Искорка 1968 №04 [Журнал «Искорка»] (pdf) читать онлайн

№4

И

с к о р к а

АПРЕЛЬ

Ежемесячник
газеты «Ленинские
и скры »
— орган
Л ен и н град ско го
О б к о м а
и Горком а
ВЛКСМ ,
Л ен и н гр ад ск о го
С о вета
п и он ерской
о р ган и зац и и
и м ен и В .
И . Л ен и н а

1968
г о д и з д а н и я X II

Б. РАЕВСКИЙ

ЧЕТЫРЕ СТРАНИЧКИ
М н е хо чет ся р а ссказат ь в а м , ребят а , четыре
ко рот кие ист ории . Это к а к бы четыре от дельн ы е
с т р а н и ч к и , четыре кр охот ны е с ц е н к и и з ж и зн и
за м е ч а т е ль н о й р е в о л ю ц и о н е р к и Н адеж ды К о н ­
ст ант иновны К р у п с к о й — ж ены В л а д и м и р а И л ь и ­
ча , его п е р в о го п о м о щ н и к а .

всякие необходимые вещи.
А что ещё?
Задумалась Надежда Кон­
стантиновна. Прикрыла гла­
за, представила себе лютую
сибирскую зиму, долгие зим­
ние вечера, заметённую сне­
гом избу. А в избе за грубо
Владимира Ильича высла­ сколоченным столом сидит
ли в Сибирь, в Шушенское. Ильич, пишет.
И вдруг Надежда ^Констан­
А вскоре сослали и Надежду
Константиновну.
тиновна подумала: «А как
Собираясь в путь, Надежда же он пишет? В полумракеКонстантиновна
дум ала: то? »
«Что
отвезти
Владимиру
В те времена электриче­
Ильичу? »
ства в Сибири ещё не было.
Ну, во-первых, конечно — И освещались избы где керо­
книги. Ведь Владимир Ильич сином, а где и вовсе лучиной.
Надежда Константиновна
и в ссылке много писал, а
для работы нужны книги. вспомнила, как любил Влади­
Много книг. Во-вторых, тёп­ мир Ильич долгими вечера­
лую одежду. И по хозяйству ми заниматься около яркой

Лампа

с зелёным
абажуром

лампы с зелёным абажуром.
И тут же решила: «Отвезука я в Шушенское лампу.
Большую. С зелёным абажу­
ром. Да, это будет самый
лучший подарок».
Товарищи стали отговари­
вать Надежду Константи­
новну :
— Ну как ты повезёшь в
такую даль лампу со стек­
лянным абажуром?! Непре­
менно разобьёшь в дороге.
Ведь до Шушенского — почти
четыре тысячи километров.
Но Надежда Константинов­
на упрямо качнула головой
и сказала:
— Постараюсь!
И поехала. Долго-долго, це­
лых три недели добиралась
до Шушенского.
Сперва — на поезде. Он та­
щился медленно. Подолгу
стоял на каждой станции, на
каждом полустанке. На ходу
старенький вагон вздраги­
вал, скрипел, а иногда словно
бы даже подпрыгивал. На­
дежда Константиновна то и
дело тревожно заглядывала
под полку: там, на полу, в
самом углу стояла лампа.
И вот — Красноярск. Тут
пришлось задержаться. Даль­
ше надо плыть на пароходе.
Вверх по Енисею. А была
весна. Река совсем недавно
ото льда освободилась. Паро­
ходы ещё не ходили^
Наконец появился первый
пароход. В каюте Надежда*
Константиновна лампу по­
ставила на столик, книгами
её со всех сторон обложила.
Чтобы, если качнёт, лампа
не соскользнула на пол.
2

Плывёт пароход. И лампа
плывёт. Покачивается.
Наконец выгрузилась На­
дежда Константиновна на
пристани. Дальше надо — на
лошадях.
Как пересела в тарантас,
подумала: «Вот теперь — са­
мая тряска. Неужели же я
столько вёрст везла лампу, а
теперь разобью?»
И решила она держать лам­
пу в руках. Да, да, всю доро­
гу. А то — как тряхнёт! —
абажур обязательно раско­
лется.
Так и ехала. Долго. А лам­
пу с зелёным абажуром всё
в руках держала.
А дорога — не такая, как
теперь. Не асфальтом кры­
тая.
Едет Надежда Константи­
новна час. Едет другой. Едет
третий.
Лампа сперва казалась не
очень тяжёлой. Но с каждым
часом всё весомей и весомей
становилась.-Прямо руки от­
тягивает. Будто не лампа, а
пудовая гиря.
А дорога — то в горку,
то — под горку. В гору —
плохо. Тарантас с боку на
бок кренится, / кверху зади­
рается. А под гору — и того
хуже.
Несутся
лошади
вскачь, даже дух захваты­
вает. Тарантас подпрыгивает.
И Надежда Константиновна
подпрыгивает. И лампа у неё
в руках так и прыгает, так и
пляшет. И абажур стеклян­
ный пляшет, дребезжит ж а­
лобно.
«Сейчас расколется », — ду-

мает Надежда Константи­
новна и ещё крепче держит
лампу.
И всё ж е довезла её. Целё­
хонькую.
С тех пор каждый вечер
загоралась в избе большая

керосиновая лампа с зелё­
ным абажуром. И редкие
прохожие, шагая по завален­
ной сугробами деревенской
улице, видели, как допоздна
сидит возле лампы Владимир
Ильич и что-то пишет....
3

Отгрузите
меха...
Надежда Константиновна
была секретарём «Искры».
В газету, в Лондон, со всех
концов России шли письма.
От революционеров, от рабо­
чих. Каждый день — целая
пачка. И на все эти письма
отвечала Надежда Констан­
тиновна.
Одна. На все письма.
Если собрать эти её письма
все вместе, наверное, в деся­
ток больших мешков не вле­
зут!
А ведь письма были не про­
стые! Тайные письма! Хит­
рые!
Однажды в Пскове на поч­
ту заглянул жандарм. И по­
казалось ему подозритель­
ным: письмо из Лондона.
О чём это из Англии просто­
му рабочему пишут?
Осторожно вскрыл жан­
дарм конверт. Читает:
«Глубокоуважаемый Пётр
Евдокимович! Спешу сооб­
щить Вам, что, к великому
сожалению, Ваш брат, Нико­
лай Евдокимович, серьёзно
заболел. Врачи нашли у него
воспаление лёгких и положи­
ли в больницу. Температура
высокая — до 39 градусов...»
Прочитал жандарм, мах­
нул рукой. Что тут интерес­
ного? Заболел кто-то? Ну, и
ладно.
Велел жандарм снова акку­
ратно заклеить конверт и до­
ставить по адресу.
И не знал жандарм, что
4

между строчек этого письма
Надежда Константиновна на­
писала другое, «тайное» пись­
мо. И написала его другими,
«тайными» чернилами.
Эти чернила не видны. Но
если прогреть письмо над
огнём — проступят невиди­
мые прежде слова:
«Платок возьмите у дядень­
ки. А меха отгрузите Осипу
и Пете...»
Впрочем, если бы жандарм
даже пронюхал про «секрет»
и нагрел письмо над свечой,
всё равно ничего не понял
бы.
А получит письмо револю­
ционер,
сразу
сообразит:
«платок», ага! Это — под­
дельный паспорт. Взять его
надо у революционерки Ли­
дии Книпович по кличке
«Дяденька».
А что это за «меха»? От­
куда у революционера какието меха? Что он — купец?!
Да очень просто! Так назы­
вали запрещённые книги. «От­
грузите меха», — значит, пе­
редайте запрещённые книги.
Кому? Осипу—то есть в Одес­
су. Пете — то есть в Полтаву.
А если было написано Те­
рентию— значит, в Тверь, а
Косте — значит, в Киев.
И вот сидит Надежда Кон­
стантиновна до поздней но­
чи.
Пишет
шифрованные
письма. Одному революцио­
неру посоветует, где устроить
тайный склад для «Искры»,
другому — как организовать
побег из тюрьмы. Третьему —
где взять деньги, чтобы ку­
пить печатный станок.
Ночь уже. Все спят кру-

Далеко Лондон от России.
гом. А Надежда Константи­
И Надежда Константиновна
новна всё пишет и пишет.
Устала очень. И спина бо­ далеко. И всё же для всех
лит, и перо само из рук вы­ русских
революционеров
скальзывает. А она всё пи­
она — как боевой штаб. Че­
шет, пишет.
И долго в ночи светится рез неё все держат связь друг
маленькое окошко в одном с другом. Друг с другом и с
из лондонских домов.
Владимиром Ильичём.

5

А мы привыкли
о б е д а ть

на кухне...

тиру, понял, что перестарал­
ся. За несколько дней всю
мебель сменили: появились
простые столы и стулья, про­
стые тарелки и чашки.
А на кухне по просьбе На­
дежды Константиновны то­
же поставили стол. Самый
обыкновенный. И покрыли
его клеёнкой. Белой с синей
каёмкой.
— А к Столу, пожалуйста,
поставьте стулья, — попроси­
ла Надежда Константиновна.
— Зачем вам на кухне
стулья? — спросили у неё.
— А мы тут обедать бу­
дем, — ответила Надежда
Константиновна. — Мы при­
выкли обедать на кухне.

Когда Советское прави­
тельство переехало из Петро­
града в Москву, было реше­
но, что Ленин будет жить в
Кремле. Там оказалась под­
ходящая квартира на треть­
ем этаже.
И вот кто-то из хозяйствен­
ных работников, узнав, что в
квартире будет жить сам
вождь мирового пролетариа­
та, решил не ударить лицом
в грязь и как следует обста­
вить квартиру.
Привезли туда изъятую у
какого-то фабриканта ме­ Ш т о п а н ы е
бель: полированные диваны,
обитые голубым шёлком. На
стенах повисли ковры, а с по­
толка свешивалась огромная
Однажды в- Москву при­
хрустальная люстра.
Когда всё было готово, На­ ехал английский журналист.
деж ду
Константиновну и Это был очень важный жур­
Владимира Ильича пригла­ налист. Его статьи и очерки
сили посмотреть их новое печатались в самых солид­
жилище.
ных английских газетах.
Этот журналист очень хо­
Приехали они и ахнули.
тел
встретиться с «первой ле­
— Нет,— сказала Надежда
Константиновна. — Это не ди» Советской страны. Так
годится. Фабриканту такая он называл Надежду Кон­
мебель, наверно, нравилась, стантиновну. У них, в Анг­
а нам... — она покачала голо­ лии, так принято называть
вой. — Мы привыкли жить жену премьер-министра, са­
просто.
мого главного министра. Ну,
И Владимир Ильич тоже а «главным министром» в Со­
сказал:
ветской России был Ленин.
И вот условились о встрече.
— Такая мебель нам ни
к чему.
А это, ребята, было через
Ну, тут товарищ, который несколько лет после револю­
так роскошно обставил квар- ции. Времена были тяжёлые.

чулки

6

Не хватало продовольствия.
И одежды. И топлива. И стан­
ков.
Английский
журналист
тщательно подготовился к
встрече с «первой леди». Он
обдумал все свои вопросы.
Потом долго стоял перед зер­
калом в туго накрахмален­
ной сорочке. Галстук он за­
колол красивой золотой бу­
лавкой. Надел строгий ко­
стюм, сшитый у лучшего лон­
донского портного. Попрыс­
кался одеколоном. И поехал.
Он ехал и думал — какая
она, «первая леди» России?
Я уж е говорил, что журна­
лист был очень важный. Он
видел многих королей и пре­
зидентов и их жён. Жёны
всегда красовались в изыс­
канных туалетах, в дорогих
мехах, и на шее, и на платье
у них сверкали драгоценно­
сти.
Приехал журналист. Его
провели к Крупской.
И тут он очень удивился.
Так удивился, что даже за­
был произнести отрепетиро­
ванную дома короткую при­
ветственную речь. «Первая
леди» была в простеньком
старом платье, тёмном, с
длинными рукавами и на­
глухо закрытым воротником,

в тяжёлых ботинках с ушка­
ми и в штопаных чулках.
Какие уж там бриллианты!
Какие меха!
«Похожа на учительни­
цу» — растерянно подумал
журналист. — Да, на пожи­
лую сельскую учительницу».
У Крупской были гладко
зачёсанные волосы. И даже
губы — не накрашены...
Но больше всего журнали­
ста поразили эти неуклюжие
ботинки с ушками и штопа­
ные чулки.
Он понимал — долго раз­
глядывать ноги «первой ле­
ди» неудобно и невоспитанно,
отводил глаза, но вскоре не­
вольно вновь тянулся взгля­
дом к этим грубым ботинкам.
...Через несколько недель
журналист вернулся в Лон­
дон.
А вскоре Ленин прочитал
в одной из английских газет
статью: «Первая леди».
Журналист очень живо
описывал Н адежду Констан­
тиновну и, конечно, её про­
стое платье, и ботинки с уш­
ками, и штопаные чулки.
Ленин потом часто подтру­
нивал над Крупской.
— Да, Надя! Не вышла из
тебя «первая леди»! — смеял­
ся он.
Рис. В. Бескаравайного

И. КНЯЗЕВА

В этом доме,
в Москве,
на Смоленской...
собственно, как дом — обыкновенный, не очень новый
Д ОМ-ТО,
московский дом. Он стоит на Смоленской набережной и глядит­
ся в светлую синь Москвы-реки ничуть не горделивей, чем другие его
многоэтажные соседи.
Но подходила я к этому дому с несказанным волнением. Ручаюсь,
будь вы в ту минуту на моём месте, испытали бы то же самое. И вам
бы показалось, что речной пароходик, летевший мимо, вдруг гуднул
особенно весело и счастливо.
А я шла одна и радовалась, и волновалась, и вспоминала, как
вчера с помощью московских журналистов отыскала наконец теле­
фонный номер (а отыскать его было ой как непросто: он исключён
из всех справочников — позже объясню, почему), как покрутила диск
и в ответ услышала приветливый, быстрый говорок:
— Ну, какие тут могут быть церемонии! Конечно, приезжайте.».
Вернусь с работы и буду рад вас увидеть.. Вот адрес.
И решительно никаких ссылок на занятость или нездоровье. Меж­
ду тем человеку, к которому я сейчас спешила, назавтра предстояло
лечь в больницу: снова резко поднялось кровяное давление...
И вот — лестница в этом доме на Смоленской, дверь без всяких
табличек, кнопка звонка, возле которой стою ещё с минуту, соби­
раюсь, так сказать, с духом. Нажимаю... И через несколько секунд
широкая твёрдая ладонь с сильными пальцами пожимает мою руку,
и тот же весёлый, быстрый говорок, запомнившийся по телефону,
приветствует:
— Входите, входите!.. — И продолжает кому-то в глубь кварти­
ры: — Виктория, к нам гость! Из самого, понимаешь ли, из Ленин­
града!..
Я догадываюсь уже здесь, на пороге, что Виктор Дмитриевич чутьчуть подшучивает надо мной, над моим волнением, но шутка эта доб­
рая, приглашающая незнакомого человека не стесняться, оставить
робость и смущение... И Виктория Николаевна — высокая красивая
женщина с очень решительной походкой — уже спешит на голос
мужа:

8

— Раздевайтесь... Не замерзли? Похолодало нынче...
В общем, сразу становится ясно, что в этом доме даже незваного,
случайного гостя привыкли встречать радушно, по-московски, как
старого доброго знакомого...
Потом мы сидим в комнате, обставленной удобно и просто* где по
стенам выстроились на полках книги, множество книг («Это моё увле­
чение, хобби, — скажет чуть позже Виктор Дмитриевич и посмеётся
над самим собой.— Просто мания, да и только!»). А в другой ком­
нате, куда распахнута дверь, виднеется старенькое пианино, на крыш­
ке которого поблёскивает в скупом солнечном лучике фотография.
Эта фотография известна и вазут, и мне, и всему миру: Владимир
Ильич Ленин и Надежда Константиновна сидят на садовой скамье,
мальчик и девочка с ними рядом... Поднимаюсь, подхожу к фотогра­
фии ближе...

Снимок, который береж но хранят не только в музеях, но и в семье Улья­
новых. Рядом с Владимиром Ильичём— Витя Ульянов, на коленях у Надежды
Константиновны — Витина подруга Вера. Фотография сделана в Горках, в
1922 году.

*— Да, — просто говорит хозяин, подходя тоже, — этот мальчонка
рядом с Владимиром Ильичём — я. Сейчас, как видите, стал постар­
ше... Да ведь годы летят, что поделать...
Он смотрит на фотографию чуть задумчиво и пристально, словно
вглядываясь в давным-давно отшумевшее время, в котором и дорогое
лицо Ильича, и шелест листьев горкинского парка — живые, неуми­
рающие, сегодняшние...
А годы-то и впрямь летят. В январе нынешнего года родному пле­
мяннику Ленина, сыну его младшего брата Дмитрия Ильича, Вик­
тору Дмитриевичу Ульянову исполнился пятьдесят один год. Но,
глядя на хозяина дома, с трудом веришь, что ему уже за полвека.
Хоть и грузноват он, а в движениях всё же по-юношески лёгок.
Крупная, с еле заметной проседью голова, добрая, открытая улыб­
ка, — и глаза, глаза! — знакомые каждому из нас: с характерным
для Ульяновых прищуром, уголки чуть приподняты к вискам.

Смеются сейчас эти глаза, как тогда, в первые минуты нашей встре­
чи, приглашают собеседника быть самим собой, не скованным ни в
душевных движениях, ни в расспросах, которых у меня впереди, ко­
нечно же, много. И я, пользуясь этим безмолвным разрешением, на­
чинаю спрашивать. Сперва про самое главное: про то, что сохранила
память былого мальчишки с фотографии об Ильиче.
Виктор Дмитриевич качает головой: с Лениным встретился он
совсем малышом, а в год смерти Ильича Вите едва минуло семь лет.
Так что помнит немногое. Но то, что всё-таки запомнил, поселилось
в сердце навсегда, как самое дорогое, как бесценное богатство.
В ОТ ОДНО — первое по времени воспоминание. Маленького Витю,
рано лишившегося матери, забрала к себе, в Москву, сестра
Владимира Ильича — Анна Ильинична Ульянова-Елизарова. В один
из ближайших вечеров Ленин, усталый после забот и треволнений
* рабочего дня, пришёл из Кремля к сестре. А Витька, деревенский
дикарёк, с перепугу перед незнакомым человеком возьми да и за­
бейся в угол, за диван. Этот нехитрый манёвр Ильич разгадал сразу
же и, громко смеясь, принялся выуживать мальчонку оттуда. Тот,
сопя и кряхтя в своём углу, долго не поддавался ни на какие угово­
ры. И тогда Ленин тут же разузнал у Анны Ильиничны про одну
Витькину слабость: очень любил тот петь частушки и считал себя по
этой части великим мастером. Председатель Совнаркома очень серь­
ёзно стал упрашивать племянника исполнить что-нибудь на злобу
дня. Мальчишка не устоял и выложил весь свой репертуар.
— Так за диваном и пели, Виктор Дмитриевич? — вместе с ним
смеюсь я.
— Так за диваном и пел. Впрочем, нет. Где-то посредине концерта
и сам не заметил, как стал оттуда высовываться: уж очень хорошо
слушал Владимир Ильич — хохотал, аплодировал. В общем, познако­
мились. А к концу вечера меня уж и оттащить от него было невоз­
можно — влюбился...
Он помнит не так уж мало, Виктор Дмитриевич, потому что годы
детства, проведённые рядом с Лениным, были наполнены событиями,
оставшимися в сердце на всю жизнь. Вместе с девочкой Верой, ко­
торая тоже считалась своей в доме Ульяновых-Елизаровых (она была
из соседней многодетной семьи женщины-дворника) Витя только и
ждал того вечернего часа, когда в дверь позвонит «дядя Володя».
Ильич приходил из Кремля после работы — а были то годы двадца­
тые, тяжелейшие, — и всё же хватало у него сердца и времени для
детей. Какой шум, смех и возня поднимались в квартире! Носились
так, что стулья в стороны, стол — к дверям... Ну, а потом всем троим
очень попадало за это от строгой тёти Ани — Анны Ильиничны.
Дядя Володя всю вину брал на себя; ну ему, значит, и попадало
побольше... (подумать только, Виктор Дмитриевич может сказать
о Ленине вот так: «дядя Володя»!..).
Каждый приезд Ильича к Ульяновым-Елизаровым был для ребя­
тишек праздником.
А ещё, случалось, втроём грузили посылки, приходившие в адрес
Ленина от разных людей изо всех концов страны. Время было голод­
ное, и Ильич пересылал эти посылки в детские дома.
— Разве забудешь, как Владимир Ильич рассказывал нам тогда
про тяжёлую участь обездоленных ребят? Только что отгремела
гражданская война, и страна не успела ещё залечить раны... У Веры
в боях с беляками погиб отец, питерский рабочий. Сколько же было
таких вот сирот на российской земле!..
10

Я слушаю рассказ Виктора
Дмитриевича и забываю, что сижу
в уютной московской квартире, и пе­
реношусь из столицы в Горки, —
в другой год, двадцать третий. То
были дни совсем уж горестные:
Ильич тяжело заболел, Вите и Вере
удавалось видеть его, лишь когда
санитар провозил Ленина в каталке
по горкинскому парку.
Тогда, казалось, деревья шумели
тише и птицы пели печальней, а Ле­
нин только чуть улыбался ребятам
краешком рта — большего не мог,
был не в силах... И однажды обоим
стало так тяжело, что решили они
во что бы то ни стало ра^рмешить,
развеселить дядю Володю.
— Значит, так, — сказал шести­
летний Витя Вере,—мы построим на
самой дороге у каталки песочные
«Мы с дядей Володей — в Гор­
кораблики, а она к-а-а-к наедет на ках» — так комментирует этот сни­
них, а они к-а-а-к рассыпятся, а дядя мок Виктор Дмитриевич Ульянов.
Володя к-а-а-к засмеётся — это будет
правильно!
Грандиозный этот замысел понравился обоим, песочную эскадру
соорудили вовремя. Показалась каталка... Заметив ребячье сооруже­
ние, Ильич сделал какой-то знак санитару, и тот бережно объехал
корабли, ничего не задев... Очень огорчились тогда Витя с Верой, но,
только став взрослыми, поняли, почему Ильич поступил так: берёг
их труд.
Он помнит, Виктор Дмитриевич, самые последние месяцы жизни
величайшего из людей, когда-либо шагавйшх по нашей земле.
— Я готовился тогда поступать в школу. Захватил с собой тет­
ради, в которых уже выводил первые буквы, думал: покажу их дяде
Володе, вот обрадуется... Владимир Ильич посмотрел и впрямь обра­
довался. А потом показал мне свою тетрадку, в которой учился’*пи­
сать левой рукой, правая была парализована... Знаете, какие слова
выведены в этой — последней, наверно, — ленинской тетради? «Мама.
Папа»...
'Т'ИХО в комнате. Догорающий за окном день уже давно погасил
* лучик на старой фотографии. Мы сидим некоторое время молча.
Далёкое* ставшее в этот час близким, снова словно отодвигается
вдаль... Как всё-таки хорошо, что память человека сохранила бесцен- '
ные детали прошлого, лелеет их, бережёт в себе... Но нет,, ведь не для
одного себя сберёг эти воспоминания Виктор Дмитриевич, потому что
всё, имеющее отношение к Ильичу, что хоть малейшей чёрточкой до­
рисовывает его портрет, безмерно дорого каждому — тебе, мне, мил­
лионам...
Ну, а что же было позже с ним самим, Витей Ульяновым, племян­
ником Ленина?
Он рассказывает и об этом. Вообще не в характере Виктора Дмит­
риевича жеманничать, отнекиваться, прячась за ложную скром­
ность: дескать, сам по себе я такой малюсенький, незначительный
человек, что и рассказывать не о чем. Впрочем, присуще ему и дру­
гое: ни одной хоть какой-нибудь громкой нотки, ни малейшего ощу-

и

щения своей исключительности не уловила я в последующем нашем
с ним разговоре.
Судьба его сложилась так. В конце двадцатых, в тридцатые го­
ды — учился: в школе, затем в авиационном техникуме, в Высшем
техническом училище имени Баумана. Как именно учился? Да хо­
рошо. Неприлично ведь было учиться хуже, нося такую фамилию, не
так ли? Жил по-прежнему в семье Ульяновых — у Марии Ильинич­
ны и Надежды Константиновны Крупской. С женой и другом Ильича
был до последних её дней. Всё, что осталось после её смерти в их
скромной квартире, как достояние нарбдное, было передано в музей.
Оставили себе Виктор Дмитриевич и его жена лишь одну книгу На­
дежды Константиновны, подаренную ею с посвящением «милой
Ту се» — Виктории Николаевне (я держала в руках эту книгу, и ка­
залось, что ещё хранит она тепло пальцев, выводивших эту дарствен­
ную надпись,.,.)*'
Ну, а чем занимается Виктор Дмитриевич
сейчас? Каковы вообще они, ныне живущие на­
следники знаменитого рода, люди, которым вы­
пало великое и гордое счастье быть родными по
крови Ильичу? Словом, кто вы, какие вы нынче*
как живёте, что делаете сегодня, дорогие това­
рищи Ульяновы?
— Какие? — переспрашивает Виктор Дмит­
риевич и, подумав, словно бы даже удивившись
моему вопросу, отвечает:
— Да самые обыкновенные!
И испытующе, с некоторым даже озорством,
смотрит на меня: неужели, мол, ожидала друго­
го ответа? Семья как семья, старые москвичи —
это верно. В своё время все учились, теперь все
до одного (взрослые, разумеется) работают. Ска­
жем, сестра, Ольга Дмитриевна Ульянова, — пре­
подаватель Московского университета. Сам Вик.тор Дмитриевич — инженер одного из машино­
строительных предприятий. Сколько лет на заво­
де? Пожалуй, с четверть века. Пришёл сюда тех­
нологом цеха, теперь — начальник заводской ла­
боратории. Коммунист? Безусловно.
Только сейчас, друзья, когда сижу с пером
за этими строчками, я начинаю понимать, поче­
му именно так рассказывал о себе Виктор Дмит­
риевич— в меру коротко и в меру подробно, не
Самая младшая из ны­ уничижаясь нисколько, но и не рисуясь. Ведь
нешних
Ульяновых — дело-то в том, что он точно знает: интерес к нему
Наденька.
и другим родственникам Владимира Ильича вы­
зван прежде всего тем, что носят они священную
для всех нас фамилию Ульяновых. И это родство, никоим образом не
выделяя семью, живущую в доме на Смоленской набережной, из чис­
ла других граждан Советского Союза, тем не менее налагает на неё
огромную обязанность. Какую? Быть достойной своей фамилии!
А это достоинство заключает в себе и скромность — истинную, а не
показную, — и простоту, и естественность, и кристальную чест­
ность — перед собой и перед другими. Словом, вот такая была передо
мною эта семья — обыкновенная и в то же время необычная!
Вот представьте себе, что в разгар нашего разговора появилась на
пороге тоненькая, стройная девушка и помахала рукой:

12

— Салют компании!
Это пришла Мария,
дочь Виктора Дмитрие­
вича и Виктории Нико­
лаевны. Заметив незна­
комого человека, она
чуть смутилась, встрях­
нула пышноволосой го­
ловой. А вскоре я с не­
которым даже изумле­
нием узнала, что этой
девушке, с виду почти
девочке, уже двадцать
четыре года и она серь­
ёзный научный работ­
ник,
занимающийся
На этой фотографии вы видите Виктора Дмитриеви­
важными исследования­
ча, его дочь Машу и сына Владимира.
ми в лабораториях Ин­
ститута синтеза нефти
Академии наук СССР. Добавьте к этому, что Мария Ульянова, вну­
чатая племянница Ильича,— секретарь комсомольской организации.
И ещё один Ульянов есть в, этой семье — Владимир. Виктория Ни­
колаевна и Виктор Дмитриевич назвали своего первенца самым доро­
гим для них именем — именем Ильича. Чем же занимается сегодня
человек, которого не по случайному совпадению зовут Владимир4Улья­
нов? Ему сейчас двадцать семь лет, у него высшее физико-техниче­
ское образование, и работает он в Институте точной механики и вы­
числительной техники Академии наук СССР. Словом, и Маша, и Вла­
димир активно действуют в главных науках века: одна — химик,
другой — физик! И это, конечно же, тоже далеко не случайно...
Но Виктор Дмитриевич снова не оставляет мне времени для вол­
нений и восторгов:
— Раз уж знакомиться, так знакомьтесь со всеми! — И пред­
ставляет ещё одну Ульянову — Надежду Владимировну. Призвание
её пока ещё не определилось. Володиной дочке, самой младшей в
роду, всего пять лет, но увлечение у неё уже есть.
— Какое же? — спрашиваю, пока Наденька забирается на колени
к деду.
— Разумеется, книги — как у всех нас. Маша же делит свою лю­
бовь между химией и поэзией. Ну, а Володя — прославленный в на­
шем семействе мотогонщик: исколесил на своей «Яве» пол-России.
Словом, опять всё обыкновенно — семья как семья.
Д НЕ ТАК давно Виктор Дмитриевич с женой решили провести
свой очередной отпуск в путешествии по Волге. Лето было слав­
ное, белоснежная красавица «Даугава», мерно качаясь на волне, ухо­
дила всё дальше и дальше от московского берега. Люди общительные,
приветливые и, что называется, компанейские, супруги Ульяновы
быстро перезнакомились с пассажирами, разумеется, умолчав, из ка­
ких они Ульяновых... В приятных беседах время летело незаметно,
путешественники любовались проплывавшей за бортом приволжской
красой... Как вдруг возле пристани в Ульяновске случилось непред­
виденное. Теплоход ещё только швартовался, а на берегу работник
местного музея пылко уговаривал вахтенного пропустить его к пле­
мяннику Ильича.
Вахтенный разводил руками — не знаю, мол, такого; пассажиры

13

недоумевали тоже, музейный работник негодовал: «Как же вы не
знаете, кого везёте!» И неизвестно, какие бы размеры принял этот
напряжённый спор, если бы Виктор Дмитриевич, смущаясь под удив­
ленными взглядами, не сбежал вниз по сходням. Его и Викторию Ни­
колаевну повезли по городу, по священным ленинским местам. Когда
же путешественники вернулись к пароходу, оказалось, что набереж­
ная запружена народом. Виктору Дмитриевичу жали руки, он попа­
дал в чьи-то объятия, растерянный и бесконечно взволнованный... Те­
перь, после Ульяновска, толпы встречающих стояли уже на всех
пристанях...
Искорка гигантского костра, отсвет великого пламени — всенарод­
ной любви к Ленину — вот что горело, не сгорая, во время тех волж­
ских встреч.
Или возьмите хотя бы письма, которые в доме Ульяновых уже
некуда складывать. Люди, приславшие эти письма, конечно, направ­
ляли бы их Ильичу, будь он жив. А сейчас они пишут тем, кто, по
мысли народной, должен унаследовать хоть частичку его души.
В этих письмах — безмерная любовь к Ленину, вера в него, па­
мять о нём. В этих письмах меньше всего просьб и ходатайств. Чаще
всего — размышления о жизни, доверительные исповеди, что ли.
И ещё — просто слова привета или пожелания доброго здоровья.
А адрес, порой, обозначают вот так: «Москва, племяннику Ленина
Виктору Дмитриевичу Ульянову» — как это сделали ребята-пионеры
из Курска. Дошло письмо. Потому что, конечно же, никакой поч­
тальон не успокоится, покуда не доставит конверт с адресом, где есть
имя Ленина, к месту назначения...
Вообще из-за этого необозримого количества писем здесь, в доме
на Смоленской, много радости, но немало и хлопот. Долгими суббот­
ними вечерами, а иногда захватив полночи у воскресенья, вся семья
садится за обеденный стол и пишет ответы. И словно сотни людей,
незнакомых, но дорогих, приходят сюда и садятся рядом, и слушают
добрые слова Ульяновых, и уходят ещё лучше, душевней, чем были.
Иногда за столом идут серьёзнейшие совещания: ну что, напри­
мер, ответить научному работнику на его двадцать пять дотошных
вопросов — целую анкету? А шахматисты из Ленинграда однажды
пожелали узнать, не играл ли Ильич в четверные (что за штука-то?)
шахматы? И Виктор Дмитриевич самым усердным образом наводил
необходимые справки.
Йо больше всего «достаётся» Ульяновым от ребят. Красные следо­
пыты из самых разных уголков страны разведали-таки (что укроется
от их зоркого глаза?), где живёт Виктор Дмитриевич, и волну за вол­
ной шлют свои послания «в Москву, племяннику Ленина». И полу­
чают ответы. Потому что как же, к примеру, не откликнуться на си­
ненький конверт, прилетевший с далёкого Таймыра, из села Курейки,
где нет ни больших музеев, ни больших библиотек? А ребята создают
там свой школьный музей и спрашивают совета, как это лучше сде­
лать...
Вдруг, через месяц, новое письмо. Несчастье стряслось в Курейке — сгорела школа. И Виктор Дмитриевич, перечитав снова листок
с каракульками, отложил его в сторону и стал собирать ребятам по­
сылку. В ней была и бумага, и книги из той самой домашней биб­
лиотеки, которую так бережно собирают Ульяновы, и редкие ленин­
ские фотографии и документы, какие не в каждом-то большом музее
сыщешь. Будет у ребят новая школа, лучше прежней, — это уж не­
пременно; будет и свой отличный музей.

14

М НОГОЕ ещё есть в моём блокноте, о чём я не успела вам рассказать. О людях, приезжающих в Москву по своим делам да
и заворачивающих просто так, «на огонёк», в дом на Смоленской,
чтобы сказать живущим здесь доброе слово привета. Про иные встре­
чи, когда приходится Виктору Дмитриевичу и всей его семье вмеши­
ваться в трудное, хлопотное дело, чтоб помочь человеку. Но это, на­
верно, второстепенное. («Кто у нас в России друг дружке не помо­
гает, экая невидаль!»— сказал Виктор Дмитриевич так просто, что,
послушавшись его, опускаю сейчас эти записи.)
Но об одном в заключение всё же ещё упомяну. Выше я говорила,
что телефон Ульяновых удалось узнать лишь после долгих и трудных
поисков. Исключён он из всех справочников. Кем? Да товарищами из
телефонной сети. Один из них мне так и объяснил:
— Укажи мы этот номер — и пойдут по нему непрерывные звон­
ки. Ни сна в доме не будет, ни отдыха. А Ульяновых у нас немного,
побережём их покой.
Вот так и сказал: «...побережём покой Ульяновых». И так же по­
думалось мне, когда, распрощавшись с ними, шагала опять по набе­
режной Москвы-реки и другой пароходик, пробегая мимо, снова
взволнованно задержал свой бег..*
понимаете, друзья, почему я была так счастлива, когда
ТЕПЕРЬ
шла в этот дом на Смоленской набережной? Очень мне повезло.
И рассказала я вам, наверное, больше того, чем должна была расска­
зать — даже назвала адреса. Но помните, как сказал тот человек:
«Побережём покой Ульяновых»...

Олег ШЕСТИНСКИЙ

ФУТБ ОЛ ИСТ
Как только стаял снег последний,
в пыли районных пустырей
вел мяч известный полусредний,
гроза дворовых вратарей.
Он бил из положений всяких,
и звали, верно, оттого
болельщики «душой атаки»
на нашей улице его.
А мать встречала недовольно,
когда с игры являлся он,

и славою его футбольной
учитель не был покорен.
Бранил и ставил двойки твёрдо
и был к его ответам строг,
и оставался лучший форвард
на дополнительный урок.
И он наедине с собою
решил, над алгеброй корпя,
что можно вынести любое,
когда уже нашёл себя.

А. ВЛАСОВ, А. МЛОДИК

ОДСНЕЖНИКИ
П
Рис. В. Бескаравайного

ПОДСЛЕДСТВЕННЫЕ

На
полустанке никакой
платформы не было. Поезд
здесь стоял всего полминуты.
Отец спрыгнул с высокой
подножки вагона и помог спу­
ститься матери. Федька с Карпухой съехали вниз на руках
по отполированным. скользким
поручням.
Паровоз с коротким соста­
вом потащился дальше — к
Питеру.
Когда проехал последний ва­
гон, мальчишки увидели на
другой стороне пути двух ма­
тросов. Они с каким-то злым
любопытством смотрели на от­
ца. Мать заметила недобрый
огонёк в их глазах.
— Идёмте скорей! — сказа­
ла она и быстро засеменила по
16

шпалам к будке, у которой вид­
нелся переезд через железную
дорогу.
Мать была низенького ро­
ста, полная, крепкая. Ходила
она легко: не шла, а катилась,
быстро помахивая руками.
Отец, высокий и сутулый,
тяжело тронулся за ней. Он
заметно приволакивал левую
ногу, шагал редко и широко.
— Приехали, так не торо­
питесь! — с усмешкой произ­
нёс один из матросов. — По­
знакомимся!
Оба матроса перешли через
рельсы и преградили дорогу.
Матери
пришлось остано­
виться.
\
— Чего привязались?
Отец взял её за локоть, ото­
двинул назад.

— Не горячись. Может, де­
ло какое... Чего, братки, надо?
Передний матрос поманил
его пальцем:
— Подойди-ка поближе.
— Не ходи! — крикнула
мать.
Отец не послушался — при­
храмывая, подошёл вплотную
к матросам.
— Давно хромаешь? —
спросил тот, что постарше.
— С девятнадцатого.
,— Документов, ясно дело,
нет?
— Какие документы... Пого­
рельцы мы. Штанов запасных
не осталось... Имеется бума­
женция про ногу. Хотите?
Отец вытащил из кармана
испачканную, мятую справку о
ранении. Матрос не взял её и
снова усмехнулся:
— Обеднел? На хорошую
фальшивку деньжат не хва­
тило?
— Путаешь ты что-то, —
спокойно сказал отец. — Бу­
мага неказистая на вид, а
подлинная.
— Ясно дело! Подлинная!—
матрос подмигнул своему то­
варищу. — Погляди-ка, нет ли
у них чего другого.
Второй матрос, молодой,
коренастый, быстро обшарил
отца, шагнул к матери, протя­
нул руки к карманам вязаной
кофты и тут же отшатнулся,
получив увесистую пощёчину.
Федька с Карпухой захохо­
тали. Уж они-то знали руку
матери. На щеке матроса раз­
горалось алое пятно. Он стоял
в нерешительности и моргал
глазами.
2

«Искорка» № 4

— Ловка больно!.. А ну как
я приложу?
— Попробуй!
— Ладно, оставь её! — ска­
зал старший матрос, сдержи­
вая улыбку. — Вон у того шке­
та посмотри.
В кармане у Федьки лежал
игрушечный пистолет. «Глаза­
стый! — с уважением подумал
мальчишка. — Сразу приме­
тил!»
Молодой матрос вывернул
Федькин карман и несколько
раз подбросил на ладони дере­
вянную игрушку.
— Хорош!
— Давай меняться? — пред­
ложил Федька и цапнул ма­
троса за кобуру.
Тот поспешно отпихнул руку
мальчишки.
— Ну и семейка! — не вы­
терпев, рассмеялся старший
матрос. — Отдай ему пушку.
Пошли!
— Куда это? — на высокой
ноте спросила мать и подбоче­
нилась.
Старший матрос в упор гля­
нул на неё:
— Позабавилась — и хва­
тит! Язык, а особо руки держи
на привязи. Пошли!
Мать знала, когда нужно
уступить. Она не сказала боль­
ше ни слова.
Всю семью под конвоем про­
вели мимо будки, из которой
выглядывал с любопытством и
сожалением старик железно­
дорожник.
— Никак нас заарестова­
ли? — озорно сказал Федь­
ка. — Во здорово!
Карпуха оглянулся на зад­
него матроса:
17

— Мы что — арестанты?
Матрос не ответил. Тогда
Федька направил на него игру­
шечный пистолет:
— Говори!
— Отберу! — пригрозил ма­
трос.
— Попробуй! — подражая
крикливому голосу матери, от­
ветил Федька и попросил похорошему: — Ну скажи! Что
тебе - - жалко?
— Вы подследственные.
Карпуха недоуменно и разо­
чарованно посмотрел на брата:
— Чего это он болтнул?
— Откуда я знаю!
Карпуха повернулся к ма­
тросу и показал ему язык.
— Сам ты п-последствен­
ный!
За железнодорожной будкой
в тупичке стояла ручная дре­
зина.
— Полезайте! — приказал
старший матрос.
Федька присвистнул от ра­
достного удивления. Мальчиш­
ки мигом вскочили на деревян­
ную платформу. На такой ма­
шине они ещё никогда в жизни
не катались.
— Куда вы нас тащите? —
спросил отец. — Разобрались
бы на месте.
— Прекратить!
Вшестером было трудно уме­
ститься на маленькой дрезине.
Расселись кое-как. Матросы
сбросили бушлаты и взялись
за рукоятки привода. Один
толкнул рукоятку вниз, у дру­
гого рукоятка пошла вверх.
Потом наоборот. Так качают
воду ручным насосом.
Дрезина двинулась, но очень
медленно,
18

— Быстрей! Быстрей! —
прикрикнул Федька и начал
командовать: — Раз-два! Раздва!
Матросы молчали. Дрезина
доехала до стрелки, вышла на
основную колею и, постепенно
набирая скорость, помчалась к
Петрограду.
Дорога шла лесом. Осень
уже проредила Листву и вы­
желтила её. Порывистый ветер
с Балтики гнал через рельсы
опавшие листья. Изредка де­
ревья расступались. На прога­
лине показывались и уноси­
лись назад деревянные домиш­
ки. Многие были заколочены.
На окнах и дверях чернели
окрещённые доски. Эти кресты
вычёркивали дом из списка
живых. Война, голод и разруха
выгнали людей из родных мест.
И над многими хозяевами за­
колоченных домов тоже где-то
стояли кресты.
Мальчишек не смущали сле­
ды трудного времени.
— Даёшь Питер! — крик­
нул от восторга Федька, когда
дрезина, преодолев подъём, ри­
нулась вниз.
Чаще затарахтели колёса.
Платформу стало подкидывать
на стыках,
Карпуха ущипнул брата и
глазами указал на бушлат.
Федька взглянул и в изумлении
пощёлкал языком. Из кармана
торчала граната-лимонка. С
каждым разом, когда дрезину
подбрасывало на стыке, грана­
та всё больше и больше высо­
вывалась из кармана. Федька
подцепил бушлат ногой и под­
тащил его к себе. Рука сама
потянулась к гранате, и тяжё­

лая рубчатая лимонка очути­
лась в Федькиных пальцах.
— Положь назад! — раз­
дался строгий голос матери.
Матросы
посмотрели на
мальчишек. Младший выру­
гался, бросил рукоятку и, кру­
то повернувшись, выхватил у
Федьки гранату.
— Ух, сорванец!
Он вытер рукавом тельняш­
ки мокрый лоб.
— Испугался! — ухмыль­
нулся Федька. — А ещё ма­
трос!
Спуск кончился. Опять на­
чался некрутой подъём. Дре­
зина пошла медленнее. На спи­
не старшего матроса проступи­
ло сырое пятно.
— Давай подменю? — пред­
ложил отец.
Матрос ещё раз десять на­
жал на рукоятку — видимо,
раздумывая: соглашаться или
нет — и наконец кивнул голо­
вой.
— Валяй.
Младший матрос краешком
глаза покосился на мать. Она
поняла этот взгляд.
— Не жди! Я тебе не ба­
трачка!.. Взяли — ну и везите!
Ещё и обратно повезёте!
— Ты нас попроси! — ска­
зал Федька и, не дождавшись
ответа, взялся' за рукоятку
справа от матроса.
Карпуха подошёл слева. Те­
перь они втроём нажимали на
рычаг, а отец был напротив.
Когда они выпрямлялись, отец
наклонялся. Потом он стоял
прямо, а онц кланялись ему.
Встретившись с отцом взгля­
дом, Федька улыбнулся:
— Молимся, как в церкви!
2*

— Если до Питера, то до
кровавых мозолей домолим­
ся! — отозвался отец.
— До
Ораниенбаума, —
сказал старший матрос.
— Ну-у! — недовольно про­
тянул Федька.
Мальчишки знали, что до не­
го не больше десяти километ­
ров.
В ОРАНИЕНБАУМЕ

Ораниенбаумская ЧК разме­
шалась в каменном доме на
первом этаже. Одна комната
служила камерой предвари­
тельного заключения, в двух
других работали сотрудники.
А четвёртую, самую малень­
кую, занимал Василий Круто­
горов, рабочий Обуховского за­
вода. Ему поручили руково­
дить чекистами в Ораниенба­
уме.
Работа была незнакомая.
Сам Крутогоров считал, что он
совсем не подходит к этому
тонкому делу. Какой из него
начальник чекистов?
Хлопот хватало. Ораниенба, ум в военном отношении место
бойкое. Тут и форты, и до
Кронштадта рукой подать.
Приходилось и дворцы охра­
нять, со спекулянтами, с само­
гонщиками бороться, и — глав­
ным образом — очищать от
тайных врагов сухопутные и
морские подступы к Красному
Питеру. А попробуй-ка разбе­
рись, кто друг, а кто недруг!
В столе у Крутогорова в
папке особо важных дел лежа­
ла секретная бумага, в кото­
рой сообщалось о Самсоно­
ве— садовнике с Елагина ост­
рова в Петрограде.
19

Был садовник на подозрении
у питерских чекистов. Когда с
ним захотели познакомитьсяпоближе, он скрылся с женой и
двумя приёмными сыновьями.
Среди примет отмечалось, что
садовник прихрамывает. Вы­
сказывалось предположение,
что он не уедет далеко от Пе­
трограда, а постарается осесть
где-нибудь на побережье Фин­
ского залива.
Вот почему с таким внима­
нием выслушал Крутогоров до­
клад старшего матроса о за­
держании на полустанке четы­
рёх подозрительных лиц.
— Давай их сюда! — потре­
бовал Крутогоров.
Матрос потоптался на месте.
— Понимаешь, Василий Ва­
сильевич... Если не то — не
взыщи! Похоже очень — и

20

четверо, и хромает он. Внача­
ле, как увидел их, я бы голову
отдал —- он, и всё! А потом...
— Что потом?
— Не то как-то... Баба лю­
тует... А парень один — бесё­
нок настоящий! И второй то­
же... Если что, разве.6 они так
в чека ехали? А тут — чуть не,
с песнями!
— Давай, давай этих ве­
сельчаков! — повторил Круто­
горов. — Личина — она раз­
ная бывает.
Их ввели — всех четверых
вместе. Они полукругом вста­
ли у стола. Оба матроса —
сзади. Крутогоров по очереди
оглядел семейство, начиная с
отца.
— Любуйся,
да побыст­
рей! —сказала мать. — Через

полчаса — обратный поезд, а
потом только завтра. Ночевать
тут мы не собираемся!
— Надо будет — заночуе­
те! — ответил Крутогоров и
встал, с шумом отодвинув стул.
— К-р-р-р! — раздалось в
комнате.
Это резкое металлическое
карканье заставило Крутогорова вздрогнуть. У Карпухи
из-за пазухи выглянул клюв и
сердитый глаз молодого во­
рона.
— Это он в парке подобрал,
когда вели сюда. Подбитый во­
ронёнок, — смущённо объяс­
нил старший матрос. — Мы уж
не стали отнимать...
Крутогоров заинтересовался,
потянулся пальцами к оттопы­
ренной Карпухиной.рубахе.
— Не тронь! — буркнул
Федька и, защищая младшего
брата, выставил деревянный
пистолет.
Крутогоров отвёл руку, про­
изнёс неопределённо:
— Дела-а!.. Семейка!.. Гла­
за выклюют!
Помолчав, он неожиданно
спросил у Карпухи:
— Отец-то у тебя родной?
— А
что? — усмехнулся
мальчишка. — Бывают двою­
родные?
Молодой матрос, сдерживая
смех, прижал ко рту ладонь.
Старший сердито подтолкнул
его локтём. Крутогорову и са­
мому стало смешно. Он уже
чувствовал, что произошла
ошибка: матросы задержали
не тех, кого надо. Чтобы окон­
чательно удостовериться в
этом, Крутогоров решил всётаки подождать до утра. За

это время можно было полу­
чить из Петрограда семейную
фотографию Самсоновых. О
том, что она имеется, сообща­
лось в той же секретной бума­
ге, которая хранилась в папке
особо важных дел..
Крутогоров задал ещё не­
сколько вопросов, взял у отца
справку из госпиталя и прика­
зал матросам, запереть всю се­
мью в камеру предварительно­
го заключения.
Их повели по коридоруКаркал ворон. Федька стрелял
в окна из пистолета. Мать бра­
нилась вовсю. Она замолчала
только тогда, когда за ними
закрылась дверь и старший
матрос задвинул снаружи за­
сов.
В камере был настил, сколо­
ченный из грубых досок, — не­
что вроде нар человек на
шесть. На окне — решётка.
В двери ничем не закрытая
квадратная дыра.
Мать и отец присели на
нары.
— Всё из-за тебя!.. — ска­
зал отец. — Из-за языка тво­
его!
— Из-за ноги твоей укоро­
ченной! — ответила мать. —
Что я не видела, как они на
хромую твою пялились?.. Уго­
раздило тебя на пулю на­
ткнуться!
— Сразу видно — баба! —
рассердился отец. — На пулю
не натыкаются, она сама тебя
находит. Знал бы — я б её за
версту обошёл!
— Не обошёл — вот и си­
ди! А на язык мой нечего ки­
вать!
Ребята не слушали, о чём
21

толкуют отец с матерью: обыч­
ная перепалка из тех, которые
возникали часто, но всегда
кончались миром.
Сначала ребята устроили
гнездо ворону. Строительный
материал был под рукой — в
головах на нарах лежала со­
лома. Из неё они и сделали
мягкое
гнёздышко.
Ворон
каркал, цеплялся клювом за
рубаху — не хотел покидать
тёплое местечко на груди у
Карпухи. А когда его всё же
посадили в соломенное гнездо,
он успокоился, поджал подби­
тую лапку и принялся чистить
левое крыло, на котором вид­
нелась запёкшаяся кровь. КарНуха накрыл гнездо кепкой и
подошёл к брату, стоявшему у
зарешёченного окна.
Они по одному подтянулись
на руках и выглянули во двор.
Снаружи уже темнело. Неда­
леко от окна виднелся часовой
с винтовкой.
— Бах! Бах! — выстрелил
в него Федька.
Часовой не услышал — ра­
ма за решёткой была двойная,
с толстыми стёклами.
От окна мальчишки перешли
к двери.
— Куда? — предостерегаю­
ще спросил отец.
— Оставь их! — вмешалась
мать. — Лучше думай, где ло­
шадь взять!
— Лошадь не придумаешь!
Мать повысила голос:
— А голова на что?
— Да я тебе говорю: хоть
пять голов — лошадь не при­
думаешь!
— Как твоя — и тысячи
мало!*
22

— Своей и придумывай!
А ребята обследовали дверь.
Федька посмотрел в дырку на­
лево, направо. Никого. Пусто
в коридоре.
— Подсади-ка! — попросил
он брата.
Кар пухе было на два года
меньше, чем Федьке, но братья
во всём старались держаться
наравне. Так уж они договори­
лись между собой, чтоб никому
не было обидно. Карпуха при­
сел на .корточки, а старший
брат встал ему на плечи и, за­
сунув руку в дырку, обшарил
дверь с той стороны. Когда его
пальцы нащупали засов, в ко­
ридоре послышались голоса.
Федька быстро спрыгнул с
Карпухи и оттащил его от
двери.
В дырке появились глаза и
нос молодого матроса.
— Эй, смертники! Прини­
майте! — сказал он.
* — Сам ты смертник несча­
стный! — крикнула мать. —
Мало я тебе всыпала?
В дырке показались две
кружки с кипятком. Братья
взяли их и поставили' на нары.
Матрос подал ещё две кружки
и четыре куска хлеба.
— Гони пятую! — потребо­
вал Федька.
— Какую пятую? — уди­
вился матрос.
— На ворона!
Матрос спросил серьёзно:
— А на мышей не надо? Их
тут полно!
— Гони, а то орать бу­
дем! — пригрозил Федька и в
самом деле заорал, будто его
режут.
Заорал и Карпуха. Не пере­

ставая кричать, оба брата вдо­
бавок забарабанили в дверь
руками и ногами. Матрос чтото говорил им в дырку, потом
исчез и быстро вернулся с пя­
той кружкой и куском хлеба.
Мальчишки взяли то и другое
и только тогда закрыли рты.
— А ворон-то чаю не
пьёт! — засмеялся Федька.
Обозлённый матрос чертых­
нулся и заткнул дырку какойто тряпицей.
После еды мать и отец рас­
тянулись на нарах. Легли и
мальчишки. Всё равно делать
было нечего — в камере стало
темно. Федька сразу затих, а
Карпуха ворочался с боку на
бок и долго слушал, как отец
с матерью обсуждают будущее
житьё-бытьё. Непредвиденная
и неприятная задержка мало
их беспокоила. Больше всего
они думали о том, как устроят­
ся на новом месте. Они снова
говорили о лошади, о хлебе,
об огороде. Карпуха уснул, так
и не дождавшись конца этих
разговоров.
Проснулся он оттого, что
Федька зажал ему рот рукой и
зашептал в самое ухо:
— Карпыш!..
Проснись,
Карпыш!
— Чего?
— Тихо!.. Спускайся и иди к
двери!
Карпуха, ничего не спраши­
вая, сполз с нар и, придержи­
ваясь рукой за стену, прокрал­
ся в темноте к двери. Он не
знал, что задумал старший
брат. Но раз он просил, зна­
чит, нужно. Так бы поступил и
Федька, если бы Карпуха при­
думал что-нибудь.

— Становись на карачки! —
прошептал Федька. —• Как то^
гда...
Забравшись на Карпуху, он
вытащил из дыры тряпку и
прислушался. Рядом за дверью
кто-то сладко посапывал. От­
куда-то сбоку лился неяркий
свет керосиновой лампы. Она
освещала вытянутые ноги в
матросских ботинках.
Федька просунул руку в
дырку.и потихоньку отодвинул
железный засов. С минуту сто­
яли братья у двери, не ре­
шаясь открыть её. В доме бы­
ло удивительно тихо, только
сопел спящий матрос да вози­
лись мыши под полом.
•— Куда
пойдём? — чуть
шевеля губами, спросил Карпуха.
— Не знаю, — признался
Федька. — Куда-нибудь... По­
глядим...
— Может, разбудить папку
с мамкой? Удерём вместе! —
предложил Карпуха.
— А чего удирать?.. Утром
накормят и сами отпустят да
ещё и довезут — мамка заста­
вит!
—Ну, пошли?
— Пошли! — согласился
Федька. — Только ты запомни:
если он проснётся и сдуру
стрелять начнёт — ложись на
пол и не двигайся!
— Ладно.
Федька нажал на дверь пле­
чом, и она беззвучно приот­
крылась. Мальчишки выбра­
лись в коридор. Молодой ма­
трос спал на табуретке, при­
слонившись спиной к подокон­
нику. На стене висела лампа.
Она освещала небольшой круг
23

перед камерой пред­
варительного заклю­
чения. А дальше в ко­
ридоре было темнымтемно.
Братья на цыпоч­
ках пошли вдоль сте­
ны в ту сторону, где
находилась комната
Крутогорова. Федька
сделал шагов десять
и неожиданно остано­
вился. Ему показа­
лось, что проснулся
матрос. Карпуха на­
толкнулся на брата,
и они оба оглянулись.
Матрос спал. Он толь­
ко подтянул под себя
ноги.
Мальчишки пошли
дальше. Они минова­
ли две двери. У тре­
тьей Федька снова
остановился и сказал
брату:
— Тут нас допра­
шивали.
— А где он спит? —
спросил Карпуха. — Здесь или
дома?
— Кто?
— Да этот... Василий... как
его... Васильич...
— Он начальник. Чего ему
здесь спать? На перине небось
дрыхнет! Думает — всё у него
в порядке, а мы...
Федька прыснул со смеху и
попятился, наступив Карпухе
на ногу. Попятился он потому,
что дверь вдруг щёлкнула и
открылась. На пороге, осве­
щённый сзади, стоял Крутого­
ров.
На несколько секунд ребята
и он словно замерли. Они. мол’24

ча смотрели на него, а он — на
них. Затем Крутогоров повер­
нул голову влево — туда, где
была камера, и увидел спавше­
го матроса.
— Дела-а-а! — протяжно
произнёс Крутогоров и, отсту­
пив в комнату, сказал маль­
чишкам: — Заходите!
Братья успели опомниться и
смело вошли. Карпуха при­
крыл за собой дверь.
— Бежать собрались? —
спросил Крутогоров.
— И не думали! — ответил
Федька. — Просто интересно.
— Интересно?.. А я бы вот
как пальнул в вас, — Крутого­

ров похлопал по большой де-~
ревянной колодке, висевшей у
него на ремне, — было бы то­
гда интересно!
— А зачем палить? — спро­
сил Карпуха.
— А со страху!
— Со страху? — переспро­
сил Карпуха.
— А ты как думал?.. Не
страшно, когда у тебя ночью
за дверью кто-то шепчется?
— Трусы в чека не рабо­
тают! — сказал Федька.
— Спасибо хоть за это!.. Ну
и сорванцы же вы!.. Накорми­
ли вас?
— Это разве кормёжка? —
презрительно скривил губы
Федька.
— Сейчас я вас пирожными
угощу! — усмехнулся Круто­
горов.
— Тогда и не спрашивай! —
отрезал Федька.
В коридоре послышался ка­
кой-то шум, лязг засова, топот
ног. В комнату ворвался моло­
дой матрос. Его взволнованное
лицо стало совсем растерян­
ным, когда он увидел мальчи­
шек. Он промычал что-то не­
внятное, а Крутогоров сказал
ему:
— Ты, товарищ Алтуфьев,
сейчас пойдёшь к коменданту
и скажешь, что я приказал
арестовать тебя на трое су­
ток... Кру-у-гом!
Матрос обжёг ребят злым
взглядом и, чётко повернув­
шись, вышел из комнаты.
— Не стыдно? — укориз­
ненно произнёс Крутогоров. —
Из-за вас!
| — Так и надо! — рассуди­
тельно сказал
Карпуха. —

А если бы там настоящие гады
сидели?
— Тогда бы он не заснул!
Мальчишки переглянулись и
засмеялись. Федька хитро при­
щурился:
— Выходит, ты сам при­
знал, что мы не гады?
— Ну, признал.
— Чего ж держишь?
— Для порядка. Утром при­
шлют один документик, я и от­
пущу вас.
— А может, мы торопим­
ся! — сказал Карпуха. — Мо­
жет, нам лошадь достать
надо?
— Взял ба да помог! — до­
бавил Федька. — Ты ведь тут
небось самый главный!
Ребята распалились и вы­
сказали Крутогорову всё, о
чём не раз толковали между
собой отец с матерью.
— Дела-а! — выслушав их,
произнёс Крутогоров. — Если
туго станет, присылайте батю
ко мне. Устрою на мельницу —
всё посытней будет... А те­
перь — валяйте спать!
— Это как? — удивился
Федька. — Сами? Без охраны?
— Что ты за цаца такая,
чтоб тебя охранять! — пошу­
тил Крутогоров'.
К НОВОМУ МЕСТУ

Солнце ещё не взошло, а вся
семья Дороховых вместе с
Крутогоровым была уже на
вокзале. Ждали товарного по­
езда. За пять минут до его
прихода к платформе подъехал
верхом на лошади старший ма­
трос. Привязав коня к дере­
вянному столбу, он откозырял
25

Крутогорову и коротко доло­
жил:
— Ваше приказание выпол­
нено!
— В третьем вагоне, — про­
изнёс Крутогоров непонятную
фразу.
Стараясь не смотреть на До­
роховых, старший матрос по­
шёл к переднему концу плат­
формы.
,
Оставшиеся молчали. Федь­
ка с Карпухой дулись на мать.
Им здорово досталось от неё
за ночную вылазку. Мать ко­
силась на Крутогорова, но не
говорила ни слова, потому что
уже высказалась по дороге к
вокзалу. А отец вообще был не
очень разговорчив.
Поезд прибыл. Почти все
двери — настежь. В вагонах
пусто. В то время везти из Пе­
трограда было нечего.
Подбежал дежурный по
станции. .
— Подожди! — сказал ему
Крутогоров.
— Ты
можешь
ждать,
сколько хочешь! — не вытер­
пела мать, — А нам ехать
надо!
Сердито каркнул ворон из
кепки, которую Карпуха бе­
режно держал в руках.
— Подожди! — повторил
Крутогоров.
Вскоре . вернулся старший
матрос с незнакомым челове­
ком в кожанке. Крутогоров по­
жал ему руку, и они отошли от
Дороховых. Незнакомец выта­
щил из кармана какую-то кар­
тонку. Они втроём сначала по­
смотрели на фотографию, по­
том на Дороховых. Старший
матрос досадливо крякнул.
25

— Ты не смущайся, — ска­
зал ему человек в кожанке.—
Правильно поступили. А ошиб­
ку исправим! — Он подошёл к
Дороховым: — Извините, то­
варищи!.. Пожалуйста — для
вас любой вагон. Поезд оста­
новится, где надо.
— Мне из твоего извинения
шубу не шить! — огрызнулась
мать, кивнула отцу головой и
направилась к ближайшему
вагону с открытой дверью.
Старший матрос зачем-то
притащил большой деревян­
ный щит и брЪсил его в тот же
вагон. Потом он отвязал ло­
шадь, заставил её подняться
на платформу и ввёл в вагон.
— Это вам — от чеки­
стов! — сказал Крутогоров. —
Зовут Прошкой.
Он кивнул дежурному по
станции. Тот ударил в привок­
зальный колокол. Паровоз от­
кликнулся, и по составу прока­
тился грохот буферов.
— Спасибо! — растерянно
крикнул отец.
— Спасибо, дядя Вася,—
хором проорали мальчишки.—
Приезжай к нам в гости!
А мать стояла у открытых
дверей, и только глаза у неё
становились теплее и теплее.
Паровоз — не дрезина. До­
роховы ещё не со всех сторон
успели оглядеть и огладить да­
рёного коня, как за открытой
дверью промелькнул их полу­
станок. Мать так и ахнула.
— Куда же теперь, а? —
всплеснула она руками. — Это
что же они, разбойники, де­
лают?
Машинист не мог слышать,
как она ругала его и всю паро-

возную бригаду. И хорошо, что
он не слышал, а то бы назло
проехал мимо столба, у кото­
рого чекисты приказали оста­
новить состав. Они знали, что
от этого столба до деревни, ку­
да добирались Дороховы, было
ближе, чем от полустанка.
Машинист дал предупреди­
тельный гудок и плавно затор­
мозил. Отец быстро спустил
деревянный щит на насыпь, и
послушный Прошка легко со­
шёл на землю. Для чекистско­
го коня поездка в вагоне была
привычным делом,
— Сгрузились? — долетел

от паровоза голос машиниста.
Мать махнула рукой — раз­
решила ехать. Она уже не сер­
дилась, потому что поняла: де­
ревня отсюда совсем рядом.
Поезд отгремел колёсами, и
Дороховы остались одни.
. Солнце стояло ещё невысо­
ко. Желтел лес на высоком
холме справа. За этим холмом
ветра почти не чувствовалось,
но он дул, и довольно свежий.
Из-за леса слышался монотон­
ный рассыпчатый шорох волн.
Плотно утрамбованная тропка
бежала откуда-то из-за линии,
пересекала железнодорожную
27

насыпь и, прорезав жухлую
осеннюю
траву луговины,
устремлялась лесом к морю.
— За тем бугром и дерев­
ня,— сказала мать.
— Ты смотри — и седло не
пожалели! — невпопад отве­
тил отец, всё ещё любовавший­
ся конём.
— На что оно? — возрази­
ла мать. — Ты не казак!.. Луч­
ше б оглобли и телегу!
— Больше ничего не на­
до? — спросил отец.

— Помолчал бы! — посове­
товала мать.
Дороховы растянулись по
тропе. Впереди мать. За ней
отец вёл коня. Сзади — бра­
тья.
— Папка! А чего он пустой
топает? — с намёком спросил
Карпуха и шлёпнул лошадь по
крупу.
Отец остановился, помог сы­
новьям. Карпуха с вороном в
кепке влез на седло. Федька
уселся прямо на широкой и
тёплой спине Прошки.

(Продолжение следует)

Е. СЕРОВА

Земля и глобус
— Ты не вертись, Земля, постой,

Послушай мой совет.
Я — глобус, паренёк простой,
Но я же твой портрет.
Смотри, как смирно я стою:
На океанах — штиль,
На сушу падает мою
Безереднейшая пыль.
А ты живёшь, кипя, бурля •—
Опасно, берегись!
Ты к звёздам тянешься, Зем ля , —
Смотри не обожгись/
Земля сказала:
— Т руд не мал —
Вращаться день-деньской,
И мне немало причинял
Страданий род людской.
t

Н о разве не опасно
Смотреть на всё бесстрастно?
Ведь так недолго обрасти
Корою ледяной!..
Мне , глобус , некогда , прости, —.
Я говорю с Луной.

В. ШУЛЬЖИК

ялт
еД

Лес очень любит тишину,
В нём пасмурно и тихо.
И только дятел о сосну
Вызванивает лихо.
Так добывает червяков
Лесной умелец этот.
И звери знают, что таков
Его рабочий метод.
И только старый бурундук,
Живущий на раките,
К двери бежит на этот стук
И говорит: «Войдите!»

По грибы с т а р и к собрался...
По грибы
Старик собрался,
А в грибах не разбирался...
Не запутаться дабы>
Взял он книжку про грибы.
Старичок сидел у ёлки,
По строке водил рукой...
А вокруг шептали волки:
— Ишь ты, грамотный какой!

Р ы б а -л у н

а

Носится по морю
Рыба-луна.
Спутников ищет
Повсюду она.
Спутники были,
Но рыба-луна
Слопала всех
И осталась одна!

Рис. П. Вискова

29

Не хочу

Валерий ВОСКОБОЙНИКОВ

от вас
уезжать
Г Л А В Ы И З ПОВЕСТИ

ЗНАЮ, многие мечтают
Я
о путешествиях. «Эх, пу­
тешественником бы стать», —
слышал я сколько раз. А я не
мечтаю. Мне эти путешествия
надоели, Я всю жизнь только
и путешествую. Ни в одном
месте ещё не оставался на­
долго.
Я был в разных' городах.
В Москве — был, в Ленин­
граде— был, в Киеве — был.
И в страны народной демокра­
тии ездил. Но об этом я рас­
сказывать не люблю. Потому
что сразу думают: вот расхва­
стался.
Тёти хотят отвезти меня ско­
ро в деревню к дальним род­
ственникам. Они говорят это,
а сами меня жалеют: в дерев­
ню.
А я очень хочу в деревню.
И чтоб надолго. И чтобы люди
все были вокруг меня постоян­
ные. А то не успеешь познако­
миться— сразу уезжать.
Тёти думают, что у меня не­
плохие данные. Это о том, что
я ни разу ещё не оставался на
второй год. А цирковые многие
остаются.
Я и правда — быстро всё за­
поминаю. Само получается.
30

Рис. В. Адаева

Уроков почти не делаю — толь­
ко письменные.
Может, это в их время
учиться было трудно. А сейчас
в школах проходят одно и то
же целые месяцы.
Уезжаешь, например, из
Владивостока. Месяц вообще
не учишься. Потом приезжа­
ешь в Москву, а в школе всё
то же местоимение проходят.
Только учитель другой и ребя­
та. А порядки и правила —
одинаковые всюду. Даже на­
звания у стенных газет одина­
ковые: «За отличную учёбу»,
«Ёж».
Из-за этих разъездов я до
сих пор ещё не пионер. А я
хочу носить галстук, как все.
Хочу выполнять торжественное
обещание. Отдавать салют и
говорить «Всегда готов!», ко­
гда нужно.

Может быть, здесь меня
примут?..
Через два дня кончается ле­
то. Начнётся школа. Завтра
мы пойдём в неё записываться.
У ДИРЕКТОРА школы бы­
ли усы. Один ус у него
был чёрный, а другой — весь
почти седой. И от этого мне
показалось сначала, что его
лицо полосатое.
Но он был ничего, хороший,
наверно, директор. Когда папа
назвал нашу фамилию и ещё
сказал, что работает в цирке,
директор сразу заулыбался и
встал.
— Знаю вас, знаю. Видел
по телевизору.
А потом он долго решал, в
какой класс меня посадить, по­
тому что хотел в самый луч­
ший.
А я всё думал, хоть бы он не
спросил про галстук, хоть бы
забыл. Но он всё-таки спросил.
Посмотрел вокруг, поморщил­
ся и спросил.
А папа сразу заулыбался,
схватил себя за уши и стал
объяснять. Каждый раз эти
объяснения! Что я не исклю­
чался, что меня просто ещё не
приняли. Потому что мы
ездим: три месяца тут, пол год а
там. Сколько раз уж объяс­
нять приходилось, а всё равно
противно.
Директор извинился и по­
просил папин паспорт.
Папа сразу вынул паспорт
и ещё партийный билет.
^ЛЧЕНЬ я не люблю любопытных людей.
— Где ты живёшь? — спра­
шивают меня часто.,

Будто они умрут, если не
узнают мой точный адрес. А
если я скажу, что в гостинице,
эти любопытные люди прямо
подскакивают от удивления и
задают теперь уже сто вопро­
сов.
— А почему в гостинице?
А как? А где?
А я-то понимаю, что им со­
всем не обязательно это знать.
Или ещё:
— Денег твой отец много
зарабатывает?
Я почти всё вру, если меня
спрашивают.
— Где живу? Да так, дале­
ко,— говорю я и машу ру­
кой.— Кто отец? Да так, на
заводе.
По-моему, человеку вообще
нельзя задавать пустые вопро­
сы. Нужно, чтобы человек сам
захотел рассказать про себя.
А это еще заслужить надо,
чтоб тебе все свои тайны дове­
рили. А то, как зовут даже не
знают, а сразу тайны выспра­
шивать.
Я всегда боюсь разных та­
ких вопросов, когда прихожу
в новый класс.
И сегодня утром я хотел
специально идти тихим шагом,
чтобы прийти прямо к звонку,
но по дороге забыл, что спе­
шить мне не надо, и пришёл
всё-таки рано.
Я отыскал свой класс на
третьем этаже и стал ходить
по коридору около двери, а по­
том прислонился к окну, будто
разглядываю, что там на
улице.
В классе никто на меня не
смотрел, все смотрели на двух
31

ребят, а те что-то рассказыва­
ли и махали руками. Расска­
зывал в основном один, а дру­
гой быстро повторял за ним:
— Тенц-бемц, и всё в по­
рядке.
Потом зазвенел звонок. Все,
кто был в коридоре, разбежа­
лись. Мимо меня быстро про­
шли учителя. Одна учительни­
ца вошла в мой класс у за­
хлопнула дверь, а я всё стоял
в коридоре около этой двери и
не решался войти.
Вдруг учительница вышла
снова, посмотрела на меня и
сказала:
— Саша Карамзин, что же
ты не в классе?
Я прямо вздрогнул, как она
мне сказала.
— Это Саша Карамзин,—
сказала она, когда я вошёл,—
он будет сидеть... Ты хорошо
видишь?
— Хорошо, — сказал я.
— Он будет сидеть с Коробициной.
И она показала моё место
в конце колонки.
перемене к столу вышли
Н Адвое
ребят.
— Платите взносы в зелё­
ный патруль, — сказал один.
— В красный крест и полу­
месяц тоже надо платить,—
сказал другой.
Все стали к ним подходить,
давать деньги и отмечаться в
списках.
У меня были деньги на бу­
лочку, винегрет и чай. Я тоже
подошёл к столу.
— А вступительные ты пла­
32

тил взносы? — спросили меня
эти двое.
— Нет. Разве нужно, ещё
вступительные?
— Членский билет не поте­
рял?
— Какой билет?
— Чего притворяешься? Не
знаешь, что ли? Сначала надо,
чтоб тебя приняли, а потом
уже членские взносы.
И я вдруг испугался, что непионеры вообще не принима­
ются.
— Вы только пионеров при­
нимаете?
— Конечно. А ты что, разве
не пионер?
И они оба странно на меня
посмотрели.
Хорошо, что загремел зво­
нок, все побежали из коридо­
ра, толкая друг друга, а я по­
шёл быстрее к своей парте.
Все были заняты своими де­
лами и разговорами. А я был
один. В перемену стоял у ок­
на. И мне было неудобно там
стоять, потому что мне каза­
лось, что все за мной наблю­
дают. Только в буфете в боль­
шую перемену мне стало лег­
ко. Там никто уж не знал, что
я новенький. Все толкались,
лезли без очереди, и я тоже
начал толкаться, как все.
На последней перемене я сам
подошёл к председателю сове­
та отряда. Я уже знал, что его
зовут Носовым.
— Когда у вас в пионеры
принимать будут? — спросил я.
— Чего? — удивился Носов.
— В пионеры когда у вас
приём?
— У нас все давно приня­
ты, — он осмотрел меня со всех

сторон, — а ты разве не при­
нят?
— Не успел, — вздохнул я.
— А я думал, ты просто
галстук забыл. Может, тебя
исключили?
— Не исключили. За что
меня исключать?
— А чего же тогда в старой
школе не приняли?
— Да мы всё ездим с папой.
— Я узнаю, спрошу пионер­
вожатую,— сказал Носов.
На этом наш разговор кон­
чился.
—К АРАМЗИН, — спросил
меня утром Носов,—
знаешь, что мы вчера обсуж­
дали?
— Откуда я. знаю? Нет, ко­
нечно.
— Тебе решили дать пору­
чение. Ты себя проявишь, и
мы примем тебя в пионеры.
— Какое
поручение? —
спросил я. А сам ужасно обра­
довался. Потому что ни в од­
ной школе у меня ещё поруче­
ний не было.
— Ты не думай. Мы б тебя
и без поручений, но старшая
пионервожатая говорит—надо.
Нам-то поручений не было, ко­
гда принимали, потому что от­
куда столько поручений на
все классы. А ты — один. Тебе
и поручение — учёт вести.
— Какой учёт?
— Учёт отметок в своём
звене. Каждый день переда­
вать их Помещикову. А он
в отряде учитывает.
— Хорошо.
— Ведомость знаешь как
графить? Помещиков покажет.
В этот день наше звено по­
3

«Искорка» № 4

лучило две пятерки, две трой­
ки и одну точку.
— Точку ты не ставь, — ска­
зал Помещиков, — точку учи­
тель для себя ставит. У разных
учителей она разное обозна­
чает: у кого — хорошее, у ко­
го— плохое. И минус тоже не
ставь. Минусы совет дружины
у меня не принимает.
ЭТОТ день ко мне подо­
шёл учитель пения.
— Саша, как твой папа —
здоров? Нога не беспокоит?
Я вздрогнул даже, потому
что мало кто знал про папину
сломанную ногу.
— Здоров, — ответил я ,—
спасибо.
— Привет ему передай.
Наверное, нужно было спро­
сить, откуда он папу знает, но
тут я увидел, что рядом стоят
Чистяков с Четвериковым и
всё слышат. Поэтому я снова
сказал:
— Спасибо.
И всё.
А на перемене меня отвёл
в сторону Носов.
— Слушай, — сказал он и
внимательно на меня посмо­
трел.
И я уже почувствовал, о чём
он меня сейчас спросит. Изо
всех сил делал вид, что и не
подозреваю, а на самом деле
почувствовал.
— Слушай, — спросил он,—
ты не сын того Карамзина?
— Что ты, — сказал я, де­
лая вид, что и дальше не пони­
маю,— тот Карамзин жил в
прошлом веке, я знаю, он ещё
«Бедную Лизу» написал.
Это я так всегда сбиваю

В

33

с толку спрашивающих. У ме­
ня руки даже задрожали от
волнения — вдруг он сейчас
всё поймёт. Или, быть может,
уже знает. Всё знает, а спра­
шивает просто так — для под­
тверждения.
Он посмотрел на меня удив­
лённо и спросил:
— Какую Лизу? Я тебя про
Карамзина спрашиваю, на
ашифах который, с пальцем —
видел?
— Ах, на афишах.. Он мне
дальний родственник. Да-да,
он даже в гости к нам прихо­
дил.— Вот как я придумал
ему ответить.
34

— Я ж е говорил, что не
сын, — обрадованно сказал
Носов, — говорил же. Подслу­
шают, а о чём и сами не зна­
ют,— добавил он про кого-то.
Но' я не стал спрашивать,
про кого.
— А то бы тебя быстро при­
няли. Дали бы поручение при­
гласить на сбор отца. Встреча
с заслуженным артистом.
«Народным», — чуть не по-

правил я, потому что многие в
этих званиях путаются.
— На сборе бы при отце
торжественно приняли. А у те­
бя отец кто? — спросил он.—
Военный, наверно?
— Да так, пусконаладчик,—
махнул я рукой.
— Ясно, — сказал Носов.—
Ну, ладно, — сказал он, чуть
помолчав, — я пойду.
— Ладно, — ответил я, — я
тоже пойду.
И мы разошлись в разные
стороны.
—ГТОШЛИ с нами, — ска* *зали мне Чистяков и
Четвериков, — погуляем.
Сегодня как раз папа и тёти
меня не ждали, потому что с
утра уехали в цирк репетиро­
вать новый номер, и я мог хо-'
дить весь день по городу.
— На трамвае мы не по­
едем, — сказал Чистяков, — не
люблю я эту толкучку.
— Тенц-бемц,— сказал Чет­
вериков.
И мы пошли пешком.
Мы долго ходили по улицам
просто так, читали афиши,
смотрели, как для нового мо­
ста забивают в реку сваи.
Потом, когда мы шли мимо
одного двора, нас позвал чело­
век в чёрной кожаной куртке.
— Вы не из этого двора? —
спросил он.
— Нет, а что?
— Привёз вот саженцы, а
сажать некому.
Во дворе стоял фургон.. Ря­
дом на земле лежали три ма­
леньких голых дерева. Ещё
были вырыты три ямы, навер­
но для этих деревьев.
з*

— Если б я не задержал­
ся!..— сказал шофёр в курт­
ке.— А теперь футбол смотрят
по телевизору. И лопаты бро­
сили.
Шофёр постукал ногой по
лопатам и пошёл искать двор­
ника.
— А.давайте посадим, пока
он ходит, — сказал Чистяков.
Лопаты лежали рядом с де­
ревьями.
Мы схватили деревья, по­
ставили их в ямы и начали за­
сыпать корни землёй. Каждый
своё дерево.
— Вперёд! — закричал Чис­
тяков.
— Вперёд! — закричал Чет­
вериков. — Тенц-бемц!
— Вперёд! — закричал я.
Мы быстро засыпали корни
землёй, а Чистяков даже сде­
лал барьерчик из земли по
кругу.
— Так всегда полагается,—
сказал он.
35

— Носов, построй отряд на
линейку.
Отряд выстроился тремя
звеньями между колонок, а я
стоял в стороне.
— Ребята, сегодня у вашего
класса торжественный день,—
начала старшая пионервожа­
тая.
А мне захотелось вдруг
улыбнуться. Может быть, по­
тому, что это она про меня го­
ворила, может, просто от ра­
дости, что наконец-то я всту­
паю.
— Саша, подойди сюда.
Я подошёл.
— Ты выучил слова торже­
ственного обещания?
Ещё бы я их не выучил!..
Я их каждый день повторял по
дороге в школу. И в гостинице
повторял.
— Тогда говори за мной.
И она начала.
— Я, — сказала она.
— Я, — сказал я.
— Юный пионер, — сказала
она.
— Юный пионер,— повторил
за ней я.
У меня вдруг голос задро­
жал, так я разволновался, и
колено затряслось на правой
ноге, и все слова торжествен­
ного обещания забылись. Сам
бы я сейчас ни одного слова не
вспомнил, если б старшая пио­
нервожатая вдруг замолчала.
И на ребят я не смотрел, и во­
обще ничего в этот момент я
А большой перемене в не рассматривал, но почувст­
класс вошла старшая вовал» что стало очень тихо, что
пионервожатая.
все тоже стоят не шевелясь и
Все уже повскакали, хотели молча волнуются.
разбежаться кто куда, но она
Потом старшая пионервожа­
загородила дверь.
тая повязала мне галстук.

Мы барьерчик сделать не
успели, потому что показался
шофёр, и за ним шли ещё
люди.
Мы убежали за угол и стали
ждать, что будет.
За шофёром шли дворни­
чиха и два старика.
— На полчаса' всего рабо­
ты, — уговаривал стариков
шофёр.
Они подошли к машине, и
шофёр вдруг отбежал в сто­
рону.
— Ты чего? — спросила
дворничиха.
А шофёр, не отвечая, подбе­
жал к кабине, открыл дверь и
запустил мотор.
Старики и дворничиха сразу
отскочили подальше. А шофёр
гуднул один раз сигналом,
выключил свой мотор и вы­
прыгнул из кабины.
— Украли, — сказал шо­
фёр,— вчера чуть машину не
увели, пока я квас пил, а сего­
дня — саженцы.
Да вот твои деревья, —
показала дворничиха на наши
деревья.
А мы выглядывали из-за уг­
ла и хохотали над шофёром,
как он удивлялся.
— Не забудьте полить! —
крикнул Чистяков.
— Из леечки! — крикнул
Четвериков.
И мы побежали по улице.

Н

36

— А теперь, — сказала
она, — встань в строй своего
звена.
И я встал.
М
Ы хотим тебе дать пору­
чение, — сказал, Носов
на другой день.
— Тоже с отметками?
— С отметками отменяется.
Их всё равно Помещиков ста­
вит, Ты пойдёшь к октябрятам.
— Хорошо.
— Вместо Коробициной, раз
её нет. Проведёшь завтра сбор
«Люби и знай родной край».
— Я же сам недавно при­
ехал,
— Ничего. Это тебе первое
пионерское поручение, так
старшая пионервожатая ска­
зала.
Я спросил про сбор Помещи­
кова,
— Сбор — это ерунда на
маргарине, — сказал Помещи­
ков. — «Пионерский лекторий»
читаешь в газете? Там про всё
написано.
После уроков к нашему
классу подошла незнакомая
учительница.
— Ты Саша Карамзин? Зав­
тра в нашем классе ты прове­
дёшь сбор. Тебе сказали об
этом?
— Сказали.
— Вот тебе вырезки. Почи­
тай, поучи по плану. Завтра
проверю.
Она дала мне пачку выре­
занных газетных заметок, со­
единённых скрепкой, и листок
с планом.
План был такой:
1. История .родного края.

2. Родной край в годы
войны.
3. Достопримечательности
родного края.
4. Знаменитые люди о род­
ном крае.
5. Будущее родного края.
Потом по этому плану я вы­
учил наизусть все заметки.
Утром я подошёл к учитель­
ской, и учительница сразу вы­
шла. Хорошо, что стоять там у
дверей не пришлось. Я не люб­
лю стоять около учительской,
всё кажется, что учителя на
тебя смотрят. Я даже когда
мимо прохожу, опускаю го­
лову.
— Ну расскажи, что ты вы­
учил? — сказала учительница.
И я рассказал.
— Хорошо, очень хорошо, —
хвалила она, пока я ей расска­
зывал.
Четвёртым уроком у нас бы­
ла физкультура, и меня отпу­
стили с неё на сбор.
На всех партах сидели ма­
лыши со звёздочками и смот­
рели на меня. Один даже при­
встал, чтоб лучше рассмотреть.
— Саша у вас будет вместо
Марины, — сказала учитель­
ница, подведя меня к столу, —
он расскажет вам про родной
наш край.
— Наш край очень интерес­
ный, — начал я.
— Я выйду на минутку, —
шепнула мне учительница и
вышла.
— Его надо знать и... — тут
я забыл слово. Мне всё напра­
шивалось «уважать», но я по­
нимал, что это не то, — ...и по­
мнить, — сказал я.
— Какие ты книги читал о
37

родном крае? — спросил я
мальчика в очках, сидевшего
на первой парте и с виду очень
умного.
Мальчик сразу вскочил.
— Мы не читали. Мы букву
«фэ» проходили, — сказал он.
На средней колонке подняла
руку девочка.
— Ты что хочешь? — спро­
сил я. И девочка встала.
— А где Марина? — спроси­
ла она.
— Марина в больнице. У
неё вырезают гланды.
На другой парте -поднялись
сразу две руки.
— Вы тоже спросить хо­
тите?
— Почему Марины нет? —
спросил один.
— Сегодня Марина
бу­
дет? — спросил другой, одно­
временно с первым.
— Я же сказал, у Марины
вырезают гланды в больнице.
Чтоб не болела ангиной.
Тут поднял руку четвертый.
— Ты тоже про Марину?
— Можно выйти? — сказал
он тихим голосом.

83

— Нельзя, — сказал я, —
садись на место.
Он сел и сразу заплакал.
Положил на парту руки, на ру­
ки — голову и тихо заплакал.
Я совсем растерялся и ска­
зал: .
— Ну иди, только быстрее.
И он сразу побежал из
класса.
Больше руки не поднима­
лись, и я стал рассказывать,
что выучил о родном крае.
Вдруг я увидел, что на одной
парте никого нет. Только что
были, а уже нет.
— Где эти двое? — спросил
я, не отходя от стола, потому
что на столе у меня лежал
план.
— Мы под партой сидим, —
отозвались они.
— Давайте вылезайте.
— Они всегда под парту ла­
зают, — сказала девочка, ко­
торая первой спросила про
Марину.
— Хи-хи, — отозвались изпод парты.
И тут вдруг все полезли под
свои парты. И даже тот умный

в очках уже выглядывал перед
самым столом.
— Вылезайте, не то плохо
будет, — сказал я.
— А вот и не вылезем, —
пискнул кто-то.
— Мы тебя поборем, — ска­
зал другой.
В самом деле поборют, если
навалятся все вместе. Я уже
видел раз, как они кинулись в
коридоре на здорового семи­
классника. Кто дёргал за ногу,
кто за руку, и семиклассник
упал, запутавшись в них.
— Слышите, вылезайте, —
сказал я.
Я не знал, что теперь делать.
В это время в класс вошла
учительница.
И сразу все оказались на
своих местах, даже встали, ко­
гда она захлопнула дверь, и
из-за её спины выглядывал
тот, что просился выйти.
Стало тихо, и вдруг зазвенел
звонок. Он звенел очень долго
и противно. Уже хлопали две­
ри, уже кто-то пробежал по ко­
ридору, и кто-то следом за ним,
а звонок всё звенел.
Когда он замолчал, учитель­
ница спросила:
— Интересно рассказывал
Саша?
И ребята тихо, ца разные го­
лоса ответили:
— Интересно.
1 — Плохо отвечаете, — ска­
зала учительница. — Ну-ка,
ещё раз. Интересно? — громко
спросила она.
И класс дружно, в один го­
лос сказал:
— Ин-те-рес-но!
А я ведь и не рассказал ни­

чего. И мне поэтому было
очень стыдно.
З А месяц у любого человека
^ случается много событий.
И у меня тоже случилось. Бы­
ли события, которые мне при­
ятно вспоминать каждый день,
а были и другие, от которых
стыдно становится, как их
вспомнишь, и поэтому я ста­
раюсь их не вспоминать.
Но самое главное — я стал
пионером. Я носил галстук и в
школе и на улице, будто неча­
янно кончик его высовывал изпод пальто, и по гостинице я
ходил в галстуке до самого ве­
чера...
И вот я пришёл в последний
раз в эту школу.
Я бы мог и не идти сегодня,
а посмотреть, например, кино.
Я про это думал по дороге.
Но всё-таки я пошёл.
Тяжёлые лохматые снежин­
ки летели навстречу. Они сра­
зу таяли на лице и на плечах.
А некоторые снежинки влетали
в рот и падали на язык.
Деревья около школы стоя­
ли совсем голые. Листья уже
давно сгребли в большие кучи,
и эти кучи дымили несколько
дней, пока не сгорели до
земли.
Скоро я буду в новой школе.,
«Ты пионер?» — спросят
меня.
«Пионер», — скажу я.
Даже и спрашивать не бу­
дут. Сразу увидят галстук.
В классе, как все эти дни, я
сел за парту и стал слушать
разные разговоры.
Вдруг ко мне подошёл По­
мещиков.
39

— Уезжаешь
скоро?
спросил он.
— Послезавтра. А откуда
ты знаешь?
— На афишах-то написа­
но, — хмыкнул он.
Я сначала удивился, когда
он мне сказал про афиши.
Оказывается, он- всё про меня
знал. И весь класс, наверно,
тоже знал.
— Куда поедете? — спро­
сил Помещиков.
— В Москву, а потом в
Монголию.
— Повезло, — сказал он и
отошёл.
40

Он говорил со мной, будто
давно всё про меня знал, буд­
то я и не скрывался от класса.
— Пошли в буфет сбсиски
есть горячие, — сказали мне
Чистяков и Четвериков.
И мы пошли в буфет.
— Тенц-бемд, — говорил по
дороге Четвериков.
— Слушай, а ты чего врал,
что в Америке не был? Ты ведь
был в Америке? — спросил
Чистяков.
— Был.
— А миллионеров видел?
Я хотел сказать, что ничего
я почти не видел, потому что
окно нашего гостиничного но­
мера заслонял сорокаэтажный
дом, и я видел только его ко­
ричневую стену.. Но Чистякову
я ответил:
— Конечно.
А на самом деле я просту­
дился и, пока папа ездил в га­
строли, лежал в номере и со­
сал лимоны.
Однажды мне перевели ста­
тью из газеты обо мне самом.
В газете откуда-то узнали,
сколько я вешу и какого я ро­
ста. Я потом проверялся — точ­
но, не соврали. А ещё в этой
газете я увидел фотографию
папы под самым куполом цир­
ка. У него в программе такого
не было, и я удивился.
Оказывается,
в каком-то
американском городе перед на­
чалом представления выбежа­
ли на арену трое неизвестных
людей и подняли на канате фа­
нерный лозунг против нашей
страны. Подняли — и убежа­
ли, хотя за ними погнался по­
лицейский.

Тогда выбежал на арену па­
па и по этому же канату бы­
стро забрался на самый верх.
Все очень переживали, когда
он лез, потому что канат был
не для лазанья по нему, а про­
сто — рабочий канат.
Папа забрался под купол,
сдёрнул фанерный лозунг и
сбросил его с высоты вниз.
Ему за это долго аплодирова­
ли зрители. Они подумали, что
весь этот опасный номер был
заранее подготовлен коммуни­
стическим цирком.
Но про это я рассказывать,

В. ФЕТИСОВ

Мой

Д Р У Г

Л иш ь проснусь —
ло х м а т ы й з в е р ь
отворяет л а п о й д в е р ь .
Лает, пры гает , урчит ,
п о стене хвост ом стучит,
Ты чет н о с о м л а с к о в о ,
не сп уска я гла з:
ты к а к и е сласт и, м о л ,
д л я м ен я припас?
— Н а — и з с у п а кост и!
Н а — м я с н о й биток!
На
тебе за щ ё к у
сахара кусок!
Сласт и с ъ е л —
гляд и т опят ь:
а к о гд а п о й д ё м гулят ь?

конечно, не стал. Потому что
это с папой было, а я лежал в
номере, сосал лимон и смотрел
в коричневую стену дома, ко­
торая заслоняла окно.
— Ты пиши, передай привет
монгольским школьникам, —
сказал потом Носов.
И я решил, что обязательно
напишу, конечно же напишу
им прямо в школу.
И Носову напишу, и Чистя­
кову, и Четверикову, и всему
классу. Так и напишу на кон­
верте: «Всему классу».

Рисунки Ю. Бочкарёва

К. КУРБАТОВ

Тимкины
КРЫЛЬЯ
П О В Е С Т Ь

Параня Цитрамоновна, подо­
зрительно поглядывала за на­
ми. Она, наверное, боялась, как
бы мы что-нибудь не стибрили.
На подоконниках, столах и
тумбочках лежали разные ин­
тересные вещи... Но мы не за­
мечали никаких интересных ве­
щей. Мы не заметили 'даже
ветрочёта, транзисторного ра­
диоприёмника, величиной с
портсигар, и толстенного перо­
чинного ножа с десятком раз­
ных щипчиков, отверток и дру­
гих штуковин.
— Знаете, ребятки, — уста­
ло проговорила Параня Ци­
трамоновна, когда мы навели
в гостинице порядок, — вы,
конечно, люди хорошие и на
ногу скорые. Только умаялась
Окончание. Начало в «Искорке» №■ 10
за 1967 г.

42

я с вами, нё приведи господи.
И за какие это грехи мне на­
казание такое? Чего вам от
меня нужно-то?
Мы сказали, что нам от неё
ничего не нужно.
— Аспиды вы, — вздохнула
Параня Цитрамоновна. — Что
же вы хотите с меня сделать?
Милиционера?
Она настаивала, чтобы мы
без выкрутасов выложили ей,
что нам от неё нужно.
Мы ничего не могли ей вы­
ложить. Мы клялись, что мы
без всякого.
— А ну, шастайте тогда отседа! — рассердилась она. —
Так я вам, тараканам, и пове­
рила. Нечего тут. Шастайте.
Мы «ушастали» с обижен­
ными лицами. Мы заявили Па­
ране Цитрамоновне, что очень

зря она так плохо думает о
людях.
Когда на другой день мы
заявились в холостяцкую го­
стиницу, Параня Цитрамоновна встретила нас уже не так
настороженно. Вроде бы она
даже, чувствовала себя чуточ­
ку виноватой. А Кит еще при­
нес ей почитать повесть Арка­
дия Гайдара «Тимур и его
команда»*
Мы и сами не ожидали, что
повесть «Тимур и его коман­
да» окажет на Параню Цитрамоновну такое волшебное
действие. Через неделю мы
были допущены драить полы
в коттеджах начальника по­
литотдела, командира полка и
прочего высокого гарнизонно­
го начальства.
Подполковник Серкиз жил
в
двухкомнатном
домике.
В одной комнате размести­
лись у него спальня и кабинет.
В другой — гостиная. И всю­
ду кричали цветастые ков­
ры — и на стенах, и на полу.
Ковры были не то что над кой­
кой Руслана Барханова. Ков­
ры были толстенные и бога­
тые.
В спальне меня сразу потя­
нул к себе письменный, поли­
рованного красного дерева,
стол с двумя тумбами. Тумбы
закрывались дверцами, из ко­
торых торчали ключи. Ключ
торчал и в среднем ящике.
— Тут, — в первый .же день
шепнул я Китке. — Прова­
литься мне на этом месте, тут.
Я протирал
письменный
стол со всех сторон и чуть не
облизывалего. Я гладил его
холодные скользкие бока и

чувствовал, что нахожусь у
цели.
Я ходил вокруг письменного
стола, как кот вокруг масла.
И всё время я чувствовал на
себе настороженный взгляд
Парани Цитрамоновны. В дру­
гих домах я не чувствовал на
себе такого взгляда, а здесь
чувствовал. Видно, я вел себя
в доме подполковника Серкиза не совсем осмотрительно*
Нужно было спешить. Пись­
менный стол требовал немед­
ленного вскрытия. Мы с Киткой разработали план даль­
нейших действий.
Параня Цитрамоновна жила'
в Сопушках. У неё там были
взрослая дочь и трёхлетний
внук Фёдор. Этот Фёдор гонял
в резиновых сапогах по дерев­
не, и между штанами и руба­
хой, на круглом, как тыква,
животе, у него торчал крепкий,
величиной с хороший жёлудь,
пуп. Параня Цитрамоновна
души не чаяла в своём голопу­
зом внуке и, возвращаясь в
деревню, непременно тащила
ему гостинец — то леденцов,
то шоколадку, то какую-ни­
будь копеечную игрушку, куп­
ленную в нашем военторге.
Вот на этом-то Фёдоре мы и
решили построить наш план
проникновения в письменный
стол подполковника Серкиза.
Это была с блеском разра­
ботанная операция. Началась
она с того, что в намеченный
день Кит на уборку в холо­
стяцкую гостиницу не явился.
Я пожал плечами и объяснил
Паране Цитрамоновне, что с
человеком может случиться
всякое;
43

— Может, ему нужно своей
прабабушке горчичники поста­
вить или ещё что, — сказал я,
Параню Цитрамоновну та-,
кой ответ удовлетворил. Она
знала, что Киткина прабабуш­
ка больше всего на свете лю­
бит, чтобы ей ставили горчич­
ники. Она любила горчичники
даже больше, чем жареную
треску и разноцветные кар­
тинки в журналах.
Мы навели с Параней Цитрамоновной порядок в холо­
стяцкой гостинице и отправи­
лись по домам начальства.
Мы подметали, выгребали и
протирали.
Когда мы пришли в дом
подполковника Серкиза, Па­
раня Цитрамоновна прежде
всего распахнула все окна.
Она была сама не своя без
сквозняков. Я сбегал за водой
и вытирал в гостиной пыль.
Я нарочно не заходил в спаль­
ню, где стоял холодный поли­
рованный стол с тремя торча­
щими из него ключами.
На столе лежали две стопки
книг, стояла похожая на гуся
лампа и рядом с ней перекид­
ной календарь, к которому не
притрагивались уже около ме­
сяца,, с того самого дня, как
улетела на юг Серкизова жена.
Рядом с календарём отбле­
скивал чёрными лаковыми бо­
ками телефонный аппарат. Он
молчал. Я чувствовал этот ап­
парат затылком, спиной и пле­
чами. Он давно уже должен
был зазвенеть, но он молчал.
Когда он наконец ударил в
свои колокола, у меня от не­
ожиданности дрогнули колен­
ки. Я вытирал тряпкой голую
44

бронзовую женщину, которая
возвышалась на серванте ря­
дом с хрустальной вазой и
пробовала длинной ногой во­
ду. Женщина качнулась и чуть
не грохнула мне в объятия.
В серванте обиженно запели
рюмки.
Телефон грохотал не умол­
кая.
— Ну чего, чего? — завор­
чала Параня Цитрамоновна.—
Послушай его, аспида. Кого
им там?
— Зачем же нам слу­
шать? — как можно равно­
душнее проговорил я. — Это
не нас, это Серкиза. А его всё
равно дома нет.
Телефон передохнул и зата­
рахтел снова. Нудный звон
вытягивал из меня жилы. На­
конец Параня Цитрамоновна
не выдержала и подошла к
письменному столу. Нагнув го­
лову, она посмотрела на теле­
фон с одной стороны, потом с
другой и двумя пальцами под­
няла трубку.
— Нет их никого, — с ходу
и не очень уверенно прогово­
рила Параня Цитрамоновна и
хотела было положить трубку
обратно.
Я испугался, что она дейст­
вительно её положит. Ведь на
другом конце провода, осуще­
ствляя наш гениальный план,
находился сейчас Кит. Он го­
ворил из холостяцкой гостини­
цы. Он изменил голос и басом
тараторил о том, что голопу­
зый Федя подавился леденцом.
Что леденец попал Феде в ды­
хательное горло и вообще. •
Параня Цитрамоновна до­
несла трубку до аппарата, но

не положила её. В трубке на­
стойчиво шипел и трещал го­
лос. Параня Цитрамоновна
сделала умное лицо и прижа­
ла трубку к уху.
— Что? — закричала она,—
Чего? Ах ты господи, царица
небесная!.

Она испуганно опудтила
трубку на аппарат и замета­
лась по комнате.
Через минуту я остался в
доме наедине с письменным
столом, а Параня Цитрамо­
новна в хорошем темпе нажи­
мала по дороге в Сопушки.

ОТКУДА
НА
ЗЕМЛЕ

к груди. Я не
мог допустить,
чтобы портрет
Г о р б о в с к ого
лежал в столе
у этого чело­
века.
И в тот же
момент с з а д и
стукнула дверь.
Я оглянулся. На пороге с пер­
чатками в руке стоял подпол­
ковник Серкиз. Его выпуклые
глаза буравили меня недо­
уменным взглядом.
Портрет выпал у меня из
рук, ударился об пол, и усатое
лицо покрылось сетью сере­
бряных трещин.
— Это ещё... что такое? —
раздельно проговорил подпол­
ковник, и синие губы, дёрга­
ясь, поползли у него к правой
скуле.
Прижимая руки к груди, я
попятился от стола. У меня,
как всегда при встречах с Серкизом, отнялся язык и пропал
голос.
— Мы... уборку, — пролепе­
тал я, с ужасом чувствуя, что
говорю совсем не то.
Действительно, какой мог
быть разговор об уборке, ко­
гда в письменном столе торчал
выдвинутый ящик, а на полу
валялся портрет в деревянной

ПУСТОЙ
С ерки зо­
вой квартире
поскрипыв а л и
оконные рамы
да
пузырями
надувались тю­
левые гардины.
Ч у ж и е вещи
молча обступи­
ли меня и ждали, что я стану
делать. Бронзовая женщина
на серванте стыдливо опустила
голову. Размеренно и угрюмо
помахивали маятником часы
на стене.
Я шагнул к письменному
столу. Сердце ошалело коло­
тилось около горла и отдавало
ударами в спину.
Ключ в среднем ящике на­
вернулся легко. Я осторожно
потянул ящик на себя и не по­
верил собственным глазам.
Поверх кучи в беспорядке на­
киданных бумаг, записных
книжек, почтовых открыток и
тупых карандашей лежит пор­
трет дяди Жориного отца. Это
был тот самый портрет, что
висел в комнате у дяди Жоры.
Деревянная рамка, трещина в
уголке стекла, по три кубика
в петлицах у военного с чапа­
евскими усами.
Дрожащими пальцами я
взял портрет и прижал его

В

подлость

45

рамке? И почему вообще убор­
ка? Почему вдруг я убираю
квартиру подполковника Сер­
киза?
— Уборку... мы, — шёпотом
повторил' я, цепенея от стыда
и страха.
Брезгливо дёргая ртом, под­
полковник взмахнул рукой, и
кожаные перчатки хлестнули
меня по лицу.
— Мерзавец! — выдавил
подполковник. — Ворюга!
У меня горело лицо и тряс­
лись ноги. Я прижался спиной
к стене и ждал нового удара
перчатками.
— ВорЮга! — грохотал под­
полковник, хлопая ящиками
стола и что-то кидая.
Щёлкали дверцы, звенел в
серванте хрусталь, стучали по
крашеным половицам ботинки.
— Мерзавец!
Подлец! —
ухало у меня в голове.
И неожиданно до меня со
всей ясностью дошло, что
вор — это я. Это я — мерзавец
и ворюга. А он, подполковник
Серкиз, — очень милый, чест­
ный и раззамечательный дя­
денька. Он ничего не украл и
вообще' не имеет никакого от­
ношения к дяди Жориному
отцу. Он не брал даже фото­
графии в деревянной рамке.
Это она сама каким-то неизве­
стным образом очутилась тут.
А он, подполковник Серкиз,—
распревосходный дядя.
Не в силах оторвать глаз от
пола, я собрался с духом и
сказал:
— Я у вас ничего не взял.
А вы сами... вор.
Наверное, последнее слово
я произнёс слишком тихо. Он
46

не расслышал и раздражённо
спросил:
— Что?
— Вор вы, — сказал я твёр­
же и посмотрел на подполков­
ника.
Он сидел в кресле у пись­
менного стола и непонимающе
хлопал глазами.
— Вор! — отчаянно закри­
чал я, смелея от его растерян­
ности.— И ещё хуже, чем вор!
Человека в гестапо пытали, а
вы в это врекя его бумаги
прикарманили. Мне дядя Жо­
ра всё рассказал. Всё! Вор вы!
Вор! Вор!
Меня трясло в горячем озно­
бе, в какой-то дикой лихорад­
ке. И я кричал и ничего не бо­
ялся. Я орал во всё горло, что­
бы в распахнутые окна люди
услышали, кто он такой, этот
подполковник Серкиз.
Он смотрел на меня остано­
вившимися глазами и молчал.
Мне показалось даже, что ли­
цо его как-то сразу осунулось.
И уже не осталось в нём ни­
чего страшного. А были лишь
усталые глаза и совсем стари­
ковские морщины на лбу, впа­
лых щеках и шее.
— Сядь и замолчи, — при­
казал он.
Расстегнув крючки на тес­
ном вороте кителя, он указал
мне глазами на стул.
Я сел. Меня всё ещё трясло.
Правое колено дёргалось так,
что каблук отстукивал по полу
дробь. Я его изо всех сил при­
жимал к полу, но он всё равно
отстукивал.
— Так что же тебе расска­
зывал Переверзев? — спросил
подполковник.

— Всё, — буркнул я.
— Что? Я слушаю.
Он смотрел на меня внима­
тельно и спокойно. Он смотрел
на меня даже слишком спо­
койно. У него была выдержка.
И я понял, что всё пропало.
Я проговорился, и теперь он
эти бумаги ни за что в жизни
не отдаст. Сожжёт их в печке,
и иди докажи что-нибудь. По­
пробуй докажи, что это он при­
ходил тогда в квартиру дяди
Жориного отца, что он вооб­
ще знал про эти чертежи. Ни­
кому теперь ничего не дока­
жешь.
— Так я слушаю тебя,—
повторил подполковник и, дёр­
нув рукой, чтобы выскочили
из-под рукава кителя часы, по­
смотрел, сколько времени.
Я упёрся взглядом в угол,
где отстал от стены плинтус, и
рассказывал. Я рассказал под­
полковнику обо всём, кроме
дерматиновой папки, спрятан­
ной под почтовым камнем на
мысе Доброй Надежды. Ему
совсем не нужно было знать
про эту папку. Серкиз сидел
сгорбившись и не спускал с
меня рачьих глаз.
— А фамилию его отца ты
знаешь? — спросил он.
— Знаю, — сказал я. — Гор­
бовский.
— Горбовский, —задумчиво
повторил
подполковник. —
Горбовский... А сын носил фа­
милию Переверзев. Вот как
иногда поворачивается жизнь.
Да.
Подполковник встал и про­
шёлся из угла в угол по ком­
нате. Взяв портрет с растрес­

кавшимся стеклом, прогово­
рил:
— Георгий Георгиевич Гор­
бовский...
Я с удивлением смотрел на
Серкиза. Это уже был не тот
начальник штаба, пе^ед кото­
рым трепетал весь остров. Пе­
редо мной стоял усталый под­
полковник с мешками под гла­
зами, с жилистой шеей и густо
растущими из ушей волосами.
Сутулясь, он устало опус­
тился в кресло у стола и заго­
ворил:
— Послушай, Тимофей... Те­
бя ведь, кажется, Тимофеем
зовут? Да? Послушай, Тимо­
фей. Тех бумаг, о которых те­
бе рассказал Переверзев, я не
брал. Странно вообще, что те­
бе взбрела в голову такая
мысль. Но я действительно...
как бы это тебе сказать?., дей­
ствительно хорошо знал Горбовского... Мы были с ним
друзьями... Но я, вероятно,
оказался очень плохим дру­
гом. 'Когда Георгий попал в
плен и немцы сбросили к нам
на аэродром листовки, я не
сказал в его защиту ни слова.
Я молча отрёкся от него. Я не
верил, что он мог изменить, но
молчал. Это очень трудно объ­
яснить сейчас. Время тогда
было такое... Сложное... Вой­
на... И вообще я, конечно,,
струсил, испугался за себя.
Как же я просмотрел, что он
за человек, мой друг? Почему
он не застрелился? Он был
обязан застрелиться. Каждый
из нас, кто летал туда, хранил
для себя заветную пулю. А что
же он?.. Этими мыслями я, ве­
роятно, пытался оправдать се47

бя; и моё выступление на со­
брании, и то, что не смог взять
его сына. Чёрт знает, как всё
запуталось тогда. Гошиного
сына увезла какая-то совер­
шенно посторонняя женщина.
Полуграмотная нянька. А я
даже к их дому не подошёл,
чтобы взглянуть на мальчиш­
ку. Кто же знал тогда, что за­
ветная пуля не пробила висок
Горбовского только потому,
что он попал в плен к фаши­
стам без сознания.
Часы на стене зашипели и
отозвались коротким хриплым
звоном. Стрелки показывали
половину двенадцатого.
— Вообще я давно убедил­
ся, что большинство подло­
стей на земле происходит по
вине трусов, — глухо произнёс
подполковник. — Или с молча­
ливого согласия трусов.
Он снова заходил из угла
в угол. А я как-то сразу пове­
рил в то, о чём он рассказал.
Так не врут. Конечно, он про­
сто трус. Орёт на других, а
сам трус. И не только трус.
Он ещё и...
Я хотел ему сказать, кто он
ещё кроме труса. Но мне вдруг
почему-то стало жалко его.
Сам не знаю, откуда у меня
такое появилось. Даже удиви­
тельно. И тут ещё телефон за­
звонил. И я подумал: не Кит
ли там снова решил позвонить
и узнать, как у меня дела? Мы
с ним договорились, что он
будет ждать меня с бумагами
на мысе Доброй Надежды.
С бумагами! Плакали теперь
наши бумаги.
—- Да, — сказал подполков­
ник в трубку. — Что? Почему
48

вы не выполнили приказание?
Какие ещё блоки? Какие бло­
ки, чёрт вас задери?! А своя
голова у вас на плечах есть?
Он мгновенно снова превра­
тился в обычного Серкиза, и
у меня по привычке что-то роб­
ко трепыхнулось в груди. Тре­
пыхнулось и затихло. Нет, я
уже не боялся подполковника.
Боятся того, чего не знают.
А я теперь знал Серкиза на­
сквозь и даже глубже.
— Меня не интересует, что
вы там думаете! — грохотал он
в телефонную трубку. — Но
если через два часа вы не до­
ложите мне о выполнении при­
каза, пеняйте на себя!
Он швырнул трубку на ры­
чаги и застегнул ворот кителя.
Я понял, что ему нужно ухо­
дить, и поднялся. Мне было
даже немножечко смешно, что
он строит из себя такого гроз­
ного. Я знал, что никогда в
жизни не испугаюсь теперь
Серкиза.
Мы вышли на улицу вме­
сте. Над островом гудели се­
ребряные птицы. Подполков­
ник стиснул в руке перчатки.
— Заходи, — сказал он.—
Я кое-что понимаю в махолё­
тах. Со мной Горбовский всем
делился.
Я посмотрел в его глаза.
Как же он мог говорить такое?
Какое он имел право даже
произносить фамилию Горбов­
ского?
Он, наверное, догадался, ка­
кие мысли вертятся у меня в
голове, и отвернулся.
— Если что, заходи всё
же, — проговорил он, словно
что-то выпрашивал.

И мне опять его стало жал­
ко. Прямо идиотство какое-то.
Я помчался к Китае на мыс
Доброй Надежды.
Кит сидел на почтовом кам­
не и смотрел, как на остров
катится безбрежная синь во­
ды. Я сел рядом. Ветер дул
нам в лицо. Остров плыл по
волнам, и за спиной у нас
взлетали и садились торпедо­
носцы.
— Ну? — спросил Кит.
— Эдьку нужно идти вы­
ручать,— сказал я. — Он ведь
часы на самом деле потерял.
Когда мы через поле бежали.
Не мог он их никуда деть. А я

4

«Искорка» № 4

его, гад, предал. Отрёкся от
него. А мать у него знаешь ка­
кая.
— Знаю, однако, — сказал
Кит.
Самолёты взлетали против
ветра и грохотали над самыми
нашими головами. А за спиной
у нас плыли вместе с нами в
тёплые страны лётчики и тех­
ники, их жёны и дети, Киткина
прабабушка и Сеня Колюшкин, плыли дома, колодцы и
деревья, плыло кладбище и
дядя Жора, которого похоро­
нили недалеко от Героя Со­
ветского Союза лейтенанта
Грома.

Роман ПИСАРСКИЙ

Л ям п о
ТО история необыкновенной собаки. В ней нет ни слова выдумки. Лямпо
Э
действительно жил в Италии несколько лет тому назад. О нём знает каж­
дый итальянский мальчишка и каждая итальянская девочка. В своё время
о Лямпо много писали газеты, его
в кино.

показывали по телевидению и снимали

1

.

А НАЧАЛОСЬ всё с того, что однажды
на станции Мариттима, что в цен­
тральной Италии, ожидали поезд, следо­
вавший из Турина в Рим. Был очень жар­
кий Июльский день. Солнце грело так силь­
но, что все работники станции попрятались
в тень, а пассажиры укрылись в зале ожи­
дания. Перрон пустовал. Только начальник
станции, надев форменную фуражку и за­
стегнув на все пуговицы свой китель, вы­
шел встречать прибывавший поезд. Уже
слышен был его шум. Вот из-за деревьев,
росших возле вокзала, показался сверкаю­
щий на солнце краской и лаком локомо­
тив, а следом за ним — длинная цепочка
вагонов. Поезд остановился.
Когда в него сели пассажиры, начальник
станции поднял руку, давая сигнал к отъ­
езду. И в эту минуту он заметил, что из
последнего вагона выскочила какая-то со­
бака.
Она подбежала к начальнику станции и
начала ласкаться. Потом, помахав хвостом,
огляделась вокруг и, увидев неподалёку
помпу, помчалась к устроенному под нею
каменному чану, одним прыжком вскочила
на край его. Начальник станции с минуту
понаблюдал, как жадно лакает она воду,
а потом ушёл в свой служебный кабинет.
Он тщательно притворил за собою
дверь, снял фуражку и углубился в чтение
каких-то бумаг. А немного погодя услы­
шал, что кто-то скребётся. Начальник
станции отворил дверь и снова увидел ту
собаку.
— Что тебе надо? — улыбнулся ж елезно­
дорожник. Собака села перед ним, довер­
чиво глядя в глаза человеку.
— Ну, что тебе надо? — повторил свой
вопрос начальник станции. — Небось есть
хочешь?

50

Он пристально оглядел собаку. Это было
удивительно милое лохматое существо, по­
хожее немного на шпица, немного на ов­
чарку. Плутовские глаза весело поблески­
вали. Одно ухо стояло, а другое было
опущено вниз. Это придавало собаке
смешной и вместе с тем задорный вид.
Начальник станции достал свой зав­
трак— кусок хлеба с сыром, — покрошил
его и угостил собаку. Видно, она была го­
лодна. Ела с аппетитом, но без жадности,
как бывает иногда с плохо воспитанными
дворнягами. Железнодорожник приласкал
собаку. Он почувствовал к ней симпатию
и подумал о том, что надо бы заняться
ею. Давно уже хотелось ему иметь соба­
ку-друга, которая играла бы с детьми и
стерегла дом. Жил он в двадцати кило­
метрах от станции Мариттима, возле не­
большого полустанка, и поблизости не
было другого жилья. «Вот бы ребята о б ­
радовались, если бы я привёз им эту со­
баку», — подумал железнодорожник.
— Поехала бы ко мне? — спросил он.
В ответ собака негромко тявкнула. И
вильнула хвостом. Похоже, что она всё по­
няла.
— Правда, с этим будет немало хлолот, — сказал начальник станции. Q h знал,
что железнодорожные правила строго-на­
строго запрещают перевозить животных в
вагонах пассажирских поездов. Будучи сам
железнодорожником, он тем более не мог
их нарушить. И всё же ему очень хоте­
лось забрать собаку с собой. «Надо чтонибудь
придумать», — решил
начальник
станции.

а.
ЕСТНЫЙ поезд из Мариттимы к полу­
М
станку возле Пиомбино, где жил на­
чальник станции, отходил только вечером.
За те несколько часов, которые железно­
дорожник и собака провели вместе, они
успели крепко сдружиться. Пёс ни на шаг
не отходил от своего нового хозяина. Он
следовал за ним по пятам по всей стан­
ции.
Днём оба зашли в буфет. Начальник
станции ел полдник сам и угощал четве­
роногого приятеля.
— Откуда он у вас? — спросил буфет­
чик. — Славный псина. И морда у него та­
кая симпатичная...
— Да вот приехал римским п о ездо м ,—
пояснил начальник станции. — Видно, комуто захотелось избавиться от него — и от­
правили собаку в путешествие. У людей
есть разные способы, чтобы...
— Вы так думаете? — рассмеялся буфет­
чик. — А билет у него был? — Он подошёл
к собаке и протянул ей кусок колбасы.
— Деликатный пёс, — похвалил буфет­
чик. — Не бросается на еду. Собственное
достоинство имеет.
— Умная собака, — подтвердили и дру­
гие железнодорожники, сидевшие за сто­
лом. — А как звать-то пса?

4*

Начальник станции пожал плечами.
— Я бы назвал его Лямпо, — сказал
один из железнодорожников (по-итальян­
ски «Лямпо» — значит «молния»). — Он жи­
вой, как искра, глаза у него светятся, а на
спине светлая полоса — видите? Настоящая
молния, а не собака.
— Идём,
Лямпо, — сказал
начальник
станции. Ему понравилось это имя. Он
встал, расплатился с буфетчиком и вышел
на перрон. Собака шла за ним, не отставая
ни на шаг.
— И что же мне с тобою делать? —*
спросил начальник станции, обращаясь к
Лямпо. — Ведь не могу же я взять тебя
с собой в вагон. Это не так просто... На­
рвёшься на неприятности... Понимаешь?
Лямпо визгнул и посмотрел хозяину в
глаза. Морда у собаки была весёлая, слов­
но она улыбалась.
^
— А может, ты побежишь за поез­
дом? — рассмеялся
железнодорожник. —
Это же местный. Он тащится, как черепа­
ха. Сумеешь?
Пёс махнул хвостом.
— Договорились, — сказал
начальник
станции. — Тогда будь наготове. Через не­
сколько минут двинемся.
Он посмотрел на часы и отправился на
перрон. Когда поезд подошёл, начальник
поднялся в вагон и открыл окно. Лямпо
остался на перроне. Он ждал приказа.
«Интересно, поймёт он, что ему надо
делать?» — подумал железнодорожник.
Поезд двинулся. Начальник станции вы­
сунулся из окна и негромко свистнул. Лям­
по сорвался с места и побежал рядом
с вагоном.
— Ну и умница! — обрадовался человек.
Он махнул рукой и показал собаке на­
правление. Вдоль железнодорожного по­
лотна проходила узкая тропинка. Лямпо
вышел на неё и бежал, не отставая, парал­
лельно поезду. Время, от времени он по­
ворачивал, голову, отыскивая взглядом
знакомый силуэт в окне вагона.
— Смелее, Лямпо, смелее! — подбадри'
вал его начальник станции.
Поезд всё больше набирал скорость. Но
собака не отставала. Она несколько раз
пролаяла, словно желая дать знать своему
хозяину, что чувствует себя превосходно и
продолжала мчаться, как на бегах. Однако
несколько километров такой гонки изрядно
измотали пса, и он начал уставать. Ноги
у него заплетались, он тяжело дышал.
— Бедняга, — тихо
сказал
начальник
станции, не спускавший глаз с собаки, и
махнул рукой.
— Хватит! Остановись! — крикнул он.
Пёс послушно остановился, а потом лёг
на тропке. Он был очень измучен и чуть
дышал.

А другой день начальник станции вер­
Н
нулся в МариттимУ утренним поез­
дом. Он не очень-то надеялся снова уви­
деть Лямпо.

51

«Наверно, где-нибудь заблудился, — по­
думал он. — А может, кто и прибрал его
к своим рукам... Жаль...»
Выйдя из поезда, начальник станции на­
правился в свой служебный кабинет. Пер­
вые двери были открыты, как всегда. Он
вынул из кармана ключ, чтобы открыть
также вторые, внутренние двери, и в этот
момент услышал радостный визг. Из угла
коридора выскочил Лямпо.
— Ты здесь! — радостно воскликнул на­
чальник. Он прижал голову собаки к себе.
Лямпо ластился и прыгал. Наконец он
успокоился и вошёл вместе с начальником
станции в его кабинет.
— Небось голодный? — спросил ж елез­
нодорожник.
Он развернул свой завтрак, и они заку­
сили— начальник станции и Лямпо, после
чего собака улеглась тут же под столом,
у ног человека. Она больше не мешала
хозяину, который занялся своими делами.
Около десяти часов через станцию дол­
жен был проходить скорый поезд. О дёр­
нув китель, начальник взял фуражку и вы­
шел на перрон. Лямпо побежал за ним.
Вскоре подошёл поезд. Лязгнули тормо­
за, и он остановился.
— Мариттима! — крикнул кондуктор. Он
высунулся из окна и поприветствовал на­
чальника станции.
— Мариттима! — сказала своей спутнице
какая-то девушка, выглянувшая из окна ва­
гона-ресторана. Она вдруг рассмеялась и
дёрнула подругу за рукав:
— Взгляни-ка на этого пса! — и показала
пальцем.
И в самом деле было на что посмот­
реть. Начальник станции стоял по стойке
«смирно», вытянувшись как струна. Он как
раз поднял руку, чтобы дать машинисту
сигнал отправления. А возле него... Возле
него сидел на задних лапах Лямпо, выста­
вив передние, и у него был удивительно
торжественный вид.
— Какая забавная собака, — рассмеялась
девушка в окне вагона-ресторана. — В ней
столько солидности, словно именно она
даёт отправление нашему поезду.
Лямпо залаял. Огромный международ­
ный экспресс дёрнулся и начал набирать
скорость.
Начальник станции погладил собаку.
— Спасибо тебе, Лямпо, за помощь, —
сказал он.

его хозяина. Никто на станции не догадал­
ся, что Лямпо приехал туда поездом.
— Ваша собачка? — спросил станцион­
ный рабочий.
— М оя,— улыбнулся начальник станции.
И зашагал в сторону дома.
— Джина! — воскликнул он, когда доч­
ка открыла ему дверь. — Погляди, кого я
к вам привёл.
Девчушка даже зарделась от радости и
кликнула брата. Маленький Роберто за­
хлопал в ладоши.
— А как его зовут? — спросил он.
— Лямпо. Это умный и хороший пёс.
Все трое направились в столовую, где
мама накрывала стол к ужину. Лямпо во­
шёл степенно, помахал хвостом, привет­
ствуя хозяйку, и скромно сел возле печи.
— Думаю, у нас с ним не будет ника­
ких хлопот, — сказал глава семейства. —
Очень разумный пёс.
И он рассказал его историю. Все слуша­
ли её с удивлением и некоторой недовер­
чивостью, покачивая в сомнении головами.
Даже малышка Аделе высунулась из своей
кроватки и внимательно вслушивалась в то,
о чём рассказывал папа.
— Собачка! Собачка! — воскликнула она,
подпрыгивая и ударяя в ладошки.
Все сели ужинать. Лямпо ел, деликатно
принимая подаваемые ему куски. Он не
спешил, не выражал нетерпения. Поев, по­
махал хвостом, словно хотел поблагода­
рить за ужин. Потом выглянул за дверь.
— Хочешь прогуляться? — спросил хо­
зяин. — Правильно.
Он вынул сигарету, закурил, вышел
вслед за собакой. И был крайне удивлён,
увидев, что Лямпо помчался к станции.
В это время к Пиобино как раз подхо­
дил последний поезд на Мариттиму. Поезд
остановился. Лямпо подбежал к перрону,
покрутился возле последнего вагона и
вдруг, сделав прыжок, очутился на под­
ножке. Поезд тронулся.
— Лямпо!— крикнул удивлённый хозяин.
Он видел, что пёс уже нашёл себе удоб­
ное местечко на вагонной площадке.
— Лямпо! — крикнул хозяин ещ ё раз.
Но собака не спрыгнула. Красный глазок
над буфером последнего вагона удалялся
всё, быстрее и вскоре совсем исчез в тем­
ноте.

5

. _______

4._________
НА

В

ТОТ ЖЕ самый день начальник стан­
ции нарушил железнодорожные пред­
писания. Вечером, когда к станции подо­
шёл местный поезд, он спрятал пса под
блузой и вместе с ним сел в вагон. Ему
удалось найти свободное купе. Лямпо сра­
зу понял, что к чему. Он влез под скамей­
ку и сидел там тише воды, ниже травы до
конца путешествия. Когда подъехали к
Пиомбино, он безропотно позволил выса­
дить себя на другую сторону пути, а как
только поезд отошёл, быстро нагнал сво­

52

следующ ее утро, отправляясь на
службу, начальник станции размыш­
лял о бегстве своего четвероногого друга.
Ошибся он в нём. И это было очень не­
приятно. «Странный пёс, весьма странный».
Начальник станции припомнил, как Лямпо
появился в Мариттиме. Откуда он при­
ехал?.. «Бродяга, не иначе...»
Начальник задумался. Да, это был не­
обыкновенный пёс. Совсем не такой, каких
он привык видеть каждый день. Ведь со­
баки не путешествуют сами по железной
дороге. А эта...

Но особенно удивительным было то, что
Лямпо поспел на последний ночной поезд.
Откуда он знал, в котором часу надо вый­
ти из дома?
«Неужели он знаком с расписанием по­
ездов? — ухмыльнулся железнодорожник.—
И почему сбежал от меня? Куда поехал?»
Трудно было найти ответы на все эти
вопросы. Удивительная история. Если бы
рассказать е ё кому-нибудь, то отнеслись
бы к ней с недоверием. Подумали бы, что
сказка.
П оезд подошёл к Мариттиме. Начальник
станции вынул из кармана ключи, направ­
ляясь к станционному зданию. Но он ещ ё
не успел дойти до него, как двери отво­
рились и из-за них выскочил Лямпо. Он
летел навстречу, как настоящая молния.
Подбежав к хозяину, сел на задние лапы
и начал служить. На его м орде было на­
писано такое плутовское выражение, что
начальник станции невольно разразился
смехом.
— Так, значит, не сбежал? Караулил мой
кабинет, да?
Лямпо повилял хвостом.
— В таком случае прощаю тебе всё, —
шутливым голосом сказал начальник. —
Что поделаешь: служба есть служба.
Он потрепал Лямпо, который не пере­
ставал ласкаться.
— Ну, ладно, ладно. Всё хорошо. Я уже
больше не сержусь. Ни чуточки. Пони­
маешь?
— Сообразительная псина, — подал свой
голос дежурный диспетчер, который как
раз вышел из своего служебного помеще­
ния. — Вы знаете, ведь он всю ночь нёс
вахту в коридоре, под дверью вашего ка­
бинета. И никому не разрешил отогнать
его.
Начальник станции открыл было рот, что­
бы рассказать коллеге о том, как Лямпо
сам сел в поезд и вернулся в Мариттиму,
но вовремя воздержался.
«Никто всё равно в это не поверит»,—
подумал он.

6 .
Т А К стало обычаем, что Лямпо каж­
дый день вечером отправлялся со
своим хозяином в Пиомбино на ужин. Пу­
тешествие это он обычно совершал под
скамейкой, ничем не выдавая своего при­
сутствия в вагоне. На станции сам выска­
кивал на противоположную сторону ж ел ез­
нодорожной насыпи, и начальнику не было
с ним никаких хлопот.
Дети уже поджидали гостя. Они визжа­
ли от радости, когда Лямпо входил в дом.
При виде своих маленьких друзей он тоже
проявлял столько радости, что трудно
было не любить его. Особенно сильно
привязался к Лямпо Роберто. Он ласкал
его и холил, учил разным штучкам-трючкам. Во время ужина пёс всегда сидел ря­
дом с его стулом. Малыш отдавал ему са­
мые лакомые кусочки.
— Почему он не хочет у нас жить? —
допытывался Роберто у отца. — Ведь ему
здесь так хорошо...
— Это пёс-желеазнодорожник, — смеялся
начальник станции. — Он должен сторо­
жить мой кабинет.
— Ну хотя бы на воскресенье мог бы
он у нас остаться? — не сдавались дети.
— Попросите его. Может, поймёт и
останется, — шутил отец. — Попробуй рас­
толковать ему это.
Однако Лямпо оказался несговорчивым.
Каждый день после ужина в одно и то
же время он срывался с места и прощал­
ся с хозяевами.
Пробовали
запирать
дверь — не помогло. Он тогда начинал м е­
таться, визжать и, бросаясь на щеколду,
старался открыть дверь. Дети вынуждены
были смириться. Они сами выпускали со­
баку из дома.
Лямпо ни разу не опоздал на поезд.
Возможно, что он раньше всех слышал его
приближение. Во всяком случае, он выбе­
гал из дому столь пунктуально, словно
где-то в брюхе у него был спрятан бу­
дильник. Начальник вместе с детьми про­
вожал его на станцию, но через некоторое

53

время перестал делать это. Он уже от­
лично знал, что пёс и б ез его помощи по­
падёт на поезд.
Каждое утро Лямпо поджидал своего хо­
зяина возле его служебного кабинета. Он
приветствовал начальника станции с на­
стоящей собачьей сердечностью, вместе с
ним входил в кабинет и там съедал при­
везённый ему завтрак. Некоторое время
ещё сидел, наблюдая, как хозяин берётся
за работу, а потом отправлялся в обход
станции.
— Ого, Лямпо приступает к деж ур­
ству! — смеялись железнодорожники. Все
уже знали его, и он стал общим любим­
цем, вызывавшим гордость.
Да, это был удивительный пёс. Он креп­
ко привязался к людям и, наверно, в са­
мом деле считал себя работником ж елез­
ной дороги. Лямпо любил свою станцию.
Она стала для него домом. Не было такого
закутка, которого бы он не знал. Каждое
утро, выйдя из кабинета начальника, он не
торопясь проходил вдоль длинного перро­
на под стеклянной крышей. На перроне
всегда кружилось много пассажиров, но
Лямпо не обращал на них ни малейшего
внимания. Это были люди, не одетые в ж е­
лезнодорожную форму, и потому он не
признавал их.
— Лямпо! — звали собаку станционные
рабочие, которые, вооружившись инстру­
ментом, отправлялись для производства
путевых работ. — Пойдёшь с нами?
Он махал хвостом и отправлялся с ними.
Когда приходили на место, Лямпо садился
в сторонке и наблюдал, как рабочие под­
кручивают болты на рельсах. А частенько
и помогал им.
— Отнеси ключ, — говорили ему. — Вон
туда.
И давали ему инструмент, который ну­
жен был товарищу. Тот стоял с вытянутой
вперёд рукой.
Лямпо брал в рот ключ или молоток и
относил его куда надо. Сперва люди не
могли надивиться его сообразительности,
а потом привыкли к помощи четвероно­
гого приятеля. Только пассажиры с проез­
жавших мимо поездов, ви^ця собаку за ра­
ботой, раскрывали от удивления рты.
В полдень Лямпо отправлялся обедать в
буфет. Там его ожидала приготовленная
ему порция пищи, которую он съедал ак­
куратно, не пачкая вокруг. Лямпо знал,
что у него нет времени на долгий после­
обеденный отдых. В тринадцать часов на
станцию прибывали два встречных скорых
поезда. Это был торжественный момент.
Начальник станции надевал фуражку и
выходил на перрон. Лямпо никогда не
упускал случая сопровождать его. И надо
видеть,* с какой важностью и серьёзностью
держался он при отправлении поезда.
Однажды начальник замешкался и чуть не
опоздал вьГйти на перрон. Лямпо устроил
возле его кабинета такой шум, что сбе­
жалось полстанции. Да, на такого пса мож­
но было положиться.
— Придётся купить тебе фуражку, Лям-

54

по, — смеялся начальник. — Хороший ж е­
лезнодорожник из тебя будет.
И он купил собаке... нарядный ошейник.
А станционный столяр сделал ящик с ле­
жанкой. Его поставили в коридоре, возле
дверей в служебный кабинет начальника
станции, где Лямпо и ночевал.
На станции жило несколько бездомных
собак и кошек, которые проводили ночи
в одном из сараев, а под крышей гнезди­
лись сизые голуби. Никто не преследовал,
не прогонял их, иногда их подкармливали.
Но ни кошки, ни птицы не входили в со­
став рабочей бригады, обслуживавшей
станцию. А Лямпо входил.

5 . _______
Л ЕТО кончилось. Цветы на ж елезнодо­
рожной насыпи поблёкли, стали увя­
дать.
Лямпо нёс свою службу деловито, как
всегда. Только стали замечать, что с неко­
торого времени он всё реж е появлялся
в буфете. Неужели не нравилась еда, ко­
торую ему там давали?
— Может, его подкармливают пассажи­
ры? — высказал
предположение
буфет­
чик. — Ему было обидно, что Лямпо пре­
небрегает его кухней.
— Ещё, глядишь, кто-нибудь отравит
его, — сказал он начальнику станции в дру­
гой раз. — Вы присматривайте за ним по­
лучше.
— Что это тебе в голову пришло? —
удивился начальник. Но мысленно решил
не пренебрегать сделанным предостереж е­
нием.
Он стал более тщательно следить за
своим питомцем. Нет, Лямпо не принимал
никаких угощений ни от чужих детей, ни
от взрослых. А стало быть, где же он под­
кармливался, коль не шёл в буфет?
И вот однажды в полдень загадка про­
яснилась. Лямпо всегда выбегал встречать
полуденный экспресс. Начальник станции
в это время обычно сидел в своём каби­
нете у телефона, а поезд отправлял его
заместитель.
Лямпо не принимал участия в этой це­
ремонии. Ему не хотелось служить с вы­
тянутыми лапами. Он выкидывал эту штуч­
ку лишь тогда, когда встречал и отправ­
лял поезда со своим хозяином. Но поче­
му же он так спешил к полуденному экс­
прессу?
Заместитель начальника станции обратил
внимание на то, что пёс, ожидая этот поезд,
сидел всегда на противоположной стороне
железнодорожного полотна. Вагоны, оста­
навливаясь, заслоняли его на несколько
минут. И что же он в это время делал?
В тот день начальник станции, чтобы не
спугнуть Лямпо, спрятался в маленькой
будке по другую сторону пути. Подъехал
экспресс. Лямпо трусцой побежал в сто­
рону вагона-ресторана. Сел, вытянул пе­
редние лапы и отрывисто тявкнул. Окно
опустилось. В нём появилась голова в б е­
лом поварском колпаке.

— Ты здесь? — улыбнулся повар. И бро­
сил собаке порцию заранее приготовлен­
ных лакомств. Лямпо принялся за еду.
Начальник станции, сидевший в будке,
подался ещё дальше в тень. «Нельзя за­
претить собаке есть то, что ей больше
нравится, — подумал он. — А этот Лямпо —
ловкач что надо. Однако честный п ёс»,—
тут же оправдал он, своего любимца.
Начальник решил никому не говорить о
том, что увидел. Ещё, чего доброго, бу­
фетчик рассердится на пса...
«Нет, всё-таки, пожалуй, скажу, — пере­

думал он минуту спустя. — Пусть стараются
готовить пищу получше. А то наш стан­
ционный буфет давно уже не печётся о
качестве блюд, как надо».

8 . ________
Т О , что случилось неделю спустя, взбу­
доражило всю станцию. Лямпо про­
пал. Начальник станции искал его повсюду.
А когда убедился, что собаки нет на стан­
ции, пошёл к знакомому виноградарю. Но

55

тот клялся и божился, что ничего не знает.
Путейские рабочие, которые в тот день
выходили на самый дальний участок, по
дороге перетрясли все заросли кустарни­
ка, росшего вдоль насыпи. И — никакого
результата.
— Может быть, Лямпо поехал в Пиомбино? — утешал глубоко огорчённого на­
чальника его младший коллега.
— В такое неурочное время? — недо­
уменно пожал плечами начальник. — Так
он ведь ездит туда со мной каждый день
по вечерам.
— Ну, а разве не мог он соскучиться по
детям? И разве не могло ему захотеться
провести с ними весь день?
Да, такое было возможно. И начальник
станции немного успокоился. Вечером, ис­
полненный надежд, возвращался он д о ­
мой. Но оказалось, что и в Пиомбино со­
баку никто не видел.
— Что могло с ней случиться? — спра­
шивали дети. Они были опечалены и разо­
чарованы, потому что Лямпо не приехал,
как обычно, вместе с отцом.
— Не знаю, что могло случиться, — не­
громко и печально ответил отец.
Ужин в тот вечер никому не доставил
удовольствия. Маленький Роберто тихо
всхлипывал в углу. Джина непрерывно
мяла свой фартучек. Даже у мамы испор­
тилось настроение.
Утром дети проводили отца на' станцию.
Он поцеловал каждого из них сердечней,
чем обычно.
— Нос
кверху,
слышите? — сказал
отец. — Привезу я вам его сегодня.
Однако в душе он вовсе не был уве­
рен, что сможет выполнить своё обещ а­
ние. Сердце у него громко стучало, когда
он подъезжал к Мариттиме. Начальник
станции спрыгнул с подножки вагона и по­
спешно направился к станционному зда­
нию. Встретивший его у дверей замести­
тель только развёл руками.
— Нет его, — коротко сообщил он.
Начальник вошёл в свой кабинет. И лишь
теперь в полной мере ощутил, сколь тя­
гостна горесть, всё сильнее и сильнее
охватывавшая его. Он снова вышел на пер­
рон.
Железнодорожники кружились по вок­
залу, как обычно. Но их покинуло желание
отпускать налево и направо весёлые шут­
ки.
— Дай мне стакан вина, Пьетро, — угрю­
мо сказал начальник станции, входя в бу­
фет.
Он выпил поданное ему вино. Но на
душе спокойней от этого не стало.
В полдень к станции подкатил скорый
поезд из Турина. Начальник встречал его
на своём обычном месте. Он как раз под­
нёс руку к козырьку фуражки, чтобы от­
ветить на приветствие знакомого кондук­

тора, когда на перроне раздался лай. Из
открытых дверей последнего вагона вы­
скочил Лямпо...
Поезд уже ушёл, а начальник станции
всё никак не мог успокоиться. Сперва он
грозно нахмурился, а потом схватил соба­
ку на руки и прижал к себе. Опустил её
на землю и опять нахмурился.
— Где это ты бродяжничал?— строго
спросил он.
— Ездил в Турин, — пояснил чей-то го­
лос. — И вот вернулся, как видите.
-— Ты что, брал его с собой, что ли,
Эдуардо? — удивился начальник станции.
Эдуардо, электротехник, которого он от­
правил вчера в Турин, улыбался.
— Никак нет. Когда я сел в поезд, то
увидел только, как Лямпо вскакивает в по­
следний вагон. Я даже удивился...
— Мог бы позвонить к нам из Турина
и сказать, что видел его, — обрушился на
электротехника начальник станции.— Для
чего же телефон существует? А мы тут
ходили как в воду опущенные.
— Откуда же я мог знать? — развёл ру­
ками Эдуардо. — Но, между прочим, я при­
сматривал за ним. И не дал бы ему поте­
ряться. Однако он сам знал, когда возвра­
щаться
надо, — рассмеялся
электротех­
ник. — Или ему это не в первый раз? Влез
в обратный поезд б ез моей помощи. Ну,
и без билета, разумеется. Такой ловкач1

9 . _______
НЕОБЫКНОВЕННОМ путешествии Лям­
О
по в Турин и его благополучном воз­
вращении стало известно не только на
станции. Железнодорожники, гордясь сво­
им другом, расписали его похождения жи­
телям местечка. И вот на вокзал стало
приходить всё больше и больше любо­
пытных.
— Дворняга, обыкновенная дворняга,—
удивлялись некоторые синьорины. Они по­
лагали, что столь умный пёс должен быть
непременно чистейшей породы, этаким
аристократом среди четвероногих, в жи­
лах которого течёт собачья голубая кровь.
— Это не имеет никакого значения, —
солидно заметил аптекарь. — Дворняги —
они и есть самые умные. У меня была
одна такая...
Лямпо снова «осел» на станции. Как и
раньше, он аккуратно «нёс службу» — по­
могал рабочим и сторожил служебный ка­
бинет своего хозяина. А вечером отправ­
лялся с ним ужинать в Пиомбино. Его уже
хорошо знали и на той станции.
Никто не ожидал, что собаке когда-ни­
будь вновь придёт в голову отправиться
в неизведанное. Ведь ей так хорошо жи­
лось в Мариттиме! Но... в один из дней
она опять исчезла.

Рис. Г. Ясинского
(Окончание следует)

З д е с ь был
Владимир Ильич...
П ервая м ар к а с портретом Л ен и н а появи­
л а сь в я н в ар е 1924 года. С той поры, з а сор ок
четы ре го д а , бы ло и зд а н о несколько сот поч­
товы х зн ак ов с и зо б р а ж е н и е м В л ади м и р а
И льича, р еп р одук ц и ям и картин с эп и зо д а м и
из его ж и зн и и р евол ю ци он н ой р аботы ... Х удож н и к и в осп р ои зв ел и
на красочны х м и н и атю р ах л ен ин ск ие ме^ста, где ж и л великий
в о ж д ь т р у д я щ и х ся . Р аск р оеш ь ал ьбом с таким и м ар к ам и , и п ер ед
то б о й п р ед ста н ет вся би огр аф и я И льича, начиная с его д ет ск и х
л ет и кончая той порой, когда Л ен ин стоял во гл ав е п ервого в
м ире соц и ал и сти ч еск ого г о су д а р ст в а .
Л ен и н ск и е м арки и зд а в а л и сь и п р о д о л ж а ю т вы пускаться не
только в С оветском С ою зе, но и во м ногих д р у г и х ст р а н а х .
Ч ех о сл о в а ц к а я почта в св оё врем я вы пустила п р о д о л го в а ту ю
м ар к у, на которой виден ф а с а д бол ь ш о­
го зд а н и я . Д о м этот был п остр оен ещ ё в
п рош лом веке. Если вам к о гд а -л и б о
д о в е д ё т ся п опасть в стол и ц у Ч е х о с л о ­
вакии, то зд е с ь вам к аж ды й у к а ж е т,
гд е н а х о д и т ся зд а н и е , и зо б р а ж ё н н о е
н а м ар к е. И не уди в и тел ьн о... С тоит
вам
п о к азать
лю бом у
праж анину
это т почтовы й зн ак , как он с р а з у ж е
ск а ж ет :
— Это наш м узей Л е н и н а ... О т­
п рав л я й тесь на
Г и бер н ск ую ул и ц у, там и н а й д ёт е это т д о м .
П р а ж а н е не сл уч ай н о с о зд а л и в этом зд а н и и свой за м еч а т ел ь ­
ный м у зей . Е щ ё д о р еволю ции зд е с ь был Л ен ин . П я ть деся т ш есть
лет н а за д , в 1912 го д у , в П р агу тайно съ ехал и сь на к он ф ерен ц и ю
д ел егаты Р оссий ск ой соц и ал -дем ок р ати ч еск ой р а б о ч ей партии.
П р и ехал и В л ади м и р Ильич, которы й рук ов оди л р а б о т о й к он ф е­
ренции. А п р о и сх о д и л а он а в д о м е , которы й и зо б р а ж ё н на м арке.
Ч ех о сл ов ац к ая почта и зд а л а ещ ё один почтовый зн ак . Н а нём
граф ики в осп р ои зв ел и у ж е не сам ы й исторический д о м , а к ом н ату,
в которой з а с е д а л и р усск и е р евол ю ци он ер ы . К о гд а я получил от
о д н о го чеш ского к ол л ек ц и он ер а д в е м арки, о к оторы х р а с с к а за л
выше, то вспом нил, что у н ас в Л ен и н гр а д е н а х о д и тся д е л е г а т
П р а ж ск о й партийной конф еренции. Э то стары й рабоч и й О б у х о в ­
ского з а в о д а (н ы н е он назы в ается «Б ол ь ш ев и к » ) Евгений П етр о ­
вич О н уф р и ев.
Э того н еобы к н овенн о д о б р о г о и отзы вчивого ч ел ов ек а я зн ал
у ж е д а в н о . Вот и реш ил н авестить стар и к а и п р еп одн ести ем у
сю р п р и з. Х отя Евгений П етрович и не ф ил ател и ст, но н ав ер н я к а
о б р а д у е т с я д в ум м аленьким м ар кам . В едь они н апом н ят ем у о д а ­
л ёк и х г о д а х м ол одости , когда он, питерский рабоч и й , п р и ехал д е ­
легатом на П р а ж ск у ю к онф еренцию , где не только в стреч ал ся с
Л енины м на за с е д а н и я х , но почти д в е н едел и ж и л с ним вм есте на
квартире у о д н о го ч еха.

57

И вот я у Евгения П етровича. П о­
пили чайку, погов орили, а у ж потом
я, как бы н ев зн ач ай , вынул из за п и с ­
ной книж ки д в е м арки. О нуф риев не
обр ати л никакого вним ания на них.
Я ем у говорю :
— П олю бопы тствуйте,
Евгений
П етрович...
С тарик вынул очки и п осм отр ел
на м арки. В н ач ал е р а в н одуш н о, а п о­
том ви ж у, что р а зв о л н о в а л ся Евгений
П етрович и, чтобы л уч ш е р а згл я д ет ь
м арки, п одош ёл вплотную к окну.
— Х оть и д а в н о это бы ло и п а ­
м ять м ал ость о с л а б л а , но этот д о м , и
эт у к ом н ату, где з а с е д а л а к он ф ер ен ­
ция, и ещ ё д р у гу ю к ом н ату, где ст о я ­
ли д в е кровати, где я ж и л с тов ар и ­
щ ем Л енины м , не 'за б у д у н икогда.
П о х о ж е, что д о м , гд е п р о и сх о д и л а
П р а ж ск а я к онф ер ен ци я, остал ся таким ж е , как и в ты сяча д е ­
вятьсот д в ен а д ц а т о м го д у . А к ом н ата и её о б ст а н о в к а , гд е мы
з а с е д а л и , т о ж е нисколько не и зм ени л и сь. У ди ви тельн ое д ел о : так
м а л а эт а м ар к а, а как сильно он а м еня вск олы хн ула! Г л я ж у на
н её и сл ов н о в и ж у к ом н ату, где з а столом си д я т дел ега ты . И с р е ­
ди них п р ед ста в л я ется м не Л ен и н . В от зд е с ь он си д ел ... — И Е вге­
ний П етрович, о с т о р о ж н о к асая сь п альц ем , п о к а зы в а ет м не на
м есто у стол а, и зо б р а ж ё н н о г о н а м ар ке.
— Д н ё м я его видел зд е с ь , а веч ером — в к ом н атуш к е у чеш ­
ского р а б о ч его . Я д о л г о д у м а л , п оч ем у им ен н о м еня и зб р а л В л а ­
ди м и р Ильич в свои со ж и т ел и н а врем я, п о к у д а р а б о т а л а н аш а
к онф ер ен ци я. А ларчик п р осто откры вался. В едь Л ен и н в то врем я
и з-за п р есл ед о в а н и я ц ар ской охр ан к и в ы н уж д ен был ж и ть з а гр а ­
ницей. М ногие из д ел ега т о в т о ж е бы ли револю ци он н ы м и эм и гр а н ­
там и . А я п р и ехал из П ет ер б у р га . Л ен и н у в а ж н о бы ло почащ е
общ ать ся с питерским р абоч и м , б е с е д о в а т ь с ним, узн а ть , как ж и ­
вёт, о чём д у м а е т т р уд ов ой л ю д ц ар ск ой столицы ... В от п оч ем у я
стал с о с е д о м Л ен и н а в п р а ж ск о й ком натуш к е.
М ного р асск азы в ал Евгений П етрович б П р а ж ск о й к он ф ер ен ­
ции, о вы ступлении И льича, о его нап утстви ях, к о гд а О н уф ри ев
п ер ед в озв р ащ ен и ем в Р осси ю , п р ощ ал ся с ним.
— П равильно сд ел а л и ч ехосл ов ац к и е д р у зь я , что и м ен н о в
этом д о м е откры ли м у зей Л ен и н а. М о ж ет, с о б е р у с ь и н а в ед а ю сь
в эти м илы е м оем у с е р д ц у м ест а...
Я п р ощ аю сь со стар и к ом . Евгений П етрович говорит:
— А м арки -то забы л на стол е...
— Э то вам на пам ять, Евгений П етрович...
С тарик крепко п отряс м ою рук у, вынул свой партийны й би л ет
и п ол ож и л т у д а целлоф ановы й конвертик с д о р о ги м д л я н его п о­
д ар к ом .
Ч ер ез год я сн ов а п олучаю из П раги письм о. Г л я ж у — на кон­
верте опять те д в е м арки, какие я п одар и л Евгению П етровичу.
И как вы д у м а е т е — от кого я получил письмо? Д а от са м о го
О н уф р и ев а... О к азы в ается, чеш ские ком м унисты при гласи ли ста-

'
58

★ ..... .................. ..

★

*•

рого р усск ого бол ьш еви к а к с е б е в гости. П обы вал он, конечно,
в П р а ж ск о м м у зе е Л ен и н а . И вот о т т у д а , вспом нив о б о м не, и
п р и сл ал письм о.
...Д о В еликой О ктябрьской соц иал и сти ч еск ой револю ци и В л а ­
д и м и р у И льичу и Н а д е ж д е К онстантин овн е д о в ел о сь ок ол о д в у х
л ет ж ить в П ольш е. Т о гд а П ольш а ещ ё не бы л а н езави сим ы м го ­
с у д а р с т в о м , и м ест а, гд е ж и л Ильич, в ходи л и в тер р и тор и ю А в ст­
р о -В ен гр и и . М и нул о п ол в ек а с того врем ени , и п ол ьск ая п очта вы­
п усти л а в пам ять п ребы вания И льича в П ольш е сери ю и з тр ёх
почтовы х м ар ок.
Д а в а й т е п р и гл я дим ся к ним , о чём р а с с к а ж у т нам три н еб о л ь ­
ш их почтовы х зн ак а? Н а первой м ар к е х у д о ж н и к п ом естил п орт­
рет В л а д и м и р а И льича того д а л ё к о го врем ени . В см отр и тесь в этот
портрет. В сп ом н и те, что Л ен ин ж и л в П ольш е ещ ё д о Великого,
О к тя бря. В Р осси и всё х у ж е и х у ж е ж и в ёт ся р абоч и м и к рестья­
н ам . Ц ар ск и е ж а н д а р м ы ж ес т о к о р асп р а в л я ю тся с р ев о л ю ц и о н е­
рам и. Н о Л ен ин зн а ет , что у ж е н ед о л го сущ еств о в а т ь ц арю , п о м ещ икам и к апи тал истам . Н а л и це В л а д и м и р а И льича у в ер ен н о ст ь
в том , что п р и б л и ж а ю щ а я ся р евол ю ци я п о б ед и т , о б я за т е л ь н о п о б е ­
ди т. Таким энергичны м , волевы м , полны м веры в силы н а р о д а и
'е г о партии и зо б р а зи л тов ар и щ а Л ен и н а польский х у д о ж н и к .
А вот и в торая м ар к а этой и нтер есной сери и. Н а ней опять мы
видим п ор тр ет И льича, а н а за д н е м п л ан е п рочерч и ваю тся к онту­
ры к акого-то стар и н н ого го р о д а . Э то др ев н я я ст о л и ц а П ольш и —
К раков. З д е с ь н ек отор ое врем я ж и л Л ен ин , а за т ем , п ер еех а в
в д р у г о е м есто, ч асто н ав ещ ал этот красивы й го р о д . В К р ак ов е
м н ого старинны х зд а н и й . В л ади м и р Ильич ч асто л ю б о в а л ся ар х и тек тур ой стар ы х польски х зо д ч и х .
В о зь м и те л уп у, и ск в озь н её вы у в и д и те зу б ч а т у ю стен у к р ак ов­
ск ого б а р б а к а н а , со хр ан и в ш егося д о н аш их дн ей . Б а р б а к а н — это
за щ и т н о е воен н ое у к р еп л ен и е. В сл у ч а е н а п а д ен и я о т с ю д а вели
огонь по вр агу. Т еп ерь г о р о д р а зр о сс я , и б а р б а к а н о к а за л с я чуть
ли не в ц ентре, а ран ьш е н а х о д и л ся н а его вн еш нем о б в о д е .
А что з а зд а н и е в и дн еется сл ев а? Э то зн а м е н и т о е «С ук ен н и ц е»,
п о стр о ен н ое бол ьш е полуты сячи л ет н а з а д . З д е с ь о б и та л и к р ак ов­
ские суконщ ики, чья д о б р о т н а я м атер и я сл а в и л а сь на всю Е вропу.
Н а са м ом за д н е м п л ан е в и дн а баш н я. У неё т о ж е н еск ол ьк о веков
з а п лечам и. Э то баш н я др ев н его М ар н оц к ого к о стёл а .
Ещ ё б о л е е и н т ер есн а третья м ар к а. Горы, и зо б р а ж ё н н ы е на
ней, — Татры . В есн ой 1913 го д а н ео ж и д а н н о з а б о л е л а Н а д е ж д а
К он стантин овн а. В рачи, лечивш ие её, у б ед и т ел ь н о сов ето в а л и как
м о ж н о ск о р ее н а неск ольк о м еся ц ев вы ехать из бо л ь ш о го г о р о д а
и п оселиться в д ер ев ен ск о й м естн ости . В от т о г д а -т о Л ен и н и К р уп ­
ская^ р а сста л и сь с К р аков ом . Д л я п е р е е з д а был вы бран в н ач ал е
н ебол ьш ой
гор од ок
П орон и н.
А н е п о д а л ё к у от это го г о р о д к а , в
п р едгор ь я х Т атр, н а х о д и л а с ь ж и ­
воп и сная д ер ев у ш к а Белы й Д у ­
н аец . П осм отр и те ещ ё р а з на эт у
м ар ку, и вы ув и д и те д о м , п р и н а д ­
л еж ав ш и й к рестьянк е Т е р е зе С к у­
пень. В от в этом д о м е и п о сел и ­
лись В л ади м и р Ильич и Н а д е ж д а
К он стантин овн а.

/

*

Л енин был изум ительны м х о д о к о м . Н е зн а я уста л и , в с в о б о д н о е
от работы врем я он м ногие часы п р оводи л на п р о гу л к а х в ж и в о ­
писны х ок р естн остях Б ел ого Д у н а й ц а . З а б и р а л с я вы соко в горы,
бр оди л по л еса м , зел ен ев ш и м на п ол оги х ск л о н а х , гуляя и и грая
с польским и р ебяти ш к ам и . В от п оч ем у польский м астер и зо б р а зи л
Л ен и н а с палкой в р ук е, отп р ав л я ю щ и м ся в о ч ер ед н у ю п рогулк у.
...И з в сех гор одов Г ер м ан ской Д ем о к р а т и ч еск о й Р есп убл и к и
больш е др у ги х за п еч ат л ён на м а р к а х древн и й Л ей п ц и г. М ного ве­
ков н а за д зд е с ь стал и проводи ть бол ьш и е я рм арк и , на которы е
с ъ е зж а л и с ь купцы из м ногих стран Европы . Ч асто зд е с ь бы вали и
б о р о д а т ы е купцы из М осковии, как назы вали т о г д а и ностранцы
н аш у стр ан у. Эти ярм арки пров одятся и поны не. К откры тию к а ж ­
дой такой яр м ар к и почта Г Д Р вы пуск ает сп ец и альн ы е м арки.
Е ж его д н о , д а ещ е по д в а вы пуска, п отом у что ярм арк и п р ов одя тся
весной и осенью . Вот п оч ем у так м ного и зо б р а ж ен и й го р о д а Л ей п ­
ц ига на почтовы х зн а к а х .
Мы п ом ещ аем сегодн я м арки с дв у м я очень старинны м и з д а ­
ниями. Они сохр ан и л и сь д о наш их дн ей . А н еп о д а л ёк у н а х о д и т ся
д о м , которы й очень д о р о г дл я тр у д я щ и х ся всего м ира, и о со б ен н о
д л я н ас, сов етск и х л ю дей . З д е с ь в сам ом н а ч а л е век а п еч а т а л а сь на
тончайш ей б у м а ге г а зе т а « И ск р а » . О сн ов ал эт у р ев ол ю ц и он н ую га ­
зе т у тов ар и щ Л ен ин и был одн им из её са м ы х активны х со т р у д н и ­
ков. П оч ем у он а п еч ат ал ась на сам ой тонкой б у м а ге , вы, н а в ер н о е,
у ж е д о г а д а л и сь . Г а зет а и зд а в а л а с ь в Г ер м ан и и, а п р ед н а зн а ч а л а сь
д л я Р осси и , д л я р усск и х р а б о ч и х и крестьян, д л я р у сск и х р ев о л ю ­
ционеров. Ч ем тоньш е б у м а га , тем легч е га зет а , тем м еньш е м ест а
за н и м а ет он а, тем легче тай н о пр ов езти её ч ер ез гр ан и ц у в Р о сси ю .
Н а первой стр ан и ц е ленинской «И ск р ы » бы ли напеч атан ы сл о в а
из сти хотв ор ени я д ек а б р и с т а О доев ск ого: « И з искры возгор и тся
п л ам я ...»
Л ен ин п оставил эти п р ор оч еск и е с л о в а на га зетн ой стр ан и ц е,
гл убок о веря, что и эт а , о тп еч атан н ая на тонкой б у м а ге , н еб о л ь ш а я
г а зе т а п о м о ж ет р а зд у т ь п л ам я м ировой р евол ю ц и и . Т ак он о вск оре
и п р ои зош л о.
В зак л ю ч ен и е я р а с с к а ж у вам ещ ё об одн ой лен ин ск ой м арке,
к оторую вы пустили в д а л ёк о й аф р ик ан ск ой р есп у б л и к е К онго
(Б р а з з а в и л ь ). В л ади м и р Ильич побы вал в А нглии, Ф ранции, Ф ин­
ляндии, П ольш е, Ч ехосл ов ак и и ... В А ф р и к е он н и к огда не бы л. Н о
мы р а сск азы в аем о конгол езск ой м арке п отом у, что это п ер вая
м ар к а с п ортретом Л ен и н а , и зд а н н а я в А ф рик е.
К онгол езск ий х у д о ж н и к М он в уази н и зо б р а зи л на почтовой ми­
н иатю ре Зим ний д в о р е ц и п р аздн и ч н ую д ем о н ст р а ц и ю на Д в о р ц о ­
вой п л ощ ади . В о в а л е — портрет Л ен и н а.
С туден т из Б р а зза в и л я Ч аг Ж а р м о учится в С оветск ом С ою ­
зе. Он получил письм о из д о м у с ленин ск ой м аркой и о ст о р о ж н о
снял её с конверта. Д о с т а в кусочек п р озр ач н ой п л астм ассы , Ж а р ­
мо приклеил к ней м ар ку и превратил в оригинальны й зн ач ок .
С гор достью носит он его на своей т у ж у р к е.
— Это наш Л ен ин . Б л а го д а р я ем у я уч усь в С оветск ом С ою зе.
Это наш Л ен ин . Он р а зб у д и л .десятк и н а р о д о в А ф рики, п однял их
на б о р ь б у против колони али стов. Н ет д о р о ж е этой к он гол езск ой
м арки.
Э. МИРОНОВ

п ест р ы е за м ет к и
АТАКУЕТ
Интересная исто­
рия произошла с
китобойным судном
«Циклон». Флоти­
лия
промышляла
кашалотов в север­
ной части Тихого
океана. С «Цикло­
на» заметили круп­
ного кашалота и
пошли на сближе­
ние с ним. Прогре­
мел выстрел гар­
пунной пушки, и...
тут случилось нео­
жиданное.
Разъя­
рённый
морской
гигант, длиной око­
ло 12 метров, сде­
лал разворот и бро­
сился на китобой­
ца.
Сильнейший удар
головы
кашалота
пришелся в борт.
Таран был настоль­

КАШАЛОТ.

ко
мощным, что
судно легло
на
борт и на нём
вышли из
строя
двигатели.
Отре­
монтировать их в
море не удалось.
Пришлось «Цикло­
ну»
возвращаться
во Владивосток на
буксире.

АРЕСТОВАЛИ... ОРЛА!
Это случилось в
узбекском
городе
Намангане. Летая
над привокзальной
площадью, орёл за­
метил рядом с ша­
шлычной большой
таз с бараниной.

Хищник
сделал
круг над площадью
и точно спикировал
на мясо. Не обра­
щая внимания на
людей, он принялся
завтракать.
Вот
тут-то бдительный
участковый и на­
крыл вора плащом.
В отделении ми­
лиции орёл вёл се­
бя смирно, никако­
го
сопротивления
властям не оказы­
вал. Это, видимо,
было учтено как
смягчающее
вину
обстоятельство,
и
«царю птиц» верну­
ли свободу.

ОНИ жили
40 ТЫСЯЧ ЛЕТ
НАЗАД
На острове Бор­
нео (Индонезия) об­
наружены
следы
человека, жившего
более 40 тысяч лет
тому назад. В пе­
щере Ниа, на глу­
бине 6 футов, най­
ден череп человека.
Раскопки
были
начаты в 1954 го­
ду и продолжаются
вот уже более 10
лет. При раскоп­
ках кроме костей
человека найдены
различные инстру­
менты,
глиняные
изделия и другие
предметы,
свиде­
тельствующие
о
высоком
уровне
цивилизации жив­
ших там людей.
По определению
учёных,
расцвет
культуры древнего
человека в
этом
районе Борнео от­
носится к V веку
до нашей эры.

з

Н

А

е

ш

ь

...залив Сиваш называют
Гнилым, или Мёртвым, мо­
рем? Это уникальная мине­
ральная сокровищница, ги­
гантская природная
соле­
варня. Неисчерпаемые запа­
сы жидких полезных иско­
паемых беспрерывно попол­
няются притоком вод Азов­
ского моря. Сейчас Сиваш в
центре внимания химиков.
Он занимает площадь в 2,5
тысячи квадратных
кило­
метров. Как установили ге­
ологи, Сиваш образовался
8 0 0 -^ 8 5 0 лет назад.

★
...в Эфиопии буква «А»
в алфавите находится не на
первом месте, а на трина­
дцатом?

★

...на глубине 8 километ­
ров живут рыбы?
Фран­
цузский океанограф ЖанМария Перес, который по­
гружался в батискафе на
глубину 7300 метров, ви­

литы,

%

*

*
...в кишлаке Ямг в Вахшской долине Памира есть
удивительный «дом-книга»?
Переступив порог этого до­
ма, куда ни взглянешь —
стихи! Затейливой арабской
вязью написаны и выреза­
ны строки из классической
таджикско-персидской поэзии. Немало здесь стихов и
позтов-памирцев, Этот «домкнигу», возраст которого
перевалил за сто лет, по­
строил местный
плотник
Алимад. Инструментами его
были лишь топор и долото.
Расписывал художник-само­
учка Абдумунталиб. В на­
ши дни этот удивительный
дом стал своеобразным клу­
бом местных жителей.

*

дел рыб. Он различил их
по крайней мере пять раз­
личных видов. Один из его
коллег обнаружил рыб да­
же на глубине 8100 мет-

...наш город расположен
в центре озёрного края? Не­
далеко находятся крупней­
шие озёра Европы — Ла­
дожское, Онежское, Чудское,
Ильмень и тысячи других,
более мелких. Все они обра­
зовались 10— 15 тысяч лет
назад и являются остатками
огромных водоемов, которы­
ми была покрыта почти вся
территория
Северо-Запада
после отступления древнего
ледника,

...учёным при помощи но­
вого радиолокационного ме­
тода
удалось определить
толщину ледового панциря?
В Антарктиде, в районе Мир­
ного, наибольшая глубина
ледового
сйоя
оказалась
больше 1800 метров. При
помощи нового метода ста­
ло возможным измерять тол­
щину ледников с самолёта
или вертолёта.

...балалайка размещается
в...
маковом
зёрнышке?
Знаменитый народный уме­
лец, агроном по профессии,
Н. Сядристия из Ужгорода,
разрезал маковое зерно по­
полам. В одной половине помёстил футляр, в котором
лежит балалайка. Это точ­
ная копия инструмента со
всеми деталями. Корпус его
деревянный, струны руби­
нового цвета, в 4 0 — 50 раз

тоньше человеческого воло­
са. В другую половину зер­
на вставлено стекло. На нём
портрет исполнителя-виртуоза на балалайке В. Андре­
ева.

*

...кремлёвские
звёзды
все разные
по
размеру,
форме, рисунку? Размах их
лучей колеблется от 3 до
3,75 метра. Эта разница
определена высотой и архи­
тектурным обликом каждэй
башни. Весят звёзды от
тонны до полутора каждая.
Остов их покрыт четырьмя
слоями стекла: молочным,
хрустальным, рубиновым и
снова хрустальным. Внутри
горят лампы накаливания
мощностью до 5 тысяч ватт.
Имеется и специальная си­
стема защиты от пыли,
снега, обледенения и даже...
птиц. Чтобы птицы не са­
дились на звёзды, горизон­
тальные лучи оснащены иг­
лами.

КРОССВОРД

Отдел ведёт В . Акентьев

Составил Р. МУХАРЯМОВ, Волгоград.

Клуб смекалистых ребят

По вертикали. 1. Государство на
северо-востоке Африки. 2. Плодо­
вое дерево из семейства цитрусо­
вых. 3. Узбекский советский поэт.
4.
Общеобязательное
правило,
установленное
государственной
властью. 6. Река, впадающая в
Азовское море. 8. Участок земли,
засаженный плодовыми деревья­
ми, кустами и пр. 12. Город в
Эстонской ССР на берегу одно­
имённой реки. 13. Мелководный

ХИТРЫЙ РЕБУС
Хоть этот ребус и назван хит­
рым, но разгадать его не так
трудно...
Не догадаетесь ли вы, какую
возможность упустил составитель
ребуса, то есть — как можно сде­
лать этот ребус ещё хитрее?

залив в затопленном морем устье
реки. 15. Герой трагедии В. Шек­
спира. 17. Знак нотной записи, от­
меняющий действие диеза или бе­
моля. 18. Побеждённый Геркуле­
сом герой древнегреческого мифа.
19. Пластинка свежего слоя дре­
весной коры. 20. Молдавский со­
ветский поэт. 22. Автор книги «Де­
сять дней, которые потрясли мир».
24. Геометрическое тело.
По горизонтали. 5. Произведение
И. С. Тургенева. 7. Заяц, не ме­
няющий зимой своей окраски.
9. Жилая постройка. 10. Жид­
кость, применяемая для придания
блеска обрабатываемой поверхно­
сти. 11. Правило, норма. 13. Рус­
ский композитор, автор симфони­
ческого произведения «Кикимора.
Народное сказание для оркестра».
14. Рассказ А. П. Чехова. 16. Го­
род на реке Тибр. 18. Работа всей
команды на судне. 21. Млекопи­
тающее из отряда парнокопытных.
23.
Столица
Кара-Калпакской
АССР. 25. Водное млекопитающее.
26. Древесная порода. 27. Форма
грамматического имени, отражаю­
щая отношение его к другим сло­
вам в речи. 28. Приток Иртыша.
ШАРАДА
Прислала Оля УЛЬМАШЕВА

П е р в о е — предлог,
В т оры м — капусту рубят.
А ц е л о г о стрелки

Боятся и не любят.
63

СВЕРХУ

В Н И З ...

Напишите столбиком, одно под
другим, шесть слов:
1.
Юношеское
произведение
М. Ю. Лермонтова.
2. Дачный посёлок, находивший­
ся некогда в десяти верстах от Пе­
тербурга, а теперь вошедший в
черту города.
3. Небольшой общественный сад.
4. Самолёт с тремя несущими
плоскостями (крыльями).
5. Город — районный центр
Гродненской области БССР.
6. Герой гражданской войны.
Подбирая слова, имейте в виду,
что первые и последние их буквы
при чтении сверху вниз должны
составить имена кораблей знаме­
нитой экспедиции Беллинсгаузена
и Лазарева.

Проверь себя
(Ответы к «Искорке» № 2)

КРОССВОРД
1. Срок. 2. Карнавал. 3. Бант. 4.
«Трубадур». 5. Ласт. 6. Тростник.
7. Свет. 8. Ватерпас. . 9. Грин. 10.
Вагранка. 11. Барс. 12. Аэростат.
13. Изба. 14. Заросток. 15. След.
16. Сомбреро.
ГОЛОВОЛОМКА
Как глядишь, так и видишь.
ПЛЕТЁНКА
По горизонтали. Пушкин, Лесков,
Надсон, Крылов, Гаршин, Герцен.
По вертикали. Есенин, Леонов, Оша­
нин, Маршак, Сурков, Панова.
ПОИСК ЗАКОНОМЕРНОСТИ
Девятый член ряда t будет точно
такой же, как первый.'

Содержание
Четыре
Б.

странички. Рассказ
Р а е в с к о г о .......................... 1

В этом доме, в Москве, на
Смоленской... Очерк И. Кня­
зевой

................................................ 8

Футболист. Стихотворение Оле­
га Шестинск о г о ..........................15

Подснежники. Повесть А. Вла­
сова и А. Млодика . . . .
16
Стихотворе­
ние Е. С е р о в о й ..........................28

Земля и глобус.

Дятел. По грибы старик со­
брался... Рыба-луна. Сти­
хи В. Ш ульж ика..........................29

Не хочу от вас уезжать. Гла­
вы из повести В. Воскобой­
......................................... 30
никова
Мой
друг.
Стихотворение
В. Ф е т и с о в а ......................... . 4 1
Тимкины крылья. Окончание
повести К. Курбатова . . .
42
Лямпо. Повесть Романа Пи­
сарского
. . . . . . .
50

Здесь был Владимир Ильич.
Статья Э. Миронова

.

.

.

57

Пёстрые з а м е т к и ........................61
Клуб смекалистых ребят . , 63
На 2-й странице обложки ил­
люстрация художника В. Бескаравайного к рассказу «Четыре

странички».
На 3-й странице обложки —
марки Ленинианы.
На 4-й странице обложки рису­
нок

художника

А.

Курушина

«Космические новосёлы».

Редактор
В. Л. БИАНКИ

Адрес редакции: Ленинград, Д-23. Фонтанка, 59, коми. 115
Сдано в набор 26/Н 1968 г. Подписано к печати 16/1V 1968 г. 4 печ. л.
М-30653. Заказ № 448. Формат бумаги 70х 1081/16. Цена 10 коп. Тираж 69 900 экз.
Типография имени Володарского Лениздата, Ленинград, Фонтанка, 57
\

d

POLSKA