Непрощенные
Наследие Калибана эхом отзывается в веках, и продолжается секретная миссия Темных Ангелов: искупить грехи своих предков и захватить всех отступников и еретиков, известных как Падшие. Неожиданная капитуляция неуловимого Сайфера дает Темным Ангелам надежду, что они смогут избыть вину перед Императором. Но в какую игру играет Сайфер? Каковы у него планы? И смогут ли Темные Ангелы по-настоящему искупить свои грехи, или они всегда останутся Непрощенными?
WARHAMMER40, 000
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп — единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные суперсолдаты. У них много товарищей по оружию: Астра Милитарум и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.
Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
Часть первая: Тарсис
Капитуляция
— Обращайся ко мне по титулу, — сказал космический десантник. — Я — лорд Сайфер.
Аннаил оттолкнулся руками от земли и попытался встать. Раненое колено отозвалось болью.
— Кто-кто? — переспросил он. Калатий подался вперед, чтобы помочь ему. Аннаил оперся на плечо боевого брата и попробовал перенести часть веса на другую ногу.
— Лорд Сайфер. Я здесь, чтобы встретиться с вашими командирами.
— Ты на нас напал! — заявил Магистр Охоты Тибелейн. Болт-пистолет он все еще держал направленным на незнакомца, сжимая в другой руке силовой меч. Тибелейн посмотрел на космодесантника без доспехов и со снесённой половиной головы, лежавшего у ног Аннаила, и кивнул Нериину:
— Он жив?
Апотекарий наклонился над трупом предателя, но незнакомец ответил первым:
— Умер. Никто из таких, как мы, не выживет после подобной раны.
Тибелейн молча взглянул на Нериина. Черный Рыцарь согласно кивнул:
— Так точно, братья, он умер.
Аннаил посмотрел на труп, затем на космодесантника, который спас ему жизнь. Подозрительное появление и поведение последнего омрачали благодарность Аннаила за спасение.
— Нужно вызвать «Темный Коготь» и вывезти его, — вполголоса сказал он по воксу на частоте своего отделения, чтобы пленный не услышал. — Ясно же, что он из Падших.
— Уж слишком легко он сдался, но вот почему? — спросил Нериин. — Вот увидите, это какая-то ловушка.
— Меч до сих пор при нем, — Аннаил отметил, как держится странный космодесантник. Его непринужденная поза говорила о внутреннем спокойствии. Казалось, пленного ничуть не смущало то, в каком затруднительном положении он очутился, или он просто ловко скрывал свои опасения. — Не нравится мне все это.
— Попробуешь отобрать у него меч? — спросил Калатий. — Боюсь, для этого придется его убить, и попытка дорого обойдется.
— Он очень быстро разобрался с Астеляном, — согласился Тибелейн. — Не хотелось бы проверять его навыки на своей шкуре. Имя «Сайфер» для вас пустой звук, но я-то знаю, что к чему. Это — пароль среди Падших, и раз мы его услышали, следует немедленно доложить старшему по званию.
— Первым делом нужно поставить в известность магистра Асмодея, — встрял Калатий. — Это был его приказ — найти и казнить Астеляна. Он наверняка знает, что делать.
Никто не возражал, и Тибелейн доложил капеллану Асмодею. Пока он говорил, Аннаил наблюдал за пленником. «Лорд Сайфер» держался неподвижно, как статуя. Он даже не шевельнулся, когда Калатий поднял выроненные им пистолеты. Аннаил посмотрел на плазменный пистолет — конструкция была ему незнакома.
— Старые, — Калатий повертел оружие отступника в руках. Работа оружейника выглядела изысканной даже на неискушенный взгляд Аннаила. — Очень старые.
— Магистр Раскаяния не очень-то доволен, — сообщил Тибелейн. Он переключился на внешнюю связь. — Подождем магистра Асмодея здесь. Не двигайся и не разговаривай. При попытке к бегству ты будешь убит.
Лорд Сайфер промолчал и не шелохнулся, поняв Магистра Охоты буквально. Аннаил, смущенный, что его так легко разоружили, поднял с земли свой болт-пистолет. Боль в левом колене притупилась, но гордость, раненная тем, что его подстрелили из собственного оружия, все никак не заживала. Чтобы отвлечься, он попытался еще раз перераспределить вес и понял, что может стоять на обеих ногах, пусть и неуверенно. Нериин осмотрел его шлем и силовой ранец, поврежденные вторым выстрелом предателя, и объявил, что все в порядке. Болт только сбил краску.
Так в молчании прошло минут сорок пять, пока в руинах не послышался звук двигателей «Приносящего Резню». Несколько минут спустя появился капеллан Асмодей — в полной черной броне и в череполиком шлеме, скрывающем лицо. Его котта была вся в грязных брызгах, а керамит доспехов — покрыт сколами: Магистр Покаяния явно только что вышел из боя.
Капеллан прошествовал мимо выстроившихся Черных Рыцарей, остановился перед пленником и некоторое время пристально смотрел на него. Падший молчал и не двигался.
— Нам что, поверить, будто это Сайфер? — наконец произнес Асмодей. Его голос звучал из внешнего динамика, чтобы пленник тоже слышал.
— Мой титул — лорд Сайфер.
Асмодей развернулся, и мерцающее синим навершие его крозиуса врезалось в шлем предателя так, что брызнули керамитовые осколки. От удара Падший упал на колени.
— Какой ты лорд! — выплюнул Асмодей. — Ты — подонок! Мерзавец! Предатель! Не смей открывать рот, пока к тебе не обращаются!
Падший остался на коленях, опустив голову и упершись одной рукой в землю. Асмодей возвышался над ним с крозиусом наготове, но предатель молчал, не двигаясь.
— Хорошо. Похоже, ты меня понял, — Асмодей отступил и обошел Падшего, обращаясь как к себе, так и к Черным Рыцарям. — Значит, нам следует поверить, что Сайфер, который сотни раз плел заговоры Падших, чтобы уничтожить и опозорить нас, теперь в наших руках. Его, наконец, поймали — через минуту после того, как схватили еще одного из них…
— Нет, не поймали, брат-капеллан, — возразил Тибелейн. — Он сам сдался. Пришел к нам по собственной воле.
— Ты прав, Магистр Охоты, это важное отличие. Как и выбор времени, — Асмодей остановился около Сайфера. — Вставай!
Падший медленно поднялся. Он специально держал руку на отлете, подальше от рукояти меча и без намека на угрозу или сопротивление, чтобы не дать капеллану повод для нового наказания.
— Это совпадение, что ты объявился здесь и сейчас, архипредатель? Думаешь, мы поверим, что это чистая случайность? Ты боялся, что твой сообщник предаст тебя первым, да? Поэтому ты убил Астеляна?
— Я не убивал его, — сказал Падший.
— Ты же убил его у меня на глазах! — Аннаил ушам своим не поверил. — По-твоему, я вру?
— Ничего подобного. Я спас тебе жизнь. Я пристрелил предателя. Но это не Мерир Астелян. По крайней мере, не тот, кого я знал как Астеляна.
— Чушь! — прорычал Асмодей. Опустившись на колени, он перевернул труп. Половину головы космодесантника снесло выстрелом, но лицо у него было не очень повреждено. Асмодей рывком поднялся и отступил на несколько шагов. — Что за дьявольщина? Что ты сделал с настоящим Астеляном?
Тибелейн и остальные еще раз присмотрелись к телу. Магистр Охоты покачал головой.
— Нет, это какая-то ошибка! Это та самая цель, за которой нас отправили. Это должен быть он! Мы нашли его броню, он бросил ее в нескольких метрах отсюда…
— Это твоя ошибка, Магистр Охоты, — ледяной голос Асмодея сочился презрением. — Ты подвел меня.
— Мы следовали за сигналом, который вы нам передали, — сказал Аннаил. — Он привел нас именно сюда, магистр.
— Был другой сигнал, — напомнил Асмодей. — С орбиты на поверхность. Вы точно не засекали кодов телепорта или энергетической волны?
— Ничего, брат-капеллан, — быстро ответил Калатий. — Я просканировал область сразу же по прибытии. Никаких следов крупных всплесков энергии.
— Тогда он еще должен быть здесь! — взревел Асмодей. — Разделитесь! Обыщите руины! Поймайте Астеляна!
Асмодей остался охранять Сайфера, а Черные Рыцари разделились, чтобы прочесать окрестности. Калатий просканировал их авгуром «Приносящего Резню» и объявил, что на расстоянии километра нет ничего живого размером с человека, но такой ответ не удовлетворил капеллана.
— Обыщите каждую комнату и каждый подвал! Осмотрите все своими глазами, проверьте, пусто или нет. Астелян не мог удрать!
После всех понуканий Асмодея и поисков растерянных, не понимающих, как это могло случиться, Черных Рыцарей, выяснилось, что Астелян действительно сбежал. Когда отделение вернулось к капеллану, Магистр Раскаяния был вне себя от ярости.
— Где он? — потребовал капеллан, направив пистолет на Сайфера. — Говори, или, клянусь Императором, я положу конец твоей жизни, предатель!
— Я не знаю, — спокойно сказал Падший. — Много воды утекло с тех пор, как наши с Мериром Астеляном пути пересекались. Насчет его нынешних планов я не знаю ничего.
— Тогда как получилось, что ты здесь? — спросил Тибелейн. — Откуда ты взялся в этих руинах?
— Я засек тот же входящий сигнал, что и вы, — объяснил Падший, выбирая слова с явной осторожностью. — Я решил, что лучше мне прийти к вам, чем вам — ко мне.
— И снова встает вопрос, зачем ты дал нам захватить себя, — сказал Аннаил. — Чего ты добиваешься?
— Чтобы мне дали поговорить с вашим командованием, — Сайфер смотрел прямо на Асмодея. — Мне необходимо увидеть Верховного Великого Магистра. Ановеля нужно остановить.
— Ановель? — голос Асмодея опасно понизился. — Так ты признаешь, что знаком с этим предателем? Он на борту нашего корабля и ждет, когда я им займусь…
— Его схватили? Тогда, может быть, не все потеряно. Еще можно предотвратить беду.
— Предатель в плену, все его планы рухнули, — заверил Падшего Асмодей. — Он больше не причинит вреда.
— Надеюсь, так оно и есть. Я вправду надеюсь. Надо не допустить катастрофы.
— Катастрофы? Ты слишком высокого мнения о возможностях наших врагов…
— Это вы слепы на их счет, капеллан Асмодей. Выслушайте меня и не относитесь к моим словам легкомысленно. Цель ваших врагов — полное уничтожение Темных Ангелов.
Последствия
Сайфер молчал, пока его вели к лендрейдеру Крыла Смерти, вызванному Асмодеем. На верху рампы машины капеллан обратился к Черным Рыцарям:
— Забудьте имя Сайфера. Забудьте этого ублюдочного предателя и хорошо служите Ордену. Non memorianda est, — он произнес ключевые слова, которые закрепляли приказ в подсознании космодесантников. Эту гипнотическую команду внедряли во время самого раннего этапа обучения, ей невозможно было сопротивляться, и ее применение не оставалось в памяти. — Не рассказывайте никому и ничего об этом происшествии. Никогда не говорите о том, что узнали за последние два часа. Возвратитесь к магистру Саммаилу и продолжайте службу. Выполняйте приказы и сражайтесь смело.
Проинструктированные таким образом Черные Рыцари расселись по мотоциклам. Войдя в лендрейдер, Асмодей увидел, что Сайфер занял место рядом с отделением водителя. Он уже опустил жесткую раму, которая удерживала космодесантника в броне на месте во время быстрого движения. Асмодей расположился напротив, но на всякий случай не стал закрепляться, чтобы не сковывать движения в присутствии архипредателя.
— Если ты правда Сайфер, как говоришь, — высказал он вслух свои размышления, — то случай с Астеляном лишний раз показывает, что ты коварный, как змея. Чем ты докажешь свои утверждения? Почему бы мне просто не выбить из тебя раскаяние и не пристрелить, как ты сам застрелил твоего сообщника?
— Он мне не сообщник, — ответил Падший. — Я не знаю, как доказать. Каким доказательствам вы могли бы поверить?
— Я вообще не поверю ни единому твоему слову, — сказал Асмодей. Подавая знак водителю, он ударил кулаком по переборке, почувствовав толчок, когда лендрейдер через несколько секунд сдвинулся с места, и мелкую дрожь корпуса от мощных двигателей. — Ты — воплощенная ложь, особенно если ты — тот, за кого себя выдаешь.
— Так, если я — лорд... — пленник запнулся: рука Асмодея потянулась к рукояти крозиуса. — Если я — человек, которого вы знаете как Сайфера, то веры мне еще меньше, чем если бы я им не был? Парадоксальная ситуация, вы не находите? Если я лгу, вы мне не верите, потому что это ложь. Если я говорю правду, вы мне не верите, потому что я сказал правду. И как же мне тогда защищаться против ваших обвинений?
— Это не моя проблема, а твоя. Уверяю тебя, такие, как ты, становятся очень сообразительными, когда знакомятся с моими Клинками Довода.
— Если я скажу поддающуюся проверке правду, она вас устроит?
— Правда редко бывает объективна, если вообще существует. На твоем месте я бы поберег дыхание. Пригодится, когда будешь вымаливать прощение.
Пленник покачал головой, то ли не соглашаясь, то ли не понимая. Через несколько секунд он поднял руку и ткнул указательным пальцем в Асмодея.
— Звездный огонь, — сказал Падший.
— Что? — Асмодей подался вперед. — Что ты сказал?
— Звездный огонь.
— Откуда ты знаешь эти слова? — потребовал капеллан-дознаватель, вставая. Он немного пошатывался, пока броня не скомпенсировала покачивания лендрейдера. — Что они значат для тебя?
— Рад, что наконец-то завладел вашим вниманием, магистр Асмодей, — Падший опустил руку. — Я знаю эти слова, потому что, как уже говорил, ношу титул лорда Сайфера. Это высокая должность в Ордене под командованием лорда Лютера…
— Для моих ушей это имя звучит еще худшим проклятием, чем твой титул, — выплюнул Асмодей.
— Вижу, слова «Звездный огонь» вам знакомы, как я и надеялся. Это кодовая фраза — активатор орбитальной оборонительной системы Калибана. Мерир Астелян, которого я, по-вашему, якобы убил, произнес эти слова, когда отдавал приказ о начале атаки на флот Льва Эль’Джонсона.
Падший мог обманывать Асмодея, на самом деле узнав эти слова от кого-нибудь другого, но капеллан сомневался в этом. Команда «Звездный огонь» была записана в анналах сыновей Льва как последняя зафиксированная передача с Калибана, прежде чем Падшие открыли огонь по собственному примарху. Об этом говорил и Астелян во время визитов к нему Борея и Асмодея. Слова выглядели какой-то загадкой, полный смысл которой открылся только с поимкой Падшего.
Была еще одна причина, по которой Асмодей поверил пленнику. Хотя его прямолинейный разум был не так изощрен, как у Сапфона, который умел думать как предатель, Асмодей не мог представить, зачем кому-либо из Падших называть себя Сайфером. Гораздо логичней было бы, если бы настоящий Сайфер скрывал свою личность.
Асмодей активировал передатчик лендрейдера и вышел на связь с орбитой, где ударные крейсера «Кающийся Воин» и «Безжалостное Правосудие» сражались с вражеским флотом. Он выбрал закодированный канал и обратился к брату Сапфону — Магистру Святости, главе капелланов. Командир Асмодея вышел на связь только через несколько минут.
«Брат Асмодей, я думал, ты вернешься на орбиту, чтобы наблюдать за конвоированием Ановеля».
— Меня задержали дела поважнее. Астелян ускользнул от Черных Рыцарей. Мы потеряли его, и он где-то на планете.
Некоторое время ответа не было. Когда Сапфон заговорил, он был очень сдержан.
«Это прискорбно, брат. Я уверен, что ты организовал преследование».
— Увы, нет, хотя я желал бы. Был пойман третий предатель.
«Третий? Сколько еще этих негодяев топчет Тарсис?!»
— Узнаем, и еще многое, когда допросим пленников. Один из них утверждает, что он — Сайфер.
Снова последовала долгая пауза. Сапфон обдумывал услышанное.
«Сайфер? Думаешь, ты поймал Трижды Проклятого?»
— Думаю, да. Так или иначе, Астеляна нельзя упустить. Следует немедленно начать блокаду планеты и приказать нашим «Темным Когтям» и «Нефилимам» сбивать любой не принадлежащий ордену воздушный транспорт. Он не уйдет далеко и не покинет Тарсис.
«Кажется, брат, ты забыл кое о чем существенном. Мы сейчас сражаемся с флотом предателя и большими наземными войсками. Для охоты на Астеляна нельзя отвлечь ни ударный крейсер, ни даже боевой истребитель».
— Дайте мне поговорить с магистром вашего ордена, — сказал Сайфер достаточно громко, чтобы его услышал Сапфон.
— Молчать! — прорычал Асмодей. — Ни слова больше!
«Это был он? Он утверждал, будто знает что-то важное. О чем это он?»
Асмодей повернулся к Сайферу.
— Быстро говори, предатель.
— Неизбежное нападение на ваш орден. Лорд Азраил должен знать об этом.
— Пустые угрозы, — сказал Асмодей. — Ты не предоставил никаких, даже малейших доказательств. По стандартному протоколу все заявления Падших считаются ложью.
«Можем ли мы отмахнуться от него? — сказал Сапфон. — Ситуация слишком необычная; то, что случилось на Тарсисе, не укладывается в рамки стандартной операции. Вряд ли можно рисковать, действуя строго по правилам. Возвращайся на орбиту как можно скорее, брат. Нужно обсудить план действий с Велиалом и Саммаилом, прежде чем принять решение».
— Тут обсуждать нечего. Один из Падших до сих пор на Тарсисе. Нужно его поймать.
«Я согласен, брат. Но если твой пленник — тот, кем назвался, нельзя забывать о его значимости. Первым делом обеспечь его благополучную доставку на «Кающийся Воин». Когда он окажется в клетке, займись Астеляном».
— Хорошо, я выполню твой приказ.
Асмодей прервал связь и откинулся назад, разглядывая Сайфера и изучая доспехи предателя. Они были выкрашены в черный, как у самого Магистра Покаяния. Но в то время, как у капеллана пластины блестели от свежей эмали и полировки, доспехи Сайфера от долгой службы утратили блеск, местами даже посерели. Капеллан заметил и маленькие участки зеленого. Похоже, Сайфер не стеснялся использовать цвета и легиона, и ордена ради своих целей. Тонкая полоска золота охватывала рыцарский шлем; такое же золочение шло по краю доспехов, но оно поблекло и вытерлось. Изначальное украшение нагрудной пластины было снято. Его место занял скелет, обхватывающий нагрудник распахнутыми руками. Черепа украшали колени, пояс и цепь, опутывающую бедра предателя.
На самой цепи висел длинный меч в ножнах из черной кожи и стали, с рукоятью, украшенной золотом и алыми вставками. Об этом мече ходили тайные слухи. Асмодею доводилось слышать их и от Падших, и от своих боевых братьев. Мифы окружали Сайфера, как Льва или Лютера, но сейчас он сидел напротив Магистра Покаяния, — настоящий, из плоти и крови.
Асмодей хотел бы узнать, какие признания сделает, какую правду откроет, какие мифы разрушит Сайфер под Клинками Довода. Капеллан понимал, что все Падшие одинаково презренны пред ликом Императора, но не мог обуздать гордость: Сайфер попал в руки именно к нему. Асмодей желал противостоять Трижды Проклятому с той же силой, как желал пытать проклятого Римиила.
Предатель будет сломлен, его секреты — вырваны, а ложь — разоблачена. Асмодей встанет пред ним и предложит покаяться. Он сломает клинок Падшего о колено. Это будет венец всей его работы, последнее доказательство, что Сайфер — ничто, и все, что тому остается — это спасти душу признанием вины.
— Я бы не стал этого делать, — сказал Падший, когда взгляд Асмодея упал на его клинок.
— Ты мне что, приказываешь? — капеллан поднялся на ноги и потянулся к рукояти меча.
— Предупреждение, а не приказ, — поправил Сайфер. — Этот клинок не терпит ничьих прикосновений. Ничьих, кроме его истинного хозяина.
— Это просто оружие.
Асмодей сомкнул пальцы в латной перчатке на рукояти меча…
…Небо горело огнем, а земля уходила из-под ног. Тело пронзила боль, и он увидел рычащее лицо — так близко, что почувствовал зловонное дыхание противника. Казалось, они вместе рухнули с небес. Его живот пронзило мечом, который жег, как яд. Его собственный клинок выпал из пальцев. Боль усилилась, хлынула в голову, ослепляя и ужасая.
Асмодей отпустил меч и отшатнулся назад. Ему пришлось опереться о переборку, пока перед глазами плясали цветные пятна.
— Стоило бы прислушаться к моим словам, — заметил Сайфер. — И не только насчет меча.
Все еще потрясенный случившимся, Асмодей отступил к скамье и сел. Он до того растерялся, что даже отбросил обычное стремление держать все под контролем. Мысли спутались. То, что произошло, было слишком интимным, личным, в отличие от всего, что он испытал прежде. Это было больше, чем воспоминание: он пережил момент, запечатленный в видении, и эти несколько секунд не был собой.
Воспоминание об увиденном начало исчезать, как сон. Как любой космодесантник, Асмодей обладал совершенной реакцией и твердой памятью. Но всего через минуту после того, как он коснулся меча, единственное, что ему удалось вспомнить — чувство предательства и беспомощности. И боль. Он бессознательно поднял руку к брюшной пластине, где на животе, казалось, заживал свежий шрам. Через минуту прошло и это ощущение.
— Время до точки встречи? — потребовал он у водителя лендрейдера, стараясь успокоиться с помощью чего-то материального и приземленного.
— Семь минут, магистр-капеллан, — ответил водитель.
Асмодей молча выслушал ответ. Он посмотрел на Сайфера и почувствовал нечто совершенно необычное. Падшие всегда вызывали в нем отвращение, ненависть и желание отомстить за вред, причиненный Льву и Темным Ангелам. Ненависть жила в Асмодее, она кипела и рвалась наружу, но впервые с тех пор, как он присоединился к Ордену, ненависть затмило другое чувство.
Где бы ни появлялся Сайфер, следом за ним шли анархия и война. Его явление предвещало беду Темным Ангелам. Когда Асмодей смотрел на Сайфера — разумеется, пленный был Сайфером и никем иным, — он не мог отделаться от предчувствия катастрофы.
Оружейник душ
Некоторое время Сапфон изучал все о последних событиях. Командование «Кающимся Воином» он передал Велиалу, уже водворившему Ановеля в камеру на тюремной палубе ударного крейсера. Капеллан удалился в Реклюзиам, чтобы собраться с мыслями: на командном мостике он постоянно отвлекался на ход идущего сражения.
Реклюзиам был высокой сводчатой палатой палубой выше келий боевых братьев, недалеко от оружейной, где во время переходов хранились их тактические дредноутские доспехи. Сапфон улыбнулся при мысли о сходстве этого помещения и Реклюзиама.
В оружейной технодесантники облачали тела воинов Первой Роты в адамантий, пласталь и керамит. Они перезаряжали оружие, ухаживали за снаряжением с помощью мазей и благословений своего тайного братства так, чтобы машинные духи терминаторской брони верно служили воинам ордена. В Реклюзиаме капелланы укрепляли души подопечных клятвами верности Императору и воспламеняли их рвение легендами о победах Льва и его финальной жертве. Так же, как технодесантники поддерживали и восстанавливали броню на телах братьев, Сапфон и его братья-капелланы бдительно следили за душевными ранами и трещинами в щите веры, охраняющем разум десантников.
Оружейники восстанавливали эмаль цвета слоновой кости, наносили символы и эмблемы ордена, Крыла Смерти, отделения и личные знаки воина. Они скрывали опалины, царапины и другие следы войны — уничтожали шрамы истории. Капелланы делали не меньшее для разумов своих подопечных: сглаживали вопросы, на которые не могло быть ответов; рассказывали легенды, которые объясняли несоответствия истории, и скрывали противоречия, которые могли бы подорвать лояльность и чувство долга.
И главное, именно из реклюзиама капелланы руководили исполнением решений Внутреннего Круга. Именно здесь братьям рассказывались, исходя из их нужд, ранга и опыта, необходимые версии истории ордена. Кадила под потолком медленно источали психотропные дымы, которые открывали умы Темных Ангелов гипнотическому воздействию. Это позволяло Сапфону прививать воинам доктрины веры и удалять все недостойные сомнения и неприятные воспоминания.
Даже братья Первой Роты и Крыла Смерти, воины, заработавшие великую славу и доверие, подвергались таким воздействиям. Хотя они были приобщены к самым сокровенным тайнам о Падших — знали о существовании отступников легиона и о предательстве Лютера, что породило их, — только Велиал и горстка заслуженных сержантов роты знала о порче Хаоса, которая затронула мятежников. И только они знали имена архиеретиков и лейтенантов Лютера, таких, как Мерир Астелян и Захариил эль’Зуриас, и их главаря, носившего титул лорда Сайфера.
Теперь Сайфер явился открыто и позволил захватить себя. Это сильно беспокоило Сапфона. Сам факт появления Сайфера и обстоятельства его пленения давили тяжестью на мысли капеллана, пока он шагал вперед по проходу между длинными молитвенными скамьями, на которых рота рассаживалась для мессы перед сражением и для благословений. Красная ковровая дорожка приглушала топот его сабатонов, и тишину палаты нарушали только шипение электрических ламп и нестихающий грохот корабельных двигателей.
Над головой Сапфона висели вышитые сервами либрариума знамена, на которых были отмечены все боевые заслуги Крыла Смерти, начиная с основания ордена Темных Ангелов и до сегодняшнего дня. На двухсот трех черных полотнищах с красной каймой белыми стежками перечислялись названия более десяти тысяч миров, космических станций, судов, лун и скитальцев — все места, где Первая Рота одерживала победы. Некоторые названия неоднократно повторялись. Во мраке буквы были едва различимы, но это не имело значения: Сапфон знал их на память.
Знал он и две тысячи шестьсот сорок восемь Праведных Заслуг, не внесенных в списки почета. Это были кампании, предпринятые только для поимки Падших и осуществленные одним Крылом Смерти.
К последнему списку собирались присоединить еще три названия: Тарсис, Ультор и Писцина. Были ли это победы? Были ли это Праведные Заслуги? Точно не Ультор. Как только они телепортировались на поверхность демонического мира, все пошло не так. Фарс, а не кампания, — и это еще слишком мягко сказано. Спасение Первой роты вместе с Крылом Ворона с планеты сошло бы за достижение, но не за боевую победу.
С Писциной все было не так однозначно. Сапфон не знал, как развивается кампания в их отсутствие, если она вообще продолжается. Великий Магистр Велиал подал прошение, чтобы Азраил объявил мир потерянным и очистил его поверхность Экстерминатусом. Но Верховный Великий Магистр отказал ему, а вскоре экспедиция на Ультор увела Велиала и его роту с охваченной войной планеты.
Тарсис же, несомненно, заслуживал увековечения. Большой флот и армия отступников были — или будут в течение нескольких часов — уничтожены. То, что к нападению предателей на Тарсис подтолкнули именно интриги Сапфона, заслуги боевых братьев не уменьшало. Магистра Святости не волновало даже бегство Астеляна. Рано или поздно отступника поймают, даже несмотря на то, что теперь у него есть целая планета для игры в прятки. Судьба предателя была решена. Асмодей получит право руководить финальным актом покаяния предателя. Кроме того, на Тарсисе захвачены еще двое Падших, один из которых назвался Сайфером…
Сайфер всегда был где-то рядом. Мысли Сапфона замкнули круг и вернулись к началу, когда он становился на колени перед алтарем. Стол был накрыт выцветшим и изорванным знаменем. Его края были опалены огнем, лазерами и взрывами.
Первое боевое знамя Крыла Смерти.
Другие ордена наверняка бы поместили такую реликвию в стазисное поле, чтобы сохранить ее в вечности. Но не Темные Ангелы. Их история, сокрытая во мраке кругами доверия и недоверия, неотлучно сопровождала каждого брата. Перед этой святыней воины Первой Роты преклоняли колени и приносили клятвы так же, как и первые члены Крыла Смерти десять тысяч лет назад. Каждый воин, который за прошедшую сотню веков надевал броню цвета слоновой кости и табард Крыла Смерти, касался ткани и чувствовал исходящий от нее запах древности. Истории менялись, как и те, кто рассказывал их, и те, кто внимал им, но внутренние истины оставались прежними. Знамя напоминало каждому члену Первой Роты об их священных обязанностях, восходящих к рассвету Империума.
Сапфон протянул руку, закованную в латную перчатку, и мягко погладил крылатый меч, украшавший штандарт. Когда-то знак был темно-красным на черном поле. За века он выцвел, потускнел и стал оранжевым на сером. Поблекли цвета, но не слава, которая вплелась в ткань так же прочно, как и вышитый символ.
Великолепная легенда. И вторая, тайная, история — не меньшей важности.
Глядя на древнее знамя, Сапфон понял, что делать. Но такое решение он не мог принять в одиночку.
— Мостик, это магистр Сапфон. Мне срочно нужен защищенный вокс-канал. Немедленно свяжитесь с магистрами Велиалом, Саммаилом и Асмодеем.
«Принято, магистр Сапфон. Создаю закрытый канал для вас. Я сообщу, когда остальные магистры ответят».
Сапфон постоял, прошелся вдоль алтаря. Его взгляд скользил по реликвиям, стоящим на знамени. Кубок, из которого, по преданию, Лев пил в свою последнюю ночь на Калибане. Фрагмент кости, про который говорили, что он принадлежал Великому Зверю, павшему от руки Корсвейна, сенешаля примарха. Осколок хрустального металла из силового меча Великого Магистра Харадина, который реформировал Крыло Смерти после катастрофической гибели Калибана.
Части древней истории, напоминания об их наследии. Они значили намного больше, чем просто собрание святынь. Сапфон иногда задавался вопросом, почему орден собрал так много частиц прошлого и воспоминаний. Теперь он понял. Эти реликвии существуют с самого начала. Они приводили в движение события в течение всей эпохи Империума, до сегодняшнего дня, до этого часа, до этой минуты. Все вещи, каждая победа, поражение или решение за прошедшие десять тысяч лет, принятые Верховными Великими Магистрами, библиариями, капелланами, боевыми братьями и даже сервами — все они определяли курс ордена Темных Ангелов.
Сапфона захватило это осознание. Он понял: ни те, что были раньше, ни те, что живут ныне, не могут быть его судьями. Лишь те, кто придет после, кто унаследует орден и последствия его решений, смогут оценить, прав он был или нет.
Думал ли Лев, поднося этот серебряный кубок к губам, что на рассвете он присоединится к Великому Крестовому Походу и оставит Калибан, возможно, навсегда? Знал ли Корсвейн, убивая извращенное лесное чудовище, что его имя останется в веках и в течение десяти тысячелетий будет вдохновлять поколения Темных Ангелов? Думал ли Харадин, узнав о существовании Падших и приказав перестроить Крыло Смерти и Крыло Ворона, что их работа не будет завершена даже десять тысяч лет спустя?
Все великие решения, определившие судьбу легиона и ордена, в конце концов, принимались без знания об их последствиях.
Захват Сайфера менял все. Срыв планов Ановеля, Метеласа и Астеляна тоже был значимым событием. Решения, которые предстоит принять в эти часы, определят пути Охоты на Падших на века или даже на тысячелетия.
«Магистр Сапфон, защищенный канал создан».
Магистр Святости прошел через закрытую драпировкой арку позади алтаря в комнату поменьше. Тут стоял массивный стол, а вокруг — множество стеллажей с полками, прогнувшимися под тяжестью книг и свитков. В них были все знания Темных Ангелов, собранные за десять тысяч лет: от рукописи Кодекса Астартес Робаута Жиллимана, присланной во время раздела легионов, до толкований Tactica Imperium и эдиктов Верховного Великого Магистра Азраила. Десять тысячелетий мудрости и боевого опыта переполняли Сапфона, когда он принял передачу с мостика ударного крейсера.
— Братья-магистры, благодарю вас за быстрый ответ.
«Будь краток, брат, — ответил Саммаил. — Я готовлюсь к, возможно, заключительному наступлению в этой кампании. Конклав отвлекает меня от приготовлений».
— Ты поймешь, почему я тебя отвлек, когда узнаешь, что магистр Асмодей захватил прóклятого беглеца, известного как Сайфер.
Это заявление встретила тишина. Сапфон помнил, как сам был ошеломлен, узнав эту новость от Асмодея. Он также вспомнил, сколько у него было вопросов, когда он осознал случившееся, и обратился к братьям до того, как кто-то из них подал голос.
— Брат Асмодей уверен, что его пленный — Сайфер. Таким образом, я тоже в этом уверен, как, должно быть, и вы. В настоящее время отступник находится в стазис-клетке на пути к «Кающемуся Воину» в сопровождении Асмодея. По прибытии его заключат в стазис-камеру. Необходимо исключить любые контакты пленного с кем бы то ни было. Никто не должен его видеть, кроме тех, кто уже вступал с ним в контакт.
«Я уже проинструктировал брата Мальцифера из Второй Роты, — добавил Асмодей. — Черные Рыцари, которые обнаружили Сайфера и дали Астеляну сбежать, будут соответствующим образом допрошены и при необходимости изолированы».
«Что это значит? — возмутился Саммаил. — Тибелейн выполнял твои приказы. Он все сделал правильно!»
«Я и не говорю, что неправильно, — ответил Магистр Раскаяния. — Знание о присутствии Сайфера должно тщательно охраняться, как и сказал брат Сапфон. Поэтому Тибелейна и его воинов следует изолировать от прочих боевых братьев. Я уверен, Мальцифер организует все без проблем и ненужных конфликтов».
«Астелян сбежал, — слова Велиала прозвучали тихо, но яростно. — Это серьезная неудача для Второй Роты».
— Это ужасные последствия ошибок в планировании и непредвиденных обстоятельств… — вставил Сапфон, не дав Саммаилу ответить на резкое обвинение.
«…Вызванных твоими интригами с Астеляном, — подхватил Велиал. — Мне неприятно напоминать, но я предостерегал против необдуманных действий».
— Этот вопрос ты можешь обсудить с Верховным Великим Магистром, — сказал Сапфон.
Последним, кто сидел за столом перед ним, был Асмодей. Поэтому все предметы на столе были систематизированы и упорядочены, как и сухие мысли младшего капеллана. Магистр Святости рассеянно переместил несколько вещей и разложил иглы и держатели инфокристалла веером. Осуждение Велиала его не касалось. Как только Азраил узнает об обстоятельствах операции, он снимет с Сапфона все обвинения. Иначе это подорвет положение главного капеллана и негласно даст Асмодею возможность навязывать свою разрушительную и разобщающую политику Внутреннему Кругу и всему ордену.
«А я бы предпочел уладить его лично, — продолжал Велиал, — дуэлью, как только мы вернемся в Башню Ангелов».
Сапфон перестал перебирать мелочь на столе. Угроза Великого Магистра его встревожила.
— По традиции, дуэли проходят публично на глазах всего ордена. И как мы объясним дуэль между двумя высокопоставленными офицерами? Ни в коем случае! Это поставит под угрозу тайну Охоты. Я запрещаю любые подобные вызовы и буду порицать любого, кто попытается обойти запрет.
«Мы отклонились от цели конклава, — прервал их Саммаил. — Хотите испытать авторитет или клинки друг друга, — пожалуйста, без моего участия. Наступление начнется через двадцать семь минут, и остается еще много приготовлений. Тарсианцы собираются и ждут моей команды. Есть еще вопросы, требующие моего внимания?»
«Наше участие здесь больше не требуется, — сказал Асмодей. — Чем дольше мы остаемся на Тарсисе, тем сложнее держать в секрете детали экспедиции. Наше присутствие вызывает вопросы, на которые трудно ответить. И не забываем, что в системе остается большой флот предателей, несмотря на то, что они якобы уходят».
«Мы не можем бросить Тарсис, — сказал Велиал. — И не бросим».
— Мы не можем спасти каждый мир, брат, — сказал Сапфон. — Охота, этот пленный — они выше всех остальных целей.
«Этот мир в опасности из-за твоих действий, Сапфон. Мы привели отступников к этой системе. Мы разожгли войну, нам ее и тушить, прежде чем покинем эту планету!»
«Я согласен с братом Сапфоном, — сказал Асмодей. — За эту кампанию мы слишком часто становились мишенью. Первым делом нужно обеспечить доставку захваченных Падших в Башню Ангелов».
«Они не представляют угрозы, — возразил Саммаил. — Мы должны оставаться здесь столько, сколько нужно, чтобы прогнать предателей-легионеров из второго флота. Когда они поймут, что мы ушли, они, несомненно, вернутся».
— Их удерживают не два наших ударных корабля, — коротко ответил Сапфон. — Они прибыли в Тарсис, рассчитывая на теплый прием. Но их встретила полностью работающая орбитальная система обороны. Что бы они тут ни искали, они надеялись получить это ценой крови Ановеля и его последователей, а не своей собственной. Они не вернутся.
«А Астелян? — спросил Велиал. — Не думаешь же ты, что это мудро — оставить его на свободе в мире, который он когда-то разорил своей тиранией!»
— Мы не узнаем от него ничего нового, а погоня за ним поставит нас на грань разоблачения.
«Мне противно думать, что мы сознательно позволим уйти кому-либо из Падших, но я согласен, — к удивлению Сапфона, сказал Асмодей. — Секреты, которые Сайфер раскроет после пытки и раскаяния, станут беспрецедентным успехом для ордена. Возможно, его показания определят будущий успех Охоты».
— Нельзя не обращать внимания на его утверждения о прямой угрозе ордену. Сегодня мы сорвали заговор, но распутали его не до конца. Будут последствия, и мы должны посовещаться с остальной частью Внутреннего Круга, — сказал Сапфон.
«Да у вас, похоже, плохо со слухом, братья, — сказал Велиал с твердостью, какой Сапфон давно не слышал. — Я не брошу Тарсис на произвол судьбы. Слишком часто в последние месяцы мы колебались, подставлялись под удар и не понимали очевидного. Крыло Смерти доведет до конца этот бой, хотя бы и в одиночку, и обеспечит дальнейшее процветание Тарсиса».
Сапфон, невидимый собеседникам, покачал головой. Строптивость Велиала возмутила его. Обычно командующий Крыла Смерти не возражал капелланам. А в сложившейся ситуации напоминать Велиалу, что он служит более высоким целям, было неуместно.
«Крыло Ворона также не уклонится от боя, — сказал Саммаил. — Мы потеряли братьев, чья память и жертва должны быть увенчаны лаврами победы, а не похоронены в пыльных хрониках Внутреннего Круга. Магистр Велиал прав, у нас есть враги, которых нужно победить. Они — причина, по которой мы были созданы».
«Ваша сдержанность отмечена, братья», — буркнул Асмодей.
«Как и твое пренебрежение протоколами командования, Магистр Раскаяния, — прорычал Велиал. — Первая и Вторая роты подчиняются нам, а не обитателям Реклюзиама. От Сапфона ничего другого я не ожидал, но ты, Асмодей, меня разочаровал. Я думал, ты будешь желать справедливого наказания врагу, несмотря ни на что».
«Нет более важной цели, нежели Охота, магистр Крыла Смерти, — выплюнул в ответ Асмодей. — Твое разочарование — это твое бремя, для меня оно ничего не значит».
«Давайте не будет заканчивать разговор спорами, братья, — сказал Саммаил. — Все мы желаем быстрейшего завершения этой кампании, которая потребовала от нас много мужества и храбрости. Давайте посмотрим, что принесет нам рассвет, и тогда примем решение».
Раздался хор согласных голосов, к которым неохотно присоединился Сапфон.
Асмодей, единственный из всех, прорычал, что не согласен. Один за другим офицеры оборвали связь, оставив Сапфона в тишине наедине с его мыслями.
Пленник
Когда Аннаил смотрел налево, на север, вдали виднелась колонна бронетехники: танков и бронетранспортеров, покрытых бледным коричнево-зеленым камуфляжем. На их антеннах развевались тарсианские знамена. Колонна шла по прямой, как стрела, дороге в пустоши, скрытой от взгляда холмами и неровностями полей. Большую часть вторгшихся предателей уже выследили и уничтожили, но очаги сопротивления еще оставались. Некоторые из недобитых врагов были хорошо вооруженными, химически и кибернетически улучшенными солдатами, которых привезли на Тарсис еретики. Тибелейн и его Черные Рыцари сопровождали танковую колонну. Техника направлялась к скоплению неприятеля, захватившего городок в дюжине километров к северу от столицы.
Аннаил с Калатием прикрывали колонну с востока, а Тибелейн и Нериин — с запада. Черные лендспидеры Крыла Ворона отправились вперед на разведку. До сих пор они натыкались только на разрозненные группы противника, с которыми легко расправлялись, но Аннаил оставался начеку.
— Им некуда бежать, никто не примет их капитуляции. Эти мятежники будут сражаться до последнего, помяни мое слово, — сказал Калатий, двигавшийся в сотне метров перед Аннаилом. — Ради чего они живут?
— Не у всех солдат есть цель. Мы с Сабраилом говорили про это еще в Порт-Империале. Тогда я чуть не погиб из-за того, что он не выполнил приказ. Но я с радостью отдал бы там жизнь, если бы это вернуло его в роту.
— Ты предпочел бы умереть, лишь бы Сабраил сейчас был жив? — Калатий немного притормозил, позволив Аннаилу нагнать себя. — Он тебя бросил, брат, и, знаешь, он-то не стал бы жертвовать собой ради тебя.
— Я думаю, ты не прав. События на Фиесте его изменили. Отрезвили...
— Не особенно. Он все равно не подчинился приказу Тибелейна и поплатился жизнью.
— А может, он был прав, что атаковал. Разве он не воплощал в себе дух Крыла Ворона больше, чем кто-либо из нас?
— Он был безрассуден и тщеславен. Эти черты не красят любого космодесантника.
— Но он был отличным фехтовальщиком и наездником. Гораздо лучшим воином, чем я. Его жизнь стоила больше моей.
— Вот уж не думаю, — возразил Калатий. — Ты рядом, и я знаю, что ты будешь прикрывать мне спину, как и положено боевому брату. А Сабраил — ненадежный, и потому в моих глазах он куда худший воин.
Их разговор прервался, когда впереди стали видны здания, расположившиеся по сторонам от шоссе. Магистр Охоты Тибелейн собрал Черных Рыцарей и приказал колонне остановиться, пока они не обследуют поселок впереди.
— «Соболиный Охотник», «Быстрый Коготь», держите дистанцию, — передал Тибелейн паре лендспидеров. — Организуйте оцепление и будьте начеку. Первыми огонь не открывать.
Стрелки лендспидеров просигнализировали, что получили приказ, иустремились вперед. В трехстах метрах от зданий машины разделились, чтобы провести осмотр с противоположных сторон. Тибелейн поднял кулак и жестом приказал Черным Рыцарям рассредоточиться с интервалом в пятьдесят метров и медленно двигаться вперед, пока лендспидеры проводят зачистку.
Авгур мотоцикла Аннаила, «Мрачной Тени», показал впереди около двух дюжин зданий. Место с виду походило на сортировочную станцию. От главного шоссе отделялись два съезда, которые углублялись в группу складских и жилых построек. В трехстах метрах от дороги был небольшой воздушный док, на середине пути под ним застрял грузовой подъемник. Высокие подъемные краны поднимались метров на тридцать в высоту.
«Наблюдательный пункт на козловом кране, — сообщил брат Казамир, пилот «Быстрого Когтя». — Оружие пока не замечено».
На дисплее Аннаила зажглись три красных руны, переданные через общую сеть машин Крыла Ворона. Он посмотрел на кабину ближайшего крана и сфокусировал взгляд. Авточувства шлема немедленно отреагировали, передав увеличенное изображение непосредственно на зрительный нерв.
В кабине был сидящий на корточках человек.
Вспыхнул солнечный блик, когда он повернул свой магнокуляр следом за одним из лендспидеров. Противник, казалось, носил на лице что-то вроде маски, но, когда авточувства приблизили изображение, Аннаил увидел, что белизна на самом деле оказалась бледной омертвевшей кожей. Переплетающиеся трубы, которые астартес принял за респиратор с маской, оказались вживлены непосредственно в плоть наблюдателя.
— Вижу аугментику и бионику, — отрапортовал он. — Враг, однозначно.
— Тепловые следы, около тридцати целей в зданиях, — сказал брат Терефиил на «Соболином Охотнике».
— Возвращайтесь! Возвращайтесь! — на востоке стремительно поднимался «Быстрый Коготь». Его антиграв нес машину назад так, чтобы стрелок Казамир мог держать тяжелый болтер и установленную на носу штурмовую пушку наведенными на врага. — Замечено тяжелое вооружение. Ракетные установки и что-то вроде пушки на сошках.
«Соболиный охотник» на западе также отступил. Ракеты его установки «Тайфун» устремились к сортировочной станции.
— Я поймал сигнал небольшого радиуса действия, — сказал Нериин. — Источник где-то в тех зданиях.
— Вижу их, — сказал Аннаил, заметив отметки на экране радара «Мрачной Тени». Он настроил вокс на вражескую частоту.
— …Мы убьем его без колебаний! — голос искажали помехи, но, он, несомненно, принадлежал женщине. — Вы слышите меня, шавки Льва? У нас — один из ваших злополучных братьев, и мы прикончим его, если вы не уберетесь. Я — Нийра Камата, новый командующий Божественной Армии. У вас, ублюдки Льва, есть час, чтобы убраться с нашего мира, или мы убьем заложника. Шутки в сторону!
Аннаил переключил вокс обратно на канал отделения по требованию Тибелейна.
— Ложь, я уверен, — заявил Магистр Охоты. — Отчаянное вранье.
— Что делать будем? — спросил Терифиил. «Соболиный Охотник» кружил над шоссе по спирали, чтобы соединиться с «Быстрым Когтем». — Если они блефуют, то это чушь. Они должны знать, что мы проверим статус каждого боевого брата.
— Неважно, блеф или правда, — объявил Тибелейн. — Мы преподадим еретикам урок. Это война, а не рынок. Им не выторговать себе спасение от наказания.
— Значит, атакуем? — спросил Калатий.
— Атакуем, — ответил Тибелейн. — Меч-Четыре, как слышно?
— Так точно, Магистр Охоты. Мы в резерве поддержки. Где нанести удар?
— Передаю координаты. Цель обозначена — «Альфа». Удар по «Альфе» в полную силу.
— Данные получены. Идем к цели. Три минуты до удара.
Тибелейн велел им всем остановиться, и Аннаил оглянулся на юго-восток, где, как он знал, сопровождающий их «Темный Коготь» готовился к удару. Минуты две ему были видны только низкие облака, а затем появилась черная точка, быстро выросшая в тупоносую машину с дельтовидными крыльями. «Темный Коготь» вынырнул из облаков, как ястреб, его нос нацелился на группу зданий.
— За мной, в атаку! — прокричал Тибелейн, когда «Меч Четыре» устремился вперед. — «Соболиный Охотник», «Быстрый Коготь», огонь по всем целям!
Эскадрон ускорился, их тяжелые мотоциклы легко мчались по твердой земле вокруг шоссе. Слева и справа их сопровождали набирающие высоту и скорость лендспидеры. «Темный Коготь» пронесся над ними на высоте всего в двести метров. Рифтовая пушка потрескивала на его носу во время выстрелов, и сферы варп-энергии извергались на здания впереди, превращая металлические опоры крана в смятую бесформенную массу. Огромная конструкция завалилась на бок и рухнула на широкую крышу склада, проломившись через феррокритовые плиты.
Установка «Тайфун» «Соболиного Охотника» изрыгала огонь и дым. Волна ракет пронеслась к сортировочной станции. Ближайшее строение расцвело взрывами, превращающими тонкие стены и металлические крыши в мусор. Штурмовая пушка и тяжелые болтеры «Быстрого Когтя» обрушили огонь на кабину крана, выбивая засевших там стрелков.
Другая рифтовая пушка обрушилась на верхние этажи жилого четырехэтажного блока, стоящего на пути к посадочной площадке. «Меч-Четыре» пронесся над рушащимися зданиями. От его корпуса отделилась темная тень. Самолет умчался вдаль, когда стазисная бомба взорвалась в нескольких метрах над поверхностью земли, погрузив центр комплекса в мерцающее поле безвременья.
— Главаря по возможности брать живьем, — прорычал Тибелейн, когда Черные Рыцари промчались через шоссе. — До этой Нийры Каматы дойдет, что угрожать сынам Льва — это глупость.
Следом за Магистром Охоты они спустились по съезду шоссе в восточную часть станции. Плазменные когти их «скакунов» обстреливали административный блок впереди. Лендспидеры пронеслись наверху и нырнули вниз, где сходились феррокрит и здания западного района. Их продвижение сопровождалось взрывами ракет, очередями тяжелых болтеров и выстрелами штурмовой пушки.
Дорогу впереди преграждал желто-черный барьер, но Тибелейн проехал прямо через него, не сбрасывая скорость. Достигнув ровного грунта, Магистр Охоты с Нериином свернул налево и сигнализировал Аннаилу и Калатию двигаться вперед.
Пузырь стазис-энергии — потрескивающая сфера в нескольких дюжинах метров перед Аннаилом, почти невидимая за зданиями — сжимался. «Меч-Четыре» перешел на бреющий полет, ведя огонь по всем направлениям. Его установки «Ураган» поливали огнем верхние уровни складских блоков.
Сверху, из окон второго этажа метрах в тридцати впереди, по паре Черных Рыцарей открыли лазерную стрельбу. Лиловые лучи врезались в броню «Мрачной Тени», оставляя лишь следы на краске.
Аннаил повернул мотоцикл к огромным воротам склада и открыл огонь. Плазменные когти прорвали отверстие в металле. Второй плазменный шар, Калатия, расширил пролом достаточно, чтобы они вдвоем могли проехать прямо на первый этаж здания. Аннаил достал болт-пистолет и, держа руль одной рукой, устремился через пролом внутрь во тьму.
Первый этаж был заполнен грузовыми контейнерами, каждый метров десять длиной, по три — в высоту и ширину. Большинство было сложено рядами с проходами между ними, но некоторые валялись как попало, видимо, брошенные во время эвакуации склада. На контейнерах мельтешили фигуры. Когда они перемещались с одного контейнера на другой, их выдавали вспышки света на металлических частях экзоскелетов. Аннаил поднял пистолет и выпустил очередь из трех болтов, сняв аугментированного солдата на ближайшей груде контейнеров. Ответные яркие вспышки лазеров хлестали Аннаила со всех сторон.
— Разделяй и властвуй, брат, — сказал Калатий. Он сбросил скорость и свернул в один из проходов. Аннаил продолжил движение по главному проходу.
Прицелившись в составленные вдали контейнеры, Аннаил выстрелил из плазменного когтя. Шар энергии врезался в верхний контейнер и подбросил его в воздух в облаке разлетевшейся шрапнели и расплавленных капель металла. Лазерный огонь усилился, заряды ударялись о броню и мотоцикл. Аннаил повернулся в седле и выстрелил в противника позади себя, потом уложил еще двоих, но на контейнерах засело еще с десяток человек.
Пришло время для смены тактики. Ускорившись, Аннаил промчался к концу насыпи, огибая брошенные контейнеры, резко затормозил и развернулся юзом в конце прохода.
— «Меч-Четыре», наведите «Ураган» на мой маяк. Стреляй на полную!
— Запрашиваю подтверждение, брат. Огонь по твоему местоположению?
— Подтверждаю! Огонь!
Аннаил добавил топлива в двигатель и отпустил сцепление. «Мрачная Тень» рванула вперед, как пришпоренный жеребец. Секундой позже металлическая крыша склада разлетелась в мелкие обломки. Взрывы болтов пропарывали вершины сложенных контейнеров. Мчащегося Аннаила словно преследовали разрезающие мрак лучи света, пробивающиеся через десятки отверстий от болтов «Темного Когтя». Машина отслеживала его положение и вела огонь. Так как он мчался обратно вдоль главного прохода склада, выстрелы за его спиной выкашивали солдат противника, прячущихся в контейнерах.
Когда Аннаил домчался до конца контейнерного ряда, он резко затормозил. Завизжали и задымили шины. Мотоцикл резко накренился. Руль завибрировал в руках десантника, едва не выкинув того из седла. Болты установки «Ураган» неумолимо сыпались сверху. Часть ударилась в пол позади него, часть обрушилась, как шторм из маленьких взрывов, на груды контейнеров, когда Аннаил снова набрал скорость.
— Прекратить огонь, «Меч-Четыре». Прекратить огонь! — просигнализировал Аннаил, снова доехав до дальнего конца склада.
Огонь прекратился. Последние взрывы погасли всего в нескольких метрах от него, и поток болтов иссяк. В повисшей тишине треск болт-пистолета Калатия показался удивительно звонким и далеким. Аннаил посмотрел на сенсорный дисплей «скакуна». Он отметил семнадцать быстро остывающих тепловых сигналов от тел убитых. Еще несколько более активных тепловых сигналов было на антресолях по периметру склада, в комнатах отдыха и складских офисах.
Аннаил направил «Мрачную Тень» к металлическим ступеням на второй этаж. Он уже собирался спешиться, когда его остановило вокс-сообщение.
— У нас бронированная машина на скорости прорывается на юго-запад, — сообщил Казамир. — Полугусеничный транспорт, есть тяжелое вооружение.
— Черные Рыцари, остановитесь, переходим к преследованию, цель «Бета», — быстро, но спокойно приказал Тибелейн. — Лендспидеры, «Меч-Четыре», продолжайте подавление и уничтожение цели «Альфа».
— Подтверждаю, преследую цель «Бета», — сказал Аннаил, двигаясь к улице. На скалобетонную улицу он вырвался, уже разогнавшись до семидесяти километров в час. Калатий отстал всего на несколько метров.
Рыцари Первой Роты
Перепалка на конклаве испортила Велиалу настроение, поэтому он произнес от силы несколько слов, пока Рыцари Крыла Смерти собирались вокруг него в телепортариуме. Пятеро ветеранов — лучшие из Темных Ангелов, элита даже по меркам Крыла Смерти — знали Великого Магистра достаточно хорошо, чтобы держать в его присутствии язык за зубами. Каждый из них был облачен в тактический дредноутский доспех, которыми славилось Крыло Смерти. Рядом с воинами в этих огромных бронированных доспехах даже их боевые братья казались карликами. Поверх брони цвета слоновой кости воины носили зеленые — дань цветам Ордена — котты с серебряной и золотой окантовкой.
В отличие от других воинов Крыла Смерти, Рыцари Льва не любили оружие дальнего боя. Вместо этого они носили усеянные шипами тяжелые резные булавы; туманные вихри энергии вытекали изнутри завесой зеленоватого тумана и струились вслед за воинами. Командир, Зандориил, держал в руках боевой цеп с тремя цепями. Похожие на кадила сферы на концах цепей окружало мерцание дезинтегрирующего поля. Также каждый из воинов имел при себе массивный щит. По его поверхности, на которой был выгравирован крылатый ангел искупления, время от времени пробегала легкая рябь — щит окружала едва заметная аура защитного поля.
На поясах их плащей можно было увидеть множество символов — ключи, аквилы, черепа и многое другое. Непосвященному они показались бы обычным орнаментом, но взору тех, кто входил во Внутренний Круг, представала история успехов Рыцаря в Охоте и перечень тайн, к которым он был допущен. Вдобавок сочетание узоров на поясах, вышитых на плащах символов и геральдики на поножах и наколенных пластинах схематически описывало всю жизнь воина и подразделения Ордена, к которому он принадлежал.
Рыцари Льва подняли оружие в приветствии, когда Велиал остановился и обернулся к ним. Корабль содрогнулся, но через несколько секунд все прекратилось: это палубные орудия открыли огонь, отправив тысячи тонн боеприпасов в крейсер, служивший Ановелю флагманом. Воздух казался мутным из-за невидимой глазу энергии, на генераторах пустотных щитов накапливались помехи: они работали на полную мощность, чтобы противостоять ответному огню.
— Мы схватили предателя, чей след привел нас на Тарсис, — объявил Великий Магистр. — Он взят под стражу, наша первостепенная задача выполнена. В дальнейшем будет выполнена жизненно важная секретная работа. Но у нас есть и более благородная цель, достойная воинов Льва. Нам предстоит продолжать войну на орбите, а Крыло Ворона по-прежнему переправляет наши силы на планету.
Велиал положил руку на эфес Меча Безмолвия на поясе. В другой руке он держал штурмболтер — для мощных псевдомускулов его брони вес громоздкого оружия был пустяком.
— Мы проводим маневр неподалеку от сил врага: магистр Сапфон и отделение Кальдерона уже атаковали, но неприятель еще не уничтожен. Нам следует первыми нанести удар, нацеленный в сердце врага, в реакторы его корабля. За нами, в кильватере, последует еще несколько отрядов — их целями станут батареи и системы поддержки. Конечно, мы не уничтожим космический корабль в одиночку. Зато мы оставим его искореженным, уязвимым для орудий «Кающегося Воина». Идеальный плацдарм для истребления и для Крыла Смерти — замкнутое пространство, где ждет смертоносный рукопашный бой. Рыцари Льва, вы готовы?
— За Льва! — проревели голоса — пять рун на дисплее. Воины вскинули оружие, издав боевой клич. — За Императора!
Велиал воодушевился, мрачные мысли рассеялись от осознания высочайшего уровня воинов, что сопровождали его. Никто, даже он сам, не мог сравниться с собственным идеалом. Тем не менее, Рыцари Крыла Смерти подошли к нему очень близко. Да, им предстояла простая миссия, победить в которой было несложно. Но было так здорово вести свою роту в бой, в котором перед ними окажется сопротивляющийся враг, а за спиной — элита Крыла Смерти. Велиал, что было редкостью для него, улыбнулся под шлемом.
— За мной, братья, — сказал он, развернулся и направился к ближайшей мраморной пластине внутри кольца телепорта. Имевшееся в распоряжении ударного крейсера устройство для телепортации было куда менее мощным, чем системы на Скале — оно могло перемещать лишь два отделения зараз. Велиал разработал план штурма, гарантирующий, что вражеские пустотные щиты будут бездействовать достаточно долго, чтобы тридцать воинов продолжили атаку.
«Кающийся Воин» затрясся, словно напоминая, что враг не собирается покоряться уготованной ему судьбе. Несколько секунд в помещении тускло мерцал свет. На палубе завыла сирена, сообщая, что повреждена обшивка. Вокс Велиала ожил и застрекотал: оценивали полученный урон. Он отмахнулся от этой мелкой помехи и проверил, на месте ли его Рыцари.
— Активирую интерфейс сенсориума, — сообщил им Велиал.
На несколько секунд его видение распалось, когда сигналы авточувств от остальной части отделения поглотил машинный дух его брони. Его зрение вновь собралось в единое целое, как жидкий сплав данных, полученных с доспехов братьев. Даже спустя многие годы использования терминаторской брони Велиал ощутил легкую тошноту — впрочем, как и все остальные.
Попроси его кто-нибудь описать процесс, Велиал сказал бы, что чувствует, будто у него отросли еще пять пар глаз, и то, что они видели, меняется каждый раз, когда его товарищи двигаются. Будто у него вдобавок появилось пять пар ушей, которые создавали столь четкую картину из звуков, что он мог бы без помех двигаться вслепую. Он, даже не осознавая это, знал, где находится каждый из Рыцарей Крыла Смерти по отношению к нему — это выходило так же естественно, как благодаря кинестезии понимать, что его рука поднята, а пальцы согнуты.
Центр его зрения был сосредоточен на том, что поступало непосредственно на его систему авточувств — это он увидел бы, и не используя сенсориум. По краям располагались менее четкие изображения, полученные от других терминаторов Крыла Смерти. Они были сплавлены вместе, чтобы дать ему многомерный обзор окружающей обстановки. По голосовой команде Велиал сделал ведущим то изображение, что поступало с брони Крагариона. Изображение мигнуло и сменилось похожей картиной — ее можно было наблюдать, стоя в трех метрах от магистра. Велиал повернул голову влево, но изображение не изменилось — за исключением маленькой вторичной картинки, располагавшейся в верхнем правом углу полной панорамы на периферии зрения.
— Брат Крагарион, комплексный тест.
Рыцарь Крыла Смерти подчинился и повернул шлем к Велиалу. Теперь Великий Магистр видел себя сбоку и частично — со спины. Он открепил от пояса Меч Безмолвия и поднял над головой, глядя на себя с места Крагариона.
— Проверка интеграции систем авточувств успешно пройдена.
Велиал велел броне вернуть изображение в нормальное состояние.
— Bellum machina dominatus positivia. Gratuis armorium et Adeptus Mechanicus. Начать слияние данных авгуров.
Каждый комплект брони также имел набор сканирующих устройств, не уступавший любому ручному или передвижному оборудованию, которое использовалось боевыми братьями Ордена. После активации тактический дредноутский доспех впивался в окружающую среду датчиками температуры, движения, давления, электромагнитного воздействия, звука, которые многократно превосходили авточувства брони. Это было третье и самое большое преимущество доспехов с системой сенсориума. Она позволяла обнаружить любого врага в радиусе трех сотен метров или в радиусе километра, если отряд разделялся.
К сожалению, из-за того, что на Ульторе варп просачивался в реальный мир, возможности сенсориума были значительно ограничены. Велиал не сомневался: если бы рота сражалась в полную силу, то они взяли бы демоническую крепость, избежав так дорого обошедшегося им позорного отступления. Он уже написал исчерпывающий отчет о причинах, который должны были передать технодесантникам, когда экспедиция вернется на Скалу.
— Все системы настроены, — объявил Великий Магистр. Он указал мечом на слугу в робе с капюшоном, обслуживавшего пульт управления телепорта. — Начинай телепортацию.
Таинственные лиловые и синие потоки энергии выплеснулись из свернутых в спирали передатчиков, которые подковой обрамляли заднюю часть кольца телепортатора. Помещение наполнил вой архаичных трансформаторов и потрескивание кабелей. Броня Рыцарей замерцала во вспышках света.
— Imperator protectivis, — прошептал молитву Велиал — то была детская привычка, которую не сумели искоренить годы в рядах Темных Ангелов. Адресованная Императору просьба присмотреть за ним в грядущем путешествии восстановилась у него в памяти точно перед первой телепортацией. — An nostrus equivocum celestiates magna. Expeditus ave honorum Imperator Rex.
Энергия телепортера достигла максимальной мощности как раз в тот момент, когда с губ Велиала сорвался последний слог. Он почувствовал, как отрывается от земли, а сознание взлетает ввысь, оставляя тело. По ощущениям это длилось несколько минут, но в реальности прошла лишь секунда, прежде чем его тело последовало за разумом, а «Кающийся Воин» исчез.
Правда среди лжи
Выяснить, где вражеский транспорт покинул сортировочную станцию, оказалось несложно. Четырёхметровая секция забора из сетки-рабицы была завалена, а по грязи за ней широкая колея уходила в сторону шоссе. Дымка выхлопных газов все еще висела на легком ветру.
Тибелейн и Нериин первыми добрались до дыры в заборе и были уже в сотне метров, когда Аннаил и Калатий присоединились к их погоне. Над головой мелькали лендспидеры, вокруг грохотали выстрелы — бой с засевшим в складах неприятелем продолжался. Резкий треск рифтовой пушки «Меча Четыре» заглушал грохот тяжелых болтеров.
Переехав через сломанную ограду, Аннаил сначала подумал, что удалявшийся транспорт просто шел по пересеченной местности, но метров через пятьдесят они наткнулись на совсем недавно укатанную колею. Она поворачивала на юг, в сторону леса. Магистр Охоты с товарищем уже въехали под сень крайних деревьев. Аннаил и Калатий свернули на дорогу и последовали за ними.
От возбуждения Аннаил резко прибавил газу. Он не только рвался догнать товарищей и вместе с ними участвовать в битве, но и просто упивался движением под открытым небом.
— Слишком часто в последнее время нас ограничивали коридоры и улицы, — передал Аннаил боевому брату. — Нам редко удается не сдерживать «скакунов».
— Это точно, брат, — отозвался Калатий. — Когда охота становится настоящей, у души словно вырастают крылья.
Аннаил рассмеялся.
— Сабраил бы сострил что-нибудь, в отличие от меня.
— Да уж, его шуточки частенько попадали в точку. Но хоть они и поднимали нам настроение, в остальном с ним было не до смеха.
Они достигли леса. След вился между деревьями и исчезал в глубине зарослей. Аннаил чувствовал запахи топлива и выхлопных газов от «скакунов» братьев, достаточно сильные, чтобы он мог оценить расстояние до опередивших его всадников. Впереди начинался длинный поворот налево, и он увидел возможность их нагнать.
Аннаил наклонил мотоцикл влево. Колеса вгрызлись в грязь разбитой дороги. Он чувствовал, как несколько секунд проскальзывали покрышки, и, прибавив оборотов, наклонил руль, чтобы объехать массивное дерево.
— Где ты?.. — Калатий не договорил, проехав следом за Аннаилом. — Да в тебе, похоже, дух Сабраила! Вот не знал, что глупость заразна!
Аннаил едва расслышал сетования товарища: он изо всех сил жал на газ, увидев черные силуэты на дороге, мелькающие впереди между деревьями, и вспышки сенсора на дисплее «Мрачной Тени».
Он мягко провел мотоцикл между огромными стволами деревьев, по камням и корням. Увидев на мониторе, что Калатий отстал, не желая выдерживать его скорость, Аннаил задумался, не прав ли брат. Может, он правда пытается пережить потерю Сабраила с помощью дурацкого поведения? Аннаил решил выбросить это из головы. От Крыла Ворона ожидали храбрости, смелости и невозможных свершений.
Он резко направил мотоцикл в колею и едва удержался в седле, когда шины пошли юзом по гладкой земле и потащили его на другую сторону изрытой дороги. Он оглянулся и увидел, что Тибелейн и Нериин отстали почти на сто пятьдесят метров. Черный выхлоп транспорта предателей вился над дорогой, хотя саму машину было пока не видно.
В следующий поворот Аннаил вошел так круто, что едва не завалился на бок и не потерял контроль над «Мрачной Тенью». Колея была скользкой от набросанных на нее ветром листьев. Он чувствовал, как мотоцикл рвался из-под него, а колеса подпрыгивали на неровностях. Аннаил опустил ногу и вспахал пяткой грязь, вернув таким образом мотоцикл под контроль. Раненое колено снова запульсировало болью, поврежденные пучки волокон в задней части сустава посылали предупреждающие сигналы через системы брони, но «Мрачную Тень» он удержал.
Аннаил направил мотоцикл вперед. Транспорт был в трех сотнях метров впереди. Машина медленно ползла с одной стороны ложбины к другой, пока водитель пытался не потерять управление на скорости шестьдесят километров в час. Аннаил прибавил газу, используя по полной новую прямую колею от траков транспорта, и быстро сократил разрыв до двухсот метров. Вспышка кормового орудия предупредила его об опасности за секунду до того, как лазерный заряд мигнул рядом с ним.
— У них в башне мультилазер, — передал Аннаил товарищам и свернул вправо, чтобы увернуться от потока красных зарядов.
Автоприцел плазменного когтя «Мрачной Тени» попытался удержаться на ускоряющемся транспорте. Но ухабистая земля под колесами мотоцикла и маневры машины сделали это невозможным даже для машинного духа. Аннаил выстрелил интуитивно. Заряд плазмы врезался в корму транспорта. Металл ниже места попадания покорёжило, но транспорт даже не притормозил.
Стрелок транспорта наконец-то прицелился: следующий залп мультилазера обрушился на дорогу. Аннаил все еще нагонял транспорт, но медленнее из-за постоянных уклонений вправо и влево от лазерного огня. Быстрый взгляд на дисплей показал, что братья все еще в сотне метров позади.
Дорога начала поворачивать, и транспорт подставил Аннаилу бок. Борта закрывали дополнительные пластины брони, но траки были открыты. Аннаил снова открыл огонь из плазмы, целясь в нишу траков. Внезапно от машины повалил густой черный дым. Он окутал Аннаила, снизив видимость до нуля. Авточувства астартес замигали, показывая картинку через разные спектры и термомодели, а мимо проносились вспышки лазера.
Зрение Аннаила восстановилось как раз в момент, когда иссушающий шквал лазеров ударил его по правой руке и плечу, обжигая керамит брони. Он почти потерял хватку на руле, и ему пришлось затормозить, чтобы удержаться на мотоцикле. Дым от пораженной машины рассеялся, но колея стала более извилистой, заставляя транспорт и его преследователей ехать медленнее.
Увидев, что стрелок готовится к очередному выстрелу, а шесть стволов мультилазера направлены прямо на него, — Аннаил снова ударил по газам, чтобы сократить расстояние, и залп пронесся над его головой.
Он резко дернулся вперед и подъехал к транспорту так, чтобы оказаться в мертвой зоне турели, и стрелок не мог по нему выстрелить. Всего десять метров позади транспорта. Если водитель внезапно затормозит, Аннаил врежется машине в корму.
Они пронеслись над гребнем холма, дорога нырнула под ними, и Аннаил на секунду ощутил невесомость, когда «Черная Тень» оторвалась от земли. Транспорт тяжело приземлился, и еще больше дыма вырвалось из решетки двигателя. Едва не врезавшись прямо в кормовую броню транспорта, Аннаил вырулил влево и выхватил молот-корвус.
Крутой поворот дороги Аннаил увидел как раз тогда, когда замахнулся молотом. Мерцающий клюв оружия пробил внешний кожух гусениц, оставив после себя разорванные и скрученные полоски металла. Осколки металла брызнули в Аннаила, когда он резко затормозил, едва не перелетев через руль.
Транспорт потерял управление и не вписался в поворот, колеса перепахивали землю. Машина слетела с дороги и уперлась в ствол дерева, давя на него до тех пор, пока оно не упало. Аннаил увидел в открытом люке башни стрелка, завалившегося набок. Его позвоночник сломался от столкновения.
Помня приказ Тибелейна взять главаря отряда живьем, Аннаил развернулся, остановился и спешился. Держа молот в одной руке и пистолет в другой, он двинулся к машине. Передний люк с хлопком открылся, и из него показалась фигура. Это был мужчина в сером френче, с бионическими усовершенствованиями на левом плече и шее. Очевидно, это не он говорил по вокс-связи, угрожая сынам Льва. Аннаил выстрелил, и болт разнес предателю голову.
Аннаил услышал звук другого открывающегося люка и посмотрел на другую фигуру, появившуюся около башни. То была высокая женщина с гипертрофированными мышцами, наращенными с помощью стимуляторов, и седыми, коротко обрезанными волосами. В ее лицо было имплантировано вокс-устройство, заменяющее ей щеку и ухо. Короткая антенна торчала в сторону от черепа. Тело защищала броня из перекрывающих друг друга чешуек, на руках были тяжелые рукавицы с шипами на суставах, а ноги обуты в обитые металлом ботинки до колен.
Нийра Камата зашипела и спрыгнула на Аннаила с крыши транспорта.
Он сделал шаг назад и поднял молот, используя рукоять как оружие. Удар пришелся в грудь мятежницы и с громким лязгом отбросил ее на транспорт. Ошеломленная женщина упала на поднимающийся ботинок Аннаила. Бионические импланты разбились вдребезги, когда она отлетела назад и врезалась в броню машины. Она упала в грязь почти без сознания.
Аннаил услышал рев двигателей, и повернулся посмотреть, как братья тормозят и останавливаются в нескольких метрах от него. Тибелейн быстро спешился. Аннаил отступил назад, позволяя Магистру Охоты взглянуть на пленницу.
— Нийра Камата, согласно твоему приказу, брат-сержант.
Тибелейн вздернул женщину на ноги. Она плюнула кровью на шлем десантника. В ответ он хорошенько приложил мятежницу о борт транспорта.
— Чтоб вы подохли, имперские собаки! Ничего я вам не скажу!
Тибелейн убрал пистолет в кобуру и взял голову Каматы одной рукой. Его пальцы сжались, и она закричала.
— Намного более сильные противники выкладывали нам все, Камата. Ваш господин мертв, ваша армия разбита, ваш флот уничтожен. Все, на что ты можешь надеяться, — это быстрый конец. — Тибелейн переместил захват, взяв в руку запястье мятежницы. Он снова сжал пальцы, вызвав новый крик боли. — Скажи мне, где вы держите пленного, и ты больше ничего не почувствуешь.
Камата посмотрела на него, и Аннаил увидел понимание поражения в ее глазах. Она подавленно опустила взгляд.
— У меня его нет и не было, — призналась она.
— Так я и думал, — сказал Калатий.
Пленница посмотрела на него и яростно оскалилась, показывая окровавленные зубы.
— Я сказала «у меня его нет». Я не знаю, где он, но мои товарищи заставят его поплатиться за все оскорбления. Если Темные Ангелы не оставят Тарсис в течение часа, к вам вернется его труп.
— Где он? — прорычал Тибелейн. Кости в запястье Каматы раскололись. Она дернулась и с рычанием вздохнула.
— В городе, — выдохнула она. — Я не знаю, где. Спрятан. Надежно спрятан.
По ее полному боли взгляду астартес поняли, что Камата не врет. Тибелейн кивнул и прижал ее к корпусу транспорта. Его рука проломила грудь и погрузилась во внутренние органы. С последним хрипом мятежница умерла. Магистр Охоты разжал пальцы, и тело упало на землю.
— Она верила, что заложник существует, — сказал Калатий. — Возможно, что-то в этой истории правда.
Аннаил посмотрел на труп Каматы и внезапно задался вопросом, кем она была. Обычно он не тратил время на размышления о жизни предателей, но что-то в ее честном вызове тронуло его. Добровольно ли она присоединилась к мятежным силам, по принуждению или поверив ложным обещаниям? Разумеется, она врала, будто была командующим армией предателей. Было ли это от высокомерия или отчаяния? Камата легко сдалась под вопросами Тибелейна. Было похоже, что с того момента, как Темные Ангелы вступили в бой, мятежница держалась лишь призрачными надеждами.
— Наверняка она сказала правду, — сказал Аннаил. — Она рассчитывала, что мы знаем о заложнике, и пыталась сыграть, убедив нас, что он у нее.
— Она ошибалась, — сказал Калатий. — Смертельно ошибалась.
— Она подписала себе приговор, когда примкнула к антиимперским элементам, — сказал Нериин. — Кара свершилась по справедливости.
— Но что с этим предполагаемым заложником? — спросил Аннаил.
— Эту загадку легко разрешить, — сказал Тибелейн. Он подошел к мотоциклу и жестом велел остальным вернуться в седла. Когда они выполнили приказ, Тибелейн направился от разбитого транспорта обратно к складу у шоссе.
— «Меч-Четыре», лендспидеры, доложитесь, — передал запрос Магистр Охоты.
— Все противники нейтрализованы. Планетарные силы продвигаются вперед, чтобы зачистить порт, — Казимир помолчал и позволил себе смешок. — То, что от него осталось.
Когда отряд выехал из леса, Аннаил увидел поднимающиеся над портом столбы дыма. Несколько зданий были разрушены до основания, другие горели. Тарсианская пехота двигалась вперед, поддерживаемая бронетехникой. Аннаил знал, что раз Казамир сказал, что противник уничтожен, значит, так и есть.
— С историей про заложника сейчас разберемся, — сказал Тибелейн. Вокс-канал затрещал, когда он направил передачу через системы своего «скакуна», чтобы связаться с кем-нибудь из техперсонала на мостике «Безжалостного Правосудия». — Говорит Магистр Охоты Тибелейн. Мне нужен полный список потерь наших сил со ссылками на пропавших без вести.
«Запрос получен, Магистр Охоты. Собираем отчет».
На время анализа данных канал замолчал. Черные Рыцари достигли магистрали, промчались мимо бронированных машин тарсианцев и оказались в полукилометре от горящего порта. Через минуту стратегион прислал ответ.
«Объединенные потери — семь боевых братьев Второй роты убиты в бою, тринадцать переданы в апотекарион. Потери Первой роты следующие: трое убиты. Двое доставлены в апотекарион».
— Доклад получен, «Безжалостное Правосудие», — Тибелейн повернулся в седле и посмотрел на отделение. — Нет никаких заложников. Вся эта история была выдумкой.
— Странно, — сказал Аннаил.
— Страннее, чем возможность, что одного из наших братьев взяли живым? — сказал Калатий. — Я знаю, какой из этих вариантов более вероятен.
— Та женщина, Камата, думала, что заложник был. Мы все это видели. Значит, кто-то ей сказал, что заложник существует. С какой целью? Зачем обманывать союзника?
Остальные замолчали, и Аннаил понял, какую неприятную тему затронул. Как Черные Рыцари, они были посвящены в тайны Темных Ангелов. В тайны, которые не знали даже другие члены Крыла Ворона. Большинство их боевых братьев даже не знали о Падших и участии Хоруса в разрушении Древнего Калибана…
— Обманам врага несть числа, — наконец, сказал Нериин. — Если бы нам нужно было тратить мысли на распутывание всяких секретов и хитросплетений, мы были бы философами, а не воинами. В сутках мало часов и без зыбких игр разума.
— Думаю, в словах брата Аннаила есть смысл, — сказал Калатий. — Но я тут подумал еще кое о чем. Мы сообщили, что Сабраил погиб, но тела до сих пор не нашли. Может, есть и другие, погибшие в бою, чью смерть приняли без подтверждения.
— Это возможно, — признал Тибелейн. Его вокс снова затрещал, когда Магистр Охоты усилил сигнал. — «Безжалостное Правосудие», доклад о потерях требует уточнения. Сколько потерь братьев было подтверждено визуально или системами наблюдения?
«Уточнения займут время, Магистр Охоты. Нужно связаться с отчитавшимися сержантами и проанализировать тактические данные систем наблюдения».
— Я терпеливый человек, — ответил Тибелейн.
«Разумеется, Магистр Охоты. Прошу прощения, если мои слова прозвучали как-то не так. Я соберу отчет как можно быстрее».
Пока они ждали, Аннаил наблюдал за тарсианцами, занимающими полуразрушенную сортировочную станцию. «Меч-Четыре» отбыл, чтобы продолжать прикрывать их с воздуха, в то время, как лендспидеры Крыла Ворона гудели взад-вперед над войсками с орудиями наготове, чтобы обеспечивать подавляющее огневое превосходство.
Между колонной бронетехники и Черными Рыцарями было мало взаимодействия, и Аннаил задумался, что тарсианцы думают о сверхчеловеческих союзниках. В их глазах могло быть так, будто Темные Ангелы принесли в их мир войну вместо того, чтобы прибыть в подходящее время и помочь в его защите.
Аннаил мало что знал о текущей стратегической ситуации, но у Великих Магистров Велиала и Саммаила наверняка имелись веские причины привести сюда ударную группу для своевременного вмешательства. Несомненно, это была информация, добытая на устрашающем демоническом мире или, возможно, от Падшего, захваченного отрядом Саммаила на Фиесте.
Эти размышления принесли Аннаилу некоторое удовлетворение. Случившееся доказывало правильность Охоты. Захват предателя-астартес на Фиесте, возможно, предотвратил опустошение Тарсиса. Тарсианцы никогда не узнают истинной причины, почему Темные Ангелы прибыли так вовремя, но не в момент катастрофы. Они вернулись в мир, разоренный преступлениями одного из Падших, и видят, как он избежал зловещих планов другого.
Это даже немного примиряло с поражениями на Писцине.
Цепь мыслей Аннаила была прервана ответом техника Тибелейну.
«Магистр охоты, доложено о четырех потерях, чья смерть не подтверждена, — сказал серв. — Брат Сабраил из вашего эскадрона, братья Орий и Гарбедон и сержант Полеметий из Первой роты».
— Благодарю, «Безжалостное Правосудие». Передайте последние известные координаты братьев и телеметрические частоты их маяков, — Тибелейн отключился от широковещательной передачи дальнего действия и обратился к товарищам. — Мы проверим, правы ли Аннаил и Калатий, и не захвачен ли врагом один из наших братьев. Брат Казамир, встречаемся на моей позиции, я забираю твой лендспидер. Аннаил, ты со мной. Посмотрим, как хорошо ты помнишь тренировки с тяжелым болтером.
Телепортация, атака
В тот самый момент, когда Велиал оказался на борту вражеского корабля, сенсориум ожил от множества сигналов. Вспышки белого света, идущие от сдерживающих полей трех плазменных реакторов, перекрывали все остальные сигнатуры поблизости. Из-за бликов Велиал с трудом разбирал сотни рун, означавших чужое присутствие. Потребовалось несколько секунд, чтобы сенсориум перестроил работу с учетом близости реакторов и двигателей корабля. Все это время Велиал изучал обстановку более традиционным способом.
Великий Магистр и рыцари Крыла Смерти оказались именно там, где и планировалось, — в широком и высоком коридоре, который простирался на несколько сотен метров, соединяя левый борт и машинную палубу правого борта, и пересекал реакторный отсек впереди. Все вокруг купалось в оранжевом свете — то было зарево битвы.
Плоский металлический настил и переборки пребывали в изрядно скверном состоянии — везде, куда падал взгляд, виднелись ржавчина и повреждения. Сквозь широкие проемы арок, которые проходили по всей длине коридора, Велиал мог разглядеть скопления сервиторов контроля — иссохших полулюдей, подключенных к мириадам систем двигателей тяжелого крейсера.
Сенсориум прибавил изображению четкости, подавив сигнал от плазменных щитов, и Велиал смог рассмотреть корабельную команду более внимательно. Ряды сервиторов были представлены линиями из серых точек, которые простирались еще на две сотни метров за его спиной и тремя палубами выше и ниже. Присутствовали и более яркие точки: надсмотрщики и техножрецы, что прохаживались вдоль рядов и еще не осознавали, что на корабле враги.
— Вперед, к цели, — сказал Велиал воинам, указывая мечом на две пары высоких дверей, которыми заканчивался огромный коридор. — Убивайте всех, кого увидите.
Сенсориум уловил новый выброс энергии на правом борту двенадцатью палубами выше. Дело рук тех отделений Крыла Смерти, которым было поручено нанести как можно больше повреждений орудийным палубам. Целью третьего и четвертого отделений станут генераторы пустотных щитов, но должно было пройти еще полминуты, прежде чем перезарядка телепортеров завершится.
Сирена оповестила команду флагмана о присутствии незваных гостей. Пронзительный голос пролаял по громкой связи приказы на жаргоне, которого Велиал не понял. Он предположил, что это жаргон пиратов, из которых состоял костяк флота, но на миг задался вопросом, нет ли у этого языка более темной связи — с демонами Ультора. Явных признаков заражения Хаосом Велиал не видел, но был готов к худшему.
Под ударами булав Барзареона и Дералия двери распахнулись, открывая сплетение коридоров и винтовых лестниц вокруг двух открытых лифтовых шахт. Велиал провел отделение дальше, и встроенные лампы терминаторской брони омыли замкнутое пространство корабля бледным светом.
Неожиданно к их позиции устремилось множество сигналов с ближайших верхних и нижних палуб, наводняя лестницы, словно муравьи.
— Барзареон, Галбарад, прикройте тыл.
Два рыцаря отделились от группы и повернулись назад. Краем глаза, через связь с Барзареоном, Велиал мог рассмотреть, как в поле зрения появляются первые члены команды корабля. Они были босиком, в грязных серых, синих или зеленых комбинезонах. Насколько он видел, все присутствующие были мужчинами — их головы были чисто выбриты, а открытые участки кожи покрывали красные татуировки из сцепленных кругов.
Вооружили их плохо: большинство — кусками труб и инструментами, и лишь немногие с трудом держали длинные корабельные багры. Кое у кого имелись ножи: то грубые, но правильно выкованные кинжалы, то заточенные обломки металла с обмотанными тряпьем рукоятями. Но все были одинаково истощенными из-за нехватки пищи, с запавшими потухшими глазами и изжелта-бледной кожей.
Их стремительное продвижение сменилось неуверенным ковылянием, когда люди в первых рядах увидели, кто им противостоит. Один взгляд на облаченных в броню гигантов, с которыми им приказали сражаться, — и решимость в их глазах превратилась в отчаяние. Шлепанье ног по металлическим решеткам палубы поутихло, кто-то попытался развернуться и отступить, но путь перекрывали те, кто стоял сзади. Сменив точку зрения на Галбарада, Велиал увидел за спинами первых дюжин корабельного экипажа надсмотрщика с электрохлыстом. Он что-то рычал, подгоняя сервов ударами.
Барзареон не стал дожидаться, пока враги приблизятся. Он рванул вперед, смяв булавой несколько тел за один удар. Возгласы рабов превратились в панические вопли, когда рыцарь Крыла Смерти ворвался в их толпу. Он давил их щитом о стены коридора, топтал ногами упавших, а его булава уничтожала все, к чему прикасалась.
Галбараду мало что оставалось делать, кроме как следовать за боевым братом и уничтожать любого, кто сумел выжить в этой бойне.
Выйдя к широкой феррокритовой лестнице на огибающую реакторный отсек галерею, Велиал вплотную занялся тем, что творилось вокруг. На спуске его встретили шквалом лазерных выстрелов и дроби, отражавшихся и рикошетящих от его брони без всякого вреда для нее.
Его штурмболтер рявкнул в ответ. Первый залп свалил трех врагов. Они были вооружены лучше, чем палубные рабы с нижних палуб. Охрана реактора сгруппировалась вокруг еретехов в грязных красных робах. Эти солдаты, как и их хозяева, носили красное. Их стеганые куртки и багряные килты контрастировали с открытыми шлемами, обитыми железными пластинами высокими сапогами и поблескивавшими на перчатках шипами. Члены команды падали на колени и прятались за балками и колоннами. Некоторые охранники реакторов несли цепные мечи, явно как знак ранга, у некоторых на шлемах сверкали позолоченные полосы. Велиал решил, что это были палубные офицеры или что-то в этом роде.
Коридоры вышли в большое помещение с куполом шириной метров в сто пятьдесят. В кругу, сформированном приподнятой платформой, треугольником стояли три реактора. Посреди них находилась структура, похожая на притопленное на две трети в пол яйцо. Несколькокилометров кабелей и труб петлями были намотаны вокруг реакторов. Как и снаружи на палубах, везде виднелись признаки плохого технического обслуживания. С оголенной проводки сыпались фонтаны искр, а из труб теплоотвода и охлаждения вырывались пар и ледяная дымка.
Энергетическое поле, генерируемое железным нимбом Великого Магистра, вспыхнуло: он снова попал под огонь противника. Зандориил прошел мимо вновь открывшего стрельбу Велиала. На этот раз магистр сосредоточился на группе противников слева. Крагарион и Дералий шли за командиром с поднятыми силовыми щитами.
Пока рыцари наступали направо, Велиал продолжил стрелять влево. Еретехи были не столь отважны или, возможно, не столь глупы, как надсмотрщики рабов: кольцо красных одежд, отстреливаясь, отступало от надвигающихся терминаторов.
Велиал подбежал к основанию лестницы. Он изменил точку зрения, чтобы увидеть, как дела у арьергарда, и убедиться, что о Галбараде и Барзареоне можно не беспокоиться. Коридор перед ними был залит кровью и завален телами убитых палубных сервов. Надзиратель ничем среди них не выделялся, его кнут затерялся в кровавом месиве. Взгляд Галбарада обратился к товарищу, и в течение нескольких секунд Велиал видел Барзареона, чья белая броня практически потерялась среди алого блеска.
Флагман внезапно с грохотом вздрогнул. Купол провалился и осыпался на реакторы дождем из осколков металла и феррокрита. Терминаторы не пострадали, зато сервы из команды, пытавшиеся сбежать от Зандориила и его компаньонов, покатились по полу.
— «Кающийся Воин», — прорычал Велиал в вокс. — Прекратите обстрел кормовой части. Реакторы крайне нестабильны. Я прямо перед ними!
— Извините, брат Велиал, — ответил Сапфон. — Мы сами понесли урон. У нас пробоина в середине корабля из-за сбоя в расчетах орудий прикрытия.
— Прекратите огонь немедленно, — приказал Велиал. — Сконцентрируйте огонь на втором мостике и носовых отсеках. Мы не должны нести потери от собственного обстрела.
— Огонь прекращен, брат. Храни нас Лев.
Великий Магистр быстро шагнул к мятежникам, продолжавшим стрельбу по нему. В отличие от тех, что противостояли Магистру Рыцарей и его воинам, эти предатели оставались на позициях и отчаянно стреляли из лазружей. Защитное поле превратилось в красный ореол, когда Велиал обрушился на ближайшую группу с Мечом Тишины.
Велиал был одним из лучших мечников ордена: он выигрывал практически все поединки с тех пор, как вступил в ряды Темных Ангелов. Члены экипажа были противниками не опаснее, чем соломенные чучела, на которых он тренировался на Брегундии, когда был сквайром Общества Эбеновой Звезды. Меч Тишины без особых усилий разрубил поднятые приклады, оружие и шеи, не встретив сопротивления. Победа Велиала была вопросом техники и времени.
Перед магистром встал еретех с кривым серпом-когтем вместо левой руки. Лезвие мерцало силовым полем. Под капюшоном еретеха виднелась бронзовая с золотом маска. На левой щеке — слеза из рубина; странно сентиментальное украшение для того, кто когда-то был членом Адептус Механикус.
Хотя его оружие было куда серьезнее, нежели кинжалы и штыки членов экипажа, навыки жреца были невысоки. Велиал парировал первый сильный удар. Клинки столкнулись, вызвав маленький шторм из молний. Не желая тратить впустую драгоценное время, отведенное на миссию, Велиал повернул меч и ударил, целясь в горло еретеха. Мгновение — и мертвый полуобезглавленный адепт сполз на пол. Из разрубленной искусственной трахеи с шипением, как из сломанного клапана, вырывался воздух.
Еретехи осознали, что, отступив, оставят Велиалу полную свободу действия на реакторной палубе. Этого они не могли допустить, поэтому металлическими голосами проревели приказы, физически отрезав некоторым своим воинам с особым кодированием возможность отступить.
Несмотря на искусственный прилив энтузиазма команды, новое наступление закончилось не лучше, чем их оборона. В течение следующей минуты Велиал застрелил двадцать или тридцать противников, сделав новые атаки невозможными.
Он видел через сенсориум, что Зандориил, Крагарион и Дералий наконец загнали несколько дюжин членов команды в угол около трех труб, каждая из которых была с человеческий рост в диаметре и связывала реакторы с главными двигателями. Зеленые ореолы цепа и булав рыцарей придавали бойне потусторонний вид. Вырывающиеся из труб клубы пара подсвечивались зеленым и вздрагивали с каждым движением оружия.
Сенсориум предупредил Велиала о прибытии впереди, в нескольких метрах, клети подъемника, протянутого вниз с одной из верхних палуб. Телескопические двери с грохотом открылись. Еретехи и их солдаты расступились, давая дорогу вновь прибывшим.
Две громадные фигуры почти закрыли проем. Велиал узнал в них огринов, от плоти которых мало что осталось. Бледно-синяя кожа обоих была усеяна острыми подкожными имплантами, а вздутые, как трубки, вены пульсировали от текущих по ним убийственных стимуляторов и стероидных смесей. Головы огринов были заключены в стальные шлемы с единственным узким разрезом, в котором виднелись красные глаза. Их руки были удалены и заменены у одного пилами с цепными дисками, у другого — дрелеобразным устройством и силовым молотом.
В небольшом промежутке между громилами Велиал увидел их предводительницу. Она также была одета как Адептус Механикус, но под ее одеянием виднелась броня из бледно-серых перекрывающихся пластин. Велиал бросил взгляд на синеватое сияние плазмы — пистолет в руке магоса.
— Наконец-то, — сказал Велиал товарищам, поднимая меч в приветствии. — Противник, который может меня испытать.
Пропавший брат
Лендспидер под управлением Тибелейна мягко остановился у груды развалин, перекрывавшей одну из улиц Стрейсганта. Аннаил повернул тяжелый болтер, чтобы прикрыться от верхних этажей изрешеченного здания, похожего на ракушку, затем направил в сторону главного проспекта. Там было пусто, но что-то настораживало, держа в невольном напряжении каждую клетку его тела.
— Точно, то самое место, — сказал Тибелейн, спрыгивая с зависшего лендспидера. На сканере «Быстрого Когтя» мерцала отметка тактической дредноутской брони сержанта Полеметия. Она была под массой скрученного металла и кабелей.
— Согласно отчету, он не телепортировался со своим отделением обратно на орбиту, но никто не видел его мертвым.
Тибелейн откинул в сторону рваный лист пластали и открыл дымящийся двигатель. Среди развалин и мусора Аннаил разглядел очертания трех шагающих погрузчиков, каждый почти вдвое выше космического десантника. Их корпуса прошивали следы болтов и характерные разрывы от силового кулака. Были и другие повреждения: след удара силовым мечом, липкие остатки прометия от тяжелого огнемета.
— Вот он, — объявил Тибелейн, отталкивая в сторону одну из сожженных и разбитых военных машин. Мультилазер на одной из них, схожий с тем, что был на транспорте Каматы, бессильно качнулся из стороны в сторону, когда Магистр Охоты приподнял остов. Костяная броня Полеметия белела на фоне темной феррокритовой дороги. Аннаил рассмотрел красный символ Темных Ангелов на его наплечнике и золотой крылатый череп на груди. Поперек тела в броне лежала бронированная нога погрузчика, отделенная от машины одним ударом силового клинка. Мертвец до сих пор сжимал этот клинок в руке. Терминатор был без головы. От нее ничего не осталось.
— Точно мертв, — произнес Аннаил. — Пусть доблесть будет его надгробием.
— Честь его памяти, — пробормотал в ответ Тибелейн. — Нам остается подтвердить гибель Сабраила и Ория.
— Ближе всего к нам точка, где последний раз видели Сабраила, — сказал Аннаил, прокручивая показания навигатора на дисплее перед собой. Он изучил данные на схеме. — Некоторые силы вторжения все еще держатся между нами и этой точкой. Тарсианцы были зажаты с флангов, когда наши братья из Крыла Смерти оставили их с добычей. Похоже, теперь они едва сдерживают противника.
— Значит, это и есть наша следующая цель, — сказал Тибелейн, взбираясь обратно в лендспидер.
Антиграв машины взвыл, когда Магистр Охоты направил ее поверх руин. К этим звукам присоединился более хриплый рев двигателей. Лендспидер ринулся вперед, отражая черными боками небо. Над их головами поднимались клубы дыма, отбрасывающие синие тени. День уже клонился к концу, и местное солнце висело над самыми крышами зданий, отражаясь от тысяч разбитых окон.
Аннаил продолжил прикрывать тылы с тяжелым болтером, поглядывая то на сканер, то на дорогу. Тибелейн управлял лендспидером с кажущейся простотой, выработанной десятилетиями опыта. Он сворачивал в мелькающие тесные переулки, по которым лендспидер едва мог пройти, на скорости выносился на широкие рынки и гнал через разбитые боями площади.
Они проносились мимо стаек гражданских, копошащихся в развалинах своих домов. Многие останавливались и смотрели на Тёмных Ангелов. Одни выкрикивали приветствия, другие махали руками, но большинство в немом испуге смотрело на богов войны, спустившихся к смертным.
Аннаил заметил, что почти все они — моложе тридцати, не считая нескольких старух. Старший из мужчин наверняка был совсем юнцом, ребенком, когда Астелян, засевший в своей цитадели, и его Священные Отряды держали планету в страхе, уничтожая людей миллионами. Многие из встреченных были еще моложе — счастливчики, которые не помнили тех страшных времен.
Погибшие поколения, подумал Аннаил. Извращенные варварскими помыслами Падших или убитые за несогласие или даже за смирение. Стрейсганд был отстроен заново, но глубоко в душах людей Тарсиса остались раны от смуты. Должны смениться поколения, чтобы они исцелились, а новая война только добавила времени работы.
— Будь прокляты предатели, все до одного, — проворчал Аннаил. — Чтоб их душонкам гореть в вечных муках за все несчастья, что они обрушили на этих людей.
— Будут гореть, — заверил Тибелейн. — Как только наши клинки и болты доставят их прямо в ад!
Несколько мгновений спустя Аннаил расслышал мерные удары артиллерии неподалеку. Стреляли, казалось, прямой наводкой, — судя по длине паузы между выстрелом и ударом снаряда в цель. Аннаил оглянулся и увидел раздуваемые ветром клубы пыли спереди и левее. Он соотнес наблюдение с данными сканера и понял, что предатели скрывались в жилом блоке на девятом этаже, возвышаясь над несколькими цехами и мастерскими, в которых расположились тарсианцы.
— Сабраил упал на бульвар с той стороны от вон того блока, — сказал он Тибелейну. — Если пройти дальше, эта дорога и поворот...
— Обходные пути нам ни к чему, — сказал Тибелейн, бросив лендспидер в крутой подъем на крыши обрамляющих улицу зданий. Они поднимались, пробираясь через клубы пара из разрушенной прачечной. Пар закрутился за их кормой, когда Магистр Охоты прибавил ходу. Ауспик издал сигнал тревоги, обнаружив приближающийся снаряд. Тибелейн уже тянул штурвал вправо, когда Аннаил поднял взгляд и увидел ракету, выпущенную с верхних этажей блока. Снаряд просвистел в нескольких метрах слева от них и взорвался на крыше прачечной.
Аннаил за секунду отследил его траекторию и развернул тяжелый болтер. Он открыл огонь, сделав четыре очереди. Взрывные болты ударили в феррокритовую стену вокруг окна, откуда вылетела ракета, и взорвались в комнате за ним.
Артиллерийское орудие, стоящее где-то справа, выстрелило снова, и угловой кусок здания в три яруса упал наружу. Из разорванных труб хлынула вода, а провода заискрили в обломках.
Теперь, когда они были ближе, Аннаил увидел очереди лазеров и трассирующий огонь между нижними уровнями и тарсианскими солдатами в окруженных комплексах. Тибелейн спустил лендспидер на землю, всего в паре метров от закричавших солдат. Отсюда через двери комплекса Аннаилу было видно множество мертвецов в форме тарсианского ополчения. Видимо, они погибли во время неудачных атак.
— Чего ты ждешь?! — прорычал Тибелейн. — Цели на линии, огонь!
Пристыженный из-за секундной потери внимания, Аннаил очнулся от своих мыслей, и его смущение превратилось в ярость. Он выпустил длинную очередь из тяжелого болтера. В сторону окон второго этажа понесся град болтов. Во вспышках Аннаил увидел в некоторых окнах искаженные болью бледные лица, кирпичные стены и рамы, забрызганные кровью.
Гудя, словно огромный шершень, штурмовая пушка Тибелейна открыла огонь. Аннаил почувствовал толчок от внезапной отдачи, настолько мощной, что она притормаживала движущийся в воздухе спидер, — так силен был поток снарядов. Витражные окна на первом этаже — похоже, местная часовня, — разлетелись облаком пестрых осколков и обломков каменных стен.
Тибелейн резко развернул лендспидер на месте. Они замерли напротив одного из входов в блок. Короткий лестничный пролет был бурым от высохшей крови, а рядом с массивными деревянными дверьми растянулись три тела.
— Огонь на подавление, второй этаж, — скомандовал Тибелейн. Он переключил вокс на внешний канал. — Воины Тарсиса, освободите свои земли от грязи предательства! Мы, Темные Ангелы, рады сражаться с вами в одних рядах!
Аннаил снова открыл огонь, дав по короткой очереди в каждое окно выше входа, быстро перемещая прицел от одного к другому и обратно. Тибелейн разнес в щепки деревянные двери залпом из штурмовой пушки, затем выпустил несколько тысяч болтов в соседние комнаты. Бронебойные снаряды прошли через феррокритовые стены и разнесли вдребезги все, что было внутри.
Тарсианский офицер, ободренный присутствием Ангелов Смерти, взял на себя инициативу. Отделение ополчения последовал за размахивающим мечом тарсианцем через дорогу, поднимая лазганы с примкнутыми штыками. Вокруг лендспидера снова поднялся огонь, когда тарсианцы принялись стрелять из всех имеющихся орудий, прикрывая атаку еще двух отделений, мчащихся через дорогу.
Пересечь улицу удалось не всем тарсианцам. Пули и лазерные вспышки с верхних этажей выкосили четверть солдат. Аннаил что было сил поливал неприятеля ответным огнем из тяжелого болтера, пока Тибелейн маневрировал от одной группы к другой.
Ауспик снова просигналил об атаке, но в этот раз Тибелейну не хватило времени уклониться от приближающейся ракеты. Она ударила в «Быстрый Коготь» над блоком двигателя, сразу за головой Аннаила. Броня десантника взревела сигналами тревоги, когда на него обрушилась шрапнель и огонь.
«Быстрый Коготь» резко повернулся направо — и сделал три полных круга, прежде чем Тибелейн сумел выровнять мощность двигателей. Аннаил наклонился вбок и оглянулся, чтобы рассмотреть и оценить повреждения. Из трещины в керамитовой бронепластине вился дымок. Огонь быстро потух благодаря внутренним регуляторным системам. На одной из сторон рваной дыры появилась изморозь.
— Пробита система охлаждения. Мы не сможем разогнаться до максимума без перегрева.
— Мы тут уже достаточно сделали, — сказал Тибелейн, направляя лендспидер вниз по улице. — Давай проверим, что там с Сабраилом.
Аннаил выпустил еще несколько очередей в мелькнувшие на третьем и четвертом этаже фигуры, пока Тибелейн управлял лендспидером, пытаясь компенсировать антигравом потери в мощности двигателя. «Быстрый Коготь» медленно покачивался, как будто плыл по волнам, мешая Аннаилу вести прицельный огонь, но он не прекращал стрельбу, пока лендспидер не доехал до конца главной улицы, и место схватки не скрылось из виду.
Они резко свернули налево под железнодорожный мост, затем поднялись по крутой крыше конечной станции, чудом не врезавшись в ее башню с часами. За станцией лежал длинный бульвар, который должен был вывести их к последнему известному месту нахождения Сабраила.
Аннаил знал, что метров через триста должен появиться телеметрический сигнал боевого брата. Но сканер ничего не показывал. Само по себе это ничего не значило: если броне нужно было компенсировать потери мощности или повреждений, в ней первым делом часто отключался именно маяк. Однако сейчас, после упоминания заложника, Аннаил испытывал сложные чувства. Надежда, что брат — друг, если быть честным, — мог выжить, смешивалась с раздражением из-за того, что Сабраил их всех опозорил, позволив захватить себя в плен.
Они нашли точное место, где по приказу Асмодея Черные Рыцари остановили атаку, а Сабраил, ослушавшись, продолжил сражаться с вражеским транспортом в одиночку. Тибелейн притормозил, когда они повернули за следующий угол. Здесь в полотне дороги был небольшой кратер, окруженный кусками черной блестящей брони. Вокруг валялись четыре окровавленных и сожженных мертвеца и части тел.
— Похоже, он воспользовался протоколом самоликвидации, — сказал Аннаил.
— Нет, — отозвался Тибелейн, оставив лендспидер парить над местом взрыва. Магистр Охоты несколько минут изучал место крушения. Он вернулся, держа в руках кусок топливного бака.
— Это все обломки его «скакуна». Остатков брони нет, — сказал Тибелейн, оглядываясь на обломки. — Люди — молодые тарсианцы. Сабраила, должно быть, схватили, и его мотоцикл активировал протокол самоуничтожения. Тарсианцы, скорее всего, попытались украсть мотоцикл, и он взорвал плазменное ядро «Когтя».
Магистр Охоты вернулся на место пилота, но взялся за пульт, а не за штурвал. Его голова покачивалась некоторое время, пока он был погружен в свои мысли. В конце концов он выпрямился и взялся за штурвал.
— Похоже, наш строптивец пока жив, но боюсь, это ненадолго.
Клинок против чудовища
Велиал шагнул вперед, чтобы перехватить аугментированных огринов до того, как они выйдут из клети подъемника. Он открыл по ближайшему монстру огонь из штурмболтера. Болты вырывали куски из прошитой заклепками плоти, но повреждения оказались неглубокими. Толстый слой жира и пласты мышц не давали болтам проникнуть в тело.
Тактика боя в терминаторской броне была особым искусством: воин должен был использовать инерцию и вес скафандра. Велиал владел этим искусством в полной мере. Он приблизился к раненому огрину и поднял меч. Удар Меча Тишины пришелся на локоть цели. Отрезанная рука с трещащим цепным мечом упала на палубу.
Огрин почти не обратил внимания на рану и, выйдя из клети, сделал выпад другой рукой. Диск циркулярной пилы проскользнул по левому наплечнику Велиала и испортил выставленный на нем Crux Terminatus. Но магистр уже атаковал следующего огрина, который пытался протиснуться мимо собрата.
Меч Тишины метнулся к груди недочеловека, но торопливо поднятая рука-молот твари отклонила его от поблескивающего шлема. Искры посыпались на бледную грудь огрина и броню Велиала. Вращающийся бур на другой руке встретил выпад Великого Магистра. Кончик, поблескивающий алмазным покрытием, врезался в брюшные пластины терминаторской брони.
Удар почти остановил его, не дав сделать следующий шаг — и оставил открытым для удара огрина, что поднимался на ноги позади магистра. Велиал сместил центр тяжести и сделал выпад мечом, блокируя удар стремящейся к нему цепной пилы. Бур вгрызся в его броню. Велиал выстрелил из штурмболтера огрину в живот. Снаряды разрывали плоть и лежащую под ней бионику и улучшения. Магистр позволил огрину оттолкнуть себя, чтобы не дать его оружию вгрызться в броню глубже, и тем самым почти упал в объятия монстра — чтобы ударить Мечом Тишины по его бедру.
Густая кровь хлынула из бедренной артерии твари. Огрин качнулся назад, вытаскивая бур. С брони Велиала посыпались искры. Однорукий огрин снова ударил пилой, но Железный Нимб Велиала принял удар на себя.
Борьба с огринами подставила Велиала под плазменный пистолет магоса — и та не упустила шанс. Шар плазмы мелькнул между ее огромными телохранителями и врезался в уже ослабленный левый наплечник Велиала. Пластина от заряда плазмы развалилась. Энергия удара и внезапная потеря веса на плече заставили Велиала пошатнуться. Магистр поднял штурмболтер и открыл огонь. Автоприцел оружия позволил ему вести огонь по техножрице, даже несмотря на то, что сам Велиал смотрел в другую сторону.
Болты легко разорвали магосу одежду, но ударились о скрытую под тканью броню. Взрывы опалили красное одеяние, не причинив противнице видимого вреда. Не останавливаясь, Велиал на секунду отвлекся проверить отделение. Рыцари почти уничтожили еретехов и членов команды, которых загнали в тупик около энергетического моста. Но обогнуть опору крана, чтобы помочь Великому Магистру, они бы не успели.
Оттого, что еще не устранен ни один из противников, Велиал рассердился. Он парировал удар нацеленного в голову бура и, изменив стратегию, ударил штурмболтером в подбородок огрина, ломая ему челюсть и клыки. Это дало магистру полметра пространства, чтобы отступить и отгородиться массивной тушей огрина от второго недочеловека.
На мгновение оставшись с противником один на один, Велиал постарался потратить время с пользой. Меч Тишины оставил глубокие следы в плоти огрина. Мерцающий синим силовой клинок проходил через кости под плотью так же легко, как через сталь или феррокрит. Магистр четырежды ударил огрина в грудь, оголив грудину и ребра. Велиал закончил атаку росчерком, направив меч через ребра огрину прямо в массивное сердце. Он освободил Меч Тишины и плечом толкнул умирающего монстра на магоса, которая пыталась выйти из клети.
Велиал решил пойти на небольшой просчитанный риск. Он шагнул влево, на место павшего огрина, и зашел в клеть подъемника. Он оказался в помещении, где не мог маневрировать или отступать, но это дало ему лишнюю секунду, чтобы застать магоса врасплох. Два железных манипулятора возникли у нее за спиной и попытались схватить стальными когтями оружие Велиала. Он обрезал одну механическую конечность и открыл огонь из штурмболтера по участку спины между ее лопаток в надежде, что броня магоса здесь менее прочна. Но надежда не оправдалась: болты не причинили ей вреда. Магос повернулась, наводя на терминатора плазменный пистолет.
Велиал преодолел расстояние между ними и отбил пистолет штурмболтером так, что его выстрел ушел высоко в конструкции подъемника. Он ударил магоса в лицо кулаком с зажатым в нем мечом. Респираторный имплант, закрывающий ее рот и нос, треснул. Велиал увидел, как ее глаза испуганно расширились, когда подача воздуха отключилась. В ее взгляде появилась паника.
На мгновение магос заколебалась, и этого времени Велиалу вполне хватило, чтобы ударить ее штурмболтером по голове. Магос упала на колени. Через один удар сердца Меч Тишины описал дугу и одним ударом обезглавил еретичку.
Удар мерцающего молота прямо в голову застал Велиала врасплох и заставил сделать несколько неуклюжих шагов назад. Уцелевший огрин вошел в тесную клеть, даже не взглянув на мертвую хозяйку. Его бур разорвал табард Велиала и проскрежетал по крылатому мечу на груди магистра.
В тесной клети не было даже возможности хорошо замахнуться, и все, что Велиал мог сделать, это стрелять поверх руки огрина. Тварь рычала то ли от боли, то ли от ярости. Алые глаза яростно смотрели из глубин ведрообразного шлема.
Огрин сжал Велиала в медвежьих объятиях, поднял и ударил его о заднюю часть клети. Удар причинил мало вреда, но штурмболтер магистра оказался прижатым к его телу, а в поднятой руке замер бесполезный меч. Тварь отступила на шаг и ударила его о стену снова. Заскрипел металл.
Великий магистр нанес удар пяткой по внутренней части колена огрина. Нога твари подломилась, давая Велиалу вновь поставить ногу на пол. Но, хотя огрин и пошатнулся, отчаянной хватки он не ослабил.
Велиал уперся обеими ногами в пол и оттолкнул противника назад, вынуждая его отступить и споткнуться о труп мертвого собрата. Потеряв равновесие, огрин инстинктивно попытался выставить руку, чтобы удержаться, забыв, что ее больше нет. От бура тут не было толку — он отскочил от твердой палубы, и огрин упал навзничь.
Велиал воспользовался моментом, чтобы захватить локтем шею огрина, и сломанная челюсть оказалась зажата между толстыми пластинами брони. Магистр сплел руки, пытаясь лишить монстра головы, но ему не хватило пространства для маневра.
Огрин попытался перекатиться, но Велиал удержал захват и навалился на спину огрина, прижимая его к полу весом своей терминаторской брони. Лишенный нормальных рук, аугментированный полузверь не мог найти точку опоры, чтобы подняться, и выл, брыкаясь, словно сломанный скакун.
Велиал оттянул голову твари назад и полоснул мерцающим клинком по ее шее, разрезая металлизированную трахею и укрепленные сухожилия. Кровь твари, похожа на густое масло, больше пузырилась, чем вытекала.
Огрин вздрогнул и замер под Велиалом.
«Великий Магистр!» — обеспокоенный голос Галбарада заставил Велиала переключиться на визоры Рыцаря Крыла Смерти.
Галбараду не пришлось объяснять, из-за чего беспокоится. Проход перед рыцарем был загроможден трупами команды и палубных сервов. Велиал заметил несколько бронированных фигур, подсвеченных отсветами их плазменных орудий, которые приближались к терминаторам по месиву из тел.
— Продержитесь еще пару минут, — велел Велиал своему арьергарду. — Зандориил, Крагарион, Дералий, встречаемся у входа в плазменный отсек.
Он переключился на свою точку зрения, когда повернул направо и направился к месту встречи с остальным отделением. Движение его правого глаза включило стратегический экран. Перед взглядом предстала схема корабля. Несколько темных рун отмечали цели для других команд Крыла Смерти. Большинство было перечеркнуто красной чертой — знак того, что цели были уничтожены. Но генераторы пустотных щитов все еще были целы.
— Сержант Кальдерон, доложите.
«Двое раненых, оба эвакуированы обратно на „Кающийся Воин”. Продвижение медленное, достижение цели вряд ли возможно, противник собирает силы».
— Принято. Возвращайтесь на ударный крейсер во избежание дальнейших потерь, — Велиал сменил вокс-канал и обратился к рыцарям. — Зандориил, Крагарион и Дералий, усилить арьергард. Обеспечить возможность телепортации в главном зале. Здесь под куполом слишком много помех от плазмохранилищ, чтобы поймать сигнал. Иду на соединение с вами.
Он едва услышал голоса, подтверждающие получение приказа, и занялся тремя плазменными реакторами.
Главные реакторов имели усиленную броню. Даже если бы он смог прорваться через силовые поля, то сами эти оболочки были толщиной в два или три метра. Он должен был прервать передачу энергии к генераторным щитам, не вызывая коллапса реактора: это привело бы к гибели всех, кто находился на судне, включая более чем две дюжины воинов Крыла Смерти.
Его взгляд вернулся к выставленным кабелям и неаккуратно залатанным трубам с хладагентом, которые пересекали среднюю часть отсека. Сказать, куда вел каждый из кабелей или труб, было невозможно. Велиал выпустил из штурмболтера последние три очереди, пробив несколько дыр в одном из вентилей на ближайшем плазмохранилище. Он перезарядил оружие и выстрелил снова, выпустив двойную обойму болтов в окружающую контейнер паутину соединений и каналов обмена.
— «Кающийся Воин», вы фиксируете падение энергии пустотных щитов?
Ответ Сапфона пришел несколько секунд спустя.
«Да, брат, мы зафиксировали значительные колебания в их скорости перезагрузки».
— Хорошо. Начинайте эвакуацию, — Велиал не стал ждать ответа. Мысленная команда переключила вокс на канал его роты. — Всем отделениям приготовиться к немедленной телепортации, последовательность согласно инструкции.
Он проверил статусы рыцарей Крыла Смерти. У всех была повреждена броня, у Галбарада и Барзареона — весьма серьезно, но ранен был только последний. Через показания сенсориума Велиал отметил, что рыцарь прихрамывает.
— Выдвигайтесь на точку телепортации, — приказал Велиал, выпустив еще один полный магазин болтов в энергетическую систему. Он повернулся и побежал — неуклюже из-за того, что систему балансировки его доспехов нарушали сорванные пластины наплечника и поврежденный нагрудник.
Рыцари Крыла Смерти двинулись к проходам, ведущим к главному коридору, но их накрыла волна огня — плазменного, лазерного и ракетного. Она обрушилась на них от проходов и открытых арок, ведущих к двигателям.
— Сомкнуть щиты, продвижение на десять метров, — гаркнул Велиал, когда присоединился к ним. Он зарядил штурмболтер еще одним магазином и открыл ответный огонь по толпящимся на площадках козлового крана еретикам.
Рыцари выполнили приказ и подняли щиты, чтобы сформировать линию плечом к плечу, отойдя друг от друга на пару шагов. Поля их штормовых щитов наложились друг на друга, создав мерцающую стену. Велиал встал в строй позади них, когда щитоносцы начали движение. Пули и лазерные заряды отскакивали от щитов в нескончаемом треске высвобождаемой энергии.
На правом и левом крае Барзареон и Дералий замедлились, позволяя стене щитов изогнуться и прикрыть фланги.
— «Кающийся Воин», наш сигнал проходит? — как раз, когда Велиал спрашивал, луч от установленной на треноге лазерной пушки пробил энергетический щит и прожег нагрудник Дералия. Рыцарь упал на одно колено, щит выпал из его рук прежде, чем он рухнул лицом на палубу. Велиал увидел отверстие у него в спине.
«Сигнал слабый и неустойчивый, Великий Магистр», — отозвался член команды ударного крейсера.
— Просто сделайте это! — прорычал Велиал. Все больше огня хлестало по слабеющей линии щитов, случайные рикошеты барабанили по броне его братьев. — Немедленно возвращайте нас!
Внутренности корабля засветились фиолетовым, рыцари Крыла Смерти оказались в центре этого сияния. Велиал почувствовал себя в невесомости, его разум словно покинул смертное тело. Момент головокружения прошел, и отделение очутилось на борту «Кающегося Воина», появившись на телепортационной площадке в том же порядке, в котором они были на вражеского корабле.
— Великий Магистр, нам необходимо телепортировать отделение Ардеона, — объявил серв-человек за пультом управления.
Велиал немедленно все понял и вложил меч в ножны. Барзареон первым из терминаторов разгадал его намерения. Он отбросил щит и схватил за руку Дералия, Велиал взялся за ногу. Они стащили тяжелораненого терминатора с платформы так, чтобы сервы могли перезарядить катушки и вернуть оставшееся отделение Крыла Смерти.
Велиал склонился над Дералием и осмотрел повреждения и раны. Они были серьезны, и жизненный сигнал его доспехов колебался.
Но время подсчитывать цену, в которую обошлась эта миссия, еще не пришло. Сперва Велиал должен был узнать, чего они достигли.
— Брат Сапфон? Состояние противника?
Треск активированного телепортера возвестил о прибытии отделения Ардеона. Велиал заметил, что они тоже несли раненого брата. Он внимательно ждал ответа, помня, что у Крыла Смерти были высокие потери в последних боях, и новых потерь оно позволить себе не могло.
— Серьезное повреждение батарей правого борта, — подтвердил Сапфон. — Пустотные щиты все еще бездействуют. Плазменные двигатели функционируют частично. Мои поздравления, Велиал, вы дали нам стоящую цель. Мы приближаемся для последнего удара.
Полное уничтожение
Облаченный в черную броню капеллана Сапфон прошел по командному мостику «Кающегося Воина», как всевидящая тень. Он оценивал три потока информации одновременно: отчеты Крыла Ворона о подготовке к штурму на поверхности планеты, сведения о подготовке Велиала и его Крыла Смерти к телепортации и данные о продолжающейся артиллерийской дуэли между ударным крейсером и тяжелым флагманом мятежников.
Хотя Сапфон и служил капелланом — благодаря способностям и личным качествам, — он оставался космодесантником с вековым боевым опытом за плечами. Он знал и умел куда больше, чем флотские офицеры Империума. Возможно, он был не столь подготовлен, как Велиал или Саммаил, но в сражении с тяжелым крейсером показал гораздо большую компетентность, чем у вражеского командира, замещавшего Ановеля.
— Они должны бы обстреливать нас вдвое интенсивнее, — обратился он к Ласла Чирпету, старшему офицеру мостика. Этот человек был не астартес, а смертным. — Дисциплина на орудийных палубах — из рук вон плоха.
— Верно, брат-капеллан, — согласился палубный капитан. — Я уверен, рейд Крыла Смерти по их батареям привел экипаж в полнейшую панику, магистр. Но у них все еще сохраняется преимущество. Вся наша огневая мощь уходит только на то, чтобы держать их пустотные щиты перегруженными.
— Они в таком же положении, — Сапфон посмотрел на хронометр, запущенный в момент телепортации Велиала и его отряда. Воины Первой роты оставались на борту вражеского судна уже в течение трех минут и двадцати четырех секунд. Сапфон и экипаж ударного крейсера получили приказ немедленно эвакуировать любого терминатора, чей сигнал удастся зафиксировать через пять минут после начала отсчета. Любой оставшийся на борту будет считаться погибшим, а Сапфону придется решать, продолжать ли ближний бой или уйти за дистанцию телепортации.
— Рулевой, уменьшите наклон на четыре градуса, — велел Сапфон, проверив положение кораблей на схеме поля боя. — Право руля на восемь градусов. Держите нас правее и ниже их орудий. Крыло Смерти нацелило атаку на нижние орудийные палубы правого борта.
— Да, брат-капеллан, — хором ответили трое сервов у судового румпеля. Один из них повернул голову, чтобы получить подтверждение приказа. На вид ему было не более семнадцати или восемнадцати терранских лет. Волосы со скальпа сбриты, а зелёная роба без рукавов открывала искалеченную и вывернутую в локте почти на девяносто градусов руку: последствия неудачной инициации. — Наклон минус четыре градуса, правый борт восемь градусов.
Согласованный залп нескольких орудийных палуб вражеского флагмана прорвался к их судну. Ласла приказал подать сигнал тревоги прежде, чем Сапфон открыл рот. Секунду спустя по ударному крейсеру разнесся тревожный звук, предупреждающий команду и оставшихся на борту воинов Крыла Смерти.
Сапфон не стал браться за скобы, установленные за каждым штатным местом офицеров мостика. В его обязанности входило выказывать несокрушимое самообладание перед лицом врага. Он сложил руки в ожидании удара снарядов и ракет.
Первой пришла мелкая дрожь, движущаяся в направлении носа корабля. Вибрация набрала интенсивность и амплитуду, и, когда достигла мостика, расположенного в надстройке на спине корабля, превратилась в грохочущий рокот.
«Кающийся Воин» содрогнулся от того, что его стабилизационные двигатели дали осечку во время удара, и крейсер сдвинулся на несколько градусов.
Вокруг Сапфона взвыли тревожные сирены, когда некоторые из коммутационных станций отключилась из-за потери питания. Дежурный потерянно оглянулся на ряд пустых экранов и умолкших динамиков.
— Брат Нимий, идите сюда, пожалуйста, — спокойно велел Сапфон. Технодесантник, стоявший в дальней части мостика, подошел к пульту. Позади него сгрудились сервиторы с неподвижными лицами и конечностями, замененными множеством простых и силовых инструментов.
Красная броня Нимия резко контрастировала с черным на самом Сапфоне и зелеными робами присутствующих на мостике. Зато этот цвет отлично сочетался с цветом тревожных огней, которые зажглись, когда он вставил диагностический шип на своем наруче в разъем на коммуникационной станции.
— Ведущее реле перегружено, — сообщил Нимий, обращаясь скорее к себе, чем к капеллану-дознавателю. Сапфон, удовлетворенный уверенным поведением технодесантника, позволил Нимию бормотать непонятные ему слова под лязг щеток и шипение сварочного электрода.
— Магистр Сапфон, «Непримиримая Справедливость» просит разрешения преследовать отступающий крейсер противника, — Ласла до сих пор так и не показал своим поведением, знает ли он или кто-то из членов его команды, что упомянутый крейсер — «Терминус Эст», флагман презренного легионера-предателя Тифуса. Об этом Сапфон узнал из доклада Асмодея о происшествии с Астеляном. И, судя по вопросу, палубный офицер ударного крейсера Крыла Смерти не ведал об истинной природе вражеского судна.
Присутствие «Терминус Эст» стало еще одной загадкой плана Падших, который они нарушили, и Сапфон бы приказал начать преследование сердца заговора, будь в его распоряжении больше судов. Он бы ринулся в погоню даже сейчас, всего с двумя ударными крейсерами и дюжиной кораблей планетарной защиты, но «Кающийся Воин» увяз в дуэли с тяжелым крейсером Ановеля.
Будто напоминая, что бой идет, бомбардировочное орудие выстрелило снова. Трассы снарядов отразились на главном экране. Магматические боеголовки взорвались внутри корпуса вражеского корабля. Последовал всплеск пламени на палубах тяжелого крейсера. Отступить теперь значило бы бросить отделения Крыла Смерти, высадившиеся на борту неприятеля. Это было бы непростительным предательством доверия, оказанного воинами Первой Роты. Точно так же, независимо от опасностей погони за «Терминус Эст», ударный крейсер Крыла Ворона сцепился с другими частями флота Ановеля. Эти суда станут целями для «Кающегося Воина».
— Передайте «Непримиримой Справедливости», чтобы они оставались на текущей позиции, — велел капеллан Ласла. — Следуйте текущей тактике сдерживания.
Большая часть пиратского флота Падших была уничтожена за минуты, последовавшие после решения Астеляна об упреждающем огне. Ожидавшие приветствия от орбитальных станций и платформ Тарсиса, отступники были застигнуты врасплох перекрестным огнем. Подошедшие ударные крейсеры захлопнули крышку, перекрыв кораблям путь с низких орбит.
Обломки кораблей образовали кольцо вокруг Тарсиса. Пласталь, замерзшая вода и обломки феррита метровой толщины присоединились к миллионам микроастероидов вокруг мира. На экранах топографа отображался еще более сложный рисунок: брызги тепла и радиации, радиоэхо последних передач и рыхлые завихрения плазмы вокруг физических объектов. «Непримиримая Справедливость» преследовала пару вражеских корветов, которые держались друг рядом с другом в надежде избежать нападения ударного крейсера. Палубный капитан Пикон остался командующим, как более опытный в командовании судном, чем прочие капитаны Имперского Флота. Пикон и команда корабля Крыла Ворона проделали превосходную работу, обеспечив «Кающемуся Воину» возможность провести дуэль с вражеским флагманом без постороннего вмешательства.
Орбитальные станции Тарсиса собирали урожай от последствий приказа Астеляна открыть огонь по неподготовленному флоту Ановеля. Они сформировали эффективный барьер, под защитой которого «Непримиримая Справедливость» могла преследовать меньшие суда. У тех уже не было возможности ни выбраться в чистый космос, ни подставиться под огонь станций на низких орбитах, и пара корветов оказалась в ловушке.
— Лорд Сапфон, — голос коммуникационного дежурного прервал мысли капеллана. — Магистр Велиал телепортирован обратно на борт.
Сапфон сверился с хронометром. Четыре минуты и сорок три секунды. Еще семнадцать секунд — и их жизни могли бы быть потеряны.
— Телепортационные станции активировать на полную мощность, — приказал он. — Артиллерия, полный огонь. Рулевой, подведите судно на расстояние пуска торпед.
Офицеры мостика засуетились, передавая приказы, координаты и цели в недра судна. Двигатели пришли в движение, «Кающийся Воин» вздрогнул. Освещение мостика мигало, когда одновременно два телепортера, оттянув на себя большую часть мощности плазменных реакторов, возвращали отделения терминаторов.
— Брат Сапфон? — вокс-сигнал Велиала пришел по внутреннему корабельному каналу. Он был в безопасности и на борту. — Статус противника?
Сапфон уже знал ответ, но проверил последние данные авгура, бегущие через дисплеи.
— Серьезные повреждения батареи правого борта, — ответил он магистру Первой Роты, — Пустотные щиты все еще неактивны. Плазменные двигатели частично функционируют. Поздравляю, Велиал. Вы дали нам стоящую цель. Мы приближаемся для уничтожения.
«Кающийся Воин» покончил с тяжелым крейсером, который по инерции продолжал идти вперед. Рейд терминаторов разрушил его двигатели, и вражеский флагман мог только медленно двигаться по дуге к порту, пытаясь пустить в ход все свои орудия.
Все это время кормовые бомбардировочные орудия выпускали один за другим залпы в сторону противника. Снаряды, созданные, чтобы разрушать наземные крепости и стирать орбитальные крепости, входили в корпус подбитого крейсера. Каждое попадание выбивало из него в пустоту облако из обломков брони и надстроек.
— Магистр, дистанция для запуска торпед достигнута, — сообщил один из орудийных сервов.
— Зарядите оба канала мелта-боеголовками, — Сапфон сверился с небольшим экраном слева от себя. — Нулевое рассеивание. Рулевой, поверни к отметке семнадцать. Двигатели подготовить к движению вперед. Запуск по моей команде.
В то время как огромные торпеды поместили в пусковые каналы, «Кающийся Воин» увеличил скорость еще раз и повернулся, следуя траектории, по которой дрейфовал противник. Нос судна оказался в точке, оптимальной для пуска торпед. На главном экране красным отобразилось пересечение торпед и вражеского судна. Цифры вели обратный отсчет до окончания времени оптимального запуска.
— Магистр, команда рапортует, что торпеды загружены. Шахты запечатаны и готовы к запуску.
Сапфон принял доклад, согласно кивнув.
— Оставайтесь на этом курсе. — Он переключил командный вокс. — Брат Велиал, ты на пути в стратегиум?
— Тридцать секунд, брат. Дай мне тридцать секунд, и мы вместе увидим, как эти еретики горят.
— Думаю, мы сможем подождать, брат.
Сапфон шагнул к центральной точке командного мостика и развернулся к палубным офицерам и дежурным.
— Ситуация требует одной древней цитаты. Никто не помнит, кто первый сказал эти слова, но не забывайте их. Эти слова помнили десять тысяч лет не без причины… — Капеллан умолк, когда двери с шипением открылись, впуская Велиала. Броня магистра Крыла Смерти была опалена, и нанесенные на броню знаки во многих местах отслоились и обуглились. Шлем у него был в руке, а лицо — полно мрачной решимости. Магистр, хотя и пытался скрыть это, запыхался, словно бежал изо всех сил, чтобы успеть на мостик.
— Слава магистру Велиалу и Первой Роте! Их усилиями и жертвой мы заработали сегодняшнюю победу!
Стратегиум заполнили возгласы благодарности воинам и командующему Крыла Смерти. Велиал принял похвалу со сдержанным поклоном.
— Ты произносил речь, — сказал он Сапфону, заняв командное место в центре стратегиума.
— Верно, — сказал Сапфон. Он окинул пристальным взглядом комнату и всех, кто был в ней, встречаясь глазами с каждым сервом или космодесантником. — Враги Императора боятся многих вещей. Они боятся разоблачения, поражения, отчаяния и смерти. И все же есть то, чего они боятся больше всего. Они боятся гневакосмических десантников!
Велиал вопросительно посмотрел на Сапфона, который считался его командиром, пока капеллан не вернет полномочия Великому Магистру.
— Таким образом, удостоверяю, что я возвращаю командование Великому Магистру Велиалу, — он кивнул, улыбнулся подчиненному и махнул рукой в сторону тактического дисплея. — Все в порядке. Торпедные отсеки ждут твоего приказа, брат-капитан.
— Запускайте торпеды, — прорычал Великий Магистр без церемоний. — Мы отправим их в пустоту!
Они следили за движением огромных снарядов, пока те мчались через вакуум к тяжелому крейсеру. Главные датчики, поврежденные во время атаки Сапфона, сниженная из-за нападения Велиала мощность двигателя, и то, что офицеры, командующие судном предателей, обнаружили приближающиеся ракеты слишком поздно, — все это сделало невозможным даже элементарный маневр уклонения.
В нескольких сотнях километров от цели оболочки торпед разрушились, и сотни бронебойных мелта-зарядов рассеялись в смертоносное облако. Оно обрушилось на крейсер тридцать секунд спустя. Каждая боеголовка взорвалась небольшим радиационным взрывом, достаточно мощным, чтобы проникнуть через метры феррита, пластали и керамита. Сотни таких взрывов ударили по корме крейсера, как кровавая волна, прошивая корпус почти насквозь.
Корабль уже был существенно поврежден бомбардировкой и взрывами на оружейных палубах, а последнего удара он не выдержал. Внутренние опоры надломились, а палубы рухнули, когда корма начала отделяться вместе с судорожно вспыхивающими двигателями. Вторичные взрывы покрыли нос и правый борт, в то время как из разбитых реакторов извергалась плазма, образовывая завихрения по центру обреченного корабля.
Через минуту судно развалилось надвое. Огни бушевали вдоль отделившегося носа, в то время как плазма пожирала корму.
— Месть свершилась, — объявил Сапфон.
— Тактический отчет, — прорычал Велиал, не тратя время на изъявления радости. — Оценить ситуацию. Есть и другие цели, которые ждут нашего возмездия.
Выбор братьев
Когда они прибыли в точку сбора в предместьях города, Аннаил увидел, что двое Черных Рыцарей уже здесь. Калатий и Нериин сидели в седлах мотоциклов, позади них — Казамир и его стрелок, Эладон. Тибелейн выбрал маленькую площадь на пересечении трех дорог. Она была прикрыта высокими многоэтажками, потрепанными осколками снарядов и лазерным огнем. Авгур передал данные о присутствии нескольких сотен сигналов от живых людей, и, когда лендспидер приблизился к ним, Аннаил заметил несколько испуганных лиц в разбитых окнах. Согласно приборам, зона была безопасной, но Тибелейн облетел площадь дважды, пока Аннаил держал тяжелый болтер в боевой готовности, чтобы немедленно выстрелить в любую цель, которая дала бы о себе знать. Остановив машину рядом с рыцарями, Тибелейн спрыгнул с места водителя и подошел к Казамиру.
— Спасибо за машину, но я все-таки предпочту седло своего «скакуна», — объявил Магистр Охоты.
— Вспомни эти слова, когда тебе опять перекроет путь завалами, брат, — ответил Казамир. Аннаил спустился, давая место Эладону. — Мы получили от Великого Магистра приказ помочь атаке, начавшейся через пятнадцатый сектор в канальном квартале.
— Я получил ту же команду, но погодите секунду, братья.
Казамир и Эладон остановились, не доходя до «Быстрого Когтя». Тибелейн активировал вокс, соединяясь с внешним адресом так, чтобы они смогли услышать диалог.
— Великий Магистр Саммаил, это Тибелейн со срочным запросом на развертывание спасательной операции.
«Принято, Магистр Охоты, — было странно слышать голос Саммаила, доносящийся из шлема Тибелейна. — Докладывай».
— Мы разобрались с вражескими силами, которые утверждали, что захватили боевого брата. Я провел расследование и полагаю, что их заявление правдиво. Сообщаю, что брат Сабраил погиб, но его тело на месте захвата не найдено. Прошу организовать ударную группу, которая накажет виновных в этом оскорблении.
«У вас есть подтвержденное местоположение брата Сабраила, Магистр Охоты?»
— Еще нет, Великий Магистр. Но мы проведем разведку, пока ударная группа будет собраться.
«Зачистка вражеской армии еще не закончилась, Магистр Охоты. Наша рота сильно пострадала в последнее время, потеряв почти половину сил. Мы не можем отвлекаться от основной цели».
— Нам угрожали, Магистр Саммаил, — Аннаил вступил в разговор. — Брата Сабраила казнят, если наши силы не покинут Тарсис. Мы не собираемся выполнять их условия. Значит, надо спасти Сабраила.
— Это вопрос чести, — добавил Тибелейн.
«В последнее время слишком многое бьет по чести Второй роты, Магистр Охоты. Мы опозоримся куда сильнее в глазах наших братьев из Первой Роты, если не сможем выбить врага из Стрейсганта. Сабраил пострадал из-за собственного безрассудства, но это было его выбор. Вы присоединитесь к основной атакующей силе для удара через сектор пятнадцать».
— Великий Магистр, прошу пересмотреть решение, — сказал Тибелейн. — Мы не можем позволить такой удар по нашему моральному духу.
«Это — последствия того, что ты разрешил Сабраилу нарушить строй. Новые потери в спасательной миссии недопустимы, брат. Я отдал приказ».
Саммаил оборвал связь, и Аннаил покачал головой.
— Мне кажется, это всё неправильно, братья, — сказал он. — Вы знаете, что Сабраил первым бы бросился на помощь любому из нас, при всех его недостатках.
— Он был бы первым, кто не подчинится приказу, это точно, — сказал Нериин.
— Похоже, это вообще проблема твоего эскадрона, Магистр Охоты, — добавил Казамир.
— Мы оставим это... решение на ваше усмотрение, — сказал Эладон, повернувшись к лендспидеру.
— Сабраил — воин Крыла Ворона так же, как и Черный Рыцарь. Он боевой брат всем нам.
— Но приказ Великого Магистра не допускает иных трактовок, — сказал Калатий.
— Приказ-то ясен, а вот наш долг — нет, — не согласился Аннаил. — Брат Тибелейн прав, мы должны оценить степень наших потерь. Даже наш Магистр Охоты, даже Лев, что стоит над нами, не сможет требовать большего умения работы с клинком и большей ловкости с мотоциклом, чем у Сабраила. При всей его недисциплинированности он нужен нашему эскадрону.
— Это только ты так считаешь, — возразил Калатий.
— Это мнение и брата Мальцифера, Великого Магистра и других старших офицеров, которые отлично знали о недисциплинированности Сабраила, но не пытались переломить его натуру.
Аннаил помнил, как Сабраил уселся на гравицикл Великого Магистра в тот день, когда они разглядывали Корвекс на борту «Непримиримой Справедливости». Тогда мысль, что Сабраил воображает себя будущим Магистром Крыла Ворона, привела Аннаила в ужас, но последние события заставили его пересмотреть свое мнение.
— Казамир, Эладон, подождите еще минутку, — попросил Тибелейн, заставляя пилота и стрелка обернуться. — Я не могу вам приказать сопровождать нас, но я прошу вас, как один брат другого.
— Мы идем за Сабраилом? — настроение Аннаила подскочило от решения Магистра Охоты.
— Вы хотите нарушить приказ Великого Магистра?
— Мы будем искать новую информацию, — сказал Тибелейн. — Другой пленный может рассказать нам то, что нас интересует. Большего не обещаю.
— С какой стати нам рисковать прогневать Великого Магистра? — спросил Эладон.
— В моей власти, как Магистра Охоты, возвысить вас до ранга Черных Рыцарей, — ответил Тибелейн. — Я буду счастлив так сделать с одобрения моего подразделения, если вы поможете спасти одного из нас.
— Посмертное повышение недорого стоит, брат, — ответил Казамир.
— Повышение будет немедленным, а умрем мы все, рано или поздно, — сказал Тибелейн, снова садясь на мотоцикл. Аннаил тоже сел на «Мрачную Тень». — Твой лендспидер нам очень пригодился бы.
Экипаж «Быстрого Когтя» переглянулся. Последовала пауза, в течение которой они разговаривали по изолированному вокс-каналу, недоступному Черным Рыцарям. Судя по жестам, Казамир был более взволнован, чем его брат, но трудно было сказать, из-за предложения Тибелейна или по другой причине. Наконец, оба повернулись к Черным Рыцарям.
— Мы согласны, — сказал Эладон. — Мы поможем вам.
— И ты посвятишь нас в Черные Рыцари прямо сейчас.
— Добро пожаловать в братство Черных Рыцарей, — сказал Тибелейн, поприветствовав их ударом кулака о нагрудник. Остальные в подразделении последовали его примеру. — Мы соблюдем все формальности позже, даю вам слово.
— Нам принести клятвы? — спросил Казамир.
— Да, и много, — ответил Тибелейн. — Но сейчас я потребую от вас лишь одну. Что бы вы ни услышали, что бы ни увидели, что бы ни узнали, поклянитесь никогда не открывать этого ни кому-либо из роты, ни кому-либо из членов Ордена, кроме офицеров или членов Крыла Смерти. Когда вы стали членами Крыла Ворона, вы поклялись хранить тайны и знания роты. Теперь сделайте то же для братства Черных Рыцарей.
— Я клянусь Львом, Императором и моей душой, что буду хранить знания и тайны братства Черных Рыцарей, — хором поклялись два десантника.
— Добро пожаловать в братство, — сказал Нериин.
— Будем надеяться, что вы не пожалеете об этом решении, — добавил Аннаил.
— Очень хорошо, — Тибелейн дал знак только что получившим повышение братьям вернуться по машинам и обратился к остальному отделению. — Необходимо найти место, где схватили Сабраила. Оно где-то в секторах соприкосновения: пятнадцатом, шестнадцатом или двадцатом. Великий Магистр планирует наступать на сектора пятнадцать и шестнадцать. Если Сабраил там, они его найдут. Нам нужно взять «языка», который мог бы рассказать нам о секторе двадцать.
— Подожди, Магистр Охоты, — сказал Калатий. — Ты не спросил нас…
— Не спросил о чем?
— Готовы ли мы нарушить приказ Великого Магистра. Сабраил был занозой в заднице еще до того, как его поймали.
— По-твоему, надо его бросить? — спросил Аннаил. — Забудь, что мы выручаем Сабраила. Ты бы допустил, чтобы наш враг похвалялся, что убил Темного Ангела?
— Они будут хвастаться этим недолго. До тех пор, пока мы не оборвем дыхание последнего еретика.
— Я не спрашивал, потому что не предполагал, что будут возражения, — сказал Тибелейн. Он посмотрел на Черных Рыцарей. — Я был неправ? Я недооценил воинов, которых я веду?
Вопрос повис в воздухе невысказанным обвинением. Аннаил нарушил наступившую тишину.
— Мы — все Черные Рыцари, оставшиеся в живых после потерь в этой кампании. Нельзя позволить одному из нас умереть только из-за его гордости.
— Гордость? — прорычал Калатий. — Спроси Сабраила, что значит это слово, когда мы его отыщем.
— Так вы с нами? — спросил Тибелейн.
— Да, с вами, магистр охоты.
— И ты, Нериин? — спросил Аннаил.
— Брат Тибелейн прав, — кивнул апотекарий. — Этот вопрос не следовало даже поднимать.
— Тогда за мной! — гаркнул Магистр Охоты. — Казамир, разведай кратчайший маршрут в двенадцатый сектор.
— Да, Магистр Охоты, — ответил пилот.
Их маленькая ударная группа оставила перекресток. Лендспидер возглавил колонну мотоциклистов. Через двести метров Казамир ускорился и скрылся из виду, но сигнал его машины оставался на экране радара «Мрачной Тени».
— Как ты собираешься определить местоположение цели для захвата? — спросил Калатий. — Мы можем захватить дюжину этих подонков и не найти того, кто знает, где Сабраил.
— Камата, хотя и завысила свой статус, явно командовала группой, — ответил Тибелейн. — Лейтенант, я бы сказал. Мы определим местоположение противника, выявим их офицеров и возьмем их для допроса.
— Ничего сложного, — сказал Аннаил. — Для этого мы и существуем.
— Именно, брат, — сказал Тибелейн. — Казамир, свяжись с «Непримиримой Справедливостью», чтобы определить позиции противника в секторе двенадцать.
— А если они спросят, зачем мне это? Предполагается, что мы начинаем операцию в секторе пятнадцать.
— Напомни стратегиуму, что ты боевой брат Ордена и его сюзерен. Капелланам будет интересно услышать его возражения. Я думаю, после этого он перестанет задавать лишние вопросы.
— Не очень-то достойно запугивать сервов, Магистр Охоты, — заметил Казамир.
— Мы уже не подчинились приказу нашего Великого Магистра, брат. Поздновато заботиться о деталях.
— Конечно, Магистр Охоты. Я найду нам отличную заварушку.
Вторжение предателей и последовавшая контратака Темных Ангелов затронули почти весь город. Пока Черные Рыцари ехали на запад через поле боя, они редко видели улицы или здания без следов войны. Местами целые районы сравняло с землей орбитальной бомбардировкой или тарсианцами, пытающимися выбить врага из собственных домов. В других местах лишь едва заметные следы от лазера или болтера указывали, что рядом бушевало сражение за судьбу столицы.
Когда большая часть войск, защитников и врагов отошла от центра, выжившие начали выбираться из убежищ. Некоторые были в шоковом состоянии. Они молча смотрели на проезжающих мимо Черных Рыцарей. Некоторые гражданские бродили по кучам мусора, некогда бывшим их домами, и пытались найти хоть что-нибудь из своей прошлой мирной жизни.
Наступали сумерки, и дневной свет отступал от этой части Тарсиса. Некоторые места в Стрейсганте освещались уличными фонарями, в других царила темнота, за исключением редких фонарей и свечей, слабо просвечивающих через разбитые окна или треснувшие ставни.
По улицам шатались шайки мародеров, вроде тех, что погибли при взрыве мотоцикла Сабраила. Хотя они прятались в руинах и тенях, системы брони Аннаила видели их так же ясно, как при полуденном солнце. Этот сброд разбегался при звуке приближающихся машин космодесантников, просачиваясь в разбитые склады, магазины и канализационные люки, как испуганные крысы.
Вдали раздавались выстрелы, взрывы бомб и гул артиллерии. Интенсивность огня постепенно стихала: вражеские колонны были рассеяны и изолированы в котлах. В темноте горели оборванные энергетические линии и зажигательные бомбы — черные точки на фоне стремительно темнеющего неба. Они подсвечивали нижние границы клубов дыма, окутавшего город.
Аннаил расслышал частый ритмичный звук тяжелых болтеров и гул штурмовых пушек лендспидеров Крыла Смерти: наступление на восток началось. Хотя о начавшемся сражении можно было догадываться только по звукам, он различил шум ракет «Торнадо» и удар орудий «Громового Ястреба».
Аннаилу стало досадно, что он сейчас не в гуще сражения. Он проклял Сабраила, его строптивый характер и бесшабашность, из-за которой он однажды погибнет. Но Аннаил не стал жаловаться вслух. Он знал, что как только они обнаружат потенциального «языка», эти мысли пройдут, и у него будет точка для приложения усилий.
Бей-беги
Хотя большая часть города уже успокоилась после недавней катастрофы, подходы к двадцатому сектору были забиты людьми, бегущими от боев. Тибелейн повел Черных Рыцарей от главной дороги, но через двести метров людей стало так много, что десантникам пришлось остановиться.
«Толпа тянется вперед более, чем на километр, — сообщил Казамир. — Примерно на тысячу триста метров, через сектора девятнадцать и двадцать один».
— Расчисти нам путь, — прорычал Тибелейн. — У нас нет времени искать обход.
«Расчистить путь, Магистр Охоты? Ты что, предлагаешь открыть огонь по имперским гражданам, пытающимся спасти себе жизнь?»
Повисла пауза, и Аннаил не знал, почему: то ли Тибелейн обдумывал идею, то ли удивился, что Казамир счел его способным отдать такой приказ.
— Включи звуковые системы, брат, — в голосе Магистра Охоты послышалось раздражение. — Пусть толпа рассеется перед тобой, а мы поедем следом.
Магистр Охоты включил сирену мотоцикла. Остальные рыцари последовали его примеру. Резкий рев разогнал толпу, образовав проход шириной в несколько метров. Людское море расступалось по мере продвижения всадников. Беженцы смотрели на космодесантников со смесью надежды, покорности, страха и радости. Многие были все в крови и в изодранной одежде. Лица покрывала грязь — следы отчаянного бегства из пекла. Иные были насмерть перепуганы, с трудом переставляли ноги, освобождая десантникам проезд, и провожали их бессмысленными взглядами.
Через несколько минут толпа резко закончилась. Остались пустые улицы и здания. Метрах в семистах впереди тянулось широкое шоссе, отделяя большую часть Стрейсганта от промышленной зоны, составлявшей большую часть двадцатого сектора. Окрестности шоссе напоминали пригородный пейзаж. По одну сторону высились многоэтажные дома, шпили монастырей Администориума и храмы Экклезиархии и многокупольные склады для десятины. На периферии же высился лес из дымоотводов и паровых труб, подвесных железных дорог и дорожных эстакад. Там вдали выгибались мосты и работали доменные печи.
Промышленная зона, как и только что пересеченный ими город, изрядно пострадала, хотя на этот район и не обрушилась ярость воинов Императора. На нефтеперерабатывающем заводе шел пожар, в небо извергались клубы черного дыма. Снизу их подсвечивало зарево от пробитых и горящих газопроводов. Складские окна повыбивало, а широкие, площадью в несколько гектаров, крыши зияли пробоинами от осколков оболочек ракет. Поверхность дороги местами была засыпана обломками и битым стеклом. Для мотоциклов Крыла Ворона все это если и представляло помехи, то незначительные. Хотя встречались места, где целые фасады осыпались на проезжую часть, а на одном участке попаданиями ракет разрушило опору эстакады, и тысячи тон феррокрита рухнули на крыши ангаров.
Аннаил увидел бело-голубую вспышку в небе в полукилометре от их позиции. В этот же момент авгур «Черной Тени» подал сигнал, предупреждая его о значительном энергетическом выбросе впереди. Одновременно в воксе раздался голос Казамира:
«Клянусь тенью Льва, это было близко! — пунктир выстрелов тяжелых автоматических орудий и вспышки лазеров были слышны и по воксу, и через эхо пустой заводской улицы. — Мы наткнулись на группу противника. Внезапно, но у них плазменная пушка. Отошел, жду дальнейших приказов. Передаю информацию для целеуказателей».
— Подобраться к ним незаметно не выйдет, — констатировал Нериин.
На экране «Мрачной Тени» появилось схематическое изображение трех зданий.
Каждое было открытым складом, похожим на сортировочную станцию, рядом с которой они настигли и захватили Камату. По бокам — два здания, одно ориентировано на северо-запад, второе на северо-восток были меньше основного. Сканирование Казамира показывало, что у каждого было не менее дюжины внутренних помещений и по три этажа. Тепловой радар давал смазанную картину, но все же обозначил скопление противника на верхних этажах двух служебных построек и некоторое количество — в главном здании. Яркое пятно на башне показывало, где расположена стрелявшая плазменная пушка.
— Помните нашу цель, — сказал Тибелейн. — Мы здесь не для того, чтобы сломить их, а чтобы захватить офицера. «Быстрый Коготь», огонь на подавление по западному зданию. Главной целью будет восточная башня. Калатий и Нериин, держите периметр. Аннаил и я проведем захват.
Воины Крыла Ворона подтвердили получение приказов, и Аннаил тоже. Через тридцать секунд они достигли поля видимости «Быстрого Когтя»: Казамир поднял лендспидер над крышей здания рядом со своей целью. Поток огня вырвался из его штурмовой пушки и тяжелого болтера и промчался вдоль верхнего ряда окон. Когда с цокольного этажа вылетели первые лазерные заряды и болты ответного огня, «Быстрый Коготь» на мгновение нырнул в точку вне зрения врага. Не прекращая ураганный огонь, лендспидер сдвинулся на несколько метров и поднялся снова, укрывшись за частью фасада от прямого огня врагов.
Черные Рыцари пронеслись по дороге под лендспидером, отъехали от цели на полкилометра, а затем свернули на примыкающую дорогу, чтобы вернуться для новой атаки с другого направления. Калатий и Нериин прибавили скорости и выдвинулись вперед на двадцать метров. Они открыли огонь из плазменных когтей, как только цели оказались в радиусе поражения. Сверкающие заряды понеслись в нижние ярусы здания. Потом оба космодесантника резко затормозили и добавили огня из болт-пистолетов, пока орудия их мотоциклов перезаряжались.
Тибелейн и Аннаил пронеслись мимо, двинувшись каждый к своей цели на полной скорости. Аннаил отправил шар плазмы в главные ворота. Взрыв вспыхнул яркой звездой в тенях. На мгновение Аннаил увидел фигуру аугметически улучшенной женщины. Силуэт снайпера исчез в иссушающем облаке плазмы.
Магистр Охоты направил машину перед Аннаилом и активировал гранатомет. Снаряд по дуге отправился на второй ярус. Секунды ничего не происходило. Они с визгом тормозов остановились перед воротами и спешились плавным движением, одновременно доставая молоты.
Наверху наконец-то взорвалась граната, и мерцание выхватило из полумрака надстройку над воротами.
Калатий и Нериин поддержали их огнем из плазменных орудий, стреляя по сторонам от пузыря от стазис-гранаты. Аннаил оглянулся в свету выстрелов и понял, что попал в узкий коридор, расширяющийся к концу, с двумя дверьми, ведущими в разные стороны. Стены были выкрашены в бледно-зеленый цвет, а пол покрывала квадратная коричневая плитка. Здесь было сумрачно, а из-за плитки на полу казалось еще темнее. Авточувства Аннаила скорректировали сигнал, превращая мир в розоватую массу оттенков темно-красного и бледно-оранжевого.
— Наверх! — гаркнул Тибелейн. — Мы захватываем верхний этаж, если не найдем то, что надо, поищем на той стороне при спуске.
Аннаил промолчал и направился к лестнице. Пройдя через первую дверь, слева он увидел обугленные останки снайпера. Расплавленный керамический пол пошел пузырями, а стены побелели. Он прошел через импровизированный цех с токарными станками. Следующее помещение оказалось архивным хранилищем, забитым стеллажами и коробками; дверь на другой стороне вела на кухню. Аннаил предположил, что здание было чем-то вроде бытового комбината для рабочих.
Его ноги, усиленные броней, преодолели лестницу в три шага. Аннаил оказался на балконе, тянувшемся вдоль всей стены здания. Отделка здесь была такой же, как и на первом этаже. Сюда выходили две белые пластиковые двери.
Стазис-поле сжималось, но все еще удерживало двоих присевших у окна мятежников и противотанковое орудие на треноге между ними. У одного была бионическая конечность, больше похожая на грубый коготь, чем на руку, и винтовка с прикладом, упирающимся в плечо. Другой выглядывал в окно. В разрезе серой маски виднелись глаза и часть лица, перекошенного от удивления.
— Вперед, — сказал Тибелейн. В два шага Аннаил пересек площадку и вскочил на следующий лестничный пролет. У ног десантника ударилась о железо фраг-граната и пронеслась мимо него вниз. Он оглянулся и увидел, что она прогремела через балкон и замерла, попав в пограничную область стазис-поля.
Когда Аннаил взбежал на следующую площадку, на ней появилась группа противников. Он уже привык к виду этих людей, измененных химически, с грубыми экзоскелетами и пустыми от наркотиков взглядами. Тибелейн уже был на половине пути к ближайшей двери. Выстрел его болт-пистолета разнес коленный сустав женщины, шагнувшей на площадку. Судя по звуку разрывающейся позади фраг-гранаты, стазис-поле рухнуло. Послышались крики команды противотанкового орудия, когда на их тела обрушилась смертоносная шрапнель. Аннаил не обратил внимания на шум, сосредоточившись на врагах перед собой.
Тибелейн прошел мимо раненой женщины и ударил молотом в грудь следующего противника. Аннаил последовал за ним, ударив сабатоном в подбородок предательнице, когда она падала. Шея у нее сломалась, и он успел увидеть остекленевший взгляд, прежде чем она коснулась пола.
— Ищи справа, — велел Тибелейн, разбивая лицо следующего мятежника болт-пистолетом. Мужчина упал назад, на его зеленоватом лбу зиял глубокий пролом. Аннаил поднырнул под цепной меч — лезвие пронеслось над его головой — и заблокировал рукой обратное движение. Экзоскелет противника заскрежетал о керамит брони Темного Ангела. Аннаил ударил мужчину в грудь, откинув его на одного из его соратников. Черный Рыцарь устремился вперед, впечатал кулаком следующего противника в стену, чтобы освободить проход к двери справа.
Кто-то вцепился в него сзади, рукам и обхватил шлем, а ногами сжал бедра, словно змея. Химически улучшенные мышцы напавшего не сильно повредили доспехам астартес. Аннаил отшатнулся назад и проломил противником ближайшую хлипкую стену. Вокруг сцепившихся противников взметнулись пыль и обломки. Хватка растерявшегося мятежника ослабла. Аннаил убрал пистолет в кобуру, схватил противника за руку, стянул с себя и швырнул на пол. Человек с вывернутым после броска плечом, завывая, откатился в сторону. Ботинок Аннаила опустился на его бедро, давя плоть и кости.
Аннаил стремительно оценил обстановку. Офис какого-то руководителя. Впереди почти не было стены; на остатках гипсокартона висела рама от картины. Справа под окном валялся опрокинутый стол, из которого сделали укрытие. Двое мужчин с лазганами палили в окно, отстреливаясь от Калатия и Нериина.
Позади него на стене была длинная полка с томами регламента, данными персонала и регистрационными журналами. Яркая цветная безделушка, такая неуместная здесь и сейчас, прижимала пачку диапозитивов на конце полки.
Слева от Аннаила обнаружилась пара безыскусно украшенных деревянных шкафов с застекленными дверцами. Внутри стоял набор плохоньких фигурок святых, серийно выпускаемых Экклезиархией. Святые изображались в моменты их мученичества: фарфоровые тела были прострелены, обезглавлены, выпотрошены и на все лады изувечены. Аннаила поразил контраст между их пестротой и довольными улыбками и обильными кровавыми потеками. Он не заметил фигуру, присевшую между витринами. Этот человек был с ног до головы затянут в трико, покрытое гибкими пластинами, и в шлеме в виде волчьей головы. Тепловые сигналы тела гасила броня мятежника.
Фигура зарычала и прыгнула. Аннаил наконец-то заметил и мятежника, и мерцающий нож у него в руке. Кончики пальцев другой уже касались второго ножа в ножнах.
Аннаил метнулся вперед и стиснул мятежника в медвежьей хватке. Нож и пальцы заскребли по его силовому ранцу. Аннаил повернулся по инерции от броска противника и сжал его, пока не почувствовал, как ребра жертвы сжались, а из ее легких с шумом вышел воздух. Аннаил высвободил одну руку и сломал запястье противника. Нож зазвенел о пол. Астартес сделал еще несколько движений, занимая более удобную позицию, поймал кулак второй руки мятежника и сжал, ломая каждую кость и разрывая связки. Пленник выл и корчился, но его шансы вырваться на свободу были ниже шансов младенца вырваться из рук родителя.
— Возможная цель захвачена! — сообщил Аннаил Тибелейну. Он ударил противника по голове, разбивая волчью маску и обнажая бледное лицо, и опустил кулак еще раз, ломая мятежнику нос.
Солдаты в окне повернулись, запоздало реагируя на неожиданное появление Аннаила. Один из них упал на пол, полголовы ему снесло болтом снаружи. Другой поднял лазган, когда Аннаил побежал к нему.
— Отхожу с целью! — объяснил Аннаил товарищам. — Прекратите огонь!
Мятежник в окне не стрелял, возможно, поняв, что может попасть по пленнику Аннаила. Набирающий скорость космодесантник влетел в него, как локомотив. Все три столкнувшиеся фигуры вместе проломились через окно.
В последний момент Аннаил подпрыгнул и вылетел в окно ногами вперед. Он благополучно приземлился в нескольких метрах от «Мрачной Тени» с пленным в руках. Мятежнику с лазганом повезло меньше: первой о феррокрит ударилась его голова. Когда Аннаил уже садился в седло, в дожде из осколков появился Тибелейн. Аннаил убрал молот и перекинул пленного через седло перед собой. Он оглянулся и увидел, что Магистр Охоты спустился с пустыми руками. Он склонился над машиной, передавая братьям приказ отступать.
Их преследовал лазерный огонь и пули, пока они не вышли из зоны огня. Орудия «Быстрого Когтя» прикрыли их отход. Буря огня из тяжелого болтера и штурмовой пушки убедила противника не пускаться в погоню. Они промчались с полкилометра, и Тибелейн указал на место в тени огромной водонапорной башни.
Аннаил остановился рядом с Магистром Охоты и бросил пленного на землю. Человек перекатился на спину и застонал. Шлем слетел с его головы, открыв лицо, отмеченное шрамами от улучшений и лицевой реконструкции. Зубы ему заменили стальными имплантами, а уши — бионическими приемниками. Выпуклость на шее указывала на вживленный вокс-передатчик.
— Точно офицер, — сказал Аннаил. — Смотрите, какие улучшения для доступа к защищенным каналам связи.
Пленный вздохнул, настороженно глядя на них. Тибелейн спешился с молотом в руке. Пленный попытался подняться, но Тибелейн ударом оружия повалил его обратно на пол. Магистр Охоты наклонился, упершись коленом в грудь пленного, и поднес молот к лицу врага. Когда оружие включилось, клюв молота окутало синее сияние, плавящее плоть и жир мятежного офицера. С искусственного уха пленного посыпались искры.
Мятежник вопил, пока Тибелейн не выключил молот.
— Пора выяснить, что тебе известно, — объявил Магистр Охоты.
Рука правосудия
Асмодей спустился по рампе «Громового Ястреба». Огромные яркие лампы стыковочной палубы рассыпали белые блики по его черной броне. Не успел он отойти на несколько шагов от боевой машины, как пилот поднял рампу и взлетел. Капеллана обдало жаром от плазменных двигателей. Открытые створы шлюза блеснули синими огнями, а машина уже направлялась обратно на Тарсис — продолжать поддержку боевых братьев.
Все боевые машины, базирующиеся на ударном крейсере, были задействованы в операции на Тарсисе. Асмодей поспешил к переборке слева, эхо его шагов разносилось по пустому отсеку. Дверь защищал замок, скрытый печатью в виде черепа в центре массивной панели безопасности. Взяв один из затейливо украшенных ключей у себя на поясе, Асмодей быстро дважды провернул его в замке. Активировав устройство, он отступил.
Панель с печатью разошлась, показывая вводную панель с кнопками, отмеченными старым алфавитом Калибана, использовавшимся еще в древнейших текстах ордена. Асмодей ввел пароль, который выучил, когда его ввели во Внутренний Круг. Пароль был уникальным для каждого из членов Внутреннего Круга. Слабая зеленая подсветка подтвердила, что пароль верен, и переборка с шипением открылась.
За дверью была еще одна посадочная палуба, намного меньше, чем та, на которую прибыл Асмодей, — не более десяти квадратных метров площадью. Ее не было на плане крейсера: о ней знали только члены Крыла Смерти и Крыла Ворона, которые ей и пользовались. Внешние ворота отсека были достаточно широки, чтобы через них прошел «Темный Коготь». Проскользнув в ворота, машина зависла на столбах плазмы, пока пилот ожидал подтверждения, что в отсеке нет посторонних.
Наконец, «Темный Коготь» опустился на палубу с изображением крылатого символа Крыла Ворона. Это было единственное место на всем ударном крейсере, куда имели доступ братья из Второй Роты.
«Темный Коготь» осел на посадочных опорах. Его двигатели замолкли. С тихим шумом гидравлики поднялся хвост машины, открывая арочный люк, запечатанный несколькими замками. Внешняя рама двери была покрыта изморозью — побочным эффектом стазис-поля, контактировавшего с космическим холодом: водяные частицы, пойманные во временную ловушку, на ее краях заледенели. Сама стазис-клетка была расположена позади кабины и работала от того же таинственного варп-ядра, что питало энергией кормовую рифтовую пушку машины.
Асмодей быстро подошел к люку и расчистил ото льда центральную панель замков. Он взял другой ключ, один из шести. Остальными владели Сапфон, Иезекииль, Велиал, Саммаил и Азраил. Асмодей знал, что первоначально ключей было восемь, но два пропали за тысячелетия Охоты. Только высшие иерархи ордена имели право открывать стазис-клетки. Ключи содержали уникальный кристаллический сердечник, соответствующий приемнику замка. Только Ключи Преданности могли открыть запоры.
Раздающийся на грани слуха гул генератора поля умолк, и через некоторое время дверь клетки приоткрылась на несколько сантиметров, выпуская облачко пара в холодную атмосферу отсека. Асмодей потянул ручку двери, отступив на шаг назад.
В узком пространстве клетки Сайфер походил на труп в саркофаге. Его голова была опущена, а руки лежали на груди, словно предатель молился.
— Шевелись, — велел Асмодей, зная, что эффект стазиса уже окончился. — Иди сюда!
Сайфер посмотрел на Асмодея. Нарочито медленно он снял шлем и повесил его на пояс. Потом так же медленно поднял капюшон и неторопливо спустился к капеллану. Асмодей схватил его за робу, когда тот собирался ступить на палубу, и дернул вперед, раздраженный тем, что Падший постоянно демонстрировал уверенность и контроль над ситуацией.
— Ты — ничтожество! — прорычал Асмодей. — Всего, чем ты был раньше, больше нет... Твои планы, твои уловки, твоя ложь — все провалилось к чертям. Жить тебе уже незачем! Когда поймешь это, будешь готов ответить за свои грехи. Но не раньше!
Асмодей вгляделся в тень под капюшоном и увидел, что Сайфер смотрит в ответ без тени насмешки на лице. В его глазах плясали едва заметные белые огоньки. Это отражения бликов на моих собственных черных доспехах, сказал себе капеллан. Асмодей закрыл клетку и отвел пленного от машины. Взревели двигатели. Через полминуты «Темный Коготь» покинул палубу, и направился, как и «Громовой Ястреб», на Тарсис, чтобы присоединиться к битве в Стрейсганте.
— Отдашь оружие? — спросил Асмодей, указав на рукоять меча у пояса Сайфера.
— Вы снова попытаетесь забрать у меня его сами, если я откажу? — задал встречный вопрос Сайфер. — Или прикажете кому-нибудь сделать это за вас?
Асмодей задумался. У него не было ни малейшего желания еще раз переживать тревожное видение, настигшее его на борту лендрейдера. На другой чаше весов был протокол, требовавший, чтобы Падший был немедленно разоружен и лишен брони, как только его доставят в безопасное место. Пленный слабо улыбнулся, но глаза остались серьезными. Обычно Асмодей ответил бы на такую насмешку коротким, но впечатляющим избиением. Подобные вспышки, как правило, пресекали все возможные насмешки в будущем. Капеллан-дознаватель не без усилий взял себя в руки, сообразив, что Сайфер намеренно провоцирует именно такую реакцию.
Кроме того, он не был обычным пленным. В молодости, когда его только что возвысили до звания Дознавателя и посвятили в тайну существования Сайфера, Асмодей слыхал, как другие капелланы-дознаватели обсуждали, какие бы методы они применили, если бы сумели захватить и допросить легендарного Сайфера. Асмодей осудил эти разглагольствования и назвал братьев фантазерами. Тогда он убеждал их, что с Сайфером следует обращаться, как и с другими Падшими, не лучше и не хуже. Теперь, когда ему самому пришлось столкнуться с Трижды Проклятым, он понял две вещи. Во-первых, для Сайфера требовался особый режим и персональный подход. Ему придется работать в тесной связке с Сапфоном, чтобы гарантировать, что и тело, и душа предателя будут под одинаково сильным прессом. Перспектива этого сотрудничества окончательно испортила Асмодею и без того скверное настроение.
Второй вещью, которую он понял, было то, что фантазии других капелланов-дознавателей не сработают. Ни один из них не обладал и не обладает таким сочетанием жестокости и целеустремленности, как Асмодей.
Внезапно он осознал, что бесцельно стоит, размышляя о себе и пленном. Это взбесило Асмодея еще больше, чем насмешка Сайфера. Он позволил внушить себе опасения! Небольшие и ненадолго, но достаточные, чтобы растеряться. Асмодей ударил Сайфера кулаком по лицу. Удар был быстрым и не сильным, но неожиданным для Падшего.
На перчатке Сайфера, когда он отнял ее от лица, осталась кровь. Асмодей опустил взгляд и увидел кровь и у себя на руке. Это доказывало, что пленный — тоже из хрупкой плоти и крови.
— Можешь оставить меч, — сказал Асмодей, когда Сайфер поднялся обратно на ноги. — Если попробуешь его обнажить, тебя убьют. Никаких угроз, никаких торгов. Только положи руку на эфес — будешь незамедлительно убит.
— Понимаю, — кивнул Сайфер. Его тон звучал искренне. — К счастью, у меня не больше желания использовать этот меч, чем у вас, но это мои проклятие и честь — нести его.
Асмодей внимательно следил за пленным и послал короткий бессловесный голосовой сигнал конвойной команде Крыла Смерти, что ждала его снаружи палубы. Через несколько секунд дверь с шипением открылась, за ней стояли Велиал с тремя рыцарями Крыла Смерти. Броня всех четверых несла следы недавнего сражения на борту вражеского флагмана.
— Ждите здесь, — прорычал своим людям Велиал и вступил на палубу. Он повернулся и закрыл за собой дверь. Цвет панели замка сменился красным, показывая, что помещение надежно заперто.
— Не хочешь доверять эту информацию своим рыцарям? — спросил Асмодей. Как и элита Саммаила, рыцари Крыла Смерти знали о существовании Сайфера и, возможно, о его истинной природе.
Велиал молча прошел мимо Асмодея. Он был без шлема и не сводил глаз с Падшего.
Когда командир Крыла Смерти положил руку на меч, Асмодей понял его намерения. Блеснуло лезвие меча Тишины, и у Асмодея было только мгновение между ударами сердца, чтобы отреагировать.
Капеллан-дознаватель кинулся к Велиалу, одной рукой схватил меч магистра, другой сорвал крозиус арканум с пояса.
Когда пальцы Асмодея сомкнулись вокруг лезвия меча Тишины, его силовое поле затрещало. Боль слабо отозвалась в руке капеллана, и он скорее увидел, чем почувствовал, как его пальцы падают на пол. Хотя он потерял руку, паузы было достаточно, чтобы отразить удар Великого Магистра.
Когда Велиал с искаженным яростью лицом повернулся к нему, Асмодей уже держал крозиус наготове. Велиал легко парировал его удар — умения Асмодея не шли ни в какое сравнение с мастерством их лучшего мечника, но и позволить Великому Магистру нападать на заключенных без причины он не мог.
— Прекрати это безумие! — взревел Асмодей.
— Ты его защищаешь? — прорычал в ответ Велиал. — Трижды Проклятого? Погибель Ангелов? Проклятие Льва?!
Искалеченной рукой Асмодей оттолкнул Сайфера в сторону, когда Велиал снова атаковал, чтобы отразить удар Великого Магистра. Велиал остановил меч в сантиметре от головы Асмодея.
— Оставлять его в живых слишком опасно, — сказал Велиал; голос магистра, всегда отличавшегося удивительным самоконтролем, был напряжен. — Мы неоправданно рискуем, пока он на борту. Он все равно умрет под твоими ножами. Умерь в этот раз свою жажду крови!
— Дело не в этом! — вскричал Асмодей, глубоко оскорбленный, что его считают всего лишь палачом. — Он должен иметь возможность раскаяться! Его смерть или осуждает, или освобождает его душу. Я не получаю удовольствия от тех страданий, что вынужден причинять. Необходимо добыть неприкрашенную правду! Кровь смывает ложь. Не смей называть меня убийцей, Велиал!
Страсть в голосе капеллана заставила Великого Магистра приостановиться. Разъяренный Асмодей продолжал:
— Вот за кого ты меня принимаешь? За маньяка, годного только убивать пленных? Я в твоих глазах настолько низок, что ты не дашь мне возможности добиться раскаяния от человека, чьи гнусные насмешки мы терпели десять тысяч лет?!
— Он будет манипулировать нами, управлять нашими мыслями по своему желанию! Посмотри, сколько разрушения принес Астелян и как легко он сбежал, как легко одурачил нас простыми словами и мнимой покорностью. Держать Сайфера на этом корабле — ошибка, и я скорее позову вражескую армию в Башню Ангелов, чем дам ему ступить на Скалу.
— Это не тебе решать, — прошипел сквозь стиснутые зубы Асмодей. Капеллан знал, что, если Велиал захочет убить Сайфера, он мало чем — на самом деле ничем — сможет ему помешать. Но он не любил скрытые угрозы. — Ты поднимешь на меня клинок, Великий Магистр Первой Роты? И я стану твоим врагом?
— Раз ты у меня на пути, то сам себя объявил врагом, — ответил Велиал, шагая вперед и поднимая меч.
— Я даю тебе последний шанс подчиниться мне, брат, — Асмодей не сказал, что намерен делать. Велиал сделал выпад. Конец меча Тишины нацелился на плечо капеллана, чтобы разоружить, а не убить.
Асмодей едва успел подставить крозиус. Меч Великого Магистра прошел через наплечник капеллана, не задев плечо под ним. Велиал приготовился к новому удару. В его взгляде Асмодей прочел, что пощады не будет.
— Et spiritu vexatus! — капеллан прокричал слова, прописанные в разуме каждого Темного Ангела специально, чтобы предотвратить подобное братоубийство. Сообщение мог передать и библиарий — мысленно. Темные Ангелы никогда более не повернут оружие друг против друга. Велиал споткнулся от слов Асмодея, лицо его исказилось гримасой боли. Капеллан продолжил уже спокойнее: — Libertaris non, Belial. Tu esta dominatus voxilis. Tu pacificaet somnalis.
Астартес осел в своих доспехах, его глаза остекленели. Слова Асмодея вызвали сбой в каталептическом узле Велиала. Обычно имплант позволял космодесантнику давать половине мозга отдых, оставляя вторую половину работать; теперь сбоящий орган быстро включал и отключал нейронные связи Великого Магистра, вводя его в гипнотическое состояние.
— Ты не должен был этого видеть, — сказал Асмодей, глядя на Сайфера. На лице Падшего была смесь беспокойства и любопытства. — Если ты скажешь кому-нибудь...
— Ты меня убьешь?
— Я никогда не говорил, что сентиментален.
— Что вы теперь с ним сделаете? — спросил Сайфер. Он шагнул вперед, чтобы посмотреть на окаменевшего Великого Магистра поближе.
— Это не твое дело.
Правда заключалась в том, что Велиал будет пробужден другими кодовыми словами, которые заодно сотрут его воспоминания о случившемся. Одновременно у него появятся ложные воспоминания, чтобы покрыть разрыв. Подсказки, что помнить, даст Асмодей, прежде чем Велиал проснется.
Он толкнул Сайфера, чтобы тот двигался вперед к двери. Когда они поравнялись с порталом, Асмодей повесил крозиус на пояс и оставшейся рукой активировал дверной замок. Дверь открылась, и он пинком отправил Сайфера в коридор за ней.
— Поместите его в четвертую стазис-клетку, — велел он рыцарям Крыла Смерти.
— Как прикажете, брат-капеллан, — ответил Зандориил. Магистр-рыцарь посмотрел на беспалую раненую руку Асмодея. Кровь уже свернулась, а броня капеллана блокировала боль от раны. — Что случилось, брат?
— Ошибка, — сказал Асмодей и захлопнул дверь.
Строптивый ангел
Быстрые плоды плана Тибелейна произвели на Аннаила впечатление. Магистр Охоты верно догадался насчет логова мятежников в секторе двадцать, и «язык», захваченный Аннаилом, без особых усилий быстро рассказал на допросе все необходимое. «Быстрый Коготь» проводил скрытую разведку зоны, пока ЧерныеРыцари держались на расстоянии в километр от цели. Казамир бегло докладывал обстановку, в то время как его напарник-стрелок следил, чтобы противник не подобрался к машине.
«Этот комплекс — сборочные цеха. Нулевой этаж есть только в главном административном здании, всего у этого здания четыре этажа. У нас есть три возможных маршрута, все с западного направления. Зафиксированы низкочастотные пульсации, возможно датчики движения и нагрузки на мостах и дорогах. Северный подход перерезан каналом, ближайший мост — в двух километрах к северо-востоку на главном шоссе. У них есть огневая точка, прикрывающая канал. Два, возможно, три орудия».
Он замолчал. Лендспидер продолжал нарезать круги. Казамир держал его на расстоянии и придерживал скорость, чтобы свести вероятность обнаружения к минимуму. Если мятежники заподозрят, что их обнаружили, они могут попытаться изолировать или убить Сабраила.
— Может, еще раз проголосуем, стоит ли спасать этого оставленного Львом балбеса? — спросил Калатий. Высказав свою позицию, он воспринимал миссию с иронией. Так было принято у Черных Рыцарей — быть откровенными друг с другом, но не держать обиды на неприятное им мнение. Безоговорочное доверие друг другу было краеугольным камнем братства Крыла Ворона.
— Я бы не удивился, если бы мы нашли этого остолопа пьющим рекаф и играющим в кости с мятежниками, — ответил Аннаил. — Он любую ситуацию обернет в свою пользу.
— Удача любит дураков, — кивнул Нериин. — И мало кто из живущих больший дурак, чем Сабраил.
Их зубоскальство прервал Казамир, возобновив доклад.
«Все еще никаких зацепок, чтобы определить, где они держат Сабраила. Мы зафиксировали перспективные тепловые сигналы в различных точках завода, но это могут быть следы машинерии, силовых доспехов или просто костров для тепла. Надо подойти ближе, чтобы получить более ясную картину».
— Запрещаю, «Быстрый Коготь», — сказал Тибелейн. — Секретность миссии в приоритете. Продолжайте общий обзор.
Пилот лендспидера принял приказ и передал результаты сканирования мотоциклам Черных Рыцарей. Аннаил смотрел, как отрывочное и зернистое изображение каждые несколько секунд получало новую деталь по мере продвижения «Быстрого Когтя». Еще через полминуты логово мятежников и окружающие строения были зафиксированы, отмечены вероятные сторожевые точки и группы противника, подчеркнутые красными символами. Аннаил немедленно заметил в их размещении систему.
— Они, похоже, собрались на первых двух этажах, — сказал он.
— Боятся орбитальной или воздушной атаки?
— Не важно, — сказал Тибелейн. — Это их уязвимое место, в которое можно ударить.
— Будь у наших «скакунов» крылья или у нас самолет, возможно, что-то получилось бы, — сказал Калатий. — Я не знаю, как мы без этого всего обойдемся.
— Оторваться от земли можно и по-другому, — сказал Тибелейн. — Казамир, какая у тебя будет максимальная высота с четырьмя дополнительными пассажирами?
— Устроим прогулку на «Быстром Когте»? — засмеялся Аннаил. Остальные не разделяли его веселья.
— Сложновато, — сказал Калатий. — Так нас можно будет атаковать любым оружием. Один меткий выстрел врага угробит нас всех.
«Вполне можем подняться на крышу четвертого этажа, Магистр Охоты», — объявил Казамир.
— Если они боятся атаки с неба, то будут держать Сабраила в самом низу, — сказал Аннаил. — Подвалы, полуподвалы. Что-нибудь такое замечено, «Быстрый Коготь»?
«Обширные подвалы и подвалы под главными цехами связаны общими туннелями. Трубы, энергомосты, склады, куланы и переходы. Как только мы пойдем в наступление, я смогу пройти ниже и провести более детальное исследование»
— Утверждаю, «Быстрый Коготь», — кивнул Тибелейн. Он спешился, его примеру последовали остальные. Аннаил не хотел оставлять «Мрачную Тень», опасаясь за мотоцикл в свое отсутствие. Он похлопал машину по седлу и положил одну руку на топливный бак, ожидая инструкций от Магистра Охоты.
— Ты действительно хочешь действовать согласно этому плану, брат? — спросил Калатий. — Рисковать жизнями шести братьев, чтобы спасти одну своенравную душу? По мне, плохой размен.
— Я не отдавал ни единого приказа, — процедил Тибелейн. — Если не хочешь идти дальше, то этот долгий путь ты проделал зря.
Магистр Охоты и Черный Рыцарь несколько секунд смотрели друг на друга, и Калатий склонил голову в знак уважения.
— Твоя воля — приказ для меня, брат, — сказал Калатий.
По улице разнеслось рычание двигателей «Быстрого Когтя», и они повернулись к приближающейся машине.
— Хорошо, что мы израсходовали большую часть боекомплекта, — сказал Эладон. — Пройдем по границе грузоподъемности.
Работающий антиграв застонал, когда Аннаил и Калатий поднялись на подножки по бокам лендспидера. Стон превратился в пыхтение, когда на машину взобрались Нериин и Тибелейн. «Быстрый Коготь» просел под их весом и снова завис в метре над землей.
— Ты точно уверен, что дотянешь нас до крыши? — спросил Аннаил.
— А то, — тон Казамира показал, что он не воспринял вопрос Аннаила всерьез. — Все разместились?
Получив подтверждение, пилот направил лендспидер на вертикальный подъем, повернув нос к цели.
— Туда и обратно, — сказал он. — Я начну отвлекающую атаку с востока, как только вы окажетесь на крыше.
Лендспидер поднялся метров на десять — достаточную высоту, чтобы перелететь пучок силовых кабелей, тянущихся по линии опор вдоль дороги. Нос машины накренился вперед, ее тряхнуло, и лендспидер на несколько мгновений ускорился.
— А ты не можешь лететь поаккуратней? — спросил Нериин. — Мятежники заметят нас непременно, если мы будем порхать среди них.
— У меня практически не осталось балласта, и контроль высоты едва работает. Не усложняй ситуацию, — пробурчал Казамир. Его настроение заметно упало.
Они пересекли несколько улиц и цехов, пробираясь через клубы пара и смога от заводских труб. Землю внизу освещали впустую работающие печи и прессы. Свет падал через круглые окна, виднелись отблески брошенных транспортеров и конвейеров. Возможно, чтобы скрыть свое присутствие, захватчики погасили уличные фонари, но добились обратного эффекта. Пятно мрака указывало, что с неосвещенной зоной что-то не так.
Это сыграло им на руку. «Быстрый Коготь» был практически невидим. Черная тень на фоне дыма и неба. Ветер относил шум антиграва. Невидимый и неслышимый, эскадрон высадился на крышу нужного здания.
Аннаил спрыгнул с машины первым. Доспехи поглотили энергию приземления с трехметровой высоты, а листы пластали прогнулись под его весом. В одной руке он держал болт-пистолет, во второй — нож, который будет основным оружием в этом бою. Враг не должен знать о том, что его обнаружили, пока не станет поздно.
— Рассредоточьтесь, — шепнул Аннаил остальным. — Хрупкая поверхность.
Он сделал несколько шагов так, чтобы другие могли разойтись, распределяя их вес равномернее.
— Не вижу входа, — сказал он, оглядываясь. — Никакой лестницы или спуска.
— Тут вентиляционная шахта, — сказал Нериин, становясь на колени около выхода трубы, закрытого решеткой и расположенного в метре от конька крыши. — Дайте-ка глянуть...
Он умолк и потянул трубу одной рукой. Та на несколько секунд застопорилась, потом поползла вверх, оставив в крыше отверстие шириной с метр. Тибелейн двинулся к его краю, пока Нериин клал кусок трубы на крышу. Магистр Охоты взялся за край листа и отогнул его, как крышку консервной банки. Он расширил отверстие достаточно, чтобы в него мог пролезть космодесантник.
Первым спустился Нериин. Аннаил услышал шум приземления боевого брата и стук его сабатонов, когда он двинулся в сторону.
— Тут пусто, — объявил Нериин. — Этаж заброшен, никогда не использовался.
Тибелейн, все еще придерживая свернутый лист пластали, жестом показал Калатию и Аннаилу спускаться. Они быстро соскочили и сформировали периметр. Следом за ними спустился Магистр Охоты. Аннаилу не хватало авгура «Мрачной Тени», но даже без ее систем он видел, что в помещении пусто. Пол покрывали каналы и трубы от климатических и коммуникационных систем, обслуживающих нижний этаж.
— Лестница, — указал Тибелейн из северо-западного угла.
Тишину разорвал тихий звук выстрелов. Хотя его ослабили стены, они узнали рокот тяжелого болтера «Быстрого Когтя». Между залпами Аннаил слышал испуганные голоса этажом ниже и топот бегущих по направлению к лестнице ног.
Они поспешили вниз за Тибелейном. Третий этаж, судя по тому, что Аннаилу было видно через открытую дверь, был разделен перегородками и книжными полками на несколько офисных секций. Мольберты, усилители трафаретов, пиктографы и кристаллографы нетронутыми стояли на своих местах вместе с пачками отчетов и архивных томов, забытых сотрудниками администрации.
Топот солдатских шагов по лестнице стих. Тибелейн спрыгнул на следующий пролет, за ним — Нериин. Следом — Калатий; Аннаил замыкал. Пока остальные прыгали, он стоял до самого их приземления. Услышав шаги, он выругался про себя.
Мгновение спустя синекожий солдат с бритой головой и бугрящимися улучшенными мышцами появился перед Аннаилом. Мятежник возился, пытаясь на ходу приладить барабанный магазин, который он нес в одной руке, на крупнокалиберное автоматическое орудие в другой.
Звуки тяжелых шагов Аннаила привели отступника в чувство. Он повернулся, чтобы предупредить своих. Улучшенные надпочечники дали смертному сверхъестественную скорость. Но Темный Ангел был быстрее. Нож Аннаила легко скользнул по шее отступника и разрезал трахею, язык и мягкое небо, пресекая крик. Рукоять пистолета Аннаила ударила предателю в висок, и он умер мгновенно.
— Цель ликвидирована, — сообщил он остальным. Аннаил сделал паузу и прислушался. — Никаких признаков других. Я думаю, он был последним.
Он догнал братьев на следующем этаже, но Тибелейн двигался, не останавливаясь, пока они не дошли до низа. Лестница привела их в вестибюль, к широкой двери между двумя арочными окнами. Вспышка огня блеснула через витражи; стекла дребезжали от каждой очереди штурмовой пушки лендспидера.
— Проходов в подвалы нет, — сказал Калатий, проверив пространство под лестницей.
— Казамир, нам нужен вход в подвал, — сказал Тибелейн.
Несколько секунд они ждали ответа. Глаза и уши ловили любую тень врага. Но никого не было. Казалось, после диверсии «Быстрого Когтя» в здании стало пусто. Казамир ответил; микрофон передал фоном звуки далекого боя:
«Получил ваше местоположение. Есть грузовой подъемник в стыковочном блоке, семь метров на юг. Он опускается вниз на один этаж, — последовала долгая пауза, после которой через окно высветилась яркая вспышка. — Фраг-снаряд, минимальные повреждения. Системы контроля огня активированы... Грузовой лифт приведет вас к главному коридору. Направляйтесь на восток, до второй развилки, которая поворачивает на север. Я зафиксировал странную тепловую группу. Может оказаться и генератором, но объект выглядит перспективно».
— Принято, выдвигаемся к точке, — сказал Тибелейн. — Поддержите атакой в течение тридцати секунд, затем прервитесь. Мы будем в подвале на точке.
«Так точно, Магистр Охоты»
Следуя указаниям Казамира, они вышли через короткий коридор от лестницы в огороженную сетчатыми панелями погрузочную площадку. Металлические ставни были плотно закрыты, зато двери клети — не заперты. Тибелейн вошел в клеть с Аннаилом.
— Подождите! — сказал Аннаил, поднимая руку, когда Нериин собрался последовать за ним. Он указал на пластину над дверями, сообщавшую об ограничении по весу. — Придется спускаться в два захода.
Нериин отступил, и Аннаил закрыл дверь. Тибелейн нажал рычаг, и они с грохотом понеслись вниз. Клеть затормозила, раздался звонок.
Аннаил открыл дверь и быстро вышел из клети, выставив вперед нож — звонок мог привлечь к ним внимание. Он оказался в коридоре лишь немногим шире, чем лифт. Через несколько метров коридор пересекался перпендикулярным проходом. Тонкая линия светильников, висящих на проводах, заливала подвал голубоватым светом.
Не дожидаясь команды от Тибелейна, Аннаил шагнул вперед и остановился на пересечении. Он поверил оба направления.
— Западный идет на тридцать метров, восточный — на десять и поворачивает. Никакого движения.
Коридоры были пустынными. На стыке потолка и стены бежала труба, с некоторых швов капала вода, а сырые стены обросли плесенью. Звуки капели эхом отражались от стены. Звуки развернувшегося наверху боя сюда не доносились.
— Идем к повороту, — сказал Тибелейн, отправив дребезжащий подъемник обратно, чтобы спустились Нериин и Калатий.
Аннаил быстро передвинулся к повороту, где коридор изгибался на тридцать градусов к северо-востоку.
— Две двери налево, сорок метров, вижу другой подъемник в конце. Две гермодвери слева, вижу запирающие замки. Справа три отходящих коридора, — отчитался Аннаил. Его системы что-то распознали в воздухе. Он повысил чувствительность обоняния и слуха, зрение немного помутнело, пока системы адаптировались. — Чувствую пот, оружейную смазку, взрывчатые вещества. Учащенное дыхание. Шаги!
Звуки шагов стали громче, и из конца коридора, обнаруженного Казамиром, показался человек. Решительность и внезапность были основой тактики Крыла Ворона, на колесах или на ногах. Аннаил инстинктивно метнулся вперед с пистолетом и ножом наготове.
Человек, вышедший из прохода, выглядел удивительно обычным в сравнении с улучшенными солдатами, составляющими большую часть вражеских сил. Он был в свободных серых брюках и длинной синей шинели, седые волосы прикрывала потрепанная фуражка. Аннаил был от него всего в нескольких метрах, когда мятежник повернулся на шаги приближающегося десантника.
Предатель предупреждающе вскрикнул и поднял лазган.
Выстрел болт-пистолета Аннаила в ограниченном пространстве показался оглушительным, как и взрыв болта в голове мятежника.
Шок и замешательство врага дали Аннаилу несколько секунд времени. Он бросился за угол тоннеля, ударился плечом в феррит дальней стены и оттолкнулся, оставив после себя вмятину. Впереди, в конце десятиметрового коридора, закрывалась дверь. Аннаил выпустил в нее столько болтов, сколько смог, но все они отскочили от металла. Дверь захлопнулась. Лязгнули замки.
Он добрался до двери и ударился плечом в феррит. Судя по вибрации металла, замок и запоры внутри двери закрылись.
— Нужны мелтабомбы, — сказал он остальным. — Надо взрывать.
Мелтабомбы были у Калатия, и пришлось подождать несколько секунд. Аннаил отступил, позволяя брату делать свое дело.
Черный Рыцарь разместил три заряда, по одному на петлях и один на том месте, где должен был быть внутренний замок. Махнув Аннаилу и остальным отойти, Калатий вынул стержень детонатора из каждого заряда и отступил.
Через три секунды мелтабомба взорвалась, испарив часть металла двери. Люк продолжил стоять, но запоры и стена вокруг превратилась в шлак и пыль.
Аннаил услышал доносящиеся из комнаты впереди панические вопли.
Он пробежал мимо Калатия и поднял ногу, чтобы выбить дверь, когда она вылетела в его сторону, рухнув на пол в водовороте обугленных обломков и пыли.
В дверном проеме стоял Сабраил, в броне, но без шлема. Руки рыцаря были в крови, алые пятна покрывали и нагрудник. Позади него на полу лежало с полдюжины изувеченных трупов с вырванными сердцами или глотками. За спиной брата Аннаил заметил еще одну дверь, практически сорванную с петель.
Проследив его взгляд, Сабраил отступил и оглянулся на мертвецов.
— Они сделали ошибку, попытавшись меня убить, — тихо сказал он. — Им действительно не стоило открывать ту дверь.
Аннаил усмехнулся под шлемом и сделал шаг вперед, протягивая руку. Сабраил взял ее, и они стояли, глядя друг на друга. Калатий резко разбил их рукопожатие, встав между ними.
— Брат Калатий, это...
Сабраил, наверное, хотел сострить, но не договорил: кулак Калатия врезался ему в подбородок. Ошеломленный Сабраил отпрянул, Калатий кинулся на него и ударил по голове. Аннаил прыгнул на Калатия, повалив того на пол. Они боролись несколько секунд, Калатий пытался подняться.
— Хватит! — металл в голосе Тибелейна остановил сцепившихся Черных Рыцарей. — Мы на вражеской территории, не забывайте о дисциплине!
— Спасибо за вмешательство, — сказал Сабраил, протягивая руку в знак благодарности. Магистр Охоты отвернулся и осмотрел комнату. На столе лежал Клинок Корсвейна в ножнах. Тибелейн прошел мимо Сабраила и взял меч.
— Я как раз собирался... — Тибелейн оглянулся и жестом велел Сабраилу замолчать.
— Когда мы вернемся к ордену, будет решено, сохранишь ли ты достоинство первого мечника. До тех пор ты лишаешься Клинка Корсвейна. То, что ты рискнул его потерять, вполне показывает, что ты его не заслуживаешь. Однако это лишь мое мнение, а решение будет принимать Великий Верховный Магистр.
— Конечно, Магистр Охоты, — сказал Сабраил, склонив голову перед Тибелейном.
— Если у тебя есть хоть немного совести, ты не будешь оспаривать это решение, — добавил Магистр Охоты.
— Позор, который ты навлек на себя, на эскадрон и на роту, чудовищен, — сказал Калатий, вырвавшись из хватки Аннаила. — Если в тебе еще осталась честь, ты будешь искать судьбы кающегося при первой же возможности.
Калатий вышел обратно в коридор, где Нериин кивнул ему, соглашаясь. Сабраил молча помог Аннаилу подняться на ноги. Он был задумчив, когда забирал шлем с полки и надевал его.
Судьба кающегося — смерть в бою.
Часть вторая: Писцина
Конец эпохи
— С вашего позволения, я хочу спросить, что это значит, магистр.
Полковник Брейд смотрел на гигантского воина, который стоял перед ним на покрытых воронками от снарядов остатках террасы дворца имперского наместника. Глава остатков свободного ополчения Писцины выглядел измученным. Из-за резкой потери веса кожа у него свисала складками. Его униформа была тщательно выглажена, воротник-стойка — жестко накрахмален, но даже такой уход не мог скрыть пятен и изношенности. Фактический правитель Писцины IV осунулся под свалившимися на него заботами.
— Спросить-то вы можете, полковник, но у меня нет желания отвечать, — сказал Азраил.
Верховный Великий Магистр Темных Ангелов стоял в полной боевой выкладке: темно-зеленая броня украшена золочением и драгоценными камнями, личный штандарт покоится на шесте, закрепленном на силовом ранце. Меч Секретов — у пояса, надетого поверх костяно-белой робы Крыла Смерти в знак того, что магистр служит в Первой Роте.
Азраил посмотрел на Брейда и снова перевел взгляд на разрушенный город, раскинувшийся вокруг дворца. Порт-Кадиллус теперь был скорее развалинами, а не столицей. Город так полностью и не оправился от вторжения орочьих вожаков Газгкулла Трака и Наздрега. Случившиеся за последний год восстание и вторжение орков разрушили все, что было восстановлено, и даже больше. При очищении руин тактические отделения Ордена и специальные отряды Свободного Ополчения применяли огнеметы и пиробомбы — ради полной уверенности, что в руинах не осталось спор орков.
Когда-то над восточной частью города доминировали шпили древней крепости ордена. Теперь их не стало, но не из-за орков, а усилиями технодесантников Темных Ангелов. Ничто больше не напоминало о древней цитадели.
Базилика, некогда принадлежавшая ордену и ставшая местом самых ожесточенных боев между орками Газгкулла и Третьей ротой, все еще стояла. Ее остов напоминал перевернутую раковину. Сносить такое почетное и славное строение казалось кощунственным, и Азраил разрешил оставить его, как память о тех узах, что когда-то связывали Писцину и Темных Ангелов.
За стеной — изломанной и зазубренной тенью былой линии — тянулись Восточные Пустоши, где могли остаться гнезда орков. По другую сторону от города простирался океан — единственный регион планеты, не зараженный зеленокожими.
— Вы не можете просто так уйти, магистр! Война не закончена!
— Эта война не будет закончена, полковник Брейд, пока полки Астра Милитарум не прибудут в таком числе, что смогут обыскать каждый квадратный километр острова Кадиллус. Я предполагал, что однажды мой орден увидит конец этих боев, но ошибался. Ваши войска в данный момент полностью укомплектованы и достаточно опытны, чтобы держать угрозу под контролем, пока Адептус Терра снарядят необходимые силы.
Азраил не мог открыть полковнику причины, по которым астартес покидали Писцину, и признать, что это решение вызвано не давлением орков, а действием горстки отступников Темных Ангелов, пришедших из времен зари Империума. Было почти смешно думать об Охоте в таких выражениях. Азраил был бы не прочь рассказать полковнику правду — только для того, чтобы посмотреть на его недоверие. Но разглашать тайну было нельзя, и Верховный Великий Магистр обуздал это желание. Его выражение лица не менялось, пока он вел внутренние споры с самим собой, и Брейд остался в неведении.
— Если Темные Ангелы покинут цитадель на Писцине, что станет с нами? У нас практически не осталось ресурсов для людей, наши доки в развалинах, а шахты не работают.
— Духовенство Терры найдет место для вас в более великой схеме Империума, полковник. Решение принято и не может быть отменено. Вы должны научиться выживать без опеки Темных Ангелов. Намного меньшие планеты выживали так в течение многих тысячелетий, и я не сомневаюсь, что Писцина IV продолжит свой путь в будущее.
Азраил не стал говорить, как близко Писцина подошла к грани, за которой будущего нет. Решение оставить Писцину IV было трудным для ордена, но альтернативы из-за событий предшествующих двух месяцев были еще хуже.
Терминал двери зазвенел, объявляя о прибытии Магистра Велиала. Азраил подождал несколько секунд, заканчивая брифинг о следующей фазе операции в Восточных Пустошах Кадилла. Он окинул комнату взглядом, остановившись на мгновение на арочном окне слева, через которое был виден мир внизу. Планета, покрытая голубым океаном и темными облаками, между которыми мелькала цепочка серо-зеленых континентов.
Эти комнаты в течение поколений занимали командующие Темных Ангелов. Покои находились в самой высокой башне Ангелов; Азраил знал, что некогда она была Альдуруком, твердыней Ордена на Калибане. Меньшие башни и бастионы, а также доки и посадочные палубы заполняли астероид, который теперь нес крепость-монастырь Темных Ангелов. Они подсвечивали пустоту и камень желтыми, красными и белыми отблесками. Легенды гласили, что когда-то эти покои занимал сам Лев.
На стенах висели знамена с геральдикой прошлых глав ордена. Знамя Азраила помещалось на почетном месте над его стулом и письменным столом в дальнем конце палаты. Бесчисленные миры были спасены приказами, исходящими из этого кабинета, и бесчисленные противники и боевые братья погибли в тех войнах. Единственным зримым вкладом Азраила в эту историю был череп альдарского пирата, отполированный до блеска и покрытый проклятиями и катехизисами, чтобы замучить душу создания, которому череп некогда принадлежал. Азраил, став Верховным Великим Магистром, изучил много вещей, прочел много древних текстов Льва и выбил все, что смог, из Темного Оракула в темницах на нижних уровнях Скалы. Альдари когда-то правили империей среди звезд, но потеряли ее. Несколько трофейных голов альдарских воинов напоминали Азраилу, что когда-то и Темные Ангелы шли по этой грани и, возможно, лишь отсрочили момент, когда они падут в пропасть вечного проклятия.
Он посмотрел вперед, отметил, что Велиала сопровождает Асмодей, и махнул им рукой, приглашая подойти. Он внимательно наблюдал за обоими, раздумывая, почему Асмодей решил поддержать прошение Велиала. Магистр Раскаяния не скрывал недовольство тем, что Азраил назначил на должность Магистра Святости именно Сапфона. Он, что же, решил, что ему представился случай надавить на магистра ордена? Время для этого он выбрал, мягко говоря, неудачное.
— Вы понимаете, что наша кампания на Писцине в самом разгаре, — Верховный Великий Магистр решил сосредоточиться на Велиале, который попросил аудиенции. Глаза магистра были темными и твердыми, как гранит. — У всех нас троих есть обязанности в других местах.
— Я буду краток, Великий Магистр. Я думаю, что мы тратим впустую бесценное время и ресурсы, пытаясь очистить Писцину IV от орков. Со Скалой на орбите у нас есть вооружение, которого хватит, чтобы стереть всю жизнь на планете, и поступить так следует как можно быстрее, пока наши потери не выросли до недопустимых чисел.
— Удивительно, что из всех моих воинов ты — и готов оставить Писцину IV без борьбы. Ты же так упорно боролся, чтобы сохранить этот мир для ордена и Императора, почему теперь опускаешь руки?
— Я не опускаю, брат Азраил. Это запоздалое понимание последствий моих неудач много лет назад. Если бы я преуспел в устранении угрозы вторжения орков, ситуация не пришла бы в свое текущее состояние. То, что я не сделал, позволило оркам усилиться в этом мире настолько, что усилия нашего Ордена не возымеют эффекта…
— Понятно.
Верховный Великий Магистр поднялся на ноги. Чтобы скрыть раздражение, он заходил взад-вперед позади своего стула. Он гладил подбородок, изображая раздумья, но на самом деле пытался справиться со всепоглощающим ощущением, что его подставили. Когда кто-то из братьев пытался расшатать установившийся баланс во Внутреннем Круге, было слишком легко погрузиться в паранойю и вообразить, что каждое разногласие — первый камушек, который предвещает лавину предательства.
Любой Верховный Великий Магистр тайно питал надежду, что именно на его долю придет время, когда закончится Охота. Также все они боялись, что именно им придется увидеть день, когда сооружение из обмана, путаницы и тайн, которым стали Темные Ангелы, рухнет. Со своего положения на вершине кургана из неправды и фальши Азраил видел, насколько хрупка его позиция и все сооружение под ним. А Асмодей был из тех, кто радовался бы падению собственного ордена, если бы это доказывало его правоту.
Велиал воспользовался паузой, чтобы продолжить рассуждения, и Азраил не стал его перебивать.
— Мы не можем заниматься только этой проблемой, отставив другие сражения, в которые нам необходимо вмешаться. Чем больше времени мы тратим на этот потерянный мир, тем большей опасности подвергаем другие миры Императора. Писцинцы как военная поддержка показали себя никуда не годными. Вы будете заставлять нас ждать, пока прибудут силы Империума нам на помощь?
Асмодей тряхнул головой, ударив кулаком в ладонь.
— Невозможно! Все мы трое знаем, что Падшие вмешивались в ситуацию на Писцине, когда ей руководил капеллан Борей и его товарищи. Мы рискуем раскрыть их существование, если допустим до участия в этой кампании посторонних!
Азраил повернулся и тяжело посмотрел на капеллана. Руки он сложил за спиной и сцепил ладони. Разговорами о Падших Асмодей только усилил недовольство Верховного Великого Магистра.
— Ты предлагаешь мне уничтожить население целого мира, чтобы удержать в секрете существование Падших? Поступок, который вызовет новые подозрения и, несомненно, повлечет за собой расследование. Иногда я думаю, что ты хочешь войны с Империумом, Асмодей.
— Есть прецедент, брат Азраил. И присутствие орков дает нам основание для этих действий.
— Если необходимо уничтожить свидетельства о Падших, они будут уничтожены. Если бы я слушал твои советы, то каждый мир, который хотя бы один слух связывает с Падшими, превращался бы в безжизненную пустошь.
Командир Крыла Смерти подошел ближе к сюзерену, бросив раздраженный взгляд на Магистра Раскаяния. Азраил не пошевелился, но отметил, что у этих двоих не было какого-то соглашения или плана. Ни один из них не был мастером интриг внутри ордена, и оба шли с открытым мнением, которое намеревались до него донести. Велиал вздохнул и заговорил, подбирая слова с заметной осторожностью:
— Система Писцина осквернена, набирать здесь рекрутов больше нельзя. Если мы увязнем в борьбе с зеленокожими, то закрепим провал моей предыдущей кампании...
Брови Азраила удивленно приподнялись.
— Твоя кампания? Твой провал? Разве ты не сдерживал орков, чтобы остановить нашествие на этот мир? И не весь ли орден под моим командованием должен теперь проводить очистку планеты? Ты втягиваешь нас в интриги с Империумом и жертвуешь миллионами жизней из-за своих попыток достичь совершенства?
— Прошу прощения, Верховный Великий Магистр. Наш провал. И я пытаюсь не достичь совершенства, а лишь не совершать ошибки. Наши воины проводят дни в Реклюзиаме, обдумывая свои неудачи и искупая недостатки. Те из нас, что достигли высокого положения, должны относиться к себе еще строже.
— Причины не имеют значения. Мы не можем ставить себя моральными авторитетами над людьми, которых мы поклялись защищать. Если мы должны пройти по пути искупления, то почему оно должно быть безболезненным? Без жертв? Ты предлагаешь путь, думая, что он не будет иметь никаких последствий и сожалений?
Велиалу явно не хотелось соглашаться, но он понимал справедливость этого заявления. Не секрет, что Великий Магистр Крыла Смерти вытравливал знаки на собственной плоти кислотой, чтобы лучше помнить свои неудачи. Большую часть времени это было положительным качеством в командующем Первой ротой. Но теперь убеждения Велиала стали нетерпимыми, возможно, переплетясь с фанатичными убеждениями Асмодея. И хотя Велиал во многом был согласен с суждениями Азраила, он не смог скрыть растерянность при этом очевидном отказе.
— И я вижу по твоему предложению, что у твоего стремления побыстрее закончить войну на Писцине есть еще одна цель.
От прямого обвинения на лице Велиала снова отразилась внутренняя борьба. Азраил правильно предположил, что у командующего Крыла Смерти есть более личный повод для обращения. Велиал тяжело вздохнул.
— Были отчеты, что Зверя видели в нескольких тысячах световых лет отсюда… от нашей текущей позиции. Было бы разумней использовать наши силы, чтобы уничтожить существо, которое нанесло смертельную рану Писцине, чем оставаться здесь и пачкаться в оставленном им навозе.
Азраил был знаком с этими отчетами. Газгкулл снова пришел в движение, но это все было не более существенно, чем другие слухи о нем, после того, как он вернулся в ульи Армагеддона, чтобы снова опустошить мир, где потерпел великое поражение. Глава ордена внимательно посмотрел на Велиала, не позволяя ни возмущению, ни снисхождению отразиться на его тоне.
— Значит, это месть?
— Я предпочел бы, чтобы вы не унижали мои мотивы такой терминологией, Верховный Великий Магистр. Я руководствуюсь справедливостью. Разве не справедливо наказать виновного в преступлениях? Зверь причинил Писцине смертельную рану. Мы же просто наносим планете удар милосердия и освобождаем ее от страданий.
Азраил выдержал паузу, чтобы не начать возражать просто ради возражений, обдумывая аргументы Велиала. Он снова сел — это действие дало ему еще время, чтобы успокоиться и подумать. Он поднял руки к подбородку и уперся локтями в стол. Некоторое время Азраил смотрел на Велиала — и видел честные намерения. Потом перевел взгляд на Асмодея, который следил за их разговором в непривычном для него молчании.
— Злосчастный день, когда Адептус Астартес должны решить, жить или умереть целому миру, чья культура поддерживалась и взращивалась ими на протяжении поколений. Вы оба свободны.
— Вы отклоняете мое предложение, Верховный Великий Магистр? Мой план для вас не слишком хорош? Вы не проведете экстерминатус?
— Вы озвучили свои доводы, брат. Я не буду мгновенно решать судьбу целого мира.
Кроме моральных причин, экстерминатус исключали причины практические. Как сказал двум офицерам Азраил, уничтожение имперского мира повлечет расследование, которого он не желал. Однако Темные Ангелы оставались на планете гораздо дольше, чем было необходимо. Они не могли положить конец проблемам Писцины самостоятельно, и было очевидно, что Адептус Терра справятся с ними куда лучше, чем орден космических десантников.
— Адептус Терра могут отозваться через годы, — пожаловался Брейд. — Даже если астропаты уже отправили сигналы, на Тронном Мире их не получат еще долгие месяцы.
— Я уже отправил сообщение о моем решении прямо в Палату Верховных Лордов, — сообщил Азраил командующему Свободного Ополчения. — Моя персональная пси-инсигния была в составе передачи, чтобы гарантировать, что сообщение получит должное внимание как можно быстрее.
— Высшие Лорды Терры? — Брейд был явно поражен осознанием, что Азраил имел дело с такими могущественными, полумифическими созданиями. Он-то привык иметь дело только с безликими и бесконечными бюрократическими уровнями Администориума.
— Разумеется, — подтвердил глава ордена. — Коллапс миров, входящих в домены орденов, — это не мелкая проблема для Империума. Я ожидаю, что скоро Писцине, ее людям и правителям будет уделено много внимания. Убедитесь, что здесь все в порядке, ко времени, когда сюда для проверки прибудут агенты Адептус Терра и Инквизиции.
Скрытая угроза подавила вспышку гнева Брейда, и на его лице отразился ужас.
— Инквизиция? — прошептал он. — Здесь?
— На вашем месте, полковник, я бы приветствовал их расследование. Я оставлю отчет, где подчеркну ваше образцовое поведение и в текущем кризисе, и во время более ранних столкновений с Газгкуллом. Думаю, это станет поводом для повышения вас до генерала Астра Милитарум, если вы, разумеется, захотите. Или, возможно, вас утвердят, как Имперского Командующего на Писцине, и вы обойдетесь без чехарды военного переворота и марионеточных губернаторов.
— Марионеточных?.. — Брейд был заметно оскорблен этим намеком и вытянулся перед Азраилом, глядя прямо в глаза командующему Темных Ангелов. — У меня нет причин бояться Инквизиции, магистр Азраил. Вы можете сказать то же самое о себе?
— Инквизиция никогда не была проблемой для моего ордена, полковник. Помните, мы — Первые, Темные Ангелы, легион Императора. Не заставляйте меня жалеть, что я сочинил отчет в столь похвальном тоне, — Брейд сник, его присутствие духа мгновенно испарилось. — Как уполномоченному представителю власти на Писцине, вам должным образом сообщается, что орден Темных Ангелов Адептус Астартес прерывает все связи с системой Писцина. Как это записано в Justices Astartes, Liber Mortis Angelica и Кодексах Имперского Правительства, я передаю все клятвы, обязанности и десятины от ордена Темных Ангелов Адептус Терра, правящих Империумом и от имени Императора. На этом все.
Брейд побледнел еще больше, когда осознал бесповоротность всего сказанного.
— Брат Бетор, — сказал Азраил, обращаясь к космическому десантнику, стоявшему у высокого флагштока на краю крыши. На его вершине полоскалось черное с золотом знамя с имперской аквилой. Под ним трепетал черно-белый вымпел Темных Ангелов.
Потянув за серебристый шнур, брат Бетор спустил штандарт Темных Ангелов. Он снял его с крепления, трижды свернул и с поклоном передал его Азраилу. Азраил торжественно наклонил голову, принял знамя и продержал его несколько секунд, прежде, чем вернул обратно орденскому знаменосцу.
— Это все? — сказал Брейд, оглядываясь. — Я ожидал чего-то более... эффектного. Что-то более помпезное, наверное.
— Вы считаете, что нам стоит это отпраздновать, полковник? — Азраил обвел рукой панораму города. — Хотите объявить всем, что ваши сюзерены отбывают, чтобы никогда более не вернуться?
— Полагаю, нет, — согласился Брейд. — Еще рано. Свободное Ополчение черпает силы из нашего союза. Я не могу это у них отнять, только не сейчас.
— Наши дела здесь завершены, так или иначе, — Азраил отвернулся, но потом повернулся обратно и протянул руку для рукопожатия полковнику. Удивленный Брейд замешкался и подал свою руку лишь через несколько секунд. — Если бы я мог, я бы выбрал другой путь, полковник. Примите мое самое искреннее уважение, и я желаю вам успехов в заложении новой эпохи для Писцины. Вы будете достойным имперским командующим.
— Спасибо, — сказал Брейд, явно не ожидавший похвалы от космического десантника. Азраил больше ничего не сказал и, развернувшись на пятках, пошел прочь. Бетор подстроился под его шаг чуть позади.
— Дело сделано, — сказал знаменосец.
— Да. Пора привести в действие протокол ухода, — Азраил не смотрел на компаньона, который озвучил последствия этого решения. — Через четыре часа, впервые за тысячи лет, на Писцине больше не будет Темных Ангелов.
Сокрытая палата
Асмодей спустился по рампе «Громового Ястреба». Его шаги заглушали идущие впереди рыцари Крыла Смерти. Они конвоировали двух заключенных. Обоих заковали в магнитные кандалы, а головы им закрыли кольчужными мешками из пластали. Ановеля лишили брони, Сайфера — нет. Асмодей не стал настаивать на полном разоблачении Сайфера; его это раздражало, но останавливала память о видении, когда он коснулся меча странника. Он не знал всех свойств меча или его происхождения, но, если легенды были верны, то это — Львиный меч, оружие примарха, и возможно, каким-то таинственным способом в древнем металле остались запечатлены моменты из его жизни. Асмодей поговорил об этом с Иезекилем, но даже глава Либрариума отказался исследовать меч с помощью своих психосил.
Кроме капюшонов, обоим космодесантникам завязали рты и глаза, чтобы у них не было ни малейшего шанса подать друг другу знак. Рыцарь Крыла Смерти в простой робе цвета слоновой кости шел между ними, чтобы исключить возможность переговоров или передачи сообщения.
Процессия встала перед большими воротами c крылатыми мечами из черного металла на каждой створке. Асмодей оглянулся назад, на «Громовой Ястреб» и виднеющееся космическое пространство. Звезды выглядели размытыми из-за энергетических щитов Скалы. Звезда системы Писцина размером была не больше его кулака и продолжала уменьшаться по мере движения Скалы прочь от оставленного мира. Они вышли за орбиту Писцины V, и Писцина IV стала просто синим пятнышком, едва заметным в свете звезды. Через пять дней они покинут гравитационные границы системы, где влияние звезды ослабевает настолько, что можно будет совершить варп-прыжок.
Обстоятельства сложились удачно, и их экспедиция прибыла на Писцину практически перед переходом Скалы в варп. Азраил решил, что орден должен выдвигаться дальше, противостоять угрозе Кровавого Марша Варсинов, рвущегося через Филедское скопление в семидесяти световых годах от текущего местоположения Скалы. Хотя Иезекиль отправил астропатическое сообщение о немедленном возвращении Крыла Ворона и Крыла Смерти — что было возмутительно, ведь нельзя допустить ни малейшей возможности утечки информации об их особой миссии через варп! — оба ударных крейсера его не получили. Таковы были капризы варп-сообщения и смещения времени при переходе.
Азраил отклонил предложение об экстерминатусе планеты. Асмодей думал, что это слабое решение — и предсказуемое. Даже не зная о событиях на Ульторе и Тарсисе, Верховный Великий Магистр принял решение прийти к компромиссу и поставить их всех под возможный удар, а не действовать радикально. Капеллан не разговоривал с Велиалом с тех пор, как они прибыли в систему, но знал, что командир Крыла Смерти встретит эту новость со своей обычной флегматичностью.
Мастер Первой Роты следовал за своими рыцарями от «Громового Ястреба» в компании Иезекииля и Сапфона. Саммаил и Мальцифер прибыли тремя днями раньше: Крыло Ворона совершило варп-переход быстрее, чем их братья из Крыла Смерти. Теперь Асмодей видел их около ворот, рядом с лордом Азраилом.
Войдя в голую каменную палату у входа в тюремный блок, заключенные и их эскорт остановились. Великий магистр Крыла Смерти встретился глазами с Верховным Великим Магистром и передал ему пленников. Асмодей мог гарантировать, что Велиал не помнил ничего из того, что произошло при водворении Сайфера на корабль, и они не разговаривали с момента, как они оставили Тарсис. Их последний разговор все еще тревожил Асмодея.
Велиал все еще пребывал в полукоме, вызванной психокомандой Асмодея. Капеллан-дознаватель приблизился к нему и прошептал в ухо Великого Магистра:
— Somnalatus exaunt.
Велиал выпрямился, но его взгляд оставался остекленевшим и сфокусированным на чем-то очень далеком. Его каталептический узел возвращался к нормальной работе. Следующие несколько минут Велиал будет очень расположен к капеллану — и очень восприимчив к любому намеку или откровенному внушению. Асмодей тщательно подбирал слова.
— Мастер Велиал, ты понимаешь, что я говорю?
— Да, — пробормотал командир Крыла Смерти.
— Ты помнишь, что случилось перед тем, как ты уснул?
— Да.
— Расскажи, что произошло с того момента, когда ты покинул свои покои, чтобы встретить меня.
— Я собрал согласно требованиям протокола группу эскорта во второй комнате охраны на тюремной палубе.
— О чем ты думал? — спросил Асмодей.
— Меня беспокоила процедура конвоирования. Заключенный крайне ценен и чрезвычайно опасен. Нельзя допустить ни единой ошибки.
— Значит, все твои мысли были о заключенном?
— Я не рассматривал его как человека, как обычного заключенного. Он объект, требующий осторожного обращения. У меня не было других мыслей, кроме этой.
— Ты прибыл с группой сопровождения и ждал у дверей моей команды, верно? Что ты потом почувствовал?
— Верно. Я ждал. Мне было интересно увидеть, как выглядит архипредатель. Но как-то не очень мне нравилась вся эта ситуация.
— Что случилось потом?
— Когда я вошел и увидел заключенного, во мне вскипела ненависть.
— В тот самый момент, когда ты увидел его?
— Да. Я понял, что он должен умереть. Я не хотел, чтобы мои рыцари увидели то, что я собирался сделать, и чтобы они вмешивались. Я закрыл дверь. Я двинулся, чтобы убить заключенного мечом, а ты за него заступился.
— Почему он должен был умереть?
— Я не уверен насчет причины...
— Не уверен? Не похоже было, что ты не уверен. Наоборот, ты был явно одержим этим желанием. Так почему он должен был умереть?
— Это было внутреннее ощущение. Убеждение. Он — Трижды Проклятый архипредатель, и он заслуживал смерти в наказание.
Асмодей увидел, что во взгляд Велиала начала возвращаться осмысленность. Нужно было действовать быстро.
— Заключенный оговорился, оскорбив орден и Льва. Он тебя спровоцировал.
Велиал недоуменно нахмурил лоб, но через несколько секунд повторил сказанное.
— Заключенный обманом заставил тебя обнажить клинок и попытался им завладеть.
Снова, после колебания, Велиал повторил услышанное.
— Я поспешил тебе на помощь, и моя рука попала под удар твоего меча.
— Он отрезал тебе пальцы, — сказал Велиал, глядя на покалеченную руку капеллана. Это было хорошим знаком. Разум Командующего Крыла Смерти начал сам создавать ложные воспоминания на основании рассказа Асмодея. Чем больше онпридумает сам, тем лучше новая картина произошедшего закрепится у него в голове.
— Верно.
— Я пришел к тебе на подмогу и скрутил заключенного.
Асмодей удержался от того, чтобы поправить Велиала. Он подавил гордость и позволил считать себя жертвой.
— Вот-вот, и это тоже правильно.
Велиал кивнул. Он уже практически проснулся.
— Ты не будешь помнить этот разговор, — только события, которые мы сейчас связали. Ты только что отослал пленника с эскортом и собираешься сообщить в апотекарион о моей ране. Ты понял?
— Да, я понял.
— Mnemonis dialogis non memorianda est.
Велиал пришел в сознание — как человек, вырвавшийся из омута. Он оглянулся на посадочную палубу, потом на Асмодея. Его пристальный взгляд метнулся к травмированной руке капеллана.
— Апотекарион, это Велиал. Магистру Асмодею требуется лечение. Множественные ампутации. Поставь Магистра Оружейной в известность, что потребуется активное протезирование.
Асмодей сжал искусственные пальцы. Их движения все еще казались ему жесткими и неестественными. Технодесантники отняли у него всю ладонь — это было проще, чем протезировать отдельные пальцы — и поставили новые переплетения сухожилий, укрепленные мышечными волокнами наподобие тех, что использовались в силовой броне. Они оплетали скелет из металла и полимеров. Черные трубки исполняли роль вен и капилляров. Бионика выглядела покрытой тонким слоем крови, хотя его уверили, что этот эффект пропадет, когда биосварка полностью заживет.
Красноватый свет ламп отражался от тысяч черепов, украшающих стены и ниши просторной гробницы. Отсветы падали на ряды пустых глазниц и безгубых челюстей. Кое-какие из них принадлежали людям, но далеко не все: смесь тонких, удивительных, грубых, чужих тяжелых челюстей, слепых чудовищ, рогатых и скрученных существ и много других искаженных, нечеловеческих черепов пристально смотрели вниз на собравшихся Темных Ангелов.
Одинокий удар колокола привлек внимание собравшейся охраны, обоих офицеров и рыцарей. Большие ворота перед заключенными открылись внутрь. Следующий удар колокола заглушил шипение гидравлики и скрип древних петель. Когда ворота полностью открылись, Велиал жестом велел эскорту двигаться. Под их понуканием Ановель и Сайфер преступили порог темниц Скалы.
На голове у Азраила был поднятый капюшон, из-за которого выражение его лица нельзя было разглядеть.
— Брат Мальцифер, возглавьте эскорт и отведите его к клеткам для заключенных, — тихо сказал он. Мягкое эхо отразило его слова от стен темниц. — Остальные последуют за мной.
Асмодей шел в стороне от Велиала, Сапфона, Иезекииля и Саммаила, державшихся группкой. Они ждали дальнейших инструкций от магистра, который следил за пленниками, следующими в глубины Скалы. Когда последние звуки шагов стихли, Великий Верховный Магистр молча повернулся и повел подчиненных к ряду ступеней, спиралью поднимающихся от горловины одного из туннелей.
Асмодей никогда не видел этой лестницы прежде. Он всегда прибывал сюда на шаттлах или боевых судах или спускался по ступеням чуть дальше в Скале — они вели с Нижнего Реклюзиама Башни Ангелов, стоящей прямо над ними. Он оглянулся на своих спутников; казалось, они тоже удивились при виде лестницы, на которую ступил Азраил. Только лицо Иезекииля оставалось спокойным; он не сводил взгляд с повелителя Темных Ангелов.
Лестница уходила недалеко; всего через тридцать ступеней она вывела их в пространство, освещенное тусклым мерцающим светом. Асмодей решил, что они находятся чуть ниже Великой Библиотеки, где проверялись кандидаты во Внутренний Круг. Успешное прохождение испытаний открывало им доступ к самым запретным тайнам ордена.
В одной из стен палаты была закрытая драпировкой арка, вероятно, открывавшая путь к другому потайному входу в Великую Библиотеку. Палата была круглой. На полу виднелась инкрустация звезды с двенадцатью переменными красными и черными лучами. Азраил встал на белый круг в центре и повернулся к ним лицом. Его офицеры остановились перед звездой и разглядывали палату.
Асмодей внимательно посмотрел на потолок и увидел еще одну звезду над ними. Ее цвета были перемешаны так, что красное было над черным, а черное — над красным. Центр занимал большой, слабо мерцающий кристалл. Он был украшен десятилучевой звездой в центре которой помещалась еще одна, с восемью, а в ней — с шестью. Последняя инкрустация, размером не больше мизинца Асмодея, имела четыре луча.
Он услышал легкий вздох спутников и снова взглянул вниз. В тенях на краю палаты он увидел маленькие фигуры, ростом человеку до пояса. Их было около двух десятков, все — закутанные в темные одежды, скрывавшие их от головы до пят. Под капюшонами мерцали, как тлеющие угольки, глаза.
Смотрящие-во-Тьме.
Они всегда жили где-то в Скале, и Асмодей никогда не сомневался в их существовании. Они были частью Темных Ангелов так же, как зеленая броня и белые рясы офицеров. Смотрящие уже были, когда Асмодея только приняли в орден. Они редко показывались на глаза, и каждое их появление было волнительным, словно в первый раз.
Он внезапно осознал, как странно, что никто никогда не обращал внимания на их присутствие. Посторонние предполагали, что они были детьми-сервами или особым видом сервиторов ордена. Асмодей тоже до сих пор никогда всерьез не задумывался над их сущностью. Его размышления прервал Азраил.
— Это — Сокрытая Палата. Банальное имя для такого важного места, — Верховный Великий Магистр повернулся вокруг себя, раскинув руки. — В этих стенах собрался первый Внутренний Круг.
— Обсудить Кодекс Астартес Жиллимана и распад легиона? — предположил Саммаил.
— Нет, — Азраил остановился. Он опустил свой капюшон, открыв лицо с темными глазами и впавшими щеками и нахмурился. — Это ложь. Одна из тех, которые, похоже, мы раскроем в ближайшие дни и месяцы. Нам сказали, что Внутренний Круг собрался обсудить раздел легионов на ордена, но разделение случилось за десятки лет до первого собрания. Я нашел эту информацию в личной библиотеке Верховных Великих Магистров.
Асмодей смотрел, как Азраил поднимает руку и указывает на правую сторону от себя. Смотрящие расступились, и там, где только что была ровная стена, появилась арка, за которой открылась маленькая комната, заставленная книжными полками. Сапфон, очарованный этим явлением, сделал шаг вперед.
Несколько Смотрящих встали между Магистром Святости и библиотекой. Они не издали ни звука, ничего не сказали, но их глаза замерцали немного ярче, хотя лиц по-прежнему не было видно. Палату заполнило ощущение недовольства и угрозы. Сапфон спешно отступил, бормоча извинения. Смотрящие разошлись в стороны, их глаза погасли.
— Не думайте, что на Скале только одна секретная библиотека, — Азраил криво усмехнулся. Его взгляд прошелся по лицам присутствующих и остановился на Иезекииле. — Я знаю, что у каждого из вас есть свои записи и журналы, предназначенные только для вашей должности. И лишь у одного из нас есть доступ к копиям их всех.
Асмодей задумался над тем, как Азраил узнал о собрании записей в крипте Верхнего Реклюзиама. Это были базы данных, которые расширялись с обработкой каждого нового Падшего. Внезапно он понял, что глава ордена говорил общими словами и не знал местоположения или содержания этих библиотек. Намек на главу Либрариума прозвучал тревожно, хотя, если подумать, это был очевидный вариант.
— Внутренний круг собрался, чтобы обсудить новую и ужасную угрозу ордену. Существование Падших, — Азраил сделал паузу, чтобы все осознали сказанное. — Мы думали, что предатели, поглощенные великим варп-штормом, бушевавшим над Калибаном, погибли. Наши предшественники верили, что мятежники уничтожены призванной ими же в надежде на победу бурей, разорваны теми же силами, что погубили наш родной мир. А потом был найден первый Падший. Так открылась правда об их спасении.
— Почему это все держится в секрете? — спросил Велиал. — Мы все знаем цели Внутреннего Круга.
— Я не могу ответить тебе, потому что в записях нет этой информации. По крайней мере, в моих, — ответил Азраил. — За прошедшие века они могли потеряться по многим причинам. Шок от ужасного открытия, начало Охоты… эти вопросы занимали офицеров ордена. Первый Внутренний Круг состоял из двенадцати Верховных Магистров, главы ордена Темных Ангелов и его вассалов, которые управляли одиннадцатью преемниками. На том, первом конклаве и приняли решение преследовать Падших со всем возможным рвением — и сохранить Охоту в секрете. Это решение распространялось на все ордена Непрощенных.
Асмодей стиснул зубы, когда Азраил произнес тайное имя потомков легиона Темных Ангелов. Он презирал его, потому что оно предполагало, что Темные Ангелы виноваты в грехах Падших. Он не был склонен искать в нем философский смысл, как многие, и предпочитал думать о Темных Ангелах и преемниках, как о Мести Льва, а не носителях скрытого позора.
— Почему мы об этом узнали именно сейчас, мастер Азраил? — спросил Иезекиль, который, очевидно, знал многое, но не все. Его бионический глаз сиял красным, когда он смотрел на братьев. — Это из-за поимки Сайфера?
— Верно, — Азраил сделал несколько шагов и остановился на луче звезды, указывающим на его библиотеку. Асмодей последовал за ним, ощущая странное понуждение встать на второй луч слева от Великого Верховного Магистра. Остальные тоже заняли места на лучах звезды: Иезекиль — справа от своего лорда, Сапфон — точно напротив. — В руках Сайфера ключ от нашего спасения. И от нашей погибели.
Асмодей мельком взглянул вниз, и увидел, что он стоит между двумя Смотрящими-во-Тьме. Рядом с остальными встал такой же крошечный эскорт. Смотрящий справа держал пустой серебряный кубок, а тот, что слева, — тонкий кинжал.
— Сегодня вы принесете новую клятву. Более того, вы принесете очень древнюю клятву, впервые данную в этой палате и повторенную с тех пор только шесть раз.
— Какая клятва может привязать нас к еще большей тайне, чем та, что мы уже дали? — спросил Саммаил. — Какая сила, которой мы могли бы поклясться, может быть выше Льва и Императора?
— Хороший вопрос, — кивнул Азраил. — Сам Император — свидетель нашей чести и верности, и что может быть выше? Тот Внутренний Круг был более приземлен. Они дали клятву крови, поставив в залог свои жизни. Смерть нашла бы их, если бы они нарушили свою клятву.
Смотрящие около Верховного Великого Магистра встали перед ним и повернулись. Тот, что нес кинжал, протянул его Азраилу. Магистр взял золотое лезвие и сжал его в ладони. Второй Смотрящий-во-Тьме поднял кубок. Азраил провел ножом по ладони, и поток алой крови заструился в чашу.
— Это кровью я запечатываю свои уста. Я клянусь моим братьям, что собрались здесь сегодня, что все, что я узнаю сегодня о Темных Ангелах, о предательстве Лютера и разрушении Калибана, никогда не будет передано кому бы то ни было. Если я нарушу эту клятву, мои губы сомкнутся, а глас умолкнет навечно.
Когда Азраил вернул кинжал Смотрящему, обе фигуры отошли от него и исчезли в тенях. Остальные астартес один за другим повторили клятву крови, пока очередь не дошла до Асмодея. Он инстинктивно повторил движения Азраила и обнаружил, что держит нож в левой руке и готов надрезать себе новую, бионическую.
Капеллан замер, встревоженный тем, что это может быть дурным предзнаменованием. Он попытался исправить замешательство, поменял руки и быстро провел лезвием по своей плоти. Он слишком спешил, и порез вышел глубже, чем хотелось. Асмодей скрыл ошибку, убрав руки за спину и сжав в кулаке ткань своей робы, чтобы не запачкать кровью пол.
— Если вы нарушите принесенную сегодня клятву, платой за это станет ваша жизнь, — сказал Азраил. — Теперь я могу сказать вам: Сайфер схвачен не в первый раз. Именно из-за него впервые собрался Внутренний Круг. Он сам явился к воротам, от которых мы пришли сюда, и потребовал встречи с магистрами ордена. Еще шесть раз его захватывали, и во всех шести случаях он избегал возмездия за свое предательство.
Верховный Великий Магистр посмотрел каждому из подчиненных прямо в глаза. Его челюсти были плотно сжаты.
— Мы не повторим ошибок прошлого. Никаких споров, никаких личных или совместных решений. Моя воля, мое слово абсолютны, и любой, кто решит, что это его не касается, будет немедленно наказан, — он глубоко вдохнул. Когда Великий Верховный Магистр продолжил, его голос упал до шепота, но не утратил силы. — Будущее ордена, будущее всех Непрощенных — в наших руках, и у нас нет права на ошибку.
Темные пророчества
Азраил смотрел, как остальные члены Круга покидают зал, и понимал их замешательство и разочарование. Он собрал всю информацию из журналов глав ордена, и ее было удручающе мало. Позиция Лорда Сайфера была загадкой на протяжении всей истории Ордена. Тайна повсюду следовала и за воином, носящим этот титул после падения Калибана. Несмотря на очевидную возможность отдать Сайфера в руки капелланов-дознавателей для пытки, предшественники Азраила этого не сделали… если только записи об этом не найдутся в другой тайной библиотеке, вроде его собственной.
Сайфера захватывали семь раз. Четыре раза мятежник сам сдавался в руки Темных Ангелов. Обстоятельства трех других случаев были неясны, а сообщения выглядели настолько сомнительно, что Азраил подозревал, что Сайфер подстроил свои пленения сам. Но летописцы отказывались считать так же.
Азраил задался вопросом, как он сам опишет последние события.
Точно так же записи не проясняли обстоятельства освобождения Сайфера. Побег со Скалы невозможен, но все же Сайфер семь раз оказывался на свободе. Азраил установил новые режимы безопасности и регламенты охраны, как только узнал от Саммаила о захвате архипредателя, но его волновало, что предпринятых мер недостаточно. Его предшественники наверняка тоже предпринимали подобные шаги — и не добились успеха.
Единственной связью между захватами странника были события, окружавшие эти моменты. Каждое появление Сайфера на Скале происходило незадолго до значительного события в истории ордена: в канун великой победы или поражения.
В записях недоставало многих деталей. Верховный Великий Магистр Карионтий не раскрыл, почему он отправил целиком Третью и Четвертую роты в Трангению, где их в Проходе Клевингера уничтожили неизвестные нападавшие. Точно так же магистр Дамей не поделился мотивами, которыми он руководствовался, когда приказал переместить Скалу в систему Алактир. Там он встретился с силами нескольких орденов-преемников для перехвата больших сил легионеров-предателей, вырвавшихся из Ока Ужаса. Снова и снова появление Сайфера предвещало бедствие или триумф.
Азраил должен был узнать, что случится в этот раз. И был только один источник, который мог бы дать ему ответ.
Он оглянулся и увидел, что Смотрящие предвидели его желание. В стене позади него появилась узкая высокая арка, за которой начиналась долгая лестница, ведущая в недра Скалы. Часть Смотрящих уже спустилась по ней, иные остались, чтобы сопровождать Верховного Великого Магистра. Они держали маленькие лампы, разбрасывающие желтый свет. Но даже эти источники света не могли высветить лица Смотрящих. Все, что можно было разглядеть, — это их руки, почти целиком скрытыми объемными рукавами или затянутые в перчатки из такого темного материала, что, казалось, он был соткан из космических теней меж звездами.
Азраилу уже не в первый раз захотелось узнать, что скрывают их капюшоны. Но только эта мысль родилась в его голове, он почувствовал, как ощущение присутствия Смотрящих стало тяжелым и осуждающим.
Она всегда была рядом, — последняя тайна, подтекст в каждом воспоминании и хронике, что он изучал. Смотрящие-во-Тьме были частью Калибана, частью Ордена, но о них ничего не было известно, кроме того, что они были преданы Льву. Как и те, кто носил его титул прежде, Азраил должен был принять Смотрящих тем, чем они были — хранителями древней загадки, которую он никогда не решит.
— Ваша тайна в безопасности, — сказал он им, не зная, могут ли Смотрящие понять или услышать его. Общение с ними строилось на смутных ощущениях, желаниях и тонком переплетении мыслей.
Смотрящие-во-Тьме снова стали тенями, незаметными на фоне камня Скалы. Азраил посмотрел к открывшейся лестнице и вспомнил, как он в первый раз спустился по этим ступеням.
Сон вернулся. Прошло семь дней после того, как мантия Верховного Великого Магистра перешла к Азраилу. Прошло семь ночей, и каждая приносила с собой одно и то же кошмарное видение.
Сломанная башня стояла на холме. Ее окна были пусты, а зубчатые стены осыпались.
Вспышка молнии высветила в самом нижнем провале лицо, руки сжимали камень. Ночной воздух прорезало завывание. Его издал не волк и не животное: оно было исторгнуто человеческим горлом.
Небо покраснело, но не от нового рассвета. Ад поднялся над землей, раздался каркающий смех, языки пламени взметнулись и изгибались, как чудовищные пальцы. Пламя окружило башню, древние камни отражали его красный свет.
Стоны и крики человека в башне резали уши, муки от поглощающего его нутро огня были страшнее, чем что-либо из того, что Азраил чувствовал наяву. В этих криках он почувствовал свое собственное тело в огне, свою плоть — сходящей и обнажающей перед пламенем душу.
Внезапно Азраил понял, что это он в башне. Он должен был спасаться.
В седьмой раз Азраил проснулся у себя на койке. Покои Верховного Великого Магистра казались странными, до сих пор новыми и непривычными. Он провел рукой по своей груди, вытирая липкий пот. Его пальцы следовали по неровностям, боевым шрамам и отметинам. Подушечки пальцев чувствовали твердую поверхность черного панциря под слоем грубой кожи и жира.
В дверном проеме стоял Смотрящий-во-Тьме и смотрел на него красными, мерцающими во тьме под капюшоном глазами. Он повернулся и вышел во внешнюю комнату.
На этот раз Азраил последовал за ним, наконец-то поняв значение сна.
Смотрящий терпеливо ждал, пока Азраил наденет рясу цвета кости и подпояшется. Символические и настоящие ключи звенели рядом с талисманами в виде ламп и песочных часов, мечей и ангельских крыльев. Века его службы были представлены символами с тайными значениями.
Азраил босиком следовал за маленьким существом. Дверь комнаты широко распахнулась при его приближении, хотя он не давал ни голосовой команды, ни приказа замкам открыться.
Я все еще сплю, решил он.
Чувство нереальности происходящего не покидало Азраила, пока он шел через коридор. Он был в темноте. Не просто темноте, а полной тьме, прерываемой лишь линией светящихся глаз слева от его пути. Ряд ярких точек вел его к Великой Библиотеке.
Его проводник откуда-то достал факел. Он горел белым пламенем, но его свет не достигал существ вдоль пути Азраила, и не рассеивал темноту, в которой они скрывались.
Смотрящие-во-Тьме довели его до огромных двойных дверей Великой Библиотеки. Азраил попробовал пройти через них, но Смотрящие отказались расступиться и пропустить его. Что-то — не звук, но ощущение, движение около затылка — заставило Азраила обернуться.
В стене, которую он всегда помнил глухой, появилась арка. Замковый камень был украшен крылатым мечом со сломанным лезвием. Азраил знал его — символ Крыла Смерти. Но, глядя на арку, он понял, что этот символ изначально не предназначался для Крыла Смерти: Первая рота унаследовала его от более древних времен.
За аркой начинались ступени лестницы, и в их мрак спустились Смотрящие.
Азраил нерешительно последовал за ними, держась так, чтобы не терять из виду факел своих проводников.
Он шел по ступеням какое-то время, проходил мимо дверей и коридоров, но Смотрящие все спускались и спускались. Он еще исследует эти скрытые глубины в свое время, но сейчас Азраил знал, что его цель — в самом низу лестницы.
Он спустился вниз и обнаружил, что Смотрящие ждут его. На стенах горели факелы, освещая стены прямоугольной камеры не более десяти метров шириной. Но ее конец утопал в темноте метрах в тридцати от него. Азраил двинулся туда, и еще больше светильников вспыхивало на каждой стороне, освещая ему путь еще на несколько метров.
Вдоль коридора были камеры, запертые железными дверьми с тяжелыми засовами. Азраил слышал только звук своих шагов и чувствовал только биение своих сердец. Он знал, что эти клетки пусты.
Факелы привели его к последней клетке в самом конце коридора. У нее не было ни двери, ни засовов. Мерцающий ореол энергии три на три метра закрывал ее нутро, но Азраил сумел разглядеть силуэт человека с поднятыми руками, словно он молился неизвестным богам.
Он оглянулся: Смотрящие-во-Тьме подошли к нему и обступили полукругом, словно чтобы не дать ему отойти от этой клетки.
Фигура внутри клетки не двигалась, и Азраил понял, что смотрит на стазисную камеру. Он не слышал ни малейшего гула энергии, и задумался, было ли поле в физическом смысле обычным, уже знакомым ему явлением.
Поле начало рассеиваться, явив обитателя камеры.
Он был высоким и крупным для человека, хотя и не таким большим, как космический десантник, одет только в рваный килт из жесткой кожи, и видно было, что он подвергался множественной аугментации и улучшениям. Азраил ясно видел ребристые трубки и усиления среди его мышц и костей. Кожа человека была желтоватой; как следствие обширного использования стимуляторов и стероидов, между его лопатками и вдоль позвоночника виднелись вживленные трубки для распределения этих веществ.
Заключенный стоял спиной к Азраилу, но его лицо было повернуто в профиль. Благородные черты искажала болезненная гримаса, зрачки закатились. В его глазах блестел слой кибернетических улучшений, а за ушами виднелись вживления, улучшающие слух.
Поле отключилось.
— ...и должна быть восстановлена справедливость! Я умоляю тебя, внемли моим слезам, мой господин!
Плач мужчины отдался эхом вдали, его голова наклонилась в другую сторону, когда он повернулся к Азраилу.
— А, — заключенный, казалось, удивился. — Новенький.
— Новенький — кто? — спросил Азраил.
— Новый лорд Альдурука, разумеется. Как они тебя называют? Твое имя?
— Азраил, — ответил он, не успев опомниться.
Губы мужчины сложились в улыбку, но в глазах не было веселья. Внезапно он вздрогнул от какой-то скрытой от Азраила мысли. Пленник зашептал что-то на незнакомом Верховному Великому Магистру языке.
— Что вы сделали со Львом? — внезапно потребовал мужчина. Его лицо исказилось от дикой гримасы.
— Лев погиб.
— Разумеется, — пленник резко сник, качая головой. Его голос упал до шепота. — Это то, что они хотят, чтобы ты думал. Но я знаю — он слышит мою мольбу.
— Кто ты такой? — резко спросил Азраил.
— Ты что, не знаешь? — пленник выглядел огорченным этим открытием. — Некоторые догадывались сразу. Я разочарован. Ваши Ангелы дали мне много прозвищ. Твои предшественники выплевывали мне в лицо уйму эпитетов. Меня зовут Лютер.
Тот раз был первым, но не последним.
Без Смотрящих, которые открывали путь, Азраил отправлялся немного другим маршрутом, заканчивающимся у огромных железных дверей с серебряным замком в каменной стене рядом. Он вынимал из ножен Меч Секретов и опускал клинок в запирающий механизм, затем чувствовал легкое тепло, исходящее от оружия, и замок приводил в действие грохочущие скрытые механизмы и приводы. Он вынимал меч, и ворота открывали коридор, ведущий к заброшенному тюремному блоку.
Азраил вошел в ту же камеру. Около стазис-поля стоял простой деревянный стул. Группа Смотрящих ждала в тенях. Внутри поля Лютер сидел на скамье, сгорбившись и наклонившись вперед. Его сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Лицо мужчины, скрытое полем, исказилось от муки, зубы обнажены, с губ сорвались замершие в падении капли.
Азраил сел, и, словно это было условным знаком, стазисное поле замерцало и отключилось.
— ...горящие луны — близнецы жизни и смерти, разлученные с миром людей... — жаркие слова Лютера умолкли, когда он осознал, что время сместилось вперед. Он выпрямился и непонимающе посмотрел на Азраила.
— С возвращением, — сказал Азраил. — С нашего последнего разговора прошло четыре сотни и тридцать восемь дней. Или около того. Из-за варп-переходов трудно отслеживать точные даты.
Лорд Темных Ангелов как-то понял, что Лютер лучше приходит в себя, если дать ему ощущение течения времени. С точки зрения Темного Оракула, его жизнь стала пунктиром с отрезками не более часа, и все это длиной в десять тысяч лет. Ощущение окружающего мира помогало организатору Калибанского восстания излагать свои мысли более последовательно. Ненадолго, но все же.
Азраил прочитал самые ранние отчеты о Темных Пророчествах. Из них следовало, что Лютер был сумасшедшим с тех самых пор, как люди Льва окружили его и водворили в эту стазис-камеру. Его ощущение реальности уменьшалось с каждым прошедшим столетием. Азраил считал, что ему повезло, если он вылавливал четыре или пять осмысленных предложений из сказанного предателем.
— Видения, — сказал Лютер. Его глаза наполнились осознанием: он узнал Азраила. Голос предателя был глубоким, уверенным, авторитетным. Это был тот голос, за чьим обладателем Азраил пошел бы сам, — голос прирожденного лидера.
Темный Оракул был псайкером потрясающей силы, хотя он никогда не обладал такими силами во время службы Льву. Старинные хроники предполагали, что это дар сил Хаоса в награду за его еретическую верность. Несмотря на свою ментальную мощь, Лютер никогда не использовал ее против тюремщиков.
— Что насчет видений? — спокойно спросил Великий Верховный Магистр. Он чуть наклонился вперед, положив руки на колени.
— Они сломали мой разум, Азраил. Я ощутил вопрос в твоих мыслях. Ответ — да, видения плохо сказываются на моем рассудке.
— Сейчас ты кажешься достаточно вменяемым.
— Я цепляюсь за извивающуюся нить, и ее все труднее удержать. Скоро она выскользнет из моих пальцев.
— Ты уже знаешь, почему я здесь. Что ты можешь сказать о Сайфере?
— Моем Лорде Сайфере? Он мертв. Сражен рукой лорда Гончих, который нес меч моего господина.
— Ты знаешь, что это не так. Сайфер спасся, как остальные Падшие. Что это значит? Зачем он явился сюда?
— Мой Лорд Сайфер вернулся ко мне? — на лице Темного Оракула появилась надежда, но она быстро сменилась маской паранойи. — Мой товарищ по предательству, стимул и рука, воплощающая мои темные желания. Он знает, что я должен сознаться. Но он не может услышать его! Только Лев может дать мне прощение! Только Лев может назначить мне наказание!
Слова Лютера сползли в рычание и бормотание. В его речи смешались архаический имперский готик, высокий готик и древний калибанский. Азраил обычно ждал, когда эти судороги закончатся сами собой, но беспокойство делало его нетерпеливым. Каждая минута, пока Сайфер находился в заключении, могла приблизить Орден к непоправимой катастрофе.
— Зачем Сайфер явился сюда? Почему именно сейчас? — потребовал Азраил, вставая. — Что нужно Сайферу?
Лютер затих и тоже поднялся на ноги. Хотя Азраил знал, что еретик был не так высок, как космодесантник, в тот момент Темный Оракул словно заполнил собой всю камеру. Тени сгрудились около Лютера, лампы перед клеткой замигали. Азраил ощутил присутствие Смотрящих-во-Тьме и осознал, что перед камерой их стало больше.
Во мраке глаза Лютера стали серебряными точками, как отдаленные звезды.
— Грядет падение Калибана! — объявил Темный Оракул. — Небо будет гореть, земля дрожать, и мир умрет!
— Это случилось десять тысяч лет назад, — сказал Азраил. Темный Оракул весьма редко оплакивал последствия своего восстания. Иногда от него можно было узнать ценную информацию, но сейчас было не время слушать откровения о прошлом. — Калибан был разрушен сто веков назад. Сайфер. Расскажи мне о Сайфере.
— Раздается трубный глас вестника. Темное сердце приходит в движение, и все будет разрушено и разорвано на куски. Прошлое, настоящее, будущее, то, что было и будет, объединилось вновь.
Лютер перевел пристальный взгляд, такой же пронзительный и сильный, с Азраила на каменную стену. Темный Оракул смотрел на что-то, видя отнюдь не гладко отесанный камень.
— Я обидел тебя, мой повелитель! Мои грехи не поддаются подсчету, ошибки неисчислимы! Услышь мое признание, хозяин, и освободи меня от мучений вины! Я прошу справедливости, наказания за мои грехи и освобождения! Почему ты не обращаешь внимания на мои мольбы? Ты слышишь, но не отвечаешь!
Темный Оракул упал на колени в рыданиях.
— Его не трогает мой плач. Твердый, как камень, лишенный чувства. Я буду шептать, я буду кричать и шептать снова и снова. Я подвел тебя, господин, я подвел тебя!
Стало очевидно, что в этот раз толку от Лютера больше не будет. Стазисное поле снова включилось, стоило Азраилу подумать об этом. Лютер замер, склонившись с почтением и мольбой. Руки умоляюще сжаты, а глаза уставились на стену, словно его владыка стоял перед ним. Из глаз, полных отчаяния, текли прозрачные слезы.
— Сумасшедший, — пробормотал Азраил и отвернулся. Обстоятельства придали мыслям Верховного Великого Магистра ядовитый оттенок. — Надеюсь, тень Льва мучает тебя во сне, вероломный ты пес.
Покаяние
Покаянная роба раздражала.
Осознание того, что именно этот эффект она и должна производить, раздражало Аннаила не меньше, чем грубая ткань. Раздражало, что его, созданного вынести любую боль, пережить раны, способные свести в могилу простого смертного, так глубоко ранила простая одежда.
Роба была самой простой, из светло-серой ткани, без изысков и каких-либо знаков отличия. Несмотря на немалые размеры тела десантника, роба делала его невидимым для боевых братьев. Теперь он был хуже сервов и нарушителей. Ниже были только сервиторы, которые рассматривались орденской иерархией как вещи, а не как люди. Аннаил встал на колени в Черном Реклюзиаме — часовне, отведенной Крылу Ворона на те редкие случаи, когда они останавливались в Башне Ангелов. Длинные скамьи были такими же древними, как его собственная броня, и лак на них стерся и потрескался от времени. Грубой кистью Аннаил покрывал их новым слоем. Ему подумалось, что в этих скамьях уже больше лака, чем дерева.
Это было то редкое время, когда ему и другим Черным Рыцарям разрешалось зайти в Черный Реклюзиам. Кроме прочих запретов, им не разрешалось посещать молитвы и проповеди, проводимые Мальцифером для остальной части роты.
Он ожидал наказания. Даже хотел его. Но эта епитимья не была похожа ни на что, чего он ожидал. Ни один Темный Ангел не мог избежать наложения епитимий и покаяния. Время от времени они накладывались на каждого из братьев. То ли из-за каких-то неожиданно проявившихся тайных знаний и традиций ордена, то ли из-за пресловутого непостоянства мнений капелланов — или, что хуже, неумолимого фанатизма Асмодея, — так или иначе, каждому боевому брату хоть раз довелось отправиться в Реклюзиам для покаяния. Они проводили время, переписывая летописи ордена или читая вслух гимны и боевые молитвы. Несколько дней, неделю или две.
Черные Рыцари не подчинились Великому Магистру, это факт. Но наказание все равно казалось Аннаилу слишком строгим. С тех пор, как они вернулись на «Непримиримую Справедливость» и предстали перед капелланом Мальцифером и магистром Саммаилом, их приговорили к бессрочному покаянию. Только по возвращению на Скалу им разрешили выполнять обязанности, не входящие в рамки покаяния.
В основном это была грязная работа. Очистка форсунок увлажнителя от наросших водорослей. Чистка стен и полов. Помощь технодесантникам со смазками, от которых на пальцах оставались несмывающиеся пятна. Помощь в рефлектории. Они готовили питательные супы, протеиновый хлеб и витаминизированную пасту для почти тысячи братьев ордена, впервые за долгие годы собравшегося вместе. Сами кающиеся питались отдельно. Им запрещалось находиться среди других боевых братьев.
Большая часть работы была тяжелой, но простой и чистой. Некоторые задания — опасными для жизни. Один раз Сабраила и Аннаила отправили в пустоту срезать ледяные кристаллы после неудачного сброса плазмы. Из защиты у них были всего лишь древние рабочие костюмы, а со Скалой их связывала истрепанная страховка. Сабраил язвительно предположил, что офицеры хотят их убить, но Аннаил не оценил его висельного юмора.
Тяжелая тупая работа давалась им, чтобы кающиеся имели время обдумать свои проступки и прийти к раскаянию. Это было не наказание, а возможность. Кающиеся были освобождены от забот боевых братьев и имели время, чтобы предаться искуплению.
Так проходили три четверти каждого дня. Еще пять часов уходили на обучение и копирование документов, поглощение знаний, чтение указов и табелей наказаний — все это должно было вести их к пониманию и раскаянию.
Один час отводился для сна, еще два — для еды и необходимых гигиенических процедур. Аннаил был привычен к рутине, как любой Темный Ангел. В этом отношении епитимья не была суровой.
Аннаил ненавидел пришедшее с епитимьей унижение.
Подробности проступка Черных Рыцарей не разглашались, а капелланы пресекали все слухи. Орден не знал о благородном поступке, совершенном Аннаилом и его товарищами. Все, что видели братья, были серые робы. Преступники. Запятнанные и испорченные. Аннаила сковали запретом отвечать на какие бы то ни было обвинения и оскорбления от своих братьев. Он не имел права разговаривать с ними — даже с Верховным Великим Магистром. С ними разговаривал только Мальцифер, и только он должен был провести их на пути к месту среди Темных Ангелов.
Это раздражало Аннаила не меньше, чем позорная одежда. Они спасли Сабраила! Но ему не позволяли сказать даже слова в свою защиту, его опозорили и унизили перед лицом всего ордена.
Он слышал проклятия в свой адрес. Клятвопреступник, обманщик, отступник. И не мог ответить. Когда брат Веридетий назвал его «вонючим клятвопреступником» и презрительно сплюнул, Аннаил принял этот удар. Он не разозлился на Веридетия: выслушивал слова и похуже. Оскорбления не только разрешались — они ожидались от братьев. Физические кары шли рядом с наказанием для души.
— Твоя кисть простаивает без работы, Аннаил, — Мальцифер подошел к нему по проходу между скамьями. Его черные одежды тянулись за ним по полу, который Аннаил подметал в начале дня. Капеллан был без своей череполикой маски, но его лицо было таким же безжизненным. Постоянные пропуски слова «брат» были другим, тонким и болезненным наказанием. — Я полагаю, ты был поглощен раскаянием за то, что бросил братьев, и это горе сломило тебя.
— Бросил братьев? — Аннаил попытался встать, но Мальцифер жестом оставил его на коленях.
— Первая Рота, которую ты бросил, решив преследовать свои личные цели.
— Я их не бросал. Мы сделали для них все, и время совместной работы окончилось.
— Верно, но время не подчиняется твоей воле — не больше, чем твои старшие офицеры подчиняются тебе. Было задание, которое ты был призван выполнить, и твое отсутствие на поле боля поставило под удар жизни твоих боевых братьев.
— Но мы спасли Сабраила! — Аннаил наконец-то смог произнести эти слова вслух. Но, выпустив их, лучше он себя не почувствовал.
— Результат оправдывает твое неподчинение, верно?
Язвительная реплика Мальцифера заставила Аннаила осознать, что в его возражениях читались обида и раздражение. Слова звучали пусто, бессмысленно и лживо, и они не могли выразить его чувства и мысли.
— Жизнь брата была под угрозой, брат-капеллан, — как он мог объяснить? Как мог бы его понять Мальцифер, воплощение дисциплины, строгих правил и неотвратимости наказания? — Разве мы не должны действовать так, чтобы сохранить жизни наших братьев?
— Вопрос о спасении брата Сабраила был донесен до Великого Магистра Саммаила, и он выразился против любого подобного действия. Ты не повиновался не только его воле, но прямому приказу. Ты не можешь требовать никакого снисхождения, ни найти ни малейшего повода, который бы оправдывал неподчинение приказу твоего магистра.
— Сколько мы еще должны нести епитимью? — спросил Аннаил. По жесту капеллана он вернулся к работе. — Мне жаль, что нам пришлось ослушаться мастера Саммаила.
— Ты неправильно понимаешь цели своего покаяния, Аннаил, — Мальцифер повернулся к нему спиной, но не ушел. — Это не наказание, которым я хочу уравновесить ущерб, причиненный тобою. Это епитимья за преступление, которое граничит с изменой, и единственное наказание за такой грех — смерть.
— Что тогда мне делать? — Аннаил оставил кисть и с отчаянием посмотрел на капеллана. — Я сожалею.
— Бессмысленные слова, — Мальцифер оглянулся. На его лбу появились гневные морщины. — Твои извинения не отражают того, что происходит в твоем сердце. Не трать воздух на произнесение банальностей.
— Но я сожалею, брат-капеллан!
— Сожаление — это проявление вины. Твое признание проступка не есть раскаяние. Если бы ты вновь попал в эту ситуацию, поступил бы ты иначе? — Аннаил заколебался с ответом, и Мальцифер ухватился за эту заминку. — Твое молчание красноречивей всех тщательно подобранных слов. Ты не сожалеешь о содеянном и не видишь в нем вины. Пока ты не осознаешь этого, пока не раскаешься, не может быть никакого прощения.
Капеллан направился прочь от Аннаила. Он наклонил голову, сцепив руки за спиной. Аннаил смотрел, как капеллан уходит, и только когда услышал шипение закрывающихся дверей, схватил кисть и швырнул ее в стену. Во все стороны брызнул красный лак.
Аннаил немедленно пожалел об этой вспышке. Кто-то — скорее всего, он — должен будет убрать грязь. А еще он запятнал этим поступком святилище Крыла Ворона.
Было бессмысленно просто говорить Мальфицеру то, что он хотел бы услышать. Капеллан был достаточно искушен, чтобы обнаруживать малейшую фальшь. Даже если бы не это давление, Аннаил не мог сломать себя так, чтобы соврать. Он верил, что спасение Сабраила не было ошибкой, и все случившееся было тому доказательством. Признание ошибки было бы для него сокрушительным актом трусости, попранием всех его принципов и дружбы.
Полужизнь
Шипение, треск машин, вонь антибактериальных средств и выбеленные стены значили, что он в апотекарионе. После нескольких секунд размышлений об этом, проанализировав запахи, фоновый шум и звуки, доносящиеся из-за стекла перед ним, Телемений понял, что его вернули на Скалу.
Он видел себя — точнее, то, что от него осталось — в отполированной до зеркальной гладкости дверце металлического шкафа. Он был в капсуле жизнеобеспечения; от него остались только голова, половина туловища и правая рука. Там, где когда-то были его живот и ноги, теперь располагалась мешанина из трубок, помп, кровоотводов и протоков стимулирующих и питательных веществ.
Греющая лампа над ним светила мягким желтым светом. Когда он отвел взгляд в сторону, перед глазами заплясали черные пятна. Было странно осознавать, что, пусть он и не получал ударов по голове, его зрение тоже пострадало.
— Такова сложная природа твоей физиологии, — сказал Император. Владыка Терры появился как маленькое, похожее на звездочку, солнце в кривом блике лампы на крышке его камеры жизнеобеспечения. В центре солнца был слабый намек на изображение черепа, а корона Императора вспыхивала и колебалась, как волосы на сильном ветру. — Точно заточенная, но изящная и уравновешенная система. Скоро препараты, введенные тебе в кровоток, выйдут из организма, и твое зрение вернется к нормальному состоянию.
За стеклом появилась фигура — серв в белой рабочей робе. Он увидел, что Телемений проснулся, ободряюще кивнул и ушел.
— Я был в стазисе, — сказал Телемений вслух, хотя и попытался удержать слова в голове, где их мог бы услышать только Император. — Хотел бы я знать, что случилось на Ульторе.
— Не думай о происходящем за стенами апотекариона. Твоя собственная судьба должна интересовать тебя гораздо больше. Тело у тебя ранено, но нужно убедить апотекариев, что твой рассудок в полном порядке.
Телемений с некоторым усилием передвинул руку на грудь.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы продолжать службу. Я дал клятву воевать за тебя до самой смерти. Я выполню ее.
— Твоя воля сильна. И лучше всего это доказывает то, что ты еще жив. Сам брат Иезекииль объявил это. Орден принимает службу даже тяжело раненых и искалеченных воинов. Только отчаяние может отнять у тебя шанс служить мне дальше.
— То, что ты выбрал меня, Владыка Человечества, отметает отчаяние. Я черпаю силу из Твоей милости. Твоя мудрость ведет меня, Твоя воля поддерживает меня. Нет испытания, которого бы я побоялся.
Он заметил движение около двери. Вошел апотекарий в белой робе, а следом за ним — технодесантник в красном табарде оружейной. Телемений узнал обоих — первый был из Крыла Смерти, а у второго был бионический протез вместо правой руки и шрамы от плазмы на лице.
— Брат Темраин, брат Адрофий, — обратился он к ним. — Извините, что не могу встать и поприветствовать вас, как должно.
Они ответили на его шутку скупыми усмешками. Их улыбки контрастировали с беспокойством в глазах. Телемений пожалел о своем легкомыслии и задумался, не произвел ли он впечатление повредившегося рассудком из-за такого явного игнорирования своего состояния.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Темраин.
Это был странный вопрос. Телемений не чувствовал практически ничего. Да у него и тела, чтобы что-то ощущать, осталось немного. Он решил, что в этом вопросе лучше быть честным.
— Рука немного затекла, — сказал он, покачав пальцами. — Видеть стал хуже. Дышать тяжело, и я сильно вымотался.
Темраин с кивком принял этот доклад. Он пропел гимн, проверяя системы поддерживающей жизнь капсулы.
— Ничего необычного, — сказал аптекарий, делая пометки в инфопланшете в руке. Телемению отчаянно захотелось спросить, что он там пишет, но он промолчал из опасения, что его интерес посчитают паранойей. — Эффект вызван потерей третьего легкого и второго сердца. Я компенсирую это механикой и алхимическими способами. Но нам все равно придется их вскоре отключить. Ты способен функционировать с тем, что осталось, и лучше позволить твоему организму постепенно приспособиться. Есть какие-нибудь пост-анабиозные эффекты?
— Нет, — Телемений посмотрел на Адрофия. — Как я смогу служить, брат— оружейник?
Технодесантник присел и пристально осмотрел шрамы и струпья Телемения. Не изменившись в лице, он встал, взял записи апотекария и изучал их несколько секунд.
— Сложно, — заявил технодесантник, хотя Телемений не знал, к какому вопросу относится этот ответ.
— Что сложно, брат? — спросил Телемений. Он внезапно услышал резкий звуковой сигнал одной из машин, к которой его подсоединили. Сердце у него заколотилось. Он повернулся к Темраину. — Что вы обсуждали?
— Извини, брат, — сказал Адрофий, вглядевшись в Телемения впервые с того, момента, когда они вошли, как будто только что заметив его. Темно-багровыешрамы от плазмы на его лице, от подбородка до уха, сложились в странные спирали, когда он улыбнулся. — Я оцениваю твою пригодность к протезированию.
— Ты можешь восстановить меня? — спросил Телемений. Он знал, что оружейники временами творили настоящие бионические чудеса.
— Нет, — прямо ответил технодесантник. — Рука, разумеется, не проблема. Ноги тоже можно заменить. Возможно вырастить новые органы с твоими генами. Но не все сразу. Слишком много повреждений нервных волокон и потерь кровеносной системы, чтобы организм принял кибернетические имплантаты.
— Нейронная проводимость также может доставить проблемы, — сказал Темраин. — Твой мозг может не выдержать попытки провести новые каналы, особенно после той инфекции, что ты перенес. В правом полушарии у тебя был легкий некроз.
— Даже если мы сумеем провести необходимую аугментацию и протезирование, твои движения, координация и реакция могут пострадать.
— Что будет опасно для твоих боевых братьев, — добавил Темраин. Телемений не чувствовал благодарности за разъяснения, но подавил горечь внутри себя.
— Что вы сможете сделать? — спросил он. Телемений поймал вспышку Императора краем глаза и старался оставаться спокойным, борясь со все нарастающим отчаянием. — Как я могу продолжить служить ордену? Императору? Только в смерти заканчивается долг. И я не умер!
— Если бы повреждения не были такими обширными, я уверен, Мастер Рекрутов нашел бы тебе дело, — сказал Темраин. — Я знаю, что ты великолепный стрелок. Возможно, тебе бы нашлось место наставника, даже если ты не можешь физически демонстрировать свои навыки.
— Прекрати перечислять дела, которыми я все равно не смогу заниматься! — выплюнул Телемений, теряя терпение. Он удержался от новой вспышки и попытался успокоиться. — Скажи, что я смогу делать. Пожалуйста.
— Артиллерия, скорее всего, — сказал ему Адрофий. — Возможно, ты больше никогда не сможешь взять в руки болтер, но навык меткой стрельбы может тебе пригодиться. Мы можем подключить твою нервную систему к интерфейсу орудия. Башня «Хищника», возможно. Ты из Крыла Смерти, они всегда ищут хороших стрелков для своих лендейдеров.
— Стрелок спонсона? — Телемений постарался, чтобы его голос не звучал разочарованно. В конце концов, если он вернется на службу, это уже можно считать чудом.
— Только после полного обследования, — предупредил Темраин. — Магистр Апотекариона оценит твою пригодность к боевым обязанностям.
— А если нет? — Телемений не хотел знать ответ, но спросить стоило. Лучше узнать свою возможную судьбу сейчас.
— Назначение на корабельную огневую точку, если есть свободное место, — сказал Темраин. Интеграция в огневые системы ударного крейсера была сомнительной честью, но лучше, чем следующее предложение апотекария. — Или интеграция в оборонный комплекс Скалы.
— Понятно.
Похоже, больше обсуждать было нечего, и оба брата ушли после того, как Темнаин проверил еще несколько жизнеобеспечивающих систем.
— Я должен подготовиться к худшему, — сказал Императору Телемений. — Присяга требует, чтобы я принял любые возложенные на меня обязанности.
— Достойная перспектива, — Император стал ярче, прошел по лезвиям скальпелей, разложенных на полке чуть выше его правого плеча. — Твоя ценность — в твоем упорстве и преданности. Убедись, что Магистр Апотекариона видит это. Шанс сражаться снова — лучше, чем ничего.
— Лучше, чем смерть?
— Ты узнаешь это, только испытав ее однажды.
У Телемения зародилась непослушная мысль.
— Если кто-либо это знает, то только ты. Imperator Mortis Rex. Какой была для тебя смерть?
— Болезненной, — признался Повелитель Человечества. — Но не без преимуществ.
Аватара Императора угасла в ничто, оставив Телемения в покое. Комната стала выглядеть плоской и тусклой без присутствия его создателя. Серой и пустой.
— Только в смерти заканчивается долг, — прошептал Телемений вслух.
Он посмотрел на скальпели на полке. Протянул руку и схватил пальцами край полки. Он знал, что стоит приложить немного усилий, и она сломается даже под его ослабевшим нажимом, а хирургические инструменты упадут в пределах его досягаемости.
Телемений убрал руку. Его захлестнуло отвращение к самому себе. Он уставился в потолок, пытаясь представить, каково быть стрелком в одной из батарей Скалы, никогда не покидать Башню Ангелов и, по всей вероятности, никогда больше не видеть сражения.
В конце концов истощение и, возможно, седативные эликсиры Темраина взяли над ним верх, и Телемений погрузился в глубокий сон.
Только в смерти кончается служение.
Показания Сайфера
— Вы не дознаватель, — озвучил свои выводы Сайфер, как только за Азраилом закрылась дверь.
— Верно, — согласился Верховный Великий Магистр. Он сел на стул перед лавкой, к которой приковали предателя. — Я могу позвать одного, если тебе хочется. Асмодея. Он очень предан своему делу.
— Я заметил. На вас роба Крыла Смерти с отметками офицера. Но я уже встречался с Великим Магистром Велиалом. Вы не носите знаков Библиариума, Реклюзиама или Оружейной. Это может значить только одно. Я правда польщен, Верховный Великий Магистр Азраил.
Пока Азраил рассматривал Сайфера, в камере стояла тишина. Отступник откинул капюшон, его голова расслабленно облокачивалась о стену, но глаза оставались внимательными и, не отрываясь, смотрели на владыку Скалы.
Азраил с безразличным лицом позволил тишине длиться еще несколько минут, ожидая, будет ли Сайфер говорить. Отступник молчал.
— Ты сказал моим капелланам, что у тебя есть срочное сообщение для меня и для Ордена.
— Для легиона, — прошептал Сайфер.
— Я здесь. Ты тоже. Нужно побыстрее закончить эту часть твоего визита на Скалу, чтобы перейти к твоему дознанию.
— Если бы все было так просто, мы бы находили больше отдыха в наших снах.
— Предупреждаю тебя в первый и последний раз: я не особо заинтересовался твоим сообщением. Если твое присутствие начнет меня утомлять, я встану и уйду. А Асмодей, Сапфон и Иезекииль достанут из тебя правду теми методами, которые сочтут нужными. Это будет больно, унизительно и ужасно. Ты, может быть, и не сломаешься, но страдать будешь обязательно. Так что, если ты не объяснишь твое присутствие здесь, я встану, открою дверь и оставлю тебя им.
Легкое подергивание, едва заметное, тронуло правый глаз Сайфера. Взгляд отступника на доли секунды метнулся к двери, прежде чем вернулся к Азраилу.
— Это касается предателя, Ановеля, — сказал Сайфер. Он наклонился вперед и попытался положить руки на колени, но кандалы, надетые поверх его брони, не дали ему опустить их ниже талии. — Заговор с участием Астеляна, Метеласа и Тифуса на самом деле значительней, чем кажется.
— Не сомневаюсь. Ты раскроешь мне эту тайну?
— Постараюсь изо всех сил, но, что бы вы ни думали, я не автор этого плана. Меня самого обманули мои союзники.
Азраил сомневался, была ли откровенность Сайфера реакцией на угрозу или он просто тянул время. У магистра было ощущение, что в беседе Темные Ангелы узнают от Сайфера больше, чем под пыткой. Первое время, по крайней мере. Он подыграет Сайферу еще несколько минут.
«Он верит в то, что говорит», — раздался голос Иезекииля из миниатюрного передатчика в ухе Азраила. Верховный Библиарий наблюдал за ними ментально, незаметно просматривая мысли Сайфера.
— Продолжай, — велел Азраил.
— Я возглавлял атаку на ваш орден на Писцине IV, — признался Сайфер. Азраил с трудом удержался от резкого вздоха. Он заставил себя не выказывать никакой реакции, но небольшое движение век Сайфера указывало, что он заметил изменения на лице магистра. — Вы выглядите удивленным, но я уверен, что отчет полковника Брейда вызвал у вас недоумение.
— Я недоумеваю, как легко ты признаешься в убийстве невинных послушников и их наставников и в попытке уничтожить население планеты «Пожирателем жизни»!
— Я не делал ничего подобного! — Сайфер казался по-настоящему возмущенным этим предположением. — Метелас решил устроить геноцид за моей спиной. Я ничего не знал, пока мы не отбыли с планеты, и он не похвастался их с Ановелем поступком.
«Он снова считает, что это правда, — сообщил Иезекииль. — Он не говорит всего, что знает, но то, что озвучивает вслух, не противоречит его знаниям».
— Почему ты прибыл на Писцину IV?
— Так, значит, меня вернули на место преступления?
Азраил помедлил с ответом. Его раздражало, что он вынужден что-то сообщать Падшему.
— Мы покидаем эту систему, — сказал он.
— За геносеменем, как вы уже знаете. Моя часть сделки заключалась именно в том, чтобы достать генетический материал для нового поколения легионеров. Астелян должен был захватить Тарсис. Он был идеальным миром: удаленным, но технологически развитым. Я не ожидал, что он будет так... жесток в очистке мира от оппозиции.
— Еще один геноцид, в котором ты не участвовал, устроив чужими руками? Как удобно для тебя.
— Давайте отложим в сторону нормы смертной морали, Верховный Великий Магистр. Вы забываете историю легиона, чье имя носите. Геноциды были весьма распространены во времена Великого Крестового похода, и Лев, которого вы так восхваляете, их не чурался. Согласие редко достигалось миром, когда он вел легион.
— Расскажи мне про Тарсис и геносемя, — велел Азраил, чтобы не дать Сайферу увести разговор в обсуждение былых времен.
— Он должен был стать домашним миром для нового легиона, рожденного совместными усилиями Темных Ангелов и Гвардейцев Смерти Тифона. Я полагаю, он должен был получить некоторую помощь от бывшего апотекаря Детей Императора, девианта по имени Фабий Байл, — Сайфер умолк и размял пальцы так, словно хотел вернуть им чувствительность.
— Ты сказал, что за планом скрывалось что-то большее, и что мой орден под угрозой.
— Да, это так. Но я не знаю подробностей. Я правда не знаю некоторых деталей. Я полагаю, что Ановель предал союзников, чтобы стать лидером новой армии. Это предел моих знаний.
«Неправда», — предупредил Иезекииль.
Азраил поднялся и повернулся к двери.
— Куда ты? — спросил Сайфер. — Почему ты уходишь?
— Ты мне врешь, — ответил Азраил, не оборачиваясь. — Я больше не намерен тратить мое время на тебя.
— Постой! — закричал Сайфер, когда Азраил сделал шаг к двери. — Подожди!
— Зачем? — Азраил оглянулся через плечо. — Чтобы дальше слушать твои недомолвки? У моих капелланов есть для этого терпение, а у меня — нет.
Когда Азраил достиг двери, Сайфер заговорил — так, словно признание вырвали из него силой:
— Это ужасный план, из-за него Темные Ангелы будут уничтожены, а их наследие разрушено. Он связан с осколками Калибана — это все, что я знаю. Ановель собирался отправиться в систему Калибана с Тифусом и этими новыми легионерами.
— Калибан? — Азраил медленно повернулся, чтобы скрыть участившееся биение своих сердец. — Что Ановель хочет сделать с нашим мертвым миром?
— Я наверняка не знаю, но выясню, — заверил его Сайфер. — Я помогу вам разговорить Ановеля.
Мысли беспорядочно крутились в голове Азраила, когда он покинул камеру. Он закрыл дверь и встал, склонив голову. У присоединившегося к нему Иезекииля тоже было задумчивое выражение лица.
— В конце он говорил правду, — сказал Главный Библиарий. — Его беспокоило то, что мог бы сделать Ановель. Я ощутил, что он отчаянно хочет его остановить.
— Мы не можем свести их, особенно после провала с Астеляном, — покачал головой Азраил. Он раздумывал над тем, как поступить. Поверить Сайферу, несмотря на опасность, которую он представляет для Империума? Или предоставить капелланам применять их долгие и спорные методы?
— Разреши встречу, — для большей убедительности Иезекииль положил руку на плечо Азраилу. — Разум Астеляна закрыт защитой, которую мы никогда не смогли бы сломать, но ничто не препятствовало мне изучать то, что скрыто в разуме Сайфера.
— Ты узнал, кто он? — спросил Азраил.
— Это потребует гораздо более глубокого проникновения, которое он обязательно почувствует. Мне провести его?
— Не сейчас. У тебя будет достаточно времени для изысканий, когда его начнут пытать. Пока пусть поживет с иллюзией безопасности. Будем делать вид, что готовы к сотрудничеству, пока нам это выгодно, — Азраил оглянулся на дверь камеры, представив своим внутренним взором сидящего в ней воина. Падший тревожил его. Уверенное поведение Сайфера отличалось от бравады других предателей, которых Азраилу доводилось видеть. В его мыслях была твердость. Азраил кивнул.
— Скажи Сапфону, чтобы организовал встречу. Асмодею о ней ничего не сообщать. Мне не нужны споры в такое время.
— Я передам твое решение, брат, — сказал Иезекииль. Его бионический глаз светился красным в темноте, а во втором плясали золотые вспышки. — Раскаяние нужно заслужить, а не получить. Для этого нужны усилия и жертвы, и никаких сомнений перед риском, если он необходим.
Азраил посмотрел на Главного Библиария и вспомнил, как был найден юный Иезекииль: брошенный и одинокий на планете, отданной во власть Темных Богов. Из-за своих талантов он пережил немыслимые ужасы, но не обрушил свои силы на Ангелов, которые забрали его оттуда. Если на свете и был Темный Ангел, который знал об усилиях и умственных затратах, которые ежедневно прилагали члены Внутреннего Круга, то это был воин Иезекииль, его близкий советник и в некотором смысле друг.
— Спасибо, брат, — сказал Азраил и повторил жест Иезекииля, положив ему на плечо свою руку в знак единства. — На нас надвигается шторм, но с твоей помощью я возьму лучший курс к безопасной гавани.
— За тобой мы с радостью последуем прямо в шторм.
Иезекииль отодвинулся от него и пошел прочь по коридору, оставив Азраила наедине с невеселыми мыслями.
Удар предателя
Сапфон поклялся себе, что не допустит тех же ошибок, что и с Астеляном. Инструкции Азраила он получил от Иезекииля. Сапфон не оспаривал их, но в душе его не отпускали опасения. Теперь в комнате не будет никаких скрытых коммуникаций, и пленники не останутся вдвоем наедине.
Вооруженный знаниями, которые Азраил почерпнул из разговора с Сайфером, Сапфон решил начать допрос с одним Ановелем. Если он сумеет подтвердить слова Сайфера и убедить Ановеля, что его тайны уже раскрыты, возможно, даже не придется сводить этих двоих вместе.
Одну из комнат для стражи на нижних уровнях Скалы освободили, чтобы в ней было больше места, чем в обычной камере для заключенных. Из помещения убрали всю обстановку, кроме знамени с символом ордена на стене напротив двери и двух скамей. Их снабдили креплениями, к которым можно было приковать заключенных.
Когда Сапфон вошел, Ановель уже был в комнате. У него была внешность, типичная для калибанца: узкие скулы, короткие темные волосы и запавшие карие глаза. Его тонкие губы были решительно и вызывающе сжаты, лоб угрюмо хмурился, когда он оглядывал комнату. На Ановеле была роба без рукавов из грязного белого льна, его запястья сковывали наручники бронзового цвета. От них к скамье тянулась цепь. Само сидение было прикреплено к полу в дюжине мест.
По бокам от Падшего стояли два рыцаря Крыла Смерти; оба специально для этого случая облачились в силовые доспехи костяного белого цвета. Сапфон отослал их жестом и подождал, пока они выйдут, прежде чем встретить пристальный взгляд Ановеля.
— Мы захватили Сайфера.
Это простое заявление вызвало на лице заключенного бурю чувств. Скептицизм сменился сомнением, потом возмущением и снова сомнением. В конце концов, Ановель справился с собой. Падший скрипнул зубами, его взгляд стал спокойным и отстраненным.
Сапфон улыбнулся.
— Я вижу, тебе известно это имя.
— Титул.
— Что? — Сапфона озадачило возражение.
— Лорд Сайфер — это титул, — Ановель взглянул в глаза Сапфону. — Символическая и почетная должность в Ордене.
— Ордена больше не существует. У этого титула нет смысла. Как и у твоего сопротивления.
— Орден живет в наших сердцах и умах.
Сапфон не стал спешить с ответом на эти слова.
Орден — рыцарское сообщество, которое управлялось сначала Лютером, а потом Львом — был уничтожен вместе с Калибаном. Большинство Падших признавалось, что были его членами. Даже те, что были родом с Терры, вступили в его ряды во время восстания Лютера.
Ановель был первым, кто утверждал, что Орден каким-то образом сохранился, пусть даже и подразумевая только его дух. Сапфон колебался: взяться за это направление или придерживаться первоначального плана.
— Сайфер был глубоко вовлечен в ваши замыслы — и оказался очень полезен, — сказал Сапфон, решив продолжить уже выбранный курс. — Писцина IV, Порт-Империал, Тарсис. Он играл важную роль на каждом этапе.
Ановель ничего не отвечал и по-прежнему пристально смотрел на капеллана.
— Должен тебе сказать, что нас не интересуют подробности твоего плана. Нам они уже известны. Мы здесь не для того, чтобы получить от тебя информацию, а предложить тебе в первый и последний раз раскаяться в грехах — и заслужить быстрый и благородный конец. Когда я выйду из этой комнаты, предложение потеряет силу.
— Да что ты знаешь о чести, выродок Льва, — Ановель сплюнул на пол и ухмыльнулся.
— Может, и ничего. Но ты бы попридержал язык, когда окажешься в обществе моего коллеги Асмодея. Он менее терпим к таким оскорблениям. Мы отринули честь во имя поисков правды. Поисков, которые могут освободить твою душу от проклятия, в чьей ловушке она сейчас находится. Я здесь ради тебя, а не ради себя.
— Позволь мне высказать свое мнение, — сказал Ановель, складывая пальцы в неприличный жест. — Ты и рта открыть не можешь, чтобы из него не хлынул поток лжи.
— Позволь мне рассказать о лжи, друг мой Ановель. Тебя одурачили. Предали. Мы знаем, что ты заключил сделку с Тифусом, чтобы его Гвардия Смерти охраняла ваш новый домашний мир. Некогда ты был апотекарием — и тебе предстояло стать хранителем геносемени нового легиона. Того геносемени, которое вы с Сайфером похитили из орденского хранилища на Писцине IV. Священные отряды Тарсиса и Святые из Порт-Империала стали бы первыми командами новобранцев. Тем временем ваш мир должны были защищать искусственные солдаты, созданные адептами Фабия Байла. Его биомеханические изыскания планировалось объединить с дарами Чумного Лорда, которому служите вы с Тифусом.
По мере того, как Сапфон бесстрастно перечислял факты, добытые капелланами, Крыльями Ворона и Смерти за прошедший год, уверенность сползала с лица Ановеля.
— Как видишь, мы захватили и Метеласа. Его порча приняла гротескные формы — уверен, ты с этим согласишься. Но, несмотря на твое видимое здоровье, я уверен, что, если поискать, то и на тебе найдется Чумная Метка. Возможно, внутри...
Поза Ановеля сильно изменилась. Он отпрянул от капеллана-дознавателя так далеко, как мог. Его взгляд метался по комнате в поисках выхода, которого не было.
Очевидно, дополнительная информация от Сайфера все же оказалась правдивой.
— Мы захватили Астеляна больше пятнадцати лет назад. Он рассказал нам о Порт-Империале, но мы не могли его найти, пока не узнали точные координаты от других предателей из вашего числа. Твоя подлая задумка на Писцине IV не сработала. Наши братья были мужественны и отказались покинуть крепость. Они пожертвовали собой, чтобы не дать «Пожирателю жизни» разнестись по планете. И кто-то оставил подсказку в базах данных — след, по которому надо идти.
— Врешь! — уже в отчаянии, а не с вызовом проревел Ановель. — Мы поклялись друг другу в братстве. Мы основали Ангелов Смерти — новое начало для всех нас. Ни один член Ордена не предал бы эти узы!
— Они все предали эти узы! — прорычал в ответ Сапфон. Пришло время показать Ановелю, каково наказание за отказ сотрудничать дальше.
Сапфон ударил кулаком в подбородок Ановеля, почти сбросив его со скамьи. Когда тот выпрямился, капеллан ударил его другой рукой, размазав нос Падшего в кровавое месиво. Предатель отпрянул, задыхаясь.
— Ты еще можешь уменьшить будущие боль и унижение. Сайфер, Метелас или один из твоих лейтенантов, которых мы захватили на Тарсисе, расскажут нам все про твои планы насчет Калибана. По нашим правилам, у тебя есть право во всем сознаться первым. Ты говоришь, что у нас нет чести, но мы знаем, что чести нет у вас — тех, кто потерял ее десять тысяч лет назад. Если ты хочешь восстановить ее, спасти свою душу от темной бездны, это твой последний шанс. Если откажешься, мы покончим с тобой и все узнаем от других.
На лице Ановеля появилась хитрая улыбка. Он вытер разбитую губу тыльной стороной ладони и сплюнул кровь.
— Насчет этих других, которые якобы есть, — вранье. Они бы не признались в том, чего не могут знать, и не стали бы лгать. Рано или поздно правда вскрылась и привела бы к новым мучениям.
— Итак, ты признаешь, что существует план, связанный с Калибаном? Там что-то спрятано?
Ановель покачал головой: его уверенность в себе внезапно подорвало осознание, в какую простую ловушку он попал.
— Я не лгу. Если ты хочешь доказательств, я тебе их предоставлю.
Сапфон подошел к выходу из комнаты и поговорил с двумя охранниками за ней. Дверь открылась, и в проеме показался Сайфер, облаченный в броню, с опущенным на лицо капюшоном. Руки в наручниках были скованы впереди, цепь от них опускалась к коленям.
— Нет!
Ановель вскочил, потянув за собой кандалы. Мышцы на его руках вздулись, как валуны, цепи и крепления заскрипели. Через несколько секунд он осел, упав на колени с оттянутыми назад руками.
Рыцари Крыла Смерти ввели в комнату Сайфера, и Сапфон закрыл дверь.
— Подождите, — сказал он рыцарям, когда они приготовились снять с Сайфера кандалы. Сапфон не собирался позволить Сайферу и Ановелю разговаривать друг с другом. Было достаточно того, что Падший-апотекарий знал, что Сайфер действительно пойман. — Уведите его.
Отступники посмотрели друг на друга. Сапфон не видел и не слышал ничего подозрительного, но выражение лица Ановеля внезапно изменилось с яростного на мучительно-обреченное. Он вскочил на ноги. С громким хрустом суставы его запястий вывернулись, и руки Падшего выскользнули из кандалов.
Сайфер резко повернулся и уклонился от рук метнувшихся к нему Рыцарей. Ловким движением он перекинул петлю из цепи своих кандалов через голову Ановеля и повернулся, затягивая ее. Ноги Падшего оторвались от пола, и он повис на плече Сайфера. Сапфон был в нескольких метрах от них, но он услышал хруст позвоночника и понял, что опоздал. Рыцари скрутили Сайфера и прижали к полу.
Сапфон бросился к Ановелю из своего угла комнаты; в это время один из Рыцарей Крыла Смерти несколько раз ударил кулаком Сайфера по голове, а другой распутывал цепи на горле пленника. Лицо Падшего стало лиловым; когда рыцарь перевернул тело, голова у него неестественно наклонилась.
— Вывести! — прорычал Сапфон, указывая на едва находящегося в сознании Сайфера. Тот тихо посмеивался; из полудюжины ранок на его лице и голове текла кровь.
Стоя на коленях перед Ановелем, пока Сайфера выводили, Сапфон уже знал, что нет смысла звать Магистра Апотекариона. Ановеля не могла спасти никакая смертная сила. И теперь капеллан-дознаватель наблюдал, как проступают свидетельства нечестивого договора Ановеля с Лордом Разложения. Кожа астартес превращалась в сухие хлопья и отпадала от испаряющихся плоти и жира. Мышцы ссыхались и становились похожи на старые древесные корни, внутренние органы осели. Грудь и живот десантника ввалились за несколько секунд.
Из легких трупа через открытый рот вылетело облачко желтой пыли. Сапфон в отвращении прикрыл рукой рот и отпрянул в сторону.
Он врезался в кого-то и резко обернулся в удивлении.
Около него стоял Иезекииль, его живой глаз превратился в золотой шар из сверкающей энергии.
— Колдовство, — спокойно сказал библиарий. Его глаз потускнел и сосредоточился на Сапфоне. Линза бионического глаза также сместилась с треском и щелчком. — Я прослежу, чтобы это место было полностью очищено. Тебе надо будет поговорить с братьями Крагарионом и Галбарадом по поводу странных событий, свидетелями которых они сегодня стали. Также многое предстоит объяснить Внутреннему Кругу, брат Сапфон.
— Необходимо доложить лорду Азраилу о произошедшем.
— Обязательно, — Иезекииль вздохнул и печально посмотрел ему в лицо. — И это неприятнее всего. Вместе с потерей Астеляна. Похоже, что последнее время ты допускаешь много ошибок в своем дознании.
— Но я выполнял приказы Верховного... — голос Сапфона умолк, когда он осознал сложившуюся ситуацию.
У Азраила не было права на неудачу, особенно, когда Велиал и Асмодей пристально наблюдают за ним в поисках слабости. Сейчас, когда захвачен Сайфер, а ордену угрожает страшный заговор, Внутренний Круг нуждается в стабильности как никогда. Сапфон уже отмечен неудачами, его послужной список небезупречен. Другое нарушение прошло бы без последствий, если речь не шла о таком важном пленнике.
Сапфон опустил голову, смиряясь с судьбой.
— Я сам велел свести Сайфера и Ановеля, действуя по своей воле. Надеюсь, Верховный Великий Магистр проявит милосердие ко мне.
Признание и неприятие
Аннаил не ожидал увидеть Сабраила при полных регалиях первого мечника роты. Черный Рыцарь стоял среди других воинов Крыла Ворона. На нем была его черная ряса с золотым мечом на груди и красно-серебряной окантовкой капюшона. Ему вернули и меч Корсвейна, несмотря на угрозы Тибелейна, что рыцарю больше не носить этот клинок. Сабраил выглядел так, словно в Стрейсганте ничего не случилось, и легко смеялся над собственными шутками, пока остальные воины качали головами в притворном осуждении.
Следом за удивлением Аннаила затопил гнев. Сабраил попал в плен из-за собственного безрассудства и гордыни. Если бы не его дурацкое поведение, его бы не пришлось спасать. Теперь же Сабраил получил прощение и вернулся в ряды братства, а Аннаил все еще несет наказание.
Он облокотился на ручку швабры, которой драил палубу перед стоянкой лендспидеров, и задумался, что за сладкие слова сказал Сабраил, чтобы заработать такое быстрое снятие епитимий.
Когда один из воинов Крыла Ворона обернулся, Аннаил узнал Казамира. Он не был в одежде Черного Рыцаря — похоже, его вхождение в число элиты Саммаила еще не было утверждено — но в робе Крыла Ворона, а не покаянном рубище.
Аннаил хотел подойти к ним и потребовать рассказать, чем они купили себе такое снисхождение. Его остановила только мысль, что ему запрещено разговаривать с кем-либо, кроме Мальцифера, и новый проступок лишь усугубит наказание. Осознание этого ранило так же сильно, как вид его вернувшихся в братство товарищей, к которым он не мог присоединиться.
Когда группа разделилась, Казамир проигнорировал его и прошел прямо в оружейную. Сабраил ушел в противоположном направлении, даже не посмотрев на друга. Остальные прошли мимо с угрюмыми лицами. Брат Зафаил почти врезался в Аннаила, вынудив того вжаться в переборку, чтобы избежать столкновения.
Аннаил уставился себе под ноги, чтобы его не могли обвинить в стычке с кем-либо из боевых братьев. Когда они ушли, его захлестнул приступ гнева. Аннаил сломал швабру в руках и с рычанием швырнул обломки вдоль коридора.
Он немедленно пожалел о своем поступке и подумал, что будет, если кто-то его видел. Такие ребяческие выходки не подобали космическому десантнику. Он подобрал обломки, поднял ведро и вернулся к чулану, где они хранились. Убрав швабру и ведро, Аннаил пошел через Скалу в реклюзиам Крыла Ворона.
Мальцифер был там. Капеллан стоял на коленях перед алтарем со склоненной головой. Он оглянулся на замершего на пороге Аннаила. Увидев искаженное лицо Темного Ангела, он встал и протянул руку, подзывая Аннаила.
— Ты выглядишь прискорбно взволнованным, Аннаил.
— Я хочу покаяться, — ответил он и упал на колени перед капелланом. — Я совершил печальный поступок, я проявил неуважение к моим братьям и моим офицерам. Я признаю вину и прошу прощения у тебя, моего наставника, чтобы я мог с честью вернуться к братьям.
Мальцифер некоторое время смотрел на него. Губы капеллана изогнулись, пока он думал.
— Почему ты раскаиваешься? — спросил он.
— Моя душа горит от стыда за мой грех. Если бы был какой-то способ избавить мою плоть от этого чувства, я бы так и сделал.
— Презрение твоих бывших братьев должно быть тяжелым ударом. Ты понимаешь, почему они так пренебрежительно относятся к кающимся?
— У меня нет чести. Покаянная роба — символ моей вины, чтобы все видели это.
— Чтобы все это видели?
— Я ношу этот статус у себя на спине каждый день, мастер капеллан. Что может быть более очевидным для всех?
— Таким образом, ты принимаешь наказание от братьев?
— И от владык, — торопливо добавил Аннаил.
— И ты думаешь, что достаточно возместил причиненный тобою вред?
— Возместил? Н-не понимаю…
— Возложенные на тебя обязанности — это служба твоему ордену, братству Темных Ангелов. Выполняя их, ты возмещаешь ущерб, нанесенный их чести.
— Я хочу восстановить свою честь, мастер Мальцифер. Что еще я должен сделать, чтобы доказать, что я сожалею? — гнев вернулся, но Аннаил опасался направлять его на капеллана. — Остальных уже простили, я видел их сегодня. Сабраил, причина моего позора, снова носит свои одежды. Казамир, виновный не меньше меня, снова принят в ряды боевых братьев.
— Ты хочешь, чтобы Сабраил понес большую ответственность, чем ты?
— Я не понимаю...
— Ты полагаешь, что Сабраил виновен в твоем позоре? — вопрос был задан спокойным голосом, но Аннаил не обманулся очевидной любезностью Мальцифера.
— Это же из-за него были все последующие события!
— Говори прямо! — упрек Мальцифера заставил Аннаила вздрогнуть. — Последующие события? Прекрати увиливать и скажи наконец о своем преступлении! Ты должен взять на себя ответственность за него. Ты не повиновался своему Великому Магистру. Ты поставил свое личное желание выше нужд командира и боевых братьев! И, по-твоему, это Сабраил виновен, что ты утратил свою честь?
Аннаил не знал, что сказать на это, а Мальцифер не дал ему времени обдумать ответ.
— Ты помнишь, что я тебе сказал о раскаянии?
— Да. Мне искренне жаль, что мы нарушили приказ Великого Магистра.
— Ты чувствуешь себя виноватым за то, что случилось? Ты признаешь, что вина за случившееся лежит только и исключительно на тебе?
— Я... — Аннаил не мог лгать. Мальцифер был обучен определять малейшую ложь, и Аннаил не был обучен к словесным уловкам. — Я чувствую, что в сложившейся ситуации мой выбор был ограничен.
— Ты отрицаешь, что подстрекал к этому прискорбному поступку?
— Если бы Сабраила не захватили, события пошли бы по-другому.
— А твой Мастер Охоты? Он виноват?
— Он взял на себя руководство. Было естественно следовать за ним.
— И все же это ты убедил братьев поступить по-твоему. Ты обратился к их братству и запятнал его своими эгоистичными целями!
— Все было совсем не так!
— Все было именно так! — проревел в ответ Мальцифер, заставив Аннаила сжаться перед обвинением. — Все по твоим — и твоих братьев! — словам. Вы надеялись спасти Сабраила с того самого момента, как обнаружили, что его захватили. Убеждал бы ты их так же неистово ради сержанта Полеметия или братьев Гарбедона и Ориуса? Ты хотел спасти друга, с которым тебя связывают отношения более близкие, чем с другими братьями. Это омрачило твой разум и омрачает до сих пор!
— Что ты от меня хочешь? — прорычал Аннаил. Его гнев прорвался наружу, как поток, рвущийся через брешь в плотине. — Почему ты не принимаешь мои извинения и не отвечаешь на мои признания?
— В чем ты признался? — голос Мальцифера упал до шепота. — В том, что ты чувствуешь себя виноватым? В том, что ты хочешь, чтобы твое наказание закончилось? Должен ли я сказать тебе, почему Сабраил носит черные цвета Крыла Ворона снова?
Аннаил ничего не ответил, будучи смущенным собственной растерянностью и бессилием. Чтобы он ни сделал, чтобы ни сказал, Мальцифер не изменит своего мнения. Казалось, что Капеллан решил довести Аннаила до предела, хотя он понятия не имел, зачем.
— Сабраил принес извинения лично Тибелейну и Саммаилу. Он согласился больше не претендовать на Меч Корсвейна. Он встал на колени перед вот этим алтарем и обновил свои клятвы перед орденом и ротой. Самое главное: он признал, что не заслуживает прощения. Он не обвинял и не пытался оправдать свой поступок. Он признал слабость своего характера и поблагодарил меня за терпеливость в его прошлых проступках.
Это же ничего не значит, пронеслось в голове Аннаила. Сабраил всегда умел ловко сплетать слова, словно ткач, создающий прекрасное полотно. Те же самые извинения в исполнении Аннаила напоминали грубое полотно его робы. Мальцифер был глух к его стремлениям, к его отчаянию.
— Иначе говоря, — сказал капеллан, — он раскаялся. Он не искал ни возвращения чести, ни прекращения наказания — только прощенья тех, кому он причинил зло. Он не пытался заработать или купить прощение, он просто надеялся получить его.
— Ты меня не слышишь! Я что же, недостаточно выразил свою вину?
— Как я уже говорил тебе раньше, твоей вине не нужно подтверждение. Твое сожаление вызвано епитимией, которую ты рассматриваешь как временное наказание, а не возможность для твоего духа.
Гнев Аннаила прорвался. Он не осмелился ударить офицера. Вместо этого с бессловесным криком Аннаил схватил ближайшую скамью и швырнул ее через реклюзиам. Лавка врезалась в стену, ее щепки обрушились на боевой трофей на стене — штандарт Улиссианской компании четырехтысячелетней давности.
— Я сожалею! — Аннаил задохнулся; осознав, что натворил, он упал на колени и склонил голову в знак вины. — Я недостоин!
Мальцифер не выказал гнева. Выражение его лица стало выражением доброжелательного старшего брата.
— Доверься мне, Аннаил. Я смотрю. Я слушаю. Ты неплохо продвинулся, но не останавливайся на том, что ты сделал или делаешь. Изучай доктрину ордена и решай, что будешь делать. Ключ к освобождению лежит не в прошлом, но в будущем. Признай свои недостатки и ищи способы уравновесить их в мыслях и в деле.
Капеллан ушел через главную дверь. Аннаил чувствовал себя сломленным. Опустошенным, как если бы он воевал несколько недель подряд. Казалось, что это почти невозможно — собраться, выйти к остальным, чтобы снова сносить их колкости и насмешки.
Почти, но не совершенно невозможно.
Аннаил заставил себя встать и глубоко вздохнуть. Будущее, сказал Мальцифер. Первым делом надо было убрать тот беспорядок, что он устроил в святилище. Сопротивляясь усталости в душе, Аннаил повернулся к двери, выпрямил спину и плечи.
Он вынесет все.
Порицание
— Я не утверждаю, что достиг выдающихся успехов в дознании, прежде чем Ановель погиб, — сказал Сапфон, — но я прошу, чтобы члены этого собрания полностью изучили расшифровку стенограммы события. Перед смертью Ановель подтвердил большую часть сказанного Сайфером: то, что они были в сговоре. И реакция Ановеля при виде другого Падшего неопровержимо доказывает, что они действовали вместе.
— А также это неопровержимое доказательство, что ты снова превысил свои полномочия, Магистр Святости, — Велиал с негодованием посмотрел на Сапфона. Капеллану пришлось приложить немалые усилия, чтобы не оглянуться на Азраила в поисках поддержки. Именно решающий голос Верховного Великого Магистра некогда сделал его Магистром Святости, и теперь причины этого поступка стали ясны. Сапфон безропотно подставил шею под удар во благо Ордена.
Командир Крыла Смерти собирался продолжать, но Сапфон услышал уже достаточно. Даже если потребуется взять на себя ответственность за решение Азраила, сдаваться без боя капеллан не собирался.
— У меня достаточно полномочий, Великий Магистр, во всем, что касается моего ранга, — яростно возразил он и стиснул зубы. — Я — Магистр Святости, духовный наставник всего ордена. На Тарсисе и Ульторе я подчинялся твоей власти в вопросах стратегии и боя. Но во всем, что касается души и Падших, командую я, а ты повинуешься.
Велиал заколебался, сбитый с толку необычным для Сапфона отпором. Капеллан посмотрел на собравшихся за столом и увидел, что остальные капитаны так же озадачены. Они привыкли во всем оглядываться на Велиала, который казался естественным заместителем и преемником Азраила, но Сапфон напомнил Внутреннему Кругу о скрытой организации их ордена.
— Мы не обсуждаем, имел ли ты право так поступить, — это были слова магистра Эрадона, капитана Десятой Роты. Он единственный из Внутреннего круга носил короткую светлую бородку. Магистр провел пальцами через волосы на лице и продолжил. — Мы собрались, чтобы обсудить, как ты используешь свои полномочия от имени Ордена и должен ли ты их сохранить. После того, как ты возвысился до Магистра Святости, последовала череда неудач и неверных решений, и это необходимо обсудить.
Все присутствующие обратились к сидящему во главе стола Азраилу. Лицо Верховного Великого Магистра было скрыто под тенью поднятого капюшона. Азраил ничего не сказал и жестом велел Сапфону продолжать.
— Прежде всего, могу ли я напомнить совету слова, сказанные Верховным Великим Магистром во время последнего полного конклава, — Сапфон посмотрел на Азраила, который наклонился вперед, и на его лице промелькнуло недовольство. Ему явно не нравился контекст, в котором Сапфон решил напомнить его слова. Магистр Святости размышлял, на какую поддержку от сюзерена может рассчитывать, прежде, чем активировать вокс-сервитора рядом с собой. Получеловек начал монотонно открывать и закрывать рот, — он был не более, чем кукла из плоти. Из его безвольных губ послышалась запись голоса Азраила.
«Пусть вам будет известно: война на Писцине быстро разрастается и требует вмешательства сил всего ордена для борьбы с зеленокожими и мятежниками. Однако конфликт отвлекает нас от Охоты, и, как я подозреваю, он организован теми же, кто организовал нападение и разрушение крепости на Кадилле. Геносемя украл Ановель, и я полагаю, мы уже знаем, для чего. Я рассматриваю срыв этого заговора как приоритетную цель для ордена. Крыло Смерти и Крыло Ворона должны приготовиться для выполнения новых задач».
Сапфон подождал немного, чтобы все осознали услышанное, и продолжил:
— Такова оценка ситуации нашим Верховным Великим Магистром. Он признал срыв заговора нашей приоритетной задачей. Я признаю, что в процессе совершены ошибки, но утверждаю, что, несмотря на них, мы преуспели в устранении угрозы, которую представляли для нас махинации Сайфера, Астеляна и их сообщников. Они мертвы или в наших руках, и у них нет ни единой возможности воплотить свои планы в жизнь.
— Астелян все еще на свободе, — сказал Саммаил.
Сапфон удивился тому, что магистр Крыла Ворона заговорил. Он ожидал нападок скорее от Асмодея. Но Магистр Раскаяния был удивительно молчалив — возможно, чтобы снова не привлекать внимание к обстоятельствам побега Астеляна и роли Асмодея в случившемся. Хотя официально эти события никогда не обсуждались и вряд ли будут, члены Внутреннего Круга и Реклюзиама способны были поддержать честь ордена своими силами.
— Ты голосовал со мной, чтобы использовать его в качестве приманки на Тарсисе, — быстро ответил Сапфон.
— Да, и это было ошибкой. Я признаю это перед лицом Круга. А ты можешь сделать то же самое?
Если бы этот вопрос задал другой магистр, не Саммаил, Сапфон бы заподозрил в нем ловушку. Но Магистр Крыла Ворона был независим в своих мыслях, так же, как и тверд в командовании своей ротой, не участвовал ни в каких союзах и не боялся противостоять общему мнению на советах. Несмотря на искренность, слова Саммаила поставили Сапфона в трудное положение. Дальнейшие попытки защититься выставили бы его слишком упрямым. Признание ошибки же приведет к осуждению.
— Мы потеряли Астеляна, но получили Ановеля и Сайфера. По итогам я полагаю, что решение было принято правильно.
— Сайфер сам сдался, — сказал Саммаил. — Я не думаю, что это можно назвать именно нашим успехом.
— Но был бы он там, если бы мы не привлекли на Тарсис Ановеля и Тифуса? — возразил Сапфон. Вопрос повис в воздухе.
— И в итоге, — Велиал подхватил нить разговора, — ты все еще полагаешь, что было правильно разрешить Сайферу увидеть Ановеля?
Сапфон снова был вынужден сопротивляться желанию посмотреть на Азраила. Он замаскировал непроизвольное движение тем, что обвел взглядом собравшихся Темных Ангелов, встречая их пристальные, нейтральные или поддерживающие взгляды. Его взгляд на долю секунды задержался на Верховном Великом Магистре и вернулся к Велиалу.
— Это решение было ошибкой. Плохо продуманным и реализованным без предусмотрительности. Убийство Ановеля лишило нас рычага, который можно было бы применить к нему во время дознания. Следовало хотя бы перед этим провести традиционное дознание Ановеля, чтобы узнать, что он может нам открыть.
Велиал открыл рот, чтобы заговорить снова, но Сапфон поднял руку, заставляя его умолкнуть, и повернулся к Азраилу.
— Как я понимаю, этот совет был собран, чтобы обсудить, как нам поступить с Сайфером. Но пока он выглядит просто собранием людей, подзуживаемыми безосновательными слухами. Если меня хотят обвинить в преступлениях против ордена, скажите это прямо.
— Мы должны понять, что произошло с Сайфером, чтобы взять новый курс, — сказал Иезекииль. — Никакие обвинения не выдвигались, брат.
— В таком случае, можно мне представить некоторые выводы, которые я вынес из этого неудачного инцидента?
Кивок был единственным ответом, которым его удостоил Азраил. Лицо Верховного Великого Магистра все еще скрывалось в тени капюшона.
— Сайфер позволил себя захватить, чтобы гарантированно заставить Ановеля молчать. Он точно знал подробности этого плана-в-плане и был убит из-за того, что много знал. Я видел его взгляд, когда ему ломали шею. Он примирился со своей участью и без сопротивления отдал жизнь, чтобы защитить Сайфера.
— Или это входило в план, — впервые с начала собрания заговорил Асмодей. — Мы не можем не замечать возможность, что Тарсис с самого начала был просто провокацией или ловушкой, и что бы ни должно было произойти на Калибане, оно все еще может случиться.
— Как оно может случиться? Все главные заговорщики захвачены, — сказал Саммаил. — Или ты думаешь, что Астелян способен реализовать его в одиночку?
— Тифус жив, — сказал Сапфон. — И кто может сказать, сколько еще Падших участвовало в заговоре, были его организаторами или исполнителями? Магистр Асмодей прав, нужно продолжать расследование, как если бы мы знали, что предупреждение Сайфера правдиво.
— Добровольно поверить лжи, которую нам подсунул Сайфер, чтобы получить доступ к Ановелю? — Велиал казался крайне раздраженным. — Как глубоко в этот тупик ты хочешь нас затянуть?
— Предполагать, что он сдался, не имея плана, как освободиться, просто бессмысленно, — сказал магистр Пятой Бальтазар. Он протянул руку в сторону Иезекииля. — Брат-библиарий, как вышло,что ты не обнаружил намерение Сайфера убить Ановеля?
— Я провел только поверхностное сканирование его разума. Есть методы, как спрятать мысли от случайного обнаружения. Некоторые вы все знаете, например, повторение боевых гимнов, картины сражения, другие упражнения, которые занимают текущие мысли. Сайфер применил такую технику — с катастрофическими для нас последствиями.
— Чтобы Сайфер сдался ради возможности убить Ановеля, — это как-то неправдоподобно, — заметил магистр Эрадон. — Почему молчание Ановеля стоит его свободы? Со Скалы Сайферу не сбежать. Это была его последняя ошибка.
Сапфон не мог озвучить ничего из сказанного Азраилом в Сокрытой Палате по поводу предыдущих семи случаев, когда Сайфер сумел выбраться на свободу после пленения. Молчали и остальные посвященные в это знание; никто не мог привести доводы против кажущейся невозможности побега Сайфера.
— Я согласен, — сказал лексиканум Мерлит. — Нас напугала собственная тень. Мы относимся к Сайферу с чрезмерным пиететом. Снимите с него броню, примените клейма и ножи, и посмотрим, насколько он готов терпеть муки из-за этого воображаемого плана.
По комнате разнеслись кивки и ропот согласия. На первый взгляд, Внутренний Круг согласен был считать, что угроза предотвращена. Магистр Эрадон высказал его вслух.
— Я предлагаю голосование. Основание — последняя экспедиция Крыла Ворона и Крыла Смерти, которая вырвала основных заговорщиков, снова протянувших руки к Тарсису. В результате они взяли ценных пленников и обеспечили стабильность сектора. Совет согласен с моим итоговым обобщением?
— Созывается голосование, — подтвердил Азраил. — Конклав сделает выбор. Белый цвет означает согласие со словами магистра Эрадона и окончание совета. Сайфер будет подвергнут обычным процедурам дознания. Скала продолжит путь к ее текущему месту назначения, и орден разделится на отряды, чтобы исполнить наши текущие обязательства. Черный — несогласие. Совет продолжится, пока не будет определен новый план действия и проведено еще одно голосование, одобряющее его.
Свет погас, оставив астартес в темноте. В левой руке Сапфона был черный шар, белый — в правой. В голове у него мелькнуло, как малого можно добиться, ведя дискуссии с полным Внутренним Кругом. Что бы ни случилось в будущем, Сайфер имел самую загадочную и таинственную природу, которая требовала выяснения. Не то чтобы он был полностью не согласен с Эрадоном, но продолжать слушания не имело никакого смысла. Пальцы правой руки нащупали на поверхности стола канал и отпустили белый шарик в сторону сосуда в центре стола. Черный он отправил в борозду на краю стола, предназначенную собрать его и другие голоса перед Азраилом. Он слышал стук шаров и вращение механизмов внутри стола.
Повисла тишина. Голосование свершилось.
По команде Азраила зажегся свет. Верховный Великий Магистр активировал механизм подсчета. Механическая рука устремилась к центральному сосуду и извлекла шары. Арзаил разделил их на две группы перед собой.
— Белых больше, чем черных, — объявил Араил. — Совет согласен с магистром Эрадоном. Мы возвращаемся к нашим обычным обязанностям.
Только тогда Азраил посмотрел на Сапфона. И Магистр Святости понял, что его намерения разительно отличались от только что объявленных. Сапфон ответил ему самым легким, самым незаметным кивком, пока остальные братья покидали комнату. Независимо от того, что предстояло сделать дальше, и от молчаливого одобрения командира, Магистр Святости будет действовать самостоятельно и понесет за свои действия полную ответственность.
Как, впрочем, и всегда, подумал он.
Под наблюдением
Через решетку в двери Сапфон наблюдал, как Асмодей пробует свое кровавое мастерство на теле Сайфера. Павший без сопротивления расстался с доспехами. Сам Асмодей велел особо тщательно присматривать за мечом — причем с такой горячностью, что Сапфону показалось, будто Асмодей опасается меча, если бы такое вообще могло быть возможным.
С тем же смирением, с которым расстался с доспехами, Сайфер переносил все удары и порезы, что наносил ему Асмодей. Капеллан-дознаватель выглядел вдохновленным, а его глаза светились жаждой сломать Трижды Проклятого. Обычно Асмодей находился в сонном полугипнотическом состоянии, и Сапфон привык видеть его именно таким. Теперь, занявшись любимым делом, Асмодей смаковал каждый момент пытки.
Шли только первые часы долгого дознания, но, несмотря на это, Сапфона впечатлило стоическое молчание заключенного. Его тело знало, что такое боль: шрамы — полосы и точки, покрывавшие его тело — были наследием тысячелетий сражений.
Сайфер лежал на плите и смотрел на потолок, сосредоточившись на чем-то далеком в своем разуме. Он едва вздрагивал, когда его плоть разделяли лезвия или клейма прожигали кожу.
Сапфон не понаслышке знал, для чего эти камеры и что в них происходит. Он сам редко брался за грубые инструменты дознания, предпочитая вместо них использовать игру на слабостях душ и таланты библиариев. Ему нравилось, когда дознаваемые сами выдавали ему свои тайны. В отличие от Асмодея, его больше интересовали секреты Падших, нежели их покаяние. Возможно, поэтому он заслужил лишь одну черную жемчужину — награду капеллана за каждого Падшего, приведенного к раскаянию. Когда Падшие раскрывали ему свои секреты, когда они соглашались признать свои грехи, Сапфон терял к ним интерес и передавал оставшиеся кровавые дела другим братьям.
Несмотря на привычку, пытка Сайфера вызывала у Сапфона ощущение дискомфорта. Падший словно покинул свое тело и находился где-то в ином месте. Лишь редкие гримасы показывали, что он что-то чувствует. Асмодей, напротив, выглядел рычащей и хрюкающей тварью в тенях. С тех пор, как он вошел в камеру, дознаватель не задал ни одного вопроса. Эти первые стадии предназначались не для поисков правды. Они должны были познакомить узника с болью, которая придет позже, устрашить видом инструментов на полках. Они демонстрировали, что любые методы будут использованы без малейшего милосердия.
Если лицо Сайфера и показывало какие-либо эмоции, то только печаль. Глубокая опечаленность в глазах, — скорее видениями внутри его разума, нежели тем, что происходило с его телом. Присмотревшись, Сапфон понял, почему происходящее кажется ему неправильным. Редкие реакции Сайфера не имели никакого отношения к действиям Асмодея — тело Падшего отзывалось на происходящее в его разуме.
Все это беспокоило Сапфона, но была и еще одна причина для опасений в сложившейся ситуации, и он решил, что необходимо переговорить обо всем с Асмодеем. На фоне неустойчивого равновесия в деле с Сайфером и Внутренним Кругом Сапфон хотел быть как можно более честным с Магистром Раскаяния.
Сапфон тихо вошел внутрь и поймал взгляд Асмодея. Магистр Святости жестами показал младшему капеллану, что они должны выйти. Асмодей вытер руки об окровавленную одежду и последовал за Сапфоном в коридор.
— Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? — спросил магистр Святости, когда дверь и решетка были закрыты.
— Никогда, — признался Асмодей. — Помимо его физической стойкости, он произвел на меня впечатление человека, которому нечего терять и нечего защищать. Падшие цепляются за свою ложь и предательство, чтобы защитить себя, и стремятся вывалить на нас свои мерзкие убеждения. Он же не защищается и не возражает против такого обращения с ним.
— Возможно, он думает, что заслуживает его.
— Это было бы примечательно. И встало бы вразрез с тем впечатлением, что он произвел на меня перед убийством Ановеля. У всех Падших есть тайны, и у него — тем более. Он убил своего союзника, чтобы помешать нам узнать их. Возможно, он уверен, что может выдержать все мучения.
— Или у него есть другой план, — Сапфон понизил голос до шепота. — Ты помнишь его историю и то, что рассказал Азраил?
— Думаешь, его поведение — от уверенности, что он сумеет сбежать?
— Мы должны учитывать эту возможность. Есть еще кое-что, на что тебе следует обратить внимание, — Сапфон открыл решетку и отступил в сторону. — Дальний угол, слева, в тени от жаровни.
Асмодей, хмурясь, оглядел камеру. Он в шоке отступил назад и взглянул на Сапфона.
— Я никогда... — Мастер Раскаяния потерял дар речи от увиденного.
Сапфон ничего не сказал и закрыл оконце, бросив еще один взгляд на то, что заметил несколькими минутами раньше. В темном углу мерцали два огонька. Два глаза во мраке. Смотрящий-во-Тьме.
— Такого еще не случалось, — сказал он. — Смотрящие никогда не проявляли интереса к пыткам!
— Об этом нет ни одной записи в наших отчетах, — быстро добавил Асмодей, очевидно, имея в виду журналы, о которых говорил Азраил. — Возможно, такие случаи учтены в другом месте. Мог ли он сбегать благодаря Смотрящим?
— Я бы не трогал эту тему. Но ясно, что нужно сменить стратегию. Физическое воздействие нерезультативно, каким бы искусным оно ни было.
Асмодей покачал головой и наморщил лоб.
— Ты что, собираешься вести с ним беседы? — проворчал капеллан. — Все случившееся тебя ничему не научило?
— Придется, — пожал плечами Сапфон. — Но в этот раз нужно действовать согласованно. Я не требую от тебя никаких клятв и не пытаюсь давить на тебя своим положением. Я хочу, чтобы ты выслушал и сделал выводы. Ты ошибаешься насчет меня, я усвоил тот урок. И поэтому я полагаюсь на тебя, чтобы не сделать ошибочных выводов. Вместе послушаем и вместе примем решение. Ты окажешь мне эту услугу?
Казалось, Асмодей потрясен почти так же сильно, как когда увидел Смотрящего. Его пристальный взгляд искал на лице Сапфона знаки вероломства, но не находил. Магистр Святости предлагал совершенно серьезно. После взятия на себя ответственности за фиаско с Сайфером и Ановелем, после провала с Астеляном Асмодей нужен был Сапфону как союзник, а не враг.
— Великому Верховному Магистру нужны ответы, и как можно быстрее, — добавил Сапфон. — То, что мы выясним, предназначено только для ушей тех, кого Азраил собрал в Скрытой Палате. Согласен?
Асмодей посмотрел на дверь камеры, размышляя о пленнике в ней, и кивнул в ответ на вопрос Сапфона.
— Голосование конклава было ошибкой, — сказал Асмодей. — Заговор, который мы открыли, может завершиться успехом, и наш единственный ключ к его тайнам — это Сайфер. Думаю, я вырву правду даже из такой упрямой и скрытной души, но твои методы могут дать результат быстрее. Великий Верховный Магистр не может позволить себе тратить время на споры с Внутренним Кругом.
Мастер Раскаяния открыл дверь и жестом пригласил Сапфона внутрь.
— Я постою здесь, — сказал он, закрывая за ним дверь камеры.
Сайфер внимательно смотрел на Сапфона. Его взгляд следовал за капелланом, пока тот шел от двери к столу. Сапфон встал около головы Падшего. Кровь, вытекшая из десятков порезов, покрывала его грудь и ребра. Но к утру на теле астартес, благодаря его физиологии, не останется ни следа экзекуции.
— Я сожалею, — к удивлению Сапфона, сказал Сайфер. — Смерть Ановеля прискорбна. И постыдна.
Сапфон не знал, что и сказать ему на это. Он ожидал молчания, а не признания вины, несмотря на очевидность преступления. Под темно-красной маской на лице Сайфера читалось искреннее раскаяние.
— Капкан уже был взведен, — продолжил Сайфер. — Ановель был просто пешкой в большой схеме.
— Ты говорил, что он собирается предать союзников.
— Собирался. На самом деле он их уже предал. Дело сделано; его смерть ничего не изменила, кроме как заткнула ему рот.
— Но, я думаю, ты знаешь его тайны. Тайны, которые осуждают тебя.
— Я уже осужден историей, — ответил Сайфер. Он посмотрел в сторону. — Список обвинений против меня, который вы составили, очень длинный, верно?
— Ты — Трижды Проклятый, — согласился Сапфон. Эти слова звучали банально и незначительно теперь, когда он стоял лицом к лицу с человеком, о котором их говорили. Обзывание врагов бранными прозвищами было мелочным поступком, но оно годилось, чтобы разжечь необходимую ненависть в других. — Я ценю твою искренность. Давай начнем с главного. Ты отрицаешь, что участвовал в восстании против Льва?
— Это не важно, магистр Сапфон. Мы могли бы спорить о моей верности целую жизнь, и все равно бы не пришли к согласию. Вы просто следуете шаблону вашего коллеги, Асмодея. Да, можете его позвать. Я скажу то, что необходимо услышать вам обоим. Мне надо знать, что вы услышите.
Сапфон посмотрел на дверь и кивнул Асмодею, заглядывающему через решетку. Затем Магистр Святости зачем-то посмотрел на угол, где стоял Смотрящий — возможно, в поисках разрешения или одобрения. Он не знал, зачем делает это. Но независимо от причин, Смотрящий-во-Тьме исчез. Было ли это неявным одобрением текущего положения дел или совершенно с ним не связано, Сапфон мог только гадать.
Асмодей твердой рукой закрыл дверь, встал у порога, словно не доверял себе, и не приближался к Падшему. На его покрасневшем лице ясно читалось все возрастающее раздражение.
— Следующие свои слова выбирай очень тщательно, — сказал Сапфон.
— Пердитус, — сказал Сайфер.
— Это еще что за мерзость? — рыкнул Асмодей.
— Мир, — сказал Сайфер, расслабляясь на каменном столе. — Мир, о котором я впервые услышал во время событий, которые вы называете Ересью Хоруса.
— Что там, на этом мире? — потребовал Сапфон.
По лицу Сайфера скользнула теплая улыбка, будто от воспоминания.
— Ключ к поражению Хоруса и спасению Темных Ангелов.
Отказ
Глубоко в сердце Скалы находилась палата Магистра Кузни, главы Механикус и технодесантников ордена. Этот человек буквально был движущей силой Башни Ангелов. Каждый новый Магистр Кузни оставлял свою прежнюю жизнь и подключался к системам управления Скалы, чьей частью отныне становился. Он контролировал плазменный реактор и пустотные щиты, системы стабилизации и искусственную силу тяжести. Он же контролировал обширные системы безопасности Башни Ангелов, из-за чего мало какое событие на Скале оставалось незамеченным Магистром Кузни.
Это вынудило Сапфона и Асмодея действовать кружным путем. Они договорились встретиться с Саммаилом в недоступной для Магистра Кузни Сокрытой Палате, раз теперь знали туда путь благодаря Азраилу.
Магистры встретились сразу после первых проповедей, когда Сапфон закончил мессу для Крыла Смерти, а Саммаил — службу с Крылом Ворона. В палате уже не было ни ниш, ни проходов в другие комнаты, ни Смотрящих. В отсутствие Верховного Великого Магистра пропали даже рисунки на полу и потолке. Если бы кто-нибудь случайно нашел эту комнату, она должна была показаться ничем не примечательным заброшенным складом.
— Интересно, — сказал Сапфон, когда они с Асмодеем переступили порог пустой комнаты. Саммаил уже был здесь и нетерпеливо вышагивал вдоль стены, где Смотрящие показали им вход в библиотеку Азраила. — Мое почтение, Великий Магистр. Примите извинения за недомолвки, но разговор пойдет о деликатном деле.
Саммаил остановился и посмотрел на капелланов.
— Раз уж вы двое говорите в унисон, значит, случилось что-то по-настоящему серьезное.
— Верно, мы с братом Асмодеем редко сходимся во взглядах, что должно убедить тебя в серьезности наших намеренийх. У нас к тебе просьба.
— Просьба?
— Нужно, чтобы ты отправился с Крылом Ворона в систему Пердитус, — сказал Асмодей. — И как можно скорее.
— Ни в коем случае, — покачал головой Саммаил. — Азраил уже приказал моей роте выдвинуться в Филадельфийское скопление. «Непримиримая Справедливость» должна провести разведку и установить численность и расположение сил варсинов…
— Неважно, — перебил Асмодей. Сапфон хмуро посмотрел на подчиненного. — У нас есть информация, что в системе Пердитус скрывается тайна Ордена из древних времен.
— Тайна? Никогда не слышал об этой системе. Откуда вы про нее узнали?
— От Метеласа. Мы узнали о ней во время его допроса, — быстро ответил Сапфон, чтобы Асмодей не успел сказать правду. Магистр Раскаяния уже открыл было рот для возражения, но смолчал. — В системе расположена небольшая станция Адептус Механикус, а на ней — мощное оружие, которым могут воспользоваться против Темных Ангелов в ближайшем будущем.
— Тогда почему вы обратились ко мне, а не к Верховному Великому Магистру? — Саммаил пристально посмотрел на Асмодея. — Это на тебя не похоже, брат. Ты что, действуешь в обход Внутреннего Круга?
Асмодей явно чувствовал себя не в своей тарелке. Сапфон знал, что не мог дальше отвечать вместо младшего капеллана, не вызывая еще больших подозрений Саммаила. Магистр Крыла Ворона обладал острым нюхом на интриги, хотя сам, не считая членства во Внутреннем Круге, ни в одной из них не участвовал и презирал любые секреты и заговоры.
— Мы не хотим допускать еще одну ошибку на глазах Внутреннего Круга, — наконец, ответил Асмодей, наконец-то нащупав некоторую полуправду, которую счел приемлемой для себя. — Утверждение Падшего необходимо изучить, но не силами всего Ордена.
Саммаил посмотрел на них обоих и снова покачал головой.
— Не держите меня за дурачка, — сказал он. — Вы получили эти сведения от Сайфера, а не от Метеласа. Это у вас на лице написано. Иначе вы бы не стали выманивать меня сюда, а пошли сразу к лорду Азраилу.
Сапфон обменялся взглядом с Асмодеем, который выглядел обрадованным, что их уловка не сработала.
— Ты прозорлив, как и всегда, брат, — согласился Сапфон. — Но не позволяй источнику умалить возможную ценность этого знания…
— А что мне тогда делать? — Саммаил сжал зубы и отвернулся. Он покачал головой, словно пытался расслабить шею, и продолжил. — Он уже обвел вас вокруг пальца и убил Ановеля. Он позволил моим Черным Рыцарям поймать себя. Все это он сделал ради какой-то цели, и я не дам из-за этого подставить мою роту под удар. Крыло Ворона понесло большие потери в Порт-Империале и на Ульторе. Я не отправлю остатки моих воинов в столь очевидную ловушку!
— Твоя рота? Твои воины? — выплюнул Асмодей. — Они — космические десантники ордена Темных Ангелов, а не твоя личная армия!
— И надо мной есть единственная сила, которой они подчиняются, — огрызнулся Саммаил, оборачиваясь. — Это Верховный Великий Магистр. Хотите на Пердитус? — пусть отправляется весь орден. Или идите и убеждайте магистра Азраила отправить мою роту на верное истребление!
Магистр Крыла Ворона прошел мимо них к началу лестницы в подвалы Скалы. У первой ступеньки он остановился и оглянулся.
— Из уважения к Реклюзиаму и вашим титулам я даю вам сутки, чтобы обсудить вашу «просьбу» с лордом Азраилом. После я лично сообщу ему, что здесь только что случилось, и буду ожидать, что он вынесет этот вопрос на обсуждение Внутреннего Круга. Как вы только посмели попытаться втянуть меня в ваши заговоры и хитрости!
Рассерженный Саммаил вышел из палаты, оставив Сапфона и Асмодея смотреть друг на друга.
— М-да, могло быть и лучше, — сказал Магистр Святости.
— Думаешь, если бы мы с самого начала открылись ему и не врали, он бы нас послушал? — спросил Асмодей.
— Да так-то он прав, у Крыла Ворона большие потери за последнее время. У Саммаила душа болит за свою роту, и его возмущение можно понять…
— Крыло Ворона всегда на острие атаки. Оно — наше первое оружие, которое обращается против врага. Это их предназначение — первыми встречать удары врага. Если Саммаил утратил смелость, его рота больше не способна выполнять свое предназначение!
— Держи подобные мысли при себе, брат! — Сапфон крепко схватил Асмодея за руку. — Мы еще не настроили Саммаила против нас. Если ты начнешь нападать на него, он будет защищаться и бить в ответ. Ни к чему хорошему это не приведет.
— Вот поэтому я терпеть не могу игры в полуправду! — Асмодей выдернул руку. — Я согласен с Саммаилом. Мы должны пойти к Азраилу и прямо сказать ему обо всем, что узнали. Мы уже на краю, и я признаю, что чересчур воинственен и нетерпим для принятия решения в такой ситуации. Положимся на мудрость Великого Верховного Магистра.
— Как обстоятельства изменили нас, — с горечью сказал Сапфон. — Ты испытываешь Азраила при каждой возможности, а теперь сбегаешь, чтобы спрятаться у него под мантией.
— Я никому не прощаю слабости, — огрызнулся Асмодей. — Я не давал тебе клятвы соблюдать наше соглашение, не забывай. Если я не найду причин продолжать эти игры в прятки и недомолвки, ничто не остановит меня от огласки происходящего.
— Тебе нужна причина, чтобы расследовать возможную угрозу ордену? — Сапфон подошел к нему вплотную и понизил голос, несмотря на то, что они и так были одни в Сокрытой Палате. — Сайфер приходил к нам всего восемь раз за десять тысяч лет! Восемь раз! Меньше, чем раз в тысячелетие! У нас не будет другой такой возможности снова. И тебе нужна еще какая-то причина отправиться на Пердитус?
Асмодей думал несколько секунд и согласился с Сапфоном, коротко кивнув.
— Надо будет как-то преподнести эту информацию, — сказал Магистр Раскаяния.
— Да, нам надо подобрать правильный контекст для магистров Сокрытой Палаты.
— Магистры... — Асмодей окинул взглядом комнату. — Так ты окрестил наш маленький кабал?
— Ну, вроде подходит, — пожал плечами Сапфон. — У тебя есть варианты лучше? Возможно, Самый Внутренний Круг? Центр?
— Иногда ты носишься со странными мыслями, Сапфон. Я не завидую плодовитому мозгу, что рождает такие причуды. Хочешь назвать нашу группу Магистрами Сокрытой Палаты — твое дело. Я же займусь вопросом поважнее: как убедить наших братьев оправить экспедицию на Пердитус.
— Оставь разговоры моим заботам. Я соберу Сокрытых Магистров.
— Это название лучше. Оно короче.
— Тогда мы пришли к согласию.
Последний маневр
— Он выглядит... — Сапфон запнулся, подыскивая слово для поведенич Сайфера за прошедшие часы. — Готовым к сотрудничеству. Или даже обеспокоенным ситуацией.
Азраил посмотрел на Сапфона. Глава ордена сидел за столом и держал руки на столешнице перед собой. Верховный Великий Магистр казался совершенно спокойным, несмотря на неожиданный визит Сапфона и тему начавшегося разговора. Азраил встал и, казалось, принялся разглядывать личное знамя, сложив руки за спиной.
— Мы не можем отправиться на Калибан по слову предателя и лжеца.
— Я понимаю, мой лорд. Он тоже должен это понимать. И все же он упорно настаивает, чтобы мы поступили именно так. Он утверждает, что от этого зависит наша судьба.
Азраил глубоко вздохнул. Он не оборачивался, но его голос звучал напряженно.
— Каждый день я должен сравнивать несравнимое, Сапфон. Я должен следовать своим клятвам перед Императором и защищать его владения. И я должен сдерживать свои секретные клятвы, которые принес Внутреннему Кругу. Преследовать Падших, пока мы не восстановим нашу честь.
Он повернулся и, все еще не глядя на Сапфона, снял несколько листов доклада, лежащего на столе.
— За прошедший час тысячи людей погибли в Филадельфийском скоплении. Кровавый Рой варсинов на марше. Четыре мира уже понесли миллионные потери. Ксенодрянь убивает верных слуг Императора. Миллионы все равно умрут, даже если бы мы могли встать на пути роя сию минуту. Полки Астра Миллитарум делают все, что могут, но их слишком мало, чтобы остановить варсинов. Имперский флот слишком малочислен, чтобы защитить каждую систему. Мы должны найти и уничтожить их миг-гнездо, иначе будут потеряны целые сектора.
Теперь Азраил наконец-то посмотрел на Сапфона, но в его взгляде был не гнев, а скорее ожидание.
— Ты хочешь, чтобы я бросил решение этой проблемы из-за сомнительных утверждений архипредателя?
Сапфон встретил его взгляд своим, полным боли:
— Да, мой лорд. Сколько миллионов умрут в будущих веках, если Темные Ангелы вовсе перестанут существовать и не встанут на их защиту? Сколько миллиардов людей погибнет, если, как утверждает Сайфер, Непрощенные будут уничтожены? И не чужаками, не еретиками или выродками. А Империумом. Нашими кузенами, астартес. Гражданская война, лорд Азраил. Гражданская война небывалого размаха.
Азраил ничего не сказал. Но взглядом требовал от Сапфона продолжения. Владыка Скалы хотел получить более весомые причины для действий.
— Лишь раз в десять поколений появляется такая угроза для Империума, — сказал Магистр Святости. — Кроме нескольких наших почтенных братьев, погребенных в саркофагах их дредноутов, лишь один видел эти годы и случившиеся в них события. Он находится в одной из наших камер и просит у вас аудиенции.
Сапфон подошел к столу и уперся в столешницу кулакам и сказал:
— Сегодня вы не должны решать, следовать ли за долгом перед наследием Льва или перед Империумом. Сегодня это — одно и то же. Я не прошу вас немедленно действовать. Я прошу вас просто послушать. Я могу озвучить аргументы Сайфера прямо здесь, но лучше, если вы посмотрите ему в глаза и услышите его голос, а не мой.
— А если он меня не убедит?
— Уничтожаем варсинов, и я больше не говорю ни слова о Сайфере.
Азраил кивнул, положил отчет обратно на стол и выровнял листы пальцами.
— Хорошо, — наконец, согласился он. — Один последний разговор.
Они отправились из покоев Азраила в Башне Ангелов вниз в недра подземелий Скалы. Сайфер находился в камере в коридоре длиной в четверть километра. Других Падших на этом уровне не было.
— Где братья из Крыла Смерти? Они должны охранять этот коридор! — спросил Азраил, заметив, что охраны нет.
— Здесь только я, — сказал Асмодей. Магистр Раскаяния появился из мрака комнаты охраны, примыкающей к коридору. — Мы не можем доверять кому-либо еще.
— Ты? Ты тоже одобряешь эту затею? — удивился Азраил.
— От ее исхода может зависеть будущее Темных Ангелов, Верховный Великий Магистр. Остальные могут неверно понимать мои мотивы, но моей главной целью всегда стояло искупление того древнего позора.
— Ясно, — сказал Азраил и посмотрел на ближайшую к ним дверь камеры. — Он там?
Капелланы кивнули в ответ.
— Он сказал, что будет говорить с вами наедине, — сказал Сапфон.
— Он обездвижен и не опасен, — добавил Асмодей.
Азраил бросил укоризненный взгляд на Магистра Раскаяния и открыл дверь камеры. Падающий из нее свет жаровни высветил его силуэт на фоне темного проема.
— Я выслушаю, что ты скажешь, — обратился повелитель Темных Ангелов к тому, кто находился в камере. — Если ты убедишь меня в своей правоте, я приму меры, исходя из твоих слов. Если я сочту их неубедительными, казню тебя на месте. Ты согласен с этими условиями?
Последовала пауза, которая показалась Сапфону долгой, но в реальности она, должно быть, длилась не более нескольких секунд.
— Да, — голос Сайфера, казалось, донесся издалека.
Азраил закрыл дверь за собой с глухим стуком, отдавшимся эхом вдоль коридора. Сапфон и Асмодей переглянулись и вернулись в комнату для стражи, чтобы дожидаться решения владыки.
Язва сомнений
Лом зазвенел, когда его конец отскочил от многометрового наслоения льда на трубах с хладагентом. Аннаил занес лом и снова ударил. Ферритовый наконечник попал в трещину и отколол метровую глыбу льда. Кусок упал на палубу под ноги десантника. Он присел и оттолкнул лед в сторону. Потом выпрямился и снова поднял лом.
Аннаил трудился уже двенадцать часов, и его сверхчеловеческое тело не устало бы еще столько же. А вот монотонность занятия, особенно в первые шесть часов, повлияла на его здравомыслие. Он оказался наедине со своими мыслями, заперт с ними, как хладагент в очищаемых ими трубах.
На седьмой час Аннаил начал фантазировать. Он сначала подумал, что сработал его каталептический узел и отправил половину мозга отдыхать. На самом деле необычное явление было вызвано гораздо более прозаической вещью — скукой, вовсе не знакомой астартес, чья жизнь была заполнена тренировками, долгом и обществом их братьев даже вне поля боя.
Образ жизни десантника не оставлял места для фантазий, и Аннаил не был исключением. Его воспоминания о детстве были размытыми, а самые четкие из ранних — связаны с его послушничеством. Следующие четыре столетия он был боевым братом ордена Темных Ангелов. Воином, откованным по образу героев древних времен. Безжалостная жизнь, полная кровопролития и оттачивания смертельных навыков.
Такая жизнь оставляла мало места для игр разума. Полеты фантазии были ересью.
И все же скучающему уму Аннаила удалось найти уголок, свободный от катехизисов и гимнов, чистки болтеров и ухода за броней.
Аннаил вообразил лес. Деревья мертвого Калибана, где Лев охотился на Великих Зверей и заслужил звание грандмастера рыцарей Ордена. Аннаил представил себя рыцарем на службе Льва, сопровождающим его на Великой Охоте. Их славили и устраивали пиры в честь их возвращения в Альдурук, в ту самую башню, под которой его неутомимые руки вновь и вновь поднимали лом.
Лев был великолепен — воображение Аннаила нарисовало его аморфной фигурой, напоминающей своими чертами лордов Азраила, Велиала, Мальцифера и Саммаила. Это подобие было более чем поверхностным, поскольку примарх объединял силу, стойкость, ум и отвагу всех четырех. Аннаил испытывал радость, просто стоя в тени Льва.
Он представил боевых коней. Это были стойкие животные из плоти и крови, а не пласталевые предшественники «Черной Тени» и других мотоциклов Крыла Ворона. Мысли Аннаила метнулись в сторону: не пострадал ли машинный дух «Черной Тени» из-за его действий? Разделял ли «скакун» его вину, был ли отрезан от других мотоциклов и спидеров роты, пока всадник отбывает наказание?
Даже в своих фантазиях Аннаил не смог скрыться от сокрушительнго унижения его наказания. Погрузившись в отчаяние, он нашел способ почувствовать себя еще более жалким — представил, что разочаровал Льва.
Великий Магистр Ордена смотрел на него благожелательно, но во взгляде примарха была тревога. Аннаил чувствовал на себе этот взгляд, и для него не могло существовать более тяжелого наказания.
Он заплакал. Его душа разрывалась от мысли, что он подвел Льва.
— Аннаил, — плеча десантника коснулась рука. — Аннаил!
Он посмотрел в ответ полными слез глазами. Мгновение он не мог сфокусировать взгляд и представлял, что смотрит в лицо примарху. Видение постепенно превратилось в Мальцифера, который с беспокойством склонился над ним.
— Мастер-капеллан? — прохрипел Аннаил. Он понял, что представлял собой жалкое зрелище: лежал, обняв лом, поджав колени и упираясь головой в глыбу льда. Он сел и вытер лицо рукой.
Мальцифер поднялся, и Аннаил вскочил на ноги. Его распирал стыд. Он пытался выпрямиться, но после часов лежания на льду мышцы у него окоченели, и он стоял, перекосившись и тихо проклиная свою слабость.
— Аннаил, ты знаешь, зачем я послал тебя сюда? — спросил капеллан.
— Чтобы счистить лед с системы охлаждения, лорд Мальцифер, — ответил Аннаил. Мальцифер снисходительно посмотрел на него.
— Этот лед лежал здесь тысячелетиями. Ты думаешь, его на самом деле надо убрать?
Аннаил посмотрел на Мальцифера, потом на ледяные наплывы и подумал.
— Чтобы сломать мой дух? — решился предположить он.
— Какая польза от десантника со сломанным духом? Ну, Аннаил, что случилось за эти несколько часов? Говори прямо.
— Я представил, что я подвел Льва, — признался Аннаил.
— Так ли уж и представил?
Темный Ангел посмотрел в глаза Мальцифера. Он попытался понять этот вопрос, но ничего не уловил в безжалостном взгляде капеллана.
— Это было осознание, — наконец, сказал Аннаил. — Принятие того, что я сделал.
— И что ты сделал, Аннаил?
— Я провалился. Я навлек позор на себя, на свой эскадрон, на Черных Рыцарей.
— И что ты чувствовал?
Аннаил склонил голову и уставился на пол.
— Свою никчемность. Даже более, чем никчемность. Не из-за того, что Лев зол на меня. Или из-за его разочарования. Было что-то еще, — он посмотрел на Мальцифера и стиснул зубы — Это был особый взгляд. Как будто он больше не доверял мне, и это была самая сильная боль в сердце, которую я когда-либо чувствовал.
Капеллан сложил руки и кивнул, но ничего не сказал. Аннаил понял: ему нужно продолжать. Вместо того, чтобы пытаться упорядочить свои бессвязные мысли, Черный Рыцарь высказал все, что приходило на язык, и параллельно пытался сам найти смысл в собственной сбивчивой речи.
— Если Лев не доверяет мне, никто не будет доверять. Узы братства, моя честь, данные клятвы, — они все ничего не значили в этот момент. То, что однажды сломано, уже не починить. Что бы я ни сказал, оно не могло исцелить ту рану, исправить тот надлом. Все, что я делал прежде, стало ничем. Пыль, унесенная ветром. Все, что я сделал бы потом, было испорчено, омрачено сомнением моего повелителя.
Гнев Аннаила, который он чувствовал последние недели, ушел. Он пытался найти искру негодования от того, что к нему отнеслись так плохо, но ничего не осталось. Отсутствовало еще что-то. Он почувствовал замешательство и резко посмотрел на Мальцифера.
— Я не чувствую себя виноватым, — признался Аннаил.
— Да? — Мальцифер провел по его щеке тыльной стороной руки. — Почему?
Аннаил попытался сформулировать то, что он чувствовал. Он начинал говорить несколько раз, прежде, чем нашел правильные слова.
— Больше не имеет значения, что я сделал. Поступок уже не важен. Предательство... — он почувствовал, что признание застряло в его горле. Но честный, открытый взгляд на Мальцифера вытолкнул его наружу. — Я был Черным Рыцарем. Я должен быть безупречен. Другие смотрели на меня в поисках вдохновения, руководства, чести. Мы не подчинились. Да, я не подчинился Саммаилу, и своим поступком я подверг сомнению его приказы. Если Черные Рыцари выше выполнения приказам, то почему должны их выполнять другие братья Крыла Ворона? А как насчет приказов Верховного Великого Магистра, инструкций капелланов? Подчинение не может быть гибким. Повиновение, только истинное повиновение, абсолютное, во всем.
Сомнение — это язва. Трещина в нашей броне. Вы предупреждали нас так много раз, что я, наверное, перестал слышать проповеди. Когда магистр Саммаил будет отдавать мне приказ, будут ли сомнения в его мыслях? Будет ли он сомневаться, что я выполню приказ? Когда другие братья увидят меня, будут ли сомнения разъедать их уважение к моему званию? Даже мои братья по роте, даже Сабраил, хотя мы действовали сообща. Сможем ли мы снова доверять друг другу?
Мальцифер дослушал эти слова и задумчиво кивнул. Он сделал шаг к Аннаилу, взял его руки и поднял их на уровень груди. Аннаил почувствовал в глазах капеллана свет, будто смотрел во включенные во всю силу фары лендрейдера. Он чувствовал текущую в него силу, его кулаки сжались в руках Мальцифера, его сердца забились неожиданно сильно.
— Что ты должен сказать мне, Аннаил? — спросил капеллан.
Аннаил чувствовал, как его горящая душа рвется наружу, очищая его тело своим огнем. Позор, вина, слабость. Все, что он поносил, все, что он ненавидел в себе, что он не принимал, — все было очищено. Самое большое наказание было внутри, и это была сила, не слабость, которая вынесла его наружу.
— Я раскаиваюсь, — прошептал он, опускаясь на колени. Он поцеловал костяшки пальцев капеллана и закрыл глаза.
— Не бойся. Скажи это мне. Дай всей вселенной знать пыл твоей души, Аннаил.
— Я раскаиваюсь, — повторил он громче. Он почувствовал рывок. Мальцифер поднял его на ноги. Он открыл глаза и видел, что капеллан улыбается. Аннаил усмехнулся, удивленный заполнившими его эмоциями. Он думал, что этот момент будет мрачным, строгим — моментом унижения и позора. Вместо этого радостно закричал:
— Я раскаиваюсь!
— Ты воистину раскаялся, — сказал Мальцифер и отступил. Его улыбка сменилась более спокойным выражением удовлетворения, и эйфория Аннаила уступила место спокойной радости. — С возвращением, брат.
Древние деяния
Сайфера перевели из допросной комнаты в камеру. Между помещениями было мало различий: в камере отсутствовали пыточные инструменты капелланов, и заключенный был прикован цепями к койке, а не горизонтальной плите.
Несмотря на это, Азраила раздражало, что Сайфер обвел вокруг пальца не одного Сапфона. Поддался даже Асмодей — и это при его-то равнодушии к обещаниям новых знаний. Верховный Великий Магистр не питал иллюзий в отношении Магистра Раскаяния, но считал, что всегда может полагаться на него, если необходимо быстро расправиться с любым Падшим. Очевидно, он ошибался.
— Ваши сомнения понятны, и я не могу винить вас за них, — Сайфер стоял, его лодыжка была прикована к ножке койки. Он виновато развел руками. — Последствия нашей последней встречи были неприятными.
— Ты преуменьшаешь. Они были ужасны.
— И вы больше никогда не поверите ни единому моему слову.
Азраил поколебался, вспоминая, что сказал Падшему перед тем, как войти, и проговорил:
— Я сомневаюсь в каждом слове, которое сходит у тебя с языка. Но я пообещал тебе этот последний шанс наполнить смыслом твою жизнь. Клянусь своей честью, — тем, что от нее еще осталось, — что у тебя есть мое слово, что я прислушаюсь к тому, что ты скажешь, и буду справедлив к твоим словам.
— Вы утверждаете, что у вас осталось мало чести, но вы никогда не нарушали клятв, и всегда делали все, что в ваших силах, для поддержания имени и положения Темных Ангелов. Вы бы стали прекрасным сенешалем для Льва.
Верховный Великий Магистр изо всех сил постарался не дать лести повлиять на себя, но искренность в голосе Сайфера заставила его почувствовать легкий прилив гордости. Азраил задвинул его подальше в глубины разума.
— Пустые слова.
Уголки губ Сайфера опустились, он отвернулся в сторону и вздохнул. Азраил молчал. Он решил не торопить пленника с продолжением. Падший же, казалось, ушел глубоко в свои мысли.
— Это было не ваше бесчестие, — сказал Сайфер, все еще глядя в пол. — Что бы вы ни чувствовали и ни думали о том, что вынуждены совершать во время Охоты, вы стократно искупили вашу вину перед Империумом. Преступление не было ни вашим, ни кого-либо из Темных Ангелов, что сейчас несут бремя вины.
— Нет, это было твое преступление! Тебя и других Падших. Вы отвернулись от Льва. Это источник нашего позора!
— И все же вы несете эту вину, как если бы ваши робы были отлиты из свинца. Я встречал многих из тех, кого вы называете Падшими. Некоторые — мерзкие твари вроде Метеласа. Они опустились во тьму. Некоторые сохранили честь. Они были обмануты бесчестными командирами, и у них не осталось возможности исправить вред, причиненный из-за этого обмана. Некоторые извратились, но всей душой верят, что они были на правой стороне в этом конфликте. Многие действовали по своей воле, а многие — нет.
— Я предполагал, что ты начнешь оправдывать своих братьев-предателей, — Азраил скрестил на груди руки. — Но не слышу ничего, что оправдывало бы тебя или заслуживало обсуждения.
— Я прошу о другой милости, лорд Азраил, — использование Падшим его титула смутило и разозлило Азраила. Падший говорил с уважением — или изображал его, но титул звучал чужеродно в устах этого вероломного пса.
Через несколько секунд Азраил понял, что Сайфер говорил буквально: он просил разрешения продолжать. Верховный Великий Магистр махнул ему рукой, чтобы тот говорил.
— Чтобы понять, как можно спасти ваших братьев, вы должны понять цепь событий, которые привели сюда меня и вас, — сказал отступник.
— Ты что же, собираешься рассказывать мне историю моего собственного ордена?
— Не всю. Но я хочу напомнить о моей роли в ней. Что бы ваши хроникеры ни записали в секретных хрониках, я многое могу рассказать о том, что случилось — и за что вы ищете искупления, — Сайфер сел на койку и жестом предложил Азраилу сделать то же — позади магистра, у двери, стоял стул. Азраил не обратил внимания на это приглашение. — Я стоял в Сокрытой Палате. Я проходил по Вечному Пути. Я видел большую часть Башни Ангела — как заключенный или как гость.
— Да, и этот вопрос я хотел бы прояснить. Как ты собираешься сбежать в этот раз?
— Никак, — Сайфер выпрямился, его лицо было серьезным. — Скала — неприступная крепость. Сбежать из нее невозможно. Я собираюсь покинуть вас так же, как и предыдущих семерых Верховных Великих Магистров: с вашего разрешения, возможно, с вашим благословением.
Азраил расхохотался от абсурдности этого заявления. Сайфер улыбнулся, разделяя его веселье.
— Ты хочешь сказать, я тебя отпущу?
— Да.
Азраилу потребовалась еще несколько секунд, чтобы справиться со смехом. Успокоившись, Верховный Великий Магистр сел.
— Расскажи, Трижды Проклятый, какую мудрость ты припас для меня. Что ты знаешь об искуплении для моих генетических братьев, о чем не знаю я?
— Не раскол и не уход Падших с общего пути определял судьбу Темных Ангелов все эти десять тысяч лет. Если бы вы смогли посмотреть на последнюю сотню веков глазами ваших предков, не застланных ложью, вы бы увидели другое. Почти половина легионов присоединилась к Хорусу. О них забыли, простые люди Империума отринули память о них, а имена их примархов стали именами демонов и убитых предателей, которые произносят только шепотом. Но и в легионах, которые известны как верные защитники Императора, были те, кто нарушил присягу. Они порвали с братьями и генетическими отцами ради Хоруса или личной выгоды, из-за обмана или эгоизма, поверив обещаниям агентов Губительных Сил.
— Такие слухи есть в древних летописях, — сказал Азраил. — Но они никак не связаны с преступлениями Падших.
— Верно. Но ведь в ваших древних летописях есть это знание. В них записано, что другие лояльные легионы, в чьих рядах нашлись предатели, не пытались скрыть этого. Те, кто остался верными, использовали знание о предателях и перебежчиках, чтобы укрепить свою верность Императору. Но есть ли в летописях Космических Волков и Ультрамаринов, в устных преданиях Белых Шрамов и залах летописей на Баал Секундус хоть слово о Падших?
— Нет! — мысль о том, что тайну Темных Ангелов прознает кто-то не из числа Непрощенных, привела Азраила в ужас.
— Секрет, охраняемый десять тысяч лет. Не сила, выращенная из раскола, а вина. Вина, увеличивающаяся с каждым днем, что вы скрываете правду от Империума и самих себя. Преступление, которое вы должны искупить, — это не предательство Падших, а ваше решение скрыть случившееся. Та первая ложь, сказанная сохранившими верность Темными Ангелами примархам ваших братских легионов. Через годы — вторая ложь, еще большая, чем первая, которую вы сказали своим собственным воинам. Когда я вернулся, чтобы предупредить, что Падшие не погибли, я надеялся, что вы примете эту новость. Но вместо этого мои слова были встречены с недоверием и скрытностью. Каждая новая ложь порождает новую тайну, каждая новая тайна — новую ложь. Если вы захватите всех Падших, если в этот момент я раскаюсь во всех моих известных грехах перед Львом и Императором, ваша вина никуда не денется. Вы несете ее в своих душах. Вы, а не Падшие.
Азраил с трудом сдерживал гнев, чтобы не вскочить на ноги и не ударить Падшего Темного Ангела. Его трясло от гнева.
— Почему мои слова вас так задевают? — спросил Сайфер. — Отмахнитесь от них, как отразглагольствований Падшего. Это семена сомнения, которые щедро сеет предатель. Вы не можете с ними спорить, потому что в глубине души вы знаете, что это правда. Каждый воин, который нес ваш титул главы ордена, выбрал путь обмана, а не правды.
— А это спасло бы нас? Признание в десяти тысячах лет обманов и манипуляций? Непрощеные будут объявлены Excommunicate Traitoris. Даже наши кузены из других орденов не вступятся за нас! Весь Империум и все Адептус Астартес объявят на нас охоту!
— И ваша гордость вынудит вас защищаться — вместо того, чтобы покорно принять свое наказание. До конца обманутые — и уверенные в своей правоте. Проклятия будут сыпаться на Империум из уст последнего Темного Ангела, гибнущего под мечом правосудия.
— И как это связано с тобой, Астеляном и Калибаном? Это меч, который ты хочешь обрушить на наши шеи?
— Вы неправильно меня поняли. Я спасу вас и Империум от такой судьбы. Ничего хорошего не случится, если вытащить правду на свет силой. Только ваше собственное признание вины когда-либо даст вам свободу, — Сайфер встал и указал на Азраила. — Что бы вы обо мне ни думали, я тоже Темный Ангел. В наших венах течет кровь одного генетического отца. Мы такие одинаковые, творения Императора, но ваша слепота разделяет нас, как световые года.
— Ты думаешь, я стану тебе доверять? — спросил Азраил.
— Нет, — сказал Сайфер. Выражение его лица ожесточилось. — Никогда мне не доверяй! Нет никакой клятвы, которую я бы сдержал, никакой силы, которой я бы поклялся! Я — Трижды Проклятый, лжец, предатель и загадка. Чем больше я утверждаю, что говорю правду, тем меньше ты должен мне верить.
— Но ты сейчас просишь поверить тебе! Как ты можешь говорить это, и потом ожидать, что я буду здесь стоять и слушать твою ложь?
— Я не прошу тебя поверить мне. Это было бы бессмысленно. Открой дверь.
— Что? — Азраил посмотрел на тяжелую дверь камеры.
— Пожалуйста, я скован, я не могу сбежать. Открой дверь.
Азраил поморщился, встал на ноги и выполнил просьбу, распахнув дверь в коридор. Верховный Великий Магистр отступил в изумлении. Вместо пустого прохода, который он ожидал увидеть, напротив него во тьме мерцали десятки красных глаз. Смотрящие-Во-Тьме, не менее трех десятков.
Воздух был полон того самого ощущения дезориентации, которое Азраил чувствовал, когда Смотрящие впервые провели его к Лютеру. Как будто все его чувства накрыло туманом. Он посмотрел влево, в сторону мерцающего света фонарей в комнате охраны, где его ждали Сапфон и Асмодей. Азраил увидел братьев. Капелланы разговаривали друг с другом, но их конечности и губы двигались со скоростью, едва заметной глазу.
Идущий вправо коридор внезапно обрывался в двухстах метрах от двери. Дальнейший путь перекрывали огромные двери, запертые гидравлическими засовами.
— Они хотят, чтобы мы шли за ними.
Азраил резко повернулся, услышав голос над плечом, и поднял руки в защитную стойку. Но нападения не последовало. Сайфер отступил назад, растирая запястья. Его цепи валялись позади него на койке и на полу.
— Это не я, — быстро сказал Падший, поднимая руки перед собой, когда Азраил сделал шаг вперед. — Это их рук дело.
Азраил подумал, что начинает понимать странную природу Смотрящих. Или, по крайней мере, в чем их сила. Они умели как-то перестраивать пространство по своему желанию, создавая лестницы, коридоры и промежутки между стенами, если нуждались в этом. Он не сомневался, что появившиеся двери вполне реальны и находятся где-то на Скале, но ради удобства Смотрящие передвинули их прямо к нему.
— Ты знаешь, что там внутри? — спросил Азраил, глядя на двери перед ним. Они были укреплены тяжелыми полосами. На металле были выбиты древние символы машинного культа. Выглядели они, как новые: никаких признаков потускнения или эрозии.
— Понятия не имею, — признался Сайфер. — Я только ответил на сигналы наших маленьких друзей. На ощущение, что мы должны снова встретиться.
— Тогда есть только один способ это выяснить, — сказал Азраил и шагнул вперед. Смотрящие расступились перед ним.
Наследие Льва
Дверь с тихим шипением открылась внутрь. За ней оказался холл с ребристыми металлическими стенами. На мгновение Азраилу показалось, что он уже когда-то бывал в этом помещении, но память не смогла восстановить постоянно меняющиеся в неясном свете детали. Внезапно он понял, что видел это место во сне. Том самом, что приходил к нему раз за разом, но только сейчас он сумел его вспомнить и осознать.
Как и большинство подземелий под Башней Ангелов, похожее на собор пространство освещали электрические лампы. Не меньше пятидесяти из них заливало желтым светом зал. На сотню метров вперед стены были покрыты оборудованием и мониторами. Их было так много, что чистый металл стен едва просматривался за панелями управления, рычагами, сигнальными лампами и связками кабелей и трубок. Расположение каждого механизма казалось странным, словно они не на своем месте, не там, где были во сне Азраила.
Подставки для баков и проходы, уступы и лестницы окружали нечто, никогда не появлявшееся у него во сне. Датчики, площадки обслуживания и раструбы систем мониторинга опоясывали варп-устройство. Оно выглядело более четким, чем его окружение. Азраил ощущал исходящий от устройства зов; может, это был голос его собственной интуиции, который тихо звал его целое столетие или даже больше.
Посреди зала находилась прекрасная сфера черного и темно-серого цвета, покрытая разводами и пятнами золота. Они медленно перемещались по ее поверхности. Сфера диаметром в десять и шестьдесят семь сотых метра — владыка Скалы понятия не имел, откуда он вспомнил точные размеры устройства — была выполнена из странного материала, который лежал за рамками человеческих знаний.
Над полюсами сферы поднимались два маленьких, в несколько сантиметров длиной, протуберанца. Они касались покрытых схемами пластин, которые, в свою очередь, были связаны с окружающими машинами умопомрачительной паутиной проводов и кабелей. Азраил чувствовал, что устройство смотрит на него с помощью какого-то своего чужеродного восприятия. Он не знал, как это объяснить и действительно ли устройство могло как-то воспринимать его в ответ. Он посмотрел на сферу и ощутил другую вспышку воспоминаний. Дикари, одетые в красные тряпки, стенали и выкрикивали восхваления сфере. Он принес им смерть, убивая их десятками.
— Осторожней, брат!
Резкие слова Иезекииля оборвали видения Азраила, вернув его в реальность; он будто увидел окружающее его место заново.
— Как ты сюда попал? — спросил он у библиария.
— Так же, как и ты, — ответил Иезекииль. Он оглянулся на скопление мерцающих глаз в темноте за дверями. — Меня вызвали. Кажется, я прибыл вовремя. И ты прав, эта вещь ощущает нас. Это — психическая сущность, связанная с варпом, но я никогда прежде не сталкивался ни с чем подобным. Я чувствую энергию, проникающую в разум, но не могу проникнуть в нее сам.
— И никогда не сумеешь это сделать, — сказал Сайфер. — Никакие физические пробы или психические исследования не откроют тайны этой вещи.
Среди путаницы кабелей на полу Азраил едва разглядел труп. Тело принадлежало глубокому старику. Даже не глубокому, а древнему. Его кожа была тонкой, как натянутая на кости бумага, а волосы — такими длинными, что явно никогда не знали ножниц.
Из спины тела выступало что-то, похожее на набор переплетенных труб, скрывающихся в темноте. Похожая конструкция выступала из основания его шеи.
Затем Азраил услышал в гуле машин и потрескивания энергетических камер слабое биение. Он с отвращением выдохнул, когда грудь мертвеца шевельнулась. Азраил готов был поклясться, что у старика не было ни дыхания, ни сердцебиения. Но вот хилое тело медленно пришло в движение.
Старик сел. Он двигался рывками, словно непослушная марионетка. Глаза у него были стеклянными, а конечности двигались, как деревянные. Азраил посмотрел на сферу: золотые пятна стали перемещаться быстрее, формируя краткие узоры на темном водовороте.
— Ты вернулся, — голос старика был надтреснутым, лишенным эмоций. Его лицо ничего не выражало. Рука поднялась и неуверенно покачнулась.
— Что? — сказал Азраил и прорычал, повернувшись к Сайферу: — Что это за мерзость?
— Я не имею к нему отношения, — сказал Падший. — Ваши предшественники решили заключить его здесь, а не вернуть, как они утверждали, на Пердитус.
— Ты несешь какую-то дичь! Что это еще за штука?
— Это устройство называется Тухулхой. Это все, что я могу о нем сказать. Вокруг него строилась судьба легиона во время Ереси Хоруса. Оно может быть очень полезным, но и... тревожащим в использовании.
— Да это же демон, — сказал Иезекииль.
— В корне неверно, юный Иезекииль, — прокаркал старик-сервитор, повернув увядшую голову к библиарию. — Я — линза. Это делает меня демоном не больше, чем сделал бы тебя стеклом взгляд через окно.
— Что ты такое? — спросил Азраил, выходя вперед так, чтобы марионетка могла дотянуться до него рукой. Он не мог поверить, что человеческий организм не пострадал от такого оживления, и сжал пальцы, представляя, как пережимает шею создания и прерывает существование этого издевательства над жизнью.
— Я Тухулха, лорд Ангелов, — труп-серв поднял взгляд слезящихся желтых глаз. Азраилу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что варп-устройство назвало так его, а не себя. — Я — все. Везде. Однажды я был слугой Смертельных Морей. Я был другом Механикум. Когда-то я был союзником Льва.
— Ты — зло, — сказал Сайфер. — Ты процветаешь на сумятице и кровопролитии.
— Некоторые пытались уничтожить меня, лорд Ангелов. Физически это невозможно. Все жаждут меня. Один, которого они называют Тифоном, хочет меня, но я не то, что он думает. Я не хочу быть уничтоженным.
— Тифон? — Азраил повернулся к Сайферу за разъяснениями.
— Калас Тифон, когда-то бывший Первым Капитаном Гвардии Смерти. Вы проклинаете его под именем Тифус.
В смятении Азраил задумался. С тех пор, как вступил в Крыло Смерти, он боролся со сводящими с ума историями времен Ереси Хоруса, с секретами и ложью под покровом лжи и секретов. Но упоминаний Тухулхи не было ни в одной летописи. Сузившимися глазами Азраил оглядел машинный зал вокруг варп-устройства.
— Почему они поместили тебя сюда? Те, кто пришел после Льва? — Азраил снова посмотрел на Сайфера. Он чувствовал, что сильнее, чем когда-либо в жизни, не понимает, что происходит, и его выводила из себя необходимость положиться на добрую волю переменчивого отступника. — Чего они добивались?
— Они жаждали меня. Все вещи меня жаждут, — труп-марионетка состроил гримасу и обнажил беззубые десны в попытке улыбки. — Я желанен.
— Они боялись выпустить это на волю, я предполагаю, — сказал Сайфер.
— Предполагаешь? Я думал, тебе знакома эта штука.
— Я знал о ее существовании — и только. Я не знал, что она здесь. Смотрящие сказали мне. Показали... Я почувствовал ее через них. Как бы то ни было, это они рассказали.
— Чего ты хочешь? — спросил Азраил Тухулху, обращаясь к сфере, а не сервитору. — Почему ты открылся именно сейчас?
— Я хочу сделать тебя счастливым, — Азраил увидел, что пристальный взгляд марионетки был направлен не на него, а на Сайфера. — Я думал, что я это сделал. Ты не выглядишь счастливым. Почему ты не счастлив?
— Не обращай на него внимания, — сказал Иезекииль и быстро встал перед Сайфером, бросив на Азраила встревоженный взгляд. Верховный Великий Магистр никогда не видел такого выражения на лице главы Либрариума. — Надо найти способ разрушить эту вещь.
— Ты не можешь, — сервитор сухо засмеялся. — Если бы я мог быть уничтожен, я бы уже не существовал. Если хотите от меня избавиться, следует всего лишь отвезти меня домой.
— Пердитус? — предположил Сайфер.
— Я не хочу возвращать это Адептус Механикус, — сказал Азраил. — Понятия не имею, что это. Но ясно же, что оно слишком опасно, чтобы позволить ему оказаться на свободе. — Он посмотрел на Тухулху, раздумывая, что находится внутри сферы и кто — или что — сделало это. — Почему Пердитус? Что тебе там надо?
— Спасение, — сервитор осел. — Освобождение. Для всех нас. Но не Пердитус. Дом. Мир, который вы зовете Калибаном.
От этих слов Азраила захлестнул такой гнев, что несколько секунд он не мог произнести ни слова. Вместо него заговорил Иезекиль.
— Калибана больше нет. Он уничтожен. Ты должен знать это, если знал Льва.
Труп-марионетка наклонил голову набок.
— Это может и не быть.
— Что может не быть?
— Калибан может быть не уничтожен. С моей помощью вы можете спасти свой мир. И Льва.
Часть третья: Калибан
Прощания и сожаления
То, что осталось от тела Телемения, пронзило спазмом, и он очнулся. Открыв глаза, он обнаружил, что не один. Вокруг капсулы с его останками стояли трое братьев; они с трудом разместились в палате, забитой системами жизнеобеспечения.
Сначала Телемений их не узнал. Понадобилась подсказка от Императора, вновь появившегося в отражении золотого грифона на стеклянной двери, чтобы назвать их по именам.
— Галадан... Кальдерон, — он взглянул на третье лицо, и теплые воспоминания поднялись из глубин его памяти. — Дэллон! Ты?..
Он думал, что брат по оружию погиб. Последним, кого видел Телемений до того, как прийти в себя на «Кающемся Воине», был Дэллон, орудующий цепом с череполикими ядрами. Телемений пригляделся к брату — не похоже было, что он после тяжелого ранения или у него появилась новая бионика.
«Ты спас меня! Ты принял на себя удар демона, который должен был достаться мне. Я навсегда у тебя в долгу, неоплатном, даже если бы у меня остались и руки, и ноги. Как бы я хотел отблагодарить тебя!»
— Это доспех меня выручил, спасибо его машинному духу, — сказал Дэллон, угадав мысли Телемения. Он шагнул вперед и взял брата за руку. — Жаль, что твоя броня оказалась не такой прочной!
— Я выжил. Значит, она была достаточно прочной, — просто сказал Телемений. Он заметил, что товарищи чем-то опечалены. — Послушайте, вы будто на похороны ко мне пришли! Откуда такое уныние?
Они переглядывались, ожидая, кто заговорит первым. Начал Кальдерон, поменявшись местами с Дэллоном.
— Апотекарий разбудил тебя, чтобы мы попрощались с тобой, брат.
— Это еще зачем? — Телемений поднял руку и попытался пожать плечом. — Апотекариям не так уж трудно будет привести мои скорбные останки в сознание. Еще увидимся.
— И все же надо, — сказал Галадан. — Скала возвращается к Калибану из-за какого-то плана Падших по нашему уничтожению. Крыло Смерти идет в бой. И даже если мы вернемся с этой войны, нам с тобой уже не драться в одном строю.
Эти слова прозвучали, как удар. Телемений зажмурился и стиснул зубы, чтобы не застонать от отчаяния. Справившись с собой, он через несколько мгновений открыл глаза и взглянул на братьев.
— Я живу, чтобы служить Императору и тени Льва. Многие из тех, кто спустился на Ультор, там и остались. Я рад, что могу и дальше приносить пользу.
— Кроме того, что ты ранен, с тобой все в порядке? — Дэллон посмотрел на него с любопытством. — Уж извини, но ты какой-то... скромный.
Телемений рассмеялся. Краем глаза он заметил в стекле золотую вспышку — Император огненными глазами смотрел на него.
— Надо быть полным дураком, чтобы ничего не понять после всего, что произошло. Я осознал мои слабые места и понял, почему на меня сердились командиры, — Телемений снова подумал о словах Галадана. — Крыло Смерти отправляется на Калибан? Похоже, настали большие времена. Моя бы воля, я и дальше бы сражался вместе с вами, но, похоже, не судьба. Мое время в Первой роте подошло к концу.
— Я бы предпочел, чтобы ты со своим острым глазом был у меня в отделении, — сказал Кальдерон. Он посмотрел на остальных. — Ты большая потеря для роты.
— Может, ты и не замечал, но твои успехи придавали нам сил, — сказал Дэллон. — Сражаться рядом с таким стрелком было честью. А ты давал нам быть рядом и разделять твою славу.
Все не так, подумал Телемений. Он вспомнил сержанта Арбалана в ловушке из демонической плоти, его последние слова, сказанные недисциплинированному подчиненному.
— Не заставляй меня просить, — прорычал Арбалан, уставившись на Телемения из кокона демонической мерзости.
— Найдем библиария, чтобы очистил вас от порчи, — предложил Телемений, хотя и знал, что это не поможет.
— Телемений, подойди, — он выполнил просьбу Арбалана. Когда сержант заговорил вновь, он перешел на шепот. — Чтобы стать великим воином, мало просто хорошо стрелять. Ты вечно огорчал и меня, и Великого Магистра с того дня, как тебя ввели в нашу роту. И не то чтобы тебе не хватало терпения или умения. Чего тебе не хватает, так это смирения, потому-то мы и проверяли тебя так тщательно.
— Думаете, я не безнадежен? — Телемений смутился, не понимая, хвалит его Арбалан или критикует. — Великий Магистр испытывает меня так строго, потому что считает, что я способен на большее?
— Нет, — губ у сержанта уже практически не осталось, а кожа стала сухой маской, но и на ней отразилось неодобрение. — С такой подготовкой и вооружением, как у тебя, любой воин может достойно служить в Первой Роте. Помни: ты ничем не лучше других.
Телемений отшатнулся от сержанта. Тот покачал головой.
— Кто из вас покончит со мной? — проворчал Арбалан, кривясь от боли. Его зубы распадались на глазах и обнажали чернеющие десны.
— А, провались оно все! Я, — сказал Дэллон.
— Нет! — Телемений встал перед братом и поднял штурмболтер, целясь прямо в лицо Арбалану. Он встретил взгляд сержанта, зная, что тот не видит выражения его лица под шлемом.
— Ну, ты хотя бы не промажешь с такого расстояния, — прорычал Арбалан, не прекращая воркотню до самого конца.
— Вы этого заслуживаете, — сказал Телемений. — А я вам многим обязан.
Он выстрелил.
Телемений думал об Арбалане в редкие моменты бодрствования после того, как его спасли Тамраил и библиарий Иезекииль. Ветеран был прав: Телемений ничем не лучше других и заслуживает не большей похвалы, чем остальные братья ордена.
— Спасибо, что навестили, — сказал он. Мелькнула мысль: а правильно ли выражать такое уважение тому, кто остался в живых по чистой случайности? Не постыдно ли в такой ситуации выжить и стать обузой для ордена? И не лучше ли было присоединиться к списку Почтенных Павших? Он почти услышал речи о собственной храбрости на церемонии поминовения — и одернул себя. Нечего сожалеть о том, чего не случилось. — Меня греет, что при всех моих недостатках братья вспоминают меня добром.
Он мало мог бы сказать такого, что не звучало бы плаксиво или смешно. Трое космодесантников попрощались и направились к выходу. Дэллон задержался после того, как Галадан и Кальдерон вышли.
— То, что случилось с тобой, несправедливо, — сказал он, глядя в глаза Телемению. — Это же неизлечимые увечья. Если бы мне разрешили, я бы оказал тебе ту же услугу, что ты — сержанту Арбалану. Они собираются поместить тебя обратно в стазис, пока не придумают, что с тобой делать. Представить не могу эту полужизнь, которая тебя ждет, но верю, что тебе предназначалась лучшая судьба и более славный итог.
— Все не могут стать магистрами или легендами, брат. Не бойся за мою душу и не печалься по мне. Неси возмездие врагам и помни, что в мыслях я всегда с тобой, раз уж не могу стоять рядом.
Дэллон тяжело вздохнул и положил руку Телемению на плечо.
— Не сдавайся, брат.
— Сражайся смело, умри славно, — со всей серьезностью ответил Телемений.
Дэллон оставил его, хотя и задержался на несколько секунд, чтобы перекинуться парой слов с медицинским сервом, который кивал в ответ десантнику, то и дело поглядывая на Телемения.
Старые союзники
— Круги внутри кругов, а в них тоже круги, — покачал головой Азраил. Они с Иезекиилем встретились в Сокрытой Палате, чтобы обсудить, как поступить с Сайфером и Тухулхой. — Меньше всего на свете нашему ордену нужны новые секреты, но выбора у нас нет. Правильно сделали Сапфон и Асмодей, что не стали посвящать в дела с Сайфером большую часть Внутреннего Круга. Сокрытые Магистры, как назвал нас Сапфон! И теперь еще Тухулха... Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал, что на Скале тысячелетиями обитал полудемон! Но и Сайферу я не доверяю...
— Что-то произошло, — внезапно перебил магистра Иезекииль. Он обвел стены взглядом сияющего золотом глаза. — Мы вышли из варпа.
Верховный Великий Магистр не почувствовал ничего — никаких выворачивающих нутро ощущений от перехода из нематериального мира в материальный. Но и сомневаться в словах Верховного Библиария не было оснований.
— Но как..?
— Сфера, — обеспокоенно ответил Иезекииль. Он закрыл глаз, но золотое сияние все равно пробивалось сквозь веко. — В реальное пространство вышел целый флот.
— Наши навигаторы сообщают, что варп был необычайно спокоен и быстро привел нас к Калибану. Быстрее, чем любой перелет до этого. Думаешь, работа Тухулхи?
— По-моему, единственный способ узнать — спросить у этой штуки, но я бы не советовал. Она мерзкая. Не нужно проводить с ней больше времени, чем необходимо.
— Согласен. У нее, как у Сайфера, есть какая-то своя цель. Что с орденом Багровых Рыцарей? Они следовали за нами с точки встречи в Аркадии.
— Их также переместило. Я чувствую еще суда; одни уже в системе, другие только приближаются к системе в варпе. Наш выход вызвал волнения, и я не могу оценить расстояние и их число.
Оба космодесантника были в броне, как того требовал стандартный протокол перемещения через варп. Азраил активировал вокс и поприветствовал магистра Иссахара, который также носил титул Магистра Стражи.
— Иссахар, докладывай.
Капитан Третьей Роты ответил только после длинной паузы. В голосе его слышалась растерянность.
— Нас выбросило из варпа, Верховный Великий Магистр. Весь флот. И мы внутри системы, в реальном пространстве, далеко от ближайшей допустимой точки для варп-перехода. Я не знаю, как это произошло, магистр. Мы просто... появились.
— Передайте станциям и судам приказ перейти в режим полной боевой готовности.
— Уже, лорд Азраил. В момент, когда мы появились, Магистр Кузни засек сигналы нескольких боевых кораблей. Анализ показал, что семь крейсеров и больших кораблей принадлежат ордену Благословителей, остальные пока не опознаны; вероятно, это суда противника.
— Отправь все данные на когитатор у меня в покоях, — Азраил отключил связь и повернулся к Иезекиилю. — Как так — сторожевые станции не засекли вражеский флот, входящий в нашу священную систему?
— Станции настроены на изменения варпа. Вероятно, как и мы, враги вышли в реальное пространство необычным методом.
Азраил мысленно добавил еще один вопрос к списку тех, которые обдумывал по дороге к своим покоям через Великую Библиотеку. Он заметил, что Иезекииль отстал, и оглянулся.
— Мне надо, чтобы ты был рядом, брат. Я не проведу нас через эти бурные воды без твоей помощи.
— Как пожелаете, лорд Азраил, — Иезекииль догнал магистра и оглянулся вокруг. — Я более чем уверен, что в этих стенах есть еще потайные лестницы и ходы, о которых мы не знаем.
— Вполне вероятно, — согласился Азраил, продолжая подъем. — Похоже, у наших предшественников на Калибане были секреты задолго до Ереси.
— Пожалуйста, брат, не шути такими вещами. У нас и так хватает проблем с этими древними секретами.
Коридор, идущий от Великой Библиотеки, они миновали молча. Войдя в покои Верховного Великого Магистра, они обнаружили на мониторе уже готовый отчет Иссахара. Азраил быстро просмотрел его.
— Энергетическая сигнатура в сердце неизвестного флота… что-то знакомое, — сказал он. Азраил активировал интерфейс-сервитора, встроенного в стол. Он выглядел как голова на вделанном в стену манипуляторе. Изжелта-бледное лицо с пучками кабелей, спускавшимися из черепа, смотрело на магистра черными кругами стеклянных глаз.
— Введите данные, — прогудела искусственная гортань через губы, сшитые красным шнуром. Азраил почувствовал дрожь отвращения: голова внезапно напомнила ему марионетку Тухулхи.
— Просканировать архивы, начать с последних обновлений. Искать совпадения с результатами сканирований.
— Поиск начат.
Пока сервитор рылся в архивах, Азраил читал отчет в поисках других деталей. Флот Благословителей двигался на большом расстоянии от неизвестного флота. Неопознанные суда, числом пять или семь, были обозначены как крупные корабли, возможно, линкоры. Их окружало вдвое большее количество эскорта. Они двигались вокруг звезды Калибана и направлялись к расчетному местоположению домашнего мира Темных Ангелов.
— Остановить поиск, — резко скомандовал Азраил, вспомнив, где он прежде встречал схожие сигнатуры. — Сигналы совпадают с теми, что Велиал скопировал с систем цитадели Стрейсганта. Он сказал, что этот корабль идентифицирован как «Терминус Эст».
— Чумной корабль Тифуса, — сказал Иезекииль. — Ничего удивительного! Его роль в этом сговоре еще предстоит выяснить, но он, безусловно, не рядовой заговорщик. Похоже, Сапфон и Асмодей правы. Поимка Падших, которых мы считали организаторами заговора, не остановила его претворение в жизнь. Их план зажил своей жизнью.
— Тухулха говорит, что Калибан можно спасти, но я не представляю, как.
Иезекииль на несколько минут ушел в себя, пока Азраил продолжил изучать отчет. На экране вспыхнул сигнал вызова видеосвязи от Иссахара. Верховный Великий Магистр стукнул бронированным пальцем по панели приема, заранее боясь того, что может сказать Магистр Стражи.
— Докладывай, — буркнул он.
— Неизвестный флот удаляется, Верховный Великий Магистр. Они отклонились от нашей предполагаемой траектории. Кроме того, мы получили запрос от Великого Магистра Накира. Он просит встречи.
— Накир здесь? — вполголоса спросил Иезекииль, удивленный не меньше Азраила. Магистр ордена Накир был загадкой даже по меркам Непрощенных с их вечными тайнами. — Твой призыв заставил Магистра Душ покинуть катакомбы Реликварии. Должно быть, и впрямь настали тревожные времена!
— Передай Накиру, чтобы шел на полной скорости к номинальной точке Калибана, — велел Азраил Иссахару. — И что его ждут в Башне Ангелов. Передай то же приглашение магистру Дейну на «Пламени Галандора».
Отключив канал, Азраил отошел от командного пункта покоев; Иезекииль последовал за ним. Азраил сел за рабочий стол. Мебель заскрипела под весом его боевой брони. Верховный Великий Магистр положил руки на столешницу, отполированную поколениями своих предшественников.
— Что мы им скажем? Дейну и Накиру...
— Полагаю, что полная правда — не вариант, — ответил Магистр Либрариума. Азраил поднял бровь, не оценив его шутку. — Упоминать о Сайфере и варп-устройстве не стоит. Нас сюда привело провидение. «Терминус Эст» и эта звездная система — достаточные основания для мобилизации сил Непрощенных. Дейна удовлетворит такое объяснение, и он не станет продолжать расспросы.
— Странно, что они здесь. И что Благословители тоже прибыли. Они понесли большие потери в последних кампаниях. По моим подсчетам, оба ордена потеряли не меньше половины своих сил.
— Как я сказал, Дейн полностью предан вам, лорд Азраил. Он будет стоять до последнего воина, чтобы не уронить честь ордена в ваших глазах.
— Давай надеяться, что до этого не дойдет, — Азраил откинулся на спинку стула и потер лоб. — Ты прав, Дейн — не проблема. А вот Накир более въедлив.
— Побочный эффект права капелланов-дознавателей возглавлять орден, — кивнул библиарий. — Всегда-то они пытаются узнать больше, чем следует.
— Ты сказал о провидении. Что ты увидел своим вторым взором, брат?
— Смерть, укутанную в саван. Но это вечный спутник и рок Темных Ангелов. По крайней мере, в последнее время.
— И больше ничего?
— Как ни странно, да. Хотел бы я знать, не эффект ли это от работы Тухулхи. Сглаживание варпа может изолировать нас от ряби астропатических сигналов и вихрей событий, которые еще не произошли.
— У нас и так накопился изрядный перечень загадок и вопросов. Можно добавить в него и причуды варпа, но вряд ли это чем-то поможет.
Собственные слова напомнили Азраилу о другом пророке, который мог бы рассказать о надвигающихся событиях побольше. О существовании Лютера не знала ни одна живая душа, и Иезекииль не был исключением. На мгновение Азраил заколебался. Уже слишком много нитей стало отходить и распутываться от ковра, сплетенного ложью Непрощенных, и вряд ли эта информация станет таким уж потрясением для Верховного Библиария…
— Я еще нужен тебе, брат? — спросил Иезекииль, заметив, что командир отвлекся.
— Еще на одно слово, — Азраил сжал кулаки. — Я не подвергну опасности будущее Империума даже ради спасения ордена. Мы должны помнить, что наша цель — охранять человечество. Мои... предчувствия говорят, что враги ищут что-то из нашего прошлого, что может настроить Империум против нас. Если мы не сможем им помешать, если истинное наследие Калибана выйдет на свет, нас ждет осуждение союзников и владык.
— Ты позволишь, чтобы Темных Ангелов осудили и уничтожили?
— Не только Темных Ангелов. Всех Непрощенных.
— Будем надеяться, что этого не случится, — покачал головой Иезекииль. — Лучше подумать о том, как добиться победы, нежели о последствиях поражения. В конце концов, на чем основаны наши действия? На словах предателя и ксено-механизма! Я предлагаю решать проблемы по мере их появления; надеюсь, что мы увидим конец обоих этих тварей.
— Что бы ни задумал Тифус, мы ему помешаем. Он уже бежит от нас в страхе перед силой Скалы. Сомневаюсь, что ему хватит храбрости напасть на нас.
— Может быть, но если он тут что-то искал, то вернется за ним. Нельзя же выставить здесь вечную охрану в пустоте, и он понимает, что мы не будем следить за этой системой до скончания веков.
— Но почему теперь? Что случилось, что привело этот план в движение именно сейчас?
— Кто знает?
— А я-то надеялся, что ты, — Азраил выдавил улыбку. — В конце концов, ты глава моего либрариума.
— Мы на перекрестке, мой повелитель. На пересечении одновременно астрального и материального, — библиарий закрыл глаз и склонил голову. — Мы стоим на краю тысячелетия, во время великого перелома и опустошения. Они долго смущали наши умы, принося темноту и разрушение. Но если мы выстоим, и душа и силы Темных Ангелов вынесут этот напор, мы вступим в новую эру света, обновления и искупления.
Мысль, что когда-нибудь бремя тайн будет снято с его плеч, придала сил Азраилу. Неудачи и беды случаются во все времена. Такова природа вселенной. Искупление же можно заслужить не словами и славными деяниями, а тяжким трудом и кровью.
— На перекрестке, говоришь?
Иезекииль открыл глаз и торжественно кивнул. Азраил уставился на товарища, пытаясь прочитать по неподвижному лицу его мысли и переводя взгляд с механического глаза на живой и обратно. Он не знал, в какой проще смотреть. Бионический глаз как будто держал под прицелом. Второй, казалось, видел всех насквозь, даже когда сам Иезекииль был настроен благодушно.
— Нам понадобится несколько дней, чтобы достигнуть номинальной точки Калибана, — сказал владыка Скалы, отводя взгляд, чтобы скрыть неловкость. — Мы соберем полный Внутренний Круг и проинформируем их о плане.
— О котором из?
— О том, в котором мы выслеживаем Тифуса и уничтожаем его. Только тогда мы будем уверены, что тайна, которую он ищет, в безопасности.
Иезекииль молча кивнул. Азраил не знал, что еще сказать, и жестом отпустил библиария.
Наедине с собой Верховный Великий Магистр мысленно вернулся к обещаниям Тухулхи. Могут ли они и впрямь спасти Льва? И если да, то во что им это обойдется?
Почтенный полумертвец
Телемений очнулся от пронзительной боли в затылке.
Он лежал в… коробке? Нет. В металлическом гробу.
Без ног он не мог оценить длину гроба, но по ширине тот подходил под его плечи. Стальные булавки проникали через плоть и кости и фиксировали на месте то, что осталось от тела. Он мог чувствовать, как что-то натирает ему поясницу — или то место, где она раньше была. Когда-то здесь располагались разъемы черного панциря для соединения с броней. Когда около левого уха раздался звук сверла, он попытался повернуться — и обнаружил, что голова тоже зафиксирована, а раздражающий шум издает сверло в его собственном черепе.
Зрение наконец-то прояснилось; он рассмотрел, что было чуть дальше, чем прямо перед ним. Пятна красного цвета оказались технодесантниками. Их было трое, включая Адрофия. Двое сервов апотекариона стояли по бокам от Темраина в окровавленной одежде.
Апотекарий заметил, что Телемений очнулся, и мельком взглянул на серо-красную грязь, пятнавшую его робу.
— Без паники, мы ничего от тебя не отрезали. Наоборот, мы дополнили тебе нервную и координационную системы.
— Больно, — проворчал Телемений, почувствовав резкую боль в левом плече. Что происходит, ему видно не было.
— Без этого не обойтись, — сказал Адрофий, исчезая из поля зрения Телемения. — Нам нужны хорошие нервные окончания, чтобы обеспечить качественную связь.
— Такое чувство, будто у меня снова вырос позвоночник, — сказал Телемений. — Не очень-то и приятно.
— Это отклик от нейронной системы. Когда мы сделаем еще несколько подсоединений, ты еще и руки-ноги почувствуешь. Это для большей стабильности.
Боль вернулась. Она была сильнее всего, что Телемений когда-либо чувствовал. Даже больнее клинков демона и огня пожирающей плоть инфекции. Каждая часть его тела была прибита, вытянута, скручена и согнута, как у резиновой куклы, которую пытались запихнуть в слишком тесное для нее пространство.
Технодесантники и сервы апотекариона занялись рычагами, помпами и паяльниками, сваривая синтеплоть и кости. Один из них вставил отвертку Телемению под ребра, и тот почувствовал, как у него напряглись мышцы грудины. Он зашипел, и технодесантник бросил на него извиняющийся взгляд.
— Худшее еще впереди, — предупредил Адрофий, — его Телемений не видел. — Когда мы активируем системы интеграции, у тебя вернется к жизни все тело. В буквальном смысле. Ты почувствуешь даже те части, которых нет.
— Должен предупредить, что это будет испытанием твоей психической стабильности, — добавил Темраин.
— В смысле, я могу свихнуться?
Апотекарий кивнул, и Телемений задался вопросом, что это за испытание и будет ли оно тяжелее, чем положение, в котором он сейчас. Его разорвало пополам, и он пытался справиться с последствиями.
Вряд ли быть прикованным к артиллерийским системам намного хуже…
А потом он закричал.
Электрический разряд прошил его мозг, оставив синапсы нервных клеток гореть огнем. Кровеносные сосуды вспыхнули, когда их вынудили вернуться к жизни. Глаза готовы были лопнуть: свет оружейной слепил и рвал их на части. Уши наполнились таким шумом, что он заглушил даже крик, который все громче рвался с его губ, потрескавшихся от кислот.
Боль становилась все сильнее, перемещаясь из головы вниз, в остатки груди. Единственное оставшееся сердце колотилось так, что чудом не сломало ребра. Ему показалось, что аорта раздулась и стала размером с корабельный коридор, чтобы пропустить поток крови. Каждый сосуд и капилляр пульсировал от боли.
Легкие наполнились обжигающей жидкостью. Он чувствовал, как поток опускается по бронхам, потом — через альвеолы и ниже с неумолимостью лесного пожара. Он пытался вдохнуть, погасить огонь внутри, но у него не было диафрагмы. Вместо этого к жизни пробудились поршни и цилиндры. Они попытались поднять его грудину и уперлись в одеревеневшие мышцы, не готовые к движению.
Телемений почувствовал что-то в горле и закашлялся. Грудь отозвалась болезненным спазмом, и изо рта вылетел кусок флегмы размером с кулак. Сумев наконец-то вздохнуть, он почувствовал запах противоинфекционного спрея. Пот боевых братьев прокатился по вкусовым рецепторам, как тяжелое питье. Мысли заполнил железный привкус крови.
Едва он подумал, что боль проходит, откатившиеся было ощущения вернулись и взорвали нервную систему. Две волны огня встретились у позвоночника и вспыхнули еще большими мучениями.
Телемений задыхался, он с трудом хватал воздух между проклятиями. Ему хотелось бы вцепиться в своих мучителей, вырвать им глаза и переломать руки за то, что они сделали с ним. Он метался в своих оковах, но теперь он и саркофаг были единым — и неделимым целым.
Технодесантники и апотекарии взволнованно переглядывались, беспокойно о чем-то переговаривались, но их слова терялись в реве крови в ушах Телемения. Через этот шум он, как ему показалось, услышал монотонный сигнал тревоги. Темраин тоже его услышал и, взяв шприц толщиной с большой палец Телемения, вонзил десятисантиметровую иглу в грудь десантника.
На мгновение волна холодной воды смыла огонь. Очищение. Успокоение.
На мгновение.
Боль нахлынула; электрические заряды потрескивали на отсутствующих пальцах ног, крушили голени и бедренные кости. Его таз, существующий лишь в воспоминаниях, раскололо волной крови и обратило в пыль.
Силуэты братьев стали расплываться. Их скрыл алый туман. Ужасное предчувствие наполнило Телемения, едва братья полностью растаяли в мареве.
Он был один, брошенный умирать в муках и крови.
Телемений попытался сложить звуки в слова, но губы отказались ему повиноваться. «Убейте меня». Он пытался умолять. «Убейте меня». Он пытался выть. «Убейте меня!»
Его охватило отчаяние, превращая бешеный гнев в беспросветный ужас. Но страх из его души изгнали сержанты Десятой и капелланы, заполнив пустоту ненавистью. Ненависть к врагу. Ненависть к мутанту, еретику и ксеносу. Эта ненависть, лишившись выхода, обратилась теперь против Телемения.
Арбалан был прав: он не лучше других. Хуже того, он трус. Презренное и недостойное ничтожество. Он — космодесантник, потерпевший неудачу. Он опозорил все, что несло символ Темных Ангелов.
— Я ненавижу эгоизм, — сказал Император, появившись в образе ворона. С его крыльев капала кровь, и капли исчезали в буре вокруг Телемения.
— Мне очень жаль, — выдавил космодесантник сквозь рыдания. — Я недостоин.
— Кто достоин, решать мне, — ответил Император.
Кровавый вихрь замедлился и, остановившись, развеялся в золотой туман. Император стал огромным орлом, охватившим Телемения крыльями. Его перья уняли боль, от которой дрожали конечности Темного Ангела.
Конечности.
Телемений посмотрел на себя, полностью воссозданного волей Императора. Там, где к нему прикасались Его перья, плоть становилась новой, совершенной. Он чувствовал дыхание Императора на лице. Золотой клюв остановился в сантиметрах от лица Телемения.
— Выживи, — велел Император. — Докажи, что силен. Сдержи свои клятвы.
Телемений расслабился.
И тотчас же все страхи и муки оставили его, испарившись из тела. Словно легкая серебряная пыль, они удалялись от него с каждым выдохом, слетающим с губ.
На мгновение зрение вернулось к нему, хотя глаза все еще застилала муть. Телемению показалось, что на него сверху вниз смотрит лицо Велиала. Галлюцинация? Или командующий Крылом Смерти лично явился позлорадствовать над последним провалом бойца, который разочаровывал его больше всех?
Стоило зародиться этим невеселым мыслям, Телемений почувствовал подступающий ужас. Он вглядывался в строгое лицо Великого Магистра, заставляя себя вспомнить их первую встречу после возвышения Телемения в Крыло Смерти.
Он рассмеялся. Ну и дураком же он был! Он отрицал свои ошибки перед лицом Великого Магистра вместо того, чтобы понять справедливость обвинений. Гордость. Гордыня, которую видел Велиал. Гордыня, которую осуждал Арбалан.
Где сейчас его гордость? В искалеченном теле, которое станет частью противоторпедной батареи или лазерной установки?
Гордость заставляла его бороться. Гордыня принесла боль.
Телемений отпустил свою гордость с новым выдохом и серебристой пылью. Не имело значения, где он и что сделал. Он был Темным Ангелом. Он будет служить Тени Льва и Императора, где прикажут. Нет у него права выбирать себе более благородную участь.
Никакой он не герой.
Телемений обнаружил, что у него закрыты глаза. По крайней мере, он почувствовал, что они закрыты, — и открыл. То, что он увидел, каким-то сложным образом напоминало то, что выдавали зрительные сенсоры его старой терминаторской брони. Он мог чувствовать больше: аудиодатчики, манометры, пространственные датчики. И понял, что стоит. Он посмотрел налево и услышал шипение сервомоторов. Он увидел улыбающихся Темраина и Адрофия. Велиал стоял рядом; выражение лица у него было серьезным, но не мрачным.
Они показались ему коротышками. Гораздо ниже, чем помнил Телемений. Он предположил, что его разместили на возвышении, или, может, подвесили к потолку.
Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что ошибся. Он ощущал конечности так же явственно, как во время прикосновений Императора. Он чувствовал себя сильным. Он чувствовал себя целым.
— Ты меня слышишь? — спросил Темраин.
— Слышу, — ответил Телемений. Голос у него оказался неожиданно громким, и это застало его врасплох. Усиленные техникой звуки прокатились по помещению.
— Мы еще выполним некоторые аудио— и визуальные тесты, но на данный момент можно утверждать, что ты нас видишь, — сказал Адрофий.
По мысленной команде Телемений увеличил изображения лиц технодесантников. Он мог видеть поры на коже, бусинки пота, крошечные шрамы и пятнышки, оставленные искрами сварочных работ. Зрительный образ составлялся из нескольких источников, с разными спектрами и даже в рентгеновских лучах. Левую руку Адрофию обильно замещали бионические части, схожая область занимала часть его спины.
— Отлично вижу, — Телемению понравился грохочущий звук его нового голоса. — Что это со мной? Какие у меня теперь обязанности?
Велиал сделал шаг вперед, не отводя от него взгляда.
— Сражаться за орден, как и раньше.
Телемений заметил тень, которую отбрасывало его новое тело на пол оружейной. Она полностью накрывала Велиала в его терминаторских доспехах. Тень была массивной, длинной — как будто он был метра четыре высотой, и почти такой же широкой. Его химические датчики уловили присутствие выхлопных газов в воздухе. Рук в старом человеческом понимании у него не осталось. На правом плече помещалось орудие с двумя длинными стволами. Спаренная лазпушка. На правом красовалась бронированная коробка, в которой он признал ракетную установку.
— Дредноут? — недоверчиво переспросил Телемений. — Вы что, поместили меня в дредноут?
— Да, — сказал Велиал. — Теперь твое бремя — сражаться за Императора и Темных Ангелов.
— Почему? — спросил Телемений. — Не считаете же вы, что я достоин. Я знаю, что не считаете.
— Считаю! Ты заслужил звание первого стрелка. Это выдающееся достижение. Орден не может разбрасываться такими талантами попусту.Ты сменил болтер на лазпушку и ракеты, но я ожидаю, что с ними ты будешь управляться с той же меткостью. Ты встанешь в строй с остальными братьями и будешь их поддерживать так же мощно, как эти слои пластали и адамантия защищают механизм, которым ты стал.
Велиал отступил назад и скрестил руки.
— Более того, ты доказал, что достоин этой брони. Мало кто пережил ритуал соединения. Иезекииль наблюдал за тобой после испытания в лапах демона. Именно твой дух очистил тело от порчи. Брат-библиарий сказал, что ты справишься, и оказался прав. Твои братья подали прошение, чтобы ты снова сражался рядом с ними. Брат Дэллон особенно высоко оценил твои тактические навыки и сообразительность. Он утверждает, что не пережил бы Ультор без твоей помощи и смекалки.
— Я... — Телемений пытался подобрать слова, которые не звучали бы странно от лица неповоротливой боевой машины, способной уничтожать танки и целые отряды противника. — Я отблагодарю их при первом же случае…
— Отблагодари их верной службой, — серьезно сказал Велиал. — Ты остался воином Крыла Смерти, но превратился в нечто большее. Для них ты — образец. Для всех, даже для моих рыцарей, которых прежде ты сам считал героями. Словом и делом ты должен вести их. Сражайся в их рядах с честью.
— Да, — согласился Телемений. Его порядком подавляло осознание, что, если он упадет с такой высоты, позор будет хуже всего, что он испытывал и представлял в своей жизни. Как и сказал Велиал, единственным истинным способом почтить орден была битва. После всех переживаний он почувствовал себя по-настоящему счастливым от мысли, что снова сможет сражаться с братьями, но быстро подавил прилив радости, понимая, что мало быть могущественной военной машиной — придется стать символом, на который будут равняться другие. Он превратился в воплощение воли Льва и силы Калибана. — Я почту эту броню своей службой. Я буду кулаком, что ломает армии и сносит крепости. Ныне я больше машина, чем человек, но всегда — боевой брат.
— Хорошо. Еще многое нужно сделать прежде, чем ты будешь готов к битве, и, думаю, времени у нас немного. Я оставлю тебя ненадолго, но скоро вернусь.
Велиал ушел, оставив Телемения обдумывать, что бы это значило. Дэллон и остальные говорили о легендарном Калибане, но Телемений понятия не имел, сколько времени провел в анабиозе. Это могли быть дни, а могли — годы. Стоило бы разузнать, что он пропустил.
Он снова задумался об Императоре, который был его опорой и проводником через все испытания, случившиеся после ранения. Уж не благодаря ли Его вниманию его поместили в дредноут?
Волноваться не было нужды. Там, где мгновение назад был Велиал, на пол упала тень великой Аквилы.
— Я никогда тебя не оставлю, — сказал ему Император.
Враг раскрыт
Древние двигатели на огромной скорости несли Скалу вперед — к зоне, которая, согласно вычислениям, некогда была орбитой Калибана. Рой из судов Темных Ангелов, Рыцарей Багрового Ордена и Благословителей растянулся вокруг крепости-монастыря на сотни тысяч километров. Одиннадцать боевых барж, восемнадцать ударных крейсеров и более трех дюжин быстрых боевых судов, скоростные перехватчики, торпедные корветы и другие корабли сопровождения создали непреодолимый щит вокруг остатков родного мира Льва. При их приближении «Терминус Эст» и чумной флот Тифуса сдвинулись в сторону, и теперь предатели следовали рядом, выдерживая расстояние в пятьсот тысяч километров. Стало ясно, что систему они по своей воле не покинут. Но пока Азраила устраивало и то, что сыны Льва заняли орбиту Калибана и могли приступить к планированию следующих шагов. За десять тысячелетий осколки древнего Калибана рассредоточились вдоль бывшей орбиты планеты. Гравитация растянула получившееся плотное скопление из мириад астероидов, пыли и газа на несколько тысяч километров.
Пока флот обеспечивал охрану, Скала вошла в облако останков планеты.
Навигационное поле заискрилось сотнями сигналов. Крупные осколки все еще хранили воспоминания о том, что когда-то были частью мира, населенного людьми. Несмотря на воронки и трещины от ударов и столкновений, за десять тысяч лет пустота не стерла башни и зубчатые стены древних крепостей до конца. Беспорядочные обломки огромных аркологий вращались, как луны, вокруг кусков поверхности, на которой некогда стояли. Мосты, дороги, виадуки, каналы, акведуки, даже русла рек все еще угадывались на проплывающих мимо крупных астероидах, отчего те напоминали гадальные камни богов.
Искусственная гравитация Скалы притягивала мелкие астероиды. Чтобы не допустить перегрузки щитов от такого огромного количества столкновений, Эгида пропускала их сквозь себя, а потом камни распылялись на атомы зенитными турелями. Некогда их установили для защиты крепости от возможной воздушной атаки или вражеского десанта, и, насколько знал Азраил, все десять тысяч лет до сегодняшнего дня не использовали. И все же, когда Скала достигла центра скопления, вокруг нее вращалось несколько дюжин спутников размером от кулака до нескольких метров.
Двигатели крепости-монастыря, окруженной вспышками лазеров и трассирующих снарядов, угасли и прекратили толкать ее вперед.
— Позиция в номинальной точке достигнута, лорд Азраил, — прохрипел Магистр Кузни. В голосе у него угадывался механический скрежет. — Позиция и орбита стабилизированы.
В отличие от мостиков обычных звездных кораблей, стратегиум Скалы не нуждался в сервиторах для обработки поступающих данных. Вся информация сперва стекалась в полукибернетический разум Магистра Кузни. Еще несколько космодесантников наблюдали за огневыми и оборонительными системами. Им помогала небольшая рота орденских сервов; еще несколько неулучшенных людей следило за коммуникациями и сканирующими станциями.
Шпиль, в котором находился стратегиум, располагался рядом с вершиной того, что некогда было донжоном Альдурука. Сама Башня Ангелов представляла собой беспорядочное нагромождение покосившихся шпилей, разрушенных залов и перекрытых завалами коридоров. То были шрамы эпохи Ереси, сохраненные из почтения к древней твердыне. О том, что таилось в заброшенных галереях и залах, поговаривали всякое. Став Верховным Великим Магистром, Азраил мало-помалу выяснил, что там хранились секреты, куда более важные и устрашающие, чем дурацкие байки еще не прошедших трансформацию юнцов или скаутов Десятой.
Огромные десятиметровые окна окружали восьмиугольное командное возвышение в сердце палаты. Массивные колонны поддерживали потолок; каждый краеугольный камень образовывал подставку для фонаря высотой с Азраила, наполнявшего пространство бледно-голубым светом. Со своего места на ступенчатом возвышении Верховный Великий Магистр видел пустую и безжизненную поверхность Скалы.
Крепость-монастырь простиралась на несколько километров вдаль от Башни Ангелов. Отсюда были видны три куртины, соединявшие бастионы старого Альдурука. Скалу, как и другие останки Калибана, теперь окружавшие астероид, усеивали напоминания о древней цивилизации, что дала начало Ордену, а после приняла Темных Ангелов.
Спящие оружейные башни и пустые казармы, доки и порты пережили разрушение мира, защищенные могучей Эгидой Горгона — мощнейшим энергетическим щитом, прикрывшим Альдурук и его основание во время страшного боя между последователями Льва и Падшими.
Магистр не мог не взглянуть на разрушенные крыши и стены вокруг старого крепостного двора. Там Лев вышел на бой с Лютером, пока на поверхности и в небе шло сражение. Как закончился тот поединок, не мог сказать даже Лютер, если не считать его заверений, что Лев жив, и его тень лежит на Скале.
Азраил вспомнил последнюю встречу с Темным Оракулом.
Последний Великий Магистр Ордена спокойно сидел на скамье, Азраил — на табурете напротив него. Верховного Великого Магистра нисколько не обманывала напускная умиротворенность заключенного. Много раз маска спокойствия Лютера внезапно трескалась, чтобы явить его истинное безумие.
— Оно грядет, оно приближается. Смерть мира, конец надеждам, — размеренно вещал Темный Оракул, чуть наклонившись вперед и упершись руками в колени. Он не сводил глаз с Азраила. — Стервятники слетаются и жаждут урвать кусочек от трупа.
— Какого еще трупа?
— Трупа светлой Калибан, разумеется. Мы все просто паразиты на ее прекрасном теле. Кожная инфекция. Клещи. Мы оскорбили ее, пропахали глубокие раны в ее плоти, чтобы заполнить их нашими гнездами. Мы думали, что выбили все ее секреты, и она обратилась против своих детей…
— Это из-за твоего предательства Калибан разрушен, — оборвал его Азраил. Обстоятельства не прибавляли ему терпеливости. — Что насчет Тифуса? Зачем он явился сюда?
Лютер удивился этому вопросу и нахмурился.
— Калас Тифон, сеятель, взращиватель и жнец. Круг плодородия. Он явился за мной, но я уже здесь. Трижды проклятый, трижды проклятый, трижды проклятый. Почему всегда трижды, дорогой Азраил? А теперь новый триумвират падальщиков собирается на руинах, чтобы посмотреть, чем еще можно поживиться.
Азраил встал, чтобы уйти, но Лютер тоже поднялся на ноги. Его взгляд стал умоляющим.
— Дайте Калибан умереть, — прошептал он. — Оставьте ее, пусть она покоится с миром.
После этих слов Азраил так ничего и не добился от Лютера. Ни слова о планах Сайфера или Тифуса. Все, что он сумел вытянуть из разглагольствований безумца, было то, что Калибан падет, — он повторял это снова и снова. Глядя на остатки планеты вокруг Скалы, Верховный Великий Магистр понимал, что это пророчество запоздало на десять тысяч лет.
Прозвучала труба, привлекая всеобщее внимание к главным дверям. Огромные створы с хрипом открылись, явив фигуру в черной броне и длинном белом плаще. На воине был шлем с красным гребнем от лба до затылка. Символы на наплечниках скрывались под множеством печатей чистоты. Еще больше печатей затрепетало в такт шагам, когда воин вошел в стратегиум.
Броню магистра Накира составляли части архаичных доспехов времен основания Империума и Ереси Хоруса: детали и от МIII, и MIV; кирасу украсили перекрещивающимися линиями заклепок. Рыцарский шлем был от древней Брони Крестоносцев, официально называемой «МII». Этот комплект выглядел бы странно, но оружейники Благословителей доработали его и превратили в прекрасное облачение. Черная эмаль сияла, словно покрытая маслом, позолота на груди блестела, а заклепки отбрасывали блики в лампах командной залы.
За ним следовали трое терминаторов, все в черном, как их господин. Лишь шлемы были выкрашены в костяной цвет, символизируя братство с Крылом Смерти. Как и у магистра ордена, броня и оружие терминаторов оказались сочетанием разных типов, изготовленных для легионов, а затем рассеянных по Галактике. Они несли штандарт ордена Благословителей и реликвии из тайной крепости-монастыря, известного как Реликвария: чаши, жезлы и бронзовый скипетр, увенчанный крылатым мечом.
— Великий Магистр Накир, — обратился Азраил к вновь прибывшему. — Рад приветствовать вас в Башне Ангелов.
Неслышным приказом по воксу Накир приказал почетному караулу оставаться на месте. Он быстро поднялся по ступеням, и только когда зашел на командную платформу, Азраил понял, насколько высок Магистр Благословителей. Он возвышался над Верховным Великим Магистром сантиметров на двадцать, а покачивающийся гребень делал его еще выше.
Накир обнажил меч и преклонил колено. Он взял его обеими руками и молча протянул Азраилу. Верховный Великий Магистр внимательно оглядел оружие. Это был превосходный клинок, и Азраил с изумлением узнал черный материал. Из такого же был выкован его собственный меч — и меч Велиала.
— Клинок, Сошедший С Небес? — удивленно сказал Азраил. Накир встал и протянул ему меч рукоятью вперед. Азраил принял предложенную рукоять, чувствуя, что баланс и удобство меча нисколько не уступают его собственному Мечу Тайн. — Невероятно! Откуда он у вас?
— Этот клинок был дарован магистру Орию, первому владыке Апостолов Калибана, — голос Благословителя был тихим и хриплым, как рычание. — Орий пал в сражении с орками в Проходе Кулона. Я отбил меч три десятилетия назад.
— Я читал об этом оружии. Меч Святости…
— Я верну его законному владельцу.
— Он уже нашел своего владельца, — сказал Азраил. Он протянул меч Накиру. — Вы не только заслужили это право обретением клинка, но и принесете славу кузену моего собственного меча.
Накир взял клинок, с поклоном вложил его в ножны, оглядел командную башню и снял шлем. Тихо прошипел стравливаемый воздух. Открывшееся лицо Накира оказалось неожиданно молодым, но при этом изможденным. Магистр был тощ, как скелет. Пронзительные синие глаза контрастировали с копной черных волос. На лбу была вытатуирована имперская аквила, а на щеках — два сломанных черных меча. На горле, справа и спереди, белел шрам со следами имплантаций. Похоже, голос магистра звучал по-особенному из-за ранения и последствий лечения.
— Я стремился оказаться под сенью Башни Ангелов всю мою жизнь, — сказал Накир. Он снова огляделся, на этот раз откровенно упиваясь окружением и широко распахнув глаза от благоговения. Его живые чувства совершенно не вязались с тем впечатлением суровости, которое он производил в шлеме. Накир посмотрел на Азраила, и его лицо посерьезнело. — Меня привел сюда сияющий луч в буре моря душ.
До того, как стать командиром Благословителей, также известным как Магистр Душ, Накир был капелланом-дознавателем. На поясе воина висела деревянная подвеска в форме крозиуса арканум — знак его прошлой жизни. В дерево были вставлены шесть черных жемчужин. Каждая такая жемчужина была наградой капеллану за Падшего, приведенного к покаянию. Шесть жемчужин были впечатляющим подвигом для любого Темного Ангела — и практически беспрецедентным случаем для столь краткой службы в реклюзиаме, как у Накира. Он возглавлял орден, посвятивший себя раскрытию тайн прошлого. Пристальный и острый взгляд воина словно обещал развеять все слои обмана, которые вынужденно окутывали Азраила. Хотя Верховный Великий Магистр годами имел дело с Асмодеем, Сапфоном и им подобными, но перед Магистром Душ почувствовал себя раздетым.
— Настали тяжелые времена, и я благодарен за то, что вы здесь, — сказал Азраил, чтобы увести разговор в другую сторону. — Признаюсь, я удивился, особенно когда узнал, что вы лично возглавляете силы своего ордена.
— Когда Верховный Библиарий Темных Ангелов от имени Верховного Великого Магистра рассылает призывы к сбору, они способны рассеять даже мрак коридоров Реликварии. Указание, что точка сбора в системе Калибана, сделало послание еще весомее.
— Согласен.
Территория системы Калибан находилась под прямым контролем ордена Темных Ангелов. Даже преемникам не разрешалось появляться здесь без особого разрешения. Однако Азраилу было известно, что Благословители несколько раз посылали экспедиции к остаткам родного мира Льва в поисках древних реликвий. Накир наверняка знал такие вещи, насчет которых был не в курсе даже главный библиарий Иезекииль. Азраил задумался, не рассказать ли Накиру о Тухулхе, но отбросил эту идею. Раскрытие такой тайны опасно и вызвало бы ненужные вопросы.
— Где Великий Магистр Дейн? — спросил Накир. — Когда начнется конклав?
— Магистр Дейн останется у себя на боевой барже, чтобы командовать флотом, — ответил Азраил. Он решил, что лучше принимать на Скале одного магистра ордена за раз. Дейн был опытным флотоводцем, и, передав ему командование флотом, Азраил развязал себе руки, чтобы заняться другими вопросами. — Я надеюсь, что ваш флот также перейдет под его командование до получения иных прямых приказов.
— Благословители — суверенный орден Адептус Астартес, — ровным голосом ответил Накир. — Мы рассмотрим каждый запрос от вас или магистра Дейна исходя из сложившихся условий.
— Разумеется, — сказал Азраил и внезапно заметил на лице Накира намек на улыбку. Он ответил ему такой же улыбкой. — Я никогда не предполагал, что наследники Темных Ангелов преследовали какие-либо цели, кроме своего долга, или были верны кому-то, кроме Императора.
— Лорд Азраил! — воскликнул Карлион, один из Темных Ангелов, наблюдавших за показаниями систем.
— Докладывай, — велел Азраил, вернувшись на командное возвышение.
— Вражеский флот изменил курс. Новый ведет их непосредственно к нам.
— Готовятся к атаке? — Накир виновато поднял руку, заметив, как раздраженно посмотрел на него Азраил, когда его перебили. — Извините, командирская привычка.
— Хорошая привычка, — кивнул Азраил. Он повернулся к Карлиону. — Подтвердите курс и скорость. Они собираются напасть?
— Враг ускоряется, но пока нет уверенности, что они разгоняются до боевой скорости.
— Предупредите Великого Магистра Дейна, чтобы он собрал флот для защиты номинальной точки Калибана. Возможно, они пытаются согнать нас с текущего местоположения. Скала останется на месте. Крейсера займут первую линию фронта. Пусть эскорт выстроится так, чтобы остановить любую попытку прорыва.
— Подтверждено, Верховный Великий Магистр. Передаю приказ Великому Магистру Дейну.
— В вашем последнем коммюнике указано, что вражеским флотом командует Тифус, — тихо сказал Накир. — Даже с поддержкой «Терминус Эст» у него не хватает сил для победы. На что он рассчитывает?
— Понятия не имею, Великий Магистр, но не хочу, чтобы нас застигли врасплох. Вы останетесь здесь. Пожалуйста, передайте командование флотом Великому Магистру Дейну.
— Разумеется, — кивнул Накир. Его замешательство было видно невооруженным глазом. — Но почему мне нельзя вернуться к себе на корабль?
— Мне нужно провести совет с моими магистрами, и я передам вам командование Скалой.
Удивление Накира могло сравниться только с проявившимся ранее на его лице восторгом. Эти чувства озаряли его лицо всего мгновение, прежде чем Накир опомнился и медленно и величественно кивнул. Несмотря на это, Азраил видел, как брат сглотнул, очевидно, пытаясь осознать масштаб того, о чем его просили.
— Я польщен оказанной честью, — объявил Благословитель. — Я оправдаю ваше доверие.
— Уверен, что вы отлично справитесь, Великий Магистр.
Азраил спустился с командного возвышения, когда большие двери плавно открылись, и вошел Иезекииль. Верховный Библиарий обошелся без церемоний; он казался очень взволнованным. Азраил встретил его на пути к возвышению.
— Что стряслось, что ты покинул либрариум, брат?
Иезекииль покосился на Накира и заговорил, понизив голос до шепота так, чтобы никто из посторонних не мог его расслышать.
— Несколько минут назад моего разума коснулся Тухулха, — сказал библиарий. — Это создание предупредило, что мы тут не одни. Я созвал ковен моих братьев, и мы просканировали варп. В нем около системы находятся еще около тридцати боевых кораблей. Они скрыты каким-то варп-колдовством, которое затмило наше обычное зрение. Это неприятельские суда.
— Тридцать, — Азраил с трудом удержался, чтобы не вскричать. — Тридцать военных кораблей! Почему они еще не вышли из варпа? До ближайшей точки перехода еще семь-восемь суток пути. Они ведь не могут немедленно присоединиться к Тифусу?
— Мы также обнаружили еще дюжину или даже больше судов орденов-наследников в нескольких световых годах отсюда. Если враг вырвется в реальное пространство, подкрепление всего в нескольких днях от нас.
— Ситуация с каждой минутой все хуже и хуже. Но это не объясняет, почему Тифу...
Азраил осекся, когда Иезекииль отступил на шаг. Его глаз вспыхнул золотом, а сквозь зубы вырвалось шипение.
— Какая-то мерзость извергается из варпа! — прорычал библиарий.
— Лорд Азраил! Сканеры засекли крупный межпространственный разрыв! — секундой позже выкрикнул предупреждение Карлион.
— На экран! — проревел Азраил, кинувшись обратно к командному возвышению. Он оглянулся, чтобы проверить, что делает Иезекииль. Глава библиариев шел за ним, его живой глаз все еще поблескивал психическим огнем. — Показывайте!
Два окна потемнели, и голопроекторы ожили, выводя результаты визуальных сканирований. Изображение несколько секунд дергалось влево-вправо, наконец пошло золотистой рябью и увеличилось, сфокусировавшись на точке в нескольких тысячах километров на линии атаки Тифуса — прямо посередине между двумя флотами.
Звездный ковер дрогнул, как если бы они смотрели на колеблющуюся воду. Огоньки далеких солнц заколыхались; одни усилились, другие исчезли, а некоторые стали ярко-красными. Он перемешивались и танцевали друг вокруг друга, оставляя красные хвосты.
В черноте космоса появился сияющий разлом — воплощенная пёстрая энергия варпа, разрывающая реальность. В разломе дрогнули силуэты на сияющем фоне, отбросив тени в реальный космос, и они поглотили еще больше звезд. Глубокая рана расширялась и удлинялась, как будто невидимые пальцы раздвигали ее края.
— Они прорываются, — прорычал Иезекииль, поднимаясь на командное возвышение. Он облокотился о поручень, а свободную руку прижал к виску. Глаз библиария был закрыт. — Что-то на судне Тифуса. Мост между варпом...
Он упал на одно колено, по щекам потекли золотые слезы, лицо исказилось от напряжения. Накир шагнул вперед, но Азраил не пустил его и присел рядом с Иезекиилем.
— Где? — он схватил библиария за руку. — Где заканчивается мост?
Иезекииль с трудом хватал воздух ртом. Он встал и открыл живой глаз. В золотой сфере Азраил увидел мелькнувшее отражение: вздутое демоническое создание с дюжиной разверстых утроб и тысячей глаз. А за демоном — за его материальной формой — виднелся бесконечный червь, намотанный на основу существа демонической твари и пожирающий свой собственный хвост.
— Здесь! — сказал Иезекииль, схватив Азраила за плечи и заглядывая ему в глаза. — Он идет через линзу!
Встревоженный Азраил обернулся к голографическому дисплею. Тени в разломе приняли формы боевых кораблей — крейсеров и линкоров, которые извергались из разлома двумя потоками. Кое-какие были обычными кораблями; Азраил даже опознал некоторые типы судов, которые прежде видел или читал о них в архивах. Большинство же представляли собой причудливые гибриды кораблей и порождений варпа, искаженных и мутировавших волей их демонических хозяев. Флагман флота — огромное черное нечто из камня, грязи и металла — напоминал пародию на Скалу архаичными башнями, шпилями и огромными рыхлыми наростами.
Внешний край построения флота Благословителей оказался ближе всего к варп-разлому. Корабли начали разворачиваться к флоту Тифуса. «Чумная Звезда» врезалась в кордон судов сопровождения более крупных кораблей. Колдовские орудия полыхнули лиловым цветом, и пустотные щиты замигали голубым на фоне черноты космоса. Один разрушитель взорвался из-за перегрузки реакторов.
Торпеды ринулись к извращенному кораблю. Его орудия заискрились ответным огнем. Накир наблюдал за боем, прижав кулаки к груди. Плотно сжав губы, он пристально следил за тем, как маневрируют его корабли, чтобы противостоять новой угрозе.
— Все суда, вступить в бой с новым флотом! — проревел Азраил. — Передайте приказ атаковать всем судам!
— Пора, — сказал Иезекииль, первым взяв себя в руки. Его взгляд выражал куда больше, чем слова. Линза. Тухулха.
— Накир, — сказал Азраил, но другой магистр ордена был слишком увлечен наблюдением за начавшимся боем. — Накир!
Командующий Благословителей оглянулся, внимательно глядя на Азраила.
— Примите командование. Мои воины действуют согласно боевым протоколам. Свяжитесь с Дейном и убедитесь, что нас не зажмет между этими флотилиями. Забудьте все, что я говорил: они нацелились именно на Скалу. Нам нужна вся огневая мощь, которую удастся собрать.
— Как прикажете, Верховный Великий Магистр, — ответил Накир, ударив себя в грудь. Он собирался сказать что-то еще — может, спросить, что в этот критический момент будет делать Азраил, но посмотрел на магистра Темных Ангелов и его Верховного Библиария и передумал. — Лев направит мою ярость.
— Уверен, так и будет, — кивнул Азраил, быстро спускаясь по ступеням с Иезекиилем. Он оглянулся на библиария. — Есть кое-кто, и он наверняка знает побольше нашего. Приведи к сфере Сайфера.
— А это разумно? — спросил Иезекииль, когда они встали перед великими дверьми в ожидании, когда те откроются. — Два самых сомнительных элемента в ситуации, и вы хотите снова свести их вместе?
— Однажды Смотрящие уже так сделали; стоит положиться на их мнение. Да и есть ли у нас выбор?
«Темные Когти»
Аннаил взбирался на крыло своего «Темного Когтя» под непрекращающийся сигнал тревоги. Он на мгновение задержался и крикнул Сабраилу, который забирался в кабину самолета позади него:
— Какие указания? Был брифинг?
— От Магистра Охоты ни словечка, — отозвался Сабраил. — Полагаю, Верховный Великий Магистр что-то выронил в окно, а нам теперь ловить.
— Рад, что даже покаяние не отбило у тебя охоту острить, — отозвался Аннаил. Сабраил скрылся под фонарем кабины. Аннаил оглянулся, где Тибелейн, и увидел, как Магистр Охоты что-то горячо обсуждает с Саммаилом. Магистр Крыла Ворона был очень взволнован и жестикулировал резко, словно рубя воздух ладонью и ударяя кулаком о кулак.
Аннаил опустился в кабину и устроился на сиденье; интерфейсный разъем врезался в корешок его брони, где обычно располагался силовой ранец. Толстый бронированный колпак опустился, создав вокруг воина герметичный кокон.
— Проверка связи, — в воксе раздался голос Тибелейна. Члены отделения отозвались один за другим. — Немедленный запуск. Наша задача — встать заслоном и не допустить прорыва противника. Уничтожайте все доступные цели.
Сердца Аннаила забились, когда он осознал смысл этих слов. Скалу атаковали! Он сжал в пальцах рычаг управления и запустил двигатель машины. Больше проверок перед полетом не требовалось: все сделали технические команды палубы, которые поддерживали машины в постоянной боевой готовности.
Нужно было активировать лишь одну, последнюю систему.
Аннаил щелчком снял пластековый колпак с панели рифтовой пушки. Это простое движение запустило цепь, и главный реактор соединился со спящим варп-ядром прямо под пилотом. Хотя он никогда не видел или не слышал о катастрофах с неисправным ядром, слухи ходили всегда. Когда он возвысился в Крыло Ворона, его братья в старом отделении шутили, что первой же осечкой страшного орудия его засосет прямо в варп.
Тогда они все веселились. Но сейчас, когда на дисплее перед лицом десантника оживали красные огоньки, Аннаилу стало не до смеха. Сигналы почти мгновенно стали янтарно-яркими, и через три секунды система рифтовой пушки мигнула зеленым. Он чувствовал движение хладагента в системах под собой и медленный, устойчивый пульс, как будто бы билось сердце самого «Темного Когтя».
Пока он запускал ядро, сервы и оружейники ушли с палубы, оставив на ней только «Темные Когти» с Черными Рыцарями внутри. Освещение потускнело до багровых сумерек, позволяя авточувствам в шлеме Аннаила адаптироваться к плохой освещенности. Сирена прозвучала так громко, что Аннаил услышал ее даже через колпак. Огромные врата, отделяющие палубу от космического вакуума, пришли в движение. Цепи и части огромных механизмов медленно раздвинули створы. За бортом стремительно понижались цифры давления. Воздух палубы вырывался наружу, как ураган, унося предметы машинного культа: пустые банки от смазки, тряпки в пятнах священного масла, свитки лент с литаниями, удаленные перед запуском с боеприпасов и расходных частей.
Стартовая палуба располагалась на нижних уровнях Скалы. В былые времена ее вырубили в самом камне-основании, в полукилометре от Врат Горя, где Падшие начинали путь в темницы. Невидимая отсюда стена Эгиды Горгона была совсем рядом, простираясь всего на двести метров от поверхности бывшей планеты. Аннаил ожидал увидеть звездный ковер или солнце Калибана; вместо этого, когда врата открылись полностью, глазам предстала беспорядочная мешанина астероидов, сталкивающихся и танцующих вокруг друг друга. Некоторые были меньше его «Темного Когтя», а некоторые — больше Скалы.
»Кровь Льва», — выругался Нериин.
»Они хотят запустить нас в это? — вторил ему Сабраил. — Вот уж правда дурная шутка!»
»Разговорчики! Уже дали команду запуска, — оборвал их Тибелейн. Судя по его тону, он выдвинул те же возражения Саммаилу — и безрезультатно. — Выходим по порядку».
Гул двигателей превратился в вой, когда пятеро Черных Рыцарей привели взлетные турбины в действие. Машина Аннаила поднялась на два метра над полом и замерла, немного покачиваясь, пока прогреваются системы.
Тибелейн встал впереди клина. Его «Темный Коготь» немного опустил нос. Главные турбины светились слабым голубоватым светом. Аннаил занял место следом, за ним — Сабраил, потом Калатий и Нериин. Машины выстроились в линию.
Магистр Охоты взялся за штурвал; сопла машины полыхнули белым, и «Темный Коготь» вылетел наружу. Почти сразу же Тибелейну пришлось завалить машину в крутой подъем, чтобы не врезаться в астероид всего в нескольких сотнях метров от палубы. «Стой!» — рявкнул Сабраил, когда Аннаил собрался последовать за Тибелейном.
Мимо ворот пролетел щербатый кусок скалы шириной метра три. Аннаил увидел пару ног на пьедестале — остаток древней статуи.
У него не было времени раздумывать об увиденном. Впереди было чистое пространство. Черный Рыцарь запустил основные двигатели и вылетел наружу. Ускорение было так велико, что доспехи с трудом его скомпенсировали.
Улучив момент, когда дисплей показал, что впереди чисто, он потянул штурвал на себя и направил машину следом за Тибелейном. Его глаза стремительно впитывали и передавали в мозг открывшуюся картину.
Вне границ облака астероидов тьма пестрела следами плазмы и огня, мерцали трассы лазерного огня. Виднелись вспышки орудийных батарей, ведущих огонь по отдаленным судам, и голубые всполохи пустотных щитов.
Сжимая штурвал, он оглянулся на Скалу. Гигантские тройные орудия, каждое больше, чем его машина, изливали гнев в пустоту. Астероиды обращались в пыль под ударами очищающих пространство пушек, а экран сканера «Темного Когтя» заполонили вспышки взрывов. Для разрушительных торпед и ракетных снарядов лазерные батареи выжигали проходы через поля астероидов.
В считанные секунды машина вышла из-под защиты Эгиды Горгона. Тревожные системы «Темного Когтя» немедля загудели; круглый дисплей сканера расцвел тревожными сигналами.
Опасность столкновения спереди.
Опасность столкновения по левому борту.
Опасность столкновения спереди.
Опасность столкновения по правому боку.
Опасность столкновения спереди.
Зарычав, он отключил систему оповещения и последовал за двойными голубоватыми следами Тибелейна, вертясь между астероидами и полагаясь на обостренные рефлексы астартес.
»Темный Коготь» вошел в коридор свободного пространства. Рука Аннаила лежала на колонке управления, а ноги на педалях двигались, реагируя на поток новых данных и заставляя чуткий «Темный Коготь» нырять в промежутки, подниматься, опускаться, ускоряться и замедляться так же легко, словно он шел в броне пешком. Мозг Аннаила бешено работал, проверяя каждый вектор и вычисляя траектории приближающихся астероидов. Вспышка орудий Скалы высветила кусок камня всего в нескольких метрах от кабины. Иногда Аннаил расстреливал из установок «Тайфун» небольшие камни и куски древних зданий на своем пути.
Его внимание привлекла синяя вспышка по правому борту. Сабраил лавировал между камнями так же ловко, как и на мотоцикле. «Темный Коготь» Сабраила двигался вперед, останавливался, нарезал спирали и круги, кружился на месте, падал и поднимался над горизонтом полета, как насекомое, то мечущееся из стороны в сторону, то зависающее в воздухе. Каждый маневр у него получался блестяще, будто отработанный тысячи раз.
Аннаил постарался выбросить из головы, что его собственным умениям далеко до такого мастерства. Попытки обдумывать маневры перед выполнением лишь ухудшили бы скорость реакции. Сабраил явно красовался, но состязаться было не время, да у Аннаила и не имелось шансов на победу. Вместо того, чтобы раздражаться и отвлекаться на трюки напарника, он просто пустился следом за ним, восхищаясь его великолепными навыками.
Они наконец-то вырвались из облака астероидов и вышли в свободное пространство. Аннаил выкрутил дальность сканера машины на максимум и оглянулся.
Половину сферы небес занимала пульсирующая многоцветная утроба. В попытке отразить всю невозможную интенсивность и пестроту смешения реальности и варпа авточувства Аннаила зарябили помехами. Они почти ослепили его бессмысленными водоворотами и черно-белыми вспышками, так что пришлось отвести взгляд. Ближайшее вражеское судно походило на бронированную комету с выступающим хребтом из орудийных батарей и пилонов, потрескивающих неестественными энергиями. Вокруг него сжимался круг из крейсеров и боевых барж — судя по цветам, принадлежащих Темным Ангелам и Благословителям. Быстрый взгляд на сканер подтвердил: среди судов, занятых боем с огромным противником, есть и «Непримиримая Справедливость». Оценку ситуации Аннаил оставил на откуп братьям и сервам на борту ударного крейсера Крыла Ворона.
Вместе с несколькими легкими кораблями крейсеры и линкоры сплетались в линии сражения; суда обеих сторон вступали в бой, и каждый пытался причинить орудийным огнем как можно больше урона противнику. Между сближающимися флотами мелькали залпы торпед, перемежаясь мелкими вспышками двигателей перехватчиков и плазменными следами боевых истребителей.
Вторая волна предателей огибала флот имперских астартес, не обращая внимания на суда, атаковавшие проклятую звезду и ее конвой. Они направлялись прямо к Скале. Огромный боевой корабль, ведший армаду, затмевал размерами баржу Рыцарей Багрового Ордена, которая выдвинулась на перехват в сопровождении ударных крейсеров.
Этот корабль, явно неприятельский, напоминал Аннаилу скорее демона с Ультора, чем творение человеческих рук. Хотя местами Аннаил видел металлические детали, большая часть исполина была покрыта отвратительным зелено-коричневым слоем кожи, изрытой шрамами и воронками. Батареи орудий возвышались, как грибковые наросты, а установленные на хребте орудийные пилоны были схожи с теми, что использовали Адептус Астартес.
Самым поразительным в судне был его нос. Он походил на клыкастую пасть чудовища. Как огромная щель между щербатыми челюстями, изнутри подсвеченная алым. Аннаилу показалось, что он видит, как огромные глаза щурятся из морщинистых глазниц, но его внимание было приковано к чудовищной пасти, из которой вырывалось что-то вроде роя насекомых.
За этим порождением порчи следовала линия крейсеров разнообразных размеров и типов. Многие выглядели не менее извращенно, чем флагман. Часть нарушила построение в хвосте флагмана и, разойдясь, выпустила на Скалу град торпед. Со взлетных палуб других кораблей вылетели боевые машины — на таком расстоянии разглядеть отдельные единицы было еще невозможно, и они напоминали яркие брызги, впрыснутые в пустоту.
Рыцари Багрового Ордена развернулись к новой угрозе, извергая торпеды и рои «Штормовых Когтей» и «Громовых Ястребов». Поглядывая то вправо, то влево, Аннаил видел, что за Черными Рыцарями через пустоту следуют другие машины Темных Ангелов: «Нефилимы» и «Темные Когти» его братьев из Крыла Ворона при поддержке белых, как кость, «Громовых Ястребов» Крыла Смерти и темно-зеленых машин других рот.
Все, что собравшиеся в системе ордена смогли выпустить в космос, теперь устремилось к приближающемуся вражескому флоту.
Первые волны вражеских машин обошли эскорты на периферии флота, столь же полные решимости долететь до Скалы, как и выпустившие их корабли. Тибелейн сигнализировал Черным Рыцарям перестроиться в формацию «дельта» с Магистром Охоты на острие на расстоянии всего в несколько километров друг от друга.
Когда они сблизились с передним краем подступающего облака вражеских машин, Аннаил отметил, что им противостояла безумная смесь разнообразных моделей. Некоторые напоминали стручки сферической формы с ребристой поверхностью; за ними волочились внутренности, похожие на плоть. Струи раскаленных газов из сморщенных клапанов и турбин корректировали их полет, хотя и не особенно точно. Группы похожих на волдыри выпуклостей на носу каждой капсулы наводили на мысли скорее о торпедах и бомбах, нежели о бойцах.
Другие машины, скорее всего, были перехватчиками, хотя вместо крыльев, двигателей и сопел турбин у них были четыре растопыренные панели, сложенные так, что напоминали ос с громадными полосатыми черно-красными телами. Поблескивающая энергия Хаоса двигала эти суда, оставляя за ними блестящие, как у слизняков, следы в пустоте.
»Порядок атаки прежний, — сказал Тибелейн, — за мной».
Обогнав эскадры «Темных Когтей», лучше приспособленные к задачам перехватчиков «Нефилимы» выпустили из-под крыльев ракеты, лазерные и болтерные снаряды.
Следуя за Тибелейном, Черные Рыцари поднялись и перестроились, уклонившись от первого столкновения с машинами во вспышках пунцовой варп-энергии и взрывов болтов и ракет. Сверкающие волны энергии разбились, и броня засверкала, когда эскадрильи пронеслись друг мимо друга, извергая смертельный огонь.
»Целимся в штурмовые торпеды», — скомандовал Тибелейн и повернул машину в сторону волны снарядов.
Торпеды-споры были не особенно маневренны. Каждая была в семь или восемь раз больше «Темного Когтя». Аннаил без проблем приблизился к одной и нацелил установки «Ураган». Он сделал короткий залп и увидел, как болты исчезли в клубке щупалец и гребней, растущих из хвостовой части бомб. Сканер зафиксировал детонацию, но никакого видимого результата не последовало. Несколько кусков похожей на раковину оболочки ударились о его фонарь и отлетели, оставив росчерк слизи на бронестекле. Глубоко вздохнув, Аннаил запустил питание рифтовой пушки. Он мог почувствовать, как биение варп-ядра усилилось до тяжелого баса. «Темный Коготь» будто сам стремился поскорее открыть огонь, дрожа от предвкушения.
Скорректировав положение, чтобы подняться над целью на несколько десятков метров, Аннаил перевел прицел на переднюю часть торпеды.
»Imperator protectiva, — пробормотал десантник и нажал на тумблер стрельбы рифтовой пушки. — Judicio magna Leo».
Он почувствовал, как через него прокатилась волна, когда варп-камера открылась, затопив фокусирующую решетку под носом машины неестественным светом. Мерцающий поток энергии вырвался из концентрирующего кристалла дула рифтовой пушки и ушел в пустоту. Там, где он поразил торпеду-спору, образовался разрыв в несколько метров длиной. Невозможное пересечение реальных и нереальных измерений разорвало покрытые коркой наросты и выдернуло наконечник торпеды.
Аннаил уже поднимался прочь, когда из трещины вырвалось пульсирующее черное пламя. Оно разрослось в облако лилового огня и поглотило остатки ракеты-споры. Меньше чем через секунду машину Аннаила накрыла ударная волна. Расширяющаяся сфера огня поглотила «Темный Коготь», опрокинув его влево. Пока он пытался вернуть контроль над судном, а системы захлебывались предупреждениями, огонь лизнул его фонарь и оставил жирное обгоревшее пятно.
Несколько секунд спустя его настигла и шрапнель из осколков. Они обрушились на корпус и крылья, оставляя глубокие борозды в керамите, которые шипели, будто выжженные кислотой.
Остальные «Темные Когти» тоже прореживали потоки несущихся к скале снарядов, но все больше противников приближалось от дальних судов сил Хаоса. Радужные вспышки рифтовых пушек прожигали пустоту синими, зелеными и красными вспышками, а следом расцветали чахлые взрывы ракет-спор.
Локационные системы машины Аннаила предупреждали его о наступающих силах противника, но он сосредоточился на выполнении поставленной задачи, уничтожая одну спору за другой, раз за разом разряжая главное орудие и переводя прицел на следующую цель. Вокруг него «Темные Когти» Черных Рыцарей, «Нефилимы» и другие машины сошлись в бою с противником, пока «Громовые Ястребы» пытались пробиться через бой в пустоте. Их лазпушки, тяжелые болтеры и боевые орудия прореживали ряды противника — как управляемых машин, так и снарядов. Толстые бронированные пластины вспыхивали под физическим и колдовским огнем противника, вспыхивали под ударами снарядов и колдовских энергий.
В короткое затишье, пока стороны расходились, и он искал новую цель, Аннаил быстро проверил местоположение вражеских кораблей. Он с беспокойством наблюдал, как огромная масса вражеского флагмана затмевает звезды всего в нескольких сотнях километров от него. Меньшие орудийные башни, похожие на ряды щетинок на омертвелых боках, извергали снаряды и огонь плазменных орудий.
»Уходим!» — рыкнул Тибелейн. «Темный Коготь» Магистра Охоты заскользил прочь от флагмана во всплесках кобальтового пламени.
Аннаил повторил его маневр, ударом по рулевой колонке бросив машину в крутой поворот. Броня защищала его от обрушившейся на машину инерции. Залп флагмана устремился в сторону Темных Рыцарей и других машин Крыла Ворона по мере того, как эскадроны разделялись и уходили от нарастающей лавины огня.
Ракета размером с его «Темный Коготь» пронеслась мимо Аннаила всего в сотне метров от его крыла. Секунду спустя он осознал, что снаряд несется прямо в Нериина.
— Нериин! Маневр уклонения! Ты!..
Предупреждение замерло на его губах, когда датчик машины включил защиту пилота, среагировав на выброс плазмы. «Темный Коготь» Нериина поглотила бледно-синяя вспышка энергии, яркая, как маленькая звезда. Авточувства Аннаила сработали и приглушили ее. Через мгновение вспышка угасла; половина машины Нериина полетела прочь, вращаясь. Ее варп-ядро извергало красные и белые искры. Машину разорвало ровно посредине, и края еще светились. Аннаил увидел части боевой брони астартес, выпадающие из разбитой кабины.
Огонь усилился. У них не было времени скорбеть по павшему брату. Черные Рыцари направили машины прочь от мстительных орудий и ракетных установок вражеского корабля.
»Приказы от Магистра Ордена Дейна», — предупредил их Тибелейн. После паузы сквозь потрескивание помех в воксе раздался незнакомый голос:
»Всем силам отступить и занять оборонительные позиции. Скала под угрозой! Приоритет — защита Prima Monasteria. Никакой пощады врагу!»
Повернув «Темный Коготь» к крепости-монастырю, Аннаил поднял взгляд и увидел, что несколько вражеских крейсеров прорвало линию Благословителей.Эгида Горгона трещала от попаданий лазеров и торпед, но ее багровый ореол по-прежнему прикрывал Башню Ангелов.
Следом за волной торпед Аннаил увидел мерцание двигателей снижающихся машин и десантных капсул.
Лишь в смерти
Велиал не преувеличивал, предупреждая Телемения, что очень скоро ему доведется снова идти в бой. С момента, как он пришел в себя в новом бронированном теле, не прошло и четырех суток, как Скала подверглась нападению.
Телемений тяжело прошагал через крепостные ворота в южной стене. Ему пришло в голову, что странно называть стены по сторонам света теперь, когда Скала несется в пустоте космоса. Дредноут присоединился к группе из двух «Хищников» в цветах Третьей роты и лендрейдера типа «Искупитель» Крыла Смерти. Непривычно было ощущать себя одной из тяжелых бронированных машин, хотя Телемений и знал, что его нынешнее тело могло похвастаться характеристиками танка.
Внутренние ворота захлопнулись, оставив его в багровом мраке. Телемений бы почтительно охнул, если бы его нынешние легкие не были лабиринтом из насосов и трубок и не управлялись системами его брони. Невозможность привычной физической реакции давала ощущение спокойствия, почти отчужденности от происходящего.
Переместив фокус механических глаз влево, он отсалютовал поднятыми лазпушками команде лендрейдера. Заметив его жест, стрелок орудия спонсона на ближайшем борту кивнул в ответ стволом огнемета.
Почувствовав дрожь открывающихся главных ворот, Телемений зашагал вперед. Через разрыв между створами прорвался свет. По старой феррокритовой дороге, выходящей из крепости, заплясали длинные тени.
Они двигались под небом, рассеченным алыми молниями. Эгида Горгона накрывала крепость практически непреодолимой стеной энергии. От ударов орудий полудюжины кораблей она колыхалась и покрывалась рябью. Батареи оборонительных лазеров посылали в ответ белые лучи, а из ракетных шахт выходил снаряд за снарядом, пропахивая багровые небеса мелким пунктиром. Зенитные турели выпускали нескончаемый поток снарядов, и на горизонте то и дело вспыхивали взрывы разрушенных летающих машин.
Темные размытия на мерцающих небесах быстро рассеивались в вакууме. Новые созвездия появились, когда десятки десантных капсул запустили тормозные двигатели. Их когтистые силуэты нацелились на главную цитадель, в то время как поджарые десантные корабли устремились к бесплодной земле вокруг Башни Ангелов.
Рядом с ним «Хищники» на скорости съехали с дороги на скалистую землю. Их орудия уже определяли далекие цели. Лендрейдер повернул направо и отправился на укрепление внешних позиций, где его оружие ближнего боя будет неоценимой поддержкой Опустошителям и тактическим отрядам, удерживающим линию.
Самому Телемению предназначалась иная роль. Он прошел полкилометра вдоль дороги и в конце нашел сержантов Кальдерона и Арлоха с еще тринадцатью братьями Крыла Смерти. Воины в терминаторских доспехах повернулись, подняв в приветствии штурмболтеры и штурмовые пушки.
— Ты вовремя, почтенный брат, — сказал Арлох. Телемений все еще стеснялся своего нового звания, чувствуя его незаслуженным. Но он понимал, что уважение сержанта по большей части предназначалось древней броне, а не ее обитателю.
— С возвращением в строй! — добавил Кальдерон. Сержант указал силовым клинком на щербатый проем во внешней стене перед ним, в сотне метров от малых ворот в конце дороги. — Враг движется к этой точке. Будем защищать ее до последнего. Frater fidelis ad morbidum!
— Рад видеть тебя, брат. Не думал, что увижу день, когда Скалу осквернит нападение неприятеля. Наш долг отплатить за оскорбление и уничтожить святотатцев.
— Враг почти добрался до нас, — сказал Арлох. — Мы можем отложить радость встречи на время поспокойнее.
— Верно, брат-сержант, — согласился Телемений. Автоматические орудия в башнях ворот открыли огонь, поливая внизу невидимого врага. — Врагу явно не терпится получить по заслугам.
Дредноут и терминаторы поспешили к пролому; за ними медленно оседало облако потревоженной пыли. Стена была почти в двадцать метров толщиной. Древний взрыв разворотил встроенные склады и караульные комнаты, обнажив их нутро.
До края Скалы было не более полутора километров. Некогда пустынную равнину занимали тренировочные площадки или обычные поля. Теперь же эта местность кишела воинами и боевыми машинами. Горящие обломки десантных капсул и транспортников расцветили поле боя пламенем. Космодесантники-предатели в белых доспехах, покрытых кровавыми пятнами, сформировали отделения и двинулись к Башне Ангелов. Их грязные покореженные машины выползали из трюмов десантных судов и вставали рядом с ними.
Сканеры Телемения показывали, что небо над ним практически чисто. Великому Магистру Накиру достало мудрости, чтобы приказать крепостным системам защищать и район за стеной, уничтожая все в пределах нескольких сотен метров от стен. Темные Ангелы встретили врага на своих позициях, не опасаясь вражеской высадки на флангах или за спиной.
Пока терминаторы шли в развалинах стен, разыскивая путь на бастионы, Телемений вступил в брешь. Кратер глубиной в несколько метров обеспечил ему прикрытие, и он двинулся к ближайшему от противника краю, встав так, чтобы разбитый кусок стены длиной в несколько метров защищал его от атаки слева.
Целеуказатели брони уже наполняли его разум множеством потенциальных целей для орудий, как пехоты, так и техники. Последние приказы Накира ставили задачей удерживать линию и выиграть время для сбора сил ордена. Телемений мысленно рассортировал вражескую технику по приоритетности уничтожения, и поле его зрения изменилось. Лазерная пушка и ракетная установка прицелились в машины, которые он наметил.
Он заприметил пару вражеских дредноутов, каждый из которых вышел из собственной десантной капсулы в трех сотнях метрах справа от Телемения. Один был вооружен парой тяжелых болтеров и дробящим осадным молотом, а второй — многоствольной пушкой и раскачивающимся взад-вперед цепом, по которому пробегали пурпурные молнии. Если их не остановить, эти шагоходы легко пройдут по кратеру, заваленному мусором, и расчистят путь для других машин.
Телемений открыл из обоих орудий огонь по дредноуту с пушкой. Лазерный удар мгновенно врезался в левую ногу цели. Сустав заклинило, и дредноут минуту шатался, прежде чем конечность подломилась. Противотанковая ракета ударила в тот момент, когда дредноут начал заваливаться вперед, и расколола щиток вражеской пушки.
Сверху и слева от Телемения блеснули вспышки запущенных ракет: некоторые из терминаторов тоже несли на броне установки циклонных торпед и теперь поливали огнем приближающихся легионеров.
Противник не ответил на огонь, видимо, ставя в приоритет скорейшее продвижение вперед. Головные машины Темных Ангелов вырвались из ворот справа от Телемения. Их автопушки, штурмовые и лазерные орудия нацелились на приближающихся предателей, почти вырвавшихся на дорогу. Ворота закрылись за ними, и они построились для обороны. Два лендрейдера играли роль башен, выступающих из стены «Хищников».
Телемению пришло в голову, что его могли бы похоронить в одной из орудийных установок этой группы, не вмешайся Велиал. Через мгновение он одернул себя. По поведению машин он понял, что на борту нет экипажей. Их духи работали самостоятельно.
По мере того, как усиливался вражеский натиск, он начинал понимать, почему машины выпустили без людей. Все, что находится на стене или за ее пределами, будет принесено в жертву времени на мобилизацию. Для них отступления не будет. Его ауспик был перегружен количеством поступающих сигналов: только на их участок фронта наступало более четырехсот бронированных воинов, а небо освещали все новые звезды спускающихся машин и десантных капсул. Он скорее чувствовал, чем видел их, — как мурашки на коже, порожденные инстинктом, указывающим, где враги. Ощущение было таким же естественным, как чувство направления ветра в старом теле.
Он дал залп из ракетной установки. Беречь снаряды не имело смысла: отступления и перегруппировки всё равно не будет. Главное — не пропустить колонну противника, стремительно приближавшуюся к соседним воротам. Смесь противотанковых и противопехотных ракет взорвалась между машинами и рядами предателей, пробивая броню и корпуса танков. Разлетелись осколки брони, обнажая нутро и механизмы.
Огонь штурмовых пушек Крыла Смерти предупредил его о приближении противника. Пришло время использовать лазерную пушку — для его любимой прицельной стрельбы. Скорректировав позицию, он уперся ногами в землю и замер, став огромной огневой платформой. Второй вражеский дредноут находился в ста двадцати пяти метрах от него, возглавляя наступление на брешь. Он выпускал болты, но они ударялись в валы — и не срабатывали ни против терминаторов, ни против брони Телемения. Броня Первой роты не зря называлась «тактическим дредноутским доспехом»!
Телемений выждал десятую долю секунды, и, когда дредноут перенес вес с левой ноги на правую, открыл огонь. Он видел, что вражеская машина не в лучшей форме: системы стабилизации явно плохо обслуживали, из-за чего ее корпус кренился. Два выстрела лазерной пушки пересекли вакуум и ударили в открытый бок брони главного саркофага.
То, что было в боевой гробнице, превратилось в обугленный труп, и Телемений не стал больше тратить на него время — которого не было. Легионеры, сопровождавшие вражеский дредноут, приближались. Несколько отделений заняли позиции в скалах и среди обломков. Его сенсоры зафиксировали накопление энергии в мелта-орудиях и плазменных клетках.
У него в ракетной установке оставался еще один полный залп, но он медлил с ним, ожидая более четкой цели, зато уничтожил в пределах сотни метров несколько мелких скал и укрывшихся за ним противников лазерной пушкой. Поле боя расцветилось вспышками. В ответ на огонь Крыла Смерти противник ответил из всех орудий.
Легкая пульсация привлекла внимание Телемения к тому, что происходило в небе в нескольких километрах над ними. Вражеский корабль врезался в Эгиду Горгона, оставив в ней огромную прореху. Это была не десантная капсула или транспорт, а полноценный пустотный корабль длиной в полкилометра. Силовое поле засверкало, когда корабль прорвался через него, разбрасывая чудовищные молнии и извергая в космос километровый энергетический след.
Вражеский эсминец распадался фонтаном огня и обломков, но значительная часть фюзеляжа уцелела даже после того, как на ней сосредоточила огонь последняя линия оборонительных башен Скалы.
За несколько минут до столкновения Телемений понял, что корабль падает направленно. Его траектория была слишком точна для случайной. Шар из оплавленных обломков влетел в восточные ворота в двух километрах слева. Вспышка ослепила его чувства.
В течение несколько секунд, пока авгуры не стабилизировались, Телемений мог получать информацию только из вокс-канала.
»Оценочные потери в терминале — от сорока до пятидесяти процентов. Большая часть Пятой роты потеряна».
»Резервы Восьмой и Девятой выдвигаются в прорыв. Вызываем Крыло Смерти для контрудара».
»Восточный фланг под угрозой. Силы второй линии наготове».
— Будем стоять дальше?
Он не сразу понял, что этот вопрос сержант Кальдерон задает ему.
— Мы остались без защиты на левом фланге. Правый вот-вот окажется под ударом, — Телемений не видел сержанта, но голос у воина был напряженным. — Резервы перебрасываются к восточному прорыву. Будем и дальше удерживать эти позиции?
Он знал, что имеет в виду сержант. У них была последняя возможность отступить в главную цитадель беспрепятственно. Рядом не осталось других Темных Ангелов, которые бы помогли укрепить позиции или прикрыли их, если бы пришлось уходить. Через минуту-две враг будет слишком близко для безопасного отхода. Сержант делился мнением, а не хотел получить приказ.
Что-то блеснуло в алом небе над горизонтом. На мгновение Телемений подумал, что это сбой в его сканере, неправильно воспринятая помеха от Эгиды Горгоны. Но картинка вернулась, на этот раз более ясная и не оставляющая сомнений.
Среди багровых молний был череполикий ангел. В одной руке он держал меч, в другой — сломанную корону.
Император.
Видение рассыпалось дождем падающих звезд, которые окутали Телемения золотым ореолом. Без сомнений, это было благословение. Обещание защиты. Награда за веру.
— У нас приказ удерживать брешь, — сказал Телемений. Космодесантники-предатели снова собирались для атаки. Системы наведения у него восстановились первыми, и он выстрелил из лазерной пушки в воина в белой броне, который появился из-за валуна. — Нашим братьям у восточных ворот нужно, чтобы мы держали этот фланг как можно дольше.
— Согласен, — сказал Арлох. — Дадим восточным силам шанс перегруппироваться.
— Тогда мы все «за», — сказал Кальдерон.
Телемений направил противотанковую ракету в осадную машину, подползавшую по дороге к бастионам ворот. Машина взорвалась под крупнокалиберной пушкой на носу и брызнула в стороны сдетонировавшим баком.
— Мы «за», — сказал Телемений. — За Скалу! За Льва! За Императора! Выстоим или умрем.
Битва за Скалу
В залы Альдурука не ступал ни один враг со времен Ереси Хоруса. Десять тысячелетий Башню Ангелов не оскверняло присутствие врага.
Все изменилось, когда первая десантная капсула Гвардии Смерти коснулась поверхности Скалы.
Эта мысль наполняла Велиала безграничным негодованием. Он не мог допустить, чтобы гнев затмил его разум, но в нем бились возмущение и боль от оскорбления всего, что было ему дорого. Крепость-монастырь Темных Ангелов атакована! Велиала приводило в ярость не только само вторжение, но и его дерзость.
Напасть на дом Темных Ангелов! Да сама мысль об этом должна была ужаснуть любого врага. Но эти враги не были простаками, вообразившими, что сумеют уйти от возмездия Темных Ангелов. Они нанесли по гордости ордена расчетливый и наглый удар.
Велиал докажет противнику, что он допустил роковую ошибку.
Большим ударом стала потеря внешних восточных ворот. Велиал знал, что флот связан боем, и корил себя за то, что не предвидел такое развитие событий. Не то чтобы ему было что противопоставить падающему кораблю: на Скале не имелось ни щита, ни орудия, которое могло бы остановить эту самоубийственную атаку…
Стоя во внутренних воротах, Велиал смотрел на пылающие руины внешней стены, освещенные лужами горящего прометия и вспышками плазменных взрывов. Ее расплющило почти на километр с юга на север. Разрозненные группы потрепанных, но не сломленных Темных Ангелов, переживших удар, отступали к Башне Ангелов. Они нестройно закричали и воздели в приветствии оружие, завидев перед воротами Велиала и его рыцарей, готовых отразить любую атаку противника.
Враг не преследовал их с беспечным пренебрежением, а продвигался вперед, осторожно маневрируя. Пусть и давно, но когда-то они были космическими десантниками. Даже отдавшись во власть безжалостных темных сил, эти бойцы сохранили большую часть дисциплины и бесстрашия.
Велиал и раньше сталкивался с подобным противником. Невосприимчивые к боли, не обращающие внимания на раны, которые свалили бы с ног даже Темного Ангела, они поклонялись Повелителю Разложения. Там, где когда-то развевались гордые знамена легиона Гвардии Смерти, теперь высились иконы из ржавого металла и кости во славу их уродливого бога. Некогда белые доспехи покрылись грязью, керамит без ухода обветшал от времени. Тем не менее, века плохого техобслуживания не повлияли на прочность брони, и она отражала залпы болтов, выпущенных в наступающие колонны.
Тяжелые орудия выпустили снаряды и лучи лазеров, взрывы и удары поднимали облака пыли и обломков камня. Гравитационное поле не распространялось за пределы внешней стены, и облака смога, горящего металла и расплавленной породы заливали поле боя густой волной.
С легионерами-предателями пришли и их боевые машины. Велиал видел силуэты древних лендрейдеров и «Хищников», транспортники «Носорог» моделей, состоявших на вооружении Легионов еще при Осаде Терры. Иные машины не были наследием легиона Императора или кузниц Марса. Шли шестиногие шагоходы со скорпионьими когтями и боевыми орудиями. Между рядами противника катились похожие на жуков бронеавтомобили с укрепленными пласталью покрышками и похожими на стручки наростами с тяжелыми болтерами и автопушками. Сожранные ржавчиной выхлопные трубы извергали тяжелый маслянистый дым, который двигался, как рой мух, окутывая подходы к воротам мраком. Желтые фары будто истекали жирными слезами. Из отверстий, где бронепластины некогда соединялись заклепками, сочилась похожая на живицу жидкость, а люки и турельные платформы проросли цветными грибами.
В пылающем небе похожие на драконов машины с зубчатыми крыльями кружили, уклонялись от батарей зенитных пушек. Они наполняли небеса снарядами и вспышками лазерных выстрелов. Велиал заметил, что воспринимает крики этих полумашин не слухом, а напрямую разумом.
Вокруг хеллдрейков мелькали меньшие летающие машины, с одним пилотом, поддерживаемые в разреженной атмосфере мельтешащими насекомыми крыльями.
Явились и другие сущности, напоминающие демонов, с которыми Велиал столкнулся в Ульторе. Огромные твари вроде слизняков попарно тащили на спинах башни с орудиями и с бронированными воинами. Сплавы танков и двуногих монстров расположились за рядами пехоты. Изогнутые клинки и дымящиеся курильницы свисали на десятках цепей, прицепленных к их мясистым телам. Их когти и клыки покрывали какие-то странные материалы, поблескивая и пылая во тьме.
Велиал изучал неприятеля так внимательно, что не сразу заметил, как к его рыцарям присоединились другие воины. Наконец он обернулся и увидел слева пятерых терминаторов в цветах Благословителей.
— Ваш долг — быть с магистром Накиром, — сказал им Велиал.
— Великий Магистр отправил нас к вам с изъявлениями почтения, — отозвался старший офицер. Он поднял в приветствии изукрашенный силовой меч. Даже на первый взгляд это была прекрасная работа лучших мастеров зари Империума. Три кроваво-красных рубина сияли в доле лезвия. Велиал предположил, что это были тщательно подобранные проводящие кристаллы силового поля. Хотел бы он знать, какими еще ценностями владели Благословители, если такое сокровище находилось в руках сержанта, пусть и главы свиты магистра ордена. — Я сенешаль Маалик, и мой меч в вашем распоряжении.
— Не спорю, воины мне пригодятся, — ответил Велиал. Он проверил нынешнее расположение своих сил и позиции противника, и пришел к простому выводу. — Будьте у меня за спиной. Если мои рыцари падут, нужно, чтобы вы были готовы.
— Как прикажете, магистр Велиал, — последовала пауза, пока Маалик отдавал по воксу приказы своему отряду. Терминаторы развернулись и отошли в арку ворот, оставив сенешаля с Велиалом. — Благодарю. Это честь — сражаться рядом с вами.
Велиал не ответил, и Маалик отошел к своим воинам. Мысли Велиала были полностью заняты разворачивающейся атакой. Гвардия Смерти уже была у пролома в сегментированной стене, где раньше находились восточные ворота. Они оказались в дальности действия главных оборонительных орудий в бастионах самой Башни Ангелов, которые обрушили на врага стену огня.
Извращенные легионеры Гвардии Смерти двинулись в этот адский шторм без малейшего колебания. Там, где была ровная, но смертоносная площадка, где в бункерах и орудийных точках держались две сотни Темных Ангелов, теперь царило месиво из горящего мусора с разбившегося корабля и обломков стены, которые все еще падали, как гигантский огненный град, над пустошью.
Пожары, кратеры и руины каменной кладки обеспечили врагу надежное прикрытие. Ворота для вылазок, соединенные с тоннелями под землей, были выжжены волнами плазмы и завалены тысячами тонн обломков.
Вокс-линия ожила, принеся голос магистра Накира. Велиал не знал, чем занят Азраил и почему он отдал командование Благословителю. Но сейчас было не время для вопросов о цепи командования.
— Нельзя допустить, чтобы противник так просто прорвался к Башне Ангелов, — сказал магистр. — Потеря внешних ворот — затруднение, а не поражение.
— Согласен. Контратака через западную ось их штурма остановит продвижение на некоторое время.
— Разумное предложение, магистр Велиал. Но я предпочитаю более прямой подход. Я перебросил бронетанковые подразделения на ваши позиции для полномасштабного наступления по всему фронту. Вы восстановите периметр и встанете в оборону на позициях вдоль стены.
Велиал на мгновение потерял дар речи от дерзости плана.
— Атака в сердце вражеского строя, возможно, сумеет сломать их одним ударом и заставит отойти, магистр, но мы уже использовали наши резервы. Если мы провалимся, то можем потерять целый сектор.
— Вы предпочтете медленную смерть, Велиал? — командир Крыла Смерти из-за помех вокса не мог сказать, шутил Накир или нет. — Лучше бросить все силы на один мощный удар, чем ввязаться в бой на истощение, который мы не сможем выиграть.
В этом контексте план имел смысл, и Велиал отдал приказ идти в общую атаку, но неохотно. Причин возражать против плана у него не было, кроме интуиции, подсказывавшей подождать и собрать все силы, какие только возможны. Гамбит Накира — а это был гамбит, где они все могут быть принесены в жертву, — мог погубить крепость-монастырь Темных Ангелов любым неверным решением на поле боя.
— Жду подтверждения, магистр Велиал. Вам что-то непонятно в плане? Или у вас есть альтернативное предложение?
— Приказы приняты, магистр, — ответил Велиал. Накир был прав. Страх проиграть битву не должен связывать им руки. Они были космодесантниками, Темными Ангелами, и их ярость ничто не могло сдержать. Велиал решил, что слишком поддается гневу, которым и продиктованы мысли о немедленной атаке. Желание истребить и покарать врага клинком и болтером обосновано стратегической логикой, а не личными чувствами. Он оценил проницательность магистра Благословителей. — Мудрое решение, магистр Накир. Мы победим.
— Конечно! Крыло Смерти — заветная мечта всех Непрощенных. Я завидую, что мой караул, а не я, будет участвовать в этой славной битве.
Велиал снова хотел уточнить, что случилось с Азраилом, но подумал, что лучше не спрашивать. Наверняка к этому как-то причастен Сайфер, а расспросы вызвали бы встречный интерес Накира, что было чревато неприятностями.
Когда «Носороги», «Секачи», лендрейдеры и «Хищники» колонной покинули оружейные гаражи, основные части Гвардии Смерти уже подошли на расстояние огня. Отделения, вооруженные тяжелыми древними плазменными орудиями, мелкокалиберными автопушками и лазерными орудиями заняли позиции в тлеющих руинах. Велиал направил отряды Опустошителей открыть встречный огонь, и поле битвы осветили ракеты и лазерные заряды, плазменные сгустки и град огня тяжелых болтеров.
Пока шла перестрелка, полдюжины вражеских «Носорогов» попытались прорваться на западном направлении, обойдя линию горящих обломков в несколько сотен метров. Велиал мало что мог им противопоставить, кроме приказа оборонительным батареям открыть огонь по вражеским машинам. От орудийного огня осталось множество воронок на пути атакующих, заставив их на время затормозить. Из транспортов посыпались закованные в силовую броню легионеры.
Наступление замедлилось, но не остановилось. Велиал не мог дать им более решительный и смертоносный ответ, отчего едва сдерживал раздражение. Если бы он отправил часть своих сил на усиление фланга, то ослабил бы контрудар. Теперь, когда завершались последние приготовления к атаке, Темным Ангелам нужно было отбиваться теми силами, которые они могли собрать. В течение еще двух минут прибыла колонна, отправленная Накиром. Велиал занялся техникой и организацией колонны. Он поставил своих терминаторов и лендрейдеры в авангарде, а братьев Третьей, Пятой и Седьмой рот распределил по «Секачам» и «Носорогам».
— Я был бы польщен, если бы отправился на одной машине с вами, Великий Магистр, — обратился к нему по воксу Маалик. — Мы бы сражались в самом сердце атаки.
— Разумеется, — ответил Велиал. — Присоединяйся к моей группе.
Он повел своих рыцарей к «Ярости Льва» — лендрейдеру типа «Крестоносец». Машина предназначалась для городских боев, у нее не было орудий большой дальности, но она отлично подходила для прорыва линии Гвардии Смерти. Велиал собирался быть там, где развернутся самые ожесточенные бои, а его терминаторы должны были вызвать неприятельский огонь на себя, чтобы другие отряды смогли достигнуть целей.
Рыцари сели в лендрейдер, пока Велиал ждал на пандусе, бросив последний взгляд на Башню Ангелов. На протяжении веков это был его дом, его крепость-монастырь. Вряд ли он еще когда-нибудь увидит ее с борта корабля. Велиал всегда черпал из Башни Ангелов силу и поддержку. Мысль о том, что башня может пасть — не сегодня, но когда-нибудь, — скрутила ему спазмом живот.
Прибыл отряд Маалика, и Велиал жестом Меча Тишины пригласил их к себе в лендрейдер. Слова не понадобились, и он был благодарен Маалику за понимание, когда терминаторы заняли места в нишах по бокам отсека.
Десантная рампа поднялась за Велиалом, когда он присоединился к братьям. Обычно он отправлялся в командный пункт за водителем. Но эта атака была предельно проста в своей жестокости, и он счел, что может положиться на магистра Накира и позволить ему организовать основные силы. Вместо этого Велиал занял место среди рыцарей.
— Нас ждет тяжелый бой, — сказал Барзареон.
— Лучший вид боев, — ответил Крагарион.
— Прицелиться и уничтожить, — добавил Галбарад. — Всегда любил простые задания.
— Как и я, — сказал Велиал. Он активировал сенсориум, и его взгляд слился с взглядами его товарищей. Более того, он чувствовал, что его душа стала едина с их душами. Он почувствовал несвойственное ему желание поделиться своими чувствами и заговорил вновь: — Братья, сегодня мы увидим, как все, за что мы боролись, падет. Возможно, наша броня будет разбита, а наши тела раздавлены. Наша крепость-монастырь и наш орден, что дает нам смысл жизни, будут уничтожены. Но мы встретим эту бурю не с тяжелым сердцем, а с радостью. Нет Темного Ангела... — он посмотрел на Благословителей. — Нет сына Льва, который бы не отдал всего себя, чтобы сражаться сегодня с нами плечом к плечу. Для нас эта битва — не тяжкое бремя. Нам выпала великая честь!
Лендрейдер пришел в движение. Плазменные двигатели покатили огромную бронированную машину по неровной земле.
— Я смотрю на нашего врага и не вижу нашей гибели. Я вижу нашу грядущую славную победу. Они — трусы в облике космических десантников. Они отказались от всякого подобия чести. Но у нас есть честь, поэтому Император выбрал нас, чтобы мы встретились с ними сегодня. Верьте в своих братьев. Верьте во Льва! Верьте Императору! Мы победим и оставим наши имена в истории ордена!
Оборона
Колонна Темных Ангелов с Крылом Смерти на острие вышла из тени внутренних ворот. Они мчались на противника, как мастифф, сорвавшийся с поводка. Первая линия Гвардии Смерти открыла огонь, но их болты и снаряды бессильно отлетали от бронированных корпусов лендрейдеров. Ожили лазерные и автопушки, а башни «Хищников» и «Секачей» изливали на противника плазму и болты.
Колонна ворвалась в густой дым, фонари прорезали белые и желтые раны в обволакивающей темноте. Смог причудливо закручивался от движения проходящих через него машин, складываясь в очертания уродливых лиц и кривляющихся ртов.
Легионеров, застигнутых врасплох неожиданной контратакой, легко смело бронированным кулаком. Часть из них разорвал ураганный огонь, части пришлось отступить, чтобы их не раздавило десятком жужжащих гусениц.
Не обращая внимания на рассеянных врагов, оставшихся на их пути, острие копья Велиала устремилось вперед. Они прорвались через вторую линию Гвардии Смерти, поливая их огнем из всех орудий. Наступающие сосредоточились на мощности и плотности огня, а не его точности. Ответный огонь из болтеров стучал по корпусу, как дождь. Лендрейдеры «Искупитель» поливали врага горящим прометием, выкуривая противника из старых бункеров и траншей. Каждую неровность, которую легионеры-предатели могли использовать как укрытие, «Носороги» накрыли вихрем ракет.
Внезапная атака позволила Темным Ангелам докатиться до первых резервов вторжения. Упершись в механизированные силы противника — древние модели машин Космодесанта и отвратительные полумеханические порождения варпа, — силы разделились. Лендрейдеры и «Хищники» с противотанковыми орудиями расходились влево и вправо, повернув орудия против самоходок и безобразных махин, что несли орудия и солдат противника.
Три отделения Крыла Смерти, в каждом по пятеро воинов, высадились из лендрейдеров, чтобы обеспечить машинам поддержку. Тяжелые огнеметы и циклонные ракетные установки обстреливали руины, пока терминаторы выходили наружу. Их броня отражала беспорядочный огонь Гвардии Смерти. Костяно-белые бронированные фигуры ворвались в гротескные клубы смога. Их продвижение подсвечивали только вспышки выстрелов и ракетные хвосты.
Оставшиеся машины и транспорты под прикрытием этой бури ракет, лазерных лучей и снарядов двинулись дальше. Они были похожи на боеголовку ракеты, которая покинула корпус и теперь направляется в сердце вражеских сил.
Внешние ворота — точнее, дымящееся месиво кратеров, километровых борозд и мусора, оставшееся от ворот — были в пяти сотнях метров впереди. У них не было никакой охраны — лишь пять изолированных отрядов и странное существо, то ли зверь, то ли машина, которых высадили вдали от линии соприкосновения. Случайные столкновения с подобными отрядами легко завершались установками «Ураган», штурмовыми пушками «Ярости Льва» и штурмболтерами «Носорогов».
Примерно за двести пятьдесят метров от цели Велиал приказал оставшимся машинам Крыла Смерти распределиться с интервалом в полкилометра. Два «Крестоносца» и «Искупитель» остановились, тяжело повернулись, пока их орудия не обратились к врагу, а корпуса не сформировали грозную укрепленную линию. Их броня была неуязвима практически для всего, чем располагала Гвардия Смерти. Рыцари Велиала вместе с Благословителями и двумя отделениями Крыла Смерти вышли из машин, встав линией между лендрейдерами.
Бронированные транспорты с Темными Ангелами продолжали двигаться к линии завалов, которая осталась от внешней стены. Крушение корабля обнажило скрытые до того комнаты стражи и подземные ходы. Они образовали множество укрытий для Опустошителей и тактических отделений. Штурмовые же отделения заняли позиции, с которых могли атаковать любого прорывающегося противника.
Наступило затишье: Гвардия Смерти откатилась бронированной колонной в центр своих позиций. Велиал ждал, наблюдая за показаниями сенсориума, на котором отражались сигналы от отделений Крыла Смерти, вставших на противотанковой линии в полукилометре перед ним.
— Кусай уже, дрянь прокаженная, — пробормотал он. — Вот они мы.
— Великий Магистр? — спросил Барзареон, стоявший слева.
— Восточные ворота практически не охраняются, — пояснил Велиал. — Будем надеяться, что командир Гвардии Смерти или кто там у них главный либо достаточно тупой, чтобы ринуться на врага, который только что нащелкал ему по носу, либо достаточно умный, чтобы зайти к врагу с тыла.
— А что, если он не тупица и не умный, а просто компетентный? — сказал Барзареон. — Тогда через полчаса нам придется отбивать у него Башню Ангелов.
Эта отрезвляющая мысль пресекала любые дальнейшие обсуждения.
Поступающие отчеты обнадеживали. Гвардия Смерти не ринулась к Башне Ангелов, а разворачивалась для боя с силами Темных Ангелов, вставших между ними и десантными кораблями. Очевидно, их офицеры не были уверены, что сумеют взять крепость-монастырь.
— Трусы, — сказал Велиал. — Они хотят обеспечить себе пути отхода, а не ввязываться в драку. Их слабость станет их поражением!
— Ну, для нас-то вопрос отступления не стоит, Великий Магистр, — сказал Децим, указав на то, что Гвардия Смерти теперь разделяет их и Башню Ангелов.
Децим был преемником Дералия, так не оправившегося после ранений на флагмане Ановеля. Новичок был прекрасным бойцом, но обладал своеобразным чувством юмора. Велиал не понял, шутит он или нет.
— Активно обороняться, — приказал командир Крыла Смерти. — Первая линия — на эти позиции. Всем атаковать цели. Затем встать в оборону — и ни шагу назад.
— Есть, Великий Магистр, — хором ответили воины.
Клубы дыма снова расцветило выстрелами. Гвардия Смерти попыталась развернуть наступление вокруг южного фланга Темных Ангелов в попытке отбить позицию у стены. Вперед вышли порченые дредноуты и танки. Лендрейдеры и «Хищники» смогли погасить удар, но пауза, понадобившаяся им для перегруппировки, позволила вражеской пехоте захватить большую часть руин. Они почти окружили отделения Крыла Смерти, пытающиеся защитить машины. Оценив ситуацию, Велиал приказал воинам вернуться к своим транспортам, пока не поступят другие приказы.
С другой стороны поля боя, где в остатках стены держались воины из других рот, поступали сообщения о свежих силах противника, все прибывающих со второй волной десанта. Переносные орудия поддержки, лазерные уничтожители «Рапира» и орудийные платформы «Тарантул», управляемые опытными стрелками, помогали обороняться, расстреливая все, что двигалось по распаханной взрывами пустоши к линиям Темных Ангелов. Самые дальнобойные орудия Башни Ангелов упорно утюжили зону высадки противника, но все чаще им приходилось простреливать и другие районы, чтобы не дать врагу проломить стены на этих участках.
В конце концов лендрейдеры и «Хищники» все же оказались на грани окружения. Один из лендрейдеров, «Детерминатус», подбили ударом в двигатель. Машина выкатилась из дыма, громыхая и хрипя системами, а ее отделение шло рядом как эскорт. Два «Хищника» пришлось бросить, а их экипажи укрылись в других, более крупных машинах.
— Враг ударит по нам изо всех сил, думая, что близок к победе, — предупредил Велиал терминаторов и команду лендрейдера. — Не будем их разубеждать и дадим подойти к нашим орудиям как можно ближе. Следует приманить их к себе и оттянуть силы от Башни Ангелов.
После этих слов рыцари Крыла Смерти пропели катехизисы и по нескольку раз перепроверили сенсориумы и орудийные системы. Маалик даже шагнул вперед, когда мглу рассекли фары наступающей техники.
— Великий Магистр, я думаю, этот чертов туман так же мешает обзору врага, как и нам, — сказал сенешаль. — Разрешите мне и моим воинам выдвинуться вперед, чтобы обеспечить противотанковым пушкам наилучший захват целей. А врага мы захватим врасплох, подобравшись поближе.
— Не дальше двухсот метров, — велел Велиал. В плане Маалика был смысл. — У вас есть точка сбора, время отступления — на ваше усмотрение.
— Спасибо, Великий Магистр, — Маалик поднял свой прекрасный меч в салюте и повел воинов Благословителей в бурлящий зеленый туман.
Глухо зарокотали двигатели, блеснули желтые фары — это прибыли машины Темных Ангелов. Из мрака выкатились танки, каждый со следами боя, но все на ходу. С бока «Хищника» по имени «Железный Лев» свисали разбитые керамитовые пластины, а треснувшая гусеница лендрейдера «Вестник Чести» почти слетела с разбитых катков.
Лай штурмболтеров Благословителей и вспышка их тяжелого огнемета обозначили противника в двухстах метрах позади отступающих машин. Вероятно, Гвардейцы Смерти надеялись, что эти машины прикроют их от огня Темных Ангелов. Как бы то ни было, они наткнулись на заслон терминаторов и попытались выполнить обходной маневр. Взрывы болтов и отсветы плазменных пушек замигали слева и справа от позиций Велиала.
Атака натолкнулась на неприятельскую линию, усиленную прибывшими машинами и терминаторами. Снова и снова Велиал стрелял из штурмболтера, целясь в пробирающихся сквозь туман легионеров-предателей. Большая часть болтов отскакивала от доспехов противника, но концентрация огня собравшихся братьев Крыла Смерти была такова, что поддавалась даже древняя броня. Тем временем тяжелые орудия машин и ракеты и автопушки терминаторов держали на расстоянии все, кроме самых крупных вражеских танков.
Через несколько минут Гвардия Смерти попыталась зайти с другой стороны. Сыны Льва отвечали им огнем из всех орудий, какие только у них были. Маалик вышел из тумана, предупредив по вокс-каналу, чтобы их не перепутали с противником. Все пятеро Благословителей еще держались на ногах, но их некогда нарядная броня покрылась трещинами и сколами, обнажив слои голого серого керамита.
Судя по тому, как двигались Гвардейцы Смерти, они пытались обойти Темных Ангелов справа и слева, а не пробиться через их ряды. Возможно, они стремились соединиться с теми свежими силами, что высаживались на Скалу. Какое-то время Велиал гнал от себя мысль, что ему нужно передислоцировать свои силы из центра. Растущие потери вынудили его отправить два отряда Крыла Смерти на подкрепление к восточному и западному подходам. Сам он с рыцарями и Благословителями при поддержке «Ярости Льва» остались удерживать центр. Перераспределение, похоже, сработало: благодаря мощи терминаторов наступление на западные и восточные фланги застопорилось. Хотя его сенсориум был ограничен в дальности, Велиал следил за вокс-каналами, представляя картину разворачивающегося сражения между зачумленными воинами Гвардии Смерти и Темными Ангелами. И она мало-помалу вырисовывалась в пользу его братьев.
В этот момент поступил сигнал сканера от Крагариона, стоящего в двадцати метрах впереди справа, а через мгновение — еще один от Зандориила на такой же позиции слева.
Сквозь туман что-то приближалось.
Лучи света прорезали миазмы. Три огромных дредноута, вооруженные длинными косами и раскачивающимися цепами, с корпусами, обмотанными ржавыми цепями, направлялись к Темным Ангелам. Их тяжелые болтеры и автопушки молчали. Большей частью их вооружение было бесполезно против Крыла Смерти, и им не было смысла участвовать в бою.
Но их фары высветили несколько дюжин чумных десантников, которые сумели подобраться к Велиалу и его воинам на полусотню метров под прикрытием проклятого тумана.
— Построение — стена! — проорал Велиал; рыцари уже перестраивались, все поняв до команды. — Маалик, за нами!
Когда первые залпы болтов ударились о доспехи терминаторов, те встали в строй слева и справа от Великого Магистра. Штурмовые пушки «Ярости Льва» ожили и распороли мрак огнем. Они рассекли строй Гвардейцев Смерти, как плоть — острый нож. Артиллеристы перенаправили огонь на дредноуты, но машины упорно двигались вперед. Их тяжелые орудия открыли огонь по перестраивающимся терминаторам.
Велиал стоял под огнем твердо, веря в искусство технодесантников и свою броню. Керамит разлетался мелкими осколками, краска сползала, но слой пластали и адамантия держался. Барзареон поднял щит справа от Велиала, а Зандориил — слева. Прерывистый стук снарядов сменился шипением их силовых щитов, на которые теперь сыпались болты, предназначающиеся броне.
Один из чумных десантников вырвался вперед с мельтой в руках. Велиал выкрикнул предупреждение экипажу «Ярости Льва», но не успел: гнездо сдвоенных штурмовых пушек в верхней части корпуса исчезло в облаке раскаленных расширяющихся газов. Огонь усилился. Шум силовых щитов походил на грохот дождя, который шквалистый ветер швыряет в окно. Через этот гул прорывались отзвуки стрельбы тяжелых болтеров и удары снарядов автопушек.
Наперед выдвинулась «Ярость Льва», открыв огонь из носовых орудий. Выпущенные из установок над гусеницами осколочно-фугасные бомбы разбрасывали осколки на сотню метров, рассекая туман. Взрывы отбросили назад ближайших чумных десантников, а осколки посекли их броню. Другие упали на колени, пока шрапнель разбивала их оружие и сочленения доспехов.
Системы «Ураган» открыли огонь. Двенадцать болтеров, соединенных между собой, прожгли вспышкой туман. Град болтов попал в двух Гвардейцев Смерти, стоявших прямо на линии огня. Плотный огонь по кусочку срывал тысячелетнюю броню. Поврежденная плоть разрывалась, кровь и гной распылялись в воздухе, когда смертельно раненые чумные десантники вынужденно отступали.
Но дредноуты, вдвое выше любого из терминаторов, все еще шли вперед через туман. Из-за вспышек и мглы их тела казались еще больше.
— Не отступать! — взревел Велиал.
Грехи прошлого
Азраил ожидал в зале Тухулхи, стараясь не смотреть на дряхлого сервитора-марионетку в нескольких шагах от него. Он был бы не прочь отойти, но не хотел выдавать волнение перед варп-механизмом. По этой же причине у него в ухе была микро-бусина, передающая информацию о стратегической ситуации с контрольной башни Скалы. Накир управлял двумя с половиной орденами космодесантников с изрядным апломбом. Первую волну десанта сдержали, и вражеские корабли вынуждены были отступить, хотя борьба за Скалу продолжалась.
Отвратительный флагман Хаоса пока не вступал в бой, возможно, в ожидании прибытия «Терминус Эст», который прорвался через совместный флот Темных Ангелов и Рыцарей Багрового Ордена.
Он нарочно занял этим все свои мысли: так Тухулха не могла нащупать в его разуме более глубокие опасения насчет хода сражения. Если Азраил задумывался о чисто военных вопросах, более серьезные и важные оставались под спудом.
Он почти с облегчением услышал отдававшиеся эхом шаги в коридоре, и, обернувшись, увидел, что это Иезекииль вводит в палату Сайфера. Прибытие главы Либрариума наконец-то сняло необходимость выматывающей защиты разума от поползновений Тухулхи прощупать его мысли.
— Что Тифус забыл на Скале? — потребовал Азраил. Он посмотрел сначала на Сайфера, потом на испещренную золотом сферу. — Он что, пришел за тобой, демон?
— Я не демон, — ответил сервитор почти с раздражением. — Я намного более значителен, чем безмозглый аспект непостижимого бытия. Если ты хочешь увидеть демона, взгляни на гнусное создание, которому ты противостоишь. Это физическое судно неспособно произнести свое имя, но поколениям людей, которые ему поклонялись, оно известно под многими прозвищами. Последним было «Чумное Сердце». Под ним его знали люди Ультора.
— На Ульторе нет никаких людей, — сказал Иезекииль, несомненно, помня отчеты Велиала и Саммаила.
— Были, — ответил Сайфер. — Ваши люди их не опознали. Я тоже был на Ульторе и видел их. Они подобны теням,порабощенным волей «Чумного Сердца». Души, приговоренные к вечному рабству.
— Значит, вот какие планы строят последователи Владыки Разложения? — продолжил библиарий. Азраилу стало не по себе от упоминания, пусть и непрямого, Сил Хаоса, но он слушал не перебивая. — Метелас был явно развращен им. Тифус и «Чумное Сердце» сговорились, чтобы ублажить своего гниющего хозяина.
— Они полагают, что да, — прокаркала марионетка Тухулхи. Этот сухой кашель, похоже, был смехом.
— Я не ожидал от этого... существа правды или прямого ответа, — сказал Азраил, впившись взглядом в Сайфера. — Тебе есть что сказать?
— Вас заманили в ловушку, которая ждала три тысячи лет, — ответил Сайфер. — Я думал, что это невозможно, но три ключа оказались собраны воедино. Я до сих пор не понимал, что такое Тухулха. Это мост между «Чумным Сердцем» и Пожирателем.
— Чушь какая-то. Говори толком! — потребовал Азраил.
Оскорбленный Сайфер нахмурился и пренебрежительно покачал головой.
— Это нетрудно понять, — отступник посмотрел на Иезекииля. — Может, ты привычнее к обсуждениям таких материй? Этот артефакт, это сознание, называй его как хочешь, создано для путешествий через варп.
— Мы уже в курсе, — Азраила раздражал презрительный тон Сайфера. — Оно принесло нас сюда: вывело целый флот в центр системы.
— Я очень рад, что вы оценили мою работу, — вставил Тухулха.
— Но варп не просто преодолевает физические свойства пространства, — он повелевает временем, — на лице Сайфера появилось выражение торжества. Азраил не мог сказать, вызвано ли оно гордостью от понимания или чем-то более глубоким.
— Устройство, которое может переносить во времени, — сказал Иезекииль. Его глаз распахнулся от неожиданного осознания. — Перенести к Калибану!
Азраилу потребовалось несколько секунд, чтобы поспеть за ходом мыслей библиария. Придя к тому же выводу, он был ошеломлен.
— Тухулха говорит, что мы можем спасти Калибан, спасти Льва. Мы можем передать ему сообщение, предупредить о предательстве? — он еле удержался, чтобы не схватить ветхого сервитора, тряся его до тех пор, пока Тухулха не ответит. — Остановить раскол?
Эта мысль заставила умолкнуть всех, кроме Тухулхи, который сухо посмеивался через сервитора. Марионетка рывками повернулась к Сайферу и спросила:
— Это сделает тебя счастливым?
— Постой, — Азраил подумал о том, что говорит Тухулха, и попытался понять связь этих слов с заговором, который привел Темных Ангелов к Калибану. Он чувствовал себя зажатым навалившимся событиями, в ответ на которые требовалось действовать, и сознательно тянул, чтобы оценить ситуацию спокойно. — Зачем Астеляну спасать нашего примарха?
— Он и не станет, — сказал Сайфер. — Этот терранец-отступник если что-то и чувствует к примарху, то только ненависть.
— Верно. Как бы в его представлении лучше всего отомстить Льву? — Азраил не ждал ответа. — Украсть у него легион.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Иезекииль.
— Что, если вместо нас, кто предупредит Льва, назад, на десять тысяч лет в прошлое, вернется Астелян с подельниками и спасет Падших от возмездия?
— И приведут их сюда, в настоящее... — предположил Иезекииль.
— Тарсис должен был стать домашним миром для Темных Ангелов-отступников? — Сайфера сначала поразило это предположение, но вскоре он согласился. — Рекруты, геносемя. Более тридцати тысяч отступников из числа Темных Ангелов. Он основывал новый легион и не собирался начинать с нуля.
Азраил внезапно понял предупреждения Лютера. Темный Оракул бредил не о Сайфере или Льве. Он говорил об Астеляне.
— Надо его остановить, — сказал Азраил. Он по очереди посмотрел на обоих товарищей. — Но как?
— Есть один способ, — ответил Сайфер. Его лицо помрачнело. — Тебе не понравится.
— Освободить тебя? — спросил Азраил. Он давно гадал, когда же Сайфер попытается претворить в жизнь свои утверждения, будто Верховный Великий Магистр сам его отпустит. — Этого ты дожидался, да?
— Есть… нечто. Он было на Калибане. Темное ядро, зараза безумия в самом сердце мира. Оно дало начало нефилла и Великим Зверям.
— Зараза Хаоса? — спросил Иезекииль. — Калибан был тронут порчей?
Марионетка Тухулхи снова засмеялась. Ее руки сошлись в мягких хлопках, пародирующих аплодисменты.
— Они создали нас, единое, но разделенное на троих, — прокудахтал сервитор. — Сущность Хаоса, очищенная и облеченная в форму. Они думали, что могут приручить варп, использовать меня, чтобы прокладывать туннели и тайные тропы, скрытые от глаз Сил, Что Правят. И не понимали, что создали что-то еще. Что-то гораздо более великое.
— Кто? Кто тебя создал? — резко спросил Азраил.
— На рассвете этой Галактики, такие далекие от людей, что могли бы быть богами. Но даже им не дано было приручить варп, — только загнать его в моменты времени. Но то, что создает, также и пожирает, и я — основа для всего, что было, есть и будет. Я — линза, мост, дверь.
Азраил поднял пистолет и направил его на Тухулху.
— Если ты — мост, надо всего лишь устранить тебя, и с угрозой будет покончено.
— Пистолет тут не поможет, — сказал Сайфер. Казалось, он и сам готов был выхватить оружие, но сдерживался. — Кроме того, даже будь у тебя средство уничтожить эту штуку, делать этого нельзя.
— С какой стати? — спросил Азраил, прицелившись из пистолета в пленного.
Вокс загудел, и прения прервал голос Накира.
»Верховный Великий Магистр, „Терминус Эст” подошел на расстояние в пятьдесят тысяч километров и остановил наступление. Варп-комета также прекратила атаку. Энергия разлома возрастает, интенсивность удваивается каждые девяносто секунд. Ваши приказы?»
Пистолет Азраила, попавшего между двух огней, колебался между Сайфером и Тухулхой, а разум — от одной проблемы к другой. Он собрался с мыслями и взвесил все по возможности тщательно.
— Прикажи флоту создать новый кордон вокруг нашей текущей позиции. Всем воинам на станциях приготовиться к пространственной транспортировке. Всем Первым ротам собраться на Скале, если это возможно. Скажи Магистру Кузни, чтобы подготовил к работе все мощности наших телепортов, — Азраил выключил вокс и повернулся к Сайферу. — Так все-таки, почему нельзя уничтожать эту сферу?
— Она существует во всей полноте времени и не подчиняется его нормальному течению. Если ты разрушишь ее сейчас, разрушишь и в прошлом. Этого устройства никогда не будет существовать.
— И?
— Если вкратце: Император проиграет войну против Хоруса. Лев применил Тухулху, чтобы прийти на помощь Жиллиману на Восточной Окраине, и этим вынудил Хоруса атаковать Терру до того, как на нее высадятся Ультрамарины. Без Тухулхи Жиллиман и его союзники были бы уничтожены, отрезанные от Терры Гибельным штормом Несущих Слово, Хорус нанес бы удар в полную силу, и Император бы пал.
— Ты не можешь знать это наверняка, — сказал Азраил, не уверенный, что понял Сайфера до конца. Более убедительны были воспоминания о собственном видении: о Лютере, вернувшимся, чтобы мучить его, о пылающей империи и Льве, гибнущем в пламени.
— Имеем ли мы право так рисковать? — сказал Иезекииль. — Кроме того, если эта вещь — дверь в прошлое, то, уничтожив ее, мы не сможем и предупредить Льва с ее помощью.
Азраил покачал головой, отгоняя все лишние мысли, и задумался об одном.
— Мы не дадим Астеляну добиться успеха. Любой ценой.
— Даже если ценой будет Хорус во главе Империума? — сказал Сайфер. Во взгляде у него был не столько ужас от такого предположения, сколько любопытство.
— Что угодно, кроме этого.
— Есть другой выход, — сказал Сайфер. — Как я и сказал. Зараза Калибана — язва в ее сердце — где-то рядом. Именно поэтому «Терминус Эст» и «Чумное Сердце» не нападают. Три элемента ритуала на нужном расстоянии друг от друга.
— Ритуал? — сказал Иезекииль. — О чем еще ты умолчал?
— Клянусь Императором, это все, что я знаю, — сказал Сайфер. — Я узнал это только что от Тухулхи. Один, разделенный натрое. Это мост между «Чумным Сердцем» и тем, что погребено в ядре Калибана. Оно воссоединяется, снова становясь одним целым, разрывая действительность, чтобы соединиться материально и нематериально — делает то, ради чего оно и задумывалось.
— Что тогда произойдет? Оно уничтожит нас?
— Я могу это остановить. Мы можем это остановить, — Сайфер умоляюще сложил руки перед Азраилом. — Я знаю зверя Калибана, я могу его убить. Если мы уничтожим одну часть триумвирата, остальные ничего не добьются.
— И мы снова подошли к тому, что тебя надо отпустить?
— Отправь со мной стражу, я ничего не имею против. Просто дай мне мою броню, меч и корабль. Клянусь честью, я вернусь.
Азраил посмотрел на Иезекииля, потом на отступника. Он сжимал и разжимал кулаки, зная, что ему придется принять решение, но избежать того, что уготовила ему судьба, он бессилен. Бездействие означало победу врагов.
— Я не доверю будущее ордена и Империума клятве преступника, отправленного на сомнительную миссию, — Сайфер хотел было возразить, но взгляд Верховного Великого Магистра заставил его протест угаснуть в зародыше. — Я освобожу тебя, но отправлю с тобой Тибелейна и его Черных Рыцарей. Враг обязательно вмешается, если каким-то образом узнает, что ты пытаешься сделать, так что нам надо будет связать его в другом месте. И, буде с нами благоволение Императора, мы даже победим.
Остальная часть Непрощенных возьмется за решение проблемы с противоположного конца. Мы захватим «Терминус Эст» и убьем Тифуса — и Астеляна, если он там.
Честь восстановлена
Сенсоры предупредили Телемения об атаке сзади, но он был слишком занят, чтобы уклоняться. Ракета ударила в саркофаг слева, оставив в керамитовой броне полуметровую трещину. Не обращая внимания на сигналы о повреждении, Телемений навел прицел на громоздкую фигуру нового транспорта, мчащегося по разбитой земле к воротам. Двойной выстрел вырвался из его лазерных пушек, разрезав левый трак машины надвое. Блестящие брызги металла взвились в воздух и отправили машину в неуправляемый занос. Он выпустил залп осколочных ракет, когда легионеры-предатели высыпали из люков подбитой машины. Тысячи осколков посекли их гнилую ржавую броню.
Восемь оставшихся в живых терминаторов мужественно держались по левую руку от него. Их костяно-белая броня озарялась отсветами циклонных ракетных установок и дульными вспышками штурмовых пушек и штурмболтеров. Справа сражалась горстка других братьев — остатки отряда, которому из-за падения корабля пришлось отступить на юг, а не к Башне Ангелов.
Расширив рамки своего прицела, пока очередной лазерный заряд прошил броню предателя, он увидел, что у братьев у восточных ворот дела идут неважно. Гвардия Смерти наступала на них с трех сторон.
— Нельзя здесь оставаться, — сказал он Кальдерону, сражающемуся рядом. — Нужно выдвигаться на помощь магистру Велиалу.
Кальдерон ответил не сразу. Его меч устремился к шее предателя, решившегося приблизиться к терминаторам, обнажив нож и болт-пистолет. Были и другие всего в десяти метрах от их линии, и их болтеры поливали обороняющихся градом огня.
— Если Велиалу понадобится помощь, он позовет, — ответил сержант, оттолкнув обезглавленный труп. — Мы не можем оставить позиции.
— Если восточная линия падет, то никто не удержится, — настаивал Телемений. Он выпустил еще ракеты — у него оставалось всего шесть — и развернул свое огромное тело на восток.
Он повернул корпус так, чтобы иметь возможность стрелять по чумным десантникам, направляясь к Велиалу и его осажденным воинам. За ним последовал Кальдерон. Терминаторы прикрывали их отступление залпом — и последовавшим мощным взрывом — из оставшейся циклонной пусковой установки. Через туман другие бойцы спешили за ними по изрытой земле.
Они прибыли в полуразрушенный бастион в нескольких сотнях метров от позиций Велиала. Боевые братья быстро заняли позиции в руинах, пока Телемений и терминаторы продолжили марш. Через несколько секунд чумной туман прорезал плазменный взрыв — Темные Ангелы оказали преследователям горячий прием.
Из-за противоестественного смога показания на авгурах Телемения были нечеткими, но он понял, что громоздкие лендрейдеры образовали линию в паре сотен метров впереди. Отметку вокруг них освещали постоянные вспышки плазмы и огня из штурмболтеров.
Что-то столь же громадное, сколь и он, шло через туман. На одной лапе у него покачивался цеп из длинных лезвий, а на другой были закреплены тяжелые болтеры. В тот момент, когда враг засек дредноут, Телемений уже поднимал орудия. Он выждал, пока обе прицельные сетки сойдутся на цели, и открыл огонь, отправив крак-ракету, а через пару секунд — заряд из лазпушек.
Ракета врезалась в корпус над центральным саркофагом, разбив защитные пластины. Мгновение спустя рубиновый всполох лазпушки попал в это же место. Дредноут споткнулся и начал заваливаться в сторону, а боезапас его тяжелых болтеров сдетонировал.
Еще через десяток метров он оказался перед Великим Магистром и рыцарями. Другой дредноут возвышался над командиром Крыла Смерти и его товарищами, заходя с фланга. Сцепленные щиты терминаторов отзывались на каждый удар брызгами искр. Машина Гвардии Смерти стреляла из автопушки, но не могла пробить щиты.
Третий шагоход пытался обойти линию рыцарей, но несколько терминаторов внезапно выдвинулись на перехват. Телемений узнал цвета Благословителей. Свита Накира подняла штурмболтеры и мечи, сияющие, как четыре сапфира во мгле. Их сержант шел в бой со щитом и силовым мечом, и встал под удар плазменного заряда, чтобы дать воинам время достигнуть противника.
Дредноут замахнулся на терминаторов чудовищным цепом. Он попал в ближайшего, сбив его с ног, но остальные подобрались к нему вплотную. Мечи поднимались и ударяли со смертельной точностью. Им удалось рассечь оружейную цепь, а плазменная пушка взорвалась, когда сияющий меч пронзил ее камеру. Вспышка накрыла сам дредноут и его противников.
Телемений открыл огонь по чумным десантникам, которые шли следом за дредноутом. Похоже, их обеспокоило, что Велиал и его рыцари одолеют их последнюю боевую машину. Вместе с ним Кальдерон и терминаторы двинулись к наступающей массе Гвардии Смерти. Огонь разбивал вражескую броню и мутировавшую плоть. Предатели ничего не могли поделать с грубой и ничем не сдерживаемой мощью Крыла Смерти.
Через несколько минут яростного боя, в котором Телемений дважды стрелял по Гвардии Смерти из лазпушки, натиск врага наконец-то ослаб. Дредноут Темных Ангелов приблизился к Велиалу. Тяжелые орудия прикрывали Великого Магистра и его перестраивающихся воинов.
— Думаю, мы сломали их натиск, брат-капитан, — сказал Телемений.
— А я думаю, что твой оптимизм преждевременен, брат-дредноут, — отозвался Велиал. Он указал своим мечом в небо. — Они просто связали нас боем, пока дела шли как им надо.
Телемений попытался просканировать небо, но не смог расшифровать результаты. Вихрь противоречивых сигналов напомнил ему о безумии, заполнившем сенсориум во время высадки на Ульторе. Тогда он отключил все, кроме визуального канала, и посмотрел на небо тем, что было его нынешними глазами.
Эгида Горгоны ослабла, но, кроме звезд, ничего не было видно. Небеса расступались. Над руинами Калибана появился расширяющийся треугольный разрыв. Как будто сама ткань материальной вселенной рвалась под чудовищным давлением.
Рану, по-видимому, нанесли три объекта: «Терминус Эст», Чумная звезда и сама Скала: на них сходились углы разрыва. Когда дыра в реальности открылась шире, Телемений увидел другой мир. Просто край поверхности, подсвеченный рассветом или закатом, он не мог сказать точнее. На орбите мира расположились сотни миров, море сияющих огней двигателей, застилающих звездный ковер.
Открывшееся видение было невероятно близко, как если бы он находился на одной орбите с кораблями, хотя он осознавал, что их разделяла целая вселенная.
Пока он смотрел, на одной из орбитальных станций мигнула вспышка. Через несколько мгновений — всплеск пустотного щита. В ответ полетели торпеды, и началась битва.
Невероятное объединение
Когда Аннаил заходил на посадку, пространство перед фонарем его машины казалось удивительно ясным без блеска Эгиды Горгоны. На юге и востоке все еще мелькали периодические вспышки огня и ярких выстрелов, но сражение за Скалу превратилось в разрозненные беглые перестрелки между Темными Ангелами и недобитыми предателями.
Аннаил метил на узкий уступ из камня и металла, выступающий на двести метров из Скалы и на несколько сотен метров ниже основания Башни Ангелов. Врата Горя были прикрыты двумя массивными утесами; со стороны они выглядели маленькой золотой вспышкой во тьме. Напротив Аннаила на дисплее сканера горел указатель приземления — единственная руна, которую сотрет последний рывок его маневровых двигателей. Никакой другой сигнал не указывал на присутствие посадочного блока в этом месте Скалы.
Маневрируя ближе, Аннаил увидел, что в зоне приземления уже стоит «Громовой Ястреб».
Большая часть темно-зеленой машины скрывалась в тени. Ее острые углы вспыхнули в навигационных огнях «Темного Когтя», когда Аннаил направил свою машину к посадочному выступу.
Он остановил самолет в нескольких метрах от боевого судна и перевел двигатели на холостой ход. Как только их звук уменьшился до небольшого ворчания, десантник открыл фонарь, потянулся и выбрался из кабины. Ждать техников с трапом не приходилось, поэтому он просто спрыгнул с крыла на пол палубы.
Оглянувшись, Аннаил увидел, что Тибелейн, Сабраил и Калатий уже здесь и ждут около открытых ворот. Они ничего не сказали, когда он присоединился к ним.
Но когда Саммаил вывел к Черным Рыцарям их следующую «миссию», Аннаил бросил взгляд на Тибелейна. Отступник, называвший себя Лордом Сайфером, стоял рядом с командиром Крыла Ворона. Одна его рука лежала на кобуре на правом бедре, вторая — на крылатом шлеме у него на поясе.
Магистр Охоты не ответил на его немой вопрос.
— Вот уж не знал, что из Врат Горя кто-то возвращается, — сказал Калатий, уставившись на Падшего в полном боевом облачении.
— Вы сопроводите пленного к координатам, загруженным в навигационные системы «Громового Ястреба», — сказал Саммаил, пропустив его слова мимо ушей. — На месте ожидается сопротивление.
— Сопротивление? Какого рода, Великий Магистр? — спросил Тибелейн, явно недовольный всей этой затеей.
Саммаил посмотрел на Сайфера, затем пристально взглянул на Магистра Охоты.
— Неизвестно. Но если припомнишь Ультор — вряд ли ошибешься.
— Я в восторге, — сказал Сабраил. — Всю жизнь мечтал увидеть побольше грязи и варповых тварей!
В ответ на это легкомысленное замечание Саммаил бросил на него взгляд, такой же острый, как и меч у него на бедре. Положив руку на плечо Падшего, Великий Магистр Крыла Ворона подвел Сайфера к ждущему боевому кораблю.
— Аннаил, полетишь в сопровождении, — сказал Саммаил, кивнув на «Темный Коготь» на палубе рядом с «Громовым Ястребом». — Пленного доставить к цели миссии целым и невредимым. Защищайте его всеми силами, но не спускайте с него глаз.
Саммаил передал Сайфера Калатию. Сабраил обнажил Клинок Корсвейна и преградил им Падшему дорогу.
— От нас не ускользнешь, и не надейся, — сказал Черный Рыцарь. Сайфер криво ухмыльнулся в ответ.
— У тебя очень хороший меч. Я знавал кое-кого, кто носил точно такой же, — лицо ренегата ожесточилось. — Сначала убедись, что можешь осуществить свои угрозы, а уж потом угрожай, хвастунишка, потому что ты не ровня своему оружию.
Сабраил презрительно усмехнулся, но его бравада выглядела напускной. Он жестом велел Сайферу идти, и Калатий ввел пленного по рампе в корабль. Сабраил поднялся следом.
Тибелейн наклонился поближе к Великому Магистру и заговорил — вполголоса, но Аннаил все равно уловил улучшенным слухом.
— А что потом? — спросил Тибелейн. — Вернуться с ним?
— После того, как вы решите проблему, его существование… нежелательно, — ответил Саммаил. К чести Великого Магистра, ему явно неприятно было говорить это, но он сознавал необходимость.
Аннаил повернулся к «Темному Когтю», но Тибелейн подозвал его обратно. Саммаил уже вошел во Врата Горя и быстро удалялся в темноту подвалов.
— Магистр Охоты?
— Такого еще никогда не бывало, и нам нужно быть очень внимательными. Прежде всего, Падший не должен сбежать. Понимаешь?
— Не уверен, — признался Аннаил.
— Навигационные системы «Громового Ястреба» заблокированы. Если увидишь, что мы отклоняемся от курса, чтобы ни случилось, это значит, что он вышел из-под контроля, и надо действовать быстро.
— Вы имеете в виду… сбить машину? — Аннаил, пораженный самой возможностью такого, осекся. Но Тибелейн твердо смотрел ему в глаза. — Может, лучше разрушить двига...
— Не оставь ему шанса, — прошипел Тибелейн, оскалив стиснутые зубы. — Последние месяцы унесли многих братьев из Крыла Ворона. Они погибли из-за этого предателя. И не они первые. Не дай ему уйти от наказания. В случае необходимости — стань палачом. Поклянись.
— Клянусь тенью Льва и Императором!
Тибелейн смотрел ему в глаза еще несколько секунд, затем, очевидно, удовлетворенный, развернулся и поднялся по рампе «Громового Ястреба». Аннаил взглядом проводил командира. Он увидел, что Сайфер сел между Сабраилом и Калатием. Отступник уже надел шлем и уставился на переборку перед собой.
Аннаил удержал перед мысленным взором эту картину — только предателя, не братьев, — пока взбирался обратно в кабину «Темного Когтя». И Тибелейн был прав. То, что Падший явился к ним именно сейчас, не было совпадением. От Писцины до Калибана братья Аннаила гибли из-за этого «Лорда Сайфера» — и Тибелейн ясно намекнул, что тысячи погибли раньше.
Его чувства тронуло что-то более сильное и личное.
Нериин, павший меньше двух часов назад…
Сабраил, Тибелейн и Калатий могли стать следующими. Кто-то должен был прервать это наследие смерти.
Ему будет проще открыть огонь, держа эту мысль в уме.
Возмездие грядет
В системе Калибана бушевало двойное сражение.
Объединенный флот орденов Непрощенных направился к «Терминус Эст» и «Чумному Сердцу». Контратаку возглавляла Скала. Оборонительные щиты мерцали багровой энергией. Крепость-монастырь Темных Ангелов, извергая огонь из всех орудий, разбивала любое вражеское судно, что пыталось встать на ее пути, и крушила вражеские силы, как топор — дерево.
Корабли Темных Ангелов, Благословителей и Рыцарей Багрового Ордена, уступая противнику числом, превосходили огневой мощью и классом. Они накинулись на врага, как волчья стая. Собираясь небольшими группами, они окружали выжившие суда противника, оторванные от союзников после удара Скалы, и быстрыми, решительными атаками уничтожали тяжелые и простые крейсера. Корабли Хаоса гибли один за другим.
Отступники и предатели после того, как их главари наконец-то открыли варп-разлом, действовали беспорядочно, будто лишившись командования и цели. Они добились, чего хотели: сдерживали силы Непрощенных достаточно долго для проведения ритуала, а теперь Гвардии Смерти и другим предателям оставалось спасать свои жизни. Только корабли, прибывшие с «Терминус Эст», проявляли какую-то слаженность и пытались защитить флагман командира.
А позади этого неистового моря огня шла другая война. Сквозь разрыв в материальной вселенной виднелся огромный флот из десятков кораблей, скопившихся на орбите серо-зеленого мира. Орбитальные станции приветствовали их вспышками лазеров. Вокс-каналы были заполнены статикой, через которую прорывались невнятные обрывки речи с древним калибанским акцентом. В ушах сражающихся с обеих сторон раздавались сигналы тревоги из другого мира и гневные крики умирающих и раненых.
Пространство по обе стороны от расширяющегося разрыва заполнилось искалеченными кораблями и пылающими обломками. Неразорвавшиеся снаряды неслись в пустоте, а эскадроны разъяренных истребителей и штурмовиков, потеряв свои корабли, метались между флотами в поисках убежища или мести.
Поверхность Скалы, коридоры и залы Башни Ангелов практически очистили от неприятельских солдат. Но апотекарионы были забиты ранеными, а Комнаты Памяти рядом с реклюзиамами каждой из рот — телами космодесантников: Темные Ангелы потеряли убитыми или тяжело ранеными почти треть бойцов. Потери флота Непрощенных были не меньше. Подсчитать потери врага в точности не представлялось возможным, но видно было, что тот потерял не меньше тысячи легионеров и в десятки раз большее количество простых воинов.
Несмотря на высокую цену, уплаченную за оборону крепости-монастыря, мысли Азраила крутились вокруг не предотвращения дальнейшего ущерба, а его нанесения. «Чумному Сердцу» удалось застигнуть Темных Ангелов врасплох, но они пережили шторм. Настало время отомстить.
Под прикрытием грандиозного побоища два небольших судна незаметно стартовали от Врат Горя и направились в поток скал и обломков, некогда бывших Калибаном. Чтобы отвлечь от них внимание, все истребители, еще способные сражаться, покинули взлетные палубы. «Темные Когти» и «Нефилимы» возглавили рой. Следом за ними шли «Громовые Ястребы», полные космодесантников.
Они атаковали «Терминус Эст».
Избавившись от Сайфера, Азраил почувствовал что-то вроде облегчения. Решение отправить отступника на миссию, верное или нет, принято. Время покажет, прав ли Азраил. Это придало сил Верховному Великому Магистру, когда он вышел из палаты Тухулхи. Слишком тяжким бременем были попытки оценить и возможные направления развития событий, и возможные выгоды для всех вовлеченных сил.
На какое-то время ему не о чем беспокоиться. Есть цель, есть план действий — самый простой за последние месяцы жизни Азраила. Осталось принять еще одно решение.
— Мне нужно оставить кого-то командовать оставшимися силами, — настаивал он.
— Командовать кем? — тихо отозвался Накир. — Все наши силы участвуют в атаке.
Магистр Благословителей остановился; Азраил почувствовал, что нужно остановиться вместе с ним. Они спускались по последним ступеням к южному телепортариуму. Шедшие впереди Велиал и его рыцари не обратили внимания на их остановку и скрылись из виду; до магистров доносился только тяжелый топот их ног и гул терминаторских доспехов. Азраил сочувствовал невысказанной жалобе Накира, но оставить командование Скалой кому-то из менее опытных командиров не мог.
— Вам нужен каждый, кто может держать оружие, — сказал Накир, указав на троих терминаторов Благословителей, вставших в нескольких метрах позади их лидера. Почетный караул остановился на площадке над ними, молча ожидая конца разговора. Все, видевшие их в бою, особенно Велиал, считали, что Благословители сражались, как загнанные в угол тигры.
— Чтобы защитить Скалу, — сказал Азраил. — Нет никого другого, кому бы я доверил эту честь.
— Так пусть это доверие распространится на все остальное, — Накир понизил голос. — Я же не ребенок, которому велели не слушать взрослые разговоры, и он ничего не подозревает. Что случилось с вашим орденом в последнее время, я не знаю и знать не хочу. Но своих воинов я вел тайными путями, а хранилища Реликварии заполнены секретными материалами, которым десять тысяч лет и больше. Когда Верховный Великий Магистр Валафар под большим секретом основал мой орден, он поручил нам искать и оберегать наше прошлое. Для каждого Благословителя это — священная обязанность и священное бремя. Он позволил Внутреннему Кругу разрастись, чтобы Непрощенные стали сильнее. Если бы вы разделили часть его веры в нас...
Столь искренняя мольба ранила душу Азраила. И все же он должен был скрывать и существование Лютера, и поимку Сайфера. При всем желании он не мог открыть Накиру все, что знал.
Но было ли у него право отстранить Накира от участия в атаке на «Терминус Эст»? Благословитель уже проявил подчеркнутую незаинтересованность в событиях, приведших к текущей ситуации. Можно ли ему доверять? Главное, мог ли Азраил оставить его за спиной?
— Хорошо, но ваша клятва хранить тайну распространяется на все, чему вы станете сегодня свидетелем. Ясно?
— Даю слово чести космодесантника, Благословителя и сына Льва.
Последние слова напомнили Азраилу, что Непрощенные — отпрыски одного генетического отца, и чем бы ни закончилось сражение этого дня, оно затронет всех. Накир имел не меньше прав бороться за их будущее, даже не зная до конца, что стоит на кону.
— Прикрывайте мне спину и не отдаляйтесь более чем на десять шагов, — велел Азраил, поворачиваясь к телепортариуму.
— Конечно, лорд Азраил. Где бы еще я пожелал быть?
Они нагнали Велиала и рыцарей Крыла Смерти в главной палате телепортариума. В отличие от других подобных мест на борту крейсеров и боевых барж, залы Скалы были круглыми в сечении сводчатыми помещениями, вмещающие целые роты времен Альдурука и Легиона. Здесь их уже поджидали три отделения терминаторов.
— Саммаил, отчет о ходе сражения, — спросил Азраил по командному воксу.
— Готовы к финальной атаке на противника по вашей команде.
Верховный Великий Магистр не стал дольше тянуть.
— Все роты, в атаку! За императора и Льва, мы будет воплощением ярости!
Он махнул ветеранам Первой Роты и Благословителям, чтобы они собрались на масляно-черной телепортационной пластине. Накир встал по левую руку шагах в десяти от него. Иезекииль вошел в палату через другую арку. Благословители расступились перед ним, дав ему занять место по правую руку от Верховного Великого Магистра.
Из теней появилось несколько Смотрящих-во-Тьме. Краем глаза Азраил увидел, что Благословители смотрят на крошечных существ с интересом, следя глазами за их движением через телепортариум. Один из Смотрящих нес шлем с высокими крыльями, другой — меч в ножнах, третий — богато украшенное комбинированное оружие, совмещающее болтер и плазменное орудие.
Сперва Азраил взял шлем Льва и надел, аккуратно соединив замки с креплениями на своей древней броне. Темные Ангелы верили, что этот шлем носил сам Лев, и он был величайшим символом власти, принадлежавшим Непрощенным. Воины, окружавшие Азраила, подняли оружие в приветствии, а Благословители склонили головы... Следующим Азраил взял Гнев Льва — комбинированное оружие, мастерски сработанное в годы Очищения. Компенсаторы внутри оружия скрадывали большую часть его веса, и Азраил мог держать его одной рукой. Когда его пальцы сжали рукоять оружия, плазменная капсула ожила с синим мерцанием и тихим гулом.
Азраил наклонился вперед и вытянул меч из ножен. Меч Тайн, наиболее почитаемый из Мечей, Сошедших с Небес. Посмотрев на Накира, он поднял руку с мечом на уровень глаз. Благословитель высвободил братский меч из ножен у себя на поясе и отсалютовал в ответ.
— Смерть прежде бесчестья, — сказал Накир.
Азраил не ответил. После событий последнего времени он не очень-то чувствовал себя достойным почтения или имени честного человека. Из клятв, что он когда-либо приносил, наверное, только одна осталась ненарушенной — клятва защищать Темных Ангелов от всех угроз.
Эта клятва была превыше всех.
Он почувствовал, как содрогнулась Скала, когда все орудия, что могли, открыли огонь по «Терминус Эст». Из-за того, что его линкор оттеснили от номинальной точки Калибана, Тифус не мог ни поддерживать варп-разлом, ни маневрировать, чтобы уклониться от надвигающихся Темных Ангелов. Азраил надеялся, что эта ошибка станет для врага последней.
Боевые баржи повели в атаку оставшиеся корабли Темных Ангелов; они смели вражеские крейсера и эскорт, с обжигающей яростью разбили пушки и орудийные палубы линкора. Когда флагман Тифуса оказался в зоне досягаемости, Скала обрушила на него бурю огня. Пустоту освещали выстрелы каждой башни, каждой батареи.
Пустотные щиты распыляли пурпурную и синюю энергию по мере усиления бомбардировки, окружая и блокируя «Терминус Эст». Торпеды и ракеты рвали древнюю броню флагмана Хаоса плазменными боеголовками и циклотронными штормами.
Последний из щитов «Терминус Эст» полыхнул энергией и схлопнулся от перегрузки. В самом центре Скалы, в паутине цифровых и механических систем Магистр Кузни, окруженный иссохшими трупами своих предшественников, почувствовал, что противник слабеет. Искусственные звезды, удерживаемые магнитными ограничительными полями, выплеснулись в плазменные турбины. Ожили тайные генераторы, черпающие энергию из самого варпа. Проложенные на заре Империума древние силовые сети запульсировали.
Башня Ангела разродилась беспрецедентным всплеском энергии. Ее огромные витражи осветили цветными пятнами пустоту, а Эгида Горгона превратилась в золотой купол. Внутри по метровым кабелям прокатилось напряжение, оживляя катушки и телепортационные пилоны. Воздух вокруг Азраила наполнился запахом озона, а охлаждающие трубы затрещали, затопив камеру паром.
— Всеобщая телепортация! — прорычал он в вокс. — Сыны Льва! Месть в шаге от нас!
Шаги по Калибану
Автопилот принес Черных Рыцарей к астероиду шириной в километр; в боку астероида обнаружилось отверстие, и рыцари рискнули направиться в него. Лампы на доспехах подплывающих десантников высветили впереди феррокритовый свод метров пять высотой. Позади остались «Громовой Ястреб» и «Темный Коготь», закрепленные доковыми якорями на краю входа в пещеру. Тибелейн шел первым, Сайфера вели между Аннаилом и Калатием; замыкал Сабраил.
— Похоже на транспортный тоннель, — сказал Аннаил, подтягиваясь на руках по блестящим металлическим перилам вдоль того, что, как он считал, было полом.
— Монорельс маглева, — сказал Сайфер. — Раньше он связывал аркологии Северных Пустошей с космодромом в Андариле.
— Аркологии? — переспросил Калатий.
— Мега-города. Можете называть их ульями.
— Нам рассказывали, что Калибан был миром дремучих лесов и океанов, — сказал Аннаил. Он перетащил себя через перекрученный рельс. Землю под ним будто изуродовала чья-то огромная рука. — Не миром-ульем.
— Это было века назад. Если бы драгоценная Калибан выжила, то Империум вырубил бы последние леса, перерыл бы все холмы и пещеры в поисках богатства. Возможно, она превратилась бы в мир-улей через тысячелетия, если бы жадность человечества не разрушила эту планету прежде.
В словах ренегата была скорее скорбь, нежели горечь. Печаль о временах, потерянных навсегда.
— Трудно представить, что эти камни когда-то были домом для Льва, — сказал Аннаил. — Что миллионы людей жили и дышали здесь до разрушения.
— Не отвлекайся, — предупредил Тибелейн.
Аннаил взял болт-пистолет и подтянулся свободной рукой, позволяя инерции нести себя вперед. Проход стал округлым. Огни фонарей отражались от растрескавшейся плитки на дальней стене. Когда Сабраил посветил вперед фонарем, под лучом света что-то блеснуло.
Отряд немедленно остановился в ожидании приказа от Магистра Охоты. Лучи фонарей заиграли отблесками на блестящих кристаллических отложениях, похожих на раны в кирпиче и плитке.
— Нужно двигаться дальше, — сказал Сайфер.
— Не тебе тут командовать, — огрызнулся Тибелейн. После заминки Магистр Охоты оттолкнулся от стены и влетел в тоннель. — За мной!
Аннаил пригляделся к кристаллам, пока проплывал мимо. Они были похожи на граненые стеклянные бусины, слегка припыленные там, где прилипали к стене. Посмотрев налево и направо, он насчитал более двадцати трасс. Он попытался проследить, куда они ведут, но они исчезали во мраке, переплетались или прерывались — и почти все вели дальше в тоннель.
— Ты уверен, что за ним никто не пришел или оно не сбежало за эти годы? — спросил он.
— Оно ждет нас, это точно, — ответил Сайфер.
— Движение впереди! — предупредил Калатий, прежде чем Сайфер успел что-то объяснить. Космодесантник поднял ауспик и несколько секунд водил им вправо-влево.
— Не могу запеленговать сигнал. Определенно, что-то движется, но ни следа жизни или тепла.
— Это нити имматериума, — сказал Сайфер. — Тварь, на которую мы охотимся, отражается в реальном мире.
— Галлюцинации? — спросил Сабраил.
— Нет, — Сайфер достал пистолеты. Свечение клетки его плазменного оружия осветило тоннель лазурным свечением. — Это порождение варпа. Нефилла. Демоническое отродье.
По мере продвижения вперед они миновали разветвленные служебные туннели и сломанные лестницы к техническим каналам. Через несколько сотен метров они оказались на станции. Мрак высокого потолка станции поглощал свет ламп, оставив их на островке света посреди моря тьмы.
Тишина действовала Аннаилу на нервы. Он не чувствовал даже вибрации, когда ухватился за край платформы и медленно поднялся на нее с путей. Перевернувшись, он приземлился на платформу, спружинив ногами. Стена была в нескольких метрах впереди, и на ней виднелось еще больше кристаллических дорожек. Они сходились — или исходили из одной арки посреди станции.
— Похоже, туда, — он указал остальным на арку, мигнув в ее сторону на полсекунды фонарем, и вдруг осознал, что в ожидании подтверждения взглянул именно на Сайфера, несмотря на слова Тибелейна насчет командования.
Отступник обернулся. Линзы его шлема ярко блеснули красным, когда он обернулся к Аннаилу.
— Похоже на то, — кивнул Сайфер, но не стал продолжать, оглянувшись на Тибелейна.
— Будьте бдительны, — велел Магистр Охоты. — Держимся вместе, идем цепочкой. Тщательно выбирайте цель.
Войдя в небольшой коридор, Темные Ангелы обнаружили, что под напольной плиткой находится железная подложка. Активировав магнитные захваты сабатонов, они смогли идти почти нормально. Размеренный звук шагов и шипение брони принесли Аннаилу успокоение. Через десяток метров они добрались до подъемной механической лестницы, давно замершей без энергии. Хрустальные следы шли не наверх, а в новую арку, видимо, ведущую на другую платформу.
— Что мы ищем? — спросил Калатий, когда Тибелейн встал во главе отряда. — Какое у нас задание?
Прежде, чем Сайфер успел ответить, по легчайшей вибрации Аннаил понял: что-то изменилось. Остальные тоже почувствовали движение и замерли с оружием наготове. Через секунду арка впереди взорвалась десятками извивающихся змееобразных призраков.
То были полупрозрачные, пульсирующие черви. Под белой кожей скрывалась чернота. Их глаза блестели в свете ламп десантников, как кусочки антрацитов. Рты с клыками в палец длиной широко раскрывались; они могли бы целиком проглотить шлем Темного Ангела. С лиловых языков тянулись нити густой слизи.
Аннаил рефлекторно открыл огонь. Вспышка болта показалась необычайно яркой в темноте и оставила длинный флуоресцирующий след от дула его пистолета до взрыва в массе червеобразных тварей. Как если бы они были единым целым, твари рванули обратно в арку, когда по ней выстрелили. В мгновение все погрузилось обратно во мрак и тишину.
Прошла секунда. Еще одна.
— Что-то я не чувствую, что мы победили, а с чего бы? — спросил Сабраил. — Я правильно понимаю, что не это — наша цель?
Станция накренилась. Весь астероид задрожал, словно в него ударился огромный кулак. Магнитные крепления сабатонов Аннаила не удержали его на месте, и они с Сабраилом взмыли в воздух. Другие зашатались, как нелепые куклы. Их ноги оставались на месте, а мир вокруг трясся и перемещался.
Аннаил ухватился свободной рукой за светильник и прицелился в арку в ожидании нового нападения варп-червей.
Ничего не происходило.
— Заткнись! — рявкнул Тибелейн, заметив, что Сабраил собирается в очередной раз съязвить. — Калатий, прикрой нам спины!
Магистр Охоты сделал шаг вперед. Пол и стена взорвались тучей битого кирпича и кусков бетона. Его черная броня исчезла под лавиной строительного мусора, а десантникам явило себя нечто противоестественное и ужасающее.
Это был и не гуманоид, и не червь, а извращенный сплав их обоих. Появившаяся часть твари была настолько велика, что ударилась в потолок, когда выпрямилась, обдав отряд потоком грязи и мусора. Змееподобное тело заканчивалось четырьмя ребристыми щупальцами, каждое из которых разветвлялось на полдюжины когтей, длинных, как боевые ножи. Во тьме за тварью Аннаил заметил многосуставные ноги, шевелящиеся в руинах тоннеля за аркой.
Среди его верхних конечностей возвышалась голова-культя — уродливая выпуклость со скоплением фасеточных глаз, отливавших красным в свете ламп на броне космодесантников. Толстогубый человеческий рот сложился в недовольную гримасу и душераздирающе завизжал.
— Уроборос! — вскричал Сайфер. Аннаил не знал, что это такое — очевидно, название твари. Отступник выстрелил из плазменного пистолета. — Уничтожьте его!
Черным Рыцарям не надо было повторять дважды. Они дружно открыли огонь, целясь в голову-комок. Взрывы болтов осветили тоннель, но не пробили пупырчатую шелушащуюся кожу демонической твари.
Тибелейн выбрался из-под обломков и выстрелил в чудовище под их прикрытием. По мере движения Уробороса и появления его скребущих по полу конечностей Магистр Охоты отходил. В один момент Тибелейн метнулся в сторону как раз тогда, когда огромная туша упала там, где стоял десантник. Пол прогнулся под тяжестью твари, когда та попыталась выбраться из тоннеля.
Мигнула синяя вспышка, когда Сайфер снова выстрелил из плазменного пистолета. Заряд энергии ударился в лицо Уробороса. Тварь отшатнулась назад, распахнув пасть еще шире. Может, она завыла, или закричала, или завизжала… Все, что почувствовал Аннаил, — еще одна волна вибрации тоннеля. Плитка посыпалась со стен, как чешуя. Тварь когтями подтянула себя вперед, впиваясь в бетон с удивительной легкостью. Теперь она возвышалась над Черными Рыцарями, как башня.
— Пора с ним покончить, — заявил Сабраил.
Он обнажил Клинок Корсвейна и ринулся к твари. Светящийся клинок перерубил щупальце, метнувшееся к лицу десантника, и оставил флуоресцирующий след из зеленых капель и дергающийся обрубок. Другое щупальце ударило, как кнут, и попало по шлему Сабраила, пробив белую трещину в черном керамите. Сабраил не смог уклониться и кубарем пролетел через тоннель, бранясь на чем свет стоит.
Аннаил и Тибелейн по примеру Сабраила сменили пистолеты на молоты-корвусы. Голова оружия оставила яркую дугу, когда Аннаил опустил его на то, что казалось грудью зверя. При соприкосновении силового молота и плоти демона полыхнуло, и плоть Уробороса покрылась рябью, как лужа, в которую бросили кирпич. Но на Аннаила законы физики действовали — и отправили его кувыркаться вслед за Сабраилом.
Тибелейн поступил мудрее: прежде чем ударить по тянущимся к нему клыкам, закрепился на полу. Клыки раскололись и осыпались на броню Магистра Охоты. Он сделал шаг назади ударил пульсирующим энергией молотом по демоническому телу.
Сайфер двинулся влево и ловко перепрыгнул через щупальце, метнувшееся к его ногам. Отступник ответил твари шквалом выстрелов, медленно продвигаясь к движущейся лестнице. Он упорно целился существу в глаза. Фасетчатые линзы взорвались, как стекло, но Уроборос все равно лез наружу, царапая слева и справа клыками и конечностями.
Потолок тоннеля был ребристым; это дало Сабраилу точку опоры. Он оттолкнулся и помчался к твари мимо Аннаила, выставив перед собой клинок, как острие копья. Меч Корсвейна вонзился в плоть метром ниже рта чудовища. Наружу брызнула яркая жидкость. Инерция впечатала Сабраила в тело зверя. Одно из щупалец успело обхватить его грудь до того, как он успел оттолкнуться.
— Кровь Императора! — выругался он. — Броня треснет!
Калатий отбросил молот и ринулся на отросток, чтобы схватить его обеими руками. Он уперся ногами в неровное тело твари и попытался оторвать конечность. Сайфер продолжил обходить существо, пока не скрылся в созданном им разломе. Лишь вспышки его выстрелов высвечивали из мрака его силуэт с крылатым шлемом.
Аннаил затормозил, схватившись за скрученную стойку, торчащую из стены. Он развернулся вокруг опоры, используя ребристую поверхность стены, чтобы «добежать» до монстра, держа молот наготове. К нему метнулось щупальце, и он перепрыгнул, кувыркнувшись в воздухе, на другую сторону помещения. Он развернулся, чтобы ноги попали на каменную кладку, и снова оттолкнулся, устремившись к чудовищу. Калатий освободил Сабраила за секунду до того, как до него долетел Аннаил. Молот оставил горящий след, когда он ударил изо всех сил. Сияющее оружие пробило верхнюю губу существа. Плоть забрызгала доспех Черного Рыцаря.
Как и Сабраил, Аннаил не сумел затормозить и врезался в бок твари. Но, в отличие от товарища, он был готов к этому. Он оттолкнулся рукой, прежде чем туша раздавила его о стену, проскочил во тьму, откуда вылез Уроборос, затормозил, ухватившись пальцами о разбитую плитку, и остановился.
Аннаил хотел вернуться к братьям, когда увидел отсвет плазменного пистолета Сайфера. Он поспешил за отступником вниз через обрушенные остатки туннеля на другую станцию, параллельную той, через которую они пришли.
Огромное пространство светилось. Каждую поверхность покрывали те же кристаллы, что они видели раньше. Сайфер пробирался через слой отложений, в котором покоилось червеобразное тело твари. Сначала Аннаил подумал, что конец демона уходит в транспортный тоннель, но, пройдя за отступником, увидел, что тело твари соединяется с огромной массой бородавчатой плоти под слоем кристаллов.
— Возвращаемся помочь остальным! — велел Аннаил по локальному воксу. — За мной!
— Надо уничтожить сердце, — ответил Сайфер, не оборачиваясь.
— У него есть сердце? — спросил Аннаил. Луч его фонаря ходил туда-сюда по отвратительной волнистой поверхности тела твари. — Где?
— Не здесь, конечно, — отозвался отступник. Он смотрел вниз, на кристаллы. Потом внезапно поднялся и осветил фонарем потолок. — Оно вокруг нас.
Аннаил поднял взгляд и увидел, что потолок покрывает ребристая серая плоть. Местами на ней лежали глубокие тени, которые, как он с отвращением понял, были щелями между сегментами змееобразного тела.
— Это всего лишь голова, одна из десятка, — сказал Сайфер, мигнув лампой в сторону чудовища, с которым они сражались. — Она не имеет значения.
Аннаил мало что понял из слов отступника, но на расспросы не было времени. С каждой секундой астероид сотрясался все сильнее. Подземные толчки усиливались, пока на Аннаила и Сайфера не посыпались куски бетона. Потолок из плоти сдвинулся и вытянулся, пока шея и голова скользили над космодесантниками. Светящиеся глаза смотрели на них из тьмы.
Внезапно астероид раскололся, выбрасывая тонны камня в пустоту.
Пол разошелся под Аннаилом, оставив его плавать над расширяющейся пропастью. Потом щель исчезла, оставив сияющие фрагменты, которые выносило в пустоту.
Черные Рыцари барахтались среди мусора; некоторые из них все еще держались магнитными креплениями за куски тоннеля. Аннаил, Сайфер и Сабраил плыли свободно, маневрируя среди самых крупных кусков породы и феррокрита. Крошечные потоки воздуха из маневровых выходов на энергетическом ранце Аннаила позволили ему двигаться целенаправленно. Он занял позицию между отступником и боевым братом.
Существо сложилось в огромное полупрозрачное кольцо. Через его тело проходил бледно-оранжевый свет звезды. Длинные тени внутренних органов пульсировали и удлинялись.
На шее шевелились лапки-клешни; странные кожные лоскуты выглядели, как плавники или солнечные паруса — придатки для путешествия сквозь имматериум.
Массивная туша Уробороса на обоих концах заканчивалась крупными головами, как у гидры из древних легенд. Челюсти каждой сжимались на шее другой головы. Все они, включая голову, с которой сражались космодесантники, злобно смотрели прямо на них.
Казалось, что тварь сосет силы из самой себя: тьма перетекала из одного конца тела в другой. Зверь пошевелился, и его челюсти разжались, освободив демона от собственной хватки. Тварь разворачивалась, темнела. Ее кожа затвердевала и превращалась в черную глянцевую шкуру, едва видную на фоне тьмы.
— Вот это — тело, — сказал Сайфер. Отступник казался удивительно спокойным в таком положении. Все существо Аннаила гудело от адреналина и стимуляторов из систем брони; вид Уробороса бросал вызов его здравому смыслу, еще больше вводя в растерянность. — Нужно уничтожить его сердце. Не настоящее, разумеется, а варп-якорь в реальности. Семя Калибана, которое он пожрал.
Аннаил посмотрел на пистолет и молот-корвус, потом на Уробороса, который закрывал небеса.
— Как?
Возвращение в темные места
»Громовой Ястреб» опустился на посадочную палубу. Десантная рампа на носу начала откидываться еще до того, как шасси коснулись поверхности. Телемений уже стоял на спуске. Его запас ракет пополнили, а самые тяжелые повреждения корпуса заклепали заплатками из керамита.
Пушки истребителей расчистили десантную палубу от вражеских солдат и засыпали коридоры и палубу телами. Спустившись по пандусу, Телемений обнаружил останки только мутантов и людей — но ни следа легионеров. Они определенно были рядом, но точно не на острие атаки. Ведь лучше смять первую ярость нападающих пушечным мясом.
Эта тактика была в чем-то логичной, но бесчестной. Темные Ангелы относились к смертным сервам с уважением. Многие из них были когда-то претендентами, которые по разным причинам не прошли испытания или получили увечья во время тренировок и имплантаций. Они были слугами, которых следовало защищать, а не безликим мусором или ресурсом вроде боеприпасов.
Тактический отряд Девория следовал за дредноутом, когда тот пошел через посадочную палубу. Внутренности «Терминус Эст» были такими же исковерканными, как и внешний корпус. Каждая поверхность была пожрана коррозией, плесенью или грязью; какие-то лохмотья свисали с потолка, а с механическими частями корабля переплеталась пульсирующая плоть. Телемений выстрелил в двери палубы, чтобы продвинуться вперед. Чтобы вышибить усиленные ворота, предназначенные для противостояния противокорабельным ракетам и вакууму, понадобилось четыре точечных удара по замку. Двое боевых братьев раздвинули створки, открыв широкий коридор.
Телемений и не представлял себе настолько массированный штурм на корабль. Что бы ни находилось на борту «Терминус Эст», Верховный Великий Магистр, похоже, готов был бросить все силы на его уничтожение. Все это напомнило Писцину IV: несмотря на все усилия Темных Ангелов, мир в конце концов поддался внутреннему расколу и бесконечному нашествию орков. Телемений надеялся, что для этой атаки есть достаточно весомый повод.
Покинув палубу, Телемений оказался в проходе, похожем на пищевод. Метрах в пятидесяти справа и слева закрывались бронированные двери, чтобы компенсировать изменившееся давление. Братья из штурмовых рот рвались вперед, ведя огонь из мелтапушек. Обе двери одновременно испарились и выпустили струи теплого воздуха, мертвых мух, раздутых спор и изувеченных тел. Поток не иссякал, пока давление не выровнялось.
Телемений двинулся вправо, туда, где рявкали вражеские дробовики и шипели лазерные заряды. Штурмовые десантники вели ответный огонь по врагу из пистолетов. Цепные мечи с визгом ожили, когда они кинулись в рукопашную. Над их головами Телемений выбирал цели, посылая дальше по коридору лазерные заряды и одиночные ракеты.
Маяк-целеуказатель привел их на развязку в двух сотнях метров. Потом они повернули налево к хребту корабля. В конце прохода виднелась огромная арка, а за ней — сводчатое пространство между батареями корабельных орудий.
Размеры отсека, напоминавшего собор, ошеломили Телемения. Он тянулся метров на триста вдаль; потолок терялся в зеленом пару, клубившемся и колыхавшемся, будто от вздохов чудовищных легких. Стены покрывал толстый слой засохшей грязи, местами из нее торчали жабры или случайные ряды зубов. Когда вошли Темные Ангелы, к ним протянулись щупальца с присосками, глаза на стебельках задрожали, а из безгубых ртов вырвались ноющие сигналы тревоги.
Пол был покрыт демоническими клещами: то мелкими морщинистыми тельцами со слезящимися глазами и игольчатыми зубами, то зелеными и черными жучками с прочными панцирями и странными глазами, похожими на человеческие. Одноглазые демонические отродья метались в тумане на спинах огромных мух; все больше их прибывало из мрака, скопившегося между рядами колонн зала. Слизнеподобные твари плескались в грязи, забрызгивая клещей и жуков.
Были здесь и предатели. Их скользкие от грязи доспехи почти сливались с всеобщим шевелящимся разложением. Из порченой брони вываливались потроха; обезображенные конечности и опухшие лица пробили слои древнего керамита, обнажив кожу и плоть, пораженную гнойниками и проказой.
Парой метров левее над демонической ордой возвышался их главарь — масса уродливой зеленой плоти. Взгляд огромных глаз с желтыми прожилками обратился к дредноуту. Шишковидные губы демонического командира сложились в подобие грустной гримасы. Телемений застыл; на него накатили воспоминания.
Дэллон рассмеялся.
— Ну и чудеса, прокляни их Император! Чертовы чудеса!
Два терминатора живо ворвались в пещеру высотой сотню метров; все в ней колыхалось и шевелилось, точно огромные легкие. Капли жидкости падали из пролежней на потолке, а на неровном полу пришлось умерить шаг, чтобы не споткнуться о гребни хрящей и наростов, усеявшие похожую на кожу поверхность.
Телемению бросилась в глаза фигура в черной терминаторской броне. Он узнал инсигнии брата Сапфона. С капелланом были еще восемь терминаторов. Толпа одноглазых демонов с гнилыми конечностями обступила десантников, упорно пытаясь пробить их броню ржавыми клинками. Терминаторы отстреливались, прорываясь из окружения, силовые когти крушили нематериальную плоть, а Сапфон кромсал и сносил головы крозиусом арканум.
— Слава Льву! — вскричал Телемений по локальному вокс-каналу. — Славный час!
Сапфон обернулся. Половина его череполикой маски была перемазана ихором. Он указал крозиусом:
— Берегись!
Дэллон и Телемений оглянулись туда, куда указывал капеллан. Покрытые бубонами существа десятками лезли через живой проход, лопнувший под их напором. Но не они беспокоили капеллана. Над демонами возвышалась какая-то тень — огромный силуэт, который неуклюже тащился за своими мелкими детьми.
Чудовище пролезло в зал-собор с удивительной ловкостью. Оно было огромным, — настоящая гора чумной, лопающейся плоти, раздутой от газов и жидкостей, которые пузырились из мокнущих язв на его зеленоватой шкуре, почти впятеро выше и Телемения, и Дэллона. Обширная тень закрывала обоих терминаторов. Широкое плоское лицо твари прочерчивал кривой оскал острых бесцветных зубов, обломанных и раскрошенных. По обе стороны его головы торчали сломанные рога, все в обрывках потрохов и зловонной слизи.
— Назад! — Дэллон вышел перед Телемением и открыл огонь, расчертив грудь чудовища взрывами болтов.
Демон размахнулся дряблой правой рукой, сжимая в кулаке ржавые цепи со связками чудовищных черепов. Удар пришелся по Дэллону с такой силой, что космодесантник отлетел на дюжину метров и покатился по неровному полу.
Телемений поднял штурмболтер и выстрелил, но тщетно. Тварь, башка которой была размером с его туловище, ударила десантника ржавым шипом. Кончик пробил броню слева. Искривленные зазубрины тысячами впились ему под ребра так глубоко, что вышли на спине. Телемений не мог подавить рвущийся из глубин души вопль страдания, когда демон вытащил оружие. Ржавый шип разорвал его тело, как миллион плотоядных насекомых.
Он встретил взгляд демона и попытался выстрелить, но штурмболтер против его воли выпал из руки. Демон вздохнул, нахмурившись и надув губы; весь его вид выражал безудержное сочувствие десантнику. Телемений рухнул на колени, будто молясь на внушительные формы демона. Кровь хлынула из раны, и мелкие демоны облепили его, маленькими твердыми язычками вылизывая пролитую жизненную влагу. Телемений собрался с силами, чтобы согнать их с себя, размазав их по броне силовым кулаком, а потом упал лицом вперед, потеряв сознание еще до того, как его шлем ударился о пол.
В нем засела демоническая зараза.
Он почувствовал, как чернота медленно обволакивает его сердце, как просачивается через артерии в легкие и мозг. Он не мог ничего поделать с пожирающей его мерзостью. Даже бронированное тело дредноута не могло защитить от болезни, поразившей душу…
— Вера твой щит.
Эту фразу часто говорили капелланы, но, произнесенная голосом Императора, она звучала куда убедительней. Спокойное и уверенное подтверждение прописной истины что-то пробудило в его душе.
Память его почти-смерти улетучилась, словно выжженная. Белый огонь прокатился по мыслям Телемения, создав образ орла с пылающими глазами и когтями из молний.
Дредноут выстрелил залпом ракет в огромного демона. Лазпушка Телемения ударила белым огнем твари в лицо, превратив его в месиво из сломанных зубов и расплавленных глаз.
— Вперед, за Льва! — проревел Телемений через внешние динамики. Он снова выстрелил, напичкав тушу крупного демона лазерными зарядами и ракетами, превращая его разорванную плоть и разрозненные потроха в свидетельство славы Императора. С каждым лучом, с каждым ударом он становился все увереннее. Каждый выстрел был сокрушительным ударом во славу бессмертного Повелителя Человечества. Не осталось ни вопросов, ни сомнений. Именно ради этого он и жил. Его динамики издали победный клич, когда очередной залп превратил остатки туши демона в разбрызганное месиво. — Не жалейте ярости!
С другой стороны отсека появились еще два дредноута, вооруженных силовыми кулаками и тяжелыми болтерами. Штурмовые отряды прорывались через рукопашную, взрывы и стрельбу, пока Опустошители вели огонь с верхних уровней, истребляя чумных десантников тяжелым оружием.
Телемений двинулся дальше, направляясь вперед к носу, как ему и было приказано. Он не считал убийства, но упивался каждым, как если бы оно было первым и последним. За ним в сердце «Терминус Эст» шли Темные Ангелы, оставляя на своем пути лишь опустошение.
Нечестивое откровение
Их называли Могильными Стражами, и они были самыми умелыми и преданными воинами Тифуса. Сотня воинов, облаченных в древнюю терминаторскую броню, изуродованную отметками и дарами их уродливого покровителя. Десять тысяч лет они были проклятием Империума, а до этого — величайшими воинами Его Легиона.
Они встали между Азраилом и его целью, и он не сожалел и не колебался ни мгновения.
Пока остальная часть ордена очищала нижние палубы «Терминус Эст», телепортировавшиеся части атаковали стратегиум огромного линкора — тронный зал Чемпиона Хаоса Тифуса. Палата управления этого корабля была больше, чем многие залы Скалы. Потолок поддерживали три десятка костяных колон, гнилые своды возвышались над дырами со светящимися ростками и пышными гребнями грибов.
Как и во время высадки Гвардии Смерти на Скале, воздух потемнел от жужжащих мух и клубящихся коричневых и зеленых миазмов. Несмотря на тысячи светильников на стенах, смог поглощал их свет, превращая его в едва различимые демонические фигуры, словно вырезанные из клубов тумана.
На широком возвышении в глубине палаты стоял Тифус. Похожие на лианы отростки спускались с потолка и опутывали его массивные терминаторские доспехи, как пуповины. Отростки качались, пульсировали и шевелились, будто жили собственной жизнью.
Вокруг предателя стояли отделения Могильных Стражей, вооруженные ракетными установками, огнеметами, плазменными пушками и комбиболтерами. Для ближнего боя они применяли все подряд: глефы, косы, клыки, скимитары, сияющие нечестивым огнем. Над воинами возвышались знамена и иконы из кости и ржавого железа, прославляющие победы десяти тысяч лет и славящие их невообразимо древних сюзеренов в варпе.
Астеляна среди них не было, но от этого разочарования гнев Владыки Темных Ангелов ничуть не уменьшился.
— Смерть предателям! — проревел он, сорвавшись на бег. Воздух закручивался варп-энергией по мере прибытия все новых отделений Крыла Смерти. — Не жалейте сил для мести!
В треске комбиболтеров командный зал озарился вспышками болтов. Лился прометий, с обеих сторон мелькали ракеты.
Держа Ярость Льва в одной руке, Азраил обрушил на врага залпы плазмы и болтов. Мерцающие шары энергии пробивали в доспехах противников дымящиеся дыры, а болты разрывали костные наросты и древний керамит.
Он будто не замечал, что на него обрушилась буря огня, веря в тайные силы Львиного Шлема у себя на голове. Болты рассыпались, плазма разбивалась в мелкие брызги, а ракеты взрывались огненными цветами в сантиметрах от его тела, не принося Владыке Скалы вреда.
Слева от Азраила магистр Накир упорно стрелял из штурмболтера. Каждый выстрел, вспыхивая, пробивал доспехи вражеских терминаторов. Азраил узнал мелта-боеголовки, секрет изготовления которых был утрачен века назад. Броня Накира сияла золотом, которое отбивало в сторону каждый вражеский снаряд или луч.
Справа от Верховного Великого Магистра шел Иезекииль, окутанный черным облаком, которое вспыхивало красными молниями от каждого удара болта или ракеты. Потоки энергии срывались с клинка Бича Предателей каждый раз, как Верховный Библиарий направлял его в противника. Его шлем был окутан сиянием пси-силы такой мощи, что свет проходил сквозь облака мух и смога, заполнивших сенсориум.
Три отделения Могильных Стражей нарушили строй и бросились в атаку навстречу трем магистрам. Удар первого отделения принял на себя Накир. На копье ближайшего терминатора обрушился Меч Святости и рассек его древко. Клинок Сошедший с Небес одним легким росчерком снес Гвардейцу Смерти верхнюю часть черепа, обнажив его изъеденные болезнью мозги.
Иезекииль встретил второй отряд. В момент их сближения он высвободил потоки энергии с кончиков пальцев. Пол под ногами терминаторов взбурлил черными лезвиями, пронзившими животы и ноги врагов, как будто на них не было брони. Бич Предателей посылал золотую молнию через тела раненых, от чего они взрывались с выбросами энергий из глаз и с пальцев.
Третий отряд остался за Азраилом. К его горлу метнулась коса, но он поймал клинок наручем, отбросив в сторону. Меч Тайн ожил в его хватке, атакуя врагов, будто обладал собственной жизнью. Острие ударило чумного терминатора в открытую подмышку и глубоко вошло порченому воину в грудь. Освободив меч, Азраил поднырнул под занесенный кулак и выстрелил из Гнева Льва, превратив голову другого врага в рассеивающийся пар.
На генерируемое Львиным Шлемом поле обрушились удары, но Азраил думал только о том, чтобы самому нести смерть. Меч Тайн качался влево и вправо в его руке, безостановочно раздавая раны и уколы, рассекая древние доспехи и обнажая омертвевшую плоть и покрытую сочащимися язвами кожу.
Через полминуты прибыл Велиал со своими рыцарями. Сомкнув щиты, Крыло Смерти врезались во врага, как таран в замковые ворота. Могильные Стражи не могли выстоять против их натиска. Линия предателей развалилась, как трухлявая деревянная стена, под ракетами и ударами лучших из Первой Роты.
Азраил не растерялся и воспользовался прорехами во вражеском строю, открытыми атакой Велиала. Иезекииль и Накир последовали за ним, оставив своих противников на подоспевших терминаторов Крыла Смерти. Когда Азраил достиг ступенчатого возвышения, на котором стоял Тифус, Накир повернулся к Могильным Стражам, чтобы защитить его. Иезекииль же взошел вместе с ним.
Тифус излучал скрытую силу и угрозу, даже большую, чем терминаторы, что служили ему. Эта сила давила даже на Азраила. Доспех предателя покрывала блестящая бледно-зеленая слизь, сверкая на броне, как покрытая струпьями плоть. Керамитовые наручи и наплечники выглядели пораженными экземой. Местами открытый адамантий покрывал узор дефектов и трещин, местами виднелись блестящие заклепки. Костяные наросты пробились через трещины в броне.
Его некогда благородный шлем был изуродован растущим во лбу рогом. Защита щек — двумя полосами похожих на жабры щелей, через которые выходили зловонные зеленые испарения. Желтые линзы блеснули, когда хозяин «Терминус Эст» повернул голову в сторону смертного, ворвавшегося в его владения.
Владыка Скалы остановился в паре шагов от вершины возвышения.
— Тебе недолго осталось страдать от твоей нечестивой жизни, — проревел Азраил, поднимая Меч Тайн. — Никто не смеет безнаказанно вмешиваться в дела Тёмных Ангелов!
Тифус засмеялся. Из решетки шлема донесся тяжелый, колышущийся звук. Он волной прокатился по стратегиуму, стряхивая с колонн облака пыли. Старая штукатурка и куски выцветших фресок посыпались, как снег, на головы яростно сражающихся Могильных Стражей и воинов Крыла Смерти.
— Ты посмел прийти на мой корабль и угрожать мне? Какой отважный дух! — Тифус повернулся всем телом в сторону Азраила. Со змеиным шипением отростки, опутывающие Владыку Хаоса, отпустили его, оставив морщинистые отверстия и костные трубы на плечах и спине свободными. — Добро пожаловать в сердце Улья Разрушения!
Тифус поднял руки. В его правой руке появилась огромная коса. Ее кривое лезвие — длинный клинок из железа — светилось с темной силой. Предатель снова рассмеялся. Когда его тело всколыхнулось, Азраил услышал странный жужжащий звук. Из дыр и труб брони Тифуса вылетело облако мух размером с кулак и с черными мохнатыми телами. Их веерные крылья дребезжали. Десятки, затем сотни, а затем и совершенно невозможные тысячи потоком хлынули из брони Тифуса, окружая Азраила сплошной стеной из расплывчатых пушистых тел и фасетчатых глаз.
Живая стена сжала Магистра Темных Ангелов, закрывая свет и погрузив его в жужжащую тьму.
Азраил сохранял спокойствие и не размахивал мечом, чтобы не задеть Иезекииля, что всё ещё был рядом. Мухи садились на магистра; их вес был огромен, под ним трещала броня, но Азраил держался стойко, несмотря на оглушительный шум и мучительное ощущение того, что его проглотили живым.
Он мужественно выдержал несколько секунд в этом ужасном коконе, когда во тьме появился золотой огонек. Множество золотых огоньков загорелось на его броне, в мгновение ока испепеляя мух.
Тифус продолжал смеяться, даже когда его мухи горели тысячами. Дым от их пепла собирался в сторону труб в доспехах Владыки Хаоса.
— Прикончи его! — прорычал Иезекииль, сжигая последнюю муху огнем Бича Предателей. Азраил не стал терять время и метнулся вперед, направив Меч Тайн в голову порченого терминатора. Острие косы Тифуса — Жнеца Людей — встретило Клинок, Сошедший с Небес, и отбросило его в сторону со скрежетом, будто лезвие столкнулось с костью. Азраил снова нанес удар: вниз, потом выше, но каждую атаку встречал клинок зараженной Хаосом косы.
— Тебе не вернуть зло из древности! — выплюнул Азраил, отступая в поисках путей для победы. Он ударил острием меча, целясь в живот Тифуса, но тот парировал удар. — Здесь ему не место!
Тифус контратаковал, ударив обухом Жнеца Людей в грудь Азраила. Удар застал его врасплох, заставив отступить на несколько шагов назад и чуть не столкнув с возвышения.
— Мне нет дела до вашего прошлого зла, — ответил Тифус. — Это тебя должно остановить. «Чумное Сердце» будет на свободе!
Азраил, ничего не поняв, выбросил вперед Меч Тайн, когда серп косы устремился к его шее, и перекинул удар через голову. Он изо всех сил ударил в ответ, но край его лезвия лишь оцарапал толстую пластину наплечника Тифуса.
— Ты отрицаешь, что замышлял против нашего легиона? — Азраил снова ударил Мечом Секретов по броне Тифуса, на этот раз попав в цель. Из открывшейся раны брызнул ихор.
— У тебя есть ключ к тюрьме «Чумного Сердца», поэтому я позволил тебе прийти сюда, — Азраил откатился в сторону, когда Жнец Людей качнулся вниз. Его лезвие прочертило борозду в камне, где до этого стоял десантник. — Я наконец-то заберу то, что так давно мне обещано!
Азраил увернулся от нового движения врага и ударил его плечом в грудь, создав достаточный разрыв между ними, чтобы ударить мечом Тайн через грудь Лорда Хаоса. Его броня раскололась, как натянутая кожа, прикрывающая темную вязкую жидкость.
— Не лги и не отпирайся! Когда я убью тебя, разлом закроется, и мертвые останутся в своих могилах. Я не позволю тебе вернуть их!
— Разлом — это твоих рук дело, твоих и мерзости, которую вы скрывали веками. Не думай, что сможешь спасти своего примарха с помощью «Чумного Сердца»!
Азраил отступил на несколько шагов, смущенный обвинениями Тифуса.
— Это ты своим колдовством открыл разлом! — возразил магистр. — Ты пытаешься спасти Лютера и его предателей для новой войны в сорок первом тысячелетии!
Неожиданный смех Тифуса остановил его новый удар.
— Моя сделка с Лютером умерла вместе с ним, — сказал повелитель Разрушительного Улья. — Просто отдай мне ключ, и можешь сгноить его за все, что волнует Властелина Ничего.
Азраил сдвинулся в сторону, обходя Тифуса, чтобы выиграть время на раздумья. Тифус тоже дал ему время. Он повернулся вместе с Азраилом, держа Жнеца Людей между ними, но не делая движений, чтобы сократить дистанцию.
— Что за ключ? — потребовал Азраил, поняв, что Лорд Хаоса может знать о Тухулхе. — Откуда тебе о нем известно?
— Откуда ты знаешь о «Чумном Сердце»? — спросил в ответ Тифус.
— Мы видели его на порченом Ульторе. Зачем ты притащил его сюда?
— Я этого не делал, — голос Тифуса звучал неуверенно; его защита на мгновение открылась, но Азраил не воспользовался этой секундной слабостью.
— Ты и оно — порождения одного зла, — прорычал Владыка Скалы. — Вы с ним — сообщники, вы пытаетесь спасти порченых воинов с Калибана!
— Калибан снова умрет, — сказал Тифус. — Это нельзя изменить. Но ключ освободит «Чумное Сердце» в момент разрушения.
— Повелитель! — зов Иезекииля ворвался в мысли Азраила. — Разрыв почти достиг Скалы! Убей его!
— Нет! — крикнул Тифус, словно что-то внезапно осознав. Азраил сделал два шага вперед, но Лорд Хаоса выпрямился, держа лезвие Жнеца Людей перед собой. — Не может быть! Нас всех обманули!
— Обманули? Кто? — Азраил знал, что Иезекииль прав. Необходимо было сразить Тифуса теперь, когда представился шанс, не только во имя Ордена, но и во имя всего Империума. Но если бы он это сделал, то не получил бы ответов, навеки оставшись лишь с вопросами. — Говори же, негодяй!
— Нас призвали сюда, чтобы сделать три части едиными, — ответил проклятый воин. — Мост, ключ и «Чумное Сердце», в это место, в это время. Не для освобождения «Чумного Сердца», не для спасения твоих братьев-предателей, не для спасения твоей души. Пробуждается нечто большее, то, что спало мириады лет, ожидая, когда его можно будет вернуть. Нет! Дедушка, я снова подвел тебя! Мост снова открывается, отказывая мне!
Азраил почувствовал секундную связь с Иезекиилем: библиарий открыл разум владыке Скалы. На долю секунды Азраил ощутил, что тот видел и чувствовал.
Варп над проломом вздрогнул, будто выворачиваясь наизнанку. Не было ни пролома, ни взрыва или молний, — просто ровная вспышка энергии. Там, где раньше была пустота, явились дюжины кораблей.
Боевые корабли. Они несли свои идентификаторы, когда на палубах раздались сигналы тревоги, и тысячи умов внезапно охватило изумление. В систему Калибан прибыли преемники Темных Ангелов — флот Непрощенных. Единственное объяснение заключалось в том, что Тухулха привел их в звездную систему так же, как и Скалу и Рыцарей Багрового ордена. Азраил, как и Иезекииль, не ведал, для чего. Но какова бы ни была цель, похоже, Тифус чувствовал то же, что и они.
— Меня больше не обмануть! — бушевал он. Тифус сорвался в бег, устремляясь к Азраилу. Великий Верховный Магистр поднял меч, чтобы принять удар. Зубы скрипели, глаза остановились на кончике Жнеца Людей. Лезвие косы опускалось на него…
Мир исчез.
В мгновение ока Азраил осознал, что находится в другом месте.
Мрак глубокой пещеры, узор из красного мрамора и золота. Тревожное присутствие Тухулхи.
Он вернулся на Скалу. Иезекииль был здесь же.
— Дело сделано, — проклокотала марионетка варп-сферы. — Чумной Лорд более не сможет помешать. Мы будем восстановлены.
Начало и конец
Аннаилу показалось, что тело Уробороса играло роль троса, который каким-то образом сдерживал разлом, протянувшийся через систему Калибана. По мере того, как огромное демоническое отродье разворачивалось, разлом тоже расширялся, разрезая небо перед Черными Рыцарями. Глядя вверх, Аннаил мог видеть только тень Уробороса. Глядя вниз, он видел серо-зеленый мир с рассеянными в атмосфере облаками. Всполохи десантных спусков и защитных лазеров расцветали уже и на ночной стороне планеты.
Он оглянулся на товарищей — Сабраил устремился к кошмарному созданию. Меч Корсвейна сиял в свете звезд. Сайфер, хоть и заявлял, что Уробороса надо уничтожить, отступал, удаляясь от чудовища. Неподалеку дрейфовал Тибелейн, похожий на сломанную куклу, — Аннаил не знал, что с ним случилось. В нескольких сотнях метров от них Калатий барахтался в пустоте, куда его выкинуло при разрушении астероида.
Аннаил быстро обдумал увиденное. Сайфер направлялся в сторону «Громового Ястреба», но непонятно, зачем: то ли чтобы сбежать, то ли чтобы ударить по твари. У Аннаила было всего несколько секунд, чтобы принять решение: преследовать отступника или помочь Сабраилу.
После событий в Стрейсганте — хаосе после исчезновения Сабраила, побега Астеляна и захвата Сайфера — не было никаких сомнений: Охота — это больше, чем долг или бремя. Она лишь отвлекала. Аннаила уже однажды сокрушила неудача перед лицом ордена и Льва, и больше он не ошибется.
Большим злом был Уроборос, и его следовало одолеть.
Черный Рыцарь ринулся следом за боевым братом, маневрируя с помощью выхлопов силового ранца. Пистолет в одной руке, молот-корвус — в другой. Аннаил пролетел мимо Тибелейна и увидел, что он погиб: грудная пластина треснула от грудины до живота, рана заполнена замерзшей кровью, а над ней медленно плыли застывшие кровавые брызги. Рваный край варп-разлома тянулся к Уроборосу, будто сама реальность разрывалась на части. Аннаил увидел огромные космические доки и орбитальные станции. Первые выпускали истребитель за истребителем для атаки на узкие, похожие на мечи, ударные корабли, в то время как вторые выплевывали потоки плазмы и ракет в корабли, которые еще не приблизились.
На фоне этой битвы он увидел следы двигателя и сам «Громовой Ястреб», приведший их к астероиду. Оставляя лазурные следы, он набирал скорость, и стало ясно, что именно задумал Сайфер.
В ухе Аннаила внезапно ожил вокс, поймав передачу. Он слышал панические голоса, но не мог разобрать, что они кричат, кроме обрывков архаичной ругани и древних клятв. Перевернувшись в полете, он оглянулся назад и увидел, что Скала отходит от вражеского флагмана, а тот, в свою очередь, поворачивает от крепости-монастыря. Аннаил проследил за его движением и увидел новое явление.
В пустоте за флотом Хаоса появились десятки боевых барж, ударных крейсеров и судов. Аннаил понятия не имел, откуда они взялись. Увеличив изображение со своих авточувств, он различил гербы: знаки Ангелов Абсолюта, Кающегося Братства, Ангелов Искупления и Ангелов Мщения.
— Кровь Льва! — воскликнул он. — Преемники здесь!
Вновь прибывший флот не терял времени и разворачивался к судам Хаоса, чтобы зажать их между собой и Скалой.
Чуть поодаль вторая часть флота Хаоса распадалась на части. Чудовищная комета в сердце этого скопления сияла радужной аурой, которая, как уже знал Аннаил, была связана с появлением Уробороса.
Он снова посмотрел на Скалу. За пределами радужной сферы Эгиды Горгона крепость-монастырь была окутана таким же сиянием. Что это было, Аннаил даже не решался предполагать. Он сосредоточил внимание на Уроборосе всего в ста метрах от него. Тварь стала такой огромной, что закрывала почти все пространство. Свет от пробуждающейся планеты за Аннаилом освещал тысячи свежевыросших чешуек, каждая из которых была больше, чем космический десантник. На фоне этой невероятной массы Сабраил выглядел карликом, атакующим «Громовой Ястреб», а его сияющий меч — одинокой звездой в чернильной тьме.
Само существо казалось совершенно равнодушным по отношению к десантникам. Расправившись в полную длину, Уроборос начал двигаться. Его выросты шевелились, как рыбьи плавники в воде. Тварь спускалась вниз, двигаясь в сторону разлома под ногами Аннаила.
»Все „Темные Когти”, всех орденов, первоочередной приказ!»
Голос лорда Азраила на фоне происходящего звучал обыденно до нереальности, но оторвал Аннаила от благоговейного созерцания Уробороса. Он мог с трудом поверить, что кто-то вообще отдает приказы.
»Все „Темные Когти”, цель для рифтовых пушек — центр варп-нестабильности в номинальной точке Калибана. Всем машинам в строю атаковать открывшийся разлом. Задача — перегрузить его прежде, чем оно нас поглотит».
Аннаил догнал Сабраила, который одной рукой ухватился за огромную чешуйку, а второй пытался вогнать под нее Меч Корсвейна. Так можно пытаться булавкой убить дракона, подумал Аннаил.
Действовал он оптимистичнее, чем размышлял. Поднявшись выше с помощью стравленного газа, он ударил молотом в пульсирующую плоть, обнаженную Сабраилом. Силовое оружие вломилось в нематериальную плоть, сила его удара ушла в псевдосухожилия. Чешуйка, за которую держался Сабраил, к удивлению десантника, внезапно отделилась от тела.
— Аннаил, ты не слышал приказ Верховного Великого Магистра?
— Не лучшая шутка, даже для тебя, брат, — сказал Аннаил, зацепившись сабатоном за плоть Уробороса, чтобы ударить еще раз.
— Шутки в сторону! — Сабраил указал мечом на разлом. — Это дурацкое задание, но если ты сумеешь заткнуть эту трещину, может, мне не придется ковырять дырку к сердцу этой твари!
Оглянувшись, Аннаил заметил, что несколько «Темных Когтей» мчатся к разлому; вспыхнуло радужное сияние — это стреляли рифтовые пушки. Пронаблюдав за колеблющейся раной в реальности и осажденным миром за ее пределами, он не увидел существенного эффекта.
— Им нужны все орудия, которые можно собрать, — настаивал Сабраил. Аннаил не видел лица брата, но подозревал, что он впервые за долгие годы настолько серьезен.
— А как же ты? — спросил Аннаил. — Я не брошу тебя снова.
— Бросишь меня? — не понял Сабраил. — Ты о чем?
— На Тарсисе я бросил тебя умирать. Больше я так не сделаю.
— Ну, я идиот, — сказал Сабраил, возможно, с большей убежденностью, чем следовало. — И поступаю по-идиотски. Если ты считаешь, что остаться со мной будет верно, то ты еще глупее! Ради Императора, брат, возвращайся в свой «Темный Коготь»!
Сабраил извернулся и пнул Аннаила, заставив его кувыркнуться прочь. Аннаилу ничего не оставалось, кроме как отрегулировать свою траекторию и направиться к машине, все еще прикрепленной к скалистому уступу, где он ее оставил. Сбросив оставшиеся газы из ранца, он покрыл расстояние до машины меньше, чем за минуту, пока не сообразил, что гасить инерцию нечем. Аннаил врезался в бок «Темного Когтя», разбив керамитовые пластины и брони, и бока машины. Они вместе, быстро вращаясь, двинулись прочь сквозь остатки астероида.
Аннаил подтянулся к ручке открытия кабины и повернул ее. Анкерные болты взорвались, фонарь отсоединился и отлетел от вращающегося «Темного Когтя». Это не имело значения: броня десантника защищала от опасностей вакуума не хуже полноценной кабины.
Перевалившись в кабину, Аннаил отключил силовой ранец. Броня перешла на резервный режим питания, а оперативные системы взяли на себя контроль за рециркуляцией воздуха и жидкости, которые теперь лениво проливались в космос; загудели тревожные предупреждения.
Даже с работающей системой авточувств Аннаила дезориентировало вращение, когда он опустился в сидение и соединил свой позвоночник с интерфейсом машины. Каждые несколько секунд он видел, как мимо него проносятся смазанные видения звезд и древнего мира, расцвеченные калейдоскопом анти-взрывов рифтовых пушек. Сейчас там было уже полдюжины машин, но казалось, что пропасть между реальностями стала еще шире. Почти наполовину поле зрения Аннаила занимал невозможный вид мертвой планеты, рождающейся в реальности.
«Темный Коготь» ожил, соединившись с его нервной системой, и оперся на его биопроцессы, чтобы завершить процесс активации. Касание дроссельной заслонки привело двигатели в полную готовность. Маневровые сопла остановили беспорядочное вращение, которое отбросило Аннаила и машину на десятки километров от Уробороса.
Взяв управление на себя, Аннаил остановил машину на месте и перенаправил ее в варп-разрыв. Кроме него, уже ничего не было видно, пока сканеры мигали и засвечивались, пытаясь обработать невероятные сигналы, приходящие с датчиков. Экран сканера заполнял белый шум, остро напоминавший об Уроборосе, кусающем собственный хвост. Приближаясь к разлому, Аннаил чувствовал, что вот-вот врежется в атмосферу материализующегося мира; ему пришлось подавить все свои рефлексы — и отключить систему противодействия столкновения «Темного Когтя». Не удержавшись, он стиснул зубы, подлетая к этой атмосферной границе.
Он ударил тормозные двигатели и открыл огонь, как только достиг дальности выстрела рифтовой пушки. Хотя прямое расстояние до разрыва постоянно менялось, как будто все уменьшаясь.
Ничего особенного не произошло. Детонация происходила внутри варп-разрыва, и его авточувства показывали ее лишь как короткий вихрь сияющей энергии, которая быстро угасала. Он дождался перезарядки пушки и выстрелил снова. И в этот раз никакого эффекта.
— Сабраил! — позвал он по воксу.
Понадобилась мучительная секунда, прежде чем сигнал дошел до брата и принес ответ.
— Живой.
— Уже пять минут прошло, а вы его все еще не прикончили? Как так? — в ожидании ответа друга Аннаил снова выстрелил из рифтовой пушки.
— Ну, вот так. По правде, я даже не видел его сердце. Возможно, оно забыло его дома. Калатий помогает.
Смех замер на губах Аннаила: его внезапно осенило. Он полагал, что Сайфер пытался сбежать, но, взглянув на фоновый сканер «Темного Когтя», понял, что «Громовой Ястреб» исчез в варп-разломе.
— Сердца здесь нет, — сказал он и ударил кнопку трансмиссии. — Оно не здесь!
— Да ну? И куда они его засунули?
Аннаил ничего не сказал: новая мысль пришла ему в голову. Он смотрел, как сверкают удары рифтовых пушек — совсем как капельки воды, падающие на поверхность бассейна. Они делали укол, а затем исчезали, слившись с разломом. Его судьба была подобна одной из этих капелек, падающих к Темным Ангелам, живущих лишь мгновение и исчезающих среди других. Он попытался вспомнить, как был скаутом или воином Пятой роты — воспоминания превратились в туман.
Был долг. Была честь. Верность братьям…
Все изменилось, когда он спросил, как умер Лев. Простой вопрос, на который ответили ложью. Он многое узнал с тех пор, как началось его возвышение. Льва убил не Хорус, как учил его Мальцифер. Капеллан, опровергая свои же слова, рассказал Черным Рыцарям, что Темные Ангелы обратились против собственных братьев.
Была ли это новая ложь?
Неизвестно. Конечно, если и правда, то не вся, в этом Аннаил был уверен. Подняв глаза, он видел уничтоженный мир. Мир, который, он не сомневался, был Калибаном. Не мифом, не галлюцинацией, а древним Калибаном, видневшимся в прорыве реальности, открывшем путь на десять тысяч лет назад.
Чего достигли Темные Ангелы с того горького дня на излете ужасных времен Ереси? Чего достиг он сам? Только приумножал ложь, которую рассказывали его боевым братьям, и сражался ради обмана других.
Метелас, Ановель, Астелян, Сайфер. Корабли Хаоса сражались с объединенным флотом Непрощенных. Их всех оплела паутина лжи, предательства и умолчаний. Он не мог вообразить себе масштаб этих нитей, но знал, что никогда и не узнает всего. Ему опять солгут, а он поверит. У него не было выбора. Думать иначе — значит идти против воли ордена. Это приведет к гибели Темных Ангелов.
Бесчестье было бременем Черного Рыцаря. Принятие позора. Принятие лжи как наилучшего варианта. Лишь единожды Мальцифер сказал ему правду: только дела имеют значение. Под внешним успехом скрывалась внутренняя бездна. Он, Черный Рыцарь, был кирпичом в фундаменте шаткого здания под названием Непрощенные — прочным, весомым кирпичом, который не сместится. Поступить иначе означало рисковать судьбами всех сыновей Льва.
Ему не было места ни в борьбе с историей, ни в определении будущего.
Капля в море. Несущественность. Проходящий момент.
Нет. Он не мог более нести это бремя. Стыд — не за уроки Мальцифера, а вынесенный из более глубокого чувства чести и долга — жег ему душу. Было ли слабостью отступить под давлением? Или это была сила — вырваться из кандалов, сковывающих его братство?
Это не имело значения. Значение имели только дела.
— Нам нужен камень побольше, — сказал он Сабраилу. — Прости меня, мой брат. Мой друг. Похоже, звание главного болвана всё же останется за мной.
Он ударил по кнопкам управления двигателем. «Темный Коготь» рванул вперед, стремительно ускоряясь. Сканеры не могли показать ему, где кончается материальный мир и начинается иной. Аннаил закрыл глаза, доверяясь собственной интуиции и отвращению его смертного тела к бессмертной реальности, в которую он намеревалсяворваться.
Пока «Темный Коготь» входил в разлом, Аннаил отключил питание защиты, превратив ядро под собой в ничем не защищенный варп-двигатель.
Его нутро перевернулось, а давление в голове грозило разорвать уши и сломать позвоночник. Время замедлилось, когда он пересек порог реального и нереального. Момент настал.
Аннаил нажал на тумблер рифтовой пушки.
Разрушение мира
Воздух в зале, где находилась Тухулха, мерцал и менялся, пока не соткался в изображение. Даже не изображение, а окно в пустоту, в ничто за пределами Скалы. Азраил оглянулся и увидел, что вокруг них встали дюжины маленьких закутанных в плащи с капюшонами фигур. Множество Смотрящих-во-Тьме выстроились вдоль стен, пристально глядя мерцающими красными глазами.
Иезекииль сосредоточился на своем видении. Вдоль Бича Предателей, который он все еще держал в руке, мерцал колдовской огонь.
— Быть не может, — сказал библиарий, качая головой.
Азраил посмотрел на видение внимательней. Он увидел огромную прореху в космосе над остатками Калибана, и сквозь слезы смотрел на разгорающееся в другом мире сражение.
— Это?.. — тихо спросил он.
— То, что я обещал, — прокаркал аватар Тухулхи, судорожно подергиваясь. — Калибан. Сыновья Льва убивают друг друга. Ваш примарх и Лютер вот-вот начнут сражение. Можно протянуть руку и дотронуться до них. Кого бы вы хотели спасти?
— Льва, разумеется, — не задумываясь, ответил Азраил. Его трясло от осознания происходящего. Десять тысяч лет боли и позора, и все это можно было исправить одним простым действием. — Спаси Льва. Спаси Калибан.
Он почувствовал волну недовольства. Осуждение Смотрящих захлестнуло его, но Азраил не обращал на него внимания. Верховный Великий Магистр смотрел только на черно-золотую сферу.
— Ты можешь это сделать? Сделаешь?
— Нет! — взревел Иезекииль. Бич Предателей обрушился на марионетку Тухулхи, рассекая ее от плеча до паха. Тело, как сухая шелуха, рухнуло на пол, обагрив его жидкими каплями из рассеченных вен и артерий. — Не слушай эту ложь!
— Что ты наделал?! — прорычал Азраил, повернувшись к Верховному Библиарию с Мечом Тайн в руке. — Ты обрек нас всех!
— Через эту дверь можем пройти не только мы! — сказал Иезекииль, подняв меч и сделав шаг назад. — Смотри!
Азраил оглянулся на разрыв. Сначала он не видел ничего, кроме отдаленной вспышки орбитального орудия и следов от запуска торпед. Затем он заметил две яркие синие точки. Двигатели «Громового Ястреба». Несколько секунд он смотрел на них, потом сделал шаг вперед, когда стало ясно, что машина двигается в разлом. В этой зоне была всего одна такая боевая машина.
— Сайфер?
Неизвестно было, где Черные Рыцари, которых он отправил с предателем. Астероид, на который они были посланы, распался на части, и ничего, что говорило бы о судьбе его воинов, Азраил не видел.
— «Чумное Сердце» пришло в движение, — голос Иезекииля был полон обеспокоенности, какой Азраил ни разу не слышал у друга прежде. Ему стало не по себе оттого, что невозмутимый Верховный Библиарий волнуется. — С ним Астелян. Теперь я чувствую его — и его мысли о славе и грядущей победе.
— Поспешим, — сказал Азраил, глядя на Иезекииля. — Следует заблокировать разлом. Переместим флот и Скалу против разлома, пока нам не удастся прорваться.
Верховный Великий Магистр направился к Тухулхе.
— Ты не можешь говорить, но понимать-то меня ты можешь. Мне надо, чтобы ты...
— Замолчи! — Иезекииль направил меч на грудь Азраила. Тот инстинктивно вскинул Меч Тайн, чтобы заблокировать удар. Когда два клинка столкнулись, Верховный Великий Магистр посмотрел в глаз псайкера и почувствовал, как тонет в золотистой энергии.
— Не разговаривай с ним! Ничего не спрашивай! Оно проклято! Брат, мы не можем спасти Льва. Это не должно происходить. Портал необходимо закрыть, чтобы остановить их. Что, если Астелян справится и создаст Легион Падших? Что, если Тифус сказал правду, и какая-то большая сила хочет вернуться?
— Нет, мы должны попробовать! — возразил Азраил, но силы уже покидали его. Он тяжело сглотнул и посмотрел на видение. Калибан был весь в огне и взрывах; все, что он увидел, это земли своего генетического отца, охваченные пламенем.
Азраил упал на одно колено, голова у него опустилась. Меч Секретов выпал из его пальцев. Он кинул последний взгляд на видение, а потом отвернулся.
— Что нам делать? — спросил он у Иезекииля.
— Бороться огнем с огнем. Варпом с варпом.
Азраил кивнул и активировал вокс.
— Команда, это лорд Азраил. Мне срочно нужен канал на все действующие единицы, — он получил подтверждение, потом услышал короткий гудок, когда к передатчику его брони подключились практически все каналы вещания Башни Ангелов. — Все «Темные Когти», что находятся на вылете, всех орденов, для вас приоритетное задание. Цель рифтовых пушек — центр пространственного разлома в номинальной точке Калибана. Всем «Темным Когтям» нацелиться на открывающуюся брешь. Мы должны перегрузить этот разлом до того, как он охватит всех нас.
Он почувствовал одобрение, нахлынувшее со стороны Смотрящих-во-Тьме. Чувство было куда более радостным и вдохновляющим, чем любые слова. Он встал и поднял священный меч, убрал его в ножны и встал рядом с Иезекиилем. Они молча наблюдали за тем, как «Темные Когти» всех флотов обстреливают варп-разлом.
В течение нескольких минут «Темные Когти» бомбардировали его из рифтовых пушек, но, казалось, без всякого эффекта. «Чумное Сердце» было всего в паре тысяч километров от разрыва, врезаясь в спешно собранный Дейном флот.
— Не получается, — Азраил посмотрел на Иезекииля. — Что можно сделать?
— Ничего, — признал глава библиариев. — Нас обманули. Тухулха и не собирался позволить нам пройти через разлом, и теперь мы слишком далеко от разрыва, чтобы Скала могла вмешаться.
Азраил не мог смириться с этим, глядя на изображение битвы в пустоте, как будто его мысли могли сами по себе закрыть разрыв между вселенными. В отчаянии он чуть было не пропустил еще один «Темный Коготь», несущийся через разрыв. Он появился с другого направления и стремительно ускорялся.
Иезекииль сделал шаг вперед и протянул руку в сторону изображения, как будто мог дотянуться до него и вырвать что-то, что он искал. Его живой глаз распахнулся в потрясении, из зрачка посыпались золотые искры.
— Это брат Аннаил, — воскликнул он. — Его варп-ядро открыто!
Когда Азраил бросил взгляд на происходящее, то не до конца понял, в чем дело. Мгновение спустя в сердце разрыва взорвалась яркая звезда. Казалось, будто она через мгновение пропадет и угаснет, как выстрел рифтовой пушки. Но через секунду разрыв успокоился, как легкая завеса.
Еще через две секунды он начал разрастаться. Молнии всех цветов пронзили реальность, врываясь в пустоту и в сторону утерянного Калибана.
— Что происходит? — спросил Азраил, не в силах отвести взгляда от разворачивающейся картины.
— Разрыв пожирает себя, разрушаясь с обеих сторон, — библиарий указал на Тухулху. Поверхность сферы теперь была полностью золотой с золотыми мазками и бешено раскручивалась. — Мост рушится.
В глубине разлома виднелся Калибан, искривленный варп-энергией. Шторм, вызванный распадающимся варп-разрывом, вспыхнул в атмосфере мира. Корабли запылали, а орбитальные станции обращались в пыль.
— Нет! — заорал он, поняв, что видит.
Калибан разрушался.
Вихри варп-энергии вырывались из разрыва, как солнечные вспышки зеленого, лилового и белых цветов. Они обрушивались на пустотные щиты ближайших кораблей, и те взрывались яркими желтыми звездами. Энергию внутри нарушения выбросило в обе стороны: она высвобождалась и в настоящем, и в прошлом.
— Тухулха! — крикнул он. — Забери нас отсюда!
Пятна на сфере в ответ закрутились нечитаемым для человека узором.
— Я приказываю тебе! Забери нас отсюда! Забери всех прочь из разлома, в безопасность!
Красные пятна сложились в подобие улыбки — или это была иллюзия и случайное слияние пятен на поверхности устройства. Тем не менее, через полсекунды Азраил услышал варп-сирены, ревущие на верхних уровнях Скалы.
Видение пустоты показало ему невозможный взрыв — и исчезло. Еще через секунду в ухе гаркнул Накир:
— Еще один массовое перемещение, лорд Азраил! Что случилось? Где остальной флот?
Азраил оглянулся на Иезекииля в поисках ответа. Великий магистр Либрариума поднял руку и медленно повернулся кругом.
— В безопасности, — ответил он через несколько секунд. Его глаза потемнели, когда он закончил сканирование варпа вокруг. — Разбросаны, но в безопасности. Так же, как и «Чумное Сердце» и «Терминус Эст». Тухулха понял тебя буквально. Он спас всех. На Скалу возвратились все наши войска.
— Отбой общей готовности, магистр, — сказал Азраил. — Я скоро присоединюсь к тебе.
Почувствовав слабый зуд в затылке, он увидел, что двери из палаты открыты. Он вышел в коридор вместе с Иезекиилем. Его ноги двигались почти по его собственной воле. Ступив на потертый пол коридора, Азраил оглянулся назад. Смотрящие-во-Тьме окружили Тухулху. Чернота их мантий будто поднималась вокруг устройства, как тень.
Двери с хлопком закрылись, не дав ему увидеть больше ничего. Он посмотрел на Иезекииля в поисках ответа, но тот просто покачал головой. Когда Азраил оглянулся на палату Тухулхи, не осталось ни единого следа древних дверей, — только грубый цельный камень глубинных коридоров Скалы.
Он почувствовал себя больным и разбитым — как никогда не должно было себя чувствовать его измененное тело. Душевную боль не могли унять никакие уроки и прошлые успехи. Он снял шлем и вдохнул затхлый воздух подземелья. Когда он пытался обдумать все, что произошло, в разуме у него царила сумятица.
Секреты и ложь
Они собрались без команды, потому что знали, что надо собраться. Сокрытые Магистры, как их назвал Сапфон. После боя в Сокрытую Палату пришли самые близкие и доверенные лица Азраила. Они молчали в ожидании, когда Верховный Великий Магистр начнет собрание.
Азраил не знал, с чего начать. Среди собравшихся только Иезекииль знал о присутствии странного артефакта в недрах Скалы, и повелитель Темных Ангелов не был готов рассказывать о нем остальным.
— Сайфер сбежал, — сказал он.
— Как? — вскинулся Асмодей. — Как это случилось?
— Неважно, — серьезно сказал Азраил. — Он сбегает восьмой раз, нечему удивляться.
— И что мы скажем остальным членам Внутреннего Круга? — спросил Сапфон.
— Он сбежал из камеры во время атаки Гвардии Смерти. Детали неизвестны.
— Он исчез в разломе, как мне кажется, — добавил Иезекииль. — Я мог бы утверждать, что он мертв или остался в нем после закрытия. Но, как показывает его история, от Сайфера так просто не избавиться. Лучше скажем остальным, что Охота продолжается, а Сайфер остается нашей целью. Скорее всего, это так и есть на самом деле.
— То же самое верно и насчет Астеляна, — сказал Азраил. — Не могу сказать точно, но похоже, что он использовал экспедицию на Ультор, чтобы связаться с последователями Темных богов. У него были свои цели, поддержанные нечестивыми силами того мира. Одно ясно наверняка: Астелян и дальше будет нам вредить при первой же возможности.
— Сегодня произошло много такого, из-за чего нашим братьям потребуются объяснения. Они видели вещи, которые могут пошатнуть их веру, — сказал Велиал. Великий Магистр явно и сам чувствовал себя не в своей тарелке. — И другим орденам, что помогли нам, тоже многое придется объяснять.
— Я соберу конклав и все обсужу с другими главами орденов. Главные капелланы разработают подходящую программу покаяний и коллективных епитимий, чтобы гарантировать верность воинов принципа Ордена. Первая и Вторая рота понесли за последнее время большие потери. Велиал, Саммаил, ваши ряды будут пополнены самыми подходящими кандидатами из тех, кто проявит большую прозорливость и лучшие таланты. Будет непросто, но мы восстановимся.
— Как и должно быть всегда, — ответил капитан Второй роты. Велиал молча кивнул, принимая приказ.
Около минуты висела тишина, прежде чем заговорил Сапфон.
— Что на самом деле произошло? — он посмотрел на остальных, которые разделяли его беспокойство и замешательство. — Кое-что из случившегося я могу понять и сложить вместе, но в основном это же бессмыслица какая-то.
— Заговор развращенных последователей Хаоса во главе с проклятым Тифусом, — ответил Великий Верховный Магистр. — Они стремились вывести свою нечестивую армию из варпа. Мы помешали им. Это же ясно как день.
— Планы Хаоса редко бывают очевидными, — сказал Асмодей.
— Что тут еще обсуждать, — с намеком на рычание в голосе объявил Азраил. — Мы были на грани гибели, но благодаря храбрости наших воинов и братьев из других орденов успешно защитили Империум. Боевые награды за Калибан будут розданы, как требуют этого обычаи.
Офицеров не очень-то удовлетворили эти объяснения, но все понимали, что больше ничего не добьются. Один за другим они откланялись, оставив Азраила наедине с Иезекиилем.
— За Калибан сражались три силы, — сказал лорд Скалы. — И ни одна не победила.
— Четыре силы, — поправил его библиарий. — Варп-устройство тоже, какие бы цели оно ни преследовало. К счастью, оно их не достигло.
— Ты можешь понять, что ему было нужно? Чего оно хотело?
— С трудом, брат, — кивнул Иезекииль. — Может, оно и к лучшему, что не понимаем. Понимание вызвало бы только новые осложнения.
Азраилу стало тошно от этой мысли. Было ясно, что его отчет в записках Верховных Великих Магистров получится кратким и бесполезным. Он задумался над предыдущими записями о Сайфере, над их содержанием и лаконичностью. Слишком многое осталось несказанным, да и ему самому нечем было обнадежить своих преемников. Лучше бы все случившееся кануло в Лету, чтобы в будущем у какой-нибудь слабой души не возникло искушения снова прибегнуть к помощи Тухулхи. Азраил не сомневался, что это добром не кончится.
— Я ведь прав? Я же действительно был свидетелем того, что, как мне казалось, сотворил? — спросил он товарища. Голос Азраила упал до шепота. — Разрушение Калибана. Рассеивание Падших. Причины нашего позора.
Иезекииль откинул капюшон, открыв скальп, пронизанный кабелями и трубками псионического капюшона его брони. У него в глазу не было даже следа силы, и он смотрел на Азраила своим обычным пристальным взглядом.
— Не просто свидетелем, брат, — тихим, напряженным голосом ответил глава Либрариума. — Все было бы намного проще, будь мы просто свидетелями.
