Да или нет? [Ребекка Уинтерз] (fb2) читать онлайн

Ребекка Уинтерз Да или нет?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Со ступенек монастыря траппистов, расположенного на вершине холма, перед Фрэн Мэллори открывался вид на всю долину Солт-Лейк. Было семь утра, и солнце только показалось над вершинами гор.

Роса сверкала на свежей зеленой траве. Было раннее апрельское утро, все вокруг дышало спокойствием и умиротворением еще не проснувшейся природы.

Запах цветов с фруктовых деревьев кружил голову Фрэн. Она стояла, завороженно наблюдая за облаками, проплывающими в сверкающем голубом небе словно огромные пуховые подушки.

Она прислушалась к звукам грегорианского псалма, доносившимся из часовни. У этих мужчин, давших обет безбрачия ради высокой цели – служения Богу, были на редкость красивые голоса, но им следовало бы приносить радость живым людям, а не мрачным монастырским стенам.

Фрэн не могла понять мужчин, полностью отказавшихся от мирской жизни.

Впрочем, ее эгоистичный отец был не в состоянии контролировать собственные страсти. Он частенько изменял ее матери, а потом и вовсе оставил ее и уехал из штата. Больше о нем никто не слышал.

Фрэн не была единственной среди своих подруг, чья семья пережила крушение. Отец Марши Ньюм получил срок за то, что, как обнаружилось, был женат на двух женщинах сразу. Они жили в разных городах и потому ни о чем не подозревали.

Этого Фрэн тоже не понимала. Она не могла найти оправдание своим однокурсникам по университету, которые были женаты, но, несмотря на это, пытались заигрывать с ней. И недоверие Фрэн ко всем мужчинам только увеличивалось с каждым новым примером.

Если Бог и хотел, чтобы мужчины и женщины женились и жили счастливо, были «плотью единой» и т. д., и т. п., то она почти не сталкивалась с подобным. Хотя, вынуждена была признать Фрэн, ее дядю, ее пастора и пару коллег на работе можно было считать счастливым исключением.

Поющих монахов тоже можно было причислить к людям, достойным уважения. Она выделяла их в особую категорию. Ведь их нельзя было назвать мужчинами в полном смысле этого слова.

Встряхнув золотистыми волосами, Фрэн открыла тяжелую дверь, стараясь отогнать неприятные мысли, омрачившие такой прекрасный день.

Внутри часовни было пусто. Она не удивилась: слишком рано для туристов и посетителей.

Специальная табличка объясняла, что гостям, пришедшим на службу, следут пройти наверх. Другая табличка указывала дорогу к церковной лавке. Поль сказал, что аббат встретит ее там для первого интервью. А затем ей, может быть, разрешат сделать несколько снимков внутренних помещений.

Когда Фрэн открыла дверь церковной лавки, у нее перехватило дыхание. Она приготовилась встретить глубокого старца, но это был совсем не старец…

Высокий, темноволосый и чисто выбритый монах стоял за прилавком. На вид ему лет тридцать, одет в коричневую рабочую рубашку и черные брюки, точно такие же она видела на монахах, работавших в саду.

Когда Фрэн вошла, монах перестал расставлять товар и поднял взгляд на нее. В его карих глазах светился острый ум. В лавке был полумрак. Он спросил:

– Чем я могу вам помочь?

У монаха был низкий чувственный голос, один звук которого гипнотизировал Фрэн.

– Я мисс Мэллори из «Бихайв мэгэзин». Аббат дал согласие на интервью для нашего журнала. Мы собираемся напечатать статью о монастыре в июльском номере.

– Боюсь, отец Амброзий не сможет сегодня вас принять – плохо себя чувствует. Он надеется, что вы простите его за причиненные неудобства и перенесете встречу.

Он вернулся к своему занятию.

Фрэн никогда так откровенно не игнорировали, но ведь она никогда и не сталкивалась лицом к лицу с монахом-траппистом.

– Мне следует сделать это через вас?

Он снова посмотрел на нее, его глаза сузились. Видно было, что разговор не доставляет ему никакого удовольствия.

Позвоните через неделю. Ему должно быть лучше к тому времени.

– Надеюсь, это не серьезно.

– Все в руках Божьих. – Он отвернулся от нее, давая понять, что разговор окончен. Странно, но ей не хотелось уходить. Монахи заинтересовали ее, особенно этот. Его короткие волосы на затылке выглядели очень по-детски. Она попыталась представить его в джинсах и с нормальной прической.

– Я думала, что монахи-трапписты дают обет молчания и только аббат может беседовать с посторонними. Почему же вы говорите со мной?

– Хотя братья и считают пустые разговоры излишними, но обет молчания на самом деле миф, – объяснил монах, не оборачиваясь.

Фрэн этого не знала.

– Если это так, могу я взять интервью у вас? Или только аббату разрешено говорить с женщинами?

– Если бы это было так, я бы не говорил с вами сейчас, – тихо ответил он. Слишком тихо.

– Извините. Я не хотела искушать вас.

Внезапно он повернулся и посмотрел на нее:

– Зачем извиняться?

Она не знала, что ответить на этот вопрос, потому что ей вдруг стало жарко.

– Вы не первая любопытная женщина, переступившая этот порог, заинтригованная желанием мужчин сохранить целомудрие. Не сомневаюсь, что женщина с такой внешностью, как у вас, не в состоянии понять это. Не притворяйтесь, мисс Мэллори! Вы очень хорошо знаете, какое влияние оказываете на мужчин, иначе сформулировали бы вопрос по-другому, – его взгляд опустился ниже. – И оделись бы во что-нибудь менее открытое.

Если бы Фрэн была способна на насилие, она дала бы ему пощечину.

– Я не удивлюсь, если вы закончите свою жизнь здесь, спрятавшись от мира. Только Бог может простить такую грубость и высокомерие.

– Вы перечислили мои самые серьезные грехи. Я не хотел оскорбить вас и приношу свои извинения.

– Вы говорите не как монах.

– Извините, если я разрушил ваши представления о монахах, но они обычные люди из плоти и крови. Иногда они ведут себя точно так же, как и все остальные.

– Это я заметила, – его откровенность удивила ее. – Вы хотите, чтобы я добавила это в мою статью? – сказала она первое, что пришло ей на ум в это мгновение.

– То, что я хочу, не принадлежит материальному миру. Без согласия отца Амброзия вы не можете напечатать ни строчки.

– Если вам интересно знать, меня прислали сюда, потому что мой коллега в отпуске. Я приехала сюда не для того, чтобы развлекать изголодавшихся по сексу монахов. – С пылающими от возмущения щеками, она добавила: – Судя по вашей реакции, мое присутствие развлекает вас. Без всяких сомнений, вашему извращенному сознанию требуется повод, чтобы поддаться искушению, а потом раскаяться и искупить грех каким-нибудь наказанием.

У выхода она остановилась, чтобы перевесить камеру с одного плеча на другое.

– Передайте аббату, что кто-нибудь из журнала позвонит ему, чтобы назначить новую встречу. Желаю хорошего дня!

Она пересилила желание хлопнуть дверью и покинула монастырь, не оборачиваясь. Радость, которую ей доставила красота апрельского утра, испарилась, не оставив и следа.

Андре Бенет все еще ощущал слабый запах персика, исходивший от волос журналистки и оставшийся в воздухе после ее стремительного ухода.

Он был груб с ней. Ужасно груб, хотя она не сделала ему ничего плохого. Впрочем, она ничем не отличалась от его собственной матери, женщины, жившей по своим собственным законам. Она добивалась своего, не задумываясь о цене, которую ей придется заплатить, не задумываясь ни о Боге, ни о дьяволе.

Его мать знала, что отец собирается стать священником, но соблазняла и искушала его, пока он не сдался. Интересно, простое ли совпадение, что на мисс Мэллори был костюм персикового цвета? Даже ее кожа была нежной и розовой, как персик. Добавить к этому великолепные волосы – и ни один мужчина не устоит, даже монах. И она знала это. Мать тоже обладала дьявольской красотой. Отец не смог преодолеть искушение, и они стали любовниками. Женская красота рождает желания, возбуждает воображение. Андре прекрасно понимал это. Если бы он был художником, он не смог бы удержаться и не запечатлеть облик мисс Мэллори на полотне. Но он не был художником. И монахом тоже.

Насколько он знал, у него не было никаких особенных талантов. Осиротевший сразу после рождения, он вырос в Новом Орлеане у тети Мод, строгой и властной, но доброй в глубине души женщины, которая зарабатывала на жизнь шитьем.

Восхищенный огромными теплоходами, плавающими по Миссисипи, он оставил дом подростком. Работал на грузовых судах в разных должностях, пока не стал речным торговцем.

Тогда-то он познакомился со швейцарцем, который свободно говорил на четырех языках. Восхищаясь способностями друга, Андре отправился в Цюрих и поступил в университет, чтобы изучить французский и немецкий языки, а также историю. Но хотя его диплом и дал ему право преподавать, Андре все же вернулся на море, потому что эта работа доставляла ему удовольствие.

Он продолжал поддерживать связь с Мод и всегда посылал ей деньги. Иногда он приезжал домой в Новый Орлеан, но ненадолго, никто не мог удержать его мятущуюся душу в спокойной гавани, обуздать стремление к свободе. Разумеется, не женщины: женщины лишь доставляли ему удовольствие. Мод страшно боялась за племянника и ежедневно молилась о его душе, а Андре только смеялся. Но все веселье как рукой сняло, когда близкий друг его тети сообщил ему, что она серьезно заболела.

Он вылетел ближайшим рейсом из Анкары и нашел тетю при смерти. Хотя Андре никогда не любил ходить в церковь и не был верующим человеком, он знал, что тетя Мод была правоверной католичкой, и потому пригласил священника.

Пока он ждал священника, держа умирающую за руку, та внезапно заговорила. Он раньше слышал, что на смертном одре люди начинают исповедоваться в своих грехах, но он и не подозревал, что у тети могли быть какие-нибудь тайны.

Ее исповедь перевернула всю жизнь Андре. Он помчался в Солт-Лейк-Сити в Юте – мертвую пустынную местность, отдаленную от всего цивилизованного мира. Андре всегда думал, что мормоны – секта религиозных фанатиков – прошли всю Америку и поселились в Юте только потому, что никто больше не хотел жить там и они могли остаться одни.

Огромная пустыня Солт-Лейк с ее огромным мертвым соленым озером казалась ему проклятой. Тем более что здесь он был только временно, странник в незнакомой стране. Все здесь казалось ему нереальным.

Ему даже стало казаться, что он умер, только легкий запах духов в церковной лавке напомнил ему, что он еще живет и чувствует. И конечно, больной монах, лежащий в своей келье в другом конце здания. Монах, которого мир знал как аббата Амброзия. Настоящий отец Андре, которого шестьдесят шесть лет назад его родители, англичанин и француженка, при рождении окрестили Чарльзом.

Как сообщил ему брат Джозеф, хроническая пневмония мучила Амброзия последние десять лет. Исхудавший и обессилевший монах был только тенью прежнего энергичного аббата.

Когда Андре вошел в комнату, его отец повернул голову и пристально посмотрел на него.

– Ты показал журналисту монастырь?

– Нет, я сказал ей, что тебе станет лучше через неделю. Ты провел в монастыре всю жизнь и сделал его таким, каким он является сегодня. Никто кроме тебя не может рассказать историю монастыря.

Отец поднял руку.

– Я ничего не сделал. Все было в руках Господа, не в моих, сынок.

– Тем не менее, только ты можешь дать интервью, и мы подождем, пока ты не наберешься сил.

– На этот раз я не выздоровлю.

– Чепуха, – сказал Андре. Потерять отца, которого он только что нашел, отца, которого отчаянно мечтал иметь, которого хотел узнать? – Я вызову «скорую». Тебе нужно в больницу.

– Нет, – твердо сказал старик хриплым от постоянных приступов кашля голосом. – Никаких больниц. Я всегда ненавидел их.

Еще одна общая черта, которой обладали Андре и его отец. Слишком много общих черт.

Сколько лет прошло! И все эти годы они ничего не знали друг о друге.

– Ты моя единственная земная радость сейчас. Подойди ближе. Я так рад, что. нашел тебя, мою плоть и кровь. Ты дар Господа, которым он скрасил мои последние часы.

Это ложь. Внезапное появление Андре в монастыре девять дней назад, объявившего аббату, что он его сын, шокировало монаха. Андре был уверен, что именно это вызвало новый приступ пневмонии и ухудшило его состояние.

– Ты не должен винить себя, сынок. На самом деле это ты жертва, и мое сердце кровоточит при мысли о том, что ты вырос без семьи. Кто виноват – так это я, потому что я был с твоей матерью, прежде чем принял постриг. Это было самым эгоистичным поступком в моей жизни.

Андре вскинул голову.

– По словам тети Мод, моя мать соблазнила тебя против твоей воли.

Старик поднял руку, но уронил ее.

– Мод, старшая сестра твоей матери, никогда не была замужем, никогда не знала мужчин. – Он помолчал. – Не верь ее обвинениям. Человека нельзя соблазнить, если он этого не хочет. Ты живешь в миру. Ты знаешь, что я прав.

Андре действительно знал это.

– Семья твоей матери была из Франции. Лизетта была очень красива. Я вижу ее черты в тебе: ее черные волосы, ее глаза, – он вздохнул и закашлялся. – Хотя я всегда хотел служить Богу, я любил ее. Мое сердце разрывалось между чувством и призванием. Если бы она рассказала мне о своей беременности, я женился бы на ней. Может быть, я хотел этого. Я сказал ей, что меня посылают в Юту, но она промолчала. Больше я никогда не видел ее и не слышал ничего о ней. Я не знал, что она умерла после родов. – Слезы потекли по его щекам. – Не делай ошибок, Андре, – продолжал он хрипло. – Твоя мать не была эгоисткой. Она решила ничего не рассказывать мне о своей беременности, потому что в глубине души знала, что я стремлюсь служить Богу. Иначе я бы женился на ней прежде, чем поступил в семинарию. В конце концов, Мод оказалась еще более великодушной. Несмотря на свою ревность и предрассудки, она вырастила тебя и воспитала. Ты стал прекрасным человеком. – Он посмотрел на Андре любящим взглядом. – Я так горжусь тобой. Ты везде побывал, все видел. Ты так много знаешь, говоришь на стольких языках. Получил образование, разумно вкладывал деньги… Нельзя пожелать лучшего сына. Я сказал братьям, что ты мой сын. И хочу рассказать об этом всему миру!

– Ты не должен делать это, отец. Я никогда не хотел опозорить тебя.

– Опозорить? – На лице старика отразилось недоумение. – Ты не понимаешь! Почему я должен скрывать, что ты – моя плоть и кровь от братьев, которым я служил все эти годы? Я сказал им: хочу, чтобы после моей смерти у тебя было право оставаться здесь так долго, как тебе захочется. Это место будет твоим домом, если ты захочешь этого. Я не принадлежу миру и не могу оставить тебе магазин или ферму. У меня нет ничего. Но я могу дать тебе тихое место, где ты сможешь побыть один, поразмыслить. Ты не нашел смысла жизни в своих путешествиях. Может быть, именно здесь ты научишься наслаждаться тишиной и спокойствием.

Андре взял руку отца в свою. Он больше не мог сдерживаться и, услышав всхлипывания отца, сам разразился рыданиями.

– Андре? – прошептал отец. – Я знаю, что у тебя на сердце. Кроме гнева и обиды, которые ты чувствуешь ко мне, своей матери, тете Мод, у тебя есть вопросы. Я постараюсь ответить на них. Но взамен ты должен кое-что пообещать мне. – Его грудь затряслась в очередном приступе кашля. – Андре, обещай мне, что ты не позволишь гневу и обиде управлять твоей жизнью!

* * *

Фрэн поверить не могла, что уже наступила середина мая. Пятница была последним сроком для сдачи в набор июльского номера. А ей еще нужно было съездить в Кларион навестить потомков первых еврейских поселенцев в штате и сделать фотографии.

– Тебя, Фрэнни, вторая линия!

– Я не могу сейчас подойти, Паула.

– Но этот человек звонил вчера пять раз.

– Как его зовут?

– Он не представился. Я сказала ему, что ты будешь утром.

– Ну, хорошо. – Она взяла трубку. – Фрэн Мэллори слушает.

– Мисс Мэллори, наконец-то!

Фрэн узнала этот голос.

И ее тело пронзила дрожь, которой она не могла найти объяснений. Только одно она знала точно: монах-траппист он или нет, она не собирается говорить с ним. Может, это и невежливо, но ей все равно. Он обошелся с ней отвратительно.

– Да? – резко ответила она.

– Я заслужил такой тон.

Эта неожиданная оливковая ветвь мира заставила ее закрыть глаза. Никогда в жизни она не встречала человека, который был бы менее похож на монаха, даже если она не знала лично ни одного из них.

– Если аббат чувствует себя достаточно хорошо, чтобы дать интервью, вам следует связаться с Полем Гоутсом. Это его материал.

– Как я понял, он сейчас в отпуске. Если вы все еще хотите написать статью, приезжайте в монастырь сейчас, – сказал он и попращался.

Фрэн крепко сжала трубку и издала возглас отчаяния, прежде чем положить ее на место.

«Приезжайте в монастырь сейчас», – повторяла она. Кем он себя считает? Даром небес?

– Опять говорим сами с собой, Фрэнни? Ты знаешь, что это означает? – окликнул ее Поль.

– Поль! – Она повернулась во вращающемся кресле. – Что ты здесь делаешь?

Невысокий блондин подмигнул ей.

– Кажется, я здесь работаю.

– Но ты в отпуске.

– Да? Разве Барни дал мне передышку? Сейчас? Когда мы ничего не успеваем? Это новость для меня!

– Этот монах из монастыря позвонил и сказал, что я должна приехать для интервью прямо сейчас. Он сказал, что тебя нет в городе.

– Так и было. Вчера, – усмехнулся Поль. – Этот монах просто хочет снова увидеть тебя. Ты и представить себе не можешь, на какие хитрости они могут пойти ради одного взгляда на такую красавицу, как ты.

Поль ошибался. Этот монах ненавидел женщин. И она испытала эту ненависть на себе.

– Вот и поезжай сам. В конце концов, это твоя история.

– Фрэн, дай бедному парню передохнуть, – взмолился Поль. – Мне нужно быть в музее динозавров в Вернале в полдень и сделать фотографии ископаемых бронтозавров для июльского номера. И не забудь, ты ведь уже сделала фотографии монастыря. Они были фантастически красивыми. Особенно панорамные снимки, на которых видны горы. Теперь это твой материал, малышка!

– Большое спасибо, – пробурчала она, отнюдь не обрадованная неожиданным подарком. Фрэн не хотела видеть снова этого монаха, но в глубине души знала, что он заинтересовал ее. Он заставил ее испытать чувства, которые она никогда не испытывала и которым не могла найти объяснения. Правда, если она будет брать интервью у аббата, у нее не будет необходимости остаться с этим монахом наедине. И эта мысль успокоила ее. Она сделает вид, что его вообще не существует.

Но через полчаса ей пришлось вспомнить об этом намерении, потому что она увидела именно его, ждущего ее на парковочной площадке. Машина еще не остановилась, а уровень адреналина в крови Фрэн уже превысил норму вдвое.

Он открыл дверцу машины и взял фотокамеру. Лицо Фрэн вспыхнуло, когда его взгляд скользнул по ее длинным стройным ногам. Она быстро выбралась из машины, отметив про себя, что он снова одет в черные рабочие брюки и такую же рубашку, как в день их знакомства.

Но тогда она не заметила, какой он загорелый. В церковной лавке было слишком темно. На ярком солнце его загорелая кожа казалась шоколадной – наверное, он много времени проводит на открытом воздухе. Его благородные черты лица и подтянутая мускулистая фигура заставили ее задержать дыхание. Она быстро отвела взгляд, чтобы он не заметил, как она на него смотрит.

– Вы, должно быть, нарушили закон и превысили скорость, чтобы быстрее приехать сюда, мисс Мэллори.

– Я спешу. У меня сегодня много дел. И вы можете добавить этот грех к списку моих остальных грехов. Аббат ждет внутри?

– Нет. Он умер через четыре дня после вашего первого визита.

Шокированная, Фрэн сделала резкий вдох.

– Я ничего не понимаю. Почему вы не сказали мне это, когда звонили?

– Почему? – он потер щеку. – Наверно, потому, что его смерть ничего не меняет для вас. Вы сможете подготовить материал.

– Поль сказал мне, что по телефону аббат показался ему очень милым и любезным человеком. Я очень огорчена этим известием. Поскольку вы живете таким маленьким замкнутым сообществом, то все, наверно, ужасно скучают по нему?

– Несомненно.

– Вы дразните меня.

Он пожал плечами.

– Совсем нет. Как раз наоборот, я буду скучать сильнее, чем вы думаете, – сказал он хриплым голосом, в котором она внезапно услышала нотки, вызвавшие у нее доверие к его словам. Может быть, болезнь и смерть аббата так ожесточили его.

Она читала, что монахи и монахини не должны слишком привязываться друг к другу. По мнению Фрэн, это было против человеческих законов – не переживать по поводу смерти близкого человека.

– Отец Амброзий оказал мне честь, попросив заменить его и дать вам интервью.

Что-то было не так. Что-то, чего она не могла понять, но у нее не было больше желания сражаться с этим флегматичным монахом.

– Наш журнал будет счастлив получить возможность почтить его память. Насколько я поняла, этот монастырь был основан в 1860-х, но первые деревянные постройки сгорели после того, как в них ударила молния. Здесь не было настоящей монастырской общины, пока сто лет спустя сюда не приехал аббат Амброзий. Он, по сути, создал здесь общину и укрепил монастырь.

– Я поражен тем, как много вы узнали. Предлагаю начать интервью с прогулки по садам.

– Если вы не против, я включу диктофон.

Он кивнул. Ей пришлось идти быстро, чтобы не отставать от него. Он шел легко и свободно, с прирожденной элегантностью, которая восхитила ее.

– Сады были его идеей?

– Да, и пчелиные улья тоже. Они приносят хороший доход и позволяют общине обходиться без товаров, привозимых из внешнего мира. Община даже расширила свои землевладения. Аббат вырос в Луизиане. У него был друг, мать которого готовила для богатой белой семьи, владевшей плантацией. Он частенько бывал в гостях в этом доме. Мальчики наблюдали за стряпухой, когда она готовила джем и разные сладости из меда. Он привез с собой секреты приготовления блюд изысканной южной кухни.

– Этот мед просто фантастический. Я всегда покупаю его. И какая интересная история! О, как жаль, что я не смогла встретиться с аббатом лично!

– Он был слишком болен, чтобы дать вам тогда интервью. Но я кое-что могу риссказать вам. Когда он прибыл сюда тридцать лег назад, здесь не было ничего – только покосившийся барак, оставшийся со времен Второй мировой войны, окруженный скалами и заросший сорняками.

– У аббата, очевидно, было настоящее призвание, – произнесла Фрэн. – Какая потрясающая личность. У вас есть фотографии, которые показывают, как выглядело это место до строительства новой часовни?

– Да, но они в не слишком хорошем состоянии.

– У нас есть специалист, который прекрасно восстанавливает старые фотографии. Вы доверите их мне?

– Не вижу причин для отказа.

Фрэн обрадовалась. Ей хотелось, чтобы статья получилась особенной.

– Можно сделать несколько снимков внутри церкви?

– Да. С галереи, с которой публике разрешается наблюдать за мессой, можно сделать прекрасные снимки алтаря. Некоторые детали алтарного убранства привезены из Флоренции.

– Как вы считаете, я могу сделать снимки могилы аббата? Он, очевидно, похоронен рядом с монастырем. Я хочу сфотографировать надгробный камень, чтобы закончить статью этим снимком.

Монах, сопровождающий ее, кивнул и тихо сказал:

– Кладбище находится за монастырем.

Весь следующий час Фрэн задавала ему вопросы о местах, по которым они проходили: кухне, библиотеке, которую аббат использовал в качестве персонального кабинета, внутреннем дворике. У монахов было все, что нужно для жизни. Они организовали свой собственный маленький мирок.

В церковной лавке она сделала еще несколько фотографий, а еще не удержалась и купила мед, джем и несколько книг, которые ей могли понадобиться для статьи.

– Я хочу попросить вас еще об одной услуге, – сказала она, когда монах провожал ее к машине. – Вы позволили мне сделать фотографии монахов. Можно я сфотографирую вас на ступеньках часовни?

– Нет.

Ответ был коротким и твердым.

Разочарование охватило ее. Но она не собиралась показывать свое огорчение.

Выдавив из себя улыбку, она посмотрела на него.

– Что ж, все было очень интересно и поучительно. Я думаю, получится прекрасная статья. Когда черновой вариант будет готов, я позвоню вам, вы просмотрите его и дадите согласие на печать.

– Когда это будет?

Нужно было быстро соображать. Ей еще предстоит съездить в Кларион. Если она будет работать допоздна… Послезавтра последний срок.

– Может быть, в девять часов. Вам это подходит?

– Я буду в церковной лавке.

Я боюсь, что не смогу забыть его. Какой предлог я найду для появления здесь после того, как статью напечатают?

– И за все это время вы ни разу не сказали мне имя, которым вас здесь называют.

Он нахмурился.

– Это не имеет значения.

Монах открыл дверцу машины и почти вынудил ее сесть. Когда она устроилась, он захлопнул дверцу и сказал:

– Я выполнял указания отца Амброзия. Просто представьте, что это он давал вам интервью. Бог простит эту ложь.

Фрэн уехала не обернувшись, ее лицо пылало. Но когда она заворачивала за угол, то не смогла удержаться и не взглянуть в зеркало. Но монах уже ушел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Тетя Мод! Каким был мой отец?

– Откуда я знаю? Твоя мать встречалась с разными мужчинами. Все, что я могу сказать, – его не было рядом с ней, когда ты родился.

– Она умерла из-за меня?

– Нет. Перестань спрашивать и заканчивай мыть тарелки. Пора спать, я очень устала. Мы идем на службу завтра.

– Какую службу?

– Церковную.

– Я не люблю церковь. Там страшно.

– Тебе и необязательно любить церковь.

– Почему?

– Потому что любовь и долг – это разные вещи. И долг лучше, потому что он укрепляет характер.

– Какой характер?

– Это когда ты делаешь то, что тебе не хочется делать.

– Но почему нам нужно делать это?

– Почему? Потому что Бог велел делать это.

– Какой Бог?

– Разве ты не знаешь?

– Я знаю, кто такая Мария.

– Кто же?

– Она мама Иисуса. Он был счастливчиком, потому что мог видеть ее все время.

– Кто рассказал тебе это?

– Пьер. Я бы хотел увидеть мою маму.

– Это невозможно – и прекрати этот бесполезный разговор.

Воспоминания заставили Андре резко вздрогнуть. Его кожа блестела от пота. Он посмотрел на часы. Было четыре тридцать утра.

Андре поднялся с кушетки в скудно обставленной комнате, предназначавшейся для гостей монастыря. Налив холодной воды в таз, он ополоснул лицо, потом запустил руки в волосы.

В первый раз в жизни он подумал, что никогда не скучал по отцу, только по матери. Как странно. Но еще страннее и горше было молчание тети Мод. Все эти годы она растила его и не сказала ни слова.

Но после долгих разговоров с отцом он начал понимать, какую боль причинял тете, не оценив ее жертвы по отношению к нему.

Андре не был рад, услышав ее признания. Но теперь горевать слишком поздно. Он не мог пойти к тете и сказать, как ему жаль, что он не понял ее. Говорят ведь люди, что счастье в неведении!

Хотя до ее признания его жизнь не была особенно счастливой, но он жил комфортно. У него не возникало вопросов, нужно ли ему заниматься образованием или продолжать свой авантюристский стиль жизни, который ему так нравился.

Но теперь вдруг он оказался пришвартованным к неизвестному берегу, ничейной земле, лежащей так далеко от родного дома, как если бы это была другая планета.

Если до признания тети Мод он не знал, кем является на самом деле, то после встречи с отцом он вообще утратил все жизненные ориентиры. Он был полной противоположностью отцу.

Андре вытер лицо полотенцем. Бриться не хотелось. Он сделает это перед встречей с мисс Мэллори в девять. Он прочтет гранки и вызовет такси, чтобы ехать в аэропорт.

Не имеет значения, как братья относятся к нему. Он чужой здесь. Пора уезжать.

Андре решил отправиться в Лос-Анджелес и записаться на грузовой корабль, направлявшийся на Аляску. Там он никогда не бывал. Новые впечатления – это то, что ему нужно. Он снова увидит море.

Поскольку у него не было никаких дел, он решил присоединиться к братьям в саду. Они начинали работу в пять. Три-четыре часа тяжелой работы заставят время пройти быстрее. В том настроении, в котором он находился, книга ему бы не помогла. Лучше заняться физическим трудом. Так он не будет думать.

Во время своих экзотических путешествий Андре встретил много интересных, загадочных женщин. У него завязались романы с некоторыми из них. Но пребывание в монастыре рядом с умирающим отцом было для него самым необычным периодом его жизни.

Кроме тех длинных морских путешествий, когда его окружали только матросы, это было и самым долгим периодом в его жизни, когда он не испытывал ни малейшего интереса к женщинам. А то, что мисс Мэллори не выходила у него из головы, он объяснял тем, что она была связана с его отцом, и еще тем, что она вернется закончить интервью.

Четырьмя часами позже она вошла в лавку с толстой папкой под мышкой. Андре разозлился, обнаружив, что прислушивается к ее шагам. Еще меньше его обрадовал участившийся пульс, когда она вошла в комнату.

Он слишком долго находился вместе с людьми, давшими обет безбрачия.

Она не была самой красивой женщиной, он встречал красивее. Но в ней было что-то, что выделяло ее среди остальных. Даже здесь, в монастырских стенах, она, казалось, излучала радость земного мира.

– Доброе утро!

Ее голос, чуть хрипловатый, проникал в самую душу.

– Здравствуйте, мисс Мэллори. Проходите и покажите мне статью, – он отодвинул несколько банок меда, чтобы освободить место.

Она открыла папку, потом повернулась к нему.

– Как вы видите, это цветная фотография отца Амброзия. Ею начинается статья. Мы получили ее в архивах католической церкви. Снимок сделан около двадцати лет назад. Отец Амброзии был очень красивым мужчиной даже в монашеском облачении. Вы были так добры, оказав помощь в написании статьи. Я вставила оригинал в рамку и преподношу его в дар монастырю. Это мой… это способ журнала отблагодарить вас.

Андре заметил ее оговорку, но не успел ничего сказать, потому что Фрэн положила перед ним фотографию. Он почувствовал необычное волнение, когда увидел загорелое лицо и темно-голубые глаза человека, который был его отцом.

Один взгляд на эту фотографию стер из памяти облик старого, измученного монаха, который умер на руках у Андре. Мисс Мэллори говорила правду.

В молодости его отец был очень красив. Андре почувствовал гордость за своего отца.

Зеленые глаза с любопытством взглянули на него.

– Все в порядке?

Андре прочистил горло.

– Да, – выдавил он.

У него больше не было желания дразнить ее, после того как она вручила ему подарок, которому не было цены.

Фрэн слегка поколебалась, прежде чем продолжить:

– Пожалуйста, просмотрите статью и фотографии, а я пойду прогуляюсь. Я скоро вернусь.

Он не знал, почувствовала ли она его настроение, но был благодарен за то, что она оставила его одного.

Когда она ушла, Андре с волнением прочитал статью, восхищаясь жизнью своего отца. На снимках были запечатлены красота монастыря и его окрестностей, дышащих покоем и умиротворением.

Ему было бесконечно жаль, что его отец не дожил до того дня, когда он смог бы прочитать эту прекрасную статью о жизни монастыря и общины.

Он предстал перед сыном в новом свете. Погрузившись в свои мысли, Андре не сразу заметил, что мисс Мэллори вернулась.

– Вы хотите что-нибудь изменить? Что-нибудь, с чем вы не согласны? – Ее глаза изучали его лицо.

– Нет, если бы аббат был жив, он бы одобрил вашу статью.

– Я рада, – сказала она тихо. – Когда ее напечатают, я привезу несколько номеров.

«Меня здесь не будет», – про себя ответил Андре. Вслух он сказал только:

– Братья будут довольны.

Он услышал, как она глубоко вздохнула.

– Хорошо. Больше я не буду задерживать вас. Мне нужно назад в офис. До свидания. – Она за хлопнула папку.

Этот жест привлек его внимание к манящим изгибам ее фигуры под желтым кос тюмом. Она вышла.

Андре тоже должен был попрощаться с ней, но слова застряли у него в горле. Вместо того, чтобы проводить ее, он остался стоять за прилавком. Одним воспоминанием меньше.

Андре не нравилось в Солт-Лейк-Сити, и он не собирался сюда возвращаться.

Фрэн могла найти сотню дел в преддверии ее следующего задания – освещения гастрольного тура хора «Солт-Лейк мормон табернакль» по южному побережью США и Австралии. Но она считала дни до того момента, когда июльский номер «Бихайв мэгэзин» сойдет с печатного станка. Молодая женщина не спала всю ночь, думая о том, как повезет журналы в монастырь.

После последней поездки туда она приняла решение послать журналы по почте. Это было бы правильно. Это было бы правильнее, чем фантазировать о встрече с монахом-траппистом.

Но какая-то сила против ее воли влекла Фрэн в монастырь.

Я должна увидеть этого монаха еще один раз. Должна.

Ее мать была бы шокирована, если бы узнала об этом. Фрэн сама была шокирована своим поведением.

Если бы ее пастор узнал, он сказал бы Фрэн, что дьявол-искуситель очень хитер и знает, как найти у людей самые незащищенные места. Она слышала это раньше с кафедры, но никогда не прислушивалась к этим словам.

Она и сейчас не верила в это. Но не сомневалась, что ее желание увидеть красавца-монаха греховно.

«Вы не первая любопытная женщина, переступившая этот порог, заинтригованная желанием мужчин сохранять целомудрие. Не сомневаюсь, что женщина с такой внешностью, как у вас, не в состоянии понять это».

Лицо Фрэн всегда заливала краска, когда она была смущена или когда ей бьшо стыдно. Оно вспыхнуло при одном воспоминании об этих словах.

Этот монах знал о ней больше, чем она знала о себе. И он хладнокровно и прямо раскрыл ей глаза на саму себя.

Но самое ужасное было то, что она в мечтах своих возвращалась назад в монастырь, как преступник, возвращающийся на место преступления, чтобы помучить себя еще больше. Она или мазохистка, или просто испорченная женщина, которая стремится завладеть вниманием целомудренного монаха, хотя и будет отрицать это до своего последнего вздоха.

В монастыре было более восьмидесяти монахов, а она принесла только дюжину номеров. Правда, братьям не дозволялось иметь личное имущество, поэтому в журнале для каждого не было необходимости.

Было первое июля, в монастырских садах еще цвели деревья. Братья, должно быть, смертельно уставали, работая в такую жару. Во время интервью она обнаружила, что внутри не было кондиционеров. Как они здесь живут?

Она не могла представить себя, живущей в монастыре, даже на короткий период времени!

На этот раз, когда Фрэн припарковалась, она заметила другие машины и туристический автобус компании «Грэйхаунд». Люди сновали вокруг. Это означало, что внутри лавки тоже будут туристы.

Она недовольно нахмурила брови. Она не рассчитывала на это, когда собиралась передавать журналы.

Ты хочешь остаться наедине с ним. Франческа Мэллори, ты дура!

Без колебаний она выбралась из машины и направилась к часовне, сжимая пачку журналов.

Как она и подозревала, лавка была заполнена людьми в солнечных очках, с фотоаппаратами на плече, скупающими все подряд. Двое монахов обслуживали покупателей, но того, кто преследовал ее в снах, нигде не было видно. Ее сердце сжалось. Она ждала в углу, пока комната не опустела, потом подошла к одному из монахов.

– Я – Фрэн Мэллори из «Бихайв мэгэзин». Я обещала монаху, который давал мне интервью вместо аббата Амброзия, что принесу несколько журналов со статьей.

Он слегка поклонился:

– Вы очень добры, – и потянулся за журналами.

Все шло не так, как она планировала. Теперь она была вынуждена отдать журналы.

– Могу ли я поговорить с монахом, у которого брала интервью?

– Он больше не с нами.

Фрэн моргнула, пораженная.

– Вы имеете в виду, что его послали в другой монастырь? – вскрикнула она.

– Я не имею права что-то объяснять вам.

По ее коже пробежали мурашки.

– Конечно, нет. Я только разочарована, потому что не смогу лично поблагодарить его за помощь.

– Я передам ему вашу благодарность.

– Спа… спасибо. До свидания.

– До свидания.

Потрясенная этим известием, Фрэн поспешила к машине. Ощущение утраты было слишком сильным.

Уезжая в Лос-Анджелес двумя днями позже, Фрэн была в ярости на саму себя, потому что воспоминания о проклятом монахе мешали ее работе. Когда она поднялась на борт одного из двух специально заказанных для чартерного рейса «Боингов-747», предназначенных для хора из Солт-Лейк-Сити и обслуживающего персонала, она постаралась забыть о поездке в монастырь и сосредоточиться на работе.

Эта поездка будет не только большим приключением, она еще очень важна для ее карьеры. Фрэн не собиралась портить себе будущее, размышляя о монахе, о котором она не имеет права даже вспоминать.

Приняв такое решение, Фрэн смогла наконец-то разделить всеобщее волнение в аэропорте Холливуд-Боул в Лос-Анджелесе, откуда их должны были забрать автобусы и отвезти к месту первого концерта. Все билеты были уже проданы.

Будучи страстной поклонницей хора с полуторавековой историей, Фрэн посетила по крайней мере дюжину его концертов. Каждый год она слушала пасхальные выступления хора и знала большую часть репертуара. Одни песни поднимали ей настроение, другие заставляли плакать.

Была одна особенная песня, которая всегда заставляла рыдать не только ее, но и всех слушателей. После исполнения этой песни люди аплодировали стоя. Для Фрэн эта пауза, наполненная восхищением, была одной из самых замечательных во время концерта.

Сегодня она собиралась запечатлеть на пленку восхищенные лица слушателей. Удачная фотография всегда лучше самых восторженных слов.

Песня, которую она так ждала, зазвучала вскоре после антракта. Дирижер вышел вперед и взмахнул палочкой. Все в зале стихло, сопрано начали петь вступление. Фрэн медленно подняла фотоаппарат, делая снимок за снимком. К тому времени как к сопрано присоединились низкие мужские голоса, она сделала снимок человека, на лице которого выражалась настоящая радость. Запечатлеть это мгновение могла только фотокамера.

Женщина лет шестидесяти, седая, с европейскими чертами лица. Слезы текли по ее щекам, а взгляд замер в пространстве.

Фрэн сглотнула и щелкнула несколько раз фотоаппаратом. Больше не было нужды искать. Что-то подсказывало ей, что именно эту женщину она надеялась найти в огромной массе слушателей, женщину, на лице которой лучше всего отразились чувства, которые испытывали все.

Она внезапо ощутила желание, чтобы концерт поскорее закончился и она смогла бы поговорить с этой женщиной. Наверняка, у нее есть интересная история. Фрэн хотела узнать ее, не только для статьи, но и для собственного любопытства.

После того как хор исполнил последнюю песню, публика аплодировала почти полчаса. Никто не хотел, чтобы концерт заканчивался.

Фрэн протиснулась через толпу и оказалась возле женщины.

– Прекрасный концерт, не правда ли?

Женщина, чье лицо все еще было влажным от слез, повернулась к ней.

– Это было так же прекрасно, как когда я слышала его в Германии.

– Вы слышали хор там?

– О, да."Много лет назад. Когда я была маленькой девочкой из Восточного Берлина, моя мама сказала мне, что, если мне когда-нибудь представится такая возможность, я должна уехать туда, где можно свободно молиться Богу. Я не знала, что она имела в виду. Потом, много лет спустя, у меня появился такой шанс. Я переехала с семьей во Франкфурт. Там я услышала эту прекрасную музыку первый раз в жизни. Потом, когда мы переехали в Швейцарию, в Цюрих, я снова услышала хор. Тогда я и нашла Бога, – она покачала головой. – Вы не можете это себе представить.

– Спасибо, что поделились со мной, – про шептала Фрэн. – Я работаю в журнале в Юте и фотографировала сегодня вечером. И вас тоже. Можно я использую ваш снимок и вашу историю в статье?

Женщина улыбнулась.

– Я не возражаю.

– Спасибо, – сказала Фрэн, наблюдая, как женщина вместе с семьей покидает зал.

С глазами полными слез Фрэн обернулась и столкнулась лицом к лицу с мужчиной, как две капли воды похожим на монаха из той церковной лавки. Но его волосы были длиннее, и на нем были костюм и галстук.

Во всем вечере было что-то нереальное. Ее сердце испытало слишком много эмоций. Сначала женщина, теперь этот призрак с лицом, которое она так безуспешно пыталась забыть. Она попыталась пройти мимо.

– Мисс Мэллори?

Фрэн застыла. Это был его голос.

– Вы боитесь, что я призрак? Уверяю вас, это не так.

Она обернулась, смущенная и не верящая своим ушам.

– Когда я привезла журналы в монастырь, один из монахов сказал мне, что вас там больше нет. Я и понятия не имела, что вы в Лос-Анджелесе.

– Я уехал на следующий день после нашего последнего разговора.

Ее дыхание участилось.

– Не могу сказать, что удивлена. Вы не похожи на монаха.

Его губы сжались.

– Вы правы.

Снова его прямота обезоружила ее.

– Вы сбежали?

Он кивнул, не колеблясь ни мгновение.

– Можно и так сказать.

– Разве монах может сделать это? – спросила она неуверенно. – Я имею в виду все эти формальности, через которые нужно пройти, если вы решили покинуть орден? Бесконечные формальности, включая прошение об исключении из ордена, обращенное к Папе Римскому.

Фрэн видела монахов и монахинь только в кино. Она понятия не имела об их реальной жизни, и сомневалась, что даже Голливуд когда-либо снимал фильм о настоящих чувствах человека, принявшего такое решение. Вряд ли это вообще возможно показать.

– Вас уже исключили из общины?

– Не знаю.

Почти все уже покинули зал и направились к своим машинам. Это было к лучшему. Никто не мог увидеть, как ее шокировали его слова.

– Вы очень переживаете?

Он потряс головой.

– Вас беспокоит моя бессмертная душа?

Она могла выдержать все, только не его поддразнивание.

– Можно и так сказать, – повторила она его реплику. – После того, как вы обошлись со мной во время моего первого визита, я не представляю, как бы вы вообще прижились там.

– Я тронут вашей тревогой за меня.

– Извините, – сказала Фрэн. – Я говорю то, что думаю, это один из самых больших моих недостатков.

– А мне он кажется очень милым.

– У меня нет права говорить вам это. Я ничего не знаю о вас и вашей жизни. Я просто удивилась, встретив вас здесь. Такие совпадения случаются крайне редко.

– Я подумал о том же самом, когда увидел вас, говорящей с Гердой.

Фрэн выдохнула.

– Вы знаете ее?

– Мы знакомы много лет. Когда она узнала, что я в Лос-Анджелесе, она пригласила меня посетить хоровое выступление вместе с ней и ее семьей.

Дрожащие ноги Фрэн почти не держали ее.

– Как получилось, что вы заговорили именно с ней, а не с кем-нибудь другим из аудитории? – спросил он.

– Я здесь на задании. Освещаю гастрольный тур хора по Америке и Австралии. Готовлю статью, делаю фотографии – запечатлеваю эмоции, которые испытывают слушатели. Сегодня вечером меня поразило лицо вашей знакомой. Я сделала снимок. Слава Богу, она дала разрешение на публикацию.

Он, очевидно, размышлялнад ее словами. О чем он думает, внимательно разглядывая ее лицо?

– Вам повезло. Она особенный человек.

Фрэн стало интересно, где они познакомились и как. Любопытство по поводу всего, что касалось его жизни, пожирало ее.

– Я тоже так считаю.

– Вы улетаете в Сидней завтра?

– Да. Это будет первая остановка хора в Австралии.

– Вам понравится там.

– Вы там были? – удивилась она.

– Да.

Когда больше нечего было добавить, Фрэн спросила:

– Вы живете в Лос-Анджелесе?

Его взгляд выражал то же, что и короткий ответ.

– Нет.

Ей не следовало спрашивать. Пока он был монахом, он, наверно, привык не обсуждать свою личную жизнь. Его ответ словно лишил ее надежды на следующую встречу, как тогда, в монастыре ответ монаха, занявшего его место за прилавком.

Ощущение утраты возросло и стало еще мучительнее.

– Я надеюсь посетить Брисбейн, – быстро заговорила Фрэн, пытаясь заполнить пустоту. – Я слышала, что там великолепные пляжи.

– Это правда. И не забудьте посетить Большой Барьерный риф. Потрясающая красота!

– Для того, кто жил в монастыре, мир должен быть источником постоянного восхищения.

– О да, это так. И никогда он не восхищал меня так, как сейчас.

С любым другим мужчиной она приняла бы это высказывание на собственный счет. Но этот мужчина был монахом, который бежал от чего-то, с чем он не смог смириться. Неожиданное сочувствие к нему родилось в ней.

– Я буду молиться, чтобы вы в конце концов нашли то, к чему стремитесь.

Его бровь приподнялась.

– Вы будете молиться? Вы верующий человек?

Она глубоко вздохнула.

– Это только такое выражение.

– Так вы не верующий человек?

– Я не говорила этого.

– Тогда что вы хотели сказать?

Она больше не могла выносить эту пытку.

– Мне нужно идти. Автобус ждет. У нас осталось совсем мало времени до отъезда в аэропорт.

– До свидания, – попрощался он. – Хорошей поездки.

Она ответила ему тихим голосом и повернулась, чтобы уйти. Ее убивало то, что он позволял ей уйти, не окликнув ее. У нее было ужасное предчувствие, что они больше никогда не увидятся снова.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

– Какая приятная встреча!

Это был один из матросов, Джимми Бинг, родом из Лос-Анджелеса. Здесь его дом. На самом деле, дом – это там, где сердце.

У Андре на этот счет было свое мнение. Он побывал во многих портах за свою жизнь. И из всех порт Сан-Педро был, наверно, самым худшим. Может быть, потому, что ранний сентябрьский смог как облаком накрывал Лос-Анджелес и его окрестности.

– Собираешься поехать домой? – поинтересовался Джимми.

«Домой? Где его дом?» Раньше этот вопрос никогда его не волновал.

– Я собираюсь на Аляску.

– Когда отправляется твой корабль?

– Через пару дней.

Джимми закинул на плечо парусиновый рюкзак.

– Зайдешь ко мне в гости?

– Спасибо, не смогу.

– Что ж, пойду. Жена и дети ждут меня. – В его глазах светилось сочувствие к Андре. – Было приятно с тобой работать, Андре.

Андре кивнул.

– Мне тоже, Джимми. Пока и удачи! Пока.

Огромная толпа встречала корабль. Но Андре не терял из виду Джимми, который сбежал по трапу со скоростью света.

Невдалеке он увидел симпатичную рыжеволосую женщину, держащую за руки двоих детей. Они побежали навстречу Джимми. Андре словно слышал их радостные приветствия. Он увидел, как Джимми обнял их.

Андре физически ощущал их счастье. Он никогда никому не завидовал так, как он завидовал Джимми в этот момент. Все поплыло у него перед глазами. Он словно услышал своего отца.

«Я не принадлежу миру и не могу оставить тебе магазин или ферму. У меня нет ничего. Но я могу дать тебе тихое место, где ты сможешь побыть один, поразмыслить. Ты не нашел смысла жизни в своих путешествиях. Может быть, именно здесь ты научишься наслаждаться тишиной и спокойствием».

Андре усмехнулся, отгоняя эти грустные воспоминания, потом закинул на плечо рюкзак и поспешил на берег. Одно он знал точно. Столкновение с мисс Мэллори в Холливуд-Боул два месяца назад не слишком помогло ему разобраться в своих мыслях. Но что хуже всего, он чувствовал себя виноватым. Причем сам не мог понять, виноват он в том, что сделал что-то, или в том, что не сделал. В их первые встречи у него имелись причины не говорить ей правду. Это было разумно. Но потом…

Может быть, тишина и спокойствие монастыря были как раз тем, что ему нужно, дабы привести свои мысли в порядок. Отсюда до Солт-Лейк-Сити только час лета. Братья примут его.

Сейчас ему больше всего требовалось уединение. А жизнь на корабле в замкнутом пространстве вместе с командой матросов делала это желание невыполнимым.

Семью часами позже, когда оранжевое солнце опустилось в озеро Солт-Лейк, взятая в аренду машина въехала в монастырские ворота.

Братья уже закончили работу, и не было видно ни души. Не доехав до входа, он остановился, чтобы доесть гамбургер и картошку.

Когда Андре огляделся по сторонам, ему показалось, что горы сжимаются вокруг него. Солнце растопило снег на их вершинах – признак очень жаркого лета. Он не рассмотрел их во время первого визита: его голова была занята другим. Теперь он оценил всю их мощь и величие.

Его отец видел их каждый день. Для человека, рожденного среди плоских равнин Луизианы, резкий контрастный пейзаж Скалистых гор должен был быть постоянным источником удивления.

Он услышал звон колоколов с монастырской колокольни, нарушивший тишину, царившую вокруг. Звуки колоколов были прекрасны, но навевали грусть. Наверное, потому, что Андре слышал их снаружи, один. Внутри был дом для восьмидесяти монахов, которые были счастливы слышать этот звон каждый день.

Андре был гостем, который прибыл ненадолго и только по чистой случайности получил право приезжать и уезжать, когда пожелает.

Заведя мотор, он подъехал к монастырю и вышел из машины. Теплый ночной воздух пах медом.

Он позвонил в дверь, и ему открыл один из братьев, который поприветствовал его и сказал, что он может занять свою прежнюю комнату.

Ощущение «дежа вю» сопровождало его на пути в комнату через пустынные коридоры, украшенные изображениями святых.

Ощущение потери усилилось. Он так мало времени провел со своим отцом.

Его комната выглядела все так же. С одним только исключением: кто-то оставил журнал на столе рядом с молитвенником..

Заинтригованный, он положил рюкзак и подошел ближе. «"Бихайв мэгэзин". Ваш путеводитель по чудесам Юты».

Он перевернул обложку и просмотрел содержание. Франческа Мэллори. Его сердце дрогнуло.

Опустившись на кушетку, он раскрыл статью о монастыре. Тот черновой текст, который она ему показывала, не передавал всей красоты получившейся в итоге статьи.

С первой страницы, занимая всю полосу, на него смотрела фотография отца, аббата Амброзия. Точно такая же фотография лежала сейчас в его сумке.

У него пересохло в горле, стало трудно дышать. Он внимательно прочитал статью. Потом еще раз перечел.

Сотни миллионов людей на планете жили и умирали в течение столетий, и никто ничего не знал об их жизни. И уже тысячи людей прочитали статью, в которой миру рассказывалась история его отца, рассказывалось о том, какой след он оставил после себя на земле, и воздавалось должное его заслугам перед людьми.

Чувство благодарности владельцу журнала и женщине, написавшей статью, родилось в нем, отгоняя грустные мысли и растапливая лед в его ожесточившемся сердце.

В приподнятом настроении Андре принял душ и лег в постель. Зная, что долго не сможет заснуть, он взял журнал и прочел остальные статьи. Они все были интересными, особенно ему понравилась статья о динозаврах. Но статья Франчески Мэллори о первых еврейских поселенцах в Кларионе просто очаровала его.

Андре объездил весь мир, он видел больше, чем другие люди за всю жизнь, испытал многое. Но он совсем ничего не знал о таких затерянных местах, как Кларион.

Довольный, он наконец выключил лампу и поправил подушку. Но перед тем как заснуть, он подумал вдруг, что если бы Франческа была с ним во всех его путешествиях, она могла бы заработать. состояние, посылая статьи в разные международные издания, которые отхватывали бы их с руками и просили еще.

Завтра ему нужно пойти в город и купить кое-что из туалетных принадлежностей. И, разумеется, последний номер «Бихайв мэгэзин» или даже несколько последних номеров, если они завалялись на полках магазина.

У нее был потрясающий талант и журналиста, и фотографа одновременно. Он не мог удержаться и не узнать, как она справилась с описанием гастрольного тура хора «Табернакль» в Австралию.

– Фрэнни? – услышала она голос из интеркома. – Ты не зайдешь на минутку в мой кабинет?

Голос Барни звучал необычайно серьезно.

– Да, конечно. Уже иду.

Когда Фрэн поднялась на ноги, Поль оторвался от работы и взглянул на нее.

– Ты куда? Я только что собирался прочитать тебе кое-что и узнать твое мнение.

– Босс хочет видеть меня.

– Прекрасно, но не трепись с ним слишком долго.

– Трепись? Что это?

– Это то, чем женщины занимаются все время.

– Я пощажу твои бедные уши и не скажу, чем вы, мужчины, все время занимаетесь.

– Спасибо тебе, Господи, – он рассмеялся.

Поль был одним из тех немногих, кто знал, какого мнения она придерживается о мужчинах, и не пытался переубедить ее. Поэтому он так ей и нравился.

– Увидимся через минуту.

Она поспешила в другой конец редакции, где находился кабинет Барни. Когда она постучала в дверь, Барни крикнул, чтобы она входила.

– Что ты… – Конец фразы застрял у нее в горле, потому что у Барни был посетитель.

Фрэн чуть не упала в обморок от волнения. После того вечера на концерте в Лос-Анджелесе она и не надеялась увидеть его снова. Тем более здесь.

– Фрэнни? С тобой все в порядке?

Она все-таки упала на ближайший стул, не отрывая взгляда от монаха. Его темно-карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, были слишком прекрасны, чтобы принадлежать мужчине.

Он был потрясающе красив, чересчур красив для мужчины. Она заметила это в первую минуту, как увидела его в монастырской лавке, но теперь, в вишневом свитере и светлых брюках, он был просто неотразим.

Одежда превосходно сидела на его стройном мускулистом теле. Черные волосы и смуглая кожа придавали ему ковбойский облик, чего она раньше не замечала. Это делало его еще более интригующим и привлекательным. Дрожь возбуждения охватила ее.

– Мистер Бенет сказал мне, что вы встречались не только в монастыре, но и в Лос-Анжелесе.

Бенет? У него французские корни? Это объясняет цвет кожи, но французы обычно не такие высокие или…

– Это правда, Барни.

Когда больше никаких реплик не последовало, Барни изобразил на лице неудовольствие ее невежливостью и взял на себя роль радушного хозяина.

– Господин Бенет хотел лично поблагодарить тебя за прекрасную статью о деятельности отца Амброзия в монастыре.

– Я не смогла бы сделать это без помощи мистера Бенета.

Ей стало интересно, какое объяснение дал, если вообще давал, монах Барни по поводу своего пребывания в монастыре, если он не представился ему монахом.

Хотя его духовная борьба не имеет к ней никакого отношения. Она не собирается спрашивать его об этом. Монах наклонился вперед.

– Я только сообщил мисс Мэллори некоторые факты, а ваш корреспондент написала такую статью, которой братья могут только гордиться.

Он говорил с Барни, но его глаза не отрывались от ее лица.

– Спасибо, – прошептала она.

Барни почесал лысину. Он был сердит на нее, но она не могла объяснить ему, почему ей так трудно говорить.

– Мистер Бенет также восхищался твоей фотографией на обложке сентябрьского номера. Он знает эту леди из Германии и хочет послать ей номер журнала.

– С вашим автографом, мисс Мэллори, – поправил монах. – Когда Герда увидит свое лицо на обложке журнала, посвященного «ангельскому хору», и прочитает статью о себе, она будет счастлива.

– С радостью подпишу для нее журнал.

Барни с любопытством наблюдал за Фрэн, размышляя, куда подевался ее природный энтузиазм. Он встал из-за стола.

– Я дам тебе несколько журналов, Фрэнни, чтобы эта леди могла подарить их друзьям и родственникам.

Когда Барни покинул комнату, монах протянул ей журнал, который был у него в руках.

– Я обнаружил его в моей комнате в монастыре прошлой ночью, – он раскрыл журнал на страницах со статьей об аббате Амброзии. – Я бы хотел получить ваш автограф. Пожалуйста, подпишите, Франческа, и, если можно, припишите «дорогому Андре».

Андре. Отец Андре Бенет. Так называют его братья?

Дрожащей рукой она положила журнал на стол и потянулась за ручкой. И вдруг ее затянутая в капроновой чулок нога нечаянно коснулась его колена. Словно удар тока пронзил ее – она быстро отдернула ногу. Если он и заметил ее резкий жест, то не показал виду, а она сама боялась взглянуть на него.

Слава Богу, Барни вернулся с пачкой журналов и разрядил напряжение, возникшее в комнате.

– Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь написала для ваших друзей?

Она сидела на краешке стола, собираясь покончить со всем этим как можно скорее.

Монах откинулся на спинку стула.

– Раз у вас есть шесть журналов, то подпишите один для Герды, один для ее сына Харбина, один для внука Ренке, а еще для невестки Людвиги и внучки Аделаиды. О, да, еще ее брату Курту.

Губы Фрэн сжались.

– Боюсь, вам придется произнести по буквам все эти имена для меня.

– Конечно.

– Хотите что-нибудь выпить, мистер Бенет? – предложил Барни. Сегодня он был более любезен, чем обычно. – У нас есть кофе, кола, эль.

– Спасибо, не надо, мистер Кинсэйл.

– А ты, Фрэнни?

– У меня есть эль. Но все равно спасибо, Барни.

Все время, пока Фрэн подписывала журналы под его диктовку, она чувствовала на себе его взгляд. Хотя свитер и юбка были закрытыми и достаточно целомудренными, его пристальное внимание к ее фигуре заставляло ее нервничать. С каждой секундой румянец на ее щеках становился все ярче.

– Готово, – Фрэн подняла голову и вымученно улыбнулась Барни. – Я закончила. У меня встреча в три часа. Было очень приятно снова увидеть вас, мистер Бенет.

Она почти выбежала из комнаты.

– Ничего себе! Что случилось?

Фрэн потерла шею.

– Не сейчас, Поль! У меня болит голова. Я должна справиться.

Может быть, большинство людей – неудачники. Но по сравнению с этим монахом, который сбежал из монастыря, нарушил клятвы и живет во лжи, они просто святые. И не имеет значения, насколько он красив. Фрэн не для того жила двадцать восемь лет, чтобы связаться с монахом, который изголодался по женщинам.

Она все еще чувствовала его взгляд на своем теле. Это было уж слишком. Слишком интимно, слишком фамильярно.

Может быть, встреча с ней в монастыре заставила его задуматься о том, может ли он окончательно расстаться с женщинами.

Она подумала, не стоит ли поделиться с Полем и спросить его мнение. Но он превратит все в шутку и скажет, что она все это себе вообразила. Приняла желаемое за действительность.

Все было бы в порядке, если бы она не столкнулась с ним в Лос-Анджелесе. И вот он опять в Солт-Лейк-Сити. Да еще в ее редакции.

О небо! Он вернулся назад в Солт-Лейк! Но надолго ли?

– Фрэнни?

Она подпрыгнула. Голос босса из интеркома мгновенно вернул ее к реальности. Она покинула его кабинет только пять минут назад. А вдруг монах все еще там? В панике она повернулась к Полю.

– Окажи мне услугу и выясни, один ли Барни в кабинете. Не говори ничего, просто проверь и возвращайся назад.

Он моргнул.

– О'кей.

Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Поль вернулся, глубоко заинтригованный всем происходящим.

– Что случилось? Босс очень расстроен.

Она закусила губу.

– Он один?

– Да, по крайней мере, когда я заглянул, он был один.

– Спасибо, Поль. Я твоя должница.

Когда Фрэн вошла в кабинет Барни, он мрачно посмотрел на нее не говоря ни слова.

– Знаю, я была ужасна, – извиняющимся тоном начала она. – Но у меня были причины.

– Я знаю твои причины. Твоя проблема в том, что ты не любишь мужчин.

– Я люблю тебя, и Поля, и дядю Дональда.

– Не пытайся переубедить меня. Я прекрасно видел все, что происходило в этой комнате. Я чувствовал это. В ту минуту, когда мужчина хочет приблизиться к тебе, ты убегаешь в противоположном направлении. Но на этот раз ты позволила своим страхам вмешаться в работу.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Как я уже сказала, у меня были на то причины.

– С удовольствием выслушаю их, присаживайся.

Послушавшись, она села и начала:

– Я думаю, у меня есть проблема…

Он посмотрел на нее так, словно его поразила молния.

– Только не говори, что ждешь от него ре…

– Нет, – выкрикнула она и спрятала лицо в руках, не зная смеяться ей или плакать. – Нет, это проблема другого рода.

– Слава Богу!

– Все началось, когда Поль заболел и попросил меня поехать в монастырь вместо него, чтобы написать статью…

Барни выслушал историю, не перебивая. Когда она закончила, он откинулся на спинку стула и положил на стол очки.

– Ты красивая женщина, Фрэнни. Ни один мужчина не может устоять перед тобой. Даже монах.

Это было неожиданно.

– Спасибо за комплимент, Барни. Но ты должен признать, что это странная ситуация.

– Ты имеешь в виду монаха, который хочет вернуться в мир? Он не первый и не последний, кто раскаялся в принятом решении и хочет все изменить. Знаешь, о чем я думаю?

– О чем?

– Я думаю, что и ты интересуешься им. Я так же думаю, что ты заинтригована тем, что влюбилась в загадочного мужчину, который к тому же является олицетворением всего, чего ты боишься в мужчинах.

– Я не влюбилась в него, Барни!

– Ну, ладно. Это выражение, которое мы использовали в молодости, – пошутил он. – Так или иначе, он не мог оторвать от тебя глаз.

Барни замечал все.

– Я чувствовала себя полной идиоткой.

– Обнаружила, что уязвима перед мужчинами? Лично я только рад видеть это.

Он начал говорить, как ее мать.

– Я лучше пойду работать.

– Давай. И, если тебе захочется поговорить, ты знаешь, где меня найти.

Андре по-немецки написал:

Дорогая Герда!

Из всех людей, которые были на концерте хора в Лос-Анджелесе, женщина-журналист из «Бихайв мэгэзин» (Солт-Лэйк) – ты говорила с ней после концерта – выбрала твою фотографию, чтобы поместить на обложку. Она также рассказала твою историю в передовой статье.

Сегодня я был в редакции и попросил ее подписать эти журналы для тебя. Я уверен, что тебе и твоей семье они понравятся так же, как и мне. Статья очень интересная.

Завтра уезжаю на Аляску и не знаю, сколько там пробуду. Если я тебе понадоблюсь, ты можешь писать мне на адрес монастыря: Перувиан Драйв, Солт-Лейк-Сити, Юта, 84999.

Береги себя и до встречи.

Любящий тебя Андре.

Положив письмо поверх журналов, он закрыл коробку и протянул почтовому служащему. Теперь он мог отправляться в аэропорт, радуясь тому, что смог хоть немного отблагодарить Герду за помощь, которую она оказала ему в Швейцарии, когда у него были большие трудности.

Что касается Франчески Мэллори, то он уже понял, что даже путешествие на другой конец света не сотрет ее образ из его памяти. С самой их первой встречи пребывание на море, когда он не мог видеть ее, не мог слышать ее голос, стало мучительным.

Может быть, на этот раз ему удастся забыть ее и не мучиться больше?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Пастор Баркер имел обыкновение оставаться в фойе после церковной службы и разговаривать с прихожанами.

Фрэн не присутствовала на службе несколько недель, может быть, потому, что была слишком занята. Она придумывала себе кучу разных дел, чтобы не оставалось времени думать. Церковь же, напротив, располагала к размышлениям. И когда она задумывалась, то предметом этих размышлений был всегда один человек. Андре Бенет.

Она не видела его с тех пор, как он приходил в редакцию. Ей следовало бы радоваться. Странно, прошло восемь недель со дня их последней встречи, но она не переставала о нем думать. Он всегда был в ее мыслях, что бы она ни делала, а когда она засыпала, то видела его и во сне. В двух шагах от Фрэн стояла Эмили Уилкокс и разговаривала с пастором. Она работала психиатром в университетской больнице. Последние несколько недель Фрэн подумывала, не записаться ли к ней на прием. Но пока колебалась. Что она скажет ей?

«Доктор, я не могу избавиться от навязчивых мыслей о монахе, который возбуждает и раздражает меня одновременно. Мужчина, которого я, возможно, никогда больше не увижу.»

Фрэн потрясла головой, злясь на саму себя.

– Рад тебя видеть, Фрэн. Как дела?

– Пастор Баркер… Я в порядке. Мне очень понравилась ваша проповедь.

– Спасибо на добром слове. Рад, что ты пришла. Люсиль и я устраиваем сегодня вечер в честь нашего сына Говарда. Мы приглашаем тебя, ждем в семь или когда сможешь.

Фрэн не могла удержаться и не подумать, остался ли Говард таким же самовлюбленным, каким был раньше. У нее было ощущение, что ее собственный отец начинал так же – тщеславным и самовлюбленным дон-жуаном. Вот почему все эти годы, посещая церковь и разные общественные мероприятия, она старалась держаться подальше от сынка Баркеров.

Конечно, Говард довольно долго пробыл в медицинском колледже. Может быть, самостоятельная жизнь сделала его более сносным.

– Мама сказала мне, что он теперь настоящий врач.

Лицо пастора расцвело.

– Да. Ничто не делает нас такими счастливыми, как то, что он вернулся домой.

– Это чудесно, вы, наверно, гордитесь им. Спасибо за приглашение, я обязательно приду.

По ее мнению, докторская степень могла сделать Говарда только еще более заносчивым и высокомерным.

– Прекрасно, тогда увидимся вечером.

Для нее не играло никакой роли, куда идти вечером. В последнее время все потеряло для нее былую привлекательность. И эте начинало тревожить ее.

Фрэн отправилась домой в своей потрепанной дешевой машине. Дома ее ждала целая куча дел, но она слишком расслабилась в последнее время и многое позволяла себе. В числе прочего – перестала уделять внимание работе. Может быть, ей лучше проехаться на машине и развеяться? Да, это именно то, что ей нужно.

Мрачный ноябрьский полдень как нельзя лучше подходил к ее хмурому настроению. Она проехала каньон. Окруженное обнаженными черными деревьями озеро Солт-Лейк выглядело не особенно привлекательно.

Когда машина проехала развилку, откуда шла дорога на монастырь, Фрэн увеличила скорость, не желая даже смотреть в этом направлении. Она подумала, наступит ли когда-нибудь день, когда она не будет вспоминать о существовании монаха, проезжая эту развилку.

Миновав несколько каньонов, она остановилась у подножия горной цепи, тянувшейся дальше на юг. У нее почти закончился бензин, и ей нужно было где-то заправиться.

От развилки Андре поехал на север в своей арендованной машине и, свернув на первом повороте, оказался перед небольшим торговым центром, где были пара ресторанчиков, бензозаправка, сервис-центр и магазины.

Сперва он направился в киоск за газетами. К счастью, ему удалось найти «Солт-Лейк-трибьюн». Обрадовавшись, что не все газеты успели продать, он встал в очередь к кассе. И тогда он заметил ее белокурые волосы. Волосы женщины, стоявшей через несколько человек впереди него. Он вытянул шею, чтобы разглядеть ее получше.

Ее роскошные волосы были собраны на затылке и скреплены черепаховой заколкой. На ней была блузка бледно-голубого цвета. Сзади она выглядела элегантной, стильной и очень женственной… Он не мог стоять и ждать, когда она обернется. Судя по жадным взглядам, которые бросали на нее два молодых парня, стоявшие перед ним, они тоже не могли ждать. При этом они обсуждали ее фигуру. Глупо, но это вызвало у него приступ ярости.

Разумеется, это могла быть и не она. Один шанс на миллион, что это она. Но если это все-таки она… Мисс Мэллори.

Он не мог ждать до завтра, чтобы увидеть ее или узнать, что она на задании и ее нет в редакции.

Женщина слегка наклонила голову, и он рассмотрел ее профиль – и чуть не застонал. Кровь закипела в его венах.

Она пошла к выходу, он последовал за ней, на ходу сунув газеты обратно на полку. Для женщины на таких высоких каблуках она шла слишком быстро. Андре нагнал ее у машины.

– Франческа?

Возглас искреннего удивления обрадовал Андре. Значит, она, несмотря ни на что, не забыла его. И, что еще лучше, она не была равнодушна к нему. Она обернулась, не веря своим глазам.

– Что вы здесь делаете? – в конце концов выдавила она.

– Собирался купить газету, когда увидел вас. – Он не мог оторвать взгляда от ее. колдовских зеленых глаз, опушенных черными ресницами. – Совпадения, кажется, преследуют нас. Как только я понял, что это вы, я последовал за вами. Что-то говорит мне, что вы все еще обеспокоены моей душой и грозящей ей опасностью после того, как я нарушил клятвы.

Тихий стон сорвался с ее губ и подтвердил его подозрения. Повисла пауза. Потом она сказала:

– Думаю, вы все еще не приняли решение, оставаться ли с братьями или уехать навсегда.

– Пока еще нет.

– Я не могу представить себя в такой ситуации, раздираемую внутренними противоречиями.

– Это наследственное.

– Что вы имеете в виду?

– У моего отца были те же проблемы.

– Я все еще не понимаю.

– Мой отец был монахом.

Она прижала руку к груди.

– Ваш отец?

– Да.

– Но… – она недоверчиво потрясла головой. – Но как это возможно?

– Думаю, мне нет нужды объяснять такую простую вещь, как притяжение между полами. Это происходит даже с монахами, даже когда у них самые благие намерения. Но, разумеется, моя мать знала, на что идет.

Фрэн сказала тихо:

– Я понимаю это. Но очень больно быть в та кой ситуации. Ваша мать еще жива?

– Нет.

– А отец?

– Нет.

Она опустила глаза.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. Как говорят, отец Амброзий был замечательным человеком.

Фрэн схватилась за дверцу машины, чтобы не упасть, в то время как ее мысли лихорадочно метались в голове.

Аббат Амброзии – отец Андре Бенета?

В молодости он был очень красивым мужчиной. Но почему она сразу не заметила сходства? Только теперь она поняла, насколько они похожи.

– Вы говорите так, словно не знали своего отца.

– Да, это абсолютная правда. Мы не знали о существовании друг друга, пока наконец не встретились за две недели до его смерти. За короткие четырнадцать дней мы должны были наверстать целую жизнь.

Она все еще ничего не понимала.

– До того, как вы встретились, вы были монахами в разных монастырях?

– Нет.

Фрэн замерла.

– Вы хотите сказать, что вы не монах?

Улыбка приподняла уголки его губ. Это вызвало странное ощущение теплоты во всем ее теле.

– Мне было интересно, обрадует ли вас то, что правда куда скучнее ваших фантастических предположений по поводу моей личности.

Ей было трудно принять эту новость так сразу, без подготовки.

– Если вы думаете, что они фантастические, то это только ваша вина. У вас было много возможностей сказать мне правду…

– Четыре, если быть точным, – прервал он ее. – Но мне они не казались подходящими, чтобы рассказать вам все.

– А теперь? – В ее глазах вспыхнул зеленый огонь.

Он посмотрел на нее изучающе.

– Да, мне кажется, я не могу выбросить вас из головы.

Его хладнокровное признание чуть не заставило ее сердце выпрыгнуть из груди.

– Вы хотели сказать: «Несмотря на все мои усилия»?

– Что-то вроде того.

Фрэн не могла найти слов, чтобы ответить. Все ее тело дрожало, но она изобразила холодность. С улыбкой, способной заморозить все вокруг, она сказала:

– Какое счастье, что у меня нет таких проблем.

– Это неправда. И ты знаешь это. И я тоже, – хрипло произнес он, неожиданно перейдя на «ты». – Если помнишь, я был в твоей редакции, в одном кабинете с тобой и твоим шефом. Он не мог не заметить притяжения, которое существует между нами.

Напуганная тем, что Андре всегда чувствовал, что ее тянет к нему, она распахнула дверцу машины и как можно быстрее села в нее. Но, к несчастью, окно осталось опущенным, не позволяя ей спрятаться.

Он наклонил темноволосую голову к ней и в то же время положил руку на стекло, не давая ей закрыть его.

– Я собирался прийти к тебе в редакцию завтра и пригласить на ужин… Но теперь ты здесь, – добавил он. – И я не хочу больше ждать. Проведи остаток вечера со мной.

Она уставилась прямо перед собой, чтобы не смотреть на него.

– Это невозможно!

– Почему? Ты занята?

– Потому что я не принимаю приглашений от незнакомцев.

– Нас вряд ли можно назвать незнакомцами.

Она посмотрела на него в упор. И это было ошибкой. Выражение его глаз, огонь, пылающий в них, возбуждали и пугали ее одновременно.

– Ты для меня незнакомец, – сказала она дрожащим голосом. – До этого момента я думала, что ты монах.

Его губы дрогнули.

– Монах с психологическими проблемами? – Он мог читать ее мысли так, словно она произносила их вслух. – Разумеется, известие о том, что я всего-навсего мужчина, которому ты нравишься, стало для тебя облегчением. По крайней мере, ты теперь можешь не чувствовать себя виноватой за то, что тебя тянуло к монаху, давшему обет безбрачия.

Жар бросился ей в лицо. Он спровоцировал ее, вынудил повысить голос.

– Ошибаетесь, мистер Бенет! Твой рассказ сделал тебя еще более подозрительным в моих глазах.

– Если я и лгал, то делал это, старясь обезопасить себя. Пока ты верила в то, что я монах, мне было легко соблюдать дистанцию между нами. Или я хотел так думать… – добавил он с ноткой самоиронии в голосе. – Однако, я не намеревался обманывать тебя. Когда ты приехала в монастырь, мой отец был при смерти. Я не хотел, чтобы другие ухаживали за ним. Я хотел сам делать это. – Фрэн услышала нежность к отцу в его голосе. – Мы решили, что я буду одеваться, как другие братья, чтобы избежать сплетен и пересудов среди посетителей монастыря. В то утро, когда ты приехала, я всю ночь был с ним, поддерживал его, чтобы ему было легче дышать.

Боже мой! Это объясняло его дерзкое поведение в тот день. Слезы набежали ей на глаза.

– Мы спорили, и я настаивал на том, чтобы он вообще не давал интервью журналу. Он был слишком болен. Но он сказал, что это важно для него, поэтому я должен был встретиться с тобой и договориться о новой дате.

Фрэн зачарованно слушала Андре, пока взгляд его темных глаз блуждал по ее лицу.

– Когда ты пришла в церковную лавку, ты словно принесла с собой весеннюю свежесть. И внезапно мне стало больно оттого, что ты была такой энергичной, такой целеустремленной и смелой, в то время как мой отец, которого я только что обрел, умирал в комнате, похожей на тюремную камеру. Отцу было так плохо, что он мог умереть в любой момент, а я был вынужден отлучиться от его постели, чтобы встретиться с тобой. Кроме того, я разозлился, потому что почувствовал влечение к тебе именно тогда, в самый сложный момент моей жизни, когда мне следовало думать только об отце. Когда ты во второй раз пришла в монастырь, я переживал смерть отца. Но мое влечение к тебе было сильнее чем когда бы то ни было. Я не мог понять, что было в тебе такого, что проникало в каждый уголок моей души, заставляя забыть обо всем. Но все было бесполезно. Конечно, потому что я не хотел, чтобы в этом был какой-нибудь смысл. Я не хотел чувствовать влечение к тебе. Я всегда избегал обязательств и воспользовался твоей ошибкой, решив оставаться монахом, чтобы скорее забыть тебя. Но судьба сама решила за нас. Когда мы встретились на концерте, я понял: мои чувства к тебе сильнее, чем я думал. Тогда я чуть не сказал тебе правду. Но что-то во мне протестовало, я продолжал злиться на то, что не могу выкинуть тебя из головы. Я буду честен с тобой, Франческа. Я встречался со многими женщинами, но это никогда не длилось долго, и я не хотел, чтобы это длилось долго. Потом я встретил тебя, – его голос стал хриплым. – Это влечение было внезапным и сильным. И оно никуда не делось, хотя мы долго не видели друг друга. И на этот раз я хочу дойти до конца, хочу узнать, к чему может нас привести влечение, которое, как я знаю, ты тоже испытываешь. Итак, ты согласна поужинать вместе?

Искушение ответить «да» было неодолимым. Но его честность разбудила множество страхов в ее душе. Его признание, что он не хотел прежде длительных отношений ни с одной женщиной, напугало ее.

Кажется, он не слишком отличается от ее отца, который разлюбил мать и бросил их. Фрэн не хотела повторять эту историю.

– Спасибо, я ценю твою откровенность и готова признать, что между нами существует влечение. Но я не могу пойти с тобой, Андре, – сказала она, не глядя на него. – Не спрашивай почему. Просто не могу. А теперь извини, я опаздываю.

Повисла напряженная тишина.

– Я завидую тебе, – проговорил он.

– Что ты имеешь в виду?

Его реплика смутила ее.

– Тебе есть куда пойти, есть люди, которые заботятся о тебе. Я не из Солт-Лейка. Поскольку я сын больного умирающего аббата, ко мне относились как к особому гостю. Но я не могу злоупотреблять их гостеприимством вечно, и монахам не положено привязываться друг к другу. Я не знаю здесь ни единой души, кроме тебя.

Его голос звучал грустно.

Черт возьми!

Она вздохнула.

– Если ты пытаешься разбудить во мне жалость, то ничего не выйдет.

– Ты неправильно поняла меня. Я хочу сказать, что ты – единственная причина, почему я приехал в Солт-Лейк.

– Тогда мне действительно жаль, потому что я не считаю возможным заводить с тобой роман, – сказала она, стараясь не выдать учащенного сердцебиения.

– Если это правда, почему брат Джозеф сказал мне, что ты была разочарована, не найдя меня в монастыре, когда привезла журналы?

Ее щеки покраснели.

– Ему это показалось.

– Нет. Он хорошо видел, что ты расстроилась и хотела знать, куда я уехал. Это не похоже на женщину, которая не хочет заводить роман со мной.

– Пожалуйста, Андре, – запротестовала Фрэн.

Она не знала, что делать.

– Пожалуйста – что? Ты думаешь, я не вижу, как трепещит жилка на твоей шее в вырезе блузки? И эта блузка так же красива, как все, что ты носишь.

Вспыхнув снова, она покачала головой.

– Это слишком личное, нельзя говорить такие вещи человеку, которого едва знаешь.

– В мае мы замечательно провели время, отыскивая идеи для твоего журнала, но это длилось так недолго. Как и наша встреча в Лос-Анджелесе. Вот почему я вернулся. Чтобы исправить ошибку. Но если ты воспринимаешь простой комплимент как оскорбление, тогда я знаю, как ты отреагируешь на это.

Она увидела неприкрытое желание в его глазах. В следующую секунду Андре взял ее лицо в свои ладони.

До того как Фрэн успела его остановить, его губы накрыли ее, заглушая стоны протеста. Она пыталась сопротивляться, но деваться ей было некуда.

Андре прижал ее голову к спинке кресла, силой раздвигая ее губы, чтобы сделать поцелуй более чувственным.

Невероятно, но она начала отвечать, втайне желая, чтобы этот страстный поцелуй никогда не кончался.

До этого момента Фрэн не знала, что такое экстаз. Но сейчас она потеряла контроль над собой. Мир бешено вращался вокруг нее. К ее ужасу, стоны, которые она слышала собственными ушами, исходили из ее горла.

Он прервал поцелуй и удовлетворенно улыбнулся.

– Никогда не говори мне, что я тебя не интересую. – Его хриплый голос проникал в каждую клеточку ее тела. – Приятной поездки!

– Фрэн! Как здорово, что ты пришла. Говард спрашивал о тебе. Проходи в столовую. Миссис Ландерс рассказывает ему о своих болезнях. Я думаю, ему нужна помощь. Ты должна его спасти, – сказал пастор с усмешкой в светло-серых глазах.

Фрэн автоматически улыбнулась в ответ и прошла вместе с другими опоздавшими гостями к столу. Она с трудом представляла себе, как ей удастся болтать весь вечер о пустяках, словно ничего не произошло.

Разумеется, любой в доме Баркеров догадается, что она только что целовалась и что этот поцелуй отнял у нее все силы. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы подтвердить ее подозрения. Ее глаза были широко распахнуты, а губы – ярко-красные и припухшие. Пульс бешено бился.

Она не была готова к тому, что вся ее жизнь перевернется после единственного поцелуя через окно в машине. Поцелуя с человеком, который оставался для нее опасным незнакомцем.

До сегодняшнего дня Фрэн считала его монахом. Она думала, что он живет в монастыре с юных лет, как многие юноши, решившие стать монахами, что он провел всю жизнь в атмосфере безопасности и закрытости.

А теперь обнаружилось, что он не имел никакого отношения к церкви, что всю свою молодость провел в скитаниях по дальним странам.

Естественно, у него было много женщин. Ни один мужчина, тем более такой привлекательный, как Андре Бенет, не может не встречаться с женщинами. Но, по его собственному признанию, ни один из его романов не длился долго.

Именно так он и сказал: «романов». Множественное число. Совсем как у ее отца.

К ее стыду, она ответила на поцелуй с безумной страстью. Никогда с ней не происходило ничего подобного.

Она даже думать не хотела о женщинах, с которыми у него были романы. Без сомнения, он был слишком привлекателен, чтобы женщины могли устоять. Фрэн была тому подтверждением.

Но даже если она страстно жаждала снова оказаться в его объятиях, ощутить вкус его губ, роман с мужчиной, способным на обман и не способным на сильные чувства, для нее невозможен.

Если она влюбится в мужчину, это будет честный мужчина с честными намерениями, который захочет создать семью, кто-то, у кого будут ценности и моральные принципы.

– Пять долларов за то, чтобы узнать, о чем ты так глубоко задумалась, – раздался мужской го лос за ее спиной.

Она подняла голову.

– Говард…

– Так ты помнишь мое имя. Это уже кое-что.

Его светлые голубые глаза смотрели на Фрэн с тем же мужским восхищением, которое она запомнила, но и с немым вопросом.

Без сомнения, он будет хорошим врачом. Он без слов понял ее настроение, понял, что ее что-то мучит, и предложил поделиться с ним. При других обстоятельствах она могла бы рассказать ему о своих проблемах, как это только что сделала миссис Ландерс.

– Твои мысли мешают тебе говорить, – сочувственно произнес он. – Не могу поверить, что ты еще не обзавелась мужем и детьми.

– Я собиралась сказать то же самое о тебе. Что касается меня, то я была слишком занята карьерой.

– Знаю. Отец показывал мне выпуск «Бихайв мэгэзии» с твоей статьей о хоре «Табернакль». Мои поздравления! Ты очень талантливая журналистка и фотограф.

– Спасибо. У тебя тоже интересная работа. Теперь гы доктор. Впрочем, твоему отцу не следовало совать тебе под нос наш журнал.

Он улыбнулся своей прежней улыбкой, но, странно, в ней не было ни тени высокомерия. Симпатичный белокурый юноша ростом в шесть футов превратился в красивого тридцатилетнего мужчину.

– Я сам просил его рассказывать о тебе.

Фрэн ничего не понимала. Столько лет прошло…

– Тогда позволь мне присоединиться ко всем остальным и сказать: «Добро пожаловать домой!»

Он еще раз улыбнулся.

– Кажется, здесь действительно рады моему возвращению.

Его прямота удивила ее.

– Конечно, я рада. Все гордятся твоими успехами, особенно твои родители.

Он приподнял одну бровь.

– Это случайно не означает, что ты согласишься пойти на свидание со мной? Я девять лет ждал этого.

Фрэн могла бы рассмеяться, если бы кто-нибудь другой из ее старых знакомых сделал ей такое предложение. Но это был Говард. Она так плохо обращалась с ним в-прошлом, когда они были подростками, что почувствовала муки совести.

По правде говоря, он всегда вел себя прилично. Из-за боли, которой ей причинили многочисленные романы отца, она сделала из симпатичного сына пастора мишень для насмешек, потому что считала всех красивых мужчин своими врагами.

– Если ты хочешь, то я принимаю приглашение.

Он покачал головой.

– Невероятно. Как насчет завтра? Мы могли бы поужинать после того, как я закончу работу в больнице.

Говард поможет ей забыть Андре Бенета.

– Замечательно. Во сколько?

– Я могу позвонить тебе?

– У тебя есть мой номер?

– Да, в церковном справочнике.

– Хорошо, тогда до завтра. – Фрэн повернулась, чтобы уйти.

– Ты же не собираешься уходить прямо сейчас? Ты не пробовала рагу из цыпленка с брокколи, которое приготовила мама.

Ничто не ускользало от внимания Говарда. Но она утратила аппетит после сегодняшней встречи с монахом.

Нет, не монахом. Он не был монахом. И она не знала, кто он такой на самом деле. Остановившись, она сказала:

– Я была за городом целый день, у меня очень много дел сегодня. Ты не возражаешь, если я пойду?

Его глаза сузились, изучая ее. Он будто подозревал, что у нее есть какая-то постыдная тайна.

– Конечно, нет. Я должен быть счастлив, что ты вообще пришла. Я позвоню тебе завтра.

Он определенно повзрослел. Подростком он вынудил бы ее остаться.

– Спасибо. Спокойной ночи, Говард.

– Спасибо, Фрэн. Спокойной ночи!

На улице было темно и холодно. Из-за того, что все парковочные места у дома Баркеров были заняты, ей пришлось припарковаться довольно далеко. Торопясь поскорей добраться домой и спокойно осмыслить все произошедшее за день, она направилась к машине. Когда она подошла к ней, то заметила, что на стекле лежит что-то белое.

Сперва он решила, что это штраф за неправильную парковку. Но, взглянув на другие машины, она поняла, что это не штрафная квитанция, а белый конверт, оставленный кем-то специально для нее.

Взволнованная Фрэн взяла его и села в машину. Затем закрыла дверь и включила свет, чтобы прочитать письмо.

Ее руки дрожали так сильно, что она с трудом удерживала записку. Она была написана изящным, тонким почерком.

Франческа!

Я следил за тобой. Поскольку я не знаю, где ты живешь, а я не хочу беспокоить тебя, названивая в редакцию или появляясь там без приглашения, у меня не было другого выхода.

Когда ты будешь читать эту записку, я вернусь в монастырь и буду ждать тебя. Двери часовни закрывают в полночь. Нам нужно поговорить. Если ты не появишься, я буду знать: то, что я чувствовал во время поцелуя, не было взаимным, и больше не стану тебя беспокоить.

Андре.

* * *

Во рту у Фрэн пересохло. Она прочитала записку несколько раз, потом скатала ее в комочек.

Андре Бенет знал, что он делает. Не имело значения, сколько вопросов у нее было к нему, он понял, что больше всего она боится той страсти, которую он вызвал в ней.

Ей не нужно быть провидицей, чтобы знать: если она поедет в монастырь сегодня ночью, они не останутся в часовне разговаривать.

Но если она поддастся искушению, она будет раскаиваться в этом всю жизнь…

Сегодня Говард пригласил ее на свидание. И потому, что он был таким милым, а она испытывала чувство вины за то, как вела себя с ним в детстве, она приняла приглашение.

Какой женщиной она будет, если, приняв приглашение мужчины, чью семью она знала долгие годы, ночью побежит в объятия хладнокровного незнакомца, о чьем прошлом она ничего не знала, за исключением его многочисленных любовных связей?

Ответ очень прост. Она будет женской версией своего отца.

Напуганная этим очевидным-ответом, Фрэн завела машину и помчаласьдомой, словно за ней гнались демоны.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Андре понимал, что Франческа будет бороться с искушением. Он знал, что она хочет его так же сильно, как и он ее. Это чувство любовного голода, которое они оба испытывают, трудно забыть.

Когда он писал записку, в глубине души он сознавал, что она не придет ночью. Она еще не готова признаться себе в силе тех чувств, которые испытывает.

Но он все равно собирался ждать до полуночи, сидя на каменной скамейке рядом с монастырем и отвечая тем временем на письма, которые получил. При свете фонаря он прочел последнее письмо Герды.

Дорогой Андре,

Твоя посылка, как дар небес. Не могу удержаться от слез и благодарна тебе всем сердцем.

Я хочу также поблагодарить эту прекрасную журналистку. Может быть, когда-нибудь я смогу сделать это лично.

Как ты знаешь, когда мы встретились в Лос-Анджелесе на концерте, Харбин как раз получил результаты запроса о месте преподавателя в США. И у нас хорошие новости. Ему предложили место профессора в ЮКЛА, Вашингтонском университете и университете Юты. И он принял решение стать преподавателем немецкого в университете Юты.

Так что мы переезжаем в Солт-Лейк. С тех пор, как я услышала пение хора «Табернакль», я всегда мечтала жить именно там.

Сейчас мы заканчиваем приготовления и собираемся приехать к началу декабря. Жилье будем искать, когда приедем. Это рискованно, но я не возражаю. Бог услышал мои молитвы. Он был добр ко мне и моей семье. Яне могу жаловаться.

Андре, mein Schatz^[1], когда мы устроимся, ты всегда будешь желанным гостем в нашем доме, когда бы ты ни оказался в Солт-Лейке, где похоронен твой отец. Наш дом – твой дом. Ты знаешь это. До скорой встречи. Береги себя.

Люблю,

Герда

Андре недоверчиво покачал головой. Герда и ее семья переезжают именно в Солт-Лейк. Как это возможно? Конечно, новость неожиданная, но приятная.

Он положил письмо обратно в конверт и достал газету. С интересом он открыл раздел недвижимости.

В двенадцать часов одну минуту он сложил газету и вошел внутрь, чтобы выключить свет и запереть замки. Скоро он найдет себе хорошую квартиру.

Ничто не доставит ему большей радости, чем возможность пригласить Герду с семьей остановиться у него. Они радушно открыли двери своего дома для него, когда он был студентом в Цюрихе, теперь он сможет отблагодарить их.

Но у него только месяц, чтобы купить и обставить дом. Значит, придется много работать, чтобы все успеть.

Говард настоял на том, чтобы проводить Фрэн до двери двенадцатиэтажного дома, в котором она жила. По тому, как он смотрел на нее, было видно: ему не хочется, чтобы вечер заканчивался. Фрэн же, напротив, все еще была в таком смятении после встречи с Андре Бенетом, что и не представляла, что ей хочется на самом деле.

– Спасибо за чудесный вечер, Говард. Мне очень понравилось.

– Мне тоже. Ты бы хотела пойти со мной в оперу в следующую пятницу? Будет «Женитьба Фигаро».

– Если бы мне не нужно было уезжать, я бы с удовольствием пошла.

Он нахмурил брови.

– Новое задание?

– Да. Я буду писать статью о Западной пустыне и освещать автомобильные гонки в Бонвиль-Солт-Флэтсе.

– Значит, ты будешь ночевать в Уиндовее?

Фрэн поняла, куда он клонит. Не дав ему шанса спросить, не может ли он поехать с ней, она ответила:

– Я собираюсь переночевать в кемпинге с моими друзьями на озере Блю-Лейк. Ты помнишь Сильвию Вэретт?

– Смутно.

– А Сильвия тебя помнит. Она была влюблена в тебя в старших классах. Как и все остальные девочки.

Он помрачнел.

– Я не замечал.

Снова Фрэн допустила промашку. Она старалась поддерживать легкий и непринужденный разговор, но эта реплика вызвала напряжение, которого она так боялась.

– Ну, это не важно, столько лет прошло. Сейчас она замужем. Фред, ее муж, инструктор подводного плавания и преподает в университете Юты. Сильвия тоже увлекается плаванием. В эти выходные они со студентами выезжают на озеро. Я собираюсь сделать фотографии и взять несколько интервью для моей статьи. Думаю, вернусь не раньше чем в воскресенье вечером.

Его глаза сузились.

– Это был жест вежливости, Фрэн? Не настоящее свидание? Мои родители пригласили тебя на вечер и у тебя не было другого выбора, как принять мое приглашение в знак благодарности?

– Нет, – запротестовала она. – Клянусь, это не так.

– Тогда, значит, у тебя есть кто-то еще, ты с кем-то встречаешься…

Она замотала головой.

– Ты ошибаешься, Говард, я не ходила на свидания уже несколько месяцев.

Случайные встречи с Андре не в счет, отметила она про себя.

– Это не играет никакой роли, если твои мысли заняты кем-то еще, – продолжал Говард. – Поверь мне, я знаю, что говорю. Сегодня вечером я ужинал с вежливой незнакомкой. В то время как настоящая Франческа Мэллори была где-то в другом месте.

Она отвела взгляд.

– Извини. Ты последний человек в мире, которого я хотела бы обидеть.

– Я верю тебе. Поэтому расскажи мне, что с тобой происходит на самом деле. Ты любишь этого мужчину?

– Я же сказала тебе, – ее голос задрожал от сдерживаемых эмоций, – это совсем не так.

– Тогда объясни?

– Я не могу говорить об этом.

Он тяжело вздохнул.

– Годы не изменили тебя. Ты все еще борешься сама с собой.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой отец дурно повлиял на тебя. Я думаю, тебе нужна помощь.

Она бы возмутилась, если бы это сказал кто-то другой, а не Говард.

– Да, ты прав. Я думала об этом.

– Тогда ты уже сделала первый шаг в верном направлении. Проблема в том, что я хочу получше узнать тебя, но это никогда не произойдет, если ты не переборешь свое недоверие к мужчинам и не рискнешь полюбить. Спокойной ночи, Фрэн.

Он успел спуститься с лестницы, когда она наконец-то крикнула ему:

– Говард! Пожалуйста, не уходи так. Прости меня. Могу я позвонить тебе на следующей неделе?

После короткой паузы он ответил:

– Только если ты действительно хочешь этого.

Он ясно дал ей понять, что он не из тех мужчин, кто позволяет играть с собой. Фрэн должна разобраться в своих чувствах, прежде чем попытается увидеть его снова.

Она долго стояла на ступеньках, потом поднялась в свою квартиру и легла в постель. Фрэн не могла заснуть и просто лежала, размышляя над словами Говарда. Другие люди – ее мать, Барни, Поль – говорили ей то же самое. Но услышать это от Говарда все равно было больно.

Он ведь не только врач, давший ей совет, он очень привлекательный, интеллигентный, честный, приличный мужчина. Из него получится превосходный муж. Она должна быть польщена тем, что он хочет узнать ее получше. Ей действительно было приятно.

Почему бы действительно не начать встречаться с Говардом? Но сначала нужно выбросить Андре Бенета из головы.

Фрэн повернулась на живот и обняла подушку. Она сбежала от него в воскресенье, словно трусиха. Это еще одно доказательство того, что она не может вести себя как нормальный человек.

Если бы она приняла приглашение провести вечер с ним, то не мучилась бы так сейчас. Ее отказ спровоцировал его на тот поцелуй.

Она не сомневалась в том, что причиной ее собственного поведения была извечная тяга женщин к запретному плоду.

Если убрать ауру загадочности, она сможет смотреть на него так же равнодушно, как на других мужчин, окружавших ее. Кто сказал, что нет ничего страшнее страха?

Андре не сделал ничего ужасного. Последовав за ней к дому Баркеров и положив на стекло записку, он не совершил преступления. Он не монах и никогда им не был.

В этом-то и проблема. Фрэн продолжала думать о нем как о монахе. Он сам виноват в этом, потому что позволил ей пребывать в заблуждении. Но он объяснил причины, по которым скрывал от нее правду, причины, которые вызвали бурю в ее душе.

Как бы то ни было, она знала, что Андре тоже был ответственным человеком. Он заботился о своем отце, которого прежде не знал. И нормально вел себя с Фрэн. Это она вела себя ненормально. Первый визит в монастырь был услугой заболевшему Полю. Но потом она могла попросить любого коллегу закончить материал.

Вместо этого она купила новое платье и отправилась к лавку, как безнадежно влюбленная школьница, увидевшая предмет своих грез. Она не имеет права обижаться на то, что теперь он ищет с ней встреч. Только она одна виновата в своей теперешней ситуации.

Если она ничего не изменит, то кончит свою жизнь сварливой старой девой. До этого момента ее это не слишком волновало. Но увидев Говарда после стольких лет, она поняла, какой след оставил отец в ее психике. Не зная подробностей, Говард сразу понял причину ее страхов и заставил ее посмотреть правде в глаза. Может быть, он прав и она не способна по-настоящему влюбиться, потому что не в состоянии верить ни одному мужчине? Но это звучало как обвинение, и теперь она не могла заснуть, размышляя о его словах.

Когда наступило утро, она позвонила в редакцию и предупредила, что придет попозже. Потом собралась и поехала в монастырь.

Без сомнения, Андре удивится, увидев ее. Но поскольку в справочнике не было ее телефона или адреса, а он писал, что не будет беспокоить ее в редакции, Фрэн поняла, что только от нее зависит, увидятся они или нет.

Ради собственного спокойствия она должна еще раз поговорить с ним. Он больше не был непостижимой загадкой. Она может смотреть на него как на всех остальных мужчин, которых встречает каждый день на улице.

Это было обычное зимнее утро, пасмурное и холодное. Снег, который выпал ночью, укрыл все поля вокруг монастыря. Когда Фрэн проезжала по частной дороге, она заметила элегантный изящный темно-синий «мерседес», который ехал ей навстречу со стороны монастыря.

Она снизила скорость и прижалась к обочине, уступая дорогу. Но, к ее удивлению, «мерседес» остановился. Она поняла почему, увидев за рулем улыбающегося темноволосого мужчину. Андре. Мир замер.

Он выглядел… восхитительно. Черный свитер подчеркивал его элегантность и мужественность, у нее просто не было слов, чтобы описать свое восхищение. Его глаза изучали ее лицо.

Ночью, когда она продумывала до мелочей их разговор, все было куда проще, чем в реальности. Встреча с ним во плоти заставила ее сердце бешено биться, и все мысли вылетели у нее из головы.

– Доброе утро, – выдавила она, чувствуя себя неуклюжей школьницей.

Когда он перевел взгляд на ее губы, она вспомнила воскресный вечер, когда он поцеловал ее, и чуть не потеряла сознание.

– Я приехала увидеть тебя, но, похоже, у тебя другие планы, так что я….

– Поезжай на площадку для парковки, а я поеду за тобой, – прервал он, не дав ей закончить.

Ее тело и особенно ноги так дрожали, что Фрэн не знала, удастся ли ей завести машину и проехать несколько метров, оставшихся до монастыря. Только чудом она доехала до площадки.

Она еще не выключила мотор, а Андре уже подъехал и вышел из машины. С каждым его шагом, который сокращал расстояние между ними, ее пульс учащался.

Фрэн не хотела пассивно слушать его, как в прошлый раз, и поэтому поспешила выбраться из машины. И это было ее ошибкой. Потому что они оказались слишком близко друг к другу. Он выглядел невероятно мужественно. Она не могла не заметить, что джинсы плотно облегают его крепкие ноги, а весь облик излучает откровенную чувственность. Фрэн ощущала ее каждой клеточкой своего тела.

– Ты взяла выходной?

– Нет. Я предупредила, что задержусь.

Его взгляд скользнул по ее лицу и фигуре.

– На сколько?

Она закусила губу.

– На столько, сколько потребуется, чтобы поговорить с тобой. Если, конечно, у тебя будет время.

– Очевидно, время семь тридцать подходит тебе больше, чем двенадцать ночи, – сухо сказал он, заставив ее покраснеть. – Ты уже завтракала?

– Нет.

Предвкушение встречи с ним лишило ее аппетита. Она не смогла бы съесть ни крошки, даже если бы ее жизнь зависела от этого.

– Я тоже. Здесь есть небольшое кафе в двух милях, называется «Коппер кеттл».

– Я была там пару раз.

– Хорошо. Мы поедем в моей машине. Но, если ты боишься, я могу отвезти тебя туда, где никто нас не увидит.

– Андре, – выдохнула она, чувствуя себя виноватой и злясь на него.

– Будь осторожна со словами. Я столько думал о нас с тобой.

Его голос был низким, хриплым, искушающим, но в нем звучали нотки, предупреждающие об опасности. Набрав в грудь воздуха, Фрэн сказала:

– Было бы глупо ехать на двух машинах.

Она заметила искру удовольствия в его глазах и уже хотела изменить решение. Но если она сбежит сейчас, это будет равнозначно признанию поражения.

– Не забудь запереть машину. В наши дни оставлять ее в монастыре так же небезопасно, как и в других местах.

– Ты прав.

Фрэн заперла машину и включила сигнализацию. Когда услышала звуковой сигнал, поспешила к «мерседесу». Андре ждал ее, придерживая дверцу.

Внимательно следя, чтобы юбка не задиралась высоко, молодая женщина уселась на пассажирское сиденье.

– Эта машина выглядит совсем новой, – сказа ла она, когда Андре обошел «мерседес» и уселся за руль.

Он захлопнул дверцу, повернулся и пристально посмотрел на нее.

– Я купил ее вчера.

Как и все безупречно сделанные немецкие машины, «мерседес» плавно и бесшумно тронулся с места.

– Ты собираешься ехать на ней в Новый Орлеан?

– Почему я должен туда ехать? – спросил он равнодушно, выезжая на дорогу.

– Разве не там твой дом?

– С чего ты это взяла?

Она моргнула.

– Ты мне рассказал о Новом Орлеане.

– Я родился там… – Казалось, мысли его витали где-то далеко. – Но он никогда не был моим домом. Когда мне исполнилось семнадцать, я уехал оттуда и отправился в море.

– Море?

Она представила себе картину: он, в полной форме морского офицера, разбивавший женские сердца во всех портах.

– Ты служишь в армии? Поэтому ты приезжаешь и уезжаешь через такие интервалы времени?

– Все не так романтично, – хрипло отозвался Андре. – Я путешествовал по миру в качестве морского торговца.

– Морского торговца?

Дыхание перехватило у нее в груди. Слово «моряк» в ее сознании ассоциировалось с человеком без дома, без привязанностей. Мятущаяся душа, которая не может оставаться долго в спокойном порту, которой требуется постояннное движение куда-то. К кому-то.

– Этого достаточно?

– Нет, – резко возразила она, избегая смотреть на него. – Конечно, нет.

– Тогда что нам сделать с выражением ужаса на твоем лице?

– Это не ужас, – сказала она, защищаясь.

– Ну да, конечно.

Через минуту он развернул машину посреди улицы и направил обратно в монастырь.

– Что ты делаешь?

– Везу тебя обратно к твоей машине.

– Нет, Андре! – закричала она, бессознательно хватая его за руку, чтобы остановить. Но машина с бешеной скоростью неслась обратно. Притормозив рядом с ее машиной, он повернулся к Фрэн.

– Ты была права, когда решила не приходить в часовню прошлой ночью. А сейчас ты играешь с огнем. Выбирайся из машины, Франческа, пока я позволяю тебе это. Беги обратно к тем, кто похож на тебя.

Она выдохнула:

– Что ты имеешь в виду?

– То, что сказал.

Он выглядел угрожающе. Его руки вцепились в руль, она видела, что он едва сдерживает себя. Фрэн тоже начала злиться.

– Почему ты намеренно пытаешься отпугнуть меня? Признаю, я несколько удивлена тем, каким способом ты зарабатывал на жизнь все эти годы, но…

– Ты хочешь сказать, шокирована, – прервал он. – Сейчас ты думаешь о том, как я могу быть сыном монаха, который добровольно привязал себя к одному месту на всю жизнь. Я задал себе тот же вопрос, когда узнал, кто мой отец и что он все еще жив. Аббат, настоятель монастыря, запрятанного в забытом Богом месте. До этого момента Солт-Лейк значил для меня не больше, чем точка на карте, место, которое я никогда не видел и которое не имел ни малейшего желания посетить.

Горечь в его голосе тронула ее.

– Кто тебе рассказал об отце?

– Тетя Мод.

– Не твоя собственная мать? – спросила она прежде, чем поняла, как обвиняюще это звучит.

– Может, она и сказала бы мне когда-нибудь, если бы не умерла при родах.

Пораженная, Фрэн смотрела на него, не в силах отвести взгляда. Она ничего не знала о его матери.

Мать умерла при родах, он потерял ее в младенчестве, а отца нашел только за две недели до его смерти. Она могла представить, каким потрясением это было для него.

– Мне кажется ужасным, что твоя тетя молчала так долго.

Тогда бы они провели больше времени вместе и узнали бы друг друга. Андре гордился бы таким отцом.

– Она никогда не была замужем, и у нее не было детей. Мне кажется, в глубине души она боялась, что, если я узнаю о существовании отца, я не буду больше любить ее. Это ерунда, конечно. Я очень любил ее. Я посылал ей деньги и приезжал в Луизиану навестить. Но только на смертном одре она смогла перебороть себя и открыть мне правду.

Еще одна потеря в его жизни. Фрэн поразило то, что он рассказал.

– Теперь ты понимаешь, что моя жизнь была не такой, как у всех. До последнего времени море прекрасно подходило мне. Это хорошая, трудная, честная работа, которая приносила неплохой доход и которая мне нравилась. Но я знаю, что немногие женщины могут оценить ее, особенно такие, как ты.

Его проницательный взгляд сказал ей больше, чем он хотел сказать, но она не желала продолжать эту опасную тему.

– Теперь, когда мы обсудили мою жизнь, давай закончим и поговорим о том, что происходит с тобой, Франческа. Почему ты вдруг выбрала именно этот момент, чтобы принести себя в жертву, как ягненка, на мой алтарь?

Отчаянно пытаясь не накалить ситуацию еще больше, она выдохнула:

– Я приехала сюда утром, потому что один человек убедил меня, что со мной все в порядке.

– Мужчина?

– Да, – прошептала она.

– Ну что ж…

– Послушай, Андре, – попыталась она объяснить, – я убежала от тебя в воскресенье. Это было по-детски. Думала, что, если приеду утром, мы сможем поговорить нормально, как взрослые цивилизованные люди, а потом…

– А потом я уйду, как милый маленький мальчик, и оставлю тебя жить в твоей раковине вместе с мужчиной, который прекрасно подходит на роль мужа. Если так, то позволь мне разрушить эту иллюзию раз и навсегда. Я желаю тебя всю так, как только мужчина может желать женщину. Если бы ты была честной, то признала бы, что твое присутствие здесь этим утром доказывает: ты чувствуешь то же самое ко мне. Хотя наши отношения нельзя назвать нормальными. Думаю, ты понимаешь, что нам необходимо быть честными друг с другом. – Его темные глаза изучали Фрэн, он подвинулся ближе, положив руку на спинку ее кресла. – Почему бы тебе не начать с рассказа о человеке, который заставил тебя бояться мужчин?

Слишком много эмоций и воспоминаний. У нее на глаза навернулись слезы. Она призналась, что это был ее отец.

– Что он сделал?

– А как большинство мужчин поступают со своими женами? – отозвалась она, всхлипывая.

Помолчав, он закончил ее фразу:

– Другими словами, он изменял твоей матери.

– Да.

– И когда ты узнала об этом?

– Мне было семь. Однажды я пришла домой и увидела мать плачущей в гостиной. Когда я спросила, что случилось, она ответила, что отец ушел. Поскольку он отсутствовал большую часть времени, я не сразу поняла, что она имела в виду. Тогда она объяснила мне, что некоторые мужчины слишком беспокойные и не могут долго оставаться на одном месте. Никто не знает почему. Они просто не любят чувствовать себя связанными. Она сказала, что у него было много подружек все эти годы, и в конце концов он уехал с одной из них. Все это время я была слишком юной, чтобы понять все, что она сказала. Я любила отца и все ждала, когда он придет домой. Но мама сказала, что он не вернется. – Фрэн остановилась и закашлялась. – И это было правдой. Я никогда больше не видела его.

Гримаса исказила его лицо, он убрал руку и сел прямо.

– Мне жаль, что тебе пришлось пережить такую боль. Но между твоим отцом и мной есть одна разница. Путешествуя по всему миру, я никогда не интересовался ни одной женщиной настолько, чтобы жениться на ней и иметь детей. Тебе потребовалось большое мужество, чтобы прийти сюда сегодня. После всего, что ты пережила, и после той истории, которую я поведал тебе, можно сказать, что ты перенесла два больших потрясения по вине мужчин. Теперь, когда нормальный разговор двух взрослых людей подошел к концу, возвращайся к тому важному для тебя мужчине и заверь его, что ему не о чем беспокоиться.

Фрэн застыла в кресле. После того, как она узнала то, что хотела, получила ответы на все вопросы, она поняла, что не готова к тому, чтобы все закончилось так резко.

– Андре…

– Ради Бога… Человек не может столько выдержать. Ты знаешь так же хорошо, как я, что случится, если мы сейчас не расстанемся. Кроме всего прочего, я догадываюсь, что ты никогда не была близка с мужчиной.

Фрэн вздрогнула, пряча от него взгляд.

– Я так и думал, – выдохнул он. – Тебе лучше вернуться в свою машину – или я не отвечаю за последствия.

Она взялась за ручку дверцы, но не могла заставить себя открыть ее. Слишком много чувств вызвали в ней его признания, в ее голове царил настоящий хаос.

– Куда ты поедешь, когда покинешь монастырь? – В этом вопросе прозвучала настоящая паника.

Он резко втянул в себя воздух. Она обернулась. Но он спокойно посмотрел на нее.

– Почему тебя это интересует? А главное – зачем?

В ту ночь, когда они случайно встретились на заправке, он сказал, что единственная причина его возвращения в Солт-Лейк – это она. А теперь? Неужели она никогда больше не увидит его? Ее рука сжалась в кулак.

– Пожалуйста, Андре…

– Пожалуйста – что? – требовательно спросил он.

Она с трудом сглотнула.

– Ты когда-нибудь вернешься в монастырь?

Возникла пауза. Ее сердце пропустило не сколько ударов, прежде чем он ответил:

– Ненадолго. Иногда я буду навещать могилу отца. Если случайно наши пути опять пересекутся, ты можешь быть уверена, что это просто случайность, каприз судьбы, не больше. Прощай, Франческа!

Это означало, что он не будет открывать для нее дверцу, ей нужно сделать это самой.

Неуклюже, словно механическая кукла, она в конце концов выбралась из машины. «Мерседес» тронулся с места, прежде чем она услышала хлопок закрывающейся дверцы.

Она смотрела ему вслед, пока он не исчез за поворотом. И в этот момент ее сердце пронзило ощущение невозвратной потери.

Она бросилась к машине и завела мотор. Когда она подъехала к каньону Парли, она услышала вой сирены. Взглянув в зеркало заднего вида, она поняла, что ее преследует полицейская машина. Она даже не заметила, что несколько раз ей приказывали остановиться.

Это был ее первый штраф за превышение скорости со времен выпускного класса. В другой раз этот инцидент расстроил бы ее. Но боль от расставания с Андре была такой сильной, что выговор, штраф и предупреждение ничего не значили для нее. Когда она проехала еще около тридцати миль и достигла Хебера, она поняла, что ее боль не утихает. Поездка не помогла ей. Она чувствовала опустошение и тоску. Может быть, ей лучше вернуться в офис и работать до изнеможения? На время это отвлечет ее.

Но, как она обнаружила в последующие дни, ни безумное количество работы, ни встречи с друзьями, ни День благодарения, проведенный с семьей, не могли избавить ее от мучительной, ни на минуту не прекращающейся боли в сердце. Она намеренно не посещала церковь, потому что знала: Говард будет там. Пока боль не ушла, она не хотела усугублять ее еще и чувством вины перед Говардом. Говард был прав, утверждая, что не обязательно видеть человека, чтобы чувствовать себя влюбленным в него.

У нее никогда не было свиданий с Андре. Кроме их единственного интервью для журнала, все остальные их встречи были случайными. Только раз ощутила она на своих губах обжигающее пламя его поцелуя, на который она ответила со страстью, граничащей с безумием. И это все…

Фрэн не уставала задавать себе вопрос: как всего три часа, проведенные наедине с мужчиной, которого она не видела с апреля, могли так повлиять на нее?

И какое значение имеет то, что он разбил не одно женское сердце на мелкие осколки! Без сомнения, осколки этих сердец рассеяны по всему свету. Вот и ее сердце готово разорваться на части!

Ночью становилось еще хуже. Ее мучили воспоминания о том, как она была в его объятиях. Она не могла нормально спать в течение нескольких месяцев. Если это любовь, она хотела знать, сколько еще это продлится?

Старинная мудрость гласит: в костер любви нужно подкладывать дрова, иначе пламя погаснет.

Может быть, если пламя ее любви нечем будет поддерживать, оно постепенно начнет угасать, пока не затухнет навсегда?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Герда! Теперь, когда вы устроились, я подумал, что мы можем устроить совместную рождественскую вечеринку. Я знаю, что здесь есть люди, которых тебе хочется пригласить. Это даст мне прекрасную возможность поблагодарить моих соседей и моих партнеров по бизнесу, которые помогли мне устроиться.

– Замечательная идея! – захлопала Герда в ладоши. – Но только если я займусь готовкой и украшением дома.

Андре довольно улыбнулся:

– Я надеялся, что ты предложишь это. Обожаю твою немецкую кухню еще с того времени, когда учился в университете. У меня текут слюнки при одном воспоминании о венском шницеле и рождественских пирогах.

– У меня тоже! Я обожаю их. Это будет чудесно!

– Забудь, что ты у меня в гостях, чувствуй себя как дома. Представь себе, что ты в Швейцарии, и приготовь все точно так же, как раньше.

Ее глаза загорелись от предвкушения.

– Я принесу украшения, они в кладовке.

– Мы достанем их завтра. Сейчас я печатаю приглашения и укладываю их в конверты. Я говорил с Харбином – следующая суббота прекрасно подходит. Середина декабря. Надеюсь, его знакомые найдут время, чтобы прийти. Он дал мне имена и адреса своих коллег из университета. А как насчет твоих гостей?

– Ну… я думаю, нужно пригласить епископа и еще кое-кого из церкви, с кем я поддерживала отношения все это время. С семьями, конечно. И еще те милые муж с женой, которые пели в хоре, мы встретили их в Цюрихе за ужином после представления.

– Я помню их.

– Они просили связаться с ними, если я окажусь в Солт-Лейк-Сити. Они посылали мне пластинки. Я хочу увидеть их снова и поблагодарить. У меня есть их адрес.

– До того, как ты пойдешь за записной книжкой, скажи, кого бы ты еще хотела пригласить?

– Если ты имеешь в виду мисс Мэллори, эту милую девушку из журнала, то я не упомянула ее, потому что и так знаю: она номер один в твоем списке приглашенных. Такая красивая девушка!

Андре изумленно покачал головой. У него не было секретов от Герды.

– Я знаю, что ты давно влюблен в нее, и ты представить себе не можешь, как я рада, что ты наконец решил что-то предпринять, – ее глаза мечтательно сощурились. – Мое семейство мечтает встретиться с ней и поблагодарить за ту честь, которую она нам оказала. И еще! Почему бы не пригласить и владельца журнала заодно. Как ты думаешь, он придет? Я хотела бы поблагодарить и его.

– Хорошее предложение, – пробормотал Андре.

Мистер Кинсейл очень любезный человек. Франческа не сможет отказаться от приглашения, если точно такое же получит ее босс. Уверен, он будет доволен.

Герда улыбнулась, подошла к нему и взяла в свои ладони его лицо. Со слезами на глазах она сказала:

– Благословен день, когда ты решил пригласить нас к себе. Ты был так добр ко мне и моей семье! Мы не смогли бы справиться без тебя.

Он прочистил горло.

– Благословенным был день, когда ты предложила мне жить с вами в Цюрихе. Ты дала мне нечто бесценное – ощущение семьи, которую я потерял. Ты стала моим другом.

– Я страдала после потери моего любимого Гюнтера, когда мы встретили тебя. Ты заполнил пустоту в наших сердцах. Я всегда буду благодарна тебе за это.

Андре внимательно посмотрел на нее:

– Но теперь я тоже могу отблагодарить тебя, ja?

– Ja, mein Schatz!^[2] – сердечно ответила она.

Когда она вышла из кабинета, он занялся поисками журнала с адресом.

За последние пять недель Андре проделал гигантскую работу и был по горло занят, подыскивая жилье, закупая мебель, подготавливая все к приезду семьи Герды.

Андре делал все возможное, чтобы не думать о Франческе. Но теперь, когда он набирал ее имя и адрес на компьютере, он словно открывал запретный ящик Пандоры. Внезапно Андре вспомнил ее испуганное лицо, когда он велел ей выбираться из машины. Ее боль эхом отзывалась в его сердце.

Ее дрожащий голос, паника, звучавшая в нем, когда она поняла, что они могут никогда больше не увидеться, будут преследовать его всю жизнь.

Андре взглянул на свои руки и увидел, что они дрожат.

– Фрэнни? Ты здесь?

– Да, Барни.

– Бросай все и беги ко мне в офис.

Если она нужна ему так срочно, наверно, это что-то важное.

Фрэн и мысли не допускала, что это может быть связано с Андре. После пяти недель мучительных размышлений она сказала себе: только к лучшему, что он ушел из ее жизни.

Может быть, шеф недоволен ее работой и собирается сказать ей, что если она не покончит с депрессией, он уволит ее?

– Сейчас буду.

– В чем дело? – спросил Поль, когда она поднялась из-за стола. – Ты выглядишь хуже чем обычно, если это, конечно, возможно. – Он пытался шутить все эти дни, чтобы приободрить ее, правда безуспешно.

– Спасибо, Поль, тебе тоже приятного отпуска.

– Фрэнни, дорогая? Тебе нужно развеяться, или ты скоро сорвешься.

– Все так плохо со мной?

– Мне так кажется. Если тебе хочется поговорить, я всегда здесь.

– Я знаю. – Она вздохнула. – Спасибо за заботу.

Фрэн вошла в кабинет Барни, и он велел ей сесть.

– У меня сюрприз для нас обоих.

Это было последнее, что она от него ожидала. Заинтригованная, она спросила:

– Что за сюрприз?

– Держи! Почему бы тебе сразу не открыть конверт?

Он протянул ей письмо, пришедшее по почте. Оно было адресовано мисс Франческе Мэллори и отправлено на адрес редакции. С любопытством Фрэн быстро вскрыла конверт и вынула набранное на компьютере приглашение на вечеринку. Ее глаза пробежали содержание.

Мисс Франческа Мэллори!

Мы рады пригласить вас и вашего друга на рождественскую вечеринку, организованную Гердой Рихтер, которая состоится в субботу в семь часов.

«Герда Рихтер»?

– Но я думала, что она живет в Цюрихе!

– Очевидно, она гостит у друзей или родственников в Солт-Лейке во время каникул. Почему бы нам не пойти вчетвером?

– Вчетвером?

– Не делай вид, что ничего не понимаешь. В твоем приглашении сказано, что ты можешь привести с собой друга. И дело не в том, что я не хочу сопровождать одновременно мою жену и мою любимую журналистку, пойми. Но тебе не кажется, что пора перестать думать об этом мужчине и вернуться к жизни?

Ее лицо вспыхнуло.

– Я и не думаю.

– Меня не проведешь. Я, может быть, не доктор, но утверждаю, что у тебя самая сложная разновидность любовной болезни, которую я когда-нибудь видел.

– Это пройдет, – сказала она резко. – Должно пройти.

– Само не пройдет. Тебе нужна помощь. Неужели вокруг нет ни одного мужчины, с которым ты можешь провести несколько часов? Единственный способ пережить любовную трагедию – это встретить новую любовь. Иначе призрак мистера Бенета будет мучить тебя до самой смерти, как власяница на теле.

Несмотря на свою боль, она не могла не рассмеяться такому удачному сравнению.

Нужно было принять совет Барни. Это мучение надо прекратить, или она не сможет жить дальше. Если Фрэн не сделает попытку справиться со своей тоской, Андре всегда будет преследовать ее.

В конце концов она сможет убедить Говарда, что на этот раз хочет увидеть его.

– Что ж. Есть один мужчина, который сможет пойти.

– Замечательно! Тогда мы с Ребой встретим тебя там. Детали обсудим на следующей неделе.

Андре зажег последнюю белую свечу на деревянной пирамидке,^[3] затем осмотрел гостиную и фойе своего нового дома с чувством глубокого удовлетворения.

Шесть спален, пять ванных комнат. Здесь хватит места для детей и внуков Герды. Они могут жить на втором этаже, а он займет спальню и ванную на первом…

К своему удовольствию, Андре обнаружил, что его соседи – все хорошо обеспеченные и интеллигентные люди. Узнав, что он увлекался искусством, Натали – риэлтор, помогавший ему с покупкой – сообщила ему, что неподалеку находятся университет, опера и концертный зал.

Все было превосходно. Он заплатил большие деньги, но этот дом стоил того.

Сегодня вечером, когда он зажег огоньки на семнадцатифутовой елке и услышал рождественские гимны, льющиеся из магнитофона, он понял, что создал идеальное убежище, где наконец-то обретет уют и покой.

Портрет отца – дар Франчески – вместе с портретом матери, в одинаковых деревянных рамках, он поставил на французский письменный стол семнадцатого века – гордость тети Мод.

Пока Герда и ее домочадцы доделывали последние мелкие дела, он зажег огонь в камине и зашагал по комнате, не зная, чем бы ему заняться. Скоро начнут прибывать гости. Если все пойдет так, как задумано, Франческа будет в их числе.

С утра он пытался сдерживать учащенное биение сердца, искал себе дело, метался и нервничал. Он так долго не видел ее, что ожидание новой встречи было просто невыносимым. Он не мог больше контролировать свои эмоции.

– Наши первые гости! – крикнула Герда из столовой. – Я встречу их.

Андре встал. Он подумал, что это, наверно, Натали. Она последнее время зачастила к нему, хотя в ее услугах он более не нуждался. Она с самого начала дала понять, что хотела бы, чтобы они стали друзьями. Хотя он знал, что роман между ними ни к чему бы не привел, он не стал разочаровывать ее, потому что ему нужна была ее помощь и с ней было интересно общаться.

Но когда она ворвалась в гостиную в роскошном красном платье для коктейля и наградила его горячим поцелуем в щеку, он увидел в ее глазах надежду и понял, что ему нужно остановиться, прежде чем он причинит ей боль.

– Этот дом просто фантастика, Андре! Я действительно так считаю. Мебель потрясающая. Я не знаю никого в Солт-Лейк-Сити, у кого была бы такая коллекция антиквариата. Только посмотри на эту старинную русскую печку, или как ты там ее называешь! А пианино и гобелены!..

– Я рад, что тебе нравится.

– Нравится? – она повернулась и взглянула ему прямо в глаза. – Что с тобой сегодня? Ты какой-то странный.

– Потому что я был очень занят и устал. Но спасибо тебе за помощь. Я уверен, что вечеринка удастся.

Когда зазвенел очередной звонок, его сердце замерло.

Спустя полчаса дом наполнился гостями – друзьями, соседями, партнерами. Все восхищались обстановкой и божественной едой Герды. Андре разговаривал, легко переходя с английского на немецкий. Но все это время он ждал звонка в дверь.

И всякий раз, открывая дверь, он надеялся увидеть прекрасное лицо Франчески. Но было уже восемь пятнадцать, и он решил, что ни она, ни владелец журнала не придут. Его разочарование было таким сильным, словно кто-то больно ударил его в грудь.

Может быть, письма с приглашениями не дошли. Может быть, они все еще лежат невскрытыми на столе у секретаря. Иначе Франческа и ее шеф, конечно, прислали бы свои извинения.

– Андре! – Натали подошла к нему и взяла его за руку. – Ты такой тихий! Не заболел? Когда все уйдут, я останусь и помогу тебе убраться.

До того как он успел сказать ей, что нанял людей для уборки, раздался звонок. Он дернулся, но Харбин первым подошел к двери и открыл ее. Вошли четверо гостей.

Как только Андре увидел Франческу, он перестал дышать. Боже, как давно он не видел ее!

Она распустила свои роскошные волосы, и они нежным облаком лежали на ее плечах. На ней было бледно-зеленое платье с длинными рукавами. Оно было скромным и закрытым, но так изящно облегало ее совершенную фигуру, что она выглядела как рождественский ангел, спустившийся на землю с небес.

Он шагнул ей навстречу, но Герда опередила его и тепло обняла Франческу. И в этот момент глаза молодой женщины случайно встретились с глазами Андре. Он был достаточно близко, чтобы услышать, как из ее горла вырвался вздох:

– Андре? – Ее зеленые глаза потемнели от испуга.

Она сейчас упадет в обморок, подумал Андре. Он понял, что она почувствовала, увидев его, и ее реакция обрадовала его несказанно.

– Добрый вечер, Франческа.

– Ты пришел на вечеринку к Герде?

Герда засмеялась:

– О нет, дорогая! Все не так. Это дом Андре. Моя семья гостит в его доме – пока у нас нет собственного дома! Мы тоже решили поселиться в Солт-Лейке. Я так рада, что Андре пригласил тебя на нашу домашнюю вечеринку. Он мне как сын. Я зову его mein Schatz. Мое сокровище.

– Ты представишь меня этому симпатичному светловолосому мужчине, который так терпеливо ждет у дверей? Я не помню, чтобы видел его с тобой в Лос-Анджелесе., – Мистер Бенет, это доктор Говард Баркер, – Представила Фрэн своего спутника.

– Я прочел статью с большим интересом и вижу ваше сходство с аббатом, – вежливо отозвался Говард. – Ваш отец был замечательным человеком. Как жаль, что он скончался.

– Благодарю вас, доктор Баркер. Я хотел бы провести с ним больше времени, но этому не суждено было сбыться. Ваши родители живы?

– Да.

– Вам повезло.

– У Говарда тоже замечательный отец. – Фрэн чувствовала себя обязанной что-то говорить, хотя на самом деле ей хотелось провалиться сквозь землю. – Он пастор в церкви, – тихо добавила она.

– Неужели? – изумился Андре, пристально изучая Говарда. – Тогда у нас, должно быть, много общего: мы оба сыновья мужчин, посвятивших свою жизнь Господу. И, в отличие от наших отцов, оба мы выбрали другой путь.

Губы Говарда сжались.

– Вы правы. И мне приходится хотя бы раз в день извиняться за то, что я выбрал другую профессию.

Неожиданно холодный взгляд темных глаз Андре обратился к Фрэн.

– Вот чем я отличаюсь от доктора. Когда человек столько путешествовал, сколько я, никто не знает его настолько хорошо, чтобы требовать извинений.

Пока Фрэн пыталась изобразить равнодушие к его словам, Говард задал вопрос:

– А чем занимаетесь вы?

Фрэн наблюдала, как непринужденно мужчины разговаривают друг с другом. Со стороны могло показаться, что они наслаждаются беседой. Ну и ну!

– За исключением нескольких лет в университете, я всю жизнь провел в море. Сейчас занимаюсь бизнесом.

Фрэн чувствовала себя потерянной. Какой университет?

– Андре?

Незнакомый женский голос вывел Фрэн из состояния отрешенности. Она повернулась и увидела красивую брюнетку в открытом красном платье, подошедшую к Андре. Незнакомка взяла его за руку с видом собственницы. Фрэн почувствовала себя так, словно ей в сердце вонзили острый нож.

– Мне кажется, я не встречала прежде наших гостей.

Андре учтиво представил брюнетку:

– Это Натали Кэарнс, мой риэлтор. Без ее помощи я бы никогда не нашел этот дом и тем более не переехал бы в него так быстро. Натали, это Франческа Мэллори, журналистка «Бихайв мэгэзин», и ее друг доктор Говард Баркер, врач.

– В самом деле? – Ее карие глаза с интересом уставились на Говарда. – Вам нужна помощь в поисках жилья?

– По правде говоря, да.

Фрэн только моргала. Она и представить себе не могла, что подобное может случиться: Говард никогда не открывался незнакомцам так быстро.

– Я жил с моими родителями, пока проходил практику, но теперь я горю желанием иметь собственную квартиру, может быть, в многоквартирном доме. Конечно, я предпочел бы дом, как у мистера Бенета. Он великолепен. Но я всего-навсего бедный врач. Пока. И не могу себе это позволить.

Натали улыбнулась во весь рот:

– Еще год или два – и я буду рада найти для вас такой же красивый дом. А пока позвольте дать вам мою карточку, мы с вами свяжемся на следующей неделе. Надеюсь, я смогу вам помочь. Моя сумочка наверху. Извините меня, я оставлю вас на минутку, пойду принесу ее. Скоро вернусь.

Она прошептала что-то на ухо Андре и испарилась.

Ее фамильярность с ним Фрэн не могла вынести. Ей нужно было побыть в одиночестве, чтобы собраться с силами.

– Говард? Пока ты ее ждешь, может, я пойду в столовую и добуду нам пару тарелок?

– Прекрасная идея. Я присоединюсь к тебе через минуту.

Не глядя на Андре, она поспешно вышла через высокие французские двери, отделяющие столовую от фойе. На всем здесь был отпечаток Старого Света, средневековой Франции: высокие потолки, изящные арки. Одну из стен украшал гобелен.

Она издала вздох восхищения при виде тонких свечей в канделябрах и великолепного обеденного стола, украшенного цветами. Наряженная елка стояла в углу, сверкая маленькими красными огоньками и восхитительными вырезанными из дерева и раскрашенными вручную игрушками.

Дом был таким красивым, еда такой вкусной, а хозяева такими радушными, что гости не спешили уходить, наслаждаясь беседой. Андре организовал настоящий пир.

– Все эти блюда приготовила Герда. Попробуй яблочный струдель с корицей. Старый семейный рецепт, которому нет цены, – прошептал Андре на ухо Фрэн.

При звуке его низкого голоса молодая женщина чуть не уронила тарелку, которую приготовила для Говарда.

– Что происходит, Андре? – спросила она дрожащим голосом. – Когда мы последний раз виделись, ты заставил меня поверить, что я больше никогда не увижу тебя. Я решила, что ты вернулся на море. – Она закусила губу. – И вот я встречаю тебя здесь, в этом прекрасном доме с Гердой и всей ее семьей в качестве гостей. И я тоже твой гость! Что все это значит?

– Как тебе нравятся вещи, которые я собирал все эти годы? – спросил он спокойно. – Я подумал, почему бы не собрать все мои сокровища в одном месте. По-моему, они прекрасно смотрятся здесь, ты как думаешь?

Фрэн с трудом удавалось дышать.

– Тебе нет нужды задавать эти вопросы, – сказала она дрожащим голосом. – Пожалуйста, Андре, – взмолилась она. – Скажи мне правду! Зачем ты все это сделал?

Андре смотрел на нее сощурив глаза, так что она не могла видеть их и понять, о чем он думает.

– Ты прекрасно знаешь зачем, – в его голосе прозвучали отчаяние и ярость. – Ты – единственная причина; по которой я поселился в Солт-Лейке.

Ее глаза распахнулись в ответ на его прямоту.

– Но…

– Но, – вмешался он прежде, чем она успела что-то произнести, – я не говорил тебе о моих планах в наше прошлое свидание, потому что, если помнишь, ты приехала в монастырь, чтобы порвать со мной «цивилизованным способом», как ты выразилась. Ты также сказала, что в твоей жизни есть мужчина, который для тебя важен. Это доктор Баркер, не так ли?

Ее сердце бешено билось. Она солжет, если скажет «нет».

– Я знаю Говарда с самого детства.

– Вы хорошо смотритесь вместе. У него правильная семья и хорошая репутация. И я вижу по его глазам, что он без ума от тебя.

– Прекрати, Андре.

– Если бы ты пробыла в море вместе с таким количеством разных людей, как я все эти годы, ты научилась бы разбираться в людях. Мне нравится доктор Баркер. Я думаю, он прекрасно тебе подходит, Франческа. Если бы я был азартным человеком, я мог бы поспорить, что он будет верен тебе до конца жизни.

Ее начало трясти так сильно, что пришлось поставить тарелку, чтобы неуронить ее.

– Он знает, что я тот человек, наличие которого должно его беспокоить?

– После сегодняшнего вечера, я уверена, он будет знать все.

– Почему?

– Ты знаешь почему, – выдохнула она взволнованно. – Пока я не увидела тебя стоящим позади Герды, я понятия не имела, что это твой дом, что Барни и я приглашены к тебе на вечеринку. Говард не мог не заметить мой шок.

– Но он справился великолепно.

– Пожалуйста, давай прекратим обсуждать Говарда.

– Конечно, – сказал он с завидным спокойствием. – О чем тогда ты хочешь поговорить?

Она потупила глаза:

– Нам нет нужды говорить о чем бы то ни было. У тебя полный дом гостей, которым ты не уделяешь внимания.

– А я хочу поговорить с тобой. Если говорить начистоту, я предпочел бы нечто большее, чем просто разговор. Прошло так много времени, Франческа, – сказал он хриплым голосом.

О Господи!

– Как ты можешь говорить так со мной? – рассердилась она, сознавая, что он затронул причину, по которой она не спала по ночам.

– Ты можешь как угодно относиться к моим словам, но я не лгу насчет своих чувств. Я хотел тебя с той минуты, как ты вошла в лавку. Я все еще хочу тебя. И ты тоже меня хочешь. Я чувствую это, – закончил он хрипло.

– Как и Натали Кэарнс, – едко добавила она.

И почувствовала себя еще больше обиженной.

– Мне нужен был хороший специалист по вопросам недвижимости. Я пригласил ее на вечеринку в знак благодарности. После сегодняшнего вечера я больше не увижу ее. Ты единственная женщина, которая меня интересует.

– Надолго ли? – выдавила она.

Напряжение, повисшее между ними, казалось, можно было пощупать.

– Я могу задать тебе тот же самый вопрос. Ты действительно думаешь, что только женщины боятся измены? Ты понятия не имеешь, сколько женатых моряков, которые сохраняли верность женам, спешили домой после долгого плавания и находили их в постели с другими мужчинами!

Фрэн никогда не задумывалась об этом раньше. Она откинула голову назад, чтобы взглянуть на него.

– Ты думаешь, я способна на такое?

Гримаса исказила его безупречные черты лица.

– Понятия не имею, – сказал он совершенно серьезно.

Они долго смотрели друг на друга, пока она не призналась:

– Я понимаю, что здесь не может быть никаких гарантий.

– Мужчина и женщина должны быть достаточно сильными, чтобы рискнуть. Мои родители провели последнюю ночь вместе, прекрасно зная, что никогда больше не увидят друг друга. Мой отец любил мою мать, но чувствовал в себе призвание стать священником. Моя мать знала это и сохранила свою беременность в тайне. Она умерла, дав мне жизнь. Мне кажется, она была сильной, цельной женщиной, лишенной всякого эгоизма.

– О, Андре, – выдохнула Франческа, ее сердце сжалось от боли при мысли о маленьком мальчике, который был лишен обоих родителей. – Ты не знал матери, потом пережил смерть отца. И вспоминаешь о нем без обиды и горечи, уважая его выбор. Это удивительно.

– Мы все простили друг другу перед его смертью. Сможешь ли ты простить все своему отцу, если вы встретитесь, забыть все, что он сделал плохого?

Она потрясла головой:

– Я не хочу его видеть.

– Я тоже так думал, когда тетя Мод рассказала мне, умирая, что мой отец все еще жив. Но я преодолел себя.

– Ты кажешься более сильным, чем я.

– Это не так, – возразил он твердо. – Меня одолевает страсть, как моего отца когда-то. Я все ждал момента, когда ты войдешь в эту дверь. Если ты коснешься меня сейчас, то почувствуешь, как я дрожу. Так сильно я хочу тебя.

Жар бросился ей в лицо. Ее чувства настолько обострились, что невозможно было произнести ни звука.

– Андре… мне кажется…

– Фрэн!

Услышав свое имя, произнесенное очень настойчиво, она виновато обернулась. Говард шел прямо к ней. У нее закружилась голова.

– Пока я говорил с Натали, мне позвонили на мобильный и вызвали в госпиталь. Моя пациентка собирается рожать. Барни отвезет тебя домой.

Не желая оставаться наедине с Андре, Фрэн сказала:

– Я поеду с тобой.

Он покачал головой:

– Я не знаю, сколько времени это займет. Тебе лучше остаться. Развлекайся, отдохни. – Говард протянул руку Андре: – Спасибо за гостеприимство. Извините, но я должен ехать.

– Я понимаю. Спасибо, что пришли, – спокойно ответил Андре.

– Фрэн? – Говард внимательно посмотрел на нее. – Я позвоню тебе завтра.

Она хотела попросить его позвонить ей вечером, но боялась услышать отказ.

– Я буду ждать. Надеюсь, все пройдет хорошо.

Он кивнул им обоим и вышел.

Как только Говард покинул комнату, она услышала, как Андре произнес:

– Быть женой врача – значит иметь определенные трудности, но всякие серьезные отношения требуют жертв.

Лицо Фрэн застыло.

– Если ты меня извинишь…

– Куда ты так спешишь? – Он схватил ее за запястья.

– Пожалуйста, позволь мне уйти, – вскрикнула она, потому что ее руки словно обожгло огнем. – Люди заметят.

– Не заметят, если ты не устроишь сцену. Теперь скажи мне, почему ты так сердита?

– Потому что ты все спланировал.

– Ты можешь обвинять меня в чем угодно, но у меня нет обыкновения принуждать женщин к близости без их желания.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Если ты говоришь о вечеринке, то ты права. Я устроил ее, чтобы Герда почувствовала себя как дома. Она в чужой стране, ей нужно помочь освоиться. Я знаю, что говорю. Сам это пережил.

Ему опять удалось вызвать в ней сочувствие.

– Но если бы я знала, что это твой дом, я никогда бы не пришла, – процедила она сквозь зубы.

– Ты знала, что Герда мой близкий друг, – напомнил он ей. – Ты можешь честно признаться мне, глядя прямо в глаза, что не надеялась встретить меня здесь?

У нее перехватило дыхание.

– Если это и так, то я делала это бессознательно, – призналась Фрэн холодно. – Иначе я никогда не пригласила бы Говарда прийти со мной. Меньше всего на свете я хотела бы причинить ему боль.

– Если между нами ничего нет, то это не может причинить ему боль. Но как мы оба поняли сегодня вечером, правду нельзя игнорировать. – Он едва сдерживал себя. – Я отвезу тебя домой позже.

Ее ноги задрожали.

– Нет, Андре, я поеду с Барни.

– Если ты сделаешь это, я поеду следом в своей машине.

– Ты не можешь бросить гостей, – выкрикнула она.

– Посмотрим.

– Андре, пожалуйста…

– Сейчас я предлагаю тебе пойти к твоему боссу и объяснить ему, как ты доберешься домой. Или мне сделать это за тебя?

Пока говорил, он провел пальцем по ее ладони. Она не знала, нарочно он сделал это или неосознанно, но не могла не отреагировать на это прикосновение.

Дрожа всем телом, с сердцем, готовым вырваться наружу, она почти выбежала из столовой. Когда в гостиной она отыскала Барни, оживленно беседующего с группой мужчин, она еле дышала.

Как только он увидел ее, он направился прямо к ней:

– Хотел бы я, чтобы ты увидела собственное лицо несколько минут назад. Это было бы великолепной обложкой.

Барни понял слишком много.

Она с трудом произнесла:

– Где Реба?

– В ванной. Она пролила пунш на платье и решила отмыть пятно, прежде чем оно засохнет. Раз уж мы одни, расскажи мне, как ты позволила этой малютке в красном заполучить Говарда прежде, чем он уехал в больницу.

– Я ничего не позволяла! – возразила она. – Она риэлтор. И это он хотел поговорить с ней, а не она. У него какие-то планы насчет жилья.

Казалось, Барни принял ее ответ, поскольку сменил тему разговора:

– Как только Реба вернется, мы попрощаемся и отвезем тебя домой.

– Спасибо, меня отвезут, – сказала она чуть слышно.

Не было нужды лгать Барни. Он и так все знал. После паузы он заметил:

– Методы мистера Бенета нельзя назвать общепринятыми, но они приносят результат. Ему удалось то, что я уже не надеялся увидеть.

– О чем ты? – фыркнула она.

– Попробуй задать мне этот вопрос в офисе в понедельник, если сможешь. Спокойной ночи, Франческа!

Барни поцеловал ее и оставил наедине с ее страхами на всю оставшуюся ночь.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Фрэн остановилась перед фотографией, с которой на нее смотрела молодая женщина с черными как смоль волосами и такими же густыми черными ресницами. Мать Андре была потрясающе красива.

Фрэн подумала, как, должно быть, тяжело было отцу Андре расстаться с этой женщиной. Но он сделал это. Оставил ее, навсегда отказался от возможности испытать семейное счастье. Не зная, что у него должен родиться сын.

Жаль, что она умерла, не увидев, как ее маленький мальчик превратился в обаятельного мужчину.

Фрэн направилась в другой конец комнаты – там фотографии украшали старинный итальянский столик.

Андре… Ее сердце сжалось, когда она узнала его в мальчике на старом снимке. Ему, должно быть, было лет девять-десять, когда сделали эту фотографию. В шортах и рубашке, он стоял, держась за руку пожилой женщины, очевидно, своей тети.

Она взяла в руки другие фотографии, сделанные в то же время. Ни он, ни его тетя не улыбались на них. Фрэн испытала боль, представив через что пришлось пройти Андре и всей его семье.

Фрэн боялась не удержаться и расплакаться, поэтому поспешила прочь из гостиной, надеясь найти место, где она сможет побыть одна. В дальнем конце холла она обнаружила библиотеку, в которую вели приоткрытые французские двери. Стеклянные створчатые двери.

Она вошла в комнату. К счастью, внутри никого не было. Со вздохом облегчения Фрэн закрыла двери и подошла к ближайшему книжному шкафу, который занимал все пространство между полом и потолком.

Среди прочих у Андре оказалось много книг об истории. Фрэн достала книгу по истории древних римлян «От Гракхов до Нерона».

В отличие от современных богачей, которые выделяли в своих особняках комнату под библиотеки ради показухи, этой библиотекой пользовались. Андре провел много времени в море и, наверно, прочитал каждую из собранных здесь книг. Его круг чтения только еще сильнее подчеркивал различия между ним и его отцом.

Когда Фрэн наводила справки об аббате Амброзии в церковных архивах, она обнаружила, что он собрал потрясающую библиотеку из религиозных текстов для монастыря, к тому же сам написал несколько трактатов.

Забыв о времени, она листала одну книгу, потом потянулась за другой, очарованная библиотекой Андре.

Погрузившись в чтение, она не заметила, как кто-то вошел в библиотеку. Внезапно она ощутила мужские'руки на своих плечах.

– Андре! – вскрикнула она.

Книга, которую она держала, выскользнула из рук и упала на паркет.

– Я рад, что тебя заинтересовала библиотека, – прошептал он, целуя ее в шею. – Но теперь мы остались одни, и я могу придумать для нас более интересное занятие. О Господи! Наконец-то ты в моих объятиях.

Его ладони скользнули вниз по ее рукам, к бедрам, прижали ее к его крепкому сильному телу. На этот раз между Андре и Фрэн не было дверцы машины.

Застонав, она изогнулась в его объятиях и повернулась, ища губами его губы, желая снова испытать экстаз, который мог дать ей их поцелуй. Как только их губы соприкоснулись, она ощутила такой прилив желания, который заставил ее тело задрожать.

Сама не сознавая, что делает, Фрэн обвила руками его шею, стремясь прижаться к нему настолько близко, насколько это возможно.

– Я хочу тебя, Франческа! – хрипло прошептал Андре, снова и снова целуя ее глаза, нос, уши, шею, рот… – Все эти месяцы были сплошной мукой, когда я, каждый раз встречая тебя только на несколько минут, не мог сделать ничего, чтобы успокоить боль внутри меня. Или выкинуть тебя из головы. Я хочу тебя больше всего на свете. Ты – единственное мое желание.

Фрэн была беспомощна перед этим признанием, потому что чувствовала то же самое.

– Я… я тоже хочу тебя, Андре, – ее голос дрожал, – но…

Его глубокий стон удовлетворения прервал ее возражения. Лаская ее, он прошептал:

– Останься на ночь со мной, дорогая. Гости и слуги уехали. Герда с семьей поднялись наверх.

Искушение поддаться на его уговоры, сделать все, что он хочет, было настолько сильным, что сводило ее с ума. Но в последнюю секунду она взяла себя в руки:

– Я очень хочу провести ночь с тобой, Андре, но не могу.

– Почему? – спросил он.

В его темных глазах пылала страсть, но руки замерли на ее талии.

– Я знаю, что ты невинна, я никогда не сделаю ничего, чего ты не захочешь. Ты знаешь, что я никогда не обижу тебя.

Фрэн знала это.

– Ты не понимаешь, Андре. Не поэтому.

– Ты боишься, что меня не будет рядом, когда ты проснешься завтра утром?

– Нет! – Она спрятала глаза, безуспешно пытаясь скрыть правду от его пытливых глаз.

– Ты лжешь, Франческа. Но я знаю, что надо делать. Я много думал об этом. Мы поедем в Неваду и поженимся сегодня ночью.

Фрэн вздохнула и беспомощно уставилась на него:

– Поженимся?

Он страстно поцеловал ее губы, прижимая ее дрожащее тело.

– Я должен был, конечно, сначала сделать тебе предложение, но, зная твое недоверие к мужчинам, боялся, что ты ожидаешь только краткий роман без надежд и обязательств.

Она похолодела в его объятиях, вдруг сделав для себя открытие: он слишком хорошо знал ее, лучше, чем она сама себя знала..

– Разве ты не понимаешь, что роман – это последнее, что мне нужно? – спросил он низким голосом. – Я купил этот дом для того, чтобы привести в него мою невесту. Я никогда не просил ни одну женщину выйти за меня замуж, но тебя прошу. – Его голос гипнотизировал ее.

Она, словно в тумане, вцепилась в него, чтобы не упасть. Ноги не держали ее. Если она правильно расслышала, то он только что попросил ее руки.

Целуя шелковистые волосы Фрэн, Андре начал объяснять ей:

– Я предложил пожениться в Неваде по нескольким причинам. В первую очередь, ты нужна мне сегодня, дорогая. Невозможно прекратить целовать тебя после того, как я начал делать это. Брак даст нам свободу любить друг друга так, как мы хотели с того апрельского дня, когда впервые встретились. Во-вторых, я знаю, что ты волнуешься о докторе Баркере и не захочешь причинять ему боль и просить его отца обвенчать нас. Поскольку мы не можем пожениться в твоей церкви, не причинив боль другим людям, частная церемония в Неваде, до которой совсем недалеко на машине, будет прекрасным выходом из создавшегося положения. Мы должны быть вместе, Франческа! – сказал он твердо. – Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Ты же понимаешь, что всякое промедление отдаляет нас друг от друга. Сегодня мы можем покончить со всеми проблемами и быть вместе. Ведь мы оба так хотим этого, – его голос задрожал. – Пока ты обдумываешь мое предложение, я выключу свет и запру дом. Когда я вернусь, я хочу услышать твой ответ.

– Андре, – вырвалось у нее, когда он выпустил ее из объятий. Тяжело дыша и ужасно волнуясь, она попыталась возразить: – Нельзя же сделать предложение и требовать ответа через несколько минут!

– Мне нужен ответ сейчас, – твердо ответил Андре. – Мы с тобой были в разлуке несколько месяцев. Сегодня мы подошли к решающему моменту в наших отношениях. Ждать я не хочу. – Его красивое лицо помрачнело. – Или мы вместе, или нет. Все зависит только от тебя.

Он вышел из библиотеки, оставив Фрэн наедине с ее сомнениями.

Она знала, что Андре сделает так, как сказал. «Или мы вместе, или нет».

Пригласив ее на эту вечеринку сегодня, он хотел дать ей понять, что хочет серьезных отношений. Он купил дом и порвал с жизнью на море ради брака с ней.

Их знакомство было недолгим и обстоятельства их знакомства были необычными, но она знала важные вещи о его жизни. Она знает Герду и ее семью – все они обожали его. И если быть честной с самой собой, она должна признать, что не отдаться чувствам, которые они испытывали друг к другу, будет выше ее сил. Что-то в Андре превращало Фрэн в пылающий факел при одной только мысли о нем. Стоило ему коснуться ее руки, прижать к своему телу – и она таяла в его руках.

Разве можно сопротивляться таким сильным эмоциям?

Фрэн знала, что не способна на это. Она безнадежно влюблена в него. Она столько месяцев мечтала о нем, хотела видеть, жаждала любить его.

Если они поженятся сегодня, они смогут утолить жажду, которая мучила их. Они будут мужем и женой.

Андре был во многом прав. Если они поедут в Неваду, они смогут избежать неприятной ситуации с Баркерами и мамой Фрэн, которая втайне мечтала, что дочь выйдет замуж за Говарда.

Но Фрэн знала, что это не главная причина. Если она скажет Андре, что не может выйти за него, он уйдет. Ее сердце сжалось от боли: все или ничего.

Она уже пережила ужасные расставания с ним. И боялась, что на этот раз не переживет их разлуку без трагических последствий.

Нет нужды лгать себе. С тех пор как Фрэн получила приглашение Герды, она в глубине души надеялась, что Андре будет на рождественской вечеринке. Сегодня она получила последнюю возможность решить свою судьбу. Страшно подумать о том, каково это будет – никогда больше не целовать его, не обнимать, не видеть, не быть с ним рядом.

Поскольку она отказалась заводить роман, брак – единственная возможность быть с ним вместе.

Фрэн сознавала, что она безнадежно влюблена. С того самого момента, когда они встретились в монастырской лавке, она сразу же ощутила, что ее безудержно влечет к нему.

Конечно, неизвестно, сколько будет длиться их брак. Она не верила, что долго. В своем постоянстве она не сомневалась, но мужчины… Может так случиться, что скоро Андре решит, что устал от нее. Это цена, которую ей нужно заплатить, если она хочет любить его.

Но когда Фрэн представила, как сегодня ночью он навсегда уйдет из ее жизни и никогда не вернется, она поняла, что ответ может быть только один.

Прежде чем силы покинут ее, ей нужно отыскать Андре. Она выбежала из библиотеки.

– О, – выдохнула Фрэн, когда, распахнув двери, врезалась в мужскую грудь.

Сильные руки Андре удержали ее, и она оказалась в его объятиях. Она подняла глаза: его лицо застыло и казалось высеченным из камня, а тело было твердым, как скала.

– Ты так боишься своих чувств, что не можешь видеть меня и хочешь тайком убежать из моего дома?

Она потрясла головой.

– Нет, Андре. Я не убегала. Ты неправильно понял. Я искала тебя, чтобы сказать… сказать, что я выйду за тебя.

Ее слова эхом разнеслись в холле.

– Ты уверена? – спросил он низким, хриплым голосом.

Фрэн сглотнула.

– Да, уверена, – тихо призналась она, понимая, что пути назад нет.

В полутьме холла она не могла прочесть выражение глаз Андре, но почувствовала, что он сразу успокоился. Его руки сжимали ее плечи все крепче, зажигая внутри нее огонь.

И не успела Фрэн сказать, как она любит его, губы Андре властно прижались к ее губам. Они снова растворились друг в друге. И на этот раз их поцелуй был другим.

На этот раз ей не нужно было подавлять свои чувства или волноваться, что она не увидит его снова. Фрэн испытывала райское блаженство, целуя его и ощущая, как пламя желания разгорается в ней, обещая превратиться в страсть.

– Элко в трех часах езды отсюда, – сказал он, и дрожь в его голосе означала, что он испытывает такое же желание, как и она. – Мы можем пожениться и переночевать там, – прошептал он, целуя ее снова.

– Мне нужно быть дома завтра утром. Говард будет звонить мне и…

– Я прекрасно знаю, что у вас с ним остались невыясненные вопросы, – прервал ее Андре поцелуем. – Мы вернемся вовремя, но сейчас единственное, о чем я могу думать, – это как сделать тебя своей женой. Три часа кажутся мне тремя годами, и я не намерен больше терять ни секунды. Пойдем!

Ничего не видя вокруг, Фрэн вышла из дома, чувствуя только его руку на затылке, нежно направляющую ее к выходу, поглаживающую кожу горячими пальцами.

Как когда-то, она села рядом с ним в «мерседес». Он вывел машину из гаража, и только тогда она поняла, что у нее нет с собой ничего – ни зубной щетки, ни смены одежды. Ничего.

– Андре… – начала Фрэн, но он прервал ее:

– Не испорть все, Франческа. Хоть раз в жизни прислушайся к своим чувствам. Все, что нужно нам, – это быть вместе.

Когда они выехали из города, он прошептал:

– Ты можешь представить, как долго я ждал этого момента?

– Мне кажется, да, – ответила она.

Его пальцы играли с бархатом ее платья, и эти прикосновения сводили ее с ума.

– Я помню, что было с мужчинами, с которыми провел столько времени в море, когда мы возвращались в родной порт. С теми мужчинами, жены и дети которых встречали их у трапа. Мой друг Джимми не мог дождаться, когда корабль пришвартуется и трап спустят. Он всегда стоял на палубе, вглядываясь в толпу на пристани, надеясь увидеть рыжие волосы своей жены. И когда он находил в толпе свою семью, его глаза вспыхивали радостью, он трепетал от волнения в предвкушении встречи. Я и представить себе не мог, что значит чувствовать такое по отношению к женщине, жить только ради того момента, когда снова обнимешь жену и детей, мечтать только об этом. Не мог надеяться, что это когда-нибудь случится со мной, до того… – он замолчал и посмотрел на нее пристально, – до того утра, когда ты сказала, что вернешься в монастырь с черновым вариантом статьи. И все то время, пока ты не вошла в дверь церковной лавки, я ждал тебя, я мечтал о тебе, желал увидеть солнечный свет, который ты принесешь с собой, ощутить аромат твоей кожи, ласкать взглядом изгибы твоего тела, скрытого под самым женственным нарядом из тех, что мне приходилось видеть.

С каждым новым признанием Фрэн дрожала все сильнее, завороженная звуками его голоса.

– Когда я услышал твои шаги, мое сердце забилось так сильно, как бьется магнитная стрелка компаса, когда не может найти направление. И я понял: что-то невероятное происходит со мной. Вначале я боролся со своими чувствами, потому что они были слишком сильными.

– Я знаю, потому что я почувствовала то же самое, когда приехала в монастырь тем утром, – тихо призналась она. – Меня пугало то, как сильно я хотела увидеть тебя снова. Но сильнее всего было чувство вины. Я не могла поверить, что меня влечет к мужчине, который дал обет безбрачия. – Она задрожала при этом воспоминании. – Мне казалось, я не боролась с чувствами так решительно, как должна была бы.

– Слава Богу.

Он погладил ее по бедру.

– Ты выглядишь сонной. Почему бы тебе не закрыть глаза и не поспать немного, пока мы в дороге?

Его слова напомнили Фрэн о том, что им предстояла брачная ночь. Она последовала его совету и закрыла глаза. Сердце билось так сильно, что ей казалось, она никогда не сможет расслабиться. Но тело так устало от переживаний, что не могло противиться сну. Фрэн проснулась от звука голоса Андре, который звал ее.

– Мы приехали, Франческа. – Он поцеловал ее так страстно, что, когда поцелуй кончился, у нее в голове не осталось ни одной здравой мысли. – Пора идти.

– Не могу поверить, что мы здесь. Ты не должен был позволять мне спать так долго.

– Тебе нужен был отдых, и мне нравилось наблюдать, как ты спишь. Вот твоя сумочка, – сказал он, когда она начала осматриваться вокруг.

Кажется, он был способен читать ее мысли.

Руки Фрэн дрожали, когда она попыталась расчесать волосы и нанести помаду, которую стерли его поцелуи. Когда она закончила краситься, он помог ей выбраться из машины, и она была очень благодарна ему: дрожащие ноги почти не держали ее.

Когда они вошли в маленькую белую церковь, пара новобрачных прошла мимо них. Молодожены были так молоды – им нельзя было дать больше восемнадцати, и они не выглядели достаточно взрослыми, чтобы жениться.

Андре потянул Фрэн за собой по направлению к столу регистрации браков.

– Доброе утро, – сказала им сидевшая там женщина. – Я миссис Эпплби. Мой муж судья Эпплби. Он будет проводить церемонию. Мистер и миссис Грэнвиль будут свидетелями. Если вы заполните формы для брачной лицензии, мы сможем начать. Вы будете обмениваться кольцами?

– Да, – ответил Андре, к изумлению Фрэн, взявшейся за ручку.

– Ты купил кольцо? – не веря своим ушам, спросила Фрэн.

Улыбнувшись, Андре достал простое золотое колечко из кармана пиджака.

– Это единственное, что мой отец оставил мне. Он купил его, собираясь просить руки моей матери. Но она знала о его стремлении стать монахом и настояла, чтобы он принял обет. Однако кольцо он сохранил.

Фрэн прижала руку ко рту, чтобы не заплакать. Кольцо было бесценно. Оно было символом любви его родителей.

– Это будет стоить сто долларов.

Андре положил кольцо обратно в карман и достал портмоне: Фрэн наблюдала, как он отсчитал пятьсот долларов.

– Считайте это подарком от меня и Франчески за то, что вы согласились обвенчать нас в такой неподходящий час.

– Это очень щедро с вашей стороны, мистер Бенет. Мы используем эти деньги, чтобы помочь тем парам, у которых нет денег на лицензию. Теперь, если ваша невеста подпишется внизу, судья начнет церемонию.

Глубоко вздохнув, Фрэн взяла ручку. Сегодня вечером, когда она собиралась на вечеринку к Герде с Говардом, могла ли она представить себе, что с ней такое случится? Если бы кто-нибудь сказал ей, что она выйдет замуж за Андре Бенета в Неваде, прежде чем кончится ночь, она рассмеялась бы этому немыслимому предположению.

А теперь она здесь. С ним. И сейчас начнется священное действие, которое навсегда связывает мужчину и женщину. Господи! Что она делает? Миссис Эпплби протянула мужу документы.

– Франческа Мэллори, Андре Бенет? – прочитал сквозь толстые линзы очков судья. – Я хотел предложить вам взять друг друга за руки, но, как вижу, вы уже сделали это. Пожалуйста, подойдите ближе.

Андре сжал пальцы невесты и мягко подтолкнул ее по направлению к судье.

– Как я понимаю, для каждого из вас это первый брак.

– Правильно, – подтвердил Андре.

Фрэн смогла только кивнуть: она была слишком взволнованна.

– Вы оба достаточно взрослые люди и отдаете себе отчет, на какой важный шаг решились, но никто не знает, что такое брак на самом деле. Я обычно называю этот священный институт «неизведанными водами». Моряк понял бы, о чем я говорю.

Взгляд Фрэн метнулся к Андре, уголки губ которого приподнялись в понимающей улыбке. Вместо того чтобы успокоить, эта улыбка только заставила ее нервничать еще больше.

«Неизведанные воды» – именно так она и чувствовала.

Что она знает об Андре? Это не вопрос любви. Не было сомнений, что она любит его. Безумно любит его.

Но все еще оставалось слишком много того, что ей и Андре нужно было узнать друг о друге перед тем, как они навсегда свяжут себя узами брака.

– Это означает, что вы готовы ко всему, – продолжал судья, не замечая ее нервозности. – И у вас есть только один путь…

Он снял очки и потер переносицу, прежде чем надеть их обратно. Затем, облокотившись на кафедру и взглянув им прямо в глаза, он сказал:

– Все, что вам нужно делать, это ставить счастье партнера выше своего собственного. Это все! – Он широко раскинул руки. – Все! В этом весь секрет! Не будьте эгоистами, и вы справитесь со всеми трудностями. Когда у вас появятся дети, они принесут не только радость, но и проблемы. Об этом тоже надо помнить. После того, как вы покинете эту часовню, если вы пообещаете в глубине вашего сердца ставить счастье вашего любимого выше своего собственного всегда и во всем, вы не только сохраните брак на всю жизнь, но и обретете в нем радость.

Сон в машине, должно быть, помог мыслям в голове Фрэн проясниться, потому что она внезапно полностью ощутила всю ответственность поступка, который она собиралась совершить.

Ее любовь к Андре была сильней, чем ей казалось. Но слова судьи глубоко проникли в ее сознание. Она не могла поклясться перед лицом Бога, что будет ставить счастье Андре выше собственного всегда и во всем. Тем более что она понятия не имела о том, что может сделать его счастливым.

Он купил дом специально для того, чтобы они жили в нем. У него, несомненно, были деньги, на которые они смогут жить. Но она пока не была готова жить с ним. Фрэн не была уверена в том, что через неделю Андре не станет скучно, что ему не надоест повседневная жизнь и не захочется вернуться назад в море.

Пока они страстно желали друг друга, идея поселиться вместе, устроить совместную жизнь, казалась очень привлекательной. Но позже он наверняка ощутит себя узником. Потом придут гнев и разочарование, потому что она почувствует его скуку и стремление к свободе и начнет давить на него.

Когда Андре бросит ее, она не сможет смотреть в глаза людям, которые узнают, что она не способна удержать любовь мужа. Она лучше умрет, чем повторит историю своей матери. Лучше будет держать какое-то время их брак в секрете и жить в разных домах.

Что касается детей, то ни она, ни Андре никогда не затрагивали этот вопрос.

Много лет назад Фрэн решила, что, если она выйдет замуж, то не будет рожать детей. Родить ребенка означает только превратить его жизнь в ад, если отец ребенка бросит их.

Но слова Андре, которые он сказал ей в машине, звучали так, словно он хотел детей, стремился иметь их.

Снова перед ее глазами возникла картина прекрасного дома, который он купил для них. Большой дом. Слишком большой только для двоих людей. Может быть, потому, что они с Андре сбежали, чтобы пожениться в месте, которое не было похоже на настоящую церковь с настоящим пастором, она не ожидала, что слова судьи так повлияют на нее.

Но, к ее удивлению, все, что он сказал, глубоко проникло ей в душу и заставило задуматься.

– Теперь повторяйте за мной. Я, Франческа Мэллори, беру этого мужчину, Андре Бенета, в законные мужья.

Она попыталась сглотнуть, но во рту у нее пересохло.

– Я… я… – начала она и не смогла сказать ни слова.

Не смогла. Она попыталась снова.

Рука Андре обняла ее за талию и притянула ближе.

– В чем дело, дорогая? – прошептал он. – Ты такая бледная. Тебе плохо?

– Да, – выкрикнула она, как будто от этого ответа зависела вся ее жизнь. И это было правдой. Она на самом деле чувствовала себя больной. – Я не могу пройти через это, Андре. Все случилось слишком быстро. Прости меня. – Она взглянула на судью. – Простите меня, ваша честь.

– Все в порядке, мисс Мэллори, – его улыбка была доброй. – Лучше подождать, пока вы не сможете произнести ваши клятвы без колебаний. Вы смелая женщина. Я восхищаюсь вашим мужеством. Я уверен, ваш жених, мистер Бенет, не будет заставлять вас произносить клятву, к которой вы не готовы, так же как и ему не следует давать клятву, пока не все вопросы между вами решены. Мой вам совет: пойти домой и обсудить это вместе. Если ваши чувства серьезны, время подскажет вам правильное решение.

Слезы наполнили глаза Фрэн, когда судья вышел из-за кафедры и отечески обнял ее.

Когда он отпустил ее, она услышала, как Андре тихо благодарил судью и его жену за потраченное впустую время. Они вместе вышли из церкви.

– Андре, – с болью произнесла она его имя, когда он помог ей сесть в машину.

Машина тронулась.

– Все в порядке, Франческа.

– Нет, не в порядке! Я так напугана, Андре. Мне нужно время подумать.

– Я понимаю.

Ей было трудно дышать.

– После того, как я сказала, что выйду за тебя замуж сегодня, а потом отказалась, отложила церемонию, ты должен меня презирать, – прошептала она, ненавидя саму себя.

– Я не могу скрывать, что разочарован. Но, что касается презрения, ты знаешь, что это невозможно.

Андре был слишком спокойным для человека, которого только что бросили у алтаря.

– Ты сейчас едешь в Солт-Лейк?

Он повернулся к ней:

– Ты этого хочешь?

Фрэн боролась со своими эмоциями, но проигрывала по всем статьям: и нервничала, и досадовала на себя, и жалела о содеянном.

– Я хочу, чтобы ты делал то, что ты хочешь делать, – сказала она, прежде чем спрятать лицо в руках и разразиться рыданиями.

– Именно так я и поступлю.

Они доехали до ее дома молча. Его последняя фраза вызвала тоску в сердце Френ.

– Тебе не нужно провожать меня до двери, – сказала она, выбираясь из машины.

Он проигнорировал ее слова и вышел, чтобы открыть ей дверь. К тому моменту, когда они достигли ее квартиры, она превратилась в сплошной комок нервов. Френ хотелось кричать от боли.

Андре никогда больше не захочет ее видеть. И его нельзя винить за это.

Она открыла сумочку и начала рыться в ней в поисках ключа. Минута прощания неумолимо приближалась.

– Андре. – Она подняла залитое слезами лицо.

– Не говори ничего, о чем ты можешь пожалеть, – сказал он и поцеловал ее нежно, прежде чем уйти.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Снова раздался звонок в дверь.

– Фрэн? Ты дома, дорогая?

Фрэн слышала, как мама зовет ее. Ничего не соображая, она подняла голову с подушки и уставилась на часы, стоявшие рядом с кроватью, сонными глазами. Десять минут первого?

Андре привез ее около четырех часов утра. Она так долго рыдала после того, как он ушел, что даже не заметила, как уснула.

– Минутку, – закричала она. – Уже иду.

Соскользнув с постели, она накинула халат и поспешила к двери.

– Мама?

– Фрэн, милая! – Мать крепко обняла ее. – Слава Богу, что ты открыла. Мы пытались связаться с тобой. Я уже собиралась взламывать дверь, чтобы проверить, не больна ли ты и не нужна ли тебе помощь.

– Все в порядке, – прошептала Фрэн.

Ее мать внимательно посмотрела на нее умными карими глазами.

– Мне так не кажется. Что-то не так, милая? Где ты была? И Говард пытался дозвониться до тебя прошлой ночью.

– Что?

– Его пациентка оказалась излишне мнительной и вернулась домой, поэтому он поехал назад на вечеринку за тобой.

Фрэн застонала.

– Но к тому времени ты уже исчезла, и гостья мистера Бенета, миссис Рихтер, не могла сказать, куда ты делась. Поэтому Говард позвонил Барни, думая, что ты можешь быть с ним, потому что он должен был отвезти тебя домой. И тогда он узнал, что ты приняла предложение мистера Бенета подвезти тебя домой. Говард всерьез разволновался, когда не смог дозвониться до тебя. Он звонил тебе в десять утра, но ты не взяла трубку. Мне так жаль Говарда, так жаль. Я тоже пыталась связаться с тобой и в конце концов решила прийти. Когда я увидела твою машину в гараже, я тоже начала беспокоиться.

С дрожащих губ Фрэн сорвался стон:

– Прости за то, что я так расстроила тебя. Проходи и садись, мама.

Фрэн закрыла дверь, но ее мама осталась стоять.

– Я понимаю, что тебе двадцать восемь лет и ты сама можешь о себе позаботиться. Но когда я позвонила миссис Рихтер перед тем, как ехать сюда, она сказала мне, что мистер Бенет еще не вернулся. Она волновалась, потому что обычно он всегда сообщал ей, куда собирается. И я испугалась, что мы с ней боимся одного и того же – что с вами случилось какое-нибудь несчастье, дорожное происшествие.

Андре уехал… Земля ушла у нее из-под ног.

– Дорогая? – Мама схватила ее за руку. – Садись на диван. Ты бледная, как призрак. Я принесу тебе воды.

– Спасибо, мама, – сказала Фрэн, когда мать принесла воды с кухни.

Холодная вода помогла ей обрести силы. Она судорожно выпила воду и поставила стакан на кофейный столик.

Фрэн не собиралась рассказывать матери о прошлой ночи, чтобы не огорчать ее. Но теперь мама была здесь, и она заслужила объяснения. Не оставалось ничего другого, как сказать ей правду.

– Мама, – начала она дрожащим голосом, – прошлой ночью после вечеринки Андре попросил меня выйти за него замуж. Я сказала «да», и мы поехали в Неваду.

– Дорогая! – воскликнула мать и бросилась обнимать ее.

– Позволь мне закончить, мама, – сказала Фрэн. Она сжала руки. – Мы были уже в середине церемонии, когда я не смогла продолжать. Должна признаться, что это был самый трагический момент в моей жизни. Андре привез меня домой сегодня рано утром. Я была так напугана тем, что я сделала, что плакала всю дорогу. Теперь я никогда больше не увижу его. И то, что миссис Рихтер сказала тебе, только подтверждает это..

Радость исчезла с лица матери.

– Мне так жаль, – прошептала она.

Фрэн смущенно спрятала лицо.

– Почему тебе жаль, мама? Я думала, ты хочешь, чтобы Говард стал моим мужем.

– Ты ошибаешься, милая. Я перестала мечтать об этом, еще когда ты была в школе. И уже не верила, что ты вообще выйдешь замуж. Но сейчас, когда ты рассказала мне, что ездила в Неваду, я стала такой счастливой, словно попала на небеса. Я думала, что наконец-то моя дочь встретила мужчину, который разрушил барьеры, построенные много лет назад… Но, очевидно, я ошибалась. Ты так боишься предательства, что не доверяешь своим чувствам.

Слезы брызнули из глаз Фрэн.

– Ты доверилась своим чувствам – и посмотри, что случилось с тобой.

– Дорогая, ты не можешь строить свою жизнь, оглядываясь постоянно на то, что случилось со мной.

– Но отец изменял тебе!

– Мне было больно, но это не разрушило мою жизнь. Если бы я нашла мужчину, которого полюбила бы по-настоящему, то рискнула бы снова.

Фрэн не могла поверить своим ушам.

– Ты действительно вышла бы снова замуж?

– Конечно, я все еще надеюсь, что это произойдет; жаль, что я не вышла замуж, когда ты была маленькая, и ты не смогла увидеть, что такое настоящий брак. Это покинутая дочь, а не взрослая женщина не смогла пройти через церемонию прошлой ночью. Андре Бенет, должно быть, обладает всеми качествами мужчины, который тебе нужен, иначе ты не поехала бы в Неваду с ним. Ты любишь его.

– Больше жизни, – прошептала Фрэн. – Вот по чему я не перенесу, если он оставит меня, мама.

Мать внимательно посмотрела на Фрэн.

– Отказаться от брака с прекрасным мужчиной из-за боязни того, что, возможно, никогда не произойдет, – это настоящая трагедия. Я бы хотела помочь тебе, Фрэн. Я так люблю тебя, – голос матери задрожал. – Я тоже люблю тебя.

– Во-первых, я скажу Дону и Мэй, что ты слишком больна, чтобы прийти на ужин.

– Спасибо. – Слезы полились по ее щекам. – Я не могу никого видеть сейчас.

Миссис Мэллори нежно обняла дочь.

– Во-вторых, позвони Говарду и Барни, чтобы они не волновались.

Фрэн кивнула:

– Я позвоню.

Она проводила мать до двери. Они обнялись еще несколько раз, прежде чем расстаться.

Оглушенная болью, Фрэн стояла без движения, пока не услышала звонок телефона. Ее сердце бешено забилось. Андре?

Она рванулась в кухню, чтобы ответить. Как только она произнесла «алло» и услышала голос Говарда, ее сердце болезненно сжалось.

– Фрэн? – повторил он.

– Да, Говард, – сглотнула она. – Я так рада, что ты позвонил. Я собиралась звонить тебе сама. Мама пришла утром и разбудила меня. – Началась ложь. – Я знаю, что ты вернулся на вечеринку, потому что пациентка ошиблась с симптомами. Но Андре повез меня домой. Извини, что все так получилось.

Длинная пауза на другом конце провода усилила ее боль.

– Нет, – раздался неожиданный ответ. – Твои отношения с Бенетом серьезней, чем ты говоришь. Вчера ночью я понял, что у меня нет шансов. Я хотел позвонить тебе и пожелать удачи. Искренне. Но ты можешь оказать мне одну услугу?

Слезы обожгли ей щеки.

– Конечно.

– Не отказывайся от венчания в нашей церкви из-за меня. Моя гордость может пережить это. А я… я надеюсь когда-нибудь встретить женщину, которая будет любить меня так, как ты любишь Бенета.

Она нашла в себе силы ответить ему с искренней признательностью:

– Ты встретишь, потому что ты замечательный мужчина. Самый лучший, – добавила она шепотом.

– Прощай, Фрэн.

Она поспешила позвонить Барни, прежде чем силы покинут ее.

К счастью, у него был включен автоответчик, и Фрэн наговорила на пленку ту же ложь, что и Говарду. Она сказала, что надеется увидеть его завтра в офисе, потом повесила трубку и вернулась в кровать. Она подумала, что у нее больше не будет причин вставать с постели сегодня.

Телефон позвонил, когда Андре входил в дом. Он бросился к аппарату.

– Франческа?

– Нет. Это Натали, извини, – тихо извинилась Натали.

Он тяжело опустился на стул, не в силах перенести разочарование. Каким дураком он был, надеясь, что Франческа позвонит ему. А ведь сегодняшний день должен был стать первым днем их медового месяца.

– Да, Натали? Что я могу сделать для тебя?

Единственная причина, по которой она могла позвонить, был бизнес, потому что, когда он прощался с ней прошлой ночью, он дал ей понять, что влюблен в Франческу.

– Прости, я, наверно, не вовремя, но я хотела поблагодарить тебя за замечательную вечеринку, и ты говорил, что я могу позвонить, если найду подходящий дом для Герды. Мне кажется, я нашла его. Его можно сейчас осмотреть.

Он глубоко вздохнул.

– Я только что вошел, их машины не было в гараже. Они, наверно, в церкви и не вернутся раньше четырех.

– Жаль, этот дом только сегодня попал в каталог, но к вечеру его уже могут купить. Люди готовы на что угодно за место, где он расположен, потому что это рядом с университетом и из него открывается замечательный вид на город. И, что удивительно, цена приемлема для Герды и это недалеко от тебя. Там жила одна семья, которая из-за финансовых проблем была вынуждена переехать.

Если бы это касалось кого угодно, кроме Герды, он попросил бы Натали позвонить позже. Но он знал, что Герда и ее семья очень хотели поселиться в собственном доме рядом с ним. Может быть, Натали права и это именно тот дом, который им нужен.

Он провел часть дня в монастыре и принял решение не сдаваться. И в такой ситуации чем раньше он останется один в доме, тем быстрее ему на ум придут какие-нибудь идеи. Он хотел, чтобы Фрэн стала его женой. Он не мог больше ждать. Ему нужна семья. И Франческа. Ему нужно было все, чего он так долго был лишен.

– Какой адрес?

– Элэвенс-авеню, 823.

– Я буду там через десять минут. Спасибо, Натали.

Оставив на автоответчике сообщение для Герды, Андре отправился осматривать дом. Он планировал отсутствовать не больше чем три четверти часа, но ошибся. Дом был оккупирован потенциальными покупателями, и осмотр занял куда больше времени. Насколько он мог судить, в нем было все, в чем нуждалась Герда. И даже больше.

Понимая, что Натали права и дом быстро купят, если они не будут действовать немедленно, Андре выписал чек на залог. Потребовалось еще время, чтобы Натали закончила все дела с другим покупателем. К тому времени, как они вернулись к машинам, было уже десять минут пятого.

– Герда должна быть дома. Почему бы тебе не поехать со мной? Потом она и Харбин вернутся сюда с тобой, чтобы посмотреть дом.

– Хорошая идея. На этих бумагах должна быть ее подпись.

– Тогда поехали.

В надежде, что Франческа не выдержала и позвонила ему, он ехал быстрее, чем обычно. К его радости, машина Харбина была припаркована перед домом.

Андре вышел из машины и жестом попросил Натали оставаться в ее машине. Прежде чем он успел вставить ключ в замочную скважину, дверь распахнулась.

– Андре! – радостно вскрикнула Герда. – Я так рада, что с тобой все в порядке и ты дома!

Он изумился.

– А почему со мной должно быть что-то не в порядке? Я оставил сообщение.

– Я имею в виду, перед тем, как ты оставил сообщение. – Следующие несколько минут Герда рассказывала о тревожных телефонных звонках, в том числе матери Франчески.

– Никто не мог найти никого из вас. Вот почему я начала волноваться, я испугалась, что вы попали в беду. О Господи!

– Пожалуй, мне нужно поехать к Франческе. Я все объясню позже. А сейчас Натали Кэарнс ждет тебя. Она нашла потрясающий дом по приемлемой цене. Я уверен, что это именно такой дом,какой ты искала. Мы боялись, что его перекупят, поэтому я заплатил залог на тот случай, если дом тебе подойдет. Дом просто сокровище. И в пяти минутах езды от меня.

– Спасибо, Андре! – пылко заговорила Герда. – Только сегодня в церкви я молилась о том, чтобы мы нашли дом. Ты действительно mein Schatz.

– Ты тоже очень дорога мне, Герда. Теперь мне нужно идти.

Он мчался к Франческе на бешеной скорости. Как сделать так, чтобы она стала его? Было почти шесть, когда в дверь позвонили. С полотенцем, все еще обернутым вокруг головы после душа, Фрэн подошла к двери:

– Кто там?

– Андре.

Он не уехал из города! Может быть, пришел попрощаться?

– Минутку, Андре!

– Не тяни долго, а то наша еда остынет. Еда?

Она повернула ключ и распахнула дверь. Он стоял на пороге с большой сумкой в руке. Ее глаза пробежали по синей рубашке поло, облегавшей его крепкое тело, и остановились на его лице. Kакое потрясающее лицо. Их взгляды встретились.

До чего же он красив! У нее перехватило дыхание. Если бы она не прервала церемонию бракосочетания в последнюю минуту, они бы сейчас были женаты и наслаждались медовым месяцем.

Она испугалась собственной реакции на появление Андре и поспешила впустить его.

– Дай мне минутку, и я буду готова.

– Не спеши, я никуда не собираюсь уходить.

Только бы это было правдой!

Если бы он сказал, что не уйдет не только сегодня, но никогда… Хотя нет никаких сомнений, что ее отец говорил то же самое матери в начале их брака. Все говорят это, но не все умеют сдерживать обещание.

Ее руки дрожали, когда она расчесывала волосы. Она нашла пару гребней и сделала французскую прическу. Немного помады на бледные губы.

К тому времени, когда она вернулась в гостиную, Андре уже включил телевизор и смотрел футбол. Он принес китайскую еду. Она выглядела и пахла потрясающе. Фрэн вдруг поняла, что ужасно голодна.

Когда она вошла в комнату, он окинул ее восхищенным взглядом от макушки до ног. Все у нее внутри замерло. Он смотрел на нее так, словно она была самой красивой на свете, хотя она выглядела ужасно.

– Мне нравится твоя прическа. И у тебя божественная фигура, Франческа.

Она знала, что он говорит искренне. Тепло разлилось по ее телу.

– Спасибо, но это не моя заслуга. Она досталась мне в наследство от матери.

– Я надеюсь познакомиться с ней. – Он поднялся из кресла. – Садись. Я уже наполнил твою тарелку. Поскольку я не знаю, что ты любишь из китайской кухни, я принес всего понемножку. – Он протянул ей тарелку и банку с колой.

– Спасибо.

Она взяла тарелку, но не могла есть. Он говорил так, словно они были парой, у которой все впереди. Как он мог так вести себя после того, что она сделала?

– Андре… прошлой ночью…

– Это была моя вина, – прервал он ее перед тем, как сделать глоток. – Тебе пришлось пережить то, к чему ты не была готова.

Она опустила голову.

– Я думала, что готова выйти за тебя. Извини, если я причинила тебе боль.

Его темные глаза изучали ее.

– Франческа, не нужно никаких извинений. Я так хотел стать твоим мужем, что выбил почву у тебя из-под ног. Я так хотел тебя, что не слушал тебя в кабинете, когда ты сказала, что не можешь решиться выйти за меня в одну минуту. Я считал, что сильного взаимного притяжения достаточно, но это было моей ошибкой. Нам нужно узнать друг друга получше, прежде чем идти к алтарю.

Она потрясла головой и поднялась на ноги.

– Ты не понимаешь, Андре! Время ничего не изменит. Если я буду проводить с тобой больше времени, я только еще больше влюблюсь в тебя. А я не могу позволить этому произойти.

– Я знаю, ты боишься, но мы справимся, я только… – Он зевнул, глаза его слипались.

– Андре? С тобой все в порядке?

Но он уже закрыл глаза.

– Я не спал с прошлой ночи. Ты не возражаешь, если я прилягу на твоем диване только на минутку, а потом уйду?

Прежде чем Франческа успела ответить, Андре уже заснул. Она поняла это по его глубокому ровному дыханию.

Это совсем не удивило ее. Сначала он занимался вечеринкой, потом вел машину в Неваду и обратно. А если добавить эмоциональное потрясение, которое они оба испытали прошлой ночью, то нет ничего удивительного в том, что Андре внезапно заснул в ее гостиной. Ей стало ужасно жаль его. Она достала одеяло.

– Андре! – нежно прошептала она. – Ложись поудобней.

Он послушно повернулся на диване, и она укрыла его. Он что-то пробормотал во сне.

Не в силах сопротивляться порыву нежности, нахлынувшей на нее, она опустилась на колени перед кроватью. Андре выглядел таким беззащитным во сне. Его длинные черные ресницы трепетали, точеные скулы так и хотелось потрогать. Она заметила щетину на его лице. Но если она прикоснется к нему – а ей так хочется сделать это, – он может проснуться.

Андре унаследовал черные вьющиеся волосы и смуглую кожу от матери, а прямой нос и упрямый рот – от отца. Все в нем было совершенно.

Если бы она была его женой, у нее было бы право лежать рядом с ним на этом диване. Она хотела бы целовать его, пока страсть не охватила бы их обоих. Смотреть на него, сознавая, что ты не можешь коснуться его, было больно.

Ее взгляд пробежал по его сильному, мужественному телу. Загорелая рука покоилась поверх одеяла. Он много занимался физическим трудом, поэтому у него сейчас была такая фигура. Хотя Андре думал, что его жизнь очень отличалась от жизни его отца, Фрэн видела много похожих черт.

Монахи, как ей известно, трудились с раннего утра до позднего вечера. Когда они не работали, они учились. Андре был моряком. Море требует физически сильных людей. И еще он получил университетское образование, о котором пока еще не рассказывал ей.

Он так отличается от всех ее знакомых. Некоторые, вроде Говарда, воспитывались с колыбели так, чтобы играть определенную роль. У Андре не было отца, который мог бы учить его, каким должен быть настоящий мужчина. У Андре не было ни сестер, ни братьев. Но несмотря на это, он вырос замечательным человеком, развитым интеллектуально, с разнообразными интересами.

Пожалуй, это заслуга его тети. Фрэн понимала, что тетя сделала для него. Доброта Андре по отношению к Герде, его безупречные манеры говорили о бесценном воспитании, полученном в детстве от тети…

Фрэн отодвинулась от Андре, встала и начала собирать тарелки, чтобы унести в кухню. Потом почистила зубы, выключила свет и легла в кровать. Она не знала, когда Андре проснется, может быть, к тому времени она уже успеет одеться и уйти на работу.

Но она ошиблась. Когда она встала с кровати в семь утра после долгого и на удивление спокойного сна, она увидела аккуратно сложенное одеяло на журнальном столике. Очевидно, Андре проснулся ночью и осторожно вышел из квартиры, опасаясь разбудить ее.

Пытаясь справиться с разочарованием, Фрэн пошла отправилась в кухню, чтобы сделать тост и налить себе апельсинового сока.

Сорок пять минут спустя она входила в офис. В первое мгновение она подумала, что ошиблась дверью. Но это был ее кабинет. Ее стол. Он весь был уставлен великолепными розами на длинных стеблях – и их было так много!

– Три дюжины, – сказал Поль. – Я посчитал. Это были самые красивые, самые яркие розы с самыми крупными бутонами, которые она когда-либо видела.

Ее пульс бешено забился.

– Эй, не стой как зомби! Здесь есть карточка!

– К-кто принес их?

– Посыльный.

– Но цветочные магазины еще не открылись!

– Я знаю, – усмехнулся Поль. – Давай, Фрэнни. Я умираю от любопытства. Может, ты хочешь, чтобы я прочитал карточку для тебя?

Она закусила губу и спрятала глаза.

– Мне кажется, я знаю, кто послал их.

– И все здесь тоже готовы поспорить, что это монах.

– Ничего смешного, Поль! Он никакой не монах!

– Эй, я только шучу. Ты, должно быть, по уши влюблена в этого парня, если так реагируешь.

Я чуть не вышла замуж за него позапрошлой ночью. Я схожу с ума.

Она увидела, что на конверте было написано: «Франческа». Никто, кроме Андре, не называл ее так.

Когда она подняла конверт, она почувствовала, что в нем что-то есть. С бешено бьющимся сердцем она открыла письмо при помощи линейки и судорожно вздохнула, когда золотое кольцо выкатилось из конверта на стол. Поль присвистнул.

– Леди и джентльмены! Вы только взгляните на это!

Она взяла кольцо в руку. О чем Андре думает? Заинтригованная, она достала письмо и прочитала:

Моя дорогая!

Прости меня за то, что я заснул прошлой ночью. Я ошибаюсь, или ангел наблюдал за мной, пока я спал?

Носи это кольцо на шее, пока ты не будешь готова к тому, чтобы я надел его тебе на палец. Может быть, если бы мой отец попросил об этом мою мать, они всю жизнь провели бы вместе и не расстались бы. Я люблю тебя, Франческа!

Андре.

Поль сунул ей под нос коробку с салфетками.

– Можешь взять сколько хочешь. Только скажи мне одну вещь. Могу я объявить всем, что теперь ты официально помолвлена?

– Нет, Поль! – закричала она в ярости. – Ты не понимаешь. Пожалуйста, не говори о кольце никому!

Он вздохнул:

– Хорошо, я – могила. Но ты любишь этого парня. Я знаю, что любишь.

– Я не отрицаю, – зашипела она.

Кольцо обжигало ей кожу.

– Фрэнни! Никто не может идти против природы. Может, ты удивишься, но многие мужчины могут быть верными одной женщине.

– Я знаю, ты один из них.

– Мне кажется, что твой моряк услышал зов сирен. Теперь его выбросило на твой берег. Разве это его вина, Фрэнни, милая?

– О, Поль!

Она потрясла головой в порыве отчаяния. Слезы брызнули из глаз. Плечи затряслись.

– Ну-у! Идет Барни.

Она схватила салфетку и прижала к глазам.

– Прекрасно. Что тут у нас?

Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на босса, но не могла поднять глаз.

– Это розы от друга.

– Которого я знаю?

– От Андре.

– Я так и подумал. На них словно написано, что только Андре Бенет мог прислать их. Ты выиграла главный приз, детка. Жаль, что придется послать тебя сегодня на задание в Вашингтон. Но зато мы сможем насладиться твоими розами, пока ты будешь в отъезде.

– Какое задание? – Она забыла, что не собиралась смотреть ему в глаза.

– Ты помнишь тот номер, который мы сделали весной о тех, кто родился в Юте, но живет в других местах?

– Да, конечно.

Это было ложью. Она напрочь забыла об этом. Появление Андре в ее жизни перевернуло все вверх ногами.

– Я только что получил согласие на интервью с нашим конгрессменом. Они хотят, чтобы ты приехала на этой неделе, пока у них проходят заседания парламента.

Неделя далеко от дома… Будет ли Андре здесь, когда она вернется?

– Это не должно быть политическим материалом. Мы хотим дать читателям возможность взглянуть на своих представителей в правительстве другими глазами, показать им ежедневную жизнь конгрессменов в столице. Большинство людей понятия не имеют о том, что происходит внутри их офисов, как выглядит распорядок дня конгрессмена. Я убежден, что личные интервью с секретарями и помощниками помогут тебе сделать тот материал, который нам нужен. Поскольку я так поздно сообщил тебе об этом, ты можешь идти домой собираться прямо сейчас. Но сначала зайди к Эмили. У нее билеты на самолет. Она скажет; в каком отеле для тебя заказан номер. Твой самолет в одиннадцать.

– Так скоро!

– Эй, – улыбнулся Барни. – Я пошутил насчет того, чтобы оставить цветы здесь.

– Я помогу ей, – сказал Поль. – Давай, Фрэнни. Тебе нужно поторопиться.

Словно во сне она положила кольцо в сумочку, потом пошла вместе с Полем к Эмили за билетами.

Сначала она не хотела отправляться на задание. Она вообще не хотела никуда ехать. Но работа есть работа.

Дома Фрэн налила воды в вазу и поставила розй на журнальный столик. Они были так прекрасны, что молодая женщина не могла отвести от них глаз. Она позвонила матери, чтобы рассказать о командировке и попросить присмотреть за квартирой в ее отсутствие.

Что делать с Андре? Она не может уехать из Солт-Лейк-Сити, не сказав ему об этом. И поскольку не может оставить у себя кольцо, она решила поехать к нему домой и вернуть кольцо лично. И поблагодарить его за цветы.

Двадцатью минутами позже он открыл ей дверь. Он был чисто выбрит и одет в джинсы и голубую футболку. Ей пришлось приложить все силы, чтобы не смотреть на него так, как она делала это прошлой ночью, пока он спал.

– Доброе утро, – хрипло прошептал он, его глаза ласкали взглядом ее лицо. – Увидеть тебя у моего порога так рано – я даже не мог мечтать об этом. Входи.

– Не могу, Андре. Я еду в аэропорт.

Его лицо потемнело. Он весь напрягся.

– У тебя новое задание?

– Да. Вашингтон. Я зашла на минутку, чтобы поблагодарить тебя за прелестные розы.

– Почему бы нам не поговорить, пока я отвезу тебя в аэропорт на моей машине? Твоя может постоять в гараже до твоего возвращения.

Она издала стон протеста.

– Хотя я очень ценю твое предложение, я не могу принять его, Андре.

– Если ты помнишь, – сказал он с усилием, – ты сказала мне, когда мы вернулись из Невады, что я могу делать то, что я хочу. Или я неправильно понял?

Она спрятала глаза.

– Нет, но я имела в виду, что ты не должен так заботиться обо мне.

– Но мне нравится делать это. Это придает моей жизни смысл. Зайди на секунду, я только возьму ключи и бумажник. Потом мы поедем.

Она вошла внутрь и снова замерла от восторга при виде его прекрасного дома, украшенного вещами, которые он собрал во время своих многочисленных путешествий. Он обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Давай пройдем в гостиную, там удобнее, – прошептал он ей в волосы.

– О, – Фрэн издала сдавленный возглас, увидев Натали Кэарнс, идущую им навстречу. Она не знала, что он не один. – Здравствуйте, мисс Кэарнс.

– Доброе утро, – весело сказала Натали.

– Послушай, Андре… Очевидно, ты занят, так что…

– Ничуть, – ответил он ровно, все еще обнимая ее. – Натали пришла повидать Герду. Дорогая, я не говорил тебе, что Рихтеры купили здесь дом и переедут к Рождеству?

– Нет. Я не знала.

Это означало, что Андре остается один. Ее сердце ушло в пятки. Как долго останется он в Солт-Лейке теперь, когда Герда и ее семья переселятся в собственный дом?

– Это прекрасно, – прошептала она, чувствуя, что от нее ждут какой-нибудь реакции.

– Я слышу шаги Герды на лестнице, – произнесла Натали. – Было приятно увидеть вас обоих.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Андре слушал, как стихает звук шагов Герды и Натали.

– Не знаю, как ты, но мне нужно это, или я не смогу жить. – Он прижал Франческу крепко к своей груди, желая поцеловать, потому что ее поцелуи были нужны ему как воздух.

– Нет, Андре! – Она покраснела, пытаясь спрятать губы и отталкивая его руками. – У нас нет времени. Кроме того, я не в состоянии ду мать, когда ты прикасаешься ко мне. А мне нужно серьезно подумать.

Но он не слушал Фрэн, покрывая поцелуями ее шею, крепко прижимая любимую к себе.

– Я не хочу, чтобы ты думала. Когда ты думаешь, всегда что-нибудь случается, – шутливо упрекнул он.

Она спрятала лицо.

– Пожалуйста, Андре, – сказала она дрожащим голосом. – Это серьезно. Насчет кольца. Я не могу принять его.

Он медленно убрал руки. Как только Андре выпустил ее из объятий, Фрэн открыла сумочку и, достав из нее кольцо, протянула ему. Глаза умоляли его понять ее.

– Я не могу выйти за тебя, Андре. Поскольку это очень дорогая для тебя вещь, память об отце, я не осмеливаюсь оставить его у себя. – Она отошла от него и присела на краешек стула. – Извини, что я вела себя так перед Натали Кэарнс. Я думала, что…

– Я знаю, что ты уже вообразила себе, увидев ее здесь, – перебил он Фрэн. – Если бы я чувствовал что-нибудь к Натали, я бы не добивался тебя так настойчиво. Я люблю только тебя. Я сказал ей и всем в этом доме, что ты моя невеста. Герда и ее семья понимают, что у тебя есть право приходить и уходить, когда тебе угодно. Когда-нибудь это будет твой дом.

Фрэн наконец-то осмелилась встретиться с ним глазами. В ее зеленых глазах светились удивление и смущение.

– Но я не твоя невеста.

– Нет, ты моя невеста. Ты ведь рассталась с доктором Баркером?

– Да.

– Он плохо это воспринял, я прав?

Она потрясла головой:

– Нет. Говард понял, что я влюблена в тебя. Он даже…

– Что? – спросил Андре.

– Он попросил меня не избегать церкви из-за него.

– Как я сказал тебе раньше, он хороший человек.

– Да.

– Но он не для тебя. Слава Богу. Дорогая, если мы хотим приехать в аэропорт вовремя, нам нужно перенести твои вещи в мою машину.

Не дав ей шанса возразить, он быстро вышел из комнаты и отправился за ключами. Ей пришлось поспешить за ним.

– Что случилось, когда ты разговаривала с матерью? – спросил он через несколько минут, когда они уже были в его машине. – Она знает, что мы чуть не поженились?

Франческа вжалась в сиденье:

– Да.

Андре обрадовался этому сообщению.

– Судя по твоей реакции, она никогда не сможет простить мне попытку побега с ее дочерью. Вне всякого сомнения, она не захочет иметь ничего общего со мной.

– Это неправда, – сказала она дрожащим голосом. – Она будет рада познакомиться с тобой. А что касается нашего несостоявшегося венчания, то она была… разочарована.

– Франческа, если проблема в этом, мы можем устроить новую свадьбу. Мы можем держать наш брак в секрете, пока ты не будешь готова рассказать о нем всем.

– Нет, Андре. Моя мать не примет такой брак всерьез.

– Что ты имеешь в виду?

Фрэн облизала губы – привычный жест, который сама она не замечала, но который говорил о том, что она очень нервничает.

– Я знаю ее точку зрения. Она скажет, что тайный брак вообще не брак и что мы зарегистрировали наши отношения только для того, чтобы…

– Чтобы законно получать удовольствие? – Андре легко произнес слова, которые она не могла выговорить. – Твоя мать права. Невесте положено кричать о своем счастье всему миру. Моя тетя Мод так хотела, чтобы я женился. Мне кажется, она уже скроила свадебное платье для моей предполагаемой невесты, прежде чем я покинул Новый Орлеан.

После небольшой паузы Фрэн внезапно спросила:

– Ты был влюблен в девочку, когда был подростком?

Ее любопытство заставило Андре улыбнуться.

– Нет, но у моей тети было на примете несколько юных леди, подходящих для меня. Хорошие католички из лучших французских семей с безупречными родословными.

– Я, конечно, ее не устроила бы.

Он фыркнул.

– Если бы она дожила до того дня, когда мне исполнилось тридцать лет, и я привел бы тебя знакомиться с ней с кольцом на пальце, она упала бы на колени и поцеловала бы твои протестантские ноги.

– Надеюсь, моя мама не пойдет на такие крайности.

– Поскольку она еще жива, мы сможем придумать что-нибудь, что сделает всех нас счастливыми.

– Андре, нам лучше поменять тему разговора.

– Мне так не кажется. Нам нужно говорить о наших страхах и бороться с ними. Помимо прочего, ты выросла в богобоязненной семье, и тебя воспитала замечательная женщина, сумевшая пережить предательство мужа и тем не менее страстно желающая, чтобы ты вышла замуж.

– Но то, что случилось с ней, так несправедливо.

– Я согласен.

– Мой отец происходил из хорошей семьи с хорошей родословной. Он получил прекрасное образование, и у него были все возможности для успеха. Он и мама безумно влюбились друг в друга. Если верить моей бабушке, все считали их замечательной парой, все думали, что они созданы друг для друга. Через несколько лет после того, как они поженились, он начал путешествовать. Скоро он начал пропадать по выходным, потом не появлялся целыми неделями. Я слышала, как моя мама плачет ночью. Я уже знала почему. Потому что я тоже плакала из-за него.

Она повернула голову и взглянула на Андре. Ее зеленые глаза блестели от непролитых слез.

– Разве мог кто-нибудь предположить, что все так изменится? Дядя Дональд, брат отца, полная его противоположность. Он предан своей жене и детям. Что же случилось с моим отцом? Как он мог сделать то, что сделал с матерью и со мной? – ее голос задрожал.

Андре сжал губы. Страхи Франчески прятались глубоко внутри. Первый раз с момента их знакомства он начал сомневаться в том, что у них есть шанс.

– У меня нет ответа на этот вопрос, Франческа. И ни у кого его нет. Все, что ты можешь сделать, – это жить своей собственной жизнью. И я тоже хочу жить своей жизнью. Но только чтобы ты была рядом.

– Пока ты не устанешь от меня? – перебила она.

– Это может произойти и с нами, – ответил он, стараясь сохранять спокойствие. – Но мне кажется, наши чувства не изменятся. Когда у нас будут дети, это только укрепит нашу любовь.

– А что, если у нас не будет детей?

Ее голова была наклонена, и он не понял, правильно ли расслышал вопрос.

– Есть какие-то медицинские причины, по которым ты не можешь иметь детей?

– Нет, но что, если кто-нибудь из нас решит, что мы не хотим детей?

– Ну что ж, может быть, не сразу после брака. Сейчас я могу думать только о том, как я хочу заниматься с тобой любовью дни и ночи напролет.

– Андре, – выкрикнула она. – Ты правда хочешь детей?

Ее вопрос удивил его.

– Конечно. Одна из причин, по которым я купил дом, та, что в нем пять больших спален. Я надеялся, что в них будут жить наши дети – золотоволосые девочки-ангелочки и маленькие темноглазые мальчики-чертенята. Но, конечно, со временем.

– Ты действительно мечтаешь об этом? – Ее голос трепетал.

Он изучал ее лицо несколько секунд, пытаясь понять, что происходит внутри этой прелестной головки.

– Я вырос с тетей, которая никогда не знала мужской любви. Она всегда была в плохом настроении. В поисках компании я часто бывал у моих друзей, общался с их семьями. Неудивительно, что я мечтал о собственной семье с любящими мамой и папой, и братьями, и сестрами, которые смогли бы поиграть со мной, когда друзья уйдут домой.

– Наверно, у меня тоже были такие мечты, но я не помню их. Могу только сказать, что, когда отец оставил нас, я решила никогда не выходить замуж и не заводить детей.

Он сжал губы.

– Я думаю, многие дети чувствуют то же самое, если с ними происходит то, что произошло с тобой. Слава Богу, ты стала потрясающей женщиной, единственной, кого я хочу взять в жены. Когда придет время, у нас будут дети, и мы полюбим их.

– Но что, если время не придет? Ты видишь, почему я не могу пройти через эту церемонию? – выпалила она. – Когда судья сказал, что я должна поставить твое счастье выше моего собственного, что я должна родить тебе детей… Если что-нибудь случится с нашей любовью, мы только причиним боль друг другу.

Она заплакала, спрятав от него лицо.

– Мы приехали в аэропорт. Пожалуйста, высади меня здесь. Я не хочу, чтобы ты провожал меня. Пожалуйста, Андре!

Он затормозил и прижался к обочине.

– Прежде чем ты уйдешь, позволь мне сделать вот это. – Он обнял ее за плечи и прижал к себе. – Я сойду с ума, пока тебя не будет. Ты моя жизнь, Франческа, единственное, что имеет для меня значение, – пылко прошептал он, целуя ее, – ты знаешь это! Я буду ждать твоего возвращения.

Ее лицо омрачилось, она словно хотела поверить в искренность его слов, но боялась ошибиться. Что нужно сделать для того, чтобы сомнения исчезли навсегда?

– Я люблю тебя, Андре! – заплакала она, отвечая на поцелуи так страстно, что в нем снова родилась надежда.

– Господи, спасибо тебе за прекрасный новый дом в замечательном городе. Спасибо за то, что ты привел нас в эту прекрасную страну, где есть эта изумительная церковь. Но еще мы благодарим тебя за нашего дорогого друга Андре, который был так добр к нам. Он прекрасный человек и заслуживает счастья. Пожалуйста, не оставь его, позаботься о нем и дай ему знать, что он навсегда член нашей семьи. А сейчас мы просим благословить эту пищу, чтобы она сделала наши тела сильными. Помоги, поддержи и научи нас, Господи. Аминь.

– Аминь, – повторил Андре со слезами на глазах. Его тронула искренняя молитва Герды. Было так хорошо сидеть вокруг стола вместе со всей семьей в новом доме и видеть, как все счастливы. Только одного не хватало… Одного человека…

Харбин, нарезая мясо, взглянул на Андре и словно прочитал его мысли.

– Когда мисс Мэллори вернется?

– Поздно ночью. Пыльные бури на востоке серьезнее, чем здесь. Ее самолет задерживается, но, когда я звонил в последний раз, самолет наконец-то вылетел из аэропорта.

Герда сочувственно посмотрела на него.

– Мне жаль, что тебе пришлось так долго ждать, Андре. Я знаю, как ты скучаешь по ней.

– В ней моя жизнь.

– Тогда ты должен что-нибудь сделать.

Это было впервые, когда Герда дала совет по поводу Франчески. На мгновение она напомнила ему тетю Мод.

Пришло время сказать правду. Он посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд этих глаз был открытым и любящим, доброжелательным и внимательным.

– Я и хочу. Сразу, как только она выйдет из самолета.

Ожидание было мучительным. Ему было недостаточно ночных звонков, он хотел видеть свою любимую.

– Правда? – обрадовалась Герда.

– Ты помнишь вечеринку?

– Конечно. Как можно забыть такой восхитительный праздник?

– Действительно. Это был самый замечатель ный момент в моей жизни. А потом мы с Франческой поехали в Неваду. Мы почти поженились.

Улыбка Герды пропала.

– Что ты имеешь в виду под «почти поженились»?

– Она отказалась в середине церемонии.

Все за столом ахнули.

– Все в порядке. Ей нужно было перебороть свои страхи. И сегодня я надеюсь помочь ей в этом.

– Но почему Франческа не захотела выходить за тебя замуж? Ты такой замечательный!

– Я рад, что ты так считаешь, Герда. И я могу сказать о тебе то же самое. Но у Франчески были на то причины.

– Какие могут быть причины, чтобы отказать тебе? Я так хотела устроить тебе роскошную свадьбу.

– Я очень рад. Когда Франческа будет готова, мы вместе попросим тебя помочь нам организовать праздник.

– Так сегодня все должно решиться?

– Да.

– Я рада за тебя, Андре. – Она хлопнула в ладоши. – Скоро здесь будут маленькие Андре. Ты думаешь, что сейчас нет никого счастливее тебя, но подожди, пока ты не возьмешь в руки своего первенца!

Голубые глаза Харбина затуманились.

– Мама права, Андре. Жилище становится настоящим домом только тогда, когда в нем появляются дети.

– Я должен признаться, что сам жду с нетерпением этого дня. Но сейчас я хочу только, чтобы Франческа была в моих объятиях.

– После ужина, если ты сможешь сосредоточиться, мы продолжим игру в шахматы, пока не придет время отправляться в аэропорт, – сказал Харбин.

Часом позже Харбин объявил шах и мат. Мысли Андре определенно витали где-то далеко от шахматной доски. Он поблагодарил всех за гостеприимство, потом покинул дом и отправился в аэропорт.

Он уверенно вел «мерседес» по пустынным вечерним улицам. Слава Богу, сегодня он не будет один. Теперь, когда Герда с семьей переехала, дом опустел. Ему нужна Франческа, чтобы вдохнуть в него жизнь, наполнить любовью.

Фрэн выглянула в иллюминатор, за которым была темнота. Теперь, когда пилот объявил, что они прибыли в аэропорт Солт-Лейк, она чувствовала себя ужасно. Андре был внизу. Ждал ее.

Длинная одинокая неделя, когда они могли только звонить друг другу, хотя она и скучала без него, научила ее кое-чему. Он был особенным мужчиной. Она не хотела причинять ему боль.

Он хотел детей, семью. Фрэн может подарить ему любовь, но не сможет дать семью.

И поэтому она скажет Андре, что все кончено. Сегодня ночью они расстанутся, если она сможет набраться сил.

Было ошибкой ехать в Неваду и давать ему надежду. В ту ночь на вечеринке она думала сердцем, а не головой. Слава Богу, они не спали друг с другом. Если бы они были близки, ей было бы так тяжело пережить свое решение.

Андре не должен винить ее. Он хочет детей. Он говорил ей об этом, когда отвозил в аэропорт.

Когда он поймет, что ему не на что надеяться, он исчезнет из Солт-Лейк-Сити навсегда. Именно этого она и хочет. Только так она сможет выжить.

С тех пор как она увидела его, ее жизнь превратилась в мучительную агонию. Андре был для нее запретным плодом, чем-то, чему она была не в силах сопротивляться. Теперь, полюбив его, она должна была заплатить страданиями и чувством утраты.

Те, кто говорит, что лучше любить и потерять, чем никогда не любить, не знают Андре Бенета. Они даже понятия не имеют, что они говорят.

– Франческа! Я здесь, дорогая!

Она услышала знакомый глубокий голос, зовущий ее, раньше, чем заметила Андре в толпе пассажиров и встречающих.

Фрэн увидела его прекрасное лицо и спрятала глаза, чтобы не раскаяться и не передумать. Он подбежал к ней.

– Я думал, что этот день никогда не придет. Давай скорей уйдем отсюда.

Она чувствовала, как сильно Андре хочет остаться с ней наедине.

Он снял с шеи Фрэн фотоаппарат и обнял ее. Им еще нужно было забрать багаж и чемоданчик с бумагами. Фрэн боялась начинать разговор до того, как они окажутся наедине. Андре, должно быть, чувствовал ее напряжение. Он тоже молчал. Его пальцы ласкали ее кожу, безмолвно обещая ей, что скоро они будут вместе и смогут поприветствовать друг друга так, как нужно. Она пыталась не реагировать на его прикосновения, но по ее телу пробежали искорки удовольствия.

После пронизывающего холода улицы тепло внутри «мерседеса» показалось Фрэн райским блаженством. Андре помог ей сесть в машину и потом сел за руль. Он завел мотор и перегнулся, чтобы обнять ее.

– Тебя так долго не было, – прошептал он.

Было мучительно не реагировать на его слова, но ей нужно было перебороть свои чувства. От этого зависела ее жизнь. Отвернувшись, чтобы он не смог поцеловать ее, Фрэн сказала:

– Андре! Ты не возражаешь против того, что бы просто отвезти меня домой? Я плохо себя чувствую. Я заберу машину позже.

Фрэн почувствовала, как он колебался, прежде чем отпустил ее и откинулся назад в кресле. Даже не взглянув на него, она знала, что его темные умные глаза пристально изучают ее.

– Когда мы говорили последний раз, ты не казалась больной. Тебе становится плохо в самолетах?

– Нет, – ответила она дрогнувшим голосом.

– Тогда ты, наверно, простудилась. Хорошо, что ты вернулась. Теперь я могу позаботиться о тебе.

– Нет, Андре. – Ее сердце сжалось в приступе мучительной боли. – Я не могу позволить тебе делать это. Я не могу позволить себе быть еще больше зависимой от твоей нежности, чем сейчас.

Он тронулся с места и быстро выехал с площадки для парковки. Когда они достигли шоссе, Фрэн почувствовала необходимость сказать что-то, чтобы уменьшить напряжение, возникшее в машине.

– Кажется, дороги Солт-Лейка в куда лучшем состоянии, чем на востоке.

Она услышала, как он тяжело вздохнул.

– Очевидно, что-то случилось. Не играй со мной в эти игры, Франческа! Мы прошли вместе через многое. Мы можем сказать друг другу правду. Я хочу знать, что случилось, и я хочу знать это сейчас.

Она была достаточно опытной, чтобы знать, что Андре всегда имел в виду то, что говорил. Но она понимала, что будет лучше, если она скажет, что все кончено, когда он не будет вести машину.

– Не могли бы мы по крайней мере притормозить на обочине?

Он посмотрел на нее взглядом, значение которого она не могла понять.

– Другими словами, ты хотела сказать мне что-то, от чего я могу потерять контроль над машиной?

Фрэн в отчаянии потрясла головой.

– Нет, Андре. Я только предпочла бы говорить в квартире.

– Я думал, ты хотела ехать домой.

– Да.

– Твой дом теперь у меня. Я не прошу тебя спать со мной. Только жить вместе под одной крышей, чтобы привыкнуть. Герда с семьей переехала в новый дом. Теперь ничто не мешает нам быть вместе.

Фрэн не могла смотреть на него. В конце концов она собрала все силы и произнесла:

– Андре, я приняла решение не видеть тебя больше.

После этого признания Фрэн замолчала, ожидая его реакции. Однако в салоне наступила мучительная тишина. Андре продолжал вести машину, словно не слышал, что она сказала. Сначала ей показалось, что он отвезет ее в свой дом. Но когда они проехали поворот в сторону его дома, Фрэн поняла, что он везет ее на квартиру, как она просила. Она теребила ремешок сумки.

– Пожалуйста, Андре, скажи что-нибудь.

Машина не снизила скорость. Ничто не изменилось и на его лице – на нем не отражалось ни одной эмоции. Уличные огни освещали только застывшую маску.

– Я думаю, ты уже все сказала.

У нее во рту пересохло, она с трудом могла говорить.

– Наши отношения были ошибкой с самого начала. Мы оба поддались страсти, но такие эмоции не длятся вечно. Будет лучше, если мы сейчас покончим со всем и расстанемся.

Когда он снова ничего не ответил, она начала паниковать:

– Пока я была в Вашингтоне, у меня было время подумать обо всем. Я думала каждую ночь. Ты вел неестественную жизнь в Солт-Лейке. Признайся, Андре. Ты любишь море. Единственная причина, по которой ты приехал сюда, – это твой отец. Теперь он умер, и ничто тебя не держит здесь. Это была только временная передышка, и все.

Теперь, когда начала говорить, она не могла остановиться.

– Это я флиртовала с тобой в первый день знакомства, хотя не должна была делать это. Я провоцировала тебя обратить на меня внимание. Ты так понравился мне. Это моя вина. – Она сделала глубокий вдох. – Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь простить меня за то, что я была такой ужасной, за то, что согласилась выйти за тебя замуж, хотя знала, что этого не должно быть. Ты можешь делать то, что тебе нравится. После твоей жизни на море, полной приключений, ты умрешь от скуки в Солт-Лейке.

По-прежнему он не говорил ничего. Они свернули к ее дому.

– Я знаю, что ты найдешь женщину, которая даст тебе все, что тебе нужно, все, чего ты достоин. Никто не заслуживает лучшей семьи и детей так, как ты. Я хотела бы быть женщиной, которая может дать тебе это, но я не могу. Не могу, – прошептала она, мучительно страдая.

– Я верю тебе, – сказал Андре спокойно. Они остановились перед ее домом. – Я знал людей, похожих на тебя, переживших эмоциональную травму в детстве, не способных жить нормальной жизнью. Слишком сильны были дурные воспоминания о детстве. Некоторые психиатры называют это «эмоциональной закрепощенностью». Никто не может помочь им. Ты, очевидно, принадлежишь к их числу.

Фрэн была шокирована его словами, особенно его холодной научной интерпретацией их ситуации. Он вышел из машины и достал ее чемоданы из багажника. Она знала, что в следующий момент он откроет пассажирскую дверцу и туда ворвется снежный ветер.

Видеть его безупречные манеры, когда Фрэн знала, как он страдает, было выше ее сил.

– Пожалуйста, Андре, я сама могу донести вещи.

– Не сомневаюсь. Женщина, все еще одинокая в двадцать восемь лет, должна уметь справляться со всем самостоятельно. Но поскольку я здесь и готов помочь, почему бы не воспользоваться этим. После того как я уеду, ты можешь наслаждаться своей независимостью сколько хочешь.

Острая боль пронзила сердце Фрэн, она не могла пошевелиться – все ее тело словно парализовал шок от его слов.

Он направился к зданию. У нее не было другого выхода, как последовать за ним через дверь в холл.

– Первым делом я доставлю твою машину завтра утром.

Стараясь удержать слезы, Фрэн рылась в сумке в поисках ключа. Она вставила ключ в замочную скважину. Андре все еще стоял сзади. В ту минуту, когда раздался щелчок замка, Андре распахнул дверь и поставил ее сумки в прихожую.

Прежде чем она смогла сказать что-то, он осмотрел квартиру.

– Кажется, все в порядке, – сказал он, вернувшись в прихожую через минуту.

Она почувствовала его взгляд на своем лице, потом на своем теле, но в его глазах не отразилось ничего.

– Только моряк понимает, что это такое, когда два корабля встречаются и расходятся в ночном море. Когда вокруг шумит темное, бездонное, безжалостное море, они ощущают связь друг с другом, но только на мгновение, ощущают близость другого человека, а потом оба уходят в противоположных направлениях, чтобы никогда больше не встретиться друг с другом. Всего одно прекрасное, солнечное мгновение мы были вместе. Я и ты. Веришь или нет, но я считаю себя одним из самых счастливых людей, потому что я сохраню воспоминание об этом мгновении в своем сердце. Многим другим никогда не суждено пережить подобное. Прощай, Франческа.

Ей пришлось вцепиться в дверь, чтобы не упасть.

Это было не так, как раньше, в те, другие расставания. На этот раз он больше не появится. На этот раз все действительно кончено. Андре Бенет только что ушел из ее жизни. Он больше не причинит тебе боли. Он ушел навсегда.

Ты можешь вернуться к той жизни. которую ты вела до того, как поехала в монастырь и попробовала запретный плод.

– Натали?

– Андре?

– Да, прости за то, что звоню так поздно, но это важно.

– Пожалуйста, не извиняйся. Это моя работа. Ты можешь звонить когда хочешь. Все в порядке у Рихтеров?

– Когда я ушел от них после ужина, они светились от счастья. Мне кажется, они очень довольны своим домом. Но я звоню не поэтому.

– Чем я могу тебе помочь?

– Я уезжаю из Солт-Лейк-Сити сегодня ночью. И я не. вернусь больше.

– Что? – ахнула она. – Но я думала…

– Натали, пожалуйста, дослушай до конца. Я упаковал свои вещи. Все остальное может быть продано вместе с домом. Я оставляю тебе право распоряжаться продажей. Ты уже работала с моим юристом. Свяжись с ним, когда найдешь покупателя. У него есть полномочия представлять меня и распоряжаться деньгами.

– Но, Андре…

– Есть вещи, о которых я не хочу говорить, Натали. Пожалуйста, останься моим другом и помоги мне. Это все, о чем я прошу.

– Конечно, – ответила она подавленно. – Я продам твой дом по самой лучшей цене.

– Не сомневаюсь. Спасибо за все. Я всегда буду благодарен тебе за помощь. Ты лучшая в своем деле. Береги себя, Натали.

Андре оставалось сделать только две вещи перед тем, как отправиться в аэропорт. Достав лист бумаги из бюро, он начал писать письмо по-немецки.

Дорогая Герда,

Ты была как мать для меня. Сегодня я пишу тебе как сын.

Франческа отказала мне. Я понимаю ее, но не могу больше оставаться в этом городе, в этой стране.

Ты можешь долго ничего не услышать от меня, но ты должна знать, что я люблю тебя и твою семью всем сердцем.

Я оставляю вам мою машину в подарок к новоселью. И вам не придется ездить только на машине Харбина. Это хорошая немецкая машина, я надеюсь, она послужит вам. Мой поверенный свяжется с тобой, чтобы оформить документы и отдать ключи. Я хочу, чтобы ты была счастлива! Для меня было счастьем познакомиться с тобой и твоей семьей. Желаю вам удачи во всем!

Надеюсь также, что ты будешь продолжать думать обо мне как о своем сокровище. Мне оченъ нравится это имя.

С любовью,

Андре.

Он сложил письмо и запечатал в конверт. Когда приедет в аэропорт, отправит.

Через час Андре велел таксисту следовать за ним, пока он подгонит машину Франчески к ее дому. Опустив ключ в почтовый ящик, он сел в такси. Через десять минут он попросил водителя подождать его на парковке у монастыря.

Была полночь. Братья уже спали. Он обогнул монастырскую стену. Много ночей он стоял там перед могилой отца.

Я не мог уехать, не сказав тебе того, что должно принести тебе утешение. Здесь, в Солт-Лейк-Сити, я встретил женщину и обрел смысл жизни. Тебе не нужно больше волноваться за меня. Покойся с миром, отец.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Алло? Герда?

После небольшой паузы она услышала:

– Это ты, Франческа?

– Да. Пожалуйста, прости за беспокойство.

– Ну что ты, никакого беспокойства, я так рада слышать твой голос.

– Я тоже рада, Герда. Я пришла в дом Андре пять минут назад и увидела объявление о продаже. Никто не открыл мне. Ты знаешь, где он? Мне нужно поговорить с ним.

Снова Фрэн почувствовала, что женщина колеблется.

– Он прислал нам письмо. Написал, что уезжает и никогда больше не вернется.

– Куда он уехал, Герда? Я должна найти его!

– Я сама хотела бы знать.

Герда была слишком искренней, чтобы Фрэн могла заподозрить ее во лжи.

– Как ты думаешь, Натали Кэарнс может знать?

– Нет, я уже спрашивала ее. Она занимается продажей дома. Очевидно, он велел ей продать все вместе с мебелью. О Господи! Что я наделала!

– Я говорила и с мистером Эрлом, поверенным Андре, – пробормотала Герда. – Если он и знает, где Андре, то ему велено не открывать эту информацию нам.

Фрэн застонала:

– Это моя вина, что Андре уехал.

– Он очень любил тебя.

– О, Герда. Я люблю его так сильно, ты даже представить не можешь как. Я должна найти его!

– Ситуация отчаянная. Может быть, что-то знают в монастыре. Монастырь.

– Я вижу, ты думаешь то же, что и я. Он не мог уехать, не попрощавшись с ними. Я поеду туда прямо сейчас.

– Дай мне знать, если услышишь что-нибудь. Разумеется, я тоже позвоню тебе, если узнаю, где он.

– Спасибо.

– Нет нужды благодарить меня! Мы обе любим его, Ja?

– О, да!

Но спустя полчаса надежды Фрэн разбились в прах, когда брат Джозеф в церковной лавке не смог сказать ей ничего конкретного.

– Я люблю его, брат Джозеф. Может быть, он ничего не говорил вам, но он любит меня. Я хочу найти его. Он просил меня выйти за него замуж. Я хочу сказать ему «да».

Старый монах посмотрел на нее с сочувствием:

– Я не знал. Мои поздравления.

– Единственная проблема в том, что Андре и я не поняли друг друга. Мне нужно найти его. Вы можете хотя бы предположить, где он может быть? Он ничего не говорил вам?

– Нет, извините.

– Если вы что-нибудь узнаете, вы сообщите мне?

– Приезжайте через неделю. Может быть, я что-нибудь узнаю.

– Хорошо, я так и сделаю. Спасибо, – ответила Фрэн и быстро повернулась, чтобы уйти.

Но она успела дойти только до двери, когда Джозеф окликнул ее:

– Здесь открытка для него. Она пришла несколько дней назад. Поскольку вы собираетесь пожениться, можете взять ее.

Она не знала, кто мог написать Андре. Заинтригованная она взяла открытку и прочла:

Дорогой Андре!

Мы с женой подумали и, если твоя девушка не возражает, с удовольствием приедем в Солт-Лейк погостить в твоем новом доме. Честно говоря, жду не дождусь, когда смогу его увидеть.

Но это возможно только после Рождества, потому что мы празднуем Рождество с родными жены.

Здесь мой номер телефона. Позвони, и мы обо всем договоримся. Дети сгорают от желания покататься с тобой на лыжах\ Спасибо за приглашение!

Искренне твой,

Джимми Бинг.

Фрэн моргнула. Джимми, моряк.

– Брат Джозеф! У вас есть телефон, я могу им воспользоваться?

– Конечно, он здесь. – Он подвинул ей аппарат, стоявший на прилавке.

Что-то подсказывало Фрэн, что Джимми именно тот человек, который может что-то знать об Андре. Сердце билось в груди как пойманная птица. Она набрала номер, молясь, чтобы они были дома.

– Эй, вы Андре Бенет?

Андре остановился, перестав убирать вещи в шкафчик.

– Да, это я.

– Вас ждут внизу.

Андре нахмурился:

– Что случилось? Мы почти готовы отплыть.

– Понятия не имею. Кто-то хочет вас видеть.

Может быть, это Джимми пришел попрощаться с ним, хотя он просил его не делать этого.

– Спасибо!

– Не за что!

На берегу всегда бывает толпа во время погрузки, особенно в таком крупном порту, как Сан-Педро. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это идти на берег и прощаться. Джимми с семьей итак сделали для него слишком много. Андре не хотел загружать своими проблемами других, поэтому уехал в порт рано утром на такси. Почему Джимми решил прийти на причал? Больше ведь некому.

Андре хотел притвориться, что не получил сообщения. Но они могут сильно обидеться. Ему нужно попытаться последний раз быть любезным, прежде чем исчезнуть.

– Извините, – бормотал он, пробираясь через толпу.

Наконец он добрался до трапа и оглянулся вокруг в поисках Джимми. Но Джимми нигде не было.

– Андре!

Его глаза сощурились. Знакомый голос выкрикивал его имя. И это был голос Франчески. Кажется, он сошел с ума. Ведь он думает только о ней. Вот и додумался – до галлюцинации. Андре зажмурился и замер.

– Подожди, дорогой! Я иду.

Парализованный страхом, что он откроет глаза и все исчезнет, он боялся пошевелиться. Когда он наконец осмелился взглянуть в направлении, откуда раздавался голос, Андре увидел девушку с распущенными сверкающими волосами, которая отчаянно пробиралась к нему сквозь толпу.

Ее новое пальто из верблюжьей шерсти и длинный бело-коричневый шарф были незнакомы ему. Но когда она подняла лицо, это было прекрасное лицо Франчески, о котором он грезил ночами. Его сердце бешено забилось.

Андре понять не мог, как она нашла его здесь, но сейчас это уже не имело значения. Важно, что она приехала, чтобы увидеть его. Он бросился бежать ей навстречу.

Последнее, что он заметил перед тем, как обнять ее, – это блеск изумрудных глаз. Она была фантастически теплой и живой. Он крепко обнял ее.

Фрэн вдруг поняла, что достигла своей цели – брела, бежала, спотыкалась – и неожиданно обрела желаемое.

– Слава Богу, я не опоздала, – это все, что она смогла произнести. Слезы брызнули у нее из глаз – и не было сил даже радоваться. – Пожалуйста, не оставляй меня, Андре! Если бы ты знал, как я люблю тебя и как хочу, чтобы ты вернулся. Ты нужен мне, я люблю тебя, дорогой!

Руки Фрэн взметнулись к его щекам, она смотрела на него сверкающими от слез глазами.

– Пожалуйста, скажи, что ты прощаешь меня! Мы начнем все сначала. Теперь мы сделаем все как положено. Я так много хочу сказать тебе. Но не здесь. Ты изменил меня. Все, что ты говорил об эмоционально неполноценных моряках, заставило меня взглянуть на себя в новом свете. После того как ты уехал, я думала над твоими словами тысячу раз. Я поняла, что, если не рискну, я позволю моему отцу испортить мне жизнь. Я так разозлилась, когда поняла, что это ему почти удалось – такой сильный след он оставил в моей памяти. Я сказала себе, что не допущу этого. Поэтому поехала к тебе, но на доме было это ужасное объявление о продаже. Я чуть не умерла… О, Андре, пожалуйста, вернись ко мне, – взмолилась Фрэн. – Я клянусь, что сделаю тебя самым счастливым мужчиной на свете. Я не могу жить без тебя.

О Господи. Произошло чудо! Андре держал Франческу в своих объятиях – она в конце концов справилась со своими страхами. Он так волновался, что не смог сразу сказать ей то, что так хотел сказать.

– Я обрел смысл жизни в тот день, когда встретил тебя. Я больше никогда не стану прежним, – пробормотал он, уткнувшись ей в шею.

Фрэн нашла его губы и поцеловала. Но не так, как раньше. В ее поцелуе не было страха и колебаний. Теперь она полностью отдавалась чувствам, целуя его, открывая свое сердце любви. И чувствовала себя на верху блаженства, потому что в ее душе больше не было места сомнениям.

Андре был так взволнован этой новой Франческой, что не сразу расслышал, как кто-то зовет его:

– Эй, Бенет! Ты идешь с нами или нет?

– Нет! – закричал он матросам.

Смущенная и зардевшаяся Франческа спрятала лицо у него на груди.

– Подожди меня здесь, дорогая, только никуда не уходи!

Ее глаза светились радостью.

– Я никуда не уйду без тебя. О, дорогой. Я так люблю тебя, что это причиняет мне боль. – Она прижала руку к сердцу.

– У меня есть лекарство от этой боли, – прошептал он, целуя ее.

– У меня теперь тоже, – улыбнулась Фрэн сквозь слезы. – Судья Эпплби в Неваде ждет нас. Я сказала ему, что на этот раз ничто не остановит меня. У нас билеты на самолет на три часа.

Он не верил своим ушам! Это говорит Франческа! Он обнял ее так крепко, как только мог.

– Дай мне пять минут, – прошептал он, – и мы будем вместе.

– На всю жизнь, – ее нежный голос придал ему новые силы. – Конечно, любовь моя.

Спустя девять часов они стояли перед улыбающимся судьей Эпплби.

– О'кей, похоже, вы обо всем договорились. Я говорил вам, что если ваша любовь настоящая, то все будет в порядке. Теперь повторяйте за мной: «Я, Франческа Мэллори, беру этого мужчину, Андре Бенета, в законные мужья. Я клянусь любить, уважать и ценить его, оставаться верной ему и в горе и в радости, в болезни и в здравии, в бедности и в богатстве, пока смерть не разлучит нас». Фрэн повторила эти слова громким, четким голосом, чувствуя руку Андре на своей талии. Судья кивнул и велел Андре повторять за ним:

– Я, Андре Бенет, беру эту женщину, Франческу Мэллори, в законные жены. Я клянусь любить ее, уважать, ценить и защищать ее, быть верным ей в болезни и здравии, бедности и богатстве, горе и радости, пока смерть не разлучит нас.

Глубокий голос Андре проникал в самое сердце Фрэн. Ее охватило такое счастье, какого она не испытывала никогда раньше.

– Поскольку ты, Франческа, и ты, Андре, поклялись перед Богом и собравшимися здесь любить друг друга, пока смерть не разлучит вас, то я властью, данной мне штатом Невада и правительством Соединенных Штатов Америки, объявляю вас мужем и женой. Что соединил Бог да не разлучит человек. Вы можете поцеловать вашу прелестную невесту, мистер Бенет.

Андре на минуту убрал руку с ее талии. Он достал из кармана пиджака кольцо, то самое дорогое как память о родителях кольцо, которое она так хотела надеть. Оно подошло превосходно. Франческа светилась от счастья.

– Франческа! – выдохнул он ее имя, чувствуя, как любовь наполняет его сердце.

Она посмотрела ему в глаза – и между ними больше не было никаких секретов. Его губы прижались к ее губам.

Спустя пять недель Фрэн стояла рядом с мужем в гостиной Герды и встречала гостей. Она чувствовала, как рука Андре ласкает ее сзади.

– Ну когда мы сможем наконец остаться наедине? – прошептал он ей в ухо, воспользовавшись тем, что очередной гость замешкался в прихожей.

Ее тело задрожало при звуке его глубокого голоса.

Каждый раз, когда они оказывались вместе, все было как в первый раз. Андре заставлял ее чувствовать себя бесконечно желанной. Она и не подозревала, что подобная страсть возможна между мужчиной и женщиной. Она только теперь поняла, что значит быть женщиной. А ведь могла никогда не узнать любовь такого мужчины, как Андре. Только мысли о нем, предвкушение ночи в постели с ним, в его объятиях лишали ее дара речи. Она молча смотрела на него и наслаждалась. Этот человек – ее муж, ее возлюбленный, ее счастье. Боже, подумала она, у нас же гости!

– Я боюсь, еще не скоро. Прихожане нашей церковной общины жаждут познакомиться с моим красивым мужем. Ты знаешь, что сегодня ты выглядишь как в первый день нашей встречи? – выдохнула она.

– На мне, кажется, была рабочая одежда, одолженная у брата Джозефа. Я был похож на монаха. Надеюсь, этот черный костюм нравится тебе больше.

Уголки губ Фрэн приподнялись в улыбке.

– Я не имела в виду твою одежду.

– Правда? – усмехнулся он.

Ее щеки вспыхнули.

– Я хотела сказать, что ты выглядел великолепно. Я потеряла дар речи, когда увидела тебя.

– Чуть позже я скажу тебе, о чем я думал, когда увидел твою роскошную фигуру, облаченную в персиковый костюм. Я готов поклясться, что ты могла бы соблазнить дьявола. Или монаха.

– Андре!

Он поцеловал ее в шею.

– Мне нравится, когда ты притворяешься шокированной.

– Я в бешенстве. Ты знаешь, что мне завидуют все женщины в гостиной Герды?

Он потряс головой.

– Все смотрят только на тебя, Франческа! Не сомневайся, – хрипло добавил он. – Мне очень жаль доктора Баркера. Бедняга, он все еще влюблен в тебя.

– Ты ошибаешься, дорогой. Он когда-нибудь влюбится по-настоящему, как мы с тобой.

– Может быть, если ему повезет, он встретит настоящую женщину. Сегодня мне жаль всех, потому что у них нет такой жены, как у меня. Они даже не подозревают, какие сюрпризы ты умеешь дарить.

Глаза Фрэн засветились счастьем. Она знала, что он имел в виду. А сегодня… сегодня у нее тоже было что-то неожиданное для него. Она весело рассмеялась.

– Андре, – прошептала она загадочно. – После того как все закончится, я бы хотела проехаться на машине.

Он вспыхнул в ответ на ее любопытный взгляд.

– Я должен признаться, что у меня были другие планы, но не могу отказать тебе.

– Это не займет много времени.

Странная искорка вспыхнула в его глазах.

– Ты хочешь поехать в какое-то особенное место?

– Да.

– Это сюрприз?

Она улыбнулась соблазнительной улыбкой:

– Подожди, и ты сам все узнаешь.

– Ты не должна была говорить мне это, – прошептал он. – Теперь я жду не дождусь, когда мы уедем.

– Если мы сделаем это сейчас, мы всех разочаруем, особенно Герду и маму, они потратили столько сил, чтобы устроить праздник для нас.

– В таком случае я буду терпеливым. Я люблю их обеих. И тебя одну.

Через два часа Андре склонил голову на плечо своей жены.

– Куда ехать? – Любопытство снедало его.

– На юг по шоссе, я скажу, где свернуть.

Вот как. Андре не знал, что и думать. Очевидно, женщины умеют загадывать загадки даже после пяти недель брака. Но он не жаловался. Наоборот, жизнь с Франческой была для него полна очаровательных сюрпризов и неожиданных открытий.

– Поверни здесь, дорогой.

– Как пожелаешь, – промурлыкал он, лаская взглядом ее прелестный профиль.

Сегодня она была так прекрасна. Он был так очарован ее красотой и поглощен собственным счастьем, что даже не заметил, что эта неизвестная дорога, по которой они сейчас ехали, вела их к монастырю, пока они не достигли его центральных ворот. Была почти полночь.

– Франческа?

– Подожди еще пять минут, и ты получишь ответы на все вопросы. Если не возражаешь, я хотела бы, чтобы мы навестили могилу твоего отца.

Андре моргнул от удивления, но, видя, что она настроена решительно, вышел и открыл перед ней дверцу.

– Здесь слишком холодно.

– Я чувствую себя прекрасно, когда твои руки обнимают меня.

Месяц освещал равнины – много ярче, чем в последний раз, когда он приезжал сюда. Казалось, это было вечность назад. Тогда он был другим человеком. Они молча подошли к могиле его отца. Фрэн медленно повернулась к нему и положила руки ему на плечи.

– Андре, любовь моя, я должна что-то сказать тебе. Думаю, твой отец обрадовался бы, если бы услышал это. – Улыбка осветила ее лицо. – У нас будет ребенок, дорогой. Я узнала только вчера и безумно обрадовалась. Мне кажется, что нам нужно было прийти сюда. Здесь все произошло, здесь мы встретили и полюбили друг друга. И все потому, что аббат Амброзий согласился написать статью для журнала. Я привыкла думать, что все произошло случайно. Но теперь, вспоминая прошлый апрель, мне кажется, что, когда твоя тетя открыла тебе правду об отце, а меня послали на задание вместо Поля, это была судьба. Наша судьба, а теперь судьба нашего малыша.

Примечания

1

Мое сокровище (нем.)

(обратно)

2

Да, мое сокровище! (нем.)

(обратно)

3

Имеется в виду традиционный рождественский вертеп, изображающий младенца Христа в яслях, и пещеру, в которой он родился.

(обратно)

Оглавление

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

*** Примечания ***