От конфронтации к партнёрству: СССР и КНР (1979-1991) [Владимир Андерсон] (fb2) читать онлайн

Владимир Андерсон От конфронтации к партнёрству: СССР и КНР (1979–1991)

Введение

Актуальность темы:

На данный момент КНР имеет самый высокий экономический рост. Многие специалисты различных направлений говорят о том, что спустя очень непродолжительное время Китай станет бессменным лидером в мире. Для нас же важно, какое место будет иметь Россия в данных условиях, и как России стоит строить свою внешнюю политику таким образом, чтобы Китай был не просто нейтральной страной, а союзником или полноценным партнёром. Помочь в решении этого вопроса поможет изучение ситуации, когда Советский Союз и КНР сблизились после длительного периода конфронтации.

Объект и предмет исследования:

В качестве объектов исследования рассматриваются СССР, КНР, СРВ, НРК, США, Япония, а также ряд группировок социалистического и капиталистического лагерей, рассматриваемых в общем плане, а также группировки «четырёх», «левых» и «прагматиков» в составе КПК.

В качестве предметов исследования рассматриваются закономерности развития объектов, борьба объектов за сферы влияния, отношения объектов друг с другом.

Цели исследования:

Исследовать общий ход и перспективы советско-китайских отношений.

Исследовать причины нормализации советско-китайских отношений в связи с изменением позиции китайского руководства.

Задачи исследования:

Рассмотреть ход и результаты борьбы за власть внутри КПК после смерти Мао Цзэдуна;

Рассмотреть причины и результаты агрессии КНР против СРВ;

Рассмотреть систему ведения внешней политики КНР, принятой на 12 съезде КПК в 1982 году, и её роль в дальнейшем развитии советско-китайских отношений;

Рассмотреть причины, ход и значение нормализации советско-китайских отношений 1985–1991 гг.

Хронологические рамки работы:

В качестве нижней хронологической рамки принимается 1976 год, то есть год смерти Мао Цзэдуна, с которого берёт начало период формирования новой внутренней и внешней политики КНР. В качестве верхней хронологической рамки принимается 1991 год, то есть год распада СССР и окончания советско-китайских отношений.

В качестве общенаучных методов используются методы индуктивно-дедуктивные и аналитическо-синтетические методы.

В качестве специально-научных методов используются:

Историко-генетический метод. При рассмотрении развития КПК. При рассмотрении способов ведения внешней политики КНР. При рассмотрении способов ведения внешней политики СССР. При рассмотрении советско-китайских отношений как отношений сверхдержав;

Историко-сравнительный метод. При сравнении подхода и возможностей КНР во взаимоотношениях со странами соцлагеря и каплагеря. При сравнении марксизма-ленинизма и маоизма как государственных и международных доктрин.

Историко-типологический метод. При классификации государств мира используются принятые в качестве понятий в исторической среде группировки: социалистический лагерь, капиталистический лагерь, «движение неприсоединения».

Историография

Вопрос советско-китайских отношений 1985–1991 года в контексте взгляда с позиции КНР среди учёных рассматривается достаточно подробно, но при этом очень мало работ, которые бы рассматривали именно этот период в отдельности. Разумеется, это связано со спецификой изучения международных отношений, но тем не менее нами не было найдено работ, включающих только эту тему.

Бажанов Е.П. в своей фундаментальной работе «Китай и внешний мир» подходит к изучению этого вопроса со стороны позиции КНР в системе международных отношений. Автор основательно подходит к вопросу контактов КНР как социалистическими, так и капиталистическими странами, а также учитывая состояние «неприсоединившихся» стран. При этом в монографии представлено сравнение как в частном (например, сравнение отношений КНР с СФРЮ), так и в коллективной (например, сравнений отношений КНР с соцстранами) планах.

Отдельно Бажанов Е.П. показывает отношение к международной политике КНР в периодической печати и других СМИ, в зарубежных монографиях и исследованиях: газета «ЖэньМинь ЖиБао», журналы «Цзяньчуань чжиши», «Ляован», «Гоцзи чжаньван», труд китайских дипломатов и учёных «Внешняя политика Китая» и другие. Кроме этого есть данные социологических опросов, проведённых в КНР¹

Также автор рассматривает торгово-экономическое положение КНР с заграницей, в том числе и СССР. В этом аспекте представлена информация по товарообороту, научно-техническому обмену, контактам в сфере образования и культуры.

Мы приведём ряд цитат из монографии Бажанова Е.П. «Китай и внешний мир», чтобы показать его позицию по отдельным вопросам.

«Пекин всё твёрже держал курс на «спокойствие в Поднебесной», всё шире открывал двери своего некогда закрытого государства» //1, с. 196// — мнение Бажанова по поводу нового взгляда КНР на международные конфликты и принципы открытости.

«КНР, разъяснялось в многочисленных публикациях, решительно выступает против любых гегемонистских действий Москвы и Вашингтона, но одновременно не отказывается от улучшения и развития с ними связей» //1,с. 197//.

«… тезис о «советской угрозе» уже где-то с середины года исчез из лексикона политических деятелей, журналистов и учёных КНР» //1, с. 200//.

«… отношения между КНР и Советским Союзом не вернутся к модели 50-х годов, союз двух стран невозможен, КНР строит отношения и с США, и с СССР на одинаковой основе… примирение великой тройки… является счастьем планеты, судьбой мира» //1, с. 206// — выдержки из речей китайских руководителей, представленные в книге.

«Было осознано: интересам СССР, задачам укрепления всеобщего мира не соответствует ухудшение китайско-американских отношений» //1, с. 213// — мнение Бажанова по поводу оценки советским руководством китайско-американских отношений.

«По существу, указывали китайские представители, КНР и СССР находятся в Индокитае в состоянии конфронтации и все «три препятствия» создают Китаю «угрозу»» //1, с. 263//.

«… Москва должна «подкрепить красивые слова конкретными делами», иначе остаётся «не ясным, собирается ли СССР отказаться от гегемонизма»» //1, с. 264// — анализ Бажановым китайской прессы с использованием цитат.

«Под угрозой срыва оказалась бы вся внешнеполитическая стратегия СССР, направленная на создание безъядерного, безопасного мира, роспуск союзов, на выживание человечества. Возникновение советско-китайского альянса сузило бы каналы делового сотрудничества с Западом, возложило бы на СССР непосильную ношу в смысле модернизации КНР» //1, с. 273// — мнение Бажанова по поводу перспектив союза СССР-КНР по модели начала 50-х годов.

«Социалистические страны в условиях улучшения советско-китайских отношений… сняли ограничители на пути развития сотрудничества с Пекином… Нормализации способствовало отсутствие столкновения интересов между большинством социалистических стран и Китаем» //1, с. 277//.

«Удельный вес социалистических стран (включая СССР) во внешней торговле КНР составлял всего лишь примерно 10 %, из них стран СЭВ — 8,5 %» //1, с. 279//.

«В Пекине опасались, что через некоторых союзников СССР будет пытаться втягивать Китай в сотрудничество, навязывать ему собственные взгляды» //1, с. 281//.

«В Пекине осознали, видимо, и то, что ставка на военное решение в Кампучии оказалась несостоятельной, а дальнейшая безоговорочная поддержка «красных кхмеров» вредит международному престижу КНР. Но, конечно, главную роль играли инициативы Вьетнам, его возрастающая гибкость» //1, с. 299//.

Борисов О.Б. и Б.Т. Колосков в своей работе «Советско-китайские отношения 1945–1980 гг.» по понятным причинам не касаются вопросов советско-китайских отношений 1985–1991 гг., но их точка зрения интересна в отношении их оценки деятельности КНР в период, предшествующий рассматриваемому нами. Борисов и Колосков детально подходят к обвинениям (по большей части объективным) в адрес КНР по поводу нарушений принципов марксизма-ленинизма и необоснованным в этом плане претензиям КНР к СССР, по поводу направленных на дестабилизацию ситуации в регионе действий КНР, по поводу сговора КНР с США, по поводу провокаций на советско-китайской границе, по поводу нежелания КНР идти на сближение с Советским Союзом.

Мы приведём несколько цитат, чтобы показать оттенок и характер позиции Борисова и Колоскова.

«Антисоциалистический характер внешней политики Пекина находит своё отражение и в открытом военно-политическом сговоре китайских гегемонистов с американским империализмом» //2, с. 577//.

«После революции в Афганистане и провозглашения Демократической Республики Китай присоединился к антиафганским акциям США, других империалистических государств и Пакистана. КНР поддерживает подрывную деятельность реакционных сил в Афганистане, снабжает их оружием, китайские инструкторы участвуют в подготовке диверсантов в специальных лагерях, созданных на территории Пакистана для афганских котрреволюционеров» //2, с. 578//.

«Советский Союз… твёрдо выступал и выступает на стороне правого дела героического Вьетнама» //2, с. 585//.

«Одновременно под маркой индокитайских беженцев был организован экспорт хуацяо из КНР в Тайланд, Малайзию, Индонезию, с тем чтобы вызвать обострение отношений этих государств с Вьетнамом и Лаосом, создать для них дополнительные политические и экономические трудности» //2, с. 591//.

«… работы по возведению инженерно-технических сооружений в районе острова Даманский… грубое нарушение существующей границы и договорённостей СССР и КНР от 11 сентября 1969 г. о сохранении статус-кво на границе» //2, с. 604// — указания авторов на нарушение договоров китайской стороной в отношении границы.

«В 1978 г. в одной только Жэньминь Жибао было опубликовано 2350 антисоветских материалов» //2, с. 604//.

Кулик Б.Т. в своём труде «Советско-китайский раскол: причины и последствия» оценивает (с нашей точки зрения весьма объективно и основательно) развитие советско-китайских отношений 1985–1991 гг. с позиции теории, то есть сравнения марксизма-ленинизма и маоизма, а также с позиции дипломатических отношений СССР и КНР на протяжении всего периода их существования, что является подлинной заслугой этого учёного. Кроме этого автор предоставляет материалы и их анализ контактов КНР со странами каплагеря и соцланеря по всем вопросам межгосударственных отношений и точках зрения СМИ и других исследователей.

Мы представим ряд цитат Кулика Б.Т. из его работ «Китай в современном мире» и «Советско-китайский раскол: причины и последствия».

«В докладе правительства КНР в июне 1983 г. подчёркивалось: «Для осуществления социалистической модернизации нам нужна мирная международная обстановка»» //11, с. 19//.

«Наконец, западные страны, а также Япония, предоставили Китаю крупные займы — в 1981 г. их сумма выросла до 31, 2 млрд. долларов… В 1980–1981 гг. было разрешено основать 40 предприятий с долевым участием иностранного капитала, 27 из них к концу этого периода уже вступили в строй действующих» //11, с. 20//.

«В такой обстановке состоявшийся в сентябре 1982 г. XII съезд КПК в корне меняет внешнеполитическую стратегию КНР. Он отвергает линию на «стратегическое партнёрство» с Западом и провозглашает принцип самостоятельной и независимой внешней политики КНР» //11, с. 22//.

«В июле 1985 г. Председатель КНР Ли Сяньнянь во время визита в США заявил, что Китай «никогда не вступит в союз и не установит стратегические отношения с какой-либо крупной державой»» //11, с. 22//.

«Война с Вьетнамом нанесла ущерб этому делу //модернизации КНР — В. Самощев// не малый, а весьма существенный как в смысле растраты людских и материальных средств, так и в смысле создания очага напряжённости на южной границе Китая в тот момент, когда он в интересах модернизации особенно нуждался в благоприятной международной обстановке» //12, с. 586//.

«Хуан Маоцюнь в статье, опубликованной в начале 1980 г., утверждал, что Ван Мин был навязан КПК «под громадным давлением Коминтерна» и что после того, как он стал «самым высоким руководители в КПК», партия «в течение четырёх лет переживала великое бедствие»» //12, с. 587// — анализ Куликом с использованием выдержек статьи из «Синь шици», 1980, № 2.

«Ситуация //проблемы переоценки советско-китайских отношений советским руководством — В. Самощев// осложнялась тем, что в начале 80-х гг. на протяжении короткого периода в Советском Союзе три раза менялся глава партийного и государственного руководства» //12, с. 597//.

«В обстановке углубляющихся трудностей потребность в этом //нормализации отношений с КНР — В. Самощев// была настолько велика, что стала проявляться склонность к достижению такой цели даже за счёт одностронних уступоу» //12, с. 597// — автор сразу после этой мысли приводит для размышления пример литературного героя Печорина из произведения Л.Ю. Лермонтова, говорящего, что русская душа «прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения».

«Для них //Пекина и Москвы — В. Самощев// утратил важное значение фактор общественного строя КНР и СССР, отпала необходимость соблюдения принципов социалистического интернационализма, возникла возможность строить отношения между двумя странами на принципах мирного сосуществования» //12, с. 598//.

«В сообщении агенства Синьхуа из Москвы о приёме Горбачёвым Ли Пэна, напечатанном в китайских газетах 15 марта 1985 г., говорилось о «двух великих соседних социалистических странах — Советском Союзе и Китае»» //12, с. 602//.

Американский доктор философских наук К. Менгес в своей монографии «Китай — нарастающая угроза», начиная с предисловия, говорит о том, какую угрозу представляет КНР, какой это «деспотический» режим, какой серьёзной ошибкой для той администрации президента США была линия на развитие своих отношений с этой страной. Интересно для понимания антисоциалистической историографии Запада рассмотреть оценку данной историографии модернизации КНР, в том числе и в контексте политических изменений. Советско-китайское сближение 1985–1991 гг. Менгес показывает как действия Пекина, направленные на стабилизацию ситуации в регионе, чтобы добиться для своей страны времени на модернизацию, необходимой для достижения «мирового господства» и распространения своей «диктатуры» по всему миру. При этом автор подчёркивает то положение, что «левая» фракция КПК постоянно сбивала «прагматиков», в том числе и Дэн Сяопина, с демократических реформ. Кроме этого, утверждается тот факт, что КНР вплоть до настоящего момента распространяет оружие массового уничтожения, и в первую очередь тем странам, которые «спонсируют терроризм»².

Мы приведём несколько цитат К. Менгеса из его работы «Китай — нарастающая угроза».

«В ходе обсуждений на конференции КПК летом 1987 года Дэн Сяопин заявил, что собирается уйти со всех своих должностей, кроме поста председателя Военного Совета ЦК КПК. Это создавало основу для отправки на пенсию более 90 ветеранов в руководстве партии, которые составляли основу жёсткой оппозиции рыночно ориентированным реформам» //14, с. 173//.

«Тот факт, что Горбачёв посетит Китай в то время, когда на площади Тяньаньмэнь находится миллион демонстрантов, приводил китайских лидеров в явное замешательство. Выступая от имени сторонников жёсткой линии, Ли Пэн заявил Дэн Сяопину, что Ху Яобан и Чжао Цзыянь были слишком мягки и терпимы как в ходе кампании против «духовного осквернения» 1983 года, так и в ходе кампании против «буржуазной либерализации» в 1987-м, что привело к нынешней ситуации» //14, с. 181//.

«После завершения визита Горбачёва в Китай Дэн Сяопин созвал на «военный совет» внутренний круг китайского руководства. Демонстрации в Пекине и по всему Китаю были приравнены к «войне между коммунизмом и демократией»» //14, с. 181//.

Яковлев А.Г. в своём труде «Россия, Китай и мир» изучает вопрос развития России и Китая в нынешней ситуации, для этого, по понятным причинам, он изучает систему подходов обеих стран в плане способов ведения внешней политики не только настоящего, но и прошедшего времени. Автор даёт периодизацию подхода КНР к международным конфликтам с 60-х годов до настоящего времени, а также систему оценки КНР своего международного положения, разумеется, при этом характеризуя некоторые моменты из дипломатической истории России и Китая.

Мы представим несколько цитат из работы Яковлева А.Г. «Россия, Китай и мир» для того, чтобы показать его позицию.

«Он примерно//КНР — В. Самощев// с 1984 г., стал деятельным сторонником разрядки международной напряжённости вообще и между СССР и США, между Организацией Варшавского договора и НАТО в особенности» //18, с. 30//.

«В конце 80-х годов особенно сильным раздражителем для Китая стали вызывающие демонстративные претензии Запада, прежде всего США, на роль высшего судьи в вопросах нарушения прав человека» //18, с. 31//.

«Известно, что в процессе установления дружественных отношений с Соединёнными Штатами Пекин не выдвигал каких-либо предварительных условий, кроме тех, которые касались тайваньской проблемы. Но она является внутренним делом китайского народа. В то же время восстановление добрососедства с СССР Пекин поставил в жёсткую зависимость от решения камбоджийской и афганской, которые трудно увязать с какими бы то ни было фундаментальными потребностями развития китайского общества… Очевидно, это, прежде всего, было связано с опасениями китайского руководства за судьбу своих надежд на благосклонность Запада как более крупного источника материальных средств и научно-технических знаний, чем страны социализма» //18, с. 32//.

Таким образом, мы увидели, что несмотря на некоторую разницу во мнении относительно причин сближения СССР и КНР в период 1985–1991 гг., всеми подчёркивается, что это сближение было фактическим и содействовало развитию интересов обеих стран.

Изменение подхода КПК к ведению внешней политики КНР после смерти Мао Цзедуна. Краткий анализ КНР в системе международных отношений в период 1976–1985 гг

Для оценки советско-китайских отношений периода 1985–1991 гг. принципиальное значение имеет изучение вопроса о самом характере ведения внешней политики этих стран на данный период.

Что касается Советского Союза, то на наш взгляд принципиальные изменения в характере ведения его внешней политики произошли при М.С. Горбачёве, то есть не ранее 1985 года, что будет рассмотрено в четвёртой главе.

В отношении КНР можно сказать, что принципиальные изменения в характере ведения внешней политики этой страны произошли в результате прихода к власти в Китае группы «прагматиков» во главе с Дэн Сяопином, ставшего возможным после смерти Мао Цзедуна 9 сентября 1976 года. И хотя сами изменения произошли не сразу, можно отметить, что ответ на вопрос о том, могли бы вообще произойти эти изменения, кроется именно в этом событии.

Мао Цзедун, вождь китайской революции и гражданской войны 1945–1949 гг., являлся главным инициатором, действующим лицом, теоретиком ведения как внешней, так и внутренней политики КНР. Помимо этого он обладал личным непререкаемым авторитетом как среди населения страны, так и среди КПК. Его решение, какие последствия оно бы ни имело, какую аргументацию (или отсутствие таковой) оно ни носило, должно было быть одобрено в любом случае.

Таким образом, мы получаем модель организации внешней политики, весьма одностороннюю, сильно зависящую от одного конкретного человека.

Сам Мао некогда ввёл Китай в социалистический лагерь, а потом сам же и способствовал её выходу из него (несмотря на полную поддержку Китая со стороны Советского Союза во время Тайваньского кризиса 1958 года //7, с. 11//), что повлекло за собой целую серию провокаций: уклонение китайской стороной от строительства совместных предприятий в начале 1960-х гг. (например, участок железной дороги от Ланьчжоу до советско-китайской границы //7, с. 23//), приграничная провокация путём высылки 60 тысяч китайских граждан из Синьцзян-Уйгурского АО на территорию СССР с последующими обвинениями в адрес Советского Союза в «подрывной деятельности в пограничных районах Китая» в 1962 году//7, с. 36, 38//, приграничный конфликт в районе острова Даманский и Семипалатинской области в марте и августе 1969 года (2 марта 1969 года — у о. Даманский, погибло 31 и ранено 14 советских пограничников //15, с. 227//; 13 августа 1969 года — Семипалатинская область, два китайских военных задержаны, имелись убитые и раненые //15, с. 229//). При этом не имели никакого эффекта усилия Советского Союза и других соцстран, направленные на восстановление КНР в ООН, имевшие окончательный успех в октябре 1971 года³ //4, с. 29//.

Теоретическое обоснование Мао своих действий (претензии на идеологическое первенство Мао как мирового социалистического вождя после смерти Сталина) привело к идеологическому противоборству СССР и КНР, отражённое в споре марксизма-ленинизма и маоизма и ряде противоположных международно-правовых установок обеих стран.

«Хотя формально главными врагами //для КНР — В. Самощев// объявлены две «сверхдержавы» — Советский Союз и Соединённые Штаты, однако на практике сама концепция подправляется и «первый мир» сужается до одного Советского Союза. Фактически на фоне китайско-американского сговора в конце 70-х годов США выводятся из-под удара и зачисляются в союзники» //2, с. 579//.

Смерть Мао сама по себе ещё не означала отход КНР от такого характера ведения внешней политики, но тем не менее дала возможность к её переосмыслению и корректировке, что и было сделано.

Уход с политической арены такой фигуры означал постановку перед ЦК КПК ряда вопросов.

Какой вид будет у нового лидера страны. Будет ли он столь же харизматичен и непререкаем и станет ли он «новым вождём» (то есть будет ли некий «сталинский вариант» в КНР, что был в СССР после смерти Ленина, когда спустя несколько лет Сталин стал «новым вождём», то есть его значение в Революции и установлении советской власти в стране признавалось не меньшее, чем значение Ленина).

Насколько курс (как во внешней, так и во внутренней политике) ЦК КПК в теоретическом и фактическом плане, проводимый после смерти Мао, будет соответствовать курсу ЦК КПК, проводимому при жизни Мао. Принципиальным аспектом данного вопроса стал вопрос о сохранении положений «культурной революции» («выдвиженцев» «культурной революции», положений «культурной революции», в том числе в отношении внешней политики).

Как изменится (или не изменится) отношение к Мао в случае изменения (или не изменения) курса ЦК КПК.

Как изменится структура ЦК КПК и система принятия её решений в связи с приходом к власти нового лидера.

Решение этих вопросов напрямую зависело от той группировки КПК, которая одержит победу в политической схватке за право руководить страной.

Условно борьбу за власть после смерти Мао можно разделить на два этапа:

Борьба «Группировки четырёх»⁴ против «левых»⁵ и «прагматиков»⁶.

Борьба «левых» и «прагматиков» друг с другом после победы над «группировкой четырёх».

Позиции «прагматиков» на данный период были настолько слабы (как среди их сторонников на руководящих постах в КНР и КПК, так и среди количества поддерживающих их курс в самой КПК: «За десятилетие, предшествовавшее смерти Мао Цзэдуна, в партию, насчитывавшую в середине 70-х гг. более 30 млн человек, вступило примерно 20 млн новых членов». //8, с.698// — тем самым, большая часть партии относилась к «выдвиженцам культурной революции»), что по оценками зарубежных аналитиков того времени их лидер Дэн Сяопин не рассматривался как потенциально будущий руководитель КНР (имеется в виду некая личность, мнение которой является наиболее весомым при принятии решений в отношении внутренней и внешней политики). Характерно в этом плане воспоминание А. Драбкина, занимавшегося осенью 1976 года в Берлине подготовкой контрпропагандистской кампании в отношении КНР (касательно идеологического спора СССР и КНР): «В сентябре эта акция была свёрнута — умер Мао Цзэдун. Актуальными стали дискуссии на тему «КИТАЙ ПОСЛЕ МАО». Когда один из аналитиков в этой связи упомянул Дэн Сяопина, на него посмотрели с некоторым недоумением — на слуху тогда были совсем другие имена…» //18, с. 151//

Конечно, мнение зарубежных специалистов, и даже их подавляющего большинства, не всегда в состоянии правильно отразить реалии (то есть в данном случае это реальные возможности «прагматиков»), но тем не менее, данный пример показывает, насколько сложным в этот период были расстановки политических сил в Китае.

Это не могло не отразиться на характере ведения внешней политики. В период с сентября 1976 (смерть Мао) по декабрь 1978 года (3-ий пленум КПК 11-го созыва, на котором стало ясно, какая из двух ответвлений КПК одержала, хоть и не окончательную, но всё-таки победу) КНР не могла изменить курса своей внешней политики, а поскольку сам курс опирался на «теорию трёх миров», построенной на маоизме, то и ни одна из борющихся за власть группировок не имела возможности (и особого желания) что-то менять до прихода к власти. Поэтому особенно важное значение в плане определения способов и характера ведения внешней политики КНР имеет 3-ий пленум КПК 11-го созыва, определивший приоритет одной из группировок КПК.

«На пленуме было постановлено прекратить массовые политические кампании, что являлось явным отходом от теории и практики маоизма, и перенести центр тяжести на экономическое строительство. В качестве цели экономической политики впервые за десятилетия было названо повышение реального материального уровня жизни народа. Высокую оценку получила политическая деятельность Дэн Сяопина, а апрельские события, из-за которых он был лишён всех постов и отправлен в изгнание, были названы «великим революционным массовым движением».» //8, с. 707–708//.

Данные решения позволили стране начать переход к новой системе ведения внешней политики. «Прагматики», начавшие закрепление своей власти, по всей видимости, имели хорошо продуманную политику в отношении укрепления ряда основополагающих факторов дальнейшего развития КНР: сохранение руководящей роли КПК в управлении страной, сохранении авторитета Мао при отходе от курса его политики, повышение уровня жизни населения страны, переход способов и характера ведения внешней политики страны к принципу «есть выгода — будет развитие отношений».

В рамки данной работы не входит проблема оценки деятельности «прагматиков» во главе с Дэн Сяопином в вопросах внутренней политики, но в виду более понятного осмысления причин изменения способов и целей ведения внешней политики, необходимо отметить ряд следующих положений, затронутых несколько ранее.

После 3-го пленума КПК 11-го созыва Дэном была подвергнута критике политика «большого скачка» и «культурной революции», но при этом не подвергался критике сам Мао. В этом новый руководитель Китая видел основу сохранения руководящей роли КПК, без которой осуществление реформ представлялось ему весьма трудным.

«С другой стороны, для Дэн Сяопина осуждение Мао Цзэдуна было неприемлемо и потому, что это, по его мнению, повлекло бы падение авторитета КПК, который он всеми силами старался сберечь. Без руководства КПК он не мыслил себе само существование КНР» //6, с. 10//

Особое значение Дэн придавал партийным кадрам и системе их отношения к руководству (по всей видимости, это был основополагающий аспект сохранения партии как руководящего органа страны). В этом плане важным звеном перехода стала реабилитация репрессированных в «культурную революцию» и прежде всего бывших членов КПК.

«Главная из них — приход к руководству КПК известных партийных деятелей раскритикованных и репрессированных Мао Цзэдуном. А репрессировано Мао Цзэдуном в той или иной мере было большинство кадровых работников государственного и партийного аппарата (к концу 1982 г. было реабилитировано почти 3 млн. ганьбу⁷)» //8, с. 711//.

Кроме этого, важным элементом стала реабилитация особо важных лиц КПК, в том числе и тесно связанных с Дэном. К ним прежде всего относится Лю Шаоци (бывший Председатель КНР и заместитель председателя ЦК КПК). Его реабилитировали на 5-ом пленуме ЦК КПК 11-го созыва (23–29 февраля 1980 года) //10, с. 229//. Также реабилитированы один из основателей КПК Ли Да (6 ноября 1980 года) и бывший проректор высшей партийной школы при ЦК КПК Ян Сяньчжэнь //10, с. 232//.

Одновременно с этим шёл судебный процесс над «группировкой четырёх» для окончательного идеологического разгрома сторонников «культурной революции»⁸.

На руководящие же посты в КПК и КНР назначались сторонники «прагматиков». 5-ый пленум 11-го созыва ЦК КПК утвердил избрание Ху Яобана и Чжао Цзыяна в Политбюро. //10, с. 229//. Был воссоздан секретариат ЦК КПК и пост Генсека, на который был избран Ху Яобан. А после новой тактики Дэна по разграничению партийных и государственных постов⁹, Хуа Гофэн был заменён на посту премьера Госсовета Чжао Цзыяном¹⁰ //8, с. 710//.

В итоге к сентябрю 1982 года по Хуа Гофэну были нанесены окончательные удары: на 6-ом пленуме ЦК КПК (июнь 1981 года) Хуа Гофэн потерял должность председателя ЦК КПК, на который был на некоторое время назначен Ху Яобан¹¹, и на 12 съезде КПК (сентябрь 1982 года), на котором Хуа Гофэну оставили ранг рядового члена ЦК КПК //8, с. 710//.

Особенно интересно понимание рядового китайца в данный период времени, который можно понять из сопоставления той информации, которую ему предоставляли власти. Очень характерно, что передача обвинительного акта по делу о «группировки четырёх» пришлась на один день с реабилитацией бывшего проректора высшей партийной школы при ЦК КПК Ян Сяньчжэня. Учитывая, что Ху Яобан, активно поднимавшийся в данный период по служебной лестнице был одновременно с этим действующим руководителем той же школы, на ум приходит мнение, что этот человек в ближайшее время и дальше будет также подниматься вверх. Кроме того он же получил пост Генсека, который некогда занимал Дэн Сяопин. В результате подобных сопоставлений можно прийти к выводу, что авторитет Ху Яобана в среде общественности серьёзно укреплялся и в некотором роде проявлял оттенок преемственности.

Вопрос преемственности в китайском обществе имел очень серьёзное значение, так как все, кто хотя бы что-то понимал в политике, понимал также то, что в случае передачи власти Дэна своему преемнику «культурная революция» не повторится. Доказательством высокого авторитета Ху Яобана может служить реакция на критику в его адрес со стороны других членов КПК (в первую очередь со стороны «левых») в 1989 году и его последующая смерть в апреле того же года, приведшую к обострению ситуации в обществе, вылившуюся в событиях на площади Тяньаньмэнь 3–4 июня 1989 года.

Что касается авторитета Мао, то непосредственно его Дэн не касался, хотя культ его личности он стал понемногу уменьшать. 12 августа 1980 года было опубликовано указание ЦК КПК об уменьшении прославления отдельных личностей: «Один из его пунктов предписывал ограничить число портретов Мао Цзэдуна и стендов с его высказываниями» //10, с. 231//.

Внутриполитическая борьба рассматривается нами со стороны соперничества отдельных личностей и фракций, поддерживающих их курс, потому что для каждой из данных личностей, то есть Дэн Сяопина и Хуа Гофэна, стоят разные подходы к способам и характеру ведения внешней политики. И если для Хуа Гофэна характерно следование маоизму, опирающемуся на «теорию трёх миров», оценке Советского Союза как «социал-империализма»¹², видевшей свою конечную цель в распространении своего влияния на весь мир: «Нашим объектом является весь земной шар, где мы создадим мощную державу» (Мао Цзэдун) //2, с. 579//. То для Дэн Сяопина важен был контакт с развитыми странами для осуществления прорыва в сфере экономики, и хотя позиция Мао в отношении «всего земного шара» не отрицалась напрямую, тем не менее никаких указаний на продолжение его курса (в том числе и того утверждения Мао, что либо будет мировая война социализма и империализма, либо мировая революция предотвратит эту войну) не следовало.

Дэном подчёркивалось, что без контактов с развитыми странами невозможен стремительный рост экономики. Что иностранные инвестиции в экономику Китая пойдут только на пользу самому Китаю.

Одновременно с этим надо было найти путь, по которому осуществить эти контакты. И в первую очередь, с Западом, так как считалось, что его поддержка будет наиболее эффективной из-за того, что он более развит. В отношении последнего утверждения можно поспорить, так как СССР опережал Запад в области ряда технологий (в первую очередь космических и военных), и объективной оценкой данного решения может служить тот фактор, что в случае контактов с СССР, технологии можно будет получать главным образом именно от него, а в случае контактов с Западом, технологии можно будет получать от множества стран, каждая из которых связана в рамках НАТО или ЕЭС не настолько крепко как страны связанные в рамках ОВД. Система отношений внутри капиталистического сообщества позволяла торговаться как друг с другом, так и со странами не входящими в это сообщество, чем и предполагал (а в настоящее время активно пользуется) воспользоваться Китай. В отношении контактов с Советским Союзом такая «торговля» была невозможна. Именно поэтому открытие отношений со странами Запада стало для КНР первостепенной внешнеполитической задачей.

Руководство КНР выбрало путь сближения с США, как главного представителя каплагеря.

«Китайское руководство взяло курс на максимальное сближение с США, что рассматривалось как главный международный фактор выполнения внутри КНР программы четырёх модернизаций» //12, с. 583//.

По подсчётам Б.Т. Кулика США в 1978 году посетили свыше 120 делегаций из КНР, что составляло примерно в 4 раза больше, чем в 1977 году, а в 1979 году их число составило 308 единиц. Всего за 1978 год КНР посетили около 10 тысяч американцев, в том числе 100 членов Конгресса //12, с. 583//. Особенно подчеркнём, что в виду того, что конгрессмены просто так не ездят, а, как правило, выполняют какие-то поручения (Правительства или Конгресса США), то можно увидеть явный подтекст какого-то соглашения¹³.

Последовало официальное заключение дипотношений между КНР и США с 1 января 1979 года, о чём было заявлено 16 декабря 1978 года //12, с. 582//.

В период с 29 января по 5 февраля 1979 года в США с официальным визитом находился сам Дэн Сяопин, человек решающий к этому времени все важнейшие вопросы дальнейшего развития Китая. И хотя официальная должность к этому моменту у Дэна была заместитель премьера Госсовета КНР¹⁴, эту поездку можно отметить как знаковую в системе развития отношений КНР с иностранными державами.

17 февраля 1979 года КНР совершила нападение на победившую незадолго до этого две сверхдержавы Францию и США¹⁵, независимую суверенную страну, Социалистическую Республику Вьетнам¹⁶.

Незадолго до нападения КНР на СРВ Советским Союзом с СРВ были подписаны новые договоры (ноябрь 1978 года): «Договор о дружбе и сотрудничестве, Соглашение о развитии и укреплении экономического и научно-технического сотрудничества» //2, 585//.

Возможно одной из целей, поставленной в этой агрессии перед КНР было показать миру, что СССР не в состоянии защитить своих союзников, но, разумеется, эта цель благодаря стойкости и упорству как СССР, так и СРВ выполнена не была.

Против СРВ было задействовано 600 тысяч солдат и офицеров, 580 боевых самолётов, 550 танков, около 200 кораблей, тысячи орудий и миномётов. Предполагаемые потери в течение всей кампании составили 60 тысяч солдат и офицеров НОАК (Народно-Освободительная Армия Китая) //12, с. 586//¹⁷

Советский Союз ответил на данные агрессивные действия резко и незамедлительно: «19 февраля было опубликовано Заявление Советского правительства, в котором решительно осуждалась «агрессия Пекина против социалистического Вьетнама» и указывалось, что «Советский Союз выполнит обязательства, взятые на себя по Договору о дружбе и сотрудничестве между СССР и СРВ»» //12, с. 588//¹⁸.

«В период с 12 по 26 марта с.г. (с целью оказания военного давления на Китай в связи о его агрессией против Вьетнама) в соответствии с решением ЦК КПСС в приграничных военных округах на востоке страны, на территории Монголии и Тихоокеанском флоте были проведены войсковые и флотские учения. Всего в учениях принимало участие двадцать общевойсковых и авиационных дивизий. Общая численность привлекаемых на учение войск составила более 200 тыс. человек личного состава, свыше 2,6 тыс. танков, около 900 самолетов и 80 кораблей» //20//.

Помимо всего прочего наступление у НОАК явно не получилось, здесь сыграл фактор, во-первых, высокой боевой выучки вьетнамских солдат и всего вьетнамского народа, выдержавшего войны с Францией и США, во-вторых, способности командира Вьетнамской Народной Армии Во Нгуен Зиан, известного своими победа в предыдущих войнах, и, в-третьих, удобное для обороны положение вьетнамских войск.

Так как КНР не мог противостоять мощи Советского Союза, который, на наш взгляд, выполнил, если бы потребовалось свои обязательства перед СРВ, то ему ничего не оставалось, кроме как прекратить боевые действия и отвести свои войска за китайско-вьетнамскую границу¹⁹. Об этом было заявлено 5 марта 1979 года //12, с. 587//. А 18 апреля 1979 года открылись вьетнамско-китайские переговоры по урегулированию конфликта.

«Война Пекина против СРВ производила тем более странное впечатление, что она была развязана в обстановке активного налаживания контактов КНР с империалистическими державами, прежде всего с США — страной, которая незадолго до этого вела многолетнюю агрессивную войну во Вьетнаме» //12, с. 586//.

Представляется наиболее вероятным, что США напрямую было связано с военным столкновением КНР и СРВ в начале 1979 года. И тому есть ряд подтверждений.

Во-первых, это заявления самих руководителей КНР, в том числе и Дэн Сяопина. К ним относится выражение Дэна по поводу того, что Китай намерен «преподать урок» Вьетнаму //2, с. 591//. Что касается вьетнамско-китайских отношений, то в них был ряд трудностей: Кампучийская проблема, споры за острова Спратли и Парасельские острова, а также тот факт, что СРВ является явным союзником СССР, но тем не менее объективных причин для упрёков Вьетнама²⁰ со стороны Китая не существовало, тем более таких, которые были способны привести к подобному столкновению. Единственное, за что КНР могла попытаться «преподать урок» Вьетнаму, так это за победу над США, которая с позиции авторитета (и финансового состояния) США обошлась им очень дорого.

Во-вторых, сами США очень двусмысленно охарактеризовали данную акцию КНР: «Он //Вашингтон — В. Самощев// ограничился заявлением о том, что «не одобряет» действия Пекина, а сами эти действия характеризовал не как агрессию, а как то, что «китайские войска перешли через границу Вьетнама»²¹» //12, с. 588//.

В-третьих, показательно как западные специалисты «ухватились» за данную акцию, и начали опровергать основы социализма, утверждая, что война между социалистическими странами возможна, как и между капиталистическими²² //2, с. 589//.

Впоследствии США и другие страны каплагеря начали укреплять с Китаем своё военное, научно-техническое и экономическое сотрудничество.

««Китайская карта в Большом стратегическом треугольнике» — вот что явилось непосредственной причиной исторической перемены или изменения в отношениях Китая и США…» //5, с. 140//.

В конце августа 1979 года КНР посетил вице-президент США У. Мондейл: «Во время визита стало известно о подписании в Вашингтоне документов, переводящих Китай в рамках закона США об иностранной помощи в разряд «дружественных стран» //2, с. 594//. Во время визита У. Мондейл выразил позицию США по вопросу развития КНР: «Мощь, безопасность и модернизация Китая в последующем десятилетии будут отвечать интересам Соединённых Штатов» //12, с. 584//

Также США предоставило КНР «режим наибольшего благоприятствования в торговле»²³ //2, с. 594//.

В том же 1979 году США выдали целый ряд лицензий на экспорт в КНР аэрокосмической аппаратуры, самолётов и запасных частей к ним, оборудования для сейсмической разведки нефти и газа²⁴, вычислительной техники и «других товаров «двойного использования» на общую сумму около 250 млн. долларов» //12, с. 584//.

А 18 марта 1980 года Государственный Департамент США выдал санкцию на продажу КНР военного снаряжения //2, с. 594//. В 1980 году США выдали 400 лицензий на экспорт в КНР американской военной техники и оборудования //12, с. 585//.

В период с 24 мая по 13 июня 1980 года в США по приглашению министра обороны США Г. Брауна совершил поездку заместитель премьера КНР Гэн Бяо (кроме США также он посетил Японию) //10, с. 235//. В период с 16 по 19 сентября КНР посетил заместитель министра обороны США У. Перри //10, с. 236//.

В задачи данной работы не входит освещение вопроса контактов КНР с Западом в период 1979–1991 годы, но следует отметить следующее:

Заключение целого ряда экономических, научно-технических и прочих договоров КНР со странами Запада и Японией, контакты высших государственных постов этих стран с руководством КНР, их частые взаимные визиты, а также сама система «открытости» Китая каплагерю началась с момента агрессии КНР против СРВ;

При «открытости» Китая каплагерю не наблюдается резкого обострения советско-китайских отношений в долгосрочной перспективе и даже наоборот, некоторое стремление охладить отношения между КНР и СССР спустя некоторое время после военного столкновения КНР и СРВ (подробности этого пункта будут раскрыты ниже);

Политический принцип Запада «разыграть китайскую карту против СССР» принял иной характер и манеру действия как в плане отношения к этому КНР, так и Запада (подробности этого пункта будут раскрыты ниже).

Разумеется, что страны каплагеря не собирались помогать Китаю просто так, и что данная помощь была связана лишь с желанием использовать КНР против СССР. Какие возможности этого использования открывались странам Запада сказать трудно, но можно совершенно точно сказать, что это отлично понимали китайские лидеры. Более того, в силу того, что они отлично это понимали, они и пошли на «демонстрацию» возможностей Западу, в случае если КНР станет их союзником, то есть совершили нападение на СРВ. Они показали, что Китайбудет очень полезен, но только показали и не более. На этом «попался» Запад, видя возможные перспективы, они способствовали модернизации Китая. При этом сам Китай лишь с виду присоединился к странам Запада, на деле же стал проводить свою линию внешней политики, действуя в своих интересах.

В этом плане важно отметить черты внешней политики КНР в период от начала контактов с Западом («политики открытости») и до системной организации своей внешней политики, зафиксированной 12 съездом КПК.

«Своеобразие и загадочность этого периода //С 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва (начало 18 декабря 1978 года) и до 12 съезда КПК (сентябрь 1982 года) — В. Самощев// заключалось в том, что на его протяжении внешнеполитический курс китайского руководства как бы оторвался от своей первоосновы политики внутренней и даже вступил в явное противоречие с нею» //12, с. 582//.

Дело в том, что сама реализация политики открытости привела к её же корректировке. А именно расширение данной «открытости», в том числе и из-за отношения к Китаю Соединённых Штатов, которое, в частности, Кулик Б.Т. называет «противник в стратегическом плане»: «Пекин убедился в том, что развитие отношений КНР с США ограничено весьма узкими пределами, жёстко лимитизировано и что в стратегическом плане Соединённые Штаты остаются противником Китая» //12, с. 593//. В том числе и в вопросе о Тайване: прекратил своё действие «Договор о взаимной обороне» (между Соединёнными Штатами Америки и Китайской Республикой²⁵), но был подписан новый договор «Закон об отношениях с Тайванем» (10.04.1980), не менявший сути дела²⁶ //12, с. 594//.

Это привело к такому подходу, который можно охарактеризовать фразой Дэн Сяопина, использованной как во внутренней, так и во внешней политике: «Не важно, какого цвета кошка, чёрного или белого, лишь бы она ловила мышей». В отношении внешней политики КНР в качестве «кошек» разных цветов можно условно принять СССР и США, то есть сотрудничать можно с обеими странами, но только в том контексте, в котором это выгодно самому Китаю. Сам Дэн по вопросу перспектив развития КНР в системе международных отношений выразился следующим образом: «Поэтому наша внешняя политика, если говорить о нуждах страны, направлена на создание мирной обстановки в целях осуществления дела модернизации»²⁷ //12, с. 594//.

«Они //высказывания Дэна — В. Самощев// указывают на начало пересмотра руководством КПК прежней внешнеполитической стратегии, на формирование подхода к международным делам с учётом интересов модернизации Китая. Такой подход стал преобладающим к моменту созыва в сентябре 1982 г. XII съезда КПК» //12, с. 595//.

Особенно подчеркну, что это было сказано лидером КНР ещё в момент активных боевых действий НОАК с вьетнамской армией. Поэтому можно сказать о дальновидном понимании Дэном перспектив развития внешней политики КНР, о готовности взаимодействовать с разными внешнеполитическими силами, в том числе и с Советским Союзом.

Также КНР предполагала играть на будущих противоречиях нынешних союзников в Восточной Азии: США и Японии, где первостепенной задачей являлось способствование развалу американо-японского союза. В этой связи важно выделить вывод М.И. Сладковского, указанный в работе «Китай и Япония», написанной ещё в 1971 году: «Современное руководство КНР, видимо, исходит из того, что сам факт быстрого экономического подъёма Японии и активация её внешнеполитической экспансии неминуемо приведёт Японию к столкновению с США…» //17, с. 327//.

Принципы ведения внешней политики КНР были зафиксированы на 12 съезде КПК (осенью 1982 года). В отчётном докладе ЦК КПК Ху Яобан сказал следующее: «Твёрдо придерживаться самостоятельной и независимой внешней политики»; «Революцию нельзя экспроприировать, она может быть совершена только по воле самого народа той или иной страны»; к числу дружественных стран отнесены КНДР, Румыния, СФРЮ //12, с. 595//. Также с Советского Союза был снят ярлык «социал-империализма», и, кроме того, «… в докладе Ху Яобана была выражена, хотя и с оговорками, готовность КНР к нормализации отношений с СССР» //12, с. 595//. Руководство КНР отказалось от тезиса о «советско-американском сговоре»²⁸ против Китая, указано о том, что КНР выступает против колониализма, проводится идея об одобрении развития отношений между компартиями других стран²⁹ //12, с. 596//.

Тем самым Китай «созрел» для возможности нормализации отношений с Советским Союзом, осталось дождаться того момента, когда в Советском Союзе «созреют» для этого сближения. Особенно отметим, что речь в данном случае идёт не о практических действия (серьёзных уступок со стороны КНР в рассматриваемый нами период 1976–1991 гг. не было), а об идеологической платформе данных действий, то есть в рассмотрении самой возможности советско-китайского сближения.

Тем не менее представляется более правильным говорить о том, что именно Советский Союз сыграл решающую роль в нормализации этих отношений, ввиду целого ряда односторонних уступок СССР в отношении КНР.

Советско-китайские отношения 1985–1991 гг

Приход к власти в Советском Союзе М.С. Горбачёва знаменовал собой новую эпоху развития нашей страны, в том числе и в отношении внешней политики. Произошёл переход к политике «нового мышления» как способу ведения внешней политики СССР. В задачи данной работы не входит подробное освещение всех деталей данного подхода, поэтому мы лишь кратко её охарактеризуем: политика «нового мышления» — это политика СССР, направленная на установление атмосферы международной разрядки, проводимая на основе принципов мирного сосуществования и взаимного признания государств с различными общественно-политическими системами, что включает в себя прекращение гонки вооружений и взаимное разоружение сверхдержав, развитие системы ограничительных договоров военно-технического характера (например, договор по ПРО), создание безъядерных зон в определённых регионах земного шара, невмешательство во внутренние дела других государств, кроме как по решению Совета Безопасности ООН, развитие экономических контактов между государствами социалистического и капиталистического лагерей, осмысление всеми государствами того факта, что соперничество между сверхдержавами не принесёт пользы ни одной из сторон, что указывало на необходимость фактического сближения этих стран с целью взаимовыгодного развития³⁰. Приведём некоторое цитаты М.С. Горбачёва по этому поводу.

«Прежде всего в связи с накоплением огромных запасов ядерного оружия под угрозой оказалась человеческая цивилизация. Это реальность, с которой нельзя не считаться. Более того, правильная оценка этой реальности подводит к выводу, что военным путем нельзя сегодня решать проблемы мировой политики» //16, с. 3//.

«Думаю, об этих вещах надо говорить до тех пор, пока они не только отложатся в умах политиков, но и получат отражение в реальной политике государств. Речь идет о том, что в настоящее время нельзя строить международные отношения, не учитывая интересы всех государств. Должен быть баланс интересов. Только он ведет к разумной политике» //16, с. 3//.

«Мы не строим свои отношения с кем-либо за счет интересов третьих стран. Лучшая и единственно прочная база международных отношений — это равенство, взаимное уважение, невмешательство во внутренние дела, обоюдная выгода» //16, с. 11//.

Для начала охарактеризуем общие тенденции развития советско-китайских отношений на тот период.

Ещё 27 сентября 1979 года состоялись переговоры на уровне заместителей министров иностранных дел по вопросу нормализации отношений СССР-КНР. 17 октября 1979 года прошло первое пленарное заседание, на котором СССР передала Декларации о «принципах взаимоотношения между СССР и КНР», основанные на принципах мирного сосуществования. КНР выдвинула «Предложения об улучшении отношений между КНР и СССР», включавшие следующие условия: одностороннее сокращение численности советских вооружённых сил в районах, граничащих с Китаем; вывод советских войск из МНР; прекращение поддержки Советским Союзом «в какой бы то ни было форме» СРВ; решение пограничных вопросов на основе признания так называемых «спорных районов» на территории СССР вдоль советско-китайской границы, что «означало бы признание китайских территориальных притязаний к Советскому Союзу ещё до двустороннего урегулирования пограничного вопроса»³¹ //12, с. 590//. 30 ноября 1979 года переговоры были прерваны.

В конце декабря 1979 года в советско-китайских отношениях появилась новая трудность — ввод советских войск в Афганистан. И хотя фактически для КНР это не представляло настолько серьёзной угрозы, как изображало это китайское руководство, тем не менее они охарактеризовали данную проблему, как проблему не менее сложную, чем концентрация советских войск в МНР и вдоль советско-китайской границы и дислоцирование вьетнамских войск в НРК. В последствии именно три данных вопроса стали трактоваться лидерами КНР как «три препятствия» на пути нормализации советско-китайских отношений.

«Эта акция //ввод советских войск в Афганистан 27.12.1979 — В. Самощев//, утверждалось в заявлении МИД КНР, представляет угрозу безопасности Китая»³² //12, с. 591//.

Как мы уже указывали в предыдущей главе, КНР пересмотрела систему ведения своей внешней политики на 12 съезде КПК (1982 год), что предусматривало возможность контактов как с капиталистическими, так и с социалистическими странами, следуя интересам самого Китая, в том числе с фиксированием этого в новой Конституции КНР, принятой на сессии ВСНП 4 декабря 1982 года и содержащей следующий пункт: «Китай твёрдо проводит независимую и самостоятельную внешнюю политику» //12, с. 596//. В отношении советско-китайских отношений можно особенно подчеркнуть характеристику данного события Б.Т. Куликом: «Он перевёл отношения между двумя странами из одной фазы в принципиально другую — из фазы противоборства в фазу расчищения завалов на дороге к нормализации, создания условий для неё» //12, с. 598//.

Вскоре была достигнута договорённость «о проведении двусторонних политических консультаций на уровне специальных представителей правительств в ранге заместителей министров иностранных дел» //12, с. 598//, они начались в октябре 1982 года. В 1983 году прошла консультация на уровне заместителей министров иностранных дел по международным вопросам, то есть произошёл непосредственный обмен информацией об оценке ситуации в мире. Особенно обратим внимание, что это являлось уже прогрессом в отношениях двух стран, так как подобных встреч уже давно не было, более того сама возможность их проведения подвергалась большому сомнению китайской стороной. Также отметим, что по большому счёту это рядовая процедура для дипломатических контактов, целью которых является установление для обеих сторон критериев оценки системы ведения внешней политики друг у друга, проще говоря, посмотреть на то, как противоположная сторона подходим к решению международных вопросов.

Далее сверхдержавы пошли по пути обмена визитов официальных государственных лиц: в декабре 1984 года КНР посетил первый заместитель председателя Совета Министров СССР И.В. Архипов, а в июле 1985 года СССР посетил заместитель премьера Госсовета КНР Яо Илинь //12, с. 598//.

10 июля 1985 года: «Между правительствами КНР и СССР подписаны: соглашение о товарообмене и платежах на 1986–1990 гг., соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве, строительстве и реконструкции промышленных объектов в Китае» //19, с. 12//. Но данные соглашения нельзя назвать основательными, так как они не касались решения фундаментальных проблем в советско-китайских отношениях, в том числе «трёх препятствий», в данном случае речь идёт о некоторой стабилизации отношений³³.

Особенно ситуация в советско-китайских отношениях изменилась с приходом к власти в Советском Союзе М.С. Горбачёва. И в этом плане особенно важно то, как советский лидер относился к развитию отношений КНР с Западом(тем более, что в период времени с 26 апреля по 1 мая 1984 года КНР посетил президент США Р. Рейган //19, с. 12//). И здесь позиция Горбачёва была даже не нейтральной, а положительной в виду проводимой им политики «нового мышления».

«Линия Пекина на укрепление отношений с Западом не отпугивала, напротив, она импонировала ему, поскольку такая линия стала главной в его собственной внешнеполитической стратегии» //12, с. 598//.

В КНР встретили положительно вступление Горбачёва на пост председателя правительства, и вскоре была организована встреча Горбачёва с Ли Пэном³⁴, заместителем премьера Госсовета КНР. Но уже осенью 1985 года китайское руководство возобновило претензии Советскому Союзу в отношении «трёх препятствий». Дэн Сяопин в этом ключе отметил, что он готов встретится с Горбачёвым, если СССР «прекратит оказывать поддержку Вьетнаму в Кампучии» //1, с. 261//. Советская сторона ответила, что встреча может произойти в любом месте, но без предварительных условий.

В связи с этим можно отметить следующее:

Советский Союз с приходом к власти М.С. Горбачёва был готов идти на переговоры фактически по любым вопросам, но на основе дипломатических методов, а не политических, то есть принятие двусторонних решений на основании договоров и обязательств, указывающихся в этих договорах;

Наиболее существенным пунктом «трёх препятствий» для Пекина был пункт о Кампучии, так как сам факт возможности создания Индокитайской Федерации, в которой лидирующее положение стал бы занимать СРВ, находящийся в очень сложных взаимоотношениях с КНР, никак не мог устроить КНР. И этот вопрос Китай мог решить только при помощи Советского Союза.

Представляется наиболее правильным говорить, что проблема НРК была для КНР действительно наиболее сложной в свете геополитической ситуации Китая на тот момент.

Во-первых, напряжённые отношения Китая с Вьетнамом напрямую связывали ухудшение позиций Китая как в геостратегическом, так и в геополитическом плане в случае усиления Вьетнама, что непременно произошло бы в случае создания Индокитайской Федерации.

Во-вторых, географическое положение Вьетнама и, соответственно, создаваемой Индокитайской Федерации создавало очень опасную ситуацию для Китая в плане обороноспособности: СССР с севера и СРВ с юга.

В-третьих, личная обида руководства КНР на поражение режима красных кхмеров в Камбодже. Несмотря на то, что большинство маоистов, некогда поддерживавших Пол Пота уже не участвовали в руководстве КНР, сам факт политического поражения руководства КНР вызывал неприятные ощущения и снижал авторитет коммунистической власти Китая.

В-четвёртых, проигранная военная кампания КНР в 1979 году требовала некоторой реабилитации с дипломатической стороны, чтобы показать упорность режима КПК в достижении своих целей, а также получить новые возможности в вопросе решения принадлежности Парасельских островов и островов Спратли³⁵.

В-пятых, очень сильное сближение СССР и СРВ, вплоть до предоставления возможности для Советского Союза иметь военные базы во Вьетнаме, показывало поражение дипломатической политики Китая на линии СССР-СРВ, вследствие чего руководство КНР было бы не против несколько охладить эти отношения или хотя бы приостановить их развитие.

И хотя китайское руководство (премьер Госсовета и министр иностранных дел) отказалось от приглашений посетить СССР, а также восстановить межпартийные связи //1, с. 262//, тем не менее официальные лица СССР и КНР имели встречи, в том числе встречи министров иностранных дел в Нью-Йорке в периоды сессий Генеральной Ассамблеи ООН.

Отношения двух стран развивались и в других направлениях, в том числе подписание консульской конвенции, что означало открытие в декабре 1986 года Генеральных Консульств в Ленинграде и Шанхае //1, с. 265//. Развитие по линии СМИ: в Пекине открылись координационные пункты газет «Известия» и «Труд», в Москве — «ГуанМин ЖиБао» и «ЦзинЦзи ЖиБао», а также в СССР в свободную продажу и подписку поступил ряд периодических изданий КНР (1987 год) //1, с. 268//. Помимо этого, по линии образования: в прямых межвузовских контактах были задействованы по 9 вузов с каждой стороны (1988 год) //1, с. 267//. Особенно следует сказать про потепление отношений в сфере сотрудничества Госпланов обеих стран, создание проекта по сотрудничеству в торгово-экономической и научно-технической сферах до 2000 года (подготовлен в СССР), создание комиссий по судоходству на пограничных участках рек Амурского бассейна, создание комиссии по разработке схемы комплексного использования водных ресурсов пограничных рек Аргунь и Амур (создана в 1985 году), проект создания железнодорожного пути Азия — Европа, включающей маршрут Ляньюнган-Урумчи-Аксу³⁶ //1, с. 267//, переговоры по пограничным вопросам, начатые в 1987 году //1, с. 262//.

Но все возможные перспективы развития советско-китайского сотрудничества могли существовать только при наличии дружественных отношений обеих стран, предполагающий взаимное доверие (разумеется, в рамках допустимых норм международного права) и желание развивать сотрудничество по данным областям. Это предполагало нормализацию отношений и решение тех проблем, которые содержали диаметрально противоположные интересы. Таким образом, вопрос сводился к решению проблемы «трёх препятствий».

18 марта 1986 года: «Премьер Госсовета Чжао Цзыян принял 1‑го заместителя председателя Совета Министров СССР И. Архипова. Достигнуто соглашение о дальнейшем развитии отношений между двумя странами в области экономики, торговли, науки и техники» //19, с. 12//. Здесь важно отметить сам факт встречи на таком уровне.

В конце лета 1988 года руководство КНР дало согласие на проведение «специальных консультаций по кампучийскому вопросу на уровне заместителей министров иностранных дел» //1, с. 268//, которые состоялись в августе того же года. В сентябре 1988 года состоялась очередная встреча министров иностранных дел в Нью-Йорке.

И, по всей видимости, это имело успех, поскольку Ли Сяньнянь (председатель Всекитайского комитета Народного политического консультативного совета Китая) в разговоре с японскими представителями заметил: «Китай и Советский Союз являются двумя крупными соседними государствами, и нехорошо для них оставаться в состоянии отчуждённости, это не согласуется с тенденциями времени» //1, с. 269//.³⁷ Конечно, аргументация китайского руководства может быть любой и под выражением «тенденции времени» можно понять очень много разносторонних вещей в зависимости от толкования, но совершенно очевидно, что формулировки, полные надежд (что «нехорошо» находиться в состоянии охлаждённых отношений), говорят о заинтересованности КНР в решении проблемы нормализации отношений с СССР. Особенно подчеркнём, что к данному моменту Советский Союз ещё не уступил ни по одному пункту, выдвигаемых КНР, хотя заверения в этом со стороны советского руководства уже давались³⁸.

В период с 1 по 3 декабря 1988 года Советский Союз посетил Цянь Цичэнь, в ходе визита было достигнуто понимание по тому вопросу, что в первой половине 1989 года состоится встреча между М.С. Горбачёвым и Дэн Сяопином в Пекине //1, с. 269//, а также ещё раз подтверждён тот факт, что кампучийская проблема будет решена «в результате контактов с участием всех кхмерских сторон»³⁹ //1, с. 269//.

2-4 февраля 1989 года в КНР с официальным визитом находился министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе. В ходе встречи министров обеих сверхдержав было сделано совместное заявление //1, с. 271//. Ввиду того, что данный документ впоследствии ляжет в основу решения комплекса «трёх препятствий», в том числе и кампучийской проблемы, мы приведём все его основные пункты:

«Урегулирование политическими средствами»;

«Постепенное сокращение военной мощи любой из кампучийских сторон, вплоть до её полного прекращения по мере вывода вьетнамских войск»;

«Решение внутренних вопросов Кампучии различными кампучийскими сторонами на основе национального примирения путём переговоров без какого-либо вмешательства извне»;

«Желательность достижения между четырьмя кампучийскими сторонами договорённости об эффективных мерах по предотвращению гражданской войны, включающих, например, прекращение всех враждебных военных действий, замораживание вооружённых сил и их возможное сокращение в последующем»;

«Отказ от возвращения в Кампучии к политике и практике недавнего прошлого; необходимость создания эффективного международного контрольного механизма и осуществления строгого международного контроля в отношении вывода вьетнамских войск, прекращения иностранной военной помощи, поддержания мира в Кампучии и проведения свободных выборов»;

«Созыв международной конференции по кампучийской проблеме тогда, когда для этого созреют условия»;

«Осуществление международных гарантий в отношении статуса Кампучии как независимого, мирного, нейтрального и неприсоединившегося государства» //1, с. 271//.

Одновременно с этим ставился вопрос о создании коалиционного правительства, включающего все четыре кампучийских стороны, во главе с принцем Н. Сиануком.

По большому счёту заявление и позицию сторон, изложенную в нём, можно назвать нейтральными, но всё же есть некоторые уступки с советской стороны. Дело в том, что полпотовские силы уже проиграли в Камбодже и действовавшее на тот момент руководство НРК было сильно подкреплено находившимися в стране войсками ВНА (Вьетнамской Народной Армии). Поэтому пункты № 1, № 2, № 3, № 4 были уступками со стороны СССР, хотя и имели при этом свои плюсы, в том числе фактическая действительность провозглашённой политики «нового мышления» (предусматривавшей именно такие меры), изменение ситуации в НРК в сторону нормализации, а также особенно важный косвенный аспект данного вопроса, касающийся признания политических методов в качестве наилучших методов решения вопросов со стороны КНР. Фактически после этого Китай признал именно такой подход в решении международных вопросов и, в первую очередь, в данном регионе, что влекло за собой естественный ход нормализации вьетнамо-китайских отношений, что имеет весьма значимый вес и в сегодняшнем положении в Юго-Восточной Азии.

Пункт № 5 КНР явно уступил, поскольку под «практикой недавнего прошлого», к которой было «отказано возвращаться», подразумевалась прежде всего деятельность «красных кхмеров». Это также означало фактическое признание КНР отхода от политики маоизма в системе международных отношений.

Пункты № 6 и № 7 подразумевали отказ СССР и СРВ (который хоть и не принимал участие в данных переговорах, но тем не менее, безусловно, находился в состоянии постоянного контакта с советской стороной для координации своих действий в виду особенной важности этого, как для СССР, так и для СРВ) от создания Индокитайской Федерации по крайней мере в ближайшее время⁴⁰. И в данном случае необходимо особенно подчеркнуть кажущуюся двоякость политики «нового мышления» в подобных вопросах. С одной стороны она предусматривает невмешательство во внутренние дела других государств, с другой — прямо устанавливает, что Кампучия — «нейтральное и неприсоединившееся государство», что уже является делом самой Кампучии. В защиту данной политики можно отметить, что она обязана предусматривать именно такое положение дел, так как это является созданием «стартовой позиции» для этой страны, и по прошествии какого-то времени (проведения выборов и утверждения новой избранной власти) данная страна будет способна⁴¹ сама выбирать свой путь развития, что особенно подчёркивается политикой «нового мышления».

Поскольку переговоры дали результаты, то М.С. Горбачёв пошёл на дальнейшие шаги по нормализации отношений, а именно решение вопроса о снятии «напряжённости» на советско-китайской границе⁴². Горбачёвым было объявлено в ООН следующее:

Уменьшение численности советских войск в восточной и южной частях страны соответственно на 200 и 60 тысяч человек;

Вывод из МНР трёх четвертей дислоцированных там ВС СССР;

Переформирование на оборонительную структуру советских частей, расположенных вблизи советско-китайской границы //1, с. 272//.

В ответ на это КНР дала согласие на взаимное сокращение вооружённых сил вблизи советско-китайской границы «до минимального уровня» //1, с. 272//.

В этот период идёт серьёзное развитие изучений новых возможностей СССР и КНР в свете прочных мирных отношений и взаимного сотрудничества. Фундамент новых советско-китайских отношений хорошо на наш взгляд охарактеризовал Бажанов Е.П.: «Их (советско-китайских отношений — В. Самощев) прочную основу будут составлять мирное сосуществование в области политических отношений, равенство и взаимная выгода — в экономическом сотрудничестве» //1, с. 273//.

Также можно подчеркнуть уже в то время совпадение интересов Советского Союза и Китая по большинству международных вопросов, в том числе ситуации на Ближнем Востоке, по поводу войны Ирака и Ирана, в отношении Южной и Центральной Африки //1, с. 274//.

Интересно взглянуть на точку зрения некоторых китайских периодических изданий в отношении новой внешней политики Советского Союза. Так журнал «Ляован»⁴³ писал: «… новое мышление Советского Союза вызвано необходимостью мирного окружения для осуществления стратегии ускорения, с тем, чтобы через общее усиление страны сохранить положение сверхдержавы» //1, с. 275//. Журнал «Гоцзи Чжаньван» не делал каких-либо выводов: «Новое мышление… должно ещё пройти «испытание временем»» //1, с. 276//. Военный журнал «Цзяньчуань чжиши»⁴⁴ придерживался более-менее старой позиции китайского руководства: «… нет никаких признаков отказа Советского Союза от экспансионистских целей» //1, с. 275//; при этом особенно подчёркивалось советское военное присутствие во вьетнамской бухте Камрань (материально-техническая база обслуживания военных самолётов)⁴⁵. Газета «ЖэньМинь ЖиБао» указывала на политико-партийный аспект данного вопроса: «… в СССР много консерваторов — руководящих работников и рядовых людей, которые мешают корректировке внешнеполитического курса, что в Советском Союзе идёт «острая борьба между новым и старым мышлением»» //1, с. 276//.

КНР сама немного подогрела отношения с СРВ путём отвода своих войск с вьетнамской территории, оккупированной в 1979 году⁴⁶, что способствовало также улучшению отношений с СССР.

«В начале 1989 года китайские войска покинули район на границе с Вьетнамом, занимавшийся ими с февраля 1979 года (уезда Висюэн, провинция Хатуен). КНР приступила к восстановлению железнодорожного полотна, ведущей к границе с СРВ» //1, с. 301//.

В период с 15 по 18 мая 1988 года в КНР с официальным визитом находился Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Верховного Совета СССР М.С. Горбачёв. После столь длительного периода конфронтации между СССР и КНР, наконец, в Китай прибыл руководитель Советского Союза, что означало окончательное решение обеих сторон наладить двусторонние отношения с целью длительного сотрудничества.

Мы отметим наиболее значимые высказывания, произнесённые во время встреч Горбачёва с китайским руководством.

Встреча М.С. Горбачёва с Ян Шанкунем (Председатель КНР): «…Я уверен также в том, что при совместных усилиях наших двух сторон мы, несомненно, оправдаем надежды народов Китая, Советского Союза и других стран мира…» //3, с. 11// — Ян Шанкунь; «… три эти утверждения //«да» в отношении принципов международного общения, сотрудничества в экономике и культуре, взаимодействие в решении актуальных международных проблем — В. Самощев//, положенные в основу подготовки нынешней встречи, красноречиво свидетельствуют, что улучшение советско-китайских отношений не направлено против какой-либо третьей страны» //3, с. 14// — М.С. Горбачёв.

Встреча М.С. Горбачёва с Дэн Сяопином (Председатель Военного Совета ЦК КПК и ЦВС КНР; безусловный лидер страны): «… Я давно хотел встретиться с вами. Особенно подтолкнула меня к этому ваша речь во Владивостоке» //3, с. 16// — Дэн Сяопин; «В этом контексте //контексте политики «нового мышления» — В. Самощев// Дэн Сяопин приветствовал переход советско-американских отношений от конфронтации к диалогу» //3, с. 17// — комментарий к «закрытой» части встречи; «Стороны обсудили ситуацию вокруг Кампучии и высказались за поиск путей скорейшего политического урегулирования кампучийской проблемы в интересах народа этой страны, мира и безопасности в Азии» //3, с. 17// — комментарий к «закрытой» части встречи.

Переговоры М.С. Горбачёва с Ли Пэном (Премьер Госсовета КНР): «И Советский Союз, и Китайская Народная Республика, как мы понимаем, одинаково нуждаются в благоприятных внешних условиях, чтобы выполнить свои планы» //3, с. 18// — М.С. Горбачёв; «У нас //в КНР — В. Самощев// обратили внимание на концепцию нового политического мышления, выдвинутую Советским союзом… Что касается КНР, то здесь была выдвинута идея нового международного политического порядка, которой наша страна руководствуется в своей международной политике» //3, с. 18// — Ли Пэн; «…желательность его //сотрудничества — В. Самощев// перевода на долговременную основу и, что особенно важно, применение новых современных форм» //3, с. 19// — комментарий к «закрытой» части переговоров.

Беседа М.С. Горбачёва с Чжао Цзыяном (Генеральный секретарь ЦК КПК): «При обсуждении вопроса, как должны развиваться связи между двумя партиями, собеседники были согласны в том, что в основе их должны лежать принципы равноправия, взаимного уважения, невмешательства во внутренние дела друг друга» //3, с. 20// — комментарий к «закрытой» части беседы.

В результате было подписано совместное советско-китайское коммюнике. Наиболее важными были следующие положения:

«Руководители СССР и КНР подтвердили заявление министров иностранных дел двух стран по кампучийской проблеме от 6 февраля 1989 г. … Стороны принимают во внимание решение о полном выводе вьетнамских войск из Кампучии к концу сентября 1989 года под эффективным международным контролем…» //3, с. 74// (из пункта № 5);

«Обе стороны согласились принять меры к тому, чтобы сократить вооружённые силы в районе советско-китайской границы до минимального уровня, соответствующего нормальным добрососедским отношениям между двумя странами» //3, с. 75// (из пункта № 6);

«Обе стороны выступают за то, чтобы пограничные вопросы между Советским Союзом и Китаем, оставшиеся от истории, разрешались справедливо и рационально на основе договоров о нынешней советско-китайской границе…» //3, с. 75// (из пункта № 7);

«Советская и китайская сторона согласились, что КПСС и КПК будут осуществлять контакты и обмены в соответствии с принципами независимости и самостоятельности…» //3, с. 76// (из пункта № 10);

«Китайская сторона подтверждает: Тайвань является неотъемлемой частью территории КНР… Советская сторона поддерживает эту позицию правительства КНР» //3, с. 76// (из пункта № 11);

«Обе страны заявляют, что ни одна из них — ни Советский Союз, ни Китай — не претендуют на гегемонию в какой бы то ни было форме в Азиатско-Тихоокеанском регионе или других районах мира…» //3, с. 76// (из пункта № 13);

«Советская и китайская стороны высказываются за повышение авторитета Организации Объединённых Наций, за то, чтобы она играла более активную роль в мировых делах, разоружении, решении вопросов глобального характера и урегулировании региональных конфликтов…» //3, с. 76// (из пункта № 14).

В итоге, кампучийская проблема была решена с уступкой со стороны СССР и СРВ, но при этом и без одностороннего развития линии КНР. Можно со всей уверенностью сказать, что в данном случае политика «нового мышления» сработала так, как и была призвана работать, то есть достижение позитивных сдвигов в отношениях прежде всего за счёт уступок со стороны Советского Союза⁴⁷.

Положение о сокращении вооружённых сил шли на пользу обеим сторонам, так как, во-первых, напряжённость на границе не могла способствовать стабильности в двусторонних отношения, а также усиливала значение попытки США разыграть «китайскую карту» против СССР, и, во-вторых, как у Советского Союза, так и Китая было достаточно мест в стране, где необходимо было дислоцирование войск, либо за неимением таких мест в данном случае возможно было сокращение общей численности вооружённых сил, что способствовало экономии средств.

Положение о границе официально закончило бесполезные и пропагандистские претензии КНР к СССР по территориальному вопросу. Имеется в виду не претензии по нескольким квадратным километрам на границе, а претензии по «наследственности» в отношении земель Дальнего Востока и «неравноправности» договоров Царской России с Циньским Китаем — теперь все эти разговоры ушли от силы на страницы печати.

Положение о равноправных контактах КПСС и КПК было победой КПСС, давно настаивавшей на каких-либо контактах между партиями, кроме того этот факт означал признание СССР социалистической, а не социал-империалистической страной.

«Важным итогом стало официальное признание Пекином Советского Союза в качестве социалистической страны» //12, с. 601//.

Положение о признании Советским Союзом Тайваня как неотъемлемой части КНР установило начало взаимной помощи СССР и КНР в вопросах проблемных и спорных территорий, которая продолжается вплоть до настоящего момента в отношениях РФ и КНР⁴⁸.

Положение об отказе от гегемонии обеих сверхдержав хоть и являлось весьма абстрактным вопросом, тем не менее имел положительные эффекты, в частности во вопросу переустройства мировой системы международных отношений. В виду широты данного вопроса, а также того факта, что система «нового мышления» фактически перестанет существовать после 1991 года в виду распада Совесткого Союза, мы не будем комментировать данное положение. Оно имело очень много перспектив и вопрос его изучения относится прежде всего к российско-китайским отношениям. Тем не менее можно отметить, что подобная система оценки странами возможностей решения международных вопросов не исключает разные точки зрения в подходе этих стран.

«Не сошлись Москва и Пекин также в вопросе о линии, призванной содействовать радикальному оздоровлению обстановки в мире. Советская сторона заявила, что в этих целях она выступает «за утверждение в международных отношениях нового политического мышления», китайская — «за установление нового международного политического порядка»… Это весьма редкий в дипломатической практике случай, когда в совместном документе фиксировались неидентичные позиции двух сторон» //12, с. 604//.

Положение по поводу повышения роли ООН в решении международных проблем развивается и в настоящее время в российско-китайских отношениях, поэтому следует отметить большую заслугу данного соглашения и лиц его подписавших в развитии добрососедских отношений как СССР-КНР, так и РФ-КНР. Данный подход имеет весьма большой потенциал по причине учёта роли развивающихся стран.

15-19 мая 1991 года: «Цзян Цзэминь находился с официальным визитом в СССР. 16 мая в Москве было подписано соглашение о восточном участке границы между КНР и СССР» //19, с. 14//. Это был последний официальный визит высокопоставленного государственного лица КНР в СССР. Развитие отношений между двумя странами было приостановлено распадом Советского Союза.

27 декабря 1991 года: «Член Госсовета, министр иностранных дел КНР Цянь Цичэнь сделал заявление о том, что китайское правительство признает правительство Российской Федерации и постановило назначить посла КНР в СССР Ван Цзиньцина послом КНР в РФ. Китай признал также независимость всех государств, возникших на территории бывшего Советского Союза» //19, с. 14//.

Советско-китайские отношения прекратили своё существование, наступила эра российско-китайских отношений.

Заключение

Как мы увидели отношения СССР и КНР имели множество противоречивых аспектов, возможных к решению только в результате начатых односторонних уступок со стороны Советского Союза.

Советско-китайские отношения находились на совершенно разных уровнях: период союза конца 1940-х и начала 1950-х годов, период охлаждения отношений конца 1950-х, конфронтации сторон и не имевших успеха провокаций китайской сверхдержавы 1960-х, 1970-х годов, период взаимной оценки сверхдержав и решения вопросов перспектив развития начала 1980-х годов, период нормализации отношений 1985–1991 годов.

На данный момент российско-китайские отношения стоят как для КНР, для и для РФ, на первом месте по причине взаимных интересов этих стран в сохранении собственной власти и остановке гегемонистских устремлений США. И изучение вопросов, касающихся фундамента отношений РФ-КНР, то есть советско-китайских отношений является жизненно важным для обеих стран.

Мы увидели, что конфронтация между двумя социалистическими сверхдержава не привела ни к чему хорошему, она только позволяла США усиливаться и постоянно подогревать эту напряжённость. США не устраивало улучшение отношений СССР-КНР, США не устраивало решение СССР и КНР повысить роль ООН в решении международных проблем. США сами хотели и хотят в настоящее время иметь монопольное право на решение международных вопросов, а также вопросов, касающихся внутреннего устройства стран⁴⁹.

И на настоящий момент только вместе РФ и КНР могут оказывать, хоть и не в полной мере равное по силе, но тем не менее сопротивление чрезмерной власти США в мире.

Путь налаживания отношений между великими державами СССР и КНР показал, что даже при наличии очень серьёзных проблем, даже при наличии ситуаций, чуть было не приведших к войне в совсем недавнем прошлом, наши страны могут найти общий язык и наладить отношения до такой степени, чтобы развитие одной стороны было также благом для другой.

Конечно, следует отметить большие усилия Советского Союза в налаживании отношений, в том числе в отношении кампучийской проблемы. И здесь важным фактором также являлось желание вьетнамского народа помириться с китайским. Руководствуясь вопросами мирного развития, руководители СРВ не имели никаких мыслей в отношении агрессии против какой-либо страны, а ввод войск ВНА в Камбоджу было лишь стремлением не допустить повторение бессмысленных репрессий «красных кхмеров», а создание Индокитайской Федерации было лишь желанием создать политическое объединение, которое позволило бы народам Вьетнама, Лаоса и Камбоджи развиваться быстрее, нежели по отдельности. Несмотря на столь мирные цели СРВ отказался от них по причине стремления улучшить отношения с КНР и не допустить крупномасштабной войны.

Но и КНР пошла на встречу в этом вопросе, что указывает на изменение её подхода в ведении внешней политики. И такой Советский Союз, который не пытается расширять своё влияние там где это только возможно (то есть согласовываясь с принципами «Холодной войны»), устраивал КНР и её новое руководство во главе с Дэн Сяопином. Именно поэтому руководство Китая и пошло навстречу руководству Советского Союза.

Очень хорошо мнение США в отношении КНР после развала СССР охарактеризовал Галенович Ю.М.: «США «повезло» с СССР, ибо он распался. США, вероятно, не возражали бы, если бы им точно так же «повезло» бы и с КНР, то есть, чтобы и Китай ослаб как военная держава» //5, с. 144//.

Тем самым на данный момент мы можем увидеть ещё большее стремление китайского руководства сближаться с Россией, в виду того, что после развала Советского Союза их принцип «нового мирового порядка» несколько утратил свои позиции из-за изменения баланса сил в пользу США.

Взаимная поддержка СССР и КНР виделась как в Москве, так и в Пекине, в качестве будущего наших взаимоотношений.

На сегодняшний день РФ и КНР имеет целый ряд общих интересов и положений в международных вопросах: общая позиция по Ираку //9, с. 378//, по Косово и Метохии, по решению атомного вопроса в КНДР //9, с. 342//, продажа Россией высокотехнологичного оружия Китаю //9, с. 384// — всё это подчёркивает характер дружественных отношений РФ и КНР, сложенных во многом на основе позиций «нового мышления» (СССР) и «нового мирового порядка» (КНР).

Перспективы развития отношений СССР и КНР по данным вариантам, а также изучение способов осмысления внешней политики китайским руководством требуют изучения для пользы современных отношений РФ и КНР, потому что, только не допуская ошибки прошлого, можно смело строить будущее.

Библиография

1) Бажанов Е.П. "Китай и внешний мир", М., 1990

2) Борисов О.Б., Колосков Б.Т. "Советско-китайские отношения 1945–1980 гг.", М., 1980

3) "Визит Генерального Секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР М.С. Горбачёва в Китайскую Народную Республику 15–18 мая 1989 года", М., 1989

4) "Внешняя политика и международные отношения Китайской Народной Республики. 1945–1963", под редакцией Астафьева, М., 1974

5) Галенович Ю.М. «Рубеж перед стартом: китайская проблема для России и США на пороге XXI века», М., 1991

6) Делюсин Л.П. «Китай: полвека — две эпохи», М., 2001

7) Иванов О. "Некоторые факты из истории советско-китайских отношений", М., 1975

8). «История Китая», под ред. А.В. Меликсетова, М., 2004

9) "Китай в диалоге цивилизаций", под ред. С.Л. Тихвинского, М., 2004

10) «Китайская Народная Республика в 1980 году. Политика. Экономика. Идеология», М., 1984

11) Кулик Б.Т. "Китай в современном мире", М., 1991.

12) Кулик Б.Т. "Советско-китайский раскол: причины и последствия", М., 2000

13) Корсун В.А. "Внешняя политика КНР в 80-е годы (Современный внешнеполитический механизм Китая)", учеб. пособие, М., 1990

14) Менгес К. «Китай: Нарастающая угроза», пер. с английского Булычёва А.Г., предисловие к русскому изданию Цыпичко В.Н., М., 2006

15) Прохоров А. "К вопросу о советско-китайской границе", М., 1975

16) Ответы Генерального секретаря ЦК КПСС на вопросы индонезийской газеты "Мердека"// Письмо Постоянного представителя Союза Советских Социалистических Республик при Организации Объединенных Наций от 23 июля 1987 года на имя Генерального секретаря

17) Сладковский М.И. "Китай и Япония", М., 1971

18) Яковлев А.Г. «Россия, Китай и мир», М., 2002

19) http://www.ifes-ras.ru/cnid/doc/1949-2005.doc — хронология событий внутриполитической и внешнеполитической жизни КНР, составленная сотрудниками ИДВ РАН по материалам газеты "ЖэньМинь ЖиБао".

20) http://www.vko.ru/DesktopModules/Articles/ArticlesView.aspx?tabID=320&ItemID=25&mid=2869&wversion=Staging

Сноски

[

←1

]

Имеется в частности опрос, проведённый японской газетой «Иомиури» и Китайским Институтом Социологических Исследований в середине 1988 года в КНР по поводу вопроса, кого жители КНР опасаются больше всего из иностранных держав. В отношении угрозы со стороны СССР высказалось 37 %, со стороны Японии — 19 %, со стороны США — 14 % опрашиваемых //1, с. 277//.

[

←2

]

Вызывает особенное недоумение, что среди стран, поддерживающих терроризм, Менгес указывает Сирию, Кубу и Северную Корею. //14, с. 24//

[

←3

]

При этом представитель Гоминьдана был изгнан //4, с. 29//. Это послужило началом сепаратистским тенденциям Тайваня, так как ранее гоминьдан был нацелен на «возвращение» в континтальную часть Китая.

[

←4

]

Крайне левое ответвление КПК, особенно поддерживающее «культурную революцию» и её итоги; лидерами являлись Цзян Цин и Чжан Чуньцяо.

[

←5

]

Левое ответвление КПК, поддерживающее «культурную революцию», но не столько категорично; лидером можно назвать Хуа Гофэна, но до победы над «четвёркой» его лидерство было не настолько крепко, в том числе и из-за трудности разграничения сторонников «четвёрки» и «левых» внутри самой КПК.

[

←6

]

Относительно умеренное ответвление КПК, противники «культурной революции»; их безусловный лидер Дэн Сяопин к моменту смерти Мао находился в опале (с 07.04.1976), то есть не занимал никаких руководящих постов ни в КНР, ни в КПК, после событий 04.04.1976 на площади Тяньаньмэнь //8, с.691//.

[

←7

]

«Ганьбу» — профессиональные революционеры, кадровый состав КПК. Термин относится к временам Гражданской войны 1945–1949 гг. и до неё.

[

←8

]

26-29 сентября 1980 года были созданы особая прокуратура и особый суд для рассмотрения данного дела (в состав подсудимых входило 10 человек, среди них 9 некогда состояли в качестве членов Политбюро КПК, и наиболее значимыми из них были Цзян Цин и Чжан Чуньцяо //8, с. 710//, а также Линь Бяо //10, с. 232//). 7 ноября 1980 года состоялась передача обвинительного акта по данному делу из особой прокуратуры в особый суд, а 31 декабря 1980 года завершилось судебное разбирательство. Непосредственно Цзян Цин и Чжан Чуньцяо были приговорены к смертной казни, в дальнейшем заменённой пожизненным заключением //8, с. 710//.

[

←9

]

Сам Дэн Сяопин ушёл с поста заместителя премьера Госсовета КНР.

[

←10

]

В середине 70-х годов он был партийным секретарём провинции Сычуань, где проводил достаточно смелые и инициативные реформы //8, с. 710//.

[

←11

]

В скором времени этот пост был упразднён.

[

←12

]

В принципе, данное словосочетание с нашей стороны имеет право на существование, но не в качестве политического термина, а философского, который может включать в одно слово части, совершенно несовместимые друг с другом. Что касается соотнесения данного термина с Советским Союзом, то нам представляется это совершенно неуместным, в том числе и потому что СССР оказывал безвозмездную (а не кредитную, как США) помощь своим союзникам.

[

←13

]

Под «соглашением» в данном случае мы подразумеваем некий договор, существующий в устном или письменном виде между двумя странами или группой стран по какому-либо поводу и возможно (в зависимости от целей соглашения) имеющий при этом какие-либо официальные документы (скорее всего, не предполагающие разглашение), способные скомпрометировать в глазах мировой общественности ту сторону, которая не пожелает исполнять условия договора.

[

←14

]

В последствии Дэн Сяопин уйдёт и с этой должности и останется лишь председателей Военного Совета КНР, постепенно отдавая свою власть преемникам: сначала Ху Яобану и Чжао Цзыяну, затем Цзян Цзэминю.

[

←15

]

При помощи СССР, в большей степени, и КНР, в меньшей степени.

[

←16

]

К данному моменту между КНР и СРВ существовало серьёзное разногласие, так как СРВ ввела свои войска на территорию Камбоджи после того, как в январе 1979 года в этой стране был свергнут прокитайский полпотовский режим (он же режим «красных кхмеров») и была провозглашена Народная Республика Кампучии. Вьетнамские войска осуществляли безопасность нового режима для недопущения возвращения к власти «красных кхмеров».

Л.И. Брежнев в ответе на вопрос журналу «Тайм» по этому поводу сказал следующее: «В Кампучии существовал пропекинский режим, так сказать, китайская модель политического устройства, а массовое уничтожение людей в Кампучии — это не что иное, как китайская «культурная революция» в действии на чужой территории» //2, с. 588//. (Также опубликовано в газете «Правда», 10 января 1979 года.)

[

←17

]

Также опубликовано в монографии Е.П, Исаева и М.П. Глазонова «Страны Индокитая: путь борьбы и свершений», М., 1984, с. 182, и в газете «Правда», 23 марта 1979 года.

[

←18

]

Также опубликовано в газете «Правда», 19 февраля 1979 года.

[

←19

]

Следует отметить, что к тому моменту некоторые подразделения НОАК остались на территории СРВ.

[

←20

]

Факт ввода войск СРВ на территорию только что созданной НРК является проигранной КНР политической кампанией, и обвинять в её проигрыше КНР могла скорее себя нежели СРВ, который лишь помогал удержаться новому кампучийскому режиму, а не приводил его к власти в этой стране. Кроме того, режим «красных кхмеров» не заслуживал права на существования и с моральной стороны вопроса; мы подразумеваем массовые убийства и нарушения прав человека в Кампучии, происходившие по велению этого режима.

[

←21

]

Также опубликован в «Washington Post», 18 февраля 1979 года; в данном случае очень показательно привести схожий в Истории случай, когда агрессия Японии в отношении Китая в 1937 году вплоть до декабря 1941 года также называлась руководством США не агрессией, а «китайским инцидентом», что явно указывает на субъективную дачу оценок Соединёнными Штатами международных событий.

[

←22

]

Мы не станем спорить с тезисом о вопросе войны между социалистическими странами, мы лишь отметим, что в этом вопросе данную акцию КНР нельзя использовать как доказательство в виду того, что на данном этапе КНР отошла от социалистической модели государственного устройства.

[

←23

]

Соглашение о торговле между КНР и США было подписано 7 июля 1979 года в Пекине //12, с. 584//.

[

←24

]

Можно отметить, что добычу нефти или газа КНР теоретически может, вплоть до настоящего момента, вести по большей части на спорных с другими странами территориях: бассейн Тонкинского залива (добыча велась СРВ, совместно с СССР), Парасельские острова (КНР принадлежит большинство островов, в количестве 9 единиц) и острова Спратли (КНР принадлежит меньшинство, в количестве 6 единиц), острова Сэнкаку (5 островов и 3 скалы — все официально принадлежат Японии). В целом, территориальные претензии КНР охватывают почти весь район Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей.

Уже в 10 января 1980 года МИД СРВ пришлось заявлять протест по поводу проведения геологоразведочных работ китайскими организациями у Парасельских отровов //10, с. 233//.

[

←25

]

Эвакуировавшееся на Тайвань гоминьдановское правительство и после провозглашения КНР в 1949 не стало переименовывать название своего государства. Это было связана с надеждами Гоминьдана на «возвращение» на континент, а также вопросом представления своего правительства в международных организациях.

[

←26

]

Фактическим продвижением в данном вопросе было Коммюнике от 16.12.1978 между КНР и США об установлении дипотношений, в которых СШ признавали тот, факт, что Тайвань является частью Китая, и что правительство КНР — единственно законное правтельство Китая //12, с. 594//, также в “The Department of State Bulletin”, январь 1979.

[

←27

]

Опубликовано Дэн Сяопин «Текущая обстановка и наши задачи (16 января 1980 г.)// Дэн Сяопин. Избранное (1975–1982 гг.), Пекин, 1985 (на русск. яз.), с. 261–302.

[

←28

]

Также характерно замечание Кулика Б.Т. о том, что данные обвинения в отношении СССР стали совсем проблематичными в связи со сближением самой КНР с США //12, с. 593//.

[

←29

]

Опубликовано Ху Яобан «Создать новую обстановку на всех фронтах социальной модернизации. Отчётный доклад на 12 Всекитайском съезде Комунистической Партии Китая (1 сентября 1982 г.)»// «12 Всекитайский съезд Комунистической Партии Китая (сентябрь 1982 г.)», Пекин, 1982 (на русск. яз.), с. 7–93.

[

←30

]

Последний пункт «нового мышления» М.С. Горбачёва, то есть фактическое взаимное сближение, может вызвать серьёзную критику со стороны лиц, мыслящих в рамках «реальной дипломатии», то есть той дипломатии, которая в рассмотрении вопроса взаимоотношения таких сверхдержав как СССР и США в первую очередь берёт тот факт, что у этих стран есть множество интересов, диаметрально противоположных друг другу и возможных к решению только в случае односторонних уступок, что исключает взаимную выгоду при международном сотрудничестве, предложенной М.С. Горбачёвым. Представляется наиболее вероятным говорить, что, учитывая именно такой подход в системе ведения внешней политики у США, считать ошибочным подход М.С. Горбачёва в этом вопросе, поскольку он предполагает именно взаимное его принятие.

[

←31

]

Также в «История внешней политики СССР. 1917–1985 гг.», под ред. А.А, Громыко, Б.Н. Пономарёва, т.2 (1945–1985), М., 1986, с. 454.

[

←32

]

Опубликовано в ЖэньМинь Жибао, 21.01.1980.

[

←33

]

Мы основательно разграничиваем понятия «нормализация» и «стабилизация». Под первым мы имеем в виду характер двусторонних отношений, содержащий в качестве своей основы фактические реалии добрососедства, то есть действий государств, не несущих акций давления разного рода друг против друга. Под вторым — характер двусторонних отношений, содержащий в качестве своей основы фактические реалии в рамках отсутствия открытой конфронтации, и при этом несущий характер медленного изменения системы двусторонних отношений или вообще исключающий таковое.

[

←34

]

Ли Пэн характеризуется рядом исследователей как представитель фракции «левых» в КПК.

[

←35

]

Хотя вопрос принадлежности этих островов не имеет прямого отношения к вопросу об Индокитайской Федерации и влияния СРВ в Лаосе и НРК, тем не менее фактическое ослабление позиций СРВ в регионе даёт возможность КНР действовать более решительно в отношении других проблем, связанных с СРВ, в том числе и принадлежности островов в Южно-Китайском море.

[

←36

]

Называемый «Вторым Шёлковым Путём» из-за очевидных перспектив его предполагаемого использования. В настоящее время реализация данного проекта из-за распада СССР несколько осложнилась (увеличение количества транзитных стран), что привело к необходимости изменения маршрута.

[

←37

]

Опубликовано в «ЖэньМинь Жибао», 20 октября 1988 года.

[

←38

]

Одновременно с этим Пекин скорректировал своё отношение к полпотовским силам в Кампучии: «Давалось также понять, что Китай не желает больше связывать себя «по рукам и ногам» обязательствами перед «красными кхмерами»» //1, с. 269//.

[

←39

]

Опубликовано в «Правда», 2 декабря 1988 года.

[

←40

]

По поводу возможностей создания Индокитайской Федерации после продвижения дел по вышеуказанному сценарию можно сказать, что, во-первых, есть все основания для её создания, во-вторых, вопрос её создания основан на стабильности данного региона и стабильности политической власти Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, в-третьих, данный процесс предполагает не один десяток лет в виду его мирной специфики.

[

←41

]

Разумеется, в данном случае мы рассматриваем подобный исход с идеальной точки зрения.

[

←42

]

Под «напряжённостью» мы понимаем в первую очередь не какие-то активные действия, вплоть до военных столкновений, а фактические возможности сторон на территории, расположенной вблизи границы. То есть потенциальная угроза для каждой из сторон, которая складывается из количества и качества вооружённых сил, находящейся в приграничной территории.

[

←43

]

От 1988 года, № 2.

[

←44

]

От 1988 года, № 8.

[

←45

]

Данное обвинение не вполне объективно в виду того, что ремонт и обслуживание самолётов в данном регионе был необходим прежде всего в качестве военно-технического сотрудничества СССР и СРВ. ВНА на вооружении до сих пор имеет советскую технику и поддержка в этом вопросе нужна Вьетнаму со стороны Советского Союза точно также, как Японии нужна поддержка в таком же контексте со стороны Соединённых Штатов.

[

←46

]

НОАК отступила в 1979 года не до конца, оставив себе небольшие участки вьетнамской территории. Общая площадь составляла несколько квадратных километров, поэтому имела лишь символический характер того, что китайская армия «не проигрывала, а только отступила».

[

←47

]

Именно в силу этих причин политика «нового мышления» не может быть признана эффективной политикой в условиях Холодной войны.

[

←48

]

В отношении СССР-КНР данный аспект проявился в том, что Китай перестал признавать Южно-Курильские острова частью Японии. В отношении РФ-КНР данный аспект касается также проблем с центробежными регионами: КНР полностью поддерживает российскую власть в Чечне, РФ полностью поддерживает китайскую власть в Синьцзян-Уйгурском АО.

[

←49

]

В качестве примера можно назвать действия США с 1999 года по настоящее время по нарушению территориальной целостности Сербии, закреплённой резолюцией ООН № 1244, и признанию независимости Косово и Метохии. Данные действия были осуждены как властями РФ, так и КНР.

Оглавление

Введение

Историография

Изменение подхода КПК к ведению внешней политики КНР после смерти Мао Цзедуна. Краткий анализ КНР в системе международных отношений в период 1976–1985 гг

Советско-китайские отношения 1985–1991 гг

Заключение

Библиография

Сноски