Заметки вашего современника. Том 3. 1983-2000 (сокр. вариант) [Ярослав Кириллович Голованов] (fb2) читать онлайн

Голованов Ярослав Кириллович Заметки вашего современника ТОМ 3 1983–2000

Я рискнул выложить отдельные страницы 3-го тома книги (примерно 1/5), сделав выборку конкретно космической темы.

А книга и сама по себе очень интересна и (самое главное) правдива, но заметки "на космическую тему", написанные прямо во время событий, просто бесценны!

Будет возможность – купите книгу, не пожалеете!

Я взял на себя смелость встрять с комментариями в сомнительных местах.

OCR: С.Хлынин

Книжка 97 июнь – октябрь 1983 г

Москва – Черноголовка – Переделкино – Калуга – Переделкино

* * *

Из рассказа Александра Сергеевича Попова об истории создания знаменитой «катюши»:

— Когда я вместе с Косятовым и Архангельским 13 июля 1933 года пришёл в РНИИ, там уже существовали:

1-й отдел Шварца, набранный, главным образом, из бывших сотрудников ленинградской Газодинамической лаборатории, которые занимались пороховыми снарядами для армии и флота;

2-й отдел, где занимались авиационными ускорителями для бомбардировщиков ТБ-1 и ТБ-3 с базами в Чкаловской и Монино. Также там занимались ракетными катапультами.

В 1937 году 2-й отдел был расформирован, так как ускорители посчитали бесперспективными. Я работал у Шварца по ракетному вооружению самолётов. База у нас была в Ногинске. Главная проблема: большое лобовое сопротивление направляющих, с которых разгонялись ракеты. Мы с Гваем предложили сделать Т-образный паз, Победоносцев и Павленко – планку другой конфигурации. Наше изобретение прошло испытания и было принято.

В 1939 году проходили большие военные учения округов, на которых применялись самолёты с ракетами. Из всех округов тогда отобрали 5 лётчиков на И-16 во главе со Звонарёвым и отправили их на Халхин-Гол. Самолёты с PC имели на фюзеляжах белые кольца. После того как японцы начали охоту за ними, издали приказ нарисовать такие кольца на всех самолётах.

Евгений Степанович Петров разработал ракетную установку с 132-мм снарядами, но технические условия не были соблюдены: вес снарядов был больше 50 кг, а скорострельность установки – меньше 10 выстр./мин. Институт работал по договорам, и директор института Слонимер считал, что РУ надо быстро довести до ума, выполнить договор, чтобы не платить пени. Петров настаивал на том, что всё сделано. Слонимер пригрозил его уволить. Петров психонул и уехал в Ленинград. Шёл уже июнь 1938 г. У техсовета предложений было много, наиболее реалистичным виделся такой вариант.

На ЗИС-5 поставить треугольную раму на опорных подшипниках, с направляющими на двух уровнях: 12 сверху, 12 снизу с 132-мм снарядами поперёк оси автомобиля. Заряжали, как и в авиации, с «дула», хотя артиллеристы просили заряжать с казённой части.

Испытательный залп 24 снарядами под Саратовом прошёл очень успешно, потребовал доработок незначительных: заряжать стали с казённой части, улучшили прицел, изменили управление огнём и переставили установку на ЗИС-6. В это время в отделе Шварца особенно активен был Гвай, хорошо работали Александрова, Галковский, Смирнов, Степанов.

К маю 1939 года РУ доработали: установили термосвечи и контакты на направляющих, поставили прицел от 136-мм пушки, сделали два пульта: один в кабине, другой – выносной с кабелем. 3 июня 1939 года РУ показывали Ворошилову. Разброс вдоль оси стрельбы был по эллипсу, а нужен круг, или эллипс поперёк оси стрельбы. По расчётам Тихонравова, это требовало длины направляющих до 5 м, но тогда их на автомашине можно было разместить только 16 штук, 8 «спарок», как мы их тогда называли.

В июне 1940 года состоялся показ РУ Артиллерийскому управлению Генерального штаба. Кучность на этот раз была много хуже. Мы лепетали что-то о стрельбе по скоплениям войск неприятеля, упирали на подвижность РУ, но артиллеристов это не убеждало. Решение приняли такое: провести в июле 1941 года большие войсковые испытания с участием артиллерии. К этому времени РНИИ должно было изготовить 7 установок, а завод им. Ильича на Серпуховке – снаряды к ним. Параллельно Воронежскому заводу поручалось дополнительно изготовить ещё малую партию снарядов – 40 штук.

17 июня 1941 года состоялся показ РУ Генштабу во главе с Тимошенко. Был и Будённый. Рядом с ним на трибуне стояли Василий Васильевич Аборенков и Александр Григорьевич Мрыкин – большие начальники из ГАУ. Мы просили отойти подальше от установок, чтобы не засыпало песком и пылью. Начальники отходить не стали. Три машины выпустили по 8 снарядов. Вся пятая рубка была засыпана пылью, Будённый смахивал пыль с фуражки, а потом с усов. Потом выпустили ещё по 8 снарядов, т. е. полный комплект: 3x16.

22 июня началась война. К 24 июню мы получили приказ подготовить три установки для отправки на фронт. В то время у нас было 7 РУ и примерно 4,5 тысячи PC к ним. 28 июня меня вызвали в НИИ.

— Вы и Дмитрий Александрович Шитов поедете с батареей на фронт, учить новой технике…

Так я очутился в распоряжении капитана Ивана Андреевича Флёрова. Он сумел окончить только первый курс Академии им. Дзержинского, но был уже обстрелянным командиром: участвовал в финской кампании. Замполит батареи Журавлёв отбирал по военкоматам надёжных людей. У нас служили москвичи, горьковчане, чуваши. Секретность во многом нам мешала. Мы, например, не могли пользоваться общевойсковыми службами, у нас была своя медчасть, своя техчасть. Всё это делало нас неповоротливыми: на 7 ракетных установок приходилось 150 машин с обслугой.

В ночь с 1 на 2 июля мы ушли из Москвы. На Бородинском поле поклялись: ни при каких обстоятельствах не отдавать установку врагу. Когда находились особенно любопытные, которые старались дознаться, что мы везём, мы говорили, что под чехлами – секции понтонных мостов. Нас пытались разбомбить, после чего мы получили приказ: двигаться только ночью. 9 июля мы прибыли в р-н Борисова, развернули позицию: 4 установки слева от трассы, 3 РУ и 1 прицельная пушка – справа. Там простояли до 13 июля. Нам было запрещено вести огонь из любого вида личного оружия: пистолетов, 10-зарядных полуавтоматических винтовок, дегтярёвского пулемёта. У каждого ещё было по две гранаты. Сидели без дела. Время тратили на учёбу. Пометки делать было запрещено. Мы с Шитовым проводили бесконечные «практические занятия». Однажды «Мессершмидт-109» прошёл низко над нашей батареей, бойцы не выдержали и обстреляли его из винтовок. Он развернулся и в свою очередь обстрелял нас из пулемёта. После чего мы немного передвинулись.

К началу 40-х годов у нас уже было реактивное оружие. И наземное.

…и авиационное

В ночь с 12 на 13 июля нас подняли по тревоге. Наши пушкари выдвинули вперёд пушку. Подъезжает бронемашина: «Что за часть?!» Оказалось, что нас так засекретили, что заградотряды, которые должны были держать оборону, ушли. «Через 20 минут будет взорван мост, уезжайте немедленно!»

Мы уехали под Оршу. 14 июля вышли в р-н железнодорожного узла, где было сосредоточено много эшелонов: боеприпасы, топливо, живая сила и техника. Мы остановились в 5–6 км от узла: 7 машин с РУ и 3 машины со снарядами для повторного залпа. Пушку не взяли: прямая видимость. В 15 часов 15 минут Флёров дал приказ открыть огонь. Залп (7 машин по 16 снарядов, итого 112 снарядов) длился 7–8 секунд. Железнодорожный узел был уничтожен. В самой Орше немцев не было 7 дней.

Мы сразу удрали. Командир сидел уже в кабине, подняли домкраты и ходу! Ушли в лес и там отсиживались. Место, откуда мы стреляли, немцы потом бомбили. Мы вошли во вкус и ещё через полтора часа уничтожили немецкую переправу. После второго залпа ушли по Минскому шоссе в сторону Смоленска. Мы уже знали, что нас будут искать…

В октябре 1941 года батарея Флёрова попала в окружение под Вязьмой. 7 октября, после того как кончились снаряды, решили вырываться из окружения. Немцы устроили засаду. До большака нужно было пройти полем. Немцы нашу разведку пропустили, а когда пошла первая РУ с Флёровым, её обстреляли. Видя такое дело, Флёров приказал взорвать две установки. Потом взорвали остальные. Из 170 бойцов батареи в живых осталось около 45 человек. Флёров сначала был ранен, потом убит…

Уже 26 июля с завода «Компрессор», который с 1 июля стал в это время главным производителем РУ, вышла вторая батарея. В эти же дни налаживалось производство РУ на Воронежском заводе. Со 2-й батареей я выехал в р-н Ярцево. При первом залпе присутствовал Рокоссовский, благодарил, передавал привет коллективу.

За время войны было произведено более 10 тысяч РУ и 13 миллионов снарядов к ним. Откуда название «катюша»? Трудно сказать… Рассказывали, что где-то, когда стреляли, заводили эту пластинку. A PC – ракетный снаряд – называли «Раиса Семёновна»…

* * *

Из рассказов Нины Ивановны Королёвой:

— Конная милиция при входе на Красную площадь давила людей, и мы с Сергеем Павловичем туда не попали, поехали домой. Встречу Гагарина на Красной площади Сергей Павлович смотрел дома по телевизору.

После полёта Комарова, Феоктистова и Егорова Королёв принимал космонавтов в санатории «Барвиха», где после операции лечилась Нина Ивановна.

В своём доме в Останкино Сергей Павлович жил с 11 ноября 1959 года до 14 января 1966 года.

Генерал Соколов (начальник НИИ-4) подарил Королёву приёмник «Телефункен». Охотничья винтовка «Зауэр – три кольца» не подарена, а привезена СП из Германии. После того как хирург Вишневский сделал Нине Ивановне операцию, Сергей Павлович подарил эту винтовку ему в день рождения. Потом приглашал «на кабана»: жареная нога и маринованные губы.

Из документов Королёва:

Военный билет № 18141.

Род войск: технический.

ВУС: 194.

Воинское звание: инженер-капитан. Запас 3-го разряда.

Жена: Ермолаева Н.И. 1920 г.р.

Август 1933 г. – август 1935 г. – зам. нач. РНИИ.

Август 1935 г. – февраль 1936 г. – инженер, нач. отдела № 5.

Королёв умер 14 января 1966 г. в 16.30.

* * *

Юбилей того самого РНИИ, в котором до «посадки» работал Королёв, того самого НИИ-1, которым руководил Келдыш до избрания его президентом АН, и в который после МВТУ нас с Чудой¹распределили на работу. Я заехал за Георгием Ивановичем². У Петрова – рак. Жалуется, что спина болит, сильно похудел. Поехали в Концертный зал гостиницы «Россия», где праздновали 50-летие РНИИ. Накануне я напечатал большую статью об институте и теперь оказался едва ли не самым желанным гостем³. Я раздарил десятка два газет и был многократно обласкан. Очень тепло встретили меня ребята, с которыми я проработал два года в лаборатории № 4. Я окунулся в своё прошлое и сразу подумал: «Какой же я молодец, что хватило ума уйти из инженерии!»

* * *

Вот говорят, молодёжь приврать любит. По моим наблюдениям, старики врут нисколько не меньше, а порой даже больше.

Я беседовал с Владимиром Ивановичем Яздовским. Ему 70 лет. Авиационный медик и космический биолог. Вспоминая встречи с Королёвым, он рассказывал:

— Я говорю: «Слушай, Сергей…»

Лопни мои глаза, если Королёв позволял Яздовскому называть себя на «ты»! Позднее я говорил об этом с Наташей Козаковой, которая работала с Яздовским и демонстрировала журналистам разных собак на пресс-конференциях.

— Да что вы! Когда к нам должен был приехать Сергей Павлович, Яздовский устраивал накануне аврал, всё чистили-прибирали, он ходил за Главным конструктором на цыпочках шаг в шаг, и даже помыслить нельзя, чтобы он обращался к Королёву на «ты»…

* * *

Великая нация потому ещё великая, что может позволить себе иметь недостатки, в соизмерении с её достоинствами – ничтожные. Неужели так трудно понять, что постоянно себя приукрашивая, замазывая морщины, выдавая желаемое за действительное и просто скрывая (от кого? От себя самих?) какие-то свои доморощенные недостатки, мы не возвышаем, а принижаем свою страну, свой народ. В таком сокрытии внутри всегда находится страх неких разоблачений, а как можно уважать трусость?

* * *

Возраст Вселенной – 22,5 миллиарда лет (данные 1978 года). Кто больше?!

Книжка 98 Октябрь 1983 г. – апрель 1984 г

Вологда – Спасо-Прилуцкий монастырь – деревня Дресвище – деревня Талицы – Ферапонтова – Кириллов – Молочное – Тотьма – Вологда – Москва – Переделкино

1984 год

* * *

Аля⁴ на вечере в ЦДЛ, посвященном 50-летию Гагарина, рассказывала мне, что, по словам Вали Гагариной, цыганка предсказала ей, что её муж разобьётся. Поэтому Валя страшно боялась за Юру, когда он полетел в космос. Но после приземления успокоилась и вскоре забыла об этом предсказании.

* * *

В нынешнем году исполняется 400 лет со дня опубликования трактата Бруно «О бесконечности, Вселенной и мирах». Никто ни гу-гу. И мне лень…

* * *

Сегодня закончил «Космонавта №1». Написал быстро, за две недели, но думал и раскачивался с лета. Ах, как хотелось бы это сейчас напечатать! Но надежд почти никаких. Что может заставить людей разрешающих вдруг перемениться? Даже смешно… Рукопись – в стол: надо ждать, когда они вымрут. Впрочем, а если я их тут обгоню? Ну, да это не беда, главное – дело сделано. Дело останется. Когда-нибудь это обязательно напечатают.

23.2.84

* * *

«Космонавт №1» был зарублен цензурой после недельной борьбы 7 марта 1984 года.

* * *

Ещё раз посмотрел «Укрощение огня» Храбровицкого. Всё ложь. Ложь в деталях, но куда важнее – в проблемах и в отношениях между собой людей, эти проблемы решающих.

* * *

Журнал «Bild der Wissenschaft» (1984. № 2 С. 4): «Аппаратура, установленная на спутниках, ещё не позволяет различать погоны на мундирах».

Книжка 101 Октябрь 1984 г. – апрель 1985 г

Сыктывкар – Пожег – Усинск – Воркута – Москва – Переделкино – Киров – Москва – Переделкино

1985

* * *

Дочь Цандера, очевидно, сумасшедшая. Она с криком послала меня к чёрту только за то, что я спросил, жива ли её мать.

* * *

Стояли сильные холода, и я переселился из своего кабинета наверх. Но там хуже пишется. Приезжал Юрка Лифшиц. Выпили с ним водки, Женьку⁵ вспоминали. Юрка совсем седой. В один год у него умерла жена, а потом погиб Женя. Наутро тоже захотелось выпить, но я сдержался, целый день работал. Сегодня ростепель: +3 градуса, и я снова переселился к себе в кабинет, а мой Цандер – из Риги в Москву.

24.1.85

* * *

Раздражает мелкое журналистское воровство. Володька Губарев украл название для своей книги: «Космический перекрёсток». Так называлась моя большая статья в «КП» и Володька не мог об этом не знать. Рябчиков после гибели наших космонавтов в 1971 году назвал свой фильм «Крутые дороги космоса». Так называлось моё интервью с Гагариным в 1967 году, когда погиб Володя Комаров. И никто мне не докажет, что это просто совпадение! Воруй у самого себя, на худой конец, но у других-то зачем?! Вот «Дорогу на космодром» я украл у самого себя: так называлась статья в газете, опубликованная лет за десять до книги.

* * *

Расстроился. Сейчас по ТВ Рябчиков и А.Романов, охмурив академика Мишина, доказывали всему Советскому Союзу, что в 1929 году Королёв приезжал к Циолковскому в Калугу. И в Калуге уже на радостях соорудили даже мемориал в честь этого события.

Да, да, тысячу раз да – замечательно было бы, если бы он приезжал и говорил с Циолковским, но не было этого!! Наврал Королёв, подписав Сашкины гранки!

Сколько замечательных приложений существует для человеческой фантазии, но зачем же искажать историю, подгонять её под нам угодную конъюнктуру?! Не встречался Ленин с Энгельсом, а вполне мог встретиться, когда был в Лондоне. Не беседовал Пушкин с Лобачевским, хотя мог беседовать. Не встречался Королёв с Циолковским в 1929 году, встретился позднее в Москве, да и то, не столько встретились они, сколько просто увиделись. Не нужен был тогда, в 1929-м, Циолковский Королёву со всей его философией космоса. Цандер ему был нужен с конкретным двигателем, который уже гремел в кирхе и который Королёв мечтает оседлать и лететь на нём в стратосферу. Да, не столь красиво, как нам хотелось бы, нет замечательной и желанной «преемственности поколений». Точнее, она есть, но не показушная, не поверхностная, а выстраданная, глубинная… Что делать?

13.4.85

А сделал я следующее: напечатал в журнале «Огонёк» (1989. № 10) большую статью «Размышления над попытками приукрасить историю».

Книжка 103 Апрель 1985 г. – сентябрь 1985 г

Москва – Переделкино – Поленово – Переделкино

* * *

Саша Романов хочет писать «Королёва» для «ЖЗЛ». Это всё равно, как я бы захотел написать «Божественную комедию».

Книжка 105 Сентябрь 1985 г. – январь 1987 г

Переделкино – Агавнадзор – Севан – Ереван – Гарни – Герерд – Переделкино – Ленинград – Переделкино – Ленинград – Переделкино – Горький – Семёнов – Телки – Переделкино – Тбилиси – Переделкино – Рига – Горький – Переделкино

* * *

Космонавт Валентин Лебедев в своих дневниках с «Салюта-7» пишет, что в невесомости слезы текут вверх по лицу.

1986 год

* * *

Звонил Юрий Алексеевич Николаев, космический испытатель. Пьяный. Просил опубликовать его дневники. У него две толстые тетради дневников.

Звонил Андрей Павлюк. Лет 20 назад у Бориса Егорова я встречался с его отцом. Он был чекистом, завгаром Британского посольства в Москве, возил Черчилля. В тот вечер, помню, объяснял нам с Борисом все преимущества и недостатки иномарок. Он умер год назад. Андрей просил написать о нём книгу.

* * *

Селезнёв⁶ сказал мне, что все его попытки пробить мою документальную повесть «Космонавт № 1» в «КП» ни к чему не привели. Впрочем, я не знаю какие попытки он предпринимал, сколь настойчивы они были и на каком уровне.

Карпов⁷ тоже сказал, что пробить не может.

— Да ведь вы – Герой Советского Союза! — воскликнул я. — Перед вами военная цензура по стойке «смирно» стоять должна!

— А вы знаете, что они сделали с моим последним романом?!..

Ахромеев⁸, которому я по «вертушке» нажаловался на военную цензуру, превратившую мою повесть в руины, вызвал меня в свой кабинет на улице Фрунзе. Поскольку вызов маршала настиг меня в редакции в виде весьма затрапезном: джинсы, ковбойка, потрёпанный кожаный пиджачок, я предстал перед ним в обличии, неподобающем объёму кабинета. И настроение у меня было какое-то хулиганское. После того как мы поздоровались, я начал ощупывать его погоны, приговаривая:

— Сергей Фёдорович, вы не поверите, но я впервые так близко вижу маршальские погоны! Красота какая! Ведь это, должно быть, ручное шитьё золотыми нитями! А Герб как искусно сделан! И т. д.

Маршал стоял смирно и от наглости моей лишился дара речи. К такому обращению он был не подготовлен: подчинённый вести себя так не посмел бы, а начальник – не стал бы. Мой восторг был так пленительно искренен, что Ахромеев поверил, что я полный идиот, и улыбнулся наконец. Потом он вызвал генерала – начальника военной цензуры, и они вдвоём принялись меня долбать: как я посмел написать о тех офицерах из первого отряда наших космонавтов, которые в космос так и не полетели⁹:

— Да что они такого сделали для нашей космонавтики, что вы их в газете будете прославлять! — кричал Ахромеев.

Я понял, что разговаривать с ними надо только на понятном им языке:

— Не прославлять, Сергей Фёдорович! Да как же вы не понимаете?! То, что этих молодых офицеров списали из отряда, говорит лишь о том, как серьёзно к отбору относились военные медики и какие высокие требования предъявляли командиры к нравственному и морально-политическому облику молодёжи!

Мой выкрутас не подействовал и из здания Министерства обороны я ушёл с битой мордой.

Сергей Федорович Ахромеев

Вот тут-то мне и пришло в голову, что повесть надо предложить «Известиям». Новому главному редактору Лаптеву¹⁰, недавно пришедшему из «Правды», ещё надо доказать, что он главный редактор. Сегодня Иван взял читать рукопись.

Мне очень хочется напечатать в «Известиях» «Космонавта № 1». Это не слава, не деньги, а надежда на будущую свободу в работе, что важнее.

25.3.86

* * *

Иван Лаптев (как это он мне сам рассказывал) на каком-то идеологическом совещании в ЦК подловил Горбачёва, Лигачёва и Яковлева и говорит:

— У меня в «Известиях» лежит замечательная документальная повесть Ярослава Голованова о первом космонавте и о том, как это всё было…

Горбачёв: А он правду написал?

Лаптев: Всё выверено, всё точно!

Горбачёв: Так надо печатать!

Лигачёв: Давайте так сделаем. Попросим Александра Николаевича прочесть и тогда решим…

Яковлев: Я не против…

Иван Дмитриевич Лаптев

Лаптев примчался в редакцию, приказал тиснуть на мелованной бумаге все пять кусков и помчался к Яковлеву. Тот забрал домой читать. Как рассказывал Иван, когда он наутро позвонил Яковлеву, тот говорит:

— Ну, что же вы делаете, спать не даёте…

— Как? Почему? — оторопел Иван.

— Потому что интересно! — кричит Яковлев.

— Значит, можно печатать?!

— Нужно!

Александр Николаевич Яковлев

Это был полный восторг! За 30 лет газетной работы для меня впервые не существовало цензуры!

Собственно, в этой повести было три «подводных камня», на которые можно было налететь:

1) полный список первого отряда космонавтов, который мне запретил публиковать маршал Ахромеев;

2) перечень неудачных запусков ракеты Р-7, который мне запретил публиковать главный «космический» цензор Мозжорин;

3) факт гибели Валентина Бондаренко, о чём запрещали упоминать все.

И вот – полная свобода! Но Ефимов – зам. Лаптева – всё-таки забздел и позвонил Мозжорину. Я слушал по параллельной трубке.

— Юрий Александрович! Вот тут Голованов принёс свою повесть «Космонавт №1» и мы собираемся её печатать…

Мозжорин молчит. Потрясающая выдержка! Другой бы сразу заорал: «Как печатать?! Я её читал, это нельзя печатать! А с Министерством обороны он её согласовал? Я же ему говорил, что все кадровые вопросы надо согласовать с Ахромеевым!..» Но Мозжорин не кричал. Слушал, что ему дальше скажут.

— Мы её возили в ЦК, Михаил Сергеевич в курсе… Александр Николаевич прочитал и дал добро…

— Ну правильно, — сразу встрепенулся Мозжорин. — Я сколько раз говорил Ярославу: чего ты тянешь?

Ну, не сукин ли сын?! Я ликую: первый раз за 30 лет Мозжорин не сумел меня придушить!

1.4.86

* * *

Заезжал к Суворову¹¹. Был поражён бедностью и убогостью его жилища. Одинокий старик, никому не нужный. Но ведь Суворов – это старт Гагарина, это первые наши атомные взрывы и многое другое. Именно он показал сыновьям и внукам то, что запрещалось видеть отцам и дедам!

* * *

И «Соловки», и «Космонавта №1», и Столбуна, и многое другое, на первый взгляд трудносопостовимое, соединяет одна идея: так дальше быть не может, потому что это – несправедливо.

* * *

Сегодня похоронил Сергея Николаевича Анохина. Замечательный был человек!

18.4.86

* * *

В доме, где родился Фридрих Цандер (Рига, ул. Бартас, 1) – 11 комнат, кухня, две веранды, балкон.

Книжка 107 Январь 1987 г. – май 1988 г

Переделкино – Житомир – Переделкино – Ленинград – Переделкино – Коктебель – Переделкино – Ленинград – Переделкино

Со мной на дни 80-летия С.П.Королёва на его родину в Житомир ездили: Виктор Боков, Ив. Ив. Ваганов, Ивановский, Наташа Королёва, Валерий Филип. Кнор, Пётр Ив. Мелешин, Романов, Раушенбах с женой, Севастьянов и др. Директор музея Королёва в Житомире – Ольга Андреевна Розенцвайг.

Торжественное заседание в городском театре. На следующий день нам с Наташей определили ехать выступать на мебельную фабрику. Я понял, что рассказывать мне о Сергее Павловиче глупо, коль скоро со мною его родная дочь. Я рассказывал о перспективах космонавтики вообще.

Наташа выступала до меня. Я понял, что можно так построить своё выступление, что не произнося ни одного слова лжи, поставить всё с ног на голову: «Папа с мамой познакомились в Одессе в стройпрофшколе… Папа увлекался планеризмом… Мама окончила медицинский… Потом я родилась… Потом папу посадили… Потом папа уехал в Германию, и мы с мамой к нему ездили… Потом папа работал в Подлипках под Москвой, строил ракеты и космические корабли…» Всё верно! Ни слова лжи! Но ни слова о разводе, ни слова о неприязни к отцу, которого она знать не хотела все годы отрочества, да и в зрелые годы, настолько, что даже не пригласила отца на собственную свадьбу! Бросала телефонную трубку, когда он ей звонил! В машине после выступлений говорю ей:

— Наташа, ты – единственная дочь Сергея Павловича. Как думаешь, ему было бы приятно слушать твоё выступление? Ну почему ни слова о Нине Ивановне, с которой твой отец прожил дольше, чем с мамой? Словно её вообще не было! Почему нельзя сказать: «После войны семья наша распалась, отец женился во второй раз, мама вышла замуж, меня воспитал отчим, с отцом мы виделись не часто и только в последние годы его жизни…»? Почему так нельзя сказать?…

Наташа в ответ молчала. Я почувствовал, что она очень мною недовольна.

Наталья Сергеевна Королёва

* * *

Авиаконструктор Борис Иванович Черановский (1896-1960). Закончил в Киеве художественное училище. В 1918 году задумал самолёт-крыло, в 1921-м проектировал мускулолёт, в 1922-м – БИЧ-1 (Бор. Ив. Черановский) – «летающее крыло». БИЧ-1 в 1923 году был в Коктебеле, но не летал. В 1924 году спроектировал планер БИЧ-2, на котором лётчик Б.Н.Кудрин совершил в Коктебеле 27 полётов. В 1926 году сделал БИЧ-3 – самолёт с тянущим винтом, который, однако, работал ненадёжно, и Кудрин не сумел продержать его в воздухе более 8 минут. Первый в мире полёт бесхвостки состоялся 3 февраля 1926 года. Новую бесхвостку – БИЧ-7А строили в Военно-воздушной академии им. Жуковского. В конце 1928 года Черановский построил лёгкомоторный самолёт БИЧ-20, в 1929-м – планер «Дракон» с параболическим крылом, затем БИЧ-14 – двухмоторный самолёт с экипажем в 5 человек. В период с 1928 по 1933 год Черановский построил множество планеров, отыскивая оптимальный вариант «летающего крыла». На его БИЧ-8, первом в мире самолёте с треугольным в плане крылом, летал Королёв. В феврале 1932 года – августе 1933 года Королёв испытывает мотопланер БИЧ-11. В 1937 году Черановский увлёкся орнитоптерами. В итоге ни один самолёт Черановского не пошёл в серию, хотя 6 его самолётов и 10 планеров летали. Его на всю жизнь заворожила мечта о «летающем крыле», он не видел всех недостатков этой схемы, главнейшим из которых была неустойчивость в полёте.

Не знаю, где он был во время войны, но в 1946–1947 годах Черановский имел в МАИ собственное КБ, где проектировал сверхзвуковой самолёт. Он совершенно не умел, не мог работать в коллективе, был убеждённым индивидуалистом с весьма трудным характером. Умирал в полной бедности, непризнанным и озлоблённым. Королёв и Тихонравов ездили к нему домой, хотели как-то помочь, но он категорически отверг всякую помощь.

* * *

Мишин рассказывал, что после посадки Гагарина в корабль, Титов уснул в автобусе. Его разбудили перед самым стартом.

* * *

Женька вполне может отметить с друзьями моё столетие, как это сделала вдова Фридриха Цандера.

1988 год

* * *

В интервью «Книжному обозрению» Пикуль¹² гордится тем, что он не работает в архивах. Но тогда это чистая компиляция! Я так делал, копаясь в редких книгах, когда писал «Этюды об учёных». Но этюд не роман. «Королёва» без архива, без многих архивов, написать невозможно.

* * *

Вечером на дачу зашёл Раушенбах с Верой Михайловной. Очень мило поужинали у горящего камина. Мы с ВМ баловались шотландским виски, а БВ давал интереснейшие характеристики Келдышу, Тихонравову, Челомею¹³ и другим людям, как легко понять, остро меня интересующим.

Сергей Никитович Хрущев

* * *

У Сергея Никитовича Хрущёва. Умный, приятный. Я думал, что он обижен за то, как его задвинули в тёмный угол после смерти отца. Но он на бывшего своего шефа Челомея не в обиде, всё понимает. Более двух часов беседовали о Королёве и др., я уже собрался уходить, как тут выяснилось, что его сосед – некий Геннадий Кузьменко, бывший секретарь горкома партии в Витебске, который был в моей туристической группе, когда мы в 1979 году ездили в Португалию. Затащил к себе. Судя по престижности дома на Олимпийском проспекте и убранству квартиры этот Гена сделал просто головокружительную карьеру, но кто он и что, расспрашивать было лень. У него сидел земляк из Витебского горисполкома. Боже, что он говорил о Шагале! Как он его поносил! Я не большой поклонник Шагала, но ведь глупо отрицать, что это очень интересный художник. Урок дремучего хамства. Мы с Сергеем и его женой Валей только переглядывались…

Валентин Петрович Глушко

* * *

Глушко живёт в Доме правительства в огромной квартире с окнами на Кремль. Сидели в его кабинете, где я не обнаружил никаких следов кабинетной работы. От обилия макетов, моделей, сувениров и всякой другой околокосмической белиберды Валентин Петрович был похож на хозяина сувенирной лавки в Хьюстоне. Проговорили три часа. Рассказать правду о Королёве он не то, чтобы не хочет, он не может, как не может, например, в свои 80 лет вспрыгнуть на стул.

* * *

Зам. начальника Бутырской тюрьмы майор Александр Владимирович Песецкий обещал мне показать тюрьму, если я добуду разрешение на Петровке, 38 у генерала Богданова. Разрешение я добыл и сегодня меня заперли в той самой камере, где сидел Королёв. Я просидел минут 15–20. Но этого было достаточно, чтобы не понять даже, а телом прочувствовать, что такое тюрьма.

Книжка 108 Сентябрь 1987 г. – октябрь 1987 г

Братислава – Брно – Чешске-Будеёвицы – Ческовицы – Требич – Тоужим – Карловы Вары – Прага – Москва – Иркутск – Улан-Батор – Саин-Шанд – Ворундур – Баганур – Улан-Батор – Эрденет – Дархан – Толгойт – Бугунтай – Сухэ-Батор – Иркутск – Ленинград

* * *

Ленинград. Два часа с Граниным. О «Зубре» он сказал, что это «биография духа». Задача была в том, чтобы показать неизменность человеческого характера от внешних обстоятельств. Много говорили о Королёве.

— Это должна быть не книга о Королёве, а книга о роли личности в человеческой истории, — сказал Гранин. Говорили о допустимости вымысла в документальной прозе.

— Нельзя писать о том, что думает герой, это некорректно… Но выход есть!

Нельзя писать о том, о чём думает герой, но можно писать о том, чего он хочет…

Беседа эта была и нужна, и полезна. Мэтра Гранин не изображал, был приветлив, обсуждали политические новости, подарил книжку…

21.10.87

Книжка 109 Май 1988 г. – июнь 1989 г

Переделкино – деревня Сетки – Переделкино

Марк Лазаревич Галлай

* * *

Целый день мотался по Москве. Если смотреть сверху – это типичное броуновское движение. К вечеру заехал за Раушенбахами, привез БВ и ВМ¹⁴ на дачу, где нас уже поджидали Галлаи. Женя замечательно всё приготовила, и мы провели отличный вечер: Борис Викторович просвещал нас по части религии. Раушенбах правильно подметил, что если все деяния Христа до распятия относительно реальны, то после воскресения он часто действует не как реальный человек, а как привидение, скажем. Проходит, например, сквозь стену. О чём это говорит? Да о том, что был вполне реальный человек, экстрасенс, гипнотизёр, блестящий оратор, очень убеждённый проповедник. Из того, что вся его деятельность охватывает малый отрезок времени, он, очевидно, много читал, учился, осмысливал созданное до него (Кумранские рукописи) и постепенно создал своё, очень чёткое и продуманное учение. Этот, повторяю, вполне реальный человек быстро завоевал авторитет в народе, угрожавший власть придержащим и явно враждебный отцам церкви. За что и был казнён. На этом история реальной жизни этого великого человека кончается и начинаются подкрашивания, поправки, полировки, мифотворчество, прямой вымысел.

С удивлением отметил, что и Раушенбах, и Галлай – похвальбушки. Любят поговорить о себе. Очень бы огорчился, если бы и я стал со временем таким. Мои опасения реальны, потому что и я люблю поговорить «о себе любимом».

* * *

На космодроме у стартового комплекса №2, с которого запускали и первый спутник, и Гагарина, в 1950-х годах стоял барак стартовой команды. Однажды он загорелся, а пожарники пожар проспали. На месте этого барака сейчас стоит маленький обелиск покорителям космоса с довольно витиеватой и не совсем грамотной надписью, в авторстве которой я подозреваю Королёва¹⁵. Так вот, в наказание пожарников Сергей Павлович приказал им вырыть все деревья у барака, где они жили, и пересадить их к обелиску. Сегодня рядом с обелиском целая рощица.

Обелиск у стартового комплекса № 2, с которого был запущен первый в мире искусственный спутник Земли

* * *

В редакции «Знамени» у Юрки Апенченко. Разговор о «Катастрофе»¹⁶. Юрка очень меня хвалил:

— «Катастрофа» в три раза интереснее «Детей Арбата» и в три раза короче!

Оттуда – в «Огонёк». Разговор с Коротичем о моих очерках.

* * *

Целый день работал над 45-й главой и так старался, что подо мною, не выдержав напора энергии, заложенной в моей заднице, разрушилось кресло, и я рухнул наземь. Я усмотрел в этом что-то символическое (но ещё не знаю, что именно), но и патетическое тоже. Бесспорно, патетическое есть наверняка!

* * *

Сегодня в 10.23 должна была стартовать «Энергия». Запуск отложили. Автоматика выключила всю схему за 51 секунду до отрыва ракеты от стартового комплекса.

29.10.88

* * *

Бакланов¹⁷ пригласил съездить в Перхушково, в штаб Ракетных войск стратегического назначения. Работы у штабистов невпроворот: они отслеживают движение всех спутников, всех последних ступеней ракет-носителей, всех более-менее крупных объектов, которые крутятся вокруг Земли. Очень интеллигентная, умная и начитанная аудитория. Начальник их – генерал – тоже произвёл очень приятное впечатление. Были: Бакланов, Лакшин, Ваншенкин, Оскоцкий, Апенченко и я.

* * *

В «Литгазете» напечатали мою полосу о Туполеве¹⁸. Все меня стращают местью Туполева-младшего, о котором я написал, что его отец забыл, что природа отдыхает на детях гениев.

* * *

Сегодня утром летал наш «Буран» в автоматическом режиме. Полная победа! «Энергия» вытащила его на орбиту спутника, он сделал два витка и сам сел. Невероятное ликование в Подлипках. Телефонный шквал. Сияющий Горбачёв объявил об этом полёте на совещании аграрников в Орле.

«Буран» первый (и, увы, последний раз!) стартует в космос 15 ноября 1988 года

15.11.88

* * *

Алексей Леонов рассказывал мне, как плохо живется сейчас Андрияну Николаеву. Родная дочь называет его «чуркой». Мама умерла. Родной брат умер. Он совсем один. В будущем году ему исполнится 60 лет…

1989 год

* * *

Феодосьев¹⁹ и Елисеев²⁰ – два хороших мужика – не могут примириться, и я бессилен их примирить.

* * *

Обещал Данилину²¹ написать статейку в связи со смертью Глушко. Но тут приехал Юрка²² и мы с ним принялись пить водку. В баню решили не ехать и в конце концов повалились спать. В 5-м часу утра Юрка разбудил меня и сказал, что надо садиться писать заметку, поскольку в 10 часов за ней приедет Данилин. Собрал в кулак всё, что могло в то время уместиться в моём кулаке: волю, память и почерк (всего этого, надо признать, было впритрусочку). Написал. Но перед самым приездом Данилина опрокинул на рукопись стакан минералки. Сушил на батарее, а потом обводил расплывшееся. Никогда не видел рукописи по внешнему виду столь чудовищной!

Заметка «Сила огня. Памяти академика В.П.Глушко» была опубликована в «Известиях» в тот же день – 14.1.89.

* * *

Глушко вопреки христианским обычаям завещал разделить свой прах – часть отправить на Луну, часть замуровать в Кремлёвской стене. В МОМе²³ спросили: «А он деньги на лунную ракету оставил?» и спустили этот вопрос на тормозах. А сегодня тихо, без речей, урну с прахом мятежного Валентина Петровича похоронили на Новодевичьем кладбище.

Жил в суетной гордыне и умер в суете.

17.1.89

* * *

Третья встреча с Барминым. Долго втолковывал мне, что Харитон²⁴, Зельдович²⁵ и Гинзбург²⁶ – главари советских сионистов.

* * *

Ездил в посёлок «ЛГ» к Галлаю, где мы, как два петуха разгребали лапками навозную кучу моих сочинений, выискивая червячков, а найдя, принимались их обсасывать, вырывая друг у друга. Галлаю книжка («Катастрофа»)²⁷ понравилась, но замечаний много. Главное не в том, что я путаюсь в элеронах-лонжеронах, а в тех кусочках, где мне изменяет вкус. А они есть…

* * *

Раскручивается скандал по поводу моей статьи «Престиж на вынос». Её подзаголовок – «Почему японец на советской орбитальной станции должен стать первым космическим журналистом?!» Мироненко²⁸ говорил с Рыжковым²⁹. Рыжков разгневан тем, что он не в курсе дела. Сказал, что заставит послать советского журналиста за рубли. Днём Фронин³⁰ звонил кому-то из замов Дунаева³¹, который частил меня в хвост и в гриву.

Потом Губарев³² звонил Фронину и рассказывал, что якобы Горбачёв³³ звонил Афанасьеву³⁴, и говорил, что в 1990 году полетит всё-таки советский журналист. Я считаю, надо меня посылать.

* * *

«Месячник штурма» закончился. Книгу я не дописал, и когда допишу, не знаю. И знать не хочу! Я работаю с невиданной и неприличной для сочинителя производительностью. За месяц я написал 7 печатных листов – 180 страниц!.. На дне рождения были Юра с Женей³⁵ и старшие сыновья. Так мило, душевно посидели… Чуда был в ударе!

Книжка 110 Июнь 1989 г. – июль 1991 г

Переделкино – Пицунда – Переделкино – Малеевка – Переделкино – ИМБП – Переделкино – Весьёгонск – Переделкино – Москва – Нью-Йорк – Чикаго – Милуоки – Лос-Анджелес – Сан-Франциско – Сан-Луис – Чикаго – Вашингтон – Переделкино – Малеевка – Переделкин – Ленинград – Переделкино

* * *

Сидел сегодня, работал, потом посмотрел в окно и подумал: а что бы сам Королёв сказал о моей работе? А потом: почему я сам так много не сказал ему?

* * *

Прелестное бабье лето 1989 года. Как мне хочется в лес, а «Королёв» не пускает…

* * *

23 ноября в 14 часов 20 минут закончил «Королёва». Самому не верится, и не знаю, что теперь делать и как жить.

* * *

Севастьянов³⁶ знает всё, но всё приблизительно. Удручает его нежелание хоть что-нибудь знать точно.

1990 год

* * *

Из рассказов Нины Ивановны Королёвой:

— Запомни, детонька: бабам в космосе делать нечего! — сказал Сергей Павлович Королёв после полёта Терешковой Нине Ивановне. По её словам, она запомнила эту фразу на всю жизнь. Уже в Останкинском доме СП сказал НИ:

— Слушай, Нобелевский комитет запросил, кого можно представить на премию за первый спутник. Знаешь, что ответил Хрущёв? «Весь советский народ!» А? Каково?

Нина Ивановна Королёва

* * *

Весной 1989 года снова заговорили о полёте журналиста в космос. «Почему я хочу лететь в космос», так называлась большая статья, которую я опубликовал 5 мая 1989 года в «КП» и которая позволила мне выиграть предварительный творческий журналистский конкурс, и вместе с другими кандидатами на космический полёт проходить в конце января-начале февраля 1990 года отборочную медицинскую комиссию в Институте медико-биологических проблем (ИМБП). Ещё до этого, в октябре 1989-го я сам слышал, как во время встречи с журналистами «Правды», на реплику В.С.Губарева о полёте журналиста Генсек М.С.Горбачёв ответил:

— Вопрос уже решён. Первым журналистом будет наш и полетит он раньше японского (см. «Правду» от 25.10.1989).

В ИМБП меня встретили как родного, ведь я уже проходил все эти «врата ада» в 1965 году. Врачи, как могли, мне помогали, но все анализы были крайне заформализированы показаниями аппаратуры, и они мало что могли сделать. Помню, офтальмолог Михаил Петрович Кузьмин написал в моей «Истории болезни»: «Зрение в норме с учётом возрастных изменений» – мне было уже 57 лет. Вместе со мной в ИМБП лежали: 1. Юрий Караш («Советская культура»); 2. Юрий Крикун (Гостелерадио Украины); 3. Александр Фёдоров («Рабочая трибуна»); 4. Светлана Омельченко («Воздушный транспорт»); 5. Виктор Горяинов («Рабочий путь», Смоленск); 6. Борис Владимирович Моруков (врач ИМБП); 7. Владимир Снегирёв («Правда»); 8.Павел Мухортов («Советская молодёжь», Рига); 9. Гурген Иванян (учёный из Ленинграда); 10. Лена Доброквашина (врач ИМБП). Все хотят стать космонавтами.

29.1.90. Живу с Борей Моруковым, врачом, который ещё лет 10 назад стал пробиваться в космос, но пробился, благодаря поддержке Чазова³⁷, один Олег Атьков³⁸. В большой комнате – трое. Юра Крикун – самый активный и энергичный. Работает до трёх часов ночи. Наводнил всю Украину своими заметками. Саша Фёдоров. Рассказывает несмешные анекдоты, хотя и не глуп. Юра Караш – очень красивый мальчик, до безумия жаждущий космической славы… К нам подселили Виктора Горяинова из Смоленска, человека милого, странного, непонятно как здесь очутившегося, а в соседнюю комнату – Свету Омельченко. Ещё в одной комнате гордо и обособленно живут три аквалангиста. Ребятам они говорили, что таких мастеров, как они, в стране меньше, чем космонавтов, но о них никто не пишет. До обеда: анализы крови, общее обследование уха-горла-носа. Замечаний нет. После обеда – хирург. Общупывали, обмеривали, что-то записывали в журнал. Заставляли крутиться, сгибаться и раздвигать ягодицы.

Подивились сосудам на руках и ногах: «Лучше, чем у молодых!» Положили на койку, водили по мне маленьким ультразвуковым утюгом и рассматривали на экране печень, почки и другие органы. Разглядывая своё внутреннее устройство, я себя зауважал. Всё это надо чаще показывать людям, чтобы они бережнее к себе относились. После 17.00 Лариса Михайловна Филатова выслушивала и обстукивала меня, мерила кровяное давление до приседания (125/80) и после (130/85). Долгая беседа о сути медицинских критериев. Около 22.00 – всем по стакану кефира. Спать лёг около 23.00.

30.1.90. Утренняя моча – символ утренней зари. Гречка с мясом. Пил свой кофе. Невропатолог. Ноги вместе, руки вперёд. С закрытыми глазами найти свой нос. Обе ноги, одна за другой на одной линии (качает). Колют булавочкой. Пяткой найти коленку и т. д. ЭКГ и проба Местера. Это лесенка в две ступеньки наподобие пьедестала почёта. Надо её пройти 34 раза. Тут же снова ЭКГ. Кровяное давление подскочило до 170. Каждые 2 часа мерили давление. Борис рассказывал о Григорьеве, Газенко³⁹, делах в ИМБП, о своих работах по балансу кальция в костях. После обеда приезжала Женя⁴⁰, отправились с ней по паспортным делам. Много ссорились. Жаль. Как же она не понимает, что мне сейчас нельзя дёргаться! Вечером давление подскочило настолько, что медсестра сказала:

— Попозднее перемерим, идите отдыхать, это я не буду записывать…

Беседа с психологом Новиковым. У него прехорошенькая ассистентка. Говорили о вещах самых разных, но больше о творчестве и творческих людях. Песков, Катаев, Шолохов, Лев Толстой. Читал корявости из «Отца Сергия». К Свете Омельченко приходил генетик, делал отпечатки ладоней, угадывал склонности и характер. Она говорит, что он не генетик, а хиромант. Рассказывал Боре о смерти Королёва.

31.1.90. Утром писать нельзя, пока не сделают ультразвук мочевого пузыря, а завтракать нельзя, пока не возьмут кровь на биохимию. Сестричка расковыряла вену, набрала только полпробирки, переключилась на другую руку. Исследования сердца. Видел, как стучат мои клапанишки.

Аорта утолщена за счёт отложений холестерина… Впрочем, с учётом возраста…

Если бы отложений не было, это было бы очень тревожно, — сказал я. — Требовалось бы выяснить, куда же он делся, этот холестерин…

У окулиста. Рассматривал в темноте крестики и нолики. Потом окулист рассматривал мои глаза, слепя узким и очень ярким фонариком. Болтали о Славе Фёдорове. Потом ходили со Снегирёвым в Институт неврологии (он через дорогу) на рентген шеи и груди. Есть отложения в шее, но «с учётом возрастных изменений». Снегирёва подселили к Борису, а меня перевели в отдельный номер, который берегли для космонавта Лавейкина, но тот не приехал. Тренировался на велоэргометре. Заполнял анкету (566 пунктов). Очень долго не мог уснуть. Мой вес за эти дни колебался с 86 900 до 87 850.

1.2.90. Утром – пробы мочи: чуть слить в писсуар, потом в бутылочку, потом опять в писсуар. Это называется «проба по-Нечипоренко». Энцефалограмма. Вроде бы всё в порядке. Велоэргометр. Помнил неудачу в 1965 году, был очень сосредоточен и откатал хорошо. После обеда разбудила дама-психологиня. Задания:

1) Квадрат разделён на 25 ячеек 5x5, в которых вразнобой стоят двузначные цифры. Рядом – чистый квадрат. В нём надо расположить эти цифры в порядке их возрастания.

2) Страничка типографской абракадабры. За минуту надо найти и зачеркнуть букву «О» и подчеркнуть букву «К». За следующую минуту – зачеркнуть «К» и подчеркнуть «О».

3) Два десятка столбиков, состоящих из кода: 12АБ, 13АВ, 14АБ,…,84ОИК, 85ОИК,…,11ТУ, 12ТУ и т. д. Психологиня довольно быстро диктует эти наборы. Если цифра чётная и количество букв четное, это сочетание подчеркнуть. Если нечетное – сделать то же самое. Если совпадений нет – обвести кружочком. Диктуют очень быстро. Сделал несколько пропусков.

4) Абзац строк в 10. Надо прочитать, отложить и написать, что запомнил.

Мне достался абзац о китах и других животных. Финвал кормит китёнка молоком около года, бизон – 2 года, носорог – 14 месяцев, верблюд – 18 месяцев, слон – 3 года. Потом читали такой же абзац с цифрами, но не о животных, а о чае. Надо было его по памяти воспроизвести. Ряды наши тают. Сегодня запороли Виктора Горяинова: киста на почке. До него – Сергея Жукова: нехороший антиген, Филиппова (ТАСС): гастроскопия. Завтра у меня ортопроба. Решил потренироваться, стоял без движения 20 минут. Выстоял, но ноги гудят.

2.2.90. Проба «по-Нечипоренко» оказалась плохой: много лейкоцитов, надо повторять. Смотрел передачу «Человек, Земля, Вселенная», когда за мной пришли приглашать на ортопробу, но, увидев меня на экране, тоже уселись смотреть. Ортопроба стоя, лёжа, под углом 15, 30 и 75 градусов – выясняют распределение жидкости в организме. Не очень хорошие показатели по давлению. По радио читали стихи Пастернака, и это мне помогало. Пульс хороший: 74 удара в минуту. После обеда поехал в баню, потом в «МН», встретился с Женей и домой.

3–4.2.90. Дома разбирался с газетами и журналами, гулял с Лёлькой, звонил по телефону. В воскресенье Женя отвезла меня обратно.

5.2.90. Всё задание: суточная моча. Читал, писал письма. После обеда прогулялся и попросил покатать меня на КУКе (КУК – кресло ускорения Кориолиса.). Катался 3 минуты. Не тошнило, но в голове поднималась муть: осадок бездарных мыслей. Давление растёт, особенно нижнее. Это плохо.

6.2.90. Суточная моча и сахарная кривая. Полный стакан очень сладкой воды выпиваешь, а потом каждые полчаса берут кровь. Крикун привёз своих телевизионщиков и снимает всех на КУКе. Меня тоже снимал. Мухортова снимал на ортопробе вниз головой. После обеда с медсестрой ходил в Институт неврологии – это рядом. Есть подозрения по поводу мозгового кровообращения. Перед Новым годом у меня были кратковременные головокружения, когда я ложился и вставал. Потом кончились сами собой. В Малеевке возобновились. Потом опять кончились. Я приуныл: ясно, что в ИМБП «напали на след» и теперь мне каюк. Сделали ультразвуковую доплерографию. Врач Юрий Михайлович Никитин всё хорошо написал, но сказал, что к одному сосуду у него есть претензии. Валялся и читал. Вечером Мухортов рассказывал о встречах с инопланетянами. Ночью за стеной Крикун и Фёдоров спорили о том, надо ли отказываться от Звезды Героя Советского Союза, или всё-таки взять её, поскольку это ведь народ награждает, а обижать народ не гоже. Господи! И они в космос собираются лететь!

7.2.90. Прибыл ещё один кандидат – Гурген Иванян – аспирант академика Кондратьева из ЛГУ. После завтрака меня позвала Лариса Михайловна и сообщила грустную весть: сахар в крови, начальная стадия диабета. При норме 110 у меня 140, а в одной пробе даже 170. Адьё! Остаётся только написать теперь «Как я не стал космонавтом». Горько, конечно, и как-то скучно стало жить. Срочно пересилить себя надо! Пересилить, найти свежий, яркий интерес и работать. С сегодняшнего дня придётся оставить вещи, которые я любил многие годы: сахар и космос…Шел из больницы, поскользнулся и со всего маха, плашмя, как лягушка, упал в лужу. Весь мокрый, брюки прилипли, таксисты на Волоколамке проезжают мимо, принимая меня за пьяного. Стало очень себя жалко.

Медкомиссию тогда прошли шестеро молодых журналистов: Юрий Крикун, Светлана Омельченко, Андрей Андрушков и Валерий Бабердин (оба из «Красной звезды»), Валерий Шаров («Литгазета») (трое последних пришли уже после меня) и Павел Мухортов («Советская молодёжь», Рига).

Конечно, был очень расстроен. Но я ещё больше расстроился, когда выяснилось, что М.С.Горбачёв своего слова не сдержал, и первым журналистом в космосе в начале 1991⁴¹ года стал японец Тоёхиро Акияма. Он и до старта не скрывал своих антисоветских настроений, и по словам моих друзей-космонавтов производил очень неприятное впечатление своими бесконечными капризами. После полёта я не читал (на русском языке, наверное, на японском есть) ни одной его статьи или книги, в которой он рассказал бы о столь важном событии в своей жизни. Жаль, что так случилось…

… А мы, дураки, поверили Горбачеву, что первый космонавт-журналист будет советским. «Горе-кандидаты»: Юрий Караш, Андрей Тарасов, Ярослав Голованов, Андрей Филиппов

* * *

Две причины, меня сохраняющие: дочка, которую люблю сверх всякой меры, и книга, которую, как Коперник, хочу положить перед смертью на грудь.

* * *

Космонавт Рюмин, он же зам. Генерального конструктора НПО «Энергия», всем доказывал, что женский экипаж на орбитальной станции «Мир» не нужен. Это, однако, не помешало ему пристроить в отряд космонавтов свою жену.

Книжка 112 Июль 1992 г. – февраль 1994 г

Переделкино – Ростов-на-Дону – Переделкино – деревня Сетки Тверской области – Переделкино

* * *

Академия космонавтики им. К.Э.Циолковского. Меня избрали в академики. Пришёл сегодня на заседание и с удивлением увидел, что все очень серьёзно, без тени юмора относятся к этой комедии.

* * *

Луноход задумывался для программы «Л-3». Был такой вариант: человек высаживается на Луну с луноходом. Но потом его отдали Бабакину.

* * *

Первый урок работы на компьютере 10 мая 1996 г.

Книжка 116 Июль – ноябрь 1996 г

Болонья – Венеция – Сан-Марино – Флоренция – Пиза – Рим – Римини – Переделкино – Кёльн – Переделкино

* * *

В Туле умер хороший человек Вадик Молчанов. Ему было 49 лет. Похоронили, пока я был в Германии. Он был монтажником газовых магистралей и был на подозрении у местных чекистов, потому что единственный в городе выписывал американский космический журнал. Вадик знал о космонавтах всё, и о наших, и о зарубежных. Я хотел устроить его на работу в Звёздный городок, но Петя Климук не ответил на моё письмо. Потом я написал предисловие к его брошюре и рассказал о нём в газете «Супермен». В своей области истории космонавтики Вадим был без преувеличения специалистом мирового класса, но ни он сам, ни огромные его архивы не были никому нужны. Он внезапно ослеп несколько месяцев назад, мы договаривались, что я отвезу его к Славе Фёдорову, но он всё откладывал свой приезд в Москву. И вот умер… Мы с ним собирались съездить к его маме в Евпаторию…

* * *

«Чудесное устройство космоса и гармония в нём могут быть объяснены лишь тем, что Космос был создан по плану всеведущего и всемогущего Существа. Вот моё первое и последнее слово».

Исаак Ньютон

* * *

1940-50-е годы – годы рождения авиации реактивной – в истории авиации были не менее интересны и романтичны, чем 1910-20-е, когда авиация только «становилась на крыло». Первый английский реактивный самолёт «Глостер» с двигателем Уиттла поднялся в небо в 1941 году, американский «Эркомет» – в мае 1942 года. В самом конце войны немцы выпустили на фронт реактивный Ме-262. Он перегонял все наши истребители и был, конечно, опасен, но известно, что Иван Кожедуб на поршневом Ла-7 всё-таки сбил такого «Мессершмитта». Из наших конструкторов первыми сделали реактивные истребители Артём Микоян – (МиГ-9) и Александр Яковлев – (Як-15). Оба самолёта впервые взлетели в один день – 26 апреля 1946 года. В ноябре того же года полетел первый реактивный самолёт Павла Сухого – Су-9.

Ещё в декабре 1943 года в США на совместном заседании военных и промышленных руководителей была намечена программа исследований высоких скоростей с перспективой их использования в армии. Но большинство фирм гнали в это время военные заказы, хорошо зарабатывали и желание вести исследования выразила лишь одна их них – «Белл». С ней 30 ноября 1944 года и было подписано соглашение о конструировании, постройке и испытаниях на околозвуковых скоростях опытного самолёта, который получил обозначение МХ-524. Работы, начатые под руководством Р.Вудса, были завершены в январе 1946 года созданием сначала одного, а вскоре и второго экземпляра скоростного самолёта. Пока его строили, обозначение постоянно менялось: МХ-524 превратился в МХ-1, потом в XS-1, наконец в Х-1. Для того чтобы проверить аэродинамику самолёта, Х-1 без двигателя подвешивали к брюху специально переделанной для испытаний «Летающей крепости» – В-29 – самого большого бомбардировщика времён второй мировой войны, построенного фирмой «Боинг». На скорости 240 км/ч Х-1 отцеплялся от бомбардировщика и планировал на аэродром. День ото дня скорость В-29 возрастала, что усложняло пилотирование планера. 9 декабря полетел второй экземпляр Х-1, на котором уже стоял двигатель и всё необходимое оборудование. После 20 полётов он подошёл к звуковому барьеру: была зафиксирована скорость М=0,8. Наконец, 14.10.1947 года Чак Егер, которому в этом году исполняется 74 года, впервые в мире превзошёл скорость звука: М=1,05.

В 1947–1948 годах на Х-1 было проведено более 80 полётов. В 1948 году он показал рекордную скорость – 1556 км/ч (М=1,46) на высоте 14 км, а в 1949 году – рекордную высоту: 21 383 м. В январе 1949 года Х-1 стартовал уже с земли, разгоняясь на 700-метровой взлётной полосе до скорости около 270 км/ч. Вскоре на фирме «Белл» была построена и третья машина. Один из этих самолётов можно было увидеть в экспозиции Национального музея авиации и космонавтики в Вашингтоне после его открытия в 1976 году. Второй экземпляр сгорел в воздухе в ноябре 1951 года из-за аварии самолёта-носителя. Третий подвергся переделке и продолжал испытательные полёты под новым «именем» Х-1Е…

Кто из наших лётчиков первым перешёл звуковой барьер?

— На этот вопрос очень трудно ответить, — говорил мне Марк Лазаревич Галлай. — Дело в том, что на разных авиационных фирмах, которыми руководили С.А.Лавочкин, А.И.Микоян, А.С.Яковлев, полёты на околозвуковых скоростях проходили практически одновременно. Приборы того времени имели погрешность порядка 2 %, были зафиксированы скорости М=0,99 и М=1,01, но сказать, кто и когда был первым, очень трудно. Некоторые специалисты считают, что впервые это удалось сделать И.Е.Фёдорову и О.В.Соколовскому в декабре 1948 года на экспериментальном самолёте С.Лавочкина Ла-176. Другие убеждены, что звуковой барьер был перейдён не на каком-то уникальном исследовательском самолёте, а во время испытаний новой машины, предназначенной для серийного выпуска…

Книжка 117 Ноябрь 1996 г. – май 1997 г

Переделкино – Дармштадт – Франкфурт – Метц – Гайдельберг – Страсбург – Люксембург – Дармштадт – Переделкино – Самара – Переделкино

* * *

Сидя вчера на вечере, посвящённом 90-летию Королёва, вдруг почувствовал, что моя встреча с ним, книга моя, по сути сформировали всю мою жизнья. определили её приоритеты, расставили нравственные вехи. Всё это и есть, наверное судьба.

11.1.97

* * *

В Германии узнал, что в честь космических объектов пишут музыку. «Серенаду для спутника» написал в 1969 году Бруно Мадерна (1920–1973). Музыка в честь миссии «Джотто» (аппарат, который летал на встречу с кометой Галлея) написана в 1985 году Питером Брёмзе. В ознаменование запуска на орбиту европейской астрономической обсерватории Вольхарт Ульманн в 1995 году тоже сочинил музыку. Ульманн родился в Дрездене в 1923 году, известный музыкант, получил приз имени Вебера. Космос вдохновляет!

* * *

«Толстушка» «КП» публиковала много всякой псевдонаучной чуши, вроде «машины времени», но последняя публикация к Дню космонавтики, переполнила чашу моего терпения:

«Редакционной коллегии газеты «Комсомольская правда» от научного обозревателя Голованова Я.К.

Заявление

С чувством возмущения и стыда за любимую газету прочёл я статью Людмилы Корчагиной «Гагарин забыл после приземления имя Королёва» (см. «КП» от 11.4.97). За 40 лет моей работы в «Комсомолке» мне не приходилось читать сочинения более невежественного на космическую тему. Не хочу произносить общих фраз. Читаем:

1. «Гагарин, Титов, Попович не могли рукой шевельнуть, не то, что встать».

Полная чушь! Гагарин делал записи в бортжурнале, значит «шевелил рукой». Титов снимал фильм в космосе, отстёгивался от кресла⁴², летал в невесомости. То же делали все другие космонавты «Востоков».

2. «Когда примчались на место приземления и открыли люк, Гагарин лежал с закрытыми глазами».

Полная чушь! Когда примчались на место приземления, люк был открыт (точнее – отстрелен), поскольку Гагарин катапультировался из корабля. Сразу после приземления Гагарин разговаривал с колхозницей Тахтаровой и её внучкой. Через час-полтора он говорил с Хрущёвым по телефону. Как можно говорить, что «дезориентация продолжалась примерно неделю», если 14 апреля его встречала ликующая Москва, состоялась демонстрация, во время которой Юра стоял на Мавзолее, потом – приём в Большом Кремлёвском дворце, 15 апреля его встречали в ОКБ Королёва и т. д.?!

3. «В медицинском центре, куда привезли первого космонавта, его обступили врачи».

Чушь! Никакого «медицинского центра» не было! На пути с места посадки в Куйбышев, где Гагарин ночевал, в самолёте врач В.Г.Волович измерил Гагарину кровяное давление и взял кровь на анализ. Всё!

4. «Гагарин не мог вспомнить месяц и число, забыл имя Королёва».

Бред! Ближе к вечеру того же 12 апреля Гагарин беседовал с Королёвым на обкомовской даче в Куйбышеве, а утром следующего дня там же сделал доклад на заседании Госкомиссии.

5. «Герман Титов после полёта пытался выбраться из кабины самостоятельно».

Не пытался! Его отстрелила катапульта! И не «после полёта», а в полёте, на высоте 4 километра.

6. «Женский организм оказался абсолютно не в состоянии приспособиться к условиям космического полета».

А как же, в таком случае, могли подолгу жить в космосе Савицкая и Кондакова?

7. «Всепроникающие космические лучи действовали на женщину несколько иначе…»

Долго объяснять, но поверьте, что и это – чушь!

8. «Терешкова не могла встать на ноги около месяца… Кости… ломались под тяжестью тела».

Полная чушь! Терешкова приземлилась 19 июня. 22-го её встречал во Внуково Хрущёв, потом приём в Кремле, 25-го – митинг в ОКБ Королёва и пресс-конференция в МГУ, 27-го – выступление по ТВ и т. д.

9. «Щенята родились слепыми… Один – трёхногим… Выжил лишь потомок Уголька и Белки».

Со мной говорил по телефону профессор В.И.Яздовский. По его словам, всё это «грязный клубок полной чуши». Добавлю: у Уголька и Белки потомства не было, поскольку это собаки разных поколений.

10. «Все первые космонавты в первые часы после приземления не ориентировались в пространстве».

Враньё! Все космонавты и в первые минуты после приземления отлично ориентировались!

Всё, о чем я говорю, не является никакими секретами, доступными лишь специалистам. Эти факты известны любому мало-мальски любознательному человеку и были неоднократно растиражированы в газетах, журналах, на ТВ, в том числе – и на страницах «КП». Поэтому невежество автора никак не оправдывается невежеством сотрудника «КП», который готовил эту статью в печать. Корреспонденты «Комсомольской правды» по званию своему обязаны быть образованными и осведомлёнными людьми.

Этой публикацией мы обидели и оскорбили сотни людей. 12 и 13 апреля мне беспрерывно звонили учёные, медики, космонавты, просто знакомые, выражая свое предельное недоумение публикацией в «КП». Но самым сенсационным был звонок доктора медицинских наук В.Г.Воловича, который сообщил мне, что он никакого интервью Корчагиной не давал и к этой публикации никакого отношения не имеет. Он сообщил о своём намерении подать в суд за нанесённый ему газетой моральный ущерб. Понять его можно: его престижу специалиста в области космической медицины, его профессиональной репутации нанесён колоссальный урон.

Поскольку я обозначен в нашей газете как «научный обозреватель», я считаю себя морально ответственным за публикации о науке, особенно о космонавтике. Статью г-жи Корчагиной я расцениваю как информационный беспредел. Разумеется, прерогатива редколлегии самой делать выводы из случившегося. Если редколлегию интересует моё мнение, я бы:

1. Запретил впредь г-же Корчагиной когда-либо публиковаться в «КП».

2. Освободил сотрудника, который готовил статью Корчагиной, от занимаемой должности, ввиду его несоответствия этой должности.

3. Объявил выговор редактору, который это визировал.

4. Объявил выговор сотруднику бюро проверки, который проверял эту статью.

5. Опубликовал опровержение с перечислением наложенных взысканий, показав тем самым своё уважением к нашим читателям.

6. На заседании редколлегии принёс свои извинения доктору Воловичу и, не ожидая суда, выплатил бы ему компенсацию за причинённый моральный ущерб.

14.4.97

Ничего сделано не было. Всё спустили на тормозах.

* * *

Большой грех взял на душу, практически ничего не написав о Дмитрии Ильиче Козлове⁴³ в «Королёве». Поленился поехать в Самару. Казалось, и так всё знаю. Поверил неискренним московским информаторам. И вот теперь прячу глаза и не знаю, как оправдываться. Ведь он был одним из самых приближённых замов СП⁴⁴. А главное, такой славный мужик… В художественном фильме Д.Козлова должен был бы играть Евгений Леонов, только с прищуром. Но он отнюдь не добренький. Хорошо представляю себе, как грозно может он тарарахнуть своим единственным кулаком по столу.

С Дмитрием Ильичем Козловым

Книжка 118 Май 1997 г. — сентябрь 1998 г

Петербург – Переделкино – Глазово – Мышкин – Переделкино – Глазово – Переделкино – Понизовка – Гурзуф – Севастополь – Переделкино – Самара-Переделкино – Самара – Переделкино – Петербург – Переделкино – Касимов – Переделкино

* * *

«Путешествие в космическое пространство является триумфом человеческой мысли, но трагическим поражением рассудка».

Макс Борн⁴⁵

* * *

Если сегодня мне не удастся опубликовать эти записные книжки (что я очень хочу сделать!), то с уходом из жизни моих современников, эти тексты будут становиться всё менее интересными для потомков, начнут усыхать, сжиматься и, в конце концов, от них останется маленькая горстка сомнительных афоризмов.

* * *

Заходил Марк Лазаревич Галлай, а когда ушёл, я вдруг подумал, что в основном я рассказываю ему о своих делах, а он, быть может, приходил для того, чтобы я поинтересовался, как он живёт и что делает. Нехорошо. Надо быть внимательнее. Марку 83 года…

* * *

На 1 сентября 1997 года в космосе побывало 363 человека.

Это фотография Нью-Йорка сделанная спутником-разведчиком, которые проектируют в ЦСКБ Д.И.Козлова в Самаре. Можно перечитать все автомобили

* * *

Слово «спутник» в космическом смысле впервые употребил Достоевский. Один из его героев говорит, что если запустить в небо с невероятной силой топор, то он «будет обращаться вокруг Земли в качестве спутника».

* * *

Умер Миша Ребров. Это не просто «стрельба по нашим окопам», это взрыв в моём окопе. Я давно Мише стихи написал на день рождения:

Это был добрый и какой-то очень чистый человек. С какой любовью выбирал он в Нью-Йорке платьице для дочки Оленьки, никогда не забуду… Ребров – большой кусок моей жизни. Уход друзей всегда рождает у меня одну глупую мысль: «Я не смогу ему уже позвонить…» Смерть надо изображать не с косой, а с оторванной телефонной трубкой в костлявой руке.

24.4.98

* * *

Сегодня хоронили Марка Галлая. Он умер в Переделкино от сердечного приступа. «Скорая» опоздала по здешним ухабистым дорогам… Скромный, интеллигентный, умный. Сделал в своей жизни много полезного, нужного стране. Даже если бы он не испытал ни одного самолёта, он уже вошёл бы в историю как инструктор первого, гагаринского отряда космонавтов. Впрочем, если бы он не испытывал самолёты, ему бы и инструктаж не доверили. Написал пристойные, умные книги. Собственно, к книгам его у меня только одна претензия: все люди у него делятся на хороших и очень хороших. Никогда ни об одном человеке Галлай не только худого слова не сказал, но не сделал даже намёка на критическое замечание. И в беседах наших редко кого-то критиковал, не любил этого. Хотя я знаю, что он весьма скептически относился к Чкалову. Марк Лазаревич всегда подробно и охотно консультировал меня по всем авиационным вопросам. Во время моей работы над «Королёвым» мы перезванивались очень часто. Он был одним из официальных консультантов, чья фамилия обозначена в этой книге, проштудировал её в окончательном варианте очень внимательно, сделал около 100 замечаний, правда, мелких, преимущественно связанных с авиационной техникой 1920-40-х годов. Впрочем, большинство из них были чисто «языковые» и стилистические, тут я с ним не соглашался. Оставаясь верным себе, он мягко рекомендовал мне смягчить критику в адрес Наташи – дочери Сергея Павловича:

— Ей это будет неприятно…

— Согласен. Но представляете, как было неприятно её отцу! Ну в 10 лет, семья распалась, обида, понятно, но ведь она даже на свою свадьбу не пригласила!

— Может быть, вы правы, возникнет некое искажённое представление об отношениях в семье… Ну, смотрите, смотрите…

В день похорон Галлая в Петербурге похоронили последнего русского императора.

17.7.98

Книжка 119 Октябрь 1998 г. – сентябрь 1999 г

Переделкино – Самара – космодром Байконур – Переделкино – Боровск – Верея – Переделкино – Самара – Переделкино – Иркутск – Байкальск – Листвянка – Иркутск – Переделкино

* * *

Умер контр-адмирал в отставке Алан Шепард – первый американец, которому удалось на баллистической траектории залететь на 15 минут в космос в мае 1961-го. Ему было 75 лет.

* * *

Юбилей ракетного факультета в МВТУ им. Баумана. Узнал дополнительно нечто интересное о моём любимом декане Феодосьеве. 36-летний декан Феодосьев сам пригласил читать курс по динамике полёта Челомея⁴⁶. Костя Колесников⁴⁷ был у Феодосьева аспирантом, занимался динамикой ракет, изучал поведение жидкости внутри ракеты.

* * *

Из выступления на юбилее ракетного факультета Коптева⁴⁸: Количество ИСЗ⁴⁹ в 1998 году уменьшилось до 150 штук и к 2001 году снизится до 100 штук. В дальнейшем будет расти, достигнет к 2005 году цифры в 230 штук, когда начнёт появляться новое поколение спутников, а затем опять упадёт до 150 штук в 2007 году.

В ракетной промышленности работает в России около 100 предприятий, из которых лишь 17 – акционерные общества.

На космос мы тратим ежегодно 200–220 миллионов долларов. Индия – 300. США – 2700.

80 % всех наших аппаратов, летающих в космосе, уже израсходовали свой ресурс.

В 1999 году мы намечаем провести около 30 космических запусков. В этом году мы привлечём около 750 миллионов долларов от инвесторов. Выгоднее всего запускать коммерческие спутники связи. Их реализация даёт примерно 11 миллиардов долларов в год. (Общий космический рынок составляет 33,4 миллиарда долларов. Военная доля – примерно 12 % от этой суммы.) 80 % спутников связи производится в США. Понятно, что они их и запускают, получая огромные деньги. Из огромного списка коммерческих спутников связи мы реализуем 3–4 проекта. С 1997 по 2007 год будет запущено около 1150 спутников. Доля ИСЗ на геостационарных орбитах⁵⁰ будет возрастать. Кооперирование – это хорошо, но при том, что государство будет выделять до 1 % от своего внутреннего валового продукта, а сейчас выделяется – 0,35-0,4 %.

Юрий Николаевич Коптев

1999 год

Владимир Федорович Уткин

Снимали на даче у Кости Орозалиева академика Уткина⁵¹. Славный, приятный старик. Ему приятно, что его снимают. Он – автор знаменитой ракеты «Сатана» (SS-18) и других хороших машин. Слушал его и думал: насколько же Королёву было труднее доказывать военным раздолбаям всё то, о чём он так спокойно говорит сейчас! Поэтому всё-таки Уткин вторичен. Я думаю, что он и сам это понимает.

* * *

Я не был на Байконуре 22 года…

* * *

«КП» от 20.2.99 посвятила меньше места пресс-конференции нового экипажа, улетающего на орбитальную станцию, чем рождению дочки у дуэта «Академия». На газету я не в обиде. Я на читателей своих в обиде: выходит зря я старался столько лет. Семейная жизнь Саши и Лолиты интересует моих читателей больше, чем Герой России, третий раз стартующий в космос, чем французский генерал и серб-полковник. С отчаянием думаю: «Неужели всегда так будет?…»

* * *

Нина Георгиевна Громова, вдова Михаила Михайловича, рассказывала мне, что на поминках после похорон Анохина прямо напротив неё сидел Цыбин. Кто-то из космонавтов встал и сказал:

— Сергей Николаевич, которого мы так тепло поминали сейчас, наверное не обидится на нас, если мы выпьем за здравие одного из патриархов космонавтики – Павла Владимировича Цыбина. Королёв был великим организатором, но сколь обогатили нашу космонавтику идеи Цыбина! И т. д. и т. п.

Павел Владимирович встал и сказал:

— Спасибо вам за тост. Но вы, очевидно, плохо знаете церковную иерархию. Патриарх – высшее звание в православной церкви. Много патриархов быть не может. В космонавтике патриарх – Королёв. В авиации патриарх – Громов…

По сути Цыбин прав, притом что он соединяет «красное» и «солёное»: проводить сравнения можно Королёва с Туполевым, а Громова с Гагариным.

* * *

Сегодня – День космонавтики. Меня поздравили: маленькая дочь, бывшая тёща, Валера Генде-Роте и Миша Рощин. Никому и в голову не придёт прислать мне билет на торжественное заседание. А ведь присылали тогда, когда книги о Королёве ещё не было, когда мои «заслуги» перед космонавтикой были ничтожны. Можно ли научить вниманию к людям? С другой стороны, эта моя запись говорит о том, что я стремительно старею: всё это надо понять и простить.

* * *

В июне 1971 года я беседовал с Громовым о том, как он помогал вытащить Королёва из лагеря. Потом встретил его на 70-летии Анохина. Помню его статным стариком с прямой «кавалерийской» спиной, несколько надменным, лучше сказать – не очень приветливым, скупым в словах. Сейчас прочёл рукопись его книги, которую готовят в Жуковском к изданию. Очень любопытный человек там проглядывается. С юных лет – красивый, высокий, рукастый, очень спортивный. В авиацию попал случайно, но быстро понял, что это – его дело. Научился летать очень быстро и летал действительно замечательно, умно, расчётливо, без бравады и лихачества. Звание «лётчика № 1» в авиакругах получил вполне заслуженно. Кроме того, по его словам, ему всегда везло в критических ситуациях и из рукописи видно, что это именно так. Я бы не назвал его очень скромным, но и нахалом не был. Но при этом такая глубокая внутренняя убеждённость в своём абсолютном умственном, физическом и профессиональном совершенстве, такая вера в уникальность своей личности, в правильность всего того, что он делает, что это просто поражает. Такие люди очень счастливы. Но каково их близким? Поговорить осторожно об этом с Ниной Георгиевной⁵².

* * *

Приехали с Саней⁵³ в Боровск. Я понимаю, что наши традиционные уже с ним путешествия нужны ему, чтобы вырваться на несколько дней из плена быта, из плотных объятий зачастую неинтересной работы и с удовольствием пописать маслом на плэнере. Он уходит на целый день и рисует. А мне эти путешествия нужны только для того, чтобы понять, какой он человек.

* * *

В Боровске у Циолковского был маленький круг, если не единомышленников, то людей, с которыми поговорить можно: Александр Александрович Толмачёв – смотритель Боровского училища, Евгений Сергеевич Еремеев, Сергей Евгеньевич Чертков, фабрикант Николай Поликарпович Глухарев, продолжатель династии учителей Иван Иванович Извеков. Биограф Циолковского Михаил Арлазоров в своей ЖеЗеэЛовской книге о них не пишет, а это очень важно. Мне кажется, в Боровске, на старте своих изысканий в области воздухоплавания, Циолковский был менее одиноким человеком, чем потом, когда он переехал в Калугу. Он был молод, полон сил и планов, только что женился. В Боровске Циолковский был другой, чем в Калуге. А у всех биографов он одинаковый.

Боровск времен К. Э. Циолковского

* * *

В Боровске познакомился с директором Всероссийского НИИ физиологии и питания сельскохозяйственных животных Борисом Дмитриевичем Кальницким. Беседовали с ним, впрочем не столько о физиологии, сколько о проблемах финансирования научной работы. Понял, насколько ещё дик наш капитализм.

* * *

Самара. Именно по отношению к Козлову я постоянно испытываю чувство вины. Когда собирал материалы для книги о Королеве, я собирался поехать в Куйбышев, но мне говорили:

— Козлов? Да, это был любимец Сергея Павловича… Именно его Королёв послал в Куйбышев налаживать серийное производство ракеты Р-7. Но в Самару ехать не стоит. Он сейчас дико засекречен, делает спутники-разведчики и ничего тебе не расскажет…

И я не поехал. Я даже не знал, что Козлов, оказывается, был у Королёва ведущим конструктором первой всецело отечественной нашей ракеты Р-2, первой нашей ракеты с атомным зарядом Р-5М и, наконец, знаменитой Р-7. В конце 1950 – начале 1960-х годов он довёл в Самаре производство Р-7 до 200 ракет в год, постоянно совершенствовал их и на её базе сконструировал 9 новых модификаций. В собственном КБ он создал пять поколений спутников-шпионов. Не Мишин, не Глушко, и тем более Семёнов не стали наиболее последовательными продолжателями дела Королёва, а как раз Козлов, который бесспорно является первым его учеником, человеком, который унаследовал дух и стиль руководства Сергея Павловича, и, в какой-то мере и отрицательные черты, присущие Королёву. И вот в книге «Королёв. Факты и мифы» я вспоминаю Мишина 44 раза, Глушко – 120 раз, а Козлова – 3 раза! Я не искупил своей вины ни многомиллионными газетными публикациями, ни тремя фильмами. «Пойдёт тираж газетный на подтираш клозетный», фильмы будут пылиться в архивах, дожидаясь «круглых» дат, а книга – это книга, которая и Козлова переживет, и меня. Вот поэтому я и испытываю перед Дмитрием Ильичом постоянное чувство вины.

Наша киногруппа с Д.И.Козловым

* * *

Самара. Премьера нашего фильма «Восхождение» посвященного заводу «Прогресс» и 40-летию Самарского ракетного центра. Полный зал. Люди сидели очень тихо. Аплодировали именно в тех местах, в которых, как мы понимали, и следовало ждать аплодисментов. Многие плакали. Чечин⁵⁴ потом говорит мне:

— Вы знаете, я два раза заплакал…

Чечин – человек тонкий, интеллигентный, стихи пишет, но плакали люди совсем не сентиментальные.

Банкет человек на 150. Собрались ракетчики почти изо всех КБ России, и все тосты начинались с цитат из нашего фильма.

На следующий день Козлов дал нам свой пароход. С мгновенно организовавшейся компанией вся наша киногруппа – Фаид⁵⁵, Костя⁵⁶, Борис⁵⁷ – плавали по Волге, купались, загорали, замечательно отдохнули. Ольга⁵⁸ – хорошая баба, но у нее недержание речи, заговорила меня до полного бесчувствия. Боря напился, страшно хамил и наговорил всем гадостей.

* * *

Когда я однажды позвонил в Самару в связи с предстоящим юбилеем Козлову, он, перебивая меня, вдруг начал расхваливать мои «Заметки вашего современника». Перед юбилеем уже в Самаре снова в разговоре со мной вспомнил о них. Сегодня я решился спросить его, не сможет ли он помочь мне издать их. Начал, как мне показалось, издалека: что, мол, хочу издать, но в Москве это стоит дороже, чем на периферии, но всё равно дорого…

— Сколько? — спросил Козлов.

— Дмитрий Ильич, ведь речь идёт о трёхтомнике, это же тысячи долларов…

— Найдём вам издателя… — сказал Козлов.

Дальше я уж и не припомню, что бормотал. Отличительная черта Козлова: он никогда ничего не забывает.

* * *

Сегодня ко мне в Переделкино приезжал Дмитрий Ильич Козлов со товарищи. Заранее с Костей Орозалиевым (который наполовину киргиз, наполовину француз) съездили на рынок, купили отличной баранины, и Костя приготовил настоящий киргизский плов. Фаид⁵⁹ привёз шашлык из осетрины. У меня в холодильнике хранились две бутылки самарской (!) водки (их подарил мне зам. Козлова Чечин, когда до этого тоже приезжал в Переделкино), закусок разных накупил выше крыши, так что пир удался на славу!

Болтали о разном ракетном. Вспоминали историю гибели маршала Неделина и взрыв в Плесецке, «когда на ветвях мясо человеческое висело» (Козлов).

— Знаете, почему я никогда не хожу с портфелем? — спросил ДИ, переводя разговор на другую тему, и рассказал историю, как сов. секретная тетрадь из портфеля ухитрилась упасть так, что была задвинута внутрь ящиком письменного стола. Эту тетрадь искали десятки людей, перерыв всё на пути Козлова: от хранилища секретных документов до этого злосчастного стола. Его собрались уже было судить, но, учитывая, что фронтовик, калека, судить не стали, а тетрадь была обнаружена случайно только месяца через три.

Книжка 120 Сентябрь 1999 г. – июнь 2000

Переделкино – Самара – Переделкино – С.-Петербург – Переделкино

* * *

29 сентября Борис Смирнов, Костя Орозалиев, Фаид Симфоров и я отправились в Самару, чтобы поздравить с 80-летием Дмитрия Ильича Козлова. Повезли ему в подарок фильм о нём – «А всё-таки мы победили!» ДИ встретил нас, как родных, расцеловал, было видно, что он рад, что мы приехали. А когда узнал, что мы привезли ему в подарок 500 кассет с фильмом, был поражён. Ещё в поезде меня больше всего заботило, видел ли он раньше этот фильм? Теоретически видеть мог, так как Фаид отправил кассеты в Самару до нашего приезда. Но когда в козловском кабинете сели смотреть, я понял, что ДИ фильма не видел. В одном месте, где празднуют День Победы, я видел, что он заплакал.

* * *

К фильму «А всё-таки мы победили!» Костя⁶⁰ снял как бы кинопредисловие, в котором я поздравляю ДИ и говорю о том, что считаю его наиболее последовательным учеником С.П.Королёва. Я понимал, что у Козлова немало недоброжелателей, которых такая его оценка покоробит. Поэтому из 500 кассет с фильмом это предисловие есть только на двух кассетах: одна – у Козлова, другая – у меня.

* * *

1 октября юбилейное половодье разливалось всё шире и шире, затопляя ЦСКБ, завод «Прогресс» и все окрестности. После череды своих поздравляющих, прибыло городское и областное начальство во главе с губернатором Титовым («Я вас читаю», — сказал губернатор, пожимая мне руку, но у него было такое любезное лицо, что я не поверил.). Дарили всякий хлам: копию васнецовских трех богатырей: Козлов посередине, замы по бокам, модель связки 4 ракетных двигателей и другую чепуху, не имеющую никакого бытового и вообще практического применения.

В 11 часов прилетел самолет министра Коптева⁶¹, под завязку набитый главными конструкторами ОКБ, директорами оборонных заводов и генералами разных родов войск. Все они – смежники Козлова и им несть числа. Если бы этот самолёт разбился, ракетно-космической техники в России не было бы. Смотрел ещё раз наш фильм с Коптевым и Кирилиным⁶². Очень хвалили, поздравляли, жали руку. Чёрт побери! Приятно всё-таки!

* * *

Юбилейный банкет в ресторане в здании гортеатра. Как кого рассадить, решали много дней Кузьменко⁶³ и другие замы. План столов с нумерованными стульями наконец показали Козлову. Он устроил всем разнос и план забраковал. Всё сделал по-своему, выписал около 200 пропусков-билетиков с предписанием, где кому сидеть и каждый билетик лично подписал. Мой стул № 128 между старичком – другом молодости и Евгением Рафаиловичем Маламедом, начальником и главным конструктором петербургского ЦКБ ЛОМО. Неподалеку сидело человек 20 родни до внуков и правнуков. Это всё в главном зале, а был ещё один, периферийный, куда Козлов отправил всех своих замов, кромеАншакова⁶⁴, который был тамадой, и всю мою киногруппу. Костя и Фаид⁶⁵ отнеслись к такому «неравенству» спокойно, а Боря⁶⁶, чувствую, комплексует.

* * *

Генерал Кунченко⁶⁷ рассказывал, что после развала СССР, прибалты передали (или продали? Не понял) датчанам карты, сделанные с помощью спутников-разведчиков Козлова. В Дании началась эпидемия шпиономании. Они не могли себе представить, что можно сделать карту, на которой будет виден каждый ручеёк, каждая канавка. Стали хватать фермеров, пастухов, подозревая их в шпионаже. Потом стали шерстить всю русскую эмиграцию.

* * *

Обратно летели на самолёте Коптева. Козлов приехал провожать всех своих гостей. Мы с ним расцеловались. Я попросил:

— Дмитрий Ильич, дорогой! Хотя вы и не умеете это делать, отдохните по-человечески ото всей этой кутерьмы…

Завтра он уезжает в отпуск в санаторий «Волжский утёс».

* * *

К концу нашего века рекордная продолжительность жизни человека в космосе – у Сергея Авдеева. За три экспедиции на станцию «Мир» он провёл вне Земли 749 суток – это больше двух лет. Нас знакомили. Худенький, приветливый. Ничего героического в его облике нет, но все говорят, что космонавт он замечательный.

2000 год

* * *

Дом учёных в Петербурге помещается во дворце великого князя, непосредственно примыкающего к Эрмитажу. После постройки дворец реставрировался лишь однажды в 1950 году, т. е. полвека назад. Тогда сменили занавески и штофные обои, подправили лепнину. Во дворце присутствует аромат прежнего столетия, я его уловил…

В одной из зал дворца состоялся диспут на тему «Благотворительность в России» Очень интересное выступление Шноля, который рассказывал о Христофоре Семёновиче Леденцове, богатейшем купце, который в 1895 году завещал всё свое состояние на нужды науки. По присуждению Леденцовских премий заседали специальные советы в МГУ и МВТУ, которые решали, кому и на что давать деньги. Шноль рассказал и о знаменитом меценате Альфонсе Женявском, о братьях Сабашниковых и других замечательных русских людях. Меценаты различных искусств более-менее известны (Третьяков, Бахрушин, Морозов, Щукин и т. д.), а «научных» совсем не знаем.

Потом мы сидели с Граниным. Он расспрашивал о моих делах. Я сказал, что на днях должна выйти моя книжка обо всех экспедициях по программе «Apollo», о высадке людей на Луну.

— А что, американцы высаживались на Луну? — спросил Гранин, и я не понял, шутит он или нет… Да, конечно, шутит…

Рассказал ему о записных книжках («Комсомолку» он, естественно, не читает).

— Вот это интересно! — воскликнул Гранин. — 50 лет записей! Вот это интересно!..

Сойфер вытянул нас с Граниным выступать. Потом ещё раз. Сойфер лукавил: заставлял высказываться противников Фонда Сороса, а таковых не было, поскольку в зале сидели его лауреаты. Сойфер сказал, что получил информацию из ФСБ, что Сорос якобы ведёт злонамеренную шпионскую деятельность по откачке за рубеж русских мозгов и контролирует тех, кто ещё остался в России. На что Курдюмов заметил, что никакой «откачки» не требуется, поскольку каждый претендент на соросовскую стипендию подробнейшим образом описывает свою работу и ожидаемые результаты.

Я Сороса понимаю, в конце концов все эти шпионские подозрения ему надоедят и он просто пошлет нас на х… Кто берётся объяснить: зачем он потратил почти миллиард (!) долларов на Россию?

Сойфер смеялся, что в Штатах его тоже не понимают. Я сказал:

— Да зачем вы выясняете продуктивность вашей программы у лауреатов? Вы говорите, что в министерстве образования зам. министра вас на дух не переносит, что на Лубянке генералы убеждены в том, что Сорос – шпион. Так давайте их послушаем. Пусть они будут вашими оппонентами…

* * *

На 20 марта 2000 года с космодрома Байконур стартовали 116 космонавтов, в том числе 27 человек из стран дальнего зарубежья.

1953 – июнь 2000 (продолжение следует!)

ОБ АВТОРЕ «Заметок вашего современника»

(По книге «Кто есть кто в современном мире»!

Голованов Ярослав Кириллович родился 2 июня 1932 года в Москве в актерской семье. Отец – Кирилл Николаевич Голованов – основатель и первый директор Театра Транспорта, который ныне известен, как Московский драматический театр им. Н.В.Гоголя, работал в управлении театров Комитета по делам искусств, был одним из руководителей Центрального дома культуры железнодорожников. Мать – Анфиса Васильевна Голованова (урожденная Козлова) – под псевдонимом Андреева почти всю жизнь была ведущей актрисой Театра Транспорта.

Едва начавшись, столичная жизнь маленького школьника была прервана войной. Осенью 1941 года семья эвакуируется в Омск и только летом 1943 года возвращается в Москву. В 1950 году Ярослав заканчивает школу. К удивлению родителей он не хочет поступать ни на операторский факультет Всесоюзного института кинематографии, как ему советует отец, ни в Московский архитектурный институт, как рекомендует мать, а подает документы на открытый незадолго до этого секретный ракетный факультет Московского высшего технического училища им. Баумана. Объясняя это решение, Ярослав говорил, что стремление заниматься ракетной техникой возникло в Омске в 1942 году, когда он прочел роман Алексея Толстого «Аэлита», который произвел на него огромное впечатление. В студенческие годы Ярослав работает очень много: лекции в МВТУ читаются по десяткам дисциплин, а количество зачетов и экзаменов приближается к сотне. Выпускники МВТУ тех лет должны были работать на всех металлообрабатывающих станках, освоить все виды сварки и литейное производство, не считая производственной практики, которую Голованов проходил на заводе в Днепропетровске, накануне назначения туда выдающегося конструктора ракет М.К.Янгеля. В Гороховецких военных лагерях приобретает опыт стрельбы из гвардейских минометов («катюш»).

Дипломную работу (расчёт ЖРД – жидкостного ракетного двигателя с тягой 100 тонн) Я.К.Голованов выполняет под руководством будущего члена-корреспондента АН СССР А.П.Ваничева в лаборатории № 8 НИИ-1 Министерства авиационной промышленности, но при распределении, неожиданно для него направляется в другую лабораторию, которой руководит будущий академик Г.И.Петров. В определенной мере Голованов переживает кризисную ситуацию: срочно надо коренным образом переучиваться с теплотехника на аэродинамика, да и вообще он начинает понимать, что занимается не совсем своим делом. И хотя он всю жизнь гордился двумя секретными отчетами, которые написал в 1956–1957 годах, он чувствует, что призвание его в другом.

В ноябре 1957 года он делает попытку сотрудничества с отделом науки газеты «Комсомольская правда», которым в те годы руководил замечательный журналист и талантливый педагог Михаил Васильевич Хвастунов. Голованов влюблён в газету. Он ухитряется совмещать её с работой в НИИ, и как раз в это время начинается его семейная жизнь: Ярослав женится на выпускнице Физико-технического института. В феврале 1958 года главный редактор «Комсомольской правды» А.И.Аджубей из числа нескольких кандидатов на должность литературного сотрудника отдела науки останавливает свой выбор на Ярославе Голованове. С этого времени вся жизнь Ярослава связана с «Комсомолкой»

Увлеченность газетной работой позволяет Голованову быстро занять одно из ведущих мест среди молодых сотрудников «КП». Весной 1959 года он уговаривает Аджубея направить его в рыболовную экспедицию к берегам Африки. Результатом этой командировки стала не только серия газетных очерков, но и повесть «Заводная обезьяна», опубликованная в журнале «Юность» (1967. № 9) и вышедшая год спустя отдельной книгой под названием «Сувенир из Гибралтара» (М.: Молодая гвардия, 1968). Еще до этого Голованов публикует небольшие научно-популярные книжки: «Штурм бездны» (Географгиз, 1963), «Путешествия в страну урана» (Атомиздат, 1963) и повесть «Кузнецы грома», в которой впервые в нашей литературе появляются новые герои – конструкторы космических кораблей.

Опубликованная в «Юности» (1964. № 1), а затем вышедшая отдельной книгой (М.: Советская Россия, 1964) повесть привлекает внимание Главного конструктора космонавтики Сергея Павловича Королёва, который предлагает Ярославу самому слетать в космос. В июле-августе 1965 года Голованов проходит все проверки в Институте медико-биологических проблем, но смерть Королева перечеркивает все планы журналиста. (В январе-феврале 1990 года Ярослав повторяет попытку стать первым журналистом в космосе, но его бракуют по здоровью, а первым журналистом становится 47-летний японец Тоёхиро Акияма.) Повесть «Кузнецы грома» открывает Голованову путь в Союз писателей СССР, куда его принимают по рекомендации Бориса Полевого и Василия Аксёнова в феврале 1966 года.

Газетная карьера Голованова складывается весьма успешно. В 1960 году он уже заведует отделом информации, в 1963 году становится разъездным корреспондентом, в 1966-м – членом редколлегии. Но уже в 1968 году, стремясь к работе творческой, Ярослав по собственному желанию переходит на должность обозревателя и остается в этом высшим журналистском творческом звании все последующие годы. В течение 10 лет он – специальный корреспондент «КП» на космодроме Байконур. Голованов много путешествует, побывав в 25 странах мира на всех континентах Земли кроме Антарктиды, как сам он говорит «купался во всех океанах земного шара». Стремясь получше узнать свою страну, Ярослав Кириллович предпринимает в 1975-1985 годах путешествия по землям русского Нечерноземья, побывав в 30 регионах европейской части России. Адреса его репортажей: Украина, Крым, Прибалтика, Кавказ, Урал, Сибирь, Средняя Азия, горы Памира и Тянь-Шаня, Дальний Восток, Камчатка, Сахалин, Курилы. За почти полвека своей работы Ярослав Голованов опубликовал более 1200 газетных статей, очерков и репортажей, более 160 журнальных статей, 20 книг общим тиражом 2 300 000 экземпляров, издавался на 25 языках. Я.Голованов – лауреат высшей журналистской премии «Золотое перо», кавалер двух советских орденов, заслуженный работник культуры РФ.

Главной темой творчества журналиста и писателя Ярослава Голованова была и остаётся космонавтика. С темой космоса связаны его книги: «Кузнецы грома», «Этюды об ученых», «Этюды о великом», «Архитектура невесомости», «Наш Гагарин», «Марсианин» (Повесть о Фридрихе Цандере). Отдельно следует назвать книгу «Дорога на космодром» – историю мировой космонавтики для юношества от мифического Икара до реального полета Гагарина (М.: Детская литература, 1982). Делом всей своей жизни Голованов считает работу над фундаментальной книгой «Королёв. Факты и мифы», вышедшей в издательстве «Наука» в 1994 г. Она началась в 1966 г. и, по мнению автора, продолжается до сих пор. В 1998–2000 годах в «Комсомольской правде» публиковались записные книжки Ярослава Голованова «Заметки вашего современника», охватывающие практически всю вторую половину XX века, вызвавшие большой интерес читателей. Автор намерен издать их отдельной книжкой. Я.К.Голованов был трижды женат и от всех жен имел детей: от Валентины Алексеевны Журавлевой – сыновей Василия (1960 г. р.) и Александра (1965 г. р.), от Натальи Борисовны Ласкиной – сына Дмитрия (1974 г. р.), от Евгении Марковны Альбац – дочь Ольгу (1988 г. р.). Со всеми детьми Ярослав Кириллович поддерживает самые нежные отношения. В настоящее время – убежденный холостяк. Живет и работает в Переделкино.

Международный объединенный биографический центр. 1999.

Примечания

1

Ю. В. Чудецкий.

(обратно)

2

Г.И.Петров.

(обратно)

3

См. «КП» от 21.9.1983.

(обратно)

4

А.Н.Пахмутова.

(обратно)

5

Е.В.Харитонов.

(обратно)

6

Селезнёв Геннадий Николаевич – главный редактор «КП» в 1981-1988 годах.

(обратно)

7

Карпов Владимир Васильевич – писатель, Герой Советского Союза, в те годы – главный редактор журнала «Новый мир».

(обратно)

8

Ахромеев Сергей Фёдорович (1923-1991) – Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза, в те годы – начальник Генерального штаба МО СССР.

(обратно)

9

Из 20 офицеров космонавтами стали только 12 человек.

(обратно)

10

Лаптев Иван Дмитриевич – главный редактор «Известий» в 1984–1990 годах.

(обратно)

11

Суворов Владимир Андреевич – кинооператор-документалист, лауреат Сталинской премии.

(обратно)

12

Пикуль Валентин Саввич (1928-1990) – писатель.

(обратно)

13

Челомей Владимир Николаевич (1914-1984) – академик, Главный конструктор ракетной техники, дважды Герой Социалистического Труда.

(обратно)

14

Б.В. и В.М. Раушенбахи.

(обратно)

15

Надпись гласит: «Здесь гением советского человека начался дерзновенный штурм космоса. 1957 год». Это как раз королёвский стиль.

(обратно)

16

Так называется одна из частей моей книги «Королёв. Факты и мифы», которая была опубликована в январе-феврале 1990 года в журнале «Знамя». Имеется в виду книга о С.П.Королёве.

(обратно)

17

Бакланов Григорий Яковлевич – писатель, тогда – главный редактор журнала «Знамя».

(обратно)

18

«Золотая клетка. 1367 дней из жизни Андрея Туполева». «ЛГ» от 9.11.1988.

(обратно)

19

Феодосьев Всеволод Иванович (1916–1991) — крупнейший наш специалист в области сопротивления материалов, член-корреспондент АН СССР, декан факультета в МВТУ, который я закончил.

(обратно)

20

А.С.Елисеев.

(обратно)

21

Данилин Юрий Валерьевич – заведующий отделом науки сначала в «КП», затем в «Известиях» и в «ЛГ».

(обратно)

22

Ю.В.Чудецкий.

(обратно)

23

MOM – Министерство общего машиностроения, в чьём ведении находятся заводы, производящие космические ракеты.

(обратно)

24

Харитон Юлий Борисович (1904–1996) – академик-физик, трижды Герой Социалистического Труда.

(обратно)

25

Зельдович Яков Борисович (1914–1987) – академик-физик, трижды Герой Социалистического Труда.

(обратно)

26

Гинзбург Виталий Лазаревич – академик-физик, лауреат Государственной и Ленинской премий.

(обратно)

27

Имеется в виду часть из книги о С.П.Королёве.

(обратно)

28

1-й секретарь ЦК ВЛКСМ.

(обратно)

29

Рыжков Николай Иванович – председатель Совета Министров СССР.

(обратно)

30

Фронин Владислав Александрович – главный редактор «КП».

(обратно)

31

Дунаев Александр Иванович – председатель Главкосмоса СССР.

(обратно)

32

Отдел науки «Правды».

(обратно)

33

Генеральный секретарь ЦК КПСС.

(обратно)

34

Главный редактор «Правды».

(обратно)

35

Чудецкие

(обратно)

36

Севастьянов Виталий Иванович – лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза.

(обратно)

37

Чазов Евгений Иванович – кардиолог, член ЦК КПСС, министр здравоохранения СССР в 1987–1990 годах, лечащий врач вождей: Л.И.Брежнева, Ю.В.Андропова, К.У.Черненко, М.С.Горбачёва.

(обратно)

38

Атьков Олег Юрьевич – врач, лётчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза. В феврале – октябре 1984 года работал на орбитальной станции «Салют-7».

(обратно)

39

Газенко Олег Георгиевич – академик, основоположник космической медицины, директор ИМБП.

(обратно)

40

Е.М.Альбац.

(обратно)

41

конец 90-го – С.Хлынов

(обратно)

42

Не отстегивался – впевые это сделал А.Николаев – С.Хлынов

(обратно)

43

Козлов Дмитрий Ильич – генеральный конструктор, генеральный директор ЦСКБ-«Прогресс», член-корреспондент РАН, дважды Герой Социалистического Труда, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени № 2. Человек, который оказал решающую поддержку в издании этих «Заметок» отдельными книгами.

(обратно)

44

С.П.Королёв

(обратно)

45

Борн Макс (1982–1970) – немецкий физик-теоретик.

(обратно)

46

Челомей Владимир Николаевич (1914–1984) – академик, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, конструктор ракет.

(обратно)

47

Колесников Константин Сергеевич – академик, ракетчик.

(обратно)

48

Коптев Юрий Николаевич – генеральный директор Российского аэрокосмического агентства.

(обратно)

49

ИСЗ – искусственный спутник Земли.

(обратно)

50

Геостационарная орбита – орбита, на которой спутник находится постоянно над одной и той же точкой земной поверхности.

(обратно)

51

Уткин Владимир Фёдорович (1923–2000) – дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий, в 1971–1990 годах – Главный конструктор КБ «Южное» в Днепропетровске. Директор ЦНИИМАШа.

(обратно)

52

Громова Нина Георгиевна – заслуженный мастер спорта СССР, вдова М.М.Громова.

(обратно)

53

Мой сын.

(обратно)

54

Чечин Александр Васильевич – заместитель Генерального конструктора ЦКБМ.

(обратно)

55

Ф.Ф.Симфоров.

(обратно)

56

К.К.Орозалиев.

(обратно)

57

Б.А.Смирнов.

(обратно)

58

Тепленко Ольга Анатольевна – директор Самарской студии кинохроники.

(обратно)

59

Ф.Ф.Симфоров.

(обратно)

60

К.К.Орозалиев.

(обратно)

61

Коптев Юрий Николаевич – генеральный директор Российского аэрокосмического агентства.

(обратно)

62

Кирилин Александр Николаевич – директор завода «Прогресс».

(обратно)

63

Кузьменко Виктор Иванович – полковник в отставке, помощник Д.И.Козлова в ранге его заместителя.

(обратно)

64

Аншаков Геннадий Петрович – первый заместитель Д.И.Козлова, академик, Герой Социалистического Труда.

(обратно)

65

К.К.Орозалиев и Ф.Ф.Симфоров.

(обратно)

66

Б.А.Смирнов.

(обратно)

67

Кунченко Анатолий Григорьевич – генерал-майор, заместитель начальника Военно-топографического управления Генерального штаба Министерства обороны РФ.

(обратно)

Оглавление

Книжка 97 июнь – октябрь 1983 г

Книжка 98 Октябрь 1983 г. – апрель 1984 г

Книжка 101 Октябрь 1984 г. – апрель 1985 г

Книжка 103 Апрель 1985 г. – сентябрь 1985 г

Книжка 105 Сентябрь 1985 г. – январь 1987 г

Книжка 107 Январь 1987 г. – май 1988 г

Книжка 108 Сентябрь 1987 г. – октябрь 1987 г

Книжка 109 Май 1988 г. – июнь 1989 г

Книжка 110 Июнь 1989 г. – июль 1991 г

Книжка 112 Июль 1992 г. – февраль 1994 г

Книжка 116 Июль – ноябрь 1996 г

Книжка 117 Ноябрь 1996 г. – май 1997 г

Книжка 118 Май 1997 г. — сентябрь 1998 г

Книжка 119 Октябрь 1998 г. – сентябрь 1999 г

Книжка 120 Сентябрь 1999 г. – июнь 2000

ОБ АВТОРЕ «Заметок вашего современника»

*** Примечания ***