Девушка-павлин [Савва Елизарович Кожевников] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Девушка-павлин

Китайские сказки

Пересказ с китайского Саввы Елизаровича Кожевникова и Раисы Ивановны Линецкой

Девушка-павлин

На Севере, у подножья горы Павлин, разместилась небольшая деревенька под названием Хвост Павлина. В этой деревне жил старик Кун Сань-шань с двумя сыновьями. Старший — Кун Син — был бездельником, дружил с чиновниками-казнокрадами и взяточниками. А младший сын — Кун Цин — был честным и трудолюбивым парнем.

Однажды Кун Син проигрался в карты и, чтобы вернуть долг, потребовал у отца денег. Отец отказал. Тогда Кун Син позвал своих друзей-чиновников и забрал себе все имущество, а отца и младшего брата выгнал из дому.

Уходя, отец вспомнил о своей любимой картине, на которой были изображены павлин и курочка. Он вернулся и долго смотрел на нее. Кун Син сорвал картину со стены, бросил перед отцом и сказал:

— Возьми это старье.

Младший брат Кун Цин поднял картину, бережно свернул и понес, как большое сокровище.

Вышли они за ворота и побрели по дороге. Увидели заброшенную кумирню, в ней и поселились.

Кун Цин подмел пол, принес травы и сделал постель отцу. В другой половине кумирни постелил для себя. Старинную картину повесил над своей постелью и долго любовался павлином и белой курочкой.

На второй день Кун Цин поднялся с рассветом, пошел на гору, нарубил дров, продал их и купил рису.

Лишившись хозяйства и крова, отец Кун Цина от горя заболел. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Нужны были лекарства, но где взять деньги?

Однажды глубокой ночью, когда Кун Цин был с больным отцом, маленькая комнатка, где находилась его постель, вся засияла. Вбежав туда, юноша увидел живого павлина, рядом с ним стояла белая курочка. Кун Цин посмотрел на картину: павлина и курочки на ней не было, на стене висел пустой сверток бумаги.

Кун Цин повернул голову и увидел перед собой вместо павлина девушку. Она была такой невиданной красоты, что юноша сразу же влюбился в нее.

— Кун Цин, — сказала девушка, — я знаю, вам живется трудно и у вас нет денег, чтобы купить лекарство. Я хочу помочь вам.

Девушка достала из кармана платья рис и разбросала перед белой курицей. Курица склевала зерна и снесла золотое яйцо.

Девушка-павлин подняла яйцо и подала Кун Цину.

— Продай это яйцо и купи отцу лекарство. У тебя еще останутся деньги, и ты сможешь купить кое-что. Запомни: покупай только самое необходимое, без чего трудно обойтись.

Пораженный Кун Цин не мог вымолвить ни слова.

Девушка сказала еще:

— Утром после наступления Нового года возьми с собой белые и желтые шелковые нитки и приходи на гору Павлин.

Свет померк, и девушки не стало. На картине снова появился летящий павлин, а с земли, подняв голову, смотрела на него белая курица.

Кун Цин рассказал обо всем отцу и положил перед ним золотое яйцо.

— Куплю лекарство, и ты быстро выздоровеешь.

— От твоих слов мне уже стало немного легче, — сказал отец.

Кун Цин купил лекарство. На остальные деньги приобрел топор, мотыгу, плуг, два му земли возле кумирни и начал ее обрабатывать. Отец выздоровел и тоже взялся за работу. Осенью, когда пришла пора снимать урожай, явился бездельник Кун Син со своими дружками и захватил половину урожая. Имущество отца и брата он успел проиграть в карты.

Наступила зима. Подошел и Новый год. Кун Цин взял желтые и белые шелковые нитки и тихо вышел из дому.

Перед рассветом он поднялся на вершину горы Павлин. Тотчас же с неба опустился к его ногам павлин и превратился в девушку, которую Кун Цин видел в кумирне.

— Ты принес шелковые нитки? — спросила девушка.

— Вот они, возьми.

Девушка села на камень и из шелковых ниток начала делать деньги. Желтые нитки превращались в золотые монеты, белые — в серебряные. Девушка-павлин собрала все монеты и подала Кун Цину. Юноша не сводил с нее глаз.

— Я дала тебе золотое яйцо, много денег, что ты еще хочешь? — спросила девушка.

— Ты можешь стать моей женой?

— Да, — кивнула девушка, покраснела и отвернулась.

Кун Цин взял девушку за руку, и они спустились с горы.

Кун Цин купил в соседней деревне землю, построил фанзу. Стали они жить и трудиться втроем.

Однажды, когда Кун Цин с отцом отдыхали возле фанзы, к ним подошел нищий. Он еле держался на ногах.

— Почтенные, дайте мне чашку риса, я голоден.

Кун Цин не поверил своим глазам.

— Это же мой брат! — закричал он.

Кун Син тоже узнал брата и отца. Ему стало стыдно, он повернулся, побежал через деревню и с высокого обрыва бросился в реку.

Мальчик Сань Ва и золотистая лошадка

Сань Ва был бедным мальчиком. С малых лет его отдали жадному и злому помещику пасти овец. Мальчик работал столько, сколько хватало его сил: Одна радость была у Сань Ва — флейта. Когда ему становилось очень грустно, он доставал флейту и начинал играть. На звонкие и нежные звуки прилетали горные птицы. Даже овцы поднимали головы и слушали музыку.

Однажды Сань Ва увлекся игрой и не заметил, как перед ним появилась золотистая лошадка и стала хвалить его за уменье играть на флейте.

— Кто ты? — спросил Сань Ва. — Лошадь или призрак! Почему ты говоришь, как люди?

— Нет, я не призрак, — ответила лошадка, — я спустилась с неба, чтобы отыскать тебя.

Сань Ва с любопытством подошел к ней и стал гладить мягкую золотистую шерсть. Потом он сыграл для нее самую лучшую песенку.

Золотистая лошадка поблагодарила его и сказала:

— На вершине горы растет тыква-горлянка. Из земли появился еще только маленький росток. Ты поливай его каждый день ключевой водой. Вырастет большая тыква-горлянка. Сорвешь ее, когда она созреет, подойдешь с ней к обрыву на Южной горе, покрутишь ее три раза, потрясешь, и гора раскроется. Ты увидишь там много сокровищ, возьмешь себе сколько захочешь.

И еще сказала лошадка:

— Если постигнет тебя несчастье, сыграй на флейте и позови меня.

На небе появилось облако. Золотистая лошадка прыгнула в него и исчезла.

На вершине горы Сань Ва нашел маленький росток тыквы-горлянки. С той поры каждый день он набирал в источнике у подножья горы ключевую воду, поднимался на вершину и поливал росток. Как бы ему трудно ни было — не проходило ни одного дня, чтобы тыква осталась неполитой.

Росток тянулся к солнцу, распускал листочки, становился все больше и больше. Прошло немного времени, и тыква зацвела. Через несколько дней опали лепестки и появился маленький плод.

Однажды под вечер поднялся сильный ветер. Небо закрылось тучами, приближалась буря. Сань Ва загнал овец в пещеру, а сам поднялся на вершину горы. Тыкву-горлянку качало во все стороны.

Сань Ва подумал: «Не сможет это нежное растение выдержать такой сильной бури». Вдруг ударил гром, и пошел дождь. Ветер еще с большей силой рвал листья тыквы. Сань Ва ничего не мог найти поблизости, чтоб закрыть ее. Он нагнулся и осторожно обнял тыкву руками.

Буря прекратилась только на рассвете. Сань Ва устал за ночь и заснул возле тыквы-горлянки.

Когда помещик узнал, что стадо овец ночью не возвращалось в овчарню, он взял толстую палку и отправился в горы искать Сань Ва. Горные тропинки были крутые, а после дождя еще и скользкие. Помещик много раз падал и скатывался вниз, вся его одежда была в глине.

Наконец он все же поднялся на гору и нашел Сань Ва спящим у тыквы.

— Ах, ты, бездомный мальчишка! — закричал помещик. — Ты только знаешь спать. Я убью тебя, гадкая черепаха!

Сань Ва, проснувшись, сначала не понял, кто кричит. Он подумал, что у него хотят отнять тыкву.

— Почему ты всю ночь не возвращался домой? — подняв на мальчика палку, орал помещик. — Где мои овцы?

Сань Ва рассказал все, что произошло.

Загорелись глаза у помещика. Жадный богач захотел стать еще богаче. Прикинувшись добрым, он заговорил, улыбаясь:

— Мальчик, я вижу, ты очень устал. Иди скорее домой, отдохни. А я вместо тебя погляжу за тыквой.

Сань Ва не осмелился возражать хозяину и ушел.

«Сань Ва — нищий мальчишка, — говорил сам с собой помещик, — и все его предки были нищими. Зачем ему драгоценности? Это мне небо послало счастье. Бог богатства наградил меня волшебной тыквой. Ха-ха! Я сразу стану самым богатым человеком в мире».

Помещик решил: «Зачем ждать, когда созреет тыква, зачем носить каждый день воду из источника и поливать ее — эта работа не для богатых людей».

Он пнул ногой деревянное ведро, сорвал маленькую тыкву и побежал на Южную гору. Подойдя к обрыву, помещик начал крутить и трясти тыкву.

Раздался сильный грохот, гора раздвинулась, из глубины ее засиял свет.

Позабыв обо всем на свете, обезумевший от радости помещик побежал туда. Пещера была полна жемчуга, кораллов, бриллиантов. Они горели и переливались всеми цветами. Жадный помещик хватался то за одно, то за другое, он уже наполнил драгоценностями все карманы — все было мало. «Нужно скорее вернуться домой, — подумал он, — и пригнать сюда сто телег».

В это время послышался грохот, пещера закрылась. Помещик был заживо погребен.

Когда стало темнеть, Сань Ва побежал на гору, но тыквы там уже не было. Тогда он побежал на Южную гору и нашел свою тыкву на краю обрыва. Сань Ва подумал: «Помещик, наверное, открыл гору, забрал сокровища и ушел домой». Мальчик поднял тыкву, но сколько ни крутил ее и ни тряс, пещера не открывалась.

Сань Ва загрустил. «Опять я нищий, как и раньше». Вдруг он вспомнил слова золотистой лошадки и заиграл на флейте. Звуки флейты разнеслись по горам, в небе показалось белое облачко, и появилась знакомая лошадка.

— Не горюй, мальчик, — сказала она. — Помещик сорвал зеленую тыкву, и он наказан за свою жадность. Возвращайся и поливай растение. Пройдет немного времени, вырастет еще одна тыква.

Золотистая лошадка скрылась, а Сань Ва вернулся и стал терпеливо ждать, когда созреет вторая тыква-горлянка.

Тыква выросла и созрела.

Снова заиграл Сань Ва свою песенку для Золотистой лошадки. Когда она появилась, он сорвал тыкву, сел на лошадку и поехал на Южную гору.

На краю обрыва Сань Ва поднял тыкву, три раза покрутил ее, три раза потряс. Открылись горные двери, и он вошел в пещеру. Сань Ва наполнил мешок сокровищами, сел на лошадку, и она помчалась быстрее ветра и опустилась у подножия горы.

— Эти сокровища принадлежат тебе, — сказала Золотистая лошадка. — Ты получил их за свой труд. Знай, только труд приносит счастье.

Появилось легкое облачко, и лошадка исчезла.

Мелкая монета для разделения воды

Жили два брата. Жили дружно, помогали друг другу. Но когда они поженились, мир и согласие покинули дом.

Жена старшего брата за пять лет родила четырех детей, а у младшей невестки ни одного не было. Младший брат стал думать: «Нас двое, а у старшего брата шестеро, а заработанное делим на всех едоков поровну. Это невыгодно. Надо разделиться».

Он спрятал самое ценное имущество и сказал брату:

— Давай разделимся.

Старшему брату хоть и не хотелось, но пришлось делиться. Остался он в полуразрушенной фанзе, а младший получил семь даней риса да лучшую землю и переселился в деревню.

Раньше старший брат, возвращаясь с работы, весело разговаривал с детьми. А теперь, увидев детей, он вздыхал, и фанза казалась ему неуютной и душной. «Мы двое с братом работали, и семья не голодала, а что будет теперь?» — думал старший брат.

Однажды вышел он из дому. Шел, шел и незаметно оказался на берегу моря. Споткнувшись о камень, он наклонился и увидел мелкую монету. На одной стороне ее было написано: «Монета для разделения воды в море».

«Мне бы кусок золота, а не это», — подумал брат и бросил монету в море.

Вода в море сразу разделилась, появилась широкая дорога, и старший брат пошел по этой дороге.

Посредине моря стоял высокий хрустальный дворец. У ворот дворца старшего брата встретили чудовища на двух ногах с головами рыб, раков, черепах. На почетном месте он увидел дракона.

— Сегодня первый раз к нам пришел человек, — сказал дракон. — Проходи, будь гостем.

Старший брат знал, что в море живет Бог дождя — дракон, и смело пошел по залам дворца. Ярко сверкали стены и колонны, на полу лежали груды золота, жемчуга, драгоценных камней. «Мне бы хоть немного этого богатства», — подумал старший брат, но ничего не попросил.

Вдруг он увидел животное, похожее на кошку, только больше кошки.

— Бог дождя, что это? — спросил старший брат.

— Это животное «Суждено быть», — ответил дракон.

— Бог дождя, дайте мне «Суждено быть», — попросил старший брат.

— Возьми. Ты не прогадаешь, — сказал Бог дождя. Захватив с собой «Суждено быть», старший брат вышел из хрустального дворца.

На дороге он увидел мелкую монету, поднял ее и спрятал в карман.

Дома дети обрадовались «Суждено быть», играли с ним, кричали ему «кис-кис». Только жена была недовольна.

— Из нашей фанзы от голода убежали все мыши, а ты принес кошку, — говорила она. — Самим есть нечего.

Но старший брат, не слушая, что говорит жена, накормил «Суждено быть» рисом и лег спать.

Рано утром муж и жена увидели возле «Суждено быть» горку золота и очень обрадовались. Стал старший брат обменивать золото на рис, одежду, на все, что было нужно. Построили они себе новую фанзу, и золото у них не переводилось.

Узнал об этом младший брат и не поверил. Однажды братья встретились.

— Как живешь, брат? — спросил младший. Старший брат был честным человеком, он откровенно рассказал, как достал «Суждено быть» из хрустального дворца на дне моря.

— Дай мне монету, — загорелся завистью младший брат. Старший достал из кармана монету и отдал младшему. Зажав в руке монету, младший брат побежал к морю, бросил ее в воду, вода разделилась, и он пошел по дороге к хрустальному дворцу. Встретил его Бог дождя.

— Второй раз к нам человек пожаловал, — сказал дракон. — Проходи, гостем будешь.

— У вас есть животное, похожее на кошку? — не слушая дракона, спросил младший брат.

Бог дождя приказал привести животное.

— Это «Суждено быть»?

— Нет, — ответил Бог дождя. — Это «Сужденному не быть».

«А не все ли равно», — подумал младший брат. Схватил животное и побежал из дворца. На дороге он увидел мелкую монету, поднял ее и бросил подальше. «Я скоро разбогатею, зачем мне эта мелочь?» — подумал младший брат.

Вернувшись, он накормил животное рисом. А ночью не мог уснуть, все ворочался в постели, не терпелось узнать, даст ли ему животное золото. Как только рассвело, побежал смотреть. Но золота не было.

«А что, если животное накормить мясом и рыбой, может, тогда оно даст золото», — подумал младший брат.

Пошел он на базар, купил два цзиня мяса и столько же рыбы. «Сужденному не быть» золота не давал, но поедал все, что ему приносили. Сам небольшой, а ел много.

У младшего брата было накоплено немало денег, но он истратил их на корм «Сужденному не быть». Остался еще рис, а когда и он был съеден, младший брат кормил животное рисовыми отрубями. А потом уже нечем было кормить «Сужденному не быть», и он подох.

«Бог дождя посмеялся надо мной», — подумал младший брат и хотел пойти в хрустальный дворец, да не было у него монеты для разделения воды.

Так ни с чем и остался жадный младший брат.

Кусок золота

Жили два брата. Старший был жадным, заставлял младшего работать наравне со взрослыми и упрекал за каждую горсть риса.

Младший терпел, терпел и ушел куда глаза глядят. Стал собирать хворост, продавал его и жил этим.

У дороги, по которой он каждый день ходил в лес, лежал большой камень. Здесь юноша сбрасывал со спины тяжелую вязанку хвороста и отдыхал.

Однажды камень сказал ему:

— Ой, паренек, ты всегда давишь меня. Кто ты такой?

Юноша обрадовался человеческой речи и рассказал камню о себе.

— Ты честный человек, — сказал камень. — Возьми из моего рта кусок золота.

В камне открылась расщелина, юноша взял золото, поклонился камню и быстро пошел домой. В тот же день он купил себе мотыгу, серп и новую одежду.

Однажды пришел к нему старший брат и загорелся завистью.

— Откуда у тебя все это? — спросил он. — Как это ты быстро нажил?

Младший рассказал, как ему досталось золото. Заторопился старший брат домой. Нашел он веревку в сарае, взял топор и отправился в горы за хворостом. Сделал большую вязанку и пошел дорогой, по которой всегда ходил его младший брат. Дойдя до камня, он положил хворост и сел на камень.

— Вот какой ты человек, — услышал он чей-то голос. — Несколько дней назад ты взял у меня кусок золота. Зачем же ты опять собираешь хворост?

— Несколько дней назад золото взял не я. Мне живется тоже очень плохо, и я собираю хворост.

— Возьми же и ты кусок золота у меня изо рта.

Богач обрадовался и засунул в расщелину обе руки. Ему казалось, что одной рукой он возьмет мало. Но камень сразу же закрыл рот — и руки оказались крепко зажатыми в расщелине. Как ни старался старший брат, не мог их вытащить.

Вот что бывает с богатыми и жадными людьми.

Умный попугай

Жил когда-то молодой продавец бобового сыра. Все звали его Доу-фу Сань-лан (доу-фу — это бобовый сыр, а сань-лан — третий сын). Отец его умер, мать от горя заболела и несколько лет не поднималась с кана.

Жили они бедно. Сань-лан ночью делал бобовый сыр, а днем его продавал. На вырученные деньги покупал рис и дрова.

Однажды ночью, когда юноша работал, в фанзу вбежала соседская кошка с черным попугаем в зубах.

Кошка прыгнула на окно, положила перед собой измученного попугая и стала забавляться с ним.

Доу-фу Сань-лан тихо подкрался к окну, схватил кошку и выбросил ее на улицу. Попугай лежал со сломанными крыльями и еле-еле дышал. Парень напоил его, дал сыру, положил на свою постель, а вечером накормил птицу рисом.

Прошло несколько дней, попугай поправился.

Однажды парень услышал, как кто-то его позвал:

— Сань-лан, Сань-лан!

Он подошел к постели матери, но мать спала. Сань-лан удивился: «Кто бы это мог быть?» Вдруг он снова услышал:

— Сань-лан, Сань-лан!

Оказалось, это говорил попугай. Юноша взял его в руки.

— Сань-лан, Сань-лан, — громко произнес попугай. Потом он расправил крылья, облетел фанзу и снова сел на ладонь юноши. Глаза у попугая сияли, как будто он хотел сказать: «Видишь, я опять могу летать».

Проснулась мать. Заметив, что сын играет с попугаем, она недовольно заворчала.

— Мама, попугай умеет говорить, послушай.

На этот раз попугай уже не звал Сань-лана, а сказал:

— Мама!

Стали они жить втроем. Днем Сань-лан выпускал попугая из дому, и тот свободно летал. А вечером, когда Сань-лан возвращался домой, прилетал и попугай. Он научился произносить много слов, и это радовало мать и сына.

Однажды вечером попугай сидел на кане и слушал разговор старухи и парня.

— Сань-лан, — говорила мать, — сегодня к нам приходили приказные за налогом — надо платить.

— Где же взять деньги? — сокрушался сын.

— Возьми у кого-нибудь взаймы.

— Кто же захочет одолжить деньги бедняку?

Мать подумала и сказала:

— Тогда продай попугая, за него дадут немало денег.

— Нет, мама, я не продам попугая.

— Скажи, Сань-лан, у кого из бедняков был когда-нибудь говорящий попугай?

— Не говори, мама, не продам я его.

Мать тяжело вздохнула и ничего больше не сказала.

А ночью, когда мать и сын крепко уснули, попугай вылетел в окно. Долго он летал под яркими звездами. Залетел в большой сад, где стоял богатый дом. В открытое окно попугай увидел толстого человека, сидевшего за столом перед горящей свечой. Он считал золотые монеты и столбики золота уносил в дальние покои. Когда богач вышел, попугай влетел в окно, схватил клювом золотую монету и улетел.

Сань-лан проснулся еще затемно, откинул одеяло. Вдруг что-то звякнуло: он нагнулся и увидел на полу золотую монету.

— Это настоящее золото, — обрадовался Сань-лан. — Мама, проснись, посмотри, что у меня в руках.

Мать посмотрела и не поверила своим глазам.

Через пять дней попугай опять стащил у богача золотую монету.

Пропажа золота разгневала богача, он сообщил об этом уездному начальнику.

Прилетел опять попугай за золотом и только хотел схватить монету, как окно вдруг закрылось и его поймали.

Попугая принесли к начальнику уезда и стали судить.

— Это ты украл у помещика золото? — спросил уездный начальник попугая, сидевшего перед ним на полу.

— Да, я, — ответил попугай.

— Как тебя зовут?

— Багэ.

— Дайте этому Багэ сто ударов палками.

— Господин, это же птица, попугай, — засмеялись приказные.

— Тогда вырвите у него все перья, — закричал в злобе начальник.

Приказные бросились к попугаю, чтобы исполнить приказание, но помещик остановил их.

— Его перья не заменят мне потерянного золота, — сказал он. — Попугай, куда ты спрятал золотые монеты?

— Не знаю, не знаю, — ответил попугай.

— Тебя посылали ко мне? — спросил помещик.

— Не знаю, не знаю!

Тогда помещик подошел к начальнику и что-то тихо сказал ему на ухо.

Начальник распорядился, и приказные выпустили птицу.

Попугай полетел, но не вернулся домой, сел на плантации сахарного тростника. Приказные не спускали с него глаз, и вскоре на плантацию прибежал помещик со своими слугами. Они срубили весь сахарный тростник, ища золото. Попугай перелетел на другую плантацию. Помещик и слуги срубили и там весь тростник. А попугай все перелетал с одной плантации на другую.

Через несколько дней попугай вернулся к Доу-фу Сань-лану. Парень обрадовался птице.

И опять попугай подслушал разговор матери с сыном.

— Сань-лан, — сказала мать, — с тех пор, как птица принесла нам золото, нам не нужно больше беспокоиться о пище и одежде, но нет у нас полного счастья.

— Чем ты недовольна, мама?

— Меня разбил паралич, и я лежу неподвижно. Как было бы хорошо, если бы кто-нибудь мог присматривать за мной.

— Я найду для тебя человека, — сказал Сань-лан.

— Как можешь ты так говорить! У каждого человека есть свои родители.

— Тогда я не буду продавать бобовый сыр и стану за тобой присматривать.

— Глупый, ты меня не понимаешь. Я думаю, что тебе пора жениться.

— Кто пойдет за меня замуж? Мы же бедные люди.

Когда они уснули, попугай вылетел из фанзы. Летел, летел и прилетел в сад начальника уезда. У окна, о чем-то задумавшись, сидела дочь начальника, в руках она держала золотую приколку для волос. Потом она положила приколку на стол и легла спать. Попугай влетел в комнату, схватил в клюв приколку и улетел домой.

Утром, не найдя любимую золотую приколку, дочь начальника так запечалилась, что заболела и слегла в постель.

Начальник уезда очень любил свою дочь. Он обыскал все в доме, но приколки не нашел. Тогда он решил пойти в храм и спросить Бога города, где искать золотую приколку.

Узнав об этом, попугай тоже полетел в храм и сел на головной убор божества.

Свершив молитву, начальник жалобно спросил:

— Бог города, скажи, где моя дочь потеряла свою любимую приколку? Как вылечить мою дочь?

— Ты молишься не от всей души, — услышал он голос.

Начальник стал на колени и беспрерывно кланялся.

— Спаси мою дочь, Бог города. Я готов сделать все.

— Сбрей усы, — приказал голос.

Стыдно было начальнику перед своими подчиненными терять усы, но он их сбрил.

— Выдай дочь замуж, — продолжал тот же голос.

— За кого же? — спросил начальник.

— За Доу-фу Сань-лана, — ответил голос.

— Есть такой человек, — сказали приказные.

Начальник поклонился Богу города со словами:

— Я выдам дочь за Доу-фу Сань-лана, — и смиренно вышел из храма.

А попугай полетел к Доу-фу Сань-лану и рассказал ему обо всем. Парень не поверил. Он давно любил дочь начальника, но считал ее недоступной. Тут ввели в фанзу больную дочь начальника уезда. Увидев в руках Доу-фу Сань-лана свою золотую приколку, она сразу же выздоровела.

В тот же день они поженились.

Каменный лев открыл рот

Давно когда-то жил батрак Чэн Э-эр со своей старой матерью. Отец умер, когда Э-эру исполнилось только три года. Были они бедны, арендовали у помещика Чжоу Бань-чэна три му земли, выращивали на ней арбузы, продавали их, этим и жили.

Чэн Э-эр был парнем трудолюбивым, с раннего утра до позднего вечера работал он на поле, и никто, кроме него, не умел выращивать таких больших сладких арбузов. Оттого все его звали Арбузный Э-эр.

Однажды на поле Чэн Э-эра выросли арбузы величиной с таз. Собирая их, парень захотел пить. Только вздумал он разрезать арбуз и утолить жажду, как мать остановила его:

— Ты разве забыл старое правило? Сначала отнеси помещику сто цзиней арбузов, потом попробуешь сам.

Пришлось Чэн Э-эру нести сперва арбузы помещику.

Чжоу Бань-чэн был самым богатым помещиком в округе. Страшновато было парню заходить в нарядные ворота. Но ничего не поделаешь. Чжоу Бань-чэна не оказалось дома, и Чэн Э-эр собрался уходить, как вдруг его кто-то окликнул:

— Не спеши, Арбузный Э-эр! Войди сюда, нашей барышне захотелось арбузов.

Служанка проводила его через несколько калиток в большой сад. Э-эр снял с плеч корзины и стал выкладывать на землю арбузы.

— Сяо Цуй, — обратился кто-то к служанке, — дай мне попробовать этих арбузов.

Э-эр обернулся и увидел девушку невиданной красоты. Он засмотрелся на нее, арбуз выпал из рук и разбился.

— Что ты, парень! — закричала служанка. — Испугаешь барышню!

Но девушка, улыбаясь, стала есть арбузы.

— Не обижай его, Сяо Цуй, — сказала она, — арбузы очень сладкие. Спроси, сколько они стоят?

Чэн Э-эр замахал руками:

— Нисколько, нисколько!

— Почему нисколько? Чем же ты будешь жить? — И девушка подала парню один юань.

Что же это? — удивился Чэн Э-эр. Он принес арбузы в уплату за пользование землей помещика, а ему деньги дали. Никогда этого прежде не было. Помещик, бывало, примет плату да еще обругает, как ему захочется.

Вернулся Чэн Э-эр домой, но девушку забыть не мог, всюду ему слышался ее смех и звонкий голос.

Загрустил Чэн Э-эр. Дни и ночи думал о девушке, не хотел ни есть, ни пить. Ослаб совсем и заболел.

— Милый мой сынок, — плакала мать, — скажи, отчего ты так тоскуешь?

Не сдержался Чэн Э-эр, видя материнские слезы, и рассказал ей о том, как любит дочь помещика.

— Мама, попроси соседку — тетушку Ши пойти свахой, — сказал Э-эр.

— Сынок, что ты задумал? В своем ли ты уме? Разве дочь богача выйдет за тебя замуж?

Однако тяжело было матери смотреть на больного сына, и она пошла с ним к соседке, стала ее упрашивать пойти сосватать дочь Чжоу Бань-чэна.

— Не проси лучше! Не пойду! Подумать только, бедняк захотел взять себе в жены дочь богача! Меня выгонят и засмеют.

— Дорогая тетя, пойдите, — просил Э-эр.

— Ну, что ж, попробую, — наконец согласилась тетушка Ши.

Чжоу Бань-чэн, узнав, что Арбузный Э-эр хочет жениться на его дочери, рассердился, даже усы его поднялись торчком.

— Бедняк из бедняков захотел жениться на моей дочери! Скажите ему, что моя дочь станет его женой, когда жаба добудет себе мясо лебедя. Я соглашусь выдать свою дочь за Чэн Э-эра, если он найдет и принесет мне жемчуг, светящийся ночью, и золотого воробья.

Тетушка Ши вернулась и все рассказала Чэн Э-эру. Юноша обрадовался и, почувствовав в себе силы, встал с кана.

— Мама, собери меня в дорогу.

— Сынок, где ты найдешь эти сокровища? Лучше женись на другой девушке.

— Не беспокойся, мама, я найду их, если только они существуют, — сказал парень и тут же простился с матерью.

Шел Чэн Э-эр и думал: «Где же взять жемчуг, светящийся ночью?» И вспомнил, старики говорили, что жемчуг находится в море, у Бога дождя. Пришел он к морю и начал чашкой переливать воду. Переливал, не переставая, целых полтора года. Его заметили слуги Бога дождя — раки и крабы.

— Зачем ты каждый день переливаешь воду? — спросили они.

— Я хочу вылить всю воду из моря и взять у Бога дождя жемчуг, светящийся ночью.

— Ты с ума сошел, — захохотали раки и крабы. — Море такое огромное и глубокое, разве ты сможешь перелить из него всю воду?

— Почему же не смогу, если я буду переливать непрерывно каждый день? В конце концов настанет день, когда передо мной появится морское дно.

Раки и крабы, услышав такие слова, заторопились к Богу дождя и доложили ему обо всем.

— Что же делать? — закричал Бог дождя. — Как мы будем жить, если из моря вычерпают всю воду?

— Бог дождя, послушай совета твоего управляющего, — сказала каракатица. — Арбузный Э-эр хочет взять у нас жемчуг, светящийся ночью. Дадим ему несколько жемчужин, и он перестанет выливать из моря воду, мы сможем жить спокойно, как жили раньше.

Бог дождя послушался каракатицу и послал с крабами Чэн Э-эру несколько жемчужин.

Теперь у Чэн Э-эра не было только золотого воробья. Где же его найти? Долго он расспрашивал об этом у людей, и кто-то сказал, что золотой воробей живет далеко на востоке, на вершине горы, к которой идти надо полтора года. На той горе растет особняком высокая сосна, на ней-то и живет золотой воробей.

Долго искал Чэн Э-эр, много горных вершин исходил; люди уговаривали его вернуться домой.

— Нет, — отвечал Э-эр, — буду ходить десять лет и шесть месяцев, если придется — умру, но Золотой воробей будет в моих руках.

Однажды вечером Чэн Э-эр собирался заночевать под сосной, прилег и вдруг услышал, как попугай сказал:

— Здравствуйте, брат Золотой воробей. Давно вас не видел. Как поживаете?

Э-эр быстро поднялся и увидел на сосне Золотого воробья. Парень хотел схватить птицу, но воробей вспорхнул и полетел. Э-эр бежал, не терял его из виду. Куда воробей, туда и он. Гнался за ним сорок дней. Усталый и обессилевший воробей подлетел к канцелярии уездного начальника и спрятался от Э-эра во рту каменного льва, стоявшего у ворот. Чэн Э-эр сунул руку в рот льва и поймал Золотого воробья.

Парень очень обрадовался, хотел вынуть руку с воробьем, по рот льва неожиданно закрылся. Золотой воробей был неоценимым сокровищем: все неживое, к чему он прикасался, становилось живым. Как ни старался Э-эр вынуть руку, ему это не удавалось. Минули сутки, у парня уже не стало сил, и он передал через людей, чтоб пришла мать.

Когда она пришла, Э-эр сказал:

— Мама, я нашел жемчуг и Золотого воробья, но видишь, меня держит лев. Может, я умру здесь. Скажи дочери Чжоу Бань-чэна, что я хочу проститься с ней и своими руками передать жемчуг, светящийся ночью.

Мать горько заплакала и пошла выполнять волю сына.

Чжоу Бань-чэн обрадовался, когда узнал, что Э-эр скоро умрет, но сильно разгневался, услышав, что парень желает проститься с его дочерью.

— Этого я не допущу. Если узнают, что моя дочь прощалась с этим бедняком, на ней никто не женится.

— Чэн Э-эр хотел своими руками передать жемчуг, светящийся ночью, — сказала мать Э-эра.

Чжоу Бань-чэн подскочил, как ужаленный. «Жемчуг, светящийся ночью? Это же великое сокровище, — подумал он. — Если не пойдет дочь, то жемчуг попадет в чужие руки». И велел дочери пойти к Э-эру.

— Получишь жемчуг и сразу же возвращайся домой.

Пришла девушка к воротам и увидела измученного Чэн Э-эра, на него жалко было смотреть. «Это я виновата», — подумала девушка и заплакала: она его тоже любила.

— Э-эр, ты страдаешь из-за меня. Я виновата во всем.

— Возьмите на память жемчуг в моем кармане, — сказав Э-эр. — И разрешите мне поцеловать вашу руку. Это мое единственное желание. Мне легче будет умереть.

Девушка смутилась. Как можно дать руку для поцелуя мужчине на улице?

— Я три года искал эти сокровища и должен умереть, вы не хотите разрешить мне поцеловать вашу руку.

Еще больше смутилась девушка и протянула руку.

Каменный лев, никогда не видевший, чтобы мужчина целовал руку женщине, захохотал, широко открыв рот. Э-эр выхватил руку с Золотым воробьем и вместе с девушкой быстро ушел.

Чжоу Бань-чэн глазам своим не поверил, когда увидел перед собой дочь с Чэн Э-эром. Разозлился, но подумал, что жемчуг, светящийся ночью, и Золотой воробей — сокровищ редкие и бесценные, да к тому еще Э-эр при людях поцеловал руку дочери. Что после этого поделаешь? Надо соглашаться.

Так бедняк и дочь богача стали мужем и женой и жили счастливо всю жизнь.

Волшебный кнут

Сяо Вану было пятнадцать лет, когда он вместе со своим дедом ушел от голода из родной деревни. Дедушке не исполнилось еще и шестидесяти лет, но он был уже дряхлым стариком. Это оттого, что всю жизнь работал, не разгибая спины, и никогда не ел досыта.

В пути у дедушки закружилась голова, он упал и сильно расшибся. Не прошло и нескольких дней, как дедушка умер. У Сяо Вана не было денег похоронить его. Крестьяне тоже не могли ничем помочь. Тогда мальчик пошел к богачу Чен Да-ху и долго просил его одолжить денег на похороны. Богач согласился, наконец, дать три связки мелких монет, но с условием, что за это Сяо Ван будет работать у него три года.

Стал Сяо Ван пасти у богача овец.

Однажды, когда он шел за стадом, из лесу выбежал волк и схватил овцу. Сяо долго гнался за ним, но напрасно. Приближалась ночь, и ничего не оставалось делать, как возвращаться со стадом домой.

Чен Да-ху проверил стадо и, не досчитавшись одной овцы, накинулся с кулаками на Сяо Вана, избил его и, не глядя на ночь, заставил идти искать овцу.

Сяо хорошо знал, что овцу волк давно уже съел, но все-таки поплелся в горы.

Светила луна, вокруг было тихо, и он не заметил, как очутился в горах. При лунном свете Сяо Ван увидел старика, с посохом в руке идущего по узкому мостику через реку. Старик вдруг поскользнулся и упал в воду. Сяо Ван бросился на помощь и спас его.

Отдохнул немного старик и спросил Сяо:

— Как ты очутился в горах в такую позднюю пору?

Удрученный Сяо Ван рассказал старику обо всем, что с ним случилось.

— Если ты храбрый, — сказал старик, — то пойди на восток, за тысячу ли отсюда. На звериной горе ты найдешь много драгоценных вещей. Возьми одну из них, она принесет большую пользу не только тебе, но и другим беднякам. Только знай — там много диких зверей и человеку пройти очень трудно.

Сяо Ван подумал: «Если это может быть полезно и мне и другим людям, почему же не пойти?»

И он ответил:

— Чего мне бояться? Я сразу же и пойду.

Сяо Ван направился к звериной горе. Дошел он до нее через много-много дней. Кругом росли высокие деревья, а в горах слышался вой зверей. «Как же взобраться на гору? — подумал Сяо Ван. — Залезу сначала на дерево и осмотрюсь». Только успел он залезть на дерево, как услышал внизу громкий рев тигра.

Вскоре показались звери: впереди большой тигр, за ним, вытянувшись в длинный ряд, медведь, волк, обезьяна, лисица. Звери уселись на полянке, недалеко от дерева, на которое залез Сяо, и ему было все слышно и видно.

Тигр, громко рыча, сказал:

— Обезьяна, пойди в пещеру и принеси волшебный кнут.

Обезьяна вскочила, побежала в каменную пещеру и принесла кнут. Тигр взял его в лапы, ударил о землю и сказал:

— Вина сюда! Закуски сюда!

И в тот же миг на поляне появилось вино и разные закуски. Звери принялись есть и пить. От вина все развеселились. Лисица пела, а обезьяна прыгала и кривлялась.

Когда звери наелись и вволю напились вина, обезьяна отнесла кнут в пещеру.

Сяо Ван подумал: «Если бы я смог достать волшебный кнут, мне бы не пришлось больше думать о пище. Я никогда в жизни не наедался досыта».

Подождав, когда звери уйдут, Сяо Ван слез с дерева и крадучись пошел в пещеру. На стенах пещеры были развешаны ножи, мечи, ружья и много других вещей. Одни из них ярко блестели и переливались серебром, другие — золотом. Не было только волшебного кнута.

Сяо пошел дальше и увидел сундук, в нем-то и лежал кнут. Схватил Сяо Ван кнут и скорей бежать. Но не успел он сделать и нескольких шагов, как сзади услышал топот. Сяо подумал, что за ним гонится зверь, но, когда обернулся, увидел красивую стройную лошадь.

«Почему бы не вернуться домой на этой лошади?» — подумал Сяо. Но лошадь была дикая. Когда он подошел немного ближе, лошадь бросилась на него. Сяо испугался и быстро забрался на дерево. Лошадь стала бегать вокруг дерева и громко ржать. Сяо Ван прыгнул ей на спину, уцепился за гриву, и лошадь вдруг сделалась послушной.

Это была необыкновенная лошадь! Она мчалась, как мчатся облака в сильную бурю. Не успело подняться солнце, Сяо Ван был уже в своей деревне.

У ворот стоял богатый Чен Да-ху. Увидев всадника, он решил, что это важный чиновник, и бросился со всех ног его встречать. Когда Сяо подъехал к воротам, богач узнал мальчика.

— Это ты, Сяо Ван? — спросил богач. — Как мы все беспокоились, наконец-то ты приехал.

Соседи выбежали из своих фанз и окружили Сяо. — Друзья, — сказал Сяо Ван, — с сегодняшнего дня мы больше не будем голодать.

Сяо пошел на площадь, взмахнул кнутом и сказал:

— Кушанья сюда!

И сразу же появилось шесть столов с разной пищей. За едой Сяо Ван рассказал односельчанам, как ему удалось стать кнут.

— Есть теперь у нас это чудо — волшебный кнут, — сказал Сяо, — но мы должны по-прежнему усердно трудиться.

Все крестьяне одобряли слова юноши и радовались нежданному счастью.

Завистливый и жадный Чен Да-ху, узнав про волшебный кнут, ходил за Сяо и все спрашивал, где достать такой кнут. Сяо рассказал ему о пещере, где много волшебных вещей.

И подумал тогда богач: «Если я достану все эти вещи, я буду самым богатым на земле».

Чен Да-ху отправился к звериной горе и дошел до нее через много-много дней. Сначала он залез на дерево, чтобы осмотреться. Вдруг он услышал громкое рычание тигра, потом явились звери и уселись на лужайке в кружок.

Тигр посмотрел на зверей и сердито сказал:

— Мы уже давно не ели вкусной пищи и не пили вина. Обезьяна, пойди принеси кнут.

Обезьяна побежала в пещеру, но тут же вернулась.

— Кто-то украл наш волшебный кнут! — закричала она. Звери кинулись в пещеру. Искали, искали кнут, нигде не нашли.

— Может, вор не успел еще далеко уйти, — сказала лисица. — Давайте догоним его и разорвем на части.

У обезьяны самые зоркие глаза, посмотрела она кругом и увидела на дереве человека.

Звери стащили богача с дерева и съели его.

Семь сестер

Однажды в темную осеннюю ночь семь шакалов надели одежду молодых парней и спустились с гор в поисках пищи.

В доме на краю деревни шакалы увидели семь девушек-сестер за прялками. У зверей разгорелись глаза, задумали они съесть девушек, постучали в дверь.

— Пустите нас переночевать, — сказал старший шакал, — мы идем покупать коров и сбились с дороги.

— У нас в доме нет мужчин, нам неудобно принять вас, — ответили девушки. — Пойдите постучите к кому-нибудь другому.

— Мы не останемся ночевать, только отдохнем немного, — просили шакалы.

Сестры открыли дверь, и гости зашли в дом.

Старшая сестра поставила гостям табуретки, но, увидев, что у них торчат хвосты, в страхе убежала, ничего не сказав сестрам.

Вторая сестра, подавая гостям воду, увидела у них на руках густые волосы и тоже молча убежала.

Третья сестра принесла гостям таз с водой помыть ноги и увидела на их ногах шерсть. Она испугалась и убежала, никому ничего не сказав.

Четвертая сестра подала гостям лепешки и заметила у них звериные когти.

Девушка хотела бежать, но ноги не слушались, хотела крикнуть, но не осмелилась и села за прялку.

Шакалы ели лепешки, пили воду.

Печально жужжали веретена, напоминая тихий женский плач.

Четвертая сестра, заливаясь слезами, шепотом сказала пятой, шестой и седьмой сестрам:

— Это шакалы в мужской одежде. Они могут съесть нас.

Сестры заплакали от страха. Самая младшая сказала шестой сестре:

— Ты меня старше, придумай что-нибудь, чтоб спасти нас.

Шестая сестра думала, думала, но ничего не могла придумать и обратилась к пятой сестре:

— Ты старше меня, может, ты придумаешь, как нас спасти.

Но и пятая сестра ничего не могла придумать и сказала четвертой:

— Ты всех нас старше, ты должна придумать, как нам спастись.

Четвертая сестра хорошо понимала, что нужно быстрее что-то придумать.

— Наши старшие сестры, — сказала она, — заботились только о себе, они убежали, даже не предупредив нас. Сейчас мы вместе должны найти выход. Если мы будем думать каждая о себе — шакалы съедят нас.

По-прежнему жужжали веретена, но теперь их жужжание не напоминало плача.

Четвертая сестра придумала как спастись.

Она встала и сказала гостям:

— Нам пора ложиться спать, а вы все не уходите.

— Еще рано, — ответили шакалы. — Как вы можете лечь спать, если ваши старшие сестры еще не вернулись? Мы согреемся немного и уйдем.

— Хорошо, — сказала четвертая сестра. — Я пойду за дровами. У большого огня вы быстрее согреетесь.

Прошло некоторое время, и послышался ее голос:

— Сестренки, мне одной не поднять эти тяжелые дрова, скорее помогите.

Все три сестры поднялись на чердак, где были дрова.

Шакалы съели лепешки, выпили воду, сели вокруг горящего очага и стали поджидать сестер.

Ждали долго, но сестры не появлялись. Когда терпение у шакалов кончилось, они решили подняться наверх.

Первым полез на чердак старший шакал. Он не вернулся. За ним полез второй и тоже не вернулся. Полез наверх третий, но и он не вернулся.

Остальные четыре шакала в недоумении смотрели друг на друга, не понимая, что же могло случиться. Они больше не хотели поодиночке взбираться наверх. Схватившись за хвосты друг друга, они стали карабкаться на чердак. Четвертый шакал, поднявшись, успел только заметить девушку с окровавленным топором. Получив страшный удар по голове, он скатился, увлекая за собой других шакалов. Шакалы завыли от боли и один за другим выскочили на улицу. Тогда сестры спустились и быстро закрыли дверь на запор.

Поняли шакалы, что их обманули, и стали ломиться в фанзу. Но дверь была крепкая, и они ничего не могли сделать.

Сели сестры снова за прялки, завертелись веретена, жужжание их теперь походило на веселый смех.

Шакал, у которого топором была разбита голова, сдох. Остальные три шакала пытались с черного хода забраться к сестрам и съестьих. Но и там дверь была закрыта на железный засов. Вдруг пятый шакал увидел высунувшееся из каменной кадки ухо. Он подбежал и откусил его. Это было ухо старшей сестры, которая первая спряталась.

Шестой шакал, бегая от двери к двери, увидел свесившуюся с дерева ногу. Он подскочил, откусил палец и унес его словно кокон в зубах. Это был палец второй сестры. Дрожа от страха, она не заметила, как низко спустила с дерева ногу.

Седьмой шакал заметил в крапиве, недалеко от фанзы, руку третьей сестры. Он подбежал и откусил большой палец.

Так были наказаны три старшие трусливые сестры, думавшие только о себе.

А четыре младшие сестры, действуя сообща, спаслись да еще получили по шкуре шакала.

Золотой ключ

Давным-давно на высокой, недоступной горе росла могучая сосна. На той сосне висел золотой ключ, переливаясь всеми цветами радуги. В народе говорили, что тот, кто достанет этот ключ, откроет в горе несметные сокровища, избавит бедняков от нужды.

В семье крестьянина Синь было три сына. Старшего звали Синь Цэ, среднего — Синь Мань и младшего — Синь Хэн. Братья знали про этот ключ, и каждый хотел его достать.

Однажды старший брат Синь Цэ надел обувь для восхождения на гору, взял пищу и отправился к высокой горе.

Подойдя к подножию ее, Синь Цэ увидел, что вершина уходит высоко в облака. Подумал он об опасностях, которые ему могут встретиться. Ноги у него обмякли, язык присох к гортани: «Мама моя, как высока и как обрывиста эта гора, сколько на ней острых камней! Не забраться мне на ее вершину. А если даже и заберусь, возьму ключ, — что от этого толку? Все равно не одному только мне достанутся сокровища. Почему же я должен тратить свои силы?»

Синь Цэ тяжело вздохнул и пошел обратно.

Наследующий день второй брат — Синь Мань — надел обувь для восхождения на гору и пошел добывать золотой ключ.

Пришел он к подножию горы, поднял голову и увидел крутые скалы, острые камни. Но не испугался Синь Мань, а рассмеялся:

— Я думал, что эта гора опаснее. Подняться на ее вершину для меня не составит труда.

И стал карабкаться на гору. Долго он лез, содрал себе всю кожу с рук и ног. Долез до середины горы и посмотрел вниз. Фанзы родной деревни казались птичьими гнездами, лес — не выше травы, а река была похожа на узкую ленту.

«Как высоко я забрался! — удивился Синь Мань. — Отдохну немного и полезу дальше». Лег Синь Мань на камень и крепко уснул. Во сне он не помнил, где находится, повернулся неловко и покатился вниз. Хорошо, что упал на мягкую землю и не разбился. Подниматься вверх уже не стал и вернулся домой.

Третий брат — Синь Хэн — надел обувь для восхождения на гору, взял еду, заткнул за пояс топор и отправился за ключом.

Подойдя к горе, он увидел, как она обрывиста, как много на ней острых камней, но, не задумываясь, стал подниматься на вершину.

Долго и упорно лез Синь Хэн. Добрался до середины горы, остановился, вытер пот с лица и полез выше.

Порвал одежду Синь Хэн, кровь запеклась на исцарапанных руках и ногах. Наконец добрался до вершины и увидел высокую зеленую сосну, а на ней ключ, переливающийся золотыми лучами.

Снял Синь Хэн ключ, спустился к подножию и открыл гору с сокровищами.

Люди брали эти сокровища, и бедность покидала их жилища.

Это произошло в давние-давние времена.

Но до сих пор люди не забыли имя смелого Синь Хэна.

Прохладный ветерок

Когда-то давным-давно жил богатый: помещик. Он много ел, пил, веселился и был толстый-претолстый.

Когда летом нестерпимо пекло солнце, толстяк лежал в темной прохладной комнате и слуга обмахивал его веером.

Если слуга начинал сильно махать, помещику становилось холодно, а если махал тише — толстяку казалось, что он не перенесет жары. С бедного слуги пот катился градом, но не мог он угодить своему хозяину.

— Недотепа, — говорил помещик, — не можешь доставить мне удовольствие.

Слуга разозлился и, показывая помещику в окно, сказал:

— Встань и посмотри на крестьян, которые работают под горячими лучами солнца. А ты лежишь в комнате, и тебе кажется жарко. Неужели тебе жарче, чем им под палящим солнцем?

Толстяк еле поднялся с циновки, подошел к окну, посмотрел.

— Крестьянам не жарко, — сказал он.

— Откуда ты знаешь, что им не жарко?

— Они взмахивают своими большими мотыгами и делают ветер, — ответил помещик. — Им даже холодно.

Слуга подумал: «Подожди, подвернется случай, я заставлю тебя поднять прохладный ветер».

Через несколько дней в городе открылась ярмарка. Помещик решил туда поехать и долго раздумывал, как лучше отправиться — на лошади или в паланкине. Слуга, сообразив, что предоставляется возможность проучить помещика, посоветовал ехать на лошади.

— На лошади ехать прохладнее, — сказал слуга. — Я оседлаю тебе лучшего коня.

Помещик взобрался на лошадь, слуга взял ее под уздцы, и они отправились на ярмарку.

День был очень жаркий. От знойного солнца оба обливались потом. Изнемогая от жары, помещик сказал:

— Я больше не могу. Укроемся под каким-нибудь деревом.

Но во всех четырех направлениях не видно было ни одного кустика.

— Ты разве не видишь, что поблизости нет деревьев? — сказал слуга. — Проедем еще несколько ли, а там посмотрим.

Слуга быстро шагал, держа в руке повод. Помещик задыхался и несколько раз падал. Наконец они увидели у дороги одинокое деревцо. Помещик полуживой сполз с лошади и растянулся на земле. Он дышал, как загнанный конь.

Прошло много времени, прежде чем толстяк пришел в себя.

— Иди скорей, приведи ко мне врача! — закричал он.

— Есть другой выход, — сказал слуга и побежал в поле. Там у крестьян он взял мотыгу и вернулся.

— Почтенный, — обратился он к помещику, — я занял для тебя хорошую вещь, она поднимет ветер. Вставай, пойдем со мной в поле.

Помещик поднял голову и стал браниться.

— Ах, ты, нищий! Ты хочешь моей смерти. Вернемся домой — там я сведу с тобой счеты.

— Но ты же сам говорил, — возразил слуга, — что, работая, крестьяне мотыгами поднимают прохладный ветерок. Я хотел только одного — чтобы тебе было прохладно. Разве не так?

Живодер Чжао

На правом берегу реки Циншуйхэ жил помещик по прозвищу Чжао-Живодер. Был он жадным, бесчестным, всегда обманывал своих батраков.

Приближалось время весенних полевых работ, но к Чжао-Живодеру никто не приходил наниматься на работу. Он стал беспокоиться. Но, подумав, нашел выход. На ленточке красной бумаги он написал: «За работу плачу больше других — тридцать лянов серебра», — и повесил бумагу на свои ворота. «Кто-нибудь да придет, — думал Живодер, — вот тогда он у меня и попляшет».

Бедняк Да-ху жил на левом берегу Циншуйхэ, все его знали как хорошего работника. Продав дрова, бедняк возвращался домой. На воротах Чжао-Живодера он увидел красную бумагу.

Дома Да-ху стал советоваться с младшим братом Эр-ху — идти ли ему работать к Живодеру Чжао. Брат уговаривал не ходить.

— Никогда не поверю в добрые намерения Живодера Чжао, — говорил Эр-ху. — Он же славится тем, что сдирает с батраков десять шкур.

— Но на бумаге ясно написано, — отвечал Да-ху, — «Жалование тридцать лянов серебра». Не думаю, чтоб он обманул и заплатил меньше.

И Да-ху пошел к Живодеру Чжао.

— Мы заключим с тобой договор, — сказал помещик. — Если ты не выполнишь какого-либо моего поручения, я из твоего жалования удержу десять лянов серебра.

Да-ху, не подумав, согласился.

— Я старый хлебороб. Какое же может быть поручение, которого я бы не выполнил!

Да-ху начал работать, не разгибая спины. Он уже проработал несколько месяцев, вдруг к нему подошел Живодер Чжао и велел большой кувшин вставить в маленький, а в другой раз приказал просушить на солнце полы (в китайском деревне в прошлом даже в помещичьих домах полы были земляные). Эти поручения Да-ху не мог выполнить, и Живодер высчитал у него из жалования двадцать лянов серебра.

В конце года Да-ху пришел к помещику за расчетом. Живодер Чжао спросил его:

— Скажи, сколько весит моя голова?

Да-ху не мог ответить. Тогда Живодер Чжао удержал последние десять лянов.

За целый год тяжелого труда Да-ху не получил ни одного гроша.

Злой вернулся бедняк домой, и все рассказал брату.

— Не горюй, — спокойно сказал Эр-ху. — На будущий год я пойду к нему работать, уж я отыграюсь на Живодере за твои деньги.

Под Новый год помещик снова наклеил на ворота красную бумагу.

Эр-ху, перекинув через плечо свои пожитки, отправился наниматься.

Не успел он открыть ворота помещичьей усадьбы, как навстречу вышел Живодер Чжао.

— Ты пришел работать?

— Да, — ответил Эр-ху.

Помещик начал говорить ему о своих условиях. Эр-ху закивал головой в знак согласия.

— За каждое невыполненное поручение я буду удерживать из твоего жалования десять лянов, — предупредил помещик.

— Я смогу, все смогу, — перебил его Эр-ху.

Во время весенних полевых работ Эр-ху был занят по горло.

Наступило время цветения персиков. Живодер Чжао захотел пообедать среди цветов. Эр-ху он позвал с собой. На заднем дворе помещик велел Эр-ху большой кувшин вставить в маленький. Батрак подбежал к большому кувшину, схватил его.

Но кто же мог подумать, что он бросит кувшин на каменные плиты?

Раздался сильный треск — и кувшин разлетелся вдребезги.

— Ты рехнулся? — исступленно закричал Живодер Чжао. — Сейчас же заплати мне за кувшин!

— А как по-твоему нужно делать? — спросил Эр-ху. — Разве не так? Покажи мне тогда, как большой кувшин вставить в маленький. — А сам тем временем складывал черепки от большого кувшина в маленький кувшин.

Живодер Чжао молчал. Ему нечего было ответить находчивому батраку.

Настали пасмурные дни, пошли дожди, и в комнатах стало сыро. Эр-ху вернулся с поля, где он пропалывал посевы. Когда показалось солнце, Живодер Чжао дал батраку новое поручение.

— Просуши полы на солнце.

Эр-ху взял лестницу, приставил к дому, поднялся с киркой на крышу и стал ее разбирать. Разбитая черепица с грохотом посыпалась вниз.

— Что ты делаешь? Ты совсем взбесился! — закричал и затопал ногами Живодер Чжао. — Заплати мне за порчу крыши.

— Хозяин, не разобрав крышу, нельзя просушить земляные полы. Покажи, как можно это сделать иначе? — спросил Эр-ху.

— Прекращай работу! Ты прав, прав! — кричал помещик.

Минул год. Эр-ху пришел за деньгами. Живодер Чжао решил и тут сыграть злую шутку.

— Скажи, Эр-ху, сколько весит моя голова? Если не угадаешь, я не дам тебе заработанных денег.

— Три цзиня и шесть лянов, — не задумываясь, ответил Эр-ху.

— А вот и нет. Ровно четыре цзиня, — сказал Живодер Чжао.

Эр-ху быстро повернулся, побежал на кухню и принес нож и весы.

— Ты не веришь, давай тогда взвесим, — предложил он Живодеру Чжао.

— Не смей, не смей, — закричал испуганный помещик. — Положи сию минуту нож. Я отдам тебе твои тридцать лянов серебра.

Живодер Чжао открыл шкаф, трясущимися руками отсчитал тридцать лянов серебра и подал Эр-ху.

— Смотри, больше никого не обманывай, — сказал Эр-ху, — не делай из честных людей дураков, — и, не торопясь, вышел.

Живодер Чжао от злости и досады упал, потеряв сознание.

Рытье могилы

Жил когда-то помещик, который только и думал о том, что его батрак Чан Чун работает мало, а ест много.

Он часто говорил батраку:

— Если кто-то не делает своей работы, пойди и сделай.

Если кто-нибудь не ест приготовленной ему пищи — иди и съешь.

Говорил это помещик для того, чтобы заставить батрака работать больше, а есть меньше.

Приближался праздник осени. Чан Чун, как всегда, работал целый день, а когда подошел вечер, хозяин велел батраку принести воды и постирать белье.

В праздник все пили вино и ели мясо, а Чан Чун — одни кукурузные лепешки. Вдруг он вспомнил, что говорил ему помещик, встал, взял лепешки, что были принесены в дар богу, съел, потом пошел в контору и стал вытирать счетные доски, исписанные мелом. Увидел это помещик и закричал:

— Кто велел тебе стирать с доски?!

— Разве не ты, хозяин, говорил: если кто-то не делает своей работы, — пойди и сделай. Я вижу: никто не вытирает доску — пришел и вытер.

— А кто съел лепешки? — сердито спросил помещик.

— Я, — ответил Чан. — Разве не ты говорил мне: если пищу никто не ест — иди и съешь.

Помещик вытолкал Чан Чуна из конторы.

— Ты дурак! Иди поработай в поле.

— В поле сейчас нечего делать, — ответил Чан Чун.

— Иди, иди, — показал помещик на ворота. — Увидишь, что люди делают, то и ты делай.

Пришел Чан Чун на поле и увидел — у подножия горы люди рыли могилу. Он тоже начал копать могилу на поле помещика.

Вечером, когда взошла луна, помещик вместе со всей семьей отправился гулять. У края своего поля он увидел Чан Чуна, копавшего землю; с лица батрака катился градом пот.

— Что ты делаешь? — спросил помещик.

Чан Чун перестал копать и ответил:

— Я увидел, что люди роют могилу, и тоже стал это делать. Могила для всей твоей почтенной семьи готова.

Помещик позеленел от злости, не мог сказать ни слова.

Живой дьявол

Жил один помещик по прозвищу Хо Янь-ван — Живой дьявол.

Был он очень скупым и жадным. Никто не хотел наниматься к нему в батраки.

Однажды пришел к помещику юноша Лю Лоу-у и сказал:

— Я буду у тебя работать, если ты согласишься на мои четыре условия: первое — я не должен носить легкие гибкие вещи; второе — ты, хозяин, не будешь пользоваться моими вещами; третье — я, слуга, всегда буду ходить сзади тебя — своего хозяина; четвертое — я никогда не должен ходить на женскую половину.

— И это все? — удивился Хо Янь-ван.

— Да, это все, — ответил Лю Лоу-у. — Подпишись под этими условиями, хозяин, и тогда я стану тебе служить.

Хо Янь-ван рассмеялся. «Лучшего и не придумаешь. Гибких и легких вещей у меня нет и в помине, — думал он. — А для чего мне нужны вещи работника? Не нужны. Я хозяин, и кому не ясно, что слуга должен всегда ходить сзади меня. А то, что работник не будет заходить на женскую половину, так от этого мне только будет спокойнее».

Хозяин подписал договор.

В этот же день после обеда Хо Янь-ван велел Лю Лоу-у приготовить тележку, чтоб отвезти его в театр, но Лоу-у отказался.

— Везти тележку, — сказал слуга, — это же тащить на себе легкую, мягкую лямку. Я не буду. Ты разве забыл первое условие нашего договора?

Янь-ван ничего не мог сказать. Он велел слуге взять фонарь и сопровождать его.

Когда кончилось представление, Лю Лоу-у зажег фонарь и последовал за хозяином.

Не видя дороги, Хо Янь-ван приказал слуге идти вперед и светить ему.

— Разве мы не договорились с тобой, что слуга будет всегда ходить сзади хозяина?

Хо Янь-ван затрясся от злости и на ощупь стал продвигаться в темноте.

А тут еще изменилась погода, пошел сильный дождь.

— Ты видишь, что я без зонта, — сказал Хо Янь-ван. — Дай мне твою шляпу. С тобой ничего не случится, если даже промокнешь.

— Хозяин, ты не должен носить вещи работника. Разве забыл второе наше условие?

Хо Янь-вану ничего не оставалось делать, как продолжать путь под проливным дождем. В темноте он много раз падал и ругался. Вывозился в грязи, промок насквозь, но работник не обращал на него никакого внимания.

Вернувшись домой, хозяин стал думать, как бы отомстить слуге. Он приказал вынести лохань с помоями из женской половины.

Лоу-у отказался.

— Мы же с тобой договорились, что я не буду заходить на женскую половину.

Помещик совсем взбесился от злости.

— Сейчас же вынеси лохань! — закричал он что было силы.

Лю Лоу-у ему не ответил. Повернулся и отправился домой.

После этого никто не приходил наниматься к Живому дьяволу, а сам он работать не умел. Проел помещик все свое богатство и пошел по миру.

Кто богаче?

Давным-давно жил богач по прозвищу Тесуаньпань — Железные счеты. Он дрожал за каждую копейку. Было у него четыре дочери и ни одного сына, Дочери-бездельницы любили только сладко поесть да получше принарядиться.

«Четыре мои дочери скоро выйдут замуж, — думал Тесуаньпань, — и останусь я один на белом свете. Каждой дочери надо дать приданое. Ох, много же придется истратить денег!» От этих дум тяжело становилось у него на сердце.

Долго думал Тесуаньпань, как сохранить свое богатство, и решил, что надо зятьев принять в свой дом.

«А за кого же выдать дочерей? Сыновья богатых родителей не пойдут в дом тестя. Лучше выбрать мужей из бедняков, которые умеют хорошо работать. Это гораздо выгоднее, чем держать батраков. И дочерям приданого не надо давать».

Тесуаньпань присмотрел четырех сыновей из семьи Чжао Лао-да. Они выросли здоровыми, один сильнее другого, статные и широкие в плечах. Каждый легко мог поднять больше двухсот цзиней. В поле они работали, как тигры. Посевы у них самые лучшие во всей деревне.

Братья обрабатывали землю, арендованную у Тесуаньпаня, сучили веревки, рубили хворост и продавали на рынке.

Односельчане завидовали Чжао Лао-да и говорили, что такие сыновья лучше золота.

«Хорошие мужья будут у моих дочерей», — думал Тесуаньпань. И вот однажды он послал слуг за стариком Чжао Лао-да.

Выслушав помещика, Чжао Лао-да покачал головой и сказал:

— Этого никогда не будет. Жены должны уметь работать, а ваши барышни умеют только наряжаться, даже пищу и ту нужно подносить им к самому рту. Они похожи на людей, склеенных из бумаги. Нет, мы не можем породниться с вами.

Тесуаньпань в злобе закричал:

— У меня горы золота и серебра, много земли и большие дома! У меня хватит денег, чтобы купить тысячу бедняков!

— Разве все золото и серебро в твоем доме не мы для тебя добыли? А земля… не будь нас, бедняков, что бы ты с ней делал? Если мы не будем работать на твоей земле, ты со своими дочками умрешь с голоду. У меня нет ни золота, ни серебра, но мы ходим в горы, рубим дрова, ловим рыбу. Чего мы только не умеем делать! Ни на какие сокровища я не променяю своих сыновей.

Полный достоинства, Чжао Лао-да вышел из помещичьего дома.

Тесуаньпань, стиснув зубы, пробормотал: «Неблагодарная собака. Ничего, придет день — ты увидишь, сколько у меня золота. Тогда ты явишься ко мне и будешь еще умолять выдать за твоих сыновей моих дочек».

Наступил праздник лета. Тесуаньпань приказал слугам накрыть стол у ворот, чтобы похвастаться богатством перед Чжао Лао-да. Слуги поставили стол из дорогого красного дерева. Под ножки стола положили четыре золотые монеты, принесли чашки, рюмки, ложки, палочки — все из чистого золота и серебра. На столе появились разноцветные драгоценные камни и жемчуг. На двенадцати больших блюдах — жареные куры, утки, рыба и всякая всячина.

За стол сел Тесуаньпань и его дочери в нарядных платьях.

Чжао Лао-да с сыновьями жил в маленькой фанзе, крытой камышом. Они всегда ели около своих ворот и на этот раз накрыли стол на том же месте. Пили и ели из простых грубых чашек. На столе стояла тарелка с зеленью, чашка с соевым сыром и блюдо с солеными утиными яйцами. Чжао Лао-да сидел посередине, а сыновья, одетые в заплатанные одежды, — по обеим сторонам. Отец и сыновья поняли, что Тесуаньпань хвастается своим богатством, и не обращали на него внимания. Они ели, пили, весело беседовали.

А за столом Тесуаньпаня все молчали. Дочери сидели, как деревянные куклы.

Вдруг раздались удары грома и полил дождь.

Сыновья Чжао Лао-да быстро перетащили все в дом. Отца взяли под руки, проводили в фанзу и снова все уселись за стол.

Дочери же Тесуаньпаня с криком «ай-ай» одна за другой убежали, только отец остался на дворе. Он громко звал своих слуг, но они словно не слышали.

А дождь лил все сильнее и сильнее.

Тесуаньпань хотел бежать в дом, чтобы позвать слуг, но боялся, что кто-нибудь украдет его золото и серебро. Он хватался то за золотые чашки, то за жемчуг и драгоценные камни, но все падало у него из рук. Помещик весь промок и не знал, что делать. Сложив снова все на стол, Тесуаньпань потащил его во двор, но было очень скользко. Раздался грохот, помещик упал. Тяжелый стол придавил его, и он закричал:

— Помогите, помогите!

Выбежали слуги. Увидев мокрого богача, барахтающегося под столом, они громко расхохотались.

Прогнал ворону

Рассказывают, что в, давние времена жил скупой и хитрый помещик Сун Мань-цан. Стоило только с ним связаться — и человек всегда оставался обманутым. Люди дали ему прозвище Темаохоу — железная обезьяна.

Когда созрела пшеница и надо было убирать урожай, Темаохоу пошел искать поденного работника. По дороге он случайно встретил батрака Чао Да. Обрадовался помещик, стал договариваться, обещая за труд хорошо заплатить.

«Оказывается, все-таки нетрудно найти бедного батрака», — думал помещик. Он не подозревал, что Чао Да обмануть не удастся.

На следующий день рано утром Чао Да собрался в поле косить пшеницу. На завтрак ему подали лепешки. Не успел он съесть и двух лепешек, как хозяин ему сказал:

— Ступай в поле, лепешку съешь по дороге, время не терпит.

Чао Да недовольный встал и отправился в поле, жуя на ходу лепешку. Вернулся он к обеду, взял сбрую и пошел запрягать мула. Надо было возить пшеницу.

Мул еще не съел свой корм. Чао Да оттащил мула от кормушки, привязал к морде немного сена и погнал в поле.

— Мул еще не поел, почему же ты его гонишь? — спросил Темаохоу.

— Он будет идти и есть, — ответил батрак, — пока дойдем, он съест это сено. — И батрак еще быстрее погнал мула. Помещик от злости вытаращил глаза, но не нашелся, что сказать.

В этот день Чао Да скосил всего только один му пшеницы.

Увидев, что работа идет очень медленно, Темаохоу изменил порядок. Пищу батраку должны были носить в поле. На рассвете, когда не успели еще пропеть петухи, помещик разбудил Чао Да, велел ему идти на Южную гору и скосить там пшеницу. После восхода солнца Темаохоу принес завтрак. Батрак съел четыре лепешки.

— Съешь еще одну, — сказал помещик. — Это будет тебе и обедом.

Чао Да съел лепешку.

— Давай еще одну, тогда и ужин мне приносить не надо.

— Ну, что ж, это еще лучше, — обрадовался Темаохоу.

А Чао Да, покушав, взял веревку, серп и направился домой. Помещик догнал его и спросил:

— Ты ведь поел, почему же идешь домой?

— Я съел свой ужин и иду спать, — ответил, улыбаясь, Чао Да.

— Иди работай. Так и быть, я принесу тебе обед.

После обеда батрак хотел лечь и немного отдохнуть. Но Темаохоу стал кричать:

— У нас нет такого порядка, после обеда не отдыхают.

Чао Да стал убирать пшеницу. Только срезал он несколько пучков, как услышал крик вороны, пролетевшей над головой. Он погнался за вороной, бросал в нее колосья пшеницы. Ворона полетела на юг. Чао Да все бежал и бежал за ней. Темаохоу стал браниться:

— Бездельник, зачем ты гоняешься за вороной?

— Эта ворона из моей деревни, — ответил Чао Да. — Здесь она может причинить зло, поэтому я и хотел прогнать ее домой.

— Чем же отличаются ваши вороны от других ворон? — удивился помещик.

— Наши вороны черные, — спокойно ответил батрак.

— Как будто ты ничего не видел на белом свете! — орал помещик. — Все вороны черные. Ты даже этого не знаешь.

— В нашей деревне всегда отдыхают после обеда. А почему не отдыхают в вашей деревне? А ты говоришь — все вороны черные, везде все одинаково.

Темаохоу молчал, да и что ему было ответить?

Объяснение китайских слов

Дань — мера веса сыпучих тел, около 60 килограммов.

Кан — возвышение типа лежанки в крестьянских жилищах.

Ли — мера длины, около 1/2 километра.

Лян — мера веса, немногим более 37 граммов.

My — мера площади, 1/16 гектара.

Паланкин — крытые носилки.

Цзинь — мера веса, около 600 граммов.

Юань — основная денежная единица в Китае.