ЗИМОВЬЕ НА СТУДЕНОЙ,
Рпясказъ Д. Н. МаминаСибиэяка.
зала 18
шкафъ 'V'Cio
полка /
,
1804
с.нетербургъ.
Изданіё С.Петербургскдго Комитета Грамотности.
^
.;
ц.
Д. 11. Мамин ъСибирякъ.
ЗИМОВЬЕ НА СТУДЕНОЙ.
Р А 3 С К А 3 Ъ.
Издаиіе С.Петербургскаго Комитета Граыотиости, состоящего пгн
Император скомъ Вольномъ Экоиомическомъ Обіцествѣ.
agmmiXX—
С.ГШТЕРБУРІ Ъ
'Гипографія П. П. Сойкина, Стремянная, 12
1894
Дозволено цензурою. С.Петербургъ, 1 Марта 1894 г.
Зимовье на студеной,
і.
Старикъ лежалъ на своей лавочкѣ, у печи, закрыв
шись старой дохой 1 ) изъ вылѣзшихъ оленьих'г. шкуръ.
Было рано, или поздно — опт» не зналъ, да и знать не
могъ, потому что свѣтало поздно, а небо еще съ вечера
было затянуто низкими осенними тучами. Вставать ему
не хотѣлось: въ избушкѣ было холодно, а у пего уже
нѣсколько дней болѣли и спина, и ноги. Спать опт»
толсе не хотѣлъ, а лежалъ такъ, чтобы провести время.
Да и куда ему было торопиться? Его разбудило осто
рожное царапанье въ дверь, — это просился Музгарко,
небольшая пестрая вогульская 2 ) собака, жившая въ
этой избушкѣ уже лѣтъ десять.
— Я вотъ тебѣ задамъ, Музгарко!.. —заворчалъ ста
рикъ, кутаясь въ свою доху съ головой.—Ты у меня
поцарапайся...
ІІримѣчаніе. Этотъ разсказъ быль первоначально напечатана въ
журналѣ «Міръ Божій>.
1 ) Доха— употребляемая въ Сибири шуба, имеющая, мѣхъ не только
внутри, но и снаружи.
3) Вогулы— племя, живущее на сѣверѣ Россіи.
—
4
—
Собака на время перестала скоблить дверь своей лапой,
а потомъ вдругъ взвыла протяжно и жалобно.
• — Ахъ, штобъ тебя волки съѣли!..—обругался ста
рикъ, поднимаясь съ лавки.
Онъ въ темпотѣ подошелъ къ двери, отворилъ ее и
все понялъ—отчего у пего болѣла спина, и отчего за
выла собака. Все, что можно было разсмотрѣть въ прі
отворенную дверь, было покрыто снѣгомъ. Да, онъ
ясно теперь видѣлъ, какъ въ воздухѣ кружилась живая
сѣтка изъ мягкихъ, пуншетыхъ снѣжшюкъ. Въ избѣ
было темно, а къ снѣгу все видно — и зубчатую стѣнку
стоявшаго за рѣкой лѣса, и надувшуюся, почерпѣвшую
рѣку, и каменистый мысъ, выдававшійся въ рѣку круг
лымъ уступомъ. Умная собака сидѣла передъ раскрытой
дверью и такими умными, говорящими, глазами смо
трѣла на хозяина.
— Ну, штоже, значитъ, конецъ!..— отвѣтилъ ей ста
рикъианѣмой вопросъ собачьихъ глазъ,— Ничего, брать,
не подѣлаешь... Шабашъ!..
Собака вильнула хвостомъ и тихо взвизгнула тѣмъ
ласковымъ визгомъ, которымъ встрѣчала одного хо
зяина.
— Ну, шабашъ, ну, што подѣлаешь, Музгарко!.. Про
катилось наше красное лѣтичко, а теперь заляжемъ въ
берлогѣ...
На эти слова послѣдовалъ легкій прыжок*'; и Муз
гарко очутился въ избушкѣ раньше хозяина.
— Не любишь зиму, а?—разговаривалъ старикъ съ
собакой, растопляя старую печь, сложенную изъ дикаго
камня,— Не правится, а?..
Колебавшееся въ цѣлѣ печки пламя освѣтило лавочку,
—
5
па которой сиалъ старикъ, и цѣлый уголъ избушки. Изъ
темноты выступали закопченныя бревна, покрытыя кой
гдѣ плѣсеиыо, развѣшенпая въ углу сѣть, недоконченные
новые лапти., нѣсколько бѣличьихъ шкурокъ, болтав
шихся па деревяішомъ крюку, а ближе всего самъ ста
рикъ — сгорбленный, сѣдой, съ ужаснымъ лицоыъ. Это
лицо точно было сдвинуто на одну сторону, такъ что
лѢііый глазъ вытекъ и закрылся припухшимъ вѣкомъ.
Вирочомъ, бсзобразіе отчасти скрадывалось сѣдой боро
дой. Для Музгарки старикъ не былъ ни красивъ, ни
некрасивъ.
Пока старикъ растоплялъ печь, уже разсвѣло. Сѣрое
зимнее утро занялось съ такимъ трудомъ, точно неви
димому солнцу было больно свѣтить. Въ избушкѣ едва
молено было разсмотрѣть дальпюю стѣну, у которой
тянулись широкія пары, устроенныя изъ тяжелыхъ дере
вяпныхъ плахъ. Единственное окно, на половину залѣ
плениое рыбьимъ пузыремъ, едва пропускало свѣгь
Музгарко сидѣлъ у порога и терпѣливо наблюдалъ за
хозяипомъ, изрѣдка виляя хвостомъ. Но и собачьему
терпѣпію бываетъ коиецъ, и Музгарко опять слабо
взвизгнулъ.
— Сейчасъ, не торопись, — отвѣтилъ ему старикъ, при
двигая къ огню чугунный котелокъ съ водой.—Успѣешь...
Музгарко легъ и, положивъ остромордую голову въ
переднія лапы, не спускалъ глазъ съ хозяина. Когда
старикъ пакинулъ на плечи дырявый понитокъ, собака
радостно залаяла и бросилась въ дверь.
— Тото вотъ у мепя поясница третій день болитъ... —
объяснялъ старикъ собакѣ па ходу.— Опо и вышло, што
къ ненастью. Бона каш піѣжокъ подваливаетъ...
6
За одну ночь все кругомъ совсѣмъ измѣнилось,—лѣсъ
казался ближе, рѣка точно съузилась, а низкія знмнія
облака ползли падъ самой землей и только не цѣпля
лись за верхушки елей и пихтъ. Вообще, видъ былъ
самый печальный, а пушинки снѣга продолжали кру
титься въ воздухѣ и беззвучно падали па помертвѣвшую
землю. Старикъ оглянулся назадъ, за свою избушку — за
ней уходило ржавое болото, чуть тронутое кустиками
и жесткой болотной травой. Съ небольшими перерывами
это болото тянулось верстъ на пятьдесятъ и отдѣляло
избушку отъ всего лшваго міра. А какая она маленькая
показалась теперь старику, эта избушка, точно за ночь
вросла въ землю...
Къ берегу была причалена лодкадушегубка. Музгарко
первый вскочилъ въ нее, оперся передними лапами на
край и зорко посмотрѣлъ вверхъ рѣки, туда, гдѣ выда
вался мысъ, и слабо взвизгпулъ.
— Чему обрадовался спозаранку'?— окликнулъ его ста
рикъ. — Погоди, молить, и нѣтъ ничего...
Собака знала, что есть, и опять взвизгнула: она ви
дѣла затонувшіе поплавки закинутой въ омутѣ снасти.
Лодка полетѣла вверхъ по рѣкѣ у самаго берега. Ста
рикъ стоялъ па погахъ и гпалъ лодку впередъ, подпи
раясь шестомъ. Оиъ тоже зналъ по визгу собаки, что
будетъ добыча. Снасть, дѣйствителыю, огрузла самой
срединой, и, когда лодка подошла, деревянные поплавки
повело книзу.
— Есть, Музгарко...
Спасть состояла изъ брошенной поперекъ рѣки бичевы
съ поводками изъ тонкпхъ шнуровъ и волосяной лесы.
Каждый поподокъ закапчивался острымъ крючкомъ. Подъ
7
—
ѣхавъ къ концу снасти, старикъ осторожно началъ выби
рать ее въ лодку. Добыча была хорошая: два большихі
сига, нѣсколько судаковъ, щука и цѣлыхъ пять штукъ
стерлядей. Щука попалась большая, и сь ней было много
хлопотъ. Старикъ осторожно подвелъ ее къ лодкѣ и сна
чала оглушилъ своимъ шестомъ, а потомъ уже вытащилъ.
Музгарко сидѣлъ въ носу лодки и внимательно наблю
далъ за работой.
— Любишь стерлядку?—драанилъ его старикъ, пока
зывая рыбу.—А ловить не умѣешь... Погоди, заваримъ
сегодня уху. Къ ненастью рыба идеть лучше на крюкъ...
Въ омутѣ она теперь сбивается на зимнюю лежанку, а
мы ее изъ омута и будемъ добывать: вся наша будетъ.
Лучить ужо поѣдемъ... Ну, а теперь айда домой!.. Суда
ковъто подвѣсимъ, высушимъ, а потомъ купцамъ про
дадимъ...
Старикъ запасалъ рыбу съ самой весны: часть вялилъ
на солнцѣ, другую сушилъ въ избѣ, а остатки сваливалъ
въ глубокую яму, въ родѣ колодца — эта послѣдняя слу
жила кормомъ Музгаркѣ. Свѣжая рыба не переводилась
у него цѣлый годъ, только не хватало у него соли, чтобы
ее солить, да и хлѣба не всегда доставало, какъ было
сейчасъ. Запасъ ему оставляли съ зимы до зимы.
— Скоро обозъ придетъ,— объяснялъ старикъ собакѣ. —
Привезутъ намъ съ тобой и хлѣба, и соли, и пороху...
Вотъ только избушка наша совсѣмъ развалилась, Муз
гарко.
Осенній день коротокъ. Старикъ все время проходилъ
около своей избушки, поправляя и то, и другое, чтобы
лучше ухорониться на зиму. Въ одномъ мѣстѣ мохъ вылѣзъ
изъ пазовъ, въ другомъ —бревно подгнило, въ третьемъ
8 —
уголъ совсѣмъ осѣлъ и, того гляди, отвалится. Давно бы
ѵжь новую избушку пора ставить, да одному, вес равно,
ничего не подѣлать.
— Какънибудь, можетъ, перебьюсь зиму, — думалъ
старикъ вслухъ, постукивая топоромъ въ стѣну.—А вотъ
обозъ придетъ, такъ тогда...
Вьшавтій снѣгъ всѣ мысли старика сводилъ на обозъ.
который приходилъ по первопутку, когда вставали рѣки.
Людей опъ только и видѣлъ одинъ разъ въ году. Было
о чемъ подумать. Музгарко отлично поиималъ каждое
слово хозяипа и при одномъ словѣ «обозъ» смотрѣлъ
вверхъ рѣки и радостно взвизгивалъ, точно хотѣлъ от
вѣтить, что вонъ, молъ, откуда придетъ обозъто, изъза
мыса.
Къ избѣ былъ придѣланъ довольно большой низкій
срубъ, служивший лѣтомъ амбаромъ, а зимой казармой
для ночлега ямщиковъ. Чтобы защитить отъ зимней не
погоды лошадей, старикъ съ осени устраивалъ около ка
зармы изъ молодыхъ пушистыхъ пихтъ большую заго
родку. Намаются лошади тяжелой дорогой, запотѣготъ, а
вѣтеръ дуетъ холодный, особенно съ солмовосхо да. Ахъ,
какой бывает ь вѣтеръ, — даже дерево не выносить и
поворачиваетъ свои вЬтви въ теплую сторону, откуда
веспой летитъ всякая птица.
Кончивъ работу, старикъ сѣлъ на обрубокъ дерева
подъ окпомъ избушки и задумался. Собака сѣла у его
погъ и положила свою умную голову къ нему иа ко
лѣни. О чемъ думалъ старикъ? Первый снѣгъ всегда и
радовалъ его, и иаводилъ тоску, напоминая старое, что
осталось вонъ за тѣми горами, изъ которыхъ выбѣгала
р. Студеная. Таит, у пего былъ и свой домь, ы семья,
11
и родные — были, а теперь никого не осталось. Всѣхь
онъ пережилъ, и вотъ гдѣ привелъ Богъ кончить вѣкъ:
умретъ — некому глаза закрыть. Охъ, тяжело старое оди
ночество, а тутъ лѣсъ кругомъ, вѣчная тишина, и не съ
кѣмъ слова сказать. Одна отрада оставалась: собака. II
любилъ же ее старпкъ, гораздо больше, чѣмъ любятъ
люди другь друга. Вѣдь она для него была все и тоже
любила его. Не одипъ разъ случалось такъ, что на охотѣ
Музгарко лгертвовалъ своей собачьей жизнью за хозяина,
и улсе два раза ыедвѣдь помялъ его за отчаянную храб
рость.
— А, вѣдь, старъ ты стаешь, Музгарко,— говорплъ ста
рикъ, гладя собаку по спинѣ. —Вонъ и спина прямая
стала, какъ у волка, и зубы притупились, и въ глазахъ
муть... Эхъ, старикъ, старикъ, съѣдятъ тебя зимой волки!..
Пора, видно, намъ съ тобой и помирать...
Собака была согласна и помирать. Она только тѣснѣе
пршкималась всѣмъ тѣломъ къ хозяину и лсалобно мор
гала. А онъ сидѣлъ и все смотрѣлъ на иочернѣвшую
рѣку, на глухой лѣсъ, зеленой стѣной уходившій па сотни
верстъ туда, къ студеному морю, на чуть брежжившія
горы въ верховьяхъ Студеной, — смотрѣлъ и не шеве
лился, охваченный своей тяліелой стариковской думой.
Вотъ о чемъ думалъ старикъ.
Родился и выросъ онъ въ глухой лѣсной деревушкѣ
Чалпанъ, засѣвшей па р. Колвѣ. Мѣсто было глухое, лѣ
систое, хлѣбъ не родился, и мулсики промышляли кто
охотой, кто сплавомъ лѣса, кто рыбной ловлей. Деревпя
была бѣдная, какъ почти всѣ деревни въ Чердыпскомъ
краю, и многіе уходили на промыселъ куданибудь на
сторону: на солеваренные промыслы въ Усолье, на плоть
12 —
бища по р. Вшперѣ, гдѣ строились лѣсоиромышлонни
ками громадиыя биржи, иа желѣзные заводы по р. Камѣ.
Старикъ тогда былъ совсѣмъ молодымъ и звали его по
деревнѣ Елеской Шишмарсмъ,— вся семья были Шиш
мари. Отецъ промышлялъ охотой, и Елсска съ пимъ еще
мальчикомъ прошелъ всю Колву. Били они и рябчика,
и бѣлку, и куницу, и олепя, и медвѣдя—что попадетъ.
Шъ дому уходили иедѣли на двѣ, на три. Потомь Елеска
выросъ, ясепился и зансилъ своимъ домомъ въ Чалпанѣ,
а самъ по прежнему промышлялъ охотой. Стала поти
хоньку у Елески подростать своя семья—два мальчика
да дѣвочка, славные ребятки роелн и были бы отцу под
могой на старости лѣтъ. Но Богу было угодно другое:
въ холерпый годъ вся семья Елески вымерла... Случи
лось это горе осенью, когда онъ ушелъ съ артелью дру
гихъ охотниковъ въ горы за оленями. Ушелъ опъ семей
пымъ человѣкомъ, а вернулся бобылемъ. Тогда половина
народу въ Чалпапѣ вымерла: холера прошла на Колву
съ Камы куда уходили на сплавы чалпанскіе муяшки.
Они и занесли съ собой страшную болѣзиь, которая ко
сила людей, какъ траву.
Долго горевалъ Елеска, но во второй разъ но ясенился:
поздно было вторую семью заводить. Такъ онъ и остался
бобылемъ, и пуще прелшяго занялся охотой. Въ лѣсу
было весело, да и привыкъ ужь очень къ такой лсизни
Елеска. Только и тутъ стряслась съ нимъ великая бѣда.
Обошелъ опъ медвѣлсыо берлогу, хорошаго звѣря под
глядѣлъ и улсе впередъ расчиталъ, что въ Чердыни за
медвѣлсыо шкуру получитъ всѣ пять рублей.. Не въ пер
вый оиъ разъ выходилъ па звѣря съ рогатиной да съ
иожомъ, но па этоть разъ сплоховалъ — поскользнулась
— 13 —
у Елески одна нога, и мсдвѣдь насѣлъ на пего. Разрви
рѣпѣвшій звѣрь обломалъ охотника на смерті., а лицо
сдвинулъ ударомъ лапы на сторону. Едва иринолзъ
Елеска изъ лѣсу домой, ы здѣсь свой знахарь лѣчилъ
ого цѣлыхъ полгода: остался, живъ, а только сдѣлалси
уродомъ. Не могъ далеко уходить въ лѣсъ, какъ прежде,
когда ганивалъ сохатаго *) на лыжахъ верстъ по семи
десяти, не могъ промышлять наравнѣ съ другими охот
никами—одпимъ словомъ, пришла бѣда неминучая.
Въ своей деревпѣ дѣлать Елескѣ было нечего, кор
миться мірскимъ подаяніемъ не хотѣлъ, и отправился
опъ въ городъ Чердыиь, къ зиакомымъ купцамъ, кото
рымъ раньше продавалъ свою охотничью добычу. Мо
жетъ, мѣсто какоенибудь обыщутъ Елескѣ богатые купцы.
И нашли.
— Бывалъ на волокѣ съ Колвы па Печору **)?— спра
шивали его промышленники. — Тамъ на р. Студепой зи
мовье, такъ вотъ тебѣ быть тамъ сторол;емъ... Вся ра
бота только зимой: — встрѣтить да проводить обозы, а
тамъ гуляй себѣ цѣлый годъ. Харчъ мы тебѣ будемъ
давать, и оделсу, и припасъ всякій для охоты —по бли
зости отъ зимовья промышлять молсешь.
— Далеконько, ваше степенство...— замялся Елеска. —
Во всѣ стороны отъ зимовья верстъ на сто жилья нѣтъ ;
а лѣтомъ туда и не пройдешь.
— Ужь это твое дѣло: выбирай изъ любыхъ. Дома
голодать, или на зимовьѣ бариномъ лшть...
Подумалъ Елеска и согласился, а купцы высылали ему
*) Сохатый лось.
**j Колва и Печора— рѣки въ Архангельской губерніи.
14
п харчъ и одежу только одинъ годъ. Потомъ Елеска
долженъ былъ покупать все на деньги отъ своей охоты
и рыбной ловлн на зимовьѣ. Такъ онъ и жилъ въ"лѣсу.
Годъ шелъ за годомъ, Елеска состарился п боялся только
одпого, что придетъ смертный часъ, и некому будетъ его
похоронить.
II.
До обоза, пока рѣки еще не стали, старикъ успѣлъ
нѣсколысо разъ сходить на охоту. Боровой рябчикъ по
спѣлъ давно, но бить его не стоило, потому что все
равно сгиіетъ въ теплѣ. Обозный прикащикъ всегда по
купалъ у старика рябчиковъ съ особеннымъ удоволь
ствіемъ, потому что изъ этихъ мѣстъ шелъ крѣпкій и
бѣлый рябчикъ, который долго не портился, а это всего
важнѣе, потому что убитые па Студеной рябчики доле
тали до Парила. Ихъ скупали купцы въ Чердыни, а
потомъ отправляли въ Москву, а изъ Москвы рябчиковъ
везли громадными партіями за границу. Старикъ на двад
цать верстъ отъ своей избушки зналъ каждое дерево и
съ лѣта замѣчалъ всѣ рябиные выводки, гдѣ они выси
живались, паслись и кормились. Когда выводки поспѣ
вали, онъ зналъ, сколько штукъ въ калсцомъ, но для себя
не прочилъ ни одного, потому что это былъ самый до
рогой товаръ, и онъ получалъ за пего самый дорогой
припасъ,— порохъ и дробь.
Нынѣшняя охота посчастливилась необыкновенно, такъ
что старикъ заготовилъ паръ тридцать еще до прихода
обоза и боялся только одного, какъ бы не ударила ро
степель. Рѣдко случалась такая ростепель на Студеной,
но могла и быть.
— 15 —
— Ну, теперь мы съ тобой на припасъ добыли, —
объяснялъ старикъ собакѣ, съ которой всегда разговари
валъ, какъ съ человѣкомъ. — А пока обозъ ходитъ съ
хлѣбомъ па Печору, мы и харчъ себѣ обработаемъ...
Главное: соли добыть побольше. Ежели бы у насъ съ
тобой соль, такъ богаче бы насъ не было вплоть до са
мой Чердыни.
О соли старикъ постоянно говорилъ. Ахъ, кабы соль
была—не лштье, а рай. Теперь рыбу ловилъ только для
себя, а остальную сушилъ, — какая цѣпа такой сушеной
рыбѣ? А будь соль, тогда бы опъ рыбу солилъ, какъ пе
чорскіе промышленники, и получалъ бы за пее вдвое
больше, чѣмъ теперь. Но соль стоила дорого, а запасать
ее приходилось бы пудовъ по двадцати, — гдѣ лее такую
уйму деиьжпщъ взять, когда съ грѣхомъ пополамъ хва
тало на харчъ да на одежду. Особенно лсалѣлъ старикъ,
когда лѣтнимъ дѣломъ въ Петровки убивалъ оленя: свѣ
лсее мясо портится скоро— два дня поѣстъ оленины, а
потомъ бросай? Сушеная оленина какъ дерево.
Стала и Студеная. Горная холодная вода долго не за
мерзаетъ, а потомъ ледъ вездѣ проѣдается полыньями.
Это ключи изъ земли быотъ. Запасалъ теперь старикъ
и свѣжую рыбу, которую можно было сейчасъ морозить,
какъ рябчиковъ. Лиха бѣда въ томъ, что времени было
мало. Того и гляди, что подвалитъ обозъ.
— Скоро, Музгарко, харчъ намъ придетъ...
Собственно, хлѣбъ у старика вышелъ еще до замо
розковъ, и онъ подмѣшивалъ къ остаткамъ рлганой муки
толченую сухую рыбу. . ѣсть одно мясо или одну рыбу
было нельзя. Дня черезъ три такъ отобьетъ, что потомъ
въ ротъ не возьмешь. Конечно, самоѣды и вогулы пи
16
таются одной рыбой, такъ она къ 9ЩЩ привычны, а
русскій человѣкъ хлѣбпый, п лс можетъ но ихнему.
Обозъ пришелъ совершенно неолшданпо. Старикъ спалъ
ночью, когда заскрипѣли возы, и послышался крикъ:
— Эй, дѣдушка, лшвъли ты?... Примай гостей... Давно
не видались.
Старика больше всего норазило то, что Музгарко про
караулилъ дорогихъ жданныхъ гостей. Обыкновенно онъ
чуялъ ихъ, когда обозъ еще былъ версты за двѣ, а ныньче
не слыхалъ. Оиъ далее не выскочилъ на улицу, чтобы
полаять на лошадей, а стыдливо спрятался подъ хозяй
скую лавку и не подалъ голосу.
— Музгарко, да ты въ умѣли?— удивлялся старикъ.—
Проспалъ обозъ... ахъ, нехорошо!...
Собака выползла изъ подъ лавки, лизнула его въ руку
и опять скрылась; она сама чувствовала себя виноватой.
— Эхъ, старъ сталь: шохъ потерялъ, — замѣтилъ съ
грустью старикъ.—И сльшштъ плохо на лѣвое ухо.
Обозъ состоялъ возовъ изъ пятидесяти... На Печору
чердынскіе купцы отправляли по первопутку хлѣбъ, соль,
разные харчи и рыболовную снасть, а оттуда вывозили
свѣжую рыбу. Дѣло было самое спѣшпое, чтобы добыть
печорскую рыбу раньше другихъ,— шла дорогая печор
ская семга. Обозъ долл;епъ былъ сломать трудную пу
тину въ двѣ недѣли, и ямщики спали только во время
кормелсекъ, пока лошади. отдыхали. Особенпо торопились
назадъ, тогда улсь и спать почтп не приходилось. А до
рога черезъ волокъ была трудная, особенно горами. До
рога скверная, каменистая, сани не коваиныя, апорѣч
камъ вездѣ наледи да промоины. Много тутъ погублено
хорошнхъ лошадей, а людямъ приходилось работать, какъ
17
—
пигдѣ: вывозить воза въ гору на себѣ, добывать ихъ изъ
воды, вытаскивать изъ раскатовъ. Только одни колвин
скіе ямщики и брались за такую проклятую работу, по
тому что гнала на Печору горькая нужда.
Въ зимовьѣ на Студеной обозъ дѣлалъ передышку:
вмѣсто двухчасовой кормежки, лошади здѣсь отдыхали
цѣлыхъ четыре. Казарму старикъ подтопилъ зарапѣе, и
ямщики, пустивъ лошадей къ корму, завалились спать
па деревяпныхъ нарахъ ямщичі.шгь мертвымъ спомь. Не
спалъ только молодой прпкащикъ, еще въ первый разъ
ѣхавшій на Печору. Онъ сидѣлъ у старика въ избушкѣ
н разговаривалъ.
— И не страшно тебѣ въ лѣсу, дѣдушка'?
— А чего бояться, Христосъ съ нами!... Привычное
наше дѣло. Въ лѣсу выросли...
— Да какъ же не бояться: одииъ, въ лѣсу...
— Ay меня песикъ есть... Вотъ, вдвоемъ и коротаемъ
время. По зимамъ вотъ волкп одолѣваютъ, такъ онъ мнѣ
впередъ сказываетъ, когда придутъ они въ гости. Чуетъ...
II дошлая: сама подманиваетъ волковъ. Они бросятся
за ней, а я ихъ изъ ружья... Умнѣющая собака: только
вотъ не скажетъ, какъ человѣкъ. Я съ пей всегда раз
говариваю, а то, пожалуй, и гоЕорпть разучишься...
— Откуда же ты такую добылъ, дѣдушка?
— А Богъ мнѣ ее послалъ... Не ладно это про пса
говорить, а только оно похолсе. Давно это было, почи
тай годовъ съ десять. Вотъ по зимѣ, этакъ передъ Рож
дествомъ, выслѣлсивалъ я въ горахъ лосей... Была у
меня собачка, еще съ Колвы привелъ. Ну, ничего, пра
вильный песикъ: и звѣря бралъ, и птицу искалъ, и бѣлку —•
все какъ слѣдуетъ. Только иду я съ нимъ по лѣсу и
2
— 18 —
вдругъ этотъ Музгарко прямо какъ выскочитъ на меня.
Даже испугалъ... Не за обычай это у нашихъ промысло
выхъ собакъ, штобы къ незнакомому человѣку ластиться,
какъ къ хозяину, а эта такъ прямо ко мнѣ и бросилась.
Вилсу, што дѣло какъ будто не ладно. А онъ этакъ смот
ритъ на меня, умненько таково, а самъ ведетъ все дальше...
И штобы ты думалъ, братецъ ты мой, вѣдь привелъ! Въ
логотинѣ этакъ вижу шалашшсъ изъ хвои, а изъ шала
шика чуть паръ... Подхолсу. Въ шалашикѣ вогулъ ле
житъ, боленъ, значитъ, и отъ своей артели отсталъ...
Пряменько сказать: помираетъ человѣкъ. На охотѣ его
ухватила немочь, другимъто не ждать. Увидалъ меня,
обрадовался, а самъ едва ужъ языкомъ ворочаетъ. Больше
все руками объяснилъ. . Вотъ онъ меня и благословшіъ
этимъ песикомъ... При мнѣ и померъ, сердяга, а я его
закопалъ въ снѣгу, заволокъ хворостомъ да бревномъ
придавилъ сверху, штобы волки не съѣли. А Музгарко,
значитъ, мнѣ достался... Это по рѣчкѣ я его назвалъ, гдѣ
вогулъ помиралъ: Музгаркой звать рѣчку, ну, я и со
баку такъже назвалъ. И умный песикъ... По лѣсу идетъ,
такъ послѣ него хоть метлой подметай — ничего не най
дешь. Ты думаешь, онъ вотъ сейчасъ не понимаетъ, што
о немъ говорятъ?.. Все понимаетъ...
— Зачѣмъ онъ подъ лавкойто лелштъ?
— А устыдился, потому обозъ прокараулилъ. Старъ
сталъ... Два раза меня отъ медвѣдя ухранилъ: медвѣдьто па
меня, а онъ его и остановитъ. Прелюде я съ рогатиной х
дилъ па медвѣдя, когда еще въ сплѣ былъ, а какъ одинъ
меня почипилъ, пу, я ужь изъ рул«.я норовлю его сва
лить. Тоже его надо умѣючи взять: смышлястый звѣрь.
— Ну, а зимойто, поди, скучно въ избушкѣ сидѣть?
19 —
— ІІривъгашое дѣло... Вотъ только праздники когда, такъ
скушновато. Добрые люди въ храмѣ божьемъ, а у меня вол
ки обѣднго завываютъ. Ну, я тогда свѣчку затеплю передъ
образомъ, и самъ службу пою... Со слезами толсе молюсь.
Славный этотъ прикащикъ, молодой такой, и все ему
надо знать. Елеска обрадовался лшвому человѣку и все
разсказывал'ь про свою одинокую л;изнь въ лѣсу.
—• У меня по веснѣ ираздникъ бываетъ, милый че
ловѣкъ, когда съ теплаго моря птица прилегать. И сколь
ко ее летитъ: туча... По Студенойто точно ее насыпано...
Всякаго сословія птица: н утки, и гуси, и кулики, и
чайки, и гагары... Выйдешь на зарѣ, такъ стонъ идетъ
по Студеной. И нѣтъ лучше твари, какъ перелетная пти
ца: самая божья тварь... Волыпія тыщи верстъ летитъ,
тоже устанетъ, затощаетъ и мѣсту рада. Прилетѣла, вздох
нула денекъ и сейчасъ гнѣздо налаживать... А я хола
и смотрю: мпѣ Богъ гостей прислалъ. И какъ нагова
риваютъ... Слушаешьслушаешь, ипда слеза пройметъ.
Любезная тварь перелетная птица... Я ее не трогаю, по
тому трудница предь Господомъ. Л когда гнѣзда она
строить—этоли не божецкое произволенье... Человѣку
такъ не состроить. А иотомъ матки съ выводками на
Студеную выплывутъ... Красота, радость... Плаваютъ, по
лощутся гогочутъ... Ыеочерпаемо здѣсьперелетн ой птицы.
Праздникомъ все лѣтичко прокатится, а къ осени на
чнетъ птичка грудиться стайками: пора опять въ дорогу.
И собираются, какъ людп... Лопочутъ по своему, суе
тятся, молодыхъ учатъ, а потомъ и поднялись... Раннимъ
утромъ снимаются съ мѣста, вожакъ въ головѣ летитъ
А есть и такія, которыя остаются: здоровьемъ слаба вый
детъ, или поздышки выведутся . Жаль на нихъ глядѣть,
— 20 —
Кричэ.тъ, бѣдныя, когда мимо нихъ стая за стаей летитъ.
На Студеной все околачиваются... Плаваютъ — планаютъ,
■пока забереги пастьшутъ, потомъ въ полыньяхъ кружат
ся... Ну, этихъ ужь я изъ лсалости пришибу. Што ей
маятьсято, все равно сгибнетъ .. Лебеди у моиятутъвъ
болотѣ гнѣзда выотъ. Всякой твари свое ироизволенье,
свой предѣлъ... Одного только у меня не хватаегь, родной
человѣкъ: который годъ прошу ямщиковъ, штобы пѣтушка
мнѣ привезли... Зимойто ночи долгія, конца нѣтъ, а
пѣтушокъто и сказалъ бы, который часъ на дворѣ.
— Въ слѣдующій разъ я тебѣ привезу самаго гор
ластаго, дѣдушка: какъ дьяконъ будетъ орать.
— Ахъ, родной, тото уважилъ бы старика... Втроомъ
бы мы вотъ какъ зажили! Скуплю, когда по зимамъ мерт
вая тишь встанетъ, а тутъ бы пѣтушокъ, глядишь, и взве
селилъ... Тоже не простая твариика, пѣтушокъто: дру
гой такой нѣтъ, штобы часы сказывала. На потребу че
ловѣку пѣтушокъ сотвореиъ. .
Прикащика звали Флегоптомъ . Опъ оставилъ старому
Елескѣ и муки, и соли, и новую рубаху, и пороху, а
на обратпомъ пути съ Печоры привезъ подарокъ.
— Я тебѣ часы привезъ, дѣдушка, — весело говорилъ опъ,
подавая мѣшокъ съ пѣтухомъ.
— Ахъ, кормилецъ, ахъ, родпой. .. Да какъ я тебя бла
годарить буду? Ну, пошли тебѣ Богъ всего, чего самъ
лселаешь. Поди и невѣста гдѣнибудь подгляжепа, такъ
любовь да совѣтъ...
— Есть такой грѣхъ, дѣдушка, — весело отвѣтилъ Фле
гонтъ, встряхивая русыми кудрями —Есть въ Чердыіш
два свѣтлыхъ глаза: посмотрѣли они па меня, да и за
воролгили... Ну, оставайся съ Богомъ.
21
— Соболька припасу твоей невѣстѣ на будущую осень,
какъ опять пойдешь па Печору. Есть у меня одинъ на
примѣтѣ...
Ушелъ обозъ въ обратный путь, и остался старикъ
съ пѣтушкомъ. Радостито сколько... Пестренькій пѣту
шокъ, гребенюкъ красненькій—ходитъ по избушкѣ, каж
дое перышко играетъ. А почыо какъ гаркнетъ... Тото
радость и утѣшеніе. Каждое утро сталь Елеска теперь
разговаривать съ своимъ пѣтушкомъ, а Музгарко ихь
слушаетъ.
— Што, завидно тобѣ, старому?—дразнитъ Елеска со
баку. —Только твоего и ремесла, што лаять... а вотъ ты
по пѣтушиному спой!..
Замѣтилъ старикъ, какъ будто заскучалъ Музгарко.
Понурый такой ходитъ... Не можется чтото собакѣ.
Должно полагать, ямщики сглазили.
— Музгарушко, да што это съ тобой попритчилось?
Гдѣ болитъ?..
Лежитъ Музгарко и одъ лавкой, пололсилъ голову между
лапами и только глазами моргаетъ.
Всполошился старикъ: накатилась бѣда нежданная.
А Музгарко все лежитъ, не ѣстъ, не пьетъ и голосу не
иодаетъ.
— Музгарушко, милый?..
Вильпулъ хвостомъ Музгарісо, подползъ къ хозяину,
лизіпміъ руку и тихо взвылъ. Охъ, плохо дѣло...
—
22
—
III.
Ходить вѣтеръ но Студеной, шшетаетъ саженные су
гробы сиѣга, завываетъ въ лѣсу, точно голодный волкъ.
и избушка Елескп совсѣмъ потонула въ снѣгу. Торчитъ
безъ малаго одна труба, да вьется изъ иея синяя струйка
дыма...
Воетъ пурга :;:) уже двѣ недѣли, двѣ педѣлн не вы
ходить изъ своей избушки старикъ и все сидит ь падь
больной собакой. А Музгарко ложитъ и едва дыптет'ь:
пришла Музгаркина смерть.
— Кормилецъ ты мой... илачетъ старикъ и цѣлуетъ
вѣриаго друга. —Родной ты мой... ну, гдѣ болитъ?..
Ничего не отвѣчаетъ Музгарко, какъ раньше. Онъ
давно почуялъ свою смерть и молчитъ... Плачетъ, уби
вается старикъ, а помочь печѣмъ: отъ смерти лекарства
нѣтъ. Ахъ, горе какое лютое привалилось... Съ Музгар
кой умерла послѣдияя наделсда старика, и ничего, ни
чего но оставалось для него, кромѣ смерти. Кто теперь
будетъ искать бѣлку, кто облаетъ глухаря, кто выслѣ
дитъ оленя — смерть безъ Музгарки, ужасная голодная
смерть. Хлѣбиаго принасу едва хватить до Крещенья, а
тамъ помирать...
Воетъ пурга, а старикъ веномипаетъ, какъ лсилъ онъ
съ Музгаркой, какъ ходшгь на охоту и нромышлялъ себѣ
добычу. Куда онъ безъ собаки?
А тутъ еще волки... Учуяли бѣду, пришли къ избушкѣ
я) Пурга—< иѣжипя ыятель.
тег
.■
?^:>~~S
— 25 —
ы завыли. Цѣлую ночь такъто выли, надрывая душу.
Некому теперь пугнуть ихъ, облаять, подманить на вы
стрѣлъ... Вспомнился старику случай, какъ одолѣвалъ
его медвѣдьшатунъ. Шатунами называютъ медвѣдей, ко
торые во время не залегли съ осени въ берлогу и бро
дятъ по лѣсу. Такой шатунъ самый опасный звѣрь...
Вотъ и повадился медвѣдь къ избушкѣ: учуялъ запасы
у старика. Какъ ночь, такъ и придетъ. Два раза на
крышу залѣзалъ и лапами разгребалъ снѣгъ. Потомъ вы
воротилъ дверь въ казармѣ и утащилъ цѣлый ворохъ
запасенной старикомъ рыбы. Донялътаки шатунъ Елеску
до еамаго нельзя. Озлобился на пего старикъ за озор
ство, зарядилъ винтовку пулей и вышелъ съ Музгар
комъ. Медвѣдь такъ и прянулъ на старика и навѣрнобы
его смялъ подъ себя, прежде чѣмъ тотъ успѣлъ бы въ
него выстрѣлить, .но снасъ Музгарко. Ухватилъ онъ звѣря
сзади и посадилъ, а Елескина пуля не знала промаха.
Да малоли было случаевъ, когда собака спасала старика.
Музгарко издохъ передъ самымъ Рождествомъ, когда
морозъ трещалъ въ лѣсу. Дѣло было ночью. Елеска ле
жалъ на своей лавочкѣ и дремалъ. Вдругъ его точно что
л;ольнуло. Вскочилъ онъ, вздулъ огня, зажегъ лучину,
подошелъ къ собакѣ—Музгарко лежалъ мертвый. Елеска
похолодѣлъ: это была его смерть.
— Музгарко. Музгарко...—ловторялъ несчастный ета
рикъ, цѣлуя мертваго друга. — Што я теперь дѣлать буду
безъ тебя?
Не хотѣлъ Елеска, чтобы волки съѣли мертваго Муз
гарку, и закопалъ его въ казармѣ. Три дня онъ. дол
билъ мерзлую землю, сдѣлалъ могилку и со слезами по
хоровилъ въ ней вѣрнаго друга.
—
2G
Оставался одинъ пѣтушокъ, который но прежнему
будилъ старика ночью. Проснется Елеска, и сейчасъ
вспомнитъ про Музгарко. И сдѣлается ему горько и
тошно до смерти. Поговорить не съ кѣмъ... Конечно,
пѣтушокъ —птица занятная, а всетаки птица, и ничего
не попимаетъ.
— Эхъ, Музгарко! — повторялъ Елеска по нѣскольку
разъ въ день, чувствуя, катав все иачииаеть у него ва
литься изъ рукъ.
Бѣднымъ людямъ приходится забывать свое горе за
работой. Такъ было и тутъ. Хлѣбные запасы приходили
къ концу, и пора было Елескѣ подумать о своей головѣ.
А главное, тошно ему теперь показалось оставаться въ
своей избушкѣ.
— Эхъ, брошу все, уйду домой па Колву, а то въ
Чердынь проберусь!—рѣшилъ старикъ.
Поправилъ онъ лыжи, па которыхъ еще моло
дымъ гонялъ оленей, снарядилъ котомку, взялъ запасу
дней на пять, простился съ Музгаркиной могилкой и
тронулся въ путь. Жаль было пѣтушка оставлять одного,
и Елеска захватилъ его съ собой: посадилъ на котомку
и несетъ. Отошелъ старикъ до каменнаго мыса, огля
нулся на свое лсилье и заплакалъ: жаль стало насижен
наго теплаго угла.
— Прощай, Музгарко...
Трудная дорога вела съ зимовья на Колву. Сначала
пришлось идти на лыжахъ по Студеной. Это было легко,
но потомъ начались горы, и старикъ скоро выбился изъ
силъ. Прелсдето, какъ олень, бѣгалъ по горамъ, а тутъ на
двадцати верстахъ обезсилѣлъ. Хоть лолшсь и помирай...
ІЗыкопалъ онъ въ снѣгу ямку поглубже, устлалъ хвоей,
—
21
—
развелъ огонька, поѣлъ, что было въ котомкѣ. и при
легъ отдохнуть. И пѣтушка закрылъ котомкой... Съ
устали онъ скоро заснулъ. Сколько онъ спалъ, долголи,
коротколи, только проснулся отъ пѣтушинаго крика.
— Волки... —мелькнуло у него въ головѣ.
Но хочетъ онъ подняться, и не ыожетъ, точно кто его
связалъ веревками. Далее глазъ не можетъ открыть... Еще
разъ крикнулъ пѣтухъ и затихъ: его вмѣстѣ съ котом
кой утащилъ изъ ямы волкъ. Хочетъ подняться старикъ,
дѣлаетъ страшное усиліе и слышитъ вдругъ знакомый
лай: точно гдѣто подъ землей взлаялъ Музгарко. Да, это
опъ... Ближе, блилсе — это онъ по слѣду нижнимъ
чутьемъ идетъ. Вотъ уже совсѣмъ близко, у самой ямы...
Открываете Елеска глаза и видитъ, дѣйствительно, Муз
гарко, а съ Музгаркой тотъ самый вогулъ, первый его
хозяииъ, котораго онъ въ снѣгу схоронилъ.
— Ты здѣсь, дѣдушка?— спрашиваетъ вогулъ, а самъ
смѣется. — Я за тобой пришелъ...
Дунулъ холодный вѣтеръ, рванулъ комья снѣга съ вы
сокихъ елей и пихтъ, и посыпался онъ па мертваго
Елеску: къ утру отъ его ямки и слѣдовъ не осталось.
Д. МаминъСибирянъ.
<
ИЗДАШЯ ДЛЯ НА'РОДНАГО ЧТВНІЯ
С.ПЕТЕРБУРГСКАГО КОМИТЕТА ГРАМОТНОСТИ,
СЪ КАРТИНКАМИ:
Л8 2. Прохожій. Святочпый разсказъ. Д. В. Григоровича. 5е изд.
Ц 3. Приключенія Робинзона Крузе. Составлено А. Н. Яхонто
вымъ. 4е изд.....................
м 5. Крутиновъ. Разсказъ А. Г. Коваленской. 4е изд......
N° 8. Злодѣй и Петька. Повѣсть А. Ѳ. Погоскаго. 3е изд. ...
№ 11. Былины и стихотворенія. Графа А. К. Толстого. 2е пзд. .
№ 12, Чѣмъ люди живы. Графа Л. Н. Толстого. 2е изд.....
№ 16, Разсказы о Севастопольской оборонѣ. Графа Л. Н. Толстого.
2е изд........................
N° 20. Сказаніе о св. Благовѣрномъ, Велиномъ князѣ Александрѣ Нев
скомъ. А. Ѳ. Петрушевскаго ..............
As 25. Судъ людской и Божій. Два разсказа А. Ѳ. Погоскаго и
Г. Полнсадова.....................
№ 26. Гдѣ любовь, тамъ и Богъ. Равсказъ Графа Л. Н. Толстого.
№ 27. Два с;арика. Разсказъ Графа Л. Н. Толстого ......
№ 28. Полтава. Поэма А. С. Пушкина.............
V' 30. Назарычъ. Разсказъ А. Г. Коваленской .........
N° 32. Невольный убійца. Разсказъ В. Г. Короленко .......
N° 33. Царь Алексѣй, съ соколомъ. Разсказъ Г. П. Данилевскаго
N° 34. Вечеръ въ теремѣ царя Алексѣя Михайловича. Равсказъ Г. П.
Даншгевскагп .....................
Л« 35. Басни Хемницера. Дмитріева, Измайлова и Крылова .....
.V 36. Избранный сочикенія М. Ю. Лермонтова ..........
."№ 37. Голодовка и зимовна на новой землѣ. Разсказъ С. В. Макси
„ Мова ........................
№ 39. Разсназы о дѣлахъ въ царствѣ животныхъ. Н. А. Рубакина.
№ 40. Зимовье на Студеной Разсказъ Д. Н. МаминаСибиряка. .
№ 41. Въ ночь подъ Свѣтлый праздникъ и Старый звонарь. Разсказы
В. Г. Короленко . ..................
№ 42. Между матросами Равсказъ К. М. Станюковича.' . . .' .'
№43. Двѣ елки. Равсказъ К. М. Статоковдча .........
10 к.
15
10
10
10
5
к.
к.
к.
к.
к.
18 к.
10 к.
10 к.
10 к.
6 к.
Ю к.
15 к.
10 к.
5 к.
5к
9 к.
25 к.
10 к.
30 к.
3 к.
3 к.
5 к!
3 к.
Оклады изданій С.ПетерОургскаго Комитета Грамотности для на
роднаго чтенія находится при княжныхъ магазииахъ: Ж. М. Стасюле
ішча (С.Петербургъ, Васильевекій Островъ, 5я линія, д. Л? 28), А. Ы.
Калмыковой [С.Петербургъ, Литейный проспсктъ, д. № 60) и А. М.
Муриновой (Москва, Тройная, Трехпрудный пер., собств. домъ).
Книгопродавцы, правительственньія, йемскія, городскія и обществен
ный учрежденія, народпыя школы и бнбліотеки, а такясе частныя лица,
покупающія иаданій Комитета единовременно на сумму яе менѣе 10 руб
лей, пользуются въ складазъ Комитета па пздапіяхъ N°N° 40—43 уступ
кой въ 25%. Пересылка на счотъ покупателей.
Условія продажи пздапій JS&JV» 2—39 остаются прежнія.
Готовятся къ печати слѣдуюіція изданія: Аленькій цвѣточекъ. Сказка
С. Т. Аксакова, 40 изд.; Сказъ объ Ильѣ Муромцѣ. 2е ішд.; Безоброчный.
Равсказъ Ф. Д. Нефедова.
Дозв. ценз. Снб., 12 Марта 1894 г.
