Коррак огляделся и прибавил шагу: это место ему не нравилось. Вокруг тянулись к небу необъятные стволы высоких деревьев, их мрачные широкие ветви закрывали свет солнца. Едва заметная тропинка петляла между ними, порой приближаясь к склону оврага, и тогда Коррак, казалось, шагал по верхушкам провалившегося под землю леса. Иногда — в просветы между деревьями — он видел жуткие громады горных вершин Корнуола, тянущиеся цепью на запад.
Местные жители считали, что именно в этих горах поджидает своих жертв разбойничья ватага Буруга Жестокого. Редкий смельчак отваживался отправиться горной дорогой, опасаясь нарваться на засаду. Коррак перехватил понадежнее копье и ускорил шаг. Его поспешность объяснялась не только опасностью, грозящей со стороны угнездившегося в этих местах отребья, но и желанием еще разок заглянуть в родную деревню: ему предстояло длинное утомительное путешествие почти через всю Британию. Хотя он только что достаточно успешно выполнил тайное поручение старейшин варварских племен с равнин Корнуола, ему не терпелось покинуть эти негостеприимные земли. Он с отвращением посмотрел вокруг — от тоски по приветливым лесам, в которых щебетали птицы и носились олени, по высоким белым утесам, возле которых весело играло голубое море. А этот угрюмый мрачный лес казался совершенно необитаемым: до сих пор Коррак не видел ни птиц, ни животных, ни каких-либо признаков человеческого жилья.
Товарищи Коррака по секретной экспедиции все еще задерживались при дворе корнуолского короля, пользуясь его примитивным гостеприимством, и не спешили отправиться восвояси, наслаждаясь заслуженным отдыхом после трудной работы. Но праздность была не свойственна Корраку: он оставил приятелей и отправился один.
Быстро скользящий по лесной тропе воин являл собой фигуру примечательную: более шести футов ростом, могучий и в то же время стройный, сероглазый и светловолосый, он казался чистым британцем. Однако в жилах его текла кельтская кровь, а длинные соломенные волосы раскрывали в нем — как и во всем их племени — влияние бельгов.
Он был одет в искусно выделанные оленьи шкуры: кельты еще не очень преуспели в изготовлении тканей, а прочие животные не водились в таком изобилии на землях его родного племени.
Его вооружение состояло из длинного тиссового лука — не слишком изящного, но надежного; длинного и широкого меча в ножнах из бычьей кожи; обоюдоострого громадного кинжала и маленького круглого щита из того же материала, что и ножны. Голову прикрывал металлический шлем, грубо изготовленный — так же, как меч, кинжал и окантовка щита — из бронзы. На щеках и предплечьях воина были намалеваны травяной краской слабые узоры.
Безбородое лицо одинокого путника имело типичные черты британца, четкие и открытые, исполненные нордической проницательной решимости в смеси с безрассудной смелостью и художественностью кельта.
Итак, Коррак шагал по лесной тропе, порядком усталый, однако готовый к бегству или битве, но не желавший ни того, ни другого.
Тропа вела в сторону от оврага, огибая высокое дерево: оттуда доносился шум схватки. Осторожно двигаясь вперед, он раздумывал — припоминая болтовню местных жителей — уж не эльфы ли с гномами выясняют тут отношения. Любопытство взяло верх, и он заглянул за дерево.
Странная картина открылась его взгляду: неподалеку, к стволу могучего дуба прижался истекающий кровью громадный волк, находящийся явно в безвыходном положении, а перед ним, приготовившись к прыжку, приникла к земле гигантская пантера. Коррак задумался о причинах их стычки — не часто хозяева лесов встречались в открытой битве. А еще его удивили странные завывания этого огромного кота: казалось, разъяренное животное чем-то напугано, и, несмотря на жажду убийства, пылающую в неистовых глазах, колеблется перед финальным прыжком.
Почему Коррак вмешался в эту схватку, да к тому же встал на сторону волка, он и сам не знал. Несомненно, тут сыграла роль безрассудная храбрость кельта и инстинктивная склонность прийти на помощь слабейшему. Как бы там ни было, Коррак, позабыв про свой лук, выхватил меч и, выпрыгнув из своего укрытия, оказался прямо перед пантерой. Но использовать смертоносный клинок ему не пришлось — пантера, уже встревоженная каким-то неясным обстоятельством, издала жуткий вопль и исчезла среди деревьев так быстро, что Коррак подумал, не пригрезился ли ему этот грозный хищник. Он резко повернулся к волку, опасаясь нападения сзади, но тот смотрел на избавителя, почти растянувшись на земле, затем встал и медленно побрел прочь от дерева, не отводя взгляда от человека; сделав несколько шагов, он отвернулся и запрыгал прочь странной шаркающей походкой. Глядя на ковыляющего зверя, воин почувствовал суеверный страх: ему доводилось видеть немало серых хищников, он охотился на них, бывало, и они нападали на него, но такого волка Коррак не видел никогда.
Поколебавшись, он осторожно двинулся по волчьим следам, отчетливо выделяющимся на мягком суглинке. Пройдя немного, он вдруг остановился, словно пораженный громом, волосы на голове зашевелились от ужаса: были видны следы только задних лап — волк шел, выпрямившись.
Коррак осмотрелся. Тишина — лес молчал. Он почувствовал страстное желание повернуть обратно, чтобы как можно больше пространства оказалось между ним и тайной, но его кельтское любопытство не позволило принять разумное решение: он снова пошел по следу. А тот исчез совсем — под большим деревом, пропал, словно его и не было. Холодный пот выступил на лбу воина. Что за мерзкое местечко этот лес? Что за оборотень пытался завести его в глушь? Коррак попятился назад, подняв меч: воинская доблесть не позволяла ему пуститься в бегство, хотя желания было больше, чем достаточно. Он вернулся к дереву, где вначале увидел волка, а потом двинулся по следам зверя в ту сторону, откуда тот появился. Коррак почти бежал, чтобы убраться подальше от чудовищной твари, которая ходит на двух ногах и исчезает в воздухе.
Следы становились все менее различимыми, и Коррак сбавил темп до медленного шага. Это оказалось для воина даже благом: он услышал голоса людей, идущих по тропе, прежде чем они увидели его. Он поспешно влез на высокое дерево, раскинувшее ветви над тропой, и улегся на одну из них, держась за ствол.
По лесной тропинке шли трое. Один был крупным, массивным мужчиной, выше шести футов ростом, с длинной рыжей бородой и большой копной рыжих волос, с цветом которых контрастировали его черные выпученные глаза. Одетый в оленьи шкуры, гигант был вооружен громадным мечом. Его сопровождали тощий, как скелет, одноглазый старик и сморщенный косоглазый коротышка.
Коррак узнал их по красочным, пересыпанным проклятьями, рассказам корнуолцев. Стремясь рассмотреть самого знаменитого в Британии разбойника и убийцу, он так наклонился вперед, что потерял равновесие и, соскользнув с дерева, плюхнулся на землю прямо под ноги одноглазому. В то же мгновение Коррак вскочил и выхватил меч, потому что знал: рыжеволосый человек — Буруг Жестокий, истинная беда Корнуола.
Разбойник пробормотал грязное ругательство и, выхватив длинный меч, быстро отскочил назад, уклоняясь от яростной атаки британца: бой начался. Помедлив мгновение, Буруг неистово взмахнул своим чудовищным клинком и ринулся в лобовую атаку, пытаясь сбить воина с ног за счет преимущества в весе; одноглазый скользнул в сторону, стараясь зайти Корраку с тыла, а коротышка отступил к краю леса. Изящное искусство фехтования было еще не ведомо свирепым бойцам далекого прошлого. Они рубили и резали, вкладывая в каждое движение всю мощь закаленного в битвах тела. Сильнейший удар в щит бросил Коррака на землю, и одноглазый, размахивая ножом, кинулся к нему, пытаясь заколоть. Коррак, не поднимаясь, быстро крутнулся на месте и полоснул разбойника по ногам, а когда тот с воем повалился — прикончил кинжалом; затем проворно перевернулся на бок и в прыжке увернулся от меча Буруга. Надежный щит выдержал удар смертоносного клинка, и воин, воспользовавшись секундным промедлением противника, оттолкнул того в сторону и, вложив всю силу в замах, рубанул мечом: голова Буруга слетела с плеч.
Услышав шорох, Коррак мгновенно обернулся и обнаружил, что третий разбойник поспешно покинул место битвы и сейчас мчался по лесу уже довольно далеко от дороги. Воин бросился было в погоню, но тот успел скрыться среди деревьев. Дальнейшее преследование не имело смысла; Коррак вернулся на тропу и торопливо зашагал, временами переходя на бег, прочь от опасного места. Он не знал наверняка, есть ли поблизости еще разбойники, но был твердо уверен, что теперь надо убираться из леса, и делать это как можно скорее. Несомненно, сбежавший негодяй поднимет на ноги всю ватагу, и вскоре они перетряхнут каждый листик в этой глухомани.
Впрочем, пока все складывалось удачно: Коррак беспрепятственно двигался по тропе, не обнаруживая никаких признаков врага. Наконец, он остановился и взобрался на самый верх громадного дерева, возносившего могучую крону в заоблачные выси.
Воин огляделся: со всех сторон его окружал океан листвы. На западе проглядывала тонкая полоска холмов, к которым ему не хотелось приближаться. На севере, но гораздо дальше, вздымались пологие вершины невысоких гор. И только на востоке — где-то у горизонта — он едва смог рассмотреть границу перехода редеющих лесов в плодородные равнины. До них мили и мили пути, сколько именно — он не знал, но потом его ожидало бы более приятное путешествие: светлые рощицы, зеленые луга, деревни, населенные людьми его племени. Коррак удивился, что смог увидеть так далеко, но ведь и дерево, на которое он взобрался, было настоящим гигантом среди остальных.
Прежде чем спуститься, он взглянул вниз и рассмотрел едва заметную отсюда тропу, по которой только что бежал на восток, смог различить и другие тропинки, пересекающие и отходящие от нее. И тут что-то блеснуло; он присмотрелся к заинтересовавшей его прогалине и увидел нескольких вооруженных людей. Здесь и там почти на каждой тропинке его глаз отмечал мелькание одежды, движение листвы: значит, этот косоглазый разбойник успел оповестить своих товарищей. Теперь они были повсюду, и он, похоже, оказался в ловушке.
До него донеслись ослабленные расстоянием дикие крики: по-видимому, негодяи оповещали друг друга, что их жертва ускользнула. Задержись он на мгновение — и промедление стоило бы ему жизни. Сейчас он находился в относительной безопасности, но все равно разбойники были близко. Он быстро сполз с дерева и скользнул в лес.
Началась самая восхитительная охота, в которой когда-либо участвовал Коррак; жаль только, что добычей был он, а догоняли его другие. Прокрадываясь беззвучной тенью, перебегая от куста к кусту, от дерева к дереву, прячась в канавах, затем снова двигаясь бегом, Коррак устремился прочь — к восточной окраине леса. Он петлял и временами делал крюк к северу или югу, но все же старался держаться неподалеку от тропы, ведущей на восток.
Однако преследователи буквально наступали ему на пятки. Порой проползая среди кустов или затаившись за густыми ветвями, он оказывался на расстоянии вытянутой руки от охваченных азартом погони разбойников. Пару раз они заметили Коррака, и тогда только быстрые ноги да врожденное проворство помогли ему спастись. Перепрыгивая через поваленные стволы и продираясь через кустарник, он скрывался в густом подлеске под разочарованные крики негодяев.
Удирая в очередной раз под улюлюканье разбойников, он неожиданно выскочил к гряде небольших холмов, которых не заметил, осматривая лесные просторы с вершины громадного дерева. Крики позади внезапно смолкли, воин оглянулся и обнаружил, что его преследователи остановились. Не задерживаясь, чтобы обдумать их такое странное поведение, он бросился вперед, огибая огромный валун, и, зацепившись ногой за тонкий корень, повалился на землю. В этот момент что-то обрушилось на его голову, и он потерял сознание.
Когда Коррак пришел в себя, то обнаружил, что связан по рукам и ногам, и его куда-то несут. Он осмотрелся. Его тащили на плечах какие-то щуплые, чернокожие карлики. Самый высокий из них едва ли достигал четырех футов, и шагали они, наклоняясь вперед, как будто привыкли проводить жизнь, ползая и прячась; они подозрительно озирались, их черные глаза зловеще поблескивали. Вооружение похитителей состояло из маленьких луков со стрелами, коротких копий и кинжалов; Коррак не заметил ни куска обработанной бронзы, а только тщательно обточенный кремень и обсидиан. Одетые в прекрасно выделанные шкурки кроликов и прочих мелких животных, а также в грубую ткань, эти странные люди были раскрашены с головы до ног охрой и травяной краской. Всего Коррак насчитал человек двадцать. Кто они? Он никогда не видел таких.
Они спустились в каменистую расщелину и, пройдя еще немного, оказались у монолитной скалы: это был тупик. Здесь, по команде одного из карликов, похитители положили британца на землю и затем дружными усилиями откатили в сторону огромный валун. Открылся темный зев пещеры, и странные люди снова подняли Коррака и двинулись вглубь.
Коррак заледенел при мысли о черных глубинах этой ужасной пещеры. Одним богам ведомо, что же это за люди. Во всей Британии и Альбе, в Корнуоле или Ирландии Коррак никогда не видел подобных — черных карликов, живущих в земле. Холодный пот выступил на его лбу: несомненно именно о них рассказывали корнуолцы. Эти злобные уродцы прячутся в своих пещерах днем, а ночью выходят на поверхность: угоняют скот, поджигают дома, убивают людей! Даже теперь, если вы приедете в Корнуол, вам расскажут о них.
Люди — или это были эльфы? — втащили его в пещеру, затем закатили валун обратно на место. Какое-то время воина окружала полная темнота, затем вдалеке загорелись факелы, и процессия двинулась вперед. По пути она все увеличивалась — к ней присоединялись другие люди, освещая дорогу факелами.
Коррак старался рассмотреть пещеру. Неровный свет факелов освещал то одну, то другую стену, и в эти мгновения британец смог рассмотреть примитивные рисунки, выполненные довольно искусно, во всяком случае, гораздо лучше, чем умело его собственное племя. Потолок пещеры терялся где-то во мраке — Коррак знал, что часто небольшое входное отверстие могло привести в пещеру удивительных размеров. В отсветах пляшущего огня странные люди возникали и исчезали безмолвно, словно тени далекого прошлого.
Неожиданно процессия остановилась, Коррака поставили на ноги и развязали веревки, которыми он был опутан.
— Иди прямо вперед, — произнес голос на языке его племени, и он почувствовал, как острие копья коснулось затылка.
Затекшие ноги плохо слушались своего хозяина, и он двинулся по пещере неуверенной шаркающей походкой. Внезапно пол начал резко поднимался вверх. Подъем оказался чрезвычайно крутым, а каменный склон очень скользким, так что Коррак не смог взобраться по нему самостоятельно. Но похитители втащили его наверх, и тут только он заметил, что какие-то длинные плети свешиваются из темноты над головой.
Эти странные люди хватались за них и, перебирая ногами по скользкому подъему, быстро забирались вверх. Оказавшись на ровной поверхности, Коррак обнаружил, что в этом месте пещера делает поворот. Преодолев его, британец ахнул от изумления при виде открывшейся ему картины.
Подземный коридор превратился в огромный зал, непонятно каким образом умещавшийся под землей. Бесконечно высокие стены смыкались в чудовищный купол, теряющийся во мраке. Полноводная подземная река пересекала пещеру из конца в конец. Каменный арочный мост, похоже, природный, соединял берега потока.
Все стены были испещрены отверстиями, которые, судя по всему, являлись входами в маленькие жилые пещерки: внутри каждой горел огонь и копошились какие-то тени. Ровные ряды этих мерцающих отверстий уходили куда-то в высоту. Создать такой город было не под силу обычному человеку! Насколько Коррак смог рассмотреть, в пещерках и снаружи и на ровном полу основной пещеры люди занимались своими обычными делами. Мужчины разговаривали друг с другом и чинили оружие, некоторые ловили в реке рыбу; женщины хлопотали у огня и делали одежду. Все это выглядело, как в любой другой деревне в Британии; и в то же время было совершенно нереальным: глухая пещера, молчаливые карлики, лениво несущая свои воды река.
Но вот они узнали о пленнике и собрались вокруг него, по-прежнему безмолвно, не выкрикивая оскорблений и непристойностей, как это принято у варварских народов; маленькие люди толпились вокруг Коррака, молча рассматривая его злыми волчьими глазами. Это было так жутко, что несмотря на все свое мужество, воин содрогнулся.
Тем временем похитители подтолкнули британца вперед: у самого берега реки они остановились и снова окружили своего пленника плотной стеной.
Два больших костра вспыхнули перед ним: между ними что-то находилось. Коррак присмотрелся и смог различить высокое каменное сиденье наподобие трона, и на нем — старика с длинной белой бородой, тихого, неподвижного, однако его яростные черные глаза светились холодным огнем.
Старик был одет в какой-то длинный балахон. Одна, похожая на клешню костлявая рука сжимала край сиденья, впиваясь когтями тощих пальцев в серый камень. Другую руку скрывали складки одежды.
Пламя костров плясало и мерцало. Старик поднялся с места, его кривой, похожий на клюв нос и длинная борода четко выделялись на свету. Потом очертания его фигуры стали расплываться, и Коррак с изумлением понял, что видит только светящиеся неистовые глаза старика.
— Говори, британец! — неожиданно прозвучали слова, сказанные сильным чистым голосом без признаков старости. — Говори, если тебе есть что сказать.
Коррак вздрогнул от неожиданности и, запинаясь, спросил:
— Да, да — что вы за люди? Зачем вы меня захватили? Вы — эльфы?
— Мы — пикты, — раздался суровый ответ.
— Пикты!
Коррак слышал рассказы об этом древнем народе из гэльских британцев, говорили, что они все еще прячутся в Силурийских холмах, но...
— Я воевал с пиктами в Каледонии, — запротестовал британец. — Они невысокие, но очень массивные и уродливые, совсем не такие, как вы!
— Это были не настоящие пикты, — прозвучал ответ. — Посмотри вокруг, британец. — И он величественно указал на людей. — Ты видишь остатки исчезающего племени, племени, которое когда-то правило Британией от моря до моря.
Коррак удивленно посмотрел вокруг.
— Слушай, британец, — продолжал голос, — слушай, варвар, я тебе расскажу историю погибшего племени.
Свет костров мерцал, бросая случайные отсветы на стены и молчаливую реку. Голос старика зазвучал в пространстве пещеры:
— Наш народ пришел с юга, через острова, через внутреннее море, через покрытые снегом горы, там часть племени осталась, чтобы противостоять преследовавшему нас врагу. Мы спустились на плодородные равнины и расселились по всей земле. Мы стали богатыми и процветали. Затем в стране появилось два короля, и победитель прогнал побежденного. Потом многие из нас построили лодки и подняли паруса, направляясь к дальним утесам, сиявшим белым светом на солнце. Мы нашли добрую страну с плодородными равнинами. Мы нашли племя рыжих варваров, которые жили в пещерах. Это были могучие гиганты с огромными телами и совсем малым разумом.
— Мы построили плетеные хижины. Мы возделывали землю. Мы очистили лес и прогнали рыжих гигантов в горы на западе и на севере. Мы были богаты, мы процветали.
— Затем, — тут голос наполнился злобой и яростью, и загремел под сводами пещеры подобно грому, — затем пришли кельты. С западных островов в своих грубых челноках. Они высадились на берегу, но западный берег им не понравился. Они двинулись на восток и захватили плодородные равнины. Мы боролись, но они оказались сильнее. Эти неистовые воины имели бронзовое оружие, в то время как у нас было только оружие из кремня.
— Нас изгнали и поработили. Нас изгнали в леса. Некоторые скрылись в горах на западе, часть ушла к северным горам. Там они смешались с рыжими гигантами, которых мы прогнали так давно, и породили чудовищных карликов, умеющих только воевать.
— Но мы поклялись, что никогда не покинем землю, за которую мы боролись. Однако кельты превосходили нас числом: их было много и приходило еще больше. Поэтому мы стали прятаться в пещерах и оврагах. Мы — кто всегда жил в хижинах, на свету, кто всегда обрабатывал землю — теперь научились жить словно кролики в норах, куда никогда не проникает луч света. В пещерах, которые мы нашли — и это самая большая из них. В пещерах, которые мы сделали сами.
— Вы, британцы, — голос превратился в крик, и длинная рука вытянулась в осуждающем жесте, — вы, и ваше племя! Вы превратили свободный процветающий народ в расу земляных крыс! Мы, кто никогда не убегал, кто жил на воздухе, под солнцем, рядом с ласковым морем, мы должны прятаться, как звери, на которых идет охота, и зарываться, как кроты! Но ночью! О, тогда мы мстим! Мы выползаем из своих укромных мест, оврагов и пещер, с факелом и кинжалом! Смотри же, британец!
Следя за его жестом, Коррак увидел круглый столб из какого-то очень твердого дерева, установленный в яме, выбитой в каменном полу недалеко от берега. Пол вокруг был поврежден, словно там бушевал огонь.
Коррак смотрел и не понимал. Смысл речи старика как-то ускользнул от него. И он по-прежнему сомневался в принадлежности этих странных карликов к человеческой расе. Ему вспомнились рассказы о “маленьком народце”: об их делах, их злобности, их ненависти к людям. Трагическая история исчезнувшего племени не тронула сердце британца. Он не понимал, что видит одну из тайн веков, и тем более не подозревал, что мог бы развеять одну из легенд, причислявшей пиктов к эльфам, гномам и прочей фантастической нелюди. Поначалу пиктов признавали человеческой расой, а затем отказывали даже в самом факте существования, точно так, как неандертальцы вошли в легенды о гоблинах и ограх. Впрочем Коррака тревожило совсем другое, а старик, между тем, продолжал:
— Вот, здесь, британец, — выкрикнул он, показывая на столб, — здесь ты заплатишь! Совсем немного — по общему счету, но в полной мере для тебя.
Ликование старика казалось бы дьявольским, если бы не светившаяся в его глазах убежденность в справедливости возмездия. Он был искренней в своих устремлениях и казался последним защитником великого проигранного дела.
— Но я британец, — запинаясь, проговорил Коррак. — Это не мой народ изгнал ваших предков! Это были гэлы, из Ирландии. А мое племя пришло из Галлии всего сто лет назад. Мы победили гэлов и изгнали их в Эрин, Уэльс и Каледонию подобно тому, как они изгнали ваш народ.
— Не имеет значения! — отмахнулся старик. — Кельт есть кельт. Британец или гэл, не имеет значения. Каждый кельт, который попадает в наши руки, должен платить, будь он воин или женщина, ребенок или король. Схватите его и прикрутите к столбу.
Пикты мгновенно выполнили приказ, и надежно привязанный Коррак с ужасом наблюдал, как возле его ног начала расти гора дров.
— А когда ты достаточно поджаришься, британец, — продолжил старик, — этот кинжал, который уже пробовал кровь сотни кельтов, утолит свою жажду твоей.
— Но я никогда не причинил зла пиктам! — задыхаясь, проговорил Коррак и дернулся в своих путах.
— Ты платишь не за то, что сделал ты, а за то, что натворило твое племя, — сурово ответил старик. — Я хорошо помню, что творили кельты, когда высадились впервые в Британии — вопли умирающих, крики насилуемых девушек, дым горящих деревень, грабежи.
Британец почувствовал, как его короткие волосы на затылке встали дыбом. О, боги, что он говорит! Когда первые кельты высадились в Британии! Ведь это было более пятисот лет назад!
Кельтское любопытство Коррака требовало немедленного удовлетворения, хотя пикты уже изготовились зажечь дрова, сваленные вокруг него.
— Вы не можете помнить этого! Прошли уже сотни лет!
Старик печально посмотрел на пленного воина.
— Я живу уже много веков. В юности я поклялся извести всех ведьм в нашей округе, и одна старуха, корчась у позорного столба, прокляла меня. Она сказала: “Ты не покинешь эту землю до тех пор, пока живет последний ребенок племени пиктов”. Ты понял, британец? Мне предстоит увидеть, как когда-то сильное племя постепенно уйдет в забытье, и тогда — только тогда — я смогу последовать за ним. Она наложила на меня проклятье вечной жизни.
Затем его голос загремел так, что наполнил всю пещеру.
— Это проклятье — ничто. Слова не наносят вреда и ничего не могут поделать с человеком. А я живу. Я видел уже сто поколений, и теперь пошла вторая сотня. Что есть время? Солнце встает и садится, и очередной день уходит в забвенье. Люди смотрят на небесное светило и по нему направляют свою жизнь. Они идут об руку со временем. Они считают минуты, которые мчат их к вечности. Время придумано человеком, а вечность дело богов. В этой пещере нет места суете, нет звезд, нет солнца — нет времени, а есть вечность. Мы не торопимся, ибо ничто не отмечает бегущие часы. Молодежь выходит наружу. Они видят солнце и звезды и, ощутив пульс жизни, они уходят. Совсем юным я вошел в эту пещеру, и никогда не покидал ее. И — по вашим меркам — я живу здесь тысячи лет, а может быть — один час. Когда то, что называют душой или разумом — назовите это как хотите — не связано временем, оно может повелевать телом. Наши старейшины в прежние времена знали больше, чем ваш наземный мир когда-либо сможет узнать. Когда я чувствую, что мое тело начинает слабеть, я принимаю магическое средство, известное только одному мне во всем мире. Оно не дает бессмертия — на него работает разум — но оно восстанавливает тело. Племя пиктов постепенно исчезает, исчезает подобно снегу на горе. И когда уйдет последний из них, этот кинжал освободит меня от мира. — Затем он быстро проговорил будничным тоном: — Зажигайте тростник!
В голове Коррака все завертелось. Он был не в состоянии понять только что услышанное: очевидно, его поразило безумие. А то, что он увидел в следующую минуту, утвердило британца в этой мысли.
Через толпу протискивался волк; более того, он понял, что этот тот самый волк, которого он спас от пантеры в лесу неподалеку от оврага!
Удивительно, как давно и далеко отсюда это происходило! Будто в какой-то прошлой жизни.
Да, это был тот самый волк. Коррак узнал его по странной шаркающей походке. Внезапно это существо выпрямилось и подняло лапы к голове. Ледяной ужас сдавил сердце британца.
Но вот голова волка откинулась назад, и в открывшемся темном провале постепенно проступило человеческое лицо, лицо пикта. Тело волка претерпело еле уловимые превращения, и вот уже волчья шкура упала на каменный пол, а ее обладатель поспешно двинулся вперед, выкрикивая что-то на непонятном языке. Потрясенный Коррак понял, что видит оборотня! Пикт, уже собравшийся поджечь дрова у ног британца, заколебался и отвел в сторону факел.
Волк-пикт выбрался на свободное пространство и обратился к вождю на кельтском языке, очевидно, чтобы пленник тоже понял его слова. Коррак, несмотря на бедственное положение, уже отметил, что многие пикты разговаривали на языке его племени.
— Остановитесь! Этого человека сжигать нельзя! — И глаза оборотня сверкнули зеленым огнем.
— Это еще почему? — гневно воскликнул старик, сжимая свою длинную бороду крючковатыми пальцами. — Кто ты такой, чтобы идти против обычаев старины?
— Я встретился с пантерой, — отвечал волк-пикт, — и этот британец рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою. Неужели пикт может быть таким неблагодарным?
Старик заколебался, раздираемый противоречивыми желаниями — фанатической жаждой мщения и столько же сильной племенной гордостью, а в это время толпа зашумела, заволновалась, выкрикивая что-то на своем языке. В конце концов старый вождь кивнул.
— Пикт всегда платит свои долги, — величественно проговорил он, — и никогда не забывает добра. Развяжите его. Ни один кельт не может сказать, что пикт проявил неблагодарность к нему.
Коррака освободили, и он, ошеломленный, пытался произнести слова благодарности, но вождь отмел их.
— Пикт никогда не забывает о враге, даже помня его доброту. — И старик величественно отвернулся.
— Идем скорее, — проговорил оборотень, потянув британца за руку.
Он повел воина по узкому боковому коридору прочь от основной пещеры. Помедлив у выхода, Коррак оглянулся — старый вождь снова уселся на каменный трон; его сверкающие глаза, казалось, созерцали былое величие пиктов. Мерцающее пламя костров бросало алые отсветы на эту неподвижную иссохшую фигурку, в которой жил неукротимый дух потерянного племени.
Провожатый вел Коррака дальше и дальше. Наконец они выбрались на поверхность, и британец увидел над головой звездное небо.
— В той стороне деревня твоих соплеменников. — Пикт энергично взмахнул рукой, показывая направление. — Они приютят тебя.
Потом он протянул кельту подарки — одежду из ткани и тщательно выделанной оленьей шкуры; узорчатый пояс, расшитый бусинами; прекрасный лук из рога и кожаный колчан со стрелами, наконечники которых были искусно вырезаны из обсидиана; немного сушеной рыбы и пару лепешек. Впрочем, больше всего Коррак обрадовался при виде своего собственного оружия.
— Подожди минутку, — заговорил британец, когда пикт повернулся, чтобы уйти. — Я шел по твоим следам в лесу. Они вдруг исчезли.
Расслышав вопросительную интонацию, пикт тихо рассмеялся.
— Я просто взобрался на дерево: взглянув наверх, ты увидел бы меня. Ну, прощай. Если тебе когда-нибудь понадобится друг, ты всегда найдешь его в Беруле, вожде пиктов Альбы.
Он повернулся и исчез. А Коррак, в призрачном свете луны, зашагал в сторону кельтской деревни.
