, всё будет испорчено, — сказал Кнэп. — Мама, передай джентльмену бутылку.

Барбера усадили. Он беспомощно оглядывался, и вид у него был несчастный. Миссис Кнэп не обратила внимания на предложение сына, к большому облегчению Барбера, а протянула колоду карт.

Марлоу наклонился к Кэмпиону.

— Ты уверен, что все идет правильно?

Кэмпион серьезно посмотрел на него.

— У нас нет другого выхода, — сказал он.

— Ты ожидаешь неприятностей?

— Я думаю, что будет небольшая война, — ответил Кэмпион.

21. Нервы мистера Кэмпиона

— Я думаю, что пора отправляться, — сказал Кнэп.

— Ты прав, — сказал Лаг. — Я меняю свои башмаки.

Атмосфера в комнате несколько разрядилась. Барбер после неудачной попытки уехать постепенно свыкся со своей судьбой. Миссис Кнэп не сводила с него глаз.

Марлоу и Джайлс почувствовали облегчение от мысли, что они могут начать что-то делать, и поднялись на ноги.

Теперь, когда приближался момент действий, Лаг и Кнэп взяли на себя бразды правления с видом знатоков. Кнэп произнес несколько слов в качестве инструкции.

— Джентльмены, в любом случае действуйте твердо и точно.

По предложению Кнэпа они сняли пиджаки. Серьезность предстоящего была понятна каждому. Кэмпион снял очки.

— Так я вижу гораздо лучше, — объяснил он и сел, чтобы сменить обувь.

Миссис Кнэп, двигаясь по-кошачьи тихо, достала ботинки на резиновой подошве.

— Теперь слушайте меня, — сказал ее сын, когда они все собрались в задней комнате. — Мы идем осторожно и тихо. Так как я легче вас всех и знаю внутреннее расположение дома, то буду первым. Вы меня ждете. Затем я возвращаюсь, рассказываю, как обстоят дела и — вперед!

— А я? — спросил Барбер.

Миссис Кнэп положила ему руку на плечо.

— Ты останешься со мной, дорогуша, пока они не вернутся. — Все пять зубов миссис Кнэп обнажились в улыбке. — Ты останешься со мной, любовь моя! — повторила она нежно.

Кнэп продолжил:

— Значит так, я — первый, Берти — второй. Затем вы двое, затем Лаг. Если услышите мой свист, замрите и лежите, прижавшись к крыше.

Кнэп осторожно поднял окно и выполз на лестницу. Через некоторое время они услышали его шепот:

— Все чисто. Пошли.

Ночь была безлунной. Где-то на дальних улицах ходили люди, ездили машины. Почти все окна внизу были темны, как и предсказывал Кнэп. На востоке огни Лондона освещали небо. Воздух был чистый, но и здесь ощущались выхлопные газы, пыль — запахи большого города.

Кнэп развернул веревочную лестницу, и они влезли на плоскую крышу дома. Лаг, замыкающий шествие, оставил лестницу для возвращения.

Путешествие не обошлось без приключений. Когда Кнэп прыгнул на крышу второго дома, женский голос, старый и сварливый, донесся из открытого окна:

— Кто там?

— Лондонская телефонная служба, мэм. Тянем провод, — бодрый тон Кнэпа успокоил бы кого угодно.

Когда они двинулись дальше, по лицу Джайлса катился пот. И он, и Марлоу выросли в атмосфере законопочитания, никто из них даже представить не мог, что будет участвовать в таком предприятии.

— Наш дом — следующий, — прошептал Кнэп.

Они продолжали ползти по крыше, когда увидели широко открытый стеклянный люк. Кнэп наклонился и посветил ручным фонариком вниз. Это была студия. Маленький кружок света задержался на небольшом столике, где, кроме телефона, стоял сифон.

— Жаль, что мы заняты, — пошутил Кнэп. — Боюсь, что вряд ли нам еще раз так повезет…

Один за другим они осторожно перелезли на соседнюю крышу.

— Держите головы пониже, — шепнул он. — Мы пришли. Я не был здесь прежде, но у меня дома есть бинокль, — подарок моего старого полковника. Я всегда чувствовал, что он собирается подарить его мне. Ну, а теперь, как ты думаешь — работать отмычкой или алмазом?

— Алмазом, — сказал Лаг. — Меньше шума. Внизу никого нет. Ты уверен, что это тот самый дом?

— Заткнись, — сказал Кнэп. Он приступил к работе молча и со знанием дела.

Напряжение присутствующих возросло, когда он вытащил стекло. В доме было тихо и темно.

— Света нигде не видно, — сказал Лаг, который обследовал обе стороны здания с крыши.

Кнэп тщательно осмотрел внутренность комнаты и, убедившись, что она пуста, бесшумно опустился на пол.

— Лежите, не поднимая головы, — скомандовал Лаг. — Мы ничего не знаем, никто из нас. Будьте готовы удирать, если поднимется шум.

Из комнаты внизу раздался мягкий щелчок замка, и свет фонаря исчез.

Они ждали, прислушиваясь. Нервы были натянуты до предела. Медленно текли минуты. Кнэп не возвращался.

Наконец, даже Лаг начал выказывать признаки нетерпения.

— Тос не такой парень, чтобы оставаться там просто так, — пробормотал он нервно.

Марлоу пододвинулся поближе, следом за ним Джайлс.

— Мы можем спускаться? — спросил он.

— Оставайтесь там, где вы есть, — зарычал на них Лаг — Тихо!

Казалось, все перестали дышать. Наконец, они услышали шепот Кнэпа:

— Дайте мне руку.

Лаг и Кэмпион вытянули руки, и в следующий момент Кнэп, подобно обезьяне, выкарабкался на крышу.

— Пригнитесь, — шепнул Лаг. — Пригнитесь!

— Все в порядке, она там, — выдохнул Кнэп. Марлоу непроизвольно продвинулся вперед, а Кэмпион прижался к люку, возле которого лежал, всматриваясь в темноту.

— Они держат ее этажом ниже, — сказал Кнэп. — Я не сразу нашел их. Парень с рыжей бородой сидит один в комнате, похожей на гостиную. Когда я спустился на второй этаж, то обнаружил там длинную комнату, которая проходит по всему фасаду дома. Дверь наполовину стеклянная и стекло занавешено. Я залез на стул и посмотрел. — Он перевел дыхание и заговорил вновь.

— Их там человек шесть или семь, — сказал он. — Отвратительные типы. Сам Икеу Тод и с ним два или три его парня. Посередине комнаты длинный стол. Девушка сидит, привязанная к стулу. Они все по очереди задают ей вопросы — старый полицейский метод. А за другим концом стола — грязный маленький Ропи. У него в руках удочка, а на конце ее что-то похожее на иглу. Он размахивал ею перед глазами девушки, несколько раз даже поцарапал ее лицо. Меня трясло, когда я смотрел на это.

После первого ощущения ужаса, который произвел его рассказ, каждый отреагировал на него по-своему. Лаг и Кэмпион, так же, как и Кнэп, хорошо знали, с каким сортом людей им придется иметь дело. Но Джайлс и Марлоу думали только о том, что девушка, которая дорога им обоим, подвергается пыткам здесь, рядом. Прежде чем остальные трое опомнились, Джайлс и Марлоу спрыгнули вниз и ворвались в дом.

Лаг и Кнэп в недоумении посмотрели друг на друга.

— Нам что, удирать? — нервно спросил Кнэп. Даже Лаг заколебался. Как опытный человек, он представлял, что творится там, внизу.

Совсем рядом послышался топот ног.

— Кто это там? — почти закричал Кнэп. Обернувшись, они увидели легкую фигуру, перепрыгивающую на соседнюю крышу.

— Это Берти, — сказал Кнэп.

Лаг был потрясен до глубины души. Затем, когда шум низу перерос в рев, он схватил друга за рукав.

— Пошли, — сказал он. — Подвели нервы. Такое случается на войне. Нам самим нельзя терять самообладания, говорил тебе, не надо было связываться с дилетантами.

Где-то внизу раздался крик Бидди. Это растопило даже такое несентиментальное сердце, как у Лага.

— Пошли, Тос, — сказал он. — Мы сейчас что-то увидим, и это будет ад.

22. Скандал

Лаг и Кнэп спустились по узкой лестнице на второй раз с большей предосторожностью, чем их предшественники, хотя в этом уже не было необходимости, так как шум, доносившийся из комнаты внизу, исключал предположение о том, что там ожидают еще одного нападения. Слышались ругательства и грохот перевертываемой мебели.

— Драка идет во всю, — прошептал Лаг, подтягивая брюки. — Но я еще не слышал стрельбы.

— Они не осмеливаются рисковать, — пробормотал Кнэп.

В тот момент, когда появились Лаг и Кнэп, девушка все еще была привязана к стулу. На щеке Джайлса была глубокая рана, а правая рука Марлоу бессильно висела.

Было ясно, что они смогли прорваться в комнату только благодаря внезапности. Разъяренные гангстеры опомнились и перехватили инициативу.

Верзила, стоящий спиной к дверям, крикнул:

— Уложите их быстро, ребята!

Тут Лаг ворвался в комнату и изо всех сил ударил его в ухо. Тот хрюкнул, как свинья, и распластался на полу. Кнэп прыгнул, чтобы схватить револьвер, выпавший из рук бандита, но кто-то стукнул его по руке, тяжелым ботинком придавил его кисть, затем последовал сильный удар по затылку, и он упал, не издав ни звука.

Это привело Лага в ярость. Левой рукой он схватил картинную раму и стал размахивать ею направо и налево, гангстеры отступали в замешательстве.

— Главный приедет через минуту, — прокричал чей-то голос. — Держите их до тех пор! Он разделается с ними!

— Полиция сейчас будет здесь, вы, бандиты! — завопил Джайлс. Он ослабел от потери крови, но продолжал драться. Один из банды набросился на него, и они покатились по полу.

Положение друзей казалось безнадежным. У одногоиз гангстеров оказался револьвер, а Бидди все еще была привязана к стулу. Марлоу дрался как обезумевший, несмотря на поврежденную руку. Пот лился по его лицу, застилая глаза, волосы мокрыми прядями свисали на лицо.

В тот момент, когда Ропи удалось бросить Лага на пол, прижав его коленями и сжимая горло, свет в комнате погас.

— Черт возьми! Кто-то поднимается по лестнице! — крикнул Ропи. Руки его разжались. Лаг воспользовался этим, подполз к стулу, где сидела привязанная Бидди, и начал быстро развязывать веревки.

Драка моментально прекратилась, и бандиты бросились к дверям.

— Это вы, главный? — с надеждой спросил кто-то из них.

— Полиция! — голос был незнакомый, и в тот же момент в комнате зажегся фонарик.

— Полиция! — закричал кто-то.

— Смотрите, здесь только один из них. Мочи его!

Последние слова заглушил взрыв. Фонарь погас. Кто-то испуганно крикнул:

— Дым! Пожар!

— Не распускай нюни, — крикнул другой голос. — Это главный…

Дым становился все гуще. Джайлс вскочил на ноги и вдруг услышал шепот:

— Выводи Бидди, ты, глупец!

Это был голос Кэмпиона. И тут летящий стул разбил занавешенное окно. Джайлс почувствовал, что кто-то проходит мимо него. Он судорожно схватил проходящего и тут же услышал шепот Лага.

— Давай, быстро! Она со мной!

Густой дым заполнял комнату, верхний и нижний этажи. Гангстеры бежали вниз, на улицу, спасательная команда, наоборот, стремилась оказаться на крыше.

Когда Джайлс и Лаг добрались до комнаты с открытым люком, Кнэп был уже там.

— Я ждал вас, — бодрым голосом сказал он. — Лаг, это был Берти!

— Заткнись и выведи девушку на крышу, — Лаг не был расположен к беседе. Его лицо блестело от пота. Джайлс, у которого кружилась голова, спросил слабым голосом:

— Где Марлоу? Мы должны вытащить его. Я пойду снова вниз.

Он двинулся к двери, но, не пройдя и двух шагов, бессильно опустился на доски.

— Теперь их двое, — приходя в себя, сказал Лаг. — Прежде всего, запри дверь. Надо остановить кровотечение, если можешь.

— Мой Бог! Вот это пикник! — прокомментировал Кнэп.

Тем временем внизу разгоралась паника. Испуганные люди разбивали окна и открывали двери, стараясь избавиться от удушающего дыма. Никто не понимал, что случилось.

Марлоу наткнулся на человека у открытого окна.

— Ждите автобуса, — раздался голос из темноты. — Ждите автобуса, и мы поедем.

— Кэмпион! — Прежде, чем это имя сорвалось с его губ, рука Алберта закрыла ему рот. Все вокруг тонуло в дыму. Отступление было невозможно. Кроме семерых гангстеров, находившихся в комнате, прибежали и те, кто был на нижних этажах. Задыхаясь и кашляя, они кричали:

— Не дайте им уйти!

— Нас отрезали, — прошептал Марлоу. — Мы задохнемся.

Кэмпион мягко толкнул его в бок.

— Тише…

Пронзительно звеня, на улице появилась пожарная машина.

— Пожар! — крик, казалось, доносился со всех сторон. Кэмпион и Марлоу увидели в окно, как подъехала машина, как быстро и ловко начали действовать пожарные. Вокруг собиралась толпа.

— Пожар! — разнесся по всему дому крик. Кэмпион дотронулся до плеча Марлоу.

— Запасный выход, — пробормотал он, прыгнув на подоконник. Марлоу последовал его примеру.

Их появление на подоконнике вызвало оживление среди толпы, собравшейся на улице. Снаружи пожар казался очень сильным. Огромные клубы дыма валили из всех окон и вентиляционной трубы. Кэмпион посмотрел на желтые облака дыма с чувством гордости.

— Неплохо для любителя, — сказал он.

Толпа внизу делала им ободряющие знаки. Лестницы уже поднимались, когда они услышали сзади какое-то движение. Кэмпион быстро обернулся и, увидев в клубах дыма лицо одного из бандитов, ударил его дубинкой. Лицо больше не появилось.

— Поберегись! — Марлоу отклонился назад, когда конец спасательной лестницы повис в воздухе в футе от них.

— Уходим, — сказал Кэмпион.

Спускаясь, они услышали звук разбиваемого стекла. Двери и окна нижних этажей были, очевидно, закреплены болтами, и пожарные разбивали их.

Когда пожарник помог им спуститься на землю, их окружили, спрашивая, остались ли там еще люди.

— Дом переполнен людьми, — сказал Кэмпион. — Но больше дыма, чем огня, мне кажется. Это мужской клуб — много отставных военных.

Он оглянулся. Насосы поливали водой темное здание, и пожарные уже входили в дом.

— Эй! — вдруг крикнул он. — Что это там? Труп?

Марлоу повернулся вместе со всей толпой, чтобы посмотреть, но почувствовал, что Кэмпион крепко схватил его за руку и тянет прочь от дома. Двое полицейских начали оттеснять людей назад, и это прикрыло их отступление.

Когда они выбрались из толпы, Кэмпион вздохнул:

— Теперь, когда мы вырвались, куда нам бежать?

23. Как все было

Когда Марлоу и Кэмпион добрались до квартиры Кнэпа, она была похожа на перевязочный пункт. Лаг оказывал первую помощь все еще бледному и дрожащему Джайлсу, а Кнэп рассматривал шишку на голове, глядя в зеркало, полезность которого была сильно уменьшена, так как по его диаметру шла надпись большими печатными буквами…

Бидди, по настоянию миссис Кнэп, маленькими глотками пила виски из подставки для яйца. Только Барбер пребывал там, где его оставили. Его лицо было непроницаемым, видимо, он покорился своей участи.

Кэмпион почувствовал явное облегчение, когда увидел, что все в сборе. Его возвращение вызвало шумную радость, каждый старался высказать свое беспокойство по поводу его длительного отсутствия.

Бидди тоже подошла к нему.

— О, я так рада, — сказала она тихо, взяв Кэмпиона за руку, но тут же склонилась над Марлоу.

— Ты ранен?! — вскрикнула она. Он улыбнулся.

— Это выглядит хуже, чем есть на самом деле, — беззаботно сказал он.

С ее помощью он снял рубашку — на предплечье была рана.

— Я займусь этим, — сказал Лаг. — А вы, мисс, ложитесь. Вы не очень хорошо выглядите. Разрази меня гром, если я понимаю, как все произошло, — продолжал Лаг, прикладывая большой тампон к ране Марлоу, и повернулся к Кэмпиону.

— Я не слышал, когда ты подошел. Что случилось тобой и этим молодым франтом?

— Это была моя вина, — сказал Марлоу. — Я не пошел с вами, а вернулся, чтобы разделаться с типом, который издевался над Бидди. Я предполагаю, что ты, Кэмпион, пришел после меня?

— Не совсем так, — ответил молодой человек. — Я не мог лишить себя удовольствия посмотреть на пожарные машины.

— Пожар? — спросил Кнэп, поднимая голову. — Но ведь не было никакого пожара?

— Как не было? — сказал Джайлс. — Я думал, что мы все задохнемся.

Марлоу ухмыльнулся.

— Это все он, — сказал он, кивнув на Кэмпиона.

— Я сделал это при помощи дымовой бомбы, — гордо сказал Кэмпион.

— Меня удивляет, — сказал Кнэп, — как это пожарные приехали так быстро.

— Это, — сказал Кэмпион, — тоже благодаря мне. Как только эти двое молодцов организовали свою Летучую бригаду, что сделал сообразительный Алберт? Он исчез.

— Я знаю, — сказал Кнэп. — Я видел…

Кэмпион надел очки и стал холодно рассматривать маленького человечка через них.

— И своим жалким умишком ты, Тос, наверняка решил, что я струсил. Но нет, ты ошибся во мне. Я пролез через открытый люк в следующем доме и позвонил по телефону, сказав: «Простите за беспокойство, но в доме номер 32 пожар. Здание все в огне. Пришлите пожарных». Убедившись, что мои слова возымели должное действие, я вернулся обратно. И как раз вовремя. Ваше сражение было в полном разгаре. Мне пришло в голову, что в комнате слишком много света, поэтому я пошел вниз, чтобы уладить это дело. Там я немного поработал с электричеством. Затем возвратился обратно, успешно имитируя британскую полицию. Остальное было совсем просто, — добавил он. — Я бросил свою маленькую бомбу. Вы вывели молодую леди, а Марлоу и я остались. Вопросы будут?

— Алберт, ты удивительный! — сказала Бидди с восхищением. — Вы все молодцы. Если бы вы только знали, как я была напугана — я…

Кэмпион предостерегающе приложил палец к губам и взглянул на Кнэпов. Бидди все поняла.

— Я была так рада видеть вас, — продолжала она, меняя тему, — но до сих пор не знаю, где мы и как мы сюда попали.

— Мне кажется, — сказал Лаг, осматривая Джайлса, — что мне следует отвести этого молодца к доктору Редфрену. — Его рану нужно зашить, вот что ему нужно.

Кэмпион кивнул:

— Доктор Редферн хороший человек и специализируется в этой области.

— Хороший человек? Он превосходный человек! — сказал Лаг. — Ну, пошли, парень. Навестим специалиста.

Барбер поднялся и спросил:

— А не лучше ли подбросить остальных в квартиру мистера Кэмпиона на моей машине?

Он говорил с такой надеждой, что Марлоу усмехнулся.

— Это превосходная мысль! — сказал он. — Боюсь, мы доставили вам много беспокойства, мистер Барбер. Но вы видите, у нас самих была куча неприятностей.

И все последовали за Барбером к выходу.

Кэмпион остался, чтобы переговорить с Кнэпом. Когда он, наконец, спустился вниз, все остальные уже сидели в машине. Джайлс и Лаг уехали на такси к врачу.

— Всем спокойной ночи, — крикнул Кнэп из окна. Когда Барбер проезжал по Беверли Стрит, пожарные машины все еще стояли около дома номер 32.

— Интересно, какое объяснение найдут власти причине пожара, — произнес Кэмпион. — Это должно беспокоить мистера Датчета.

— Датчета? — быстро переспросила Бидди. — Предсказателя? Так это был он?

— Да, мистер Датчет, — мрачно сказал Кэмпион. — Тип — хуже не придумаешь…

По молчаливому согласию ни слова не было сказано о приключениях Бидди.

Было около часа, когда они добрались до квартиры Кэмпиона над полицейским участком.

— Спасибо, нет, — решительно отказал Барбер, когда его пригласили зайти. — Простите меня, но я бы хотел пойти в турецкие бани, — затем, поколебавшись, он обратился к Бидди: — Я все еще надеюсь получить согласие вашего брата на продажу картины.

Если бы Бидди не была так измучена, она бы рассмеялась. Это внезапное объяснение его присутствия в самом центре необычных событий показалось ей смешным и абсурдным.

— Я могу пообещать вам, что все будет в порядке, — сказала она. — Большое спасибо за то, что вы сделали для нас.

Барбер поклонился.

— Я напомню вам это обещание, — сказал он. — У меня не хватает слов, чтобы высказать…

Кэмпион тронул его за руку.

— Только не сейчас, старина, — сказал он устало. — Идите спать. Завтра будет долгий день.

Марлоу и Бидди уже поднимались по лестнице. Кэмпион последовал за ними. Он поднимался медленно, события последних часов истощили его силы.

Когда они поднялись, Изабель, бледная и уставшая от долгого ожидания, уже стояла у открытой двери.

— Вы сделали это! — воскликнула она. — О, Бидди, слава богу, ты вернулась! А где Джайлс?

— С ним все в порядке, — успокаивающе сказал Марлоу. — Лаг привезет его через некоторое время.

— Привезет? — ее глаза расширились. — Он ранен?

— Это не опасно, — поспешно сказала Бидди. — У него просто разрезана щека. О, Изабель, они были великолепны, — она бросилась в кресло и закрыла лицо руками. — Теперь, когда все позади, я, кажется, расплачусь…

Марлоу присел на ручку ее кресла, ласково поглаживая по плечу.

— Надо поесть, — сказал Кэмпион. — Когда ты в депрессии, первым делом — поешь. Полное собрание моих сочинений, последнее издание. Изабель, у тебя есть какая-нибудь еда?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Я не думала о еде все это время.

— Это нехорошо. Посмотрим, что есть у Лага, — Кэмпион открыл дверцу серванта. — Есть кое-что: банка селедки, половинка головки датского сыра, немного черствого хлеба для желающих похудеть и несколько бутылок крепкого портера. Все лучше, чем ничего. Осталось немного бенедиктина. Виски тоже есть и даже коробка с бисквитами. Все. Ночная сцена — четыре селедочных наркомана устроили оргию. Конечно, помыться — тоже неплохая идея, — продолжал он, оглядывая себя. — Изабель, проводи Бидди в мою комнату, а мы с Марлоу посмотрим, что у нас есть в ванной… Миссис Кнэп, может быть, и хорошая мать, но как домашняя хозяйка она представляет угрозу для окружающих.

— Думаю, ты прав, — сказал Марлоу. — Придется сжечь нашу одежду.

Джайлс и Лаг вернулись примерно через час, когда все уже помылись и поели. Джайлс был тщательно перевязан, и Изабель заботливо порхала вокруг него.

Лаг недовольно осмотрел сервант.

— У вас тут был пикник? — пробурчал он. — Мытье это одно, а съесть мой любимый сыр — это совсем другое. Мне хватило бы его на месяц…

Пропустив его слова мимо ушей, Кэмпион сказал:

— Бидди, дорогая, мы здесь в безопасности на какое-то время и готовы выслушать тебя.

— Со мной все в порядке, — взглянув на него с благодарностью, сказала она. — Я говорила Изабель, но должна поделиться с вами, а то мне кажется, что я сошла с ума и все это выдумала.

— Не упусти ни одной детали, — сказал Кэмпион. Они собрались вокруг девушки, которую устроили на диване.

Бидди беспомощно подняла на них глаза.

— К сожалению, я помню так мало. Но расскажу вам все, что могу, — она сделала паузу, припоминая события. — Я пошла на почту…

— Это было сегодня утром, — поддержал ее Джайлс. — Нет, вчера утром…

Она посмотрела на него невидящим взглядом,

— Это было очень давно, гораздо раньше. Почему я…

— Не имеет значения, — сказал Кэмпион мягко. — Я догадываюсь… Мы знаем, что произошло у Кейтла.

— Кажется, это было так давно. Я помню, он сказал, что хочет показать мне нечто важное, если я войду. Я вошла, конечно. И вдруг кто-то прыгнул на меня сзади, а дальше — ничего не помню до тех пор, пока не пришла в себя. Я находилась в чем-то вроде коробки и почти задыхалась. Мне показалось, что я в гробу… Это было похоже на ночной кошмар… Я стала бить ногами и кричать, и они выпустили меня. Я оказалась в комнате — должно быть, в той, куда вы потом пришли. Я чувствовала ужасную слабость, во рту — противный привкус. Я думаю, что была под наркозом. Сейчас мне лучше. И вот что, Алберт, — торопливо добавила она. — Это были не те люди, которые захватили мистера Лобетта! Эти были другие. Они думали, что я знаю, где он находится, и требовали, чтобы я сказала, не веря, что я ничего не знаю.

— Подожди минуту, — прервал ее Джайлс. — Здесь кое-что надо прояснить. А почему они считали, что ты знаешь?

Бидди нахмурила лоб.

— Я сама не понимаю. Здесь что-то, связанное с моим почерком…

— Послушайте, — сказал Марлоу, — настало время объяснить Бидди все. Кнэп подслушал телефонный разговор, в котором упоминалось, что ты отправила по почте посылку с костюмом отца, который был на нем в момент исчезновения. Поэтому тебя выкрали.

Бидди покачала головой.

— Я не посылала никакой посылки. И к тому же, Кейтл вряд ли мог не узнать мой почерк — он видел его так часто.

— Хорошо, ты недавно что-нибудь писала? — спросил Джайлс. — Кому ты писала за последнее время?

Бидди задумалась.

— Никому, — наконец сказала она. — Я уплатила по нескольким счетам. — И, вздрогнув, воскликнула: — О, Джайлс! Это не мог быть Джордж?! Он не мог…

Кэмпион среагировал мгновенно:

— Джордж не мог — что?

— Джордж не умеет писать, — сказала Бидди. — Но, Алберт, он не может быть замешан в этом деле! Это невозможно. Я иногда писала для Джорджа, — сказала Бидди. — Обычно Сант Свизин писал за него письма, заполнял его счета и все прочее… Он пришел ко мне… Я вспомнила! Это было наутро после исчезновения мистера Лобетта. Я помню, мне еще показалось невероятным, что кто-то может думать о таких вещах, как отправка посылки…

— Ты помнишь адрес? — спросил Кэмпион.

— Да, — ответила Бидди. — Посылка была адресована миссис Паттерн. Это его дочь, та, что вышла замуж за человека из гаража и уехала. Я иногда посылала ей вещи. Он сказал мне, что отправляет ей саженцы.

— Неподходящее время года для саженцев, — сказал Джайлс.

Бидди кивнула.

— Да, — произнесла она. — Но, конечно, я тогда не обратила на это внимания. Сейчас все пережитое кажется мне безумием! Он не мог участвовать в этом, Джайлс, — ведь мы знаем его всю жизнь!

— Старый дьявол, возможно, нашел одежду и послал дочери, не сказав никому. Теперь ему придется все подробно нам объяснить, — сказал Джайлс.

— Значит, Кейтл знал, кто отправил посылку? Джордж, должно быть, отправил ее сам, — предположил Марлоу.

— Это ничего не доказывает, — возразил Джайлс. — Джордж обычно забирал все письма из Мэйнор и Довер Хауз. Он заходил за ними, когда шел мимо. Он делал так в течение многих лет. Это одна из его обязанностей.

— Продолжай, дорогая. Как долго они тебя допрашивали? — спросил Кэмпион.

— Мне показалось, что много дней, — сказала она. — Я не могу сказать вам, как долго это было в действительности. Больше всего меня напугал этот ужасный маленький человек!

— Он никогда больше никого не напугает, — заверил Марлоу. — Они все это время находились там, Бидди?

— Да. Я была связана, когда они вытащили меня из коробки. Я чувствовала себя ужасно, почти теряла сознание.

— Что ты им сказала? — спросил Кэмпион.

— Что я могла им сказать? Они хотели знать, где мистер Лобетт. Я не знала. Мы ведь думали, что его похитили. Но сначала они смеялись надо мной, затем начали угрожать. О, это было ужасно!

Какое-то мгновение казалось, что Бидди вот-вот упадет в обморок, но она взяла себя в руки.

— Я никогда прежде не понимала, как реальна может быть опасность. Смерть Сант Свизина, исчезновение мистера Лобетта не сделали меня умнее… Но, когда эти бандиты допрашивали меня, я вдруг поняла, как страшны их намерения. Теперь я знаю, что один из них — главарь банды, и мистер Лобетт должен умереть! Это смертельная игра!

Слова Бидди произвели гнетущее впечатление. Кэмпион поднялся.

— Я знал это давно, — сказал он.

— Они от меня ничего не добились, — сказала Бидди, — потому что я ничего не знала. Но если бы я знала, наверное, сказала бы, потому что они убили бы меня или выкололи глаза… Вы же не осуждаете меня, правда?

— Хорошо, — сказал Марлоу. — Кэмпион, мы не можем больше держать Бидди и Джайлса…

Джайлс прервал его.

— Мы остаемся. Я говорю за обоих, уверен, что Бидди со мной согласна.

— Мы остаемся, — подтвердила девушка. — Я настаиваю на этом. Я чувствую в себе достаточно мужества теперь, когда вы так рисковали ради меня, — добавила она.

Лаг, отсутствовавший некоторое время, вернулся.

— Я принес утреннюю газету, — сказал он. — Здесь есть заметка о нашем деле. Вот слушайте: «Таинственный пожар в Кенсингтоне».

«Вчера ночью Кенсингтонская пожарная бригада выехала по вызову на пожар, возникший по Беверли Гарденс 32. Отмечены две интересные детали. Клубы дыма, которые, как считалось, являлись следствием огня, были вызваны химическим способом. Вторая деталь: несколько человек были обнаружены в бессознательном состоянии, но не из-за удушения от дыма. Полиция расследует случившееся».

Прочитав заметку, Лаг бросил газету. Марлоу подобрал ее и начал листать. Какая-то фотография на последней странице привлекла его внимание.

— Боже! — сказал он вдруг. — Я думаю, что это отец.

Кэмпион вскочил на ноги.

— Где? — спросил он, выхватывая газету.

— Вот, — сказал Марлоу.

На фотографии был изображен человек, неожиданно застигнутый вспышкой фотоаппарата. Резкость снимка была не очень хорошая. Подпись гласила:

«Гигантский диплодокус в Саффолке. Наш специальный фотокорреспондент сумел снять археологов за работой. Элвин Клю держит в секрете замечательное открытие, сделанное в его усадьбе в Рединг Найтс (Красный Конь), около Дебепхэма, Саффолк».

— Действительно, похож на него! — воскликнул Джайлс.

— Он чертовски похож на отца, — сказал Марлоу.

— Конечно! — закричал Кэмпион. — Это он и есть. Я отправил его туда!..

24. И снова в бой, дорогие друзья!

Какое-то время все ошеломленно молчали.

— Лучше будет, если ты все объяснишь, Алберт, — обратилась к нему Изабель.

— Придется, — согласился Кэмпион. — Но нам надо скоро отправляться в путь. Мы — не единственные, кто увидел эту фотографию в газете, выходящей миллионными тиражами. Простите меня, что к волнениям последних дней добавились еще новые, но я ничего не мог поделать. Дело не в недоверии, а в том, что я хотел как-то оградить вас от лишних неприятностей. Я не знал, какие следующие шаги они предпримут, чтобы вытянуть из вас информацию, и предпочел, чтобы вы оставались в неведении.

— Но судья Лобетт исчез прямо у нас на глазах, — сказала Бидди.

— Судья сам так решил, — признался Кэмпион. — Он и Джордж просто договорились между собой. Видите ли, дела оборачивались очень плохо. Благодаря Датчету о нашем прибытии стало известно в первый же вечер. Затем застрелился Сант Свизин. Я до сих пор не знаю, почему. Сейчас ясно, что Датчет и его компания наняты Симистером. У этого подонка много информаторов по всей стране. Кейтл — один из них. Информаторы собирали сведения и обеспечивали его «клиентами». Датчет шантажировал их.

— Я не совсем понимаю, — Марлоу был в замешательстве. — Этот предсказатель пытался заставить старого священника работать на гангстеров?!

— Датчет, по всей видимости, прекрасно понимал, что от Кейтла мало проку, и захотел заставить Сант Свизина давать ему информацию.

— Но почему Сант Свизин покончил с собой? Он ведь мог просто отказаться! — воскликнул Джайлс.

Кэмпион в нерешительности помолчал.

— У Датчета, вероятно, был на него серьезный материал. И старик, побоявшись, что нечто тайное всплывет наружу, не выдержал…

— Но чего он мог бояться? — спросила Бидди. — Это абсурд!

— Мы не знаем, что это было, моя дорогая, — Кэмпион говорил очень проникновенно, — но я знаю наверняка, что его последние мысли были о том, как помочь нам, и он сделал это. К сожалению, его послания не дошли до нас в нужной последовательности. Сигнал тебе, Бидди, — «Опасность» — должен был поступить первым и рассеять все иллюзии относительно Датчета. Затем шел Аларик Вате — один из интереснейших людей, которых я когда-либо встречал. И затем, конечно, красный конь. Я не мог понять смысла, пока не приехал к Ватсу. Оказалось, что его сосед — старый Клю — страстный любитель ископаемых. У него в саду находится древняя бритонская церковь. Время от времени он там устраивает раскопки. Однажды, занимаясь археологическими изысканиями, они выкопали огромный ноготь величиной с обеденный стол. Пресса подняла шум, но Клю, желая спокойно заниматься любимым делом, забаррикадировался у себя в имении, никому не разрешая войти или выйти без его опознавательного знака. Сант Свизин знал об этом, и ему пришло на ум, что это лучшее место для человека, который хочет спрятаться на некоторое время. Он не осмелился увидеть нас снова, боясь потерять самообладание. Вот почему он написал.

— Но зачем он прислал шахматную фигуру? — спросил Марлоу.

— Если вы посмотрите внимательно заметку в газете, — сказал Кэмпион, — то поймете. Название соседнего поместья — Рединг Найтс, то есть Красный Конь. Для Сант Свизина это был единственный способ сообщить нам адрес. Вот почему я хотел, чтобы это оставалось для всех секретом.

— Боже мой, ты все знал! — сказал Марлоу. Джайлс посмотрел на Изабель. Девушка немного покраснела, но подняла на него глаза.

— Я тоже знала, — сказала она. — Алберт рассказал мне на следующее утро.

— Но как ты все это устроил? — спросила Бидди.

— С помощью Джорджа и его брата Энри. За всю свою жизнь я не встречал лучших мистификаторов, — признался Кэмпион. — Они организовали и поставили весь этот спектакль, а я только смотрел и восхищался. Какая техника! Я убедил мистера Лобетта скрыться, — продолжал он. — Я сказал ему, что если он будет в безопасности, у нас появится шанс заставить наших «друзей» открыть карты, что они и сделали, правда, не до конца. Исчезновение твоего отца, Марлоу, было не таким уж трудным делом, как это может показаться. Время и место выбрали заранее. Энри нашел дыру в лабиринте и разработал весь план. Джордж дождался судью и вывел его в канаву, которую ты тоже обнаружил, Джайлс. Только вместо того, чтобы идти к дороге, они пошли вдоль поля. Трава, которая, как вы помните, была очень высокой, скрывала их. Оттуда они легко попали в туманный туннель незамеченными. В конце этого туннеля есть домик, не так ли, Джайлс? Там они переоделись. Брат жены Энри из Херонхое ждал их в лодке у того места, где туманный туннель переходит в устье реки. Вы помните — тогда был прилив. Судью доставили на берег, где его в машине ждал наш хороший друг Вате. Вот и все — очень легко! Энри засовывает записку за ошейник Эдлпейта. Это уже была идея мистера Лобетта. Я, правда, возражал против этой части схемы, но она сработала.

Джайлс смотрел на Кэмпиона в ужасе.

— Джордж и Энри посадили мистера Лобетта в лодку там, где туннель переходит в устье? — переспросил он. — Я не знаю ни одного человека, который осмелился бы сделать это!

Кэмпион посмотрел на него с любопытством.

— Я тебя не понимаю.

Джайлс пожал плечами.

— Это самое опасное место на побережье из-за многочисленных топей. Приливы изменяют их, поэтому сделать отметку невозможно. Я все время жду, что в один прекрасный момент этот старый домик исчезнет.

— Я не знал этого, — сказал Кэмпион, — и недооценил тех двоих. Ну, как бы там ни было, они доставили судью по назначению в целости и сохранности. Джордж совершил только одну ошибку — костюм мистера Лобетта. Ему велели уничтожить его, но из-за деревенской бережливости он не сделал этого. Он вспомнил, что у него есть зять и этот костюм может ему пригодиться. Вот что привело к злоключениям Бидди.

— Значит, Кейтл просто вскрыл посылку? — спросил Марлоу.

Кэмпион кивнул.

— Я думаю, что он просматривал нашу корреспонденцию все это время. Я разговаривал с Джорджем по этому поводу. Он поклялся, что закопал одежду в грязь и настаивает, что Кейтл, должно быть, выкопал ее. Эта не очень правдоподобная история привела меня к Кейтлу, но слишком поздно.

— Что будем делать дальше? — спросил Джайлс. — Я считаю, что девушек надо вывести из игры.

— Совершенно согласен с тобой, — сказал Кэмпион.

— И я за это, — подтвердил Марлоу.

Девушки слишком устали, чтобы протестовать. Бидди уже почти спала.

— Я предлагаю следующее, — сказал Кэмпион. — Я еду в Рединг Найтс. Думаю отправиться через четыре часа. Ты, Лаг, останешься здесь, будешь служанкой у леди день или два. Смесь служанки и бульдога, — уточнил он и повернулся к девушкам. — В тюрьме вы были бы в меньшей безопасности, чем здесь.

— Это верно, — сказал Лаг. — А завтра я возьму свою гармонику и поиграю немного, чтобы развеселить их.

— Вы все должны ехать? — Бидди посмотрела на Кэмпиона с мольбой.

— Марлоу и я едем с Кэмпионом! — твердо сказал Джайлс.

— Договорились, — кивнул Кэмпион.

— Послушай, есть вопрос, — обратился к нему Джайлс. — Ты что, собираешься проделать всю операцию по спасению судьи в своем драндулете?

— Не обижай мою машину, — сказал Кэмпион. — Она у меня с тех пор, как была еще трехколесным велосипедом. Но для такого путешествия она действительно не подходит. Сейчас закройте глаза, и дядя Алберт проделает один из своих фокусов. Лаг, я думаю, пора поймать брата Герберта, не так ли?

Лаг набрал номер телефона. Некоторое время слушал, а затем громко сказал в трубку:

— Мистер Рудольф хотел бы поговорить со своим братом!

Послышался неясный ответ, и лицо Лага потемнело, а глаза зло блеснули; повернувшись к Кэмпиону, он имитировал голос по телефону:

— Его высочество завивает кудри и, может быть, через некоторое время подойдет к телефону.

— Завивает волосы? — переспросил Кэмпион.

— Ну, может быть, чистит зубы или еще что-нибудь… Вот он, сэр.

Кэмпион взял трубку.

— Привет, мальчик, — весело сказал он. — Она тебя приняла? Это будет тебе стоить семь шиллингов и шесть пенсов. Лучше купи собаку. Да, мальчик, я сказал «собаку». Послушай, где «Бентли»? Ты можешь ее прислать? Да, я знаю, что сейчас четыре часа утра. Ты пришлешь машину тотчас же, договорились? Да, дело важное: я собираюсь купить подтяжки. Ну, пока, старик! Я жду машину через пять минут. До свидания.

Он повесил трубку.

— И снова в бой, дорогие друзья, — сказал он улыбаясь. — Налей бренди во фляжку, Лаг, и присматривай за леди. Не давай им выходить. Нас не будет самое большее два дня.

— Две молодые особы женского пола в этой квартире, — с сомнением сказал Лаг.

— Это шокирует! — согласился Кэмпион. — Я не знаю, что скажет моя жена по этому поводу.

Марлоу уставился на него.

— Разве у тебя есть жена? — спросил он.

— Нет, — ответил Кэмпион. — Вот почему я не знаю, что она скажет. Одевайте пиджаки, друзья мои!

25. Наживка

Они ехали все утро — из города в Эссекс, а затем в Саффолк.

Марлоу и Джайлс дремали на заднем сиденье «Бентли». Кэмпион сидел за рулем, и лицо его сохраняло бесстрастное выражение.

Но его мозг, несмотря на усталость, работал с необычайной ясностью, и к концу поездки он принял важное решение.

Они вылезли из машины перед старым домом, наполовину скрытым высокими кедрами. Казалось, в саду стояла темнота и двигались тени, которых не тревожили столетиями.

Старый слуга ввел их в дом.

— Мистер О'Рел завтракает с викарием, сэр. Пройдите сюда, пожалуйста.

— Это псевдоним твоего отца, — сообщил Кэмпион Марлоу. — Я хотел назвать его Макферсон, но он не мог даже слышать это имя.

Они последовали за слугой и нашли судью Лобетта и его хозяина сидящими у входа на лужайку.

Старый Лобетт вскочил, излучая радость, но, увидев забинтованного Джайлса, встревожился.

— Изабель и мисс Паджет — они в порядке?

— Теперь в полной безопасности, па. Но Бидди столько пережила!

Судья готов был слушать и далее рассказ сына, но Аларик Вате поднялся, и Лобетт представил его.

Марлоу, поняв, что можно говорить без опаски, в общих чертах обрисовал происшествие в Кенсингтоне.

Старый Лобетт слушал его с возрастающим волнением.

— Это ужасно! Ужасно! Всегда кто-то другой. Мне удается избежать неприятностей, но куда бы я ни шел, кто бы ни вступил со мной в контакт, все страдают! Я распространяю опасность, как чума!..

— Сейчас все в порядке, — Джайлс пытался подбодрить судью. — Марлоу и я не очень пострадали, а Бидди и Изабель в безопасности на какое-то время. Что произойдет дальше, вот что меня беспокоит!

Старый Лобетт вопросительно повернулся к Кэмпиону. Молодой человек улыбнулся ему.

— Мы привезли вам утреннюю газету, — и он протянул ее судье.

Увидев фотографию, судья Лобетт молча показал ее священнику.

— Отвратительно! — воскликнул Аларик. — Отвратительно! Это ихтиозавр, а не диплодокус. Они бы еще назвали его игуанодоном! Клю придет в ярость!

— Как бы там ни было, это серьезная фотография, — сказал Кэмпион. — И от нее следует ожидать неприятностей.

Смысл последнего замечания Кэмпиона дошел до сознания судьи. Его синие глаза потемнели, а на привлекательном лице углубились морщины.

— Это плохо, — сказал он. — Так дальше не может продолжаться. Я решил, что если ваш последний план провалится, Кэмпион, или, если опасность будет угрожать кому-нибудь из молодых, я пойду навстречу судьбе один. Это единственный путь.

Кэмпион не вмешивался, пока остальные высказывали свои протесты, а когда его молчание стало уж очень заметным, Джайлс раздраженно сказал:

— Мой Бог, Кэмпион, ты что, согласен с этой бредовой идеей? Мы не позволим сделать вам это, мистер Лобетт. Мы с вами, сэр. И мы пойдем до конца. Ты согласен со мной, Кэмпион?

Кэмпион медленно покачал головой. Священник понимающе кивнул.

— Думаю, что вам удобнее обсуждать свои дела без меня, — сказал он деликатно. — Я буду в своем кабинете, если понадоблюсь, — и он вышел из комнаты.

Когда дверь за ним закрылась, Джайлс и Лобетты повернулись к Кэмпиону.

Происшествия ночи отложили на нем свой отпечаток. Под глазами лежали темные тени, взгляд за очками был невыразимо усталым, но дух его был бодр, как всегда, и голос по-прежнему звучал уверенно.

— Это довольно щекотливый вопрос, — начал он. — Есть важные факты, которые следует тщательно изучить. Во-первых, наш «старый друг» Симистер, который, как мы знаем, очень хочет оставаться неизвестным, решил, что у вас имеется ключ к его тайне. Так и есть, но он зашифрован, и вы сами не можете его прочитать. Он даже точно не знает, что именно у вас есть, и понимает, что может не узнать, даже если увидит, — Алберт сделал паузу и огляделся. — Тот, кто не понял, пожалуйста, поднимите руку. Все поняли? Хорошо! Я продолжаю. Симистер убедился, что невозможно выкрасть вас в Нью-Йорке, не подвергая себя риску, и решил так напугать вас, чтобы вы сами сбежали. И вы поехали в Европу. Тогда он придумал сенсационное убийство на борту корабля. Безвременная кончина моего бедного Хэйга похоронила эту затею. Теперь мы подходим к Мистери Майл. Здесь, как вы знаете, нас сразу же обнаружили. И первой жертвой был Сант Свизин. Но эту тайну еще предстоит раскрыть. Вернемся к маленькому Алберту, то бишь, ко мне. Как знаменитый сыщик приступил к работе? Прежде всего, он втерся в доверие клиента. Как он это сделал? Обратил внимание мистера Лобетта-старшего на тот факт, что на корабле находится Джо Грегори.

Судья повернулся к Марлоу.

— Это так. Пока Кэмпион не убедил меня, я считал, что это просто какой-то искатель приключений. Я не предполагал, что вы слышали о Грегори. Несколько лет назад я засадил его в тюрьму. Он был один из людей Симистера. Когда я узнал, что он плывет на том же корабле, это произвело на меня большое впечатление.

— Но давайте продолжим, — сказал Кэмпион. — Именно поэтому судья пришел к мысли, что ему надо скрыться. Он согласился со мной, что только в этом случае мы могли увидеть, что они начнут делать дальше. Так возник план исчезновения мистера Лобетта. Все шло хорошо, не считая парочки промахов, результатом которых стали приключения Бидди.

— Ты действительно ожидаешь гангстеров в любую минуту? — спросил Марлоу.

— Едва ли, — ответил Кэмпион. — Мы многое узнали через Кнэпа и Бидди. Нам теперь точно известно, кто наши враги, за единственным исключением. Мы не знаем, кто такой Симистер, очень возможно, что это известный и уважаемый человек, например Премьер или министр внутренних дел.

— Вы не думаете, что неподалеку может находиться кто-то из его людей? — спросил судья Лобетт.

— Все зависит от того, что вы имеете в виду, — сказал Кэмпион. — Например, Датчет — один из них. Конечно, он в данный момент второстепенная личность. И здесь наше небольшое преимущество. Если кто и скомпрометировал себя и своих подручных, так это Датчет. И вполне вероятно, что в такой ситуации может появиться сам Симистер, чтобы довести дело до конца. Это нам и нужно.

— И все же мне до конца не ясен твой план, — сказал Марлоу.

После некоторого колебания Кэмпион обратился к судье:

— Я хочу, чтобы вы вернулись в Мистери Майл вместе со мной. Я выбрал Мистери Майл, поскольку мы хорошо знаем это место. Они не преминут напасть на нас. И тут все решится: или они нас, или мы их. События будут стремительными и, вероятно, окончательными. Что скажете?

Глаза судьи заблестели. Предложение соответствовало его характеру.

— Я согласен, — сказал он.

— И я тоже, — оживился Марлоу. Кэмпион покачал головой.

— Прости, но мы с твоим отцом поедем одни. Это решено.

— Да, это решено, — подтвердил старый Лобетт. — Послушай, Марлоу. Я буду в этом участвовать, поскольку без меня нельзя. Но кто-то должен присматривать за Изабель. Это не только потому, что ты мой сын и должен продолжить мою работу, если со мной что-то случится. У нас есть Изабель, и все мои помыслы о ней…

Молодой человек беспомощно посмотрел на него.

— Но я не могу позволить, чтобы ты и Кэмпион рисковали одни, отец. Почему Кэмпион?

— Для меня это обычное, будничное дело, — беззаботно возразил Кэмпион. — Ты, кажется, забыл мой профессиональный статус.

— Верно, — сказал судья. — Ты и Паджет, Марлоу, выходите из игры.

— Ерунда! — сказал Джайлс. — Я еду. Никто из вас не знает Мистери Майл так хорошо, как я. Я — тот человек, который вам нужен. И у меня есть две здоровые руки, не то, что у Марлоу. Должен признать, что и голова моя никогда так ясно не работала.

Кэмпион задумался.

— В этом что-то есть, — сказал он.

— А как же твоя сестра? — спросил судья Лобетт. Джайлс посмотрел на Марлоу.

— Я думаю, с ней все будет в порядке, — ответил он. Судья взглянул на сына вопрошающе.

— Это так? Тогда ты возвращаешься в город, как только отдохнешь. Что вы скажете в отношении Джайлса Паджета, Кэмпион?

— Не вижу причин, чтобы ему не ехать с нами, — медленно произнес Кэмпион.

— Мне это не нравится, — сказал Марлоу.

— Договорились! — твердо сказал Лобетт. — Что дальше, Кэмпион?

— Спать. Сон лучше всего восстанавливает силы. Нам надо прибыть в Мистери Майл ночью. Пока мы здесь в безопасности. Марлоу, тебе тоже следует отдохнуть. Мы высадим тебя на ближайшей железнодорожной станции.

— Будьте вы неладны! — воскликнул Марлоу. — Я теперь не засну.

— Любитель, — снисходительно улыбнулся Кэмпион. — Я буду спать, как младенец.

Вскоре путешественники были устроены в спальне, тихой и прохладной, а когда проснулись, то обнаружили, что их ждала еда, достаточная для небольшой армии, идущей в бой.

Около девяти вечера они закончили трапезу. Никто посторонний в деревне не появлялся, и Кэмпион задумался.

— За квартирой, должно быть, следят, — сказал он. — Я думаю, что у них есть человек. Вполне вероятно, что и они приходят в себя после прошлой ночи, и, может быть, не подадут признаков жизни день или два.

— Жаль, что я не с вами, — в который раз подосадовал Марлоу. — Моя рука вовсе не так болит, как это может показаться!

Судья повернулся к нему.

— Мы всё решили сегодня утром, сын. Ты едешь прямо в город и отвезешь это письмо Изабель.

— Ты вышел из игры, а мне хочется хорошенько избить кого-нибудь, — сказал Джайлс. — Боже, помоги Кейтлу, если не произойдет ничего более серьезного!

— Ты поедешь поездом десять тридцать из Вудбриджа, Марлоу. Мы попадем в Мистери Майл примерно часом позже. Вы готовы?

Осознание серьезности предстоящего вернулось, и хотя Кэмпион держался как всегда беззаботно, все притихли.

Аларик Вате открыл ворота, и автомобиль бесшумно выехал.

Они двигались без задержки и остановились только для того, чтобы высадить Марлоу в Вудбридже. Отец и сын обменялись рукопожатием. Джайлс наклонился к другу.

— Следи за малышками, — сказал он и добавил смущенно: — Передай Изабель, что я люблю ее…

Марлоу кивнул.

— Завидую тебе, старик, — искренне сказал он. — А от тебя что-нибудь передать, Кэмпион?

— Скажи Бидди: «Улыбаясь, мальчик умер», — смеясь, ответил Кэмпион. А еще скажи ей, что у нее останется Аутоликус, — добавил он более серьезно. — И Лаг тоже, если она захочет. Женщина вряд ли забудет меня, если рядом с ней будут эти двое…

Машина рванулась и понеслась в сторону Мистери Майл.

26. Один конец тайны

Когда «Бентли» приблизился к Мистери Майл, до них донесся запах моря. Ночь была темной, душной, и чувство подавленности, владевшее ими, усиливалось.

Судья Лобетт дотронулся до плеча Кэмпиона.

— Теперь, когда Марлоу нет, я готов рассказать вам все, что знаю.

Кэмпион остановил машину на обочине.

— Думаю, самое время… — Кэмпион выключил фары и приготовился слушать.

— Вот как я вижу все это дело, — начал судья. — Я не знаю, рассказал ли вам Марлоу, что в течение всей своей службы в Штатах я преследовал гангстеров Симистера. Мы так и не смогли догадаться, кто скрывается за этим именем, кто этот таинственный главарь. Однажды я получил кое-какие сведения, которые могли послужить ключом к разгадке. Это было уже после моего ухода со службы. Полиция организовала что-то вроде специального комитета для расследования этого дела. Я тоже был приглашен. В то время в тюрьме находился человек по имени Кулсон. Он был замешан в деле, связанном с наркотиками, где погибло несколько полицейских. Кулсон был человеком Симистера. В тюрьме он заболел и оказалось, что у него рак. Он умирал, когда комитет предложил мне посетить его, что я и сделал. Он очень хотел умереть дома, мечтал провести свои последние дни с женой. Я пришел к выводу, что он уже не представляет опасности и добился его освобождения. Он поклялся мне, что у него есть то, что он считает ключом для опознания Симистера. Когда после многих хлопот я получил «это», то решил, что меня разыгрывают. Но Кулсон был серьезен, и я поверил, что держу в руках ключ, который поможет разрешить загадку.

— Великолепно! — сказал Кэмпион. — Что же это было?

— Сказки для детей, — сказал судья.

— Те, что в синем чемодане? — спросил Кэмпион.

— Марлоу рассказал мне, что вы открывали его, — сказал Лобетт. — Я купил всю серию — на последней странице первого тома был перечень сказок. Я прочел их все, надеясь найти хоть какой-нибудь шифр, но ни я, ни наш знаменитый эксперт ничего не нашли.

Кэмпион уставился на него.

— Боже мой! Это книги, которые мы видели? Я не имел представления, что вы оставили ключ в Мистери Майл!

— Это самое безопасное место. Пока книга находилась среди остальных, найти ее, не зная названия, невозможно. Если бы у меня обнаружили одну книгу, все стало бы ясно. Вот почему я всегда возил с собой все эти книги.

— Все равно, мы найдем то, что нужно, — сказал Кэмпион. — У меня нюх на это.

Он завел двигатель, и они двинулись вперед. Ночь достигла пика темноты, необычной для летних месяцев. Небо покрылось облаками, воздух был тяжелый, несмотря на прохладу с моря.

Все это, вместе с чувством приближающейся опасности, делало поездку беспокойной и нервной. Казалось, что природа тоже настороже. Птицы и звери тревожились, из-за жары, из леса доносились странные крики — ночные птицы чувствовали приближение грозы…

Путешественники без приключений добрались до Страуда. Кэмпион удивленно посмотрел на Джайлса.

— На дороге нет полиции. Что это — экономия? Или стражи порядка заняты? Жаль, что мои Семь Свистунов не на месте.

Джайлс тяжело дышал.

— Если гроза не начнется, меня разорвет на части, — сказал он. — Эта тяжесть может висеть всю ночь. В такое время мне хочется убить кого-нибудь.

— Вот это мысль! — бодро сказал Кэмпион. — Я думаю, у тебя будет такой шанс. — Машина медленно поднималась по холму. Они проехали погруженную в темноту деревню,парк, с его огромными деревьями, который казался незнакомым и беспокойным.

— Свет! — вдруг воскликнул Джайлс. — Свет в гостиной! Что это значит?

Кэмпион выключил двигатель, и машина, проехав несколько ярдов, остановилась. Он соскользнул на траву и сказал:

— Надо соблюдать осторожность. Я загляну в окно, — и он исчез в темноте. Через некоторое время они услышали совсем рядом его шепот: — Мы попались… Приехали и сунули свои головы, как белка в силок. Посмотрите!

Они последовали за ним через лужайку, подкрались к окну гостиной и приникли к нему.

Комната была ярко освещена. Оттуда, где они стояли, им хорошо была видна картина Ромнея — прекрасная женщина со сладкой глупой улыбкой, а перед картиной в кресле Людовика XVI в неуклюжей позе сидел Барбер. Его большая голова была откинута назад, открывая толстую бычью шею под бородой.

— Кто это? — прошептал судья. Кэмпион объяснил.

— Он что — мертв? — у Джайлса сорвался голос.

— Думаю, что нет, — сказал Кэмпион. — Он дышит. Похоже, что его накачали лекарствами.

Судья Лобетт чуть наклонился, и его тень пересекла поток света. Кэмпион отдернул его назад.

— Пошли сюда, — прошептал он и повел их за угол к кухонному окну. Там тоже горел свет.

Миссис Вайброу сидела за кухонным столом, голова ее лежала на столешнице, руки бессильно свисали вниз.

— Боже мой! Они и с ней тоже что-то сделали! — прошептал Джайлс.

— Хлороформ, — предположил Кэмпион. — Подождите минуту, я обойду дом. Боюсь, мы попали в самый разгар событий. Послушай, Джайлс, я собираюсь вынести тот синий чемодан, если только подниму. Если я не вернусь, Джайлс, не подчиняйся своим природным дурацким инстинктам и не пытайся выбраться отсюда в машине. Используй единственный выход, который неизвестен никому — через туманный туннель. Джордж и Энри получили приказ держать там лодку. Я ведь не знал, в какой момент она может нам понадобиться. Говоря словами бессмертного Кнэпа, «спокойной ночи всем».

Судья схватил его за рукав.

— Тебе нужна книга «Синдбад-мореход и другие рассказы», — сказал он.

Кэмпион не удержался, чтобы не прокомментировать:

— Принимая во внимание сцену в гостиной, это должна была быть «Спящая красавица», — и он бесшумно исчез за углом дома.

Джайлс и судья Лобетт прижались к стене. Молодой человек тяжело дышал, а сердце билось так сильно и громко, что, казалось, могло расшатать фундамент дома.

Лобетт был спокойнее, но это давалось ему большим усилием воли. Сжимая револьвер, он ждал.

Из дома не доносилось ни звука. Проходили минуты. Джайлса трясло от нетерпения, рана на щеке начала пульсировать.

Наконец, скрипнула доска в доме и в следующий момент кто-то мягко опустился на землю.

Судья поднял револьвер, но из темноты донесся голос Кэмпиона:

— «Спящая красавица» спокойно спит внутри, а разбойники, видимо, снаружи. Барберу досталось. Там была драка, стулья перевернуты. В доме нет ни души, — он заговорил еще тише. — Я взял книгу. Теперь это наш последний шанс. Итак, в туманный туннель.

Джайлс не двинулся с места.

— Верное самоубийство в такой темноте, — пробормотал он. — Ты не знаешь эти топи, Алберт…

— Я захватил штормовой фонарь из кухни. Мы зажжем его, когда пустимся туда. Бесполезно возвращаться на машине. Они на это и рассчитывают.

Судья Лобетт кивнул в сторону окна.

— А что будет с этими людьми?

— Я не думаю, что им грозит реальная опасность. Если бы с ними хотели что-нибудь сделать, то уже сделали бы. Мы в ловушке и должны выбраться из нее. Небезопасно даже пытаться вернуться в деревню.

Все вокруг них, казалось, перешептывалось. За каждым деревом мог прятаться враг. Их приезда, возможно, ожидали с нетерпением. Когда они ехали по Страуд, огни машины мог видеть любой. Даже сейчас за ними могли следить и наброситься в любую секунду. Датчет и его люди, естественно, были не единственными подручными их таинственного врага.

— Положитесь на дядю Алберта, — сказал Кэмпион. — Это будет едва ли приятная загородная прогулка. В нашей программе — «Змеи в траве».

Он пошел первым. Продвигались они медленно и напряженно, каждую минуту ожидая нападения из темноты.

Кэмпион постоянно останавливался, чтобы прислушаться, но дом позади был молчалив, как и прежде.

Когда они вошли в лабиринт, он дал фонарь Джайлсу и тот возглавил их маленькую группу. Они нашли проход и спустились в канаву. Жара и духота стали непереносимыми. Было такое ощущение, что на горло им положили горячий компресс. Джайлс обливался потом, Лобетт дышал с трудом. Только Кэмпиону, казалось, все было нипочем. Он шел, не сбавляя скорости.

Канава была сухой и идти стало легче. Наконец, они нырнули в туманный тоннель. Это широкое углубление в солончаке когда-то было дном старой реки, а теперь дно высохло и поросло мягкой травой, по которой скользили ноги.

— Это место, довольно противное днем, — пробормотал судья, — ночью напоминает Долину Теней Смерти…

— Осторожнее, — тихо сказал Джайлс. — Мы приближаемся. Держитесь ближе друг к другу.

Вдруг он остановился.

— Дальше без лампы идти опасно. Маленький фонарик не поможет. Здесь начинаются топи. Ты можешь провалиться по пояс, по шею или вообще с головой и тогда вытащить тебя сможет только пара лошадей…

Зажгли фонарь, осветивший тусклым желтым светом окружающий их туман.

— Ну, мои морские волки, все на борт! И вперед — на Париж, Дижон, Лион, Марсель! Счастливого пути! — шутка Кэмпиона прозвучала дико в атмосфере страха и неизвестности.

— Нам везет, — сказал Джайлс. — Прилив поднялся выше, чем на две-трети.

Они вышли к маленькому домику, где всего несколько дней назад судья Лобетт переодевался, прежде чем сесть в лодку.

Теперь под ногами была не трава, а грязь, которая булькала и пузырилась по мере того, как надвигался прилив.

— Ради Бога, будьте осторожнее, — нервно сказал Джайлс — Отсюда начинаются топи. Здесь очень трудно пройти, особенно в темноте. Это большой риск!

Кэмпион шагнул вперед в круг света от фонаря. В нескольких футах впереди виднелась тонкая белая линия — приближающийся прилив.

— Как близко он подойдет? — спросил Кэмпион.

— Обычно прилив останавливается недалеко от домика, — ответил Джайлс, — кроме сентября, когда вода низкая. Ты видишь лодку?

— Вон она, — сказал судья, готовясь сделать шаг вперед.

Джайлс удержал его.

— Надо попробовать почву, прежде чем наступить! Подними фонарь выше, Кэмпион!

Лодка медленно покачивалась всего в нескольких ярдах от них.

Джайлс снял туфли и носки.

— Так я лучше почувствую топь, — объяснил он и осторожно двинулся вперед.

Кэмпион посмотрел через плечо. Далеко позади среди деревьев ему почудились движущиеся огни.

— Быстрее, — зашептал он, — быстрее.

Наконец, Джайлс добрался до лодки и залез в нее.

— Все будет в порядке, если вы пойдете прямо на меня, — сказал он. — Я не могу подгрести ближе, а то сядем на мель.

Кэмпион схватил руку судьи.

— Ну, давайте, — шепнул он. — Сосредоточьтесь на лодке и идите. Скажите Джайлсу, чтобы греб на Херон Бич, а если не сможет в темноте, пусть доберется до середины реки и ждет там.

Закончив свое опасное путешествие к лодке, судья вдруг осознал, что Кэмпион все еще стоит на берегу с фонарем в руках.

— Давай, иди, — позвал Джайлс.

— Заткнись, ты, глупец! Отгребай, или я выстрелю из своего водяного револьвера. — И, хотя они были достаточно далеко, все равно услышали шепот Кэмпиона: — Ради Бога! Никакого героизма! Нельзя терять ни минуты, иначе вы можете все испортить. Поверьте своему дядюшке Алберту!

— Парень, ты не должен делать этого! — тон судьи Лобетта был очень серьезен.

— Джайлс, — скомандовал Кэмпион, — греби прямо, если ты не хочешь, чтобы нас всех убили, и оставайся там, что бы ты ни услышал. И если этот старый упрямец будет шуметь, ради любви к его дочери дай ему по голове веслом.

Джайлс знал Кэмпиона многие годы и понял, что наступил момент, когда надо было действовать. Опустив весло в воду, он направил лодку к центру устья.

Кэмпион замахал ему фонарем. Последнее, что увидел Джайлс, был силуэт его друга, стоящего на берегу с фонарем над головой.

— Я любил Офелию! — пробормотал Кэмпион с драматическим эффектом и медленно пошел обратно вдоль края берега, нырнул в туманный туннель и направился к домику. Он взошел по деревянной лестнице и повесил фонарь на угол двери так, чтобы его свет был хорошо виден издали. Затем, вынув из кармана фонарик, вошел в дом.

Построенный на сваях высотой в четыре фута, домик представлял собой комнату, в которой стоял грубо сколоченный стол, поддерживаемый одной ножкой и двумя крюками, вбитыми в стену. На другой стене висела полка, но такая низкая, что ее можно было использовать как сиденье.

Молодой человек осторожно огляделся. Комната была почти пуста, если не считать кое-какого лодочного снаряжения и порожнего деревянного ящика. Часть досок пола была убрана, видимо, для того, чтобы их не унесло во время прилива. Таким образом образовался люк, ведущий прямо на болото.

Кэмпион сел на скамью, положил зажженный фонарик на стол и вынул книжку детских сказок, которую он принес с собой.

«Синдбад-мореход и другие рассказы». Он переворачивал страницу за страницей: фронтиспис, посвящение, предисловие и примечания редактора… Лист, на котором было содержание, привлек его внимание — детские сказки, знакомые с детства… Невозможно было представить себе более абсурдное занятие в такой момент. Его глаза скользили по строчкам. «Синдбад-мореход», «Аладдин и его Волшебная Лампа». Вдруг его взгляд остановился. Название как бы глядело на него со страницы. Он закрыл его рукой и посмотрел в темноту.

— Я сошел с ума, — сказал он громко. — Это, наконец, случилось. Я сумасшедший! «Али Фергюссон Баба и сорок разбойников».

27. Ночной финал

Один в домике на болоте, Кэмпион слушал замирающие звуки собственного голоса. Затем он снял очки, вытер лицо носовым платком и уставился на свет, падающий от фонаря.

Проходили минуты, а он оставался неподвижным, слепо глядя перед собой. Тишина была непереносимой. Затем в темноте за лучом света что-то двинулось. Он мгновенно выпрямился, прислушиваясь.

Сначала он подумал, что услышал движение какой-то птицы на солончаках или чавканье грязи, но звук повторился, теперь уже ближе и более четко — шаги по траве.

Кэмпион засунул книгу в карман пиджака. Он сидел молча, выжидая.

Кто-то поднимался по деревянной лестнице: он слышал скрип старого дерева под весом грузного тела.

В следующий момент кто-то снял фонарь с крючка и в дверях появилось очертание человеческой фигуры, тяжелой и слоноподобной.

Барбера едва можно было узнать. Мягкий, глупый старый джентльмен испарился, а на его месте, глядя на молодого человека, возник монумент из плоти с дьявольскими глазами.

— Вы одни? — спросил он. — Вы очень умны, мой друг!

Кэмпион криво ухмыльнулся.

— Поговорим, как истинные джентльмены, — сказал он.

Человек, который называл себя Али Фергюссон Барбер, подошел к столу, поставил на него фонарь и встал как башня над молодым человеком, который казался карликом рядом с ним.

— Возможно, это хорошо, — сказал он. — Я думаю, настало время нам с вами провести небольшую дискуссию, мистер Рудольф К. — Он назвал имя, которое так удивило Кэмпиона, что он невольно выдал себя неожиданным восклицанием.

Барбер слабо улыбнулся.

— У меня здесь есть, мой юный друг, — сказал он, вытаскивая бумагу из кармана, — очень интересное досье. Я уверяю вас, оно содержит несколько значительных фактов. Мы оба сделали немало ошибок. Мы недооценили друг друга, мистер…

— Называйте меня Кэмпион, — сказал молодой человек. — Теперь, когда мы так подружились, может быть, вы скажете, кто вы?

Его собеседник улыбнулся, и на мгновение его лицо напомнило лицо эксперта по картинам, но уже в следующий момент улыбка исчезла и он опять стал неузнаваемым.

— Я никогда не использовал вымышленное имя. Это глупо и очень утомительно. Я жил своей собственной жизнью.

Кэмпион пожал плечами.

— Вы себя лучше знаете, чем я, — сказал он. — И все же, я мог бы предложить вам другое имя. Садитесь и устраивайтесь поудобнее. Вон там есть ящик.

Барбер принял предложение и сел.

— Я предполагаю, что вы отправили Лобетта морем, как вы это сделали прежде. Это было очень умно с вашей стороны. Я думаю, нам будет несложно расправиться с этим старым джентльменом. Но меня в данный момент интересуете вы.

Изменения, происшедшие в Барбере, были поразительны. И именно это убедило Кэмпиона, что он — тот человек, который ему нужен.

— Как вы уже, наверное, догадались, — продолжал Барбер, — я представляю одну из самых сильных и умных организаций в мире. Насколько я знаю, вы однажды работали на нас с довольно деликатной миссией в доме под названием Блэк Дадли. Вы тогда провалились. Но теперь я и мои коллеги решили предложить вам войти в нашу организацию. Договор…

— Пожалуйста, разорвите эту бумагу. Ничего не получится с моей подписью.

Помолчав, Барбер продолжал:

— Ваш юмор иногда раздражает, но я думаю, он у вас непроизвольный, и это простительно. Мы делаем вам предложение. Лобетт стал слишком назойлив. Мы думаем, что он располагает, или считает, что располагает, ключом к секрету такой важности, что для меня не представляется возможным обсуждать это с вами. Я не собираюсь больше ничего говорить, но могу уверить вас, что, приняв предложение, вы никогда не пожалеете. Мне бы хотелось еще сообщить, что у вас нет выбора. Итак, что скажете?

— Да, теперь буду говорить я. Для начала несколько вопросов. Как случилось, что вы ждали нас в Мистери Майл? И почему? Это же риск…

— Совсем нет. Участие женщин в таком деле — большое упущение, мистер Кэмпион. Я признаю, что вы действовали очень быстро, а я по глупости подумал, что вы начнете обыскивать дом в поисках молодых леди, а затем обратитесь ко мне. Я бы быстро «пришел в себя». Что касается ключа, то бесполезно искать вещь, о которой не имеешь представления. Я ждал, что мистер Лобетт сам покажет его мне.

Хотя тон беседы был дружественный, атмосфера в маленьком домике накалилась. Духота перед грозой стала невыносимой, над болотами все чаще вспыхивали молнии.

— Ситуация мне ясна, — сказал Кэмпион, — или мое имя появится в газетах, или я буду работать на вас. А теперь рассмотрим ваше положение. Вы здесь, среди болот, далеко от дома и мамы. Предположим, что я ударю вас по голове, уйду домой и никому не скажу о вас?

Барбер улыбнулся.

— Вы этого не сделаете. Я хорошо изучил ваше досье, думаю, вам будет нелегко объяснить наличие убитого человека с незапятнанной репутацией. Все знают, кто я.

— Кроме дядюшки Алберта… — возразил Кэмпион. — Вы помните человека по имени Кулсон? Единственный человек, которому вы немного открылись? Мое второе — Фея Моргана, мистер Али Баба.

Ни одна мышца на лице Барбера не шевельнулась.

— Я не понимаю вас, — сказал он. — Вы все еще шутите?

— Вот здесь вы ошибаетесь, — Кэмпион говорил спокойно. — Вы признались, что не знаете, какой ключ есть у судьи Лобетта. Я могу пролить свет на это. Прекрасный ключ. Совершенно понятен человеку, который хорошо вас знает.

То, что его собеседник потрясен, было совершенно очевидно. Но после первого шока, он мощным волевым усилием овладел собой.

— Я еще раз убеждаюсь, что вы умны, молодой человек, но, как говорят в этих краях, «слишком умны наполовину». В этом досье сказано, что вы никогда не носите с собой оружие. Было бы интересно узнать, это правда?

— Так как один из нас должен будет вскоре умереть, мне бы хотелось выяснить несколько фактов. Например, как вам удалось держаться в тени все это время? Говорят, что имеются отчеты о вашей деятельности за сто лет. Но вы же не существовали в те годы, — улыбнулся Кэмпион.

Казалось, эти слова развеселили Барбера.

— Я не тороплюсь, — сказал он. — Возможно, я расскажу вам, хотя бы потому, что должен переждать здесь грозу… Но боюсь, что теперь мне придется забрать свое предложение назад.

— Сказано — сделано, — Кэмпион уселся удобней, приготовившись слушать. Снаружи начали падать капли дождя. Вспышки молний участились.

Барбер вздохнул.

— Вы или очень храбрый человек, или еще более глупы, чем кажетесь, — сказал он. — Но я рад, что такая возможность мне представилась. Желание поделиться с кем-нибудь очень сильно у человека моего темперамента. Тем более, что прежде я никогда не был в ситуации, когда мог бы спокойно раскрыть свою тайну. Я единственный человек, — сказал он с гордостью, — который сумел сделать должность главы гангстерской организации такой же приятной, как и все прочие. Я в безопасности, меня уважают и не беспокоят, как любого другого человека моего достатка. Я езжу, куда хочу, живу, как мне заблагорассудится. У меня вилла с висячими садами на Босфоре, очаровательный дом времен королевы Анны в Челси. Мои апартаменты в Нью-Йорке — самые дорогие в городе. У меня дворец в Калифорнии, а мое шале знаменито по всей Франции. Я эксперт по картинам, и у меня лучшая коллекция Рейнолдса в мире. Я уважаемый гражданин в той части мира, где находится мой дом. У меня много друзей. И в то же время — ни одного, кому я доверял бы полностью. И в этом — единственное неудобство. Что касается остального?.. Ну, какая разница? Ну, делал бы я свои деньги из нефти или машин?

Казалось, Кэмпион находится под впечатлением исповеди.

— Ваш «бизнес» осуществляется при помощи агентов? — спросил он. — Я понимаю, как это делается, но как вы начинали?

Барбер вздохнул.

— Какая жалость, мой друг, что я вынужден убить вас. Вы так умны. Вопрос, который вы задали, очень прост. Мой отец был Симистером.

Кэмпион облегченно рассмеялся.

— Боже мой! — сказал он. — Вы унаследовали его дело?

— Почему бы нет? Нет ничего странного в том, что человек оставляет в наследство сыну свое дело. Я никогда не принимал участия ни в одном его деле. Отец очень тщательно оберегал мою непричастность. Когда он умер, я продолжил его дело. И не думаю, что кто-то почувствовал какие-то изменения в руководстве. Видите ли, организация должна быть глубоко законспирированной, поэтому и удалось сохранить свою анонимность.

— Удивительно, — сказал Кэмпион. — Простите меня, мистер Барбер, у вас есть семья?

Барбер, поколебавшись, ответил:

— Нет, у меня никого нет.

— Да, тяжело, — с сочувствием сказал Кэмпион. Барбер пожал плечами.

— Я большой индивидуалист и собираюсь прожить очень долго.

Кэмпион наклонился через стол.

— Простите меня за вопрос, — сказал он, — но почему вы считаете, что я не могу убить вас? Предположим, я рискну?

— Я не думаю, что вы так хорошо вооружены, — было что-то величественное в той спокойной уверенности, с какой он произносил эти слова. — Разрешите мне объяснить. Во-первых, мистер Кэмпион, я слышал, что у вас есть привычка носить с собой детский водяной револьвер, который очень напоминает настоящий. Признаюсь, что меня это очень позабавило. До такой степени, что я решил сыграть маленькую шутку. Я тоже приобрел водяной револьвер, мистер Кэмпион. В настоящее время он направлен как раз вам в лицо. Но я не хотел копировать вас с точностью, и поэтому мой револьвер содержит разъедающую жидкость. Бесчеловечно выносить вид страдающего человека, поэтому обычная пуля из обычного револьвера легко прикончит вас.

Кэмпион не шевельнулся, но на скулах его ходили желваки.

— Я надеялся, что он не пригодится, — с сожалением сказал Барбер.

Кэмпиону стало душно. Было далеко за полночь. Мистери Майл будет спать еще часов пять. Джайлс, Кэмпион был уверен, выполнит его инструкции. Рассчитывать на то, что кто-то заметит освещенный домик во время грозы, было бессмысленно. Впервые за всю свою богатую событиями жизнь Кэмпион почувствовал себя почти побежденным.

Глаза Барбера сузились.

— Не питайте никаких иллюзий в отношении этой маленькой игрушки, мой друг, — сказал он. — Вставайте. Положите руки за голову.

Кэмпион подчинился. Барбер тоже встал. В руке у него был небольшой стеклянный шприц. Сомнения, которые оставались у Кэмпиона относительно угроз Барбера, моментально исчезли.

— Где ключ? — спросил Барбер.

— В левом кармане, — ответил Кэмпион. Барбер достал из его кармана книгу.

— Садитесь. Теперь, когда мы прекрасно понимаем друг друга, наша беседа будет еще приятнее.

— Скажите, вы все свои убийства совершаете так? — спросил Кэмпион.

— Как правило, я работаю за своим письменным столом. Но когда мистер Лобетт написал, что ему нужны услуги эксперта по картинам, я решил сам принять участие. Я получаю большое удовольствие от переживаемого. Я также не очень доволен своим агентом Датчетом. Пришлось отсечь эту ветвь организации. Он человек, несомненно, одаренный в своем деле, но недобросовестный. Я должен был давно знать о вас все.

Слабая улыбка появилась на лице Кэмпиона.

— Грандиозно! — пробормотал он. — Что-то вроде универсального магазина. «Не пропустите наш отдел шантажа. Есть в продаже убийства. Первый этаж. Похищения и чулочные изделия — налево».

Барбер не слушал его. Левой рукой он держал маленькую детскую книгу в зелено-золотистом переплете и нежно постукивал по нему пальцем.

— Она напомнила мне случай, о котором я совсем забыл, — случай двадцатилетней давности. Кулсон — единственный, с которым я вошел в непосредственный контакт. Я был сравнительно молод, а желание поделиться с чем-нибудь всегда одолевало меня. Однажды он спросил, знаю ли я самого Симистера, видел ли я его? Глупо, но я признался, что видел. И с тех пор он надоедал мне, чтобы я сказал ему, кто Симистер. Я показал ему на эту книгу, лежавшую на прилавке антикварного магазина. «Вот ключ», — сказал я. Больше я никогда его не видел. Случай этот совершенно выпал из моей памяти, но он свидетельствует, мой друг Кэмпион, что глупый поступок — опаснее, чем злой.

Кэмпион кивнул.

— Есть еще одна вещь, которую я хотел бы знать, — сказал он. — Что имел ваш друг Датчет против Свизина Каша?

Барбер пожал плечами.

— Откуда я знаю? — сказал он. — Многие дела Датчета шокировали меня.

— Я интересовался Свизином Кашем, — повторил Кэмпион. — Мне кажется невозможным, чтобы у такого человека была компрометирующая тайна.

Барбер покачал головой.

— Тайна всегда возможна. Посмотрите на меня, например.

— Боюсь быть надоедливым, — сказал молодой человек, — но меня очень интересует, как вы сумеете сохранить чистой свою репутацию при наличии трупа бедного маленького Алберта? Это, возможно, грубо, но проблема трупов всегда волновала меня.

— Это не представит никакой трудности, — убежденно сказал Барбер. — Переговорив с молодыми леди, я послал своих агентов сюда. Они дождались, пока деревня уснула, и накачали лекарствами слуг. После этого они удалились. Я прибыл на арену действия сразу же после этого. Для них, так же, как и для всех, я Фергюссон Барбер, эксперт по картинам. Я ждал вас в том положении, в котором вы нашли меня. Что может быть проще? Я вернусь обратно, сменю ботинки, что необходимо сделать после дождя. Я даже приму лекарство…

— Не забудьте о следах, — сказал Кэмпион. — Они здесь очень четкие.

Барбер кивнул.

— Я подумал об этом. Но вы должны знать, что найти отпечатки на солончаке практически невозможно. И мое алиби будет превосходно. Судья Лобетт и молодой Паджет видели меня сидящим за столом. Но время идет, мой друг. Вы слышите, гроза как будто удаляется. Такая приятная беседа, как жаль, что ее придется закончить…

— Муза осенила меня, — сказал Кэмпион. — Я только что сочинил себе надгробную эпитафию, которую завещаю вам написать на моей могиле. Никаких вульгарных античных стихов! А теперь слушайте внимательно, потому что мне будет неприятно, если вы напутаете.

Он говорил с такой серьезностью, что турок даже развеселился. Но его рука по-прежнему держала шприц, направленный на Кэмпиона.

— Минимум текста, — сказал Кэмпион. — Только это: «Здесь лежу я, бедный Алберт Кэмпион». — Он читал, отбивая ритм ладонью по столу: «Смерть была ужасной, но Жизнь — прекрасной!»

На последнем слове, когда голос его поднялся до высоких нот, он резко смахнул со стола фонарь и наклонил голову. В ту же секунду что-то горячее разлилось по его плечу, он ощутил, как кислота прожгла одежду, въедалась в тело. Домик погрузился в темноту, так как фонарь разбился и погас.

Кэмпион пополз к люку. Это была его единственная надежда. Боль в плече нарастала, он боялся потерять сознание. Нащупав люк ногой, он перекатился туда, но Барбер успел выстрелить. Вспышка разрезала темноту. Пуля вошла в тело.

Турок услышал сдавленный стон, когда Кэмпион упал на землю. Не зная о люке, он стрелял снова и снова. Он не боялся вызвать тревогу и мог свободно расправиться со своей жертвой.

Все еще держа револьвер наготове, Барбер достал коробок спичек и зажег одну, она тут же потухла из-за сквозняка. Тогда он наклонился и зажег спичку под скамьей. На этот раз пламя продержалось дольше, и он увидел, что Кэмпион лежал внизу на траве. Его очки упали, глаза были закрыты. Какое-то мгновенье турок колебался: ведь он выстрелил пять раз. В револьвере остался один патрон. Единственный способ убедиться, умер ли Кэмпион, — это спуститься к нему.

Когда он нагнулся, чтобы посмотреть вниз, маленькая книга выпала из его кармана и упала на распростертую фигуру. Не решившись прыгнуть в люк, Барбер поднялся на ноги и пересек комнату. В дверях он остановился, нащупывая лестницу, и осторожно спустился.

Очутившись на траве, он попытался снова зажечь спичку, но из-за дождя ничего не получилось. Он вслепую пошел налево, инстинктивно выбирая кратчайший путь вокруг дома; сделал несколько шагов, низкая густая трава была у него под ногами. Неожиданное чувство опасности охватило его, и он попытался отступить назад, но поскользнулся и упал в грязь, ту самую мягкую грязь, которую так боялся Джайлс. До конца не осознавая опасности, турок пока еще боялся только того, что возникнут сложности с алиби, так как теперь его одежда будет мокрой и грязной.

Грязь вокруг него чавкала и разговаривала на своем языке. Дождь продолжался. Он был один между небом и землей.

Барбер снова попытался выбраться и вдруг почувствовал, что трясина затянула его по пояс. Он изо всех сил колотил руками, но еще глубже проваливался в топкую грязь. Она уже достигла его плеч, и тут он громко закричал, зовя Кэмпиона, пока не понял, что крики могут услышать в деревне.

Он проваливался все глубже: через минуту грязь достигла подбородка. Он больше не осмеливался кричать, так как каждое усилие тянуло его вниз.

В какой-то момент его ноги коснулись чего-то твердого. Он сжался, надежда возвращалась к нему. Но дышать было очень трудно. Грязь как бы спрессовала, расплющила его грудную клетку. И все же надежда вернулась, его охватило дикое желание жить. Теперь было уже неважно, что ждет впереди.

Дождь прекратился. Высоко над головой облака разошлись, стало светлее. Он смотрел прямо перед собой. Глаза вылезали из орбит, лицо исказилось, рот хватал воздух. Менее чем в футе он увидел белую линию, неровную, более ужасную, чем трясина, — прилив.

Он смотрел на нее. Все, что было живо в нем, сконцентрировалось против этого последнего и самого ужасного врага, мозг отказывался осознавать его бессилие… Вдруг волна отхлынула назад, но только с тем, чтобы снова вернуться и оказаться еще ближе, в дюйме от его лица. Его вопль вспугнул диких птиц, повторился эхом в молчаливых комнатах Мэйнор Хауза, на солончаках и замер в тишине раннего утра.

Волна снова отошла и опять вернулась, пенясь и смеясь, лаская его лицо…

28. Эпилог

— Два зуба? — сказал инспектор Скотленд-Ярда с возмущением. — У него семь! Три внизу и четыре наверху. Мы с Мэри сходим по нему с ума! Ты зайдешь к нам взглянуть на него, когда поправишься?

Он сидел перед камином в квартире на Ботл Стрит.

— Непременно зайду. На следующей неделе. Я уже в порядке, — Кэмпиона почти не было видно в глубине огромного кресла. Только когда вспыхивал огонь в камине, собеседник мог видеть его лицо. Оно все еще было изможденным после долгой болезни. Пуля Али Барбера проникла в легкое, выздоровление шло медленно. Но его природная жизнерадостность возвращалась, и глаза за очками были живыми и лукавыми.

Его собеседник улыбнулся.

— Тебе чертовски повезло, что ты отделался только этой раной. Тебе всегда везло!

— Ты мне лучше скажи, как там дело Датчета? — спросил Кэмпион.

— Я как раз хотел рассказать тебе… Он раскололся на суде. Думаю, что аппеляции не будет. Он получил максимум. У нас были все свидетели по Мэплстон Холлу. Не было необходимости возбуждать еще одно дело.

Кэмпион взглянул на него:

— Ты имеешь в виду Свизина Каша?

Инспектор кивнул.

— Если хочешь, послушай — это интересно. У старика была своя тайна. Ты никогда не догадаешься! Он не был священником.

Кэмпион уставился на него.

— Он не был священником? — переспросил он. — Этого не может быть, Станис!

— Нет, это правда. История самозванства пятидесятилетней давности. Их было два брата — Свизин Каш и Велвин Каш, слишком бедные, чтобы обоим получить образование. Внезапно один из братьев — Свизин — умирает от сердечного приступа. Жили они вместе, снимая комнату в Кенгсингтоне. Умерший только что получил свой первый приход в Норфолке. Оставшийся в живых брат дружил с дочкой хозяина дома, и, я думаю, именно она подала ему эту мысль. Умершего похоронили под его именем, а Велвин взял имя Свизина Каша, уехал в деревню и начал работать. Братья были погодками и очень похожи. Никто не усомнился в личности священника ни на минуту! Прошли годы. Пять или шесть лет спустя его назначили в Мистери Майл, и его жизнь там вам известна лучше, чем мне. Чем старше он становился, тем безопаснее чувствовал себя. Единственным человеком, знавшим его тайну, была та хозяйская дочка. Она умерла примерно год тому назад. Ее звали Агги Саундерс. Время от времени в своих длинных подробных письмах она напоминала Кашу о том, что он в ее власти. В ответ он умолял ее не писать ничего компрометирующего. Когда она почувствовала, что жизнь ее подходит к концу, то собрала все его письма и отправила ему. К несчастью, это выпало на первую неделю работы Кейтла почтмейстером в Мистери Майл. Кейтл, конечно, ухватился за эти письма и передал их Датчету. С этого момента бедный старик не знал ни минуты покоя. Как тебе эта история?

Кэмпион, казалось, потерял дар речи от изумления.

— Боже мой! — только и мог повторять он. — Боже мой!

— Шантаж — едва ли не худшее из всех преступлений, — сказал Станислаус. — Я рад, что Датчет получил то, что заслужил.

Кэмпион сидел, глубоко задумавшись. В его памяти всплыли слова из письма Свизина Каша: «В случае серьезных неприятностей… пошлите Аларику Ватсу… который знает, что делать». Вот о каких неприятностях писал и чего боялся старик!

— Конечно, — продолжал инспектор, — власти могут передать дело Церкви. Но теперь это не имеет никакого значения, а для него это было очень важно.

Кэмпион ничего не ответил. Он больше, чем кто-либо понимал, насколько серьезно это было для Свизина Каша, так уважаемого и любимого своей паствой.

— Я думаю, ты доволен? Если не считать твоей раны и смерти священника, ты ведь не жалеешь, что все это случилось? Если бы ты не привез старого Лобетта и его детей в Мистери Майл, многого бы не произошло.

Они поболтали еще некоторое время, и гость ушел. Кэмпион полулежал в своем кресле и думал о трагической истории Свизина Каша.

— Лучший из всех священников и в то же время старый обманщик, спаси его Бог! — пробормотал он.

Через некоторое время он достал из кармана халата конверт и вынул листок бумаги. Почерк у Бидди был не из лучших, она писала, как малолетняя школьница. Он медленно перечитал письмо:

«Дома

Воскресенье.

Мой дорогой Алберт!

Лаг сказал мне, что тебе разрешают выходить. Мы приедем к тебе в пятницу. Мистери Майл прекрасна сейчас — листья стали желтыми и красными, а яблоки ждут, когда их снимут. Груша, которую посадил Сант Свизин, дала плоды в этом году. Когда ты приедешь, они будут уже съедобны.

Новый священник очень милый. Четверо детей и прелестная жена. До „великого события“ остался только месяц. Изабель собирается надеть короткое платье, а я — длинное. Это будет настоящая деревенская свадьба. Джордж и Энри выступят в качестве свидетелей.

Джайлс собирается получить целую кучу денег за Ромнея. Невозможно представить, но этот ужасный человек был прав в отношении картины. Я не собираюсь напоминать тебе о нем и обо всех событиях, но если бы этого не случилось, я бы не встретила Марлоу…

Я так счастлива сейчас, но мне бы хотелось, чтобы ты был с нами! Джайлс говорит, что за тобой надо следить, а то ты явишься на свадьбу в форме бойскаута. Но ведь ты не сделаешь ничего подобного, не правда ли?

Дочь Кадди родила ребенка, такой красивый. Мистер Лобетт (я начинаю называть его „папа“) сделал ей большой подарок. У Эдлпейта новый ошейник, потому что старый он съел или пытался, по крайней мере.

Я очень скучаю по Сант Свизину. Он был бы рад за нас. Элис прислуживает в доме нового священника. Ты знаешь, мне кажется, что Кадди влюблена в нового почтмейстера, который приехал на место Кейтла. Он не женат, по крайней мере, сейчас. У него двое детей, с которыми Кадди все время возится.

И все это благодаря тебе, мой дорогой человек! Мы с Марлоу благодарны тебе от всей души и остальные тоже. Мы этого никогда не забудем. Всего наилучшего.

С любовью, Бидди»

Дальше шел постскриптум, написанный твердой рукой Марлоу:

«Приезжаем в город с этими распутными женщинами в пятницу. Все о'кей. Отец хочет знать, где он может купить еще портвейна '98, который есть здесь в погребе. Доктор говорит, что у него будет подагра. Он отвечает: „А что такое подагра?“

Всегда твой, М. К. Л».


Остальные двое тоже подписали письмо. Это было семейное послание. С незапамятных времен письма Бидди всегда были такими — откровенными, теплыми, которые мог прочитать любой.

Кэмпион засунул письмо обратно в карман халата, поднял глаза и увидел Лага, который с интересом наблюдал за ним. Какое-то время Кэмпион молчал, наконец сказал задумчиво:

— Лаг, а что, если мне уйти в отставку? Моя профессия отпугивает людей.

Лаг уставился на него с открытым ртом.

— У вас что, удар?

— Перестань, — Кэмпион поднял руку. — Не дури, Лаг. Я совершенно серьезен.

— Это высказывание несет нездоровую мысль, — сказал Лаг и вышел из комнаты.

Кэмпион снова сел. Он достал из кармана письмо и бросил его в огонь. Сложив руки на коленях, он наблюдал, как оно горит. Ощущение пустоты нахлынуло на него. Симистер мертв, Датчет в тюрьме — на какой-то момент он почувствовал себя Александром Македонским, вздыхающим о новом мире, который он мог бы покорить.

В этот момент вернулся Лаг. Он выглядел взволнованным и расстроенным. В руках у него была визитка. Хриплым шепотом Лаг сказал:

— Иностранец. Швырнуть в него кирпичом?

— Я не знаю, — ответил Кэмпион. — Давайте сначала взглянем на это.

Лаг неохотно расстался с визитной карточкой. Когда Кэмпион взглянул на нее, искорки заиграли у него в глазах и выражение удовольствия проступило на лице. Он пронесся мимо Лага и широко открыл дверь.

Через мгновение он появился с молодым темноволосым мужчиной. Его выправка выдавала военного.

Они с большой радостью бурно разговаривали на языке, который впоследствии Лаг описал как «обезьяний язык». Было ясно, что они знают друг друга давным-давно.

Вскоре иностранец протянул Кэмпиону письмо — массивный конверт, с печатями, перевязанный розовой тесьмой. Кэмпион осторожно вскрыл его. Единственный лист бумаги, который он извлек из конверта, был увенчан гербом знаменитого европейского королевского дома. Письмо было написано по-английски.

«Приветствую! Мой дорогой друг, я в отчаянии. Предстоит государственная поездка в Индокитай. Сыт по горло. Можешь ты заменить меня, как прежде?

Всегда твой Р.

Р. S. Ожидаются неприятности, но ведь это тебе по душе? Приходи и помоги мне».

Кэмпион вложил бумагу в конверт и бросил его в огонь вслед за письмом Бидди. Он повернулся к посетителю и поклонился. Затем подошел к письменному столу, написал несколько слов на листке из записной книжки, вложил в конверт и тщательно заклеил. Затем, обменявшись с посетителем несколькими словами, проводил его.

Когда дверь за ним закрылась, Кэмпион повернулся к своему любопытному помощнику.

— Лаг, — сказал он шутливо, — ты можешь поцеловать мне руку.


Оглавление

  • 1. Еще одна попытка
  • 2. Легенда о Симистере
  • 3. Мистери Майл
  • 4. «Лорд Мэйнор»
  • 5. Семь свистунов
  • 6. Человек во фраке
  • 7. При свете фонаря
  • 8. Конверт
  • 9. В случае неприятностей…
  • 10. Безумие Свизина Каша
  • 11. Лабиринт
  • 12. Мертвое дерево
  • 13. Синий чемодан
  • 14. Кэмпион начинает действовать
  • 15. Находка мистера кейтла
  • 16. Колеса продолжают крутиться
  • 17. Человек на велосипеде
  • 18. Неподражаемый Тос
  • 19. Вход через продуктовый лифт
  • 20. Профессионалы
  • 21. Нервы мистера Кэмпиона
  • 22. Скандал
  • 23. Как все было
  • 24. И снова в бой, дорогие друзья!
  • 25. Наживка
  • 26. Один конец тайны
  • 27. Ночной финал
  • 28. Эпилог