Фредди
Глава 1
– Ну и что тут такое?
Парня поймали, когда он перелезал через живую изгородь мисс Болт. Теперь он сидел в участке, хмурый, длинноволосый и грязный. Коричневые пятна на футболке и джинсах не могли быть ничем иным, кроме крови. Руки до локтя тоже в подтеках. Синяки и царапины на лице. Стоптанные кеды. В кармане – десять долларов двумя истрепанными бумажками и перочинный нож.
В камеру длинноволосого сажать не стали. Стиви позволил ему занять стул в комнате для допросов, принес колы и сандвич. Глядя на жадно жующего парня, шеф Браун спрашивал себя, откуда он такой свалился и не дезертир ли он. Наконец, задержанный отложил пустую обертку, прикончил напиток, уперся локтями в стол, сплел пальцы и положил на них подбородок. Пришло время допроса.
– Ну что, воевать неохота? – начал Браун, заходя в комнату.
– С кем?
– Знаешь, что? – Полицейский сел напротив. – Я с тобой играть в дурачка не буду. Признавайся честно: сбежал?
Задержанный загадочно улыбнулся.
– Мне нет резона бегать, офицер.
– Тогда объяснись.
– Объясниться или признаться?
– Да черт тебя побери! – Браун грохнул по столу открытой ладонью. – Ты издеваешься? Запереть тебя в камере на ночку-другую?
– Мне все равно, офицер, запирайте. Но, если вы вежливо попросите, признаюсь.
– Ну?
Парень хохотнул, с хрустом вывернул руки расправил плечи и впервые посмотрел Брауну прямо в глаза. Зрачки задержанного были расширены, как у наркомана.
– Самая вежливая просьба, которую мне доводилось слышать. Но да ладно, признаюсь: я, Джек Рэндалл Смит, пришил пятерых человек.
– Смит, значит. И кого же ты убил?
– Старика, а еще всю его семью. Одного ребенка в том числе. Бил лопатой, если вам интересно. И разводным ключом. И секатором. Женщин изнасиловал. Анально тоже. Причем после смерти. Кайфа в этом никакого, с живыми интереснее.
– Где?
– Здесь, в Кейп-Окс.
– Адрес?
– Да вы сами узнаете, городок-то невелик, – сказал Смит. – Но мне все равно, вы меня даже на стул не отправите.
– Это мы посмотрим, – спокойно ответил Браун, встал и вышел из комнаты допросов.
Стиви закинул ноги на стол и подкидывал каучуковый мячик. Во рту молодого полицейского дымилась скуренная почти до фильтра сигарета.
– Дай и мне одну.
Затянувшись, Браун подошел к окну.
– Посади ублюдка туда, где ему место. Потом отправишься на инспекцию по округе.
– Все так плохо?
– Говорит, что убил пятерых, но, может, просто обдолбался. Хиппи ебаный.
Шеф проследил, чтобы Стиви надежно запер парня в камере, принял у подчиненного ключ и устроился за печатной машинкой. В юности Браун потерял указательный и средний пальцы, выделываясь перед девчонкой, а разборчиво писать левой рукой так и не научился. Все события дня он печатал, а потом подшивал в большую папку. За пятнадцать лет набралось сто тридцать листов – скромный результат, но красноречивое свидетельство в пользу спокойной и безопасной жизни в Кейп-Окс. В последний год поприбавилось противников вьетнамской кампании, но демонстрации и хиппарские сборища обошли городок стороной.
Браун почти закончил, когда подал голос Смит.
– Знаете, почему, офицер? Хотите знать, почему я это сделал?
Браун нехотя поднялся, миновал коридор и подошел к камере.
– Ну?
– Это моя прощальная песня. Последняя на альбоме. Меня запомнят, как Фредди.
– Какого еще Фредди?
– Ну вы и динозавр, офицер. Даже расхотелось душу изливать. Помяните мое слово, – парень встал с койки, подошел к решетке и обхватил прутья тонкими пальцами. – Нас с ним запомнят. Наши прощальные аккорды. Хотя мне больше нравится скакать верхом на диком ветре.
– Шизик, – процедил Браун и пошел прочь.
В двенадцатом часу вернулся Стиви. Ни в районе, где проживала мисс Болт, ни в других уголках города не сообщали о чем-то странном. Браун вытащил бумагу с первичными показаниями Смита из машинки, подбил ее в папку и принялся обзванивать парней. Место преступления нужно было отыскать как можно скорее.
Кейп-Окс не привык к потрясениям. Стучащие в двери и расспрашивающие об убийстве целой семьи копы подняли на уши весь город. Разбуженные жители разводили руками на порогах домов, а, возвращаясь в теплые постели, шепотом пересказывали женам страшные вести. Женщины слушали, закрыв глаза и затаив дыхание, и уговаривали мужей говорить тише, чтобы новости не звучали так зловеще. В закусочной на трассе не видели и не слышали ничего подозрительно. Хозяин полуночного мотеля не селил у себя ни одного подозрительного типа, а количество припаркованных постояльцами авто не менялось с вечера.
Подъезжая к участку, Браун кипел от ярости. В центральной части города не осталось ни единой непроверенной квартиры, а в пригороде – дома, в который бы не постучали его парни. Ничего ужасного этой ночью, равно как и ночью до, и ночью до, не произошло. В Кейп-Оксе все были живы и здоровы. Среди жителей носителя имени Фредди не нашлось вовсе.
– Завтра мы с тобой разберемся, шутник, – бросил полицейский Смиту, запер участок и пошел домой.
По пути Браун заглянул к жившей по соседству мисс Болт. Старушка рассказала, что парень как с неба упал.
– Я уже говорила Стивену. Стою у окна – а он совсем рядом проходит, как будто из черного хода вышел. И к ограде идет. Страшный!
– Уже не страшный, – сказал Браун. – Завтра с ним разберемся.
Сью ждала мужа на крыльце, покачиваясь в старом скрипучем кресле со стаканом в руке. Второй – еще полный – стоял на перилах. Поцеловав жену, Браун взял свой стакан и с наслаждением пригубил разведенную соком водку.
– Откуда ты знала, что мне не хватает выпивки?
– У каждого своя работа, дорогой, – улыбнулась Сью. – Что там с этим жутким парнем?
– Понятия не имею, – честно признался Браун. – Поставил всех на уши, признался в убийстве, которого не было. Думаю, очередной хиппи, косящий под дурака, чтобы избежать Вьетнама. Или дезертир. Или на самом деле сумасшедший.
– Зря я спросила. Оставь его до завтра, переодевайся и поиграй с Джимом-младшим. Он тебя заждался.
– Так и сделаю.
Разобраться с Джеком Рэндаллом Смитом на следующий день не удалось. Парень твердил, что убийство не выдуманное, требовал машину, чтобы показать, где совершил его, и остановился у дома Брауна.
– Это не смешно, – сказал полицейский.
– Я и не шучу.
Психолог из соседнего города провел наедине с парнем два часа и заключил, что тот искренне верит в то, что говорит правду. Между тем, коллеги со всего штата отзванивались, опровергая его слова. Массовых убийств в злополучный день, а также за две недели до нее зафиксировано не было. Родственников Смита не нашли, в списках дезертиров его имени также не значилось. Человека по имени Джек Рэндалл Смит как будто не существовало, и именно поэтому он просидел за решеткой целых четыре дня. Наконец, Браун сдался. Удерживать парня без обвинения он больше не мог, и все шло к тому, чтобы сбагрить его медикам.
– Упечем тебя в психушку, Смит.
– Мне все равно, – с блаженной улыбкой на лице произнес безумец. – Скоро я умру.
– С чего бы это?
– Док сказал.
– Уилфред?
– Кто? – презрительно усмехнулся Смит. – Этот ваш мозгоправ? Нет, конечно, настоящий док, тот, который оперировать отказался. Неужели вы считаете, что я пошел бы на убийство, случись мне пожить еще немного? Нет. Но я смертельно болен, так что взял от жизни все, что мог. И прославился, конечно, хоть вы и не скажете об этом. Скажите, какой из трупов вам больше всего понравился?
– Нет там никаких трупов.
– Конечно-конечно, нет. – Смит засмеялся.
– Это мой дом, щенок! – взорвался Браун.
– Нет, офицер. Это уже мой дом.
Глядя на то, как санитары увозят Смита, Браун впервые за неделю почувствовал себя в своей тарелке. История с выдуманным убийством подействовала на него угнетающе. Оставив Стиви за главного, Браун провел с семьей долгие выходные: свозил в луна-парк Джима-младшего, потом, оставив сына с матерью, посвятил полный день Сью, и, наконец, организовал пикник на берегу океана. Обнимая жену и глядя на бегающего по песку Джима-младшего, шеф Браун окончательно выбросил из головы Джека Рэндалла Смита.
На следующее утро Браун явился в участок, выкурил первую сигарету дня и сел за печатную машинку. Чуть позднее подошел Стиви.
– Умер наш шизик, – сообщил помощник.
Долгих шесть лет Браун не вспоминал о Джеке Рэндалле Смите. Война во Вьетнаме кончилась победой хиппи, которые, в свою очередь, повзрослели и остепенились или превратились в обшарпанных, утративших лоск юности наркоманов. Вспыхнул и истлел скандал с участием президента Никсона. В волосах Сью появилась седина, а Джим-младший нашел подружку и целыми днями пропадал на побережье или в кино. Папка преступлений пополнялась все с той же невеликой скоростью, что и в благословенные шестидесятые; судьба хранила крохотный прибрежный городок от волнений, охвативших страну и мир.
К дому покойной мисс Болт присматривались многие, однако на протяжении двух лет он пустовал. Когда в один погожий день к живой изгороди подкатил грузовик, и рабочие принялись перетаскивать мебель в дом, Браун вышел на крыльцо и помахал новой соседке. Высокая черноволосая женщина улыбнулась и махнула в ответ. Второй рукой она гладила голову мальчишки лет шести. Насупленный мальчишка сосал большой палец и никак не отреагировал на приветствие Брауна.
Вечером соседка пришла с бутылкой вина и накрытым белым полотенцем подносом.
– Не хотела ограничиваться взмахом руки, тем более, с таким симпатичным мужчиной, – начала она, но осеклась, когда за плечом открывшего дверь Брауна показалась Сью.
– Заходите. Вы без сына?
– Рэнди не очень любит новых людей.
– Что ж, его имя мы знаем. – Браун принял из рук женщины поднос. – Отнесу, и пожмем друг другу руки. Джим Браун.
– Сьюзен, – сказала Сью. – Тоже Браун.
– Моника. Просто Моника.
На подносе обнаружился яблочный пирог.
– Бабушкин рецепт. Она всегда делала пирог кислым, чтобы подчеркнуть вкус вина, – поведала Моника, разливая красное по стаканам для виски. – Многие говорят, что это извращение, а я считаю, что вино – не священный нектар, чтобы пить по строгим правилам.
– Между прочим, Джим как раз следит за выполнением правил, – заметила ревнивая Сью. Брауну почему-то стало неловко за жену.
– Коп я. Шеф здешнего участка.
– Правда? – Моника подняла свой стакан. – Тогда предлагаю тост за то, чтобы мы встречались только в нерабочее время.
Восьмидесятые Браун встретил растерянным и разочарованным. Годы брали свое, а жители Кейп-Окса начали изменять самим себе.
– Это Judas Priest виноваты, – крикнула со своего участка Моника, когда однажды Брауну довелось слишком громко посетовать на доставших магазинных воров.
– Кто?
– Рок-группа, они песню записали “Breaking the Law”. Легко проникнуться.
– Что-то раньше никто не проникался, даже от мафиози Синатры, – пробурчал Браун, в сознании которого опасность ассоциировалась с обманчивым бархатом мелодий золотого века.
Стиви сравнялось сорок пять, Брауну – шестьдесят. Бегать за преступниками и приспосабливаться к новым временам у Брауна не было ни сил, ни желания, и более молодой помощник занял кресло шефа, а парни, еще недавно бегавшие с игрушечными пистолетами возле участка, стали настоящими копами. На прощальной вечеринке Браун торжественно передал Стиви свой набитый на машинке архив, толкнул прощальную речь, от которой расчувствовались даже новички, а потом напился до бесчувственного состояния.
Следующим утром черный кофе в постель принес Джим-младший.
– Отец, мы приехали, чтобы сообщить лично, – сказал сын. – У нас с Бетти будет ребенок.
Жизнь старших Браунов потекла по-новому. Джиму-младшему пришлось вернуться в Сиэтл, где он работал, а беременная Бетти осталась в Кейп-Окс. Сью моментально взяла невестку под свое крылышко, и женщины начали то часами пропадать в магазинах, то гулять по побережью, то сидеть на кухне. Браун заскучал. Все чаще он стал наведываться в участок, где вспоминал со Стиви старые добрые времена или перелистывал свою подшивку, сравнивая ее с отчетами, которые составляли молодые полицейские. Жизнь определенно была лучше, заключал Браун каждый раз, или, возможно, он сам был лучше.
Как-то раз, возвращаясь из участка, Браун заметил соседского мальчишку. Пареньку уже исполнилось пятнадцать, но поведением он мало чем отличался от себя шестилетнего. С Браунами он не перемолвился ни словом, в гостях не был ни разу, а стоило кому-либо переступить порог дома, как Рэнди отцеплялся от подола материнского платья и бежал в свою комнату. Лишь в последние года два он начал выходить из дома и научился немного обслуживать себя – ездить на велосипеде до магазина или кино. Школу Рэнди не посещал, но, принимая приглашения на чаепития от Моники, Браун видел учебники и энциклопедии на полках, столе и диване. Мальчишка постигал мир доступном ему способом – молча, сосредоточенно, не принимая чьей-либо помощи.
Рэнди стоял посередине проезжей части. Правая рука подростка по самый локоть была покрыта чем-то бурым. Левую Браун не видел, она таилась за спиной.
– Что случилось, парень? – спросил Браун, подходя ближе.
Взгляд Рэнди блуждал где-то за спиной Брауна, на лице застыла странная улыбка. Парень медленно повернулся к бывшему полицейскому боком, и тот замер, увидев, что скрывалось за спиной. В левой руке Рэнди держал за уши собачью голову.
– Дай сюда немедленно!
Браун отобрал голову. Края раны неровные, словно отделяли ее от тела отделяли чем-то тупым, глаза раскрыты, изо рта свесился бледный розовый язык.
– Где ты ее взял? Ну?
– Я, Джек Рэндалл Смит, сознаюсь в убийстве, – тихо ответил подросток.
Посмотрел на Брауна серьезными карими глазами и добавил:
– А вы старик. Не останавливайте меня, мне же так хорошо.
– Слушай, Стиви, я не шучу. Не сошел с ума и не страдаю слуховыми галлюцинациями, – Браун потряс файлом c описанием случая пятнадцатилетней давности. – Вот оно! Те же самые слова, тот же самый голос! Да, черт возьми, это невероятно, но…
– Вот именно, Джим, это невероятно, – сказал Стиви.
– Хорошо, пусть так. Тогда помоги мне успокоиться. Мне нужно всего лишь понять, кто такие эти Смиты. Справься об этом, тем более, предлог есть – инцидент с собакой.
Стиви вздохнул, встал со старого кресла, взял кружку остывшего кофе, подошел к окну и сделал большой глоток.
– Только ради тебя, Джим.
Тело собаки так и не нашли. Рэнди Смит утверждал, что оставил его на побережье, где и отрезал голову, но, помимо пятен крови на камнях, там не было ничего. Точно так же не нашли и тела пятерых членов семьи, убитых в семьдесят первом, подумал Браун, однако тогда Смит не додумался прихватить с собой сувенир. Все остальное совпадало.
Получив на руки распечатанную сводку по Монике Смит, Браун заперся в своем кабинете, отогнал от двери встревоженную Сью и принялся читать. Родилась Моника на Аляске, но переехала на юг совсем маленькой. Родители, торговые представители крупной фирмы, умерли рано, оставив в наследство достаточно денег, чтобы некоторое время не голодать, но слишком мало, чтобы получить пристойное образование. Семнадцатилетняя Моника меняла город за городом, пока не осела в крошечном городке Роме на среднем западе. Там-то от неизвестного отца у нее и родился Рэнди. Вместе с сыном, как ни странно, пришли и деньги – Браун подчеркнул это в распечатке. Кейп-Окс стал последним местом жительства семейства Смитов.
Отец, сказал сам себе Браун, все дело в отце Рэнди Смита.
Он вышел к женщинам, которые как раз наблюдали за сборщиком, мастерившим в детской кроватку. Сью обнимала Бетти за плечи.
– Не слишком рано? – спросил Браун.
– В самый раз, дорогой.
– Ладно.
Вечером Браун решил остаться на кухне и поболтать со Сью и Бетти. Отсутствие явного преступного прошлого в богатой на переезды жизни Моники Смит несколько успокоило его. Еще лучше Брауну стало, когда позвонил Стиви.
– Парня отправят на обследование. Между прочим, в ту же больницу, куда упекли твоего шизика. Если у него что-то серьезное, вряд ли его так просто выпустят.
– Спасибо, – сказал Браун и, не прощаясь, повесил трубку.
Бетти поставила фоном кассету какой-то модной группы. Не разбиравшемуся в музыке Брауну запись понравилась. В перерыве между обсуждением шторок в детской и проблем на работе у Джима-младшего бывший полицейский спросил невестку, кто играет.
– Фредди Меркьюри.
– Кто?
– Фредди. Queen.
– Хороший голос, – оценил Браун и тут же осекся. Фредди Меркьюри начал петь те же самые слова, что недавно произнес Рэнди Смит.
Don’t stop me now. I’m havin’ such a good time.
Не останавливайте меня, мне же так хорошо.
– Как давно появилась группа?
– Не знаю. – Бетти пожала плечами. – Может, лет десять назад.
– А этот Фредди, он жив?
– Конечно.
– Черт возьми, – прошептал Браун. – Черт возьми.
Рому назвали на итальянский манер в честь Вечного города. На въезде нашлось место и собственному «Колизею» – так назывались мотель и забегаловка для дальнобойщиков. Таксист высадил Брауна на стоянке, забитой «Фредлайнерами». Бывший коп снял комнату и провел вечер и ночь, пытаясь осмыслить позабытое чувство оторванности от семьи. Услышав о том, что мужу срочно нужно отлучиться ради расследования пятнадцатилетней давности, Сью наверняка подумала то же самое, что и Стиви: Брауна начал подводить рассудок. Тем не менее, жена не препятствовала поездке, и Браун был благодарен ей за это проявление женской мудрости.
Рома сильно напоминала перенесенный с океанского побережья в пыльный котел Кейп-Окс. Судя по всему, Моника Смит предпочитала именно такие города: малолюдные, спокойные, застрявшие во времени. Офис полиции тоже почти ничем не отличался от родного участка Брауна. Даже коп, куривший при дверях, носил такие же усы щеточкой, как Стиви.
– Вы не отсюда, – сказал полицейский.
– Отсюда, – улыбнулся Браун, указывая на герб над дверью. – Угостите коллегу кофе?
За чашкой кофе в пустующей комнате допросов Браун рассказал усатому историю о странном парне, признавшемся в не подтвердившемся убийстве, о новых соседях и, в конце концов, об инциденте с собачьей головой и Фредди Меркьюри, о котором Рэнди Смит отзывался как о покойнике.
– Естественно, мне никто не верит, Уилл, – закончил старик. – Да я и сам уже не знаю, во что верить.
– Рип ван Винкль, – произнес усатый.
– Что?
– Знаете, сколько человек бесследно исчезают в Америке? – ответил вопросом на вопрос Уилл. – Счет идет на десятки, а то и сотни тысяч. Некоторых потом находят, безусловно, некоторых нет, но по резонным причинам. Скажем, вы вряд ли найдете человека, которого утопили в открытом море.
– Уж я-то знаю.
– Но есть и те, кого просто невозможно найти. Они исчезают, чтобы появиться в другом месте или в другое время. Существует множество доказательств тому, что путешествия во времени возможны. Скорее всего, они спонтанны: человек просто попадает куда-то, а не настраивает какую-то машину и уже тем более не перемещается силой воли.
– Вы верите в это?
– Стал бы я вам рассказывать в противном случае! Что же до Моники Смит, попытаюсь разыскать все, что с ней связано. Помните одно, Джим, чаще всего перемещения случаются в моменты сильных потрясений.
– Таких, как убийство?
– Именно. – Уилл кивнул, смочил усы в кофе и облизнулся. – Поэтому будьте осторожны, Джим. У вас есть преимущество: в отличие от Рэнди вы знаете, когда произойдет преступление, вам известны возраст убийцы и факт смерти Фредди Меркьюри.
– Пришло время слушать рок? – усмехнулся Браун.
– Похоже на то. Хорошие новости: Queen вам наверняка понравятся.
Сначала малыша хотели назвать Джеймсом, но Браун заявил, что деление на Джима-старшего, Джима-среднего и Джима-младшего это уже слишком. Так в семействе появился Макс. Быть дедом Брауну нравилось. Он гулял с младенцем по берегу океана, покупал игрушки и отгонял Бетти, когда она сердилась на капризы. Первые шаги Макс Браун сделал, держась за руки деда. По вечерам старик сидел на крыльце в любимом кресле Сью и укачивал Макса под пение Фредди Меркьюри.
Рэнди Смита выпустили из клиники под Рождество. Вернувшись в материнский дом, он надолго заперся внутри и не показывался целыми месяцами. Психушка превратила парня из нелюдима с садистскими замашками в настоящего затворника, боящегося солнечного света. Моника прекратила ходить в гости к Браунам и приглашать их к себе. Старика такое положение дел вполне устраивало. Пик популярности Queen сменился временем относительного затишья. Группа по-прежнему выпускала записи, но былого фурора они не производили. Фредди чувствовал себя прекрасно.
Не бездействовал только Уилл из Ромы. Собирая досье на Монику Смит, он, судя по всему, преследовал и собственные цели – пытался разобраться в тонкостях путешествий во времени. Брауну приходили письма с вырезками из газет, фотографиями, на которых присутствовали люди в явно не соответствующей эпохе одежде, историями о пропавших без вести и появившихся из ниоткуда.
Сначала старик читал все от первого до последнего слова, пытаясь выявить совпадения со случаем Рэнди Смита, но с течением времени начал уделять письмам Уилла все меньше и меньше внимания. Признаваться себе в том, что самые привычные дела, даже такие как чтение, вызывают утомление, Браун не желал очень долго. Переломным моментом стала прогулка с Максом, во время которой старик выронил внука, доставая его из коляски. Малыш захныкал, но Браун не сразу осознал это: все его внимание сосредоточилось на дрожащих руках.
Впервые Браун оказался в позиции слабого. Пришлось изменять своим привычкам и забыть о комфортном образе жизни. Попытка сделать что-то до дому заканчивалась неудачей и пререканиями со Сью. На прогулках с Максом к Брауну обязательно присоединялась жена или невестка.
– Не дают нам по-мужски поговорить, – ворчал старый коп, ероша волосы внука. Женщины понимающе улыбались.
Письмо со словом «Моника» поперек посылки пришло под конец восемьдесят девятого. На составление профиля у Уилла ушло непозволительно много для профессионала времени. Тем не менее, результат вышел впечатляющим. Браун достал из коробки толстую подборку, разложил на столе фото – от школьного портрета улыбчивой девчушки до снимков, сделанных уже в Кейп-Окс, выровнял лист бумаги, придавил его пресс-папье и начал читать. Дочитать досье старику было не суждено.
Осознание боли пришло не сразу, только тогда, когда левая рука повисла вдоль тела. Браун попробовал поднять ее, чтобы перелистнуть страницу подшивки, и удивился, когда это не получилось. Уголки губ поползли вниз против воли, и сердце рвануло острой болью. Старик захрипел и свалился со стула. Колотя правой рукой по полу, Браун попытался кричать, но легкие отказывались сделать вдох. На помощь, подумал старик, помогите мне! Ему нужно было успеть хотя бы показать Сью или Бетти два слова, подчеркнутые в прочитанных записях.
Семейный сбор не принес Брауну радости. Джим-младший нашел местечко в офисе в Кейп-Окс и переехал в родительский дом. Вместе с Бетти они ходили по соседям, спрашивая, не хочет ли кто поменять дом на апартаменты в Сиэтле. Крошечный городок не отпускал Браунов, а старику как никогда хотелось, чтобы вся семья уехала как можно дальше от проклятого места. «Пыльный бог». Кто такой Пыльный бог, которого описывал Уилл?
Говорить Браун уже не мог. Тыча рабочей рукой в так и не убранные со стола записи, он спровоцировал гнев сына.
– Забудь об этом, отец! – приказал с несвойственной ему строгостью Джим-младший. – Мама рассказывала о твоих бредовых идеях. Они уже довели тебя до удара, и я не допущу, чтобы случилось что похуже!
– Дети Пыльного бога, – ответил про себя Браун. – Они опасны.
– Ясно?
Старый полицейский поднял большой палец вверх.
Пиджак на исхудавшем Фредди Меркьюри висел мешком. Беззащитные губы пытались изобразить улыбку, но получалось плохо: без знаменитых черных усов они уже не могли скрыть боль. Фредди было больно: Браун знал это. Кому ж как не ему было знать? Прощальные аккорды были близки.
Старик вытянул руку в сторону телевизора.
– Говорят, у него СПИД, – сказала Бетти.
Браун ткнул в полку с дисками.
– Поставить?
– Мммм! Но Ы!
– Новый альбом?
Старик кивнул. Как ни странно, Бетти понимала его лучше жены и сына.
– Должен выйти. По крайней мере, писали, что над ним работают. Куплю, как только выйдет. Помните, как впервые услышали Фредди? Я помню. Все-таки, он волшебник.
It’s a kind of magic, подумал старик. Магия, в которую легко не верить и которой не должно существовать.
Летом Брауна вывозили на крыльцо. В любимом кресле сидела Сью. Старики пили сок. Брауну, наотрез отказывавшемуся, чтобы его поили, всегда наливали полстакана, так он не проливал напиток на себя. Иногда Джим-старший тайком от матери добавлял в апельсиновый сок немного водки, и всякий раз отец устало улыбался и поднимал палец вверх. Сыном можно было гордиться.
Однажды Браун увидел Рэнди Смита. Парень отрастил волосы, напялил знакомую по событиям двадцатилетней давности событиям футболку и гулял по периметру живой изгороди. Поймав взгляд соседа, Рэнди наклонился и скрылся из виду, а выпрямившись, поднял над головой секатор. «Бил лопатой, если вам интересно. И разводным ключом. И секатором. Женщин изнасиловал. Анально тоже. Причем после смерти. Кайфа в этом никакого, с живыми интереснее».
Тем же вечером Бетти принесла диск Queen.
– Называется Innuendo, но я бы назвала по последней песне. Она вся о нем, о том, что он любил и что мы все должны уважать, – сказала невестка.
Старик уже знал, что Фредди умер. Время пришло. Браун бился и указывал то на дверь в свой кабинет, то на телефон, то в окно на дом Смитов, понимая, что бессилен. Чтобы успокоить старика, Бетти собрала всю семью в гостиной и поставила Innuendo.
– О е юю!
– Сразу последнюю?
Браун напрягся.
Empty spaces…
В дверь постучали. Не позвонили, а именно постучали. Старик с тревогой взглянул в окно. За стеклом должны было гореть фонари и сгущаться сумерки, но вместе этого стояла серая пыль, словно ветер поднял с земли время и раскидывал взад-вперед по годам и эпохам, и Браун вдруг ощутил, что находится в эпицентре чего-то страшного и великого.
…what are we living for?
– Я открою!
– Е! Е!
– Нет? Почему нет, папа?
Abandoned places…
Щелчок.
Глухой удар.
«Я, Джек Рэндалл Смит, сознаюсь».
Удар. Удар.
Женский визг.
…another mindless crime…
Пыль проникает в уши и глаза. Видят ли его остальные? Мазки красного в сером.
«Ебаные хиппи».
«Женщин изнасиловал».
Рэнди Смит наклоняется самому лицу. Зрачки расширены, радужка цвета пыли.
– But my smile still stays on, – шепчет Рэнди.
Удар.
…must go on.
Оглавление
Глава 1
