Кто ж знал... (СИ) [Габриэлла Мартин] (fb2) читать онлайн

Элина уселась на стул возле кухонного стола и взяла протянутый подругой бокал вина.

— И что здесь у нас?

— Вырезка в вишнëвом соусе, запечëный картофель, горошек с мятой и салат из фруктов с грецким орехом, — ответила Генриетта.

Неспешно потягивая вино, Элина следила за тем, как она рубит для салата орехи.

— Ты же не ожидаешь, что я буду тебе помогать с нарезкой?

— Нет, ведь я знаю тебя.

Громко хлопнула входная дверь.

— Габи? — позвала Генриетта.

По коридору, а затем и по лестнице прошлëпали торопливые шаги. Хлопнула вторая дверь.

— С ней всё нормально? — спросила Элина, кидая взор на второй этаж.

— Да всё хорошо, — невозмутимо ответила Генриетта.

Ну, если она так говорит. Элина практически не общалась с Габи и знала о ней очень мало — лишь то, что слышала от подруги и что подметила сама, когда наблюдала за девушкой со стороны. Отношения между двумя женщинами были не совсем понятны ей, однако она делала выводы из того, что видела. Генриетте 32, она успешна и отлично зарабатывает, спокойна и терпима, в то время как Габи 21, она необыкновенно красива и избалована. Габи жила у Генриетты дома и не платила ни доллара за комнату, еду и всё прочее. Подруга покупала ей одежду, оплачивала ремонт еë тачки и бензин, и время от времени дарила ей подарки. Такие, как cd-плеер либо планшет.

Они были вместе уже полгода. Габи переехала к Генриетте пару месяцев назад. В дневное время она училась в универе, а по вечерам либо ходила по клубам, либо готовилась к занятиям, либо удовлетворяла Генриетту. Развлекаясь одна, она трахалась с другими. Генриетту это устраивало, если при этом Габи не притаскивала никого домой и просыпалась возле неë по утрам.

— На ужине она может быть чуточку невежлива, — предупредила подруга. — Не обращай на это внимания.

— А что произошло? — спросила Элина.

Интересно, какие проблемы у неë могут возникнуть? Возможно, друзья ржут над ней из-за того, что она — девочка на содержании?

Если так и есть, тогда… молодцы они, потому что полностью правы.

— Она разозлилась, когда я сказала, что приглашу тебя на ужин, — ответила Генриетта.

Элина решила не принимать это на свой счёт, пока подруга не добавила:

— Думаю, ты не нравишься ей.

— Я не нравлюсь ей?

Естественно, Элина и не ждала, что Габи будет обожать её, но чтобы она невзлюбила еë? Они же едва знают друг друга. Ну, она знает интимные подробности сексуальной жизни Габи, только помимо этого…

— Не представляю, почему. Возможно, она ревнует.

— Она ревнует? — Элина вообще переставала что-либо понимать. — Неужели красивые молодые девушки, которые ведут активную половую жизнь и имеют стабильный источник материальных благ могут к кому-то испытывать ревность?

Конечно, Элина не оборванка, она довольно хорошо сложена, довольно привлекательна, довольно обеспечена, но и довольно…скучна.

Двадцатисемилетние бухгалтерши обычно не вызывают особого восторга и интереса.

— Готово, сейчас лишь остынет, — проверила мясо Генриетта. — Я здесь практически закончила. Сделай одолжение, сходи за Габи.

— Я?

Если Габи не в духе из-за неë, то разве не лучше подруге самой позвать еë?

— Давай шустрее. Я пока накрою на стол.

Хорошо. Выйдя в коридор, Элина поднялась по лестнице. Она обошла сумку, лежащую на полу и пошла дальше по коридору.

— …тут. Нет, прямо тут. Она сейчас тут, внизу. Я знаю об этом и говорю тебе. Нет, я беспонятия, я пыталась утром побеседовать с ней об этом, однако… ага, именно. — Тихий и судорожный вздох. — Я беспонятия, просто беспонятия, это как… — приглушённый и отчаянный вздох. — Ага, и теперь я должна выдержать этот ужин. Послушай, да важно не то, что я напялю, а то, что я буду произносить!

Ей нужно было просто закричать снизу: “Кушать!”. Элина вошла в открытую дверь комнаты и прочистила горло.

— Генриетта накрывает ужин.

Голая до талии, со сползающими на бёдра джинсами, которые открывали белые трусики, со смартфоном в одной руке, Габи второй рукой смахнула с карих глаз мешающуюся прядь волос.

— Блядь. Ну… мне надо идти, пока. — Она нажала пальцем на отбой и кинула смартфон на кровать. — Здравствуй.

— Здравствуй, — ответила Элина, разглядывая Габи.

Она знала, что Генриетта была бы не против такого открытого любования еë девочкой. У Габи гладкая, бледная, кремовая кожа.

Соблазнительные полные губы. Искрящиеся глаза. Копна разлохмаченных блондинистых волос. Стройное тело. И по брильянту в каждом ушке — благодаря Генриетте.

— Ты можешь выйти, чтобы я переоделась? — спросила Габи. — Либо нарочно пришла поглазеть?

— О. — Сама Габи, похоже, против того, чтобы еë пожирали глазами. — Извини.

Элина коротко и извиняюще улыбнулась и спустилась в кухню. Она мало что поняла из телефонной беседы Габи, однако услышанное явно не сулило приятного вечера. И что Габи невзлюбила еë? Почему ревнует? Потому что они с Генриеттой подруги? Они подруги уже много лет, хотя ссорились и мирились много раз. Их матери были лучшими подругами, так что несмотря на разницу в пять лет они вынуждены были часто проводить время вместе. Они вместе отдыхали, вместе ходили на занятия по актёрскому мастерству, вместе тусовались…

Да, они были близки, им было о чëм вспомнить, только они никогда не заходили дальше слюнявых поцелуев. Чтобы ревновать к ней, Габи должна быть не уверена в себе. По Габи же этого не скажешь.

— Всё в порядке? — спросила Генриетта, вытирая стол.

— Ага. Она же знает, как сексуальна?

Да слово “сексуальна” совершенно не передаёт того, какая она. Габи настолько хороша, что даже трудно подобрать подходящее слово.

— Знает, — ответила подруга. — И делает всё возможное для того, чтобы все вокруг тоже это знали.

На лестнице раздались шаги, и Элина повернулась как раз тогда, когда Габи входила в кухню. Она едва удержалась, чтобы не спросить: “Как учёба?”. Это прозвучало бы так, словно третьеклассницу вопрошает о школьных успехах снисходительная взрослая. Габи спустилась в джинсах и белой кофточке, босиком.

Интересно, что бы она надела на занятия, если бы после них надо было пойти на ужин?

— Как психология? — спросила подруга, лишь они расселись за столом. — Получила результаты?

— Ага. — Габи передала Элине горох. — Я набрала 92 балла.

— Элина хотела быть психологом, — сказала Генриетта.

— А ещё я хотела быть пожарной, — ответила Элина. — И Мадонной.

— Еë желание стать пожарной было далеко не альтруистическим, — объяснила Генриетта Габи.

— Я просто хотела выносить из пылающих зданий очаровательных девушек.

— Чтобы они затем могли отблагодарить тебя занятием любовью, — добавила подруга.

— Ничто так не поможет тебе почувствовать себя героиней, как благодарственный кунилингус, — улыбнулась Элина.

— Бухгалтершам часто перепадают кунилингусы? — спросила Габи.

По тону еë голоса и выражению лица было не понятно, что это — любопытство, шутка либо оскорбление. Элина ничуть не сомневалась, что Габи сделает кунилингус кто-угодно и когда угодно, стоит ей этого захотеть. Элина не была такой везуньей.

— Большинство благодарных клиентов дают мне только деньги. Однако от сексуальных любезностей я никогда не откажусь.

— Думаю, тебе это не по карману. — Губы Габи растянулись в идеальной копии добродушной улыбки, глаза же выражали враждебность — серую, как грозовая туча.

— А кем хочешь быть ты, когда повзрослеешь? — спросила Элина. — Полезным членом общества? Либо ждать от тебя этого — слишком много?

— Да пошла ты, — рыкнула Габи и скинула маску-улыбку.

Зазвонил смартфон. Генриетта поднялась из-за стола и поцеловала Габи в макушку.

— Успокойся, — сказала она и пошла отвечать на звонок.

— Знаешь, — начала Элина, отрезая себе мяса, — Генриетта не говорила мне, что ты настолько же беспардонна, насколько сексуально озабочена.

— Генриетта не говорила мне, что ты хочешь меня, — ответила Габи. — Возможно, она этого не знает.

Элина засмеялась. Это что, угроза?

— Все тебя хотят. Я обычная смертная. У меня такой же плохой вкус, как и у всех.

Генриетта вышла из кухни со смартфоном в руке. Похоже, ей звонили по работе. Элина с Габи в молчании принялись ужинать. Габи сексуально слизнула со своей соблазнительной нижней губы вишнёвый соус.

— Твои родители знают, что ты живёшь с тридцатидвухлетней женщиной? — спросила Элина.

— Моя мать рада уже только тому, что я больше не клянчу у неё бабло, — ответила Габи.

Мило.

— А папа?

— У меня нет отца, — спокойно сказала Габи и, глотнув вина, мотнула головой, чтобы убрать с глаз чёлку. — А твои родители знают, что тебя тянет к молодым студенткам?

— Нет, но если бы они увидели тебя, то, наверное, поняли бы меня, — ответила Элина. — Как ты оплачиваешь учёбу?

За неë платит Генриетта? Но откуда тогда Габи брала деньги до встречи с еë подругой?

— На это мне оставили деньги бабушка с дедушкой. На все четыре года не хватит, поэтому я и откладываю, сколько могу.

Откладывает то, что даёт ей Генриетта.

— Ты могла бы найти работу.

Габи иронично улыбнулась.

— У меня есть работа.

Господи. От такого бесстыдного признания у Элины стало нехорошо в животе. Она положила вилку на стол и потянулась за бокалом с водой. Она задавалась вопросом, как они живут так? Как Габи может отдаваться за деньги, сама же считая это проституцией, и как на это смотрит сама Генриетта? Неужели еë подруга настолько вымотана работой, чтобы трахать кого-то за деньги и принимать подобные условия?

— Это неплохое соглашение, — невозмутимо продолжила Габи. — Генриетта замечательная. Я свободна, но в то же время она следит за тем, чтобы я не вляпалась во что-либо и не испортила себе жизнь. У меня есть деньги, отличный дом, вкусная еда…

— Это деловое соглашение, — перебила еë Элина в надежде, что Габи начнёт это отрицать.

— Верно, — без колебаний согласилась та.

Элине, не понятно почему, стало противно.

Она и до этого не очень-то одобряла отношения между Габи и Генриеттой, но прикрывалась цинизмом. Сейчас же ей казалось, что в таких отношениях пропадают два хороших человека. Либо один хороший человек и какая бы там ни была Габи — она ещё не решила, к какому типу людей еë отнести.

— Неужели тебе не хочется чего-то большего? — спросила она. — Лучшего?

— Лучше, чем это? — удивилась Габи. — Лучше новых шмоток, нового планшета, удовлетворения всех моих потребностей, получения всего, чего я хочу?

— Ты не хочешь найти кого-то, кто будет тебе не безразличен? Кого-то, кому будешь не безразлична ты?

Не то чтобы Генриетте было начихать на Габи, но еë симпатия никогда не перерастёт во что-то более глубокое. Безупречные и красиво-изогнутые брови приподнялись.

— А у тебя есть такой человек?

— Нет, — признала Элина, она хотела быть честна. — Однако я хочу его найти. А ты нет?

— Что-то я не вижу, чтобы любовь стучалась в мою дверь. Зато прямо перед собой я вижу деньги, секс и уютное жильё.

— Ты умна, хотя ведëшь себя глупо, — заметила Элина. — Умна, целеустремлена, поразительно красива. У тебя могла бы быть замечательная жизнь, твоя собственная жизнь, а не чужая.

Габи одарила еë настороженным и неприязненным взглядом.

— Это и есть моя жизнь.

В комнату с документами в руке вернулась Генриетта.

— Извините, но мне надо уйти. — Она поцеловала Габи в бледную щеку. Когда Габи подставила ей соблазнительно выпяченные губы, Генриетта нагнулась, чтобы и их накрыть поцелуем. — Будь радушной хозяйкой. — Она выпрямилась и стиснула еë ладонь. — Возвращусь поздно, так что не жди меня. — И отчалила.

Элина размазывала еду по своей тарелке, не испытывая никакого аппетита.

Она услышала, как закрылась гаражная дверь, и произнесла:

— Пожалуй, и я пойду.

— Сейчас? — спросила Габи. — Ты не доела. К тому же здесь наверняка ещё имеется десертик.

— Я не голодна, — ответила Элина и отпихнула свой стул назад.

— Тогда сиди и гляди, как ем я, — заявила Габи. — Мы вели диалог, и я собираюсь его завершить.

— А я не собираюсь. — Элина встала следом за Габи. — Скажи Генриетте…

— Иди посиди на диване в зале, — перебила еë Габи. — Я принесу десертик.

Густые, блондинистые волосы упали на лоб и закрыли светло-карие глаза, обрамлённые длинными ресницами. Нежные, красиво очерчëнные губы, словно созданные для поцелуев и кунилингуса, изогнулись.

— Генриетта не должна была оставлять нас одних, — заметила Элина.

— Что тебе так не даёт покоя? — спросила Габи и, вскинув одну руку, начала расстëгивать еë блузку. Элина сглотнула, еë лоно увлажнилось. — Что я живу с женщиной старше себя, которая прекрасно заботится обо мне?

Пальчики Габи неторопливо блуждали по бюстгальтеру Элины. Та понимала, что должна отстраниться, отпихнуть Габи либо велеть ей перестать, однако еë лоно продолжало увлажняться и увлажняться, а напрягшейся груди были приятны прикосновения девушки.

— Либо что я живу с женщиной старше себя, которая прекрасно заботится обо мне, но эта женщина не ты? — мягко продолжила Габи.

Это глупо. Очень глупо.

— Мы даже не знаем друг друга, — ответила Элина, пойманная в ловушку глаз Габи.

Еë руки опустились на тонкие бёдра девочки, затем скользнули вверх — по бокам и приподняли белую кофточку, оглаживая тёплую как шёлк кожу. Габи подняла руки.

Элина сняла с неë кофточку и, отшвырнув вещь в сторону, тут же прижала ладони к небольшой голой груди, к нежной и гладкой коже. Габи уже расстëгивала ширинку на еë брюках, и всё тело Элины пылало от желания.

— Мы знаем то, что надо знать, — ответила Габи.

Она была так близко, что еë можно было поцеловать — полные губы маняще приоткрылись, тëмные ресницы медленно опустились. От еë близости дыхание Элины перехватывало. Просунув руку в брюки девушки, Габи нащупала еë клитор и стала поглаживать его, отчего Элина застонала — напряжённая, горячая, возбуждённая. Она понимала, что нельзя этого делать, понимала, что достаточно зрела и умна, чтобы пойти на поводу у своих желаний, и прекрасно осознавала, чем всё это может завершиться. Генриетта — еë хорошая, близкая подруга, и это еë дом, и еë девочка.

Габи необыкновенно красива и невероятно сексуальна, но Элина может держать себя в руках. Всё что ей надо сделать — отстраниться. Уйти. Произнести “нет”.

Убежать.

— Элина, — прошептала Габи, блондинистые волосы упали на еë лоб, а лицо порозовело.

Она глядела прямиком в еë глаза. Ткань трусиков Габи между еë ладонью и лоном Элины увлажнилась. Элина прерывисто задышала от желания, завороженно изучая голые груди девочки — округлости с розовыми сосками, красивые руки.

Элина хотела произнести “нет”, но это слово не выходило из еë рта. Габи стояла так близко к ней, что она чувствовала еë неслышное дыхание. От медленной, умелой ласки руки Габи у Элины трепетало всё тело, и она беспомощно, тихо постанывала.

Почему Габи не целует еë? Ей хотелось, чтобы она поцеловала еë. Если Габи поцелует еë, она сможет продолжить всё это, оправдав себя тем, что инициаторшей была сама девочка. Она хотела Габи, наслаждалась ощущением еë кожи под своими ладонями и не могла этим насытиться, еë тело ныло от желания, и лоно сочилось влагой, жаждая большего. Однако

Габи не целовала еë. Не отрывала от неë глаз, наклонялась всё ближе и ближе, только не делала этого шага.

— Габриэль, — выдохнула Элина и, обхватив еë талию, притянула к себе.

Взор карих глаз метался по еë лицу — от глаз к губам и назад. Тёплая ладонь нежно поглаживала щеку.

— Мне нравится твоë лоно, — промурлыкала Габи и просунула пальцы во внутрь, от чего Элина едва не кончила. — Оно такое мягкое.

Элина потеряла голову от соблазна и желания, обхватила пальцами запястье Габи и, выдернув еë руку из своих брюк, поцеловала. Нежные губы тут же приоткрылись, впуская еë язык. Габи застонала и тесно прижалась к ней. Еë тело было горячим, кожа — мягкой и гладкой, влажное лоно опустилось на бедро. Элина

громко застонала и, обхватив ладонью зад Габи, стиснула, и тихо зарычала в ответ.

Вторую руку она запустила в еë густые волосы, зарывшись пальцами в разлохмаченные блондинистые локоны.

Такие шелковистые волосы, такие обжигающие поцелуи, такие требовательные стоны. Габи в нетерпении ëрзала на еë бедре своей промежностью, расстегнув на спине лифчик и водя руками по еë коже — лаская, поглаживая, дразня. Элина постанывала под лаской еë рук, всем телом вздрагивая от желания. Габи страстно целовала еë, и, сжав еë ягодицы обеими руками, Элина приподняла бедро навстречу еë лону.

Прерывистое от желания дыхание девочки распаляло кровь. Элина должна еë трахнуть, должна, должна сделать это прямо сейчас.

Еë жадные руки, ненасытные губы так и требовали этого. Еë горячие стоны и извивающиеся бёдра вызывали такое острое желание, что мозг Элины отключился, подчинившись примитивным инстинктам. Она за секунды избавила Габи от одежды. Стройное тело девочки было великолепным, попросту великолепным — бледная кожа, светлые волосы, влажное лоно. Но смотреть на неë было недостаточно. Элине надо было большего, надо было заполучить это тело, взять это тело, отыметь. Габи стянула с неë брюки, и Элина усадила еë на стол, не отрывая от еë восхитительного рта губ, лаская еë возбуждëнное нутро и нашëптывая слова, наполненные страстью. И Габи стонала, дрожала, жаждала большего. Под тарелкой Габи оказался вибратор. Элина не знала, откуда там взялась эта штука, и ей было на это начихать. Она взяла игрушку, сдëрнула со стола скатëрку, сбросив всю посуду с едой на пол. Она распластала Габи по столу, включила вибратор и, раздвинув бёдра девочки в стороны, одним движением вонзила в неë игрушку. Она не была медлительна и терпелива, нет, она не могла себя сдерживать. Обуревавшая еë страсть несла еë вперёд, и она трахала Габи быстро и резко, стоная и рыча, всовывая в неë со всей силы, всё шире раздвигая еë ноги.

— Элина, господи, да, да, ах, да, — стонала Габи, извиваясь и толкаясь навстречу ей, выгибаясь на столе, лаская свой клитор одной рукой, а второй безуспешно пытаясь за что-то ухватиться. — Какой большой вибратор, трахай меня им, да, сильнее, глубже, трахай меня…

Элина была уже на грани, она уже едва ли не кончала — Габи была опупительно хороша, и она сама чересчур сильно этого хотела.

Элина не могла дышать, не могла думать, не могла остановиться, она могла лишь трахать и трахать, и трахать еë, не отрывая глаз от красивого тела, утоляя еë жажду.

Она прекрасно осознавала, что стонет — громко и хрипло, но всё что слышала в этот момент — Габи, еë голос и страстное желание в ней:

— Трахай меня, трахай меня этой штукой. Элина, мне это необходимо, трахай меня этой штукой, жёстко, сильно, пожалуйста…

И Элина всовывала в неë вибратор всё жëсче и сильнее, и Габи изгибалась дугой на столе, запрокинув голову назад — еë груди колыхались, шея выгнулась, светлые волосы открыли лицо и разметались по столу.

Движения еë руки на клиторе ускорились, войдя в один с Элиной ритм, стали резкими и рваными. Элина пихала в неë вибратор, мяла еë бедро, хрипло рычала, наслаждаясь совершенством того, как еë горячее лоно сжимает игрушку, и Габи заорала, содрогнувшись всем телом от наступления оргазма. Вид погружëнной в экстаз девочки и еë собственное имя, слетевшее с соблазнительных губ, стали последней каплей — всего пара движений вибратором и Элина кончила, мыча от удовольствия и трясясь в оргазме. Восстанавливая дыхание, Элина ощущала, как по всему телу разливается наслаждение. Она чувствовала удовлетворение и какое-то странновато-приятное удивление. Она только что трахнула Габи. Только что отымела такую красивую девочку. Такую сексуальную девочку, что сам воздух вокруг неë подрагивал от эротической энергии.

Опустившись на расслабленную Габи, Элина восхищëнно рассматривала еë. Она перебирала еë влажные от пота пряди волос, проводила трясущимися кончиками пальцев по красивым чертам лица, размазывала по грудям капельки пота и влагу. У неë такая гладкая кожа… Когда Габи поцеловала еë, Элина с беспомощным обожанием ответила на поцелуй. Она была поймана в ловушку, и сама не зная, как и почему, не желала удирать.

— Пошли в мою спальню, — прошептала Габи между поцелуями в еë губы.

В еë спальню. В еë спальне есть кровать.

Элине хотелось заняться с ней сексом в постели. Доставлять ей удовольствие и смотреть, как она извивается от желания.

Целовать еë и… Это ведь постель Генриетты.

Дом Генриетты. Девочка Генриетты. Элина так резко дёрнулась назад, что едва не свалилась со стола. Она судорожно собрала свою одежду с пола, избегая смотреть на Габи, не смея даже взгляда на неë кинуть.

Она переспала с девушкой Генриетты, с живущей с Генриеттой девочкой для траха либо кто там она ей — неважно, как еë назвать, важно, что Габи принадлежит Генриетте.

— Блядь. — Элина стиснула в руках свою одежду, уставившись на пол. Раскиданные вилки с ножами. Разбитые тарелки с бокалами. Рассыпанная еда. Лужицы воды, вина и вишнёвого соуса. Она…она… — Блядь.

— Да всё в порядке, — тихо сказала Габи и изящно спустившись со стола, смахнула с лица волосы.

Красивая. Бесподобно красивая. Элине больно было на неë глядеть. Элина не испытывала к ней таких чувств вчера. Не испытывала их ещё час назад. Либо испытывала, просто сама себе в этом не признавалась? Как часто она придумывала разные предлоги для того, чтобы навестить Генриетту в надежде хоть краем глаза увидеть Габи? Как часто выспрашивала у Генриетты, как поживает Габи, жаждая услышать хоть какие-либо новости? Как часто с мукой в сердце сидела и слушала детальное описание сексуальных приключений подруги за прошлую ночь? И мучила себя ещё сильнее, задавая вопросы и желая знать больше, не в силах отказать себе хоть в таком косвенном опыте, переживая испытанное Генриеттой вместе с ней. До появления Габи в жизни Генриетты, Элина встречалась с подругой в ресторанах, кафе, тренажёрный залах. Теперь же при любой возможности она приходила к ней домой.

— Ничего не в порядке, — ответила Элина. С громко стучащим сердцем она смотрела на гладкую, такую гладкую кожу Габи. Такую бледную. Ей просто необходимо прикоснуться к еë коже. Провести по еë телу пальцами, поцеловать эту кожу и, господи… — Ничего не в порядке.

— Пошли со мной в мою спальню, — повторила Габи, подходя ближе — слишком близко.

Элина была не в силах противиться ей.

Неспешный, глубокий поцелуй Габи рождал новые желания и ноющую боль в сердце.

Кожа Габи была горячим шёлком под еë ладонями, ласкающие пальцы выжигали на теле желание и любовь. Вот поэтому она никогда раньше не приближалась к Габи.

Ведь это было небезопасно. Ведь Габи была опасна. Ведь пламя обжигает.

— Я не могу, — прошептала Элина, но несмотря на свои слова обняла талию Габи.

Она знала, что может. Габи опять поцеловала еë. Элину никто ещё так не целовал — будто она особенная, притягательная, желанная.

Элина не могла оторваться от еë губ, пока Габи вела еë по лестнице наверх, и они кое-как, запинаясь, добрались до второго этажа и пошли по коридору, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы обцеловать ещё не обцелованные участки тела и прошептать ещё не прошептанное.

Они занимались сексом в постели Генриетты. Габи была ненасытна, бесстыдна, настойчива и восхитительна. Элина любила еë и горячие страстные стоны переходили в обжигающие, полные желания крики.

***

Элина проснулась во тьме. Под еë головой лежала подушка, но стопы упирались в переднюю спинку кровати. К ней тесно прижималось прекрасное и тёплое тело.

Одна рука обвивала еë шею. Часы показывали 3:18. Если Генриетта ещё не возвратилась, то возвратится в любой миг.

Она увидит еë тачку во дворе. Увидит хаос в кухне. Увидит Элину в постели со спящей, соблазнительно-обольстительной Габи. И что Элина скажет?

“Извини, я люблю еë, кто ж знал? Извини, всё моё тело горело от желания к ней, и я должна была еë заполучить? Я не представляю, как смогу теперь оставить еë, можно я перееду к тебе?”

Она закрыла глаза, уткнулась носом в шею Габи, и вдыхала еë тепло и запах, перебирая пальцами пряди волос. Элина не знала, как вести себя с Генриеттой. Не знала, должна ли она соврать. Не знала, захочет ли Габи рассказать правду. Не знала, как прибраться, чтобы не осталось и следа от разбитых тарелок с бокалами. Единственное, что она могла сейчас сделать — отслоиться от тела Габи и свалить из постели Генриетты. Она поедет домой и поговорит с подругой, если и когда Генриетта потребует объяснений.

Возможно, подруга проигнорирует это.

Возможно, никогда больше с ней не заговорит. Возможно, она сама так и не сможет ни на миллиметр оторваться от Габи.

— Это глупо, — прошептала она себе, обняв Габи посильнее. — Это было просто занятие любовью, ты даже не нравишься ей. Вали же домой.

— Если ты пойдёшь домой, я пойду с тобой. — Горячие ладони Габи прошлись по еë коже. — Я быстро соберусь.

Соберусь? Элина посмотрела в еë глаза. Она почти не различала их карего оттенка во тьме ночи, но совершенно ясно видела их спокойное и дерзкое выражение.

— О чëм ты?

— Как, ты думаешь, вибратор очутился под моей тарелкой? — спросила Габи.

Она кружила пальцами по еë затылку, и от этого ощущения тело Элины покалывало, а кончики пальцев подрагивали.

— Не знаю. Ты его туда положила? — предположила она.

По телу пробежал озноб.

— Мне его сунула в руку Генриетта, когда уходила, — сказала Габи. — Она знает, что я влюблена в тебя. И таким образом дала мне добро.

Влюблена… дала добро… сунула вибратор… влюблена… она знает…

— Это какая-то игра? Ты играешь со мной? — Вот блядь, Габи играет с ней, она соблазнила еë, чтобы разрушить еë дружбу с Генриеттой, Габи…

— Я хотела тебя, — ответила Габи. — Не могла выкинуть из головы мысли о тебе, не могла прекратить думать о тебе, поэтому рассказала об этом Генриетте. Мы говорили об этом, иногда ругались из-за этого, но она пообещала, что, если сможет, придумает выход из этого положения.

— Ты ведь не знаешь меня, — сказала Элина. — Мы с тобой почти не общались. Ты игнорировала меня, даже находясь рядом.

— Я захотела тебя с первой же нашей встречи, — призналась Габи. — Я пыталась не думать об этом. — Еë руки поглаживали груди Элины — тёплые, неторопливые. — Чем больше я тебя видела, тем больше хотела, поэтому избегала столько, сколько это было возможно. Я не хотела своими чувствами испортить что-то в наших отношениях с Генриеттой. Затем я услышала тебя по мобильному.

— Что?

— Я проходила мимо гостиной, и услышала вашу беседу с Генриеттой.

Элина нахмурилась, еë пальцы сами по себе неторопливо пробежались по спине Габи.

— Ты подслушивала?

— В первый раз это вышло случайно.

В первый раз. Элина поцеловала еë. Габи тихо застонала, перекатилась на спину и затащила Элину на себя. Когда Элина поцеловала еë в шею, она опять застонала, запустив пальцы в еë волосы. Она говорила — учащенно, прерывисто дыша — о том, как слушала еë голос, о том, как ей было интересно и как она была очарована ею, о том, как постепенно узнавала еë, о том, как осторожно и тихо дышала, чтобы не быть замеченной, о том, как прикрывала рот рукой, приглушая свой смех, о том, как сторожила смартфон, хищно уставившись на него и боясь пропустить звонок от Элины, о том, как стала даже что-то записывать, о том, как с каждым звонком влюблялась в неë всё сильнее и сильнее. Элина оторвалась от шеи Габи, чтобы поцеловать еë в губы.

— Генриетта понимает, — смотря в глаза Элины и поглаживая пальцами еë щеку, сказала Габи. — Она обещала, что поможет мне.

— Она специально всё это устроила. — Элина не была уверена, какие чувства это осознание вызывает в ней.

Кожа Габи искушала еë руки, к ней так и хотелось прикоснуться.

— Забери меня к себе домой, — попросила Габи.

— Я не выдержу жизни с тобой, — ответила Элина. — Финансовую сторону я потяну, но я не выдержу эмоционально. Я не переживу, если ты будешь ходить по клубам и изменять мне. Если ты оставишь меня ради какой-то девушки с деньгами.

Ей нужна Габи. Нужно, чтобы она принадлежала лишь ей одной.

— Я развлекалась с другими девушками, потому что Генриетта не была против и потому что я не любила еë. Ты против этого, и я тебя люблю. — Габи поцеловала еë и потëрлась о неë телом, прошептав: — Забери меня к себе домой.

Всё не так просто. Всё не может быть так просто. Это слишком много, слишком сразу.

Она не может просто взять и забрать Габи из постели Генриетты. Не может так импульсивно начать жить с молоденькой студенткой.

— Я стану твоей, — обещала Габи, нежно и неторопливо целуя её. — Я буду твоей и лишь твоей.

Еë. Еë и лишь еë. Еë.

— Я слышала, как ты спрашивала Генриетту обо мне, — промурлыкала Габи, всё ещё целуя её, всё ещё лаская еë лицо подушечками пальцев. — Слышала, как ты дышала, когда она рассказывала о том, как спит со мной. Я знаю, что ты хочешь меня. Знаю, что ты хочешь много чего сделать со мной.

Еë. Она хочет, чтобы Габи была еë. Габи — эмоциональна, иррациональна и озабочена, но Элина не могла представить еë другой.

Поцелуи Габи заставляли еë стонать и пылать от желания. От страсти всё внутри сжималось в клубок.

— Я дам тебе всё, что ты захочешь, — шептала Габи. — Я сделаю тебя счастливой. Со мной ты будешь чувствовать себя такой сексуальной, такой умной и такой сильной, какой никогда в жизни себя не чувствовала. Я больше никому не позволю прикоснуться к себе. Я устроюсь на работу. — В еë поцелуях ощущались страсть с отчаяньем. — Только возьми меня к себе и скажи мне, что я твоя.

— Равные, — сказала Элина, проталкивая слово через застилающие сознания туман желания и дымку возбуждения. — Мы должны быть равны. Я не хочу владеть тобой. — Только это обман, потому что она хотела этого.

— Нет, хочешь, — промурлыкала Габи и облизала еë губы. Застонав, Элина тоже заскользила языком по еë губам, обняв ладонями округлые ягодицы. — Ты можешь владеть мной, не считая меня своей собственностью. Я покажу тебе как. Только возьми меня к себе домой.

— Ты говоришь так уверенно. — Сама Элина не была уверена ни в чëм, кроме одного — она влюбилась, и пути обратно уже нет.

— Я знаю, чего хочу, — ответила Габи — еë голос стал тихим и напряжённым. — Я знаю, что мне надо.

Лишь через минут сорок, наполненных желанием пробраться под кожу Габи, Элина смогла уговорить себя выпустить девочку из рук. Пока Габи собиралась, она прибралась в кухне. Габи оставила Генриетте записку, и они ушли. Позже они разобрались с тем, кто какие дела делает по дому и кто за что платит, и обнаружили, насколько хорошо подходят друг другу в совместной жизни.

Позже они установили график времяпровождения — когда идти в клуб, когда заниматься домашними делами, когда работать и когда просто наслаждаться обществом друг друга. Но в те первые часы вместе, когда восходило солнце и начинало светать, когда они занимались сексом, а затем Габи изучала свой новый дом, Элина поняла, что перевёрнутая всего лишь за одну ночь жизнь — это совсем не страшно, это замечательно.